автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Творчество Каролины Павловой

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество Каролины Павловой"

оа

шн да

На правах рукописи

Табакова Наталья Анатольевна ТВОРЧЕСТВО КАРОЛИНЫ ПАВЛОВОЙ

Специальность 10.01.01. - Русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 1999

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель: доктор филологических наук

профессор А.И.Журавлева

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

профессор Р.Т.Певцова

кандидат филологических наук И. А. Зайцева

Ведущая организация. Московский педагогический университет

Защита состоится « ^^» ^^^^ 1999г. в на заседании

Диссертационного совета Д-053.05.11 в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова

Адрес: 119899, ГСП, Москва, Воробьевы горы, МГУ, I корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета МГУ.

Автореферат разослан «_»_1999г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

кандидат филологических наук доцент А.Смирнов

Г?а4ло4а ХМ. ^ О

Актуальность темы. Каролина Павлова принадлежит к числу так называемых «второстепенных» литературных деятелей, интерес к которым остается актуальным ввиду обшей культурологической тенденции в современном гуманитарном знании К.Павлова - одна из немногих женщин первой поповнны XIX в.. осмелившаяся, по ее слояам, «вступить на скользкое поприще поэта»1. Ее литературная деятельность показательна для своего времени Как явление постромантической .эпохи, творчество Павловой отличают общие процессы изменения в культурном сознании нации. При воссоздании полноценной картины литературного процесса XIX века нельзя не учитывать ее творческий опыт.

К.Павлова показала себя активным участником русской литературной жизни, придя в нее с сознательной задачей «сказать новое о старом».2 Она выступает вполне самостоятельным художником, особенно чутким к проблемам сознания и самосознания. «Внутренняя жизнь» личности становится предметом ее исследования.

Заслуги К.Павловой обычно связываются с переводческой деятельностью1, что объясняет интерес исследователей именно к этой стороне ее работы. Так, диссертация Й.С.Алексеевой, посвященная проблемам творчества К.Павловон, представляет собой лингвистический анализ немецких переводов поэтессы4. Изучением оригинального русскоязычного творчества практически не занимались, не считая отдельных работ по проблемам лирического цикла.5 Единственной работой о К.Павловой, представляющей собой целостный анализ ее художественного творчества, остается вступительная статья П.П.Громова в издании 1964г.' В реферируемой работе исследуется оригинальное русскоязычное творчество К.Павловой как представляющее вполне самостоятельный интерес и все еще недостаточно изученное в современном литературоведении.

Цели и задачи работы. Цель настоящей работы - показать своеобразие творческой индивидуальности К.Павловой, учитывая ее генетические и исторические связи с русским литературным процессом. Главные задачи, встающие в связи с намеченной целью, следующие: выявить основные доминанты художественного мышления исследуемого автора, которые рождают соответствующий тип художественной практики (жанровые пристрастия, принципы ведения темы, характер образности, особенности

1 Ответ К.Павловой ИИЛанаеву на его рецензию го поводу ст. «Разговор в Кремле». // Современник, 1854, №Х1, т.48, с.130-136. Также: «Павлова К.К. Собрание сочинений» под ред. В.Брюсова. В2-ХТГ. М_, 1915. Т.2, с. 321 - 334.

2 «Фантасмагории» И К. Павлова Полн. собр. сгн\. Серия «Библиотека почта», М-Л, Сов пне., I964r. С.344.

' Гинзбург Л.В. Старые русские переводчики // Гинзбург Л В Над строкой перевода: статьи ратных лет. М., 1981, с.51-58.

* Алексеева И.С. Лингвистический а пали! переводов (¿Павловой. Канд. дне.. Л., 1982.

5 Золотарева О.Г. К вопросу о «несобранных» лирических циклах 40-60-х ir. («Утинсхий цикл» К.КЛавловой) // Проблемы метода и жанра. Томас, 1983, вып. 9. С.226-239. Чергшвер ЛГ. «Утинский цикл» К. К. Павловой // Проблемы русской литературы. Статьи молодых исследователей. Магнитогорск, 1992. Вып.2, с. 15-24. ДЛЧерашнхя «Школа воспитании чувств», всг.ст. к сборнику «О ты, последам любовь» /четыре лирических цикла. Ижевск, 1987.

6 Громов НП. Вступительная статья к изданию «КЛавлова. Полное собр. стих.», серия «Библиотека поэта». М-Л, Сов. пис., 1964.

построения произведений и т.д.); охарактеризовать литературную позицию автора, определить, к какому типу литераторов он относится, какие принципы положены в основание его деятельности; имея в виду заявленный К.Павловой принцип приоритета содержания над формой в художественном произведении , проанализировать лирику с точки зрения того значения, которое придавалось этой области самой поэтессой ( лирическое творчество как «жизнь души»: проблемы внутренней жизни, поэзия как работа рефлектирующего сознания по защите жизненных идеалов и ценностей, как выработка позитивных установок, как способ сохранения личности ); характеризуя поэтический мир данного автора, показать ее исключительный интерес к «слову» (в аспекте бытовом -разговор, ситуация общения; в аспекте лингвистическом - слова как знака и его значения, в аспекте поэтической деятельности - идея власти художественного слова). Оценить прозаический опыт поэтессы - очерк «Двойная жизнь» - с точки зрения его жанрового своеобразия, свидетельствующего о нем как о произведении переходной эпохи.

Научная новизна предлагаемой работы. В реферируемой работе переосмысляются известные факты художественной деятельности К.Павловой, предпринята попытка выявления тенденций творчества, ранее не учитывавшихся. Объяснено явление, ошибочно считающееся подражательностью (установка на традиционализм, «диалогический» характер творчества, характер новаторства - использование чужих образов, стилистических приемов для выражения своих идей). Уточнены литературные связи с Пушкиным. Предлагается новая интерпретация т.н. «Утинского цикла» с учетом биографических данных адресата цикла. Вскрыта «диалогическая» природа7 цикла. Показано одно из главных качеств К.Павловой - стремление создавать тексты с неоднозначной семантикой, в которых присутствует скрытый содержательный пласт. Это касается как Утинского цикла (см. роль аллюзий в цикле), так и особенно «Разговора в Кремле», где славянофильский контекст, являясь доминирующим, скрывает проблематику, имеющую корни в общекультурной ситуации ( скепсис по отношению к «имени» как выражение общей тенденции XIX столетия, выражающейся в борьбе с «предрассудками» ). Подробному анализу подвергнут очерк «Двойная жизнь». Объяснена конфликтная природа данного жанрового единства, что, являясь отражением конфликта индивидуального сознания автора, одновременно демонстрирует общую проблему культурного сознания нации. При анализе одной из жанровых структур, входящих в «Двойную жизнь» - т.н. мистической поэмы немецкого образца - обнаруживаются определенные текстовые соответствия с повестями К.С.Аксакова «Вальтер Эйзенберг» и «Облако» (обе - 1836г.). Предлагается считать их литературными источниками для очерка К.Павловой.

Практическое значение. Результаты исследования могут быть использованы при чтении общих и специальных лекционных курсов по истории русской литературы • периода 40-60-х гг., а также в издательской практике при комментировании текстов/

7 В данной случае оспаривается мвенке ОТ.Зологаревой, считавшей, что «Утинский цикл» остается в рамках циклов монологической природы, характерных для 30-х гг. XIX ст. См. Золотарева О.Г. «К вопросу о несобранных лирических циклах», там же. С.237.

Материал. Используемый материал включает в себя все известные русскоязычные произведения К.Павловой в стихах и в прозе, опубликованные в изданиях: 1)«Павлова К.К. Собрание сочинений», ред. В.Брюсова. В 2-х тт. М..1915. 2) «Павлова К К. Полное собрание стихотворений», серия «Библиотека поэта», M.-JL, 1939. 3) «Павлова К.К. Полное собрание стихотворений», серия «Библиотека поэта», M -Л., 1964. К исследованию также привлекается стихотворение «Пишу несмело я , нечасто...», не вошедшее в собрания сочинений К.Пааловой и опубликованное В К Зонтиковым в сб. «Встречи с прошлым» в !9S2r.s Используется мемуарная литература, архивные материалы (из фондов ГЛМ и РГАЛИ), а также произведения других писателей, составляющие соответствующий литературный контекст для восприятия творчества К.Павловой разных периодов деятельности (Батюшков, Жуковский, Пуптктт, Боратынский, Языков, Лермонтов, Хомяков, К.Аксаков, И.Аксаков, Плещеев, Дуров, Пальм).

