автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Культура ранних земледельцев Передней и Средней Азии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Культура ранних земледельцев Передней и Средней Азии"

АКАДЕМИЯ НАУК СССР ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

На правах рукописи УДК 935 + 996

АНТОНОВА Елена Вадимовна

КУЛЬТУРА РАННИХ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЕВ ПЕРЕДНЕЙ И СРЕДНЕЙ АЗИИ

Специальность 07.00.03 - всеобщая история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва 1988

Работа выполнена в Ордена Трудового Красного Знамени Институте востоковедения АН СССР

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Алаев Л.Б. доктор исторических наук Купшарева К.Х. доктор филологических наук Неклюдов С.Ю.

Ведущее учреждение - Институт этнографии АН СССР.

Защита состоится

г.

в " I; " часов на заседании специализированного совета Д.003.01.01 при Институте востоковедения АН СССР по адресу: г.Москва, .ул.Жданова, д.12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института востоковедения АН СССР.

Автореферат разослан

Ученый секретарь специализированного совета кандидат исторических наук

И.С.Клочков

© Институт востоковедения АН СССР, 1988 г.

Широкие исследования, развернувзився в Перэдней и Средней Азии в XX в. показали, что дрешойзшм цивилизациям Востока предшествовала тысячелетия разватия ярках и разнообразных культур ранних земледельцев ш скотоводов. Любая фундаментальная история древнего Востока содерант сейчас раздели, посвя^ешнэ слсгешээ производящего хозяйства, атапан его развития, теа кз-денеишг! в культура, которые былп результатом этого переломного ионепта в истории человечества. Дописьцошшй период становятся все более органичной частьо изучения дрэппой псеорет. Вез болзэ ефзры ксторжоской наука, принадлежащие по традиции археологам, становятся достоянием историков.

Начало форсированна культуры носителей раннего производящего хозяйства относится а Х-1Х - УШ тыс. до н.э., полного разлития она достигла в У1-У тыс. до н.э., когда поселения осэдлшс земледельцев я скотоводов распространятся по всей областям Парадней и Средней Азия, где существовала благоприятные услозш. Обитатели этого обаярного региона находились в разнообразиях контактах друг с другом; одоыашнванме растений и яивотннх происходило лишь в некоторых его частях, откуда новые форяы хозяйства распространились на другие территории, Интенсивность связей внутри региона, определенная близость материальной культурн населявши ее общностей ладей позволяет рассматривать и их культуру в широко» скисле как некое целое.

Объект, цель и задачи исследования. Объектом исследования являются археологические остатки культур ранних земледельцев и скотоводов Передней и Средней Азия, в порву» очередь предает и их комплексы, позволявшие судить об особенностях мировосприятия, обрядах и мифологических представлениях: погребения, сооружения , в которых совершали обрядовые действия, конплексы антропоморфных статуэток, сосуды и изобрагения на них, настенные изображения. Эти материалы происходят из поселений неолнтичас-

кого и онеолаткчаского времени, т.о. УП-1У/Ш тыс. до н.а., подвергавшихся раскопкам в Передней и Средней Азии. Акалкзнрустся материалы докеракэтеского неолита Палестины, Сирии и Анатолии, Чатал Хювка и Хадаилара (Анатолия), неолита и ©неолита Иесопота-ш (Ддармо, поселения, предшествующие хассунской культура н хассунская культура, саиаррская, халафская и убейдская культуры) , неолита я энеолита Ирана, ддейзунской и анауской культур Юго-Западной Туркмении, энеолитической гхассульской Еультурц Палестины.

Цель исследования - реконструкция культуры ранних земледельцев Передней и Средней Азии как системы, отдельные стороны которой взаимосвязаны н взаимообусловлены. Отдельная глава посвящена хозяйственному и социальному развитии раннеземледельче-С1ШХ обществ, в то время как основное внимание уделяется реконструкции их мировосприятия, представлений о мире и человеке, обрядов и верований.

Предметом настоящего исследования является культура ранних земледельцев и скотоводов, в широкой поникании. В соответствии с таким пониканием, культура - это все созданное лвдьыи в процессе физического и умственного труда для удовлетворения их материальных и духовных потребностей /Чебоксаров, Чебоксарова, 1971/. Широкое поникание культуры не ограничивается какиш-либо аспектами человеческой деятельности, а учитывает их все, охватывая сфера как материального, так и духовного производства. Тсршш "культура" употребляется в настоящей диссертации и в шюм, более специальной сшсле: археологическая культура, т.е. устойчивое сочетание определенных типов килщ и погребений, типов утвари, орудий и оружия, украшений и обрядовых вещей, бытовавших на определенной территории и в определенное время. Это понятно применяют как правило к группе памятников, редко - к отдельным поселениям (например, "культура Чатал Хювка"). Понятие "археологическая культура" синонимично понятию материальная культура. Поскольку целью настоящей работы является реконструкция явлений, выходящих за продели.материальной культуры, в заглавии втот термин употребляется в широкой, а не специально археологической сшсле. Таким образом, если культура в археологическом сшсле - совокупность материальных памятников, то культура тех se коллективов в широком сшсле - результат реконструкций.

Конкретные задачи исследования заключается в разработке

методов интерпретации памятников материальной культуры в целях извлечения аз них культурно-исторической информации, а заявления сезц®§ш® явлений первобытной культуры ранних земледельцев таз пороздвнной эпохой истории человечества я более узко - истории Парадной и Средней Азии.

Научная новизна исследования. Несмотря на больной объаы накопленных фактов, культура ранних земледельцев а скотоводов Передней я Средней Азии не била до сих пор объектен такого исследования, в которой существенное место было бы уделено дробленая духовной сфера. Обобщаете работы посвящены в первую очэ-радь пзупешэ каторналышх остатков, свидетельствувзнх об истории развития хозяйства, в неньшей степонп - общественного строя. Характер накопленных источников позволяет в настояцее врвия вай-тл за пределы рамок традиционных археологических исследований, сосредоточив внимание н на тех сферах культуры, которкэ погут бить реконструкрооакы на основании так непосредственных, т.е. археологических источников, так н того, что известно об обществах ранних носителей производящего хозяйства из этнографических мсследовсмий я тех данных, которые содержатся в письыеншх сва-детельствах исторических праегяишов ранних землевладельцев -носителей древних цивилизаций Передней Азии. Настоящая работа является первш исследованием такого рода.

Обвей методологической основой диссертации является поло-гения классиков ыарясизиа о первобытной обществе, этапах его развития, о специфических особенностях мировосприятия ладей этого времени, а также закономерности развития культуры ранних носителей производящего хозяйства, выявленные историками древнего общества, этнографам и фольклористами.

Практическое значение работа. Результаты работы иогут быть учтены при изучении истории древнего Востока, использованы прп создании сводных трудов и учебных пособий. Как общие шводы,так и анализ отдельных памятников могут быть приняты во вшшаниэ историками религии и использоваться при атеистической пропаганде. Принципы подхода к памятникам первобытнозеыледельческой культуры могут найти применение в работе музеев при организация экспозиций и разработке лекций.

Апробация работы. Диссертация является итогом исследований, нашедших отражение в монографиях "Очерки культуры древних земледельцев Передней и Средней Азии. Опыт реконструкция мировосприятия". М., 1984 и "Обряды и верования ранних зеиаедель-

цев Востока" /в печати/, а также серии статей. Работа обсукда-дась на заседании Отдела исторических и культурных взаимоотноаз-иий советского и зарубеаного Востока Института востоковедения АН СССР. Отдельные ее части были представлены в виде докладов на всесоюзных конференциях.

Структура работы. Работа состоит из "Введения", в которой определяются цела и задачи работы, характеризуется круг источников, метода их интерпретации; приводится история изучения культура ранних земледельцев Передней и Средней кат. В главе I - "Общий очерк истории хозяйства и социального строя ранних земледельцев Передней и Средней Азии" - содержится обобщение накопленных сведений о хозяйственной истории и интерпретация свидетельств об общественной структуре. В главе 2 - "Мировосприятие ранних земледельцев в свете интерпретации вещественных памятников" - последние рассматриваются как охранении породившей их культура. Здесь анализируется основные особенности мировосприятия ранних земледельцев, определяется место искусства в их екзни, исследуются представления о пространстве и времени, делается попытка исследования взаимоотношений личности и коллектива некоторых сторон восприятия человеческой индивидуальности на позднем этапе существования первобытного общества. В главе 3 -"Обряди н мифологические образы" - анализируется пашшшкк, принадлежавшие к обрядовой сфере, и на их основе реконструируются некоторые существенные стороны обрядов переходного типа и сезонных обрядов. Рассматривается проблема первобытных святилиш определяется круг ыифологичёеких персонааей и их функции. Работа завершается "Заключением", содержащим общие выводы.

