автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: "Красный Шаман" и "Кудангса Великий" П.А. Ойунского в свете шекспировских сюжетов и образов

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Красный Шаман" и "Кудангса Великий" П.А. Ойунского в свете шекспировских сюжетов и образов"

На правах рукописи

иО5043031

Бурцева Марина Анатольевна

«Красный Шаман» и «Кудангса Великий» П.А. Ойунркого в свете шекспировских ^ /сюжетов и образов

Специальность 10.01.02 - литература народов Российской Федерации (сибирская литература: алтайская, бурятская, тувинская, хакасская, якутская)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 7 МАЙ 2012

Улан-Удэ-2012

005043031

Работа выполнена в Институте А.Е.Кулаковского ФГАОУ ВПО «Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор кафедры якутской литературы ФГАОУ ВПО «Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова Сивцева-Максимова Прасковья Васильевна

Официальные оппоненты:

Гармаева Светлана Искровна, доктор филологических наук, профессор кафедры зарубежной литературы ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный университет»

Майнагашева Ннна Семеновна, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник сектора литературы ГЪНИУ РХ «Хак-НИИЯЛИ»

Ведущая организация: Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН

Защита состоится «29» мая 2012 г. в 11.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.022.04 при ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный университет» (670000, г. Улан-Удэ, ул. Ран-журова, 6,2205 ауд.).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный университет» по адресу: 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а.

Автореферат разослан «27» апреля 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, канд. филол. наук Жорникова М.Н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования и степень изученности. Широкий научный интерес к проблеме художественного воплощения национального сознания и самосознания представляется закономерным в эпоху развивающейся глобализации. Рассмотрение каждой национальной литературы в пространстве мировой культуры, выделение и осмысление индивидуального художественного опыта в свете классического наследия - решение этой проблемы составляет актуальное направление современного литературоведения. Исследования в данной области обусловили необходимость дальнейшего формирования историко-функционального подхода, задача которого заключается в определении места и роли творческого наследия иноязычной мировой культуры в развитии той или иной национальной литературы.

Данное диссертационное исследование рассматривает функционирование шекспировских тем, сюжетов и образов в творчестве выдающегося якутского писателя XX века П.А. Ойунского (18931939). Как незаурядное, крупное явление, обусловленное обстоятельствами сложной переходной эпохи, его многогранное творческое наследие может быть оценено по достоинству с позиций новых подходов, которые бы позволили получить представление о развитии якутского национального самосознания на разных этапах исторической жизни Республики Саха. Особенно ярко дарование П. Ойунского проявилось в крупнейших произведениях - драматической поэме «Красный Шаман» (1925) и повести-предании «Кудангса Великий» (1929), в которых идейно-философские и эстетические искания автора представлены во всей своей глубине и выразительности.

Новый взгляд на творческое наследие П. Ойунского необходим и потому, что именно ему принадлежат основополагающие, концептуальные суждения о путях развития якутской литературы. Одна из его главных идей в наиболее целостной форме была высказана в докладе «Значение 100-летнего юбилея со дня смерти А.С.Пушкина и наши задачи» и заключалась в мысли о необходимости овладения «всем культурным наследством прошлых эпох, великими творениями гениев человечества». Тот факт, что наряду с выдающимися русскими писателями П. Ойунский называл имена крупных деятелей мировой литературы, имеет принципиальное значение для на-

шего исследования, и весьма примечательно, что среди них прозвучало имя величайшего европейского драматурга эпохи Возрождения В. Шекспира.

П. Ойунский - классик якутской национальной литературы, который в 1920-е годы вводит в якутское стихосложение форму силлабического стиха, органически сохраняя и развивая на новом уровне художественные возможности аллитерационной поэзии. В своих драматических произведениях и прозе писатель ориентировался на фольклорные и мифологические сюжеты, на классические образцы мировой и русской литературы, которые сыграли определяющую роль в развитии якутской литературы в культурных и исторических обстоятельствах первых десятилетий XX в.

В связи с этим работа представляет собой исследование функционирования конфликтов и образов шекспировских трагедий (преимущественно «Гамлета» и «Макбета») в произведениях якутского

писателя XX века.

Наследие П. Ойунского имеет длительную традицию изучения, и оно не всегда было однозначным. В ранних работах 1920-1930-х годов, посвященных его произведениям, звучали негативные оценки и обвинения в излишней приверженности к народному творчеству, тяготению к иносказательности и условно-символической образности, как не соответствующим задачам литературы социалистического реализма. В исследованиях, посвященных творчеству П. Ойунского, вышедших после реабилитации писателя в 1955 году, были высоко оценены широта эстетических взглядов писателя, художественные достоинства его произведений, содержались мысли и суждения о разносторонности его авторского метода и невозможности однозначной оценки его творческого наследия. В исследованиях звучали слова о многогранном и сложном методе писателя (З.В.Гоголев, Н.М.Заболоцкий, Г.К.Боескоров), предлагалось говорить о нем как о поэте-новаторе (Г.М.Васильев), отмечалась склонность П. Ойунского к широким историческим и философским обобщениям (В.А.Семенов, В.НПротодьяконов, Г.Г.Окороков). Несмотря на то, что в основном определение его творчества определялось рамками социалистического реализма, в работах критиков указывались пути и возможности исследования произведений П. Ойунского, выходящие за пределы идеологизированных оценок.

В исследованиях последних десятилетий, в которых шли поиски в русле новых подходов к восприятию классического наследия,

творчество П. Ойунского все чаще освещается с точки зрения гуманистического пафоса, общечеловеческого содержания и философской проблематики (И.Г. Спиридонов, A.A. Бурцев, А.Н. Мыреева, A.A. Билюкина, Е.С. Сидоров, JI.H. Романова, П.В. Максимова, A.M. Скрябина).

Всем своим творчеством П. Ойунский доказывал, что якутская художественная литература не должна быть замкнутым феноменом, что на основе собственных традиций она может творчески воспринимать опыт других развитых литератур. Поэтому сегодня наследие П. Ойунского правомерно рассматривается не только как явление национальной литературы, но и как часть единого мирового культурного процесса, включающего, в частности, шекспировскую традицию, что прослеживается в данной работе. Жанровые различия анализируемых произведений учитываются, но в связи с темой диссертации основой сравнения выступают образы и их эволюция в развитии конфликтов, в динамике образов и мотивов как составляющих сюжета. С другой стороны, сопоставляемые произведения в определенной степени не так далеки и в жанровом аспекте: драматическая поэма «Красный Шаман» в ряде значительных исследований представляется как поэтическая драма (В.А. Семенов, И.Г. Спиридонов), что подтверждается и сценической историей произведения. Что касается повести «Кудангса Великий», то его эстетический модус именно трагический.

В критических исследованиях якутских литературоведов было отмечено определенное влияние мировой литературной традиции на творчество П. Ойунского и были осуществлены отдельные попытки осветить эту проблему в целом. Однако на сегодняшний день не существует практического исследования влияния определенной литературной традиции на творчество П. Ойунского, опирающегося на сравнительный анализ и освещающего вопросы поэтики конкретных произведений.

Таким образом, необходимость нового подхода к изучению классического наследия якутских писателей, в частности, исследование влияния опыта мировой литературы на творчество национальных авторов не вызывает сомнения, что обусловило актуальность темы: «Красный Шаман» и «Кудангса Великий» П.А. Ойунского в свете шекспировских сюжетов и образов», что свидетельствует о способности молодой якутской литературы создать высокую трагедию поистине шекспировского масштаба.

Объект исследования - творчество П. Ойунского, типологически близкое трагедиям Шекспира по характеру представлений о человеке и литературном герое, по масштабности и драматизму сюжетов и образов.

Предмет исследования - выявление сюжетно-образных параллелей в драматической поэме «Красный Шаман» и повести-предании «Кудангса Великий» П. Ойунского с трагедиями Шекспира «Гамлет» и «Макбет».

Цель исследования: осмысление шекспировских сюжетов и образов в произведениях П. Ойунского как форм и способов творческой рецепции Шекспира в якутской литературе.

Гипотеза исследования: творческое освоение шекспировских сюжетов и образов якутским писателем может быть объективно доказано на основании сравнительно-сопоставительного анализа его произведений и трагедий В.Шекспира.

В соответствии с поставленной целью и выдвинутой гипотезой были определены следующие задачи:

- проследить историю восприятия мировой литературной традиции в якутской литературе на материале творчества П. Ойунского;

- определить методологические принципы исследования шекспировского «присутствия» в произведениях П.А. Ойунского, показать пути формирования художественного мира писателя в аспекте восприятия шекспировских сюжетов и образов;

- в результате сравнительно-сопоставительного анализа произведений П. Ойунского - драматической поэмы «Красный Шаман», повести-предания «Кудангса Великий» и трагедий Шекспира «Гамлет», «Макбет» выявить типологические схождения на уровне сю-жетно-композиционной структуры и системы образов;

- на основании проведенного сравнительно-типологического анализа выявить новаторские черты творчества П. Ойунского, свидетельствующие о национальной специфике его художественного мира, особенностях индивидуального художественного сознания, выраженного в особом восприятии трагедий Шекспира.

