автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Лирическое в драме и драматическое в лирике А. Блока и У.Б. Йейтса: к проблеме символистской поэтики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лирическое в драме и драматическое в лирике А. Блока и У.Б. Йейтса: к проблеме символистской поэтики"

ИВАНОВА Ольга Михайловна

Лирическое в драме и драматическое в лирике А. Блока и У.Б. Йейтса: к проблеме символистской поэтики

Специальность: 10.01.01 - Русская литература 10.01.03 - Литература народов стран зарубежья (английская)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ИВАНОВА Ольга Михайловна

Лирическое в драме и драматическое в лирике А. Блока и У.Б. Йейтса: к проблеме символистской поэтики

Специальность: 10.01.01 - Русская литература 10.01.03 - Литература народов стран зарубежья (английская)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Работа выполнена на Кафедре русской и зарубежной литературы Владимирского государственного педагогического университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Приходько Ирина Степановна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Саськова Татьяна Викторовна

кандидат филологических наук, профессор Прозорова Надежда Ивановна

Ведущая организация: Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого

Защита диссертации состоится » (Ры.ТЪЛЛЗ, 2005 г. в У^Тчасов на заседании Диссертационного совета Д.002.209.02 по филологическим наукам в Институте мировой литературы им. А.М.Горького РАН по адресу: 121069, Москва, ул. Поварская, д.25-а.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института мировой литературы им. АМ.Горького РАН.

Автореферат разослан

« 21» 2005г.

Учёный секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Проблема исследования такого значительного художественного феномена как символизм остается одной из наиболее актуальных проблем гуманитарных наук. Изучение символизма в широком общеевропейском контексте позволяет глубже осмыслить общие тенденции времени и искусства эпохи конца XIX - начала XX века. Александр Блок (1880-1921) и Уильям Бат-лер Йейтс (1865-1939) - крупнейшие представители символизма в русской и англоязычной литературах, вписанные в общий контекст литературных влияний и атмосферу эпохи. Проблема типологического сходства поэтики Блока и Йейтса поставлена, но не изучена: монографического исследования по этой теме ни в отечественном, ни в зарубежном литературоведении нет. Сравнительный аспект лиро-драматического синкретизма в их символистской поэтике остается неразработанным. Этим обусловлены актуальность и новизна исследования. В работе впервые предлагается комплексное сопоставление мировоззренческих установок А.Блока и У.Б.Йейтса и анализ взаимопроникающего соотношения лирического и драматического начал в творчестве двух поэтов-драматургов. Работа поднимает также общетеоретические проблемы соотношения традиции и новации в искусстве, исследует принципы ассимиляции и трансляции.

Материалом исследования является литературно-художественное, теоретическое, философско-эстетическое, эпистолярное наследие Александра Блока и Уильяма Батлера Йейтса, а также их «текст жизни». Преимущественное внимание в соответствии с темой исследования уделяется лирике и драматургии художников. У Александра Блока это большая часть его драматургического наследия: «Балаганчик» (1906), «Незнакомка» (1906), «Песня Судьбы» (1908), частично привлекаются к анализу «Король на площади» (1906) и «Роза и Крест» (1912). У Йейтса материалом исследования являются ранние пьесы, написанные до 1903 года: 'The Countess Cathleen" (1889), "The Land of Heart's Desire" (1894), "The Shadowy Waters" (1885,1900), "On Baile's Strand" (1901) и "Cathleen ni Houlihan" (1901). В лирике двух художников нас интересует преимущественно тот ранний материал, который связан с «движением» к драме или «выходом» из нее, который у обоих обладает общностью мифопоэтической образности. Также привлекаются некоторые более поздние стихотворения и сборники Блока и Йейтса, иллюстрирующие положение о внутренней драматической природе их лирики. Данная работа касается сопоставления комплекса основных мировоззренческих идей и художественных особенностей на этапе становления и развития собственно символистского этапа двух художников и не затрагивает произошедшие позже перемены. Выбор данного периода творчества продиктован тем, что именно в ранних произведениях наиболее сильно проявлены общие источники, «влияния», историко-литературные тенденции и закономерности.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении и изучении специфики взаимопроникающего сочетания лирического и драматического начал в ранней драматургии и лирике У.Б.Йейтса и А.Блока. Приоритетным является акцент на выявлении и рассмотрении типологического сходства поэтики исследуемых художников, но вместе с тем отмечаются и сущностные различия их художественных систем. Отсюда вытекают частные задачи исследования:

1) определить характерный для эпохи рубежа XIX-XX веков тип мироощущения художников, общие аспекты и специфику их символистского творческого сознания;

2) исследовать родовой синкретизм драматургии Блока и Йейтса и способы проявления в ней лирического начала;

3) рассмотреть формы драматизации лирики Блока и Йейтса через анализ природы лирического «я»;

4) выявить корреляции мифопоэтических сюжетов и образов в поэзии и драматургии Блока и Йейтса;

5) иллюстративно показать функционирование и специфику синкретизма художественного мышления, новых сложных тенденций литературного процесса рубежа веков.

Методология исследования основана на сочетании историко-литературного, структурного и сравнительно-типологического методов анализа. Анализ лиро-драматического синкретизма поэтики пьес Блока и Йейтса ведется на двух уровнях. Во-первых, это необходимый и неизбежный «внутренний» уровень, т.е. рассмотрение соотношения лирического и драматического начал в творчестве каждого из поэтов, что позволяет, в частности, прояснить родовую специфику лирики и драматургии в творчестве Блока и Йейтса. Во-вторых, это «внешний» уровень - более глубокий, масштабный и приоритетный в контексте данной работы - т.е. сопоставление в собственно компаративистском аспекте - сравнительный типологический анализ указанного родового синкретизма в творчестве двух поэтов на уровне сюжетов, образов, категорий стиля и поэтики.

Теоретическую базу исследования составили идеи и труды таких отечественных и зарубежных литературоведов, культурологов, как

A.Н.Веселовский, В.М.Жирмунский, Н.И.Конрад, Л.Я.Гинзбург, М.М.Бахтин, Ю.М.Лотман, МЛ.Гаспаров, О.М.Фрейденберг, Ю.Н.Тынянов, Е.М.Мелетинский, К.Г.Юнг и др. При анализе творчества А.Блока и У.Б.Йейтса привлекается обширный исследовательский материал как отечественных, так и зарубежных специалистов (П.П.Громов, В.М.Жирмунский, Д.М.Магомедова, Д.Е.Максимов, З.Г.Минц, И.С.Приходько, А.Пайман; Г.М.Кружков, ВАРяполова, А.П.Саруханян, Н.В.Тишунина,

B.В.Хорольский, Х.Блум [H.Bloom], Д.Донахью [D.Donoghue], Н.Джефарс [ANJeffares.], Р.Фостер [R.Foster], Д.Флэннери [J.Flannery], Р.Эллман [R.Ellmann], П.Юр [P.Ure] и др.).

Положения, выносимые на защиту:

1) типологическое сходство элементов поэтики в творчестве Блока и Йейтса при несомненном отсутствии даже одностороннего влияния определяется сходством типа их символистского художественного мышления, проникнутого во многом общими идеями и категориями;

2) лирическая, субъективная стихия пронизывает саму внутреннюю форму драматических текстов исследуемых художников, а их лирическое сознание проявляется на всех уровнях организации текста;

3) многие переходящие из лирики в драму мотивы, образы, сюжеты приносят с собой дополнительную семантическую нагрузку и обладают у Блока и Йейтса мифопоэтической общностью;

4) драматическое начало в лирике Блока и Йейтса реализуется в особой природе лирического «я» - его интерсубъектности, в использовании ролевого принципа, «лирических масок», диалогической формы и других элементов драматической структуры;

5) родовой синтез как неоромантический феномен символизма находит свое выражение в лиро-драматическом синкретизме символистской поэтики драмы и лирики Блока и Йейтса, реализуясь через варьирование меры лирического и драматического начал и отход от родовой чистоты.

Научно-практическое значение исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы для дальнейшего изучения поэтики А.Блока и У.Б.Йсйтса, а также в разработке теоретико- и историко-литературных учебных курсов, в том числе специального курса по символизму.

Апробация диссертации. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской и зарубежной литературы Владимирского государственного педагогического университета, а также на заседании отдела русской литературы конца ХК-начала XX века Института мировой литературы им. А.М.Горького РАН. Положения диссертации были представлены в виде научных докладов на конференциях и семинарах, проходивших в Москве (МПГУ), Санкт-Петербурге (РГПУ), Нижнем Новгороде (ННГУ), Великом Новгороде (НГУ), Владимире (ВГПУ). Основное содержание работы отражено в соответствующих публикациях.

Структура работы определяется поставленными задачами и исследуемым материалом. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Объем основного текста диссертации составляет 189 страниц машинописного текста.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность исследования, определяются его цели и задачи; выясняется степень изученности темы, дан краткий анализ научной литературы по вопросам, связанным с проблематикой работы. Возможность сопоставления Александра Блока и Уильяма Батлера Йейт-са, - вопрос, несомненно, неоднозначный. То, что они никогда не встречались и ничего не читали из написанного друг другом, - достоверный факт. Поэтому не представляется возможным увидеть открытое или скрытое цитирование, ассоциации, полемику идей - все то, что относится к «сознательному» усвоению и переработке творческого материала. В данной работе речь идет именно о типологическом сравнении, об определенном сходстве философ-ско-художественных систем и адекватности самого типа творческого сознания этих поэтов-драматургов. Русский и английский символизм следует рассматривать как два соотносимых, но абсолютно независимых явления европейской литературы (явление «полигенезиса» в концепции АН.Веселовского). Однако творчество Блока и Йейтса формировалось под влиянием многих общих источников, среди которых Платон, Шекспир, Ницше, Вагнер, Метерлинк, огромная романтическая традиция, оккультные и эзотерические практики. Определенная «соотнесенность» творчества Блока и Йейтса видна и в «миграции сюжетов», что особенно показательно, если учитывать интерес и знакомство обоих художников со средневековыми (в частности, розенкрейцеровскими) сюжетами и мифами.

Можно отнести творчество Блока и Йейтса к «тотальному символистскому гипертексту» (термин А.Ханзен-Леве), что дает возможность увидеть поэзию и драматургию русского и ирландского символизма в общеевропейском контексте, глубже понять их специфику и выявить общие тенденции художественного мышления и искусства рубежа веков. Важнейшая среди них - тенденция к синтезу, отвечающая стремлению к полноте и целостности художественного выражения. Творческий импульс в эпоху символизма приобретает синтетическую природу, когда художник осознанно или неосознанно творит в рамках сразу нескольких жанров или на «пересечении» литературных родов. Сам тип символистского мироощущения с его восприятием мира как целостного феномена объяснял обращение поэтов к драматургии -такому роду литературы, который позволил бы объективировать лирические переживания. Лиризация драмы - лишь одно из проявлений общеинтегри-рующей тенденции, наметившейся в искусстве конца XIX - начала XX века и вызвавшей к жизни такие художественные явления, как музыкальность, живописность, театральность слова (не упоминая других возможных «комбинаций). Драматургия А.Блока и У.Б.Йейтса лирична и во многом вырастает из лирики. Лирика поэтов, в свою очередь, «драматизируется».