Краткое содержание основных разделов работы сводится к следующему. "Введение". Переход от присвоения продуктов природа к их производству в неолитическое время ¡иол поистине революционные последствия. Открытие нового мощного средства производства - геыли - позволило не только стабильно обеспечивать людей пищей, уменьшив их зависимость от природа, но и создавать из-лизки продовольствия. Это послужило стимулом разделения труда, развития обмена, в дальнейшем привело к имущественной и социальной дифференциации. Возникла необходимость все более тесног и систематического контакта общин оседкнх земледельцев и ското водов, что способствовало распространению разнообразных достижений н общественному прогрессу в целом. Преимущества произво-де^зго хозяйства правели к росту населения - его плотность воз

росла до 1,5-10 чел/юг по сравнению с плотностью на охотнкчье-собарательской стадии 0,1 чед/км*\ Со становлением земледелия и скотоводства человечество вдало\из состояния дикости, абсолютной зависимости от природы, освоив методы "увеличения продуктов природа с понодью человеческой деятельности" /Маркс, Энгельс. Соч., т.21, с.33/.

Сходные способы адаптации к аналогичной природной среде, близость исторических судеб и контакты - осе это приводило и к формирований характерного для обитателей такого обширного региона, каюгл является Передняя п Средняя Азия, в определенной мэре близкого комплекса материальной культуры и к общности культура в акрокоп сшсле. Люди обитали в поселениях, сооружавшихся на одяом ноете в течение иногкх столетий, от чего образовывались "шшзв холки" (тепа, теллп). Зилща - одно- или шогокси-иатные строшш из необожженной глшш или из необожженных кирпичей правильной форш. Они по преимуществу одноэтажные, с плоскими перзкрытпягз!; в их конструкции ногли применять в зависшо-стл ст изстных условий камень и дерево. Пищу готовили в очагах или в округлых печах. Одним; из осковшх иатераалов сдужила глина. Из нее делали сосуды для хранения, приготовления к употребления пищи. Лепка была ручной, гончарный круг появился только на саком позднем этапе существования первобытноземледельческой культуры. Характерна оряакентация посуда, наиболее распространенная - в виде росписи. Материалом для орудий и оружия служил камень (в основной кремень и обсидиан), затеи металл - мздь. Из мелкозернистых пород делали зернотерки, ступки и пестики. В качестве характерного орудия следует упомянуть вкладыши для катанных нозей (серпов), пластинчатые орудия для обработки костя и дерева, кожи. Оружием служил лук и стрелы, праща, копья и дротики, кинжалы, булавы с каменным навершием, реже - топоры. 0 прядении волокон растительного и животного происхождения свидетельствуют веретеные пряслица, а о шитье одежды - костяные и металлические иглы. Очень вероятно широкое распространение плетения, ковроткачества и изготовления войлоков. Повсюду люди носили украшения из цветных камней, раковин, костя и рога, различных металлов, глины. Характерными были глиняные или каменные штампы с рельефными узорами, игравшие, по крайней мере на ранних этапах, роль ацулетов и талисманов. Во многих, хотя я не во всех культурах из глины и камня делали фигурки женщин, реже -мужчин, а также животных. Настенные росписи были, по всей веро-

ятности, не столь редкими, как о том можно судить по имеющимся остаткам. Изобразительное творчество характеризуется преобладанием геометризованных мотивов в относительной редкостью изображений на плоскости живых существ.

Интерпретация материальных остатков показывает, что определенное сходство существовало н в культура в широком сьасде - в формах общественной организации, мировосприятии, обрядовой практике. Основной общественной единицей была община, состоявшая из семей; отношения членов общин оформлялись как родственные. В роли мифологических покровителей выступали предай и умершие; окружающее пространство было населено существами, духами, олицетворявшими его элементы. Обрядовая практика вплетена в хозяйственную деятельность; значительную роль играли знаки плодородия и плодовитости людей и еивотных, растений.

Источники для реконструкции культура первобытных земледельцев и скотоводов делятся на три группы. К первой относятся находимые при раскопках памятники материальной культуры и следы хозяйственной деятельности. Одни поселения и культуры дают более информативные материалы, чем другие. Их сопоставление позволяет ввделить широкораспространенные, как правило, более информативные для нас, и единичные факты. Опыт культурно-исторических исследований раннеземледельческих памятников показывает, что условие их плодотворности - полнота изучаемых материалов как в синхронном, так и в диахронноы смысле. Поэтому сейчас кажется преждевременным говорить об интересующем нас аспекте изучения отдельных археологических культур. Правомерным и своевременным представляется другой подход'- анализ общих для всего региона явлений через их частные, специфичные для отдельных культурных комплексов проявления, реконструкция общих признаков культуры носителей первобытного производящего хозяйства. Уже в процессе реализации такого подхода выявляются особенности отдельных культур, изучение которых в дальнейшем мокет привести к созданию более детализированной картины.

Второй источник - письменные свидетельства древности. При этом необходимо учитывать разные уровни развития обществ, которым принадлежат сопоставляемые явления.

Наконец, третий источник реконструкций - данные этнографии. Многолетняя история интерпретаций археологических памятников показывает, что чем разработанней концепции этнографической науки, тем дальше могут зайти исследователи археологических ма-

териалов в своих реконструкциях того или иного культурного явления.

Итак, реконструкция первобытной культуры не может осуществляться без привлечения Еяепшей по отношению к непосредственным источникам информации. Сам факт принадлежности изучаемой культуры к известному этапу исторического развития в определенной мере характеризует ее. Так, одна из существенных особенностей первобытного общества - его традиционность, подчинение жизни регулирующей системе, начало которой относили к прошлому. Такие общества существовали долгое время - от поры первобытности до развитого средневековья; традиционные структуры сохраняются и в условиях культуры новоевропейского типа, правда, уже на ее периферии. Традиционное общество отрицало индивидуальность в привычном для нас смысле, его члены в своих действиях должны были опираться на освященные традицией прецеденты.

Относительная стабильность, изолированность, наглядность и всеобщая семиотичность первобытной культуры делает особенно перспективным при ее изучении применение приемов структурного и семиотического анализа. Относительно небольшое число структурно близких текстов, основанных на различных кодах, делает возможным понимание неясных текстов с помощью изоморфных им, но более или менее ясных исследователю. То, что обнаруживается в вещественных памятниках, может реконструироваться в действиях (обрядах), общественной структуре, представлениях. В изучении сферы духовной культуры речь может идти о воссоздании принципов мировосприятия, о реконструкции элементов картины мира, некоторых категорий мифологических персонажей, об определении типов и некоторых элементов содержания обрядовых действий, но не о реконструкции конкретных мифов и не о восстановлении обрядов во всей их многосложной полноте.

Только учет системного характера культуры, подход к материальным свидетельствам, как взаимообусловленным элементам системы, делает возможным изучение первобытной культуры. Учет ее системного характера определяет подбор лежащих вне непосредственных материальных источников данных для реконструкций, препятствуя использованию случайных аналогий.

"Введение" завершается очерком истории изучения культуры первобытных земледельцев Передней и Средней Азии в нашей стране и за рубежом.

Глава I. Хозяйство и структура общества ранних земледельцев и скотоводов - составляющие системы их культуры, без исследования их не могут быть поняты явления, имевшие место во всех других сферах: в условиях "первобытного синкретизма" они самым непосредственный образом связаны между собой. Б настоящее время наиболее аргументированными являются теории происхождения производящего хозяйства, признающие источником его как факторы природно-климатического, так и хозяйственного и социального характера. Зона распространения диких предков домашних растений и аивотных в Передней Азии, где происходила их доместикация, совпадала; есть основания думать, что раннее производящее хозяйство было комплексным, земледельческо-скотоводческим. Переход к производящему хозяйству мог произойти при условии готовности людей к новоцу способу существования, при наличии соответствующего новым формам хозяйства уровня развития техники, знаний о свойствах животных и растений. Как необходимые предпосылки перехода к производящему хозяйству следует рассматривать стабильность социальной структуры, связь социума с определенной территорией, правильное чередование этапов хозяйственной деятельности. Все эти условия, как показывают археологические памятники, сложились на пороге формирования производящего хозяйства в За-гросе, Палестине н на юге Анатолийского плато.

Переломный момент в становлении производящего хозяйства приходится на УШ тыс. до н.э. В настоящее время известно ок. НО поселений УШ-УП тыс. до н.э., относящихся к периоду докера-мического неолита. Они располагались в местностях, где можно было практиковать богарное земледелие. В это время начинают преобладать постоянные поседения; исследователи отмечают поразительную широту их распространения.

