автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Лексико-семантические и синтаксические средства реализации ложного дискурса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лексико-семантические и синтаксические средства реализации ложного дискурса"

На правах рукописи

0034Э1309

ВИЦЮК ЛАРИСА АСЛАНОВНА

ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ И СИНТАКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА РЕАЛИЗАЦИИ ЛОЖНОГО ДИСКУРСА

(на материале русского и английского языков)

10 02 19 - Теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

- I Ф55

Майкоп-2010

003491309

Работа выполнена на кафедре общего языкознания ГОУ ВПО «Адыгейский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент

Ахиджакова Марьег Пшимафовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Лучинская Елена Николаевна

кандидат филологических наук, доцент Бзегежева Зулима Зулькариновиа

Ведущая организация: Педагогический институт

Южного федерального университета

Защита состоится 2010 г в/^на заседании

диссертационного совета К 212 001 01 по присужденшо ученой степени кандидата филологических наук в Адыгейском государственном университете по адресу

385000, г Майкоп, ул Университетская, 208

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Адыгейского государственного университета

Автореферат разослан О/_2010 г

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

А.Н Абрегов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено проблеме изучения лексико-семангических, синтаксических и функциональных параметров ложного дискурса в художественном тексте В современной лингвистике ложный дискурс и его реализация в языке представляют большой интерес для изучения, так как его значение в речевом общении особенно велико Вопросы организации и анализа коммуникативных процессов как в рамках отдельных институциональных образований, так и в обществе в целом, описания динамических моделей речевого общения приобретают особую актуальность в силу происходящих изменений в реальном мире Как отмечают 3 У Блягоз и 33 Мамышева, «непрерывный рост интереса к познанию окружающего мира и человеческого общества., приводит к возникновению народной философии как формы сознания и способа постижения законов природы и человеческих взаимоотношений. »(Блягоз, Мамышева 2003 11).

Проблема истинностной оценки сообщения с позиций интерпретатора находится в русле синергетического сближения двух главных парадигм современной лингвистики - коммуникативной и когнитивной Этим обусловлен неослабевающий интерес к ложному дискурсу зарубежных и российских ученых (Цемьянков 1981, Кравченко 1993, Вайнрих 1978, Болинджер 1987 и др)

Актуальность данного исследования определяется перспективностью и важностью изучения языковой специфики ложного дискурса, а также необходимостью выявления коммуникативных, прагматических, когнитивных характеристик ложного дискурса как функционально специализированного феномена

В современной лингвистике проблема изучения языкового выражения концепта ложь находится в настоящее время в стадии разработки, поскольку параметры данного концепта четко не определены и недостаточно описаны в научной литература В дискурсе большое значение имеют различные концепты, с помощью которых интерпретатор оценивает ситуацию общения В данном исследовании рассматриваются языковые (лексико-семангические и синтаксические) средства выражения ложного дискурса По АН Абрегову, язык «представляет собой определенную схему построения сложного речевого или языкового знака, выполняющего компаративную функцию в микротексте.. » (Абрегов 2000 23) Ложь понимается как дискурсивная стратегия языковой личности направленная на выражение ложных пропозиций и их языковое выражение. Так, по мнению М X Шхапацгвой, «функционирование языковых единиц обусловлено строем языка и актуализируется в речи взаимодействием разноуровневых элементов языковой системы» (Шхапацева 2005 : 290) В работе решается комплекс вопросов, связанных с раздельным рассмотрением ложности как свойства пропозиций, то есть такого знания о возможном мире, которое противоречит

объективной картине этого мира, и неискренности как характеристики говорящего субъекта, связанной с его коммуникативными намерениями и особенностями ситуации общения

Языковые средства, передающие ложь, присущи многим сферам системной организации языка и процессам порождения речи Нельзя познать язык в полном объеме, не учитывая все многообразие его потенциальных возможностей, реализуемых в интерактивном взаимодействии говорящих. По этому поводу Б М. Берсиров пишет- «Язык практически не создает материально новый элемент для новых значений, а вводит в новые взаимоотношения и, тем самым, в новую систему взаимоотношений уже существующие элементы, давая им новую семантическую нагрузку» (Берсиров 2001. 7) Выражение лжи влияет как на глубинный, пропозициональный уровень высказываний, так и на характер их поверхностной структуры Таким образом, данная тема имеет непосредственное отношение к общей проблеме представления знаний в языке, что позволяет рассматривать ее в рамках когнитивной концепции языка

Объектом исследования являются языковые единицы разных уровней, формирующие ложный дискурс

Предметом исследования выступают семантические, лексические и грамматические особенности ложного дискурса, то есть система языковых средств и комплекс прагматических приемов интеракции, в рамках которой они используются собеседниками одновременно для реализации собственных и типовых коммуникативных целей и задач в ложном дискурсе

Практическим языковым материалом диссертации послужили около 2000 микротекстов из художественных русских (Н В Гоголь и др.) и английских (Р Л Стивенсон, Дж.К Джером, Дж. Элиот и др ) произведений

Цель работы — определение специфики использования языковых средств для создания и реализации условий ложной интеракции в коммуникативном пространстве, анализ языковых механизмов, лежащих в основе «ложного дискурса» в русском и английском языках, и разработка общего теоретического представления позволяет вести описание ложных реализаций в речевом общении.

Общая цель обусловила постановку и решение следующих конкретных исследовательских задач

— дать обзор проблемы описания ложного дискурса как особого лингвистического объекта изучения с учетом специфики межличностной коммуникации;

— очертить содержательный объем концепта «ложь» как составляющую ложного дискурса и описать функциональные условия интерактивного взаимодействия собеседников в пространстве ложного дискурса,

— вьивить феномен личностной коммуникативной установки в ложном дискурсе и определить стратегии языковой личности в ложном дискурсе,

— определить параметры языкового личностного общения в ложном дискурсе, рассмотрев инвентарь лингвистических средств, способствующих описанию его интерактивной организации;

— охарактеризовать семантические параметры ложного дискурса в прагматике речевых реализаций,

— представить классификацию типов ложного дискурса и описать способы и функции его выражения в художественном тексте

Научная новизна диссертационного исследования заключается в постановке мало изученной проблемы функционирования языка в ложном дискурсе, а также в конкретном ее решении Выбранные для исследования речевые реализации в пространстве художественного текста рассматриваются в рамках цглостного функционально-семантического представления ложного дискурса, отражающего весь спектр отношений между партнерами по коммуникативному взаимодействию Применен новый комплексный подход к анализу дискурсивных практик, в основе которого лежит представление о целостности языкового, семантического и внеязыкового знания

Материалом исследования послужили гримеры из произведений русской и английской литературы Х1Х-ХХ вв, приводимые для соответствующей аргументации выдвигаемых положений и гипотез Процесс отбора литературных источников для целей предлагаемого исследования показал, что в произведениях некоторых авторов формы речевого общения представлены в реальном преломлении и отличаются достоверным изображением того, как ведут себя и рассуждают в обыденных обстоятельствах собеседники Это позволяет рассматривать диалогические единства в художественном тексте как репрезентацию обычного речевого общения

Методологический аппарат исследования опирается на разработки в области прагмалингвистики, теории речевых актов и теории коммуникации, в частности, на метод теоретико-гипотетического моделирования вербального поведения языковой личности в зависимости от установки, интерпретации смысла дискурсивных единиц

Методы и методики исследования обусловлены спецификой объекта, языкового материала, а также целью и задачами работы В плане общетучного подхода использовались описательный и интерпретационный методы, при непосредственном изучении текстового материала применялись методы эмпирического и теоретического исследования1 анализ, синтез, сравнение, метод наблюдения, а также компонентный и сопоставительный методы изучения В работе также применены методы контекстуального и функционального анализа

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно способствует дальнейшему развитию когнитивно-дискурсивной научной парадигмы, существенно расширяет теорию речевого воздействия и - шире - речевой деятельности в частнолингвистическом и общелингвистическом планах и представляет собой вклад в общую теорию

прагматики общения и изучения глубинных механизмов, лежащих в основе лингвокреативной деятельности человека в дискурсе. Изучение такого явления как ложный дискурс в коммуникативно-функциональной лингвистике способствует описанию закономерностей развития и функционирования языка в социуме, позволяет осмыслить с лингвистической точки зрения процесс управления речевым поведением участников диалогической интеракции, расширяет представление о соотношении коммуникативной, ситуативной и языковой семантики

Практическая ценность работы определяется возможностью применения ее основных положений, выводов и методик анализа при разработке теоретических курсов по семантике и прагматике речевого общения, теории и интерпретации диалогического дискурса, теории речевого воздействия, при чтении спецкурсов по вопросам анализа художественного текста Материалы и выводы работы могут оказаться полезными при чтении курсов по лингвокультурологии, семиотике, теории понимания и интерпретации

Положения, выносимые на защиту

1. Ложный дискурс в данном исследовании определяется как последовательность речевых актов, в которых выражается личностный смысл неискреннего говорящего Процесс формирования ложного дискурса необходимо рассматривать как «коммуникативную деятельность» (те как процесс в его временной протяженности) и как «коммуникативный акт» (как состояние в отдельной временной точке этого процесса), где коммуникативная деятельность представлена в виде совокупности действий, подчиненных определенной коммуникативной цели Выделение соответствующих личностных смыслов говорящих формирует классификацию возможных стратегий участников ложного дискурса

2 Расхождения между сопоставляемыми русским и английским языками проявляются в том, что для русского языка характерна большая эмоциональная степень явлений лжи и обмана, а английский язык более сдержан в эмоциональной характеристике лжи/обмана, предлагая больше единиц нейтрального употребления для описания обманных действий.

3 Классификация ложного дискурса предполагает наличие трех типов дискурса, а именно. 1) спонтанного, 2) предварительно подготовленного и 3) периодически возобновляемого Для реализации ложного дискурса в художественном тексте характерны следующие способы логическое ударение, выражение фальшивых чувств, физиологические признаки, сопровождающие ложные пропозииди.

4 Ложный дискурс в художественном тексте выполняет разнообразные функции при помощи различных лексических средств4 служит средством изображения комического, используется для сатирического изображения персонажа и пр.

Апробация работы Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на заседаниях кафедры общего языкознания Адыгейского

государственного университета Результаты исследования были представлены на межрегиональных конференциях «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения Материалы 5-ой и 8-ой межвузовской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар КубГУ, 2006, 2009) По материалам диссертации опубликовано 6 научных работ

Структура диссертации обусловлена целью и поставленными задачами Работа состоит из Введения, двух исследовательских глав, Заключения, Библиографического списка

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы исследования, определяется ее актуальность и новизна, теоретическая и практическая значимость, формируются цель и задачи исследования, представлены объект и предмет исследования, указаны теоретическая база, материал и методы, используемые в работе, представлены ее апробация, а также положения, выносимые на защиту

В первой главе «Проблема изучения ложного дискурса в науке» рассматриваются проблема описания в современной лингвистике ложного дискурса, главной составляющей которого является концепт «ложь», а также вогфосы, связанные с теоретическим обоснованием выбора когнитивного, социолингвистического и лингвокультурологического подходов к изучению концепта «ложь» в национальной картине мира, уточняются основные понятия когнитивной лингвистики «концепт», «концептосфера», «языковая картина мира» и «концептуальная картина мира», а также затрагивается вопрос о роли языка в межкультурной коммуникации.

Изучение мировоззренческих и культурологических концептов становится в последнее время приоритетной лингвистической задачей. Особое внимание уделяется концептам, связанным с ментальными и речевыми действиями Так, например, З.Х. Бижева утверждает, что «анализ любого концепта приближает нас к пониманию человека, а значит, и причины его бесконечного, неистребимого стремления познать себя и мир» (Бижева 2000- 12) В современной лингвистике разработан новый подход к проблеме истинности/ложности, при котором смысл трактуется не как абстрактное формальное представление, а как сущность, связанная с адресантом и адресатом. Данное направление обусловило появление целого ряда терминов, указывающих на осознанное выражение ложности в процессе общения.

Слово ложь представляет собой наиболее адекватное обозначение для единого концепта, лежащего в основе всех упомянутых языковых выражений Концепт помогает преодолевать существующие между коммуникантами различия в понимании слов и их толковании Для каждого основного (словарного) значения слова существует свой концепт, и поэтому слова, их значения и концепты могут рассматриваться по отдельности Важно отметить, что «концепты отдельных значений слов, которые зависят друг от друга, составляют некие целостности», они образуют концепгосферы (Лихачев 1993 6)

В единую концепгосферу могут входить самые разные слова, объединенные семантической близостью значений Термины неискренность, обман, ложная информация, тенденциозное представление события, манипулирование истиной, дезинформация и др близки по значению и в специальной литературе определяются друг через друга

В настоящее время в лингвистике различают термины концепт и понятие ЕС Кубрякова отмечает, что они характеризуют разные аспекты человеческого сознания и мышления. Понятие является одной из важнейших разновидностей отражения объективной действительности, реализуемой в определенной логической форме. Концепт трактуется более широко: он включает единицы различных языковых уровней и привязан к различным языковым выражениям - именам, дескрипциям и тп (Кубрякова 1988 143). Перечисленные термины базируются именно на едином концепте, а не на понятии, так как в их состав входят разные по форме языковые выражения -слова и словосочетания. Концептуальный анализ позволяет приступить к изучению концептуального устройства языка, ведущего к осмыслению мира в терминах концептов Концепт «ложь/ложность» представляется универсальным концептом культуры и языка, реализующимся, в частности, в ложном дискурсе в художественном тексте

В рамках нового подхода целесообразно рассматривать процесс формирования интерактивного дискурсивного пространства (ложного дискурса) и как «коммуникативную деятельность» (то есть как процесс в его временной протяженности), и как «коммуникативный акт (как состояние в отдельной временной точке этого процесса), где коммуникативная деятельность представлена в вице совокупности действий, подчиненных определенной коммуникативной цели По утверждению Р Ю Намитоковой и И.А. Нефляшевой, « ..результат творческого осмысления . слова явлений и формирующихся новых понятий .окружающего мира » представляет «пласт лексики индивидуальной системы.. », который «более всего актуализирует тексти привлекает внимание читателя ..» (Намитокова, Нефляшева 2009.8-9)

В пространстве ложного дискурса различают термины коммуникативное поведение и речевое поведение, где коммуникативное поведение понимается в виде процесса установления отношений с целью обмена информацией между собеседниками, а речевое поведение - в виде процесса использования ими в речи (дискурсе) языковых знаков как деятельность, осуществляемая с помощью основных конститутивных единиц языковой системы С этих позиций речевое поведение — один из способов проявления коммуникативного поведения Между понятиями коммуникативное поведение и речевое поведение устанавливается соотношение процесса и способа его реализации В этом плане коммуникативный акт является элементом ложного коммуникативного поведения, потока коммуникации. Это определенный тип взаимодействия между собеседниками, где есть и адресат, и адресант в определенной временной его точке, а речевой акт - это элемент (единица) речевого поведения, речевого потока как процесса обмена

сообщениями, оформленными при помощи основных единиц языковой системы

По мнению JIC Макаровой, «художественная речь предполагает вовлечение читателя в активный интерпретационный процесс авторского мировидения и, в конечном итоге, создание читательского образа..» (Макарова 2004 71). Художественный текст является полем реализации концепта «ложь/ложность» посредством языковых (и внеязыковых) знаков Фоном для разграничения ложных пропозиций в вымышленном мире служит не только его внутреннее устройство, описанное писателем, но также и факты реального мира и система верований, принятых в обществе, в котором было создано данное художественное произведение (Lewis 1983 272-273) Несомненно, что для лингвистического анализа ложности наиболее важно восприятие, при котором исследователь соотносит получаемые из художественного текста данные со своей интуицией о реальном процессе речевого общения

На этом методологическом принципе основаны многочисленные исследования устной разговорной речи, проводимые на материале диалогов из художественной прозы (Шведова 1961, Девкин 1979, Земская, Ширяев 1980, Лаптева 1980, Золотова 1982, Bennison 1993, Cooper 1994, Сапожникова 1998) Таким образом, у лингвистов не вызывает сомнений достоверность данных о речевом общении, полученных из анализа возможных миров, воспроизведенных в художественных текстах.

