автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Культура сингалов - традиция и современность

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Краснодембская, Нина Георгиевна

Тема, обозначенная в названии доклада, объединяет исследования, проведенные автором за тридцать с лишним лет, в разнообразных аспектах и подходах, с целью системного и комплексного анализа яркого и своеобразного феномена мировой культуры, географически определенного границами острова Ланка в Индийском океане, а этно-исторически — судьбой и традициями основного населения государства Шри Ланка (бывший Цейлон) -сингалов, численность которых в настоящее время достигает 12 млн. человек (из 16 млн. общего населения страны).

Во всех своих изысканиях диссертант полагала сверхзадачей классическое этнографическое (этнологическое) изучение современной культуры живого народа, которое из-за специфики происхождения и исторического пути рассматриваемого этноса не может быть полноценным без учета и самостоятельного решения некоторых узловых проблем его этногенеза и, в частности, определения языковых особенностей

Хотя сингалы составляют подавляющее большинство в населении Шри Ланки, в то же время современное ланкийское общество весьма разнообразно по своему этническом)' составу. Кроме сингалов здесь в настоящее время также проживают: тамилы, которые делятся на две заметно различающиеся группы -"ланкийских", чьи предки жили на острове в течение многих веков, и "индийских", мигрировавших с территории Индии в XX веке; ланкийские мавры (потомки смешанных браков местных жителей с арабскими и персидскими купцами); бюргеры и другие евразийцы (потомки смешанных браков с европейцами), а также ведды, малайцы, кафиры/кафриння (потомки метисов афро-португальского происхождения), европейцы и др.; в частности, малочисленные группы индийских народов. Этот фон постоянно учитывался автором в ее исследованиях: В среде самих сингалов выделяются этнографические группы, имеющие между собой некоторые различия в диалектах языка и чертах культуры: живущие в центральной (горной) части острова и - на равнинах вдоль побережья.

Введение диссертации1999 год, автореферат по истории, Краснодембская, Нина Георгиевна

исторических хроник ("Дипаванса", "Махаванса", "Чулаванса"), самые ранит из которых складывались еще до начала нашей эры, хотя записаны в 1У-У веках н.э.

Непрерывная языковая традиция, долговременное проживание на одной, сравнительно небольшой, островной территории, доминирование в идеологии практически на протяжении всей истории уложений и норм буддизма хинаяны придали определенную завершенность » неповторимость чертам этнической культуры сингалов. В далеком прошлом предки их была выходцами из северной Индии, но затем до конца XX века сингалы обитали только на Лайке,, миграции последних лет, вызванные тяжелой общественно-политической н экономической ситуацией в стране, численно незначительны.

Буддизм является в Шри Ланке государственной религией, в сингальской этнической среде это учение формулирует идеологию и доминирует в системе ценностей. В то же время известно, что в их духовной культуре живы и актуальны многие народные верования, иногда очень древНие. Сложное переплетение того и другого и составляет комплекс традиционного мировоззрения современных сингалов, многосоставный, с разнородными и разновременными по происхождению элементами.

Изучение этой богатой и духовно продвинутой культуры как одной из моделей в развитии человеческого общества представляет непреходящий интерес для гуманитарных наук. Своеобразие Шри Ланки заключается прежде всего в том, что эта небольшая страна, расположенная у южной оконечности полуострова Индостан, с одной стороны, является своего рода культурным изолятом, так как несмотря на ближайшее соседство с великой Индией на протяжении многих веков сохраняла не только политическую и экономическую независимость, но и яркие особенности местной культуры, чему способствовала прежде всего приверженность ее основного населения - сингалов - буддизму (сингальский буддизм считается, в частности, найболее близким первоначальному учению буддизма). Тем не менее, с другой стороны, ланкийские народы, в том числе и сингалы, во многих чертах быта, мировоззрения, в своих обычаях имеют и заметное сходство с другими этносами Южной Азии, и потому их культура представляет собой своего рода подтип общей южно-азиатской цивилизации, к которой также принадлежат народы Индии, Непала, Пакистана и Бангладеш.

Индия сыграла огромную роль уже в первоначальном заселении Ланки, а также во всей ее последующей культурной истории. Индийскими мигрантами глубокой древности были предки не только сингалов, но и другого из крупнейших этносов современной Шри Ланки -тамилов Многовековые политические, экономические, культурные связи Ланки с индостанским субхонтинентом прослеживаются на всем протяжении известного исторического периода.

Вообще же Шри Ланка издавна в мировой истории являлась не только географическим, но и культурным "перекрестком". Здесь происходили встречи и взаимное знакомство представителей разных народов из стран от Африки до Китая и от Юго-Восточной Азии до Европы. Древним грекам этот остров был известен как Тапробане, арабы назвали его Серендибом (кстати, оба названия восходят к исконным местным - Тамбапанна и Синхала-двипа). Его посещали китайские паломники Фа Сянь и Сюаиь Цзан (в V и VII вв. н.э.), здесь побывали Ибн Батута и Марко Поло. О широких международных связях говорит, например, обнаруженный на острове отчет времен раннего средневековья, составленный на нескольких языках, в том числе на тамильском, фарси и сингальском. На «жительство» приходили на остров мигранты из Южной Индии (первые достоверные исторические свидетельства об этом относятся к последним векам до н.э.). А со 145 по 101 гг. до н. э. сингальским царством даже правил Элара из дравидской страны Чолов. Многочисленные миграции южных индийцев относятся к IX-XI вв. н.э. У сингальских царей на военной службе находились выходцы не только из тамильских земель, но и из Кералы и Карнатака (бывали даже и раджлуты, то есть представители народов • северной Индии). В XIII в. было создано тамильское царство на севере острова. Мощный проток южноиндийских переселенцев наблюдался с конца XIX и до середины XX в. Примерно с XH-XIII вв. начали расселяться на острове арабы и другие выходцы из стран Ближнего и Среднего Востока Их местные потомки первыми, а после них португальцы, голландцы и англичане доставляли на остров в качестве рабов и слуг африканцев (например, из Абиссинии, Мозамбика). В XVIU веке англичане вывезли в Шри Ланку в качестве солдат значительное число малайцев Европейские колонизаторы появились на острове с начала XVI в. и оставались там более четырех веков. В результате происходили смешанные браки и появились новые этнические образования (мавры, кафриння, евразийцы), а также шли процессы частичной ассимиляции пришлого населения сингалами, тамилами и др. Это сказалось даже на внешнем облике некоторых групп этих основных народов. Происходили и активные культурные контакты.

Местный опыт взаимодействия и переплетения различных этнокультурных традиций по-своему уникален и еще мало изучен. В свою очередь и культура Шри Ланки оказала заметное влияние в регионе Юго-Восточной Азии, в частности, в распространении религий индийского корня - буддизма и индуизма, в сложении стиля буддийских культовых сооружений в Сиаме, Бирме, Индонезии. Активные религиозные связи поддерживались сингалами с этими странами южного буддизма, например, в XVIII веке.

Недостаточно разрешенным до сих пор остается вопрос об этническом и культурном генезисе сингалов, в то время как современный'этнический состав Шри Ланки отражает все разнообразие этнокультурного развития страны в прошлом.

В последние десятилетия здесь возник очаг острейших межэтнических противоречий. И это не может не интересовать (а помимо того, конечно, и беспокоить) ученых разных областей социальных знаний, вероятно, в не меньшей степени, чем политиков и общественных деятелей; в том числе и с точки зрения типологии этого кризисного явления, ставшего почти всеобщим в современном мире.

--Целью—исследования является создание обобщенного и целостного научного представления о важнейших исходных данных и основных направлениях и вехах в развитии культуры сингалов, а более всего - о главных параметрах их современного культурного бытия, составляющих его подлинную этническую специфичность, в условиях сложного этнокультурного контекста в обществе Шри Ланки.

Комплексная цель потребовала разрешения многих разнообразных задач. Во-первых, нового рассмотрения неясных и спорных вопросов самой ранней истории этноса и его культурной идентификации - не только для определения надежных основ последующих изысканий, но и потому, что эти вопросы имеют важнейшее значение для самосознания современных сингалов и нередко являются камнем преткновения в общественных дискуссиях межэтнического характера в Шри Ланке, а также и в научных дебатах. В этой связи особое внимание пришлось уделить оценке традиционных источников по названным аспектам темы.

Во-вторых, для полноценного освещения проблемы, необходимо было определить собственные этнические представления народа о роли и целях культуры как таковой.

В-третьих, предстояло описать современный комплекс культуры сингалов, прежде всего тех разделов, которым пока что в ланковедении уделялось мало внимания. При этом во главу угла ставилась задача выявления мировоззренческих концепций сингалов через проявленные формы их материальной и духовной культуры. Особо стоял вопрос о заимствованиях и гетерогенных влияниях, а также о сосуществовании с иными этническими традициями в обшеланкийском социуме.

Методика исследования Изучение проблематики велось прежде всего с общей позиции этнографического страноведения Согласно с традициями русской индологической школы, были совмещены приемы исторического и филологического анализа. В соответствии с профессиональной подготовкой и опытом исследователя применялись, кроме собственно этнологических, лингвистические и литературоведческие методики и навыки. Сознательное предпочтение было отдано именно историко-этнографическому методу исследований, под которым мы понимаем прежде всего проникновение в коренную этническую специфику явлений культуры, стремление толковать их строго исходя из фактов и реалий конкретного народного бытия именно в контексте народных представлений о мире, поверяя свои научные конструкции широкой практикой народной жизни, чтобы, даже при стремлении к обобщениям, описать эти явления наиболее адекватно и неискаженно (для этого, в частности, необходимо и знание языка народа). Данный метод был избран в значительной степени в противовес наиболее распространенным в последнее время в мировой науке социологическому и социально-политическому подходам в изучении культуры сингалов. Постоянным фоном работы была установка на дополнение тех научных накоплений и достижений в области ланковедения, которые уже были осуществлены и состоялись в российской науке, а также и в мировой.

В целом ланковедение - достаточно развитая область мировой исторической науки, представленная различными научными школами, в том числе и собственно ланкийской. Изучение культуры сингалов в широком смысле слова начиналось в европейской науке с общих страноведческих описаний и освоения языка - преимущественно миссионерами и путешественниками (труды голландца Ф.Балдеуса, англичанина Р.Нокса и др.). Своеобразным научным стимулом была колонизация острова европейцами: без понимания местных традиций было бы трудно управлять покоренным народом. В XIX веке научное сотрудничество европейских и местных исследователей стало уже обычным явлением. Со стороны же самих ланкийцев колонизация также обострила интерес, в том числе и научный, ко всему традиционному, национальному, ко многим аспектам собственной культуры. В работе первых европейских археологов, лингвистов, исследователей культуры и народных традиций сингалов, как и других этносов острова, помощь местных ученых была значительна. Шло и взаимное обогащение, в частности, ланкийская общественность знакомилась с методами и целями европейской науки. Это знакомство сыграло немаловажную роль в зарождении и становлении новой ланкийской науки, которая и по сей день многими связями соединена с западной научной мыслью.

На протяжении XIX и в начале XX вв. большое внимание уделялось обнаружению, изучению и публикации различных памятников местной культуры - религиозных, s археологических, эпиграфических, исторических, как письменных, так и сохраненных устой народной традицией и обрядовой практикой. Энтузиастами а этой области были Э. Апхэм, Т.Е. Рис Дэвиде, X. Белл, X. Ольденберг, Дж де Ааьвис, ДМ. де 3. Викраиасинха, А.К. Кумарасвами, Х.Невилл, В. Гейгер, С. Паранавитана. В настоящее время это направление разрабатывается преимущественно местными, ланкийскими учеными, а также немецкими. Долгое время обостренный интерес именно к прошлому был заметной чертой историко-культурных исследований практически всех направлений ланковедческой науки, и европейской, и национальной. Так, и в изучении религии (а именно этому разделу духовной культуры прежде было уделено преимущественное внимание) больше всего обращались к вопросам истории, канону, догматам, философским основам, а также к переводу и толкованию памятников Тем не менее существенная разница между теорией и практикой в сингальском буддизме была замечена многими учеными и предпринимались сопоставления в этом аспекте (Р.СКоуплстон, Ч.Эллиот, Х.Бехерт, Э.Р.Лич, Р.Ф.Гомбрич, М.Саутволд). Осознавалась и историческая неоднородность составных элементов в идеях и в религиозно-культовой практике, но изучались эти элементы, в особенности народные культы, в основном изолированно друг от друга. Так, П. Вирц вообще считал, fro сингалы только по названию буддисты и в их сознании прочно сохранились более древние воззрения и обычаи, которые он пристально изучал и собрал на эту тему огромный и ценнейший материал. Лишь постепенно от идеи противопоставления гетерогенных феноменов в идеологии и верованиях сингалов стали приходить к рассмотрению, в той или иной форме, принципов их соположения в сознании самих носителей культуры (Б.Райан, М.Эймес, Э.Лич, Н.Ялман, Т.Линг). Следует отметить, что пока еще практически не поднимался вопрос о формах и идейных основаниях сосуществования как буддизма с народными культами, так и соседствующих на острове конфессий, а между тем эта проблема непосредственно связана с такой интересной и животрепещущей темой, как межэтнические отношения на острове.

Социальная культура сингалов привлекла к себе значительное число исследователей. На кастовый характер устройства традиционного сингальского общества обращали внимание европейские путешественники, колониальные чиновники. В последние десятилетия изучение кастовой системы у сингалов, являющейся "отпочкованием" индийской, но во многих чертах весьма своеобразной, многократно становилось специальной задачей исследований разных авторов (Б.Райан, Э.Лич, Н.Ялман, У.Б.Раманаяка и др.), и в решении ее достигнуты значительные результаты. Многими учеными разрабатывались вопросы семейно-брачных отношений и системы родова, в том числе проведены серьезные полевые исследования

Э Лич, С.Тамбаиа, Н.Ялман, Г Обейесекере, М.С.Робинсои). Проявлен определенный интерес к социальной психологии в этнопсихологическом контексте, но пока в этой области сделаны лишь первые шаги. Зато нередко традиционные общественные институты пристально изучаются в качестве факторов идеологической и политической борьбы (М.М. Эймес, М.С. Робинсон, Дж.Джиггинс и др.).

