автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Крестьянство и сельские советы Южного Урала в 1922-1929 гг.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Куренкова, Юлия Олеговна

Введение.

Глава 1. Условия формирования органов власти в деревне в 1920-е годы.

1.1. Принципы организации и функционирования сельских советов в нормативно-правовых актах РСФСР и СССР.

1.2. Лишение избирательного права как способ политического давления государства на крестьян.

Глава 2. Крестьянство в системе местных органов власти.

2.1. Выборные кампании в сельские советы на Южном Урале.

2.2. Кадровый состав сельского аппарата управления.

2.3. Привлечение крестьянок в советское строительство.

Глава 3. Представления крестьян о власти.

Введение диссертации2003 год, автореферат по истории, Куренкова, Юлия Олеговна

Характер взаимоотношений различных социальных групп с органами власти является определяющим в выработке и реализации политического курса государства. Факторами современной жизни являются значительное социальное расслоение, разочарование в системе власти, разрыв между городом и деревней. Россия оказалась пред выбором варианта общественного развития и находится в поисках национальной идеи, способной сплотить различные группы населения.

Изучение общественно-политической ситуации в стране в переходные периоды является одной из актуальных проблем исторической науки. После установления Советской власти, в государстве произошли изменения, значительно повлиявшие на жизнь всех групп общества. Идеологи партии большевиков говорили о своей опоре в грядущих преобразованиях на пролетариат, в реальности, успешность их действий во многом определялась тем, как их воспримет крестьянство, составлявшее в 1920-е годы большую часть населения страны. В связи с этим стояла задача привлечения крестьян в сельские советы, которым отводилась роль органов власти, реализующих государственную политику на местах, в зависимости от хозяйственных, этнических, культурных и других особенностей региона. Приходилось выстраивать структуру органов управления и определять направление их деятельности.

В настоящее время страна вновь стоит перед сходными проблемами, поэтому изучение работы региональных управленческих структур в 20-е годы XX века позволит не только восстановить картину событий, но и учесть имеющийся негативный и позитивный опыт в современных условиях.

В соответствии с современными представлениями отечественной исторической науки крестьянские выступления 1920-1921 годов являлись особым этапом Гражданской войны. Фактически мирное время во всей

Советской России началось с 1922 года после окончания боевых действий на Дальнем Востоке. Следовало переходить от насильственных и военных методов руководства страной к реформаторским, которые бы позволили восстановить нарушенную за годы войны и голода экономическую и социальную стабильность. В.И. Ленин и другие большевистские лидеры понимали, что после социальных кризисов, связанных с крестьянскими мятежами 1920-1921 годов, быстрый переход на социалистический путь будет затруднен. Многие в России не принимали Советскую власть безоговорочно, а крестьянство почти всегда относилось настороженно к любой власти, определяя, насколько она будет вмешиваться в их мир и позволит ему обеспечивать привычный прожиточный минимум. Введение новой экономической политики следует признать результатом неудачных действий большевиков в предыдущие годы.

•

Она должна была стать мерой, которая стабилизировала бы хозяйственную обстановку в стране. Правительственные круги полагали, что продналог и установленный позже единый сельскохозяйственный налог, будут более приемлемыми и легкими, чем продразверстка. Кооперация в сельском хозяйстве должна была укреплять связь между крестьянством и приближать его к социалистическим формам производства. Не менее важно было наладить контакты с деревней и через систему обновленных социальных отношений.

В.И. Ленин, анализируя развитие советского государства, совершенствовал свою модель отношения власти к крестьянству и организацию его жизни в новых условиях. По мнению отечественных и зарубежных историков в последние годы своей жизни он пересмотрел свои взгляды на роль крестьянства в социалистическом строительстве и отводил ему большее место в этом процессе, чем в прежние годы1. По началу В.И. Ленин считал, что с помощью участия крестьян в сельских советах, можно будет активизировать сельское

1 См. Борисов Ю.С. Эти трудные 20-е - 30-е годы // Страницы истории советского общества: Факты, проблемы, люди. - М., 1989. - С. 121-134. Крухмалев А. Некоторые вопросы ленинской теории социализма И Страницы истории КПСС: факты, проблемы, уроки. - М, 1989. - С. 121-152. Шанин Т. Четыре с половиной аграрных программы Ленина: крестьяне, интерпретаторы Маркса, русская революция И Крестьяноведсние. - М., 1999. -С. 59-60. население, преодолеть его отторжение от сферы управления, сблизить с пролетариатом. Таким образом, в последствии, образуется новый тип государства \

Однако в действительности получилось так, что налаживание тесного сотрудничества крестьянства с пролетариатом и властью в целом нередко было формальным. Отчасти так сложилось потому, что после смерти Ленина его приемники не учитывали политического завещания, оставленного им и колебались в своих взглядах. Например, Н.И. Бухарин и А.И. Рыков в своих речах иногда принижали значение крестьянства, указывая на то, что его еще нужно «перевоспитывать» и «подтягивать к нужному передовому уровню»2. С другой стороны внутрипартийная борьба складывалась не в их пользу, поэтому они не смогли реализовать свои программы.

Традиционный уклад сельской жизни, выработанный веками, в известной степени помогал крестьянству выживать в любых социально-экономических условиях. С точки зрения большевиков - ортодоксальных марксистов - он был тормозом развития деревни при строительстве социализма, поэтому крестьянство воспринималось ими как объект, а не субъект исторического развития. В большинстве случаев характер взаимоотношений крестьянства с властью в отечественной историографии рассматривался с этих же позиций вплоть до конца 80-х годов XX века.

Можно выделить несколько этапов исследования этого вопроса. Первый этап - публикации 1920-х начала 30-х годов, второй — 30-е - 50-е годы прошлого столетия, третий - с 60-х до 90-х годов и последний с начала девяностых до наших дней. Для первого этапа характерным является то, что многие работы этого периода можно отнести и к источникам и к историографии. В них нередко содержится значительный фактический материал, например, о составе низовых органов власти, но ряд авторов давал и свою субъективную оценку событиям. Чаще всего ограничивались

1 Ленин В.И. Полное собрание сочинений (ПСС)-5-е издание.-Т.36. -С.51. -Т. 37. -С.257.

2 Бухарин Н.И. Избранные произведения. - М., 1990. - С.202. Рыков А.И. Избранные произведения. - М., 1990. -С. 336. констатацией организации сельских советов и их исполкомов, как формы сотрудничества крестьянства с властью, указывая, что они наиболее близки крестьянству. В этом прослеживается некоторая идеологическая заданность оценок. К таким публикациям относятся работы A.C. Киселева, С.М. Гурвич, А. Лужина и М. Резунова1. Статья A.C. Киселева в большей мере освещает юридические аспекты избирательных компаний и деятельности сельских советов и волостных исполнительных комитетов (ВИК), а С.М. Гурвич ограничивался источниковедческим анализом. Таким образом, они рассматривали в первую очередь власть и ее организацию, не затрагивая вопросы крестьянской активности.

В издании «Деревня при НЭПе» собрано 36 крестьянских писем в газету «Беднота», к которым даются комментарии составителей2. Они касаются 4 отношения крестьянства к кулачеству и критериев, по которым следовало причислять сельских производителей к этой категории. Сельские корреспонденты предлагали различные параметры причисления к указанной группе, давали оценку отношения власти к мероприятиям по ограничению кулачества. Затрагивались не только экономические, но и психологические аспекты вычленения из общей массы сельских жителей этих «чуждых элементов». В работе заметна идеологическая предопределенность в негативной оценке деятельности зажиточных и кулаков и их отношения к другим крестьянам и советской власти. Однако составители старались избегать резких штампов, ярлыков и осуждения. Наличие такого сборника свидетельствовало об интересе крестьянства к теме социальной дифференциации села и общественной жизни.

Работа A.M. Большакова - краеведа и социолога - «Советская деревня: о экономика и быт 1917-1925 годы» отличается целостностью, анализом изменений, произошедших в деревне после революции 1917 года. Причем

1 Киселев A.C. Очередные задачи в области улучшения работы волисполкомов и сельских советов II Советское строительство. - М., 1925. - С. 5 - 15. Гурвич С.М. Сельские советы и волисполкомы в 1922-24 гг. // Советское строительство. - M., 1925. - С. 50- 51. Лужин А., Резунов М. Низовые советские аппараты. - М., 1929.

2 Деревня при НЭПе. - M., 1924.

3 Большаков A.M. Советская деревня: экономика и быт 1917-25 годы. - Л., 1925. анализируются не только экономические аспекты, но, главным образом, и изменения в поведении крестьян, в мотивах их деятельности. Он рассматривает все основные категории крестьян через призму их отношений к советской власти и определяет на кого ей следует опираться. При этом автор подмечает противоречия в сознании середняков, которые стремились стать зажиточным, но видели, что к этому не благоволит власть. По его мнению, проблема во взаимоотношении крестьянства с властью крылась в отрыве центра от низового аппарата. Одной из причин нежелания крестьян работать в ВИК Большаков указывал бюрократизацию местных выборных служб, которые «стесняют общественную инициативу избранников населения»1. Признавая руководящую роль партии, автор возлагал ответственность за промахи в работе с крестьянами на коммунистов, поскольку именно они в большинстве случаев обладали властью и «сознательностью», поэтому он предлагал с них строже взыскивать. Работе не хватает именно исторического подхода, но это не вина автора, поскольку он не ставил перед собой таких задач. Скорее, это взгляд гражданина советского государства изнутри на сложившееся положение вещей, с попытками здраво оценить ситуацию, предложить рекомендации к исправлению ошибок. A.M. Большаков первым начал рассматривать крестьянство как субъект во взаимоотношениях с властью в послереволюционной историографии.

К концу 20-х годов в сборниках, посвященных годовщине революции, появился ряд статей о советском строительстве. В них, в основном, констатировались успехи в организации местных сельских органов управления, активизация бедноты, ее союз с середнячеством и ослабление кулацкого л влияния на крестьянство . Упор в подобных публикациях делался на усиление классовой борьбы, к которой относили и формы социального протеста разных категорий крестьян3. В определенной степени закреплению такого подхода в

1 Большаков A.M. Советская деревня: экономика и быт 1917-25 годы. - JI., 1925. - С. 245.

2 Милютин В. Советская деревня // 10 лет Советского строительства: Сб. статей / Под ред. Л. Рябинина. - Л-М. 1927. - С. 63-87. Советское строительство//Десять лет Советской Башкирии 1919-1929. - Уфа, 1929.

-С. 413-425.

3 Ангаров А. Классовая борьба в Советской деревне. - М., 1929. оценке проявления крестьянской активности и его деятельности в низовом аппарате способствовали многочисленные работы идеологов Советского государства, выходившие во второй половине 1920-х годов1. Например, в сборнике речей Л.Б. Каменева «Куда и как ведет Советская власть крестьянство», объяснялось, как различать кулаков и истинных крестьян, что означают перевыборы в сельские советы и кто должен проявлять в них активность, определялись основные направления государственной политики по отношению к деревне2.

Трудно говорить именно об историко-аналитическом характере работ, вышедших в 1920-е годы. Тем не менее, в некоторых из них встречаются индивидуальные авторские подходы в оценке событий и подборе материалов. Отличительной чертой этих публикаций является прикладной и пропагандистский характер.

В 30-е - 50-е годы в отечественной исторической науке укрепилась методология, соответствующая официальной концепции, изложенной в «Кратком курсе истории ВКП(б)». Интерес к жизни крестьян в 20-е годы снижается, поскольку нэп рассматривался как временное отступление от намеченных путей социалистического строительства. Сложившаяся в конце 20-х — начале 30-х годов официальная оценка организации власти в деревне и отношения к ней крестьянства стала господствующей в этот период. Она отличалась схематизмом и описательно-позитивным подходом. В работе А.И. Лепешкина «Местные органы власти Советского государства (1921-1936)»3 наблюдаются многие черты, характерные для исследований этого времени, однако введение в научный оборот нового фактического материала и стремление выстроить целостную концепцию развития системы местного управления стали большим шагом вперед.

В начале 60-х в отечественной исторической науке происходят качественные изменения. Начинается монографическая разработка многих

1 См., например, Каменев Л.Б. Куда и как ведет Советская власть крестьянство. - Л., 1925. Зиновьев Г. Пролетариат и крестьянство: что означает лозунг «лицом к деревне». - М.-Л., 1925. К перевыборам в советы: Сб. ст. / Под ред. В.М. Кнорина. - М., 1927.

2 Каменев Л.Б. Куда и как ведет Советская власть крестьянство. - Л., 1925.

3 Лепешкин А.И. Местные органы власти Советского государства (1921-1936). - М., 1959. вопросов, в оборот вводятся новые источники, расширяется проблематика исследований. Много внимания уделялось классовой борьбе, особенно «кулацкому террору» и влиянию зажиточных на процессы, происходившие на селе. Обращает на себя внимание разница в хронологических рамках, которыми исследователи ограничивали эту борьбу.

И .Я. Трифонов в названии своей работы укладывает ее в годы нэпа, но при этом указывает 1921-1937 годы, как хронологические рамки1. Ю.С. Кукушкин останавливается на 1932 годе, а В.Я. Осокина рассматривает вопрос в границах 1920-1933 годов . Эти исследователи, так или иначе, связывали негативное отношение к власти, либо неприятие крестьянами политики большевиков с проведением коллективизации и действиями кулаков, которых они относили к остаткам буржуазии. Фактически историки не считали нужным детально изучать характер взаимоотношений и политические настроения в деревне в 1922-1928 годы, ограничиваясь фразами, что беднота безоговорочно поддерживала большинство мероприятий партии и правительства. В работе «Советы за 50 лет» под редакцией С.Ф. Найды была предпринята попытка обобщения истории советов3. В целом получилось лишь выборочное и не полное освещение периода нэпа с указанием некоторых цифр активности крестьянства во время выборов и изменения методов и форм работы советов.

Ю.С. Кукушкин дает более полную картину отношения местного аппарата управления с населением, приводит значительные цифровые данные, анализирует некоторые законодательные акты, касающиеся выборов в сельские советы и их непосредственной деятельности 4. Он четко выделяет недочеты в работе низового аппарата, подмечая слабую связь с массами и недостаточное внимание к нуждам населения. Автор не отходит от концепции классовой борьбы и следует марксистско-ленинскому подходу, объясняя политическую

1 Трифонов И.Я. Очерки классовой борьбы в СССР в годы НЭПа (1921-37). - М., 1960.

2 Кукушкин Ю.С. Сельские советы и классовая борьба в деревне (1921-1932). - М., 1968. Осокина В.Я. Социалистическое строительство в деревне и община 1920-1933. - М., 1978.

3 Советы за 50 лет / Под ред. С.Ф. Найды. - М., 1967.

4 Кукушкин Ю.С. Указ. соч. активность крестьянства успешной агитационной и воспитательной деятельностью пролетариата и партии.

