Культура защиты прав человека в правовой культуре постсоветской России

Ткаченко, Александр Петрович

автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Культура защиты прав человека в правовой культуре постсоветской России

Год: 2006
Автор научной работы: Ткаченко, Александр Петрович
Ученая cтепень: кандидата культурологии
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 24.00.01

450 руб.

Диссертация по культурологии на тему 'Культура защиты прав человека в правовой культуре постсоветской России'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Культура защиты прав человека в правовой культуре постсоветской России"

На правах рукописи

Ткаченко Александр Петрович

КУЛЬТУРА ЗАЩИТЫ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В ПРАВОВОЙ КУЛЬТУРЕ ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ (на материале дела военного журналиста Григория Пасько)

Специальность 24.00.01 — теория и история культуры (культурология)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Москва 2006

Работа выполнена в секторе «Языки культур» Российского института культурологии

Научный руководитель:

Рабинович Вадим Львович, доктор философских наук, профессор Официальные оппоненты:

Румянцев Олег Константинович, доктор философских наук, профессор Мордовцев Андрей Юрьевич, доктор юридических наук, профессор

Ведущая организация:

Российский государственный гуманитарный университет

Защита состоится 13 сентября 2006г. в 17.00 часов на заседании диссертационного совета Д 210.015.01 в Российском институте культурологии по адресу: 119072, Россия, Москва, Берсеневская наб., д. 20.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского института культурологии.

Отзывы на автореферат просим присылать по адресу: 119072, Москва, Берсеневская наб., д. 20.

Автореферат разослан "_"_2006г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат философских наук

В.О. Чистякова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования

Данная работа посвящена анализу правозащитного процесса как сложноорганизованного комплекса исторически, культурно и социально значимых действий в контексте тех духовных явлений в жизни российского общества, которые начали свое формирование еще в 60-е годы двадцатого века.

Значение правозащитного движения проявляется главным образом в той сфере, которая связана с выработкой системы гражданских ценностей (свобода личности, права человека, независимость и активность), разграничением официальной и частной жизни, формированием предпосылок к становлению гражданского общества, появлением такого феномена, как общественное мнение. В этом смысле важной представляется роль правозащитного движения в подготовке перестройки (вторая половина 80-х — начало 90-х гг.) и радикальных преобразований 90-х гг.

Всех правозащитников можно разделить на две неравные группы: меньшая группа, это правозащитники старшего поколения, и большая группа - это «молодежь», пришедшая в движение после перестройки.

Старшее поколение правозащитников сформировалось в 60-70-х гг. и было частью движения инакомыслия в Советском Союзе. Хотя представителей старшего поколения сегодня осталось немного, именно они определили и продолжают определять «философию» и практику нынешнего правозащитного движения в России. Они, в основном, живут в Москве, где сосредоточены ведущие российские правозащитные организации, такие как Международное общество «Мемориал» (С.А. Ковалев, А.Ю. Даниель, A.C. Рогинский, О.П. Орлов), Московская Хельсинкская группа (JI.M. Алексеева), Фонд в защиту гласности (A.M. Симонов), Движение за права человека (JI.A. Пономарев), Центр содействия реформе уголовного правосудия (В.Ф. Абрамкин), Общественный Фонд «Гласность»

(С.И. Григорьянц), агентство «Прима» (А.П. Подрабинек), Форум переселенческих организаций (Л.И. Графова).

«Молодежь» пришла в правозащитное движение на рубеже 80-90-х гг. прошлого века и образует костяк и основную «массу» правозащитных организаций в провинции. Точное количество правозащитников неизвестно, приблизительно несколько тысяч человек. Среди известных по публикациям и по правозащитной деятельности «молодых» правозащитников -С.М. Шимоволос (Нижний Новгород), Б.П. Пустынцев (Санкт-Петербург), Л.Д. Никитин (Саратов), А.Ю. Блинушов (Рязань), H.H. Чиж (Нижний Тагил), С.А. Смирнов (Москва), И.В. Аверкиев (Пермь), В.В. Постников (Тюмень), И.В. Сажин (Сыктывкар). Они менее известны, чем представители старшего поколения, но именно от них во многом зависит будущее правозащитного движения в России.

В правозащитном движении (или движении диссидентов, от лат. «несогласный») выделяют несколько этапов. Период становления (19651972); период кризиса и широкого международного признания (1973-1975); Хельсинкский период (1976-1985).

Наиболее заметные события периода становления - это демонстрация на Красной площади против ввода войск стран Варшавского Договора в Чехословакию (1968), начало выхода «Хроники текущих событий» (1968), создание первых работ, с изложением и обоснованием целей движения («Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» академика А.Д. Сахарова, «Жить не по лжи», «Письмо вождям Советского Союза» А.И. Солженицына), создание Комитета прав человека в СССР (1970), деятельность «самиздата» (работы Сахарова, Солженицына, повести и романы В. Максимова и В. Гроссмана, стихи И. Бродского, Н. Коржавина, О. Мандельштама, «Реквием» А. Ахматовой и др.).

советской власти в 20-50-е гг. «Архипелаг ГУЛАГ»; приостановка выхода «Хроники текущих событий»; кампания в прессе против Сахарова, награжденного Нобелевской премией мира (1974); арест и суд над П. Якиром и В. Красиным, согласие которых сотрудничать с КГБ вызвало кризис движения.

Хельсинкский период связан с деятельностью, направленной на выполнение СССР обязательств, которые он взял на себя, подписав в 1975 г. Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в Хельсинки. В частности, в Акте были сформулированы требования о соблюдении гражданских, политических и личных прав человека. Движение становится в точном смысле слова правозащитным (Московская Хельсинкская группа Ю. Орлова, Хельсинкские группы на Украине, в Литве, Армении и др.). С конца 1979 г. правозащитное движение развернуло кампанию критики ввода советских войск в Афганистан. Реакцией властей стало усиление репрессивных действий: арест Орлова, И. Руденко, других членов Хельсинкских групп, высылка в Горький и лишение всех наград Сахарова (1980) и др.

Правозащитное движение 60-90-х гг. пе было однородным в идейном отношении. Оно объединяло разные течения: гражданские движения, выступавшие в защиту прав человека законными средствами в рамках Конституции; религиозные движения, среди которых не только гонимые властями и официальной церковью течения (адвентисты, пятидесятники и др.), но и группы, выступавшие с позиций восстановления православной традиции, возвращения к истокам, к почве («почвенничество»); национальные движения (главным образом национальной интеллигенции, озабоченной утратой традиций, языка и др.).

В настоящей работе теория и практика правозащитного дела анализируются как комплексный культурный феномен в его исторической

развертке и в перспективе. Термин «правозащитное движение» используется здесь в двух значениях:

а) в историческом контексте. В главном информационном сборнике «Хроника текущих событий» в 70-х гг. периодически менялись два подзаголовка: «Выступления в защиту прав человека в Советском Союзе продолжаются» и «Борьба за права человека в Советском Союзе продолжается». Американское же издание «Хроники», выпускавшееся Валерием Чалидзе, имело подзаголовок: «Движение в защиту прав человека в Советском Союзе продолжается». (Таким образом, эти три слова -«выступления», «борьба» и «движение» — уже тогда наметили различные типы самооценки правозащитной деятельности);

б) в живом, принятом сегодня смысле, означающем весь комплекс правозащитной работы различных людей и организаций - участников движения.

Правозащитниками и правозащитными организациями далее будут именоваться те, которые занимаются защитой прав человека постоянно или достаточно регулярно. Государственные организации не попадают в число правозащитных, так как в настоящей работе принимается посылка, что государство по определению является естественным источником ограничений и нарушений прав человека, а значит - объектом работы правозащитников. То, что ст. 2 Конституции Российской Федерации вменяет защиту прав человека в обязанность государству, не меняет этого положения дел. В работе подробно анализируются причины и следствия того факта, что данная статья Конституции носила и носит в основном декларативный характер. Также подвергается анализу контраст между рядом законодательных актов Российской Федерации (в частности, Указом Президента Российской Федерации от 13 июня 1996 г. На 864 «О некоторых мерах государственной поддержки правозащитного движения в Российской Федерации») и фактическим положением дел с правами человека в стране.

В работе уделяется внимание деятельности нескольких международных и российских правозащитных организаций, в том числе -российского отделения ПЕН-Клуба, который выступает в защиту принципов свободы информации внутри каждой страны и между всеми странами и члены которого обязуются выступать против подавления свободы слова в любой ее форме в тех странах и обществах, к которым они принадлежат, а также во всем мире, когда это представляется возможным.

Автору настоящего исследования удалось принять участие в работе двух военных судов, предметом разбирательства которых стало дело военного журналиста Григория Пасько. В качестве общественного защитника, представляющего российское отделение ПЕН-Клуба, автор был официально допущен к участию в процессе над журналистом, обвинявшимся по ст. 275 Уголовного Кодекса Российской Федерации «Государственная измена». Участие гражданского человека в работе военного суда имело место впервые за всю историю военных судов России. Тем самым, автору удалось увидеть бесчеловечность судебной системы, ее зависимость от исполнительной системы власти (в данном случае еще и ведомственной), неспособность суда быть достаточно сильным, авторитетным и самостоятельным органом правосудия и выполнять свое назначение, как «третьей власти» в стране. Личный правозащитный опыт позволил запечатлеть драматический момент противостояния человека в лице журналиста Григория Пасько и власти в лице аппарата ФСБ, прокуратуры Тихоокеанского флота, военного суда Тихоокеанского флота, а также попытаться разобраться, какое место в этом процессе занимает гражданское общество и гражданское сознание. Время, в котором происходит действо двух судов, с 1998 по 2003 год, характеризуется отсутствием четких критериев секретности и государственной тайны. Так, сам фигурант дела, находясь под судом, подает в суд на неправомерность применения против него незарегистрированных в Министерстве юстиции военных приказов (в частности, приказа № 010 министра обороны от 7 августа 1990 г.), добиваясь

их отмены, и, тем самым, добиваясь более цивилизованных форм государственности. Отмена приказа № 010 министра обороны от 7 августа 1990г. ознаменовала собой отмену той нормы, которая препятствовала военнослужащим в полной мере реализовывать свои права, гарантированные Конституцией.

Таким образом, актуальность работы выявляется в двух аспектах: с одной стороны, это актуальность самой правозащитной акции, а с другой -актуальность осмысления личного правозащитного опыта, трансформированного в методологию гуманитарного культурологического знания.

Степень разработанности проблемы

Проблема защиты прав человека уже несколько десятилетий находится в поле зрения таких дисциплин, как политология, социальная и политическая философия, история и теория государства и права, история и теория международных отношений. В последние годы в нашей стране в высших образовательных учреждениях появились отдельные учебные курсы, посвященные непосредственно истории прав человека, истории правозащитного движения в СССР, технологиям и формам защиты прав человека; на факультетах журналистики читаются курсы по проблеме нарушений и защиты прав журналистов. В отечественной литературе и публицистике существует ряд исследователей теории и практики правозащитной культуры: Амальрик A.A., Буковский В.К., Даниэль А.Ю., Сахаров А.Д., Синявский А.Д., Горшкова С.А., Трошкин Ю.В., Алексеева Л.Б., Алкема Е.А. и др.

богатейшие семантика и символика культурно-исторического плана. «Культурологический метод позволяет рассматривать любой правовой феномен не сам по себе, а внутри интеллектуального пространства культурных смыслов, в результате чего тот утрачивает жесткость прежних, исключительно юридических границ»1.

Настоящее исследование не имеет прецедента в отечественной и зарубежной гуманитарной науке еще по одной причине. В списке трудов по теории и практике правозащитного процесса на данный момент не обнаружено аналогичной историко-культурологической реконструкции имевшего место в действительности правозащитного процесса, инициатором, организатором и - впоследствии - аналитиком которого явилось одно и то же лицо.

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца 1997г., когда заканчивалась подготовка к аресту военного журналиста Г.Пасько, по март 2004г. - время подведения окончательных практических и теоретических итогов двух судебных процессов по делу указанного журналиста.

Территориальные границы исследования включают всю Российскую Федерацию как единое культурное пространство, а также ее отдельно взятые города как места конкретных исторических событий: Владивосток, Санкт-Петербург, Москву. Территория исследования также распространяется на те страны, чьи правозащитные организации проявили наибольшую активность в данном деле, демонстрируя новое направление развития международного правозащитного движения. Это Финляндия, Норвегия, Белоруссия, Франция, Япония, Швеция, Германия, США.

' В.А, Бачкнин. Метафизическая культурология права и юридические артефакты. Материалы научно-методической конференции «Формирование дисциплинарного пространства культурологии». Серия "Symposium" (издание Санкт-Петербургского Философского Общества), выпуск 11. Спб. 2001 С.10-15

Объектом исследования является социокультуриый аспект правозащитной деятельности в условиях современной российской государственности.

Предметом исследования является личный правозащитный опыт в деле военного журналиста Г. Пасько.

Цель работы состоит в историко-культурологической реконструкции правозащитного опыта в деле Г. Пасько. В работе производится экспликация четырех составляющих реконструируемой «культурологической драмы»: обвинения, обвиняемого, суда и защиты. Данная цель предполагает исследование материалов дела Г. Пасько на фоне динамики правозащитной мысли в конце XX — начале XXI вв. в логической и хронологической связи этой динамики с имевшими место судебно-правовыми действиями и общественными явлениями. Указанная цель ограничивает предмет диссертационной работы, выдвигая на первый план культурно-исторический и историко-методологический субстрат, заложенный в материалах дела.

Задачи работы

Цель и предмет работы обусловили постановку следующих задач:

• Правовой и этический анализ судебно-процессуальных действий в отношении журналиста Г.Пасько;

• Историко-культурологический и логический анализ сущности и характера обвинения, выдвинутого против журналиста Г. Пасько;

• Рассмотрение личности журналиста Григория Пасько как представителя российских региональных средств массовой информации постсоветского периода;

• Рассмотрение процесса защиты и правозащитной деятельности в деле Г. Пасько как сложного комплекса мер, реализуемого на нескольких уровнях:

личного участия и добровольно взятой на себя личной

ответственности общественных защитников; ^ акций внутрироссийской и международной общественности; освещения ситуации в российских и зарубежных средствах массовой информации;

работы привлеченных профессиональных адвокатов и Российского комитета адвокатов в защиту прав человека;

• Анализ особенностей правовой культуры России на примере ее отдельных представителей: государственных служащих различного уровня, служащих вооруженных сил, писателей, правоведов, журналистов, рядовых граждан;

• Воссоздание суммы культурных смыслов и основоположений, стоящих за идеей власти в постсоветской культуре.