Неискренность проявляется в рамках ситуации общения, поэтому понимание отдельного утверждения должно происходить одновременно с пониманием ситуации в целом Итак, рассмотрение концепта «ложь» в дискурсе может служить одним из звеньев общего герменевтического анализа интерпретативной деятельности, направленное на адекватное понимание языковых сообщений Концепт неискренности включает в себя ложность, так как быть неискренним - значит говорить ложь Изучение ситуаций общения, в которых проявляется активное участие говорящего в порождении и передаче как истинности, так и ложности, представляет собой актуальную научную проблему.

Сопоставительный анализ русских и английских терминов (;истинность/ложность, truth/falsehood) указывает на то, что в их основе лежат одни и те же концепты, формулируемые в специальной литературе как соответствие/несоответствие выражаемых смыслов состояниям, процессам, положениям вещей в реальном или некоем возможном мире. Анализ лингвистических аспектов лжи представляет большой интерес, так как он дает языковедам возможность исследовать семантический статус многих языковых явлений, которые до сих пор не подвергались лингвистическому описанию

Ряд исследователей не считают термин ложь адекватным и предпочитает термин обман. Так, Р Столнейкер указывает, что на лингвистическом уровне может наблюдаться такой случай, когда за одним предложением стоят две пропозиции, истинная и ложная. Именно по этой причине он предпочитает

термин обман, который определяется как использование говорящим такой пропозиции, которую слушающий считает истинной, в то время, как самому говорящему известно, что это ложь Цель говорящего - заставить слушающего верить в истинность ложных утверждений

В русском языке, как и в английском, слово обман является многозначным, и поэтому на его основе трудно выразить обобщенное прототипическое представление о соответствующем концепте Н В Глаголев разграничивает ложную информацию и дезинформацию По его мнению, ложная информация - это передача автором речи неистинных сведений об объектах действительности, постигаемых как таковые адресатом, в то время как дезинформация - это такая субъективно представленная информация, которая с позиций получателя выглядит правдивой, а с позиций автора или объективного знания -ложной (Глаголев 1987. 63)

В настоящей работе используется термин ложь, который, на наш взгляд, является наиболее нейтральным и однозначным выражением указанного концепта, что позволяет включить в рассмотрение весь комплекс языковых средств его выражения

Содержательная характеристика концепта ложь опирается на семантические признаки, представленные в словарных дефинициях. В многообразии выделенных дифференциальных признаков обращают на себя внимание признаки процессуальной направленности в действиях собеседника, реализующие семантику неискренности, разлада, неуспеха, отказа от совместной деятельности, разномыслия, разноречия, разности убеждений При этом очевидно, что ложь есть такая ситуация, в которой участники речевой интеракции могут вступать в отношения противоречия по любой теме взаимодействия. Например « - Говори вперед чисты руки? - кричал еще издали ему Ковалев — Чисты — Врешь' — Ей-богу-с, чисты, сударь» (НБ Гоголь. «Нос»)

Выделенные семантические признаки позволяют выявить содержательный объем концепта «ложь», который отражает процессуальный характер в деятельности неискреннего субъекта Но как процесс он - нерезультативен, а это также означает, что речевое поведение говорящего субъекта в рамках ложного дискурса является определенным препятствием, помехой общению

Концепт ложь включает в себя специфический способ выражения истинностной оценки, суть которого состоит в разрыве между знанием говорящего и представлением этого знания Говорящий осуществляет контроль над истиной, проявляющийся в ее сокрытии, дозировании и в других манипуляциях. Под неискренностью будем понимать осознанную дискурсивную стратегию языковой личности, основанную на выражении особого личностного смысла, суть которого состоит в замене истинных (с точки зрения данной языковой личности) пропозиций на ложные.

Все концепты, в том числе и концепт неискренности, находятся в языковом сознании, они выражаются в активном запасе языковых средств Она

не только «прочитывается» собеседником, но и сам говорящий может пользоваться «языком искренности», то есть искренним тоном, голосом, взглядом, выражением лица «Искренность поддается имитации, ее можно симулировать, она может быть притворной, фальшивой, напускной, мнимой, наигранной, преувеличенной, показной» (Арутюнова 1992 24)

В контексте рассмотрения проблемы исследования особенностей ложного дискурса целесообразно обратиться к стратегии языковой личности в ложном дискурсе, поскольку «за каждым текстом стоит языковая личность» (Караулов 1989 5) Понятие языковой личности следует трактовать как часть объемного и многогранного понимания личности в современной науке, как тип представления личности, в котором ее психический, социальный, этический и другие компоненты мыслятся как преломленные через язык

В описании языковой личности должны учитываться типовые социальные, групповые и собственно индивидуальные черты Языковая личность является понятием, объединяющим целую группу более узких понятий, и не только говорящий/пишущий, слушающий/читающий, но и таких, как отправитель/реципиент, адресант/адресат, говорящее лицо, автор речи, субъект речи и т.п ЮН Караулов определяет ЯЛ как «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью» (Караулов 1989 3)

Коммуникатавно-деятельностную сторону языковой личности определяет комплекс языковых форм, характеризующих человеческие интенции Базовая модель диалогического взаимодействия понимается как комплексная система, составляющими которой являются 1) личность как субъект общения, 2) личность как объект общения, 3) коммуникатавно-организационтя подсистема, включающая в себя цели, содержание, коммуникативные процессы и типовые формы общения (Романов, Ходырев 2001)

Рассматривая проблему ложности в художественном дискурсе, необходимо выделить понятие стратегия, под которой понимают и когнитивный процесс (план оптимальной реализации коммуникативного намерения), и механизм достижения коммуникативной цели, задающий соответствующую организацию дискурса, и характеристики общения, определяющие подход к партнеру Стратегия понимается как выбор наиболее приемлемого способа фокусировки текста Она реализуется не через единичные речевые акты, а в дискурсе как единице коммуникации. Если адресат не реагирует адекватным образом, то автор по ходу общения изменяет стратегию и находит способ донести свой коммуникативный замысел до адресата (Чахоян, Паронян 1989 и др )

При выражении любой дискурсивной стратегии происходит передача особого типа содержания, а именно личностного смысла говорящего Классификация возможных стратегий будет зависеть от выделения

соответствующих личностных смыслов, например, ложность Личностный смысл представляет собой индивидуальное отражение отношения личности к объектам действительности, он предъявляется адресату с помощью дискурса Дискурсивная стратегия определяется как целенаправленное порождение личностного смысла, облекаемое в конкретные вербальные средства

Ложь как один из видов интеракции предполагает разрыв между знанием и представлением этого знания Одним из важнейших аспектов изучения концепта ложь является интенционалыюсть в ложном дискурсе. Под интенциональностью понимается направленность человеческого сознания на какой-либо объект Интенция выражается в иллокутивной силе речевого акта Таким образом, речевой акт трактуется как высказывание, соединяющее пропозицию и иллокуцию. Интенция анализируется как первое звено в цепочке речевых действий языковой личности

Личностный смысл связан с личностью говорящего и отражает его стратегию в развертывании диалога В условиях ложного дискурса личностный смысл порождается неискренней языковой личностью в процессе осуществления своего стратегического замысла

Обманывающий, строя свой диалог с собеседником, в дополнение к выражению пропозиционального содержания и иллокуции, выражает особый личностный смысл, присущий обману как стратегии общения. Итак, обман как стратегическое взаимодействие является одним из видов ложного дискурса С М Толстая определяет обман не только как речевой акт или прагматический коррелят лжи, но и как поведенческий акт, как действие, для которого нужна не столько истинностная оценка, сколько интерпретация (Толстая 1995 109) Приведем пример ю повести Н В. Гоголя «Майская ночь, или утопленница», в котором героиня, убежденная в обмане, дает свою интерпретацию происшедшего «- Как тебе не стыдно' - сказала Ганна по окончании его речи - Ты лжешь, ты обманываешь меня, ты меня не любишь, я никогда не поверю, чтобы ты меня любил! - Знаю, - продолжал высокий человек, - Левко много наговорил тебе пустяков и вскружил тебе голову » (НБ. Гоголь. «Майская ночь, или утопленница»)

Согласно В 3. Демьянкову, «текст - это результат человеческой деятельности, который можно определить как такое единство предложений, которое направлено на выполнение определенных стратегических и тактических задач общения в широком смысле.. Возможно, решение этой проблемы будет найдено при применении того, что иногда называют стратагемами общения» (Цемьянков 1979 113) Результатом учета стратагем является нормативная оценка общения и результирующей смены высказываний, то есть оценка дискурса Пропозициональный анализ можно считать одним из наиболее важных теоретических методов в исследовании структур знания, лежащих в основе ложного дискурса Пропозиция понимается как утверждение или заявление о мире «... ложная пропозиция это просто такая пропозиция, которая не является истинной» (Барвайз, Эчменди 1987 13)

Согласно данному определению, самой важной чертой пропозиций является то, что утверждение о мире может быть истинным или ложным Приведем пример ложных пропозиций из русского языка «Но страннее всего происшествия, случающиеся на Невском проспекте О, не верьте этому Невскому проспекту' Я всегда закутываюсь покрепче плащом своим, когда иду по нему, и стараюсь вовсе не глядеть на встречающиеся предметы Все обман, все мечта, все не то, чем кажется' Но и кроме фонаря все дышит обманом Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде» (Н.В Гоголь «Невский проспект»)

Согласно НД Арутюновой, в лингвистическом плане пропозиции могут быть выражены различными способами, а именно, в предложениях, высказываниях, речевых актах (Арутюнова 1990) Ложные пропозиции часто реализуются посредством слов и выражений, предшествующих ложному высказыванию Как правило, это слова эмоциональной окраски, глаголы и слова, обозначающие чувства {заикаясь, дрожа, волнуясь, оцепенев, глядя в сторону, вытаращив глаза, не краснея, опустив глаза, не глядя на собеседника и пр.)

Реакции наложные или неприемлемые сообщения формируют категорию отридания Необходимо подчеркнуть, что ложь выражается на глубинном семантическом уровне и после этого оформляется при помощи особых языковых средств Семантически неискренность представляет собой конструирование говорящим ложных пропозиций и присваивание им статуса истинных, что влечет за собой создание особой субъективной картины мира, или особой семантики реальности, значительно отличающейся от реальной объективной картины мира В дискурсе лжи говорящий создает у слушающего представление о действительности, основанное не на фактичности и актуальности, а на ирреальности и потенциальности Например. «Иван Никифорович никогда не был женат Хотя проговаривали, что он женился, но это совершенная ложь. Я очень хорошо знаю Ивана Никифоровича и могу сказать, что он даже не имел намерения жениться Откуда выходят все эти сплетни7 Так как пронесли было, что Иван Никифорович родился с хвостом назади Но эта выдумка так нелепа и вместе гнусна и неприлична, я даже не почитаю нужным опровергать перед просвещенными читателями, которым, без всякого сомнения, известно, что у одних только ведьм, и то у весьма немногих, есть назади хвост, которые, впрочем, принадлежат более к женскому полу, нежели к мужскому» (Н В Гоголь «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»)

Для объяснения семантики дискурса лжи можно использовать разграничение между истинной и ложной пропозицией как между фактом и

нефактом Если факт есть пропозиция, истинная в рамках данного дискурса, то основной признак содержания дискурса лжи — это выражение нефакгов Говорящий пытается убедить коммуникантов в истинности передаваемой информации, при этом используя различные эмфатические высказывания, начинающиеся словами «пусть» и «чтоб/чтобы» например «- Утонул1 ей-богу, утонул' вот чтоб я не сошла с этого места, если не утонул' — лепетала толстая ткачиха, стоя в куче Диканьских баб посереди улицы - Что ж, разве я лгунья какая? разве я у кого-нибудь корову украла9 разве я сглазила кого, что ко мне не имеют веры! - кричала баба в козацкой свитке, с фиолетовым носом, размахивая руками - Вот чтобы мне воды не захотелось пить, если старая Переперчиха не видела собственными глазами, как повесился кузнец'» (НБ. Гоголь «Ночь перед Рождеством»)

В этом контексте необходимо отметить, что в ложном дискурсе слушающий (воспринимающий) собеседник всегда пытается опровергнуть ложь, используя при этом определенные доводы, доказательства, опровержения, например. «-Что, Стецько, много хлебнул меду в подвале"? -Попробовал только, пан' - Лжешь, собачий сын! вишь, как мухи напали на усы' Я по глазам вижу, что хватил с полведра Эх, козаки! что за лихой народ1 все готов товарищу, а хмельное высушит сам1» (Н.В Гоголь «Ночь перед Рождеством»)

Таким образом, при порождении ложного дискурса отрицание фактов сразу же закладывается в структуру знания и, соответственно, в структуру дискурса Это делается говорящим осознанно и поэтому может с полным основанием считаться дискурсивной стратегией Итак, при употреблении терминов ложь и обман смешиваются разные подходы к ложным пропозициям, а именно в ракурсе недостоверной передачи картины мира с точки зрения коммуникативных намерений говорящего и с точки зрения интерпретатора

Во второй главе «Лексико-семантические и синтаксические средства выражения ложного дискурса» анализируются языковые средства и способы реализации концепта «ложь» в художественном тексте, выявляются семантические и функциональные параметры ложного дискурса в прагматике речевых реализаций

Ложный дискурс обусловливает появление целой группы лингвистических средств в художественном тексте Синтаксические средства включают предложения с опущенными элементами, в частности, опущения агенса в пассивных конструкциях, опущения глаголов мнения и других лексем, уточняющих данные о мире Для дискурса лжи характерно использование безличных конструкций, трансформаций, т е. изменение утвердительного предложения в отрицательное, где истина обернется обманом. Достаточно изменить интонацию, и высказывание, несущее в себе сомнение, станет безапелляционным В лексике ложь реализуется при помощи сложных существительных. Ложь, сопряженная с номинацией, трактуется как специальная форма обмана Ложь, осуществляемая посредством риторических

приемов, характеризуется как намеренное риторическое запутывание или сбивание с толку (Болинджер 1987)

Дискурс лжи, или ложный дискурс, в данном исследовании определяется как последовательность речевых актов, в которых выражается личностный смысл неискреннего говорящего Диалогическая интеракция партнеров направлена на решение коммуникативных задач и осуществляется с помощью речевых произведений, построенных из знаков естественного языка