В современных западных исследованиях, а отчасти и у ланкийских авторов, проявляется заметный крен в сторону социально-экономического и социально-политического аспектов не только при рассмотрении традиционных социальных институтов (каста, община, семья), но и при изучении духовной культуры, в частности, религиозных воззрений сингалов: исследуются вопросы экономического и политического влияния монашеской общины -сангхи - в социальной жизни, соположение религиозных законозначащих норм и уложений с параллельными светскими, влияние буддийской идеологии и деятельность сангхи в политической сфере и т.д. И хотя этот интерес естественен, ибо, по формулировке Ф. Хутара, религия как посредник связывает все явления общественной жизни ланкийцев - в ее экономическом, культурном и прочих аспектах, нельзя не заметить определенной односторонности этого общего подхода, а именно в стремлении прежде всего "расчленить" изучаемый объект (фактически социально-культурное бытие сингалов, как и других народов острова) на видимые составные и рассматривать их по отдельности, если не в противопоставлении. Следует, на наш взгляд, отметить, что в самом изучаемом обществе психологически эта тенденция ученых «препарировать и противопоставлять» нередко воспринимается как установка на деструкцию, что в сложной общественно-политической обстановке последних лет в Шри Ланке, когда межэтнические отношения приняли конфликтные формы, иногда вызывает острейшую негативную поведенческую реакцию, вплоть до желания физической расправы с авторами. Эта ситуация уже отмечена в западной научной литературе; об этом писал, в частности, П.Клоос, так и назвав свою статью в журнале «Social Anthropology» (Vol. 3, Part 2, June 1995): «Опубликовать и погибнуть, или Национализм и социальные исследования в Шри Ланке». Автору доклада и самой привелось стать свидетелем (и даже объектом) дискуссии в прессе с явным политическим подтекстом по поводу сугубо научных проблем истории страны.

В то же время, на наш взгляд, следующим необходимым шагом и чрезвычайно важной научной задачей является обнаружение тех способов сопряжения и взаимодействия неоднородных элементов (в культуре и в самом обществе), которые дают возможность долговременно существовать сложным по структуре феноменам.

РОССИЙСКАЯ

ГОСУДАРСТВЕННАЯ

До сих пор остаются вообще мало разработанными многие разделы в изучении духовной культуры сингалов: верования и обряды как собственно религиозные, так и связанные с жизненным циклом, с народным календарем; традиционные искусства и ремесла; основополагающие эстетические принципы. Практически ие затрагивались поведенческие аспекты культуры, этикет, способы трансмиссии культурных ценностей. Между тем сингальское и ланкийское общество в целом дает образец высоко развитой культуры общения, в то же время - и подтип общей южно-азиатской. И потому названный перечень проблем выдвинут диссертантом в ее собственных исследованиях на первый план.

Хотя сбором фольклорных текстов сингалов занимаются уже более ста лет, они еще мало вовлекались в научный оборот, а между тем их использование автором обогатило результаты исследования праздничной и календарной обрядовой практики сингалов, а также народных верований и культов.

В изучении традиционных искусств и ремесел наличествуют отдельные уникальные достижения (как, например, труд А. Кумарасвами "Средневековое сингальское искусство'', вышедший в свет в 1908 г.). Но в целом предпочтение пока отдавалось лишь некоторым аспектам: дворцовой и культовой архитектуре, скульптуре и живописи, в основном древней и средневековой эпох. Эти прекрасные произведения заслуживают пристального внимания, поскольку в Шри Ланке сложилась особая художественная школа, оказавшая, в частности, большое влияние на становление классического искусства архитектуры и скульптуры в Юго-Восточной Азии. Но все же в этой области требуется расширение круга исследуемых объектов, а главное - углубление исторического и искусствоведческого анализа памятников, выявление их роли и судьбы в современной жизни народа, к чему также по мере сил стремилась автор настоящей работы.

Из ученых предшественников диссертанта никто пока не изучал систематически и целенаправленно таких этнографических разделов, как традиции одежды, использования жилища, питания у сингалов (как, впрочем, и у других народов острова); существовали лишь единичные публикации по истории национальной одежды, при этом внимание обращалось лишь на отдельные, особенно выразительные ее детали или специфические черты (вроде старинных гребней или традиционных костюмов сингальской знати).

Еще слабо разработана проблема связей сингальской культуры с теми конкретными этническими культурами, с которыми она контактировала (до сих пор преимущественно проводилось сопоставление лишь с некоторыми явлениями южно-индийской культуры). Здесь с очевидностью требуются сложные и разнообразные изыскания и вместе с тем конкретизация и детализация черт сходства и различий. Особо должен быть поставлен вопрос о влиянии европейской культуры и заимствованиях из нее. Этот пробел диссертант также стремилась заполнить результатами своих наблюдений.

Российское ланковедение практически было начато основателем русской индологиче-ской школы И.П.Минаевым (1840-1890) и представлено его специальными буддологически-ми и обще-страноведческими работами. Минаев, глубоко изучая религиозно-философское наследие буддизма на Ланке и язык хинаяны пали, в то же время горячо призывал к изучению живых языков местных народов и этнографических особенностей их культуры. Его книга "Очерки Цейлона и Индии. Из путевых заметок русского" (СПб., 1878) изобилует наблюдениями этнографического характера, в ней сообщается об особенностях быта, жилища, одежды, культов, поведения, физического облика обитателей острова, наряду с описаниями памятников их культуры и старины. Этнографическое направление трудов Минаева продолжили супруги Мерварты Александр Михайлович (1884-1932) и Людмила Александровна (1888-1965), осуществившие первую экспедицию для полевой этнографической работы на Ланку и в Индию в 1914-1918 гг., организованную Музеем антропологии и этнографии. Они изучили несколько местных языков, привезли значительные и содержательные коллекции этнографических экспонатов и оставили научное их описание - всё это доныне хранится в МАЭ, и благодаря их усилиям мы обладаем образцами самых характерных образцов культуры ланкийцев. Ими была написана книга путевых наблюдений "В глуши Цейлона" (Л.,1929) и ряд статей. Под их изучающий взгляд подпали такие разделы народной культуры сингалов, как исконные культы (так, именно ими демонический культ был впервые назван шаманским), формы брака, семейные отношения, система наследования, уклад домашней и монастырской жизни, бытовые привычки, устройство и убранство жилища, некоторые аспекты кастовых отношений, системы образования, традиций одежды, ремесла, фольклора, пережитки кандийских аристократических обычаев и др. Хотя в своих этнографических трудах они главным образом стремились зафиксировать свои полевые наблюдения, тем не менее эти работы сверх того представляют замечательную эвристическую ценность, в них были даны многие точные общие оценки и характеристики важнейших явлений местной культуры, а также обозначены основные направления и заложены основы для дальнейших исследований в названной области.

Однако традиция русского этнографического ланковедения была продолжена лишь в конце 50-х годов нашего века, прежде всего трудами В.И. Кочнева, автора двух монографий и ряда статей, посвященных главным образом этнической истории и социальноэкономическим отношениям народов Шри Ланки до начала XX века, с учетом их политического, культурного и религиозного развития. В своей работе В.И. Кочнев пользовался самыми разнообразными ранее опубликованными материалами, и его труды стали этапным обобщением, своего рода итогом мировых научных достижений в названной проблематике на определенный период времени.

К некоторым этнографическим аспектам культуры сингалов обращались известные московские ланковеды - историк Э.Д.Талмуд (в частности, характеризуя роль религиозных институтов и воззрений в обществе), страновед-экономист Ю.Н.Маслов.

Хотя изучение языка современных сингалов и их литературы велось диссертантом самостоятельно с конца 50-х годов, выходившие позднее работы соотечественников (Т.Я. Елизаренковой, Г А.Зографа, ВВВыхухолева, АА.Бельковича, А.Н.Рубакина и др.) также послужили источником новых идей и материалов. Столь же полезны оказались некоторые работы С.И. Тюляева и П.Д. Сахарова о традиционном искусстве Шри Ланки, публикации Б.М. Волхонского и О.М. Солнцевой, посвященные сингальскому фольклору, А Л Сафроновой - древней и средневековой истории Ланки.

Эти труды, а также более широкий круг работ отечественных индологов (особенно по проблемам древнейших эпох и пластов цивилизации в Южной Азии, по истории языков) и этнографов (по Индии, Непалу, Таиланду и другим соседствующим со Шри Ланкой странам) составили контекст, в котором проходила научно-исследовательская деятельность диссертанта. На формирование исследовательского подхода автора прежде всего оказали влияние В.М. Бескровный и Т.Е. Катенина, а также кафедра индийской филологии Восточного факультета ЛГУ и отдел Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого, в котором автор работает с 1966 г. (ранее он имел название отдела народов Зарубежной Азии, а впоследствии был разделен на два отдела: Южной и Юго-Западной и -Восточной и Юго-Восточной Азии).

Научная новизна. Источники. Новой явилась сама постановка проблемы: выявление и определение комплекса этнически характеризующих черт культуры сингалов в их сложной исторической судьбе, в изводах давних и разнообразных этнокультурных контактов с целью выяснения форм и закономерностей современного существования и сосуществования этой культуры в реально сложившихся обстоятельствах полиэтничного общества Шри Ланки, связанного серьезными контактами и взаимной зависимостью с соседствующими народами региона, прежде всего индийскими.

В решении этой задачи многое сделано впервые : по-новому сформулирован ряд тем и выработаны собственные подходы к их изучению; даны новые оценки и толкования известных ранее фактов, одновременно введены в научный оборот до сих пор не известные или не использовавшиеся сведения, материалы и методы исследования; впервые описаны целые культурные комплексы (традиции одежды, пищи, бытование режущих инструментов и связанные с ними представления и некоторые др.); продвинуто изучение языка, литературы, народных культов, обрядовой практики, праздников, фольклора сингалов.

Целостное видение культурно-исторического "облика" этноса обеспечено совокупностью многих и разнообразных, углубленно исследованных источников : исторических, литературных и фольклорных текстов, этнографических реалнй, обширной научной литературы. Велик удельный вес эмпирических, полевых изысканий. Так, состоялись две поездки в Шри Ланку — в 1979-80 гг. и в 1988 г. Во время первой командировки были предприняты несколько поездок по стране, диссертант смогла побывать во всех основных районах обитания сингалов, познакомиться с различными природно-климатическими зонами, с хозяйственным укладом, особенностями бьгта различных этнографических групп; посетила несколько музеев, университетов и библиотек; осмотрела памятники древней и средневековой эпох; жила в домах местных жителей; побывала в действующих монастырях и храмах; наблюдала домашнюю обрядовую жизнь, в частности, присутствовала на ритуалах одаривания буддийских монахов, редком обряде демонического культа, проводила этнографические опросы, изучала традиции одежды и питания, использования жилища, воспитания детей и др. Вторая, более длительная, командировка дала возможность подолгу работать в библиотеках и музеях, следить за прессой, познакомиться со светской архитектурой городов и селений, с культовыми объектами и районами проживания местных мусульман и христиан, посетить современный театр. Впервые удалось побывать на нескольких свадебных обрядах (и равнинного, и горного образца), наблюдать обряды и шествия одного из важнейших праздников сингалов - Эсала перахера. Были устроены поездки для подробного изучения храма Зуба Будды в Канди и монастыря Алувихарая с его богатой библиотекой (по преданию, именно в этом монастыре был впервые записан будаийский канон), в «страну ведаов» на востоке страны и некоторые др. В результате обеих командировок диссертанту удалось собрать более двух сотен этнографических экспонатов, существенно дополнивших ланкийские коллекции МАЭ. В целом коллекционные материалы составили важную часть исследовательской базы автора. Прежде всего это коллекции самого МАЭ РАН, а также собрания Национального Музея в Коломбо (ставшие доступными благодаря поддержке его директора Телмы Гунавардена), коллекции ГМИНВ а Москве (изученные с помощью Э.В. Ганевской), а также отдельные коллекции и экспонаты из музеев Ташкента, Душанбе, Еревана, Тбилиси, Киева, Одессы, Вильнюса, Каунаса, Таллинна. Некоторые ценные научные материалы (например, редкие тексты) были переданы автору коллегами Ю.Д Аксеновым из Москвы и Л А.Пирадовой из Еревана

Научная публикация коллекций МАЭ, а также изучение истории ланковедения, прежде всего российского, стали одним из начинаний автора

Надо заметить, что работа с информантами - сингалами и тамилами - проводилась не только в самой Шри Ланке, но и в течение почти тридцати лет в Санкт-Петербурге (ранее Ленинграде) и в Москве, среди ланкийцев, которые обучались в этих городах и всегда с неизменной отзывчивостью и бескорыстно помогали автору в изучении их родной культуры. Важное значение имели научные контакты, личные и по переписке, иногда многолетние, с ланкийскими учеными: М.Роханадирой, Л.Гунаварденой, Т.Кариявасамом, Р.Хандуруканде, Вибхави-тхеро, М. Фернандо, У.Б.Раманаякой и другими.

Научно-практическая ценность работы заключается в опыте реализации комплексного метода анализа, учитывающего исторические, этнографические и филологические аспекты в изучении избранной проблемы Исследование и осмысление сингальской культуры под описанным углом зрения поднимает на новый уровень современные знания об этом уникальном явлении общечеловеческой цивилизации.

Фактические материалы и выводы могут быть использованы в дальнейшем изучении как современного комплекса культуры Шри Ланки, так и его исторических корней (именно эти направления исследований выдвинуты и обоснованы в работах диссертанта), при написании общих и специальных этнографических, страноведческих и культурологических работ по Южной Азии ( труды автора уже цитировались российскими и зарубежными коллегами, что, видимо, показывает их полезность), а также для сравнительных исследований, общих обзоров, учебных пособий и т.п.; определенный интерес работа представляет и для практических работников

Наблюдения и выводы автора позволяют по-новому взглянуть и на некоторые общетеоретические проблемы этнографии и культуроведения: уточнить само понятие "культура", определить роль религии и религиозного синкретизма в культуре, соотношение религии и магии, природу шаманства; прояснить некоторые закономерности взаимодействия различных культур и цивилизаций, природу этнических конфликтов

Апробация работы. Основные положения настоящего доклада нашли отражение в двух монографиях и примерно сотне статей и других научных публикаций общим объемом около 100 а л., они были также апробированы во многих устных научных выступлениях диссертанта — на конференциях Музея антропологии и этнографии РАН (ранее - Институт этнографии АН СССР), Восточного факультета ЛГУ/СП6ГУ, Института стран Азии и Африки (ИСАА) и Института Востоковедения АН СССР в Москве, на Кюнеровских чтениях МАЭ РАН и Зографовских чтениях Института Востоковедения в Петербурге, на всесоюзных, всероссийских и международных конференциях; они были положены в основу курсов лекций по языкам, этнографии, художественным искусствам и ремеслам, читаемых диссертантом для студентов Восточного и Исторического факультетов ЛГУ/СП6ГУ и Восточного института, использовались автором при подготовке лекций и методического пособия для экскурсоводов МАЭ, публичных лекций в Петербурге и Москве, а также в Коломбо, в том числе для ланкийской общественности и для соотечественников 8 посольстве России (тогда СССР) в Шри Ланке, стали базой многих научно-популярных публикаций (в прессе, на радио и ТВ), помогли успешному осуществлению автором ряда художественных переводов.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТ. ПРЕДСТАВЛЕННЫХ К ЗАЩИТЕ

I ЭТНОГЕНЕЗ ГЕНЕЗИС КУЛЬТУРЫ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ

В многолетних исследованиях автора большое место заняли такие проблемы, как этногенез и этническая история сингалов, генезис их культуры, а также связанные с этим проблемы источниковедения. Этим вопросам уделено значительное внимание в основной монографии и ряде статей.