Основные принципы и методы исследования. Реферируемая работа носит историко-литературный характер и основана на историко-сопоставигелыюм и историко-функциональном методах исследования. Главный принцип анализа заключался в стремлении изучать отдельное явление (образ, мотав, жанр и т.д.) в творчестве исследуемого автора (К.Павловой) с учетом типологически сходных явлений в художественной прахтике почему-либо родственных ей тга данном этапе поэтов (писателей) с целью показать ее генетические и исторические связи с русским литературным процессом Монография учитывает опыт исследователей творчества К.Павловой, опираясь на идеи, высказанные Б.Е.Рапгофом, Б.А.Грифцовым, С.Эрнстом, Ю.И.Айхенвальдом, ИП.Громоным, Ь.Я.Бухштабом, Л.В.Гинзбург, Е.Н.Лебедевым, О Г Золотаревой, Д.И.Черашней, Barbara Heidt Monter н др.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и приложения ко второй главе. Выбрано три направления, соответственно которым названы части диссертации: Глава I - Литературная позиция; Глава И -Поэзия; Глава Ш - Проза. В конце прилагается список использованной литературы.

Содержание работы

Во Введении обоснован выбор темы; определены задачи работы; охарактеризованы основные вехи творческого пути поэтессы; рассмотрены оценки и мнения современников о ней; освещен вопрос научного изучения творчества и жизни К.Павловой, на основании чего определено направление дальнейшего исследования.

Глава I. Литературная позиция. В первой главе дастся характеристика литературной позиции К.Павловой. Выявляются се творческие принципы. Выясняется ее отношение к русской романтической традиции (Жуковский, Батюшков, Пушкин, Боратынский). Уточняется характер литературных связей с

* Зонтиков В.К. «Пишу несмело я, нечасто...» (Стихотворение К.Павловой). Публикация // Встречи с прошлым. М., 1982, вып.4, с.35-39.

московским кружком славянофилов. Определяет«! степень влияния на творческую эволюцию поэтессы «новой эстетики» А.Иванова.

На своеобразие литературной позиции исследуемого автора повлияли две причины. С одной стороны, она - одна из первых женщин в России, избравшая путь профессионального литературно-художественного творчества, с чем связан характер самоопределения, самоутверждения ее художественной деятельности , неизбежная ориентация на литературные авторитеты. С другой стороны, как сложившийся автор, поэтесса начинает в 40-е гг., когда статус поэзии в обществе резко падает9, возникает ощущение «конца» поэтических времен. Колебания, неуверенность в избранном пути в сочетании с сознанием поэтического призвания - то, что отличает К.Павлову прежде всего.

Изучение творчества К.Павловон, ее литературно-бытового поведения показывают сильное влияние философии и художественной практики романтизма. Раскрыт романтический характер мировидения поэтессы: идеалы, жизненные ценности и вытекающая отсюда установка на поэтическую деятельность сформировались в эпоху расцвета русского романтизма (20-30-е гг.). Романтическое мировидение объясняет жизненную позицию К.Павловой, выраженную поэтической формулой: «<быть> жрецом коленопреклоненным Перед кумиром красоты». К.Павлову отличает идеалистическая устремленность в мир Прекрасного (стремление возвысить «прозу жизни» до истины искусства: театрализованный стиль поведения, поклонение Красоте как неустанное обсуждение проблем искусства с посвященными; болезненное отношение к «знаменитостям <се1еЬгее5>»; романтическое амплуа Музы-вдохновительницы, претензии на дружбу по отношению к большим поэтам <Пушкин, Боратынский, Языков> и отражение идеи дружбы Поэта и Музы-покровительницы в усиленной эксплуатации уходящего со сцены жанра посланий).

Увлеченность реальностью искусства доходит до таких пределов, что на современников К.Павлова производит впечатление «отравленной художеством»10. Идеалистический характер жизненной позиции, поэтессы выразился также в игнорировании ценностей «жизни внешнею» и в безусловном приоритете, отдаваемом ею области процессов сознания («Мне все больше хотелось бы тишины в жизни внешней и движения в жизни внутренней»). При подобном мироотношении лирический мир оказывается замкнутым в кругу внутренних переживаний, являя собой интроспективный тип поэзии. . , . .

Романтическое мировидение объясняет особую заинтересованность К.Павловой проблемами творчества. Рефлексия по поводу творческого процесса выдвигается в центр литературной деятельности (исследование характера поэтической страсти, природы творческой личности, проблема творческого темперамента и т.д.). Ситуация поэтического мечтания (грезы) оказывается в лирике одной из центральных.

Проанализированы представления К.Павловой относительно роли и сущности поэтической деятельности. Творчество К.Павловой по сути есть анализ Поэзии как особой области жизнедеятельности человека. В системе

Б-ЯБухппаб Всг .ст. к изданию «Поэты 40-50-х гг.», серия «Библиотека поэта». Л., Сов. писатель, 1972.

10 И.Аксаков в сто письмах. М., 1892. В 3-х тт. ТЛП, с.353.

искусств Поэзия, согласно общеромантическим представлениям, выдвигается у Павловой на первое место. Поэтесса видит в ней ннтеллектуально-эмоциональную деятельность, которая в качестве таковой представляется ей едва ли не высшей способностью личности. Анализ павловсигх образов-категорий, с помощью которых описывается творческий процесс (мечты, химеры, ¡резы, сон, сказка, фантасмагории, думы), обнаруживает их связь с родственными понятиями в поэтической системе Батготпкова, Жуковского, Боратынского. Выявляется и различие - образы-категории Павловой, выступая в роли символов творческого состояния (вдохновение), входят в один «синонимический» ряд и обладают зыбкостью границ. Тем самым подтверждается мнение Б.Грпфцова об отсучстиии в поэтическом языке К.Павловой «интенсивной окраски слова»11. Своеобразие отношения к предмету со стороны К.Павловой заключается также во введении в указанный ряд компонента «думы», который существенно корректирует представление поэтессы о подсознательной природе творчества (ср. понятия: сон, фантазия, мечта), демонстрируя антиномичность сознания автора. Компонент «думы» -порождение эпохи 40-х гг. - выступает в качестве символа общего состояния внутренней жизни русской интеллигенции этого времени (способность к рефлексии). Внимание к состоянию рефлексии объясняет характер рождающихся образов - воображение художницы скорее не «представляет», а «рассуждает». Представление о противоположных началах процесса рефлексии (рассудочного и эмоционального одновременно) порождает любопытные персонифицированные образы - Дева-дума, Чудо-дева, Спутница Фея. Мотив думы разрастается до ¡раниц жанра, в чем предполагается влияние Лермонтова (ср. парафраз на Лермонтова: «Я верую ... что дает свой плод нам каждый иадишй цвет», Дума, 1844). Компонент «думы» говорит также о заинтересованности К.Павловой собственно идейным слоем в поэзии -мыслью. В вопросах внимания к мысли в поэзии К.Павлова близка Боратынскому и любомудрам с их требованием «поэзии мысли». Увлеченность мыслью в стихах, собственно идеей, стремление свободно ее развивать, добиваясь полной реализации, объясняет словесную массивность стихотворных произведений К.Павловон, что мешает реализоваться им в качестве эстетического факта (см. «Разговор в Трианоне», «Ужин Поллиона», «Разговор в Кремле» и др.).

Соответственно поэту как «мыслителю», стягивающему мысль «поясом стихотворного размера»12, отводится чрезвычайно высокая роль. Как романтику, К.Павяовой свойственны представления об избранности поэта, о его противопоставленности «толпе» («Он вселенной гость, ему всюду пир», «Поэт»,1839). Однако, гордое сознание причастности себя к кругу избранных не мешает ей поставить проблему эгоцентризма и имморализма творческой деятельности («Художник - ведь это чудовище...», «Фантасмагории») Очерк «Фантасмагории» иггересен развернутой метафорой творческого процесса. Выделяется момент «отчуждения» художественного произведения от его носителя; перенос на бумагу, затем - на суд «блажной публики» (см. анализ образов «Фантазии-дикарки» как «невесты, прибранной к венцу»; а также Шсхеразады и Шаха-публики). В связи с проблемой «отчуждения» К.Павлова

11 БХрифцо» К-Павлова. Русская мысль, М-Пг., 1915, №50, р ХИ, с.12.

12 Ответ Панаеву. В над. «Павлова К.Ю» под ред. В.Брюсова. Т.2, с.324.

