автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Личность в традиционной культуре адыгов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Личность в традиционной культуре адыгов"

На правахрукописи

ЛЯУШЕВА Светлана Аслановна

ЛИЧНОСТЬ В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ АДЫГОВ

24.00.01 -Теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Ростов-на-Дону - 2004

Диссертация выполнена на кафедре теории культуры, этики и эстетики факультета философии и культурологии Ростовского государственного университета

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Драч Геннадий Владимирович

доктор философских наук, профессор Маршак Аркадий Львович

доктор философских наук, профессор Режабек Евгений Ярославович

доктор философских наук, профессор Казанов Хамзет Мосович

Ведущая организация:

Кабардино- Балкарский государственный университет

Защита состоится 28 октября 2004 года в 14.00 на заседании диссертационного совета Д 212.208.11 по философским наукам при Ростовском государственном университете по адресу: 344038, г. Ростов-на-Дону, пр. Нагибина, 13, факультет философии и культурологиИХ РГУ, ауд.427.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке РГУ (г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148).

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Последние десятилетия российской истории — время сложных, противоречивых и порой необратимых культурных процессов. Это время, которое характеризуется ломкой традиционных ценностей, с одной стороны, и ярко выраженным интересом к духовному наследию, с другой. Время, когда необходимо менять духовные ориентиры и искать новые векторы развития.

Исследование личности, формирующейся в современном социокультурном пространстве Северного Кавказа теоретически и практически актуальная проблема, как минимум, по двум основаниям.

Во-первых, на Северном Кавказе в целом сильно влияние традиционной культуры. В некоторых районах оно является доминирующим, в некоторых значительно корректируется иными культурными воздействиями. Однако, несмотря на эту неравномерность, с уверенностью можно сказать: традиционная культура народов Северного Кавказа находится на перекрестке, и выбор пути может привести либо к этнической трагедии, либо к качественно новому этапу этнической истории.

Во-вторых, в последние годы заметную роль на всем постсоветском пространстве стала играть религия. Когда осмысливаются процессы на Кавказе, то прежде всего оценивается влияние ислама, так как он не только оказывает воздействие на политические процессы, но прежде всего выступает фактором формирования общественного сознания, поведенческих стереотипов личности.

90-е годы XX века на Северном Кавказе были отмечены различного рода конфликтами, что дало повод ряду ученых говорить о межциви-лизационных столкновениях, иногда принимающих форму межконфессионального противостояния. Так, Русско-Кавказская война, как, впрочем, и все обострения русско-кавказских (или российско-кавказских) отношений, многими сводилась к противостоянию мусульманского Кавказа и православной России.

Среди ученых есть и те, кто видит в концепции «столкновения цивилизаций» миф, удачно используемый политиками и различными средствами массовой информации. Какую цель преследуют последние? Ответ на этот вопрос требует отдельного фундаментального исследования.

Однако при всем разнообразии подходов и оценок неоспоримым является то, что «исламский фактор» играет существенную роль в регионе, подтверждением чему служат культурные и политические события последних лет.

г-

Вместе с тем ислам на Северном Кавказе это не гомогенное явление. Полиэтнична Россия в целом, суперполиэтничным регионом является и Северный Кавказ. В связи с этим ислам в значительной степени неоднороден, дифференцирован, этнизирован; он имеет множество вариантов, обусловленных историческими, географическими, социокультурными особенностями различных областей региона.

Именно поэтому для получения целостной картины необходима оценка состояния мусульманской религии в каждом субъекте Российской Федерации, на каждой территории, где компактно проживают мусульманские этносы.

Степень разработанности темы. К анализу культуры и ее различных аспектов обращались многие авторы. Важное значение в исследовании проблем культуры и человека, взаимосвязи культурного наследия и инновационных процессов имеют работы таких ученых, как: А.И. Арнольдов, ЕА. Боголюбова, Н.В. Гончаренко, П.С. Гуре-вич, В.Е. Давидович, ЮА. Жданов, Н.С. Злобин, Э.В. Ильенков,

B.М. Межуев, Д. Раду, А.К. Уледов и другие.

Свой вклад в изучение традиции и традиционной культуры внесли отечественные философы, культурологи, социологи и историки. Так, начиная с 60-70-х гг. XX в., этими проблемами занимались

C.А.Арутюнов, Н.П. Денисюк, Н.М. Калужников, СВ. Лурье, Э.С. Маркарян, В.Д. Плахов, И.В. Суханов, В.В. Чистов и другие.

Анализу традиционной культуры народов Северного Кавказа посвящены работы Р.Г. Абдулатипова, Ю.Д. Анчабадзе, ИЛ. Бабич, Б.Х. Бгажнокова, М.Б. Беджанова, В.Х. Болотокова, В.К. Гарданова, Х.М. Казанова, В.М. Каирова, Г.Х. Мамбетова, К.Х. Мафедзева, М.В. Покровского, М.В. Савва, В.М. Семенова, Ю.М. Сосламбекова, В.А. Тишкова, К.Х. Унежева, РА. Ханаху, ЯЗ. Чеснова, А.Ю. Шад-же и других.

Переосмысление сущности культуры и ее перспектив, актуализация вопросов «переоценки ценностей» в условиях модернизацион-ных процессов, проблемы духовности, идентичности, менталитета и цивилизационных отличий привели к появлению ряда новых подходов. Так, особый акцент на этом делается в работах Б.С. Ерасова, Г.Д. Гачева, П.С. Гуревича, НА. Морозова, А.С. Панарина и др. К анализу современных культурных процессов широко применяются цивилизационный (Ф. Фукуяма, С. Хантингтон и др.), а также синер-гетический подходы (И. Пригожий, Э. Гелнер и др.)

При всем богатом спектре исследовательских подходов к пониманию традиционной культуры остается ряд малоизученных или не изученных вовсе вопросов. Недостаточно проработаны проблемы менталитета и его связи с традиционной культурой; взаимосвязи и взаимодействия элементов традиционной культуры и религии; формирования личности в современных социокультурных условиях.

Эти и другие аспекты требуют дальнейшего изучения как на уровне мировой культуры, так и на региональном уровне. Только начиная с 90-х гг. XX в. кавказская проблематика вышла за рамки этнографии и истории и обрела философско-культурологическое звучание в работах О.Н. Дамениа, Х.М. Казакова, В.М. Каирова, М.В. Савва, Х.Г. Тхагапсоева, К.Х. Унежева, Р.А Ханаху, А.Ю. Шадже и других. Были сделаны попытки выработки целостных, систематизированных представлений о роли и месте традиционной северокавказской культуры в современных российских общественных процессах, акцентировалось внимание на вопросах этнической идентичности, кавказской идентичности, исследовались проблемы формирования и развития этноэкологической культуры и т.д.

Из современных работ, посвященных анализу и осмыслению традиционно-культурной проблематики, следует выделить монографию Р.А Ханаху «Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ)» (Майкоп, 1997), в которой исследуются актуальные проблемы сохранения социокультурной идентичности, межкультурного диалога, вхождения традиционных культур народов Северного Кавказа в современную мировую культуру.

В обширной литературе по истории Кавказа, известной со времен античности до наших дней, внимание исследователей чаще всего привлекали явления историко-этнографического и политического характера. Хорошую фактологическую базу для изучения культуры адыгов заложили авторы второй половины XIX - первой воловины XX веков: Н. Дубровин, Т. Лапинский, Л.Я. Люлье, Ш. Ногмов, К. Сталь, Хан-Гирей и другие. Много интересных и важных сведений мы находим в известиях европейских авторов ^[И-^ОС вв., путешествовавших по Кавказу: И. Шильтбергера, Дж. Лукки, Ж.-Б.Тавернье, И.Ф. Бларамберга, Ж.Б. де Мариньи, Дж. Белла, Ф. де Монпере, К. Лонгворта, К. Коха, А. Олеария, К. Главани, Э. Спенсера и других.

С начала 20-х годов XX века усилиями советских ученых был значительно расширен круг этнографических, археологических, источ-

никоведческих и других материалов (Б. Ан, И. Гуревич, Л.И. Лавров, С.А. Токарев). Научный интерес представляют археологические, этнографические и фольклорные исследования таких ученых, как Е.И. Круп-нов, С.Ш. Аутлева, И.А. Бабич, Б.Х. Бгажноков, Р.Ж. Бетрозов,

A.Х.Зафесов, М.Ю. Унарокова, Р.Б. Унарокова и др.

М.И. Мижаев («Мифология и обрядовая поэзия адыгов», 1973), М.А. Шенкао («Мифо-эпическое сознание: сущность и структура», 1989), А.Т. Шортанов («Адыгская мифология», 1982; «Адыгские культы», 1992) и другие ученые подробно описывают и анализируют мифологию адыгов, их космологические и антропологические представления, пантеон адыгских богов, пытаются проследить пути трансформации мифов и богов.

Фундаментальный труд представляет собой работа А. Гадагатля «Героический эпос «Нарты» адыгских (черкесских) народов» (1987 г.), в которой проанализированы особенности мифоэпического сознания адыгов, проведены сравнительные параллели адыгского эпоса «Нарты» с аналогичным эпосом других северокавказских народов; еще одним несомненным достоинством работы является выявление греко-адыгского культурного и мифологического взаимодействия и взаимовлияния.

Исследователи долгое время не могли выйти за рамки сравнительного анализа мифологии древних греков и мифологии адыгов. Лишь в 90-е гг. XX в. появились попытки расширить сферу сравнительной мифологии относительно адыгской культуры. Примером тому может служить диссертация Е.А. Ахоховой на соискание ученой степени кандидата философских наук «Адыгский религиозный синкретизм» (М., 1996 г.). Кроме того, это еще и первый опыт обобщающего анализа религиозных верований адыгов с древнейших времен до наших дней. На богатом материале автор показала особенности формирования и функционирования языческо-христианско-исламского синкретизма в адыгской среде.

Поскольку на личность адыга в течение длительного времени оказывает влияние ислам, обоснованно было обращение автора к работам зарубежных и российских ученых по исламу. Фундаментальными трудами по исламу являются работы таких западных исламоведов и востоковедов, как К.Э. Босворт, М. Вебер, И. Гольдциер, Г.Э. Грюнебаум, А. Массэ, А. Мец, А. Мюллер, Ф. Роузентал, Д.С. Тримингэм и многих других.

Не потеряли научной ценности исследования дореволюционных отечественных исламоведов и философов - В.В. Бартольда,

B.А. Жуковского, В.Р. Розена, Г.С. Саблукова и других. Они изучили

и проанализировали основные источники ислама (Коран, Сунну, ха-дисы), мусульманское право, мусульманскую философию и т.п. Глубинные основы мусульманской культуры исследованы отечественными учеными XX в. - Е.А. Беляевым, А. Бертельсом, Л.К. Климовичем, И.Ю. Крачковским, Н.А. Смирновым, И.А. Петрушевским, М.Б. Пиотровским, Л.В. Прозоровым, Е.А. Фроловой.

Среди современных российских ученых, исследовавших различные аспекты арабо-мусульманской культуры, философии, права, мусульманской антропологии, можно назвать А. В. Васильева, Л.С. Васильева, А.А. Игнатенко, А.И. Ионову, Г.М. Керимова, Р.Г. Ланду, А. В. Малашенко, Д. Б. Малышеву, Л. И. Медведко, Д.В. Микульского, Г.В. Милославского, В.В. Наумкина, Л.Р. Полонскую, А.В. Сагадеева, Т.С. Саидбаева, Л.Р. Сюкияйнена, М.Т. Степа-нянц, АЛО. Умнова и др. Они внесли большой вклад в изучение взаимосвязи и взаимовлияния религии, культуры и политики.

Вопросам ислама на Кавказе, в том числе и у адыгов, посвящены труды ряда российских исследователей. Отечественные историки — Н.А. Смирнов, А.С. Яндаров, А.Д. Панеш - анализируют «кавказский мюридизм». Изучением современного состояния и развития ислама на Северном Кавказе занимаются А.В. Авксентьев, М.В. Вагабов, Н.М. Емельянова, А.В. Кудрявцев, Д.В. Макаров, М.Б. Мужухоев, А.Р. Шихсаидов, А.А. Ярлыкапов и другие.

Автор особо отмечает ученых северокавказского региона, анализирующих различные аспекты ислама в рамках изучения этнополи-тической, этнокультурной и этноконфессиональной ситуации на Северном Кавказе. Среди них: В.Х. Акаев, З.С. Арухов, СЕ. Бережной, Ю.Г. Волков, В.Е. Давидович, Г.С. Денисова, И.П. Добаев, Ю.А.Жданов, П.В.Крайнюченко, А.В. Лубский, Ю.Е. Милованов, А.В. Попов, В.Н. Рябцев, К.М. Ханбабаев, Р.А. Ханаху, Л.Л. Хоперская, В.В. Черноус, А.Ю. Шадже, В.Н. Шевелев и другие.

Важно отметить, что и западные ученые в контексте изучениях социальных процессов обращались к таким проблемам, как: взаимодействие ислама и модернизации, ислам и глобализация, ислам и политика, ислам и национальные движения и т.п. Это J.P.Piscatori (Islam in the Poli-tikal Process, 1983; Islam in a World of Nation-States, 1986); A.S.Ahmed (Discovering Islam, 1988); M.Z.Husain (Global Islamic Politics, 1995); A.S.Ahmed, H.Donnan (Islam, Globalization and Postmodernity, 1994); S.Murata, W.C.Chittick (The Vision of Islam: The Foundations of Muslim Faith and Practice, 1995); W.Montgomery (Islamic fundamentalism and

Modernity, 1988); R.Spenser (Islam Unveiled: disturbing Questions about the World s Fastest - Graving Faith, 2002); E.M.Canner, E.F. Canner (Unveiling Islam: An Insider s Look at Muslim Life and Beliefs, 2002).

Если вопросам религиозных верований ученые так или иначе уделяли внимание, то за его пределами оказались вопросы соотношения религиозного сознания и национального самосознания адыгов, их духовности, концентрированным выражением которых является феномен «адыгагьэ» (адыгскость, адыгство).

К изучению «адыгагьэ» в адыговедении обращались многие авторы: Б.Х. Бгажноков («Адыгский этикет», 1978; «Адыгская этика», 1999), С.Х. Мафедзев («Межпоколенная трансмиссия традиционной культуры адыгов», 1991) и многие другие. Функциональный подход к данной категории осуществлен Р.А Ханаху и О.М. Цветковым.

Несмотря на исследования отдельных сюжетов «адыгагьэ», специальных работ, посвященных взаимовлиянию и взаимодействию религиозного фактора и данного этнофеномена, нет. По мнению автора, понимание «адыгагьэ» нельзя ограничивать только рамками морально-этических ценностей и норм, поскольку это категория, в которой выражается миропонимание и мироощущение адыгов и на других уровнях: философском, психологическом, этнополитическом, этнокультурном и т.д.

Также недостаточно раскрыты модели взаимодействия традиционной культуры с религией, где большое значение приобретают вопросы формирования личности современного типа.

В данном диссертационном исследовании объектом исследования является социокультурное пространство адыгского этноса.

Предметом исследования выступает личность адыга, формирующаяся в поле взаимодействия традиционной культуры и современных социокультурных процессов.

Цель и задачи исследования. Целью данной работы является концептуальное определение лотки социокультурного бытования личности в пространстве взаимодействия традиционной культуры адыгов и современных социокультурных процессов.

Исходя из поставленной цели, определены следующие задачи исследования:

- показать процесс формирования культурной и этнической идентичности на примере личности, принадлежащей к северокавказскому социокультурному пространству;

- раскрыть понятие религиозной идентичности и определить эт-ноконфессиональные характеристики человеческого поведения;

- определить специфику этно-этических ориентиров традиционной адыгской культуры;

- проанализировать этнофеномен «адыгагьэ» (адыгскость) с позиций философско-культурологического подхода и концепции базовых характеристик личности;

- определить особенности мифоэпического сознания адыгов;

- рассмотреть специфику космологических и антропологических представлений адыгов;

- проанализировать формирование личности адыга, изменяющейся под воздействием христианства и ислама;

- на основе выявления тенденций социокультурного развития народов северокавказского региона определить приоритеты в формировании личности;

- показать роль религиозной толерантности как одного из факторов социокультурного бытия адыгов в современных условиях. Методологическая и источниковая основа исследования.

Проблема личности в традиционной культуре, хотя и анализируется в философско-культурологическом аспекте, носит интердисциплинарный и полидисциплинарный характер, входит в предмет исследования этносоциологии, психологии, этнографии, этнопедагогики и т.д. Этим и объясняется комплекс применяемых в работе методов.

Методологической основой является принцип системности, в соответствии с которым анализируется личность в соотношении с социокультурными феноменами, с одной стороны, и выделяются элементы, свойства, функции и место этих феноменов в рамках объекта исследования, с другой.

Рассматривая «адыгагьэ» (адыгскость) как социокультурный феномен, имманентно присущий адыгскому этносу, автор разделяет концепцию С. Эйзенштадта о традиции и «центральной зоне» культуры, согласно которой именно последняя упорядочивает символы, ценности и верования. Исследования этнофеномена «адыгагьэ» в рамках этой концепции позволило автору выдвинуть тезис о том, что именно «адыгагьэ» является ядром традиционной культуры адыгов.

Руководствуясь принципами объективности и конкретности, автор анализирует формирование личности адыга в современных социокультурных условиях, в условиях реформируемого российского общества и в ситуации глобализирующегося мира. Сравнительно-

исторический анализ позволил ввести в работу авторские определения различных этнокультурных феноменов и определить структуру и функции некоторых из них.

Автор использует систему методов научного познания: эмпирический (наблюдение, описание) и теоретический (гипотетико-дедуктивный).

В работе анализируются философские источники и оригинальные тексты: эпос «Нарты», известия европейских авторов, побывавших на Кавказе в ХШ-Х1Х вв., этнографические и архивные материалы.

Автор привлекает данные социологических опросов, проводимых в Кабардино-Балкарии и местах компактного проживания адыгов в Турции (1994-1997 гг.), результаты социологического исследования «Состояние и перспективы ислама в Адыгее», проводившегося зимой 1999-2000 гг. с личным авторским участием и др.

Научная новизна диссертационного исследования заключается, прежде всего, в самой постановке проблемы, поскольку феномен личности в традиционной культуре адыгов еще не был предметом специального изучения в философско-культурологическом аспекте. Предложенная концепция развития личности, формирующейся в социокультурном пространстве взаимодействия традиций и новаций, основана на идее эффективного использования духовного опыта разных народов в условиях глобализирующегося мира. Руководствуясь ею, автором впервые:

- осуществлен философско-культурологический анализ личности адыга на основе концепций культурной и этнической ндентич-ностей;

- определена специфика религиозной идентичности адыгов, сложившейся под воздействием традиционных верований и представлений;

- раскрыты особенности базовых культурных характеристик и предложена структура конфессиональных характеристик, определяющих личность в полиэтничном и поликонфессиональном культурном поле;

- предложены основания для включения в систему этнофеномена «адыгагъэ» не только этико-этикетных ценностей и установок, но и мировоззренческих, эстетических, религиозных, правовых и хозяйственно-экономических принципов и норм;

- через конкретно-исторический и сравнительный анализ религиозного пласта традиционной адыгской культуры проанализированы изменения личности под воздействием христианства и ислама;

- сделана попытка прогноза дальнейшего воздействия религиозного (в частности, исламского) фактора на личность в северокавказском культурном пространстве;

- определены особенности религиозной толерантности в поликонфессиональной среде и обоснована необходимость ее формирования на основе межконфессионального и межкультурного диалога в целях укрепления стабильности и безопасности Северного Кавказа и России в целом.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. При всех трансформациях жизни этноса, при любой смене инвариантов культурной традиции, присущей этносу, неизменным остается «ядро» культуры. Для адыгской традиционной культуры таким «ядром» выступает этнофеномен «адыгагьэ». До тех пор пока этот феномен не разрушен, этнос сохраняет свою идентичность, меняя лишь формы ее выражения. Личность адыга адаптируется к постоянно меняющимся условиям существования, а в качестве механизма культурной адаптации выступает адыгагьэ.

2. Религиозная идентичность адыгов занимает подчиненное этнической идентичности положение. Человек в традиционной адыгской культуре, несмотря на то, что она предстает как достаточно са-крализованное и ритуализированное пространство, становится в относительном смысле религиозно индифферентным по мере становления адыгагьэ, поскольку оно выступает в качестве своего рода универсальной «религии». Однако адыги идентифицируют себя как «мусульмане», так как это дает возможность для динамичного развития этноса в условиях цивилизационных взаимодействий и кросс-культурных контактов.

3. С принятием ислама в религиозном сознании адыгов стали уживаться вместе языческие, христианские и мусульманские представления. Сложившуюся религиозную картину можно охарактеризовать как религиозный синкретизм, причиной и основой особенностей которого послужила верность традициям, закрепленная в системе адыгскости. На наш взгляд, у адыгов синкретизм выступал не как случайное смешение некоторых элементов различных религий, а как бессознательный отбор того, что было более приемлемо для народа, способствовало сохранению и развитию того склада народного ха-

рактера, зарождение которого отразилось в эпосе «Нарты» и который, приобретя устойчивость, стал институтом самоидентичности народа и личности и закрепился в языке, фольклоре, обычаях и традициях.

4. Несмотря на то, что в адыгагьэ значительное место занимает этика, оно представляет собой гораздо более сложную систему, куда входят: мировоззренческие представления, основывающиеся на сакрализации родовых и этногенетических связей и исходящие из священного этнического хронотопа; художественное выражение и трансляция этнического хронотопа в символике народного творчества, в эпосе «Нарты», в языке и т.д.; религиозные ритуалы и действия, воспринятые из мировых религий, но переосмысленные и подчиненные священному хронотопу, правовые нормы и хозяйственно-экономические принципы.

5. Адыгагьэ выступает результатом первичной рационализации мира, осуществляющейся спонтанно по мере столкновения с текущими, изо дня в день повторяющимися реалиями человеческого бытия. В ходе этого процесса закрепляются основные ценности и формируется базовая личность с определяющими ее базовыми культурными характеристиками.

6. Сегодня личность адыга существует в таком социокультурном пространстве, где актуализируется то один, то другой уровень идентичности. Человек вынужден демонстрировать особое поведение, проанализировать которое можно при помощи структуры конфессиональных характеристик, которая может быть применена в качестве методологического приема и для изучения социокультурной ситуации в целом. С конфессиональной точки зрения поведение можно разделить на экстравертавное, в основе которого лежат пассивные, активные, радикальные или фрустрирующие амбиции, и интровер-тивное. В определенных условиях оба вида поведения могут трансформироваться друг в друга. При этом личность подвергается различного рода трансформациям: ментальной, биолого-герантологической, социальной, субъективной, что и наблюдается сегодня в среде адыгов.