Каждый человек вступает в процесс общения со своей собственной «картиной мира» Он не только имеет определенное отношение к предполагаемому партнеру по общению и к теме разговора, но и индивидуальное представление о том, как должна протекать коммуникация именно сейчас, именно здесь и именно с этим партнером Таким образом, диалог в его истинном смысле - это встреча различных субъективных миров, различных сознаний, связанных с сопереживанием по поводу общего предмета С помощью своего речевого действия коммуникант представляет партнеру собственный внутренний мир (те сообщает о своих намерениях) и ожидает, что партнер, сопоставив полученную информацию со своей системой знаний, отреагирует в соответствии с типовым сценарием (Романов 1991) Например «Что бы такое сказать ему?» - подумал Чичиков и после минутного размышления объявил, что мертвые души нужны ему для приобретения весу в обществе, что он поместьев больших не имеет, так до того времени хоть бы какие-нибудь душонки - Врешь, врешь' - сказал Ноздрев, не давши окончить - Врешь, брат1 Чичиков и сам заметил, что придумал не очень ловко и предлог довольно слаб - Ну, так я ж тебе скажу прямее^ - сказал он, поправившись, -только, пожалуйста, не проговорись никому Я задумал жениться, но нужно тебе знать, что отец и мать невесты преамбиционные люди Такая, право, комиссия, не рад, что связался, хотят непременно, чтоб у жениха было никак не меньше трехсот душ, а так как у меня целых почти полутораста крестьян не достает .. - Ну врешь' врешь1 - закричал опять Ноздрев - Ну вот уж здесь, -сказал Чичиков, - ни вот на столько не солгал, - и показал большим пальцем на своем мизинце самую маленькую часть - Голову ставлю, что врешь' - Однако ж это обидно' что же я такое в самом деле' почему я непременно лгу? - Ну да ведь я знаю тебя ведь ты большой мошенник, позволь мне это сказать тебе по дружбе1 Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве» (НВ. Гоголь «Мертвые души»)

Анализ материала показывает, что метафоризации в языке и все образные художественные средства, например, риторические фигуры, гипербола, эллипсис, двусмысленности, ирония, юмор и т д. - все это языковые средства, использующиеся для передачи семантики лжи

Как можно заметить, в непрямом дискурсе глубинные невыраженные пропозиции представляют собой главное намерение говорящего Таким образом, семантика лжи зависит от контекста, от ситуации, которые определяют интенции говорящего в ложном дискурсе.

Эмоционально-оценочный аспект ложного дискурса заслуживает особого внимания в данном исследовании. Обманное поведение описывается в языке большим массивом атрибутивных и адвербиальных характеристик, демонстрируя различные стороны этого явления — рус яз «уклончивая ложь», «хвастливое вранье» (ср в англ.яз - "lie politely, 'public lie', 'criminal fraud), имеющие указание на участие различных эмоций в речевом акте лжи - рус. яз

- «спокойно и убежденно солгал», «врать неуверенно», «спокойно соврал» (ср в англ яз - 'calmly lie') В ложном дискурсе модальные слова играют важную роль для передачи эмоций, ср в русском языке: «Городничий (дрожа) По неопытности, ей-богу, по неопытности Недостаточность состояния Сами извольте посудить казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу, клевета. Это выдумали злодеи мои, это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься» (Н В Гоголь. «Ревизор»)

В приведенном примере наблюдается использование модальных слов будто бы и частиц же/ж, выражающих эмоциональную сторону ложного дискурса, об этом свидетельствует и описание состояния говорящего при помощи слова дрожа; говорящий пытается опровергнуть ложь, используя при этом слова клевета, выдумали, злодеи

Признаки, эксплицируемые при описании обмана, широко варьируются в диапазоне экспрессивно-оценочных оттенков от выражения чувств нежности и симпатии - «милое надувательство»- до категоричного выражения презрения, пренебрежения — «подлый, ничтожный лгун» (ср. в англ "cheap crook") Эмощюнальные словосочетания с прилагательными оценочного характера типа

- «чудовищная», «гнусная», «грязная», «отвратительная» ложь (ср в англ dirty liar, thumping lie) усиливают негативную оценку опорного слова

В художественном тексте экспрессивно-оценочная лексика, маркирующая ложный дискурс, выражена следующими языковыми средствами: отрицательными наречиями (никогда), отрицательными частицами с глаголом (не брал, не знаю, как играть в эти карты, не мог смотреть равнодушно), устойчивыми выражениями (Боже упаси1 Просто плюнешь), инвекгивной лексикой (проклятые и др) Характерна реакция собеседника на ложные высказывания (подлец - в значении подлый лгун) и словесное опровержение лжи (выпонтировал вчера сто рублей), доказывающее, что городничий любит играть в карты

В случаях «изящная выдумка», «виртуозная ложь», heroic lie, first-class liar, X «вдохновенно, талантливо врал» (ср в англ tells lies, skillfully, magnificently) невозможно оценить ситуацию в отрицательном диапазоне. В сочетаниях с атрибутами положительной эмоциональной оценки положительные коннотации слов ложь, обман, lie, liar, лжец являются связанными

Сопоставление соответствующего русского и английского материала показывает, что при описании лжи/обмана в обоих языках эксплицируется разнообразие оттенков эмоций и оценки Часть наименований, выделяемые признаки которых одинаково воспринимаются англоязычным и русскоязычным менталигетами, являются абсолютно эквивалентным^ например 'dirty lie/liar' — грязный (-ая) лжец/ложь, необходимая ложь - necessary lies, cruel aspersion -жестокая клевета и т д

Таким словосочетаниям, как 'a barrelful of tncks' - «неиссякаемый запас трюков», «неуклюже соврала» - "be clumsy at lie', 'deceive with the hearty good-fellow manner' - «обманывать, разыгрывая рубаху-парня» можно относительно свободно найти адекватные одно - или разноструктурные единицы в языке-переводе, поскольку в обоих языках сопоставления имеются аналогичные представления об обмане или субъекте обманных действий.

Анализ материала показал, что модальные средства языка (в англ. яз -may be, must, possibly, apparantly, perhaps и др , а в рус яз - наверное, кажется, будто, должно быть, наверняка и др ) кроме своего основного значения могут выражать и модальное значение истинности или ложности; семантически это определяется в контексте

Модальные слова передают отношение говорящего к сообщаемому и выражают чувство неуверенности/уверенности в процессе передачи ложных высказываний. Например, модальное слово кажется привносит сомнение в ложь, которая в ответе собеседника сразу же опровергается Таким образом, эмоционально-оценочный аспект ложного дискурса заключается в использовании модальных слов и частиц, а также инвективной лексики, свидетельствующей о состоянии участников дискурса

Вопросительные конструкции являются ярким средством репрезентации ложного дискурса Отрицание фактов и двусмысленность закладываются в структуру знания в качестве инвариантного признака лжи Как показал анализ, в ложном дискурсе задаваемые вопросы не являются вопросами в чистой форме, так как в их функциональное назначение входит не запрос о пропозиции, а скорее распределение одной и той же пропозиции между репликами обоих участников Приведем пример риторического вопроса в ложном дискурсе 'But set my mind at rest upon one point do my eyes deceive me, or are you indeed a parson''' 'I am m holy orders', answered Mr Rolles" (R L Stevenson "Rajah's Diamond")

Пер.. «Но разъясните мне хоть одно вы в самом деле священник или меня обманывают мои глаза7 — Я лицо духовного звания, - ответил мистер Роллз» (Р JI Стивенсон «Алмаз Раджи»)

В данном примере задающий вопрос не совсем уверен в том, что его собеседник - священник (может быть, это обман - do my eyes deceive), но он все-таки надеется подтвердить свои сомнения и получает ответ, в котором содержится согласие: 1 am in holy orders' Пер «Да, я священник»

В ложном дискурсе получатель ложной информации всегда сомневается, и это выражается употреблением вопросительных конструкций с частицей ли При этом участник ложного дискурса ориентируется, прежде всего, на выражение лжи Поэтому у вопросов появляются дополнительные экспрессивные качества Ложная пропозиция добавляется именно в плане экспрессивности, а не коннотативности, например «- Врешь, свиное ухо' - Как же можно, чтобы я врсиР Дурак я разве, чтобы epaiO На свою бы голову я врал? »(Н В Гопшь «Тарас Бульба»).

Вопросительные конструкции являются частым языковым средством выражения ложного дискурса, и часто они приобретают характер риторических, а диалог превращается в псевдодиалог

В процессе анализа материала в ложном дискурсе выделены следующие грамматические средства языка, эксплицитно реализующие разные аспекты концепта «ложь» частицы, местоимения, наречия, прилагательные (отрицательные), имена существительные, глаголы

Отличие подходов к определению понятий в формальной логике и лингвистике выделяет абстрактную субстанциональность вне таких категорий, как истинность и ложность, реальность-нереальность и т п Особую сложность проблемы составляют имплицитные языковые средства выражения отрицания, когда формально-грамматические определителей нет, а лексико-семантический аспект, реализуемый антонимами, риторическими вопросами, скрытыми обращениями, порядком синтаксических единиц, экстралингвистическими и паралингвистическими средствами, однозначно воспринимается как отрицание Добавим, что именно они наиболее разнообразно могут передавать ложные отношения со значением отрицания Приведем пример использования частицы и разделительного вопроса в ложном дискурсе. 'They are not yours, are they not? returned Raeburn" (R.L Stevensoa "Rajah's Diamond") Пер "-Ax, не ваши? -возразил Рэберн" (Р.Л. Стивенсон «Алмаз Раджи»)

Модальные глаголы в английском языке играют важную роль в ложном дискурсе Добавим, что имена существительные, имена прилагательные и наречия также являются важным средством выражения ложных пропозиций в ложном дискурсе

Как можно заметить, данные языковые средства представлены как в английском, так и русском языке Однако в русском языке глаголов со значением ложь, обман гораздо больше, и часто они становятся метафорой, т е. выражают переносное значение {обмануть - «убедить отдать все деньги», обмануть - «придумать неправду, сфабриковать»)

Имплицитные языковые средства составляют особую сложность для анализа, поскольку формально-грамматических определителей нет, а лексико-семантический аспект, реализуемый антонимами, риторическими вопросами, скрытыми обращениями, порядком синтаксических, единиц, экстралингвистическими и паралингвистическими средствами зачастую воспринимается как ложь Имплицитные средства выражения концепталоэ/съ

наиболее разнообразно могут передавать модальные отношения со знаком ложности Обычно к имплицитным средствам выражения ложных высказываний относят иронию и клишированность фраз, которые являются признаками лжи

Определение семантики ложного возможно только в дискурсе, т е цепочке (последовательности) взаимосвязанных речевых актов В связи с этим можно утверждать, что ложь в художественном тексте спонтанна и ситуативна Иногда пропозиции являются имплицитным средством выражения концепта ложь в художественном дискурсе

Подчеркнем, что дискурс лжи представляет последовательность речевых актов, в которых выражается личностный смысл неискреннего говорящего И коммуникативная установка неискренней языковой личности воплощается в процессе дискурса, где разграничением между истиной и ложью служит разграничение между фактом и нефакгом Именно выражение нефакгов составляет суть концепта ложь

С точки зрения условий порождения существуют разные типы ложного дискурса Ложный дискурс может быть

а) спонтанно порождаемым в момент говорения,

б) предварительно подготовленным для последующего предъявления,

в) периодически возобновляемым в соответствии с коммуникативной необходимостью

А При спонтанном порождении ложного дискурса рождающаяся мысль выражается, главным образом, посредством внутренней речи, то есть путем вербализации потока сознания либо в полной, либо в редуцированной форме Установлено, что спонтанный речепорождающий процесс начинается с формулирования истинной пропозиции во внутренней речи, и лишь после этого принимается решение заменить истинную пропозицию на ложную, оформив ее на поверхностном уровне при помощи соответствующих языковых средств Приведем пример порождения ложного дискурса посредством внутренней речи "And so saying he applied a sudden and severe torsion to the lad's wnst. Hairy could not suppress a scream, and the perspiration burst forth upon his face Perhaps pain and terror quickened his intelligence, but certainly at that moment the whole business flashed across him m another light, and he saw that there was nothing for it but to accede to the ruffian's proposal, and trust to find the hose and force him to disgorge, under more favourable circumstances, and when he himself was clear from all suspicioa'I agree', he said"(R.L Stevensoa "Rajah's Diamond") Пер «С этим словами он вдруг жестоко вывернул юноше руку Гарри не мог сдержать крика, пот покатился по его лицу. Может быть, боль и страх заставили его лучше соображать, но только все дело вдруг предстало перед ним в ином свете Он увидел, что ему ничего не остается, как принять предложение мерзавца, в надежде потом - при более благоприятных обстоятельствах и когда он сам будет вне подозрений - разыскать дом и силою отобрать вещи — Согласен, - пробормотал он» (Р Л Стивенсон. «Алмаз Раджи»)

В приведенном примере говорящий произносит явную ложь год давлением обстоятельств (его вынудили пыткой) Во внутренней речи говорящий принимает решение заменить истинную пропозицию на ложную, те. согласиться на условия собеседника, хотя он категорически против его предложения

При спонтанном порождении ложного дискурса ложная пропозиция либо выводится из истинной пропозиции на основе механизма отрицания, либо заимствуется ш какой-либо стандартной ситуации общения В том случае, если истинное предложение отличается от ложного на так называемую ассертивную (утвердительную) морфему да/нет, механизм отрицания проявляется на лингвистическом уровне в замене требуемого слова на его антоним, утвердительного предложения на отрицательное или наоборот В актах номинации наблюдаются трансформации, когда отрицательные дескрипции заменяются на положительные или наоборот. Приведем пример антонимической трансформации- 'How is that, Mr Hartley?' interrogated the General Mr. Pendragon is of my opmion, it appears He too suspects that Lady Vandeleur has something to do with your friend's silk hat'. Charlie saw that he had committed an unpardonable blunder, which he hastened to repair. 'How, su^' he cried, T suspect, do you say? I suspect nothing...* (R.L Stevenson. "Rajah's Diamond") Пер • «Как же это, мистер Хартли? - вопрошал генерал Мистер Пендрагон на моей стороне, как видите Он тоже подозревает, что леди Ванделер что-то задумала с шелковой шляпой Вашего приятеля» (Р JI. Стивенсон «Алмаз Раджи»)

В приведенном примере неискренний говорящий отрицает правду при помощи положительной конструкции с отрицательным местоимением (I suspect nothing) В тексте примера использованы пропозиции committed an unpardonable blunder (непростительный промах) и hastened to repair (поторопился его исправить), подтверждающие ложные высказывания

Недостаточность определения лжи обусловлена также и следующими факторами намеренна ли она, продуманна или спонтанна, ситуационно обусловленна Например 'Where are you going, sir? asked the General 'I'm taking a little walk among the trees', replied the lad The General struck the bandbox with his cane 'With that thing?' he cried, 'you lie, sir, and you know you lie' (R.L. Stevenson. "Rajah's Diamond") Пер • «- Куда это вы идете, сэр? - спросил генерал - Хочу немножко прогуляться по парку, - ответил юноша Генерал ударил тростью го картонке — Вот с этой штукой? - воскликнул он. - Это ложь, сэр, отъявленная ложьЬ> (P.JI. Стивенсон «Алмаз Раджи»).

