автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Литературно-критическая деятельность А. Ф. Воейкова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Литературно-критическая деятельность А. Ф. Воейкова"

ТОМСКИЙ ОРДЕНА" ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

КЛИМЕНТЬЕВА МАРГАРИТА ФЕДОРОВНА

УДК 88? (09)

ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ А.Ф.ВОЕЙКОВА

Специальность 10.01.01. • русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации па соискание ученой степени кандидата филологических наук

Томск - 1993

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы Томского орденов Октябрьской революции и Трудового Красного знамени государственного университета

Научный руководитель • кандидат филологических наук,

доцент О.БЛебедеаа

Официальные оппоненты - доктор филологических наук,

профессор Н.И.Михайлова

кандидат филологических наук Н.Ж.Встшева

Ведущее научное учреждение • Саратовский государственный

университет

Защита диссертации состоится г., в /£"часов на заседании

специализированного совета К.063.53.06 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Томском орденов Октябрьской революции и Трудового Красного знамени государственном университете (634030, ТОМСК, пр. ЛЕНИНА, 36)

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Томского государственного университета.

Г

Автореферат разослан ' млЛЛ 1993 г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат филологических наук, ^

доцент Э*^ .— Л.АЗадарова

Диссертация представляет собой первое монографическое исследование литературно-критической деятельности и архетипа творческой личности критика, литератора и журналиста первой трети XIX века А.Ф.Воейкова.

Постановка цели и задач диссертационного сочинения актуализирует историко-литературную проблему Забытого поэта". Имя Александра Федоровича Воейкова вызывает исследовательское недоумение во многих смыслах; Воейков • поэт, переводчик, критик, журналист, автор сатиры "Дом сумасшедших" ■ присутствует во всех словарях, справочниках, энциклопедиях как личность одиозная, враждебная В.А.Жуковскому, в то время как Воейков - человеческая и творческая субстанция - совершенно неизучен'.

Едва ли не единственный из литераторов его уровня, А.Ф.Воейков не имел и не стремился име^ь прижизненный сборник, тем более собрание своих сочинений, в то время как в повременных изданиях первой трети XIX века представлено огромное количество неучтенных текстов Воейкова: критических статей, полемических выступлений, стихотворных и прозаических произведений. В архивохранилищах Москвы и Санкт-Петербурга заключен разрозненный архив Воейкова, его несобранная переписка с ВЛ.Жуковским, П.А.Вяземским, Ф.Н.Глинкой, В.К.Кюхельбекером, П.И.Гречем, Ф.В.Булгариным, А.И.Тургеневым, другими литературными и общественными деятелями первого тридцатилетия XIX века. В мемуарной литературе образ Воейкова представлен "рассыпающимся набором сведений и мнений" (Ю.МЛотман).

В мемуарах современников Воейков представлен как одна из центральных фигур историко-литературного процесса первой трети XIX века. Однако изучение критических и художественных текстов Воейкова доказывает обратное: только как критик и поэт Воейков не имел оснований остаться в культурной памяти потомков.

Высвечивается парадоксальность проблемы "забытого поэта" Воейкова:

1 Здесь возможно назвать лишь статьи тартуских ученых, отражающие последовательный интерес к личности, биографии и творческой деятельности Л.Ф.Воейкова: Муллин В. К проблеме литературной биографии Воейкова // Материалы XXVI научной студенческой конференции. Литературоведение. Лингвистика.-Тарту,1971.-С.25-27; Лотман Ю.М. Сатира Воейкова "Дом сумасшедших" // Ученлап.Тартуского гос.ун-та. Труды по русской и славянской филологии.-Тарту,1973.-С.З-45; Лотман Ю.М. "Сады" Делиля ■ переводе Воейкова и их место в русской литературе // Делиль Жак. Сады / Литерат.памятники,-Л.:11аука,1987.-С.191-209

он - часть "в совокупности единого текста" (Ю.МЛотман) эпохи. Знакомство с произведениями Воейкова обнаруживает отсутствие в них героя и сколько-нибудь определенного сюжета. Лирический герой, типология сюжетов и жанровый состав его творческого наследия ассоциативно связываются с именем литератора. Функциональное значение приобретает и отсутствие собранных, фиксированных текстов. Воейков является исследовательскому взору как повестповательиая маска, не воспринимаемая вне культурно-бытового контекста и поведенческих канонов эпохи.

В этом случае аморальное, "неправильное" бытовое поведение Воейкова перестает быть только бытовым, приобретает этико-эстетический смысл поведенческого текста, определяется сюжетами литературных произведений. Имена "Мефистофель", "новый Лсмодей", активно примененные современниками к Воейкову, актуализируют распространенные литературные сюжеты, позволяют проникнуть в зашифрованный смысл поведенческого текста.