7. Одним из ключевых направлений становления личности современного типа должно стать формирование толерантности, причем принцип толерантности должен творчески применяться во всех социальных отношениях, в том числе и в образовательном процессе. Механизмы для реализации идеи толерантности заложены, к примеру, в традиционной культуре адыгов. Особое значение необходимо при-

дать формированию религиозной толерантности, являющейся необходимым условием межкультурного и межконфессионального диалога, без развития которого невозможно плодотворное и позитивное существование такого региона, каким является Северный Кавказ.

Теоретическая н практическая значимость исследования. Результаты диссертационной работы могут быть использованы при дальнейшем изучении и осмыслении различных аспектов традиционной культуры, при анализе социокультурного бытования личности в поле взаимодействия традиционного и современного, этнического и религиозного и т.п.

Некоторые положения диссертации могут способствовать разработке стратегии взаимодействия органов государственной власти и религиозных организаций, что было отмечено в выступлении автора «Некоторые аспекты формирования религиозной толерантности в Республике Адыгея» на парламентских слушаниях Государственного Совета-Хасэ Республики Адыгея в апреле 2004 года.

Ряд положений диссертационного исследования может существенно дополнить педагогические программы по воспитанию детей в образовательных учреждениях различного уровня.

Кроме того, материалы работы могут использоваться при чтении общих и специальных курсов по культурологии, философии культуры и религиоведению.

Апробация диссертационной работы. Основные положения, теоретические подходы и выводы исследования были изложены в докладах и сообщениях на:

- Международной научно-теоретической конференции «Культурно-историческая общность народов Северного Кавказа и проблемы гуманизации межнациональных отношений на современном этапе» (Черкесск-Архыз, 1997);

- научно-практической конференции «Неделя науки МГТИ» (Майкоп, 1998);

- Всероссийской межвузовской научно-практической конференции «Российский вуз: в центре внимания - личность» (Ростов-на-Дону, 1999);

- III и Г/ Конгрессах этнографов и антропологов России (М, 1999; Нальчик, 2001);

- «Круглом столе» III фестиваля «Мир Кавказу» «Взаимодействие культур, возрождение традиций народной дипломатии - залог мира и согласия» (Майкоп, 1999);

- II Международной научно-методической конференции «Проектирование инновационных процессов в социокультурной и образовательной сферах» (Сочи, 1999);

- Всероссийской научно-практической конференции «Северный Кавказ в условиях глобализации» (Майкоп, 2001);

- научных конференциях молодых ученых и аспирантов Адыгейского госуниверситета «Наука-2002», «Наука-2004» (Майкоп, 2002; Майкоп, 2004);

- Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива-2003» (Нальчик, 2003);

- Научно-теоретической конференции «Горизонты культуры» (СПб., 2003);

- Международной конференции «Кавказ, ЕС и Россия - проблемы стабильности» (Майкоп, 2003);

- Парламентских слушаниях Государственного Совета-Хасэ Республики Адыгея «Роль религиозных конфессий в духовно -нравственном возрождении общества» (Майкоп, апрель 2004);

- Августовских педагогических чтениях «Духовно-нравственное воспитание школьников» (Майкоп, август 2004).

Диссертация обсуждалась на совместном заседании кафедры теории культуры, этики и эстетики и кафедры исторической культурологии факультета философии и культурологии Ростовского государственного университета.

По теме диссертационного исследования опубликованы монография объемом 11 п.л. и более 40 научных статей и тезисов общим объемом около 20 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы, содержащего 362 наименования, в т.ч. 33 на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследуемой проблемы, состояние ее разработанности, цель и задачи исследования, определяется научная новизна и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава - «Теоретико-методологические основы исследования традиционной культуры» - состоит из трех параграфов. В первом параграфе - «Личность в поле взаимодействия традиции и новации» - рассматривается формирование традиций, механизмы инновационных влияний, трансформация традиционной культуры. Определение традиции в разных науках - истории, этнологии, социологии и других - варьируется. Однако, бесспорным остается тот факт, что она является главнейшей характеристикой культуры общества на любой стадии его развития.

Во взглядах на «традицию» можно выделить две основные точки зрения, господствовавшие как в западной, так и в отечественной науке. Первая точка зрения сводилась к тому, что традиция рассматривалась как отмирающее, косное явление, которое под давлением современных форм жизни должно исчезнуть, поскольку не в состоянии противодействовать все возрастающей активности модернизаци-онных процессов. Подход, который противопоставил категории традиционного и рационального, рассматривал традиционные институты, обычаи, верования, способ мышления в качестве тормоза прогрессивного развития общества.

В конце 60-х гг. XX в. взгляды исследователей на соотношение традиции и модернизации меняются. Как отмечает О.А.Осипова, стало понятно, что модернизация не противостоит традиции, а является результатом «смещения акцента в представлении об относительной значимости культурных комплектов, весь набор которых в той или иной форме содержится во многих человеческих культурах».

Статическое рассмотрение традиции сменяется ее динамическим рассмотрением. Традицию начинают воспринимать как явление, охватывающее все способы фиксации, передачи и воспроизводства культуры. Расширяются и углубляются взгляды по вопросам о пределах устойчивости традиции, сфере действия, функциях и т.д.

С. Эйзенштадт определяет традицию как «неотъемлемый элемент любой социальной культуры: как всякой социальной организации в целом (будь то так называемое традиционное или современное

общества), так и каждого ее элемента в отдельности». При этом он использует термин Э. Шилза «центральная зона культуры».

В 70-80-е гг. XX в. были сделаны первые, но очень важные шаги по созданию российской общей теории культурной традиции. Отечественные культурологи исходили из основополагающего принципа о подвижности традиции и ее отнесенности как к прошлому, так и к настоящему. К.В. Чистов, рассуждая о функционировании слов «традиция» и «культура», развел эти понятия, отметив, что «термин «культура» обозначает сам феномен, а «традиция» - механизм его функционирования». Б.С. Ерасов показал, что принципиальное свойство традиции заключается в способности обеспечивать «сохранение прошлых образов через устранение, ограничение новшеств как отклонений». В контексте своей теории культуры Э.С. Маркарян определил традицию как выраженный в социально-организованных стереотипах групповой опыт, который путем пространственно-временных трансмиссий актуализируется и воспроизводится в различных человеческих коллективах.

В работе показано, как рассмотренные теории традиции дифференцировали свои подходы по поводу модальности бытия традиции, это было обращением либо к личности и обществу, либо надличностное или надприродное существование культурных механизмов и т.д.

Автором диссертационного исследования отмечено, что процесс модернизации традиционной культуры связан с инновациями, то есть с привнесенными в нее элементами, заимствованными из других культур. Очевидно, чтобы укорениться, новации должны соотнестись с действующими традициями, в какой-то мере опереться на них. Культурные изменения необходимы, иначе традиционное общество может застыть на определенной ступени исторического развития, «окаменеть». «Здоровые» инновации поддерживают жизненные силы традиционной культуры, однако процесс может быть и иным. Новации, игнорирующие вековые действующие традиции, вносят культурный хаос, ведут к нестабильности и конфликтным ситуациям.

Таким образом, традиции и новации - это две стороны культурного развития, где доминирование либо одной, либо другой приводят к разным культурным вариантам.

Наблюдающийся интерес к проблеме соотношения традиции и новации, традиционализма и модернизации с конца 80-х годов XX в. объясняется тем, что Россия, а соответственно, и Северный Кавказ, представляет собой сложное сочетание двух типов культур - уннфи-

цированно-индустриальной и этнически-самобытной, традиционно-ориентированной. Автор исходит из того, что идеальной моделью в данном случае должно служить гармоничное сочетание элементов модернизации и этнически обусловленных стереотипов поведения, уклада жизни, обычаев, национальных особенностей мироощущения.

Во втором параграфе - «Культурная и этническая идентичность» - анализируются разные подходы к трактовке содержания категорий «этническая идентичность», «этничность», «религиозная идентичность» и т.д.

В последние десятилетия в западной науке утвердился оппози-ционалистский подход к трактовке этнической идентичности (П. Ван ден Берге, Р. Мэст, Г. Де Вое, С. Либерсон, Ф. Барт и др.). Суть указанного подхода состоит в представлении о том, что «этничность не является постоянной. Она возрастает и ослабевает в ответ на внешние условия» (П. Ван ден Берге). Г. Де Вое предлагает определять этническую идентичность через использование этнической группой каких-либо элементов культуры в качестве субъективных отличающих символов и эмблем. Ф. Барт определяет этническую группу, исходя из тех границ, которыми она сама очерчивает себя, а не из культурного содержания, находящегося в пределах этих границ.

Широкая теоретическая и эмпирическая база исследования этнического самосознания и этничности имеется в отечественной науке (Э.Г.Александренков, Ю.В.Бромлей, В.И.Козлов, П.И.Кушнер, М.В. Крюков, Б.Ф. Поршнев, В.В. Пименов и другие).

Начиная с 70-х гг., этническое самосознание активно изучается в рамках отечественной этносоциологии (А.Р.Аклаев, Ю.В.Арутюнян, Л.М.Дробижева, В.С.Кондратьев, А.А.Сусоколов и другие).

С середины 80-х гг. этническое самосознание, а затем и этническая идентичность активно исследуется в этнопсихологии (В.С.Агеев, А.Г. Асмолов, Е.И. Шлягина, Т.Г. Стефаненко, Г.У. Солдатова, Н.М. Лебедева, Ю.В. Платонов, Л.Г. Почебут и другие).

Анализ существующих подходов приводит автора диссертационной работы к следующим выводам. У всех народов существуют различия между внешними и внутренними культурными проявлениями. В связи с этим можно выделить некую структуру, характеризующую их взаимосвязь.

Первый элемент в этой структуре — самосознание этноса и его интровертивное поведение. На этом уровне функционирует такая

система характеристик, символов и ценностей, которая имеет значение для коммуникативных связей внутри этнической группы.

Второй элемент можно обозначить как экстравертивный, позволяющий строить коммуникативные связи с другими этническими группами. На этом уровне данная этническая культура как бы переводит на язык других культур набор приписываемых себе определений при помощи определенной символики и мифов о себе.

Третий элемент раскрывается через понятие «ментальность», он во многом бессознателен, но именно он определяет единство и согласованность действий членов этнической группы.

Все три элемента, по-видимому, можно назвать составляющими этнической идентичности. Ментальный элемент выражается через интровертивный и экстравертивный, которые могут изменяться в зависимости от исторических условий существования этноса. В качестве стабильного, не меняющегося под воздействием внешних обстоятельств в течение всей жизни этноса выступает такой феномен, как «ядро» или «ось культуры».

Таким образом, можно утверждать, что этнос обладает некой внутренней, неосознаваемой ни его членами, не внешними наблюдателями «осью культуры», которая определяет согласованность действий членов этноса и обнаруживает себя вовне через различные изменения культурной традиции. Это служит причиной гибкости культурной традиции и подвижности границ этнических групп. И, по-видимому, именно эта «ось» и является основой этнической идентичности.

Кроме того, существуют разные уровни, когда человек одновременно чувствует и осознает себя в разных ипостасях, или, другими словами, существует несколько уровней идентичности. Так, человек, живущий в Адыгее, может идентифицировать себя следующим образом: 1)абадзех; 2) адыг; 3) мусульманин; 4) кавказец; 5) гражданин Республики Адыгея; 6) россиянин; 7) землянин.

Автор диссертационной работы отмечает, что эти идентичности могут конфликтовать друг с другом: в различных ситуациях актуализируется то один, то другой уровень. Например, в периоды межэтнических конфликтов актуализируется идентичность «адыг», в периоды внутриэтнических конфликтов - идентичность «абадзех» (к счастью, пример не совсем удачный, поскольку в Адыгее такого рода противостояние если и есть, то носит латентный характер, проявляясь разве что в устном народном творчестве, в сценическом искусстве юморн-

стов и т.п.); идентичность «россиянин», заслонив все остальные, может доминировать в периоды серьезных внешнеполитических конфликтов или противостояний.

Но, пожалуй, самую существенную проблему представляет конфликт идентичностей тогда, когда речь идет о выборе ценностных ориентиров личностью. К примеру, идентичность «адыг» требует от человека определенного поведения на свадьбах, похоронах и других мероприятиях, поведения, закрепленного в культурной традиции народа. Однако идентичность «мусульманин» призывает к изменению поведения и, следовательно, к изменению этой традиции.

Усложнение идентификационных уровней есть результат межкультурных коммуникаций. Каждый новый виток межкультурных связей, каждый новый шаг навстречу другой культуре (или «бегство» от нее) приводит к изменению некогда монокультурной экумены. А этот процесс влечет за собой и трансформацию личности.

Личность, вынужденная делать «выбор», - вот передний план антропологической картины народов Северного Кавказа.

Для характеристики традиционной адыгской культуры, а также для более глубокого понимания современных этнокультурных процессов на Кавказе автор обращается еще к одной важной проблеме — проблеме кавказской идентичности, поскольку этническая идентичность адыгов развивается в тесной взаимосвязи с ней.

Феномен кавказской идентичности можно проанализировать в контексте культурно-цивилизационных процессов, происходящих как на Кавказе, так и в России и мире в целом.

Понятие «кавказская идентичность» непосредственно связано с употреблением ряда понятий: «кавказская культура», «северокавказская культура», «кавказская цивилизация». В.В. Черноус говорит о «кавказской горской цивилизации»; В.А. Авксентьев утверждает, что рассуждения о существовании «кавказской цивилизации» не выдерживают критики, поскольку Кавказ выступает как «ареал постоянного кросс-культурного взаимодействия». Другая точка зрения принадлежит Р.Г. Абдулатипову, который размышляет о существовании единой «кавказской цивилизации», характерной чертой которой является интенсивное взаимодействие многих уникальных культур и почти всех мировых религий.

При всех различных подходах к обоснованию целостности Кавказа или Северного Кавказа важно не противопоставление, а их способность к выявлению ценностного содержания, которое может дать ответ на во-

прос о сущности кавказской социокультурной идентичности. Автор разделяет мнение А.Ю. Шадже о возможном сосуществовании двух понятий - «кавказская цивилизация» и «кавказская культура».

Диссертант останавливается и на проблеме религиозной идентичности, которая тесно взаимосвязана с этнической идентичностью. При этом все же этническая идентичность воспринимается представителями кавказской культуры как высшая ступень. И та, и другая идентичности накладывают свой отпечаток на поведение личности. А поведение, в свою очередь, является важной характеристикой социокультурной ситуации, в которой пребывает тот или иной этнос. Верующий человек демонстрирует особое поведение, которое может быть проанализировано с позиций конфессиональных характеристик.

Автором работы предложена следующая модель «конфессионального» поведения. При этом использованы термины психологии -«интравертивное» и «экстравертивное» (К. Г. Юнг). С конфессиональной точки зрения поведение может быть как экстравертивным, так и интровертивным.

Экстравертивное поведение (ЭП). В основе ЭП лежит вера, которая направлена как бы вовне и которая в определенной (а иногда и в более чем достаточной) мере выставляется напоказ. В рамках ЭП человек пытается реализовать свои амбиции различного рода.

Предлагается следующая классификация амбиций, лежащих в основе экстравертивного поведения:

/. Пассивные амбиции/цели. В данной агтуации человек рассматривает веру как свое личное дело, но при этом не умалчивает о ней.

2. Активные амбиции. Это ситуация, когда верующий стремится приобщить к своей вере как других людей, так и различные социальные элементы.

3. Радикальные амбиции. Верующий готов использовать все средства, даже самые крайние, для обращения в свою веру других.

4. Фрустрирующие амбиции. Проявляются тогда, когда с помощью религии затушевываются другие действия (политические, экономические, культурные и т.д.).

Иитровертнвнос поведение (ИП). В основе интровертивного поведения лежит вера с устремлением вовнутрь, причем веру держат втайне, она намеренно не разглашается. Подобное поведение характеризуется желанием верующего отгородиться от внешнего мира, замкнуться в себе, уйти в себя.

Оба вида поведения могут трансформироваться друг в друга. Однако для этого необходимы определенные условия. Для того, чтобы ЭП приняло форму ИП, необходимо такое изменение ситуации, при котором человек не находит удовлетворения своих амбиций в существующих социальных институтах. Кроме того, подобный переход возможен тогда, когда на ту или иную конфессию начинаются гонения со стороны государственной власти, другой, более могущественной религии и т.п.

При этом возможны и обратные изменения. ИП может принимать форму ЭП при ментальной, биолого-герантологической, социальной и других трансформациях личности.

Безусловно, такая классификация конфессиональных характеристик религиозного поведения не является исчерпывающей, более того, она нуждается в дальнейшем уточнении и детализации, однако, по мнению автора диссертации, вполне может быть применена в качестве методологического приема для анализа как религиозной ситуации в том или ином регионе, так и социокультурной ситуации в целом. Во всяком случае, вопрос кавказской культуры не может быть решен без учета ее конфессиональных характеристик.

Третий параграф - «Этнофеномен «адыгагьэ» - посвящен феномену, который определял и в известной степени определяет сегодня все стороны жизни адыгов. При этом автор рассматривает все точки зрения на «адыгагьэ», сложившиеся в кавказоведении (Б.Х. Бгажноков, А.А. Иванова, С.Х. Мафедзев, Р.А Ханаху, АЛО. Шадже и другие).

Б.Х. Бгажноков, внесший неоценимый вклад в изучение обозначенной проблемы, определяет «адыгагьэ» как «долг рыцарской чести, основанный на принципах адыгского этикета, на идеализированных свойствах национального характера...». Р.А. Ханаху отмечает, что адыгагьэ - это «совокупность взглядов, основой которой является специфическая система морально-нравственных, этических и некоторых других норм, соотнесенных с общечеловеческими ценностями и ориентированных на них».

Близкое к позиции автора определение указанного явления дает АЛО. Шадже: «Адыгство - духовно-исторический феномен культуры, ключевое понятие, на котором строится сложная концепция национального сознания и самосознания адыгов».

Еще одно интересное определение мы встречаем у А.А. Ивановой: «Адыгство - гибкая, динамичная, моральная система,

способная функционировать с ощутимой пользой и отдачей во всех сферах человеческой деятельности: производственно-экономической, политической, духовной, социально-бытовой. Это незаменимый механизм конструирования нового институционального порядка, построения общества с таким уровнем социальной и системной интеграции, который способен обеспечить взаимообусловленность и духовное единение различных групп адыгского этнического социума в раздвинутых пространственно-временных границах и промежутках».

Исходя из сказанного выше, автор диссертации считает, что адыгагьэ нужно рассматривать как концентрированное выражение национальной (этнической) психологии адыгов, их национального характера, духовности, склада ума.

Специфичность и самобытность адыгскости характеризуют следующие отличительные черты: во-первых, наличие священного хронотопа; это - «адыгэ хэкужь», земля адыгов, еще точнее, земля отцов; это историческая родина для многих адыгов, проживающих за рубежом; это земля предков в то священное время, когда жизнь адыгов была организована вокруг Горы Счастья—Эльбруса.

Во-вторых, память о роде. Адыги должны были знать свой род до седьмого колена включительно. Сам адыг, полностью включенный и вписаный в жизнь рода, четко представлял свое место в нем. Это место определялось в нескольких отношениях: «старший-младший», «дети-родители», «муж-жена», «хозяин-гость», а также очень существенное и тесно связанное с вышеназванными отношение «человек-боги», или «человек-судьба». Ни в одном из этих отношений человек не должен был уронить свои честь и достоинство, а, значит, честь и достоинство рода. С этим связано осуждение адыгами смены человеком названия рода, так как при этом он теряет прежнюю генеалогическую линию, отсекает всю прежнюю свою историю, извлекая себя из истории своего рода. Это всегда расценивалось и расценивается как оскорбление чести и памяти своих предков. Помня и воспринимая их в качестве посредников между человеком и богами, адыг тем самым как бы приобщался к божественному и вечному. Понимая, что, только сохранив свое лицо (адыг. -«напэ»), он не лишится поддержки рода. Старший по возрасту в семье воспринимается как наиболее близко стоящий к предкам, а значит, к богам. Видимо, поэтому уважение к старшим является одним из главных принципов адыгскости.

По нашему мнению, следует отметить еще одну черту: это религиозная терпимость адыгов и, как следствие, отсутствие у них религиозно-

го фанатизма. Ни в одном из этнографических источников не встречается описаний среди адыгов последнего явления, а современная история также подтверждает нашу точку зрения. Например, в Адыгее, где проживают представители не только многих национальностей, но и многих религиозных конфессий, практически отсутствует почва для религиозных конфликтов.

Автор данного исследования выделяет следующие структурные элементы «адыгагьэ»:

1) мировоззренческие, в том числе нравственные, религиозные и эстетические представления, основывающиеся на космизации и сакрализации родовых и этногенетических связей и исходящие из священного этнического хронотопа- «земли предков»;

2) этические нормы, правила поведения, институционализированные в «адыгэ хабзэ»;

3) художественное выражение и трансляция этнического хронотопа в символике народного творчества, в эпосе «Нарты», в языке и фольклоре;

4) религиозные ритуалы и действия, воспринятые из мировых религий, но переосмысленные и подчиненные священному хронотопу;

5) правовые нормы, определяющие внутренние и внешние законы жизни адыгского общества (например, адат).

В диссертационном исследовании также проводится анализ феномена «адыгагьэ» в контексте выполняемых им функций: мировоззренческой, аксиологической, коммуникативной, интегративной и воспитательной.

Анализ «адыгагьэ» автор данной работы дополняет концепцией базовой личности А. Кардинера и Р. Линтона, связанной с идеей это-са. Согласно этой концепции основные ценности, нормы, идеалы усваиваются личностью в ходе первичной социализации, формируя базовую для данного общества или народа структуру личности. В свою очередь, особенности базовой личности определяют во многом состояние, параметры и перспективы развития общества.

На примере адыгского этноса это будет выглядеть следующим образом. В ходе первичной социализации закрепляются основные ценности и формируется базовая личность с определяющими ее базовыми культурными характеристиками, причем последние нравственно ориентированы («адыгский характер», «адыгский нрав»). Существуют зафиксированные в языке обозначения базовой личности («адыгский мужчина», «адыгская женщина», «настоящий адыг» и

т.п.). Кроме этого базовые личности выступают хранителями, носителями, трансляторами адыгагъэ.

Это и многое другое позволяют утверждать, что базовая личность находится в организационном единстве с социальным окружением. При этом общество одновременно выступает и условием, и постоянно воспроизводимым результатом человеческой деятельности.

Адыгагъэ является типичным примером первичной рационализации мира, осуществляющейся спонтанно по мере столкновения с текущими, изо дня в день повторяющимися реалиями человеческого бытия. Это привычные формы обыденного, повседневного мышления, «интегральные элементы конкретно-исторического и социально-культурного жизненного мира» (А. Шюц).

