автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Лингвокогнитивные аспекты исследования адъективной лексики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвокогнитивные аспекты исследования адъективной лексики"

На правах рукописи

ЗАЙНУЛЛИНА Лилия Маратовна

ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ АДЪЕКТИВНОЙ ЛЕКСИКИ

(на материале русского, башкирского, английского, немецкого и французского языков)

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Казань 2004

Работа выполнена на кафедре немецкой филологии ГОУ ВПО «Башкирский государственный университет»

Научный консультант - доктор филологических наук, профессор

Мурясов Рахим Закиевич (г. Уфа)

Ведущая организация - Башкирский государственный

педагогический университет

Защита состоится «28» декабря 2004 г. в 9.00 часов на заседании диссертационного совета Д.212.078.03 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при Казанском государственном педагогическом университете по адресу: 420021, г. Казань, ул. М. Межлаука, д. 1.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Казанского государственного педагогического университета

Автореферат разослан « 27 » ноября 2004 г.

Официальные

оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Маковский Марк Михайлович (г. Москва)

доктор филологических наук, профессор Аминова Альмира Асхатовна (г. Казань)

доктор филологических наук, профессор Закиев Мирфатых Закиевич (г.Казань)

Ученый секретарь диссертационного совета, доцент

Р.Г.Мухаметдинова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Основной целью современных лингвистических исследований является анализ концептуализации и категоризации данных опыта, выявление структур и моделей знания, описание способов концептуальной организации знаний в процессах восприятия, понимания и построения языковых сообщений и установление когнитивных оснований различных языковых явлений Решение этих задач предполагает обращение к достижениям отечественного языкознания в сфере ономасиологических исследований, в области семантики и словообразования, в частности, применения теории поля, компонентной методики и т.д.[С любовью к языку 2002: 275].

В последние десятилетия когнитивные исследования стали неотъемлемой частью современной лингвистической науки (работы Р.Лэнекера, Р.Джакендоффа, Д.Герартса, Дж.Лакоффа, А.Вежбицкой, Л.Талми, Дж.Тэйлора, А.Ченки, Е.С. Кубряковой, М.В.Никитина, Р.М.Фрумкиной, Е.В.Рахилиной, Н.Н.Болдырева и др.). Большое значение имеет развитие когнитивно-дискурсивного подхода к изучению языковых явлений, предполагающего их разностороннее освещение с точки зрения выполняемых ими когнитивных и коммуникативных функций. Среди отличительных черт этой парадигмы исследования можно назвать синтез идей когнитивного направления, ориентированного на постижение деятельности человеческого разума в его связи с языком, с идеями прагматически ориентированной и дискурсивной лингвистики.

В то же время в работах остается дискуссионной проблема соотношения между концептом и языковым средством его объективации. Во многих исследованиях продолжается процесс осмысления того, каким образом существование ментальной структуры в сознании говорящего на конкретном языке обусловливает, с одной стороны, единство разнообразных способов ее репрезентации, и с другой, предопределяет выбор тех, а не иных языковых средств в ситуации общения. На этом фоне все более ощутимой становится необходимость выявления «связующего звена», «мостика», связывающего языковую систему с концептуальной и соединяющего ментальные структуры (структуры знания) и структуры языка

Еще одной тенденцией современной лингвистики является усиление роли междисциплинарных исследований: вполне очевидным является пересечение когнитивной семантики с психолингвистикой, социолингвистикой, культурологией, литературоведением и т.д. [Кронгауз

НАЦИОНАЛЫ««

] библиотека

Антропоцентризм как ведущий принцип современного языкознания в настоящее время активно взаимодействует с функциональным подходом в исследовании языка и осуществляется на широком социокультурном фоне.

Актуальность постановки проблемы полностью согласуется с логикой антропоцентрического и когнитивного подходов, подчеркивающих особую роль человека в познании мира и формировании языковых значений, отражающих результаты этого познания.

Наряду с исследованиями, посвященными общим вопросам семантики, появляются работы, посвященные типологическому изучению языков и связанные с рассмотрением соотношения универсального и идиоэтнического в различных языках (А.Вежбицкая, Т.Гивон, Дж.Байби, В.Г.Гак, Е.В.Рахилина, Т.В.Писанова, Н.Б.Мечковская, А.А.Аминова, Р.З. Мурясов, М.З.Закиева, К.З.Закирьянов и др.). Они опираются на ценные наблюдения и обобщения, имеющиеся в классических исследованиях по типологии Э.Сепира, Дж.Гринберга, У.Вайнриха, Ч.Филлмора, Р.Якобсона, Ш.Балли, С.Д.Кацнельсона, В.Д.Аракина, Б.Ю.Городецкого,

Ю.В.Рождественского, Б.А.Серебренникова и т.д.

Цель данного исследования - рассмотреть структуру и принципы формирования адъективной лексики, как в неродственных, так и в родственных языках. Адъективная лексика представляет собой

объективированную в языке совокупность базовых концептов, а именно концептов признак, свойство, отношение, качество и оценка В работе исследуются проблемы соотношения концептуальных систем с

языковыми системами, когнитивной и наивной картин мира с языковой картиной, а также проблема соотношения когнитивных или концептуальных структур сознания с объективирующими их единицами языка. Основная задача исследования - выявление истинной картины организации адъективной лексики в семантическом пространстве различных языков.

Репрезентация концептов оказывается доступной человеку в коммуникативном процессе благодаря когнитивной деятельности, основывающейся на универсальности принципов организации информации в языковом сознании. Именно слово является результатом концептуализации и категоризации. Очевидно, можно считать справедливым мнение Е.С. Кубряковой о том, что «концепты могут объективироваться в языке не только с помощью конкретных слов, но и с помощью разных классов слов, разрядов слов» [Кубрякова 1997; 118]. Имя прилагательное рассматривается в исследовании как языковая единица, раскрывающая когнитивные возможности языкового моделирования, так; как именно в ней находит отражение способ получения информации и способ

концептуализации. Так как в лексических единицах закрепляются результаты познавательной деятельности человека, отношение "концепг -

слово" можно назвать когнитивным отношением [Miller, Johnson-Laird 1976: 34] В современной лингвистике неоднократно подчеркивалась актуальность моделирования на конкретном языковом уровне структуры семантического пространства в его связи с лексикой (тематическими группами) в конкретных языках [Писанова 1997: 5-6]

В соответствии с поставленной целью в исследовании решаются следующие конкретные задачи:

1. рассмотрение и обобщение теоретических основ и методов исследования адъективной лексики;

2. выделение и систематизация лингвистического корпуса, включающего в себя английский, русский, французский, башкирский и немецкий языковой материал;

3. выявление наиболее адекватного способа описания концептов признак, свойство, отношение, качество и оценка, как глобальных ментальных единиц в их национально-культурном своеобразии; определение особенностей языковой вербализации исследуемых концептов и их системное описание в совокупности всех аспектов (парадигматического, синтагматического и деривационного);

4. выявление конкретных компонентов (семантических признаков) концептов, вошедших в семантическое пространство сопоставляемых языков;

5 исследование структуры и содержания языковых единиц, репрезентирующих в языке исследуемые концепты;

6 построение и изучение словообразовательного поля производных единиц, объективирующих анализируемые концепты;

7. анализ лексической сочетаемости единиц, представляющих в языке рассматриваемые концепты;

8. определение национальной специфичности и универсальности в содержании исследуемых концептов и объективирующих их лексических единиц.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые базовые концепты признак, свойство, отношение, качество и оценка подвергаются всестороннему и масштабному исследованию. До сих пор функционирование данных концептов в концептосферах русского, башкирского, английского, немецкого, французского языков не было предметом специального научного изучения В рамках данной работы наиболее эффективным представляется интегративный подход к изучению данных' концептов, который подразумевает их рассмотрение с лингвистической, культурологической, психологической и логической точек зрения, т е. является «более комплексным и позволяет выявить более тонкие нюансы в их понимании» [Ляпин 1997]

Современная парадигма охватывает не только когнитивный аспект изучения языка, но и функционально-коммуникативный, этнолингвистический и др. В самом общем виде картина мира понимается как интерпретированный конкретным этносом образ действительности. Восприятие атрибута, как и любого другого фрагмента действительности, осуществляется сквозь призму целостного образа мира, который создан опытом жизни того или иного этноса в определенной культурной среде, что предопределяет когнитивную и, вместе с ней, культурную обусловленность номинаций атрибута, которые интегрируют различные концептуальные уровни, обусловленные онтологией мира. Так как языковая модель мира закреплена и выражена в языке, в его лексике и грамматических категориях, то методом описания данного объекта становится семантический анализ лексических и грамматических значений, приводящий к выводу о том, "какие атрибуты вещей и ситуаций трактуются языком как существенные, какие им игнорируются" [Урысон 2003: 12].

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

• Общие для всего человечества способы восприятия мира подтверждаются функционированием универсальных концептов признак, свойство, отношение, качество и оценка в исследуемых языках (русском, башкирском, английском, немецком, французском).

• Универсальные концепты признак, свойство, отношение, качество и оценка не изолированы друг от друга, они взаимодействуют, переплетаются и образуют концептосферу, отражающую содержание коллективного языкового сознания.

• Соотношение и взаимовлияние двух уровней категоризации (первичной и вторичной) предопределяют специфику языковых картин мира, представленных в рассматриваемых языках.

• Концепты признак, свойство, отношение, качество и оценка в рассматриваемых языках характеризуются двойственностью структуры, формирующейся, с одной стороны, на основании внешних характеристик объектов (перцептивно воспринимаемых на первичном уровне категоризации), с другой стороны, обусловленной социокультурными знаниями индивида (на вторичном уровне категоризации).

• Существует принципиальное тождество глубинно-семантического уровня эквивалентных единиц в сопоставляемых языках, а различие между ними на уровне поверхностной семантики имеет идиоэтнический характер.

• Когнитивное содержание структур само по себе не может предопределять видов своей вербализации в конкретном языке. Определяющим в объективации концепта является национальное языковое сознание, ориентированное на когнитивную и коммуникативную деятельность.

• Национальное языковое сознание является отражением концептосферы народа, и сопоставительное исследование языковых концептов представляет собой способ моделирования национальной языковой картины мира.

• Языковая личность является носителем языкового сознания, существующего в виде двух ментальных образований - знаний и представлений, с помощью которых формируется целостный образ мира, являющийся основой для рефлексии индивида и дальнейшего освоения им смыслового многообразия мира.

В ходе работы применялся комплекс следующих методов лингвистического анализа, позволяющих в результате поэтапного исследования с помощью взаимного уточнения получить наиболее объективные результаты:

1) метод концептуального анализа, состоящий в определении механизмов и стратегий именования объектов (явлений) на основе соотношения языкового знака с понятием и объектом обозначения;

2) сопоставительный анализ, способствующий выявлению отраженных в наименованиях базовых ментальных моделей и ценностных ориентиров и, на этой основе, определяющий универсальность языковой экспликации объектов (явлений);

3) контрастивный анализ, позволяющий выявить национальную специфику в составе семантических признаков эквивалентных концептов в исследуемых языках;

4) словообразовательный анализ;

5) лингвокультурологический анализ, ведущий к определению характера репрезентации в этих номинациях категориальной структуры обыденного сознания конкретного этноса;

6) метод «лингвистической интроспекции» с опорой на собственную языковую компетенцию и интуицию лингвиста с последующим сопоставлением своих наблюдений с мнением других лингвистов и носителей языка.

