Культурная идентичность масс в войне

Гупало, Сергей Витальевич

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Культурная идентичность масс в войне

Год: 2004
Автор научной работы: Гупало, Сергей Витальевич
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Ставрополь
Код cпециальности ВАК: 09.00.13

Диссертация по философии на тему 'Культурная идентичность масс в войне'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Культурная идентичность масс в войне"

На правах рукописи

Гупало Сергей Витальевич

КУЛЬТУРНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ МАСС В ВОЙНЕ

Специальность 09 00 13 - Религиоведение, философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Ставрополь - 2004

Работа выполнена в Ставропольском государственном университете

Научный руководитель: доктор философских наук, доцент

Калинин Борис Александрович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор Абдоков

Станислав Аминович

Защита состоится 24 февраля 2004 года в 16.00 на заседании диссертационного совета Д.212.256.06. при Ставропольском государственном университете по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1, кор.1 а, ауд. 416.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ставропольского государственного университета по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1.

Автореферат разослан 22 января 2004 года

кандидат философских наук, доцент Дубинин Александр Николаевич

Ведущая организация: Военный университет Министерства обороны

Российской Федерации

Ученый секретарь диссертационного совета

2004-4

-24275' ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью дальнейшего изучения культурной идентичности человека, вовлеченного в войну.

В условиях XXI века еще более отчетливо проявляются признаки радикального преобразования войны, которые не могут не вызвать изменений в культурной идентичности масс в войне. К таким признакам можно отнести опасное сближение войны с терроризмом и появление в связи с этим реальной возможности эскалации военного насилия от локальных форм к глобальной войне, а также изменение средств насилия, применяемых в ней. Если раньше в войне сталкивались вооруженные массы (армии), применяющие для достижения победы физическое насилие, оружие огневого воздействия на противника, то сейчас наряду с физическим все больше и больше применяется символическое насилие, позволяющее за счет специфики средств психологической и информационной борьбы достигать цели относительно бескровно, посредством культурных массовых трансформаций, подрывающих духовные основы существования государства, подвергающегося нападению. В этом плане создание условий для возникновения кризиса культурной идентичности может рассматриваться в качестве цели использования в войне средств символического насилия.

Преобразование войны обусловлено также существенными изменениями культурно-цивилизационного развития человечества. Глобализация мира актуализировала культурное взаимодействие, обнаружив в нем не только созидательные, но и разрушительные тенденции. Большая степень конфликтогенности на границах взаимодействия культур Запада и Востока, с одной стороны, показывает невозможность в обозримом будущем интеграции, а тем более гомогенизации данных культур, с другой стороны, свидетельствует о сохранении вероятности перерастания данного массового культурного противодействия в глобальную войну.

Вызванное преобразованием войны изменение условий социокультурного бытия человечества актуализирует исследование культурной идентичности масс в войне, так как оно позволит, во-первых, углубить понимание противоречивой связи войны и культуры, осмыслить происходящие в ней изменения, учитывая, с одной стороны, преобразование в XXI веке самой войны, с другой стороны,' культурную динамику в условиях глобализации; во-вторых, получить знание о культурной идентичности масс в войне как об одном из способов межкультурного противодействия, вовлеченного в общий процесс взаимодействия культур; в-третьих, рассмотреть возможные культурно-идентификационные сценарии, в которых могут разыгрываться военные действия в наступившем веке; в-четвертых, выявить формы культурной идентичности масс, которые будут востребованы современной войной.

Исследование заявленной темы представляется актуальным в связи с определением основных ориентиров обеспечения глобальной военной безопасности в наступившем веке, поскольку от решения проблемы культурной идентичности масс в войне во многом зависит правильное определение того, какие угрозы в массовом идентификационном плане несет человечеству война.

Актуальность исследования указанной проблемы связана также с необходимостью решения всего спектра вопросов культурной идентичности масс в войне применительно к России, определения форм культурной идентичности масс, которые позволят ей проявить максимально свои культурные ресурсы при необходимости отражения военной агрессии.

Степень научной разработанности проблемы. Анализ литературы показывает, что проблема культурной идентичности масс в войне как комплексная научная проблема не становилась еще предметом отдельного философско-культурологического исследования. В то же время некоторые аспекты данной проблемы достаточно широко освещены в философской литературе. Причем разработка их прослеживается с самых начал философии.

Несмотря на то, что в философских сочинениях древности термин «идентичность» не использовался, в них достаточно определенно был очерчен круг явлений, составляющих проблемное поле культурной идентичности масс в войне. В философии Древнего Востока и Древней Греции проблема культурной идентичности масс в войне осознавалась преимущественно как проблема обеспечения духовной общности между правителем, полководцем, армией и народом воюющего государства. Одинаковая направленность помыслов меньшинства (правителя, полководца), управляющего применением насилия, и массы (армии), непосредственно реализующей насильственную функцию, при решимости народных масс поддержать в войне сражающуюся армейскую массу, — все это рассматривалось в качестве важнейшего условия ведения войны. Различные аспекты этой темы нашли отражение в военно-теоретических и философских произведениях мыслителей Древнего Востока Кун-цзы, Лао-цзы, Мо-цзы, Сунь-цзы, Тируваллувара, У-цзы, Чанакьи, Чжуан-цзы, Шан Яна, древнегреческих философов Пифагора, Гераклита, Эмпедокла, Платона, Аристотеля и др.

Особенно заметно стремление к дальнейшему осмыслению проблемы в том виде, в каком она представлялась древним мыслителям, в работах философов эпохи Возрождения, Нового времени, Просвещения, мыслителей XIX века Г.В.Ф. Гегеля, И.Г. Гердера, Т. Гоббса, П..-А Гольбаха, Г. Гроция, И. Канта, Н. Макиавелли, Ш..-Л. Монтескье, П.-Ж. Прудона, Ж.-Ж. Руссо и др.

В указанный период развития философской мысли научный поиск осуществлялся в направлении обнаружения культурной основы идентичности масс, участвующих в войне, с меньшинством, ими управляющим; давались позитивные и негативные характеристики влияния войны на народные и армейские массы, участвующие в ней; прогнозировались изменения в войне, появление которых зависит от того или иного состояния участвующих в ней масс.

Суммирующим усилия исследователей в этом направлении можно по праву признать опубликованный в XIX веке труд К. Клаузевица «О войне», в котором немецкий мыслитель представил войну как продолжение политики насильственными средствами. На основе такого понимания получил решение вопрос об основах культурной идентичности (правительства, армии, народа) в войне. В качестве таких основ выступали политический смысл и политическая цель войны. Война становилась по своей идентификационной сути явлением массовой политической

идентичности и оказывалась возможной при достижении той или иной формы данной идентичности.

Понимание войны как насильственного средства, применяемого политикой, долгое время было наиболее распространенным в культуре. Им была задана па-радигмальная установка на выполнение политикой роли посредника во взаимосвязи войны и культуры. Хотя такое понимание и позволяло раскрыть важную для анализа противоречивого взаимодействия войны и культуры политическую связь между ними, в то же время оно оставляло в тени многообразие других связей между войной и культурой, значимых для осознания их противоречивого развития.

С учетом того места, которое занимает война в истории, ключевое значение политики в обеспечении связи между войной и культурой иногда получает и более масштабную парадигмальную оценку, в соответствии с которой признается доминирование политики в определении культурной направленности развития человечества.

Парадигме объяснения культурной направленности развития из политики противостоит парадигма объяснения политики из культуры, в соответствии с которой война как специфическое продолжение политики является смысловым выражением и сущностным проявлением духовной борьбы - более масштабной и разноплановой, чем борьба политическая.

В отечественной философской традиции предельно ясно принципиальное различие идейного содержания указанных парадигм выявил спор Н.А. Бердяева и В.И. Ленина о природе войны. Полемизируя с Лениным и другими марксистами по поводу материальной природы военного насилия, Бердяев отмечал, что физического насилия не существует как самостоятельной действительности, оно есть лишь выражение духовного состояния человека и мира. Поэтому осмыслить войну можно лишь увидев в ней символику того, что происходит в духовной действительности. Бердяев считал, что глубинным источником войны может быть только духовный источник (религиозный - духовное зло, накопившееся в мире; идеологический - духовное назначение нации и борьба за его осуществление).

Реализация данной парадигмальной установки предполагала рассмотрение войны в самых разнообразных перспективах, возникающих из широкого спектра взаимодействий войны и культуры, а не видение этого взаимодействия исключительно сквозь призму политического прагматизма.

Изучение войны в горизонте исследовательских возможностей данной парадигмы позволило выделить в анализируемой проблеме новые, еще не изученные, теоретически не объясненные и не описанные грани, совокупно представленные во взгляде на войну как столкновение массовых культурных идентично-стей.

В теоретической разработке данного понимания войны выделяется несколько направлений. Первое из них представлено работами Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Н.Я. Данилевского, B.C. Соловьева, А. Дж. Тойнби, О. Шпенглера и др., в которых война как конфликт массовых культурных идентичностей рассматривается в связи с логикой цивилизационного развития человечества.

Второе направление связано с анализом массовых идентификационных изменений в войне, обусловленных использованием в ней средств символического насилия. Оно представлено исследованиями специфики ведения холодной войны и информационно-психологического характера и содержания войн XXI века рядом отечественных и зарубежных ученых: Р. Ароном, А.И. Владимировым, В.Л. Золотаревым, В.А. Лисичкиным, И.Н. Панариным, Л..Г. Панариной, Г.Г. По-чепцовым, О.В. Саксоновым, В.В. Серебрянниковым, А.И. Суптеля, В.В. Чебан, Л.А. Шелепиным, У. Эко и др.

Третье направление представлено работами, в которых к пониманию войны как явления массовой культурной идентичности исследователи приходят через анализ культурной перестройки глобальной политики. С. Хантингтон в работе «Столкновение цивилизаций» обратил внимание на культурную идентичность как один из главных параметров, определяющих перестройку структуры глобальной политики. Показывая, что, с одной стороны, в культурной идентичности люди ищут свою безопасность, а с другой стороны, новые виды идентичности, имеющие корни в культуре, связаны с новыми моделями конфликтов между группами из различных культур, которые в самом широком плане представлены как цивилизации, американский исследователь представил эволюцию войны в направлении перехода от одних массовых форм идентичности к другим и высказал предположение о возможности возникновения глобального межцивилизационного столкновения на основе религиозной идентичности противоборствующих сторон. Как бы ни относиться к выводам Хантингтона - видеть их противоречивость, оспаривать их или считать их вполне обоснованными - в любом случае нельзя не отметить того, что с публикацией его работы в литературе появилось исследование воздействия религиозной формы культурной идентичности на процесс глобализации войны, ведущий к межцивилизационному столкновению. Описанием в конце XX века идентификационного сценария войны, способной привести к всеобщей социальной деструкции, Хантингтон вновь привлек внимание исследователей к проблеме противоречивой связи политики, войны и культуры.

Таким образом, анализ степени разработки проблемы на уровне анализа па-радигмальных возможностей подходов к анализу противоречивой взаимосвязи войны и культуры показывает, что усилиями целого ряда мыслителей создана идейно-теоретическая и методологическая база, вполне достаточная для перехода от изучения отдельных сторон войны как явления массовой культурной идентичности к целостному теоретическому осознанию ее бытия в данном аспекте. Постановкой и решением проблемы культурной идентичности масс в войне соискатель стремится внести определенный вклад в развитие данного направления исследования войны.

В процессе реализации указанной задачи существенную пользу принесло изучение разноплановой литературы по проблеме идентичности. Исследования Г. Брейкуэлла, Ф. Барта, М. М. Бахтина, Э. Геллнера, Э. Гуссерля, А.Ф. Дашдами-рова, Ж. Делеза, Л.М. Дробижевой, С. Жижека, В.И. Каширина, К. Леви-Стросса, К. Либкинд, М. Мид, А.С. Панарина, Т. Парсонса, С. Переслегина, В. Тишкова, М. Хайдеггера, Ю. Хабермаса, В.Р. Чагилова, 3. Фрейда, У. Эко,

Э. Эриксона и других ученых, в трудах которых разработано понимание природы, сущности, содержания, механизма развития идентичности, раскрыта специфика ее субъективных (индивидуальных и массовых) проявлений, социальной и культурной форм, позволили уточнить концептуальные возможности анализа войны в культурно-идентификационном плане.

Объектом исследования выступает война как социокультурное явление, рассматриваемое в контексте культурно-цивилизационного развития человечества.

Предмет исследования: сущность, содержание, характер и формы культурной идентичности масс в войне.