Методологические основы исследования

Определяя данное диссертационное исследование как культурологическое, автор учитывает предлагаемый современной наукой методологический принцип изучения культуры как единого целого, все части которого интегрированы и выполняют по отношению к другим частям, взятым вместе, интерпретационную функцию. Используя концептуальную схему культурного функционализма, восходящую к работам' социологов школы Б. Малиновского2, автор рассматривает феномены не изолировано, а в контексте социально-культурных изменений, происходивших в соответствующий период времени. Диссертационное исследование представляет собой, по сути, социокультурный анализ, раскрывающий содержание деятельности различных представителей постсоветского общества, совокупность социальной и культурной терминологии, которую они создают.

Методологическими основаниями работы являются исторический подход, принцип единства исторического и логического в научном

1 Malinowski В. Scientific Theory of Culture, and Other Essays. N.Y., 1960.

исследовании, культурно-семиотический подход, методы структурной лингвистики и общей риторики, методы и приемы герменевтики.

В работе используется сформулированная М.М. Бахтиным методология анализа «эстетического события», в котором соотносятся и взаимодействуют Автор, как «живой носитель единства завершения героя и событий его жизни», и Герой, как «носитель открытого и изнутри себя не завершимого единства жизненного события»3. В связи с этим становится актуальным понятие вненаходимости исследователя по отношению к воссоздаваемым им персонажам и их коллизиям (в том числе к самому себе как одному из этих персонажей), а также связанное с ним понятие избыточности видения и знания исследователя как более, чем исследователя.

В основе исследования лежит метод гуманитарного эксперимента, предложенный доктором философских наук, профессором В.Л. Рабиновичем. Он воспроизводится в самом предмете исследования, вместе с ним составляет его результат, цель и средство одновременно. Он животворящий фермент не только эвристики, но и поэтики исследования. Ситуация гуманитарного эксперимента характеризуется тем, что исследователь встроен в объект исследования и является его частью, следовательно, исследователь является одновременно объектом своего исследования. Но бытие в качестве объекта исследования изменяет исследователя. Изменяясь, исследователь тем самым вносит изменения в объект исследования, поскольку является его частью. И так далее. Тем самым образуется непрерывное взаимодействие (взаимоизменение) объекта и субъекта исследования: материала и применяемой по отношению к нему исследовательской схемы. В процессе взаимодействия схемы и материала образуется поле (или поля) смыслов. В данном случае — это поле смыслов о культуре конца XX — начала XXI вв. (русской - европейской - мировой), а также поле смыслов о правовой культуре, в которой дело журналиста Г. Пасько и защита его прав человека и журналиста — ее эпицентр.

® Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. Спб., 2000. Стр. 41.

Таким образом, данная работа, представшая в виде историко-культурологической реконструкции, оказалась создана при помощи метода гуманитарного эксперимента, который сам есть часть этой реконструкции.

Именно поэтому в работе развивается не нормативная, а демонстративная методология, проверяемая в деле — воспроизводящая в своей схеме объект (и предмет) исследования, который, в свою очередь, вносит коррективы в исходные предположения нормативного характера.

Общую методологическую и теоретическую основу диссертации составили труды отечественных и зарубежных логиков, философов и методологов науки, в первую очередь, таких, как М.М. Бахтин, В.Л. Подорога, H.A. Бердяев, П.А. Флоренский, Д. Оруэлл, Б. Рассел, Г. Риккерт, М.К. Мамардашвили, П.Б. Струве, В.Ф. Эри, B.C. Выготский, B.C. Библер, X. Ортега-и-Гассет, М. Фуко, а также работы В.Л. Рабиновича о понимании культуры и статусе культурологии, месте науки в истории культуры, методах исторической реконструкции феномепов культуры, формообразующих принципах культуры.

Научная новизна исследования

• Новизна и эвристическая ценность исследования состоят в том, что на рассмотрение академического сообщества представлен своего рода личный опыт (уникальная правозащитная акция, проведенная впервые в практике российских закрытых судов), трансформированный в рамках данной работы в гуманитарный эксперимент — один из возможных в исторической культурологии.

• Настоящее исследование расширяет дисциплинарное поле культурологии тем, что помещает в него новое научное направление: культурологию права (в отечественной гуманитарной мысли культурологический подход к праву находится на стадии формирования).

• Правозащитная деятельность как деятельность посредством устных и письменных текстов (выступлений, речей, писем, интервью, и др.), включающая анализ различных документов (резолюций, постановлений, законодательных актов, и т.д.) и устных высказываний (судей, подсудимого, адвокатов, свидетелей, и пр.), представляет собой источник такого возможного направления теоретической культурологии, как риторическая культурология. Под риторической культурологией подразумевается исследование стиля и способа мышления эпохи (массовой ментальности) и, в частности, отношения к власти как структурообразующего элемента любой культуры, на- основании совокупности текстов данной эпохи в их взаимодействии. Данный подход предполагает изучение культуры в единстве с социальностью, то есть изучение того поля, где культура и социальность взаимопроникают (культура задает формы социальной жизни, а социальное воздействует на культуру).

Положении, выносимые на защиту

1. Личный правозащитный опыт может быть трансформирован в гуманитарный эксперимент, воспроизводимый в самом' предмете исследования и составляющий одновременно его средство, цель и результат.

2. Историко-культурологическая реконструкция личного правозащитного опыта является экспликацией действительного поступка в бахтинском понимании этого слова, осуществляющего и свой смысл, и свою эмпирическую фактичность в их двойственной явлепности.

3. Анализ механизма возникновения и распространения различного типа информации в рамках отдельно взятого правозащитного процесса позволяет обнаружить мифологическую природу «шпионского дела» как социокультурного феномена.

4. Правозащитный процесс как своего рода «культурная модель» выявляет важнейшие социокультурные аспекты функционирования всех

задействованных в данном процессе структур, институтов, юридических и моральных норм, а также четырех составляющих реконструируемой «культурологической драмы»: обвинения, обвиняемого, суда и защиты.

5. Работа правозащитника представляет собой уникальный комплекс личных действий, способный стать новым материалом для социально-философского, психологического, правового и культурологического анализа.

6. Анализ правозащитной деятельности является средством повышения правовой и правозащитной культуры. Личная правозащитная активность способна стать средством приведения в «правовое чувство» представителей обвинения и суда, исповедующих неправовые принципы.

Теоретическая и практическая значимость исследования

Диссертационное исследование имеет значение для формирования дисциплинарного поля культурологии права как одного из новейших разделов культурологии, а также для теории и практики правовой и правозащитной культуры. Ценность исследования составляет, с одной стороны, проделанная автором правозащитная работа, а с другой стороны — проведенный на ее основе историко-культурологический и теоретический анализ правозащитного процесса как культурного феномена. Речь идет в первую очередь о попытке редуцировать личный правозащитный опыт к определенной гуманитарной методологии (разрабатываемой, в том числе, как методология культуры правовой защиты).

Исследование расширяет и развивает методологию гуманитарного знания, изначально обозначенную М. Бахтиным как методология анализа «эстетического события» (учитывающая феномен соотнесения и взаимодействия Автора и Героя).

Анализируемые в диссертации морально-правовые коллизии могут использоваться в качестве примеров в учебниках по истории и теории права и по юриспруденции. Материалы диссертации могут быть также востребованы при составлении общих и специальных курсов высшей школы

по философии и социологии культуры, теоретической и исторической культурологии, культурологии права.

Ценность диссертации .заключается также в том, что в современных условиях России результаты исследования могут способствовать развитию гражданской инициативы, формированию традиций правовой и правозащитной культуры.

Апробация работы

Материалы по теме данного диссертационного исследования были использованы для написания статей в различные сборники, а также периодические издания различного ранга. Часть материалов диссертации нашла отражение в монографии, посвященной непосредственно делу Григория Пасько (Русский суд. Дело военного журналиста Григория Пасько. М.: Права человека. 2004). Ряд положений диссертации был представлен и обсужден на Всероссийской конференции гражданских организаций (27-28 октября 2003 г., Москва), на Конгрессах Международного ПЕН-Клуба, на заседаниях российского отделения ПЕН-Клуба и сектора «Языки культур» Российского института культурологии.

Структура и объем диссертации

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, приложения, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются цели и задачи исследования, определяется структура работы и выбирается методология исследования.

Глава I «Обвинение. Военная прокуратура Тихоокеанского флота против журналиста Г. Пасько»

В параграфе 1.1. «Экспозиция» дается краткая характеристика фактических и психологических обстоятельств, предшествующих аресту во Владивостоке военного журналиста-эколога Г. Пасько, который в течение семнадцати лет служил в региональной военной газете «Боевая вахта». В число характеризуемых обстоятельств попадает задержание российским пограничным отрядом по формальному поводу группы журналистов японской телекомпании ЫНК, чьи показания позже были использованы для формулировки обвинения Г. Пасько по ст. 275 Уголовного Кодекса Российской Федерации «Государственная измена». В данном параграфе подробно рассматривается экологическая, социально-экономическая и культурно-историческая ситуация в Тихоокеанском регионе (и, в частности, во Владивостоке) середины и конца 90-х гг. Прослеживается связь между обстоятельствами ареста, характером обвинения Г. Пасько и особенностями исторического и культурного развития города (принимается во внимание тот факт, что город, по сути, военный, с большим количеством военно-морской техники, что рядом Япония, с которой Россия еще теоретически находится в состоянии войны). Делается вывод о неблагоприятных обстоятельствах для развития гласности и свободы слова, провозглашенных Конституцией, в данном отдельно взятом регионе.

Параграф 1.2. «Контекст» дает обзор общественных реакций на состоявшийся ареста журналиста Г. Пасько, в частности, реакций региональных и федеральных средств массовой информации, заявлений официальных должностных лиц, а также комментариев правоведов, журналистов, рядовых граждан, которые высказывали сомнения относительно справедливости предъявленного Г. Пасько обвинения в шпионаже в пользу Японии (учитывались несоответствие между огромным объемом якобы проделанной Пасько «шпионской работы» и реальными возможностями одного журналиста, а также нехарактерный для разведывательной деятельности большой разброс тем, о которых писал «шпион»: это и атомные подводные лодки, и способы спасения космонавтов

на воде, и финансовые доклады, и схемы БТБ, и воинские части, и т.д.). В этот же период времени (конец 1998 г.) в Санкт-Петербурге подходил к концу суд над капитаном первого ранга А. Никитиным, обвиненным по такой же статье, что и Пасько, за передачу журнала со статьей «Северный флот -потенциальный риск радиационного загрязнения региона» о состоянии экологии на Северном флоте экологической организации «Беллона». Таким образом, два «шпионских дела» начали существовать в связке. Тогда же возникает целый ряд подобных дел (возбуждение дела против академика Сойфера, ведущего специалиста-эколога Тихоокеанского океанологического института, за сотрудничество с иностранными учеными; появление «шпионского дела» эколога В. Щюра, и др.), что позволяет делать вывод о сформировавшемся характере отношения представителей государственных структур различного уровня к таким положениям Конституции, как свобода мысли и слова, свобода массовой информации.

В параграфе 1.3. «Анализ обвинения» содержится сравнительный анализ обвинительных заключений нескольких судов, рассматривавших дела, связанные со ст. 275 Уголовного Кодекса Российской Федерации «Государственная измена». Характер всех десяти обвинений, выдвинутых против Григория Пасько следственным отделом УФСБ Тихоокеанского флота4, анализируется в контексте особенностей работы Пасько как военного корреспондента, а также с учетом социокультурной обстановки в регионе.

В параграфе 1.4. «Комментарий и выводы» говорится о том, что, после вступления в 1996 году в Совет Европы, Россия подписала Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и взяла на себя обязательства привести свое законодательство в соответствие общеевропейскими стандартами. Тем не менее, в конце 90-х гг. в России отсутствовали правовые и социальные механизмы, способные защищать конституционные положения и обеспечивать их реализацию. В деле

* Состав обвинения, предъявленного Г. Пасько следственным отделом УФСБ Тихоокеанского флота, содержится в п. 1 Приложения

Г. Пасько был выявлен ряд фактов, выявляющих несоответствие российского законодательства стандартам Европейской Конвенции (в особенности, положениям статей 3, 5, 6 и 8 Конвенции). Это касается порядка ареста, содержания под стражей, предъявления обвинения, проведения обыска и т.д. К тому же, правовая культура населения оставалась крайне низкой. Так называемые «шпионские дела» (поимка, разоблачение, наказание «шпиона»), как и в 30-е гг., существовали и развивались по законам мифа. «Шпионское дело» развивалось как некий социокультурный феномен, как элемент советской и постсоветской мифологии, питаемый информационным хаосом, царящим в стране: противоречивыми сообщениями СМИ, обильными слухами, дезинформацией, недомолвками, и т.д. «Шпионское дело» вырастает в постсоветскую разновидность «охоты на ведьм», в одну из форм средневековой мистической картины мира.

Глава II «Обвиняемый — военный журналист Григорий Насько»

Глава содержит авторский анализ личности журналиста-эколога Г. Пасько как одного из представителей постсоветских региональных средств массовой информации, пытающегося в рамках своей профессиональной деятельности затронуть актуальные вопросы жизни своего региона: чистоты окружающей среды, утилизации радиоактивных отходов, судьбы военного имущества. Г. Пасько — капитан второго ранга, получивший высшее образование по специальности «военная журналистика». Он член союза журналистов России, член международного союза журналистов, лауреат Пушкинской премии Альфреда Тепфера, премии «За смелость в журналистике», премии Пауля Ватсона, присужденной 20 марта 1999 года за борьбу за чистоту мирового океана, награжден «Золотой Никой» за проявленное мужество в защите окружающей среды. Он является автором нескольких коллективных сборников стихов и прозы об армии и флоте. Более семнадцати лет прослужил в газете «Боевая вахта». С 1992 года был замечен секретными службами как журналист с характерными критическими

взглядами на экологические проблемы, на проблемы Тихоокеанского флота. С начала 90-х преследовался в форме цензуры. Имеет индивидуальные стиль и манеру письма, не меняющиеся годами, что характеризует его как не подчиняющегося сторонним указам или заданиям. Ни в одном его тексте не существует признаков зависимости от заказа со стороны. Методы работы Пасько - это выезды на место, разговоры с людьми, фотографирование местности или объектов, которые потом иллюстрируют его статьи. Он работал (как он сам понимал свою профессиональную деятельность) отражателем информации, которую должен был донести до общественности либо в форме факта, либо в публицистической форме, то есть с акцентом на те моменты, которые должны были, с его точки зрения, серьезно насторожить общество. После распада СССР, появления новой Конституции и закона о СМИ Пасько решает высоко поднять планку гласности и писать о тех вещах, которые составляют основу безопасной жизнедеятельности Приморского края и, в частности, города Владивостока. Темами его статьей являлись проблема утилизации ЖРО (жидких радиоактивных отходов), устаревших подводных лодок, проблема судьбы советского военного имущества5. 20 ноября 1997 года военный журналист Г.М. Пасько был арестован и привлечен к суду. Органами предварительного следствия Пасько Г.М. обвинялся в том, что в период 1996-1997 годов неоднократно, как по поручению представителей иностранных организаций — японской телерадиокорпорации «КНК» и японской газеты «Асахи симбун» - Такао Дзюн и Тадаши Окано, так и по собственной инициативе, собирал различными способами в воинских частях, отделах и управлениях Тихоокеанского флота, хранил по месту жительства в г. Владивостоке, с целью передачи названным представителям иностранных организаций и передал за материальное вознаграждение документы и сведения, составляющие государственную тайну.