Теоретическая значимость заключается в том, что данное интегративное исследование способно пролить свет на процессы человеческой когниции и языковой номинации в сфере формирования адъективной лексики. Автором была предпринята попытка представления семантических данных в оптимальной когнитивной форме. В исследовании

получили освещение проблемы концептуализации и категоризации, соотношения универсального и идиоэтнического в языковой картине мира, семантический портрет языковой личности и т.д. Проведенное автором исследование основано на тщательном сопоставительном анализе лексической системы нескольких языков, принадлежащих к разным системам. В исследовании изложена концепция системности адъективных номинаций и их когнитивной предопределенности на основе когнитивного и семасиологического анализа, а также культурно-национальной специфики исследуемой лексики.

Эмпирической базой исследования являются, во-первых, данные словарей (толковых, синонимических, этимологических и др.: более 30 наименований), во-вторых, художественные, научные и публицистические тексты и, в-третьих, материалы периодической печати (около 1200 единиц).

Практическая ценность состоит в возможности использования полученных результатов при чтении общих и специальных курсов по сопоставительной и типологической лингвистике, когнитивной семантике для студентов филологических специальностей. Материалы диссертации могут быть использованы в дальнейших теоретических исследованиях по проблемам лингвистической семантики и лингвокультурологии. Представленные автором эмпирические данные могут послужить материалом для составления банка данных по семантической типологии.

Апробация. Результаты исследования обсуждались на объединенном заседании кафедр сравнительно-исторического языкознания, английской филологии и немецкой филологии Башкирского

госуниверситета. Основные положения работы докладывались на международных, всероссийских и региональных конференциях в Москве (2001, 2002, 2003, 2004), Минске (2003), Волгограде (2003), Тамбове (2002, 2003), Казани (2000, 2002), Екатеринбурге (2002, 2004), Оренбурге (2004), Ижевске (2000), Владикавказе (2002), Пензе (2000), Великом Новгороде (2001), Уфе (1996, 1998, 2000, 2001, 2003) и т.д. Материалы диссертации легли в основу монографии «Лингвокогнитивное исследование адъективной лексики» (Уфа, 2003) и 50 научных статей.

Объем и структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы, приложения, состоящего из 12 таблиц и рисунков, иллюстрирована таблицами и схемами (более 20). Список литературы включает в себя 450 наименований, в том числе 150 на иностранных языках, общий объем работы 400 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность исследования, ее научная новизна, формулируются цель и задачи, определяются методы исследования, эксплицируются его теоретическая значимость и практическая ценность. Здесь же изложены исходные теоретические и методологические положения, характеризуется материал исследования.

Первая глава «Лингвистические и когнитивные аспекты познания внеязыковой действительности» посвящена рассмотрению основных теоретических предпосылок исследования, она состоит из трех разделов.

Первый раздел посвящен проблемам исследования значения в рамках разнообразных научных направлений с применением широкого спектра сменяющих друг друга теорий, методов, парадигм. Значение как единица языкового сознания является одним из ключевых понятий лингвистики, когнитологии и культурологии, связующим языковую картину мира с концептуальной картиной. В разделе рассматриваются такие дискуссионные проблемы, как соотношение познания и языка (речи), значения и смысла, понятия и концепта, значимости и салиентности и т.д.

В терминах лингвистической семантики значение трактуется, как виртуальный сигнификат лексической единицы, или конкретное содержание (информация), закрепленное за ней в данном языке. Экспликацией смысла слова, по мнению И.М.Кобозевой, может служить конкретный вариант его интенсионала, или сигнификата, или понятийного содержания. Противопоставление смысла значению в общем виде сводится к противопоставлению конкретно-ситуативного (речевого, актуального, прагматического содержания сообщения) его абстрактному языковому содержанию [Язык о языке 2000: 314,358].

В последние десятилетия лексическое значение рассматривается с позиций когнитивного подхода к языку, основой которого является постулат о том, что языковые средства являются в конечном итоге отражением когнитивных структур. Когнитивная семантика рассматривает весь комплекс знаний об обозначаемом, всю совокупность интра- и экстралингвистической информации в слове. Слова хранятся в памяти не как суммы субстантных элементов, а как комплексы признаков, которые при актуализации реконструируются из составляющих эти слова признаков. При этом огромную роль в развитии значения слова играет как психофизическая деятельность человека, так и его материальный и духовный опыт.

Исключительно важным в определении лексического значения является выделение в целостном когнитивном значении наряду с содержательным ядром лексического значения - интенсионалом,

периферийных семантических признаков - импликационала. Как известно, интенсионал - это структурированная совокупность семантических признаков, конституирующих данный класс денотатов. По отношению к ядру значения - интенсионалу, совокупность признаков, не являющихся обязательными, образует импликационал лексического значения, периферию его информационного потенциала. Таким образом, информация о денотате (классе денотатов) складывается из двух частей - обязательных интенсиональных признаков и тех признаков импликационала, которые являются релевантными для данного контекста. Интенсионап составляет непременный постоянный компонент значения имени, а импликационал - его обусловленный и варьирующийся в контекстах компонент, зависимый от предметно-логической структуры контекста. Контенсионал значения языкового знака, вербализуя содержание концепта, представляет собой определенным образом структурированную совокупность отраженных в концепте признаков, а экстенсивная - множество однородных предметных образов, или класс денотатов, с которыми соотносится данный концепт. Когнитивный компонент языкового знака содержит контенсиональные и экстенсиональные смыслы [Никитин 1983, 1988, Новиков 2001, Алефиренко 2003].

Импликационал, тем не менее, является реальным компонентом содержательной структуры слова, эксплицитно проявляющимся в результате актов семантической деривации производных значений. По сути, лексическое значение слова обладает вероятностной структурой и не имеет четко очерченных границ [Никитин 2001]. Так, прилагательные типа рус. синий, голубой (нем Ыаи, англ. blue) обозначают любой синий, голубой предмет, их экстенсионалом является класс синих (голубых) предметов. Интенсионал слов синий, голубой выражает свойство быть синим (голубым). В трех из анализируемых языков совпадает и контенсионал этого прилагательного. Анализ экстенсионала английского прилагательного blue (или немецкого Ыаи), его валентности, объема обозначаемых им понятий, широты применения этих слов, их приложения к предметам объективного мира делает возможным исследовать семантику этого прилагательного и выявить его интенсионал. Смысловое содержание единицы может быть задано и через интенсионал (свойство), и через экстенсионал (класс предметов, обладающих этим свойством). В отличие от имен существительных, имеющих объемное содержание интенсионалов, но характеризующихся ограниченным экстенсионалом, для имен прилагательных интенсионал связан с одним-единственным смыслом, зато их экстенсиональные возможности неограничены [Есперсен 2000].

Психолингвистические методы исследования значения позволяют выявить периферийные, глубинные семантические компоненты слов,

которые реализуются не во всех употреблениях той или иной лексической единицы, но составляют периферийную зону семантики слова. Тем не менее, психолингвистически реальное значение слова в совокупности ядерных и периферийных компонентов - это не описание концепта, а лишь «описание его части, репрезентируемой данной лексической единицей и полученное путем обращения психолингвиста к данной лексеме, как к одному из вербальных репрезентантов того или иного концепта» [Попова, Стернин 2001:92].

Понятие ассоциативного значения сформировалось в ходе поисков специфической внутренней структуры слова, глубинной модели связей и отношений, которая складывается у человека через речь и мышление. Ассоциативные эксперименты выявляют особенности национального сознания этноса - «связи слов в сознании, их смысловую и иерархическую подчиненность, яркость тех или иных компонентов значения слова-стимула, их ценностную нагрузку в социуме» [Попова, Стернин 2002: 39-40]. Анализ ассоциаций позволяют выявить, как определенные концептуальные слои и компоненты, так и оценочное отношение к стимулу национального сознания.

Так, используя психолингвистический анализ, при сопоставлении ассоциативных полей русских прилагательных жесткий и твердый и башкирского прилагательного каты, было выявлено, что в ассоциативном поле суммируются поля русских прилагательных, а кроме того добавляются элементы ассоциативных полей слов «сильный» (каты буран), «жестокий» (каты кунелле) и «громкий» (каты тауыш), которые, в свою очередь, не полностью исчерпываются полем слова каты. Ср. нем. hart и франц. dur, которые также передают значение двух русских прилагательных жесткий и твердый, и включают в свои ассоциативные поля элементы ассоциативных полей «суровый» (ипе vie dure) и «упрямый, тупой» (the dure) во французском языке и «резкий» {harte Farben), «тяжелый, суровый» harte Strafe), «неровный» (ein harter Gang) в немецком языке. В английском языке прилагательное hard ассоциируется с «грубым и невкусным» (hard food), «резким, неприятным» (hard lines) и «усердным» (hardworker).

Культурный компонент значения - неотъемлемое свойство единиц любого национального языка на всех его уровнях. Как показали исследования А.Вежбицкой (1992, 1996), выбор формы выражения является отражением идиоэтнического восприятия действительности. Анализируя концепцию А.Вежбицкой, Е.В.Падучева пишет: "Значение антропоцентрично, т.е. отражает общие свойства человеческой природы; более того, оно этноцентрично, т.е. ориентировано на данный этнос. Нельзя на естественном языке описать «мир как он есть»: язык изначально задает своим носителям определенную картину мира, причем каждый данный язык - свою» [Падучева 1999]. Итак, взаимодействие трех компонентов

творческой смыслообразующей деятельности - языка, сознания и культуры определяют «формы существования Идеального в разных типах пространств - языковом, когнитивном и этнокультурном» [Алефиренко 2001].

Исследование соотношения концепт - значение является весьма существенным для нашей работы, так как оно может рассматриваться как известное противопоставление между концептуальной картиной мира и языковой картиной мира. Очевидно, что ментальные структуры когниции, отражающие знания и опыт человека в процессе всей жизнедеятельности и познания мира, в содержательном плане многообразнее и объемнее своих вербализованных репрезентантов, более того, не вся концептуальная информация имеет способы объективации в языке.

Во втором разделе рассмотрены основные структуры когниции. Когниция представляет собой познавательный процесс или совокупность ментальных процессов - восприятия мира, наблюдения за окружающим, концептуализации, категоризации, формирования оценки и т.д. [Фрумкина 2001]. Она связана с приобретением, переработкой и использованием информации человеком, что находит отражение в классификационной функции человеческого сознания. Эта функция присуща процессу концептуализации, результатом которого является образование определенных представлений о мире в виде концептов.

Известны различные уровни представленности объекта (явления) в сознании человека, при этом даже самые сложные формы репрезентации, как известно, базируются на результатах работы элементарных уровней, например, уровня перцепции. Исследования Пайвио (Рашо 1971) показали, что даже отвлеченные понятия имеют некоторую «чувственную привязку». Согласно теории когнитивного развития, ментальные процессы - это последовательное овладение внешними и внутренними операциями [Выготский 1996]. Когнитивные структуры возникают в результате его протекания в цепочке: восприятие — представление - мышление -абстрагирование.

Понятие категоризации является одним из самых фундаментальных понятий человеческой деятельности и одним из ключевых понятий когнитивного подхода в лингвистических исследованиях. Категоризация -это основной способ «придать воспринятому миру упорядоченный характер, систематизировать наблюдаемое и увидеть в нем сходство одних явлений в противовес различию других» [Кубрякова 1997: 84]. При этом категоризация является всего лишь звеном в пределах некоторой цепочки действий, ориентированных на решение конкретной задачи [Фрумкина 2001: 90].

Процесс категоризации тесно связан с процессом концептуализации: являя собой классификационную деятельность, они различаются вместе с

тем по конечному результату и/или цели деятельности. Концептуализация направлена на выделение неких минимальных единиц человеческого опыта в их идеальном содержательном представлении, категоризация - на объединение единиц, проявляющих в том или ином отношении сходство или характеризуемых как тождественные, в более крупные разряды [Краткий словарь когнитивных терминов 1996: 93]. Первоначально структура любого концепта имеет для человека вид гештальта, что обусловлено спецификой человеческого восприятия. Гештальт, являя собой основу восприятия человеком действительности, представляют «высший уровень абстракции, недискретное, неструктурированное знание» [Болдырев 2002: 38], это -комплексная, целостная функциональная мыслительная структура, «совмещающая чувственные и рациональные элементы, и объединяющая динамические и статические аспекты отображаемых объектов или явлений» [Попова, Стернин 2001: 74].

