автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Литературный стиль Епифания Премудрого

Полный текст автореферата диссертации по теме "Литературный стиль Епифания Премудрого"

На правах рукописи

АВЛАСОВИЧ Светлана Михайловна

ЛИТЕРАТУРНЫЙ СТИЛЬ ЕПИФАНИЯ ПРЕМУДРОГО (ПРОБЛЕМЫ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ И САМОБЫТНОСТИ)

Специальность 10 01 01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

□03070229

Омск 2007

003070229

Диссертация выполнена в Омском государственном университете им Ф М Достоевского на кафедре русской и зарубежной литературы

Научный руководитель - кандидат филологических наук, доцент

Гриднева Любовь Николаевна

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Минеева Софья Викторовна

кандидат филологических наук, доцент Барский Олег Вадимович

Ведущая организация - Новосибирский государственный

университет

Защита состоится «29» мая 2007 г в 10 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212 179 02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Омском государственном университете им Ф М Достоевского по адресу 644077, г Омск, пр Мира, 55-а, зал заседаний ученого совета ОмГУ

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Омского государственного университета им Ф.М Достоевского

Автореферат разослан «,¿51» Опфр _2007 г

Ученый секретарь диссертационного совета д Кривозубова Г А

кандидат филологических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Епифаний Премудрый, русский агиограф XV в, известен медиевистике как непревзойденный стилист Инок Троице-Сергиевой Лавры, один из самых ученых и разносторонне одаренных людей своего времени, он является автором, по крайней мере, двух житий - Сергия Радонежского и Стефана Пермского Кроме того, авторство «Слова о жигии и преставлении Димитрия Ивановича, царя русьскаго» чаще всего приписывают этому же агиографу Уникальный стиль его произведений вызывал и вызывает интерес исследователей Анализ особенностей творчества Епифания, по мнению JI А. Дмитриева, является «ключевой, центральной проблемой в изучении русской агиографии, связываемой со вторым южнославянским влиянием» [Дмитриев 1994 72-89] Какие художественные и мировоззренческие принципы могли повлиять на агиографа, как они вошли в его философскую картину мира и как были отражены в его произведениях9 Что в новом литературном стиле явилось заимствованием из культуры православного Востока и что стало самобытной отличительной чертой русской агиографии?

Актуальность диссертационной работы определяется относительной неисследованностью проблем преемственности и самобытности Епи-фаниева стиля, его природы и причины возникновения и расцвета «плетения словес» в творчестве Епифания

В литературоведении неоднократно утверждался и опровергался тезис о связи витиеватой стилистики средневековой агиографии с победой Григория Паламы и афонских исихастов над Варлаамом Калабрийским и его сторонниками на константинопольских соборах в XIV веке и утверждением культурных и мировоззренческих принципов исихазма в Византии, на Балканах и в Древней Руси Соответственно, можно наблюдать два основных направления в исследовании творчества Епифания Премудрого, которые, в свою очередь, распадаются на несколько более мелких

Сторонники исихастских и паламитских истоков нового стиля объясняют витиеватость произведений особым отношением исихастов к слову, к световой символике, а также стремлением распространить взгляды Паламы и его последователей по всей православной Эйкумене Как правило, истоки стиля Епифания в таком случае усматриваются в болгарской литературе времен патриарха Евфимия Этих взглядов придерживаются такие исследователи, как Д С Лихачев, А И Калиганов, Г М Прохоров, Р Пик-кио и др Реже истоки витиеватого стиля возводятся к сербской литературе XIII-XIV веков, что можно видеть в концепции В А Мошина и в монографии Ф М Китч Зависимость от византийского исихазма также усматривают О А Родионов, Л А Дмитриев и др

Другие исследователи, не отрицая некоторого влияния поздневизан-тийского богословия на литературы slavia ortodoxa, возводят природу «плетения словес» то к ораторскому искусству (О Ф. Коновалова, В П Адриа-

нова-Перетц, М Ф Антонова, Ю В Алиссандратос, М С Киселева), то к древнерусским патриотическим произведениям (В А Грихин), то к топике античной литературы (Д М Буланин) Кроме того, активно развивается в литературоведении идея психологизма и повышенной эмоциональности, экспрессивности стиля «плетение словес», высказанная Д С Лихачевым и поддержанная В А Грихиным, В Н Топоровым, Е Л Конявской, Л С Соболевой, О Н Бахтиной и др Ряд исследователей соотносит творчество Епифания Премудрого и особенности его стилистики с ораторским искусством Киевской Руси (О Ф Коновалова), а также с жанром византийской эпитафики (О А Родионов)

Чрезвычайно широкий диапазон взглядов на природу Епифаниева стиля обусловливает необходимость систематизирования существующих концепций и дальнейшего исследования этой проблемы К сожалению, недостаточно изучен вопрос соотношения Епифаниевых текстов с гимнографи-ей Древней Руси Медиевистами были отмечены только отдельные вкрапления акафистных композиционных схем в литературное наследие эпохи второго южнославянского влияния В свете современных исследований, предполагающих или утверждающих причастность Епифания Премудрого к сочинению и переписыванию богослужебных текстов и нотных рукописей (С В Фролов, Б М Клосс, Н С Серегина и др ), анализ влияния гимнографи-ческих произведений Православного Востока на агиографическое творчество этого писателя представляется небезынтересным и плодотворным Также недостаточно изучено медиевистикой соотношение Епифаниевых произведений с ранними исихастскими текстами, например, «Лествицей» Иоанна Синайского, Словами Симеона Нового Богослова, Григория Назианзина, Ефрема и Исаака Сириных Рассмотрение текстов Епифания в контексте древней исихастской литературы является актуальным для решения проблем преемственности и самобытности творчества русского агиографа

Научная новизна диссертационного исследования определяется актуальностью обозначенной проблемы и состоит в следующем

1 В работе уясняются те особенности русского восприятия идей исихазма, которые отразились на стиле произведений Епифания Премудрого, впервые природа стиля сопоставляется с практикой «непрестанной молитвы», в связи с чем иначе осмысляются многие преемственные и самобытные литературные приемы древнерусского книжника

2 Агиография Епифания Премудрого рассматривается в контексте исихастской допаламитской литературы, исследуются ранее не отмечавшиеся сходные черты стилистики Епифания и таких авторов, как Симеон Новый Богослов, Никита Стифат, Ефрем Сирин, Роман Сладкопевец и др

3 В работе исследуются гимнографические реминисценции в Епифаниевых сочинениях, ранее не изучавшиеся литературоведением, уясняется роль, которую играют эти вкрапления в житиях

4 Исследование рассматривает музыкальную природу Епифаниева слова впервые проводится параллель между способами построения некоторых богослужебных мелодий и принципами организации текста у Епифания

5 «Стиль эпохи» второго южнославянского влияния получает в исследовании новое осмысление и рассматривается как «молитвенно-медитативный стиль», генетически связанный с практикой «непрестанной молитвы»

Цель диссертационной работы установить природу стиля Епифания Премудрого и решить проблему его преемственности и самобытности

Основные задачи исследования, обусловленные поставленной целью

1 Уяснить объем и границы литературного контекста творчества Епифания Премудрого и основные писательские принципы тех авторов, которые могли оказать влияние на творчество русского агиографа

2 Провести сравнительный анализ агиографии Епифания с ранними и современными ему исихастскими произведениями, уяснить роль исихазма в формировании стилистической манеры Епифания

3 Выявить связь Епифаниева стиля с гимнографией Православного Востока

4 Обозначить стилистические черты Епифаниевой агиографии, не являющиеся следствием тех или иных влияний и заимствований, а характеризующие его уникальную писательскую манеру

Материалом исследования стали два произведения, написанные Епи-фанием Премудрым «Жизнь и житие преподобнаго и богоноснаго отца нашего Серпя, игумена Радонежскаго» и «Слово о житии и учении святаго отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа», причем более тщательному стилистическому анализу было подвергнуто второе Житие как несомненно и полностью принадлежащее перу Епифания К исследованию привлекалось также «Письмо инока Епифания Кириллу Тверскому» Для исследования использовались публикации текстологически выверенных произведений

Слово о житш преподобнаго и богоноснаго отца нашего Сергш, игумена Радонежскаго // Библиотека литературы Древней Руси В 20 т / [РАН, Ин-трус лит (Пушк Дом)] -СПб, 1997 - Т 6 XIV - середина XV века - СПб, 1999 - С 254-411 (далееЖСР)

Преподобного во свящепноиноких отца нашего Епифаниа, сочинено быстъ слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа II Святитель Стефан Пермский к 600-летию со дня преставления / пер, вступ ст, подг текстов Г М Прохорова - СПб, 1995 -С 50-262(далееЖСП)

Письмо инока Епифания Кириллу Тверскому // Библиотека литературы Древней Руси В 20 т / [РАН, Ин-т русской литературы (Пушк Дом)] -СПб, 1997. - Т 6 XIV-середина XV века - СПб, 1999 - С 440-441

Используемые для сравнения произведения сирийской, греческой, болгарской и сербской литератур, не являясь самостоятельным предметом исследования, интересуют нас только как переводные произведения и реалии русской книжной культуры времен Епифания Премудрого, поэтому для анализа в большинстве случаев был взят древнерусский перевод этих текстов, реже - русский перевод Обращение к русскому переводу древних текстов мы сочли возможным постольку, поскольку этому соответствовала конкретная исследовательская задача Так, рассмотрение развития определенного мотива в литературе или уяснение писательской позиции автора при помощи цитирования его сочинения не предполагает стилистического анализа и делает возможным обращение к русскому переводу

Объектом исследования является стиль агиографии Епифания Премудрого

Предметом исследования стала природа Епифаниева стиля, его связь с исихастским мировоззрением и, более конкретно, преемственные и самобытные черты стилистической манеры Епифания

Методологическую и теоретическую основу работы составили труды ряда отечественных и зарубежных ученых в области теории литературы, истории древних литератур, теологии, философии, патрологии, искусствоведения За основу взято представление о литературном стиле как мировоззренческом ялении, изложенное в трудах А Ф Лосева, С С Аве-ринцева и Д С Лихачева Наиболее важными для исследования является понятие «стиля эпохи»

Основополагающим для диссертации стало понимание исихазма как учения о «непрестанной молитве», которое предложено в работах В В Ле-пахина, И Мейендорфа

Кроме того, в работе использованы результаты историко-литературных и текстологических исследований Г М Прохорова, Б М Клосса, И С Дуйчева, В А Мошина, О А Родионова Использованы также результаты литературоведческого анализа Епифаниевых текстов Г М КйсЬ, О Ф Коноваловой, М Ф Антоновой, Д Л Спивак, культурологического анализа С В. Фролова Среди искусствоведческих исследований наиболее важными явились труды И А Гарднера, В И Мартынова, Г А Пожидаевой, В В Лепахина, М Н Тарабукина, Л А Успенского

Методы исследования В работе использованы культурологический, сравнительно-исторический, стилистический и герменевтический методы научного анализа, а также — приемы интертекстуального анализа Использование названных методов позволило, во-первых, сопоставить тексты разных эпох и литератур, во-вторых, обозначить основные мировоззренческие принципы и писательские установки древнерусского агиографа и, в-третьих, рассмотреть особенности его уникальной стилистики, а также указать на сходные структурные принципы в произведениях разных видов искусства

Теоретическая значимость работы заключается в том, что лежащий в основе исследования подход к литературному стилю Епифания Премудрого как явлению мировоззренческого характера, отражающему философскую картину мира исихаста-практика, позволяет уяснить природу «плетения словес» и смысл характерных особенностей «стиля эпохи» второго южнославянского влияния В работе уточняются термины «русский иси-хазм», «экспрессивно-эмоциональный стиль», вводится определение «молитвенно-медитативный стиль» Сопоставление «плетения словес» с конструктивными принципами древнерусского певческого искусства и выявление гимнографпческих цитат и реминисценций в Епифаниевых житиях вносят вклад в изучение истории древнерусской литературы

Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученных результатов при разработке лекционных и специальных курсов по теории и истории русской литературы Х1-ХУП вв Некоторые материалы исследования могут быть востребованными при изучении смежных наук - истории, философии, теологии, искусствоведения

На защиту выносятся следующие основные положения диссертационной работы:

1 Уникальный литературный стиль Епифания Премудрого является отражением в тексте практики «непрестанной молитвы» и связанных с ней особенностей исихастского мировоззрения автора

2 Тексты агиографа связаны со специфически русским восприятием идей исихазма Исихазм же, понимаемый как паламизм, практически не находит отражения в Епифаниевых житиях, что отличает его произведения от современной ему византийской и южнославянской агиографии

3 Стиль Епифания генетически связан с исихастскими допаламит-скими произведениями Русский агиограф перенимает идеи и литературные приемы древних авторов-исихастов и приспосабливает их к своему стилю

4 Главным литературным источником Епифаниевых произведений является гимнография Православного Востока Усваивая ее стилистические черты, Епифаний учитывает как текстуальную, так и музыкальную сторону богослужебных произведений, что является уникальной особенностью его творчества

5, Витиеватый стиль Епифания находит параллели в древнерусской книжной миниатюре, иконографии и музыкальном искусстве Наиболее значительное сходство обнаруживается с конструктивными принципами древнерусской певческой системы

6 Произведения Епифания органично вписываются в «стиль эпохи» второго южнославянского влияния, который связан с этикой и эстетикой исихазма и заслуживает названия «молитвенно-медитативного стиля»

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования получили отражение в докладах на Международных научных кон-

ференциях «Древнерусское духовное наследие в Сибири» (Новосибирск, 2005), «Святоотеческие традиции русской литературы» (Омск, 2005), «Пушкинские чтения» (Санкт-Петербург, 2004), в докладах на студенческих конференциях и семинарах Омского государственного университета, а также на заседании кафедры русской и зарубежной литературы ОмГУ По теме диссертации опубликовано десять статей Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложений и списка использованной литературы, насчитывающего 255 источников Содержание работы изложено на 185 страницах

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, объект, предмет и методология исследования, научная новизна работы, определяются цель и задачи исследования, его структура

Первая глава «Литературный стиль древнерусского книжника» посвящена теоретическим вопросам литературного стиля, «стиля эпохи», иси-хазма как важнейшего философского учения для эпохи второго южнославянского влияния, кроме того, в первой главе рассматриваются вопросы творческой биографии Епифания Премудрого и дается обзор исследований, посвященных его стилю

В первом разделе этой главы уясняется объем понятия «литературный стиль» и рассматриваются основные особенности средневековой стилистики В реферируемой работе за основу взято предложенное А Ф Лосевым понимание стиля как «принципа конструирования самого художественного произведения, взятого во всей его полноте и толще, во всем его художественном потенциале», причем, конструирования на основе основных мировоззренческих принципов и впечатлений от жизни у художника [Лосев 1994 218]

Понимание художественного стиля как мировоззренческого явления, как стиля мировосприятия характерно для трудов С С Аверинцева, посвященных древним литературам Ученый утверждает, что медиевисту, занимающемуся проблемами поэтики и литературного стиля, необходимо идти от «внутреннего строя средневековой картины мира» и изучать «внутренний склад ушедшей духовной жизни, взятый как целое» [Аверинцев 2004 38] Таким образом, исследуя стиль, мы изучаем тот фундамент, на котором сконструировано произведение, то есть совокупность убеждений, приоритетов, этических и эстетических норм и догм, через призму которых писатель смотрит на мир