Более полную картину характера взаимоотношений на селе в своей работе «Классовая борьба в доколхозной деревне 1921-1929» дает В.А. Сидоров1. Он рассматривает отношения разных социальных групп крестьянства между собой в преломлении через их классовые интересы, прослеживает некоторые причины недовольства крестьян. Негативное отношение объяснялось им промахами в работе низового аппарата управления. С точки зрения автора в середине 20-х годов политического блока бедняков и середняков не было. Активизация деятельности групп бедноты и оживление советов были направлены именно на завоевание середняков и являлись мерой, которая бы привлекала их к сотрудничеству с властью. Различия в отношениях крестьян с властью в некоторых регионах (Северный Кавказ, Урал, Сибирь) автор объяснял развивавшимся и укрепившимся здесь еще до революции капитализмом. Таким образом, он пытается, основываясь на принципе историзма, интерпретировать всплески крестьянской активности и особенно кулацких групп. Однако, несмотря на более обдуманные подходы, в конечном итоге, в своих выводах В.А. Сидоров объясняет классовую борьбу «происками мирового империализма», реакционностью и непримиримостью кулачества, «как осколка старой системы, ловко использовавшего промахи власти и международное л положение Советской России» . С этих же позиций он выделяет этапы классовой борьбы, а инициативу создания крестьянских союзов приписывает исключительно кулачеству, спекулирующему на интересах середняка, хотя ранее A.M. Большаков отмечал стремление к их организации у всех слоев деревни.

Новые аспекты взаимоотношений крестьян с системой местной власти на материалах Сибири рассмотрены в работе В.Я. Осокиной3. Она писала, что в действительности у коммунистов не было стремления разрушать обшину, ее

1 Сидоров В.А. Классовая борьба в доколхозной деревне 1921-1929. - М., 1978.

2 Там же. С. 230.

3 Осокина В.Я. Указ. соч. права постепенно передавались сельским советам, и избирательные правила не нарушали этих порядков. Обращено внимание и на психологию крестьянства, которая охарактеризована как противоречивая и настороженная. Автором определены категории сельских жителей, которые были недовольны политикой советской власти и стремились разными способами отстаивать свои интересы. По ее мнению сельские советы подготавливали сплошную коллективизацию, этому способствовало увеличение в них полупролетарской части деревенских жителей1.

В работе В.П. Данилова «Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения» рассматривается влияние изменения экономического и социального статуса крестьян на их политическое поведение и взаимоотношения в селе2. Автор, анализируя обширные цифровые данные, более подробно и объективно раскрыл классовый состав деревни, подтверждая ленинские положения об опоре в земледелии на середняков и возможностях бедноты к повышению своего экономического статуса. Им делался вывод о неоднозначности социальных отношений в селе, тем самым преодолевалась некоторая ограниченность их трактовки. В свою очередь Н.Л. Рогалина - один из авторов главы, посвященной социальной структуре доколхозной деревни, книги «Изменения социальной структуры советского общества: 1921 - середина 30-х годов» растущую политическая активность кулаков, особенно в ходе перевыборов советов во второй половине 1920-х годов объясняет их «частнособственническими и капиталистическими» интересами, оправдывая политику их изоляции3.

В этот период времени исследователи часто обращались к теме отношений партии и советов. Ими обосновывалась закономерность директивного руководства РКП(б) и ведущая роль коммунистов в политическом просвещении деревни. Продолжалось рассмотрение разных аспектов классовой борьбы, вместе с тем затрагивались новые проблемы: участие сельских советов в

1 Осокина В.Я. Указ. соч.-С. 134.

2 Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения. - М., 1979.

3 Изменения социальной структуры советского общества: 1921-середина 30-х годов. - М.,1979. - С. 101-103. осуществлении принципов НЭПа, проведение в жизнь лозунга «лицом к деревне» и политики «оживления советов», политическая культура сельчан и другие вопросы1. Наблюдалось усиление внимания к социально-политическим факторам, влияющим на положение крестьян.

Роль сельских советов в жизни крестьян рассматривалась в работах И.Е. Плотникова на материалах Урала, однако ни БАССР, ни Оренбургская губерния не вошли в орбиту его исследований .

В отдельную главу в работе В.А. Козлова «Культурная революция и крестьянство 1921-1927» выделено отношение крестьян к государственной власти и Коммунистической партии, тем самым автор пытается показать развитие политического сознания и культуры крестьян, как один из результатов культурной революции в Советской России в годы нэпа. В определенной степени это было новым взглядом в отечественной науке. Им отмечены особенности восприятия органов власти и ее представителей сельскими жителями, выражавшиеся в персонификации и не различении «политической линии государства и ошибок в ее осуществлении на местах»3. Обращено внимание на эволюцию взглядов сельских жителей на деятельность сельских советов. Автор указывает, что в начале нэпа нередко их работа считалась ненужной, а за применение военно-коммунистических методов даже осуждалась, но в 1925-1927 годы, по его мнению, в сознании крестьян советская власть стала «своей», повысилась их активность в выборах. Отмечены некоторые события, значительно влиявшие на настроения крестьян: нестабильная международная обстановка в 1927 году, увеличение некоторых категорий крестьян к 1927 году в составе сельских советов, что трактовалось как положительное явление, соответствующее обстановке в деревне.

1 Классовая борьба на Урале. 1917-32: Сб. статей. - Свердловск, 1974. Селиванов A.M. Советы в первые голы социалистического строительства. - Ярославль, 1979. Он же. Социально-политическое развитие Советской деревни в первые годы НЭПа (1921-1925). - Саратов. 1987. Бахтин М.М. Начало великого пути. Из истории социалистического преобразования деревни.1917-1925. - М., 1979. Партия и советы. - М., 1982. Павлова А.Е. Партийно-политическая работа в деревне в условиях НЭПа. - М., 1982. Козлов В.А. Культурная революция и крестьянство. 1921-1927. -М., 1983.

2 Плотников И.Е. Деятельность Советов Урала по осуществлению перехода к НЭПу в деревне (1921-1923) / Осуществление аграрной политики КПСС на Урале и в Южном Зауралье. - Челябинск, 1978. - С. 24-37. Он же. Роль Советов в подготовке коллективизации сельского хозяйства (на материалах Урала). - Челябинск, 1986.

3 Козлов В.А. Указ. соч. - С. 107.

В.А. Козлов считал, что советская власть дала крестьянству возможность открыто возражать против нее, что в последствии привело к росту политического самосознания и, несомненно, повышало культурный уровень крестьян. В работе можно найти и оценку участия и роли женщин в советском строительстве. Вместе с тем, автор не доказывает некоторые свои предположения. Он полагает, что в 1925 году во время выборов крестьяне весьма придирчиво относились к коммунистам, чей процент в сельских органах власти снизился по сравнению с 1924 годом. Однако причин этого он не указывает. В целом, публикация посвящена именно влиянию культурной революции в деревне, а не характеру взаимоотношений крестьянства с властью.

Работа A.M. Селиванова «Социально-политическое развитие Советской деревни в первые годы НЭПа (1921-1925)» касается непосредственно социально-политических отношений в крестьянской среде1. Автор ограничивается 1921-1925 годами, изучая политическую активность крестьянства в ходе избирательных кампаний в сельские советы. Он указывает на ее рост в 1925 году, но не уделяет должного внимания причинам и последствиям этого. Экстраполируя усредненные результаты по губерниям европейской части России на всю республику, автор не учитывает особенностей других регионов (Урала, Северного Кавказа, Сибири). Например, по численности коммунистов в сельских советах и волостных исполнительных комитетах (ВИК) автором указаны сильно разнящиеся цифры по различным регионам РСФСР. Это указывало на особенности и специфику советского строительства в них. Однако автор не дает объяснения этому и высчитывает средний показатель по стране. Несмотря на это работа имеет ряд достоинств. К ним следует отнести наличие анализа законодательной базы по выборам и деятельности сельских советов и ВИК, хронологически последовательное изложение перипетий избирательных кампаний. Автор связывает низкий уровень участия крестьян в них и особую деятельность советов с отголосками

1 Селиванов A.M. Социально-политическое развитие Советской деревни в первые годы НЭПа (1921-1925). -Саратов, 1987. системы «военного коммунизма» и остротой классовой борьбы в исследуемом им регионе. Он выделяет особенности кампании 1923 года характерные именно для центрально-европейских губерний и делает вывод о том, что установка на усиление коммунистического представительства в советах на самом деле не была самоцелью для местных партийных и советских органов, при этом автор подчеркивает факторы успешности избирательных кампаний. Эта работа является одной из немногих, в которой была предпринята попытка анализа выражения социальной активности крестьянства через участие его в выборах в сельские советы.

В книге «Русское крестьянство: этапы духовного освобождения»1 группа авторов (П.С. Кабытов, В.А. Козлов, Б.Г. Литвак) излагает эволюцию мировосприятия российских крестьян, есть в ней и главы, посвященные годам нэпа. Их автор - В.А. Козлов - пытается найти изменения в политическом сознании деревни, переплетение нового и традиционного, подкрепляя свои предположения некоторыми социологическими исследованиями группы волостей Центральной России и выдержками из писем крестьян. В конечном итоге, он не подвергает сомнению тезис об «острой классовой ненависти» бедняков к кулакам и безусловной их надежде на лучшую жизнь в связи с установлением советской власти. На наш взгляд, картина тех лет на самом деле была более противоречивой в отношении истинных настроений различных социальных групп сельских жителей, рост политического самосознания происходил не столь последовательно, как пишут авторы, особенно если рассматривать другие регионы страны. В целом работа как бы иллюстрирует взаимоотношения в крестьянской среде в годы нэпа.

В этот период выходят региональные, в частности, уральские сборники, в которых затрагиваются некоторые вопросы взаимоотношения крестьянства с органами власти, но в них нет материалов по Оренбуржью2. В статье В.М. Куликова отмечены отличия социального состава уральского крестьянства

1 Кабытов П.С., Козлов В.А., Литвак Б.Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. - М., 1988.

2 Общественно-политическая жизнь уральской советской деревни. - Свердловск, 1985. Экономика и социально-политическое развитие Урала в переходный период: история и историография. - Свердловск, 1990. Социальная активность тружеников уральской советской деревни: Сб. статей. - Свердловск, 1990. от крестьянства центральной России. По его мнению, они повлияли на характер деятельности сельских советов1. В.П. Гуров уделил внимание сопротивлению крестьянства Урала мероприятиям власти, предложив классифицировать Л методы его борьбы .

Показательными являются работы конца 80-х - начала 90-х, завершающие период советской историографии. В них отразились переломные процессы, происходившие в исторической науке. Одновременно появлялись публикации, противоположные по оценкам событий, происходивших в общественной жизни деревни в годы нэпа. В одних отстаивалась правильность всех мероприятий советской власти, проводимых в деревне. В других эмоциональной критике подвергались эти же действия. Коммунисты обвинялись в ликвидации политической самостоятельности сельчан и других погрешностях. Были, тем не менее, работы, авторы которых стремились избегать крайности, привлекали новый материал для анализа, искали новые сюжеты по теме взаимоотношений крестьянства с властью.

В статье М.М. Кудюкиной «Органы управления в деревне: сельские советы и сход 1926-1929» подняты темы поиска деревенского актива и привлечения его в советское строительство, а так же реальной власти в селе и разграничения полномочий между сельским советом и сходом3. Автор приходит к выводу, что в деревне сложилось двоевластие и к началу коллективизации советы, так и не стали полнокровным органом власти. В конце 90-х годов она продолжила рассмотрение темы взаимоотношений крестьянства с властью, обращая внимание на социально-психологические аспекты. Автор делает вывод о том, что несмотря на реально существовавшее внутриклассовое расслоение на бедноту, середняков и кулаков и противоречия между ними, массовое крестьянское сознание вплоть до конца 20-х годов «воспринимало

1 Куликов В.М. Политическая обстановка в уральской деревне накануне перехода к социалистической реконструкции сельского хозяйства (1924-1926) // Общественно-политическая жизнь уральской советской деревни: Сб. ст. - Свердловск, 1985. - С. 83-90.

2 Гуров В.П. Социально-экономические отношения и классовая борьба в уральской доколхозной деревне в условиях нэп (1921-1927) // Экономика и социально-политическое развитие Урала в переходный период: история и историография: Сб. ст. - Свердловск, 1990. - С. 88-102.

3 Кудюкина И.М. Органы управления в деревне: сельские советы и сход. 1926-1929 // Историческое значение НЭПа: Сб. научных трудов. - М., 1990. - С. 109-129. крестьянский мир (нередко по инерции) как достаточно однородное целое, живущее по традиционным законам общинных взаимоотношений»1. М.М. Кудюкина делает вывод, что за годы нэпа крестьянская общность в Советской России еще не было разрушена, в какой-то степени политика большевиков по пролетаризации крестьянства была недостаточно успешной.

Об этом же пишет С.А. Никольский, выводя истоки противоречий между крестьянством и органами местного управления из несовпадения целей подавляющей части населения с целями центральной власти еще со времен военного коммунизма, плавно перекочевавшего в следующий временной отрезок2. Исследователь рассматривает, в первую очередь, аппарат власти на местах и его функции, уделяя мало внимания активности и позиции самого крестьянства.

Подводя итоги изучению проблемы взаимоотношений крестьян с властью с 60-х годов до конца советского периода, можно отметить, что большинство историков вплоть до 90-х годов по-прежнему отдавало дань классовой схеме и придерживалось марксистско-ленинской методологии. Однако широкое привлечение новых архивных документов, активный научный поиск в регионах осветили важные аспекты указанной темы. В итоге была составлена картина деятельности сельских советов в центрально-европейской части России. Крестьянство в большинстве работ рассматривалось как объект воздействия власти. Вопрос о нем как самостоятельной силе, способной своими действиями значительно повлиять на политику власти в годы нэпа не поднимался. Фактически не рассматривались проблемы, касающиеся социальной психологии этого класса, поскольку не затрагивались источники, дающие подобную информацию.

Появившиеся в начале 1990-х годов переводные публикации зарубежных историков, занимающихся крестьянством и периодом нэпа, на наш взгляд, оказали заметное влияние на характер современных изысканий. Большинство

1 Кудюкина М.М. Отношение российского крестьянства к власти во второй половине 20-х годов // Российская ментапьность: методы и проблемы изучения: Сб. статей. - М., 1999. - С. 174.

2 Никольский С.А. Власть и земля: хроника утверждения бюрократии в деревне после Октября. - М., Афопромиздат. 1990. этих работ касается общих проблем организации системы власти и управленческих структур при складывании тоталитарной модели государства в СССР, но есть и анализ социального поведения крестьянства1. Иностранными исследователями при изучении проблем советской истории 1920-х годов затрагиваются именно социально-политические отношения, а при их анализе применяются социологические и политологические подходы. Обсуждение концепций зарубежных историков на теоретических семинарах и конференциях сказалось на методологических подходах отечественных ученых и общем л видении проблем жизни в 1920-х годах российского крестьянства .