Адыгагъэ - это система, помогающая вписаться в любую ино-культурную среду, поскольку ее принципы формируют такие ценности, как человечность, уважение личности, понимание, чувство меры, честь, совесть, сострадание, толерантность и т.п. Адыгагъэ вовлекает в сферу своего влияния религиозное сознание, при этом не оспаривая авторитет религии и значение религиозных обрядов, а, напротив, действуя в согласии с чувствами и настроениями верующих.

Автор разделяет позицию Б. Бгажнокова о том, что адыгагъэ «универсальная, самодостаточная концепция жизни, сопоставимая с религией». Это связано с тем, что этот этнофеномен включает в себя такие черты религии, как вера в высшее существо; идея его почитания; концепция почитания через добродетель и благочестие; комплекс греха, подлежащего искуплению через раскаяние и благодеяние; мысль о воздаянии и будущей жизни на небесах.

Таким образом, в диссертации делается вывод о том, что «ады-гагъэ» - это общественное (социальное) явление, общеадыгская непи-санная специфическая система, занимающая преобладающее место в народном сознании, в духовной культуре адыгов, фундамент, на котором строилась и в определенной мере строится современная жизнь адыгов. Проявив завидную устойчивость, «адыгагъэ» и являющийся его составной частью адыгский этикет, выступали довольно мощным социальным регулятором жизни адыгов. Более того, различные представления, элементы других культур, обряды и ритуалы мировых религий включались в традиционную культуру адыгов, переосмысленные с точки зрения основных принципов адыгскости, а это, в свою очередь, определяло социокультурное бытование личности в пространстве и времени.

Вторая глава - «Традиционные верования и религиозные транформации в контексте адыгской культуры» - также состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Мифологический и эпический уровни культуры адыгов» автор обращается к мифоэпиче-скому сознанию адыгов.

Система мифов адыгов разнообразна, она организована вокруг этиологических повествований, объясняющих возникновение тех или иных явлений. Объяснение, как правило, представляет собой рассказ о том, «почему», «откуда», «каким образом», «для чего» что-то возникло. Заключения чаще всего строятся по принципам: «все есть все», «все во всем», «часть вместо целого» и т.п. Наиболее распространены рассказы о возникновении мира (космогонические мифы), о происхождении богов (теогонические), Солнца, Луны, звезд (солярно-астральные), человека (антропогонические), о культурных героях и др.

На ранних стадиях развития сознания мифология адыгов была единственно возможным универсальным способом духовного освоения мира и синкретически соединяла реалистические знания, художественные образы, религиозные верования, социальные нормы и образцы.

Народная память сохранила значительное количество мифологических сюжетов, образов, архаических культов, которые позже были зафиксированы в различных источниках, таких как воспоминания путешественников, побывавших на Кавказе, записи и полевые заметки этнографов, научные исследования этнологов, религиоведов и философов. Все это дало возможность понять или хотя бы приблизиться к пониманию того, как развиваются и эволюционируют во времени системы ценностей народа, формы их символического выражения, как и по каким закономерностям строится обрядовое и бытовое поведение людей в разных случаях и сферах жизни, формы их мировосприятия и самосознания, их религиозные верования.

Этническое самосознание адыгов формировалось на протяжении всей многовековой истории этого народа. Сконцентрировавшись в таком понятии как адыгскость («адыгагьэ»), оно нашло свое выражение в образе жизни, этноэтикете, обрядах, языке и фольклоре. Несмотря на отсутствие письменности, предки адыгов сохраняли и передавали из поколения в поколение легенды, мифы, образы и культы. На мифологический культурный пласт наслаивались элементы различных религий.

Древние легенды и предания, сохранившиеся до сей поры, а также один из главных источников - героический эпос «Нарты» дают нам воз-

можность проследить, как же формировался и развивался национальный характер адыгов, на каких основных принципах строился их образ жизни на рубеже между матриархальным и патриархальным укладами, а также в период патриархально-родового строя.

Надо полагать, что система характерных черт данного этноса и коммуникативного поведения прошла в своем развитии несколько стадий. Поколения древнейших эпох стихийно и малоосознанно нащупывали возможные пути для установления строго фиксированных правил и стандартов общения.

Когда человек стал сознавать себя как личность, сформировались и утвердились основные характерные черты этноса и правила коммуникативного поведения. Образование союза племен, приведшее к формированию этноса адыгов, явилось переходным этапом к складыванию единой системы - «адыгагьэ». Так как в нем отразились все стороны жизни общества, оно составило культурный пласт повседневной практики адыгов.

Одновременно со становлением этносознания предков адыгов шел процесс становления их религиозного сознания. Складывание пантеона адыгских богов, формирование адыгских культов происходило в целом также в период патриархально-родовой организации общества. Такие культы, как культ предков, культ камня и гор, культ деревьев и рощ, культ кузнечного ремесла, культы коня, огня, очага и другие очень прочно вошли в традиционную культуру адыгов и надолго закрепились в их сознании и памяти.

И в религиозном, и в этническом сознании адыгов постепенно определялось и конкретизировалось понятие «священного», «сакрального». Освящались те представления, образы и предметы, которые играли в жизни людей большую роль.

Автор диссертационного исследования анализирует представления адыгов о священном пространстве и времени, сложившиеся, в основном, в период формирования эпоса «Нарты».

В работе также высказывается мысль о том, что мироощущение и миропонимание адыга, составившие позднее ядро адыгской культуры, отражались в представлениях о мировом древе как символе организации Вселенной, а также в поклонении деревьям, игравшем важную роль.

Во втором параграфе «Космологические и антропологические представления адьггов» анализируется тот этап развития традиционной культуры адыгов, когда особую роль стали играть культ пред-

ков, вера в загробную жизнь, магия. Мироощущение и мировосприятие адыга дополнялись новыми взглядами на человека и богов.

По мере эволюции религиозного сознания адыгов ясно прослеживаются изменения представлений о душе, которая первоначально представлялась адыгу как вполне материальное существо, вроде паучка или мошки, которое может на время покидать тело и возвращаться в него. Именно душа, а не тело, испытывает жажду, голод, боль и другие чувства; сон представляет собой временное, а смерть - постоянное отсутствие души. Подобные взгляды в значительной мере сохраняются в среде адыгов до сих пор, несмотря на развитие под влиянием христианства и ислама представлений о бестелесной душе.

В диссертации анализируется культ предков, оказавшийся в народе очень устойчивым. Этот культ складывался параллельно с одним из основным принципов «адыгагьэ» - принципом уважения к старшим. Развитие этого принципа отражено и в архаических легендах, и в эпосе «Нарты». Именно в эпосе четко прослеживаются мотивы «старший-младший», почет - по возрасту, уважение и честь - по личной отваге и труду. И именно по эпосу можно проследить, как от умерщвления состарившихся людей, непригодных ни к труду, ни к военным подвигам (например, легенда об Орзэмэсе), адыги пришли к отмене этого жестокого обычая древности (легенда о нарте Бадыноко). Уважение и почитание старших является одним из проявлений культа предков. Самый старший стоит ближе всех к родовым предкам, и он, естественно, является самым почитаемым во всем роду, так как дух предков выражается в нем с наибольшей полнотой и властностью.

В мировоззренческую систему феномена «адыгагьэ» входили также различные суеверные представления (о неизбежности своей судьбы, о людях-оборотнях и злых духах, о колдовстве и сглазах и т.п.), и, несмотря на влияние в дальнейшем и монотеистических религий, и атеистических учений, некоторые из них проявляются в определенной степени и по сей день.

В диссертационном исследовании отмечается, что адыгов характеризовала прочная привязанность к языческим богам и, в первую очередь, к Тха (Тхашхо), являвшемся главой пантеона богов. Это, вероятно, генетически связано с приверженностью к родной земле, к роду, то есть с основными детерминантами развития «адыгагьэ».

Автором рассматриваются изменения, происходившие в мировоззрении адыга по отношению к Тха. Не исключено, что со временем этот бог совсем был бы забыт в народе, но этого не произошло. Поскольку

языческие верования составляли одно из основных звеньев всей системы традиционной культуры, адыги не могли полностью отказаться от них даже под сильным воздействием монотеистических религий. Поэтому Тха сохранил свое господствующее положение сначала под влиянием христианства, а затем - идентифицировался с мусульманским Аллахом.

В адыгском родовом обществе, где господствовали строгие правила поведения как внутри рода, так и между родами, повседневная жизнь определялась, в основном, такими ориентирами, как свобода, честь, достоинство, мужество. Боги воспринимались как помощники людей в особые моменты их жизни. Несмотря на различные культурные влияния извне, адыгский пантеон практически не пополнялся новыми именами, наоборот, со временем потеряли свое значение и были забыты очень многие второстепенные боги. Но Тха, Шибле, Тлепш, Зекуатха, Тхагаледж, Амыш и Мазитха- это боги, к которым адыги обращались постоянно.

В данном разделе автор обращается также к сравнительной мифологии. Долгое время ученые искали параллели и сравнивали мифологию адыгов с мифологией древних греков. Но, учитывая, что кроме греков адыги контактировали со многими другими народами, рамки сравнительной мифологии необходимо расширить.

Проведя анализ основных адыгских богов и богов индоевропейской мифологии по методу трех функций, предложенному Ж. Дюмезилем, а также сравнив верховных богов двух мифологий (Митра-Варуна, Тхашхо-Шибле) по выделенным им же признакам, автор данной диссертации отмечает следующее. В целом адыгские боги вписываются в схемы французского исследователя, но все же их функции и роли не оформлены также ясно, как в индоевропейской мифологии. Возможно, это служит косвенным доказательством относительной религиозной терпимости адыгов, что, в свою очередь, определяется особенностями их национального характера. Дальнейшие исследования в области сравнительной мифологии, которые целесообразно проводить сквозь призму становления адыгского этноса, будут только способствовать включению мифологии адыгов в более широкий культурный мифологический пласт.

Автор приходит к выводу о том, что к моменту проникновения к адыгам монотеистических религий здесь сложилась достаточно развитая система языческих верований с ярко выраженной иерархией богов с богом Тха на ее вершине. Эта система настолько прочно вошла в традиционную культуру адыгов и закрепилась в их памяти, что постепенно стала неотъемлемой частью адыгскости, тем устойчивым

звеном, которое так или иначе определяло в дальнейшем степень восприятия адыгами и христианства, и ислама.

Третий параграф «Изменения личности адыга под воздействием христианства и ислама» раскрывает специфику влияния мировых религий на сложившуюся систему представлений адыгов об окружающем мире.

Рассмотрев существующие в науке гипотезы о путях распространения христианства у адыгов, автор указывает, что проповедники этой религии почти не встречали в адыгских землях вооруженного сопротивления и практически никогда не были в них изгоями. Здесь решающую роль играл принцип терпимости и толерантности, закрепленный в системе «адыгагъэ». Однако христианство укрепилось здесь не на уровне догматического учения, а на уровне обрядности. Внешняя сторона богослужения действовала на воображение адыгов, но это совершенно не коснулось их нравственных понятий и внутренней жизни. Например, не подверглись никаким изменениям под воздействием соответствующих церковных положений супружеские отношения адыгов.

В работе отмечается, что в жизнь адыгов очень легко вошло соблюдение некоторых христианских постов, о чем свидетельствуют сообщения многих исследователей (М.Селезнева, Н.Дубровина и др.). Также на это указывают адыгские названия Пятницы и Среды, в которых сохранились следы Великого и Малого постов. Такое восприятие этих обрядов адыгами лежит, видимо, в том, что адыги, за исключением особых случаев, и так были очень умеренны в пище, считая последнее необходимым качеством хорошего воина. Умеренность в пище, наряду с мужеством и почтительным отношением к женщине, всегда являлись характерными чертами адыгов. Эта традиция издавна коренится в их образе жизни, что находит отражение еще в Нартском эпосе. Таким образом, христианство и его обряды воспринимались адыгами сквозь призму традиционного уклада жизни, их нравственных устоев и национального этикета. И именно таким же образом адыги восприняли ислам.

В диссертационном исследовании автор рассматривает процесс ис-ламизации адыгских племен, выделяя в нем несколько этапов. Первый из них связан с татаро-монгольскими завоеваниями на Северном Кавказе в конце XIV-XV вв. Следующий этап укрепления ислама у адыгов связан с историческими событиями XVT-XVП вв., когда на Северном Кавказе столкнулись политические интересы России, Турции, Крымского ханства, а также Ирана. Мусульманские государства использовали ислам в качестве средства подчинения адыгов своему влиянию, Россия, в свою

очередь, пыталась упрочить позиции христианства. Ислам принимала в то время, главным образом, знать, «рядовое же черкесское население продолжало придерживаться христианства... и своих древних языческих верований» (Е.П. Алексеева). И все же на этом этапе в религиозном миропонимании адыгов, безусловно, произошли определенные переосмысления под воздействием активно распространявшегося ислама суннитского толка. Но, как и христианство, адыги исповедовали его поверхностно. «Походная» жизнь делала их плохими мусульманами, а недостаток в образованном духовенстве лишал их возможности основательного изучения исламской религиозной догматики.

С принятием ислама в религиозном сознании адыгов стали уживаться вместе языческие, христианские и мусульманские представления. Сложившуюся религиозную картину можно охарактеризовать как религиозный синкретизм, причиной и основой особенностей которого послужила верность традициям, закрепленная в системе адыг-скости. На наш взгляд, у адыгов синкретизм выступал не как случайное смешение некоторых элементов различных религий, а как бессознательный отбор того, что было более приемлемо для народа, способствовало сохранению и развитию того склада народного характера, зарождение которого отразилось в эпосе «Нарты» и который, приобретя устойчивость, стал институтом самоидентичности народа и личности и закрепился в языке, фольклоре, обычаях и традициях.

Третья глава - «Формирование личности современного типа» - состоит из двух параграфов. В первом параграфе - «Трансформация этнофеномсна «адыгагьэ» — раскрывается взаимовлияние адыгагьэ и конфесснонализированных религий. Автор останавливается именно на этом аспекте, поскольку он является актуальным и в то же время малоисследованным.

Рассматривая виды взаимодействия религиозного и национального, диссертант отмечает, что основные тенденции формирования связей между религией и этносом проявляются в сфере взаимодействия конфессиональной и этнической специфики. При этом, с одной стороны, этнические явления, свойства (ряд особенностей культуры и быта) в течение длительного взаимодействия впитываются культом, становятся его составными элементами, «конфессионализируются», а с другой стороны, отдельные компоненты культового комплекса, особенно его ритуалы, религиозные обычаи и традиции, проникая в национальные формы общественной жизни посредством слияния с

народными верованиями, приобретают характер этнических явлений, этнически окрашиваются, «этнизируются».

Не всегда национальное самосознание может совпадать с религиозным сознанием, хотя и переплетается с ним. Иногда национальное самосознание, чувство этнической принадлежности подменяется религиозным сознанием. Также первое может быть одним, а второе -другим. Это происходит вследствие того, что одну и ту же религию исповедуют много этносов.

В сознании и культовой практике адыгов религиозное всегда занимало подчиненное «адыгагьэ» положение и проявлялось в соответствующей такому статусу форме. Как отмечалось, на протяжении веков в сознании народа мирно переплетались язычество, раннее и православное христианство, ислам суннитского толка; сохранялись и передавались из поколения в поколение те религиозные догмы и культы, которые вписывались и служили главнейшим интересам «адыгагьэ»: сохранению адыгского народа с высокой нравственно-этикетной и традиционной культурой. Это, во-первых. Во-вторых, основные особенности религиозного сознания и культовой практики адыгов, прежде всего верховенство нерелигиозных, общечеловеческих и самобытно-адыгских элементов (в первую очередь, требование поступать так, чтобы это способствовало сохранению достоинства рода и умножению его славы) «адыгагьэ», не позволяли сделать народ фанатично преданным какой-либо определенной религиозной конфессии. И, в-третьих, верующие и неверующие адыги всегда относились друг к другу в соответствии с «адыгагьэ».

Раскрывая изменения, происходящие в традиционной культуре под воздействием ислама, автор обращается к данным социологического исследования «Состояние и перспективы ислама в Адыгее» (1999-2000 гг.). Исследование позволило еще раз подтвердить сделанные нами ранее выводы о том, что у адыгов в большей степени актуализирована этническая идентичность (в основном, на традиционно-культурной основе или ее «вторичных», превращенных формах), чем религиозная. На это также указывают ответы респондентов. Так, лишь 6% респондентов считает, что ислам важнее традиционной культуры. Такое же количество опрошенных (около 6%) строит отношения в семье по мусульманским законам. В то же время 16% респондентов ответили, что ислам и традиционная культура адыгов полностью совпадают, а 40% - «совпадают частично». 20% респондентов считает, что в ближайшие 10-20 лет большинство адыгов станет на-

стоящими мусульманами. Что этого не произойдет, полагает в два раза больше от числа опрошенных. Затруднились предположить что-либо определенное по этому поводу - 40%. Таким образом, большинство респондентов полагает, что через 10-20 лет адыги вряд ли станут «настоящими мусульманами». Другими словами, этнические традиции и ценности все же продолжают доминировать в сознании адыга, пусть даже на формальном уровне.

В диссертации анализируются изменения «адыгагьэ» в функциональном плане. Так, этнофеномен продолжает реализовывать все функции, выделенные выше - мировоззренческую, аксиологическую и т.д. Однако нельзя не отметить, что «адыгагьэ» затрагивает сейчас, в основном, только морально-нравственную и культурно-воспитательную сферы жизни адыгов; порой механизмы его системы «срабатывают» как бы по-инерции: молодое поколение принимает его, потому что так жили и живут их родители. В условиях обновленных социально-экономических, политических и других отношений многие традиционные установки и ориентиры перестают быть главными и определяющими.

Во втором параграфе - «Религиозная толерантность как один из факторов современного социокультурного бытия адыга» - автор отмечает, что процессы глобализации современного мира, с одной стороны, и процессы, происходящие в России, с другой, требуют перехода к новому типу отношений, основанных на толерантности.

В представлении о толерантности оформляется некая моральная ценность или норма, которая выражается в желании людей достичь взаимного понимания и согласования различных установок на основе диалога и сотрудничества. В современном мире, являющем собой «калейдоскоп» социокультурных укладов, способов жизнедеятельности, социально-политических и этнических условий и т.п. и, как следствие, имеющем почву для конфликтов и напряженности, эта моральная ценность приобретает видимые очертания.

Такая ценность может реализовываться только через соответствующий тип личности, который, в свою очередь, немыслим без изменений в системе образования.

Автор диссертационной работы считает, что необходимо обратить внимание на механизмы формирования толерантной личности в образовательном процессе. Воспитание толерантных начал в условиях полиэтничности и поликультурности России должно приобретать

характер поликультурного образования, формирующегося в русле гуманизации и гуманитаризации.

Такое развитие, безусловно, должно включать в себя и формирование религиозной толерантности, которая может быть понята как ценность и социальная норма гражданского общества, проявляющаяся в праве всех его индивидов быть различными по вероисповеданию, по конфессиональной принадлежности.

Механизмы формирования религиозной толерантности связаны со всей системой общественных отношений, с возможностью полноценной реализации конституционно-демократических прав и свобод, с уровнем духовной культуры личности и общества. Осуществление идеи религиозной толерантности предполагает наличие условий для межконфессионального диалога.

В диссертации анализируются проблемы, связанные с распространением влияния новых религиозных движений и организаций, не всегда несущих собой позитивное, губительно влияющих на становление личности. Сейчас, когда Россия вступила в стадию относительной стабильности, необходимо совершенствовать российское законодательство во всех сферах и, в частности, в сфере государственно-церковных отношений. Только в этих условиях и возможно формирование в обществе всех видов толерантности и религиозной толерантности в том числе.

Одним из факторов, способных обеспечить успешное развитие этого процесса, является межконфессиональный диалог, о важности которого говорят ученые, политики и сами религиозные деятели. Очевидно, что укрепление межконфессиональных связей и общественного согласия в России зависит не только от желания и намерений людей, но и, в первую очередь, от объективных обстоятельств: экономического положения страны, ее культуры, устойчивости правовых и социальных институтов и т.д. Однако очевидно и то, что в мире, где распалась связь времен, смыслов, человеческих контактов, надо вновь учиться слушать и слышать друг друга и относиться друг к другу терпимо и искренне.

Автор указывает на то проблемное поле, которое может стать предметом диалога: повышение взаимопонимания и толерантности через изучение иной религиозной традиции; роль межконфессионального диалога в смягчении и разрешении межэтнических конфликтов; формирование культуры диалога и т.д. Кроме того, в диссертации выделяется несколько уровней организации диалога: от об-

щих для всех религий положений до противоположностей и противоречий; от противоречий до всеобщего, объединяющего; диалог-знакомство.

В диссертации отмечается и то, что для адыгов основой для формирования религиозной толерантности выступают традиционные культурные механизмы. Это подтверждают и данные социологических исследований. К примеру, по данным социсследования «Состояние и перспективы ислама в Адыгее» на вопрос «Каковы, на Ваш взгляд, взаимоотношения между исламом и православным христианством в Адыгее?» 76% респондентов охарактеризовали их как «хорошие» и «удовлетворительные» и лишь 3% - как «конфликтные».

История межконфессиональных отношений в республике не дает примеров открытых конфликтов, хотя определенные противоречия между конфессиями, безусловно, существуют. Они связаны, например, с активной деятельностью различных религиозных организаций, адепты которых ведут навязчивую агитацию «от двери к двери», пытаясь вовлекать в свои ряды представителей всех общественных слоев и национальностей независимо от возраста. Такие установки приводят порой к негативным последствиям, выражающимся в нарушении некоторых пунктов Конституции РФ и других нормативных документов. Этот факт не может не вызывать недовольства со стороны традиционных конфессий.

В то время как соседние северокавказские республики вели активную борьбу с ваххабизмом, в Адыгее религиозных организаций этого направления не существовало, несмотря на то, что в последние годы в республике пытались развернуть свою миссионерскую деятельность проповедники ислама из Объединенных Арабских Эмиратов, Сирии, Турции, Ливии. Однако руководство Духовного Управления мусульман Республики Адыгея и Краснодарского края заняло правильную позицию, продолжая укреплять «традиционный ислам», опирающийся на культуру и духовные ценности мусульман региона.

Анализ современного состояния религиозности в Республике Адыгея дает основание говорить о возможностях для дальнейшего благоприятного развития межконфессиональных отношений, что, в конечном итоге, является немаловажным аспектом культурного будущего проживающих здесь народов.

В заключении диссертационного исследования делаются общие выводы, подводятся итоги и намечаются перспективы дальнейшего изучения данной проблемы. Автор отмечает, что мир стоит перед серьезной дилеммой: развиваться по принципу «открытого» общества

или разделяться по признаку этнической или культурной близости -отдаленности. Обе эти тенденции важны для успешного развития, суть дела - в их разумной гармонии и сочетании.