Особенно важным для исследования стало понятие «стиля эпохи» По мнению Д С Лихачева, «[ ] развитие общего стиля эпохи облегчалось отсутствием четких границ между литературой, другими искусствами, естественнонаучными знаниями, общественной мыслью, открытостью всех

форм культуры и их проникнутостью эстетическим началом» [Лихачев 1973 64] Стиль в средневековье становится лицом эпохи, история древнерусской культуры - историей смены стилей Д С Лихачев объясняет это явление «эстетической негибкостью», характерной для мировосприятия людей того времени [Лихачев 1973 166] С С. Аверинцев, рассматривая то же явление на примере ранней византийской литературы, несколько иначе понимает природу стилистического единства По мнению ученого, в основании «стиля эпохи» лежат некоторые особенности христианского средневекового мировосприятия, а именно понимание бытия как некоего гармоничного целого, изначального блага, в котором не-совершенства, некрасоты и не-художественности нет Следовательно, вся художественная культура средневековья в тот или иной момент существования бывает подчинена определенной стилистической доминанте, и, как пишет Аверинцев, «история эстетики применительно к таким эпохам должна приобрести форму широкой типологии стилей мировосприятия» [Аверинцев 2004 38]

В диссертации литературный стиль определяется как аналог мировоззренческого стиля средневекового писателя, а феномен «стиля эпохи» понимается как естественное следствие синкретизма древнерусского искусства, отражающего религиозно-мировоззренческие принципы средневекового человека

Второй раздел первой главы посвящен творческой биографии Епи-фания Премудрого В задачи исследования входит рассмотрение преемственных и самобытных черт Епифаниева творчества, поэтому в данном разделе особое внимание уделено литературным и культурным контактам агиографа, древним русским и византийским монастырям и центрам книжной образованности, которые он посещал и традиции которых перенимал и отражал в житиях

В третьем разделе той же главы делается обзор литературоведческих трудов, посвященных творчеству Епифания Премудрого Сначала рассматриваются дореволюционные исследования, общими чертами которых являются 1) характеристика «плетения словес» как стиля литературных излишеств, 2)соотнесение Епифаниева стиля с реформой болгарского патриарха Евфимия Тырновского, 3) признание несомненной значимости корпуса переводной литературы Х1У~ХУ вв для формирования агиографического стиля Епифания Затем рассматриваются труды советских и современных медиевистов Исследования ведутся в нескольких различных направлениях систематизация излюбленных художественных тропов Епифания (И М КИсН, О Ф Коновалова, М Ф Антонова), поиск литературных источников его житий (Н И Соболев, Ю А Алиссандратос), уяснение писательской позиции агиографа (В П Адрианова-Перетц), его отношения к слову как к Логосу (О Н Бахтина, Т П Рогожникова, Л К Конявская), установление идеологических ориентации писателя (О А Родионов), характе-

ристика его писательского мастерства (Г М Прохоров, Л К Конявская) Наибольшего внимания заслуживают исследования Д С Лихачева и Г М Прохорова Можно условно разделить практически все литературоведческие исследования, посвященные Епифаниеву стилю, на утверждающие связь с учением исихазма и отрицающие ее За рамками этого деления, впрочем, останутся работы, не затрагивающие вопрос мировоззренческих принципов Епифания и посвященные либо границам его литературного творчества (М А. Салмина, А В Соловьев), либо некоторым особенностям его стилистических построений (В М Кириллов, Д Л Спивак)

Четвертый раздел первой главы «Исихазм, паламизм и культура Руси в эпоху второго южнославянского влияния» посвящен уяснению того понимания исихазма, которое наиболее актуально для древнерусского книжника Х1У-ХУ вв и которое обусловливает особенности преемственности Епифаниева творчества и самобытность стиля его сочинений

Современные философы и историки Церкви выделяют четыре значения термина «исихазм» 1) отшельническое безмолвное житие, характерное для египетского монашества IV в, 2) психо-соматический метод творения Иисусовой молитвы, 3) паламизм, т е учение о природе божественных энергий, богопознании и обожении, 4) «движение ревнителей православия, которые во второй половине XIV века распространили свое влияние на всю Восточную Европу и, особенно, на Московскую Русь» [Лепахин 1992 5-32] Для Епифания Премудрого и его современников наиболее актуальны первое, второе и четвертое понимание исихазма Паламизм же, понимаемый как теоретическое оформление мировоззренческих принципов исихазма, не находит столь яркого отражения в культуре Древней Руси Русь, по утверждению В В Лепахина, усвоила исихастское учение о «непрестанной молитве» вместе с принятием православия Влияние Паламы и его сторонников лишь косвенно отразилось на славянской культуре и сказалось только в общем духовном подъеме XIV-XV вв , в то время как в Византии в это время состоялось несколько крупных церковных соборов, посвященных вопросам исихазма и послуживших причиной появления большого корпуса богословской исихаст-ской литературы Русские книжники-созерцатели миновали «паламитскую стадию» в истории развития исихастских идей, для них важнейшей оказалась практическая сторона учения Главными в философской картине мира Епифания стали представления о «непрестанной молитве» и связанные с ней принципы мировосприятия и аскетического поведения

В диссертации исихастское влияние на литературный стиль Епифания рассматривается с точки зрения практической стороны учения, то есть творения автором «непрестанной молитвы» В силу исторических обстоятельств Епифаниева агиография оказалась генетически связанной с до-паламитскими произведениями, хотя отчасти автор перенял и некоторые стилистические черты, характерные для эпохи исихастских споров

Вторая глава «Стиль Епифания Премудрого в литературном контексте черты преемственности» посвящена тем характерным для исихаст-ской литературы стилистическим особенностям, которые Епифаний либо полностью перенимает, либо изменяет, приспосабливая к своему стилю

В первом разделе «Объем и состав литературного контекста творчества Епифания Премудрого» рассматривается та литература, которая явилась контекстом для Епифаниевых житий Во-первых, это переводные произведения, появившиеся в библиотеке Троице-Сергиевой лавры во времена Сергия и Епифания Во-вторых, это та литература, с которой Епифаний мог познакомиться в Ростове, Москве, Твери - городах, обладавших богатыми библиотеками где, как известно, трудился этот книжник В-третьих, сюда должны быть отнесены те святоотеческие сочинения, с которыми Епифаний мог познакомиться во время путешествий в Иерусалим, Константинополь и на Афон, и которые, в силу общих для этой эпохи настроений, носили преимущественно исихастский характер, как и новинки переводной литературы в библиотеке Троицкого монастыря Кроме того, к художественному контексту Епифаниева творчества относится огромный пласт гимнографической литературы Православного Востока, о чем свидетельствует большое количество цитат и реминисценций из богослужебных песнопений, которые Епифаний включает в жития Помимо этого, составной частью контекста Епифаниева творчества являются те сочинения, создание или переписка которых входили в обязанности писателя как монастырского книжника и как секретаря московского митрополита Это летописные повести, послания, древние агиографические произведения, переписанные рукой Епифания в библиотеке Сер-гиевой лавры Среди автографов книжника есть и нотные рукописи, как свидетельствуют исследования современных текстологов и культурологов, и это позволяет рассуждать о музыкальной одаренности Епифания, что и подтверждается проведенным исследованием

Во втором разделе главы рассматривается синхронный для агиогра-фа литературный контекст, то есть произведения таких авторов, как Константинопольский патриарх Каллист (Житие Григория Синаита), патриарх Филофей Коккин (Житие Григория Паламы), инок Феофан (Житие Максима Ковсокаливата), Доментиан Сербский (Житие Саввы Сербского), Евфи-мий Тырновский (Жития Иоанна Рильского, Петки Тырновской), Григорий Мних (Житие Ромма Пустынножителя), митрополит Киприан (Житие митрополита Петра), Пахомий Логофет (Житие Кирилла Белозерского) Сравнительный анализ этих произведений с сочинениями Епифания позволяет сделать выводы о ряде общих черт этих житии (витиеватость, тяготение к библейскому языку и введение в текст большого количества цитат и реминисценций из Ветхого и Нового Завета, увеличение общего объема произведения, особенно же — вводного и заключительного слов, световая символика) Особенностью преемственности Епифания является тот способ

трансплантации, который агиограф выбирает в соответствии с русским восприятием исихастского учения и писательскими установками исихаста-практика Самобытными чертами житий Епифания на фоне современной ему агиографии являются несравненно превосходная степень витийства, умалчивание об исихастском учении, отсутствие драматизма и дидактично-сти, эффект «музыкального» воздействия слова на реципиента, а также обращение к ранней исихастской литературе

Знаменательно, что, не вдаваясь в рассуждения о безмолвии и «непрестанной молитве», свойственные современным Епифанию византийским и отчасти южнославянским житиям, русский агиограф уникальным образом показывает читателю, как следует молчать и молиться Так, Сергий Радонежский в Житии практически ничего не говорит, Епифаний сводит к минимуму прямую речь своего героя Только молитвенные реплики преподобного приводятся в тексте полностью Это сообщает произведению особенно благоговейную интонацию Ярким примером такого «молчания» Сергия является эпизод беседы преподобного с митрополитом Афанасием Всегда безмолствующий Сергий в момент беседы вынужден говорить, но даже здесь, где введение диалога в текст кажется неизбежным, автор избегает прямой речи он дословно приводит то, что говорит Афанасий, а реплики Сергия передает своими словами «Блаженный же отець наш Сергий начят молнти святителя, прося игумена, дабы далъ наставника душам ихь. Преподобный же Афанасий, исполнь сый Святаго Духа, рече: «Възлюбленне! Богь Святым Духом, усты Давыдовы рече: Изведу избранного от людий моих, и пакы: Ибо рука Моя поможет ему, и мышца Моя укр*Ьпит и. Апостол же Павел рече: Никто же приемлет ни чести, ни сану, тъкмо оъзванный от Бога. Тебе же, сыну и брате, Богь възвавый от утробы матере твоея, яже и от многых слышах о теб*Ь, да будеши отселе ты отец и игуменъ братии, Богом събран'Ьн въ обители Святыя Троица». Преподобному же Сергию отрицающуся и недосто-иньство излагающу. Исплънь же сый благодати святаго Духа, Афанасий рече к нему: «Возлюбленне! Вся стяжалъ еси, а послушания не имаши». Отець же наш Сергий поклонься и рече: Яко Госнодеви год*Ь, тако и буди; благословенъ Господь в в'Ъкы! И всем рекшим: Аминь» [Житие Сергия Радонежского 1996 254]

Не рассуждение о безмолвии, а молчаливость главного героя, не рассказ о молитве, а непосредственно молитвенный текст, не наблюдение за молящимся, а монолог самого молящегося, который попеременно обращается то к читателю, то к святому, то к Богу, - вот главные отличительные характеристики текстов Епифания, перенимающего традиции византийских и славянских житий и приспосабливающего их к своему уникальному стилю Агиограф показывает мир молитвенника изнутри, сообщая тем самым произведению известную лиричность и автобиографичность

Третий раздел второй главы «Контекст ранней нснхастской литературы мотив очищения сердца» посвящен рассмотрению одного из важнейших исихастских мотивов - мотива очищения сердца — в допаламитской исихастской литературе и агиографии Епифания Неразрывно связанный с этим мотив плача также актуален для исихастских произведений и тоже рассмотрен в данной главе Делателями «непрестанной молитвы» плач воспринимается одновременно как способ очищения сердца и как действие благодати Божией, свидетельствующее о высокой степени совершенства, а потому в святоотеческой литературе часто встречается словосочетание «ра-достотворный плач» Именно это, парадоксальное на первый взгляд, совмещение радости и печали находит отражение в Епифаниевых сочинениях Так, рассказывая об отношении пермских людей к святителю Стефану, Епифаний пишет «Они же с радостию и с жалостию рекуть[ .]» [Житие Стефана Пермского 1995 42] Передавая разговор Сергия с пресвитером, постригшим святого в иночество и оставляющим его одного в пустыни, агиограф несколько раз заостряет внимание читателя на соединении в Сергии радости и трепета перед отшельническим житием Сочетание печали и радости, обнаженное сердечное восприятие мира и постоянную готовность к покаянным и умиленным слезам можно назвать доминирующим настроением Епифаниевых житий Агиограф сам постоянно пребывает в состоянии сердечного умиления и, передавая свое настроение читателю посредством стилистики, стремится к тому, чтобы удержать и преумножить это чувство В этом Епифаний следует специфически исихастскому представлению о печали и плаче, изложенному в «Лествице» Иоанна Синайского. Лествич-ник пишет о необходимости сознательно принуждать себя к радостной печали и плачу о своем несовершенстве, чтобы каждую минуту быть умиленным от осознания величия Божия и своей греховности

Особенная проникновенность и задушевность, свойственная агиографии Епифания, уходит корнями в исихастские представления о сердце как о главном органе чувств и мыслей человека Практика «непрестанной молитвы» начинается с очищения сердца, сама молитва произносится в сердце, а потому сердечная жизнь святого становится главным объектом наблюдений агиографа, перед которым неважными оказываются все внешние факты биографии Состояние «умиленного» сердца, к которому непрестанно стремится исихаст, передано Епифанием на уровне стилистики Он вводит в жития слова «сердце» и «слезы» как ключевые, подчеркивает покаянные мотивы и сообщает покаянные интонации тексту, гармонично сочетает язык высокой литературы с лаконичными, разговорными выражениями и, при общем созерцательном настроении, переданном в житии, останавливается порой на мелких исторических и бытовых подробностях, которые лишь опосредованно касаются биографии святого Это способствует возникновению проникновенных и задушевных интонации в произведении

Мотив «очищенного сердца», размягченного покаянными слезами и размышлениями о величии Божием, характерен для ранней нсихастской литературы и особенно для такого автора как Ефрем Сирин Епифаний во многом созвучен с этим автором, стиль которого близок к «плетению словес» и отражает философскую картину мира исихаста-практика В диссертации рассматриваются параллельные места из произведений этих авторов и проводится сравнительный анализ стилистических особенностей Та же тема - сердечного сокрушения и умиления - сближает Епифания с Симеоном Новым Богословом, Никитой Стифатом, Романом Сладкопевцем Контекст ранней исихастской литературы во многом оказывается более близким для русского агиографа, чем современная ему агиография

Если преемственность заключается в том, что в центре внимания всех авторов, и русского агиографа в том числе, остается «умное делание», то самобытность Епифания видится в том, как он говорит об этом не рассуждая о роли сердца и «радостотворного плача», но сообщая тексту неповторимую проникновенность.