В книге английского историка Э. Kappa «Русская революция от Ленина до Сталина» непосредственно крестьянство не рассматривается, но нэп характеризуется как уступка ему3. Тезис автора о том, что в этот период власть ориентировалась на поведение кулака, спорен. Заслуживает внимание предположение о влиянии внутрипартийной борьбы на политику правящих кругов по отношению к селу. В последующие годы некоторые отечественные историки отталкивались от этого утверждения, разрабатывая проблему взаимоотношений власти с разными слоями населения.

В статье американского исследователя Ш. Фицпатрик анализируется процесс противопоставления в 1920-е годы бедняков и кулаков, нюансы классовой принадлежности4. По ее мнению, причина враждебного отношения к новому порядку некоторых категорий граждан скрывалась именно в том, что он отвергал и уничтожал тех, кто по идеологическим представлениям был для него «классово чужим». Большое внимание, уделяемое автором социальной стратификации, в совокупности с отечественными наработками по этому

1 Kapp Э. Русская революция от Ленина до Сталина. 1917-1929. - М., 1990; Фицпатрик III. Классы и проблемы классовой принадлежности в Советской России 20-х годов // Вопросы истории. - 1990. - № 8. - С. 16-32; Pethubridge, Roger. One step backwards, two steps forward: Soviet society and politics in the New Economic Policy. -Oxford, 1990; Верт H. История Советского государства. 1900-1991. - M., 1992; Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире / Сост. Т. Шанин. - М., 1992; Скотт Дж. Оружие слабых: обыденные формы сопротивления крестьян // Крестьяноведение. Ежегодник. - М., 1996. - С. 26-60; Вернср М. «Лицом к деревне»: советская власть и крестьянский вопрос (1924-1925) // Отечественная история. - 1993. - № 5. - С. 86107.

2 Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар // Отечественная история. - 1992. -№5;- 1994.-№4-5.

3 Kapp Э. Указ. соч.-С. 182, 190.

4 Фицпатрик Ш. Указ. соч. - С. 16-32. опросу помогает лучше понять структуру интересов различных слоев населения, в том числе и крестьян, выяснить характер связей между ними.

С точки зрения методологии, интересна хрестоматия «Великий незнакомец», составитель которой английский ученый-аграрий Т. Шанин. Его сотрудничество с отечественными учеными, в частности В.П. Даниловым, открыло новые перспективы для крестьяноведения в России. Характеристика социальной общности крестьянства по трем параметрам, составленная им, может быть применена и к процессам, происходившим в нашей стране1.

Немаловажны работы английского ученого Дж. Си. Скотта, чью концепцию первичности выживания, выработанную на основе изучения крестьян юго-восточной Азии, российские ученые посчитали возможным, с некоторыми оговорками, применить при анализе российской истории2. Это позволило им 4 прояснить некоторые особенности поведения крестьянства. Его же работа «Оружие слабых: повседневные формы сопротивления крестьян» в определенной степени подтолкнула некоторых отечественных исследователей углубить изучение социального протеста российского крестьянства, его форм и причин . Выделенные Скоттом типы пассивного сопротивления на примере европейского крестьянства феодального периода встречались и в России вплоть до коллективизации. По его мнению, латентный характер протеста означал признание существующего порядка вещей. Это позволило автору сделать вывод о приспособлении крестьян к государственному устройству, что объясняется фаталистическим принятием крестьянами существующего общественного порядка и пониманием репрессивной силы государства.

Немецкий исследователь М. Вернер приходит к выводу, что увеличение активности кулачества в середине 1920-х годов, было воспринято большевистскими лидерами как усиление классовой борьбы, поэтому осуществление лозунга «Лицом к деревне!» было их стремлением укрепить Т.Шанин. Крестьянство как политический фактор // Великий незнакомец. - М., 1992.

2 Современная концепция аграрного развития. Обсуждение книги Дж. Си. Скотта. Моральная экономика крестьянства//Отечественная История. - 1992. -№5. -С. 3-31.

3 Scott, James С. Weapons of the weak: Everyday forms of peasant resistance. - New-Haven-London. 1985. Скотт Дж. Оружие слабых: обыденные формы сопротивления крестьян // Крестьяноведение. Ежегодник. - М. 1996. - С. 26-60. позиции партии в деревне1. В таком подходе автора прослеживается восприятие крестьянства как субъекта исторического процесса, влияющего на его ход. Аналогичный подход в это же время стал проявляться и у отечественных исследователей.

Работа итальянского историка А. Грациози «Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917-1933»2 содержит в себе достаточно категоричные оценки политики правящих кругов Советской России в указанный им период. Он полагает, что государственные и партийные деятели намерено провоцировали конфликт с крестьянством и сознательно вели с ним войну. Автор делает обобщения для всего СССР на основании материалов, касающихся положения на Украине в 1919 году, сведений по голоду 1932-1933 годов и коллективизации, хотя сам и призывает критически относиться к официальным документам3.

В целом западными исследователями при изучении проблем советской истории 1920-х годов затрагиваются именно социально-политические отношения и применяются социологические и политологические подходы при их анализе.

В 1990-е годы вышло несколько монографических исследований, которые в некоторой степени касались проблем социальной активности крестьянства 20-х годов XX века. В них раскрывались социальные и психологические причины их повседневного поведения. В работе В.Б. Жиромской анализируется стратификация деревни, что дает ей возможность понять интересы каждой группы сельского населения и характер их поведения4. А.П. Угроватов юридически осмысливает законодательные акты вышедшие в годы осуществления принципов нэпа, делая заключение, что в этот период требовалось более четко регламентировать многие права, учитывая допущение капиталистических отношений. На наш взгляд, в деревне это отразилось в

1 Вернер М. «Лицом к деревне»: советская власть и крестьянский вопрос (1924-1925) // Отечественная история. - 1993. -№5.-С.93.

2 Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917-1933. - М., 2001.

3 Там же. С. 8.

4 Жиромская В.Б. После революционных бурь: население России в первой половине 20-х годов. - М. 1996. большей степени через избирательное законодательство, особенно по группам «лишенцев», хотя автор не уделил этой проблеме внимания1. Исследование Д.Х. Ибрагимовой «НЭП и перестройка: массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку» находится на стыке социологии и истории и отражает усредненные и выборочные явления2. Автор отмечает, что при анализе использовались материалы и характеристики делегатов Всероссийского съезда Советов, выступления партийных работников и письма в «Крестьянскую газету» и газету «Беднота». Она приходит к выводу о малом удельном весе в массовом сознании крестьян чисто рыночных идей функционирования аграрной сферы. Ею были выделены четыре переплетающихся пласта крестьянского сознания: традиционный, государственно-централистский, рыночный и люмпенскопролетаризированный. Некоторые из них были характерны для конкретных групп населения. Традиционный пласт сознания считается автором пережитком, но он в известной степени помог крестьянству сохранить свою целостность как социальная общность. Выводы Д.Х. Ибрагимовой помогают исследователям определить мотивы, движущие крестьянами в процессе взаимоотношений с властными структурами. Однако, на наш взгляд, следовало подкрепить их, используя и другие виды источников.

Большинство исследований отечественных историков в 1990-е годы носило фрагментарный характер, и целостного изучения характера взаимоотношений крестьянства с властью и его социальной активности не было3.

В статье Г.Ф. Доброноженко проанализированы некоторые законодательные акты, касающиеся сельских эксплуататоров, то есть кулаков, и

1 Угроватов А.П. НЭП и законность (1921-29). - Новосибирск, 1997.

2 Ибрагимова Д.Х. НЭП и перестройка: массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку. -М„ 1997.

3 Криворучко А.И. Социальная политика в период НЭПа // Проблемы социально-политической и общественно-политической мысли в России и СССР: Сб. ст. - М., 1992. Киселев А.Ф., Чураков Д.О. Бюрократия и НЭП // Власть и общественные организации в первой трети XX столетия. - М., 1993. Кочетков И.В. Крестьянство и власть в условиях НЭПа //Личность и власть в истории России Х1Х-ХХ вв.: Материалы научной конференции. - СПб., 1997. Никулин В.В. Социально-политические аспекты НЭП в Центральном Черноземье 1921-29: Автореф. дис. . докт ист наук. - СПб., 1998. Орлов И.Б., Лившин А.Я. Социальный анализ писем во власть.(1917-1927) //Социальная история. - 1999. - № 2. Кудюкина М.М. Отношение российского крестьянства к власти во второй половине 20-х гг.// Российская ментальность: методы и проблемы изучения: Сб. статей. -М., 1999.-С. 160-177. лишенных избирательного права. Из них следовало, что в экономическом и аграрном законодательстве вплоть до 1927 года не было каких-либо серьезных ограничений по социальному положению, а вот понятие «лишенец» было шире, чем эксплуататор, тем самым оно увеличивало количество людей ущемленных по социально-политическим мотивам1.

В работе В.В. Никулина «РКП(б)-ВКП(б) и Советы. Избирательные кампании в Черноземной деревне в период НЭПа (1921-29)» выдвигается тезис

0 том, что максимальное вовлечение сельского беспартийного актива, изживание методов администрирования в низовом аппарате управления в середине 20-х годов было способом, по его образному выражению, «выпустить пар» из деревни, то есть снять напряженность и создать дееспособную власть на местах2. Конечной же целью было преодоление враждебного отношения к партии. Избирательная активность крестьян не рассматривалась им как одна из форм их общественной активности. По его мнению, взаимоотношения между крестьянством и сельскими советами в большей степени определялись ВКП(б), которая в конце 1920-х закрепила свой диктат и отказалась от демократизации Советов, подчинив их партии и ее аппарату насильственным путем. Таким образом, автор воспринимает способы организации избирательных кампаний в годы нэпа, как политику, направленную на укрепление авторитета партии среди сельского населения. Эти взгляды перекликаются с выводами М. Вернера о значении и реализации лозунга «Лицом к деревне!». Однако немецкий исследователь считает, что в середине 20-х годов партия отдала часть своих полномочий на места, для укрепления своего авторитета. В.В. Никулин об этом не пишет. На наш взгляд, задумки Центрального Комитета партии порой значительно расходились с результатами их осуществления на местах, поэтому важно проследить эти мероприятия по всем регионам страны, а не только в центральной России.

1 Доброноженко Г.Ф. Дискуссия о дифференциации крестьянства // Стратификация в Российской истории и современность: Сб. статей. - Сыктывкар, 1995.

2 Никулин В.В. РКЩб)-ВКП(б) и Советы. Избирательные кампании в Черноземной деревне в период НЭПа (1921-29) //Тамбовское крестьянство: от капитализма к социализму (вторая половина XIX- нач. XX в.): Сб. научных статей. - Вып. 2. - Тамбов, 1998. - С. 168.

В вводной статье к сборнику документов по материалам Урала «Социальный портрет лишенца» составители высказали, на наш взгляд, спорную мысль о том, что зажиточное крестьянство было наиболее образованным, заинтересованным и активным и поэтому вело пропаганду против существующей системы1. Лишение избирательных прав, позволило нейтрализовать возмущение кулаков. Этот факт можно толковать двояко. С точки зрения власти, политические ограничения были призваны защищать и укреплять хрупкую систему управления на местах. С 1926 года с внесением дополнений и изменений в избирательное законодательство лишение избирательного права действительно стало одной из мер, которая препятствовала распространению антисоветской агитации и недовольства властью. С другой стороны эти же ограничения указывают на стремление власти к разъединению населения, сталкиванию интересов различных социальных групп. Аналогичная интерпретация событий встречается и в ряде современных обобщающих работ по истории Урала2.

Некоторые региональные публикации этого периода касались вопросов реализации государственной политики в регионах. В статьях Р.К. Зариповой затрагивается проблема реальной власти в годы нэпа в башкирской деревне3. Автор приходит к выводу, что в этом регионе община переживала свой подъем, а советы влачили жалкое существование и фактически без санкций сходов они не решали ни одного важного вопроса. Тем самым, она разделяет взгляды С.П. Трапезникова о перерастании общины в социалистическую форму4. Но Р.К. Зарипова пишет, что община была способна подстраиваться под советскую систему и сохранять крестьянские традиции.

Таким образом, в 1990-е годы были подняты новые темы, касающиеся отношений крестьянства с властью. Среди них: социальная политика государства по отношению к разным группам населения, в том числе

1 Социальный портрет лишенца: Сб. док. / Сост. Байда Е.В., Кириллов В.М. и др. - Екатеринбург, 1996.

2 История Урала. Урал век 20-й. Люди. События. Жизнь. Очерки истории. - Екатеринбург, 2000.

3 Зарипова Р.К. Деревня Башкирии в годы НЭПа: проблемы реальной власти на местах // Башкортостан в первой половине XX в.: малоизвестные страницы истории. - Уфа, 1997. - С.58-67. Она же. Башкирское крестьянство в годы НЭПа // Отечественная история. - 1999. - № 6. - С. 135-138.

4 См. Трапезников С.П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. - М, 1983. крестьянству, бюрократизация низового аппарата управления, поиск новых подходов к определению характера политики большевиков по отношению к крестьянам, локальное изучение избирательных кампаний в сельские советы, проявлений массового сознания и изменения в мировосприятии крестьян.

Применение системного подхода на современном этапе позволило переосмыслить роль и место крестьянства в построении советского государства и выявить новые аспекты его изучения, в том числе учеными, занимавшимися вопросами социалистического преобразования деревни еще в советский период - Е.Г. Гимпельсоном, H.A. Ивницким и другими исследователями. Для этих публикаций характерно рассмотрение взаимоотношений крестьянства и власти в контексте обобщенного анализа политической системы советского государства.

В своей монографии «Нэп и Советская политическая система в 20-е годы», вышедшей в 2000 году, Е.Г. Гимпельсон вскользь касается положения советских властных структур в сельской местности1. По его мнению, «оживление советов» было формальностью, поскольку на самом деле партия была заинтересована в их укреплении, как органе четко проводящем ее политику. В этом утверждении есть рациональное зерно, особенно если рассматривать характер отношений партийных ячеек и советов в конце 1920-х. Аналогичные предположения встречаются и в уже рассмотренных нами работах В.В. Никулина и М. Вернера.

H.A. Ивницкий изучал проблемы классовой борьбы еще в советский период. В своей книге «Репрессивная политика Советской власти в деревне (1928-33)» автор освещает мероприятия конца 1920-х годов. Он указывает на желание партийной верхушки ограничить развитие капитализма в деревне2. Автор пишет, что мероприятия государства были направлены на увеличение бедноты, которая бы стала опорой на селе для власти. Обращает на себя внимание название книги. Из него становится ясным, что автор относит все эти

1 Гимпельсон Е.Г. Нэп и Советская политическая система в 20-е годы. - М., 2000.