В Первой главе - «Символистский тип творческого сознания А.Блока и У.Б.Йейтса» - рассматриваются аспекты символистского творче-

ского мышления Блока и Йейтса. Справедливо говорить о значительном различии истоков, подготовивших развитие символистского мировоззрения двух художников. Их выявлению посвящен первый параграф работы («Истоки и характер символистского мировоззрения и поэтики Блока и Йейтса»). Творчество французских поэтов-декадентов, многих из которых Йейтс знал лично, во многом определило творческое сознание и манеру раннего Йейтса-драматурга, некоторые особенности поэтики его пьес. Во всех своих статьях о символизме Йейтс говорит о суггестивном воздействии поэтического слова и осмысляет его как превосходный «прием», который начал возвращаться в поэзию и стал характерным для художников эпохи fin de siecle.

Символизм Александра Блока - это прежде всего не художественная особенность, а склад мироощущения, при котором человеку открыты «иные миры»: происходящее в «горних» мирах отзывается и отражается в «дольних». Блоковское поэтическое видение мира не было связано в такой большой степени, как у Йейтса, с французским символизмом, а его отношение к «новому искусству» было «не только вполне отчужденным, но и, по всей видимости, априорно негативным» (З.Г.Минц). Со стихами Брюсова он познакомился позже, чем со стихами Соловьева, учение и творчество которого определило поэтическую позицию раннего Блока и «выстроило» его цикл «Стихи о Прекрасной Даме». Показательно, что Блок никогда не упоминает новизну литературных приемов или особенности поэтической техники как определяющие сущность символизма. Для него символизм - это не историко-литературное направление в традиционном понимании, а «события, происходившие и происходящие в действительно реальных мирах».

Для творческого сознания Блока и Йейтса характерно определенное «мистическое» восприятие действительности, видение скрытых «соответствий» многомирного бытия, убежденность в связи искусства с глубинами Мирового духа. Отсюда стремление к заветному соединению с животворящим духом и возвращение себе «мировой памяти». Уйти не от жизни, а от ее рационалистической поверхности - вот общее стремление Блока и Йейтса в контексте сходного символистского пути. Оба художника говорят об одном и том же: об «исчезновении души» и о заслоненности глубинной, истинной, духовной сферы человека и человечества преходящим, временным, поверхностным, которое должно преодолеть, чтобы ощутить подлинный миропорядок.

Глубинное и сущностное, по их мнению, «выходя» во внешний мир, неизбежно улетучивается, заслоняется, профанируется. Этот мотив особенно явен в творчестве Блока, где сфера идеального существует именно в ее несоприкосновенности со сферой реального. Сам ход времени также работает против человека, напоминая ему о плене плотью и смертностью. Эта тема является едва ли не основной в творчестве Йейтса. Общее с Блоком ощущение «плена» отражает характерное для эпохи обостренное чувство «конечности» и «ненадежности» земного бытия. Может быть, поэтому для Йейтса оказываются притягательны кельтские сказания; своеобразная «относительность» времени - свойство мифов и древних легенд, где герой живет по другому,

космическому времени. Похожая «относительность» времени в высшей степени свойственна поэтическим драмам Блока и Йейтса. Ощущение своей эпохи как неподлинной, отпавшей от настоящей жизни обуславливает стремление художников к иному, чем у позитивистов, объяснению и восприятию мира.

Целесообразно говорить о сложном соединении многих религиозно-философских, литературных традиций, органично аккумулированных в доминирующий символистский тип миропонимания двух художников. Вслед за Ницше, утверждавшим, что «жизнь есть эстетический феномен», для художников-символистов эстетическое стало свойством, распространяющимся на все другие (онтологические, гносеологические, жизнетворческие) категории. Его рассмотрению посвящен второй параграф исследования («Эстетическое в символизме Блока и Йейтса»). Культ Красоты можно назвать одним из несомненных жизнетворческих импульсов, объединяющих Александра Блока и Уильяма Батлера Йейтса. Отношение поэтов к идеальной Красоте имело в своей основе глубоко личное чувство: возлюбленные представлялись поэтам воплощением божественной сущности, ликами, в которых отражаются иные, высшие миры. Подобно Владимиру Соловьеву, писавшему о «нетленной порфире и сиянье Божества», скрытыми под «грубою корою вещества», и Блок, и Йейтс говорят о заслоненности истинной сферы бытия преходящим, наносным. «Страдающая красота» ранних стихотворений Йейтса не похожа на «стерильную красоту» Малларме или болезненную красоту в эстетско-декадентском понимании; она сродни убеждениям В.Соловьева, писавшего о «непрерывном Распятии Красоты». Характерно в этой связи и стихотворение Йейтса "Aedh tells of the Rose in his Heart" («Айх рассказывает о Розе в его сердце») из сборника «Ветер в камышах». Семантический центр стихотворения - даже не просто заслоненность истинной красоты «изношенными и старыми вещами», но тот факт, что оно искажает, уродует красоту, делает ее облик неузнаваемым. В этом смысле мотив «воздействия» реальной действительности на идеал близок мотивам блоковской лирики и драмы - знаменитому «Но страшно мне: изменишь облик Ты».

Если для Блока и становления его символистской художественной системы важна связь с поэтическим космосом Владимира Соловьева, русских романтиков и «чистых лириков» XIX века, то для Йейтса и становления английского символизма значимой и определяющей оказывается эстетика Джона Рескина и художественная практика прерафаэлитов. Йейтс активно использует как в ранних пьесах, так и в отдельных произведениях лирики опыт и влияние прерафаэлитской живописи. Несмотря на то, что Александр Блок не может быть вписан в «настоящий» прерафаэлитский контекст Англии, где поэт никогда не был, говоря о его определенном «прерафаэлитизме», мы в данной работе имеем в виду общность поэтики: тягу к поэтическим красотам, мистическую окраску образного строя, определенную «декоративность» стиля. В ранней лирике Блока, в частности, в таких циклах, как «Ante Lucem», «Стихи о Прекрасной Даме» чувствуется флер мистики, играющей полутонами и словно «обволакивающей» всю структуру стихотворения, «плени-

тельное волненье», которое ощущает лирический герой. Стихи оставляют стойкое впечатление постижения поэтом не только путей к Ней, но и таинственной сущности самого мира. Сходный эстетический импульс Блока и Йейтса выявляется при анализе таких стихотворений, как «Офелия, в цветах, в уборе...» и "A Dream of Death" («Сон о смерти»). В контексте типологического сопоставления примечательна также и переоценка обоими поэтами прерафаэлитского культа Красоты, отход от него.

Для символистского типа художественного мышления важна открытость всем культурным эпохам, т.к. в них символисты прозревают родное и общее, то, что является заветной «глубиной» жизни и обладает «истинным» смыслом, очищенным от частностей. Важнейшим для символистского типа творческого сознания интересующих нас художников является учение Платона. Третий параграф первой главы («Платонизм сознания Блока и Йейтса») посвящен рассмотрению «платонизма» Блока и Йейтса. Данная категория понимается как наличие сознательной или бессознательной ориентированности художников на фундаментальные идеи и импульсы Платона, их реализация на уровне сюжетов, образов, мотивов. Платонизм является органической частью символистского учения и отвечает центральной символистской идее установления внутреннего единства и родства. Мысль художников-символистов о реинкарнации Души, ее земных воплощениях восходит к платоновской идее дуализма мира. Для Блока и Йейтса как художников с символистским мышлением окружающий мир видимого, явного, осязаемого является лишь оболочкой большего невидимого плана бытия. Отсюда стремление символистов проникнуть, заглянуть, прикоснуться к сакральному, запредельному как идеальной области гармонии, целостности.

Одно из ключевых понятий в мировоззрении Блока и Йейтса- Мировая душа, или Anima Mundi - прямо восходит к учению Платона. Плененная Мировая Душа, ждущая своего освободителя, метафорически может быть соотнесена с образами Фаины и Кэтлин ни Хулиэн. Представления Блока и Йейтса о России и Ирландии как о невестах, ожидающих жениха-освободителя, в определенной степени связаны с учением Платона, где души взыскуют объединения со своими половинами, от которых были отъединены при воплощении. Имплицитный платоновский миф об утраченной некогда идеальной половине, о поиске предначертанной свыше возлюбленной - сюжетная и эмоциональная основа «Песни Судьбы», «Незнакомки» и «Кэтлин ни Хулиэн». «Многомирность» бытия, его скрытые «пласты», чувствуемые и угадываемые художниками, - лейтмотив творчества обоих поэтов-драматургов и важнейшая составляющая их символистского мироощущения.

Позволим предположить, что любовная лирика Блока и Йейтса, рисующая тему безответной любви, «платонична». Представление о Душе Мира в восприятии художников-символистов устойчиво соединяется с представлением о ее женственной природе. Потому традиционная поэтическая тема получает дополнительное смысловое измерение. Тоска лирического героя - это тоска по воссоединению с женственной частью собственной души, тоска части по целому. Эрос есть любовное «Deja vu». «Платонизм» сознания

Блока и Йейтса проявляет себя в интересе к платоновскому идеалу человеческого бытия как восстановленной целостности, в отзывчивости на платоновскую (в случае Блока - платоновско-соловьевскую) концепцию женского начала Мировой Души, которое соединяет с миром, возвращает гармонию, требуя в ответ подвига мирового преображения и полного отказа от самого себя. Платонизм творческого сознания Блока и Йейтса служит основой их мифо-поэтического видения и оказывается скрыт за многими мотивами и сюжетами большинства художников-символистов. Он «просвечивает» сквозь ирландские сказания и все романтические сюжеты, являясь, возможно, самой фундаментальной основой человеческого идеализма.

Шекспир - еще одна составляющая творческого сознания Блока и Йейтса, которая в контексте символистского мироощущения особенно значима именно для исследуемых нами художников. Специфика этого влияния, в отличие от влияния Платона, - в его «литературности», связи с эстетической концепцией исследуемых художников. Оно в известной степени уже платонизма - фундамента символистского сознания. Имя английского драматурга постоянно возникает в раздумьях Блока и Йейтса о театре, работе над собственными драмами и является своего рода творческим ориентиром. Характерна общность «союзничества» Блока и Йейтса с Шекспиром в собственных театральных исканиях. Как и для ирландского поэта, шекспировские драмы представлялись Блоку образцом театральности, антитезой натуралистическим и «дискуссионным» драмам». Шекспир, по их мнению, сумел показать таинство бытия, полноту жизненных импульсов, неограниченность человеческой натуры и ее несводимость к социальному измерению. Символистов, искавших исключительное и универсальное, привлекало соотношение национально-исторического и общечеловеческого в творчестве Шекспира. Очевидно, однако, что, в отличие от Блока, Йейтс воспринимает Шекспира не опосредованно, а естественно. Это обуславливает принципиальную разницу «шекспиризма» Йейтса и Блока. «Шекспиризм» - изначальная, органичная составляющая сознания Йейтса, связанная также с такими концептами его культурной самоидентификации, как «английскость» и «ирланд-скость».