вслед за Пушкиным поднимает вопрос неоднозначной телеологии художественной деятельности («Осень» Пушкина - как ближайший литературный контекст для очерка «Фантасмагории», мотив «куда ж нам плыть?» и его трансформация у Павловой в плоскость рассуждений о необходимости писать и публиковаться). Раскрывается сущность образа Шаха-публики, за которым стоит прежде всего журнальный критик. Привлечение другого материала по этому вопросу («Дочь жида», полемика с И.И.Панаевым) проясняет болезненное отношение К.Павловой к критическим отзывам и позволяет характеризовать ее позицию по отношению к критике как игнорирование критических суждений.

Очерк «Фантасмагории» является почти единственным источником для уяснения осознанных творческих принципов поэтессы. Интересной оказывается мысль о нежелании подчинить художественное произведение принципам занимательности (критика современного требования забавности как основы художественного произведения , следовательно, актуализация дидактической функции искусства). Здесь находим подтверждение тому, что К.Павлова не ставила перед собой задачу создания красивых и разнообразных поэтических форм13, отдавая приоритет содержательному аспекту, собственно мысли ( «Да и форма, была бы на свете только одна форма...» ). Кроме того, очерк служит ключом к осмыслению типа художника, к которому относится К.Павлова. Можно охарактеризовать ее как художника-традиционалиста, который в рамках романтического мировидения решал для себя задачу следования авторитетным образцам (принцип «сказать новое о старом»). На примере литературных связей с Пушкиным (сопоставление «Кадрили» с «Евгением Онегиным», «Старухи» с «Пиковой дамой» и др.) показывается очевидная самостоятельность художественного мышления К.Павловой.14 Вскрывается «диалогический» принцип выстраивания произведений (порождение своего произведения в отталкивании от хорошо известного чужого), в связи с чем дается характеристика творческого «диалога»-полемики с Пушкиным. Анализируется явление мнимой подражательности в творчестве К.Павловой (использование чужой фразеологии, образности для выражения своих идей).

В 40-е гг. романтическое мировидение поэтессы, в рамках которого сформировались ее творческие установки и принципы, испытывает кризис в связи с нарастанием в общественном сознания нации прагматических >1 позитивистских настроений. Новая эпоха, отличающаяся переходным характером, требовала от романтика-идеалиста существенной жертвы, на которую он идет неохотно. К.Павлова защищает идеалы эпохи Пушкина и Боратынского, мысля себя «последним поэтом» в «вех железный»(Боратынский «Последний поэте). Тем не менее, чувствуя истицу и в требованиях нового времени («в наш век поэт должен содействовать поколению трудолюбивому;

" В данной случае оспаривался мнение В.Переверзева, который воспринимал поэзию К. Павловой как «красивый пустоцвет», признавая изящество формы при бедоости содержательного слоя. Переверэев В. Салонная поэтесса // Современный мир, Спб., 1915, №12, отд. П, с. 185-188.

'4 В научной литературе за КПавловой несправедливо закрепилось представление как о крайне несамостоятельном художнике, даже плагиаторе См. Б.Садрвсккй ¡(.Павлова // Садовский Б. Ледоход. Статьи и заметки, Пг., 1916, с. 119-121; П-Коварскик. Вст. ст. «¡изданию: Павлова К.К. Полное соф. стих., M.-JL, 1939.

поэзия должна быть полезна», «Двойная жизнь»), К.Павлова пытается примириться с ними. Так возникает идея поэзии как «труда», «ремесла», которая существует у К.Павловой не умозрительно, но претворяется ею в жизнь (Кн.Черкасский: «Мне противны женщины, которые из ума своего делают что-то вроде'рёмесла как К,Павлова и гр.Ростопчина»'5).

Примирительные тенденции в сознании К Павловой усиливаются к сер. 50-х гг. и связаны с христиаяско-религяозными настроениями поэтессы Концепция художника и сущности художественного творчества эволюционирует под влиянием Л.Иванова. На место эстетического критерия оценки труда художника выносится этический Значение работы художника определяется не результатом, но характером замысла. Ценным объявляется характер поведения в подготовительный период к работе16. Страдание -формула, которую, наконец, находит Павлова для определения истинного творческого состояния. Смысл жизни почта заключается в стоическом отречении от земной суеты во имя сохранения дара божьего и в борьбе с «душевным пылом» (см. «Монах», 1840 - как символ представлений К.Павловой об истинном художнике).

Укрепление на религиозной позиции помогает К.Павловой преодолевать природный скепсис. В отношении к проблемам творчества можно говорить о примирении со своей участью поэта, обладающего «скромным даром» (см. анализ проблемы авторства, тема неизвестного поэта, тема «скромного дара»), Христианско-религиозное сознание позволяет поставить на один ценностный уровень поэта с несомненным талантом и талантом скромным.

Почва для восприятия идей А.Иванова («новой эстетики») была подготовлена в К.Павловой общими интересами, родившимися в непосредственном общении с московским кружком славянофилов Славянофильство и привлекало К.Павлову прежде всего религиозной идеей отречения, положенной в основание учения. Вследствие этого родственной оказывалась их художественная практика, суть которой в переходе в рамках романтизма к новой поэтике (условно - от «античной» к «христианской»). Интересно в этом смысле преобразование традиционного образа Музы в образ Девы-чудо («Старуха»), Дева-чудо Павловой еще не строгий Серафим Хомякова, но уже не шалунья-харита раннего Языкова.

Глава П. Поэзия. При анализе поэтического творчества ставится задача выявить доминанты художественного сознания исследуемого автора. Таковой оказывается исключительный интерес к «слову» как проявлению «жизни души» в различных аспектах, начиная с бытового (поэтика беседы), кончая «словом» в аспекте поэтической деятельности. Глава построена таким образом, чтобы показать, как реализовывался в поэзии интерес к «слову», являясь фактором, порождающим в лирическом мире К.Павловой соответствующие формы, образы, ситуации, принципы ведения темы.

I. Пттическое «учение о душе». Лирика К.Павловой представляет собой своеобразный поэтический вариант «учения о душе». Ее интересуют три

15 Рус. Арх., 1896, т.1, с.233.

16 КПашюва придавала особое зкаташе тому, что «Разговор в Кремле» написан во времх великого поста. Ответ Павловой Панаеву. В изд. «Павлова К.К.» под ред. В.Брюсова, с. 333.

проявления душевной жизни человека, три атрибута души - Ум (внимание к мысли), Дух ( у Павловой -проблема эмоциональной стабильности, борьба с унынием ) и Слово (особенно со стороны его коммуникативной функции).

«Идеологический» слой поэзии К.Павловой несет на себе приметы формирующейся на глазах читателя жизненной программы личности. Лирическое творчество является для К.Павловой тем процессом, который помогает личности (автора) осознать самое себя, осмыслить свое место в системе национальной общественной жизни. Это. процесс утверждения и постоянного подтверждения индивидуальна ценностных ориентиров, то «пространство», где утверждается программа их сохранения и отрабатываются позитивные установки на будущее. Таким образом перед нами опьгг психологяческо-аналитической работы, опыт «воспитания души».

«Душа» - тот символ, который занимает центральные позиции и вокруг которого идет дальнейшая текстовая надстройка. Мотив души бесконечно варьируется, обеспечивая единство смыслового поля. Его реализация свидетельствует о христианско-дуалиспиеской позиции Павловой, в чем ее поэтическое учение о душе перекликается с таковым у Жуковского. В связи с этим дается характеристика своеобразия романтической идеи двоемирия у К.Павловой по сравнению с Жуковским. Идея двойственного бытия души понимается не как жизнь «здесь» и жизнь «там», но как жизнь внутренняя и внешняя «здесь». Мистический аспекг редуцирован. Уделяется внимание собственно земному бытию человеческой души, ее взаимосвязям с окружающей действительностью. Мотив смерти делается неактуальным и заменяется мотивом «второго рождения» - как символического представления о духовном возрождении человека («Мотылек»). С Жуковским К.Павлову роднит этический ракурс. Смирение, покорность и , постоянство, символизирующие красоту души, объявляются необходимым условием ее существования. В христианской позиции К.Павловой больше аскетизма, почти нет радостного приятия бытия. Ее волнуют проблемы труда, долга перед небесами. Душевная лень объявляется главным грехом («Три души»).