2 Ивницкий H.A. Репрессивная политика Советской власти в деревне (1928-33). - М., 2000. - С. 20-25. действия к подавлению инакомыслия и несогласия в крестьянской среде. При описании «сопротивления крестьянства насилию и беззаконию в деревне» H.A. Ивницкий уделяет большое внимание его проявлению в экономической сфере. Тем самым он отстаивает ее приоритет над социально-политическими отношениями в деревне.

В.М. Кружинов в своей работе «Политические конфликты в первое десятилетие Советской власти (на материалах Урала)» пишет о том, что в годы нэпа возникла опасность использования крестьянами рыночных отношений в целях завоевания политического влияния1. По его мнению, можно было говорить о возникновении угрозы большевистской монополии на власть. Однако автор рассматривает эту угрозу с позиций партии и ее лидеров, а не с позиций крестьянства. Он не выясняет, насколько в реальности крестьянство посягало на эту монополию. На наш взгляд, на местах, в действительности, в зависимости от региона возможность этого была неодинакова.

В книге A.A. Куренышева «Крестьянство и его организации в первой трети XX века» автор ставит задачу показать крестьянство как довольно самостоятельную часть общества, которая не была забитой массой, и к чьему мнению власти прислушивались . Он рассматривает трансформацию сельских организаций разной направленности с начала XX века и до конца нэпа, утверждая, что все это время сельские жители довольно активно пытались оказать давление на политику властей. В частности, его интересует роль общины в годы нэпа. По его мнению, советской власти пришлось опираться на нее, чтобы сдерживать расслоение и поддерживать слабые хозяйства. Для этого же были созданы комитеты крестьянской взаимопомощи (ККОВ), а местные власти должны были контролировать процесс. Однако, ККОВ, по мнению автора, были искусственными, нежизнеспособными, «непонятными» организациями. Будучи общественными структурами, они должны были использовать свои средства, но на деле зависели от государства. Однако власти

1 Кружинов В.М. Политические конфликты в первое десятилетие Советской власти (на материалах Урала). -Тюмень, 2000. - С. 173-175.

2 Куренышев A.A. Крестьянство и его организации в первой трети XX в. - М., 2000. не удалось через них контролировать деревню, и в принципе всеми административными функциями обладал сход. A.A. Куренышев в этой работе только констатирует этот факт, не развивая дальше предположение о том, на сколько сход был значимым органом в жизни села. В конечном итоге, автор приходит к выводу, что община очень много значила в жизни крестьянства, она была его организующей и направляющей силой и помогла ему выжить. Поскольку автор не ставил задачу анализа отношений крестьянства с властью, то эта проблема у него фактически не затронута.

Нам кажется спорным утверждение A.A. Куренышева о том, что в основном недовольство политикой властей выражали главным образом середняки и отчасти бедняки, которые в годы нэпа почувствовали себя брошенными советской властью1. Как в советских, так и постсоветских исследованиях неоднократно приводились факты несогласия с действиями властей всех слоев сельского населения и в первую очередь зажиточных, которые, пожалуй, действительно имели с их точки зрения право роптать на существующую систему. В данном случае, автор вскрывает один из пластов сложных отношений в деревне. Касаясь недовольства середняков, следовало бы указать особенности выражения их протеста, или форм сопротивления, характерных именно для этой прослойки. Однако автор об этом умалчивает.

В комплексе проследить формирование механизма советской власти и его работу на примере отношений с сибирским крестьянством в книге «Механизм власти и строительство сталинского социализма» стремится И.В. Павлова2. Она пишет, что с конца 1925 года власть начала приводить целенаправленную политику по разжиганию классовой борьбы в деревне, натравливая низы на зажиточных крестьян3. Усилившаяся в 1927-1928 годах поляризация сельского населения могла вылиться в войну, но этого не произошло, потому что у бедноты был экономический стимул для выживания, сдерживающий ее от нападения на кулачество. За счет конфискации хлеба, она надеялась поправить

1 Куренышев A.A. Указ. соч. С. 192.

2 Павлова И.В. Механизм власти и строительство сталинского социализма. - Новосибирск, 2001.

3 Павлова И.В. Указ. соч. - С. 87. свое хозяйство. Фактически вся деятельность советской власти по отношению к деревне характеризуется автором как негативная и противоречащая реальным интересам крестьян. Категоричность данных оценок, распространяемых на всю систему в целом, нам видится, не совсем корректной. Автор в основном использует фактический материал по Сибири и не за все 1920-е годы, а делает упор на 1928-1929 годах, когда начиналось переселение раскулаченных в указанный регион. Этим и объясняются ее выводы.

Книга P.A. Давлетшина «История крестьянства Башкортостана. 1917-1940» содержит значительное количество фактического материала по составу сельских советов Башкирии, однако информация собрана не за все годы нэпа1. К тому же автор рассматривает в основном коренное население, фактически не затрагивая крестьянство других национальностей. Название работы говорит о

• стремлении автора раскрыть целостную картину развития крестьянства Башкортостана в заявленных хронологических рамках. Он не подвергает серьезному анализу изменения в работе башкирских сельских советов в 1920-е годы. Объяснить это можно тем, что публикация носит обобщающий и иллюстрирующий характер по истории первых десятилетий местного советского крестьянства, поэтому социальная активность всех крестьян с учетом национальных и иных особенностей не рассматривается вовсе.

В работе «История крестьянства западного региона России. 1917-1941», сходной, по сути, с книгой P.A. Давлетшина, иной подход в л исследовании местного сельского населения. В параграфе, посвященном общественно-политической жизни деревни, рассматриваются некоторые моменты, связанные с развитием законодательства по советскому строительству. Изложение ведется с позиций крестьянства и его отношения к мероприятиям власти. Определяется, насколько они одобрялись им и отвечали его интересам. Отмечено, что в этом регионе коммунистам было тяжелее

1 Давлетшин P.A. История крестьянства Башкортостана 1917-1940. - Уфа, 2001.

2 Филимонов В.Я., Журов Ю.В., Будаев Д.И. История крестьянства западного региона России. 1917-1941. -Калуга, 2002. работать, пропагандируя преимущества социалистического города1. Крестьяне все еще настороженно и недоверчиво относились ко всему городскому. По мнению авторов, деревенская молодежь и крестьяне отходники, были наиболее восприимчивы к нововведениям. Эти соображения выводят исследователей на применение психологического подхода к анализу соотношения «нового» и «старого» в деревне. Выводы авторов о значении идейного влияния сельских советов на молодежь аналогичны оценке, данной американским историком М. Левиным в работе «Российские крестьяне и Советская власть»2.

Тема соотношения «нового» и «старого» в крестьянской жизни развивается и в статье И. Козновой «Крестьянская память в России. XX век»3. В ней излагается мысль о том, что после Октябрьской революции новая власть стихийно вторглась в крестьянский образ жизни. Советское крестьянство по-прежнему сохраняло в памяти уважение к власти, но стала заметна и другая линия, когда к последней начали относиться «панибратски», удостаивали уничижительных характеристик. В крестьянском сознании право на землю становилось синонимом права на власть. Автор делает вывод о том, что революционная смена власти и новизна проводимых преобразований приводили к перестройке крестьянского сознания, в котором в 1920-е годы еще не было сконструировано целостной системы оценок советской власти4. Старые установки в нем «боролись» с новыми знаниями. Этим и объясняется противоречивость и неустойчивость настроений сельских жителей по отношению, как к местным органам управления, так и к центральным.

Анализируя в целом историографию последнего периода, следует отметить, что в 90-е годы в орбиту исследований вовлекались новые сюжеты и аспекты взаимоотношений крестьянства с властными структурами. При этом делались попытки рассмотрения проблем при использовании методов социальных и гуманитарных наук, таких как социология, политология, психология, что,

1 Филимонов В.Я., Журов Ю.В., Будаев Д.И. Указ. соч. - С. 267.

2 См. Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар. Обсуждение книги М. Левина «Российские крестьяне и Советская власть» // Отечественная история. - 1994. - № 4-5. - С. 53.

3 Кознова И. Крестьянская память в России. XX век // History of Russian Peasantry in the 20 Century. - Tokyo. 2002.-C. 7-32.

4 Кознова И. Указ. соч. - С. 25. конечно, помогает глубже изучить и понять суть этих отношений, их характер и направленность. Об этом свидетельствует тематика нескольких последних диссертационных исследований1. Однако, в итоге, к началу нового века в отечественной историографии большинстве случаев разрабатывались общие проблемы отношений крестьянства с властью в 1920-е годы. Они касались построения системы органов местного управления. В ряде статей затрагивались частные аспекты поведения крестьян. Привлекались ограниченные материалы по регионам, в основном центрально-европейской России, изредка Сибири. Материалы по Южному Уралу использовались мало, поскольку возникали трудности с определением его границ. Кроме того, многие исследователи полагали, что результаты, полученные по центральной России можно применять и к местному крестьянству, не уделяя особого внимания его исторически сложившимся особенностям.

На общероссийском фоне историография по указанной теме на местных материалах гораздо уже. В 1920-е годы можно выделить лишь публикации тезисов «Глубины деревни» в «Известиях» Оренбургского Губернского исполнительного комитета, по итогам губернского совещания деревенских Л работников . В ней констатировалось «стремление кулака к гегемонии на селе» и слабая работа коммунистов по организации крестьянского актива3. В 1930-е-50-е годы проблема крестьянской социальной активности в годы нэпа и деятельности местных советов, участия в их работе крестьянства и тем более их отношения к ним на территории губернии в 1920-е годы в принципе не разрабатывалась. С одной стороны сложность состояла в определении территориальных границ губернии, которые постоянно менялись в эти годы. С

1 См.: Воложанина Е.Е. Социокультурный облик западносибирской деревни в 1921-1927 годах: Дисс.канд. ист. наук. - Омск, 1998. Лазарев C.B. Общественно-политическое развитие российской деревни 1920-х голов: социально-психологические аспекты (на материалах губерний Верхней Волги): Автореферат дисс. канд. ист. наук. - Ярославль, 1999. Мальцева С.И. Социально-политические преобразования Советской власти в западносибирской деревне: отношение к ним крестьянства. 1923-1929: Дисс. канд. ист. наук. - Барнаул, 2002. Кукушкин В.Л. Социальный протест крестьянства Европейского севера России в 1918- 20-х годах (на материалах Архангельской, Вологодской и Северо-Двинской губерний): Автореф. дисс.канд. ист. наук. -Вологда, 2002.

2 Глубины деревни // Известия Оренбургского губернского комитета РКП(б). - Оренбург. - 1925. - № 4.

3 Там же. -С.1, 12. другой стороны, как уже отмечалось выше, эта тема особо не поднималась по стране в целом.

Начиная с 1960-х до 1990-х годов, вышло некоторое количество сборников статей, брошюр и книг, освещающих становление советской власти на территории Оренбургской губернии, и создание и функционирование местной партийной организации. Например, в работе Г.П. Ерхова рисовалась достаточно благополучная картина деятельности местных советов. К 1925 году, по мнению автора, постепенно возросло участие крестьянства в выборах в них1. В книге много фактического материала, однако, нередко данные приводятся по газетным публикациям - весьма ненадежному источнику для историка. Основным в исследовании является обоснование тезиса о складывании союза города и деревни, положительном воздействии коммунистов на сельчан.

•

Примерно в этом же ключе написаны работы М.А. Щетинина и совместная л монография Л.В. Отдельновой и Г.М. Ралдыгиной . М.А. Щетинин пытался оправдать меры Советской власти, направленные против кулаков. Он указывал, что в обозначенный им период, у власти были серьезные опасения по поводу того, что кулаки займут авторитетное положение в деревне не только в экономической, но и политической сферах. Поэтому она и шла на ограничение этой категории крестьянства, в том числе и через лишение избирательного права. Судя по данным, приведенным Л.В. Отдельновой и Г.М. Ралдыгиной, к 1925 году большая часть оренбургского крестьянства осознано участвовала в перевыборной кампании в сельские советы, в чем была значительная заслуга местной партийной организации3.

В 70-е-80-е годы в регионе не вышло ни одной специальной работы, касающейся взаимоотношений крестьянства с местными органами власти. «Очерки истории Оренбургской областной организации КПСС» вышедшие в

1 Ерхов Г.П. Коммунисты Оренбуржья в борьбе за укрепление союза рабочих и крестьян (1921-25). - Оренбург, 1967.

2 Щетинин М.А. Проведение политики ограничения и вытеснения кулачества в Оренбургской губернии (1923/24-1928/29) //Тезисы докладов научной конференции, посвященной пятидесятилетию Советской власти. 24-25 апреля 1967. - Оренбург, 1967. Отдельнова Л.В., Ралдыгина Г.М. Оренбургская губернская партийная организация в годы восстановления народного хозяйства (1921-25). - Оренбург, 1969.

3 Отдельнова Л.В., Ралдыгина Г.М. Указ. соч. - С. 46.

1973 году и переизданные через десять лет, были научно-популярным изданием, поэтому говорить о серьезном освещении интересующей нас проблемы не приходится1.

В 1990-е годы проблемами села занялся В.А. Лабузов. В кандидатской диссертации «Деревня Южного Урала в годы новой экономической политики», вышедшей в 1995 году, он раскрывает реализацию принципов новой экономической политики в сельском хозяйстве на материалах Оренбургской и л

Челябинской губерний . В большей степени автора интересовали изменения в сельском хозяйстве. Рассмотрение этой темы было продолжено им вместе с Л.И. Футорянским в конце 1990-х годов в работе «Из истории Оренбургского края в период восстановления (1921-1927 годы)». Один из ее параграфов посвящен проблеме взаимоотношения оренбургского крестьянства и органов управления3. В нем авторы стараются определить, насколько конфликтными были эти отношения. Они выделяют причины недовольства политикой как центральной, так и местной власти. В первую очередь это были экономические мероприятия, в частности - налогообложение. Говоря о формах сопротивления, авторы склоняются к мысли о том, что после подавления открытых выступлений крестьянства в 1921/22 году по региону не могло быть таковых, поскольку в целом нэп удовлетворял крестьян. В то же время они пишут о повсеместном распространении пассивных форм, останавливаясь лишь на сокрытии объектов обложения и дроблении собственного хозяйства зажиточными крестьянами. Достоинством публикации является выявление авторами причин недовольства крестьянства политикой советской власти в сфере экономических отношений. Они дают объяснение некоторым особенностям его поведения в ситуациях, связанных с выживанием их хозяйств. Недостатком работы является тот факт, что, несмотря на заявленные хронологические рамки, события не всегда рассматриваются во временной

1 Очерки истории Оренбургской областной организации КПСС. - Челябинск, 1973.

Лабузов В.А. Деревни Южного Урала в годы новой экономической политики: Дис. канд. ист. наук.

Оренбург, 1995.

3 Футорянский Л.И., Лабузов В.А. Из истории Оренбургского края в период восстановления (1921-1927 гг.). -Оренбург, 1998. последовательности и зависимости. В большинстве случаев авторы ограничиваются сведениями за 1926-1927 годы, изредка за 1925 год.