Своеобразным дешифратором в широком смысле служат поведенческие мотивы личности романтической эпохи, конкретным паролем становится "арзамасское наречие". Краткое но времени пребывание Воейкова в "Арзамасе" изменяет для него соотношение планов содержания и выражения: прозвища-амплуа Воейкова "Дымная печурка" и "Две огромные руки" аккумулируют смысл человеческой сущности Воейкова, его "нравственно-этической, эстетической мировоззренческой полиции, являются колом, позволяющим проникнуть в скрытый смысл реального поведения Воейкова. Даже природой данная Воейкову внешность театрального злодея истолковывается им самим и современниками как знак, смысл которого раскрывается в поступках.

Характерное для романтической эпохи воздействие слова на поведение, распространенных литературных спж-ттоз и имен - на быт позволяет увидеть эстетический смысл появления и бытования парадоксальной фигуры Воейкова в русской литературе, неизбежно приводит к мысли о сознательном сотворении по законам литературных текстоз мистификаторской личности Воейкова, к идее романтического жизиестроительства.

Б историко-литературном сознании "сработала* амбивалентная инерция романтического мифа, созданного Воейковым о себе самом: изучение его творчества стало невозможным вне бытового контекста эпохи; поведение Воейкова в быту поставило труднопреодолимый нравственный барьер на пути к изучению, его литературно-критического наследия. Творчество Воейкова непредставимо без нравственно-этической, жизненной позиции, без нее искажается облик Воейкова-литератора. Оригинальность творческого метода Воейкова и устойчивые жанроаые тенденции сделали необходимым изучение

его литературно-критической деятельное™. Нравственно-этическая позиция, типология бытового поведения, литературно-критическая деятельность рассматриваются в работе как разные семантические уровни совокупного метатексга.

Актуальность поставленной проблемы обусловлена прежде всего неизученностью творчества Воейкова, загадкой его личности и определяется вниманием литературоведческой мысли к изучению литературы так называемого "второго ряда". Исследование "фона" историко-литературного процесса позволяет выявить закономерности жанрово-стилевого развития русской литературы на примере творчества А.Ф.Воейкова. С другой стороны, актуальность выдвигаемой проблемы определяется необходимостью рассмотрения литературно-критической деятельности Воейкова как органического этапа русского историко-литературного процесса.

Предметом исследования (в теоретическом смысле) является творческая личность Воейкова , проявляющая себя в разнообразных сферах духовной деятельности и создающая оригинальные художественные ценности. Исходя из того, что деятельность есть живая реальность времени, в которой равно функциональны нравственно-этические, мировоззренческие, эстетические установки личности и проявления множества культурных и общественных факторов, смысл самого понятия "деятельность" предполагает изучение взаимоотношений творческой личности Воейкова с его эпохой; критическая и литературная продукция Воейкова осмысляется в общекультурном контексте, во взаимосвязи с эстетикой и философией карамзинизма, предромантизма и романтизма. Вошедший в тему комплекс общетеоретических и историко-культурных вопросов связан с актуализацией лвричсской поэтики в аспекте индивидуального творчества русского лит ратора Воейкова как части совокупного метатскста.

Объектом исследования стала творческая биография Воейкова в деятельном критическом н литературном проявлении (от начала творческого пути в 1798 году до 1839 года - года смерти Воейкова), рассмотренная на фоне жанрово-стилевого движения эпохи. Опираясь на мемуарные свидетельства, архивные материалы и публикации в повременных изданиях первой трети XIX века, автор стремится реконструировать объективную картину бытования творческой личности Воейкова в общекультурлом контексте эпохи.

Источниковедческий и архивный материал подчинен определению места и роли типа сознания, творческой деятельности и модели поведения Воейкова в культурном строительстве прсдромантической и романтической эпохи. Особое внимание привлекает закономерность появления парадоксальной фигуры

Г !

Воейкова на сломе эстетических эпох, а также формы и способы пародийной интерпретации особенностей эволюционнго развития русской литературы и творческой деятельности в архетипе личности Воейкова.

Сама постановка диссертационной проблемы во многом стала возможной, с одной стороны, благодаря активизации интереса к творчеству писателей так называемого "второго ряда", к литературному "фону", понимаемому широко, как историко-культурный контекст эпохи, тенденции рассматривать литературу и жизнь как совокупный метатеист и основывается на восприятии романтизма как мстакультурного явления русской жизшЛ

С другой стороны, интерес к личности и творчеству Воейкова проявился на ф°ис проделанной в последние десятилетия работе по историко-литературному воскрешению ВА.Жуковского. Здесь следует назвать коллективную монографию томских ученых "Библиотека В.Л.Жуковского в Томске" (Т.1-Ш, 1978-1988) и новейшие исследования Э.М.Жиляковой, Р.В.Иезуитовой, Ф.З.Кануиовой, О.БЛебсдевой, П.Б.Реморовой, А.СЯнушкевнча. Монографическое изучение жизни и литературно-критической деятельности Воейкова находится в русле этих изысканий и расширяет контекст, восприятия личности и творчества В.А.Жуковского в литературе и культуре первой трети XIX века.