Критерием в их предпочтении должна выступать личность: каждому гражданину страны, вне зависимости от его этнической или религиозной принадлежности, должна быть гарантирована возможность полноценного развития. В контексте нашего динамичного времени это значит, что человек в попытке обретения новой социальной идентичности взамен утраченной будет руководствоваться свободным выбором. Сохранение этих важнейших составляющих позитивной социальной идентичности - залог этнической толерантности, а значит, гарантия социального и этнического мира.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Ляушева С.А. Эволюция религиозных верований адыгов: история и современность (философско-культурологический анализ). - Ростов-на-Дону: СКНЦ ВШ, 2002. -11 п.л.

2. Ляушева С.А. Доисламские верования адыгов // Вестник МГУ. -Сер. 7. Философия. -1996. -№ 5. - С. 75-76.

3. Ляушева С.А. К вопросу о религиозных верованиях адыгов // Глагол Кавказа. 1997.-№ 2.-С. 356-359.

4. Ляушева С.А. Религиозное и национальное в традиционной культуре // Известия Центра системных исследований МГТИ. - Философия, политология, социология. -Вып. 1.-1999.-С. 14-19.

5. Ляушева С.А. Понятие судьбы и духовная культура адыгов // Неделя науки МГТИ. - Матер, науч.-практ. конф. - Майкоп: Изд-во МГТИ, 1998.-Вып.З.-С. 105-107.

6. Ляушева С.А. Религиозный фундаментализм и воспитание молодежи // Российский вуз: в центре внимания - личность: Тезисы докладов Всерос. межвуз. науч.-практ. конф. (Ростов-на-Дону, 24-26 мая 1999). - Т. 3. - Ростов-на-Дону: ДГТУ, 1999. - С. 97-99.

7. Ляушева С.А. Ислам в контексте национального возрождения народов Северного Кавказа // Культурно-историческая общность народов Северного Кавказа и проблемы гуманизации межнациональных отношений на современном этапе: Матер, межд. науч.-теорет. конф. (28-31 октября 1997 г., Черкесск-Архыз). - Часть 2. -Черкесск, 1999. -С. 204-208.

8. Ляушева С.А. Развитие ислама в поликультурном пространстве // Тезисы докладов: Ш Конгресс этнологов и антропологов России, 8-1 июня 1999.-Тезисы докладов.-М., 1999.-С. 310.

9. Ляушева С.А. Суфизм: философские аспекты исламского мистицизма

Известия высших учебных заведений. Северокавказский регион. Общественные науки. - 1999, №4. - С. 12-20 (в соавторстве).

10. Ляушева С.А. Философские аспекты суфизма // Азия и Африка сегодня. - № 4,2000. - С. 55-62 (в соавторстве).

11. Ляушева С.А. Роль религии в деле мира и согласия // Взаимодействие культур, возрождение традиций народной дипломатии - залог мира и согласия: Тезисы докладов и сообщений «круглого стола» Ш фестиваля «Мир Кавказу» (г. Майкоп, 6 ноября 1999 г.). - Майкоп, 2000. - С. 95-99.

12. Ляушева С.А. Состояние и перспективы ислама в Адыгее (материалы пробного исследования) // Ислам и политика на Северном Кавказе. - Сборник научных статей. - Вып.1. - Ростов-на-Дону: изд-во СКНЦ ВШ, 2001. - С. 84-91 (в соавторстве).

13. Ляушева С.А. Ислам и традиционная культура адыгов (по материалам социологического исследования) // Тезисы докладов: IV Конгресс этнографов и антропологов России (Нальчик, 20-23 сентября 2001г.).-М.,2001.-С.268.

14. Ляушева С.А. Межнациональная толерантность и проблема ее формирования у подростков // Северный Кавказ в условиях глобализации: Тезисы Всероссийской научно-практической конференции. -Майкоп, 2001. - С. 469-473 (в соавторстве).

15. Ляушева С.А. Самочувствие подростков в полиэтническом обществе // Северный Кавказ в условиях глобализации: Тезисы Всероссийской научно-практической конференции. - Майкоп, 2001. — С. 473477 (в соавторстве).

16. Ляушева С.А. Этническая идентичность подростков г. Сочи (Краснодарский край) // Северный Кавказ в условиях глобализации: Тезисы Всероссийской научно-практической конференции. - Майкоп, 2001. - С. 477-480 (в соавторстве).

17. Ляушева С.А. Культурология: Учебно-методическое пособие. Программа курса, планы семинарских занятий и методические рекомендации для студентов. - Майкоп: изд-во АГУ, 1999. -1 пл.

18. Ляушева С.А. Введение в культурную антропологию: Методическое пособие для студентов отделения культурологии факультета нацио-

нальной школы АГУ. - Часть 1. - Майкоп: Изд-во АГУ, 1999. -0,4 п.л.

19. Ляушева С.А. Ислам у адыгов Северо-Западного Кавказа: Учебное пособие. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2001. - 3 п.л. (в соавторстве).

20. Ляушева С.А. Этнокультурные аспекты ислама у адыгов // Ислам у адыгов Северо-Западного Кавказа: Учебное пособие. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2001.-С. 12-19.

21. Ляушева С.А. Коран как памятник культуры: Программа спецкурса // Ислам у адыгов Северо-Западного Кавказа: Учебное пособие. -Майкоп: Изд-во АГУ, 2001. - С. 27-28.

22. Ляушева С.А. К вопросу о религиозных верованиях адыгов // Религиозные верования адыгов. Хрестоматия исследований: Для средних и высших учебных заведений / Сост. А.Х. Зафесов. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2001.-С. 566-571.

23. Ляушева С.А. Религиозное и национальное в традиционной культуре // Религиозные верования адыгов. Хрестоматия исследований: Для средних и высших учебных заведений / Сост. А.Х. Зафесов. -Майкоп: Изд-во АГУ, 2001. - С. 571-578.

24. Ляушева С.А. Священное в религиозном сознании адыгов // Мир культуры адыгов. - Майкоп: Адыгея, 2002. — С. 139-146.

25. Ляушева С.А. Взаимодействие ислама и традиционной культуры адыгов // Мир культуры адыгов. - Майкоп: Адыгея, 2002.—С. 146-151.

26. Ляушева С.А. Ислам у адыгов Северо-Западного Кавказа на рубеже тысячелетий // Мир культуры адыгов. - Майкоп: Адыгея, 2002. -С. 152-157 (в соавторстве).

27. Ляушева С.А. Культурно-этические аспекты ислама у адыгов // Известия центра системных исследований МТТИ. - Сер. Философия, социология, культурология. - Вып.З. - Майкоп: МГТИ, 2001. -С. 64-69.

28. Ляушева С.А. История православия у адыгов // Православие в исторических судьбах Юга России / Южнороссийское обозрение ЦСРИиП ИППК при РГУ и ИСПИ РАН. Вып.20. Сб. статей. Изд. 2-е доп. - Ростов и/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004. - С. 124-131.

29. Ляушева С.А. Некоторые аспекты формирования религиозной толерантности (Philosophy of Religion) // Резюме докладов на ХХГ Всемирном конгрессе философов. Август 10-17, 2003. Стамбул, Турция. -С. 237-238.

30. Ляушева С.А. О соотношении мифа и религии // Наука-2002: Матер, науч. конф. молодых ученых и аспирантов АГУ (22-25 апреля 2002). - Майкоп: изд-во АГУ, 2002. - С. 343-350.

31. Ляушева С.А. Традиции и новации в культуре адыгов: векторы взаимодействия // Наука-2002: Матер, науч. конф. молодых ученых и аспирантов АГУ (22-25 апреля 2002). - Майкоп: изд-во АГУ, 2002. -С. 350-356.

32. Ляушева С.А. Социокультурные аспекты изменения образа жизни современного студенчества // Перспектива-2003: Матер. Всеросс. науч. конф. студ., аспир. и молод, уч: в 8-ми т. - Т. 1. -Нальчик: Изд-во КБГУ, 2003. - С. 54-60 (в соавторстве).

33. Ляушева С.А. Формирование религиозной толерантности в современном российском обществе // Повышение открытости общества и динамика толерантности: проблемы формирования толерантного сознания в полиэтничной социокультурной среде: Коллективная монография. - Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2003. - С. 140-152 у

34. Ляушева С.А. Культурные традиции этноса и механизмы адаптации // Горизонты культуры: Труды Научно-теоретической конференции. -СПб.: Нестор, 2003.-С. 128-131.

35. Ляушева С.А. Религиозная ситуация в Республике Адыгея и механизмы формирования религиозной толерантности //Кавказ, ЕС и Россия -проблемы стабильности. - М.: Центр стратегических и политических исследований; Фонд Розы Люксембург, 2004. - С. 97-104.

36. Ляушева С.А. Некоторые аспекты формирования религиозной толерантности //«Философский пароход»: Матер. XXI Всемир. филос. конгресса «Философия лицом к мировым проблемам» (Стамбул, 1017 августа 2003 г.). - Краснодар-М., 2004. - С. 192-196.

37. Ляушева С.А. Традиция и механизмы культурной адаптации // Традиционализм и модернизация на Северном Кавказе: возможность и границы совместимости. /Южно-российское обозрение ЦСРИиП ИППК при РГУ и ИСПИ РАН. Вып.23. Сб. статей. - Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004. - С.88-100.

38. Ляушева С.А. Этническая идентичность и конфессиональные характеристики // Известия высших учебных заведений. Северокавказский регион. Общественные науки. -2004, №6.

ЛЯУШЕВА Светлана Аслановна

ЛИЧНОСТЬ В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ АДЫГОВ Автореферат

Подписано в печать 24.09.04. Заказ 399. Тираж 100 экз. Усл. п.л. 2,3.

Отпечатано в ООО «Аякс». 385000, г. Майкоп, ул. Первомайская, 243.

IH17 129

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Ляушева, Светлана Аслановна

Введение

Глава I. Теоретико-методологические основы исследования традиционной культуры

1.1. Личность в поле взаимодействия традиции и новации

1.2. Культурная и этническая идентичность

1.3. Этнофеномен «адыгагъэ»

Глава II. Традиционные верования и религиозные трансформации в контексте адыгской культуры

2.1. Мифологический и эпический уровни культуры адыгов

2.2. Космологические и антропологические представления адыгов

2.3. Изменения личности адыга под воздействием христианства и ислама

Глава III. Формирование личности современного типа

3.1. Трансформация этнофеномена «адыгагъэ»

3.2. Религиозная толерантность как один из факторов 204 современного социокультурного бытия адыга

Введение диссертации2004 год, автореферат по культурологии, Ляушева, Светлана Аслановна

Последние десятилетия российской истории - время сложных, противоречивых и порой необратимых культурных процессов. Это время, которое характеризуется ломкой всех ценностей, с одной стороны, и ярко выраженным интересом к духовному наследию, с другой. Время, когда необходимо менять духовные ориентиры и искать новые векторы развития.

Конец XX столетия ознаменовался значительным ростом национального самосознания, охватившим многие регионы России, в том числе и Северный Кавказ. Процесс обретения национального самосознания оказывается очень сложным, а порой и трагичным (примером тому события в Абхазии, Чечне и др.); в него вплетаются политические, социально-экономические и культурные факторы, испытавшие влияние деформаций национальной политики советского времени. В этом процессе народы пытаются постичь корни национального самосознания и как бы вновь пережить все этапы своей духовной истории; без этого процесса самопостижения вряд ли вообще возможна подлинная человеческая история.

В кризисные моменты существования общества, этносов, культур закономерным является факт повышения исследовательского интереса к этим проблемам со стороны философов, культурологов, социологов и др. Ученые не только изучают процессы, но и предпринимают попытки прогнозировать их дальнейший ход, а также предлагают модели будущего развития.

Исследование современной духовной ситуации на Северном Кавказе -актуальная проблема по нескольким основаниям.

Во-первых, на Северном Кавказе в целом сильно влияние традиционной культуры. В некоторых районах оно является доминирующим, в некоторых значительно корректируется иными культурными воздействиями, однако, несмотря на эту неравномерность, с уверенностью можно сказать: традиционная культура народов Северного Кавказа находится на перекрестке, и выбор пути может привести либо к этнической трагедии, либо к качественно новому этапу этнической истории.

Во-вторых, в последние годы заметную роль на всем постсоветском пространстве стала играть религия. Когда речь заходит о Кавказе, то прежде всего оценивается влияние ислама, поскольку, оказываясь фактором формирования общественного сознания, поведенческих стереотипов, он порой оказывает воздействие и на политические процессы.

90-е годы XX века на Северном Кавказе были отмечены различного рода конфликтами, что дало повод многим ученым говорить о межцивилизационных столкновениях, иногда принимающих форму межконфессионального противостояния. У подобных точек зрения есть своя история: Русско-Кавказская война, как, впрочем, и все обострения русско-кавказских (или российско-кавказских) отношений, многими сводилась к противостоянию мусульманского Кавказа и православной России.

Среди ученых есть и те, кто видит в концепции «столкновения цивилизаций» миф, удачно используемый политиками и различными средствами массовой информации. Какую цель преследуют последние? Ответ на этот вопрос требует отдельного фундаментального исследования.

Однако при всем разнообразии подходов и оценок неоспоримым является то, что «исламский фактор» играет существенную роль в регионе, подтверждением чему служат культурные и политические события последних лет.

Вместе с тем ислам на Северном Кавказе это не гомогенное явление. Полиэтнична Россия в целом, суперполиэтничным регионом является и Северный Кавказ. В связи с этим ислам в значительной степени неоднороден, дифференцирован, этнизирован; он имеет множество вариантов, обусловленных историческими, географическими, социокультурными особенностями различных областей региона.

Именно поэтому для получения целостной картины необходима оценка состояния мусульманской религии в каждом субъекте Российской Федерации, на каждой территории, где компактно проживают мусульманские этносы.

Северный Кавказ всегда являлся регионом, где процессы формирования и развития общественно-политического уклада жизни, нравственных норм и религиозного сознания происходили достаточно динамично. Данные исторической науки свидетельствуют, что этот регион отличался высокоразвитой для своего времени материальной и духовной культурой. Однако поступательное, прогрессивное развитие народов Северного Кавказа, в частности, адыгов, прерывалось и подрывалось войнами с другими племенами (кочевые скифо-сарматские племена, половцы, монголо-татары), начавшимися еще в I тыс. до н.э.

В результате этих нашествий северокавказским народам наносился огромный духовный и материальный ущерб. Несмотря на сложнейшие условия, каждый этнос находил в себе достаточно силы и воли, чтобы вновь стать на путь демографического, морально-нравственного, общественно-политического и экономического развития. Принципиальное значение для развития духовной сферы общества имел религиозный фактор, оказывавший большое влияние на формирование национального характера и культуры и, в свою очередь, испытывавший также и их влияние на себе.

Общественное сознание адыгского народа в большой степени затронули и секуляризационные процессы XX в. Но, будучи традиционным и отчасти консервативным, адыгское общество смогло сохранить основные элементы народных обрядов и верований, благодаря наличию такого явления, как "адыгагъэ" (адыгскость)*. В большинстве научных работ адыгагъэ переводят как адыгство. Однако, на наш взгляд, для понимания этого феномена более подходит слово «адыгскость», выражающее некий признак, некую качественную характеристику.

Поиск путей национального возрождения невозможен без внимательного изучения всех особенностей национальной жизни, без учета национального характера, национальной психологии. История, психология, культура этноса ярко отражаются в религиозных верованиях. Именно поэтому важен анализ религиозных традиций и религиозного сознания народа. Многое в истории этноса становится понятным только через изучение религиозных пластов его культуры.

На религиозное мировоззрение адыгов наложили свой отпечаток политеистические системы народов Ближнего Востока, Древнего Египта, Греции, скифов, абхазов, вайнахов, аланов, с которыми адыги имели тесные культурные контакты. Это отразилось и на адыгском мифологическом пантеоне, и на героическом эпосе "Нарты", который выступает как историческая память народа, у которого не было письменности, но была по своему великая история, как формирование, отражение и закрепление в слове адыгского духа и образа жизни. В течение многих веков языческие верования, культы и обряды адыгов испытывали также влияние монотеистических религий (иудаизма, христианства, ислама). Сегодня в этот процесс включены и многочисленные "новые" или "нетрадиционные" религии.

Несомненно, религиозное сознание адыгов, их религиозные традиции играли значительную роль в сохранении этноса, в его развитии. Но исторические реалии таковы, что, оказавшись в центре столкновения политических интересов различных государств, адыги так и не стали ни православными христианами, ни истинными мусульманами.

Степень разработанности темы. К анализу культуры и ее различных аспектов обращались многие авторы. Важное значение в исследовании проблем культуры и человека, взаимосвязи культурного наследия и инновационных процессов имеют работы по философии культуры: А.И.Арнольдов. Культура человека и картина мира. М., 1987; Э.А. Баллер. Социальный прогресс и культурное наследие. М., 1979; Е.А.Боголюбова.

Культура и общество: вопросы истории и теории. М., 1978; Н.В. Гончаренко. Диалектика прогресса культуры. Киев, 1987; П.С. Гуревич. Философия культуры. М., 1996; В.Е.Давидович, Ю.А.Жданов. Сущность культуры. Ростов-на-Дону, 1979; Н.С. Злобин. Культура и общественный прогресс. М., 1980; Э.В. Ильенков. Философия и культура. М., 1991; В.М. Межуев. Культура и история. М., 1977; Д. Раду. Идея культурного прогресса в современном мире. М., 1984; А.К. Уледов. Духовное обновление общества. М., 1990.

Свой вклад в изучение традиции и традиционной культуры внесли отечественные философы, культурологи, социологи и историки. Так, начиная с 60-70-х гг. XX в. этими проблемами занимались С.А. Арутюнов (Этнографическая наука и изучение культурной динамики. М., 1979); Н.П. Денисюк (Традиции и формирование личности. Минск, 1979); Н.М. Калужников (Право, традиции и обычаи. Ростов-на-Дону, 1972); С.В.Лурье (Историческая этнология. М., 1997); Э.С. Маркарян (Теория культуры и современная наука. М., 1983); В.Д. Плахов (Традиции и общество. М., 1982); И.В.Суханов (Обычаи, традиции, преемственность. М., 1976); В.В. Чистов (Народные праздники и фольклор. М., 1986).

Анализу традиционной культуры народов Северного Кавказа посвящены работы Р.Г. Абдулатипова, Ю.Д. Анчабадзе, И.Л. Бабич, Б.Х. Бгажнокова, М.Б. Беджанова, В.Х. Болотокова, В.К. Гарданова, Х.М. Казанова, В.М. Каирова, Г.Х. Мамбетова, К.Х. Мафедзева, М.В. Покровского, М.В. Савва, В.М. Семенова, Ю.М. Сосламбекова, В.А. Тишкова, К.Х. Унежева, Р.А. Ханаху, Я.В. Чеснова, А.Ю. Шадже и других.

Переосмысление сущности культуры и ее перспектив, актуализация вопросов «переоценки ценностей» в условиях модернизационных процессов, проблемы духовности, идентичности, менталитета и цивилизационных отличий привели к появлению ряда новых подходов в изучении культуры. Так, особый акцент на этом делается в работах С.А. Арутюнова, Б.С. Ерасова, Г.Д. Гачева, П.С. Гуревича, Н.А. Морозова, А.С. Панарина и др. К анализу современных культурных процессов широко применяются цивилизационный (Ф.Фукуяма, С.Хантингтон и др.), а также синергетический подходы (И. Пригожин, Э.Гелнер и др.).

При всем богатом спектре исследовательских подходов к пониманию культуры остается ряд малоизученных или не изученных вовсе вопросов. Недостаточно проработаны проблемы менталитета и его связи с традиционной культурой; взаимосвязи и взаимодействия элементов традиционной культуры и религии; формирования личности в условиях современных социокультурных динамических процессов.

Эти и другие аспекты требуют дальнейшего изучения как на уровне мировой культуры, так и на региональном уровне. Только начиная с 90-х гг. XX в. кавказская проблематика вышла за рамки этнографии и истории и обрела философско-культурологическое звучание в работах О.Н. Дамениа, В.М. Каирова, М.В. Савва, К.Х. Унежева, Р.А. Ханаху, А.Ю. Шадже и других. Были сделаны попытки выработки целостных, систематизированных представлений о роли и месте традиционной северокавказской культуры в современных российских общественных процессах, акцентировалось внимание на вопросах этнической идентичности, кавказской идентичности, исследовались проблемы формирования и развития этноэкологической культуры и т.д.

Из современных работ, посвященных анализу и осмыслению традиционно-культурной проблематики, в том числе и адыгагъэ, хотелось бы выделить монографию Р.А Ханаху «Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ)» (Майкоп, 1997). В этом исследовании автор затрагивает актуальные проблемы: сохранение социокультурной идентичности, межкультурный диалог, вхождение традиционных культур народов Северного Кавказа в современную мировую культуру.

В обширной литературе по истории Кавказа, известной со времен античности до наших дней, внимание исследователей чаще всего привлекали явления историко-этнографического и политического характера.

Хорошую фактологическую базу для изучения культуры адыгов заложили адыгские авторы второй половины XIX века Ш. Ногмов ("История адыхейского народа", 1982), Хан-Гирей (особую известность получили его "Записки о Черкесии", 1978), Крым-Гирей ("Путевые заметки", 1990) и другие. Много интересных и важных сведений мы находим в известиях европейских авторов XIII-XIX вв., путешествовавших по Кавказу: И. Шильтбергера ("Путешествие по Европе, Азии и Африке с 1394 года по 1427 год"), Дж. Лукки ("Путешествие итальянцев по Черкесии в 1629 г."), Ж.-Б.Тавернье ("Шесть путешествий в Турцию, Персию и Индию в течение сорока лет", 1718), И.Ф. Бларамберга (Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа", 1836), Ж.Б. де Мариньи ("Путешествие в Черкессию", 1836), Дж. Белла ("Дневник его пребывания в Черкесии (1837-1839)"), Ф. де Монпере ("Путешествие по Кавказу, к черкесам и абхазцам", 1839), К. Лонгворта ("Год среди черкесов", 1840), К. Коха ("Путешествие по России и в кавказские земли", 1842), А. Олеария ("Описание путешествия в Московию.", 1906), К. Главани ("Описание Черкесии", XIX в.) и др.

В 1993 г. был переведен на русский язык 2-й том книги Эдмонда Спенсера "Путешествия в Черкесию, Крымскую Татарию и т.д.", написанный в 40-х годах XIX в. и почти полностью посвященный черкесам. Этот перевод позволил расширить сведения о распространении среди адыгов ислама.

Написанные в конце XIX в. труды таких авторов, как Т. Лапинский ("Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских", издана в 1995 г.), Л .Я. Люлье ("Черкесия. Историко-этнографические очерки", 1927 г.), К. Сталь ("Этнографический очерк черкесского народа", 1900), содержат попытки не только констатации наличия у адыгов своеобразной, синкретичной религиозной картины, но и ее анализа. В этом плане наиболее удачной, на наш взгляд, является работа Н. Дубровина "Черкесы (адыги)" (Краснодар, 1927 г.).