Цель диссертационного исследования состоит в анализе сущности, содержания, характера и форм культурной идентичности масс в войне с позиций философии культуры, а также в определении форм культурной идентичности масс, позволяющих России максимально реализовать свой культурный ресурс при необходимости отражения военной агрессии.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:

- предложить адекватное цели исследования понимание войны как явления массовой культурной идентичности;

- раскрыть сущность и содержание культурной идентичности масс в войне;

- определить характер культурной идентичности масс в войне;

- рассмотреть основные формы культурной идентичности масс в войне и раскрыть их взаимосвязь в современной войне на примере войны в Ираке (2003 года);

обосновать приемлемую для условий современной России базовую форму культурной идентичности масс в войне.

Методологическую и теоретическую базу исследования составила система принципов диалектики, с позиций которой рассмотрена взаимосвязь и противоречивое развитие войны и культуры.

Рассмотрение войны как социокультурного явления осуществлялось на основе деятельностного подхода к культуре и понимания войны как продолжения политики иными, насильственными средствами.

Выделить аспект бытия войны, в котором она предстает как явление массовой культурной идентичности, позволило применение системного подхода к анализу войны, определение того, что война, несмотря на свою социально-политическую сущность, является производной от многих факторов природного, социального и культурного порядка.

Применение общенаучных методов анализа, синтеза, абстрагирования и других обеспечило предметность рассмотрения избранного для анализа аспекта бытия войны, «углубление» в его специфику, а не его «растворение» в широком спектре явлений, который охватывает своим существованием современная война.

Теоретическую базу исследования составили произведения классиков мировой и отечественной философии, социологии, культурологии, а также труды ряда

советских ученых и современных российских исследователей, внесших вклад в разработку проблем взаимосвязи войны и культуры, добившихся определенных результатов в раскрытии сущности идентичности, в изучении се массовых культурных проявлений.

Научная новизна исследования заключается в постановке и решении с позиций философии культуры проблемы культурной идентичности масс в войне как проблемы взаимосвязи войны и культуры.

В содержательном плане научная новизна исследования выражается в следующем:

- обоснован подход к рассмотрению войны как явления массовой культурной идентичности, позволяющий уточнить теоретическое понимание современных войн за счет раскрытия в их содержании культурно-идентификационной составляющей;

- определен трагедийный характер культурной идентичности масс в войне и показано его усиление в связи с преобразованием войны в условиях глобализации современного мира;

- религиозная идентичность и идеологическая идентичность обоснованы в качестве основных форм культурной идентичности масс в войне, раскрыто их содержание и показаны возможности преобразования войны под воздействием изменения данных форм идентичности и связи между ними;

- осуществлено обоснование патриотической идентичности как базовой для России идеологической формы культурной идентичности масс в войне, раскрыта специфика ее формирования в современных условиях.

Основные положения, выносимые на защиту-

1. Современная война как явление массовой культурной идентичности представляет собой политически мотивированный вооруженный конфликт, имеющий выраженное культурно-конфронтационное содержание, проявляющее себя в действиях сражающихся масс.

2. Политика, продолжающая использовать военное насилие для достижения своих целей, придает культуре, в лоне которой она развивается, конфронтацион-ную направленность и усиливает ее трагедийный характер, проявляющий себя в том, что человек по-прежнему находится на таком уровне решения проблем своего коллективного бытия, на котором различие общественных ценностных систем способно стать основой конфликта в форме войны.

3. Культурная идентичность масс в войне становится проявлением трагедийного характера культуры в том смысле, что массы должны отстаивать свои ценности в войне «смертным путем», настраивать себя на уничтожение других масс; в войне они должны предъявить все достижения своей материальной культуры, показав их эффективность в обеспечении своей безопасности, решимость в отстаивании идеалов, новейшие способы мобилизации духовных ресурсов для достижения победы.

тивоборствующей массой. Во вступившем в войну государстве наиболее массовым субъектом идентичности является население. Война для него выступает первичным объектом идентичности. Адаптация населения к условиям войны происходит посредством выбора им вторичного объекта идентичности, в качестве которого могут выступать участвующие в борьбе армия, нация, народ, класс, цивилизация. Способ реализации массой населения своего потенциала в войне состоит в принятии ею культурных значений борьбы данных субъектов, посредством чего развивается отношение общности с ними - духовно-деятельное (солидарность), практически деятельное (непосредственное участие в борьбе) и образуется структура «мы», скрепленная массовым осознанием того, что «мы — народ», «мы — нация», «мы - цивилизация», нацеленная на отстаивание в войне своих ценностей. Первичный и вторичный объекты идентификации также определяют специфику проявления культурной идентичности массы вовне - к «другому», представленному в образе врага.

5. Форма культурной идентичности массы является характеристикой качественного состояния массы, раскрывающей ее культурную специфику в условиях войны. Внутренняя форма культурной идентичности характеризует социокультурную организацию массы, обусловленную выбором ею вторичного объекта идентичности, или культурных значений борьбы армии, народа, нации, класса, цивилизации. Религиозная и идеологическая идентичность масс представляют собой внешние формы культурной идентичности, посредством которых масса осознает свою внутреннюю организацию. Потенциал идеологической, религиозной форм идентичности при разных стратегиях его реализации в массовом сознании позволяет придать сражающейся массе различные варианты внутренней формы.

6. Патриотическая идентичность масс в войне для отечественной культурной традиции обеспечения военной безопасности российского государства является базовой идеологической формой культурной идентичности масс, поскольку позволяет максимально мобилизовать культурный ресурс населения России и ее армии при необходимости отражения военной агрессии.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что основные положения и выводы диссертационного исследования содержат решение ряда актуальных проблем, относящихся к области философии культуры. В диссертации за счет получения нового знания о войне как о явлении массовой культурной идентичности уточнена взаимосвязь войны и культуры, показаны возможности воздействия культуры на процессы развития и предотвращения войн.

Полученное в результате исследования знание о культурной идентичности масс в войне может быть использовано для продолжения комплексного теоретического анализа современной культуры посредством изучения процесса культурной динамики масс.

Положения, раскрывающие воздействие форм культурной идентичности масс на ход и исход войны, а также обратное воздействие войны на массовую идентичность могут быть использованы для уточнения некоторых вопросов тео-

рии войны и продолжения изучения войны в культурно-идентификационном направлении.

Материалы диссертации могут быть применены средствами массовой информации для уточнения имеющегося в культуре образа современной войны.

Выводы о базовой для России форме культурной идентичности масс в войне могут быть востребованы государственными органами, политическими партиями для уточнения ряда параметров военной и культурной политики страны.

Имеющиеся в исследовании материалы могут найти применение в практике воспитательной работы в военно-учебных заведениях, в преподавании курсов «Философия», «Культурология», «Социология», «Политология» при освещении проблем войны и мира, насилия и ненасилия.

Апробация работы осуществлена диссертантом в форме участия в конференциях: научно-практической конференции, посвященной 300-летию военного образования России (Ставрополь, январь 2001 г.); V Межвузовской научно-методической конференции «Военное образование - пути его совершенствования» (Ставрополь, март, 2002 г.); XXIV научно-технической конференции филиала ВАТУ (Ставрополь, октябрь 2002 г.), а также посредством выступлений и обсуждения основных положений исследования на кафедре гуманитарных и социально-экономических дисциплин филиала Военно-воздушной инженерной академии, на кафедре социальной философии и этнологии Ставропольского государственного университета.

Материалы исследования использованы при написании автором главы «Война как социальное явление» в учебное пособие «Философия» (Ставрополь: Изд. ФВВИЛ, 2003 г.), в преподавании курсов «Философия», «Правоведение» в филиале Военно-воздушной инженерной академии.

По теме диссертации опубликовано 6 работ общим объемом более 3 печатных листов.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих пять параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы, содержащего 217 наименований. Общий объем диссертации - 162 страницы машинописного текста.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во «Введении» обосновывается актуальность темы, определяется степень ее разработанности, устанавливаются объект, предмет, цель, задачи диссертационного исследования, указываются теоретические и методологические основы исследования, формулируются научная новизна и положения, выносимые на защиту; раскрывается практическая значимость работы и ее апробация.

В первой главе - «Культурная идентичность масс в войне: понятие, реальность, проблема», включающей два параграфа, культурная идентичность масс в войне раскрывается как комплексная теоретическая проблема и на уровне исследования сущности, содержания, характера культурной идентичности масс обосновывается вариант ее решения.

В первом параграфе - «Теоретико-методологические подходы к исследованию проблемы культурной идентичности масс в войне» - разрабатывается подход к пониманию войны как явления массовой культурной идентичности и на его основе освещаются различные аспекты проблемы культурной идентичности масс в войне.

Исходя из анализа существующих подходов к пониманию войны, диссертантом делается вывод о том, что война - явление, воздействующее на массы и требующее массовых действий. Массовость как атрибут современной войны характеризуется не только с количественной точки зрения, как многочисленность людей, участвующих в войне, но и качественно, как стихийное или намеренное совпадение их целей, способов и образа действий.

С учетом атрибута массовости война представлена в диссертации как сложная технологическая система, включающая три элемента: политико-стратегическую технологию определения целей и средств войны; собственно военно-техническую технологию, определяющую оптимальные решения по использованию военного насилия для достижения политических целей; культурно-антропологическую технологию - технологию сплочения масс для войны, включающую технологию обеспечения идентичности масс в войне.

В своем технологическом исполнении война имеет существенные различия в доядерную и в ядерную эпохи. В доядерную эпоху война происходила по следующему идентификационному сценарию: политико-стратегическая технология обеспечивала обоснование онтологической угрозы государству, планируемому для военного нападения, и тем самым определяла форму идентичности масс для участия в войне. Онтологическая угроза государству вызывала аксиологический ответ в виде той или иной формы идентичности массы. Война оставалась локальной до тех пор, пока политическое намерение, ограничиваясь возможностью средств поражения противника, было направлено на создание и реализацию главной онтологической угрозы государству.

В ядерную эпоху с войной уже связывается онтологическая угроза всему человечеству, его глобальной социокультурной организации. Данная угроза появляется вследствие действия двух основных факторов - разрушительной силы оружия, которое может быть применено в войне, и превращения аксиологической угрозы в глобальную военную онтологическую угрозу для всех тех, кто не признает непреходящее значение ценностей государства-агрессора, обладающего полным арсеналом средств для ведения современных войн.

Учет аксиологического фактора глобализации войны дает основание для представления ее как столкновения массовых культурных идентичностей, в ходе которого в вооруженное противоборство могут быть вовлечены новые субъекты -цивилизации, представляющие собой последний крупный сегмент человечества, в котором оно способно испытать себя в военном противодействии своих частей.

В возможном межцивилизационном столкновении война как явление массовой культурной идентичности представит собой глобальную форму политически мотивированного вооруженного конфликта, имеющего выраженное культур-

но-конфронтационное содержание, проявляющее себя в действиях сражающихся масс.

Диссертантом показывается, что разные войны предполагают проявление различных идентичностей. При этом любые виды идентичности масс (классовая, национальная, религиозная, цивилизационная и др.), проявляемые в войне, имеют «культурные корни».

В исследовании на примере культурной идентичности населения вступившего в войну государства раскрывается общий механизм проявления культурного качества массовой идентичности в войне. Подчеркивается, что идентичность массы, с одной стороны, находится в сфере существования массы, констатируя ее самотождественность в условиях мира, с другой стороны, в сфере осуществления массой своего качества в войне, фиксируя тем самым в сознании массы «непрерывность собственной изменчивости», вызванной участием в войне.

Идентичность массы, рассматриваемая как осуществление в форме становления, не может существовать вне отношений внутри масс, например, вне отношения массы населения к воюющей армии, народу, нации, классу. Наличием данного отношения подчеркивается способ реализации массой населения своего потенциала в войне, заключающийся в принятии ею культурных значений борьбы других массовых участников войны (армии, нации, народа, цивилизации). В этом смысле идентичность массы в войне - это способ реализации массой населения своего потенциала в войне на основе развития отношения культурной общности с другими массами, участвующими в вооруженной борьбе.

Обращается внимание на то, что когда речь идет о культурной идентичности массы населения страны, подвергшейся нападению, то народ и армия выступают для населения не в качестве объектов «включения в состав» (социально-онтологический аспект идентичности), а в качестве объектов значения (культурный, ценностно--деятельностный аспект идентичности, при котором действуют механизмы внутренней отнесенности массы к этому объекту идентичности - механизм солидарности, по сути, обозначающий разделение массой ценностей армии и народа, и механизм готовности к эквивалентному действию, предполагающий включенность массы в совместную деятельность по отражению военной агрессии). Объекты идентификации (армия, народ, цивилизация и др.) предстают в качестве культурных объектов для адаптирующейся к войне массе населения, если предстают для нее в аспекте значений своей борьбы, как комплексы значений. Данные комплексы значений становятся для массы культурным ресурсом ее действия в войне.