Для современных сингалов характерно, что их этническое самосознание очень определенно: они имеют этимологизируемое и мифологизированное самоназвание "синхала", четкое представление о времени проживания на острове Ланка (углубленное, в традиционных понятиях, до середины I тысячелетия до н. э ), у них нет сомнения, что сингальский язык и буддийское вероучение переданы им их далекими предками, они уверены в давности своих государственных традиций. Все это во многом подтверждается научными доказательствами, в том числе единственными в своем роде текстами на языке пали - буддийскими хрониками «Дипаванса» и «Махаванса» (они были записаны соответственно в IV и V вв. н.э.) и их продолжением «Чулаванса» (повествование этой хроники доведено до 1815 г.). претендующими на роль подлинного летописания сингальской истории и культуры Основная веха датировки изложенных в них событий это -паринирвана Будды, то есть 483 год (по другим версиям 486 г.) до н.э. Эти хроники свидетельствуют о том, что предки сингалов переселились на остров Ланку из Индии, и о том , как этот этнос существовал и развивался на данной территории вплоть до начала XIX века.

Сингалы являются выходиами из Северной Индии, с народами этого региона их сближает и принадлежность к южно-европеоидному антропологическому типу, и очевидное родство сингальского языка с новоиндийской ветвью индоевропейских языков (к которой относятся хинди, маратхи, гуджарати, бенгальский и др.). Ближайшими же соседями сингалов являются народы Южной Индии, частично проживающие и в самой Шри Ланке это - современные тамилы, малаяли, телугу и др., имеющие отличия от сингалов в физическом облике, говорящие на языках особой, дравидской (дравидийской) языковой семьи, имеющее специфические черты и в культуре. Влияние этого дравидского мира на сингалов было велико на всем протяжении истории их жизни на острове. Ученые даже не срачу определили разнородность языков этих народов (теперь же факт индоевропейской принадлежности сингальского не оспаривается), хотя давно обращалось внимание на отличительные черты внешности сингалов, сближающие их с так называемым средиземноморским типом. Однако в длительной истории их этногенеза сыграли весьма значительную роль такие народы, как ведды (считающиеся автохтонами острова и давшие название особой, веддоидной расе, подразделению большой экваториальной, или австралоидной, расы) и дравиды. Диссертантом сделано интересное наблюдение, что в быту сами ланкийцы выделяют группу так называемых "больших черных сингалов", чаще всего это представители кандийской этнографической группы сингалов, в этногенезе которых как раз и была велика роль дравидов.

У отдельных групп сингалов и в наше время имеются некоторые диалектальные и этнокультурные особенности: хотя до сих пор обычно различали только «равнинных» и «горных» (то же, что и «каняийские») сингалов, на взгляд автора, вполне возможно выделение и третьей группы этого этноса - живущих на юге страны и приметно отличающихся по некоторым чертам культуры от прочих.

Самым сложным остается вопрос относительно первоначальной родины сингалов. До сих пор не решено, пришли ли они с западного или восточного побережья Индии.

Анализ топонимов, упомянутых в хрониках, не дает решения, так как наряду с известными (Ванга, Калинга, Магадха) имеются такие, которые не удается увязать с конкретными географическими пунктами или районами: подобные им присутствуют и на западе и на востоке Индии. Возможно, что волны новопоселенцев приходили на Ланку и с той, и с другой стороны, хотя очевидно, что на определенный момент (хроники относят его к середине 1-го тысячелетия до н. э.) пришлась миграция особо многочисленной этнической группы, составившей основной массив предков современных сингалов. Попытки определить наиболее близких "родственников" сингальского среди северо-индийских языков ( тяготеет ли он к их западной, восточной или центральной группе) делались и лингвистами, но это пока не удавалось, в том числе и из-за малой изученности сингальского языка. Именно с целью заполнения последней лакуны диссертант в течение нескольких лет занималась изучением современного языка, рассматривая при этом одновременно его литературную и разговорную формы. Эти исследования подтвердили, что сингальский язык явно выделяется среди ближайших родственных языков и не может быть сближен с какой-то их конкретной группой, демонстрируя особую судьбу и пути развития. Автор также пришла к убеждению, что сингальский язык до нашего времени имеет весьма неустоявшийся характер и его характеризует наличие множества стилей, что связано, возможно, именно с чужеродным языковым окружением.

Второе экспериментальное исследование, предпринятое диссертантом, было нацелено на изучение нескольких начальных глав «Махавансы», посвященных ранней истории сингалов. Как было сказано, эта хроника записана в V веке н. э. то есть фактически во время, достаточно далекое от событий ранней истории сингалов, даже если начинать эту историю лишь с середины 1-го тысячелеггия до н. э. Этот труд, как и «Дипаванса» (записанная на сто лет раньше), имел в основе местную историческую традицию и базировался на источниках, не дошедших до нас. Оставляя в стороне первые четыре главы, в которых описывается буддийская предыстории острова (посещение его Буддой, история ранней сангхи и т. д.), диссертант сосредоточила внимание на рассмотрении под определенным углом зрения глав с шестой по десятую, где говорится об истории Львиного Рода, к которому принадлежал легендарный прародитель сингальского народа Виджая, о родине Виджаи — царстве Лала и событиях на территории Индии до переселения Виджаи со своими спутниками на Ланку, а затем об истории Виджаи на острове, создании им царства и об эпизодах дальнейшего престолонаследия вплоть до воцарения внучатого племянника Виджаи Пандукабхаи и его преемников Мутасивы и Деванампии Тиссы, отца и сына

Именно эти главы оказались самыми мифологизированными. Они вполне легендарны и, в частности, содержат сюжет о браке царевны, наследницы правителей исторических государств Ванги и Калинги, с царем зверей львом, который по логике вещей приходится Виджае дедом. Фактически первым историческим лицом, упомянутым в хрониках, является Деванампия Тисса (247-207). В пору его правления, согласно этим историческим преданиям, сингалами был воспринят буддизм от миссионеров Ашоки, индийского императора, который правил во второй половине III века до н. э. Именно эта дата и является главной, на которую опираются ученые лри изучении истории Ланки. В ланковедении до сих пор в целом одинаково признают историчность как более поздних, уже в значительной степени достоверных, так и этих ранних глав, трактуя лишь самые экзотические эпизоды как не вполне адекватное отражение действительности (объясняя, например, брак со львом как свидетельство тотемистических представлений, что, хоть и похоже на истину, мало что дает для прояснения истории). Такой оценке данных источников способствует в целом научный по виду характер хроник, где например, даются четкие соотносительные датировки: так, устанавливается, что Виджая правил с 483 по 445 гг., а Пандукабхая - с 377 по 307 гг. Однако именно в этом отрезке истории обнаруживаются и совершенно «темные» периоды: так, остается непонятным, кто правил в течение года после Виджаи и затем - с 394 по 377 гг Фактически, все датировки до Деванампии Тиссы вызывают большие сомнения, например, у известного ланкийского историка K.M. Де Силвы.

Диссертант избрала принципиально новый подход в изучении названных разделов «Махавансы». Ей удалось показать, что эти ранние главы следует рассматривать не как прямые исторические свидетельства, но скорее как своего рода сочинение, в значительной степени составленное из фольклорных сюжетов и мотивов (кстати, известных и у других народов), хотя и ярко окрашенных собственно сингальскими реалиями бытия и мировоззрения, во многом сохранившимися вплоть до наших дней: Ею приведен ряд доказательств, свидетельствующих о сочиненности указанных глав, в частности, подмечен анахронизм в последовательности мотивов, когда предыдущий отражает социальные факты (например, традиции престолонаследия, характерные для сингалов) более позднего порядка, чем последующий. Диссертантом впервые обращено внимание на сходство предания о Пандукабхае с легендой о Кришне, которая тоже имеет вполне фольклорную схему, но является, безусловно, более поздним творением. Как показала автор, в этих легендах совпадают не только сюжетная канва, но и семейные имена главных героев, некоторые их важные качества, похожи даже характерные топонимы, упоминающиеся в обеих легендах.

На наш взгляд, история Пандукабхаи является более архаичным вариантом легенды о Кришне или одним из тех источников, что ее питали. Обращает на себя внимание и упорное употребление лексемы "панду" в именах собственных и топонимических, которую индологи склонны связывать с Южной Индией.

Легенды, изложенные в названных главах; весьма архаичного характера и тем не менее уже определенно являются составленными из разнородных сюжетов и мотивов, которые отражают виды и формы древнейших представлений. Таким образом, утверждает диссертант, не приходится говорить о признании их даже условной исторической канвой, так как мы явно имеем дело с некоей фольклорной компиляцией. Поэтому один лишь исторический анализ такого текста недостаточен, а необходим фольклорно-этнографический. Содержание 1У-Х глав диссертант предлагает впредь называть легендарной предысторией сингалов. Однако в целом автор не отрицает историчности текста, лишь предполагает сообщить ей другое качество, которое, возможно, окажется даже более продуктивным.

Центральным персонажем рассмотренного фрагмента "Махавансы" диссертант считает Пандукабхаю и полагает допустимым соединить тот поток миграции, к которому привязана легенда о нем, с западным индийским побережьем, а таким образом именно с тем районом, где уже в далекие времена протекал активный процесс взаимного культурного влияния северной и южной индийских культур.

В целом, опираясь и на приведенные выводы и на более широкий круг соображений и даже некоторых догадок, убедительность которых еще предстоит специально подтвердить новыми исследованиями, автор склонна считать, что ранние предки сингалов на территории Индии принадлежали к этническим массам самых первых арийских волн, проникших на территорию Индии (вероятно, носителей культуры доведического типа), тех, которые позднее были оттеснены последующими мощными их потоками. Путь этих ранних переселенцев далее прошел по западной половине Индии, с тенденцией к югу, то есть отчасти совпадал с вектором движения протодравидов во времена их миграций из долины Инда к новому ареалу поселений на юге Индии. Все это подтверждает большую активность миграционных и этнических процессов в данной историко-этнографической области в уже очень давние времена. Совершенно очевидно, что составителям ланкийских хроник фактически была не слишком важна история их предков в Индии — следует помнить , что эти хроники имели особую цель: они описывали не историю страны или народа, но преимущественно историю буддийского учения на острове. Смена царствований является лишь канвой повествования, и все деяния царей трактуются главным образом в том ключе, насколько активно они поддерживали и пропагандировали буддийское вероучение. Для авторов хроники фактически была мало важна ранняя (до-буддийская) история предков сингалов на Ланке. Они явно «уплотнили» сроки этой истории, и не будет удивительным, если когда-то обнаружатся свидетельства более ранних появлений индоариев на Ланке, чем середина 1-го тысячелетия до н.э. Диссертант полагает, что определенная ориентация хроник на восточные районы Индии (например, упоминание Ванги, Калинги в контексте предыстории сингалов) связана именно с эпохой создания этих хроник и отражает те исторические контакты ланкийцев с населением долины Ганга, которые осуществлялись уже на границе старой и новой эр.

Можно предполагать, что с предками современных дравидов у арийских поселенцев Ланки были очень давние контакты; фактически невозможно доказать, кто появился на острове самым первым ( принято мнение, что лишь предки современных веддов являлись автохтонами острова), так как полная историческая картина не восстанавливается. Предания же о путешествиях и походах на Ланку с незапамятных времен мы можем обнаружить и в фольклоре тамилов и в их ранних литературных памятниках, которые относятся к первым векам нашей эры и до сих пор являются основным источником сведений о юге Индии той поры, хотя содержат (как и более поздние произведения) мало достоверных исторических сведений. Вполне возможно, что определенные группы дравидов тоже добирались до Ланки (тем более, известно, что они имели древние традиции мореплавания).

Во всяком случае, важная роль и протоведдов и дравидов в этногенезе сингалов признается всеми. Автор разделяет взгляды некоторых ученых, полагающих, что в древности ведды были многочисленным народом, который позже был частично истреблен, а в какой-то степени ассимилирован более поздними насельниками острова (по-видимому, как сингалами, так и тамилами). Один из ланкийских авторов сказал об этом: «Мы можем горячо отрицать такое родство, но черты лица и этнические особенности выдают нас». Глубина исторического процесса смешения сингалов с тамилами также велика. Если же говорить о более поздних этапах, то некоторые сингальские касты имеют полностью дравидское происхождение. С первых веков нашей эры Ланка поддерживала постоянные и разнообразные связи - экономические, политические, военные, династийные, культурные -с государствами дравидского юга Индии Взаимное влияние заметно в культуре сингалов и веддов, веддов и дравидов, сингалов и дравидов. В то же время культурные связи сингальского этноса на протяжении известной истории не офаннчивались только южноиндийским регионом, прослеживается также и культурное влияние севера (прямое или косвенное - через юг), как и связи с ним (политические, торговые и пр.), хотя многие детали этих процессов еще должны быть восстановлены. Но можно сч(ггать очевидным, что на сингальскую культуру заметное воздействие оказали, например, эстетические вкусы литературы и искусства эпохи Гуптов; новый стимул в свое время дало ланкийским поэтам творчество Калидасы и т. д. В конце концов и сам буддизм, сыгравший такую важную роль в истории острова, имеет северо-индийское происхождение.

Большое значение южно-индийского элемента в культуре сингалов также неоспоримо: мы прослеживаем родство в системе письма, в архитектуре, музыке, танце, традициях театра, в материальной культуре и ремеслах, даже в народных верованиях.

Сингалы родственны народам северной Индии по антропологическому типу и по языку (хотя их язык все-таки занимает особую позицию в единой языковой семье), но в культурном отношении, по мнению диссертанта, близки к этим народам преимущественно в тех чертах, которые практически являются в настоящее время общими для всего региона Южной Азии. При сопоставлении же сингалов с окружающим миром дравидских народов выявляются два основных момента : во-первых, что близость черт их культуры достаточно велика и это невозможно объяснить простым заимствованием, ио лишь исходным сходством традиций и тесным, глубоким переплетением этнических судеб этих народов, и во-вторых, что возможность сохранения сингалами этнического своеобразия в культуре, при таком тесном взаимодействии с носителями чужеродных языков, исповедующими к тому же иную религию, свидетельствует об очень давнем опыте сосуществования с ними (возможно, еще с их предками в период, предшествующий миграциям тех и других на Ланку) и об уникально раннем созревании у сингалов этнического самосознания. Данные выводы подталкивают к поискам новых методов и источников для прояснения проблем происхождения сингалов и их истории до переселения на Ланку, а также к более конкретному и детальному сравнительному изучению культурных традиций различных этнических групп, составляющих современное население Шри Ланки. С этой целью и были предприняты диссертантом конкретные исследования, в частности, материальных аспектов современной культуры сингалов.

П. КУЛЬТУРНОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ЦЕЛИ И РОЛЬ КУЛЬТУРЫ ЗАИМСТВОВАНИЯ

На современном этапе оригинальность и особый облик культурного уклада сингальского этноса неоспоримы, хотя естественное родство с традициями других народов южноазиатского региона также наблюдается. Диссертант последовательно уделила внимание изучению традиций питания, одежды, жилища, некоторых видов ремесел, основываясь преимущественно на материалах, полученных ею в результате непосредственного этнографического изучения этноса, предполагая, что в этих разделах непременно обнаружатся эти самые черты сходства и различия.