Принцип "в совокупности единого текста", единства жизни и литературы, осмысление творческой деятельности Воейкова как. функционирования художественной системы, определили и методику исследования. Ее можно определить как метод гипотетической реконструцин материала, системпо-функционалыш метод и типолого-текстологическьй анализ, объединенные в рамках проблемы исследования в единый комплексный подход. Принципиальными ориентирами в работе стали названные выше литературоведческие исследования В.Э.Вацуро, Д.СЛнхачева, Ю.МЛотмана, Н.Н.Михайловой, сочетающие научные приемы анализа с размышлениями о судках культуры вообще. Единый комплексный подход дает возможность рассмотреть факты биографии Воейкова, архивные, источники и литературно-

^ Подобный тип исследования намечен работами: Вацуро В.Э. Из истории литературного быта пушкинской поры.-М.,1989; Гиллельсон М.И. Молодой Пушкин и арзамасское братство.-Л.,1974; Его же. От арзамасского братства к пушкинскому круг/ писателей.-Л.,1977; Лихачев Д С. Поэзия садов.-СГ10.,1991; Лотман Ю.М. Декабрист в повседневной жизни (бытовое поведение как историко-психологическая категория) // Литературное наследие дскаГ)рнстов.-Л.,1975.-С.25-70; Михайлова 11.11. "Парнасский мой о ген".-"М., 1983

критические произведения в целом; в таком случае любой эмпирический материал получаст толкование на уровне кода эпохи, ее знаков, мотивов и сюжетов, в работе выстраиваются типологические модели, в которых текст, критический и собственно художественный осмысливается и анализируется на основе конкретно-исторического материала эпохи, художественных стереотипов.

Научная новизна исследования определяется его основной установкой -изучением впервые творческого наследия Носйкопа, критической и собственно литературной деятельности как оригинального воплощения русского романтизма в историко-литературном контексте эпохи. В этом отношении научные результаты работы могут быть сформулированы следующим образом:

1) В повременных изданиях первой трети XIX века ("Вестнике Европы", "Сыне отечества", "Соревнователе просвещения и благотворения", "Новостях литературы", "Славянине", "Русском инвалиде", "Литературных прибавлениях к "Русскому инвалиду") н архивохранилищах найден, по возможности атрибутирован и реконструирован фактический материал, т.е. систематизированы разножанровые критические и литературные произведения Воейкова, тексты его полемических выступлении в печати,

2) Своеобразие поэтического мира, философии и эстетики Воейкова вписано в мировоззренческий и эстетический контекст переходной эпохи.

3) Изучены тенденции художественного развития Воейкова, рассмотрены особенности воплощения его эстетики в живой писательской практике на фоне жанрового движения русской литературы XIX века.

4) Раскрыты и проанализированы уровни и принципы взаимодействия критического и литературного творчества Воейкова с критикой, прозой и поэзией Н.М.Карамзнна, В.Л.Жуковского, А.С.Пушкина, П.А.Вяземского, О.И.Сенковского, Н.Л.Полевого и других литературных деятелей.

5) Предложено определение места и значения архетипа Воейкова "жизнь-игра" а создании основного достижения переходной эпохи - типа человеческой личности.

Практическое значение диссертации дает возможность использовать ее основные результаты и выводы в дальнейших исследованиях историки-, литературного процесса первой трети XIX века, им можно найти применение, в вузовских курсах лекций, в учебных пособиях, программах спецсеминаров и спецкурсов. В более широком плане диссертация призвана способствовать оживлению интереса к изучению "фона"' русской литературы XIX века. Представленная в приложении библиография произведений Воейкова может быть использована в издательской практике.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской и зарубежной литературы Томского государственного университета. Отдельные разделы се в виде сообщений были представлены на заседаниях аспирантского семинара кафедры. Определенные положения и выеоды диссертационно!« исследования изложены в тезисах докладов на: межвузовских конференциях "Проблемы метода и жанра" в Томске (1988, 19992 гг,), вторых и третьих Варзобских чтениях "Проблемы писательской критики" в Душанбе (1990, 1992 гг.), конференции "Традиции в контексте русской культуры" в Великом Устюге (1992 г.). Содержание диссертации отражено в 9 публикациях, четыре из которых находятся в печати.

заключения, примечаний, списка использованной литературы, включающего 280 наименований. Основной текст работы без примечаний и списка литературы занимает 226 машинописных страниц. Диссертация имеет приложение, представляющее собой библиографию сохранившихся в повременных изданиях первой трети XIX века критических и литературных текстов Воейкова.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении подчеркивается актуальность темы диссертации, излагается история вопроса, определяются цели, задачи, научная новизна исследования, его методология и методика, обосновывается структура работы, формулируются научные результаты, практическое значение и положения, выносимые на защиту.

В Главе I - "Литературно-эстетическая позиция Воейкова и его место в историко-литературном процессе первой трети XIX века" на конкретном материале критических статен и полемических выступлений Воейкова в печати реконструируется фактическая оскоса эстетики Воейкова, обозначаются философско-мнровоззренчсск!' е предпосылки принципиальной

подражательности критического и литературного творчества Воейкоьа. Глава включает четыре раздела, подчиненных задаче выявления мотивов романтически) жизнслроительства, осмысления фи"ософско-эстетической позиции Воейкова, приемов и принципов реализации эстетической системы в творческой практике Воейкова-критика.