Принципиально важным для понимания войны как явления массовой культурной идентичности является то, что, с одной стороны, война - это всегда «проявленная идентичность» массы, обращенная к себе и характеризующая новые параметры ее психо-социо-культурного качества в структуре «мы» - массовое осознание того, что «мы - народ», «мы - нация» и т.д. с общей культурой, отстаивающей в войне единые ценности. С другой стороны, война - это всегда проявление идентичности массы вовне - к «другому», когда «другой» представлен структурой «они» в образе врага. В этом плане война представляет собой конфронта-

цию идентичностей. Причем идентичность масс в войне превращается в новый ресурс, за счет которого происходят в том числе и известные изменения в войне. В частности, именно за счет идентичности масс как ресурсного фактора происходит превращение войн в народные, священные, перерастание войн из локальных в глобальные.

Во втором параграфе — «Характер культурной идентичности масс в войне»- показывается, что характер культурной идентичности масс в войне определяется противоречивым взаимодействием войны и культуры, опосредованным политикой.

Соотнесение противоречий войны и культуры осуществлено с позиций дея-тельностного подхода к культуре. Согласно данному подходу, культура нацелена на регулирование, сохранение, воспроизводство и развитие общественной жизни и представляет собой систему регулятивов человеческой деятельности, несущую в себе аккумулированный опыт человечества, накопленный человеческим разумом. Если исходить, из такой трактовки культуры, то война как способ регулирования и воспроизводства общественной жизни представляет собой связанное с культурой явление, противоречащее ей главным образом из-за способа обновления мира, к которому она прибегает («обновление жизни смертным путем»).

При раскрытии содержания войны со стороны деятельности участвующего в ней человека выделяются два основных вида этой деятельности; во-первых, это деятельность людей, ведущих вооруженную борьбу; во-вторых, это деятельность людей, вызывающих к жизни вооруженную борьбу - политическая деятельность. Первенство политической деятельности в возникновении войны выступает в качестве основы понимания войны как социально-политического явления.

Выход на уровень соотнесения войны и культуры, осуществляемый через общую для них политическую составляющую, обнаруживает много самых различных противоречий во взаимосвязи войны и культуры. Характеризуя одну из сторон этого противоречивого взаимодействия, диссертант показывает, что агрессивная политика в определенной степени стала доминировать в пространственном поле культуры, не только подменяя ее, но и пытаясь приспособить ее в своих интересах и целях. С учетом наличия этой тенденции можно говорить о трансформации культуры под воздействием ориентированной на войну политики, то есть о привнесении войной в культуру способа обновления мира, осуществляемого посредством противоречивого взаимодействия деструктивного и конструктивного начал. В этом плане война представляет собой компоненту деструктивно направленной культуры человечества, существующей на базе политики, опирающейся на вооруженную борьбу классов, наций, государств, цивилизаций.

Культурное измерение политики, использующей вооруженную борьбу, основывалось на том, что такая политика всегда была рассчитана на совокупный прирост человеческого бытия, на его обновление. Все имевшие место в истории войны отличались в контексте обновления мира тем, что утверждали бытие одного субъекта войны, отрицая бытие другого субъекта войны, напрямую не затрагивая судьбы человечества.

Культурная идентичность масс в войнах доядерной эпохи возникла на основе противоречивой связи культуры с войной: противодействие конструктивного и деструктивного в войне всегда оставляло поле для проявления культуры. Действие массы на войне, направленное на обновление мира, совершенствование его форм имело противоречивый, но все же культурный характер. В этом смысле массовая культурная идентичность в войне предполагала наличие социального субъекта, который намеренно или вынужденно изменял характер своей созидательной деятельности, преодолевая культурную дистанцию, лежащую между миром и войной. Сохранение созидательной, конструктивной составляющей в деятельности массы на войне, как представляется, позволяет утверждать, что переход от одного социального состояния (мира) к другому (войне) сопровождался всегда переходом массы от культуры мира к культуре войны.

В диссертации обосновывается тезис о том, что адекватной культурной формой осознания массами противоречивой взаимосвязи между деструктивно-стью войны, которая конституируется применением в ней смертоносного оружия и боевой техники, и конструктивностью политической цели войны является трагедия. Показывается, что трагедийный характер культуры, связанной с войной, проявляет себя прежде всего в том, что человек в своем развитии поднялся лишь на такой уровень решения проблем своего коллективного бытия, на котором различие общественных ценностей в конечном счете способно перерасти в их трагический конфликт в форме войны. Трагедийность культуры заключается не только в том, что в ее недрах зарождается политика, приводящая к войне, но и в том, что именно война, а не нечто иное выступает в качестве арбитра в споре о ценностных ориентациях общественного развития, арбитра, не подготовленного к решению вопроса, какое право народа более истинно, и судящего об этом лишь на основе силы, проявленной этим народом в отстаивании своей правды. Культура, использующая военную силу для решения этого вопроса и оправдывающая победителя, культура, в которой культ силы доминирует над культом правды, не может не иметь трагического характера, трагических проявлений и трагического будущего.

Культурная идентичность масс в войне становится проявлением трагедийного характера культуры в том смысле, что массы должны отстаивать свои ценности в войне, то есть настраивать себя на уничтожение других масс. В войне они должны предъявить все: достижения своей материальной культуры, показав их эффективность в обеспечении своей безопасности, свою решимость в отстаивании идеалов; новейшие способы мобилизации духовных ресурсов для достижения победы.

Правильная оценка того обстоятельства, что вооруженная борьба в глобальной ядерной войне будет иметь необратимый характер деструктивного воздействия на социальный и культурный мир, позволяет утверждать, что современная культура, основанная на политическом действии, нацеленном на войну, приобретает все более деструктивную направленность, 'усиливающую трагедийность противостояния массовых культурных идентичностей в войне.

Во второй главе - «Анализ форм культурной идентичности масс в войне и их взаимосвязи», включающей три параграфа, проблема культурной идентичности масс в войне решается в аспекте раскрытия закономерного для массы участия в войне путем обретения ею той или иной формы культурной идентичности.

В первом параграфе - «Религиозная идентичность масс в войне» - раскрывается специфика религиозной идентичности как формы культурной идентичности масс в войне.

Подчеркивается, что война не может быть понята без уяснения религиозной идентичности масс, участвующих в ней. Это положение применимо не только к религиозным войнам, а распространяет свое влияние на все войны, ведущиеся человечеством. Даже тогда, когда на полях сражений проливали кровь революционные массы, борющиеся за утверждение социалистических идей, в их культурной идентичности, как правило, присутствовал и религиозный компонент. Во время Великой Отечественной войны несмотря на то, что коммунистическая идеология была воинственно атеистической, она не могла воспрепятствовать мобилизующему действию на воюющий народ и армию религиозных ценностей. Вековая отечественная традиция - черпать силы для победы в сражениях и стойкости в тылу в религиозной вере - не была утрачена и проявляла себя.

Отмечается, что потребность сражающихся масс в высшем духовном обосновании справедливости своей борьбы, в Божьем покровительстве не может быть рассмотрена отдельно от идентификационных возможностей религии влиять на массовое сознание. По справедливому утверждению Д. Белла, идентификационное влияние религии на массы истекает из того обстоятельства, что религия «еще до идеологии и других светских верований стала средством сплочения людей в неодолимый единый организм, явившись тем чувством священного, которое выявилось как коллективное сознание людей».

Религия объединяет людей вокруг созданной ею модели мирового порядка, представленного свыше, порядка священного для людей, предписывающего соблюдение определенных условий их исторического бытия. В силу этого религия участвует в развитии определенного уклада жизни людей, становится хранительницей значимых для их культурного развития обычаев и обрядов. В том числе и через религию, люди начали осознавать себя как этнос и как демос.

Представляя собой духовную основу жизни многочисленных масс людей, религия оказывается востребованной ими для поддержки своих действий на полях военных баталий. Нужда в Божьей поддержке и покровительстве сражающихся масс свидетельствует в том числе и о том, что религиозное объяснение феномена войны является не чем-то ушедшим в историю, архаичным, а современным в том смысле, что по-прежнему выступает необходимым средством формирования массового отношения к войне, ее восприятия и оценки. Религиозное понимание войны, имея свои изъяны, все же сохраняет важное преимущество перед другими видами объяснения войны (политическим, например): оно позволяет человеку особым образом, под предельно общим углом зрения по-новому оценить земные проблемы происходящего, трагизм человеческого выбора, диктуемого войной,

найти в себе ту духовную опору, которая не позволит испугаться войны, а поможет проявить в ней высшие человеческие качества, благословит на подвиг.

Способ, которым задается религиозное видение войны (а именно рассмотрение ее не столько в аспекте земном, историческом, показывающем политико-экономическую детерминацию войны, сколько в контексте действия духовных сверхисторических сил) близок человеку, проливающему на поле боя свою кровь, поскольку приобщает его усилия к действию Божественной справедливости, дает возможность оценить свою, нередко короткую жизнь на войне в перспективе вечности, то есть в ее истинной значимости.

Можно сомневаться в том, что религиозное понимание войны открывает человеку единственную истину о войне, что только в нем заключена вся правда войны, но несомненным и поныне остается экзистенциальное значение для воюющих масс религиозного восприятия войны, из которого вырастает целый ряд духовных качеств, необходимых сражающимся массам. К ним прежде всего необходимо отнести героизм и самопожертвование сражающейся массы, позволяющие преодолеть присущий людям инстинкт самосохранения, способный проявить себя массово в виде паники и в форме других дезорганизующих массовое действие на войне явлений.

Учитывая сказанное, можно полагать, что понимание войны, исходящее из религиозного мировоззрения, позволяет осуществить объективно необходимое для войны объединение масс, выступить в качестве единящей их духовной силы. Это тем более важно, поскольку исторически война все же - сила принудительного объединения масс. Представляется справедливой постановка С.Н. Булгаковым вопроса о возможности совершения такого противоестественного действия, как выступление на смертный бой целых масс без насилия над собой и без принуждения, даже если оно в дальнейшем и сопровождается известной психической реакцией, как воодушевление к победе.

Религиозная идентичность масс в войне рассматривается в диссертации в единстве ритуально-культового и аскетически-деятельного проявлений.

Подчеркивается, что религия при инструментальном использовании ее ценностей в войне способна обеспечить идентичность масс в следующих формах: «религия - демос», «религия - этнос (нация)», «религия - цивилизация», что соответственно может придать войне черты патриотизма, национализма, глобализма.

При ответе на вопрос, какая из охарактеризованных форм религиозной идентичности масс в войне наиболее адекватна условиям современной России, диссертант исходит из того, что Россия - многонациональное и поликонфессиональное образование, а также из того обстоятельства, что религия может прийти в сражающиеся массы только лишь через нуждающихся в ней. С учетом этого делается вывод: современному характеру и направленности российского социокультурного развития соответствует культурная идентичность «религия — демос», основанная на определенном церковно-религиозном консенсусе в необходимости защиты России. В войнах, которые будут требовать от России произвести идентификацию масс в форме «религия - этнос (нация)» и «религия - цивилизация»,

она, вследствие своей поликонфессиональности, не сможет проявить максимум своих возможностей исключительно за счет религиозной идентичности, поскольку та при определенных условиях способна ослабить единство сражающихся масс и даже привести к различным формам их разобщенности.

Во втором параграфе - «Идеологическая идентичность масс в войне» -раскрывается специфика идеологической идентичности как формы культурной идентичности масс в войне, обосновывается необходимость развития патриотической идентичности как базовой идеологической формы культурной идентичности масс в условиях современной России.

В диссертации отмечается, что в данной форме идентичности масс культурное, проецируясь через идеологию, выступает в ценностном измерении. Раскрывая это положение, диссертант показывает, что идеологическая идентичность масс имеет ценностный характер, обусловленный тем, что идеология подчинена ценностной интеграции масс. В понимании Т. Парсонса идеология представляет собой систему убеждений, относительно которой члены коллектива, т.е. общества или же субколлектива внутри общества, включая сюда и движения, отклоняющиеся от основной культуры данного общества, согласны в том, что она ориентирована на ценностную интеграцию коллектива.

С одной стороны, культурно-идентификационная роль идеологии заключена в том, что позволяет массе, участвующей в войне, разделить идейно мотивированные этносом, нацией, государством идеологические значения борьбы (которые диссертант отличает от религиозных, поскольку полагает, что идеология не является по сути религиозным образованием). В этом плане идеологическая форма культурной идентичности предполагает прежде всего достижение идейной общности, приводящей к общности идеала, который масса решает отстаивать в войне. Чей идеал воспринят массой так, что она готова идти за него на смерть, а чей отвергнут, и не поддерживается ею - по этому показателю можно установить, кто для массы стал вторичным объектом культурной идентичности.

