автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Кризис "антропологии самотождественности" в современной культуре

Полный текст автореферата диссертации по теме "Кризис "антропологии самотождественности" в современной культуре"

На правах рукописи Расторгуев Максим Владимирович

КРИЗИС «АНТРОПОЛОГИИ САМОТОЖДЕСТВЕННОСТИ» В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ

24.00.01 — теория и история культуры 09.00.13 — религиоведение, философская антропология, философия культуры

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Ростов-на-Дону — 2006

Работа выполнена на кафедре истории философии и философской антропологии факультета философии и культурологии Ростовского государственного университета

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Золотухина Елена Всеволодовна

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Данилова Марина Ивановна кандидат философских наук, доцент Шичанина Юлия Владимировна

Ведущая организация: Ростовский-на-Дону филиал

Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств

Защита состоится 21 сентября 2006 года в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.208.11 по философским наукам при Ростовском государственном университете по адресу: 344038, г. Ростов-на-Дону, пр. М. Нагибина, 13, РГУ, ауд. 427.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке РГУ (г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148).

Автореферат разослан « // » июля 2006 года.

Ученый секретарь диссертационного совета --М.В. Заковоротная

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Ф.Ницше, К.Маркс и З.Фрейд —. вот три величайших мыслителя, чье творчество знаменовало для европейской культуры начало эпохи «великого сомнения». Пришла ли она к завершению? Судя по тому, как и о чем философствуют известнейшие современные мыслители (начиная с Э.Ле-винаса, М.Фуко, ЖЛакана, Р.Барта — и заканчивая ЖДеррида, Ж.Бодрийяром, Ю.Хабермасом и Ф.Фукуямой), эта эпоха сейчас в самом разгаре. Характеризуя состояние философии и науки в целом, можно сказать, что на современном этапе происходит радикальная трансформация всей парадигмы мышления, смыкающаяся с глобальной трансформацией самой культуры. Представляется очевидным, что результат этой трансформации не в последнюю очередь будет зависеть от решения фундаментального вопроса о сущности человека, то есть главного вопроса философской антропологии.

Однако путь к его решению существенно осложняется тем, что как раз те мыслители, которые являются основоположниками современной философии, относятся к антропологии с величайшим подозрением. М.Хайдеггер, например, в начале «Бытия и времени» специально предостерегает читателя, что понятие Dasein не имеет ничего общего с понятием «человек» в его антропологической трактовке; М.Фуко на последних страницах «Слов и вещей» вообще предрекает «исчезновение человека». С чем это связано, и как это объяснить? Ведь, казалось бы, проблема человека должна занимать в философии центральное место, как это было, скажем, у И.Канта, считавшего венцом трех своих знаменитых «Критик» именно «Антропологию». С другой стороны, Диоген уже в IV веке до н.э. показал антропологам их «человека», — в перьях, и без них тоже!

Таким образом, актуальность настоящего исследования напрямую связана с тем, что ценности и метафизика, составляющие глубочайший фундамент, парадигму классической антропологии, с точки зрения современной философии, выглядят, по меньшей мере, сомнительно и не отвечают реалиям современной культуры. Гово-

ря конкретнее, эха антропология, будучи частным случаем того, что Ж.Делез назвал «философией тождества», первым же своим жестом — постановкой вопроса о человеке — выдает себя как антропология самотождественности. Выражается это вот в чем. Уже тот момент, когда она ставит вопрос о сущности человека, является одновременно и моментом самозабвения, а именно: слепотой относительно того, что в самом своем бытии человек всегда уже стоит под вопросом! Его существование предстоит его сущности, как сказал бы Ж.-П.Сартр. «Быть или вовсе не быть?» — могут ли, в самом деле, хоть сколько-нибудь способствовать этому глубочайшему гамлетовскому вопрошанию сведения объективистски настроенной антропологии, не сводя при этом вопрошание к вопросу? И не в том ли различие между вопросом и вопрошанием, что первый исчезает вместе с ответом, тогда как второе, порывая с любым готовым знанием, рискует стать открытием неисчерпаемости самого вопрошающего?

С другой стороны, современный человек в большинстве своем, по всей видимости, все еще чужд подобного экзистенциального пафоса, ибо по-прежнему прибегает к различным основаниям (игнорируя их зыбкость) и стратегиям самоидентификации (несмотря на их ненадежность) во имя сохранения суверенитета «моего Я». На теоретическом уровне эта ситуация описывается в терминах «социокультурного кризиса» (О.М.Штомпель), «антропологической катастрофы» (Ф.И.Гиренок), «антропологического кризиса» (С.Хоружий, В.Слободчиков), «гипертрофии Я-сознания» и «гипертрофии самоидентичности» (В.И.Молчанов), «принудительного индивидуализма» (З.Бауман) и др. Наконец, особую актуальность проблема самотождественности приобретает в связи с развитием глобального общества, предполагающего разрушение или, по меньшей мере, релятивизацию культурных границ и кодов социального взаимодействия, играющих принципиальную роль в формировании идентичности.

Степень разработанности проблемы. Для того чтобы верно определить степень научной разработанности проблемы, нам пришлось принять во внимание два обстоятельства. Во-первых, понятие «антропология самотождественности» используется нами впер-

вые. Поэтому, ввиду безнадежности поиска точного терминологического совпадения, мы ориентировались на принцип смыслового, содержательного, тематического единства и таким образом обнаружили прямую соотнесенность заявленной темы с проблемой идентичности личности. Во-вторых, хотя по проблеме идентичности личности в целом существует огромное количество публикаций, большинство из них подчинено одному общему правилу: в исследованиях, где идентичность анализируется на конкретном эмпирическом материале, вопрос о существе самого этого феномена предполагается решенным или просто опускается; с другой стороны, там, где он ставится в должной степени глубоко и непредвзято, «Я» оказывается «моим» в самую последнюю очередь, растворяясь в «текстуальности», «интерсубъективности» и т.д. Актуальность настоящего исследования во многом определяется именно этим обстоятельством.

Итак, достаточно подробно и широко проблема идентичности личности представлена в различных социологических исследованиях. Проведенный в них анализ нацелен на разностороннее прояснение корреляции общественного и индивидуального бытия. Если называть лишь самых известных зарубежных авторов, то это: Х.А-бельс, З.Бауман, П.Бергер, Г.Блумер, Г.Гарфинкель, А-Гидденс, И.Гофман, ТЛукман, Дж.Г.Мид, М.Серто, Т.Филлипс, КХХабермас, А.Шюц и др. В отечественной науке проблема идентичности в социологическом и культурно-историческом контексте рассматривалась В.С.Агеевым, И.В.Антоновой, Д.И.Дубровским, Г.В.Дьяконовым, М.В.Заковоротной, Л.Г.Иониным, КХЛ.Качановым, И.С.Коном, В.С.Малаховым, Ф.Т.Михайловым, А.В.Петровским, В.А.Петровским, Л.В.Поповой, Е.А.Ромек, Г.У.Солдатовой, А.К.Толмасовой, Штомпелем О.М., Е.В.Черносвитовым, В А.Ядовым и др. Заметим, что новейшая социология, особенно феноменологической и постмодернистской ориентации, очень сильно сближается с философией и лингвистикой. Так, например, один из ведущих современных социологов Никлас Луман отказывается рассматривать общество как совокупность людей, социальных групп или институтов. Единицей социологического анализа, по его мнению, может быть лишь «самоописание», поскольку субъект исследования (со-

циолог) одновременно входит и в состав объекта исследования (социум). Таким образом, граница между индивидом и обществом оказывается весьма проницаемой и зыбкой.

Следующий подход представлен теорией феминизма и гендер-ными исследованиями, в которых особым образом интегрируются достижения психологии, социологии и новейшей философии. У таких авторов, как Д.Батлер, Р.Брайдотти, С.Браунмиллер, Р.Дю Плесси, Л.Иригарэ, К.Клеман, Ю.Кристева, К.Миллет, А.Рич, Р.Салецл, Э.Сиксу, К.Силверман, Р.Столлер, Ш.Фельман, М.Эл-лманн и др. проблема идентичности личности получает поистине глубокую и неординарную разработку. Тематизация тендерного аспекта культуры личности позволила им сформулировать целый ряд важнейших идей и обнаружить проблемы там, где прежде их никто не замечал. Вместе с тем, вследствие того, что можно назвать «тендерной ангажированностью» самих теоретиков, во многих работах по этой тематике прослеживается тенденция сводить едва ли не всю проблему идентичности к тендерному аспекту. Мы весьма далеки от подобной установки и поэтому задействуем результаты гендерных исследований в строго ограниченном, необходимом для данной диссертации объеме. !

Не подлежит сомнению, что большинство социологических трактовок личности, как и тендерные исследования, очень многим обязаны психологии, прежде всего — школе психоанализа. Именно психология первоначально вырабатывает тот специфический язык, на котором и сегодня по большей части ведется обсуждение проблемы идентичности личности. И именно психология более всего способствовала тому, что субъективность человека перестали понимать как некое субстанциональное самодовлеющее единство. Так, З.Фрейд показал, что Сознательное «Я» формируется вследствие бессознательной идентификации с другими людьми. Его последователь ЖЛакан выявил единство принципов организации бессознательного и функции языка в формировании субъекта, а также сформулировал концепцию «стадии зеркала». Другой ученик З.Фрейда Э.Эриксон предпринял анализ феномена кризиса идентичности в социокультурном контексте. Р.ДЛэнг дал толкование субъективности шизофреника и вообще «душевной

болезни» в терминах феноменологии и экзистенциализма, а С.Гроф, применив научный подход к исследованию измененных состояний сознания, заложил основы трансперсональной психологии. Огромный вклад в изучение психологии личности принадлежит также Э.Берну, Р.Бернсу, Л.Бинсвангеру, У .Джеймсу, М.Кляйн, Ю.Кристеве, А.Маслоу, К.Меннингеру, К.Роджерсу, К.Уилберу,

A.Фрейд, К.Хорни, К.Г.Юнгу и мн.др. Помимо классиков зарубежной психологии, важные сведения и подходы, непосредственно относящиеся к проблеме идентичности личности, содержатся в работах Н.САвтономовой, В.САгеева, И.В.Антонова, Н.С.Бурла-кова, Т.М.Буякас, Д.Иванова, И.С.Кона, Г.К.Косикова, В.МЛей-бина, Ф.Лэонтриу, А.А.Налчаджяна, В.В.Нурковой, А.Б.Орлова, Н.И.Сарджвеладзе, Е.Т.Соколовой, А.К.Толмасовой, О.Б.Чесноко-вой, Т.Шибутани, В.АЯдова, М.В.Яремчук и др.

Существенный вклад в исследование проблемы идентичности внесли авторы ростовской школы. В работах О.М.Штомпеля она рассматривается в контексте проблемы социокультурного кризиса. У М.В.Заковоротной разработан интегративный подход. Важнейшие проблемы, с которыми сталкивается современный человек в обыденной жизни, стали объектом философского анализа в книгах Е.В.Золотухиной—Аболиной.