Согласно концепции воронежской теоретико-лингвистической научной школы, концепт понимается как глобальная мыслительная единица, представляющая собой квант структурированного знания. Современные научные данные убедительно подтверждают реальность существования концептов, а именно, реальность мышления, не опирающегося на слова (невербального мышления) [Попова, Стернин 2001: 18]. Концепт также понимается, как некий «образ фрагмента (элемента) действительности, проецируемый после когнитивной обработки, на языковый уровень сознания» [Фесенко 2002: 68]. При этом к реальной действительности относится как реально существующее, так и принадлежащее виртуальному миру человека - это плоды фантазий, воспоминаний или воображения. Концепт представляется неким «суммарным» явлением, по своей структуре состоящим из самого понятия и ценностного (нередко образного) представления о нем человека [Красавский

2001], «пучком представлений, знаний, переживаний, ассоциаций» [Степанов 1997: 40]. В структуре концепта выделяются, прежде всего, понятийный, образный и ценностный компоненты, определяющим из которых общепризнанно считается понятийный компонент [Карасик 1996,Воркачев

2002].

В психолингвистике концепт определяется, как базовое перцептивно-когнитивно-аффективное образование динамического характера, подчиняющееся закономерностям психической жизни человека. Это определение вполне согласуется с выводами теории психических процессов: "...все уровни иерархии когнитивных процессов, включая высший уровень понятийного мышления, содержат элементы непосредственно чувственного образного отражения реальности, от которых все эти высшие уровни когнитивных процессов не могут быть полностью обособлены" [Веккер

1998: 384]. В одном из последних исследований А.А.Залевской утверждается целесообразность разграничения того, что функционирует в голове индивида (т.е. концептов), и того, что является продуктом научного (в том числе и лингвистического) исследования (т.е. конструктов) [Залевская 2001: 34]. Возникает вопрос о возможности / невозможности научного описания концепта как такового. По мнению некоторых лингвистов, в исследованиях, подвергающих лингвистическому анализу те или иные концепты, непроизвольно исследуются значения слов или устанавливаются объем и содержание понятий (Ю.А.Сорокин, Ф.Н.Джонсон-Лэрд и др.)

В настоящее время все больше исследователей указывают на необходимость переноса акцента с исследования отдельных, изолированных концептов к изучению взаимодействия концептов. Так, А.А.Залевская, обсуждая специфику концепта как достояния индивида [Залевская 2001], обращается к работам К.Харди, в которых рассматриваются сложные семантические сущности - констелляции значений. Семантическая констелляция представляет собой изменяющуюся сеть, образованную взаимодействием ее внутренних и внешних связей, организованных вокруг ядра, которое соединяет так или иначе связанные концепты, ощущения, образы, отношения, настроения и т.д. [Hardy 1998]. Итак, поступающий из окружающего мира поток информации накапливается и перерабатывается на особом концептуальном уровне, который представляет собой определенным образом структурированную систему концептов, реализующих ту или иную информацию [Gaerdenforse 2001].

Проблема соотношения ментальных единиц и вербальных значений является одной из ключевых в современной когнитивной науке. Вербальное значение представляет собой «узел» в системе переплетений отношений и связей в рамках конкретной социальной среды, имеющих, при этом, индивидуальный характер, поскольку каждый «узел» получает свое значение не потому, что он отражает, но в силу той релевантности, которую этот «узел» приобретает для индивидуального сознания [Фесенко 2002]. При использовании речевых единиц индивид «подчиняется» тем их значениям, которые они имеют в рамках данного социума.

Объективация концептов в языке и формирование семантической структуры репрезентирующего его языкового знака связаны с двумя основными этапами категоризации: первичным и вторичным (Брунер 1977, Гэрденфорс 2001, Алефиренко 2003, Кравченко 2004). В процессе первичной категоризации выделенному объекту приписываются определенные перцептивные характеристики, закладывающие основы будущего категориального значения слова. Эвристический поиск дополнительных признаков в процессе вторичной категоризации

подготавливает почву для развития факультативных и потенциальных компонентов языкового знака.

В основе частей речи, рассматриваемых с когнитивной точки зрения, лежат определенные концепты; концепт объекта (предмета, целостности), концепт(ы) его атрибутов, концепты действия с объектами, концепты пространства и времени, т.е. концепты, которые можно считать входящими в число архетипов коллективного сознания, универсальных для всего человечества [Кубрякова 1997: 73].

Как полагает Л.М.Васильев, базовые языковые концепты признак, свойство, отношение, качество, оценка не только «указывают на нечто, но и характеризуют, интерпретируют это нечто в том или ином плане. Разница между вышеназванными концептами, прежде всего, заключается в специфике этой интерпретации» [Васильев 2001: 84]. Признак - это самый общий атрибутивный концепт, тесно связанный как с языковой системой, так и со структурой высказывания (суждения); свойство - это более частный концепт, обозначающий неотъемлемый от предмета мысли признак, связанный преимущественно с системой языка (с определенными типами его значений); отношение выражает связи предметов, т.е. это признаки, которые одновременно определяются несколькими предметами (в логике их называют аргументами - участниками отношения), качество - какое-либо свойство, «абстрагируемое и обобщаемое в знании на том основании, что оно обнаруживается при сравнении разных предметов как сходное в одних и отличающее их от других» [ТФГ: Качественность. Количественность. 1996: 8]; оценка — это, с одной стороны, оценочное суждение (мнение), а с другой — результат этого суждения, закрепленный в оценочных языковых значениях.

Третий раздел посвящен важной теоретической проблеме - проблеме национальной специфики концептов. Многие исследователи отмечают значимость культурных факторов в формировании концептов и рассматривают концепт как «вербализованный символический образ «идеального» понятия, отражащий ментальное представление носителей языка об «объекте» действительности, определяющееся системой традиций данной культуры» [Бижева 2000: 4]. Концепты, являющиеся «многомерными культурно-значимыми социопсихическими образованиями в коллективном сознании» [Карасик 1996: 6], могут являться не только предметом мысли, но и эмоций, в них представлены «оценочные нормы и стереотипы, модели поведения и «культурные сценарии», исходя из чего концепт можно характеризовать как одну из форм самовыражения и самоопределения этноса» [Геляева 2002: 112].

По мнению З.Д.Поповой и И.А.Стернина, «национальная специфика концептов проявляется в двух аспектах: национальные различия в содержании универсальных концептов и наличие несовпадающих (сугубо

национальных) концептов в концептофере конкретного народа» [Попова, Стернин 2001: 75]. Национальный концепт - самая общая, «максимально абстрагированная, но конкретно репрезентируемая в языковом сознании, подвергшаяся когнитивной обработке идея «предмета» в совокупности всех валентных связей, отмеченных национально-культурной

маркированностью» [Красных 2002: 184]. Солнце, луна, презрение, печаль, любовь - эти концепты являются универсальными для всех культур, но их содержание национально специфично: эти универсальные концепты могут иметь разные прототипы, поскольку «в коллективном языковом сознании разных народов наряду с универсальным концептом имеется и свой этномаркированный образ этого концепта» [Корнилов 1999: 126], а «языковое сознание раскрывает те представления о времени, судьбе, совести, власти, свободе, мысли и т.д., которые сложились в определенной культуре и отражены в языке» [Чернейко 1997].

Каждый язык, в том числе и языки, рассматриваемые в данном исследовании, обладает своими специфическими особенностями, отличающими его от других языков. В этом отношении каждый язык уникален, так как он тесно связан с национальным менталитетом и национальным самосознанием каждого конкретного народа и имеет национальное выражение. Так, о наличии национально специфических характеристик концептов свидетельствует форма репрезентирующих их единиц в исследуемых языках. Например, различаются средства выражения концепта "теплые дни осени": рус. бабье лето (ассоциация с полом), нем. Altweibersommer (ассоциация с полом и возрастом), англ. Indian summer (ассоциация с Индией).

Вторая глава «Сопоставительное описание лексической и этнокультурной семантики имени прилагательного» состоит из трех разделов. Не вызывает сомнения постулат о том, что единицы структуры сознания - концепты и категории - и репрезентированная ими концептуальная картина мира могут стать объектом семантического анализа, лишь приняв языковую форму.

Имя прилагательное является одной из наиболее сложных для исследования частей речи, что обусловливается «чрезвычайной семантической мобильностью, многовалентностью, широким смысловым объемом данного класса слов» [Харитончик 1990: 94]. Значение прилагательного, с одной стороны, тесно связано с внеязыковой действительностью, диктуется самим характеризуемым объектом, событием, ситуацией, с другой стороны, обусловливается субъектом, его точкой зрения на объект.

В первом разделе исследуется проблема, связанная с семантическим пространством языка, которое можно представить как

совокупность различных групп слов. Среди них наиболее значимыми являются группировки типа семантических полей, в рамках которых выделяются синонимические и антонимические ряды. Между словом и концептом нет однозначного соответствия - один и тот же концепт может быть выражен различными словами (явление синонимии), разные концепты могут быть выступать в одинаковой «вербальной упаковке» (полисемия и омонимия). В первом разделе рассматривается представление структуры этих группировок в виде семантических связей и отношений, существующих внутри них и между ними.

Значительная часть концептосферы конкретного народа представлена в семантическом пространстве его языка, что и делает семантическое пространство языка предметом изучения современной лингвистики. Семасиология, как раздел лингвистики, изучающий значения языковых единиц, исходит из того, что семантическое пространство языка -это не набор или инвентарь семем, а "сложная их система, образованная пересечениями и переплетениями многочисленных и разнообразных структурных объединений и групп, объединенных в цепочки, циклы, ветвящиеся как деревья или образующие поля с центром и периферией" [Попова, Стернин 2002: 12]. Эти отношения в определенной мере отражают связи концептов в концептосфере языка. З.А.Харитончик полагает, что наиболее удобными для когнитивно ориентированного анализа языка является традиционно изучаемые в плане системности лексики объединения слов - лексико-семантические, гиперо-гипонимические и другие структуры, основанные на фундаментальных смысловых отношениях [Филология и культура 1999: 43]. Формирование этих структур предполагает включение индивидуальных языковых единиц в единый класс, что операционально аналогично образованию категорий, следовательно, их исследование способствует исследованию процессов категоризации в целом.

Семантическое поле представлено лексико-семантическими, функционально-семантическими группами (парадигмами), структурами конкретного языка с учетом культурного и национального своеобразия. Адъективная лексика, являющаяся фрагментом языковой картины мира, также может рассматриваться как семантическое поле, границы которого не определены и размыты в силу бесконечного разнообразия концептов признак, свойство, отношение, качество, оценка и их языковых представлений. Но, прежде всего, эти концепты представляют собой концептуальное поле, а в силу многомерности своей структуры -совокупность полей. Все понятийное содержание данных концептов составляет их «ментальную репрезентацию в концептуальной системе, а содержательную основу языковой картины мира составляют только те

ментальные репрезентации, значения которых извлекаются из языковых форм» [Геляева 2002:45].

Постулируя существование иерархических отношений между семами, А.Греймас указывает на двоякую направленность этих отношений. Отношение частных сем к обобщенным семам он называет гипонимическим, в обратном случае имеет место гиперонимическое отношение [Greimas 1966: 23]. Гипероним выражает общее, гештальтное восприятие объекта, гипоним выражает более конкретное, детализированное восприятие объекта. По мнению многих лингвистов, гипонимия относится к семантическим универсалиям и могла бы стать одним из критериев лингвистической типологии [Мурясов 1998: 130-131].

