Лингвокультурологическая характеристика межтекстовых связей в условиях демократизации языковых процессов

Бутько, Юлия Валерьевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Лингвокультурологическая характеристика межтекстовых связей в условиях демократизации языковых процессов

Год: 2009
Автор научной работы: Бутько, Юлия Валерьевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Ярославль
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Лингвокультурологическая характеристика межтекстовых связей в условиях демократизации языковых процессов'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвокультурологическая характеристика межтекстовых связей в условиях демократизации языковых процессов"

На правах рукописи

Бутько Юлия Валерьевна

ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МЕЖТЕКСТОВЫХ СВЯЗЕЙ В УСЛОВИЯХ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ ЯЗЫКОВЫХ ПРОЦЕССОВ

(на материале лингвокультурологического анализа паремий)

Специальность 10.02.19 - теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

г/упЫЦ)

3 о ИЮЛ 2009

Ярославль - 2009

003474856

Работа выполнена на кафедре теории языка и перевода ГОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского»

Научные руководители: доктор филологических наук, профессор

Колесникова Марина Сергеевна кандидат филологических наук, доцент Есенина Ольга Александровна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Вишневская Галина Михайловна

кандидат филологических наук, доцент Очкасова Мария Руфовна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Иркутский государственный

лингвистический университет»

Защита состоится г. в «/О» часов на заседании

диссертационного совета Д 212.307.05 по защите докторских и кандидатских диссертаций при ГОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского» по адресу: 150014, г.Ярославль, Которосльная наб., д. 66, ауд. 319.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского»

Автореферат разослан ^О^ЛЮ^^- 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Тихомирова В. А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Проблемы соотношения языка и культуры рассматриваются как центральные в современной лингвистической науке. Большая часть информации о мире приходит к человеку по лингвистическому каналу, поэтому он живет более в мире концептов, созданных им же для интеллектуальных, духовных, социальных потребностей, чем в мире предметов и вещей. Все тонкости культуры народа отражаются в его языке, который фиксирует в себе мир и живущих в нем людей.

Известно, что человек только тогда становится человеком, когда он с детства усваивает язык и вместе с ним культуру своего народа. Взаимодействие языка и культуры характеризуется взаимопроникновением и взаимообусловленностью. В этой связи особое значение приобретает лингвокультурологическое изучение тех явлений языка, которые напрямую связаны с процессами, происходящими в современном обществе.

В русском языке конца XX века и начала XXI века наблюдается стремительный виток эволюции. Возросшие темпы языковой динамики последних десятилетий объясняются меняющимся составом и обликом русского общества, сменой социальных, политических, экономических и психологических установок. «Языковой вкус» современной эпохи - это всепроникающая демократизация, отличительный признак которой -стремление к выразительности любыми средствами, смещение стилей вплетение старых текстов во вновь создаваемые. Широко используются цитаты, текстовые реминисценции и другие клишированные формы. Это одно из проявлений интертекстуальности, под которой в широком смысле понимается использование сегмента (компонента содержательной структуры) одного текста в процессе текстопорождения и создания нового текста.

Исследования обнаруживают, что коммуниканты уже не довольствуются готовыми образцами. Они трансформируют их в рамках прагматической установки высказывания. Языковое сознание человека эпохи постмодернизма и глобализации прецедентноориентировано, читатель (зритель) - идеальный потребитель смыслов. Цитаты, крылатые выражения, афоризмы, паремии, устойчивые сочетания вступают в межтекстовые связи, подвергаясь интертекстовой деривации. В результате образуются трансформированные паремии (ТП), которым принадлежит особая роль в языковой репрезентации фрагментов актуальной реальности. ТП отражают ценностные суждения, маркированные соотнесенностью с современной экстралингвистической ситуацией. Вышеприведенные аргументы свидетельствуют об актуальности настоящего исследования, выполненного в рамках

лингвокультурологического подхода.

Объектом исследования в диссертации является феномен межтекстовых связей в лингвокультурологическом аспекте и контексте демократизации языковых процессов, а предметом - лингвистические способы реализации

межтекстовых связей в трансформированных паремиях, образовавшихся в результате интертекстовой деривации устойчивых сочетаний-прототипов.

В соответствии с выбранным направлением исследования основная цель диссертационного исследования состоит в изучении лингвистического механизма реализации межтекстовых связей на основе интертекстовой деривации с различных лингвокультурологических и социокультурных позиций как явления, отражающего языковую картину мира в динамике и сопровождающую процесс демократизации языка в современном обществе.

Под демократизацией языковых процессов при этом вслед за В.Г. Костомаровым в исследовании понимается тенденция к гетерогенности, смешению стилей, неразличению жанров текта и дискурса, употреблению готовых форм, за которыми стоят обширные фоновые знания (Костомаров 1999).

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) выявить социокультурные предпосылки порожден™ трансформированных паремий с помощью интертекстовой деривации в контексте демократизации языковых процессов;

2) рассмотреть интертекстуальность и вторичность как онтологическую основу реализации межтекстовых связей в рамках постмодернистского течения в философии и культуре;

3) исследовать лексикографическое направление в лингвокультурологии как инструмент репрезентации фрагментов языковой картины мира;

4) рассмотреть трансформированные паремии с позиций лингвокультурологии как способ репрезентации фрагментов языковой картины мира в динамическом аспекте;

5) проанализировать функции трансформированных паремий в сопоставлении с функциями паремий и прецедентных текстов;

6) описать лингвистические механизмы интертекстовой деривации, которые служат реализации межтекстовых связей в трансформированных паремиях (структурно-семантические трансформации и др.);

7) исследовать трансформированные паремии в рамках игровой парадигмы, актуализированной в условиях демократизации языковых процессов, выявить наиболее продуктивные для образования ТП игровые приемы.

Характер и объем поставленных задач предполагают использование комплексной методики исследования, основанной на применении разнообразных методов: метода лингвокультурологической интерпретации и анализа языковых явлений с учетом социокультурной ситуации при взаимодействии языка и культуры; описательного метода; метода сопоставительного анализа исходных и трансформированных паремий; метода лексикографического анализа; метода сплошной выборки; метода компонентного анализа значения лексических единиц; метода лингвокультурологического комментария; метода интерпретативного

семантического анализа контекстов; дистрибутивно-статистического метода.

Теоретическую и методологическую базу исследования составили положения о демократизации языковых процессов (В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова, Н.С. Валгина, Г.В. Скляревская, В.Н. Шапошников, Д.Н. Шмелев) и деривационных явлениях (JI.H. Мурзин, Н.Д. Голев, М.А. Фокина, А.П. Шумакова); исследования межтекстовых связей, интертекстуальности и вторичности как онтологического свойства современных текстов (М.М. Бахтин, J.Kristeva, H.H. Фатеева, Н.М. Нестерова, А.Н. Горшков, Г.В. Денисова, Н.Б. Маньковская, G. Gennette); описание структурно-семантических трансформаций фразеологизмов и паремий (A.M. Мелерович, В.М. Мокиенко, A. Litovkina, W. Mieder, H.H. Федорова); лингвокультурологическая модель описания «культуроносных» единиц языка (В.Н. Телия, В.А. Маслова) и прецедентных феноменов (Ю.Н. Караулов, В.В. Красных, Д.Б. Гудков, Г.Г. Слышкин, И.В. Привалова); лексикографическое направление в межкультурной коммуникации (В.Д. Девкин, М.С. Колесникова, О.М. Карпова); положения об устойчивых фразах как интертекстемах (В.М.Мокиенко, К.П. Сидоренко, A.M. Мелерович, Л.И. Даниленко), репрезентирующих фрагменты языковой картины мира (A.M. Мелерович, X. Вальтер, В.М. Мокиенко, М.А. Алексеенко); исследования языковой игры (JI. Витгенштейн, Г.-Г. Гадамер, Й. Хейзинга, Т. А. Гридина, В. 3. Санников, Э. М. Береговская).

Материалом исследования являются 2195 единиц, отобранных из словаря «Антипословицы русского народа» X. Вальтера и В. М. Мокиенко1 методом сплошной выборки и восходящих к основе-прототипу, испытавшему интертекстовую деривацию посредством трансформаций различного типа. Основа-прототип может представлять собой устойчивое сочетание, речевое клише, прецедентный феномен (ПФ), паремию, афоризм, крылатое выражение — единицу, известную среднему представителю русского лингвокультурного сообщества (ЛКС), воспроизводимую в готовом виде и узнаваемую после трансформации. Для иллюстрации некоторых теоретических положений в работе также используются в небольшом количестве материалы общественно-политического журнала «Итоги» (2007-2008 гг.) и материалы сборника «Афористика и карикатура» (2003).

Степень научной разработанности проблемы. В отдельных работах представлены те или иные грани феномена трансформированных паремий (Мокиенко, Сидоренко 1999, Фокина 2004, Шумакова 2000, Вальтер, Мокиенко 2005, Даниленко 2005, Мелерович 2006, Litovkina 2006, Федорова 2007), однако до настоящего момента трансформированные паремии не были объектом специального полиаспектного исследования. Следовательно, научная новизна исследования заключается в комплексном рассмотрении

Вальтер X., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. СПб.: Издательский Дом «Нева», 2005. 576 с.

явления межтекстовых связей на основе лингвокультурологического анализа трансформированных паремий как результата интертекстовой деривации с лингвистических и социокультурных позиций. Таким образом, впервые межтекстовые связи и интертекстовая деривация анализируются в контексте демократизации языковых процессов и в рамках постмодернистской парадигмы; лексикографическое направление в лингвокультурологии рассматривается как инструмент описания фрагментов картины мира, репрезентируемых в трансформированных паремиях; представлены функции трансформированных паремий в сопоставлении и конвергенции функций прецедентных текстов вообще и паремий в частности; трансформированные паремии рассматриваются как текст (однофразовый; интертекст, вторичный текст в постмодернистской парадигме); представлен весь объем лингвистических механизмов интертекстовой деривации, приводящей к появлению трансформированных паремий; трансформированные паремии исследованы как результат актуализации межтекстовых связей.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что исследование вносит определенный вклад в осмысление процессов демократизации языка, позволяет описать межтекстовые связи с позиций лингвокультурологии и в условиях демократизации языковых процессов, позволяет выявить способы репрезентации фрагментов национальной языковой картины мира в лексикографии и на материале трансформированных паремий. Таким образом, достигнутые результаты могут быть полезными при разработке фундаментальных проблем антропоориентированного изучения языка, его взаимодействия с культурой и обществом.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее результатов в теоретических курсах по лингвокультурологии, языкознанию, лексикографии, спецкурсах по межкультурной коммуникации, при написании курсовых, дипломных и диссертационных работ, в практике преподавания русского языка как иностранного и в практике составления справочников по языку и культуре.

В результате проведенного исследования сформулированы и выносятся на защиту следующие основные положения:

1. В силу политических и социальных изменений последних десятилетий язык динамично развивается в соответствии с требованиями нового социокультурного контекста. Тексты различной локализации подверглись либерализации и карнавализации: они наполнены «энергией клишированных форм», употребляемых как в готовом, так и в трансформированном виде.

2. Трансформированные паремии образуются на основе существующих в языке устойчивых фраз с помощью структурно-семантических трансформаций и языковой игры, являясь результатом актуализации межтекстовых связей. Семантика прототипа испытывает резкий сдвиг,

выражая новое, часто социально и идеологически акцентированное содержание.

3. Мир трансформированных паремий - это ирония, пародия, палимпсест, трансформация и приращение смыслов, следовательно, вторичность и интертекстуальность. В ТП фокусируются сразу три объекта, тесно связанные между собой - это язык, текст и культура, а смысловая заряженность ТП - одна из форм экономии языковых средств.

4. Многие ТП подвергают пересмотру банальные истины и описывают поведенческие реакции в новых условиях жизни. Лексикографирование ТП способствует выявлению широкого круга концептов народной культуры, основных тематических полей, отражающих совокупность представлений народа о действительности, закрепленных в единицах языка, на определенном этапе развития.

5. Трансформированные паремии выполняют функции прецедентных феноменов и паремий, но, в силу своей новизны, «аномальности», интертекстуальности они служат отражению современного взгляда на жизнь, подтверждают тезис о всеобщей абсурдности, карнавализации и текстуализации пространства, свойственной постмодернистскому восприятию мира и являются, таким образом, свидетельствами демократизации языковых процессов в лингвокультурном сообществе.

Достоверность полученных результатов и обоснованность выводов обеспечивается комплексной методикой анализа, широким охватом проработанного теоретического материала, а также репрезентативным объемом исследованного материала.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на различных этапах её разработки на ежегодной Международной конференции «Чтения Ушинского» (Ярославль 2006, 2007, 2008, 2009), на Международной научной конференции «Лингвистические основы межкультурной коммуникации» (Нижний Новгород 2007), на XXXVII и XXXVIII Международной научной филологической конференции в СПбГУ (Санкт-Петербург 2008, 2009), на Международной научно-практической конференции «Фразеологизм и слово в национально-культурном дискурсе» (лингвистический и лингвометодический аспекты), посвященной юбилею д.ф.н., проф. А. М. Мелерович (Кострома, 20-22 марта 2008 г.) и на заседаниях кафедры теории языка и перевода Ярославского государственного педагогического университета им. К.Д. Ушинского.

Всего по теме диссертации, включая материалы указанных конференций, опубликовано шестнадцать печатных работ, из них три в изданиях, включенных в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий», утвержденный ВАК РФ.

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка и приложений.

В первой главе анализируются философские и социокультурные

предпосылки возникновения трансформированных паремий: демократизация языковых процессов, карнавалюация ценностей, постмодернистские основания исследования межтекстовых связей, интертекстовая деривация, ТП в игровой парадигме.

Во второй главе рассматривается лингвокультурологическое направление в описании межтекстовых связей и методика лингвокультурологического исследования трансформированных паремий, обосновывается важность лексикографии как инструмента отражения фрагментов картины мира, описывается феномен ТП и основные этапы, методы исследования и критерии отбора материала.

В третьей главе рассматриваются вопросы пословичной картины мира и репрезентация фрагментов ЯКМ в трансформированных паремиях. Выделяются преобладающие тематические поля, анализируется семантика ТП в ее связи в современным социокультурным контекстом.

В четвертой главе представлены прецедентные феномены как основа ТП, их функции, лингвистические средства актуализации межтекстовых связей в трансформированных паремиях: структурно-семантические преобразования, в т.ч. каламбурного характера.

В заключении содержатся основные выводы по результатам качественного и количественного анализа практического материала, намечаются направления дальнейших исследований.

Библиографический список содержит 265 наименований работ, использованных в подготовке настоящего исследования.