Важнейшее значение для анализа идентичности в контексте современной культуры имеет постановка проблемы антропологического кризиса. Различные аспекты этой проблемы тематизиру-ются в работах Ф.И.Гиренка, В.А.Кутырева, Б.В.Маркова,

B.И.Молчанова, В.Никитаева, В.Слободчикова, Е.Г.Трубинойидр. Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает антропологическая концепция С.Хоружего, который не только констатирует кризис антропологии самотождественности («эссенциальной» или «субстанциональной» антропологии — в его терминах), но и пытается сформулировать принципы альтернативной антропологической парадигмы, которую он называет «энергийной антропологией». Аналогичной задаче посвящены также исследования Е.Г.Труби-ной, которая провела подробный культурно-исторический и теоретический анализ проблемы персональной идентичности и, опираясь на П.Рикера, предложила трактовку этого феномена как

интерсубъективно обусловленных процесса и результата увязывания человеком собственной жизни в единое целое на основе рас-, сказа о ней.

Наконец, постановка проблемы антропологии самотождественности и философско-критический анализ феномена идентичности личности представляются несостоятельными или даже невозможными вне контекста мировой философской традиции. Результатами настоящего исследования мы обязаны прежде всего идеям Г.Башляра, М.Бахтина, М.Бланшо, Ю.Бородая, Э.Гуссерля, ЖДеле-за, Ж.Деррида, И.Канта, Дж.Кришнамурти, ЖЛакана, М.Мерло-Понти, В.Налимова, Ф.Ницше, В.Подороги, Г.Райла, П.Рикера, Ж.-П.Сартра, А.Секацкого, Д.Т.Судзуки, Ш.Судзуки, М.Хайдегге-ра, К.Уилбера, АУилсона, А.Уоттса, Э.Фромма, М.Фуко и др.

Добавим, что помимо европейской науки, человеческое «Я» составляло предмет размышлений многих восточных философов. В частности, тема пустотности, иллюзорности самотождественного «Я» получила детальную разработку в классической буддийской философии, особенно — сутрах класса Праджняпарамита. Результаты этих размышлений полностью созвучны центральным идеям настоящего исследования, однако отвечающий им этос, а также стиль и система аргументации настолько чужеродны европейским, что поиск аналогий сместил бы центр внимания в область компаративистики. Поскольку это неприемлемо, мы используем их в очень ограниченном объеме.

Объект исследования — «идентичность личности» как основной концепт антропологической парадигмы в современной западной культуре.

Предмет исследования — кризисные явления в парадигме самотождественности на современном этапе культурного развития.

Целью исследования является описание противоречий парадигмы самотождественности и фиксация начала трансформативных процессов в ней. .

Осуществление поставленной цели мы связываем с решением следующих задач: .

- показать связь актуализации тематики идентичности личности с феноменом деонтологизации антропологического дискурса в ситуации кризиса современной западной культуры;

- выявить проблемные аспекты и эвристическую ограниченность дискурса идентичности в современной культуре; :

• - обосновать культурно-историческую относительность сознания самотождественности на основе анализа различньрс аспектов феномена идентичности личности и описать его особенности в современной культуре; -

- выяснить связь кризиса персональной идентичности с экспансией ориентации «на социальное» в западной культуре;

- тематизировать роль воображения и языка в формировании идентичности личности и выявить минусы гипертрофии «Я-сознания» в современной культуре;

продемонстрировать наличие в современной культуре антропологических моделей, предлагающих выход из кризиса «антропологии самотождественности». . ,

Теоретические и методологические основания исследования:

Поскольку решить поставленные в данном исследовании задачи путем применения какого-то одного специального метода не представляется возможным, мы ориентируемся на комплексный подход, по мере необходимости привлекая:

1. Принципы феноменологического анализа, особенно в том виде, который он приобрел в трудах Ж.-П.Сартра и М.Хайдеггера;

2. Некоторые концептуальные схемы психоанализа, в частности, понятийный аппарат лингвистического психоанализа Ж.Лакана; -....■-■■•,....'-.■■. '■ ■.'-.■■.

3. Деконструктивистский подход; .

4. Метод философской компаративистики;

5. Герменевтический подход,; а также элементы категориального и лингвистического анализа.

Научная новизна исследования определяется его целью и задачами и состоит в следующем: :

- показано, что тематика идентичности личности в антропологическом дискурсе XX века актуализируется в связи с духовным кризисом европейской культуры, выражающимся в деонто-логизации ее основных ценностей; •

- выявлены проблемные аспекты и эвристическая ограниченность дискурса идентичности в современной культуре;

- в результате анализа таких атрибутов идентичности личности, как гендер, личное имя, автобиографическая память, личностные идеалы, обоснована культурно-историческая относительность сознания самотождественности и описаны его специфические черты в современной культуре;

- установлено, что кризис персональной идентичности в современной западной культуре связан с экспансией ориентации на «социальное», а также тенденцией к рационализации и технологи-зации самих социальных отношений;

- в анализ феномена идентичности личности введена тематика воображения и языка, что позволило более обстоятельно показать минусы гипертрофии «Я-сознания» в современной культуре;

- на материале трансперсональной психологии и концепции номадизма продемонстрировано наличие в современной культуре антропологических моделей, предлагающих выход из кризиса «антропологии самотождественности».

Положения исследования, выносимые на защиту:

1. Вместе с глобальной трансформацией, обозначившей переход от новоевропейской культуры к культуре современности и постсовременности, произошло заметное смещение антропологического дискурса от тематики «человека религиозного» к тематике «человека социального». В итоге выработанные европейской культурой символы идентичности, в которых прежде прочитывалась онтологическая укорененность человека, его причастность высшим надличностным началам, постепенно свелись к знакам социального взаимодействия и категориям интерсубъективности.

2. Проведенный анализ показывает, что в современной западной культуре представление о самотождественности как врожденном и безотносительном к социокультурным условиям атрибуте человеческого бытия лишилось очевидности и потеряло статус антропологического a priori. Наиболее отвечающей условиям современной культуры представляются концепции персональной идентичности, в которых учитывается ее относительный и ситуативный характер.

3. Причина, по которой дискурс идентичности остается, несмотря на ряд имплицитных противоречий и двусмысленностей, вое-

требованным в современной западной культуре, заключается в том, что в нем содержатся метафизические предпосылки, необходимые для существования любой идеологии, мира повседневности и здравого смысла. В этом же отношений идея самотождественного «Я» становится объектом критики в работах радикально настроенных мыслителей.

4. Конститутивная для формирования персональной идентичности способность человека проводить границы Я-Другой, Свои-Чужие определяется развитием символической и образной функций. В той мере, в какой эти границы перестают восприниматься как относительные и обусловленные той или иной культурой и гипостазируются как конечная, внеисторическая и независимая от символов реальность, они служат причиной мировых войн, религиозных, идеологических, национальных и иных кулыуроген-ных конфликтов.

5. Исходя из понимания воображаемой природы идентичности, возможен существенный пересмотр ее основных атрибутов (автобиографическая память; личное имя, тендер и др.), который показывает, что соответствующее им сознание самотождественности вовсе не свидетельствует о континуальности внутреннего опыта или постоянстве «Я», но означает лишь социальную вменяемость индивида, ёго способность адекватно взаимодействовать с другими людьми в рамках данного социокультурного канона.

6. Культурное значение феномена идентификации состоит в том, что именно посредством нее происходят интеграция, синхронизация и упорядочивание деятельности отдельных индивидов, без которых выживание человека как биологического вида было бы невозможным. Вместе с тем, переизбыток воли к согласованности в современной культуре зачастую приводит к порождению воли к тотальности, связанной с различными формами репрессивного сознания, внутренними и внешними конфликтами, отчуждением и агрессией.

7. Наряду с дискурсом идентичности в современной культуре развиваются альтернативные антропологические дискурсы. В частности, согласно трансперсональной теории, человеку доступны такие состояния сознания, в которых восприятие мира с точки зрения

обособленного «Я» уступает место чувству фундаментального единства и безграничности вселенной. Другой альтернативой является концепция номадизма, в которой человек рассматривается как существо, способное к существованию в модусе постоянного обновления, трансгрессии, превосхождения ограниченности собственного «Я».

Научная и практическая значимость исследования определяется спецификой подхода к постановке проблемы идентичности, которая рассматривается в горизонте кризиса современной антропологической парадигмы и культуры в целом. Проделанный в работе анализ служит выявлению существенных противоречий и трудностей в толкования феномена идентичности различными гуманитарными дисциплинами и ориентирует дальнейшее исследование на поиск новой антропологической парадигмы.

Материалы исследования могут быть использованы в курсах философии, культурологии, психологии и социологии.

Апробация исследования. Основные результаты исследования докладывались на конференции «Сартровские чтения» (Ростов-на-Дону, 2005).

Диссертация обсуждалась и рекомендовалась к защите на заседании кафедры исторической культурологии, а также на заседании кафедры истории философии и философской антропологии факультета философии и культурологии РГУ.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, включающих шестнадцать параграфов, заключения и списка использованной литературы, в который входит сто шестьдесят шесть источников, в том числе пять на иностранном языке. Общий объем диссертации составляет 155 страниц.

Основное содержание работы

Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, характеризуется степень ее научной разработанности, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, рассматриваются его теоретические и методологические основы, формулируются положения, выносимые на защиту, раскрывается их научная

новизна, выявляются научная и практическая значимость диссертационного исследования.

Первая глава «Проблема идентичности в культурно-антроноло-гическом контексте» состоит из трех параграфов. В ней производится культурологическая, философско-антропологическая и понятийная экспликация проблемы самотождественности, служащая предварительному прояснению и уточнению тех теоретических интенций, которые реализуются в ходе дальнейшего исследования.

В первом параграфе «Ситуация современной культуры: от духовного к социальному» проблема идентичности соотносится с проблемой социокультурного кризиса, который рассматривается в контексте деонтологизации, «приземления» тех ценностей, которые прежде воспринимались человеком как трансцендентные, независимые от его намерений и в качестве таковых составляли фундамент культуры. Так, если традиционная культура характеризуется синкретизмом культурного и социального, а идентичность человека в ней определяется его соотнесенностью с высшими надличностными началами, то современная культурно-антропологическая ситуация, напротив, выражается в фрагментарности, «рассогласовании культурного и социального» (О.М.Штомпель), происходящего в результате распада тех «естественных сообществ» (З.Бауман), которые были когда-то средой формирования стабильной и отвечающей духовным запросам человека идентичности. Специфика этой ситуации, обозначенная как вытеснение духовного социальным, проясняется на примерах глобализации, экуменизма и замещения теологического дискурса, господствующего в самотолковании человека до XX века, дискурсом социально-психологическим. Опираясь на принадлежащие З.Буаману, Ф.Гирен-ку, Э.Фромму и другим авторитетным ученым оценки современной социокультурной ситуации Запада, автор пытается показать, что гипертрофированное стремление современного человека быть «уникальной и неповторимой личностью»," возникновение целой «индустрии индивидуальности», вопреки видимости, являются выражением утраты смысла существования, кризиса персональной идентичности и свидетельствуют не о расцвете, а об упадке культуры.

