автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.08
диссертация на тему: Кумулятивный принцип сюжетостроения в неклассической поэтике

Полный текст автореферата диссертации по теме "Кумулятивный принцип сюжетостроения в неклассической поэтике"

На правах рукописи

ФЕДОРОВ Василий Викторович

КУМУЛЯТИВНЫЙ ПРИНЦИП СЮЖЕТОСТРОЕНИЯ В НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ПОЭТИКЕ

Специальность 10.01.08 - Теория литературы. Текстология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 6 ЙЮН 2011

Тверь-20 И

4850330

Работа выполнена на кафедре теории массовых коммуникаций ГОУ ВПО «Челябинский государственный университет».

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Марина Викторовна Загидуллина

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Валерий Игоревич Тюпа кандидат филологических наук Ирина Сергеевна Беляева

Ведущая организация:

Смоленский государственный университет

Защита состоится « года в часов на заседании

диссертационного совета Д 212.263.06 по защите докторских и кандидатских диссертаций в Тверском государственном университете по адресу: 170002, г. Тверь, пр.-т Чайковского, 70, филологический факультет, ауд. 48

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу: 170000, г. Тверь, ул. Володарского, д. 44а

Автореферат разослан« / » 2011 года

Ученый секретарь совета доктор филологических наук, профессор

С.Ю .Николаева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Одна из центральных проблем изучения литературного процесса -проблема осмысления динамики художественных форм, исторической поэтики литературного произведения.

Актуальность исследования. В прошлом веке наблюдается кризис креативного сознания, который «принес ощущение исчерпанности оснований и возможностей художественной деятельности, в данном случае -"вообразигельного" творчества произведений классической художественности»1.

На рубеже ХК-ХХ вв. складывается неклассическая поэтика, или неклассическая парадигма художественного письма. На пересечении классической поэтики и не классической художественности возникает проблемное поле, в которое попадает осмысление категории сюжета литературного произведения. В предлагаемом исследовании рассматривается кумулятивный принцип в качестве основы сюжетостроения ряда неклассических произведений - реликтовый принцип нанизывания-нарастания (кумуляции) в конструировании нарратива художественных текстов, а также способа их наррации. Функционирование данного принципа связано с отказом от линейного упорядоченного сюжета, с «нарративной» усталостью участников эстетической деятельности. Можно говорить о желании изображать технические элементы сюжетостроения, а также об одном из принципов художественной рецепции. Актуальность исследования основана, таким образом, на понимании сюжета художественного литературного произведения как исторически изменяющейся категории поэтики. Особую значимость исследованию придает актуализация элементов неклассической поэтики в современной литературе.

Степень изученности проблемы. Проблема сюжетной кумуляции является достаточно новой для литературоведения, поскольку до сих пор считается частью исследований долитературных фольклорных жанров -сказки, считалки, особого вида лиро-эпических песен и т. п. Именно в фольклористике впервые была поставлена проблема кумулятивных структур, а также введен сам термин (исследование И. Больте и Г. Поливки - 1915).

В русской фольклористике впервые к этому феномену обратился В.Я.Пропп («Русская сказка»). Исследователь описывает разряд кумулятивных сказок, композиция которых строится на нагромождении-нанизывании сюжетных элементов, а смысл сказки скрыт как раз в многократном повторении и нарастании этих элементов2. На фольклорном материале кумулятивную структуру различных эпических нарративов также исследовали Е.М.Мелетинский и Б.Н.Путилов. В современной науке проблемой кумуляции и цепевидных структур в целом занимается И. Ф. Амроян (Типологияцгпеввдныхструкгур)

1 Тюпа В. И. Литература и ментальность. М,: Вест-Консалтинг, 2009. С. 91.

2 Пропп В. Я. Русская сказка // Собрание трудов В. Я. Проппа. - М.: Лабиринт, 2000. С. 343-344.

С иной методологической позиции к проблеме архаического сюжета подошла О.М. Фрейденберг, которая выделяла мифологический сюжет. В ее понимании на долитературной стадии развития сюжет представлял собой набор, нагромождение семантически тождественных, но различных по форме метафор универсального и амбивалентного по своей природе образа смерти-возрождения1.

Проблема функционирования кумулятивного принципа как механизма сюжетостроения поставлена в работах Ю.М.Лотмана2. В работах Н. Д. Тамарченко кумулятивный принцип сюжетостроения описан на материале классической русской литературы XIX века. В трудах ученого, посвященных реалистическому типу романа, показан принцип сюжетостроения, базирующийся на сочетании кумулятивной и циклической схем. Циклический ряд включает события, связанные с познанием мира, становлением героя, проходящего испытания, которые должны привести к обретению высших ценностей, обновлению мира. Кумулятивный ряд складывается из событий, которые связаны со стихией эмпирической жизни, временным отклонением от «роли», «ретардацией» становления. Определенные итоги по проблеме кумуляции подвел С.Н. Бройтман в книге «Историческая поэтика», указавший на бытование данной формы в неклассической литературе.

В неклассической парадигме кумуляция базируется на с ем а тике «не-готовости» (М.К.Мамардашвили) сознания, отражает представление о сознании как пульсирующем, длящемся, проявляющемся в моменты отношения к «Другому». Поэтому художественное произведение не имеет завершенности, целостности в традиционном понимании. В классическом модусе структура бытия уподоблялась самим формам, правилам упорядочивания и познания деятельности субъекта. Отсюда вытекают специфические формообразующие механизмы классического модуса сознания и письма: абсолютная вера во «внеличный естественный порядок»3, который дан и должен быть постигнут в «бесконечной причинной цепи»; «всезнающий и всепонимающий автор»; «единственность точки зрения»; «стремление именно к полностью, из одной точки контролируемому "выражению" и "репрезентации" готовых содержаний наблюдения и знания»4. В неклассическом модусе сознание и письмо есть «жизнь объективированных форм культуры и общения», главная их характеристика-«не-готовость». Сознание и письмо представляют собой процесс, а не «достигнутое состояние», строение произведения становится открытым,

1 Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. - М.: Лабиринт, 1997. С. 223.

2 Латан Ю. М. Происхождение сюжета в типологическом освещении II Лотман Ю. М. Статьи по типологии культуры: в 3 т. Т. 1. -Таллин: Александра, 1992. С. 225.

3 Мамардашвили М. К., Соловьев Э. Ю., Швырев В. С. Классическая и современная буржуазная философия. Статья вторая // Вопр. философии. 1970. № 4. С. 27.

4 Там же. С. 69-70.

альтернативным, исключает абсолютистское сознание автора, требует самостоятельности потребителя духовной продукции1.

Применительно к литературному материалу В.И. Тюпа говорит о «дискредитации авторской монополии креативного сознания» и ориентации «на осознание и творческое освоение коммуникативной природы искусства». В книге <(Лигература и менгальность» исследователь подходит к данной проблеме с позиций исторического изменения самого сознания, выделяя «модусы сознания», соответствующие определенной художественной парадигме, и демонстрируя механтмы перехода от одной парадигмы к другой посредством «ментальных кризисов». В этом контексте актуальна идея «шкалирования» текстов от полюса классичности к полюсу неклассичности. Тогда кумулятивный принцип будет по-разному актуализироваться в сюжетостроении неклассических произведений.

Научная новизна обусловлена необходимостью исследованиея рецептивного «модуса сознания» в неклассической парадигме художественности, генерирующей особую модель сюжетостроения, построенную на принципе кумуляции. В работе впервые сделана попытка описать функционирование этой сюжетной модели в литературе XX-XXI веков, определить содержательность данной формы.

Объект исследования -сюжетостроение литературного произведения в контексте неклассической поэтики.

Предмет исследования - кумулятивный принцип сюжетостроения, его эстетический потенциал и художественные средства реалтации, событийные структуры, порождаемые данным принципом.

Специфика проблемы определяет и выбор материала исследования: произведения различных «дискурсивных формаций» (М. Фуко) литературы XX-XXI веков, которые объединяет неклассический модус сознания, актуализирующийся в коммуникативно-рецептивном подходе к текстопорождающим механизмам, в том числе к принципам сюжетостроения. Это прежде всего произведения, сюжет которых построен на нарастающем нагромождении-нанизывании элементов нарратива, — в частности, исторический роман Д.С.Мережковского «Петр и Алексей» (трилогия «Христос и Антихрист»), романы «Петербург» А. Белого, «Голый год» Б.Пильняка, «Норма» В.Сорокина, «Старый парк» Д.Рагозина, «Матисс» и рассказ «Известняк» А. Иличевского, «Нежный театр» Н.Кононова. К анализу также привлекаются произведения «Очередь» В.Сорокина, «Один Вог» В.Пелевина, «Якутия» Е Радова, «Взятие Измаила» и «Венерин волос» М.Шишкина, лирика JI.Рубинштейна, А.Драгомощенко, А.Иличевского, В.Кальпиди, стихопроза В.Темирова, Л.Горалик, М.Гейде, Е. Лейдермана и др.), объединенные потребностью преодолеть стабильную классическую модель сюжетостроения, отказаться от

1 Там же. С. 72.

упорядоченного изложения истории в пользу стихийного, нелинейного развертывания художественного целого.

Цель нашей работы - определить особенности структуры и семантики сюжета литературного произведения неклассической парадигмы художественного письма, основанного на принципе кумуляции. Кумулятивный принцип мы рассматриваем также как один из возможных механизмов рецепции неклассическим сознанием самой способности и возможности создания художественного нарратива и использования повествовательных техник.

Для достижения поставленной цели намечаются следующие задачи.

1. Описать реализацию кумулятивного принципа на разных уровнях нарративных трансформаций.

2. Выявить модель сюжетостроения, основанную на принципе кумуляции, ее возможные варианты и художественные средства.

3. Охарактеризовать специфику данной модели сюжетостроения с точки зрения семантики и экспликации особенностей художественного сознания.

В основе методик исследования лежит комплексный подход, сочетающий структурно-семантический анализ, типологический и нарратологический подходы к категории сюжета и литературного произведения в целом. Методологическую основу диссертации составляют труды русских формалистов и структуралистов Б. В. Томашевского, Ю.Н.Тынянова, В.Б.Шкловского, Ю.М.Лотмана, Е.М.Мелетинского, В.Я.Проппа, Р.О.Якобсона по вопросам структуры и семантики сюжета; исследования М.М. Бахтина по проблемам художественной коммуникации и роли в ней сюжета, продолжением которых являются нарратологические концепции повествовательных уровней в работах Р. Барта, Ц. Тодорова, А.-Ж.Греймаса, Ж.Женетта, В.Шмида, В.И. Тюпы; работы О.М. Фрейденберг, С.Н. Бройгмана, Н. Д. Тамарченко по вопросам функционирования сюжета в различных художественных парадигмах.

Положения, выносимые назащиту:

¡.Развертывание сюжета литературного произведения происходит посредством нарративных трансформаций на нескольких повествовательных уровнях, где конструирование нарратива находится в зависимости от точки зрения повествующего субъекта.

2. Отношение нарратива и точки зрения субъекта организует событийную динамику художественного высказывания в виде устойчивых структур.

3.В неклассической парадигме художественного письма функционирует сюжетная структура, основанная на принципе кумуляции, которая становится способом рецепции средств и приемов построения нарративов и актуализирует установку на совместное переживание события, а не рассказ о нем.

4. Кумулятивный принцип реализуется на уровне рассказанной истории посредством простого нанизывания, повторения событий, что снижает степень нарративности и приводит к адинамичности художественного мира.

5. В сюжете, основанном на принципе кумуляции, воспроизводятся сами механизмы построения, смены повествовательных инстанций, возникает «абстрактный психологизм»; происходит разрушение функциональности актора и нарратора.

6. На уровне наррации возникают синтетические (гибридные) формы точки зрения; событием становится «произнесение» слова, его повторение и удвоение, которое заменяет изображенное действие.

Теоретическая значимость работы заключается в развитии современной теории сюжета, в теоретическом описании уровневой модели развертывания сюжета как событийной основы художественной коммуникации в рамках триады «автор-текст-чигатель»; в обосновании и введении в научный оборот модели сюжетостроения, основанной на кумулятивном принципе, реализованном в рамках неклассической парадигмы художественного письма.

Практическая ценность исследования видится в возможности использования м атериалов диссертации в курсах теории литературы, истории отечественной и зарубежной литературы, спецкурсах по современной прозе и методологии литературоведения. Кроме того, предлагаемая в работе теория может быть применена в научных исследованиях, посвященных изучению повествовательных структур и нарративных практик.

Апробация работы. Основные положения исследования были использованы в курсе «Основы теории литературы», читаемом в Челябинском государственном университете, в спецкурсе «Анализ художественного текста», проводившемся в гимназии № 76 г. Челябинска. Материалы диссертации были отражены в докладах на международных научных конференциях («Жигниковские чтения», 2006; «СМИ. Общество. Образование», 2007; «Языки профессиональной коммуникации», 2007; «Литературный текст XX века (проблемы поэтики)», 2010 и 2011; «Провинциальный мегаполис в современном информационном обществе», 2010; Вторые Аркаимские чтения "Горизонты цивилизации"», 2011), на региональных конференциях Челябинского госуниверситета («Четвертая научно-практическая конференция преподавателей факультета журналистики», 2007; «Пятая научно-практическая конференция преподавателей факультета журналистики», 2008; «Медиасреда-2006»; «Медиасреда-2008»).

Структура исследования. Диссертация состоит ш введения, трех глав, заключения, списка литературы, включающего 215 наименований. Объем диссертации составляет 172 страницы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, оценивается степень разработанности проблемы, формулируются цели и задачи исследования, раскрываются его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, указываются методологические основы и источники, на которые опирается диссертационное исследование.

Так, вслед за В.Шмидом мы понимаем сюжет как ряд нарративных трансформаций, который организует событийную динамику художественного высказывания. Сюжет при таком подходе представляется как соотношение двух событий - рассказываемого и рассказывания, то есть включает не только изображенные действия и функции актантов, но и способ их конструирования субъектом повествования.

На коммуникативную природу художественного высказывания, которое организуется с помощью развития двух событий, указывал еще М.М.Бахтин. Таким образом, под рассказываемым событием мы понимаем внутренние и внешние «жесты» актантов, которые получают динамику в построении наррации, в динамике речевого акта. Поэтому необходимо рассматривать нарративные трансформации как механизмы внутритекстовой коммуникации, перехода исходного материала в повествовательны й текст.

В основе развертывания сюжета оказывается столкновение двух событий, выполняющих разные коммуникативные задачи: номинации, то есть называния предмета высказывания, и конструирования, собирания в ходе наррации. Иными словами, сюжет - это устойчивая структура, организованная повествованием о событиях, которые упорядочиваются поз ицией нарратора.