Третья глава «"Исихия" и велеречие в агиографии Епифания преемственность и самобытность» посвящена рассмотрению Епифаниева уникального «плетения словес», которое, являясь, по сути, многоглаголанием, остается внутренне связанным с тишиной и безмолвием, в том понимании безмолвия, какое характерно для исихазма Неразрывное единство «иси-хии» и велеречия является одним из важнейших моментов исихастского мировоззрения, который находит яркое воплощение не только в Епифание-вых текстах, но в большинстве произведений искусства эпохи второго южнославянского влияния В главе уделяется особое внимание явлению «стиля эпохи», в которую жил Епифаний, рассматривается природа стилистического единства различных произведений, параллельные места и единые коды в литературе, иконописи и древнерусской музыкальной культуре Живописные и музыкальные произведения привлекаются лишь в той мере, в какой это необходимо для раскрытия особенностей литературного стиля Епифания и «стиля эпохи»

В первом разделе главы рассматривается один из наиболее ярких приемов писателя - амплификация, - решается вопрос о литературных источниках амплификации, ее роли в житиях и - шире - в различных жанрах древней литературы, с которыми перекликается агиография Епифания Проведенное исследование позволило утверждать, что близкими Епифанию авторами, чьи произведения, по-видимому, сыграли роль литературных источников для него, являются знаменитые агиографы Никита Стифат, До-ментиан и Теодосий Сербские, а также такие древние проповедники как Ефрем Сирин, Иоанн Златоуст и ораторы Киевской Руси - Иларион и Кирилл Туровский Прием амплификации, которым пользуются перечислен-

ные авторы, в свою очередь, уходит корнями в жанр гимнографии, поскольку тексты практически всех православных служб, посвященных Господским или Богородичным праздникам, построены с помощью этого приема Роль, которую играет амплификация в тексте богослужения, заключается в создании молитвенно-медитативного настроя, в замедлении повествования, в остановке внимания на определенном событии Священной истории или на каком-то размышлении гимнографа По-видимому, ту же функцию прием амплификции выполняет в гомилетических и агиографических произведениях, что заставляет думать о синкретичности жанра агиографии Епифаний, будучи писателем-исихастом, преследует ту же цель, что и гимнограф - создание молитвенного настроя Он сообщает созерцательно-медитативное настроение текстам и вовлекает читателя в свою молитву Молитвенное состояние писателя и его личный созерцательный опыт - непреложное исихастское требование к творчеству, которому в полной мере отвечает Епифаний Для создания подобных Епифаниевым произведений требовались особые условия труда В данном разделе диссертации рассматриваются некоторые свидетельства о жизни средневековых скрип-ториев, которые подтверждают мысль о совершении автором-исихастом «непрестанной молитвы» во время письма Амплификации Епифания наиболее объемны по сравнению с произведениями его предшественников, агиограф не просто вводит гимнографические фрагменты в текст, но отчасти превращает житие в гимн

Второй раздел «Нанизывание синонимов и акафистные конструкции в житиях Епифания» посвящен рассмотрению одного из самых характерных для Епифания видов амплификации - синонимическим перечислениям Они также внутренне связаны с «умным деланием» и являются отражением молитвенного настроя автора Нанизывание синонимов известно литературе со времен античности, и Епифаний, используя этот прием, не вводит в агиографию принципиального новшества Однако, сохраняя форму, агиограф, вслед за гимнографами Православного Востока, вкладывает в нее новое содержание Амплификации Епифания похожи на те, что встречаются, например, у Филона Александрийского или Иоанна Лествичника, но по сути они иные Синонимические перечисления Епифания более напоминают жанр акафиста и по синтаксическим конструкциям, и по метафорике, и по числовой символике, в соответствии с которой выстраивает Епифаний свои словесные ряды Форма акафиста не случайно оказывается актуальной для агиографа начавший свое существование в VI в, этот жанр на время ушел в забвение и лишь в эпоху исихастских споров опять начал развиваться в богослужебной литературе Композиционные и стилистические особенности акафиста таковы, что он оказался наиболее удобным для обретения навыка Иисусовой молитвы, поскольку близок ей по смыслу Суть его в произнесении одного и того прошения или восхваления, облеченного в ка-

ждой синтагме акафистного ряда в разные формы То же самое кроется за синонимическими перечислениями в житиях Епифания, которые, следовательно, оказываются, как и акафист, удобным чтением для делателя «непрестанной молитвы» Обращаясь к акафисту и на содержательном, и на стилистическом уровне, Епифаний еще раз между строк говорит о занятии «умным деланием»

Для агиографа-исихаста, как показывает проведенное исследование, главным литературным источником явились гимнографические тексты Их частое вкрапление в жития, а также способ введения богослужебных цитат и реминисценций в агиографические произведения, являются отличительными чертами Епифаниева стиля

Третий раздел этой главы представляет анализ включенных в Житие Стефана Пермского фрагментов из богослужебных песнопений, которые ранее не рассматривались литературоведами В Житии цитирование богослужебных текстов имеет выборочный характер автор, по-видимому, следует некоей закономерности, подбирая те или иные фрагменты праздничных служб для включения их в произведение Большинство введенных в Житие цитат и реминисценций относится к службам так называемого три-одного цикла, то есть времени Великого поста и Пасхи, а также трех до-постовых недель и семи пасхальных Этому времени соответствует начало проповеди Стефана в Пермской земле, воздвижение здесь первой церкви, а также время преставления Стефана и, соответственно, день его памяти в годовом круге богослужений Цитируя тексты Триоди, агиограф сообщает Житию то настроение, которое было знакомо средневековому читателю по циклу постовых и пасхальных служб Так, например, глава «Молитва за Церковь» в Житии Стефана Пермского практически полностью составлена из гимнографических цитат В основном это фрагменты ирмосов третьей песни канона, подобранные Епифанием по смыслу и характеру роспева (древнерусское написание этого слова, вошедшее в научную терминологию) Первый абзац этой главы в сравнении с текстами ирмосов выгладит так (цитаты из ирмосов, приведенных ниже, подчеркнуты и пронумерованы) Иже словом в начатц*Ь утвержий небеса, разумомМ и небесного круга врьхъ створь(2) [...], Иже над водами небо утвержий, второе же утвержий ни на чем же землю повелением Сн и распространив не-одръжимую земную тяготу, юже на тверди ея основавый над водами многымы, яко и на водах повысив ю неодръжнмо(З); сысЬтелная сущи и съдръжащна вся Божия сила н мудрость(4), иже утверждая и громы и зиждай духи, Утвержение сын твердое, и недвижимое Речение, и Утвер-женье на Тя над'Ьюшимся(5), и Ты есн Утверженье притекающим Ти, Господи И понеже, яко неплоды, роди от язык церкви язычную, непло-дящую церковь(б) Свою утверди, Христе, юже стяжа силою Креста Твоего юже стяжа честною Сн кровию(5), юже утверди, Господи,

на камени тверд*Ьмъ, на камени недвижимом, на камсни в*Ьры на ка-мени заповедей ТвонхП.З), на камени исповедания Твоего, на камени церковном» [Житие Стефана Пермского 1995 236]

Перед нами в данном случае контаминация из нескольких ирмосов

(1) «Утвержден въ начаггЬ небеса разумомъ, и землю на водахъ основа-вый, на камени мя, Христе, заповедей Твоих утверди, яко несть свить, паче ТебНЬ, едине Человеколюбие»»;

(2) «Небеснаго круга верхотворче Господи, и Церкве Зиждителю, Ты мене утверди в любви Твоей, желаний Краю, в*Ьрныхъ утвержденТе, едине Человеколюбие»;

(3) «Водрузивыи на ничесомже землю повелением Твоим, и повесивый неодержимо тяготеющую, на недвижнмем, Христе, каменн заповеден Твоих, Церковь Твою утверди, едине Блаже и Человеколюбие»»;

(4) «Сод^тельная и содержительная всЬхъ БожТя мудросте и сило, не-преклонну, недвижиму Церковь утверди, Христе, едшгь бо еси Свять, во святыхъ почивали»;

(5) «УтвержденТе на Тя надеющимся, утверди, Господи, Церковь, юже стяжал*, еси нестною Твоею кровию»»;

(6) «Процвела, яко крин, Господи, языческая неплодящая Церковь, пришествием Твоим, в нейже утвердися мое сердце» [Ирмологий 1995 5-107]

Епифаний выстраивает уникальные мозаики из гимнографических цитат, подбирая подходящие друг другу фрагменты не только по содержанию, но и по их принадлежности к тому или иному роспеву Это своего рода матричные построения, аналогичные тем, которым посвящено исследование ДЛ Спивак [Спивак 1996 99-110], но более сложные В диссертации рассматривается несколько случаев введения таких своеобразных гимнографических мозаик в произведения Епифания Премудрого и отмечается их соотнесенность с музыкальными особенностями цитируемых песнопений Таким образом, за текстом Епифания возникает своеобразный подтекст - богослужебный, отчасти словесный, отчасти музыкальный Введение гимнографических текстов в Житие также имеет исихастскую природу, поскольку соотносит любой фрагмент произведения с храмовой молитвой и, более того, заставляет реципиента вместе с мелодией песнопений вспомнить самые тонкие оттенки молитвенного состояния

Четвертый раздел третьей главы посвящен логическим парадоксам исихастского мировосприятия, характерным для всей художественной культуры времен Епифания и нашедшим своеобразное отражение в Житии Сергия Радонежского В данном разделе анализируется система разнообразных текстовых лексических, стилистических и логических парадоксов, введенных Епифанпем в Сергиево житие и сопряженных со специфически исихастским восприятием мира Житие, которое традиционно считается

описанием идеала человеческой жизни, образцом, данным людям для подражания, выстраивается у Епифания по принципу парадокса и противопоставлений. Идеальная жизнь, по мысли древнерусского агиографа, должна диссонировать с окружающей действительностью Житие учит жить «ина-ко», по-иночески, вопреки привычному для мирянина мировоззрению, вызывая удивление людей Епифаниева агиография ставит под вопрос привычное мировосприятие, заставляет взглянуть на мир «внутренними очами», как бы вывернуть видимый мир наизнанку Внутреннее и внешнее оказываются в отношениях обратной пропорциональности, и мир, держащийся на этих отношениях, является для древнерусского книжника чудом, таинством, парадоксом

Ту же любовь к противоречиям, совмещениям двух планов, единству тишины и витиеватости можно наблюдать в произведениях разных видов искусства Так, в данном разделе диссертации рассматриваются сходные черты в агиографии Епифания, средневековом плетеном орнаменте, иконописи Андрея Рублева, Феофана Грека, музыкальных произведениях Григория Цамблака, Иоанна Кукузеля и - шире - принципе построения богослужебных мелодий

Знаменательно, что в иконописи исихастское настроение автора выражается через крайнюю неподвижность фигур и спокойствие ликов, которые можно наблюдать на фреске Андрея Рублева «Радость праведных о Господе» или его знаменитой иконе «Троица» Неоднократно исследователи древнерусского изобразительного искусства указывали на отражение идей исихазма в произведениях Феофана Грека Изображенные им святые как бы замерли, созерцая нечто неземное Их лики неподвижны, а глаза отражают небесный свет Иконопись воплотила идею молитвенного безмолвия иначе, нежели литература и гимнография в изобразительном искусстве Древней Руси передана тишина молитвы

Богослужебные песнопения на мелодическом уровне передают ту же идею о внутренней «непрестанной молитве» Это сказывается в господстве витиеватых роспевов, «фитного пения», когда на один слог приходится большое количество нот, и мелодия, отделяясь от текста, существует самостоятельно Слушая такое пение, средневековый человек погружался в медитативное состояние, характерное для делателя «непрестанной молитвы»

Перед нами, по-видимому, «стиль эпохи», обусловленный принадлежностью многих авторов к единому учению, то есть практике «непрестанной молитвы» Обозначение этого стиля как «экспрессивно-эмоционального» представляется не совсем удачным, поскольку такие состояния как экспрессия и повышенная эмоциональность противоречат самой сути «исихии», то есть тишины Думается, художественная культура эпохи исихастских споров подчинена некоей единой стилистической доминанте, главной характеристикой которой является молитвенный и меднта-

тивный настрой Поэтому наиболее подходящим для «стиля эпохи» второго южнославянского влияния представляется такое определение как «молитвенно-медитативный стиль»

В Заключении подводятся итоги исследования

В настоящем исследовании рассмотрены проблемы преемственности и самобытности литературного стиля агиографии Епифания Премудрого, в связи с чем затронуты вопросы природы витиеватого стиля, причины его появления в агиографии Епифания и влияния учения исихазма на сочинения указанного автора В работе решен ряд задач, обусловленных целью исследования

Литературный стиль, как говорится в первом разделе диссертации, есть, прежде всего, аналог мировоззренческого стиля Такой важный элемент мировоззрения Епифания Премудрого, как учение о Молитве Иисусовой, служит причиной возникновения уникальной стилистики агиографа Стиль Епифания Премудрого во многом отличается от стиля современных ему житий византийского и южнославянского происхождения, хотя и отражает влияние этих литератур В работе делается вывод, что главные стилистические отличия Епифаниевых житий обусловлены отраженной в его текстах спецификой русского восприятия идей исихазма Это позволяет говорить, во-первых, об особенностях Епифаниевой преемственности и, во-вторых, о природе самобытных черт его стиля

Перенимая те или иные традиции византийской и южнославянской литературы, Епифаний переносит в жития не отдельные художественные приемы, мотивы или топосы он улавливает то общее настроение, которое в ХШ-ХУ вв было характерно для всего Православного Востока и обусловлено распространением идей исихазма Особенностью Епифаниевой преем-тсвенности является умалчивание в его произведениях о богословских вопросах, связанных с исихазмом или паламизмом, и отражение в агиографии практической стороны учения

Практика исихазма показана в Епифаниевых житиях уникальным образом автор не говорит о способах обретения молитвы и не углубляется в аскетику Эти черты характерны для современной Епифанию византийской и южнославянской агиографии Русский же писатель выдвигает на первый план сердечное состояние молящегося человека, показывает это состояние изнутри Для его произведений характерно превалирование внутреннего сюжета над внешним, лирического над прозаическим Это роднит Епифания с древнейшими писателями-исичастами, творящими произведения в минуты самой искренней молитвы и самого пламенного устремления к Богу Тексты таких авторов можно назвать своеобразным «потоком сознания», дневниковой записью аскета Таковы произведения Симеона Нового Богослова, Никиты Стифата, Ефрема Сирина и др Сходной чертой в произ-

ведениях столь отдаленных друг от друга в хронологическом и географическом отношении писателей является исихастское, восторженно-благоговейное отношение к художественному творчеству, которое, по мнению этих писателей, невозможно без личного молитвенного подвига и созерцательного опыта Проведенное исследование позволило сделать вывод о том, что такое же отношение к созиданию характерно и для Епифания Агиограф наследует от древних авторов, прежде всего, от Дионисия Арео-пагита, аскетическое понимание Красоты как имени Божия и представление о творчестве как сотворчестве Произведен™ древнерусского писателя рассматриваются в диссертации не только как «тексты для молитвенного прочтения» (выражение Лихачева), но и как сочинения, созданные во время творения «непрестанной молитвы» Этот способ прочтения Епифаниевых житий позволил по-новому взглянуть на особенности его стилистики и иначе осветить природу его «плетения словес»

Особенностью Епифаниевых житий является замедленный ритм повествования, который в диссертации связывается с исихастским пониманием тишины и безмолвия Различая вслед за Иоанном Лествичником внешнюю и внутреннюю тишину, автор делает акцент на внутреннем безмолвии, связанном с «непрестанной молитвой» Такое понимание тишины отразилось в замедлениях Епифаниева повествования, использовании приема амплификации, нанизывании наименований и цитат, многочисленных лирических отступлениях автора, а также - относительно Жития Сергия Радонежского - в использовнии слова «тишина» в качестве ключевого Епифаний никогда открыто не говорит о необходимости обретения сердечной тишины и молитвы, но указанные художественные приемы призваны свидетельствовать о молитвенном настроении автора и соотносить любой фрагмент жития с исихастской практикой