С другой стороны, культурно-идентификационная роль идеологии заключена в ее конфронтационном потенциале, который используется для привлечения масс к участию в войне. Раскрывая конфронтационный потенциал идеологии, диссертант исходит из наследования и развития ею конфликтной природы политики, обращая внимание на, в известном смысле, идентичную структуру их построения по принципу «друг - враг». Политика традиционно рассматривается в контексте противоборства общественных сил. В ней неизменно находят место конфронтационные отношения. Ф.М. Достоевский, оригинально характеризуя исходное враждебное начало политического отношения, писал, что для дипломата «друзья всегда враги, а потом друзья». Идеология, как утверждается во «Всемирной энциклопедии: Философия XX век», фундирована конфликтной природой мира политики, его выстроенностью по полюсной модели «враг - друг», кристаллизующей сторонников той или иной идеологии.

Идеология способствует тому, чтобы реальный враг предстал в образе идеологического врага. Эга новая характеристика военного противника усиливает ресурс массового противостояния ему за счет наделения военного противоборства

аксиологическими параметрами противодействия чуждым, принципиально неприемлемым идеалам, идеям, ценностям. Идеологическая идентичность массы способствует восприятию ею вооруженной борьбы как проявления борьбы идеологической.

Значительное место в диссертации отведено характеристике патриотической формы идеологической идентичности масс. Показывается, что отношение Отечество - народ, представленное в контексте сохранения и укрепления суверенитета государства, конституирует патриотическое сознание и патриотизм как отношение к Отечеству. В идеологическом контексте патриотизм рассмотрен как система ценностей, отстроенная в отношении к Отечеству. Патриотическая идентичность имеет идеологический характер, поскольку идеология принимает активное участие в разработке указанной системы ценностей.

Идеология определяет направление развития патриотической идентичности масс в войне, проявляющееся, во-первых, в том, что идеологией создается образ, в котором масса представляет свое государство (массовый образ Советского Союза как первой в мире социалистической страны, отечества трудящихся масс; образ Америки как страны свободы и демократии); во-вторых, идеологически обосновывается направленность борьбы за реализацию государством-отечеством своего суверенитета и назначения (для Советской России: в случае отстаивания суверенитета - лозунг «социалистическое Отечество в опасности», в случае реализации призвания - борьба за распространение социалистической идеи с врагами коммунизма как врагами прогресса и счастливого будущего человечества; для Америки - борьба за свободу и демократию, за идеологические ценности либерализма).

В обоснование патриотической идентичности как базовой для России формы культурной идентичности масс в войне показывается, что, как правило, адекватный ответ на военную агрессию в отношении российского государства давался при господстве патриотической идентичности масс в войне. Сценарий войн России за свой суверенитет был идентичным: онтологическая угроза государству -аксиологический ответ в виде патриотической идентичности масс, отстаивающих свое Отечество. Этот механизм веками закреплялся в культуре. По-особому он проявлял себя в войнах царской Росси, где религиозная и идеологическая (патриотическая) идентичности составляли специфически российскую форму культурной идентичности масс. Единство духовно-религиозного и социально-патриотического начал этой формы выражалось в девизе «За Веру, Царя и Отечество».

В Советской России в попытке превратить коммунизм из государственной идеологии в общенародную явно просматривается стремление придать новую направленность патриотической идентичности масс. Но воинствующий атеизм коммунистической идеологии предполагал для создания новой формы патриотической идентичности искоренение религиозных начал культурной жизни народа. Великая Отечественная война была самым крупным военным испытанием идеологического (коммунистического) метода патриотической спайки народов СССР. В эту войну сработал апробированный для России сценарий «онтологическая угроза - аксиологический ответ в виде патриотической идентичности масс».

Холодная война явилась для СССР, в состав которого входила РСФСР, новым видом войны, который отличало то, что онтологическую угрозу государству несла аксиология. В отличие от предшествующих войн, ее сценарий «аксиологическая угроза - аксиологический ответ» требовал новой формы патриотической идентичности масс, отстаивающих свое культурно-идентификационное единство, противодействуя не прямому физическому, а прямому символическому насилию, объектом которого явились идеологические ценности и культурные устои народной жизни. Холодная война показала, как из неуверенности в идеологии, а шире -в аксиологии, происходит онтологическое разрушение государства вследствие неспособности отразить массовую культурную агрессию без достижения патриотической идентичности масс.

Опыт побед и поражений России в войнах свидетельствует о том, что в культурных условиях России любую идеологическую идентичность, не усиленную патриотической идентичностью масс, ожидает кризис и, соответственно, не-сформированность патриотической идентичности масс создает почву для реализации в отношении российского государства деструктивных военных планов.

Подчеркивается, что в современных условиях, когда онтологическую угрозу государству несет аксиология, сложилась новая ситуация в формировании патриотической идентичности масс. Формирование патриотической идентичности масс в прошлых войнах представляло собой культурно-антропологическую (идеологическую) технологию сплочения масс для противостояния, противодействия физическому насилию, предполагая применение ими для своей зашиты оружия огневого поражения. Данная технология должна быть дополнена системой средств сплочения масс для противодействия символическому насилию, объектом которого выступают культурные ценности, цементирующие российскую государственность.

В третьем параграфе - «Взаимосвязь форм культурной идентичности масс в иракской войне 2003 года» - через анализ форм культурной идентичности масс раскрывается культурно-идентификационное содержание войны в Ираке (2003 года).

Анализ иракской войны показал, что идеологическая идентичность масс по-прежнему остается востребованной в современной войне. Со стороны США явно прослеживалось намерение представить данную войну в идеологическом пространстве глобальной борьбы за распространение демократии. В этой связи представляется, что прогнозы относительно того, что массы перестали искать свою идентичность в идеологии, оказались преждевременными Идеологическое направление культурного развития продолжает активно использоваться для разработки сценариев войны в немалой степени потому, что идеология сохранила за собой статус не только глобального вариативного и, что не менее важно, альтернативного описания социальной динамики, исходя из частного интереса, но и вследствие своей возможности духовного обоснования путей реализации этого частного интереса под видом всеобщего. Характерное в этой связи идеологическое оформление войны в Ираке как войны, обеспечивающей появление условий

для создания в этой стране демократических институтов, не позволяет скрыть содержание истинных намерений США к созданию однополюсного мира.

В этой связи в диссертации приводится ряд культурно-идентификационных показателей, подтверждающих данный вывод. В частности, обращается внимание на то, как в результате символической идентификации себя с силой распространения демократии, США получили мандат на насилие, действуя от имени Свободы, Демократии, а не от лица органа, легитимирующего военное насилие с согласия других государств мира.

Идентифицируя себя таким образом, США вынуждены считаться с общественным мнением, от которого во многом зависит приятие или неприятие США в образе движущей силы демократии. В результате общественное мнение становится для американцев главным объектом борьбы за реализацию своей идентично -сти. При негативном исходе этой, в основном информационной борьбы, общественное мнение может стать силой, способной вызвать кризис американской идентичности, разрушить демократический имидж Америки. Это в определенной мере объясняет распространяемую американскими средствами массовой информации точку зрения, согласно которой сегодня на планете действуют только две противостоящие друг другу силы: американское правительство и мировое общественное мнение. Потеря США международного имиджа, создаваемого и разрушаемого общественным мнением, означает их поражение в реализации силового курса на распространение демократии и раскрывает те истинные цели и ценности, во имя которых используется американская военная и экономическая мощь.

В диссертации приводятся также другие аргументы в подтверждение тезиса о господстве в иракской войне идеологической идентичности масс. Подчеркивается, что итог боевых действий в Ираке показал, что война в начале третьего тысячелетия может сохранить локальность в условиях конфронтации, не воспринимающейся массами в контексте их идентичности, сформированной в рамках мировых религий. В культурно-идентификационном плане война в Ираке не перешла границ столкновения идеологических идентичностей: со стороны США - это была война за идеологически обоснованное призвание данного государства быть мировым лидером; со стороны Ирака - война за идеологически обоснованный суверенный путь данного государства.

Война в Ираке подтвердила то, что войне остается присуща культурная идентичность масс, являющаяся, по сути, превращенной формой противоборства действующих на поле брани армий, классов, наций, государств, или массовым культурным эквивалентом этой борьбы; что формы культурной идентичности могут как дополнять друг друга, так и соперничать между собой; что, как правило, всегда проявление той формы идентичности становится наиболее сильным, которая, во-первых, в массовом сознании полнее ассоциируется с базовой ценностью, ради сохранения которой масса участвует в войне, а во-вторых, приводит лучше других массу к осознанию того состояния, в котором она способна проявить максимальную силу своего воздействия на противника во время войны.

В «Заключении» излагаются полученные в результате анализа исследуемой в диссертации проблемы выводы теоретического и методологического характера,

которые позволяют уточнить понимание войны как явления массовой культурной идентичности и наметить перспективы дальнейшей разработки данного направления изучения войны.

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ:

1. Гупало С.В. Идеологическая идентичность масс как форма культурной идентичности масс в войне // Тезисы докладов научно-практической конференции, посвященной 300-летию военного образования России. - Ставрополь: Издание ФВАТУ, 2001. - С. 42-43.

2. Гупало С.В. Война как явление массовой культурной идентичности // Тезисы докладов «V Межвузовской научно-методической конференции филиала ВАТУ «Военное образование — пути его совершенствования». - Ставрополь: Издание ФВАТУ, 2002. - С 52.

3. Гупало С.В. Религиозные ценности как компонент культурной идентичности масс в войне // Тезисы докладов XXIV научно-технической конференции филиала ВАТУ. - Ставрополь: Издание ФВАТУ, 2002. - С. 60-61.

4. Гупало С.В. Культурная и социальная идентичность масс в войне: проблема дифференциации // Тематический научно-технический сборник № 23. — Ставрополь: Издание ФВАТУ, 2002. - С. 98-99.

5. Гупало С.В , Калинин Б.А. Война как социальное явление // Философия: учебное пособие. - Ставрополь: Издание ФВВИА, 2003. - С. 185-192.

6. Гупало С.В. Проблема культурной идентичности масс в войне. - Ставрополь: Издание ФВВИА, 2003. - 39 с.

Изд лиц № 05975 от 07 11 2002 Подписано в печать 19 01 2004

Формат 60x84 1/16 Уел печ л 1,19 Уч-изд.л 1,1

Бумага офсетная Тираж 100 экз Заказ 147

Отпечатано с оригинал-макета в Издательско-полиграфическом комплексе ООО Формат-Р г Ставрополь, ул Ленина, 431/7

- 208 1

РЫБ Русский фонд

2004-4 24275

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Гупало, Сергей Витальевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА L Культурная идентичность масс в войне: понятие, реальность, проблема.

1.1. Теоретико-методологические подходы к исследованию проблемы культурной идентичности масс в войне.^

1.2. Характер культурной идентичности масс в войне.

ГЛАВА 2. Анализ форм культурной идентичности масс в войне и их взаимосвязи.

2.1. Религиозная идентичность масс в войне.

2.2. Идеологическая идентичность масс в войне.

2.3. Взаимосвязь форм культурной идентичности масс в иракской войне 2003 года.

Введение диссертации2004 год, автореферат по философии, Гупало, Сергей Витальевич

В условиях XXI века еще более отчетливо проявляются признаки радикального преобразования войны, которые не могут не вызвать изменении в культурной идентичности масс в войне. К таким признакам можно отнести опасное сближение войны с терроризмом и появление в связи с этим реальной возможности эскалации военного насилия от локальных форм к глобальной войне, а также изменение средств насилия, применяемых в ней. Если раньше в войне сталкивались вооруженные массы (армии), применяющие для достижения победы физическое насилие, оружие огневого воздействия на противника, то сейчас наряду с физическим все больше и больше применяется символическое насилие, позволяющее за счет специфики средств психологической и информационной борьбы достигать цели относительно бескровно, посредством культурных массовых трансформаций, подрывающих духовные основы существования государства, подвергающегося нападению. В этом плане создание условий для возникновения кризиса культурной идентичности может рассматриваться в качестве цели использования в войне средств символического насилия.

Преобразование войны обусловлено также существенными изменениями культурно-цивилизационного развития человечества. Глобализация мира актуализировала культурное взаимодействие, обнаружив в нем не только созидательные, но и разрушительные тенденции. Большая степень конфликто-генности на границах взаимодействия культур Запада и Востока, с одной стороны, показывает невозможность в обозримом будущем интеграции, а тем более гомогенизации данных культур, с другой стороны, свидетельствует о сохранении вероятности перерастания данного массового культурного противодействия в глобальную войну.