С начала 20-х годов XX века начался интенсивный процесс изучения прошлого адыгов. Усилиями советских ученых был значительно расширен круг этнографических, археологических, источниковедческих и других материалов. Раскопки курганов Адыгеи, этнографические экспедиции в районы проживания адыгов способствовали введению в научный оборот новых интересных и важных фактов. Так, под руководством известного религиоведа С.А. Токарева в 30-х годах были проведены этнографические полевые исследования среди шапсугов. В 1940 г. в "Сборнике научных студенческих работ" (серия "Этнография") вышли работы Б. Ана "О пережитках родовой религии шапсугов" и И. Гуревича "Религия сельской общины у черкесов-шапсугов". Несмотря на то, что эти и подобные работы рассматривали религию с точки зрения негативного воздействия на сознание адыгов, для нас большое значение имеет именно фактологическая база.

Большой вклад в исследование истории Кавказа в целом и истории адыгов в частности внес советский историк-кавказовед Л.И. Лавров. Такие его работы, как "Историко-этнографические очерки Кавказа" (Л., 1978) и "Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев" (М.,1959) содержат достаточно серьезный анализ как древних верований адыгов, так и истории распространения и укрепления среди них христианства.

Очень подробно описывают и анализируют мифологию адыгов, пантеон адыгских богов, пытаются проследить пути трансформации мифов и богов такие ученые, как М.И. Мижаев ("Мифология и обрядовая поэзия адыгов", 1973), М.А. Шенкао («Мифо-эпическое сознание: сущность и структура», 1989) и А.Т. Шортанов ("Адыгская мифология", 1982; "Адыгские культы", 1992).

Нельзя обойти вниманием археологические, этнографические и фольклорные исследования таких ученых, как Е.И. Крупнов, С.Ш. Аутлева, И.А. Бабич, Б.Х. Бгажноков, Р.Ж. Бетрозов, А.Х.Зафесов, М.Ю. Унарокова, Р.Б. Унарокова и др.

Фундаментальный труд представляет собой работа А. Гадагатля "Героический эпос "Нарты" адыгских (черкесских) народов" (1987 г.), в которой проанализированы особенности мифоэпического сознания адыгов, проведены сравнительные параллели адыгского эпоса "Нарты" с аналогичным эпосом других северокавказских народов; еще одним несомненным достоинством работы является выявление греко-адыгского культурного и мифологического взаимодействия и взаимовлияния.

Исследователи долгое время не могли выйти за рамки сравнительного анализа мифологии древних греков и мифологии адыгов. Лишь в 90-е гг. XX в. появились попытки расширить сферу сравнительной мифологии относительно адыгской культуры. Примером тому может служить диссертация Ахоховой Е.А. на соискание ученой степени кандидата философских наук "Адыгский религиозный синкретизм" (М., 1996 г.). Кроме того, это еще и первый опыт обобщающего анализа религиозных верований адыгов с древнейших времен до наших дней. На богатом материале автор показала особенности формирования и функционирования языческо-христианско-исламского синкретизма в адыгской среде.

Практически отсутствуют работы, специально посвященные распространению и укреплению среди адыгов монотеистических религий, хотя проникновение к ним христианства началось, по некоторым сведениям, уже в I в.н.э. В 1992 г. вышла книга Гедеона, митрополита Ставропольского и Бакинского, "История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России", в которой содержится ряд интересных выводов по этому вопросу.

Проблемное поле данного диссертационного исследования определило обращение к работам зарубежных и российских ученых по исламу. Фундаментальными трудами по исламу являются работы таких западных исламоведов и востоковедов, как К.Э. Босворт, М. Вебер, И. Гольдциер, Г.Э. Грюнебаум, А. Массэ, А. Мец, А. Мюллер, Ф. Роузентал, Д.С. Тримингэм и многих других.

Не потеряли научной ценности исследования дореволюционных отечественных исламоведов и философов — В.В. Бартольда, В.А. Жуковского, В.Р. Розена, Г.С. Саблукова и других. Они изучили и проанализировали основные источники ислама (Коран, Сунну, хадисы), мусульманское право, мусульманскую философию и т.п.

Глубинные основы мусульманской культуры исследованы отечественными учеными XX в. - Е.А. Беляевым, А. Бертельсом, JI.K. Климовичем, И.Ю. Крачковским, Н.А. Смирновым, И.А. Петрушевским, М.Б. Пиотровским, JI.B. Прозоровым, Е.А. Фроловой.

Среди современных российских ученых, исследовавших различные аспекты арабо-мусульманской культуры, философии, права, мусульманской антропологии, можно назвать А.В. Васильева, JI.C. Васильева, А.А. Игнатенко, А.И. Ионову, Г.М. Керимова, Р.Г. Ланду, А.В. Малашенко, Д.Б.Малышеву, Л.И. Медведко, Д.В. Микульского, Г.В. Милославского, В.В. Наумкина, Л.Р. Полонскую, А.В. Сагадеева, Т.С. Саидбаева, Л.Р. Сюкияйнена, М.Т. Степанянц, А.Ю. Умнова и др. Они внесли большой вклад в изучение взаимосвязи и взаимовлияния религии, культуры и политики.

Вопросам ислама на Кавказе, в том числе и у адыгов, посвящены труды ряда российских исследователей. Отечественные историки — Н.А. Смирнов, А.С. Яндаров, А.Д. Панеш - анализируют «кавказский мюридизм». Изучением современного состояния и развития ислама на Северном Кавказе занимаются А.В. Авксентьев, М.В. Вагабов, Н.М. Емельянова, А.В. Кудрявцев, Д.В. Макаров, М.Б. Мужухоев, А.Р. Шихсаидов, А.А. Ярлыкапов и др.

Интересно, на наш взгляд, исследование Н.М. Емельяновой «Мусульмане Кабарды» (М., 1999), где на примере кабардинцев анализируется процесс становления ислама на Северо-Западном Кавказе. Одним из достоинств этой работы является то, что исламская и доисламская традиции рассматриваются автором в контексте имевшего место на протяжении всей северокавказской истории межцивилизационного взаимодействия.

В связи с политическими событиями на Северном Кавказе в последнее десятилетие основное внимание уделялось исламу в Чечне и Дагестане. Это внимание обосновано и объяснимо. Во-первых, война в Чеченской республике; во-вторых, социально-экономический кризис, серьезно повлиявший на активизацию в этих регионах Кавказа крайних религиозных сил (например, ваххабизма).

Исходя из этого, особо хотелось бы отметить ученых северокавказского региона, анализирующих различные аспекты ислама в рамках изучения этнополитической, этнокультурной и этноконфессиональной ситуации на Северном Кавказе. Среди них: В.Х. Акаев, З.С. Арухов, С.Е. Бережной, Ю.Г. Волков, В.Е. Давидович, Г.С. Денисова, И.П.Добаев, Ю.А. Жданов, П.В. Крайнюченко, А.В. Лубский, Ю.Е. Милованов, А.В. Попов, В.Н. Рябцев, К.М. Ханбабаев, Р.А. Ханаху, Л.Л. Хоперская, В.В. Черноус, А.Ю. Шадже, В.Н. Шевелев и др.

Отдельно, на наш взгляд, необходимо выделить западных ученых, в разные годы обращавшихся к таким проблемам, как: взаимодействие ислама и модернизационных процессов, ислам и глобализация, ислам и политика, ислам и национальные движения и т.п. Это J.P.Piscatori (Islam in the Politikal Process, 1983; Islam in a World of Nation-States, 1986); A.S.Ahmed (Discovering Islam, 1988); M.Z.Husain (Global Islamic Politics, 1995); A.S.Ahmed, H.Donnan (Islam, Globalization and Postmodernity, 1994); S.Murata, W.C.Chittick (The Vision of Islam: The Foundations of Muslim Faith and Practice, 1995); W.Montgomery (Islamic fundamentalism and Modernity, 1988); R.Spenser (Islam Unveiled: disturbing Questions about the World's Fastest - Graving Faith, 2002); E.M.Canner, E.F.Canner (Unveiling Islam: An Insider's Look at Muslim Life and Beliefs, 2002).

Отдельные исследования ислама у адыгов, во-первых, также малочисленны, а во-вторых, появились только в советское время и часто представляли пример атеистической пропагандистской литературы. Анализ ислама на Северном Кавказе был предпринят А.В.Авксентьевым, В.Ю. Гадаевым, Ш.А. Гапуровым, И.А. Макатовым, С.Г. Меликовым, А.Д. Панешем, М.Н. Покровским, Н.А. Смирновым и др.

Если вопросам религиозных верований ученые так или иначе уделяли внимание, то за его пределами оказались вопросы соотношения религиозного сознания и национального самосознания адыгов, их духовности, концентрированным выражением которых является феномен "адыгагъэ" (адыгскость, адыгство).

К изучению "адыгагъэ" в адыговедении обращались многие авторы. О нем писали Б.Х. Бгажноков ("Адыгский этикет", 1978), С.Х. Мафедзев ("Межпоколенная трансмиссия традиционной культуры адыгов", 1991), Р. Мамхегова ("Очерки об адыгском этикете", 1993) и многие другие. "Адыгагъэ" характеризуется ими прежде всего как соблюдение этикета, мудрость, терпимость и другие положительные качества.

В 1999 г. была издана работа Б.Х. Бгажнокова «Адыгская этика», в которой очень подробно изложены основы и специфические свойства адыгагъэ. Как пишет сам автор, это «первый опыт объективации узловых морально-этических ценностей, поддерживающих status quo адыгского общества, его социальную и духовно-нравственную целостность и мобильность» [35, с.4].

Б.Х. Бгажноков определяет "адыгагъэ" как древнюю категорию, "служащую концентрированным выражением моральных правил поведения"[36, с.62], как ".высшую ценность для основной массы населения, идеал, в направлении которого следует совершенствовать себя"[36, с.63].

Функциональный подход к данной категории осуществлен учеными Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований Р.А. Ханаху и О.М. Цветковым в статье "Феномен адыгагьэ (к постановке исследовательской проблемы)" (Философия и социология в Республике Адыгея. - Майкоп, 1994. - №1). В статье Н.В.Касландзии "Адыгагьэ и апсуара: адыго-абхазские культурно-этнические параллели" (Философия и социология в Республике Адыгея. - Майкоп, 199. - № 2) "адыгагьэ" и аналогичное ему абхазское явление "апсуара" справедливо определяются как мировоззрение этноса, совокупность его традиций.

Несмотря на актуальность исследования вопроса о взаимовлиянии и взаимодействии религиозного фактора и "адыгагьэ", специальных работ, посвященных этому, нет. На наш взгляд, понимание "адыгагьэ" нельзя ограничивать только рамками морально-этических ценностей и норм, поскольку это категория, в которой выражается национальный характер адыгов и на других уровнях: философском, психологическом, этнополитическом, этнокультурном и т.д.

Также малоизученными остаются модели взаимодействия традиционной культуры с религией, где большое значение приобретают вопросы формирования личности современного типа.

В данном диссертационном исследовании объектом исследования является социокультурное пространство адыгского этноса.

Предметом исследования выступает личность адыга, формирующаяся в поле взаимодействия традиционной культуры и современных социокультурных процессов.

Цель и задачи исследования. Целью данной работы является концептуальное определение логики социокультурного бытования личности в пространстве взаимодействия традиционной культуры адыгов и современных социокультурных процессов.

Исходя из поставленной цели, определены следующие задачи исследования:

- показать процесс формирования культурной и этнической идентичности на примере личности, принадлежащей к северокавказскому социокультурному пространству;

- раскрыть понятие религиозной идентичности и определить этноконфессиональные характеристики человеческого поведения;

- определить специфику этно-этических ориентиров традиционной адыгской культуры;

- проанализировать этнофеномен «адыгагъэ» (адыгскость) с позиций философско-культурологического подхода и концепции базовых характеристик личности;

- определить особенности мифоэпического сознания адыгов;

- рассмотреть специфику космологических и антропологических представлений адыгов;

- проанализировать формирование личности адыга, изменяющейся под воздействием христианства и ислама;

- на основе выявления тенденций социокультурного развития народов северокавказского региона определить приоритеты в формировании личности;

- показать роль религиозной толерантности как одного из факторов социокультурного бытия адыгов в современных условиях. Методологическая и источииковая основа исследования. Проблема личности в традиционной культуре, хотя и анализируется в философско-культурологическом аспекте, носит интердисциплинарный и полидисциплинарный характер, входит в предмет исследования этносоциологии, психологии, этнографии, этнопедагогики и т.д. Этим и объясняется комплекс применяемых в работе методов.

Методологической основой является принцип системности, в соответствии с которым анализируется личность в соотношении с социокультурными феноменами, с одной стороны, и выделяются элементы, свойства, функции и место этих феноменов в рамках объекта исследования, с другой.

Рассматривая «адыгагъэ» (адыгскость) как социокультурный феномен, имманентно присущий адыгскому этносу, автор разделяет концепцию С. Эйзенштадта о традиции и «центральной зоне» культуры, согласно которой именно последняя упорядочивает символы, ценности и верования. Исследования этнофеномена «адыгагъэ» в рамках этой концепции позволило автору выдвинуть тезис о том, что именно «адыгагъэ» является ядром традиционной культуры адыгов.

Руководствуясь принципами объективности и конкретности, автор анализирует формирование личности адыга в современных социокультурных условиях, в условиях реформируемого российского общества и в ситуации глобализирующегося мира. Сравнительно-исторический анализ позволил ввести в работу авторские определения различных этнокультурных феноменов и определить структуру и функции некоторых из них.

Автор использует систему методов научного познания: эмпирический (наблюдение, описание) и теоретический (гипотетико-дедуктивный).

В работе анализируются философские источники и оригинальные тексты: эпос «Нарты», известия европейских авторов, побывавших на Кавказе в XIII-XIX вв., этнографические и архивные материалы.

Автор привлекает данные социологических опросов, проводимых в Кабардино-Балкарии и местах компактного проживания адыгов в Турции (1994-1997 гг.), результаты социологического исследования «Состояние и перспективы ислама в Адыгее», проводившегося зимой 1999-2000 гг. с личным авторским участием и др.

Научная новизна диссертационного исследования заключается, прежде всего, в самой постановке проблемы, поскольку феномен личности в традиционной культуре адыгов еще не был предметом специального изучения в философско-культурологическом аспекте. Предложенная концепция развития личности, формирующейся в социокультурном пространстве взаимодействия традиций и новаций, основана на идее эффективного использования духовного опыта разных народов в условиях глобализирующегося мира. Руководствуясь ею, автором впервые:

- осуществлен философско-культурологический анализ личности адыга на основе концепций культурной и этнической идентичностей;

- определена специфика религиозной идентичности адыгов, сложившейся под воздействием традиционных верований и представлений;

- раскрыты особенности базовых культурных характеристик и предложена структура конфессиональных характеристик, определяющих личность в полиэтничном и поликонфессиональном культурном поле;

- предложены основания для включения в систему этнофеномена «адыгагьэ» не только этико-этикетных ценностей и установок, но и мировоззренческих, эстетических, религиозных, правовых и хозяйственно-экономических принципов и норм;

- через конкретно-исторический и сравнительный анализ религиозного пласта традиционной адыгской культуры проанализированы изменения личности под воздействием христианства и ислама;

- сделана попытка прогноза дальнейшего воздействия религиозного (в частности, исламского) фактора на личность в северокавказском культурном пространстве;

- определены особенности религиозной толерантности в поликонфессиональной среде и обоснована необходимость ее формирования на основе межконфессионального и межкультурного диалога в целях укрепления стабильности и безопасности Северного

Кавказа и России в целом.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. При всех трансформациях жизни этноса, при любой смене инвариантов культурной традиции, присущей этносу, неизменным остается «ядро» культуры. Для адыгской традиционной культуры таким «ядром» выступает этнофеномен «адыгагъэ». До тех пор пока этот феномен не разрушен, этнос сохраняет свою идентичность, меняя лишь формы ее выражения. Личность адыга адаптируется к постоянно меняющимся условиям существования, а в качестве механизма культурной адаптации выступает адыгагъэ.

2. Религиозная идентичность адыгов занимает подчиненное этнической идентичности положение. Человек в традиционной адыгской культуре, несмотря на то, что она предстает как достаточно сакрализованное и ритуализированное пространство, становится в относительном смысле религиозно индифферентным по мере становления адыгагъэ, поскольку оно выступает в качестве своего рода универсальной «религии». Однако адыги идентифицируют себя как «мусульмане», так как это дает возможность для динамичного развития этноса в условиях цивилизационных взаимодействий и кросс-культурных контактов.

3. С принятием ислама в религиозном сознании адыгов стали уживаться вместе языческие, христианские и мусульманские представления. Сложившуюся религиозную картину можно охарактеризовать как религиозный синкретизм, причиной и основой особенностей которого послужила верность традициям, закрепленная в системе адыгскости. На наш взгляд, у адыгов синкретизм выступал не как случайное смешение некоторых элементов различных религий, а как бессознательный отбор того, что было более приемлемо для народа, способствовало сохранению и развитию того склада народного характера, зарождение которого отразилось в эпосе «Нарты» и который, приобретя устойчивость, стал институтом самоидентичности народа и личности и закрепился в языке, фольклоре, обычаях и традициях.

4. Несмотря на то, что в адыгагъэ значительное место занимает этика, оно представляет собой гораздо более сложную систему, куда входят: мировоззренческие представления, основывающиеся на сакрализации родовых и этногенетических связей и исходящие из священного этнического хронотопа; художественное выражение и трансляция этнического хронотопа в символике народного творчества, в эпосе «Нарты», в языке и т.д.; религиозные ритуалы и действия, воспринятые из мировых религий, но переосмысленные и подчиненные священному хронотопу; правовые нормы и хозяйственно-экономические принципы.

5. Адыгагъэ выступает результатом первичной рационализации мира, осуществляющейся спонтанно по мере столкновения с текущими, изо дня в день повторяющимися реалиями человеческого бытия. В ходе этого процесса закрепляются основные ценности и формируется базовая личность с определяющими ее базовыми культурными характеристиками.

6. Сегодня личность адыга существует в таком социокультурном пространстве, где актуализируется то один, то другой уровень идентичности. Человек вынужден демонстрировать особое поведение, проанализировать которое можно при помощи структуры конфессиональных характеристик, которая может быть применена в качестве методологического приема и для изучения социокультурной ситуации в целом. С конфессиональной точки зрения поведение можно разделить на экстравертивное, в основе которого лежат пассивные, активные, радикальные или фрустрирующие амбиции, и интровертивное. В определенных условиях оба вида поведения могут трансформироваться друг в друга. При этом личность подвергается различного рода трансформациям: ментальной, биолого-герантологической, социальной, субъективной, что и наблюдается сегодня в среде адыгов.

7. Одним из ключевых направлений становления личности современного типа должно стать формирование толерантности, причем принцип толерантности должен творчески применяться во всех социальных отношениях, в том числе и в образовательном процессе. Механизмы для реализации идеи толерантности заложены, к примеру, в традиционной культуре адыгов. Особое значение необходимо придать формированию религиозной толерантности, являющейся необходимым условием межкультурного и межконфессионального диалога, без развития которого невозможно плодотворное и позитивное существование такого региона, каким является Северный Кавказ.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Результаты диссертационной работы могут быть использованы при дальнейшем изучении и осмыслении различных аспектов традиционной культуры, при анализе социокультурного бытования личности в поле взаимодействия традиционного и современного, этнического и религиозного и т.п.

Некоторые положения диссертации могут способствовать разработке стратегии взаимодействия органов государственной власти и религиозных организаций, что было отмечено в выступлении автора «Некоторые аспекты формирования религиозной толерантности в Республике Адыгея» на парламентских слушаниях Государственного Совета-Хасэ Республики Адыгея в апреле 2004 года.

Ряд положений диссертационного исследования может существенно дополнить педагогические программы по воспитанию детей в образовательных учреждениях различного уровня.

Кроме того, материалы работы могут использоваться при чтении общих и специальных курсов по культурологии, философии культуры и религиоведению.

Апробация диссертационной работы. Основные положения, теоретические подходы и выводы исследования были изложены в докладах и сообщениях на:

Международной научно-теоретической конференции «Культурно-историческая общность народов Северного Кавказа и проблемы гуманизации межнациональных отношений на современном этапе» (Черкесск-Архыз, 1997);

- научно-практической конференции «Неделя науки МГТИ» (Майкоп, 1998);

Всероссийской межвузовской научно-практической конференции «Российский вуз: в центре внимания - личность» (Ростов-на-Дону, 1999);

- III и IV Конгрессах этнографов и антропологов России (М., 1999; Нальчик, 2001);

- «Круглом столе» III фестиваля «Мир Кавказу» «Взаимодействие культур, возрождение традиций народной дипломатии - залог мира и согласия» (Майкоп, 1999);

- II Международной научно-методической конференции «Проектирование инновационных процессов в социокультурной и образовательной сферах» (Сочи, 1999);

- Всероссийской научно-практической конференции «Северный Кавказ в условиях глобализации» (Майкоп, 2001);

- научных конференциях молодых ученых и аспирантов Адыгейского госуниверситета «Наука-2002», «Наука-2004» (Майкоп, 2002; Майкоп, 2004);

- Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива-2003» (Нальчик, 2003);

- Научно-теоретической конференции «Горизонты культуры» (СПб., 2003);

- Международной конференции «Кавказ, ЕС и Россия - проблемы стабильности» (Майкоп, 2003);

- Парламентских слушаниях Государственного Совета-Хасэ Республики Адыгея «Роль религиозных конфессий в духовно-нравственном возрождении общества» (Майкоп, апрель 2004);

- Августовских педагогических чтениях «Духовно-нравственное воспитание школьников» (Майкоп, август 2004).

Диссертация обсуждалась на совместном заседании кафедры теории культуры, этики и эстетики и кафедры исторической культурологи факультета философии и культурологи Ростовского государственного университета.

По теме диссертационного исследования опубликованы монография объемом 11 п.л. и более 40 научных статей и тезисов общим объемом около 20 п.л.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Личность в традиционной культуре адыгов"

Заключение

Современная культура Северного Кавказа является замечательным образцом того, какие разнообразные процессы могут происходить при столкновении традиционной культуры и нарастающих «нетрадиционных» форм культуры, которые частью переплетаются с ней, частью сосуществуют параллельно, а порой ведут к уничтожению некоторых ценностно-смысловых компонентов прошлого.

Любой социокультурный феномен, как известно, имеет три аспекта: культура как совокупность значений, ценностей, норм и совокупность носителей, объективирующих и раскрывающих эти значения; общество как совокупность взаимодействующих индивидов; личность как субъект взаимодействия. Личность, общество и культура взаимосвязаны и предполагают друг друга.