Самобытной чертой Епифаниева стиля является введение в житие гимнографических литературных традиций Уникальность использования агиографом богослужебных песнопений заключается в том, каким образом он переплетает молитвенные произведения с житийным повествованием В диссертации рассмотрены такие, ранее не отмечавшиеся, особенности Епифаниевых сочинений, как использование автором литургических гимнов и возгласов, обращение к песнопениям триодного цикла, цитирование ирмосов канона и антифонных стихов, подчинение определенной числовой закономерности акафистных конструкций в житиях, составление сложных мозаических композиций из введенных в повествование богослужебных текстов

В исследовании впервые рассматривается использование Епифанием музыкальных особенностей богослужебных песнопений, отрывки из которых включены агиографом в жития Известно, что богослужебное песнопение синкретично в нем неразрывно слиты текст и мелодия Используя в

качестве литературного источника то или иное гимнографическое произведение, Епифаний аппелирует не только к содержательной, но и к музыкальной стороне гимна, создавая тем самым своеобразный музыкальный подтекст жития Этот прием не находит аналогов в произведениях других авторов и является уникальной чертой Епифаниевой стилистики В диссертации предпринят опыт прочтения жития с учетом тех ассоциаций с богослужением, текстовых и музыкальных, которые жития Епифания вызывали у средневекового читателя

В работе затронут вопрос «стиля эпохи» второго южнославянского влияния, а именно - стилистических параллелей между творчеством Епифания и современных ему иконописцев и мелодистов Нам удалось выявить общность отдельных стилистических черт в произведениях разных авторов-исихастов Так, впервые рассмотрено сходство древнерусского фитного пения с основным принципом «плетения словес», а также судьбы наиболее витиеватых «кукузелевских» песнопений с судьбой витийственного стиля в агиографии Самобытной чертой Епфаниева стиля в данном случае является музыкальная природа его слова, воздействие на реципиента ритмических и фонетических особенностей Епифаниева языка

В диссертации отмечены параллельные моменты в творчестве Епифания и иконографии Феофана Грека и Андрея Рублева, в частности, такой общий для литературы и живописи Х1У-ХУ вв мотив, как представление о сосуществовании двух миров и внутреннем слухе и зрении молитвенника, созерцающего иной, невидимый, мир

Рассмотрение сходных структурных принципов и идей Епифаниевой агиографии и произведений иконописцев и мелодистов позволило утверждать, что в Х1У-ХУ вв в древнерусском искусстве существовал «стиль эпохи», доминантой которого являлось исихастское, медитативное настроение автора Наиболее подходящим, на наш взгляд, является определение «стиля эпохи» второго южнославянского влияния как «молитвенно-медитативного»

Самобытной чертой Епифаниевых текстов, рассмотренной в исследовании, является отражение в житиях специфически исихастских мировоззренческих парадоксов Философская картина мира исихаста включает в себя ряд характерных антиномий В настоящей работе рассмотрены наиболее яркие стилистические парадоксы, введенные Епифанием в тексты его произведений, и их связь с диалектическими противоречиями мировидения подвижника-исихаста

Итак, расцвет витиеватого стиля в творчестве Епифания внутренне связан с основными особенностями исихастского мировоззрения, а именно - с напряженно сердечным чувствованием этого мира и поиском тишины и «непрестанной молитвы» Обращаясь к творцам древней литературы, Епифаний заимствует у них не столько те или иные художественные приемы,

сколько умение передать молитвенные настроения автора Это приводит к синкретизму самого жанра жития, которое включает, помимо агиографических, гимнографические, гомилетические, автобиографические черты

Жития Епифания органично входят в общий для всей эпохи второго южнославянского влияния стиль искусства, хотя и отличаются самобытностью Творчество Епифания вобрало в себя и принципы иконописной внешней статичности с ее скрытой внутренней напряженностью, и основные закономерности певческого искусства этого исторического периода, и главные литературные приемы гимнографических текстов Любые традиции перенимаются агиографом лишь в той мере, в какой они касаются творения «непрестанной молитвы», то есть соответствуют исихастской практике, этому русскому восприятию учения об «умном делании»

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1 Авласович, СМ Смысл стиля «плетение словес» в «Житии Сергия Радонежского» /СМ Авласович, Л Н Гриднева // Филологический ежегодник-2002 -Вып 4 - С 223-229

2 Авласович, С М Исихастские традиции в русской агиографии XIV—XV вв / С.М Авласович, Л Н Гриднева // Святоотеческие традиции в русской литературе сб ст - Омск, 2003 - С 11-20

3 Авласович, СМ «Житие Сергия Радонежского» Епифания Премудрого с точки зрения особенностей исихастского мировосприятия / С М Авласович // Филология в XXI веке проблемы и методы исследования материалы науч конф «Пушкинские чтения» - СПб , 2004 - С 137— 139

4 Авласович, С М Житие Сергия Радонежского и литературные традиции Православного Востока особенности преемственности /СМ Авласович//Филологический ежегодник -2005 - Вып 5-6.-С 31-40

5 Авласович, С М Поэтика повторов у Епифания Премудрого (на материале Жития Сергия Радонежского) /СМ Авласович // Святоотеческие традиции в русской литеартуре сб материалов науч конф - Омск, 2005 -С 24-31

6 Авласович, СМ Роль парадокса в Житии Сергия Радонежского, написанном Епифанием Премудрым /СМ Авласович // Пушкинские чте-ния-2005 материалы X науч конф «Пушкинские чтения» - СПб, 2005 -С 221-227

7 Авласович, С М Время и пространство древнерусского агиографа (на материале Жития Стефана Пермского) / СМ. Авласович // XI Пушкинские чтения материалы междунар науч конф - СПб, 2006 -С 7-10

8 Авласович, С М Концепт «святость» в картине мира Епифания Премудрого /СМ Авласович // Омский научный вестник - 2006 — № 6 (42), сентябрь - С 28-31.

9 Авласович, С М Литературные источники и роль амплификации в агиографии Епифания Премудрого / С.М. Авласович // Омский научный вестник -2006 №6 (42), сентябрь - С 125-128

10 Авласович, СМ Принцип подобия в древнерусской музыкальной культуре и агиографии /СМ Авласович // Древнерусское духовное наследие в Сибири научное изучение памятников традиционной русской книжности на востоке России (1965-2005 г) / сост и отв ред Е И Дергачева-Скоп и В Н Алексеев / серия «Книга и литература» - Новосибирск, 2007 -С 735-745

Подписано в печать 23 04 07 Формат бумаги 60x84 1/16 Печ л 1,5 Уч-изд л 1,5 Тираж 120 экз Заказ 094

Издательство ОмГУ

644077, г Омск, пр Мира, 55А, госуниверситет

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Авласович, Светлана Михайловна

Введение.

Глава 1. Литературный стиль древнерусского книжника.

1.1. Литературный стиль и «стиль эпохи».

1.2. Творческая биография Епифания Премудрого.

1.3. Стиль Епифания Премудрого в исследованиях медиевистов.

1.4. Исихазм, паламизм и культура Руси в эпоху второго южнославянского влияния.

Глава 2. Стиль Епифания Премудрого в литературном контексте: черты преемственности.

2.1. Объем и состав литературного контекста творчества Епифания Премудрого.

2.2. Стиль Епифания в контексте современной ему агиографии.

2.3. Контекст ранней исихастской литературы: мотив очищения сердца.

Глава 3. «Исихия» и велеречие в агиографии Епифания: преемственность и самобытность.

3.1. Источники и роль амплификации в агиографии Епифания.

3.2. Нанизывание синонимов и акафистные конструкции в житиях Епифания.

3.3. Богослужебные песнопения в Житии Стефана.

Пермского.

3.4. Парадоксы исихастского мировосприятия в Житии Сергия Радонежского.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Авласович, Светлана Михайловна

Епифаний Премудрый, русский агиограф XV в., известен медиевистике как непревзойденный стилист. Инок Троице-Сергиевой Лавры, один из самых ученых и разносторонне одаренных людей своего времени, он является автором, по крайней мере, двух житий - Сергия Радонежского и Стефана Пермского. Кроме того, авторство «Слова о житии и преставлении Димитрия Ивановича, царя русьскаго» чаще всего приписывают этому же агиографу. Уникальный стиль его произведений вызывал и вызывает интерес исследователей. Анализ особенностей творчества Епифания, по мнению JI.A. Дмитриева, является «ключевой, центральной проблемой в изучении русской агиографии, связываемой со вторым южнославянским влиянием» [Дмитриев 1994: 72-89]. Какие художественные и мировоззренческие принципы могли повлиять на агиографа, как они вошли в его философскую картину мира и как были отражены в его произведениях? Что в новом литературном стиле явилось заимствованием из культуры православного Востока и что стало самобытной отличительной чертой русской агиографии?

Актуальность диссертационной работы определяется относительной неисследованностью проблем преемственности и самобытности Епифаниева стиля, его природы и причины возникновения и расцвета «плетения словес» в творчестве Епифания.

В литературоведении неоднократно утверждался и опровергался тезис о связи витиеватой стилистики средневековой агиографии с победой Григория Паламы и афонских исихастов над Варлаамом Калабрийским и его сторонниками на константинопольских соборах в XIV веке и утверждением культурных и мировоззренческих принципов исихазма в Византии, на Балканах и в Древней Руси. Соответственно, можно наблюдать два основных направления в исследовании творчества Епифания Премудрого, которые, в свою очередь, распадаются на несколько более мелких.

Сторонники исихастских и паламитских истоков нового стиля объясняют витиеватость произведений особым отношением исихастов к слову, к световой символике, а также стремлением распространить взгляды Паламы и его последователей по всей православной Эйкумене. Как правило, истоки стиля Епифания в таком случае усматриваются в болгарской литературе времен патриарха Евфимия. Этих взглядов придерживаются такие исследователи, как Д.С. Лихачев, А.И. Калиганов, Г.М. Прохоров, Р. Пиккио и др. Реже истоки витиеватого стиля возводятся к сербской литературе XIII-XIV веков, что можно видеть в концепции В.А. Мошина и в монографии Ф.М. Китч. Зависимость от византийского исихазма также усматривают О.А. Родионов, JI.A. Дмитриев и др.

Другие исследователи, не отрицая некоторого влияния поздневизан-тийского богословия на литературы slavia ortodoxa, возводят природу «плетения словес» то к ораторскому искусству (О.Ф. Коновалова, В.П. Адриано-ва-Перетц, М.Ф. Антонова, Ю.В. Алиссандратос, М.С. Киселева), то к древнерусским патриотическим произведениям (В.А. Грихин), то к топике античной литературы (Д.М. Буланин). Кроме того, активно развивается в литературоведении идея психологизма и повышенной эмоциональности, экспрессивности стиля «плетение словес», высказанная Д.С. Лихачевым и поддержанная В.А. Грихиным, В.Н. Топоровым, Е.Л. Конявской, Л.С. Соболевой, О.Н. Бахтиной и др. Ряд исследователей соотносит творчество Епифания Премудрого и особенности его стилистики с ораторским искусством Киевской Руси (О.Ф. Коновалова), а также с жанром византийской эпитафики (О.А. Родионов).

Чрезвычайно широкий диапазон взглядов на природу Епифаниева стиля обусловливает необходимость систематизирования существующих концепций и дальнейшего исследования этой проблемы. К сожалению, недостаточно изучен вопрос соотношения Епифаниевых текстов с гимнографией Древней Руси. Медиевистами были отмечены только отдельные вкрапления акафистных композиционных схем в литературное наследие эпохи второго южнославянского влияния. В свете современных исследований, предполагающих или утверждающих причастность Епифания Премудрого к сочинению и переписыванию богослужебных текстов и нотных рукописей (С.В. Фролов, Б.М. Клосс, Н.С. Серегина и др.), анализ влияния гимнографических произведений Православного Востока на агиографическое творчество этого писателя представляется небезынтересным и плодотворным. Также медиевистикой недостаточно изучено соотношение Епифаниевых произведений с ранними исихастскими текстами, например, «Лествицей» Иоанна Синайского, Словами Симеона Нового Богослова, Григория Назианзина, Ефрема и Исаака Сириных. Рассмотрение текстов Епифания в контексте древней иси-хастской литературы является актуальным для решения проблем преемственности и самобытности творчества русского агиографа.

Научная новизна диссертационного исследования определяется актуальностью обозначенной проблемы и состоит в следующем:

1. В работе уясняются те особенности русского восприятия идей иси-хазма, которые отразились на стиле произведений Епифания Премудрого; впервые природа стиля сопоставляется с практикой «непрестанной молитвы», в связи с чем иначе осмысляются многие преемственные и самобытные литературные приемы древнерусского книжника.

2. Агиография Епифания Премудрого рассматривается в контексте исихастской допаламитской литературы; исследуются ранее не отмечавшиеся сходные черты стилистики Епифания и таких авторов, как Симеон Новый Богослов, Никита Стифат, Ефрем Сирин, Роман Сладкопевец и др.

3. В работе исследуются гимнографические реминисценции в Епифаниевых сочинениях, ранее не изучавшиеся литературоведением; уясняется роль, которую играют эти вкрапления в житиях.

4. Исследование рассматривает музыкальную природу Епифаниева слова: впервые проводится параллель между способами построения некоторых богослужебных мелодий и принципами организации текста у Епифания.

5. «Стиль эпохи» второго южнославянского влияния получает в исследовании новое осмысление и рассматривается как «молитвенно-медитативный стиль», генетически связанный с практикой «непрестанной молитвы».

Цель диссертационной работы: установить природу стиля Епифания Премудрого и решить проблему его преемственности и самобытности.

Основные задачи исследования, обусловленные поставленной целью:

1. Уяснить объем и границы литературного контекста творчества Епифания Премудрого и основные писательские принципы тех авторов, которые могли оказать влияние на творчество русского агиографа.

2. Провести сравнительный анализ агиографии Епифания с ранними и современными ему исихастскими произведениями, уяснить роль исихазма в формировании стилистической манеры Епифания.

3. Выявить связь Епифаниева стиля с гимнографией Православного Востока.

4. Обозначить стилистические черты Епифаниевой агиографии, не являющиеся следствием тех или иных влияний и заимствований, а характеризующие его уникальную писательскую манеру.

Материалом исследования стали два произведения, написанные Епи-фанием Премудрым: «Жизнь и житие преподобнаго и богоноснаго отца нашего Серия, игумена Радонежскаго» и «Слово о житии и учении святаго отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа», причем более тщательному стилистическому анализу было подвергнуто второе Житие как несомненно и полностью принадлежащее перу Епифания. К исследованию привлекалось также «Письмо инока Епифания Кириллу Тверскому». Для исследования использовались публикации текстологически выверенных произведений:

Слово о житш преподобнаго и богоноснаго отца нашего Cepzin, игумена Радонежскаго II Библиотека литературы Древней Руси: в 20-ти т. / [РАН, Ин-т рус. лит. (Пушк. Дом)]. - СПб., 1997. -. Т. 6.: XIV - середина XV века. - СПб., 1999. - С. 254-411 (далее ЖСР).

Преподобного во священноиноках отца нашего Епифаниа, сочинено быстъ слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа II Святитель Стефан Пермский: к 600-летию со дня преставления / пер., вступ. ст., подг. текстов Г. М. Прохорова. - СПб.: 1995. - С. 50262 (далее ЖСП).

Письмо инока Епифания Кириллу Тверскому И Библиотека литературы Древней Руси : в 20-ти т. / [РАН, Ин-т русской литературы (Пушк. Дом)]. -СПб., 1997.-.Т. 6.: XIV-середина XV века.-СПб., 1999. - С. 440-441.