В приложении приводятся примеры трансформированных паремий в других языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

В главе I «Философские и социокультурные предпосылки возникновения трансформированных паремий» рассмотрено явление демократизации языковых процессов как лингвокультурный феномен, карнавалюация ценностей, трансформированные паремии как реализация постмодернистской текстовой парадигмы, трансформированные паремии как интертекст и вторичный текст. Представлена интертекстовая деривация (ИД) и трансформированная паремия как ее результат, интертекстуальность и интертекстема, ТП как аномалия, философские основания игры, ТП в контексте языковой игры, а также некоторые аспекты лингвокреативного мышления в их связи с порождением трансформированных паремий.

Как показал анализ теоретической литературы и практического материала, процессы в обществе влияют на язык и отражаются в нем. СМИ наиболее активно актуализируют современные тенденции: стремление к экспрессии, новизне формы и содержания, смешению стилей, нивелировке

типов речи. Языковое сознание современного россиянина прецедентноориентировано, что создает условия для популярности трансформированных устойчивых сочетаний в дискурсе любой локализации. Например: Если гора не идет к Магомету, значит, Моисей заплатил больше2. В результате изменений в социуме меняется языковое сознание его членов. Увеличивается спрос на остроумие, иронию, сарказм, языковую игру.

Языковая игра (ЯИ) — это вид речемыслительной деятельности, использующий лингвистическое чутье говорящих и требующий от них решения творческих задач. ЯИ как реализация эвристической функции речемыслительной деятельности дает чувство перспективы в самовыражении языковой личности, проявления ее компетенции, предоставляет возможность убедиться в «исправности» своего интеллекта и несет в себе удовольствие творчества, необходимого человеку как мыслящему существу (Гридина 1996). ТП во всем объеме своего корпуса - реализация языковой игры в различных ее ипостасях - от «бунта против клише, многословия, автоматизма в функционировании слов», до каламбура и контрепетрии. Авторы ТП подспудно ведомы протестом против стереотипа употребления паремий, цитат и других устойчивых готовых форм, которые и вступают с их «легкой руки» в межтекстовые связи. Языковой игра ярко демонстрирует, с одной стороны, эволюционные потенции языка, с другой - творческие возможности языковой личности. В ходе ЯИ происходит нарушение равновесия речевого произведения, обусловливающее переход к началу самоорганизации текста, в ходе которой говорящий актуализирует потенциальные возможности языка, тем самым демонстрируя один из возможных путей эволюции всей системы.

Языковая игра в тексте призвана вовлекать читателя в творческое изучение последнего. Она предполагает предельную чувствительность к различного рода языковым трюкам, что обеспечивает диалогические отношения текста и читателя. ЯИ порождает иные, чем в узусе и норме, средства выражения определенного содержания или объективирует новое содержание при сохранении или изменении старой формы. Это источник полезных и убедительных иллюстраций к некоторым положениям лингвистики (Падучева 1982). Речетворчество говорящих, в русле которого рождаются ТП, непосредственно связано с феноменом лингвокреативного мышления, обеспечивающего динамичность коллективного и индивидуального языкового сознания, поскольку оно обращено к использованию потенциала единиц языка (Гридина 1996). Особое звучание последний тезис приобретает в контексте современной демократизации (либерализации) языковых процессов. Существует особый спрос на

Цитируемые примеры приводятся по основному источнику иллюстративного материала - словарю «Антипословицы русского народа» X. Вальтера и В.М. Мокиенко (см. выше).

остроумие, экспрессивность, предельную свободу в ассоциациях и средствах их воплощения. «Языковой вкус эпохи» требует более интенсивного, творческого использования потенциала языковых единиц, активного обновления средств выражения3, чему и служат ресурсы лингвокреативного мышления.

Массив новой лексики, фразеологии и крылатики, стремительно заполняющий те тематические пространства, которые с наибольшей полнотой отражают изменения, происходящие в жизни общества, но еще не включенный в толковые словари последнего десятилетия, обращает на себя внимание исследователей (Скляревская 2001). Анализ материалов прессы последних лет свидетельствует о том, что существует жесткая взаимосвязь между установившимися в языковом коллективе нравственными и эстетическими ценностями и составом фонда крылатых единиц национального языка и характером их функционирования (Костомаров 1994). Практический материал словаря «Антипословицы русского народа», исследованный в настоящей работе, подтверждает вышеизложенные тезисы: трансформированные паремии оперативно реагируют на новые реалии общественной жизни, актуализируют их: Граждане Россияне! Берегите природу Родины, отдыхайте на Кипре/; Мал футболист, да дорог!

В новых условиях моментального распространения информации через современные масс-медиа, включая интернет, не признающий языковых границ и цензурных запретов, - смеховая культура особенно претендует на право приоритетности, языковой новизны. Пословицы известны большинству носителей данного языка и культуры, а значит, на них распространяется закон карнавализации ценностей (М.М. Бахтин), состоящий в том, что сакральное непременно переворачивается в профанное через осмеяние. Профанизация сакрального через осмеяние есть подтверждение его значимости. Если какая-либо идея не переживается, то она становится малозначимой, не актуальной для общества. Профанизация осуществляется не только через осмеяние, но последнее является наиболее естественной формой проверки жизненности той или иной идеи или ценности4. ТП, таким образом, появляются и как результат карнавализации, и как протест против банального здравого смысла и назидательного тона традиционной народной мудрости, и как веселая языковая игра, очищающий катарсис, карнавальная речевая маска уставшего от повседневной жизни Человека (Вальтер, Мокиенко 2005).

Общеизвестно, что одним из факторов языкового развития является противоречие между сохранением языка в состоянии коммуникативной

3 Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. Издание третье, испр. и доп. СПб.: «Златоуст», 1999. С. 36, 49.

4 Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004. С. 310.

пригодности и его стремлением выражать все более адекватно содержание мышления. Следовательно, развитие языка осуществляется через его принципиальную неустойчивость, благодаря смене его состояний. Новое в языке возникает как внезапное и непредсказуемое, но оно одновременно запрограммировано в совокупности путей эволюции (Герман, Пищальникова 1999). А употребление трансформированных, но узнаваемых устойчивых сочетаний как раз и служит постоянному обновлению, расширению, обогащению коммуникативных возможностей языка как устройства для производства и восприятия текстов (Супрун 1995).

В данной главе анализируются также теоретические положения постмодернистской теории текста в сочетании с всеобъемлющей карнавализацией интеллектуальной сферы. Текстовое пространство, в котором мы живем, все более интертекстуально. В основе этого тезиса лежит идея о всеобщем многомерном пространстве Текста, в котором любое произведение возникает как отклик и реплика на другое высказывание5. Это значит, что любой текст обретает свою смысловую полноту не только благодаря своей референциальности, но и в силу своей взаимной соотнесенности, т.е. все тексты находятся в общем интертекстовом пространстве и вступают в межтекстовые связи. МС - это содержащиеся в том или ином конкретном тексте, выраженные с помощью определенных словесных или композиционных средств отсылки к другому конкретному тексту6. Под интертекстуальностью понимается включение в текстовое произведение либо целых других текстов с иным субъектом речи, либо их фрагментов в виде маркированных или немаркированных, преобразованных или неизменённых цитат, аллюзий, реминисценций (Арнольд 1999). Вышесказанное позволяет сделать вывод, что ТП - следствие постмодернистской деконструкции, материальное выражение протеста против системной языковой картины мира и новое ее осмысление в неразрывной связи со старым. Корпус ТП -это ирония, пародия, палимпсест, трансформация и приращение смыслов, следовательно, вторичность и интертекстуальность.

Каждый текст в постмодернистском видении - новая ткань, сотканная из старых цитат (Барт 1994). Изучение корпуса примеров с различных семантико-прагматических позиций доказывает верность данной постмодернистской установки для ТП. При порождении ТП генерируется новый смысл: от конкретизации исходных позиций и развития идеи {На чужой каравай где сядешь, там и слезешь) до полного опровержения {Пока семь раз отмеришь, кто-нибудь да отрежет).

ТП стремится к генерированию новых смыслов, которые востребованы

5 Нестерова Н. М. Текст и перевод в зеркале философских парадигм. Перм. гос. техн. ун-т. Пермь, 2005. С. 64.

6 Горшков А. И. «Интертекстуальность» и межтекстовые связи // Слово и текст в диалоге культур. Юбилейный сборник. М., 2000. С. 129.

человеком эпохи глобализации - потребителем смыслов, заключенных не столько в словах, сколько в неоднословных выражениях. Эти процессы напрямую связаны с демократизацией культурно-языковой сферы. ТП - текст культуры, в котором фокусируются сразу три семиотических объекта, неразрывно связанные между собой - это язык, текст и культура.

В функциональном поле интертекста и интертекстуальности, рассмотренных в их связи с постмодернистским течением в философии и культуре, лежит понятие интертекстовой деривации. Отношения производности, или деривационные отношения играют в языке важную роль. Любое высказывание строится по принципу «данное, которому приписывается нечто новое». Особым типом деривационных отношений является интертекстовая деривация - создание посредством различных трансформаций интертекстем производных единиц7. В европейской филологической традиции к интертекстуальности относят такие явления, как заимствование, интерпретация тем, сюжетов, цитация различных типов, аллюзия, парафраза, пародия, экранизация, литературные эпиграфы и др. Данные разноуровневые явления покрываются новым термином интертекстема - конструктивный элемент текста, который связывают между собой текст-источник и новый текст, в сжатом виде несет в себе информацию о тексте-источнике либо о целом культурном событии, часто аккумулируя его символьную или экспрессивно-оценочную семантику (Даниленко 2005). A.M. Мелерович называет интертекстемами и ТП, поскольку последние восходят к получившим широкую известность паремиям, крылатым словам и другим устойчивым сочетаниям (Мелерович 2006) и являются результатом реализации межтекстовых связей. Отношение интертекстем к языку определяется их воспроизводимостью памятью говорящего, а не уровневой однородностью. Интертекстемы разных уровней, функционируя в тексте, служат реализации основной функционально-семантической роли текста - движение от известного к неизвестному. При обязательной воспроизводимости в готовом виде интертекстемы активно варьируются носителями языка, подвергаясь интертекстовой деривации и порождая ТП. ИД может ограничиваться одним интертекстовым шагом, если наряду с интертекстемой представлен один ее трансформ (Мелерович 2005): Если твой компьютер завис, выдерни шнур, выдави стекло (Выдерни шнур, выдави стекло - клише правил техники безопасности в транспорте).

Интертекстовая деривация может быть представлена рядом последовательных интертекстовых шагов, где каждый следующий шаг приводит к образованию деривата предыдущей единицы. Так образуется

7 Мелерович А. М. Интертекстовая фразеологическая деривация как проявление динамики фразеологической системы языка II Грани слова: Сборник научных статей к 65-летию проф. В. М. Мокиенко. М.: ООО «Издательство ЭЛПИС», 2005. С. 119.

интертекстовая цепь, где трансформы интертекстемы располагаются по мере нарастания сложности преобразований и абстракции от формы и семантики исходного прототипа (Мелерович 2005): Долг платежом красен! Долг платежом классен! Супружеский долг платежом классен! Супружеский долг отдай рублями! Супругом можешь ты не быть, но долг исполнить свой обязан!

Интертекстовая деривация, где все интертекстовые шаги восходят к инварианту, называется радиальной: Любишь кататься - люби и катайся; Любишь кататься, [так] катись [отсюда] к чертовой матери! Любишь кататься, имей сто рублей! Любишь кататься, купи машину; Любишь кататься, купи проездной; Любишь кататься, люби и самочек возить! Любишь кататься, но санки за тебя возить никто не будет; Любишь на «Запорожце» кататься, люби и «Мерседесы» чинить. В результате представленных выше процессов образуются окказиональные, а потом и узуальные гнезда, микросистемы, открытые для пополнения новыми единицами, создаваемыми по продуктивным структурно-семантическим моделям (Мелерович 2005).

Интертекстемы распознаются в общих речевых потоках и воспроизводятся в них именно как текстовые «дайджесты» (Супрун 2001). Пронизывая тексты, они способствуют «индивидуализации общего и генерализации индивидуального» (Мокиенко 2003). Они воспринимаются говорящими как нечто единое, отличное от других единиц, не маркированных источником. Отсюда - повышенная квота собственно языковой экспрессии, которыми они наделяются говорящими и которая является их общим функциональным свойством (Mieder 1997), что подтверждается, в свою очередь, проанализированным в настоящей работе практическим материалом трансформированных паремий-интертекстем. Обстоятельное филологическое комментирование этого разнородного «массового творчества» позволяет вскрыть его социолингвистическую мотивацию и взаимодействие на всех уровнях языка и культуры - от традиционного фольклора до современной массовой культуры.

Помимо порождения и функционирования в рамках игровой и постмодернистской парадигм, корпус ТП следует отнести к намеренно создаваемым аномалиям, народным или авторским, среди которых выделяют эстетические и интеллектуальные (Апресян 1990). Не нарушая в большинстве случаев правил фонетики, морфологии или синтаксиса, ТП являются аномалиями уровня семантики. Они используются прежде всего как выразительное средство. Аномальная с точки зрения классических собраний народной мудрости ТП заставляет взглянуть на то ли иное явление, ситуацию под иным углом зрения, вспомнить и осмыслить прототип, улыбнуться новому варианту, примерить его на себя.

Что касается терминологического описания данного феномена, анализ практического материала и справочной литературы показывает: 1) основам-

прототипам, вступивших в межтекстовые связи и образовавших паремиологаческую трансформацию, свойственны разнообразие и подвижность границ корпуса, что не должно препятствовать ни их специализированному исследованию, ни их концентрированному лексикографическому описанию (Вальтер, Мокиенко 2005); 2) при всей древности феномена ни один из терминов (антипословица, квазипословица, трансформа, паремиологический неологизм, фрашка, логоэпистемоид) не отражен пока в терминологических словарях фольклористики и лингвистики, поэтому использование в данном исследовании в качестве рабочего варианта наименования трансформированная паремия как наиболее широко и полно охватывающего исследуемый материал по его качественным характеристикам, представляется оправданным.

В главе II «Лингвокультурологическое направление в описании межтекстовых связей: методика лингвокультурологического исследования трансформированных паремий» рассмотрены лингвокультурологическое направление в описании межтекстовых связей, лексикография как инструмент репрезентации фрагментов картины мира, лексикографическое направление в описании юмора, структура и организация словаря «Антипословицы русского народа», в т.ч. его микро-, медио-, макроструктура, терминологические варианты для паремиологических трансформаций и основные этапы и методы исследования и критерии отбора материала.

Лингвокультурологический подход в исследовании межтекстовых связей заключается в рассмотрении с применением методов лингвокультурологии языковых структур, которые обнаруживают непосредственную взаимообусловленную связь языка и культуры: паремий, фразеологических единиц, прецедентных феноменов, цитат, текстовых реминисценций и других устойчивых образований, известных большинству представителей русского ЖС. Данные языковые структуры имеют культурно-символическое и образно-метафорическое значение и отражают архитепические представления, зафиксированные в сознании каждой национальной языковой личности8.

