автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Культура жизнеобеспечения и производства населения степного и лесостепного Обь-Иртышья во второй половине III - первой четверти II тыс. до н.э.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Культура жизнеобеспечения и производства населения степного и лесостепного Обь-Иртышья во второй половине III - первой четверти II тыс. до н.э."

ГРУШИН СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ

КУЛЬТУРА ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ И ПРОИЗВОДСТВА НАСЕЛЕНИЯ СТЕПНОГО И ЛЕСОСТЕПНОГО ОБЬ-ИРТЫШЬЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ Ш - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ II тыс. до н.э.

Специальность 07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

17 ОКТ 2013

Барнаул - 2013

005535109

Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Алтайский государственный университет» на кафедре археологии, этнографии и музеологии

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

Кирюшин Юрий Федорович

Официальные оппоненты: Бобров Владимир Васильевич, доктор

исторических наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет», зав. кафедрой археологии

Савинов Дмитрий Глебович, доктор исторических наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет», профессор кафедры археологии

Ткачев Александр Александрович, доктор исторических наук, Институт проблем освоения Севера СО РАН, зам. директора по научной работе

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Национальный исследо-

вательский Томский государственный университет»

Защита состоится 21 ноября 2013 г. в 12:00 на заседании диссертационного совета Д 212.005.08 при ФГБОУ ВПО «Алтайский государственный университет» по адресу: 656049, г. Барнаул, пр-т Ленина 61, ауд. 416.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Алтайский государственный университет».

Автореферат разослан «оЗу> октября 2013 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета /Э/^^^ Горбунов Вадим Владимирович

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Период второй половины III - первой четверти II тыс. до н.э. ознаменовался существенными изменениями во многих сферах жизни древних племен лесостепного и степного Обь-Ир-тышья. Они затронули как этнокультурный облик населения, так и хозяйственные системы жизнеобеспечения и производства. Среди таких явлений необходимо отметить широкое распространение скотоводства, металлургии и металлообработки, новых религиозных представлений, проявившихся в погребально-ритуальной практике. Высокого художественного мастерства достигла обработка камня, кости, о чем свидетельствуют великолепные предметы мобильного искусства. Многие технологические, мировоззренческие и бытовые традиции, которыми был отмечен ранний период бронзового века, повлияли и во многом определили ход историко-культурного развития племен в последующие периоды бронзового века не только на территории степного и лесостепного Обь-Иртышья, но и далеко за его пределами. Факторами, способствующими развитию данных тенденций, стали, на наш взгляд, активные миграционные процессы, особенности природно-климатических условий в этот период и определенный уровень историко-культурного развития населения.

Таким образом, актуальность темы исследования состоит в нескольких аспектах. Во-первых, на современном этапе исследований назрела необходимость в обобщении и интерпретации огромного фактического материала, накопленного в ходе археологических раскопок последних десятилетий. Во-вторых, рассмотрение таких аспектов древней культуры, как «система жизнедеятельности и производства», а также «хозяйственно-культурные типы», позволяет вывести научную проблематику на более высокий интерпретационный уровень исследований. В-третьих, в рассматриваемый период древней истории на юге Западной Сибири распространяются новые прогрессивные формы производственной деятельности, прежде всего, скотоводство и металлургия бронзы, которые определили экономическое развитие региона на протяжении всего бронзового века. Поэтому разработка целостной концепции хозяйственно-культурного развития в обозначенный период времени является актуальной научной задачей.

Историография проблемы. В истории изучения памятников эпохи ранней бронзы на территории лесостепного и степного Обь-Иртышья выделяется три взаимосвязанных периода. Этап первоначального накопления материала (20-70-е гг. XX в.) характеризуется открытием первых памятников и почти полным отсутствием попыток какой-либо аргумен-

тированной систематизации полученного материала. Обнаруженные комплексы не идентифицировались с начальным периодом эпохи бронзы, а относились к более раннему или более позднему времени. Среди исследований аналитического плана можно отметить публикации М.П. Грязнова (1930) и М.Н. Комаровой (1956).

Второй период (70-е гг. XX в.) характеризуется первыми попытками осмысления материала, преобладанием работ аналитического и интерпретационного характера. Основополагающее значение принадлежит работе свердловских археологов В.Ф. Генингу, Т.М. Гусенцовой, О.М. Кондратьеву, В.И. Стефанову и B.C. Трофименко (1970), в которой исследователи правильно обозначили хронологию большого массива керамических комплексов Западной Сибири, выделив для периода ранней бронзы несколько типов керамики - логиновский, кротовский и др., что явилось «отправной точкой» в осмыслении накопившегося фактического материала и дальнейшей разработке культурно-хронологических схем развития региона. Об этом свидетельствуют выделение и обоснование кротовской археологической культуры (Молодин, 1977, с. 49-68). Отметим, что известные на тот период времени материалы эпохи ранней бронзы Верхнего Приобья относились к самусьской (Матющенко, 1970, с. 97), окуневской (Максименков, 1970а, с. 73; 19706, с. 79; Уманский, 1972, с. 31), кротовской (Косарев, 1981, рис. 39) археологическим культурам.

С открытием в Алтайском госуниверситете в 1978 г. лаборатории археологии, этнографии и истории начался третий этап, характеризующийся целенаправленным изучением памятников эпохи ранней бронзы, прежде всего Верхнего Приобья. В этот период времени в научный оборот вводится большой массив источников, наряду с поселенческими исследуются и погребальные комплексы (Бородаев, Кунгуров, 1980; Ки-рюшин, 1980; 1985; 1987). На основе анализа и систематизации всего имеющегося материала Ю.Ф. Кирюшин (1986) выделил елунинскую археологическую культуру эпохи ранней бронзы. Качественным этапом в исследованиях стало открытие и изучение поселений Березовая Лука, Колыванское-I и погребально-поминального комплекса Телеутский Взвоз-I, которые стали рассматриваться как базовые, «эталонные» комплексы. В 2002 г. автором была защищена кандидатская диссертация, посвященная вопросам классификации и систематизации имевшего на тот период времени археологического материала (Грушин, 2002а).

За последние тридцать лет был накоплен большой археологический материал по обозначенному периоду. Этому способствовали многолетние полевые исследования археологов из различных научно-образова-

тельных учреждений России. Среди ученых, внесших существенный вклад не только в формирование источниковой базы, но и в разработку отдельных аспектов изучения эпохи ранней бронзы региона, необходимо назвать такие имена, как М.П. Грязнов, М.Н. Комарова, А.П. Уманский,

B.И. Матющенко, М.Ф. Косарев, В.И. Молодин, Ю.Ф. Кирюшин, И.Г. Глушков, В.В. Бобров, В.Ф. Генинг, Н.К. Стефанова, В.И. Стефанов, Е.А. Васильев, В.А. Зах, Н.В. Полосьмак, М.Т. Абдулганеев, Ю.П. Алехин, A.A. Тишкин, A.JI. Кунгуров, A.M. Малолетко, О.Н. Корочкова,

C.П. Грушин, А.Е. Гришин, В.К. Мерц, И.В. Ковтун, Ю.И. Михайлов и др.

Большинство исследований посвящено в основном характеристике

археологических материалов, этнокультурной принадлежности памятников, их хронологии и периодизации, разработке историко-культурных схем развития. Среди работ, затрагивающих палеэкономические аспекты, можно назвать публикации, в которых наряду с этнокультурной и хронологической характеристикой памятников уделялось внимание и основным видам хозяйственной деятельности (Молодин, 1985, с. 73-75; Кирюшин, 2002, с. 100-103; и др.). Другие работы посвящены реконструкции отдельных отраслей производства населения отдельных памятников или их групп - гончарному производству (Молодин, Ламина, 1989; Глушков, 1996; и др.), каменной индустрии (Толпеко, 2005). Социально-экономическая история древнего населения Западной Сибири, как отдельный объект изучения, нашла отражение в работах М.Ф. Косарева (1984; 1986; 1991 и др.). На основе экологического подхода юг Западно-Сибирской равнины (степь и лесостепь) был отнесен исследователем к области производящей экономики, в форме комплексного пасту-шеско-земледельческого хозяйства, которое утвердилось в первой трети II тыс. до н.э. (Косарев, 1981, с. 53-124). К области многоотраслевого хозяйства, сочетавшего присваивающие промыслы - охота, рыболовство, собирательство с производящими занятиями, пастушество и земледелие, были отнесены ботайское, афанасьевское население энеолита (Косарев, 1984, с. 51), елунинское, кротовское и самусьское население бронзового века. Охота рассматривалась как ведущая отрасль в многоотраслевой экономике елуниского населения Барнаульско-Бийского Приобья (Косарев, 1991, с. 72, 74).

В настоящее время стало очевидным, что целый пласт в становлении и развитии производящей экономики юга Западной Сибири, связанный с елунинскими древностями степного и лесостепного Обь-Иртышья, в силу отсутствия или малочисленности источников выпал из существующей региональной схемы хозяйственно-культурного развития региона. В результате интенсивных исследований памятников второй полови-

ны III - первой четверти II тыс. до н.э. в этом регионе были получены такие материалы, что это дает возможность заполнить существующий историко-культурный пробел в региональной истории становления и развития производящих форм хозяйствования, а также скорректировать существующие представления о характере хозяйства елунинского населения.

Цели и задачи исследования. Цель работы - реконструкция культуры жизнеобеспечения и производства, выявление хозяйственно-культурных типов населения степного и лесостепного Обь-Иртышья во второй половине III - первой четверти II тыс. до н.э. Для ее достижения поставлены следующие задачи:

1. Разработать периодизацию и хронологию памятников;

2. Дать характеристику этнокультурной истории региона в обозначенных хронологических рамках;

3. Реконструировать основные подсистемы хозяйства, связанные с производством и добычей пищи (скотоводство, охота, рыболовство, собирательство);

4. Охарактеризовать основные подсистемы хозяйства, связанные с домашним производством (камнеобработка, косторезное дело, гончарное и скорняжное производство, деревообработка);

5. Определить особенности изобразительной деятельности на примере анализа предметов мобильного искусства и выявить отразившиеся в них аспекты хозяйства;

6. Реконструировать основные этапы горнорудного дела, металлургического производства и металлообработки;

7. Дать характеристику таким элементам культуры жизнеобеспечения, как жилища и пища;

8. Реконструировать природно-климатические условия степного и лесостепного Обь-Иртышья во второй половине III - первой четверти II тыс. до н.э.;

9. Выделить и обосновать хозяйственно-культурные типы населения степного и лесостепного Обь-Иртышья второй половины III - первой четверти II тыс. до н.э.

Объектом исследования выступают хозяйственно-культурные традиции населения елунинской культуры степного и лесостепного Обь-Иртышья, нашедшие отражение в материалах конкретных археологических памятников.

Предметом исследования являются культура жизнеобеспечения и производства, хозяйственно-культурные типы населения степного и лесостепного Обь-Иртышья.

Территориальные рамки работы включают степные и лесостепные зоны Обь-Иртышского междуречья - основной ареал распространения памятников елунинской культуры. Данный регион ограничен с запада и с востока речными системами Верхнего Иртыша и Верхней Оби соответственно. Этот регион включает две территории, обозначенные в литературе историко-географическими терминами «Лесостепной Алтай» и «Рудный Алтай». Под первым понимается район, прилегающий с севера к Алтайской горной системе, который включает Обскую пойму, Приобское плато, Предалтайскую и Кулундинскую равнину, Бийско-Чумыш-скую возвышенность. Несмотря на то, что последняя зона расположена за пределами Обь-Иртышья, памятники этой территории в силу культурной близости к елунинским нашли отражение в диссертации. Особое место занимает Рудно-Алтайская металлогеническая провинция (Рудный Алтай) расположенная в северо-западной части Алтайской горной системы.

В пределах северной зоны лесостепного Обь-Иртышья размещается обширная Барабинская лесостепь. Данная территория специально не рассматривалась в исследовании по двум основным причинам. Во-первых, имеющиеся материалы с памятников Барабы достаточно хорошо освещены в археологической литературе (Молодин, 1977; 1985 и др.). Во-вторых, основной массив известных на настоящий момент времени комплексов с этой территории представляют иные культурные образования. По этим причинам памятники Барабы рассматриваемого нами периода привлекаются в качестве сравнительного материала.

В административном отношении данная территория расположена в границах Алтайского края, Новосибирской и Омской областей России, а также в Павлодарской, Семипалатинской и Усть-Каменогорской областей Республики Казахстан.

Хронологические рамки исследования. В диссертации рассматриваются памятники, датируемые в настоящее время по серии радиоуглеродных дат в рамках XXV XVIII вв. до н.э. Это время существования елунинской культуры в Обь-Иртышье. На относительной хронологической шкале рассматриваемые комплексы расположены позже энеолити-ческих памятников юга Западной и Южной Сибири (афанасьевская и болыпемысская культуры) и предшествуют андроновским памятникам среднего бронзового века. По региональной, западносибирской периодизации вторая половина III тыс. - первая четверть II тыс. до н.э. обозначается как период ранней бронзы (Грушин, 20026, с. 87), по восточноевропейской - средней бронзы (Черных, 2009, с. 156).

Методология и основные методы исследования. Работа основана на общефилософских подходах к изучению закономерностей связи ве-

щей, явлений и процессов. Учитывались положения исторического материализма о закономерностях социально-экономического развития общества, о роли географической среды, переселений, традиций в культуре и исторических процессах. Важным методологическим аспектом являлась теория отражения хозяйственной деятельности на уклад жизни, религиозные представления. Исследование построено на общетеоретических разработках о познавательных возможностях археологии как науки, о специфике археологических источников, представленных в работах

B.Ф. Генинга (1983; 1989), Л.С. Клейна (1978; 1986; 1991 и др.), Ю.Н. Захарука (1978) и др.

При анализе археологических материалов использовались традиционные исторические и археологические методы познания: историческая реконструкция, структурный, причинно-следственный, метод аналогий и обобщений, типологический, картографирование, планиграфи-ческий и стратиграфический анализы, классификация вещевого комплекса, метод датированных аналогий, формально-типологический и морфологический анализы, методы статистики, ретроспективный метод и др.

Исследование построено на апробированных в отечественной этнографии понятиях «культура жизнеобеспечения», «система производства», «хозяйственно-культурные типы». Понятие «культура жизнеобеспечения» появилось в результате культурологических разработок, направленных на поиск решения проблемы внутренней структуры традиционной культуры. В 70-е гг. XX в. Ю.И. Мкртумян обозначил четыре основные подсистемы (сферы) культуры: производственную, жизнеобеспечивающую, соционормативную и познавательную (1978). В дальнейшем

C.А. Арутюнов рассмотрел данные подсистемы через «деятельностное» основание, в результате были выделены следующие элементы: культура первичного производства; культура жизнеобеспечения; соционорматив-ная и гуманитарная культуры.

Предметом нашего рассмотрения стали такие элементы традиционной культуры, как «первичное производство» и культура «жизнеобеспечения»; вопросы соционормативной и гуманитарной культуры в данной работе не затрагивались. Понятие «культура первичного производства» включает производство и воспроизводство материальных благ, орудий и средств производства в тех пределах, в которых производство ограничено от потребления. Под «культурой жизнеобеспечения» понимается совокупность культурных механизмов и средств, направленных на непосредственное поддержание жизнедеятельности ее носителей, это сфера потребления, в том числе жилища, поселения, питание, одежда (Арутюнов, 1989).

Теория «культуры жизнеобеспечения» получила развитие в работах И.И. Крупника (1989), Э.С. Маркаряна (Арутюнов, Маркарян, Мкрту-мян, 1983), В.И. Козлова (1991), C.B. Лурье (1997) и др. Несмотря на разногласия среди исследователей, прежде всего, в вопросе о границах понятия, предложенный подход оказался востребованным при изучении компонентов традиционной культуры. С момента разработки этого инструмента появилось большое количество работ, специально посвященных исследованию культуры жизнеобеспечения народов России и соседних регионов. А исследование культуры жизнеобеспечения стало, несомненно, одной из первоочередных задач при изучении культуры любого этноса (Назаров, 2004).

Теоретические разработки различных аспектов концепции «культура жизнеобеспечения» нашли применение в практике этнографических исследований. Появляются также исследования, в которых предпринимаются попытки реконструкции культуры жизнеобеспечения народов прошлого на основе данных археологии (Гладких, 1975; 1977; Массон, 1976; Васютин, Садовой, 1998; Система жизнеобеспечения..., 1998; Садовой, Онищенко, 2003; Соколов, 2005; и др.).

Рассматривая «культуру жизнеобеспечения» как неотъемлемую часть любой традиционной культуры, мы должны признать и правомерность распространения ее на давно исчезнувшие культуры прошлого. Возможность их изучения и моделирования с разной степенью адекватности появляется благодаря сохранившимся до наших дней остаткам материальной культуры - археологическим источникам. Нет необходимости упоминать о сложности этого процесса, который напрямую вытекает из специфики археологического источника. Обеспеченность источниками при реконструкции систем жизнеобеспечения различных культур, территорий и периодов может значительным образом отличаться. Чем дальше археологический источник «ушел» от материальной культуры, тем он более фрагментарен, образует лакуны, которые с трудом преодолеваются современными методами научного познания. В археологических материалах рассматриваемого нами периода не все компоненты получили отражение. Так, например, практически нет данных для реконструкции одежды, в связи с этим в культуре жизнеобеспечения елунин-ского населения основными элементами рассмотрения стали жилища, поселения и пища.