В конце 1990-х годов вышло монографическое исследование Д.А. Сафонова, посвященное проблеме социальной активности крестьянства Южного Урала во второй половине XIX — начале XX веков1. В нем автор последовательно рассматривает развитие социальной активности крестьянства и его общественного сознания в период реформ и революций, делая акцент на его вооруженных выступлениях. Оригинальным моментом исследования является составление хроники проявления крестьянской активности на Южном Урале с 1855 по 1922 годы. Это позволило сделать вывод о существовании перманентного конфликта между государством и крестьянством, который долгое время не разрешался, поэтому сельские жители восставали против давления на них со стороны власти и ущемления их насущных интересов. Судя по хронике, 1922 год стал поворотным в отношениях крестьянства и власти на Южном Урале, поскольку вооруженные выступления крестьян перестали носить политический характер. С этого времени возникали возможности мирного сотрудничества между властью и сельским населением.

По мнению автора, крестьянские выступления 1920-1921 годов и в центральной России и на Южном Урале, называемые ранее в отечественной исторической литературе «бандитскими кулацкими мятежами», стали пиком конфликта между только что установившейся советской властью и местным крестьянством. Силовое подавление восстаний не означало, что все противоречия, появляющиеся в процессе отношений власти с крестьянством, были исчерпаны. Д.А. Сафонов пишет, что здесь возникал исторический парадокс, когда крестьянство, проиграв в восстаниях, победило, поскольку после событий 1920-21 годов партия и правительство во главе с В.И. Лениным пересмотрели свой курс2. Это выразилось и в введении новой экономической

1 Сафонов Д.А. Крестьянское движение на Южном Урале 1855-1922.Хроника и историография. - Оренбург, 1999. Он же. Великая крестьянская война 1920-21 годы и Южный Урал. - Оренбург, 1999. Он же. Крестьянство и власть в эпоху реформ и революций: 1855-1922 годы (на материалах Южного Урала): Автореферат дис. докт. ист. наук. - М, 1999.

2 Сафонов Д.А. Великая крестьянская война 1920-1921 годов и Южный Урал. - Оренбург, 1999. - С. 264. политики, и в усилении внимания на систему управления на местах и деятельность низовых партийных ячеек. Крестьяне, как и другие слои населения, продолжали оценивать действительную реализацию советской властью своей программы построения социально справедливого общества. Поскольку автор рассматривает отношения крестьянства и власти через призму их конфликта в предреволюционное время и первые годы после Октябрьской революции, мы не можем в полной мере применять его подход в исследовании этих же отношений в выбранный нами период.

В целом существует небольшое количество публикаций, затрагивающих лишь некоторые аспекты социально-политического развития южно-уральской деревни в обозначенный период. По Оренбуржью они вообще единичны. Несмотря на большой объем публикаций в общероссийском масштабе в них отражены общие вопросы изучаемой проблемы. В существующих комплексных исследованиях изучение Южного Урала фактически не проводилось, хотя его особый национальный состав, географическое положение и другие характеристики придают многим протекающим здесь историческим процессам свою специфику. К тому же при всей научной ценности обобщающих трудов чаще всего крестьянство в них рассматривалось как объект воздействия власти, и лишь в последние годы стали подниматься вопросы, касающиеся психологии крестьянства, его отношения к власти и поведения в складывающихся обстоятельствах.

Многие исследователи разрабатывают в первую очередь проблему выражение негативного отношения крестьян к государственной политике в хозяйственно-экономической сфере, особенно через невыполнение ими государственных повинностей. Однако, на наш взгляд, население во все исторические периоды выражает недовольство государственной налоговой системой. Современные примеры уклонения от уплаты налогов тому подтверждение. Чаще всего нарекания вызывают размеры обложения, если они не превышают допустимые пределы, соответствуя экономическим возможностям крестьян, то налоги своевременно выплачиваются. Об этом пишут как отечественные, так и зарубежные историки, в том числе изучающие Южный Урал и другие регионы1. Учитывая, что нас интересует взаимоотношение крестьянства с сельскими советами, проявление социальной активности крестьянства через выборы и деятельность в них, мы не рассматриваем экономические мероприятия государства в деревне и реакцию на них крестьян, выраженную в действии или бездействии.

Анализ существующей литературы позволяет сделать вывод о повышении в настоящий момент интереса к данной теме, а отсутствие обобщающего исследования по Оренбуржью, в частности, и Южному Уралу в целом подталкивают к заполнению этого пробела. К тому же более глубокое изучение региональной истории позволит значительно дополнить знания о характере общественно-политической обстановки в 1920-е годы по стране и выявить предпосылки последующих изменений в ее истории.

Объектом исследования являются отношения крестьянства и власти. Предметом выступает проблема взаимодействия крестьян Южного Урала с сельскими советами: участие в их работе, оценка их деятельности в переходный период.

Территориально исследование ограничено Южным Уралом, в который мы включаем Оренбургскую губернию, Башкирскую АССР (БАССР) и Челябинскую губернию, затем округ в границах 1920-х годов. До 1919 года в Оренбургскую губернию входили значительная часть Малой Башкирии, Челябинский и Троицкий уезды, впоследствии преобразованные в Челябинскую губернию. Сложившиеся экономические, политические, социально-культурные и национальные связи еще существовали между этими административно-территориальными субъектами, но новое районирование их разрушало. С 14 июня 1922 года на основании декрета ВЦИК «О расширении границ Башкирской АССР» Уфимская губерния, состоящая из Уфимского, Белебеевского, Бирского, Мензелинского, Златоустовского и Стерлитамакского

1 См. Яхшиян О.Ю. Собственность в менталитете русских крестьян // Менталитет и аграрное развитие России (Х1Х-ХХ века): Материалы международной конференции. М., 1996. С. 92-105. Лабузов В.А. Прерванный выбор. М., 2003. С. 204, 271. Скотт Дж.Си. Оружие слабых: обыденные формы сопротивления крестьян <7 Крестьяноведение. Теория, История, Современность. М., 1996. С. 26-60. уездов, вошла в состав Б АССР. Республика была поделена на 8 кантонов, каждый из которых делился на волости. Такое территориальное деление оставалось до 1930 года. Выделенные в 1919 году из Оренбургской губернии земли Челябинского и Троицкого уездов до 1923 года просуществовали как самостоятельная губерния, а с 3 ноября 1923 вошли в состав Уральской области как округи1.

Территориально-административное положение Оренбургской губернии в этот период не было стабильным. С 1920 до 1925 годы она входила в состав Киргизской АССР (КАССР), а Оренбург с 1920 по 1924 годы был ее столицей. С 7 июня 1922 в губернии было ликвидировано районное деление и восстановлены Оренбургский, Орский уезды и вновь создан Исаево-Дедовский

-у с 1923 - Каширинский) уезд, в их составе была 41 волость . После выхода из КАССР и воссоединения с РСФСР губерния была самостоятельной. В этот период не прекращались попытки местного руководства расширить ее территорию за счет части приграничных с Б АССР и КАССР земель, однако они не были успешными. В начале 1927 года Илекский район, выделенный из состава Уральской губернии КАССР, был присоединен к Оренбургской губернии. В этом же году губернию разделили на 16 районов, упразднив уездно-волостное деление. С 9 июля 1928 губерния была преобразована в Оренбургский округ и вошла в состав Средне-Волжской области3.

В этот период в центре пытались выстроить новую систему территориально-административного деления и управления регионами. Она должна была в первую очередь помочь поднять народное хозяйство страны и реконструировать его. Предполагался перенос на места многих хозяйственно-управленческих функций4. Местные партийные руководители говорили о том, что новое районирование привлечет массы к управлению, а многие вопросы

1 Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР (СУ РСФСР). 1923 г. № 104. Ст. 1028.

2 Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф. 261. Оп. 1. Д. 474. Л. 116 об.

3 Средне-Волжская область: Сборник материалов к Первой областной конференции ВКП(б) и I областному Съезду Советов // Издание Временного Бюро ЦК ВКП(б) и Организационного комитета Средне-Волжской области. - Самара. Август 1928.

4 См. Алампиев П.М. Экономическое районирование СССР. - М., 1959. - С. 92. почти целиком будут переданы для разрешения в сельские советы1. Фактически все территориальные преобразования были призваны уравновесить хозяйственные силы различных регионов - подтянуть экономически слабые, связать промышленные и сельскохозяйственные районы. Уже в середине 1920-х годов предпринимались попытки объединить на Урале в законченную территориальную систему БАССР с Уральской областью и северной территорией Киргизской АССР. Однако национальные районы отказывались от такого сотрудничества. Тем не менее, с середины 1930-х годов Оренбургская и Челябинская области стали самостоятельными, а БАССР оставалась автономной республикой, и все они входили в Уральский экономический район2.

На наш взгляд, нерешенность территориальных вопросов накладывала свой отпечаток на условия формирования местных органов власти в деревне3. Сложно было выстроить их четкую соподчиненную систему, которая бы стабильно функционировала. Крестьянство могло не вникать в принципы районирования, вырабатываемые в центре, но влияние частых административно-территориальных изменений на деятельность органов местного управления оно видело и ощущало на себе.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1922 по 1929 годы. Обоснованность выбора начальной хронологической даты определяется временем фактического внедрения законов и принципов новой экономической политики на Южном Урале. В жизни страны начался новый этап, на что указывает и обновление законодательной базы, принятие Земельного и Уголовного кодексов, новых положений о выборах в сельские советы, которые бы отвечали изменяющимся экономическим и социально-политическим условиям. Конечная дата совпадает с началом сплошной коллективизации и

1 Средне-Волжская область: Сб. материалов . - С. 7.

2 См. Алампиев П.М. Экономическое районирование СССР. - М., 1959. - С. 137.

1 См. Сафонов Д.А. Национально-государственное размежевание на Южном Урале: 1917-1925 гг. // Страницы истории Урала: Сборник статей и информационных материалов. - Вып. 2. - Пермь, 1995. - С. 68-79. Сафонов Д.А. Лабузов В.А. Что такое оренбургский регион: к проблеме территориальных границ в исторических исследованиях //Уральские Бирюковские чтения: Сб. науч. статей. - Вып. 1. - Ч. 1. - Челябинск, 2003. - С. 19-25. кардинальными переменами в политике по отношению к крестьянству и свертыванием принципов нэпа.

Целью нашего исследования является выявление региональных особенностей взаимодействия крестьянства Южного Урала с властью на примере деятельности сельских советов и участия в ней аграрного населения, изучение отношения крестьян к государственной политике, выраженное в их мнениях и повседневных настроениях. Цель определяет задачи исследования:

- раскрыть и проанализировать законодательную базу формирования сельских советов в 1920-е годы;

- рассмотреть политические права различных социальных групп сельского населения;

- оценить общественную активность крестьян региона в ходе избирательных кампаний в сельские советы;

- изучить социальный и кадровый состав сельских советов и волостных исполнительных комитетов Южного Урала;

- определить наличие региональных особенностей отношения крестьян к сельским советам;

- выявить изменения в общественном сознании крестьян по отношению к деятельности сельских советов и социально-политическим мероприятиям, проводимым в деревне.

Методологической базой исследования являются диалектический метод познания общества, рассматривающий явления в их развитии. Основополагающими стали системный и проблемно-хронологический подходы, позволяющие изучить взаимоотношения крестьянства и власти с учетом взаимосвязи с внутриполитической обстановкой и общеисторическими переменами. Применяется также и сравнительный (компаративный) метод, позволяющий выявить общее и особенное в изменениях, происходивших в поведении крестьян на Южном Урале.

Источниковую базу исследования составили типологически различные материалы, которые делятся на неопубликованные и опубликованные. К неопубликованным источникам относятся делопроизводственные документы центральных государственных и партийных органов, местных органов управления, партийных комитетов различных уровней, хозяйственных, репрессивных и других органов, анкеты членов сельских советов, письма крестьян в местные и центральные газеты и другие документы, хранящиеся в архивах.

В диссертации используются материалы Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), Российского Государственного архива экономики (РГАЭ), Российского Государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), а также региональных архивов-Государственного архива Оренбургской области (ГАОО), Центра документации новейшей истории Оренбургской области (ЦДНИОО), Объединенного Государственного архива Челябинской области (ОГАЧО), Центрального Государственного исторического архива Республики Башкортостан (ЦГИА РБ), Центрального Государственного архива общественных объединений Республики Башкортостан (ЦГАОО РБ). В общей сложности исследованы материалы 29 фондов.

По своему содержанию материалы, хранящиеся в архивах, подразделяются на документы, отложившиеся в ходе деятельности органов власти различного уровня, начиная от сельских советов и выше (постановления, циркуляры, распоряжения, приказы, протоколы, стенограммы заседаний). В фондах исполнительных комитетов содержатся материалы съездов советов, стенограммы конференций работниц и крестьянок, сведения о расширении сети сельских советов и обследовании их деятельности, отчеты об их работе в деревне, протоколы избирательных комиссий по ходу и итогам выборов, доклады президиумов сельских советов и партийных ячеек об участии в выборах и организации агитационной работы, наказы избирателей (ГАОО Ф. Р-1, 4, 6; ОГАЧО Ф. Р-98; ЦГИА РБ Ф. Р-270, 166). Для этих источников характерно четкое изложение информации по определенной схеме с привлечением цифровых данных. Вопросы, обсуждавшиеся на собрании граждан, наказы избирателей на съездах сельских советов содержатся в фондах Р-1,4, 6, 7 ГАОО; Р-115, 528 ОГАЧО и Р-166,270 ЦГИА РБ.

Другую часть составляют переписка различных властных структур и отчетная документация. В них содержатся сведения об организационной, текущей работе этих структур, о решениях, принимаемых по тем или иным вопросам. В отчетах, докладных записках, донесениях немало информации о положении дел в волостях и уездах, настроениях крестьянства, его отношении к действиям властей. Переписка включает в себя отчеты уездных комитетов РКП(б) перед губернскими комитетами, а так же сельских советов перед волостными исполнительными комитетами (ВИК) и губернскими исполнительными комитетами. Отдельный массив составляют отчеты инспектирующих комиссий, проверяющих деятельность низового аппарата управления. Они оформлялись в соответствии с обязательными инструкциями, которые содержали порядок изложения информации от территориальных границ волости, до политической обстановки в ней. Некоторые отчеты снабжены аналитическими выводами инспекторов, указывающих на причины невыполнения на должном уровне своих функций сельскими советами и волостными исполнительными комитетами.

Сведения, касающиеся лишения граждан избирательных прав, хранящиеся в фондах исполнительных комитетов волостей, районов и кантонов (ГАОО Ф. Р-4, 6, 7; ОГАЧО Ф. Р-115, 528; ЦГИА РБ Ф. Р-166, 270; ГАРФ Ф. Р-3316) практически не использовались ранее в исследовании местного крестьянства. Они дают возможность проследить изменения в восприятии этой политической меры воздействия разными группами сельского населения.