5 Две статьи Г. Пасько полностью приведены в п. 2 и п. 3 Приложения

Судебное преследование и в отношении военного, и в отношении гражданского журналиста является одной из форм юридического давления на печать. Наиболее часто встречаются случаи привлечения к уголовной ответственности журналистов администрацией регионального уровня. Случай Пасько раскрывает специфику Тихоокеанского региона в целом и Владивостока в частности как бывшего закрытого военного города. В случае Пасько становится очевидным характер функционирования местных силовых структур: военной прокуратуры и военного суда. В силу этих их особенностей, а также в силу общих особенностей данного конкретного региона, журналисту было предъявлено обвинение именпо. в выдаче государственной тайны, что наилучшим образом соответствовало специфике региона, а не в «оскорблении» или «клевете», что выглядело бы более уместным в регионе, лишенном военно-морской атрибутики.

В главе делается вывод о крайней сложности для журналиста реализовать свои права человека, закрепленные Конституцией, и права журналиста, закрепленные законом о СМИ, в рамках работы как в военных, так и в гражданских органах печати постсоветского периода.

Глава III «Суды и судьи» В параграфе 3.1. «Дескрипции» дается подробное описание судебно-процессуальных действий, произведенных в отношении арестованного журналиста. Анализируются особенности системы содержания людей в следственных изоляторах, характеризуемой как «наказание, которое начинается еще задолго до вынесения любого приговора» (в ходе своей правозащитной работы автор ежедневно сталкивался с особенностями условий содержания Пасько, наносивших вред его физическому и психологическому состоянию). Описывается характер действий в отношении свидетелей (запугивание, давление, и т.д.), что стало еще одним свидетельством «сфабрикованности» дела. Раскрывается обвинительный характер судебного разбирательства, выраженный в устных и письменных

официальных текстах. Анализируются действия силовых структур, которые можно охарактеризовать как давление на обвиняемого. В период нахождения журналиста в следственном изоляторе его в любой момент могли допросить следователи из ФСБ без адвоката. По подсчетам Пасько, это случалось около тридцати раз. Пасько отказывался давать показания без адвоката, после чего сразу попадал в карцер (камера один метр на один, без воды и питания). Центр содействия Международной защите направил свое заявление в Секретариат Европейского суда по правам человека, в котором сделал вывод о нарушении в отношении Пасько прав, гарантированных статьями 3, 5, 6, 8, 13 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. «По сути, к Пасько применялась стратегия методично однообразных допросов, носящих характер психической пытки с навязчивым постоянным повторением одних и тех же сентенций» - было заявлено международной комиссией юристов.

Следующий параграф - 3.2. «Резонансы» — рассматривает своего рода «параллельный процесс», в который, по сути, вылились информационные потоки вокруг «шпионского дела». Пресса и телевидение часто и по-разному освещали судебное разбирательство по делу Пасько. Государственные средства массовой информации освещали события сухо и достаточно кратко, негосударственное телевидение (обычно это было НТВ) давало более развернутую информацию с интонациями, осуждающими суд над свободой слова, над самим журналистом. Именно по этой манере освещения было видно, что в суде столкнулись интересы остатков гражданского общества и государства. Представители военной прокуратуры и ФСБ в своих редких комментариях делали акцент на том, что наконец-то пойман крупнейший за все времена шпион и что такие, как он, являются причиной развала на флоте и в армий.

Одновременно проводилась активная работа по освещению происходящих событий правозащитниками. Автор настоящего исследования ежедневно вел дневник суда, дневник допросов, затем отправлял эти данные

в ПЕН-Клуб, и на следующий день эта информация появлялось на сайте Фонда защиты гласности и сайте ПЕН-Клуба. Таким образом каждый мог узнать о том, что произошло в суде в течение прошлого дня. В Москве по мере необходимости заседал общественный комитет, куда вошли академик А. Яблоков, А. Симонов, Наум Ним, Лев Федоров. Они обсуждали текущие вопросы и делали заявления, проводили пресс-конференции, .общались с журналистами.

На уровне международной общественности также был проведен ряд акций в поддержку Г. Пасько. В адрес российского правительства и президента были заявлены протесты от десятка различных экологических движений, правозащитных организаций, наконец, от простых людей — от Новой Зеландии до Южной Африки, Америки и Канады. В адрес суда на имя Пасько пришло более 24 тысяч писем из разных точек земли с поддержкой его действий, с протестом против суда, который в течение многих месяцев судил человека, выступившего на стороне интересов обыкновенных людей. Правозащитная организация «Amnesty International» официально назвала Пасько узником совести в России. Статус узника совести предполагал рассмотрение обвиняемого прежде всего как политзаключенного. Это вызвало особое внимание со стороны всех правозащитных организаций, а также . постоянный интерес и озабоченность как самой «Amnesty International», так и Совета Европы, глав государств, признавших Положение об узнике совести и принявших соответствующие обязательства по защите интересов заключенного перед руководством страны, где содержится этот человек. Кроме этого, Пасько стал почетным членом не только Русского, но и Американского, Английского, Финского, Шведского, Немецкого ПЕН-Центров, которые тоже постоянно проявляли заботу о Пасько и его семье. В работе правозащитников принял участие А. Никитин, отставной капитан первого ранга, который, как эксперт норвежского экологического объединения «Беллона», был обвинен в шпионаже за передачу доклада со своей статьей «Северный флот — потенциальный риск загрязнения региона»

экологам из «Беллоны», два года провел в «Крестах» в Санкт-Петербурге и затем был полностью оправдан судом.

Параграф 3.3. «Фрагменты хроники первого судебного процесса» содержит протоколы отдельных судебных заседаний, составленные автором исследования в период с января по июль 1999 года, и краткий комментарий по поводу приговора военного суда Тихоокеанского флота, признавшего Пасько виновным в злоупотреблении должностными полномочиями, но, в соответствии с п. 5 Постановления Государственной думы Федерального Собрания РФ от 18 июня 1999 года «Об объявлении " амнистии», постановившего освободить Пасько от наказания как лицо, впервые осужденное к лишению свободы на срок менее 5 лет и отбывшее более одной трети назначенного срока наказания.

В параграфе 3.4. «Краткий обзор второго судебного процесса» дается анализ развития второго судебного процесса по делу Пасько, охватывающего период с ноября 2000 года по январь 2002 года. В ходе второго судебного процесса по делу Пасько правозащитники с помощью Норвежского ПЕН-Клуба устанавливают контакт с руководством экологической организации «Беллона». (Эта экологическая организация была создана в середине 80-х гг. прошлого века и была незаметной до тех пор, пока в 1986 году ее сотрудники первыми не возвестили всему миру о трагическом взрыве в Чернобыле) Представители организации «Беллона» поняли, что в случае Пасько они имеют дело с преследованием на почве свободы слова, восставшей против экологических преступлений.

Общественные защитники и адвокаты Пасько посетили Швецию и Финляндию, где коллеги российского отделения ПЕН-Кпуба организовали для них ряд пресс-конференций на юридических факультетах университетов с подробным анализом их позиции (ибо дело Пасько вызывало недоумение: человек делает все для пользы Родины, а Родина обвиняет его в измене).

Параграф дает подробный анализ нового обвинительного заключения в адрес Пасько, особенность которого состояла в том, что оно оперировало буквально теми же пунктами обвинения, что и старое заключение.

Параграф 3.5. «Комментарий и выводы» дает краткий анализ существующих видов воздействия власти на печать, согласно классификации Ю.В. Трошкина6. Судебное преследование рассматривается как одна из форм юридического давления на печать. Имеются в виду случаи, когда властные структуры употребляют судебные гонения на неугодные печатные органы и журналистов не за нарушения, предусмотренные законом о СМИ. Кроме того, «судьи плохо знают закон «О СМИ» или слабо ориентируются в нем и других соответствующих нормативных документах; журналисты в судах либо участвуют в бесконечных судебных процессах, либо чаще проигрывают, чем выигрывают их»7. Анализируются правовые проблемы судебно-процессуального характера, касающиеся гарантии личной свободы (при аресте и задержании, проведении освидетельствований, экспертиз и других следственных действий). Анализируется также тот факт, что в законодательных актах 1998-1999 гг. не было четких определений таких понятий, как «пытка», «бесчеловечное обращение и наказание», «унижающее достоинство обращение или наказание» и др., тогда как законодательство обязано было учитывать ратифицированную Россией статью 3 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, согласно которой субъектом защиты являются все категории лиц, лишенные свободы, и в отношении которых государством предпринимаются меры пресечения или наказания.

В целом дело Пасько продемонстрировало, что суды в России не выполняют своего назначения как «третьей власти» в стране, то есть не являются достаточно сильными и самостоятельными органами правосудия.

6 Трошкин Ю.В. Права человека: нарушения и защита прав человека и прессы. М., 1997. Стр. 206.

7 Трошкин Ю.В. Права человека: нарушения и защита прав человека и прессы. М., 1997. Стр. 211

Они зависимы от влияния органов других ветвей власти и местного самоуправления.

Глава IV «Защита и правозащитный процесс в деле военного журналиста Г. Пасько» содержит подробный анализ всего комплекса правозащитных мер в рамках дела Пасько, и, в частности, анализ совокупности и взаимодействия различных письменных и устных текстов в защиту журналиста: двух речей в суде Тихоокеанского флота общественного защитника Александра Ткаченко8, фрагмента речи в защиту Г.М. Пасько адвоката И.Ю. Павлова9, полного текста выступления адвоката Генри Резника10, а также фрагмента Надзорной жалобы Председателю Верховного Суда РФ11 и Заключения Российского Комитета адвокатов в защиту прав человека12. Предметом анализа также становится статья «Обитатели колонии строгого режима помогают Пасько освоиться на новом месте»13,, написанная представителем экологической организации «Беллона», в которой содержится обзор пятилетней борьбы владивостокского военного корреспондента и эколога Григория Пасько против беспочвенных обвинений в государственной измене, выдвигавшихся против него российскими секретными службами.

В главе анализируется комплекс культурных смыслов, характерных для взаимоотношений общества и власти в советский и постсоветский период. Делается вывод о кризисе имевшего место в советский период «ритуала» отношения к власти как к сакральному целому и попыткам начать относится к власти как к социальному институту (конец 20-го — начало 21 вв.). Понятием ритуала описывается значительная часть феномена

8 Текст выступлений правозащитника А.Ткаченко представлен в п. 11 и п. 12 Приложения.

' Фрагмент речи адвоката И.Ю. Павлова в защиту Г.М. Пасько 17 декабря 2001 года приведен в п. 13

Приложения.

10 Выступление адвоката Генри Резника в защиту Г.М. Пасько 25 июня 2002 года приведено в п. 14 Приложения.

11 Фрагмент Надзорной жалобы Председателю Верховного Суда РФ содержится в п. 15 Приложения.

12 Заключение российского Комитета адвокатов в защиту прав человека представлено в п. 16 Приложения.

13 «Обитатели колонии строгого режима помогают Пасько освоиться на новом месте». Чарльз Диггес, 15 ноября 2002 года, «Беллона» (п. 17 Приложения)

отношения к власти как одному из структурообразующих элементов любой культуры. Рассмотрение власти и отношения к ней может происходить, согласно концепции И.Г. Яковенко, посредством двух крайних моделей; власти как социального института и власти как сакральной сущности. Специфика советского периода заключается в представлении о власти как главным образом власти сакральной. В главе приводится несколько характерных признаков сакральности власти. Это, во-первых, отделснность власти от общества, ее «скрытость» (власть являла себя обществу в строго зафиксированных традицией случаях: праздники, юбилеи, съезды, похороны и т.д.). Во-вторых, власть позиционировалась как находящаяся вне ответственности и над законом (в монотеистическом обществе власть была ответственна перед богом, поэтому не могло быть инстанции, перед которой она могла бы отвечать). В-третьих, в советскую эпоху власть была абсолютно внекритична. Были отдельные случаи критики отдельного ведомства, но всякое ведомство — часть сакрального целого. Критика противоречила представлениям об этом «целом», возможно, не вербализованным, но заданным массовой традиционной русской культурой и свойственным конкретным представителям власти, которые выстраивали политический механизм.

Ситуация сакральности противостоит праву. Общество, которое сакрализует носителей иерархии, не может быть правовым, поскольку право подразумевает, что священными являются только нормы и процедуры. Демократические завоевания 90-х гг. ознаменовали новое, противоположное, направление развития взаимоотношений власти и общества. Власть начала мыслится как социальный институт. Десакрализация власти начала противоречить ритуалу отношения к власти как к сакральному целому. Начал возникать «кризис ритуала» (в том числе, в бахтинском понимании этого слова).