Реконструкция хозяйственной структуры древнего населения рассматривается как один из центральных аспектов в исследованиях, оформившихся в особое направление в науке, получившее название - палео-экономика. В отечественной археологии данная проблематика имеет не

только длительную историю развития, но и часто фигурирует как ее отличительная черта. Вопросы историографии и теоретические аспекты палеоэкономических исследований, направленные на раскрытие потенциала древних хозяйственных (экономических) систем, достаточно хорошо освещены как в отечественной (Бибиков, 1969, с. 5; Массой, 1976, с. 95; Косарев, 1984, с. 5-25; Гоголина, 1997; Бобров, Михайлов, 1997, с. 8; Гололобов, 1996; 1998; Матвеева, 2000; Бобров, Соколов, 2001, с. 3; и др.), так и в зарубежной (Крофорд, 1924; Crawford, 1951; Fox, 1932; Clark, 1939; 1977; Клейн, 2011, с. 528-552; и др.) литературе. В связи с этим мы не будем давать их подробную характеристику, остановимся лишь на тех методологических позициях, на которых построено диссертационное исследование.

Общепризнанным является системный подход в изучении палео-экономики, который наиболее полно в археологии был разработан В.М. Массоном. Материальное производство он разделил на две большие сферы — группу производств, связанных с производством и получением продуктов питания, и группу внепищевых производств. Охота, рыболовство, земледелие и скотоводство являются для древних эпох основными формами хозяйственных систем, входящих в производства первой группы (Массон, 1976, с. 19). По мнению исследователя, одной из центральных задач любой экономической структуры является обеспечение коллективов продуктами питания высокой калорийности. Поэтому если рассматривать различные способы получения пищи как определенные хозяйственные системы, то в пределах таких систем выделяется четыре основных элемента:

а) объект эксплуатации (те или иные виды растительного или животного мира);

б) орудия труда (средства труда), с помощью которых осуществляется получение и обработка соответствующих продуктов питания;

в) природная среда, в которой протекает хозяйственная деятельность;

г) человек, основа производительных сил, центр всей системы, деятельность которого объединяет остальные элементы, а уровень интеллектуального и профессионального развития во многом определяет сам способ хозяйства.

Вторая группа производств связана с удовлетворением потребностей общества, лежащих вне сфер непосредственной добычи и производства продуктов питания. Это разнообразные домашние промыслы и ремесла, которые можно рассматривать как отдельные хозяйственные системы (Массон, 1976, с. 58). Составные элементы таких систем - исход-

ное сырье, орудия труда и профессиональные навыки человека, включенного в производство. Результатом этого производства является изготовленный объект - продукт, который в археологизированном виде доходит до исследователя, сохраняя в разной степени информацию о процессе производства.

Классификация имеющихся материалов с памятников Обь-Ирты-шья второй половины III - первой четверти II тыс. до н.э. осуществлялась в работе по формам культурно-хозяйственной деятельности населения, оставившего тот или иной памятник. Такой подход становится возможным с учетом методологической предпосылки о тесной связи элементов материальной культуры и отраслей хозяйства (охота, скотоводства, рыболовство, земледелие) в традиционном обществе.

Применительно к археологическим источникам необходимо учитывать то обстоятельство, что элементы, сопутствующие разным хозяйственным отраслям в системе жизнеобеспечения и производства древнего общества, различным образом находят отражение в археологическом материале. Это связано с особенностями орудий, необходимых для той или иной формы хозяйственной деятельности, и вытекающей отсюда спецификой их археологизации. Определенное значение имеет количество и разнообразие орудий труда или их отдельных деталей, выполненных из материалов, которые хорошо сохраняются во времени. Для обеспечения некоторых форм хозяйства использовались преимущественно средства труда из органических материалов (дерево, кожа), поэтому они вообще могут не найти отражение в археологическом материале. Однако это не свидетельствует об отсутствии или малой значимости таких отраслей хозяйствования. Реконструкция в таком случае обеспечивается на основании анализа отходов таких производств и их использовании в иных формах хозяйственной деятельности в качестве сырья. В связи с этим при оценке роли и значения тех или иных форм хозяйственно-культурной деятельности необходим учет всех имеющихся археологических сведений (наличие сырья, орудий, продуктов и отходов производства, естественно-научные данные по реконструкции палеоэкологии и проч.).

При реконструкции отдельных отраслей и сфер хозяйства автор опирался на работы методического характера, разработанные и апробированные в той или иной предметной области знания. Для реконструкции состава стада животных использовались методические разработки П.А. Косинцева (2000) и Е.Е. Антипиной (2003; 2006). Автором диссертации была разработана и применена методика определения степени сохранности и утилизации костей животных на поселениях. При реконст-

рукции гончарного производства использовались подходы в изучении древней керамики, нашедшие отражение в работах A.A. Бобринского (1978), И.Г. Глушкова (1996) и др. При анализе основных технологических этапов косторезного дела и обработки рога автор опирался на работы А.П. Бородовского (1997; 2000; 2007).

Другим успешным инструментом в изучении этносов стала концепция хозяйственно-культурных типов, составной частью которой выступают в том числе и особенности культуры жизнеобеспечения и производства. В отечественной этнографии она была разработана этнографами М.Г. Левиным и H.H. Чебоксаровым (1955) в контексте решения проблемы классификации этнических групп по особенностям хозяйства. В дальнейшем концепция развивалась в трудах Б.В. Адрианова (1968), Я.В. Чеснова (1970), С.И. Вайнштейна (1979), С.А. Арутюнова, A.M. Хазанова (1979), H.A. Томилова (1993), A.M. Решетова (2003) и др. Под хозяйственно-культурными типами понимаются исторически сложившиеся комплексы особенностей хозяйства и культуры, характерные для народов, обитающих в определенных естественно-географических условиях, при определенном уровне их социально-экономического развития. Эти типы всегда связаны со способом производства каждого конкретного общества, так как именно он определяет, в конечном счете, характер взаимодействия людей с окружающей природой в разные исторические эпохи. При наличии аналогичной историко-географической обстановки одни и те же хозяйственно-культурные типы могут возникать самостоятельно у народов, живущих далеко друг от друга и не взаимодействующих непосредственно между собой. Социальный строй различных народов связан с характерньм для них хозяйственно-культурным типом. В области духовной культуры различия между хозяйственно-культурными типами проявляются главным образом в тех обычаях и обрядах, особенностях изобразительного искусства, верований, которые наиболее ярко отражают формы труда и быта при тех или иных ланд-шафтно-климатических условиях (Левин, Чебоксаров, 1955, с. 4, 10).

Характерные для каждого хозяйственно-культурного типа особенности материальной культуры определяется, в первую очередь, тремя основными факторами: 1) природной средой; 2) направлением хозяйственной деятельности населения; 3) уровнем социально-экономического развития данного общества. Все хозяйственно-культурные типы, сложившиеся до эпохи капитализма, М.Г. Левин и H.H. Чебоксаров разделяют на три основные группы. Они отличаются друг от друга все более высокой производительностью труда, и, следовательно, нарастающей величиной прибавочного продукта. К первой группе относят хозяйст-

венно-культурный тип присваивающей экономики, ко второй - мотыжного земледелия и животноводства, и к третьей группе - пашенного (плужного) земледелия (Левин, Чебоксаров, 1955, с. 5-10). В дальнейшем этнографы, обращаясь к проблеме выделения различных хозяйственно-культурных типов конкретных обществ, значительным образом расширили их классификацию. Так, С.И. Вайнштейн (1972, с. 6-10), исследуя хозяйство самодийских и тюркских народов Южной Сибири, вместо одного хозяйственно-культурного типа кочевых и полукочевых народов степей и лесостепи, выделил три: кочевых скотоводов горностепной зоны, охотников-оленеводов горно-таежной зоны, кочевых и полукочевых охотников-скотоводов горной таежно-степной зоны. H.A. Томилов выделил и обосновал понятие «интегративные хозяйственно-культурные типы», которые возникают на стыке различных природно-ландшафтных зон и взаимодействия населения с различными хозяйственно-культурными типами. Применив данный подход к этнографическому материалу барабинцев XVI-XVII вв., исследователь выделил два хозяйственно-культурных типа, в рамках которых -еще несколько подтипов (Вайнштейн, 1972, с. 6, 90-91).

Разработанная в этнографии концепция хозяйственно-культурных типов стала эффективным инструментом исследования хозяйственно-культурного разнообразия не только «современных» этносов, но и народов прошлого. Данная концепция является одной из сфер пересечения предметной области этнографии и археологии. При разработке хозяйственно-культурных типов древних обществ археология в большей степени нуждается в данных этнографии. Если последние привлекают данные археологии, как правило, для рассмотрения хозяйственно-культурных типов в историческом аспекте, то в отношении археологии здесь речь идет о практике выделения и интерпретации разного рода культурно-территориальных общностей, а также о проблематике палеоэкономиче-ского направления в археологических исследованиях, проводимых под экологическим углом зрения (Балакин, 1985, с. 95-96). Важной особенностью Сибири, которая выгодно отличает ее от других регионов, является то, что «хозяйственно-культурные типы, характерные для ранних этапов исторического развития, хорошо прослеживаются на этнографических материалах» (Левин, Чебоксаров, 1955, с. 7). Это связано с тем, что некоторые современные народы сибирского региона во многом сохранили традиционные черты. Поэтому этнографический материал особенно важен для реконструкции хозяйственно-культурного типа археологических культур.

По мнению С.И. Вайнштейна (1979, с. 158), реконструкция хозяйственно-культурных типов, существовавших в прошлом, представляет

собой определенные трудности, связанные с ограниченностью источников, однако она вполне возможна, в особенности путем привлечения широкого круга источников - этнографических, письменных, археологических и др. При их реконструкции на археологических материалах исследователи, указывая на комплексность привлекаемых источников, акцентируют внимание на основных, наиболее показательных признаках. Так, по мнению некоторых ученых, хозяйственно-культурные типы древности можно реконструировать по следующим признакам: топография поселения, его тип, мощность культурного слоя, организация жилого и производственного пространства на поселении, тип жилых и хозяйственных построек, характер находок на поселении и жилищах (Кернер, 1989, с. 142). Несомненно, что в этот перечень необходимо внести и такой необходимый элемент, как природно-лаццшафтные условия проживания этноса, поскольку его традиционная культура определяется через механизм адаптации общности к природному окружению.

Исходя из обозначенных методологических основ исследования при реконструкции хозяйственных систем древности необходимо опираться на различные виды источников, содержащих информацию о соответствующих элементах. Таковы, прежде всего, фаунистические и растительные остатки, всесторонне изученные - с определением видов и числа особей, их возраста, частей туш, шедших в употребление. Особенно важно изучение древних орудий с функциональной точки зрения, с ориентировочной оценкой их эффективности и производительности в ходе экспериментальных работ. Необходимым условием всесторонней характеристики восстанавливаемой хозяйственной системы является реконструкция древней природной среды (Массон, 1976, с. 21). В настоящем исследовании комплексный подход нашел отражение в широком использовании данных, полученных с помощью естественно-научных методов.

Радиоуглеродный анализ. Определения были получены по образцам дерева, костей животных и людей, угля, гумуса в нескольких специализированных лабораториях страны: лаборатория геологии и палеоклиматологии кайнозоя Института геологии СО РАН, г. Новосибирск (исполнитель - с.н.с., к.г.-м.н. Л.А. Орлова); лаборатория археологической технологии Института истории материальной культуры РАН, г. Санкт-Петербург (исполнитель - к.х.н. Г.И. Зайцева), Институт мониторинга климатических и экологических систем СО РАН, г. Томск (исполнитель - Г.В. Симонова).

Спектральный анализ металла, руд и шлака. Определения проводились на кафедре археологии, этнографии и музеологии Алтайского

государственного университета с помощью рентгенофлюоресцентного анализа на спектрометре ALPHA SERIES™ (модель Альфа-2000), под руководством проф., д.и.н. A.A. Тишкина. Полуколичественный спектральный анализ (в весовых процентах) осуществлен в лаборатории минералогии и геохимии Томского государственного университета (исполнитель - Е.Д. Агапова). Масс-спектрометрический анализ металла выполнен в ООО «Химико-аналитический центр «Плазма», г. Томск (исполнитель - Е.Г. Вертман).

Металлографический анализ осуществлялся в лаборатории палеоэкологии человека Института проблем освоения Севера СО РАН, г. Тюмень (исполнители - к.и.н. А.Д. Дегтярёва, В.М. Шайхутдинов).

Бинокулярная микроскопия, петрографический и термический анализы древней керамической посуды были осуществлены в Институте археологии и этнографии СО РАН, г. Новосибирск (исполнитель - к.и.н. JI.H. Мыльникова).

Анализ пригаров на посуде. Исследования проводились в научно-образовательном центре изучения проблем природы и человека Челябинского государственного университета (исполнитель - к.г.-м.н. JI.JI. Гай-дученко).

Палеозоологические определения. Кости животных исследовались в разное время в лаборатории археологии Алтайского государственного университета (исполнитель - к.б.н. A.B. Гальченко), в Институте экологии, растений и животных УрО РАН, г. Екатеринбург (исполнитель -к.б.н. П.А. Косинцев).

Палеоботанические исследования. Видовое определение остатков растений и зерен осуществлено в Центральной лаборатории Западносибирского геологического управления, г. Новокузнецк (исполнитель -Е.А. Пономарева) и на кафедре ботаники Алтайского государственного университета, г. Барнаул (исполнитель - д.б.н. М.М. Силантьева). Споро-пыльцевые определения проводились в химико-литологической лаборатории Томской геологической экспедиции (исполнитель - С.Н. Бабенко). Микроскопические определения древесины и растительных волокон произведены в Государственном Эрмитаже, г. Санкт-Петербург (исполнитель - М.И. Колосова) и в Алтайском государственном университете, г. Барнаул (исполнитель - к.г.н. Н.И. Быков).

Палеопочвенные исследования проводились в Институте географии РАН, г. Москва (исполнитель - д.г.н. A.A. Гольева) и на кафедре агрохимии и почвоведения Алтайского государственного аграрного университета, г. Барнаул (исполнитель - Н.К. Глушкова).

Петрографические определения камня из археологических памятников елунинской культуры проведены на кафедре экологии и природо-

пользования географического университета Алтайского государственного университета, г. Барнаул (исполнители - д.г.н. A.M. Малолетко и д.г.н. Б.Н. Лузгин).

Минералогические определения пород камня выполнены в Минералогическом музее Алтайского государственного университета, г. Барнаул (исполнитель - к.г.-м.н. С.Г. Платонова).

Трасологические исследования проводились в отделе археологии НПЦ «Наследие», г. Барнаул (исполнитель - к.и.н. Н.Ю. Кунгурова), в Институте археологии и этнографии СО РАН, г. Новосибирск (исполнитель - д.и.н. П.В. Волков).

Антропологические исследования останков людей проводились в кабинете антропологии Алтайского госуниверситета, г. Барнаул (исполнители - к.и.н. К.В. Солодовников, к.и.н. С.С. Тур).

Геофизические исследования осуществлялись сотрудниками Института археологии и этнографии СО РАН и Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН, г. Новосибирск (исполнители - к.г.-м.н. П.Г. Дядьков, к.и.н. М.А. Чемякина).

Комплексный подход, включающий в себя использование не только традиционных исторических, археологических, этнографических методов, но и данных, полученных в результате применения методов естественных наук, может считаться гарантом построения адекватных историко-культурных моделей развития древнего населения.

Источниковую базу исследования составили разнообразные источники, которые можно сформировать в несколько групп. Первая - это археологические предметы, хранящиеся в различных музейных организациях России, Казахстана и Монголии. Автором были обработаны коллекции, хранящиеся в Санкт-Петербурге (Государственный Эрмитаж, Кунсткамера), Барнауле (АГКМ, МАЭА при АлтГУ, НИИ ГИ при АлтГУ, ИКМ АГПА), Бийске (БКМ), Змеиногорске (Музей истории развития горного производства на Алтае), Омске (ОГКМ, МАЭ ОМГУ), Томске (МАЭС ТГУ), Павлодаре (ПОИКМ), Усть-Каменогорске (ВКОИКМ), Ховде (Краеведческий музей г. Ховда) и др. Вторая группа источников включает полевые отчеты, хранящиеся в архивах МАЭА при АлтГУ (Барнаул) и ОПИ ИА РАН (Москва). Третья группа - это опубликованные археологические материалы в научных статьях, монографиях, тезисах докладов к конференциям. Список использованных отчетов и литературы указан в соответствующем разделе диссертации.

Четвертая группа источников включает обширные данные, полученные с помощью естественно-научных методов, описанных в предыдущем разделе: радиоуглеродный анализ (41 дата); спектральный ана-

лиз металла, руды и шлака (95 определений); металлографический анализ (8 изделий); бинокулярная микроскопия, петрографический и термический анализы керамики (108 образцов); анализ пригаров на посуде (53 определения); палеозоологические определения (41071 определимая до вида кость животных); палеоботанические исследования (4 определения); споро-пыльцевые определения (20 образцов); палеопоч-венные исследования (73 образца); петрографические и минералогические определения камня (1237 образцов); трасологические исследования каменных и костяных орудий (50 определений); антропологические (34) определения.

Основу работы составляют археологические материалы, полученные в результате собственных раскопок, проведенных на протяжении полевых сезонов с 1997 по 2012 г. на базовых археологических комплексах - Березовая Лука, Колыванское-1 и Телеутский Взвоз-1. Всего в работе использовались данные с более чем 200 археологических памятников, представленных поселениями, могильниками, местонахождениями. Материалы не всех комплексов позволили провести полноценную хозяйственно-культурную реконструкцию. Это объясняется их малочисленностью и фрагментарностью. Базовыми объектами, материалы которых легли в основу диссертационного исследования, стали наиболее изученные памятники, раскопанные значительными площадями: Березовая Лука (2000 кв. м), Колыванское-1 (более 3000 кв. м), Костенкова Избушка (более 2200 кв. м), Чернозерье-1У (более 300 кв. м), Чернозсрье-У1 (более 2200 кв. м), Телеутский Взвоз-1 (более 3000 кв. м) и др.