Методологические принципы исследования обусловлены комплексным методом, предполагающим историко-литературное, сравнительно-типологическое и историко-функциональное изучение художественных произведений разных эпох. Использовался также герменевтический подход в сравнительном анализе сюжет-но-образной структуры литературных произведений.

Методологическую и теоретеческую основу диссертации составляют работы по теории сравнительного изучения литератур (А.Н. Веселовский, В.М. Жирмунский, Н.И. Конрад, И.Г. Неупо-коева, М.П. Алексеев, А.Дима, Д. Дгоришин и др.). Важное значение для нашей работы имеют труды отечественных шекспироведов (М.М. Морозов, A.A. Аникст, М.В. Урнов, Ю.Ф. Шведов, И.А. Ду-башинский и др.), а также исследования якутских литературоведов, посвященные творчеству П. Ойунского (Г.М. Васильев, Г.Г. Окороков, Н.М. Заболоцкий, В.А. Семенов, Г.К. Боескоров, И.Г. Спиридонов, A.A. Бурцев, A.A. Билюкина, В.Б. Окорокова, П.В. Максимова, A.M. Скрябина и др.), в которых творческое наследие якутского классика рассматривается с точки зрения отражения в нем общечеловеческих нравственных ценностей.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые определены основания для сопоставления произведений П. Ойунского и трагедий Шекспира, проанализированы сюжетно-композиционная структура и образы героев П. Ойунского, которые выявили типологические параллели и схождения с трагедиями Шекспира, подтвердили творческое соприкосновение якутского писателя с мировой литературной традицией. Доказано, что переосмысление П. Ойунским шекспировских сюжетов и образов обусловило национальное и авторски-индивидуальное своеобразие его метода, шире - идею единства и целостности якутской культуры.

Основные положенпя, выносимые на защиту:

1. В условиях переломной общественно-исторической ситуации первых десятилетий XX века творчество П. Ойунского заложило основу для дальнейшего развития якутской литературы. Творчески переработанные и переосмысленные фольклорные и литературные традиции, обращение к «вечным» сюжетам и образам в произведениях П. Ойунского выступили показателем масштабности его художественного мышления, не ограниченного только рамками национальной литературы.

2. Сюжетно-композиционная структура драматической поэмы П. Ойунского «Красный Шаман» и представленная в ней система образов обнаруживают значительные аналогии с сюжетом и характерологией трагедии Шекспира «Гамлет». Главный герой драматической поэмы П. Ойунского, как и герой шекспировской трагедии, по ходу развития действия претерпевает сложную духовную эволюцию и приходит к трагическому исходу. Различие же заключается в

том, что герой П. Ойунского не выходит из рамок национального мировосприятия.

3. Несмотря на различие ситуаций, в которых находятся главные герои трагедии Шекспира «Макбет» и повести-предания П. Ойунского «Кудангса Великий», их трагическая эволюция в рамках произведений различных жанров обнаруживает значительное сходство. В развитии характера героя повести П. Ойунского изначально заложены определенные предпосылки, приведшие к кризису сознания и фатальному концу, что соответствует жанровым признакам трагедии, но в то же время не противоречит художественным особенностям повести-предания, основанной на древнем мифологическом сюжете.

4. Содержание произведений П. Ойунского не ограничивается описанием судьбы и духовного кризиса главных героев. Особое место в них занимает ряд сюжетных мотивов и образов, имеющих длительную традицию в фольклоре и литературе, прежде всего шекспировскую, и выступающих в качестве символов кардинальных проблем человеческого бытия: добра и зла, любви и предательства, жизни и смерти.

Теоретическая и практическая значимость. Исследование художественного творчества П. Ойунского в контексте мировой литературной традиции обусловлено историко-функциональным подходом к изучению классического наследия. Полученные результаты показали, что произведения П. Ойунского, как и великие трагедии В.Шекспира, обнаруживают способность открываться новыми гранями в новых исторических условиях. Это обстоятельство еще раз подтверждает теоретическое положение М.М.Бахтина о «жизни» выдающихся художественных явлений в «большом времени». Основные положения и результаты исследования могут быть использованы при дальнейшем изучении творчества П. Ойунского, а также применены при рассмотрении наследия других якутских писателей в русле данной проблематики.

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что литературоведческое исследование произведений разных жанров и эпох позволит расширить представление о функционировании определенного культурного опыта в свете иной национальной культуры, о формах ее рецепции, проявляющихся благодаря индивидуально-эстетической приверженности писателя тем или иным сюжетам и образам.

Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждалась на заседаниях Института А.Е.Кулаковского, кафедры русской и зарубежной литературы филологического факультета и кафедры якутской литературы Института языков и культуры народов Северо-Востока Российской Федерации Северо-Восточного федерального университета имени М.К. Аммосова. Основные положения диссертации представлены на научных конференциях: международных («Современная филология: теория и практика», Москва, 2011; «Актуальные проблемы искусствоведения, филологии и культурологии», Новосибирск, 2012), всероссийских («Наследие А.Е. Кулаков-ского в контексте духовной культуры России: современные аспекты исследования», Якутск, 2010), Аспирантских чтениях Института языков и культуры народов Северо-Востока РФ СВФУ, Якутск, 2010, 2011, 2012). По теме диссертации опубликовано 6 научных работ, в том числе учебное пособие для иностранных студентов Якутского государственного университета на английском языке и статья в рецензируемом научном издании «Вестник СевероВосточного федерального университета» (Якутск, 2011).

Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Диссертационная работа посвящена исследованию произведений якутской литературы 1920-х годов, в ней выявлены особенности сюжетов произведений П. Ойунского в свете шекспировских образов в аспектах определения влияния мировой литературной традиции на творчество национального писателя. Полученные результаты соответствуют формуле специальности 10.01.02 - Литература народов Российской Федерации (филологические науки), пунктам 4 и 5 области ее исследования.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, включающего 209 источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении диссертации дается характеристика исследования, обосновывается актуальность темы, определяются ее объект, предмет, цели и задачи, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость, указываются методы исследования, приводятся основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Художественное наследие П. Ойунского в контексте мировой культуры» выявляются существующие в оте-

чественном литературоведении подходы к изучению функционирования инонационального культурного опыта в рамках отдельной

национальной литературы.

В первом параграфе «Творчество П. Ойунского в аспекте типологических связей с произведениями мировой литературы»

прослеживается связь произведений якутского писателя с мировой фольклорной и литературной традицией.

Среди произведений П. Ойунского особое место занимает воссозданный им народный якутский эпос «Нюргун Боотур Стремительный». Некоторые аспекты олонхо П. Ойунского содержат аналогии с эпическими памятниками мирового фольклора. Очевидные параллели обнаруживаются, прежде всего, в описании трехмерного устройства эпического мира в олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» и, например, в древнескандинавской «Старшей Эдде», эпические прологи которых обнаруживают сходство в устройстве пространства и времени. Так, в этих произведениях содержится своеобразный «вертикальный» срез мироздания, в центре которого находится мировое дерево: в олонхо оно называется Аал Луук, в песнях «Эдды» - ясень Иггдрасиль.

В олонхо П. Ойунского точно так же, как и в произведениях героического эпоса других народов, возникает образ богатыря, наделенного необыкновенной силой и воинской доблестью. Нюргун Боотур и его героические подвиги полностью соответствуют общим эпическим канонам. Также в мировом фольклоре повсеместно распространен мотив чудесного рождения героя. В этом отношении появление в «среднем мире» богатыря из якутского олонхо также сопровождается чудесами, но особого рода. Речь не идет о его непорочном зачатии и рождении среди людей - Нюргун Боотур изначально не принадлежит земному миру, он «порождение небесного племени», который до времени оставался в состоянии волшебного сна и был разбужен именно для того, чтобы спуститься в «средний мир» - на землю и исполнить свое предназначение. Таким образом, рождение героя носит обусловленный характер: его миссия не определяется по мере развития событий в произведении, а заложена

изначально, предвосхищая их.

Становление эпического героя как богатыря и защитника народа сопровождается добычей оружия, что также сопровождается общими мотивами в фольклоре народов мира. Как правило, меч героя выкован прославленным, искусным кузнецом, а в особых случаях -

волшебным мастером. В олонхо П. Ойунского представлен мифологизированный образ чудесного кузнеца Кудай Бахсы, изготовившего для Нюргуна Боотура боевые доспехи и меч.

В героическом эпосе народов мира важную роль играет боевой конь богатыря, выбор и укрощение которого становятся первым испытанием силы героя. В олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» конь также имеет важное значение, но главный герой не тратит время и силы на его поиск - конь сам является к нему в полном боевом облачении. Судьба коня Нюргуна Боотура в олонхо предопределена в такой же степени, как и героическая миссия его хозяина.