Центральная идея, возникающая в связи с рассуждением о душе, - идея необходимости ее сохранения. Решение этой проблемы видится в противостоянии души объективному миру. Состояние человеческой души, по мнению К Павловой, бедственно. К ней равнодушна природа, ей враждебен окружающий мир, посягающий на ее чистоту и стремящийся подавить ее возвышенную природу, подчинить бездуховной пошлости. Из бедственного положения предполагается единственный выход - стараться не стареть душою, в чем и заключается главный труд души, ее долг перед небесами (труд души как борьба за веру в идеалы юности, как сопротивление естественному ходу жизни). Призыв Жуковского «чистыми сберечь сердца» понят как требование «сохранить свои мечты».

Рассматривается романтическая оппозиция «душа - мир внешний», в которой «мир внешний», враждебный по отношению к душе, представлен как мир природы (см. мотив равнодушной природы - «мир широкий молод вечно и стареет лишь душа») и мир людей (свет). Увлеченность красотой душевной жизни редуцирует интерес поэтессы к красоте природного мира, ввиду чего пейзаж представлен скупо, подчинен идее творческого/нетворческого состояния души.

Презрительное отношение к свету возникает на основе представлений о нем как об обществе праздных людей. Интересно, что в числе отрицательных качеств «света», «убивающих» внутреннюю жизнь отдедьной личности (душу), представлены как главные - «пустословие» и «злословие», составляющие основное содержание светских бесед. Однако отношение к светским разговорам неоднозначно. Осуждая пустоту «светской болтовни», К.Павлова испытывает на. себе обаяние искусства светской беседы («фехтованья словесного»). Тема разговора - одна из центральных в творчестве К.Павловой. («Кадриль» - поэма на тему женского красноречия, структура поэмы воспроизводит ситуацию задушевной беседы). Павлова увлекается исследованием природы словесного общения, коммуникативная ситуация выступает в качестве структурного стержня ее произведений(см. роль диалога в ст.«Рудокоп», «Блещет дол ..», «Разговор вТрианоне», «Разговор в Кремле», «Спутница Фея» и др.). Павлова поднимает проблему ложной коммуникации (иллюзорно коммуникативная функция слова в «Сцене»), Высказано предположение, что интерес к проблеме «устной беседы» (разговора) возник не без влияния Боратынского и Киреевского, создававших своего рода теорию «задушевного разговора», противопоставляя его ценность издержкам «обыкновенной светской перемолвки»17. Дается анализ стихотворения «Старуха», которое выступает как рассказ-метафора таинственной природы словесного общения («колдовские чары» слова). Привлекает к себе внимание символический образ Девы-чудо, который , кроме прочего (см. гл.1), есть персонификация идеи красноречия. Тема красноречия, безусловно, имеет расширительный смысл - от красноречия поэтического (власть художественного произведения над читателем) до бытового (обаяние собеседника в ситуации разговора). Автор диссертации полемизирует с американской исследовательницей Л.Парпулловой-Гриббл, трактующей образ как символ женской власти над мужской психикой.18

Слово в целом интересует поэтессу как проявление душевной жизни -божий дар, которым наделена каждая человеческая душа, в связи с чем встает проблема его реализации (оппозиция «злого»- «доброго» слова). Но более всего К.Павлову беспокоит тот дар слова, которым наделены поэтические души, отличающиеся потребностью оформлять свои мысли в слова. Стихотворения типа «Старухи», «Рудокопа», «Блещет дол...» и т.п. - мини-исследование характера, проявления и последствий страсти к поэтическим занятиям (к грезам, мечтам). Мечтательность осознается как качество, обрекающее человека на роль жертвы (мотив власти стихии <искусства> над душой). , ,

2.Пахшя зрелого этапа. Опыт,, циклизации, «Роман жизни» К.Павловой. Второй раздел посвящен анализу «Утинекого цикла» К.Павловой. Любовная лирика, связанная с именем Б И.Утнна, представляет собой зрелый этап творчества поэтессы. Любовные переживания, с одной стороны, выступают как одно из проявлений жизни души. С другой стороны, любовная тема органично сплетена с темой любви к Слову (как в аспекте Поэзии, так и на бытовом уровне - мотив «беседы»). Две области эмоционально возвышающего

" Летопись жизни и творчества Е. А.Боратынского. Сост. А.М.Песм>в, М, НЛО, 1998. С.216.

18 Парпулова-Гриббд Л Таинственна* власть злой старухи', тема и вариация в русском фольклоре н литературе XIX века // Кунсткамера, 1995. Вып. 8/9. С.272.

душу состояния оказываются взаимосвязанными настолько, что К. Павлова готова признать зависимость собственно любовного чувства от Слова. Цикл построен как перевернутая метафора Боратынского : «Разговор - дитя какого-то душевного брака...». У К.Павловой - любовная симпатия - «дитя» задушевного разговора (мотив «Меняясь долгими речами» как начало «романа»).

При анализе цикла автор диссертации пользуется понятием «несобранный цикл» и рабочими понятиями, предложенными в этой связи О.Г.Золотаревой19. Рассмотрена проблема границ «Утинского цикла». Предложено рассматривать в рамках данного цикла все стихотворения в хронологическом отрезке с 1854г. и доводя их список до цикла «Фантасмагории» (в прижизненном сборнике 1863г.20). Указанные 13 стихотворений тесно связаны с основным конфликтом цикла (поединок с жизнью). При решении вопроса о принадлежности стихотворения к циклу предлагается иметь в виду не конкретную адресованность Утину , а потенциальную соотнесенность с его именем. Идея единства цикла ассоциируется именно с новым жизненным периодом, который был (под влиянием личности Утина) испытанием истинности выработанной жизненной программы и потому выглядит как временное заблуждение «ума и сердца». Поэтому лейтмотив «жизни силы» является скрепляющим для всех стихотворений цикла.

Цикл интересен с точки зрения его структуры. Он является как бы трехслойным. Первый уровень связан с лейтмотивом борьбы души с потерями, неизбежно вызываемыми жизнью. Два других, условно определяемые как Любовь и Поэзия (шире - Слово), органично встроены в первый на правах явлений одного порядка. Если с «жизнью» ассоциируется круг явлений, подавляющих эмоциональный тонус души, то любовь и поэзия - напротив, возвышающее состояние, обеспечивающее душе полноценную жизнь.

Далее дается анализ цикла, в задачи которого входит описание лирического сюжета (эмоциональные колебания как этапы развития ситуации). Описание строится таким образом, чтобы показать встроенность в цикл каждого стихотворения, названного выше в качестве «уганского». В целом содержание цикла базируется на проблеме сохранения жизненных ориентиров (сквозные образы «путеводной звезды», «волшебной птицы в пустыне», «маяка», «луча ясного»). Любовный роман, встроенный в цикл, говорит о временной потере «маяка». Любовь . оказалась ложным «маяком». Окончательным решением проблемы путеводной звезды («опор» для души, «приюта») является парадоксальное утверждение в качестве таковой «рокового горя», то есть душевной неуспокоенности, страдания. Позитивный смысл «горестной» ситуации цикла - воспитание души: состояние душевной подавленности в результате неудачнош романа необходимо для того, чтобы душа окрепла. Лирическая героиня отрекается от земных привязанностей (идея религиозного отречения) ради любви к Богу.

Тема Слова в цикле занимает центральную роль. К.Иавлову интересует коммуникативная функция слова. По отношению к земной любви слово занимает ложную позицию, превращаясь из фактора общения в фактор

19 Золотарева О.Г., там же.

20 Стихотворения КЛавговой. М., В типографии Л.И. Степановой. 1863. Мы исходны из предположения, что порядок расположения стихов цикла был продуман самим автором.

