автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Литература русского предромантизма (1790-1820)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Литература русского предромантизма (1790-1820)"

5

На правах рукописи

Федосеева Татьяна Васильевна

ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ПРЕДРОМАНТИЗМА (1790-1820):

РАЗВИТИЕ ДРАМАТИЧЕСКИХ И ПРОЗАИЧЕСКИХ

ЖАНРОВ

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2006

003067801

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы факультета русской филологии Московского государственного областного университета

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор Вера Николаевна Аношкина

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Александр Васильевич Моторин доктор филологических наук, профессор Ирина Алексеевна Овчинина доктор филологических наук, профессор Лариса Ивановна Шевцова

Ведущая организация:

Московский городской педагогический университет

Защита состоится 8 февраля 2007 года в 15-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.155.01 в Московском государственном областном университете по адресу: 105005, г. Москва, ул. Энгельса, д. 21-а

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета по адресу: 105005, г. Москва, ул. Радио, д. 10-а

Автореферат разослан « января 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования определяется недостаточной изученностью выделенной проблемы. В российском литературоведении многие десятилетия ведется работа, нацеленная на разъяснение ситуации сложного взаимодействия различных направлений и течений в литературном процессе конца XVIII- начала XIX века. Внутренняя сложность историко-литературной ситуации переходного периода обусловила дискуссионность основных вопросов типологии и методологии предромантизма, сосуществовавшего во времени и генетически связанного с классицизмом и сентиментализмом. До сих пор отсутствует общепринятая трактовка художественной природы русского предромантизма, хотя его изучение имеет в отечественном литературоведении собственную историю.

В литературоведении первой половины XX века предромантизм не отделялся от сентиментализма. Позднее оформилось отношение к нему как переходному явлению в общем движении литературы от классицизма и сентиментализма к романтизму. В 1970-1980-х годах рядом ученых сравнительно-исторической школы академика М.П. Алексеева выявили множественность инолитературных воздействий на русскую литературу конца XVIII- начала XIX века Прослеживалось отражение стилевых предромантических образований английской и немецкой литератур, отмечалось формирование «оссиановского» стиля, обновленное восприятие античности, использование образности скандинавской мифологии, заимствование тематики, проблематики, мотивов, элементов поэтики. Было убедительно показано, что русская литература развивалась в тесном взаимодействии с европейскими1. Одновременно шло изучение национальных культурно-исторических и философско-эстетических предпосылок русского предромантизма. Авторами коллективной монографии по истории русского романтизма, выпущенной в 1979 году группой московских ученых ИМЛИ РАН под редакцией А.С.Курилова рассматривались примеры творческой эволюции писателей от классицизма и сентиментализма к предромантизму2. Возникновение «предромантического движения» авторы исследования относят к 1760-1770-м годам и связывают с всеобщим увлечением «стариной», поисками исторических корней нации, изданием документов древнерусской письменности, собиранием и опубликованием мифологических и фольклорных источников. В книге «Русский и западноевропейский классицизм. Проза» (М., 1982) с «предромантическим движением» был связан процесс становления «самобытной, оригинальной по форме и

1 См. ряд вышедших под редакцией М.П. Алексеева сборников серии «Из истории международных связей русской литературы»: От классицизма к романтизму. Л., 1970. Ранние романтические веяния. Л., 1972. Эпоха романтизма. Л., 1975.

См.: История романтизма в русской литературе (1790-1825) Отв ред. A.C. Курилов. М., 1979.

содержанию национальной прозы». Сформировалось представление о мощном и внутренне сложном предромантическом движении, намечены пути к изучению его типологии, историко-литературного значения и места в творческой эволюции крупнейших представителей литературной эпохи. В.Н.Касаткиной (Аношкиной) было осуществлено монографическое исследование предромантической лирики К.Н. Батюшкова и Н.И. Гнедича. А.И. Разживиным изучена предромантическая поэма, рассматривались общие вопросы формирования предромантической эстетики1. Большинством наших ученых предромантизм изучается как переходный этап в развитии литературы от классицизма и сентиментализма к романтизму. Концепция «переходности» разрабатывалась в работах В.И. Федорова, A.C. Курилова, Ю.В. Манна. В «Литературной энциклопедии терминов и понятий» (2001) предромантизм определен как «комплекс явлений в культуре XVIII века», подготовивших романтизм2. Нередко предромантическое движение изучается в пределах эволюции сентиментализма или классицизма3.

Наряду с концепцией «переходности» русского предромантизма существует отношение к нему как к выделившемуся направлению. Оно базируется на изучении эволюционных процессов в области поэтики, трансформации жанровых форм и стиля. В.А. Западов решительно отделял предромантизм от классицизма и сентиментализма, показал историческую продуктивность предромантизма для русской литературы, выявил его определяющую роль в дальнейшем стремительном формировании романтизма и реализма4. С.А. Фомичев тоже отмечает самостоятельное эстетическое значение предромантизма, и не считает возможным рассматривать его только лишь как начальную стадию романтизма: «Предромантическое течение таит в себе реалистические откровения, и можно в принципе представить себе движение художника от предромантизма к реализму»5. A.B. Архипова пишет о «предромантическом общекультурном течении», отделяя его от сентиментализма, с одной стороны, и романтизма с другой, акцентируя зарождение «на русской почве», обозначая своеобразие генетически восходящих к просветительской эстетике принципов творчества. Выявляет иной тип художественного содержания, «нового героя», воплощенною в образе «частного человека», для которого идеалом является

1 Касаткина В.Н. Предромантизм в русской лирике. К.Н. Батюшков. Н.И. Гнедич. М., 1987. Разживин А.И. «Чародейство красных вымыслов». Эстетика русской предромантической поэмы. Киров, 2001.

2 Махов А.Е. Предромантизм II Литературная энциклопедия понятий и терминов / Сост. и гл. ред. Николюкин А.Н. М., 2001. Стлб. 798.

3 Кочеткова Н.Д. Литература русского сентиментализма (Эстетические и художественные искания). СПб., 1994. С. 14-15. Кибапьник С.А. Русская антологическая поэзия первой трети XIX века. Л., 1990. КузьминаЕ.И. Неоклассицизм как литературно-эстетическое явление рубежа XVIII XIX веков: Автореферат дис...канд. филол. наук. Оренбург, 2001.

4 Западов В.А. Сентиментализм и предромантизм в России // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: От классицизма к романтизму. Л., 1983. С. 163.

5 Фомичев С.А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. Л., 1986. С. 60.

«общественное служение»1. Эти и другие исследования 1990- начала 2000-х годов намечают перспективы дальнейшего изучения предромантизма, его исторической значимости и относительной самостоятельности в литературном развитии конца XVIII- начала XIX века2.

Предметом изучения в настоящем исследовании является сложный характер литературного процесса 1790-1810-х годов, многосторонний литературный диалог во взаимодействии эстетики классицизма с сентиментализмом и предромантизмом. При этом не ставится задача восстановления полной и исчерпывающей картины литературного периода, круг изучаемых явлений непосредственно определяется темой исследования. Изучаются различные формы литературного общения: развернутые дискуссии сторонников и противников инициированной Н.М. Карамзиным литературной реформы, деятельность кружков и объединений, многогранные контакты в личном творчестве и переписке. Выявляются культурно-исторические условия обновления эстетики и поэтики литературы, происходившего в движении от просветительского рационализма и универсализма к постижению диалектических категорий «оригинального», «национального», «самобытного». В сознании русских предромантиков представление о человеке определялось не только критикой просветительской концепции личности, но было связано с утверждением определяющего его существо духовно-нравственного начала, восходящего к интуитивно или сознательно воспринятому христианскому истоку жизненной философии и морали.

Изучается специфика драматических и повествовательных прозаических жанров. Среди них выделяются те, которые своими жанровыми чертами в наибольшей степени способствовали выражению предромантической концепции человека и понимания истории. В центре исследовательского внимания находится творчество крупнейших представителей литературной эпохи по причине своей многогранности, ярко выраженной склонности к поиску нового. Уточняются пути и средства обновления традиционных жанровых форм в драматургическом творчестве М.М. Хераскова, Я.Б. Княжнина, В.Т. Нарежного, И.А. Крылова, В.А.Жуковского, Г.Р. Державина, В.А. Озерова. Определяются жанровые черты собственно предромантических волшебно-комической оперы, «театрального представления», «лирической трагедии». Рассматриваются прозаические произведения малой и средней формы Н.М. Карамзина, В.Т.Нарежного, В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, Ф.Н. Глинки, А.А.Бестужева и

1 Архипова A.B. Предромангические тенденции в критике 1800-1810-х годов // Очерки истории русской литературной критики в 4 т. Т. 1. СПб., 1999. С. 153-154.

2 См.: Западов В.А. Литературные направления в русской литературе XVIII века. СПб., 1995. Пашкуров A.H. Жанрово-типологические модификации поэзии русского сентимеитализма и предромантизма в свете категории Возвышенного: Автореферат дис...доктора филол. наук. Казань, 2005.

В.К.Кюхельбекера. Уясняется художественно-историческое значение фрагмента и цикла, жанра «старинной повести», а также случаи исторического проецирования сформировавшихся в предромантической литературе жанровых форм.

Русский предромантизм не имел последовательно изложенной теории, однако важнейшие философско-эстетические основы его были определены и выражены в сочинениях А.Н. Радищева (философская концепция человека), М.Н. Муравьева (теория индивидуальных стилей), Г.Р. Державина (преобразование жанровой системы), Н.М. Карамзина (интуиция в художественном познании мира), А.Ф. Мерзлякова (творческая индивидуальность автора), В.А. Жуковского (историческое понимание категории жанра), К.Н. Батюшкова и Н.И. Гнедича (историзм, развитие категории вкуса). Зарождающееся историческое сознание способствовало выработке нового отношения к жанру как развивающейся художественной структуре, подчиненной не общим правилам, а конкретной, индивидуально решаемой задаче. Складывались новые литературные формы, отражающие индивидуально-творческий тип художественного сознания1.

Язык художественной литературы стремился к выработке индивидуальных стилей. Несколько определенных общей динамикой предромантического движения «стилевых тенденций» было обозначено в цитированной выше книге В.Н. Касаткиной. Изложенные в книге результаты изучения лирики Батюшкова и Гнедича показывают, что в то время язык поэтов уже во многих своих чертах определялся не правилами жанровой организации, а субъективным мироощущением автора. В трудах Д.СЛихачева неоднократно указывалось, что именно в литературе второй половины XVIII века осуществлялся переход от «моностилевой» системы к «полистилистической». Заново были открыты и переосмыслены мифологические и устно-поэтические формы, памятники античной и средневековой литературы. По словам ученого, «слабая художественность» народного творчества помогала избежать «антихудожественности». «Парадоксальные сочетания» давало соединение фольклорности с чертами «больших» стилей различных литературных эпох2.

1 К сложному вопросу жанрового своеобразия предромантической литературы в разное время обращались исследователи русской и зарубежных литератур: Федоров В.И. (От сентиментализма к романтизму. Поиски нового поэтического содержания и форм его выражения // История романтизма в русской литературе (17901825). М, 1979), Стенник Ю.В. (Жанр трагедии в русской литературе. Эпоха классицизма. Л., 1981), Тураев С.В. (От Просвещения к романтизму. М., 1983), Манн Ю.В. (Динамика русского романтизма. М., 1995). Соловьева H.A. (У истоков английского романтизма. М., 1988. История зарубежной литературы. Предромантизм. М., 2005), Луков В.А. (Французская драматургия: Предромантизм, романтическое движение. М., 1984. Предромантизм. М., 2006), Манн Ю.В. (Динамика русского романтизма. М., 1995).

2 Лихачев Д.С. Система стилевых взаимоотношений в истории европейского искусства и место в ней русского XVIII века // XVIII век. Сб. 10 / Отв. ред. И.З. Серман. Л., 1975. С. 5-11. Лихачев Д.С. Контрапункт стилей как особенность искусств //Он же. Литература - реальность - литература. Л., 1984. С. 230-240.

До настоящего времени изучение жанрово-стилевого своеобразия литературы рубежа веков в большинстве случаев сосредоточено на внешних чертах обновления формы. В работах Р.В. Иезуитовой, Ю.Д. Левина, Ф.Я.Приймы изучались «оссианический» и «древнерусский» стили1. Динамичный, развивающийся процесс «переосмысления традиционных жанров и форм», «архаизации стиля», включение в контекст «первобытной народности», стилизации и мистификации «под народ» констатировался А.Е. Маховым2. О.М.Гончарова выделят «специфический строй, язык и, главное, семантику созданных в это время произведений»3. Родовидовые деформации, жанровые трансформации, смешение стилей (от барокко до классицизма) иногда трактуется как проявление эклектической природы предромантизма4. Но существует и другая точка зрения: A.B. Михайлов говорит об органично возникающих «узлах синтезов», которые завязываются из «своего и чужого, нового и давнего». В качестве фактора, обеспечивающего художественную целостность такого соединения справедливо называет личность автора5. В реферируемой диссертации предпринимается попытка рассмотрения специфики предромантической литературы не только средствами текстуального и контекстуального изучения, но проникновения в сферу определившего ее онтологического знания.

Нашим литературоведением изучались лишь частные эпизоды, трансформации классицистических жанровых форм, «предромантические тенденции», о них речь шла в фундаментальных трудах по истории русской литературы, а также в тематических научных сборниках6. Удачно был применен историко-типологический подход к изучению литературы XVIII века О.Б. Лебедевой7. В целом же и системно, с точки зрения художественной самодостаточности и выявления ценностных ориентиров предромантические драматургия и проза изучаются впервые.

1 Иезуитова Р.В. Поэзия русского оссианизма // Русская литература. 1965. № 3. С. 53-74. Левин Ю.Д. Оссианизм в русской литературе: Конец XVIII- первая треть XIX века. Л., 1980. С. 42-59. Прийма Ф.Я. «Слово о полку Игореве» в русском историко-литературном контексте первой трети XIX в. Л., 1980.

2 Махов А.Е. Предромантизм // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Ред-сост. А.Н. Николюкин. М., 2001. Стлб. 799.

3 Гончарова О.М. Власть традиции и «новая Россия» в литературном сознании второй половины XVIII века. СПб., 2004. С. 14-15.

4 Соловьева H.A. У истоков английского романтизма. М., 1988. С. 13.

5 Михайлов A.B. Идеал античности и изменчивость культуры рубежа XVIII-XIX вв. // Быт и история в античности I Отв. ред. Г.С. Кнабе. М., 1988. С. 226.

6 Ранние романтические веяния. Из истории международных связей русской литературы / Отв. редактор М.П.Алексеев. Л., 1971. Павлович С.Э. Пути развития русской сентиментальной прозы XVIII века. Саратов, 1974. Русская литература и фольклор (первая половина XIX в.) Л., 1976. История романтизма в русской литературе (1790-1825) / Отв. ред. A.C. Курилов. М., 1979. Русский и западноевропейский классицизм. Проза / Отв. ред. A.C. Курилов. М-, 1982. На путях к рома1гтизму / Отв. ред. Ф.Я. Прийма. Л., 1984. Архипова A.B. Литературное дело декабристов. Л., 1987. Драма и драматические принципы в прозе: Межвуз. сб. науч. тр. Л., 1991.

7 Лебедева О.Б. История русской литературы XVIII века. М., 2003.

Цель работы - уточнение методологических основ русского предромантизма как выделившейся в литературном процессе 1790-1810-х годов на национальной культурно-исторической базе художественной парадигмы, определение, в связи с этим, динамики жанровых форм, отразивших общий характер литературного развития. Поставленная цель достигается в процессе решения следующих исследовательских задач:

• представить общую картину литературного развития в России конца XVIII начала XIX века в конкретных условиях и основных проявлениях предромантической эстетики и поэтики; показать характер нового отношения к литературному творчеству и к вопросу о литературном жанре, выраженный в эстетических трудах, теоретических и теоретико-критических работах А.Ф. Мерзлякова, Л.Г.К. Якоба, П.Е.Георгиевского, П.А. Плавилыцикова, Н.Ф. Остолопова;

• изучив драматическое и прозаическое, а также теоретико-литературное наследие Г.Р. Державина, И.А. Крылова, Н.М. Карамзина, А.Н. Радищева, В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, Н.И. Гнедича и других активнейших участников литературного процесса уточнить методологические основания литературы русского предромантизма;

• воссоздать предромантическую концепцию человека и характер его отношения к внешнему миру;

• проследить динамику жанрового развития драматургии в творчестве крупнейших представителей литературной эпохи, определить причины и характер модификации традиционных жанров и оформление новых;

• обосновать возникновение и показать бытование собственно предромантических жанров волшебно-комической оперы, «театрального представления», «лирической трагедии» как отражающих процесс жанровой эволюции драматургии изучаемого литературного периода;

• проанализировать с точки зрения новаторских черт поэтики повествовательные прозаические произведения русских писателей 1800-х годов;

• определить художественное значение фрагмента, фрагментарность как композиционный принцип, циклизацию малых форм; уточнить общие пути развития прозаических жанров, соответствовавшие предромантическому характеру литературного движения;

• проследить характер исторического бытования и пути эволюционного развития жанра «старинной повести» в романтической литературе.

Методология исследования включает историко-типологический, культурно-исторический и аксиологический методы. В создании развернутых литературоведческих интерпретаций ряда малоизученных художественных

текстов, использованы приемы комплексного, проблемного, сопоставительного анализа.

Русский предромантизм изучается в диссертации как процесс, обозначивший собой переход от рефлекторно-традиционалистского к индивидуально-творческому типу художественного сознания1. Наблюдение жанрово-стилевого своеобразия предромантизма дает возможность выявить основные содержательные аспекты изучаемого литературного периода, применив к жанру как содержательной форме ценностно-мировоззренческие критерии. Целостность предромантической художественной парадигмы определяется, в соответствии с современным теоретико-литературными истолкованием, как «общность представлений о месте искусства в жизни человека и общества, о его целях, задачах, возможностях и средствах, связанных единством ценностных ориентиров, образцов и критериев художественности»2.

Вопрос соотношения категории «род» и «жанр» решается соответственно характеру изучаемой эпохи. В художественном мышлении поэтов и писателей предромантизма сохранялся жанровый принцип, однако «теоретическое» понимание жанра уступало место «историческому» и «индивидуально-творческому» его пониманию. В терминологическом определении предромантических жанров, выделяя «театральное представление», волшебно-комическую оперу, «лирическую трагедию», отрывок (фрагмент), цикл как художественное целое, «старинную повесть», автор реферируемой работы следует за источниками и учитывает теоретические разработки вопроса в отечественном литературоведении3. При изучении драматических жанров не дифференцируется тип поэтической речи, что также обусловлено историческим аспектом. В художественной практике русских писателей конца XVIII- начала XIX века стихотворная и прозаическая типы речи тяготели к взаимному влиянию и обогащению, культивировались синтетические формы.

Научная новизна исследования состоит в осуществлении комплексного, ценностно-текстуального подхода к изучению вопроса о русском предромантизме. Систематизация черт поэтики и выявление определяющих их общих, мировоззренческих аспектов целенаправленно применяется к жанрово-стилевому развитию драматургии и прозы. Выбранная точка зрения позволяет конкретизировать роль предромантизма в сложном взаимодействии литературных течений и направлений конца XVIII-начала XIX века. Уясняется эстетическая его самодостаточность и

1 См.: Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

2 Теория литературы в 2 т. / Под ред. Н.Д. Тамарченко. М., 2004. С. 93.

3 См.: Теория литературы: Основные вопросы в историческом освещении: Роды и жанры. М., 1964. Сб. науч. тр. серии «Проблемы литературных жанров». Томск, 1972-1999. Хализев В.Е. Теория литературы: Уч. пособие. М , 1999. Теория литературы: Уч. пособие в 2 т. / Под ред. Н.Д. Тамарченко. М., 2004.

историческая обусловленность временным равновесием между традиционалистским и индивидуально-творческим типами художественного сознания. В научный оборот включаются тексты малоизученных или вовсе не изученных произведений: «Памятник дактилохореическому витязю» А.Н.Радищева, комедия Н.И. Гнедича «Стихотворец в хлопотах, или Вечер утра мудренее, или Пословица навыворот, или Кому как угодно», трагедия «Евпраксия» и неоконченная опера Г.Р. Державина «Батмендий». Текстуальное изучение произведений больших и второго ряда писателей показывает, что предромантизм обогатил русскую литературу рядом экспериментальных жанровых образований и инвариантов, закрепившихся дальнейшим ходом литературного развития.

На защиту выносятся следующие положения:

• в литературном процессе и общекультурных дискуссиях 1790-1810-х годов определились методологические основания предромантизма: «личностная рефлексия» как способ выражения авторской модели мира, основанной на идее «общежительности»; предромантический историзм мышления, выразившийся в создании образа «старины» путем синтетического соединения фольклорно-мифологического, историко-хронологического, литературно-художественного приемов поэтики; игровое начало в выражении комического содержания, стилистика оптимистической иронии;

• в творчестве различно мировоззренчески ориентированных писателей выражалась общая концепция цельной личности, гармония физического и психического начал которой обусловливалось одухотворенностью чувств, основанных на христианской нравственно-этической традиции;

• в драме оформились и получили широкое распространение собственно предромантические жанры «театрального представления», оперы, волшебно-комической и трагической, лирической трагедии;

• фрагмент функционировал как самостоятельная форма, принцип фрагментарного построения использовался равно в драматических и повествовательных прозаических произведениях;

• сложились жанровые инварианты традиционных форм, в частности «старинная повесть», лирическая трагедия, бытование которых было продолжено за хронологическими границами предромантизма;

• на основе сделанных наблюдений и обобщений предромантизм определяется как «литературное течение» или «художественная парадигма».