Вызванное преобразованием войны изменение условий социокультурного бытия человечества актуализирует исследование культурной идентичности масс в войне, так как оно позволит, во-первых, углубить понимание противоречивой связи войны и культуры, осмыслить происходящие в ней изменения, учитывая, с одной стороны, преобразование в XXI веке самой войны, с другой стороны, культурную динамику в условиях глобализации; во-вторых, получить знание о культурной идентичности масс в войне как об одном из способов межкультурного противодействия, вовлеченного в общий процесс взаимодействия культур; в-третьих, рассмотреть возможные культурно-идентификационные сценарии, в которых могут разыгрываться военные действия в наступившем веке; в-четвертых, выявить формы культурной идентичности масс, которые будут востребованы современной войной.

Степень научной разработанности проблемы. Анализ литературы показывает, что проблема культурной идентичности масс в войне как комплексная научная проблема не становилась еще предметом отдельного фило-софско-культурологического исследования. В то же время некоторые аспекты данной проблемы достаточно широко освещены в философской литературе. Причем разработка их восходит к началам философии.

Несмотря на то, что в философских сочинениях древности термин «идентичность» не использовался, в них достаточно определенно был очерчен круг явлений, составляющих проблемное поле культурной идентичности масс в войне. В философии Древнего Востока и Древней Греции проблема культурной идентичности масс в войне осознавалась преимущественно как проблема обеспечения духовной общности между правителем, полководцем, армией и народом воюющего государства. Одинаковая направленность помыслов меньшинства (правителя, полководца), управляющего применением насилия, и массы (армии), непосредственно реализующей насильственную функцию, при решимости народных масс поддержать в войне сражающуюся армейскую массу, - все это рассматривалось в качестве важнейшего условия ведения войны. Различные аспекты этой темы нашли отражение в военно-теоретических и философских произведениях мыслителей Древнего Востока Кун-цзы, Лао-цзы, Мо-цзы, Сунь-цзы, Тируваллувара, У-цзы, Чанакьи, Чжу-ан-цзы, Шан Яна, древнегреческих философов Пифагора, Гераклита, Эмпе-докла, Платона, Аристотеля и др.

Особенно заметно стремление к дальнейшему осмыслению проблемы в том виде, в каком она представлялась древним мыслителям, в работах философов эпохи Возрождения, Нового времени, Просвещения, мыслителей XIX века Г.В.Ф. Гегеля, И.Г. Гердера, Т. Гоббса, П.-А. Гольбаха, Г. Греция, И. Канта, Н. Макиавелли, Ш.-Л. Монтескье, П.-Ж. Прудона, Ж.-Ж. Руссо и др.

Понимание войны как насильственного средства, применяемого политикой, долгое время было наиболее распространенным в культуре. Им была задана парадигмальная установка на выполнение политикой роли посредника во взаимосвязи войны и культуры. Хотя такое понимание и позволяло раскрыть важную для анализа противоречивого взаимодействия войны и культуры политическую связь между ними, в то же время оно оставляло в тени многообразие других связей между войной и культурой, значимых для осознания их противоречивого развития.

В отечественной философской традиции предельно ясно принципиальное различие идейного содержания указанных парадигм выявил спор Н.А. Бердяева и В.И. Ленина о природе войны. Полемизируя с Лениным и другими марксистами по поводу материальной природы военного насилия, Бердяев отмечал, что физического насилия не существует как самостоятельной действительности, оно есть лишь выражение духовного состояния человека и мира1. Поэтому осмыслить войну можно лишь увидев в ней символику того, что происходит в духовной действительности. Бердяев считал, что глубинным источником войны может быть только духовный источник (религиозный - духовное зло, накопившееся в мире; идеологический - духовное назначение нации и борьба за его осуществление)2.

1 См.: Бердяев Н.А. Философия неравенства. — М., 1990. - С. 221.

2 См.: Бердяев Н.А. Судьба России: опыт по психологии войны и национальности // Отечественная философская мысль о войне, армии и воинском долге. Хрестоматийный сборник. — М., 1995. — С. 308.

1 См.: Арон Р. Мир и война между народами. - М., 2000; Владимиров А.И. Стратегические этюды. - М.,2002; Золотарев В.А. Военная безопасность Государства Российского. - М., 2001; Лисичкин В.А., Шелепин Л.А. Третья мировая (информационно-психологическая) война. - М., 2003; Панарин И.Н., Панарина Л.Г. Информационная война и мир. - М., 2003; Почепцов Г.Г. Психологические войны. - М.; К.,2002; Серебрянников В.В. Войны России: социально-политический анализ. - М., 1999; он же. Социология войны. — М.,1997; он же. К вопросу о «холодных» и «горячих» войнах // Военная мысль. — 2002. - № 2. - С. 74-79; Суптеля А.И. Нетрадиционные формы вооруженной борьбы в войнах будущего // Вестник Академии военных наук. - №2(3).- 2003. - С.65-67.; Чебан В.В. Уроки и выводы из войны в Ираке // Военная мысль. — 2003. -№9. - С. 77-80; Эко У. Осмысляя войну // Пять эссе на темы этики. - СПб, 2000; и др. щей социальной деструкции, Хантингтон вновь привлек внимание исследователей к проблеме противоречивой связи политики, войны и культуры1.

Таким образом, изучение степени разработки проблемы на уровне анализа парадигмальных возможностей подходов к рассмотрению противоречивой взаимосвязи войны и культуры показывает, что усилиями целого ряда мыслителей создана идейно-теоретическая и методологическая база, вполне достаточная для перехода от изучения отдельных сторон войны как явления массовой культурной идентичности к целостному теоретическому осознанию ее бытия в данном аспекте. Постановкой и решением проблемы культурной идентичности масс в войне соискатель стремится внести определенный вклад в развитие данного направления исследования войны.

В процессе реализации указанной задачи существенную пользу принесло изучение разноплановой литературы по проблеме идентичности, в которой разработано понимание природы, сущности, содержания, механизма развития идентичности, раскрыта специфика ее субъективных (индивидуальных и массовых) проявлений, социальной и культурной форм, что позволило уточнить концептуальные возможности исследования войны в культурно-идентификационном плане .

1 См.: Бьюкенен П. Дж. Смерть Запада. - М., 2003; Кессиди Ф.К. Глобализация и культурная идентичность // Вопросы философии. - 2003. - № 1. -С. 76-80; и др.

2 См., напр.: Геллнер Э. Нации и национализм. - М., 1991; Дашдами-ров А. Национальная идея и этничность. — М., 1996; Жижек С. Возвышенный объект идеологии. - М., 1999; С. Мигранян А. Россия в поисках идентичности (1985-1995) — М.,1997; Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения. - М., 1988; Пан арии А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. - М., 1998; Тишков В. Идентичность и культурные границы // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах: Сб. статей. - М., 1997; Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого «Я» // Психология толпы. - М., 2003. - С.317- 399; Чагилов В.Р. Этничность и постсовременность: политизированная этническая идентичность в условиях глобализации: Монография. - Невинномысск, 2002; Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / Перевод с англ. - М., 1996; и др.

Объектом исследования выступает война как социокультурное явлеН ние, рассматриваемое в контексте культурно-цивилизационного развития человечества.

Предмет исследования: сущность, содержание, характер и формы культурной идентичности масс в войне.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:

- предложить адекватное цели исследования понимание войны как явления массовой культурной идентичности;

- раскрыть сущность и содержание культурной идентичности масс в войне;

- определить характер культурной идентичности масс в войне;

- обосновать приемлемую для условий современной России базовую А форму культурной идентичности масс в войне.

Теоретическую базу исследования составили произведения классиков мировой и отечественной философии, социологии, культурологии, а также труды ряда советских ученых и современных российских исследователей, внесших вклад в разработку проблем взаимосвязи войны и культуры, добившихся определенных результатов в раскрытии сущности идентичности, в изучении ее массовых культурных проявлений.

В содержательном плане научная новизна исследования выражается в следующем:

- религиозная и идеологическая идентичность обоснованы в качестве основных форм культурной идентичности масс в войне, раскрыто их содержание и показаны возможности изменения современной войны под воздействием изменения данных форм и связи между ними;

Основные положения, выносимые на защиту.

2. Политика, продолжающая использовать военное насилие для достижения своих целей, придает культуре, в лоне которой она развивается, кон-фронтационную направленность и усиливает ее трагедийный характер, проявляющий себя в том, что человек по-прежнему находится на таком уровне решения проблем своего коллективного бытия, на котором различие общественных ценностных систем способно стать основой конфликта в форме войны.

4. Содержание культурной идентичности масс в войне раскрывается посредством указания на субъект и объект идентичности, на способ и формы их «сближения» в акте идентификации, а также на способ и формы разделения с противоборствующей массой. Во вступившем в войну государстве наиболее массовым субъектом идентичности является население. Война для него выступает первичным объектом идентичности. Адаптация населения к условиям войны происходит посредством выбора им вторичного объекта идентичности, в качестве которого могут выступать участвующие в борьбе армия, нация, народ, класс, цивилизация. Способ реализации массой населения своего потенциала в войне состоит в принятии ею культурных значений борьбы данных субъектов, посредством чего развивается отношение общности с ними - духовно-деятельное (солидарность), практически деятельное (непосредственное участие в борьбе) и образуется структура «мы», скрепленная массовым осознанием того, что «мы - народ», «мы — нация», «мы - цивилизация», нацеленная на отстаивание в войне своих ценностей. Первичный и вторичный объекты идентификации также определяют специфику проявления культурной идентичности массы вовне - к «другому», представленному в образе врага.

6. Патриотическая идентичность масс в войне для отечественной культурной традиции обеспечения военной безопасности российского государства является базовой идеологической формой культурной идентичности масс, поскольку позволяет максимально мобилизовать культурный ресурс населеw ния России и ее армии при необходимости отражения военной агрессии.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что основные теоретические положения и выводы диссертационного исследования содержат решение ряда актуальных проблем, относящихся к области философии культуры. В диссертации за счет получения нового знания о войне как о явлении массовой культурной идентичности уточнена взаимосвязь войны и культуры, показаны возможности воздействия культуры на процессы развития и предотвращения войн.

Полученное в результате исследования знание о культурной идентич-*г ности масс в войне может быть использовано для продолжения комплексного теоретического анализа состояния современной культуры посредством изучения процесса культурной динамики масс.

Материалы исследования использованы при написании автором главы «Война как социальное явление» в учебном пособии «Философия» (Ставрополь: Изд. ФВВИА, 2003 г.), в преподавании курсов «Философия», «Правоведение» в филиале Военно-воздушной инженерной академии.

По теме диссертации опубликованы 6 работ общим объемом более 3 печатных листов.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих пять параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы, содержащего 217 наименований. Общий объем диссертации 162 страницы машинописного текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Культурная идентичность масс в войне"

2. Результаты исследования позволяют пополнить понятийный аппарат, используемый для теоретических изысканий в области понимания войны. В этом плане представляется целесообразным ввести в научный оборот понятия «культурная идентичность масс в войне», «форма культурной идентичности масс в войне», «культурно-идентификационный сценарий войны».

3. Анализ идеологической и религиозной форм идентичности масс в войне и исследование их взаимосвязи в иракской войне 2003 года способствуют уточнению теоретических представлений о возникновении и развитии локальных войн в начале третьего тысячелетия.

4. Определение для России патриотической идентичности масс в войне в качестве базовой формы массовой культурной идентичности, выявление специфики формирования и развития этой формы в современных условиях делает целесообразным выделение анализа процесса достижения патриотической идентичности российских масс в качестве самостоятельного направления исследования государственного патриотизма.

И. В области практики

1. В области социального управления полученное знание о культурной идентичности масс в войне может найти применение в выработке согласованной военной и культурной политики государства, направленной на обеспечение безопасности России, на реформирование ее армии, на укрепление духовного единства армии и российского народа, на гармоничное сочетание государственно-патриотического воспитания населения с работой по укреплению его этноконфессиональной толерантности.

2. В области военно-политического прогнозирования в интересах национальной безопасности России полученное в диссертации выводное знание дает возможность уточнить существующие взгляды на возможные формы культурной идентичности российских масс в войне, предусмотреть различные идентификационные варианты противостояния России возможной агрессии.

3. В области управления отечественными средствами массовой информации использовать имеющееся знание о формах культурной идентичности масс для разработки программ, предусматривающих доминирование патриотической проблематики, распространение и утверждение в элитарной и массовой отечественной культуре, общественном сознании и общественном мнении идей, способствующих дальнейшему развитию духовного единства народов России.