Специфика социокультурного подхода состоит в том, что исходная позиция означает понимание общества как единства культуры и социальности, образуемых деятельностью человека. Три измерения человеческого бытия (тип соотношения человека и общества, характер культуры, тип социальности) не сводятся к другим и не выводятся из них, но при этом все они взаимосвязаны и влияют друг на друга как важнейшие составляющие человеческих общностей.

На Северном Кавказе исторически оформилось достаточно самобытное социокультурное пространство, генезис которого уходит к историческим корням возникновения кавказских этносов. Каждый этнос имеет свою модель существования, которая обуславливает характер отношения человека к миру.

Социокультурное пространство адыгского этноса существует в рамках социокультурного пространства Северного Кавказа, а, следовательно, в рамках полиэтничного и поликультурного общества.

Обозначая предметом исследования личность адыга, формирующуюся в поле взаимодействия традиционной культуры и современных социокультурных процессов, мы преследовали вполне определенную цель, а именно, концептуальное воспроизведение логики бытования этой личности.

Анализ и характеристика процессов, в которые вовлечена традиционная культура, потребовали выявления имеющихся философских и культурологических подходов к пониманию традиции и традиционной культуры.

В работе использовалась концепция традиции С. Эйзенштадта и идея Э. Шилза о «центральной зоне» культуры. Переведя идею «центральной зоны» культуры из социального измерения в культурологическое, мы получили идею «ядра» культуры или «оси» культуры, вокруг которых «вращаются» иные компоненты, элементы и институты. Они-то и подвергаются изменениям в зависимости от влияющих на них политических, экономических, культурно-исторических факторов.

Ядро» культуры остается неизменным при всех трансформациях жизни этноса, при любой смене инвариантов культурной традиции, присущей ему. Для адыгской традиционной культуры таким «ядром» выступает этнофеномен «адыгагъэ» (адыгство, адыгскость). До тех пор пока этот феномен не разрушен, этнос сохраняет свою идентичность. Личность адыга вынуждена постоянно адаптироваться к динамично меняющимся условиям существования, в качестве же механизма культурной адаптации выступает «адыгагъэ».

Системный подход, примененный к анализу указанного этнофеномена, позволил выйти за рамки представлений о нем только как об этическом комплексе и показать, что это социокультурное явление, выступающее как довольно сложная система. При том, что в «адыгагъэ» значительное место занимают этика и этикетные нормы, в нем можно выделить такие структурные элементы, как: мировоззренческие представления, которые опираются на сакрализацию этногенетических и родовых связей и исходят из священного этнического хронотопа; эстетические взгляды и представления; религиозные ритуалы, действия и принципы; правовые нормы; хозяйственно-экономические принципы. Эта система выкристаллизовывалась и усложнялась в ходе культурно-исторического развития этноса.

Выступая результатом первичной рационализации мира, «адыгагъэ» закрепляло основные ценности культуры и становилось той основой, на которой формировалась базовая личность адыга с определяющими ее базовыми культурными характеристиками.

На примере человека, включенного в систему традиционной адыгской культуры, показано, что традиция являлась тем, что позволяло существовать отдельному индивиду и обеспечивало ему возможность оставаться самим собой; в традиции человек находил опору для материального и духовного бытия и для должного поведения в окружающем его обществе.

В работе также был поставлен вопрос о соотношении традиционной и современной культур и выделен ряд критериев, отличающих их. Это и роль старшего поколения в механизме передачи социального и культурного опыта, вид и роль семьи, механизмы «подключения» индивида к культуре общества и ДР

Здесь большое значение имеют инновации, которые следует не противопоставлять традиции, а рассматривать как одну из сторон ее функционирования, т.е. продуктивным является диалектический подход: «Любая традиция - это бывшая инновация, а любая инновация - в потенции будущая традиция» (С.В. Арутюнов).

Чтобы укорениться, новации должны соотнестись с действующими традициями, в какой-то мере опереться на них. Культурные изменения необходимы, иначе традиционное общество может застыть на определенной ступени исторического развития, «окаменеть». «Здоровые» инновации поддерживают жизненные силы традиционной культуры, однако процесс может быть и иным. Новации, игнорирующие вековые действующие традиции, вносят культурный хаос, ведут к нестабильности и конфликтным ситуациям.

Таким образом, традиции и новации - это две стороны культурного развития, где доминирование либо одной, либо другой приводят к разным культурным вариантам.

Наблюдающийся интерес к проблеме соотношения традиции и новации, традиционализма и модернизации с конца 80-х годов XX в. объясняется тем, что Россия, а соответственно, и Северный Кавказ, представляет собой сложное сочетание двух типов культур - унифицированно-индустриальной и этнически-самобытной, традиционно-ориентированной. Мы исходим из того, что идеальной моделью в данном случае должно служить гармоничное сочетание элементов модернизации и этнически обусловленных стереотипов поведения, уклада жизни, обычаев, национальных особенностей мироощущения.

Рассматривая далее проблемы традиции и инновации, мы обращаем внимание на мнение большинства исследователей о кризисе, которые ныне переживает адыгский этнос и адыгская культура, что обусловлено противоречивым и болезненным ходом российской модернизации. Существенно изменилось функционирование «адыгагъэ». Изменились традиционные представления о нравственности, об эстетике жизни, о культуре поведения. Изменилась и сама личность адыга. Адыгский социум достиг критической точки в своей судьбе и ныне стоит перед выбором. Все это приобретает важное значение для будущего адыгского этноса.

Развитие человеческой личности зависит о того момента культурно-исторического развития общества, в котором существует человек. Сегодня таким моментом являются взаимодействие различных типов культур и глобализирующийся мир. Традиционное общество, поставленное перед дилеммой - остаться традиционным и «капсулироваться» или интегрироваться в общечеловеческую культуру, - все активнее включается в процессы аккультурации. И на фоне проблем аккультурации в общемировом масштабе встает проблема аккультурации отдельного человека.

Аккультурация, влекущая за собой ассимиляцию, интеграцию, сепарацию, маргинализацию и т.д., приводит к серьезным изменениям на личностном уровне. Так называемый «аккультурационный стресс» ведет к появлению конфликтов и новых форм поведения индивидов.

Анализ различных проявлений аккультурации привел нас к выводу о том, что личность адыга формируется в ситуации разрушения этнокультурных стандартов и часто выступает как этномаргинальная личность. Социализация этномаргинальной личности проходит в рамках, как минимум, двух культур, двух систем ценностей; соответственно, такая личность, находясь на границе культур, имеет идентификацию с каждой из них и одновременно утверждает собственную систему ценностей и норм.

Сегодня сознание адыгов правомерно рассматривать в контексте перехода от традиционного общества к современному, от традиционализма к модернизации. Это связано как с политической историей России и Северного Кавказа, так и с «подключением» адыгской культуры к «осевым культурам» через принятие сначала христианства, а затем и ислама.

В исследовании представлены идеи относительно дихотомии «человек-бог» в традиционных представлениях, «священного» и «мирского» в культуре адыгов, соотношения мифа и религии; проанализированы изменения, произошедшие в сознании людей под воздействием мировых религий, при этом большее внимание уделяется исламу среди адыгов, поскольку именно он определяет конфессиональную принадлежность подавляющего большинства.

В диссертационной работе показано, что религиозная идентичность адыгов занимает подчиненное этнической идентичности положение. Человек в традиционной адыгской культуре, несмотря на то, что она предстает как достаточно сакрализованное и ритуализированное пространство, становится в относительном смысле религиозно индифферентным по мере становления адыгагьэ, поскольку оно выступает в качестве своего рода универсальной религии». Однако адыги идентифицируют себя как «мусульмане», так как это дает возможность для динамичного развития этноса в условиях цивилизационных взаимодействий и кросс-культурных контактов. Такой вывод опирается на данные социологических исследований, а также на анализ трансформаций, происходящих с этнофеноменом «адыгагъэ».

Данное исследование продемонстировало, что с принятием ислама в религиозном сознании адыгов стали уживаться вместе языческие, христианские и мусульманские представления. Сложившуюся религиозную картину можно охарактеризовать как религиозный синкретизм, причиной и основой особенностей которого послужила верность традициям, закрепленная в системе адыгскости. На наш взгляд, у адыгов синкретизм выступал не как случайное смешение некоторых элементов различных религий, а как бессознательный отбор того, что было более приемлемо для народа, способствовало сохранению и развитию того склада народного характера, зарождение которого отразилось в эпосе «Нарты» и который, приобретя устойчивость, стал институтом самоидентичности народа и личности и закрепился в языке, фольклоре, обычаях и традициях.

В представленном диссертационном исследовании с критических позиций были осмыслены существующие подходы к теории этноса и нации, к понятиям «культурная идентичность», «этническая идентичность», «кавказская идентичность», «религиозная идентичность». Мы пришли к выводу, что сегодня личность адыга существует в таком социокультурном пространстве, где актуализируется то один, то другой уровень идентичности. Особый интерес для нас представляло выяснение специфики религиозной идентичности адыгов. В религиозном плане человек вынужден демонстрировать особое поведение, проанализировать которое представилось продуктивным при помощи структуры конфессиональных характеристик. Эта структура может быть применена в качестве методологического приема и для изучения социокультурной ситуации в целом.

С конфессиональной точки зрения поведение можно разделить на экстравертивное, в основе которого лежат пассивные, активные, радикальные или фрустрирующие амбиции, и интровертивное. В определенных условиях оба вида поведения могут трансформироваться друг в друга. При этом личность подвергается различного рода трансформациям: ментальной, биолого-герантологической, социальной, субъективной. Адыги демонстрируют сегодня как один, так и другой вид конфессионального поведения. Однако в рамках экстравертивного поведения преобладают пассивные и активные амбиции, радикальные и фрустрирующие амбиции почти не проявляются.

В контексте современных политических процессов, характеризующихся активизацией в мире радикальных исламских сил, усилением деятельности международных исламских террористических организаций, экстравертивное поведение порой принимает форму интровертивного.

Также можно отметить и следующий факт. Если в XIX - начале XX веков, как свидетельствуют исторические источники, адыги демонстрировали переход от интровертивного поведения к экстравертивному в основном в связи с биолого-герантологическими трасформациями личности, то сегодня такой переход происходит в связи и с ментальной, и социальной трансформациями.

В диссертационном исследовании также отмечается, что одним из ключевых направлений становления личности современного типа должно стать формирование толерантности, причем принцип толерантности должен творчески применяться во всех социальных отношениях. Для реализации идеи толерантности можно с успехом использовать те механизмы, которые заложены в традиционной культуре адыгов и на которых в течение длительного времени воспитывалось ни одно поколение.

В представлении о толерантности оформляется некая моральная ценность или норма, которая выражается в желании людей достичь взаимного понимания и согласования различных установок на основе диалога и сотрудничества. В современном мире, являющем собой «калейдоскоп» социокультурных укладов, способов жизнедеятельности, социально-политических и этнических условий и т.п. и, как следствие, имеющем почву для конфликтов и напряженности, эта моральная ценность приобретает видимые очертания.

Такая ценность может реализовываться только через соответствующий тип личности. На наш взгляд, необходимо обратить внимание на механизмы формирования толерантной личности в образовательном процессе. Воспитание толерантных начал в условиях полиэтничности и поликультурности России должно приобретать характер поликультурного образования, формирующегося в русле гуманизации и гуманитаризации.

Такое развитие, безусловно, должно включать в себя и формирование религиозной толерантности, которая может быть понята как ценность и социальная норма гражданского общества, проявляющаяся в праве всех его индивидов быть различными по вероисповеданию, по конфессиональной принадлежности.

Механизмы формирования религиозной толерантности связаны со всей системой общественных отношений, с возможностью полноценной реализации конституционно-демократических прав и свобод, с уровнем духовной культуры личности и общества. Осуществление идеи религиозной толерантности предполагает наличие условий для межконфессионального диалога.

В диссертации анализируются проблемы, связанные с распространением влияния новых религиозных движений и организаций, не всегда несущих собой позитивное, губительно влияющих на становление личности. Сейчас, когда Россия вступила в стадию относительной стабильности, необходимо совершенствовать российское законодательство во всех сферах и, в частности, в сфере государственно-церковных отношений. Только в этих условиях и возможно формирование в обществе всех видов толерантности и религиозной толерантности в том числе.

Одним из факторов, способных обеспечить успешное развитие этого процесса, является межконфессиональный диалог. В диссертационном исследовании показано то проблемное поле, которое может стать предметом диалога: повышение взаимопонимания и толерантности через изучение иной религиозной традиции; роль межконфессионального диалога в смягчении и разрешении межэтнических конфликтов; формирование культуры диалога и т.д. Кроме того, в диссертации выделяется несколько уровней организации диалога: от общих для всех религий положений до противоположностей и противоречий; от противоречий до всеобщего, объединяющего; диалог-знакомство.

В диссертации отмечается и то, что для адыгов основой для формирования религиозной толерантности выступают традиционные культурные механизмы. Это подтверждают и данные социологических исследований.

Анализ современного состояния религиозности в Республике Адыгея дает основание говорить о возможностях для дальнейшего благоприятного развития межконфессиональных отношений.

Таким образом, подводя итог, мы может сделать следующее заключение. Мир стоит перед серьезной дилеммой: развиваться по принципу «открытого» общества или разделяться по признаку этнической или культурной близости -отдаленности. Обе эти тенденции важны для успешного развития, суть дела - в их разумной гармонии и сочетании.

Критерием в их предпочтении должна выступать личность: каждому гражданину страны, вне зависимости от его этнической или религиозной принадлежности, должна быть гарантирована возможность полноценного развития. В контексте нашего динамичного времени это значит, что человек в попытке обретения новой социальной идентичности взамен утраченной будет руководствоваться свободным выбором. Сохранение этих важнейших составляющих позитивной социальной идентичности - залог этнической толерантности, а значит, гарантия социального и этнического мира.

Особое значение необходимо придать формированию религиозной толерантности, являющейся необходимым условием межкультурного и межконфессионального диалога, без развития которого невозможно плодотворное и позитивное существование такого региона, каким является Северный Кавказ.

Список научной литературыЛяушева, Светлана Аслановна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абдулатипов Р.Г. Кавказская цивилизация: самобытность и целостность /Р.Г. Абдулатипов //Научная мысль Кавказа. 1995. - № 1. - С. 542. Абдулатипов Р.Г. Природа и парадоксы национального «Я» /Р.Г. Абдулатипов. - М.: Мысль, 1991. - 170 с.

2. Абдулатипов Р.Г. Национальные отношения и политика общественного согласия /Р.Г. Абдулатипов //Этнополитический вестник. 1995. - № 2. - С. 1535. '

3. Абрамян Э.Г. Инновация и стереотипизация как механизмы развития этнической культуры /Э.Г. Абрамян //Методологические проблемы этнических культур: Мат. симпозиума. Ереван, 1978.

4. Авдеев Ю.И. Типология терроризма /Ю.М. Авдеев //Современный терроризм: состояние и перспективы. М., 2000.

5. Авксентьев А.В. Ислам на Северном Кавказе /А.В. Авксентьев. -Ставрополь: Кн.изд-во, 1984. 287 с.

6. Авксентьев А.В. Современные этнокультурные процессы на Северном Кавказе /А.В. Авксентьев, А.З. Аксиев //Проблемы философии культуры. -Ставрополь, 1999.-С. 75-84.

7. Авксентьев В.А. Теоретические аспекты изучения этнических процессов на Северном Кавказе /В.А. Авксентьев //Этнические процессы накануне XXI века: Материалы науч. конф. Ставрополь: Изд-во СГУ, 1998. - С. 9-17.

8. Адаб Баксанского культурного движения. Нальчик: Эльбрус, 1991. - 440 с.

9. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов ХШ-Х1Х вв. Нальчик: Эльбрус, 1974. - 635 с.

10. Адыгейско-русский словарь: Ок. 20000 слов /Сост. К.Д. Водождоков, У.С. Зекох, К.Х. Меретуков и др.; Под ред. Ж.А. Шаова.- Майкоп: Изд-во АНИИ, 1975.-440 с.

11. Адыги: Культурно-исторический журнал. Нальчик, 1991. - № 1; № 2.

12. Адыгские народные сказания и сказки. Майкоп: Адыг.кн.изд-во, 1993. -230 с.

13. Адыгские сказания: (На кабард.яз.). Нальчик: Изд-во КБНИИ, 1963. - 195 с.

14. Акты, собранные Кавказской археологической комиссией. — Тифлис, 1866. -Т.1.

15. Александренков Э.Г. «Этническое самосознание» и «этническая идентичность» //Этнографическое обозрение. 1996. - № 3. - С. 13-23.

16. Алексеева Е.П. Очерки по истории черкесов в XIV-XV вв. //Труды Черкесского НИИ. Черкесск: Изд-во ЧНИИ, 1959. - Вып.З. -269 с.

17. Аликберов А.К. Современное мусульманское возрождение на Кавказе: особенности, тенденции и перспективы //Ислам и проблемы межцивилизационных взаимодействий. — М., 1994. — С. 21-32.

18. Аликберов А.К. Эпоха классического ислама на Кавказе: Абу-Бакр ад-Дарбанди и его суфийская энциклопедия «Райхан ал-хака'ик» (XI-XII вв.) /А.К. Аликберов. М.: Наука, 2003. - 847 е.: ил., карты.

19. Аль-Джанаби М.М. Разум и установления веры в теолого-философской и суфийской традициях ислама //Вестник Росс, ун-та дружбы народов. Философия. -М., 1997. -№ 1.-С. 39-50

20. Аль-Хашими М.А. Личность мусульманина в том виде, который стремится придать ей ислам с помощью Корана и Сунны /Пер. с араб. Нирша В.А. — М., 1999.-414 с.

21. Ан Б. О пережитках родовой религии шапсугов /Б.Ан //Религиозные пережитки у черкесов-шапсугов: Мат. Шапсугской экспедиции 1939 г. М.: Изд-во МГУ, 1940. - 82 с.

22. Андреева Г.М. Социальная психология /Г.М. Андреева. М., 1994.

23. Античные историки о Северном Кавказе. Нальчик: Эльбрус, 1990. - 308 с.

24. Арутюнов С.А. Народы и культуры: Развитие и взаимодействие /С.А. Арутюнов. М., 1989. - 244 с.

25. Арутюнян Ю.В. и др. Этносоциология: Учеб. пособие для вузов /Ю.В. Арутюнян, JI.M. Дробижева, А.А. Сусоколов -М.: Аспект Пресс, 1998. -271 с.

26. Аутлев П.У. Новые сведения о религиозных верованиях адыгов /П.У. Аутлев //Ученые записки АНИИ. Краснодар: Кн. изд-во Адыг.отд-ние, 1965. - Т.4. — 252 с.

27. Аутлева С.Ш. Фольклорная экспедиция в район Моздока и Малой Кабарды. /С.Ш. Аутлева //Вестник КБ НИИ. Нальчик: Изд-во КБ НИИ, 1970. - Вып.З. -68 с.

28. Ахмадов Ш.Б. Имам Мансур. /Ш.Б. Ахмадов. Грозный: Книга, 1991.- 288 с.

29. Ахохова Е.А. Адыгский религиозный синкретизм: Автореф. дис. канд. филос. наук /Е.А. Ахохова. М., 1996. - 28 с.

30. Бабич И. Народные традиции в общественном быту кабардинцев /И. Бабич. -М.: Изд-во РАН, 1995. 128 с.

31. Бартольд В.В. Ислам и культура мусульманства /В.В. Бартольд. М.: Изд-во МГУ, 1992. - 143 с.

32. Барышников Н.В. Цивилизационная теория и северокавказская цивилизация (к постановке вопроса) /Н.В. Барышников, В.В. Лазарев //Вестник Пятигор. гос. Лингвист, ун-та. Пятигорск, 1996. -№ 1.-С. 141-147.

33. Бгажноков Б.Х. Адыгская этика /Б.Х. Бгажноков. Нальчик: Изд-кий Центр «Эль-Фа», 1999.-96 с.

34. Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет /Б.Х. Бгажноков. Нальчик: Эльбрус, 1978.- 159 с.

35. Бгажноков Б.Х. Очерки этнографии общения адыгов /Б.Х. Бгажноков. -Нальчик: Эльбрус, 1983. 229 с.

36. Бгажноков Б.Х. Черкесское игрище /Б.Х. Бгажноков. Нальчик: Адыг. энциклопедия, 1991. - 188 с.

37. Белик А.А. Культурология: Антропологические теории культур /А.А. Белик. -М., 1999.

38. Белл Дж. Дневник его пребывания в Черкесии (1837-1839) /Дж. Белл //Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв.-С. 458-531.

39. Бергсон А. Два источника морали и религии /А. Бергсон. М., 1994.

40. Бетрозов Р.Ж. Адыги: истоки этноса /Р.Ж. Бетрозов. Нальчик: Эльбрус, 1990.- 13 с.

41. Бетрозов Р.Ж. Два очерка из истории адыгов /Р.Ж. Бетрозов. Нальчик: Эльбрус, 1993. - 101 с.

42. Бетрозов Р.Ж. Происхождение и этнокультурные связи адыгов /Р.Ж. Бетрозов. Нальчик: Нарт, 1991. - 168 с.

43. Бетрозов Р.Ж. Синдика государство древних адыгов /Р.Ж. Бетрозов //Адыги. - Нальчик, 1991. - № 2.

44. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры: два философских введения в XXI век/B.C. Библер.-М., 1991.

45. Библер B.C. Целостная концепция школы диалога культур. Теоретические основы программы /B.C. Библер //Психологическая наука и образование. 1996. - № 4.

46. Большая советская энциклопедия: Второе издание. Т. 25. - М., 1954.

47. Болотоков В.Х. Заметки о национальном духе /В.Х. Болотоков //Доклады Адыгской (Черкесской) Международной Академии Наук. Нальчик, 1995. - Т. 1.

48. Бродель Ф. Что такое Франция? /Ф. Бродель. М., 1994.

49. Бромлей Ю.В. Национальные процессы в СССР: в поисках новых подходов /Ю.В. Бромлей. М.: Наука, 1988. - 208 с.

50. Бромлей Ю.В. Этносы и этнические процессы как предмет исследования /Ю.В. Бромлей, В.И. Козлов //Этнические процессы в современном мире. М.: Наука, 1987. - 447 с.

51. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе /С. Броневский. М.: Изд-во РГО, 1823. - 4.2. - 166 с.

52. Бубер М. Два образа веры /М. Бубер. М., 1988.

53. Бюрги-Майер К. Вера как судьба /К. Бюрги-Майер //Психология судьбы. -Екатеринбург, 1994. Вып. 1. - С. 24-72.

54. Васильев JI.C. История религий Востока /JI.C. Васильев. М.: Высш. шк., 1983. - 368 с.