Первый раздел "К проблеме романтического жизнестроительства А.Ф.Воейкова" обосновывает неизбежность рассмотрения литературного и критического творчества Воейкова сквозь призму идеи жизнетворчества, поскольку в случае с Воейковым имеет место искажение облика литературного деятеля, вызванное восприятием повествовательной маски Воейкова. В разделе сделана попытка выстроить объективную картину литературного бытования Воейкова. Образ Воейкова - злодея, Асмодея, Мефистофеля строился по законам

Работа состоит из введения, двух глав,

мифотворчества, воплощения в жизни повествовательных штампов, когда литературные мистификации, игровые архетипы, поведенческие модели, маски-амплуа, пародические личности, утратив во времени объясняющие их связи, замещают собой реальные факты, деяния, личности эпохи.

На стыке нормативных и рукописных текстов Воейкова, благодаря смещению систем (литература-быт), возникает пародическая личность Воейкова. В качестве макета для собственного поведения Воейков использовал личность В.Л.Жуковского и его поступки, по с отрицательным знаком. Пара Жуковский-Воейков существует по законам амбивалентности романтического сознания как своеобразное смысловое целое. Полярность принципов художественного мышления уже создает эффект их целостности: 'внутренний человек" Жуковского дополняется "внешним человеком" Воейкова. "Светлый гений" Жуковский имеет бытовое и бытийное распространение - "дьявол" Воейков.

В семантической парс Жуковскому отводилась роль демиурга, героя-создателя, Воейков же приобретал пародийные черты шута-подражателя, вечной тени, гротескно-романтического злодея, Мефистофеля, пародическая личность выполняла деструктивную функцию. Романгизм в этом случае - сфера эстетического существования, питательная среда, но одновременно и объект разрушения, обнажавший условность героя и конструктивные принципы романтического миросбраза.

Романтическое жизнестроительство Воейкова реализовывало гротескно-романтическое понятие "игры "как прьдхуложественного творческого настроения"(К.Исупов), что просматривается на всех уровнях: эстетическом, литературно-критическом и личностном, в с.оеообразном "двоении" мира, рождении смысловых пар, дублетов (произведений и личностей), в образовании второго и третьего глубинного смысла в статьях и критических выступлениях (типично воейковской "хулы-похвалы"), выстраивании ассоциативного ряда в посланиях, "включении" реминисцентного мышления в пародийную прозу. В романтическом жизиестронтельстве "игра" реализуется на уровне пародических личностей, мотивов маски и безумия, в фактах парности явлений литературного бьгга и повествовательных масок в литературе.

Второй раздел "Философско-эстетическая основа творчества и принципы ее реализации в критике А.Ф.Воейкова 1810-х годов" послящен романтическому по сути самоопределению Воейкова. Его концепция романтической личности исходит из субъективного идеализма Фихте: не Объективные законы определяют строение личности, но личность строит действительность согласно своим духовным, внутренним законам. Осмысление жизни и творчества Воейкова

говорит о сознательном следовании тенденции, о подражании как методе постижения действительности, о прагматическом сотворении собственной творческой личности по образу и подобию этикр-эстетических ориентиров эпохи, персонифицированных в образах Карамзина и Жуковского.

Мировоззренческая позиция Воейкова в первые годы XIX века представляет собой синкрстнку положений статьи "Что нужно автору" и "Моей исповеди" Н.М.Карамзина. Воейков разделяет мысль Карамзина: "Трорец всегда изображается а творении и часто против воли своей". "Дурной человек" создает не прекрасное произведение, а карикатуру на него и получает неогрннченные возможности игры с текстом и читателем. Любой самый "серьезный" воейковский текст, будь то статья, послание пли позма, всегда таит внутри текста, "за" текстом, потенции осмеяния, обструкции, кроющиеся в личности Воейкова.

Философские воззрения Воейкова представляют эклектичное сочетание отдельных положений философии Канта, Гельвеция, Руссо и, позднее, Шеллинга. Воейков направляется не в область нравственной философии л мир "внутреннею человека", его интересует "метафизика нравов", в которой челоьек рассматривается как "темперамент", как стремящееся к личному счастью существо. Идея жюнетворчества, жизнестроителиггва восходит к шеллингоьой натурфилософии, к учению о романтическом гротеске. Воейков совмещает натурфилософские идеи Шеллинга и жанрово-сгилевое мышление позднего рационалиста. Эклектика старой формы и нового содержания пронизывается романтической иронией, вскрывает потенции саморазрушения и самосоздания любой эстетической системы, любого литературного про:иведсния.