Смерть героя в народном эпосе - довольно распространенное явление. Однако в эпическом творчестве может присутствовать и другая тенденция - возвращение герою жизни при помощи волшебства. В олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» младший брат главного героя Юрюнг Уолан был повержен в бою богатырем-абаасы, а Нюргун Боотур добыл живую воду, с помощью которой воскресил его.

Эпические сказания о героическом сватовстве являются наиболее распространенными. В якутском олонхо этот мотив усложняется тем, что нареченных невест героев похищают демоны-абаасы из «нижнего мира», и путь героического сватовства сопровождается борьбой героя с ними В эпосе народов мира также широко представлены состязания между женихами в борьбе за невесту.

Наконец, с мотивом героического сватовства тесно связан образ богатырской девы, также весьма распространенный в эпическом творчестве народов мира и восходящий к матриархату: воинственные амазонки в греческом эпосе, девы-воительницы в древнескандинавских и кельтских сагах и др. В олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» представлен образ Кыыс Нюргун, невесты героя, которая соглашается выйти за него замуж только после того, как он одолеет ее в бою.

Помимо олонхо «Нюргун Боотур Стремительный», связь с мировой литературной традицией прослеживается и в других произведениях П. Ойунского, представляющих различные литературные жанры, в числе которых его крупнейшие достижения - драматическая поэма «Красный шаман» и повесть-предание «Кудангса Великий».

Так, при определении жанровой принадлежности «Красного Шамана» критики приводили в качестве примера философские трагедии Д.Г.Байрона «Манфред» и «Каин», а также трагедии Ф.Шиллера «Дон Карлос» и «Валленштейн», как сходные образцы

драматических поэм в мировой литературе (В.А.Семенов). В современных работах, посвященных художественному наследию П. Ойунского, отмечены типологические связи поэмы «Красный Шаман» с шекспировскими трагедиями (А.А.Бурцев).

В отношении повести-предания «Кудангса Великий» исследователи отмечали ее «прометеевское» звучание (В.А.Семенов), присутствие «донкихотовского» начала в образе главного героя (A.A. Бурцев), его близость с шекспировским королем Лиром (A.M. Скрябина) и черты экзистенциального героя, характерного для европейских философских романов XX века (А.А.Бурцев).

Сатирическое направление в творчестве П. Ойунского представляет рассказ «Удачливое место» (1935). Критики отмечали «мюнг-хаузеновский стиль» этого рассказа о необыкновенных приключениях и удивительном везении якутского охотника (Н.М. Заболоцкий).

П.А. Ойунский соприкасался с традицией мировой литературы и в качестве переводчика произведений зарубежных авторов. Так, например, в числе переведенных им стихотворений можно назвать «Интернационал» Ж.Потье и «Королей на виселицу» Ш.Петефи, монолог Гретхен из первой части трагедии И.-В.Гете «Фауст». Наряду со стихотворениями Потье, Петефи, Гете, П. Ойунский осуществил также перевод сказки французского писателя Ш.Перро «Кот в сапогах», выполненный с русского пересказа В.Жуковского.

Таким образом, идейно-эстетическое своеобразие наследия П. Ойунского основано не только на фольклорном материале, но и на особом философском характере его творческого метода, расширяющего границы национальной литературы. В его художественных произведениях обнаруживаются значительные типологические схождения с мировым фольклором и литературой на уровне сюжетов и образов.

Во втором параграфе первой главы «Влияние творчества Шекспира на развитие литературы последующих веков как историко-литературная проблема» прослеживаются методологические пути исследования рецепции Шекспира в художественном творчестве, в частности в произведениях П. Ойунского.

Главной предпосылкой исследования литературных влияний выступает идея единства и закономерности мирового литературного процесса (А.Н. Веселовский, В.М. Жирмунский). Несомненно, каждая нация создает свою литературу на основе собственной социокультурной практики - как художественное отображение окру-

жающей ее действительности. Но литература никогда не развивается на пустом месте - она опирается в своем развитии на литературное наследие прошлого, которое было создано великими предшественниками и прошло испытание временем. С этой точки зрения проблема литературных связей переходит в область восприятия художественного опыта, многостороннего использования литературного наследия.

В этом смысле феномен художественной зрелости ранней якутской литературы объясняется плодотворным восприятием инонационального культурного опыта в условиях зарождения национального самосознания. Но в то же время абсолютизировать роль инонациональной традиции нецелесообразно, так как само по себе влияние русской или любой другой литературы вне внутренних ресурсов, благоприятной почвы, подготовленной богатейшей устной народной поэзией, не могло привести к рождению такой самобытной национальной литературы, как якутская.

Прежде всего, для исторически правильной постановки данной проблемы необходимо иметь в виду методологические принципы, о которых еще в 1960 г. писал В.М. Жирмунский. Во-первых, не следует рассматривать литературное влияние как эмпирический факт индивидуальной биографии писателя, его фактическое знакомство с творчеством литературного предшественника. Литературное влияние как большое и сложное явление происходит на более высоком интеллектуальном и духовном уровне и в этом смысле представляет собой «диалог культур», воплощенный в литературном творчестве.

Во-вторых, литературное влияние - процесс развивающийся и изменяющийся. Воспринимаемое явление никогда не сохраняется в том виде, в каком оно проникло в другую литературу, и не остается в ней неизменным. В принимающей литературе неизбежно происходит трансформация заимствованного образа, его творческая переработка в зависимости от ее национальных особенностей, собственной литературной традиции и художественного своеобразия, а также творческой индивидуальности писателя. Вполне справедливым является утверждение, что не только литература в целом должна быть готова к внешнему влиянию (теория о встречных течениях А.Н.Веселовского), но и писатель должен обладать достаточной

творческой зрелостью, чтобы осознанно воспринимать опыт другого1.

При рассмотрении шекспировского влияния на творчество П. Ойунского мы исходим из того, что оно является, прежде всего, явлением индивидуального порядка, что, в свою очередь, обусловило метод исследования. Так, сравнительный анализ художественных образов обоих авторов представляется нам наиболее плодотворным для достижения объективных научных выводов.

В отношении проблемы влияния идейного содержания не следует забывать, что речь идет о восприятии со стороны писателя, имеющего собственные взгляды и убеждения, и, соответственно, собственные художественные идеи.

Принципиально важным для нашего исследовании является утверждение, что литературная связь проявляется не в пассивном восприятии влияния, а в активном творческом переосмыслении, в результате чего рождается новое произведение искусства. Это также очень важно для понимания своеобразия изучаемого произведения и дает возможность выявить творческую индивидуальность автора и его место в литературе, как национальной, так и мировой.

Как говорилось выше, отдельные суждения о влиянии Шекспира на П. Ойунского уже высказывались литературоведами. Однако более широкие выводы отсутствуют: во-первых, факт обращения якутского писателя к наследию Шекспира представлен опосредованно, сам П. Ойунский неявно высказал мысль о том, что он был подвержен шекспировскому влиянию. Во-вторых, творческое своеобразие и художественный гений Ойунского настолько велики, что проследить связь его творчества с наследием великого предшественника становится во всех отношениях трудной задачей. В этом смысле можем основываться на одном, но вполне конкретном основании - результате их творческого самовыражения, конкретных текстах произведений.

Однако, с другой стороны, нельзя отрицать литературного влияния Шекспира в том смысле, что он сам и есть литература, а его произведения - ее высочайшие достижения, совершенные творения, которые оказывают влияние изначально, априрно, фундаментально. Простое прочтение его творений уже равносильно их реальному воздействию.

1 Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. - Л.: Наука, 1979. -С. 74-75.

Таким образом, мы далеки от того, чтобы утверждать, что П. Ойунский был подвержен как личность прямому влиянию творений Шекспира, но можем быть вполне уверены, что он мог вдохновляться его творениями как художник. Именно эта проблема, представляющая особую важность для науки о литературе, до сих пор оставалась не освещенной исследователями, если не считать отдельных случаев указания на сходство тех или иных мотивов и положений. Единственно доказательный путь изучения шекспировского «присутствия» в произведениях П. Ойунского - его выявление в процессе сравнительно-сопоставительного анализа.

Вторая глава «Красный Шамап» П. Ойунского и «Гамлет» Шекспира: сншетно-образная структура в сравнительно-сопоставительном аспекте» посвящена анализу драматической поэмы «Красный шаман» в сопоставлении с трагедией «Гамлет».

В первом параграфе «Особенности структуры драматического действия в произведениях П. Ойунского и Шекспира» рассматриваются особенности драматического действия и конфликта драматической поэмы П. Ойунского «Красный шаман» в сопоставлении с драматическими канонами западноевропейской драмы и трагедий Шекспира.

Как судьба принца Гамлета находится в центре композиции трагедии Шекспира, так и в основе сюжетно-композиционной структуры драматической поэмы П. Ойунского лежат «труды и дни» служителя языческого культа Красного Шамана. В центре событий в обоих произведениях находятся отношения героев-антагонистов: Красный Шаман и Орос Бай так же, как принц Гамлет и король Клавдий, от начала и до конца противостоят друг другу.