Таким образом, сюжет, являясь уровнем художественной системы и представляя собой сложное, но не монолитное образование, в структурном плане есть совокупность повествовательных приемов и событийного ряда, ими конструируемого. Ж.Женетт в работе «Повествовательный дискурс» предлагает наиболее адекватную трехчастную модель повествовательных уровней. По аналогии можно создать нарратологическую модель сюжета и описать его структурные элементы.

I. Уровень истории, то есть изображаемых событий (означаемое).

Областью описания здесь становится, во-первых, отношение героев-характеров, точнее, функции акторов, их корреляции, а, во-вторых -нарратив, или событийная структура. Она складывается из особых единиц -темпоральных мотивов (В. Шмид), формул, состоящих из набора функций акторов.

Уровень рассказа (наррации), на котором 1) реализуется «точка зрения» на означаемое в конкретном повествовательном акте, степень погруженности субъекта повествования в изображаемую реальность; 2) происходит компоновка изображаемого материала, характеризуемая отношениями следования, противопоставления, повторения; осуществляется

конструирование нарратива. Повествовательные приемы выстраивают набор событий в «целенаправленный ряд», организуя композицию, то есть уровень отбора, компоновки, структурирования носителей действий и функций.

Таким образом, мы можем изложить методологические основания исслдования следующем перечне:

1. Сюжет - устойчивая структура изображенных событий, формируемая точкой зрения субъекта повествования.

2. Это динамичная структура, которая организует движение и развитие внутритекстовой коммуникации.

Движение создается из столкновения нескольких повествовательных уровней, а именно композиции повествовательных приемов (способов наррации) и темпорального действия, которое требует изменения исходной ситуации начала высказывания.

Первая глава «Кумулятивный принцип сюжетостроения в истории литературы» посвящена, с одной стороны, выявлению основных направлений развития теории кумуляции, а с другой стороны, исследованию проблемы художественной семантики кумулятивной структуры в исторической перспективе. В первом параграфе «Изучение кумуляции как исторической и теоретической проблемы» кумулятивный принцип организации сюжета рассматривается в контексте построения художественного целого. В расширительном значении кумуляция является структурообразующей основой не только сюжета, но и средств выразительности, тропов, а также художественного образа (С.Н. Бройгман). Такой подход позволяет вывести проблему кумуляции из поля исторической поэтики, где она рассматривалась как способ организации микологического и сказочного сюжета, и включить ее в сферу теоретической поэтики как проблему конструирования эстетического объекта.

В диссертации показаны два принципиальных подхода к изучению кумуляции. Первый подход - семантический - акцентирует внимание на смысле и функциях кумулятивного принципа организации структуры. Второй - структурный - выдвигает на первый план механизмы строения текстовой цепи, способы присоединения композиционных элементов. Поэтому в структурном аспекте кумуляция представляет собой, с одной стороны, вариант повтора персонажа, его действия, а также повтор целого повествовательного мотива и единиц повествования. С другой стороны, кумуляция есть нанизывание внешне различных (морфологически разнородных), но семантически тождественных единиц нарратива и повествования. В плане художественного смысла, или семантики, кумуляция может быть представлена как ассоциативно-метафорическая цепочка, организуемая на основе присоединительной связи. Иными словами, кумуляция - это парадигматические отношения между смысловыми элементами текста. Во втором параграфе «Стадиальные изменения семантики кумулятивного принципа сюжетостроения» решается проблема описания стадиальных трансформаций кумулятивной структуры,

которая представляет собой, по сути дела, простейший способ объединения/соединения отдельных элементов в законченное целое. На это указывают специалисты, занимающиеся проблемой кумуляции в фольклоре, литературе и культуре в целом. При этом возможным представляется выделение определенных семантических групп данной структуры в различных исторических контекстах. Представим это в виде схемы:

кумулятивная цепочка организация хаоса и упорядочивание мира

семантика стихийности, случайностей и совпадений

комический эффект

семантика мнемоники, трансляция культурной памяти, информации

Таким образом, есть возможность говорить о кумулятивном принципе сюжетостроения, который имеет определенные художественные возможности. В работе делается вывод: каждая смысловая группа осуществляет свои текстовые функции и используется тем или иным типом сознания для выполнения соответствующего художественного задания._

Семантика Функции

организация хаоса, упорядочивание мира Построение целого через нанизывание-повтор и нагромождение семантически тождественных метафор

Нарративная компиляция

семантика стихийности, случайностей и совпадений Ретардация в становлении героя

Создание потока событий, не подчиняющихся заданной цели

комический эффект Деконструкция целого (сюжета, образа)

Пародия, травестирование старой структуры

семантика мнемоники, трансляции культурной памяти Рецепция механизмов художественной коммуникации

Эстетизация самого процесса восприятия, механизм «остранения»

Во второй главе «Трансформация принципов сюжетостроения в не классической поэтике» рассматриваются модификации поэтики сюжета в связи с кризисом традиционной культуры и формированием неклассического модуса сознания. В первом параграфе второй главы «Принципы конструирования сюжета в классическом и неклассическом произведениях: смена поэтики» исследуется проблема изменения самой категории «сюжет» в новых исторических условиях.

В диссертации дается модель структурно-семантической организации сюжета в классическом произведении: во-первых, структура событий подразумевает завершенность в становлении героя-характера, достижения («выбора») искомого смысла; поскольку высшие идеалы, ценности даны, их существование незыблемо, они неизменны, герой должен их освоить. Структура нарратива должна воплощать временное отхождение героя от правильного пути, его поиск и обретение смысла жизни. Таким образом, изображенное сознание героя-характера должно иметь линейную схему

развития, предел, оно должно быть цельным и завершенным .Каркасом этой схемы является набор значимых функций акторов. Во-вторых, нарратив классического произведения аккумулирует традиционные темпоральные мотивы, которые являются элементами цепочки «потеря-поиск-обретение». В-третьих, приоритет всегда отдается изображенным событиям и действиям героев-характеров, которые опосредованно воплощают развитие и движение внутреннего мира персонажей, а не событию рассказывания. В-четвертых, изложение и внутренних, и внешних «жестов» дано в сюжете становления в форме логизированного рассказа-иаррации либо от лица рассказчика, погруженного в изображенный мир, либо от лица повествователя, всезнающего творца. В-пятых, коммуникативная установка сюжета - объяснить ситуацию с позиции авторского всеведения и знания, иными словами, автор и читатель принимают условие, что художественное высказывание «выдуманное», «созданное» по воле автора, но при этом мыслится как соотносимое с реальной внетекстовой ситуацией, из которой оно вырастает (Ю. Манн).

В неклассической литературе ощущается кризис «творения» художественно обработанных историй; предметом изображения становятся сами правила и законы создания нарратива, механизмы и способы художественной коммуникации. В какой-то мере происходит возвращение современной литературы к использованию архаического в своей основе кумулятивного принципа как способу рецепции. Он становится структурным воплощением экзистенциального кризиса современного «разорванного» сознания. Данный тип структурных отношений получил название парадигмы, или селекции. Он предполагает «выбор между альтернативами» (Р.О.Якобсон), сцепление различных единиц высказывания по типу сходства, поэтому возможны замены и подстановки «схожих» единиц, то есть одновременное, симультанное использование различных единиц кода.

В сюжете, основанном на парадигмальных отношениях между структурными элементами, предметом становится сам момент переживания кризиса, наблюдение за движением чувств и впечатлений. Закономерно, что данное художественное явление будет строиться на базе семантического сходства (как нагромождение-кумуляция однотипных знаковометафор). В.Шмид данное явление называет эквивалентностью, то есть равнозначностью, равноценностью элементов нарратива, которые структурируются не на основе причинно-следственных и временных связей, а тематически или через формальные признаки1. Структурируется само изображающее сознание, процессы воспоминания, перцепции, которые не имеют линейной природа. Они становятся материально-пластическим воплощением состояния сознания в поиске преодоления распада, хаоса, происходит «парадигматизация мотивов»2. На уровне нарраиии, как отмечает

1 Шмид В. Нарратология / В. Шмид. М.: Языки славянской культуры, 2003. С. 241-245.

2 Гам же. С. 261.

В. Шмид, может наступать текстовая интерференция, то есть нагромождение различных повествовательных инстанций в одном речевом акте, это гибрид рассказываемого события и события рассказывания1.

Во втором параграфе второй главы «Семантика кумулятивного принципа сюжетостроения» описываются новые смысловые возможности кумуляции в неклассической парадигме. Актуализация кумулятивного принципа сюжетостроения связана с изменением художественной парадигмы. В неклассической поэтике сознание направлено в сферу ментальных процессов, сознания и языка. Для такого сознания характерен иной диалог, в котором оно пытается «выговориться», воссоздать самое себя, свои особенности. Меняется коммуникативное задание и стратегия: фиксация и нагромождение состояний проявления сознания, переживание себя в художественной коммуникации с «Другим». Иными словами, диалог не оформляется автором-творцом в виде «выдуманной» и рассказанной истории, но строится как рецепция принципов организации нарратива и способности рассказывать. В современных терминах такое сознание имеет экзистенциальную основу в широком толковании. Его признаки: отчуждение, «не-готовость». Сознание субъекта повествования теряет стационарность, ощущает себя как поток, процесс. Оно стремится выразить свою стихийность и принципиально длящееся существование.

В третьем параграфе второй главы «Кумулятивный принцип организации конструктивных элементов сюжета в неклассическом произведении» описаны нарративные трансформации, которые организуют движение и развитие внутритекстовой коммуникации.

Отношение героев-характеров (акторный комплекс). На уровне изображенной истории, базирующейся на кумулятивном принципе, повествовательная конструкция определяется отношением не традиционных героев-характеров, а функционально недифференцированных субъектов, посредством которых художественное сознание воспроизводит себя в самих механизмах построения, творения, смене повествовательных планов. Происходит разрушение смысловой границы между актором и нарратором, между изображенным миром и его восприятием героем-характером (интериоризация). В кумулятивной сюжетной структуре происходит замена социально и психологически детерминированных характеров на «квазихарактеры», которые репрезентируют не внешнюю биографию, а элементы «абстрактного психологизма». Темой и предметом истории в подобном нарративе будут сами приемы создания характеров, их функции. В этом аспекте термин «событие» приобретает расширительное толкование, которое подразумевает не только внешнее действие, но и внутренние изменения, влияющие на развитие художественной идеи. На первый план выходят «крайние» эмоциональные состояния любви, ненависти, страха,

1 Шмид В. Нарратология / В. Шмид. - М.: Языки славянской культуры, 2003. С. 195-199.

восторга, ужаса, с одной стороны, и анализ перцептивной, ментальной деятельности повествующего сознания, с другой. Причем эти события часто совпадают, имеют симультанную природу (В.Шмид, Ж.Женетт). Таким образом, скачки крайних психологических состояний и анализ сознанием самих ментальных и художественных механизмов организуют движение событий. Появляется своего рода нагромождение различных по форме, но имеющих общую семантическую подкладку эмоциональных проявлений.

Конструкция нарратива. Кумулятивный принцип организует также складывание истории посредством простого нанизывания, повторения мотивов, поэтому снижается степень нарративности; изображенный мир становится адинамичным, темпоральные мотивы заменяются текстовыми. Смысл здесь не столько в самих событиях, сколько в определенном ритме, принципе их расположения в виртуальном пространстве. Возникает поток впечатлений субъектов повествования, не плавный «сотворенный» поток сознания, а именно пульсирующий, непосредственный поток впечатлений, переживаний, рассеянный в пространстве. Познающий субъект лишь фиксирует его, переживая и передавая в нарративе свою возрастающую эмоциональность. Здесь, по сути дела, лишь одно событие - событие амбивалентного отрицания-приятия мира, которое множится в различных формах, постоянно возвращается на сами механизмы означивания. В нарративе, базирующемся на кумулятивном принципе, нет качественного изменения начальной ситуации, но только лишь присоединение событий-метафор.

«Точка зрения» и формы повествования. Следует отметить, что движение изображенного мира в данном типе нарратива смещается, переходит в «динамизацию структуры» (Н.В. Барковская) самого художественного высказывания. Внимание направлено на «активную форму», на способы преодоления материала, его «укрощения» как проявлений «воли сознания» в хаосе. Используя терминологию деконструктивизма, можно сказать, что субъект повествования находит себя «на границах» изображенного мира. Таким образом, субъект повествования в кумулятивном нарративе проявляет себя, прежде всего, в словесной конструкции, в динамизации повествовательной сферы. Он находит себя в приемах создания, селекции-субституции различных изображенных картин. В рамках не классической поэтики особый статус приобретает нарратор, воплощающий точку зрения: он не рассказывает историю, но переживает ее вместе с реципиентом; возникают гибридные формы наррации. Нарратор может становиться и героем рассказываемой истории, и собственно формировать историю в повествовании. Возникает синтез повествовательной ситуации: совпадение стороннего, всезнающего наблюдателя и внутренней точки зрения. Размытая граница и спонтанная смена повествовательных планов «выпячивается» и подчеркивается, что приводит к синкретизму различных повествовательных дискурсов.

В третьей главе «Реалшация кумулятивного принципа сюжетостроения в дискурсивных формациях неклассической поэтики»

сделана попытка описать специфику реализации кумулятивного принципа сюжетостроения в разных дискурсивных формациях неклассической художественности: авангард, соцреализм, постреализм. Таким образом, возможно говорить о структурных вариантах сюжета, построенного на основе кумулятивного принципа. В целом можно выделить две прямо противоположные тенденции использования кумуляции: создание целого нарратива при внутреннем распаде и деконструкция нарратива.

В модернистской формации (первый параграф третьей главы) кумулятивный принцип сюжетостроения получает антитетичный вариант реализации, поскольку данная формация еще слишком близка к полюсу классической поэтики. Трансформация сюжетной структуры здесь происходит как расшатывание традиционных нарративов, остранение принципов наррации.

В романе Д.С.Мережковского «Петр и Алексей» между акторами устанавливаются отношения зеркального отражения, которые наталкивают нас на мысль о том, что это ипостаси духовного конфликта самого субъекта повествования, выражающие отказ /принятие мира. Возникают сразу несколько пар «двойников», репрезентирующих распадение (Петр - Алексей, Тихон Запольский и «немые небеса»). Мотивация поступков напоминает мотивацию героев «трагедии страстей». Такими крайними состояниями в романе являются «ужас» и «тоска», оба безмерные, сменяющие друг друга «вдруг» («Все смотрели ... в оцепенении ужаса ... Ничего не случилось. Но тоска напала на них, ужаснее все ужасов...)'. Кумулятивный принцип последовательно организует нарратив романа Д.С.Мережковского «Петр и Алексей». Автор играет с композиционным целым, конструкцией событий. Уже не происходящее в изображенном мире определяет последовательность частей сюжета, но ритм, порядок и частота повторения отдельных лейгмотивных образов, деталей, сцен; увеличивается именно степень описательности, расширяя сознание и снижая нарративность. Особую роль играет включение в текст романа стихотворных произведений, которые являются эмоциональными доминантами всей цепочки. Они, повторяясь, «рвут» текст, логическое повествование. Действие в сюжете романа подвергается ретардации за счет различных видов описания: внешности, деталей одежды, жестов героев и персонажей; различных праздников и пиров, религиозных ритуалов, обрядов. Точка зрения в сюжете романа «Петр и Алексей» проявляется именно в моментах, когда объективная реальность начинает распадаться, когда автор начинает наблюдать форму. Часто прием отрывается от темы изображения и переживается как самоценный. Герои романа «не изменяются с течением времени, ядро их образов не

' Мережковский Д. С. Антихрист (Петр и Алексей): роман // Мережковский Д. С. Собр. соч. : в 4 т. Т. 2. М.: Правда, 1990. С. 364-365.