В конце УП-У1 тыс. до н.э. происходит широкое распространение раннеземледельческого населения на новые территории. В это время осваиваются долины и равнины вплоть до таких окраин, как вг современной Туркмении. Распространение раннеземледельческой культуры свидетельствует как о росте населения, потребности в ношх землях, так и об успехах хозяйственной деятельности, о создании возможностей перемещения растений и животных, уже одомашненных, в новые условия. Существование чрезвычайно долговременных поселений на равнинах показывает, что люди овладели техникой поддержания плодородия земли, практиковали интенсивные, а не экстенсивные формы земледелия. Продуктивность зернового зем-

леделия резко возросла с освоением ирригации, первые непосредственные признаки которой обнаруживаются в самаррской культуре Месопотамии (У1 тыс. до н.э.). Скотоводство оставалось придонным, как полагают, до У-1У тыс. до н.э., когда наряду с шерстистыми породами овец, существовавшими уже раньше, появляется молочный скот.

Основными орудиями земледельцев были орудия типа нопатель-ных палок, мотыги (зафиксированные в Джармо, Хассуне, Чатал Хюю-ке и Хаджиларе, Анау 1А), аатвенные ножи, зернотерки. Начало использования для пахоты тягловой силы скота археологически выявляется плохо. Существуют предположения о пахотном земледелии в халафской кулмуре, позднем энеолите юга 1Уркмешш. Изображение плуга или сохи зафиксировано в месопотааской пиктографии конца 1У тыс. до н.э.

Хозяйство ранних земледельцев долгов время сохраняло комплексный характер, и набор орудий и оружия из кадая и кости был разнообразным. Наследие незолятической эпохи - микролиты, из которых изготавливали составные орудия, в тон числе жатвенные нози; пользовались топораии-теслаиа, проколками, шильяш, крючкам и гарпунаым; из крупных пластин делали наконечники копий и дротиков, кинжалы. Число креыневых и обсидиановых орудий уменьшается после окончательного утверждения производящего хозяйства на равнинах. Весьма рано проводятся опыта по изготовлению металлических орудий: их сейчас относят к концу УШ тыс. до н.э. (Чайону Тепеси). Украшения и мелкие предметы из меди и свинца известны в Анатолийских поселениях конца УП-начала У1 тыс. до н.э., в Месопотамии - в слоях У1 тыс. В У1-У тыс. до н.э. металлообработка развивается в Иране и на юге Средней Азии.

Освоение производящего хозяйства ознаменовалось целым рядом достижений в хозяйственной жизни и технике. Установление оседлости повлекло зарождение архитектуры. Складывается керамическое производство, ткачество. Археологические остатки с несомненностью указывают на формирование в коллективах ранних земледельцев и скотоводов новых видов деятельности, на зарождение ремесла и обмена. Основой этого было повышение производительности средств производства и систематическое создание продукта сверх необходимого для удовлетворения естественных потребностей. Избыточный продукт служил страховым запасом и мог сохраняться и даже накапливаться различными способами: излишк»зерна можно было обменивать на "живое хранилище" продуктов пита-

ния - скот или компенсировать ими труд ремесленников, результаты которого в случае необходимости могли обмениваться в интересах общины. Существование излишков продуктов питания позволяло выходить за пределы сегодняшних потребностей, обеспечивая будущее существование путем создания прочных жилищ, расширения обрабатываемых земель, изготовления более совершенных орудий. Уае на раннем этапе сложения производящего хозяйства намечаются тенденции специализации отдельных общин в определенных производствах, рост значения обмена. Развитие обмена в дальнейшем послужило мощным стимулом общественного производства, разрушению традиционно коллективных форм первобытного хозяйства.

Размеры поселений неолитического и энеолитического времени позволили предположить, что населявшие их общины насчитывали в среднем 100-300 человек, но в таких крупных поселениях, как Иерихон, могло обитать до 2000 человек, а в Чатал Хююке до 45006000 человек. Небольшие размеры неолитических и многих энеолити-ческих поселений позволяют думать, что их могли населять члены одной общины, но размеры таких поселений, как Чатал Хююк и Иерихон свидетельствуют о возможности совместного обитания нескольких, вероятно, родственных, общин.

В условиях постоянной оседлости и производящего хозяйства укрепляется семья, обитающая в отдельном жилище и ведущая отдельное домашнее хозяйство (ее члены нередко рассматривали свою связь с жилищем как необходимую и после смерти, что демонстрируют многочисленные захоронения вцутри домов, обнаруженные в ряде раннеземледельческих поселений). О характере семьи, степени ее консолидации, занятиях'членов семьи, позволяют судить как форма килых построек, погребения, так и находки в них. Небольшие размеры жилых домов показывают, что в неолитическое время семейные коллективы в основном были небольшими, состоявшими из родителей и детей. Самостоятельность этих общественных организмов не могла быть значительной, они сильно зависели от общины. В энеолите весьма вероятно сложение большой семьи, что документируется материалами халафской, самаррской, возможно, и хассун-ской, анауской, гхассульской и др. культур: об этом свидетельствует помимо характера жилых домов коллективные погребения, уровень развития хозяйства, применение ирригации, а в Палестине 1У тыс. до н.э. сложение специализированного скотоводческого хозяйства. В этих условиях стало возможно относительно самостоятельное существование коллективов, меньших, чем община, объ-

единявших несколько семей. Результаты труда реализовались теперь по крайней мере отчасти не в пределах всей общины, а в рамках больших семей.

Усложнение как хозяйства, так и форм общественной жизни требовали усиления управленческой функции. Известны погребения людей со знаками особого общественного положения (среди них -погребение женщины в Чатал Хююке). В Сузах конца У - начала 1У тыс. до н.э. люди, захороненные со знаками общественного отличия, составляли, по подсчетам Ф.Хоула, 3$ населения или несколько больше. Власть основывалась на авторитете и не предполагала отношений господства и подчинения. Даже в Сузах богатство лидеров еще не стало (как об этом свидетельствуют погребения) значительным, а их функции, вероятно, не были наследственными, т.к. знаки отличия погребали вместе с ними. В условиях первобытнообщинного строя не сформировалась еще жесткая связь между социальным статусом умершего и его материальным положением. Поэтому многочисленность инвентаря в погребениях может не являться признаком социальной выдвицутости погребенного. Указанием на высокий общественный статус служит не количество вещей, а особые, пусть единичные вещи - знаки этого статуса.

Археологические материалы раннеземледельческих цультур подтверядают вывода многих исследователей о том, что социальное расслоение могло опережать имущественное. Имущественная дифференциация в погребениях начинает систематически прослеживаться уже в условиях раннеклассового общества.

Находки а погребениях позволяют говорить о существовании в общинах ранних земледельцев половозрастного разделения труда. Женскими занятиями были прядение и ткачество, переработка продуктов земледелия. Мужчины занимались изготовлением орудий, охотой. Вероятно, женщины занимались домашним хозяйством, приготовлением пищи, воспитанием детей до определенного возраста, некоторыми видами производств, в том числе шитьем одежды, изготовлением посуды. Земледелие и скотоводство, по-видикону, были объектом усилий как мужчин, так и женщин. Высокое положение женщин в доме, домашнем хозяйстве прослеживается по ряду признаков: в домах по преимуществу находят статуэтки женщин, бывшие принадлежностью обрядов; антропоморфные черты в сосудах для приготовления и хранения пищи - женские, а не мужские. В то же время было бы преувеличением сказать, что в доме, семье и тем более за их пределами доминировали женщины. Существование настенных

изображений охота в Чатал Хююке, Песседдик-депе и Уш Дабагие указывает на то, что мужские виды деятельности рассматривались и как принадлежащие доцу, а не отделенные от него. Сферой в основном цукской деятельности должно было быть строительство и металлообработка, а появление ирригации и пашенного земледелия должно было расширить эту сферу и увеличить роль ыуотин в обществе.

Археологические памятники, этнографические данные и позднейшие свидетельства позволяют говорить не о преобладании в обществе женщин, а о равенстве полов. Господства же женщин, т.е. матриархата, в эпоху первобытной эгалитарности вообще не могло быть.

Время существования раннеземледельческих общин было периодом социального равенства, хотя это равенство не было абсолютным, а на позднем этапе вообще не могло не быть нарушено. По мнению этнографов, только ранним стадиям первобытнообщинного строя не свойственно доминирование каких-либо социальных групп. Основой равенства является одинаковое отношение людей к основному средству производства - земле, право на часть общественного продукта, на защиту коллектива, на участие в разнообразных видах деятельности. Существование личной собственности не могло привести к общественному неравенству. Основой собственности являются трудовые затраты. В то же время создание возможностей изолированного труда создает предпосылку неравномерности во владении собственностью, в том числе землей. На позднем этапе существования раннеземледельческих общин парцелляризация труда выступает как источник частного присвоения.