В основном конфликте произведений П. Ойунского и Шекспира участвуют остальные действующие лица. Возлюбленной принца Офелии, невинной жертве рокового противостояния в шекспировской трагедии, в «Красном Шамане» типологически родственна дочь правителя Айыы Куо, которая, повторяя судьбу шекспировской героини, также погибает в результате столкновения враждующих сил. К персонажам, которые присутствуют в произведениях в качестве свидетелей и наблюдателей событий, следует отнести в трагедии Шекспира ближайшего друга Гамлета Горацио, норвежского королевича Фортинбраса, разного рода придворных и служителей, в поэме Ойунского - трех косарей, обратившихся к Красному Шаману с жалобами на тяжелую жизнь и ее виновника - Орос Бая,

мальчика-слугу Шамана Лису, подружек невесты на свадьбе Айыы Куо, а также гостей на свадебном пиру, на чьих глазах происходит ее трагическая смерть.

В шекспировском литературоведении существует традиционное деление действия трагедии «Гамлет» на пять частей, в соответствии с канонами европейской драматургии: завязка, повышение действия, кульминация, понижение, развязка. Наша задача - рассмотреть, насколько соответствует драматическая поэма Ойунского классической теории драмы; имеем в виду жанровую природу «Красного Шамана» (в исследованиях В.А.Семенова жанр произведения определяется как поэтическая драма), а также сценическую историю этого произведения в театрах Якутии (реж. Ф. Потапов, К. Сергу-чев, Ю. Макаров).

1) Завязку действия в произведении Ойунского составляют размышления Красного Шамана о судьбе мира и своем предназначении в нем, а также обозначение двойного объекта его борьбы: духов - носителей зла и богачей, притесняющих бедняков.

2) «Повышение действия» (Г. Фрайтаг) отражает пересказ вещего сна Красного Шамана, знаменательную встречу с тремя косарями, которые сыграли ключевую роль в борьбе Красного Шамана с жестоким владыкой всех якутов Орос Бая. Наконец, кульминацией этой части поэмы становится клятва Красного Шамана, в соответствии с которой он будет действовать в дальнейшем на протяжении всего произведения - месть Орос Баю за его неправедные и несправедливые деяния. Эпизод отказа Красного Шамана принять от правителя предложение мира и дружбы, переданное Шаманом Лисой, обозначает начало кульминации поэмы - с этого момента вражда героев-антагонистов переходит в активную фазу, открытое столкновение.

3) Кульминация драматической поэмы П. Ойунского так же, как и трагедии Шекспира, имеет усложненную структуру. Сначала мы встречаем правителя Орос Бая, который глубоко встревожен неудачными переговорами между Красным Шаманом и его посланником Шаманом Лисой и увиденной во сне смертью своей дочери. Еще одним составным элементом кульминации действия является гибель Айыы Куо во время свадебного торжества. Наличие разнообразных событий не типично для момента кульминации, однако следует учесть, что для П. Ойунского характерно изображение событий в двух планах - реальном и символическом. Точно так же,

как прямое столкновение Красного Шамана и Орос Бая было предварено их духовным противостоянием еще до начала основных событий произведения, смерть Айыы Куо в метафизическом смысле произошла еще до ее фактической гибели - в вещем сне ее отца, а потому всю череду этих трагических событий следует воспринимать как единую кульминацию действия.

4) Четвертая стадия действия драматической поэмы Ойунского, в противовес шекспировской трагедии, в полной мере отвечает требованиям классической драмы - наступает ее спад. Душевное состояние главного героя в корне меняется: на смену ярости приходит печаль. Он начинает свой монолог горькими словами о том, что, несмотря на все его старания, жизнь на земле не изменилась к лучшему. С осознанием вечного присутствия зла в мире к Красному Шаману приходит понимание его личной вины и того, что его собственная судьба предрешена.

5) Монолог Красного Шамана и изменившееся состояние его души ведут к заключительной части драматической поэмы П. Ойунского - ее развязке. В раскатах грома и сверкании молний появляется Кутурган Куо - божество, олицетворяющее народную скорбь и мудрость вселенной. Сам Красный Шаман преисполнен спокойствия: он принял свою судьбу и готов бестрепетно встретить смерть. Его заключительные слова обращены к духам, служению которым он отдал свою жизнь, и его последняя просьба звучит в защиту людей, которых он оставляет в этом «горьком мире».

Таким образом, сюжетно-композиционный анализ показывает, что действие драматической поэмы Ойунского «Красный Шаман» выстроено в целом в соответствии с теорией западноевропейской драмы. Отличие от трагедии Шекспира заключается в авторски-индивидуальном решении основного конфликта: герой понимает, что, уничтожив дочь заклятого врага Айын Куо, он лишил жизни саму продолжательницу рода, саму душу Земли - и отрекается от чудодейственного дара, заплатив за это своей жизнью. В сюжетном развитии драмы наблюдается, как автор от национальной специфики в изображении конфликта поднялся до философского обобщения.

Второй параграф «Герой Ойунского и шекспировский Гамлет в динамике схождений и различий» раскрывает эволюцию образов главных героев Шекспира и П. Ойунского. Героя якутского писателя невозможно назвать, как и героя Шекспира, простым и од-

номерным. Функции героев в обоих произведениях не ограничиваются рамками срединного, человеческого мира, они действуют в большом «трехъярусном» бытии, как и персонажи героического эпоса. На них возложены не только житейские функции, но и бытийные. Вот почему был прав Л.Н. Толстой, когда считал, что шекспировские герои «поступают совершенно несвойственно своим определенным характерам...» .

Образ Красного Шамана, который ранее традиционно воспринимался как фигура однозначная, стабильная в своей позиции идеологизированного героя, при более пристальном рассмотрении так же, как и шекспировский Гамлет, получает в рамках жанровых возможностей драматической поэмы личностное развитие, обнаруживая разные состояния мыслей и чувств.

В основе трагедии Шекспира лежит судьба датского принца, который переживает три потрясения: скоропостижную и загадочную смерть отца, поспешное второе замужество матери, явление Призрака, поведавшего, что убийцей отца был родной брат короля Клавдий. Для Красного Шамана Ойунского становление в статусе вещего прорицателя также происходит в три этапа: видение «змеи с мохнатой головой», мучительное пробуждение ото сна, в который его погрузил змеиный укус, и осознание своего предназначения -защита угнетенных и борьба с Орос Баем. Примечательно, что отправной точкой в трагедии Шекспира также был «змеиный» образ (официальная причина смерти короля Дании - змеиный укус). В символическом плане образ змеи в обоих произведениях означает коварство и скрытую угрозу, олицетворяет враждебные силы, которые исподтишка наносят смертельные раны, подобно броску змеи.

Казалось бы, что Красный Шаман, как личность инфернальная и живущая на пересечении реального и потустороннего миров, должен быть еще более далек, чем принц Датский, от простых человеческих переживаний. Однако, если мы в начале произведения видим, что герой возвышается над окружающим миром, то это не значит,'что он отстраняется от него. Напротив, воплощением человеческой сущности Красного Шамана является его трепетное отношение к жизни, осознание своей сопричастности судьбе всех людей. Вот почему следует рассматривать Красного Шамана и как лич-

2 Толстой Л.Н. О Шекспире и драме // Толстой Л.Н. Что такое искусство? - М„ 1985.-С.304.

ность отрешенную, сосредоточенную исключительно на высоких, неземных материях, и одновременно не пренебрегающую тяготами и горестями обыкновенных людей.

И Гамлет, и Красный Шаман не были бы истинными героями, если бы перед лицом преступлений против человечности они оставались бы спокойными, первый - в царственном равнодушии, второй - в мистической отрешенности, и приняли бы позицию человека, примирившегося с существованием зла в мире и считающего его естественным явлением жизни. Горе Гамлета открыло ему глаза на бедствия других, благодаря человеческим переживаниям Красный Шаман проникся сочувствием к окружающим. Оба героя переживают не только личную трагедию, но и принимают на себя боль своего времени, всего окружающего мира.

Идейно-художественное содержание трагедии «Гамлет» и драматической поэмы «Красный Шаман» воплощено на двух уровнях: сюжетный план, на котором происходит столкновение главного героя с враждебной средой окружающей действительности, и «над-сюжетное» изображение душевного состояния Гамлета и Красного Шамана, в котором находит отражение внутренний конфликт героя.

Если смутные душевные волнения героев были вызваны мистическими факторами - явлением Призрака Гамлету и вещим сном Красного Шамана, то для осознания их сущности обоим героям потребовалось, чтобы некие события произошли в реальной жизни, став точкой отсчета для их дальнейших действий и началом череды трагических событий. В обоих произведениях такой точкой явились, во-первых, беседа с людьми, не связанными напрямую с основными сюжетными событиями (разговор Гамлета со стражниками и Красного Шамана - с тремя косарями). Во-вторых, поворотным моментом становится событие общественного значения -свадьба: королевы Гертруды с Клавдием, Айыы Куо с небожителем Орулос Дохсуном. Следует отметить, что в обоих произведениях бракосочетание совершается при странных, противоестественных обстоятельствах: союз королевы с родным братом покойного мужа, по понятиям шекспировской эпохи, был близок к кровосмешению и считался грехом. Намерение Орос Бая отдать свою земную дочь в жены отпрыску божественного племени носит кощунственный характер и более походит на жертвенное приношение богам.