Во втором параграфе «Антропология. самотождественности: грани проблемы» феномен идентичности личности темати-зируется в контексте кризиса современной антропологической парадигмы; Само понятие «идентичность», лежащее в основе новоевропейской метафизики, получив благодаря развитию социально-психологической рефлексии дополнительные и подчас противоположные первоначальному значения, становится доминирующим в дискурсе наук о человеке XX века. Однако это не означает, что в современной культуре существует некая универсальная теория идентичности. Напротив, тематика идентичности составляет предмет достаточно серьезных разногласий между различными гуманитарными дисциплинами и отдельными авторами. Если в психологии на базе этого понятия создаются позитивные концепции (К.Хорни, Э.Эриксон и др.), то в философии оно зачастую становится предметом радикального пересмотра и критики (Ж.Лакан, Ж.Деррида, Ж.Делез и др.). Во многом это объясняется тем, что, хотя понятие «идентичность» должно было бы репрезентировать бытие автономного самотождественного субъекта, на деле оно оказывается одним из способов говорить о комплексе социальных отношений, из которых выводится бытие отдельного человека. Аналогично этому и само человеческое «Я» уже не рассматривается как некая абсолютная и неделимая целостность. Важнейшую роль в деле «децентрации субъекта» и «имперсонализации «Я»» сыграли психоанализ, аналитическая психология, психолингвистика, трасперсональная психология, знакомство достаточно широкого круга западной интеллигенции с различными философскими и религиозными концепциями Востока и др. Все это побуждает поставить под вопрос эвристическую и культурную ценность «антропологии самотождественности» и требует, с одной стороны, ее критического пересмотра, а с другой — выявления альтернативных антропологических моделей.

В третьем параграфе *Реконструкция и уточнение основных понятий» проводится краткое разъяснение понятийного аппарата, и даются рабочие определения. Одна из основных идей дис-

сертации состоит в том, что человеческое «Я» в строгом смысле является объектом воображаемым и принадлежит разряду образов или метафор, таких как «душа», «внутренний мир», и др. В соответствии с этим идентичность личности понимается как индивидуальная форма социального самосознания, основанная на вере в существование суверенных, независимых и изолированных друг от друга «Я», и соответствующая ей объектная установка в отношении людей друг к другу и самим себе. Понятие субъект используется в его современном значении, сформулированным В. А. Лекторским так: «Это прежде всего конкретный телесный индивид, существующий в пространстве и времени, включенный в определенную культуру, имеющий биографию, находящийся в коммуникативных и иных отношениях с другими людьми». Под субъективностью в исследовании понимается та основополагающая черта человеческого бытия, которая характеризует его как существо, способное к пониманию, обладающее сознанием, нацеленным не на вещи сами по себе,' а на движение смыслов и способное оказываться в различных установках и претерпевать различные состояния. По отношению к «идентичности», субъективность — более широкое и богатое понятие, соотносящееся со спонтанностью сознания, способностью человека преодолевать «фактичность» мира и собственного «Я». Понятие Эго при его терминологическом использовании соотносится с психоаналитической концепцией З.Фрейда. Принципиальное значение имеют также работы А Фрейд, где Эго рассматривается как совокупность механизмов психологической защиты, и концепция ЖЛакана, согласно которому: «Эго — это то, что образовано словесным ядром, то, что охватывает поле речи субъекта». Наконец, под антропологией самотождественности в узком смысле подразумевается совокупность представлений о человеке, основанных на дуалистической, субъект-объектной парадигме мышления, образцовым примером которой служит философия Р.Декарта. В широком смысле антропология самотождественности — это познавательный барьер, эпистемологическая граница, кото-

рая обнаруживается в невозможности преодолеть иллюзию субстанциональности «Я», даже если теоретически выявлена его социокультурная производность, а практически — «»целостность» и «преемственность» стали чувствами, редко испытываемыми в наше время как молодыми людьми, так и взрослыми» (З.Бауман).

Вторая глава «Анализ принципов описания человека с точки зрения его самотождественности» состоит из трех параграфов. Она посвящена выявлению и подробному анализу теоретических предпосылок «антропологии самотождественности», содержащихся в различных философских и психологических концепциях, и их сопоставлению с психоаналитической (Ж.Лакан) и экзистенциально-феноменологической (Ж.-П.Сартр) трактовками субъективности человека.

В первом параграфе «»Я» как объект рефлексии» рассматривается представление о том, что опыт Я-сознания является тем исходным, простым и непосредственным опытом, в котором человек с очевидностью постигает себя как нечто самотождественное. В основе этого представления лежит характерная для новоевропейской философии убежденность в аподиктичности сознания, данного самому себе в актах рефлексии. Однако осуществленный в данном параграфе анализ вынуждает дистанцироваться от подобных представлений как неочевидных. Во-первых, сама по себе рефлексия, будучи полезным и уникальным в своем роде принципом организации мышления, не указывает ни на единство, ни на множественность мыслящего субъекта, но может быть в равной степени использована для описания или обоснования как первого, так и второго. Во-вторых, обращение к саморефлексии не является проектом одинокого субъекта, — конституирова-ние «Я» как объекта рефлексии в действительности всегда мотивировано, опосредовано внешними по отношению к самому сознанию влияниями. Наконец, в строгом смысле, сознание вообще не может быть дано самому себе. Будучи направленностью на объект, оно само объектом не является. Поэтому, говоря о само-рёфлексии, необходимо учитывать, что ее объект — не сознание, а

его образ. Таким образом, для того, чтоб стать субъектом Я-со-знания, человек прежде должен быть субъектом воображения, которое и является той «материей», из которой формируется человеческое «Я».

Во втором параграфе «»Я-концепция»: парадокс познающего и познаваемого* рассматриваются логические, культурно-исторические и философские аспекты одного из доминирующих в современной психологии принципов описания человека с точки зрения его эмпирического самосознания. Логически данная модель строится на допущении, что один и тот же субъект может быть одновременно и воспринимающим и воспринимаемым. Однако это допущение уже само по себе предполагает, что для возникновения в сознании человека идеи самотождественного «Я», его субъективность должна быть различена или децентриро-вана. С другой стороны, анализ текстов по психологии «Я-концепции» показывает, что в понятиях «самоидентификация», «самопонимание», «самагождсственность» и подобных речь идет (генеалогически и содержательно) об идентификации с другими и понимании других. То «Я», на которое нацелено сознание обладателя «Я-концепции» парадоксальным образом выражает вовсе не его самобытную субъективность, а оценки окружающих, могущие быть сколь угодно произвольными. Кроме того, устройство «Я-концепции» указывает на тот принципиальный момент, что социальное взаимодействие служит фактором опредмечивания, наделения фиксированной формой беспредметной по сути субъективности человека.

Путем сопоставления античной, христианской и японской парадигм самосознания показано, что «Я-концепция» не является универсальной психологической структурой, но есть конструкт конкретной культуры, которая формирует не только «знание», но и «себя», о котором в этом знании идет речь. Это матрица такого описания, которой имманентно присущ способ распознавания собственного «Я». В итоге субъектом самоидентификации и заданного ее рамками самопознания является индивид, присвоивший кол-

лекгивную модель самоописания, могущий говорить и судить о себе лишь в силу того, что судит он от лица многих. Говорит в нем социальное «оно», само общество (ср. с концепцией Н.Лумана). Поэтому все его суждения о себе будут схватывать лишь то, что существенно для коллективной модели самоописания: «рефлексивное Я» человека сущностно интерсубъективно.

В третьем параграфе «Значение «стадии зеркала» в формировании образа «Я»» содержатся реконструкция и подробный анализ постановки проблемы самотождественности в концепции лингвистического психоанализа ЖЛ акана, а также сопоставление этой концепции с экзистенциально-феноменологической трактовкой аналогичной тематики у Ж.-П.Сартра. Как показывает Лакан, человек обретает самотождественность, проходя в своем развитии определенные стадии — от полной воображаемой слитности с телом матери, до формирования относительно стабильного образа себя благодаря приобщению к порядку символического (овладению языком и нормами принятого в данной культуре поведения). Ключевым моментом в формировании идентичности Лакан считает первичный опыт узнавания ребенком собственного тела вне себя — в качестве зеркального отражения или образа другого человека: В этом опыте ребенок обретает преждевременное по отношению к реальному овладению двигательными функциями господство над собственным телом. Таким образом, уже в первичном опыте видения себя как целостной формы человек в отражении осознает себя иным, чем он есть, причем это специфическое неузнавание и становится той исходной матрицей самосознания, которая служит выделению субъектом образа «моего Я» и делает возможными все последующие идентификации. Проблема идентичности в рамках лакановской концепции может быть сформулирована как проблема несовпадения тела-как-я-его-ощущаю-изнутрии тела как образа тела. В результате этого несовпадения тело как «раздробленное, ищущее себя желание и тело как идеал себя взаимопроецируются и предстают для субъекта в образе раздробленного тела, в то время как другого он видит в качестве совершенного тела», пишет Лакан и подчеркивает: «До тех пор, пока желание не на-

учится распознавать себя посредством символа, оно видимо лишь в другом».

Сопоставление концепции Ж.Лакана с выводами Ж.-П.Сартра, полученными им на основе феноменологического метода, обнаруживает ряд значимых совпадений и аналогий. Прежде всего, их роднит идея о том, что субъект не обладает врожденной идентичностью, но приобретает ее в результате формирования «Эго». Причем оба подчеркивают, что, во-первых, «Эго» находится вне сознания, будучи «миражем самого себя» (Ж.Лакан), появляясь для сознания как «трансцендентное в-себе, как существующее в человеческом мире, а не как из сознания» (Ж.-П.Сартр), и во-вторых, что «Эго» по своей природе является «ядром непрозрачности», «представителем идеационной массы». Характеризуя феномен «Эго», Сартр пишет о «расколе сознания», «остановке», «замыкании», «отвердении», «окостенении», Лакан — о «сопротивлении», «непризнава-нии» и «защите». Рассмотренные концепции сьпрали немаловажную роль в кризисе «антропологии самотождественности», дезавуировав тот факт, что замкнутость на образ, в который к тому же изначально включена фигура другого, и составляет главную черту сознания человека, служащего ей универсальной моделью человека вообще.

, Третья глава «Базисные аспекты идентичиости личности» состоит из пяти параграфов. В ней в ходе анализа генезиса сознания самотождественности подробно раскрывается его социокультурная обусловленность, а также отслеживаются его специфические черты в современной культуре.

Первый параграф «Тендерная идентичность и трансцендентальное означающее» посвящен. анализу специфики формирования полового самосознания как важнейшей культурной составляющей идентичности человека. Рассмотрение тендерной тематики осуществляется преимущественно на основе психоаналитической теории, особенно в ее лакановской интерпретации. Согласно Лакану, принципиальное значение в понимании формирования тендерного самосознания имеет то, какое положение занимает субъект относительно символического — всех тех культурных норм и образцов поведения, запечатленных в языке, которые служат

фиксации воображаемого (интроектов, образующих образ «Я») на одной из сторон тендерного универсума. В динамическом аспекте формирование геддерной идентичности определяется воздействием на субъекта цепочки означающих, задаваемых порядком «чистого» или «трансцендентального» означающего, которое напрямую соотносится у Лакана с понятием «фаллоса». Будучи символом власти и полноты, идеалом, с которым связаны параметры маскулинного и феминного в той или иной культуре, «фаллос» или «трансцендентальное означающее» одинаково не доступен во всей своей полноте ни для мужчины, ни для женщины. В противном случае субъект просто не имел бы оснований для усвоения норм языка: совпадение желания с самим собой (самоволие) знаменовало бы исключение «другого», ориентацией на которого является бытие языка как таковое. Таким образом, гевдерная идентичность оказывается системным качеством социального субъекта, важнейшей культурной доминантой самоидентификации. Обретение тендерной самотождественности через усвоение соответствующих культурных стереотипов, задаваемых порядком трансцендентального означающего, предполагает, что совпадение с собой происходит благодаря фиксации и замыканию сознания на уровне символических различий, имеющих сугубо исторические (то есть, условные, относительные, безличностные) основания. Следовательно, чувство тендерной идентичности, помимо ликования по поводу освоения собственно физиологических функций, соотносится также с обусловленностью, беспомощностью и уязвимостью человека в отношении его собственной культурной истории, действующих в ней безличных и бессознательных сил. Быть «мужчиной» или «женщиной» — это не выражение спонтанного самоопределения свободного субъекта и не биологическая данность, а весьма жесткое требование, предъявляемое субъекту другими в самом раннем возрасте с тем, чтобы дать ему простейшую матрицу символизма и ввести его в интертекст культуры.

