автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Любовно-философские повести И.С. Тургенева и проблема циклообразования в творчестве писателя 1850-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Любовно-философские повести И.С. Тургенева и проблема циклообразования в творчестве писателя 1850-х годов"

На правей рукописи

4

КУЗАВОВА МАРИЯ ВИКТОРОВНА

ЛЮБОВНО-ФИЛОСОФСКИЕ ПОВЕСТИ И.С. ТУРГЕНЕВА И ПРОБЛЕМА ЦИКЛООБРАЗОВАНИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ ПИСАТЕЛЯ 1850-Х ГОДОВ

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 3 ДЕК 2012

Москва-2012

005057163

Работа выполнена в Государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования города Москвы «Московский городской педагогический университет» на кафедре русской литературы и фольклора

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент

Беляева Ирина Анатольевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент,

заведующая лабораторией филологии Института социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН Ларионова Марина Ченгаровна

кандидат филологических наук, директор ФГБУК «Государственный мемориальный и природный музей-заповедник И.С. Тургенева "Спасское-Лутовиново"» Левина Елена Николаевна

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Московский государственный

университет им. М.В. Ломоносова»

Защита состоится «24» декабря 2012 года в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 850.007.07 на базе ГБОУ ВПО города Москвы «Московский городской педагогический университет» по адресу: 129226, г. Москва, 2-й Сельскохозяйственный проезд, д. 4, корп. 4, ауд. 3406.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГБОУ ВПО города Москвы «Московский городской педагогический университет» по адресу: 129226, г. Москва, 2-й Сельскохозяйственный проезд, д. 4, корп. 4.

Автореферат разослан (<Ц» ноября 2012 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета У В.А. Коханова

Общая характеристика работы

Творчество И.С. Тургенева широко и многогранно по своей проблематике. Писателя всегда интересовали и живые вопросы современности, и коренные проблемы человеческого бытия, тревожили вековечные мысли о жизни и смерти, любви, счастье и долге человека. Ему всегда был интересен человек как личность и как часть огромного и бесконечного мироздания. Находясь в поиске жанра, способного отразить подобный широкий взгляд на мир, писатель обращался и к лирике, и к драматургии, и к эпосу. К 1850-м годам Тургенев остановил свой выбор на повести и романе как наиболее соответствующих его художественным устремлениям жанрах. Они и составляют основу его жанровой системы. Однако нельзя не отметить факта, свидетельствующего о том, что Тургенев на протяжении всего своего творческого пути тяготел к циклизации как к явлению, способному отвечать его писательской склонности к генерализации.

Такие авторские циклЬг, как «Вариация» и «Деревня», «Записки охотника», «Стихотворения в прозе», а также выделяемые учеными читательские циклы («премухинский» цикл стихотворений или цикл «таинственных повестей»), сложившиеся в творчестве Тургенева в разные годы, позволяют сделать вывод о том, что мы имеем основания для поиска и других, не сформированных автором, но обнаруживающих свою внутреннюю соотнесенность единств. На наш взгляд, подобным объединением является цикл любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов, в который входят «Дневник лишнего человека» (1850), «Затишье» (1854), «Переписка» (1844-1854), «Яков Пасынков» (1855), «Фауст» (1856), «Ася» (1857) и «Первая любовь» (1860). Каждое из этих произведений представляет собой вариацию на тему «трагического значения любви», а мотив многогранного и противоречивого чувства является центральным циклоформирующим мотивом, вокруг которого объединяются все остальные средства, работающие на единство цикла. К ним можно отнести мотивы природы и искусства, утраченной молодости и детства героинь и другие. И если содержательный потенциал доминирующего в циклообразовательном плане мотива любви отражает онтологию чувства, ее трагическую сущность, усиливаясь и развиваясь от повести к повести, то есть в

хронологической последовательности, то остальные мотивы создают сложную систему сцеплений и перекличек, формируя плотную основу для восприятия произведений в рамках художественного целого в свободном порядке. В результате мы наблюдаем не только последовательную, но и ансамблевую связь повестей в цикле.

Основанием для выдвижения гипотезы о циклообразовательном потенциале повестей Тургенева о любви, созданных в 1850-е годы, послужили работы И.А. Беляевой, Г.А. Вялого, Г.Б. Курляндской, В.М. Марковича, В.А. Недзвецкого, в которых подробно исследуется природа любви и менталитет героев, а также выявляются мотивы, важные для нашего исследования. Ученые находят и переклички между повестями, однако гипотеза о возможном объединении рассматриваемых произведений в цикл ранее никем не разрабатывалась.

Актуальность исследования обусловлена тем, что полноценное изучение любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов с точки зрения циклообразования не представлено в современном литературоведении. Вместе с тем, работы вышеперечисленных ученых не только очерчивают круг анализируемых повестей, но и дают основания для обнаружения у Тургенева циклов, не составленных автором, и определенный материал для поиска пересечений, скрепов в них.

Целью диссертации является выявление механизмов, благодаря которым осуществляется связь любовно-философских повестей И.С. Тургенева 1850-х годов в единое художественное целое, которое можно рассматривать как в хронологическом, так и нарушающем хронологию свободном, ансамблевом порядке.

В соответствии с целью работы определяются следующие задачи:

— охарактеризовать циклизацию как теоретическое и историческое явление;

— рассмотреть ключевые виды и формы циклизации, в том числе те, которые были распространены в тургеневскую эпоху;

— рассмотреть динамику циклообразовательных процессов в творчестве Тургенева в целом;

— охарактеризовать вопрос о жанровом единстве любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов, в том числе в свете проблемы разграничения жанров повести и романа в творчестве писателя;

— изучить факторы циклообразования, связывающие любовно-философские повести 1850-х годов в единое целое;

— выделить ключевые мотивы, образующие прочную систему скрепов и сцеплений, объединяющих рассматриваемые повести Тургенева, а также определить доминанту в этой системе;

— выявить связь между своеобразием интертекста тургеневских повестей и их мотивной структурой, имеющей циклообразовательное значение.

Таким образом, объектом исследования является проблема циклизации в прозе, а предметом исследования ■— повести Тургенева «Дневник лишнего человека», «Затишье», «Переписка», «Яков Пасынков», «Фауст», «Ася» и «Первая любовь», которая хронологически завершает цикл, посвященный онтологии любовного чувства. Эта «заключительная» роль повести подтверждается тем, что в последующем своем творчестве, в том числе и в повестях «Вешние воды» или же «Песнь торжествующей любви», Тургенева будут в большей степени волновать «сопутствующие» любовной теме вопросы психологии русского человека, оказавшегося перед сложным жизненным выбором, или же явления иррациональной и таинственной природы.

Положения, выносимые на защиту 1. Явление циклизации свойственно творчеству И.С. Тургенева в целом. Среди циклов писателя представлены как авторские («Вариации», «Деревня», «Записки охотника», «Стихотворения в прозе»), так и читательские («премухииский» лирический цикл, цикл «таинственных повестей»). Это цикловые единства разной родовой природы (лирические, эпические), объединяющие, как правило, тексты жанрово однородные.

2. Любовно-философские повести Тургенева 1850-х годов являются эпическим циклом, части (самостоятельные произведения) которого объединены не авторской волей, а восприятием реципиента (читателя), учитывающим, однако, определенную заданность текста, имманентно содержащего в себе циклообразовательный потенциал.

3. Важнейшим фактором циклообразования в тургеневских повестях о любви выступает одноименный мотив, играющий важную роль в жанровой дифференциации романов и повестей 1850-х годов. В последних писатель целиком сосредоточен на онтологии чувства, на его трагической противоречивости и хрупкости, в романах любовь объемнее и обретает иные, в том числе душевно-духовные смыслы.

4. В соподчинении с центральным циклообразующим мотивом любви в повестях Тургенева находится ряд мотивов, создающих сложную систему сцеплений и перекличек, а именно: мотив утраченной молодости, обуславливающий единство композиции повестей, мотив детства героини, взрослеющей под влиянием героя-наставника, мотивы, обращающие читателя к миру природы и искусства.

5. Важнейшим механизмом циклизации в любовно-философских повестях Тургенева 1850-х годов является мотивная структура, которая, в свою очередь, формируется на основе интертекстуальности. Ключевую роль здесь играют отсылки к творчеству A.C. Пушкина, И.В. Гете, Данте, а также к тексту европейской и русской культуры в целом.

6. В повестях Тургенева о любви 1850-х годов возникает определенная сюжетно-композиционная закономерность, сказывающаяся не только в трагическом течении событий и в элегическом «перепереживании» прошлого центральными персонажами, но и в их определенной иерархичности (герои делятся на «чутких» и «глухих» к любви, искусству, природе), что порождает дополнительные параллели и переклички между отдельными частями цикла.

Научная новизна работы состоит в том, что любовно-философские повести Тургенева 1850-х годов впервые рассмотрены как читательский цикл.

Теоретической и методологической основой диссертации являются работы по теории циклизации (Е.Ю. Афониной, М.Н. Дарвина, Л.Е. Лялиной, В.А. Сапогова, И.В. Фоменко, A.C. Янушкевича), в которых цикл понимается как жанровое образование, допускающее двойное прочтение каждого из составляющих его самостоятельных произведений, поскольку они в цикле играют роль и текста, и контекста. В силу того, что цикл, формируемый автором как последовательность произведений, воспринимается читателем в целостности, «ансамбле», именно его интеллектуальное усилие необходимо, чтобы выделить выдвигающиеся на первый план темы, которые в результате образуют общий сюжет цикла. Чем сложнее цикл, тем больше уровней ассоциативных связей между его частями может обнаружить реципиент. Значимыми для нашего исследования были историко-литературные работы, посвященные творчеству Тургенева в целом, а также вопросам мотивной структуры и образа героя в повестях и романах писателя 1850-х годов (А.И. Батюто, И.А. Беляевой, Н.Л. Бродского, Г.А. Бялого, В.М. Головко, Г.Б. Курляндской, Ю.В. Лебедева, В.М. Марковича, А.Б. Муратова, В.А. Недзвецкого, С.Е. Шаталова, И.Г. Ямпольского и других).

Выбор основных методов исследования обусловлен характером материала и конкретными задачами литературоведческого анализа. Нами используются сравнительно-исторический, структурный методы, теория интертекстуальности, а также мотивный анализ, позволяющие наиболее полно исследовать механизм взаимодействия любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов в рамках циклического единства.

Теоретическая значимость работы состоит в выявлении механизмов формирования эпического читательского цикла в творчестве Тургенева. '

Практическое значение. Материалы и результаты диссертационного исследования могут использоваться в разработке лекционных курсов по истории русской литературы XIX века, спецсеминаров и спецкурсов, посвященных творчеству Тургенева.

Апробация работы. Концепция, идеи и основные результаты исследования были представлены на Научно-практической конференции ОМЦ ЮАО «В России дух всему основа: герой и эпоха» (Москва, 2010), Международной научной конференции XII Виноградовские чтения «Текст, контекст, интертекст» (Москва, 2011), на Тургеневско-гончаровском семинаре в МГПУ (Москва, 2011) и на XVII Международной научной конференции Пушкинские чтения «"Живые" традиции в литературе: жанр, автор, герой, текст» (Санкт-Петербург, 2012).

Результаты исследования изложены в пяти статьях.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, некоторые из которых поделены на параграфы, заключения и библиографии, включающей 212 наименований. Общий объем работы составляет 215 с.

Основное содержание работы

Во введении формулируются теоретико-методологические основы исследования, обосновывается его актуальность, обозначаются цели и задачи, объект и предмет исследования, излагается теория и история циклизации, обосновывается выбор терминологического аппарата.

В главе 1 «Циклообразование в творчестве И.С. Тургенева» исследуются цикловые объединения разной жанровой природы, анализируется механизм связи частей в лирических и эпических, авторских и читательских циклах. Циклизация рассматривается как одна из значимых жанровых тенденций творчества Тургенева, в целом, наилучшим образом отражающая широкий взгляд писателя на мир, наряду с романом.

Раздел 1.1 «Лирические циклы» посвящен анализу авторских («Вариации» и «Деревня») и читательских («премухинский» цикл) лирических циклов Тургенева, характерных для раннего творчества писателя.

Стихотворения «Когда так радостно, так нежно...» (июль 1843), «Ах, давно ли гулял я с тобой!..» (июль 1843), «В дороге» (ноябрь 1843), входящие в «Вариации», объединены в первую очередь историей отношений Тургенева и

Т.А. Бакуниной. Общее заглавие фиксирует тот факт, что включенные в цикл стихотворения являются вариациями на тему угаснувшей любви, и каждое из них по-своему раскрывает ее. Первое произведение — это горький приговор чувству, второе — иронически-печальный взгляд на него, третье —■ меланхоличное размышление о былом. В результате читатель может наблюдать не просто описание любви, но развитие чувства, воссоздаваемого в соответствии с изменениями внутреннего настроя лирического героя от отчаяния к элегическому спокойствию. Но в «Вариациях» показана также иная ось времени: в каждом стихотворении существует деление на «былое» и «настоящее». В результате рождается сложная картина, в которой присутствует не только лирический герой, но и его возлюбленная.

Подобная многомерная связь показана и в цикле «Деревня», части которого соединены не только общим заглавием, но и перекличками между заголовками отдельных стихотворений. Усиливает связь между частями цикла и динамика его «сюжета»: в первом стихотворения Тургенев рисует обобщенный образ деревни, а последующие произведения конкретизируют содержание первого, заключительное стихотворение цикла оставляет финал открытым, выводя «в жизнь».

Учеными признан также «премухинский» цикл из более чем десяти стихотворений, не сформированный автором, который отсылает читателя к истории любви Тургенева и Т.А. Бакуниной, поэтому в данное цикловое образование включаются и все стихотворения цикла «Вариации». Эти тексты объединены мотивом мимолетного чувства, картинами природы, отражающими как восхищение и счастье влюбленного героя, так и тоску и горе. При этом во всех произведениях присутствует мотив переживания прошлой любви, чувство сопряжено и с прошлым, и с настоящим, и с будущим. В итоге любовь предстает не только сложным и неоднозначным чувством, но и одной из природных стихий.

Раздел 1.2 «Записки охотника» посвящен одному из самых известных авторских циклов Тургенева, кратко представлены идейно-тематическая связь рассказов, а также циклообразующая роль рассказчика, мотива охоты, наряду с другими мотивами, и хронотоп цикла.

Несмотря на то, что приоритетность идейно-тематической связи «Записок охотника» отвергается некоторыми исследователями (С.Е. Шаталов), объясняющими свою точку зрения неизбежным разрастанием цикла за счет произведений сходной тематики («Поездка в Полесье», «Три встречи», «Три портрета», «Бригадир», «Собака»), исключать ее «объединительную» функцию нельзя, просто следует учитывать всю совокупность элементов, связующих цикл. Одним из важнейших в данном случае является образ рассказчика, который не позволяет циклу дробиться на отдельные точки зрения героев с разными взглядами и жизненными ценностями, уплотняя связи внутри художественного единства. Он не только объединяет рассказы в цикл, но и создает необходимые условия для нужного автору развития сюжетов разных рассказов-фрагментов, поскольку оказывается над сословным делением общества, что вызывает предельную честность представителей и крестьянства, и дворянства.

Мотив охоты, связанный с образом рассказчика, делает еще более широким взгляд на мир, представленный в цикле, поскольку создает иллюзию путешествия по всей России, что отражено в последовательности рассказов. Важно при этом, что финалы рассказов являются открытыми и зачастую финал одного из них находит свое развитие в другом произведении художественного единства, В результате создается и эффект «путешествия» по произведениям цикла. Необычайно масштабную и многоголосую картину жизни России создают также множественные переклички, отмеченные Ю.В. Лебедевым в работе «У истоков красоты, добра и правды в художественном мироощущении И. С. Тургенева» (М.: Междунар. изд. дом Синергия, 1996). Усложняет структуру цикла «двойной» хронотоп, который представлен, с одной стороны, как бесконечный природный, а с другой — как конечный, замкнутый хронотоп человека.

В разделе 1.3 «Таинственные повести» в первую очередь очерчивается круг произведений, составляющих этот читательский цикл, и дается обзор взглядов ученых (Г.Б. Курляндской, К.В. Лазаревой, Ю.В. Лебедева, А.Б. Муратова, Л.В. Пумпянского, В.Н. Топорова) на проблему состава этого художественного единства. В результате, мы выделяем ряд произведений,

написанных Тургеневым, как правило, в последние десятилетия творчества, а именно: «Призраки», «Сон», «Рассказ отца Алексея», «Клару Милич», «Песнь торжествующей любви», механизму циклизации которых и посвящен раздел.