Жилищные комплексы исследованы на поселениях Березовая Лука (5 частично сохранившихся жилищ), Чернозерье-1У (2 жилища), Черно-зерье-У1 (2 жилища), Саранин-П (4 жилища), Инберень-Х (1 жилище), Боровое-Ш (1 жилище). Таким образом, имеются сведения о 15 жилищах. Погребальные комплексы, рассматриваемые в работе, исследованы на могильниках Телеутский Взвоз-1 (44 погребения), Староалейка-Н (21 погребение), Цыганкова Сопка-П (11 погребений), Мышиный Лог-1 (5 погребений), Елунино-1 (3 погребения) и др. Всего в работе использованы данные 100 погребений раннего бронзового века степного и лесостепного Обь-Иртышья.

Одной из самой многочисленных категорий археологических находок с рассматриваемых памятников являются фрагменты от керамической посуды. Общая численность проанализированной серии составила 24134 экз. Каменных и костяных орудий - свыше 3000 экз., предметов из металла - 70 экз.

Научная новизна диссертации. В ходе исследования был впервые проанализирован и обобщен большой фактический материал, накоплен-

ный за последние тридцать лет. Рассмотрение таких аспектов древней истории, как «культура жизнедеятельности и производства», а также «хозяйственно-культурные типы», в обозначенных территориальных и хронологических рамках предпринято впервые.

В работе удалось разработать обоснованную периодизацию и хронологию памятников, а также сформулировать авторское понимание этнокультурной истории региона в обозначенный период. Впервые осуществлена реконструкция основных подсистем хозяйства, связанных с производством и добычей пищи, - скотоводство, охота, рыболовство, собирательство, а также охарактеризованы основные подсистемы хозяйства, связанные с домашними производствами, - камнеобработка, косторезное дело, гончарное и скорняжное производство, деревообработка.

На примере анализа предметов мобильного искусства удалось определить особенности изобразительной деятельности, выявить отразившиеся в них аспекты хозяйства. Реконструкция основных этапов горнорудного дела, металлургического производства и металлообработки также осуществлена впервые. В работе содержится характеристика таких элементов культуры жизнеобеспечения, как жилища и пища, собраны и обобщены сведения о природно-климатических условиях региона в рассматриваемый период. Впервые выделены и обоснованы хозяйственно-культурные типы населения степного и лесостепного Обь-Иртышья второй половины III - первой четверти II тыс. до н.э. На основе конкретных материалов выявлены особенности соотношения понятий «археологическая культура» и «хозяйственно-культурный тип».

Таким образом, представлена целостная концепция хозяйственно-культурного развития региона в обозначенных территориально-хронологических рамках, основанная на комплексном анализе всех доступных групп источников, с привлечением естественно-научных данных. Проведенное исследование позволило выявить культурно-хозяйственную вариативность населения, выявить факторы, определившие специфику различных хозяйственно-культурных типов. Исследование опирается на большой массив нового, не введенного ранее в научный оборот материала, значительная часть которого получена в ходе самостоятельных полевых изысканий.

Практическая значимость работы. Материалы и результаты исследования были использованы при создании обобщающих научных трудов по древней истории Западной Сибири и сопредельных территорий, а также в разработке спецкурсов для студентов исторических факультетов вузов. Среди учебных курсов, разработанных с использованием результатов исследования, можно отметить: «Сохранение и использование культурного наследия Алтая»; «Историко-культурное на-

следие Алтая»; «Историко-культурные маршруты Алтая»; «Металлургические провинции и очаги металлопроизводства Северной Евразии» и др. Некоторые разделы работы могут использоваться при написании методических пособий по классификации и типологии вещевого комплекса, реконструкции отдельных элементов хозяйственных структур.

Исследования по теме диссертации неоднократно поддерживались различными научными фондами и программами: Российского гуманитарного научного Фонда (проект №09-01-00177а «Становление и развитие скотоводства на Алтае в эпоху бронзы»; проект №09-01-00178а «Горный Алтай в эпоху палеометалла: социокультурный и палеоэконо-мический аспекты»; проект №05-01-01183а «Алтай в системе Евразийской металлургической провинции бронзового века»); Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России», гос. контракт №111140 «Система жизнеобеспечения и производства населения Алтая в эпоху энеолита и ранней бронзы (вторая половина IV - начало II тыс. до н.э.)» и проект «Алтай в трансграничном пространстве Северной Азии (древность, средневековье, современность)» (шифр №2012-1.1 -12-000-3001 -017).

Апробация. Основные положения исследования были представлены на региональных, всероссийских и международных конференциях, семинарах, конгрессах и съездах в городах Санкт-Петербурге (1996, 1998, 2002; 2005; 2007; 2012 гг.), Уфе (1997 г.), Новосибирске (19992012 гг.), Иркутске (1996 г.), Красноярске (1997 г.), Челябинске (1997 г.), Сургуте (1997 г.), Самаре (1998-1999 гг.), Улан-Удэ (1998 г.), Волгограде (2000 г.), Омске (2000; 2003; 2007 гг.), Томске (2001; 2003; 2005; 2012 гг.), Барнауле (1997-2012 гг.); Суздале (2007 г.), Старой Руссе (2011 г.), Хов-де (2012 г.), Павлодаре (2007 г.), Астане (2010), Караганде (2009) и др.

Результаты исследований, проведенных автором диссертации, отражены в 180 научных публикациях, среди которых пять монографий и одиннадцать статей в рецензируемых изданиях и журналах.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Общая структура диссертации. Диссертация состоит из введения, шести глав, структурированных в несколько разделов, заключения, списка источников, списка литературы, списка сокращений и шести приложений в виде текстов с описанием памятников, классификаций материала и статистических данных, а также таблиц и рисунков.

Во введении обоснована актуальность темы, дана характеристика историографии проблемы, определены цели и задачи, объект и предмет

исследования, территориальные и хронологические рамки, методология и основные методы исследования, источниковая база исследования, научная новизна работы, практическая значимость, апробация.

Глава I. ХРОНОЛОГИЯ И КУЛЬТУРНАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ ПАМЯТНИКОВ СТЕПНОГО И ЛЕСОСТЕПНОГО ОБЬ-ИРТЫШЬЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ III -ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ II тыс. до н.э.

1.1. Хронология и периодизация памятников. Памятники елунин-ской культуры Ю.Ф. Кирюшин (1987, с. 120) датировал на основании бронзового и каменного инвентаря, а также двух радиоуглеродных дат в рамках XVIII - рубеж XV-XIV вв. до н.э., возможно, XIV в. до н.э. В более поздней работе хронологические рамки культуры определялись исследователем XIX-XVIII - XVI-XV вв. до н.э. (Кирюшин, Шамшин, 1992, с. 209). Особое значение при датировке комплексов принадлежало предметам сейминско-турбинского типа, обнаруженных в закрытых погребальных комплексах. Большинство исследователей признают сибирские памятники сейминско-турбинского круга древнейшими (Черных, Кузьминых, 1989, с. 261). Поэтому имеющиеся линии привязок для данных комплексов отражают более поздние этапы развития сейминско-турбинской традиции. При датировке ранних памятников, какими, несомненно, являются комплексы Обь-Иртышья, особое значение приобретает датировка с помощью радиоуглеродного метода.

Абсолютная хронология. Для елунинских памятников Обь-Иртышья в настоящий момент имеется 41 радиоуглеродная дата. Основу выборки дат 14С составляют как опубликованные ранее, так и новые данные. Это, прежде всего, базовые комплексы елунинской культуры - поселение Березовая Лука и могильник Телеутский Взвоз-I. Полученная сводка дат 14С была подвергнута калибровке с помощью компьютерной программы OxCal версии 3.10, созданной в Оксфорде. Хронология памятников елунинской культуры Обь-Иртышья по имеющейся совокупности дат определяется в рамках XXV-XVIII вв. до н.э.

Внутренняя периодизация. Проблема относительной хронологии была впервые обозначена Ю.Ф. Кирюшиным после исследования памятников Елунино-I, Цыганкова Сопка-И, Староалейка-П, Озерки Восточные. Более ранним временем исследователь датировал памятники Елу-нино-I, Староалейка-И и Озерки Восточные в диапазоне XVII-XVI до XV в. до н.э. Могильник Цыганкова Сопка-И - более поздним временем: XV-XIV вв. до н.э. Основанием для такого определения послужило количество бронзовых вещей в погребениях (Кирюшин, 1987, с. 120). Ре-

зультаты исследования последних лет позволили уточнить и более подробно разработать внутреннюю периодизацию памятников елунинской культуры.

Используя сравнительный анализ материалов и радиоуглеродные даты, было выделено три этапа в развитии елунинской культуры: ранний -«шидертинский» (ХХУ-ХХН вв. до н.э.) - характеризуется восточно-казахстанскими материалами поселения Шидерты-Ш и кургана могильника Шидерты-Х; средний - «березоволукинский» (ХХП-ХХ вв. до н.э.) - демонстрируют материалы поселения Березовая Лука, могильников Староалейка-П и Елунино-1. Поздний - «цыганковосопкинский» (Х1Х-ХУШ вв. до н.э.) - включает могильники Цыганкова Сопка-И и Телеутский Взвоз-1.

1.2. Соотношение елунинской культуры с культурами сопредельных территорий. На основе характеристики и анализа вещевого комплекса выделены культурные индикаторы для елунинских памятников. Погребальный обряд, весь вещевой комплекс, обнаруженный в погребениях, относимых к кротовской культуре (Сопка-И, Тартас-1, Абрамове-11), и комплексы елунинской культуры (Елунино-1, Телеутский Взвоз-1, Староалейка-Н, Цыганкова Сопка-П и др.) значительно отличаются друг от друга, что позволяет их рассматривать не только как разнокультурные, но и как разновременные. Антропологические исследования материалов данных могильников подтвердили, что они были оставлены разным в антропологическом отношении населением. Анализируя керамические комплексы, мы пришли к выводу, что материалы Верхнего Приобья, Прииртышья, и Барабы с поселений Кротово-УПЛ/Ш, Морай-ка, Киприно, Ирба, Преображенка-Ш, Черноозерье-1У, VI, Инберень проявляют большее сходство с посудой елунинских могильников Елунино-1, Телеутский Взвоз-1, Староалейка-И, Цыганкова Сопка-Н и др., чем с керамикой барабинских могильников Сопка-Н, Тартас-1. По нашему мнению, рассматриваемые памятники Верхнего Приобья и Прииртышья можно считать единокультурными, за которыми целесообразно оставить название - памятники кротово-елунинской общности. Этот термин уже был озвучен в научной литературе (Глушков, 1988, с. 57; Косарев, 1993, с. 84).

Данная общность определяется, прежде всего, особенностями керамического комплекса, для которого характерно сочетание двух орнаментальных традиций - «шагающая» и «отступающе-накольчатая»; два основных типа композиционного построения орнамента - сплошные горизонтальные ряды оттисков, покрывающие всю поверхность сосуда и особое выделение зоны под венчиком - вертикальными и диагональными рядами оттисков, по тулову - горизонтальные ряды оттисков «шагающей

гребенки», с наличием различных разделителей, в том числе валиков. Для каждой территории распространения кротово-елунинской историко-культурной общности характерны свои особенности, которые позволяют, на наш взгляд, рассматривать их как локальные территориальные варианты. Их специфика определяется различными компонентами, участвовавшими в формировании той или иной группы населения.

Могильники Сопка-П, Тартас-1, Абрамово-11 по своим культурным параметрам нельзя рассматривать в рамках кротово-елунинской общности. Их особенность определяется погребальным обрядом (положение умерших вытянуто на спине, в узких ямах), вещевым комплексом (анд-роновский металлокомплекс, специфические костяные наконечники стрел и бронзовые кинжалы), керамикой (форма, орнаментация, технологии производства). Поэтому основной массив материала с вышеобо-значенных памятников Барабы необходимо рассматривать в рамках отдельного от кротово-елунинской общности культурного образования. Обозначим данную культурную группу по названию наиболее крупного памятника - «сопкинская», тем более что данный термин уже был использован исследователями для обозначения позднего этапа кротовской культуры (Молодин, Глушков, 1999).

Различия, зафиксированные в сопкинских и кротово-елунинских погребениях Обь-Иртышья, объясняются также причинами хронологического порядка. Основной массив сопкинских погребений на могильнике Сопка-И В.И. Молодин (1985) датирует вместе с «позднекротовским» этапом Х1У-ХП вв. до н.э. Памятники елунинской культуры, на основании серии радиоуглеродных дат, определяются более ранним временем. Не исключено, что отдельные группы елунинского населения могли принять участие в формировании населения сопкинской культуры, однако это влияние было незначительным. Необходимо также отметить, что погребения могильника Сопка-П, отнесенные В.И. Молодиным к кротовской культуре, представляют собой разновременные комплексы, которые на могильном поле составляют, по крайней мере, три массива погребений (Молодин, Гришин, 1998, с. 391). Не исключено, что корреляция различных показателей погребений, инвентаря, планиграфических групп между собой позволит выявить ранние комплексы, которые по своим характеристикам будут сопоставимы с кротово-елунинскими.

1.3. Вопросы этногенеза населения елунинской культуры. В решении вопросов этногенеза населения елунинской культуры использовались такие параметры, как керамика, орудия труда и оружие, погребальный обряд и антропологические данные. Выделенные две основные орнаментальные традиции в елунинской керамике - «шагающая» и «от-ступающе-накольчатая» - отражают местный энеолитический компо-

нент, принявший участие в формировании елунинской культуры. В антропологическом отношении он был связан с метисным типом, характерным для эпохи энеолита Барнаульско-Бийского Приобья. Его носителями были в основном женщины (Кирюшин, 1986, с. 18; 1987, с. 116). Преемственность культурных традиций не подтверждается другими видами источников, такими как погребальные сооружения, орудия труда, оружие и антропология. Данные культурные элементы были привнесены пришлым населением, которое в итоге определило весь облик елунинской культуры. В антропологическом отношении он связан с европеоидным типом людей с признаками южной средиземноморской ветви. К нему относятся преимущественно мужчины (Кирюшин, 1986, с. 18; 1987, с. 116).

Исходя из проведенного анализа выстраивается следующая модель этногенеза. Во второй половине III тыс. до н.э. в Южную Сибирь, Синьцзян, Западную Монголию проникают группы европеоидного населения (преобладало мужское население) - носители скотоводческих навыков ведения хозяйства, знакомые с горным делом и металлургией, с особой системой религиозных представлений. Это была вторая масштабная миграционная волна европеоидного населения в регион (первая - связана с населением афанасьевской культуры). На территории Обь-Иртышья они вступают во взаимодействие с различными группами аборигенного населения - носителями керамических традиций кипринского, ирбинского типов, Новоильинка-3, больше-мысской культуры и др. Итогом этого взаимодействия стало формирование кротово-елунинской общности.

Часть переселенцев проникла в долины Горного Алтая, на Среднюю Катунь, где сформировалась небольшая по численности группа носителей каракольской культуры, другая часть достигла Минусинской котловины и Тувы и приняла участие в образовании окуневской культуры. В Синьцзяне, Западной Монголии в результате миграции сформировалась чемурчекская культура. Миграционный импульс достиг и Среднего Приобья и нашел отражение в «южном» компоненте самусьской культуры. Таким образом, многочисленные культурные параллели в памятниках Южной Сибири, юга Западной Сибири, Восточного Казахстана, Западной Монголии и Синьцзяна в большей степени обусловлены единым пришлым (европеоидным) компонентом, принявшим участие в формировании культур обширного региона во второй половине III тыс. до н.э.

Культурное разнообразие региона определяется несколькими факторами. Во-первых, в миграциях принимали участие различные группы

европеоидного населения энеолита - ранней бронзы от Западной Европы до Урала и Кавказа, о чем свидетельствуют данные антропологии. Во-вторых, мигранты вступали во взаимодействие с аборигенами - носителями различных культурных традиций, что и определило их культурную специфику. В-третьих, миграционный импульс был неодинаковым на разных территориях. Судя по всему, он постепенно угасал с запада на восток. У окуневцев Минусинской котловины роль пришлого компонента была гораздо менее выраженной, чем у елунинцев Обь-Иртышья.

Распад кротово-елунинской общности приходился на первую треть II тыс. до н.э. и связан с распространением андроновских племен. Не исключено, что часть елунинского населения приняла участие в формировании андроновской культуры. Этому заключению не противоречат данные антропологии. Так, К.В. Солодовников связывает грацильный (средиземноморский) европеоидный компонент в андроновской серии с елунинским субстратом (Солодовников, 2005; 2007). Материалы среднего и позднего бронзового века юга Западной Сибири демонстрируют практически полное отсутствие елунинских культурных традиций, особенно это ярко проявляется в орнаментации керамики. В связи с этим можно предположить, что основная часть елунинского населения в результате прихода андроновцев была уничтожена или вытеснена на другие территории, а небольшая часть ассимилирована в андроновскую среду.

Исследователи комплексов позднего бронзового века Алтая в генезисе корчажкинской культуры отмечают местный компонент, представленный населением елунинской культуры, пришлый - андроновский и носителей гребенчато-ямочной орнаментации (Кирюшин, Шамшин, 1992, с. 212). Корчажкинский керамический комплекс демонстрирует яркую преемственность с уткульской группой памятников правобережья Оби, характеризующихся гребенчато-ямочной керамикой. Вероятно, носители таких традиций проживали в лесных ландшафтах правобережья Оби и Бие-Чумышской возвышенности на протяжении, как минимум, всего бронзового века, они сосуществовали с андроновским населением, которое занимало иные ландшафтные зоны, преимущественно степные и лесостепные, наиболее приспособленные для скотоводческого типа хозяйства.