Второй параграф «Феномен личного имени» нацелен на переосмысление идеи самотождественности человека путем анализа социально-психологических и культурных функций личного имени. Отношение к имени в различных культурах и различные истори-

ческие эпохи не было одинаковым. В архаическом мышлении имя и человек не различались, имя наделялось магической силой, хранилось в строжайшей тайне и, говоря современным языком, указывало на «социальный статус». Вместе с тем, в отличие от современного постиндустриального общества, в традиционной культуре имя соотносилось не с абстрактной идеей самотождественного субъекта, а скорее с историей и мифологией конкретного племени или народа. Получение имени воспринималось как установление особого рода связи с духом предка, а иногда и как прямое отождествление с ним. Причем это событие в большинстве случаев было связано с прохождением инициации, тщательно разработанной, иногда очень драматичной и опасной для жизни, в результате которой субъект претерпевал символическую смерть и последующее возрождение. Типичным было также обладать не одним, а несколькими именами, каждое из которых имело свои функции, назначение и «допуски произносимости». Наиболее важным представляется то обстоятельство, что порядок имен в архаической и традиционной культуре соотносился с инстанциями, авторитет которых был напрямую связан с верой в их сакральность. Обрести имя — значило встать под защиту, получить те цельность и силу, которые способны сообщить человеку лишь «высшие силы»: духи предков, духи-покровители, святые, божества и т.д. Переходя к анализу феномена личного имени в современной западной культуре, автор отмечает, что вместе с распадом традиционных сообществ и выходом на передний план светской власти, никак не связанной с авторитетом священного, происходит ослабление или полное угасание большинства функций личного имени. Оно теряет богатство смыслов и значений. Сводясь к абстрактному символу самотождественного «Я», удобной конвенции, инструменту социального взаимодействия, личное имя, с одной стороны, становится объектом произвольного манипулирования (дается и меняется «по желанию»), а с другой — сохраняет значение механизма, делающего человека субъектом социальной, моральной и юридической ответственности.

В третьем параграфе •*Автобиографическая память личности: время Другого» феномен идентичности рассматривается в связи

со способностью человека воспринимать свою жизнь как темпоральное целое, синтезировать разрозненные события прошлого в единство автобиографии. Параграф начинается с постановки вопроса о том, является ли нацеленность сознания на прошлое с целью его тематизации в качестве именно «своего» прошлого спонтанным актом сознания. Исследуя этот вопрос, автор обнаруживает, что подобные акты сознания не случаются вне присутствия другого и его запроса на тематизацию определенных фрагментов прошлого, — ситуация отчетности является конститутивной для автобиографической памяти. Обращаясь к идеям М.Бахгина, Ж.Пуле, Ж.Лакана, Ф.Ницше, Э.По и др., автор показывает, что «помнят» человека сначала и прежде всего другие люди, это они создают образ личности в прошлом, приписывают поступкам авторство, оценивают, учат помнить одно и забывать другое. Сам «носитель» автобиографии имеет дело лишь с рецепцией этого совокупного образа. Таким образом, единство автобиографии задается повторением отношений, а не единством самого субъекта. Эта идея подкрепляется данными из экспериментальной психологии: так, В. Нуркова, описывая принципы устройства автобиографической памяти, уподобляет ее рассказу, зеркалу, голограмме, говорит о принципе децентрации и расщепления на различные коммуникативные инстанции. Далее поднимается вопрос о степени аутентичности автобиографического единства. Уделяется внимание таким немаловажным моментам любой автобиографии, как подмена, искажение и вычеркивание некоторых событий и поступков, связанными, во-первых, с исходной тенденциозностью установки на выстраивание целостного и непротиворечивого образа себя, и во-вторых, с принципиальной несводимостью автора или рассказчика автобиографии к ее главному действующему лицу, «времени рассказчика» ко «времени рассказа» (П. Рикер). Наконец, проводя различие между «субъективным» и «объективным» темпоральными порядками или модусами осоз-навания времени, автор показывает, что идея идентичности личности связана именно с объектной установкой или «нормативным временем» и развивает идею о возможности трансцендиро-вания этой установки.

. В четвертом параграфе «Представление об Идеалах и стремление к Самосовершенству» делается попытка пересмотреть характерное для современной западной культуры отношение к «личностному росту» как необходимому атрибуту гармоничного развития целостной субъективности. В первую очередь автор обращает внимание на то, что исходным и доминирующим импульсом к формированию у человека «идеала себя» является созерцание могущества в лице другого человека — опыт бессознательной идентификации, через который проходит всякий ребенок во взаимодействии с родителями и вообще миром взрослых. Именно в этом опыте актуализируется основной психологический принцип стремления к самосовершенству — принцип отсрочки, откладывания совпадения с собой на будущее. В итоге, о переживании субъектом собственной жизни в актуальном настоящем можно сказать, что она развертывается под знаком принципиальной и неустранимой нехватки, недостаточности. Реконструкция тематики «идеала себя» в концепциях К.Роджерса и К.Хорни, основанных на противопоставлении «Я идеального» и «Я реального», позволяет убедиться в корректности этого вывода, и, кроме того, обнаружить еще одно парадоксальное обстоятельство: вопреки естественной интуиции первичности и самостоятельности «Я реального», в действительности оно является производным «Я идеального» и задается в восприятии субъекта мерой несовпадения с собственным идеализированным образом. Таким образом, движение человека к реализации «идеала себя» по сути оказывается внутренне противоречивым и обманчивым: начинаясь с «воображаемого бунта» в ситуации реальной беспомощности, будучи реакцией на «чувство базальной тревоги» (К.Хорни), оно вовлекает субъекта в бесконечный круг самообоснований и самоподтверждений, имеющий мало общего с естественным и «непроизвольным» развитием человека, сознание которого нацелено на окружающий мир, а не на свое «Я».

Пятый параграф «Идентичность, тык и тотальность границ» нацелен на анализ сознания самотождественности как генетически связанного с опытом языка и вхождением субъекта в мир культуры — сферу символических границ и различий. Рас-

сматривая в этом контексте оппозицию «Я — Другой», автор показывает, что она служит первичной разметке символического пространства, как раз и представляющего собой ту особую «реальность», с которой соотносится идентичность личности. Субъект обретает сознание индивидуальности и может приписывать себе ряд фиксированных характеристик лишь в совокупности отношений к другим («обобщенному другому»), в то время как «обобщенный другой» —• сам есть «совокупность всех общественных отношений», словами К.Маркса. Таким образом, автор приходит к идее, родственной тому, что высказывалось по поводу индивидуального «Я» в работах К.Г,Юнга, М.Фуко, ЖДеррида, Н.Лума-на, и др.: «Я» и «общество» — не две самостоятельные данности, между которыми существует граница, но они сами и есть граница, о которой нельзя сказать, кто именно ее проводит. Вопрос «Кто?» вторичен, произведен от опыта полагания границ, который сам по себе анонимен — так же, как и язык, средствами которого эти границы задаются. Развивая эту идею, автор обращает внимание на условность оппозиции «личность — культура», подчеркивая, что «личность» не есть нечто субстанциональное, сущностно отличное от «культурных покровов» как некоего внешнего привеска. Напротив, до акта «набрасывания покровов» тождественной самой себе личности вообще не существует, как, впрочем, не существует и «набрасывающей покровы» культуры. Далее описание идентичности как опыта полагания и удерживания символических границ углубляется в анализе устройства различающего сознания, тематизируется сущностная связь последнего с агональностъю языка и делается вывод о значении символических идентификаций для понимания природы религиозных, национальных, идеологических, и иных культуроген-ных конфликтов. , '

Четвертая глава «Трансформации субъективности: на границе социального» включает в себя пять параграфов, в каждом из которых рассматривается определенный вариант трансформации субъективности человека, приводящей к существенному пересмотру идеи самотождественного «Я». Особое внимание уделяется анализу различных форм культурной ассимиляции этих трансформаций и

множественностью связанных с их теоретическим осмыслением интерпретаций.,

В первом параграфе «Воображаемый бунт против реальности, идентичность и проблема антропогенеза» развивается идея о том, что феномен самотождественного «Я» не может быть адекватно понят исходя из реальности отдельного индивида, но является следствием воспроизведения объединенной и скоординирот ванной деятельности множества людей, генезис которой автор, вслед за Ю.М.Бородаем, описывает в терминах «воображаемого бунта против реальности». Порождением человека, грезящего коллективно, является принципиально новая, отличная от простого биологического воспроизводства, форма жизни, обеспечивающая выживание отдельного индивида при условии его подчинения порядку символического или порядку культуры. В этом ракурсе становится очевидным, что осознание человеком своей жизни как целого во всей его структурной сложности и индивидуальном своеобразии является именно культурным феноменом. Опыт «моего Я» — есть вызванная и поддерживаемая воздействием языка инт-роективная деятельность воображения, поскольку именно речь и заданное порядком культуры поведение других людей в той мере, в какой они захватывают или прямо нацелены на индивида как на значимый объект, служат формированию образа самотождественного «Я». Автор подчеркивает, что идентификация человека с другими людьми, будучи необходимым предварительным условием самоидентификации,сама по себе является важнейшим куль-турообразующим механизмом.

С другой стороны, привлекая идеи М.Бахтина и других современных философов, автор показывает, что наряду с миром культуры, представляющим объективный и универсальный порядок человеческого бытия, существует уникальное пространство субъективности, развертывающееся по ту сторону языка, культурных кодов и самотождественности. В этом пространстве обнажается принципиальное несовпадение человека с самим собой, его потенциальность и несводимость к образу самотождественного «Я».