Глубина проработки темы собственно мистического позволила исключить из разряда «таинственных» такие повести, как «Фауст», где на первый план выходит история губительной страсти, или «Несчастная», которая посвящена судьбе человека, не нашедшего пристанища в мире.

По итогам краткого анализа цикла «таинственных повестей» и работ, посвященных им, нами выделены, помимо единства темы таинственного, следующие сцепления: мотив сновидения, который оказывается значимым структурным элементом в этих повестях, образы «таинственных» персонажей и их свиты (Барон из «Сна» и Муций из «Песни торжествующей любви» и др.), образ Смерти, представленный зооморфно (смерть показана в виде ящерицы, змеи и хищной птицы) и антропоморфно (черный человек в «Рассказе отца Алексея», Барон в «Сне», Муций и его слуга-малаец в «Песне торжествующей любви» и Клара Милич в одноименной повести).

Раздел 1.4. «Стихотворения в прозе» посвящен последнему циклу в творчестве Тургенева, который обладает особыми качествами по сравнению с предыдущими циклическими образованиями. Определенность заданной автором последовательности частей ослабляется волей самого Тургенева: в предисловии он просит читателя воспринимать миниатюры не «сподряд», а «враздробь». Эта двойственность, предполагающая особое участие реципиента, усиливается тем, что редакции «Стихотворений в прозе» для русского и европейского читателя различались и последовательностью, и количеством составляющих единство произведений.

Однако нельзя отрицать и идейно-тематической спаянности цикла, которая сказывается в последовательном переходе от темы смерти к торжеству жизни и в возвращении к трагической ноте в финале (С.Е. Шаталов), а также в отражающем трагический смысл бытия названии «БепШа» (Ю.В. Лебедев). Важна и объединительная роль лирического героя, глазами которого читатель наблюдает и

за приближением смерти, и за цветением жизни, с чем связаны однородность слога на протяжении цикла, общий эмоциональный тон и единые приемы обработки жизненного материала (С.Е. Шаталов). При этом справедлива и позиция ученых, полагающих, что цикл дробится на более мелкие тематические единства (Л.П. Гроссман), возникновению ассоциативных связей в которых способствует заголовочный комплекс и «горизонт ожидания» читателя (И.А. Беляева, Е.Ю. Геймбух), в результате чего и рождается многовариантность понимания этого цикла и актуализируются его глубинные семантические пласты.

В главе 2 «Соотношение повести и романа в творчестве И.С. Тургенева 1850-х годов в свете проблемы циклообразования» исследуются системные отношения рассматриваемых жанров и вопрос об их разграничении. Это важно для нашего исследования в силу того, что и повести, и романы 1850-х годов связаны дискурсом любви и в определенной мере могут представлять собой своего рода единый текст. Данная проблема имеет свою историю: есть сторонники единого взгляда на жанровую структуру повести и романа, полагающие, что это жанр-гибрид (JI.B. Пумпянский, А.Г. Цейтлин и Б.М. Эйхенбаум), ряд ученых полагает, что повести и романы, в том числе 1850-х годов — это принципиально различные жанры, но влияющие друг на друга (А.И. Батюто, И.А. Беляева, Г.Б. Курляндская, Л.И. Матюшенко). В тургеневедении существует также давняя традиция рассматривать повести писателя 1850-х годов как подготовительный этап к созданию романов, что, с нашей точки зрения, не вполне оправданно. Справедливой же представляется позиция тех ученых, которые размышляют о соотношении романа и повести в творчестве Тургенева, отражающей сложность и диалектическую противоречивость взгляда писателя на мир (И.А. Беляева, Л.И. Матюшенко). Данные жанры, будучи во многом близкими, принципиально отличаются характером эпического начала и хронотопом как формой выражения авторской воли, соотношением «личного» и «всеобщего» (что сказывается в разной структуре образов центральных героев), характером психологизма (в повестях Тургенев выступает «явным» психологом, а в романах «тайным») и, самое главное, авторской модальностью, преимущественно трагической в повести

и драматической в романе. Это, в свою очередь, влияет и на тот ракурс взгляда на любовь, который предлагает писатель в романе и в повести. В нем есть точки пересечения, но есть и принципиальные отличия.

И в романах, и в повестях любовь предстает трагически хрупким, мимолетным, во многом не управляемым человеческой волей чувством. Личное счастье влюбленных у Тургенева никогда не может быть вечным в пределах земных границ, герои всегда расстаются, пережив сильное эмоциональное потрясение. Может даже сложиться впечатление, что писатель и в повестях, и в романах все время повторяет одну и ту же ситуацию трагической безысходности человека противостоять не подвластным ему законам бытия. Однако все же разрешение любовной коллизии представляется различным. В силу того, что герой повести замкнут на своем «я» и своей любовной истории, повесть не имеет направленности в будущее: в грядущем героев ожидает только смерть, которую предваряет унылое доживание. И семантика мотива любви целиком сосредоточена на онтологии чувства, бренного, как и все земное. В романах же герой сопряжен с миром «всеобщего», природой, Богом и людьми, и это дает ему «подпору» в момент расставания с любимым человеком. Так, Рудин из одноименного романа после отъезда из имения Ласунских направляет все свои силы на воплощение чужих мечтаний, Наталья обращается к воспоминаниям детства и литературе, а позже мы узнаем, что она выходит замуж за Волынцева, руководствуясь своей волей, а не идет безвольно на поводу обстоятельств, как Лиза Ожогина из «Дневника лишнего человека»: для Натальи жизнь не закончена. Лаврецкий и Лиза Калитина из «Дворянского гнезда» изображены «сошедшими с земного поприща», но не исчезнувшими бесследно, как Ася из одноименной повести: Лиза уходит замаливать чужие грехи, а ее возлюбленный всем сердцем стремится к ней и поэтому отчасти живет ее жизнью. Именно поэтому существование романного героя не сводится к мигу любви, а направлено в будущее, любовная же история является потрясением, переводящим его на новый уровень бытия.

Таким образом, центральный и для повести, и для романа Тургенева любовный мотив, казалось бы, сближающий их, служит также и средством

жанровой дифференциации. Он становится во многом доминирующим мотивом, вокруг которого объединяются все другие структурно-смысловые единицы, определяющие в творчестве писателя художественное содержание обоих жанров в отдельности.

В главе 3 «Мотив любви как ведущий фактор циклообразования любовио-философских повестей И.С. Тургенева 1850-х годов» мотив любви рассматривается уже не как фактор дифференциации жанров повести и романа в творчестве писателя в 1850-е годы, а как центральный элемент, формирующий циклическое единство повестей. Ключевая семантика мотива связана с онтологией чувства и отражает «трагическое значение любви». В повестях она предстает амбивалентной: сначала дарует героям самые яркие переживания в жизни, а после неизбежно исчезает, забирая жизненные силы влюбленных. При этом влюбленность служит катализатором духовных метаморфоз героинь, которые до испытания любовью показаны детьми. При этом они находятся в состоянии самозабвения, когда мир сосредоточен на личности возлюбленного, которому героини безгранично доверяют.

Исчезновение любви, которое рано или поздно наступает, разрушает мир героев: все они не представляют своей жизни после ухода чувства, в результате чего исчерпываются и их жизненные силы. Не случайно любовь ассоциируется с болезнью («Дневник лишнего человека», «Переписка») или ядом («Затишье»), а в своей неумолимости как появления, так и исчезновения чувство представляется родственным природным стихиям и сравнивается, например, с грозой («Ася», «Первая любовь»). В итоге Чулкатурии («Дневник лишнего человека»), Марья Павловна («Затишье»), Яков Пасынков («Яков Пасынков»), Зинаида Засекина и Петр Васильевич («Первая любовь») умирают, а в отсутствии взаимного чувства жизнь Лизы Ожогиной («Дневник лишнего человека»), Марьи Александровны («Переписка»), Варвары («Яков Пасынков»), Павла Александровича («Фауст») становится бессмысленной. Не могут устоять перед стихией любви Алексей Петрович («Переписка») и Вера Николаевна («Фауст»): у них обоих не хватает сил пережить напор иссушающей страсти. Такие герои, как Веретьев («Затишье»),

Н. Н. («Ася»), Вольдемар («Первая любовь»), казалось бы, без потерь переживают утрату чувства, но и они, спустя много лет, приходят к выводу о том, что именно миг любви наполнил смыслом их жизнь, становящуюся после исчезновения чувства пустой и никчемной.

Уже в «Дневнике лишнего человека» намечаются попытки что-то противопоставить неизбежной потере, найти средство, которое помогло бы справиться с горем или избежать его. В первой повести цикла таковым оказывается воспоминание: именно в этом находит утешение Лиза. В повестях «Переписка», «Яков Пасынков» и «Фауст» в качестве лекарства герои избирают смирение и долг, однако в «Якове Пасынкове» отмечается бесперспективность этого пути, а в повести «Ася» герой, положившись на разум, разрушает свое возможное счастье с юной героиней. В заключительной повести цикла Тургенев вновь возвращается к этому «рецепту», однако он вновь оказывается несостоятельным, а спасение герой «Первой любви» находит в молитве, которая показана объединяющей всех: и Зинаиду, и ее возлюбленного, и умирающую старушку, и Вольдемара.

В результате осмысления повестей в качестве единого текста читатель может наблюдать, как от повести к повести нарастает семантическая сложность «трагического значения любви», усиливаясь тем, что жертвами чувства становится не только, собственно, пара влюбленных, но и их окружающие (например, муж и дочь Веры Николаевны из «Фауста» или Варвара из «Якова Пасынкова»). А повторяемые из повести в повесть попытки найти средство от любовной «лихорадки» еще больше усложняют семантику данного мотива и коррелирующего с ним мотива долга.

Художественное циклическое единство повестей обуславливает их контекстную связь, когда одна из частей цикла проясняет или дополняет другую. Так, в повести «Затишье» Тургеневым не представлен момент зарождения чувства, однако он «угадывается» в предыдущей повести «Дневник лишнего человека». А поставленный в «Фаусте» вопрос о выборе между долгим существованием без душевных потрясений и жизнью, завершающейся с мигом счастья, находит своей

разрешение в «Первой любви». И если рассмотрение любовного мотива требует восприятия повестей в хронологическом порядке, то многочисленные переклички, связанные с другими художественно-содержательными средствами циклизации, позволяют проследить ансамблевый характер их соотнесенности.

Глава 4 «Художественные средства циклообразования любовно-философских повестей 1850-х годов» посвящена ключевым мотивам, объединяющим повести в цикл. При этом если мотив любви позволяет обнаружить последовательное развитие ключевой для Тургенева темы, то мотивы, рассматриваемые в 4 главе, создают сложную систему сцеплений и перекличек, связывающих повести нелинейно.

В разделе 4.1 «Мотив молодости в цикле любовно-философских повестей 1850-х годов и их композиционная связь» исследуется связь композиционного построения повестей рассматриваемого цикла и мотива молодости, а через него и центрального мотива любви. В любовно-философских повестях любовь предстает самым ярким переживанием в жизни героев, после которого жизнь окончательно теряет краски. Чувство сопряжено с состоянием молодости, которое характеризуется не как знак биологического возраста, а скорее как некое эмоциональное состояние. Чулкатурину («Дневник лишнего человека»), Веретьеву («Затишье»), Алексею Петровичу («Переписка»), Павлу Александровичу («Фауст») за тридцать, Якову Пасынкову из одноименной повести около тридцати, но все они в момент возникновения чувства ощущают себя молодыми. Таким образом, любовь не только дарит им яркие переживания, но и возвращает молодые годы, прожитые героями когда-то впустую, о чем говорит их восприятие этого времени, как «темного». У героев остальных повестей радость от всесильности молодости сопряжена с радостью любви.

Именно с мотивом молодости связано сходное построение повестей в форме воспоминания или переписки, в которой также есть элементы «перепереживания», свойственного в основном героям, а не героиням: в определенный момент они все переоценивают прошлое.

Все герои в результате приходят к выводу, что любовь была самым важным в их жизни, однако путь к этой мысли оказывается разным. Если Чулкатурин («Дневник лишнего человека»), Алексей Петрович («Переписка») и Павел Александрович («Фауст») осознают ценность чувства вскоре после его исчезновения, то Веретьеву («Затишье»), Н. Н. («Ася») и Вольдемару («Первая любовь») для этого требуется достаточно долгий срок. Причина такого запоздалого решения — излишняя уверенность героев «Затишья», «Аси» и «Первой любви» в своем будущем, которое, по их мнению, готовит им еще многие дары. Герои первой группы вскоре после признания ими особой роли в их судьбе любви умирают, а герои второй группы остаются жить, но жизнь их и до, и после «перепереживания» оказывается бледной. Таким образом, в любовно-философских повестях 1850-х годов значимым оказывается не только сам факт переживания любви, но и осознания ее ценности, после чего герои покидают земной мир, будто они выполнили все, что было необходимо в жизни.

В «Якове Пасынкове» воспоминания принадлежат не любившему герою, а рассказчику, однако «исповедь» Якова перед смертью роднит его с Чулкатуриным, Алексеем Петровичем и Павлом Александровичем: для ухода из жизни Якову Пасынкову необходимо излить перед кем-нибудь душу, рассказав о своей тайне, а значит, и пережив эту историю, подведя итоги. Однако нет оснований полагать, что Яков осознал ценность любви только перед смертью, его чувствительная натура свидетельствует о большей чуткости по сравнению с другими героями. Но и он, подобно Веретьеву, жалеет себя перед роковой минутой, печалится о бессмысленно прожитой жизни. Таким образом, разделение героев на группы не является жестким, Яков Пасынков служит образом, объединяющим их.

В разделе 4.2 «Циклообразовательнын мотив детства как аллегория любовной зависимости» речь идет, в основном, о героинях и героях повестей, связанных ситуацией наставничества. Практически во всех частях цикла представлено перерождение героини по мере переживания любовного чувства. Таким образом, мотив любви еще раз дает знать о своей центральной позиции.

Сначала героини предстают детьми, которые развиваются под влиянием возлюбленного, выступающего в данной ситуации наставником, проводником как в мир любви, так и в мир искусства. Не во всех повестях связь героев представлена именно такой. Например, в «Затишье» и в «Переписке» герой и героиня меняются ролями: Веретьев и Алексей Петрович показаны ведомыми, а Марья Павловна и танцовщица предстают ведущими в любовных отношениях. Зинаида Засекина из «Первой любви» выступает в двух ипостасях: по отношению к Вольдемару она оказывается учителем, а по отношению к своему возлюбленному ученицей. Таким образом, обнаруженное нами разделение героев на группы, внутри которых возникают переклички между их жизненными историями, не является строгим, а имеет много нюансов и оговорок, что свидетельствует о многообразии жизни.

Развитие мотива детства и ситуации наставничества в едином художественном пространстве тургеневского цикла неизменно подкрепляется контекстными связями между повестями, когда одно произведение проясняет другое, причем, если эти связи не учитывать, многое оказывается нераскрытым. Так, в свете ситуации наставничества второстепенная героиня повести «Яков Пасынков» Маша встает в один ряд с Лизой Ожогиной («Дневник лишнего человека»), Марьей Павловной («Затишье») и другими героинями, оставленными возлюбленными. Ее судьба проясняется историями других героинь, и в повести «Яков Пасынков» писателю вовсе не обязательно рассказывать о ней в подробностях.

В разделе 4.3 «Мотивы искусства как средство циклизации»

анализируются литературно-музыкальные и легендарно-мифологические мотивы, присутствующие в любовно-философских повестях Тургенева 1850-х годов. Искусство в цикле предстает средством, к которому герои обращаются в попытке найти опору в жизни. Так, Лиза Ожогина («Дневник лишнего человека»), Зинаида Засекина («Первая любовь»), Яков Пасынков и рассказчик («Яков Пасынков»), Марья Павловна («Затишье»), Ася («Ася») в литературе находят отражение своих сердечных переживаний. Таким образом, мотивы искусства связаны с любовным мотивом, усиливают его значение и делают более многогранным.

Особенно значимыми становятся пушкинские и гетевские интертексты, которые служат основой для перекличек внутри цикла и порождают целую цепь мотивно-образных сцеплений. Так, трагедия A.C. Пушкина «Каменный гость», упоминаемая в повести «Затишье», позволяет выделить в цикле целый ряд Дон Жуанов, которые наследуют черты пушкинского образа обольстителя. В свою очередь, пушкинский интертекст актуализирует в повестях Тургенева мотив донжуанизма, восходящий к общекультурному контексту этого «вечного» образа. Черты Дон Жуана проявляются в героях Тургенева прежде всего в их способности любить, а также в стремлении к наслаждениям в любви и бегстве от сложностей, что роднит их и с Дон Жуаном Тирсо де Молнны. Таковыми являются князь Н* («Дневник лишнего человека»), брат и сестра Веретьевы («Затишье»), танцовщица («Переписка»), Н. Н. («Ася»), отчасти Зинаида и Петр Васильевич («Первая любовь»). Всех этих персонажей, помимо вышеназванных черт, роднит между собой и любовь к воле: как только в их жизни возникают обстоятельства, угрожающие свободе, герои готовы пожертвовать многим для ее сохранения.