Основным приемом поэтики Воейкова становится прием скрытого осмеяния, амбивалентной "хулы-похвалы", что проявляется в критических статьях о поэзии И.ПДмитриева. Преувеличенно восторженные восхваления заслуг Дмитриева-поэта легко переходят в свою противоположность, абсурдно усиливаются постоянными оппозициями: Дмитриев-Гораций, Дмитриев-Вольтер, Дмнтриев-Лафоитсн, с перечислением поэтических побед Дмитриева над последними. В принципе "хула-похвала" Воейкова выполняет роль позитивной критики карамзинистского толка; в критической деятельности Воейкова создается многовариантный образ автора-мистификатора.

Третий развел "Жанр поэмы в критике А.Ф.Воейкова 1820-х годов" рассматривает четыре статьи Воейкова о поэме, составляющие в жанровой системе Воейкова критический цикл, центральное звено которого - эпическая пи >ма с элементами поэмы описательной, дидактической "в русском вкусе". Исследование критического цикла позволяет установить генетическое родство

воейковской критики с критикой "Арзамаса".

Известная статья Воейкова "Разбор поэмы "Руслан и Людмила", смысловой и эстетический центр критического цикла, рассматривается с точки зрения эстетики самого Воейкова, ее оригинальности, самобытности и закономерности подобной эстетической тенденции в историко-литературном процессе. Эстетические доминанты Воейков? просматриваются в определении типа, жанра, стиля и языка поэмы. Желание иметь русскую эпическую поэму как синтез действительности отражает, во-первых, постоянное стремление Воейкова гармонизировать дробный, мозаичный мир русской словесности в переходный период, во-вторых, упорядочить собственное дисгармоничное сознание, привести его к норме, дополнить негатив отрицания мира позитивным приятием его.

С другой стороны, синкретика и эклектизм первой поэмы А.СПушкинд, раздробленность и сложность поэтического мира "Руслана и Людмилы" оказываются близки эстетике Воейкова о смеховон, пародийной ее части. Поэтический универсум, сложенный из осколков, "нумеров" жизни, мир "с позволения сказать", отчасти напоминал структуру "Дома сумасшедших". Пристрастное отношение Поенкопа-критика к пушкинской поэме объясняется его поэтическими доминантами, стремлением упорядочить дисгармонию собственного поэтического сознания, синтезировав действительность в эпической поэме.

Анализ других статей критического цикла: "ОС описательных и дидактических поэмах, и в особенности о Вершлисвых Теоргиках", "Разбор поэмы "Освобожденная Москва", сочинение Александра Волкова", "О поэмах Л.С.Пушкина, и в особенности о "Бахчисарайском фонтане" обнаруживают характерные для Воейкова-критика приемы достижения универсума • употребление чужого опыта, эстетика описательно-дидактической поэмы, изложение схематической концепции эпической поэмы.

В четвертом разделе "Своеобразие критической деятельности А.Ф.Воейкоиа в конце 1820-х - 1830-е годы" исследована критическая стихия Хамелеоннстики" и "Пересмешника", сатирических разделов в журналах Воейкова "Славянин" и "Литературные прибавления к "Русскому инвалиду", синтезировавших действительность в ее смеховом, фотескном, сатирическом варианте. Результаты исследования убеждают в том, что критические жанры эволюционируют для Воейкова в сторону малых форм: критической заметки, полемического выпада, антикритики.

Сатирические разделы в журналах Воейкова выходят за рамки журнального жанра и становятся своеобразным способом ведения мира.

превращаются в метод изображения человека и мира. Смеховая, пародийно' полемическая, сатирическая, юмористическая стихия журналыю-критических выступлений Воейкова является отражением литературной борьбы и важной составляющей литературного процесса 1830-х годов. Полемическое противостояние Н.Гречу, Ф.Булгарину, О.Сенковскому, Н.Полевому для Воейкова - продолжение традиции арзамасской сатиры.

В "Хамелеонистике" (1827-1830 гг.) разворачивается одна из сторон критической стихии "Арзамаса": насмешка, шарж, карикатура, присутствует арзамасский понятийный ряд, образность, портреты-карикатуры. Перенесенная в новые условия поэтика "Арзамаса" сохраняет в "Хамелеонистике" основные особенности арзамасского "наречия": "условность, аллегоричность, недосказанность, двусмысленность, а порой и многомысленность" (В.СКраснокутский). В воейковской "Хамелсонистике" подтверждается существование сохраненных приемов арзамассхой поэтики: традиционное арзамасское удивление, видоизмсненое похвальное слово, арзамасские сны и видения, традиционная оппозиция "талант-бездарность" и активное использование чужого текста.

Широко примененные Воейковым псевдонимы (Тараиов-Белозеров, -Пасынков, Заикающийся баснописец Недотыкин) - суть маски автора "Хамелеонистихи", основа повествовательного приема' 1830-х годов, предваряющая эстетические находки эпохи.