Во втором параграфе «Кризисы идентичности» исследуется широко распространенная в современной культуре ситуация полной или частичной утраты человеком чувства непрерывности и постоянства его личностного бытия. Ориентируясь на ранее сформулированное в исследовании понимание знаково-образной природы идентичности, автор различает две несводимые друг к другу модели понимания кризиса личной идентичности. Первая из них связана с распадом или деформацией социокультурной среды, которые служат причиной своеобразного сбоя или разрыва в непрерывности индивидуального самоописания, конституирующего образ «Я». Такой кризис, не типичный для человека традиционной культуры, в современном западном постиндустриальном обществе становится крайне распространенным явлением. Катастрофически возросшая скорость социокультурных процессов, технологизация большинства сфер жизни, «очная ставка» различных идеологий, обнажающая их относительность, формирование глобального сообщества за счет распада локальных традиционных культур — все это приводит к тому, что целостность и преемственность личности становятся не только труднодоступными, но и, по оценке З.Баумана, мало востребованными атрибутами существования человека. Вторая модель кризиса идентичности, проиллюстрированная автором на примере Бодхидхармы, соотносится не с трансформацией социальных параметров личности и не с этапами личностного развития, а со столь радикальной переоценкой ценностей, при которой идея самотождественного «Я» лишается априорного статуса и сама ставится под вопрос. В основе этой второй модели лежит не стремление к социальной стабильности и не внутренний бунт против традиционных устоев (МЛютер), а поиск человеком глубочайшей истины о себе самом. В отличие от первой модели, начало и итог этого поиска — по ту сторону социального бытия. .

В третьем параграфе «Измененные состояния сознания» описываются основные принципы антропологической модели, исходящей из признания эвристической и духовной значимости опыта трансцендирования Эго и персональной идентичности в состояниях расширенного сознания, В культуре XX века достаточно

четко просматривается интеллектуальное течение, представители которого — Д.Т.Судзуки, А.Уоттс, С.Гроф, К.Уилбер, В.Налимов и др. — утверждают, что мир социальных отношений и отвечающая ему идентичность не существуют сами по себе, а являются следствием фиксации сознания в соответствующей установке. Когда изменяется установка сознания — меняется также и мир, на который оно нацелено. Так, С.Гроф описывает базовое различие двух модусов сознания. Хилотропное сознание (от греческого «hile» — материя, «trepein» — двигаться в определенном направлении) — это характерная для повседневной жизни установка сознания, которая в современной культуре считается единственно «нормальной». .Человек в ней отождествляет себя с физическим телом и Эго, а «мир» хилотропной установки кажется состоящим из отдельных материальных объектов и подчиняющимся законам пространства, времени и причинности. Холот-ропное сознание («holos» — целое), в противоположность узкому и ограниченному хилотропному модусу, предполагает восприятие себя как потенциально неограниченного поля сознания, имеющего доступ к любым аспектам реальности без участия органов восприятия. В модусе холотропного сознания, актуализации которого способствуют медитация, холотропное дыхание, молитва, глубокое размышление, психоделики и др., происходит спонтанное трансцендирование привычных и считающихся единственно реальными границ личности, причем этот опыт, будучи подрывным в отношении эмпирического Эго, переживается субъектом как глубоко позитивный и освобождающий. Переставая отождествлять себя с «Эго, облаченным в кожу», человек тем самым претерпевает радикальную духовную трансформацию, знаменующую собой переход на качественно иной уровень самосознания.

В четвертом параграфе «Идентичность и проблема "душевной болезнитематизируется связь «антропологии самотождественности» с распространенным в западной культуре делением людей на «душевно здоровых» и «душевно больных», выявляется двойственность представления о «душевной болезни» в современ-

ной культуре и описывается специфика субъективной трансформации, связанной с этим понятием. Опираясь на исследования Ж.Лакана, М.Фуко, С.Грофа, РЛэнга, Л.Бинсвангера, Л.Стивенса, Е.Ро-мек и др., автор показывает, что «душевная болезнь» не является строго научным понятием, поскольку в современной психиатрии и психологии нет объективных и универсальных критериев психического здоровья. По замечанию Н.Брэндена, одно и тоже поведение, в зависимости от конкретной культуры, может толковаться и как признак душевного здоровья, и как симптом душевного заболевания. Наиболее ярким примером здесь может служить отношение различных культур к суициду и гомосексуализму. С другой стороны, М.Фуко на богатом фактографическом материале показывает, что европейская культура в течении четырех столетий вырабатывает не просто язык описания «душевной болезни», которая существовала бы сама по себе, но в первую очередь — само это понятие. При этом обращает на себя внимание то, что многие неевропейские культуры вообще не знали и не «производили» такой фигуры, как «безумец». «Душевнобольной» — это не тот, кто страдает, а, прежде всего, тот, кто говорит на «нечеловеческом языке» или молчит вовсе, чье поведение не ориентировано на нормативные образцы и, значит, содержит опасность для самотождественности окружающих, ставит под вопрос психологическую гомогенность общества. Далее, на основе феноменологического анализа субъективности «шизофреника», предпринятого Р.Лэнгом, описываются ее основные черты: размытость границы «Я» и «другого», внешнего и внутреннего, восприятие социального мира как чуждой и ложной реальности, отсутствие фиксированной идентичности и чувства телесной воплощенности.

В пятом параграфе Субъективность номада": свобода от себя и бытие-заново» рассматривается специфический модус человеческого существования, имеющий особое значение для современной культуры в качестве альтернативы поискам стабильной идентичности в условиях постоянно меняющегося мира, модус, в котором возможность быть самим собой парадоксальным образом напрямую совпадает с необходимостью превосхождения

наличного, постоянной трансгрессии, бытия иным. Слово «nomad» в английском и французском языках означает «кочевник», «странник», «бродяга». Термин «номадология» вводится Ж.Делезом и Ф.Гваттари в научный лексикон в 80-х гг. с двоякой целью: во-первых, теоретически обосновать возможность протеста против всесильной власти Государства и Социума в ипостаси репрессивного аппарата; во-вторых, зафиксировать зарождение новой формы субъективности, отличающейся отсутствием ориентации на власть, мобильностью, неосознаваемым антиглобализмом и одновременно превосходной способностью к самоорганизации. Важный вклад в развитие концепции номадизма принадлежит отечественному философу А.Секацкому. Для анализа «субъективности номада» он вводит такие понятия, как «бытие-в-доро-ге», «бытие-заново», «номадическая скорость», а также описывает различные способы трансцендирования «объективного» времени — «времени Графиков и Расписаний». Опираясь на концепцию А.Секацкого, автор рассматривает ряд культурных параллелей и аналогий и приходит к выводу, что «номадическая субъективность» представляет собой в некотором смысле даже еще более радикальный вызов «антропологии самотождественности», чем субъективность шизофреника или опыт измененных состояний сознания. Ибо трансцендирование «моего Я» происходит в ней не через сознательное (медитация в буддизме), или вынужденное (шизофрения) ограничение социальных контактов, а в самой толще социального. Единственное, что отличает номада от любого другого человека — это полное отсутствие слепого пиетета к общественным ценностям и, как следствие, сугубо «деловое», инструментальное отношение к собственной социальной идентичности. Конечная цель подлинного номада — это обретение непрерывности бытия-заново, обеспечивающего развертывание субъективности, свободной от принудительности социального самосознания.

В «Заключении» подводятся итоги исследования, делается общий вывод и намечаются возможные направления дальнейшей разработки темы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Расторгуев М.В. Экзистенциал свобода: Запад и Восток // Рациональное и внерациональное: грани проблемы (сборник статей). — Ростов-на-Дону, 2002. — 0,7 п.л.

2. Расторгуев М.В. Воображение и идентичность // Сборник научных трудов аспирантов и соискателей РГУ. — Изд. РГУ, 2004. - 0,1 п.л. ' ■':'■■ ,г.

3. Расторгуев М.В. Ж.-П.Сартр о проблеме воображения // Вестник академии. Научный журнал. — 2005, № 2. — 0,4 п.л.

4. Расторгуев М.В. Ж.Деррида. Идентичность личности. Тотальность границ •■//. Симпозиум. Ежегодный междисциплинарный журнал. — 2005, Вып.2, 4.1. — 0,4 п.л. -

5. Расторгуев М.В. Имя собственное и идентичность личности // Вестник академии. Научный журнал. — 2006, №1. -0,4 пл.

Сдано в набор 21.06.06. Подписано в печать 06.07.06. Объем 1,5 п. л. Бумага офсетная. Печать на ризографе. Тираж 100 экз. Заказ № 23

Отпечатано в типографии «Печатный квартал» ул. Обороны, 40, тел. 244-13-44; 244-18-54

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Расторгуев, Максим Владимирович

ч Введение.

Глава ГПроблема идентичности в культурно-антропологическом контексте.Л

§ 1. Ситуация современной культуры: от духовного к социальному.

§2. Антропология самотождественности: грани проблемы.

§3. Реконструкция и уточнение основных понятий.

Глава II. Анализ принципов описания человека с точки зрения его самотождественности.

§ 1. «Я» как объект рефлексии.

§2. «Я-концепция»: парадокс познающего и познаваемого.

§3. Значение «стадии зеркала» в формировании образа «Я».

Ф Глава III. Базисные аспекты идентичности личности.

§ 1. Тендерная идентичность и трансцендентальное означающее.

§2. Феномен личного имени.

§3. Автобиографическая память личности: время Другого.

§4. Представление об Идеалах и стремление к Самосовершенству.

§5. Идентичность, язык и тотальность границ.

Глава IV. Трансформации субъективности: на границе социального.

§ 1. Воображаемый бунт против реальности, идентичность и проблема антропогенеза.

§2. Кризисы идентичности.

§3. Изменённые состояния сознания.

§4. Идентичность и проблема «душевной болезни».

§5. «Субъективность номада»: свобода от себя и бытие-заново.

Введение диссертации2006 год, автореферат по культурологии, Расторгуев, Максим Владимирович

Актуальность исследования. Ф.Ницше, К.Маркс и З.Фрейд - вот три величайших мыслителя, чьё творчество знаменовало для европейской культуры начало эпохи «великого сомнения». Пришла ли она к завершению? Судя по тому, как и о чем философствуют известнейшие современные мыслители (начиная с Э.Левинаса, М.Фуко, Ж.Лакана, Р.Барта - и заканчивая Ж.Деррида, Ж.Бодрийяром, Ю.Хабермасом и Ф.Фукуямой), эта эпоха сейчас в самом разгаре. Характеризуя состояние философии и науки в целом, можно сказать, что на современном этапе происходит радикальная трансформация всей парадигмы мышления, смыкающаяся с глобальной трансформацией самой культуры. Представляется очевидным, что результат этой трансформации не в последнюю очередь будет зависеть от решения фундаментального вопроса о сущности человека, то есть главного вопроса философской антропологии.

Однако путь к его решению существенно осложняется тем, что как раз те мыслители, которые являются основоположниками современной философии, относятся к антропологии с величайшим подозрением. М.Хайдеггер, например, в начале «Бытия и времени» специально предостерегает читателя, что понятие Dasein не имеет ничего общего с понятием «человек» в его антропологической трактовке; М.Фуко на последних страницах «Слов и вещей» вообще предрекает «исчезновение человека». С чем это связано, и как это объяснить? Ведь, казалось бы, проблема человека должна занимать в философии центральное место, как это было, скажем, у И.Канта, считавшего венцом трёх своих знаменитых «Критик» именно «Антропологию». С другой стороны, Диоген уже в IV веке до н.э. показал антропологам их «человека», - в перьях, и без них тоже!