Фактически не использовались в исторических исследованиях, касающихся взаимоотношения крестьянства с властью на Южном Урале, материалы о личном составе сельских советов и ВИК. Найденные нами анкеты членов сельских советов Оренбургского уезда за 1923, 1925, 1927 годы (ГАОО

Ф. Р-4) предоставляют возможность выявить действительный социологический портрет крестьян, являющихся представителями власти на местах. Содержание вопросов анкет указывает, как с течением времени изменялись параметры, определяющие кадровый состав органов самоуправления и исполнительного аппарата власти на периферии.

Исследование социальной активности крестьянства, зафиксированной в материалах фондов судов и карательных органов (ГАОО Ф. Р-636; ЦГИА РБ Ф. Р-1252), дает некоторую информацию о его отношении к власти. Например, в случаях нападения на представителей власти, погрома и поджога сельских советов и их исполнительных комитетов. Однако нет четких критериев, позволяющих отнести эти деяния к актам сопротивления власти или к проявлению субъективных личных отношений к конкретным представителям власти. Официальные органы - милиция - могли истолковать их как контрреволюционную деятельность в соответствии со статьями 57 и 58 Уголовного кодекса РСФСР, но как раз в этом проявляется однобокость трактовки этих противоправных действий крестьян.

Высказывания крестьян по поводу деятельности Советской власти в целом и на местах нередко фиксировались в сводках ОГПУ-НКВД, касающихся политического положения в деревне. Обнаруженные нами в РГАСГТИ (Ф. 17) и трех региональных архивах копии сводок ОГПУ-НКВД о политическом положении в деревне (ГАОО Ф. Р-128; ОГАЧО Ф. Р-98; ЦГИА РБ Ф. Р-1252) дают представление о социальных чувствах, которые испытывали как отдельные крестьяне, так и целые их группы. Несомненным достоинством этих сводок является их четкая временная привязанность. Однако следует учитывать, что в указанных документах должны были регистрироваться настроения и негативное отношение крестьян к власти. Здесь возникает вопрос об интерпретации уполномоченными ОГПУ информации, особенно в случаях простой регистрации (констатации) выражения отношения крестьян к тому или иному явлению, без дословного приведения их высказываний. Следует отметить, что данные этих документов обладают высокой степенью достоверности Они дают возможность выявить объекты социальной жизни, вызывавшие у крестьян переживания, а так же психическое отражение в их сознании изменений, происходящих в деревне, как в хозяйственной сфере, так и в других областях. При истолковании высказываний возникает проблема соотношения психического состояния, выраженного в них, с реальными поступками крестьян. Здесь могут выявиться несовпадения. На это указывал еще И.Т. Левыкин в работе «Теория и методология проблем социальной л психологии (на опыте изучения психологии колхозного крестьянства)» .

Для материалов обследования деятельности сельских советов уполномоченными исполнительных комитетов и партийными работниками, хранящихся в ЦЦНИОО (Ф. 1) и ЦГАОО РБ (Ф. 122) характерно четкое изложение информации по определенной схеме с привлечением цифровых данных. Отчеты уполномоченных иногда содержат эмоциональный субъективный компонент в оценке событий, фактов и объектов исследования, хотя это может указывать на значимость проблем, затронутых в документе.

Письма крестьян, направленные в местные и центральные газеты являются уникальным источником, дающим информацию об отношении самих крестьян к мероприятиям местной и центральной власти. Нами найдено семьдесят писем крестьян Оренбургской губернии, из них сорок в редакцию «Крестьянской газеты» (РГАЭ Ф. 396), остальные в «Известия» Орского уездного исполкома советов и газету «Советская степь» (ГАОО Ф. Р-1, 496). Большинство их относятся к периоду 1923-1925 годов, они предоставляют сведения о личностной оценке крестьянами конкретных действий членов сельских советов и организации избирательных кампаний, выявляя их значимость для сельских жителей.

Среди опубликованных источников мы выделяем несколько групп. К первой относятся речи и труды государственных и партийных деятелей В.И. Ленина, Н.И. Бухарина, Л.Б. Каменева, А.И. Рыкова и других. Они помогают

1 См. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД: Сб. документов. - М., 2000. - Т. 1. - С. 9-12.

2 Левыкин И.Т. Теория и методология проблем социальной психологии (на опыте изучения психологии колхозного крестьянства). - М., 1975. - С. 124.

РОССИЙСКАЯ 41 государственная

41 БИБЛИОТЕКА разобраться не только в теоретических вопросах, но и дают конкретно-исторический материал, характеризующий отношение руководства страны к крестьянам и направленности преобразований в системе местной власти в 1920-е годы. Следующую группу составляют законодательные акты и директивные документы властных и партийных структур. Многие нормативно-правовые акты входят в состав «Собрания узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР» (СУ РСФСР) и другие сборники законодательных актов.

В самостоятельную группу входят статистические сборники и справочно-информационные издания. Они позволяют выявить общее и особенное, как по регионам, так и по стране в целом, посредством анализа и сопоставления данных. Обособленное значение имеют изданные сборники документов, из которых выделяется четырехтомник «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД»1. При других обстоятельствах, ценная информация, содержащаяся в нем, была бы недоступна.

В диссертации использованы материалы местной периодической печати (оренбургские газеты «Смычка», «Советская степь», «Степная правда»; башкирские «Власть труда», «Советская Башкирия»). Периодическая печать, как своеобразный источник, предоставляет опосредованные сведения, обработанные авторами статей, заметок или корреспондентами. Они содержат цифровые данные, например, об участии крестьян того или иного села, волости, уезда в избирательной кампании в сельские советы, сообщают о случаях нападения на представителей местной власти и другие сведения. Не всегда возможно установить первичный источник информации и то, насколько он объективен, к тому же есть возможность найти аналогичные или более полные сведения в официальных документах (отчетах, сводках, донесениях). Материалы прессы, характер их изложения, в основном, отражают идеологическую направленность издания и отношение официальных структур, Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В 4-х т. - М., 1998. чьим органом они являются, к событиям общественной жизни села и проявлениям крестьянской активности.

Практическая значимость исследования заключается в том, что фактический материал, выводы и наблюдения, представленные в нем, могут быть применены при изучении ряда проблем отечественной истории, создании региональных и обобщающих трудов по истории взаимодействия крестьянства и власти. На основе данных диссертации возможна подготовка специальных курсов по социальной и политической истории крестьянства Южного Урала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Крестьянство и сельские советы Южного Урала в 1922-1929 гг."

Заключение

Исследование взаимоотношений крестьянства и сельских советов Южного Урала с 1922 по 1929 годы, позволило нам сделать следующие выводы.

В начале 20-х годов руководство страны осознало, что коренная ломка исторически сложившихся в деревне отношений не произошла. Крестьянские выступления 1920-1921 годов показали, что крестьянство сопротивляется давлению государства и пытается отстаивать свои интересы. Главная идеологическая линия власти выражалась в стремлении большевиков сблизить крестьянство с пролетариатом, для построения социалистического общества, изживая традиционность крестьянской общности. Одной из форм этого процесса, на наш взгляд, была реорганизация системы местного самоуправления через сельские советы и их исполнительные комитеты. Принципы их существования, установленные законодательно в Конституции РСФСР и Положениях о выборах, в значительной степени отражали политическую обусловленность конечной цели преобразований в Советской России - построение коммунистического общества. Нормативно-правовая база была нацелена на будущее, но в ней учитывались и особенности переходного периода, то есть реализации новой экономической политики. Это проявилось в ограничении некоторых политических прав «нетрудового крестьянства» через лишение избирательного права.

Для руководителей страны развертывание системы народовластия через сельские советы и участие сельского населения в их выборах, было шагом навстречу крестьянству. Попытки контролировать избирательную активность имели под собой идеалистическое желание вовлечь значительные слои населения в управление государством, что ознаменовало бы воплощение принципов демократии в жизнь. Об этом неоднократно говорилось на съездах Советов различного уровня. Одновременно, нельзя отрицать стремление РКП(б)-ВКП(б) таким образом упрочить свое влияние на сельское население, составлявшее тогда основную массу, и для нее это было естественно и правомерно.

Выборы в виде общих собраний с обсуждением списка кандидатов в члены сельских советов и открытое голосование не противоречили коллективистским традициям решения насущных вопросов деревенского бытия. К тому же предполагаемая самостоятельность в управлении на местах, должна была удовлетворять потребность крестьянства быть независимым. Землей по декрету они уже обладали. Тем не менее, оптимистические ожидания руководства по этому вопросу не всегда оправдывались. Данные по Южному Уралу свидетельствуют о замедлении процесса реорганизации сельского административного аппарата и низкой политической активности крестьян в ходе избирательных кампаний в 1922-1924 годах. В этот период для крестьян Южного Урала первичным было элементарное выживание. Это объяснялось сильным голодом, последствия которого сказывались вплоть до 1923 года. Избирательная активность сельского населения в 1922/23 годах была ниже, чем в целом по республике. Определенное влияние на явку крестьян на выборы оказала и территориально-административная реорганизация. В таких условия не было возможностей обеспечить на должном уровне агитационно-пропагандистскую работу, процедуру оповещения избирателей.

Ситуация начала меняться в середине 1920-х годов. Во время повторной перевыборной кампании 1925 года на Южном Урале явка крестьян, имеющих право голоса, составила более 50%. Это свидетельствовало об увеличении их заинтересованности в участии в выборах и общественной работе. В определенной степени 1925 год стал пиком достаточно демократичного, не формалистского сотрудничества с властью, где присутствовала субъектная сторона крестьянского участия в советском строительстве.

В то же время, эта кампания выявила неоднородность интересов сельского населения, в зависимости от их принадлежности к той или иной социальной группе (беднякам, середнякам или зажиточным), экономического уровня региона, национальных, психологических особенностей крестьянской общности, исторических условий ее складывания. Крестьянство Южного Урала было неоднородным по национальному составу. Оно состояло из представителей коренных национальностей, с древности проживавших на этой территории, и пришлых земледельцев. Различия в восприятии власти, общественных интересах, социальном поведении наиболее ярко проявлялись в зонах с этнически смешанным населением. По БАССР в районах с преобладанием коренной нации избирательная активность была ниже, чем в мононациональных или со значительной долей русского населения. Это же наблюдалось в Оренбургской губернии в волостях с перевесом татаро-башкирского или казахского населения. Высокий показатель явки на выборы по ряду волостей обозначенного региона с 1925 года достигался за счет активизации работы с крестьянками, составлявшими около половины избирателей.

Изучение социально-политической активности крестьянства во второй половине 1920-х годов указывает на определенное расхождение представлений правящих кругов о дальнейшем характере взаимодействий с сельскими жителями с их собственными представлениями. Особенно тех, крестьян, которые сумели в годы нэпа укрепить свое хозяйство. Растущий интерес этих кругов к работе в органах местного управления и низкий авторитет бедняцкой массы в деревне, которая была опорой партии, подтолкнул руководство страны к ограничению зажиточных и кулаков, а так же тех, кто по идеологическим соображениям не принимал Советскую власть законодательным способом. Расширение категорий «лишенцев» в 1926 году стало таким шагом. По Конституции РСФСР лишение избирательного права должно было ограничить доступ класса эксплуататоров в систему управления и возможность их влияния на сельское население. Во второй половине 1920-х годов оно стало мерой политического воздействия, способствующей социальному расслоению и вытеснению из общественно-политической жизни идеологически опасных граждан. По Южному Уралу в 1926-1927 годах количество лишенных избирательного права увеличилось в четыре раза по сравнению с предыдущим годом. Причем выявилось, что в Оренбургской губернии среди лишенных избирательного права значительную часть нередко составляли члены их семей, находящиеся на иждивении. Об этом же свидетельствуют потоки жалоб от крестьян на неправильное применение статей инструкции в вышестоящие избирательные комиссии. Ограничения «лишенцев» в других областях жизнедеятельности, не позволяли развиваться недовольству Советской властью или заставляло граждан, попавших в эту категорию приспосабливаться к устанавливаемым правилам.

Для государства эта мера была адекватной реакцией на создание угрозы системе управления. Так же это свидетельствовало о том, что властные структуры для закрепления своего авторитета и ради осуществления своих перспективных планов (коллективизации сельскохозяйственного производства), искала новые рычаги воздействия, оставляя небольшое поле для действия крестьянства как субъекта. В определенной степени, начиная с 1927 года его возможности влиять открытыми и прямыми способами на власть и ее политику, либо через деятельность в системе местного управления уменьшились.

Если говорить о составе работающих в сельском аппарате управления, то их усредненный портрет в полной мере совпадал с типичным представителем сельского населения. Это был крестьянин-бедняк, беспартийный, с низким уровнем грамотности, без опыта административной работы. Увеличение в сельских советах в середине 1920-х годов представителей середняцкой прослойки, пользующихся уважением у всех слоев деревни, стало одной из особенностей на Южном Урале, снизившей остроту недовольства деятельностью советов. По представлениям крестьян такие работники сельских советов смогли бы организовать деятельность местных административных органов в соответствии с жизненными запросами крестьян.

В повседневных настроениях нэповской деревни, а так же при рассмотрении их в динамике обнаруживается определенная цикличность и зависимость от занятости крестьян в сельском хозяйстве и от перспектив их материального благополучия, связанных с видами на урожай. То есть при благоприятных условиях возникавшее время от времени недовольство налоговой политикой, деятельностью местных представителей власти затихало после сбора урожая, и устанавливалось лояльное или доброжелательное отношение.

В эволюции политических настроений крестьян Южного Урала и их отношения к власти в соответствии с социальной дифференциацией выделяется два этапа. Первый этап - 1922-1925 годы - характеризуется настороженностью и пассивностью бедноты, ростом социально-политических притязаний и активности зажиточных крестьян. На втором этапе - 1926-1929 годы -наблюдалось положительное отношение к власти бедноты, ее активное участие в местном самоуправлении и критическое отношение к центральной и особенно местной власти зажиточных крестьян.

В середине 1920-х в ходе избирательных кампаний и при общей оценке политических настроений в деревне проявились традиционные пласты в сознании крестьян. Проведенный нами анализ поведения зажиточных слоев и реакции всей крестьянской массы на внешнюю обстановку доказывает это. Так называемые идеологические (или символические) формы сопротивления -сплетни, слухи, злословие в адрес власти и поддерживающих ее граждан, анекдоты - свидетельствовали о том, что, не смотря ни на что, крестьяне принимали советскую власть, и степень недовольства ею была не столь велика. Хотя отличия в отношении к ней как к таковой и к лицам, официально наделенным властными полномочиями, были. Определяющую роль здесь играла персонификация власти со своими односельчанами, которые были ее представителями, и чьи качества крестьяне хорошо знали.