Следует указать и на «гамлетовский миф» в творчестве обоих художников, который также исследуется в данном параграфе. Образ Кухулина в драматургии Йейтса - следствие «завороженности» поэта шекспировским героем, интереса к личности, соединяющей трагизм с героикой. У Блока мы обнаруживаем новый тип художественного мышления: не использование отдельных мотивов, не повторение и заимствование образов, а «глубокое проникновение в атмосферу трагедии, соотнесение строя мыслей и чувств литературного героя со своими собственными, произведения искусства с жизнью, воспроизведение литературного мифа на уровне жизненном, философском, психологическом и художественном» (И.С.Приходько).

Типологическое сходство Александра Блока и Уильяма Батлера Йейтса обусловлено еще и тем, что оба они представляют феномен соединения поэта

и драматурга. Во Второй главе - «Лирическое начало в драмах Блока и Йейтса» - исследуются формы проявления лирического на различных уровнях драматургической поэтики, особая природа конфликта в поэтической драме, «переходящие» из лирики в драму сюжеты, мотивы и образы, значение ключевых лирических тем Блока и Йейтса в структуре их драм. Первый параграф посвящен рассмотрению жанра лирической драмы и специфике ее родового синкретизма у Блока и Йейтса.

В работе анализируется поэтика «новой драмы» и искания художников-символистов в театре: на смену традиционной драматической «информативности», реалистической дискурсивности приходят мистификация, обобщенно-содержательная поэтичность, таинственность, связанная с интуитивным постижением мира. Отношение «Я» к миру, его субъективное восприятие людей и вещей определяет характер развертывающегося действия драмы. Определяющим становится показ дисгармоничного состояния человеческой души, ее глубинной неудовлетворенности существующими формами жизни и стремления к иным, истинным мирам, которые прозреваются в видимом. Драмы Блока и Йейтса являются поэтичными в том смысле, в каком это понимал Гегель, говоривший, что «объект, соответствующий поэзии, есть бесконечное царство духа».

В «Записных книжках» за 1909 год Александр Блок сделал запись: «Почему это - усиленное тяготение к драме?» Вопрос этот, в частности, отражает характерную тенденцию времени и искусства - тенденцию к синтезу, о котором мечтали еще романтики, стремление к полноте и целостности художественного выражения, которая противостоит прогрессирующей дискретности окружающего мира и представлений людей о нем. Обращение поэтов к драме было обусловлено и желанием «объективизации» лирических переживаний: Блок и Йейтс думали о «проклятии отвлеченности» и об освобождении от «лирических ядов».

Лиризм - важнейшее свойство творческого сознания Блока и Йейтса, определившее их развитие как художников и личностей. Известно, что лирическое сознание является «первичным», основным для Блока и Йейтса. Оно никогда не уходит из их драматических произведений. В большинстве драм Блока и Йейтса перед нами не прямые, непосредственные конфликты персонажей-антагонистов, а конфликтное, дисгармоничное состояние отдельного лирического «я». Лирическая, субъективная стихия пронизывает саму внутреннюю форму их драм, а лирическое сознание авторов проявляется на всех уровнях организации текста. По сути дела, драматургические опыты Блока и Йейтса являются разделенным на части (голоса персонажей) голосом одного лирического «я», что и делает структуру некоторых их пьес сходной с сущностью лирики как рода литературы.

Одной их форм проявления лирического сознания автора-символиста в драме является ее своеобразная идеологизированность: «рост души» героев и есть «поступки», внутренние «события», происходящие с ними и составляющие основу такой традиционной драматургической категории, как «развитие действия». «Конфликт» драмы основан на ощущении героями непод-

линности собственного существования. Освобождение от подчиненности своей жизни бытовому, косному течению, путь-восхождение к созвучному душе бытию переживают блоковские Поэты из «Короля на площади» и «Незнакомки», Герман из «Песни Судьбы»; таковы Мери из «Страны сердечных желаний», Кэтлин из «Графини Кэтлин», Майкл из «Кэтлин, дочери Хули-эна», Форгэл и Дектора из «Туманных вод», легендарный Кухулин. Такое «восхождение» для символистов подспудно эстетизировано; преодоление «пределов» есть задача искусства и человека в его истинном стремлении. Подобную идеологизированность можно считать одним из способов проявления лирического сознания авторов, которое открывается в изображении не внешнего по отношению к автору мира, а внутренних, ненаблюдаемых миров сознания. Путь героя заключает ценность в самом себе, поэтому персонажи пьес символистов, как правило, не обладают богатой психологической обрисовкой или характерными индивидуальными чертами: они - выражение универсального, носители или не-носители заветной идеи восхождения.

Автор-поэт, «подключая» лирическую стихию, которая является основой, константой его творческого сознания, насыщает драматургический текст материалом, принципиально невозможным в постановке. Лирика является сюжетообразующей и структурирующей категорией: композиция и сюжет лирических драм разворачиваются не в логической последовательности, а на основе ассоциативных связей, смены настроений, акцентуации разных лейтмотивов пьесы. В этом случае, несомненно, можно говорить о большей творческой свободе поэта, обратившегося к написанию драм, о больших выразительных возможностях драмы как рода литературы и усложнении ее поэтики, ассимилирующей потенциал лирики. Еще один способ воплощения лирического сознания в драмах Блока и Йейтса выявляется через анализ специфически драматургического материала - ремарок. В драмах Блока текст ремарок представляет собой особую семантически очень значимую ткань. Ее высокая метафоричность, оценочность, открытые коннотативные значения организовывают текст, работая на «приращение» смысла и делая «я» персонажей драмы, в противовес традиционному, более психологически открытым и нюансированным. Именно текстовое, а не сценическое выражение позволяет передать и акцентировать многогранный, существеннейший смысл: читатель получает возможность сквозь пошлость жизни вглядеться в мир «реальнейший».

Авторское лирическое сознание в драмах Уильяма Батлера Йейтса проявляется во многом сходным образом. В большинстве его ранних поэтических драм план выражения преобладает над планом содержания. Стремление героев драмы к неведомому миру, составляющее и основную тему ранней лирики самого Йейтса, демонстрируется лирически, но никогда не показано вырастающим из реалий и ситуаций окружающего мира. Однако в отличие от пьес Блока («Незнакомки», «Песни Судьбы»), где лирическое является внутренней стихией, стоящей за каждой репликой и ремаркой, в ранних пьесах Йейтса лирическое оказывается «сосредоточенным» в относительно пространных монологах действующих лиц, усиливая тем самым ощущение при-

сутствия авторского голоса как единственного голоса драмы. Поэтическое «я» автора с трудом может быть отделено от объекта рефлексии или внимания, а драматические диалоги предельно монологизируются. Их характерная особенность — объемность, признаки почти законченного лирического стихотворения. Тот факт, что Йейтс писал пьесы с расчетом на их постановку (и действительно увидел большинство из них на сцене), а также то, что многие роли написаны с расчетом на конкретных актеров, дает право предположить, что в драматургическом творчестве Йейтс более «объективен», чем Блок. В его пьесах при всей их несомненной субъективности и изображении «тайной жизни» души нет такого «всеподавляющего» лиризма, как в драмах Блока. Исследователи отмечают сильнейшую сценаристскую, постановочную энергию Йейтса - этому способствовала еще и задача, поставленная драматургом перед собой, - создание ирландской национальной театральной традиции. Присутствие авторского лирического сознания в драматургии исследуемых художников придает ей дополнительное смысловое измерение: ценность субъективного восприятия мира, концентрированность на духовном, внутреннем, которое более, чем внешнее, являет суть мира и человека в нем. Родовой синтез лирики и драмы — важнейшая черта поэтики символистского текста, отражающая тягу к всеохватно-цельному отображению жизни, новые принципы театрального мышления.

Третий параграф посвящен соотнесенности сюжетов, мотивов и образов в лирике и драме Блока и Йейтса и тому значению, которое они имеют в драматической структуре пьес. Переходящие из лирики образы, сюжеты, мотивы приносят с собой в драму дополнительную семантическую нагрузку и аллюзии к целому ряду других текстов. Примечательно, что некоторые лиро-драматические образы являются общими не только в контексте творчества одного автора, но и в сопоставительной парадигме. Такими общими символистскими мотивами лирики и драматургии в творчестве как Блока, так и Йейтса являются мотивы зова, отклика на зов, зовущего голоса или разговаривающего с героем голоса. Общими являются мотив сна как пребывания в неистинном бытии, образы «старого сердца» и «белых птиц», дионисийские импульсы и связанные с ними состояния. Организованная повторяемость мотивов, образов, сюжетов, пришедших в драму из лирики поэтов, формирует особую драматическую структуру, подобную музыкальной, где есть своя система лейтмотивов, семантически акцентированных ситуаций, определяющихся их «центральностью» во всем творчестве автора. «Аллюзийность» поэтических драм, «отражения» смысла пронизывают драматическую структуру и, по сути, составляют ее содержание, где традиционные элементы структуры заменяются лирическими «темами» и экспрессивной выразительностью, явственно напоминающей о поэзии.

Навстречу процессу лиризации драмы идет и «типологическая линия драматизации лирики» (О.Ю.Неволина). В Третьей главе - «Драматическое начало в лирике Блока и Йейтса» - рассматриваются синкретические тенденции, коснувшиеся лирики художников-символистов. Драматиче-

ское начало в контексте данной работы понимается широко: это и особенность поэтики, проистекающая из особой «театральности» мышления, типа мировосприятия, и само свойство человеческого духа, пробуждаемое определенными ситуациями. Склонность Блока и Йейтса к театру и драме явилась не только следствием специфически литературного, эстетического влияния (в частности, романтического), но была заложена в них с детства, являлась одной из стержневых основ личности художников: оба поэта-драматурга в юности сами играли на сцене, в любительских спектаклях, в дуэте с «дамой сердца». Важно заметить, что драматизация лирики характерна не только для раннего периода творчества поэтов; она была присуща им на протяжении всего творческого пути. В первом параграфе анализируется «интерсубъектная природа» лирического «я»: многочисленные «лирические маски», «роли», от лица которых произносятся стихи. Проецирование вовне определенной роли - вот суть драматизации лирики Йейтса. Многообразие ролей отражает тягу поэта к драматическому слову, обладающему свойствами произносимой речи.

Ранний Блок далек от йейтсовского «объективирования» собственных переживаний. Для него вся Вселенная заключена в его «микрокосме»: субъектом его ранних стихотворений является один лирический герой, очень близкий образу самого автора. Однако у Блока есть ранние стихотворения, явственно напоминающие проработанные драматические монологи; часто адресат посвящения становится у Блока субъектом высказывания. Показательна психологическая глубина проникновения в образ другого, эмоциональное «вхождение», эмпатия. «Старик» и многие другие стихотворения дают основание предположить наличие сильной театральной энергетики в сознании поэта. Блок также лирически «оформляет» известные (в частности, шекспировские) драматические моменты и ситуации, которые, даже будучи представленными в лирической форме, сохраняют качество «речевых поступков». Драматическое начало важно для лирики Блока не только как сознательное «конструирование» многосубъектности, но и как отражение современной души в ее состоянии рефлексии, души, раздираемой сомнениями и мучимой противоречиями, души, преследуемой двойниками.