Это стремление объединяет их с гетевским Фаустом, а значит и с героями Тургенева, восходящими в своей архетипической основе к этому «вечному» образу — с Алексеем Петровичем («Переписка»), Павлом Александровичем («Фауст»), Яковом Пасынковым («Яков Пасынков»), —- выступающими соблазнителями тургеневских Гретхен: Лизы Ожогиной («Дневник лишнего человека»), Марьи Александровны («Переписка»), Маши («Яков Пасынков»), Веры Николаевны («Фауст»), Аси («Ася»), сходных с героиней трагедии Гете в своей чистоте и невинности. Этот ряд пополняют Марья Павловна («Затишье»), Варвара («Яков Пасынков») и Зинаида Засекина («Первая любовь»), поскольку они, подобно Маргарите, не представляют своей жизни без любимого. А это, в свою очередь, отсылает читателя к образу Черкешенки из «Кавказского пленника» Пушкина, упоминаемого в «Дневнике лишнего человека», и Земфиры из «Цыган» того же автора, с которой соотносится Зинаида Засекина из «Первой любви». Важным также является и роман Пушкина «Евгений Онегин»: героини «Аси» и «Фауста» восходят к образу Татьяны Лариной, а сцены дуэли в «Дневнике лишнего

человека» и «Затишье» ассоциативно связаны с подобным эпизодом в романе. Роман «Евгений Онегин» в целом играет большую роль в повестях Тургенева, мы в своем исследовании обозначили только главные аспекты этого влияния.

Как мы можем заметить, указанные интертекстуальные связи наслаиваются друг на друга, сплетаются между собой и создают сложную систему перекличек в тургеневских повестях. В результате образы и мотивы, возникающие в одной повести, соотносятся с близкими им образами и мотивами другой, причем эта связь может быть реализована через третий текст цикла (например, связь повестей «Переписка», «Первая любовь» и «Фауст» реализуется через образ танцовщицы («Переписка»), который сопряжен с образами вакханок из «Первой любви» и в то же время с бабкой Веры Николаевны («Фауст»)).

Важную роль в циклообразовательной стратегии тургеневских любовно-философских повестей играют также дантовские интертексты, восходящие прежде всего к «Божественной Комедии». Понятие дантовской дуги («Пир») важно для толкования мотива молодости: возраст тридцати - тридцати пяти лет становится значимым для героев, делающих свой жизненный выбор. Также символичной является история Паоло и Франчески, которая повторяется у Тургенева через ситуацию запретного чтения едва ли не в каждой повести и отражает пробуждающую силу искусства.

Среди легендарно-мифологических образов особенно важен образ Клеопатры, роднящий Марью Павловну из «Затишья» и Зинаиду Засекину из «Первой любви», образ Лорелеи, связывающий героинь этих двух повестей с Асей из одноименного произведения, и образы вакханок («Первая любовь»), перекликающихся с образом Манон Леско, южанки («Фауст») и танцовщицы («Переписка»). Образ Клеопатры не только подчеркивает трагическую судьбу героинь, ассоциирующихся с царицей Египта, но и отсылает нас к «Сравнительным жизнеописаниям» Плутарха и «Египетским ночам» Пушкина, что расширяет границы единого текста тургеневского цикла, делает его еще более многогранным. Интересно отметить, что черты образа Лорелеи по-разному проявляются в этих героинях: Ася связана с ней своим происхождением, Марья

Павловна печальным итогом жизни, а Зинаида Засекина воздаянием, настигшим ее за все мучения, причиненные другим. Образы вакханок, Манон Леско, южанки и танцовщицы отражают такое свойство любовного чувства, как стихийность и неуправляемость.

Значимыми для циклизации любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов становятся музыкальные мотивы мазурки («Дневник лишнего человека», «Затишье») и вальса («Переписка», «Яков Пасынков» и «Ася»), Если первый соотнесен со сценами дуэли и знаменует собой поворотный момент не только бала, но и жизни героев, а также отражает несвойственную им удаль, то вальс напрямую связан с образом любви и подчеркивает ее природно-стихийную сторону. В то же время он показывает и сопряженность героев с другими людьми.

Мотив искусства, как и мотив любви, позволяет выявить определенную иерархию персонажей, которая существует (за некоторыми исключениями) в тургеневских повестях о любви 1850-х годов. Одни герои могут чутко воспринимать прекрасное (например, Марья Павловна из «Затишья», Вера Николаевна из «Фауста»), другие глухи к нему (Астахов и Приимков соответственно).

В разделе 4.4 «Природные мотивы как средство циклизации»

анализируются мотивы ночи и грозы, крыльев и птиц, а также связь любовного чувства с природными циклами. Подобно тому, как персонажи тургеневских повестей делятся на «чутких» и «глухих» по отношению к любви или к искусству, они различаются и в своих отношениях с природой. Таким образом, можно выделить значимое для любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов триединство, которое будут составлять мотивы любви, искусства и природы.

Любовь неразрывно связывается с природным циклом смены времен года, а также дня и ночи. Весна чаще всего знаменует зарождение чувства, лето отражает кульминацию любви, а осень приводит героев к трагическому финалу отношений, а зачастую и жизни. Ночь представлена в повестях амбивалентной: с одной стороны, она несет смерть, с другой — именно ночью герои проникаются искусством и ощущают единение с миром. Важными являются мотивы звездной и

лунной ночи, которые отражают неустроенность героев и хрупкость их жизни. Вечное движение звездного неба, зачастую изображенного отраженным в воде, порождает в героях тревогу, ощущение стремительно утекающего времени, показанного тем ничтожнее, чем четче герой ощущает незыблемость мира, в котором даже цветок может пережить человека. Падающая звезда, с образом которой ассоциируются Софья Злотницкая из «Якова Пасынкова» и Зинаида Засекина из «Первой любви», отражает не только их изменение, но и смерть воли. Лунная ночь также несет героям беспокойство, но она передает и обманчивость страсти, которая сначала дарует влюбленным счастье, а потом, уходя, забирает их жизненные силы. Грядущие беды также предвещает гроза, которая в «Асе» и в «Первой любви» выступает синонимом любовного потрясения, что проясняет ее значение в повестях «Затишье» и «Фауст».

Со светлой стороной любви ассоциируются крылья и полет. Полюбившие герои обретают сильные крылья, но после утраты любовного чувства возникает образ перебитого крыла. При этом такие герои, как Чулкатурин («Дневник лишнего человека»), Яков Пасынков и Варвара («Яков Пасынков»), Вера Николаевна («Фауст»), Ася («Ася») и Зинаида Засекина («Первая любовь»), а также итальянка Нинетта — возлюбленная друга Алексея Петровича («Переписка»), ассоциируются с птицами, что подчеркивает их инакость, а также то, какую роль в их жизни играет любовь. Обретя крылья, они будто обнаруживают свою истинную сущность, завершая тем самым некий высший замысел о человеке, что доступно в жизни не всякому. Утратив любовь, они лишаются и смысла жизни, и крыльев за спиной.

В целом героини показаны более остро воспринимающими природу, чем герои. Это отражено в зоо- и фитоморфных сравнениях, чаще используемых по отношению к женским персонажам. Однако и в этом разделении есть свои исключения: так, Яков Пасынков из одноименной повести и Чулкатурин из «Дневника лишнего человека» сопоставимы с героинями в своей чуткости к природе, а Надежда Алексеевна из «Затишья», наоборот, показана носительницей маскулинных черт.

Итак, мотивы молодости, детства, искусства и природы укрепляют и насыщают семантику центрального циклообразующего мотива любви в любовно-философских повестях Тургенева 1850-х годов. При этом они создают цепь перекличек и сцеплений свободной, ансамблевой природы.

В заключении обобщаются результаты проведенного исследования, формулируются основные выводы.

Анализ любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов с точки зрения циклизации позволил сделать вывод о том, что повести «Дневник лишнего человека», «Затишье», «Переписка», «Яков Пасынков», «Фауст», «Ася» и «Первая любовь» составляют читательский цикл, единство частей которого обеспечивается центральным мотивом любви, а также рядом мотивов, которые его' семантику усиливают и усложняют.

Любовь предстает в повестях сложным и противоречивым чувством, которое неумолимо приходит и исчезает, даруя при этом и величайшее счастье, и сильнейшую боль. Семантика любви позволяет дифференцировать жанры тургеневской повести и романа 1850-х годов, поскольку в романе любовь показана испытанием, переводящим героя на новый уровень бытия, на котором тот соединяется с другими людьми и мирозданием. В любовно-философских повестях Тургенева указанного периода любовь сопрягается с искусством и природой, в результате чего, несмотря на горечь своего скорого и неизбежного исчезновения, предстает живым, естественным и прекрасным чувством. Значения «прекрасного» в любви снимают онтологической трагизм ее сущности и свидетельствуют о радости бытия человека на земле. Это положение — одна из важнейших составляющих тургеневской художественной философии любви, которая определилась и в полной мере высказалась в единстве его повестей 1850-х годов.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Кузавова М.В. Любовно-философские повести И.С. Тургенева 1850-х годов в свете проблемы циклизации / М.В. Кузавова // Вестник Московского городского педагогического университета.

Серия «Филологическое образование» / Гл. ред. Н.М. Малыгина. -М.: МГПУ, 2011. - № 2 (7). - С. 115-121.

2. Кузавова М.В. Циклообразование в творчестве И.С. Тургенева / М.В. Кузавова // Вестник Ленинградского государственного университета им. A.C. Пушкина. Серия «Филология» / Под общ. ред. В.Н. Скворцова. - СПб.: ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2012. - № 3. -Т. 1. - С. 7-16.

3. Кузавова М.В. Сравнительный анализ повестей И.С. Тургенева «Фауст» и «Ася» / М.В. Кузавова // Сборник работ молодых ученых-филологов Института гуманитарных наук МГПУ/ Сост. и отв. ред. A.B. Громова. - М.: МГПУ, 2011. - С. 29-37.

4. Кузавова М.В. Мотив счастливой молодости как фактор формирования читательского цикла любовно-философских повестей И.С. Тургенева 1850-х годов / М.В. Кузавова // Пушкинские чтения-2012 «Живые» традиции в литературе: жанр, автор, герой, текст: Материалы XVII международной научной конференции / Под общ. ред. В.Н. Скворцова. - СПб.: ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2012. - С.187-192.

5. Кузавова М.В. Мотив любви в прозе И.С. Тургенева 1850-х годов как фактор циклообразования и жанровой дифференциации / М.В. Кузавова // Текст, контекст и интертекст. Сборник научных трудов молодых ученых Института гуманитарных наук ГБОУ ВПО МГПУ / Отв. ред. A.B. Громова. - М.: МГПУ, 2012. - С. 8-12.

Подписано в печать: 20.11.2012 Объем: 1,5 п.л. Тираж: 150 экз. Заказ № 700 Отпечатано в типографии «Реглет» 119526, г. Москва, пр-т Вернадского, д. 39 (495) 363-78-90; vww.reglet.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кузавова, Мария Викторовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ЦИКЛООБРАЗОВАНИЕ В ТВОРЧЕСТВЕ И.С. ТУРГЕНЕВА.

1.1 Лирические циклы.

1.2 «Записки охотника».

1.3 «Таинственные повести».

1.4 «Стихотворения в прозе».

ГЛАВА 2. СООТНОШЕНИЕ ПОВЕСТИ И РОМАНА В ТВОРЧЕСТВЕ И.С. ТУРГЕНЕВА 1850-Х ГОДОВ В СВЕТЕ ПРОБЛЕМЫ ЦИКЛООБРАЗОВАНИЯ.

ГЛАВА 3. МОТИВ ЛЮБВИ КАК ВЕДУЩИЙ ФАКТОР ЦИКЛООБР АЗОВ АНИЯ ЛЮБОВНО-ФИЛОСОФСКИХ ПОВЕСТЕЙ И.С. ТУРГЕНЕВА 1850-Х ГОДОВ.

ГЛАВА 4. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СРЕДСТВА ЦИКЛООБР АЗОВАНИЯ ЛЮБОВНО-ФИЛОСОФСКИХ ПОВЕСТЕЙ 1850-Х ГОДОВ.

4.1 Мотив молодости в цикле любовно-философских повестей 1850-х годов и их композиционная связь.

4.2 Циклообразующий мотив детства как аллегория любовной зависимости.

4.3 Мотивы искусства как средство циклизации.

4.4 Природные мотивы как средство циклизации.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Кузавова, Мария Викторовна

Произведения И.С. Тургенева являются классикой: они не теряют с ходом времени своей актуальности. Причиной тому — темы, на которые размышляет писатель. Жизнь и смерть, возникновение любви и ее угасание занимали Тургенева на протяжении всего творческого пути. Вместе с тем, его произведения являют читателю необычайно масштабную картину человеческого бытия. Циклизация являлась одним из ракурсов такого всеохватного взгляда на мир.

Только в XX веке проблема циклизации начала рассматриваться как самостоятельная. Причем исследования затрагивали две ее стороны: теоретическую и историко-литературную. В процессе изучения в 1960-1990-х годах литературных циклов в творчестве писателей и XIX, и XX веков — A.C. Пушкина, H.A. Некрасова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, С.А. Есенина, A.A. Блока и других — циклизация представала перед учеными как процесс, который затрагивал широкий пласт литературы. Циклизация не могла не изучаться как теоретическое явление, она встала в один ряд с другими закономерностями литературы.

Нельзя сказать, что интерес вызывали только лишь лирические циклы, которые впервые были рассмотрены в работах В.А. Сапогова1, позднее И.В. Фоменко2 и Л

Н.М. Дарвина . В 1970-1980-х годах появились исследования, посвященные русским прозаическим циклам XIX века: 1820-1830-е годы изучал A.C. Янушкевич4, 18401860-е— Ю.В.Лебедев5. Позже интерес был направлен на изучение циклов конкретных писателей и поэтов, например, пушкинские циклы исследовались в работах М.Н. Дарвина и В.И. Тюпы6. Для литературного творчества XIX века циклизация была характерным явлением: A.C. Пушкин, Е.А. Боратынский, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, К.К. Случевский, A.A. Григорьев и многие другие создавали циклы. В

1 Сапогов В.А. Поэтика лирического цикла A.A. Блока: автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1967.-25 с. У

Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла. - Калинин: КГУ, 1984. - 79 с.

3 Дарвин М.Н. Русский лирический цикл: Проблемы истории и теории. - Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1988. - 144 с.

4 Янушкевич A.C. Особенности прозаических циклов в русской литературе 30-х годов XIX века и «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя: автореф. дисс. . канд. филол. наук. - Томск, 1971.-25 с.

5 Лебедев Ю.В. У истоков эпоса (очерковые циклы в русской литературе 1840-1860-х годов). -Ярославль: ЯГПИ, 1975. - 153 с.

6 Дарвин М.Н. Циклизация в творчестве Пушкина: Опыт изучения поэтики конвергентного сознания. - Новосибирск: Наука, 2001. - 293 с. данном ряду встречаются как литераторы первого плана, так и не столь известные. При этом для многих писателей, поэтов и драматургов - М.Е. Салтыкова-Щедрина,

A.A. Фета, А.Н. Майкова — циклизация была основой творчества в целом. Она являлась одним из значимых явлений эпохи, что справедливо отмечалось в монографии п

JI.E. Ляпиной «Циклизация в русской литературе XIX века», изданной в 1999 году . Циклообразование остается и сейчас актуальнейшей темой исследований.

Произведения Тургенева также изучались с точки зрения циклизации. В основном предметом интереса ученых являлся цикл рассказов «Записки охотника». Его рассматривали в своих работах Ю.В. Лебедев8, С.Е. Шаталов9, А.И. Журавлева10,

B.А. Ковалев11, М.Н. Дарвин12. Также имеют свою историю изучения лирические циклы писателя13 и особый цикл «Стихотворения в прозе»14. Однако труды, названные выше, посвящены в основном циклам, составленным самим автором. В то же время нельзя не обратить внимания на то, что существуют циклы, формирующиеся в сознании читателя, — они становятся предметом изучения гораздо реже. Так называемый «премухинский» цикл стихотворений рассматривали И.А. Беляева15, И.Г. Ямпольский16, Н.Л. Бродский17, а цикл «таинственных повестей» — Л.В. Пумпянский18, Г.Б. Курляндская19,

7 Ляпина Л.Е. Циклизация в русской литературе XIX века. - СПб.: НИИ химии СПбГУ, 1999. -279 с.