Если елунинские керамические традиции практически не нашли отражения в поздних комплексах бронзового века, этого нельзя сказать о металлургических инновациях. Металлургия оловянистой бронзы, изобретение глухой втулки, ребер жесткости и др., новые типы бронзового оружия (ножи, наконечники копий) получили широкое распространение на огромных территориях Северной Евразии. Одним из фак-

торов, способствующих такому широкому распространению инноваций, стала миграция их носителей - сейминско-турбинского населения на запад, которая проходила преимущественно по северу лесостепи и югу лесной зоны Западной Сибири и в Приуралье, вступая в контакт с синташтинским и абашевским населением (Черных, Кузьминых, 1989, с. 268-277). Елунинские группы участвовали в формировании сеймин-ско-турбинских популяций, и могли быть включенными в миграционные процессы.

Глава П. ДОБЫЧА И ПРОИЗВОДСТВО ПРОДУКТОВ ПИТАНИЯ

2.1. Скотоводство. Основанием для реконструкции скотоводства традиционно считаются палеозоологические определения, выполненные на базе остеологических находок с археологических памятников. В нашем распоряжении имеются многочисленные палеозоологические данные с поселений Березовая Лука, Колыванское-1, Чернозерье-1У, Коровья Пристань-Ш. Определение были выполнены А.В. Гальченко и П.А. Косинцевым. С целью корректного моделирования состава стада использовалась схема, предложенная Е.Е. Антипиной (2003). Также нами была разработана авторская методика определения коэффициента «сохранности скелетов» и коэффициента «утилизации», которые указывают па усредненную характеристику интенсивности использования продуктов животноводства (прежде всего, кости) по каждому виду животных.

По значимости, которую играли скотоводство, охота и рыболовство в системе производства и добычи пищи, выделяются две группы поселений. Первая, представленная елунинскими памятниками Березовая Лука, Черноозерье-1У, VI и Колыванское-1, характеризуется производящим скотоводческим типом хозяйства с незначительной ролью охоты и рыболовства. Тип скотоводства данных поселков реконструирован как придомно-отгонный пастушеский. Вторая группа - уткульская - представлена правобережными памятниками Костенкова Избушка, Коровья Пристань-Ш и др. Основу экономики данных коллективов составляли такие присваивающие подсистемы хозяйства, как охота и рыболовство с незначительной долей скотоводства. Хозяйственная вариативность определялась природно-климатическими особенностями и культурной спецификой. Елунинская группа поселений расположена в степных и лесостепных ландшафтах, оптимальных для скотоводческих типов хозяйства. Уткульская группа занимает лесные и лесостепные природные зоны, богатые дикой фауной, которые и определили присваивающий

характер поселков с преобладанием охоты и рыболовства. Основным объектом охоты были крупные копытные животные, особенно велика роль лося, кости этого зверя составляют 88,7%, от общего количества костей диких животных.

Состав стада и значение отдельных видов домашних животных в рационе питания населения елунинских поселков были не одинаковы. Их специфика также определялась природно-климатическими особенностями. Первое место по значимости (не по численности) в хозяйстве поселков Березовая Лука, Черноозерье-1У, VI занимала лошадь, почти половина объемов потребляемого мяса домашних животных приходилась именно на этот вид. Второе место занимал крупный рогатый скот, треть всего потребляемого мяса на поселении приходилась на говядину, корова была источником получения молока. Несмотря на то обстоятельство, что мелкий рогатый скот был самым многочисленным в стаде поселка Березовая Лука, по значимости он занимал третью позицию. Только пятая часть всего потребляемого мяса приходилась на баранину. Овцы разводились не только для получения мяса, но и шерсти.

Иной состав стада реконструируется по материалам поселения Ко-лыванское-1. Более 60% всего потребляемого мяса составляла говядина, корова также была источником получения молока, быки использовались в транспортных целях. Второе место по значимости занимала лошадь, более трети объемов потребляемого мяса домашних животных приходилось именно на этот вид. Мелкий рогатый скот был, вероятно, самым малочисленным в стаде поселка Колыванское-1, по значимости он, несомненно, занимал третью позицию. Только 3,7% всего потребляемого мяса приходилось на баранину. Поселение Колыванское-1 расположено в предгорной зоне Рудного Алтая, богатой полиметаллическими месторождениями полезных ископаемых. Этот природный фактор определил иную стратегию хозяйства и повлиял на состав домашнего стада. Елу-нинский тип скотоводства реконструирован как придомно-отгонный пастушеский. Кроме пищи, домашние животные использовались в таких сферах, как транспорт, товарный эквивалент, контроль над стадами животных, охрана поселка и скота; поминально-погребальная практика (религиозная сфера); сырьевой ресурс для домашних промыслов (косторезное, скорняжное, гончарное производство, металлургия).

Характеристика особенностей скотоводческих структур сопредельных племен выявила определенные закономерности. Роль и значение производящих форм экономики уменьшались с юга (елунинская культура) на север (самусьская культура), а присваивающих отраслей (охота, рыболовство) увеличивались, что вполне согласуется с природно-ланд-шафтной зональностью Западной Сибири. Определенное значение имел

и этнокультурный аспект. Наличие «пришлого» (юго-западного) компонента в формировании той или иной культуры отмечается многими исследователями для всех рассмотренных выше культур. Его носители сыграли решающую роль в становлении новых хозяйственно-культурных типов. Степень участия пришлого населения в культурогенезе того или иного культурного образования определяла, наряду с природно-ланд-шафтными условиями, роль и значение производящих сфер экономики.

2.2. Охота. Охота, наряду с собирательством, является наиболее ранней формой добычи пищи в древности. Объекты и способы охоты зависели от нескольких факторов, среди которых основополагающими выступают природно-климатический и культурно-технологический.

Диким животным на поселении Березовая Лука принадлежит менее 1% определимых костей животных с этого памятника, что говорит о малой роли охоты в хозяйстве, которая носила неспециализированный характер. Видовой состав промысловых животных очень разнообразен -лось, косуля, кабан, волк, медведь, лисица, бобр, заяц и др. Объектами охоты выступали и птицы, кости которых обнаружены на поселении. Это объясняется, с одной стороны, разнообразными природными условиями лесостепи, с другой - хорошим владением различными навыками и способами охоты. Несмотря на развитое скотоводство, охота в жизни поселка Колыванское-1 играла более существенную роль, чем у жителей Березовой Луки. Охотились преимущественно на мясных животных. Среди копытных наиболее частым объектом охоты был кулан, сибирский горный козел, косуля, аргали, кабан (Алехин, Гальченко, 1995, с. 25), лось и олень. К промысловым животным относились соболь, заяц, лиса, барсук, волк, медведь, рысь и бобр. Эти данные свидетельствуют о развитии пушного промысла у елунинского населения. Мясо всех пушных животных шло в пищу. Среди остеологического материала встречены также кости утки и других птиц (Алехин, Гальченко, 1995, с. 25).

Материалы правобережных памятников Костенкова Избушка, Коровья Пристань-Ш, Комарово и др. (уткульские комплексы) демонстрируют, что основу экономики населения составляла охота (до 65,5% костей животных принадлежат диким видам). Отмечается большая доля охоты на крупных копытных животных, чьи кости составляют до 42,8%. Основным объектом охоты становится лось. Кости лося составляют 88,7% от общего количества костей, оленя - 6,7%, косули - 3,6%, кабана - 1%. На некоторых поселениях встречаются кости кулана. По зубам лося можно сделать вывод, что объектами охоты становились животные в возрасте от 1 до 5 лет (74,48%), которые набирали наибольший вес до 300-350 кг.

Судя по составу костей животных, обнаруженных на поселениях эпохи ранней бронзы, охота носила круглогодичный характер. Однако

основной промысловый период выпадал на осень и зиму. На Северном Алтае у коренных народов были известны два вида охоты: коллективная и индивидуальная и две ее формы - активная и пассивная. Основным промысловым сезоном являлся осенне-зимний. Коллективная охота являлась преобладающей (Потапов, 2001, с. 25; Традиционные занятия..., 2009, с. 80). Охота могла осуществляться с использованием «загородей», «засек» и «ловчих ям». Из активных форм охоты, вероятно, елунинцами практиковалась охота с использованием собак. Значение данной отрасли могло меняться от сезона к сезону. Так, продукты охоты приобретали большое значение в весенне-летний период, когда происходил отел, и доля мяса домашнего скота в пищу могла значительно уменьшаться. Охота играла важную роль в период массового падежа домашнего скота от возможных эпидемий. Активные формы охоты осуществлялись с использованием лука и стрел. Об этом свидетельствует многочисленная серия наконечников стрел, которые изготовлялись из кости, рога, дерева, металла и камня. Костяные наконечники представлены разнообразными типами и размерами, которые свидетельствуют об определенной их специализации. Отдельные массивные экземпляры наконечников могли использоваться в качестве оружия. Таким образом, основным средством охоты у елунинцев были лук и стрелы. Каждый тип стрел был приспособлен для охоты на определенного зверя. Всего выделено более 20 разновидностей наконечников стрел из кости, рога, камня и металла.

2.3. Рыболовство, собирательство. Определенную роль в хозяйстве елунинского населения играло рыболовство. Об этом свидетельствуют кости рыб, обнаруженные на поселениях, орудийный комплекс, представленный орудиями лова. Наибольшее количество костей рыбы встречено на поселении Березовая Лука в хозяйственных ямах, в некоторых из них зафиксированы прослойки из костей рыбы и чешуи. Часть подобных объектов расположена непосредственно в жилищных котлованах, что может свидетельствовать об их предназначении в качестве мест хранения и приготовления рыбопродуктов.

Несмотря на плохую сохранность костей рыб, на поселении Березовая Лука удалось определить кости щуки и карася. О видовом составе промысловых рыб можно также судить о современной ихтиофауне региона. Озера и реки Обь-Иртышья богаты рыбой. В целом рыбное население лесостепных озер живет в относительно стабильных условиях обеспеченности пищей, что определяет урожайность поколений практически неизменной из года в год (Мухачев, 1973, с. 65-66). Помимо озерной рыбы территория региона богата и речной ихтиофауной. Обь, Иртыш, Алей, Барнаулка, Касмала, Кулунда, Бурла и др., а также их более

мелкие притоки насчитывают несколько видов промысловых рыб: щука, плотва, елец, окунь, налим, язь, лещ, судак и др. (Шмидт, 2004, с. 131).

Основным способом ловли рыбы были разнообразные сетные ловушки: сети, невода, бредни, плетеные ловушки из тальниковых прутьев -морды, верши и проч. О сетевом рыболовстве свидетельствует, прежде всего, серия каменных предметов, которые использовались в качестве грузил к сетям. Они имеют характерные желобки для крепления. Елу-нинские рыболовы использовали и лучение рыбы с помощью колющих средств (в основном остроги). Такой способ был широко распространен у коренных народов Сибири.

Собирательство как форма получения продуктов питания на материалах елунинских памятников регистрируется только по наличию особой группы орудий труда, функционально связанных с землеройными операциями. Об объектах собирательства можно судить лишь косвенно. Из числа аборигенных видов растений были выявлены те виды, которые потенциально могли использоваться в хозяйственной деятельности человека как пищевые растения, а также как лекарственные препараты.

Глава III. ДОМАШНИЕ ПРОМЫСЛЫ

3.1. Гончарное производство. Имеющиеся естественно-научные данные, а также результаты визуального анализа елунинской керамики позволили реконструировать основные стадии гончарного производства - подготовительную, созидательную и закрепительную. Сырьем для производства служили глины разных типов, которые добывались на близлежащих от поселка месторождениях. Для улучшения качества посуды в формовочные массы добавлялись песок, дресва, шамот, реже -кость. Поверхность сосудов обрабатывалась с использованием твердых орудий - шпателей или стеков. Елунинские мастера предпочитали изготавливать посуду баночной формы с прямыми стенками без выделенной горловины и сосуды более сложных горшечно-баночных форм с раздутым туловом и с отогнутым наружу венчиком.

Для елунинской керамики характерен определенный устойчивый набор способов и приемов орнаментации, которые, помимо прочих целей, имели еще и технологический аспект - дополнительная обработка поверхности сосуда. Преобладающей техникой орнаментации выступали «шагающая гребенка», «отступающая палочка», «гребенчатая качалка», «гладкая качалка», «прочерченная палочка». Другие приемы и способы на елунинской керамике встречаются гораздо реже. Данные группы характеризуют, по нашему мнению, две орнаментальные традиции в елу-

нинском керамическом комплексе - «шагающая» и «отступающе-про-черченная».

Для рассматриваемой гончарной продукции характерны два основных типа композиционного построения орнамента: полностью орнаментированные стенки сосудов рядами оттисков, выполненных в одной технике без разделения на зоны; посуда с орнаментом, разделенным на зоны. В некоторых случаях разделителем между зонами был валик, прочерченная линия или зигзаг. После орнаментации и сушки продукция подвергалась обжигу, который осуществлялся при температуре от 400600 °С, преимущественно в восстановительном режиме на открытом костре или в специализированных обжиговых ямах.

Гончарство населения елунинской культуры можно рассматривать в рамках домашнего производства, оно было направлено на удовлетворение внутреннего спроса на посуду, которая использовалась в быту для приготовления, хранения и потребления пищи, а также в ритуальной сфере для реализации погребально-обрядовых мероприятий. Для ее изготовления использовались доступное сырье и относительно простая технология изготовления. Получаемая продукция, таким образом, вполне отвечала внутреннему спросу и потребностям елунинского общества.

3.2. Косторезное дело, обработка рога. Остеологические материалы, полученные с поселения Березовая Лука, соответствуют признакам, характеризующим древнее косторезное производство. Технологические схемы, применявшиеся елунинскими мастерами, включали полное использование естественной формы сырья в готовом изделии; частичное использование естественной формы в производстве; системы раскроя и расщепления исходного сырья для изготовления готовой продукции; сырьевые осколки употреблялись для изготовления вещей.

В качестве сырья использовались кости всех разводимых домашних животных — мелкого и крупного рогатого скота, лошади, а также диких животных, птиц и рыб. Продуктами косторезного производства являлись необходимые орудия труда, обеспечивающие эффективное и бесперебойное производство продуктов питания. Это изготовление орудий охотничьего и рыболовного снаряжения - наконечники стрел, гарпуны. Продукция косторезного дела шла на орудийное обеспечение основных домашних промыслов: скорняжное производство - тупики, струги, лощила, кочедыки; гончарное производство - стеки, шпатели, лощила, ор-наментиры; изготовления одежды - проколки, иглы, развертки; металлообработка - орудия для устранения литейных швов и др.

Костяные орудия использовались в хозяйстве и в быту - рукояти ножей, игольницы, землеройные орудия. Косторезное дело, скорняжное производство, базировавшиеся на сырье скотоводства и охоты, обеспе-

чивало их необходимыми средствами труда. Определенный замкнутый производственный цикл, диалектическая взаимозависимость отраслей хозяйства и домашних производств свидетельствуют об их традиционном характере.

Полное использование естественной формы сырья выразилось в употреблении астрагалов мелкого рогатого скота; проколки изготавливались из метакарпальных костей; целые кости животных, птиц и рыб, створки раковины моллюска с отверстием находили применение в качестве украшений и подвесок. Реконструированы способы обработки трубчатой кости, из которой производились трубочки, обоймы, пешни, наконечники стрел, орнаментиры, проколки. Из плоской кости (ребра, лопатки, таз, череп) изготавливались тупики, из нижних челюстей - трепало; лопатки мелкого рогатого скота могли использоваться в качестве мотыг, рыбочисток или в скорняжном производстве. В качестве кожевенных стругов и керамических лощил использовались ребра животных. Из тазовых костей изготавливались Г-образные тупики. Технологические схемы обработки рога реконструированы для таких категорий орудий, как наконечники стрел (втульчатый томар), рукоятей для различных орудий, гарпунов, накладок на лук.

Функциональный анализ готовой продукции косторезного производства позволил выделить следующие сферы жизнедеятельности елу-нинского общества, в которых использовалась продукция косторезного производства: охотничий промысел, рыболовство, скорняжное и текстильное производство, гончарное производство, металлургия, собирательство, ритуально-культовая и эстетическая сферы.

3.3. Камнеобработка. Каменный материал, полученный при исследовании елунинских памятников, дал возможность реконструировать основные принципы и подходы в производстве каменного инвентаря, определить основные сырьевые источники, используемые в производстве, реконструировать технологические приемы обработки камня, представить перечень производимой продукции.

Анализ каменных орудий показал сопричастность функциональной, сырьевой и технологической характеристик. Первая функционально-тех-нологическо-сырьевая группа орудий включает в основном предметы колюще-режущего действия (наконечники стрел, скребки и т.д.), выполненные техникой расщепления и раскалывания, минеральный состав сырья этой группы включает относительно качественные кремнистые породы камня (разновидности яшмы, кремнистые песчаники и др.). Вторая функционально-сырьевая группа орудий включает предметы ударно-шлифовального действия (наковальни, отбойники, абразивы и т.д.), изготовленные с использованием техники шлифовки, пиления, сверления,

полировки. Минеральный состав сырья этой группы включает следующие породы камня: граниты, габбро-диабазы, порфиры, песчаники, алевролиты и сланцы.

Каменный материал с поселения Березовая Лука имеет рудно-ал-тайское происхождение. Большая часть сырья происходит из верховьев Алея. Обломки горных пород могли собирать и по берегам Алея и на его равнинной части. Очевидно, жители посещали поселения и бассейн Ча-рыша в пределах гор, где разрабатывались месторождения различных видов яшм. Другие источники яшмы - участки осевой части массива Кивды (Солтонский район) и р. Тыткескень (правый приток Катуни). Эти месторождения могли использоваться в качестве источников каменного сырья населением уткульской группы памятников правобережья Оби.