55. Васильков JI.B. Очерки быта темиргоевцев /Л.В. Васильков // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис: Изд-во Упр-я Кавк. уч. округа, 1901. - Вып. 29. - 258 с.

56. Веселовский Л.Н. Несколько этнографических и географических сведений о древней России из рассказов итальянцев /Л.Н. Веселовский // Записки Российского географического общества. Спб.: Изд-во РГО, 1869. - Т.2. - 154 с.

57. Волков Ю.Г. Гуманизм и полиэтническая Россия /Ю.Г. Волков, Р.Д. Хунагов, АЛО. Шадже. Майкоп: Изд-во АГУ, 2001.

58. Волкова Н.Г. Кабардино-Балкария: Современные этнодемографические и этнокультурные процессы /Н.Г. Волкова //Северный Кавказ: этнополитические и этнокультурные процессы в XX в. М., 1996.

59. Вопросы археологии Адыгеи. Майкоп: Изд-во АНИИ, 1981. - 176 с.

60. Вундт В. Проблемы психологии народов /В. Вундт. М.: Космос, 1912. -132 с.

61. Гадагатль А. Героический эпос «Нарты» адыгских (черкесских) народов /А.Гадагатль. Майкоп: Адыг.отд-ние Краснод.кн.изд-ва, 1987. - 407 с.

62. Гасанова Н.М. К проблеме этнопсихологической адаптации /Н.М. Гасанова //Социологические исследования. 1995. - № 11.

63. Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов: (XVIII первая половина XIX вв.) /В.К. Гарданов. - М.: Наука, 1967. - 331 с.

64. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Космо-Психо-Логос /Т.Д. Гачев. -М.: Изд. группа «Прогресс» «Культура», 1995. - 480 с.

65. Гегель Г.В. Энциклопедия философских наук /Г.В. Гегель. М.: Мысль, 1977. - Т.З. Философия духа. - 470 с.

66. Гедеон, митрополит Ставропольский и Бакинский: История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России /Митрополит Гедеон Ставропольский и Бакинский. М. - Пятигорск, 1992. - 192 с.

67. Геращенко И. Принцип неопределенности в образовании /И. Геращенко //Высшее образование в России. 1999. - № 1.

68. Геродот. История в девяти книгах/Геродот. Л.: Наука, 1972.-600 с.

69. Гидценс Э. Стратификация и классовая структура /Э.Гидденс //Социологические исследования. — 1992. -№11.

70. Глаголев B.C. Религиозный модернизм и культура /B.C. Глаголев. — М.: Знание, 1988.

71. Гнатенко П.И. Национальный характер: мифы и реальность /П.И. Гнатенко. -Киев: Вища шк., 1984. 152 с.

72. Гольдциер И. Лекции об исламе / Пер. с нем. А.Н. Черновой. СПб.: Изд-во Брокгауз-Ефрон, 1912.

73. Голан А. Миф и символ /А. Голан. Иерусалим-М.: Русслит, 1994. - 375 с.

74. Грановская P.M. Защита личности /P.M. Грановская, И.М. Никольская. -СПб.: Знание, 1999. 352 с.

75. Григорьев А.А. Религиозный и культурологический контекст свободы /А.А. Григорьев //Культура. Традиции. Образование. М., 1995. - Вып. 3-4. -С. 221-237.

76. Гумилев JI.H. Письмо в редакцию «Вопросов философии» //JI.H. Гумилев //Вопросы философии. 1985ю - № 5.

77. Гумилев JI.H. Этногенез и биосфера земли /JI.H. Гумилев. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989.-495 с.

78. Гумилев Л.Н. Этносы и антиэтносы: (Главы из книги) /Л.Н. Гумилев //Звезда. 1990. -№3.

79. Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы. М., 1993.

80. Гуревич И. Религия сельской общины у черкесов-шапсугов /И. Гуревич //Религиозные пережитки у черкесов-шапсугов. М.: Изд-во МГУ, 1940. - 82 с.

81. Давидович В.Е. Категории «культурные традиции» /В.Е. Давидович, Е.И. Дмитриева //Культурные процессы в развивающихся странах. М., 1986.

82. Давидович В.Е. Сущность культуры /В.Е. Давидович, Ю.А. Жданов-Ростов-на-Дону, 1979.

83. Дакхильгов И.А. Чечено-ингушские-предания об адыго-вайнахских связях /И.А. Дакхильгов //Национальная культура и общение. М.: Изд-во АН СССР, 1977.-96 с.

84. Дамениа О.Н. К проблеме идентификации кавказской культуры /О.Н. Дамениа //Вестник Адыг. гос. ун-та. Майкоп: Изд-во АГУ, 1998. - № 1. - С.

85. Дамениа О.Н. Переоткрытие культуры /О.Н. Дамениа //Очерки кавказской культуры /Под ред. А.В. Дмитриева. Майкоп: Изд-во Адыг. гос. ун-та, 2001. -С. 63-128.

86. Джанашвили М. Известия грузинских летописей /М. Джанашвили //Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис: Изд-во Упр-я Кавк.уч.округа, 1899. - Вып.26. - 314 с.

87. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта /У. Джеймс. Спб.: Изд-во «Андреев и сыновья», 1992. - 418 с.

88. Джимов Б.М. Социально-политическое и экономическое положение адыгов в XIX в. /Б.М. Джимов. Майкоп: Краснодар, изд-во: Адыг.отд-ние, 1986. - 191 с.

89. Джиоев О.И. Роль традиции в культуре /О.И.Джиоев. Тбилиси, 1987. ~

90. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия /Г.А. Дзидзария. Сухуми: Алашара, 1982. - 530 с.

91. Дзуцев Х.В. Ваххабиты на Северном Кавказе религия, политика, социальная практика /Х.В. Дзуцев, А.И. Першиц //Вестник РАН. - М., 1998. -Т. 68; № 12.-С.1113-1116.

92. Добаев И.П. Исламский радикализм: генезис, эволюция, практика /И.П. Добаев. Ростов-на-Дону: Изд-во Сев.-Кав. науч. центра Высшей школы, 2003. -416 с.

93. Добаев И.П. Северный Кавказ: традиционализм и радикализм в современном исламе /И.П.Добаев //Мировая экономика и международные отношения. 2001. -№6.-С. 21-30.

94. Добролюбов Н.А. О значении наших последних подвигов на Кавказе /Н.А. Добролюбов //Добролюбов Н.А. Полное собрание сочинений. В 6 т. М.-JL: Печатный двор в Ленинграде, 1937. - Т.4. - 148 с.

95. Добрынин В.В. Трансляция культуры в условиях модернизации общества: Автореф. дис. д-ра филос. наук /В.В. Добрынин М., 1997.

96. Дубровин Н. Черкесы: (Адыги) /Н. Дубровин. Нальчик: Эльбрус, 1991. -416 с.

97. Думанов Х.М. Социальная структура кабардинцев в нормах адата /Х.М. Думанов. Нальчик: Эльбрус, 1990. - 262 с.

98. Дюби Ж. Развитие исторических исследований во Франции после 1950 г. /Ж. Дюби //Одиссей. Человек в истории. М.: Наука, 1991.

99. Дюбуа де Монпере Ж. Путешествие вокруг Кавказа /Ж. Дюбуа де Монпере. -Сухуми: Абгиз, 1937. 56 с.

100. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев /Ж. Дюмезиль. М.: Наука, 1986. - 234 с.

101. Дюмезиль Ж. Скифы и нарты /Ж. Дюмезиль М.: Наука, 1990. - 229 с.

102. Емельянова Н. Мусульмане Кабарды /Н. Емельянова. М., 1999.

103. Ерасов Б.С. Социальная культурология: В 2-х ч. / Б.С. Ерасов. М., 1994.

104. Ефименко М.Н. Личность в пространстве этнической и конфессиональной традиции /М.Н. Ефименко //Гуманитарные исследования: Альманах. -Уссурийск, 2000. Вып. 4. - С. 32-36.

105. Жданов В. Исламская концепция миропорядка /В. Жданов. М., 1991. -216 с.

106. Жданов Ю.А. Престол сатаны /Ю.А. Жданов //Человек. 1990 - № 6.

107. Задворнов И.А. Северный Кавказ: этнополитические и религиозные особенности социокультурной идентичности /И.А. Задворнов //Социс. 2000. -№ 10.-С. 52-57.

108. Заковоротная М.В. Идентичность человека: Социально-философские аспекты Электронный ресурс.: Библиотека философской мысли Юга России. -Электрон. Дан. Ростов-на-Дону: СКНЦ ВШ, 2002. - 1 электрон, опт. диск (CD-ROM). - Загл. в экрана.

109. Законы Ману. М.: Наука, 1960. - 361' с.112.3афесов А.Х. Ислам в Адыгее: (На адыг.яз.) /А.Х. Зафесов, Х.И. Нагучев. -Майкоп: Адыг. отд-ние Краснод. кн. изд-ва, 1960. 48 с.

110. Иванов В.В. Архивные материалы и исследования /В.В. Иванов. М., 1999.

111. Иванова А.А. Психология этнической идентичности личности / А.А. Иванова. Краснодар: Изд-во КубГУ, 2001. - 232 с.

112. Иванова А.А. Этническое самосознание молодежи в условиях исторического межэтнического взаимодействия: (На материалах исследования коренныхэтносов Северного Кавказа): Автореф. дис. д-ра психол. наук /А.А. Иванова. -М., 2001. -45 с.

113. Из адыгского народного эпоса: (Материалы архива Н.А.Цагова). Нальчик: Эльбрус, 1987. - 107 с.

114. Иконникова Н.К. Современные западные концепции межкультурной коммуникации: (модели индивидуального поведения в ситуации контакта культур)/Н.К. Иконникова. М., 1994.

115. Ильенков Э.В. Философия и культура /Э.В. Ильенков. М.: Политиздат,1991. 464 с. - (Мыслители XX в.).

116. Инал-Ипа Ш.Д. Очерки об абхазском этикете /Ш.Д. Инал-Ипа. Сухуми: Алашара, 1984. - 191 с.

117. Инал-Ипа Ш.Д. Ступени к исторической действительности: (Об этнической . ситуации в Абхазии XV нач. XX вв.) /Ш.Д. Инал-Ипа. - Сухуми: Алашара,1992.- 152 с.

118. Ионова А.И. Концепция личности в современном исламе /А.И. Ионова // Вестник РАН. М., 1993. - Т. 63; № 1. - С. 18-26.

119. Ипатов А.Н. Этноконфессиональная общность как социальное явление: Автореф, дис. д-ра филос.наук /А.Н. Ипатов. М., 1980. - 50 с.

120. Ислам: Историографические очерки. М.: Наука, 1991. - 228 с.

121. Ислам в России: традиции и перспективы: Мат. Всерос. науч.-практич. конф., Москва, 4-5 дек. 1997 г. /Сост.: Щащаев О.И., Саидбаев Т.С. -М.: Миннац РФ, 1998.- 158 с.

122. Ислам и политика на Северном Кавказе: Сб. научн. статей /СевероКавказское обозрение Центра системных региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ; Отв. ред. В.В. Черноус. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦВШ, 2001. - Вып. 1. - 188 с.

123. Ислам у адыгов Северо-Западного Кавказа. Майкоп: Изд-во АГУ, 2001. -48 с.

124. Ислам: Энциклопедический словарь. -М.: Наука, 1991. 315 с.

125. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в.-М.: Наука, 1988. 544 с.

126. История религий в России. М.: Изд-во РАГС, 2002.

127. Кажаров В.Х. Адыгская хаса: (Из истории сословно-представительных учреждений феодалов Черкесии) /В.Х. Кажаров. Нальчик: Изд-во ин-та Черкес, истории и культуры, 1992.- 160 с.

128. Каламбий (Кешев А.-Г.). Записки черкеса /А.-Г. Кешев. Нальчик: Эльбрус, 1988.-76 с.

129. Капустин Н.С. Особенности эволюции религии: (На материале древних верований и христианства) /Н.С. Капустин. -М.: Мысль, 1984. 222 с.

130. Касландзия Н.В. Адыгагъэ и апсуара: адыго-абхазские культурно-этические параллели /Н.В. Касландзия //Философия и социология в Республике Адыгея. -Майкоп: Изд-во Адыг. респуб. ин-та гуманит. исслед., 1995. № 2,- 90 с.

131. Касумов А.Х. Геноцид адыгов: (Из истории борьбы адыгов за независимость в XIX в.) /А.Х. Касумов, Х.А. Касумов. Нальчик: Логос, 1992. - 199 с.

132. Касумов А.Х. Разные судьбы /А.Х. Касумов. Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1967. - 88 с.

133. Керашев А.Т. Беглые адыги в России в XVIII начале 60-х гг. XIX в. /А.Т. Керашев // Культура и быт адыгов. - Майкоп, 1991. - С. 227-245.

134. Керашев Т. Состязание с мечтой /Т. Керашев. М., 1960.

135. Керимов Г.М. Шариат: запретное и дозволенное /Г.М. Керимов //Диспут. -1992.-№2.

136. Кирабаев Н.С. Ислам в контексте мировой цивилизации /И.С. Кирабаев //Вестник Российского ун-та дружбы народов. Философия. М., 1997. - № 1. -С. 7-19.

137. Киржинов С. К вопросу об этикете адыгов в семейном и общественном быту /С. Киржинов //Археолого-этнографический сборник. Нальчик: Эльбрус, 1974. -Вып.1. - 144 с.

138. Климович Л.И, Книга о Коране, его происхождении и мифологии /Л.И. Климович. М.: Политиздат, 1988.

139. Козлов В.И. Проблема этнического самосознания и ее место в теории этноса /В.И. Козлов //Сов. этнография. 1974. - № 2. - С. 24-38.

140. Кон И.С. К проблеме национального характера /И.С. Кон //История и психология.-М., 1971.-С. 122-159.

141. Кон И.С. Национальный характер: Миф или реальность /И.С. Кон //Иностранная литература. 1970. - № 3.

142. Коран/Пер. И.Ю.Крачковского.- М.: Раритет, 1990.- 528 с.

143. Косвен М.О. Этнография и история Кавказа /М.О. Косвен. М.: Изд-во вост.лит-ры, 1961. - 260 с.

144. Коул М. Культурные механизмы развития /М. Коул //Вопросы психологии. — 1995.-№3.

145. Кох К. Путешествие по .России и в кавказские земли /К. Кох //Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII XIX вв. -Нальчик: Эльбрус, 1974. - С.585-629.

146. Краткий этнологический словарь. М., 1995.

147. Краулей Э. Мистическая роза /Э. Краулей. СПб., 1905.

148. Крахер А. Познавательные возможности категории «национальный характер» в этнокультурных исследованиях: Дис. д-ра филос. наук /А. Крахер. -М., 1999.-360 с.

149. Крупнов Е.И. Древняя история Северного Кавказа /Е.И. Крупнов. М.: Изд-во АН СССР, 1960. - 520 с.

150. Крушкол Ю.С. Древняя Синдика /Ю.С. Крушкол. М.: Изд-во МОПИ им. Н.К.Крупской, 1971.-251 с.

151. Крывелев И.А. История религии в 2-х тт. /И.А. Крывелев. М.: Мысль, 1975-76.-Т.1.-415 е.; Т.2.-419 с.

152. Крым-Гирей. Путевые заметки /Крым-Гирей //Избранные произведения адыгских просветителей. Нальчик: Эльбрус, 1980. - 302 с.

153. Кудашев В.Н. Исторические сведения о кабардинском народе /В.Н. Кудашев.- Нальчик: Эльбрус, 1991. 190 с.

154. Культура и быт народов Северного Кавказа. М.: Наука, 1968. - 348 с.

155. Культура, культурология и образование (материалы «круглого стола») //Вопросы философии. 1997. - № 2.

156. Культурная диаспора народов Кавказа: генезис, проблемы изучения. -Черкесск, 1993. 534 с.

157. Кумыков Т.Х. К вопросу о переселении адыгов в Турцию /Т.Х. Кумыков //Уч. записки КБГУ. Нальчик: Изд-во КБГУ, 1971.- Вып.43.-168 с.

158. Кунашева М.Ч. Культ предков и умерщвление старцев у адыгов в древности. /М.Ч. Кунашева; Моск. гос. ун-т. М., 1995. - 9 с. - Деп. в ИНИОН РАН.

159. Лавров Л.И. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев /Л.И. Лавров //Исследования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований. М.: Изд-во АН СССР, 1959. - 265 с.

160. Лавров Л.И. Историко-этнографические очерки Кавказа /Л.И. Лавров. Л.: Наука, 1978. - 183 с.

161. Лайпанов Х.О. К истории переселения горцев Северного Кавказа в Турцию /Х.О. Лайпанов //Труды Карачаево-Черкесского НИИ. Ставрополь: Черк.кн.изд-во, 1968.-Вып.6.-72 с.

162. Ланда Р.Г. Ислам в истории России /Р.Г. Ланда. М.: Вост. лит., 1995. -312 с.

163. Лапинский Т. Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских /Т. Лапинский. Нальчик: Эльбрус, 1995. - 286 с.

164. Латышев В.В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе /В.В. Латышев //ВДИ. М.-Л., 1947. - № 3.

165. Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию /Н.М. Лебедева. М., 1999.

166. Ле Бон Г. Психология народов и масс /Г. Ле Бон. СПб.: Макет,1995. - 312 с.

167. Левада Ю.А. Традиция /Ю.А. Левада //Философская энциклопедия. М., 1970.-Т. 5.

168. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении /Л. Леви-Брюль. М.: Педагогика - Прогресс, 1994. - 603 с.

169. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление /Л. Леви-Брюль. М.: Республика, 1994.

170. Леви-Стросс К. Структура мифа /К. Леви-Стросс //Вопросы философии. -1979.-№7.

171. Ледовский М. Толерантность и религия две вещи несовместимые? //http://www.peace.ru/tolerance/vera/index.htm.

172. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев /Ф.И. Леонтович //Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Одесса, 1882. - Вып. 1.

173. Лонгворт К. Год среди черкесов /К. Лонгворт //Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII XIX вв. - Нальчик: Эльбрус, 1974.-С.531-585.

174. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура /А.Ф. Лосев. М.: Политиздат, 1991.-524 с.

175. Лосский Н.О. Характер русского народа /Н.О. Лосский. М., 1990.

176. Лотман Ю. Символ в системе культуры /Ю. Лотман //Труды по знаковым системам. ТГУ. Вып. 21. - Тарту, 1987.

177. Лукка Дж. Путешествие итальянцев по Черкессии в 1629 г. /Дж. Лука //Культура и быт адыгов. Майкоп: Изд-во АРИГИ, 1991. - Вып. 8. - 96 с.

178. Лурье С.В. Двойное дно этничности: Теоретические подходы к исследованию. Электронный ресурс. - Режим доступа: http://svlourie.narod.ru, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. рус.

179. Лурье С.В. Историческая этнология: Учеб. пособие для вузов /С.В. Лурье.-М.: Аспект Пресс, 1997.-448 с.

180. Лурье С.В. Культурные константы, обобщенный сценарий и функционирование социокультурных систем. Электронный ресурс. — Режим доступа: http://svlourie.narod.ru, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. рус.

181. Люлье Л.Я. Верования, религиозные обряды и предрассудки у черкесов /Л.Я. Люлье //Записки Кавказского отдела имперского Российского Географического общества. Тифлис: Изд-во РГО, 1862. - Вып. 5. - 117 с.

182. Люлье Л.Я. О гостеприимстве у черкесов /Л.Я. Люлье //Кавказ. 1859. - № 7.

183. Люлье Л.Я. Учреждения и народные обычаи шапсугов и натухайцев /Л.Я. Люлье //Записки Кавказского отдела имперского Российского Географического общества.- Спб.: Изд-во РГО, 1856. Вып. 7. - 143 с.

184. Люлье Л.Я. Черкессия: Историко-этнографические очерки /Л.Я. Люлье. -Краснодар: тип. Адыгчеркпромторга, 1927. 48 с.

185. Ляушева С.А. Развитие ислама в поликультурном пространстве /С.А. Ляушева //III Конгресс этнографов и антропологов России, 8-1 июня 1999.: Тезисы докладов. М., 1999. - С. 310.

186. Ляушева С.А. Ислам и традиционная культура адыгов: (По материалам социологического исследования) /С.А. Ляушева /AV Конгресс этнографов и антропологов России (Нальчик, 20-23 сентября 2001 г.): Тезисы докладов. М., 2001.-С. 268.

187. Ляушева С.А. К вопросу о религиозных верованиях адыгов /С.А. Ляушева //Религиозные верования адыгов: Хрестоматия исследований: Для средних и высших учебных заведений / Сост. А.Х. Зафесов. Майкоп: Изд-во АГУ, 2001.-С. 566-571.

188. Ляушева С.А. Суфизм: философские проблемы исламского мистицизма /С.А. Ляушева, С.У. Яхиев //Известия вузов: Сев. Кав. регион: Общественные науки. 1999 - № 4. - С. 12-20.

189. Ляушева С.А. Эволюция религиозных верований адыгов: история и современность (философско-культурологический анализ) /С.А. Ляушева. -Ростов-на-Дону: изд-во СКНЦ ВШ, 2002. 184 с.

190. Макаев В.В. Поликультурное образование актуальная проблема современной школы /В.В. Макаев, З.А. Малькова, Л.Л. Супрунова //Педагогика. - 1999.-№4.

191. Макарий, архиепископ Харьковский: История христианства в России до равноапостольского князя Владимира /Архиепископ Макарий, Харьковский. -Спб., 1868.-335 с.

192. Малашенко А.В. Исламские ориентиры Северного Кавказа /А.В. Малашенко /Моск. Центр Карнеги. М.: Гендальф, 2001. - 180 с.

193. Мамбетов Г.Х. Традиционная культура кабардинцев и балкарцев /Г.Х. Мамбетов. Нальчик: Эльбрус, 1994. - 255 с.

194. Мамхегова Р.А. Очерки об адыгском этикете /Р.А. Мамхегова. Нальчик: Эльбрус, 1993. - 144 с.

195. Маркарян Э.С. Культурная традиция и задача дифференциации ее общих и локальных проявлений /Э.С. Маркарян //Методологические проблемы этнических культур: Мат. симпозиума. Ереван: Изд-во АН АССР, 1978.

196. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука /Э.С. Маркарян. М., 1983.

197. Маркарян Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции /Э.С. Маркарян //Советская этнография. 1981. - № 2-3.

198. Массэ А. Ислам: Очерк истории /А. Массэ. М.:.Наука, 1982. - 191 с.

199. Мафедзев С.Х. Межпоколенная трансмиссия традиционной культуры адыгов в нач. XIX нач. XX вв.: (Этногр. исслед.) /С.Х. Мафедзев. - Нальчик: Эльбрус, 1991.-254 с.