Важным направлением лингвокультурологических исследований становится лингвокультурная лексикография. Для настоящего исследования анализ словаря представляет собой необходимый этап, поскольку рассматриваемое собрание трансформированных паремий и новых афоризмов «Антипословицы русского народа» - основной источник иллюстрирующих теоретические положения примеров. Демонстрационный характер издания позволяет представить богатую палитру практического материала (ок. 20000 единиц, сгруппированных по 5860 ключевым словам), отбор и верификация которого производились авторами из более 70 печатных изданий - словарей,

8 Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2001. С. 191.

справочников, собраний пословиц и афоризмов, авторских сборников юмора и сатиры и 24 интернет-источников, что дает основания считать такое собрание достаточно полным и вполне надежным для целей данного исследования. Это в полной мере соотносится и с тем фактом, что лексикографическое направление в лингвокультурологических исследованиях, в описании и трактовке явлений языка приобретает все большее значение. Глубина лексикографического описания имеет тенденцию к соединению с тотальным охватом языкового материала. В ряде случаев единицы словарей - это не только практическое устройство передачи информации, но и инструмент мысли и аккумулятор культуры (Хроленко 2005). Авторитетный словарь отражает изменения в обществе и его современное состояние, является источником актуальной информации и ценным посредником в коммуникации. Словарь как источник актуальной информации - ценный посредник в коммуникации (Колесникова 2007).

Авторами словаря «Антипословицы русского народа» X. Вальтером и В. М. Мокиенко обобщается опыт лексикографической обработки русских трансформированных паремий и новых афоризмов. Этот «несерьезный» (В.Д. Девкин) словарь демонстрационного типа (В.К. Харченко) создан как для целенаправленного поиска нужной информации, так и для чтения (фрагментарного или внимательного) с целью расширения общих знаний о культуре народа — носителя изучаемого языка, о его характере и мировосприятии, а в конечном итоге - о языковой картине мира и динамике языковых процессов.

В анализируемом словаре содержатся варианты преобразования пословиц, крылатых фраз, представлены структурно-семантические модели, деривационные ряды трансформированных паремий-интертекстем, фиксируются источники окказиональных вариантов паремий и паремиологических неологизмов. Отражены и единицы с грубой и обсценной лексикой.

Лексикографическая репрезентация микросистем ТП позволяет проследить мировоззренческие константы вербализованного тезауруса социума и отдельной языковой личности (Мелерович 2006). Непредсказуемость индивидуальных ассоциаций и способов их вербального выражения сочетается с их мотивацией различными экстралингвистическими факторами (там же). Это дает возможность анализировать актуализацию межтекстовых связей в контексте демократизации языковых процессов на примере трансформированных паремий.

В главе III «Репрезентация фрагментов картины мира в трансформированных паремиях» рассматривается языковая и пословичная картина мира, репрезентация фрагментов ЯКМ в трансформированных паремиях, лингвокультурологический и компонентный анализ тематических полей, представленных в ТП.

Языковая картина мира - совокупность механизмов вербализации

сведений о мире. Ее фрагментом является пословичная картина мира, поэтому пословицы дают возможность исследовать характерные для данного языка и народа концепты.

Анализ лексики и концептуального содержания ТП показывает, что трансформации отражают коллективное восприятие действительности. ТП, будучи сначала специфически индивидуальными, имеют все возможности постепенно войти в общепринятую базу данных, поскольку их создатели -«дети» русской лингвокулыуры и создают они свои «произведения» в ее параметрах. Примеры ТП свидетельствуют, что непредсказуемость индивидуальных ассоциаций и способов их вербального выражения сочетается с их мотивацией различными социокультурными предпосылками (проблемы в сфере здравоохранения, качество жизни и др.) Они обусловлены своеобразием духовной и материальной культуры носителей языка, сложившейся на данном этапе жизни общества, социально-политической ситуацией, особенностями индивидуального мировосприятия, творческим потенциалом языковой личности (Мелерович 2006).

Из результатов качественного и количественного анализа выделенных концептуальных полей следует, что ТП с успехом служат репрезентации фрагментов ЯКМ носителей русской лингвокультуры, как в сфере актуальных реалий (компьютерные технологии, политика), так и в сфере традиционных бытийных ценностей (любовь, здоровье, взаимоотношения между людьми, поведение в обществе). В обстановке политических потрясений и бурного технического прогресса ценности подвержены пересмотру в соответствии с социокультурной ситуацией, что свидетельствует о динамике в ЯКМ и демократизации языковых процессов. В соответствии с семантикой ТП, жизнь в России не проста, эффективной демократии пока не существует, власть по прежнему «далека от народа». Криминальная обстановка не такая напряженная, как в 90-е годы, однако, не помешает держать голову в каске, живот в бронежилете, а ноги в танке. Технический прогресс и компьютерные технологии захватывают позиции на российском рынке и в деятельности россиян, однако, как велит ТП, На компьютер надейся, а сам не плошай! Не помешает осторожность и умеренность и на дорогах, так как ситуация характеризуется антагонизмом между водителями и инспекторами дорожного движения при высокой аварийности и общей дороговизне передвижения «с ветерком». Попадать в аварии при состоянии нашего здравоохранения — заведомо следовать ироничной формуле: Больной, помоги себе сам! Для поддержания здоровья требуется немало денежных средств, а деньги в трактовке трансформ - зло, их всегда не хватает, за деньги можно пострадать, чем их больше, тем больше потребности.

В сфере частной жизни ТП, помимо отношения к дружбе, семейным ценностям, женщинам, пище и др. объясняют, что такое любовь, каковы ее особенности в современном обществе (Женщина, думающая, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, метит слишком высоко), какие могут

быть ее последствия и как их избежать, но, по нашему мнению, они служат скорее «антикодексом», заставляя в игровой необременительной форме задуматься о нравственности и истинной ценности любви.

Не все трансформы закрепятся в языке, но на момент своего присутствия в нем и выполнения свойственных им функций они с успехом служат репрезентации народного менталитета и закрепленных за ними фрагментов языковой картины мира, отражая языковую динамику. А это ключ к непрерывному движению и развитию языка.

В главе IV «Тансформированные паремии: лингвофункцио-нальный аспект» представлены прецедентные феномены как основа ТП, экстралингвистический фактор отнесения к источнику в трансформированных паремиях, средства апелляции к концептам прецедентных текстов при образовании ТП, прагматические функции паремий и их модуляции в трансформированных паремиях, лингвистические средства актуализации межтекстовых связей в ТП, структурно-семантические трансформации, в т.ч. каламбурного характера.

Материалом настоящего исследования являются трансформированные паремии - высказывания, образованные от паремий, афоризмов, крылатых выражений и прочих ПФ. Обращение к прецедентным текстам, наполненность фрагментами чужих слов - характерная черта современного текста и дискурса. Прецедентные тексты образуют прототексты национальной культуры, ПФ -ядерные элементы когнитивной базы. Динамика их состава и функционирования демонстрирует динамику изменений когнитивной базы и те процессы, которые в ней происходят.

Отношение к источнику — общефилологический критерий классификации прецедентных феноменов, а, следовательно, и трансформированных паремий, образованных на их основе. В исследованном корпусе примеров в качестве основы, вступившей в межтекстовые связи, выявлены ПФ: 1) из Библии (2%): Не пожелай ближнему жены своей; 2) из зарубежной литературы, искусства и культуры (3,8%): Жребий брошен! Нашедшему просьба вернуть за вознаграждение-, 3) из собственной национальной литературы и культуры (19,8%), в т.ч. источником служит национальная литература (9%): Глупый пингвин робко прячет, хитрый нагло достает', прецедентное имя (3,5%): Надежда умирает... Крупской!', песни (2,9%): Как много девушек хороших, а я люблю женатого и др.; 4) из современных средств информации: печать и реклама, телевидение, радио, Интернет (1%): Молоко вдвойне вкусней, если в нем есть конопля; 5) из языка и речи - клишированные формы, устойчивые сочетания, не имеющие автора, но воспроизводимые в речи (73,6%): фразеологизмы (9,6%): Чем чаще душа уходит в пятки, тем больше ее топчут; речевые формулы-клише (5%): Гася свет, не забывайте уходить', клише «новояза», лозунги (формулы)-советизмы (3,5%): Коммунизм - это интернет плюс сотовый телефон в каждой телефонной будке; формулировки из учебной программы (школьной или университетской)

(1,1%): Дурь - это особая форма материи, которая не возникает ниоткуда и не исчезает никуда, а лишь переходит из одной головы в другую; пословицы и поговорки (58,4%): Большому кораблю дольше тонуть; После драки в зубы не смотрят!

Пословицы и поговорки, вступившие в МС, в исследованном материале представляют наибольшую группу. Это говорит об их «высоком прагматическом рейтинге» и сознательном или неосознанном их восприятия как эффективного средства воздействия на слушателя или читателя. Интенсификация «осмеяния» пословиц объясняется тем, что сейчас уже всем известно, что они не выражают какой-либо абсолютной истины и не представляют собою неких универсальных общечеловеческих или специфично национальных установлений, поэтому пословичная система ценностей вступает в конфронтацию со здоровым юмором, едкой иронией или острой сатирой. Внутренняя движущая сила вступления паремий в межтекстовые связи - мощная динамизация смысловых и компонентных характеристик той или иной пословицы (Вальтер, Мокиенко 2005). Наиболее активны в процессах вступления в МС широко известные пословицы (в скобках указано количество ТП в данной серии, что подтверждает вышеизложенный тезис): С миру по нитке - голому веревка (8): Семь раз подумай, один - стреляй! (18)\ Работаю как волк, в лес не отбежишь!(13); То, что мешает танцору, не мешает певцу (9)\ Не зная броду, не суйся в моду (7)', Сколько водки ни бери, все равно два раза бегать (28)', Контролер пассажиру не товарищ. Но и не враг (II) и др.

Исследование выявило, что устойчивое сочетание-прототип вступает в МС посредством следующих средств апелляции к концептам прецедентных текстов9: квазицитация (65,2%): Кто не работает, тот поломался, аллюзия (21,2%): Крысы предупредили капитана корабля, что у них учебная тревога и продолжение (12,7%): Вся жизнь — игра, а люди в ней актеры, но каждый рвется в режиссеры.

Поскольку ТП генетически связаны с ПФ, они во многом «наследуют» их функции (по Г.Г. Слышкину): номинативную (обобщение человеческого опыта, выражение жизненной мудрости, передача философского смысла), людическую (пародирование, травестирование, создание загадки), парольную (установление контакта, реализация оппозиции «свои-чужие») и персуазивную (использование крылатики в качестве авторитетных высказываний, лозунгов, призывов). Алгоритм восприятия текста и инвариант восприятия прецедентного текста находятся в отношениях взаимодетерминированности и взаимозависимости: трансформа воспринимается лишь в непосредственной связи с порождающей единицей.

9 Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. С. 39-41.

Следовательно, перенимается и функция последней, совмещаясь с новой, приобретенной функцией «новорожденной» ТП.

Если ТП имеет в качестве прототипа паремию, ее ведущая функция в выражается и в ТП. Степень выраженности зависит от степени трансформированное™ и узнаваемости. Если ТП имеет прототипом некий ПФ, не обладающий в полной мере функциями паремий (в силу того, что не является паремией — цитата, рекламный слоган, названия песен, фильмов и т.п.), функция ТП будет соотноситься с функцией прецедентного феномена в ее основе (номинативной, парольной, персуазивной). Однако, поскольку ТП по своей игровой творческой природе и благодаря породившей их карнавализации относятся к малому комическому жанру (Дамм 2002), а игра в широком понимании является онтологической основой явления ТП, ведущей для них является людическая (игровая, развлекательная) функция. Называя ситуацию (реализуясь в номинативной функции), убеждая собеседника в ходе дискуссии (персуазивная функция), определяя статус «свои-чужие» (парольная функция), трансформированная паремия развлекает, снимает напряжение, располагает собеседников друг к другу остроумием и свежестью переосмысленной идеи прототипа. Последнее достигается посредством структурно-семантических трансформаций.

В ходе анализа структуры и семантики ТП на материале словаря «Антипословицы русского народа» выявлено два основных типа трансформаций: семантические и структурно-семантические. Структурных трансформаций, которые также свойственны корпусу паремий, на данном материале не выявлено, поскольку структурные трансформации не меняют семантику и не производят комического эффекта, вызываемого, как правило, приращением нового смысла к старой форме и содержанию. В результате семантических трансформаций появляются ТП с измененным коннотативным содержанием (0,7%): «Каждому - свое», - сказал продавец, пряча под прилавок кусок мяса; переосмысленной (актуализированной) внутренней формой (1,3%): Дети — цветы жизни. Не надо делать из них букет', буквализованным значением (1,5%): Добро обязательно победит зло. Поставит на колени. И зверски убьет', измененным коммуникативным типом высказывания (0,2%): Меняют ли коней на переправе?

одного битого двух небитых дают; инверсии (0,9%): Деньги - вещь хорошая и приятная, вот только люди их портят; образование ТП по модели (11,5%): Наше среднее образование - самое среднее образование в мире и др. Преобразования второго направления реализуются посредством коренного переосмысления основы и полной деформации (9,7%): Человек — это промеокуточное звено эволюции, необходимое для создания венца творения природы — рюмки коньяка и дольки лимона. В некоторых случаях трансформации сочетаются, порождая комплексные трансформации (3,7%): Против «зайцев» есть приемы. При трансформациях замены нередко образуется каламбур, основанный на парономазии. Заменяющий компонент может отличаться звуками в разных морфемах, на стыке морфем или на стыке слов: Лучше поза, чем нагота.

ТП, образованные в ходе реализации межтекстовых связей, могут следующим образом соотноситься со смыслом единицы-прототипа: выражать исходный смысл без изменения основной идеи, опровергать его, развивать первоначальную идею, интерпретировать ее в новом ключе, порождать свой собственный смысл, связанный с исходным по ассоциации с элементами прототипа. В 55% случаев (по данным лингвокультурологического анализа картотеки) новое содержание маркировано социокультурными, политическими, идеологическими изменениями, а также изменениями в сфере морально-нравственных ценностей на постсоветском пространстве.

Одним из самых ярких и распространенных способов реализации ЯИ в ТП является каламбур (16,2%). Выделяют каламбуры, основанные на 1) одинаковом звучании единиц - полисемии, омофонии (44%): Худой «Мир» лучше доброго... «Челленджера»; 2) сходном звучании единиц - ларономазе, контрепетрии, народной этимологии (56%): Дорога лошадь к обеду. Все каламбурные ТП принадлежат к двум типам по наличию («in praesentia» - 8%) или отсутствию («in absentia)) - 92%) второго компонента игры в одном контексте: Кому алтын, кому Intel Pentium — оба компонента паронимической пары алтын - Intel присутствуют. Единиц «in absentia» (Поздно приходящему -гвозди) в исследуемом корпусе примеров значительно больше, поскольку данный тип подразумевает, в основном, замену компонента на сходно звучащий, а замена компонента, в свою очередь, является самый распространенной трансформацией при вступлении устойчивых сочетаний в межтекстовые связи.