Используемые для сравнения произведения сирийской, греческой, болгарской и сербской литератур не являются самостоятельным предметом исследования, но интересуют нас только как переводные произведения и реалии русской книжной культуры времен Епифания Премудрого, поэтому для анализа в большинстве случаев был взят древнерусский перевод этих текстов, реже - русский перевод. Обращение к русскому переводу древних текстов мы сочли возможным постольку, поскольку этому соответствовала конкретная исследовательская задача. Так, рассмотрение развития определенного мотива в литературе или уяснение писательской позиции автора при помощи цитирования его сочинения не предполагает стилистического анализа и делает возможным обращение к русскому переводу.

Объектом исследования является стиль агиографии Епифания Премудрого.

Предметом исследования стала природа Епифаниева стиля, его связь с исихастским мировоззрением и, более конкретно, преемственные и самобытные черты стилистической манеры Епифания.

Методологическую и теоретическую основу исследования составили труды ряда отечественных и зарубежных ученых в области теории литературы, истории древних литератур, теологии, философии, патрологии, искусствоведения. За основу взято представление о литературном стиле как мировоззренческом явлении, изложенное в трудах А.Ф. Лосева, С.С. Аверинцева и Д.С. Лихачева. Наиболее важным для исследования является понятие «стиля эпохи».

Основополагающим для диссертации стало понимание исихазма как учения о «непрестанной молитве», которое предложено в работах В.В. Лепа-хина, И. Мейендорфа.

Кроме того, в работе использованы результаты историко-литературных и текстологических исследований Г.М. Прохорова, Б.М. Клосса, И.С. Дуйче-ва, В.А. Мошина, О.А. Родионова. Использованы также результаты литературоведческого анализа Епифаниевых текстов F.M. Kitch, О.Ф. Коноваловой, М.Ф. Антоновой, Д.Л. Спивак, культурологического анализа С.В. Фролова. Среди искусствоведческих исследований наиболее важными явились труды И.А. Гарднера, В.И. Мартынова, Г.А. Пожидаевой, В.В. Лепахина, М.Н. Та-рабукина, Л.А. Успенского.

Методы исследования. В работе использованы культурологический, сравнительно-исторический, стилистический и герменевтический методы научного анализа, а также - приемы интертекстуального анализа. Использование названных методов позволило, во-первых, сопоставить тексты разных эпох и литератур, во-вторых, обозначить основные мировоззренческие принципы и писательские установки древнерусского агиографа и, в-третьих, рассмотреть особенности его уникальной стилистики, а также указать на сходные структурные принципы в произведениях разных видов искусства.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что лежащий в основе исследования подход к литературному стилю Епифания Премудрого как явлению мировоззренческого характера, отражающему философскую картину мира исихаста-практика, позволяет уяснить природу «плетения словес» и смысл характерных особенностей «стиля эпохи» второго южнославянского влияния. В работе уточняются термины «русский исихазм», «экспрессивно-эмоциональный стиль», вводится определение «молитвенно-медитативный стиль». Сопоставление «плетения словес» с конструктивными принципами древнерусского певческого искусства и выявление гимнографи-ческих цитат и реминисценций в Епифаниевых житиях вносят вклад в изучение истории древнерусской литературы.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученных результатов при разработке лекционных и специальных курсов по теории и истории русской литературы XI - XVII вв. Некоторые материалы исследования могут быть востребованными при изучении смежных наук - истории, философии, теологии, искусствоведения.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертационной работы:

1. Уникальный литературный стиль Епифания Премудрого является отражением в тексте практики «непрестанной молитвы» и связанных с ней особенностей исихастского мировоззрения автора.

2. Тексты агиографа связаны со специфически русским восприятием идей исихазма. Исихазм же, понимаемый как паламизм, практически не находит отражения в Епифаниевых житиях, что отличает его произведения от современной ему византийской и южнославянской агиографии.

3. Стиль Епифания генетически связан с исихастскими допаламитскими произведениями. Русский агиограф перенимает идеи и литературные приемы древних авторов-исихастов и приспосабливает их к своему стилю.

4. Главным литературным источником Епифаниевых произведений является гимнография Православного Востока. Усваивая ее стилистические черты, Епифаний учитывает как текстуальную, так и музыкальную сторону богослужебных произведений, что является уникальной особенностью его творчества.

5. Витиеватый стиль Епифания находит параллели в древнерусской книжной миниатюре, иконографии и музыкальном искусстве. Наиболее значительное сходство обнаруживается с конструктивными принципами древнерусской певческой системы.

6. Произведения Епифания органично вписываются в «стиль эпохи» второго южнославянского влияния, который связан с этикой и эстетикой исихазма и заслуживает названия «молитвенно-медитативного стиля». Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования получили отражение в докладах на Международных научных конференциях «Древнерусское духовное наследие в Сибири» (Новосибирск, 2005), «Святоотеческие традиции русской литературы» (Омск, 2005), «Пушкинские чтения» (Санкт-Петербург, 2004), в докладах на студенческих конференциях и семинарах Омского государственного университета, а также на заседании кафедры русской и зарубежной литературы ОмГУ.

По теме диссертации опубликовано десять статей. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложений и списка использованной литературы, насчитывающего 257 источников. Содержание работы изложено на 187 страницах.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Литературный стиль Епифания Премудрого"

Заключение

В настоящем исследовании рассмотрены проблемы преемственности и самобытности литературного стиля агиографии Епифания Премудрого, в связи с чем затронуты вопросы природы витиеватого стиля, причины его появления в агиографии Епифания и влияния учения исихазм на сочинения указанного автора. В работе решен ряд задач, обусловленных целью исследования.

Литературный стиль, как говорится в первом разделе диссертации, есть, прежде всего, аналог мировоззренческого стиля. Такой важный элемент мировоззрения Епифания Премудрого, как учение о Молитве Иисусовой, служит причиной возникновения уникальной стилистики агиографа. Стиль Епифания Премудрого во многом отличается от стиля современных ему житий византийского и южнославянского происхождения, хотя и отражает влияние этих литератур. В работе делается вывод, что главные стилистические отличия Епифаниевых житий обусловлены отраженной в его текстах спецификой русского восприятия идей исихазма. Это позволяет говорить, во-первых, об особенностях Епифаниевой преемственности и, во-вторых, о природе самобытных черт его стиля.

Перенимая те или иные традиции византийской и южнославянской литературы, Епифаний переносит в жития не отдельные художественные приемы, мотивы или топосы: он улавливает то общее настроение, которое в XIII-XV вв. было характерно для всего Православного Востока и обусловлено распространением идей исихазма. Особенностью Епифаниевой преемтсвен-ности является умалчивание в его произведениях о богословских вопросах, связанных с исихазмом или паламизмом, и отражение в агиографии практической стороны учения.

Практика исихазма показана в Епифаниевых житиях уникальным образом: автор не говорит о способах обретения молитвы и не углубляется в аскетику. Эти черты характерны для современной Епифанию византийской и южнославянской агиографии. Русский же писатель выдвигает на первый план сердечное состояние молящегося человека, показывает это состояние изнутри. Для его произведений характерно превалирование внутреннего сюжета над внешним, лирического над прозаическим. Это роднит Епифания с древнейшими писателями-исихастами, творящими произведения в минуты самой искренней молитвы и самого пламенного устремления к Богу. Тексты таких авторов можно назвать своеобразным «потоком сознания», дневниковой записью аскета. Таковы произведения Симеона Нового Богослова, Никиты Стифата, Ефрема Сирина и др. Сходной чертой в произведениях столь отдаленных друг от друга в хронологическом и географическом отношении писателей является исихастское, восторженно-благоговейное отношение к художественному творчеству, которое, по мнению этих писателей, невозможно без личного молитвенного подвига и созерцательного опыта. Проведенное исследование позволило сделать вывод о том, что такое же отношение к созиданию характерно и для Епифания. Агиограф наследует от древних авторов, прежде всего, от Дионисия Ареопагита, аскетическое понимание Красоты как имени Божия и представление о творчестве как сотворчестве. Произведения древнерусского писателя рассматриваются в диссертации не только как «тексты для молитвенного прочтения» (выражение Лихачева), но и как сочинения, созданные во время творения «непрестанной молитвы». Этот способ прочтения Епифаниевых житий позволил по-новому взглянуть на особенности его стилистики и иначе осветить природу его «плетения словес».

Особенностью Епифаниевых житий является замедленный ритм повествования, который в диссертации связывается с исихастским пониманием тишины и безмолвия. Различая вслед за Иоанном Лествичником внешнюю и внутреннюю тишину, автор делает акцент на внутреннем безмолвии, связанном с «непрестанной молитвой». Такое понимание тишины отразилось в замедлениях Епифаниева повествования, использовании приема амплификации, нанизывании наименований и цитат, многочисленных лирических отступлениях автора, а также - относительно Жития Сергия Радонежского - в использовании слова «тишина» в качестве ключевого. Епифаний никогда открыто не говорит о необходимости обретения сердечной тишины и молитвы, но указанные художественные приемы призваны свидетельствовать о молитвенном настроении автора и соотносить любой фрагмент жития с исихаст-ской практикой.

Самобытной чертой Епифаниева стиля является введение в житие гим-нографических литературных традиций. Уникальность использования агио-графом богослужебных песнопений заключается в том, каким образом он переплетает молитвенные произведения с житийным повествованием. В диссертации рассмотрены такие, ранее не отмечавшиеся, особенности Епифа-ниевых сочинений, как использование автором литургических гимнов и возгласов, обращение к песнопениям триодного цикла, цитирование ирмосов канона и антифонных стихов, подчинение определенной числовой закономерности акафистных конструкций в житиях, составление сложных мозаических композиций из введенных в повествование богослужебных текстов.

В исследовании впервые рассматривается использование Епифанием музыкальных особенностей богослужебных песнопений, отрывки из которых включены агиографом в жития. Известно, что богослужебное песнопение синкретично: в нем неразрывно слиты текст и мелодия. Используя в качестве литературного источника то или иное гимнографическое произведение, Епифаний аппелирует не только к содержательной, но и к музыкальной стороне гимна, создавая тем самым своеобразный музыкальный подтекст жития. Этот прием не находит аналогов в произведениях других авторов и является уникальной чертой Епифаниевой стилистики. В диссертации предпринят опыт прочтения жития с учетом тех ассоциаций с богослужением, текстовых и музыкальных, которые жития Епифания вызывали у средневекового читателя.

В работе затронут вопрос «стиля эпохи» второго южнославянского влияния, а именно - стилистических параллелей между творчеством Епифания и современных ему иконописцев и мелодистов. Нам удалось выявить общность отдельных стилистических черт в произведениях разных авторов-исихастов. Так, впервые рассмотрено сходство древнерусского фитного пения с основным принципом «плетения словес», а также судьбы наиболее витиеватых «кукузелевских» песнопений с судьбой витийственного стиля в агиографии. Самобытной чертой Епфаниева стиля в данном случае является музыкальная природа его слова, воздействие на реципиента ритмических и фонетических особенностей Епифаниева языка.

В диссертации отмечены параллельные моменты в творчестве Епифания и иконографии Феофана Грека и Андрея Рублева, в частности, такой общий для литературы и живописи XIV-XV вв. мотив, как представление о сосуществовании двух миров и внутреннем слухе и зрении молитвенника, созерцающего иной, невидимый, мир.

Рассмотрение сходных структурных принципов и идей Епифаниевой агиографии и произведений иконописцев и мелодистов позволило утверждать, что в XIV-XV вв. в древнерусском искусстве существовал «стиль эпохи», доминантой которого являлось исихастское, медитативное настроение автора. В диссертации предлагается новое определение для обозначения литературных тенденций исследуемой эпохи. Наиболее подходящим, на наш взгляд, является обозначение «стиля эпохи» второго южнославянского влияния как «молитвенно-медитативного».

Самобытной чертой Епифаниевых текстов, рассмотренной в исследовании, является отражение в житиях специфически исихастских мировоззренческих парадоксов. Философская картина мира исихаста включает в себя ряд характерных антиномий. В настоящей работе рассмотрены наиболее яркие стилистические парадоксы, введенные Епифанием в тексты его произведений, и их связь с диалектическими противоречиями мировидения подвиж-ника-исихаста.

Итак, расцвет витиеватого стиля в творчестве Епифания внутренне связан с основными особенностями исихастского мировоззрения, а именно - с напряженно сердечным чувствованием этого мира и поиском тишины и «непрестанной молитвы». Обращаясь к творцам древней литературы, Епифаний заимствует у них не столько те или иные художественные приемы, сколько умение передать молитвенные настроения автора. Это приводит к синкретизму самого жанра жития, которое включает, помимо агиографических, гимнографические, гомилетические, автобиографические черты.

Жития Епифания органично входят в общий для всей эпохи второго южнославянского влияния стиль искусства, хотя и отличаются самобытностью. Творчество Епифания вобрало в себя и принципы иконописной внешней статичности с ее скрытой внутренней напряженностью, и основные закономерности певческого искусства этого исторического периода, и главные литературные приемы гимнографических текстов. Любые традиции перенимаются агиографом лишь в той мере, в какой они касаются творения «непрестанной молитвы», то есть соответствуют исихастской практике, этому русскому восприятию учения об «умном делании».

Список научной литературыАвласович, Светлана Михайловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Публикации текстов

2. Афонский патерик. -М.: Благовест, 2001. 912 с.

3. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета на церковнославянском языке с параллельными местами : репр. изд. М.: Российское Библейское общество, 1993. - 1658 с.

4. Богослужебный сборник. М.: Изд. Московской патриархии, 1991. - 354с.

5. Будилович, А.Б. XIII слов Григория Богослова в древнеславянском переводе по рукописи Императорской публичной библиотеки XI века: критико-палеографический труд / А.Б. Будилович // ИОРЯС ИАН. СПБ, 1875. - № 12.-С. 1-25.

6. Григорий Богослов, святитель. Песнопения таинственные / свят. Григорий Богослов ; репр. воспроизведение изд. 1889. М.: Правило веры, 2004. -674с.

7. Григорий Палама, святитель. Беседы (Омилии): в 3 ч. / свят. Григорий Па-лама ; пер. архим. Амвросия (Погодина). М.: Паломник, 1993. - Ч. 1-3.

8. Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священнобезмолствующих / свят. Григорий Палама ; пер., послесл. и коммен. В. Вениаминова. М.: Канон, 1995 -365 с.

9. Дионисий Ареопагит. Сочинения. Максим Исповедник. Толкования / Дионисий Ареопагит, Максим Исповедник ; пер. и вступ. ст. Г.М. Прохорова. СПб.: Алтейя : Изд-во Олега Абышко, 2002. - 864 с.

10. Добротолюбие в русском, перевде, дополненное: в 5 т. Нью-Йорк: Типография Иова Почаевского, 1963 - Т. 1-5.

11. Ю.Доменти.ан. Живот Светога Саве и Живот Светога Симеона. Просвета. -Београд: Српска кн»ижевна задруга, 1988. 233 с.

12. П.Жизнь и житие Сергия Радонежского / сост., поел, и коммент. В.В. Колесова ; подг. текстов В.В. Колесова и Т.П. Рогожниковой. М.: Советская Россия, 1991.-368 с.

13. Житие Марии Египетской, бывшей блудницы, честно подвизавшейся в Иорданской пустыне // Византийские легенды / РАН ; подг. изд. С.В. Полякова; репр. воспроизведение изд. 1972. СПб., 2004. - С. 84-99. - (Литературные памятники).