Накопленные в "Хамелеонистике" эстетические идеи н новые поэтические формы нетрадиционно развиваются в "Пересмешнике", "Плаксе", "Литературных заметках*. В сатирических разделах "Литературных прибавлений к "Русскому инвалиду" соединяются стилистика литературно-критической "серьезной" статьи с арзамасскими установками на полемическую пародийность. Воейков использует художественные открытия' эпохи - ассоциативность как принцип работы с текстом, имманентные сюжеты ('Пиковая дама" -"Картежники", "Лафертовская маковница" - "Сплетни"). Принципиально новой для воейковской сатиры становится идея пародирования, выполняющего роль "отрицательного памфлетического или полемического разбора" (Л.Гроссман). Имена реальных литературных деятелей в пародийном контексте возводятся в степень обобщения, осмеивается не собственно литературная репутация, но связанная с ней эстетическая традиция.

В "Пересмешнике" происходит сближение критики с художественными жанрами на уровне поэтики: критические выступления приобретают сюжетность, композицию, систему литературных персонажей, особый повествовательный стиль, то есть практически все признаки художественных жанров, оставаясь при

этом собственно критическими формами.

Осмысление литературно-критической позиции Воейкова дает возможность в Глаие Ц Творчсстао Л.Ф.Воеикова (Проблема, метода, жанра, стиля)" подойти к изучению творческого наследия Воейкова "изнутри", с учетом эстетической позиции и се эволюции. Гукопкснос творчество Воейкова рассматривается в работе как оснозной источник его литературной известности.

Жанровая доминанта творчества Воейкова - эпическая поэма - диктовала в разные периоды (от 1800 до конца 1830-х годов) непрерывную модификацию жанровых форм. Функционирование различных "рядов" (Ю.П.Тынянов) его жанровой системы означало движение в творческой практике: от жанра посланий 1800-1810-х годов к описательной, дидактической поэме, через жанр путешествия к поэтике описания. Зиолюция жанровых форм сопропождалась в творчестве Воейкова экспериментами над стилем и тыком произведет^, взаимопроникновением поэтических приемов.

Первый раздел "Жанровые поиски молодого Воейкова" исследует начальную фазу жанрового движения Воейкова; на рубеже веков молодей Воейков конструировал свою идейно-эстетическую систему, опираясь на чужой опыт (М.ВЛомоносова, Г. Г" Державина, Д.И.Фонвизина), используя старые приемы (жанр, метр, поэтический язык) в новом конструктивном этгачеттгг. Чужая поэтическая конструкция была необходима Воейкову как организующее начало его эстетических построений.

Ранние стихи Воейкова раскрывают определяющую для его дальнейшего художественного развития черту - полное отсутствие внимания к нравственному миру поэта.

В результате жанрово-стилевых изысканий Воейков приобрел себе имя, но парадоксально оказался "поэтом без произведений". Именно поэто'^у ранний этап творчества Воейкова не сформировал сколько-нибудь определенную жанровую систему его поэзии и принципы поэтики, однако наметя потенциальные доминанты: использование продуктивной модели жанра, скрытых возможностей описания, реминисцентность.

Эпическая поэма приобрела значение универсума, репрезентативного жанра, закрытого для Воейкова образца. На рубеже веков Воейков сделал важнейшие для себя этико-эстетическне открытия макрокосма (модели мира, скрытой в природе) и микрокосма человеческой личности. Преображение ч формирование той личности Воейкова, которая позднее скандализировала современников, началось именно в годы ранеих поэтических опытов.

Начало истинней поэтической карьеры Воейкова относится к 1806 году, когда появились г> печати со послания. Поэзия Воейкова отчетливо делится на

две части: предназначенная для печати, нормативная, ориентированная на французскую литературу дореволюционного периода, на средний стиль, официальная, иначе, "правильная" литература, и литература рукописная, опирающаяся на устную поэзию. Воейков ориентировался на вторую, памфлетно эпшрамматнческую часть своей поэзии, отрабатывая при этом в "правильной" ее части эстетические принципы и художественные приемы, которые могли быть использованы в приносившей ему известность рукописной поэзии. Постоянное взаимодействие и взаимопроникновение художественных приемов объединяют творчество Воейкова в одно целое и составляют в итоге его жанровую систему.

Второй раздел посвящен изучению "Места жанра послания в поэзии Л.Ф.Воейкова". К посланию Воейков обращается после значительного перерыва в литературных занятиях (1800-1806 гг.); именно послание с его выраженной антиномичностыо, содержательной и жанровой универсальностью становится для Воейкова "идеологическим полек»", на котором возможно строить совершенное здание русской эпической поэмы.

Послания Воейкова сгруппированы по идейно-тематическим, содержательным, структурным, стилевым моментам и отражают настойчивое поступательное движение поэзии Воейкова к цели - описательной поэме, а через дескриптивную поэму к поэме эпической. Воейков разрабатывает эпическую природу послания, локализуя, а временами, и исключая вообще лирическую сторону этого синтетического жанра.

Задаче создания повествовательной поэзии подчинена и метрическая • организация посланий. Жесткая закрепленность стихотворных размеров за определенными жанрами приводит в посланиях Воейкова к жанровым контаминациям; условно говоря, в поэзии Воейкова появляются послания-оды, послания-элегии, послания-мадригалы.