отчуждения людей (крах любовной аггуации связывается с ложной информацией, которую получила героиня о будущем друге в ситуации разговора - мотив «родства души» и трансформация его в идею «чуждости» друг друту) По одновременно из плоскости внешней коммуникации слово переходит в плоскость внутреннего самоопределения индивида. Дар поэтического слова помогает лирической героине обрести внутреннюю стабильность, возвращает поэтессу к христианским ценностям. Поэтическое творчество как иерархически более высокая ступень словесной деятельности человека (по сравнению с «бытовым» словом) оказывается средством восстановления нарушенных связей личности с людьми и Богом С цикле настойчиво варьируется мотивный комплекс, не присущий исключительно К.Павловой. Мотивы «родства души», «братства» как истинного дружества, братского пожатия руки (жест-символ, означающий признание в «другом» своего - «брата»), «жизни как борьбы» и «борьбы с жизнью», а также «сочувствия» («созвучия») как основы любовно-дружеской «симпатии» восходят к общеромантическому источнику, однако, сцепляясь между собой , несут информацию о типе романтического сознания и социальной практики романтика-петрашевца. Предпринятый в работе анализ лирики Плещеева, Дурова, Пальма, Ахшарумова засвидетельствовал правильность наблюдения. Настойчивое варьирование данного мотивного комплекса в цикле К.Павловой объясняется, когда мы обращаемся к фигуре Б.И.Утина, который оказывается причастным к движению петрашевцев (см.Приложение). Мы думаем, что комплекс мотивов, связанный с литературными выступлениями петрашевцев, несет определенную функцию в цикле. Это скрытая (или напротив, очевидно открытая ) форма присутствия в цикле адресата, намек на исповедание его идеалов, которые, являясь по форме выражения «родными» для К.Павловой (восходя к общеромантическому и традиционно христианскому контексту), по существу были ей чуждыми. Так проясняется причина, почему «слово» оказалось ложно-коммуникативным фактором: по существу, участники ситуации, пользуясь сходными по форме понятиями, говорили на разных языках Одни и те же знаки-слова (представления) несли противоположно направленный круг ассоциаций (см характеристика амбивалентного содержания указанных мотивов, особенно на примере сг.«Когда один среди степи сирийской»), противоположность которых была в первую очередь связана с позицией традиционного христианства К.Павловой и «нового» христианства21 (либерального гуманизма), приближающегося к атеизму, Б.И.Утина. Вопреки общепринятому мнению о монологизме Утинского цикла, мы видим в нем именно диалогический цикл с исключительным вниманием к внутреннему миру «не-Я».

3. «Разговор в Кремле» как «поэма об именах». Данный раздел посвящен известному стихотворению К Павловой «Разговор в Кремле», которое достаточно хорошо рассмотрено в научной литературе с точки зрения выражепия в нем славянофильских идей. Предлагается рассмотреть его в ином аспекте, а именно в аспекте проблемы «слова» в творчестве К.Павловой. Славянофильский контекст доминирует и скрывает иную, в чем-то более существенную для данного автора проблематику - ее интерес к слову как знаку (в аспекте мотивированности/немотивированности его содержания). В

и По терминологии К Леонтьева. К.Леошъсв: «Избранное», М_, 1993.

прозаическом фрагменте «За чайным столом» находим подтверждение наблюдению о своеобразном лингвистическом интересе К.Павловой к «слову»-знаку: «...мы, за неимением любви, заменяем ее условными словами и знаками /.../ - Мне кажется, коли есть имя, то должно быть и то, что названо этим именем. - Напротив, где название, там-то часто и нет самой вещи и наоборот».22

Предлагается рассуждение по поводу возможного круга ассоциаций, связанных с центральной идеей стихотворения «Разговор в Кремле» - идеей «безымянного героизма», которая нашла свое выражение в формуле «/Да/ гибнут наши имена». Двустишие: «Да возвеличится Россия И гибнут наши имена», которым поэтесса особенно гордилась, неслучайно построено как аллюзия на известное послание Пушкина Чаадаеву (1818). Здесь содержится намек на общий Пушкину, Чаадаеву и теперь К.Павловой предмет лирического рассуждения, которым оказывается «имя».

С Чаадаевым К.Павлову роднит прежде всего интерес к психологической стороне проблемы «имени» («имя» и память). «Разговор» перенасыщен именами национальных героев, которые являются своеобразными героями произведения и среди которых русских имен значительно меньше, почему результатом «разговора» является вывод о бедности российского прошлого. К.Павлова оспаривает неправильность логического суждения Чаадаева: «если нет в исторической памяти нации славных имен, то нет и достойного исторического прошлого». К.Павлова не согласна с Чаадаевым в том, что качество национальной истории должно определять по сохраненным в памяти нации «именам». Она пытается предложить иную модель исторической памяти, которая опирается не на «имена», а на общий фон исторических потрясений (память хранит в сознании русского «дни Батыя», но «ведает едва ли, кто был Евпатий и Претич»). Если для Чаадаева все-таки предполагается зависимость между «именем» и сущностью, за ним стоящим (есть имена -следовательно, есть и герои), то для Павловой ровно наоборот: если нет в памяти «имен» (героев), значит, герои обязательно должны быть. Возникает идея безымянного героизма как явления именно российской истории.

Если проследить эволюцию отношения Пушкина к имени (репутация героя, слава) по стихотворениям, обращенным к Чаадаеву («К портрету Чаадаева», 1820«К чему холодные сомненья?», 1824; ), станет ясно, что суть этой эволюции - в отказе от репутации героя - то есть в отказе от «имени». Отказ от репутации героя связан как у Пушкина, так и у Чаадаева с мыслью о неразвитости общественного мнения, которое не способно оценить по достоинству поступки и качества личности, истинно заслуживающие внимания. Более того, общество награждает почетом (присваивает имя героя, дает «имя») как правило тем, кто того не достоин. Иными словами, данное «имя» не соответствует тому, что за ним стоит. Таким образом, оказывается делом неблагодарным желание славы, желание «иметь имя» в глазах неразвитой публики. К.Павлова свою идею «безымянного героизма» стремится связать с общим опытом Пушкина и Чаадаева.

Проблема «безымянного героизма», конечно, связана со славянофильскими настроениями поэтессы (отсюда отсылки к текстам древней литературы - упоминание о безымянных героях как об истинных героях), но не

22 Павлова К.К. Собр. соч. в 2-х тт., Пг„ 1915. Т.2, с.355.

исчерпывается ими. Скорее в данном случае следует иметь в виду общекультурную ситуацию ХЗХв., в рамках которой проблема «имени» осмысляется именно как проблема несоответствия данного имени содержанию, за ним стоящему, и в качестве таковой выступает как проблема «предрассудка». В связи с этим приводятся примеры из литературы 30-40-х гг., которые иллюстрируют скептическое отношение к «имени» (Н,Ф.Пдвлов .«Именины», И С.Тургенев «Гамлет Щигровского уезда»).

3. Глава IV. Проза. Глава начинается с обзора прозаических опытов К.Павловой. Привлекается внимание к полузабытому сочинению «За чайным столом»(1859), которое несправедливо исключено из послереволюционных изданий сочинений К.Павловой. Интересное в жанровом отношении (фрагмент), оно также демонстрирует хорошую степень освоения поэтессой собственно прозаического языка, чего нельзя сказать о более известном произведении «Двойная жизнь» (1848), Однако «Двойная жизнь» - явление симптоматическое для литературного процесса 40-х гг. Поэтому далее представлен анализ собственно «Двойной жизни».

Проанализированы критические рецензии современников, показавшие действительный интерес к очерку со стороны критиков различной ориентации. Уточнен характер рецензий. Так, рецензия бар.Розена23, ошибочно считается отрицательной (в комментариях к Изд. 1939г. и к Изд. 1964г.). Мы предлагаем давать ее в списке «сочувственных» отзывов. Напротив, по недоразумению считающаяся похвальной рецензия «Библиотеки для чтения» (аноним), является очевидно резко ироничной 71 В целом анализ оценок современников показывает, что они с достаточным вниманием и по возможности объективно отнеслись к первому прозаическому выступлению К.Павловой в печати. Был представлен серьезный и основательный разбор содержательного слоя. Оценки показали некое единство впечатления, несмотря на различные партийные интересы критиков. Единодушно отметили талант автора, серьезность поднятых вопросов. Но и осудили за идеализм, следствием которою явилось отсутствие полноты жизни (истины) в произведении. В требовании «полноты жизни» сказался дух эпохи (40-е гг.), те изменения в общественном сознании, которые связаны с усилением позитивистских настроений. Любопытным и небеспочвенным явилось возникшее практически у всех рецензентов ощущение некой «неопределенности» в «общем созерцании» очерка, что связано, как выясняется при дальнейшем анализе произведения, с.колебаниями автора в вопросе отношения к «идеалистическим» • и «реалистическим» , требованиям старой и новой эпох. . . . .

Анализ произведения предваряется аналитическим обзором научной литературы о нем в отечественной и зарубежной науке. Подчеркивается неисследованность вопроса. Рассмотрено мнение 11.11 Громова (вст. ст. к Изд. 1964г.) и Barbara Heidt Monter", переводчицы «романа» К.Павловой на английский язык. Автор диссертации, подчеркивая ценность наблюдений П.П.Громова, касающихся связи очерка с общим движением русской литературы, однако, оспаривает его позицию по отношению к идее

23 Сын Отечества, 1848, №5, с. 1-19.