Личная правозащитная активность определяется как почти единственный противовес продолжающемуся «ритуалу» отношения к власти

как к сакральной сущности, с вытекающими отсюда «падзаконностью» власти, ее «внеответственностью» и неподсудностью. Тем самым, правозащитная деятельность становится самым ярким внешним выражением начавшегося кризиса данного «ритуала». Правозащитник, выступая в суде, посредством своей прямой речи делает открытое обращение ко всем правозащитным организация, экологическим организация, общественным объединениям, думским фракциям, ко всем средствам массовой информации и ко всем гражданам страны. В его речи содержится призыв активизировать правозащитные механизмы в любых формах протеста против нарушения права заниматься профессиональной деятельностью, нарушения свободы слова, и т.д. Правозащитник выступает транслятором неискаженных фактов судебно-процессуального, этического, бытового характера, а также является выразителем и защитником, прежде всего, собственной непредвзятой позиции по поводу разбираемого прецедента, позиции, подразумевающей отстаивание таких ценностей, как свобода слова, свобода выражения личного мнения, суждения и оценки и др. Правозащитник постоянно производит контент-анализ имеющихся материалов дела и рабочих записей (в случае Пасько контент-анализ также производился в отношении записей самого Пасько, сделанных им на военном совете ТОФ, что послужило поводом для обвинения его в шпионаже). Правозащитная деятельность как работа с информацией и по поводу информации очень часто выступает как деятельность просветительская, поскольку правовая культура и представителей государственных структур, и самих журналистов, и общества в целом подчас не выдерживает критики. Правозащитная деятельность вызывает к жизни акции внутрироссийской и международной общественности на уровне как организаций, так и отдельных граждан. Благодаря этому ситуация преследования человека и журналиста начинает все чаще освещаться в отечественных и зарубежных СМИ. Таким образом, правозащитник превращает «закрытое» в «открытое»: все несоответствия российскому законодательству, Конституции, а также принятым

Европейским нормативным актам становятся доступными для внешнего анализа, для правовой и морально-этической оценки.

В главе обосновывается необходимость анализа устных и письменных текстов различных представителей защиты в их комплексном взаимодействии. Анализ такого типа наиболее отчетливо выявляет формы и механизмы правозащитной деятельности, реализованной в рамках дела военного журналиста Г. Пасько. Проведенная в связи с делом Пасько правозащитная работа также показала, по каким конкретным направлениям может развиваться защита профессиональных и гражданских прав журналистов.

В Заключении подводятся итоги проведенной историко-культурологической реконструкции. Формулируются выводы о том, чем явилось дело Пасько для социальной и культурной жизни российского общества в целом. Проводится еще одно обоснование выбранной методологии исследования, которую отчасти можно описать как историко-риторическую: совокупность различных текстов эпохи (манифестов, речей, судебных документов, деклараций, законов, договоров, публичных писем, статей и др.), то есть «полифония» эпохи, состоящая из множества отдельных «монологов», обнаруживает стиль и способ мышления данной эпохи. «И этот способ мышления дан нам как речь внешняя и внутренняя, как принципы речевой организации жизни»14. Риторические особенности эпохи становятся ключом к ее историко-культурологическому анализу. Эти особенности предстают как собранные воедино в речи автора, и такой же особенностью является сама по себе авторская речь о них.

По итогам правозащитной работы, проведенной в рамках дела Григория Пасько, были сформулированы практические рекомендации журналистам, которые в силу своей профессиональной деятельности могут оказаться в ситуации преследования или давления.

14 Пешков И.В. М.М. Бахтин: от «К философии поступка» к риторике поступка. М., 1996. Стр. 18.

Основные положения и выводы диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Ткаченко А.П. Русский суд. Дело военного журналиста Григория Пасько //М.: Права человека. 2004. (Монография);

2. Лишь бы был свет! // Вопросы литературы. 2001. Январь - февраль. С. 147- 164. ( Интервью Т. Бек );

3. Первая сигнальная система. И вторая...// Экология и право. 2002. Декабрь. №4-5. С. 5;

4. Ткаченко Л. Из речи в защиту Григория Пасько // Колокол.London. UK. 2002. № 2. С. 15-17;

5. Абсурд возвращается // Вниз по вертикали. Первая четырехлетка Путина глазами либерала. Сб. статей. М., Колибри. 2005. С. 184-187;

6. Два капитана // Новая газета. 13 августа 2001;

7. Дело Пасько — 2 началось // Новая газета. 16 июля 2001;

8. Grigory Pasko // International PEN/ Writers in Prison Committee. Case List -July to December. London. 2002. P. 48;

9. Resolution on Grigory Pasko, Russia, submitted by the Danish, Finnish, Norwegian and Swedish Centres // Minutes of the Meeting of the Assembly of Delegates of International PEN. Ohrid. 2002. September. P. 33-34.

Ткаченко Александр Петрович

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Подписано в печать 3.08.2006 г. Формат 60x90, 1/16. Объем 2,0 п.л. Тираж 100 экз. Заказ № 660

Отпечатано в ООО "Фирма Блок" 107140, г. Москва, ул. Краснопрудная, вл.13. т. 264-30-73 дл^уу.ЫокО 1 centre.narod.ru Изготовление брошюр, авторефератов, печать и переплет диссертаций.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурологии Ткаченко, Александр Петрович

Введение

Глава 1. Обвинение. Военная прокуратура Тихоокеанского флота против журналиста Г. Пасько

1.1. Экспозиция

1.2. Контекст

1.3. Анализ обвинения

1.4. Комментарий и выводы

Глава 2. Обвиняемый - военный журналист Григорий Пасько

Глава 3. Суды и судьи

3.1. Дескрипции

3.2. Резонансы

3.3. Фрагменты хроники первого судебного процесса

3.4. Краткий обзор второго судебного процесса

3.5. Комментарий и выводы

Глава 4. Защита и правозащитный процесс в деле военного журналиста Г. Пасько

Введение диссертации2006 год, автореферат по культурологии, Ткаченко, Александр Петрович

Актуальность исследования

Значение правозащитного движения проявляется главным образом в той сфере, которая связана с выработкой системы гражданских ценностей (свобода личности, права человека, независимость и активность), разграничением официальной и частной жизни, формированием предпосылок к становлению гражданского общества, появлением .такого феномена, как общественное мнение. В этом смысле важной представляется роль правозащитного движения в подготовке перестройки (вторая половина. 80-х - начало 90-х гг.) и радикальных преобразований 90-х гг. и'*'-

Старшее поколение правозащитников сформировалось в 60-70-х гг. и было частью движения инакомыслия в Советском Союзе. Хотя представителей старшего поколения сегодня осталось немного, именно они определили и продолжают определять «философию» и практику нынешнего правозащитного движения в России. Они, в основном, живут в Москве, где сосредоточены ведущие российские правозащитные организации, такие как Международное общество «Мемориал» (С.А. Ковалев, А.Ю. Даниель, A.C. Рогинский, О.П. Орлов), Московская Хельсинкская группа (JIM. Алексеева), Фонд в защиту гласности (A.M. Симонов), Движение за права человека (J1.A. Пономарев), Центр содействия реформе уголовного правосудия (В.Ф. Абрамкин), Общественный Фонд «Гласность»

С.И. Григорьянц), агентство «Прима» (А.П. Подрабинек), Форум переселенческих организаций (Л.И. Графова).

Молодежь» пришла в правозащитное движение на рубеже 80-90-х гг. прошлого века и образует костяк и основную «массу» правозащитных организаций в провинции. Точное количество правозащитников неизвестно, приблизительно несколько тысяч человек. Среди известных по публикациям и по правозащитной деятельности «молодых» правозащитников -С.М. Шимоволос (Нижний Новгород), Б.П. Пустынцев (Санкт-Петербург), А.Д. Никитин (Саратов), А.Ю. Блинушов (Рязань), H.H. Чиж (Нижний Тагил), С.А. Смирнов (Москва), И.В. Аверкиев (Пермь), В.В. Постников (Тюмень), И.В. Сажин (Сыктывкар). Они менее известны, чем представители старшего поколения, но именно от них во многом зависит будущее правозащитного движения в России.

В правозащитном движении (или движении диссидентов, от лат. «несогласный») выделяют несколько этапов. Период становления (1965-2 1972); период кризиса и широкого международного признания (1973-1975);*? Хельсинкский период (1976-1985).

Наиболее заметные события периода становления - это демонстрациям на Красной площади против ввода войск стран Варшавского Договора в Чехословакию (1968), начало выхода «Хроники текущих событий» (1968), создание первых работ, с изложением и обоснованием целей движения («Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» академика А.Д. Сахарова, «Жить не по лжи», «Письмо вождям Советского Союза» А.И. Солженицына), создание Комитета прав человека в СССР (1970), деятельность «самиздата» (работы Сахарова, Солженицына, повести и романы В. Максимова и В. Гроссмана, стихи И. Бродского, Н. Коржавина, О. Мандельштама, «Реквием» А. Ахматовой и др.).

Период кризиса и широкого международного признания ознаменован активным наступлением властей на правозащитное движение: высылка Солженицына за публикацию на Западе книги о репрессивной политике советской власти в 20-50-е гг. «Архипелаг ГУЛАГ»; приостановка выхода «Хроники текущих событий»; кампания в прессе против Сахарова, награжденного Нобелевской премией мира (1974); арест и суд над П. Якиром и В. Красиным, согласие которых сотрудничать с КГБ вызвало кризис движения.

Хельсинкский период связан с деятельностью, направленной на выполнение СССР обязательств, которые он взял на себя, подписав в 1975 г. Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в Хельсинки. В частности, в Акте были сформулированы требования о соблюдении гражданских, политических и личных прав человека. Движение становится в точном смысле слова правозащитным (Московская Хельсинкская группа Ю. Орлова, Хельсинкские группы на Украине, в Литве, Армении и др.). С конца 1979 г. правозащитное движение развернуло кампанию критики ввода советских войск в Афганистан. Реакцией властей -стало усиление репрессивных действий: арест Орлова, И. Руденко, других-членов Хельсинкских групп, высылка в Горький и лишение всех наград» Сахарова (1980) и др.

Правозащитное движение 60-90-х гг. не было однородным в идейном отношении. Оно объединяло разные течения: гражданские движения, выступавшие в защиту прав человека законными средствами в рамках Конституции; религиозные движения, среди которых не только гонимые властями и официальной церковью течения (адвентисты, пятидесятники и др.), но и группы, выступавшие с позиций восстановления православной традиции, возвращения к истокам, к почве («почвенничество»); национальные движения (главным образом национальной интеллигенции, озабоченной утратой традиций, языка и др.).

В настоящей работе теория и практика правозащитного дела анализируются как комплексный культурный феномен в его исторической развертке и в перспективе. Термин «правозащитное движение» используется здесь в двух значениях: а) в историческом контексте. В главном информационном сборнике «Хроника текущих событий» в 70-х гг. периодически менялись два подзаголовка: «Выступления в защиту прав человека в Советском Союзе продолжаются» и «Борьба за права человека в Советском Союзе продолжается». Американское же издание «Хроники», выпускавшееся Валерием Чалидзе, имело подзаголовок: «Движение в защиту прав человека в Советском Союзе продолжается». (Таким образом, эти три слова -«выступления», «борьба» и «движение» - уже тогда наметили различные типы самооценки правозащитной деятельности); б) в живом, принятом сегодня смысле, означающем весь комплекс правозащитной работы различных людей и организаций - участников движения.

Правозащитниками и правозащитными организациями далее будут' • • - ,1 именоваться те, которые занимаются защитой прав человека постоянно или достаточно регулярно. Государственные организации не попадают в число правозащитных, так как в настоящей работе принимается посылка, что государство по определению является естественным источником ограничений и нарушений прав человека, а значит - объектом работы правозащитников. То, что ст. 2 Конституции Российской Федерации вменяет защиту прав человека в обязанность государству, не меняет этого положения дел. В работе подробно анализируются причины и следствия того факта, что данная статья Конституции носила и носит в основном декларативный характер. Также подвергается анализу контраст между рядом законодательных актов Российской Федерации (в частности, Указом

Президента Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 864 «О некоторых мерах государственной поддержки правозащитного движения в Российской

Федерации») и фактическим положением дел с правами человека в стране.

Автору настоящего исследования удалось принять участие в работе двух военных судов, предметом разбирательства которых стало дело военного журналиста Григория Пасько. В качестве общественного защитника, представляющего российское отделение ПЕН-Клуба, автор был официально допущен к участию в процессе над журналистом, обвинявшимся по ст. 275 Уголовного Кодекса Российской Федерации «Государственная измена». Участие гражданского человека в работе военного суда имело место впервые за всю историю военных судов России. Тем самым, автору удалось увидеть бесчеловечность судебной системы, ее зависимость от* исполнительной системы власти (в данном случае еще и ведомственной), неспособность суда быть достаточно сильным, авторитетным и самостоятельным органом правосудия и выполнять свое назначение, как «третьей власти» в стране. Личный правозащитный опыт позволил запечатлеть драматический момент противостояния человека в лице журналиста Григория Пасько и власти в лице аппарата ФСБ, прокуратуры Тихоокеанского флота, военного суда Тихоокеанского флота, а также попытаться разобраться, какое место в этом процессе занимает гражданское общество и гражданское сознание. Время, в котором происходит действо двух судов, с 1998 по 2003 год, характеризуется отсутствием четких критериев секретности и государственной тайны. Так, сам фигурант дела, находясь под судом, подает в суд на неправомерность применения против него незарегистрированных в Министерстве юстиции военных приказов (в частности, приказа № 010 министра обороны от 7 августа 1990 г.), добиваясь их отмены, и, тем самым, добиваясь более цивилизованных форм государственности. Отмена приказа № 010 министра обороны от 7 августа 1990г. ознаменовала собой отмену той нормы, которая препятствовала военнослужащим в полной мере реализовывать свои права, гарантированные Конституцией.

Степень разработанности проблемы

Проблема защиты прав человека уже несколько десятилетий находится в поле зрения таких дисциплин, как политология, социальная и политическая философия, история и теория государства и права, история и теория-международных отношений. В последние годы в нашей стране в высших-образовательных учреждениях появились отдельные учебные курсы, посвященные непосредственно истории прав человека,: истории правозащитного движения в СССР, технологиям и формам защиты прав человека; на факультетах журналистики читаются курсы по проблеме нарушений и защиты прав журналистов. В отечественной литературе и публицистике существует ряд исследователей теории и практики правозащитной культуры: Амальрик A.A., Буковский В.К., Даниэль А.Ю., Сахаров А.Д., Синявский А.Д., Горшкова С.А., Трошкин Ю.В., Алексеева Л.Б., Алкема Е.А. и др.

В то же время, культурологический подход к праву и его защите еще только наметился в отечественной гуманитарной мысли, и значительного корпуса исследований в этом направлении пока не существует. Между тем, правовые явления обнаруживают, кроме собственно юридических коллизий, еще множество смыслов внеюридического характера. В них сосредоточены богатейшие семантика и символика культурно-исторического плана. «Культурологический метод позволяет рассматривать любой правовой феномен не сам по себе, а внутри интеллектуального пространства культурных смыслов, в результате чего тот утрачивает жесткость прежних, исключительно юридических границ»1.