Активно употребляются глаголы мнения, при помощи которых внимание переводится с объективного знания на субъективное внутреннее состояние говорящего В том случае, если ложная пропозиция подводится под то или иное стандартное обозначение реалии действительности, то в спонтанно порождаемом неискреннем дискурсе имеет место использование соответствующих стереотипных высказываний. Приведем пример упрощенных

синтаксических конструкций: "And now comes the second question,' resumed Utterson: 'Who is going to do it?" "Why, you and me, sir", was the undaunted reply" (RL Stevenson 'The Strange case of Dr Jekyll and Mr Hyde") Пер «А теперь встает второй вопрос, - подытожил Аттерсон - Кто это сделает"7» «Ну, Вы и я, сэр», - последовал смелый ответ» (Р JI Стивенсон. «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда»)

Итак, спонтанный ложный дискурс проявляется в тексте следующими способами 1) внутренней речью (метадискурсивными высказываниями), 2) антонимическими трансформациями (да/нет), 3) упрощенным сингакисом (короткими предложениями, эллипсисом), 4) разными типами вопросов

Б Основная черта предварительно подготовленного дискурса лжи состоит в том, что его предъявление адресату не совпадает по времени с моментом порождения Этот вид неискреннего дискурса наиболее тесным образом связан с реализацией категории субъективности. Неискренний участник берет на себя роль организующей силы в процессе общения, формируя восприятие ситуации всеми другими участниками

В лингвистическом плане предварительно подготовленный дискурс строится по принципу семантических вариантов, описывающих пропозициональную макроструктуру неискреннего дискурса В процессе дискурса вначале появляются исходные истинные пропозиции, а желаемым конечным состоянием выработанные в результате поиска ложные пропозиции.

Установлено, что проблемы, возникающие при подготовке предварительного ложного дискурса, решаются путем постановки неискренними говорящими вопросов к самим себе и выработки ответов на эти вопросы, за которыми следуют высказывания относительно возможной реакции адресатов Одобренные ложные пропозиции объединяются в виде окончательного семантического варианта, который тщательно оформляется при помощи соответствующих языковых средств и запоминается путем многократных повторений При воспроизведении подготовленного неискреннего дискурса наблюдается такой аспект речевой деятельности как убеждение собеседника путем собственного примера на практике и пр

В Периодически возобновляемый ложный дискурс порождается как спонтанный или предварительно подготовленный и, оказавшись с точки зрения неискреннего говорящего удачным, воспроизводится им многократно, с теми или иными трансформациями Однако при этом основное семантическое содержание дискурса, как и его языковое оформление; в целом, остаются неизменными. При периодическом возобновлении нарушается основной принцип речевого общения - его «одноразовость», непосредственная данность Неискренний говорящий подбирает такие ложные пропозиции, которые носят вневременной характер и относятся к некоему уникальному, недоступному собеседникам знанию Например "Amen', said Flonzel with gravity 'I have slain a cockatrice'" (R.L. Stevenson 'The suicide club and other stories") Пер • «Аминь, - сказал Флоризель с важным видом - Я убил василиска'» (Р JI Стивенсон. «Клуб самоубийц»)

В приведенном примере в ложном дискурсе используется отсылка к названию мифического животного - василиска, которого невозможно убить (оно ассоциируется с мировым злом) В данном типе дискурса языковой образ неискреннего говорящего моделируется посредством использования заранее заготовленных, непонятных остальным слов и словосочетаний, главным образом, иностранных и книжных. Субъективное пристрастие к словам противопоставляет неискреннюю языковую личность всем другим участникам общения, отдаляет ее от других и возвышает ее над ними.

Разграничение видов ложного дискурса в зависимости от условий порождающего процгсса раскрывает особенности личностного смысла неискренности непосредственно в момент его создания Если неискренний говорящий применяет по отношению к чему-либо положительную оценку, то его собеседник, наоборот, акцентирует отрицательную оценку Развивая смысл, выраженный в ложном дискурсе, дискурс верификации содержит качественную рему, передающую истинное значение.

Отметим следующие способы реализации ложного дискурса в художественном тексте.

1 Логическое ударение. Например. 'That girl, as you call her, is my wife,' said I, and my wife only leaned a little nearer, so that I knew she had affirmed my words. 'Your what?' he cried. 'You liev' (R.L Stevenson "New Arabian mghts") Пер : «Эта девушка, как ты ее называешь, моя жена», - сказал я, и моя жена слегка наклонилась, как бы подтвердив мои слова «Твоя кто9 - вскричал он. -Ты лжешь1» (Р JI Стивенсон «Новые арабские ночи»)

2 Фальшивые чувства проявляются чрезмерно, и эта особенность помогает верифицировать ложь Так, бурное веселье по поводу сообщаемого с помощью лексических возможностей языка сигнализирует о лжи (эпитеты, диминутивы, превосходные формы имен прилагательных, модальные частицы), например. «- Как вам показался наш город? - примолвила Манилова -Приятно ли провели там время? - Очень хороший город, прекрасный город» -отвечал Чичиков, - и время провел очень приятно общество самое обходительное - А как вы нашли нашего губернатора? - сказала Манилова -Не правда ли, что препочтеннейший и прелюбезнейший человек? - прибавил Манилов (Н В. Гоголь. «Мертвые души»)

3 Следствием ложных высказыванийявляются физиологические признаки (прилив крови к лицу, заикание, дрожь, свидетельствующие о волнении), например *It was попе of my shedding1, he stammered" (R.L. Stevensoa Stories ) Пер «Это не из-за моих слез», - произнес он, заикаясь (Р.Л Стивенсон Рассказы)

Итак, движение смысла в ложном дискурсе может осуществляться по принципу обозначения одного предмета вместо другого (предметная доминанта), одного качества вместо другого (качественная доминанта), одного действия вместо другого (акциональная доминанта), одного чувства вместо другого (импрессивная доминанта) Приведем пример ащиональной

доминанты в ложном дискурсе (одно действие заменено на другое (обратное) "She found her voice with an effort 'I do not know who are you', she said 'Ah, yes' Miss Vandeleur, you do,' returned Francis better that I do myself Indeed, it is on that, above all, that I seek light Tell me what you know', she pleaded" (R.L Stevenson "Rajah's Diamond") Пер «Она с трудом проговорила: «Я не знаю, кто Вы» «Нет, знаете! Мисс Ванделер, вы знаете, - повторила Фрэнсис, -даже лучше меня Действительно, это то, что я ищу Расскажите мне, что вы знаете», - умоляла она (Р JI Стивенсон «Алмаз Раджи»).

Очевидно, что категориально-семантические изменения оказываются не безразличными, замена классов лексем может привести к изменению типа ложного дискурса

Рассматривая функциональный аспект ложного дискурса в художественном тексте, следует отметить, что экспрессивность художественного текста создается системой используемых в нем изобразительно-выразительных языковых, а также речевых средств, каждое из которых выполняет особую роль. В художественном произведении ложный дискурс выполняет различные функции: является ярким юмористическим средством, выражающим сатиру и сарказм В самой ткани текста функции ложного дискурса разнообразны Ложный дискурс встречается в речи персонажей, он может служить средством передачи их речевой, социальной и другой характеристики В художественном тексте ложный дискурс выступает как знак типовой ситуации, отвечающей предшествующему или последующему содержанию текста

Проведенный анализ функционирования ложного дискурса в текстах русских и английских писателей позволил выявить функцию речевой характеристики персонажей. При этом в художественном тексте используются маркеры ложного дискурса - слова семантического поля концепта «ложь» (лжец, лгунья, ложь, обманщик и пр), описывающие свойства характера коммуникантов, например «Да ведь она лгунья, мой свет» (НБ Гоголь «Женитьба») Или «Ты врешь, собачья дочь1»

Ложный дискурс служит средством сатирического изображения персонажа (в данном случае лгуна Ноздрева) Нечестный, льстивый характер некоторых персонажей подчеркивают следующие высказывания ложного дискурса Исчезни душа, коли лгу = Анафемой хочу быть, коли лгу = Лопнуть на десять частей, коли лгу

Анализ языка рассматриваемых художественных произведений показал, что семантика лжи зависит от контекста, от ситуации, которые определяют интенции говорящего в ложном дискурсе Поведение обманывающего описывается большим массивом атрибутивных и адвербиальных характеристик, отражая различные стороны этого явления, имеющие указание на участие различных эмоций в речевом акте лжи

Признаки, эксплицируемые при описании обмана, широко варьируются в диапазоне экспрессивно-оценочных оттенков от выражения чувств нежности и симпатии до категоричного выражения презрения и пренебрежения.

Эмоциональные словосочетания с прилагательными оценочного характера усиливают негативную оценку опорного слова Эмоционально-оценочный аспект ложного дискурса также заключается в использовании инвекгивной лексики, свидетельствующей о состоянии участников дискурса

Расхождение между сопоставляемыми языками проявляется в том, что многие признаки в русском языке выражены большим количеством эмотивных единиц Английский язык более сдержан в эмоциональной характеристике лжи/обмана, предлагая больше единиц нейтрального употребления для описания обманных действий. Анализ примеров позволяет предположить большую эмоциональную степень явлений лжи и обмана для русскоязычной культуры

Ложный дискурс в художественном тексте выполняет самые разнообразные функции при помощи различных лексических средств служит средством изображения комического, используется для сатирического изображения персонажа и пр

Итак, результаты нашего исследования с очевидностью показывают целесообразность изучения такого явления как ложный дискурс в коммуникативно-функциональной лингвистике

В дальнейшем представляется перспективным исследование реализации ложного дискурса, который способствует описанию закономерностей развития и функционирования языка в социуме, позволяет осмыслить с лингвистической точки зрения процесс управления речевым поведением участников диалогической интеракции, расширяет представление о соотношении коммуникативной, ситуативной и языковой семантики.

В Заключении представлены основные обобщения и выводы диссертационного исследования, итоги выполнения намеченных цглей и задач, отражены этноспецифические, вербальные и лингвокультурологические особенности ложного дискурса, указывается перспектива дальнейшего изучения концепта «ложь».

Основные положения и результаты исследования отражены в следующих публикациях:

*1. Шевченко (Вицюк) Л А Интенциональность в ложном дискурсе. // Вестник Адыгейского государственного университета. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2009 - Выпуск 3 (48). - С 127-130

2. Шевченко Л.А Пропозициональный анализ семантики концепта «ложь» // Филологический вестник. Научный и образовательный журнал. - Майкоп: АГУ, 2004. -№6. - С. 151-154.

3. Шевченко Л А. Когнитивный подход к описанию концепта «ложь» // Филологический вестник Научный и образовательный журнал. — Майкоп. АГУ,2004.-№6 - С.168-171.

4. Шевченко Л.А. Проблема изучения стратегий языковой личности в ложном дискурсе // Материалы 5-ой межвузовской конференции молодых

ученых. «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар, 2005г) - Краснодар КубГУ, 2006 -С 422425.

5 Шевченко Л А. Проблема описания концепта «ложь» в современной лингвистике // Экологический вестник Научно-образовательный и прикладной журнал -Краснодар КубГУ, 2006 - Приложение№3 -С 222-224.

6 Шевченко (Вицюк) Л А Содержательная характеристика имени концепта «ложь» // Материалы 8-ой межвузовской конференции молодых ученых. «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар, 17 апреля 2009г). - Краснодар КубГУ, 2009 -С 73-81

Вицюк Лариса Аслановна

ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ И СИНТАКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА РЕАЛИЗАЦИИ ЛОЖНОГО ДИСКУРСА

(на материале русского и английского языков)

10 02 19-Теорияязыка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Сдано в набор 11.012010. Подписано в печать 13 01.2010. Бумага офсетная. Гарнитура Times New Roman Формат бумаги 60x84/16 Печ л 1,8 Заказ №2. Тираж 100 экз

ИППаштовЗВ Участок оперативной полиграфии ОГРН304010511900204 г.Майкоп, ул Келермесское шоссе, 12.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Вицюк, Лариса Аслановна

Введение.

Глава 1. Проблема изучения ложного дискурса в лингвистической науке.

1.1. Теоретические положения концепта «ложь» как составляющей ложного дискурса.

1.2. Понятие концепта «ложь» в современной лингвистике.

1.3. Содержательная характеристика имени концепта «ложь».

1.4. Стратегии языковой личности в ложном дискурсе.

1.5. Параметры языкового личностного общения в ложном дискурсе.

1.5.1. Интенциональность в ложном дискурсе.

1.5.2. Пропозициональность в ложном дискурсе.

Выводы к 1 главе.

Глава 2. Лексико-семантические и синтаксические средства выражения ложного дискурса.

2.1. Семантические параметры ложного дискурса в прагматике речевых реализаций.

2.1.1. Эмоционально-оценочный аспект концепта «ложь».

2.1.2. Вопросительные слова и частицы в ложном дискурсе.

2.2. Грамматические средства выражения ложного дискурса.

2.3. Имплицитные средства выражения ложного дискурса.

2.4. Типы ложного дискурса и языковые средства их реализации.

2.5. Способы выражения ложного дискурса в художественном тексте.

2.5.1. Функциональный аспект ложного дискурса в художественном тексте.

Выводы ко 2 главе.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Вицюк, Лариса Аслановна

Диссертационное исследование посвящено проблеме изучения лексико-семантических, синтаксических и функциональных параметров ложного дискурса в художественном тексте. В современной лингвистике ложный дискурс и его реализация в языке представляют большой интерес для изучения, так как его значение в речевом общении особенно велико. Вопросы организации и анализа коммуникативных процессов как в рамках отдельных институциональных образований, так и в обществе в целом, описания динамических моделей речевого общения приобретают особую актуальность в силу происходящих изменений в реальном мире. Как отмечает З.У. Блягоз, «непрерывный рост интереса к познанию окружающего мира и человеческого общества.приводит к возникновению народной философии как формы сознания и способа постижения законов природы и человеческих взаимоотношений.» (Блягоз, Мамышева 2003: 11). Проблема истинностной оценки сообщения с позиций интерпретатора находится в русле синергетического сближения двух главных парадигм современной лингвистики - коммуникативной и когнитивной. Этим обусловлен неослабевающий интерес к ложному дискурсу зарубежных и российских ученых (Демьянков 1981, Кравченко 1993, Вайнрих 1978, Болинджер 1987 и

ДР-)

Актуальность данного исследования определяется перспективностью и важностью изучения языковой специфики ложного дискурса, а также необходимостью выявления коммуникативных, прагматических, когнитивных характеристик ложного дискурса как функционально специализированного феномена.