Получение устойчивого избыточного продукта, различные отношения, складывавшиеся между подразделениями общин (в частности, "старшими" и "младшими"), освоение отдельными группами источников сырья, развитие ремесла и обмена, рост общественной значимости функции управления - все это приводило к неоднородности, а в перспективе - к дифференциации внутри общин и между ними. Иоено думать, что некоторые признаки общественного неравенства зарождаются еще в неолите, но систематический характер приобретают значительно позднее, если учесть, что первые равннеклассо-сые образования формируются лишь в конце 1У тыс. до н.э. В результате того, что социальная дифференциация обретает археологически фиксируемое вещественное выражение лишь когда она вполне сформировалась, появляются выводы о полной эгалитарности об-

щества носителей не только самаррской, но и убейдской культур /Да.Оутс/, с чем нельзя согласиться. Совокупность археологических свидетельств, рассмотренных с точка зрения закономерностей развития первобытного общества на позднем этапе, позволяет предполагать в период существования убейдской культура отделение сфера управления от производственной сферы, сложение высокоразвитого ранесла, интенсивного обмена; наконец, существование общества с явными признаками социальной стратификации в после-убейдское вреда предполагает, что приведшие к этому процесса долины били интенсивно протекать в период убейда, а начаться -еде раньае.

Распространение однотипных комплексов материальной культура на значительных территориях свидетельствует о сложении в неолите и энеолите более или менее крупных объединений - пленен или племенных союзов. На ранних этапах эти объединения являются в первую очередь и по преимуществу этнокультурными; позже нарастает значение второго аспекта племени, по С.В.Бромлею, социаль-по-потестарното,Социально-потестарные функции хсругашх объединений возрастаят с полным установлением производящего хозяйства, с развитием ирригации, ремесла и обмена, с нарастанием возможности конфликтов. Именно эти процессы можно предполагать в Месопотамии У1-У тыс. до н.э., в близкое к этому время - и на ого-за-паде Ирана,- а тех областях, где сформировались древнейшие в Передней Азии раниегосударственные образования.

Глава 2. Восприятие людьми мира и своего моста в нем изменчиво и составляет элемент всей системы культуры. В первобытном обществе, когда не существовало ни философии, ни науки вообще, люди воплощали свои представления в мифологических образах. Отношение к миру было эмоционально окрашенным, рациональный подход не сформировался как самостоятельный. Это отношение можно определить не как мировоззрение, а как мировосприятие: последнее понятие характеризует его как осуществляемое одновременно посредством разума и чувств (неслучайно близкую параллель такому отношению к миру в современности видят в художественном его отражении) .

Главным источником реконструкции явлений сферы мировосприятия ранних земледельцев служат вещественные памятники. Вещи создаются людьми для удовлетворения потребностей, специфическая форма которых определяется культурой. Утилитарной функцией не ограничивается значение той или иной вещи в системе культуры;

вещи играют роль знаков, содержание которых определялось их взаимосвязью с другими знаками в различных контекстах, где они бытовали. Знаковая функция вещей в пору первобытности была сильно выраженной в силу неразделенности связей мевду теми сферами культуры, которые в более позднее время были разведены. В отличие от дифференцированных культур, в которых знаковость вещей наступает нередко в завуалированной форме (в то время как существуют вещи исключительно "знаковые", т.е. неутшштарные), в целостной первобытной культуре она предстает как более обнаженная и более равномерно "разлитая" по всему вещному миру.

Слитость утилитарности и знаковости вызывала наделение вещей признаками, указывающими на их принадлежность миру обрядов и мифологических образов. Облик вещей и обращение с ниш показывают, что они воспринимались как иивые, что свойственно восприятию всех явлений мира людьми первобытной культуры. Восприятие вещи аналогично восприятию мифологического образа, а образ -категория эмоционального, чувственного восприятия.

Облик вещей ранних земледельцев показывает, что они бытовали в обществах, где информация передавалась иным способом, чем в обществах дифференцированного типа, обладавшее письменностью и другими средствами хранения и передачи инфориацци. Их изобразительные памятники лишены повествовательности; доминируют условные, схематичные формы. Люди первобытности били членами шлых коллективов, в основе их общения леаали непосредственная передача информации, строящаяся по тем ее принципам, что устная коммуникация. В этих условиях не возникает потребность в значительном развитии плана выражения знаков, бытующих в определенных, известных всем контекстах. Информация о знаке в определенной море зависит от контекста, поэтому для понимания семантики вещи и любого текста (в семиотическом смысле) первобытной культура необходимо знание его связей с другими знаками и текстами. Додимо данных, представляемых материалами самих культур, неизбежно приходится обращаться к. дополнительным материалам, представляемым свидетельствами письменных памятников и этнографией.

Меаду ш:фом и вещью стоит обряд. Попытки перейти от анализа вещей, их форм и имеющихся на них изображений непосредственно к мифологическому повествованию, бесплодны. Очевидно, мифологические повествования ранних земледельцев останутся навсегда неизвестными. Но изучение вещественных элементов обрядов позво-

ляат реконструировать и образы мифов, элементы их системы. Именно вещественные знаки дзот возможность полагать, что в мифологических словесных текстах ранних земледельцев определенное место занимали образы умерших, диких и, вероятно, домашних животных, образы сосудов и т.д.

Со спецификой циркуляции информации в обществах традиционного типа, к которым относится и первобытное общество, связана и одна из главных особенностей бытующих здесь вещей - их бесконечное разнообразие при сохранении элементов сходства. Стереотипность и вариативность - две взаимообусловленные стороны: "Лабой стереотип, являющийся составным элементом определенной культуры, чтобы стать таковым, должен обладать свойством, которое для него вэено из менее, чем стабильность, - пластичностью, своеобразным полем (диапазоном) вариативности" /Чистов, 1986, с.112/. Отсутствие полного единообразия в вещах пли культурных контекстах (например, з обрядах) - не "информационный шум", не отклонение от нор::га, а то, что позволяет ¡и функционировать в условиях икенно традиционных обществ. Жесткая каноническая неизменность зозиозна только в дифференцированных обществах, стремящихся к закреплении ролей и неизменности существуггшх установлений. В недифференцированных же обществах господствует полифункциональность , неразделенность, и вещи играют разные роли - они и утилитарны, и связаны с обрядово-мкфологнчесшш комплексом, и служат удовлетворению эстетического чувства. Поэтому каждая вещь (как и любое явление культуры такого типа) представляет з принципе нечто уникальное, т.к. выступает как средоточие многих и разнообразных цепочек связей.

К какому бы явлению первобытной гсультурц ш ни обратились -к "бытовому" предмету, орудию или оружию, обрядовому действию -везде видна признаки того, что характеризует, с нашей точки зрения, произведения искусства. Содержащаяся в вещах информация предстает как эстетически окрашенная, хотя эстетический мокэнт реализовался стихийно. Особая роль искусства в эпоху первобытности объясняется способом мировосприятия: из двух присущих людям форм познания - теоретической, основанной на абстрактно-логических операциях, и художественной, образной, в то время практически безраздельно господствовала вторая. Не отделяя себя от природы, человек относился к миру ценностно, эмоционально. Слабость рационалистического начала компенсировалась глубиной и силой чувственного восприятия. Вещи обладали полнотой образов,

они передавали нечто живое, следовательно бесконечное по своим возможностям.

Исследователи первобытного искусства уже давно обратили внимание на отличия искусства-первобытных охотников от искусства земледельцев. В первом отмечалась живость и "реализм", во втором - условность, орнаментальность. Искусство земледельцев неолита и энеолита отражает мир, который как бы конструируется, в то время как мир палеолитических охотников "перевиваемый", естественно-природный. Характерно, что в палеолитическое время орнамент не имел столь широкого распространения, как в эпоху производящего хозяйства, когда он стал ведущим видом изобразительного искусства. Орнамент только тогда становится самим собой (а не является результатом схематизации частей фигур живых существ, как это было в палеолите), когда вещь воспринимается как обладающая определенной структурой. Он мог появиться только тогда, когда человеком был открыт порядок в мире и распространяется, когда от использования исключительно природных материалов, от следования природным формам человек переходит к созданию материалов и искусственных форы, каковыми являются сосуда, постройки прямоугольных планов и проч.

Орнаментальное искусство определяет "стиль" раннеземледельческой культуры. Чертами условности, меры и порядка проникнуто все творчество ранних земледельцев. Если "реализм" палеолитической живописи свидетельствует о полной слитости человека с природой и о неразвитости рационального начала,то искусство неолита и энеолита свидетельствуют о нарушении прежней целостности. Трансформация природных форы говорит о растущей активности со-енания, о восприятии, уже не копирующем природу, а делающем шаги в ее анализе, о том, что человек начал все больше отделять себя от природы. Обобщение, нарастание тенденций символизма -это определяет искусство земледельцев и это же воплощается в их мировосприятии. В то же время представляется ошибочным вывод об искусстве ранних земледельцев как сугубо абстрактном, символическом и понятийном. И материалы их творчества, и данные из области культур того же хозяйственно-культурного типа показывают, что самые условные формы воспринимались как выражение швой реальности.

В вещах оседлых земледельцев выражались их представления о структура пространства. В них четко определяется верх и низ, с опредо юнншш зонами сосудов или статузток связываются изоб-

ранения определенных типов. К числу распространенных орнаментальных мотивов относятся разнообразные четырехсторонние или четырехконечные фигура с выделенным центром. Их распространенность позволяет думать, что они соответствовали какпы-то, вероятно , универсальным представлениям, а их форма и зоны, в которых они помещались на вещах, показывает, что один из аспектов их значения - указание на структуру пространства.