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца 1997г., когда заканчивалась подготовка к аресту военного журналиста Г.Пасько, по март 2004г. - время подведения окончательных практических и-теоретических итогов двух судебных процессов по делу указанного журналиста. *

1 Бачинин В.А. Метафизическая культурология права и юридические артефакты. Материалы научно-методической конференции «Формирование дисциплинарного пространства культурологии». Серия "Symposium" (издание Санкт-Петербургского Философского Общества), выпуск 11. Спб. 2001 С.10-15

Объектом исследования является социокультурный аспект правозащитной деятельности в условиях современной российской государственности.

Предметом исследования является личный правозащитный опыт в деле военного журналиста Г. Пасько.

Цель работы состоит в историко-культурологической реконструкции правозащитного опыта в деле Г. Пасько. В работе производится экспликация четырех составляющих реконструируемой «культурологической драмы»: обвинения, обвиняемого, суда и защиты. Данная цель предполагает исследование материалов дела Г. Пасько на фоне динамики правозащитной мысли в конце XX - начале XXI вв. в логической и хронологической связи этой динамики с имевшими место судебно-правовыми действиями и общественными явлениями. Указанная цель ограничивает предмет диссертационной работы, выдвигая на первый план культурно-исторический и историко-методологический субстрат, заложенный в материалах дела. ■

Задачи работы >

Цель и предмет работы обусловили постановку следующих задач:

• Правовой и этический анализ судебно-процессуальных действий в отношении журналиста Г.Пасько;

• Рассмотрение процесса защиты и правозащитной деятельности в деле Г. Пасько как сложного комплекса мер, реализуемого на нескольких уровнях: личного участия и добровольно взятой на себя личной ответственности общественных защитников;

S акций внутрироссийской и международной общественности;

S освещения ситуации в российских и зарубежных средствах массовой информации;

S работы привлеченных профессиональных адвокатов и Российского комитета адвокатов в защиту прав человека;

Методологические основы исследования

Определяя данное диссертационное исследование как; культурологическое, автор учитывает предлагаемый современной наукой методологический принцип изучения культуры как единого целого, все части -которого интегрированы и выполняют по отношению к другим частям1; взятым вместе, интерпретационную функцию. Используя концептуальную схему культурного функционализма, восходящую к работам социологов школы Б. Малиновского , автор рассматривает феномены не изолировано, а в контексте социально-культурных изменений, происходивших в соответствующий период времени. Диссертационное исследование представляет собой, по сути, социокультурный анализ, раскрывающий содержание деятельности различных представителей постсоветского общества, совокупность социальной и культурной терминологии, которую они создают.

2 Malinowski В. Scientific Theory of Culture, and Other Essays. N.Y., 1960.

12 исследовании, культурно-семиотический подход, методы структурной лингвистики и общей риторики, методы и приемы герменевтики.

В основе исследования лежит метод гуманитарного эксперимента, предложенный доктором философских наук, профессором В.Л. Рабиновичем. Он воспроизводится в самом предмете исследования, вместе с ним составляет его результат, цель и средство одновременно. Он животворящий фермент не только эвристики, но и поэтики исследования. ^Ситуация гуманитарного эксперимента характеризуется тем, что исследователь встроен в объект исследования и является его частью, следовательно, исследователь является одновременно объектом своего исследования. Но бытие в качестве объекта исследования изменяет исследователя. Изменяясь, исследователь тем самым вносит изменения в объект исследования, поскольку является его частью. И так далее. Тем самым образуется непрерывное взаимодействие (взаимоизменение) объекта и субъекта исследования: материала и применяемой по отношению к нему исследовательской схемы. В процессе взаимодействия схемы и материала образуется поле (или поля) смыслов. В данном случае - это поле смыслов о культуре конца XX - начала XXI вв. (русской - европейской - мировой), а также поле смыслов о правовой культуре, в которой дело журналиста Г. Пасько и защита его прав человека и журналиста - ее эпицентр.

3 Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. Спб., 2000. Стр. 41.

Именно поэтому в работе развивается не нормативная, а демонстративная методология, проверяемая в деле - воспроизводящая в своей схеме объект (и предмет) исследования, который, в свою очередь, вносит коррективы в исходные предположения нормативного характера.

Общую методологическую и теоретическую основу диссертации составили труды отечественных и зарубежных логиков, философов и методологов науки, в первую очередь, таких, как М.М. Бахтин, В.А. Подорога, H.A. Бердяев, П.А. Флоренский, Д. Оруэлл, Б. Рассел, Г. Риккерт, М.К. Мамардашвили, П.Б. Струве, В.Ф. Эрн, JI.C. Выготский, B.C. Библер, X. Ортега-и-Гассет, М. Фуко, а также работы B.JI. Рабиновича о понимании культуры и статусе культурологии, месте науки в --истории культуры, методах исторической реконструкции феноменов культуры, формообразующих принципах культуры. " :

Научная новизна исследования t

• Новизна и эвристическая ценность исследования состоят в том, что на рассмотрение академического сообщества представлен своего рода личный опыт (уникальная правозащитная акция, проведенная впервые в практике российских закрытых судов), трансформированный в рамках данной работы в гуманитарный эксперимент - один из возможных в исторической культурологии.

• Правозащитная деятельность как деятельность посредством устных и письменных текстов (выступлений, речей, писем, интервью, и др.), включающая анализ различных документов (резолюций, постановлений, законодательных актов, и т.д.) и устных высказываний (судей, подсудимого, адвокатов, свидетелей, и пр.), представляет собой источник такого возможного направления теоретической культурологии, как риторическая культурология. Под риторической культурологией подразумевается исследование стиля и способа мышления эпохи (массовой ментальности) и, в частности, отношения к власти как структурообразующего элемента любой культуры, на основании совокупности текстов данной эпохи в их взаимодействии. Данный подход предполагает изучение культуры в единстве с социальностью, то есть изучение того поля, где культура и социальность взаимопроникают (культура задает формы социальной жизни, а социальное воздействует на культуру).

Положения, выносимые на защиту

1. Личный правозащитный опыт может быть трансформирован в гуманитарный эксперимент, воспроизводимый в самом предмете исследования и составляющий одновременно его средство, цель и результат.

4. Правозащитный процесс как своего рода «культурная модель» выявляет важнейшие социокультурные аспекты функционирования всех задействованных в данном процессе структур, институтов, юридических и моральных норм, а также четырех составляющих реконструируемой «культурологической драмы»: обвинения, обвиняемого, суда и защиты.

Теоретическая и практическая значимость исследования

Диссертационное исследование имеет значение для формирования дисциплинарного поля культурологии права как одного из новейших-разделов культурологии, а также для теории и практики правовой и правозащитной культуры. Ценность исследования составляет, с одной стороны, проделанная автором правозащитная работа, а с другой стороны -проведенный на ее основе историко-культурологический и теоретический-анализ правозащитного процесса как культурного феномена. Речь идет в первую очередь о попытке редуцировать личный правозащитный опыт к определенной гуманитарной методологии (разрабатываемой, в том числе, как методология культуры правовой защиты).

Ценность диссертации заключается также в том, что в современных условиях России результаты исследования могут способствовать развитию гражданской инициативы, формированию традиций правовой и правозащитной культуры.

Апробация работы

Материалы по теме данного диссертационного исследования были использованы для написания статей в различные сборники, а также периодические издания различного ранга. Часть материалов диссертации нашла - отражение в монографии, посвященной непосредственно делу Григория Пасько (Русский суд. Дело военного журналиста Григория Пасько. М.: Права человека. 2004). Ряд положений диссертации был представлен и обсужден на Всероссийской конференции гражданских организаций (27-28 октября 2003г., Москва), на Конгрессах Международного ПЕН-Клуба, на* заседаниях российского отделения ПЕН-Клуба и сектора «Языки культур» Российского института культурологии. :

Структура и объем диссертации

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, приложения, списка источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Культура защиты прав человека в правовой культуре постсоветской России"

Выводы о том, чем явилось дело журналиста Пасько для молодой российской государственности, для социальной и культурной жизни страны, можно сформулировать так:

1. Дело Пасько было делом государства против свободы слова. По сути дела, государство выступило против конституционного права человека на свободу слова, свободу самовыражения и свободу передачи информации.

2. Дело Пасько было делом против человека, против его прав. Смысл в том, чтобы напугать людей, которые почувствовали свободу после концлагерной системы Советского Союза. Напугать журналистов, которые начали писать открыто и безбоязненно о проблемах, которые раньше были запретными.

3. Дело Пасько было против самой Российской армии и флота, опять ® же с целью поставить на место огромную массу людей в форме, выходящих из под контроля из-за плохого обеспечения продовольствием, зарплатой, жильем и др. Неслучайно все свидетели в ходе процесса, как следственного, так и судебного, запугивались, начиная от младших и заканчивая старшими чинами.

4. Дело Пасько было делом против всей судебной системы, начинавшей принимать после девяносто первого года, и особенно после введения новой Конституции, черты либеральных и демократических институтов, ставящих во главу угла человека, его проблемы, а не ф государственные интересы.

5. Дело Пасько было делом против журналистов всего мира, которые почувствовали, что с российскими журналистами можно сотрудничать, как со всеми цивилизованными журналистами, а не так, как в советские времена, когда каждый журналист-зарубежник был на службе у КГБ.

6. Дело Пасько было делом против всей интеллигенции, которая работала в зоне повышенной опасности, поверив в свободу слова и свободу передачи информации, согласно статье 19 подписанной Россией Международной конвенции о Гражданских и Политических правах,

• утверждающей это право («Каждый человек имеет право на свободное волеизъявление; это право включает право на поиск, получение и распространение информации и идей любого вида независимо от границ, устно или письменно, или в напечатанном виде, в форме произведений искусства, или через любые другие средства по своему выбору» ). За годы ; шпиономании в России прошли суды над Александром Никитиным в Санкт

Петербурге, Валентином Моисеевым в Москве, Иваном Даниловым в

27 International Covenant on Civil and Political Rights. Article 19.

100

Красноярске, Сойфером и Пасько во Владивостоке, Игорем Сутягиным в Калуге.

7. Дело Пасько было делом против всех провинциальных журналистов, пробующих писать правду о местничестве, о самоуправстве губернаторов и мэров городов, взявших контроль на локальными СМИ.

8. Дело Пасько было делом против всего российского общества, ибо на деньги налогоплательщиков шли практически заказные судебные процессы, с колоссальными финансовыми затратами, над людьми, которые в итоге все оказывались не шпионами и не предателями, и по сути дела к суду привлекались заведомо невиновные.

9. Дело Пасько стало делом, компрометирующим российское правосудие и юриспруденцию в глазах мировой общественности, и сильно повредило имиджу молодой российской государственности.

10. Дело Пасько стало делом против самих судов и судей, потому что они почувствовали, что за их спиной стоит организация, которая в любой; момент может вмешиваться в ход процесса и влиять на вынесение приговоров, и что судам должно судить, ожидая звонка сверху или учитывая этот интерес. Суд, которой мало-помалу начинал обретать независимость, потерял ее полностью.

11. Дело Пасько стало делом против самого Пасько, которого в течение шести лет подвергали моральным пыткам, обвиняя его в несовершенных преступлениях, чем нанесли ему колоссальный физический и моральный урон, продержав длительное время до судов в жестоких условиях одиночной камеры, а затем и Уссурийского лагеря строго режима.

12. Дело Пасько стало делом, которое показывает, что журналист может выстоять в труднейшей ситуации преследования только в том случае, если само журналистское сообщество осознает всю драму журналиста как свою и будет активно помогать ему в деле борьбы за свои убеждения.

По итогам правозащитной работы, проведенной в рамках дела Григория Пасько, можно сформулировать следующие практические рекомендации журналистам, которые в силу своей профессиональной деятельности могут оказаться в ситуации преследования или давления:

1. Попадая в любую экстремальную ситуацию, знай, что ты не один.

2. Как можно быстрее свяжись с тем, кому доверяешь и кто может подтвердить, что ты - это ты и чем занимаешься.

3. Молчи, пока не придет адвокат. Не наговаривай себе дело.

4. Имей всегда при себе телефоны организаций, которым ты веришь, особенно своей организации.

5. Знай, что если ты ни чем не виноват, то сотрудник спецслужб будет действовать против тебя, нарушая законы. И в этом его слабость.

6. Веди себя так, чтобы ты вызывал уважение, даже у своих противников.

7. Нужно знать назубок, как «Отче наш», закон о СМИ.

8. Знай, что за разглашение государственных секретов отвечают только те, кто их сам производил и за них отвечает.

9. Если ты понимаешь, что ничего не помогает - знай, что спасти ситуацию может только предание ее гласности.

10. Знай, что кроме Фонда защиты гласности и Русского ПЕН-Центра, журналистами еще напрямую занимаются всемирная организация «Репортеры без границ», Фонд экстремальной журналистики и Союз журналистов.

11. Если ты находишься в любой командировке, в кармане всегда должно быть удостоверение личности и командировочное удостоверение.

12. Ты имеешь полное право не выдавать источники информации для своей журналистской деятельности. Кроме как по решению суда с полными гарантиями сохранения тайны источника, особенно, если это опасно для его или твоей жизни.

13. Никогда не подписывай никаких бумаг и не давай показаний, ты имеешь на это полное право. Не ты должен доказывать свою невиновность. Они должны доказывать твою виновность без твоего участия.

14. Самое сильное, что у них есть против тебя - это шантаж. Если устоишь - то победишь.

15. Когда будет особенно трудно, вспоминай случаи, описанные в этой книге, и тебе станет веселей и уверенней.

16. Григорий Пасько выстоял только потому, что выстоял сам - не признался в том, чего он не совершал, хотя его заставляли. Никого не предал в своей журналистской работе. Верил в тех, кто ему помогал. И те, кто помогали, верили ему.

17. При любом удобном случае в экстремальной ситуации надо напоминать о соблюдении прав человека. Они у нас нарушаются всегда, так что не промахнешься.

18. Знай, что заграница тебе поможет, но только на законных основаниях.

19. Если ты решил, что ты обыграл «контору», значит, ты проиграл. Сыграй с ней хотя бы вничью. Это и будет победа.

20. Не дай им возможности сделать тебя хоть частичкой их бреда. И они отстанут от тебя навсегда.