14. Житие митрополита Петра // Прохоров Г.М. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. СПб., 2000. - С. 413-438.

15. Житие Сергия Радонежского // ПЛДР. М., 1981. - XIV-середина XV века.-С. 387-450.

16. Жития преп. Авраамия Смоленского и службы ему // ИОРЯС. СПб., 1912. - Вып. 1: Памятники древнерусской литературы. - 168 с.1 б.Иванова, К.И. Цикл великопостных гомилий в гомилиарии Михановича / К.И. Иванова // ТОДРЛ. Л., 1979. - Т. 33. - С. 218-220.

17. Иже во святых отца нашего Иоанна Златоустого беседы на книгу Бытия : в 2т.: репр. воспроизведение изд. 1898 г.-М.: Посад, 1993.-Т. 1.-472 с.

18. Ирмологий : репр. изд. М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995. -243с.

19. Канон Благовещению Пресвятой Богородицы // Праздничный канонник. Праздники Господские и Богородичные. М.; СПб., 2000. - С. 131-143.

20. Кирилл Туровский. Слово на снятие Тела Христова с Креста / Кирилл Туровский // Красноречие Древней Руси. М.: Советская Россия, 1987. - С. 8085. - (Сокровища древнерусской литературы).

21. Клосс, Б.М. Избранные труды. Житие Сергия Радонежского / Б.М. Клосс -М.: Языки русской культуры, 1998. 568 с.

22. Лествица, возводящая на небо преподобного отца нашего Иоанна Лест-вичника, игумена монахов Синайской горы. М.: Правило веры, 1997. 674 с.

23. Молитвослов и Псалтирь. М.: Изд. Сретенского монастыря, 2001. - 722с.

24. Мудрое слово Древней Руси (XI XVII вв.): сб. / сост., вступ. ст., подгот. древнерус. текстов, пер. и коммент. В.В. Колесова. - М.: Сов. Россия, - 1989.- 464 с. (Сокровища древнерусской литературы).

25. Письмо инока Епифания Кириллу Тверскому // Библиотека литературы Древней Руси : в 20-ти т. / РАН, Ин-т русской литературы (Пушк. Дом). -СПб., 1997.-.Т. 6.: XIV-середина XV века.-СПб., 1999. С. 440-441.

26. Преподобный Григорий Синаит. Творения / Преп. Григорий Синаит ; пер. с греч., прим. и поел. еп. Вениамина (Милова). М.: Новоспасский монастырь, 1999.-161 с.

27. Преподобный Исаак Сирин. О божественных тайнах и о духовной жизни: новооткрытые тексты / Преп. Исаак Сирин ; пер., прим., предисл. и поел. еп. Илариона (Алфеева). СПб.: Изд. Олега Абышко, 2006. - 336 с. - (Библиотека христианской мысли. Источники).

28. Преподобный Никита Стифат. Жизнь и подвижничество иже во святых отца нашего Симеона Нового Богослова / Преподобный Никита Стифат ; пер. JI.A. Фрейберг: http://st-ihouse.narod.ru/biblio/texts.htm.

29. Преподобный Симеон Новый Богослов. Творения: В 3 т. / преподобный Симеон Новый Богослов: репр. воспроизведение изд. 1917 г. М.: Свято-троицкая Сергиева Лавра, 1993. - Т. 3: Божественные гимны. - 356 с.

30. Путь к священному безмолвию: малоизвестные творения святых отцов-исихастов / сост., общ. ред., пред. и прим. А.Г. Дунаева ; пер. А.Ф. Лосева и др. М.: Изд. православного Братства Свят. Филарета митрополита Московского, 1999. 177 с.

31. Рогачевская, Е.Б. Цикл молитв Кирилла Туровского: тексты и исследования / Е.Б. Рогачевская. М.: Языки славянской культуры, 1999. - 280 с.

32. Родник златоструйный: Памятники болгарской литературы IX-XVIII веков: сб. / пер. с болг. и сост. И.И. Калиганова и Д.И. Полывянного ; предисл. И.И. Калиганова; коммент. и ст. к разделам Д.И. Полывянного. М.: Художественная литература, 1990. - 527 с.

33. Руфин. Жизнь пустынных отцов / Руфин ; пер. с лат.; репр. воспроизведение изд. 1898 г. М.: Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1991. - 90 с.

34. Святой Ефрем Сирин. Творения: В 6 т. / святой Ефрем Сирин: репринт, изд. -М.: Изд. Московского патриархата, 1993. 432 с.

35. Святой Савва Сербский. Хиландарский Типик / св. Савва Сербский: пер. К.В. Глазкова // Православный путь: церков.-богосл.-философ. ежегод. -1999.-С. 4-49.

36. Святые князья Борис и Глеб: исследование и тексты / исслед. и подг. текстов Н. И. Милютенко. СПб.: Изд. Олега Абышко, 2006. - 432 с. - (Библиотека христианской мысли. Источники) (Древнерусские сказание о достопамятных людях, местах и событиях).

37. Седова, Р.А. Святитель Петр, митрополит Московский в литературе и искусстве Древней Руси. М.: Русский мир, 1993. - 423 с.

38. Слово о житш преподобнаго и богоноснаго отца нашего Серия, игумена Радонежскаго // Библиотека литературы Древней Руси: в 20-ти т. / РАН, Инт рус. лит. (Пушк. Дом). СПб., 1997. - . Т. 6.: XIV - середина XV века. -СПб., 1999.-С. 254-411.

39. Служба преподобнаго отца нашего Серия игумена, Радонежскаго чудотворца // Минея праздничная: репр. воспроизведение изд. 1914 г. М.: Московская патриархия, 1993. - JI. 34-46.

40. Стихи духовные / сост., вступ. ст., подг. текстов и коммент. Ф. М. Селиванова. М.: сов. Россия, 1991. - 33 6 с.

41. Триодь постная.- М.: Изд. Московской патриархии, 1992. 520 с.1. Рукописи

42. Житие и слова Ефрема Сирина. ГПНТБ, Тих., № 530.

43. Канонник. РГБ, Ф. 304.1, №255:http:www.stsl.ru/manuscripts/medium.php?col=18manuscript=255.

44. Книга о житии угодников Божиих. ГПНТБ, Q. IX. 3.

45. Книга Симеона Нового Богослова. РГБ, Ф. 304.1, №182: http:www.stsl.ru/manuscripts/medium.php?col=l 8manuscript=l 82.

46. Лествица Иоанна Синайского: ГПНТБ, Тих., № 594.

47. Минея служебная. Июнь. ГПНТБ, Тих., № 583.

48. Минея служебная. Июль. ГПНТБ, Тих., № 494.

49. Поучения Исаака Сирина. РГБ, Ф. 304.1, №173: http:www.stsl.ru/manuscripts/medium.php?col= 18manuscript= 173.

50. Сборник житий. РГБ, Ф. 304.1, №34: http:www.stsl.ru/manuscripts/medium.php?col=18manuscript=34.

51. Сборник слов. РГБ, Ф. 304.1, №54:http:www.stsl.ru/manuscripts/medium.php?col=18manuscript=54.

52. Слова Григория Синаита. РГБ, Ф. 304.1, №186: http:www.stsl.ru/manuscripts/medium.php?col=l 8manuscript=l 86.

53. Соборник. ГПНТБ, Тих., № 516.1. Справочные издания

54. Аверинцев, С.С. София-Логос: слов. / С.С. Аверинцев. Киев: Дух и лгтера, 2001 -354с.

55. Александр (Мень), протоиерей. Библиологический словарь: в 3 т. М.: Фонд им. Александра Меня, 2002. - Т. 1-3.

56. Балакин, Ю.В. Христианские писатели II-XV веков (Византия и латинский Запад): слов.-справ. / Ю.В. Балакин. Омск: Изд. ОмГУ, 2006.-486 с.

57. Литература Древней Руси: биобиблиогр. слов. / сост. Л.В. Соколова ; под ред. О.В. Творогова. -М.: Просвещение, 1996. 240 с.

58. Литература и культура Древней Руси: слов.-справ. / О.М. Анисимова и др.; под ред. В.В. Кускова. М.: Высшая школа, 1994. - 336 с.

59. Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова, П. А. Николаева ; редкол.: Л.Г. Андреев, Н.И. Балашов, А.Г. Бочаров и др. М.: Советская энциклопедия, 1987. - 752 с.

60. Пахомий Логофет // Русский биографический словарь: репр. изд. М., 1992 - 2001. - Т. 13: Павел преподобный - Петр (Шейка). - 1998. - С. 414417.

61. Словарь книжников и книжности Древней Руси / редкол.: Д.С. Лихачев (отв. ред.) и др. СПб.: Дмитрий Буланин, 1992 - 1996. - Вып. 1 - 2.

62. Финекер, Ф. Библейская энциклопедия Брокгауза / Ф. Финекер, Г. Майер. Б. м.: Christliche Verlagsbuchhandlung Paderborn, 1999. - 1098 с.

63. Христианство: энцикл. слов.: в 3 т. / редкол.: С. С. Аверинцев (гл. ред.) и др. М.: Большая Рос. энциклопедия, 1995. - Т. 1-3.1. Учебные пособия

64. Асоян, А.А. Пролегомены: лекции по теории лит-ры. Омск: ОмГПУ, 1995.- 150 с.

65. Введение в литературоведение: учеб. пособие для вузов . Л. В. Чернец, В.Е. Хализев, А .Я. Эсалонек и др. ; под ред. Л.В. Чернец. 2-е изд. - М.: Высшая школа, 2004. - 679 с.

66. Громов, М.Н. Русская философская мысль X-XVII веков: учеб. пособие / М.Н. Громов, Н.С. Козлов. М.: Изд. МГУ, 1990. - 288 с.

67. Гудзий, Н.К. История древней русской литературы / Н.К. Гудзий; вступ. ст. и коммент. A.M. Ранчина. изд. 8-е. - М.: Аспект Пресс, 2003. - XIII, 590с.

68. Давыдова, Н.В. Евангелие и древнерусская литература: учеб. пособие / Н.В. Давыдова. М.: МИРОС, 1992. - 256 с. - (Древнерусская литература в школе).

69. Истрин, В.М. Очерк истории древнерусской литературы домосковского периода (XI-XIII вв.): учеб. пособие для вузов / В.М. Истрин ; ред., сост.,вступ. ст. и послесл. О.В. Никитина. М.: Академия, 2003. - 381 с.

70. Кусков, В.В. История древнерусской литературы: учеб. для вузов. изд. 7-е. - М.: Высшая школа, 2002. - 335 с.

71. Левшун, Л.В. История восточно-славянского книжного слова XI-XVII веков. -Минск: Экономпресс, 2001 -352 с.74.0сновы литературоведения: учеб. пособ. для филолог, факультетов пед. ун-тов / Мещеряков В.П., Козлов А.С., Кубарева Н.П. и др. ; под общ. ред.

72. B.П. Мещерякова. М.: Московский Лицей, 2000. - 372 с.

73. Пиккио, Р. История древнерусской литературы / Р. Пиккио. М.: Кругъ, 2002.-352 с.

74. Сперанский, М.Н. История древней русской литературы: изд. четвертое / М.Н. Сперанский ; редкол. С. Н. Иконникова и др.. СПб.: Лань, 2002. -544 с. - (Мир культуры, истории и философии).1. Исследования

75. Аверина, С.А. К характеристике художественно-изобразительных средств в русской агиографии XV в. / С.А. Аверина // История русского языка, литература и грамматика. Казань, 1991. - С. 9-15.

76. Аверинцев, С.С. Между «изъяснением» и «прикровением»: ситуация образа в поэтике Ефрема Сирина / С.С. Аверинцев // Восточная поэтика: специфика художественного образа. М., 1983. - С. 223-260.

77. Аверинцев, С.С. Поэтика ранневизантийской литературы / С.С. Аверинцев. СПб.: Азбука-классика, 2004. - 480 с.

78. Аверинцев, С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции /

79. C.С. Аверинцев. М.: Языки славянской культуры, 1996. - 448 с.

80. Авласович, С.М. Время и пространство древнерусского агиографа : (на материале Жития Стефана Пермского) / С.М. Авласович // XI Пушкинскиечтения: материалы междунар. науч. конф. СПб., 2006. - С. 7-10.

81. Авласович, С.М. Житие Сергия Радонежского и литературные традиции Православного Востока: особенности преемственности / С.М. Авласович // Филологический ежегодник.- 2005. Вып. 5-6. - С. 31-40.

82. Авласович, С.М. Исихастские традиции в русской агиографии XIV-XV вв. / С.М. Авласович, JT.H. Гриднева // Святоотеческие традиции в русской литературе: сб. ст. Омск, 2003. - С. 11-20.

83. Авласович, С.М. Концепт «святость» в картине мира Епифания Премудрого / С.М. Авласович // Омский научный вестник. 2006. - № 6 (42), сентябрь.-С. 28-31.

84. Авласович, С.М. Литературные источники и роль амплификации в агиографии Епифания Премудрого / С.М. Авласович // Омский научный вестник. -2006. №6 (42), сентябрь. - С. 125-128.

85. Авласович, С.М. Поэтика повторов у Епифания Премудрого : (на материале Жития Сергия Радонежского) / С.М. Авласович // Святоотеческие традиции в русской литеартуре: сб. материалов науч. конф. Омск, 2005. - С. 24-31.

86. Авласович, С.М. Роль парадокса в Житии Сергия Радонежского, написанном Епифанием Премудрым / С.М. Авласович // Пушкинские чтения-2005: материалы X науч. конф. «Пушкинские чтения». СПб., 2005. - С. 221-227.

87. Авласович, С.М. Смысл стиля «плетение словес» в «Житии Сергия Радонежского» / С.М. Авласович, Л.Н. Гриднева // Филологический ежегодник -2002.-Вып. 4.-С. 223-229.

88. Адрианова-Перетц В.П. К вопросу о круге чтения древнерусского писателя / В.П. Адрианова-Перетц // ТОДРЛ. М.; Л., 1974. - Т. 28. - С. 3-29.

89. Адрианова-Перетц, В.П. «Слово о житии и преставлении Дмитрия Ивановича, царя русьскаго» / В.П. Адрианова-Перетц // ТОДРЛ, М.; Л., 1959. - Т. 9. - С.73-96.

90. Алексеев, А.А. О времени Слова о законе и благодати митрополита Ила-риона / А.А. Алексеев // ТОДРЛ. СПб, 1978. - Т. 32. - С. 289-291.

91. Алиссандратос, Ю.А. Следы патристических типов похвал в Житии Стефана Пермского / Ю.А. Алиссандратос // Древнерусская литература. Источниковедение: сбр. науч. трудов. Л., 1984. - С. 64-74.

92. Алпатов, М.В. Искусство Феофана Грека и учение исихастов / М.В. Алпатов // Византийский временник, Т. 33. М., 1972. - С. 190-202.

93. Андреев, В.Д. Становление славянских литератур. Болгарская литература /В.Д. Андреев. СПБ.: Изд. СПбГУ, 1997. - 144 с.

94. Антонова М.Ф. «Слово о житии и преставлении Дмитрия Ивановича, ца-рярусьскаго» / М.Ф. Антонова // ТОДРЛ. СПб., 1974. - Т. 28 . - С. 140-154.