Самым продуктивным явлением при образовании каламбурных ТП является парономаза (56%): Дивчинка выделки не стоит и двойная актуализация (буквализация) элементов фразеологизмов и пословиц - 25%: Тараканы в голове появляются там, где не соблюдают гигиены умственного труда.

В контексте демократизации языковых процессов каламбурные ТП отражают основные современные тенденции: стремление к экспрессии, новизне формы и содержания, смешению стилей и нивелировке типов речи, поскольку игровой элемент является неожиданным, зачастую стилистически маркированным, усиливая выразительность обыгрываемой интертекстемы.

В заключении диссертации подводятся итоги лингвокультурологического анализа межтекстовых связей в условиях демократизации языковых процессов, формулируются окончательные выводы, намечаются перспективы дальнейшего исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Бутько Ю. В. «Антипословица» как аномалия? // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. № 5. 2007. Челябинск: Изд-во ЧГПУ, 2007. С. 217-229. (0,8 п.л.) (Журнал включен в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий», утвержденный ВАК РФ)

2. Бутько Ю. В. Ассоциативный контекст и его реализация в новых паремиях // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. № 6. 2008. Челябинск: Изд-во ЧГПУ, 2008. С. 146-158. (0,8 п.л.) (Журнал включен в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий», утвержденный ВАК РФ)

3. Бутько Ю. В. Новые паремии как проявление лнгвокреативного мышления // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Сер. Филология. Иркутск: ИГЛУ, 2008. Вып. 3. 2008. Иркутск: Изд-во ИГЛУ. С. 75-80. (0,6 п.л.) (Журнал включен в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий», утвержденный ВАК РФ)

4. Горшкова В. Е., Воробьева10 Ю. В. То bio or not to bio // Вопросы теории и практики перевода: Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. Иркутск: ИГЛУ, 2001. Вып. 3. С. 30-41. (0,7 п.л.)

5. Бутько Ю. В. К вопросу о переводимости игры слов // Лингвистические и лингводидактические исследования в контексте межкультурной коммуникации. Ярославль, 2001. С. 21-22. (0,125 пл.)

6. Бутько Ю. В. Зази и черный юмор // Язык и общество: Сборник материалов международной научной конференции «Чтения Ушинского». Вып. 4. Ярославль: Изд-во ЯГПУ имени К. Д. Ушинского, 2005. С. 29-38.(0,6 п.л.)

7. Бутько Ю. В. Отмычки к «Голубым цветочкам» или к вопросу о некоторых трудностях перевода Раймона Кено на другие языки // Вопросы теории и практики перевода: Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. Иркутск:

10 Фамилия Воробьева изменена на Бутько в связи со вступлением в брак (Свидетельство о заключении брака 1-СТ № 517225)

ИГЛУ, 2005. Вып. 4. С. 4-18 (0,8 п.л.)

8. Бутько Ю. В. К вопросу об итальянских толковых словарях в историческом аспекте // Язык и общество: Диалог культур и традиций. Сборник материалов международной научной конференции «Чтения Ушинского». Вып. 5. Т. 1. Ярославль: Изд-во ЯГПУ имени К. Д. Ушинского, 2006. С. 88-93. (0,4 п.л.)

9. Бутько Ю. В. Каламбур как способ реализации «антипословицы» // Язык и общество: Диалог культур и традиций. Сборник материалов международной научной конференции «Чтения Ушинского». Вып. 6. Т.Т. Ярославль: Изд-во ЯГПУ имени К. Д. Ушинского, 2007. С. 34-41. (0,45 пл.)

10. Бутько Ю. В. «Антипословица» как однофразовый текст // Язык и общество: Диалог культур и традиций. Сборник материалов международной научной конференции «Чтения Ушинского». Вып. 5. Т. 2. Ярославль: Изд-во ЯГПУ имени К. Д. Ушинского, 2007. С. 25-30. (0,3 пл.)

11. Бутько Ю. В. Игра слов в языке и переводе: учебно-методическое пособие по теории и практике перевода. Ярославль: Изд-во ЯГПУ имени К. Д. Ушинского, 2007. 62 с. (4 п.л.)

12. Бутько Ю. В. Антипословица как реализация постмодернистской текстовой парадигмы // Лингвистические основы межкультурной коммуникации: Сборник материалов международной научной конференции 20-21 сентября 2007 г. Нижний Новгород: Нижегородский государственный лингвистический университет им. H.A. Добролюбова, 2007. С. 48-51. (0,25 пл.)

13. Бутько Ю. В. Структурно-семантические трансформации в паремиях // Фразеологизм и слово в национально-культурном дискурсе (лингвистический и лингвометодический аспекты): Международная научно-практическая конференция, посвященная юбилею д.ф.н., проф. А. М. Мелерович (Кострома, 20-22 марта 2008 г.). М.: ООО «Издательство ЭЛПИС», 2008. С. 197-201. (0,3 пл.)

14. Бутько Ю. В. Новые паремии как отражение демократизации языковых процессов // Язык и общество: Диалог культур и традиций - 2008. Сборник материалов Международной научной конференции «Чтения Ушинского». Вып. 7. Т. 1. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2008. С. 29-37. (0,6 п.л.)

15. Бутько Ю. В. Новые паремии как результат интертекстовой деривации прецедентных текстов // Язык и общество: Диалог культур и традиций - 2008. Сборник материалов Международной научной конференции «Чтения Ушинского». Вып. 7. Т. 2. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2008. С. 18-28. (0,6 п.л.)

16. Бутько Ю. В. Новые паремии как результат интертекстуальной деривации // Фразеология в прошлом и настоящем. Материалы XXXVII Международной филологической конференции. Факультет филологии и искусств СПбГУ. Санкт-Петербург - Грайфсвальд, 2009. С. 37-45. (0,5 п.л.)

Бутько Юлия Валерьевна

Лингвокультурологическая характеристика межтекстовых связей в условиях демократизации языковых процессов (на материале лингвокультурологического анализа паремий)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать Формат 60x92/16. Объем 1,5 пл. Тираж 100 экз. Заказ№42 8

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского» (ЯШУ) 150000, г. Ярославль, Республиканская ул., 108

Типография ГОУ ВПО «ЯГПУ им. К. Д. Ушинского» 150000,г.Ярославль, Которосльнаянаб., 44 Телефон: (4852) 72-64-05.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бутько, Юлия Валерьевна

Введение.

ГЛАВА I. Философские и социокультурные предпосылки возникновения трансформированных паремий.

1.1. Демократизация' языковых процессов как лингвокультурный феномен.

1.1.1. Терминологические варианты для трансформированных устойчивых сочетаний.

1.1.2. Карнавализация ценностей.

1.1.3. Отражение демократизации языковых процессов в средствах массовой информации.

1.2. Трансформированные паремии как реализация постмодернистской текстовой парадигмы.

1.2.1. Постмодернизм и глобальная «текстуализация».

1.2.2. Текст в постмодернизме.

1.2.3. Интертекст, интертекстуальность и межтекстовые связи в современной лингвистике.

1.2.4. Трансформированные паремии как вторичный текст

1.3. Трансформированные паремии как результат интертекстовой деривации.

1.3.1. Интертекстовая деривация и интертекстема.

1.3.2. Интертекстема трансформационного ранга.

1.4. Игровое начало трансформированной паремии.

1.4.1. Философские основания игры.

1.4.2. Трансформированные паремии в контексте языковой игры.

1.4.3. Лингвокреативное мышление.

1.5. Трансформированная паремия как аномалия.

Выводы.

ГЛАВА II. Методика и методология лингвокультурологического исследования трансформированных паремий

2.1. Лингвокультурологическое направление в описании межтекстовых связей.

2.2. Лексикография как инструмент репрезентации фрагментов языковой картины мира.

2.2.1.Лексикографическое направление в описании юмора

2.2.2. Структура и организация словаря «Антипословицы русского народа».

2.3.Основные этапы, методы исследования и критерии отбора материала.

Выводы.

ГЛАВА III. Репрезентация фрагментов языковой картины мира в трансформированных паремиях.

3.1. Пословичная картина мира в языковой картине мира.

3.2. Репрезентация фрагментов языковой картины мира в трансформированных паремиях.

3.2.1. Лингвокультурологический и компонентный анализ тематических полей, представленных в трансформированных паремиях.

Выводы.

ГЛАВА IV. Тансформированные паремии: лингвофункциональный аспект.

4.1. Прецедентные феномены как основа трансформированных паремий.

4.1.1. Экстралингвистический фактор отнесения к источнику в трансформированных паремиях.

4.1.2. Средства апелляции к концептам прецедентных текстов при образовании трансформированных паремий

4.1.3. Реализация функций прецедентных феноменов в трансформированных паремиях.

4.1.4 Прагматические функции паремий и их модуляции в трансформированных паремиях.

4.1.5. Свойства и функции трансформированных паремий как однофразового текста.

4.2. Лингвистические средства актуализации межтекстовых связей в трансформированных паремиях.

4.2.1. Структурно-семантические трансформации

4.2.2. Семантический анализ трансформаций.

4.2.3. Структурно-семантические трансформации каламбурного характера.

Выводы.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Бутько, Юлия Валерьевна

Проблемы соотношения языка и культуры рассматриваются как центральные в современной лингвистической науке. Большая часть информации о мире приходит к человеку по лингвистическому каналу, поэтому человек живет более в мире концептов, созданных им же для интеллектуальных, духовных, социальных потребностей, чем в мире предметов и вещей. Все тонкости культуры народа отражаются в его языке, который фиксирует в себе мир и человека в нем [Маслова 2001: 3].

Известно, что человек только тогда становится человеком, когда он с детства усваивает язык и вместе с ним культуру своего народа. Взаимодействие языка и культуры характеризуется взаимопроникновением и взаимообусловленностью. В этой связи особое значение приобретает лингвокультурологическое изучение языковых явлений, которые напрямую связаны с процессами, происходящими в современном обществе.

В русском языке конца XX века и начала XXI века наблюдается стремительный виток языковой эволюции [Скляревская 2001]. Возросшие темпы языковой динамики последних десятилетий объясняются меняющимся составом и обликом русского общества, сменой социальных, политических, экономических и психологических установок [Валгина 2001: 8]. «Языковой вкус» современной эпохи - это всепроникающая демократизация языковых процессов, отличительный признак которой — стремление к выразительности любыми средствами, смешение стилей [Костомаров 1999: 36,49], вплетение старых текстов во вновь создаваемые [Супрун 1995: 17]. Широко используются цитаты, текстовые реминисценции и другие прецедентные тексты. Это одно из проявлений интертекстуальности, под которой в широком смысле понимается «включение в текст либо целых других текстов с иным субъектом речи, либо их фрагментов в виде маркированных или немаркированных, преобразованных или неизменённых цитат, аллюзий, реминисценций» [Арнольд 1999: 346].

Исследования обнаруживают, что коммуниканты уже не довольствуются готовыми текстами [Лихачева 2001; Бурвикова 2006; Федорова 2006, 2007]. Они трансформируют их в рамках прагматической установки высказывания, вызывая приращение смыслов. Языковое сознание человека эпохи постмодернизма и глобализации прецедентноориентировано [Лихачева 2001], читатель (зритель) - идеальный потребитель смыслов [Бурвикова 2006: 3]. Тексты - цитаты, крылатые выражения, афоризмы, устойчивые сочетания (УС), паремии трансформируются, вступают в межтекстовые связи, подвергаясь интертекстовой деривации. В результате образуются трансформированные паремии (ТП), которым принадлежит особая роль в языковой репрезентации концептов «субъектно-мифологического мира» [Мелерович 2006: 570]. ТП отражают ценностные суждения, маркированные соотнесенностью с определенным хронотопом [там же: 571], современной экстралингвистической ситуацией. Вышеприведенные аргументы свидетельствуют об актуальности настоящего исследования, выполненного в рамках лингвокультурологического подхода.

Объектом исследования в диссертации является феномен межтекстовых связей в лингвокультурологическом аспекте и контексте демократизации языковых процессов, а предметом — лингвистические способы реализации межтекстовых связей в трансформированных паремиях, образовавшихся в результате интертекстовой деривации устойчивых сочетаний-прототипов.

Целью настоящего исследования является изучение лингвистического механизма межтекстовых связей на основе интертекстовой деривации с различных лингвокультурологических и социокультурных позиций как явления, отражающего языковую картину мира в динамике и сопровождающую процесс демократизации языка в современном обществе.

Под демократизацией языковых процессов при этом, вслед за В.Г.Костомаровым, в настоящем исследовании понимается тенденция к гетерогенности, смешению стилей, неразличению жанров текста и дискурса, употреблению готовых форм, за которыми стоят обширные фоновые знания [Костомаров 1994, 1999; Бурвикова 2006: 6].

Межтекстовые связи в настоящем исследовании понимаются нами, вслед за А.И. Горшковым, как «содержащиеся в том или ином конкретном тексте, выраженные с помощью определенных словесных или композиционных средств отсылки к другому конкретному тексту (или другим конкретным текстам)» [Горшков 2000: 129].

Для достижения данной цели поставлены следующие задачи:

- выявить социокультурные предпосылки порождения трансформированных паремий с помощью интертекстовой деривации в контексте демократизации языковых процессов;

- рассмотреть интертекстуальность и вторичность как онтологическую основу реализации межтекстовых связей в рамках постмодернистского течения в философии и культуре;

- исследовать лексикографическое направление в лингвокультурологии как инструмент репрезентации фрагментов языковой картины мира;

- рассмотреть трансформированные паремии в контексте лингвокультурологии как способ репрезентации фрагментов языковой картины мира в динамическом аспекте;

- проанализировать функции трансформированных паремий в сопоставлении с функциями паремий и прецедентных текстов;

- описать лингвистические механизмы интертекстовой деривации, которые служат реализации межтекстовых связей в трансформированных паремиях (структурно-семантические трансформации и др.);

- исследовать трансформированные паремии в рамках игровой парадигмы, актуализированной в контексте демократизации языковых процессов, выявить наиболее продуктивные для образования ТП игровые приемы.