Призрак убитого отца призвал Гамлета свершить возмездие, но принц расширяет первоначальную цель - его личная борьба с Клав-

днем будет равносильна противостоянию со злом, воцарившимся в мире. Красный Шаман также воспринимает возложенную на него задачу в обобщенном виде: частную ситуацию мести он возводит на более высокую ступень, на которой она становится утверждением справедливости. Правитель Орос Бай для него не только личный враг — он олицетворение зла, жестокости и несправедливости, а значит, вместе с умерщвлением врага актуальной становится задача искоренения зла во всем мире.

Примечательно также, что обоим героям, с их обостренным чувством справедливости, свойственно проявление благородства даже по отношению к своим врагам: и Гамлет, и Красный Шаман принимают решение предупредить о своих намерениях Клавдия и Орос Бая. В трагедии Шекспира это происходит во время спектакля, разыгранного труппой бродячих актеров перед Клавдием, а в поэме Ойунского — в вещем сне, приснившемся Орос Баю.

Враги главных героев - Клавдий и Орос Бай - изображаются обоими авторами как далеко не однозначные, ярко выраженные злодеи. Специфика драматического конфликта предполагает, что для того, чтобы противостояние стало поистине трагическим, враги главных героев должны соответствовать им и являться фигурами не меньшего масштаба. Незаурядными персонами являются и ближайшие соратники правителей. Уже само имя шамана в поэме Ойунского - Лиса - характеризует его как человека ловкого, изворотливого, опытного в житейских делах, а также неоценимого советчика в вопросах мистического свойства. Также у него весьма много общего с хитрым царедворцем Полонием из шекспировской трагедии.

При этом основными носителями зла в двух произведениях являются Клавдий и Орос Бай. Индивидуалистическая природа этих героев особенно бросается в глаза по сравнению с характерами Гамлета и Красного Шамана. Но различие между ними раскрывается не только в сюжетном плане и воплощается не только в активном действии. Их главное противостояние - в разнице жизненных позиций, отношении к добру и злу, истинном отношении к окружающим людям. Красный Шаман лишен эгоистических устремлений. Все свои человеческие силы и колдовские способности он направляет на то, чтобы помочь людям. Будучи способным предвидеть будущее, он еще до вступления в борьбу знал ее исход и тем не менее не убоялся смерти, не отказался от борьбы, ведомый высшей целью. В

этом смысле Красный Шаман не прекращает быть носителем идеи гуманизма.

При изображении образов героев и их поступков становится ясна и позиция обоих авторов - Шекспира и П. Ойунского - по отношению к этим вечным категориям. Их произведения отражают взгляд художника, глубоко пораженного зрелищем вселенского зла. Значение произведений, таким образом, составляет авторский протест против всесилия зла и несовершенства человеческой природы, что придает их произведениям истинно философское звучание.

Несмотря на трагический финал в обоих произведениях, новую мудрость и спокойствие обретают под конец жизни оба главных героя. Для Гамлета и Красного Шамана тяжкий путь познания был связан с душевными муками и чисто человеческим страданием, ибо им пришлось отказаться от многого, что составляет смысл жизни и счастья. Но подобные решения неизбежны для становления героической личности, у которой есть цель, воля, чтобы достичь этой цели, и мужество, чтобы принести себя в жертву во имя ее. Таков идейный вывод авторов - в согласии с образной системой их произведений.

В третьем параграфе «Функции женских образов в сюжетной структуре произведений» рассматривается место женских образов произведений П. Ойунского и Шекспира в столкновении, роковом противостоянии враждебных сил. Айыы Куо, как и Офелии, суждено быть вовлеченной в круговорот трагических событий и стать невинной жертвой, а фактическими виновниками ее гибели станет, как и в трагедии Шекспира, главный герой - Красный Шаман.

Если в образе Офелии персонифицирована тема любви как составная часть проблематики произведения Шекспира, ведь неотъемлемой частью трагедии Гамлета является утрата любви - отцовской, материнской, потеря друзей, мучительные отношения с Офелией, - то в драматической поэме Ойунского, на первый взгляд, она отсутствует. Но при внимательном прочтении произведения можно высказать предположение, что в судьбе Красного Шамана могли быть обстоятельства, сходные с теми, что составляли трагедию жизни датского принца. И он мог некогда любить отца и мать и потерять их, когда решил отказаться от жизни обычного человека и посвятить свою жизнь служению божественному культу. Что же касается любимой женщины, то в тексте произведения есть несколько коротких фраз, подтверждающих, что в его жизни она су-

ществовала. В этом смысле судьба Красного Шамана также содержит трагедию отказа от любви и возможности обрести счастье.

В трагедии «Гамлет» и драматической поэме «Красный Шаман» одинаково отразились сложные проблемы переходных исторических эпох, современниками которых были их авторы. Но они также содержат общечеловеческие нравственно-философские проблемы, актуальные во все времена и для всех народов. Надсюжетное содержание произведений Шекспира и П. Ойунского неизмеримо шире представленного в них фабульного действия. В уста своих героев авторы вкладывают глубокие суждения о жизни и смерти, добре и зле, которые, в свою очередь, отражают сходство их позиций по отношению к этим категориям. Миропонимание авторов передается также через средства художественной выразительности, которые, как показал наш анализ, обнаруживают немало схождений и аналогий. Тот факт, что в произведениях разных литературных эпох звучат одни и тем же темы, свидетельствует об их вневременном характере.

Третья глава «Повесть-предание П. Ойунского «Кудангса Великий» и трагедия В.Шекспира «Макбет»: сюжетные параллели и образные переклички» посвящена анализу произведений, поднимающих тему кризиса гуманистических идей в сложные переходные эпохи.

Первый параграф «Сюжетно-композиционная структура и ее роль развитии трагического конфликта» содержит исследование образа главного героя повести П. Ойунского на предмет предрасположенности к влиянию зла. В трагедии «Макбет» Шекспир поднимает проблему губительного влияния власти, точнее, неудержимого стремления к обладанию властью, в результате которого Макбет, некогда доблестный воин и прославленный герой, проходит стремительную деградацию и превращается в ненавистного всем убийцу и злодея. В повести Ойунского так же, как и в трагедии Шекспира, ставится вопрос о пагубных последствиях, к которым приводит возвеличивание одного человека, пусть даже этот человек - личность исключительная и обладает выдающимися достоинствами. Причиной гибели правителя якутов Кудангсы Великого также становится возмездие за поступки, которые он совершал при жизни, идя наперекор вечному укладу жизни и бросая вызов судьбе. Хотя намерения героя изначально были благими, по ходу действия их ценность меркнет и теряет свое значение в свете бесчестных по-

ступков, непомерного честолюбия и неслыханной дерзости человека, задумавшего разрушить установленный порядок вещей.

Окружающая героев действительность не является статичным фоном, на котором развиваются события, она сама является одновременно источником и следствием фатальных изменений, происходящих в душе героев. Личные трагедии Макбета и Кудангсы являются отражением трагического состояния мира вокруг них. Герои не случайно являются выдающимися людьми и могущественными правителями - они обладают властью не только распоряжаться собственной жизнью, но и управлять судьбой народа. И поэтому, если они совершают дурные и злые поступки, от их преступлений страдает все общество, нарушается гармония миропорядка.

До определенного момента успех сопутствует обоим героям, они процветают, их положение в обществе упрочивается, их деяния высоко оцениваются. Макбет Шекспира изначально является знатным вельможей - главой шотландского клана. Завершением восхождения по социальной лестнице, пусть достигнутое преступным путем и на короткое время, становится провозглашение Макбета королем Шотландии. Кудангса в повести П. Ойунского - самый богатый и могущественный глава рода, который затем объявляет себя единственным правителем всего народа, причем так же, как и Макбет, усматривая в этом расположение высших сил.

Человеческое тщеславие Кудангсы так же, как и шекспировского Макбета, в немалой степени подкреплено благоговейным трепетом, который испытывают по отношению к нему окружающие. Более того, даже перед лицом трагических событий герои склонны преувеличивать свое значение, расценивать себя как исключительных, превосходящих по своим достоинствам всех остальных людей.

Период процветания и успеха обоих правителей краток: убийство Макбетом законного короля и захват власти стали причиной войны в Шотландии; после самопровозглашения Кудангсы наступил лютый холод и воцарилась вечная зима, а затем разразилась эпидемия смертельной болезни. Вопреки предостережениям, Кудангса одно за другим совершает кощунственные деяния - велит шаману разрубить звезду, наславшую холод, и решает породниться со злыми духами, выдав единственную дочь за сына и женив первородного сына на дочери повелителя бесов.