Для публицистических посланий и посланий и гражданственной проблематикой характерно усиление описательносги, стремление к циклизации, утверждение общественной и эстетической значимости собственной жанровой системы, создание портрета идеального современника, первые элементы пародии, возникающие из изобразительных возможностей жанра. Послания "Сперанскому. Об истинном благородстве", "И<вану> Владимировичу» Л<опухину>", "К Отечеству", "К моим согражданам" связаны с утверждением идеи личности, воплощением исторического сюжета, постановкой проблемы национального колорита, в результате чего претерпевает изменения авторская сфера: ангорский голос включается в общенародное "мы".

Осознание дружеских посланий Воейкова "Жуковскому", "Давыдову", "Дашкову", "С.С.Уварову", "Мсрзликову, Призывание в деревню" и контексте

посланий В.А.Жуковского, П.Л.Вяземского, ВЛ.Пушкина как части коммуникативного эстетического центра придает посланиям Воейкова качество "дроби" и характерное общественное звучание. Работа над дружескими посланиями позволила Воейкову принципиально изменить функцию поэтического слова. От описательного, изобразительного, пластического слова Воейков переходит к слову суггестивному, ассоциативному, внутренне функциональному.

В третьем разделе "Модификации дескриптивного жанра в творчестве А.Ф.Воейкова" определяются общие для данного * жанра и описательно-дидактической поэмой доминанты: картинность (дескриптивность) н авторские размышления и ощущения, которые присутствуют в описательных и описательно-дидактических позмах, дескриптивной прозе и пародийном путешествии Воейкова. В разделе исследуется взаимосвязь синтетического жанра путешествия с описательно-дидактической поэмой, которая и создала в творчестве Воейкова пластичную жанроиую форму - дескриптивную литературу.

Опнсательно-дндактическне поэмы Воейкова ("Сады", "Искусства и Пауки") являются для Воейкова своеобразной моделью организованного, преобразованного художественного мира на уровне надбытийном, надвременном, эстетическом. Описательная проза ("Путешествие из Сарспты на развалины Шери-Сарая", "Прогулка в селе Кускове", "Екатеринослав", "Воспоминание о селе Савннском") представляет собой модель художественного мировоззрения на уровне бытия. Описательная проза Воейкова выходит блоком в течение 1823-1826 гг. и имеет смысл и форму единого текста и общие структурообразующие моменты - единство жанра, стиля, приемов поэтики в части описания и сюжетосложения.

Параллельное существование нормативной и рукописной частей художественной деятельности Воейкова приводит в 1830-е годы к созданию пародийного путешествия ("Путешествие переводчика из дворян Полетаева по России в конце XVIII - начале XIX века".-ЛПРН.-1832,-Ш-8). Пародийность становится проявлением "литературного самосознания* Воейкова, внутри текстов происходит столкновение двух или нескольких эстетических систем, традиционная система осложняется ироническим снижением канона.

Органическая чужеродность Воейкова "внутреннему человеку", чуждость воейковского прагматизма "невыразимому" жизни духа Жуковского, выплескивается в безудержном пародировании стиля, сюжетов, традиционных приемов, травестироваини героя. В "Путешествии Полетаева* имеет место пародийная демонстрация с позиций изменившегося художественного времени.

В четвертом разделе "Дом сумасшедших" Л.Ф.Воейкова как особый тип

литературного текста" исследуется самое известное произведение Воейкова, оптимальная форма ангорского самовыражения. В "Доме сумасшедших" сконцентрированы художественные открытия эпохи в области сатиры как жанра и типа осмысления действительности; "Дом сумасшедших" - своего рода эпос российской жизни, данный на градусе сатиры, иронии, юмора, пример смехового постижения мира и человека в нем.

"Дом сумасшедших" осмысливается в работе как метатекст, метажанровая данность, абсолютно свободная от условностей любого жанра, но в то же время использующая достижения всех жанров, приобретения всех эстетических пластов. С помощью приемов сатирической фантастики, гротсска, гиперболизации анекдотической повседневности Воейков создает мозаичную картину общества и нравов. Происходит депоэтизация, деромантизация действительности, ослабевает трансцендентальная взаимосвязь прозы и поэзии, мира повседневного и мира идеального.

Центральное произведение Воейкова рассматривается в работе сквозь призму идеи жизнесгроительсгва. Одновременное бытование "правильной" поэзии и прозы Воейкова и рукописного "Дома сумасшедших" до известной степени проясняет загадку мистификаторской личности Воейкова. Как в бытовом поведении Воейков избирает нарушение нормы в ее стремлении к необычности, оригинальности, освобождает себя от нравственных запретов и обязательств, так и "Дом сумасшедших" является разрушением нормативного мышления Воейкова-поэта. Элемент свободы проявляется в плане содержательном - в безудержности инвектив - и формально - в стремлении отменить разного рода поэтические ограничения, в "фамнльязировании" стиля в перенесении дружеского арзамасского жаргона в поэтическое произведение.