Теоретическую базу исследования составили теоретические и методологические положения о демократизации языковых процессов (В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова, Н.С. Валгина, Г.В. Скляревская, В.Н. Шапошников, А.Д. Шмелев); положения о межтекстовых связях, интертекстуальности и вторичности как онтологическом свойстве современных текстов (М.М. Бахтин, J. Kristeva, Н.Н. Фатеева, Н.М. Нестерова, А.Н. Горшков, Г.В. Денисова, Н.Б. Маньковская, G. Gennette); лингвокультурологическая модель описания «культуроносных» единиц языка (В.Н. Телия, В.А. Маслова) и прецедентных феноменов (Ю.Н. Караулов, В.В. Красных, Д.Б. Гудков, Г.Г. Слышкин, И.В. Привалова); лексикографическое направление в межкультурной коммуникации (В.Д. Девкин, М.С. Колесникова, О.М. Карпова); положения об устойчивых фразах как интертекстемах (В.М. Мокиенко, К.П. Сидоренко, A.M. Мелерович) репрезентирующих фрагменты языковой картины мира (A.M. Мелерович, X. Вальтер, В.М. Мокиенко, М.А. Алексеенко); положения о деривационных процессах (JI.H. Мурзин, Н.Д. Голев, М.А. Фокина); исследования структурно-семантических трансформаций фразеологизмов и паремий (A.M. Мелерович, В.М. Мокиенко, A. Litovkina, W. Mieder, Н.Н. Федорова), о исследования языковой игры (JI. Витгенштейн, Г.-Г. Гадамер, И. Хейзинга, Т. А. Гридина, В. 3. Санников, Э. М. Береговская).

Материалом исследования являются 2195 единиц, отобранных из словаря «Антипословицы русского народа» [Вальтер, Мокиенко 2005] методом сплошной выборки и восходящих к основе-прототипу, испытавшему интертекстовую деривацию посредством трансформаций различного типа. Основа-прототип может представлять собой устойчивое сочетание, речевое клише, прецедентный феномен (ПФ), паремию, афоризм, крылатое выражение - единицу, известную среднему представителю русского лингвокультурного сообщества (ЛКС), воспроизводимую в готовом виде и узнаваемую после трансформации. Для иллюстрации некоторых теоретических положений и более объемного представления материала словаря «Антипословицы русского народа» в работе также используются в небольшом количестве материалы общественно-политического журнала «Итоги» (2007-2008 гг.) и материалы сборника «Афористика и карикатура» [2003].

Научная новизна исследования заключается в комплексном рассмотрении явления межтекстовых связей на основе лингвокультурологического анализа трансформированных паремий как результата интертекстовой деривации с лингвистических и социокультурных позиций. В отдельных работах представлены те или иные грани феномена трансформированных паремий [Мокиенко, Сидоренко 1999; Фокина 2004; Шумакова 2000; Вальтер, Мокиенко 2005; Даниленко 2005; Мелерович 2006; Litovkina 2006; Федорова 2007], однако до настоящего момента трансформированные паремии не были объектом специального полиаспектного исследования. Таким образом, впервые:

- межтекстовые связи и интертекстовая деривация анализируются в контексте демократизации языковых процессов и в рамках постмодернистской парадигмы; лексикографическое направление в лингвокультурологии представлено как инструмент описания фрагментов картины мира, репрезентируемых в трансформированных паремиях; рассмотрены функции ТП в сопоставлении и конвергенции функций прецедентных текстов вообще и паремий в частности; трансформированные паремии исследованы как результат актуализации межтекстовых связей; трансформированные паремии исследуются как однофразовый текст, интертекст, вторичный текст в постмодернистской парадигме; представлен весь объем лингвистических механизмов интертекстовой деривации, приводящей к появлению ТП.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что исследование вносит серьезный вклад в осмысление процессов демократизации языка, позволяет описать межтекстовые связи с позиций лингвокультурологии и выявить способы репрезентации фрагментов национальной языковой картины мира в лексикографии и на материале трансформированных паремий. Таким образом, исследование связано с разработкой фундаментальных проблем антропоориентированного изучения языка, его взаимодействия с культурой и обществом.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования его результатов в теоретических курсах по лингвокультурологии, языкознанию, лексикографии, спецкурсах по межкультурной коммуникации, при написании курсовых, дипломных и диссертационных работ, в практике преподавания русского языка как иностранного и в практике составления справочников по языку и культуре.

Положения, выносимые на защиту: • В силу политических и социальных изменений последних десятилетий язык динамично развивается, подстраиваясь к требованиям нового социокультурного контекста. Тексты различной локализации либерализовались, карнавализовались: они наполнены «энергией клишированных форм», употребляемых как в готовом, так и в трансформированном виде.

• Трансформированные паремии образуются на основе существующих в языке устойчивых фраз с помощью структурно-семантических трансформаций и языковой игры, являясь результатом актуализации межтекстовых связей. Семантика прототипа испытывает резкий сдвиг, выражая новое, часто социально и идеологически акцентированное содержание.

• Мир трансформированных паремий — это ирония, пародия, палимпсест, трансформация и приращение смыслов, следовательно, вторичность и интертекстуальность. ТП — текст культуры, где фокусируются сразу три объекта, тесно связанные между собой - это язык, текст и культура, а смысловая заряженность ТП - одна из форм экономии языковых средств.

• Многие ТП подвергают пересмотру банальные истины и описывают поведенческие реакции в новых условиях жизни. Лексикографирование ТП способствует выявлению широкого круга концептов народной культуры, основных тематических полей (политика, деньги, здоровье, любовь и др.), отражающих совокупность представлений народа о действительности, закрепленных в единицах языка, на определенном этапе развития.

• Трансформированные паремии выполняют функции прецедентных феноменов и паремий, но, в силу своей новизны, «аномальности», интертекстуальности они служат отражению современного взгляда на жизнь, подтверждают тезис о всеобщей абсурдности, карнавализации и текстуализации пространства, свойственной постмодернистскому восприятию мира и являются, таким образом, свидетельствами демократизации языковых процессов в лингвокультурном сообществе.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на различных этапах её разработки на ежегодной Международной конференции «Чтения Ушинского» (Ярославль 2006, 2007, 2008, 2009), на Международной научной конференции «Лингвистические основы межкультурной коммуникации» (Нижний Новгород 2007), на XXXVII и XXXVIII Международной научной филологической конференции в СПбГУ (Санкт-Петербург 2008, 2009), на Международной научно-практической конференции «Фразеологизм и слово в национально-культурном дискурсе» (лингвистический и лингвометодический аспекты), посвященной юбилею д.ф.н., проф. А. М. Мелерович (Кострома, 20-22 марта 2008 г.), и на заседаниях кафедры теории языка и перевода Ярославского государственного педагогического университета им. К.Д. Ушинского.

В целом, материалы данного исследования отражены в шестнадцати печатных работах.

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лингвокультурологическая характеристика межтекстовых связей в условиях демократизации языковых процессов"

Выводы

Материалом настоящего исследования являются трансформированные паремии - высказывания, образованные от паремий, афоризмов, крылатых выражений и прочих прецедентных феноменов. Обращение к прецедентным текстам, наполненность фрагментами чужих текстов — характерная черта современного текста и дискурса. Прецедентные тексты образуют прототексты национальной культуры, ПФ - ядерные элементы когнитивной базы. Динамика в составе и функционировании ПФ демонстрируют динамику изменений КБ и те процессы, которые в ней происходят.

Отношение к источнику - общефилологический критерий классификации ПФ, а следовательно, и трансформированных паремий, образованных на их основе. В исследованном корпусе примеров в качестве основы, вступившей в МС, выявлены прецедентные феномены: 1) из Библии (2%); 2) из зарубежной литературы, искусства и культуры (3,8%); 3) из собственной национальной литературы и культуры (19,8%): национальная литература (9%), прецедентное имя (3,5%), строки из песен (2,9%) и др.; 4) из современных средств информации: печать и реклама, телевидение, радио, интернет (1%); 5) из языка и речи - клишированные формы, устойчивые сочетания, не имеющие автора, но воспроизводимые в речи (73,6%): фразеологизмы (9,6%), речевые формулы-клише (5%), пословицы и поговорки, присловья (58,4%), клише «новояза», лозунги (формулы)-советизмы (3,5%).

Из пяти видов реминисценций (по Г. Г. Слышкину), служащих средством апелляции к концептам прецедентных текстов релевантными для ТП являются квазицитация (65,2%), аллюзия (21,2%) и продолжение (12,7%).

Поскольку ТП основаны на прецедентных феноменах, паремиях и устойчивых сочетаниях, они во многом «наследуют» их функции: номинативную (обобщение человеческого опыта, выражение жизненной мудрости, передача философского смысла), людическую (пародирование, травестирование, создание загадки), парольную (контактоустанавливающая) и персуазивную (использование в качестве авторитетного высказывания, использование крылатики в качестве лозунгов, призывов). При трансформации паремий имеет место совмещение ведущих функций пословицы и ТП. Алгоритм восприятия текста и инвариант восприятия ПТ находятся в отношениях взаимодетерминированности и взаимозависимости: трансформа воспринимается лишь в непосредственной связи с порождающей паремией. Следовательно, перенимается и функция последней, совмещаясь с новой, приобретенной функцией «новорожденной» ТП.

Если ТП имеет прототип (т. е. образована от конкретной паремии, ПТ или УС), ведущая функция паремии-прототипа в меньшей или большей степени выражается и в ТП. Степень выраженности зависит от степени трансформированности и узнаваемости. Если ТП имеет прототипом некий ПФ, не обладающий функциями паремий (в силу того, что не является паремией - цитата, рекламный слоган, названия песен, фильмов и т.п.), функция ТП будет соотноситься с функцией ПФ в основе данной ТП (номинативной, парольной, персуазивной). Однако, поскольку ТП по своей игровой творческой природе и благодаря породившей их карнавализации относятся к малому комическому жанру [Дамм 2002: 48], а игра в широком понимании является онтологической основой явления ТП, ведущей для них является людическая (игровая, развлекательная) функция. Называя ситуацию (реализуясь в номинативной функции), убеждая собеседника в ходе дискуссии (персуазивная функция), определяя статус «свои-чужие» (парольная функция), ТП развлекает, снимает напряжение, располагает собеседников друг к другу остроумием и свежестью переосмысленной идеи прототипа.

Анализ структуры и семантики ТП на материале словаря «Антипословицы русского народа» позволил выявить два основных типа трансформаций: семантические и структурно-семантические. Структурных трансформаций, которые также свойственны корпусу паремий, на данном материале не выявлено, поскольку структурные трансформации не меняют семантику и не производят комического эффекта, вызываемого, как правило, приращением нового смысла к старой форме и содержанию.

В результате семантических трансформаций появляются ТП с измененным коннотативным содержанием (0,7%), переосмысленной (актуализированной) внутренней формой (1,3%), буквализованным значением (1,5%), измененным коммуникативным типом высказывания (0,2%).

Структурно-семантические преобразования могут идти в двух направлениях: с сохранением тождества исходного выражения (79%) и с разрушением тождества (21%), в результате чего возникают окказиональные (индивидуально-авторские) паремии. Преобразования первого направления осуществляются посредством добавления (9%), сокращения (0,8%) и замены компонентов (42,2%) (единичных, непредикативного типа, предикативного типа), контаминации частей устойчивых сочетаний (8,3%), инверсии (0,9%>), перехода утвердительных форм в отрицательные и наоборот (0,3%) и др., преобразования второго направления — посредством коренного переосмысления паремий и полной деформации {9,1%). Последнее происходит на основе интертекстем, вступающих в новые межтекстовые связи. В некоторых случаях трансформации сочетаются, порождая комплексные трансформации (3,7%). При трансформациях замены нередко образуется каламбур, основанный на парономазии. Заменяющий компонент может отличаться звуками в разных морфемах, на стыке морфем или на стыке слов.

ТП, образованные в ходе интертекстовой деривации, могут следующим образом соотноситься со смыслом исходной единицы: выражать исходный смысл без изменения основной идеи, опровергать его, развивать исходную идею, интерпретировать идею в новом ключе, порождать свой собственный смысл, связанный с исходным по ассоциации с элементами прототипа. В 55% случаев (по данным лингвокультурологического анализа картотеки) новое содержание маркировано социокультурными, политическими, идеологическими изменениями, а также изменениями в сфере морально-нравственных ценностей на постсоветском пространстве.

Одним из самых ярких и распространенных способов реализации межтекстовых связей в ТП является каламбур (16,2%). Выделяют каламбуры, основанные на 1) одинаковом звучании единиц — полисемии, омофонии (44%); 2) сходном звучании единиц — парономазе, контрепетрии, народной этимологии (56%). Все каламбурные ТТТ принадлежат к двум типам по наличию («in praesentia» - 8%) или отсутствию («in absentia» - 92%) второго компонента игры в одном контексте. Единиц «in absentia» в исследуемом корпусе примеров значительно больше, поскольку данный тип подразумевает, в основном, замену компонента на сходно звучащий, а замена компонента, в свою очередь, является самый распространенной трансформацией, реализующей ИД устойчивых сочетаний.

Самым продуктивным явлением при образовании каламбурных ТП является парономаза (56%) и двойная актуализация (буквализация) элементов ФЕ и пословиц - 25%.

Заключение

В настоящей диссертационной работе было предпринято изучение межтекстовых связей, реализуемых посредством интертекстовой деривации как явления, отражающего языковую картину мира в динамике и характерного для процессов демократизации языка в современном обществе. Исследование было выполнено в рамках лингвокультурологического подхода, состоящего в анализе языковых структур, которые обнаруживают непосредственную взаимообусловленную связь языка и культуры: паремий, фразеологических единиц, прецедентных феноменов, цитат, текстовых реминисценций и других устойчивых сочетаний, известных большинству представителей русского лингвокультурного сообщества. Данные языковые структуры имеют культурно-символическое, эталонное, образно-метафорическое значение и отражают архетипические и прототипические представления, зафиксированные в сознании каждой национальной языковой личности.

За последние десятилетия мир изменился больше, чем за предыдущие несколько столетий. Технический прогресс привел к информационному взрыву, который во многом является причиной появления нового человека — человека глобального мира, «идеального потребителя смыслов». Естественный язык, развиваясь вместе с обществом, не может не реагировать на его запросы. Один из векторов такого развития - символизация. Знание хранится в словах, но не совсем так, как это было прежде. Разноуровневые единицы культурного знания - пословицы, поговорки, присловья, крылатые слова, фразеологизмы, афоризмы, «говорящие» имена и названия, строчки из песен и стихотворений, произведений художественной литературы, штампы в языковой форме аккумулируют лингвокультуру, формируя у читателя многовекторное объемное мышление. В силу вышесказанного и в контексте демократизации в политической, социальной и культурной сферах очевидно, что доминантой сегодняшнего языкового вкуса является стремление к более интенсивному, творческому использованию потенциала языковых единиц, «жадному обновлению средств выражения» [Костомаров 1999: 292], заставляющему опробовать самые различные способы вербально-коммуникативного творчества. Языковое сознание современного россиянина прецедентноориентировано, что создает условия для популярности трансформированных паремий в дискурсе любой локализации.