24 Библиотека для чтении, 1848, т.87, отд.6, с. 1-27.

25 /А double life/ K.Pavlova ; Transi, a., with an introi by Barbara Heidt Monter, 1978.

произведения (для Громова - замысел повторяет идею стихотворения «Есть любимцы вдохновений»). Интересно мнение зарубежной исследовательницы Barbara Heidt Monter. Не принимая тенденциозную трактовку очерка в феминистическом духе, мы отдаем должное ее наблюдениям над текстом (принцип чередования: «сон-явь», «радость-тоска», на уровне стиля: дидактизм и живые диалоги и т.д.; внимание к детали в структуре романа, функция которой оказывается символической: атрибут женского быта - браслет - как символ судьбы женщины). Наблюдение относительно символической функции детали помогло нам осознать принцип выстраивания образа героини (Цецилия и ассоциативная связь героини с образом лип, которые выступают в роли символа поэтического состояния и символа мечтательной природы девушки). Положение зарубежной исследовательницы о символической функции детали подтверждается результатами нашего сопоставительного анализа «Двойной жизни» с повестями К.Аксакова.

Наиболее интересной по отношению к очерку «Двойная жизнь» представляется проблема его соответствия жанровому канону. Неслучайно очерк фигурирует по «плавающим» титлом: «очерк - поэма - роман». Своеобразие жанровой природы очерка заключается не столько в ее неопределенности, сколько в хорошо ощущаемом противоборстве различных жанрово-стилевых образований. Главная жанровая оппозиция очевидна - на одном полюсе оказывается поэма как жанр романтический, на другом -физиологический очерк, переключающий все произведение, если можно так выразиться, в реалистический регистр. Причем за романтическим и реалистическим пластами символически закрепляется и родовой признак (соответственно - лирика и проза, чем и мотивировано, с нашей точки зрения, их введение в пространство одного произведения). Жанровый конфликт, таким образом, усилен родовым. Символизируя борьбу романтического и реалистического, он заявляет себя как конфликт уже в рамках собственно романтических жанров, представленных полностью или частично в «Двойной жизни». Сопоставляя очерк с типологически сходными явлениями русского литературного процесса 20-40-х гг., мы пришли к выводу, что он рождается на фоне и в связи с произведениями, которые по жанровому признаку можно разделить на четыре группы: 1.Романтическая поэма (повесть) мистического содержания, восходящая к немецкому романтизму, 2.Романтическая поэма (повесть) классического типа («русская романтическая поэма 20-х гг.»); З.Свегская повесть; 4.Семейная физиология 40-х гг. Таким образом, сильно выраженным оказывается романтический пласт благодаря присутствию жанровых структур, рожденных романтизмом (№№ 1, 2, 3). Причем №1 связан с №№2 и 3 также противоречиво. В последних (№№2 и 3 - «классическая поэма» и светская повесть) мы можем видеть «реалистические» тенденции в виде центрального жанрового конфликта - конфликта социально-психологического. Жанр № 1 (мистическая поэма немецкого образца) противостоит им как основанный на принципе условности, так как по сути является аллегорией и чужд психологизма. Таким образом, перед нами пример эклектического образования, природа которого не может и не должна быть охарактеризована однозначно. Можно предположил», учитывая общую склонность К.Павловой к созданию оксюморонов, что совмещение несовместимых жанровых структур было приемом, однако, не обязательно. Очевидно одно - объективно в этом явлении выразилась переходность

состояния как авторского сознания, так и общественного сознания в целом (борьба романтизма и реализма)

____Далее - речь идет о «Двойной жизни» как произведении собственно

романтическом. В качестве объекта описания выделяется жанровая структура ,\Ь1, которая формирует у читателя впечатление от «очерка» как от «поэмы» уходящей эпохи («мутно-мистическая поэма»). В целях анализа данной жанровой структуры привлекается соответствующий жанровый эквивалент, родившийся на русской почве: две повести К.Аксакова «Вальтер Эйзенберп» и «Облако» (обе- 1836г.). При ближайшем рассмотрении повестей обнаруживаются конкретные текстовые связи с «Двойной жизнью», что позволяет увидеть и них литературный источник для очерка Павловой.

Жанр мистической поэмы немецкого образца, связанный на русской почве с именем К.Аксакова, был необходим К Павловой для введения в «очерк» идеи приоритета идеальных начал жизни над реальными. Сам жанр декларировал эту идею, однако скептическому мироотношению автора оказались тесны его рамки. К.Павлова разрушает основы условного жанра введением реалистическо-пснхологических мотивировок. С этой точки зрения анализируется функция образа Призрака, которая оказывается двоякой. Призрак ведет себя как персонаж мистической поэмы - аллегории и одновременно является символическим представлением двойственности сознания героини, то есть имеет реалистическо-психологическую основу (см. прием переклички «голосов», гл. V). В этой плоскости идея «двойной жизни» получает еще одно, может быть, более существенное выражение не разделение жизни на внутреннюю и внешнюю, но раздвоение жизни внутренней.

Сопоставительный анализ «Двойной жизни» и «Зимней дороги» И.Аксакова обнаруживает в ш;х общий прием переклички голосов, наглядно представляющий борьбу сознания. Однако автор «Зимней дороги» настойчиво проводит идею необходимости примирения с действительностью, в чем И.Аксаков проявляет себя как представитель нового поколения. Драматическая фантазия И.Аксакова и понадобилась К.Павловой, чтобы ввести в текст «позитивное сознание» молодого поколения. Напротив, повести его старшего брата создают эффект присутствия в «очерке»-«поэме» романтической идеалистической платформы. Между ними обнаруживается очевидный конфликт, осознаваемый автором «Двойной жизни» как борьба младшего и старшего поколений. Для самой К.Павловой вопрос о Жизни и Мечте ( «Жизнь лучше снов» иль «Там <в жизни> все неясно») остается неразрешенным. К.Павлова пытается примирить два потока в сознании - романтический (в аспекте идеализма) и реалистический (в аспекте позитивного отношения к жизни). Произведет«:, как там представляется, паписано с подсознательной задачей преодоления в себе романтического комплекса и в то же время в противоречивом отстаивании его ценности не только для юношеского возраста, но и для всего периода человеческой жизни.

В Заключении подводятся итоги проделанной работы, делаются общие выводы, к которым автор диссертации пришел а результате исследования.

В Приложение вынесены биографические сведения об адресате лирического цикла К.Павловой - Б.И.Утине, которые извлечены из материалов

следственной комиссии по Делу петрашевцев26. Они свидетельствуют о развитии молодого человека под влиянием идей петрашевцев. Мы стремились выявить, что могло показаться К.Павловой «родным» при встрече с будущим другом и что говорило о его принципиальной чуждости. Приложение служит дополнением ко 2-й части II главы (Поэзия), являясь основой для изложенной интерпретации Утинского цикла.

м Опубликованы в «Деле петрашевцев». В 3-х тт. Изд. АН СССР, 1937-1951.

По теме диссертации автором опубликовано:

1. Мое святое ремесло // Литература, приложение к г. «Первое сентября», №17, 1998, с.4, 17.-0.5 п л.

2. Каролина Павлова и Пушкин // Пушкин и русская культура. Москва, Диалог МГУ, 1998, с.75-83. - 0,5 п л.

3. «Воспитательный эксперимент» в повести Тургенева «Фауст» и очерке К.Павловой «Двойная жизнь» // Тургеневские чтения ( 11-13 ноября 1998г.), тезисы. М.т 1998, с.44-46. - 0,25 п.л.

4. "Имя» и «безымянность» как предмет рефлексии в русском культурном сознании XIX в // К 60-летшо профессора Лины Ивановны Журавлевой, сборник статей, М., Диалог-МГУ, 1998, сЛ06-117 - 0,5 п.л.

Текст диссертации на тему "Творчество Каролины Павловой"

Московский Государственный Университет им. М. В Ломоносова

филологический факультет

кафедра истории русской литературы

на правах рукописи

Табакова Наталья Анатольевна

ТВОРЧЕСТВО КАРОЛИНЫ ПАВЛОВОЙ

специальность 10.01.01. - «Русская литература» диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор А.И.Журавлева

Москва 1999

СОДЕРЖАНИЕ

Введение....................................................................................................с. 3

Глава I. Литературная позиция...............................................................с. 27

Глава П. Поэзия

/. Поэтическое «учете о душе»........................................................с. 60

2.Поэзия зрелого этапа. Опыт циклизации.