При всем том, что «главным» лирическим героем двух художников остается сам поэт, его мысли и чувства, «разновоплощаемость» в различные субъектные структуры имеет огромное эстетическое и эмоциональное значение. Лирика получает возможность объективации и подспудной, дополнительной области «напряжения». В процессе подачи своего голоса персонажи обретают индивидуальное бытие, а расширение голосового диапазона лирики отвечает символистской эстетике изображения «глубин жизни», где люди эмоционально объединены. Эстетическое отношение к жизни органично соединялось с театрализацией самих ее форм, что нашло отражение в драматизации лирики.

Во втором параграфе рассматриваются драматические элементы лирического высказывания. К ним можно отнести мотивы двойников (что особенно характерно для поэзии А.Блока), диалогизацию лирического простран-

ства (сходную у Блока и Йейтса), сценическую пластичность. Постижение себя через свою противоположность, открытие ее, «сталкивание» с ней, ведение диалога с потаенной частью собственной души неизбежно вносит драматическое напряжение в лирический текст, которое становится доминантой эмоционального фона стихотворения. Элементы самой драматической структуры очевидны в некоторых стихотворениях, циклах поэтов, когда лирическое обрамление берет на себя функцию экспозиции и развязки.

«Пластичность» лирики Блока возрастает со временем: она особенно заметна во втором и третьем томах. Можно говорить о присутствии здесь «контурной образности» (термин Д.Е.Максимова), по-сценически рисующей персонажей, актеров. Часто описания облика героев лишены метафоричности и, по сути, являют собой типичные сценические ремарки с их конкретикой, зримой «обрисовкой», объективностью, в то время как ремарки блоковских драм являют, как было указано выше, поэтические пассажи, обычные для лирики. Йейтсовская (почти постановочная) драматизация существенно отличается от блоковской (драматургической, сценарной). Блоку важно, как это смотрится со сцены, Йейтсу - как это слышится. В связи с этим можно говорить о своеобразной риторичности стихотворений Йейтса, в которых сильны драматические элементы, и о живописности как свойстве «драматизированной» лирики Блока. Такая родовая «интерференция» - взаимопроникновение и своеобразное «перераспределение» лирического и драматического начал по родам литературы, связанные с ней изменения в функционировании метафоры можно назвать отличительной чертой поэтики литературы XX века.

В Заключении подводятся итоги работы, формулируются основные выводы диссертационного исследования. Рассмотренное взаимопроникающее сочетание литературных родов в лирике и драматургии Блока и Йейтса, реализуясь в типологически сходных формах, позволяет рассмотреть поэтику символизма в широком общеевропейском контексте, ввести Александра Блока в этот контекст и увидеть непосредственное функционирование синкретических тенденций искусства конца XIX - начала XX века.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Блок и Йейтс: мифолого-символистские мотивы в драматургии // Поэтический текст и текст культуры. Международный сборник научных трудов. - Владимир: ВГПУ, 2000. С. 125-130. (0,4 а.л.)

2. Гамлетовские реминисценции в драматургии У.Б.Йейтса // Шекспировские чтения-2000. Abstracts. Аннотации докладов международной конференции 14-16 сентября 2000 года. - Владимир: ВГПУ, 2000. С.6.

3. А.Блок и У.Б.Йейтс: принципы построения символисткой драмы // Александр Блок и мировая культура: материалы научной конференции 14-17 марта 2000 г. - Великий Новгород, 2000. С.236-242. (0,4 а.л.)

4. «Любовь как припоминание» в драмах А.Блока и У.Б.Йейтса: отголоски платоновского мифа // Литература и философия. Сборник научных статей. - Санкт-Петербург: изд-во РГГМУ, 2000. С. 102-106. (0,3 ал.)

5. Риторика символистской драмы У.Б.Йейтса // Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе. Проблемы теоретической и исторической поэтики: Материалы международной научной конференции. - Гродно, ГрГУ, 2001.4.2. С.65-74. (О/ ал.)

6. У.Б.Йейтс и Т.С.Элиот: на пути к поэтической драме // XIII Пуришев-ские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: Сборник статей и материалов. - М.: МПГУ, 2001. С. 100-101.

7. Шекспировский миф в творчестве У.Б.Йейтса // Шекспировские чте-ния-2002 Abstracts. Аннотации докладов международной конференции 27-30 июня 2002 года. - Владимир: ВГПУ, 2002. С И .

8. A. BIok and W.B.Yeats: Similar Approach to Symbolist Drama // Inter-cultur@l-net. Международный (электронный) научно-практический журнал. Выпуск 2. - Владимир, 2003. С.42-44. (0,3 а.л.)

9. К вопросу о драматическом начале в лирике Блока // А.Блок и псковская земля. Материалы научной конференции 9-11 ноября 2004 г. — Псков, 2005. (0,5 ал., в печати)

Издательство ООО ТПК «Центробланк» Подписано к печати 13.01.05 Заказ №53 Объем 1,25 пл. Тираж 100 экз. 119331, Москва, проспект Вернадского, д.29

2 2 ФЕВ 2005

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Иванова, Ольга Михайловна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Символистский тип творческого сознания А.Блока и У.Б.Йейтса

§ 1. Истоки и характер символистского мировоззрения и поэтики

Блока и Йейтса

§ 2. Эстетическое в символизме Блока и Йейтса

§ 3. «Платонизм» сознания Блока и Йейтса

§ 4. «Шекспиризм» в театральной эстетике Блока и Йейтса

ГЛАВА 2. Лирическое начало в драмах Блока и Йейтса

§ I. Лирическая драма: родовой синкретизм и его специфика у Блока и Йейтса

§ 2. Лирическое сознание автора и формы его проявления

§ 3. Ключевые лирические сюжеты, мотивы, образы в драме Блока и Йейтса и их значение в структуре их драм

ГЛАВА 3. Драматическое начало в лирике Блока и Йейтса

§ 1. Интерсубъектная природа лирического «я»

§ 2. Драматические элементы лирического высказывания

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Иванова, Ольга Михайловна

Любое исследование художественного произведения включает в себя возможности сравнения его с другими произведениями. Само очевидное многообразие взглядов и интерпретаций произведения искусства предполагает «компаративистский» аспект. Применительно к литературоведению, подобная точка зрения не должна, однако, пониматься буквально - как возможность сравнения всего со всем. Признавая, вслед за В.М.Жирмунским, двуединую задачу дифференциации сходств и различий как задачу, стоящую перед сравнительным литературоведением, необходимо сказать, что наличие «компаративистского» аспекта в литературоведческом исследовании следует считать оправданным тогда, когда сам материал не «противится» сравнению его с другим более или менее «соприродным» материалом и когда исследование действительно проясняет специфику каждого из элементов сравнения.

Как одно из определений сравнительного литературоведения ученые называют сравнительно-типологическое изучение явлений в литературах разных народов1. Именно такой тип исследования предлагает настоящая работа, в которой впервые предпринимается попытка сопоставительного анализа важного аспекта творчества двух поэтов-драматургов, представляющих разные национальные культуры. Большинство ученых, среди которых Н.И.Конрад, А.Н.Веселовский, Н.Я.Берковский, говорят о приемлемости и возможности сопоставления явлений разных национальных литератур. Так, Н.И.Конрад пишет: «В сравнительно-типологическом плане могут изучаться и явления, возникшие в разных литературах вне какой бы то ни было исторической общности, при отсутствии всякой связи между ними, даже явления, возникшие в разное историческое время»2. Н.Я.Берковский выдвигает сходную точку зрения: «Сопоставительное изучение имеет право на свободу пе

1 См .Конрад Н.И. Запад и Восток. Статьи. М., 1966. С.309.

2 Конрад Н.И. Запад и Восток. Статьи. М., 1966. С.310. реходов от одной национальной литературы к другой национальной, даже если это переходы и не в порядке простой хронологической последовательности, или же синхронные. Существует разная рельефность выраженности отдельных моментов в мировой истории литературы»3. Согласно разработанной А.Н.Веселовским концепции литературных аналогий, связей и взаимодействий, которая учитывается в данной работе, сопоставительный анализ творчества двух художников может основываться либо на явлении «полигенезиса», либо общности источников, либо на контакте и взаимодействии в результате «миграции сюжетов».

По словам А.Я.Гуревича, «реконструкция духовного универсума людей иных эпох и культуры - характерная черта современного гуманитарного исследования»4. Одной из таких эпох является рубеж XIX-XX веков, маркировавший трагический конфликт личности и «прогрессирующей» цивилизации. w

Александр Блок и Уильям Батлер Иейтс - крупнейшие художники этой эпохи и крупнейшие представители символизма в русской и англоязычной литературах соответственно. Сравнить их «духовный универсум», в котором отражены черты целого поколения и тенденции времени, представляется интересным и научно обоснованным.

Наличие «корреспондирующего» имени в сравнении всегда расширяет пространство дискурса одного художника, что делает его (дискурс), по мнению А.Ханзен-Леве, «составной частью некоего «Сверх-Я» культуры и устанавливает собственные диахронические и синхронические интертекстуальные связи»5. Несомненно, что термин «Сверх-Я» культуры по своей сути является понятием, «соприродным» таким йейтсовским категориям, как «Великая Память», «Божественная Сущность», «Единство Бытия», и йейтсовскому желанию найти всеобъединяющую духовную основу, нечто абсолютно неизменное для всех поколений. Он писал: «Я всегда стремился <.> погрузить

3 Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Л., 1973. С. 155.

4 Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984. С.15.

5 Хапзсн-Лсвс А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб., 1999. С.9. свой ум во всеобщий ум, где он почти неотделим от того, что мы начали называть «подсознательным»6.

В свете типологического сопоставления определяющим для нас является то, что Блок и Йейтс принадлежат культурной традиции европейского символизма, его «Сверх-Я» и вписаны в общий контекст литературных w влияний и «воздуха эпохи». Иейтс - современник как «старших», так и «младших» русских символистов. Можно без преувеличения отнести творчеw 7 ство Блока и Иейтса к «тотальному символистскому гипертексту» (термин А.Ханзен-Леве), «принадлежащему» всем художникам одной большой традиции, что дает возможность увидеть поэзию и драматургию русского и ирландского символизма в общеевропейском контексте, глубже понять их специфику и выявить общие тенденции художественного мышления и искусства того времени. Этим и обоснован выбор данной темы.

Возможность типологического сопоставления Александра Блока и к*

Уильяма Батлера Иейтса, - вопрос, несомненно, неоднозначный. То, что они никогда не встречались и ничего не читали из написанного друг другом, -достоверный факт. Невозможно поэтому говорить о прямом влиянии ирландского художника. Не представляется также возможным увидеть открытое или скрытое цитирование, ассоциации, полемику идей - все то, что относится к «сознательному» усвоению и переработке творческого материала. В данной работе речь идет именно о типологическом сравнении, об определенном сходстве философско-художественных систем и адекватности самого типа творческого сознания этих поэтов-драматургов. При анализе творчества русского и ирландского писателей нам кажется возможным говорить о частичном присутствии всех трех составляющих вышеупомянутой концепции

6 Свидетельство, взятое из трактата Йейтса «Anima Mundi» (См. Yeats's Poetry, Drama, and Prose: Authoritative Texts, Contexts, Criticism. A Norton Critical Edition. N.Y., London, 2000. P.287). Интересно похожее заявление Андрея Белого: «.глубины сознания покоятся в универсальном, вселенском единстве» (См. Белый А. Символизм как миропонимание. iM., 1994. С.409).