Среди образных схем, приводимых Дж. Лакоффом в качестве примера когнитивных моделей, имеется образная схема - связь (link). Мысль Лакоффа о том, что "связь" - одна из моделей восприятия мира человеком заставляет по-новому посмотреть на типологию структурных лексических связей/отношений [Lakoff 1977]. Разновидности образной схемы "связь" обусловлены способностями человека выполнять логические операции, осознавать окружающую действительность как динамическое временное пространство, формировать пространственные, геометрические представления. Прилагательные, обозначающие слуховые и визуальные восприятия, легко используются для номинации других типов восприятия например, для тактильного и наоборот (ср. рус. кричащий цвет, мягкое освещение, громкая слава, шумная известность, англ. soft music, loud colours, башк. йомшак сэй, каты тауыш, франц. couleur chaude, son frais, нем. frostiger Empfang, scharfer Verstand, scharfe lunge и т.д.). По мнению многих лингвистов синестетические переносы имеют универсальный характер, при этом, переносы осуществляются по схеме: размер звуковые признаки цветовые признаки осязаемые

признаки вкусовые признаки обоняемые признаки.

Сопоставительное исследование подобных выражений - это ключ к выявлению особенностей языкового национального сознания, позволяющий выделить как общие, так и особенные признаки в национальном языковом сознании. Ср. французские сочетания tapis moelleux «мягкий ковер» - vin moelleux «полусладкое вино», ип grand homme «большой человек» - ип grand cri «громкий крик», не имеющие соответствий в других языках

Синонимия, как и полисемия, представляемые динамически - это экспликация того, как язык с помощью дискретных единиц стремится выразить оттенки номинируемых явлений. Во французском языке для передачи значения «громкий» используются прилагательные-синонимы eclatant, tonitruant, fracassant и т.д., а также прилагательные из других семантических полей: пространственное прилагательное haul и

прилагательное интенсивности fort. Для передачи значения «тихий» используется прилагательное вкуса doux (вкусный; мягкий), интенсивности и веса leger (легкий), В английском и русском языках для передачи этих признаков существуют специальные прилагательные: громкий, тихий / loud, quiet. Однако для обозначения признака «тихий» в этих языках употребляются прилагательные из других семантических полей: слабый, глухой /low (низкий), gentle (нежный), soft (мягкий).

В соответствии с широко цитируемым определением, значение слова - это концепт, «схваченный знаком». Совершенно очевиден тот факт, что в каждом конкретном случае лексическая единица актуализирует лишь часть концепта (концептуальный признак). Этим объясняется то, что в языке существует большое количество синонимов, т.е. дескрипций языковыми средствами одного и того же концепта. С другой стороны, одна и та же лексическая единица при употреблении в разных контекстах реализует разные значения, что приводит, к формированию разных смыслов, т.к. «высвечивается» лишь та часть концепта, которая соответствует конкретной ситуации: ср. башк. (кеше) «злой» и

«работящий».

Антонимию можно рассматривать как одну из важных лингвистических универсалий (language universals) лексико-семантического уровня языка, определяемую некоторыми общими закономерностями человеческого мышления. Об этом свидетельствует, в частности, «принципиально общая структура противоположных значений и большое сходство в структурной классификации антонимов и их семантических типов в различных языках» [Новиков 2001: 37]. Тем не менее, во французском языке существенным является отсутствие отдельных потенциальных антонимов, хотя передаваемые ими понятия существуют в данном обществе и обозначаются описательными оборотами. Ср. рус. глубокий /мелкий, дорогой/ дешевый; башк. тэрэн /hau, киммэтле / арзан; англ. deep/shallow, exprnsive/ cheap; франц. profound / -, cher / - . Как замечает З.А.Харитончик, «обилие единиц, противоположных по значению, в естественных языках связано, по-видимому, с общечеловеческой тенденцией располагать на полярных точках шкалы накопленный человечеством опыт и оценочные суждения» [Харитончик 1992 : 105-106]. Кроме того, подбор антонимов помогает выявить разницу между лексическими единицами в сравниваемых языках. Так, антонимичной паре большой - маленький в русском языке соответствует - кесе в башкирском языке. Вместе с тем, в конкретных случаях в этих значениях употребляются другие определения: вместо большая буква и маленькая буква в башкирском языке используются баш хзреф И ЮЛ хэреф, маленькие дети переводится как ЙЭШ балалар, большая дорога как оло юл, большой палец как баш бармОК и т.д. Ср. англ. big

«большой» и small «маленький» и соответствующие выражения: capital letter «большая буква», main road «большая дорога», thumb «большой палец», «маленький рост» - это short size и, наоборот, small waist переводится как «тонкая талия» и т.д.

Разграничение классификационных и импликационных противопоставлений приводит к выделению в составе антонимов конверсивных единиц. Конверсивы обусловливаются поляризацией понятий в сознании, при этом конверсивные значения содержатся в семантике одного и того же слова: англ. sad girl «печальная девушка» vs. sad book «книга, навевающая печаль». Ср., башк. «интересный

человек» vs. къцык мэкэлэ «интересная статья», нем. ein trauriger Kerl «жалкий человек» vs. eine traurige Rolle «жалкая роль», франц. triste personnage «унылый человек» vs. temps triste «пасмурная погода».

В когнитивной лингвистике в последние годы интенсивно разрабатывается теория концептуальной интеграции, исследуются процессы взаимодействия и слияния ментальных пространств, наблюдаемые, прежде всего, в дискурсивной практике. В этом аспекте может изучаться и синестезия как одновременное включение различных каналов восприятия, и энантиосемия, построенная на принципе синтеза и взаимозависимости когнитивных способностей человека. Энантиосемия как формирование противоположных (антонимических) значений в одном слове относится к числу языковых универсалий. Ср. англ. How smart you are ! и рус. Какой ты сообразительный! и (ирон.) How smart you are! и рус. (ирон.) Какой ты сообразительный! (т.е. глупый).

Во втором_разделе рассматриваются семантические

парадигматические отношения, в которые вступают лексические единицы. Как известно, «наличие отношений между элементами некоторого множества и есть то, что делает это множество системой, а не простым набором объектов» [Рахилина 2000: 95].

Одной из важных задач современных лингвистических исследований является установление способов семантической репрезентации концепта и поиск путей его вхождения (встраивания) в семантическое пространство языка. Следует отметить, что концептуальные структуры, определяющие структуры семантические, сами, безусловно, испытывают воздействие семантической системы: структура концепта может подвергаться своего рода «редактированию» со стороны семантической системы. Эта системная правка отличается в различных языках, т.к. «когнитивное квантование мира не полностью изоморфно семантическому квантованию в языке» [Топорова 2003:41].

Как фундаментальная языковая универсалия лексическая полисемия реализует отражательную и обобщающую способность мышления и языка.

Как пишет И.Г.Ольшанский, "благодаря этой категории, на основе принципа когнитивной экономии, разрешается противоречие между беспредельностью реального мира и конкретного опыта, бесконечностью человеческого познания, с одной стороны, и ограниченными возможностями языка, восприятия, памяти - с другой [Ольшанский 2002: 270], С помощью многозначных слов осуществляются процессы концептуализации и категоризации человеческого опыта в виде комплексов взаимосвязанных значений (ЛСВ). Регулярный характер полисемии делает ее удобной классификационной категорией, в то же время, семантические структуры многозначных слов в рамках конкретного языка сохраняют свою неповторимость, являясь уникальным достоянием данного лингво-культурного сообщества. Так, например, русское прилагательное глухой имеет много переносных значений, какими не обладает французское sourd: глухое место, глухое окно, глухое платье, глухая исповедь (Л.Н.Толстой).

Концептуальная метафора и концептуальная метонимия представляют собой базовые когнитивные механизмы, лежащие в основе формирования значения языковых единиц разного уровня сложности, они связаны с дифференцирующей и обобщающей функциями языка и языковых единиц на системном и функциональном уровне. Переход башкирского прилагательного йомшаk «мягкий» в область метафорических концептов предполагает его использование в качестве оценочно-экспрессивной характеристики трусливого человека, сопровождающегося отрицательной этической оценкой, «опосредованно связан с сенсорной оценкой, отсылающей к конкретному признаку - мягкости» [Писанова 1997]. Эти признаки ассоциативно связываются с образом робкого человека, что приводит к конкретизации данного метафорического концепта.

В концептуальной интеграции совершенно особую роль играет метонимия. При установлении метонимических связей между ментальными пространствами наблюдается систематическое соответствие структуры интегрированного пространства одним «принципам оптимизации» за счет обязательного одновременного нарушения других. Метонимические выражения, как правило, согласуются с принципом интеграции (элементы смешанного пространства должны образовать единую ментальную структуру) и принципам здравого смысла (все элементы смешанного пространств должны быть значимыми). Но при этом нарушается принцип топологии, в соответствии с которым, структура одного ментального пространства должна максимально соответствовать структуре другого ментального пространства [Coulson, Oakley 2001: 171]. Например, англ. injured dignity, impatient hand, франц. le jour paresseux, la nuit active, le cri noir, рус. курносый сон, трехгранная откровенность (штыка), башк. Ьыуык караш„ кыйыу йврж и т.д Данные определения, характеризующие людей,

перенесены на временные промежутки, предметы и явления. Метонимическая когнитивная модель становится способом осмысления разнообразных объектов и служит удобной когнитивной и языковой матрицей для их интерпретации.

Сосуществуя в единой лексической системе, явления полисемии и омонимии различаются функционально. Полисемия, основанная на тождестве и мотивированности языковых выражений, обеспечивает гибкость и экономность языкового кода, обслуживающего сеть взаимосвязанных значений. Омонимия не имеет в языке полезного назначения, ибо экономия языковых средств, которая возникает как следствие их тождества, «нивелируется для носителей языка несвязанностью их значений и оказывается на самом деле фиктивной» [Харитончик 1992: 73]. Эмпирические исследования в области полисемантических универсалий (в том числе, и в рассматриваемых языках) обнаруживают множество изоморфических корреляций, например, среди прилагательных размера: «высокий»: «благородный», «низкий»: «подлый», «длинный»: «долгий»,. «короткий»: «недолгий», «мягкий»: «снисходительный», «твердый»: «строгий» и т.д.

Итак, многозначная единица репрезентирует один концепт (структурными компонентами концепта являются концептуальные признаки, структурными компонентами семем - семы). Представляется, что явление полисемии есть не что иное, как языковая репрезентация когнитивного процесса, в результате которого концепт приобретает дополнительные концептуальные признаки, образующие еще один слой в его структуре. Следовательно, образование омонимов в рамках многозначной единицы репрезентирует когнитивный процесс обратного порядка - выделения слоя многослойного концепта в отдельную когнитивную единицу.

В третьем разделе исследуется роль концепта оценка в формировании имен прилагательных с оценочной семантикой.

На первом этапе построения концептуальной системы как системы определенных представлений человека о мире, человек знакомится с объектами, доступными непосредственному восприятию (первичная категоризация или «знание наблюдателя»). На втором этапе происходит синтез полученного знания на основе эмпирического опыта человека (вторичная категоризация или «знание деятеля»). Другими словами, в процессе практической деятельности человек, с одной стороны, познает окружающий его мир, а с другой стороны, оценивает его. В понимании мира «как он есть» всегда активно вторгается оценка, следовательно, происходящее на уровне сознания формирование ментальных репрезентаций и концептуальных структур всегда происходит под влиянием

субъективных факторов. Оценка является составной частью практического взаимодействия человека и окружающей его действительности, а осознание самого себя, окружающего мира, построение особой картины мира является проявлением когниции. Структура оценочного значения, количество организующих его компонентов находятся в прямой зависимости от степени синтетичности оценки. Так, эстетическая оценка, основанная на синтезе сенсорных и психологических оценок, выражается достаточно сложными по структуре значениями. Например, в разных языках понятие прекрасного (англ. fair, нем. shone, франц beau, башк. матур) включает в себя признаки «светлый», «радостный», «хороший», «неиспорченный», «здоровый», «художественный» и т.д.