Учитывая уровень нашей информации, мы могли бы представить заключение, основанное на достаточно глубоком и всестороннем анализе дела, тем более, что многие выводы суда настолько слабы и уязвимы, что буквально напрашиваются на разгромную критику. Однако мы сознательно решили ограничиться разбором только тех положений приговора, которые не являются вполне очевидными, и заметны лишь для профессионалов, хорошо знакомых с нормами уголовного процесса, а также с законодательством о государственной тайне и всеми формами уголовной ответственности за ее разглашение. Анализ доказательств, положенных в основу приговора, с необходимыми ссылками на конкретные материалы дела, бесспорно, будет содержаться в кассационных жалобах адвокатов Пасько. Свою задачу, как; было сказано, мы видим в другом.

Итак, анализируя исключительно приговор и некоторые известные нам документы следствия, мы утверждаем, что обвинение Пасько в ■ государственной измене лишено правовых и фактических оснований. Вина-осужденного материалами дела не установлена, а выводы суда по* единственному (из десяти вменявшихся!) уцелевшему эпизоду обвинения базируются исключительно на предположениях и доказательствах, полученных с грубыми нарушениями закона. В силу статьи 50 (часть 2) Конституции России и статьи 69 (часть 3) УПК РСФСР такие доказательства являются недопустимыми, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения.

1. Из диспозиции статьи 275 УК РФ следует, что объективная сторона государственной измены заключается в оказании российским гражданином помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности России. Это является общей или родовой формой данного состава преступления. Шпионаж как одна из его специальных форм состоит в том, что помощь вышеназванным адресатам в проведении ими враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности России гражданин осуществляет путем передачи, а равно сбора, похищения или хранения в целях передачи сведений, составляющих государственную тайну.

Юридическая точность данного суждения основана не только на единственно возможном грамматическом толковании статьи, но и разделяется практически всеми учеными - профессорами Дьяковым, Карпушиным, Игнатьевым, Шумиловым в их опубликованных монографиях, Красиковым, Страшуном в специальных заключениях, представленных в свое время по запросам защитников Александра Никитина. Первые из названных авторов являются сотрудниками Академии ФСБ и, скорее всего, были разработчиками главы уголовного кодекса о преступлениях против основ конституционного строя и безопасности государства, куда-входит статья 275.

Сегодня слышны в чем-то справедливые голоса о том, что конструкция исследуемой нормы нуждается в изменении. Свои предложения по этому вопросу готовит и Российский Комитет адвокатов в защиту прав человека. Однако в настоящее время закон именно таков, каков он есть, и должен беспрекословно соблюдаться, хочется того Федеральной службе безопасности или нет).

2. Поскольку враждебная деятельность названных в законе субъектов в ущерб внешней безопасности России является неотъемлемой составляющей объективной стороны состава преступления, в соответствии со ст. 144 УПК РСФСР она должна быть указана в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого. При этом должно быть детально описано, в чем эта деятельность состоит, какой субъект ее осуществляет, в чем заключается реальный или потенциально возможный ущерб внешней безопасности России.

В соответствии со ст. 68 УПК РСФСР факт враждебной деятельности и ущерб для внешней безопасности, безусловно, относятся к обстоятельствам, подлежащим доказыванию по делу. Из обвинительного заключения и приговора по делу Пасько можно судить, что требования вышеназванных норм процессуального закона были грубо нарушены. Это в свою очередь повлекло нарушение прав обвиняемого, гарантированных ему статьей 49 Конституции России и статьей 46 УПК РСФСР.

3. Анализ судебно-следственных документов убеждает, что отмеченные выше нарушения явились не упущением со стороны «неопытного» следователя, а результатом сознательного пренебрежения требованиями закона. Следствию было прекрасно известно, что никакой враждебной деятельностью против России ни сами японские журналисты, ни представляемые ими средства массовой информации не занимались. Никаких претензий по этому поводу им никогда не предъявлялось, никаких постановлений, фиксирующих факт подобной деятельности, не выносилось. л Соответственно, ни о какой помощи в проведении японскими СМИ такой деятельности со стороны Пасько не может «быть и речи, поэтому ни в< постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого, ни в приговоре* суда об этом не говорится ни слова.

Одного этого достаточно для утверждения о том, что в действиях' осужденного отсутствует объективная сторона вмененного ему состава преступления.

И в документах следствия, и в приговоре говорится, что свои преступные действия Пасько совершил в ущерб внешней безопасности России. В приговоре со ссылкой на заключение, данное экспертами в судебном заседании, даже разъясняется, в чем мог выразиться ущерб в случае передачи японцам секретных сведений: «в снижении боевой устойчивости сил флота при выполнении им боевых задач». Однако одно лишь утверждение о том, что Пасько действовал в ущерб внешней безопасности России (к тому же не подкрепленное никакими доказательствами), не восполняет существенный пробел объективной стороны обвинения, о котором подробно сказано выше.

К этому следует добавить, что в обвинительном заключении об ущербе внешней безопасности, якобы причиненном действиями Пасько, только упоминается, но о его существе, то есть, в чем же он, этот ущерб, реально выражается, ничего не говорится. Нарушение прав обвиняемого, выразившееся в отсутствии требуемой законом конкретности предъявленного обвинения, привело к тому, что Пасько пришлось гадать, какой такой ущерб фактически был им нанесен, что затруднило возможность защищаться от неясного и непонятного обвинения.

В приговоре же, как сказано выше, напротив, существо ущерба, угрожавшего внешней безопасности России разъясняется, хотя делается это достаточно туманно и совершенно бездоказательно. Тем не менее, вменяя в вину Пасько то, что его действия «могли привести к снижению боевой устойчивости флота при выполнении им боевых задач» , приговор выходит, за рамки предъявленного обвинения. Это означает, что ко всем прочим существенным нарушениям закона и прав обвиняемого суд добавляет еще и нарушение требований статьи 254 УПК РСФСР. 4. Все, что было сказано" выше, относится лишь к одному из элементов состава преступления -объективной стороне. Между тем основанием уголовной ответственности'' является совершение лицом деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным кодексом России.

Согласно установленному уголовным законом принципу вины лицо, подлежит ответственности только за те общественно опасные действия и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Причем, в каждом случае требуется установить именно ту ее форму, которая предусмотрена конкретном уголовным законом. Преступление, именуемое «Государственная измена», относится к категории формальных преступлений и совершается только с прямым умыслом, то есть виновный осознает общественно опасный характер действий, указанных в диспозиции статьи, и желает осуществить.

Таким образом, для квалификации действий, инкриминированных Пасько, необходимо установить наличие интеллектуального и волевого элементов прямого умысла, которые имеют свое конкретное содержание. а) Интеллектуальный признак умысла включает осознание противоправности (общественной опасности) совершаемых действий, а именно того, что:

- иностранная организация (иностранное государство), которым передавались сведения, осуществляет деятельность в ущерб внешней безопасности России;

- Пасько, как субъект шпионажа, понимает враждебный характер этой деятельности и оказывает помощь в ее осуществлении.

Государственная измена - это всегда, во всех случаях враждебная деятельность российского гражданина совместно с иностранным партнером i против Российской Федерации, своеобразная форма соучастия в преступлении. При этом основная опасность исходит извне, от иностранного i государства (иностранной организации), а гражданин России, помогая внешнему противнику в его враждебной деятельности, тем самым изменяет своему государству, предает его интересы.

Следует отметить, что именно наличие у субъекта преступления осознания того, что он оказывает помощь иностранному государству (организации) в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности России, как признак субъективной стороны преступления, и отличает государственную измену (ст. 275 УК РФ) от разглашения государственной тайны (ст. 283).

Интеллектуальный элемент умысла виновного, конечно, должен включать в себя и осознание того, что собираемые им сведения действительно составляют государственную тайну. По нашему твердому убеждению, основанному на достаточно глубоком знании всего массива законодательства о государственной тайне и солидном профессиональном опыте работе с ним, сделанные Пасько записи о проведенных флотом учениях такой тайны не содержат. Абсолютно неубедительными представляются и приведенные в приговоре доказательства того, что указанные сведения Пасько якобы собрал и хранил именно с целью последующей передачи. В обоснование своей позиции мы могли бы привести достаточно сильные аргументы, но, как и обещали выше, сознательно воздерживаемся от анализа этой части обвинения, полагая, что более корректно и детально, со ссылками на конкретные материалы дела, он будет сделан в кассационных жалобах защиты. б) Наличие волевого элемента умысла можно было бы признать, если бы было установлено стремление и желание Пасько передать сотрудникам японских СМИ сведения, составляющие государственную тайну, как свою помощь в осуществлении ими враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности России, которую они проводят или намерены проводить.

Следовательно, для признания Пасько виновным в совершении государственной измены в форме шпионажа указанные выше признаки субъективной стороны состава преступления - наряду с признаками* объективной стороны - подлежат обязательному установлению. Это делается путем вменения: подробного описания содержания умысла в соответствующих процессуальных документах и приведения доказательств, подтверждающих его наличие.

Ничего подобного сделано не было, следствие и суд ограничились голой декларацией о том, что умысел Пасько был направлен на причинение ущерба внешней безопасности государства. Таким образом, не доказано и наличие необходимой для осуждения Пасько формы вины.

5. Выше говорилось о нарушении судом требований статьи 254 УПК РСФСР - выходе за рамки предъявленного обвинения в части описания в приговоре существа ущерба для внешней безопасности России. Но это относительная мелочь по сравнению с нарушением требований той же нормы закона в другой части, а именно: в увеличении приговором суда периода «преступной деятельности» Пасько по сравнению с предъявленным органами следствия обвинением. Из обвинения следовало, что «секретные записи», сделанные 11 сентября 1997 года, осужденный передал адресату в том же месяце. Суд же, никак не оговаривая и не мотивируя изменение обвинения, записал в приговоре, что записи эти Пасько не передал, а хранил с целью передачи до 20 ноября 1997 года.

Непосвященных в тонкости проблемы эта деталь не натолкнет ни на какие плохие мысли, даже, скорее, наоборот: поскольку фактически передачи государственной тайны не было (только намерение) изменение вроде бы в пользу осужденного! Тем более, что «отсутствие реально причиненного ущерба» расценено судом как смягчающее вину обстоятельство и послужило основанием для снижения наказания.

Однако фактически все обстоит прямо наоборот. Суду прекрасно известно, что до 9 октября 1997 года действовала старая редакция Закона РФ «О государственной тайне», которая не могла служить правовой базой обвинения в сборе с целью передачи и передаче секретных сведений. Если сведения, даже действительно составляющие (после 9 октября 1997 года) государственную тайну, Пасько собрал и передал до принятия новой редакции закона - в его действиях нет состава преступления. Данное обстоятельство четко зафиксировано в определении коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 17 апреля 2000 года по делу А. Никитина, которое защитниками Пасько было представлено суду.

Выход за рамки предъявленного обвинения путем увеличения периода преступной деятельности осужденного нельзя объяснить ничем иным, кроме как стремлением суда любым, даже противозаконным путем, спасти хотя бы единственный эпизод развалившегося дела.

6. Вышеназванное обстоятельство в совокупности с тем, о котором речь пойдет ниже, дает нам основания ставить вопрос о возбуждении в отношении вынесших приговор судей уголовного дела по статье 305 ч.2 УК

РФ - вынесение заведомо неправосудного приговора, повлекшее тяжкие последствия.

Второе обстоятельство, определяющее заведомую неправосудность приговора, заключается в следующем. Оценивая те самые записи, которые якобы были сделаны Пасько на заседании военного совета флота, суд не только признал за ними доказательственную силу, но и положил в основу обвинения как главное доказательство.

В приговоре говорится, что листок с этими записями был обнаружен при обыске по месту жительства Пасько, впоследствии осмотрен с составлением соответствующего протокола. В ходе слушания дела были безусловно доказаны нарушения норм УПК РСФСР при совершении этих следственных действий. Нарушения оказались столь многочисленными и грубыми, что у суда не было иного выхода, кроме того как признать этот печальный для следствия факт. Единственное законное решение, которое при этих условиях могло и должно быть принято судом - это решение, основанное на упоминавшихся выше положениях части 2 статьи 50 Конституции России и части 3 статьи 69 УПК РСФСР, согласно которым доказательства, полученные с нарушением закона, не имеют юридической силы и не могут быть использованы для вынесения обвинительного приговора.

Однако Тихоокеанский флотский военный суд поступает прямо наоборот. Цитируем приговор:

Несмотря на установленные судом нарушения процессуального законодательства, допущенные органом следствия при обыске и осмотре, суд не находит оснований для признания этих протоколов в части, подтверждающей изъятие у Пасько указанных рукописных записей, не имеющими юридической силы, поскольку эти нарушения не влияют на объективность вывода о принадлежности и хранении данных записей именно Пасько».

И в других местах приговора, констатируя нарушения процессуального закона, суд также не признает их существенными, поскольку по его убеждению они «лишь формально не соответствуют установленными нормативными актами предписаниям». С подобным процессуальным цинизмом приходится сталкиваться нечасто.

7. В заключение хочется отметить еще один факт, позволяющий обоснованно предположить, что к составлению приговора причастны не только трое военнослужащих, официально входивших в состав суда.

Из приговора исключены все эпизоды обвинения, связанные с передачей Пасько информации экологического характера. Это, с одной стороны, факт отрадный, хотя, по нашему мнению, объясняется он причинами скорее не юридического, а совершенно иного свойства. При том пренебрежении к закону и оценке доказательств, которые проявил суд в обосновании единственного эпизода обвинения, ему не составило бы большого труда вменить Пасько еще пару-тройку эпизодов. Если бы не одно «но», которое заключалось в мощных и все нарастающих протестах экологической общественности и населения, справедливо обеспокоенного состоянием окружающей среды в регионе действия ТОФ.

Сегодня же приговором суда Пасько представлен общественности не борцом за экологию, а обычным шпионом, деятельность которого не имеет никакого отношения к заботе о состоянии окружающей среды. Против чего протестовать активистам экологических организаций? Именно так сегодня и отвечают некоторые наши руководители на потоком идущие из разных мест протесты и обращения. Это одна из многих причин, которые никак не дают поверить, что такой «удобный» для военных, для политиков приговор родился в тиши и тайне совещательной комнаты без их незаконного, но весьма активного участия.

Юрий Шмидт, эксперт общественного комитета в защиту Григория Пасько, 4 февраля 2002 года.