4. В области учебно-педагогической представляется практически насущным насыщение программ курсов гуманитарных и социально-экономических дисциплин проблематикой, учитывающей изменения, произошедшие в культурной перестройке политики на решение глобальных задач, в стратегии применения насилия в начале третьего тысячелетия, роли культурной идентичности масс в реализации целей государственной безопасности.

В контексте осуществления данных изменений представляется целесообразным внесение в программы целевой установки на усиление государственно-патриотического воспитания обучаемых и предусмотрения средств ее реализации применительно к содержанию конкретных учебных дисциплин.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В начале XXI века война бросила вызов человечеству в новой невиданной ранее форме. События 11 сентября 2001 года в Соединенных Штатах Америки раскрыли ее очевидную связь с терроризмом, обретшим в своей международной форме военно-политический характер и, по существу, ставшим одной из новейших форм ведения войны. Террористические акты в Америке во многом изменили традиционное теоретическое представление о войне, согласно которым победа в войне гарантированно обеспечивалась применением исключительно новейших видов оружия. Военно-террористическое нападение на США показало эффективность применения в вооруженной борьбе всего арсенала средств, накопленных за долгую военную историю человечества, результативность использования методов борьбы, характерных для войн разных поколений. Все это свидетельствует о том, что современное поколение войн первой четверти третьего тысячелетия будет представлять собой не нечто новое, отрицавшее военный опыт человечества, а симбиоз прошлого и настоящего, усиленный современными военно-техническими достижениями.

Как представляется, наступает переходный период в развитии войны, в котором связь прошлого с настоящим определяет диапазон возможности возникновения войны в следующих пределах: от войн четвертого поколения — войн с использованием автоматического оружия и моторов, до войн шестого поколения, в которых применяется высокоточное оружие и новейшие способы поражения, отличающиеся от массового неизбирательного поражения ядерным оружием, которое предполагается использовать в войнах пятого поколения. В войнах переходного периода круг стран, которые могут рассчитывать на победу, сузился незначительно, поскольку с разной вероятностью, но все же могут надеяться на победу государства, готовые к ведению войны четвертого поколения. Подтверждением этого прогноза является необычное оживление на рынке торговли современным оружием, главным образом для войн четвертого поколения.

Указанное преобразование войны происходит под влиянием тенденции к глобализации мировой политики которая, интегрируя разномасштабные интересы, ставит перед войной новые цели и тем самым способствует ее развитию в направлении перехода к новым совершенным видам войны. Терроризм, приобретя черты насильственного средства проведения определенной политики, ставящей перед собой глобальные цели, становится сопоставимым с войной и вполне может рассматриваться как инструмент ведения войны странами или международными организациями, технически не готовыми к ведению современных войн и стремящимися компенсировать военно-техническое отставание поиском новых методов войны, новых, в максимальной степени жертвенных форм участия масс в боевых действиях.

Классические войны прошлого, мировые войны XX века, реализуя цели политики, вызывали к жизни большие массовые противодействия. В войнах сталкивались интересы классов, народов, наций, государств. Война всегда предполагала массовость как свою атрибутивную характеристику. Поэтому проблема идентичности масс в войне постоянно с той или иной степенью полноты находила отражение в научной литературе. В то же время вполне естественно, что в имеющихся исследованиях идентичность масс в войне не могла быть представлена с учетом тех изменений, которые произошли с войной в начале третьего тысячелетия. Потребность соотнесения имеющегося теоретического знания о войне как о явлении массовой идентичности с реалиями современной войны, испытание объяснительных возможностей этого знания в деле познания войн и прогнозирования их возможного развития, а также получение нового знания вызывает к жизни необходимость дальнейшего исследования войны в аспекте идентичности участвующих в ней масс.

Проблема идентичности масс в войне — комплексная теоретическая проблема, не поддающаяся решению в рамках одной науки и тем более усилиям одного исследователя. При постановке задачи осуществления теоретического анализа одного из конкретных проявлений этой проблемы, а именно культурной идентичности масс в войне, отдается отчет в том, что полученные результаты лишь небольшой шаг в направлении дальнейшего становления цельной системы знаний о современной войне и ее противоречивой связи с культурой. Проблема культурной идентичности масс в войне, исследование которой осуществлялось в диссертации, представлена как проблема связи войны и культуры и их взаимовлияния. Оценивая эту связь с позиций дея-тельностного подхода к культуре и подхода к войне как социально-политическому явлению, можно заключить, что война — связанное с культурой явление, противоречащее ей, главным образом, по способу обновления мира, который ею используется - обновление общественной жизни смертным путем. Политика, используя войну в этих целях, придает культуре, в лоне которой она развивается, трагический характер.

Трагизм взаимодействия культуры и войны проявляется прежде всего в том, что человек в своем развитии сумел подняться лишь до такого уровня решения проблем своего коллективного бытия, на котором различие общественных ценностных систем в конечном счете рано или поздно вызывает их конфликт в форме войны. Трагизм культуры усиливается от того, что война используется человеком в качестве «правосудна» в споре о ценностных ори-ентациях общественного развития, арбитра, не подготовленного к решению вопроса, какое право народа более истинно, и судящего об этом лишь на основе силы, проявленной этим народом в отстаивании своей правды.

Культурная идентичность масс в войне становится проявлением трагедийного характера культуры в том смысле, что массы должны отстаивать свои ценности в войне, то есть настраивать себя на уничтожение других масс. В войне они должны предъявить все: достижения своей материальной культуры, показав их эффективность в обеспечении своей безопасности, свою решимость в отстаивании идеалов, новейшие способы мобилизации духовных ресурсов для достижения победы.

В современных условиях, когда деструктивность оружия способна доминировать над конструктивностью политической цели, не только война теряет свою связь с культурой, но и политика, ведущая к войне, теряет свое духовное оправдание. Политическое сознание, за счет которого, главным образом, обеспечивалась связь войны и культуры, исчерпывает запас рациональных аргументов в пользу войны. Таким образом, политика, по-прежнему обращающаяся к войне как средству обновления мира, дискредитирует в целом политику как форму духовной культуры. Кризис идейного содержания политики грозит обернуться кризисом ее как культурной формы. Если учесть то значение, которое традиционно имеет политическое сознание для социального формообразования, то можно говорить, что с дискредитацией этой формы начнут рушиться устоявшиеся веками понятия о доминантах культурной динамики.

В целом трагедия культуры в том, что устремленная к совершенствованию жизни людей, их возвышению над природными обстоятельствами, она должна взять определенную часть вины на себя за тот путь, на который встал человек в обустройстве своего коллективного бытия, и значительно большую часть вины - за оправдание этого пути.

Приведенная выше характеристика взаимосвязи войны и культуры, как представляется, является выводным знанием, полученным в процессе исследования того аспекта рассмотрения проблемы культурной идентичности масс в войне, который раскрывает характер культуры, проявляющийся у противодействующих в войне масс.

В результате исследования заявленной в диссертации проблемы получено выводное знание, характеризующее культурную идентичность масс в войне и в ином аспекте, а именно в аспекте закономерного процесса культурной адаптации массы к войне путем обретения ею той или иной формы культурной идентичности.

В диссертации понимание идентичности массы раскрывается указанием на субъект идентичности, объект идентичности и способ их «сближения» в акте идентификации. Характеризуя с учетом этих параметров интересующий нас ракурс идентичности, подчеркнем, что ее субъектом выступает масса населения, фиксирующая в сознании свою идентичность в условиях войны.

Война выступает при этом первичным объектом идентичности. В преодолении дистанции между состоянием массы населения в условиях мира и в условиях войны идентичность, обусловленная природой первичного объекта, находит свой смысл, фиксируя изменение состояния массы через ее отношение к войне и реализацию в рамках этого отношения своей идентичности с вторичным объектом идентичности, в качестве которого выступают массо-видные субъекты, участвующие в вооруженной борьбе (армия, народ, нация, класс).

Идентичность, с одной стороны, находится в сфере существования массы, констатируя ее самотождественность в условиях мира, с другой стороны, в сфере осуществления массой своего качества в войне, фиксируя тем самым в сознании массы «непрерывность собственной изменчивости», вызванной участием в войне.

Идентичность массы, рассматриваемая как осуществление в форме становления, не может существовать вне отношений внутри масс, например, вне отношения массы населения к воюющей армии, народу, нации, классу. Необходимостью данного отношения подчеркивается способ осуществления массой населения своего потенциала в войне, заключающийся в принятии данной массой культурных основ борьбы других массовидных субъектов (армии, нации, народа, цивилизации). В этом смысле идентичность массы в войне - это способ осуществления массой населения своего потенциала в войне на основе развития отношения культурной общности с другими массо-видным субъектами, участвующими в вооруженной борьбе.

Формы взаимоотнесенности массы населения с массовидными субъектами войны варьируют от культуры к культуре. Но сама взаимоотнесенность есть закономерность адаптации массы к войне. Масса не может не иметь идентичности в войне. Естественная масса населения государства, для которой ценна прежде всего безопасность в рамках государства, оказывается объективно вынужденной во время войны соотносить себя с субъектами борьбы данного государства в войне - армией, народом, нацией и т.д., проявляя свою общность с ними духовно (солидарно) или деятельно (содействие, непосредственное участие) в защите государства. Причем мера необходимости осуществления массового выбора в войне просто несопоставима с мирным выбором массой населения путем голосования президента страны, ее парламента. В последнем случае большая часть массы может остаться политически безучастной к этих важным для государства мероприятиям. В войне большая часть массы населения неизбежно вынуждена определить «с кем она?», «на чьей она стороне?». Ответы на эти вопросы дают возможность определить новое идентификационное качество массы, то есть то, в каком качестве она выступает в войне.

Принципиально важным для понимания войны как явления массовой культурной идентичности является то, что, с одной стороны, война — это всегда «проявленная идентичность» массы, обращенная к себе и характеризующая новые параметры ее психо-социо-культурного качества. В этом определении войны через культурную идентичность подчеркивается аспект идентичности массы, образующей структуру «мы», то есть имеется в виду массовое осознание того, что «мы — народ», «мы - нация» и т.д. с общей культурой и мы боремся за единые, близкие нам народные, национальные ценности. С другой стороны, война — это всегда проявление идентичности массы вовне — к «другому», когда «другой» представлен структурой «они» в образе врага. В этом смысле война раскрывается в конфронтационно-идентификационном плане.

С учетом сказанного война как разновидность социального движения предполагает массовое противодействие, в котором сражающиеся массы проявляют свою идентичность. Причем идентичность масс в войне превращается в новый ресурс движения. Ресурс, за счет которого происходят в том числе и известные изменения в самой войне.

В культурно-идентификационном плане существуют две основные линии изменений в войне, вызванные изменением в культурной идентичности масс. Обе они связаны с состоянием организации массы и теми действительными ее силами, которые она может проявить в столкновении с противником в зависимости от имеющейся у нее формы культурной идентичности.

Форма культурной идентичности не является чем-то внешним для массы, а выступает в качестве ее сущностной характеристики, определяющей перспективу поведения массы в войне.

Внутренняя форма массы - это социокультурная организация массы, в которой она предстает как масса сражающихся, - различается в зависимости от принятия ею в войне значений борьбы объекта культурной идентичности (нации, народа, класса, цивилизации). Многообразие проявлений идентичности масс в войне обусловлено вариативностью осознания массой своего единства с воюющим демосом, классом и т.д.

От форм культурной идентичности масс в войне, характеризующих массу со стороны изменения ее социокультурного качества (внутренних форм массы), следует отличать формы, посредством которых масса осознает свою внутреннюю организацию (форма религиозной идентичности масс, форма идеологической идентичности масс).

Взаимосвязь форм культурной идентичности масс состоит в том, что, во-первых, принятие массой значений борьбы народов, классов, наций во многом определяется спецификой их культурного бытия, соотношением в нем идеологической и религиозной составляющих. В войнах царской России, если масса населения идентифицировала себя с демосом, война не только принимала новое качество - отечественная, народная война, но и представляла собой со стороны России взаимосвязь идеологической (патриотической) и религиозной идентичности масс, обусловленных русской культурой. В послереволюционных войнах, в силу ослабления в советской культуре религиозного начала, преобладала идеологическая идентичность масс. Во-вторых, потенциал идеологической, религиозной форм идентичности при разных стратегиях его реализации в массовом сознании позволяет придать сражающейся массе различные варианты внутренней формы.