В современной лингвистике проблема изучения языкового выражения концепта ложь находится в настоящее время в стадии разработки, поскольку параметры данного концепта четко не определены и недостаточно описаны в научной литературе. В дискурсе большое значение имеют различные концепты, с помощью которых интерпретатор оценивает ситуацию общения. В данном исследовании рассматриваются языковые (лексико-семантические и синтаксические) средства выражения ложного дискурса. По А.Н. Абрегову, язык «представляет собой определенную схему построения сложного речевого или языкового знака, выполняющего компаративную функцию в микротексте.» (Абрегов 2000: 23). Ложь понимается как дискурсивная стратегия языковой личности, направленная на выражение ложных пропозиций и их языковое выражение. Так, по мнению М.Х. Шхапацевой, «функционирование языковых единиц обусловлено строем языка и актуализируется в речи взаимодействием разноуровневых элементов языковой системы» (Шхапацева 2005: 290). В работе решается комплекс вопросов, связанных с раздельным рассмотрением ложности как свойства пропозиций, то есть такого знания о возможном мире, которое противоречит объективной картине этого мира, и неискренности как характеристики говорящего субъекта, связанной с его коммуникативными намерениями и особенностями ситуации общения.

Языковые средства, передающие ложь, присущи многим сферам системной организации языка и процессам порождения речи. Нельзя познать язык в полном объеме, не учитывая все многообразие его потенциальных возможностей, реализуемых в интерактивном взаимодействии говорящих. По этому поводу Б.М. Берсиров пишет: «Язык практически не создает материально новый элемент для новых значений, а вводит в новые взаимоотношения и, тем самым, в новую систему взаимоотношений уже существующие элементы, давая им новую семантическую нагрузку» (Берсиров 2001: 7). Выражение лжи влияет как на глубинный, пропозициональный уровень высказываний, так и на характер их поверхностной структуры. Таким образом, данная тема имеет непосредственное отношение к общей проблеме представления знаний в языке, что позволяет рассматривать ее в рамках когнитивной концепции языка.

Объектом исследования являются языковые единицы разных уровней, формирующие ложный дискурс.

Предметом исследования выступают семантические, лексические и грамматические особенности ложного дискурса, то есть система языковых средств и комплекс прагматических приемов интеракции, в рамках которой они используются собеседниками одновременно для реализации собственных и типовых коммуникативных целей и задач в ложном дискурсе.

Практическим языковым материалом диссертации послужили более 2000 микротекстов из художественных произведений русских (Н.В. Гоголь и др.) и английских (P.JI. Стивенсон, Дж. К. Джером, Дж. Элиот и др.) писателей.

Цель работы - определение специфики использования языковых средств для создания и реализации условий ложной интеракции в коммуникативном пространстве русского и английского языков и проведение анализа языковых механизмов, которые лежат в основе «ложного дискурса» и реализуются в речевом общении.

Общая цель обусловила постановку и решение следующих конкретных исследовательских задач: осветить проблемы ложного дискурса как особого лингвистического объекта изучения с учетом специфики межличностной коммуникации; изучить содержательный объем концепта ложь как составляющую ложного дискурса и описать функциональные условия интерактивного взаимодействия собеседников в пространстве ложного дискурса; выявить феномен личностной коммуникативной установки в ложном дискурсе и определить стратегии языковой личности в ложном дискурсе; определить параметры языкового личностного общения в ложном дискурсе, рассмотрев инвентарь лингвистических средств, способствующих описанию его интерактивной организации; охарактеризовать семантические параметры ложного дискурса в прагматике речевых реализаций; представить классификацию типов ложного дискурса и описать способы и функции его выражения в художественном тексте.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в постановке мало изученной проблемы функционирования в интерактивном пространстве коммуникативных актов ложного дискурса, а также в конкретном ее решении. Выбранные для исследования речевые произведения интерактивного пространства рассматриваются в рамках целостного функционально-семантического представления типового иллокутивного фрейма, отражающего весь спектр регулятивных отношений между партнерами по коммуникативному взаимодействию. Проведен комплексный анализ значения дискурсивных практик с учетом целостности языкового, семантического и внеязыкового энциклопедического знания.

Материалом исследования послужили примеры из произведений русской и английской литературы XIX-XX вв., приводимые для соответствующей аргументации выдвигаемых положений и гипотез. Процесс отбора литературных источников для целей предлагаемого исследования показал, что в произведениях некоторых авторов формы речевого общения представлены более полно и в более реальном преломлении, чем у других авторов, и отличаются достоверным изображением того, как ведут себя, поступают, рассуждают в обыденных обстоятельствах собеседники разного возраста и общественного положения, как они говорят естественно и убедительно. Это позволяет рассматривать диалогические единства в таких произведениях как репрезентацию обычного речевого общения. Важной источниковедческой базой послужили также толковые и аспектные словари.

Методологический аппарат исследования опирается на разработки в области прагмалингвистики, теории речевых актов и теории коммуникации, в частности на метод теоретико-гипотетического моделирования вербального поведения языковой личности в зависимости от установки, интерпретации смысла дискурсивных единиц на основе элементарных пропозициональных единиц. Методы и методики исследования обусловлены спецификой объекта, языкового материала, а также целью и задачами работы. В плане общенаучного подхода использовались описательно-синхронный и интерпретационный методы; при непосредственном изучении текстового материала применялись методы эмпирического и теоретического исследования: анализ, синтез, сравнение, метод наблюдения, а также компонентный, сопоставительный и контекстный методы изучения. В работе также применены методы контекстуального и функционального анализа.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно способствует дальнейшему развитию когнитивно-дискурсивной научной парадигмы, существенно расширяет теорию речевого воздействия и — шире - речевой деятельности в частнолингвистическом и общелингвистическом планах и представляет собой вклад в общую теорию прагматики общения и изучения глубинных механизмов, лежащих в основе лингвокреативной деятельности человека в дискурсе. Изучение такого явления как ложный дискурс в коммуникативно-функциональной лингвистике способствует .описанию закономерностей развития и функционирования языка в социуме, позволяет осмыслить с лингвистической точки зрения процесс управления речевым поведением участников диалогической интеракции, расширяет представление о соотношении коммуникативной, ситуативной и языковой семантики.

Практическая ценность работы определяется возможностью применения ее основных положений, выводов и методик анализа при разработке теоретических курсов по семантике и прагматике речевого общения, теории и интерпретации диалогического дискурса, теории речевого воздействия, при чтении спецкурсов по вопросам анализа художественного текста, лингвострановедению. Материал и выводы работы могут быть использованы при чтении курсов лекций по лингвокультурологии, семиотике, теории понимания и интерпретации.

Положения, выносимые на защиту:

1. Ложный дискурс в данном исследовании определяется как последовательность речевых актов, в которых выражается личностный смысл неискреннего говорящего. Процесс формирования ложного дискурса необходимо рассматривать как коммуникативную деятельность (то есть как процесс в его временной протяженности) и как коммуникативный акт (как состояние в отдельной временной точке этого процесса), где коммуникативная деятельность представлена в виде совокупности действий, подчиненных определенной коммуникативной цели. Выделение соответствующих личностных смыслов говорящих формирует классификацию возможных стратегий участников ложного дискурса.

2. Расхождения между сопоставляемыми русским и английским языками проявляются в том, что для русского языка характерна большая эмоциональная степень явлений лжи и обмана, а английский язык более сдержан в эмоциональной характеристике лжи/обмана, предлагая больше единиц нейтрального употребления для описания обманных действий.

3. Классификация ложного дискурса предполагает наличие трех типов дискурса, а именно: 1) спонтанного, 2) предварительно подготовленного и 3) периодически возобновляемого. Для реализации ложного дискурса в художественном тексте характерны следующие способы: логическое ударение, выражение фальшивых чувств, физиологические признаки, сопровождающие ложные пропозиции.

4. Ложный дискурс в художественном тексте выполняет разнообразные функции при помощи различных лексических средств: служит средством изображения комического, используется для сатирического изображения персонажа и пр.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на заседании кафедры общего языкознания Адыгейского государственного университета. Результаты исследования были представлены на межрегиональных конференциях: «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения: Материалы 5-ой и 8-ой межвузовской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар: КубГУ, 2006; 2009).

Основное содержание работы представлено в 6 публикациях, в том числе в издании, рекомендованном списком ВАК РФ.

Структура диссертации обусловлена целью и поставленными задачами. Работа состоит из Введения, двух исследовательских глав, Заключения и Библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лексико-семантические и синтаксические средства реализации ложного дискурса"

Выводы ко 2 главе

Итак, анализ языка рассматриваемых художественных произведений показал, что семантика лжи зависит от контекста, от ситуации, которые определяют интенции говорящего в ложном дискурсе. Поведение обманывающего описывается большим массивом атрибутивных и адвербиальных характеристик, демонстрируя различные стороны этого явления, имеющие указание на участие различных эмоций в речевом акте лжи. Исследование подтвердило, что модальные слова, являясь ярким дискурсивным показателем ложного дискурса, играют важную роль для передачи эмоций.

Признаки, эксплицируемые при описании обмана, широко варьируются в диапазоне экспрессивно-оценочных оттенков от выражения чувств нежности и симпатии до категоричного выражения презрения и пренебрежения. Эмоциональные словосочетания с прилагательными оценочного характера усиливают негативную оценку опорного слова. Эмоционально-оценочный аспект ложного дискурса также заключается в использовании инвективной лексики, свидетельствующей о состоянии участников дискурса.

Модальные средства в русском и английском языках кроме своего основного значения могут выражать и модальное значение истинности или ложности, что семантически определяется в контексте.

Как показал анализ материала, в ложном дискурсе задаваемые вопросы не являются вопросами в чистой форме, так как в их функциональное назначение входит не запрос о пропозиции, а скорее распределение одной и той же пропозиции между репликами обоих участников.

Расхождение между языками проявляется в том, что многие признаки в русском языке выражены гораздо большим количеством эмотивных единиц. Английский язык более сдержан в эмоциональной характеристике лжи/обмана, предлагая больше единиц нейтрального употребления для описания обманных действий. Анализ примеров позволяет предположить большую эмоциональную степень явлений лжи и обмана для русскоязычной культуры.

Типовая классификация ложного дискурса показала наличие трех типов дискурса, а именно: 1) спонтанный, 2) предварительно подготовленный и 3) периодически возобновляемый. Для реализации ложного дискурса в художественном тексте характерны следующие способы: логическое ударение, выражение фальшивых чувств, физиологические признаки, сопровождающие ложные пропозиции. Ложный дискурс в художественном тексте выполняет самые разнообразные функции при помощи различных лексических средств: служит средством изображения комического, используется для сатирического изображения персонажа и пр.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, проблема исследования ложного дискурса представляется достаточно актуальной в современной лингвистике ввиду недостаточного освещения как самого понятия дискурс, так и понятия ложь/ложность в речевом общении. Проблема организации и анализа коммуникативных процессов, как в рамках отдельных институциональных образований, так и в обществе в целом, проблема описания динамических моделей речевого общения приобретают особую актуальность в силу происходящих изменений в реальном мире. В диссертации исследуется проблема истинностной оценки сообщения с позиций интерпретатора, которая находится в русле синергетического сближения двух главных парадигм современной лингвистики — коммуникативной и когнитивной:

Проблемой данного исследования явилось выявление языковых (лексико-семантических и синтаксических) средств выражения "ложного дискурса". "Ложь" понимается как дискурсивная стратегия языковой личности, направленная на интенциональное выражение ложных пропозиций и их соответствующее языковое оформление. В работе ложность рассматривается как свойство пропозиций, то есть такого знания о возможном мире, которое противоречит объективной картине этого мира, а неискренность как характеристики говорящего субъекта, связанной с его коммуникативными намерениями и особенностями ситуации общения. Концепт ложь включает в себя специфический способ выражения истинностной оценки, суть которого состоит в разрыве между знанием говорящего и представлением этого знания.

Дискурс лжи, или ложный дискурс, в данном исследовании определяется как последовательность речевых актов, в которых выражается личностный смысл неискреннего говорящего. Процесс формирования ложного дискурса необходимо рассматривать как «коммуникативную деятельность» (т.е. как процесс в его временной протяженности) и как коммуникативный акт (как состояние в отдельной временной точке этого процесса), где коммуникативная деятельность представлена в виде совокупности действий, подчиненных определенной коммуникативной цели.

Классификация возможных стратегий участников ложного дискурса зависит от выделения соответствующих личностных смыслов говорящих. Коммуникативно-деятельностная и индивидуально-дифференцирующая стороны языковой личности в наиболее полном виде были подвергнуты изучению в теории речевых актов, ознаменовавшей переход от статистической фиксации языковых средств, выражающих интеллектуальные и эмоциональные состояния человека к их динамическому рассмотрению как комплекса языковых форм, характеризующих человеческие интенции.

В процессе исследования оказалось, что обман как стратегическое взаимодействие является одним из видов ложного дискурса. Обман понимается в данном контексте не только как речевой акт или прагматический .коррелят лжи, но и как поведенческий акт, как действие, для которого нужна не столько истинностная оценка, сколько интерпретация.

Ложные пропозиции часто реализуются посредством слов и выражений, предшествующих ложному высказыванию. Как правило, это слова эмоциональной окраски, глаголы и слова, обозначающие чувства (например, заикаясь, дрожа, волнуясь, оцепенев, глядя в сторону, вытаращив глаза, не краснея, опустив глаза, не глядя на собеседника и пр.).

Для выявления ложных пропозиций, выражаемых неискренним говорящим, используются методы пропозиционального анализа (метод сокращения и метод расширения количества пропозиций, эксплицитно представленных в ложном дискурсе.

Художественный текст является полем реализации ложности посредством языковых (и внеязыковых) знаков. Фоном для разграничения истинных и ложных пропозиций в вымышленном мире служит не только его внутреннее устройство, описанное писателем, но также и факты реального мира и система верований, принятых в обществе, в котором было создано данное художественное произведение. Для лингвистического анализа ложности наиболее важно восприятие, при котором исследователь соотносит получаемые из художественного текста данные со своей интуицией о реальном процессе речевого общения.

При порождении ложного дискурса отрицание фактов сразу же закладывается в структуру знания и, соответственно, в структуру дискурса. Это делается говорящим осознанно и поэтому может с полным основанием считаться дискурсивной стратегией.

Анализ ложного дискурса в русском и английском языках показал, что для русского языка характерна большая эмоциональная степень явлений лжи и обмана, а английский язык более сдержан в эмоциональной характеристике лжи/обмана, предлагая больше единиц нейтрального употребления для описания обманных действий. Поведение обманывающего описывается большим массивом атрибутивных и адвербиальных характеристик, демонстрируя различные стороны этого явления, имеющие указание на участие различных эмоций в речевом акте лжи.- Исследование подтвердило, что модальные слова, являясь ярким дискурсивным показателем ложного дискурса, играют важную роль для передачи эмоций.

Классификация ложного дискурса предполагает наличие трех типов дискурса, а именно: 1) спонтанного, 2) предварительно подготовленного и 3) периодически возобновляемого. Для реализации ложного дискурса в художественном тексте характерны следующие способы: логическое ударение, выражение фальшивых чувств, физиологические признаки, сопровождающие ложные пропозиции.

Ложный (дискурс в художественном ' тексте выполняет самые разнообразные функции при помощи различных лексических средств: служит средством изображения комического, используется для сатирического изображения персонажа и пр.

Итак, результаты нашего исследования с очевидностью показывают целесообразность изучения такого явления как ложный дискурс в коммуникативно-функциональной лингвистике.

В дальнейшем представляется перспективным исследование реализации ложного дискурса, который способствует описанию закономерностей развития и функционирования языка в социуме, позволяет осмыслить с лингвистической точки зрения процесс управления речевым поведением участников диалогической интеракции, расширяет представление о соотношении коммуникативной, ситуативной и языковой семантики.