Особая экономическая и политическая конъюнктура 1927 года, когда кризис хлебозаготовок заставил власти принимать меры для сохранения экономической безопасности страны, подталкивали руководителей государства к необходимости предотвратить социальное возбуждение. С этого момента они посчитали нужным сделать крестьянство контролируемым субъектом отношений для реализации задач пролетаризации деревни. В данном случае опора на маргинальные группы сельских жителей (бедноту и батрачество), в силу их психологической и социальной подвижности, позволила легче управлять этим процессом.

Мы можем говорить и о расщеплении общекрестьянских интересов, начиная с середины 1920-х годов. На Южном Урале это проявилось в разнонаправленных действиях зажиточных, середняков и бедноты во время их участия в избирательных кампаниях, работе в сельских советах и в повседневном поведении, что подтверждает наше предположение.

В целом, отношения крестьянства Южного Урала с сельскими советами в 1922-1929 годах отражали общее стремление власти к модернизации отношений «государство-народ» и привнесение и продвижение городского образа жизни с уверенностью в его преимуществе над деревенским. Это и вызывало недовольство у крестьянства как у достаточно консервативной части общества. После введения новой экономической политики возникли условия для сотрудничества между властью и крестьянством, в том числе в социально-политической сфере. Вплоть до 1926 года власть не давила на крестьян, предоставляя определенную степень свободы в реализации ими своих политических интересов через участие в выборах в сельские советы и работу в них. Игнорирование или невыполнение на должном уровне крестьянством предписаний власти по сути было попыткой установления взаимовыгодных условий существования и адаптацией к складывающимся обстоятельствам, а не стремлением к разрушению государственной системы. Государство, обладая значительным административным ресурсом и репрессивной силой с 1927 года начало сокращать возможности крестьян для свободного открытого выражения ими своих социально-политических интересов. Политическим задачам партии были подчинены все механизмы взаимодействия власти и крестьянства. Классовая принадлежность, социальное происхождение и лояльное отношение к ВКП(б) стали определяющими во взаимодействии крестьянства с сельскими советами в конце 1920-х годов.

Список научной литературыКуренкова, Юлия Олеговна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Неопубликованные источники

2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).

3. Ф. Р-1235 — ВЦИК Ф. Р-3316- ЦИК СССР.

4. Российский Государственный архив экономики (РГАЭ).

5. Ф. 396 Редакция «Крестьянской газеты». Ф. 478 - Народный комиссариат земледелия.

6. Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ).1. Ф. 17. ЦКВКП(б)

7. Оп. 84 Бюро секретариата ЦК КПСС.

8. Оп. 60 отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС.

9. Оп. 85 с — секретный отдел ЦК ВКП(б).

10. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО).

11. Центр документации новейшей истории Оренбургской области (ЦДНИОО).

12. Ф. 1 Оренбургский губернский комитет ВКП(б). Ф. 4 - Каширинский уездный комитет ВКП(б) Ф. 12 - Соль-Илецкий отдел ВКП(б).

13. Центральный Государственный исторический архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ).

14. Ф. Р-108 Народный комиссариат РКИ БАССР.

15. Ф. Р-166 — Стерлитамакский исполком кантонного Совета депутатов.

16. Ф. Р-251 — Уфимский кантонный исполнительный комитет.

17. Ф. Р-270 — Белебеевский кантонный исполнительный комитет.

18. Ф. Р-394 — Президиум Верховного Совета БАССР.

19. Ф. Р-1252 — Министерство охраны общественного порядка БАССР.

20. Центральный Государственный архив общественных объединений Республики Башкортостан (ЦГАОО РБ).

21. Ф. 122-Башкирский обком РКП(б).

22. Объединенный Государственный архив Челябинской области (ОГАЧО).

23. Ф. Р-98 Исполнительный комитет Челябинского окружного Совета депутатов.

24. Ф. Р-115 — Исполнительный комитет Челябинского районного Совета рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов. Ф. Р-421 — Троицкий окружной исполнительный комитет. Ф. Р-528 — Исполнительный комитет Бродокал макс кого районного совета.

25. Опубликованные источники 2.1. Нормативно правовые акты и их сборники

26. Инструкция о перевыборах в сельские, аульные и городские Советы депутатов и в волостные, уездные, губернские исполнительные комитеты. Оренбург, 1924. - 42 с.

27. Инструкция об учете результатов избирательной кампании. Уфа, 1924. -21 с.

28. Конституция (основной закон) РСФСР. М.: ВЦИК, 1925. - 32 с.

29. Конституции и конституционные акты РСФСР. 1918-1937: Сб. документов / Ред. А.Я.Вышинский. — М.: Изд-во «Ведомости Верховного Совета РСФСР», 1940. 298 с.

30. Конституции и конституционные акты СССР. 1922-1936: Сборник документов / Под ред. И.Н.Трайкина. — М.: Изд-во «Ведомости Верховного Совета РСФСР», 1940. 205 с.

31. РСФСР-ЦИК. Инструкция о выборах городских и сельских советов и о созыве Съездов Советов. Калуга, 1927. — 21 с.

32. Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР (СУ РСФСР). 1922, № 10, ст. 93; 1924, № 62, ст. 825-827; 1924, № 82, ст. 828; 1926, № 75, ст. 889; 1928, № 104, ст. 657.

33. Уголовный кодекс РСФСР (редакция 1926 г.) / Ред. А.С.Вроблевский. -М.: Юридическое издательство Наркомюста, 1927. — 80 с.

34. Справочные и статистические издания

35. Итоги Всероссийской переписи 1920 года по Уфимской губернии. Уфа: объединенная типография Уфпрома, 1922. - 95 с.

36. Итоги сельскохозяйственной переписи. Уфа, 1922. - 153 с.

37. Предварительные итоги по Башкирии (перепись 1926 года). Уфа, 1927. -29 с.

38. Справочник по административно-территориальному делению БАССР на 1926 год.-Уфа, 1927.-47 с.

39. Средне-Волжская область. Сборник материалов к 1 областной конференции ВКП(б) и 1 областному съезду Советов // Издание временного бюро ЦК ВКП(б) и Организационного комитета Средне-Волжской области. Самара, 1928. — 125 с.

40. Статистический вестник. Орган Центрального статистического управления КССР. Оренбург, 1923-1925, № 1-5.

41. Статистический сборник по Челябинской губернии. 1920-1923. -Челябинск, 1923. 132 с.

42. Статистический справочник Оренбургской губернии 1926 год. -Оренбург: 1 государственная типолитография Полиграфпрома, 1927. -127 с.

43. Статистический справочник Оренбургской губернии. Издание Оренбургского Губернского исполнительного комитета советов. -Оренбург, 1925.- 187 с.

44. Отчеты и материалы съездов, конференций, собраний

45. Материалы IV Башкирского областного совещания по работе среди работниц и крестьянок. Уфа, 1925. — 15 с.

46. Материалы к докладу Оренбургского губернского исполнительного комитета Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов. Оренбург, 1929. - 45 с.

47. Отчет о деятельности Оренбургского губернского исполкома Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов 6-го созыва. Оренбург, 1924. - 186 с.

48. Отчет о деятельности Оренбургского губернского исполнительного комитета с 1.10.24 по 1.10.25. Оренбург, 1926.-247 с.

49. Отчет о деятельности Оренбургского губернского исполнительного комитета за 1925-1926 год. Оренбург, 1927. - 193 с.

50. Отчет о деятельности ЦИК и СНК БАССР V созыва. Уфа, 1927. - 53 с.

51. Программа и материалы делегатского собрания крестьянок на 1926/27 год. 2-е издание. - M.-JI.: Госиздат, 1926. - 133 с.

52. Доклады государственных и партийных деятелей

53. Каменев JI. Советская власть и крестьянство: Доклад III Всесоюзномусъезду советов. М.: Госиздат, 1925. - 94 с.

54. Хатаевич М. О ликвидации кулачества как класса. Из доклада на собрании Самарского партийного актива от 30 января 1930 г. Самара: Гос. изд-во Средне-Волжского краевого отделения, 1930. - 32 с.

55. Сборники опубликованных документов

56. Документы свидетельствуют: Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927-1932 годы / Под ред. В.П.Данилова, Н.А.Ивницкого. М.: Политиздат, 1989. — 526 с.

57. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 3. 1922-1925 гг. М.: Политиздат, 1984. - 494 с.

58. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 4. 1926-1929 гг. М.: Политиздат, 1984. - 511 с.

59. Советская деревня глазами ВЧК-Ol 11У-НКВД. Документы и материалы в 4-х тт. / Под ред А.Береловича, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 2000.

60. Социальный портрет лишенца (на материалах Урала): Сборник документов / Отв. ред. Т.И.Славко. Екатеринбург: УрГУ, 1996. - 256 с.

61. Съезды Советов РСФСР в постановлениях и резолюциях: Сб. документов с вводными статьями и предисловием составителей / Под общ. ред. акад. А.Я. Вышинского. Москва: Издательство «Ведомостей Верховного Совета РСФСР», 1939. - 540 с.26. Периодические издания

62. Известия Оренбургского губернского комитета РКП(б). Оренбург. 1925. — № 1-5.2. Власть труда. 1923, 1924.3. Смычка. 1925.4. Советская Башкирия. 1925.

63. Советская степь. 1924-1925.6. Степная правда. 1923.3. Литература

64. Алампиев П.М. Экономическое районирование СССР. М.: Госпланиздат, 1959.-263 с.

65. Александров Ф.А. Борьба за власть Советов в Башкирии. Уфа, 1951. -56 с.

66. Алексанов П.А. В борьбе за социалистическое переустройство деревни (крестьянская взаимопомощь 1921-1932 годы). -М.: Мысль, 1971. 271с.

67. Ангаров А. Классовая борьба в Советской деревне. — М., 1929. 47 с.

68. Бахтин М.М. Начало великого пути. Из истории социалистического преобразования деревни. 1917-25. М.: Мысль, 1979. - 152 с.

69. Большаков A.M. Советская деревня: экономика и быт 1917-25. 2-е издание. — JL: Прибой, 1925. - 260 с.

70. Борисов Ю.С. Эти трудные 20-е 30-е годы // Страницы истории советского общества: факты, проблемы, люди. — М.: Политиздат, 1989. -С. 121-157.

71. Бухарин Н.И. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1988. - 499 с.

72. Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире / Составитель Т.Шанин. — М.: Издательство группы «Прогресс», 1992. -432 с.

73. Вернер М. Лицом к деревне: Советская власть и крестьянский вопрос. (1924-1925).//Отечественная история. 1993. № 5. - С. 86-107.

74. Гимпельсон Е.Г. НЭП и Советская политическая система в 20-е годы. -М.: Институт Российской истории РАН, 2000. 470 с.

75. Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917-1933 / Пер. с англ. М.: «РОССПЭН», 2001. - 96 с.

76. Гурвич С.М. Сельские советы и ВИК в 1922-24 // Советское строительство. М., 1925. С. 50-51.

77. Гуров В.П. Общественно-политическая жизнь Уральской деревни в первые годы НЭПа. // Общественно-политическая жизнь Уральской советской деревни: Сб. ст. Свердловск, 1985. - 144 с.

78. Гуров В.П. Социально-экономические отношения и классовая борьба в уральской доколхозной деревне в условиях НЭП (1921-1927) // Экономика и социально-политическое развитие Урала в переходный период: история, историография. Свердловск, 1990. - С. 88-102.

79. Давлетшин P.A. История крестьянства Башкортостана 1917-40 гг. Уфа: Гилем, 2001. - 275 с.

80. Данилов В.П. Советская колхозная деревня: социальная структура, социальные отношения. М.: Наука, 1979. - 359 с.

81. Дегтев С.И. Крестьянство и формирование низовых властных структур деревни в 1920-е годы // Власть и общественные организации в первой трети XX столетия. М.: МИП NB Магистр, 1993. - С. 127-141.

82. Деревня при НЭПе. М.: Издательство «Красная новь» Главполитпросвет, 1924. - 104 с.

83. Десять лет Советской Башкирии 1919-1929. Уфа, 1929. - 475 с.

84. Дубинин Б.В., Толстых A.B. Слухи как социально-психологический феномен // Вопросы психологии. 1993. № 3. - С. 77-81.

85. Ерхов Г.П. Коммунисты Оренбуржья в борьбе за укрепление союза рабочих и крестьян (1921-25). Челябинск: Южно- Уральское книжное издательство, 1967. - 64 с.

86. Ефременков Н.В. Колхозное строительство на Урале в 1917-30 г. // Из истории коллективизации сельского хозяйства Урала: Сб. I. -Свердловск, 1966. С. 3-132.

87. Жиромская В.Б. После революционных бурь: население России в первой половине 20-х годов. — М.: Наука, 1996. 154 с.

88. Зарипова Р.К. Деревня Башкирии в годы НЭПа: проблема реализации власти на местах // Башкортостан в первой половине XX в.: малоизвестные страницы истории. — Уфа, 1997. С. 58-67.

89. Зарипова Р.К. Башкирское крестьянство в период НЭПа // Отечественная история. 1999. № 6. - С. 135-138.

90. Зиновьев Г. Пролетариат и крестьянство: что означает лозунг «Лицом к деревне»? М - Л.: Госиздательство, 1925. - 94 с.

91. Зиновьев Г., Каменев Л. О середняке (материалы). Л.: Прибой, 1926. -62 с.

92. Ибрагимов Р.К. Советы Башкирии за XX лет. // XX лет Башкирской автономной Советской социалистической республике: 1919-1939. Уфа: Башгосиздат, 1939. - С. 26-46.

93. Ибрагимова Д.Х. НЭП и перестройка: массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку. М.: Памятники исторической мысли, 1997. - 217 с.

94. Ивницкий H.A. Репрессивная политика Советской власти в деревне (1928-1933). М., 2000. - 350 с.

95. Изменения социальной структуры советского общества: 1921 середина 1930-х годов. - М.: Мысль, 1979. - 343 с.

96. Ильиных В.А. Нэп и проблемы социально-психологической перестройки в деревне (на материалах Сибири) // Человек и его время: Сб. материалов Всесоюзной школы молодых историков. М, 1991. - С. 148-150.

97. Историография социально-экономического развития Урала в период строительства основ социализма (1917-1937): Сб. научных трудов Уральского государственного университета. Свердловск, 1987.- 141 с.

98. Историография истории Урала переходного периода (1917-1937): Сб. науч. трудов. Свердловск, УрГУ, 1985. - 152 с.

99. История Урала. Урал век 20-й. Люди. События. Жизнь. Очерки истории. Екатеринбург, 2000. - 227 с.

100. История советского крестьянства. / В 5 т. — Крестьянство в первое десятилетие советской власти 1917-1927. Т. 1. — М.: Наука, 1986. — 455 с.

101. К перевыборам в советы: Сб. статей / Ред. Кнорин В. М., Енукидзе A.C. -М., 1927.-80 с.

102. Кабытов П.С., Козлов В.А., Литвак Б.Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. М.: Мысль, 1988. - 237 с.