Трансформированные паремии — переделки хорошо известных паремий, прецедентных феноменов — строчек из песен, цитат из фильмов и литературы и т.п., получившие широкое распространение в последнее время. Они бытуют на радио, в интернете, печатных СМИ. Следуя основным тенденциям демократизации языковых процессов - стремлению к экспрессии, новизне формы и содержания, смешению стилей, нивелировке типов речи — телевидение и беллетристика делают игру с читателем или слушателем массовым явлением. Соотнесение с элементами собственной когнитивной базы при восприятии ТП порождает у адресата чувство удовлетворения и повышает читательский и зрительский интерес.

Исследование было проведено в несколько этапов с применением различных методов лингвистического и лингвокультурологического анализа.

На первом этапе из корпуса словарных единиц словаря «Антипословицы русского народа» [Вальтер, Мокиенко 2005] были выделены единицы, испытавшие интертекстовую деривацию - создание посредством разнообразных трансформаций интертекстем трансформационного ранга.

Исследованный корпус однофразовых лингвокультурных текстов малых форм сформирован на основе следующих принципов и критериев:

- отобранные методом сплошной выборки единицы в количестве 2195 восходят к основе-прототипу, вступившему в межтекстовые связи и испытавшему интертекстовую деривацию посредством трансформаций различного типа; основа-прототип может представлять собой устойчивое сочетание, речевое клише, прецедентный феномен, паремию, афоризм, крылатое выражение и т.п. — единицу, известную среднему представителю русского лингвокультурного сообщества и узнаваемую в трансформированном виде. Лексикографическая репрезентация микросистем ТП, в частности, в вышеназванном словаре, позволяет выявить изменения в мировоззрении социума и отдельной языковой личности. Это дает возможность анализировать актуализацию межтекстовых связей в контексте демократизации языковых процессов на примере трансформированных паремий-интертекстем.

На втором этапе с целью выявления наиболее продуктивного пласта устойчивых сочетаний (интертекстем) для образования ТП и, соответственно, его популярности у представителей русского ЛКС для анализа динамики языковых процессов единицы были распределены по экстралингвистическому основанию отнесения к источнику. , Отнесение к источнику — общефилологический критерий классификации ПФ, а следовательно, и трансформ, образованных на их основе. В исследованном корпусе примеров в качестве основы, подвергшейся интертекстовой деривации и вступившей в межтекстовые связи, выявлены ПФ: 1) из Библии (2%); 2) из зарубежной литературы, искусства и культуры (3,8%); 3) из собственной национальной литературы и культуры (19,8%); 4) из современных средств информации: печать и реклама, телевидение, радио, интернет (1%); 5) из языка и речи -клишированные формы, устойчивые сочетания, не имеющие автора, но воспроизводимые в речи (73,6%), в число которых и входят наиболее популярные для трансформирования пословицы и поговорки (58,4%).

На третьем этапе с целью выявления лингвистических механизмов актуализации межтекстовых связей корпус единиц был распределен по типам структурно-семантических трансформаций, с помощью которых получены трансформированные паремии. Анализ структуры и семантики ТП на материале словаря «Антипословицы русского народа» позволил выявить два основных типа трансформаций: семантические (3,8%) и структурно-семантические (96,2%). Наиболее продуктивным видом является трансформация замены компонентов (42,2%). Популярны также образование ТП по модели устойчивых фраз (11,6%), переосмысление, деформация прототипа с образованием ТП (11,6%) и контаминация частей прототипов (6,3%).

На четвертом этапе с целью выявления и анализа репрезентации фрагментов картины мира представителей русского JIKC в трансформированных паремиях все единицы были распределены по темам и ценностям, отраженным в их семантике (политика, экономика, бытийные ценности, здоровье, любовь и др.). Из результатов качественного и количественного анализа выделенных тематических полей следует, что ТП с успехом служат репрезентации фрагментов ЯКМ носителей русской лингвокультуры, как в сфере актуальных реалий (компьютерные технологии, политика, охрана правопорядка и др.), так и в сфере традиционных бытийных ценностей (любовь, здоровье, взаимоотношения между людьми, поведение в обществе и др.). В обстановке политических потрясений и бурного технического прогресса ценности подвержены пересмотру в соответствии с социокультурной ситуацией, что свидетельствует о динамике в ЯКМ и демократизации языковых процессов. В результате изменений в социуме меняется языковое сознание его членов. Увеличивается спрос на остроумие, иронию, сарказм, языковую игру. «Состав и функционирование крылатики напрямую связано с нравственными и эстетическими ценностями языкового коллектива» [Костомаров 1994: 246]. Актуальные реалии отражены в 55% ТП. В остальных социокультурная маркированность - опосредованная, она состоит в самом факте появления ТП как следствия карнавализации ценностей, интертекстуализации текстового пространства и демократизации языковых процессов. В соответствии с семантикой ТП, жизнь в России не проста, эффективной демократии пока не существует, власть по прежнему «далека от народа». В сфере частной жизни, помимо отношения к дружбе, семейным ценностям, женщинам, пище и др. ТП объясняют, что такое любовь, каковы ее особенности в современном обществе. Анализ лексики и концептуального содержания ТП показывает, что трансформации отражают коллективное восприятие действительности. Они обусловлены своеобразием духовной и материальной культуры носителей языка, сложившейся на данном этапе жизни общества, социально-политической ситуацией, особенностями индивидуального мировосприятия, творческим потенциалом языковой личности.

На пятом этапе с целью иллюстрации теоретических положений о языковой игре и месте игровой парадигмы в процессах демократизации языка, а также выявления лингвистических механизмов актуализации межтекстовых связей из корпуса ТП, выделенных на первом этапе, были отобраны единицы, трансформированные с образованием языковой игры (в частности, каламбура), 355 ед. - 16,2% от общего количества. Наиболее продуктивным ее подвидом при актуализации межтекстовых связей на материале ТП является парономазия - фонетическое сходство разных единиц (56%). ТП во всем объеме своего корпуса — реализация языковой игры в различных ее ипостасях — от «бунта против клише, многословия, автоматизма в функционировании слов», до каламбура и контрепетрии. Авторы ТП подспудно ведомы протестом против стереотипа употребления паремий, цитат и других устойчивых готовых форм, которые и подвергаются с их «легкой руки» интертекстовой деривации. Языковой игра ярко выявляет, с одной стороны, эволюционные потенции языка, с другой — творческие возможности языковой личности. В игровом процессе происходит нарушение равновесия речевого произведения, обусловливающее переход к началу самоорганизации текста, в ходе которой говорящий актуализирует потенциальные возможности языка, тем самым демонстрируя один из возможных путей эволюции всей системы. Вышесформулированный тезис, возможно, станет вектором дальнейших исследований, расширяющих и углубляющих представленную в настоящей диссертации проблематику.

Использование ТП обостряет диалогичность текста, создает многоплановость восприятия, включает порождаемый текст в вертикальный контекст текстового универсума. Являясь одной из форм вербально-коммуникативного творчества, ТП служит выразительности, способствует адекватному пониманию и увеличивает силу воздействия речевого произведения.

Смысловая заряженность ТП - одна из форм экономии языковых средств. В философии за трансформированными устойчивыми сочетаниями стоит симулякр, одно из ключевых понятий постмодернизма, который сыграл важную роль в лингвистическом повороте к панъязыковой концепции и, в конечном итоге, к «текстуализации» мира и сознания в гуманитарных науках. Яркое «пятно» в философской картине XX века, он «объявил» Текст единственной Реальностью, частью которой мы и являемся, а нашу человеческую деятельность чтением безграничного «текста мира». В результате произошел пересмотр природы сложнейших взаимоотношений «Реальность — Человек - Язык - Культура - Текст».

Мир ТП - это ирония, пародия, палимпсест, трансформация и приращение смыслов, следовательно, вторичность и интертекстуальность. ТП стремятся к генерированию новых смыслов, заключенных не столько в словах, сколько в неоднословных выражениях. В ТП фокусируются сразу три семиотических объекта, неразрывно связанные между собой - это язык, текст и культура.

ТП по своей игровой творческой природе и благодаря породившей их карнавализации - стремлению к осмеянию сокровенного в качестве подтверждения его значимости — относятся к малому комическому жанру, поэтому ведущей для них является людическая функция. Называя ситуацию (реализуясь в номинативной функции), убеждая собеседника в ходе дискуссии (персуазивная функция), определяя статус «свои-чужие» (парольная функция), ТП развлекает, снимает напряжение, располагает собеседников друг к другу остроумием и свежестью переосмысленной идеи прототипа.

Когда адресат коммуникации воспринимает ТП — в живой речи, в тексте, в качестве газетного заголовка и т.п., он осознает прежде всего исходную интертекстему, реализуются ее смыслы, но на них сверху экстраполируется и новая коннотация, порожденная изменениями в семантике или структуре прототипа. Так осуществляется развитие языка - через его принципиальную неустойчивость, благодаря смене его состояний. Новое в языке возникает как внезапное и непредсказуемое, но оно одновременно запрограммировано в совокупности путей эволюции. Это ключ к непрерывному движению, развитию, креативности.

Подводя итог, следует отметить, что, вероятно, не все трансформированные паремии закрепятся в языке и речи, но каждая из них — своеобразный слепок породившей их эпохи, позволяющий лучше понять язык человека и человека через его язык.

Список научной литературыБутько, Юлия Валерьевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Алексеенко М. А. Негативен ли образ женщины в языке? // Слово в словаре и дискурсе: Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М.: ООО «Издательство «Элпис», 2006. С. 22-29.

2. Апресян Ю. Д. Языковые аномалии: типы и функции // Res Philologica. Филологические исследования. М.: Наука, 1990. С. 50-71.

3. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 1: Лексическая семантика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. 472 с.

4. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. II. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. 780 с.

5. Апресян Ю. Д. Отечественная теоретическая семантика в конце XX столетия // Известия АН. Серия исследований литературы и языка. М., 1999. Т. 58. №4. С. 39-53.

6. Аристотель. Сочинения: В 4 х т. М.: 1975-1983.

7. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальностъ. Сборник статей. Науч. редактор П.Е.Бухаркин. СПб.; Изд-во Санктпетербургского ун-та, 1999. 444 с.

8. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык: К проблеме «языковой картины мира» // Вопросы языкознания, 1987, № 3. С. 3-19.

9. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. 2-е изд., испр. М.: «Языки русской культуры», 1999. I-XV. 896 с.

10. Арутюнова Н. Д. Наивные размышления о наивной картине языка // Язык о языке. М., 2000. С. 7-19.

11. Афористика и карикатура. Антология сатиры и юмора России XX века. Т. 24. М.: Изд-во Эксмо, 2003. 720 е., илл.

12. Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова. М.: Правда, 1986. 528 с.

13. Баранов А. Н., Караулов Ю. Н. Русская политическая метафора. М., 1991.430 с.

14. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / пер. с фр., сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Костикова. М.: Прогресс, 1994. 616 с.

15. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / Сост. С. Г. Бочаров;

16. Текст подгот. Г. С. Бернштейн и JI. В. Дерюгина; Примеч. С. С. Аверинцева и С. Г. Бочарова. М.: Искусство, 1979. 424 с. (Из истории сов. эстетики и теории искусства).

17. Бахтин М. М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук / Сост. и автор вступ. ст. С. Г. Бочаров. СПб.: Азбука, 2000. 333 с.

18. Береговская Э. М. Однофразовый текст как сочетание вербальных и невербальных элементов // Разноуровневые характеристики лексических единиц. Материалы межвузовской научно практической конференции 3 4 июня 1997 г. Смоленск, 1997. С. 4-10.

19. Береговская Э. М., Верже Ж. М. Занятная риторика = Rh6torique amusante. М.: Языки русской культуры, 2000. 152 с.

20. Береговская Э. М. Аппроксимативные паремии как компонент культурного тезауруса // Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 260-265.

21. Берлянд И. Е. Игра как феномен сознания. Кемерово, 1992. 95 с.

22. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. М., 1988. 399 с.

23. Бондаренко В. Т. Варьирование устойчивых фраз в русской речи / автореф. дисс.докт. филол. наук; Московский государственный открытый пед. ин-т. М., 1995. 42 с.

24. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 576 с.

25. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Неожиданности в русской языковой картине мира //ПОЛУТРОПОК М., 1998. 1039 с.

26. Бурвикова 2006 Бурвикова Н. Д., Костомаров В. Г. Жизнь в мимолетных мелочах. СПб., Златоуст, 2006. 69 с.

27. Валгина Н. С. Активные процессы в современном русском языке: учеб. пособие для студентов вузов. М.: Логос, 2001. 304с.

28. Вальтер X. Образ женщины в русских «антипословицах» // Slowo. Tekst. Czas VII. Nowe srodki nominacji jezykowej w nowej Europie. Materialy VII Miedzynarodowej konferencji Naurowej. Pod M. A. Aleksiejenki i M. Kuczynskiej. Szczecin, 2004. S. 327-338.

29. Вальтер X., Мокиенко В. M. Паремиологические трансформы в речи и жаргоне // Функционирование стандартных и субстандартных языковых единиц. Сб. научных трудов памяти проф. Б. Б. Максимова. Магнитогорск: МаГУ, 2001. С. 34-53

30. Вальтер X., Мокиенко В. М. Антипословицы в современной живой русской речи // Антипословицы русского народа. СПб.: Издательский Дом «Нева», 2005. С. 3-17.

31. Вежбицкая А. Язык, культура, познание. Пер. с англ. Отв. ред. М. А. Кронгауз, вступ. ст. Е. В. Падучевой. М.: Русские словари, 1997. 416 с.

32. Вербицкая М. В. Теория вторичных текстов. М.: МГУ, 2000. 219 с.

33. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М.: Русский язык. 1983. 269 с.

34. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1989. 406 с.

35. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. 300 с.

36. Витгенштейн Л. Философские работы. Часть 1. Пер. с нем. Составл., вступ. статья, примеч. М. С. Козловой. Перевод М. С. Козловой и Ю. А. Асеева. М.: Издательство «Гнозис», 1994,- 612 с.

37. Вишнякова О. В. Паронимия в русском языке : учебное пособие для пед. вузов по спец. «Русский язык и литература». М.: Высш. шк., 1984. 128 с.

38. Вишнякова Ю. В. Лингвокультурологическое описание тендера в лексикографии (на материале анализа мифологических персонажей). Дис. . канд. филол. наук: 10.02.19 / ЯГПУ им. К. Д. Ушинского. Ярославль, 2007.

39. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М.: Высшая школа, 1986. 343 с.

40. Волошинов В. Н. (М. М. Бахтин). Марксизм и философия языка: Основные проблемы социологического метода в науке о языке. М.: Лабиринт, 1993. 190 с.

41. Воробьев В. В. Лингвокультурология. Теория и методы. М.: Изд-во РУДН, 1997. 331 с.

42. Гадамер Г.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. Пер. с нем. М.: Наука, 1989. 614 с.

43. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. Пер. с нем. М.: Искусство, 1991.367 с.