Особая ценность "Дома сумасшедших" определяется именно принадлежностью его устной литературе; в' "Доме сумасшедших" Воейков переступает черту благопристойности, политической благонадежности, общепринятых форм поведения литератора . "Дом сумасшедших" и его автор -"Мефистофель русской литературы" (повествовательная маска) - антитезны нормативному творчеству реального литератора Воейкова, существуют в нерасторжимом единстве, объединяются понятием "в совокупности единого текста" эпохи, ,

Практические результаты и результаты анализа литературно-критической деятельности Воейкова в диссертации выводят на уровень теоретического обобщения некоторых серьезных проблем современного гуманитарного знания, дают возможность сформулировать в заключении общие выводы, снятые в рамках изучения конкретного историко-литературного материала. Эти выводы

видятся в постановке проблемы имманентной амбивалентности, романтической иронии и проблемы соотношения литературы и "литературного быта" в переходную эпоху первой трети XIX века.

Представляется, что именно комплекс этих проблем определяет общелитературные тенденции первого тридцатилетия XIX века. Воейков, поэт так называемого "второго ряда" русской литературы, отражает, а временами предчувствует и предугадывает основные пути историко-литературного процесса и побудительные мотивы развития литературы.

Принадлежность Воейкова "фону" русской литературы делает очевидной малоизученную сторону романтизма - амбивалентность художественного сознания переходной эпохи, в которой заключены в той или иной' форме два полюса изменения - старое и новое, отрицание и утверждение.

Примером практического воплощения амбивалентности художественного сознания может служить сочетание идей натурфилософии Шеллинга (в части учения о "произволе" таланта, романтическом гротеске и романтической иронии) с жанрово-стилевым мышлением позднего рационалиста, свойственное не только Воейкову, но в той или иной степени другим литераторам (П.Л.Вяземскому, Л.С.Грибоедоьу, К.П.Батюшкову). Эклектика старой формы и нового содержания пронизывается романтической иронией и таит потенции саморазрушения и самосоздания любой эстетической системы.

Помещение проблемы амбивалентности в рамки соотношения литературы и "литературного быта" дает возможность двуединой трактовки любой фигуры литературного процесса первой треп« XIX века. "Экспансия литературы в быт и быта в литературу" (М.Ароисон) приводит к осмыслению действительности как чернового варианта быт-, литературы н литературы как высшего проявления "творимой жизни".

Подобная позиция воплощает один из главных мотияов шеялинговой натурфилософии: относительно любое явление действительности, екать совершенным оно не казалось бы. Именно здесь видятся корни имманентной пародийности литературы первой трети XIX века и загадки принципиальной пародийности творчества Воейкова; в данном случае можно говорить о позитивной пародийности, являющейся частью всепроникающей романтической иронии, скрытого движителя литературного процесса.

Соотношение литературы и "литературного быта" показывает постоянные перемены писательского лица: во-первых, преломляет его индивидуальность в творчестве и модели игрового поведения, во-вторых, актуализирует "двусгупенчатую иерархию текстов" (Ю.МЛотман), изменение авторской физиономии в пнсьмеккой, предназначенной для печати, и в рукописной.

рассчитанной на устное бытование, продукции, Воейков с его рукописным "Домом сумасшедших" отражает общелитературную тенденцию, к которой в той или иной мере мере принадлежали А.С.Пушкйн, В.А.Жуковский, А.С.Грибоедов, ВЛ.Пушкин.

Проблема соотношения литературы и "литературного быта" вводит исследователя в массовую литературу, выдвигает понятие "литературной современности" и в единстве с проблемой амбивалентности романтической иронии образует комплекс методологических проблем изучения сложности и множественности пересекающихся литературных явлений.

Парадокс А.Ф.Воейкова, осознаваемого современниками как одна из центральных фигур историко-литературного процесса первой трети XIX века, но, несомненно, не бывшего такой центральной фигурой, рождается на стыке этих проблем и существует как несомненная вневременная данность.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ ОТРАЖЕНО В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

1. Место перевода "Садов" ЖДелиля в жанровой системе А.Ф.Воейкова // Проблемы литературных жанров. Материалы VI межвузовской конференции 7-У декабря 1988 г.-Томск,1990.-С.36-37.

2. Эволюция Воейкова-критика // Писатели как критики. Материалы вторых Варзобских чтений,-Душанбе,1990.-С. 121-123.

3. Традиции "Арзамаса" в' сатирическом разделе А.Ф.Воейкова "Хамелеонистика" // Традиции в контексте русской культуры. Материалы к научной конференции.-Череповец,1992.-С.59-61.

4. А.Ф.Воейков - реализация романтического архетипа "жизнь-игра" // Проблемы литературных жанров. Материалы VII научной межвузовской конференции 4-7 мая 1992 г.-Томск,1992.-С.31-33.

5. Приемы и принципы писательской критики А.Ф.Воейкова в 1830-е годы // Писатель-критик-писатель. Материалы третьих Варзобских чтений,-Душанбе,1992.-С.134-137.

с/