103. Каминский Ф.А. Оренбургское казачество в первые годы Советской власти. (1921-1926). Магнитогорск, 1996. - 149 с.

104. Каминский Ф.А. Хозяйство оренбургских казаков в годы новой экономической политики // Оренбургское казачье войско: Исторические очерки: Сб. науч. трудов / Под ред. А.П. Абрамовского. Челябинск: ЧГУ, 1994.-С. 143-156.

105. Kapp Э. Русская революция от Ленина до Сталина. 1917-1929. М.: советско-британское издательство «Интер-Версо», 1990. - 206 с.

106. Киселев A.C. Очередные задачи в области улучшения работы ВИК и сельских советов // Советское строительство. М., 1925. - С. 5-15.

107. Киселев А.Ф., Чураков Д.О., Бюрократия и НЭП // Власть и общественные организации в первой трети XX столетия. — М.: МИП NB Магистр, 1993.-С. 100-116.

108. Классовая борьба на Урале 1917-1932: Сб. статей / Ред. кол.: В.М.Куликов отв. ред. и др. — Свердловск, 1974. — 152 с.

109. Козлов В.А. Культурная революция и крестьянство 1921-27 гг. (по материалам европейской части РСФСР). М.: Наука, 1983. - 215 с.

110. Кознова Ирина. Крестьянская память в России XX в. // History of the Russian Peasantry in the 20th Century. Vol. 1. Tokyo, 2003. - C. 7-32.

111. Кочетков И.В. Крестьянство и власть в условиях НЭПа // Личность и власть в истории'Росс ии XIX-XX вв.: Материалы научной конференции / Отв. ред. Цамутали А.И. СПб.: Нестор, 1997. - С. 133-137.

112. Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888-1938: Пер. с англ./ Общ. ред., послесл. и коммент. И.Е. Горелова. М.: Прогресс, 1988. - 574 с.

113. Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник / Под ред. В. Дан, Т. Шанина. М., 1997. - 380 с.

114. Криворучко А.Н. Социальная политика в период НЭПа // Проблемы социальной политики и общественно-политической мысли в России и СССР. М., 1992. - С. 127-135.

115. Кружинов В.М. Политические конфликты в первое десятилетие Советской власти (На материалах Урала). Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2000. - 230 с.

116. Крухмалев А. Некоторые вопросы ленинской теории социализма // Страницы истории КПСС: факты, проблемы, уроки. Кн. 2. М.: Высшая школа, 1989.-С. 121-152.

117. Кудюкина М.М. Органы управления в деревне: сельские советы и сход. 1926-1929 // Историческое значение нэпа: Сб. научных трудов. — М., 1990. -С. 109-129.

118. Кудюкина М.М. Отношение российского крестьянства к власти во второй половине 20-х годов // Российская ментальность: методы и проблемы изучения. Вып. 3. М., 1999. - С. 160-177.

119. Кукушкин Ю.С. Сельские Советы и классовая борьба в деревне (19211932 гг.). М.: Издательство Московского университета, 1968. - 293 с.

120. Куликов В.М. Подготовка и проведение развернутого наступления на капиталистические элементы на Урале, 1925-1932. — Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1987. 277 с.

121. Куликов В.М. Политическая обстановка в уральской деревне накануне перехода к социальной реконструкции народного хозяйства // Общественно-политическая жизнь Уральской советской деревни. -Свердловск, 1985. 144 с.

122. Куренышев А.А. Крестьянство и его организации в первой трети XX в. -М.: Государственный исторический музей, 2000. 222 с.

123. Лабузов В.А. Прерванный выбор Оренбургская деревня в 20-х — начале 30-х годов XX столетия. Ч. 1. Сельское хозяйство Оренбургской губернии в годы новой экономической политики. — М.: Просвещение, 2003. 400 с.

124. Лабузов В.А., Сафонов Д.А. Оренбургская деревня на завершающем этапе Гражданской войны. (1920-1922). Оренбург: ОГПУ, 2002. - 136 с.

125. Левин М. Деревенское бытие: нравы, верования, обычаи // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. М, 1997.-С. 84-127.

126. Левыкин И.Т. Теория и методология проблем социальной психологии (на опыте изучения психологии колхозного крестьянства). — М.: Мысль, 1975. -256 с.

127. Ленин В.И. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата // ПСС. 5-е издание - Т. 39. - С. 2-36.

128. Ленин В.И. Очередные задачи советской власти // ПСС. 5-е издание. -Т. 36.-С. 165-208.

129. Ленин В.И. Пролетарская революция и ренегат Каутский // ПСС. 5-е издание. - Т. 37. - С. 235-338.

130. Лепешкин А.И. Местные органы власти Советского государства. — М.: Юридическая литература, 1959. 327 с.

131. Лепешкин А.И. Советы — власть трудящихся. 1917-1936. М.: Юридическая литература, 1966. — 575 с.

132. Лепешкин А.И. Советы власть народа. 1936-1967. — М.: Юридическая литература, 1967. - 375 с.

133. Лившин А .Я. Гражданское конституционное сознание: обладало ли им советское общество в годы Гражданской войны и НЭПа? // Отечественная история. 2001. № 4. - С. 94-111.

134. Лужин А., Резунов М. Низовые советские аппараты // Советское строительство. М., 1929.

135. Манапов Р.Н. Помощь Советского государства в восстановлении сельского хозяйства Башкирской АССР: 1922-1927 годы // Вопросы истории Башкирии. Советский период / Под ред. Т.Х. Ахмадиева. Уфа, 1972.-С. 43-58.

136. Менталитет и аграрное развитие России (XIX XX века). Материалы международной конференции, Москва 14-15 июня 1994 г. - М.: Российская социально-политическая энциклопедия, 1996. - 440 с.

137. Милютин В. Советская деревня // 10 лет Советского строительства: Сб. ст. / Под ред. Рябинина Л. М.: Издание акционерного издательского общества «Огонек», 1927. - С. 63-87.

138. На защите интересов России: ГУБЧК- УФСБ 80 лет. Оренбург: издательство «Оренбургская губерния», 1998. - 125 с.

139. Никольский С.А. Власть и земля: хроника утверждения бюрократии в деревне после Октября. М.: Агропромиздат, 1990. - 237 с.

140. Октябрь и советское крестьянство 1917-1927: Сб. ст. М.: Наука, 1977. -295 с.

141. Орлов И.Б., Лившин А .Я. Социальный анализ писем во власть (19171927) // Социальная история. 1999. № 2. - С. 79-87.

142. Осокина В.Я. Социалистическое строительство в деревне и община 1920-1933.-М.: Мысль, 1978. 176 с.

143. Отдельнова Л.В., Ралдыгина Г.М. Оренбургская губернская партийная организация в годы восстановления народного хозяйства 1921-1925. -Оренбург, 1969. 62 с.

144. Очерки истории Оренбургской областной организации КПСС. -Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1983. 416 с.

145. Очерки по истории БАССР. Ч. II. Уфа, 1966. - 643 с.

146. Очерки по истории выборов и избирательного права: учебное пособие. -Калуга-М., 1997.-388 с.

147. Павлова И.В. Механизм власти и строительство сталинского социализма / Отв. ред. В.Л. Доронченко. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2001.-459 с.

148. Павлюченков С. А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М.: РКТ-история, 1997. - 272 с.

149. Партия и советы. М, 1982. - 234 с.

150. Плотников И.Е. Деятельность Советов Урала по осуществлению перехода к НЭПу в деревне (1921-23) // Осуществление аграрной политики КПСС на Урале и в Южном Зауралье. Челябинск, 1978. — С. 24-37.

151. Плотников И.Е. Крестьянские волнения и выступления на Урале в конце 20-х начале 30-х годов // Отечественная история. — 1998. № 2. - С. 7492.

152. Плотников И.Е. Роль Советов в подготовке коллективизации сельского хозяйства (на материалах Урала): Учебное пособие по спецкурсу. -Челябинск.: ЧПИ, 1986. 96 с.

153. Поляков Ю.А. Переход к НЭПу и советское крестьянство. М.: Наука, 1967.-511 с.

154. Потапенко М.С. Партийная работа в деревне 1924-1925 годы. М.: Издательство МГУ, 1972. - 96 с.

155. Росницкий Н. Лицо деревни. М., 1926. - 114 с.

156. Рыков А.И. Очередная задача Советской власти в деле. Л.: Кубуч, 1925.

157. Рыков А.И. Избранные произведения. -М.: Экономика, 1990. 494 с.

158. Сафонов Д.А. Крестьянское движение на Южном Урале 1855-1922. Хроника и историография. Оренбург: Издательство «Оренбургская губерния», 1998.-308 с.

159. Сафонов Д.А. Слухи в жизни крестьянства Южного Урала в XIX -начале XX вв. // Вестник ОГПУ. 1998. № 2 (8). - С. 74-97.

160. Сафонов Д. А. Великая крестьянская война 1920-1921 годы и Южный Урал. Оренбург: изд-во «Оренбургская губерния», 1999. — 314с.

161. Сафонов Д.А. Национально-государственное размежевание на Южном Урале: 1917-1925 гг. // Страницы истории Урала: Сб. ст. и информац. материалов. Вып. 2. - Пермь: Издательство ПОИПКРО, 1995. - С. 68-79.

162. Сафонов Д.А., Лабузов В.А. Что такое оренбургский регион: к проблеме территориальных границ в исторических исследованиях // Уральские Бирюковские чтения: Сб. науч. статей. Вып. 1. Часть 1. Актуальные проблемы краеведения. - Челябинск, 2003. С. 19-25.

163. Селиванов A.M. Советы в первые годы социалистического строительства. Ярославль, 1979. - 112 с.

164. Селиванов A.M. Социально-политическое развитие Советской деревни в первые годы НЭПа (1921-25). Саратов: Издательство Саратовского университета, 1987. - 200 с.в

165. Сидоров В.А. Классовая борьба в доколхозной деревне 1921-29. М.: Мысль, 1978. - 246 с.

166. Скотт Дж. Оружие слабых: обыденные формы сопротивления крестьян // Крестьяноведение.Теория. История. Современность. М.: Аспект-Пресс, 1996. С. 26-60.

167. Смирнова Т.М. «Бывшие». Штрихи к социальной политике советской власти // Отечественная история. — 2000. № 2. С. 37-48.

168. Советы за 50 лет / Под ред. С.Ф. Найды. М., 1967. - 495 с.

169. Современные концепции аграрного развития. (Теоретический семинар) // Отечественная история. — 1992. № 5. — С. 3-31.

170. Современные концепции аграрного развития // Отечественная история. 1994. №4-5.-С. 46-78.

171. Социальная активность тружеников уральской советской деревни: Сб. науч. тр. АН СССР. Урал, отделение / Отв. ред. Р.П.Толмачева. -Свердловск, 1990. 122 с.

172. Судьбы российского крестьянства. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1995. — 624 с.

173. Трапезников С.П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. В 2-х т. -М.: Мысль, 1983.

174. Трифонов И.Я. Очерки истории классовой борьбы в СССР в годы НЭПа (1921-37). М: Госполитиздат, 1960. - 279 с.

175. Угроватов А.П. НЭП и законность (1921-1929) / Ответственный редактор Белковцев В.В. Новосибирск: Современная Сибирь, 1997. -106 с.

176. Филимонов В.Я. Власть городская, власть деревенская (К истории формирования партийно-бюрократического аппарата в 1920-е годы) // Власть и общественные организации в первой трети XX столетия. М.: МИЛ ЫВ Магистр, 1993. - С. 119-123.

177. Филимонов В.Я., Журов Ю.В., Будаев Д.И. История крестьянства западного региона России 1917-1941. Калуга: Издательство И.Бочкаревой, 2002. - 336 с.

178. Фицпатрик Шейла. Классы и проблемы классовой принадлежности в Советской России 20-х гг. // Вопросы истории. — 1990. № 8. С. 16-32.

179. Футорянский Л.И. Партийная организация Оренбургской губернии в годы иностранной интервенции и гражданской войны. Оренбург, 1968. -32 с.

180. Футорянский Л.И., Лабузов В.А. Из истории Оренбургского края в период восстановления (1921-27 гг.). Оренбург: ОГПУ, 1998. - 114 с.

181. Цибульский Н.Б. Национально-государственное строительство на Южном Урале (1919-1925 гг.) // Иван Иванович Неплюев и ЮжноУральский край: Материалы научной конференции. Челябинск: Челябинский государственный университет, 1993. — С. 55-57.

182. Щегорцов В.А. Социология правосознания. М.: Мысль, 1981. - 174 с.

183. Янбаев И. Расслоение крестьянства Башкортостана в период нэпа // Ватандаш. 2000. № 9. - С. 54-57.

184. Ярмуллина А. Территориальные изменения в БАССР (1917-1934). // Ватандаш. 2002. № 4. - С. 118-120.

185. Pethubridge, Roger. One step backwards, two steps forward: Soviet society and politics in the New Economic Policy. Oxford: Clarendon press, 1990. -453 p.

186. Scott, James C. Weapons of the weak: Everyday forms of peasant resistance. New Haven-London, 1985. - 389 p.

187. Диссертации и авторефераты

188. Воложанина Е.Е. Социокультурный облик западносибирской деревни в 1921-1927 годах: Дисс. .канд. ист. наук. Омск, 1998. -228 с.

189. Красников В.В. Формирование системы местной власти в 1921-1925 годы (на материалах Тамбовской губернии): Автореферат дис. .канд. ист. наук. Тамбов, 2003. - 25 с.

190. Кукушкин В. JI. Социальный протест крестьянства европейского севера России в 1918-1920-х гг. (на материалах Архангельской, Вологодской и Северо-Двинской губерний): Автореферат дис. . канд. ист. наук. -Вологда, 2002. 22 с. '

191. Лабузов В.А. Деревня Южного Урала в годы новой экономической политики: Дис. канд. ист. наук. Оренбург, 1995. - 212 с.

192. Лазарев С.В. Общественно-политическое развитие российской деревни 1920-х годов: социально-психологические аспекты. , (На материалах губерний Верхней Волги): Автореферат дис. .канд. ист. наук. -Ярославль, 1999. 25 с.

193. Мальцева С.И. Социально-политические преобразования советской власти в западносибирской деревне: отношение к ним крестьянства. 19231929 годы: Дис. .канд. ист. наук. — Барнаул, 2002. — 237 с.

194. Миронова Т.П. Общественное сознание российских крестьян в 20-е годы XX века. (По материалам Европейской части России): Автореф. .канд. ист. наук. М., 1997. - 24 с.

195. Никулин В.В. Социально-политические аспекты НЭП в Центральном Черноземье 1921-29: Автореферат дис. . докт. истор. наук. СПб., 1998.

196. Сафонов Д.А. Крестьянство и власть в эпоху реформ и революций: 18551922 годы (на материалах Южного Урала): Автореферат дис. .докт. ист. наук. — М., 1999.-63 с.