Различные объекты, их многочисленные характеристики, как и происходящие в мире события и обозначающие их слова, могут также различаться по их воздействию на человека, у которого "создается индвидуальная, субъективная оценка каждого из них, и в зависимости от этой оценки человек также группирует предметы и события в определенные категории. В этом случае и возникает необходимость говорить об оценочной категоризации, которая часто имеет индивидуальный характер и базируется на сходстве воздействия объектов и их характеристик на человека. Иногда языки обнаруживают трудно объяснимое единодушие, связывая ту или иную оценочную категорию с определенным концептом внешнего мира. Например, концепт "деревянный" во многих языках имеет коннотацию "лишенный чего-то (подвижности, выразительности, ценности, чувств и т.д.): рус. деревянная походка, деревянное лицо, деревянный рубль и т.д., англ. wooden smile, wooden head, wooden style и т.д.

Было выявлено, что в семантике оценочных прилагательных отражаются разные типы знаний - как собственно языковых, так и неязыковых (сложившееся в конкретном обществе мнение о ценностях, знание норм, представление о шкале оценок). В них также отражаются некоторые оценочные архетипы: черный - плохо, белый - хорошо, чужой -плохо, родной - хорошо и т.д. Кроме того, в семантической структуре прилагательного концепт «оценка» проявляется по-разному. Оценка может входить в интенсионал значения, а также в импликационал значения (коннотация) и, отражая прагматику, являться выводным знанием: She was cool, aloof and arrogant (отрицательная оценка); What do you think about our plans? - Cool! (положительная оценка). Проведенный анализ показал, что оценочность является наиболее актуальной для английских прилагательных (особенно, прилагательных цветообозначения), что является отражением фоновых знаний и представлений носителей языка: white lie «невинная ложь», black art «черная магия», grey despair «безысходное отчаяние», blue

line «телефон для гомосексуалистов», yellow press «желтая пресса», green crew «неопытная команда», brown study «мрачное раздумье» и т.д.

Итак, первичная и вторичная категоризация, являясь функцией мышления, взаимодействуют в познавательном процессе и приводят к формированию концептуальной системы человека.

Третья глава «Сопоставительные аспекты исследования композиционной семантики имени прилагательного» состоит из двух разделов.

В первом разделе рассматриваются теоретические проблемы композиционной семантики имени прилагательного. Композиционная семантика исследует значения любых цепочек знаков (в том числе и производных), обладающих относительной самостоятельностью и моделируемых по особым правилам. Как отмечает Р.З.Мурясов, по законам «внутренней валентности» между производящей основой и аффиксом существуют взаимные «селекционные» отношения [Мурясов 1998: 85]. Когнитивная структура слова представлена его словообразовательной моделью, своего рода каркасом, который наполняется лексическим содержанием. Словообразовательные модели можно трактовать как формулы свертки знаний об объектах, процессах и признаках в слове.

Как отмечает Е.С.Кубрякова, производное слово, в отличие от непроизводного, имеющего холистическую семантику, расчленено. Это свойство производных единиц отражает особенности процесса концептуализации, структурации знаний. Производное слово, соединяя два представления, с одной стороны, отражает процесс классификации на ментальном уровне, с другой, указывает на отношения и связи в вербальном пространстве. Актуализация новых знаний происходит при соотнесении, сопоставлении нового смысла со старым; так, в процессе присоединения суффиксов к субстантивным основам возникает такое, универсальное для рассматриваемых языков, значение, как «обладающий тем, что названо производящей основой»: ср. рус. тенистый, крылатый, озерный, башк. шэкерле «сахарный», баллы «медовый», нем. bergig "гористый", salzig "соленый", gißig "ядовитый", англ. watery "водянистый", bearded "бородатый", beautiful "прекрасный", франц. honteux "стыдливый", pierreux "каменистый" и т.д.

Специфика категоризации при помощи словообразовательной деривации обусловлена свойством двойной референции: производное слово актуализирует известные представления и целостно репрезентирует сложный комплекс известных и новых знаний: франц. lourdand «неуклюжий» - lourd «тяжелый», башк. арыу (егет) "неплохой" - ар-"чистить", тикай (кВн) ' "будничный" - тик "просто" и т.д. Композиционность производной единицы представляет «тот семантический

костяк, который «обрастает плотью» под воздействием достаточно непредсказуемых прагматических факторов, в том числе контекста и фоновых знаний говорящих» [Ирисханова 2002]. Данная модель, не отвергая определенной комбинаторности семантики производных языковых единиц, делает акцент на креативном характере построения значения, при котором возможно развитие новых, дополнительных значений, все более удаленных от значения непроизводного слова.

Адъективная лексика определяется как прототипически организованный класс слов, т.е. класс с нежесткими границами, ориентирующийся на три разные формы прототипа: а) симплексы, нечленимые, простые по своей структуре единицы, в большинстве своем не имеющие категориального маркера на конце слова; б) морфологически членимые и семантически "прозрачные" производные единицы, созданные в актах словообразования; в) морфологически условно-членимые единицы (данный прототип характеризует чаще всего заимствованный пласт адъективной лексики) [Афанасьева 1994].

В последнее время некоторые авторы склоняются к мнению о том, что словообразовательные значения, присущие производным словам, являются своеобразными репрезентантами словообразовательных концептов. Логика суждения заключается в следующем. Во-первых,

словообразовательные значения четко соотносятся с тем или иным словообразовательным типом. Например, если мы характеризуем одного человека как безучастного или, как невинного, мы не можем назвать другого человека участным или винным, хотя в нашем сознании зафиксирован смысл "отсутствие", репрезентантом которого являются форманты без- или не-. Следовательно, можно предположить, что словообразовательные концепты утверждены в словообразовательных моделях. Если на морфологической базе уже существующих немецких прилагательных mutterlich, vaterlich, bruderlich образовать не существующее в немецком языке слово lehrerlich, то оно без особого труда было бы понято на основании идентичного значения аффикса -lick [Комлев 2003:72].

Во-вторых, о наличии словообразовательных концептов свидетельствуют многочисленные примеры окказионального словотворчества (в основном, в художественной литературе). Ср., серпастый, молоткастый (В.Маяковский), блаженственный (А. Солженицын), окнастый (В.Г.Распутин,), любопытственный, слухастый (Б.Акунин), стеклянистый (Т.Толстая) и т.д. В этих случаях срабатывает наличие в сознании словообразовательного концепта, репрезентантом которого является словообразовательное значение «обладающий чем-то (в избытке)», напр. рус. зубастый или «обладающий чем-то», напр.

ответственный, «содержащий что-то в небольшом количестве» -водянистый.

Предполагается, что производящая основа тоже может представлять собой концепт. Структура словообразовательного концепта выглядит так: ]) пропозициональная модель, состоящая из двух компонентов: мотиватор и дериватор (формант-предикат); 2) денотативное пространство мотиватора (тип ситуации, аспект ее представления); 3) денотативное пространство дериватора; 4) типовые отношения между мотиватором и дериватором (зона пересечения их денотативных пространств); 5) тип мотивации и функционально-смысловые процессы в семантической структуре производной единицы. Следовательно, словообразовательный концепт формируют три основных компонента: характеристика производящей основы, характеристика форманта и характер семантических отношений между ними [Композиционная семантика 1,2002: 90].

Национальное своеобразие языковой картины мира проявляется на всех уровнях языка, в том числе, и в области словообразования, десигнативный аспект семантики которого связан с «отражением в языковом сознании языковой личности отношений и связей между предметами и процессами реального мира, в котором живет данный этнос» [Язык и культура 2003: 271]. Несмотря на то, что словообразовательные модели имеют универсальный характер и в некоторой степени сходны для разных языков, в истории национальных языков вырабатывались специальные конструкции, отражающие специфику национального языкового восприятия действительности и способы выражения мысли. На словообразовательном уровне национальное видение отражается в соотношениях элементов картины мира, в специфике словообразовательных связей, в семантике словообразовательных моделей. В словообразовательных конструкциях как формах мышления носителя языка отражается менталитет представителей конкретной лингво-культурной общности. Так, одни и те же лексемы в русском и башкирском языках могут быть образованы по разным словообразовательным моделям, т.е., слова, объединенные одной моделью в русском языке, при их переводе на башкирский язык распределяются по совершенно отличным структурным схемам. Например, башк. «невиновный», «бессовестный»,

«глупый», «бестолковый». В этом случае все

башкирские единицы объединены единой схемой построения - производные слова образованы от имен существительных гэйеп «вина», оят «стыд», акыл «ум», мэгзнд «смысл» при помощи суффиксов отри ц/ш^ -^ея в то время как в русском языке их эквиваленты образованы при помощи префикса 6eз-, или не-, а слово "глупый" {акьпЬы?) вообще является непроизводным. 26

Второй раздел рассматривает особенности комбинаторики в атрибутивных словосочетаниях.

Одним из направлений современной лингвистики является изучение способов организации знаний, заложенных в человеческой памяти, методов получения этих знаний, их обработки и использования. В рамках когнитивной лингвистики процесс познания осуществляется через отражение внеязыковой действительности в вербальных структурах, а одной из центральных проблем когнитивистики является исследование соотношения ментальных и вербальных структур. Описание определенных фрагментов мира или определенной ситуации возможно и при помощи двусоставной единицы номинации, а именно словосочетания. Словосочетание, являясь синтаксической единицей особого типа, характеризуется определенными синтаксическими и семантическими отношениями, выявляющимися между его компонентами.

В первой половине двадцатого века в лингвистике установилось представление о фрагменте действительности как обладателе множества признаков. Противопоставляя существительные и прилагательные, О.Есперсен обратил внимание на то, что первые, как правило, обозначают множество свойств, в противоположность вторым, связанным с единственным признаком. Классу предметных имен свойственен «кластерный эффект», т.к. имена не обнаруживают жесткой привязки к определенной ситуации. Данное важное свойство имен Е.В.Рахилина называет «лабильностью» [Рахилина 2000]. Лабильность предметных имен и вытекающая из этого неспособность иметь жесткую сочетаемость, также связана с кластерным эффектом. «Разнородные, диффузные, недостаточно отделенные друг от друга и даже необязательные признаки, составляющие семантику имени, вполне объясняют его семантическую нестабильность и синтаксическую всеядность» [Шатуновский 1996: 37].

Употребление прилагательного в атрибутивном словосочетании связано, по выражению Тэлми Гивона, с "вытягиванием" из объекта какого-то одного признака. Т.Гивон, характеризуя имя прилагательное, пишет, что оно, в отличие от существительного, не обладает эффектом "семантической насыщенности" [Givon 1984]. Ученый подчеркивает, что в каждой конкретной ситуации прилагательное способно выражать лишь одно свойство описываемого объекта, поскольку оно (прилагательное) является монопризнаковым по своей природе. Например, англ. deep lake «глубокое озеро" и deep problem «сложная проблема», башк. тэргн сокор «глубокая яма» и «полная тишина» и т.д. Кроме того, следует

отметить различие в развитии основного (инвариантного) значения глубокий в сопоставляемых языках. Французское profound salut переводится, как «низкий поклон», a penseur profond «выдающийся мыслитель», английские

выражения deep purple «насыщенный лиловый» (цвет), deep sound «низкий, грудной звук», немецкие сочетания ein defer Sumpf «топкое болото», ein ешф~ Weg «размытая дорога» и т.д.