В результате ей удалось установить, что система питания сингалов в целом более всего похожа на южно-индийскую (что объясняется, прежде всего, сходством природно-климатических условий Южной части полуострова Индостан и острова Ланки), хотя в ряде деталей имеет существенную специфику, даже по сравнению с дравидскими соседями в самой Шри Ланке. Основным блюдом у них считается рис, и это естественно для народа, который с древних времен принадлежит по хозяйственно-культурному типу к плужным земледельцам и в течение многих и многих веков выращивает рис как основную продуктовую культуру. К рису у сингалов готовится и подается широкий—набор-----всевозможных дополнительных блюд (кари) из разнообразных овощей, трав и даже фруктов - например, бананов, а также салаты из свежих и вареных овощей. Но первым на тарелку всегда кладут рис, тогда как тамилы - сначала кари из бобовых. Среди сингалов практически нет вегетарианцев, и к рису как правило подают тушеное мясо или рыбу (рыбу любят и едят ее много, ценят и блюда из курицы). Имеют распространение острые заправки (самбал) и своеобразные "маринады" (аччару). Последний термин в различных фонетических вариантах известен по всему региону Южной Азии, но способ приготовления приправ разнится у различных народов. Специфично для сингалов, что ингредиентом многих блюд является у них наструганный кокосовый орех или кокосовое «молоко», которое получают, залив стружку ядра кокоса горячей водой (сок кокосового ореха «молоком» не называют). Так своеобразно проявляет себя у данного народа древняя, как считается, арийская по происхождению, «зерномолочная» модель питания. Маслом сингалы пользуются предпочтительно тоже кокосовым, тогда как тамилы Шри Ланки часто предпочитают кунжутное и топленое коровье. Характерный способ термической обработки продуктов для сингалов - варение и тушение, в отличие от тамилов, которые предпочитают жарение У сингалов даже есть частичное табу на жареную пищу: молодым женщинам и девушкам не рекомендуется есть жареное к ночи и тем более - выходить потом из дома, так как запах жареного, считается, привлекает демонов Своеобразие многим блюдам придает добавление сушеной рыбы (умбалакада), вылавливаемой только на Мальдивских островах. При изготовлении разного рода лепешек обычно употребляется (излюблена) рисовая мука. К рису вообще проявляется повышенное бытовое и ритуальное внимание. Обрядовый характер имеют многие процессы, связанные с выращиванием риса; его даже нередко называют как «Бат-девийо», то есть «рис-Бог».Именно из риса готовят самые важные праздничные блюда: «кирибат» (рис, сваренный в кокосовом молоке с сахаром) - четко проявляется связь этого блюда с календарной, солнечной символикой; «желтый рис» (с добавлением куркумы и ароматных приправ, изюма, орехов) - это блюдо символизирует изобилие и достаток.

Из бобовых употребляют стручковую фасоль, розовую чечевицу. В состав очень многих блюд входит приправа из трех "основополагающих" ингредиентов ("тунанаха") тмина, базилика и кориандра. Используются также красный, черный и зеленый перец, кислый плод дерева горака, имбирь, кардамон, гвоздика, корица, некоторые местные листья и травы, горчица, лук, перец. Распространены знания о лечебных свойствах различной пищи и ее составных. Обычные молочные продукты сравнительно мало употребительны, коровье молоко дают только детям - фактически в сингальских традициях оно вытеснено "кокосовым молоком"; то и другое рассматриваются как аналоги и называются одним словом "кири"

В традициях питания сингалов проявляются и некоторые черты аустронезийской модели: заметную долю в их рационе составляют корне- и клубнеплоды, а также рыба, моллюски, крабы и прочая живность из рек и океана, при обилии овощных и фруктовых компонентов.

В настоящее время, как смогла убедиться автор, обычны три трапезы: завтрак, обед и ужин. Едят руками. До и после еды моют руки, после того, как поедят, обязательно полощут рот водой. Разговоры за едой не поощряются (да часто члены семьи и едят порознь), благодарить за еду не принято. Кормить детей - священная обязанность родителей (поэтому такие виды наказания детей, как оставление без обеда, не приняты), маленьких детей обязательно кормят первыми. Оставляют кусочки от еды - "для Будды" и предков.

Относительно пищи существует много магико-религиозных понятий, особенно в связи с праздничными и ритуальными ситуациями; сама пища разделяется на "чистую" и "нечистую", иначе - "холодную" и "горячую" (что отчасти соответствует индийской традиции распределения, в том числе и в пище, на разряды «пакка» и «качча»).

Таким образом, в традициях питания сингалов, на взгляд диссертанта, усматривается заметное своеобразие: сочетание нескольких моделей питания - зерномолочной и зернобобовой, с элементами аустронезийской, при этом нити сходства протягиваются і'. только к северной и южной Индии, но и к юго-восточной Азии. Эти традиции не соответствуют полностью ни так называемой «протоиндийской» (то есть зернобобовой) модели питания, ни арийской «зерно-молочной» ( если иметь в виду скудость набора молочных продуктов в рационе и замену коровьего молока на «кокосовое»). Своеобразие проявляется и в способе приготовления пиши.

Традиции одежды. Примечателен основной элемент национальной одежды сингалов (и мужчин, и женщин) - прямая юбка вроде саронга. В том или ином виде этот тип одежды обнаруживается как в регионе юго-восточной Азии, так и в Индии: на юге - у малаяльцев, на востоке у бенгальцев (еще он имеет распространение у некоторых народов Восточной -Африки). Для северных и северо-западных районов Индии такое одеяние не характерно. Там много сшитых видов поясной одежды, а драпирующиеся одеяния обычно одним концом пропускаются между ног (ср., например, дхоти). Мужская и женская юбки сингалов, однако, различны. У мужчин она сшитая, и на поясе образующийся "излишек" ткани закладывается широкой складкой, а вся юбка подвязывается или укрепляется цепочкой (теперь это уже старомодный способ), веревочкой или, по новой моде, даже ремнем европейского типа. Название этой одежды по- сингальски звучит как "сарама". Верхнюю часть тела мужчины часто вообще не укрывают. У женщин же юбка несшитая, запашная, укрепляется на талии тем, что один край куска ткани закладывается за другой и слегка подворачивается (иногда одновременно краешек ткани выкладывается на боку в виде своеобразного волана). Женская юбка называется "редда", что, собственно, значит просто "ткань". Кофточки "хятти" к редда разнообразны по длине, по форме и длине рукава, выреза у шеи. Тем не менее наиболее традиционной считается кофточка с круглым вырезом у шеи и коротким пышным рукавом -«фонариком», происхождение которого достаточно ясно прослеживается от европейской средневековой моды. Именно этот рукав радикально отличает кофточку сингалки от индийской. Редда и хятти - это наряд преимущественно деревенский, "простой", а также домашний, но он четко воспринимается как традиционный.

Индийская одежда сари тоже употребляется сингалками (чаще - горожанками на работу, на "выход" и т. п.). Наибольшее распространение имеет "индийский" способ повязывания сари (на самом деле, это уже некий универсальный способ, который принят у многих жительниц Южной Азии, особенно горожанок), но сингалки внесли своеобразие в традиции ношения и этого наряда. У них имеется так называемый «кандийский» способ драпировки сари (называемый «осари» или «осори/охори»), для которого характерны формирование «юбки» по типу саронга, выкладывание волана/баски (тоже происходит от европейского костюма) на левом боку и компактная, плотная драпировка свободного конца сари на груди (затем он перебрасывается за спину), при этом его дополнительно закрепляют на плече брошью. Сари могут надеть и в виде юбки, не укрывая им верхней части тела. Длина одежды и вообще укрытость ею тела, как в основном и в Индии, являются важным показателем социального статуса: кто выше по статусу - тот и больше одет, Например, сингальские «неприкасаемые» - родия - по обычаю должны снять одежду, укрывающую верхнюю часть тела, в присутствии людей более высокого статуса (касты) Так же и ношение обуви считается привилегией высших слоев. В образованных и элитных кругах в наше время мужчины как правило носят (на службу, по официальным случаям, иногда и на свадьбу) одежду европейского типа - брюки, рубашку, пиджак.

Характерно для сингалов, прежде всего в отличие от жителей северной Индии, ничем не покрывать голову: ни головными уборами, ни концом сари. За исключением долгого пребывания под солнцем - тогда голову укрывают. Еще до середины нашего века для представителей высших слоев считалось престижным носить в волосах круглый гребень ( в то время мужчины не стригли волос, а заплетали их косой или просто скручивали и укладывали узлом на затылке).

Мужчины-сингалы практически не носят украшений, женщины, в отличие от индианок, в обыденной жизни также носят юс мало, предпочитая в Целом изделия из золота или серебра, гораздо реже - с драгоценными или полудрагоценными камнями. У сингалок отсутствуют украшения для носа. Даже в свадебных обрядах употребляется сравнительно немного украшений; правда, по кандийским обычаям невеста имеет их больше - девять обязательных ожерелий и наголовные украшения (удалось выяснить, что девять считается счастливым для женщины числом).

В пользовании и внутреннем убранстве жилища у сингалов диссертант смогла заметить следующие особенные черты. Понятно, что дома у людей разного достатка различаются: это может быть и почти хижина из пальмовых листьев и глины, и двухэтажный каменный дом, отделанный резными решетками и рамами из лучших пород дерева, украшенный дорогими предметами, с полами, сплошь укрытыми циновками У людей средней зажиточности дома чаще одноэтажные, но многокамерные, с высокими крышами (иногда без потолков; некогда вместо потолка, в богатых домах, навешивали тканые расписные панно) - это делается для лучшей вентиляции и создания микроклимата. Той же цели лучшего проветривания и снижения температуры внутри дома служат открытые пространства между стеной и крышей. В низменных районах острова, где особенно жарко и влажно, распространены строения с открытыми верандами; в горах они часто бывают застеклены, как и окна, в более старых постройках присутствуют деревянные ставни. И все же общее заключается в том, что в Шри Ланке, по сравнению с Индией, например, вообще значительно шире распространена мебель европейского типа - столы, стулья, кровати, кресла, шкафы, буфеты и пр. Мебель чаще всего деревянная, бывает плетеная или обитая тканью, кожей и их современными заменителями. Тем не менее удерживается привычка обитать на полу: здесь любят сидеть, спать, лежать, есть и готовить еду. Пол поэтому заботливо содержат в чистоте: входя в дом, снимают обувь, а босые ноги обтирают о плетеные коврики из кокосового волокна. Примечательно, что у сингалов гораздо менее строги, чем у индийцев, запреты насчет доступности кухни для чужих (хотя людей низкого сословья вряд ли пустят дальше веранды) И кухню они не превращают в алтарное святилище, как это бывает у индуистов.

Помещения внутри дома обычно разделены дверными проемами без дверей; иногда используются лишь завесы - из ткаии или циновок. В домах, как правило, два или больше входа; много проходных помещений. В настоящее время старинное правило ориентировать главный вход на север (на юге, по поверьям, обитают демоны) не всегда соблюдается.

Приметна склонность украшать комнаты предметами с благой символикой: высокими светильниками с навершием в виде петуха, курильницами, вазами — эту особенность можно считать общей для всей Южной Азии; однако престижные знаки принадлежности к старинным аристократическим родам - штандарты "сесат" и пики - являются неповторимыми культурными символами сингалов. В домах верующих можно увидеть изображения Будды и буддийские священные символы, но наличие их в жилище не обязательно (в этом различается подход к объектам культа у буддистов и индуистов); украшают жилище свадебными и детскими фотографиями <шенов семьи.

Особо интересно наблюдение, что пространство жилища мало индивидуализировано: отдельные постоянные помещения предоставляются обычно самым старшим, а также -молодоженам. Читают, делают уроки, играют, даже спят нередко где придется. Обычно сингалы не стремятся к уединению; и в работе по дому, и на досуге они обычно держатся вместе. И главными помещениями в доме считаются те, где семья может собраться в полном составе и где принимают высоких (или, по крайней мере, равных себе) гостей.

В доме всегда много керамических и плетеных изделий. Сингалы, в отличие от многих индийцев, предпочитают керамическую посуду, особенно для приготовления пищи считается, что приготовленная в глиняном сосуде она вкуснее. Готовят же пищу по-старому: преимущественно на очагах, часто глиняных, а то и просто составленных из трех камней. В домах много плетеной утвари - тарелки, подносики, фильтры, подвески для ложек, мешки, сумки. Ложки обычно делают из половинок скорлупы кокосового ореха, ими пользуются в процессе готовки: что-то насыпают, помешивают и т.п. Особой - плетеной, значительного диаметра - крышкой прикрывают еду на накрытом сголе.

Керамика и плетение - наиболее древние и самобытные по характеру ремёсла сингалов, сохранившиеся до наших дней. Сингальские изделия из глины отличаются большим разнообразием форм в соответствии с широкой сферой их применения: для ношения и хранения воды, для приготовления пищи, мьггья риса, хранения сыпучих предметов и даже одежды, для купания детей, выращивания цветов, в качестве ваз и даже барабанов. Однако в современной жизни употребление некоторых предметов становится редкостью. Входят в быт и новые предметы, в том числе промышленного производства, появляется утварь из фарфора, фаянса, металла, пластмассы. Традиционные керамические предметы тяготеют по форме к сферическим очертаниям. Наиболее характерен в этом смысле «калагедия» - круглодонный с выпуклыми боками и невысоким горлом сосуд, с которым ходят за водой, удерживая его на бедре. Он стал своего рода национальным символом и потому опоэтизирован и в литературе, и в разных видах искусства. Среди сингальской керамики отсутствуют заметно вытянутые вверх модели, преобладают плавные линии, мягкие закругления. Чаще всего сосуды не орнаментируются вовсе или украшаются лишь скромным, простым узором, но в свое время существовала и традиция расписной керамики, парадной по назначению - это направление представлено лишь историческими образцами. В коллекциях МАЭ отражены обе ветви этого ремесла. Интересна редкая коллекция расписной керамики из Ампитии, которая представляет собой набор различных типов сосудов и дает понятие об орнаментальных сингальских традициях, а именно о характерной гамме (ее пять основных цветов - желтый, красный, белый, черный и зеленый, или голубой) и типах орнамента, которые употребительны и в керамике, и в других видах ремесла и искусства сингалов - в росписи масок, в традиционной живописи и др. Коллекция из Ампитии (деревни в кандийском районе Шри Ланки) была изготовлена по специальному заказу Мервартов во время их экспедиции, и мастер был одним из последних хранителей традиций старого ремесла. В целом предметы сингальской керамики в МАЭ, собранные в основном в начале века, но дополненные и некоторыми экспонатами, привезенными диссертантом в 80-е годы (образцы типичной керамики кустарного производства, сосуда для творога из буйволиного молока), характеризуют это ремесло достаточно полно. Коллекция же из Ампитии является настоящим раритетом, подобных предметов автор не обнаружила даже в музеях Шри Ланки; неизвестно по публикациям, чтобы они хранились и в каких-либо других музеях мира. Опубликовав эту коллекцию, диссертант ввела в научный оборот материал, хотя и довольно поздний по времени, но сохраняющий очень древние народные традиции, а потому полезный типологически при изучении этого ремесла в Южной и Юго-Восточной Азии, а сопоставление именно с этими регионами представляется автору наиболее продуктивным; некоторые образцы по характеру моделирования тяготеют даже к более далекому тихоокеанскому региону. Похожие наблюдения относятся и к традициям плетения у сингалов.