«Роман жмзшш» К Павловой.............................................................с. 77

3. «Разговор в Кремле» как «поэма об именах»...............................с. 111

Глава III Проза.........................................................................................с. 124

Заключение.................................................................................................с. 172

Литература..................................................................................................с Л 76

Приложение................................................................................................с. 182

ВВЕДЕНИЕ

Задачи работы» Творческий путь К. Павловой. Современники о ней и ее литературной деятельности. Научное изучение жизни и творчества поэтессы. Направления исследования. Материал.

Каролина Павлова принадлежит к числу так называемых «второсгепенньк» литературных деятелей постромантической эпохи, интерес к которым остается актуальным в виду общей культурологической тенденции в современном гуманитарном знании. Литературная деятельность Павловой показательна для своего времени, характер ее творчества связан с общими процессами изменения в культурном сознании нации. К. Павлова - одна из немногих женщин XIX столетия, осмелившаяся, по ее словам «вступить на скользкое поприще поэта»1. Изучение этого автора дает представление о внутреннем мире одной из образованных и литературно одаренных женщин, сыгравших свою достаточно заметную роль в истории русского литературного процесса. Цель настоящей работы - показать, как реализовывался литературный талант К. Павловой, учитывая ее генетические и исторические связи с русским литературным процессом.

Изучением оригинального русскоязычного творчества К. Павловой в последние десятилетия почти не занимались, если не считать отдельных работ, посвященных проблеме лирического цикла2. Существует диссертация И.С.Алексеевой, посвященная проблемам творчества К. Павловой. Она представляет собой лингвистический анализ немецких переводов К. Павловой3. Единственной работой о К. Павловой, представляющей собой целостный анализ ее художественного творчества, остается вступительная статья П.ПГромова в издании 1964г.4 Предметом настоящего исследования яляется русскоязычное оригинальное творчество поэтессы, представляющее вполне

1 Ответ К.Павловой И.И. Панаеву после его рецензии на ст. «Разговор в Кремле» // Современник, 1854, Ш, т.48, е.13(Ы36.

2 Золотарева О. Г. К вопросу о несобранных стихотворных циклах 40-60-х гг. XIX в. («Утинский цикл К. Павловой») // Проблемы метода и жанра. Томск, 1983, вып.9.

Чертковер НГ. «Утинский цикл» К. Павловой // Проблемы русской литературы. Магнитогорск, 1992. Вып.2.

3 Алексеева И.С. Лингвистический анализ переводов К. Павловой. Канд. дис. Л., 1982.

4 Павлова К. К. Поли. собр. стих., М.-Л., Сов. писатель, 1964.

самоятельный интерес и все еще недостаточно изученное в современном

литературоведении.

*

К. Павлова - писатель трудной судьбы. Ее литературная репутация не раз подвергалась сомнению. Она знала периоды забвения, сменявшиеся временами восторженных похвал. До настоящего времени отношение к ней неоднозначно. На формирование прохладного отношения к поэтессе серьезное влияние оказали современники, на основании свидетельств которых складывается образ не слишком обаятельный. К. Павлова предстает женщиной малоинтересной, неприятной и утомительной в общении, с раздутым авторским самолюбием, неэмоциональной, лишенной «поэтического огня», с заемными мыслями и чувствами и имеющей только то неоспоримое достоинство, что умела переводить «со всех известных ей языков на все известные ей языки»5. Образ односторонний и, надо думать, несправедливый. Еще в Î915r. Н. О. Лернер писал:

«(Ее имя) хорошо знали деды, еще кое-как помнили отцы, а внуки впервые узнали из некрологов, да еще иногда оно слышалось в преданьях старины, однако редко с честной оценкой, а больше в окружении сплетен и анекдотов ( выделено нами, Я. Г.)».6

Начало поэтической деятельности К. Павловой было встречено с

воодушевлением. Каролина Павлова (тогда Яниш) впервые привлекла к себе

внимание в 1833 г. своими переводами на немецкий язык произведений

современных русских поэтов (сборник «Das Nordlicht», вышедший в Германии).

Идея сборника, по-видимому, принадлежала А. Гумбольдту, встречавшемуся с

К.Яниш в 1829г. в Москве. Есть сведения, что на книгу переводов обратил

внимание Гете и прислал поэтессе «ласковое письмо», которое она любила

вспоминать. В 1839г. во Франции выходит новая книга ее переводов - на

/

французском языке («Les preludes»). На оба сборника сочувственно откликнулись в России. Были даны чрезвычайно высокие оценки (К. Аксаков,

5 В.Г.Бсдинский в 1839г. писал: «Удивительный талант г-жи Павловой переводить стихотворения со всех известных ей языков на все известные ей языки начинает, наконец, приобретать всеобщую известность... Но еще лучше... ее переводы на русский язык» Белинский В.Г. Полн. собр. соч., М., 1953, т.З, с.191.

6 Н. О. Лернер Сочинения К. Павловой. Речь. От 12 окт. 1915г.

М. Катков, И. Киреевский, В. Белинский). Белинский, правда, позже изменил свое мнение о переводах К. Павловой, но по-прежнему считал образцовым перевод пушкинского «Полководца».

Дебют К. Яниш был более чем успешен. Сборники были предусмотрительно ориентированы не на русскую читающую публику, где к женщине-автору относились с известной долей снисхождения.7 Появившиеся за границей талантливые переводы придавали ее деятельности особый смысл и значение. Она выступала в роли посредника между миром русской литературы и иностранным читателем.

Завоевав себе право писать и представлять публике свои произведения, К. Павлова решается перейти к оригинальному творчеству на русском языке. Это происходит в конце 30-х - нач.40-х гг., что совпадает с началом семейной жизни с известным в то время и подающим надежды беллетристом Н. Ф. Павловым. Опыты в новом направлении также встретили живой и искренний интерес со стороны публики. Николай Филиппович, несмотря на авторскую ревность, поначалу принимает деятельное участие в публикациях своей жены, выступая ее личным цензором и посредником с издателями журналов.8 В письме к Шевыреву от 3.VIII. 1839г. Н. Ф. Павлов сообщает: «(жена) стала писать по-русски, да точно славно, хоть мало ... Это говорит муж, который держится правила не баловать своих жен».9

40-е гг., по крайней мере, первые пять-шесть лет - время семейной и творческой гармонии для К. Павловой. Супруги Павловы открывают салон (известные Павловские «четверги»10), который сыграл заметную роль в

7 В России существовала анонимная традиция женского творчества (ХУШ-нач.Х1Хвв. ). См. ст. И. Н. Розанова «Три победы русской поэтессы» (в рукописи, Ю ГЛМ, ф.142). Здесь упоминаются имена Ек. Сумароковой, Е. Тимашевой, А. Готовцевой, 3. Волконской и др. Приводится эпизод из жизни дочерей Сумарокова, которых отец поощрял к писанию стихов и некоторые ньесы помешал в печать как свои.

8 Сохранились письма (1839г.), которыми Н. Ф. Павлов сопровождает отсылку стихов Краевсжому. В числе произведений Хомякова, Языкова стоят стихи «Неизвестной» (письмо от 3.1УЛ839). В письме от 7.1 V.! 839г. пишет, что старается «хватать все, что только попадется замечательного для «Отечественных записок», «Хомяков написал славную пьесу, а я ее тотчас в карман и прилагаю здесь. В Симбирске Языков собрал русские песни, очень любопытные, я вцепился в них. Вот кстати же к ним три пьесы неизвестной переводчицы ...вой».См. Отчет императорской Публичной библиотеки за 1892г. Приложение: Письма Н. Ф. Павлова к

А. А. Красвскому.

9 Приложение к Отчету Ипб за 1892г. Письма к Шевыреву.

10 Ильин Н.Н. Жизнь Н. Ф. Павлова, ГО ГБЛ, ф.710, Оп.1, №3-5.

культурной жизни Москвы того времени. Каролина Карловна увлеченно выполняет роль хозяйки салона, над которой «хотя подсмеивались, однако ее живой и образованный разговор мог делать салон ее приятным и даже привлекательным для литераторов».11 К.Павлова оказывается в центре интеллектуальной жизни столицы. Этот период отмечен интенсивной литературной работой. Несомненными почитателями ее таланта в это время являются братья Аксаковы, А.С.Хомяков, С.П.Шевырев. И.Аксаков считает ее стих «живым и согревающим»12. Хомяков пишет Языкову: «Каково оперилась, барыня: Чудо да и только! Ея деятельность радует нас...». Братья Аксаковы участвуют в театрализованных декламациях стихов К.Павловой.