Таким образом, актуальность настоящего исследования напрямую связана с тем, что ценности и метафизика, составляющие глубочайший фундамент, парадигму классической антропологии, с точки зрения современной философии, выглядят, по меньшей мере, сомнительно и не отвечают реалиям современной культуры. Говоря конкретнее, эта антропология, будучи частным случаем того, что Ж.Делёз назвал «философией тождества», первым же своим жестом - постановкой вопроса о человеке -выдаёт себя как антропология самотождественности. Выражается это вот в чём. Уже тот момент, когда она ставит вопрос о сущности человека, является одновременно и моментом самозабвения, а именно: слепотой относительно того, что в самом своём бытии человек всегда уже стоит под вопросом! Его существование предстоит его сущности, как сказал бы Ж.-П.Сартр. «Быть или вовсе не быть?» - могут ли, в самом деле, хоть сколько-нибудь способствовать этому глубочайшему гамлетовскому вопрошанию сведения объективистски настроенной антропологии, не сводя при этом вопрошание к вопросу? И не в том ли различие между вопросом и вопрошанием, что первый исчезает вместе с ответом, тогда как второе, порывая с любым готовым знанием, рискует стать открытием неисчерпаемости самого вопрошающего?

С другой стороны, современный человек в большинстве своём, по всей видимости, всё ещё чужд подобного экзистенциального пафоса, ибо по-прежнему прибегает к различным основаниям (игнорируя их зыбкость) и стратегиям самоидентификации (несмотря на их ненадёжность) во имя сохранения суверенитета «моего Я». На теоретическом уровне эта ситуация описывается в терминах «социокультурного кризиса» (О.М.Штомпель), «антропологической катастрофы» (Ф.И.Гиренок), «антропологического кризиса» (С.Хоружий, .В.Слободчиков), «гипертрофии Я-сознания» и «гипертрофии самоидентичности» (В.И.Молчанов), «принудительного индивидуализма» (З.Бауман) и др. Наконец, особую актуальность проблема самотождественности приобретает в связи с развитием глобального общества, предполагающего разрушение или, по меньшей мере, релятивизацию культурных границ и кодов социального взаимодействия, играющих принципиальную роль в формировании идентичности.

Степень разработанности проблемы. Для того чтобы верно определить степень научной разработанности проблемы, нам пришлось принять во внимание два обстоятельства. Во-первых, выражение «антропология самотождественности» используется нами впервые. Поэтому, ввиду безнадёжности поиска точного терминологического совпадения, мы ориентировались на принцип смыслового, содержательного, тематического единства и таким образом обнаружили прямую соотнесённость заявленной темы с проблемой идентичности личности. Во-вторых, хотя по проблеме идентичности личности в целом существует огромное количество публикаций, большинство из них подчинено одному общему правилу: в исследованиях, где идентичность анализируется на конкретном эмпирическом материале, вопрос о существе самого этого феномена предполагается решённым или просто опускается; с другой стороны, там, где он ставится в должной степени глубоко и непредвзято, «Я» оказывается «моим» в самую последнюю очередь, растворяясь в «текстуальности», «интерсубъективности» и т.д. Актуальность настоящего исследования во многом определяется именно этим обстоятельством.

Итак, достаточно подробно и широко проблема идентичности личности представлена в различных социологических исследованиях. Проведённый в них анализ нацелен на разностороннее прояснение корреляции общественного и индивидуального бытия. Если называть лишь самых известных зарубежных авторов, то это: Х.Абельс, З.Бауман, П.Бергер, Г.Блумер, Г.Гарфинкель, А.Гидденс, И.Гофман, Т.Лукман, Дж.Г.Мид, М.Серто, Т.Филлипс, Ю.Хабермас,

A.Шюц и др. В отечественной науке проблема идентичности в социологическом и культурно-историческом контексте рассматривалась

B.С.Агеевым, И.В.Антоновой, Д.И.Дубровским, Г.В.Дьяконовым, М.В.Заковоротной, Л.Г.Иониным, Ю.Л.Качановым, И.С.Коном, В.С.Малаховым, Ф.Т.Михайловым, А.В.Петровским, В.А.Петровским, Л.В.Поповой, Е.А.Ромек, Г.У.Солдатовой, А.К.Толмасовой, Штомпелем О.М., Е.В.Черносвитовым, В.А.Ядовым и др. Заметим, что новейшая социология, особенно феноменологической и постмодернистской ориентации, очень сильно сближается с философией и лингвистикой. Так, например, один из ведущих современных социологов Никлас Луман отказывается рассматривать общество как совокупность людей, социальных групп или институтов. Единицей социологического анализа, по его мнению, может быть лишь «самоописание», поскольку субъект исследования (социолог) одновременно входит и в состав объекта исследования (социум). Таким образом, граница между индивидом и обществом оказывается весьма проницаемой и зыбкой.

Следующий подход представлен теорией феминизма и геидерными исследованиями, в которых особым образом интегрируются достижения психологии, социологии и новейшей философии. У таких авторов, I как Д.Батлер, Р.Брайдотти, С.Браунмиллер, Р.Дю Плесси, Л.Иригарэ, К.Клеман, Ю.Кристева, К.Миллет, А.Рич, Р.Салецл, Э.Сиксу, К.Силверман, Р.Столлер, Ш.Фельман, М.Эллманн и др. проблема идентичности личности получает поистине глубокую и неординарную разработку. Тематизация тендерного аспекта культуры личности позволила им сформулировать целый ряд важнейших идей и обнаружить проблемы там, где прежде их никто не замечал. Вместе с тем, вследствие того, что можно назвать «гендерной ангажированностью» самих теоретиков, во многих работах по этой тематике прослеживается тенденция сводить едва ли не всю проблему идентичности к тендерному аспекту. Мы весьма далеки от подобной установки и поэтому задействуем результаты тендерных исследований в строго ограниченном, необходимом для данной диссертации объёме.

Не подлежит сомнению, что большинство социологических трактовок личности, как и тендерные исследования, очень многим обязаны психологии, прежде всего - школе психоанализа. Именно психология первоначально вырабатывает тот специфический язык, на котором и сегодня по большей части ведётся обсуждение проблемы идентичности личности. И именно психология более всего способствовала тому, что субъективность человека перестали понимать как некое субстанциональное самодовлеющее единство. Так, З.Фрейд показал, что сознательное «Я» формируется вследствие бессознательной идентификации с другими людьми. Его последователь Ж.Лакан выявил единство принципов организации бессознательного и функции языка в формировании субъекта, а также сформулировал концепцию «стадии зеркала». Другой ученик З.Фрейда Э.Эриксон предпринял анализ феномена кризиса идентичности в социокультурном контексте. Р.Д.Лэнг дал толкование субъективности шизофреника и вообще «душевной болезни» в терминах феноменологии и экзистенциализма, а С.Гроф, применив научный подход к исследованию изменённых состояний сознания, заложил основы трансперсональной психологии. Огромный' вклад в изучение психологии личности принадлежит также Э.Бёрну, Р.Бернсу, Л.Бинсвангеру, У.Джеймсу, М.Кляйн, Ю.Кристеве, А.Маслоу, К.Меннингеру, К.Роджерсу, К.Уилберу,

A.Фрейд, К.Хорни, К.Г.Юнгу и мн.др. Помимо классиков зарубежной психологии, важные сведения и подходы, непосредственно относящиеся к проблеме идентичности личности, содержатся в работах Н.С.Автономовой,

B.С.Агеева, И.В.Антонова, Н.С.Бурлакова, Т.М.Буякас, Д.Иванова, И.С.Кона, Г.К.Косикова, В.М!Лейбина, Ф.Лэонтриу, А.А.Налчаджяна, В.В.Нурковой, А.Б.Орлова, Н.И.Сарджвеладзе, Е.Т.Соколовой, А.К.Толмасовой, О.Б.Чесноковой, Т.Шибутани, В.А.Ядова, М.В.Яремчук и др.

Существенный вклад в исследование проблемы идентичности внесли авторы ростовской школы. В работах О.М.Штомпеля она рассматривается в контексте проблемы социокультурного кризиса. У М.В.Заковоротной разработан интегративный подход. Важнейшие проблемы, с которыми сталкивается современный, человек в обыденной жизни, стали объектом философского анализа в книгах Е.В.Золотухиной-Аболиной.

Важнейшее значение для анализа идентичности в контексте современной культуры имеет постановка проблемы антропологического кризиса. Различные аспекты этой проблемы тематизируются в работах Ф.И.Гиренка, В.А.Кутырёва, Б.В.Маркова, В.И.Молчанова, В.Никитаева, В.Слободчикова, Е.Г.Трубиной и др. Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает антропологическая концепция С.Хоружего, который не только констатирует кризис антропологии самотождественности («эссенциальной» или «субстанциональной» антропологии - в его терминах), но и пытается сформулировать принципы альтернативной антропологической парадигмы, которую он называет «энергийной антропологией». Аналогичной задаче посвящены также исследования Е.Г.Трубиной, которая провела подробный культурно-исторический и теоретический анализ проблемы персональной идентичности и, опираясь на П.Рикёра, предложила трактовку этого феномена как интерсубъективно обусловленных процесса и результата увязывания человеком собственной жизни в единое целое на основе рассказа о ней.

Наконец, постановка проблемы «антропологии самотождественности» и философско-критический анализ феномена идентичности личности представляются несостоятельными или даже невозможными вне контекста мировой философской традиции. Результатами настоящего исследования мы обязаны прежде всего идеям Г.Башляра, М.Бахтина, М.Бланшо, Ю.Бородая, Э.Гуссерля, Ж.Делёза, Ж.Деррида, И.Канта, Дж.Кришнамурти, Ж.Лакана, М.Мерло-Понти, В.Налимова, Ф.Ницше, В.Подороги, Г.Райла, П.Рикёра, Ж.-" П.Сартра, А.Секацкого, Д.Т.Судзуки, Ш.Судзуки, М.Хайдеггера, К.Уилбера, А.Уилсона, А.Уоттса, Э.Фромма, М.Фуко и др.

Добавим, что помимо европейской науки, человеческое «Я» составляло предмет размышлений многих восточных философов. В частности, тема пустотности, иллюзорности самотождественного «Я» получила детальную разработку в классической буддийской философии, особенно - сутрах класса Лраджняпарамита. Результаты этих размышлений полностью созвучны центральным идеям настоящего исследования, однако отвечающий им этос, а также стиль и система аргументации настолько чужеродны европейским, что поиск аналогий сместил бы центр внимания в область компаративистики. Поскольку это неприемлемо, мы используем их в очень ограниченном объёме.

Объект исследования - «идентичность личности» как основной концепт антропологической парадигмы в современной западной культуре.

Предмет исследования - кризисные явления в парадигме самотождественности на современном этапе культурного развития.

Целью исследования является описание противоречий парадигмы самотождественности и фиксация начала трансформативных процессов в ней.

Осуществление поставленной цели мы связываем с решением следующих задач:

- показать связь актуализации тематики идентичности личности с феноменом деонтологизации антропологического дискурса в ситуации кризиса современной западной культуры;

- выявить проблемные аспекты и эвристическую ограниченность дискурса идентичности в современной культуре; ]

- обосновать культурно-историческую относительность сознания самотождественности на основе анализа различных аспектов феномена идентичности личности и описать его особенности в современной культуре;

- выяснить связь кризиса персональной идентичности с экспансией ориентации «на социальное» в западной культуре;

- тематизировать роль воображения и языка в формировании идентичности личности и выявить минусы гипертрофии «Я-сознания» в современной культуре;

- продемонстрировать наличие в современной культуре антропологических моделей, предлагающих выход из кризиса «антропологии самотождественности».