Теоретическое значение диссертации состоит в том, что впервые предпринята попытка восстановления единого процесса предромантического

развития повествовательных прозаических и форм драматургии конца XVIII-начала XIX века. В комплексном и сопоставительном изучении драматических и повествовательных прозаических жанров определяются поэтически соотносимые между собой собственно предромантические инварианты. Наблюдения, выводы и полученные результаты позволяют углубить и конкретизировать представление о методологических основаниях и жанрово-стилевом своеобразии русского предромантизма. Развивается концепция выделенности предромантизма из литературного процесса переходной эпохи. Из анализа художественных, теоретических и литературно-критических текстов извлечено начало, объединяющее творчество многих разнящихся между собой и находящихся в состоянии полемики авторов - представление о целостности человека в единстве физической, психической и духовной сущностей, где духовное, идея Бога, являлось определяющим.

Практическую ценность диссертации придает возможность использования ее материалов и выводов в вузовской практике преподавания ряда историко-литературных дисциплин, при разработке программ курсов по выбору, проведения семинаров, посвященных актуальным вопросам изучения творчества Н.М. Карамзина, Г.Р. Державина, И.А. Крылова, В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, жанрового своеобразия русской литературы переходного периода, теории литературного процесса.

Основные положения диссертационного исследования прошли соответствующую апробацию. Были разработаны и использованы в преподавательской деятельности программы спецкурсов для студентов факультета русского языка и литературы Рязанского государственного педагогического университета по тематике: «Жанровое и стилевое своеобразие поэзии пушкинского времени» (1998-1999 уч. год), «Жанровое развитие русской драматургии в предромантический период» (2005-2006 уч. год). Прочитаны доклады на международных, всероссийских, межвузовских научных конференциях: «Пушкин и Гоголь в контексте русской культуры» (Санкт-Петербург, 1999), «Что скажет о тебе далекий правнук твой?», посвященной 200-летию A.C. Пушкина (Рязань-Константиново, 1999,), «Фольклор и художественная культура» (Москва, 2000), «Седьмые Лафонтеновские чтения: Барокко и классицизм в истории мировой художественной культуры» (Санкт-Петербург, 2001), «Драма и театр» (Тверь, 2001), «Восьмые Лафонтеновские чтения: Мировая культура XVII-XVIII веков как метатекст: дискурсы, жанры, стили» (Санкт-Петербург, 2002), Международной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2002-2006), «Русская литература и внелитературная реальность» (Санкт-Петербург, 2003), «Г.Р. Державин в новом тысячелетии» (Казань, 2003), «Английская литература в контексте мирового литературного

процесса» (Рязань, 2005), Всероссийской научной конференции «Духовный потенциал русской классической литературы» (Москва, 2006), а также на ежегодных итоговых конференциях преподавателей РГПУ (1998-2006 гг.) и МГОУ (2002-2006). Опубликовано 28 работ (монография, учебные и методические пособия, статьи).

Структура работы обусловлена исследовательскими целями и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, насчитывающего около 500 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении представлена история вопроса, которая позволяет обосновать выбор темы диссертации. Определены актуальность проблематики, цели и задачи исследования, сформулированы его основные аспекты, очерчены границы изучаемых материалов.

Первая глава «Предромантическое движение в русской литературе 1790-1820 годов» посвящена характеристике эпохи и выявлению основных условий и способов предромантического развития литературы.

В первом параграфе рассматриваются вопросы взаимодействия классицизма, сентиментализма, предромантизма, важнейшим способом реализации которого было литературное общение. Оно приобретало различные формы: творческого диалога и журнальной полемики, коллективного обмена мнениями в официальных и неофициальных литературных объединениях. Суть диалога сводилась к выработке новых путей литературного развития, жанрово-стилевой эволюции. Полемики приобрели общенациональное значение. Предметом споров были не только вопросы литературного стиля, но и содержание литературного творчества, его роль в жизни общества, смысл и значение поэтической традиции в развитии национальной литературы, соотношение исторически сложившегося народного мировоззрения и универсального, просветительского. В результате определилась устойчивая оппозиция «рационализм» — национальный «традиционализм», выражающая не только противоборство, но и взаимовлияние двух основных тенденций в процессе становления и развития художественного сознания переходной эпохи.

Предромантическая эстетика складывалась в процессе утверждения исторического мышления и национальной самобытности искусства. Ее оформление шло путем восстановления и возрождения утраченной в эпоху классицизма древнерусской литературной и устной народнопоэтической традиции. В нормированную эстетическую систему проникала «стихия синкретизма» (С.Н. Бройтман). Литературное общение писателей способствовало выработке новой методологии.

Второй параграф обращен к вопросу теоретического осмысления происходивших в литературе перемен. В трудах А.Ф. Мерзлякова, П.Е.Георгиевского, Л.Г.К. Якоба, которые у нас принято определять как классицистические, обнаруживаются черты новой эстетики. Теоретиками отвергалось копирование образцов, утверждался принцип естественности изображения внешнего мира и выражения чувства в искусстве, «намерения стихотворца» были признаны важнее правил, а талант определялся творческим воображением. Уже не принимались буквально принципы жизненного правдоподобия и «подражания природе». «Подражание» в искусстве определялось как процесс зарождения и развития органического целого, «без приметного напряжения, правилами налагаемого» (Л.Г.К. Якоб). Риторика, назидательность и дидактизм литературы заменялись критерием художественности.

Были четко разграничены содержательные категории «изящного» и «высокого». «Изящные» представления: «прелестное» (чувственное), «трогательное» (нравственное), «занимательное» (побуждающее волю), «великое» (необыкновенное и чрезвычайное) - ограничивались образным воссозданием физического существования человека. Область «высокого» соотносилась с абсолютным и беспредельным. Был сделан шаг к осознанию метафизики идеального существования, обретающего в искусстве чувственное воплощение. В эстетике Мерзлякова представления «чувственного» и «сверхчувственного» объединялись, образуя философски обобщенное понятие «природа». Абсолютное, «высокое», соотносилось не только с объектом бытия, но и с субъектом человека. П.Е. Георгиевский писал о выраженных в произведении искусства «нравственной свободе» и «понятии Бога», утверждал, что «прекрасное обретается только там, где «душа чувствует свою свободу и совершенство».

К решению теоретико-литературных вопросов обращались П.А.Плавилыциков, А.Ф. Мерзляков, В.А. Жуковский. По содержанию их трудов восстанавливается представление о предромантическом развитии теории литературных жанров. В трактатах Плавилыцикова 1790-х годов уравнивался в правах с трагедией и комедией средний вид драматургии, до тех пор практически существовавший, но теоретически не определенный и не признанный. «Мещанская трагедия», в которой соединялось серьезное и смешное, трогательное и шутливое содержание отвечала принципу «естественности» в искусстве. Плавильщиков писал о национальной тематике и внимании к народным формам юмора и острословия, о «зрелищности» драматического искусства и воздействии на чувства, об эстетическом потрясении, через посредство которого происходит влияние на образ мысли и нравственность человека. Вырабатывались основы не рационалистического воззрения на художественное творчество. А.Ф. Мерзляков, утверждал в качестве основного критерия оценки литературного произведения его

эстетическое совершенство, которое состоит не в безукоризненном следовании правилам, но в некоем не поддающемся рациональному объяснению «очаровании».

В 1809 году к вопросу о литературном жанре обратился В.А.Жуковский (статьи «О басне и баснях Крылова», «О сатире и сатирах Кантемира»). Эти работы убедительно показывают, что в сознании поэта складывалось историческое понимание жанра. Жуковский писал, что баста и сатира, существовавшие в литературе со времен античности, изменились и несут в себе отпечаток времени. Жанровая форма развивается, отражая черты национального быта и государственного устройства, а также личного мировоззрения и жизненного опыта писателя. Жуковский показывает, что один и тот же сюжет, сходные характеры персонажей и ситуации служат созданию произведений, каждое из которых оригинально и неповторимо.

В эстетическом трактате Г.Р. Державина «Рассуждение о лирической поэзии или об оде» (1811-1815) тоже осмыслялась диалектика литературных форм. Древнейшие лирические жанры рождаются, по мысли автора «Рассуждения», преимущественно высоким вдохновением, а лирика нового времени способна к выражению разнообразных чувств и их оттенков. Среди современных лирических жанров автор трактата выделил песню, к созданию которых в начале XIX века обращаются многие русские поэты. В трактате жизнеспособность жанра была поставлена в зависимость от связи с национальным фольклором, высоко оценивались те литературные формы, которые обладали сильнейшими средствами выразительности и эмоционального воздействия.

Своеобразным итогом всех наблюдений за судьбой жанра в первые десятилетия XIX века стал «Словарь древней и новой поэзии» (1821) Н.Ф.Остолопова. Здесь излагались теория и история классических жанров, иллюстрируемая примерами из произведений современных русских поэтов. Были отмечены черты обновления в традиционных формах поэзии, прозы, драматургии. В частности современная автору трагедия характеризовалась изменившейся сущностью конфликта, который переместился из внешней области во «внутреннюю». Человек в новой трагедии перестал быть «невольником судьбы» и стал «невольником собственных страстей». В лирических жанрах выявлялось стремление к синтетизму, объединению черт и «свойств различных литературных родов».

В предромантической теории жанров обнаруживаются преобразованные и переосмысленные классицистические представления о формально-содержательной его сущности. Была отвергнута идея неизменного жанрового образца и утверждена диалектичность поэтической формы. Содержательный аспект литературного произведения был впервые поставлен в зависимость от личности автора. Отмечена связь с устным народным творчеством, а также тенденция к художественному синтезу. Осмыслялась

новая эстетика выражения единства рационального и иррационального содержания жизни, осознанного и бессознательного в человеке. Такое соединение считалось естественным отражением единства чувственного и «сверхчувственного» в природе.

В третьем параграфе рассматривается вопрос о «личностной рефлексии» как способе художественного воссоздания новой концепции человека. Изучено переосмысление отношений человека с обществом. На смену идеалу гражданственности и служения долгу, утверждению пагубности страстей и необходимости их смирения силой разума пришло понимание того, что человек не может отказаться от них как заложенных изначально в его природе. Естественным было признано и стремление человека к личному благополучию, к счастью. Данное утверждение базируется на анализе ряда произведений Н.М. Карамзина, И.А. Крылова, В.Т. Нарежного, Н.И. Гнедича, ПЛО. Львова. В них снимается однозначность просветительского понимания страсти как силы, непременно ведущей к нравственной и физической гибели человека, усложняется представление о добродетели и злодействе. Создается герой, который раскаивается в содеянном зле, страдает и трагически погибает. В системе персонажей между двумя полюсами, добродетельным и злодеем, возникает пограничный тип, колеблющийся между добром и злом. Критерием, разграничивающим добро и зло, является нравственное чувство, основанное на интуитивном предпочтении Божественного закона человеческому.

Рассматривается преобразование в прозе И.А. Крылова 1790-х годов сатирических жанров просветительской литературы. Изучение «Почты духов» (1789) и «восточной повести» «Каиб» (1792) как внутренне сложных убеждает в том, что в них кроме отрицательного пафоса выражена положительная философская программа автора. Крылов отрицает рационалистическую односторонность просветительского представления о человеке. Не принимает он и пренебрежительного отношению к возможностям духовного совершенствования и свободной воли человека. Положительное содержание в прозе Крылова непосредственно связано с образом «автора-героя». Он становится центром, объединяющим все смысловые сферы многослойных прозаических произведений: литературно-полемический план с сатирическим, лирический пафос с философским содержанием. Взгляд автора ироничен, он направлен на несовершенную человеческую природу, являющуюся вместилищем добра и зла, склонную не только к высоким стремлениям, но и к пагубным страстям и низменным побуждениям. Писатель, дискутируя с просветительской доктриной, утверждал возможность приближения человека к идеальному состоянию, которое дается не «головными» изысками, а естественным участием в практической жизни.

Философская концепция мира носит в прозе Крылова конкретный,

личностный характер, она чужда книжной премудрости и прямо восходит к народному, практическому знанию и духовному опыту. Изобличая «самовластье» и высмеивая человеческие пороки, Крылов ориентировался на извлеченное из глубин народного сознания природное неприятие обыкновенным человеком рассудочной нормы. В образах «мизантропа» и «прозревшего» добродетельного монарха выражена авторская рефлексия по поводу просветительского универсализма в сравнении с образно-пластическим фольклорно-мифологическим изображением человека.

Значение западноевропейской традиции для формирования жанровой системы в русской литературе начала XIX века изучено основательно, поэтому обращение к этому вопросу в работе носит эпизодический характер. В частности отмечается, что в результате этого влияния образовались новые прозаические жанры, повести-новеллы, путешествия, дневника, что способствовало выработке средств и приемов, служащих раскрытию человеческой индивидуальности. Выявлено воздействие европейского романа на прозаические произведения начинающих свою творческую деятельность В.Т. Нарежного («Мертвый замок», 1802) и Н.И. Гнедича («Дон Коррадо де Геррера, или Дух мщения и варварства Гишпанцев», 1803). Отмечено также, что повествовательные жанры зрелых художников свидетельствуют о критическом восприятии русскими писателями традиции «готического» и «разбойничьего» романа с позиции национального исторического и литературного опыта. В недрах сентиментального жанра формировалась новая предромантическая проза: лирический отрывок, описательный фрагмент, психологический очерк.

В качестве философского выражения предромантического понимания человека в диссертации рассматривается трактат А.Н. Радищева «О человеке, его смертности и бессмертии» (1797-1801). Выстроив цепь естественнонаучных доказательств материальной сущности души и рассуждая о бессмертии, писатель приходит к убеждению, что человек свободен в выборе между добром и'злом, от этого выбора зависит его судьба и судьбы других людей и то, добром или злом для мира обернутся его дела и поступки. Сложный и вызвавший немало споров философский труд Радищева завершается обращением к читателю с рассуждением о цели и смысле человеческого бытия. Из содержания трактата прямо вытекает идея природной цельности человека, в единении телесного и психического, личностных и общественных побуждений с нравственным чувством, опирающимся на веру в Творца. Только активное противостояние мировому злу, по мысли Радищева, наполняет жизнь человека смыслом.

Четвертый параграф посвящен определению характера предромантического историзма, который рассматривается в связи с распространением в русском обществе конца XVIII- начала XIX века интереса к устным и письменным памятникам национальной культуры. На

основе различных источников: древней письменности, мифологии, фольклора, историографии XVIII века - создавалась общекультурная целостность. Повторяющиеся, наиболее характерные моменты запоминались как национальное родовое предание, многие из них бытовали и в устной передаче. «Поэмы Оссиана» были восприняты как творения древнего барда, подобного русскому Баяну, усваивались русской литературой наряду с характерными формами отечественного фольклора и памятниками древней письменности. Вырабатывался особый стиль повествования о «старине», в котором соединялись черты «оссианического», древнерусского, скандинавского. Создавался «северный» колорит.

В качестве ранних опытов создания прозаических повествовательных произведений в духе «оссианического» историзма рассматриваются «Оскольд» (1794-1796) М.Н. Муравьева и «Храм славы великих россиян» (1803) П.Ю. Львова. В повести Муравьева просветительская концепция «естественного» человека, живущего в соответствии с законами природы, реализовывалась в образах героя, воина, мудреца, поэта, идеализированных и наделенных национальными, исторически конкретизированными чертами. Историзм складывался в соединении элементов ряда источников, от фольклорных и классических, до современных, отечественных и западноевропейских. Герой древности воплощал собой идеал, в котором мужество и преданность долгу не противоречили нежным чувствам, стремление отстоять свою личную свободу и право на счастье предполагало борьбу за независимость отечества, а лирическое начало соединялось с героическим.

Произведение П.Ю. Львова представляет собой историко-художественное и научно-мифологическое повествование о русской старине. Его состав эклектичен. Основанный на древних летописях рассказ о происхождении славян совмещался с видением-фантазией автора на темы отечественной истории. «Описания кумиров и идолопоклонения славянороссов с картинками празднеств их и игрищ» сочетались со ссылками на современные автору публикации, приводились описания народных обрядов и обычаев. Завершалось издание «Повестью о Мстиславе I Володимировиче, славном князе русском», в текст которого были введены многочисленные цитаты из «Слова о полку Игореве», летописей и «старинных русских песен». Львовым осуществлялась попытка прямого соединения воссозданных творческим воображением исторических описаний с научными данными по славянской мифологии. Это соединение не являло собой органическое единство, и каждый из элементов легко выделяется из текста. Образ автора при этом легко воссоздается из многочисленных отступлений, описаний и рассуждений и становится центром композиционного построения произведения.

Как предромантический определяется в работе характер исторического мышления А.Н. Радищева и Г.Р. Державина. В поэтическом мире поэмы «Бова» (1798-1799) и оды «Осьмнадцатое столетие» (1801) Радищева отмечено сосуществование «сказки древних лет» и напряженного размышления автора о времени, о судьбе, о философских предметах. Произведения передают соответствующее эпохе отношение к истории как к национальному легендарно-мифологическому миру. В ходе анализа драматического творчества Державина обнаруживается, что художественный вымысел, основанный на народном предании, не противоречит у него исторической правде. «Театральные представления» «Добрыня» (1804) и «Пожарский, или Освобождение Москвы» (1806), а также трагедии на темы библейской и русской истории обретают неповторимую оригинальность именно в результате соединения объективного, исторического материала с легендарным народным и субъективным авторским к нему отношением. В «Добрыне» раскрывается тема героического противостояния объединенных вокруг Киева славянских племен посягнувшим на их независимость кочевникам. В «Пожарском» воссоздается обстановка Смутного времени, показано освобождение Москвы от поляков и возвращение российскому государству законного монарха. Исторический колорит в обеих пьесах возникает благодаря подробным описанием места действия (обстановка русского средневековья, «готический» колорит в «Добрыне», детализированный российский пейзаж с видом Москвы — в «Пожарском»), введением географических наименований, имен, обращение к конкретным событиям. Вполне узнаваемые исторические реалии соседствуют с фантастическими сценами, выполненными в традициях предромантической «готики», где преобладают мрачные тона, а живописные элементы создают атмосферу таинственности.

Поэтика и стиль рассмотренных в пределах параграфа произведений Муравьева и Львова, Радищева и Державина на темы русской истории имеют много общего с древнерусскими. В них действует единый принцип соединения рационального, фактографического содержания с лирическим и эстетическим его переживанием. Отдаленное историческое прошлое становится источником условно-поэтического изображения, противопоставленного утратившей первоначальную гармонию современной жизни. Древнее дохристианское и раннее христианское существование народов было привлекательно именно своей удаленностью во времени. Обращение к «старине» не стесняло воображения и полета фантазии автора, предоставляло возможность для полного выражения «исторической эмоции» (Б.М. Эйхенбаум). Русская «старина» в характерных проявлениях национального быта интересовала как период становления нации. В литературе создавалась легендарно-притчевая обстановка, в которой действовали исторические лица и вымышленные персонажи. В их образе мысли и чувствования заключалось индивидуальное представление автора о национальном характере и национальном идеале.

Пятый параграф главы посвящен изучению эстетической природы комического и игры как способа выражения предромантического мировосприятия. В качестве эстетической категории игра была осмыслена в философских трудах И. Канта 1770-х годов и в работе Ф. Шиллера «Письма об эстетическом воспитании» (1795). В литературной практике русских писателей прием игры широко использовался как в XVIII, так и в начале XIX века. В поэзии карамзинского направления игра находила реализацию в широком распространении поэтически-возвышенного или шутливого мотива «мечты». В прозе И.А. Крылова этот мотив приобрел ироническую интерпретацию. В «Почте духов» и «восточной повести» Крылова «Каиб» игра лежит в основе жанровой организации произведений. В «Почте духов» определенные условиями договора правила игры открывают широкие возможности представить распространенные в обществе пороки. Однако пороки эти изображены под углом зрения «идеальных» существ, далеких от понимания законов земной жизни. Сразу же возникает двойственное отношение к изображаемым событиям и лицам: реальная жизнь во всем своем несовершенстве противостоит отвлеченно-научному ее восприятию. В композиции «Каиба» не трудно обнаружить все основные элементы ставшего традиционным жанра философской повести. Средствами свойственного ей сказочного повествования осуществляется внешний, находящийся на поверхности содержательный пласт. Персонажи Крылова созданы по типу образа-маски. Калиф находится в полном неведении о состоянии дел в государстве, его визири-министры и придворные ведут пустое паразитическое существование на счет угнетаемого народа, бедный труженик страдает под бременем забот, справедливый и честно исполнявший свой долг кадий гоним и несчастен, волшебница-фея открывает правителю глаза и помогает понять истинное его назначение. Кроме сатирического, в произведении обнаруживается философское и лирическое содержание. «Каиб» представляет собой яркий образец многослойной русской прозы переходного периода. В ней присутствует пародийное начало, направленное на холодный рационализм литературной формы, но выражена и положительная философская программа автора. Перенося образ «прозревшего правителя» на сказочно-легендарный уровень, автор показывает, что выбор между добром и злом - изъявление свободной воли человека. Используя в качестве основы для своих произведений известные жанровые формы просветительской литературы, Крылов, по сути, освобождает повествование от строгих жанровых рамок, замыкая многие в стилевом и содержательном отношении несовместимые вещи на образ рассказчика, внутренне близкого автору. Внешний сюжет выстаивается традиционно, но при этом тексты наполняются новыми смыслами, соответственно мировоззрению и мышлению писателя, вполне осознанной им индивидуальной жизненной позиции.