8 Лебедев Ю.В. У истоков красоты, добра и правды в художественном мироощущении

И.С. Тургенева / Ю.В. Лебедев // И.С. Тургенев «Записки охотника». - М.: Междунар. изд. дом «Синергия», 1996. - С. 5-36.

9 Шаталов С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева. - М.: Наука, 1979. - 312 с.

10 Журавлева А.И. «Записки охотника» И.С. Тургенева: к проблеме целостности // Русская словесность. - М.: Школа-Пресс, 1997. - №5. - С. 28-31.

11 Ковалев В.А. «Записки охотника» И.С. Тургенева. Вопросы генезиса. - Л.: Наука, 1980. -133 с.

1 "У

Дарвин М.Н. Литературное произведение: проблемы теории и анализа. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997. - Вып. 1. - 168 с.

13 Беляева И.А. Система жанров в творчестве И.С. Тургенева. - М.: МГПУ, 2005. - С. 8-19; Бродский Н.Л. «Премухинский роман» в жизни и творчестве Тургенева // Документы по истории литературы и общественности: И.С. Тургенев. - М.; Пг.: ГИЗ, 1923. - Вып. 2. - С. 107— 121; Ямпольский И.Г. Поэзия И.С. Тургенева // Тургенев И.С. Стихотворения и поэмы. - Л.: Советский писатель, 1970. - С. 19-20;

14Шаталов С.Е. Проблемы поэтики И.С. Тургенева. -М.: Просвещение, 1969. -С.130-163; Недзвецкий В.А. И.С. Тургенев: логика творчества и менталитет героя: курс лекций для магистрантов. - М.: Изд-во Московского университета, 2011. - С. 126-140; Беляева И.А. Система жанров в творчестве И.С. Тургенева. С. 223—244.

15 Беляева И.А. Система жанров в творчестве И.С. Тургенева. С. 11-15.

16Ямпольский И.Г. Поэзия И.С. Тургенева. С. 19-20

17 Бродский Н. Л. «Премухинский роман» в жизни и творчестве Тургенева. С. 107-121.

18Пумпянский Л.В. Группа «таинственных повестей». Режим доступа

Ю.В. Лебедев20, А.Б. Муратов21. Также некоторыми исследователями выделяется цикл или полуцикл романов Тургенева22 и цикл драматических произведений23. Именно наличие в творчестве Тургенева цикловых единств разной природы дает основания для продолжения поиска иных циклов.

На наш взгляд, можно также выделить цикл любовно-философских повестей 1850-х годов. Рассмотрение их в свете циклизации позволяет по-новому взглянуть на концепцию любви писателя, обнаружить некоторые важные связующие звенья, без осмысления которых затруднительно понимание тургеневских текстов. Нельзя сказать, что изучение повестей Тургенева о любви 1850-х годов в рамках обозначенной проблемы кардинально меняет понимание его творчества, однако это позволяет по-иному взглянуть на целый ряд произведений в их взаимосвязи.

Основа для работы в данном направлении есть почти во всех исследованиях, посвященных повестям Тургенева. Все авторы находят определенные переклички образов, мотивов, а это является необходимым подспорьем для разработки данной проблемы.

Большой интерес представляют работы Ю.В. Лебедева и Л.Е. Ляпиной, которые и являются для нас методологической основой исследования циклизации в любовно-философских повестях Тургенева 1850-х годов.

В монографии Л.Е. Ляпиной «Циклизация в русской литературе XIX века»24 циклообразование изучается в двух аспектах: теоретическом и литературно-историческом. Сначала автор рассматривает теорию циклизации. При этом процесс циклообразования в первой части монографии представлен не только в рамках литературы, но затрагивает и другие искусства, например, музыку, то есть http://www.шthenia.ru/hoп•or/poetic/puшpyansky/mystales.htm (дата обращения: 28.07.2012).

19 Курляндская Г.Б. И.С. Тургенев. Мировоззрение, метод, традиции. - Тула: Гриф и К, 2000. -230 с.

9П

История русской литературы XIX века (вторая половина): Учеб. пособие для студентов пединститутов / Н. Н. Скатов, Ю.В. Лебедев, А.И. Журавлева и др. - М.: Просвещение, 1991.— 511 с. у 1

Муратов А.Б. Повести и рассказы И.С. Тургенева 1867-1871 годов. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1980.-182 с.

22 Иссова Л.Н. Романы И.С. Тургенева. Современные проблемы изучения: Учебное пособие. -Калининград: Изд-во КГУ, 1999. - С. 5-16; Ауэр А.П. История русской литературы второй трети XIX века. Программа курса. - Коломна, 2005. - С.12.

23 Беляева И.А. Система жанров в творчестве И. С. Тургенева. — С.79.

24 Ляпина Л.Е. Циклизация в русской литературе XIX века. - СПб.: НИИ химии СПбГУ, 1999.

279 с. рассматривается в общеэстетическом аспекте. Именно в результате такого глобального анализа можно говорить о специфике циклизации в литературе. Основная часть монографии посвящена выявлению логики развития данного явления в XIX веке, для чего сопоставляются циклы разных авторов — прозаиков и стихотворцев, приверженцев различных эстетических и идейных взглядов. В результате выделяются внутренние соответствия и закономерности, что позволяет взглянуть на циклизацию как на всеобъемлющий литературный процесс.

Исторического аспекта касается и Ю.В. Лебедев в монографии «У истоков эпоса (очерковые циклы в русской литературе 1840-1860-х годов)»25. В ней исследователь рассматривает движение от сборника физиологических очерков к циклу в русской литературе 1840-1860-х годов, а также анализирует «Записки охотника» И.С. Тургенева, «Губернские очерки» М.Е. Салтыкова-Щедрина, «Записки из мертвого дома» Ф.М. Достоевского, касаясь природы их художественного единства.

Другая работа Ю.В. Лебедева «У истоков красоты, добра и правды в художественном мироощущении И. С. Тургенева»26 предлагает методологический подход для работы над рядом повестей о любви как над циклически связанным целым. Ученый на примере цикла «Записки охотника» выделяет определенные скрепы, которые стягивают все произведения этого авторского цикла в одно целое. «Возникала не простая подборка тематически однородных рассказов, но рождалось единое художественное произведение, внутри которого действует сложный процесс художественных связей и сцеплений»27, — делает вывод автор. В следующих главах он рассматривает все возможные сцепления, которые и рождают «единое художественное произведение». Данная работа дает необходимый импульс для поиска скрепов, которые подспудно объединяют любовно-философские повести Тургенева 1850-х годов в циклическое единство, не сформированное, однако, автором преднамеренно.

Некоторые закономерности формирования лирических циклов также можно отнести и к подобным образованиям в прозе, поэтому в своем исследовании мы опирались также на работы М.Н. Дарвина28, И.В. Фоменко29. лс

Лебедев Ю.В. У истоков эпоса . л/

Лебедев Ю.В. У истоков красоты, добра и правды . С. 5-36.

27Лебедев Ю.В. Там же. С. 18.

28 Дарвин М.Н. Русский лирический цикл.

29 Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла.

К теме любви в творчестве писателя обращаются в своих монографиях Г.А. Бялый, Г.Б. Курляндская, В.М. Маркович, В.А. Недзвецкий, И.А. Беляева.

30

Г.А. Бялый в своей монографии «Тургенев и русский реализм» рассматривает повести 1850-х годов в хронологическом порядке, и они его занимают с точки зрения «метафизической философии Тургенева»31. Г.А. Бялый сосредотачивает свое внимание скорее на любви-стихии, то есть именно на «трагическом значении любви».

Г.Б. Курляндская в монографии «Структура повести и романа И.С.Тургенева 50-х годов» рассматривает повести писателя во взаимосвязи с его романами. В этой научной работе автор находит интересные переклички между героями повестей: каждый из них оказывается в чем-то «лишним». Именно в этом свойстве их характера и кроются истоки всех бед, которые настигают героев. Г.Б. Курляндская отмечает и двойственность развития их судьбы: «Наряду с призывом к суровому нравственному обязательству и аскетичному отречению изображается и торжествующая красота "чувственной" стороны жизни, т.е. романтика той страсти, которая привлекательна именно тем, что связана с таинственными основами бытия. Эта двойственность все время и поддерживает интерес и остроту повести»33.

В.М. Маркович в статье «О "трагическом значении любви" в повестях И.С. Тургенева 1850-х годов»34 также рассматривает повести последовательно, находя в них переклички, которые позволяют говорить о едином представлении любовного чувства в повестях указанного периода. Но если Г.А. Бялый пишет о любви только как о стихийном, неподвластном человеческой воле чувстве, то В.М. Маркович рассматривает разные стороны любви, проявившиеся в повестях 1850-х годов, при этом «отправной точкой» он называет повесть «Затишье»: «Странная амбивалентность определившегося в "Затишье" представления о любви устойчиво сохраняется в целом

Бялый Г.А. Тургенев и русский реализм. - М.: Советский писатель, 1962. - 247 с.

31Бялый Г.А. Там же. С. 95.

Курляндская Г.Б. Структура повести и романа И.С. Тургенева 50-х годов. - Тула: Приокское книжное издательство, 2007. - 217 с.

33Курляндская Г.Б. Там же. С. 169 -170.

34Маркович В.М. О «трагическом значении любви» в повестях И.С. Тургенева 1850-х годов //

Поэтика русской литературы: сб. ст. к 70-летию профессора Ю.В. Манна / Ред. Н.Д. Тамарченко. - М.: РГГУ, 2001. - С. 275-292. ряде тургеневских повестей того же десятилетия — в "Переписке", "Якове Пасынкове", "Фаусте", "Асе" и "Первой любви"»35.

Глава из совместной книги В.А. Недзвецкого, П.Г. Пустовойта и Е.Ю. Полтавец

•jr

Любовь— крест— долг ("Ася" и другие повести 1850-х годов)» скрепляется во многом проблемой тургеневского героя. В ней более подробно анализируется тургеневская концепция личности, которая является «подлинной причиной горького для героев итога повести» , и выдвигается тезис о стремлении к идеальной любви тургеневских героев и несоразмерности этой любви и их жизни: «Духовные стремления тургеневских героев, действительно, не знают и не хотят знать никаких ограничений и земных пределов, независимо от того, что эти герои по их социальному положению. Дух их бесконечен и бессмертен, как природа. Но плоть (тело) этих людей ограничена, конечна и бренна»38. Именно в силу такой несочетаемости печальный итог предрешен. В данной работе проведена параллель между любовью и искусством: «В своем пафосе беспредельности и бессмертия любовь тургеневских героев сродни совершенным явлениям искусства. Поэтому классические произведения искусства не только поясняют развитие и драму чувств героев Тургенева, но в огромной мере стимулируют их возникновение»39. Это дало нам основания считать мотивы искусства одними из самых важных для скрепления рассматриваемого цикла.

Менталитету героя и логике творчества посвящен и одноименный курс лекций

B.А. Недзвецкого40, в первой части которого ученый последовательно изучает наследие Тургенева от поэтических произведений до романов. Во второй части В.А. Недзвецким рассматривается менталитет героя, анализируются его взаимоотношения с природой, искусством, Россией, мирозданием.

Одна из глав этого курса, особенно важная для нашего исследования, была опубликована ранее в журнале «Литература в школе» под названием «Любовь в жизни

1С

Маркович В.М. О «трагическом значении любви» в повестях И.С. Тургенева 1850-х годов.

C. 277.

Ii

Недзвецкий В.А. Любовь - крест - долг («Ася» и другие повести 50-х годов) // И.С. Тургенев «Записки охотника», «Ася» и другие повести 50-х годов, «Отцы и дети»: в помощь старшеклассникам, абитуриентам, преподавателям / В.А. Недзвецкий; П.Г. Пустовойт; Е.Ю. Полтавец. - 1-е изд. -М.: Изд-во Московского университета: Перечитывая классику, 1998.-С. 14-37.

37 Там же. С. 16.

38 Там же. С.22.

39 Там же. С. 19.

40 Недзвецкий В.А. И.С. Тургенев: логика творчества и менталитет героя. 8 тургеневского героя»41. В ней В.А. Недзвецкий полностью сосредотачивается на образе чувства, он развивает ранее высказанные идеи об идеальности любви, о концепции любви-рабства, о связи любви с искусством и природой на основе биографического материала: ученый прослеживает метаморфозы любовного чувства самого писателя и находит переклички между жизнью Тургенева и жизнью его героев. Этот материал ценен тем, что позволяет понять, что все любовные истории, рассказанные Тургеневым, ни в коем случае не раздробленная мозаика, все они являются гранями чувства, его переливами— так же, как было в жизни писателя. А это дает нам дополнительный мотив рассмотреть любовно-философские повести писателя в их циклообразовательном потенциале.

И.А. Беляева в монографии «Система жанров в творчестве И.С. Тургенева»42 обращается к проблеме жанровой системности в творчестве писателя. Здесь же автор касается цикла «Записки охотника», рассматривает циклообразовательные процессы в раннем творчестве Тургенева — в его лирике и отчасти драматургии. Отдельная глава в книге посвящена «Стихотворениям в прозе» и специфике этого свободного, как полагает ученый, тургеневского авторского цикла. О циклообразовании применительно к интересующим нас 1850-м годам И.А. Беляева не размышляет, однако в ее монографии содержится немало наблюдений над жанровой природой тургеневской повести, в том числе и любовно-философской ее разновидности, о тургеневском герое, героине, о художественной философии писателя. Эти наблюдения представляются важными для решения нашей исследовательской задачи.

Актуальность исследования, таким образом, обусловлена тем, что полноценное рассмотрение любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов с точки зрения циклообразования не представлено в современном литературоведении. Вместе с тем, вышеперечисленные исследования не только очерчивают круг анализируемых повестей, но и дают основания для обнаружения циклов, не составленных автором, и определенный материал для поиска пересечений, скрепов в них.

Целью диссертации является выявление механизмов, благодаря которым осуществляется связь любовно-философских повестей И.С. Тургенева 1850-х годов в

41 Недзвецкий В.А. Любовь в жизни тургеневского героя // Литература в школе. - М.: Редакция журнала «Уроки литературы», 2006. - №11. - С. 11-14.

42Беляева И. А. Система жанров в творчестве И. С. Тургенева. 9 единое художественное целое, которое можно рассматривать как в хронологическом, так и нарушающем хронологию свободном, ансамблевом порядке.

В соответствии с целью работы определяются следующие задачи: определить циклизацию как теоретическое и историческое явление; рассмотреть ключевые виды и формы циклизации, в том числе те, которые были распространены в тургеневскую эпоху; рассмотреть динамику циклообразовательных процессов в творчестве Тургенева в целом; охарактеризовать вопрос о жанровом единстве любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов, в том числе в свете проблемы разграничения жанров повести и романа в творчестве писателя; изучить факторы циклообразования, связывающие любовно-философские повести 1850-х годов в единое целое; выделить ключевые мотивы, образующие прочную систему скрепов и сцеплений, объединяющих рассматриваемые повести Тургенева, а также определить доминанту в этой системе; выявить связь между своеобразием интертекста тургеневских повестей 1850-х годов и их мотивной структурой, имеющей циклообразовательное значение.

Таким образом, объектом исследования является проблема циклизации в прозе, а предметом исследования — повести Тургенева «Дневник лишнего человека» (1850), «Затишье» (1854), «Переписка» (1844-1854), «Яков Пасынков» (1855), «Фауст» (1856), «Ася» (1857) и «Первая любовь» (1860). «Первая любовь» хронологически завершает цикл, посвященный онтологии любовного чувства. Эта «заключительная» роль повести подтверждается тем, что в последующем своем творчестве, в том числе и в повестях «Вешние воды» или же «Песнь торжествующей любви», Тургенева будут в большей степени волновать «сопутствующие» любовной теме вопросы психологии русского человека, оказавшегося перед сложным жизненным выбором или же явления иррациональной и таинственной природы.

В первую очередь необходимо обратиться к проблеме цикла и циклизации.

JI.E. Ляпина предлагает разделить эти два понятия, подчеркивая, что циклизация — объективный процесс, порождающий различные типы художественных единств,

10 главным из которых является собственно цикл, который исследователь, опираясь на работу Ю.К. Руденко43, определяет как «совокупность самостоятельных произведений, объединенных на основе их соотнесенности друг с другом»44. При этом важно, чтобы подобная соотнесенность порождала некоторые добавочные смыслы, не проявляющиеся в произведениях, рассматриваемых отдельно. При этом выделяются два признака цикла: во-первых, каждое из составляющих цикл произведений должно быть цельным и самостоятельным, а во-вторых, цикл сам по себе также должен быть целостен.