Проблема в том, что в сознании героев Шекспира и Ойунского произошло искажение человеческих ценностей. Более того, они оба

совершают страшные преступления. Макбет окончательно теряет человеческий облик, не остановившись перед жестоким истреблением семьи своего ближайшего соперника Еще более страшный и бесчеловечный поступок совершает Кудангса, решив принести в жертву собственных детей - сына и дочь - в обмен на милость нечистых духов. И как показывает исход трагических событий в обоих произведениях, возмездие не заставляет себя ждать. Как только проявились ужасные последствия преступных деяний героев, оба оказались покинутыми бывшими единомышленниками и соплеменниками и обречены на одиночество до конца своих дней.

Трагическое мироощущение в обоих произведениях передается и посредством образной системы. Если в трагедии Шекспира воплощением потусторонних явлений становятся образы трех ведьм, то у Ойунского носитель тайных сил природы - шаман Чачыгыр Таас. Ошибка шекспировского Макбета заключалась в том, что он изначально был склонен воспринимать ведьм как предвестниц своей удачливой судьбы, даже не задумываясь об их злой сущности. А между тем три ведьмы — настоящие носители зла и искушающие силы. Когда же удача изменяет Макбету, уже перед самой смертью он оказывается последним, кто понял двоякий смысл произнесенных ведьмами пророчеств и слишком поздно осознал их губительный смысл. Шаман Ойунского с самого начала повести в противостоянии Среднего и Верхнего миров выступает на стороне людей. Его функция прямо противоположна коварным деяниям ведьм: он не раз пытается предостеречь Кудангсу, предупредить о роковых последствиях его необдуманных поступков, призывает его умерить гордость и смириться с судьбой. Когда его уговоры не возымели действия, шаман с тяжелым сердцем соглашается помочь Кудангсе, но прежде всего - его страдающему народу перед лицом очередного бедствия. В этом смысле шаман П. Ойунского в корне отличается от своих шекспировских товарок - он, прежде всего, носитель гуманистического начала, воплощение высшей мудрости и живительных сил природы.

По отношению к шаману Кудангса занимает прямо противоположную позицию, чем Макбет - к трем ведьмам. Если шекспировский герой склонен излишне верить колдуньям и преувеличивать значение их предсказаний, то Кудангса Ойунского, напротив, принижает значение слов шамана и не верит его предостережениям даже после того, как они сбываются. В душе Великий Кудангса еще

до того, как зло пустило в нем свои корни, был готов к тому, чтобы целиком отдаться его власти. Его собственные человеческие пороки и страсти подготовили почву для нравственного падения и разрушения личности. Беды и несчастья, постигшие род Кудангсы, на первый взгляд, кажутся внешними обстоятельствами действия в произведении. Однако с их приходом пробуждаются те скрытые и потаенные желания, которые гнездились в его сознании задолго до того, как они получили реальное воплощение.

В финале обоих произведений раскрывается еще одна нравственно-этическая проблема, поставленная Шекспиром и П. Ойун-ским, — личность, выделившаяся на фоне остальных людей своим могуществом и величием, поставившая себя выше общества и установленных в нем законов, в любые времена и при любых обстоятельствах обречена на тотальное отчуждение. У Шекспира военные подвиги и боевая доблесть Макбета упоминаются лишь в начале произведения. В конце драмы никто не вспомнил о славном военном прошлом Макбета, не сказал ни слова в его защиту, напротив, все поспешили покинуть бывшего полководца и короля и примкнуть к его гонителям. Еще печальнее участь Кудангсы: он проживет еще много лет в одиночестве и нищете, своими глазами увидит, как один за другим покидают его сородичи, приходят в запустение некогда богатые земли, как рушится вековой уклад жизни, незыблемым оплотом которого был он сам. Тот, кто некогда поражал своим величием и мощью, стоял во главе целого народа, теперь совершенно опустился, полностью утратил человеческий облик. Наказание Великого Кудангсы состоит также и в том, что после смерти его тело не получает погребения: его труп подхватили огненные смерчи и развеяли его прах над землей, превратив в «семена смятения и раздора».

Таким образом, на примере судьбы главных героев Шекспир и Ойунский ставят одну нравственную проблему: никакое величие личности и могущество духа не может служить оправданием того, что на пути к своему возвышению человек нарушает законы самой человечности.

Во втором параграфе «Авторская концепция в системе образов П. Ойунского и Шекспира» содержится анализ произведений в контексте образов, выступающих в качестве символов кардинальных бытийных проблем. Центральное место в нем занимает раскрытие темы зла в его различных вариациях, проявляющегося на двух

уровнях созданного авторами художественного мира - реальном и символическом.

Зло в трагедии Шекспира непосредственно воплощено в образах демонических существ, в частности, трех ведьм, призраков и богини Гекаты, искушающих Макбета и толкающих его на путь саморазрушений. В повести-легенде П. Ойунского, также ощущается присутствие зла, персонифицированного в образах целого легиона носителей темных сил: племени злых духов во главе с их правителем - Великим Суоруном, его демонических отпрысков, а также

трех кузнецов из бездны ада.

Однако не только и не столько образы нечистой силы воплощают присутствие зла в обоих произведениях. Торжество зла начинается с того момента, когда оно завладевает душой главных героев и становится основной причиной их нравственного падения и разрушения личности. Внутренний кризис Кудангсы Великого так же, как и шекспировского Макбета, был обусловлен злом, дремавшим в его душе, вырвавшимся наружу при благоприятных обстоятельствах и с этого момента неотвратимо увлекающим к гибели эту некогда могучую личность. В повести П. Ойунского зло, зародившееся в душе и погубившее одного человека, затем станет причиной гибели целого народа, в дальнейшем оно еще более разрастется, породит новые конфликты и в виде страшного проклятья будет существовать вечно.

Основной конфликт произведений Шекспира и П. Ойунского -противостояние добра и зла отражается в контрасте, оппозиции света и тьмы. Преступления Макбета совершаются под покровом ночи, тогда же происходят его встречи со злыми ведьмами. Череда трагических событий в повести Ойунского также начинается с наступления вечной ночи, во мраке которой светит смертоносная звезда Чолбон, а вслед за ней приходит лютый холод и наступает бесконечная зима. В полной темноте совершаются ритуальные камлания шамана, тьму приносят с собой в мир людей представители племени нечистых духов.

Странные и противоестественные события, происходящие в Трагедии Шекспира, подчеркивают общее состояние хаоса, в котором пребывают и главный герой, и окружающий его мир. В ночь убийства короля в окрестностях замка Макбета происходит разрушительное землетрясение. Нарушение природной гармонии происходит и в повести П. Ойунского: прекращается естественная смена

сезонов, зима, кажется, воцаряется навечно, а солнце навсегда скрывается с глаз.

Шекспировский Макбет, еще только вынашивая преступный план захвата королевской власти, уже был готов отринуть человеческие ценности и сравнивал себя со «зверем, который на все способен». У Великого Кудангсы Ойунского также проявляются звериные черты, даже обликом своим он начинает напоминать животное - «разъяренного быка» и «рассерженного глухаря». И, подобно шекспировскому Макбету, он также приходит к осознанию того, что не человеческие качества позволяют воплотить в жизнь его грандиозные планы, но его до сих пор скрытая, потаенная звериная сущность. Исходя из этого понимаем, что природа зверя преобладала в них изначально, вырвалась наружу при благоприятных обстоятельствах, и именно этим обусловлено их стремительное моральное, а затем физическое падение. В таком случае мы можем утверждать, что Шекспир и П. Ойунский в сходном художественном ключе рассматривают этическую проблему двойственности человеческой природы и поднимают в своих произведениях частную трагедию отдельного человека на высоту философского обобщения о существовании зла - дремлющего, подстерегающего, искушающего и, в конечном итоге, вечного.

Таким образом, сходство произведений Шекспира и Ойунского заключается прежде всего в единстве авторской концепции в раскрытии образов главных героев, в изображении их трагической эволюции. Кроме того, налицо типологические сходства таких художественных компонентов произведений, как система контрастных образов-мотивов в развитии трагического конфликта.

В заключении подводятся итоги проведенного диссертационного исследования, формулируются его основные выводы. Опираясь на традиции мировой классики, П. Ойунский творчески переосмыслял ее наследие и тем самым поднимал национальную литературу на новую высоту.

Сюжетным центром произведений П. Ойунского, как и трагедий Шекспира, являются судьба и духовная эволюция главного героя, остальные действующие лица вовлечены в основной конфликт -противостояние сил добра и зла, персонифицированный не только в человеческих образах, но и в образах демонических существ.

В результате сравнительно-типологического анализа произведений В. Шекспира и П. Ойунского обнаруживается большое количество схождений и аналогий на самых разных уровнях их идейно-художественного содержания. Это подтверждает интерес якутского писателя к творческому наследию Шекспира. Интерес этот обусловлен поиском образца для создания глубоко национального произведения, обращением к иному культурному опыту в поисках стимула для плодотворного развития национальной литературы. Вот почему на фоне общего сходства двух художественных миров прослеживаются и существенные различия, связанные, прежде всего, с глубоко национальным характером творчества П. Ойунского. Эти особенности позволяют выявить своеобразие его произведений и дают основание для утверждения уникальности творческой индивидуальности писателя и его уникального места в истории якутской литературы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Burtsev A.A., Burtseva М.А. Yakut Literature in Portraits and Persons /

A.A. Burtsev, M.A. Burtseva. - Yakutsk, 2004. - 92 p.