Прием литературной игры с успехом используется Крыловым и в создании драматических произведений 1790-1800-х годов. В его текстах существует множество перекличек с известными и малоизвестными произведениями, скрытое цитирование, отсылки, ассоциации и реминисценции (JI.H. Киселева). В контексте литературной эпохи прием игры актуализируется критическим отношением к идеологии просветительства и условиями напряженной литературной борьбы переходного периода. В этом убеждают образцы комической стилизации, юмористической пародии и автопародии в творчестве В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, поэтов «Арзамаса», раннего А.С.Грибоедова, П.А. Катенина.

Несомненный интерес для выявления методологических оснований русского предромантизма представляет «Памятник дактшохореическому витязю» (1801) А.Н. Радищева. В произведении композиционно объединены беллетристическая повествовательная часть с научным трактатом по стихосложению. Беллетристическая часть строится на шутливом обыгрывании нескольких литературных источников, хорошо известных читателю. Под пером Радищева они обретают новую жизнь и включаются в литературную дискуссию по поводу недостатков и достоинств поэмы В.К. Тредиаковского «Тилемахида». Шутливо осмеиваются те стороны поэмы, которые несовместимы с представлением самого Радищева о героическом эпосе -введение романного содержания. Во второй части приводятся примеры удачных стихов из поэмы, и утверждается новаторство Тредиаковского в области русского стихосложения. Радищев доказывает органичность гекзаметра и принципа полиметрии для русского стихосложения, находит в них возможности для повышения поэтической экспрессии произведения стихотворного жанра. «Памятник дактилохореическому витязю» Радищева — уникальное произведение, которое могло появиться лишь в переходную эпоху. Комедийные образы беллетристической части, наивно-простодушные и даже пошлые своей обыкновенностью, живут в двойном измерении, обыденно приземленном («Недоросля») и возвышенно-героическом («Тилемахиды»). История Фалалея Простакова как продолжение сюжета известной комедии Д.И. Фонвизина производит впечатление невинной шутки, в сочетании со второй частью «Памятника» приобретает серьезное литературно-полемическое значение.

Рассмотренные в том же параграфе пьесы С.Н. Марина «Превращенная Дидона» (1806) и Н.И. Гнедича «Стихотворец в хлопотах, или Вечер утра мудренее, или Пословица навыворот, или Кому как угодно» (1815), показывают, что их авторы также усвоили приемы литературной игры. Они позволяют своим персонажам не только непосредственно общаться с читателем (зрителем в театре), но и задействовать в этом общении его (автора) личность. Писатели не стремились к жизнеподобию изображения, они активно разрушали «иллюзию действительности» (В.М. Жирмунский).

Родственный характер поэтической условности был свойствен комической стихии «Арзамасского общества безвестных людей» (1815-1818). Построенная на контрастах и гиперболизации образа, обыгрывании различных стилевых сфер, шутливых ритуалов и обрядовости «беззаботная веселость» «арзамасцев» противостояла официальной и строго регламентированной деятельности «Беседы русского слова» и всему формальному и бессодержательному в официальной, «светской» жизни (O.A. Проскурин). Предромантический смех можно определить как «смех над собой», направленный на «безобразие», к которому смеющийся может быть причастен, но быть причастным не хочет.

Эстетика комического определила основные черты предромантической поэтики. Особое значение имело контрастное изображение, взаимодействие противоположных смыслов, которое рождало импровизацию. Владевшие героями преувеличенные страсти приводили к тому, что воссоздаваемые в произведении события и ситуации становились максимально общими. Художественное выражение находила особенная философия, в основе которой лежало осознание сущностной антиномичности мира. Комизм и поэтика игры служили утверждению, а не отрицанию жизни. Ирония уже приобрела в сознании предромантика философско-эстетический смысл, но не стала средством возвышения над миром. Этим она отличалась от романтической, выражавшей невозможность примирения высоких стремлений и низкого быта. В предромантической литературе не только герой, но и автор находился в области критикуемого (по словам Батюшкова, «мы носим все дурачества оковы»), Жизнеутверждающий характер поэтического пафоса литературы русского предромантизма основан, как убеждает практический анализ ряда произведений, на приверженности патриотической идее, глубинной связи с народным, православным в своей основе сознанием. Понимая, что человеческая природа несовершенна, писатель ожидает проявления идеального начала от самого человека

Таким образом, в первой главе диссертации восстановлены определившиеся в условиях литературных дискуссий 1790-1810-х годов представления о содержании и назначении искусства, соотношении формы и содержания, концепция человека, определены основы методологии предромантизма: «личностная рефлексия», предромантический историзм, игровое начало в выражении комического содержания.

Вторая глава посвящена изучению эволюции «Жанровых форм драматургии». Писатели позднего русского классицизма и предромантизма (М.М. Херасков, Я.Б. Княжнин, Г.Р. Державин) уходили от формальной обусловленности словоупотребления. В их литературной практике вырабатывалась художественная многофункциональность слова. Претерпела серьезные изменения и жанровая система. Самое широкое распространение в предромантический период получили синтетические жанры на фолыслорно-исторической основе. Им было свойственны повышенная экспрессия средств

поэтической выразительности, объединяющие поэтическое слово с гармоническим музыкальным и изобразительным началами.

В первом параграфе рассматриваются судьба трагедии и комедийные жанры. Изучается процесс предромантической модернизации классицистического жанра трагедии. Обновление поэтики трагедии в конце XVIII века было связано с творчеством Я.Б. Княжнина и Н.П. Николева, которые, в отличие от драматургов середины века, через посредство вымышленных персонажей обращаются к зрителю с выражением собственных мыслей и чувств. Трагедия приобретала черты декларативности (И.З. Серман). Усложнение трагедийного сюжета и использование различного рода сценических эффектов было обусловлено стремлением вызвать эмоциональное потрясение у зрителя. В драматургии М.М. Хераскова преобразования трагедии шло путем включения «предромантических мотивов». Вводились готические мотивы не узнанного персонажа, тайного ночного происшествия, «оссианический» пейзаж. Нарушая каноны классической трагедии, автор стремился соблюсти верность исторической правде. Патриотическая тема (трагедия «Пожарский, или Освобожденная Москва», 1792) разрешалась соборным единением российских граждан различных сословий. Историческое правдоподобие ограничивалось верностью общей логике событий, этнографических деталей и национального характера, в остальном же автор следовал воображению. Идейной основой произведения являлась современная мысль, ради которой и пишется пьеса, но аллюзионность приобретает историко-философский характер.

Примерно с середины 1800-х годов в творчестве В.А. Озерова, Г.Р.Державина, С.Н. Глинки, В.Т. Нарежного, Л.Н. Неваховича, Ф.Ф. Иванова формируется новая трагедия. Изменился характер трагического героя. Долг как важнейший критерий оценки характера и поведения персонажа постепенно переставал быть антиподом чувства. Центральный персонаж отстаивает свое право на счастье, ощущая прочную связь с отечеством, народом, нацией -естественным природным или историческим сообществом людей. Каждый из авторов, имея в виду классицистическую форму, структурно и стилистически пересоздавал ее. Сказалось влияние новых жанров драматургии, «мещанской драмы» и мелодрамы. Трагедия не только трансформировалась под воздействием других жаров, но подвергалась пародированию (Т.В. Мальцева). Свойственные эстетике предромантизма непредсказуемость действия, дух импровизации, неожиданные переходы и повороты сюжета, контрастность образов и положений способствовали тому, что авторы перестали считать правдоподобие необходимым эстетическим принципом.

Пересматривается отношение к шутотрагедии И.А. Крылова «Трумф, или Подщипа» (датируется условно 1798-1801 годами). Соответственно сложившимся в науке представлениям, в произведении выделяется сатирический, социально-обличительный, литературно-пародийный смыслы.

Изучение особенностей языка шутотрагедии показывает, как писатель добивается взаимодействия семантически и эмоционально контрастных средств и приемов, создает атмосферу игры словами, обеспечивая наличие глубинных, скрытых смыслов. Действие строится на типичной для жанра ситуации, однако трагедия оборачивается фарсом по причине очевидного сходства техники трагического и фарсового конфликтов - оба состоят в максимальном обострении и реализации в действии внутренних противоречий. Трагический конфликт разрешается победой духа над плотью, у Крылова - наоборот. Однако и выражение плотского начала в пьесе не однопланово. Оно связано не только с образом князя Слюняя, но и царя Вакулы как выразителя жизненной философии русского человека, ценящего простые удовольствия в обыденной жизни и уповающего в критической ситуации на чудо. В произведении выявлено не только конкретно-историческое и литературно-полемическое, но и философское содержание. Анализ текста убеждает в его художественной самодостаточности. Играя стилями и смыслами, писатель заставляет задуматься о серьезных вещах, касающихся не столько частных вопросов политики, сколько национальной истории и общего мироустройства.

Жанр комической оперы получил распространение в литературе последних десятилетий XVIII века. Авторы наиболее известных образцов жанра обращались к различным сторонам русского быта, Н.П. Николев предлагал воплощение национального идеала в образе «естественного» человека низкого состояния, Я.Б. Княжнин развивал просветительские традиции в обличении антигуманности социального неравенства, А.О.Аблесимов изображал крестьянскую жизнь с ее поэтической стороны. При значительном расширении жизненного фона, на котором разворачивалось действие, конфликт и его разрешение, соответственно жанру, оставались в значительной степени условными. Комические оперы H.A. Львова «Ямщики на подставе», «Парисов суд», «Милет и Милета» убедительно показывают, насколько органичен был жанр для выражения личного понимания жизни писателем, его нравственного и общественного идеала. Используя форму «легкого жанра», автор обращался к важному для него содержанию, вводил автобиографические мотивы.

Жанр водевиля очень верно отражает своеобразие предромантической поэтики комического. В нем, как и в комической опере, драматический текст сочетается с музыкальными фрагментами, речитативами, куплетами, маленькими ариями. Важным элементом постановки является танец. Авторами водевиля легко обыгрывались известные в литературе ситуации и типажи. Актеры по ходу действия вступали в диалог со зрителем, добиваясь от него соответствующей реакции. В финале пьесы, как правило, звучали куплеты, непосредственно обращенные к аудитории. Распространение водевиля в России 1810-х годов связано с творчеством A.A. Шаховского,

А.С.Грибоедова, Н.И. Хмельницкого (Н.Г. Литвиненко). Результаты изучения специфики русского водевиля убеждают, что он обладал своей собственной, неповторимой оригинальностью, которая определялась усвоением национальной литературной традиции. Авторы вводили в текст наиболее распространенные в «легкой поэзии» того времени лирические мотивы, использовали приемы пародирования. Стиль произведений был ассоциативным, содержащиеся в нем намеки касались оригинальных явлений русской жизни, истории, русских нравов. Таким образом, этот развлекательный жанр в России был включен в общий процесс литературного обновления.

Во втором параграфе излагаются результаты изучения синтетических жанров на фольклорно-исторической основе, волшебно-комической оперы, «театрального представления» и оперного либретто. Волшебно-комическая опера И.А. Крылова «Илья Богатырь» (1806) заняла особое место в литературном процессе. В ней автор сознательно отказывается от соблюдения правила сценического правдоподобия действия. Беспредельно умножая разнообразные зрительные впечатления от происходящего на сцене, он создает художественную целостность, руководствуясь иными, отличными от действовавших в драме классицизма принципами. Следуя принципу единства антитез, Крылов создает сочетание не подобного и соотносимого, но разнородных, контрастных явлений, объединенных по закону музыкальной гармонии. В пьесе узаконено сосуществование героического и обывательского изображения, романтически-возвышенного и бытового содержания, выражение позиции самоотвержения и житейского приспособленчества, извечно противопоставляемых друг другу. Чудесное переплетается с реально возможным. Каждый из уровней усложненной конфликтной ситуации обретает в пьесе Крылова собственную сферу стилистического выражения. В их взаимодействии образуются новые смыслы, возникает дополнительная экспрессия. Легко обыгрываются традиционные для русского фольклора и литературы сюжеты, мотивы, образы, вводятся элементы современной литературы, творчески преобразуются, но остаются узнаваемыми. Создается художественная реальность, живущая по своим законам, а прием, изначально действующий в народном творчестве, распространяется за пределы фольклорных жанров.

Музыкальные номера в пьесе служат средством эмоционального воздействия на зрителя и отмечают собой наиболее напряженные моменты действия. Они способствуют также уточнению мотивации поступков персонажей, одновременно создавая ситуацию «остранения» зрительского восприятия. Разрушается иллюзия «жизни» на сцене. Все происходящее воспринимается как «роскошно обставленное зрелище» (П. Арапов). Усиливается значение авторских ремарок, благодаря чему выделяется и подчеркивается индивидуальный авторский взгляд на вещи.

Для «театрального представления» свойственно разрушение границ между жанрами. В его становлении заметную роль сыграло драматическое творчество В. Шекспира, с которым русские писатели 1780-1890-х годов связывали отступление от правил классического театра, свободное сочетание высокого пафоса и комедийных изображений, реалий быта и сказочно-мифологических образов, исторического сюжета и субъективной авторской интерпретации образа исторического лица. В 1790-х годах Екатериной II написано пять сочинений в этом роде, названных «народными операми». Сочинение «Из жизни Рурика» (1786) было опубликовано с подзаголовком «подражение Шекспиру». В «народные оперы» Екатерины включены тексты русских песен, описания народных обрядов, сюжет строился на материале русской истории, фольклора и мифологии (Ю.В. Стенник). Эти приемы вполне соответствовали стремлению в истории найти «общую идею» (В.А.Жуковский).

Изучение драматургии Г.Р. Державина убеждает, что для него эта «общая идея» состояла в патриотическом пафосе и оптимистическом утверждении национальной русской жизни. «Театральное представление» «Добрыня» (1804) и «героическое представление» «Пожарский, или Освобожденная Москва» (1806) в работе рассматриваются с точки зрения жанрового и стилевого новаторства. В обрисовке центральных персонажей автором использованы фольклорно-мифологические и литературно-художественные средства и приемы (Г.И. Гурьянова). Предводитель кочевников Тугарин как олицетворение абсолютного зла сочетает в себе черты классицистического злодея-интригана и мифологического Змея-оборотня, Добрыня — мужество и самоотверженный героизм былинного богатыря, и служение прекрасной даме средневекового рыцаря. Сюжет строится на переплетении героической и лирической линий. Столкновение добра со злом происходит при участии реально-исторических сил (русское воинство и вражеские войска), сказочно-легендарных персонажей (волшебницы Добрада и Зломека, богатырь Добрыня и Змей-оборотень, «чародейка» Марина). Как и в трагедиях Шекспира, у Державина кроме основного, эстетического, в пьесе существует бытовой план. Он реализуется путем вмешательства в действие персонажей, олицетворяющих собой так называемый «здравый рассудок».

В обеих пьесах победа добра приходит не без участия Божественного промысла. Если в первой истина торжествует благодаря вмешательству Добрады, предрекающей будущее крещение Руси и славу Владимира, то во второй судьба России свершается благодаря самоотверженным действиям служителей православной церкви, патриарха Гермогена и его посланника в ряды ополчения Авраамия Палицына. Нравственный идеал автора сводится к утверждению цельной человеческой натуры, в природе которой естественная сила чувства не противоречит патриотическому и гражданскому долгу. Герои

Державина страстны, но их страсти одухотворены и несовместимы с пороком. Выражение жизненного идеала автора, индивидуальность стиля, лирические по форме и содержанию монологи, обладающие повышенной выразительностью описания обстановки — все говорит о лиризме как жанровом признаке «театральных представлений» Державина, отличающем их от канонических форм драматургии.

Рассматривается синтезирующее для всего творчества Г.Р. Державина значение жанра оперного либретто. К 1790-м годам относится неоконченная опера «Батмендий», сохранилось только два действия из заявленных автором пяти. В произведении явным было сближение поэтики с фольклором. В построении сюжета используются основные сказочные мотивы, персонажи функциональны. На поиски счастья Державин отправляет трех княжеских сыновей, трех братьев. У камня с высеченными на нем предсказаниями судьбы их дороги расходятся. Поиски «судьбы-доли» совпадают с мотивом соперничества в любви. Сказочный брачный мотив сочетается с чудесным, преобразующим. Волшебник Батмендий выполняет функцию сказочного помощника. В произведении наличествуют элементы пародирования классицистической и сентиментальной поэтики. В сравнении с одноименной повестью Ж.-П. Флориана, послужившей фабульной основой для оперы Державина, неоконченное произведение Державина отличается яркостью и живописностью национального и исторического колорита, хотя этот колорит, соответственно жанру и характеру литературной эпохи, носит условно-поэтический характер. Используя средства и приемы национального фольклора, поэт придает и самому сюжету и образам привычные для русского человека черты. Следуя логике развития действия в русской народной сказке, он утверждает саму возможность счастливой и благополучной жизни для человека совестливого, чуждого тщеславию и трудолюбивого, живущего в соответствии с нравственным законом.

Оригинальность оперного либретто Державина «Эсфирь» (1814) в наше время научно подтверждена (А.О. Демин). В «Эсфири» приведены к логическому завершению основные мотивы лирического и драматического творчества Державина: власть и закон, праведные и неправедные вельможи, страсть и долг, Богоизбранность служащего долгу и истине поэта. Героиня оперы Эсфирь сочетает в себе страстную душу и высокую духовность, способность к преданной любви и самоотвержение. В этом образе идея служения высокой цели не противоречит личному счастью. В финале пьесы устанавливается всеобщая гармония, Ассур и Эсфирь обретают счастье взаимной любви, народ - справедливого и гуманного монарха Утверждается природная устремленность личности к духовному и нравственному совершенству и достижимость идеала

«Синтетические» жанры предромантизма основными чертами поэтики связаны с фольклором, обладают повышенной экспрессивностью и лиризмом, что способствует созданию яркого, впечатляющего и запоминающегося образа. Разнообразные художественные средства сочетаются в них «по принципу резонанса» (В.А. Луков). В литературной практике Державина нашли подтверждение выраженные в теоретическом «Рассуждении» суждения об опере как жанре, в наибольшей степени способном к наиболее сильному воздействию на эмоциональную сферу человека. Державин предъявлял самые высокие требования к создателю оперы, он должен обладать даром перевоплощения, выражения индивидуального, особенного и неповторимого состояния души. Утверждается предромантический взгляд на закон соответствия литературной формы содержанию - идея уже не является в универсальном и очищенном от исторического и национального опыта виде. Поэтический образ соотносится с бытием народа и конкретного человека.

В произведениях синтетических жанров на фольклорно-историческом материале было представлено характерное для эпохи понимание человека в гармоничном сочетании чувства и долга. Идея служения высокой цели здесь не противоречит личному счастью и не требует самоотвержения. Утверждается устремленность личности к духовному и нравственному совершенству. Просветительскому рационализму противопоставлен романтический спиритуализм. Для поэта важен человек в гармонии индивидуального и общественного проявлений.

Третий параграф посвящен сопоставительному анализу трагедий В.А.Озерова и Г.Р. Державина, в результате которого выявляются общие черты, позволяющие говорить о формировании «лирической трагедии». Изучение своеобразия творческого метода В.А. Озерова в его развитии на материале трагедий «Эдип в Афинах» (1804), «Фингал» (1805), «Димитрий Донской» (1806), «Поликсена» (1809) показывает, что постепенно в них возрастает степень лиризма. В структуре произведений находятся новые средства для выражения личности автора и субъективного разрешения трагического конфликта, определяемого положением человека на грани природного и Божественного миров. Е.А. Вильк видит в коллизии трагедий Озерова возрождение принципов античной драмы, на наш взгляд, это влияние ограничено внешними, формальными признаками. Разрешение коллизии отвечает не языческому, соответствующему эпико-мифологическому характеру фабулы античной трагедии, а христианскому мироощущению самого автора Взяв за основу высокую классическую форму, русский трагик изменил конфликт - не рок, а личность человека определяет трагизм и противостояние идеального героя образу антипода. Зло непримиримо по отношению к добру, потому конфликт оказывается неразрешимым и приводит

к гибели одного из героев. Идеальная героиня в трагедиях Озерова (Моина, Ксения, Поликсена) в той или иной мере является воплощением жертвенной любви, при этом самопожертвование происходит в результате сознательного волеизъявления.

Композиционно трагедия изменялась включением мелодраматических и лирических элементов. Преувеличенные чувства героев приобретали крайнюю степень отчаяния. «Беззаконная страсть» в трагедиях Озерова потеряла негативную оценку, его герои отстаивают свое право любить вопреки религиозным (Фингал) и государственным (Димитрий Донской) установкам и даже вопреки природному закону (Поликсена). Мелодраматические ситуации показывают, что трагедийный персонаж своими переживаниями близок обыкновенному человеку, зрителю. Исчезает существовавшая ранее непреодолимая грань между героями на сцене и сидящими в зрительном зале людьми. Лирический характер монологов явственно воссоздавал психологический портрет автора, их экспрессивность рождала сопереживание.

Г.Р. Державин был автором трех завершенных трагедий: «Ирод и Мариамна» (1807), «Евпраксия» (1808), «Василий Темный» (1808) - и целого ряда неоконченных. Обращенные к библейской и древней русской истории, они своеобразием поэтики отвечали духу времени и, вопреки устойчивому мнению, не были случайным явлением в творческой эволюции поэта. В начале XIX века Державин склонен к обобщению собственного жизненного и поэтического опыта, что требовало максимально полного выражения представлений о человеческой природе. Драматический род литературы более других отвечает достижению этой цели.