Третий аспект исследования проблемы культурной идентичности масс связан с анализом содержания форм культурной идентичности масс и их взаимосвязью в современной войне. Полученное в исследовании выводное знание по этому вопросу позволяет утверждать, что войны в идентификационном измерении представляли собой массовое столкновение различных форм идентичности масс (религиозной, идеологической) в самых разных сочетаниях между собой (доминирование, взаимодополнение и т.д.). Как представляется, наличие в большинстве войн данных форм культурной идентичности масс свидетельствует о существовании двух соответствующих направлений культуры (религиозного и идеологического), которые способны при определенных социальных условиях проявить свой большой конфронтацион-ный потенциал.

Оценивая возможности этих форм идентичности с учетом их конфрон-тационных возможностей, можно предположить, что религия при инструментальном использовании ее ценностей в войне способна обеспечить идентичность масс в современных войнах в формах «религия - демос», «религия — этнос (нация)», «религия — цивилизация». Это означает, что религиозная идентичность масс может придать войне, в рассматриваемом аспекте, черты патриотизма, национализма, глобализма.

Наиболее опасными формами религиозной идентичности масс является религиозно-национальный экстремизм, связанный с террористическим способом ведения войны, а также религиозно-цивилизационное противостояние масс, способное перерасти в глобальное военное столкновение цивилизаций.

Идеологическое направление культурного развития активно используется для разработки сценариев войны в немалой степени потому, что идеология сохранила за собой статус не только глобального вариативного и, что не менее важно, альтернативного описания социальной динамики, исходя из частного интереса, но и вследствие своей возможности духовного обоснования путей реализации этого частного интереса под видом всеобщего. Характерное в этой связи идеологическое оформление войны в Ираке как войны, обеспечивающей появление условий для создания в этой стране демократических институтов, не позволяет скрыть содержание истинных намерений США к культурно-гомогенной демократии, то есть к построению мира по-американски.

Различия между идеологией и религией в обеспечении идентичности масс в войне снимаются, если, во-первых, на идеологическую, религиозную идентичность смотреть как на культурные формы идентичности масс в войне, в которых проявляет себя частное культуры, обусловленное предметным многообразием ее областей, и если, во-вторых, в проявлениях классовой, национальной форм идентичностей видеть различное деятельностное и ценностное содержание культуры, зависящее от ее субъекта.

Учитывая это, можно утверждать, что войне всегда присуща культурная идентичность масс, проявляющая себя в самых различных формах религиозной, идеологической идентичностей, являющимися, по сути, каждая по-своему, превращенной формой противоборства действующих на поле брани армий, классов, наций, государств или массовым культурным эквивалентом этой борьбы.

Войной всегда актуализируется и востребуется не одна, а несколько форм культурной идентичности, они могут как дополнять друг друга, так и соперничать между собой. Как правило, всегда проявление той идентичности становится наиболее сильным, которая, во-первых, в массовом сознании полнее ассоциируется с базовой ценностью, ради сохранения которой масса участвует в войне; во-вторых, приводит лучше других массу к осознанию того состояния, в котором она способна проявить максимальную силу своего воздействия на противника во время войны.

С учетом сказанного можно утверждать, что непосредственное теоретическое и практическое значение приобрело исследование тех форм культурной идентичности, в которые будут облечены современные войны; с другой стороны, не теряет актуальности вопрос о той форме культурной идентичности, при которой военная мощь воющей страны была бы максимальной.

В отношении первой стороны вопроса можно утверждать, что современная война будет начинаться как война уже сформированных культурой форм идентичности (религиозной и идеологической).

Решение второй стороны вопроса не может быть осуществлено без осмысления определения формы культурной идентичности, гармонирующей с культурным прошлым и настоящим страны, население которой может стать участником войны, превратившись в сражающуюся массу.

Относительная автономность обеих сторон указывает на возможность несоответствия между идентичностью, обусловленной войной, и идентичностью, обусловленной культурной спецификой страны, ведущей войну.

С учетом этого войны в идентификационном плане можно разделять на: а) симметричные - когда с обеих столкнувшихся в вооруженной борьбе сторон форма идентичности массы, обусловленная войной, совпадает с формой идентичности массы, обусловленной культурой воюющей страны. б) асимметричные - когда с одной из воюющих сторон имеется соответствие формы культурной идентичности массы, требуемой войной, форме идентичности массы, детерминированной культурой страны, в то время как с другой стороны такое соответствие отсутствует.

Четвертый аспект исследования проблемы культурной идентичности масс в войне позволил получить выводное знание о форме культурной идентичности масс, которая позволит России в максимальной мере реализовать в случае необходимости свой военный потенциал.

Опыт побед и поражений России в войнах, на наш взгляд, свидетельствует о том, что патриотическая идентичность масс для отечественной культурной традиции обеспечения военной безопасности российского государства является базовой формой культурной идентичности масс в войне. Невозможность формирования патриотической идентичности масс создает почву для реализации в отношении российского государства деструктивных военных планов. Любую идеологическую идентичность, не усиленную патриотической идентичностью масс, ожидает кризис.

Представляется, что исторический опыт и современное состояние России свидетельствуют о том, что отечественная культура России не произвела иной действенной формы участия масс в войне, кроме как патриотической идентичности российских масс. Поэтому в войнах XXI века Россия должна стремиться к обеспечению патриотической идентичности масс в качестве основного культурного ресурса своей силы.

Список научной литературыГупало, Сергей Витальевич, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Андреева И. С. Проблемы мира в западноевропейской философии. -М.: Мысль, 1975.-223 с.

2. Античные философы: Свидетельства, фрагменты, тексты / Предисл и общ. ред. А.А. Аветисьяна. Киев, 1955. - 313 с.

3. Антология даосской философии /Сост. В. В. Малявин, Б. Б. Виноград-ский. М., 1994. -445 с.

4. Антонович И.И. Социодинамика идеологий. — Мн., 1995. — 373 с.

5. Апресян Р.Г. Метанормативное содержание принципов справедливой войны // Полис (Политические исследования). 2002. - № 3. — С. 57-72.

6. Арон Р. Мир и война между народами / Под общей ред. канд. полит, наук В.И. Даниленко. М., 2000. - 880 с.

7. Артхашастра или наука политики. М., 1993. — 793 с.

8. Бегунов Ю.К., Лукашев А.В., Пониделко А.В. 13 теорий демократии. -СПб., 2002.-240 с.

9. Бейнарович Л. Е. Проблема справедливости и принцип власти в «Государстве» Платона // Вестник древней истории. 1985. - № 1. — С. 3-70.

10. Бергер А.К. Общественно-политические воззрения Горгия // Вестник древней истории. 1964. - № 2. — С. 37-47.

11. Бергер А.К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М., 1966.-359 с.

12. Бердяев Н. А. Судьба России: Опыт по психологии войны и национальности // Отечественная философская мысль о войне, армии и воинском долге. Хрестоматийный сборник. М., 1995. - С. 302-314.

13. Бердяев Н. А. Философия неравенства. М., 1990. - 285 с.

14. Бердяев Н. А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого // О назначении человека. М., 1993. - С. 254-357.

15. Березкин Г.А. Уроки и выводы из войны в Ираке И Военная мысль. -2003.-№7.-С. 57-65.

16. Бирюзов С. С. Политика и ядерное оружие // Ядерный век и война. -М., 1964.-С. 13-21.

17. Боков Х.Х., Алексеев С.В. Российская идея и национальная идеология народов России. М., 1996. - 96 с.

18. Буланов А. И., Крылова И. А. Соотношение политики и ядерной войны // Вопросы философии. 1988. - № 5. - С. 110-124.

19. Булгаков С.Н. Война и русское самосознание. — М., 1915. — 59 с.

20. Булгаков С.Н. Размышления о войне // Знамя. — 1993. № 5. — 147-161.

21. Бьюкенен П.Ж. Смерть Запада. М., 2003. - 444 с.

22. Введенский А. И. Условия допустимости веры в смысл жизни: Смысл жизни.: Антология / Сост., общ. ред. Н. К. Гаврюшина. — М., 1995. С. 93123.

23. Ведин И.Ф. Бытие человека: деятельность и смысл. — Рига, 1987. -212 с.

24. Вернадский В.И. Несколько слов о ноосфере // Русский космизм: Антология философской мысли. — М., 1993. С.303 -311.

25. Владимиров А.И. Стратегические этюды (Тезисы к новой философии государственного и военного строительства России). — М., 2002. — 608 с.

26. Военно-философские проблемы в творчестве русских мыслителей: Материалы научно-практической конференции / Отв. редактор О.Д. Волкого-нова. М., 1990.-112 с.

27. Война, армия и военная служба. Панорама мировой философской мысли. Сборник хрестоматийных материалов / Сост. Б.А Калинин., В.Д. Ковалев. Ставрополь, 1998. — 117 с.

28. Война и армия. М., 1977. - 415 с.

29. Война и мир в ядерный век. — М., 1994. 223 с.

30. Гамов В.И. Образ войны в культуре. Армавир, 1999. - 253 С.

31. Гареев М.И. Уроки и выводы из войны в Ираке // Военная мысль. -2003. -№ 8. -С. 68-77.

32. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. - 524 с.

33. Гейсман ПЛ. Война. Ее значение в жизни народа и государства. -СПб., 1896.-38 с.

34. Геллнер Э. Нации и национализм. — М., 1991.-320 с.

35. Гердер И. Письма для поощрения гуманности // Избр. соч. M.-JI., 1959. -С. 285-301.

36. Гоббс Т. Левиафан. Избр. произв. В 2 т. Т. 2. М., 1965. 748 с.

37. Гольбах П. Естественная политика // Избр. произв. В 2 т. Т. 2. М., 1963. 563 с.

38. Гриняев С.Н. Информационное превосходство основа военной стратегии XXI века // Актуальные проблемы информационного противоборства. -М.,2000.-С. 92-104.

39. Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1956. - 868 с.

40. Гроций Г. Пролегомены к трем книгам о праве войны и мира // О праве войны и мира. М., 1957. — С. 44-64.

41. Гуань-цзы // Древнекитайская философия. В 2 ч. Т.2. М., 1973.-С. 14 -57.

42. Гуссерль Э. Картезианские размышления // Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и тренсцедентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. Мн., 2000. - С.289-542.

43. Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т. I. Феноменология внутреннего сознания времени. Пер. с нем. / Сост., вступ. ст., пер. В.И. Молчанова. — М., 1994.-192 с.

44. Давидович В.Е., Жданов Ю.А. Сущность культуры. Ростов-на-Дону, 1979.-264 с.

45. Данилевский Н.Я. Россия и Европа // Классика геополитики, XIX век. — М., 2003. — С. 275-679.

46. Дашдамиров А. Национальная идея и этничность. — М., 1996. — 56 с.

47. Делез Ж. Логика смысла. М., 1995.-299 с.

48. Демин В.М. Война и вооруженная борьба. — М., 2001 .-318с.

49. Дискуссии. Обсуждения. Дырин А., Савинкин А. Полнее учитывать реальности ядерного века // Международная жизнь. 1988. - № 1. - С. 102-115.

50. Достоевский Ф.М. Парадоксалист. Дневник писателя за 1886 г. Апрель // Полн. собр. соч. В 30 т. Т. 22. Л., 1981. - С. 122-126.

51. Достоевский Ф.М. Не всегда война бич, иногда и спасение. Дневник писателя за 1877 г. Апрель // Полн. собр. соч. В 30 т. Т. 25. Л., 1983. - С. 98-101.

52. Дробижева Л.М. Этнический фактор в жизни российского общества к середине 90-х годов // Конфликтная этничность и этнические конфликты. -М., 1994.-С. 4-15.

53. Дхаммапада. / Пер. с пали В. Н. Торопова. М., 1960. - 160 с.

54. Дырин А. И., Кузин В. П. Проблемы войны и мира в социально-философской мысли античности. М., 1992. - 144 с.

55. Елизаренко Т. Я. «Ригведа» — великое начало индийской литературы и культуры // Ригведа. Мандалы I —IV. М., 1989. - С. 426-453.

56. Ермошин В. В. Проблемы войны и мира в политико-правовых учениях нового времени. М., 1989. - 204 с.

57. Желудков А. Гуго Гроций и его трактат «О праве войны и мира» // О праве войны и мира. М., 1957. — С. 10-38.

58. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М., 1999. - 236 с.

59. Зиммель Г. Человек как враг // Зиммель Г. Избранное. Т. 2. Созерцание жизни. М., 1996. - С. 501-508.

60. Злобин Н.С. Культура и общественный прогресс. М., 1980. - 301 с.

61. Золотарев В.А. Военная безопасность Государства Российского. — М., 2001.-484 с.

62. Золотарев В.А., Саксонов А.В., Тышкевич С.А. Военная история России. -М., 2002.-736 с.

63. Зотов В.Д. Реквием по Западу // Социально-гуманитарные знания. -2003. № 4. - С.3-20.