2. Бурцева M.A. Мотив «мертвой невесты» в трагедии В. Шекспира «Гамлет» и драматической поэме П. Ойунского «Красный Шаман» / М.А. Бурцева // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2011. - № 4. - С. 33-38.

3. Бурцева МА. Эволюция героя в трагедии В. Шекспира «Гамлет» и драматической поэме П. Ойунского «Красный Шаман» // Научное обозрение: гуманитарные исследования. - М., 2011. -№4. - С. 31-41.

4. Бурцева М.А. «Шекспировские мотивы в образной системе повести П. Ойунского «Кудангса Великий» / М.А. Бурцева // Современная филология: теория и практика: материалы VI междунар. науч.-практ. конф. (30-31 декабря 2011 г.). - М.: Спецкнига, 2011. - С. 63-68.

5. Бурцева М.А. Мотив трагической любви в произведениях

B.Шекспира «Гамлет» и П. Ойунского «Красный Шаман» / МА. Бурцева // Актуальные проблемы искусствоведения, филологии и культурологии: материалы междунар. заоч. науч.-практ. конф. (18 января 2012 г.). - Новосибирск: ЭКОР-книга, 2012. - С. 117-127.

Статья в рецензируемом издании

6. Бурцева М.А. «Функционирование анималистической образности в произведениях В.Шекспира и П. Ойунского» / М.А. Бурцева // Вестник Северо-Восточного федерального университета имени М.К. Аммосова. -Якутск: Изд-во СВФУ, 2011. - Т. 8. - № 4. - С.95-100.

Подписано в печать 27.04.2012. Формат 60 х 84 1/16. Усл. печ. л. 1,7. Тираж 100. Заказ 104.

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г.Улан-Удэ, ул.Смолина, 24 а. E-mail: riobsu@gmail.com

Текст диссертации на тему ""Красный Шаман" и "Кудангса Великий" П.А. Ойунского в свете шекспировских сюжетов и образов"

61 12-10/1059

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение

«Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова»

Бурцева Марина Анатольевна

«КРАСНЫЙ ШАМАН» И «КУДАНГСА ВЕЛИКИЙ» П.А. ОЙУНСКОГО В СВЕТЕ ШЕКСПИРОВСКИХ СЮЖЕТОВ И ОБРАЗОВ

Специальность 10.01.02. - литература народов Российской Федерации (сибирская литература: алтайская, бурятская, тувинская, хакасская, якутская)

Диссертация

на соискание ученой степени кандидата филологических наук

высшего профессионального образования

На правах рукописи

Научный руководитель: д.ф.н., профессор П.В. Сивцева-Максимова

Якутск-2012

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.....................................................3

ГЛАВА I. ХУДОЖЕСТВЕННОЕ НАСЛЕДИЕ П. ОЙУНСКОГО В КОНТЕКСТЕ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ

1.1. Творчество П. Ойунского в аспекте типологических связей с произведениями мировой литературы................................20

1.2. Влияние творчества Шекспира на развитие литературы

последующих веков как историко-литературная проблема...............40

ГЛАВА II. «КРАСНЫЙ ШАМАН» П. ОЙУНСКОГО И «ГАМЛЕТ» ШЕКСПИРА: СЮЖЕТНО-ОБРАЗНАЯ СТРУКТУРА

В СРАВНИТЕЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНОМ АСПЕКТЕ

2.1. Особенности структуры драматического действия в

произведениях П. Ойунского и Шекспира.............................52

2.2. Герой П. Ойунского и шекспировский Гамлет в динамике схождений и различий.............................................70

2.3. Функции женских образов в сюжетной структуре произведений....................................................95

ГЛАВА III. ПОВЕСТЬ-ПРЕДАНИЕ П. ОЙУНСКОГО «КУДАНГСА ВЕЛИКИЙ» И ТРАГЕДИЯ ШЕКСПИРА «МАКБЕТ»: СЮЖЕТНЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ И ОБРАЗНЫЕ ПЕРЕКЛИЧКИ

3.1. Сюжетно-композиционная структура и ее роль в развитии

трагического конфликта..........................................105

3.2. Авторская концепция в системе образов П. Ойунского и Шекспира.......................................................131

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.................................................158

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ..................161

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования и степень изученности. Широкий научный интерес к проблеме художественного воплощения национального сознания и самосознания представляется закономерным в эпоху развивающейся глобализации. Рассмотрение каждой национальной литературы в пространстве мировой культуры, выделение и осмысление индивидуального художественного опыта в свете классического наследия -решение этой проблемы составляют актуальное направление современного литературоведения. Исследования в данной области обусловили необходимость дальнейшего формирования историко-функционального подхода, задача которого заключается прежде всего в определении места и роли творческого наследия иноязычной мировой культуры в развитии той или иной национальной литературы.

Творчество выдающегося якутского писателя XX в. Платона Алексеевича Ойунского (1893-1939) представляет собой незаурядное, крупное явление, сыгравшее огромную роль в становлении и развитии якутской литературы. В культурных и исторических обстоятельствах первых десятилетий XX в. он наметил плодотворный путь ориентации на фольклорные и мифологические сюжеты, на классические образцы мировой и русской литературы, доказывал, что якутская художественная литература не должна быть замкнутым феноменом, что на основе собственных традиций она может творчески воспринимать опыт других развитых литератур. Поэтому сегодня наследие П. Ойунского правомерно рассматривать не только как явление национальной литературы, но и как часть единого мирового культурного процесса.

Как классик якутской национальной литературы, П. Ойунский в 1920-е гг. ввел в якутское стихосложение форму силлабического стиха, органически сохраняя и развивая на новом уровне художественные возможности аллитерационной поэзии. Его драматические произведения и проза отмечены

творческим освоением мировой литературной традиции, в частности, шекспировских тем, сюжетов и образов, что свидетельствовало о способности писателя создать высокую трагедию поистине шекспировского масштаба.

Многогранное творческое наследие может быть оценено по достоинству с позиций новых подходов, которые бы позволили получить представление о развитии якутского национального самосознания на разных этапах исторической жизни Республики Саха. В последние годы определяется истинное значение его вклада в якутскую художественную культуру, расширяется область восприятия его творческого наследия, в прошлом ограниченного рамками метода «социалистического реализма», традиционных представлений о его личности как о поэте-революционере, «зачинателе якутской советской литературы» [193, с.7].

Новый взгляд на творческое наследие П.Ойунского необходим и потому, что именно ему принадлежат основополагающие, концептуальные суждения о путях развития якутской литературы. Одна из его главных идей, в наиболее целостной форме высказанная в докладе «Значение 100-летнего юбилея со дня смерти А.С.Пушкина и наши задачи», заключалась в необходимости овладения «всем культурным наследством прошлых эпох, великими творениями гениев человечества» [129, с.79]. П. Ойунский не ограничивался узко профессиональным пониманием значения классического наследия только как школы мастерства для молодых якутских писателей. Он подчеркивал, что опыт и воздействие великих предшественников нужны для воспитания собственных мастеров слова, развития их художественного мышления и творческих сил [41, с. 140]. «Мы способны будем дать гигантов в будущем, - писал П. Ойунский, - если овладеем литературным наследством таких мировых имен, как Гомер, Фирдоуси, Руставели, создавших великие эпические поэмы, близкие к нашему народному богатырскому эпосу, если мы овладеем наследством гигантов, как-то: Шекспира и Пушкина, Гете и Байрона, Горького и Толстого, Роллана и Барбюса» [129, с.80]. Тот факт, что

наряду с выдающимися русскими писателями П.Ойунский называл имена крупных классиков мировой литературы, имеет принципиальное значение для нашего исследования, и весьма примечательно, что среди них прозвучало имя величайшего европейского драматурга эпохи Возрождения В. Шекспира.

Наследие П. Ойунского имеет длительную традицию изучения, и оно не всегда было однозначным. В ранних работах 1920-1930-х гг., посвященных его произведениям, звучали негативные оценки и обвинения в излишней приверженности к народному творчеству, тяготению к иносказательности и условно-символической образности, как не соответствующим задачам литературы социалистического реализма. Подобное осуждение писателей, обращавшихся к фольклорным сюжетам и образам, продолжалось вплоть до 1950-х гг. В частности, в газете «Правда» от 10 декабря 1951 г. в числе «крупных ошибок и недостатков якутской литературы» были названы «увлечение темами и сюжетами далекого прошлого в ущерб правдивому отображению социалистической жизни, некритическое использование архаических образов из старинного фольклора для показа сегодняшней советской действительности» [38, с.З]. В газете «Социалистическая Якутия» от 19 февраля 1952 г. творчество писателей, обращавшихся к традиции устного народного творчества, было заклеймено как «проникнутое упадничеством, мистицизмом и национализмом» и потому не могущее быть «источником для развития советской якутской литературы» [127, с.23]. Причем главными недостатками назывались именно «отход в сторону прошлого Якутии, идеализация старины, некритическое использование фольклорных образов, мистические нотки, облечение некоторых художественных типов в религиозную форму и т.п.» [37, с.З 8]. В свете этих обвинений в качестве рекомендации для всех писателей была указана «недопустимость каких-либо попыток использования в советской литературе обветшалых пережитков прошлого под видом национальных традиций, ибо новое социалистическое содержание нельзя облечь в архаическую форму старого фольклора» [84, с.5].