Текстуальный сопоставительный анализ убеждает, что в трагедиях Державина складывается усложненный, двойной конфликт: внешний — в противостоянии образов-антиподов, и внутренний - в характере колеблющегося в выборе между добром и злом персонажа. Разрешение обоих происходит с гибелью героев. В противоборстве Соломеи и Мариамны («Ирод и Мариамна») погибают обе, но первая, совершая самоубийство, гибнет не только физически, но обречена на духовную смерть, вторая, следуя своему нравственному чувству и став жертвой зла, уходит из жизни примиренной, выполнив свой долг царицы, супруги, матери. Греховная жизнь Ирода, образ которого вырастает до трагического в противостоянии его страстной натуры религиозному долгу, завершается страшным наказанием. Ввергнутый в бездну сумасшествия, он осознает весь ужас своего положения в невозможности прощения за совершенные против нравственности преступления.

Трагедия Державина «Евпраксия» дает развернутое на нескольких уровнях представление о нравственном идеале автора. В системе персонажей присутствует герой-резонер, дающий оценку происходящему, этот прием

традиционен для классицистической драматургии. Однако у Державина он обретает черты оригинального образа, активно действующего и входящего в систему персонажей произведения. Соответственно авторскому представлению об идеальном человеке созданы главные персонажи произведения. Евпраксия и Феодор самостоятельно принимают соответствующие их религиозным убеждениям и нравственному чувству решения, противостоят общественному мнению даже перед лицом смерти. Для них не существует конфликта между чувством и долгом, это цельные типы, объединяющие гражданские чувства с любящей душой. Содержательный акцент перенесен Державиным на человеческие, личностные качества, разрешение конфликта приходит не извне, а в результате действия персонажей. Герои внутренне чрезвычайно близки автору - бесконечно преданному своему отечеству гражданину, страстно любившему жизнь.

Державин, как и Озеров, не стремится к соблюдению жизненного правдоподобия. Фантастический элемент не отделяется им от реального в силу того, что мир воспринимается в естественном соединении происходящего и воображенного. Воссоздавая национальный и исторический колорит, драматург свободно соединяет разнородные поэтические элементы, включая фольклор, стилизацию «в народном духе», описание обрядов, мифологические образы и мотивы.

Трагедии Озерова и Державина убедительно показывают, как в недрах классицизма и сентиментализма шло оформление новой драмы. Художественное своеобразие их трагедий состояло в использовании дополнительных средств воздействия на зрительское восприятие. Особенное значение придавалось элементам живописного — костюмам, декорациям - и музыкального оформления спектакля. Возросла роль авторских ремарок, которые имели значение не только описательное, но экспрессивно-выразительное. Ремарки-описания места действия выдерживались в оссианическом, древнерусском стиле с элементами «готики». Используя мифологические, древние эпические и сюжеты из библейской и национальной истории, писатели отдавали предпочтение художественной реальности, жертвуя реальностью исторической (Озеров) или находили возможность совместить логику истории с логикой поэтического вымысла (Державин). Каждый из авторов выстраивал поэтический мир своих произведений в соответствии с собственным мировоззрением и характером отношения к жизни.

О «лирической драме» у нас принято говорить в связи с литературой эпохи модернизма. Сопоставление двух порубежных литературных эпох как переходных приводит к обнаружению общности происходивших в области развития жанра и стиля процессов. «Лирическая драма» покоится на фабульной ситуации как «статическом мотиве», ее внутренняя структура

«определяется не причинным сцеплением событий, а развертыванием в эмоциональные ряды сложной темы» (И.В. Фоменко). Наблюдения за текстом ряда произведений позволяет сделать вывод, что для структурного построения трагедии Озерова и Державина свойственно развертывание эмоциональных рядов мотива «несчастной любви» у первого и одухотворенной страсти у второго.

В третьей главе «Развитие прозаических повествовательных жанров» выявляются общие закономерности эволюции русской прозы, изучаются конкретные формы, более других способные к выражению нового содержания литературы и поэтому наиболее широко распространенные в литературе изучаемого периода.

В первом параграфе «Малая проза и циклизация» рассмотрены вопросы структурной деформации повествовательного жанра, бытование фрагмента в качестве самостоятельного жанрового образования и циклизации как характерной для литературного периода конца XVIII- начала XIX века черты. Перестройка жанровой системы была связана с представлениями о внутренне сложной природе человека и его взаимодействия с внешним миром. В литературе шел процесс психологизации образа и конкретизации условий внешнего существования. Образовывались межжанровые и межродовые формы. Широкое распространение получили пейзажная зарисовка, элегия, психологический портрет, медитация в прозе.

Фрагментация повествования изучается как конструктивный прием в предромантических повестях Н.М. Карамзина и неоконченной повести В.А.Жуковского «Вадим Новогородский». В ходе анализа обнаруживается изменение и повествовательной структуры в повестях Карамзина 1790-х годов «Лиодор», «Сиерра-Морена», «Остров Борнгольм». Автор допускает нарушение строгой последовательности событий, наделяет дополнительной смысловой функцией описания, обогащает образность, что приводит к возможности различных интерпретаций текста. В неоконченной повести В.А.Жуковского «Вадим Новгородский» (1803) эпическое, повествовательное содержание не выстроено в последовательную цепь событий, уходит вглубь, рассматривается как потенция созданных характеров и оформляется средствами лирического жанра (К. Штедтке). Построение предромантических повестей Карамзина и Жуковского отличается фрагментарностью, оба используют умолчание как прием композиции.

Фрагмент рассматривается как самостоятельное жанровое образование, поскольку, даже обладая внешней завершенностью, предполагал продолжение. М.Н. Муравьевым был создан один из первых в истории русской литературы цикл фрагментов «Дщицы для записывания» (1778). Материалом для «записок» послужили дневники и письма автора (ИЛО. Фоменко). Серии фрагментарных «записок» отмечены в творчестве Н.М.Карамзина 1792-1802 годов, В.А. Жуковского - 1807-1811-го. Они

представляют собой размышления о жизни, смерти и бессмертии, о героизме, славе и добродетели, окрашенные личным душевным настроением автора. В них создавался образ, близкий автору в его духовном и интеллектуальном облике. Составлены из серии фрагментов с отступлениями от основной темы и развернутыми комментариями очерки К.Н. Батюшкова 1810-х годов «Прогулка по Москве», «Прогулка в Академию художеств», «Путешествие в замок Сирей».

Осознание внутренней сложности человека способствовало появлению у крупнейших литераторов эпохи этюдов о ярких, контрастных проявлениях человеческой психики, о «странных людях», о «чудаках». Часто за этими характерами угадывался образ автора. Так, за образами двух антиподов в повести Карамзина «Чувствительный и холодный» (1803) современники видели самого автора, в «странном человеке, каких много» Батюшков узнавал себя. В 1816-1817 годах вышла в свет книга Ф.Н. Глинки «Письма к другу», в качестве приложения к которой был напечатан фрагментарный цикл «Мысли». Заметки Глинки носили ярко выраженный дидактический характер, но общеизвестные истины приобретали в них значение личного высказывания, а наблюдения были явно автобиографичными.

Повествовательная форма давала возможность множественного экспериментирования, что в значительной степени определило функционирование фрагмента как специфического жанрового образования. Фрагмент вполне соответствовал предромантическому вкусу, диалектическому взгляду на природу и человека, эстетике незавершенного: смена времен года и времени суток, находящиеся в процессе становления и развития чувства человека, развалины и руины как свидетельство неумолимого бега времени. Отрывок существовал либо как формально незавершенное произведение («Лиодор» Карамзина), либо, обладая чертами внешней законченности, был фрагментом по сути, и его содержание предполагало продолжение, вероятное или реально существующее. Тенденция к объединению ряда фрагментов в одно целое соответствовала общему стремлению литературы к возрождению крупной эпической формы.

В цикле новелл и повестей В.Т. Нарежного «Славенские вечера» (1809) выявляется свойственное русским предромантикам отношение к «старине». Цикл обладает выявленными в ходе анализа чертами художественной целостности. Эта целостность обеспечивается, единством развивающейся идеи и ясно обозначенной авторской позицией, наличием повторяющихся ситуаций и варьирующихся мотивов. Условно он делится на три композиционные части, соотносимые между собой и во взаимодействии образующие художественное целое. Первые две повести, посвященные становлению и упрочению государства славян начала времен Киевской Руси, говорят о героическом служении народу и о торжестве над врагами благословенного свыше и просвещенного народа. Следующее структурное

звено состоит из пяти частей, относящихся к эпохе княжения Владимира святого. Мир героев становится более сложным, поскольку идея государственности для них перестает быть единственной, к ней присоединяется проблема личного счастья. Персонажи этих повестей сталкиваются не только с необходимостью противостоять мешающим достижению счастья внешним факторам, но и потребностью смирять страсти в себе. Центром второго структурного звена и всего цикла является повесть «Громобой», в которой торжествует взаимное чувство, дающее героям силы для преодоления всех вставших на их пути препятствий. Личное счастье не противостоит патриотическому долгу. Третье звено цикла, как и первое, включает в себя две повести, отнесенные к двум сложнейшим периодам русской истории — моменту фактического безвластия по смерти князя Владимира («Мирослав») и засилья Золотой Орды («Михаил»). В условиях общественных катаклизмов личное счастье оказывается недостижимым для героев, возрастает значение мотива жертвенности. В разножанровой природе цикла Нарежного ощутимо взаимное тяготение отдельных произведений друг к другу, поскольку каждое последующее тематически и сюжетно дополняет предыдущее. Такого рода «ансамблевое сочетание» (Д.С. Лихачев) свойственно поэтике древнерусской литературы. Мир представлялся тогда человеку в единстве прошлого, настоящего и будущего, и цель литературы состояла в том, чтобы прославить гармонию и красоту этого мира в различных его проявлениях.

Второй параграф посвящен изучению предромантической «старинной повести». Эта форма определялась ранее в нашей науке как «псевдо-историческая» (В.И. Резанов) или «русская» (Ф.З. Кану нова). Автор реферируемой диссертации считает правомерным возвращение этому жанровому варианту средней эпической формы исторического названия, «старинная повесть». С таким подзаголовком нередко публиковались повествовательные произведения на темы русской истории на рубеже XVIII и XIX веков. В ходе изучения ряда таких произведений были выявлены некоторые типологические черты, что дает основания для характеристики распространенной прозаической формы как исторически оформившегося жанра.

Автор «старинной повести» обращался к событиям конкретной исторической эпохи, чаще всего Древней Руси и Новгородской республики, и предлагал читателю любовный сюжет с драматической коллизией и трагической развязкой. В основу повествования, как правило, была положена известная легенда (предание). «Старинная повесть» соединяла в себе элементы поэтики целого ряда литературных и фольклорных жанров: рыцарского или «готического» романа, сентиментальной повести, былины, волшебной сказки. Любовная история сочеталась с описанием героических подвигов, поединков, сражений и битв, не исключалось участие

фантастических образов и мифологических героев, таинственных, мистических сил. Последовательность событий, определяющих сюжетное действие, нарушалась введением вставных эпизодов, авторских комментариев, лирической медитации, рассуждения и прямой оценки действия от лица персонажа или автора-героя. Историческому мышлению писателей было свойственно представление об иррациональной силе (Провидении), в значительной степени определяющей ход истории. Выражение этого обнаруживается на различных уровнях построения художественного текста: внешнем, предметно-образном, и внутреннем, лирическом и философском.

К числу первых произведений, созданных в жанре «старинной повести» в работе относятся «Наталья, боярская дочь» (1792) и «Марфа-посадница, или Покорение Новагорода» (1802) Н.М. Карамзина. Ранее рядом исследователей в них выделялись элементы предромантической поэтики, однако соотнесение с оформившимся именно на рубеже веков жанровым инвариантом повести делается впервые. Отмечается соединение в произведении художественных средств античной, древнерусской поэзии и летописных памятников, воссоздание «оссианического» колорита, включение в текст символического пейзажа, использование приемов живописного и «панорамного» изображения. Несмотря на введение конкретных деталей, историзм повести остается условным, поскольку касается лишь внешних проявлений эпохи, персонажи исторически не конктеризированы.

«Русская сказка» В.А. Жуковского «Три пояса» (1808) рассматривается как предромантическая повесть, поскольку поэтика произведения явно выходит за рамки жанровой специфики сказки. «Общие места» сказочного сюжета определяют общую схему внешнего и носящего второстепенный характер действия. Важнейшими композиционными составляющими в произведении являются авторские отступления, описания, монологи и диалоги героев. Они способствуют проникновению во внутренний мир человека, постижению его сложности и подвижности, способности к развитию, которое не всегда подчинено законам рассудка. Другое оригинальное произведение Жуковского в прозе «Марьина роща» (1809) имело подзаголовок «старинное предание». Как и «русская сказка», оно содержит образное выражение народного этического и нравственного идеала через восприятие его человеком просвещенного XIX века. Исследовательский интерес автора рецензируемой работы сосредоточен на изучении внутренней структуры «Марьиной рощи». Повествование осложнено многочисленными авторскими отступлениями-вставками, подробными описаниями-характеристиками. Пейзаж приобретает в повести значение лирической медитации. Использование несобственно-прямой речи подчеркивается внутреннее родство автора и героя повести. Пейзаж не просто иллюстрирует состояние, как это было в эстетике сентиментализма, в нем изображена

самостоятельная жизнь природы, он живописен и выразителен. Романтизированный топос связывает два времени - историческое, ставшее легендарным, и современное автору. Стремление к объективному воссозданию события через восприятие его несколькими вымышленными персонажами (образы «рассказчиков») подчеркивает момент мифологизации, приобретения конкретными образами максимально обобщающего значения. Рассказанная Жуковским история приобретает значение и смысл народного «предания».

Поэтический опыт национального фольклора у Жуковского служит выражению современного, «облагороженного» представления о нравственном и этическом идеале Древней Руси. Такой подход к прошлому народа определил соединение элементов фольклорных жанров с композиционными приемами и стилистикой сентиментальной повести, древнерусской героики с мистической образностью «готического» романа. В сочетаемости и взаимной обусловленности элементов находила выражение индивидуальность мировоззрения, воссоздавалась авторская модель мира. Содержанием «старинной повести» стала художественно выраженная личностная рефлексия о человеке, истории и настоящем дне, частной жизни и общих вопросах бытия.

Уже в тексте «Предславы и Добрыни» (1810) Батюшкова содержались черты саморефлексии жанра, свидетельствующие о потребности его усовершенствования. К концу второго десятилетия нового века повесть, практически, одновременно развивается в двух направлениях -романтическом и реалистическом, однако как своеобразная жанровая форма «старинная повесть» продолжила свое существование в прозе начала 1820-х годов и позднее.

В третьем параграфе рассмотрены случаи исторического проецирования жанра «старинной повести». С этой точки зрения проанализированы повести A.A. Бестужева и В.К. Кюхельбекера. Среди ранних повестей Бестужева-Марлинского три, «Гедеон» (1821), «Роман и Ольга» (1822) и «Изменник» (1825), обращены к сюжетам древнерусской истории. Первая посвящена времени Великой смуты (1598-1613) и связана с воспроизведением семейного предания Бестужевых (Л. Бэгби). Повесть состоит из трех фрагментов и не представляет завершенной картины исторической эпохи. Автор сосредоточен на проблеме человека, его личной судьбы, которая строится в условиях, от человека не зависящих, однако требующих выбора между добром и злом. Драматическая судьба Гедеона показывает, как легко ошибиться в выборе, поддавшись эгоистическим страстям, как Провидение помогает человеку обрести достойное место в жизни. В повести «Роман и Ольга» центральное место занимает конфликт Москвы и Новгорода. Оказавшиеся в условиях политического и военного противостояния герои строят свою личную судьбу, которая, по их глубокому

убеждению, не может быть отделена от судьбы народа. «Изменник» занимает особое место в творческой эволюции A.A. Бестужева (Ю.В. Манн). В образе Владимира Сицкова представлен герой, противопоставивший свою волю законам человеческой нравственности и Божественного Промысла. Его судьба трагична, но герой справедливо наказан за то, что, отдавшись эгоистической страсти, служил Злу. Авторская мысль о возможности идеальных отношений, выстроенных на гармонии личного и общественного в человеке, развивается утверждением воли Провидения в «Гедеоне». Обладающие цельной натурой персонажи «Романа и Ольги» добиваются восстановления утраченной гармонии вовне. «Изменник» предупреждает о страшных для отпавшего от Бога человека последствиях эгоистического своеволия.

В «ливонских» повестях Бестужев, воссоздавая внешние признаки эпохи и национальный колорит, неуклонно следует цели воплощения идеальных характеров и идеальных отношений. Художественная целостность цикла определяется повторяющимися мотивами и сквозным развитием идеи. К числу «сквозных» мотивов относится оппозиция Руси европейскому рыцарству. В развитии этой оппозиции утверждается основная идея цикла — превосходство укорененного в духовной национальной традиции типа над эгоистическим, облеченным властью и уповающим только на эту власть. Героическое усилие неизменно приводит добродетельных персонажей с «пламенными сердцами» к нравственной победе в борьбе со злом.

В повести В.К. Кюхельбекера «Адо» (1824) рассказ об историческом восстании древних эстов против завоевавшего их земли ордена меченосцев строится как легендарное повествование. Повествовательный сюжет дополняют авторские комментарии к происходящему, описания, отрывки стихотворные стилизации народных песен, эстонских и русских. Исторический конфликт получает осмысление одновременно в качестве нравственного и религиозного. Победа добра в повести Кюхельбекера связана с идеей православия, герои обретают реальную возможность противостоять произволу меченосцев именно в Новгороде, где свободный народ душевно отдается вере и служит Христу. Рыцари-меченосцы, путем жестокого насилия заставляющие эстов отказаться от поклонения языческим богам, терпят поражение. Столкновение героев-антагонистов — это не только борьба завоевателя и не смирившейся со своим положением жертвы, но противостояние добродетели злодейству, насильственного приведения к вере свободному волеизъявлению. Композиционным центром повествования является рыцарский замок, — сюда сходятся все сюжетные линии повести, он имеет значение символа, одновременно реального и мистического воплощения идеи противоборства добра и зла. Коллизия повести совмещает диалектическое общее и историческое частное.

Значительно и не менее важно, чем повествовательное, лирическое

содержание повести. Среди других персонажей автором вьщелен образ благородного рыцаря Михаила, погибшего в поединке с предводителем рыцарей Убальдом. С ним связан лирический мотив неразделенной и жертвенной любви, локализация которого в тексте не ограничивается образом персонажа, но выходит на уровень автора-героя. Еще один осложняющий повествование элемент - образ поэта-певца, «пророка», медиума. Связанные с образами двух персонажей мотивы получают развитие в размышлениях автора о будущем не смирившегося народа эстов. В лирическом финале повести автор упоминает рыцаря и поэта, подчеркивая важность этих образов, прямо с сюжетом повести не связанных.

Поэтика «Адо» сочетает черты «оссианизма» и готического повествования, предромантический историзм и романтические мотивы. В соположении этих элементов уже не ощущается жанровая эклектика, целостность жанра не нарушается благодаря усилению и подчеркиванию органично выраженного, а не риторически декларированного лирического содержания. Вслед за писателями 1810-х годов A.A. Бестужев и В.К.Кюхельбекер создают лиро-эпическое повествовательное произведение, многими чертами связанное с жанром «старинной повести» начала века.

Дальнейшая судьба жанра в работе связана с текстом стихотворной повести М.Ю. Лермонтова «Последний сын вольности» (1831), в котором заметно влияние оссианической литературной и фольклорной устно-поэтической традиции. На протяжении всего повествования используется восходящий к архаической поэтике прием психологического параллелизма, усиления или предварения эмоционального, лирического содержания эпизода описанием природы. Композиционно «Последний сын вольности», как и повесть Жуковского «Вадим Новогородский», фрагментарен. Важное структурообразующее значение в стихотворной повести Лермонтова имеют авторские отступления и вводные эпизоды. В произведении не создается объективная, прямо не связанная с личностью автора картина жизни, составляющая родовую основу эпического повествования. Конфликт осложнен рядом лирических мотивов. Соперничество героев удвоено: Рюрик не только попирает своей властью свободолюбие наивно-доверчивого славянского народа, он обесчестил и погубил возлюбленную Вадима Леду. История безвинно страдающей девушки включается в повествование как отдельный, внутренне завершенный элемент композиции. В нем, как и в «Песне Ингелота», находит воплощение народно-поэтическая сущность историзма Лермонтова. Трагедия героини предсказана гаданием ее матери «над снегом». Сам момент, в который «невинная душа» пала жертвой беззаконной страсти князя, представлен описанием «праздника Лады», с играми и хороводами. Наконец, имя героини созвучно с именем славянской богини любви, конечно, не случайно. В создании мифологически обобщенной и исторически конкретизированной картины при фактическом отсутствии

временной дистанция между «стариной» и современностью, где исторический сюжет приобретал значение образного воплощения вневременной, универсальной закономерности бытия, Лермонтов, несомненно, следовал за Жуковским. Соединение литературной формы с фольклорной традицией способствовало слиянию «правды исторической» с «правдой поэтической».

В Заключении подведены итоги исследования и сделан вывод о сложном характере русского предромантизма как литературоведческой проблемы, требующей комплексною изучения. В предромантическом движении 1790-1810-х годов были задействованы лучшие силы литературной эпохи. Несмотря на то, что многие вопросы были спорными и активно дискутировались, единение участников литературного процесса достигалось общностью представлений о месте искусства в жизни человека и общества: кроме гносеологической и дидактической функций ими была осознана собственно эстетическая и коммуникативная. Совершенствование отечественной словесности для представителей различных кружков и объединений 1790-1810-х годов было целью, которой они служили.