Технологические схемы обработки сырья реконструированы для таких категорий изделий, как наконечники стрел, скребки, бифасы, выемчатые орудия, скребла, диски, абразивы, шлифовальные плитки, отбойники, тесла, ножи, грузила, мотыги, зернотерки, серпы, наковальни, песты, сосуды. Оценивая место камнеобработки в системе производства, можно отметить, что оно было ориентировано на обеспечение инструментарием таких важных сфер домашнего хозяйства, как скорняжное производство, камнеобработка, металлургия, горное дело, охота, рыболовство. К категории оружия можно отнести только отдельные экземпляры наконечников стрел. В целом же эта отрасль обеспечивалась за счет продукции металлургии и металообработки.

3.4. Скорняжное производство, деревообработка, изобразительная деятельность. Среди орудийного комплекса с елунинских памятников имеются многочисленные предметы, связанные со скорняжным производством: скребки для разминания и скобления кожи, шилья, резцы, разбильники для кожаных ремней, тупики и струги. Сырьевой базой данной отрасли выступали продукты скотоводства и охоты. Из кожи шили одежду, обувь, головные уборы и проч.

Каменные орудия для выделки кож представлены следующими категориями: скребла, скребки, микроскребки, лощила. Скребки представлены несколькими типами: концевые, угловые, с боковой выемкой, с ретушью по периметру и др. Многообразие форм скребковых орудий продиктовано удобством работы ими со шкурами различной плотности и размеров. Костяной инвентарь включает «Г-образные» разбильники ремней и тупики, изготовленные из нижних челюстей и тазовых костей крупных животных; скребки из лопаток и ребер мелкого рогатого скота, орудия из ребер крупных животных для размягчения кожи. Не исключено, что в определенных операциях обработки кожи могли использовать-

ся и металлические ножи. Учитывая разнообразие предметов скорняжного производства, можно говорить о различной специализации представленных инструментов, которые использовались на разных этапах обработки кожи. Для обезжиривания применялись концевые каменные скребки. Мездрение производилось каменными скребками, пушение бухтармы и разминание кожи - костяными тупиками, стругами и проч. Для пошива одежды, обуви, головных уборов использовались бронзовые иглы, для хранения которых имелись костяные игольники, для раскройки кожи применялись бронзовые ножи.

Определенное значение имела деревообрабатывающая отрасль, которая нашла малое отражение в археологических материалах. Основными источниками по ее изучению являются полученные в результате раскопок поселений и могильников изделия из дерева, орудия труда для их изготовления, данные о сырьевой базе. Для памятников елунинской культуры Обь-Иртышья можно выделить несколько обстоятельств обнаружения археологической древесины. Первая группа представлена остатками погребальных внутримогильных конструкций. Среди них можно назвать остатки погребальной камеры и подстилки. Вторая группа -это сохранившиеся детали орудий и оружия: наконечник стрелы, фрагменты древка стрелы, рукояти шильев, третья - не диагностируемые фрагменты дерева (обрывки берестяных и деревянных изделий).

Деревообработка применялась при строительстве хозяйственных, жилищных построек, погребальных и культово-поминальных, жертвенных сооружений; средств передвижения по суши и воде; землеройных орудий; деталей вооружения; охотничьего инвентаря; предметов хозяйственно-бытового назначения. Деревообрабатывающее производство базировалось на местной сырьевой базе, использовались такие породы, как береза, сосна, ель. В культурном слое поселения Березовая Лука обнаружены обожженные еловые шишки, фрагменты бересты. Сосна использовалась как строительный материал, ее заготовка могла осуществляться в более отдаленных районах. Из дерева изготавливали древки для стрел, которые использовались в охоте и военном деле. Известны остатки дерева во втулке бронзового наконечника стрелы, обнаруженного в могильнике Телеутский Взвоз-1. Орудия деревообработки, вероятно, были представлены в основном бронзовыми предметами - ножами, их обломки обнаружены на поселении. Металлические орудия ударного действия - тесла, топоры, пока не обнаружены. О таких занятиях, как ткачество, плетение емкостей из растительных материалов, археологических сведений еще меньше. К ним можно отнести каменные пряслица, найденные на поселении, остатки берестяных подстилок с отверстиями, обнаруженные в погребениях на могильнике Телеутский Взвоз-1.

Основными источниками по изучению искусства раннего бронзового века региона являются мелкая пластика, орнаменты, украшения, т.е. предметы мобильного и декоративно-прикладного искусства из камня, кости, рога и металла. Они демонстрирует высокий художественный уровень их исполнения. Это относится, прежде всего, к зооморфным навершиям каменных пестов и бронзовых кинжалов. Преобладают профильные изображения, выполненные на предметах различных категорий. Основными образцами являются животные и птицы, среди которых преобладает лошадь. Этот образ запечатлен в камне и металле как минимум в 12 случаях, что позволяет судить о значимой роли, которую играла лошадь в хозяйственной и религиозной жизни общества в данную эпоху. Находки с изображениями домашних животных (лошадь, бык, баран) тяготеют к степным ландшафтам, диких (медведь, птицы) - к лесостепным и лесным зонам. Это демонстрирует хозяйственную направленность населения в различных природно-экологических условиях и ее непосредственную связь с религиозной практикой. Большинство изображений головы человека, а также человека с лошадью, группы животных тяготеют к Прииртышью, это свидетельствует о том, что именно на данной территории зародилась и получила распространение эта традиция.

Глава IV. МЕТАЛЛУРГИЯ И МЕТАЛЛООБРАБОТКА

4.1. Сырьевая база металлургии. Елунинские горняки осваивали преимущественно месторождения окисленных полиметаллических свинцово-цинково-медных руд (малахит и азурит). Кроме этого, использовались и сульфидные руды (халькопирит, ковеллин и халькозин). На основании анализа концентрации меди, свинца и цинка в образцах руды были выделены типы руд, которые разрабатывали горняки елунинской культуры. Это медные руды (Си), полиметаллические медно-свинцово-цинковые руды (Cu+Pb+Zn), а также медно-цинковые (Cu+Zn) и медно-свинцовые (Cu+Pb) типы руд.

Медно-свинцово-цинковыми рудами характеризуются полиметаллические месторождения Рудного Алтая (Чекалин, 1999). Наличие нескольких типов руд, зафиксированных в материалах поселения Березовая Лука, может свидетельствовать об использовании различных месторождений в рамках Рудно-Алтайского горно-металлургического центра, освоенного елунинцами во второй половине III тыс. до н.э. Так, медно-свинцово-цинковые руды характерны для большинства месторождений Змеиногорской зоны (Стрижковское, Комиссаров-ское, Лазурское, Гольцовское и др.), а медные руды преобладают на Пихтовом и Сосновском.

4.2. Технология металлургического производства. Основные технологические этапы горнорудного дела елунинских горняков и металлургов, фиксируемые археологически, включали многоэтапное обогащение добытого сырья. Первый этап осуществлялся в непосредственной близости от выработок. Он состоял в механическом отделении пустой вмещающей породы от кусков с признаками рудных минералов. В этом процессе использовались каменные молоты, песты и наковальни. Следующий этап был связан с транспортировкой рудного сырья на места, где осуществлялась дальнейшая подготовка руды для плавки металла, а также сама плавка. Этот процесс осуществлялся с использованием тягловой силы животных (быков) на относительно небольшие расстояния от рудников на специализированные поселки металлургов, которые располагались, как правило, на берегах рек и озер.

Следующий этап был связан с дальнейшей подготовкой рудного сырья на специализированных производственных площадках металлургических поселков, где осуществлялась вторичное механическое обогащение руды. Подготовленная таким образом руда на следующем этапе подвергалась термическому обогащению, о чем говорят материалы поселения Колыванское-1. С целью облегчить процесс плавки и отчасти снизить кислотность, а следовательно, и вязкость расплава, шихта мелко дробилась до порошкового состояния. На этом этапе в размельченную медную руду в некоторых случаях могла добавляться лигатура олова с целью получения на выходе готовой бронзы. В качестве флюсующего компонента использовалась, по-видимому, кость. Елунинские металлурги использовали как окислительный, так и восстановительный режим плавки. Температура формирования шлаков достигала 1250— 1300 °С (Григорьев, 2011, с. 162).

На елунинских памятниках выявлены небольшие ямы, которые могли использоваться в качестве металлургических печей, рассматривается также вероятность использования для этих целей открытых костров. На могильнике Мышиный Лог-1 выявлена единственная известная металлургическая печь, которая состояла из небольшой ямы с обмазанными стенками глиной, с соплом. В качестве топлива применялся древесный уголь, а также кость животных. Плавка осуществлялась с использованием тиглей и небольших керамических сосудов, ничем не отличавшихся от бытовых.

Анализ полученных данных по готовым изделиям позволил выявить несколько металлургических групп в елунинском металлоком-плексе. Самая многочисленная серия изделий была изготовлена из бронзового сплава меди и олова Си+Эп (23 экз.). Эти предметы представлены

орудиями труда и, вероятно, оружием. Следующую группу составляют изделия, произведенные из металлургически чистого свинца (РЬ - 3 экз.) или сплава олова и свинца (Бп+РЬ - 1 экз.). Из такого металла изготовлены исключительно серьги в один или полтора оборота, найденные преимущественно в детских захоронениях. Другие металлургические рецепты выражены менее отчетливо и требуют дополнительного подтверждения. Это бронзовый сплав (Си+Бп+РЬ - 1 экз.) и металлургически чистая медь (Си - 3 экз.).

Все изученные предметы с помощью металлографии были отлиты. Литейная форма у большинства описанных выше образцов была односторонней, верхняя часть накрывалась крышкой, по имеющимся данным можно сказать, что материалом для изготовления формы служила глина. После отливки изделия получали послелитейную доработку, которая заключалась в применении как горячей, так и холодной ковки. При изготовлении металлических изделий используются такие приемы, как применение сердечника для получения изделий с глухой втулкой, обозначение ребра жесткости в ножах (Т-образное окончание одной из сторон лезвийной части), в наконечниках копий («вилка»),

4.3. Продукция металлургии и металлообработки. Ассортимент металлургической продукции был достаточно разнообразен и включал такие категории, как кельты, наконечники копий, ножи нескольких типов, наконечники стрел, шилья, чекан-пробойник, украшения, заплатки для каменных пластин. В данном разделе дается историко-культурная характеристика предметов, вопросы классификации и типологии, а также аспекты, связанные с технологией производства.

Проведенные исследования показали, что елунинская культура существовала в период развития инновационных идей в металлургическом производстве (впшп, 2013). При изготовлении металлических изделий использовались такие приемы, как применение сердечника для получения изделий с глухой втулкой, обозначение ребра жесткости в ножах (Т-образное окончание одной из сторон лезвийной части), в наконечниках копий - «вильчатость». В это время в среде елунинских металлургов шел активный поиск оптимальных компонентов для легирования меди, что в целом подтверждается как данными спектрального анализа, так и полученными результатами металлографии. Елунинская металлургия является по существу экспериментальной, в ней появляются новые стереотипы, которые были, несомненно, прогрессивны для своего времени и во многом определили основные стереотипы развития металлургии и металлообработки на всем протяжении бронзового века на огромных евразийских пространствах.

Глава V. КУЛЬТУРА ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ: ЖИЛИЩА, ПИЩА

5.1. Жилища и хозяйственные постройки. В процессе работы с археологическими данными была произведена классификация хозяйственно-бытовых объектов, выявленных на елунинских поселениях, с использованием таких критериев, как морфологические особенности и возможной функциональной принадлежности объектов. В результате были обозначены следующие категории структурных элементов поселков: жилищные котлованы, столбовые ямы, хозяйственные сооружения, очажные устройства, отопительные ямы, зольники, дренажные канавы, ритуальные сооружения. Обобщив весь комплекс объектов -элементов, составляющих жилищную структуру, была осуществлена графическая реконструкция елунинского жилища, дан его структурно-функциональный анализ. Средняя площадь жилищных котлованов составляла около 160 кв. м. Они относятся к наземному типу каркасно-столбовых сооружений. Жилища в некоторых случаях пристраивались друг к другу, в результате два сооружения могли иметь одну общую стену и независимые входы.

5.2. Структурно-функциональные зоны жилища. Елунинское жилище четко делилось на несколько структурно-функциональных зон. Первая - это входной тамбур, сооружавшийся в восточной торцовой стене постройки, обеспечивающий не только доступ в помещение, но и его температурную изоляцию, выступая в качестве температурного барьера между жилой и внешней средами. Вторая зона - хозяйственно-кухонная, устраивалась в центре котлована и имела самую глубокую позицию в грунте, относительно других зон. Ее центром, а также и всего жилого комплекса в целом был очаг сложной конструкции. Вокруг очага размещались отопительные ямы, которые располагались между очагом и спальной зоной. В хозяйственно-кухонной зоне была сосредоточена все основная деятельность людей по приготовлению пищи, поддержанию необходимого комфортного температурного режима постройки.

Третья зона - спальная, предназначалась для сна и отдыха, она размещалась по периметру хозяйственно-кухонной зоны, вдоль стен жилища. Она могла иметь стенки-перегородки, которыми оформляли отдельные жилые комнаты-боксы. Спальная зона достаточно четко выделяется планиграфически. Общая площадь спальной зоны составляла около 50 кв. м. Количество людей, проживавших в жилище, - около 20-25 человек. Спальные места оформлялись в виде нар, поднятых над полом жилища, которые размещались вдоль стен. В качестве подстилок могли использоваться плетеные «матрацы» и подстилки из ивы, бересты и дру-

гих растительных и животных материалов. Производственная деятельность была рассредоточена внутри жилого пространства, а большая ее часть вынесена за пределы. Также можно говорить о наличии ритуально-обрядовой зоне. В ее качестве выступал участок вдоль стен, где производились захоронения детей младенческого возраста.

5.3. Пища. Важным компонентом культуры жизнеобеспечения, который удалось реконструировать, является пища. Выводы основаны на данных анализа пригаров на елунинской посуде, выполненных Л.Л. Гай-дученко. Основной рацион питания елунинцев составляла мясо-молочная пища, если учесть значение скотоводства в системе производства продуктов питания, то можно с уверенностью говорить, что именно продукция данной отрасли составляла основу питания. Малое значение имела растительная пища, добавки которой зафиксированы в нескольких случаях, данный компонент в основном не связан с зерновыми видами, что может указывать на отсутствие сколько-нибудь заметной роли использования в пищу продукции земледелия, как и наличие самой такой отрасли. При сравнении определений с поселений Березовая Лука и Ко-лыванское-1 было выявлено, что молочная пища (кипяченое молоко) в рационе питания поселка Колыванское-1 занимало гораздо большее значение. Это хорошо согласуются с составом стада, в котором крупный рогатый скот занимал первое место.

В целом население елунинских памятников характеризуется пищевым консерватизмом, который определяется относительно стабильной экологической ситуацией в периферийных восточных частях обширной степной территории от Урала до Оби. Несомненно, что, кроме мясо-молочной пищи, население елунинской культуры использовало в пишу и продукты собирательства, которые практически не нашли отражения в археологических источниках. Перечень видов растений, зафиксированный в окрестности поселения Березовая Лука, позволил определить возможные варианты их использования, в том числе и в качестве продуктов питания и различных пищевых добавок.

Глава VI. ПРИРОДНО-КЛИМАТИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ

И ХОЗЯЙСТВЕННО-КУЛЬТУРНЫЕ ТИПЫ СТЕПНОГО И ЛЕСОСТЕПНОГО ОБЬ-ИРТЫШЬЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ III - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ II тыс. до н.э.

6.1. Климат и природные условия. Имеющиеся палеоклиматиче-ские данные по елунинским памятникам дают основание полагать, что процессы осушения климата, фиксируемые по различным регионам, имели место и на территории степного и лесостепного Обь-Иртышья.

Этот период приходился на эпоху значительного и длительного потепления, температурный режим которого был примерно на современном уровне. Степные и лесостепные зоны Обь-Иртышья в период ранней бронзы предоставляли скотоводам оптимальные возможности: снежный покров зимой здесь был незначительным, что давало возможность животным тебеневать. Именно такая природно-климатическая характеристика, наряду с наличием обширной кормовой базы для выпаса домашних животных, определила складывание сугубо скотоводческого типа хозяйства, другие отрасли - охота и рыболовство не имели существенного значения.

Обратная картина складывалась в правобережье Оби и на Бие-Чу-мышской возвышенности, где продолжают доминировать традиционные способы хозяйствования - охота и рыболовства. Аридизация климата в этой ландшафтной зоне привела к тому, что население селилось в поймах крупных рек - Оби, Чумыша, Бии или на берегах озер, например, Уткуле, где сохранились возможности для присваивающего хозяйства.

6.2. Хозяйственно-культурные типы. В результате обобщения всех имеющихся материалов с поселений эпохи ранней бронзы степного и лесостепного Обь-Иртышье были выделены три хозяйственно-культурных типа: лесной, охотничье-рыболовецко-скотоводческий, многоотраслевой тип хозяйства с преобладанием охоты и рыболовства (Коровья Пристань-Ш); лесостепной скотоводческий с незначительной ролью охоты и рыболовства (Березовая Лука); предгорный, металлургический тип хозяйства с ведущей ролью скотоводства и незначительной долей охоты и рыболовства (поселение Колыванское-1).