Древние, своеобразные знания и умения сохранены сингалами и в области обработки металла: они издавна плавили железо, изготовляли сталь, причем то и другое - высокого^ качества. Интересные выводы были сделаны диссертантом при изучении режущих инструментов сингалов: она определила, что для этноса исторически первично такое лезвие, режущая часть которого имеет вогнутую форму; другой же тип ножа - с прямой или выпуклой линией режущей поверхности - является для сингалов заимствованным. Большинство инструментов, которыми работали и работают сингальские кузнецы, медники и другие ремесленники (в том числе и плотники), имеют местное происхождение, судя по их абсолютно оригинальным названиям. Очень немногие инструменты были заимствованы у европейцев. # *

В изучении социо-нормативнойой культуры сингалов диссертант более всего, используя возможности полевых наблюдений, сконцентрировала внимание на бытовых ее аспектах. Она выделила и в ряде статей описала следующие характерные черты и особенности. Прежде всего, яркую общую репродуктивную устремленность традиционных общественных и семейных норм. Семья и семейные отношения подчеркнуто ставятся здесь, как и во многих других этнических общностях Южной Азии, на первый план в жизни каждого человека. Преимущественно в семейно-родственном кругу происходит реализация личности: именно здесь в основном диктуется и осуществляется профессиональная ориентировка индивида, не говоря о всех жизненных планах и целях, а также эмоциональном разрешении. Брак считается главным событием жизни, а дети - основным смыслом брака При всем том, что социальные нормы требуют почтительности к старшим, фактически соотношение прав и обязанностей нацелено на самоотверженность старшего поколения в пользу младшего.

В работах предшественников уже отмечалось, что в сингальской среде заметно исконно высокое положение женщины и в семье, и в обществе. Углубляя смысл этих утверждений, диссертант, наблюдая за жизнью многих сингальских семей, сделала вывод, что в них очень четко различают сферы, за которые ответственны муж или жена. Он обычно экономически обеспечивает и охраняет семью, ведает бюджетом и расходами, осуществляет все покупки для семьи и ее отношения со "внешним миром" (вплоть до дел с прачкой), помогает женщине в делах, требующих особых физических усилий, потому, например, в местной среде мужским делом считается глажение. Она отвечает за приготовление пищи, уборку дома, уход за маленькими детьми (хотя в сингальской среде в этом деле и мужчины, не только супруг, тоже принимают большое участие), ее слово решающее при выборе брачных партнеров для взрослых детей, она больше других ответственна за поддержание жизнерадостного эмоционального тонуса в семье, общего порядка (в том числе и строгостью). Соответственно обязанностям различаются и права: мужчине принадлежит последнее слово в решении важных хозяйственно-экономических проблем (правда И здесь он обычно советуется с женой и взрослыми детьми и учитывает их мнение); женщине - в домашних вопросах и проблемах. На уровне семебно-родственных отношений незаметно какого-либо этикетного неравенства между мужем и женой, хотя в общении с посторонними женщина соблюдает определенную сдержанность, которая подается как самоуважение и пристойность, скромность. Общее высокое положение сингальской женщины в семье напоминает ситуацию, характерную и для народов Южной Индии, где тоже (за исключением ряда высоких каст) женщина, говоря словами М.Ф.Альбедиль, «пользуется большим авторитетом, она властна, свободна и самостоятельна в решении немалого круга вопросов; часто бразды правления принадлежат ей». В сравнении с представительницами других ланкийских этносов сингалки все же считаются наиболее независимыми; у самих же сингалок бытует предрассудок, что местные тамильские женщины более покорны, бережливы и потому больше нравятся мужчинам.

Браки у сингалов в настоящее время очень прочны, разводы являются большой редкостью (хотя в прежние времена, даже в начале XX в., они отличались заметной легкостью), моральная установка на сохранение семьи как высшей ценности очень сильна; в основном это объясняется ответственностью за детей. Появления детей ждут с нетерпением, употребляют магические и рациональные средства для охраны беременной и плода беременность не скрывают, даже оповещают о ней родных и друзей). За малышами, как упоминалось, ухаживают и отцы и другие родственники-мужчины. Предпочтительность в отношении к мальчикам 01раничена: желают лишь, чтобы они обязательно были в потомстве. Любят же детей равно, сыновья и дочери имеют равные права наследования (но не обязательно в одинаковой форме). Семья и взрослое окружение являются важнейшими факторами социализации детей у сингалов. Старшие дети принимают большое участие в воспитании младших; в больших семьях складывается особая дружба между сиблингами, близкими по возрасту. Физическому воспитанию традиционно уделяется меньше внимания, чем нравственному, однако от каждого человека требуются хорошая осанка, подвижность, даже изящество и благородство движений. Физическим достоинствам и особенностям уделяется внимание при подборе брачных партнеров, в монашескую общину не принимают людей с физическими недостатками, считая это знаком несовершенной кармы.

Семейно-родственные связи очень важны и сильны - это проявляется во всех областях, в том числе и в политической жизни. Аналог семейных отношений применяется и в официальной сфере, в обществе (обращение к чужим в терминах родства и т.п.). В целом большое значение придается и контролю общественного мнения над проявлениями личности и групп личностей.

Кастовая система на Ланке генетически и исторически связана с индийской. Из Индии пришло само сословно-профессиональное деление общества, индийскими мигрантами различной исторической давности являются и местные этносы, воспринявшие ее. Однако в становлении этой системы и в ее современных чертах прослеживается немалое своеобразие, связанное, в частности, с господством в идеологии буддизма, который первоначально вообще выступал против сословных различий, и эти идейные веяния до сих пор в известной мере смягчают межкастовые отношения в стране. Население Ланки в значительной степени уравнивает понятие о родовой принадлежности и сословии (определяющей чертой здесь часто выступает не только профессиональная, но и религиозная принадлежность), что проявляется в распространенности термина род («кула») для обозначения и собственно кастовой единицы.

Процесс активного развития и углубления кастовой дифференциации на Ланке пришелся на рубеж 1-го и 2-го тысячелетий нашей эры. У сингалов кастовая система в законченном виде сложилась, как и у многих народов Индии, в средние века. Главной отличительной ее чертой является главенство в ней земледельческой касты (а точнее сословья землевладельцев и землепользователей), а не каст брахманов, как в Индии.

История каст на Ланке переплетена со сложным и непрерывным в течение двух с лишним тысячелетий процессом этнической ассимиляции, потому в сингальской среде обнаруживается целый ряд каст этнического происхождения. Именно сингальский этнос дает нам редкие в истории региона Южной Азии исторические примеры профессиональной кастовой переориентировки , своеобразие заключается и в том, что существовало и отчасти существует и теперь специфическое территориальное распределение сингальских каст (между центральным и равнинными районами острова). В целом же влияние кастовых законов и кастовой психологии в социальной жизни сингалов, по наблюдениям автора, достаточно велико.

Вообще заметной чертой социального уклада сингалов является принцип иерархии (кастовой, религиозной, возрастной, имущественной, должностной) - он является ключом к построению всех отношений. Но в тоже время этот принцип совмещается с установкой на коллективизм, взаимопомощь, сопереживание. Не следует думать, что он дает преимущества только «высшим»; в определенном смысле он защищает всех, так как обязательства глубоко взаимны.

Ко всем членам общества предъявляется требование оптимистического настроя, в отношениях со всеми - ровный, спокойный тон, сдержанность, приветливость, доброжелательность. Неприличными считаются суетливость, нервозность, кичливость, хвастливость, завистливость. Критические замечания в чей-нибудь адрес стараются сопровождать упоминанием извиняющих обстоятельств или компенсирующих достоинств. Глупых не презирают, о них мягко сожалеют, беззлобно шутят, им стараются помочь. Избегают говорить дурное — это связано с понятием о магии "дурного глаза, слова и мысли". Достоинствами считаются умеренность в личных потребностях, умение быть экономным и непритязательным. Труд воспринимается преимущественно как необходимость. Сингалы в работе ловки, умелы, к делу приступают легко. Досуг считают большим благом, так как он дает покой (в тропическом климате это особенно важно) и возможность приятного общения за беседой. Принято демонстрировать некоторое пренебрежение материальными ценностями по сравнению с духовными (что диктуется именно буддийскими нравственными установками). Все это согласуется с общим понятием о культурности и культуре.

Для сингальской культуры вполне значимо древнее в регионе противопоставление "пракрита — санскрита", то есть "первозданного" и "окультуренного" (от санскрита -"культура"); именно "санскрита" имеет непосредственное отношение к жизнедеятельности человека, так как именно он является главным преобразователем природного. В сингальском традиционном мировоззрении, где доминируют концепции буддийского вероучения, это понятие формулируется в законе кармы, т.е. воздаяния или возмездия за добрые или дурные деяния.

Религиозное знание, а именно так и трактуется вера, ставится выше всех прочих, поскольку религия, как считается, описывает основные законы бытия, объясняет человеку сверхзадачу его существования и вооружает моральными принципами. Всё это и входит в понятие дхарма в наборе всех значений термина: закон, религия, долг=обязанность, мораль и совесть.

Соблюдение главного принципа социальной культуры - иерархических и сочетаемых с ними норм - тоже считается моральным долгом и реквизитным качеством культуры.

В бытовой культуре сингалов, в сфере обустройства самой жизни очень важное значение имеют магические понятия и представления. Магическая чистота/нечистота, магические свойства предметов, существ, явлений, знаки и предзнаменования, астрологические познания - все это включается в круг культурных знаний, а потому является основой восприятия многих реальных явлений мира.

Высокий смысл и огромное значение в сингальском обществе придается культуре общения, этикетные нормы тщательно разработаны и в значительной степени утончены, выполнение их безусловно входит в понятие воспитанности, культурности. Некоторые из них, наряду с определенными магическими обрядами, специально направлены на морально-психическую защиту индивидов, находящихся на этапах перехода. Этикетные нормы глубоко вкоренились в сознание и поведение сингалов; их непревзойденные мягкость, деликатность, приветливость бросаются в глаза и ученым и обычным путешественникам. Изучение диссертантом культуры общения сингалов убедительно подтверждает, что роль этикета как статусного языка неоценима в поддержании социальной устойчивости и морального состояния членов общества, он затрагивает систему миртувствования, стабилизирует и подтверждает в индивидуальном эмоциональном переживании нормальный ход жизни.

В целом для сингальского общества и его культуры можно считать актуальной древнюю модель "четырех целей": дхарма - артха - кома - мокшат то есть "закон-мораль" -"практический смысл" - "желания/ эмоции" и - "освобождение", где последнее в данном случае, для сингальских буддистов, следует толковать как постепенное достижение высших буддийских ценностей. В этих формулировках, с одной стороны, определяется смысл человеческой жизни, а с фугой - и цели культуры, которая должна помочь человеку исполнить свое предназначение.

Специфика такого взгляда на культуру находит свое отражение и в процессах культурных заимствований, которые происходили постоянно и достаточно активно на протяжении всей истории сингальского этноса. Характер и способы этих заимствований наиболее показательны в отношении самой, пожалуй, чужой - а именно западноевропейской культуры.

Связи Шри Ланки с западным миром начались в эпоху колониальных завоеваний: в 1506 г. первые корабли европейцев появились у берегов острова, и с этого времени началась последовательная экспансия португальцев, голландцев и англичан, чье влияние, а затем и абсолютное господство (последних) сохранялось здесь не только десятилетия, но и целые века. Только в 1948 г. страна стала доминионом Британской империи, и лишь в 1972 г. обрела статус независимой республики.

Вклад европейских колонизаторов в культуру страны почти за 4,5 столетия был, безусловно, значительным. У него имелся как отрицательный (безоглядная ломка традиций, внедрение монокультур, полезное лишь колонизаторам и т.п.), так и положительный аспект. К последнему можно отнести строительство дорог, каналов, развитие городов, введение книгопечатания, приобщение к научным и техническим достижениям западной цивилизации. Все колониальные правительства стремились обратить местных жителей в собственную христианскую веру (разных толков), но это удалось, конечно, лишь частично, хотя приверженцы христианства теперь занимают важное место в обществе Шри Ланки (и число их немалое - более 1 млн. чел ): христианами обычно являются евразийцы, а также часть сингалов и тамилов. Фактически, в конкретной религиозной практике, в условиях нормального общежития, все конфессии (то есть буддисты - сингалы; мусульмане - мавры, часть тамилов и малайцы; индусы - тамилы и некоторые другие; христиане) уживаются достаточно мирно. Это оказывается возможным именно благодаря общему понятию о высшей ценности религиозного знания, а также вере в благую магическую силу религиозных обрядов и ритуалов. Таким образом, даже сохраняя преданность собственной вере, люди оказываются способны принять чужую как вариант мировоззрения. Именно это создает почву для своеобразных религиозных контактов: когда, например, представители разных конфессий почитают одни и те же святыни или участвуют в чужих религиозных обрядах и праздниках. Так, среди паломников в Катарагаму (где главным является индуистское божество Картикея/Сканда), особенно в праздники, можно увидеть не только индуистовтамилов, но и сингалов-оуддистов, которые иногда даже участвуют в исконно тамильском ритуале хождения по огню.

Достаточно активно происходило освоение сингалами (да и другими жителями острова) бьгговой культуры европейцев. Велико было влияние европейских традиций архитектуры и строительства вообще, в том числе они сказываются и в обустройстве современного жилища. Как упоминалось, получила большое распространение мебель европейского типа, а также до известной степени и виды одежды (брюки, шорты, рубашки, платья, юбки), хотя в ритуально важных случаях предпочитаются, а у женщин обязательны -национальные виды одежды; в домах применяется современная сантехника. Однако в обращении сингалов с предметами чужой культуры диссертант выделяет особенности, которые подчеркивают признаки местной культуры. Так, из всех вариантов мебели наибольшая склонность проявляется к низким столикам, стульям, табуреткам, на диванах и даже на стульях в непринужденной обстановке могут сидеть "с ногами"; купаться предпочитают в душах, а в ванне стирают, а то и держат пресную воду. Из европейских моделей выбирают чаще одежду без пуговиц (из-за особенностей традиционной стирки -песком с водой и битьем о камни).

Предметы чужой культуры адаптируются обычно способом магико-символического осмысления в ключе своей культуры: таким образом сложился своеобразный ритуальный мужской костюм кандийской знати и был перенят белый цвет для сари невесты (хотя на определенных этапах свадебного обряда невеста переодевается в красное, а этот цвет является традиционным для региона Южной Азии), белый же цвет у сингалов вообще считается символом магической чистоты и, видимо, именно поэтому мог быть принят в качестве атрибута невесты. Характерно, что современными предметами гигиены и косметики сингалы пользуются как притираниями (соответственно собственным старинным представлениям о косметике) или даже как средствами магической защиты (белой пудрой или кремом, например).