200. Мафедзев С.Х. Обряды и обрядовые игры адыгов /С.Х. Мафедзев. -Нальчик: Эльбрус, 1978. 203 с.

201. Мелетинский Е.М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов /Е.М. Мелетинский //Литературные архетипы и универсалии. М., 1996.

202. Меретуков М.А. Из общественного .быта адыгов /М.А. Меретуков //Культура и быт адыгов. Майкоп: Изд-во АРИГИ, 1991. - Вып. 8. - 96 с.

203. Мижаев М.И. Космогонические мифы адыгов /М.И. Мижаев //Фольклор народов Карачаево-Черкесии. Черкесск: Изд-во КЧ НИИ, 1991.- 187 с.

204. Мижаев М.И. Мифологическая и обрядовая поэзия адыгов /М.И. Мижаев. -Черкесск: Ставроп. кн. изд-во, Карач.-Черк.отд-ние, 1973.- 208 с.

205. Миллер А.А. Элементы неба на вещественных памятниках /А.А. Миллер //Известия Гос. акад. истории материальной культуры. Л., 1933. - в. 100.

206. Миллер B.C. Кавказские предания о великанах, прикованных к горам /В.С.Миллер //Журнал Министерства народного просвещения. М., 1883. -№25.

207. Мифы народов мира: Энциклопедия. В 2-х тт. М.: Сов. энциклопедия, 1987. -Т.1.-671 е.; Т.2.-719 с.

208. Монтгомери У.У. Влияние ислама на средневековую Европу /Пер. с англ. С.А. Шуйского. М.: Наука, 1976.

209. Морган Л. Дома и домашняя жизнь американских туземцев /Л. Морган. Л.: Тип. «Коминтерн», 1934. - 199 с.

210. Мусукаев А.И. Традиционное гостеприимство кабардинцев и балкарцев /А.И. Мусукаев. Нальчик: Эльбрус, 1990. - 111 с.

211. Мусхаджиев С.Х. Ислам в Черкессии в период освободительного движения (1840-1850 гг.) /С.Х. Мусхаджиев //Ислам у адыгов Северо-Западного Кавказа. -Майкоп: Изд-во АГУ, 2001. С. 20-24.

212. Мухина B.C. Личность и этносы в условия столкновения цивилизаций /B.C. Мухина //Мир психологии. 2001. - № 4.

213. Мухина B.C. Этнология /B.C. Мухина //Развитие личности. 2001. - №2.

214. Мэнли П. Холл. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии: Пер. с англ. СПб.: Изд-во СПИКС, 1994.

215. Мюллер М. Сравнительная мифология /М. Мюллер //Летописи русской литературы и древностей. М.: Изд-во Н.Тихонравова, 1863. - Т.5.- 148 с.

216. Намиток А. Происхождение черкесов /А. Намиток. Париж, 1938. - 4.1. // Архив КБ НИИ. - ФЭ. -Ф. 1.

217. Нарты: Адыгский героический эпос. М.: Наука, 1974. - 415 с.

218. Нарты: Адыгский эпос (На адыг.яз.). Майкоп: Изд-во АНИИ, 1968-1973. -Т. 1.-319 с.

219. Нарты: Адыгский эпос (На адыг.яз.). Майкоп: Изд-во АНИИ, 1968-1973. -Т. 4. - 309 с.

220. Нарты: Адыгский эпос (На адыг.яз.). Майкоп: Изд-во АНИИ, 1968-1973. -Т. 5. - 336 с.

221. Нарты: Адыгский эпос (На адыг.яз.). Майкоп: Изд-во АНИИ, 1968-1973. -Т. 6. - 329 с.

222. Нарты: Адыгский эпос (На адыг.яз.). Майкоп: Изд-во АНИИ, 1968-1973. -Т.7. - 427 с.

223. Нарты: Кабардинский эпос. М.: Гос. изд-во худож. лит-ры, 1951. - 502 с.

224. Нарты: (На кабард.яз.). Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1951. - 136 с.

225. Национальные традиции народов Адыгеи: генезис, сущность и проблемы воспитания: Мат. Первой респ. науч.-практ. конф. (4-5 ноября 1993). Майкоп: Адыгея, 1994. - 554 с.

226. Ногмов Ш. История адыгейского народа /III. Ногмов. Нальчик: Эльбрус, 1982.-232 с.

227. Общественный быт адыгов и балкарцев. Нальчик: Изд-во КБ НИИ, 1986. -179 с.

228. Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию /Э.А. Орлова. М.: Изд-во МГИК, 1994. - 214 с.

229. Осипова О.А. Американская социология о традициях в странах Востока /О.А. Осипова. М., 1985.

230. Очерки кавказской культуры. Майкоп: Изд-во АГУ, 2001. - 232 с.

231. Панеш Э.Х. Этническая психология и межнациональные отношения. Взаимодействие и особенности эволюции: (На примере Западного Кавказа) /Э.Х. Панеш. СПб.: Европейский дом, 1998. - 303 с.

232. Пименов В.В. Системный подход к этносу /В.В. Пименов //Расы и народы. -М.: Наука, 1986.-С. 11-29.

233. Пиотровский М.Б. Ислам и судьба /М.Б. Пиотровский //Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. - 320 с.

234. Полякова Т.М. Менталитет полиэтнического общества: (Опыт России) /Т.М. Полякова; Под ред. М.Н. Губогло^ М.: Изд-во ИЭА РАН, 1998. - 424 с.

235. Поршнев Б.Ф. Социальная'психология и история: 2-е доп. и испр. изд. М., 1979.

236. Потебня А.А. Мысль и язык /А.А. Потебня. Киев: Синто, 1993. - 192 с.

237. Проблемы философии культуры. М., 1984. - 374 с.

238. Религиозные верования адыгов: Хрестоматия исследований /Сост. А.Х. Зафесов. Майкоп: Изд-во АГУ, 2001. - 638 с.

239. Религиозные пережитки у черкесов-шапсугов //Материалы Шапсугской экспедиции 1939 г. /Под ред С.А.Токарева. М.: Изд-во МГУ, 1940. - 82 с.

240. Российская ментальность: Мат. «Круглого стола» //Вопросы философии. -1994.-№ 1.-С. 25-53.

241. Саидбаев Т.С. Ислам и общество: Опыт историко-социологического исследования / Т.С. Саидбаев. М., 1978.

242. Сверкунова Н.В. Исследование региональной идентичности: Исторический аспект /Н.В. Сверкунова //Социология и социальная антропология. СПб., 1997.

243. Священные рощи и деревья у кавказских народов //Кавказские этюды. -Тифлис, 1901.

244. Северный Кавказ: история и современность. М.: Граница, 2000. - 111 с.

245. Селезнев М. Руководство к познанию Кавказа /М. Селезнев. СПб., 1847. -Ч. И.

246. Следзевский И.В. Возрождение исламо-христианской границы на современном Кавказе: борьба за этнополитическое пространство /И.В. Следзевский //Исламо-христианское пограничье: итоги и перспективы изучения. Казань, 1994. - С. 73-77.

247. Скитский Б.В. Социальный характер движения имама Мансура /Б.В. Скитский. Орджоникидзе: Сердало, 1932.- 139 с.

248. Смирнов Н.А. Мюридизм на Кавказе /Н.А. Смирнов. М.: Изд-во АН СССР, 1963.-243 с.

249. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. /Н.А. Смирнов. -М.: Соцэкгиз, 1958. 244 с.

250. Современный словарь иностранных слов: /Изд-во «Рус. яз.». Ок. 20 000 слов. - М.: Рус. яз., 1993. - 740 с.

251. Соколовский С.В. Этническое насилие: Структуры теоретического дискурса /С.В. Соколовский //Этнометодология. М., 1994. - С. 94-112.

252. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности /Г.У. Солдатова. М.: Смысл, 1998. - 389 с.

253. Соловьев В. Философские начала цельного знания /В. Соловьев //Сочинения. -Т. 2.-М., 1988.

254. Социально-этнические проблемы России и Северного Кавказа на рубеже XX века. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост. пед. ин-та, 1998. - 368 с.

255. Спенсер Э. Путешествия в Черкесию /Э. Спенсер. Майкоп: РИПО «Адыгея», 1993. - 153 с.

256. Сталь К. Этнографический очерк черкесского народа /К. Сталь //Кавказский сборник. Тифлис, 1900. - 99 с.

257. Степанянц М.Т. Мусульманские концепции в философии и политике (XIX-XX вв.) /М.Т. Степанянц. М., 1982.

258. Стефаненко Т.Г. Этнопсихолгия /Т.Г. Стефаненко. М.: Ин-т психологии РАН, 1999.-320 с.

259. Суфизм в контексте мусульманской культуры. М., 1989.

260. Суханов П. Европейский плацдарм «Аль-Каиды» /П. Суханов //Независимое военное обозрение. № 41, 2002.

261. Сюкияйнен JI.P. Шариат: религия, нравственность, право /Л.Р. Сюкияйнен // Эхо Кавказа. 1992. - № 1.

262. Тайлор Э.Б. Первобытная культура /Э.Б. Тайлор. М.: Политиздат, 1989. -573 с.

263. Тамбиев П. Адыгские пословицы /П. Тамбиев //Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис: Изд-во Упр-я Кавк. уч.округа, 1899.-Вып.26.-314 с.

264. Тишков В.А. Идентичность и культурные границы /В.А. Тишков //Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. -М., 1997. С. 15-44.

265. Токарев С.А. Ранние формы религии /С.А. Токарев. М.: Политиздат, 1990. -622 с.

266. Токарев С.А. Религия в истории народов мира /С.А. Токарев. М.: Политиздат, 1976. - 575 с.

267. Торнау Н. Изложение начал мусульманского законоведения /Н. Торнау.-Спб.: Тип. II отд-я Собственной Е.И.В.Канцелярии, 1850. 258 с.

268. Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек /Ж.Т. Тощенко. М.: Гардарики, 2001.-398 с.

269. Трахо Р. Черкесы: (Черкесы Северного Кавказа) /Р. Трахо. Нальчик, 1992. - 160 с.

270. Треушников И.А. Интеллигенция и ценностная ориентация личности /И.А. Треушников //Современный ислам в диалоге культур. Н.-Новгород, 1996. -С. 96-100.

271. Турчанинов Г.Ф. Памятники письма и языка народов Кавказа и Восточной Европы /Г.Ф. Турчанинов. Д.: Наука, 1971. - 120 с.

272. Тхагазитов Ю.М. Духовно-культурные основы кабардинской литературы /Ю.М. Тхагазитов. Нальчик: Эльбрус, 1994. - 243 с.

273. Тхагапсоев Х.Г. Нартский эпос как феномен диалога культур /Х.Г. Тхагапсоев //Научная мысль Кавказа. 1999. - № 3. - С. 146-154.

274. Тхагапсоев Х.Г. О новой парадигме образования /Х.Г. Тхагапсоев //Педагогика. 1999. - № 1. - С. 105-109.

275. Угринович Д.М. Психология религии /Д.М. Угринович. М.: Политиздат, 1986.-350 с.

276. Унежев К.Х. Феномен адыгской (черкесской) культуры /К.Х. Унежев. -Нальчик: Изд-кий Центр «Эль-Фа», 1997. 226 с.

277. Услар П. Начало христианства в Закавказье и на Кавказе /П. Услар //Сборник сведений о кавказских горцах. М.: МНТПО «Адир», 1992. - 368 с.

278. Фольклор адыгов. Нальчик: Изд-во КБ НИИ, 1988. - 154 с.

279. Фольклор адыгов в записках и публикациях XIX нач. XX вв. - Нальчик: Изд-во КБ НИИ, 1979. - 404 с.

280. Франк С.JI. De Profundis /С.Л. Франк //Вехи: Из глубины. М., 1991.

281. Фрезер Дж. Золотая ветвь: Исследования магии и религии /Дж. Фрезер. Пер. с англ. М.К. Рыклина. М.: Политиздат, 1986.- 703 с.

282. Фрезер Дж. Фольклор в Ветхом Завете /Дж. Фрезер. М.: Политиздат, 1988. -511с.

283. Фролова Е.А. Проблема веры и знания в арабской философии /Е.А. Фролова. -М.: Наука, 1983.

284. Хагурова К.Х. К проблеме культурно-этнического наследия (некоторые вопросы методологии исследования эпоса «Нарты») /К.Х. Хагурова //Культурная диаспора народов Кавказа: генезис, проблемы изучения. Черкесск, 1993. -С. 67-75.

285. Ханаху Р.А. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени: (Социально-философский анализ) /Р.А. Ханаху. Майкоп, 1997. - 194 с.

286. Ханаху Р.А. Феномен адыгагъэ: (К постановке исследовательской проблемы) /Р.А. Ханаху, О.М. Цветков //Философия и социология в Республике Адыгея. Майкоп: Изд-во АРИГИ, 1994. - № 1. - 64 с.

287. Хан-Гирей. Записки о Черкесии /Хан-Гирей.- Нальчик: Эльбрус, 1978. -333 с.

288. Хан-Гирей. Черкесские предания /Хан-Гирей. Нальчик: Эльбрус, 1989. -286 с.

289. Хейзинга Й. Осень средневековья /Й. Хейзинга. М., 1988.

290. Хетагуров К. Особа: (Этнографический очерк) //К. Хетагуров. Собрание сочинений. М.: Изд-во АН СССР, 1974; - Т.2. - 382 с.

291. Хилл К. Православная церковь и плюралистическое общество /К. Хилл //Религия и демократия. -М., 1993.

292. Хотко С.Х. Генезис, черкесских элит в султанате Мамлюков и Османской империи (XIII-XIX вв.) /С.Х. Хотко. Майкоп: Меоты, 1999.

293. Чемсо Г.К. Некоторые этнокультурные особенности адыгов, проживающих в Израиле /Т.К. Чемсо //Культурная диаспора народов Кавказа: генезис, проблемы изучения. Черкесск, 1993. - С. 280-292.

294. Чистов К.В. Народные традиции и фольклор /К.В. Чистов. JL, 1936.

295. Чистов К.В. Традиция, «традиционное общество» и проблема варьирования /К.В. Чистов //Советская этнография. 1981. - № 2.

296. Шагиров А.К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков /А.К. Шагиров. М.: Наука, 1977. - Т. 1. - 290 е.; Т.2. - 224 с.

297. Шадже А.Ю. Национальные ценности и человек: (Социально-философский аспект) /А.Ю. Шадже. Майкоп: Изд-во АГУ, 1996. - 168 с.

298. Шадже А.Ю. Феномен кавказской идентичности /А.Ю. Шадже //Очерки кавказской культуры /Под ред. А.В. Дмитриева. Майкоп: Изд-во Адыг. гос. унта, 2001. - С. 128-146.

299. Шалин В.В. Толерантность (культурная норма и политическая необходимость) /В.В. Шалин. Ростов-на-Дону, 2000.

300. Шарданов Я.М. Материалы по обычному праву кабардинцев первой половины XIX в. /Сост. Х.М. Думанов. Нальчик: Эльбрус, 1986. - 320 с.

301. Шевелев В.Н. Северокавказский социум: модернизация, традиционность, маргинальность /В.Н. Шевелев //Традционализм и модернизация на Северном Кавказе: возможность и границы совместимости: Южнороссийское обозрение

302. Центра системных региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ; Отв. ред. В.В. Черноус. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004. - Вып. 23.-С. 222-241.

303. Шенкао М.А. Мифо-эпическое сознание: сущность и структура /М.А. Шенкао. Новочеркасск, 1989.

304. Шенкао М.А. Специфика мифоэпического сознания: (На материале эпоса «Нарты»): Дис. канд. филос. наук / М.А. Шенкао. Ростов-на-Дону, 1982.

305. Шибутани Т. Социальная психология /Т. Шибутани. М., 1969.

306. Шлезингер А. Циклы американской истории /А. Шлезингер. М., 1992.

307. Шоров И.А. Адыгская народная педагогика /И.А. Шоров. Майкоп: Краснодар.кн.изд-во, Адыг.отд-ние, 1989. - 335 с.

308. Шортанов А.Т. Адыгские культы /А.Т. Шортанов. Нальчик: Эльбрус, 1992. - 165 с.

309. Шортанов А.Т. Адыгская мифология /А.Т. Шортанов. Нальчик: Эльбрус, 1982. - 194 с.

310. Шпет Г. Введение в этническую психологию /Г. Шпет //Шпет Г. Сочинения. -М: Правда, 1989.-601 с.

311. Шу Ш.С. Народные танцы адыгов /Ш.С. Шу. Нальчик: Эльбрус, 1992.143 с.

312. Эйзенштадт С. Конструктивные элементы великих революций: культура, социальная структура, история и человеческая деятельность /С. Эйзенштадт //THESIS, Теория и история экономических и социальных институтов и систем, -1993. Т. 1; № 2.

313. Элиаде М. Аспекты мифа /М. Элиаде, М.: Академический проект, 2000, -222 с.

314. Элиаде М. Священное и мирское /М. Элиаде. М.:< Изд-во МГУ, 1994.144 с.

315. Элиас Н. Общество индивидов /Н. Элиас. М., 2001.

316. Эриксон Э. Детство и общество /Э. Эриксон. СПб., 1996.

317. Эфендиев Ф.С. Этнокультура и национальное самосознание /Ф.С. Эфендиев.- Нальчик: Эль-Фа, 1999. 303 с.

318. Ю.М. Лотман и тартусско-семиотическая школа. М., 1994.

319. Юнг К.Г. Архетип и символ /К.Г. Юнг. М., 1991.

320. Яблоков И.Н. Психология религии /И.Н. Яблоков //Теоретическая и прикладная социальная психология.- М.: Мысль, 1988. 335 с.

321. Яблокова Е.А. Субъекты общественной психологии /Е.А. Яблокова //Теоретическая и прикладная социальная психология. М.: Мысль, 1988. - 335 с.

322. Яндаров А.Д. Суфизм и идеология национально-освободительного движения /А.Д. Яндаров. Алма-Ата: Наука, 1975. - 176 с.

323. Яхиев С.У. Зикр /С.У. Яхиев //Наука и религия. 1996 - № 2.

324. Ahmed A. Discovering Islam: Making Sense of Muslim History and Society. -Routledge: L & N.-Y., 1988. 345 pp.

325. Alasuutari P. Researching Culture: Qualitative Method and Cultural Studies. -SAGE Publications, 1995.

326. Berry J. W. Social and cultural change //H.C. Trindis & R.Brislin (Eds.), Handbook of cross-cultural psychology, vol. 5 Social Psyhology. Boston: Allyn and Bacon, 1980.

327. Berry J.W., KimU., Minde Т., MokD. Comparative studies of acculturative stress //International Migration Review, 21. 1981, pp. 491-511.

328. Canner E.M., Canner E.F. Unveiling Islam: An Insider's Look at Muslim Life and Beliefs / E.M.Caner, E.F.Caner. 2002. - 176 pp. - Kregel Publications.

329. De Vos G. Role of Ethnicity in Social History //De Vos G., Romanucci-Ross L. (eds.)/ Ethnic Identity. Cultural Continuties and Change. Palo Alto, Calif., 1973.

330. Der Islamische Fundamentalismus heute: Strategiewechsel oder Kopernikanische Wende? 2003. - (Deutsch) / URL: http://www.linksnet.de/

331. Eisenstadt Sh.N. Framworks of the Great Revolutions: Culture, Social Strukture, History and Human Agency international Social Science Journal, August 1992. V. 44. -№ 133. -P. 207.

332. Eisenstadt Sh.N. Tradition, Change and Modernity. N.-Y., 1973.

333. Foucault M. Surveiller et punir. Paris, 1975.

334. Giddens A. The Presentation of Self in Everyday Life. Garden City, N.-Y., 1959.

335. Glazer N., Meynihan D. Inroduction //Glazer N. and Meynihan D. (eds.). Ethnicity. Theory and Experience. Cambridge, Mass: Harvard University Press, 1975.

336. Global Culture: nationalism, globalisation and modernity: a theory, culture and society. Special issue. SAGE Publications. - L. - 1990.

337. Greschat H.-Y. Mana und Tabu.-Theologische Realenziklopedie.- Berlin: N.Y. -Bd Xxll Lfg 1. - S.13-16.

338. Heiler F. Die Religionen der Menschheit. Stuttgart: Reclam, 1989. - 1063 c.

339. Hobsbaum E.I. Ethnicity and Nationalism in Europe Today //Anthropology Today, 1992.- Vol. 8.-№ l.-P. 4-13.

340. Huntington S. Clash of Civilization and the Piemakind of World Order. N.Y.A Simon and Shustor. - 1996.

341. Islam, Globalization and Postmodernity /Akbar S. Ahmed, Hastigs Donnan. (ed.). Routledge: L & N.-Y., 1994.

342. Montgomery Walt. Islamic fundamentalism and Modernity. L & N.-Y.: Routledge, 1988.

343. Murata S., Chittick W. The Vision of Islam: The Foundations of Muslim Faith and Practice. I.B. Taurispublishers, L & N.-Y., 1995. - 455 pp.

344. Parsons T. Some Theoretical Considerations on the Nature and Trends of Change of Ethnicity //Glazer N. and Meynihan D. (eds.). Ethnicity. Theory and Experience. -Cambridge, Mass: Harvard University Press, 1975.

345. Philips L. Human adaptation and hisailures. Academic Press, N.-Y. & London, 1968.

346. Piscatori J. Islam in the Politikal Process. Cambridge University Press, N.-Y., N.-R., Melburn, Sydney, 1983.

347. Piscatori J. Islam in a World of Nation-States. Cambridge University Press, N.-Y., N.-R., Melburn, Sydney, 1986

348. Schmidt C. Der Begriff des Politischen. Berlin: Dunker U.Humbolt, 1963. -S.20-78.

349. Schwartz T. Anthropology and Psychology //New direction in Psychological Anthropology /Т. Schwartz, G.M. White, C.A. Lutz (eds/). Cambridge: Cambridge University Press, 1994. - pp. 324-375.

350. Schwarz St. Two Faces of Islam: The House of Sa'ud from Tradotion to Terror /Stephen Schwarz. 2002. - Doubleday & Companiy, Incorporated. - 288 pp.

351. Searle W., Ward C. The prediction of psychological and sociocultural adjustment during cross-cultural trnsitions // International Journal of intercultural Relations, 14. -1990, pp. 449-464.

352. Shils E. Centre and Periphery //Polany M. (ed.). The Logic of Personal Knowledge: Essaus. London, 1961.

353. Shils E. Tradition. London; Boston, 1981.

354. Smith A.D. Nationalism and Modernity. Routledge: L & N.-Y,, 1998.

355. Spenser R. Islam Unveiled: disturbing Questions about the World's Fastest-Groving Faith / Robert Spenser. 2002: Encounter Books. - 175 pp.

356. Van den Berghe P.H. The Ethnic Phenomenon. N.-Y., Oxford: Elsevier, 1981.