Теоретические и методологические основания исследования:

Поскольку решить поставленные в данном исследовании задачи путём применения какого-то одного специального метода не представляется возможным, мы ориентируемся на комплексный . подход, по мере необходимости привлекая:

1. Принципы феноменологического анализа, особенно в том виде, который он приобрёл в трудах Ж.-П.Сартра и М.Хайдеггера;

2. Некоторые концептуальные схемы психоанализа, в частности, понятийный аппарат лингвистического психоанализа Ж.Лакана;

3. Деконструктивистский подход;

4. Метод философской компаративистики;

5. Герменевтический подход, а также элементы категориального и лингвистического анализа.

Научная новизна исследования определяется его целью и задачами и состоит в следующем:

- показано, что тематика идентичности личности в антропологическом дискурсе XX века актуализируется в связи с духовным кризисом европейской культуры, выражающимся в деонтологизации её основных ценностей; :

- выявлены проблемные аспекты и эвристическая ограниченность дискурса идентичности в современной культуре;

- в результате анализа таких атрибутов идентичности личности, как тендер, личное имя, автобиографическая память, личностные идеалы, обоснована культурно-историческая относительность сознания самотождественности и описаны его специфические черты в современной культуре;

- установлено, что кризис персональной идентичности в современной западной культуре связан с экспансией ориентации на «социальное», а также тенденцией к рационализации и технологизации самих социальных отношений;

- в анализ феномена идентичности личности введена тематика воображения и языка, что позволило более обстоятельно показать минусы гипертрофии «Я-сознания» в современной-культуре;

- на материале трансперсональной психологии и концепции номадизма продемонстрировано наличие в современной культуре антропологических моделей, предлагающих выход из кризиса «антропологии самотождественности». .

Положения исследования, выносимые на защиту:

1. Вместе с глобальной трансформацией, обозначившей переход от новоевропейской культуры к культуре современности и постсовременности, произошло заметное смещение антропологического дискурса от тематики человека религиозного» к тематике «человека социального». В итоге выработанные европейской культурой символы идентичности, в которых прежде прочитывалась онтологическая укоренённость человека, его причастность высшим надличностным началам, постепенно свелись к знакам социального взаимодействия и категориям интерсубъективности.

2. Проведённый анализ показывает, что в современной западной культуре представление о самотождественности как врождённом и безотносительном к социокультурным условиям атрибуте человеческого бытия лишилось очевидности и потеряло статус антропологического a priori. Наиболее отвечающей условиям современной культуры представляются концепции персональной идентичности, в которых учитывается её относительный и ситуативный характер.

3. Причина, по которой дискурс идентичности остаётся, несмотря на ряд имплицитных противоречий и двусмысленностей, востребованным в современной западной культуре, заключается в том, что в нём содержатся " метафизические предпосылки, необходимые для существования любой идеологии, мира повседневности и здравого смысла. В этом же отношении идея самотождественного «Я» становится объектом критики в работах радикально настроенных мыслителей.

4. Конститутивная для формирования персональной идентичности способность человека проводить границы Я-Другой, Свои-Чужие определяется развитием символической и образной функций. В той мере, в какой эти границы перестают восприниматься как относительные и обусловленные той или иной культурой и гипостазируются как конечная, внеисторическая и независимая от символов реальность, они служат причиной мировых войн, религиозных, идеологических, национальных и иных культурогенных конфликтов.

5. Исходя из понимания воображаемой природы идентичности, возможен существенный пересмотр её основных атрибутов (автобиографическая память, личное имя, тендер и др.), который показывает, что соответствующее им сознание самотождественности вовсе не свидетельствует о континуальности внутреннего опыта или постоянстве «Я», но означает лишь социальную вменяемость индивида, его способность адекватно взаимодействовать с другими людьми в рамках данного социокультурного канона.

6. Культурное значение феномена идентификации состоит в том, что именно посредством неё происходят интеграция, синхронизация и упорядочивание деятельности отдельных индивидов, без которых выживание человека как биологического вида было бы невозможным. Вместе с тем, переизбыток воли к согласованности в современной культуре зачастую приводит к порождению воли к тотальности, связанной с различными формами репрессивного сознания, внутренними и внешними конфликтами, отчуждением и агрессией.

7. Наряду с дискурсом идентичности в современной культуре развиваются альтернативные антропологические дискурсы. В частности, согласно трансперсональной теории, человеку доступны такие состояния сознания, в которых восприятие мира с точки зрения обособленного «Я» уступает место чувству фундаментального единства и безграничности вселенной. Другой альтернативой является концепция номадизма, в которой человек рассматривается как существо, способное к существованию в модусе постоянного обновления, трансгрессии, превосхождения ограниченности собственного «Я».

Научная и практическая значимость исследования определяется спецификой подхода к постановке проблемы идентичности, которая рассматривается в горизонте кризиса современной . антропологической парадигмы и культуры в целом. Проделанный в работе анализ служит выявлению существенных противоречий и трудностей в толкования феномена идентичности различными гуманитарными дисциплинами и ориентирует дальнейшее исследование на поиск новой антропологической парадигмы.

Материалы исследования могут быть использованы в курсах философии, культурологии, психологии и социологии.

Апробация исследования. Основные результаты исследования докладывались на конференции «Сартровские чтения» (Ростов-на-Дону, 2005).

Диссертация обсуждалась и рекомендовалась к защите на заседании кафедры исторической культурологии, а также на заседании кафедры истории философии и философской антропологии факультета философии и культурологии РГУ.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырёх глав, включающих шестнадцать параграфов, заключения и списка использованной литературы, в который входит сто шестьдесят .шесть источников, в том числе пять на иностранном языке. Общий объём диссертации составляет 155 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Кризис "антропологии самотождественности" в современной культуре"

Заключение

В настоящем исследовании была предпринята попытка выявить некоторые принципиальные противоречия, связанные с представлением о самотождественности человека. Проведённый в нём анализ приводит к выводу, что большинство этих противоречий коренится в неправомерном и зачастую неявном отождествлении субъективности человека с его социальной идентичностью. В итоге такого отождествления граница между отдельным человеком и обществом исчезает, что влечёт за собой важные следствия как на теоретическом, так и на практическом уровне. В первом случае это ведёт к деонтологизации антропологии, во втором - к чрезмерной узости человеческого сознания и обеднению культуры.

С другой стороны, важнейшие тенденции развития современной культуры (глобализация, информатизация и т.д.) во многом свидетельствует о недостаточности принципов, на которых строилась классическая антропология, и необходимости выработки новой антропологической парадигмы. Дальнейшая разработка настоящего исследования во многом определяется именно этой задачей и может происходить, например, по следующим направлениям:

- анализ символов, доминирующих в самоописании современного человека и их сопоставление с символами самоописания человека традиционной культуры;

- философское осмысление принципов и форм выражения субъективности в современной художественной литературе и искусстве;

- выявление роли и значения трансперсональных, медитативных, религиозных и иных методов изменения сознания в развитии человека;

- разработка понятийного аппарата, позволяющего описать человека не только в аспекте самотождественности, но и с точки зрения открытости и изменчивости его бытия;

- разностороннее и безоценочное исследование отличных от новоевропейской антропологических моделей и соответствующих им жизненных практик.

Список научной литературыРасторгуев, Максим Владимирович, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абельц X. Интеракция, идентификация, презентация. Введение в интерпретативную социологию. Спб.,1999.

2. Автономова Н.С. Психоаналитическая концепция Ж.Лакана // Вопросы философии. 1973. №11.

3. Агеев B.C., Толмасова А.К. Теория социальной идентичности и её эмпирические верификации // Психология самосознания. Хрестоматия.'-Самара, 2000. j

4. Алмазная сутра. Киев, 1993.

5. Антология даосской философии. М., 1994.

6. Антонова И.В. Проблема личной идентификации в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии // Вопросы психологии. 1996. № 1.

7. Антонова И.В. Проблема личностной идентичности // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

8. Антоновский АЛО. О смысле самоописания // Эпистемология & философия науки. 2005. T.IV. №2.

9. Баранова Т.С. Теоретические модели социальной идентификации личности. // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

10. Бауман 3. Идентичность в глобализирующемся мире // Индивидуализированное общество. http://vtk.interro.ru/book/l 2/155/1 .htm

11. Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. -СПб., 2000.

12. Башляр Г. Грёзы о воздухе. Опыт о воображении движения. М., 1999.

13. Бергер П., Лукман Т. Идентичность // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

14. Бердяев Н.А. Самопознание И Избранные произведения. Ростов н/Д, 1997.

15. Берне Р. Развитие Я-концепции и воспитание.-М., 1986.

16. Бородай Ю.М. Эротика-смерть-табу: трагедия человеческого сознания. -М., 1996.

17. Бессознательное. Новочеркасск, 1994.

18. Бланшо М. Ожидание забвение. СПб., 2000.

19. Буякас Т.М. Инициальный путь развития личности: возможности психологической работы // Вопросы психологии. 2003. №5.

20. Буякас Т.М. Проблема и техника самоопределения личности // Вопросы психологии. 2002. №2.

21. Ватин И.В. Человеческая субъективность. Ростов-на-Дону, 1984.

22. Вопросы Милинды. М., 1989.

23. Гиренок Ф.И. Антропологическая катастрофа. http://fedorgirenok.narod.ru/ Katastrophe.htm

24. Голмен Д. Многообразие медитативного опыта. Киев, 1993.

25. Горичева Т.Г., Орлов Д., Секацкий А. От Эдипа к Нарциссу. СПб., 2001.

26. Гроф С. Путешествие в поисках себя. М., 2001.

27. Гусев С.С. Коммуникативная природа субъективной реальности. Статья первая // Эпистемология & философия науки. 2004. №2. .

28. Гусев С.С. Коммуникативная природа субъективной реальности. Статья вторая // Эпистемология & философия науки. 2005. №1.

29. Декомб В. Современная французская философия. М.,2000.

30. Делёз Ж. Различие и повторение. СПб., 1998.31. Делёз Ж. Фуко. М., 1998.

31. Де Ман П. Слепота и прозрение. СПб., 2002.

32. Деррида Ж. Голос и феномен. Спб.,1999.

33. Деррида Ж. 0 грамматологии. М.,2000.

34. Деррида Ж. Эссе об имени. СПб., 1998.

35. Джеймс У. Личность // Психология личности. Тексты. М.,1982.

36. Джемс У. Поток сознания // Джемс У. Психология. М., 1991.

37. Дубровский Д.И., Черносвитов Е.В. К анализу структуры субъективной реальности // Вопросы философии. 1979. № 3.

38. Дьяков А.В. Философия и эстетика эпохи постмодерна. -http://diakoff.kurskzerno.ru/post.htm.

39. Жеребкина И. "Прочти моё желание.". Постмодернизм. Психоанализ. Феминизм. М.,2000.

40. Жизнь среди гималайских йогов. Духовный опыт Свами Рамы. М., 2002.

41. Заковоротная М.В. Идентичность человека. Ростов-на-Дону, 1999.

42. Зимовец С. Клиническая антропология. М., 2003.