Сочетаемость «не случайна и не свободна, но и не идиоматична» (Е.В.Рахилина), более того, она «национальна», хронологически ограниченна и детерминирована социумом. В последние десятилетия в русском языке возможности сочетаемости были расширены, как в грамматическом плане (хороший ' врач и хорошая врач), так и в семантическом отношении (ср., напр., приобретение прилагательными знаковый и культовый оценочного значения: знаковая личность, культовый фильм и т.д.) [«РЯ: исторические судьбы и современность» 2004: 376-377]. Важно отметить, что, например, для русского языка, как и для других исследуемых языков, характерны и «несвободные сочетания»: желтый дом, белая муха (о снежинке,), золотой дождь, англ. red tape «бюрократия», big gun «важный человек», нем. grune Minna и т.д., «несвобода» которых заложена в недрах национального языкового сознания.

В последнее время в лингвистической литературе появился ряд работ, в которых адъективная лексика, обозначающая национальную принадлежность, анализируется с чисто лингвистической точки зрения, а именно с точки зрения сочетаемости с различными абстрактными существительными, (см. Апресян 1992, Рахилина 2000, Кобозева 2000, Писанова 1997, Н.В.Уфимцева 1998, Тер-Минасова 2000 и др.). Данные словосочетания обладают этнокультурной коннотацией - обобщенным представлением о типичных чертах, характеризующих какой-либо народ. Немецкая аккуратность, французская игривость, английская сдержанность, русское «авось» - стереотипные представления о целом народе, которые распространяются на каждого его представителя.

Имеются как сходства, так и отличия свойств, которыми русские, англичане, немцы, французы и т.д., характеризуют различные ситуации, явления и реалии. Свойство "непонятный", "далекий", "чуждый", «отрицательный» русские приписывают китайскому языку: китайская грамота, китайская стена, китайские церемонии; французы и немцы выбирают на эту роль немецкий, испанский и китайский языки - франц. du haut allemand, parler francais comme une vache espagnole, нем. chinesische Hoflichkeit «китайские церемонии», das sind ihm spanische Dorfer «для него это непонятные вещи». В английском языке прилагательное Dutch «голландский» передает целую гамму различных отрицательных

коннотаций: Dutch bargain "легкомысленная сделка", Dutch comfort "слабое утешение", Dutch concert "кошачий концерт", Dutch courage "пьяная удаль", Dutch defence "слабая защита " и т.д. Автостереотипные словосочетания имеют положительную коннотацию - я тебе русским языком говорю

«говорить четко, понятно», франц faire a la francaise «делать что-то по-французски, т.е. с блеском». В России и во Франции для обозначения поступка «уйти незаметно, не прощаясь» используют выражения: рус. уйти по-английски, франц. s'en aller a l'anglaise, а в Германии и Англии используют обороты «уйти по-французски»: нем. sich (auf) franzosisch и англ. to take the French leave и т.д.

Четвертая глава «Язык, мышление, культура: проблемы взаимодействия» состоит из двух разделов.

В первом разделе рассматриваются проблемы соотношения языка, мышления и культуры. Язык, являясь, с одной стороны, инструментом познания мира человеком и хранилищем индивидуального и общественного опыта, восприятия и оценки окружающей действительности, с другой, отражает мировосприятие конкретной культурной общности. Именно в языке (хотя и не только в языке) находят выражение национальный характер, психический склад этноса, его история и культура.

Язык - неотъемлемая и важнейшая часть любой национальной культуры, полноценное знакомство с которой предполагает не только изучение материальной составляющей этой культуры, не только знание ее исторической, географической, экономической и прочих детерминант, но и попытку проникнуть в образ мышления нации, попытку взглянуть на мир глазами носителей этой культуры, с их «точки зрения» [Корнилов 1999: 251]. В рамках современной гуманитарной науки изучение языка и изучение культуры находится в тесной взаимосвязи. Исследование культуры может почерпнуть новые идеи и данные из лингвистики, точно так же, как «лингвистические исследования могут быть значительно расширены и углублены за счет привлечения знаний о культуре» [Филология и культура 2003:246].

Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации (=концептуализации) мира. Свойственный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчасти универсален, частично национально специфичен, так что носители каждого языка могут видеть мир по-разному, через призму своих языков [Апресян 1995:214]. Уникальность любого национального языка в большой степени проявляется в том, что коллективное языковое сознание по-разному распределяет относительно универсальный набор эмоциональных оценок по концептам языка, изначально совершенно не связанным с эмоциями и оценкой. Произвольность национального ассоциативного мышления обнаруживается даже в тех случаях, когда «эмоционально-смысловые ассоциации опираются на объективные факторы, и этимология коннотаций относительно прозрачна» [Корнилов 1999]. Известно, что во многих языках, в том числе и в исследуемых нами, у прилагательного правый имеются

коннотации «основного», «хорошего», «надежного», «честного», а у прилагательного левый ~ коннотации "плохого", «нечестного", "ненадежного". Любопытной особенностью китайского национального сознания является совмещение в каждом из концептов (правый и левый) диаметрально противоположных коннотаций. С одной стороны, как и во многих других языках, предполагается положительное отношение к правой стороне и отрицательное - к левой. С другой стороны, правая сторона соотносится с женским началом в природе, т.е. с понятием инь, а это смерть, мрак и другие отрицательные коннотации. Левая сторона олицетворяет мужское начало в природе (янь) и ассоциируется с солнцем, теплом, жизнью. Подобная двойственность коннотаций, скорее всего, объясняется влиянием национально-специфического философского осмысления мира.

Лингвокультурологический анализ базовых концептов признак, отношение, качество, свойство, оценка позволяет уточнить степень влияния языка на мировосприятие конкретного этноса, или каким образом этническая специфика рассматриваемых языков «наслаивается» на универсальные концептуальные структуры.

Функции архаических форм мышления выполняют категории, отражающие своеобразие этнокультурного сознания, для которого «жизненный опыт выстраивает свою ценностно-смысловую иерархию категорий, выделяя среди них наиболее важные, т.е. те, которые, собственно, и выполняют культурообразующую функцию» [Корнилов 1999]. Так, во многих культурах в оппозиции «белое» - «черное» с «белым» связывается позитивное начало (все доброе, светлое, счастливое, сакральное), а с «черным» - все негативное (злое, темное, жестокое, несчастливое). Однако, в различных лингвокультурах данные концепты имеют различное смысловое наполнение. В русском языковом сознании концепт «черный» олицетворяет идею зла, коварства, несчастья и т.д.: черная неблагодарность, черный список, черные мысли, черная магия и т.д. В данных устойчивых словосочетаниях отражается общий набор отрицательных коннотаций концепта «черный», характерный для носителей индоевропейских языков. Не вдаваясь в его полное описание, можно отметить, что в русском и немецком языках к средствам его лексического выражения относятся лексемы черный и schwarz. Однако словосочетания черный ворон и Rabe представляют разные компоненты

содержания этого концепта. Русское черный ворон - это машина для перевозки заключенных в царской России и в З0-40-е годы в СССР, а нем. schwarze Raben переводится как «плохие парни» и т.д.

В башкирском языковом сознании концепт кара «черный» наряду с отрицательными имеет и положительные коннотации. Многочисленные устойчивые обороты, содержащие адъектив кара, актуализируют разные

характеристики определяемого объекта/явления или качества: «могучий», «могущественный», «священный», «обильный» и т.д. Можно предположить, что лексема "кара служит для передачи символа мощи, многовекового существования, архаичности объекта/явления. Кроме того, слово представляло синоним севера [Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста 2003, I: 111]. Постепенно это лексема теряет большинство из своих значений, но оно прочно входит в язык тюркских народов, в его сознание, продолжая расширять сферу своего употребления. Адъектив кара в башкирском языке (как и во многих тюркских языках) сочетается с обозначениями воды, земли, предметов/явлений растительного и животного мира: башк. караеай «сосна», карагас «лиственница и некоторые другие. Разумеется, значение «священный», «могучий» уже не характерно для данных выражений, однако их положительная коннотация несомненна.

Являясь элементами сознания, концепты служат смысловыми и конструктивным ядром концептуального пространства (концептосферы), в том числе и языкового сознания, что выражается в том, что они замыкают на себе всю систему смысловых координат сознания в его парадигматических, синтагматических и этнокультурных связях. Круг проблем, охватывающий сферу взаимодействия культуры и языка чрезвычайно разнообразен. Известный социолог культуры Р.Уатноу отмечает, что исследование культуры не может считаться полным без анализа семантики языковых единиц с точки зрения воплощения культуры в их структуре [^иШпош 1992: 8]. Формирование концепта происходит в процессе «редукции результатов опытного познания действительности до пределов человеческой памяти и соотнесения их с ранее усвоенными культурно-ценностными доминантами, выраженными в религии, идеологии, искусстве и т.д.» (Слышкин 2000). В.И.Карасик предлагает считать концепты первичными культурными образованиями, «символическими насыщенными знаками определенной культуры», кроме того, лишь небольшая часть когнитивных концептов может получить статус культурных концептов [Карасик 2001: 102].

А.Вежбицкая считает, что «... наряду с огромной массой понятий, специфичных для данной культуры, существуют также некоторые фундаментальные понятия, подлежащие лексикализации во всех языках мира <...> Языковые и культурные системы в огромной степени отличаются друг от друга. Но существуют культурные и лексические универсалии, указывающие на общий понятийный базис, на котором основываются человеческий язык, мышление и культура» [Вежбицкая 1996: 321-322]. Достаточно частое несовпадение лексических значений наблюдается в коррелятивных словах, связанных с национально-культурной спецификой практической деятельности языковых коллективов, особенностями

национальных моделей поведения, традиций и т.д. Таковы значения следующих прилагательных в английском и русском языках: англ. piggish «жадный, упрямый», рус. свинский «невежественный, некультурный»; англ. doggish «угрюмый, раздражительный», рус. собачий «плохой, невыносимый» и т.д.

«Концептуальное осмысление категорий культуры находит свое воплощение и в естественном языке" [Телия 1996]. Язык как средство коммуникации "вбирает в значения номинативных единиц в форме энциклопедического, концептуально-эпистемического содержания знака или ассоциаций с акциональными или ментальными фреймами, все, что связано с культурно-традиционной компетенцией его носителей, транслируемой благодаря языку из поколения в поколение" [Красных 2002]. Большая часть концептуальной картины мира объективируется в языковой картине мира, т.е. получает выражение при помощи языковых средств.

Языковая картина мира (ЯКМ) - это образ мира, запечатленный в сознании человека на основе его опыта и духовной деятельности и находящий свое выражение с помощью языка. По мнению Е.С. Кубряковой, языковая картина мира - «своебразная сетка, накидываемая на наше восприятие, на его оценку, влияющее на членение опыта в виде ситуаций и событий и т.п., через призму языка и опыта, приобретенного вместе с усвоением языка и включающего в себя не только огромный корпус единиц номинации, но в известной мере и правила их образования и функционирования» [Кубрякова 1997: 47]. Два уровня в структуре ЯКМ представляют соотношение универсального содержания языковых знаков и специфического как способа закрепления опыта познания мира определенной этнокультурной общностью.

Национальное языковое сознание не конгруэнтно языковой картине мира, т.к. оно включает не только осознанное, структурированное и вербализованное знание, но и неосознанное, несмотря на то, что «базисные функции языкового сознания такие же, как и у картины мира -интерпретативная и регулятивная» [Языки и транснациональные проблемы 1: 90]. Поскольку языковая картина мира - это «неизбежный для мыслительно-языковой деятельности продукт сознания, который возникает в результате взаимодействия мышления, действительности и языка как средства выражения мыслей» [Никитин 2001: 9], то именно в языковом сознании должен быть обязательно представлен «механизм коррекции» [Кубрякова 2004: 15] тех представлений о мире, которые могли бы сложиться в нем, если бы оно неукоснительно следовало бы предписаниям языковой формы, своеобразной в каждом конкретном языке.