Отмеченная выше хозяйственная вариативность сопряжена и с культурным своеобразием. Если поселки лесостепного скотоводческого типа и предгорные, металлургические поселения можно рассматривать в рамках одной культуры или общности (кротово-елунинской), то лесные, многоотраслевые поселки с преобладанием охоты и рыболовства правобережья Оби (Костенкова Избушка, Коровья Пристань-Ш и др.) следует отнести к отличной от елунинской группе памятников. Об этом наиболее ярко свидетельствуют керамика хозяйственно-культурных комплексов и другие элементы материальной культуры. Таким образом, выявленная хозяйственная вариативность в древности, не всегда вела к культурной вариативности, о чем свидетельствуют памятники раннего бронзового века степного и лесостепного Обь-Иртышья. Поселки, близкие в культурном отношении, используя свой природно-ландшафт-ный потенциал, специализировались на разных сферах производства, но благодаря тесным культурно-хозяйственным связям между собой сохраняли определенное культурное единство, которое выражалось ярче всего в керамическом производстве.

Рассмотренные материалы впервые, по крайней мере для Западной Сибири, демонстрируют процесс общественного разделения труда, основанного на хозяйственной специализации. Несомненно, что его характер и особенности зависели не только от уровня производственных сил, но и от природно-климатических условий, которые определяли направление экономической деятельности. Проведенное исследование показало, что период второй половины III - первой четверти II тыс. до н.э. ознаменовался существенными изменениями во многих сферах жизни древнего населения лесостепного и степного Алтая. Эти процессы затронули как этнокультурный облик народов, так и хозяйственные системы жизнеобеспечения и производства. Среди таких явлений необходимо отметить широкое распространение скотоводства, металлургии и металлообработки, новых религиозных представлений, проявившихся в погребально-ритуальной практике. Высокого художественного мастерства достигла обработка камня, кости, о чем свидетельствуют великолепные предметы мобильного искусства. Многие технологические, мировоззренческие и бытовые традиции, которыми был отмечен ранний период бронзового века, повлияли и во многом определили ход историко-культурного развития племен в последующие периоды бронзового века не только на территории степного и лесостепного Алтая, но и далеко за его пределами. Факторами, способствующими развитию данных тенденций, стали, на наш взгляд, активные миграционные процессы, особенности природно-климатических условий в этот период и определенный уровень историко-культурного развития населения.

Темп и динамика историко-культурного развития в различных зонах рассматриваемой территории были не однородны. Открытое с юго-западной стороны обширным степным евразийским просторам степное и лесостепное Обь-Иртышье было подвержено проникновению пришлых племен. Стремительному продвижению пришельцев способствовали надежные природные ориентиры - ленточные сосновые боры, простиравшиеся с юго-запада на северо-восток. Это приводило к тому, что новые культуры степного происхождения накладывались на предшествующие, почти полностью заменяя их. В лесных и лесостепных ландшафтах правобережья Верхней Оби наблюдалась обратная тенденция -они поглощались, отдельные культурные компоненты маркировали синтез культурных традиций пришельцев и аборигенов. Лесные правобережные территории Верхнего Приобья изолировали их жителей, консервируя культурные традиции. На левобережье Оби наблюдаем смену культур, на правобережье - слияние, синтез. В первом случае доминируют культурные элементы пришлого населения, во втором - они поглощаются автохтонными компонентами или образуют культурный синтез.

В связи с этим динамика культурно-хозяйственного развития двух регионов была различной. В левобережье Оби наблюдалась частая смена культур, отсутствие в их преемственности относительно раннего распространения культурных и технологических инноваций, все это свидетельствует об определенной экологической неустойчивости этой зоны. Она была частью обширного степного евразийского суперрегиона. Распространение и утверждение скотоводческого хозяйственно-культурного типа стало результатом оптимальной культурно-хозяйственной адаптации елунинского населения к сформировавшимся экологическим условиям.

В правобережье Оби динамика культурно-хозяйственных изменений отличается более медленным течением. Ее характеризуют длительная преемственность, консерватизм, отсутствие радикальной смены населения, устойчивые хозяйственные традиции природопользования. Все это свидетельствует о более стабильной экологической ситуации. Не случайно, что гребенчато-ямочные традиции орнаментации посуды в лесостепных и тем более в лесных зонах Западной Сибири господствовали, начиная с неолита, очень продолжительное время. Им сопутствовали многоотраслевые хозяйственно-культурные типы на базе присваивающей экономики, где определяющее значение имели охота и рыболовство, сформировавшись в неолите, они доживают до появления русского населения в Сибири.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данном разделе подведены основные итоги исследования, которые сформулированы в соответствии с поставленными задачами.

Определена абсолютная хронология елунинских памятников в рамках ХХУ-ХУШ вв. до н.э. Разработана внутренняя периодизация памятников. Выделено три этапа в развитии культуры: «шидертинский» (ХХУ-ХХН вв. до н.э.); «березоволукинский» (ХХП-ХХ вв. до н.э.) и «цыганковосопкинский» (Х1Х-ХУ1П вв. до н.э.).

Рассмотрены вопросы этнокультурной истории региона в обозначенных хронологических рамках. Выявлены этнокультурные диагностируемые признаки в материальной культуре и погребальном обряде. Они позволили наполнить конкретным фактическим содержанием понятие «кротово-елунинская общность», определены границы ее распространения и вопросы ее происхождения. Выделены такие культурные группы памятников, как «уткульская», «сопкинская», дана их характеристика и соотношение с кротовско-елунинскими памятниками.

В работе представлена реконструкция подсистем хозяйства, связанных с производством и добычей пищи (скотоводство, охота, рыболовст-

во, собирательство) и с домашним производством (камнеобработка, косторезное дело, гончарное и скорняжное производство, деревообработка).

Реконструированы основные этапы металлургического производства и металлообработки, а также такие элементов культуры жизнеобеспечения, как жилищные и хозяйственные комплексы, пища.

Произведена реконструкция природно-ландшафтных условий степного и лесостепного Обь-Иртышья во второй половине III - первой четверти II тыс. до н.э. и выделено три хозяйственно-культурных типа: лесостепной - скотоводческий; предгорный - металлургический с ведущей ролью скотоводства; лесной - охотничье-рыболовецко-скотоводческий, многоотраслевой с преобладанием охоты и рыболовства. В рамках елу-нинской культуры функционировали первые два, третий был связан с особым культурным типом - уткульской группой поселений.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ:

Монографии:

1. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П., Тишкин A.A. Погребальный обряд населения эпохи ранней бронзы Верхнего Приобья (по материалам грунтового могильника Телеутский Взвоз-I): монография. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. - 333 с. (авт. вкл. - 7 пл.).

2. Уманский А.П., Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П. Погребальный обряд населения андроновской культуры Причумышья (по материалам могильника Кытманово): монография. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007. - 132 с. (авт. вкл. - 3 п.л.).

3. Грушин С.П., Папин Д.В., Позднякова O.A., Тюрина Е.А., Федорук A.C., Хаврин C.B. Алтай в системе металлургических провинций энеолита и бронзового века: монография. - Барнаул: Изд-во Алт. унта, 2009. - 160 с. (авт. вкл. - 3 п.л.).

4. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П., Семибратов В.П., Тюрина Е.А. Афанасьевские погребальные комплексы Средней Катуни (результаты исследований Катунской археологической экспедиции в зоне строительства и затопления Алтайской ГЭС в 2006-2007 гг.): монография. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2010. - 80 с. (авт. вкл. - 1,5 п.л.).

5. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П., Тишкин A.A. Березовая Лука - поселение эпохи бронзы в Алейской степи: монография. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2011. - T. II. - 171 с. (авт. вкл. - 4 пл.).

Статьи в ведущих рецензируемых научных изданиях и журналах, рекомендованных ВАК:

6. Грушин С.П. О происхождении некоторых элементов орнамента на бронзовых предметах сейминско-турбинского типа // Археология, этнография и антропология Евразии. - Новосибирск, 2006. - Вып. 2 (26).-С. 61-67 (0,5 п.л.).

7. Grushin S.P. Origins of various design elements in seima-turbino bronze artifacts // Archaeology, Ethnology & Anthropology of Eurasia. - Novosibirsk, 2006. - №2 (26). - P. 61-67 (0,5 п.л.).

8. Грушин С.П. Поселение Березовая Лука: реконструкция системы жизнеобеспечения // Известия Алтайского государственного университета. - Барнаул, 2008. - №4/2. - С. 22-35 (1 п.л.).

9. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П. Предметы мобильного искусства раннего и среднего бронзового века лесостепного Обь-Иртышья // Археология, этнография и антропология Евразии. - Новосибирск, 2009. - Вып. 4 (20). - С. 67-75 (авт. вкл. - 0,2 п.л.).

10. Kiryushin Y.F., Grushin S.P. Early and middle bronze age portable art pieces from the Forest-Steppe zone of the Ob-Irtysh region // Archaeology, Ethnology & Anthropology of Eurasia. - Novosibirsk, 2009. - №4 (37). - P. 67-75 (авт. вкл. - 0,2 п.л.).

11. Дегтярёва А.Д., Грушин С.П., Шайхутдинов В.М. Металлообработка населения елунинской культуры Верхней Оби (предварительные результаты металлографического исследования) // Вестник археологии, антропологии, этнографии. - Тюмень, 2010. - Вып. 13. -С. 27-35 (авт. вкл. - 0,2 п.л.).

12. Тишкин A.A., Мунхбаяр Б.Ч., Грушин С.П., Эрденебатар Д. Памятники ранней бронзы в долине Буянта (Монгольский Алтай) // Известия Алтайского государственного университета. - Барнаул,

2011. - Вып. 4/1. - С. 200-208 (авт. вкл. 0,2 п.л.).

13. Грушин С.П. Гончарное производство населения елунинской культуры эпохи ранней бронзы Верхнего Приобья // Известия Алтайского государственного университета. - Барнаул, 2011. - №4/1. -С. 60-67 (0,4 п.л.).

14. Грушин С.П. Хозяйственно-культурная вариативность лесостепного Алтая в раннем бронзовом веке // Вестник НГУ. Сер.: История, филология. Т. 11, вып. 3: Археология и этнография. - Новосибирск,

2012.-С. 171-179(0,5 п.л.).

15. Бондаренко A.B., Грушин С.П. Нарушенные погребения елунинской культуры эпохи бронзы (по материалам могильника Телеут-

ский Взвоз-I) // Вестник НГУ. Сер.: История, филология. Т. 12, вып. 5: Археология и этнография. - Новосибирск, 2013. - С. 170- 81 (авт. вкл. 0,2 п.л.).

16. Тишкин A.A., Грушин С.П., Горбунов В.В., Ковалев A.A., Мунх-баяр Ч., Идэрхангай Т.-О., Фрибус A.B., Эрдэнэбаатар Д. Результаты полевых исследований в Ховдском аймаке Монголии летом 2012 года // Вестник НГУ. Сер.: История, филология. Т. 12, вып. 5: Археология и этнография. - Новосибирск, 2013. - С. - 157-169 (авт. вкл. 0,2 п.л.).

Статьи и тезисы:

17. Грушин С.П. Керамический комплекс эпохи ранней бронзы с поселения Боровое-III // Древние поселения Алтая. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1998. - С. 61-70 (0,7 п.л.).

18. Грушин С.П. Эколого-географическая среда и месторасположение поселений в Угловском районе Алтайского края // Поселения: среда, культура, социум: материалы Международной научной тематической конференции. - СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1998. -С. 41-44. (0,3 п.л.).

19. Кирюшин Ю.Ф., Тишкин A.A., Грушин С.П. Погребально-поминальный комплекс эпохи ранней бронзы на памятнике Телеутский Взвоз-I // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий: материалы VI Годовой итоговой сессии ИАЭ СО РАН. - Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН, 1998. -С. 250-252 (авт. вкл. - 0,1 п.л.).

20. Грушин С.П. Ляпуново-1 - новый памятник эпохи ранней бронзы лесостепного Алтая // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края: материалы научно-практической конференции. -Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. - Вып. X. - С. 77-79 (0,1 п.л.).

21. Грушин С.П. Результаты исследования памятников археологии в Угловском районе Алтайского края // Древности Алтая. Известия лаборатории археологии. - Горно-Алтайск, 1999. - №4. - С. 17-26 (0,7 п.л.).

22. Кирюшин Ю.Ф., Тишкин A.A., Грушин С.П. Краткие итоги археологического изучения памятников эпохи ранней бронзы Березовая Лука и Телеутский Взвоз-I // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий: материалы Годовой итоговой сессии Института археологии и этнографии СО РАН. - Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН, 1999. - Т. V. - С. 391396 (авт. вкл. - 0,1 п.л.).

23. Грушин С.П. Проблема изучения сейминско-турбинского феномена на Алтае // Пятые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. -Омск: Изд-во Омского ун-та, 2000. - С. 37-38 (0,1 п.л.).

24. Кирюшин Ю.Ф., Тишкин A.A., Грушин С.П. Памятники эпохи энеолита, ранней и развитой бронзы на территории Павловского района // Павловский район. История и культура. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. - С. 23-35 (авт. вкл. - 0,3 п.л.).

25. Тишкин A.A., Грушин С.П. Комплекс разнокультурных археологических объектов на памятнике Телеутский Взвоз-1 // Наследие древних и традиционных культур Северной и Центральной Азии. -Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 2000. - Т. III. - С. 53-60 (авт. вкл. - 0,3 п.л.).

26. Тишкин A.A., Грушин С.П. Материалы эпохи ранней бронзы с памятника Молоково-I II Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. - С. 112114 (авт. вкл. - 0,2 п.л.).

27. Грушин С.П. Археологическая разведка на юго-западе Алтайского края // Материалы по археологии Обь-Иртышья. - Сургут: Изд-во СурГПУ, 2001. - С. 82-88 (0,4 п.л.).

28. Грушин С.П. К вопросу о культурной принадлежности некоторых памятников эпохи ранней бронзы предгорно-равнинного Алтая // Гуманитарные исследования на пороге нового тысячелетия. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. - С. 84-89 (0,3 п.л.).

29. Грушин С.П. Наконечник стрелы сейминско-турбинского типа с Верхней Оби // Пространство культуры в археолого-этнографи-ческом измерении. Западная Сибирь и сопредельные территории: материалы XII Западносибирской археолого-этнографической конференции. - Томск: Изд. Алт. ун-та, 2001. - С. 29-32 (0, 2 п.л.).

30. Грушин С.П. Основные элементы погребального обряда населения Верхнего Приобья в эпоху ранней бронзы // Проблемы изучения древней и средневековой истории. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. - С. 50-55 (0,3 п.л.).

31. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П. К вопросу о соотношении елунин-ской и кротовской археологических культур // Историко-культурное наследие Северной Азии. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. -С. 33-42 (авт. вкл. - 0,3 п.л.).

32. Кирюшин Ю.Ф., Тишкин A.A., Грушин С.П. Результаты и перспективы исследования памятников эпохи ранней бронзы на территории предгорно-равнинной зоны Алтая // Пространство культуры в археолого-этнографическом измерении. Западная Сибирь и сопредельные территории: материалы XII Западносибирской археолого-

этнографической конференции. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. -С. 156-159 (авт. вкл. - 0,3 п.л.).

33. Грушин С.П. Основные концепции археологической периодизации памятников эпохи бронзы Западной Сибири // Актуальные вопросы истории Сибири. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. - С. 84-88 (0,3 п.л.).

34. Грушин С.П. Некоторые итоги и перспективы изучения памятника эпохи ранней бронзы Телеутский Взвоз-1 // Северная Евразия в эпоху бронзы: пространство, время, культура. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. - С. 21-24 (0,3 пл.).

35. Кирюшин Ю.Ф., Тишкин A.A., Грушин С.П. Археологическое изучение памятников эпохи ранней бронзы Березовая Лука и Телеутский Взвоз-1 // Северная Евразия в эпоху бронзы: пространство, время, культура. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. - С. 58-62 (авт. вкл. -0,1 пл.).

36. Грушин С.П. Предметы вооружения с территории Угловского района Алтайского края // Материалы по военной археологии Алтая и сопредельных территорий. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. -С. 11-16(0,3 пл.).

37. Кирюшин Ю.Ф., Тишкин A.A., Грушин С.П. Опыт классификации наконечников стрел эпохи ранней бронзы Верхнего Приобья // Материалы по военной археологии Алтая и сопредельных территорий. -Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. - С. 16-32 (авт. вкл. - 0,4 пл.).

38. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П. Материалы эпохи ранней бронзы, полученные М.П. Грязновым с памятника Чудацкая Гора в Верхнем Приобье // Степи Евразии в Древности и Средневековье: материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения М.П. Грязнова. - СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2002. -Кн. 1.-С. 153-155 (авт. вкл.-0,1 пл.).

39. Грушин С.П. Елунинская культура Верхнего Приобья в системе раннескотоводческих культур степной полосы Евразии (постановка проблемы) // Человек в пространстве древних культур: материалы Всероссийской научной конференции. - Челябинск: Аркаим, 2003. -С. 149-153 (0,2 пл.).

40. Грушин С.П. Керамический комплекс поселения Березовая Лука как исторический источник по изучению орнаментальных традиций елунинской культуры // Источники по истории Западной Сибири: материалы региональной научной конференции. - Сургут: Изд-во СурГПУ, 2003. - Ч. 1. - С. 54-60 (0,3 пл.).

41. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П. Изучение эпохи бронзы Горного Алтая // Природные условия, история и культура Западной Монго-

лии и сопредельных регионов: тезисы докладов VI Международной научной конференции (18-22 сентября 2003 г., г. Ховд, Монголия). -Томск, 2003. - С. 164-165 (авт. вкл. - 0,1 п.л.).

42. Грушин С.П. Этнокультурная ситуация в Верхнем Приобье в эпоху ранней бронзы (по материалам керамических комплексов) // Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. - Кн. I. -С. 49-56 (0,3 п.л.).

43. Грушин С.П. Палеодемографический анализ антропологических материалов из могильников елунинской культуры Верхнего При-обья // Социально-демографические процессы на территории Сибири (древность и средневековье). - Кемерово: Изд-во Кем. ун-та, 2003. - С. 47-52 (0,3 п.л.).

44. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П. История открытия памятников эпохи ранней бронзы лесостепного Алтая и проблема их культурной интерпретации // Археология Южной Сибири. - Новосибирск: Наука, 2003. - С. 27-31 (авт. вкл. - 0,4 п.л.).

45. Грушин С.П., Тишкин A.A. Археологическое изучение памятников Верхнего Приобья // Археологические открытия 2002 г. - М.: Наука, 2003. - С. 353-355 (авт. вкл. - 0,1 п.л.).

46. Грушин С.П., Кокшенев В.В. Захоронение с антропоморфной скульптурой в Среднем Причумышье // Аридная зона юга Западной Сибири в эпоху бронзы. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. -С. 35-48 (авт. вкл. - 0,3 п.л.).

47. Грушин С.П. К вопросу о формировании елунинской культуры Верхнего Приобья // Комплексные исследования древних и традиционных обществ Евразии. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. -С. 27-31 (0,3 п.л.).

48. Грушин С.П. Комплексы эпохи ранней бронзы Верхнего Приобья и проблема формирования сейминско-турбинских традиций Северной Евразии // Шестые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. -Омск: Изд-во Омск, ун-та, 2004. - С. 158-161 (0,2 п.л.).

49. Грушин С.П. Антропоморфная скульптура из Среднего Причумы-шья // Изобразительные памятники: стиль, эпоха, композиции. -СПб: Изд-во СПб. ун-та, 2004. - С. 229-233 (0,2 п.л.).

50. Грушин С.П. Некоторые итоги и перспективы изучения памятников древнего горнорудного дела на Алтае // Актуальные вопросы истории Сибири. Пятые научные чтения памяти профессора А.П. Бородавкина. - Барнаул: АзБука, 2005. - С. 247-249 (0,1 п.л.).

51. Кирюшин Ю.Ф., Семибратов В.П., Грушин С.П. Новый могильник елунинской культуры в Верхнем Приобье // Актуальные проблемы

археологии, истории и культуры. - Новосибирск: Изд-во НГПУ,

2005. - T. II. - С. 68-72 (авт. вкл. - 0,1 пл.).

Грушин С.П. Памятники эпохи раннего бронзового века Рудного Алтая // Проблемы историко-культурного развития древних и традиционных обществ Западной Сибири и сопредельных территорий: материалы XIII Западносибирской археолого-этнографической конференции. - Томск: Том. ун-та, 2005. - С 147-149 (0,2 пл.). Грушин С.П. Историко-культурные комплексы на горе Пихтовая в контексте проблемы изучения объектов древнего горнорудного дела // Теория и практика археологических исследований. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005. - Вып. 1. - С. 153-157 (0,3 пл.). Грушин С.П. Промышленное освоение рудных богатств Алтая началось с Чудских копей // Демидовский вестник. - Барнаул: Алта-пресс, 2006. - С. 6 (0,05 пл.).

Грушин С.П. Елунинский металлокомплекс Верхнего Приобья // II Северный археологический конгресс: тезисы докладов международной конференции. - Екатеринбург; Ханты-Мансийск: Чароид,

2006.-С. 80-81 (0,1 пл.).

Грушин С.П., Фролов Я.В. Новые материалы с памятника эпохи бронзы Верхнего Приобья - могильника Лебяжье // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края - Барнаул: Азбука, 2006. - Вып. XV. - С. 186-191 (авт. вкл. - 0,2 пл.). Грушин С.П., Тюрина Е.А., Хаврин C.B. Древнейший металл Южной Сибири // Алтай в системе металлургических провинций бронзового века. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2006. - С. 18-32 (авт. вкл. -0,3 пл.).

Грушин С.П., Папин Д.В., Мерц В.К., Пересветов Г.Ю. Материалы эпохи бронзы из Павлодарского Прииртышья // Алтай в системе металлургических провинций бронзового века. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2006. - С. 4-17 (авт. вкл. - 0,2 пл.). Шер Я.А., Грушин С.П. Погребальный комплекс бронзового века Черемушный Лог-I в Хакасско-Минусинской котловине // Окунев-ский сборник II. Культура и ее окружение. - СПб.: Элексис Принт, 2006. - С. 95-103 (авт. вкл. - 0,2 пл.).

Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П. Раскопки памятника Березовая Лука в 2006 году // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий: (материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2005 г.) - Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН, 2006. - T. XII, ч. I. - С. 345-349 (авт. вкл. -0,1 пл.).

61. Грушин С.П. Металлические ножи елунинской культуры // Современные проблемы археологии России. - Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН. - Т. I. - С. 362-364 (0,2 п.л.).

62. Грушин С.П., Ковалев A.A. Исследование сакрального объекта, связанного с древним горнорудным делом на Алтае // Производственные центры: источники, «дороги», ареал, распространения. -СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2006. - С. 168-171 (авт. вкл. - 0,1 п.л.).

63. Грушин С.П. Рудно-Алтайский горно-металлургический центр и афанасьевские очаги металлургии // Экология древних и традиционных обществ. - Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2007. - Вып. 3. -С. 92-96 (0,3 п.л.).

64. Грушин С.П. К вопросу о хозяйстве населения юга Западной Сибири в эпоху ранней бронзы // Этноистория и археология Северной Азии: теория, методология и практика исследований. - Иркутск; Эдмонд: Изд-во ИрГТУ, 2007. - С. 51-55 (0,3 п.л.).

65. Грушин С.П. Ритуальные комплексы елунинской культуры на памятнике Телеутский Взвоз-1 // Проблемы археологии: Урал и Западная Сибирь (к 70-летию Т.М. Потемкиной). - Курган: Изд-во Курган, ун-та, 2007. - С. 76-84 (0,3 п.л.).

66. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С .П., Орлова Л.А., Папин Д.В. Хронология Алтая в бронзовом веке (проблемы радиоуглеродного датирования) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий: (материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН, 2007 г.). - Новосибирск: Изд-во Алт. ун-та, 2007. - Т. XIII. - С. 255-259 (авт. вкл. - 0,03 п.л.).

67. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П. Предметы мобильного искусства раннего бронзового века Верхнего Приобья // Скульптура и мелкая пластика древних и средневековых народов Евразии. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007. - С. 22-25 (авт. вкл. - 0,04 п.л.).

68. Грушин С.П. Проблемы разработки культурно-хронологической схемы изучения истории населения лесостепного Алтая эпохи раннего металла // Теория и практика археологических исследований. -Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007. - Вып. 3. - С. 143-146 (0,2 п.л.).

69. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П., Папин Д.В. Проблемы радиоуглеродного датированля археологических памятников бронзового века Алтая // Теория и практика археологических исследований. -Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007. - Вып. 3. - С. 84-89 (авт. вкл. -0,2 п.л.).

70. Грушин С.П. Бронзовый век Алтая: генезис сейминско-турбинского комплекса // Труды II (XVIII) Всероссийского архео-

логического съезда в Суздале. - М.: Изд-во ИА РАН, 2008. - Т. I. -С. 392-395 (0,2 пл.).

71. Грушин С.П. Хронология памятников раннего бронзового века лесостепного Алтая (проблемы радиоуглеродного датирования) // VII исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова. -Омск: Изд-во ОМГУ, 2008. - С. 80-81 (0,1 п.л.).

72. Тишкин A.A., Грушин С.П., Мунхбаяр Б.Ч. Археологическое изучение объектов эпохи бронзы в урочище Улаан худаг (Ховдский аймак Монголии) // Теория и практика археологических исследований. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2008. - Вып. 4. - С. 85-92 (авт. вкл. — 0,1 п.л.).

73. Кирюшин Ю.Ф., Тишкин A.A., Грушин С.П. Предварительные результаты рентгенофлюоресцентного анализа находок руды с памятника Березовая Лука // География - теория и практика: современные проблемы и перспективы. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2009. - С. 108-110 (авт. вклад - 0,04 п.л.).

74. Мыльникова Л.Н., Грушин С.П. Физико-химическое исследование керамики поселения Березовая Лука // Роль естественно-научных методов в археологических исследованиях. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2009. - С. 81-84 (авт. вкл. - 0,1 п.л.).

75. Грушин С.П. Радиоуглеродная хронология афанасьевских памятников Горного Алтая // Роль естественно-научных методов в археологических исследованиях. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2009. -С. 110-112(0,1 п.л.).

76. Грушин С.П. Хозяйственно-культурные особенности населения Алтая в раннем бронзовом веке // Актуальные вопросы Сибири: Седьмые научные чтения памяти профессора А.П. Бородавкина. -Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2009. - С. 7-9 (0,2 п.л.).

77. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П., Папин Д.В. Радиоуглеродная хронология памятников эпохи раннего металла Алтая // Роль естественно-научных методов в археологических исследованиях. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2009. - С. 120-124 (авт. вклад - 0,04 п.л.).

78. Тишкин A.A., Мунхбаяр Б.Ч., Грушин С.П. Исследование кургана эпохи бронзы на памятнике Улаан Худаг-П в долине р. Буянт (Западная Монголия) // Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов: (материалы IX Международной конференции, г. Ховд, 16-20 сентября 2009 г.). Т. II: Общественные науки. - Ховд; Томск: Изд-во Том. ун-та, 2009. -С. 79-84 (авт. вкл. - 0,1 п.л.).

79. Грушин С.П. Древнейший металл Южной Сибири в системе ямно-афанасьевских параллелей // Проблемы изучения культур раннего

бронзового века степной зоны Восточной Европы. - Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2009. - С. 119-126 (0,6 пл.).

80. Грушин С.П. Чудские копи // Энциклопедия Сибири. - Новосибирск: Историческое наследие Сибири, 2009. - Т. III. - С. 504-505 (0,1 пл.).

81. Грушин С.П. Кротово-елунинские памятники в контексте этнокультурного взаимодействия в лесостепном Обь-Иртышье в эпоху бронзы // Маргулановские чтения-2009: материалы Международной научной конференции (22-25 апреля 2009 г.). - Петропавловск: Изд-во СКГУ, 2009. - Т. 1. - С. 35-40 (0,3 пл.).

82. Грушин С.П. Могильник Нижняя Суетка в системе андроновских древностей Обь-Иртышья // Изучение историко-культурного наследия Центральной Евразии: сборник материалов Международной научной конференции «Маргулановские чтения-2008». - Караганда: Изд-во КарГУ, 2009. - С. 35-40 (0,3 пл.).

83. Грушин С.П., Ковалев A.A. Исследования на могильнике Усть-Ка-менка-П в Северо-Западном Алтае // Культура как система в историческом контексте: опыт Западно-Сибирских археолого-этногра-фических совещаний: материалы XV Международной Западно-Сибирской археолого-этнографической конференции. - Томск: Аграф-Пресс, 2010. - С. 140-142 (авт. вкл. - 0,04 пл.).

84. Тишкин A.A., Грушин С.П., Мунхбаяр Б.Ч. Радиоуглеродное датирование курганов эпохи бронзы, исследованных в долине Буянта (Западная Монголия) // Культура как система в историческом контексте: опыт западносибирских археолого-этнографических совещаний: материалы международной конференции. - Томск: Аграф-Пресс, 2010. - С. 434-436 (авт. вкл. - 0,05 пл.).

85. Грушин С.П. О хозяйственно-культурных моделях развития населения Алтая в раннем бронзовом веке // III Северный археологический конгресс: тезисы докладов международной конференции 813 ноября 2010. - Ханты-Мансийск; Екатеринбург: ИздатНаука-Сервис, 2010. - С. 83-84 (0,1 пл.).

86. Grushin S.P. The Economic and Cultural Development models of the population of the forest-steppe Altai in the early bronze age // III Northern Archaeological Congress. Abstracts. November 8-13,2010. -Khanty-Mansiisk; Yekaterinburg, 2010. - P. 83-84 (0,1 пл.).

87. Мыльникова Л.Н., Грушин С.П. Керамика поселения Березовая Лука: физико-химическое исследование // Древнее гончарство: итоги и перспективы изучения. - М.: Изд-во ИА РАН, 2010. - С. 126— 140 (авт. вкл. - 0,4 пл.).

88. Вертман Е.Г., Васильев Е.А., Грушин С.П. Масс-спектрометричес-кий многоэлементный анализ древних бронз Томской области, Алтая и Таймыра // Труды Томского областного краеведческого музея. - Томск: TMJI-Пресс, 2010. - Т. XVI. - С. 71-77 (авт. вкл. - 0,1 п.л.).

89. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П., Тишкин A.A. Елунинская культура бронзового века в Обь-Иртышском междуречье // На пути открытия цивилизации: сборник статей к 80-летию В.И. Сарианиди. Труды Маргианской археологической экспедиции. - СПб.: Алетейя, 2010. -С. 552-566 (авт. вкл. - 0,4 п.л.).

90. Грушин С.П., Шайхутдинов В.М., Мерц И.В. Исследование памятников раннего бронзового века на Алтае // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий: (материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2010 г.) - Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН, 2010. -Т. XVI. -С. 186-190 (авт. вкл. - 0,05 п.л.).

91. Дядьков П.Г., Позднякова O.A., Грушин С.П., Чемякина М.А., Михеев O.A. Археолого-геофизические исследования памятника Теле-утский Взвоз-1 // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий: (материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2010 г.) - Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН, 2010. - Т. XVI. - С. 191-195 (авт. вкл. -0,1 п.л.).

92. Грушин С.П., Фролов Я.В. Новые находки бронзовых кельтов с Обь-Иртышья // Хозяйственно-культурные традиции Алтая в эпоху бронзы. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2010. - С. 81-85 (авт. вкл. -0,1 п.л.).

93. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П. Хозяйство андроновских племен Верхней Оби // Хозяйственно-культурные традиции Алтая в эпоху бронзы. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2010. - С. 86-94 (авт. вкл. -0,3 п.л.).

94. Грушин С.П. Реконструкция состава стада поселка эпохи ранней бронзы Костенкова Избушка в Верхнем Приобье // Маргуланов-

~ ские чтения-2011: материалы Международной археологической конференции. Астана, 20-22 апреля 2011 г. - Астана: Изд-во ЕНУ им. Л.Н. Гумилева, 2011. - С. 411-413 (0,1 п.л.).

95. Грушин С.П. Особенности обработки трубчатой кости населением елунинской культуры // Экология древних и традиционных обществ. - Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2011. - Вып. 4,- С. 159161 (0,1 п. л.).

96. Мыльникова Л.Н., Грушин С.П. Керамический комплекс поселения Березовая Лука // Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П., Тишкин A.A.

Березовая Лука - поселение эпохи бронзы в Алейской степи. - Барнаул: Изд-воАлт. ун-та, 2011.-T. II.-С. 115-138 (авт. вкл.-0,8 пл.).

97. Грушин С.П., Шайхутдинов В.М. Сырьевая база металлургического производства населения елунинской культуры Обь-Иртышья // Экология древних и традиционных обществ. - Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2011. - Вып. 4. - С. 162-164 (авт. вкл. - 0,05 п.л.).

98. Грушин С.П. К вопросу об использовании транспортных средств населением Алтая в эпоху ранней бронзы // Труды III (XIX) Всероссийского археологического съезда. - СПб.; М.; Великий Новгород: Изд-во ИА РАН, 2011. - T. I. - С. 216-218 (0,1 п.л.).

99. Грушин С.П. Основные структурно-функциональные характеристики елунинских жилищ (по материалам поселения Березовая Лука) // Человек и север: Антропология, археология, экология: материалы Всероссийской конференции, г. Тюмень, 26-30 марта 2012 г. - Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2012. - Вып. 2. -С. 104-106 (0,1 п.л.).

100. Потёмкина Т.М., Грушин С.П. Телеутский Взвоз-I: организация сакрального пространства ритуально-погребального комплекса раннего бронзового века (методика и методология исследования) // Археолого-этнографические исследования Северной Евразии: от артефактов к прочтению прошлого. К 80-летию C.B. Студзицкой и М.Ф. Косарева. - Томск: Аграф-Пресс, 2012. - С. 188-205 (авт. вкл. - 0,5 п.л.).

101. Грушин С.П. Наконечники копий сейминско-турбинского типа Обь-Иртышского междуречья // Культуры степной Евразии и их взаимодействие с древнейшими цивилизациями: материалы международной научной конференции, посвященные 110-летию М.П. Грязнова. -СПб.: Периферия, 2012. - Кн. 2. - С. 224-229 (0,3 пл.).

102. Кирюшин Ю.Ф., Косинцев П.В., Грушин С.П., Папин Д.В. Становление производящей экономики на основе скотоводческого типа жизнедеятельности в эпоху бронзы степной полосы Северной Азии // Мегаструктура Евразийского мира: основные этапы формирования: материалы Всероссийской научной конференции. Москва, Ин-т археологии РАН, 4-6 декабря 2012 г. - М.: Изд-во ИА РАН, 2012. -

С. 89-91 (0,05 пл.).

103. Грушин С.П. К вопросу о границах этнокультурных образований в степном и лесостепном Обь-Иртышье // Цивилизационные центры и первобытная периферия в эпоху раннего металла: модели взаимодействия: тезисы докладов круглого стола, посвященного памяти H .Я. Мерперта. - М.: Изд-во ИА РАН, 2013,- С. 16-17 (0,1 п.л.).

104. Тишкин A.A., Мунхбаяр Б.Ч., Эрденэбатар Б., Грушин С.П. Буянт голын ай сав дахь чемурчек буш (Ховд аймгийн нутаг дахь архео-логийн хайгуул, малтлага, судалгааны ур дун) // Эрдэм Шинжилгэ-эний Бичиг. - Улаанбаатар, 2011. - №4 (16). - С. 118-156 (авт. вкл. -0,2 пл.).