Методологические основы предромантизма определяются переходным характером литературного периода становления индивидуально-творческого типа художественного сознания. Русскими писателями человек был понят не только как наделенное индивидуальной психикой биологическое существо, но одухотворенное, природные страсти которого облагораживаются проявлением Божественного начала. Условие достижимости для человека гармонии в себе и в отношении к внешнему миру русские писатели находили в способности человека быть активным в жизни, служить добру и правде, неуклонно следовать Промысленным путем. В этом они видели залог личного счастья и возможность реализовать идеальное начало в реальности. Поиски эстетически ценных средств художественности были направлены вглубь и вширь. Соположения средств и приемов современной классической и архаической поэтики служили цели художественного постижения тайны человеческого «я», «внутреннего человека».

Художественная неповторимость литературного движения изучаемого периода определялась характером наиболее распространенных жанровых форм. На протяжении ряда десятилетий в произведениях многих авторов развивались предроманатические мотивы и сюжеты, служившие цели воссоздания образа цельного человека. В драматургии преобладали синтетические жанры, среди которых специфику предромантической поэтики наиболее полно воплощали основанные на фольклорно-исторической тематике волшебно-комическая и героическая опера, театральное представление. Самыми продуктивными среди повествовательных прозаических жанров были фрагмент, разножанровый, сформированный по тематическому принципу цикл, «старинная повесть». Драматические и повествовательные прозаические жанры обладали общими конструктивными чертами: тяготели к формальной незавершенности,

фрагментарной композиции, повышенной выразительности и живописности, лиризму. Индивидуальный стиль каждого писателя формировался в соединении современного литературного стиля с чертами «больших стилей» барокко и классицизма, древнерусского, «оссианическош», фольклорного. Таким образом, русский предромантизм рассматривается в реферируемой диссертации как выделившаяся из сложного литературного процесса переходной эпохи художественная парадигма.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях автора:

1. Федосеева Т.В. Развитие драматургии конца XVIII- начала XIX в. (русский предромантизм): Учебное пособие. Рязань: РГУ. 2006,- 199 с. (11,6 п.л.).

2. Федосеева Т.В. Теоретико-методологические основания литературы русского предромантизма: Монография. Москва: МГОУ. 2006. -160 с. (10 пл.).

3. Федосеева Т.В. Художественная функция иронии в «восточной повести» И.А.Крылова «Каиб» // Филологические науки. М., 2005. №5. С. 77-86 (0,6 пл.).

4. Федосеева Т.В. О драматических произведениях Г.Р. Державина // Литература в школе. М., 2006. № 7. С. 40-42 (0,6 пл.).

5. Федосеева Т.В. Нравственный идеал в драматургическом творчестве Г.Р.Державина // Вестник МГОУ: Серия «Филология» / Отв. ред. П.А.Лекант. № 2 (27). М., 2006. С. 253-260 (0,5 пл.).

6. Федосеева Т.В. Античная мифология в творчестве поэтов Оленинского кружка (К.Н. Батюшков, Н.И. Гнедич, С.Н. Марин) // Религиозные и мифологические тенденции в русской литературе XIX века: Межвуз. сб. науч. тр. М.: МГОУ, 1997. С. 14-22. (0,6 пл.).

7. Федосеева Т.В. Пушкин и русский предромантизм // Творчество Пушкина и Гоголя в историко-литературном контексте: Сб. науч. ст. СПб.: РГПУ им. А.И.Герцена, 1999. С. 4-7 (0,3 пл.).

8. Федосеева Т.В. Предромантическая поэма в творчестве A.C. Пушкина и К.Н.Батюшкова // A.C. Пушкин. Проблемы творчества и эстетической жизни наследия (1799-1999). М.: МГОУ, 1999. С. 131-139 (0,6 пл.).

9. Федосеева Т.В. Русский предромантизм // Литературоведческие термины (материалы к словарю). Коломна: КПИ, 1999. С. 71-75 (0,3 пл.).

10.Федосеева Т.В. Пушкин и Батюшков // «Что скажет о тебе далекий правнук твой...»: Межвуз. сб. науч. тр. Рязань: РГПУ. 1999. С. 75-80 (0,4 пл.).

11 .Федосеева T.B. «...B мой жестокий век восславил я свободу...» (эволюция темы свободы в творчестве A.C. Пушкина) // Литература: Курс лекций для абитуриентов. Вып. 2. Рязань: РГПУ. 1999. С. 75-80 (0,3 пл.). 12.Федосеева Т.В. Русский предромантизм // Современное истолкование некоторых литературоведческих терминов: Учебное пособие. Рязань: РГПУ, 2000. С. 28-31 (0,3 пл.).

13.Федосеева Т.В. Проблема литературы и общества в поэзии и критике декабристов // Движение декабристов: история, историография, наследие: Материалы межвуз. науч. конф. Рязань: РГПУ. 2000. С. 57-61 (0,3 п.л.).

14.Федосеева Т.В. У истоков русской романистики... (A.C. Пушкин. «Евгений Онегин») // Литература: Курс лекций для абитуриентов. Вып. 3. Рязань: РГПУ, 2001. С. 19-30 (0,75 пл.).

15. Федосеева Т.В. Классицизм в литературной теории предромантической эпохи // Барокко и классицизм в истории мировой художественной культуры: Материалы Междунар. науч. конф. Серия «Simposium». Вып. 17. СПб.: С.-Петербургское философское общество, 2001. С. 50-54 (0,3 п.л.).

16. Федосеева Т.В. Художественная функция «игры стилем» в драме предромантизма («Илья Богатырь» И.А. Крылова) // Русское литературоведение в новом тысячелетии: Матер. Междунар. науч. конф. в 2 т. Т. 1. М.: «Таганка», 2003. С. 301-307 (0,4 пл.).

17.Федосеева Т.В. Жанровая традиция в ироническом восприятии русских драматических авторов начала XIX в. (И.А. Крылов) // Восьмые Лафонтеновские чтения. Матер. Междунар. науч. конф. Серия «Simposium». Вып. 18. СПб.: С.-Петербургское философское общество, 2003. С. 31-35 (0,3 п.л).

18. Федосеева Т.В. Идеальное и реальное в цикле В.Т. Нарежного «Славенские вечера» // Русская литература и внелитературная реальность: Ист.-литер. сб.: Матер. «Герценовских чтений» 2003 г. СПб.: Сага. 2004. С. 18-20 (0,4 пл.).

19. Федосеева Т.В. Теория жанров в эстетике русского предромантизма // Русское литературоведение в новом тысячелетии: Матер. 3-й Междунар. науч. конф. в 2 т. Т. 2. М.: «Таганка», 2004. С. 360-367 (0,5 п. л.).

20.Федосеева Т.В. Предромантическая поэтика в драматургии Г.Р. Державина (жанр «театрального представления») // Державин глазами XXI века: К 260-летию со дня рождения Г.Р. Державина. Казань: КГУ, 2004. С. 143-154(0,5 пл.).

21 .Федосеева Т.В. Нравственный идеал Г.Р. Державина в трагедии «Евпраксия» // Тенденции развития отечественной философской мысли в XXI в.: Труды 2-й Российской науч.-практ. конф. Рязань: РГПУ, 2004. С. 421—426 (0,4 пл.).

22.Федосеева Т.В. Повесть И.А. Крылова «Каиб»: от традиционного жанра к выражению авторской индивидуальности // Вестник МГОПУ им. М.А.Шолохова: Филологические науки. М.: «Таганка», 2005. № 1. С. 6878 (0,7 пл.).

23.Федосеева Т.В. «Вадим Новгородский» В.А. Жуковского: мифологизация истории // Литература и история: Сб. науч. тр. Вып. 4. М.: МГОУ, 2005. С. 5661 (0,4 пл.).

24. Федосеева Т.В. Личность поэта-переводчика в стихотворении Ф.И. Тютчева «Поминки» (из Шиллера) // Ф.И. Тютчев. Проблемы творчества и

эстетической жизни наследия: Сб. науч. тр. / Сост. В.Н. Аношкина и В.П.Зверев. М.: «Пашков дом», 2006. С. 462-475 (0,8 пл.).

25 .Федосеева Т.В. А.Н. Радищев как выразитель предромантической концепции человека // Человек в мире культуры: Проблемы исследования. Рязань: «Дикси», 2006. С. 157-161 (0,3 п.л.).

26.Федосеева Т.В. «Вадим Новогородский» Жуковского - «Последний сын вольности» Лермонтова: Жанр «старинной повести» // Литературоведческий журнал: Секция языка и литературы РАН. ИНИОН РАН / Отв. ред. А.Н.Николюкин. № 20. М., 2006. С. 26-39 (0,9 пл.).

27.Федосеева Т.В. Развитие сюжета о поисках счастья в творчестве Г.Р.Державина 1780-1790-х годов // Духовный потенциал русской классической литературы: Сб. науч. тр. / Под ред. В.Н. Аношкиной. М.: «Русский мир», 2006. С. 154-161 (0,6 пл.).

28. Федосеева Т.В. Романтизация истории в повести Н.М. Карамзина «Марфа-посадница» и одноименной поэме С.А. Есенина // Есенинская энциклопедия: Концепция. Проблема. Материалы: Сб. матер, междунар. науч. конфер. Рязань: «Пресса», 2006. С. 226-235 (0,8 пл.).

Подписано в печать 28.12.06. Бумага офсетная. Формат 60x84 Vje-Гарнитура Times New Roman. Печать трафаретная. Усл. печ. л. 2,32. Уч.-изд. л. 2,5. Тираж 150 экз. Заказ № 295

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина» 390000, г. Рязань, ул. Свободы, 46

Редакционно-издательский центр РГУ 390023, г. Рязань, ул. Урицкого, 22

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Федосеева, Татьяна Васильевна

ВСТУПЛЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ПРЕДРОМАНТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 1790-1810-х годов.

1.1. Литература и литературное общение

Категория «возвышенного» и «подражание образцам».

Проблема литературного стиля.

Литературные диалоги в обществах, кружках, салонах.

1.2. Обновление эстетики и теория жанров.

1.3. «Личностная рефлексия»

Инолитературные влияния: «готика» и «шиллеризм».

Новая конг^епция человека.

Преодоление просветительского рационализма средствами оптимистической иронии : И.А. Крылов.

Осмысление А.Н. Радищевым предромантического человека.

1.4. Предромантический историзм.

Источники и пути формирования.

Оссианизм» и древнерусский стиль.

Историческое мышление А.И. Радищева и Г. Р. Державина.

1.5. Игровое начало в эстетике комического.

Литературная игра в прозе и комедиях И.А. Крылова.

Памятник дактилохореическому витязю» А.Н. Радищева.

Комедии С.Н. Марина и Н.И. Гнедича.

ГЛАВА 2. ЖАНРОВЫЕ ФОРМЫ ДРАМАТУРГИИ.

2.1. Судьба трагедии и комедийные жанры

Общие тенденции развития.

Модернизация жанра трагедии.

Ироническое пародирование жанра.

Комедийные жанры.

2.2. Синтетические формы на фольклорно-исторической основе.

Волшебно-комическая опера И.А. Крылова «Илья Богатырь».

Театральное представление» в творчестве Г. Р. Державина.

Синтезирующее значение жанра оперного либретто.

2.3. В.А. Озеров и Г.Р. Державин: «лирическая трагедия».

Авторский мирообраз в трагедиях В.А. Озерова.

Нравственный идеал в трагедиях Г. Р. Державина.

ГЛАВА 3. РАЗВИТИЕ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫХ ПРОЗАИЧЕСКИХ

ЖАНРОВ.

3.1. «Малая проза» и циклизация.

Фрагментация повествования.

Фрагмент и циклизация.

Славенские вечера» В. Т. Нарежного как цикл.

3.2. Жанр «старинной повести».

Формирование жанра в творчестве Н.М. Карамзина и В.А. Жуковского.

К.Н. Батюшков. Предслава иДобрыня.

3.3. «Старинная повесть» в исторической перспективе (1820- начало 1830-х годов).

Циклизация в ранней прозе A.A. Бестужева.

Повесть В.К. Кюхельбекера «Ado».

Вадим Новогородский» В.А. Жуковского и «Последний сын вольности» М.Ю. Лермонтова.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Литература русского предромантизма (1790-1820)"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1790-1810-е годы в России отличались состоянием напряженного философского и эстетического поиска, в котором были заинтересованы не только деятели литературы и искусства, но широкие круги общественности. Уникальность исторической ситуации состояла в активном росте национального самосознания, широком распространении патриотических настроений. Вопросы развития отечественной словесности в это время приобрели общенациональное значение. Важнейшей чертой литературного развития предромантического периода было не прекращавшееся взаимодействие идей и мнений. В процессе формирования новой художественной системы все большее значение придавалось личности. Острая потребность в общении реализовывалась не только в журнальных публикациях и частной переписке, но в процессе живого обмена мнениями по вопросам литературного развития.

Все многообразие литературных мнений рано или поздно приводило к необходимости решения вопроса о литературной форме. Появлялись новые жанры, ориентированные либо на западноевропейские образцы, либо на традиционные национальные формы, фольклорные и литературные, и требующие теоретического осмысления. В своих не всегда последовательных суждениях теоретики стремились к обобщению наиболее характерных явлений современного им литературного процесса. В эстетических трактатах

A.Ф. Мерзлякова, Л.Г.К. Якоба, П.Е. Георгиевского, Г.Р. Державина,

B.А. Жуковского было выражено новое понимание соотношения содержания и формы в художественном творчестве. В теории предромантизма была решительно отвергнута идея неизменного жанрового образца и утверждалась диалектика поэтической формы. Содержательный аспект литературного произведения был впервые поставлен в зависимость от личности автора. Отмечена глубинная связь с устным народным творчеством, мифологией, памятниками древнерусской письменности. Выявлена наиболее характерная для исторического момента тенденция к художественному синтезу. Что сказалось не только на существовании межвидовых и межродовых художественных форм, - самое широкое распространение получили жанры, объединяющие приемы и средства различных видов искусства (слова, живописи, музыки, пантомимы, танца).

Крупнейшими представителями литературной эпохи были определены основы предромантической эстетики. Обосновано новое представление о литературе, ее общечеловеческом и национальном содержании, способах и средствах художественного воссоздания человека и окружающей его реальности. В основании новой методологии была «личностная рефлексия», обозначившая движение от универсальной сентименталистской «чувствительности» к романтическому «психологизму». Развивая философскую концепцию сентиментализма и преобразовывая эстетику класициза, предромантики представляли конфликт универсумов добра и зла в противостоянии национально и исторически конкретизированных персонажей. Герой наделялся способностью самостоятельного действия в разрешении жизненных противоречий.

Наиболее распространенным путем реализации нового героя была автобиографизация персонажа через художественное освоение индивидуального жизненного опыта. Уже в 1790-х годах в творчестве Г.Р. Державина, Н.М. Карамзина, В.А. Жуковского, И.А. Крылова, А.Н. Радищева возник образ «автора-героя». Развивался он либо на классицистической, либо на сентименталистской эстетической основе. Если автор-герой, созданный Карамзиным или Жуковским, был сосредоточен на «внутреннем человеке», то Державин и Радищев стремились к воссозданию деятельного человека, своими чувствами раскрывающегося во внешний мир. Утверждалось единство частного и общественного проявлений человеческой личности, основанием для которого была идея соборности, воспринятая большинством писателей, получивших православное воспитание, из русского быта.

Развитие интереса к национальной истории, мифологии, фольклору, памятникам письменности способствовало конкретизации представлений о человеке и мире. Литературное освоение исторического мировоззрения на данном этапе осуществлялось в неразделимом сосуществовании исторических, народнопоэтических, религиозных представлений. Целостность мира в его прошлом, настоящем и будущем, в жизни природы и человека, в суеверии и истинной вере передавалась через отдельные, частные проявления.

Особое значение для поэтики предромантизма имело соединение противоположных, контрастных изображений, приводивших к импровизации и рождению новых смыслов. Владевшие героями преувеличенные страсти приводили к тому, что воссоздаваемые в произведении события приобретали условно-театральное значение. Происходило «внезапное разрушение иллюзии действительности». В соединении контрастных смыслов и элементов стиля выражалось не только героическое, но и комическое содержание. Предромантический характер комического соотносим с древнерусским и романтическим. В нем обнаруживается игровое начало и особая, оптимистическая ирония. Выясняется, что комическое в предромантизме содержательно не отрицало жизнь, в смехе содержался жизнеутверждающий потенциал. Этот смех был «смехом над собой», над тем, что наличествует в природе человека, но противоречит нравственному и духовному содержанию личности. Замечено, что в творчестве русских писателей рубежа XVIII и XIX веков критическое отношение распространялось с отрицательных сторон человека и социального порока на явления литературы.

Активно развивались формы, которые строились на вариативном воссоздании и обыгрывании традиционных жанровых форм, в результате чего возникали новые их модификации, объединявшие классические литературные традиции с чертами оригинального национального творчества. Те и другие не присваивались механически, но активно преобразовывались, отражая своеобразие творческой индивидуальности автора. Все крупнейшие представители литературной эпохи в своих философско-эстетических изысканиях опирались на богатый опыт современной им литературы, осмысляя ее движение через критически усвоенную философско-эстетическую концепцию Просвещения. История еще не была отделена от фольклора, а ирония не утратила свойственной классицистическому искусству дидактичности. Литературный стиль эпохи формировался во взаимодействии и взаимовлиянии творческих индивидуальностей. Широкое распространение получили приемы сопоставления и противопоставления разнородных элементов стиля, сочетание возвышенного с подчеркнуто приземленным, серьезного с комическим, эпического с лирическим, исторического с мифологическим. Излюбленным стилевым приемом стала «литературная игра».

В литературе появился герой, осознавший несовершенство жизни, вставший перед необходимостью постижения законов взаимодействия сознательного и бессознательного - в себе, рационального и иррационального - в мире, земного бытия. Реальность была воспринята диалектически, как внутренне конфликтная и требующая от человека выбора собственной позиции в противостоянии добра и зла. Деятельная натура предромантического героя реализовывалась в стремлении воссоздать гармонию или погибнуть, не смирившись с несовершенством мира (проза А.Н. Радищева, П.Ю. Львова, Г.П. Каменева, драматургия В.А. Озерова, Г.Р. Державина). Созавался образ человека, одухотворенного высокими гражданскими чувствами и одновременно способного к тонким интимным переживаниям (М.Н. Муравьев, H.A. Львов, К.Н. Батюшков, Н.И. Гнедич). Идеальный герой наделялся свободой волеизъявления, несмотря на то, что судьба его находилась в зависимости не только от исторически обусловленных обстоятельств внешней жизни, но и от некоей идеальной, логически непознаваемой силы, Провидения или Божественного промысла.

Он находил в себе мужество, чтобы противостоять обстоятельствам, следуя нравственному чувству и Божественному знанию.

В поиске разрешения конфликтного состояния идеального героя с утратившим гармонию внешним миром русские поэты и писатели рубежа веков видели две возможности. Одни исходили из идеологии Просвещения и возлагали надежды на сознательное начало в процессе усовершенствования (Н.М. Карамзин, К.Н. Батюшков, Н.И. Гнедич, В.А. Жуковский, В.Т. Нарежный). Другие выражали уверенность в нравственно здоровом основании цельной личности, создавали образ «естественного» человека, внутренняя гармония которого состояла в природном единстве физического и духовного начал (Г.Р. Державин, H.A. Крылов, В.К. Кюхельбекер, A.A. Бестужев, П.А. Катенин, К.Ф. Рылеев). Уяснялось и конкретизировалось воздействие на личность внешних условий, быта и исторических обстоятельств. Постепенно формировалось представление об особенном, национальном и индивидуальном образе мысли и чувствования.

Предромантизм в драматургии реализовался в трансформации классицистических жанров. Широкое распространение получили синтетические жанры. Особенное место принадлежало опере, в которой писатели видели возможность возрождения классической трагедии на почве нового времени. Опера и «театральное представление» в начале века представляли в художественном отношении трансформированную античную трагедию. Были сохранены все важнейшие элементы классической жанровой формы: острое и неразрешимое противоречие добра и зла в качестве основного конфликта; остранение действия и одновременное усиление чувственного восприятия путем повышения зрелищности, изобразительной выразительности и введения музыкальных номеров; «неожиданность» развязки. Однако под влиянием новых жанров, мелодрамы и оперы, были нарушены все основные правила структурной организации и функционирования элементов художественной формы. Практически отменялось единство времени и места, нормативность стиля, иерархическое

разделение высокого и низкого, трагического и комического. Синтетические жанровые формы в концентрированном виде предоставляют основные черты нового литературного стиля: яркую живописность и внутреннюю динамичность образа, подчиненность внешнего изображения внутреннему развитию, «театральную» условность действия, преувеличенность страсти и преобладающий над всем лиризм. В «лирической трагедии» Г.Р. Державина и В.А. Озерова содержательный акцент был перенесен на субъективные, личностные качества, разрешение конфликта приходило не извне, в результате действия, являющегося не следствием рационального рассуждения героев, но определяемого высокими порывами души. Не действие, а лирический мотив стал основным структурообразующим фактором.