На наш взгляд, необходимо коснуться того, как проявляется циклизация в разных аспектах искусства. При этом нужно оговориться, что Л.Е. Ляпина, анализирующая эффект циклизации в данном свете, рассматривает ее только в составленных автором циклах, то есть не учитывает так называемые «читательские» циклы.

В коммуникативном аспекте специфика циклизации проявляется в возможности двойного прочтения каждого произведения: как самостоятельного и во взаимодействии с другими частями цикла. В результате читатель получает высокую степень свободы выбора в своем восприятии произведения, так как может читать его «автономно» или учитывая его вхождение в единство. «Этот момент отражается в любопытном и характерном явлении циклов "двойного авторства", то есть циклов, скомпонованных в целое человеком, не являющимся непосредственным автором каждого из произведений»45. В результате рождаются издательские циклы, к которым близки альманахи и всевозможные сборники произведений разных авторов.

Специфика цикла в знаковом аспекте искусства состоит в том, что каждое произведение цикла играет двойную роль в нем, одновременно являясь не только текстом, но и контекстом для других произведений циклового единства. «По мере чтения цикловой контекст актуализирует те или иные стороны произведений, составляющих цикловую последовательность, устанавливая между ними отношения сходства и различия по соответствующим параметрам»46. Об этом писал также М.Н. Дарвин в связи с лирическими циклами: «Специфика взаимодействия части и

43 Руденко Ю.К. Принцип циклизации в художественной системе Н.Г. Чернышевского (К постановке вопроса) / Ю.К. Руденко // Проблемы поэтики русского реализма XIX века. - Л.: Изд-воЛГУ, 1984.

44 Там же. С. 184.

45 Ляпина Л. Е. Указ. соч. С. 11.

46 Ляпина Л.Е. Указ. соч. С. 12 целого в циклической структуре, по нашему мнению, состоит в том, что часть (отдельное произведение) подвержена действию двух противоположных сил: центробежных и центростремительных. Отдельное произведение в цикле способно как "собирать" смысл целого, так и "рассеивать" его»47.

В моделирующем аспекте искусства специфика соотношения целостности цикла и целостности отдельного произведения в нем проявляется в том, что цикл, организованный автором как последовательность произведений, в читательском сознании формируется по своим композиционным законам: все «истории» оказываются осуществляемыми одновременно, мир цикла воспринимается в целом, в единстве, в ансамбле. Как отмечает Л.Е. Ляпина, «в понятиях ансамбля и цикла нашли отображение две ипостаси, два взаимодополняющих способа композиционного оформления целого. Цикл — носитель процессуально-временного начала, а ансамбль — архитектонического, пространственного»48. Таким образом, отдельное произведение, с одной стороны, является звеном последовательности произведений (цикла), а с другой — частью одновременно сосуществующих компонентов циклового мира (ансамбля).

Таким образом, читатель оказывается со-творцом: он может проигнорировать цикловой контекст произведения или его учесть, в последнем случае именно сознание реципиента создает целостный мир цикла. Именно с читательским восприятием связана и гносеология цикла: интеллектуальное усилие реципиента позволяет обнаружить общности в произведениях цикла, которые, в конечном счете, и дают представление об общем цикловом сюжете. О взаимоотношениях читателя и автора цикла упоминает и М.Н. Дарвин, опираясь на суждения о лирической циклизации А. Белого: «С одной стороны циклизация рассматривалась ими (поэтами рубежа Х1Х-ХХ веков. — М.К.) как способ выражения авторской художественной концепции мира, с другой — как способ организации читательского восприятия (понимания) этой художественной концепции»49, а цикл «призван "облегчить" доступ читателя к "целому . не преломимому частями, но преломляющего эти части"»50.

47 Дарвин М.Н. Циклизация в творчестве Пушкина: опыт изучения поэтики конвергентного сознания / М.Н. Дарвин; В.И. Тюпа. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 2001. - С. 29.

48 Ляпина Л.Е. Указ. соч. С. 214.

49 Дарвин М.Н. Циклизация в творчестве Пушкина . С.21.

50 Дарвин М.Н. Там же. С. 19.

В итоге, с аксиологической точки зрения чем сложнее цикл, тем больше обоснованных интерпретаций, основанных на выдвижении на первый план той или иной темы, которые он может выдержать.

Таким образом, цикл являет собой жанровое образование, которое допускает двойное прочтение каждого из составляющих его самостоятельных произведений, поскольку они в цикле играют роль и текста, и контекста. При этом, в силу того, что цикл, формируемый автором как последовательность произведений, воспринимается читателем в целостности, «ансамбле», именно его интеллектуальное усилие необходимо, чтобы выделить выдвигающиеся на первый план те или иные темы, которые в результате образуют общий сюжет цикла. Чем сложнее цикл, тем больше ассоциативных связей между произведениями может обнаружить реципиент.

Напомним, что эти эффекты циклизации Л.Е. Ляпина формулирует только для заданных автором циклов, поскольку циклы, не закрепленные автором, основаны на соотнесенности произведений между собой, которая не утверждена структурно. С этим связана возрастающая роль сознания, воспринимающего ряд произведений, при обращении ко второму типу циклов.

После общей характеристики роли циклизации в различных аспектах культуры необходимо коснуться циклизации в литературе, а именно систематизации литературных циклов. В своем исследовании Л.Е. Ляпина предлагает ряд классификаций в зависимости от ракурса рассмотрения циклов. Их можно разделить по степени авторского участия, по истории создания (генезису), по особенностям речевой структуры, по текстовой специфике, по жанру, по родовой принадлежности51.

В соответствии со степенью авторского участия циклы можно разделить на «авторский» и «неавторский». «Неавторский» цикл может быть сформирован не только в читательском сознании, может складываться уже упоминавшаяся нами ситуация «двойного авторства»: когда «цикл сформирован как текстовая композиционная структура, но— не автором каждого из входящих в состав целого произведений, а другим лицом» . С ситуацией «двойного авторства» связаны и мистификации, пример таковой — «Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А.П.».

51Ляпина Л.Е. Указ. соч. С. 28.

52Ляпина Л.Е. Указ. соч. С. 28-30.

По генезису циклы подразделяются на образования, задуманные как циклы и сложившиеся после создания составляющих это единство произведений. Цикл может быть задуман автором, то есть все произведения творятся изначально для цикла, или же они могут создаваться независимо друг от друга и лишь потом быть связанными в цикл. Ф. Инграм предложил выделять смешанный тип: то есть когда цикл дополняется по мере эволюции творческой мысли автора. Эта и предыдущая классификации являются универсальными, то есть актуальными и для других видов искусств53.

При группировке циклов в соответствии с особенностями речевой структуры выделяются циклы стихотворный и прозаический. Данное деление очень важно, поскольку стихотворные произведения все же больше предрасположены к циклизации, в силу своей связанности с ритмом, а, по словам В.А. Сапогова, «циклизация в прозе всегда более искусственна»54. Однако стоит разделять данную типологию от деления литературы на роды: Л.Е. Ляпина, в частности, справедливо упоминает о стихотворных нелирических циклах55.

По текстовой специфике циклы делятся на цикл, раздел, книгу и т.д. — в зависимости от степени и характера их внутренней завершенности и отношения цикла к его составляющим. Это создает своего рода иерархичность. «Если книга стремилась к всеохватности, претендовала быть выражением целостной личности и даже моделью мира, у цикла была более скромная, частная цель: выразить сложное (а возможно, и противоречивое) отношение только к одной из граней бытия», — именно так разделяет понятия цикла и книги И.В. Фоменко56. При этом исследователь делает акцент на количественном составе цикла, что крайне важно для драмы (где циклы редко включают в себя большое количество произведений) и эпоса (где ситуация обратна), а для лирики более важна иерархичность внутри цикла. о

См. об этом: Mustard Н.М. The Lyric Cycle in German Literature. - New York, King's crown press, 1946. - P. 3-10; Ingram F.Z. Representative Short Story Cycles of the Twentieth Century: Studies in a Literary Genre de Proprietatibus Litterarum. Series Maior (T. 19). — Paris: Mouton De Gruyter, 1971. - 234 p; Дарвин M.H. Проблема цикла в изучении лирики; Егоров Б.Ф. О мастерстве литературной критики. Жанры. Композиция. Стиль. - Л.: Советский писатель. Ленингр. отд-ние, 1980.-316 с.

54 Сапогов В.А. Сюжет в лирическом цикле // Сюжетосложение в русской литературе. — Даугавпилс: Даугавпилс. ГПИ, 1986-С. 91.

55 Ляпина Л.Е. Указ. соч. С. 32.

56Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла. С. 12.

При жанровом делении с учетом условия однородности состава можно выделить циклы элегические, песенные, циклы посланий — среди стихотворных циклов; и очерковые, новеллистические, мемуарные — среди прозаических. Однако при однородности жанрового состава эффект циклизации может быть слабо выражен, поэтому, например, жанровые разделы стихотворных сборников не всегда могут быть причислены к циклам. Данная классификация скорее важна не для теории, а для истории циклизации: она позволяет выделить закономерности развития явления циклизации в связи с жанром.

Классификация по родовой принадлежности связана с делением по особенностям речевой структуры, по текстовой организации и по жанру, поскольку внутри каждого рода есть свои особенности циклизации по вышеуказанным параметрам. По родовой принадлежности циклы можно разделить на лирические, эпические и драматические. В каждом из этих родов возникает на определенном уровне конфликт между принципами организации отдельного произведения, связанными с родовой спецификой, и принципами образования цикла. Так, в лирике при соответствии стиховой и циклической структуры, наличествует конфликт в плане внутренней формы: лирическое произведение призвано отражать единичное переживание отдельного человека, а цикл, так или иначе, отображает их ряд. В эпике, наоборот, внутренняя форма, как и цикл, передает ряд ситуаций, а конфликт возникает в области внешней формы, так как построение эпического произведения связано с принципом «продолжения» одной единицы другой, а цикл тяготеет к парадигматичности построения. В драме объединены конфликты эпоса и лирики: так, в речевом аспекте драма наследует «эпический» конфликт, а в области жанра наличествует конфликт, сходный с «лирическим», между необходимостью выразить непрерывность настоящего и дискретностью цикла. Но это частные конфликты, основной же лежит между единством действия, как основной характеристики драмы, и сменой авторской позиции от произведения к произведению.

Все эти классификации дают необходимый набор параметров, по которым мы и будем рассматривать повести Тургенева в свете проблемы циклизации. Ясно, что жанровый круг произведений определен изначально — это повести, следовательно, объектом работы будет эпический прозаический цикл, а поскольку рассматриваемые повести не включены в цикл самим автором, то и рассматриваться он будет как цикл неавторский». Наряду с этим термином существуют и другие, которые создавались применительно к лирическому циклу, что объясняется большей изученностью последнего. Так, в работах М.Н. Дарвина это первичный и вторичный циклы, где «первичный— это такой цикл, который создается поэтом с самого начала как художественное целое, а вторичный— такой цикл, который возникает на основе объединения различных стихотворений, написанных поэтом чаще всего в разное время и по разному поводу»57.

Л.Е. Ляпина в своей книге называет такие циклы «несобранными» и отмечает, что они основаны «на улавливаемой воспринимающим сознанием фактически существующей, но не утвержденной структурно соотнесенности ряда произведений между собой»58.

И.В. Фоменко придерживается следующей терминологии: авторский и читательский цикл. Авторский цикл есть «сознательно сформированный поэтом лирический ансамбль, в котором стихотворения объединены общностью замысла»59, а читательский, или редакторский, цикл, соответственно, лишен объединяющей силы авторского замысла. «Суть авторских циклов, их главная задача — передать целостную систему авторских взглядов в системе определенным образом организованных стихотворений, в особом образом организованном контексте», — считает И.В. Фоменко60. Несмотря на то, что вышеуказанные термины использовались исследователями по отношению к лирическим циклам, данная терминология может быть применена и к циклам в прозе.

В работе будут использоваться термины, предложенные И.В. Фоменко по нескольким причинам: во-первых, они интуитивно понятны, и именно они отражают то, что вторичный цикл создается именно читателем, во-вторых, термин «несобранный» разрушает влияние читателя, который в своем сознании «собирает» отдельные произведения в цикл, в-третьих, у М.Н. Дарвина нет объединяющего элемента общности темы («.написаны по разному поводу»).

С*7

Дарвин М.Н. Циклизация в творчестве Пушкина . С. 25.

58Ляпина Л.Е. Указ. соч. С.10.

59Фоменко И.В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика. - Тверь: ТГУ, 1992. — С.5.

60 Фоменко И.В. Поэтика лирического цикла: автореф. дисс. . канд. филол. наук / И.В. Фоменко.-М., 1990.-СЛ.

В процессе рассмотрения повестей, которые могут составить читательский цикл, важно помнить о том, что цикл отражает отношение к одной грани бытия, но отношение это сложно, даже противоречиво. Возникает неоднозначность взгляда на одну заявленную сторону жизни, поскольку каждое произведение цикла может прочитываться дважды: как отдельное, самостоятельное произведение и как часть единого целого. Причем внутри цикла рождается своеобразная организация, которую в некоторых литературоведческих и искусствоведческих работах называют «монтажной композицией». По словам С.М. Эйзенштейна, «два каких-либо куска, поставленные рядом, неминуемо соединяются в новое представление, возникающее из этого сопоставления как новое качество»61, то есть совокупность двух элементов не равна их сумме, она образует нечто большее. Таким образом, каждая из повестей о любви 1850-х годов отражает определенный взгляд Тургенева на любовное чувство, а все вместе они, образовав цикл, позволяют рассмотреть концепцию любви Тургенева во всей ее многогранности.

Теперь необходимо коснуться истории циклизации. Л.Е. Ляпина на примере возникновения тенденции к циклообразованию в музыке показывает, что циклизация, во-первых, способна к формообразованию, во-вторых, носит масштабный характер, в-третьих, «представляет собой стадиальный процесс, начинающийся фрагментаризацией текста, затем — вырабатывающий механизмы взаимодействия фрагментарных частей и завершающийся оформлением и семантизацией целого» . Подобное движение можно найти и в литературе. Однако нужно отметить, что циклизация в силу синтетичности литературы в плане пространственного/временного разделения искусств не сразу обнаруживает свою цельность. Но тот факт, что тенденция циклизации, сопряженная с понятием целостности произведения, порождает новые жанровые образования — циклы, позволяет говорить о ней как о цельном явлении в литературе.

Именно понимание цикла как жанрового образования и послужит необходимой отправной точкой для изучения становления литературной циклизации, которое можно сопоставить со становлением жанра и рассматривать как «процесс последовательной реализации определенной тенденции вплоть до появления образцовых, законченных

61 Эйзенштейн С.М. Монтаж // Избранные произведения. В 6 тт. Т. 2. / глав. ред. С.И. Юткевич. -М.: Искусство, 1964. - С. 156-188. Режим доступа ЬИр:/Леа1:г-lib.rU/Library/Eisenstein/Select2/#Toc319420501 (дата обращения: 16.08.2012)

62 Ляпина Л.Е. Указ. соч. С. 22. форм»63. Тенденцией является сама циклизация, то есть тяготение к объединению произведений по различным параметрам, а итогом является цикл, имеющий определенные признаки.

Исторически невозможно связать циклизацию с каким-то конкретным направлением или художественным методом: циклы появлялись и в период классицизма, и в период романтизма, реализма, символизма. Следовательно, изучать развитие процесса циклообразования необходимо на более широком историческом отрезке времени. По словам JI.E. Ляпиной, для данного подхода продуктивной оказывается концепция С.С. Аверинцева, который рассматривает развитие самой категории жанра в общелитературном масштабе. Исследователь выделяет три этапа согласно глубинным изменениям, которые происходят с объемом понятия «жанр».

Первый этап — «состояние дорефлективного традиционализма», то есть литература синкретически связана с бытом и культом. «Жанровые правила на этом этапе — непосредственное продолжение правил бытового приличия или сакрального ритуала»64. Именно поэтому они не выражены в теории. Это словесное искусство фольклора, поэтому на данном этапе авторство было не важно, оно заменялось авторитетом: почитаемый текст объединялся с почитаемым именем, что вовсе не означало, будто создателем, например, «сапфической строфы» была Сапфо. В этот период, заканчивающийся V—IV вв. до н.э., появляются циклы, связанные с ритуалами — погребением, свадьбой.

Второй этап — состояние рефлективного традиционализма, когда литература обнаружила самое себя, то есть отделились от других реалий, в первую очередь, быта и культа. Результатом стало рождение литературной критики и теории, следовательно, жанр характеризуется по внутрилитературным правилам, не связанным с внелитературной действительностью. Категория автора теперь соотносится с индивидуальностью, с «почерком», который знаток может определить. Однако «жанр как бы имеет свою собственную волю, и авторская воля не смеет с ней спорить»65, устанавливаются четкие правила идеального написания произведений того или иного

63Ляпина Л.Е. Указ. соч. С. 40.