44. Гак В. Г. Людическая функция языка как источник вариативности // Языковые преобразования. М., 1998. С. 371-373.

45. Герман 1999 Герман, И. А., Пищальникова В. А. Введение в лингвосинергетику. Барнаул.: Изд-во Алт. ун-та, 1999. 130 с.

46. Голев Н. Д. Динамический аспект лексической мотивации. Томск: Изд во ТГУ, 1989. 252 с.

47. Горшков А. И. «Интертекстуальность» и межтекстовые связи // Слово и текст в диалоге культур. Юбилейный сборник. М., 2000. С. 124-134.

48. Грани слова: Сборник научных статей к 65-летию проф. В. М. Мокиенко. М.: ООО «Издательство ЭЛПИС», 2005. 782 с.

49. Гридина Т. А. Языковая игра: Стереотип и творчество. Монография. Екатеринбург, 1996. 214 с.

50. Гудков Д. Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М. : Гнозис, 2003. 287 с.

51. Гудков Д. Б. К вопросу о словаре прецедентных феноменов // Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 251-259.

52. Гулыга А. В. Комическое // Принципы эстетики. М.: Политиздат, 1987. 286 с.

53. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. 400 с.

54. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 456 с.

55. Дамм Т. И. Комические афоризмы в современной газете // Русская речь, №5,2002. С. 48-52.

56. Даниленко Л. Интертекстуальные реляции паремий // Грани слова: Сборник научных статей к 65 летию проф. В. М. Мокиенко. М.: ООО «Издательство ЭЛПИС», 2005. С. 47-51.

57. Девкин В. Д. Немецкая лексикография: учеб. пособие для вузов. М.: Высш. шк., 2005. 670 с.

58. Девкин В. Д. Юморемы // Слово в словаре и дискурсе. Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М.: ООО «Издательство «Элпис», 2006. С. 71-76.

59. Делез Ж. Различие и повторение. ТОО ТК «Петрополис», 1998. 384 с.

60. Денисова Г. В. В мире интертекста: язык, память, перевод. Предисловие С. Гардзонио; Предисловие Ю.Н. Караулова. М.: «Азбуковник», 2003. 298 с.

61. Добровольский Д. О., Караулов Ю. Н. Идиоматика в тезаурусе языковой личности //Вопросы языкознания. 1993. №2. С. 5-15.

62. Добровольский Д. О. Национально культурная специфика во фразеологии (I) //Вопросы языкознания. 1997. №2. С. 37-48.

63. Жданова В. В. Пословицы и поговорки как источник изучения русского культурно языкового сознания В. В. Жданова // Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 151-160.

64. Жуйкова М. В. Об одной поговорке Владимира Даля, или Заметки о «женском сбойстве» // Слово в словаре и дискурсе. Сборник научных статей к 50 летию Харри Вальтера. М.: ООО «Издательство «Элпис», 2006. С. 519-525.

65. Жуков В. П. О словаре пословиц и поговорок // Жуков В. П. Словарь русских пословиц и поговорок: Около 1200 пословиц и поговорок. 4-е изд., испр. и доп. М.: Рус. яз., 1991. 534 с. (Малая б-ка словарей рус. яз.).

66. Залевская А. А. Национально культурная специфика картины мира и различные подходы к ее исследованию // Языковое сознание и образ мира. М., 2000. С. 39-54.

67. Захаренко И. В. Прецедентные высказывания и их функционирование в тексте // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации. М., 1997. С. 92-99.

68. Земская Е. А., Китайгородская М. В., Ширяев Е. Н. Русская разговорная речь. М.: Наука, 1980. 276 с.

69. Земская Е. А. Словообразование как деятельность. Ин-т рус. языка РАН. М.: Наука, 1992. 221 с.

70. Земская Е. А. Клише новояза и цитация в языке постсоветского общества // Вопросы языкознания. 1996. № 3. С. 23-31.

71. Иванова Е. В. Пословичные картины мира: (На материале англ. и рус. пословиц). Спб.: Филол. ф-т СпбГУ, 2002. 155 с.

72. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996. 251 с.

73. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мира /Науч. ред. А. Е. Махов. М.: «Интрада», 1998. 256с.

74. Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное. Пер. с фр. и вступ. ст. С. Н. Зенкина. М.: ОГИ, 2003. 296 с.

75. Канке В. А. Основные философские направления и концепции науки. Итоги XX столетия. М.: Логос-М, 2004. 328 с.

76. Кант И. Собрание сочинений. В 6 т. М.: 1963-1966.

77. КарасевЛ. В. Философия смеха. М.: РГГУ, 1996. 221 с.

78. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004. 390 с.

79. Караулов, Ю. Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М., 1981. 368 с.

80. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 261 с.

81. Карпова О. М. Лексикографические портреты словарей современного английского языка. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2004. 192 с.

82. Касарес X. Введение в современную лексикографию. М.: Изд-во иностр. литературы, 1958. 364 с.

83. Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса / Пер. с фр. и португ. Общ. ред. и вступ. статья П. Серио, предисл. Ю. С. Степанова. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. 416 с.

84. Клюев Е. Странноведение. М.: Изд. дом «Гаятри», 2006. 472 с.

85. Колесникова М. С. «Несерьезные словари»: Лингводидактический ракурс // Лингвистические и лингводидактические исследования в контексте межкультурной коммуникации. Ярославль, 2001. С. 71-76.

86. Колесникова М. С. Диалог культур в лексикографии: феномен лингвострановедческого словаря. Ярославль: Изд во ЯГПУ, 2002. С. 6170.

87. Колесникова М. С. Лексикографический практикум по межкультурной коммуникации и лингвострановедению: учебное пособие. Ярославль: Изд-во ЯГТУ, 2007. 150 с.

88. Королькова А. В. Афористика в контексте русской фразеологии // Слово в словаре и дискурсе. Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М.: ООО «Издательство «Элпис», 2006. С. 539-545.

89. Костомаров В. Г. Русский язык на газетной полосе (некоторые особенности языка современной газетной публицистики). М.: изд-во МГУ, 1971. 266 с.

90. Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс медиа. Издание третье, испр. и доп. СПб.: «Златоуст», 1999. 320 с.

91. Красных В. В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. 284 с.

92. Красных В. В. Анализ дискурса в свете концепции фрейм структур сознания // Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивныхпрактиках / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 243-250.

93. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М.: ИГ «Прогресс», 2000. С. 427-457.

94. ЮЗ.Кронгауз М. А. Речевые клише: энергия взрыва // Лики языка: сб. науч. трудов к 45-летию научной деятельности Е. А. Земской. М., 1998. С. 185-189.

95. Кронгауз М. А. Русский язык на грани нервного срыва. М.: Знак: Языки славянских культур, 2008. 232 с.

96. Кубрякова Е. С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 141-172.

97. Юб.Кубрякова Е. С. Сознание человека и его связь с языком и языковой картиной мира // Филология и культура / Ред. Болдырев Н. Н. Тамбов: ТГУ, 2003. С. 32-34.

98. Кузьмицкая Е. В. К структуре интертекстовой цепочки // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе: Сборник докладов международной научной конференции / Ред. сост. С. Г. Шулежкова. Магнитогорск: Изд во МаГУ, 2003. С. 69-72.

99. Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Языки славянской культуры, 2004. 344 с. (Studia philologica).

100. Кун Т. Структура научных революций. Пер. с англ. В. Нарумова. Серия: Логика и методология науки. М., 1975. 288 с.

101. Леви-Стросс К. Структурная антропология. Пер. с фр. Вяч. Вс. Иванова. М.: Изд во ЭКСМО Пресс, 2001. 512 с. (Серия «Психология без границ»)

102. Ш.Левин Ю. И. Провербиальное пространство // Паремиологические исследования: Сб. статей под ред. Г. Л. Пермякова. Л.: Наука, 1984. С. 115-119.

103. Литвиненко Т. Е. Интертекст в аспектах лингвистики и общей теории текста: монография. Иркутск: ИГЛУ, 2008. 308 с.

104. Лихачев Д. С. Раздумья / сост. и общ. ред. Г. А. Дубровской. М.: Дет. лит., 1991.318 с.

105. Лихачева А. Б. Образ современного русского телезрителя по данным обращенных к нему текстов. URL: http://www.fixed.ru/prikling/conf/stilsist2/obrazgrkscxj.html. Дата обращения 05.09.2008.

106. Лосев А. Ф., Шестаков В. П. История эстетических категорий. М.: Искусство, 1965. 376 с.

107. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1983. 164 с.

108. Лотман Ю. М. Избранные статьи . Т. 1. Таллин, 1992. 164 с.

109. Лотман Ю. М. Об искусстве. Спб., 1998. 702 с.

110. Лотман Ю. М. Семиосфера. Спб: «Искусство СПБ», 2000. 704 с.

111. Люксембург А. М., Рахимкулова Г. Ф. Магистр игры Вивиан Ван Бок: игра слов в прозе Владимира Набокова в свете теории каламбура. Ростов на Дону: Издательство Института массовых коммуникаций, 1996. 202 с.

112. Майданова Л. М. Речевая интенция и типология вторичных текстов // Человек текст культура. Екатеринбург, 1994. С. 78-110.

113. Маньковская Н. Б. Эстетика постмодернизма. СПб.: Алетейя, 2000. 347 с.

114. Маслова В. А. Культурно национальная специфика русской фразеологии // Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 69-76.

115. Маслова В. А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2001. 208 с.

116. Мелерович А. М., Мокиенко В. М Формирование и функционирование фразеологизмов с культурно маркированной семантикой в системерусской речи // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1999. С. 63-68.

117. Мелерович А. М. О структуре и функциях фразеологических символов // Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 94-101.

118. Мелерович А. М. Интертекстовая фразеологическая деривация как проявление динамики фразеологической системы языка // Грани слова: Сборник научных статей к 65-летию проф. В. М. Мокиенко. М.: ООО «Издательство ЭЛПИС», 2005. С. 118-122.

119. Мокиенко В. М. Интертекстемы и текст в славянских языках // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе. Магнитогорск, 2003. С. 5-19.

120. Мокиенко В. М. Слово о словаре англицизмов // Словарь: Заимствования в русском субстандарте. Англицизмы. М.: ООО «ИТИ Технологии», 2004. С. 5-10.

121. Мурзин JI. Н. Синтаксическая деривация. Анализ производных предложений русского языка: пособие по спецкурсу. Пермь: Пермский государственный университет, 1974. 170 с.

122. Мурзин JI.H. Основы дериватологии. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1984. 56 с.

123. Мурзин JI.H. Принцип деривации и деривационная грамматика // Очерки по лингвистической детерминологии и дериватологии русского языка. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1998. С. 238-248.

124. Нестерова Н. М. Текст и перевод в зеркале философских парадигм. Перм. гос. техн. ун т. Пермь, 2005. 203 с.

125. Нефёдова Л. А. Явление девиации в лексике современного немецкого языка. Дис. докт. филол. наук: 10.02.05 / МГЛУ. Москва, 2002.

126. Никитина С. Е. Устная народная культура и языковое сознание. М.: Наука, 1993. 189 с.

127. Норман Б. Ю. Игра на гранях языка. М.: Флинта: Наука, 2006. 344 с.

128. Очерки по лингвистической детерминологии и дериватологии русского языка: Коллективная монография / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1998. С. 65-84.

129. Падучева Е. В. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэрролла // Семиотика и информатика, вып. 18. М.: ВИНИТИ, 1982. С. 76-119.

130. Падучева Е. В. Динамические модели в семантике лексики. М.: Языки славянской культуры, 2004. 608 с. (Studia philologica).

131. Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки (Заметки по общей теории клише). М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1970. 240 с.

132. Пермяков Г.Л. Типологические исследования по фольклору. М., 1975. 228 с.

133. Пермяков Г. Л. Основы структурной паремиологии. М.: «Наука», 1988. 190 с.

134. Попова 3. Д., Стернин И. А. Язык и национальная картина мира. Воронеж: Истоки, 2002. 60 с.

135. Постовалова В. И. Лингвокультурология в свете антропологической парадигмы (К проблеме оснований и границ современной фразеологии) // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1999. С. 25-34.

136. Почепцов Г. Г. Теория коммуникации. Минск, 1990. 656 с.

137. Привалова И. В. Интеркультура и вербальный знак (лингвокогнитивные основы межкультурной клммуникации). Монография. М.: Гнозис, 2005. 472 с.

138. Рацибурская Л. В. Принципы составления «Комплексного лингвокульту-рологичес кого словаря для школьников» // Слово в словаре и дискурсе.

139. Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М.: ООО «Издательство «Элпис», 2006. С. 662-670.

140. Рогозина Е. Н. Игровая традиция в итальянском искусстве XX века (театр и кино): Автореф. дис. . канд. искусствоведения: 24.00.01./ЯГПУ им. К. Д. Ушинского. Ярославль, 2003. 24 с.

141. Руднев В. П. Морфология реальности: Исследование по «философии текста». М., 1996. 402 с.

142. Руднев В. П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. М.: «Аграф», 2000. 432 с.

143. Русская языковая шутка: От Пушкина до наших дней. М.: Аграф, 2003. 560 с.

144. Рылов Ю.А. Аспекты языковой картины мира: итальянский и русский язык. М.: Гнозис, 2006. 304 с.

145. Санников В. 3. Русский язык в зеркале языковой игры. 2-е изд., испр. и доп. М.: Языки славянской культуры, 2002. 552 с. (Язык. Семиотика. Культура).

146. Санников В. 3. Об истории и современном состоянии русской языковой игры // Вопросы языкознания, № 4, 2005. С. 3-20.

147. Селиверстова Е.И. Вариативность пословиц как проявление законов жанра // Вестник Санкт Петербургского ун-та. Сер. 2. Вып. 3. 2003. С. 44-54.

148. Сидоренко К.П. Цитаты из «Евгения Онегина» А.С. Пушкина в текстах разного жанра// «Образование», СПб., 1998. 318 с.

149. Сидоренко К. П. Интертекстематика // Пушкинский текст в интертекстовой динамике: лингвистический аспект. СПб.: изд во РГПУ им. А.И. Герцена, 2002. 40 с.

150. Сидоренко К. П. От крылатого слова к интертекстеме (межуровневая проекция) // Грани слова: Сборник научных статей к 65-летию проф. В. М. Мокиенко. М.: ООО «Издательство ЭЛПИС», 2005. С. 143-145.

151. Сидоренко К. П. Интертекст в жаргонографии // Слово в словаре и дискурсе. Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М.: ООО «Издательство «Элпис», 2006. С. 580-583.

152. Слышкин Г. Г. Апелляция к прецедентным текстам в дискурсе // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты. Волгоград; Саратов: «Перемена», 1998. С. 197-206.

153. Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. 128 с.

154. Супрун А. Е. Текстовые реминисценции как языковое явление // Вопросы языкознания, 1995, № 6. С. 17-28.