Среди прозаических жанров самостоятельное существование получил фрагмент, отрывок как выражение одномоментного взгляда на единицу макромира. Образцы составленного из множества фрагментов целого давали фольклор и древние летописи, составленные из погодных записей и вставных эпизодов. Фрагментарность стала приемом повествования («Остров Борнгольм» Карамзина). Фрагмент - самостоятельной жанровой формой («Мысли» Ф. Глинки). Цикл - творчески и на новом литературном уровне воссозданной формой летописи («Славенские вечера» В. Нарежного).

Старинная повесть» 1800-1810-х годов стала формой художественного воплощения конкретного, исторически сложившегося нравственного и этического идеала нации. При этом образ автора-героя проецировался на исторический. Путем выделения и подчеркивания тех или иных качеств выражалось представление о национальном характере в том виде, в котором оно сложилось под воздействием общественного и личного жизненного опыта писателя.

В начале 1820-х годов прозаическое повествование на темы истории переживает новый этап своего развития. В это время русской литературе уже был знаком романтический герой, известны важнейшие принципы организации романтического повествования (поэма байронического типа, исторический роман В. Скотта). Авторы произведений в жанре «старинной повести» достигают большей исторической и психологической достоверности изображения, заново и по-своему художественно переживая отдаленные эпохи. Создаваемые в эти годы художественные образы получают конкретную психолого-историческую мотивировку. Как показывает изучение раннего творчества A.A. Бестужева и В.К. Кюхельбекера, писателей интересовало, прежде всего, соответствие исторической обстановки выражению авторской идеи о человеке и человеческом обществе. «Старинная повесть» 1820-х годов свидетельствует о логическом завершении переходного периода в развитии русской прозы. Жанр преобразовывался под влиянием особенностей творческого метода и индивидуального стиля каждого автора.

Драматические и повествовательные прозаические жанры обладали общими конструктивными чертами: тяготели к формальной незавершенности, фрагментарной композиции, повышенной выразительности и живописности, лиризму. Индивидуальный стиль каждого писателя формировался в соединении современного литературного стиля с чертами «больших стилей» барокко и классицизма, древнерусского, «оссианического», фольклорного.

Итак, изучение предромантического движения в русской литературе 1790-1820 годов убеждает, что в нем были задействованы лучшие силы эпохи. В художественном творчестве и теоретико-литературном наследии писателей рубежа веков выразилось вполне сложившееся представление о человеке и обществе. Складывались новые жанровые формы (волшебно-комическая опера, «театральное представление», «лирическая трагедия», фрагмент, цикл, «старинная повесть»), получившие дальнейшее развитие в романтической и реалистической литературе. Русский предромантизм представляет собой выделившуюся из сложного литературного процесса эпохи художественную парадигму.

Список научной литературыФедосеева, Татьяна Васильевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Аксаков С.Т. Литературные и театральные воспоминания // Он же. Поли. собр. соч. в 6 т. Т.4. СПб., 1886.

2. Аксаков С.Т. Семейная хроника и воспоминания. М., 1956.

3. Арапов П. Летопись русского театра. СПб., 1861.

4. Арзамас: Сб. в 2 кн. / Сост., подг. текста, ком., вступ. ст. В.Э. Вацуро. М., 1994.

5. Батменди, или Картина человеческой суеты, персидская повесть / Перевод. Н.Иванова. М., 1789.

6. Бафмендий. Персидская сказка / Перевод П.Ю. Львова // Приятные минуты трудолюбца. СПб., 1788.

7. Батюшков К.Н. Сочинения в 3 т. Т. 2. СПб., 1885-1887.

8. Батюшков К.Н. Сочинения в 2 т. / Ред., вступ. ст. и прим. В.А. Кошелева, А.Л.Зорина. Т. 1-2. М., 1989.

9. Батюшков К.Н. Сочинения / Подг. и прим. Н.В. Фридмана. М., 1955.

10. Бестужев-Марлинский A.A. Сочинения в 2 т. / Вст. ст. и подг. текста H.H. Маслина. М., 1981. Т. 1-2. М., 1981.

11. Борн И.М. Краткое руководство к российской словесности. СПб., 1808.

12. Веселовский Ал-ей Н. Западное влияние в новой русской литературе: Сравнительно-исторические очерки. М., 1883.

13. Вестник Европы / Изд. Н.М. Карамзина. М., 1802-1804.

14. Вестник Европы / Изд. В.А. Жуковского (1808-1809) и М.Т. Каченовского (1809-1813).

15. Вольтер. Эстетика: Статьи, письма, предисловия и рассуждения. М., 1974.

16. Востоков А.Х. Опыт о русском стихосложении. Изд 2. СПб., 1817.

17. Вяземский П.А. Сочинения в 2 т. / Сост., подг. текста, ком. М.И. Гиллельсона. М., 1982.

18. Галахов А.Д. История русской словесности, древней и новой в 2 т. Т.2. СПб., 1880.

19. Георгиевский Г.П. А.Н. Оленин и Н.И. Гнедич. Новые материалы из Оленинского архива. СПб., 1914.

20. Георгиевский П.Е. Введение в эстетику // Русские эстетические трактаты первой четверти XIX века. Сб. в 2 т. Т. 1. М., 1971.

21. Глинка Г.А. Древняя религия славян. Митава, 1804.

22. Глинка Ф.Н. Сочинения (1786-1880) / Сост., автор послесл., и ком. В.И. Карпец. М., 1986.

23. Гнедич Н.И. Сочинения в 3 т. Т. 2. М.-СПб., 1884.

24. Гнедич Н.И. Стихотворения / Вст. ст., подг. текста и прим. И.Н. Медведевой. M.-JL, 1963.

25. Декабристы: Антология в 2 т. Сост. Вл. Орлов. T.I. J1., 1975.

26. Декабристы-литераторы: Литературное наследство / Гл. ред.

27. A.M. Еголин. Т. 59. М„ 1954.

28. Державин Г.Р. Сочинения в 9 т. / Объясн. и прим. Я.К. Грота. СПб., 1864-1883.

29. Державин Г.Р. Стихотворения / Вст. ст. В.А. Западова. Л., 1981.

30. Дмитриев М.А. Московские элегии. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1985.

31. Драматический вестник. Изд. A.A. Шаховского, А.Н. Оленина. СПб., 1808.

32. Екатерина II. Сочинения в 3 т. / Ред. и прим В.Ф. Солнцева. СПб., 1893.

33. Жихарев С.П. Записки современника (Воспоминания старого театрала) / Ред., вст. ст. и ком. Б.М. Эйхенбаума. М.-Л., 1955.

34. Жуковский В.А. Поли. собр. соч. в 12 т. / Под общ. ред. A.C. Архангельского. СПб., 1902.

35. Жуковский В.А. Собр. соч. в 4 т. / Подг. текста и прим. И.Д. Гликмана. МЛ., 1960. ТА.

36. Жуковский В.А. Сочинения / Вст. ст. Г.Н. Поспелова, прим.1. B.П. Петушкова. М., 1954.

37. Жуковский В.А. Эстетика и критика / Вст. ст. Ф.З. Кануновой и A.C. Янушкевича. М., 1985.

38. Журнал российской словесности / Изд. Н.П. Брусилова. СПб., 1802-1804.

39. Зотов P.M. «И мои воспоминания о театре» // Репертуар русского театра. Т. 1.Кн.З.М., 1840.

40. Зотов P.M. Театральные воспоминания. М., 1860.

41. Зритель / Изд. И.А. Крылова, А.И. Клушина. СПб., 1792.

42. Кайсаров A.C. Славянская мифология. М., 1807.

43. Кант И. Критика способности суждения. М., 1994.

44. Карамзин Н.М. Сочинения в 2 т. / Сост. и ком. Г.П. Макогоненко. JI., 1984.

45. Карамзин Н.М. Избранные статьи и письма / Вст. ст. и ком. А.Ф. Смирнова. М., 1982.

46. Карамзин Н.М. Записки старого московского жителя: Избранная проза / Сост., предисл. и прим. Вл.Б. Муравьева. М., 1988.

47. Карамзин Н.М. Записки о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М., 1991.

48. Карамзин Н.М. История государства Российского в 12 т. М., 2002.

49. Катенин П.А. Избранные произведения / Вст. ст., подг. текста, прим. Г.В. Ермаковой-Битнер. М.-Л., 1965.

50. Княжнин Я.Б. Избранное / Сост., вст. ст., прим. А.П. Валагиной. М., 1991.

51. Крылов И.А. Полн. собр. соч. в 3 т. / Под ред. Д. Бедного, Д.Д. Благого и др. М., 1944-1946.

52. Крылов И.А. Полн. собр. драм. соч. / Сост., вступ. ст., ком. Л.Н. Киселевой. СПб., 2001.

53. Кюхельбекер В.К. Избранные произведения в 2-х т. / Вст. ст., подг. текста, прим. Н.В. Королевой. Л., 1967.

54. Кюхельбекер В.К. Лекция о русской литературе и языке, прочитанная в Париже в 1821 году // Декабристы-литераторы: Литературное наследство. Т. 59. М., 1954.

55. Кюхельбекер В.К. Сочинения / Сост., подг. текста, ком. В.Д. Рака, Н.М. Романова. Л., 1989.

56. Лапшин И.И. Философские взгляды Радищева. Пг., 1922.

57. Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т.6. М.-Л., 1952.

58. Марин С.Н. Полн. собр. соч. / Сост. и ред. Н. Арнольда. М., 1948.

59. Мартынов И.И. О высоком или величественном. Творение Дионисия Лонгина. Пер. с греч. с прим. переводчика. СПб., 1803.

60. Мерзляков А.Ф. Теория изящных наук. О талантах стихотворца // Русские эстетические трактаты. Т. 1. М., 1974.

61. Мерзляков А.Ф. Разбор оперы «Мельник» // Русские эстетические трактаты. Т. 1. М., 1974.61. «.Минувшее меня объемлет живо.»: Воспоминания русских писателей XVIII- начала XIX в. и их современников. М., 1989.

62. Московский журнал / Изд. Н.М. Карамзина. М., 1791-1792.

63. Московский Меркурий / Изд. П.И. Макарова. М., 1803.

64. Муравьев М.Н. Полн. собр. соч. в 3 ч. СПб., 1819.

65. Муравьев М.Н. Стихотворения / Вст. ст. Л.И. Кулаковой. Л., 1967.

66. Нарежный В.Т. Славенские вечера / Сост., вст. ст. и прим. Н.Ф. Шахмагонова. М., 1990.

67. Озеров В.А. Трагедии. Стихотворения / Вст. ст. И.Н. Медведевой. Л., 1964.

68. Озеров В.А. Сочинения. СПб., 1847.

69. Оленина В.А. Заметки о русских писателях // Вопросы литературы и фольклора. Воронеж, 1973.

70. Опочинин Е. Русский театр, его начало и развитие: Исторический очерк. СПб., 1887.

71. Остафьевский архив князей Вяземских в 5 т. М., 1994.

72. Остолопов Н.Ф. Словарь древней и новой поэзии в 3-х ч. Ч. 1-3. СПб., 1821.73. Патриот. М., 1804.

73. Плавильщиков П.А. Сочинения в 4 ч. СПб., 1816.

74. Полевой H.A. О романах Виктора Гюго и вообще о новейших романах // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. Т. 2. М., 1974.

75. Поэты-радищевцы / Под ред. Вл. Орлова. JI., 1935.

76. Псалтирь в русской поэзии XVII-XX вв. / Составл., подгот. текста, вст. ст. и прим. Б.Н. Романова. М., 1995.

77. Пушкин A.C. Полн. собр. соч. в 10 т. Т. 7. М.-Л., 1950.

78. Пушкин A.C. Полн. собр. соч. в 17т./ Общ. ред.: В.В. Гиппиус, Б.М. Эйхенбаум, Б.В. Томашевский. М., 1996.

79. Радищев А.Н. Полн. собр. соч. в 3 т. / Под ред. Г.А. Гуковского и В. А. Десницкого. Т. 1-3. М.-Л., 1941.

80. Радищев А.Н. Стихотворения / Вст. ст. В.А. Западова. Л., 1975.

81. Радищев А.Н. О человеке, его смертности и бессмертии / Гл. ред. В. Усманов. СПб., 2001.

82. Расин Ж. Андромаха. Трагедия в 5 д. / Пер. с фр. в стихах Д.И. Хвостова. СПб., 1794.

83. Русская сентиментальная повесть / Сост. П.А. Орлов. М., 1979.

84. Русская стихотворная пародия (XVIII- начало XIX в.) / Вст. ст., подг. текста, прим. A.A. Морозова. М., 1960.

85. Русские эстетические трактаты первой трети XIX века в 2 т. / Сост.и вст. ст. З.А. Каменского. Т. 1-2. М., 1974.

86. Русский вестник/Изд. С.Н. Глинки. М., 1810-1817.

87. Русский водевиль: Сб. / Сост., вст. ст., прим. В.В. Успенского. Л.-М., 1959.

88. Русский музыкальный театр. 1700-1835. Хрестоматия. М.-Л., 1941.

89. Рылеев К.Ф. Полн. собр. стихотворений / Вст. ст. В.Г. Базанова, A.B. Архиповой, прим. A.B. Архиповой, А.Е. Ходорова. Л., 1971.

90. Санкт-Петербургский журнал. Изд. И.П. Пнина. СПб., 1798.

91. Сводный каталог русских книг гражданской печати XVIII века: 1725— 1800 в 5 т. / Отв. ред. И.П. Кондаков. Т. 3. М., 1966.

92. Северный вестник / Изд. И.И. Мартынова. СПб., 1804.

93. Смирдин А.Ф. Роспись российских книг. М., 1828.

94. Скотт Вальтер. Миссис Анна Радклиф // Радклиф А. Итальянец, или Исповедальня Кающихся, Облаченных в Черное / Отв. ред. Н.Я. Дьяконова. М., 2000.

95. Сомов О.М. О романтической поэзии: Опыт в 3 статьях. СПб, 1823.

96. Стихотворная комедия, комическая опера, водевиль конца XVIII-начала XIX века. Сб. в 2 т. / Вст. ст., подг. текста, примеч.

97. A.A. Гозенпуда. Т. 1-2. Л., 1990.

98. Стихотворная трагедия конца XVIII- начала XIX века / Вст. ст., подг. текста, прим. В.А. Бочкарева. М.-Л., 1964.

99. Сын Отечества / Изд. Н.И. Греча. М., 1814-1818.

100. Тургенев А.И. Речь о русской литературе // Литературная критика 1800— 1820. М., 1980.

101. Уолпол Г. Замок Отранто // Фантастические повести / Подг.

102. B.М.Жирмунский и H.A. Сигал. Л., 1967.

103. Уткинский сборник. Письма В.А. Жуковского, М.А. Мойер и Е.А. Протасовой. М., 1904.

104. Флориановы повести, изданные Вышеславцевым. Ч. 1. М., 1798.

105. Херасков М.М. Золотой прут. М., 1782.

106. Цветник/Изд. А. Бенитцкого и П. Никольского. СПб., 1809-1810.

107. Шеллинг Ф.В. Философия искусства. М.,1999.

108. Шесть новостей г. Флориана, сочинителя Нуммы Помпилия. СПб., 1788.

109. Шефтсбери. Эстетические опыты. М., 1975.

110. Шиллер Ф. О наивной и сентиментальной поэзии // Собр. соч. в 7 т. Т.6. М., 1957.

111. Шишков A.C. Рассуждение о старом и новом слоге российского языка. СПб., 1822.

112. Шишков A.C. Прибавление к сочинению, называемому «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка». СПб., 1804.

113. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. М., 1983.

114. Шлегель A.B. Чтения о драматическом искусстве и литературе (1807-1808) // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980.

115. Шлецер А.Л. Русские летописи на древнеславянском языке. Пер. Д. Языкова. М., 1809.

116. Якоб Л.Г.К. Начертание эстетики, или Науки вкуса // Русские эстетические трактаты. М., 1974. Т. 2.

117. Научная, учебная, справочная литература

118. А.Н. Радищев и литература его времени: XVIII век: Сб. 12. Л., 1977.

119. Абаза Г.Б. К вопросу о методе исторической прозы декабристов // Романтизм в русской и советской литературе. Казань, 1973.

120. Аверинцев С.С. Бахтин, смех, христианская культура // М.М. Бахтин как философ / Ред. С.С. Аверинцев, Ю.Н. Давыдов, В.Н. Турбин. М., 1992.

121. Аверинцев С.С. Историческая подвижность категории жанра: опыт периодизации // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986.

122. Азадовский М.К. Затерянные и утраченные произведения декабристов // Декабристы-литераторы: Литературное наследство. Т. 59. М., 1954.

123. Азадовский М.К. История русской фольклористики в 2 т. Т. 1. М., 1958.

124. Азадовский М.К. Литература и фольклор. Л., 1938.

125. Адаме В.Т. «Эстонская повесть» В.К. Кюхельбекера // Изв. АН СССР. ОЛИЯ. Т. 15. Вып. 3. М., 1956.

126. Айзикова И.А. Жанрово-стилевая система прозы В.А. Жуковского. Томск, 2004.

127. Александрова И.Б. Творчество Г.Р. Державина в литературно-философском контексте эпохи // Филологические науки. 2003. № 2.

128. Алексеев М.П. К истолкованию поэмы Радищева «Бова» // Он же. Избранные труды: Русская литература и ее мировое значение. JL, 1989.

129. Алпатова Т.А. Н.М. Карамзин-повествователь: вхождение в историю (к вопросу организации повествования в «исторической повести» «Марфа Посадница, или Покорение Новагорода») // История и литература: Сб. науч. тр. Вып. 4. М., 2005.

130. Альтшуллер М. Г. «Ирод и Мариамна» Гавриила Державина (К вопросу о формировании русской предромантической драмы) // Гаврила Державин. Симпозиум, посвящ. 250-летию со дня рождения / Под ред. Е. Эткинда и С. Ельницкой. Нортфилд, Вермонт, 1995.

131. Альтшуллер М.Г. Крылов в литературных объединениях 1800-1810 гг. // И.А.Крылов. Проблемы творчества. JL, 1975.

132. Альтшуллер М.Г. Предтечи славянофильства в русской литературе. Ardis, Ann Arbor, 1984.

133. Аникст A.A. Теория драмы в России от Пушкина до Чехова. М., 1972.

134. Антонов С.А. «Остров Борнгольм» Н.М. Карамзина: структура повествования и особенности композиции // Русский текст. СПб., 1995. №3.

135. Аронсон А., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. М., 1923.

136. Архипова A.B. Литературное дело декабристов. Л., 1987.13 5 Архипова A.B. О русском предромантизме // Русская литература. 1978. № 1.

137. Архипова A.B. Предромантические тенденции в критике 1800-1810-х годов // Очерки истории русской литературной критики в 4 т. Т. 1 / Отв. ред. Ю.В. Стенник. СПб., 1999.

138. Архипова A.B. Эстетические взгляды и литературная критика декабристов // Очерки истории русской литературной критики в 4 т. Т. 1 / Отв. ред. Ю.В. Стенник. СПб., 1999.

139. Архипова A.B. Эволюция исторической темы в русской прозе 18001820-х годов // На путях к романтизму: Сб. науч. тр. Л., 1984.

140. Асеев Б.Н. Русский драматический театр XVII—XVIII веков. М., 1958.

141. Афанасьев Э.Л. На пути к XIX веку (Русская литература 70-гг. XVIII в-10-х гг. XIX в.) М., 2002.

142. Афанасьева К.А. Г.Р. Державин и преромантизм // Филологические науки. 1994. №3.

143. Базанов В.Г. Очерки декабристской литературы. Публицистика. Проза. Критика. М., 1953.

144. Балухатый С.Д. Вопросы поэтики. Л., 1990.

145. Батюшков: Исследования и материалы / Сост. и науч. ред. P.M. Лазарчук. Череповец, 2002.

146. Белозерская Н. В.Т. Нарежный: Историко-литературный очерк. Изд. 2. СПб., 1896.

147. Берков П.Н. История русской комедии XVIII в. Л., 1977.

148. Берков П.Н. Основные вопросы изучения русского просветительства // Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. М.-Л., 1961.

149. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Л., 1973.

150. Билинскис М.Я. Русская проза XVIII века: Документальные жанры. Повесть. Роман. СПб., 1995.

151. Бобров Е. Литература и просвещение в России XIX века. Казань, 1903.

152. Бобров Е. Философия в России. Казань, 1900.

153. Бочкарев В.А. Русская историческая драматургия начала XIX века (1800-1815) // Уч. зап. Куйбыш. пединст-та. Вып. 25. Куйбышев, 1959.

154. Бочкарев В.А. Русская историческая драматургия XVII-XVIII вв. М., 1988.

155. Бройтман С.Н. Историческая поэтика: Учебное пособие. М., 2004.

156. Бэгби Л. Александр Бестужев-Марлинский и русский байронизм. СПб., 2001.

157. Валеев Э.Н. Судьбою прерванный полет. Г.П. Каменев в литературе рубежа XVIII-XIX веков. Казань, 2001.

158. Вальденберг Н. Державин. 1816-1916. Опыт характеристики его мировоззрения. Пг., 1916.

159. Вацуро В.Э. «Сиерра-Морена» Н.М. Карамзина и литературная традиция // XVIII век: Сб. 21. СПб., 1999.

160. Вацуро В.Э. Готический роман в России. М., 2002.

161. Вацуро В.Э. Литературно-философская проблематика повести Карамзина «Остров Борнгольм» // XVIII век: Сб. 8. Л., 1969.

162. Введение в литературоведение / Под ред. Л.В. Чернец. М., 2006.