105. Тишкин A.A., Мунхбаяр Б.Ч., Грушин С.П. Исследование кургана эпохи бронзы на памятнике Улаан Худаг-И в долине р. Буянт (Западная Монголия) // ТУУхийн товчоон. ХоИС-ийн НХУС-ийн ТУУхийн Тэнхимийн эрдэм шинжилгээний бичиг. - Т. 4. «Соёмбо принтинг» ХХК. - Улаанбаатор хот, 2009. - С. 105-111 (авт. вкл. -0,2 пл.).

106. GruSin S. Die Entwicklung der bronzezeitlichen Metallurgie im Altai // Unbekanntes Kasachstan. Archäologie im herzen Asiens. Katalog der Ausstellung des Deutschen Bergbau-Museums Bochum vom 26. Januar bis zum 30. Juni 2013. - Bochum: Deutschen Bergbau-Museums Bochum, 2013. - Band 1. - C. 147-156 (0,8 пл.).

Подписано в печать 20.07.2013. Усл. печ. л. 2,5. Тираж 100 экз. Заказ 227

Типография Алтайского государственного университета: 656049, Барнаул, ул. Димитрова, 66

Текст диссертации на тему "Культура жизнеобеспечения и производства населения степного и лесостепного Обь-Иртышья во второй половине III - первой четверти II тыс. до н.э."

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

05201450286

Грушин Сергей Петрович

КУЛЬТУРА ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ И ПРОИЗВОДСТВА НАСЕЛЕНИЯ СТЕПНОГО И ЛЕСОСТЕПНОГО ОБЬ-ИРТЫШЬЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ III - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ II ТЫС. ДО Н.Э.

Специальность 07.00.06 — археология

Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор Ю.Ф. Кирюшин

Барнаул-2013

СОДЕРЖАНИЕ

СТР.

ВВЕДЕНИЕ 4

ГЛАВА I. ХРОНОЛОГИЯ И КУЛЬТУРНАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ ПАМЯТНИКОВ СТЕПНОГО И ЛЕСОСТЕПНОГО ОБЬ-ИРТЫШЬЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ

III - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ II ТЫС. ДО Н.Э. 27

1.1. Хронология и периодизация памятников 27

1.2. Соотношение елунинской культуры с культурами

сопредельных территорий 34

1.3. Вопросы этногенеза населения елунинской культуры 63

ГЛАВА И. ДОБЫЧА И ПРОИЗВОДСТВО

ПРОДУКТОВ ПИТАНИЯ 76

2.1. Скотоводство 76

2.2. Охотничий промысел 106

2.3. Рыболовство, собирательство 120

ГЛАВА III. ДОМАШНЕЕ ПРОИЗВОДСТВО 134

3.1. Гончарное производство 134

3.2. Косторезное дело, обработка рога 156

3.3. Камнеобработка, скорняжное производство, деревообработка 182

3.4. Изобразительная деятельность 213

ГЛАВА IV. МЕТАЛЛУРГИЯ И МЕТАЛЛООБРАБОТКА 223

4.1. Сырьевая база металлургии 223

4.2. Технология горнорудного дела и металлургического производства 230

4.3. Продукция металлургии и металлообработки 245

ГЛАВА V. КУЛЬТУРА ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ:

ЖИЛИЩА, ПИЩА 271

5.1. Жилища и хозяйственные структуры 271

5.2. Структурно-функциональные зоны жилища 291

5.3. Пища 296

ГЛАВА VI. ПРИРОДНО-КЛИМАТИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ И ХОЗЯЙСТВЕННО-КУЛЬТУРНЫЕ ТИПЫ СТЕПНОГО И ЛЕСОСТЕПНОГО ОБЬ-ИРТЫШЬЯ ВО

ГЛАВА VI. ПРИРОДНО-КЛИМАТИЧЕСКИЕ

УСЛОВИЯ И ХОЗЯЙСТВЕННО-КУЛЬТУРНЫЕ ТИПЫ

СТЕПНОГО И ЛЕСОСТЕПНОГО ОБЬ-ИРТЫШЬЯ ВО

ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ III - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ

II ТЫС. ДО Н.Э. 302

6.1. Климат и природные условия 302

6.2. Хозяйственно-культурные типы 315

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 340

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 360

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 363

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 419

ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Описание памятников степного и лесостепного Обь-

Иртышья второй половины IIIпервой четверти II тыс. до н.э. 420

ПРИЛОЖЕНИЕ 2. Классификация наконечников стрел 452

ПРИЛОЖЕНИЕ 3. Статистический анализ керамики 461

ПРИЛОЖЕНИЕ 4. Рисунки, карты, планы 480

ПРИЛОЖЕНИЕ 5. Таблицы, схемы, диаграммы 611

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность. Период второй половины III - первой четверти II тыс. до н.э. ознаменовался существенными изменениями во многих сферах жизни древних племен лесостепного и степного Обь-Иртышья. Они затронули как этнокультурный облик населения, так и хозяйственные системы жизнеобеспечения и производства. Среди таких явлений необходимо отметить широкое распространение скотоводства, металлургии и металлообработки, новых религиозных представлений, проявившихся в погребально-ритуальной практике. Высокого художественного мастерства достигла обработка камня, кости, о чем свидетельствуют великолепные предметы мобильного искусства. Многие технологические, мировоззренческие и бытовые традиции, которыми был отмечен ранний период бронзового века, повлияли и во многом определили ход историко-культурного развития племен в последующие периоды бронзового века не только на территории степного и лесостепного Обь-Иртышья, но и далеко за его пределами. Факторами, способствующими развитию данных тенденций, стали, на наш взгляд, активные миграционные процессы, особенности природно-климатических условий в этот период и определенный уровень историко-культурного развития населения.

Таким образом, актуальность темы исследования состоит в нескольких аспектах. Во-первых, на современном этапе исследований назрела необходимость в обобщении и интерпретации огромного фактического материала, накопленного в ходе археологических раскопок последних десятилетий. Во-вторых, рассмотрение таких аспектов древней культуры как «система жизнедеятельности и производства», а также «хозяйственно-культурные типы» позволяет вывести научную проблематику на более высокий интерпретационный уровень исследований. В-третьих, в рассматриваемый период древней истории на юге Западной Сибири

распространяются новые прогрессивные формы производственной деятельности, прежде всего, скотоводство и металлургия бронзы, которые определили экономическое развитие региона на протяжении всего бронзового века. Поэтому разработка целостной концепции хозяйственно-культурного развития в обозначенный период времени является актуальной научной задачей.

Степень изученности темы. В истории изучения памятников эпохи ранней бронзы на территории лесостепного и степного Обь-Иртышья выделяется три взаимосвязанных периода. Этап первоначального накопления материала (20-70-е гг. XX в.) характеризуется открытием первых памятников и почти полным отсутствием попыток какой-либо аргументированной систематизации полученного материала. Обнаруженные комплексы не идентифицировались с начальным периодом эпохи бронзы, а относились к более раннему или более позднему времени. Среди исследований аналитического плана можно отметить публикации М.П. Грязнова (1930) и М.Н. Комаровой (1956).

Второй период (70-е гг. XX в.) характеризуется первыми попытками осмысления материала, преобладанием работ аналитического и интерпретационного характера. Основополагающее значение принадлежит работе свердловских археологов В.Ф. Генинга, Т.М. Гусенцовой, О.М. Кондратьева, В.И. Стефанова и B.C. Трофименко (1970), в которой исследователи правильно обозначили хронологию большого массива керамических комплексов Западной Сибири, выделив для периода ранней бронзы несколько типов керамики - логиновский, кротовский и др., что явилось «отправной точкой» в осмыслении накопившегося фактического материала и дальнейшей разработке культурно-хронологических схем развития региона. Об этом свидетельствуют выделение и обоснование кротовской археологической культуры (Молодин, 1977, с. 49-68). Отметим, что известные на тот период времени материалы эпохи ранней бронзы

Верхнего Приобья относились к самусьской (Матющенко, 1970, с. 97), окуневской (Максименков, 1970а, с. 73; 19706, с. 79; Уманский, 1972, с. 31), кротовской (Косарев, 1981, рис. 39) археологическим культурам.

С открытием в Алтайском госуниверситете в 1978 г. лаборатории археологии, этнографии и истории начался третий этап, характеризующийся целенаправленным изучением памятников эпохи ранней бронзы, прежде всего Верхнего Приобья. В этот период времени в научный оборот вводится большой массив источников, наряду с поселенческими исследуются и погребальные комплексы (Бородаев, Кунгуров, 1980; Кирюшин, 1980; 1985; 1987). На основе анализа и систематизации всего имеющегося материала Ю.Ф. Кирюшин (1986) выделил елунинскую археологическую культуру эпохи ранней бронзы. Качественным этапом в исследованиях стало открытие и изучение поселений Березовая Лука, Колыванское-I и погребально-поминального комплекса Телеутский Взвоз-I, которые стали рассматриваться как базовые, «эталонные» комплексы. В 2002 г. автором была защищена кандидатская диссертация, посвященная вопросам классификации и систематизации имевшего на тот период времени археологического материала (Грушин, 2002а).

За последние тридцать лет был накоплен большой археологический материал по обозначенному периоду. Этому способствовали многолетние полевые исследования археологов из различных научно-образовательных учреждений России. Среди ученых, внесших существенный вклад не только в формирование источниковой базы, но и в разработку отдельных аспектов изучения эпохи ранней бронзы региона, необходимо назвать такие имена, как М.П. Грязнов, М.Н. Комарова, А.П. Уманский, В.И. Матющенко, М.Ф. Косарев, В.И. Молодин, Ю.Ф. Кирюшин, И.Г. Глушков, В.В. Бобров, В.Ф. Генинг, Н.К. Стефанова, В.И. Стефанов, Е.А. Васильев, В.А. Зах, Н.В. Полосьмак, М.Т. Абдулганеев, Ю.П. Алехин, A.A. Тишкин, А.Л. Кунгуров, A.M. Малолетко, О.Н. Корочкова, С.П. Грушин, А.Е. Гришин, В.К. Мерц,

б

И.В. Ковтун, Ю.И. Михайлов и др.

Большинство исследований посвящено в основном характеристике археологических материалов, этнокультурной принадлежности памятников, их хронологии и периодизации, разработке историко-культурных схем развития. Среди работ, затрагивающих палеэкономические аспекты, можно назвать публикации, в которых наряду с этнокультурной и хронологической характеристикой памятников уделялось внимание и основным видам хозяйственной деятельности (Молодин, 1985, с. 73-75; Кирюшин, 2002, с. 100-103; и др.). Другие работы посвящены реконструкции отдельных отраслей производства населения отдельных памятников или их групп -гончарному производству (Молодин, Ламина, 1989; Глушков, 1996; и др.), каменной индустрии (Толпеко, 2005). Социально-экономическая история древнего населения Западной Сибири, как отдельный объект изучения, нашла отражение в работах М.Ф. Косарева (1984; 1986; 1991 и др.). На основе экологического подхода юг Западно-Сибирской равнины (степь и лесостепь) был отнесен исследователем к области производящей экономики, в форме комплексного пастушеско-земледельческого хозяйства, которое утвердилось в первой трети II тыс. до н.э. (Косарев, 1981, с. 53-124). К области многоотраслевого хозяйства, сочетавшего присваивающие промыслы — охота, рыболовство, собирательство с производящими занятиями, пастушество и земледелие, были отнесены ботайское, афанасьевское население энеолита (Косарев, 1984, с. 51), елунинское, кротовское и самусьское население бронзового века. Охота рассматривалась как ведущая отрасль в многоотраслевой экономике елунинского населения Барнаульско-Бийского Приобья (Косарев, 1991, с. 72, 74).

В настоящее время стало очевидным, что целый пласт в становлении и развитии производящей экономики юга Западной Сибири, связанный с елунинскими древностями степного и лесостепного Обь-Иртышья, в силу отсутствия или малочисленности источников выпал из существующей

региональной схемы хозяйственно-культурного развития региона. В результате интенсивных исследований памятников второй половины III -первой четверти II тыс. до н.э. в этом регионе были получены такие материалы, позволяющие заполнить существующий историко-культурный пробел в региональной истории становления и развития производящих форм хозяйствования, а также скорректировать существующие представления о характере хозяйства елунинского населения.

Цель и задачи исследования. Цель работы - реконструкция культуры жизнеобеспечения и производства, выявление хозяйственно-культурных типов населения степного и лесостепного Обь-Иртышья во второй половине III - первой четверти II тыс. до н.э. Для ее достижения поставлены следующие задачи:

1. Разработать периодизацию и хронологию памятников;

2. Дать характеристику этнокультурной истории региона в обозначенных хронологических рамках;

3. Реконструировать основные подсистемы хозяйства, связанные с производством и добычей пищи (скотоводство, охота, рыболовство, собирательство);

4. Охарактеризовать основные подсистемы хозяйства, связанные с домашним производством (камнеобработка, косторезное дело, гончарное и скорняжное производство, деревообработка);

5. Определить особенности изобразительной деятельности на примере анализа предметов мобильного искусства и выявить отразившиеся в них аспекты хозяйства;

6. Реконструировать основные этапы горнорудного дела, металлургического производства и металлообработки;

7. Дать характеристику таким элементам культуры жизнеобеспечения, как жилища и пища;

8. Реконструировать природно-климатические условия степного и

8

лесостепного Обь-Иртышья во второй половине III - первой четверти II тыс. до н.э.;

9. Выделить и обосновать хозяйственно-культурные типы населения степного и лесостепного Обь-Иртышья второй половины III - первой четверти II тыс. до н.э.

Объектом исследования выступают хозяйственно-культурные традиции населения елунинской культуры степного и лесостепного Обь-Иртышья, нашедшие отражение в материалах конкретных археологических памятников.

Предметом исследования являются культура жизнеобеспечения и производства, хозяйственно-культурные типы населения степного и лесостепного Обь-Иртышья.

Территориальные рамки исследования работы включают степные и лесостепные зоны Обь-Иртышского междуречья - основной ареал распространения памятников елунинской культуры. Данный регион ограничен с запада и с востока речными системами Верхнего Иртыша и Верхней Оби соответственно. Этот регион включает две территории, обозначенные в литературе историко-географическими терминами «Лесостепной Алтай» и «Рудный Алтай». Под первым понимается район, прилегающий с севера к Алтайской горной системе, который включает Обскую пойму, Приобское плато, Предалтайскую и Кулундинскую равнину, Бийско-Чумышскую возвышенность. Несмотря на то, что последняя зона расположена за пределами Обь-Иртышья, памятники этой территории в силу культурной близости к елунинским нашли отражение в диссертации. Особое место занимает Рудно-Алтайская металлогеническая провинция (Рудный Алтай) расположенная в северо-западной части Алтайской горной системы.

В пределах северной зоны лесостепного Обь-Иртышья размещается обширная Барабинская лесостепь. Данная территория специально не рассматривалась в исследовании по двум основным причинам. Во-первых,

имеющиеся материалы с памятников Барабы достаточно хорошо освещены в археологической литературе (Молодин, 1977; 1985 и др.). Во-вторых, основной массив известных на настоящий момент времени комплексов с этой территории представляют иные культурные образования. По этим причинам памятники Барабы рассматриваемого нами периода привлекаются в качестве сравнительного материала.

В административном отношении данная территория расположена в границах Алтайского края, Новосибирской и Омской областей России, а также в Павлодарской, Семипалатинской и Усть-Каменогорской областях Республики Казахстан.

Хронологические рамки исследования. В диссертации рассматриваются памятники, датируемые в настоящее время по серии радиоуглеродных дат в рамках XXV-XVIII вв. до н.э. Это время существования елунинской культуры в Обь-Иртышье. На относительной хронологической шкале рассматриваемые комплексы расположены позже энеолитических памятников юга Западной и Южной Сибири (афанасьевская и большемысская культуры) и предшествуют андроновским памятникам среднего бронзового века. По региональной, западносибирской периодизации вторая половина III тыс. - первая четверть II тыс. до н.э. обозначается как период ранней бронзы (Грушин, 20026, с. 87), по восточноевропейской — средней бронзы (Черных, 2009, с. 156).

Методология и методика исследования. Работа основана на общефилософских подходах к изучению закономерностей связи вещей, явлений и процессов. Учитывались положения исторического материализма о закономерностях социально-экономического развития общества, о роли географической среды, переселений, традиций в культуре и исторических процессах. Важным методологическим аспектом являлась теория отражения хозяйственной деятельности на уклад жизни, религиозные представления. Исследование построено на общетеоретических разработках о

познавательных возможностях археологии как науки, о специфике археологических источников, представленных в работах В.Ф. Генинга (1983; 1989), Л.С. Клейна (1978; 1986; 1991 и др.), Ю.Н. Захарука (1978) и др.

При анализе археологических материалов использовались традиционные исторические и археологические методы познания: историческая реконструкция, структурный, причинно-следственный, метод аналогий и обобщений, типологический, картографирование, планиграфический и стратиграфический анализы, классификация вещевого комплекса, метод датированных аналогий, формально-типологический и морфологический анализы, методы статистики, ретроспективный метод и др.

Исследование построено на апробированных в отечественной этнографии понятиях «культура жизнеобеспечения», «система производства», «хозяйственно-культурные типы». Понятие «культура жизнеобеспечения» появилось в результате культурологических разработок, направленных на поиск решения проблемы внутренней структуры традиционной культуры. В 70-е гг. XX в. Ю.И. Мкртумян обозначил четыре основные подсистемы (сферы) культуры: производственную, жизнеобеспечивающую, соционормативную и познавательную (1978). В дальнейшем С.А. Арутюнов рассмотрел данные подсистемы через «деятельностное» основание, в результате были выделены следующие элементы: культура первичного производства; культура жизнеобеспечения; соционормативная и гуманитарная культуры.

Предметом нашего рассмотрение стали такие элементы традиционной культуры, как «первичное производство» и ку