64 Аверинцев С.С. Историческая подвижность категории жанра: опыт периодизации /

С.С. Аверинцев // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. - М.: Наука, 1986. —

С. 108.

65Аверинцев. С.С. Указ. соч. С. 111. жанра. Этот этап связан с эпохами эллинизма и Рима, средневековья и Ренессанса, барокко и классицизма. Но, уже начиная с Ренессанса, заметны признаки конца второго этапа, хотя проявятся они более ярко только во второй половине XVIII века.

Именно на третьем этапе цикл станет квалифицироваться как жанровое явление. Ранее, несмотря на наличие циклов в литературе, этого не было: на первом этапе циклизация была исключительно «прикладной», на втором — циклы разнотипны по своей природе (это и авторские циклы, создаваемые для участия в состязании драматургов античной Греции, и новеллистические циклы, и книги-сборники). На этапе разрушения традиционалистской литературы автор возвышается над жанром, получает возможность более свободно творить, в результате авторский взгляд на мир становится более широким, что способствует развитию циклизации, дающей возможность неоднозначного взгляда на какое-либо явление во всей его широте и всеохватности.

Итак, о проявлении ярких признаков завершения второго этапа можно говорить лишь применительно к литературе XVIII века, и именно со второй половины XVIII века начинает активно развиваться цикл как жанровое образование. Необходимо уточнить, чем это развитие стимулировалось в трех планах: плане речевом, плане отношений автора и читателя и плане собственно жанровом, поскольку именно в них и происходят изменения, которые влияют на развитие циклизации.

Как мы упоминали ранее, развитие циклизации в музыке начиналось со фрагментаризации произведения. Подобный процесс происходил и в литературе XVIII-XIX веков, когда канонизировался фрагмент. Он становится таким произведением, которое, по словам Ю.Н. Тынянова «может ощущаться как отрывок поэмы, а, стало быть, как поэма; но он может быть осознан и как отрывок, то есть фрагмент может быть осознан как жанр»66. Таким образом, фрагмент осознается и как часть целого, и как самостоятельное произведение, и это не связано с индивидуальным восприятием, это факт художественного сознания эпохи. Ю.Н. Тынянов также обращает внимание на то, что это наиболее ярко проявлялось только при циклизации в сборнике. Популярность фрагмента связывается с поэтикой романтизма, поскольку, по словам Ю.Н. Чумакова, «призванный заменить разрушенные крупные формы XVIII века», фрагмент

66Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. — М.: Наука, 1977.-С. 255. Режим доступа http://philologos.narod.ru/tynyanov/pilk/tynyanov-pilk.htm (дата обращения 16.08.2012)

19 характеризуется «неисчерпаемой, как бы движущейся за пределы текста содержательностью» , что создавало атмосферу недосказанности, таинственности.

Именно благодаря этому движению за пределы текста устанавливаются и новые взаимоотношения между читателем и автором. Литература все больше отходит от монолога, романтизм положил начало диалогу между творцом и реципиентом. С.Н. Бройтман отмечает: «Идея равноправного "другого" для крупнейших русских поэтов первой половины XIX века уже не просто прокламируемая идея — она вошла в плоть и кровь их лирики, отложилась во внутренней структуре художественного образа, стала содержательной формой»68. Она выразилась в 1820-1830-х годах в традиции романтического прозаического цикла, главным свойством которого являлась ситуация беседы. Явная или завуалированная, она присутствовала в произведениях романтического новеллистического цикла начала XIX века: «Двойнике, или Моих вечерах в Малороссии» (1828) А. Погорельского, «Повестях Белкина» (1831) А.С.Пушкина, «Вечерах на хуторе близ Диканыси» (1829-1831) Н.В. Гоголя. Сближение автора и читателя приводило к тому, что появлялись своеобразные «ответы» на некоторые произведения. В частности, О. Сенковский, пародируя цикл «Повестей Белкина», создал дополнительную повесть, назвав ее «Потерянной для света повестью» и подписав «А. Белкин». Получается, что слушатель занимает все более и более активную позицию, он фактически становится автором. Новеллистическая циклизация способствовала созданию нового прозаического романа, примером которого (с определенными оговорками о некоторой деформации формы цикла) может служить «Герой нашего времени» (1838-1840). М.Ю.Лермонтова69. Лермонтов переосмыслил традицию новеллистической циклизации, однако построение романа выглядит естественным, несмотря на сюжетную несвязанность частей-новелл,

67Чумаков Ю.Н. «Осень» Пушкина в аспекте структуры и жанра // Пушкинский сборник. -Псков, 1972.-С. 39.

68Бройтман С.Н. Проблема диалога в русской лирике первой половины XIX века: Учеб. пособие по спецкурсу. - Махачкала: Изд-во Дагестанского гос. ун-та, 1983. - С. 67.

69 См. об этом: Кулишкина О.Н. «Герой нашего времени М.Ю. Лермонтова: к проблеме единства образа героя в контексте циклической организации романа // Циклизация литературных произведений. Системность и целостность: Межвуз. сб. науч. тр. / Кемер. гос. ун-т; [Редкол.: Дарвин М. Н. (отв. ред.) и др.]. - Кемерово: КГУ, 1994. - С. 45-56; Томашевский Б.В. Проза Лермонтова и западно-европейская литературная традиция // М.Ю. Лермонтов / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). - М.: Изд-во АН СССР, 1941. -Кн. I. - С. 469-516. Режим доступа http://feb-web.ru/feb/litnas/texts/143/1432469-.htm (дата обращения: 25.06.2012) поскольку, по словам Б.В. Томашевского, «читатель чувствует подчиненность образов и сюжетных частей некоторому единству замысла»70. Новеллистическая циклизация показала себя в данном случае сложившейся традицией, которую стремились переосмыслить, в некотором роде отодвинуть на второй план. На смену ей должно было прийти нечто новое.

В жанровом аспекте циклизация была подготовлена расшатыванием нормативности жанра, поскольку на рубеже ХУШ-Х1Х вв. в одном произведении комбинируются признаки разных жанров. При этом новые образования не закреплялись как тип. В результате общий контекст произведений (который давали рамки жанра) заменялся контекстом индивидуальным: «Для каждого слова, образа, темы постепенно определяющим оказывается контекст данного стихотворения, группы стихотворений, сборника — уже существовавших контекстных форм»71. В результате иерархию контекстов, которую раньше выстраивали жанр и стиль, сменила иерархия индивидуальных контекстов. В результате того, что циклизация породила множество различных циклических образований, цикл укрепился в своем статусе нового жанрового образования.

Коснемся теперь непосредственно истории развития эпических циклов. Как было сказано ранее, конфликт между эпосом как родом литературы и циклизацией заключается в области внешней формы, поскольку эпос направлен на постепенное развертывание сюжета, а цикл тяготеет к парадигматическому возвращению. В результате в эпике не столь важно создание новых жанров (область внутренней формы), сколько новых повествовательных структур (область внешней формы). В силу этого эпические циклы XIX века будут жанрово однородны, и можно выделить смену той или иной жанровой традиции.

В 1820-1830-е годы первой жанровой циклообразующей традицией становится романтический новеллистический цикл, эволюция которого была связана с необходимостью выработать новую форму повествования, которая объединила бы различный материал для того, чтобы создать всеобъемлющую картину мира. Об этом типе цикла мы говорили выше.

70 Томашевский Б.В. Проза Лермонтова и западная литературная традиция. С. 469-516.

71 Ляпина Л.Е. Указ. соч. С. 52.

С отходом от романтического взгляда на мир, интерес к субъекту сменялся интересом к окружающему повествователя миру, он должен был быть проанализирован во всех проявлениях с точки зрения одного автора, а следовательно, опять задействовался механизм циклизации. В 1830-1840-х годах на первый план выходят произведения с обзорной композицией — «таким построением литературного произведения, при котором организующим центром является единство идейно-тематического задания, в соответствии с которым и объединяется материал», — пишет М.М. Гин72.

Наиболее ярким проявлением такой тенденции стал очерковый цикл, эволюция которого подробно рассмотрена Ю.В. Лебедевым в монографии «У истоков эпоса (очерковые циклы в русской литературе 1840-1860-х годов)» . Цикл очерков отличался от цикла новелл, позиция автора в котором была статична, поскольку новелла связана с движением событийного времени. А при очерковой циклизации автор выстраивал последовательность произведений, в которых изображались вневременные ситуации, таким образом становясь носителем динамики в цикле. И если цикл романтических новелл был направлен на принципиальную незавершенность, то цикл физиологий, активно развивавшийся в 1840-х годах, был направлен на результат социального исследования, лежавшего в его основе, а значит, был конечен.

Сначала циклы физиологических очерков являют собой механическую сумму частей. «Между очерками здесь (в «Физиологии Петербурга». — М.К.) нет никаких художественных связей, никаких образных перекличек. Они "накладываются" один на другой как строительные блоки при сооружении здания. Потому-то в составлении целого сборника, пронизанного общей идеей, могут принять равное участие разные авторы с разными художественными индивидуальностями»74. Однако при этом в 1841— 1843 годах В.А. Соллогуб издает сборник светских повестей «На сон грядущий. Отрывки из вседневной жизни», в котором автор в некотором смысле спорит с аналитичностью физиологий. Уже само заглавие позволяет обратиться к целому, а не механическому набору частей. В результате за этими «лоскутками» показана масштабная картина жизни, а сами повести, «собранные под одну обложку, .

72 Гин М.М. О своеобразии русского реализма Некрасова. - Петрозаводск: Карелия, 1966. -С. 77.

73Лебедев Ю.В. У истоков эпоса . .

74 Лебедев Ю.В. У истоков эпоса . С. 19. обнаружили некоторые притяжения друг к другу. В совокупности они составили штрихи одного портрета — светского общества, оттененного фоном большого русского мира»75.

Физиологические очерки сменились сборниками «записок», «сценок» «картиною), в которых образ автора уходит на второй план: автор-коллекционер отобранных событий, систематизатор социальных типов сменяется автором-хроникером, подающим все факты «как есть», а это устраняет рационалистичность физиологических очерков. В 1850-х годах «авторы настойчиво и упорно подчеркивают пс непреднамеренность и непроизвольность своих наблюдений и зарисовок» , — утверждает Ю.В. Лебедев. Читатель проникает в неожиданные связи и отношения, которые показывает ему будто бы сама жизнь, а не автор, нет уже предопределенной замкнутости цикла, свойственной циклам физиологий. Такое устранение автора от обобщений и логических выводов приводит к тому, что в циклах активизируются художественные связи произведений.

Итогом процесса интенсификации циклообразования в конце 1850-х годов стала новая видовая форма, которую Ю.В. Лебедев назвал «эпическим циклом». Он является результатом соединения новеллистической и очерковой циклообразовательной традиции. Эпический жанр, как пишет Л.Е. Ляпина, «оперативный жанр, выражающий бытие современности в ее эпохальной и локальной конкретности»77. Повествователь (не автор!) в новеллистическом цикле включен в действие, сюжет разворачивается синхронно с описанием события, следовательно, сюжет не может быть завершен, он уходит в жизнь. Очерковый же цикл дает характеристику бытия в определенной локации: месте, сословии и т.д. А эпический цикл объединяет временную и локальную конкретность. Примером эпических циклов выступают «Записки охотника» И.С. Тургенева и «Губернские очерки» М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Одним из главных условий восприятия эпического цикла становится ассоциативность, поскольку его части принципиально не завершены, например, на «композиционную рыхлость» отдельных рассказов цикла «Записки охотника» было сразу обращено внимание критиков. Однако это укрепляет связи между частями цикла,

75 Лебедев Ю.В. У истоков эпоса . С. 26.

76 Там же. С. 29.

77Ляпина Л.Е. Указ. соч. С. 156. вписывает фрагменты в единую картину бытия. При этом ассоциативность проявляется не только на межсюжетных стыках, но и на уровне мотивов и образов. Именно поэтому в нашем исследовании принципиальным будет рассмотрение роли ряда мотивов в любовно-философских повестях.

Определение мотива имеет достаточно широкий диапазон смыслов. На наш взгляд, удачно определение В.Е Хализева: «Мотив — это компонент произведений, обладающий повышенной значимостью (семантической насыщенностью). Он активно по причастен теме и концепции (идее) произведения, но им не тождественен» . Исследователем мотив сравнивается с курсивом, который непросто распознать, поскольку его главное свойство — «оказываться полуреализованным в тексте, явленным в нем неполно, загадочным»79. Однако, так или иначе, мотив должен быть вычленяем и повторяем в различных вариациях. Б.М. Гаспаров, рассматривая фрагмент «Путешествия в Армению» О. Мандельштама, показывает, как по мере анализа произведения, свойства мотива становятся все более многообразными, то есть прочтение мотива зависит от тех контекстов, которые актуализируются по мере

80 гч рассмотрения произведения . Это соотносится с «полупроявленностью» мотива в тексте, о которой говорил В.Е. Хализев.

В рассматриваемом нами читательском цикле любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов мотивы, объединяющие произведения, также уточняются и обогащаются при соотнесении повестей в рамках художественного единства.

Работа состоит из введения, четырех глав и заключения. Во введении обосновывается актуальность исследования, обозначаются его цели и задачи, а также анализируется теория и история циклизации. В первой главе циклообразование рассматривается как характерная черта творчества Тургенева, отражающая его мировоззрение. Для этого анализируются авторские и читательские циклы вне зависимости от их жанровой принадлежности. Во второй главе рассматривается история вопроса о дифференциации жанров повести и романа 1850-х годов на основании различного звучания в них мотива любви, который является

78 Хализев В.Е. Теория литературы: Учеб. для студентов вузов. - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Высш. шк., 2002. - 436 с. Режим доступа http://lib.rus.ec/b/213084/read (дата обращения: 17.08.2012)

70

Там же. Режим доступа http://lib.rus.ec/b/213084/read (дата обращения: 17.08.2012) ол

Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. - М., Новое литературное обозрение, 1996. - С. 253-263. циклообразующим в любовно-философских повестях писателя. А в третьей главе анализируются нюансы центрального циклообразовательного мотива любви, которая предстает в рассматриваемых повестях как амбивалентное чувство. В четвертой главе подробно исследуются мотивы и образы, еще более скрепляющие повести. В первую очередь это мотив молодости, связанный с композиционным построением повестей, а также мотив детства героинь и ситуация наставничества героев. Важную циклоформирующую роль играют мотивы искусства, однако объем данной работы не позволил рассмотреть их во всем многообразии: мы были вынуждены сосредоточиться на литературно-музыкальных и легендарно-мифологических мотивах, которые, в свою очередь, основываются на едином интертекстуальном фундаменте (пушкинский, гетевский, дантовский интертексты, среди которых особо выделяется пушкинский интертекст), благодаря которому создается плотная «сеть» перекличек в повестях Тургенева. Природные мотивы подчеркивают понимание любви как стихийного и неподвластного героям чувства. Завершает работу заключение, в котором излагаются основные выводы исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Любовно-философские повести И.С. Тургенева и проблема циклообразования в творчестве писателя 1850-х годов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе рассмотрения любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов в свете характерной для всего творчества писателя тенденции к циклообразованию мы стремились установить механизм связи повестей в более объемное циклическое единство, которое, тем не менее, не отменяет самостоятельности этих произведений. В результате мы пришли к выводу, что цикл любовно-философских повестей Тургенева 1850-х годов является эпическим циклом, части (самостоятельные произведения) которого объединены не авторской волей, а восприятием реципиента, учитывающим, однако, определенную заданность текста, имманентно содержащего в себе циклообразовательный потенциал. Допустить мысль о возможности существования читательского цикла в творчестве писателя нам позволило наличие у него других циклов подобной природы («премухинский» цикл любовной лирики, «таинственные» повести), а также циклов, объединенных собственно авторской волей («Вариации», «Деревня», «Записки охотника», «Стихотворения в прозе»), и в целом свойственная Тургеневу тенденция к генерализации, которая проявлялась в разных аспектах, в том числе в многожанровости и в преимущественном его интересе к крупным эпическим формам, повести и роману. В плане масштабности и всеохватности взгляда на мир и человека с романом мог соперничать только цикл, всегда интересовавший писателя.