эволюционирует с изменением жизненных ситуаций. Их не затрагивают внешние, физические изменения, поэтому им «свойственна пластичность, статуарность»1.

В романе А. Белого «Петербург» также наблюдается антитетичный вариант организации нарратива и приемов наррации. Акторы также могут выступать в качестве двойников друг друга, а их внутренние миры пересекаться, взаимоотражаться (отец и сын Аблеуховы); могут выступать как порождение «мозговой игры», как бред и галлюцинация (Цудкин -Медный всадник-Шишнарфнэ). Конфликте содержании заменяется игройи пародированием самих приемов создания акторов и их функций.

Фиксируются не только абстрактные психологические и эмоциональные состояния, но и, одновременно, анализ, рефлексия когнитивных и перцептивных возможностей сознания изображенного и, что важнее, сознания изображающего. Абстрактные душевные состояния героев-характеров представлены в романе в виде невербальных жестов и мимики, речевой характеристики, отсылающих читателя к театру марионеток, маскарадному действу.

На столкновении «противоречивых стилевых механизмов» строится нарратив романа. Созданные в фабуле линии основных героев также сочетаются по принципу нанизывания-кумуляции, на это указывает деление текста на отдельные подглавы, названия которых как бы вырваны из контекста и перетасованы между собой. Целостность внешнего действия подвергается разрушению, разные фабульные события происходят одновременно в отдельных локусах, представляющих собой самостоятельно организованные замкнутые пространства. Композиционно это проявляется в использовании монтажа, использовании принципа лейгмотивного повествования. Нанизывание-кумуляция локализованных в конкретном пространстве действий героев создает определенный сюжетный ритм, который можно сравнить с нарастающей метелью, вихрем. Антитетичным механизмам построения сюжета выступает резкая остановка внешнего действия, прорыв сознания героев в высшие сферы. Данные эпизоды нарушают сложившийся событийный ритм.

Точка зрения автора обнаруживает себя в игре с этими пространственными образами (линии, квадраты, параллелепипеды и кубы), подчеркивающими условность внешней фабулы, вторичность художественного пространства. Игра авторского сознания наблюдается и в смене повествовательных планов. Автор нарочито подчеркивает условность рассказываемой истории, повествовательных инстанций, играет роль кукловода: «Автор, развесив картины иллюзий, должен бы был поскорей их убрать, обрывая нить повествования хотя бы этой вот фразою; но... автор так не поступит: на это у него есть достаточно прав»2.

1 Барховская Н. В. Поэтика символистского романа. Екатеринбург : Урал. гос. пед. ун-т, 1996. С. 33-34.

2 Белый А. Петербург: роман. Ростов н/Д.: Феникс, 2000. С. 55.

В постмодернизме как разновидности авангардной дискурсивной формации (второй параграф третьей главы) кумулятивный принцип сюжетостроения выступает способом деконструкции любых дискурсов и метанарративов, которые порабощают сознание. Здесь вообще отсутствует возможность существования завершенного и готового героя-характера, который представляет собой «осколок», «след» какого-либо дискурса.

В романе В.Сорокина «Норма» подвергаются шизоанализу (Ж. Делез, Ф. Гваттари)язык имышление советского человека, литература соцреализма. Герои-характеры в романе есть только признаки типичных повествовательных ситуаций. Поэтому они нагромождаются без видимой логической связи, не создают развитого фабульного действия.

Так, первая часть романа строится в виде нагромождения-кумуляции характеров, развивающих повествовательный мотив всеобщего поедания «нормы», некой отвратительной субстанции, символически воплощающей тотальную погруженность в советский миф, реальность. Следовательно, постмодернистская формация демонстрирует искусственность и условность, абсурдность авторского произвола в создании героев-характеров, художественного мира в целом. Поэтому темой сюжетного события становится нагромождение, бессвязное столкновение различных дискурсов. Автор не просто «оголяет» прием, но деконструирует его, разбирает на составляющие, фиксирует их через нагромождение-кумуляцию. Сознание в таком оформлении вообще лишено целостности и «готовости» как таковых, оно находит себя среди других дискурсов-сознаний. Предметом изображения становится чистый дискурс, концептуальное нагромождение-кумуляция текстовых форм сознания. Нарратив конструируется из текстовых отрывков, словосочетаний и даже отдельных слов, которые сами по себе не являются художественно значимыми. Смысл возникает из их настойчивого повторения-столкновения, которое буквально воспроизводит порабощенное советской идеологией сознание, его штампы и клише. Поэтому статичен по своей природе и художественный мир романа «Норма» В. Сорокина. В нем нет никаких качественных изменений, движений, событий как «пересечения семантической границы». Перед читателем возникает экспозиция «забавных» механизмов, совершающих однотипные действия, что ведет к абсурдности любой повествовательной ситуации. Точка зрения автора проявляется на границах и переходах от одного механизма к другому («между» разными текстовыми механизмами), поэтому авторскому сознанию требуется их многократное повторение-удвоение. Возникает эффект тотальной иронии, бессмыслицы, что и можно назвать авторской позицией (например, структура вставной повести «Падеж»),

В рамках постреализма (третий параграф третьей главы) наблюдается обратная тенденция. Писатели данной дискурсивной формации пытаются вернуть целостность миру, пережившему распад, деконструкцию, собрать его в новом порядке. Однако целостность эта видится как нагромождение, складывание отдельных феноменов, внутренняя связь которых пока не может

быть объяснена. В романе А. Иличевского «Матисс» главные герои произведения - московские бездомные Вадя и Надя и бывший ученый-физик Королев. Они развивают одну метафору - бессмысленного блуждания-плутания по жизни, по миру, который когда-то был целым и понятным. Сседаются отношения двойничества: бомжи скитаются по Москве, Королев блуждает по закоулкам собственного сознания, а Надя в своем слабоумии выражает крайнюю форму экзистенциальной затерянности. Таким образом, герои-характеры строятся по принципу собирающей и сопрягающей метафоры.

Сюжетным событием в постреализме становится переживание предмета. Предметом переживания выступают как объекты материального мира, в буквальном смысле «осколки», так и психологические феномены, воспоминания, сильные эмоции и впечатления, которые образуют мерцающее сознание. Под переживанием следует понимать включение предмета в чистом виде (такой, какой он есть) в поле сознания. Нарратив строится из нагромождения «обретенных» чистых объектов. В романе А. Иличевского «Матисс» сознание героя воплощается именно в этом выборе и сопряжении осколков мира: «День напролет он бродил по дорожкам прекрасно расчерченного парка. Сначала обдумывал диссертацию, потом чутко блуждал, внимая сложной топологии паркового пространства. Внимательно наматывал на себя кокон траекторий своих прогулок, линий выверенности ландшафта: предоставлял глазу предаться партитуре элементов паркового ансамбля - искусной последовательности, с какой открывались перспективе пилонные ворота, лучевые клумбы, мостики, беседки, павильоны, церковка, Конный двор, Чайный домик, полянки, холмики, дорожки, аллеи»1. Путь познания и нахождения себя героем представлен как переживание следов старого мира, его артефактов. В романе возникает «персональная повествовательная ситуация». Автор сопрягает свою точку зрения с точкой зрения героя-характера в одном речевом акте, снимая отчужденность и разделенность в совместном переживании: «Он ничуть не тосковал о посторонних телу звуках. Однако подземелья были пусты, хоть бы крыса пискнула. Но никаких крыс нигде не было»2.

В Заключении подводятся общие итоги исследования, формулируются основные выводы, намечаются перспективы дальнейших исследований. С позиций неклассического понимания сюжета как событийной динамики художественного высказывания открываются новые возможности в осмыслении данной категории. В широком смысле сюжет перерастает традиционное определение, в рамках которого он рассматривался как система событий, воплощенная в речевой конструкции, и начинает пониматься в качестве элемента коммуникации автор-текст-читатель. Само действие-движение переносится из мира изображенного в процесс

1 Иличевский А. Матисс: роман// Новый мир. 2007. № 2. С. 46.

2 Иличевский А. Матисс: роман // Новый мир. 2007. № 3. С. 49.

рассказывания об этом мире. Данный подход обнаруживает сам момент нарративных трансформаций на разных уровнях художественного высказывания. Нарратологическое понимание сюжета включает два уровня текстового пространства: историю, организованную отношением героев-характеров и набором их функций, и повествовательные приемы, посредством которых конструируется нарратив.

Тогда сюжет - это устойчивая структура изображенных событий, формируемая точкой зрения субъекта повествования в виде двух универсальных цепочек. Первая - «синтагматическая» - развертывается по «оси метонимии» как последовательное и четкое изложение событий, которые связаны между собой причинно-следственными связями, логически мотивируют друг друга. Вторая - «парадигматическая» - развертывается по «оси метафоры» как создание формально различных, но семантически тождественных событий, которые сцепляются, нанизываются на основе ассоциативной связи, лейтмотивов, повторов. Отсюдаможно сделать вывод о функционировании той или иной виртуальной цепочки в рамках различных типов воспринимающего сознания.

Новый подход к структуре сюжета, учитывающий характер «сцеплений» событий, механизмы внутритекстовой коммуникации, «реабилитирует» считавшиеся ранее «уродливыми», неполноценными способы сюжетного построения. В диссертации показано, что структура сюжета, базирующаяся на принципе кумуляции, есть трансформация традиционных принципов сюжетостроения в неклассической поэтике, которая является закономерным этапом развития исторической поэтики сюжета.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТ РАЖЕНЫ В СЛЕДУЮ ЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА:

Статьи, опубликованные в ведущем рецензируемом научном журнале, определенном ВАК:

1. Федоров В.В. Сюжет как динамическое развертывание «акторного комплекса» //Вестник Челябинского государственного университета. Серия № 20 «Филология. Искусствоведение». Выпуск 4 (10). - Челябинск : Изд-во «ЧелГУ»,2007. -№ 15 (93). - С. 70-74.

2. Федоров В.В. Кумулятивный принцип сюжетостроения в современной русской литературе //Вестник Челябинского государственного университета. Серия № 20 «Филология. Искусствоведение». Выпуск 50. - Челябинск : Изд-во «ЧелГУ», 2011.-№3 (218).-С. 138-142.

Публикации в других изданиях:

3. Федоров В.В. Продуктивные и непродуктивные модели в сюжетосложении (к вопросу о функционировании вторичных моделирующих систем)//Жигниковские чтения : информационные системы :гуманитарная

парадигма : материалы Всерос. науч. конф. (Челябинск, 20-22 февраля 2007 г.) / отв. ред. Е. И. Голованова ; Челяб. гос. ун-т. - Челябинск : Энциклопедия, 2007. - С. 147-150.

4. Федоров В. В. Коммуникативные возможности акторного комплекса «отец-сын» // Языки профессиональной коммуникации : материалы Всерос. науч. конф. (Челябинск, 23—25 ноября 2007 г.) / отв. ред. Е. И. Голованова ; Челяб. гос. ун-т. - Челябинск: Энциклопедия, 2007. Ч. II. - С. 122-128.

5. Федоров В. В. Повествовательный и а-повествовательный сюжет : постановка вопроса // Медиасреда-2007 : альманах факультета журналистики ЧелГУ. - Челябинск, 2007. - С. 41-49.

6. Федоров В. В. Анализ событийного ряда как способ интерпретации авторской позиции // СМИ - Общество - Образование : Модели взаимодействия : материалы Междунар. науч. конф. (Челябинск, 28 ноября -2 декабря 2007 г.) / под ред. И. А. Фатеевой. - Челябинск : Изд-во ЧелГУ, 2007.-С. 92-97.

7. Федоров В. В. Практикум по сюжетному анализу : проблемы создания // Медиасреда-2008 : альманах факультета журналистики ЧелГУ. -Челябинск, 2008. - С. 31-37.

8. Федоров В. В. Семантика сюжета сознания : теоретические аспекты // Известия высших учебных заведений. Уральский регион : научный журнал / гл. ред. Г. Н. Пряхин. - Челябинск. - 2009. - № 1. - С. 63-69.

9. Федоров В. В. «Застывшая идеология», или Зримое воплощение кризиса // Провинциальный мегаполис в современном информационном обществе : материалы Междунар. науч. конф. (Челябинск, 24-26 марта 2010 г.) / под общ. ред. М. В. Загидуллиной. - Челябинск, 2010. - С. 317-321.

10. Федоров В. В. «Рассказ-действие» и «рассказ-описание» как повествовательные техники развертывания сюжета // Литературный текст: проблемы поэтики : материалы Ш международной научно-практической конференции. - Челябинск : Цицеро, 2010. - С. 386-390.

Формат 60X84/16. Объем 1,25 п.л. Тираж 100 экз. Отпечатано в издательстве ООО «СФК-офис» 170100, г. Тверь, Вольного Новгорода, 5

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Федоров, Василий Викторович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. КУМУЛЯТИВНЫЙ ПРИНЦИП СЮЖЕТОСТРОЕНИЯ В ИСТОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ.

1.1. Изучение кумуляции как исторической и теоретической проблемы.

1.2. Стадиальные изменения семантики кумулятивного принципа сюжетостроения.

ГЛАВА 2. ТРАНСФОРМАЦИЯ ПРИНЦИПОВ СЮЖЕТОСТРОЕНИЯ В НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ПОЭТИКЕ.

2.1. Принципы конструирования сюжета в классическом и неклассическом произведениях: смена поэтики.

2.2. Семантика кумулятивного принципа сюжетостроения.

2.3. Кумулятивный принцип организации конструктивных элементов сюжета в неклассическом произведении.

2.3.1. Отношение героев-характеров (акторный комплекс).

2.3.2. Конструкция нарратива.

2.3.3. «Точка зрення» и формы повествования.

ГЛАВА 3. РЕАЛИЗАЦИЯ КУМУЛЯТИВНОГО ПРИНЦИПА СЮЖЕТОСТРОЕНИЯ В ДИСКУРСИВНЫХ ФОРМАЦИЯХ НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ПОЭТИКИ.

3.1. Антитетичное строение сюжета как реализация кумулятивного принципа в модернистской формации.

3.2. Кумулятивный принцип сюжетостроения в постмодернизме как способ деконструкции метанарративов.