Культура проникает в языковые единицы через ассоциативно-образные основания их семантики и интерпретируется через выявление

связи образов со стереотипами, эталонами, символами, прототипическими ситуациями и другими знаками национальной культуры. Именно «система образов, закрепленных в семантике национального языка, является зоной сосредоточения культурной информации в естественном языке. Соотнесение с тем или иным культурным кодом составляет содержание культурно-национальной коннотации» [Маслова 2001: 56]. Так, например, при характеристике клеветника или сплетника, во многих языках употребляется выражение злой язык, напр., нем. eine bose Zunge, норв. onde tunger,

франц. mauvaise, mechante langue, исп. lengua mala, фин. башк.

усал тел и т.д. Близкий эпитет этого выражения - «змеиный язык» является не совсем употребительным в русском и башкирском языках [Язык о языке 2000: 264], в то время как в других языках он вполне допустим: франц. langue de serpent, исп. lengua viperina, а исп. lengua de escorpion «скорпионий язык» кажется для русского (или башкирского) языкового сознания весьма экзотичным.

Двухступенчатость процесса концептуальной категоризации

позволяет предположить, что в языковых единицах отражается соотношение и взаимодействие двух ступеней категоризации, предопределяющее картину мира конкретного языка [Алефиренко 2003, Кравченко 2004]. Сопоставление языков помогает полнее и глубже осмыслить явления и категории каждого языка. Хорошо известно, что в разных языках не наблюдается полного соответствия в способах выражения одних и тех же типов значения. Поэтому в содержании каждого языка различают два компонента -универсальный, являющийся общим для всех языков, и идиоэтнический, характеризующий каждый язык в его индивидуальном своеобразии. Так, в английском языке для обозначения голубого и синего цвета служит одно прилагательное blue, а в башкирском - два слова поэтому

языковая интерпретация понятий может быть различной (англ. blue blood и башк. акЫтк, англ. bluestocking и башк. карткы$)итд В то же время, в картине мира носителей этих языков, т.е. в совокупности ментальных структур, есть и общие характеристики предметов и явлений: англ. bluebottle (bluetle), башк. кук С8СКЭ , англ. bluefox и б акш пкпнв и т.д. Фактор уникальности проявляется как различие в способе концептуализации, главным фактором универсальности является общее устройство перцептивно-когнитивного аппарата человека.

Во втором разделе рассматриваются и конкретизируются понятия языковая личность, трансформация языковой личности и вторичная языковая личность.

Исследование языка в связи с коммуникативными потребностями человека в основе своей ориентирован на языковую личность, так как нельзя познать сущность и законы языка, не обратившись к его создателю и

HiC НАЦИОНАЛЬНА»!

мммтк I «ям ]

носителю - человеку. Многие разряды слов, в том числе имена прилагательные, характеризуют человека и его многосторонние отношения к другим людям, к предметам (явлениям), к обществу, ко всем сферам его умственной и практической деятельности, и получают ярко выраженное антропоцентрическое выражение. По выражению французского лингвиста Клода Ажежа, человек является строителем языка (language builder) и, в то же время, сам встроен в мир языка. Индивидуальные и интеллектуальные качества «человека говорящего» оказывают заметное влияние на его индивидуальную картину мира: «внутренний мир художника всегда отражен в созданном им произведении» [Ажеж 2003: 6-7]. В языковой картине мира нельзя игнорировать значимую для человека информацию, по мнению А.Вежбицкой, антропоцентричность описания языка должна быть его главной доминантой, т.к. то, что человек приспосабливает некий объект для определенной функции, отражается не только в структуре явления или артефакта как такового, но и в структуре его имени.

Точкой пересечения языка и культуры, фокусом порождения, восприятия и оценки культурных ценностей, выражаемых в языке, является языковая личность. Термин «языковая личность», начиная с 80-х годов прошедшего столетия и до сегодняшнего дня, является одним из самых частотных и популярных в отечественной лингвистике. Хорошо известно определение языковой личности Ю.Н. Карауловым, как "многослойного и многокомпонентного набора языковых способностей, умений, подготовленности к осуществлению речевых поступков" [Караулов 2002: 29]. Многие исследователи полагают, что любого человека, владеющего естественным языком, представляется возможным моделировать в качестве языковой личности. Языковая личность - это "человек, существующий в языковом пространстве — в общении, в стереотипах поведения, зафиксированных в языке, в значениях языковых единиц, в смыслах текстов" [Карасик 2002:8].

Языковая личность является носителем языкового сознания, •существующего в виде двух ментальных образований - знаний и представлений, с помощью которых формируется целостный образ мира, являющийся «основой для рефлексии индивида и дальнейшего освоения им смыслового многообразия мира» [Культура и филология 2003: 461]. Каждая языковая личность уникальна, обладает собственным когнитивным пространством, собственшм знанием языка и особенностями его использования [Гудков 2003: 49]. Д.Б.Гудков пишет, что не существует просто языковой личности, она «всегда национальна, всегда принадлежит определенному лингво-культурному обществу» [op.cit.: 49-50].

Понятие трансформации языковой личности пли создания вторичной языковой личности в условиях меж культур ного взаимодействия было

впервые сформулировано И. Кимом и У. Рубеном. Межкультурная трансформация была «определена как значимое культурное преобразование, являющееся следствием межнационального взаимодействия» [Язык и культура - I, 2000]. Языковая личность, анализируемая с позиций межкультурной коммуникации, представляет собой единство коллективного и индивидуального, что проявляется в характере соответствующей языковой картины мира. Трансформация личности может, с одной стороны, выразиться в постепенной утрате ее самобытных национальных черт и слепом подражании чужой культуре, с другой стороны, в поэтапном формировании межкультурной личности с различным уровнем языковой коммуникативной компетенции (от монокультурной стадии через маргинальность к бикультурной или поликультурной стадии).

В начале процесса межкультурной трансформации личность, понимаемая как открытая гомеостатическая система, находится в состоянии равновесия. Человек говорит и думает на родном языке (башк. тугаи тел «родной язык», англ.. mother tongue, франц. langue maternelle, нем. Muttersprache «материнский язык»). При перемещении в иное культурно-языковое пространство это равновесие нарушается, поскольку происходит смена языковой картины мира. Попытка "втиснуть" полученную информацию в категории и рамки собственной культуры нередко вызывает состояние дискомфорта и коммуникативные неудачи.

Так, например, прилагательное ambitieux «честолюбивый»

воспринимается как положительное во французском языке и в английском языке - ambitious «целеустремленный», в то время как в русском языке прилагательное амбициозный, скорее, имеет отрицательную коннотацию (русские говорят целеустремленный, уверенный в своих силах, иногда - по-хорошему амбициозный). В башкирском языке заимствование амбициоз «тщеславный, властолюбивый» имеет резко отрицательную коннотацию, сосуществуя с исконными прилагательными

яраткан «честолюбивый». Выражаемое прилагательным амбициозный (ambitieux, ambitious, амбициоз) качество занимает различное положение на шкале ценностей французского, английского и русского лингво-культурных сообществ.

Многие лингвисты-культурологи считают задачу формирования вторичной языковой личности весьма проблематичной, поскольку на поверхностном уровне адаптация к иноязычной культуре может происходить достаточно успешно, но при обращении к более глубоким слоям сознания основные архетипы родной культуры, воспринятые с рождения модели отражения и категоризации явлений окружающей действительности, во многом детерминирующие глубинные мотивации личности, остаются без существенных изменений (Лебедев 1998, Гудков 2000, Уфимцева 2002 и др).

Достижение высокого уровня языковой компетенции возможно при наличии представления о той картине мира, которая свойственна родному языку, и соотнесение ее с картиной мира, отраженной в системе изучаемого языка. В результате формируется языковая личность, «в которой сбалансированы черты универсальной и родной культуры, толерантность и открытость к восприятию новых реалий, а стереотипность мышления не заслоняет способности адекватно интерпретировать информацию, поступающую как в вербальной, так и невербальной форме» [Язык и культура 2000]. Тем не менее, сопоставление картины мира родного языка с картиной мира другого языка становится возможным благодаря универсальному характеру когнитивных категорий, содержание которых не зависит от того, на каком языке говорит человек, а определяется когнитивными факторами, на которых строится познавательная деятельность человека.

На основе проведенного исследования можно констатировать следующее:

Имя прилагательное рассматривается в работе как лингвокогнитивная категория. Этим подчеркивается связанность данной части речи с психическими, ментальными и познавательными процессами и, в первую очередь, с определенными содержательными структурами знания, а также созданность подобных структур для дальнейшего участия в акте коммуникации. В синтезе когнитивного и коммуникативного начал отражаются факторы, действующие в «генезисе частей речи, которые считаются главными для характеристики всей языковой системы».

Репрезентированные вербально базовые глобальные концепты признак, свойство, отношение, качество, оценка встраиваются в семантическое пространство языка, при этом концептуальные структуры определяют семантические единицы и, в то же время, сами подвергаются «редактированию» со стороны семантической системы, т.е., исследуемые концепты могут подвергаться многочисленным семантическим уточнениям и разноаспектной конкретизации в сопоставляемых языках.

Базовые концепты признак, свойство, отношение, качество, оценка являются универсальными в рассматриваемых языках, поэтому они могут выступать в качестве единицы сравнения при сопоставительном изучении языков. В их конкретной реализации ъ исследуемых языках выделяются универсальные и идиоэтнические компоненты, проявляющие в направлениях актуализации концептов, в линейных и векторных соответствиях лексических элементов в сравниваемых языках.

Универсальные концепты признак, свойство, отношение, качество и оценка не изолированы друг от друга, они образуют интегральные,

взаимопроникающие системы, способствующие формированию целостной картины мира.

Первичная и вторичная категоризация, являясь функциями мышления, взаимодействуют в познавательном процессе и приводят к формированию концептуальной системы индивида. Следовательно, концептуальные структуры характеризуются двойственностью, основанной, с одной стороны на перцептивных свойствах объекта, и, с другой стороны, обусловленной социокультурным опытом индивида. Концепт оценка

при наложении на категории естественных объектов обеспечивает понимание и передачу оценочных смыслов в языке.

При сопоставлении языков выявляются различные типы соотношений формальных и содержательных характеристик языковых единиц. Средства выражения идентичного выражения могут быть как однотипными, так и не находить соответствия в формальных средствах выражения, что обусловлено различной степенью детализации типов знаний в том или ином языке.

В ходе исследования было выявлено, что концепты признак, свойство, отношение, качество и оценка представляют собой доминанты соответствующих лексико-семантических полей, объединяющих вокруг себя явления разных уровней: лексемы, словосочетания, а также текстовые структуры.

Национальное сознание является отражением концептосферы народа, и сопоставительное исследование языковых концептов представляет собой способ моделирования национальной языковой картины мира. В языковом сознании выделяются ядро и периферия. Ядро составляют • слова, объективирующие в ассоциативно-вербальной сети базовые концепты, в том числе и концепты признак, свойство, отношение, качество, оценка, а периферию-различного рода субконцепты. Ядерная часть языкового (и когнитивного) сознания является общей для представителей большей части человечества в силу всеобщности человеческого мышления и универсальности процесса познания окружающей действительности. Это ядро также является инвариантным, воплощаясь в разнообразии индивидуальных и социальных вариантов.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Зайнуллина Л.М. Лингвокогнитивное исследование адъективной лексики (на материале русского, английского, башкирского, немецкого и французского языков): монография / Л.М.Зайнуллина. - Уфа: РИО БашГУ,2003.-256с.