17. «ОБИТАТЕЛИ КОЛОНИИ СТРОГОГО РЕЖИМА ПОМОГАЮТ ПАСЬКО ОСВОИТЬСЯ НА НОВОМ МЕСТЕ». ЧАРЛЬЗ ДИГГЕС, 15 НОЯБРЯ 2002 ГОДА, «БЕЛЛОНА»

После пяти лет закончившейся неудачей борьбы против беспочвенных обвинений в государственной измене, выдвигавшихся против него российскими секретными службами, Владивостокский военный корреспондент и эколог Григорий Пасько был вынужден, в итоге, надеть синюю тюремную одежду и ватник с нашитым номером заключенного колонии строгого режима №267/41. Колония расположена около города Уссурийск, примерно в 100 километрах к северо-востоку от Владивостока.

Обвинительный приговор, вынесенный сорокалетнему Пасько 25 декабря прошлого года, стал настоящим потрясением - даже среди высокопоставленных российских чиновников раздавались голоса, просившие * смягчить обвинения, предъявленные журналисту. Сторонние же наблюдатели, следившие за процессом - Международный ПЕН-Клуб, • Международная Хельсинкская Федерация, «Беллона», при чьей поддержке осуществлялась и до сих пор осуществляется судебная защита Пасько, и «Эмнести Интернэшнл» - и вовсе были шокированы объявленным приговором. «Эмнести Интернэшнл» («Международная Амнистия»), назвала Пасько третьим российским Узником Совести после Андрея Сахарова и исследователя «Беллоны» Александра Никитина, а недавно Пасько был также номинирован Европейским Парламентом на престижную сахаровскую премию «За свободу мысли». Но в России все эти награды и почести, оказанные Пасько, свелись, в итоге, к четырехлетнему тюремному сроку и клейму государственного изменника. Александр Ткаченко, генеральный секретарь Московского ПЕН-Центра, - которому суд предоставил особую привилегию участвовать в защите Пасько, - около сорока раз посещал журналиста, пока тот был в заключении во время расследования и судебного процесса, и присутствовал практически на каждом судебном заседании, относящемся к делу Пасько. Московский ПЕН-Центр является международной писательской организацией, которая, помимо прочей деятельности, занимается поддержкой тех писателей, которые стали жертвой преследований со стороны властей или спецслужб. «ПЕН-Центру то и дело приходится рассматривать одновременно несколько дел, похожих по сути на дело Пасько, которые возникают постоянно», - заметил Ткаченко, обрисовав, таким образом, довольно тревожную ситуацию. - «Но такая колоссальная несправедливость в деле Пасько просто не позволила мне оставаться в стороне, хотя участие в нем требует частых перелетов на другой конец страны». Возмущение Ткаченко процессом над Пасько часто побуждало его проявлять довольно резкое поведение в зале судебных заседаний. «Я помню, как однажды встал во время заседания и закричал «Вы судите одного из своих! Этот же ваш народ - вы занимаетесь самоубийством!»» - рассказывает Ткаченко о том, что он пытался сказать суду в тот день. «Я сказал им, что они судят человека, который желает им добра. Условия в Приморском регионе [где базируется основная часть Тихоокеанского флота] таковы, что очень скоро там может произойти какая-нибудь серьезная авария. А они судили его, потому что им легче сидеть и ждать катастрофы - и быть может, мы ее и не увидим, а вот наши дети увидят». «Они принимают свои политические решения, играя на человеческой жизни», - сказал он.

В середине октября Пасько был переведен из Владивостокского СИЗО, где он находился в период судебного процесса, в Уссурийскую колонию строгого режима и приписан к плотницкой бригаде из шестидесяти человек. Как и любая другая плотницкая бригада, состоящая из заключенных российских колоний, группа, в которой работает Пасько, занимается изготовлением предметов быта, и вполне вероятно, что большинство табуреток, стоящих в тысячах российских кухонь, было выстругано в таких вот тюремных мастерских. «Нас провели по территории лагеря, такие экскурсии предлагают посетителям и адвокатам, и я бы описал этот лагерь как очень провинциальное место», - сказал Ткаченко, только что вернувшийся после очередного посещения Пасько. Ни СИЗО, ни колония строгого режима - не место для невиновного человека, но, как заметил Ткаченко, в колонии все же чистый воздух и возможность общаться с людьми, которая помогает преодолеть ощущение изоляции. «[В СИЗО], понимаете, не с кем поговорить - а здесь, [в лагере], он может сделать несколько шагов влево, несколько шагов вправо, побыть на свежем воздухе, пообщаться с людьми», - сказал Ткаченко. Здесь, в своем новом обиталище - лагерном бараке, в котором живут шестьдесят человек, Пасько, заклейменный государством как опасный предатель и шпион, делит свой каждодневный быт с заключенным, посаженным на пять лет строгого режима за кражу коровы, со взломщиками квартир, грабителями, хулиганами-рецидивистами, угонщиками машин и прочими мелкими уголовниками, рассказал Ткаченко. «Он не сидит с убийцами" "или • насильниками», - сказал Ткаченко в интервью с корреспондентом «Bellona Web», состоявшемся в конце октября. По словам Ткаченко, Пасько выглядит «похудевшим, но не из-за какой-нибудь болезни, а скорее, потому, что режим работы в лагере все время заставляет его быть на ногах; [лагерная] еда - это обычная баланда, жидкий суп на воде и косточках: в конце концов, тюремная пища есть тюремная пища».

В последний свой визит Ткаченко, вместе с Анатолием Пышкиным, владивостокским адвокатом Пасько, принесли журналисту целый запас провизии. Согласно лагерным распорядкам, включенным в официальный список посещений родственникам, адвокатам и друзьям отбывающих срок осужденных разрешено привозить им еду. Продукты, переданные в тот день Ткаченко и Пышкиным, Пасько, в соответствии с особым, тюремным этикетом, который ему приходится теперь изучать, разделил с товарищами по бараку, и на мгновение этот, еще один проведенный в лагере день окрасился для них в праздничные тона. Впрочем, настоящий праздник для Пасько, возможно, уже и не за горами: по закону, время, проведенное им за решеткой, пока тянулось следствие и судебный процесс, было засчитано судом как часть положенного по приговору наказания.

Кроме того, 25 декабря этого года, как сказал петербургский адвокат Пасько, Иван Павлов, начнется процедура подачи прошения относительно досрочного освобождения Пасько на основании хорошего поведения во время отбывания срока. В этот день администрация колонии должна будет направить в суд запрос об освобождении Пасько за хорошее поведение, после чего суд должен будет решить его судьбу в течение месяца. При самом лучшем раскладе, как объяснил Павлов, суд соберется для заседания 26 декабря и подпишет все бумаги на освобождение Пасько. Но что, вероятно, осложнит дело - так это, как сказал Павлов, заключение по запросу на досрочный выход Пасько из колонии, которое подадут в суд представители ФСБ и которое может отложить его освобождение раньше срока- на неопределенное время, а то и вовсе исключить саму его возможность. «Но мы намерены активно участвовать во всем этом процессе и оспаривать любые нелепые доводы, которые [ФСБ] может представить суду», - сказал Павлов в телефонном интервью корреспонденту «Bellona Web» из Санкт-Петербурга. В ноябре Пасько также должны разрешить очередное свидание>., из тех, которые начальство колонии предоставляет заключенным три раза в год, - или четыре, если осужденный находится на хорошем счету у администрации лагеря, - с женой и родными.

Для таких посещений, на которые заключенным полагается три дня, по словам Ткаченко, осужденному и его семье дается специальное помещение, где они могут оставаться наедине на все время свидания. В остальное же время, сказал Ткаченко, расписание дня осужденного довольно суровое: подъем в шесть утра, затем перекличка. После того, как охрана пересчитает всех заключенных, их выводят на утреннюю зарядку и в душ. К семи утра они должны быть в столовой, к завтраку, на который отводится полчаса. По окончании завтрака осужденные убирают за собой посуду и к восьми должны находиться на своих рабочих местах, где они остаются до часу дня, когда наступает часовой обеденный перерыв. К двум часам дня заключенные возвращаются в мастерские и работают до пяти вечера. Ужин в семь часов вечера, после него, пока не погасят свет, они должны заниматься уборкой бараков и стиркой или починкой своей одежды, если та запачкалась или порвалась днем во время работы. Отбой ровно в десять часов вечера.

В ходе недавнего интервью, проведенного корреспондентом «Bellona Web» во Владивостоке и превратившегося вскоре в нечто вроде неформального заседания по обсуждению дальнейшей стратегии действий, Пышкин и Морозова говорили о вероятных попытках, которые может предпринять охрана лагеря, чтобы спровоцировать Пасько на какой-нибудь поступок, который провалил бы его шанс на досрочное освобождение за хорошее поведение - возможно, последний шанс, оставшийся у этого невиновного человека, на то, чтобы получить свободу, хотя бы уже. и »послед-приговора, но до окончания назначенного срока наказания. «Там нельзя курить, так что охрана вполне может подкинуть в вещи Пасько сигареты -или какие-нибудь другие запрещенные вещи», - сказал Пышкин. - '«Среди охранников могут быть и такие, которые попытаются навязать ему драку -все это может испортить его шансы на досрочное освобождение за хорошее поведение». Но Морозова тут же возразила Пышкину, сказав, что ее муж не поддастся таким провокациям. «Он интеллигентный, образованный человек, и никогда не позволит себе опуститься до такого поведения».

И в самом деле, в тюремном мире, - где образованность, воспитанность и отсутствие уголовного опыта могут сыграть с осужденным злую шутку, - по словам Ткаченко, именно спокойствие и дружелюбность Пасько заслужили ему не только гарантию безопасности собственной жизни, но и восхищение других обитателей колонии, и чуть ли даже не самой администрации лагеря. «Заключенные колонии и охранники ожидали его приезда - они тоже смотрят телевизор - и все они поголовно считают, что он невиновен в том, за что его осудили», - сказал Ткаченко. «Плюс к тому, заключенные понимают, что в их среду попал журналист - тот, кто знает язык [судов], тот, кто может им помочь». И так случилось, что многие почти неграмотные осужденные, которым было бы не по силам самим написать свою жалобу или апелляцию, как рассказал Ткаченко, стали обращаться за помощью к Пасько, и теперь владивостокский журналист проводит большую часть каждого своего воскресенья - единственного выходного дня, который полагается обитателям лагеря - за составлением юридических документов для своих товарищей по колонии. «Они уважают его за это», - сказал Ткаченко. Ткаченко добавил, что каждый заключенный колонии всеми силами пытается приблизить день своего выхода на свободу в надежде, что это случится до конца назначенного наказания. «Я не думаю, что кто-то из них захочет рискнуть шансом на досрочное освобождение, причинив вред самому известному, и, безусловно, пользующемуся самой большой симпатией окружающих, заключенному», - объяснил Ткаченко.

Все, что происходит [с Пасько в колонии], происходит в соответствии с законом - мы не добивались для него никакого особого отношения», - сказал Ткаченко. Раз так, то Пасько рискует подвергнуться в лагере тем же самым опасностям, которые могут подстерегать любого другого заключенного колонии. «Случиться может все, что угодно», - сказал Ткаченко. - «Но у меня сложилось впечатление, что ему не угрожает никакая серьезная опасность, и что перед ним не встанет проблема агрессии с чьей-либо стороны». Говоря это, Ткаченко обильно справлял свою речь суеверным сплевыванием через плечо и постукиванием по дереву. Согласно Ткаченко, самая большая опасность для Пасько кроется вовсе не внутри колонии, а в Москве, в 10 тыс. километрах на запад, где могут решить вообще «убрать» Пасько из этого позорного правового уравнения - хотя Ткаченко и сам признал, что эта возможность явно преувеличена. «Есть только одна опасность - что кто-то сверху решит избавиться от него», - сказал он. «Хотя, зачем им от него избавляться? Они его уже и так наказали, как далеко им еще надо заходить? Он никогда не знал никаких тайн, и теперь их не знает. Единственная опасность исходит сверху, от этих страшных умов». Что

190 касается других обитателей лагеря, по словам Ткачеико: «У них свой закон, и они знают, кто такой Пасько. С ним ничего не случится из-за других осужденных».

Есть и еще что-то, что помогает Пасько притерпеться к жизни в колонии строгого режима, и это, согласно Ткаченко, - 17 лет военной службы. «Такой режим дня, который установлен в лагере, меня бы, например, свел с ума, но ему к повседневной рутине не привыкать. Он легко просыпается в шесть утра», - сказал Ткаченко. - «Хотя не то, чтобы такое однообразие его полностью устраивало - просто он смирился с ним, даже если это и очень необычная для него ситуация. В лагере случаются ужасающие, жестокие вещи - но он примирился с этим и понимает, что должен выдержать все это с достоинством, и что все это скоро кончится. Такова судьба». Однако, самое худшее, по мнению Ткаченко," • для политического заключенного - это «мысль о том, что люди вне этой жизни о тебе забыли, что они больше не борются за твое дело и больше не помогают тебе завоевать свободу». «Как я сказал ему на прощание: «Ни один из тех, с кем ты подружился за это время, ни один из тех, кому ты помог за это время и чью жизнь ты затронул, тебе не откажет. Помни об этом»

Список научной литературыТкаченко, Александр Петрович, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Декларация глав государств участников Содружества Независимых Государств о международных обязательствах в области прав человека и основных свобод (Москва, 24 сентября 1993г.) // «Бюллетень международных договоров» № 9,1994 г., Москва

2. Декларация Комитета министров Совета Европы о свободе выражения мнения и информации (Принята Комитетом министров 29 апреля 1982 г.• на 70-ом заседании) // http://www.medialaw.ru электронный ресурс.

3. Факультет журналистики Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова: Институт проблем информационного права

4. Информационно-издательское агентство «ЛИК», 2000. 152 стр . -(«Права человека ») ISBN 5-86038-08 1 - X

5. Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных ^ свободах человека (Минск, 26 мая 1995г.); Ратифицировано: Федеральныйзакон от 4 ноября 1995г. N 163-ФЭ // «Бюллетень международных договоров». 1999, № 6, стр. 3

6. Конституции и законы Союза ССР: по состоянию на 01.04.1983 // М., «Известия», 1983

7. Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 (с изм. от 25.03.2004) // «Российская газета». 1993. - № 237. - 25 дек.