3.3. Кумулятивный принцип сюжетостроения как способ преодоления деконструкции мира в постреализме.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Федоров, Василий Викторович

Одна из центральных проблем литературного процесса - осмысление динамики художественных форм, историческое понимание поэтики литературного произведения. При этом важно, что трансформации художественных парадигм в целом определяются изменениями в ментальной сфере, ломкой и сменой эстетических принципов.

Актуальность исследования. В предлагаемом исследовании сделана попытка найти обоснование неклассических форм художественности, в которых ведущим становится коммуникативная установка на совместное повторяющееся переживание автора-героя-читателя эстетического объекта. С этой точки зрения можно говорить о кризисе креативного сознания, который «принес ощущение исчерпанности оснований и возможностей художественной деятельности, в данном случае - "вообразительного" творчества произведений классической художественности» [Тюпа, 2009; 91].

Эстетические основания этих явлений в произведениях искусства остаются недостаточно изученным аспектом современной теории литературы, в частности теории сюжета. На рубеже Х1Х-ХХ вв. складывается неклассическая поэтика, или неклассическая парадигма художественного письма. Данный феномен является частным случаем общего кризиса традиционной культуры. На пересечении классической поэтики и неклассической художественности возникает проблемное поле, в которое попадает осмысление категории сюжета литературного произведения.

Возникает необходимость описать новую модель строения сюжета, семантику и особенности ее формальной организации, функционирования. В предлагаемом исследовании рассматривается кумулятивный принцип в качестве основы сюжетостроения ряда неклассических произведений. Так, в литературе XX и XXI веков обнаруживается использование реликтового принципа нанизывания-нарастания (кумуляции) в конструировании нарратива художественных текстов, а также способа их наррации. Однако это не просто отказ от характерной для классического произведения циклической схемы, но з качественно иное понимание сути «рассказанного события» и «события рассказывания» (М. М. Бахтин), которое воплощается в отказе от линейного упорядоченного сюжета, в «нарративной» усталости участников эстетической деятельности. Можно говорить о желании изображать технические элементы сюжетостроения. Поэтому мы рассматриваем кумуляцию как один способов художественной рецепции. Как пишет теоретик «нового романа» А. Роб-Грийе, «в сущности, стало уже невозможным рассказывать» [Роб-Грийе, 1957; 542]. Актуальность исследования основана, таким образом, на понимании сюжета художественного литературного произведения как исторически изменяющейся категории поэтики. В своем движении и становлении сюжет раскрывает смену типов художественного сознания. Особую значимость исследованию придает актуализация элементов неклассической поэтики в современной литературе.

Степень изученности проблемы. Проблема сюжетной кумуляции является специфической для литературоведения, поскольку до сих пор считается частью исследований долитературных фольклорных жанров -сказки, считалки, особого вида лиро-эпических песен и т. п. Именно в фольклористике впервые была поставлена проблема кумулятивных структур, а также введен сам термин. Впервые он появился в работе И. Больте и Г. Поливки, посвященной изучению детских сказок («Наблюдение над детскими и домашними сказками братьев Гримм», 1915). Ученые выделили небольшие по объему рифмованные сказки, в которых персонажи или их действия как бы нанизываются. В дальнейшем в русской и зарубежной фольклористике сложилась целая традиция использования термина «кумуляция» в научном описании структуры сюжета и композиции некоторых сказок о животных и детского фольклора.

В русской фольклористике впервые этот термин употребил В. Я. Пропп в книге «Русская сказка». Здесь он описывает разряд кумулятивных сказок, композиция которых строится на нагромождении-нанизывании сюжетных элементов, а смысл сказки скрыт как раз в многократном повторении и 4 нарастании этих элементов [Пропп, 2000; 343-344]. В. Я. Пропп отмечает, что данные структуры отражают определенный тип архаического мышления. На фольклорном материале кумулятивную структуру различных эпических нарративов также исследовали Е. М. Мелетинский и Б. Н. Путилов. Ученые относили данный вид сюжетной структуры к глубокой архаике [Мелетинский, 1975; 122]. В современной науке проблемой кумуляции и цепевидных структур в целом занимается И. Ф. Амроян («Типология цепевидных структур».— Тольягш, 2000).

С иной методологической позиции к проблеме архаического сюжета подошла О. М. Фрейденберг, которая выделяет мифологический сюжет. В ее представлении на долитературной стадии развития сюжет представлял собой набор, нагромождение семантически тождественных, но различных по форме метафор универсального и амбивалентного по своей природе образа смерти-возрождения: В мифологическом сюжете не было действия в нашем представлении, но он развивался посредством нагромождения тождеств. Из этих цепочек позже сформировались.сюжетные (или нарративные) «сценарии» с устойчивыми повествовательными мотивами, получившими иносказательность и образность при забывании семантики центрального образа [Фрейденберг, 1997; 223].

Собственно предметом литературоведческого рассмотрения проблема кумуляции впервые стала в работе В. Б. Шкловский в книге «О' теории прозы», в которой выделяются структуры с сочинительным присоединением подобных членов [Шкловский, 1983; 44].

Проблема кумулятивного принципа как механизма сюжетостроения поставлена в работах Ю. М. Лотмана. В статье «Происхождение сюжета в типологическом освещении» он выделяет два текстовых механизма: циклический и линейно-дискретный. Второй член оппозиции представляет собой хаотичный набор аномалий, случайностей [Лотман, 1992; 225]. На корреляции этих механизмов, по Ю. М. Лотману, строится сюжет современного произведения.

В работах Н. Д. Тамарченко, который во многом опирался на исследования В. Я. Проппа, Ю. М. Лотмана и М. М. Бахтина, кумулятивный принцип сюжетостроения был описан на материале классической русской литературы XIX века. В трудах ученого, посвященных реалистическому типу романа, показан механизм сюжетостроения, базирующийся на сочетании кумулятивного и циклического принципов. Циклический ряд включает события, связанные с познанием мира, становлением героя, проходящего испытания, которые должны привести к обретению высших ценностей, обновлению мира. Кумулятивный ряд складывается из событий, которые связаны со стихией эмпирической жизни, временным отклонением от «роли», «ретардацией» становления.

Определенные итоги по проблеме кумуляции подвел С. Н. Бройтман. В книге «Историческая поэтика» ученый описывает бытование и трансформацию кумулятивной структуры в. различных парадигмах художественности.

В нашем исследовании предпринимается попытка рассмотрения кумулятивного' принципа сюжетостроения в современной литературе, относящейся к неклассической парадигме художественного письма.

Принцип кумуляции переосмысляется с позиций исторической поэтики. В неклассической поэтике этот принцип базируется на семантике «не-готовости» (М. К. Мамардашвили) сознания, отражает представление о сознании как пульсирующем, длящемся, проявляющемся в моменты отношения к «Другому». Поэтому художественное произведение не имеет завершенности, целостности в классическом понимании. Выделение так называемой неклассической парадигмы художественного письма, или неклассической поэтики, вырастает из «неклассической рациональности» М. К. Мамардашвили. Философ и его единомышленники следующим образом сформулировали проблему разделения классического и неклассического: «.многое в содержании философских построений было продуктом вторичной идеологической рационализации переживания духовным 6 производителем своей деятельности» [Мамардашвили, 1970; 26]. Иначе говоря, структура бытия уподоблялась самим формам и правилам упорядочивания и познания (тезис-антитезис-синтез). Отсюда вытекают специфические формообразующие механизмы классического модуса сознания и письма: абсолютная вера во «внеличный естественный порядок»

Мамардашвили, 1970; 27], который дан и должен быть постигнут в бесконечной причинной цепи»; «всезнающий и всепонимающий автор»; единственность точки зрения»; «стремление именно к полностью, из одной точки контролируемому "выражению" и "репрезентации" готовых содержаний наблюдения и знания» [Мамардашвили, 1971; 69-70]. В неклассическом модусе сознание и письмо есть «жизнь объективированных форм культуры и общения», главная их характеристика - «не-готовость». Сознание и письмо представляют собой процесс, а не «достигнутое состояние», строение произведения становится открытым, альтернативным, исключает абсолютистское сознание автора, требует самостоятельности потребителя духовной продукции [Мамардашвили, 1971; 72]. Таким образом, можно говорить о рецептивной природе неклассической поэтики и ее металитературности. Применительно к литературному материалу В. И. Тюпа говорит о «дискредитации авторской монополии креативного сознания» и ориентации «на осознание и творческое освоение коммуникативной природы искусства» [Тюпа, 2009; 138-139]. Однако проблему классичности и неклассичности можно интерпретировать и в другом, более конкретном аспекте. В. И. Тюпа в книге «Литература и ментальность» подходит к данной проблеме с позиций диахронии, исторического изменения «самого сознания, эволюции самой его интенциональности — ментальной эволюции ноосферы»

Тюпа, 2009; 10] и создает «векторную типологию ментальностей». Ученый выделяет «модусы сознания», соответствующие художественной парадигме, и демонстрирует механизмы перехода от одной парадигмы к другой посредством «ментальных кризисов». Под кризисом понимается нарушение баланса, гармонии целого парадигмы художественного и выделяется 7 несколько кризисных эпох в истории поэтики, своего рода мостиков, переходов. Концепция В. И. Тюпы переводит кризис из поля случая в сферу закономерностей развития. Данная концепция стала философским основанием нашего научного исследования, посвященного кумулятивному принципу сюжетостроения. Важно, что нет четкого и однозначного разделения классического и неклассического, возможен синтез, гротеск из элементов разных поэтик, «разбегание» и удаление их во времени, поэтому актуальна идея «шкалирования» текстов от полюса классичности к полюсу неклассичности. Тогда кумулятивный принцип будет по-разному актуализироваться в сюжетостроении неклассических произведений. Условно говоря, чем ближе к полюсу классичности, тем меньше трансформаций, и наоборот.

В целом исторически меняется вся система поэтики сюжета.

Обновляется тип конфликта, который выражается в конфликте формы, то есть в остраненном наблюдении субъекта повествования за динамикой художественной формы. Ранее «вспомогательная» ретардация становится ведущим способом сюжетного развертывания, способом рецепции самих механизмов конструирования вторичной реальности, стихийность и необработанность событий приобретают статус альтернативного способа семиотизации» события. Соответственно, происходит деконструкция нарратива, появляется повышенный интерес к изображающему началу, к ритму сюжетного развертывания, принципиальная (эстетическая) незавершенность и незаконченность литературного художественного произведения, повторяемость и нанизывание, столкновение семантически однотипных событий - все это черты сюжета, построенного на кумулятивном принципе. Иными словами, кумулятивный принцип сюжетостроения в неклассической поэтике получает новую семантику и способы реализации.

Кумулятивная цепочка в неклассической парадигме связана с тем, что сами принципы и механизмы познания-понимания и означивания нарушаются, распадаются, искажаются. Такой модус сознания по-особому проявляется в 8 художественных произведениях на разных его уровнях. Поэтому повествование, ранее не входившее в сюжет, в данной модели становится предметом изображения, «содержанием» нарратива. В неклассической поэтике появляется корпус текстов, в которых авторы сознательно отказываются от рационалистического объяснения мира, «авторской монополии креативного сознания» в пользу изображения самих механизмов мышления, осмысления коммуникативной природы литературы.

Научная новизна обусловлена исследованием рецептивного «модуса сознания» в неклассической парадигме художественности, генерирующей особую модель сюжетостроения, построенную на принципе кумуляции. В работе впервые сделана попытка описать функционирование этой сюжетной модели в литературе ХХ-ХХ1 веков, определить содержательность данной формы.

Объект исследования - сюжетостроение. литературного произведения в контексте неклассической поэтики.

Предмет исследования — кумулятивный принцип сюжетостроения, его эстетический потенциал и художественные средства реализации, событийные структуры, порождаемые данным принципом.

Специфика проблемы определяет и выбор материала исследования: произведения различных «дискурсивных формаций» (М. Фуко) литературы ХХ-ХХ1 веков, которые объединяет неклассический модус сознания, актуализирующийся в коммуникативно-рецептивном подходе к текстопорождающим механизмам, в том числе к принципам сюжетостроения. Это прежде всего произведения, сюжет которых построен на кумулятивном принципе, нарастающем нагромождении-нанизывании элементов нарратива, -в частности, исторический роман Д. С. Мережковского «Петр и Алексей» (трилогия «Христос и Антихрист»), романы «Петербург» А. Белого, «Голый год» Б. Пильняка, «Норма» В. Сорокина, «Старый парк» Д. Рагозина, «Матисс» и рассказ «Известняк» А. Иличевского, «Нежный театр» Н. Кононова. Однако выводы, сделанные в работе, основаны на анализе 9 большего корпуса текстов («Очередь» В. Сорокина, «Один вог» В. Пелевина, «Якутия» Е. Радова, «Взятие Измаила» и «Венерин волос» М. Шишкина, лирика Л. Рубинштейна, А. Драгомощенко, А. Иличевского, В. Кальпиди, стихопроза В. Темирова, Л. Горалик, М. Гейде, Е. Лейдермана и др.). Всех их объединяет потребность преодолеть стабильную классическую модель сюжетостроения, потребность отказаться от упорядоченного изложения истории в пользу стихийного, нелинейного развертывания художественного целого. Выбранные тексты призваны продемонстрировать динамику перехода авторского сознания от изображаемой истории к воспроизведению самих механизмов конструирования художественной реальности («изображающему слову» - М. М. Бахтин). Согласно выдвинутому нами принципу шкалы, названные тексты репрезентуют разную степень отступления от «классики» и трансформации принципов сюжетостроения.

Цель нашей работы — определить особенности структуры и семантики сюжета литературного произведения неклассической парадигмы художественного письма, основанного на принципе кумуляции. Кумулятивный принцип мы рассматриваем как один из возможных механизмов рецепции неклассическим сознанием самой способности и возможности создания художественного нарратива и использования повествовательных техник. Сутью этого «остранения» является необходимость сознания обнаружить себя в коммуникации с «Другим», через переживание формы.

Для достижения поставленной цели намечаются следующие задачи.

1. Описать реализацию кумулятивного принципа на разных уровнях нарративных трансформаций.

2. Выявить модель сюжетостроения, основанную на принципе кумуляции, ее возможные варианты и художественные средства.

3. Охарактеризовать специфику данной модели сюжетостроения с точки зрения семантики и экспликации художественного сознания.

В основе метода нашей работы лежит комплексный подход, сочетающий структурно-семантический анализ, типологический и нарратологический подходы к категории сюжета и литературного произведения в целом. Методологическую основу диссертации составляют труды русских формалистов и структуралистов Б. В. Томашевского, Ю. Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, Ю. М. Лотмана, Е. М. Мелетинского, В. Я. Проппа, Р. О. Якобсона по вопросам структуры и семантики сюжета; М. М. Бахтина по проблемам художественной коммуникации и роли в ней сюжета, продолжением которых являются нарратологические концепции повествовательных уровней в работах Р. Барта, Ц. Тодорова, А.-Ж. Греймаса, Ж. Женегга, В. Шмида, В. И. Тюпы; О. М. Фрейденберг, С. Н. Бройтмана, Н. Д. Тамарченко по вопросам функционирования сюжета в различных художественных парадигмах.