163. Венгеров С.А. Этапы неоромантического движения: Синтетический модернизм и богоискательство (Начало XX века) // Русская литература XX века. 1890-1910 / Под ред. С.А. Венгерова. Послесл, подгот. текста А.Н. Николюкина. М., 2004. С. 319-328.

164. Вершинин И.В., Луков В.А. Предромантизм в Англии. Самара, 2002.

165. Вильк Е.А. «Итальянский дневник» H.A. Львова // Русская литература. 2000. № 2.

166. Вильк Е.А. Трагический космос В.А. Озерова // Русская стихотворная драма XVIII- начала XX веков: Межвуз. сб. науч. тр. Самара, 1996.

167. Виноградов В.В. Избр. труды. Язык и стиль русских писателей: От Карамзина до Гоголя. М., 1990.

168. Виноградов В.В. Проблемы авторства и теории стилей. М., 1961.

169. Вознесенская Т.И. Литературно-драматический жанр мелодрамы: Конспект лекции. М., 1996.

170. Вопросы стилевого новаторства в русской поэзии XIX века: Сб. науч. тр. / Отв. ред. И.П. Щеблыкин. Рязань, 1981.

171. Гаврилкова И.Н. Поэтика предромантизма в повести Н.М. Карамзина «Остров Борнгольм» // Проблемы литературного образования. Ч. 2. Екатеринбург, 2003.

172. Гаврилкова И.Н. Предромантизм в русской поэзии конца XVIII- начала XIX веков: Автореферат дис.канд. филол. наук. М., 2003.

173. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М., 1968.

174. Гачев Г.Д. 60 дней в мышлении (Самозарождение жанра). М.; СПб., 2006.

175. Генцель Я. Замечание о двух поэмах Лермонтова («Последний сын вольности», «Демон») // Русская литература. 1967. № 2.

176. Гиллельсон М.И. Молодой Пушкин и арзамасское братство. Л., 1974.

177. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л., 1974.

178. Глинка Н.И. Державин в Петербурге. Л., 1985.

179. Глухов А.И. Эпическая поэзия М.Ю. Лермонтова. Саратов, 1982.

180. Гозенпуд A.A. Театральные интересы В.А. Жуковского и его опера «Богатырь Алеша Попович» // Театр и драматургия: Тр. ЛГИТМиК. Вып. 2 / Отв. ред. А.Я. Альтшуллер. Л., 1967.

181. Головенченко Ф.М. «Слово о полку Игореве» // Учен. зап. Моск. гос. пед. инст. им. В.И. Ленина. Т. 82. Вып. 6. М., 1955.

182. Гончарова О.М. Власть традиции и «новая Россия» в литературном сознании второй половины XVIII века. СПб., 2004.

183. Гончарова О.М. Эстетика текста в творческой деятельности Н.М. Карамзина // Н.М. Карамзин: Проблемы изучения и преподавания на современном этапе: Тезисы докл. на I Карамзинских чтениях. Ульяновск, 1992.

184. Горбунова Л.Г. Творчество В.К. Кюхельбекера. Проблемы фантастики и мифологии. Саратов, 1991.

185. Гордин М.А. Владислав Озеров. Л., 1991.

186. Гордин М.А., Гордин Я.А. Театр Ивана Крылова. Л., 1983.

187. Горшков А.И. Язык предпушкинской прозы. М., 1982.

188. Грехнев В.А. Лирика Пушкина: О поэтике жанров. Горький, 1985.

189. Грехнев В.А. Мир пушкинской лирики. Нижний Новгород, 1994.

190. Грихин В.А. Проблематика и особенности поэтики «Славенских вечеров» В.Т. Нарежного // Филологические науки. М., 1986. №1.

191. Гриценко З.А. О некоторых жанровых особенностях летописных произведений о княгине Ольге // Проблемы жанров в русской литературе / Отв. ред. А.И. Ревякин. М., 1980.

192. Гроссман Л. Забытая книга: Записки Д' Аширака. Пушкин в театральных креслах. М., 1990.

193. Гуковский Г.А. Карамзин // История русской литературы. М.-Л., Т. 5.1941.

194. Гуковский Г.А. Очерки по истории русской литературы и общественной мысли XVIII века. Л., 1938.

195. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М., 1961.

196. Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1998.

197. Гусев В.Е. Русский фольклорный театр XVIII- начала XX века. Л., 1980.

198. Давыдов Г.А. Религиозно-философские поэмы М.М. Хераскова. Автореферат дис.уч. ст. канд. Филол. наук. М., 1999.

199. Данилевский Р.Ю Судьба Шиллера в России // Русская литература. СПб., 1967. №2.

200. Данилевский Р.Ю. «Молодая Германия» и русская литература. Л., 1969.

201. Данилевский Р.Ю. Шиллер и становление русского романтизма // Ранние романтические веяния. Л., 1972.

202. Демин А.О. Драматические сочинения Г.Р. Державина (Вопросы текстологии; литературные источники). Автореферат дис.уч. ст. канд. филол. наук. СПб., 2000.

203. Демин А.О. К изучению «Северных прологов» Г.Р. Державина // Русская литература. 2004. № 2.

204. Демин А.О. Об историческом источнике трагедии Г.Р. Державина «Евпраксия» // Карамзинский сборник: Россия и Европа: диалог культур. Ульяновск, 2001.

205. Демин А.О. Оперное либретто Г.Р. Державина «Эсфирь» // XVIII век: Сб. 22. СПб., 2002.

206. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII- начала XIX в.: XVIII век: Сб. 8. Л., 1969.

207. Державин: Сб. статей / Под общ. ред. A.C. Архангельского. М., 1916.

208. Державинские чтения: Сб. науч. тр. Вып. 1. СПб., 1997.

209. Державинский сборник / Под ред. В.А. Кошелева. Новгород, 1995.

210. Дмитриев М.А. Московские элегии. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1985.

211. Драма и драматические принципы в прозе: Межвуз. сб. науч. тр. Л., 1991.

212. Дунаев М.М. Православие и русская литература: Уч. пособие в 5 ч. Ч. 1. М., 1996.

213. Елеонский С.Ф. «Илья Богатырь», опера И.А. Крылова // К источникам взаимосвязей народного творчества и литературы XVII- начала XIX в. Уч. зап. МГПИ. Т. 17. Вып. 6. М., 1957.

214. Елизаветина Г.Г. Становление жанров автобиографии и мемуаров // Русский и западноевропейский классицизм: Проза. М., 1982.

215. Ермоленко Г.Н. Французская комическая поэма XVII-XVIII вв.: литературный жанр как механизм и организм. Смоленск, 1998.

216. Ерофеева Н.Е. Жанровое своеобразие «школы» в европейской и русской драматургии XVIII-XIX веков: Автореферат дис.доктора филол. наук. М., 1997.

217. Жанровое новаторство русской литературы конца XVIII-XIX вв.: Сб. науч. тр. / Отв. ред. А.И. Груздев. Л., 1974.

218. Жанры в историко-литературном процессе: Сб. науч. тр. / Отв. ред. М.А.Жиркова. СПб., 2000.

219. Жданов И. Ода Державина «Бог» в свете постмодернизма или постмодернизм в свете оды Державина «Бог» // Знамя. 1996. №7.

220. Живов В.М. Язык и культура в России XVIII века. М., 1996.

221. Жизнь и судьба малых литературных жанров: Матер, межвуз. науч. конф. Иваново, 1996.

222. Жирмунский В.М. Из истории западноевропейских литератур. Л., 1981.

223. Жирмунский В.М. Лирическая манера повествования // Он же. Байрон и Пушкин. Л., 1978.

224. Жуковский и русская культура: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Р.В. Иезуитова. Л., 1987.

225. Жуковский и литература конца ХУШ-ХГХ в.: Сб. ст. / Отв. ред. В.Ю. Троицкий. М., 1988.

226. Журавлева А.И. Поэмы М.Ю. Лермонтова // Литература в школе. 2004. №3.

227. Заборов П.Р. От классицизма к романтизму // Шекспир в русской культуре / Под ред. М.П. Алексеева. М.-Л., 1965.

228. Заборов П.Р. Русская литература и Вольтер. Л., 1978.

229. Западов В.А. Державин-полемист // Русская литература. 1992. №2.

230. Западов В.А. Литературные направления в русской литературе XVIII века. СПб., 1995.

231. Западов В.А. Последняя часть «Рассуждения о лирической поэзии» Г.Р.Державина//XVIII век: Сб. 16. Л., 1989.

232. Западов В.А. Работа Г.Р. Державина над «Рассуждением о лирической поэзии» //XVIII век: Сб. 15. Л., 1986.

233. Западов В.А. Сентиментализм и предромантизм в России // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: От классицизма к романтизму. Л., 1983.

234. Зверев В.П. Федор Глинка русский духовный писатель. М., 2002.

235. И.А. Крылов. Проблемы творчества: Сб. науч. тр. / Под ред. И.З. Сермана. Л., 1975.

236. Иезуитова Р.В. Жуковский и его время. Л., 1989.

237. Иезуитова Р.В. Литературные объединения и журналы первой трети XIX в. // История русской литературы в 4 т. Т. 2. Л., 1981.

238. Иезуитова Р.В. Поэзия русского оссианизма // Русская литература. 1965. № 3.

239. Иезуитова Р.В. Шутливые жанры в поэзии Жуковского и Пушкина // Пушкин. Исследования и материалы. Т. 10. Л., 1982.

240. Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986.

241. Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

242. История романтизма в русской литературе (1790-1825) / Отв. ред. A.C. Курилов. М., 1979.

243. История русского драматического театра в 7 т. / Гл. ред. Е.Г. Холодов. Т. 1-2. М., 1977.

244. История русского романа в 2 т. / Гл. ред. A.C. Бушмин. М-Л., 1962.

245. История русской драматургии XVII- первой пол. XIX века / Отв. ред. Л.М. Лотман. М, 1982.

246. История русской литературы в 4 т. / Гл. ред. Н.И. Пруцков. Т. 1-2. Л., 1981.

247. История русской литературы XIX века: 1800-1830-е годы в 2 ч. / Под ред. В.Н. Аношкиной и Л.Д. Громовой. М., 2001.

248. История русской литературы XIX в. / Под ред. Д.Н. Овсянико-Куликовского. Т.1. М., 1911.

249. История эстетической мысли: Становление и развитие эстетики как науки в 6 т. / Отв. ред. М.Ф. Овсянников. Т. 1-2. М., 1985.

250. К истории русского романтизма: Сб. ст. / Отв. ред. Ф.Я. Прийма. Сб. ст. М., 1973.

251. Кабардин С.О. К характеристике жанрового мышления Г.Р. Державина // Жанр и композиция литературного произведения. Петрозаводск, 1988.

252. Каминский В.И. К вопросу о сентименталистском методе в литературе // Русская литература. 1984. № 2.

253. Каменский З.А.Философские идеи русского Просвещения. М., 1971.

254. Канунова Ф.З. Из истории русской повести: (Историко-литературное значение повестей Н.М. Карамзина). Томск, 1967.

255. Канунова Ф.З. Проблема личности и жанр: (Русская сентиментальная и романтическая повесть) // Проблемы литературных жанров. Томск, 1972.

256. Канунова Ф.З., Айзикова И.А. Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820-1840-е гг.). Новосибирск, 2001.

257. Канунова Ф.З. Эстетика русской романтической повести. Томск, 1973.

258. Капитанова JI.A. Повествовательная структура русской романтической повести (начальный этап развития). М., 1994.

259. Карамзинский сборник: Россия и Европа: диалог культур / Отв. ред. С.М. Шаврыгин. Ульяновск, 2001.

260. Каргаполов H.A. Игровое начало в «Почте духов» (К проблеме художественного метода И.А. Крылова-прозаика) // Проблемы изучения русской литературы XVIII век / Отв. ред. В.А. Западов. Вып. 5. Л., 1983.

261. КарушеваМ.Ю. Славянофильская драма. Архангельск, 1995.

262. Карушева М.Ю. Своеобразие публицистики В.К. Кюхельбекера в традиции декабристской мысли // Литературный процесс: традиции и новаторство. Межвуз. сб. науч. тр. Архангельск, 1992.

263. Касаткина В.Н. Предромантизм в русской лирике. К.Н. Батюшков. Н.И. Гнедич: Уч. пособие. М.,1987.

264. Касаткина В.Н. Романтическая муза Пушкина. М., 2001.

265. Кафанова О.Б. О статье Н.М. Карамзина «Оссиан» // Русская литература. СПб., 1980. № 3.

266. Кибальник С.А. Русская антологическая поэзия первой трети XIX века. Л., 1990.

267. Киселева И.С. Игра и ее реализация в тексте драматического произведения // Художественное слово в пространстве культуры. Иваново, 2005.

268. Киселева Л.Н. Загадки драматургии Крылова // Крылов И.А. Полн. собр. драм. соч. / Сост., вступ. ст., ком. Л.Н. Киселевой. СПб., 2001

269. Кожинов В.В. Размышления о русской литературе. М., 1991.

270. Колосков А.Н. Историческая драматургия Г.Р. Державина (художественная реализация мировоззренческих принципов): Автореферат дис. канд. филол. наук. СПб., 2000.

271. Коровин В.И. Поэт и мудрец: Книга об Иване Крылове. М., 1996.

272. Кочеткова Н.Д. Литература русского сентиментализма (Эстетические и художественные искания). СПб., 1994.

273. Кочеткова Н.Д. Радищев и масоны // Русская литература. СПб., 2000. № 1.

274. Кочеткова Н.Д. Трагедия и сентиментальная драма начала XIX века // История русской драматургии XVII первой пол. XIX века. М., 1982.

275. Краснов Г.В. Сюжеты русской классической литературы. Коломна, 2001.

276. Краснокутский B.C. Проблема комического в теории и творчестве арзамасцев // Вестник МГУ. Филология. 1973. № 6.

277. Краткая литературная энциклопедия в 9 т. / Гл. ред. A.A. Сурков. М., 1966.

278. Крестова JI.B. Романтическая повесть Н.М. Карамзина «Наталья, боярская дочь» и русские семейные предания XVII века // Древняя русская литература и ее связи с новым временем. М., 1967.

279. Кубачева В.Н. «Восточная» повесть в русской литературе XVIII в. // XVIII век: С6.5.М.-Л., 1962.

280. Кузьмин А.И. Повесть как жанр литературы. М., 1984.

281. Кузьмина Е.И. Неоклассицизм как литературно-эстетическое явление рубежа XVIII- XIX веков. Автореферат дис.канд. филол. наук. Оренбург, 2001.

282. Кукушкина Е.Д. Библейские мотивы у А.Н. Радищева // Русская литература. 2000. № 1.

283. Кулакова Л.И. О спорных вопросах в эстетике Державина // Державин и Карамзин в литературном движении XVIII- начала XIX в. Л., 1969.

284. Кулакова Л.И. Очерки истории русской эстетической мысли XVIII века. Л., 1968.

285. Кулакова Л.И. Поэзия М.Н. Муравьева // Муравьев М.Н. Стихотворения. Л., 1967.

286. Кулакова Л.И. Творчество H.A. Львова 1770- начала 1780-х гг. // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: От классицизма к романтизму. Вып. 1. Л., 1974.

287. Кулешов В.И. Литературные связи России и Западной Европы в XIX веке: Первая половина. М.,1977.

288. Кулешов В.И. Типология русского романтизма. М., 1973.

289. Курилов A.C. Классицизм, романтизм и сентиментализм (К вопросу о концепциях и хронологии литературно-художественного развития) // Филологические науки. М., 2001. № 6.

290. Курилов A.C. Поэзия русской жизни XVIII века // Москва. 2003. №7.

291. Курилов A.C. Проза и русская теоретико-литературная мысль первой половины XVIII в. // Русский и западноевропейский классицизм. Проза. М., 1982.

292. Курилов A.C. Русская теоретико-литературная мысль в начале XIX в. // Возникновение русской науки о литературе. М., 1975.

293. Ладыгин М.Б. Концепция мира и человека в литературе предромантизма (к вопросу о своеобразии метода) // Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе. М., 1982.

294. Лаппо-Данилевский К.Ю. Комическая опера H.A. Львова «Ямщики на подставе» // XVIII век: Сб. 18. Л., 1993.

295. Лаппо-Данилевский К.Ю. Литературная деятельность H.A. Львова: Автореферат дис.канд. филол. наук. Л., 1988.

296. Лапшин И.И. Философские взгляды Радищева. Пгр., 1922.

297. Лебедева О.Б. Драматургические опыты В.А. Жуковского. Томск, 1992.

298. Лебедева О.Б. История русской литературы XVIII века. М., 2003.

299. Лебедева О.Б. Русская высокая комедия XVIII века: генезис и поэтика жанра. Томск, 1996.

300. Лебедева О.Б., Янушкевич A.C. Проблема сатиры в эстетических студиях молодого Жуковского // Проблемы метода и жанра. Вып. 17. Томск, 1991.

301. Левин Ю.Д. «Поэмы Оссиана» Джеймса Макферсона // Д. Макферсон. Поэмы Оссиана. Л., 1983.

302. Левин Ю.Д. Оссиан в России // Д. Макферсон. Поэмы Оссиана. Л., 1983.

303. Левин Ю.Д. Оссианизм в русской литературе: Конец XVIII первая треть XIX века. Л., 1980.

304. Литвиненко Н.Г. Старинный русский водевиль (1810-е начало 1830-х годов). М., 1999.

305. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Сост. и гл. ред.1. A.Н. Николюкин. М., 2001.

306. Литературные манифесты западноевропейских романтиков / Вступ. ст. и общ. ред. A.C. Дмитриева. М., 1980.

307. Литературный энциклопедический словарь / Под ред.

308. B.М. Кожевникова и П.А.Николаева. М.,1987.

309. Литературоведческие термины (Материалы к словарю). Коломна, 1999.

310. Лихачев Д.С. Избранное. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. СПб., 2000.

311. Лихачев Д.С. Контрапункт стилей как особенность искусств // Литература -реальность литература. Л., 1984.

312. Лихачев Д.С. Начало русской литературы // Повести древней Руси XI—XII веков. Л., 1983.

313. Лихачев Д.С. Система стилевых взаимоотношений в истории европейского искусства и место в ней русского XVIII века // XVIII век: Сб. 10. Л., 1975.

314. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смеховой мир Древней Руси. Л, 1984.

315. Лосев А.Ф. Поэзия, мировоззрение, миф // Пушкинист: Сб. Вып. 1 / Сост. Г.Г. Красухин. М., 1989.

316. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982.

317. Лотман Ю.М. Идеи исторического развития в русской культуре конца XVIII- начала XIX столетия // Проблемы историзма в русской литературе: конец XVIII- начало XIX в.: XVIII век: Сб. 13. Л., 1981.

318. Лотман Ю.М. Отражение этики и тактики революционной борьбы в русской литературе конца XVIII века // Уч. зап. Тартуск. ун-та. Вып. 167. Таллин, 1965.

319. Лотман Ю.М. Пути развития русской просветительской прозы XVIII века // Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. М.-Л., 1961.

320. Лотман Ю.М. Сотворение Карамзина. М., 1987.

321. Лузянина Л.Н. Литературно-философская проблематика трактата Радищева «О человеке, его смертности и бессмертии» // А.Н. Радищев и литература его времени: XVIII век: Сб. 12. Л., 1977.

322. Лузянина Л.Н. Проблемы историзма в творчестве Карамзина автора «Истории государства Российского» // Проблемы историзма в русской литературе. Конец XVIII- начало XIX в.: XVIII век: Сб. 13.

323. Луцевич Л.Ф. Псалтырь в русской поэзии. Спб., 2002.

324. Луков В.А. Предромантизм. М., 2006.

325. Луков В.А. Французская драматургия на рубеже ХУШ-Х1Х вв. (генезис жанров). Автореферат дис.доктора филол. наук. М., 1985.

326. М.М. Бахтин как философ / Ред. С.С. Аверинцев, Ю.Н. Давыдов, В.Н. Турбин. М., 1992.

327. Майков Л.Н. Батюшков, его жизнь и творчество. СПб., 1896.

328. Макогоненко Г.П. Из истории формирования историзма в русской литературе // Проблемы историзма в русской литературе. Конец XVIII-начало XIX в.: XVIII век: Сб. 13.

329. Макогоненко Г.П. От Фонвизина до Пушкина: Из истории русского реализма. М., 1969.

330. Макогоненко Г.П. Письма русских писателей XVIII в. и литературный процесс // Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980.

331. Мальцева Т.В. Жанр драматической пародии в русской литературе XVIII- первой четверти XIX вв. Автореферат дис. уч. степени канд. филол. наук. Нижний Новгород, 1991.

332. Мальцева T.B. Литературная полемика и процесс жанрообразования в комедиографии XVIII века. СПб., 2000.

333. Манн Ю.В. Динамика русского романтизма. М.,1995.

334. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М., 1967.

335. Маслов В.И. Оссианизм Карамзина. Прилуки, 1926.

336. Махов А.Е. Фрагмент // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2003. Стлб. 1152.

337. Махов А.Е. Идея словесной музыки в европейской поэтике. М., 2005.

338. Моисеева Г.Н. Русская история в творчестве Радищева 1780-х годов // А.Н. Радищев и литература его времени: XVIII век: Сб. 12. Л., 1977.

339. Медведева И.Н. Владислав Озеров // В.А.Озеров. Трагедии. Стихотворения. Л, 1964.

340. Мейлах Б.С. Пушкин и русский романтизм. М., 1937.

341. Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. М.,1990.

342. Мелетинский Е.М. Миф и историческая поэтика фольклора. М., 1998.