95. Антонова М.Ф. Кирилл Туровский и Епифаний Премудрый / М.Ф. Антонова // ТОДРЛ. СПб., 1981. - Т. 36 . - С. 223-227.

96. Антонова, М.Ф. Некоторые особенности стиля «Жития Стефана Пермского» / М.Ф. Антонова//ТОДРЛ.-СПб., 1979.-Т. 34.-С. 127-133.

97. Артанмонова, Ю.В. Песнопения-модели в древнерусском певческом искусстве XI-XVIII вв. / Ю.В. Артамонова; автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. искусствовед. 17.00.02. Музыкальное искусство / Ю. В. Артамонова. -М., 1998.-21 с.

98. Барабанов, Н.Д. Исихазм и агиография: развитие образа святого Максима Ковсокаливата в житийной литературе XIV в. / Н.Д. Барабанов // Византийский временник. -М., 1994. № 55 (80), 4.1. - С. 175-180.

99. Бахтина, О.В. Старообрядческая литература и традиции христианского понимания слова / О.В. Бахтина. Томск: Изд. Томского ун-та, 1999. - 261 с.

100. Белоброва, О.А. Андрей Критский в древнерусской литературе и искусстве / О.А. Белоброва // ТОДРЛ, СПб., 1999. - Т. 51. - С. 206-220.

101. Буланин, Д.М. Античные традиции в древнерусской литературе XI-XVI вв. / Д.М. Буланин. Munchen: Verlag Otto Sagner, 1991. - 468 с.

102. Буслаев, Ф.И. О литературе: исследования; статьи / Ф.И. Буслаев ; сост., вступ. ст., примеч. Э.Л. Афанасьева. М.: Худож. лит., 1990. - 512 с.

103. Бычков, В.В. Малая история византийской эстетики / В.В. Бычков ; отв. ред. свящ. Леонид Лутковский. Киев: Путь к истине, 1991. - 410 с.

104. Валентинова, О.И., Кореньков, А.В. Стиль «плетение словес» в контексте истории русского литературного языка и литературы Древней Руси / О.И. Валентинова, А.В. Кореньков. -М.: Индрик, 2000. 106 с.

105. Василий (Кривошеин), архиепископ. Богословские труды 1952-1983 гг. / архиеп. Василий Кривошеин. Нижний Новгород: Изд. братства во имя св. князя Александра Невского, 1996. - 376 с.

106. Василий (Кривошеин), архиепископ. Преподобный Симеон Новый Богослов / архиеп. Василий Кривошеин. Нижний Новгород: Изд-во братства во имя св. князя Александра Невского, 1996. - 448 с.

107. Вигзелл, Ф. Цитаты из книг Священного Писания в сочинениях Епифания Премудрого / Ф. Вигзел // ТОДРЛ. М.; Л., 1971. - Т. 26. - С. 232-243.

108. Византийская литература / отв. ред. С. С. Аверинцев. М.: Наука, 1974. -264 с.

109. Византия. Южные славяне и Древняя Русь. Европа: сб. ст. в честь В. Н. Лазарева. М.: Наука, 1973. - 298 с.

110. Власов, А.Н. Сказание о грамоте и пермской азбуке в истории книжной культуры Древней Руси (Некоторые аспекты изучения) / А. Н. Власов // ТОДРЛ. СПб., 1997. - Т. 50. - С. 208-214.

111. Воротников, Ю.Л. О художественном мире и художественном пространстве древнерусской литературы / Ю.Л. Воротников // Вопросы филологии.-2001.-№ 1 (7) .-С. 100-102.

112. Гаврюшина, Л.К. К проблеме исторического развития жанра в средневековых литературах Сербии и Руси : (сравнительный аспект) / Л. К. Гаврюшина // Славянские литературы: XI международный съезд славистов (Братислава, 1993). -М.: Наука, 1993. С. 42-55.

113. Гарднер, И.А. Богослужебное пение русской православной Церкви.

114. Сущность, система и история: в 2 т. / И.А. Гарднер. Нью-Йорк: Типография преп. Иова Почаевского, 1978. - Т. 1. - 575 с.

115. Георгий (Металлинос), протоиерей. Исихазм как живое событие Пятидесятницы / прот. Георгий (Металлинос) // Вестник Германской епархии РГПДЗ. 1999.-№ 1.-С. 11-15.

116. Георгий (Флоровский), протоиерей. Пути русского богословия / вступ. ст. пресв. И. Мейендорфа. 2-е изд. - Вильнюс: Вильтис, 1991. - 604 с.

117. Герцман, Е.В. В поисках песнопений греческой Церкви. Преосвященный Порфирий Успенский и его коллекция древних музыкальных рукописей / Е. В. Герцман. СПб.: Алтейя, 1996. - 327 с.

118. Глазунова, О.И. Парадокс как принцип организации текста / О. И. Глазунова // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2: История. Язык. Литературоведение. 1998. -№ 3. - С. 40-55.

119. Голыгина, К.И. Мировоззрение и стиль: (мифологическое сознание и образ в китайской литературе древности и раннего средневековья) / К. И. Голыгина // Теория стиля литератур Востока: сб. ст. М.,1995. - С. 6-26.

120. Горфукель, А.Х. Истолкование «общих мест» при смене ценностных ориентаций культуры / А. X. Горфукель // Исследования по древней и новой литературе. Л., 1987. - С. 243-249.

121. Грабар, А.Н. Заметка о методе оживления традиций иконописи в русской живописи XV-XVI веков / А. Н. Грабар // ТОДРЛ. СПб., 1981. - Т. 36 . -289-294.

122. Григорян, А.Р. Литература и теория / А. Р. Григорян. Ереван: Совет-кан грох, 1976. - 316 с.

123. Грихин, В.А. Проблемы стиля древнерусской агиографии XIV-XV вв. / В. А. Грихин: автореф. дисс. на соиск. уч. ст. док. филолог, наук. 10. 01. 01.

124. Русская литература. М.: Издательство МГУ, 1974 . 64 с.

125. Данчев, Г. За някои особенности на житието на свети Иван Рилски от Димитър Кантакузин / ТОДРЛ. СПб., 1993. - Т. 46. - С. 147-150.

126. Демин, А.С. О древнерусском литературном творчестве: Опыт типологии с XI по середину XVIII вв. От Илариона до Ломоносова / А. С. Демин ; отв. ред. В. П. Гребенюк. -М.: Языки славянской культуры, 2003. 758 с.

127. Дмитриев, Л.А. Нерешенные вопросы происхождения и истории экспрессивно-эмоционального стиля XV в. // ТОДРЛ, СПб., 1964. - Т. 20. -72-89.

128. Дуйчев, И.С. Поздние отголоски исихазма в болгарской литературе / И. М. Дуйчев // Исследования по древней и новой литературе. Л., 1987. - С. 81-85.

129. Дуйчев, И.С. Центры византийско-славянского общения и сотрудничества / И. М. Дуйчев ; пер. с болг. Г. И. Сафронова // ТОДРЛ. СПб., 1963. -Т. 19.-С. 107-129.

130. Епифанович, С.Л. Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие / С. Л. Епифанович. М.: Мартис, 1996. - 220 с.

131. Еремин, И.П. Ораторское искусство Кирилла Туровского / И. П. Еремин // ТОДРЛ. М.; Л., 1962. - Т. 18. - С. 50-58.

132. Есин, А.Б. Литературоведение. Культурология: Избранные труды / А. Б. Есин. М.: Азбука, 2002. - 378с.

133. Живов, В.М. «Мистагогия» Максима Исповедника и развитие византийской теории образа // Художественный язык Средневековья. М.: Наука, 1982.-С. 35-59.

134. Жития и чудеса святых в древнерусской письменности: тексты, исслед., материалы / отв. ред, сост., вступит, ст. М. С. Крутовой. М.: Издательство православного Свято-Тихоновскго Богословского института, 2002.- Вып. 1. -224 с.

135. Зееман, К.Д. Приемы аллегорической экзегезы в литературе киевской Руси / К. Д. Зееман // ТОДРЛ. СПб., 1993. - Т. 46. - С. 105-120.

136. Зубов, В.П. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб: (к вопросу о редакциях Жития Сергия Радонежского) / В. П. Зубов // ТОДРЛ. М.; Л., - Т. 9.-С.145-158.

137. Игнатия (Петровская), монахиня. Опыт литургического богословия в трудах русских песнотворцев / мон. Игнатия (Петровская) // Альфа и Омега.- 1997. -№ 2 (13). -С. 280-317.

138. Игнатия (Петровская), монахиня. Церковные песнотворцы / мон. Игнатия (Петровская). М.: Подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 2005. -464 с.

139. Игорь (Экономцев), протоиерей. Исихазм и восточноевропейское Возрождение / прот. Игорь (Экономцев) // Богословские труды. 1989. — Сб. 29. - С. 59-73.

140. Иларион (Алфеев), иеромонах. Жизнь и учение св. Григория Богослова / иеромонах Иларион (Алфеев). М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1998. -600 с.

141. Иларион (Алфеев), иеромонах. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание / иеромонах Иларион (Алфеев). М: Крутицкое патриаршее подворье, 1998. - 675 с.

142. Кадлубовский, А.И. Очерки по истории древнерусской литературы. Жития святых / А. И. Кадлубовский. Варшава: Типография Варшавского Учебного Округа, 1902. - 390 с.

143. Каждан, А.П. Византийская культура (X-XII века) / А. П. Каждан М.: Наука, 1968.-262 с.

144. Кенанов, Д. Киприан и творческото дело на патриарх Евтимий и Климент Охридски / Д. Кенанов // ТОДРЛ. СПб., 1993. - Т. 46. - С.143-146.

145. Кенанов, Д. Симеон Метафраст и его славянские последоватли / Д. Кенанов ; пер. с болг. М. В. Рождественской при участии М. Тиховой // ТОДРЛ.- СПб., 1997. Т. 50. - С. 668-676.

146. Киприан (Керн), архим. Золотой век Святоотеческой письменности / архим. Киприан Керн. М.: Паломник, 1995. - 50 с.

147. Киприан (Керн), архим. Литургика: Гимнография и эортология / архим. Киприан Керн. М.: Крутицкое патриаршее подворье, 2000. - 367 с.

148. Киприан (Керн), архимандрит. Антропология Григория Паламы / архим. Киприан (Керн) ; вступ. ст. А. И. Сидорова. М.: Паломник, 1996. -454с.

149. Кириллин, В.М. Епифаний Премудрый: Умозрение в числах о Сергии Радонежском / В. М. Кириллин // Герменевтика древнерусской литературы. -М.: Б. и., 1993.-Сб. 6.4. 1.-С. 80-120.

150. Кириллин, В.М. Символика чисел в литературе Древней Руси (XI-XVI века) / В. М. Кириллин. СПб.: Алтейя, 2000. - 320 с.

151. Киселева, М.С. Учение книжное: текст и контекст древнерусской книжности / М. С. Киселева. М.: Индрик, 2000 . - 256 с.

152. Ключевский, В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник / В. О. Ключевский. М.: Типография Грачева и К, 1871. - 112 с.

153. Колесов, В.В. К характеристике поэтического стиля Кирилла Туровского / В. В. Колесов // ТОДРЛ, Т. 36. Л.: Наука, 1981. - С. 49.

154. Колесов, В.В. Сергий Радонежский: художественный образ и символ культуры / В. В. Колесов // Жизнь и житие Сергия Радонежского. М.: Советская Россия, 1991. - 368 с.

155. Колесов, В.В. Средневековый текст как единство поэтических средств языка / В. В. Колесов // ТОДРЛ. СПб., 1997. - Т. 50. - С. 92-98.

156. Коновалова, О.Ф. Изобразительные и эмоциональные функции эпитета в Житии Стефана Пермского /О. Ф. Коновалова // ТОДРЛ, СПб., 1979. - Т. 28-С. 325-334.

157. Коновалова, О.Ф. К вопросу о литературной позиции писателя конца XV в. / О. Ф. Коновалова // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. - Т. 14. - С. 205-211.

158. Коновалова, О. Ф. Об одном типе амплификации в Житии Стефана Пермского / О. Ф. Коновалова // ТОДРЛ, Т. 37. СПб., 1983. - С. 73-80.

159. Коновалова, О.Ф. Об одном типе амплификации в Житии Стефана Пермского / О. Ф. Коновалова // ТОДРЛ, Т. 25. М.; Л., 1970. - 73-80.

160. Коновалова, О.Ф. Традиционная метафора в «Житии Стефана Пермского» / О. Ф. Коновалова // ТОДРЛ, СПб., 1977. - Т. 32 . - С. 245-251.

161. Концевич, И.М. Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси / И. М. Концевич. М.: Лепта, 2002. - 235 с.

162. Конявская, Е.Л. К вопросу об авторском самосознании Епифания Премудрого / Е. Л. Конявская // Древняя Русь. 2000. - №1. - С. 16-41.

163. Крушельницкая, Е.В. К вопросу об автобиографизме в древнерусской литературе / Е. В. Крушельницкая // Русская агиография: исслед., публикации, полемика. СПб., Дмитрий Буланин, 2005. - С. 122- 142.

164. Кузнецова, Т.Н. Средневековая картина мира в агиографических произведениях Епифания Премудрого: специальность 10. 01. 01. «Русская литература» : автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филолог, наук / Т.Н. Кузнецова. - М.: Издание МГУ, 2001 .-16 с.

165. Лазарев, В.Н. История византийской живописи: в 2 т. / В. Н. Лазарев. -М.: Искусство, 1986.-Т. 1-2.

166. Лепахин, В.В. Икона и иконичность / В. В. Лепахин. изд. второе. -СПб., 2002.-400 с.

167. Лепахин, В.В. Умное делание : (о содержании и границах понятия «исихазм») / В. В. Лепахин // Вестник русского христианского движения. -1992.-Вып. 164.-С. 5-32.

168. Лихачев, Д.С. Развитие русской литературы XII-XVII веков. Эпохи и стили / Д. С. Лихачев. Л.: Наука, 1973. - 259 с.

169. Лихачев, Д.С. Текстология: (на материале русской литературы X-XVII вв.) / Д. С. Лихачев, при участии А. А. Алексеева, А. Г. Боброва. СПб.: Ал-тейя, 2001.-759 с.

170. Лихачев, Д.С. Исследования по древнерусской литературе / Д. С. Лихачев; отв. ред. О. В. Творогов. Л.: Наука, 1986. - 410 с.

171. Лихачев, Д.С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы / Д.С. Лихачев. СПб.: Алтейя, 2001. - 566 с.

172. Лихачев, Д.С. Культура Руси времен Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV начало XV в.) / Д.С. Лихачев. - М.; Л.: АН СССР, 1962.-174 с.

173. Лихачев, Д.С. Человек в литературе Древней Руси / Д.С. Лихачев; отв. ред. В.П. Адрианов-Перетц. -М.: Наука, 1970. 180 с.

174. Лосев, А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии / А.Ф. Лосев ; сост. А. А. Тахо-Годи; общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова. М.: Мысль, 1993.-959 с.

175. Лосев, А.Ф. Проблема художественного стиля / А.Ф. Лосев. Киев: Collegium; Академия, 1994. - 243 с.

176. Максим (Козлов), диакон. Византийские и русские досинодальные акафисты / диакон Максим (Козлов) // Журнал Московской Патриархии. 1992. -№3.-С. 43-49.

177. Мандзаридис, Г.И. Обожение человека по учению святителя Григория Паламы / Г. И. Мандзаридис ; пер. с англ. В. Б. Петухова. М.: Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2003. - 128 с.