7 Хаизен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб., 1999. С.11.

А.Н.Веселовского. Поясним. Русский и английский символизм, несомненно, следует рассматривать как два соотносимых, но абсолютно независимых явп ления европейской литературы (тот самый «полигенезис», решающее условие для развития которого Н.И.Конрад усматривал, вместе с А.Н.Веселовским, во «вступлении разных народов на одну и ту же ступень общественно-исторического и культурного развития»9). Несомненен и факт, что творчество Блока и Йейтса формировалось под очевидным влиянием многих общих источников, среди которых Платон, Шекспир, Ницше, Вагнер, Метерлинк, огромная романтическая традиция и оккультные и эзотерические практики, т.е. значимый «контекст» всего европейского символизма. Определенная соотнесенность творчества Блока и Иейтса видна и в «миграции сюжетов», что особенно показательно, если учитывать интерес и знакомство обоих художников со средневековыми (в частности, розенкрейцеровскими) сюжетами и мифами.

Один из современных исследователей замечает, что типологическая общность литературно-художественных явлений, принадлежащих разным культурам, основывается «не на стадиальном сходстве культур, а на тождестве тех или иных уровней внетекстовых структур»10. Под внетекстовыми структурами в этом случае понимается модель мира и культуры, включающая в себя философско-научные, этические, нравственно-эмоциональные и эстетические ценности и понятия11. Подобная точка зрения представляется плодотворной для настоящей работы, т.к. именно значительная общность та

8 Об этом и именно в связи с Йейтсом и русским символизмом пишет Г.М.Кружков (См. Кружков Г. Ностальгия обелисков. Литературные мечтания. М.:2001. С.114).

9 Конрад II.И. Запад и Восток. Статьи. М., 1966. С.335. Подобное объяснение типологической общности процессов, происходящих в разных культурах, дает и Г.Э.Ионкис, когда говорит о сходстве мифотворчества У.Б.Йейтса и русских символистов в своей статье «Концепция истории и ее воплощение в поэзии У.Б.Йейтса // Времен связующая нить. Проблемы философии истории в творчестве зарубежных писателей XVIII-XX веков. Кишинев, 1981. С. 125).

10 См. Миловидов В.А. Текст, контекст, интертекст. Введение в проблематику сравнительного литературоведения. Пособие по спецкурсу. Тверь, 1998. С.72-73.

11 Там же. С.49-50. ких внетекстовых структур, частично рассматриваемая в первой главе, дает возможность соотнести раннее творчество Иейтса и Блока.

Для неискушенного наблюдателя будет очевидно само кардинальное различие глубинных исторических фонов России и Ирландии, социальнополитической обстановки двух стран, ментального склада людей, живущих в них, национальных культур. Но, наверное, неслучайно, в 1917 году (весьма символичный рубеж для обеих стран, отчетливо отразившийся в творчестве

Блока и Иейтса) Зинаида Гиппиус писала:

О Ирландия, океанная, Мной не виденная страна! Почему ее зыбь туманная В ясность здешнего вплетена?

О Ирландия неизвестная! О Россия, моя страна! Не единая ль мука крестная Всей Господней земле дана?.

Если возможно сказать о том, что Гиппиус была одной из первых в России, кто связал и сопоставил реалии России и Ирландии, то это так. «Единство крестной муки» без преувеличения можно назвать одним из главных объединяющих моментов драматичной истории двух стран. Современные российские исследователи и комментаторы творчества У.Б.Иейтса отмечают синхронизм политических событий в XX веке между Ирландией и Россией. Так, Г.М.Кружков пишет: «Дублинское восстание против англичан в 1916 году (Пасхальное восстание), обретение независимости в 1918 году, гражданская война 1921-1923 годов происходили почти синхронно с русскими революциями и Гражданской войной»12. Сходную точку зрения по поводу общности исторического фона выдвигает Н.В.Тишунина: «В аграрных странах, таких, например, как Ирландия, Россия (ср. второе поколение русских символистов), по мысли художника, губительный кризис цивилизации, растлевающее влияние буржуазной культуры не затронул живущее на просторах природы,

12 Кружков Г. Ностальгия обелисков. Литературные мечтания. М.,2001. С.120. вдали от «городов-спрутов» патриархальное крестьянство, сохранившееся в этих странах до конца XIX века. Поэтому здесь художники обращались к «народу», «народному духу», к вселенскому единению людей, к «соборности». А сама жизнь народного духа понималась художниками как неразрывный с далеким эпическим прошлым процесс взаимообщения понятий, образов, верований»13.

Примечательно, что это ощущение «синхронности» не является «односторонним». В дневнике брата Джеймса Джойса Станислава Джойса глухая и отсталая Россия любовно приравнивалась к Ирландии, такой же провинци-1 i

Щ' алыюй и отсталой . В своей монографии «Джойс и Россия» ирландский ученый Нил Корнуэл показывает аналогию исторических событий между Россией и Ирландией. Любопытно отметить тот факт, что помимо общности исторической и политической ситуаций, и Г.М.Кружков, и Н.Корнуэл указывают также на «пресловутое родство кельтской и русской души»15. Ирландский исследователь приводит слова Джеймса Джойса о том, что «кельтский ум и * славянский во многом похожи»16. Также в монографии Корнуэла есть еще одно свидетельство, говорящее о связи этих «умов» и отсылающее - уже прямо - к Уильяму Батлеру Иейтсу. В статье Джойса «Потворство толпе» w

1901) говорится и о рассказе Иейтса «Поклонение волхвов» как о «произве

17 дении, которое могло быть написано кем-нибудь из великих русских» . Нил Корнуэл, скрупулезно собрав огромный и действительно убедительный ма-» териал о связях и взаимодействиях между Джойсом и русской литературой, тем не менее, оговаривает свою неуверенность в вопросе сознательной «рус-скости» Джойса и «неслучайности» этих связей. Он считает невозможным определить причины столь поразительных «схождений» и предлагает, лишь

13 Тишунина Н.В. У.Б.Йейтс и становление театральной культуры в Ирландии. Автореф. дис. .канд. искусствоведения. Л., 1978. С.8.

14 См. Корнуэл II. Джойс и Россия. СПб.: 1998. С.9.

15 Кружков Г. Ностальгия обелисков. Литературные мечтания. М.:2001. С.120.

16 The Critical Writings of James Joyce. Ed. Ellsworth Mason and Richard Ellmann. Ithaca, New York: Cornell Univ. Press. 1989. P. 172-173.

17 Там же. P.71. называя их, ряд возможных объяснений: язык Юнга и теорию семиосферы Лотмана18.

Собственное объяснение феномена сходства в разных национальных литературах предлагает Г.М.Кружков. Исследователь называет свою формулу Communio poetarum. Это «мистическое общение» всех поэтов, являющихся своего рода ретрансляторами и способных слышать друг друга. Г.М.Кружков замечает, что такое «общение» поэтов происходит независимо от времени и места и что существует два пути подобного общения - «верхний» и «нижний». Примером первого может служить общение влюбленных в поэме Бродского «Пенье без музыки», а в качестве примеров второго пути исследователь приводит высказывания Элиота о «подсознательной общности» между истинными художниками любой эпохи и слова Мандельштама о «сообщничестве сущих в заговоре против пустоты и небытия»19. Характерно, что второй путь мистического общения - через «океан Мировой Души» -Г.М.Кружков характеризует, используя категорию, непосредственно присутствующую в работах Блока и Йейтса, - Anima Mundi. Как представляется, к этой платоновской категории стягивается множество других близких универсалий эпохи: «всемирная отзывчивость» (слова Ф.М.Достоевского о Пушкине), «Мировой оркестр» А.Блока, «Великая Память» и «всеобщий ум» У.Б.Йейтса, «равносущность душ» М.Цветаевой, «всемирная культура» Д.Мережковского, «тайный язык, посредством которого осуществляется общение бесчисленных душ, сродных друг другу» В.Иванова, «архетипы» К.Г.Юнга, а также «единство психоментальной структуры вида Homo sapiens», выражаясь языком современного исследователя А.Л.Никитина. Почти все эти категории для нынешнего читателя и исследователя принадлежат не эмпирической реальности, а сфере философствования, поэтическо

20 го, очевидно метафорического осмысления . Следующее свидетельство са

18 Корнуэл //. Джойс и Россия. СПб., 1998. САЗ.

19 См. Кружков Г. Ностальгия обелисков. Литературные мечтания. М.:2001. С.125-126.

20 А.Л.Никитин связывает дематериализоваииость, или символичность сознания современного человека отчасти с литературным течением символизма: «Именно развитие науки мого Йейтса также могло бы быть превосходным аргументом в пользу существования «переклички» людей, живущих на далеком расстоянии друг от друга: «Почему не может мысль философа, поэта или математика зависеть в момент ее развития от какой-то дополняющей ее мысли, родившейся в чьем-то уме на огромном расстоянии от нее? <.> Может быть, каждый ум проходит сквозь поток суггестии, а все эти потоки воздействуют друг на друга, невзирая на то, насколько далеки они в пространстве.»21. Нисколько, однако, не приуменьшая реальности и «осязаемости» этих категорий для людей, их сформулировавших, заметим, что сложно назвать их научными и сделать методологической основой для настоящего исследования. Тем не менее, совпадения, по мысли Г.М.Кружкова, часто обусловлены и рациональными причинами - логическими цепочками и звеньями, которые можно восстановить. Истинную цель компаративистики исследователь видит как раз в способноw сти «услышать перекличку поэтов» . Эта перекличка в случае Блока и Иейтса более чем очевидна, а ее выявлению, наряду с выявлением сущностных различий, и посвящено данное исследование.

По таким отдельным темам, как «лирика и драматургия Блока» и «лирика и драматургия Иейтса» накоплен богатейший критический материал и в отечественном, и в зарубежном литературоведении. Не представляется вози ее использование приучило человека современного оперировать исключительно символами, за которыми часто нет никакого предметного содержания. И все же они воспринимаются адекватно людьми на всех концах земного шара, подобно тому, как один и тот же китайский иероглиф, имеющий совершенно различную фонетическую огласовку на севере и на юге страны, и там и там передает заключенную в нем информацию в неискаженном виде. Не эта ли символистичность мышления, которую впервые открыли в конце прошлого столетия поэты-символисты, а следом за ними - и другие художники, обратила внимание наших современников на духовное наследие древних культур и цивилизаций, увидев в причудливых образах мифотворчества минувших веков символистическую тайнопись, отражающие вполне реальные явления физического и духовного мира?» (Никитин АЛ. Мистики, розенкрейцеры и тамплиеры в советской России. Исследования и материалы. М., 2000. С.17.)

21 Yeats IV.В. Autobiographies. N.Y., 1953. Р.153. Похожая мысль встречается и в эссе Йейтса «Магия», где он говорит, что «границы нашего ума постоянно смещаются, и многие умы могут, так сказать, вливаться один в другой и творить или обнаруживать некий единый ум, некую единую энергию» (См. Пейте У.Б. Видение: поэтическое, драматическое, магическое. М., 2000. С.83).