Именно на эпоху сложения оседлоземледельчесзой культурн приходится один из главных этапов освоения людьми пространства. Если в его восприятии охотниками и собирателями доминирует динамизм и линейность, оно, по словам А.Леруа-Гурана, "пэреаавав-мое", линейное, то с переходом к оседлости все большую роль начинают играть не динамические, а статические тенденция, порожденные ситуацией, когда человек, оставаясь неподвижным, как бы воссоздает вокруг себя неравноценные в качественном отношении концентрические пространствшшые зоны, простирающиеся до границ известного ему мира.

Одна из естественных форм реализации пространственных представлений - архитектура. В первых известных поселениях, обитатели которых занимались специализированным собирательством а начали возделывать злаки, жилища были круглыми в плане. В некоторых из поселений удается проследить перэход от построек такого плана к прямоугольным. В двух поселениях - Мурейбите и Чайо-ну Тепеси люди, не изменившие в целом своей материальной культуры, совершили такие изменения в планировке кидкщ. В неолитическом Иерихоне в прямоугольных домах продолжали пользоваться круглыми циновками на полу - наследием уже оставленной планировки.

Архитектура, как форма любого создания людей, служат удовлетворению их потребностей, однако она соотносится и с образом мира. Первобытнозешюдельческие жилища имеют четкую внутреннюю планировку: на определенном месте находятся очаги иди печи, лежанки, хранилища. Яркие образцы упорядоченности внутреннего пространства дают жилища Чатал Хгоюка. Вход в них всегда находился у южной стены, около которой стояла деревянная лестница (вход был под крышей). У восточной стены располагалась большая плат-форма-суфа, под которой хоронили женщин ц детей, из чего Д.Мел-ларт делает правомерный вывод, что она предназначалась и дгя отдыха живых людей соответствующего пола и возраста. Малые платформы находились у северной стены или в северо-восточной углу;

судя по тоцу, что под ниш хоронили мужчин, они принадлежали им. Такая четкая построенность жилого пространства, основанная на оппозициях левого и правого, ленского н муаского, внешнего и внутреннего и т.д., обнаруживает структурные особенности, присущие образу шра в целой.

Сооружение построек прямоугольного плана, в некоторых случаях одновременно целых комплексов, требовало разработки первоначальных планов, предварительных расчетов. Правде чей быть сооруженной, постройка должна была продстать в разных проекциях, трехмерное сооружение - в виде сочетания двухмерных фигур. В основе планов лежит квадрат ми прямоугольник. Актуальность четырехсторонних фигур (квадратов, ромбов, крестов) свойственна шо-гаы культургны комплексам ранних земледельцев, а их связь с горизонтальной моделью пира в ранних цивилизациях показывает, что и в первобытности они могли иаеть такое ле значение. В то Ее время актуальность четырехсторонних фигур не означает, что люди руководствовались абстрактными ориентирами. Е&шообразие ориентировки доков диктовалось в немалой степени необходимостью рас-пологить шща так, чтобы в них было тепло в холодное вреия и прохладно в паркое. Первоначальный толчком в выделении именно четырех сторон было, вероятно, определение четырех векторов относительно человеческой фигуры - того, что находится впереди, сзади, справа и слева.

На то, что стабильность ориентировки относительно сторон света не всегда воспринималась как необходимость, указывают материалы погребений. В большинстве случаев останки, находише в пределах жилого пространства, ориентированы произвольно. Лишь в некоторых случаях ввдераивается определенная ориентировка: в Ча-тал Хювке скорченные костяки обращены головами к центру помещений, вытянутые - наоборот. Устойчивость ориентировки обнаруживают погребения, поиецашиеся вне пределов жилого пространства. Одно из возможных объяснений этого явления состоит в том, что соблюдение определенной ориентировки - способ пространственной организации, а помещаемые в жилищах умершие попадали в уже организованное пространство, тогда как в специальных некрополях организованность должна была задаваться.

Хотя первобытным земледельцам не был чужд образ пространства с элементами геометризации, этот геометризы у них не стал абстрактным. Пространство было качественно окрашенным, неоднородным, и эта неоднородность определялась вполне конкретными при-

знакагш. В их изобразителышх памятниках есть примечательная особенность: предпочтение образов диких, а не домашних животных. Фигуры животных на сосудах или стенах построек лишены деталей пейзажа, что могло бы уточнить их значение. Намеки на то, что много позже стало пейзажем, появляются лнэь в глеттике "исторического" периода Месопотамии. В доаккадское время иногда встречаются изображения горы, реки или канала. В глиптике Элама изображения козлов, львов, быков, связываются с горами. Эти пространственные ориентиры, рассмотренные в связи с дашпака письменных источников, проливают свет на причины отбора образов икснно диких животных как в это время, так, по-видимоцу, и в первобытности.

Данные письменных источников показывают, что горы, растения и воды - не случайте детали пейзажа, но места, где развертывается эпическое повествование или действуют боги. Эти места наделялись не только положительными, но и отрицательней характеристика!®: амбивалентность вообще присуща миру вне собственно человеческого, тощ миру, который может быть определен как "не наш", "иной". У земледельцев дописьменной эпохи должна была сложиться двухчастная картина мира - своего, человеческого и чужого, наделенного признаками "дикого", но одновременно выступавшего как источник необходимого для существования людей: оттуда появились домашние растения и животные, к тону миру отчасти принадлежала земля, из него приходила вода в виде дождей и рек. Каждой из двух пространственных зон соответствовали обитатели особого облика: "наш" мир населен людьми, "чужой" - дикими животными, демонами и духами.

В свете сказанного не только сохранение, но и расширение состава "бестиария" первобытных земледельцев можно рассматривать как дальнейшее развитие миропонимания, а не как проявление архаики. Дикие существа - обитатели "иного" мира, с которым люди находились в определенных отношениях и который в обрядовых ситуациях стремились приблизить к себе. Конкретность, своего рода "реалистичность" восприятия привела к воспоияти» "иного" и в сущности фантастического мира в образах реальных существ.

В орнаментике сосудов, изображениях на статуэтках антропоморфных существ выявляется актуальность двухчленного, а т какого-либо иного членения пространства. Эта двучленность показывает, что картина мира первобытных земледельцев была структурно проще, чем у их потомков, живших в условиях цивилизация. Такая

простота естественна для людей недифференцированных обществ, где всякого рода дробные членения еще не стали актуальными и потоцу не могли отразиться в структур0 ш1Ра и его элементов.

Далее подробно говорится о том, почеиу первобытные земледельцы не делали изображений божеств земли, неба и т.д. Отсутствие их не означает, что земля, вода и другие части мира воспринимались как иемифологизированные сферы пространства. Вероятно, они считались живыми существами, обладающими теми свойствами, которые присущи рождающей земле, посылающему дождь небу и т.д. Земля, по-видимому, воспринималась как материнское начало, небо - как отцовское, цужское. Связанные с пространственными зонами существа и обрядовые вещи наделялись их свойствами. Так, помещаемый в землю сосуд с останками умершего ребенка мог восприниматься как материнская утроба, из которой он вновь появится к жизни. Посколыдг одинаковое местонахождение в пространстве служило причиной отождествления мифологических свойств совершенно различных, с точки зрения рационалистического мышления, элементов шра и знаков - горы и дерева, животного и растения, сосуда и человека, создаются возможности для интерпретации некоторых знаков (например, крестообразные фигуры в анауской культуре были тождественны изображению дерева).

Лада не могут существовать, игнорируя течение времени, не сообразуясь с теми изменениями, которые происходят с составляющими мир материальными объектами, воспринимавшимися первобытными людьми как сущностно тождественные. Очевидно, что носители первобытного производящего хозяйства не могли не обнаруживать в течении времени некоторых постоянных черт. Необходимость этого диктовалась земледелием и скотоводством, заниматься которыми было невозможно без планирования разнообразных видов деятельности. Здесь играли роль наблюдения за изменениями в движении небесных светил, поведением животных, изменением облика растений. Особое значение приобрели наблюдения за солнцем. Вероятно, при помощи различных средств отмечались четыре основные точки его годового движения. Пользуясь ориентирами на местности, наблюдали движение луны и других светил, как это делали люди, занимавшиеся земледелием и скотоводством в современных традиционных обществах.