178. Маркасова, Е.В. Предисловие к Житию Корнилия Выговского и традиции создания предисловий в агиографии XVII-нач. XVIII вв. / Е.В. Марка-сова // ТОДРЛ. СПб., 1999. - Т. 51. - С. 243-252.

179. Мартынов, В.И. Культура, иконосфера и богослужебное пение Московской Руси / В.И. Мартынов. М.: Прогресс - Традиция : Русский путь, 2000 -224 с.

180. Мещерская, Е.И. О преподобном Исааке Сирине и его сочинениях / Е. И. Мещерская // Исаак Сирин. О божественных тайнах и духовной жизни. -СПб.: Алтейя, 2003. С. 5-34.

181. Мошин, В.А. О периодизации русско-южнославянских связей X-XV вв. /В. А. Мошин//ТОДРЛ.-СПб., 1963.-Т. 19.-С. 80-106.

182. Мурьянов, М.Ф. Гимнография Киевской Руси. / М. Ф. Мурьянов ; отв. ред. М. Н. Громов, Т. А. Исаченко. М.: Наука, 2003. - 451 с.

183. Николай (Ким), священник. Рай и человек: Наследие преподобного Никиты Стифата / священник Николай (Ким) ; предисл. еп. Илариона (Алфее-ва). СПб.: Алтейя, 2003. - 304 с. - (Византийская библиотека. Исследования).

184. Никольский, Н.К. Материалы для истории древнерусской письменности / Н. К. Никольский // СОРЯС ИАН, Т. LXXXII, № 4. СПб., 1907. - С. 159-168.

185. Осокина, Е.А. Проблемы соотношения гимнографии и агиографии на память княгини Ольги : специальность 10. 01. 01. «Русская литература» : автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филолог, наук. / Е.А. Осокина. - М., 1995.-26 с.

186. От берегов Босфора до берегов Евфрата антология византийской, сирийской, коптской лит. I в. н. э. / пер., предисл. и коммент. С. С. Аверинцева. -М.: Наука, 1987.-360 с.

187. Охотникова, В.И. Принципы литературной переработки источника при создании создании Василием Варлаамом Жития Евфросина Псковского / В.И. Охотникова // ТОДРЛ. СПб. 2004. - Т. 55.- С. 265-280.

188. Панченко, О.В. Поэтика уподоблений (к вопросу о «типологическом» методе в древнерусской агиографии, эпидейктике и гимнографии) / О.В. Панченко // ТОДРЛ. СПб., 2003. - Т. 54. - С.491-505.

189. Перекрестова, Е.В. Подобны / Е. В. Перекрестова // Русский пастырь: журн. воспитанников Свято-Троицкой духовной семинарии. 1993-94. -№№17-18.-83-95.

190. Петр (Пиголь), игумен. Преподобный Григорий Синаит и его духовные преемники / иг. Петр (Пиголь). М.: Макцентр. Издательство, 1999. - 210 с.

191. Пигулевская, Н.В. Ближний Восток. Византия. Славяне / Н. В. Пигу-левская. М.: Наука, 1986. - 224 с.

192. Пигулевская, Н.В. Культура сирийцев в средние века / Н. В. Пигулевекая. М.: Наука, 1979. - 133 с.

193. Подскальски, Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237): изд. второе / Г. Подскальски ; пер. А. В. Назаренко ; под ред. К. К. Акеньтева. СПб.: Византинороссика, 1996. - 572 с.

194. Пожидаева, Г.А. Византийские традиции в новых церковных роспевах Московской Руси // Записки отдела рукописей. М., 2004. - Вып. 52. - С. 577 -589.

195. Пожидаева, Г.А. Пространные напевы в службах русским святым XII-XVII вв. / Г. А. Пожидаева // Мир житий. М., 2002 . - С. 258-658.

196. Понырко, Н.В. Покаянные каноны Кирилла Туровского (вопросы атрибуции) / Н. В. Понырко // ТОДРЛ. СПб. 2004. - Т. 55. - С. 246-251.

197. Поспелов, Г.Н. Проблемы литературного стиля / Г.Н. Поспелов. М.: Наука, 1970.-300 с.

198. Прохоров Г.М. Памятники литературы византийско-русского общественного движения эпохи Куликовской битвы: специальность 10. 01. 01. -«Русская литература» : автореф. дисс. на соиск. уч. ст. докт. филолог, наук. -Л.: Наука, 1977.-30с.

199. Прохоров, Г.М. Святые в истории Древней Руси X-XVIII вв. / Г. М. Прохоров // ТОДРЛ, Т. 54. СПб., 2003. - С. 54-79.

200. Прохоров, Г.М. Сочинения Давида Дисипата в древнерусской литературе / Г. М. Прохоров // ТОДРЛ. Т. 33. Л., 1979 . - С. 32-54.

201. Прохоров, Г.М. Филофей Коккин о пленении и освобождении геракле-отов / Г. М. Прохоров // ТОДРЛ. Л., 1979. - Т. 33. - С. 253-260.

202. Прохоров, Г.М. «Сице помыслих лепо.» (Автограф Кирилла Белозерского и устройство его обители. По данным собрания РНБ, Кир.-Белозерское собр. № XII) / Г.М. Прохоров // ТОДРЛ. СПб., 2003. - Т. 53 - С. 59-75.

203. Прохоров, Г.М. К истории литургической поэзии: гимны патриарха филофея Коккина / Г.М. Прохоров // ТОДРЛ. СПб., 1972. - Т. 27. - С. 120149.

204. Прохоров, Г.М. Келейная исихастская литература (Иоанн Лествичник,

205. Авва Дорофей, Исаак Сирин, Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит) в библиотеке Троице-Сергиевой лавры с XIV по XVII в. / Г.М. Прохоров // ТОДРЛ. Л., 1974. - Т. 28 . - С. 317-324.

206. Прохоров, Г.М. Памятники переводной и русской литературы XIV-XV веков / Г.М. Прохоров ; под ред. Д.С. Лихачева. Л.: Наука, 1987. - 298 с.

207. Прохоров, Г.М. Прение Григория Паламы «с хионы и турки» и проблема «жидовская мудрствующих» / Г.М. Прохоров // ТОДРЛ. Л., 1973. - Т. 27.-329-369.

208. Прохоров, Г.М. Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские / Г.М. Прохоров. СПб.: Глаголь, 1994. - 330 с.

209. Прохоров, Г.М. Преподобный Нил Сорский и его место в истории русской духовности / Г.М. Прохоров //Преподобные Нил Сорский и Иннокентий Коммельский. Сочинения. СПб.: Изд. Олега Абышко, 2005. - С. 5-42.

210. Прохоров, Г.М. Равноапостольный Стефан Пермский и его агиограф Епифаний Премудрый / Г.М. Прохоров // Святитель Стефан Пермский: к 600-летию со дня преставления. СПб.: Глаголь, 1995. - С. 7-49.

211. Рогожникова, Т.П. Агиографический топос в житийных текстах Великих Миней Четьих: синхронический и диахронический аспекты / Т. П. Рогожникова // Вестник ОмГУ. 2002. - № 2. - С. 70-73.

212. Рогожникова, Т.П. Язык житийных текстов конца XV середины XVI вв. (на материале «Макарьевского цикла») / Т. П. Рогожникова: автореф. дис. на соиск. уч. ст. докт. филолог, наук. 10. 02. 01. - Русский язык. - СПб., 2003. -38 с.

213. Родионов, О.А. Византийские жития святых-исиастов и русская агиография конца XIV XV в.: характер и истоки параллелизма / О. А. Родионов // Ученые записки Российского православного университета ап. Иоанна Богослова. - 2000. - Вып. 5. - С. 87-104.

214. Розов, Н. Н. «В начале было слово.» / Н. Н. Розов // ТОДРЛ. СПб., 1993.-Т. 46.-С. 88-95.

215. Руди, Т. Р. «Яко столп непоколебим» (об одном агиографическом топосе) / Т. Р. Руди // ТОДРЛ. СПб. 2004. - Т. 55 - С. 211-230.

216. Руди, Т. Р. Топика русских житий: (вопросы типологии) / Т. Р. Руди // Русская агиография: исслед., публикации, полемика. СПб., Дмитрий Була-нин, 2005.-С. 102-121.

217. Сазонова Л.И. Принцип ритмической организации в произведениях торжественного красноречия старшей поры / Л. И. Сазонова // ТОДРЛ. М.; Л., 1974.-Т. 28.-С. 30-46.

218. Салмина, М.А. «Слово о житии и о преставлении великаго князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго» / М. А. Салмина // ТОДРЛ. М.; Л., 1970. -Т. 25.-С. 92-94.

219. Седова, Р.А. Рукописная традиция «Жития митрополита Петра», в редакции митрополита Киприана / Р. А. Седова // ТОДРЛ, Т. 37. СПб., 1983. -С. 256-268.

220. Седова, Р.А. Святитель Петр митрополит Московский в литературе и искусстве Древней Руси / Р. А. Седова. М.: Русский мир, 1993. - 423 с.

221. Селиванов, Ю.Б. К вопросу о литературных источниках Жития Марии Египетской / Ю. Б. Селиванов // Герменевтика древнерусской литературы. -М.: Б. и., 1993. Сб. 6, Ч. 1. - С. 5-26.

222. Сендерович, С.Б. Слово о законе и благодати как экзегетический текст. Иларион Киевский и павлианская теология / С. Б. Сендерович // ТОДРЛ. -СПб, 1978.-Т. 32.-С.43-51.

223. Серегина, Н.С. Стихиры Сергию Радонежскому как памятник отечественного песнотворчества / Н. С. Серегина // ТОДРЛ. СПб, 1985. - Т. 38. -С. 338-355.

224. Сидоров, А.И. Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества / А. И. Сидоров. М.: Паломник, 1998. - 535 с.

225. Симонов, Р.А. О возможности влияния Кирика на Житие Стефана Пермского / Р. А. Симонов // Мир житий. М., 2002 . - С. 141-145.

226. Скабаланович, М.Н. Толковый типикон / М. Н. Скабаланович ; репр. воспроизведение изд. 1910. -М.: Русский паломник, 1995. -879 с.

227. Скабаланович, М.Н. Рождество Христово / М.Н. Скабаланович ; репр. воспроизведение изд. 1903. -М.: Русский паломник, 1995. 145 с.

228. Смоленцев, JI.H. Великий Зырянин / JI. Н. Смоленцев // Родники Пармы: науч.-попул. сб. Сыктывкар, 1993. - С. 15-27.

229. Соболев, Н.И. К вопросу о литературных источниках Жития Стефана Пермского / Н. И. Соболев // ТОДРЛ. СПб., 2001. - Т. 52. - С. 540-543.

230. Соболева, Л.С. «Житие Стефана Пермского» Епифания Премудрого в историко-политическом контексте эпохи / Л.С. Соболева // Уральский археографический альмонах. Екатеринбург: НПМН «Волот» , 2005. - С. 6-41.

231. Соболевский, А.И. Переводная литература Московской Руси XIV-XVII вв.: библиогр. материалы / А. И. Соболевский // СОРЯС ИАН. СПб., 1903. -Т. LXXIV, №1. - С. 5-39.

232. Соколов, А.Н. Теория стиля / А. Н. Соколов. М.: Наука, 1968. - 298 с.

233. Соловьев А.В. Епифаний Премудрый как автор «Слова о житии и преставлении Дмитрия Ивановича, царя русьскаго» // ТОДРЛ. М.; Л., 1962. - Т. 17.-С. 85-106.

234. Спивак, Д.Л. Матричные построения в стиле «плетение словес» / Д. Л. Спивак // ТОДРЛ. СПб., 1996. - Т. 49. - С. 99-110.

235. Тарабукин Н.М. Смысл иконы М.: Из-во Православного Братства Святителя Филарета Московского, 2001. - 224 с.

236. Творогов, О.В. Переводная литература XIV-XVI вв. // БЛДР : в 20 т. -СПб, 1997. -. Т. 8: XV первая половина XVI века. - 2003. - С. 5-11.

237. Трофимова, Н.В. Об использовании агиографического стиля «плетение словес» в воинских повестях XV в. / Н. В. Трофимова // Мир житий. М., 2002.-С. 163-174.

238. Трубецкой, Е.Н. Три очерка о русской иконе / Е. Н. Трубецкой изд. второе. - М.: Лепта-Пресс, 2003. - 320 с. - (Испытание мудростью. Вып. 3).

239. Успенский, Б.А. Поэтика композиции / Б. А. Успенский. СПб.: Азбука, 2000. - 352 с.

240. Успенский, Л.А. Богословие иконы православной Церкви / Л. А. Успенский. Б. м.: Изд. Западно-Европейской епархии Московской патриархии, 1989.-478 с.

241. Учебник церковнаго пения. Мелодическое пение: в 2 ч.: изд. 5-е / сост. А. Ряжский. М.: Синодальная типография, 1911. - 50 с.

242. Федотов, Г.А. Преподобный Сергий Радонежский / Г. А. Федотов // Жизнь и житие Сергия Радонежского. М.: Сов. Россия, 1991. - 368с.

243. Федотов, Г. П. Святые Древней Руси / Г. П. Федотов ; сост. и втуп. ст. А. С. Филоненко; отв. ред. А. Н. Гопаченко. М.: ACT, 2003. - 703 с.

244. Федотова, М.А. Житие святой Варвары в Древней Руси / М. А. Федотова // ТОДРЛ. СПб., 2003. - Т. 54. - С. 76-83.

245. Филарет (Гумилевский), архиепископ. Историческое учение об отцах Церкви: в 2 т. / архиеп. Филарет (Гумилевский); репр. воспроизведение изд. 1859 г. М.: Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1996. - Т. 1-3.

246. Флоровский, Г.В. Восточные отцы IV века / Г. В. Флоровский ; репр. воспроизведение изд. 1931. М.: Паломник, 1992. - 240 с.

247. Флоровский, Г.В. Восточные отцы V-VIII вв. / Г. В. Флоровский ; репр. воспроизведение изд. 1931. -М.: Паломник, 1992.-260 с.

248. Флоренский, П.А. Иконостас: избранные труды по искусству. СПб.: Мифрил; Русская книга, 1993. - 336 с.

249. Фрайданк, Д. Литературный прием синкресиса в трех древних славянских текстах / Д. Фрайданк // Исследования по древней и новой литературе. -Л., 1987.-С. 224-228.

250. Фролов, С.В. Новые аспекты изучения Стихираря 1380 г. Собр. Трои-це-Сергиевой лавры, №22 / С. В. Фролов // ТОДРЛ. СПб., 1997. - Т. 50.- С. 196-207.

251. Ханник, К. Неизвестная гомилия Петра пресвитера Антиохийского на Пятидесятницу в славянской традиции / К. Ханник // ТОДРЛ. СПб., 1997. -Т. 50. -С.89-91.

252. Хоружий С.С. Исихазм как пространство философии / С. С. Хорунжий // Вопросы философии. 1995. - №9. - С. 21-34.

253. Чичерин, А.В. Идеи и стиль / А. В. Чичерин. М.: Наука, 1968. - 271 с.

254. Kitch, F.M. The literary style of Epifanij premudryj. Pletenije sloves / F.M. Kitch. Munchen, 1976. - 305 s.

255. Nohl, H. Stil und Weltanschauung / H. Nohl. Munchen, 1920. - 234 s.