Список научной литературыВицюк, Лариса Аслановна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абрегов, А.Н. Исследования по лексике и словообразованию адыгейского языка / А.Н. Абрегов. Майкоп, 2000. - 204 с.

2. Александрова, Г. А. Текстовая референция и референциальная структура текста: автореф. дис. . канд. филол. наук / Г.А. Александрова. -Л., 1989.-23 с.

3. Александрова, О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса: учеб. пособие / О.В. Александрова. М.: Высш. шк., 1984. - 211 с.

4. Алисова, Т.В. Дополнительные отношения модуса и диктума / Т.В. Алисова // Вопросы языкознания. 1971. — № 2. - С. 54-64.

5. Аллен, Дж.Ф. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании / Дж. Ф. Аллен, Р. Перро // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. Теория речевых актов. — М.: Прогресс, 1986. -С. 322-362.

6. Антропова, М.В. Личностные доминанты и средства их языкового выражения: автореф. дис. . канд. филол. наук / М.В. Антропова. М., 1996. -24 с.

7. Аошуан, Т. Китайский язык и концептуальный мир говорящего / Т. Аошуан // Вопросы языкознания. 1994. - № 5. — С. 90-97.

8. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. 1995. — № 1. - С. 37-67.

9. Арнольд, И.В. Современные лингвистические теории взаимодействия системы и среды / И.В. Арнольд // Вопросы языкознания. 1991. - № 3. - С. 118-126.

10. Арутюнова, Н.Д. Вторичные истинностные оценки: правильно, верно / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Ментальные действия / отв. ред. Т.В. Булыгина. М.: Наука, 1993. - С. 67-78.

11. Арутюнова, Н.Д. Истина: фон и коннотации / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Культурные концепты / отв. ред. Н.Д. Арутюнова.-М.: Наука, 1991. С. 21-30.

12. Арутюнова, Н.Д. Лингвистические проблемы референции / Н.Д. Арутюнова // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (проблемы референции). -М.: Радуга, 1982. С. 5-40.

13. Арутюнова, Н.Д. Речевой акт / Н.Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 412413.

14. Арутюнова, Н.Д. Речеповеденческие акты и истинность. Речеповеденческие акты в зеркале чужой речи. "Я" и "Другой" / Н.Д.

15. Арутюнова // Человеческий фактор в языке. Коммуникация. Модальность. Дейксис / отв. ред. Т.В. Булыгина. М.: Наука. 1992. - С. 6-9.

16. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова. -М., 1988. 71 с.

17. Арутюнова, Н.Д. Фактор адресата / Н.Д. Арутюнова // Известия АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1981. - Т. 40. -№ 4. - С. 356-367.

18. Баранов, А.П. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога / А.П. Баранов, Т.Е. Крейдлин // Вопросы языкознания. 1992. - № 2. - С. 84-100.

19. Баранов, А.П. Структура диалогического текста: лексические показатели минимальных диалогов / А.П. Баранов, Т.Е. Крейдлин // Вопросы языкознания. 1992а. - № 3. - С. 84-94.

20. Барвайс, Дж. Ситуации и установки / Дж. Барвайс, Дж. Пери // Философия. Логика. Язык. М., 1987.

21. Барт, Р. Лингвистика текста / Р. Барт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. - С. 442449.

22. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1979. - 424 с.

23. Белл, Р.Т. Социолингвистика: пер. с англ. / Р.Т. Белл. М.: Междунар. отношения, 1980.-318 с.

24. Белова, Е.Н. Структура и семантика аргументативного дискурса: автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.Н. Белова. СПб., 1995. - 18 с.

25. Берсиров, Б.М. Структура и история глагольных основ в адыгских языках / Б.М. Берсиров. - Майкоп: Адыгея, 2001. - 236 с.

26. Бижева, З.Х. Адыгская языковая картина мира / З.Х. Бижева. -Нальчик: Эльбрус, 2000. 128 с.

27. Бисималиева, М.К. О понятиях «текст» и «дискурс» / М.К. Бисималиева // Филологические науки. 1999. - № 2. - С. 78-85.

28. Блакар, Р. Язык как инструмент социальной власти / Р. Блакар // Язык и моделирование социального взаимодействия / отв. ред. В.М. Сергеев. М.: Прогресс, 1987. - С. 88-125.

29. Блягоз, З.У. Народная мудрость адыгов / З.У. Блягоз, 3.3. Мамышева. -Майкоп: Изд-во АГУ, 2003. 186 с.

30. Бобырева, Е.В. Семантика и прагматика инициальных и финальных реплик диалога: автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.В. Бобырева. -Волгоград, 1996. 22 с.

31. Богатырев, А.А. Текстовая эзотеричность как средство оптимизации художественного воздействия: дис. . канд. филол. наук / А.А. Богатырев. -Тверь, 1996.-216 с.

32. Богин, Г.И. Интенциональность как средство выведения к смысловым мирам / Г.И. Богин // Понимание и интерпретация текста: сб. науч. тр. / отв. ред. Г.И. Богин. Тверь: Изд-во ТГУ, 1994. - С. 8-18.

33. Богин, Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Г.И. Богин. — JL, 1984.-46 с.

34. Болинджер, Д. Истина проблема лингвистическая / Д. Болинджер // Язык и моделирование социального взаимодействия / отв. ред. В.М. Сергеев. - М.: Прогресс, 1987. - С. 23-43.

35. Бондарко, А.В. К проблеме соотношения универсальных и идиоэтнических аспектов семантики: интерпретационный компонент грамматических значений / А.В. Бондарко // Вопросы языкознания. 1992. -№3.-С. 5-21.

36. Бондарко, А.В. Опыт лингвистической интерпретации соотношения системы и среды / А.В. Бондарко // Вопросы языкознания. 1985. - № 1. - С. 13-23.

37. Борботько, В.Г. Элементы теории дискурса: учеб. пособие / В.Г. Борботько. Грозный: Чечено-Ингушский гос. ун-т, 1981. - 113 с.

38. Бочакова, Д. О связности в устных коммуникатах / Д. Бочакова // Синтаксис текста / отв. ред. Г.А. Золотова. М.: Наука, 1979. - С. 248-261.

39. Бубнова, Г.И. Интонация и синтаксис в устнопорождаемом высказывании / Г.И. Бубнова // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики: тез. докл. Всерос. науч. конф. Челябинск: ЮжноУральский гос. ун-т, 1999. - С. 17-18.

40. Булыгина, Т.В. Возможность и необходимость в логике и языке / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев // Человеческий фактор в языке. Коммуникация. Модальность. Дейксис / отв. ред. Т.В. Булыгина. М.: Наука, 1992. - С. 137153.

41. Булыгина, Т.В. О границах и содержании прагматики / Т.В. Булыгина // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. - Т. 40, № 4. - С. 333-342.

42. Бурдина, З.Г. Грамматика и коммуникативно-когнитивные стратегии интерпретации текста / З.Г. Бурдина // Филологические науки. 1995. - № 4. -С. 84-91.

43. Вайнрих, X. Лингвистика лжи / X. Вайнрих // Язык и моделирование социального взаимодействия / отв. ред. В.М. Сергеев. М.: Прогресс, 1987. -С. 44-87.

44. Вайсгербер, Й.Л. Язык и философия / Й.Л. Вайсгербер // Вопросы языкознания. 1993. - № 2. - С. 114-124.

45. Васильев, Л.Г. Рефлексия, понимание, фреймы / Л.Г. Васильев // Понимание и интерпретация текста: сб. науч. тр. / отв. ред. Г.И. Богин. -Тверь: Изд-во ТГУ, 1994. С. 66-72.

46. Васильев, С.А. Синтез смысла при создании и понимании текста / С.А. Васильев. Киев: Наукова думка, 1988. - 240 с.

47. Вежбицкая, А. Дескрипция или цитация / А. Вежбицкая // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (проблемы референции). -М.: Радуга, 1982. С. 237-262.

48. Вежбицкая, А. Культурно-обусловленные сценарии и их когнитивный статус / А. Вежбицкая // Язык и структура знания / отв. ред. P.M. Фрумкина.

49. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1990. - С. 63-85.

50. Вейхман, Г.А. Дериваты вопросно-ответных единств / Г.А. Вейхман // Вопросы языкознания. 1987. - № 3. - С. 69-78.

51. Вендлер, 3. Иллокутивное самоубийство / 3. Вендлер // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. — М.: Прогресс, 1985. С. 238-275.

52. Вербицкая, М.В. К обоснованию теории вторичных текстов / М.В. Вербицкая // Филологические науки. 1989. - № 1. - С. 30-35.

53. Верещагин, Е.М. Речевые тактики "призыва к откровенности". Еще одна попытка проникнуть в идиоматику речевого поведения и русско-немецкий контрастивный подход / Е.М. Верещагин, Р. Ратмайр, Т. Ройтер // Вопросы языкознания. 1992. - № 6. - С. 82-94.

54. Верещагин, Е.М. Язык и культура / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. -М.: Наука, 1976.-248 с.

55. Винокур, Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения / Т.Г. Винокур. -М.: Наука, 1993. 172 с.

56. Винокур, Т.Г. К характеристике говорящего. Интенция и реакция / Т.Г. Винокур // Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 11-23.

57. Витгенштейн, JI. Философские работы: пер. с англ. / J1. Вингенштейи. -М.: Гнозис, 1994. 612 с.

58. Вольф, Е.М. О соотношении квалификативной и дескриптивной структур в семантике слова и высказывания / Е.М. Вольф // Известия АН СССР. Сер. Литературы и языка 1981. - Т. 40, № 4. - С. 391-397.

59. Вольф, Е.М. Эмоциональные состояния и их представление в языке / Е.М. Вольф // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. — М.: Наука, 1989. -С. 55-75.

60. Воробьева, О.П. Лингвистические аспекты адресованности художественного текста (одноязычная и межъязыковая коммуникация): автореф. дис. . д-ра филол. наук / О.П. Воробьева. М., 1993. - 38 с.

61. Гадамер, Х.Г. Истина и метод / Х.Г. Гадамер. М., 1988. - 704 с.

62. Гак, В.Г. Истина и люди / В.Г. Гак // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1995.-С. 24-31.

63. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин. М.: Наука, 1981. - 138 с.

64. Гаспаров, Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования / Б.М. Гаспаров. — М.: Новое литературное обозрение, 1996. — 352 с.

65. Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики: пер. с фр. / Г. Гийом. М.: Прогресс, 1992. - 218 с.

66. Глаголев, Н.В. Ложная информация и способы ее выражения в тексте / Н.В. Глаголев // Филологические науки. 1987. - № 4. - С. 61-67.

67. Голубева-Монаткина, Н.И. Вопрос, ответ и отрицание / Н.И. Голубева-Монаткина // Филологические науки. 1991. - № 1. - С. 107-111.

68. Гордон, Д. Постулаты речевого общения / Д. Гордон, Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. -М.: Прогресс, 1985. С. 276-302.

69. Горелов, И.Н. Вопросы теории речевой деятельности. Психолингвистические основы искусственного интеллекта / И.Н. Горелов. -Таллин: Валгус, 1987. 196 с.

70. Горский, Д.П. Истина как процесс и как результат познания / Д.П. Горский, И.С. Нарский, Т.И. Ойзерман // Современные проблемы теории познания диалектического материализма. — М.: Мысль, 1970. — С. 3-53.

71. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию / В. фон Гумбольдт. М.: Прогресс, 1984. - 400 с.

72. Гуссерль, Э. Логические исследования / Э. Гуссерль // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Метод прояснения // Современная философия науки. -М., 1996. С. 365-375.

73. Девкин, В.Д. Немецкая разговорная речь: синтаксис и лексика / В.Д. Девкин.-М., 1979.

74. Дейк Т.А. ван. Стратегии понимания связного текста / Т.А. ван Дейк,

75. B. Кинч // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка.-М.: Прогресс, 1988.-С. 153-211.

76. Дейк, Т.А. ван. Вопросы прагматики текста / Т.А. ван Дейк // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978.1. C. 259-336.

77. Дементьев, В.В. Фатические речевые жанры / В.В. Дементьев // Вопросы языкознания. 1999. - № 1. - С. 37-55.

78. Демина, Л.А. Парадоксы нереференциальности / Л.А. Демина // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1990. - С. 10-20.

79. Демьянков, В.З. Интерпретация текста и .стратагемы поведения / В.З. Демьянков // Семантика языковых единиц и текста (лингвистические и психолингвистические исследования). М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1979.-С. 110-116.

80. Демьянков, В.З. Прагматические основы интерпретации высказывания / В.З. Демьянков // Известия АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1981. - Т. 40, №4.-С. 368-377.

81. Добровольский, Д.О. Идиоматика в тезаурусе языковой личности / Д.О. Добровольский, Ю.Н. Караулов // Вопросы языкознания. 1993. - № 2. - С. 5-15.

82. Доценко, Е.Л. Психология манипуляции. Феномены, механизмы и защита / Е.Л. Доценко. М.: ЧеРо: Изд-во МГУ, 1996. - 344 с.

83. Ермолаев, Б.А. Целеобразование и коммуникация / Б.А. Ермолаев // Оптимизация речевого воздействия / отв. ред. Р.Г. Котов. — М.: Наука, 1990. — С. 46-55.

84. Ермолаева, J1.C. Очерки по сопоставительной грамматике германских языков: учеб. пособие / JI.C. Ермолаева. М.: Высш. шк., 1987. - 128 с.

85. Жинкин, Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи / Н.И. Жинкин // Вопросы языкознания. 1964. - № 6. - С. 26-38.

86. Жинкин, Н.Н. Речь как проводник информации / Н.Н. Жинкин. М.: Наука, 1982. - 160 с.

87. Занина, E.JI. Вариативность возражения как текстового значения отрицания / E.JI. Занина // Фразеология и личность: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. A.M. Каплуненко. Иркутск: ИГПИИЯ, 1995. - С. 11-17.

88. Захарова, Е.П. Категория чуждости в системе коммуникативных категорий / Е.П. Захарова // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики: тез. докл. Всерос. науч. конф. — Челябинск: ЮжноУральский гос. ун-т, 1999. С. 34-36.

89. Зельдович, Г.М. О типах семантической информации: слабые смыслы / Г.М. Зельдович // Известия РАН. Сер. Литературы и языка. 1998. - Т. 57, №г 2. С. 27-37.

90. Земская, Е.А. Устная публичная речь: разговорная или кодифицированная? / Е.А. Земская, Е.Н. Ширяев // Вопросы языкознания. -1980.-№2.-С. 61-72.

91. Золотарева, Е.В. О прагматике самооценки / Е.В. Золотарева // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний: материалы Всерос. науч. конф. Иркутск: ИГЛУ, 1998. - С.-58-60.

92. Золотова, Г.А. Говорящее лицо и структура текста / Г.А. Золотова // Язык Система. Язык - Текст. Язык - Способность / отв. ред. Ю.С. Степанов. - М.: Ин-т русск. яз. РАН, 1995. - С. 120-132.

93. Золотова, Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса / Г.А. Золотова. М.: Наука, 1982. - 366 с.

94. Камчатнов, A.M. Подтекст: термин и понятие / A.M. Камчатнов // Филологические науки. 1988. - № 3. - С. 40-44.