В нашем исследовании акцентируется соотношение сюжета с пониманием коммуникации автор-текст-читатель в различных типах социокультурной ментальности, парадигмах художественности, поскольку в рамках неклассической поэтики происходит трансформация сюжета как художественного явления и как теоретического конструкта (модели).

Принципы и приемы строения сюжета и его составляющих являются предметом осмысления со времен «Поэтики» Аристотеля. В литературоведении сложились целые направления изучения данного аспекта. В рамках нарратологии (Р. Барт, Ж. Женетт, А.-Ж. Греймас, В. Шмид и др.) сюжет литературного произведения можно представить в виде определенной повествовательной структуры, которая включает нарратив (событийную структуру, «историю») и наррацию, то есть рассказ об этой истории. В работах представителей данного направления сделана попытка выявить и описать устойчивые повествовательные структуры, описать сами принципы их конструирования. Ключевой тезис нарротологических изысканий — литературное произведение есть высказывание о мире, которое построено по определенной структуре. И. П. Ильин выделяет специфические черты

11 нарратологического подхода к произведению: коммуникативное понимание природы литературы, соответственно, и наличие двух участников коммуникации: адресант/адресат; представление об акте художественной коммуникации как о процессе, происходящем на нескольких повествовательных уровнях, инстанциях, то есть общение между конкретным автором и конкретным читателем осуществляется через ряд промежуточных форм [Западное литературоведение; 317].

Вслед за В. Шмидом мы понимаем сюжет как ряд нарративных трансформаций, который организует событийную динамику художественного высказывания. Сюжет в таком подходе представляется как соотношение двух событий - рассказываемого и рассказывания, то есть включает не только изображенные действия и функции актантов, но и способ их конструирования субъектом повествования. В традиционном же осмыслении сюжет понимается только как событийный ряд, цепочка действий персонажей. Такое понимание связано с восприятием самого эстетического объекта. В классическом литературоведении коммуникация видится только как соотношение произведения и внеэстетической действительности, использование средств для трансляции содержания. В Краткой литературной энциклопедии дано такое определение: «ход событий, развитие действия в повествовательных и драматических произведениях» [КЛЭ, 1967; 306]. В недавно изданном труде «Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий» имеется такой вариант толкования сюжета: «художественно целенаправленный ряд событий, ситуаций и коллизий (поступков, положений, в том числе конфликтных, и состояний героя) в мире персонажей» [Поэтика; 258]. Однако автор статьи замечает, что в формальной школе происходит «отождествление сюжета с повествованием» [Поэтика; 258]. Это вызвано тем, что исследовательский акцент переносится на механизмы построения сюжета, способы выполнения внутритекстовой коммуникации как уровня высказывания.

На коммуникативную природу художественного высказывания, которое организуется с помощью развития двух событий, указывал еще

12

М. М. Бахтин: «Мы можем сказать и так: перед нами два события - событие, о котором рассказано в произведении, и событие самого рассказывания (в этом последнем мы и сами участвуем как слушатели-читатели); события эти происходят в разные времена (различные и по длительности) и на разных местах, в то же время они неразрывно объединены в едином, но сложном событии, которое мы можем обозначить как произведение в его событийной полноте, включая сюда и его внешнюю материальную данность, и его текст, и изображенный в нем мир, и автора-творца, и слушателя-читателя. При этом мы воспринимаем эту полноту в ее целостности и неразделенное™» [Бахтин, 1975; 404], что подразумевает актуализацию смысла лишь в диалоге с «Другим». Таким образом, под рассказываемым событием мы понимаем внутренние и внешние действия героев-характеров, которые получают динамику в точке зрения на события, в динамике речевого акта, они являются предметным уровнем художественной коммуникации [Шмид; 145]. В этом контексте общим местом стало наделение сюжета такими свойствами, как динамичность, способность развертывать события во времени в определенной последовательности (композиция), развивать тему высказывания через движение изображенного мира и художественной конструкции, центром которой и является точка зрения нарратора. Сюжет есть элемент «системы превращенных форм» в законченное высказывание. Поэтому необходимо рассматривать нарративные трансформации этих событий как механизмы внутритекстовой коммуникации.

Таким образом, событие художественной коммуникации есть «форма речевого акта» (устного или письменного), «как любой речевой акт, оно прежде всего акт говорения, рассказ о событии, так как то, что произошло и никому не стало известно. не произошло вовсе. Однако "событие только тогда может стать событием, когда оно описано как событие". <.> В сущности, событие - это в значительной степени то же самое, что и рассказ о событии, не имеющий ничего общего с физическим действием», - пишет

В. П. Руднев [Руднев; 150]. Сюжет становится частью «оживления» смысла

13 высказывания, он развертывается на двух уровнях текстового пространства. В основе развертывания сюжета оказывается столкновение двух событий, выполняющих разные коммуникативные задачи: номинации, то есть называние предмета высказывания, и конструирования, собирания в ходе диалога автор-читатель. Иными словами, сюжет — это устойчивая структура, организованная повествованием о событиях, которые упорядочиваются позицией нарратора, формируют нарратив. Как пишет Ж. Женетт, «история и наррация даны нам только через посредство повествователя» [Женетт; 66].

С точки зрения осуществления художественной коммуникации любое художественное литературное произведение есть развернутое авторское высказывание. Со структурной точки зрения такое высказывание строится по модели предложения, но не сводится к сумме предложений [Барт, 1987; 391]. Иными словами, содержание художественного высказывания не равно тексту как совокупности материальных знаков, определенным образом организованных, но реализуется посредством трансформации разных уровней дискурса, системы изобразительно-выразительных средств (поэтики): «Чтение (слушание) рассказа - это не только движение от предыдущего слова к последующему, это также переход от одного уровня к другому <.> смысл находится не в "конце" рассказа, он пронизывает его насквозь» [Барт, 1987; 393]. Тот же Р. Барт предлагает описывать движение смысла высказывания через «понятие - уровень описания» [Барт, 1987; 392]. Причем под уровнем он понимает «операции», то есть процесс перехода от изображенной реальности к повествующему дискурсу через промежуточные уровни [Барт, 1987; 392393].

Таким образом, сюжет, являясь уровнем художественной системы и представляя собой сложное, но не монолитное образование, в структурном плане есть совокупность повествовательных приемов и событийного ряда, ими конструируемого. Ж. Женетт в работе «Повествовательный дискурс» создает наиболее адекватную трехчастную модель повествовательных уровней, которую мы возьмем за основу модели развития внутритекстовой коммуникации художественного произведения.

Ж. Женетт вводит следующие термины для обозначения «трех аспектов повествовательной реальности»:

1) история (histoire) - повествовательное означаемое или содержание;

2) наррация (narration) - повествовательный акт конкретной внутритекстовой коммуникации;

3) повествование (récit) - «повествование в собственном смысле», означающее, высказывание, дискурс, повествовательный текст [Женетт; 64— 66].

Далее, Ж. Женетт выделяет и конкретные области описания в рамках генеральных уровней: залога, аспекта («точки зрения») и модальности. Под залогом понимаются временные отношения между изображенными событиями, расположение их в повествовании; под аспектом соотнесенность каждого речевого (повествовательного) акта с субъектом повествования, позиция субъекта рассказа; под модальностью - способ речевого оформления на уровне повествования (мимесис и диегезис). Сюжет охватывает первые два уровня, он есть их структурное воплощение, их конкретная текстовая реализация. По аналогии можно создать модель сюжета и описать его структурные элементы. Прежде чем приступить к описанию и моделированию, подчеркнем, что сюжет занимает «срединное, ключевое место: он - и содержание по отношению к речевому строю, и форма по отношению к идейно-тематическому содержанию» [Левитан, 1990; 64].

I. Уровень истории, то есть изображаемых событий (означаемое).

Областью описания здесь становится, во-первых, отношение героевхарактеров, точнее, функции акторов, их корреляции, формирующие событийный ряд. Традиционно сюжет понимается как «соотношение социально-исторических характеров <. .> для выражения понимания и оценки которых создаются и расставляются герои» [Поспелов; 174], отражающие определенную историческую ситуацию. На этом уровне складывается тип

15 конфликта и его развитие. Важнейшим показателем истории являются временные (залоговые) отношения, то есть порядок действий, выполнения функций. Несовпадения времен истории и наррации как раз определяют конфликт и способ его раскрытия.

Во-вторых, область описания - нарратив, или событийная структура. Она складывается из особых единиц - темпоральных мотивов (В. Шмид), формул, состоящих из набора функций акторов. Конструкция мотива складывается из героя (актанта) и действия (предикации).

И. Уровень рассказа {наррации), на котором 1) реализуется «точка зрения» на означаемое в конкретном повествовательном акте, степень погруженности субъекта повествования в изображаемую реальность; 2) происходит компоновка изображаемого материала, характеризуемая отношениями следования, противопоставления, повторения; осуществляется конструирование нарратива. Это значит, что субъект повествования выбирает определенную позицию по отношению к означаемому, определенный ракурс и воплощает ее в тексте в конкретных повествовательных актах, которые в совокупности образуют более крупную единицу - повествовательное произведение. Элементами выступают субъектная организация, «система голосов» произведения, степень включенности и участия субъекта в истории, его коммуникативная установка. По сути дела, данный подуровень воплощает повествовательные инстанции художественной коммуникации. Художественным воплощением точки зрения являются формы присутствия авторского сознания в тексте как конкретные повествовательные (речевые) акты. Типы точки зрения были описаны в свое время П. Лаббоком, Ф. Штанцелем, Б. Успенским, известны сегодня как части нарративной типологии, причем количество форм может варьироваться от трех до семи (Н. Фридман). Мы возьмем за основу типологию форм авторского присутствия по Ю. Манну («Я-рассказчик», «Он-повествователь», «личный повествователь», присутствующий в повествовании только грамматически [Манн, 1994].

Таким образом, повествовательные приемы в понимании исследователей выстраивают набор событий в «целенаправленный ряд», организуя композицию, то есть уровень отбора, компоновки, структурирования художественных носителей действий и функций. Композиция на уровне фабульного ряда строится на основе композиционных средств: повтор, сопоставление, противопоставление, монтаж, лейтмотив -которые приводят ряд статичных эпизодов к движению, смене стилевых масс (Ю. Тынянов).

Уровень повествования как интонационно-речевого единства, дискурс, не входит в структуру сюжета, однако является материальным, чувственно воспринимаемым элементом художественной коммуникации, оформляет наррацию в речь.

Таким образом, мы можем изложить свои методологические и теоретические основания в следующем перечне:

1. Сюжет — устойчивая структура изображенных событий, формируемая точкой зрения субъекта повествования.

2. Это динамичная структура, которая организует движение и развитие внутритекстовой коммуникации.

3. Движение создается из столкновения нескольких повествовательных уровней, а именно композиции повествовательных приемов (способов наррации) и темпорального действия, которое требует изменения исходной ситуации начала высказывания.

Положения, выносимые на защиту:

1. Развертывание сюжета литературного произведения происходит посредством нарративных трансформаций на нескольких повествовательных уровнях, которые могут быть описаны как отношение событий разного характера, а именно конструирование нарратива в зависимости от точки зрения повествующего субъекта.

2. Отношение нарратива и точки зрения субъекта организует событийную динамику художественного высказывания в виде устойчивых структур.

3. В неклассической парадигме художественного письма функционирует сюжетная структура, основанная на принципе кумуляции, которая становится способом рецепции средств и приемов построения нарративов и актуализирует установку на совместное переживание события, а не рассказ о нем.

4. Кумулятивный принцип реализуется на уровне рассказанной истории посредством простого нанизывания, повторения событий, что снижает степень нарративности и приводит к адинамичности художественного мира.

5. В сюжете, основанном на принципе кумуляции, воспроизводятся сами механизмы построения, смены повествовательных инстанций, возникает «абстрактный психологизм»; происходит разрушение функциональности актора и нарратора.

6. На уровне наррации возникают синтетические (гибридные) формы точки зрения, событием становится «произнесение» слова, его повторение и удвоение, которое заменяет изображенное действие.

Теоретическая значимость работы заключается в развитии современной теории сюжета, в теоретическом описании уровневой модели развертывания сюжета как событийной основы художественной коммуникации автор-текст-читатель; в обосновании и введении в научный оборот модели сюжетостроения, основанной на кумулятивном принципе, в рамках неклассической парадигмы художественного письма.

Практическая ценность исследования видится в возможности использования материалов диссертации в курсах теории литературы, истории отечественной и зарубежной литературы, семинарах, связанных с методологией литературоведческого труда. Кроме того, предлагаемая в работе теория может быть применена в научно-исследовательских трудах, посвященных изучению повествовательных структур и нарративных практик.

Апробация работы. Основные положения исследования были использованы в курсе «Основы теории литературы», читаемом в Челябинском государственном университете, в спецкурсе «Анализ художественного текста», проводившегося в гимназии № 76 г. Челябинска. Материалы диссертации были отражены в докладах на международных научных конференциях в Челябинске («Житниковские чтения», 2006; «СМИ. Общество. Образование», 2007; «Языки профессиональной коммуникации», 2007; «Литературный текст XX века (проблемы поэтики)», 2010 и 2011, «Провинциальный мегаполис в современном информационном обществе», 2010), на региональных конференциях Челябинского госуниверситета («Четвертая научно-практическая конференция преподавателей факультета журналистики», 2007; «Пятая научно-практическая конференция преподавателей факультета журналистики», 2008; «Медиасреда-2006»; «Медиасреда-2008»).

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, включающего 215 наименований. Объем диссертации составляет 172 страницы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Кумулятивный принцип сюжетостроения в неклассической поэтике"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, с позиций неклассического понимания сюжета как событийной динамики художественного высказывания открываются новые возможности в осмыслении данной категории. В широком смысле сюжет перерастает традиционное определение, в рамках которого он рассматривался как система событий, воплощенная в речевой конструкции, и начинает пониматься в качестве элемента коммуникации автор-текст-читатель. Само действие-движение переносится из мира изображенного в процесс рассказывания об этом мире. Данный подход обнаруживает сам момент нарративных трансформаций на разных уровнях художественного высказывания. Нарратологическое понимание сюжета включает два уровня текстового пространства: историю, организованную отношением героев-характеров и набором их функций, и повествовательные приемы, посредством которых конструируется нарратив.

С таких позиций сюжет - это устойчивая структура изображенных событий, формируемая точкой зрения субъекта повествования в виде двух универсальных цепочек. Первая - «синтагматическая» - развертывается по «оси метонимии» как последовательное и четкое изложение событий, которые связаны между собой причинно-следственными связями, логически мотивируют друг друга. Вторая - «парадигматическая» - развертывается по «оси метафоры» как создание формально различных, но семантически тождественных событий, которые сцепляются, нанизываются на основе ассоциативной связи, лейтмотивов, повторов. Отсюда можно сделать вывод о функционировании той или иной виртуальной цепочки в рамках различных типов воспринимающего сознания.