64. Ильин И. А. Духовный смысл войны // Родина и мы. / Составитель Ю. Т. Лисица. Смоленск, 1995. - С. 69-90.

65. Ильин И. А. О сопротивлении злу силою // Ильин И.А. Путь к очевидности. М.,1993. - С. 6-132.

66. Ильин И.А. Почему «не надо продолжать войну»? // Родина и мы. / Составитель Ю. Т. Лисица. Смоленск, 1995. - С. 111-121.

67. Ильичев Н.М. Военные вопросы в домарксистской философии. Ростов-на-Дону, 1973. -106 с.

68. Каган М.С. Философия культуры. — СПб., 1996. — 414 с.

69. Калинин Б.А. Понимание войны в философии. Ставрополь, 1997. -129 с.

70. Калинин Б. А. Идея войны (философско-культурологический анализ) / Под ред. В.Е. Давидовича. Ставрополь, 2001. - 216 с.

71. Калинин Б.А. Эволюция идеи войны в культуре. — Ставрополь, 2002. -123 с.

72. Калиновский О.Н. «Информационная война» это война? // Военная мысль. - 2001. - № 1. - С. 57-59.

73. Каневский Б. М., Шабордин П. М. К вопросу о соотношении политики, войны и ракетно-ядерной катастрофы // Международная жизнь. 1987. -№10.-С. 120-129.

74. Капто А.С. Философия мира: истоки, тенденции, перспективы. — М., 1990.-432 с.

75. Кареев Н. Историческая философия гр. Л. Н. Толстого в «Войне и мире». -СПб., 1888.-64с.

76. Каширин В.И. Россия как страна-цивилизация: глобалистский подход // Российская цивилизация на Северном Кавказе. — Ставрополь, 2001.— С. 6-36.

77. Кессиди Ф.Х. Глобализация войны и культурная идентичность // Вопросы философии. 2003. - № 1. — С. 76-79.

78. Киршин Ю.Я., Попов В.М., Савушкин Р.А. Политическое содержание современных войн. — М., 1987. 335 с.

79. Китайская военная стратегия / Сост., пер., вступ. ст. и коммент. В.В. Малявина. М., 2002. - 432 с.

80. Китайское искусство войны. Постижение стратегии. Пер. с англ. Р.В. Котенко. СПб, 2001. - 256 с.

81. Клаузевиц К. О войне. В 2 т. Пер. с нем. А. Рачинского. 3-е изд. Т. 2. -М., 1936.-575 с.

82. Клаузевиц К. О войне. В 2 т. Т. 1. М., 2002. 558 с.

83. Клаузевиц К. О войне. В 2 т. Т. 2. М., 2002. 574 с.

84. Клири Т. Японское искусство войны. Постижение стратегии. Пер. с англ. Р.В. Котенко. СПб, 2001. - 256 с.

85. Книга правителя области Шан / Пер. с кит. JI.C. Переломова, М., 1993. -390 с.

86. Коган J1.H. Цель и смысл жизни человека. — М., 1984. — 250 с.

87. Кондратков Т.Р. Идеология. Политика. Война: Критика буржуазных, реформистских и ревизионистских концепций. М., 1983. — 255 с.

88. Кондратков Т.Р. Кардинальная проблема современности: Идеологическое противоборство по вопросам войны и мира. — М., 1985. — 207 с.

89. Кондратков Т.Р. Формирование научного понимания войны и критика его фальсификаторов. М., 1976. - 291 с.

90. Конопатов С.Н., Юдин В.В. Традиционный смысл понятия «война» устарел // Военная мысль. 2001. - № 1. — С. 53-57.

91. Конрад Н. И. Военная доктрина Сунь-цзы // Конрад Н. И. Синология. -М., 1995.-С. 245-284.

92. Корчмит-Матюшов В.И. Предназначение войны. М., 2000. — 217 с.

93. Кропоткин П.А. О войне. — М., 1916. — 29 с.

94. Крылов А.И. Соотношение политики и ядерной войны. (Роль философии в борьбе за новое мышление). М., 1990. - 100 с.

95. Крылов А.И. Ядерная опасность и философия марксизма. М., 1964. -334 с.

96. Кудряшов П. Идейные горизонты мировой войны. — М., 1915. 206 с.

97. Кузин С. Война в мнениях передовых людей. СПб., 1904. - 373 с.

98. Культура против варварства / Сост. З.Т. Братко и др. К., 1998, -408 с.

99. Кэмпбелл Дж. Мифы, в которых нам жить. К., М. 2002. - 256 с.

100. Лебедев В. Великая амбиция // Вопросы философии. 2003. - № 10. -С. 18-31.

101. Лебон Г. Психология народов и масс // Психология толпы: социальные и политические механизмы воздействия на массы. — М.; СПб., 2003. — С. 9-316.

102. Лем С. Возвращение со звезд // Станислав Лем. Собр. соч. в 10 т. Т. 2. М., 1992.-С. 187-397.

103. Ленин В. И. Война и Временное правительство // Поли. собр. соч. -Т. 32.-С. 211-213.

104. Ле-цзы // Мудрецы Китая. СПб., 1994. - С. 5-119.

105. Лисичкин В.А., Шелепин В.А. Третья мировая (информационно-психологическая война). — М., 2003. 448 с.

106. Ли цзы // Древнекитайская философия. В 2 т. Т. 2. — М., 1973. С. 99 - 140.

107. Локальные войны: История и современность./ Под ред. И.В. Шаврова. -М., 1981.-304 с.

108. Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло»): Пер. с нем. М., 1994. - 272 с.

109. Лутовинов В.И., Некипелый И.А. Военная политика Российской Федерации // Военная мысль. — 2001. № 5. - С. 17-23.

110. Макиавелли Н. О военном искусстве. М., 1939. - 223 с.

111. Макиавелли Н. Государь. М., 1990. - 79 с.

112. Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия // Государь. О первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1996. - С. 109 - 398.

113. Малиновский В.Ф. Рассуждение о мире и войне // Избр. общественно-политические сочинения. М., 1958. - 169 с.

114. Мамонтов Ю.В. Армия: целостность, система, организация. Философ-ско-социологичская концепция. М., 1986. - 197 с.

115. Маркарян Э.С. Культура как система. (Общетеоретические и истори-ко-методологические проблемы) // Вопросы философии. — 1984. № 1. -С. 114-122.

116. Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 414-429.

117. Маркс К. Нищета философии. Ответ на «Философию нищеты» г-на Прудона // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. - С. 219-290.

118. Межуев В.М. Культура и история. Проблемы культуры в философско-исторической теории марксизма. М., 1977. — 199 с.

119. Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения. Пер.с англ. и коммент. Ю.Ф. Асеева. Сост. и послесловие И.С. Кона. М., 1988. -249 с.

120. Минуа Ж. Церковь и война; от библейских времен до атомной эры // Философия права. № 2 (4). - 2001. - С. 57-67.

121. Монтескье Ш.-Л. О духе законов // Избр. произв. М., 1955. - С.159 -733.

122. Монтескье Ш.-Л. Персидские письма. М., 1956. - 399 с.

123. Нерсесянц В. С. Политические учения Древней Греции. М., 1979. -263 с.

124. Николаев А.И. Военная наука и войны будущего // Вестник Академии военных наук. №2(3). - 2003. - С. 18 -21.

125. Никольский Н. М. Основной вопрос современности. Проблема уничтожения войн. М., 1964. - 429 с.

126. Нравственные ограничения войны: Проблемы и примеры / Под общ. ред. Бруно Коппитерса, Ника Фоушина, Рубена Апресяна. М., 2002. - 407 с.

127. Оружие и конфликты XXI века. Дискуссия // Международная жизнь. -2001.-№9-10.-С. 124-142.

128. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Избр. труды: Пер. с исп. М., 2000. - С.43-164.

129. Павлов А.В. Война. Армия. Религия. М., 1988. - 158 с.

130. Павлов А., Ляшенко В. Соотношение войны и политики: дискуссии и проблемы // Коммунист Вооруженных Сил. 1980. - № 1. — С. 102-115.

131. Павловский Г. Новая война, новые угрозы и вызовы безопасности России // Красная Звезда. 2001. - 22 сентября.

132. Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М., 1998. - 392 с.

133. Панарин И.Н., Панарина Л.Г. Информационная война и мир. М., 2003.-384 с.

134. Парсонс Т. О социальных системах. М., 2002. - 147 с.

135. Пацифизм в истории. Идеи и движения мира. — М., 1998. — 290 с.

136. Переслегин С. Послесловие. О спектроскопии цивилизаций, или Россия на геополитической карте мира // Столкновение цивилизаций / С. Хантингтон. М., 2003. - С.579-603.

137. Петрий П.В. Духовные ценности военнослужащих российской армии. — М.,1998. — 63 с.

138. Платон. Государство // Собр. соч. В 4 т. Т.З. М., 1994. - С. 79-420.

139. Плеханов Г.В. О войне. СПБ., 1914. - 85 с.

140. ПопперК. Открытое общество и его враги. В 2 т. М., 1992. Т. 2.-525 с.

141. Почепцов Г.Г. Психологические войны. — М., К., 2002. 528 с.

142. Прахова Ю.М. Проблемы формирования и функционирования социальной идентичности конструктивистский анализ Т. Хопфа // Социально-гуманитарные знания. - 2003. - № 5. - С. 215-228.

143. Проблемы войны и мира. Критика современных буржуазных социально-философских концепций. М.: Мысль, 1967. - 462 с.

144. Проблемы мира и социального прогресса в современной философии. -М., 1983.-320 с.

145. Прокофьев В.Г. Информационное оружие как оружие массово поражения // Актуальные проблемы информационного противоборства. М, 2000. С.81-91.

146. Проэктор Д.М. Мировые войны исудьбы человечества. М., 1986. -317 с.

147. Прудон П. Ж. Война и мир. (Исследование о принципе и содержании международного права). В 2 т. М., 1864.

148. Пуховский Н.В. О мире и войне. М.: Мысль, 1965. — 349 с.

149. Родин А.И. Война и социальный прогресс. -JI., 1975. 135 с.

150. Розанов В. Происхождение войны. — М., 1917. 87 с.

151. Россия: Опыт национально-государственной идеологии / В.В. Ильин, А.С. Панарин, А.В. Рябов. М., 1994. - 231 с.

152. Роттердамский Э. Жалоба мира // Похвала глупости / Сост. А. А. Субботина. М., 1991. - С. 385-421.

153. Роттердамский Э. Оружие христианского воина // Философ, произв. -Л., 1987.-С. 90-218.

154. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре // Трактаты. М.,1969. — С. 303-351.

155. Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми // Трактаты. М., 1969. — С. 31-108.

156. Рыбкин Е. И. Война и политика в современную эпоху.-М., 1973 — 143 с.

157. Рыбкин Е. И. Критика буржуазных учений о причинах и роли войн в истории: Философско-исторический очерк. М., 1979. - 240 с.

158. Сартр Ж. П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов / Составитель А. А. Яковлев. — М., 1989. С. 319-344.

159. Чагилов В.Р. Этничность и постсовременность: политизированная этническая идентичность в условиях глобализации: Монография. Невинно-мысск, 2002. - 182 с.

160. Чебан В.В. Духовный фактор в войнах будущего. Проблемы и пути решения // Вестник Академии военных наук. №2(3). — 2003. - С. 58-61.

161. Чебан В.В. Уроки и выводы из войны в Ираке // Военная мысль. -2003.-№9.-С. 77-80.

162. Чубайс И.Б. Россия и Европа: идейно-идентификационный анализ // Вопросы философии. 2002. - № 10. - С. 29-44.

163. Шпенглер О. Закат Европы / Вступит, ст. и комм, д.ф.н., проф. Г.В. Драча. — Ростов н/Д: изд-во «Феникс», 1998. — 640 с.

164. Штейнметц Р. Философия войны. Пер. с нем. Г. Абрамова. — Пг.: Образование, 1915. 327 с.

165. Эко У. Осмысляя войну // Пять эссе на темы этики: Пер. с итал. -СПб., 2000. С. 9-25.

166. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / Перевод с англ. — М., 1996.-344 с.

167. Эрн В.Ф. Меч и крест // Эрн В.Ф. Сочинения. М.: Правда, 1991. -С. 297-385.

168. Ютатов Н., Переслегин С. Письма Римскому клубу // Дж. Форрестер. Мировая динамика. М.; СПб., 2003. — С.291-376.

169. Яновский Р. Г. Глобальные изменения и социальная безопасность. -М., 1999.-358 с.

170. Ясперс К. Духовная ситуация времени // Смысл и назначение истории. М.: ИПЛ, 1991. - С. 288-420.