2. Зайнуллина Л.М. Проблемы категоризации и концептуализации внеязыковой действительности / Л.М. Зайнуллина // Вестник Башкирского университета.- 2004 - №1. - С.54-59.

3. Зайнуллина Л.М. Влияние культуры на формирование языковой личности / Л.М.Зайнуллина // Языки и транснациональные проблемы: 1 междун. науч. конф. 22-24 апреля 2004 г.: сб. матер в 2 т. / М.Тамбов: Изд. ТГУ им. Г.Р.Державина, 2004. - Т.2. - С. 334-339.

4. Зайнуллина Л.М. Вербализация в языке концепта «оценка» / Л.М.Зайнуллина // Вестник Оренбургского государственного университета. 2004. - № 7. - С.38-42.

5. Зайнуллина Л.М. Роль объективного и субъективного сознания в процессе познания / Л.М.Зайнуллина // Лексическая семантика и проблемы обучения иностранным языкам в вузе: межвузовский сборник статей .- Уфа: Изд. УЮИ МВД РФ. 1996.- С.50-55.

6. Зайнуллина Л.М. Семантическая структура имени прилагательного в башкирском и английском языках / Л.М.Зайнуллина // Коммуникативно-функциональное описание языка: сб. материалов научно-практической конференции. - Уфа: Изд. Башкирск. ун-та. 1997.-С.105-109.

7. Зайнуллина Л.М.Виды мотивированности качественных прилагательных / Л.М.Зайнуллина // Конференция по научно-техническим программам Минобразования России: сб. статей. — Уфа: Изд. Башкирск. ун-та. 1998. - С.108-114.

8. Зайнуллина Л.М. О структуре лексического значения качественных прилагательных / Л.М.Зайнуллина // Лексическая семантика и проблемы обучения иностранным языкам в вузе: межвузовский сб. научных трудов. Вып.2. - Уфа: УЮИ МВД России, 1998. - С.31-37.

9. Зайнуллина Л.М. О характере лексической семантики адъективно-субстантивных сочетаний / Л.М.Зайнуллина // Теория поля в современном языкознании. Часть У1: сб. материалов научно-теорет. семинара. - Уфа: Изд-е Башкирск. ун-та, 2000.- С.79-84.

10. Зайнуллина Л.М. О структурно-семантических параметрах в исследовании значения / Л.М.Зайнуллина // Коммуникативно -функциональное описание языка: сб. научных статей. - Уфа: Изд. Башкирск. ун-та. 2001.- С. 85-90.

11. Зайнуллина Л.М. Семантическая структура имени прилагательного в английском и башкирском языках / Л.М.Зайнуллина // Проблемы тюркской и смежной лексикологии: сб. статей.. - М.: ИЯ РАН. 2001.-С. 123-126.

12. Зайнуллина Л.М. Роль контекста в конкретизации значений многозначных прилагательных / Л.М.Зайнуллина // Вопросы теории и

практики перевода:-сб. материалов Всероссийского семинара- Пенза. 2001.-С.41-43.

13. Зайнуллина Л.М. Экспериментальные методы исследования семантики / Л.М.Зайнуллина // Лингводидактические и культурологические аспекты обучения иностранным языкам в вузе: межвузовский сб. научных трудов. - Уфа: Изд. Башкирск. ун-та. 2001.- С.224-29.

14. Зайнуллина Л.М. Ономасиологическая роль аффикса в структуре производного прилагательного / Л.М.Зайнуллина // Актуальные проблемы русского словообразования: сб. материалов УП Международной научной конференции, посвященной 70-летию проф. А.Н.Тихонова. - Елец: ЕГУ им. И.А.Бунина, 2001. - С.99-101.

15. Зайнуллина Л.М. О категориальной характеристике полифункциональных прилагательных / Л.М.Зайнуллина // Теория поля в современном языкознании: Межвузовский научный сборник. Изд. Башкирск. ун-та. - Уфа. 2001. - С.65-73.

16. Зайнуллина Л.М. Универсалии в языке и культуре / Л.М.Зайнуллина // Язык. Культура. Деятельность Восток - Запад : сб. научных трудов. Набережные Челны-Н.Новгород. 2002. - С.87-90.

17. Зайнуллина Л.М. Когнитивная метафора в свете типологии неродственных языков /Л.М.Зайнуллина// Теория поля в современном языкознании: сб. научных статей. - Уфа: РИО БашГУ. 2002. - С. 102111.

18. Зайнуллина Л.М. Коннотация в национально-культурной картине мира / Л.М.Зайнуллина // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики: сб. научных трудов. - Владикавказ: Изд. СОГУ. 2002. - С.33-37.

19. Зайнуллина Л.М. Языковые картины мира и национальные менталитеты / Л.М.Зайнуллина // Коммуникативно-функциональное описание языка: сб. научных статей. - Уфа: РИО БашГУ. 2002.- С.86-92.

20. Зайнуллина Л.М. Семантика и сочетаемость прилагательных в неродственных языках / Л.М.Зайнуллина // Актуальные проблемы лингвистики: Юбилейный сборник. - Уфа: РИО РУНМЦ МО РБ, 2002. - С.77-79.

21. Зайнуллина Л.М. Семантика и комбинаторика предикативных и атрибутивных словосочетаний / Л.М.Зайнуллина // Лингводидактические и культурологические аспекты обучения иностранным языкам в вузе: Межвузовский сб. научных трудов. - Уфа: БГАУ, 2002.-С. 13-22.

22. Зайнуллина Л.М. Объективация концепта «луна» (на материале русского и башкирского языков) / Л.М.Зайнуллина // Проблемы

вербализации концептов в семантике языка и текста: сб материалов междунар. симпозиума. Ч. 2. - Волгоград: Перемена, 2003. - С. 240242..

23. Зайнуллина Л.М. Функционирование стереотипов в культурном пространстве / Л.М.Зайнуллина // Коммуникативно-функциональное описание языка: сб. научных статей. - Уфа: РИО БашГУ, 2003. - С.76-83.

24. Зайнуллина Л.М. Смысл, значение, значимость лексической единицы / Л.М.Зайнуллина // Вопросы полевого описания языка: сб. научных трудов. - Уфа: РИО БашГУ, 2003. - С.82-91.

25. Зайнуллина Л.М. Этнокультурные особенности концептуализации внеязыковой действительности / Л.М.Зайнуллина // Научный журнал УНЦ РАН«Ядкар». -№1.-Уфа. 2003.-С.77-86.

26. Зайнуллина Л.М. Аспекты языка и культуры в межкультурной коммуникации / Л.М.Зайнуллина // Лингводидактические и культурологические аспекты обучения иностранным языкам в вузе: Межвузовский сб. научных трудов. - Уфа: УГАТУ. 2003. - С.43-49.

27. Зайнуллина Л.М. Когнитивная метафора в свете теории концептуальной интеграции / Л.М.Зайнуллина // Языки Евразии: этнокультурологический контекст: сб. научных статей. - Уфа: Изд. «Восточный университет». 2003. - С.69-73.

28. Зайнуллина Л.М. О семантическом статусе коннотации

/ Л.М.Зайнуллина // Коммуникативно-функциональное описание языка: сб. научных статей. - Уфа: РИО БашГУ. 2003. - С. 65-70.

29. Зайнуллина Л.М. Когнитивные аспекты исследования полисемии

/ Л.М.Зайнуллина // Перевод и межкультурная коммуникация: сб. материалов шестой научно-практической конференции. Екатеринбург: Изд.АМБ, 2004. -С. 103-108.

30. Зайнуллина Л.М. Концептуальные основы языкового моделирования / Л.М.Зайнуллина // Исследования по семантике: межвузовский научный сборник. Вып. 22. -Уфа: РИО БашГУ, 2004. - С. 67-72.

Материалы диссертации изложены в докладах и опубликованных

тезисах наследующих научных конференциях:

31. Зайнуллина Л.М. О типах мотивации лексических единиц в башкирском языке / Л.М.Зайнуллина // Leksikologijas aktualas problemas Актуальные проблемы лексикологии: сб. материалов Всесоюзного семинара. 4.1. - Даугавпилс: Изд. ДГПИ. 1991. - С.56-57.

32. Зайнуллина Л.М. Мотивационная семантика словообразовательных средств / Л.М.Зайнуллина // Актуальные вопросы русского

40

словообразования: сб. материалов научно-практической конференции. Часть 2-я. - Самарканд: Изд. СГПИ, 1991. - С. 155-157.

33. Зайнуллина Л.М. Типы мотивационных связей в лексико-семантических микросистемах / Л.М.Зайнуллина // Языки, духовная культура и история тюрков: сб. тезисов международной научной конференции. Часть 1. - Казань. 1992.- С. 112.

34. Зайнуллина Л.М. Лексико-семантические средства выражения отрицания (на материале прилагательных английского и башкирского языков) // Л.М.Зайнуллина / Уровни языка и типологические приемы их описания: сб. материалов международной научной конференции. -Бишкек: Кырг. гос. ун-т. 1993. - С.38-39.

35. Зайнуллина Л.М. Синонимические парадигмы в разносистемных языках / Л.М.Зайнуллина // Актуальные проблемы преподавания иностранных языков: сб. материалов научно-практ. конференции. -Ижевск: ИД «Удмуртский университет». 2000. - С. 166-167.

36. Зайнуллина Л.М. О коннотации в адъективных словосочетаниях (на материале английского, русского, башкирского языков) / Л.М.Зайнуллина // Язык и образование: сб. научных трудов / НовГУ им. Я.Мудрого. - Великий Новгород. 2001. - С.23.

37. Зайнуллина Л.М. Контрастивное исследование концептов национальных концептосфер / Л.М.Зайнуллина Л.М. // Человек. Язык. Искусство: сб. материалов международной конференции. - М.: МГПУ, 2002.-С.188-189.

38. Зайнуллина Л.М. О соматическом коде культуры / Л.М.Зайнуллина // Проблемы перевода и межкультурной коммуникации: сб. материалов 4-й международной конференции. - Екатеринбург. 2002: - С. 47-48.

39. Зайнуллина Л.М. Когнитивная метафора в разносистемных языках / Л.М.Зайнуллина // Композиционная семантика: сб. материалов 3-й международной школы-семинара по когнитивной лингвистике. Часть 1. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р.Державина, 2002. - С. 191-193.

40. Зайнуллина Л.М. Национально-прецедентные имена // Л.М.Зайнуллина / Сопоставительная филология и полилингвизм: сб. материалов Всероссийской научно-практической конференции. Казань. 2002. - С. 229-230.

41. Зайнуллина Л.М. О национально-культурной специфике стереотипов / Л.М.Зайнуллина // Филология и культура: сб. материалов 4-й Международной научной конференции. - Тамбов: Изд. ТГУ им. Г.Р.Державина, 2003. - С. 165-166.

42. Зайнуллина Л.М. О прагматическом компоненте значения лексической единицы / Л.М.Зайнуллина // Язык и Культура: тез. докладов 2-й Международной конференции. - М., 2003.- С. I"

Зайнуллина Лилия Маратовна

ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ АДЪЕКТИВНОЙ ЛЕКСИКИ

( на материале русского, башкирского, английского, немецкого и французского языков)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Подписано в печать 25.11.2004 г. Бумага офсетная. Формат 60x84/16. Гарнитура Times. Отпечатано на ризографе. Усл.печ.л. 2,41. Уч.-изд.л. 3,13. Тираж 100 экз. Заказ 836.

Редакционно-издательский отдел Башкирского государственногоуниверситета 450074,РБ,г.Уфа,ул.Фрунзе, 32.

Отпечатано намножительномучастке Башкирского государственногоуниверситета 450074, РБ, г. Уфа,ул.Фрунзе, 32.

P2502Í