Диссертант отмечает, что именно пищевые традиции менее всего испытали европейское влияние - нововведения коснулись лишь выпечных изделий.

Наиболее активно не принимается из европейской культуры то, что фактически противоречит важнейшим этикетным нормам, например, женская развязность. Свойствами "христианской цивилизации", со знаком минус, упорно считаются у жителей Шри Ланки пьянство и курение

III ТРАДИЦИОННОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ. СУБКУЛЬТУРНЫЕ АРЕАЛЫ.

Традиционному мировоззрению сингалов посвящены многие работы диссертанта, поскольку оно определяет все важнейшие черты народной культуры.

Буддийское вероучение составляет главную компоненту мировоззрения современных сингалов, однако все еще не исчезли из их представлений о мире - древнейшие верования и суеверия, а из их обрядовой жизни - практика народных культов.

Хотя в народном сознании буддизм и народные поверья отчасти противопоставляются (это, собственно, одна из установок будцийского вероучения), реально и буддийские догматы, и народные верования существуют синхронно и, конечно же, взаимодействуют в религиозно-культовой практике народа и в его мировоззрении.

Воссоздание основ и принципов такого взаимодействия и составляло основную научную задачу диссертанта. При этом автор отдавала себе отчет, что целостная система такого мировоззрения, оперативные понятия и правила, по которым эта система действует, в народном сознании существуют в основном непроявленно, а реализуются главным образом в обрядовой практике. Поэтому диссертант и ставила своей целью рассмотрение комплекса традиционных религиозных представлений сингалов - их взглядов на устройство мира и законы его существования - преимущественно через ритуально-обрядовый уклад; стремясь в то же время по возможности провести и функциональный анализ элементов, составляющих этот комплекс. Это удалось лишь благодаря обширной информации, собранной автором из разнообразных опубликованных источников, а также в непосредственном наблюдении обрядов, ритуалов и праздников.

Диссертантом были определены главные действующие культовые системы сингалов на основании выделенных ею отличительных, одновременно и обязательных, признаков: наличия а) собственного пантеона, б) храма или его субститута, в) особого жреца и г) специфических форм ритуала. По такому принципу автору удалось выявить четыре основных культа, которые могут быть определены как особые подсистемы в традиционном мировоззрении сингалов. В буддийском культе пантеон составляют Будда (в обрядовой практике обнаруживается множество примеров отношения верующих к Будде фактически как к могущественному божеству) и буддийские святые, храмом является монастырь, место жреца занимает буддийский монах - хранитель буддийской традиции, а буддийские обряды (домашние, храмовые), взаимоотношения мирян и монахов составляют своеобразный ритуальный комплекс. Три народных культа, обладающие всеми перечисленными признаками, были названы как демонический, астрологический и культ богов-покровителей. Обрядовая практика всех культов подробно описана в ряде работ диссертанта, особую ценность представляют некоторые редкие ритуальные действа, на которых автору удалось присутствовать.

Значительное внимание было уделено диссертантом праздничной обрядовой практике и ритуальным играм сингалов, а также обрядам жизненного цикла и сельскохозяйственного календаря, прежде всего потому, что в них различные элементы мировоззрения проявляют себя совокупно или в явном взаимодействии, а кроме того в этой цикличной обрядовой практике обнаруживаются и многие пережиточные магические и религиозные воззрения, не оформившиеся в особые культы

Изучив внимательно практику названных культов и других обрядов, автор утверждает, что в сложном комплексе традиционного мировоззрения сингальского народа различные элементы представлений, свойственных и примитивным и развитым формам сознания, существуют и параллельно и в определенной согласованности.

В аспекте теоретическом буддийская модель мироустройства инкорпорирует народную теографию и демонографию, отводя определенное место персонажам из пантеонов народных культов в буддийской иерархии форм существования. Верховные позиции среди всех существ занимает Будда, что подчеркивается и легендами, и ритуальными средствами. Принцип подчиненности является сквозным: Будда стоит выше богов, боги-покровители и планетарные божества занимают командные позиции в отношении демонов, а между собой имеют отношения известного равноправия. Демоны выступают и как прямые слуги богов и божеств, исполнители их поручений. Соответственно проявляется и отношение ко всем названным персонажам со стороны верующих: Будде и буддийским священным символам оказывается самое высокое почтение, у богов-покровителей испрашивают конкретные милости и ублаготворяют их достойными жертвами; планетарных божеств задаривают подношениями и уговорами, надеясь на их расположение, хотя и с долей опаски; с демонами же обходятся несколько более решительно и даже грубовато - хотя их и задабривают и улещают, но не гнушаются в борьбе с ними и крутых мер и даже обмана.

Иерархичность просматривается и в социальной градации жрецов различных культов: по нисходящей от монаха к шаману. Собственно говоря, принцип иерархии и субординации (общий, как мы уже отмечали, для сингальского социума) наглядно проявляется и в жизни самой монашеской общины: существуют ступени приобщенности монахов к догматическим ценностям буддизма, градация их бытовых обязанностей; а также кастовые ограничения при приеме в общину и иерархия трех основных сект (пусть даже иногда оспариваемая носителями культуры), существующих в буддийской общине сингалов - сиям, амарапура и рамання. В секту «сиям-никая», например, принимают только членов высшей сингальской касты гои-гама.

Наблюдения диссертанта подтверждают, что доступность религиозно-духовных ценностей для верующих тоже в известной мере зависит от их социального разряда. Высокий социально-экономический статус, в частности, кастовый, дает, например, возможность покровительства буддийской сангхе, а значит и обретения высшей магической защиты. Существуют ограничения на доступ в глубь храмовой территории.

И в то же время обрядовая практика разных культов содержит моменты, говорящие о типологическом сходстве ритуальных приемов и действий. Типологическое сходство имеют и виды жертв (хотя и здесь есть градация) и формулы обращения к призываемым существам. Это способствует сосуществованию культов, помогает народному сознанию составить из них единую систему, хотя и располагая в известной иерархии. В основе же этой "систематизации" лежит общее представление о магии как универсальном средстве обрядовой практики. Поэтому, несмотря на значительное противопоставление жрецов, на разницу в проведении обрядов, наблюдается частичное смешение как функций жрецов, так и элементов обрядовых действий. Так, буддийские монахи могут совершить обряды для богов-покровителей (хотя обычно это делает особый жрец капурала) или вместо шамана изготовить талисман, вместо астролога - составить гороскоп; жрецы народных культов иногда могут заменить монахов при чтении священных буддийских текстов и т.п. Элементы обрядов разных культов проникают друг в друга, фактически все ритуалы начинаются со славословия Будде и богам. В демонических обрядах, которые автор впервые доказательно (по функции) определяет как шаманские, иногда "демоны" (изображаемые танцорами-шаманами) сами читают заклинания, в которых призываются боги и Будда. В обрядах астрологического культа исполняются экстатические танцы шаманского типа и приносят жертвы демонам. "Астрологические" ритуалы иногда исполняются в честь богини Паттини и т.д.

Большая часть даже собственно буддийских обрядов имеет черты заклинательносги, направленности именно на благой магический эффект. Даже воспоминание о Будде, произнесение его имени, считается, производят обобщенный, не конкретизированный, но, безусловно, дарующий благо эффект. Магико-охранительный характер имеет буддийский обряд "пирит'' (состоит в основном в чтении священных текстов), в котором ярко проявляются живучесть и сила убеждения в магической власти, магическом действии слова. Пирит устраивают не только в связи с сугубо буддийскими церемониями, но и при закладке нового дома, для охраны беременной и т.п. В свете понятий о карме и "пин" (сумма накопленных моральных заслуг) сингальскому верующему само исполнение ритуальных обязанностей, обрядов представляется имеющим благой магический смысл, а также важной задачей нравственного плана. Эту генеральную этическую концепцию вносит в мировоззрение сингалов именно буддизм, он создает особую человеческую мораль, которая отличает человека от всей природы. Из этого следует вывод диссертанта, что моральный закон буддизма сочленяет все элементы традиционного мировоззрения народа, а магия представляет собой универсальное средстворелигиозной п/юктики, в которой решающую роль играют понятия магической чистоты и нечистоты (иначе: силы и слабости). ОшГ чрезвычайно важны и в обыденной жизни, так как по этому принципу распределяются все символы, предметы и явления. Высшая степень магической чистоты приписывается служителям буддийского культа и всем буддийским символам. О своей магической чистоте заботятся и все жрецы культов, совершая очистительные обряды, соблюдая табу. Кроме буддийских, существует набор и общезначимых очистительных и благих символов: знаки Луны и Солнца, вода, цветок лотоса, растения с млечным соком, само молоко, белый цвет и др.

И все же огромное разнообразие знаний и традиций, естественно, накапливается и распределяется в каких-то конкретных сферах жизнедеятельности. Автором в сингальской культуре выделены три особых традиции, или субкультуры. Это — собственно буддийская, придворно-аристократическая и простонародно-фольклорная. Они всегда сосуществовали и находили способы согласования даже не совпадающих установок, выстраивались в определенной иерархии (иногда меняя статус в зависимости от исторической и общественно-политической ситуации); и тем не менее к каждой из этих субкультур тяготеет особый круг знаний, понятий и ценностей.

С буддизмом связаны такие науки как философия, этика, логика, лингвистика. Своеобразный толчок дал буддизм и развитию исторической мысли. Диктат буддизма был в течение многих веков ощутим в литературе. Сначала она существовала только на языке пали и была сугубо религиозной по содержанию; с XIII в. развивается литературная традиция и на сингальском языке — поэзия и проза. Хотя на первых этапах она тоже была посвящена буддийским задачам (в основном это переводы трактатов с пали, комментарии и пр.), всетаки изменнилась атмосфера творчества, в круг авторов включались люди светского происхождения. Более всего буддийские рамки оказались преодоленными в поэзии, отчасти под влиянием санскритской индийской традиции. В XIX веке буддизм впрямую сопротивлялся зарождению жанров современной литературы, особенно романа; однако, даже в отличие от новых литератур Индии, именно этот жанр в сингальской литературе опередил появление рассказа. В дальнейшем (вплоть до настоящего времени) влияние буддизма проявилось в дидактичное™ литературы, в ее повышенном внимании к разработке характеров персонажей, в тенденции к психологизации, в определенном интересе к истории.

На этических и эстетических концепциях буддизма основывалось творчество сингалов и в различных видах искусства. В ранний период, например, отказывались от изображений Будды, до сих пор сохраняется запрет для монахов посещать зрелища, присутствовать на музыкально-танцевальных представлениях (по крайней мере, это осуждается). Однако в течении веков и в лоне буддизма сложились архитектурные, скульптурные, живописные традиции - с ярким своеобразием стилей. Исполнение некоторых обрядов не чуждается музыки. Тем не менее религиозная и эстетическая оценки произведений искусства иногда противоречат друг другу, что в отдельных случаях даже приводит к гибели художественных ценностей. Диссертанту самой пришлось наблюдать, как старинные росписи в одном из буддийских храмов буквально замалевывались посредственным художником, изображавшим те же сюжеты, но в дурном стиле и, может быть, неважными красками. А при этом считалось, что он совершает в высшей степени благое деяние.

Вся полнота народных традиций, многие виды фольклорных знаний сохраняются и до нашего времени в сфере "простонародной", преимущественно деревенской, субкультуры: это и сказка, и народная песня, и ремесла, и поверья, и обряды. Веранда дома почтенной семьи, деревенский праздник, базарные улочки, лавки ремесленников - вот основные арены актуализации бытия этой субкультуры. Характерно, что культура социальных низов теснее приближена к стадиально древнейшим верованиям и культам.

В свое время (до 1815 г., когда был свергнут с трона последний сингальский царь) в культурной жизни сингалов довольно значительную роль играла придворно-аристократическая субкультура. Именно она явилась носителем многих традиций индийского происхождения, связанных с брахманизмом и индуизмом, с индийской ученостью и языками санскритом и тамильским. В ней получили развитие такие литературные жанры, как ианегирик. военная баллада, эротический. С ней были связаны особые виды театрально-танцевального искусства, художественных ремесел, отчасти сохранившиеся до наших дней.

В определенной степени для разных субкультур всегда были характерны и различные языки (или же языковые стили). На взгляд автора, выделение субкультурных ареалов помогает более углубленному постижению традиционной культуры во всем многообразии ее форм и тех истоков, которым она обязана своим богатством.

1 У.СОВРЕМЕННАЯ ЭТНИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В ШРИ ЛАНКЕ СУДЬБЫ КУЛЬТУРЫ И ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ НАУКА

Исследуя современную культуру сингалов, невозможно отрешиться от общей этносоциальной обстановки, в которой в настоящее время живут народы Шри Ланки. Аспект этнических отношений рассматривается автором в ключе сопоставлений этнографических характеристик отдельных народов (прежде всего сингалов и тамилов, так как это самые крупные группы населения, вовлеченные в последние годы в конфронтацию), важнейших черт их культуры.

Диссертант определяет как главный этнодифференцирующий признак у народов, населяющих Шри Ланку, сочетание их языковой и религиозной принадлежности, и оно же, считает автор, лежит в основе формирования субкультурных ареалов (на уровне и отдельных этносов, и общеланкийской государственной нации). Лишь совокупность языковой и конфессиональной характеристик дает относительную возможность конкретизации; иначе все этнические и культурные определения остаются расплывчатыми. Однако, даже группы, выделенные по этому принципу, могут еще подразделяться на единицы с некоторыми культурными особенностями, как, например, "равнинные" и "горные" сингалы или "ланкийские" и "индийские" тамилы. В то же время религиозная принадлежность сближает говорящих на разных языках.

В Шри Ланке считают, что понятие о принадлежности к государственной нации (а именно термин "цейлонец", которому теперь соответствует "ланкиец") первым ввел ланкийский бюргер Ч. А.Лоренц в 60-е годы XIX в. В настоящее время оно подкреплено конституционным установлением статуса единого гражданства, хотя о глубокой развитости у населения острова сознания ланкийской национальной общности пока еще не приходится говорить. Тем не менее в отдельные периоды (более всего в эпоху антиколониальной борьбы) оно заметно укреплялось.

Диссертантом отмечается, что наличествуют определенные черты культуры, свойственные всей общности народов, составляющих население Шри Ланки.

Происхождение таких черт объясняется, кроме единства среды обитания, общим историческим прошлым и взаимным влиянием народов, давно живущих вместе на сравнительно небольшой территории. Эти общие культурные особенности проявляются в воззрениях на миропорядок, общественные и семейные устои, в обычаях и обрядах, в этикетных установках, в материальной сфере. Там же, где существуют культурные различия, их оценка в быту самими носителями культуры (или, можно сказать, «культур») всегда зависит от общего социально-политического и эмоционально-психологического контекста на данном отрезке времени, то есть от "злобы дня". В мирные периоды жизни к этим культурным различиям относятся спокойно.