Новый подход к структуре сюжета, учитывающий характер «сцеплений» событий, механизмы динамизации «реабилитирует» считавшиеся ранее «уродливыми», неполноценными способы сюжетного построения. Так, в рамках господства классической поэтики все «нежизнеподобное», не отражающее в реалистических формах «исторической ситуации» признавалось либо примитивным, неудачным, либо противоречащим понятию прекрасного. Поэтому нашей целью было продемонстрировать, что структура сюжета, базирующаяся на принципе кумуляции, есть трансформация традиционных принципов сюжетостроения. в неклассической поэтике. В результате нами были описаны структура и семантика особой сюжетной модели-кумулятивного типа. Мы определили, что данная модель сюжетостроения. актуализирует рецептивную природу неклассического письма, когда господствует установка на совместное переживание эстетического объекта автором и читателем. В условиях распада и кризиса человек остается выброшенным в поток индивидуального существования, он лишен опоры (веры, идей), что приводит к экзистенциональному шоку субъекта, он начинает переживать свое существование «остраненно», воспринимать мир «для-себя», искать коммуникацию с воспринимающим сознанием в переживании формы. Следовательно, кумулятивный принцип будет организовывать различные конструктивные элементы поэтики сюжета неклассического произведения.

Кумулятивный принцип сюжетостроения в данной парадигме становится одним из способов художественной (креативной) рецепции, поскольку в условии экзистенциального отчуждения нарушаются и искажаются все механизмы построения целого. К такому выводу мы пришли, проанализировав семантику кумуляции, в широком смысле — принципа организации образа (организация хаоса, упорядочивание мира в эстетической деятельности, семантика стихийности, случайностей и совпадений, комический эффект, семантика мнемоники, трансляции культурной памяти). Однако только в неклассической парадигме художественного письма происходит возрождение самого архаического семантического пласта — упорядочивание хаоса в самой эстетической деятельности, в художественной коммуникации с «Другим».

Список научной литературыФедоров, Василий Викторович, диссертация по теме "Теория литературы, текстология"

1. Белый, А. Петербург Текст. : роман / А. Белый. Ростов н/Д. : Феникс, 2000. - 480 с.

2. Драгомощенко, А. Поскольку люблю скрип рам : стихи Электронный ресурс. / А. Драгомощенко. URL: http://magazines.russ.rU/znamia/2009/8/dra3.html (дата обращения: 16.11.2010).

3. Иличевский, А. Известняк Текст. : рассказ / А. Иличевский // Новый мир. 2006. - № 6. - С. 91-98.

4. Иличевский, А. Матисс Текст. : роман / А. Иличевский // Новый мир. -2007. № 2 (а). - С. 8-82 ; № 3 (б). - С. 28-93.

5. Кононов, Н. Нежный театр Текст. : роман / Н. Кононов // Новый мир. -2004. № 7 (а). - С. 13-81.

6. Кононов, Н. Нежный театр Текст. : роман / Н. Кононов // Новый мир. -2004. № 8 (б). - С. 24-101.

7. Мережковский, Д. С. Антихрист (Петр и Алексей) Текст. : роман / Д. С. Мережковский // Мережковский, Д. С. Собр. соч. : в 4 т. Т. 2. / сост. и вступ. ст. О. Н. Михайлова. М. : Правда, 1990. - С. 319-759.

8. Пильняк, Б. А. Голый год Текст. : роман / Б. А. Пильняк // Пильняк, Б. А. Повесть непогашенной луны. Рассказы, повести, роман [Текст] / сост. Б. Б. Андронникашвили-Пильняк. М. : Правда, 1990. - 480 с. (Библиотека журнала «Знамя»).

9. Повесть о Ерше Ершовиче Текст. // Изборник: Повести Древней Руси [Текст] / сост. и примеч. Л. Дмитриева, Н. Понырко. М. : Худож. лит., 1986. -С. 318-321.

10. Рубинштейн, Л. С. Регулярное письмо // URL : www.vavilon.ru/texts/rubinstein/contents.html (дата обращения: 20.12.2009).

11. Рагозин, Д. Старый парк // Знамя. 2009. - № 8. - С. 9-67.

12. Радов, Е. Якутия Текст. : роман / Е. Радов. М. : ЗебраЕ, 2002. - 544 с.

13. Садур, Н. Парк Текст. : роман / Н. Садур // Садур, Н. Чудесные знаки. -М. : Вагриус, 2000. —381 с.

14. Сорокин, В. Норма Текст. : роман / В. Сорокин. — М. : Астрель : ACT : Хранитель, 2008. 413 с.

15. Толстой, Л. Н. Смерть Ивана Ильича Текст. : повесть / Л. Н. Толстой // Повести и рассказы : в 2 т. Т. 2. Повести и рассказы 1872-1906. М. : Худож. лит., 1978.-С. 74-125.

16. Чехов, А. П. Избранные сочинения. В 2 т. Т. 1. М. : Худож. лит., 1979. -702 с.1. НАУЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА

17. Аверинцев, С. С. Древнегреческая поэтика и мировая литература Текст. / С. С. Аверинцев // Поэтика древнегреческой литературы / отв. ред. С. С. Аверинцев. М.: Наука, 1981. - С. 3-14.

18. Амроян, И. Ф. Типология цепевидных структур Текст. / И Ф. Амроян. Тольятти, 2000 [Электронный ресурс] - URL : http://www.m^ema.ru/folldore/amroyan8.htm (дата обращения: 07.03.2011).

19. Аристотель Об искусстве поэзии : пер. с древнегреч. В. Г. Аппельрота Текст. / Аристотель. М. : Гослитиздат, 1957. - 183 с. (Памятники мировой эстетической и критической мысли).

20. Артамонов, С. Д. История зарубежной литературы ХУП-ХУШ вв. Текст. : учебник / С. Д. Артамонов ; Изд. 2-е, дораб. М. : Просвещение, 1988. - 608 с.

21. Асмус, В. Философия и эстетика русского символизма Текст. / В. Асмус // Литературное наследство. М. : Журнально-газетное объединение, 1937. -Вып. 27-28.-С. 1-53.

22. Барзах, А. Шорт-лист литературной премии: жанр и текст // Новое литературное обозрение. 2010. - № 101. - С. 304-320.

23. Барковская, Н. В. Поэтика символистского романа Текст. / Н. В. Барковская. Екатеринбург : Урал. гос. пед. ун-т, 1996. — 286 с.

24. Барт, Р. Нулевая степень.письма Текст. : пер. с фр. Г. К. Косикова / Р. Барт // Семиотика : сб. статей / сост., вступ. ст., коммент. Ю. С. Степанов ; Радуга. -М. : Радуга, 1983. С. 306-349.

25. Барт, Р. Избранные работы : Семиотика и поэтика Текст. : пер. с фр. / Р. Барт / сост., общ. ред. Г. К. Косикова. М. : Прогресс, 1989. - 615 с.

26. Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского Текст. / М. М. Бахтин. -М. : Худож. лит., 1972. 470 с.

27. Бахтин, М. М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве Текст. / М. М. Бахтин // Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет / М. М. Бахтин. М. : Худож. лит., 1975. - С. 6-72.

28. Бахтин, М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике Текст. / М. М. Бахтин // Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М. : Худож. лит., 1975. -С. 234-409.

29. Бахтин, М. М. Роман воспитания и его значение в истории реализма. К исторической типологии романа Текст. / М. М. Бахтин // Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / сост. С. Г. Бочаров. М. : Искусство, 1979. -С. 188-236.

30. Белоусова, Е. Г. «Генерализующая поэтика» Д. Мережковского (трилогия «Христос и Антихрист») Текст. : автореф. . канд. филол. наук / Е. Г. Белоусова. Екатеринбург, 1998. - 21 с.

31. Бердяев, Н. А. Я и мир объектов Текст. / Н. А. Бердяев // Бердяев, Н. А. Философия свободного духа / сост. П. В. Алексеева ; вступ. ст. А. Г. Мысливченко. М. : Республика, 1994. - С. 230-317 (Мыслители XX века).

32. Борев, Ю. Б. Эстетика Текст. / Ю. Б. Бореев ; Изд. 3-е. М. : Политиздат, 1981.-399 с.

33. Брагинская, Н. В. Генезис «Картин» Филострата Старшего Текст. / Н. В. Брагинская // Поэтика древнегреческой литературы : коллективная монография. М.: Наука, 1981. С. 224-289.

34. Бремон,К. Структурное изучение повествовательных текстов В.Проппа Текст. : пер. с фр. Г. К. Косикова / К. Бремон // Семиотика : сб. статей / сост., вступ. ст., коммент. Ю. С. Степанов ; Радуга. М. : Радуга, 1983 - С. 429-435.

35. Бройтман, С. H. Русская лирика XIX начала XX вв. в свете исторической поэтики : Субъектно-образная структура Текст. / С. Н. Бройтман ; РГТУ. - М. : РГГУ, 1997.-307 с.

36. Будникова, JI. И. Поэты-символисты и художники начала XX века (усадебная тема) Текст. / JI. И. Будникова // Модерн : взгляд из провинции : сб. докладов / сост. Г. С. Трифонова. Челябинск : Челябинский дом печати, 1995.-С. 147-160.

37. Вайман, С. Вокруг сюжета Текст. / С. Вайман // Вопросы литературы. -1980.-№2.-С. 116-132.

38. Веселовский, А. Н. Поэтика сюжета Текст. / А. Н. Веселовский // Веселовский, А. Н. Историческая поэтика / ред. и вступ. ст. В. М. Жирмунского. JT. : Гослитиздат, 1940. - 648 с.

39. Виноградов, В. В. Сюжет и стиль. Сравнительно-историческое исследование Текст. / В. В. Виноградов. — М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1958. 192 с.

40. Вопросы сюжетосложения Текст. : сборник статей / отв. ред. Л. М. Цилевич. Рига : Звайгзне, 1969-1978.

41. Выготский, Л. С. Легкое дыхание Текст. / Л. С. Выготский // Психология искусства / Л. С. Выготский. М. : Искусство, 1986. - С. 140-156.

42. Гаспаров, М. Л. Занимательная Греция : рассказы о древнегреческой культуре Текст. / М. Л. Гаспаров. М. : Новое литературное обозрение, 2006. -432 с.

43. Гачев, Г. Д. Жизнь художественного сознания Текст. : очерки по истории образа. Ч.І /Г. Д. Гачев. -М. : Искусство, 1972. -200 с.

44. Гегель, Г. В. Ф. Эстетика Текст. : в 4 т. Т. 1. / Г. В. Ф. Гегель; вступ, ст. М. Лифшиц. М. : Искусство, 1968. - 312 с.

45. Гинзбург, Л. О литературном герое Текст. / Л. Гинзбург. Л. : Совет.писатель ; Ленинградское отделение, 1979. 222 с.

46. Гоготишвили, Л. А. «Диалектика мифа» А. Ф. Лосева Текст. / Л. А. Гоготишвили // Новая философская энциклопедия : в 4 т. Т. 1 / отв. ред. В. С. Степин [и др.]; Ин-т. философ. РАН. М. : Мысль, 2000. - С. 652-653.

47. Греймас, А. Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка Текст. / А. Ж. Греймас, Ж Куртьє ; пер. с фр. В. П. Мурат // Семиотика : сб. статей / сост., вступ, ст., коммент. Ю. С. Степанов ; Радуга. — М. : Радуга, 1983. С. 483-551.

48. Греймас, А. Ж. В поисках трансформационных моделей Текст. / А. Ж. Греймас ; пер. с фр. // Зарубежные исследования по семиотике фольклора / ред. Е. И. Новик. М. : Главная ред. Вост. лит-ры изд-ва Наука, 1985. - С. 89-108.

49. Грехнев, В. А. Словесный образ и литературное произведение Текст. : книга для учителя / В. А. Грехнев. Нижний Новгород : Нижегор. гуманит. центр, 1997.- 197 с.

50. Гришин, А. С. Экфразис в поэзии старших символистов как форматворчества Текст. / А. С. Гришин // Вестн. Челяб. гос. ун-та. Сер. Филология. Челябинск : Челяб. гос. ун-т, 2004. - Вып. 1 (15). - С. 14-34.

51. Добин, Е. Жизненный материал и художественный сюжет Текст. / Е. Добин. Л. : Совет, писатель, 1958. - 333 с.

52. Добин, Е. Сюжет и действительность Текст. / Е. Добин. — Л. : Совет, писатель, 1976. 494 с.

53. Долгополов, Л. На рубеже веков. О русской литературе к. XIX нач. XX в. Текст. / Л. Долгополов. - Л. : Совет, писатель, 1985. - 352 с.

54. Драгомирецкая, Н. В. Автор и герой в русской литературе ХІХ-ХХ вв. Текст. / Н. В. Драгомирецкая. М. : Наука, 1991. - 379 с.

55. Егоров, Б. Ф. Сюжет и фабула Текст. / Б. Ф. Егоров, В. А. Зарецкий [и др.]

56. Вопросы сюжетосложения : сб. статей / отв. ред. Л. М. Цилевич. Рига : Звайгзне, 1978. - Вып. 5. - С. 11-22.

57. Женетт, Ж. Повествовательный дискурс Текст. / Ж. Женетт // Фигуры : Работы по поэтике / Ж. Женетт ; пер. с фр. ; в 2 кн. Кн. 2. М. : Изд-во им. Сабашникова, 1998. - 435 с.

58. Заманская, В. В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий Текст. : учеб. пособие / В. В. Заманская. -М. : Флинта ; Наука, 2002. 304 с.

59. Зарецкий, В. А. Об основных направлениях сюжетологии Текст. /

60. B. А. Зарецкий, Л. М. Цилевич // Сюжетосложение в русской литературе : сб. ст. / отв. ред. Л. М. Цилевич ; ДЛИ. Даугавпилс : ДЛИ, 1980. - С. 13-25.

61. Зарубежная литература XX века Текст. : практические занятия / под ред. И. В. Кабановой. М. : Флинта ; Наука, 2007. - 472 с.

62. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Текст. : трактаты, статьи, эссе / сост. и общ. ред. Г. К. Косикова. М. : Издательство Московского университета, 1987. — 511 с.

63. Ильев, С. П. Русский символистический роман. Аспекты поэтики Текст. /

64. C. П. Ильев. Киев : Лыбидь, 1991. - 172 с.

65. Ильин, И. П. Постмодернизм : от истоков до конца столетия : эволюция научного мифа Текст. / И. П. Ильин. М. : Интрада, 1998. - 255 с.