22 Кружков Г.М. Ностальгия обелисков. Литературные мечтания. М.:2001. С.126. можным и уместным осветить его в данной работе. Рассмотрен также жанр поэтической драмы во многих его аспектах, но вопрос о соотношении в ней лирического и драматического начал, сложной природе драматического слова и театрального мышления назвать полностью разработанным нельзя. Данная тема, применительно к драматургии Александра Блока и Уильяма Батле-ра Йейтса в ее сравнительном аспекте, предметом специального исследования также до сих пор не стала.

Целесообразно проанализировать и систематизировать все имеющиеся на данный момент сопоставления отдельных аспектов творчества Блока и Йейтса, проследив тем самым степень изученности данной темы. Интересно также посмотреть, когда и почему имена Блока и Йейтса появляются рядом. Общим и справедливым местом в критике стало указание на эзотеричность и «элитарность» творчества У.Б.Йейтса. Отсюда (не последнюю роль сыграло и «невезение» Йейтсу с переводчиками в середине прошлого века) и незнакомство с ним массового читателя в России. Поэтому сопоставление двух художников часто продиктовано желанием исследователей объяснить русскоязычным читателям «неизвестное» (Йейтса) через «известное» (Блока), предложив им типологическую аналогию творчества ирландского символиста . Разумеется, необходимость подобного объяснения отсутствует в абсолютном большинстве исследований англоязычных критиков, пишущих о «своем» и для «своих», и в работах отечественных ученых, посвященных v *

Блоку. Поэтому Блок и Иейтс оказываются «соединенными», как правило, в исследованиях, посвященных Йейтсу и написанных отечественными исследователями.

Г.Э.Ионкис, анализируя обращение Йейтса к мифам, приходит к выводу о сходстве задач его мифотворчества со стремлениями, эстетическими воззрениями и философской идеологией «младших» русских символистов,

23 Такое же объяснение дает и Г.М.Кружков, обосновывая собственное сопоставление У.Б.Йейтса со многими поэтами Серебряного века и, по сути, вводя Йейтса в этот феномен русской культуры (См. Кружков Г. Ностальгия обелисков. Литературные мечтания. М.,2001. С. 114.) среди которых есть и имя Блока. Исследовательница усматривает это сходство в следующем: «враждебность к буржуазной цивилизации, «неославянофильство» русских символистов и ирландский «национализм» Йейтса, представление об особой миссии России и Ирландии, романтически окрашенная идея народности, утопические мечтания о единении крестьянства и аристократии, отказ от официальной церковности и прославление «языческой стихии» древних народных верований и т.д.»24. Подобный подход представляется важным, т.к. «вписывает» Блока в широкий контекст всего европейского символизма, указывая тем самым на действительную типологическую общность философско-художественных систем двух культурных парадигм одной большой европейской традиции.

В своей монографии «У.Б.Йейтс и ирландская художественная культура» (1985) В.А.Ряполова, говоря о сложном соединении поэта и драматурга, рядом с именем Йейтса ставит имя Александра Блока, - как пример, подтверждающий, что случай Иейтса не уникален. Она также указывает, что до сих пор пьесы Йейтса рассматривались, в основном, в контексте «Ирландского возрождения» и вне связи с европейской «новой драмой», между тем как его драматургия, несомненно, принадлежит всей новой театральной системе.

Несомненного внимания заслуживает работа И.С.Приходько «Возрождение мистерии в начале XX века (Драма У.Б.Йейтса и А.Блока)», которая стала одной из первых в литературоведении работ, исследующих точки соприкосновения ирландского и русского символистов и намечающая пути и грани дальнейшего анализа. Исследователь замечает, что «сходными были их [Блока и Йейтса] устремления к созданию нового - условного, синкретического, романтического - театра. Оба работали с опорой на Шекспира и с оглядкой на новаторство Метерлинка, преодолевая тяжеловесный и плоский сценический натурализм. Оба опередили свое время и потерпели неудачу:

24 Ионкис Г.Э.Концепция истории и ее воплощение в поэзии У.Б.Йейтса // Времен связующая нить. Проблемы философии истории в творчестве зарубежных писателей XVIII-XX веков. Кишинев, 1981. С.125). сценическая жизнь их драм не удалась»25. Таким образом, указаны важнейшие сополагающие точки в творчестве Блока и Иейтса, но ряд сделанных замечаний нуждается в большей конкретизации, как, например, целесообразным и необходимым представляется необходимость глубокого анализа действительной «однонаправленности» их духовных и эстетических поисков.

Более развернутое сопоставление творческой манеры Блока и Иейтса делает А.П.Саруханян. Она отмечает общность ведущего мотива Красоты в раннем творчестве обоих поэтов и сходные лейтмотивные образы в поэзии (например, образ ветра). Также исследователь указывает на сходство и других составляющих двух художественных систем: «Много общего в принципах создания обоими поэтами «лирических масок», в их переоценке собстл/ w венного раннего творчества» . Важнейшим вкладом в освоение темы «Иейтс и Блок» является работа А.П.Саруханян, посвященная концепции жизнетвор-чества в поэзии Йейтса и Блока, в которой исследуется, как личная биография поэтов драматизировалась и переливалась в творчество, которое, в свою очередь, влияло на жизненное поведение. В контексте данной работы важен вывод о характерном для символизма «соединении (по модели «неслиянно-сти» и «нераздельности») предмета познания и познающего, в поэзии Йейтса и Блока получившее особенно полное и противоречивое выражение в «лирическом герое», субъекте и объекте действия» . В работе о литературном генезисе символистского мировосприятия и поэтики Йейтса и Блока28 исследователь рассматривает значение французского символизма, национальной поэтической традиции и национального фольклора как главных литературных источников в становлении творческих систем двух поэтов.

25 Приходько И.С. Возрождение мистерии в начале XX века (Драма У.Б.Йейтса и Л.Блока) // Нормативность жанра в зарубежной литературе XVIII-XX веков: Тезисы докладов межвузовской конференции. Горький, 1990. С.36.

2 Саруханян А.П. Поэзия У.Б.Йейтса // У.Б.Йейтс. Избранные стихотворения лирические и повествовательные. М., 1995. С.314.

27 Саруханян А.П. Концепция жизнетворчества в поэзии Уильяма Батлера Йейтса и Александра Блока // Вопросы филологии. Научный журнал. 2001. №1. С.131.

28 Саруханян А.II. Некоторые аспекты символистского движения. У.Б.Йейтс и Л.Блок: литературный генезис // Вопросы филологии. Научный журнал. 2002. №1.

Н.В.Тишунина анализирует эстетику европейской «новой драмы» и, говоря о появлении «двуплановости» как характерного признака «новой драмы», также ставит имена Блока и Йейтса рядом, включая этих поэтов-драматургов в общий процесс возникновения и развития новой драматургии29. Н.В.Тишунина не останавливается подробно на том специфическом и конкретном, что объединяет Блока и Йейтса: они оказываются соединенными при простом (хотя, несомненно, показательном) перечислении в одном ряду с М.Метерлинком, Л.Андреевым, Г.фон Гофмансталем. Важно, однако, само введение всех этих драматургов в общий художественный процесс, что в случае с Йейтсом, как известно, делается не всегда.

В.В.Хорольский в своих работах об английской литературе рубежа XIX-XX веков также соединяет имена Йейтса и Блока. В работе о романтических и эстетских истоках символизма в англоязычной поэзии ученый посвящает целый параграф Александру Блоку и его мифопоэтике. В ней, по мнению исследователя, существенна соловьевско-шеллингианская идея всеединства и «космизм» как естественная черта неомифологизма, что роднит Блока и Йейтса30, который тоже, как известно, был охвачен идеей нахождения глубинных связей и сцеплений, определяющих механизм исторической и человеческой жизни. Примечательно, что ученый пишет также о платонизме как важнейшем источнике символизма и его важнейшем авторитете для Йейтса. Приводя цитату из писем Блока, имплицитно отсылающую к учению Платона, В.В.Хорольский тем самым указывает на платонизм как на общий и значимый источник русского и ирландского символизма. Исследователь также делает важное замечание, касающееся типологического сопоставления и ценное в аспекте дальнейшего развития темы данного исследования. Он пишет, что «Йейтса можно сравнивать не только с Блоком и Оскаром Уайльдом, но и с Томасом Гарди или Робертом Фростом. Речь может идти о сход

29 См.Тишушша //^.Театральный символизм У.Б.Йейтса и эстетика «новой драмы» // Драма и драматургический принцип в прозе. Межвузовский сборник научных трудов. Л., 1991. С.76-77.

30 Хорольский В. В. Эстетизм и символизм в поэзии Англии и Ирландии рубежа XIX-XX веков. Воронеж, 1995. С.77. стве типизации и мифологизации иа основе особенностей лирического ро

Одним из первых больших исследований взаимосвязей русской литературы и творчества У.Б.Йейтса стала работа Г.М.Кружкова «Йейтс и русские поэты XX века», в которой он говорит о «непохожести» Йейтса на какого-то одного поэта Серебряного века. Исследователь по очереди сопоставляет Йейтса со многими русскими символистами, среди которых оказывается и Блок. Объединяющим моментом интересующих нас художников становится «явление Цыганки» - так исследователь говорит о возлюбленных поэтов, видя в них общую цыганскую, стихийную душу. Отмечая некоторые сходные мотивы творчества Блока и Йейтса, Г.Кружков большое внимание уделяет различиям художественных систем Блока и Йейтса и их лирических героев. Йейтс представляется ему «аполлоническим» художником, «строителем», в отличие от Блока, которого «соблазняет разрушение» . В самой последней работе Г.Кружкова «Communio poetarum: Иейтс и русский неоромантизм», однако, нет специального раздела, посвященного сопоставлению с Блоком. Более подробно исследователь останавливается на перекличке образов и наW строений Йейтса с Вячеславом Ивановым и Николаем Гумилевым; при

31 Там же. С. 125.

32 Кружков Г. Йейтс и русские поэты XX века // Йейтс У.Б. Роза и Башня. СПб., 1999. С.454.

33 Заметим попутно, что типологическое сходство Уильяма Батлера Йейтса с Вячеславом Ивановым - в том, как его видит и демонстрирует исследователь, - действительно поразительно. Обоих поэтов связывают мифологемы Башни и Розы, а главное, мифотворческая, «системная» тенденция, «делающая его [Йейтса], как и Вяч.Иванова, истинным символистом, символистом par excellence». Г.Кружков замечает, что «тема Башни витала в воздухе.», и указывает, что оба поэта были владельцами Башен (знаменитая «башня» В.Иванова на Таврической улице в Петербурге и старая нормандская башня Тур Баллили, которую Йейтс приобрел в 1917 году). Также исследователь указывает на общность йейт-совского цикла стихотворений о розе с "Rosarium" Вячеслава Иванова и, что важно, иа возможное сходство блоковской драмы «Роза и Крест» с этой книгой Иванова. Таким образом, исследователь вписывает трех художников в «розенкрейцеровский» контекст, имея в виду их обращение к указанному сюжету и образности.(См. Мифотворцы: Йейтс и Вячеслав Иванов // Кружков Г. Ностальгия обелисков. М., 2001. С. 185-193). Интересно, что тема башни Йейтса соотносится, по мнению исследователя, также с именем другого русского поэта: «Ища в России что-нибудь подобное Башне Йейтса, мы неизбежно приходим к Максимилиану Волошину, к его Дому Поэта в Коктебеле. <.> Оба поэта, проведя немало лет в художественных центрах мира, ищут и обретают «родину духа» вдали от цивистрастие последнего к кельтской культуре и, кроме того, личное знакомство с

Йейтсом хорошо известны. Необходимо отметить ценный вклад * >

Г.М.Кружкова в освоение темы «Иейтс и Россия»: собрана богатая фактология, касающаяся дореволюционных упоминаний, переводов Иейтса.