155. Супрун А. Е. Исследования по лингвистике текста. Минск, 2001. 308 с.

156. Тарасов Е. Ф. Язык как средство трансляции культуры // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1999. С. 34-37.

157. Тарасов М. М. Постструктуралистские основы современной теории текста: Дис. . канд. фил. наук: 10.02.19. М.: РГБ, 2007. (Из фондов Российской государственной библиотеки).

158. Текст. Интертекст. Культура: Сборник докладов международной научной конференции (Москва, 4-7 апреля 2001 года) / Российская академия наук.

159. Ин-т рус.яз. им. В. В. Виноградова; Ред. сост.: В. П. Григорьев, Н. А. Фатеева. М.: «Азбуковник, 2001. 608 с.

160. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 288 с.

161. Телия В. Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1999. С. 13-24.

162. Тхорик В. И., Фанян Н. Ю. Лингвокультурология и межкультурная коммуникация: учебное пособие. Второе издание. М.: ГИС, 2006.260 с.

163. Фархутдинова Ф.В. Картина мира и концепты народной культуры в лингвокультурологической дилогии В.И. Даля // Вестник Ивановского гос. ун-та. Серия «Филология». Иваново, 2000. № 1. С. 96-104.

164. Фатеева Н. А. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов. М.: Агар, 2000. 280с.

165. Федорова Н. Н. Трансформированные пословицы в газетных заголовках // Слово в словаре и дискурсе. Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М.: ООО «Издательство «Элпис», 2006. С. 583-586.

166. Федорова Н. Н. Современные трансформации русских пословиц: Монография. Псков: изд во ООО «Гименей», 2007. 226 с.

167. Res Philologica. Филологические исследования. М.: Наука, 1990. 467 с.

168. Фокина М. А. Интертекстуальная деривация крылатых выражений в литературно художественном дискурсе М. А. Фокина // Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 315-322.

169. Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1999. 336 с.

170. Хейзинга И. Homo ludens. Человек играющий / Пер. с нидерл. В. В. Ошиса. М.: Изд во ЭКСМО Пресс, 2001. 323 с. (Серия «Психология без границ»).

171. Хроленко А. Т. Основы лингвокультурологии: учебное пособие. 2-е изд. М.: Флинта: Наука, 2005. 184 с.

172. Черданцева Т.З. Идиоматика и культура (постановка вопроса) // Вопросы языкознания, 1996, № 1. С. 58-69.

173. Черданцева Т. 3. Итальянская фразеология и итальянцы. М.: ЧеРо, 2000. 304 с.

174. Чувакин А. А. Деривационные отношения как тип межтекстовых отношений // Актуальные проблемы дериватологии, мотивологии, лексикографии. Томск, 1998. С. 23-24.

175. Шапошников В. Н. Русская речь 1990-х. Современная Россия в языковом отображении. М.: КомКнига, 2006. 288 с.

176. Шейгал Е. И. Категоризация мира политики в жанрах политической афористики // Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 273-279.

177. Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании / Ф. Шиллер//Собр. соч. в 7 т., М.: 1957. Т. 6. С. 300 301.

178. Шмелев А. Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М.: Языки славянской культуры, 2002. 224 с. (Язык. Семиотика. Культура. Малая сер.).

179. Шмелев А. Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М. : Яз. слав, культуры, 2002. 492 е., портр. (Сер.: Язык. Семиотика. Культура)

180. Шулежкова С. Г. Крылатые выражения русского языка, их источники и развитие. М., 2002. 287 с.

181. Шумакова А. П. Французский афоризм как текст. Автореф. дисс. .канд. филол. наук. М.: МПГУ, 2006. 23 с.

182. Щерба JI.B. О частях речи в русском языке // Щерба JI.B. Языковая система и речевая деятельность. М., 1974. С. 77-100

183. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» // Иностранная литература. 1988. № 10. С. 88-104.

184. Эпштейн М. Н. Философия возможного. Модальности в мышлении и культуре. СПб., Алетейя, 2001. 334 с.

185. Языковая картина мира и системная лексикография / Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. К. Богуславская, Б. JI. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б.

186. Левонтина, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Отв. ред. Ю. Д. Апресян. М: Языки славянских культур, 2006. 912с.

187. Ягелло М. Алиса в стране языка. Тем, кто хочет понять лингвистику. Пер. с фр. М.: Едиториал УРСС, 2003. 192 с.

188. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М., 1975. С. 209-232.

189. Якобсон Р. Язык и бессознательное. Пер. с англ., фр., К. Голубович, Д. Епифанова, Д. Кротовой, К. Чухрукидзе, В. Шеворошкина; составл., вст. слово К. Голубович, К. Чухрукидзе; ред. пер. Ф. Успенский. М.: Гнозис, 1996. 248 с.

190. Abry D., Chalaron М. L. A propos de.Methode de F.L.E. pour le niveau intermediate. Presse Universitaire de Grenoble, 1992. 254 p.

191. Bergson H. Le Rire Text. / H. Bergson. Quadrigue / PUF, 400e edition, 1983. 157 p.

192. Caillois R. Les jeux et les hommes Text. / R. Caillois. Paris, 1967.

193. Calvino I. Nota del traduttore Text. / I. Calvino // Queneau R. I fiori blu. Traduzione di Italo Calvino. Torino, Einaudi, 1995. Pp. 263-274.

194. Cassayre S. Les fleurs bleues de Raymond Queneau. Paris, ed. du temps, 1999. 125 p.

195. Carroll L. Through the Looking Glass. M.: Progress Publishers, 1966. 230 p.

196. Cherdantzeva T. Proverbio e modo di dire // Studi di Grammatica italiana. Vol. XVI, 1996. P. 339-343.

197. Corbellari M. Mots croises et jeux de mots // Le francais dans le monde, 1999. No309. P.24-25.

198. Dandes A. Interpreting folklore. Bloomington, 1980. 185 p.

199. Dinelli M. Жалеть по-бабски in italiano: problemi di traduzione interculturale // Лингвистика и культурология. M., 2000. С. 218-218.

200. Durco, P. Zu den Aufgaben der kontrastiven Paromiologie // Слово в словаре и дискурсе: Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М.: ООО «Издательство «Элпис», 2006. С. 508-519.

201. Genette G. Palimpseste. Paris, Le Seuil, 1982. 467 p.

202. Grivel Ch. Tesis preparatorias sobre los intertextos // Intertextualite: Francia en el origin de un termino у el desarrollo de un concepto. La Habana: Casa de las Americas, 1997. P. 145-223.

203. Heber, A. Calembour et paronomase. Une plus ou moins grande charge semantique? // Verbum, № 1-2-3, 1993. Nancy: Presses universitaires de Nancy. P.l 11-118.

204. Henry J. La traduction des jeux de mots. These pour le doctorat. Paris: ESIT, 1993. 339 p.

205. Hoffmannova J. К charakteristice postmoderniho textu // SaS 53, 1992. S. 171-184.

206. Litovkina Anna T. Old proverbs Never Die : Anti Proverbs in the Language Classroom // Foldes, Csaba (ed.) Res humanae proverbium et sententiarum: Ad honorem Wolfgangi Mieder. Tubingen: Gunter Narr Verlag, 2004. P. 295326.

207. Litovkina Anna T. "Ha net и суда нет": Punning in Anglo american and Russian Anti Proverbs // Слово в словаре и дискурсе: Сборник научных статей к 50 летию Харри Вальтера. М.: ООО «Издательство «Элпис», 2006. С. 556-570.

208. Mieder W. Verdrehte Weisheiten: Antisprichworter aus Literatur und Meiden. Wiesbaden: Quelle & Meyer, 1998. 396 s.

209. Mieder W. Phrasen verdreschen: Antiredensarten aus Literatur und Meiden. Wiesbaden: Quelle & Meyer, 1999. 399 s.

210. Militz Hans Manfred. Das Antischprichwort als semantische Variante eines sprichwortlichen Textes // Proverbium: Yearbook of International Proverb Scholarship 8,1991. P. 107-111.

211. Militz Hans Manfred. Sprichwort Antischprichwort. Zu Wolfgang Mieder paromiologischer Konzeption. Ein Besprechungsaufsatz // Der Sprachdienst 41, H. 6, 1997. S. 210-214.

212. Nieri I. Parole e modi propri del parlar lucchese derivati dalla Bibbia dal rito ecclesiastico. Lucca, 1965. 160 p.

213. Pennac D. Disparition. Paris, Gallimard, 1999. 237 p.

214. Valdaeva T. Anti Proverbs or New Proverbs: The Use of English Anti Proverbs and Their Stylistic Analysis / T. Valdaeva // Proverbium: Yearbook of International Proverb Scholarship 20, 2003. P. 379 390.

215. Walter H. Literatur und Worterbiicher zum russischen Substandard // Lexikologie und Substandard. Gegenwartige und kunftige Aufgaben der Lexikologie. Greifswalder Beitrage zur Slawistik V. Greifswald, 2000. S. 100107.

216. Wierzbicka A. Cross Cultural Pragmatics: The Semantics of Human Interaction. Berlin; N.Y.: Mouton de Gruyter, 1991. 502 p.

217. Wlassoff Delahousse M. Approche globale de la typologie des texts // Le franfais dans le monde. 1997. №291. P. 217-224.

218. Yaguello M. Alice au pays du langage: Pour comprendre la linguistique. Paris, Edition du Seuil, 1981. 182 p.1. Энциклопедии и словари

219. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. Изд. 3-е, стереотипное. М.: КомКнига, 2005. 576 с.

220. Белянин В. П., Бутенко И. А. Живая речь. Словарь разговорных выражений. М.: ПАИМС, 1994. 192 с. с предисл.

221. БСРЯ — Большой словарь русского языка. М.: Бука Софт, 2007. 1 электрон, опт. диск (CD ROM).

222. Вальтер X., Мокиенко В. М., Никитина Т. Г.Толковый словарь русского школьного и студенческого жаргона: ок. 5000 слов и выражений. М.: Астрель: ACT: Транзиткнига, 2005. 360 с.

223. Вальтер X., Мокиенко, В. М. Антипословицы русского народа. СПб.: Издательский Дом «Нева», 2005. 576 с.

224. Вальтер X., Мокиенко В. М. Большой словарь русских прозвищ. М.: ЗАО «Олма Медиа Групп», 2007. 704 с.

225. Душенко К. В. Словарь современных цитат. М.: Изд-во Эксмо, 2002. 736 с.

226. Жуков В. П. Словарь русских пословиц и поговорок: Около 1200 пословиц и поговорок. 4-е изд., испр. и доп. М.: Рус. яз., 1991. 534 с. (Малая б-ка словарей рус. яз.).

227. Кожевников А. Ю., Тихонова Т. Б. Умом Россию не понять. Словарь приколов. СПб.: Издательский дом «Нева», 2006. 512 с.

228. КРР Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / под ред. JI. Ю. Иванова, И. Н. Ширяева и др. М.: Флинта: Наука, 2003. 840 с.

229. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. Н. Николюкина. Институт научной информации по общественным наукам РАН. М. : НПК «Интелвак», 2001. 1600 стб.

230. Мелерович А. М., Мокиенко В. М. Фразеологизмы в русской речи. Словарь. М.: Русские словари, 1997. 863 с. Указ. ключевых слов: с. 844854.

231. Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Толковый словарь языка Совдепии. СПб.: Фолио Пресс, 1998. 704 с.

232. Мокиенко В. М., Сидоренко К. П. Словарь крылатых выражений Пушкина. СПб: Изд-во СПбГУ; Фолио Пресс, 1999. 752с.

233. Постмодернизм: Энциклопедия. Сост. и науч. ред. А. А. Грицанов, М. А. Можейко; отв. ред. А.И. Мерцалова. М.: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. 1040 с.

234. Руднев В. П. Словарь культуры XX века. Спб.: Издательский Дом «Нева», 2003.

235. Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь: Вып. первый / И.С. Брилева, Н.П. Вольская, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко, В.В. Красных. М.: «Гнозис», 2004. 318 с.

236. Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А. М. Прохоров; редкол.: А. А. Гусев и др. Изд. 4 е. М.: Сов. энциклопедия, 1987. 1600 е., ил.

237. Словарь: Заимствования в русском субстандарте. Англицизмы / X. Вальтер и др.; М.: ООО «ИТИ Технологии», 2004. 416 с.

238. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 824 с.

239. Фразеологический словарь современного русского литературного языка / Сост.: А. Н. Тихонов, А. Г. Ломов, А. В. Королькова. Справочное издание: в 2 х т. Т. 1. М.: Флинта Наука, 2004. 832 с. Т. 2. М.: Флинта Наука, 2004. 832 с.

240. Харченко В. К. Словарь богатств русского языка. Редкие слова, метафоры, афоризмы, цитаты, биографемы. В 2-х тт. / В.К. Харченко. Белгород: Изд-во Белгородского гос. ун та, 2003. Т. 1. 305 с.

241. ЭЯ Энциклопедия для детей. Т. 10. Языкознание. Русский язык. 3-е изд., перераб. и доп. / Гл. ред. М. Д. Аксенова. М.: Аванта+, 2001. 704 е.: ил.

242. ЯБСЭ Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. 2 е изд. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. 685 с.

243. Wikipedia: свободная энциклопедия. URL: http://ru.wikipedia.org (Дата обращения 10.10.2008).

244. The World Book encyclopedia, in 30 Volumes / Chicago, Sidney, London: World Book inc., 1992. V. 15. 1556 p.

245. Дополнительные источники иллюстративного материала

246. Итоги: еженед. журн. / Учредитель и Издатель ЗАО «Издательство Семь Дней». № от 13.11.2006. М., 2006.

247. Итоги: еженед. журн. / Учредитель и Издатель ЗАО «Издательство Семь Дней». № от 15.01.2007. М., 2007.

248. Итоги: еженед. журн. / Учредитель и Издатель ЗАО «Издательство Семь Дней». № от 05.02.2007. М., 2007.

249. Итоги: еженед. журн. / Учредитель и Издатель ЗАО «Издательство Семь Дней». № от 27.08.2007. М., 2007.

250. Итоги: еженед. журн. / Учредитель и Издатель ЗАО «Издательство Семь Дней». № от 12.11.2007. М., 2007.

251. Итоги: еженед. журн. / Учредитель и Издатель ЗАО «Издательство Семь Дней». № от 01.09.2008. М., 2008.

252. Газета «Весть» / Учредители: Законодательное Собрание Калужской области; Правительство Калужской области. Издается с 5 января 1991 года. URL: www.vestnews.ru. Дата обращения 10.10.2008.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвокультурологическая характеристика межтекстовых связей в условиях демократизации языковых процессов"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бутько, Юлия Валерьевна

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Бутько, Юлия Валерьевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лингвокультурологическая характеристика межтекстовых связей в условиях демократизации языковых процессов"

Список научной литературыБутько, Юлия Валерьевна, диссертация по теме "Теория языка"

Похожие темы диссертаций