Внутреннее единство рассматриваемых повестей («Дневник лишнего человека», «Затишье», «Переписка», «Яков Пасынков», «Фауст», «Ася» и «Первая любовь») обусловлено прежде всего тем, что каждая из них посвящена «трагическому значению любви», а прочитанные вместе они создают новое художественное единство, в котором чувство представлено более многогранным, объемным и противоречивым. Именно различие в семантике мотива любви ложится в основу жанровой дифференциации повести и романа 1850-х годов, объединенных общей темой любви, которая предстает невероятно сильным, но кратким чувством. Но в повести герои замкнуты в себе и своем чувстве, которое сначала дарит им миг безграничного счастья, а потом исчезает, так что влюбленные либо остаются доживать унылые годы, как Лиза Ожогина («Дневник лишнего человека»), Петр Алексеич Веретьев («Затишье»), Марья Александровна («Переписка»), Н. Н. («Ася»), либо умирают, как Чулкатурин («Дневник лишнего человека»), Марья Павловна («Затишье»), Алексей Петрович («Переписка»), Яков

Пасынков («Яков Пасынков»), Вера Николаевна («Фауст»), Зинаида Засекина и Петр Васильевич («Первая любовь»). А в романах Тургенев показывает героя, подвластного не только природно-стихийной любви, но открывающего для себя ее духовно-объединительные силы. В результате романный герой не только переживает утрату любви, но личностно растет, как это произошло с Натальей Ласунской («Рудин»). Герои выходят на новый жизненный уровень, именно поэтому в романе нет замкнутости только на трагической истории личной любви, как в повести, которая к тому же могла случиться и восемь, и двадцать лет назад, а есть направленность в будущее. При этом оно во многом обусловлено пережитым чувством, и его прочность зависит от глубины душевно-духовных метаморфоз героя.

Любовно-философские повести Тургенева 1850-х годов посвящены онтологии любви, и центральную, жанрообразующую роль в них играет любовный мотив, который представлен амбивалентным: с одной стороны, чувство открывает героям смысл бытия, а с другой стороны, после его утраты невозможно жить. Нельзя сказать, что во всех повестях любовь изображается одинаково: ощутима определенная динамика от текста к тексту. В повестях представлена и любовь-страсть, как у героя «Переписки» к танцовщице или героев «Фауста», и кроткое светлое чувство, как у Якова Пасынкова к Софье или Марьи Александровны из «Переписки» к Алексею Петровичу. Некоторые герои к моменту возникновения любви имеют определенный опыт романтических отношений, как герои «Переписки» или Павел Александрович из «Фауста». Но всех их объединяет то, что чувство приходит к ним неумолимо и так же неизбежно исчезает. В каждой повести герои пытаются найти способ избежать любви, так как с ее уходом и жизнь прекращается, — такой альтернативой представлено чувство долга. Алексей Петрович («Переписка»), Павел Александрович («Фауст») на руинах своей жизни говорят о том, что могли бы спастись, если бы смирили свое сердце, но Яков Пасынков из одноименной повести горько сожалеет о подобном пути, развенчивая кажущуюся надежность этого «рецепта», а Н. Н., не послушавший свое чувство, и вовсе разрушает самую возможность отношений с Асей, то есть своего счастья. Не опровергается только утешение в воспоминаниях, к которому прибегает Лиза Ожогина из «Дневника лишнего человека», и молитва, упомянутая в «Первой любви». В результате, последняя повесть цикла становится отчасти мостиком к романам, поскольку в ней намечается выход из трагической ситуации любви, состоящей в обращении к духовным ценностям, объединяющим героев с мирозданием, людьми, социумом, что параллельно разрабатывается в романах того времени.

Если для понимания онтологии чувства во всей ее полноте, представленной в любовно-философских повестях Тургенева 1850-х годов, важной оказывается хронологическая последовательность частей цикла и линейное развитие мотива любви, то для циклического единства этих повестей значимыми будут и другие мотивы, создающие своеобразную сеть связей, которые могут быть произвольными (ансамблевыми). Таковыми являются мотивы детства, счастливой, но безвозвратно ушедшей молодости, искусства и ряд символических и природных мотивов, а также повторение от повести к повести схожей сюжетно-композиционной модели, в которой важным моментом станет эволюция центральной героини под влиянием мужчины-наставника.

Все повести цикла построены по сходной композиционной модели, что определяется значением любви в жизни героев, которая делится на два этапа: до любви и после нее — между которыми располагается крохотная точка — миг счастья. Независимо от того, в каком возрасте настигло героев чувство, оно связывается с молодостью, и если герои не видели в физической молодости счастья, как Чулкатурин («Дневник лишнего человека»), Алексей Петрович («Переписка») или Павел Александрович («Фауст»), любовь дарит им «вторую молодость». Таким образом, молодость оказывается не столько временной, сколько эмоционально-психологической координатой в тургеневских повестях и характеризует определенное состояние героев, связанное с их открытостью чувству. На втором этапе, который может быть различен по длительности, герои «перепереживают» прошлое. Все они осознают ценность любви, но Чулкатурин из «Дневника лишнего человека», Алексей Петрович из «Переписки», Павел Александрович из «Фауста» понимают это вскоре, а Веретьеву из «Затишья», Н. Н. из «Аси», Вольдемару из «Первой любви» необходимо много больше времени, чтобы оценить важность чувства в их жизни. Отсюда и различия в судьбе: первые вскоре после «перепереживания» умирают (жизнь Павла Александровича после утраты возлюбленной тоже похожа на смерть), вторые же только спустя долгие годы признаются себе в том, что краткий момент любви был самым лучшим мигом их жизни. Таким образом, анализ рассматриваемых повестей позволил сделать вывод о том, что в земном бытии человека важно не только испытать любовь, но и понять, какое значение она имела.

Практически все героини любовно-философских повестей 1850-х годов с развитием их чувства переживают и взросление. Лиза Ожогина («Дневник лишнего человека»), Ася («Ася»), Вера Николаевна («Фауст») показаны девочками, и лишь с появлением любви они проходят ряд духовных метаморфоз и становятся женщинами, возлюбленный в этом случае выступает в роли учителя. Однако и этот мотив не показан однозначным. Например, Марья Павловна («Затишье») и Веретьев («Затишье») меняются ролями: здесь женщина оказывается наставницей, хотя Тургенев в сцене свидания изображает героиню ребенком, а Надежда Алексеевна Веретьева («Затишье») хоть и изображается с повадками девочки, но в ней нет чистоты и невинности, как в других героинях. Зинаида Засекина («Первая любовь»), подобно Марье Павловне, выступает в качестве учителя для Вольдемара, но традиционная для повести ситуация наставничества реализуется в изображении ее отношений с Петром Васильевичем.

Любовь составляет своеобразную триаду с искусством и природой. На фоне хрупкой человеческой жизни искусство предстает вечным, хотя оно не в состоянии дать опору героям повестей. Интертекстуальные связи оказываются важными для понимания характеров героев и для формирования единого художественного пространства этих текстов. Объем данного исследования позволил обратить внимание только на легендарно-мифологические и литературно-музыкальные реминисценции. Особенно значимыми факторами, скрепляющими все повести в единое целое, являются отсылки к текстам Пушкина («Анчар», «На холмах Грузии.», «Каменный гость, «Египетские ночи», «Евгений Онегин», «Кавказский пленник»), Гете («Фауст»), Данте («Божественная комедия»). Эти интертекстуальные связи, в свою очередь, являются основой для образования системы мотивов и образов, которые определяют механизмы множественных перекличек и сцеплений, возникающих между любовно-философскими повестями Тургенева, и к тому же актуализируют их включенность в европейский культурный контекст.

Именно в связи с пушкинской трагедией «Каменный гость» в повестях Тургенева выделяется ряд героев, соотносимых с образом Дон Жуана: князь Н* («Дневник лишнего человека»), брат и сестра Веретьевы («Затишье»), танцовщица («Переписка»), Н. Н. («Ася»), отчасти Зинаида и Петр Васильевич («Первая любовь»). Все они стремятся только к наслаждениям в любви, а горя и сложностей стараются избежать, помимо этого их объединяет стремление к свободе. Этот «вечный» образ ассоциируется в своем нежелании спокойно плыть по течению с образом Фауста из трагедии Гете (А.Н. Веселовский), что связывает названных выше героев с Алексеем Петровичем («Переписка»), Павлом Александровичем («Фауст»), Яковом Пасынковым, героями фаустовского типа. А их возлюбленные, в свою очередь, восходят к образу Гретхен.

Подобно Маргарите, Лиза Ожогина («Дневник лишнего человека»), Марья Александровна («Переписка»), Маша («Яков Пасынков»), Вера Николаевна («Фауст»), Ася («Ася») чисты и невинны, а Марью Павловну («Затишье»), Марью Александровну («Переписка»), Варвару («Яков Пасынков») и Зинаиду Засекину («Первая любовь») роднит с ней невозможность счастливо жить после утраты любимого. С образом гетевской героини коррелирует образ Черкешенки из «Кавказского пленника» Пушкина, упоминаемого в «Дневнике лишнего человека» а с ней, в свою очередь, образ Земфиры из пушкинских «Цыган», к которым обращается герой «Первой любви». Таким образом, тексты Пушкина и Гете, включенные в художественное пространство тургеневских повестей, создают плотную систему сцеплений, которые связывают части цикла воедино. Не менее важную роль в этом играет и роман «Евгений Онегин»: помимо соотнесенности образа Татьяны Лариной с Асей и Верой Николаевной («Фауст»), существует ассоциативная связь между эпизодами дуэли в романе и в повестях «Дневник лишнего человека» и «Затишье». И в целом практически каждая повесть Тургенева может быть рассмотрена как своего рода вариация на «онегинскую» тему, поэтому мотивы и образы, восходящие к роману Пушкина, чрезвычайно важны и играют объединительную роль в этом цикле. «Божественная комедия» Данте представлена в повестях числовой символикой и сопряжена с мотивом молодости, а также историей Паоло и Франчески.

Объединению повестей в цикл также способствует ряд легендарно-мифологических реминисценций. В ряду таких персонажей, как Бобелина, Федра, Медея, Церера, Юнона (Гера) (в повести «Затишье»), Клеопатра («Затишье», «Первая любовь»), Лорелея («Ася») особенно важными оказываются последние два. Образ Клеопатры объединяет Марью Павловну из «Затишья» и Зинаиду Засекину из «Первой любви», а также отсылает читателя не только к «Сравнительным жизнеописаниям»

Плутарха, но и к «Египетским ночам» Пушкина. А образ Лорелеи объединяет Марью Павловну, Асю и Зинаиду Засекину, судьбы которых проясняют друг друга.

Помимо литературных и легендарно-мифологических мотивов в повестях Тургенева существует также ряд музыкальных перекличек. При этом на первый план выходят образы мазурки, которая маркирует поворотный момент в «Дневнике лишнего человека» и «Затишье», и вальса, который отражает стихийность любви и единение человека с миром.

Важная роль мотивов искусства подчеркивается у Тургенева тем, что его герои делятся на «чутких» и «глухих» в зависимости от того, как они чувствуют прекрасное: таким свойством также обладает любовь и природа, что дополнительно подтверждает неразрывную связь этих мотивов. Важно отметить, что разделение персонажей на группы может быть усложнено, поскольку некоторых героев, например, Н. Н. сложно отнести однозначно к той или иной категории.

Любовь в целом представлена как стихийное чувство, поэтому она напрямую, как в «Асе» или «Первой любви», или опосредованно, как в «Затишье» и «Фаусте», сравнивается с грозой. Это чувство не подвластно человеку, вероятно, поэтому оно сопряжено с годовым и суточным циклом, что можно отследить по датам писем в «Переписке» и «Фаусте», а также по косвенным признакам в «Затишье»: любовь приходит и исчезает неумолимо, как смена времен года или времени суток. В своей амбивалентности чувство похоже на ночь, которая может принести смерть («Затишье», «Переписка», отчасти «Яков Пасынков», «Фауст»), но в то же время является временем познания искусства («Затишье», «Переписка», «Яков Пасынков», «Ася»). Вместе с тем, лунная и звездная ночь подчеркивает вечное движение жизни, а значит и ее изменяемость, что порождает в героях тревожность, потому что еще раз указывает на невозможность сохранения мига счастья.

Но в силу того, что любовь не только уничтожает, но и возвышает, она ассоциируется с полетом и крыльями, а сами герои — с птицами («Дневник лишнего человека», «Яков Пасынков», «Фауст», «Первая любовь»), которые в чувстве обретают крылья, а вместе с ними и целостность.

Поскольку любовь, искусство и природа тесно переплетены друг с другом, по отношению к последней герои также делятся на чутко воспринимающих ее и не обладающих этим даром. Чаще всего к первой группе относятся героини, что отражается в зоо- и фитоморфных сравнениях («Дневник лишнего человека», «Затишье», «Ася»), а те героини, которые не ассоциируется с животным или растением, показаны в целом понимающими и ценящими природу («Переписка», «Фауст»). Особенно ярко связь героинь с природой проявилась в повестях «Затишье» и «Ася». Именно это позволяет им зачастую предугадывать развитие чувства. Однако, как и в остальных классификациях, здесь есть исключения. В данном случае это Яков Пасынков из одноименной повести и Чулкатурин, которые в своей мягкости и чуткости скорее соотносимы с женскими образами, а также Надежда Алексеевна, боящаяся природы и спокойно воспринимающая страдания живых существ, что выявляет в ней, наоборот, маскулинные черты.

Восприятие любовно-философских повестей 1850-х годов в их взаимосвязи позволяет увидеть в них не просто отдельные повествования о любви, а целостную онтологию чувства, со всеми его гранями, которое не может существовать изолированно, а связано с природой и искусством. Рассмотрение же этих текстов по отдельности, по нашему глубокому убеждению, не позволяет познать масштабность и универсальность взгляда писателя и его художественной философии любви. Однако при этом нельзя отрицать самостоятельности и самодостаточности каждого из тургеневских текстов, поскольку каждая повесть в миниатюре изображает историю «о трагическом значении любви». Но в своем циклическом союзе они звучат полнее и многограннее.

Список научной литературыКузавова, Мария Викторовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Источники и материалы

2. Байрон Дж.Г. Избранные произведения. В 2 тт. Том 2 Текст. / Дж.Г. Байрон; пер. с англ. Т. Гнедич. М.: Художественная литература, 1987 - 816 с.

3. Гете И.В. Фауст Текст. / И.В. Гете; пер. с нем. H.A. Холодковского. М.: Искусство, 1962. - 569 с.

4. Гофман Э.Т.А. Крейслериана. Житейские воззрения кота Мурра. Дневники Текст. / Э.Т.А. Гофман; пер. с нем. Н.Г. Касаткина. М.: Наука, 1972. - 668 с.

5. Данте Алигьери. Божественная Комедия Текст. / Данте Алигьери; перевод с итал. М. Лозинского. М.: Наука, 1967. - 627 с.

6. Данте Алигьери. Пир Текст. / Данте Алигьери; пер. с итал. А.Г. Габричевского, И.Н. Голенищева-Кутузова // Малые произведения. -М.: Наука, 1968. 651 с.

7. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. В 2 тт. Т. 2 Текст. / Плутарх; пер. с др.-греч. С.П. Маркиш. издание 2-е, исп. и доп. - М.: Наука, 1994. - 672 с.

8. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений. В 10 тт. Т. 4. Текст. / A.C. Пушкин. -Л.: Наука, 1977.-447 с.

9. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений. В 10 тт. Т. 5. Текст. / A.C. Пушкин. -Л.: Наука, 1978.-527 с.

10. Тургенев И.С. в воспоминаниях современников. В 2 тт. Текст. / Сост.

11. С.М. Петров, В.Г. Фридлянд 2-е изд. - М.: Художественная литература, 1983. Ю.Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем. В 28 тт. Сочинения. В 15тт.

12. A.M. Прохоров. М.: Большая Российская энциклопедия. - СПб.: Норинт, 2000. -1453 с. Режим доступа http://mirslovarei.com/contentbes/vakxanka-9463.html свободный (дата обращения: 26.07.2012).

13. Бройтман С.Н. Проблема диалога в русской лирике первой половины XIX века: Учеб. пособие по спецкурсу Текст. / С.Н. Бройтман. Махачкала: Изд-во Дагестанского гос. ун-та, 1983. - 82 с.

14. Головко В.М. Историческая поэтика русской классической повести Текст. / В.М. Головко. -М.: Наука: Флинта, 2010. 159 с.

15. История русской литературы XIX века (вторая половина): Учеб. пособие для студентов пединститутов Текст. / Н. Н. Скатов, Ю.В. Лебедев, А.И. Журавлева и др.-М.: Просвещение, 1991.-511 с.

16. Манон Леско Электронный ресурс. //Литературные герои. Академик, 2009. Режим доступаhttp://dic.academic.ru/dic.nsf/litheroes/707/%D0%9C%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D 0%BD свободный (дата обращения: 26.07.2012).

17. Музыкальная энциклопедия. В 6 тт. Электронный ресурс. М.: БСЭ, 1974. - Т.2. Режим доступа http://www.music-dic.rU/html-music-enc/m/4697.html свободный (дата обращения: 05.08.2012).