95. Каплуненко, A.M. Об интенциональном горизонте двусмысленности / A.M. Каплуненко // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний: материалы Всерос. науч. конф. Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 1998. - С. 73-74.

96. Караулов, Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения / Ю.Н. Караулов // Язык и личность / отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989. -С. 3-8.

97. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. — М.: Наука, 1987.-263 с.с 99. Касевич, В.Б. Язык и знание / В.Б. Касевич // Язык и структура знания / отв. ред. P.M. Фрумкина. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1990. - С. 8-25.

98. Кибрик, А.А. Когнитивные исследования по дискурсу / А.А. Кибрик // Вопросы языкознания. 1994. -№ 5. - С. 126-139.

99. Киселева, Л.А. Вопросы теории речевого воздействия / Л.А. Киселева. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. - 160 с.

100. Кобрина, Н.А. Механизмы речепорождения и восприятия текста в г рамках когнитивной лингвистики (перспективы изучения) / Н.А. Кобрина //

101. Когнитивная лингвистика: современное состояние и перспективы развития: материалы Первой междунар.й школы-семинара по когнитивной лингвистике. Ч. 1. Тамбов: Изд-во ТГУ, 1998. - С. 11-13.

102. Колшанский, Г.В. О языковом механизме порождения текста / Г.В. Колшанский // Вопросы языкознания. 1983. - № 3. - С. 44-51.

103. Колшанский, Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке / Г.В. Колшанский. М.: Наука, 1975. - 230 с.

104. Кондаков, Н.И. Логический словарь / Н.И. Кондаков. М.: Наука, 1971. с - 658 с.

105. Кох, В.А. Предварительный набросок дискурсивного анализа семантического типа / В.А. Кох // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. - С. 149-171.

106. Кравченко, А.В. К проблеме наблюдателя как системообразующего фактора в языке / А.В. Кравченко // Известия РАН. Сер. Литературы и языка 1993. - Т. 52, № 3. - С. 45-56.

107. Кривоносов, А.Т. Мышление без языка? / А.Т. Кривоносов // Вопросы языкознания. - 1992. - № 2. - С. 69-84.

108. Крысин, Л.П. О речевом поведении человека в малых социальных общностях / Л.П. Крысин // Язык и личность / отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989.-С. 78-85.

109. Куайн, У.О. Референция и модальность / У.О. Куайн // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (проблемы референции). М.: Радуга, 1982. - С. 87-108.

110. Кубрякова, Е.С. Модели порождения речи и главные отличительные особенности речепорождающего процесса. Особенности речевой деятельности и проблемы внутреннего лексикона / Е.С. Кубрякова //

111. Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи / отв. ред. Е.С. Кубрякова. М.: Наука, 1991. - С. 4-140.

112. Кубрякова, Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память / Е.С. Кубрякова // Логический анализ языка. Культурные концепты / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991а. - С. 85-91.

113. Кубрякова, Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира / Е.С. Кубрякова // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / отв. ред. Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1988. - С. 141172.

114. Кубрякова, Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) / Е.С. Кубрякова // Язык и наука конца 20 века / отв. ред. Ю.С. Степанов. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. -С. 144-238.

115. Кузьмина, Т.Е. Закономерности понимания причинно-следственных отношений в тексте / Т.Е. Кузьмина // Понимание и интерпретация текста: сб. науч. тр. / отв. ред. Г.И. Богин. Тверь: Изд-во ТГУ, 1994. - С. 155-160.

116. Кутянина, Е.М. Эмоциональная экспрессия переспроса / Е.М. Кутянина // Глубинные аспекты языковых единиц: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. Г.М. Костюшкина. Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 1998. - С. 91-95.

117. Кухаренко, В.А. Типы и средства выражения импликации в английской художественной речи / В.А. Кухаренко // Филологические науки. 1974. - № 1.-С. 72-80.

118. Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985. -С. 439-470.

119. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон // Язык и моделирование социального взаимодействия / отв. ред. В.М. Сергеев. -М.: Прогресс, 1987. С. 126-170.

120. Лаптева, О.А. О грамматике устного высказывания / О.А. Лаптева // Вопросы языкознания. 1980. -№ 9. - С. 45-60.

121. Лебедева, Л.Б. Высказывания о мире: содержательные и формальные особенности / Л.Б. Лебедева // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1990. - С. 5262.

122. Ленерт, У. Проблемы вопросно-ответного диалога / У. Ленерт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. - С. 258-280.

123. Леонтьев, А.А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания / А.А. Леонтьев. М.: Наука, 1969. - 307 с.

124. Леонтьев, А.А. Речь в криминалистике и судебной психологии / А.А. Леонтьев, A.M. Шахнарович, В.И. Батов. М.: Наука, 1977. - 62 с.

125. Леонтьев, А.Н. Деятельность. Сознание. Личность / А.Н. Леонтьев. -М.: Политиздат, 1975. 302 с.

126. Лингвистическая сущность и аспекты номинации / А.А. Уфимцева, Э.С. Азнаурова, Е.С. Кубрякова и др. // Языковая номинация. Общие вопросы. М.: Наука, 1977. - С. 7-99.

127. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Извести с РАН. Сер. Литературы и языка. 1993. - Т. 52, № 1. - С. 3-9.

128. Лукин, В.А. Слово "истина" и идея тождества / В.А. Лукин // Известия РАН. Сер. Литературы и языка. 1993. - Т. 52, № 1. - С. 35-48.

129. Лукьянова, Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления (проблемы семантики): автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.А. Лукьянова.г1. Свердловск, 1986.

130. Лурия, А.Р. Язык и сознание / А.Р. Лурия. М.: Изд-во МГУ, 1979. -319 с.

131. Лухьенбрурс, Д. Дискурсивный анализ и схематическая структура / Д. Лухьенбрурс // Вопросы языкознания. 1996. - № 2. - С 141-155.

132. Ляпон, М.В. Оценочная ситуация и словесное самомоделирование / М.В. Ляпон // Язык и личность / отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989. -С. 24-33.

133. Ляпон, М.В. Языковая личность: поиск доминанты / М.В. Ляпон // Язык — Система. Язык — Текст. Язык — Способность / отв. ред. Ю.С. Степанов. М: Ин-т рус. яз. РАН, 1995. - С. 260-276.

134. Макаров, М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе / М.Л. Макаров. Тверь: Изд-во ТГУ, 1998. - 200 с.

135. Макаров, М.Л. Основы теории дискурса / М.Л. Макаров. М.: Гнозис, 2003.-280 с.

136. Макарова, Л.С. Коммуникативно-прагматические основы художественного перевода / Л.С. Макарова. М.: Изд-во Московскогог государственного областного университета, 2004. — 256 с.

137. Маковский, М.М. «Картина мира» и миры образов (Лингвокультурологические этюды) / М.М. Маковский // Вопросы языкознания. 1992. - № 6. - С. 36-53.

138. Маковский, М.М. Соотношение индивидуальных и социальных факторов в языке / М.М. Маковский // Вопросы языкознания. 1976. - № 1. -С. 40-54.

139. Малинович, М.В. Причинность в естественном языке как форма отражения отношений объективной действительности / М.В. Малинович,

140. Д.Ю. Семенова // Проблемы структурно-семантической организации текста:межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. O.K. Денисова. Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 1999. - С. 92-97.,

141. Малинович, Ю.М. Семантика личностной пристрастности как одна из актуальных проблем современной лингвистики / Ю.М. Малинович // Язык вг эпоху знаковой культуры: тез. докл. междунар. науч. конф. Иркутск: ИГПИИЯ, 1996.-С. 87-89.

142. Матевосян, Л.Б. Имплицитные смыслы высказывания в рамках диалогического единства / Л.Б. Матевосян // Филологические науки. 1996. -№ 3. - С. 72-79.

143. Матевосян, Л.Б. Стереотипное высказывание как психо- и социолингвистический феномен / Л.Б. Матевосян // Филологические науки. -1994.-№2.-С. 71-79.

144. Менг, К. Проблема анализа диалогического общения / К. Менг // Текст < как психолингвистическая реальность. М.: Ин-т языкознания АН СССР,1982.-С. 14-18.

145. Мечковская, Н.Б. Социальная лингвистика / Н.Б. Мечковский. М.: Аспект Пресс, 1996. - 207 с.

146. Минский, М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного / М. Минский // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. - С. 281-309.

147. Намитокова, Р.Ю. Слова поэта: опыт словаря авторских новообразований Евгения Евтушенко / Р.Ю. Намитокова, И.А. Нефляшева. -Майкоп: Качество, 2009. 304 с.

148. Немец, Г.П. Прагматика метаязыка / Г.П. Немец. Киев: Манускрипт, 1993.-421 с.

149. Нефедова, С.Н. Образ природы как компонент поэтической модели мира: на материале произведений В. Набокова: дис. . д-ра филол. наук в форме науч. докл. / С.Н. Нефедова. М., 1999. •

150. Николаева, Т.М. О принципе "некооперации" и/или о категориях социолингвистического воздействия / Т.М. Николаева // Логический анализязыка. Противоречивость и аномальность текста / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. -М.: Наука, 1990.-С. 225-234.

151. Овсянникова, Е.В. Основные функции имплицитных смыслов в высказываниях и текстах: на материале англоязычной прозы: автореф. дис. . канд. филол. наук /Е.В. Овсянников. СПб., 1993. - 19 с.

152. Останин, А.И. Целевая соотносительность обращения и высказывания / А.И. Останин // филологические науки. 1998. - № 1. - С. 65-72.

153. Падучева, Е.В. Говорящий как наблюдатель: об одной возможности применения лингвистики в поэтике / Е.В. Падучева // Известия РАН. Сер. Литературы и языка. 1993. - Т 52, № 3. - С. 33-44.

154. Падучева, v Е.В. Говорящий: субъект речй и субъект сознания / Е.В. Падучева // Логический анализ языка. Культурные концепты / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. -М.: Наука, 1991. С. 164-168.

155. Петренко, В.Ф. Психосемантика сознания / В.Ф. Петренко. М.: Изд-воМГУ, 1988.-208 с.

156. Петров, В.В. На пути к когнитивной модели языка / В.В. Петров, В.И. Герасимов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. — М., 1988. — С.5-11.

157. Пиирайнен, И.Г. Вежливость как категория языка / И.Г. Пиирайнен // Вопросы языкознания. 1996. - № 6. - С. 100-105.

158. Плотникова, С.Н. Обман как вербальное знаковое поведение / С.Н. Плотникова // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики: тез. докл. Всерос. науч. конф. Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 1999.-С. 71-73.

159. Плотникова, С.Н. Сотрудничество и конфликт в беседе: анализ интерактивных стратегий: учеб. пособие / С.Н. Плотников. Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 1998.-48 с.

160. Постовалова, В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека / В.И. Постовалова // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / отв. ред. Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1988. - С. 8-69.

161. Потапова, Р.К. Речь: коммуникация, информация, кибернетика / Р.К. Потапова. М.: Радио и связь, 1997. - 527 с.

162. Почепцов, О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира / О.Г. Почепцов // Вопросы языкознания. 1990. — № 6. - С. 110-122.

163. Представление знаний как проблема / P.M. Фрумкина, А.К. Звонкий, О.И. Ларичев и др. // Вопросы языкознания. 1990. - № 6. - С. 85-101.

164. Прозоров, В.В. Молва как филологическая проблема / В.В. Прозоров // Филологические науки. 1998. - № 3. - С. 73-78.

165. Пушкин, А.А. Прагмалингвистические характеристики дискурса личности / А.А. Пушкин // Личностные аспекты языкового общения: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. И.П. Сусов. Калинин: Изд-во КГУ, 1989. - С. 45-54.

166. Радзиевская, Т.В. Прагматические противоречия при текстообразовании / Т.В. Радзиевская // Логический анализ языка.

167. Противоречивость и аномальность текста / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1990.-С. 148-161.

168. Радченко, О.А. Лингвофилософский неоромантизм И.Л. Вайсгербера / О. А. Радченко // Вопросы языкознания. 1993. - № 2. - С. 107-114.

169. Разлогова, Е.З. Когнитивные установки в прямых и непрямых ответах на вопрос / Е.З. Разлогова // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. — М.: Наука, 1989. С. 133-154.

170. Рижинашвили, И.У. Лингвистические механизмы тенденциозного представления события в англо-американской периодике: дис. . канд. филол. наук / И.У. Рижинашвили. СПб., 1994. .

171. Романов, А.А. Иллокутивные знания, иллокутивные действия и иллокутивная структура диалогического текста / А.А. Романов // Текст в коммуникации. М., 1991. - С. 82-100.

172. Романов, А.А. Коммуникативная инициатива говорящего в диалоге / А.А. Романов // Текст как структура. М.: ИЯ АН СССР, 1992. - С.55-76.

173. Ростова, А.Н. Способы и средства характеристики эмоционально-экспрессивной окраски слов в метаязыке носителей диалекта / А.Н. Ростова // Русские старожильческие говоры Сибири. Томск, 1990.

174. Рябцева, Н.К. "Вопрос": Прототипическое значение концепта / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Культурные концепты / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991. - С. 72-77.

175. Рябцева, Н.К. Истинность в. субъективно-модальном контексте / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1995. - С. 139-150.

176. Сапожникова, О.С. Соотношение естественной и литературной коммуникации / О.С. Сапожникова // Филологические науки. 1998. - № 1. -С. 83-91.

177. Сахарный, J1.B. Тексты-примитивы и закономерности их порождения / Л.В. Сахарный // Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи / отв. ред. Е.С. Кубрякова. -М.: Наука, 1991. С. 221-237.

178. Свинцов, В.И. Заблуждение, ложь, дезинформация (соотношение понятий и терминов) / В.И. Свинцов // Философские науки. 1982а. - № 1. -С. 76-84.

179. Свинцов, В.И. Истинностные аспекты коммуникации и проблемы г совершенствования речевого сообщения / В.И. Свинцов // Оптимизацияречевого воздействия / отв. ред. Р.Г. Котов. М.: Наука, 1990. - С. 67-86.

180. Свинцов, В.И. О дезинформации / В.И. Свинцов // Текст как психолингвистическая реальность. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1982. — С. 33-42.

181. Серио, П. Деревянный язык и его двойник / П. Серио // Квадратура смысла:французская школа анализа дискурса. Москва, 1999.

182. Серл, Дж. Природа интенциональных состояний / Дж. Серл // Философия. Логика. Язык. М., 1987.

183. Сидоров, Е.В. Личностный аспект речевой коммуникации и текста / Е.В. Сидоров // Личностные аспекты языкового общения: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. И.П. Сусов. Калинин: Изд-во КГУ, 1989. - С. 16-25.

184. Слюсарева, Н.А. Проблемы функционального синтаксиса современного английского языка / Н.А. Слюсарева. М.: Наука, 1981. - 204с.

185. Соссюр, Ф. Труды по языкознанию: пер. с фр. / Ф. Соссюр. М.: Прогресс, 1977. т- 695 с.

186. Степанов, Ю.С. В поисках прагматики / Ю.С. Степанов // Известия АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1981. - Т. 40, № 4. - С. 325-332.

187. Степанов, Ю.С. В трехмерном пространстве языка: семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства / Ю.С. Степанов. М.: Наука, 1995а.