8. Конституция Российской Федерации // Официальное издание. 1997, 64 страницы. ISBN 5-7260-0720-4. Издательство «Юридическая литература». Администрация Президента Российской Федерации, 1997

9. Международный Пакт о гражданских и политических правах (принят и открыт для подписания, ратификации и присоединения резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН N 2200 А (XXI) от 16.12.1966) // Действующее Международное право (в 2 т.). Том 2, М.: МНИМП, 1997

10. Международное слушание Сахарова в Копенгагене // Копенгаген, 1977

11. О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации». Федеральный закон РФ от 13 янв. 1995 г. № 6-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1995, № 3. - Ст. 169

12. О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации». Федеральный закон РФ от 6 июня 1995 г. № 87-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1995. - № 24. - Ст. 2256

13. О внесении изменения и дополнения в статью 4 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации». Федеральный закон РФ от 19 июля 1995 г. № 114-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1995. -№ 3. - Ст. 2870

14. О Годе прав человека в Российской Федерации: Указ Президента РФ от 9 апреля 1997 № 315. Состав национального комитета по проведению Года прав человека в Российской Федерации // Собр. законодательства РФ, 1997, №15, ст. 1758

15. Организация и порядок уголовного судопроизводства: Сборник правовых актов // Сост. В.Н. Галузо. М.: Юридическая литература, 1998

16. О средствах массовой информации. Закон Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2124-1 // «Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ». 1992. - № 7. - Ст. 300

17. Уголовный Кодекс Российской Федерации // Собр. законодательства РФ, №25, 1996

18. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 г. Комментарий // В.В. Сташис, A.JI. Ривлин, С.А. Альперт и др. Изд-во ЛГУ, 1962,387 с.

19. Eur. Court H.R. Barbera, Messegue and Jabardo v. Spain, Judgment of 6 December 1988 (Strasbourg) Series A. No. 146

20. Авторханов А. Технология власти // Вопросы истории. 1993, № 2

21. Аджубей А. Те десять лет // М., 1990

22. Аксютин Ю.В. Волобуев О.В., Данилов A.A. и др. Власть и оппозиция: Российский политический процесс XX столетия // Ассоц. «Рос. полит, энцикл.», Рос. независимый ин-т социал. и нац. пробл. и др. М., 1995

23. Алексеева Л.Б., Жуйков В.М., Лукашук И.И. Международные нормы о правах человека и применение их судами Российской Федерации: Практическое пособие // М., 1996

24. Алексеева Л. М. История инакомыслия в СССР в новейший период // М., 1992

25. Алкема Е.А. Юридические последствия ратификации Российской Федерацией Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод // Российский ежегодник международного права. 1995. Спб., 1996

26. Амальрик А. Заметки диссидента // М., 1991

27. Арон Р. Демократия и тоталитаризм // М., 1993

28. Арон Р. Мемуары: 50 лет размышлений // М., 2002

29. Бабиченко Д. Писатели и цензура. Советская литература 1940-х гг.-под политическим контролем ЦК // М., 1994

30. Баррон Дж. КГБ сегодня: невидимые щупальца // СПб., 1992

31. Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук //Спб., 2000

32. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет // М., 1975

33. Бачинин В.А. Миф и право // Смыслы мифа: мифология в истории и культуре. Сборник в честь 90-летия профессора М.И. Шахновича. Серия «Мыслители», выпуск 8. Спб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2001

34. Безбородов А.Б. Феномен академического диссидентства в СССР // М., 1988

35. Безбородов А.Б. Историография истории диссидентского движения в СССР 50 80-х гг. // Советская историография. М., 1996

36. Безбородов А. Б., МейерМ. М., Пивовар Е. И. Материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР 50-х 80-х годов: Учеб. Пособие//М., 1994

37. Бердяев H.A. Смысл творчества: Опыт оправдания человека // М., 2004

38. Бердяев H.A. Философия свободы //М., 2000

39. Библер B.C. На гранях логики культуры // М., 1997

40. Библер B.C. Нравственность. Культура. Современность. Философские размышления о жизненных проблемах // М., 1988

41. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век // М., 1991

42. Боффа Дж. История Советского Союза: в 2 т. // М., 1995. Т.2.

43. Боффа Дж. От СССР к России. История неоконченного кризиса 1964-1994 гг.//М., 1995

44. Буковский В. И возвращается ветер. // Театр. 1990, № 3-4

45. Бурлацкий Ф. Вожди и советники // М., 1990

46. Бутенко А.П. Откуда и куда идем: Взгляд философа на историю советского общества // Л., 1990

47. Вебер М. Харизматическое господство // Психология и психоанализ власти. Т. 2. Самара, 1999

48. Верт Н. История советского государства // М., 1992

49. Волков В. Советская цивилизация как повседневная практика: возможности и пределы трансформации // М., 1997

50. Выготский JT.C. Мышление и речь // М., 1999

51. Гавел, В. Сила бессильных // Мораль в политике (хрестоматия), М., 2004

52. Геллер М. Машина и винтики. История формирования советского человека // М., 1994

53. Гоббс, Т. Левиафан // Избр. произв. в 2-х тт. Т. 2. М., 1964

54. Гордин Я.А. Дело Бродского // Нева. 1989, № 2

55. Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации (Социологический анализ) // М., 2000

56. Горшкова С.А. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод и правовая система Российской Федерации // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 1998.

57. Горшкова С.А. Стандарты Совет Европы по правам человека и российской законодательство // М., 2001

58. Гозман Л.Я. Люди и власть // М., 1989

59. Галич А. Я выбираю свободу // Глагол. 1991, № 3

60. Джибладзе Ю. Правозащитное движение в России: коллективный портрет //СПб., 2004.

61. Евнина Е. Чтобы другие были свободны // Родина. 1990, № 12

62. Ельцин Б.Н. Исповедь на заданную тему // М., 1990

63. Засурский Я.Н. Искушение свободой. Российская журналистика: 19902004 // Издательство Московского университета, 2004

64. Зубкова Е.Ю. Мир мнений советского человека // Отечественная история. 1998, №3,4

65. Зудин А.Ю. Культура имеет значение // Общественные науки и современность. 1999, № 3

66. Кара-Мурза С.Г. Диссиденты советская «закваска» антисоветского проекта//М., 1998

67. Кара-Мурза С. Г. Советская цивилизация. Кн. 2: От Великой победы до наших дней // СПб., 2001

68. Колесников А. Пятая власть // Огонек. 1993, № 19-20

69. Кузнецов И.С. Генезис тоталитаризма в России. Социально-психологический аспект: Метод, указ. к курсу «Отечественная история» // Новосибирск, 1993

70. Лебедева А. Правозащитники считают друг друга // Независимая газета.1992, 26 октября

71. Лезов С. Освобождение или выживание // Искусство кино. 1991, № 1

72. Лисюткина Л. Самиздат и агитпроп // Общественные науки и современность. 1999, № 3

73. Лобанов А.П. Функции уголовного преследования и защиты в российском судопроизводстве//Тверь, 1996

74. Любашиц В.Я., Мордовцев А.Ю., Мамычев А.Ю. Государственная власть: введение в общую теорию // Ростов, 2003

75. Любашиц В.Я., Мордовцев А.Ю., Тимошенко И.В. Теория государства и права. Практикум (Серия «Юридическое образование») // Ростов-на-Дону, 2003

76. Лукин Ю. Ф. Из истории сопротивления тоталитаризму в СССР (20 -80-е гг.)//М., 1991

77. Макиавелли Н. Государь // Избранные сочинения. М., 1982

78. Максименков Л. Культ. Заметки о словах-символах в советской политической культуре // Свободная мысль. 1993, № 10 s

79. Мамардашвили М.К. Интеллигенция в современном обществе // http://www.philosophy.ru электронный ресурс. философский портал «Философия в России»

80. Мамардашвили М.К. Необходимость себя: Введение в философию // М., 1996

81. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символе и языке // М., 1999

82. Медведев P.A. Генсек с Лубянки // М., 1990

83. Медведев P.A. Почему распался Советский Союз? // Отечественная история. 2003, N4

84. Медведев P.A. Советский Союз: последний год жизни // М., 2003

85. Мейер М.М. Очерки истории правозащитного движения в СССР // Преподавание истории в школе. 1990, № 5

86. Мильштейн И. Иноверцы: Диссиденты 25 лет одиночества // Огонек.1993, №19-20

87. Мильштейн И. Человек имеет право // Огонёк. 1990, № 28

88. Мордовцев А.Ю. Юридическое мышление в контексте сравнительного правоведения: культурантропологические проблемы // Правоведение. 2003, №2

89. Некрич А. Утопия у власти // М., 1997

90. Нерсесянц B.C. Философия права // М., 2003

91. Окутурье М. Диссиденты. М., 2002

92. Ортега-и-Гассет, X. Восстание масс // М., 2001

93. Ортега-и-Гассет, X. Эстетика. Философия ::ультуры // М., 1991

94. Оруэлл Д. «1984» и эссе разных лет // М., 1989

95. Осипова Е.В. Власть: отношение или элемент системы? (реляционистские и системные концепции власти в немарксистской политологии) // М., 1989

96. Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система // М., 1998

97. Пименов Р. Одиночки спасали бессмертную душу // Новое время. 1991, № 29

98. Пихоя Р.Г. Советский Союз: История власти. 1945-1991 //М., 1998

99. Платон. Государство. Законы. Политик // М., 1998

100. Подорога В.А. Власть и познание (археологический поиск М. Фуко). // М., 1989

101. Подорога В.А. Метафизика ландшафта. Коммуникативные стратегии в философской культуре XIX-XX вв.: о С.Киркегоре, Ф.Ницше, М.Хайдеггере //М., 1993

102. Померанц Г. Записки гадкого утенка. М., 1998 • ^

103. ПомеранцГ. Корзина цветов//Октябрь. 1900, № 11 v

104. Рабинович B.JL Алхимия как феномен средневековой культуры. // М., 1979

105. Рабинович В.Л. Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух. //М., 1991

106. Рабинович B.JI. Культура: артеакт и артефакт (противочувствия) // Культурология: от прошлого к будущему: К 70-летию Российского института культурологии. М., 2002

107. Рабинович В.Л. Образ мира в зеркале алхимии: от стихий и атомов древних до элементов Бойля. // М., 1981

108. Рассел Б. Искусство мыслить // М., 1999

109. Рассел Б. История западной философии и ее связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней // Новосибирск, 1997

110. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре // М., 1998

111. Рихтер А.Г. Правовые основы журналистики (учебное пособие) // М., Изд-во Моск. ун-та, 2002

112. Румянцев O.K. История как антропогенез // Логос живого и герменевтика телесности (отв. ред. Румянцев O.K.). М., 2005

113. Румянцев O.K. Открытость и инварианты культуры // Постижение культуры: Ежегодник. Вып.11 (отв. ред. Румянцев O.K.). М., 2001

114. Румянцев O.K. Философия и повседневность // Ё: Сборник статей (отв.ред. Кудря Д.П.). М., 2002

115. Савельев А.В. Политическое своеобразие диссидентского движения в СССР 1950-х 1970-х годов // Вопросы истории. 1998, №4

116. Сахаров А.Д. Воспоминания: В 2 т. // М., 1996

117. Сахаров А.Д. Мир, прогресс и права человека // JL, 1990

118. Синявский А.Д. Диссидентство как личный опыт // Юность. 1989, № 5

119. Смирнов А. Развитие правозащитного движения в России // Правозащитник. 2002, № 4

120. Смирнов А. 35 лет «Хронике текущих событий» // Правозащитник. 2003, № 5

121. Согрин В.В. Политическая история современной России. 1985-2001: от Горбачева до Путина. М., 2001

122. Солженицын А.И. Бодался теленок с дубом. Очерки литературной жизни // Новый мир. 1991, № 6

123. Станкевич З.А. История крушения СССР: Политико-правовые аспекты // М., 2001

124. Струве П.Б. Избранные сочинения // М., 1999

125. Терещенко JI.K. Информация в обществе: правовой аспект // Журнал российского права. 1998, № 4-5

126. Трошкин Ю.В. Права прессы: Печать и власть // Вестник МГУ, Сер. 10, Журналистика, 1997, № 2

127. Трошкин Ю.В. Права человека и печать // Вестник МГУ, Сер. 10, Журналистика, 1995, № 3

128. Трошкин Ю.В. Права человека: Нарушения и защита прав человека и прессы (учебное пособие)//М., 1997

129. Утяшев М.М., Утяшева JI.M. Экономические, социальные и культурные права и свободы человека // Утяшев М.М., Утяшева JI.M. Права человека в России: Состояние и перспективы (учебное пособие). Уфа, 1997 < '<■

130. Ушакин С.А. Речь как политическое действие // Полис. 1995, № 5

131. Шишкова А. Они торгуют прессой. и говорят о свободе;слова // Адвокат. 1998, № 8

132. Шопенгауэр А. Избранные произведения // (сост., авт. вступ. ст. и примеч. И.С. Нарский) М., 1992

133. Фуко М. Интеллектуалы и власть. Ч. 3 // М., 2006

134. Фуко М. Зачем изучать власть: проблема субъекта // Философская и социологическая мысль. Киев, 1990, № 9

135. Фурман Д.Е. Наши 10 лет: политический процесс в России с 1991 по 2001 г.//Сб. ст. СПб., 2001

136. Хекхаузен X. Мотив власти // Психология и психоанализ власти (Т. 2). Редактор-составитель Райгородский Д.Я. Самара, 1999

137. Цвигун С. О происках империалистических разведок // Коммунист. 1982, №9

138. Цыганков А.П. Между либеральной демократией и сползанием в авторитаризм: предварительные итоги политического развития России, 19911996 гг. // Общественные науки и современность. 1997, № 1

139. Чуковский К. Из дневника: 1955-1969 // Знамя. 1992, № 12

140. Эрн В.Ф. Время славянофильствует НМ.Х Издательство «Правда», 1991

141. Эрн В.Ф. Природа научной мысли // Сергиев Посад, 1914

142. Яковенко И.Г. Природа ритуала // Мир психологии. 2003, № 3

143. Яковенко И.Г. Российское государство: дополнительность социального и культурного анализа // Россия: трансформирующееся общество (под ред. В.А. Ядова). М., 2001

144. Яковенко И.Г. Человек и культура: диалектика взаимодействия (к постановке проблемы) // Пространства жизни субъекта: Единство и многомерность субъектнообразующей социальной эволюции (отв. ред. Э.В. Сайко). М., 2004

145. Ясперс К. Смысл и назначение истории // М., 1991

146. Malinowski В. Scientific Theory of Culture, and Other Essays // N.Y., 1960