К сожалению, последние полтора десятилетия общественная жизнь Шри Ланки была омрачена резким обострением межэтнических отношений, которое вызвано в основном социально-экономическими и политическими причинами. Более всего отношения осложнились между сингалами и тамилами, хотя раскол проходил и по другим линиям, даже внутри самих этносов (например, между тамилами-индусами и тамилами-мусульманами). Этническая междоусобица имеет свою давнюю историю на острове, начало которой уходит ко времени завоевательных войн и династийного соперничества еще глубокой древности (хотя и периоды вполне мирного сосуществования различных этносов на острове тоже исчисляются веками). Определенные "вдохновляющие мотивы" были внесены в эту междоусобицу и колониальными правителями страны. Так, в традиционном ланкийском обществе была значительная этническая дифференциация по роду занятий, и, как считает автор, это отчасти снимало поводы к конфликтам; в колониальный же период началась переориентация деятельности и стала возникать социально-экономическая конкуренция между отдельными этноконфессиональными группами.

По достижении независимости социально-политическая ситуация в стране не стала проще и даже ухудшилась, и это сразу сказалось на ситуации этнической. Проблемой был сам поиск системы правления, так как приходилось выбирать между почти разрушенной традиционной и мало освоенной чужой. Были допущены и некоторые глубокие ошибки: например, стремление сделать сингальский язык единственным государственным.

От этнических конфликтов прежде всего страдает и несет потери сама этническая культура, сохранение и развитие которой оказываются под угрозой — деталям этой проблемы посвящены некоторые специальные публикации автора. В связи с последним конфликтом в Шри Ланке отчасти оживилось этнографическое изучение ее народов (например, мусульманских этносов - практически впервые), как ланкийскими учеными, так и иностранными. Но парадокс современности заключается в том, что даже сама наука иногда становится не положительным, консолидирующим, но разъединяющим фактором в жизни народов Шри Ланки. Научное внимание к малым этносам и группам иногда рассматривается основным народом как ущемление его достоинства и прав. Некоторые точки зрения при рассмотрении научных проблем, например, при обсуждении исторической достоверности той же «Махавансы» или толковании роли героев древности, иногда вызывают общественный конфликт и острые споры не только на страницах прессы или в электронных СМИ; случается, в таких дискуссиях даже переходят на личности, и становится опасным высказывать свое научное мнение (о чем мы уже упоминали).

Кроме изложенных крупных проблем диссертант уделила в ряде публикаций внимание таким частным темам, как символика религиозных и бытовых предметов у сингалов; их медицинские знания и виды народного лечения; место христианской церкви в культуре Шри Ланки; этнографические исследования в современной научной традиции ланкийцев; также ею написана статья о цейлонской коллекции, собранной Мервартами в 1914-1918 гг., опубликована, кроме упомянутой коллекции расписной керамики, еще и коллекция рисунков астрологического культа сингалов (тех же собирателей).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Представленная работа подводит итог многолетних изысканий диссертанта в области культурных традиций сингалов - основного населения Шри Ланки и одного из интереснейших, по своей исторической судьбе и своеобразию культуры, народов Южной Азии. Диссертация представляет собой комплексное историко-этнографическое исследование (с применением, помимо собственно этнологических, этнографических, также и приемов филологического и фольклористического анализа), в котором многочисленные разнонаправленные труды автора объединены в нечто общее, имеющее целью дать представление на новом уровне об особенностях культуры современных сингалов в сопоставлении с ее историческими традициями.

Автором рассмотрен значительный спектр проблем, связанных с этногенезом сингалов, с генезисом и своеобразием их духовной жизни и материальной культуры, с историческими и современными процессами культурных заимствований, а также с судьбами традиционной культуры в условиях тяжелой этнической ситуации, сложившейся в государстве Шри Ланка в наши дни.

Преимущественное внимание диссертанта было специально обращено К наименее изученным проблемам и аспектам культуры сингалов, при рассмотрении которых приходилось начинать с прояснения темных и спорных вопросов самого происхождения этноса (предки которого были давними мигрантами из Северной Индии) и его языковой и культурной идентификации.

Свою работу диссертант построила на разнообразной источниковедческой базе: ею изучались исторические памятники, фольклорные и литературные тексты, сингальский язык и история сингальской литературы, этнографические реалии (в том числе содержательные ланкийские коллекции МАЭ РАН, музеев Шри Ланки и др.), обширная научная литература. Многие разделы культуры описаны диссертантом на основании собственных полевых материалов ( приобретенных во время пребывания в Шри Ланке в 1979-80 и 1988 гг. и в итоге многолетней работы с информантами-ланкийцами в Петербурге-Ленинграде и в Москве). Благодаря возможности непосредственного изучения культурных реалий сингалов уточнены и проверены различные факты, изложенные в научных трудах предшественников.

Общим принципом был подход к изучению феноменов и систем современной культуры -через формы ее естественного бытования: мировоззрение изучалось через существующие в живой традиции обряды и верования, социальные нормативы - через наблюдаемые формы поведения.

В работе представлен один из подтипов актуальной модели человеческой цивилизации южно-азиатского образца, даны новые оценки и толкования ряду известных научных фактов, введены в оборот до сих пор не известные сведения и материалы. Впервые система, а не отдельные аспекты, традиционного мировоззрения сингальского народа проанализирована через призму обрядов и ритуалов, впервые описаны целые культурные комплексы, традиции одежды, пищи, этикетные обычаи и др., выявлен механизм инокультурных заимствований. Диссертантом продвинуто изучение народных культов, обрядовой практики, праздников, фольклора, а также языка и литературы сингалов; положено начало изучению ланковедения в нашей стране и за рубежом, впервые опубликован ряд коллекций МАЭ, посвященных народной культуре сингалов.

Многие конкретные описания давались в сопоставлении с традициями народов Индии, так как эта великая страна не только ближайший сосед Шри Ланки, но и сыграла важнейшую роль в истории сингалов и их культуры.

Автором дана принципиально новая оценка традиционных источников по древней истории сингалов: на примере анализа начальных глав знаменитой хроники «Махаванса» доказывается, что их нужно рассматривать как фольклорную компиляцию и потому следует применять к ним не просто исторический, но также и фолыслорно-этнографический метод исследования. Применив этот метод исследования названного памятника, используя результата собственного изучения сингальского языка, а также широкий круг выводов о характере и определенных чертах своеобразия традиционной культуры сингалов, диссертант предлагает свою гипотезу о происхождении и путях миграции изучаемого этноса из Индии на Ланку. Ею высказывается предположение, что ранние предки сингалов, проживавшие на территории северной Индии, относились к самым первым волнам арийских миграций, еще доведического периода. Впоследствии они были оттеснены новыми мощными потоками приходивших в Индию ариев. При этом путь древнейших прасингалов проходил, по всей вероятности, по западной половине Индии в направлении к югу, в значительной степени совпадая с маршрутом, по которому шло переселение протодравидов из долины Инда в южную часть полуострова Индостан, «тго говорит об активности и сложности этнических процессов иа данной территории с очень давних времен.

Референции ранних, фактически наиболее мифологизированных, частей ланкийских хроник к географическим и историческим названиям восточных районов Индии диссертант трактует как действительные свидетельства контактов предков сингалов с населением долины Ганга, которые однако осуществлялись в более поздние времена, чем их первоначальный приход на остров, то есть уже в последние века до н. э. и в первые века н. э. Автор считает очень давними и глубокими контакты арийских насельников Ланки с предками дравидских народов, предполагая, что таковые могли иметь место еще до переселения тех и других на Ланку.

При том, что сингалы неоспоримо близки к народам северной Индии по языку и антропологическому типу, в комплексе культуры, как доказывает диссертант, такая близость прослеживается более всего в тех чертах, которые являются в настоящее время общими для подавляющего большинства народов Южной Азии и отмечаются и на севере и на юге региона. Это некоторые общие основополагающие моральные установки, связанные с родственностью религий, распространенных в Индии и Шри Ланке: признание важнейшей ценностью религиозного знания, вера в перерождения после смерти и закон кармы, значимость магических представлений и убеждение в действенной силе обрядов и ритуалов. Это - сходство социальных институтов и близость в поведенческих нормативах и в самих взглядах на культуру.

В этногенезе и этнической истории сингалов большое значение имели долгие и тесные контакты с дравидскими народами Шри Ланки и Южной Индии, а также веддами -автохтонным населением острова, которое в значительной степени было ассимилировано сингалами. Сходство с южноиндийскими традициями культуры и их влияние прослеживается в родстве систем письма, в архитектуре, музыке, народном танцевально-драматическим искусстве сингалов, в их традициях питания, использования жилища и др. Черты близости обнаруживаются в религии веддов и древних народных культах сингалов.

В то же время во многих разделах культуры сингалов проявляется заметное своеобразие. Так, традиции питания представляют собой сочетание нескольких южноазиатских моделей, в элементах национальных костюмов прослеживается заметное отличие от северной Индии и сходство с одеждой южных и восточных индийцев, а также некоторых народов Юго-Восточной Азии и даже Африки. Присутствуют и оригинальные особенности: это, например, достаточно высокое положение женщины в традиционном социуме; или — сравнительная скромность в употреблении украшений сингальскими женщинами, предпочтительность для приготовлении пищи керамической посуды перед металлической и т.д. Своеобразным образом повлияли европейские традиции на привычки сингалов в обустройстве жилища, на некоторые элементы их национальных видов одежды.

Выявив оригинальные черты материально проявленных форм сингальской культуры, автор впервые определяет и сами основы и способы адаптации гетерогенных культурных элементов, которые (способы), по-видимому, можно рассматривать как типологически характерные для всего региона Южной Азии. Необходимым условием подобных процессов является, как показывает диссертант, осмысление предметов и феноменов чужой культуры в ключе важнейших для народа собственных религиозных (нравственных) и магико-символических представлений.

Впервые ставя целью воссоздать в научном описании систему традиционного мировоззрения сингалов, диссертант обнаруживает у них четыре основных культовых комплекса по принципу наличия одинаковых признаков (особых пантеона, храма, жреца и ритуальных форм): это, наряду с основным - буддийским, оригинальные местные культы, названные автором демоническим, астрологическим и культом богов-покровителей. Признавая, вслед за Мервартами, шаманский характер демонического культа, автор, анализируя конкретные ритуалы, функции жрецов, средства их воздействия на реципиентов обрядов, доказывает достоверность такого определения. К авторским достижениям относится и определение принципов и оснований соположения буддийских догматов и народных верований сингалов в их сознании: это иерархия и дополнительность, а также типологическое сходство ритуальных средств. Именно последнее обосновывает возможность частичного смешения функций жрецов и элементов обрядовых действий. Иерархию и субординацию, при опоре на коллективизм, автор выдвигает как важнейший для сингальского социума принцип во всех сферах жизни.

С целью углубленного понимания многообразия культуры сингалов диссертант выделяет три особых традиции (или: субкультуры) в ее рамках: собственно буддийскую, простонародно-фольклорную и архаичную придворно-аристократическую, в каждой из которых накоплен особый комплекс знаний и представлений. Субкультурные ареалы могут быть определены и на уровне общегосударственной ланкийской нации по параметрам языковой и религиозной принадлежности. Диссертантом в то же время отмечено наличие ряда общих культурных установок и особенностей, свойственных подавляющему большинству современных этносов Шри Ланки, которые могли бы стать основой их объединения (хотя, к сожалению, в последние двадцать с лишним лет ланкийские народы были вовлечены в острые межэтнические конфликты). Тем более, что в арсенале нравственных установок местных народов есть такая важная, как уважение к любым религиозным верованиям, а в их опьгге - многие века сосуществования и контактов с представителями разных народов и цивилизаций.

В целом предпринятое автором исследование общего комплекса кулыуры сингалов (то есть их традиционного мировоззрения, культуры жизнеобеспечения и социально-бытового уклада) в его современном виде, с учетом главных моментов исторического развития, и сделанные ею выводы, открытия и наблюдения могут быть полезными не только для различных областей ланковедения, но и для изучения культуры всей историко-этнографической общности народов Южной Азии, древнейших этапов их этнической истории и процессов культурного взаимодействия между ними, а также их контактов с народами иных мировых регионов; для разнообразных этнографических, этнопсихологических и культуроведческих изысканий, в частности, сравнительных. В плане общей этнографии существенными представляются разработки автора, касающиеся представлений о культуре как таковой, проблем изучения многосоставных религиозных воззрений, а также оригинальные подходы диссертанта к использованию различных этнографических источников.

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Традиционное мировоззрение сингалов (обряды и верования). М., 1982. 15,5 п.л.

2. От Львиного острова до Обители снегов (рассказ о коллекциях МАЭ по Южной Азии). М.,1983. 7,0 п л.

3. Искусство Львиного острова // "Нева", 1963. N 7. 0,6 п.л.

4. История изучения сингальского языка // Тезисы Восточного факультета ЛГУ. Л.,1965. 0,2 п.л.

5. Бытовая керамика сингалов // Тезисы XII конференции Восточного кружка ОНО Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина. Л ., 1966. 0,2 п.л.

6. О неличных глагольных формах в сингальском языке // Тезисы докладов научной конференции Восточного ф-та ЛГУ. Л., 1966. 0,2 п.л.

7. Русские исследователи на Цейлоне // Тезисы конференции Восточного ф-та ЛГУ по истории, языкам и культуре Юго-Восточной Азии. Л.,1967. 0,2 п.л.

8. Эпиграфические памятники Львиной горы как источник изучения истории сингальского языка // Тезисы докладов годичной научной сессии ЛО Института этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая АН СССР. Л., 1968. 0,2 п.л.

9. Сингальский глагол в историческом развитии // Тезисы докладов конференции аспирантов и молодых научных сотрудников Института народов Азии АН СССР. М., 1968. 0,2 п.л.

Ю.Живая боль и живая радость. Предисловие; Коротко об авторах // Сома. Новеллы современных писателей Цейлона. Сост. Н.Г. Красиодембская. М.,1968. 0,6 п.л.

11 .[Перевод с сингальского языка] М. Викрамасинха. Луна-свидетель. Рабы. Испорченное тесто. Смерть крысы ; Г. Амарасекара. Вечер, дождь и письмо // Сома. Новеллы современных писателей Цейлона. М., 1968. 1,2 п.л.

12.Расписная керамика сингалов в собраниях Музея антропологии и этнографии // Сборник МАЭ. Том ХХУ. Л., 1969. 1,0 п.л.

13.0 роли буддизма в культуре сингалов на материалах литера-туры XI11-ХУ111 вв. // Тезисы докладов годичной научной сессии ЛО Института этнографии имени H.H. Миклухо-Маклая АН СССР. Л.,1969. 0,2 п.л.

14.{Перевод с сингальского] Г. Амарасекара. Вечер, дождь и письмо // Современная восточная новелла. Сборник переводов. Вып.1. М.1970. 0,4 п.л.