Среди зарубежных работ, сопоставляющих какие-либо аспекты творчества Блока и Йейтса, стоит отметить очень важное наблюдение, сделанное составителями Антологии русского символистского театра: «Развитие Блока как поэта можно сравнить с йейтсовским - от мечтательного, архаичного романтизма к прямому и мужественному принятию реальности современной жизни»34. Данная типологическая параллель в эволюции творческого метода обоих поэтов - это то, на что обратят внимание все последующие критики. Составителями указанной антологии делается еще одно наблюдение: «Блок (как Йейтс и Гофмансталь) в итоге пришли к недоверию лирическим, субъективным элементам, захватившим сцену, и говорили о «лирических ядах, разъевших драму»35. В свете настоящей работы, анализирующей взаимодействие лирических и драматических элементов творчества двух художников, данное небольшое замечание представляется весьма существенным.

Другая чрезвычайно интересная и заслуживающая внимания работа принадлежит С.Боуре. Поэты, о которых он пишет в своей книге «Наследие символизма», объединены, по мысли автора, необычайной целостностью характера, что придает особую целостность и интенсивность их творчеству. В главах, посвященных непосредственно Блоку и Йейтсу, С.Боура с достаточной тонкостью анализирует их лирику и особенно трудный путь поэтов в драме, приходя, в частности, к выводу о том, что, в сущности, «пьесы Йейтса лизаний - Йейтс на западе Ирландии, в графствах Слайго и Голуэй, Волошин - в Восточном Крыму. Они строят свои великие поэтические мифы, опираясь на землю, насыщенную памятью веков». (См. Кружков Г. Йейтс и русские поэты И Йейтс У.Б. Роза и Башня. СПб., 1999. С.459). Здесь примечательно, как широко разворачиваются многие ключевые образы и мифологемы символизма, «цепляя» одного за другим поэтов эпохи и не ограничиваясь именами одной национальной культуры.

34 The Russian Symbolist Theatre: An Anthology of Plays and Critical Texts. Ann Arbor, 1986. P.31.

35 Там же. С. 16.

- больше поэзия, чем драма»36. Помимо замечаний о сходстве некоторых категорий и мотивов Блока и Йейтса, исследователь останавливается на рассмотрении достоинств и недостатков их драматургии, проистекающих, по его мнению, из изначальной «первостепенности» поэтического начала в их сознании.

Можно сделать уверенный вывод о том, что, несмотря на значительность исследований С.Боуры, Г.Э.Ионкис, Г.М.Кружкова, И.С.Приходько, В.А.Ряполовой, А.П.Саруханян, Н.В.Тишуниной, В.В.Хорольского и ряда других литературоведов, соотношение лирической и драматической стихий творчества Блока и Иейтса, адекватность типа их художественного мышления освещены недостаточно, часто фрагментарно или постулированы в самой общей форме (общий характер миросозерцания, культ творческой личности, антиномичность художественных категорий и др.). Недостаточно изучены связи между лирикой и драматургией Блока и Йейтса, представляющиеся более чем значительными; без их выявления невозможно полное понимание ни творческой эволюции поэтов-драматургов, ни характерных тенденций внутри каждого из литературных родов.

Пример обращения поэтов к драматургии - конечно, не редкость в мировой литературе. Несмотря на известное убеждение Гейне в том, что «театр неблагосклонен к поэтам», не только Йейтсу, но и Полю Клоделю, Стефану Малларме, Эмилю Верхарну, Томасу Стернзу Элиоту и другим удавалось более или менее счастливо «совмещать» то и другое, находя пути для синтеза и везде оставаясь верными себе. Еще более примечательны в этом плане близость и сходство ирландского художника к творчеству и устремлениям русских «младших» символистов, в частности, Александра Блока и Вячеслава Иванова, также широко экспериментировавших с драмой, пытавшихся возродить античную трагедию, мечтавших о новых «мистериях». Без осознания связей их лирики с драматургическими опытами последние не могут быть поняты полностью. По совершенно справедливому мнению А.Балакян, «ис

36 Вопта СМ. The Heritage of Symbolism. N.Y., 1954. P. 197. тинный смысл символистской драматургии очевиден только, если он понят как «ветвь» или часть поэзии» . По сути дела, в случае Блока и Иейтса обращение к драме стало логическим продолжением лирики, расширением «голосового диапазона» поэзии. Недаром эта драматургия насквозь лирична и во многом вырастает из лирики. Лирике поэтов, в свою очередь, присуща определенная драматичность; это чувствовали и сами художники, и отмечали их современники. Сам творческий импульс в эпоху символизма приобретает синтетическую природу, когда художник осознанно или неосознанно творит в рамках сразу нескольких жанров или на «пересечении» литературных родов. Так, Е.Г.Хайченко указывает, что поэтический театр У.Б.Йейтса характеризуется единством лирики, эпики и драмы38.

А.П.Саруханян делает важнейшее в контексте данной работы замечание: «Вопрос о том, что существеннее в творчестве Иейтса - поэзия или драма, некорректен. Важно, однако, соотношение и сочетание этих различных литературных родов. Оно было взаимопроникающим: в драме Йейтс поэт, в поэзии - драматург. Большинство пьес Иейтса написано в стихах, он создал ; поэтический театр по всем формальным и сущностным признакам. Но и поэзия Йейтса населена «действующими лицами»39. Выявлению взаимопроникающего сочетания лирического и драматического начал в ранней драматургии и лирике У.Б.Йейтса и А.Блока и посвящено настоящее исследование. Данная проблема в существующем литературоведении поставлена, но не разработана в полной мере, а потому представляется необходимым выявить глубинные истоки творчества двух художников, сопоставить причины обращения поэтов к театру и увидеть, при всех неизбежных различиях, во многом типологически сходную организацию драматических текстов, соотношение лирического и драматического начал.

37 Balakian A. The Symbolist Movement. A Critical Appraisal. N.Y., 1977. P. 126.

38 Хайченко Е.Г. Поэтический театр У.Б.Йейтса. Автореф. дне.канд. искусствоведения. М., 1977. С. 15.

39 Саруханян А.П. Поэзия У.Б.Йейтса // Йейтс У.Б. Избранные стихотворения лирические и повествовательные. М., 1995. С.302.

Немалый интерес представляют и некоторые более частные проявления этого «родства» - на уровне ключевых мотивов, сюжетов, особенностей поэтики. Всем этим и обусловлена актуальность и новизна данной работы. В ней впервые предлагается развернутый анализ соотношения лирического и драматического начал в творчестве двух художников, представляющих разные национальные культуры. Выявляется общий тип художественного мышW ления и истоки философско-художественных систем Блока и Йейтса; предпринимается попытка осветить драматургический опыт поэтов в его органической связи с лирикой, а также рассмотреть драматическую составляющую самой лирики двух художников; в аспекте синкретических тенденций исследуется такое жанровое образование, как поэтическая драма, принадлежащая перу художников-символистов. Новизна данного исследования также заключается в широте анализируемого материала, в сопоставительном анализе мировоззренческих установок художников. Данная работа поднимает проблемы соотношения традиционного и инновационного в искусстве, принципов ассимиляции и трансляции.

Объектом исследования является теоретическое, философско-эстетическое, литературно-художественное, эпистолярное наследие - т.н. «текст искусства» и «текст жизни»40 Александра Блока и Уильяма Батлера Йейтса. Преимущественное внимание в соответствии с темой исследования уделяется лирике и драматургии художников. У Александра Блока объектом исследования является большая часть его драматургического наследия: «Балаганчик» (1906), «Незнакомка» (1906), «Песня Судьбы» (1908), частично

41 42

Король на площади» (1906) и «Роза и Крест» (1912). У Уильяма Батлера Йейтса объектом исследования со стороны драматургии являются ранние

40 Термины, введенные З.Г.Минц.

41 Принимая во внимание то, что в этой лирической драме лирическое начало не является господствующим, а многие исследователи говорят даже о ее «эпичности» (См., например, суждение Л.М.Кшшис «О лирическом герое драматической трилогии Александра Блока // Русский театр и драматургия начала XX века. Сб. научных трудов. Л., 1984. С.55), мы не сочли целесообразным остановиться на детальном анализе этой пьесы.

42 Своеобразие театральной эстетики, во многом отличной от символистской, и время написания этой пьесы также не дают оснований включать ее в сопоставительную парадигму. пьесы, написанные до 1903 года: "The Countess Cathleen" (1889), "The Land of Heart's Desire" (1894), "The Shadowy Waters" (1885, 1900), "On Baile's Strand" (1901) и "Cathleen ni Houlihan" (1901). Выбор данного периода творчества продиктован тем, что именно в ранних произведениях наиболее сильно проявлены общие источники, «влияния», историко-литературные тенденции и закономерности. Поэтому в данной работе не затрагивается творчество поэта после 1903 года. Нас интересует лишь ранний период: Йейтс начинал как драматург, хотя и не публиковал или не включал первые драматические произведения в свои собрания пьес. В этой связи тем более интересно и целесообразно посмотреть, как взаимодействуют у него лирическое и драматическое начала, будучи в раннем периоде творчества двумя «самостоятельными» (хотя и неравновесными) родовыми формами.

В соответствии с выбранным аспектом исследования привлекается и материал лирики двух художников: в основном, это их ранние поэтические произведения, а также некоторые более поздние стихотворения и сборники, иллюстрирующие положение о внутренней драматической природе лирики Блока и Йейтса. Нас интересует тот материал, который связан с «движением» к драме и который обладает у двух художников общностью мифопоэтиче-ской образности, «уходящей» йотом и в драму; во-вторых, анализируются отдельные циклы и стихотворения, в которых «разворачиваются» драматические сюжеты или сама организация и элементы лирического текста могут быть соотнесены с драматическими.

Следует заметить, что анализ лиро-драматического синкретизма поэтики пьес Блока и Йейтса ведется на двух уровнях. Во-первых, это необходимый и неизбежный «внутренний» уровень, т.е. выяснение соотношения лирического и драматического начал в творчестве каждого из поэтов отдельно, что позволяет, в частности, прояснить родовую специфику лирики и драмаw тургии в понимании Блока и Иейтса. Во-вторых, это «внешний» уровень -более глубокий, масштабный и приоритетный в контексте данной работы -т.е. сопоставление в собственно компаративистском аспекте - сравнительный типологический анализ указанного синкретизма в творчестве двух поэтов на уровне сюжетов, образов, категорий стиля и поэтики.