Реабилитация П. Ойунского произошла в 1955 г. С этого времени начинается возвращение читателям его творческого наследия и новая история исследования его произведений. Примечательно, что уже в этих работах, несмотря на жесткое ограничение авторского метода П. Ойунского рамками «социалистического реализма», были высоко оценены широта эстетических взглядов писателя и художественные достоинства его произведений, подвергнутые критике и осуждению в 1920-1930-е гг. Так, в статье З.В. Гоголева «Жизнь и деятельность П.А.Ойунского» (1959) прозвучали слова о «многогранном творчестве» писателя и поставлена задача «продолжать и углублять изучение и исследование его богатого литературного наследства, которое является ценнейшим вкладом в нашу национальную культуру» [61, с. 15]. Г.М. Васильев в статье «О поэтическом творчестве П.А. Ойунского» предлагал говорить о нем прежде всего «как о крупном поэтическом таланте, о большом мастере, поэте-новаторе, который внес много нового в якутскую литературу». Автор статьи особенно подчеркивал тот факт, что больше говорится «об идейном содержании его поэзии и очень мало о художественной стороне его поэтического творчества» [48, с. 19], тем самым утверждая необходимость новых путей к исследованию наследия писателя. Н.М. Заболоцкий в статье «О прозе П.А. Ойунского» писал: «Творчество большого писателя, созданные им отдельные образы бывают иногда настолько сложными и многогранными, что нащупать правильное решение вопроса бывает иногда затруднительным». Исследователь приходит к выводу, что «это обстоятельство требует от нас вдумчивого отношения к творчеству П. Ойунского» [81, с.27]. В.А. Семенов в статье «О драматургии П. Ойунского» утверждал несправедливость обвинений в адрес писателя в пессимизме, мистицизме и символизме и, в частности, писал, что «якутские критики двадцатых годов спутали символизм, как идейно-художественное течение, с поэтическим символом, как с изобразительным приемом, как с средством образного раскрытия идейного замысла» [156, с.48]. Автор статьи отмечал склонность Ойунского к

«широким историческим и философским обобщениям, облеченным в условные, отвлеченные формы», благодаря которым «образы и события приобретают космические масштабы» [156, с.50]. Ю.Н. Прокопьев в статье «О жизни, общественной и творческой деятельности П. Ойунского» писал о том, что поэт обращался к традиции национального фольклора не только в рамках функционального подхода, но и в широком смысле, «выделяя в народном творчестве гуманистические и демократические тенденции» [147, с.9]. В заключении статьи критик констатировал: «...у нас почти нет ничего специально изданного о его поэтике, о его художественном мастерстве» [147, с.18].

Глубокие рассуждения об авторском методе писателя содержались в статье «За высокую идейность и мастерство» В.Н. Протодьяконова: «Ойунский, советуя писателям выработать свою индивидуальность на почве законченного миропонимания, призывал утвердить в литературе философское начало, он видел в писателе мыслителя» [148, с. 103]. Г.Г. Окороков считал метод П. Ойунского отвечающим тенденциям литературы XX в., в том числе тенденции к «усилению роли философского, интеллектуального начала» в образном мышлении писателей. «Более того, -писал критик, - в наше время философская концепция становится структурой вещи» [134, с. 116]. О значении личности П. Ойунского в становлении якутской литературы писал Г.К. Боескоров в статье «Красный Шаман», подчеркивая многогранность и разносторонность таланта одного из ее основоположников [35, с. 140].

И хотя в основном определение метода П. Ойунского ограничивалось рамками «социалистического реализма», в исследованиях литературоведов и критиков допускалась возможность и указывались пути подхода к произведениям писателя, отступающего от традиционного идеологизированного восприятия.

В исследованиях последних десятилетий творчество П. Ойунского все чаще освещается с позиций общечеловеческого содержания и философской

проблематики, содержащейся в его произведениях. Так, И.Г. Спиридонов в статье «П.Ойунский - писатель-мыслитель» (1994) отмечает «удивительно разносторонний талант П. Ойунского». По мнению критика, при всем разнообразии оценок достижений П. Ойунского как поэта, прозаика, драматурга, фольклориста и лингвиста, «все же явно недостаточно написано о нем как о писателе-мыслителе, оставившем после себя глубокие мысли об историческом пути своего народа, о ходе человеческой истории вообще, о наступившей новой эпохе, о роли и вкладах в истории известных личностей и т.д.» [163, с. 121]. В статье И.Г. Спиридонова также прозвучали суждения о широте и глубине решения П. Ойунским проблем мирового масштаба: «Подчеркивая разнообразие материалов и тем его поэзии, прозы, включающие и совсем отдаленные от якутской действительности, мы замечаем, что это все не поверхностный, необязательный переход от темы к теме, а освоение все новых граней действительности, включение их в собственную творческую биографию. Широкая перспектива - и географическая, и историческая, и философская - открывается нам в глубоких раздумьях, в стремительных переходах от якутской тайги до просторов Ближнего Востока, от образа бедного хамначчита до поступков завоевателя мира» [163, с. 133].

О важности нового восприятия классического наследия П. Ойунского пишет А.Н. Мыреева в статье «Гуманистическая концепция произведений П.А.Ойунского» (1998): «Как свидетельствует опыт мировой литературы, философское, гуманистическое содержание творчества большого писателя всегда глубже и шире эпохи, к которой он принадлежит» [116, с.82]. Постановка П. Ойунским проблем, «значимых не только для якутского народа, но и для всего людского племени», прослеживается в статье A.A. Билюкиной «Общечеловеческое и национальное в пьесах П.А. Ойунского» (1998). К их числу автор относит размышления писателя о путях развития цивилизации, о революции и роли масс и человека в истории, о связи природы и человека [33, с.85]. С этой точки зрения предлагает воспринимать

творческое наследие П. Ойунского и Е.С. Сидоров. В статье «Трагедия Красного Шамана» (2004) автор характеризует общие изменения, происходящие в истории восприятия классического наследия якутских писателей: «Мы отказываемся, к счастью, от классового подхода, обращаемся лицом к человечности, начинаем признавать приоритет общечеловеческих многовековых ценностей» [160, с.52].

Значительным достижением якутского литературоведения последних лет стал фундаментальный историко-литературный очерк «Литература Якутии XX века» (2005). В нем, благодаря комплексному использованию основных методов литературоведческого исследования, в том числе историко-функционального, наследие якутских писателей-классиков, в частности, П. Ойунского, рассматривается по-новому. Л.Н. Романова утверждает, что в драматических произведениях «реконструкция П. Ойунским мифологического сюжета положила начало новому типу художественного мифологизма в якутской литературе, что впоследствии получило развитие в его прозе». Критик доказывает, что основную ценность его произведений составляет «глубина философской мысли поэта о человеческих возможностях, степени влияния отдельной личности на действительность» [98, с.116].

В соответствии с современной концепцией целостности мировой культуры предлагает рассматривать творчество крупнейших якутских писателей A.A. Бурцев в работе «Якутская классическая литература и современность» (2007), в которой творчеству П. Ойунского посвящена отдельная глава. Автор утверждает, что ценность его художественного наследия обусловлена не только наличием в нем «гуманистического пафоса и высоких эстетических достоинств», но и «глубокого нравственно-философского содержания, рассчитанного на историческое функционирование в "большом" времени» [41, с. 154]. Всестороннее исследование наследия П. Ойунского проведено В.Б. Окороковой в монографии «Куедьуйбут тыл, дьуЬуннэммит санаа...» (2003), включающей

описание жизненного и творческого пути писателя, историю восприятия его произведений. В заключении автор выделяет основные философские категории, представленные в произведениях классика якутской литературы: «Природа и Общество, Жизнь и Борьба, Человек и История, Разум и Сила, Правда и Свобода, Время и Счастье, которые волнуют читателей по сей день» [137, с. 129]. Ценные замечания о мастерстве романтического метода П. Ойунского содержатся и в статье В.Б. Окороковой «Айааччы аПыйах» (2007) [136, с.28].

В наиболее значительных произведениях П. Ойунского -драматической поэме «Красный Шаман» (1925) и повести-преданиии «Кудангса Великий» (1929) идейные, философские и эстетические искания автора представлены во всей своей глубине и выразительности. Как все достижения художественной мысли они со временем не теряют своего значения и ценности, их идейно-художественное содержание открывает со временем новые горизонты для критических интерпретаций.