«Каролина Карловна сидела в это время на особам высоком кресле с подножием в виде лодочки, чтобы плавающие вокруг полуботы и бриги огибали мысом и не беспокоили гички царицы.»13

Отношение Н.Языкова к К.Павловой не поддается однозначному толкованию. Ходили слухи, что Языков был увлечен ею и ее творчеством,14 что возможно и что совсем не препятствовало ему относиться к «подруге милой» с иронией. Возможно также, что он ценил ее тем больше, чем больше было поводов для насмешки. Вообще искренность и ирония в нерасчлененном состоянии присущи Языкову, что выразилось в его творчестве.15 Видимо, за ироническим высказыванием «ваша Муза - любезная начальница моей» стоит признание поэтического таланта К.Павловой. Во всяком случае, он считает ее достойной поддержания «литературной связи». Они «играют» в послания, поддерживая в общем уже ушедшую в прошлое традицию. Послания - как бы поэтический эквивалент «мужской» дружбы, которую так ценила К.Павлова и над чем, очевидно, подтрунивал Н Языков. Отношение к жизни и поэзии как к игре было свойственно Н.Языкову, но никак не К.Павловой. В душе ее

11 Чичерин Б.Н. Москва 40-х гг. М., 1929, с.5.

12 И. Аксаков в его письмах. М., 1888, т.п. Письмо от 7 ноября 1850г., с. 359.

13 Берг Н.В. Посмертные записки. Рус. стар., 1891, №2, с.264.

14 Рапгоф Б JE. Материалы дай изучения жизни и творчества К.Павловой. Иг., Трирема, 1916, с.12.

!5 Муза Н.Языкова «дышит» насмешливой вольностью (или вольной насмешкой?). Пародийность как будто черта его творчества, если бы его пародия имела свою направленность. На самом деле, всегда трудно понять, над чем именно иронизирует Языков (см.напр. «Валдайский узник», «Липы»), В «Липах» особенно непонятно, что является предметом иронии - так не любимые поэтом бедные немцы, оказавшиеся жертвой произвола, или местные власти, взявшие на себя инициативу выполнить безумный план вышестоящего начальства.

накапливалось раздражение, которое позже прорвалось, когда она дала гневную отповедь Н.Языкову в ответ на его пасквиль на «западников» (Языков: «К ненашим», 1846). Эта история показала также, что Языков не совсем легкомысленно относился к мнению К.Павловой. Он искренно забеспокоился и огорчился, когда долгое время не получал ответного послания после своего неблаговидного поступка (К.Павлова не сразу ответила на послание «К ненашим»). Сама К.Павлова, видимо, трезво относилась к Н Языкову, на что указывает также ее пародия на Языкова «Везде и всегда»(ок. 1850г.), где обличается лукавство поэта, неискренность чувства к «подруге милой», которая используется для того, чтобы оттачивать свой стиль.16

Любопытен этот дружеский союз, в котором, очевидно, не все было литературной игрой. Известно хулительное отношение Языкова к «немчуре», в чем выразилась почти физическая брезгливость.17 Каким образом «истая немка» К.Павлова попала в «любезные подруги», «любезность» которой во многом ассоциировалась у Языкова с «славянским духом» поэтических выступлений Каролины Карловны? По этому поводу не без основания иронизировал бар.Розен: «Славянофил Языков принимает в круг настоящих славянок немку Каролину Карловну». «Каролина Карловна пожалована в «славяне». Подчеркивается абсурдность похвалы Языкова в адрес К.Павловой. Языкова восхищает то, что она, владея языками Гете и Шенье, «поет, однако, по-нашему (выделено бар.Розеном), по-московски!» - «самогудным языком». Есть чем восхищаться!18

Большое сочувствие литературная деятельность К.Павловой встречала в славянофильском кругу. Здесь пытались поставить ее творчество на службу своему учению. Правда, восторженность славянофилов мало говорила в пользу

16 При знакомстве с Музой Языкова складывается впечатление о его небрежном и потребительском отношении к действительности как источнику для творчества. Вот образчик настоящей роли женщины в жизни поэта Н.Языкова: «Ну, брат, видно, мне не вкусить от Воейковой плода запрещенного: она на следующей неделе уедет, а я до сих пор ничего решительного не сделал—Впрочем, на этот раз она не очень-то сильно на меня подействовала.. .Она не произвела ни одного стиха, ни одной мысли моей Музе» (Письмо к А.М.Языкову от 5.IV. 1825 г. ИРЛИ, архив Языкова). Почему к К. Павловой не относиться так же?

17 См. лирику Н.М.Языкова, также статью А.М.Пескова «Святая Русь и немецкая нехристь Николая Языкова» // НЛО, М., 1995. №16.

18 Сын Отечества, 1848, №10, отдел критики и библиографии, с. 9.

К.Павловой. Гораздо объективнее в своих оценках были оппоненты славянофильства. Их сдержанные похвалы таланту поэтессы говорят в большей степени о ее достоинствах.

В целом анализ критических суждений современников в адрес К.Павловой показывает, что критика была в основном направлена на некоторые неудобные черты ее характера, на поведение, которое многим казалось бестактным. Не нравилась любовь к однообразным и неуместным разговорам, назойливость, театрализованные декламации стихов, которые резали слух и смущали публику. Причиной этого, как правило, считали до болезненного развитое авторское самолюбие, заставлявшее ее видеть в себе какую-то исключительную особу. Д.Григорович: «Она была искренне уверена, что возвышенные, исключительно даровитые натуры, к каким она себя причисляла, недолговечны, и часто напоминала о скором своем конце». Так что Т.Ф.Грановский однажды не выдержал и спросил: «.Каролина Карловна, когда же вы умрете?»19 Критические заметки о К. Павловой (некоторые из них полупародийного характера) оставили Григорович, Панаев, Берг, Никитенко, Б.Н.Чичерин, Шевырев, Сабинина, Н.Ф.Павлов и др. Никитенко: «Она не без дарования, но страшно всем надоедает своей болтовней и навязчивостью. К тому же, единственный предмет ее разговоров - это она сама, ее авторство и стихи. Она всякому встречному декламирует их».20 Наряду с критикой ее поведения обнаруживается тенденция объективного отношения к ее творчеству. Никитенко: «Она не без дарования». Чичерин: «Она отлично владела стихом, переводила превосходно, а иногда ей удавалось метко и изящно выразить мысль в поэтической форме». Григорович о ее стихах: «Отличавшиеся ... красивыми созвучиями слов». Берг: «Произведения К.Павловой имели некоторые достоинства». Грановский первое время с симпатией относился к ее творчеству, поощряя в К.Павловой объективность и смелость суждений, а также остроумие. Сохранилось свидетельство (Бартенева), что Грановский был в восторге от пародии на Шевырева (?) и бросился целовать ручки у К.Павловой, когда та прочла ее:

Преподаватель христианский, -

19 Григорович Д.В. Литературные воспоминания. Л., 1961, с.118, 119.

20 Никитенко А.В. Записки и дневник. В 2-х тт. Спб., 1905, т.1, с.439.

Он духом тверд , он сердцем чист; Не злой философ он германский, Не беззаконный коммунист!

По собственному убежденью

Стоит он скромно выше всех!..

Невыносим его см иренью

Лишь только ближнего успех, (ок. 1845г.)

Таким образом, современники признавали за К Павловой не только сам факт поэтического таланта, ее «недюжинные» способности, но и успешную их реализацию.

Конец 40-х гт. оказался для КПавловой периодом творческого взлета и одновременно началом охлаждения к ней в России. В 1848г. она пишет самое любимое свое произведение «Разговор в Трианоне», которое не допустила к печати цензура, чем было придано ему дополнительное значение. В 1848г. вышло в свет ее новое лиро-прозаическое произведение «Двойная жизнь», которое не явилось большой творческой удачей, но доказало положительное отношение к ней в обществе как к писательнице. Критические отзывы в целом продемонстрировали интерес и ожидания, связанные с ее будущей творческой деятельностью. «Действительно, имя г-жи Павловой - первое у нас имя такой женщины-писательницы, которая с талантами, дарованными природой, соединяет сознание литературной деятельности, приходящее от науки »(Отечественные записки, 1848). Очерк признан «весьма приятным подарком русской литературе» (там же).

Но насколько яркими были для К.Павловой 40-е гг., настолько мрачным