Постижение феномена поэтической драмы Блока и Йейтса неизбежно связано с уяснением вопроса ее жанровой природы и с пониманием ее «синтетической» сущности. За основное и рабочее определение лирической драмы нами принимается определение, данное 0.10.Неволиной: «Лирическая драма - особая жанровая разновидность драматического рода, результат синкретизма художественного мышления. В основе ее «механизма» лежит использование разнообразных изобразительно-выразительных возможностей лирического рода и лирических жанров с целью эстетического освоения событий, явлений, движений, представленных в драматической форме, но по сути своей (пафосу) являющихся лирическими»43. Цель эстетического освоения событий, как представляется необходимым, должна быть дополнена и целью освоения эмоционального: это особенно касается драматургии Блока и Йейтса, где значимо и эмоциональное «овладение» драматургической фактурой. Лиро-драматический синкретизм поэтики драматургии и лирики w

А.Блока и У.Б.Йейтса является предметом исследования в данной работе. Исследуются такие художественные феномены А.Блока и У.Б.Йейтса, как тенденция к «лиризации» драмы и «драматизации» лирики. Под данными терминами в драме и лирике соответственно мы понимаем отход от родовой чистоты, сознательную или бессознательную установку на родовой синтез, варьирование меры лирического и драматического начал. Здесь важно заметить, что понятия «лирическое» и «драматическое», вынесенные в название темы исследования, рассматриваются не только как относящиеся к плану формы, но и к плану содержания, своеобразию поэтики того или иного произведения. Так, драматический конфликт пьес Блока и Йейтса может быть охарактеризован как лирический по своей сути, а природа многих стихотворений поэтов - драматургична.

43 Нево.иша 0.10. «Лирическая драма» А.Блока в контексте движения «новой драмы» // Драматургические искания серебряного века: Межвузовский сб.научных трудов. Вологда, 1997. С.64.

Мышление в категориях лирического/поэтического вообще было свойственно символизму в целом. Неслучайно Д.Е.Максимов говорит о «лирических статьях»44 Александра Блока и вообще о стремлении литературной критики «младосимволистской» эпохи «стать поэтической»45, а составители антологии русского символистского театра справедливо утверждают, что «лиризм - всепронизывающая стихия творчества Блока: его поэзия, драмы и даже критика сливаются в едином лирическом потоке»46. Сходным образом, А.Ханзен-Леве упоминает такое «жанровое» образование в символизме, как

17 лирическое теоретизирование» , а И.Г.Минералова в своем исследовании феномена художественного синтеза рассматривает поэтическое смысловое начало в прозе Серебряного века43. Примечательно, что понятие лирического может быть применено и к характеристике других видов искусства. Так, в частности, Джон Рескин говорил о поэтическом начале полотен прерафаэли

Все вышесказанное иллюстрирует феномен синкретических тенденций эпохи, где родовые формы литературы и - шире - виды искусств уходят от «чистоты», стремятся к слиянию с «сопредельными» искусствами. Исследователи указывают, что в драматургии Метерлинка присутствуют живописные «цитаты» из П.Брейгеля, Боттичелли, Россетти50. Установка на синтез характеризует и художественный климат Серебряного века. Известно, что когда

44 Максимов Д. Е. О прозе Александра Блока // Блок Л. А. Собрание сочинений: В 8 т. М.; JL, 1960-1963. Т.5.С.696. В дальнейшей работе все ссылки с указанием номера тома и страницы в скобках даются на это издание.

45 Максимов Д.Е. Поэзия и проза Александра Блока. JI., 1975. С.191.

46 The Russian Symbolist Theatre: An Anthology of Plays and Critical Texts. Ann Arbor, 1986. P.31.

47 «Нередко теоретический текст представляет собой прямое продолжение поэтического, так что не без основания можно говорить о своего рода "лирическом теоретизировании", в котором теоретические термины (религиозные, научные, поэтологические и др.) становятся поэтическими символами» (См. Хапзеп-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб., 1999. С.9).

48 Мипералова И.Г. Русская литература серебряного века (Поэтика символизма). М., 1999. С.156.

49 См. Соколова 11.11. Литературное творчество прерафаэлитов в контексте «средневекового возрождения» в викторианской Англии. Автореф. дис.доктора филол.наук. М., 1995.

50 См. Машиняи А.В. Мифологическая поэтика драматургии У.Б.Йейтса. Дис.канд.филол.наук. СПб., 2000. С. 19.

Станиславский задумает играть одноактные пьесы Метерлинка, он обратится за помощью к живописи Врубеля. Вячеслав Иванов говорил, что «судьбы современного искусства в целом определяются общекультурным тяготением к собиранию и интеграции дифференцированных энергий»51, а Александр Блок писал: «Россия - молодая страна, и культура ее - синтетическая культура. Русскому художнику нельзя и не надо быть «специалистом». Писатель должен помнить о живописце, архитекторе, музыканте; тем более - прозаик о поэте и поэт о прозаике» (VI, 175).

О синтетических тенденциях и устремлениях говорил и У.Б.Йейтс; прерафаэлитское окружение и его влияние на поэта в значительной мере определили сходные блоковским убеждения: «Мне хотелось бы свести все виды искусств воедино, чтобы восстановилась их старинная связь: художник бы рисовал то, что описал поэт, музыкант перелагал бы слова поэта на нехитрые мотивы - так чтобы их могли напевать за работой извозчик или машинист»52. Стремление художников-символистов, в частности, к драматическому творчеству было обусловлено тягой к целостному изображению и переживанию в мире, «вдруг» обнаружившем свою дискретность. Следует признать, что проблема самого «синтеза» как эстетической категории и структурно-формообразующего принципа искусства разработана далеко не полностью. Важные подходы к этому феномену сделаны, в частности, в работе И.Г.Минераловой53, которая учитывается в данном исследовании.

Подобным образом, категория «драматического» также обладает смысловой «вместительностью». Художники-символисты широко использовали такую устойчивую его сочетаемость, как «жизненная драма». О ней говорил Блок, ссылаясь на Владимира Соловьева. Категория драматического тесно связана с структурообразующими драматическими принципами, нашедшим свое функционирование в драме, а также с мистерийностыо символистского

51 Иванов Вяч. Лик и личины России: Эстетика и литературная теория. М., 1995. С.78.

52 Йейтс У.Б. Видение: поэтическое, драматическое, магическое. М., 2000. С.208.

53 См. Минсралова И.Г. Русская литература серебряного века (Поэтика символизма). М., 1999. сознания и с идеей пути нисхождения-восхождения. За счет взаимоусвоения приемов друг друга выразительно-смысловые возможности лирики и драмы Блока и Йейтса значительно расширяются.

Цель данного исследования, предполагающая развернутый анализ соотношения лирического и драматического начал в поэтике драматургии и лирики русского и ирландского символистов, двуедина. Приоритетным является акцент на рассмотрении типологического сходства в решении заявленной проблемы, но вместе с тем, несомненно, отмечаются сущностные различия в ключевых моментах художественных систем Блока и Йейтса. Реализация поставленной цели требует постановки и решения ряда основных задач:

1) определить характерный для эпохи рубежа XIX-XX веков тип мироощущения художников, общие аспекты и специфику их символистского творческого сознания; w

2) исследовать родовой синкретизм драматургии Блока и Иейтса и способы проявления в ней лирического начала;

3) рассмотреть формы драматизации лирики Блока и Йейтса через анализ природы лирического «я»;

4) выявить корреляции мифопоэтических сюжетов и образов в поэзии к* и драматургии Блока и Иейтса;

5) иллюстративно показать функционирование и специфику синкретизма художественного мышления, новых сложных тенденций литературного процесса рубежа веков.

Заметим, что работа не претендует на исчерпывающую окончательность выводов по заявленной проблеме. В нашу задачу не входит уточнение понятийного аппарата, касающегося такого жанрового образования, как поэтическая, или лирическая драма. Ограничение материала исследования ранним периодом творчества поэтов (особенно в случае Йейтса) не позволяет сделать всеохватный анализ синкретических тенденций. Нам представляется важным установить типологическую общность конкретного аспекта в раннем (т.е. заложившем основы миросозерцания, поэтики) творчестве Блока и

Йейтса, что позволяет наметить пути к дальнейшим исследованиям выбранного аспекта.

Анализ конкретных произведений, с одной стороны, и компаративноw типологическое осмысление синкретизма поэтики Блока и Иейтса, с другой, определяют методологическую основу данного исследования: системный подход. Он предполагает единство анализа составляющих элементов и синтез. Последний понимается как взаимосвязь художественных систем двух художников в макроструктуре «символистского гипертекста». Такое сложное формально-структурное образование, как лирическая драма обуславливает необходимость системного объединения позитивного опыта культурно-исторического, формального, структуралистского, сравнительного и типологического направлений научной мысли XX столетия. Поэтому в рассмотрении данной проблемы как теоретико-методологическая основа использованы идеи и труды ведущих отечественных и зарубежных литературоведов, культурологов, таких, как А.Н.Веселовский, В.М.Жирмунский, Н.И.Конрад, Л.Я.Гинзбург, Ю.Н.Тынянов, М.Л.Гаспаров, М.М.Бахтин, О.М.Фрейденберг, Ю.М.Лотман, Е.М.Мелетинский, К.Г.Юнг и др. Укажем и на значительность исследований по символизму и его поэтике, среди которых труды Е.В.Ермиловой, З.Р.Жукоцкой, И.Искржицкой, Л.А.Колобаевой, Д.М.Магомедовой, И.Г.Минераловой, З.Г.Минц, И.С.Приходько, А.Пайман, А.Ханзен-Леве, А.Балакян [A.Balakian], Э.Бевана [E.Bevan], С.Боура [C.M.Bowra] Ч.Чадвика [C.Chadwick], Д.Шнайдера [D.J.Schneider] и др. Ценными для данной работы явились также труды таких зарубежных исследователей жанра поэтической драмы, как А.Балакян [A.Balakian], В.Беннетт [V.Bennett], Г.Лиминг [G.Leeming], П.Соулес [P.Thouless], А.Ричардсона [A.Richardson] и др. Большой вклад внесли и отечественные исследователи Л.М.Борисова, Ю.К.Герасимов, П.П.Громов, О.Ю.Неволина, Т.М.Полюдова, И.С.Приходько, Н.В.Тишунина, А.В.Федоров, Е.Г.Хайченко и др.

Общая концепция работы и поставленные задачи определяет структуру диссертационного исследования и содержание каждой из глав. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Первая глава посвящена выявлению аспектов символистского творw ческого мышления Блока и Йейтса. Выявляются литературные традиции и практики, сформировавшие во многом родственный способ мышления двух художников. Во второй главе рассматривается лирическое сознание в драматургии Блока и Йейтса. Анализируются формы проявления «лиризма» на различных уровнях драматургической поэтики, рассматривается особая природа конфликта в поэтической драме, «переходящие» из лирики в драму сюжеты, мотивы и образы, указывается на структурное значение ключевых лирических тем Блока и Йейтса. Третья глава посвящена рассмотрению драматического начала лирики двух художников. Постулируется и анализируется интерсубъектная природа лирического «я», выявляются и исследуются элементы драматической структуры в стихотворениях Блока и Йейтса. В заключении делаются выводы по исследованным аспектам заявленной проблемы и намечаются пути для ее возможного продолжения.