Важный источник реконструкций особенностей восприятия времени - пространственные формы, произведения изобразительного творчества, поскольку время и пространство в человеческом вос-

приятии взаимообусловлены. Среди скульптурных и рисованных изоб-рааений ранних земледельцев почти нет многофигурных композиций, показывающих последовательность событий, развитие какого-либо действия. Даже росписи некоторых построек Чатал Хююка, покрывающие поверхность всех стен, не дают настоящего развития действия, каждая сцена замкнута в себе. Обобщенные формы не отражают отдельного зрительного впечатления, они представляют их сгусток, что позволяет передавать наиболее характерные признаки существ, лишенных благодаря этому индивидуальности. Суммирование в изображаемых образах результатов восприятия пространственных форм отражает и суммирование временных моментов этого восприятия. Не единичное, а общее, наполненное глубоким значением, восходящее к мифическому прошлому было объектом воспроизведения. Оперирование вещами требовало знания их "характера", который определен их прошлым. Любые действия требовали обращения в той или иной форме к прошлому.

Если люди, как это делали первобытные земледельцы и их исторические преемники, хоронят своих умерших в сопровождении необходимых для жизни вещей и периодически отправляют в их честь обряды, это значит, что они не представляют конца времени, что оно наполнено для них жизнью, пусть в несколько различающихся формах. Весьма вероятно, что бытовало представление о возможности возвращения умерших в мир нивых. Носители древнейших цивилизаций уже не думали о реинкарнации, по крайней мере всеобщей, иначе бы обитатели Месопотамии не считали Мир мертвых перенаселенной областью, "Страной без возврата". Нельзя исключать возможности, что настойчивое повторение этого тезиса в различных текстах отражает борьбу с предшествующим, первобытным представлением о возвращении умерших в мир живых. Первобытное представление соответствует цикличному восприятию времени, более позднее - линейному.

Мифологическое прошлое оживало в моменты отправления обрядов. События, имевшие место вдали во времени и пространстве, становились частью настоящего момента. В постройках Чатал Хююка в определенные моменты "оживали" рельефные изображения антропо-и зооморфных существ (лица и головы которых, как полагают, были прежде закрыты), на стены наносились изображения, в частности, "героической охоты". В это же время совершали погребения останков умерших обитателей домов. В обрядах реализовались потребности сегодняшние, оформляемые через мифологические прототипы.

Древневосточные письменные памятники показывают, что особенно важными в году были два момента, более или менее близкие к весеннее и осеннее равноденствиям. В Месопотамии и Палестине год делился на два сезона, в Анатолии их было четыре. Земледельческие и скотоводческие работы сопровождались празднествами, наиболее интенсивными они были весной и осенью. На эти периоды, как можно думать, приходились пики обрядовой деятельности и в пору первобытности. Время, как и пространство, было качественно окрашено. Как пространственное положение "задавало" значение вещи, так и осуществлявшиеся в определенный момент действия с ними придавали им особое значение. Особым значением обладали начала каких-либо действий - первая запашка, вкушение первых плодов и т.д. Вероятно, представляя себе начало, появление чего-либо, люди исходили из наблюдаемых в окружающем мире явлений. В соответствии с этими наблюдениями все, что наполняет мир, рождается, приносится или изготавливается кем-то. Размышления о том, что же было до этого, в самом начале, когда не было ничего, вряд ли занимали людей - это дело будущего, предмет квазифилософских построений, осуществлявшихся уже в эпоху цивилизации. Вероятно, мифы о сотворении мира в точном смысле сформировались не раньше позднего этапа разложения первобытнообщинного строя.

Исторически обусловлено в культуре ранних земледельцев и скотоводов было восприятие людьми своего места в мире, соотношение общества и отдельных индивидов. Один из главных источников в изучении этих вопросов - произведения изобразительного творчества. Изображения людей на плоскости (стенах и сосудах) - явление относительно редкое; единственный вид искусства, где широко представлены человеческие образы - скульптура. Все изображения людей (или мифологизированных людей) условны и обобщены, в них отсутствуют индивидуальные черты. Очевидно, что в них передавалась не внешность конкретных индивидуумов, а лишь некий "обобщенный человек". Людей интересует при передаче человеческой внешности типовое и то, что считается важным с точки зрения обряда, для которого предназначены изображения - признаки пола, глаза, определенным образом расположенные руки и ноги. Примечательно в то же время, что в отличие от статуэток палеолита с особым вниманием изображается голова и лицо.

А.А.Потебня писал, что когда мир существовал для человечества только как ряд живых, более или менее человекообразных существ, человек должен был слабо выделять себя из него. Самооп-

ределение человеческого общества и отдельного человека происходит при отталкивании от внешнего мира, при создании условий для его восприятия как сочетания качественно разнородных элементов. Древние магические ритуалы, обряды жертвоприношений сохранили восходящие к первобытной эпохе следы отождествления лядей и животных, следы древних "классификаций", в которых коллектив людей определял себя через образы животных. Можно полагать, что в Чатал Хююке и халафской культуре такими животными были быки, в других культурах это были козлы или бараны. Причины для ощущения близости между людьми и именно травоядаьшк животными были многочисленны, среди них - соседство мест обитания, а потом и практически совместная жизнь домашних животных и людей, коллективность образа их жизни, общая для них растительная пища, а также то, что люди питались мясом животных, превращая таким образом их тела в свои, что, с точки зрения мифологического восприятия, было весьма важным основанием для осознания общности.

Относительно слабая развитость первобытноземледельческой изобразительности не позволяла выражать в рисунках или скульптуре эту близость в восприятии людьми себя, некоторых видов животных и растений. Лишь на заре формирования цивилизации и в первых цивилизациях стали изображать существа с телами людей, но с головами или с рогами животных. Уборы женщин, погребенных в "царском" некрополе Ура, передают растения и цветы; женщина в них уподоблялась растению. Все это - наследие предшествующей эпохи первобытности, как и шумерские мифы о появлении людей из земли, подобно растениям.

В культуре ранних земледельцев смерть не должна была восприниматься людьми как нечто окончательное, а Мир мертвых имел весьма неопределенный характер и не рассматривался как вечное прибежище умерших. На такое понимание смерти указывает и традиция захоронения трупов или костей, что в древневосточных культурах письменного периода считалось условием благополучия загробного существования. Ряд особенностей погребального обряда -положение умерших на боку, иногда в скорченном "эмбриональном" положении, размещение та в сосудах - образе материнской утробы, зафиксированная этнографами вера в то, что помещение умерших детей в пределах жилого пространства (к..к это систематически делали ранние земледельцы) - условие рождения новых детей, -все это позволяет предполагать, что в раннеземледельческой среде бытовало представление, что умерший или какая-то часть

его существа возвращается к новой жизни.

Таким образом, конкретный человек своими особенностями был обязан прошлому, той цепи рождений (перерождений), которую коллектив вмещал в своей памяти. Своеобразие человека - не его приобретение, он обязан этим своим предкам, мифологическим существам. Вероятно, такими предками выступали не только реальные люди, но и духи и другие мифологические персонажи, известные из древних сказаний, зафиксированных в более позднюю эпоху.

Доминирование первобытного коллективизма, нерасчлененность коллективов, порождавшие соответствующие этим явлениям мифологические представления, - все это приводило к невыделенности индивидуального "я". Признание этого обстоятельства в науке стало общим местом. Из этого, однако, не следует, что коллективы состояли из абсолютно одинаковых людей, поведение которых было совершенно регламентировано. Люди первобытного общества должны были играть в своих коллективах различные роли, т.к. в ту пору отсутствовала жесткая специализация. Люди могли существовать вне общины, но и их поступки обладали повышенной общественной значимостью, поэтому были предметом постоянного внимания и оценок. Необходимость личной инициативы диктовалась условиями существования, меняющейся реальностью. Конечно, количество социальных ролей было ограничено, что не могло не ограничивать и возможности индивидуальных проявлений. Однако необходимо иметь в виду, что уже с начала формирования производящего хозяйства создаются условия для роста числа социальных ролей, одновременно с разделением труда, развитием обмена, увеличением роли управленческой функции.

Могут быть предприняты попытки реконструировать некоторая стороны психического облика носителей ранних форм производящего хозяйства. Неотделимость людей от коллектива не позволяла развиться ощущениям одиночества, огьединенности и пессимизма, условия для которых сложились в ранних цивилизациях, где такие настроения зафиксированы в письменных памятниках. У людей того времени не могло существовать ужаса смерти, которая не мыслилась абсолютным концом. Сохранение жизни коллектива - объект постоянных усилий всех, и эта жизнь мыслится как вечная. Трудаости существования компенсировались относительной гарантированностью его в условиях коллективной взаимопомощи. Власть над внешними силами, которая достигалась в обрядах, была иллюзорной, но она снимала психическое напряжение.

Весь облик культура ранних земледельцев показывает, что новые формы хозяйственной зизни позволили расширить сферу освоенного, пропущенного.через социальный опыт и сознание мира. Высокий уровень материальной культуры говорит не только о развитии техники, но и о богатстве восприятия мира, о выросшей способности его понимать и пользоваться тем, что он представляет. Впервые человек отделяется от мира, выступая в полной мере не только как пользователь и доделыватель того, что тот сиу дает, но как творец новых форм и материалов.