188. Степанов, Ю.С. Слова "правда" и "цивилизация" в русском языке (К вопросу о методе в семантике языка и культуры) / Ю.С. Степанов // Известия АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1972. - Т.31, № 2. - С. 165-175.

189. Столнейкер, Р.С. Прагматика / Р.С. Столнейкер // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. -С. 419-438.

190. Стросон, П.Ф. Идентифицирующая референция и истинностное значение / П.Ф. Стросон // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (проблемы референции). М.: Радуга, 1982а. - С. 109-133.

191. Супрун, А.Е. Текстовые реминисценции как языковое явление / А.Е. Скпрун // Вопросы языкознания. 1995. - № 6. - С. 17-29.

192. Тарасов, Е.Ф. Речевое воздействие: методология и теория / Е.Ф. Тарасов // Оптимизация речевого воздействия / отв. ред. Р.Г. Котов. — М.: Наука, 1990.-С. 46-55.

193. Тарасова, И.П. Метапредложение как средство анализа единиц различных уровней / И.П. Тарасова // Филологические науки. 1989. - № 5. -С. 54-60.

194. Тарасова, И.П. Речевое общение, толкуемое с юмором, но всерьез: пособие по самообразованию / И.П. Тарасова. М.: Высш. шк., 1992а. - 175 с.

195. Тарасова, И.П. Структура смысла и структура личности коммуниканта /И.П. Тарасова//Вопросы языкознания. 1992. -№ 4. - С.103-110.

196. Телия, В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / f В.Н. Телия. М.: Наука, 1986. - 143 с.

197. Толстая, С.М. Магия обмана и чуда в народной культуре / С.М. Толстая // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1995. - С. 109-114.

198. Торсуева, И.Г. Интонация и смысл высказывания / И.Г. Торсуева. М.: Наука, 1979.- 109 с.г,

199. Тураева, З.Я. Лингвистика текста (Текст: Структура и семантика): учеб. пособие / З.Я. Тураева. М.: Просвещение, 1986. - 127 с.

200. Туранский, И.И. Семантическая категория интенсивности в английском языке / И.И. Туранский. М.: Высш. шк., 1990. - 173 с.

201. Ульрих, М. Об имитации речи / М. Ульрих // Вопросы языкознания. -1992.-№6.-С. 66-81.

202. Успенский, Б.А. Избранные труды. Семиотика истории. Семиотика культуры / Б.А. Успенский. Т. 1. М.: Гнозис, 1994. - 364 с.

203. Фефилов, А.И. Модально-прагматическая интерпретация чужого высказывания / А.И. Фефилов // Филологические науки. 1991. - № 1. -С.64-72.

204. Филлмор, Ч. Фреймы и семантика понимания / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. - С. 52-92.

205. Фишер, Р. Путь к согласию / Р. Фишер, У. Юри // Язык и моделирование социального взаимодействия / отв. ред. В.М. Сергеев. М.: Прогресс, 1987.-С. 173-206.

206. Хайдеггер, М. Феноменология. Герменевтика. Философия языка / М. Хайдеггер. -М.: Гнозис, 1993. 332 с.

207. Халеева, И.И. Вторичная языковая личность как реципиент инофонного текста / И.И. Халеева // Язык Система. Язык - Текст. Язык -Способность / отв. ред. Ю. С. Степанов. - М.: Ин-т русск. яз. РАН, 1995. -С.277-285.

208. Храпченко, М.В. Текст и его свойства / М.В. Храпченко // Вопросы языкознания. 1985. - № 2. - С. 3-10.

209. Хэллидей, М.А.К. Лингвистическая функция и литературный стиль / М.А.К. Хэллидей // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 9. Лингвостилистика. М.: Прогресс, 1980. - С 116-147.

210. Чагин, Б.А. Субъективный фактор. Структура и закономерности / Б.А. Чагин. -М.: Мысль, 1968. 218 с.

211. Чахоян, Л.П. Взаимодействие интенций как фактор, определяющий ' типы межличностного общения / Л.П. Чахоян, Ш.А. Паронян // Личностныеаспекты языкового общения: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. И.П. Сусов. -Калинин: Изд-во КГУ, 1989. С. 67-75.

212. Шахнарович, A.M. Онтогенез мыслеречедеятельности: семантика и текст / A.M. Шахнарович // Филологические науки. 1998. — № 1. - С. 56-64.

213. Шахнарович, A.M. Языковая личность и языковая способность / A.M. Шахнарович // Язык Система. Язык - Текст. Язык - Способность / отв. ред. Ю.С. Степанов. -М: Ин-трусск. яз. РАН, 1995. - С. 213-223.

214. Шаховский, В.И. Языковая личность в эмоциональной коммуникативной ситуации / В.И. Шаховский // Филологические науки. -1998.-№2.-С:59-65.

215. Шмелев, А.Д. Парадокс самофальсификации / А.Д. Шмелев // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1990. - С. 84-93.

216. Ягубова, М.А. Оценка в языковой картине мира / М.А. Ягубова // Вопросы стилистики. Язык и человек. Вып. 26. — Саратов, 1983.

217. Abelson, R. The structure of belief systems / R. Abelson // Computer Models of Thought and Language / eds. R. Schank, K. Colby. San Francisco: Freeman, 1973. -P. 287-339.

218. Austin, J.L. How to Do Things with Words / J.L. Austin. L.: Oxford University Press. - 1971. - 167 p.- 229. Austin, J.L. Pretending // Austin J.L. Philosophical Papers / J.L. Pretending. Oxford: Clarendon. - 1966. - P. 201-219.

219. Bamberg, M. Binding and unfolding: Towards the linguistic, construction of narrative discourse / M. Bamberg, M. Marchman // Discourse Processes. 1992. -Vol. 15. — № 3. - P. 277-305.

220. Bamds, W.J. The Right to Know, to Withhold and to Lie / W.J. Bamds. N. Y.: Council on Religion and International Affairs, 1969. - 86 p.

221. Barwise, J. The Liar. An Essay on Truth and Circularity / J. Barwise, J. Etchemendy. -N. Y.: Oxford University Press, 1987. 194 p.

222. Basso, E.B. In Favor of Deceit. A Study of Tricksters in an Amazonian Society / E.B. Basso. Tucson: The University of Arizona Press, 1987. - 376 p.

223. Bloomfield, L. Language or ideas? / L. Bloomfield // The Philosophy of Linguistics / ed. by J.J. Katz. Oxford: Oxford University Press, 1985. - P. 19-25.

224. Brown. P. Politeness. Some Universals in Language Usage / P. Brown, S.C. Levinson. Cambridge: Cambridge University Press, 1987. - 345 p.

225. Bulow-Muller, A.M. Trial evidence: overt and covert communication in court / A.M. Bulow-Muller // International Journal of Applied Linguistics. 1991. -Vol. 1, № 1.-P. 38-60.

226. Button, G. Moving out of closings / G. Button // Talk and Social Organisation / eds. by G. Button, J.R.E. Lee. Philadelphia: Clevedon, 1987. - P. 101-151.

227. Cohen, P.R. Persistence, intention, and commitment / P.R. Cohen, H.J. Levesque // Intentions in Communication / eds. by P.R. Cohen, J. Morgan, M.E. Pollack- Cambridge, Mass.: MIT Press, 1990. P. 33-71.

228. Cook, G. Discourse / G. Cook. Oxford: Oxford University Press, 1989. -165 p.

229. Coulthard, M. An Introduction to Discourse Analysis / M. Coulthard. -London: Longman, 1977. 195 p.c 242. Davidson, D. Inquiries into Truth and Interpretation / D. Davinson. -Oxford: Clarendon, 1984. 292 p.

230. Dewey, J. Judgment as spatial-temporal determination: narration -description / J. Dewey // Language and Experience. Classic Pragmatism / ed. by J.W. Oiler. -N. Y.: University Press of America, 1989. P. 107-133.

231. Dijk, T.A. van. The study of discourse / T.A. van Dijk // Discourse as Structure and Propess. Discourse Studies: A Multidisciplinary Introduction / ed. by T.A. van Dijk. L.: Thousand Oaks, 1997. - P. 1-34.

232. Dummett, M.A.E. Truth and other Enigmas / M.A.T. Dummett -г Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1978. 470 p.

233. Ekman, P. Telling Lies: Clues to Deceit in the Marketplace, Politics and Marriage / P. Ekman. N. Y.: Norton, 1985. - 320 p.

234. Ellison, Harlan (Jay) // The Encyclopedia of Science Fiction. N.Y.: St.Martin's Press, 1993. - P. 376-379.

235. Goffman, E. Strategic Interaction / E. Goffman Philadelphia: University of Philadelphi Press, 1969. - 145 p.

236. Grimshaw, A.D. Conflict Talk: Sociolinguistic Investigations of Arguments in Conversations / A.D. Grimshaw. Cambridge: Cambridge University Press, 1990.-350 p.

237. Gumperz, J.J. Discourse Strategies / J.J. Gumperz. Cambridge: Cambridge University Press, 1982. - 225 p.

238. Halett, G.L. Language and Truth / G.L. Halett. New Haven: Yale University Press, 1988. - 234 p.

239. Kintsch, W. Notes on the structure of semantic memory / W. Kintch // Organization of memory / eds. by E. Tulving, W. Donald-son. N. Y.: Academic Press, 1972.-P. 247-308.

240. Kirkpatrick, J.J. The Strategy of Deception: A Study in World-Wide Communist Tactics / J.J. Kirpatrick. N. Y.: Farrar, Straus, 1963. - 444 p.

241. Labov, W. Therapeutic Discourse: Psychotherapy as Conversation / W. Labov, D. Fanshel. N. Y.: Academic Press, 1977. - 392 p.

242. Larson, J.A. Lying and its Detection: A Study of Deception and Deception Tests / J.A. Larson. New Jersey: Patterson Smith, 1969. - 453 p.

243. Lee, P. The Whorf Theory Complex a Critical Reconstruction / P. Lee. -Philadelphia, 1996.

244. Lewis, M. The English Verb: An Exploration of Structure and Meaning. -L., 1986.-420 p.

245. Philipson, R. Linguistic imperializm / R. Philipson. Oxford: Oxford University Press, 1992. - 13 8 p.

246. Pierce, Ch.S. Logic as Semiotic. The Theory of Signs / Ch.S. Pierce // Compiled in Philosophical Writings. L., 1989. - P. 50-72.

247. Sacks, H.A simplest systematics for the organization of tum-taking for conversation / H.A. Sacks // Language. Diversity and Diachrony. Amsterdam, 1986.-424 p.

248. Searle, J.R4. Spreech Acts: An essay in the philosophy of language / J.R. Searle. N.Y.; L.: Cambridge University Press, 1969. - 203 p.

249. Simpson, J. The Concise Oxford Dictionary of Proverbs. N. Y.: Oxford r University Press, 1993.

250. Travis, C. The True and the False: The Domain of Pragmatics / C. Travis. -Amsterdam: Benjamins, 1981. 164 p.

251. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ

252. Ахманова,' О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. -М.: Сов. энциклопедия, 1969. 608 с.

253. Большой, энциклопедический словарь. Языкознание / под ред. В.Н. Ярцевой. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. 683 с.

254. Кондаков, Н.И. Логический словарь-справочник / Н.И. Кондаков. М.: Наука, 1975. - 720 с.

255. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац и др.. М.: Изд-во МГУ, 1996. - 245 с.

256. Ожегов, С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов; под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Сов. энциклопедия, 1973. — 846 с.

257. Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. М.: Политиздат, 1981.- 445 с.

258. An Encyclopedia of Language / ed. by N.E. Collinge. L.: Routledge, 1990.- 1011 p.

259. Longman Dictionary of Contemporary English. L.: Longman, 1978. -1304 p.

260. Longman Language Activator. The World's First Production Dictionary. -L.: Longman, 1997. 1587 p.

261. Roget's Thesaurus of English Words and Phrases. London: Penguin Books, 1966.-722 p.

262. The College Roget's Thesaurus of Synonyms and Antonyms. L.: College Books, 1972.- 1483 p.

263. The Concise Oxford Dictionary of Current English. — Sixth Edition / ed. by J.B. Sykes. Oxford: Clarendon, 1976. - 1368 p. '

264. The New American Roget's College Thesaurus in Dictionary Form. — N. Y.: New American Library, 1978. 574 p.

265. Webster's Encyclopedic Unabridged Dictionary of the English Language. -N. Y.: Gramercy Books', 1996. 2230 p.

266. Webster's New Encyclopedic Dictionary. Cologne: Koneman, 1994. -1787 p.

267. Webster's New World Thesaurus /prepared by C. Laird. N. Y.: New American Library, 1975. - 677 p.

268. ИСТОЧНИКИ ИЛЛЮСТРАТИВНОГО МАТЕРИАЛА

269. Гоголь, Н.В. Женитьба // Гоголь Н.В. Собрание сочинений: в 8 т. / Н.В. ' Гоголь. -М.: Правда, 1984. Т. 4. - С. 94-150.

270. Гоголь, Н.В. Майская ночь, или утопленница // Гоголь Н.В. Собрание сочинений: в 8 т. /Н.В. Гоголь. -М.: Правда, 1984.-Т. 1.-С. 108-136.

271. Гоголь, Н.В. Мертвые души // Гоголь Н.В. Собрание сочинений: в 8 т. / Н.В. Гоголь. М.: Правда, 1984. - Т. 5. - С. 5-249.

272. Гоголь, Н.В. Невский проспект // Гоголь Н.В. Собрание сочинений: в 8 т. / Н.В. Гоголь. М.: Правда, 1984. - Т. 3. - С. 5-39.

273. Гоголь, Н.В. Нос // Гоголь Н.В. Собрание сочинений: в 8 т. / Н.В. Гоголь. М.: Правда, 1984. - Т. 3. - С. 40-65.

274. Гоголь, Н.В. Ревизор // Гоголь Н.В. Собрание сочинений: в 8 т. / Н.В. Гоголь. М.: Правда, 1984. - Т. 4. - С. 5-93.

275. Гоголь, Н.В. Тарас Бульба // Гоголь Н.В. Собрание сочинений: в 8 т. / Н.В. Гоголь. М.: Правда, 1984. - Т. 2. - С. 29-146.

276. Джером, Дж.К. Трое в лодке, не считая собаки / Дж.К. Джером. М.; Харвест: ACT, 2007. - 384 с.

277. Eliot, G. Silas Marner / G. Eliot. M.: Penguin Books, 1994. - 224 c.

278. Stevenson, R.L. A Lodging for the Night / R.L. Stevenson. M.: Менеджер, 2006. - 320 с.

279. Stevenson, R.L. New Arabian Nights / R.L. Stevenson. M.: Астрель, ACT, 2000.

280. Stevenson, R.L. The Pavilion on the Links / R.L. Stevenson. M.: Менеджер, 2006. - 320 с.

281. Stevenson, R.L. The Rajah's Diamond / R.L. Stevenson. M.: ACT, 2008. -320 c.

282. Stevenson, R.L. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde / R.L. Stevenson. M.: Полиглот, 2003.

283. Stevenson, R.L. The Suicide Club / R.L. Stevenson. USA: Dover, 2000. -,80 p.