343. Михайлов A.B. Идеал античности и изменчивость культуры рубежа XVIII— XIX вв. // Быт и история в античности / Отв. ред. Г.С. Кнабе. М., 1988.

344. Михеев Ю.Э. Система литературоведческих понятий в трактате Г.Р. Державина «Рассуждение о лирической поэзии, или об оде» // Творчество Г.Р. Державина: специфика, традиции. Тамбов, 1987.

345. Мовнина Н.С. Идеальный топос русской поэзии конца XVIII- начала XIX века // Русская литература. 2000. №3.

346. Модификации художественных форм в историко-литературном процессе. Свердловск, 1988.

347. Моисеева Г.Н. Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли XVIII в. Л., 1980.

348. Моисеева Г.Н. Русская история в творчестве Радищева 1780-х годов // А.Н. Радищев и литература его времени: XVIII век: Сб. 12. Л., 1977.

349. Мордовченко Н.И. Русская критика первой четверти XIX в. М.-Л., 1959.

350. Морков В. Исторический очерк русской оперы с самого ее начала по 1862 г. СПб, 1862.

351. Морозов A.A. Русская стихотворная пародия // Русская стихотворная пародия (XVIII- начало XIX в.). М., 1960.

352. Морозова Е.А. У истоков творчества в «народном духе» // Проблемы изуч. русской литературы XVIII века / Межвуз. сб. науч. тр. СПб.-Самара, 2001.

353. Мурьянов М. Пушкин на путях к познанию сущности театра // Вопросы литературы. 1995. Вып. 6.

354. На путях к романтизму: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Ф.Я. Прийма. Л., 1984.

355. Назаретская К.А. Литературно-художественные взгляды и творчество масонов в их значении для формирования сентиментализма и предромантизма// Вопросы романтизма. Вып. 4.: Уч. зап. КУ. Т. 128. Кн. 4. Казань, 1969.

356. Назарьян Р.Г, Салупере М.Г. Эстонские страницы биографии В.К. Кюхельбекера // Русская литература. 1990. № 1.

357. Недосекина Т.Н. Поэма Лермонтова «Последний сын вольности» // Русская речь. 1974. №5.

358. Николаев Н.И. Русская литературная травестия. Вторая половина XVIII- первая половина XIX века. Архангельск, 2000.

359. Никольская Т.А. Жанровая система A.A. Бестужева-Марлинского. Автореферат дис.уч. ст. канд. филол. наук. Самара, 2002.

360. Новейшая философская энциклопедия в 4 т. Т. 2. М, 2001.

361. Одесский М.П. Поэтика драмы «начальной поры» в исторической перспективе. Середина XVIII- первая треть XIX в. Серебряный век // Он же. Поэтика русской драмы: вторая половина XVII- первая треть XVIII в. М., 2004.

362. Одесский М.П., Спивак М.Л. «Высокое» и «низкое» в комических операх Львова // Гений вкуса: Матер. Науч. конф., поев, творчеству H.A. Львова / Науч. ред. М.В. Строганов. Тверь, 2001.

363. Омелько Л.В. «Добрыня» Г.Р. Державина // Державинский сборник / Под ред. В.А. Кошелева. Новгород, 1995.

364. Орлов В.Н. Русские просветители 1790-1800-х годов. М., 1953.

365. Орлов Вл. История Вольного общества любителей словесности, наук и художеств // Поэты-радищевцы / Под ред. Вл. Орлова. Д., 1935.

366. Орлов П.А. История русской литературы XVIII века. М., 1991.

367. Орлов П.А. О месте легкой поэзии среди литературных направлений начала XIX в.// Филологические науки. М., 1980. №2.

368. Орлов П.А. Радищев и Карамзин в литературном процессе конца XVIII века. Структура русского сентиментализма // Литература в школе. 1984. №4.

369. Орлова Т.Я. Художественное своеобразие литературного цикла: (К истории вопроса) // Сб. науч. публ. филол. фак. МГУ. Вып. 10. М., 2002.

370. Орловска А. В кругу масонской мистики. Повесть Михаила Хераскова «Золотой прут» // Русская проза эпохи Просвещения. Lodz, 1996.

371. От классицизма к романтизму: Из истории международных связей русской литературы / Отв. ред. М.П. Алексеев. Л., 1970.

372. Очерки истории русской литературной критики в 4 т. Т. 1-2. / Отв. ред. Ю.В. Стенник. СПб., 1999.

373. Павлович С.Э. Пути развития русской сентиментальной прозы XVIII века. Саратов, 1974.

374. Пастушенко Л.И. Национально-патриотическая проблематика в трагедии М.М.Хераскова «Освобожденная Москва» (Из истории разрушения классицистической трагедии) // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. Л., 1983.

375. Пастушенко Л.М. Из истории становления русской драматургии второй половины XVIII века(М.М. Херасков). Петропавловск-Камчатский, 1998.

376. Пашкуров А.Н. Жанрово-типологические модификации поэзии русского сентиментализма и предромантизма в свете категории Возвышенного: Автореферат дис.доктора филол. наук. Казань, 2005.

377. Пашкуров А.Н. Категория Возвышенного в поэзии русского сентиментализма и предромантизма: Эволюция и типология. Казань, 2004.

378. Пашкуров А.Н. Поэтика предромантической элегии: «Время» М.Н. Муравьева // Литература в школе. М., 2005. №3.

379. Петров A.B. «Осьмнадцатое столетие» А.Н. Радищева: исторические открытия просветительского сознания // Филологические науки. М., 2004. № 2.

380. Петрунина H.H. Декабристская проза и пути развития повествовательных жанров // Русская литература. СПб., 1978. №1.

381. Петрунина H.H. Жуковский и пути становления русской повествовательной прозы // Жуковский и русская культура. Л., 1987.

382. Петрунина H.H. Проза 1800-1810-х годов // История русской литературы в 4 т. Т. 2. Л., 1981.

383. Поспелов Г.Н. Взаимодействие литературных направлений и художественных методов // Творческие методы и литературные направления. М., 1987.

384. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972.

385. Поспелов Г.Н. Теория литературы. М., 1978.

386. Прийма Ф.Я. К спорам о Радищеве // Русская литература. 1980. №4.

387. Прийма Ф.Я. «Слово о полку Игореве» в русском историко-литературном контексте первой трети XIX в. Л., 1980.

388. Прийма Ф.Я. Тема «новгородской свободы» в русской литературе конца XVIII начала XIX в.// На путях к романтизму: Сб. науч. трудов. Л., 1984.

389. Проблемы жанров в русской литературе: Сб. науч. тр. / Отв. ред. А.И. Ревякин. М., 1980.

390. Проблемы изучения русской литературы XVIII века: От классицизма к романтизму / Отв. ред. В.А. Западов. Л., 1983.

391. Проблемы историзма в русской литературе. Конец XVIII начало XIX в.: XVIII век. Сб. 13. Л., 1981.

392. Проблемы литературных жанров: Сб. науч. тр. в 2 т. / Под ред. A.C. Янушкевича. Т. 1. Томск. 1999.

393. Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе. М., 1982.

394. Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века / Отв. ред. П.Н. Берков. M.-JL, 1961.

395. Прокофьева H.H. Своеобразие баллад поэтов-декабристов на темы отечественной истории // Филологические науки. 1988. №5.

396. Проскурин O.A. Арзамас, или Апология галиматьи // Знание сила: Смех на Руси. 1993. №2.

397. Проскурин O.A. Новый Арзамас Литературная игра в культурно-историческом контексте // Новое литературное обозрение. 1996. № 9.

398. Проскурин O.A. Поэзия Пушкина, или Подвижный палимпсест. М., 1999.

399. Пыпин А.Н. Масонство в России: XVIII и первая четверть XIX вв. / Ред., прим.: Г.В. Вернадский, С.С. Москаленко. М., 1997.

400. Разживин А.И. Предромантические поэмы А.Х. Востокова // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Межвуз. сб. науч. тр. Самара, 2003.

401. Разживин А.И. Разживин А.И. Трагедия В.А. Озерова «Фингал». К проблеме творческого метода // Взаимодействие жанров, художественных направлений и традиций в русской драматургии XVIII-XIX веков: Сб. науч. тр. Куйбышев, 1988.

402. Разживин А.И. «Чародейство красных вымыслов». Эстетика русской предромантической поэмы. Киров, 2001.

403. Разумовская М.В. «Почта духов» И.А. Крылова и романы маркиза д'Аржана // Русская литература. СПб., 1978. № 1.

404. Ранние романтические веяния: Из истории международных связей русской литературы / Отв. ред. М.П. Алексеев. Л., 1971.

405. Резанов В.И. Из разысканий о сочинениях В.А. Жуковского. Вып. 2. Пг., 1916.

406. Религиозные и мифологические тенденции в русской литературе XIX века / Отв. ред. В.Н. Аношкина. М., 1997.

407. Рогачевский А.Б. Риторика и индивидуальный стиль: Жуковский -Пушкин Лермонтов // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 49. №3.1990.

408. Рогов И.М. Трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии» и философская позиция А.Н. Радищева // Вестн. Ленингр. ун-та. Л., 1957. №17. Серия экономики, философии и права. Вып. 3.

409. Рогов К.Ю. Хмельницкий Николай Иванович // Русские писатели: Биобиблиографический словарь в 2 т. Т. 2. М., 1990.

410. Розанов И.Н. Русская лирика. От поэзии безличной к исповеди сердца. Историко-литературные очерки. T.l. М., 1914-1923.

411. Романтизм в русской и советской литературе: Сб. науч. тр. H.A. Гуляев. Казань, 1973.

412. Рублева Л.И. Из истории русской прозы 70 90-х годов конца XVIII века. Южно-Сахалинск, 2001.

413. Русская литература XVIII века и ее международные связи: XVIII век: Сб. 10. Л., 1975.

414. Русская литература и фольклор (XI—XVIII вв.) / Отв. ред. В.Г. Базанов. Л., 1970.

415. Русская литература и фольклор (Первая половина XIX в.) / Отв. ред. Ф.Я. Прийма. Л., 1976.

416. Русская новелла: Проблемы теории и истории / Под ред. В.М. Марковича и В. Шмида. СПб., 1993.

417. Русская повесть XIX в.: История и проблематика жанра / Под. ред. Б.С. Мейлаха. Л., 1973.

418. Русская проза / Под ред. Б. Эйхенбаума и Ю. Тынянова. Л., 1926.

419. Русская проза XVIII в. / Отв. ред. Г.П. Макогоненко. Т.1. М.-Л., 1950.

420. Русская проза эпохи Просвещения: Новые открытия и интерпретации / Под ред. Э. Малэк. Lodz, 1996.

421. Русская стихотворная драма XVIII- начала XX веков: Межвуз. сб. науч. тр. Самара, 1996.

422. Русские драматурги XVIII-XIX вв.: Монографические очерки в 3 т. Т. 1 / Под ред. Г.П. Макогоненко. Л.-М., 1959.

423. Русские писатели: XVIII в.: Биобиблиографический, словарь / Сост. С.А. Джанумов. М., 2002.

424. Русский и западноевропейский классицизм. Проза: Сб. науч. тр. / Отв. ред. A.C. Курилов. М., 1982.

425. Русский литературоведческий альманах: Сб. науч. тр., поев. 75-летию со дня рожд. В.Н. Аношкиной (Касаткиной) / Ред.-сост. Т.К. Батурова, В.П. Зверев. М., 2004.

426. Русский романтизм: Сб. науч. тр. / Отв. ред. К.Н. Григорьян. JL, 1978.

427. Савченко Т.Т. «Опыты в стихах и прозе» К.Н. Батюшкова (к проблеме жанровой формы) // Батюшков: Исследования и материалы. Череповец, 2002.

428. Сакулин П.Н. Проза В.А. Жуковского // Жуковский В.А. Проза. Пг., 1915.

429. Сапченко JI.A. Судьба «Бедной Лизы» // Филологические науки. М., 2002. № 5.

430. Сапрыкина Е.Ю. Спор о Просвещении // Филологические науки. 1968. № 1.

431. Саськова Т.В. Пастораль в русской поэзии XVIII века. М., 1999.

432. Сахаров В.И. Миф о золотом веке в русской масонской литературе XVIII столетия // Вопросы литературы. М., 2000. № 6.

433. Сахаров В.И. Под сенью дружных муз: О русских писателях романтиках. М.,1984.

434. Сахаров В.И. Русская проза XVIII-XIX веков. Проблемы истории и поэтики. Очерки. М., 2002.

435. Сватонь В. К характеристике декабристской прозы // Русская литература. СПб., 1966. №3.

436. Серман И.З. Державин в кругу друзей-поэтов // Гаврила Державин. Симпозиум, посвящ. 250-летию со дня рождения. Нортфилд, Вермонт, 1995.

437. Серман И.З. Просветительство и русская литература // Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. М.-Л., 1961.

438. Серман И.З. Русский классицизм. Поэзия. Драма. Сатира. JL, 1973.

439. Сионова С.А. Поэзия М.Н. Муравьева (К проблеме становления предромантизма в русской литературе второй половины XVIII века): Автореферат дис.уч. ст. канд. филол. наук. Елец, 1995.

440. Словарь литературоведческих терминов / Ред.-сост. Л.И. Тимофеев, C.B. Тураев. М.,1974.

441. Словарь русских писателей XVIII в. Вып. 1-2 / Отв. ред.1. A.M. Панченко. Л, 1988.

442. Смена литературных стилей: Сб. трудов. М, 1974.

443. Смирнов A.A. Литературная теория русского классицизма. М, 1981.

444. Смирнов A.A. Роль классицизма в литературном процессе в России XVIII века // Проблемы изучения русской литературы XVIII века / Межвуз. сб. науч. тр. СПб.- Самара, 2001.

445. Смирнов A.A. Тема счастья в публицистике Н.М. Карамзина // Русский литературоведческий альманах: Сб. науч. тр., посвященный 75-летию со дня рожд. В.Н. Аношкиной (Касаткиной) / Ред.-сост. Т.К. Батурова,1. B.П. Зверев. М., 2004.

446. Смолина К.А. Русская трагедия. XVIII век. Эволюция жанра. М., 2001.

447. Смолян О.Л. Первые переводы и постановки Шиллера в России // Фридрих Шиллер: Статьи и материалы. М, 1966.

448. Соколов А.Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII- начала XIX века. М,1955.

449. Соловьева H.A. У истоков английского романтизма. М., 1988.

450. Соловьева H.A. История зарубежной литературы. Предромантизм. М, 2005.

451. Сперанская В.В. Художественное своеобразие исторической драматургии Г.Р. Державина («Пожарский, или Освобожденная Москва») // Проблемы мастерства писателя / Отв. ред. З.И. Левинсон. Тула, 1971.451452453454455456457458459460461462463464465

452. Старостина Г.В. «Опыты в прозе» К.Н. Батюшкова и «Опыты» М. Монтеня (к проблеме межжанровых структур) // Батюшков: Исследования и материалы. Череповец, 2002.

453. Старцев А.И. Радищев: Годы испытаний. М., 1990.

454. Стенник Ю.В. Жанр трагедии в русской литературе. Эпоха классицизма. Л., 1981.

455. Стенник Ю.В. Система жанров в историко-литературном процессе // Русская литература. СПб., 1972. № 4.

456. Статья Жуковского «О сатире и сатирах Кантемира» и ее место в литературной полемике 1800-1810-х годов // Жуковский и русская культура. Л., 1987.

457. Стенник Ю.В. Традиции поэзии Державина в романе Пушкина «Евгений Онегин» // Державинский сборник / Под ред. В.А. Кошелева. Новгород, 1995.

458. Стенник Ю.В. Эстетическая мысль в России XVIII в. // XVIII век: Сб. 15. Л, 1986.

459. Степанов Н.Л. И.А. Крылов. Жизнь и творчество. М., 1958.

460. Столович Л.Н. Место «Тартуской рукописи» Канта в его эстетическом учении // Философские науки. М., 1986. № 1.

461. Сурков Е.А. Русская повесть первой трети XIX века. Кемерово, 1991.

462. Творчество Г.Р. Державина: Специфика. Традиции. Тамбов, 1992.

463. Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы в 3 кн. М., 1964.

464. Теория литературы: Учебное пособие в 2 т. / Под ред. Н.Д. Тамарченко. М., 2004.

465. Тимофеев Л.В. В кругу друзей и муз. Дом А.Н. Оленина. Л., 1983.

466. Тихомиров В.В. Осознание специфики малых прозаических жанров русской литературно-критической мыслью первой четверти XIX века // Жизнь и судьба малых литературных жанров: Матер, межвуз. науч. конф. Иваново, 1996.

467. Толстой И.И. Возвращение мужа в «Одиссее» и народной сказке // Он же. Статьи о фольклоре. M.-JL, 1966.

468. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М., 1995.

469. Троицкий В.Ю. Значение поэзии Жуковского в развитии русской романтической прозы // Жуковский и литература конца XVIII- начала XIX века. М., 1988.

470. Троицкий В.Ю. Предромантические веяния // Русский и западноевропейский классицизм. Проза. М., 1982.

471. Троицкий В.Ю. Художественные открытия русской романтической прозы 20-х-30-х годов XIX века. М., 1985.

472. Тураев C.B. От Просвещения к романтизму (Трансформация героя и изменение жанровых структур в западноевропейской литературе конца XVIII- начала XIX в.). М., 1983.

473. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

474. Тынянов Ю.Н. Архаисты и новаторы. М., 1977.

475. Успенский Б.А., Лотман Ю.М. Споры о языке в начале XIX в. как факт русской культуры // Успенский Б.А. Избр. труды. Т. 2. М., 1994.

476. Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. Л., 1982.

477. Уткина Н.Ф., Ничик В.И., Шкуринов П.С. Русская мысль в век Просвещения. М., 1991.

478. Федоров В.И. Жанр повести и баллады в переходный период от сентиментализма к романтизму // Проблемы жанров в русской литературе / Отв. ред. А.И. Ревякин. М., 1980.

479. Федоров В.И. От классицизма к романтизму: Формирование нового художественного стиля. От сентиментализма к романтизму: Поиски нового поэтического содержания и форм его выражения // История романтизма в русской литературе (1790-1825). М., 1979.

480. Федоров Ф.П. Раннеромантическая немецкая комедия и ее культурный ореол // Драма и драматические принципы в прозе: Межвуз. сб. науч. тр. Л., 1991.

481. Федосеева T.B. Античная мифология в комедийных жанрах поэтов Оленинского кружка // Религиозные и мифологические тенденции в русской литературе XIX века. М., 1997.

482. Федосеева Т.В. Художественная функция иронии в «восточной повести» И.А. Крылова «Каиб» // Филологические науки. М., 2005. №5. С. 77-86.

483. Фоменко И.В. Лирическая драма: к определению понятия // Драма и театр. Сб. науч. тр. Тверь, 2002.

484. Фоменко И.Ю. Из прозаического наследия М.Н. Муравьева // Русская литература. 1981. №3.

485. Фоменко И.Ю. Исторические взгляды М.Н. Муравьева // Проблемы историзма в русской литературе. Конец XVIII- начало XIX в.: XVIII век: Сб. 13.

486. Фоменко И.Ю. Муравьев и проблема индивидуального стиля // На путях к романтизму. Л., 1984.

487. Фомичев С.А. Драматургия Крылова начала XIX века // Иван Андреевич Крылов: Проблемы творчества. Л., 1975.

488. Фомичев С.А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. Л., 1986.

489. Фридман Н.В. Проза К.Н. Батюшкова. М., 1971.

490. ХализевВ.Е. Теория литературы. М., 1999.

491. Хализев В.Е. Драма как род литературы. М., 1968.

492. Ходоров А.Е. «Думы» К.Ф. Рылеева и трагедия XVIII- начала XIX столетия // Русская литература. СПб., 1972. № 2.

493. Шаврыгин С.М. Творчество A.A. Шаховского в историко-литературном процессе 1800-1840 годов. СПб., 1996.

494. Шарыпкин Д.М. Скандинавская тема в русской романтической литературе // Ранние романтические веяния: Из истории международных связей русской литературы / Отв. ред. М.П. Алексеев. Л., 1972.

495. Шекспир и русская культура / Под ред. М.П. Алексеева. М.-Л., 1965.

496. Шкуринов П.С. А.Н. Радищев. Философия человека. М., 1988.

497. Штедтке К. К вопросу о повествовательных структурах русского романтизма // Проблемы теории и истории литературы. М., 1971.

498. Щеблыкин И.П. Традиции и новаторство Лермонтова в разработке исторической темы в поэме «Песня . про купца Калашникова» // М.Ю. Лермонтов. Вопросы традиции и новаторства: Сб. науч. тр. / Отв. ред. И.П. Щеблыкин. Рязань, 1983.

499. Эйхенбаум Б.М. «Сквозь литературу»: Сб. ст. Л., 1924.

500. Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии: Сб. ст. Л., 1986.

501. Эйхенбаум Б.М. О прозе: Сб. ст. Л., 1969.

502. Янушкевич A.C. В мире Жуковского. М., 2006.

503. Янушкевич A.C. Проблема жанрово-родовых синтезов в аспекте исторической поэтики // Проблемы литературных жанров: Сб. науч. тр. в 2 т./ Под ред. A.C. Янушкевича. Т. 1. Томск. 1999.

504. Янушкевич A.C. Русский прозаический цикл как «форма времени» // Исторические пути и формы художественной циклизации в поэзии и прозе. Кемерово, 1992.

505. Янушкевич A.C. Этапы и проблемы творческой эволюции В.А. Жуковского. Томск, 1985.