15.Анимистический элемент религиозных воззрений сингалов // Краткое содержание докладов годичной научной сессии ЛЧ ИЭ АН СССР. Л., 1971. 0,2 п.л.

16.Эпиграфические памятники сингальского языка // Эпиграфика Восточной и Южной Азии. М.,1972. 1,0 п л.

17.Парадигматика неличных форм глагола в сингальском языке // "Народы Азии и Африки", 1972. № 1.0,7 п л.

18.06 эргативной конструкции в сингальском языке // Филология и история стран зарубежной Азии и Африки. Тезисы научной конференции Восточного ф-та ЛГУ. Л.,1972. 0,3 п л.

19.Магический элемент в обрядовой практике современных сингалов // Краткое содержание докладов годичной сессии ЛЧ ИЭ АН СССР, 1971.

20.Цейлонская коллекция Музея антропологии и этнографии (экспедиция Академии Наук 1914-1918 гг.) //СборникМАЭ, Том XXIX. Л.,1973. 1,0 п л.

21.Буддийские тексты в религиозно-обрядовой практике современных сингалов // Краткое содержание докладов годичной научной сессии ЛЧ ИЭ АН СССР, 1972-73. Л., 1974. 0,2 п.л.

22.0 тенденциях исторического развития сингальского глагола // Проблемы истории языков и культуры народов Индии. Памяти B.C. Воробьева-Десятовского. Л.,1974. 0,6 п л.

23 .Медицинские знания и виды народного лечения у сингалов (Шри Ланка) // Тезисы Всесоюзной научной конференции "Этнографические аспекты изучения народной медицины". Л., 1975. 0,2 п л.

24.0 религиозно-культовой системе сингальских буддистов // Страны и народы Востока. Вып. ХУ111. География. Этнография. История. Памяти A.B. Королева. М., 1976. 1,0 п.л.

25.И.П. Минаев и изучение этнографии Шри Ланки в отечественной науке // Республика Шри Ланха: история и современность.М.,1977.1,0 п.л.

26.Магико-религиозный комплекс в мировоззрении сингальских буддистов // Республика Шри Ланка: история и современность. М.,1977. 8,0 п.л.

27.Одежда сингалов // Одежда народов зарубежной Азии.Сборник МАЭ. Том XXXII. Л., 1977. 1,2 п.л.

28.Происхождение и функции кандийской перахяры (Шри Ланка) // Краткое содержание докладов годичной научной сессии ЛЧ ИЭ АН СССР, 1974-1976. Л., 1977. 0,25 п л.

29.Popular beliefs in the Sinhalese Buddhism // General problems of anthropology and ethnography of the South Asia Moscow, 1978.0,7 п.л.

ЗО.О синтаксических функциях неличных форм глагола в сингальском языке // Индийское языкознание. М., 1978. 0,6 п.л.

31.Обрядовая практика современных сингальских буддистов // Символика культов и ритуалов народов зарубежной Азии. М.,1980. 1,2 п.л.

32.Рисунки сингальского культа "бали" II Сборник МАЭ. Том ХХХУ. Л., 1980.0,7 п.л.

33.У сингалов : открытие повседневности // "Советская этнография", 1981. № 5. 1,2 п.л.

34Южный Индостан и Шри Ланка // Этнография питания народов стран зарубежной Азии. М.,1981 1,8 п.л

35.Сингалы у себя дома И "Азия и Африка сегодня", 1982. № 11. 0,5 п. л.

36.Дети и их воспитание в сингальской среде (Шри Ланка)// Этнография детства. Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Передней и Южной Азии. М„ 1983.1,5 п. л.

37.Сиигалы в будни и праздники//"Азия и Африка сегодня", 1984. №3. 0,5 п.л.

38.Актуальные аспекты этнографического изучения музыкального фольклора сингалов Шри Ланки // Краткое содержание докладов годичной научной сессии ЛЧ ИЭ АН СССР, 1983. Л., 1984. 0,2 п л.

39.Буддизм: истоки, идеи, догмы // "Азия и Африка сегодня", 1985. № б. 0,8 п.л.

40.Буддизм: идеалы и реальность // "Азия и Африка сегодня", 1985. № 7. 0,7 п.л.

41.Тойил в Полгасовите (о символике обряда демонического культа сингалов) // Мифы, культы, обряды народов зарубежной Азии. М., 1986 1,2 п.л.

42.0 значении опыта изучения традиционных культур для современного общества // Проблемы общей этнографии и музеефикации. Краткое содержание докладов научной сессии ЛЧ ИЭ АН СССР. Л.,1987. 0,2 п л.

43.Сингальский царь Пандукабхая - прообраз Кришны? К вопросу о ранней этнической истории народов Южной Азии // "Советская этнография", 1987. № 6. 1,0 п.л.

44.Культ яков у ведцов и сингалов как реминисценция древнейшего культа предков // Конференция ИНИОН и Института археологии АН СССР "Религиозные представления в первобытном обществе". Тезисы докладов. М.,1987. 0,2 п.л.

45.Музейные собрания СССР в этнографическом изучении народов Южной Азии // Проблемы развития культуры народов и изучения культуры по музейным коллекциям. Всесоюзная научная конференция "Этнографическая наука и пропаганда научных этнографических знаний." Тезисы докладов. Омск,1987. 0,2 п.л.

46.Сингальская литература ХУ11 века И История всемирной литературы. Том 1У. М., 1987. 0,6 п.л

47.Шри Ланка : этнический конфликт и проблемы национальной культуры // "Советская этнография", 1988. № 4. 1,0 п.л.

48.Актуальные проблемы этнокультурных контактов и сохранения традиционной культуры в Шри Ланке // Всесоюзная сессия по итогам этнографических и антропологических исследований 1986-87 гг. Тезисы докладов. Сухуми, 1988. 0.2 п.л.

49.Сннгальская литература ХУ111 века // История всемирной литературы. Том У. М.,1988.0,6п.л.

50.Шри Ланка и западноевропейская цивилизация: этнографические аспекты проблемы // Ш-ья Всесоюзная конференция востоковедов. Душанбе, май 1988. Тезисы докладов. Том 2. М., 1988. 0,25 п л.

51.Письменность индийских языков. Вып. 7. Сингальский язык. Л., 1988. (В соавторстве с E.H. Габриэль). 1,32 п.л.

52.Буддизм и традиции литературы и искусства в Шри Ланке // Теоретическая конференция "Религия и атеизм в истории культуры". Тезисы докладов. Л., 1989.0,2 п.л.

53.Семья, любовь и фантазия, или брак по-сингальски // "Азия и Африка сегодня", 1990. №11 0,5 п.л.-------------

54.Сингальская литература 1-ой половины XIX века // История всемирной литературы Том У1. М.,1989. 0,7 п.л.

55.[Огв. ред.] Сингальский язык. Начальный курс. Вып. 1-2. Составители E.H. Габриэль, Р. Хандуруканде. Л.,1990. 5,4 п.л.

56.[Отв. ред.] Разговорный сингальский. Вып. 1-2. Составители E.H. Габриэль, Р. Хандуруканде. Л.,1990. 4,85 п. л.

57.Нацнональное самосознание и отношение к национальной культуре в Шри Ланке // Этнокультурные процессы в странах зарубежной Азии. XX век. М., 1991. 1,4 п.л.

58.Сингальская литература 2-ой половины XIX века // История всемирной литературы. Том У11. М, 1991. 0,6 п л.

59.Ethnic Conflict, Folk Culture and Ethnographic Science : Sri Lanka H Ethnicity, Caste and People. India and the Soviet Union. Ed. by К S. Singh. New Delhi, 1992. 0,5 п. л.

60.06 этнографических исследованиях в Шри Ланке Н Этнографическая наука в странах Азии. Южная и Юго-Восточная Азия. M., 1993. (В соавторстве с У.Б. Раманаякой) 1,2 пл.

61.Праздничное шествие в монастыре Беланвилла и новая встреча с Гара-якой // "Этнографическое обозрение", 1993. № 2. 1,0 п.л.

62.Шри Ланка : субкультурные ареалы и этнографическое страноведение // Этнографическая наука и этнокультурные процессы. Способы взаимодействия. СПб., 1993.0,9 п.л.

63.Этнический конфликт, народная культура и этнографическая наука (на примере Шри Ланки) // Этносоциальная ситуация в Индии и СССР. M., 1993. 0,5 п.л.

64.Южный Индостан и Шри Ланка // Этногенез и этническая история народов Южной Азии. М.,1994. (В соавторстве с М.Ф. Альбедиль). 2,0 п.л.

65Символы и атрибуты в современном сингальском буддизме (Шри Ланка) // Вещь в контексте культуры. Материалы научной конференции. Февраль 1994. СПб.,1994. 0,25 п. л.

66, Культурный парадокс: о живописной традиции в Шри Ланке // Опыт религиозной жизни и ценности культуры. Материалы ежегодных международных "Санкг-Пепгербургских религиеведческих чтений." Ноябрь 1994. СПб., 1994. 0,3 п.л.

67.0 качельных песнях сингалов //"Кунсткамера. Этнографические тетради". Вып. 56. 1994. (В соавторстве с Ш. Гунасекера). 0,8 п.л.

68.Сингальская литература на рубеже XIX и XX веков // История всемирной литературы. Том У111. М., 1994. 0,5 п.л.

69.Христианская церковь в религиозном спектре ланкийцев и отношение к религии в Шри Ланке // Секуляркзационные процессы и христианская цивилизация. Материалы международной конференции. Апрель 1995. СПб., 1995. 0,2 п.л.

70.Цейлон в поле зрения русских этнографов // Петербуржец путешествует. Сборник материалов конференции 2-3 марта 1995. СПб., 1995. 0,5 п.л.

71 .Европейские предметы бытового обихода в культурном осмыслении сингалов (Шри Ланка) // Чужая вещь в культуре. Материалы научной конференции. Октябрь-ноябрь

1995. СПб., 1995 . 0,3 п.л.

72.Сакральное, религиозное и магическое в культуре народов Южной Азии // Сакральное в культуре. . Материалы III Международных Санкт-Петербургских религиеведческих чтений. Ноябрь 1995. СПб., 1995. 0,3 п.л.

73.0 категории числа имени существительного в сингальском языке // Стхапакаш-раддха. Сборник памяти Г А. Зографа. СПб., 1995. 0,4 п.л.

74.Цели и роль культуры в традиционных представлениях и бытии сингалов // Тезисы международной научной конференции "Смыслы культуры". СПб., 1996. 0,3 п.л.

75.Народы Южной Азии // Методическое пособие для экскурсоводов МАЭ. СПб.,

1996. (В соавторстве с С.А. Маретиной). 0,5 п л.

76.[Пер. с англ. языка] Леонард А. Буллен. Буддизм: метод тренировки сознания. Вводное толкование в западных понятиях. СПб., 1993. 0,5 п.л.

77. Индуизм. Джайнизм. Сикхизм: Словарь. (В соавторстве с М.Ф.Альбедиль, A.M. Дубянским и др). М.,1996 29 п.л.

78.0 символичности символов: КОРОВА и СЛОН в религиозно-магических представлениях народов Южной Азии // Животные и растения в мифо-ритуальных системах. Материалы научной конференции СПб., 1996. 0,3 пл.

79.Символы Кандинского Царства как знаки традиционности в сингальской культуре // Символы и атрибуты власти. Генезис, семантика, функции. СПб., 1996. 0,5 п л.

80 Религия как понятие культуры у сингалов Шри Ланки // Проблемы истории, филологии, культуры. Вып. 3. Т. 2. Магнитогорск, 1996. 0,9 п.л.

81.Этикет как условие жизни. Культура общения и эмоции // Жизнь человека : опыт междисциплинарных исследований. Материалы конференции. СПб.,1997. 0,3 п.л.

82.Религиозный синкретизм и функции культуры (на примере Шри Ланки) // Материалы Санкт-Петербургских религиеведческих чтений СПб., 1997. 0,2 п.л.

83.Такое шаманство : о форме и содержании обрядов демонического культа сингалов---------- Шаман и Вселенная. СПб.,1997. 0,5 п.л.

84. Ланкийский демон Маха-Сохона (внешний вид и функции) //.«Кунсткамера. Этнографические тетради». Вып. 5-6. СПб., 1994. 0,6 п. л.

85.Режущие инструменты в культуре сингалов // "Кунсткамера. Этнографические тетради". Вып. П. СПб.,1997. 0,9 пл.

86.Труженики и романтики этнографической науки // «Кунсткамера. Этнографические тетради». Вып. 11. СПб., 1997. 1,0 п.л.

87.Приоритеты и предрассудки в культуре южноазийцев (в аспектах теоретического и практического значения) // Грани культуры. Вторая международная конференция 4-6 ноября 1997. СПб., 1997. 0,2 п.л.

88.[Подготовка к переизданию, примечания] A.M. и Л.А. Мерварт. В глуши Цейлона //«Кунсткамера. Этнографические тетради». Вып. 11-12. СПб., 1997-1998.

89. Рыцарь с утюгом в руке, или как другие устраивают свою семейную жизнь // Проблемы истории, филологии, культуры. Межвузовский, сборник. Вып. VI. Москва-Магнитогорск, 1998. 0,6 п.л.

90. Два визита (об особенностях полевой этнографической работы в Шри Ланке) // Труды Государственного Музея истории Санкт-Петербурга. Вып. III. СПб., 1998. 0,5 п. л.

91. Веер и зонт у сингальских буддистов (к истории религиозных символов в Южной Азии) // Символ в религии. Материалы VI Санкт-Петербургских религиеведческих чтений. СПб., 1998. 0,2 п.л.

53

92. Народное искусство в Южной Азии: основы самосохранения и опасности деградации // Диалоги во времени: традиционное искусство в контексте музея. Вып. 2. СШ» 1998 ОД и. л.

93 Свадьба в Шри Ланке // «Наш следопыт», 1998. №7(16). 0,4 п. л.

94. Введение Заключение. Прихоти беременных у сингалов как феномен культуры общения Учитель и межах в этикете сингалов. // Этикет у народов Южной Азии. Отв. ред. НГ. Краснодембская. СПб., 1999. 20 п. л.

95. В поисках равновесия (о моделях распределения гендерных ролей в обществах Южной Азии) И Женщина в мире мужской культуры: путь к себе. Материалы международной научной конференции 15-17 июля 1999 года СПб., 1999 0,15 п. л.

96. О термин» и категориях родства у народов Южной Азии (традиционные системы и установки в обстоятельствах современной жизни) // Алгебра родства. Вып. 3. Сост. и отв. ред. В.А. Попов. СПб., 1999 0,5 п л.

КУЛЬТУРА СИНГАЛОВ - ТРАДИЦИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Краснодембская Нина Георгиевна

Формат 60*90/16 Бумага офсетная № 1. Печать офсетная. Усл. печ. л. 3,31. Тираж 120 экз. Заказ № 332 Отдел ОП Петербургкомстата. Лицензия № 69-74 от 27.10.1994. 197376, Санкт-Петербург, ул. Профессора Попова, 39.