Глава 3 посвящена анализу обрядов и мифологических образов. Употребляя понятия "обряды" и "мифологические образы", а не "религиозные представления" и "божества" первобытных земледельцев, астор имел цель подчеркнуть, что в первобытной культуре мы имеем дело с феноменами особого рода. Целостность бытия людей доклассового общества, слабая разделенноеть выделившихся позднее сфер, отсутствие социальной и общекультурной дифференциации, неполная отделенность сферы профанного от сакральной, отсутствие культа, т.е. поклонения сверхъестественным силам, богам, отсутствие специальных служителей - жрецов, - все это придавало существенное своеобразие тому, что можно назвать не столько религией, сколько обрядово-мифологическим комплексом. В контексте настоящего исследования представляется целесообразным применение этого термина, под которым понимается система обрядов и мифологических образов и представлений как носителей отдельных археологических культур, так и - на более высоком уровне обобщения -система обрядов и мифологических образов первобытных земледельцев Передней и Средней Азии вообще.

Работы исследователей традиционных обществ, этнографов и фольклористов показывают, что определяющим моментом в том, что позднее стало религией, в первобытных обществах (как и в обществах архаического типа) были не цульты тех или иных мифологических существ или "святынь", а обрядовые действия, отражающие необходимость регулировать жизнедеятельность коллективов. Поэтому в настоящей главе мы анализируем обряды ранних земледельцев, основываясь на материальных свидетельствах наиболее информативных погребальных обрядов, но делаем также попытки реконструировать некоторые элементы хозяйственных обрядов, а также особенности обрядности ранних земледельцев в целом.

Погребальные памятники - практически единственные комплексы вещественных элементов обрядов первобытных носителей пройз-

водящего хозяйства. Находимые в погребениях вещи и останки людей образуют своего рода фрагментарные тексты, составленные зна каш, встречающимися и вне определенных обрядовых контекстов. Во многих случаях вещи, обрядовое назначение или использование которых можно предполагать, встречаются изолированно, вне обрядового контекста; обнаружение их в погребениях делает такие предположения убедительными. Так, антропоморфные стутуэтки или сосуды находят обычно около жилищ или внутри них, но в некоторых культурах они составляли принадлежность погребального инвентаря.

Исследованиями многих ученых /среди них - А.Ван Геннеп, Т.Гэстер, В.Я.Пропп, Е.М.Ыелетинский, Е.С.Новик и др./ установлено, что различные по составу элементов и целевой направленности обряды обладают общими признаками. Существенно, что это относится не только к обрядам одного цикла, например, переходным, но и ко всем остальным. При различиях в прагматике обряды строятся по аналогичной схеме и с использованием функционально (а иногда и по форме) одинаковых знаков. Таким образом, опираясь на результаты реконструкций погребальных обрядов, можно сделать шаг к реконструкции некоего единого обряда, присущего конкретной культурной традиции или типу традиций, по отношению к кото-рощу реально существовавшие разнообразные обряды играют роль ал-лообрядов.

Самыми общими признаками погребальных обрядов, которые можно экстраполировать на всю обрядовую сферу, у первобытных земледельцев, как представляется автору, являются следующие: I. Относительно слабая отделенность обрядово-мифологической сферы от сферы повседневной жизни (в погребальном обряде проявляется в доминировании расположения погребений в пределах поселений, в широком варьировании элементов обряда, что предполагает определяющую роль в них факторов конкретного характера, а не жестко кодифицированных обрядовых установлений). 2. Коллективность обрядовых действий (в погребальном обряде проявляется в достаточно широкой распространенности множественных захоронений или групп одиночных захоронений в пределах одного сооружения. О том хе позволяют судить результаты реконструкций обрядовых действий при погребении, в которых умерший играет роль участника коллективной трапезы). 3. Относительная неразвитость плана выражения вещественных знаков текстов обрядов, т.к. они функционируют в рамках культуры с устным типом комцуникации. С течением време-

ни, в энеолите и особенно в эпоху бронзы (лежащую за пределами настоящего исследования) план выражения вещественных знаков становится более развитым. 4. Отсутствие специализированных обрядовых вещей, предназначавшихся для обрядов определенных категорий, предполагающее и отсутствие специалистов - отправителей обрядов, для которых эта общественная функция являлась бы единственной, т.е. отсутствие жречества. 5. Абсолютное господство ингумаций указывает на большую роль земли в обрядово-мифологическом комплексе вообще.

Реконструируемые функции обрядов умерших демонстрируют важность их места в обрядово-мифологических комплексах ранних земледельцев. Они были покровителями коллективов, влияющими на деторождение и здоровье, покровителями территории, существами, влияющими на погоду, плодородие земли и т.д. Умершие выступают как посредники в цепочках отношений между миром людей и не-чело-веческим миром. Поэтому в погребениях могут обнаруживаться вещи, выходящие по своецу назначению за рамки тех действий, которые связаны непосредственно с упокоением умершего, относящиеся к потребностям живых.

Как характер погребального инвентаря, так и то, что известно об обрядах носителей древних и традиционных культур, позволяет полагать, что одним из главных элементов обрядов было совместное вкушение пищи участниками (в числе которых, по представлениям древних, входили и мифологические персонажи). Формы сосудов, в частности антропоморных (самаррская культура) и росписи на сосудах энеолитических поселений Ирана и Месопотамии позволяют судить об образах мифологических персонажей, выступавших в качестве участников обрядов, партнеров людей в акте обрядовой коммуникации. Среди них - антропоморфные персонажи, могшие посылать воду, представители мира дикой природы - животные и птицы, растения. Перспективы семантики этих образов предполагают, что одним из элементов обрядов было брачное соединение (как основание для такого вывода выступает анализ изображений на вазе из Урука (начало Ш тыс. до н.э.).

Среди материальных свидетельств обрядовой практики и мифологических представлений первобытных земледельцев одно из главных мест принадлежит мелкой антропоморфной скульптуре. В диссертации анализируются комплексы статуэток неолита и энеолита Передней и Средней Азии, при этом внимание акцентируется на тех признаках, которые позволяют понять назначение статуэток и оп-

ределить характер образов, которые они передавали. Удалось установить, что антропоморфная скульптура имеет связь с умершими. Эта связь непосредственна в докерамическом неолите Палестины и Сирии, где на черепах "восстанавливали" черты лица, а в Телль Рамаде такие черепа надевали на схематично вылепленные фигуры людей. В дальнейшем связь между погребениями и статуэтками проявляется в их аналогичном размещении: те и другие находят в домах, статуэтки могут входить в состав погребального инвентаря. Наблюдается корреляция в мере вариативности положений погребенных и в позах антропоморфных изображений: на ранних этапах, в неолите, вариативность больше, чем в энеолите. Пример - Чатал Хююк, где наряду со скорченными погребениями есть вытянутые и сидячие, а антропоморфные персонажи изображались стоящими и сидящими в разных позах. Сидячая поза присуща статуэткам неолита Западного Ирана, здесь же зафиксированы погребения в сидячем положении. В Телль эс-Савване у статуэток и погребенных сходным образом варьируют положения рук, сложенных на животе, различным образом опущенных и т.д. В некоторых случаях удается проследить одновременность в изменении поз статуэток и в положениях костяков: в убейдской культуре появляются вытяцутые погребения, и убейдские статуэтки практически без исключений представлены стоячими образцами.

В древних и архаичных культурах широко распространена традиция изготавливать изображения именно предков, умерших, а не каких-либо других человекоподобных существ. Изображения богов появляются в интересующем нас регионе относительно поздно, уже в сформировавшихся цивилизациях. В Месопотамии антропоморфные изображения различных богов становятся распространенными лишь начиная с аккадского периода (ХХ1У в. до н.э.). Явления природы воспринимались как антропоморфные, но такое восприятие не обязательно должно влечь за собой антропоморфное визуальное воплощение в скульптуре или изображении на плоскости. Явления природы воспринимались в их естественных формах. Нет никаких оснований считать, что статуэтки какой-либо культуры первобытных земледельцев изображали непосредственно богиню или духа земли, как нет оснований видеть в фигурках цужчин изображения бога неба. При заключениях такого рода нередко исходят из позднейших свидетельств, перенося их в прошлое и видя доказательства существования представлений о богах в скульптуре, которая лишь в немногих культурах древности (античный мир) вообще систематически

передавала образы богов в антропоморфном облике.

Создание статуэток антропоморфных персонажей диктовалось потребностями обрядов. Преобладание среди изображений женских позволяет связывать юс с обрядовой деятельностью по преимуществу женской половины коллектива. О характере этих обрядов позволяют судить данные этнографии, в частности, народов Средней Азии, где, несмотря на запреты ислама, сохранились следы использования антропоморфных изображений.