66. История зарубежной литературы конца XIX начала XX века Текст. : учебник / под ред. Л. Г. Андреева ; Изд. 2-е. - М. : Высш. школа, 1978. - 472 с.

67. Каган, М. С. Лекции по марксистско-ленинской эстетике Текст. / М. С. Каган. Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1971. - 766 с.

68. Караулов, Ю. Русский язык и языковая личность Текст. / Ю. Караулов. -М. :БРЭ, 2003.-703 с.

69. Кожинов, В. В. Сюжет, фабула, композиция Текст. / В. В. Кожинов // Теория литературы : основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы [Текст] / ред. Н. Д. Арутюновой, М. А. Жирмунской : в 3 т. Т. 2. М.: Наука, 1964. - С. 408-^05.

70. Колобаева, Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX вв. Текст. / Л. А. Колобаева. М. : Моск. гос. ун-т, 1990. - 336 с.

71. Кондаков, И. В. Архитектоника русской культуры Текст. / И.В.Кондаков // Общественные науки и современность. — 1999. № 1. — С. 159-172.

72. Кондаков, И. В. Порыв к полистилистике (Творчество А. Шнитке и искусство XXI в.) Текст. / И. В. Кондаков // Общественные науки и современность. 2006. - № 1. - С. 147-159.

73. Кондаков, И. В. «Культурный промежуток» и «культурный поворот» (Вариации на темы Ю. Тынянова и Ю. Лотмана) Текст. / И. В. Кондаков // Общественные науки и современность. 2008. - № 4. - С. 163-176.

74. Краснов, Г. В. К понятию сюжетной ситуации в эпическом произведении Текст. / Г. В. Краснов // Русская литература XIX века. Вопросы сюжета и композиции : сб. статей / отв. ред. Г. В. Краснов. — Горький : Горьк. гос. ун-т, 1972. Вып. 1 (132). - С. 70-74.

75. Краснов, Г. В. Мотив в структуре прозаического произведения Текст. / Г. В. Краснов // Русская литература XIX века. Вопросы сюжета и композиции : сб. статей / отв. ред. Г. В. Краснов. Горький : Горьк. гос. ун-т, 1980. - Вып. 9 (141).-С. 69-77.

76. Краснов, Г. В. Тип сюжетной ситуации «нежданного гостя» Текст. / Г. В. Краснов // Русская литература XIX века. Вопросы сюжета и композиции : сб. статей / отв. ред. Г. В. Краснов. Горький : Горьк. гос. ун-т, 1985. - Вып. 14 (146).-С. 52-61.

77. Краснов, Г. В. Сюжет, сюжетная ситуация Текст. / Г. В. Краснов // Литературные термины : материалы к словарю / ред. Г. В. Краснова. -Коломна : КПИ, 1997. С. 47-49.

78. Краснов, Г. В. Сюжеты русской классической литературы Текст. / Г. В. Краснов. Коломна : КПИ, 2001. - 141 с.

79. Кривонос, В. Ш. Испытания сюжет Текст. / В. Ш. Кривонос // Поэтика : словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. М. : Издательство Кулагиной ; Intrada, 2008. - С. 86.

80. Критика русского символизма Текст. : в 2. Т. 1. / сост., вступ, ст., преамбулы и примеч. Н. А. Богомолова. М. : Олимп : ACT, 2002. - 441 с.

81. Кумулятивный сюжет Текст. / Н. Д. Тамарченко // Поэтика : словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. М. : Издательство Кулагиной ; Intrada, 2008. - С. 106-107.

82. Кун, Т. Структура научных революций Текст. : пер. с англ. И. 3. Налетова / Т. Кун ; ред. С. Р. Микулинского и Л. А. Марковой. М. : Прогресс, 1975. - 288 с.

83. Кьеркегор, С. Страх и трепет Текст. : пер. с дат. Н. Исаевой, С. Исаева / С. Кьеркегор / сост. и пред. С. Исаева. М. : ТЕРРА - Книжный клуб : Республика, 1998.-384 с.

84. Кэмпбелл, Дж. Тысячеликий герой Текст. : пер. с англ. А. П. Хомик / Дж. Кэмпбелл / отв. ред. С. Н. Иващенко. М. : Рефл-бук ; ACT ; К. : Ваклер, 1997. - 384 с. (Серия «Созвездие мудрости»),

85. Левитан, Л. С. О некоторых соотношениях фабулы, сюжета и композиции Текст. / Л. С. Левитан // Вопросы сюжетосложения : сб. статей / отв. ред. Л. М. Цилевич. Рига : Звайгзне, 1969. - Вып. 1. - С. 7-43.

86. Левитан, Л. С. Сюжет и идея Текст. / Л. С. Левитан. Рига : Звайгзне, 1973.-277 с.

87. Левитан, Л. С. Финал как элемент сюжетно-композиционной системы идеи Текст. / Л. С. Левитан // Сюжет и художественная система : сб. науч. трудов / отв. ред. Л. М. Цилевич. Даугавпилс : ДПИ, 1980. - С. 33-47.

88. Левитан, Л. С. Сюжет в художественной системе литературного произведения Текст. / Л. С. Левитан, Л. М. Цилевич. Рига : Звайгзне, 1990. -510 с.

89. Левитан, Л. С. Основы изучения сюжета Текст. / Л. С. Левитан. Рига : Звайгзне, 1990.-300 с.

90. Лейдерман, Н. Л. Движение времени и законы жанра Текст. / Н. Л. Лейдерман. Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1982. - 256 с.

91. Лейдерман, Н. Л. Современная русская литература : в 3 кн. Кн. 3. В конце века (1986-1990-е годы) Текст. : учеб. пособие / Н. Л. Лейдерман, М. Н. Липовецкий. М.: Эдиториал УРСС, 2001.- 160 с.

92. Лессинг, Г. Э. Лаокоон, или О границах живописи и поэзии Текст. / Г. Э. Лессинг / общ. ред., вступ, ст., примеч. Г. М. Фридлендера. М. : ГИХЛ, 1957.-280 с.

93. Литературно-эстетические концепции в России конца XIX начала XX в. Текст. / отв. ред. Б. А. Бялик. - М. : Наука, 1975. - 416 с.

94. Лихачев, Д. С. Человек в литературе Древней Руси Текст. / Д. С. Лихачев // Лихачев, Д. С. Избранные работы : монография : в 3 т. Т. 2. Л. : Худож. лит., 1987.-С. 3-164.

95. Ломтев, С. В. Проза русских символистов Текст. : пособие для учителей / С. В. Ломтев. М.: Интерпракс, 1994.,- 112 с.

96. Лотман, Ю. М. Происхождение сюжета в типологическом освещении Текст. / Ю. М. Лотман // Лотман, Ю. М. Статьи по типологии культуры / Ю. М. Лотман : в 3 т. Т. 1. Таллин : Александра, 1992. - С. 224-243.

97. Лотман, Ю. М. Структура художественного текста Текст. / Ю. М. Лотман. М. : Искусство, 1970. - 384 с.

98. Максимов, Д. Е. Поэзия и проза А. Блока Текст. / Д. Е. Максимов. Л. : Сов. писатель, 1975. - 552 с.

99. Мамардашвили, М. К. Классическая и современная буржуазная философия Текст. / М. К. Мамардашвили, Э. Ю. Соловьев, В. С. Швырев // Вопр. философии. 1970. - № 12. - С. 23-38.

100. Мамардашвили, М. К. Классическая и современная буржуазная философия. Статья вторая Текст. / М. К. Мамардашвили, Э. Ю. Соловьев, В. С. Швырев // Вопр. философии. 1971. - № 4. - С. 59-73.

101. Мамардашвили, М. К. Лекции о Прусте Текст. / М. К. Мамардашвили. -М., 1995.-201 с.

102. Мамардашвили, М. К. Сознание и цивилизация = Consciousness and civilization Текст. : тексты и беседы / М. К. Мамардашвили. М. : Логос, 2004.-271 с.

103. Манн, Ю. В. Автор и повествователь Текст. / Ю. В. Манн // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М. : Наследие, 1994. - С. 430-^79.

104. Мелетинский, Е. М. О литературных архетипах Текст. / Е. М. Мелетинский ; РГТУ ; Ин-т высш. гуманит. исслед. М. : РГГУ, 1994. -133 с. (Чтения по истории и теории культуры. Вып. 4).

105. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа Текст. / Е. М. Мелетинский ; РГГУ ; Ин-т высш. гуманит исслед ; Изд. 4-е, репринтное. — М. : Вост. лит-ра РАН, 2006. — 407 с. (Исследования по фольклору и мифологии Востока).

106. Минц, 3. Г. О трилогии Д.С.Мережковского «Христос и Антихрист» Текст. / 3. Г. Минц // Мережковский, Д. С. «Христос и Антихрист» : в 4 т. Т. 1. М. : Книга, 1989. - С. 5-26.

107. Михайлов, О. Н. Пленник культуры (о Д.С.Мережковском и его романах) Текст. / О. Н. Михайлов // Мережковский, Д. С. Собр. соч. : в 4 т. Т. 1. / сост. О. Н. Михайлов. М. : Правда, 1990. - С. 3-22.

108. Ш.Михайловский, Б. В. Символизм Текст. / Б. В. Михайловский // Русская литература конца XIX начала XX в. (1901-1907 гг.) [Текст] / отв. ред. Б. А. Бялик. - М. : Наука, 1971. - С. 229-318.

109. Молдавер, А. Анатомия сюжета Текст. / А. Молдавер. Иерусалим : НОЙ, 2001.- 198 с.

110. ПЗ.Назиров, Р. Г. Традиции Пушкина и Гоголя в русской прозе. Сравнительная история фабул Текст. : автореф. . докт. филол. наук / Р. Г. Назиров. Уфа : Изд-во БашГУ, 1995. - 46 с.

111. Назиров, Р. Г. Фабула о мудрости безумца в русской литературе Текст. / Р. Г. Назиров // Назиров, Р. Г. Русская классическая литература : сравнительно-исторический подход. Исследования разных лет : сб. статей. -Уфа : РИО БашГУ, 2005. С. 103-116.

112. Неосинкретизм Текст. / В. Я. Малкина // Поэтика : словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. — М. : Издательство Кулагиной ; Ыгас1а, 2008. С. 143-144.

113. Ницше, Ф. Рождение трагедии из духа музыки : предисловие к Р. Вагнеру Текст. / Ф.Ницше. СПб. : Азбука, 2000. - 230 с. (Азбука-Классика. Философия).

114. Ортега-и-Гассет, X. Дегуманизация искусства Текст. / X. Ортега-и-Гассет // Ортега-и-Гассет, X. «Дегуманизация искусства» и другие работы : сборник : пер. с исп. М.: Радуга, 1991. - 638 с.

115. Отцы и дети : поколенческий анализ современной России Текст. / сост. Ю. Левада, Т. Шанин. М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 328 с.

116. Падучева, Е. В. Семантика нарратива Текст. / Е. В. Падучева // Падучева, Е. В. Семантические исследования. М. : Шк. «Яз. русс, культуры», 1996. -464 с.

117. Павлова, М. М. Творческая история романа «Мелкий бес» Текст. / М. М. Павлова // Сологуб, Ф. Мелкий бес. Серия «Литературные памятники» [Текст] / сост. М. М. Павлова. СПб. : Наука, 2004. - С. 643-758.

118. Пайман, А. История русского символизма Текст. : пер. с англ. В. В. Исакович/ А. Пайман. М. : Республика : Лаком-кн., 1998. - 415 с.

119. Панова, Е. Ю. Стиль в системе художественного мироздания З.Н.Гиппиус Текст. : автореф. . канд. филол. наук / Е.Ю.Панова. -Магнитогорск, 2008. 24 с.

120. Пинский, Л. Е. Сюжет-фабула и сюжет-ситуация Текст. / Л. Е. Пинский // Пинский, Л. Е Магистральный сюжет [Текст] : сборник / Л. Е. Пинский / вступ, ст. А. Аникста. -М. : Совет, писатель, 1989. С. 322-338.

121. Пирс, Ч. Логические основания теории знаков Текст. : пер. с англ. В. В. Кирющенко, М. В. Колопотина / Ч. Пирс. СПб. : Алетейя, 2000. - 349 с.

122. Поспелов, Г. Н. Сюжет и ситуация Текст. / Г.Н.Поспелов // Поспелов, Г. Н. Вопросы методологии и поэтика : сб. статей / Г. Н. Поспелов. -М., 1983.-С. 34-59.

123. Пропп, В. Я. Морфология «волшебной» сказки Текст. / В.Я.Пропп // Собрание трудов / Е. М. Мелетинский. М. : Лабиринт, 1998. - 511 с.

124. Пропп, В. Я. Исторические корни волшебной сказки Текст. / В. Я. Пропп // Пропп, В. Я. Собрание трудов / Е. М. Мелетинский. М. : Лабиринт, 1998.-511 с.

125. Пропп, В. Я. Русская сказка Текст. / В.Я.Пропп // Собрание трудов В. Я. Проппа / науч. ред. Ю. С. Рассказова. М. : Лабиринт, 2000. - 416 с.

126. Рагозин, Д. От автора Текст. / Д. Рогозин // Знамя. 2009. - № 8. - С. 13.

127. Роб-Грийё, А. О нескольких устарелых понятиях Текст. / А. Роб-Грийё // Роб-Грийё, А. Романески : пер. с фр. [Текст] / А. Роб-Грийё. М. : Ладомир, 2005.-С. 538-550.

128. Руднев, В. П. Прочь от реальности. Исследования по философии текста Текст. / В. П. Руднев. М. : Аграф, 2000. - 432 с. // URL : http: // yanko.lib.ru// books/cultur/rudnevvadimgetoutofreality.htm (дата обращения 15.10.2009).

129. Русская литература XIX века. Вопросы сюжета и композиции Текст. : сборник статей / отв. ред. Г. В. Краснов. Горький : Горьк. гос. ун-т, 1972 -1987.

130. Русская литература конца XIX начала XX в. (90-е гг.) Текст. : учебник / отв. ред. Б. А. Бялик. - М. : Наука, 1968. - 479 с.

131. Русская литература конца XIX начала XX в. (1901 - 1907 гг.) Текст. : учебник / отв. ред. Б. А. Бялик. - М. : Наука, 1971. - 592 с.

132. Русская литература конца XIX начала XX в. (1908 - 1917 гг.) Текст. : учебник / отв. ред. Б. А. Бялик. - М. : Наука, 1972. - 503 с.

133. Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов) Текст. : учебник / ред. JI. Силард ; ИМЛИ РАН : в 2 кн. Кн. 1. - М. : Наука, 2000. -960 с.

134. Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов) Текст. : учебник / ред. JI. Силард ; ИМЛИ РАН : в 2 кн. Кн. 2. - М. : Наука, 2001. -768 с.

135. Сарабьянов, Д. В. История русского искусства конца XIX нач. XX века Текст. : учеб. пособие / Д. В. Сарабьянов. - М. : Изд-во МГУ, 1993. - 320 с.