43. Золотухина-Аболина Е.В. Философия обыденной жизни. Экзистенциальные проблемы. Курс лекций. Ростов-на-Дону, 1994.

44. Золотухина-Аболина Е.В. Повседневность: философские загадки. Киев, 2006.

45. Ибрагимов X. Логика свободной самоидентификации человека как основа практики государственного строительства. http://rels.obninsk.com/Rels/ Limited/Nsub/Um/0006/l -2.htm

46. Иванов Д. Экзистенциальные аспекты изучения детско-родительских отношений в современной глубинной психологии // Воспитание детей и психоанализ. СПб., 2000.

47. Идентичность в мире множественности: прозрения Х.Арент // Вопросы философии. 1998. №11.

48. Ильин И.П. Проблема личности в литературе постмодерна: теоретические аспекты // Концепция человека в современной литературе, 1980-е гг. М., 1990.

49. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М., 1998,

50. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М., 2001.

51. Иоанн (Зизиулас), митр. Личностность и бытие // Богословский сборник. -М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, 2002. Выпуск X.

52. Ионин Л.Г. Идентификация и инсценировка // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

53. Камю А. Бунтующий человек. М., 1990.

54. Кант И. Критика чистого разума. Минск, 1998.

55. Качалов П. Лакан: заблуждение тех, кто не считает себя обманутым // Логос. 1992. №3.

56. Качанов Ю.Л. Проблема ситуационной идентичности личности // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

57. Кессиди Ф.К. Глобализация и культурная идентичность // Вопросы философии. 2003. №1.

58. Кляйн М. Развитие одного ребёнка // Воспитание детей и психоанализ. -Спб., 2000.

59. Коваленин Д. Суси-нуар. Занимательное муракамиедение. М., 2004.

60. Кон И.С. В поисках себя. М.,1984.

61. Кон И.С. Психология ранней юности. М., 1989.

62. Кон И.С. Проблема «Я» в психологии // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

63. Кон И.С. Психология самосознания' // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

64. Косиков Г.К. Примечания на стр.588-590 // Барт Р. Избранные работы: семиотика, поэтика. М., 1989.

65. Кристева 10. Душа и образ. Ребёнок с невысказанным смыслом // Интенциональность и текстуальность. Томск, 1998.

66. Кришнамурти Дж. Вода не знает. СПб., 2005. .

67. Кутырев В.А. Культурологический смысл глобализма. http://www.philosophy.ru/library/kutyrev/globalism.html

68. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном или судьба разума после Фрейда.-М., 1997.

69. Лакан Ж. Семинары, кн. 1: Работы Фрейда по технике психоанализа (1953-1954).-М., 1998.

70. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995.

71. Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу. М., 1996.

72. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.

73. Левинас Э. Диахрония и репрезентация // Интенциональность и текстуальность. Томск, 1998.

74. Лейбин В.М. Психоаналитическая трактовка структуры личности и неофрейдистская концепция самости //Вопросы философии. 1977. №6.

75. Лейбин В.М. Психоанализ и философия неофрейдизма. М., 1977.

76. Лейбин В.М. Фрейд, психоанализ и современная западная философия. -М., 1990.

77. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.; СПб., 1998.

78. Лосев А.Ф. Философия Имени. М., 1990.

79. Луман Н. Самоописания // Эпистемология & философия науки. 2005, T.IV. №2.

80. Лэнг Р.Д. Узелки. // http://users.luckynet.co.il/~sokolov/.

81. Майничева А.Ю. Проблемы этничности и самоидентификации в работах отечественных и зарубежных авторов. Историографический очерк. -www.zaimka.ru/научная жизнь/№1, 2004.

82. Малахов B.C. Неудобства с идентичностью // Вопросы философии. 1998. №2.

83. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. М., 2003.

84. Марков Б.В. Философская антропология: очерки теории и истории. СПб., 1997.

85. Меннингер К. Война с самим собой. М., 2000.

86. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб., 1999.

87. Мид Дж.Г. Интернализированные другие и самость. От жеста к символу // Американская социологическая мысль. М., 1994.

88. Мид М. Культура и мир детства. М., 1988.

89. Михайлов Ф.Т. Загадка человеческого Я. М., 1976.

90. Мэйси Д. О субъекте у Лакана. http://www.ruthenia.ru/logos/ number/199905/1999516.htm

91. Налимов В.В. Спонтанность сознания. М., 1989.

92. Налчаджян А.А. Я-концепция // Психология самосознания. Хрестоматия. -Самара, 2000.

93. Никитаев В. Новый гуманизм: субъект против индивида (размышления над «Эрой индивида» Алена Рено) // Логос. 2003. №3.

94. Ницше Ф. Воля к власти. Посмертные афоризмы: Сборник. Мн., 1999.

95. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла; Казус Вгнер; Антихрист; Ессе Homo: сборник/Ред. К.А.Свасьяна. Минск, 1997.

96. Новая философская энциклопедия. М., 2001.Т.4.

97. Новицкая Л.В. Нравственная самоидентификация личности как проблема // Вестник Новгородского Государственного Университета. 2001. №18.

98. Нуркова В.В. Свершённое продолжается. Психология автобиографической памяти личности. М., 2000.

99. Нуркова В. В., Василевская К.Н. Автобиографическая память в трудной жизненной ситуации: новые феномены // Вопросы психологии. 2003. №5.

100. Орлов А.Б. «Эмпирическая» личность и её структура. // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

101. Ошо. Дзэн: его история и учения. М., 2004.

102. Петровский А.В., Петровский В.А. Индивид и потребность быть личностью // Вопросы философии. 1982. №3.

103. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1994.

104. Подорога В. Феноменология тела. М., 1995.

105. Попова Л.В., Дьяконов Г.В. Идентификация как механизм общения и развития личности. М., 1988.

106. Прехтль П. Введение в феноменологию Гуссерля. Томск, 1999.

107. Райл Г. Понятие сознания. М., 2000.

108. Рикёр П. Время и рассказ. Т.1: интрига и исторический рассказ. М.; СПб., 2000.

109. Рикёр П. Конфликт интерпретаций: очерки о герменевтике. М., 1995.

110. Рикёр П. Повествовательная идентичность. //http://www.philosophy.ru /library /ricoeur/iden.html.

111. Ровнер А. Отшельник с горы Арунахала // Наука и религия. 1991. №8.'

112. Роджерс К. Измерение изменений в «Я» // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

113. Романов И.В. Особенности половой идентичности у подростков // Вопросы философии. 1997. №4.

114. Ромек Е.А. Психотерапия: теоретическое основание и социальное становление. Ростов н/Д, 2002.

115. Сарджвеладзе Н.И. Самоотношение личности // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000. )

116. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. Опыт феноменологической онтологии. М., 2000.

117. Сартр Ж.-П. Воображаемое. Феноменологическая психология воображения. СПб., 2002.

118. Секацкий А. Книга номада // Секацкий А. Три шага в сторону. СПб., 2000.

119. Системы личных имён у народов мира. М., 1989.

120. Слободчиков В. Антропологический кризис в современной европейской культуре. http://www.pravoslavie.ru/jurnal/050207105546

121. Соколова Е.Т. Я-образ тела // Психология самосознания. Хрестоматия. -Самара, 2000.

122. Соколова Е.Т., Бурлакова Н.С., Лэонтриу Ф. Связь феномена диффузной тендерной идентичности с когнитивным стилем, личности // Вопросы психологии. 2002, №3.

123. Солдатова Г.У. Этническая идентичность // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

124. Соловьёв Э.Ю. Биографический анализ как вид историко-философского исследования // Вопросы философии. 1981. №9.

125. Ставцев С.Н. Формы субъективности в философской культуре XX века. -СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000.

126. Стивене JI. Существует ли душевная болезнь? // Академия. 2000. № 22, -виртуальная версия: © Лоренс Стивене; http://www.antipsychiatry.com.

127. Столин В.В. Уровни и единицы самосознания // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

128. Судзуки Д.Т. Основные принципы буддизма махаяны. СПб., 2002.

129. Судзуки Д.Т. Наука Дзэн Ум Дзэн. - Киев, 1992.

130. Трубина Е.Г. Персональная идентичность как социально философская проблема. - Екатеринбург, 1996.

131. Трубина Е.Г. Рассказанное Я: проблема персональной идентичности в философии современности. Екатеринбург, 1995.

132. Уилбер К. Интегральная психология. Сознание, Дух, Психология, Терапия. -М., 2004.

133. Уилбер К. Никаких границ. Восточные и западные пути личностного роста.-М., 2003.

134. Уилбер К. Проект Атман. М., 2002.

135. Уилсон Р.А. Психология эволюции. Киев, 1999.

136. Уотте А. Психотерапия. Восток и Запад. М.,1997.

137. Фрейд А. Эго и механизмы защиты. М.,2003.

138. Фрейд 3. "Я" и "Оно". Тбилиси, 1991.

139. Фрейд 3. Идентификация // Психология самосознания. Хрестоматия. -Самара, 2000.

140. Фромм Э. Психоанализ и дзен-буддизм // Дзен-буддизм и психоанализ. -М.,1995.

141. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997.

142. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994.

143. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997.

144. Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.

145. Хесле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопросы философии. 1994. № 10.

146. Хорни К. Я-идеальное // Психология самосознания. Хрестоматия. -Самара, 2000.

147. Хоружий С. Современные проблемы православного миросозерцания. -Интернет-издание Веб-центра «Омега», 2002.

148. Человек и культура. Индивидуальность в истории культуры. М., 1990.

149. Чеснокова О.Б., Яремчук М.В. Феномен «воображаемого партнёра» в детском возрасте //Вопросы психологии. 2002. №2.

150. Шакуров Р.Х. Психология смыслов: теория преодоления // Вопросы психологии. 2003. №5.

151. Шелер М. Положение человека в космосе // Шелер М. Избранные произведения. М., 1994.

152. Шибутани Т. Я-концепция // Психология самосознания. Хрестоматия. -Самара, 2000.

153. Щербаков М.А. Модель уровней самоидентификации личности. -Институт развития личности: www.ipd.ru.

154. Штомпель О.М. Социокультурный кризис (теория и методология исследования проблемы).-Ростов-на-Дону, 1999.

155. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.

156. Эриксон Э. Идентичность // Психология самосознания. Хрестоматия. -Самара, 2000.

157. Эриксон Э. Идентичность. Теоретическая интерлюдия // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

158. ЮнгК.Г. Избранное. Минск, 1998.

159. Юнг К.Г. Очерки по аналитической психологии. Минск, 2003.

160. Ядов В.А. Социально и социально-психологические механизмы формирования идентичности личности // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара, 2000.

161. Laing R.D. The Divided Self. An existential study in sanity and madness. -Penguin Books, 1969.

162. Miller D. Nothing almost sees miracles! Self & no-self in psychology & religion // The Journal of the Psychology & Religion. 1995-1996. № 4-5.

163. Olshansky D. Narratives of the Self and Identity. http://olshansky.sitecity.ru/index.phtml

164. Phillips T. Imagined Communities and Self-Identity: An Exploratory Quantitative Analysis. // Sociology. 2002. vol. 36, №3.

165. Рое E.A. The impossibility of writing a truthful autobiography // Эдгар Аллан По. Тайна исчезновения Мари Роже. Сборник. На англ. яз. М., 2001. !