Образы, стоявшие за статуарными изображениями, были конкретны: они передавали умерших, предков, реальная биография которых была известна, но рассматривалась через образцы мифологии. Схематизм изображений отнюдь не свидетельствует об абстрактности передаваемых ими персонажей: он вызван их бытованием в культурах с долисы,генными способами коммуникации, их предназначенностью для ситуаций непосредственного общения. Облик статуэток при этом мог лишь намекать на характер персонажей и их действия, чего было достаточно, чтобы они могли сыграть свою роль в обрядах, где эта неполнота компенсировалась другими элементами контекстов. Можно также полагать на основании известного применения статуэток в обрядах традиционных обществ, что они были многозначными, суммировали субъект и объект обрядов, их цель и способ их достижения. Таким образом, внешние признаки позволяют вскрыть лишь часть семантики и прагматики статуэток, которая полностью раскрывалась в контексте обрядовых действий.

Следы жизни ранних земледельцев и скотоводов обнаружены почти исключительно на поселениях, поэтому и места проведения их обрядов теоретически могут быть найдены именно здесь. Действительно, на многих поселениях в постройках встречаются особые вещи, которые дают основания для предположений, что они играли роль святилищ. Для того, чтобы проанализировать правомерность таких предположений, в диссертации рассматриваются постройки, зафиксированные в неолитических и энеолитических поселениях. Наибольшее внимание уделяется многочисленным сооружениям с настенными и другими изображениями Чатал Хювка, постройкам хассун-ской, самаррской, халафской, убейдской и анауской культур.

В домах, где обитали люди, и вообще в пределах поселений безусловно отправляли обряды, как можно думать, переходные, хозяйственные, всякого рода экстраординарные, например, призванные отгонять болезни. Собственно с постройками были связаны обряды по поводу их закладки. Помимо членов коллективов "участ-

никами" обрядов были разнообразные мифологические существа -умершие и предки, духи, которых призывали и знаками присутствия которых были изображения диких животных или их кости. Но представляется несомненным, что обряды, обращенные к земле, воде, растениям и т.д..осуществлялись в основном за пределами поселений, в полях, у рек, среди деревьев, в пещерах, как это было и в "историческое" время на изучаемой территории. Все рассмотренные постройки, за исключением тех, которые обнаружены в убейдс-кой и гхассульской культурах, не могут расцениваться как специализированные святилища иди храмы. Это были-жилища, в которых проводились обряды, их следы найдены во время раскопок. Эти дома нельзя именовать святилищами, поскольку они не предназначались исключительно для отправления культа определенных богов или других сверхъестественных существ. Не относятся, по мнению автора, к ним и так называемые "святилища" Чатал Хююка, которые были жилыми домами, периодически использовавшимися для проведения обрядов.

Появление святилищ или храмов на поселениях - знак целого ряда изменений в общественной жизни, когда вместо связей по родству все большую роль начинают играть территориальные связи, когда формируются крупные объединения и все большее значение приобретает- функция управлсотя. Духи превращаются в богов и "поселяются" в храмах лишь тогда, когда вожди и жрецы приобретают значительную власть, отделяющую их от прочих людей.

Археологические свидетельства, данные древневосточных тра-дивий и этнографические материалы позволяют полагать, что в об-рядово-мифологических комплексах ранних земледельцев значительное место принадлежало образам умерших и особо выделяемым среди них предков. В обрядах и верованиях не могли не фигурировать и демоны и духи явлений природы - предшественники позднейших богов. Сопоставительные материалы дают основания для предположения, что образы умерших, предков, различных духов и демонов отличались нечеткостью и неопределенностью и были многочисленными. Исследования фольклористов, историков религии и этнографов показывают, что устойчивыми являются не столько образы, сколько функции, которые могли'осущес оляться различными мифологическими существами.

Дошедшие до нас памятники первобытных земледельцев и скотоводов свидетельствуют о существовании множества обрядово-ми-фологических комплексов, о невозможности говорить о "религии" 30

первобытных земледельцев как о чем-то едином и целостном. В то же время в этих комплексах обнаруживаются общие черты, существование которых объясняется сходными цутями развития культуры.

я я п

В "Заключении" подводятся итоги реконструкции культуры носителей ранних форм производящего хозяйства, земледельцев и скотоводов неолита и энеолита. Воплощаясь во множестве территориальных и хронологических вариантов, своеобразие которых выявляется с накоплением археологических данных, она обнаруживает общность, которая позволяет рассматривать ее как определенный этап в развитии человечества в целом и древней Передней и Средней Азии в частности. В неолите и энеолите был заложен фундамент цивилизации - одомашнены основные виды растений я животных, сделаны первые шаги в освоении металлообработки, строительства, гончарства.

В обществе носителей первобытного производящего хозяйства созрели предпосылки перехода на качественно иовуз ступень развития. При доминировании коллективных форм в хозяйственной и общественной жизни на позднем этапе его существования складываются условия для обособления в пределах общин отдельных семей, для индивидуализации отдельных видов труда. Новые формы хозяйственной жизни требовали преодоления сепаратизма отдельных общин, возрастает интенсивность межобщинных связей. Все же, несмотря на тенденции разложения, общество ранних земледельцев и скотоводов неолита и в значительной степени энеолита оставалось первобытным. Весь облик материальной культуры, характер поселений и погребений позволяет реконструировать это общество как эгалитарное, в котором лидерство основывалось на авторитете и не определялось материальным могуществом. Накопление элементов социального, а затем и экономического неравенства шло в течение нескольких тысячелетий, этот процесс не был равномерным. Его признаки обнаруживаются первоначально на уровне отдельных общин, а не внутри них.

Культура ранних земледельцев и скотояодов была недифференцированной. Хозяйственная жизнь, социальная структура, мировосприятие образовывали единство, элементы которого не выступали как обладающие относительной самостоятельностью. Мировосприятие оставалось образным, мифологическим. Характер изобразительного творчества показывает, что в условиях непосредственной передачи

информации в малых коллективах не существовала необходимость знаков с развитым планом выражения. Все же обнаруживается тенденция как увеличения числа знаков, так и расширения и обогащения их внешней формы. Эти тенденции указывают на нарушение непосредственности передачи информации, на необходимость овеществления ее; они развиваются в цивилизациях древнего Востока, где создается письменность и весьма усложняется искусство.

О расширении сферы эмпирии углубляется осмысление мира. Этот период первобытности - последний этап целостного восприятия мира. Дифференциация общественной жизни в дальнейшем повлекла дифференциацию мышления, постепенное выделение рационального начала, создала условия для выделения из коллектива личности, формирования индивидуального сознания.

Общество ранних земледельцев и скотоводов было традиционным в самом полном значении этого понятия. Но в нем впервые в истории складываются условия разрушения традиционности, условия создания структурно сложных общественных организмов, становления более прогрессивной общественной формации.

к х к

Основные положения диссертации изложены в следующих работав

1. Очерки культуры древних земледельцев Передней и Средней Азии / Опыт реконструкции мировосприятия. - М.: Наука, ГРВЛ, 1984. - 262 с.

2. О характере религиозных представлений неолитических обитателей Анатолии // Культура и искусство народов Средней Азии в древности и средневековье. - М.: Наука, ГРВЛ, 1979. - С.12-35.

3. Орнаменты на сосудах и знаки на статуэтках анауской кул; туры: к проблеме значения // Средняя Азия и ее соседи в древности и средневековье. - М.: Наука, ГРВЛ, 1981. - С.5-21.

4. Мургабские печати в свете религиозно-мифологических представлений первобытных обитателей юга Средней Азии и их соседей // Средняя Азия, Кавказ и зарубежный Восток в древности. И.: Наука, ГРВЛ, 1983. - С.13-31.

5. Изобразительное искусство и система мировосприятия древних земледельцев Востока // Историко-филологический журнал, 1983 /Ереван/. - » I. - С.149-160.

6. К проблеме функций печатей первобытных земледельцев Востока // СА, 1984. - № 4. - С.26-34.

7. Мифологические покровители первобытных земледельцев // НАЛ, 1986. - № 5. - С.53-61.

8. К исследованию места сосудов в картине мира древних земледельцев // Восточный Туркестан и Средняя Азия в системе культур древнего и средневекового Востока. - М.: Наука, ГРВД,

1986. - С.35-65.

9. Дикие животные в искусстве древних земледельцев // Центральная Азия/ Новые памятники письменности и искусства. -М.: Наука, ГРВЛ, 1987. - С.64-75.

10. К проблеме развития семантики антропоморфных статуэток первобытных земледельцев: на материале анауской культуры // В/Щ,

1987. - Я 4. - С.49-72.

И. Обряды и верования первобытных земледельцев Востока. -Рукопись монографии. - В печати. - 20 а.л.

12. Совм. с Д.С.Раевским: 0 знаковой сущности древних вещественных памятников и способах ее интерпретации. - В печати. -

2 а.л.

Подписано к печати 10.08.88 Объем 2 п.л. Печать офсетняя Тираж 100 экз. Зак. 271

Ордена Трудового Красного Знамени издательство "Наука" Главная редакция восточной литературы 103051, Москва К—51, Цветной бульвар, 21

3-я типография издательства "Наука" 107143, Москва Б-143, Открытое шоссе, 28