136. Сартр, Ж. П. Бытие и ничто Текст. / Ж. П. Сартр. М. : Республика, 2004. - 639 с.

137. Сарнов, Б. Что такое сюжет Текст. / Б. Сарнов // Вопросы литературы. -1958.-№7.-С. 43-60.

138. Семиотика : сб. статей Текст. / сост., вступ. ст., коммент. Ю. С. Степанов ; Радуга. М. : Радуга, 1983. - 636 с.

139. Силантьев, И. В. Поэтика мотива Текст. / И. В. Силантьев. М. : Языки славянской культуры, 2004. - 296 с.

140. Силантьев, И. В. Сюжет как фактор жанрообразования в средневековой русской литературе Текст. / И. В. Силантьев. — Новосибирск, 1996. 198 с.

141. Смирнов, И. П. Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б. JI. Пастернака) Текст. / И. П. Смирнов. -СПб., 1995.- 126 с.

142. Созина, Е. К. Письмо и сознание в русской литературе Текст. / Е. К. Созина / науч. ред. Г. К. Щенников. Екатеринбург : Урал. гос. ун-т, 2001.-552 с.

143. Созина, Е. К. Интерпретация произведений русской автобиографической прозы в свете «романа сознания» (И. Бунин, Г. Газданов) Текст. / Е. К. Созина // Текст и интерпретация : сб. статей / под ред. Т. И. Печерской. Новосибирск : НГПУ, 2006. - С. 154-164.

144. Структурализм : «за» и «против» Текст. : сб. статей : пер. с англ., фр., нем., чеш., польск. и болг. / под ред. Е. Я. Басина, М. Я. Полякова. М. : Прогресс, 1975. - 470 с.

145. Сюжет Текст. // Краткая литературная энциклопедия : в 9 т. Т. 7. Советская Украина Фиалки / гл. ред. А. А. Сурков. - М. : Совет, энцикл., 1972.-С. 306-310.

146. Сюжет Текст. / Г.Н.Поспелов // Литературный энциклопедический словарь [Текст] / подгот. Е. И. Бонч-Бруевич ; общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М. : Совет, энциклопедия, 1987. - С. 431.

147. Сюжет и художественная система Текст. : сб. науч. трудов / отв. ред. Л. М. Цилевич. Даугавпилс : ДПИ, 1980. - 143 с.

148. Сюжет и художественная система Текст. : сб. науч. трудов / отв. ред. Л. М. Цилевич. Даугавпилс : ДПИ, 1983. - 156 с.

149. Сюжетная схема Текст. / Н. Д. Тамарченко // Поэтика : словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. М. : Издательство Кулагиной ; Intrada, 2008. - С. 258-259.

150. Сюжетосложение в русской литературе Текст. : сб. статей / отв. ред. Л. М. Цилевич. Даугавпилс : ДПИ, 1980.

151. Тагер, Е. Б. Возникновение модернизма Текст. / Е. Б. Тагер // Русская литература конца XIX начала XX в. (90-е гг.) [Текст] / отв. ред. Б. А. Бялик ; Ин-т мировой лит. АН СССР им. А. М. Горького. - М., 1970. - С. 189-213.

152. Тагер, Е. Б. Избранные работы по литературе Текст. / Е. Б. Тагер. М. : Совет, писатель, 1988. - 512 с.

153. Тамарченко, Н. Д. Принцип кумуляции в истории сюжета Текст. // Целостность литературного произведения как проблема исторической поэтики : сб. науч. трудов / под ред. Н. Д. Тамарченко. Кемерово : КГУ, 1986.-С. 47-54.

154. Тамарченко, Н. Д. Типология реалистического романа. На материале класс, образцов жанра в русс. лит. XIX века Текст. / Н. Д. Тамарченко. -Красноярск : Изд-во Красноярского ун-та, 1988. 195 с.

155. Тамарченко, Н. Д. Реалистический тип романа : введение в типологию русс, классич. лит. XIX века Текст. : учеб. пособие по спецкурсу / Н. Д. Тамарченко. Кемерово : КемГУ, 1985. - 90 с.

156. Тамарченко, Н. Д. Русский классический роман XIX века ¡Проблемы поэтики и типологии жанра Текст. / Н. Д. Тамарченко ; Рос. гос. гуманит. унт. М. : Изд. центр Рос. гос. гуманит. ун-та, 1997.

157. Тамарченко, Н. Д. Русский классический роман XIX века. Проблемы поэтики и типологии жанра Текст. / Н. Д. Тамарченко. М. : Изд-во РГГУ, 1997.

158. Тамарченко, Н. Д. Русская повесть Серебряного века (Проблемы поэтики сюжета и жанра) Текст. : монография / Н. Д. Тамарченко. М. : 1п1тас1а, 2007. - 256 с.

159. Тамарченко, Н. Д. Сюжет Текст. / Поэтика : словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. — М. : Издательство Кулагиной ; Ыгаёа, 2008. С. 258.

160. Теория литературы Текст. : учеб. пособие : в 2 т. Т. 1. Теоретическая поэтика. Теория художественного дискурса / под ред. Н. Д. Тамарченко ; В. И. Тюпа, С. Н. Бройтман. М. : Академия, 2004. - 512 с. (а).

161. Теория литературы Текст. : учеб. пособие : в 2 т. Т. 2. Историческая поэтика / под ред. С. Н. Бройтмана. М. : Академия, 2004. - 368 с. (б).

162. Тимофеев, Л. И Сюжет Текст. / Л.И.Тимофеев // Словарь литературоведческих терминов / ред.-сост. Л. И. Тимофеев. М. : Просвещение, 1974. - С. 393-394.

163. Толстая, Е. Поэтика раздражения : Чехов в конце 1880 начале 1890-х годов Текст. / Е. Толстая. - 2 изд., перераб. и доп. - М. : Рос. гос. гуманит. ун-т, 2002. - 366 с.

164. Томашевский, Б. В. Теория литературы. Поэтика Текст. : учеб. пособие / вступ, статья Н. Д. Тамарченко; комм. С. М. Бройтман; М. : Аспект Пресс, 1996. - 334 с.

165. Томашевский, Н. Испанский плутовской роман Текст. / Н. Томашевский // Плутовской роман : пер. с исп. / вступ, ст. Н. Томашевского. М. : Правда, 1989.-С. 5-20.

166. Тронский, И. М. История античной литературы Текст. : учебник / И. М. Тронский. М. : Высш. шк., 1988. - 464 с.

167. Тынянов, Ю. Н. Иллюстрации Текст. / Ю. Тынянов // Поэтика. История литературы. Кино. -М. : Наука, 1977. С. 310-318.

168. Тынянов, Ю. Н. О сюжете и фабуле в кино Текст. / Ю.Тынянов // Поэтика. История литературы. Кино. -М. : Наука, 1977. С. 324-325.

169. Тынянов, Ю. Н. Литературный факт Текст. / Ю.Тынянов // Поэтика. История литературы. Кино. М. : Наука, 1977. - С. 255-269.

170. Тырышкина, Е. В. Русская литература 1890-х начала 1920-х годов : от декаданса к авангарду Текст. : монография / Е. В. Тырышкина. - Новосибирск : Изд. НГПУ, 2002.- 151 с.

171. Тюпа, В. И. Художественность литературного произведения : Вопросы типологии Текст. / В. И. Тюпа. Красноярск : Изд-во Красноярского ун-та, 1987.-224 с.

172. Тюпа, В. И. Аналитика художественного (введение в литературоведческий анализ) Текст. / В. И. Тюпа. — М. : Лабиринт, РГГУ, 2001.- 192 с.

173. Тюпа, В. И. Литература и ментальность Текст. / В. И. Тюпа. М., 2009. — 276 с.

174. Успенский, Б. А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и тип композиционной формы Текст. / Б. Успенский. СПб. : Азбука, 2000. - 349 с.

175. Философия и поэтика «натуральной школы» Текст. / Ю.В.Манн // Проблемы типологии русского реализма. М. : Наука, 1969. - С. 241-306.

176. Фрейд, 3. Тотем и табу Текст. / 3. Фрейд // Фрейд, 3. Я и Оно : пер. с нем. / 3. Фрейд. М. : ЭКСМО-Пресс ; Харьков : Фолио, 2000. - С. 363-529.

177. Фрейд, 3. Сюжеты сказок в сновидениях Текст. : пер. с нем. / 3. Фрейд // Художник и фантазирование / под ред. Р. Ф. Додельцева, К. М. Долгова. — М. : Республика, 1995. С. 234-238.

178. Фрейденберг, О. М. Поэтика сюжета и жанра Текст. / О. М. Фрейденберг ; подгот. текста и общ. ред. Н. В. Брагинской. М. : Лабиринт, 1997. - 448 с. (Философия риторики и риторика философии).

179. Фрейденберг, О. М. Происхождение наррации Текст. / О. М. Фрейденберг // Фрейденберг, О. М. Миф и литература древности : сборник ; Изд. 2-е испр. и доп. М. : Вост. лит. РАН, 1998. - 800 с. (Исследования по фольклору и мифологии Востока).

180. Фрейзер, Дж. Золотая ветвь : исследования магии и религии Текст. / Дж. Фрейзер ; Изд. 2-е. М. Политиздат, 1983. - 703 с. (Библиотека атеистической литературы).

181. Хайдеггер, М. Бытие и время Текст. : пер. с нем. В. В. Бибихина / М. Хайдеггер. М. : Ad marginem, 1997. - 451 с.

182. Хализев, В. Е. Теория литературы Текст. : учеб. пособие / В. Е. Хализев. М. : Высш. шк., 2000. - 398 с.

183. Ханзен-Леве, А. Русский символизм: Система поэтических мотивов. Ранний символизм Текст. : пер. с нем. С. Бромерло [и др.] / А. Ханзен-Леве. -СПб. : Академич. проект, 1999. 508 с. (Современная западная русистика).

184. Ханзен-Леве, А. Русский формализм : Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения Текст. : пер. с нем. С. А. Ромашко / Ore А. Ханзен-Леве. М. : Яз. рус. культуры, 2001. — 669 с. (Studia philologica).

185. Цилевич, Л. М. О проблеме сюжетно-композиционного единства Текст. / Л. М. Цилевич // Сюжетосложение в русской литературе : сб. статей / отв. ред. Л. М. Цилевич. Даугавпилс : ДЛИ, 1980. - С. 3-12.

186. Цилевич, Л. М. Сюжетность как литературоведческая категория Текст. / Л. М. Цилевич // Сюжет и художественная система : сб. статей / отв. ред. Л. М. Цилевич. Даугавпилс : ДЛИ, 1980. - С. 3-10.

187. Шатин, Ю. В. Метафора и метонимия в сюжете «Войны и мира» Текст. / Ю. В. Шатин // Сюжет и художественная система : сб. науч. трудов / отв. ред. Л. М. Цилевич. Даугавпилс : ДЛИ, 1980. - С. 71-81.

188. Шатин, Ю. В. Жанрообразовательные процессы и художественная целостность текста в русской литературе XIX века : эпос, лирика Текст. : автореф. . докт. филол. наук / Ю. В. Шатин. М., 1991. - 27 с.

189. Шатин, Ю. В. Ожившие картины : экфразис и диегезис Текст. / Ю. В. Шатин // Критика и семиотика. Новосибирск, 2004. - Вып. 7. - С. 217226.

190. Шкловский, В. Б. О теории прозы Текст. / В. Шкловский. М. : Совет, писатель, 1983. - 383 с.

191. Шкловский, В. Б. Искусство как прием Текст. / В.Б.Шкловский // О теории прозы [Текст]. -М. : Совет, писатель, 1983. С. 9-25.

192. Шкловский, В. Б. Связь с приемов сюжетосложения с общими приемами стиля Текст. / В. Б. Шкловский // О теории прозы [Текст]. М. : Совет, писатель, 1983. - С. 26-63.

193. Шкловский, В. Энергия заблуждения : книга о сюжете Текст. / В. Шкловский. — М. : Совет, писатель, 1981. — 352 с.

194. Шмид, В. Нарратология Текст. / В. Шмид. М. : Языки славян, культуры, 2003. - 311 с. (Studia philologica).

195. Шуников, В. JI. «Я»-повествование в современной отечественной прозе: принципы организации и коммуникативные стратегии Текст. : автореферат дис. . канд. филол. наук : 10.01.08 / Рос. гос. гуманит. ун-т (РГГУ). — М., 2006. -26 с.

196. Эпштейн, М. Лирика сорванного сознания Текст. / М. Эпштейн // Знамя. 2009. - № 10.

197. Юнг, К.-Г. Архетип и символ Текст. : пер. с нем. / К.-Г. Юнг ; ред. Е. М. Мелетинский. M. : Renaissance : JV EWOSD, 1991.-299 с.

198. Якобсон, Р. О. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений Текст. / Р. О. Якобсон // Теория метафоры : сборник / сост. и ред. Н. Д. Арутюновой, М. А. Жирмунской. М. : Прогресс, 1990. - С. 110-132.

199. Greimas, A.-J. Semantique structurale / A.-J. Greimas. Paris, 1966. - 262 p.

200. Rylkova,\Galina. The archaelogy of anxiety : The Russian Silver Age and its legacy / G. Rylkova. Pittsburgh : University of Pittsburgh Press, 2007. - 270 p.1. СПРАВОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА

201. Западное литературоведение XX века Текст. : энциклопедия / гл. науч. ред. Е. А. Цурганова. М. : Intrada, 2004. - 560 с. (ИНИОН РАН. Центр гуманитарных научно-информационных исследований. Отдел литературоведения).

202. Краткая литературная энциклопедия Текст. : в 9 т. / гл. ред. f А. А. Сурков. М. : Совет, энцикл., 1962-1978.

203. Культура русской речи Текст. : энциклопедический словарь-справочник / под. ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева [и др.]. М. : Флинта : Наука, 2007. - 840 с.

204. Литературные объединения Москвы и Петербурга 1890-1917 годов Текст. : словарь / ред. А. И. Рейтблата. М. : Новое литературное обозрение, 2004. - 448 с.

205. Литературный энциклопедический словарь Текст. / подгот. Е. И. Бонч-Бруевич ; общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М. : Совет, энциклопедия, 1987. - 750 с.

206. Новая философская энциклопедия Текст. : в 4 т. / отв. ред. В. С. Степин [и др.]; Ин-т филос. РАН. М. : Мысль, 2000 - 2001.

207. Поэтика Текст. : словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. М. : Издательство Кулагиной ; Intrada, 2008. - 358 с.

208. Словарь литературоведческих терминов Текст. / ред.-сост. Л. И. Тимофеев. М. : Просвещение, 1974. - 456 с.

209. Теоретическая поэтика Текст. : хрестоматия-практикум / сост. Н. Д. Тамарченко. М. : Академия, 2004. - 399 с. (Высшее профессиональное образование. Филология).