18. Решетников Н.И. Русский народный календарь: пословицы, поговорки, обычаи, обряды, имена Текст. / сост. Н. И. Решетников. М.: Олма-пресс, 2005. - 608 с.

19. Теория литературы. В 2 тт.: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по спец. 021700 «Филология» Текст. / под ред. Н.Д. Тамарченко. - М.: Academia, 2004.

20. Хализев В.Е. Теория литературы: Учеб. для студентов вузов Электронный ресурс. / В.Е. Хализев. 3-е изд., испр. и доп. -М.: Высш. шк., 2002. - 436 с. Режим доступа http://lib.rus.ec/b/213084/read свободный (дата обращения: 17.08.2012).

21. I. Научные статьи и монографии 22. Аверинцев С.С. Историческая подвижность категории жанра: опыт периодизации Текст. / С.С. Аверинцев // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. -М.: Наука, 1986.-С. 104-116.

22. Е.Г. Петраш. М.: ООО «Книжница», 2011. - С. 429-434.

23. Ауэр А.П. История русской литературы второй трети XIX века. Программа курса Текст. / А.П. Ауэр. Коломна, 2005. - 46 с.

24. Афонина Е.Ю. Поэтика авторского прозаического цикла: монография Текст. / Е.Ю. Афонина. СПб.: ИНТАН, 2006,- 125 с.

25. Багно В.Е. Донкихоты Тургенева Текст. / В.Е. Багно // Дон Кихот в России и русское донкихотство. СПб.: Наука, 2009. - С. 80-84.

26. Багно В.Е. Расплата за своеволие, или Воля к жизни Текст. / В.Е. Багно // Миф о Дон Жуане / Сост. и авт. вступ. ст. В.Е. Багно. СПб.: Terra Fantastica, 2000. -623 с.

27. Барсукова-Сергеева О.М. Мотив статуи в женских образах И.С. Тургенева Текст. / О.М. Барсукова-Сергеева // Русская речь. М.: Наука, 2007. - №2. - С. 21-26.

28. Батюто А.И. Избранные труды /А.И. Батюто. СПб.: Нестор-История, 2004. -960 с.

29. Беляева И.А. «Детское» и «старческое» в поэтике И.С. Тургенева Текст. / И.А. Беляева // Русистика и компаративистика / гл. ред. М.Б. Лоскутникова. — Вып. 1.-М., 2006.-С. 36-43.

30. Беляева И.А. Генезис русского классического романа («Божественная Комедия» Данте и «Фауст» Гете как истоки жанра) Текст. / И.А. Беляева. М.: МГПУ, 2011. -Ч. 1.-280 с.

31. Беляева И.А. Проблематика и поэтика повести И.С. Тургенева «Ася» Текст. / И.А. Беляева // Русский язык и литература для школьников. М.: Школьная пресса, 2007. - № 6. - С.2-10.

32. Беляева И.А. Система жанров в творчестве И.С. Тургенева Текст. / И.А. Беляева. -М.: МГПУ, 2005.-249 с.

33. Бродский Н.Л. «Премухинский роман» в жизни и творчестве Тургенева Текст. // Документы по истории литературы и общественности: И.С. Тургенев. М.; Пг.: ГИЗ, 1923.-Вып. 2.-С. 107-121.

34. Бялый Г.А. «Записки охотника» и русская литература Текст. / Г.А. Бялый // «Записки охотника» И.С.Тургенева (1852-1952): Сб. ст. и материалов / ред. М.П. Алексеев. Орел: Орловская правда, 1955. - С. 14-36.

35. Бялый Г.А. Русский реализм конца XIX века Текст. / Г.А. Бялый. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1973. - 168 с.

36. Бялый Г.А. Русский реализм. От Тургенева к Чехову Текст. / Г.А. Бялый. СПб.: Советский писатель, 1990. - 638 с.

37. Бялый Г.А. Тургенев и русский реализм Текст. / Г.А. Бялый. М.: Советский писатель, 1962.-247 с.

38. Веселовский А.Н. Легенда о Дон Жуане Текст. / А.Н. Веселовский // Этюды и характеристики. М.: Типо-литография Т-ва И.Н. Кушнерев и К*, 1894. - С. 4784.

39. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования Текст. / Б.М. Гаспаров. М., Новое литературное обозрение, 1996. - 352 с.

40. Геймбух Е.Ю. Из «Стихотворений в прозе» И.С. Тургенева. «Мои деревья» Текст. / Е.Ю. Геймбух // Русский язык в школе. М.: Просвещение, 1994. - №4. - С. 6571.

41. Геймбух Е.Ю. Лирическая прозаическая миниатюра в системе родов и жанров (лингвостилистический аспект) Текст. / Е.Ю. Геймбух. -М.: МГПУ, 2004 134 с.

42. Генералова Н.П. И.С. Тургенев: Россия и Европа. Из истории русско-европейских литературных и общественных связей. Текст. / Н.П. Генералова. СПб.: РХГИ, 2003.-584 с.

43. Гин М.М. О своеобразии русского реализма Некрасова Текст. / М. М. Гин. -Петрозаводск: Карелия, 1966. — 303 с.

44. Глинина О.Г. «Темные аллеи» и проблема циклизации в творчестве И.А. Бунина Текст. / О.Г. Глинина // Российский литературоведческий журнал. — М.: Алконост, 1999. -№ 12,-С. 81-91.

45. Головко В.М. «Отчаянный» И.С. Тургенева: Жанровая структура «студии типа» Текст. / В.М. Головко // И.С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества. Л.: Наука, 1990.-С. 89-107.

46. Головко В.М. Русская реалистическая повесть: герменевтика и типология жанра Текст. / В.М. Головко. М.; Ставрополь: Изд-во МГОПУ; Изд-во СГПУ, 1995. -439 с.

47. Голубков В.В. Идейно-художественное единство «Записок охотника» Текст. / В.В. Голубков // Творчество И.С. Тургенева / Общ. ред. С.М. Петрова; ред.-сост. И.Т. Трофимов. М.: Учпедгиз, 1959. - С. 20-32.

48. Громов В.А. И.С. Тургенев и поэма Пушкина «Цыганы» Текст. / В.А. Громов // Спасский вестник. Тула: Гриф и К, 2000. - Вып. 6. - С. 4-22.

49. Громов-Колли A.B. «Путевые поэмы» И.А. Бунина: (Проблематика, жанр, поэтика) Текст. / A.B. Громов-Колли // И.А. Бунин и русская литература XX века. -М.: Наследие, 1995. С. 37^0.

50. Гроссман Л.П. Последняя поэма Тургенева Текст. / Л.П. Гроссман // Собрание сочинений. В 5 тт. Т.З М.: Современные проблемы, 1928. - С. 95-98.

51. Данилевский Р.Ю. «Что такое Эллис на самом деле?» Текст. / Р.Ю. Данилевский // Спасский вестник. Тула: Гриф и К, 2000. - Вып. 6. - С. 85-92.

52. Дарвин М.Н. Литературное произведение: проблемы теории и анализа Текст. /М.Н. Дарвин; В.И. Тюпа; Л.Ю. Фуксон. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997. -Вып. 1.-168 с.

53. Дарвин М.Н. Проблема цикла в изучении лирики Текст. / М.Н. Дарвин. -Кемерово: КемГУ, 1983. -104 с.

54. Дарвин М.Н. Русский лирический цикл: Проблемы истории и теории Текст. / М.Н. Дарвин. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1988. - 144 с.

55. Дарвин М.Н. Циклизация в творчестве Пушкина: Опыт изучения поэтики конвергентного сознания Текст. / М.Н. Дарвин; В.И. Тюпа. Новосибирск: Наука, 2001.-293 с.

56. Джанумов С.А. Дон Гуан и Лаура (трагедия A.C. Пушкина «Каменный гость») Текст. / С.А. Джанумов // Русистика и компаративистика / гл. ред.

57. М.Б. Лоскутникова. Вып. 1. - М.: МГПУ, 2006. - С. 29-36.

58. Доманский В.А. Культурно-семантические знаки повести И.С. Тургенева «Затишье» Текст. / В.А. Доманский // Русская повесть как форма времени / отв. ред. A.C. Янушкевич. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. - С. 176-182.

59. Егоров Б.Ф. О мастерстве литературной критики. Жанры. Композиция. Стиль. Текст. / Б.Ф. Егоров. Л.: Советский писатель. Ленингр. отд-ние, 1980. - 316 с.

60. Егоров О.Г. Романы И.С. Тургенева: проблемы культуры Текст. / О.Г. Егоров; Т.А. Савосышна, Н. Н. Халфина. М.: Изд-во МГПИ им. В.И. Ленина «Прометей», 2001. - 224 с.

61. Жирмунский В.М. Гете в русской литературе Текст. / В.М. Жирмунский. Л.: Наука, 1981.-560 с.

62. Журавлева А.И. «Записки охотника» И.С. Тургенева: к проблеме целостности Текст. /А.И. Журавлева // Русская словесность. М.: Школа-Пресс, 1997. - №5. -С. 28-31.

63. Зеньковский В.В. Миросозерцание И.С. Тургенева. К 75-летию со дня смерти Текст. / В.В. Зеньковский // Русские мыслители и Европа. М.: Республика, 1997. -368 с.

64. Иссова Л.Н. Романы И.С. Тургенева. Современные проблемы изучения: Учебное пособие Текст. / Л.Н. Иссова. Калининград: Изд-во КГУ, 1999. - 80 с.

65. Карташова И.В. Из глубины поэтической личности. Гете и немецкие романтики в эстетическом сознании Тургенева (40-50-е годы XIX века) Текст. /

66. И.В. Карташова // Памяти Ефима Григорьевича Эткинда: сб. докл. междунар. конф. «Два учителя Тургенева: Гете и Пушкин поэты любви». Музей Тургенева, Буживаль, 29-31 марта 1999 года / сост. А.Я. Звигильский. - Париж: Book It, 2001. - С.75-86.

67. Клеман М.К. Программы «Записок охотника» Текст. / М.К. Клеман // Ученые записки Ленинградского государственного университета. Л.: Изд-во ЛГУ, 1941. -№76.-С. 88-126.

68. Ковалев В.А. «Записки охотника» И.С. Тургенева. Вопросы генезиса Текст. / В.А. Ковалев. Л.: Наука, 1980. - 133 с.

69. Кулишкина О.Н. «Герой нашего времени М.Ю. Лермонтова: к проблеме единства образа героя в контексте циклической организации романа Текст. /

70. О.Н. Кулишкина // Циклизация литературных произведений. Системность и целостность: Межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. Дарвин М.Н. Кемерово: КГУ, 1994. -С. 45-56.

71. Курляндская Г.Б. Всемирная гармония в творчестве Тургенева Текст. /

72. Г.Б. Курляндская // Спасский вестник Тула: Гриф и К, 2004. - Вып.11.- С. 14-25.

73. Курляндская Г.Б. И.С. Тургенев. Мировоззрение, метод, традиции Текст. / Г.Б. Курляндская. Тула: Гриф и К, 2000. - 230 с.

74. Курляндская Г.Б. От «Записок охотника» к повестям и романам Текст. /

75. Г.Б. Курляндская // Спасский вестник. Тула: Гриф и К, 2004. - Вып. 10. - С. 1527.

76. Курляндская Г.Б. Структура повести и романа И.С. Тургенева 50-х годов / Г.Б. Курляндская. Тула: Приокское книжное издательство, 2007. - 217 с.

77. Курляндская Г.Б. Тургенев и Пушкин Текст. / Г.Б. Курляндская // Тургенев и русские писатели: 5-й межвуз. тургеневский сборник / науч. ред. Г.Б. Курляндская. Курск: Курский гос. педагогический ин-т, 1975. - С. 3-43.

78. Курляндская Г.Б. Тургенев-художник Текст. / Г.Б. Курляндская // Тургениана: сборник статей и материалов / общ. ред. Г.Б. Курляндская. Орел: Поиск, 1999. -Вып. 2-3. - С. 9-23.

79. Курляндская Г.Б. Художественный метод Тургенева-романиста Текст. /

80. Г.Б. Курляндская. Тула: Приокское кн. изд-во. Орлов, отд-ние, 1972. - 344 с.

81. Лазарева К.В. Мифопоэтика «таинственных повестей» И.С. Тургенева / К.В. Лазарева. Ульяновск: УлГУ, 2008,- 222 с.

82. Лебедев Ю. В. У истоков красоты, добра и правды в художественном мироощущении И.С. Тургенева Текст. / Ю.В. Лебедев // И.С. Тургенев «Записки охотника». -М.: Междунар. изд. дом «Синергия», 1996. С. 5-36.

83. Лебедев Ю. В. У истоков эпоса (очерковые циклы в русской литературе 18401860-х годов) Текст. / Ю.В. Лебедев. -Ярославль: ЯГПИ, 1975. 153 с.

84. Лебедев Ю.В. Герой и Россия в романе «Дворянское гнездо» Текст. / Ю.В. Лебедев // Судьбы России в творческом наследии И.С. Тургенева, Ф.И. Тютчева, Н.С. Лескова: в помощь учителю / Ю.В. Лебедев. Орел: ООО Издат. Дом «ОРЛИК», 2007. - С. 73-85.

85. Лебедев Ю.В. Книга века. О художественном мире «Записок охотника» И.С. Тургенева Текст. / Ю.В. Лебедев // В середине века: ист.-лит. очерки / Ю.В. Лебедев. -М.: Современник, 1988. С. 53-85.

86. Лебедев Ю.В. Преходящее и вечное в художественном мировоззрении Тургенева И.С. Текст. / Ю.В. Лебедев // И.С. Тургенев: мировоззрение итворчество, проблемы изучения: межвузовский сборник научных трудов. — Орел: ОГПИ, 1991.-С. 3-10.

87. Лебедев Ю.В. Проблематика и поэтика романа «Рудин» Текст. / Ю.В. Лебедев // Судьбы России в творческом наследии И.С. Тургенева, Ф.И. Тютчева,

88. Н.С. Лескова: в помощь учителю / Ю.В. Лебедев. Орел: ООО Издат. Дом «ОРЛИК», 2007. - С. 59-68.

89. Лебедев Ю.В. Россия и русские в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» Текст. /Ю.В. Лебедев // Литература в школе. М.: Редакция журнала «Уроки литературы», 2008. - №10. - С. 12-18.

90. Лебедев Ю.В. Тургеневская Россия в «Записках охотника» Текст. /Ю.В. Лебедев // Судьбы России в творческом наследии И.С. Тургенева, Ф.И. Тютчева,

91. Н.С. Лескова: в помощь учителю / Ю.В. Лебедев. Орел: ООО Издат. Дом «ОРЛИК», 2007. - С. 21-52.

92. Лебедев Ю.В.О вере и сомнениях Тургенева Текст. / Ю.В. Лебедев // Спасский вестник. Тула: Гриф и К, 2009. — Вып. 16: Спасский вестник: материалы Всероссийской Тургеневской конференции к 190-летию со дня рождения

93. И.С. Тургенева, 21-25 сент. 2008 г., Спасское-Лутовиново. С. 6-13.

94. Левина Е.Н. К вопросу об отражении мотивов переписки с матерью в творчестве И.С.Тургенева Текст. / Е.Н. Левина // Спасский вестник. Тула: Гриф и К, 2004. -Вып. 10.-С. 143-151.

95. Левина Е.Н. Образ матери писателя в цикле рассказов «Записки охотника» И.С.Тургенева: (по материалам семейной переписки) Текст. / Е.Н. Левина // Спасский вестник. Тула: Гриф и К, 2004. - Вып. 11. - С. 197-204.

96. Лоскутникова М.Б. Интертекстуальность «вечных» образов в европейских литературах: Дон Жуан Текст. / М.Б. Лоскутникова // Act litteraria comparativa. I. -Vilnius: Vilnaus pedagoginio leidykla, 2006. С. 119-126.

97. Лотман Ю.М. Художественный ансамбль как бытовой пространство Текст. / Ю.М. Лотман // Избранные статьи. В 3 тт. Т. 3 / Ю.М. Лотман. Таллин: Александра, 1992. - 472 с.

98. Ляпина Л.Е. Циклизация в русской литературе XIX века Текст. / Л.Е. Ляпина. -СПб.: НИИ химии СПбГУ, 1999. 279 с.

99. Максименко Е.В. Элегизм «малой прозы» И.С. Тургенева (повесть «Яков Пасынков») Текст. / Е.В. Максименко // Русская повесть как форма времени / отв. ред. A.C. Янушкевич. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. - С. 183-190.

100. Малышева Л.Г. Фаустовское начало в героях И.С. Тургенева Текст. /

101. Л.Г. Малышева // Русская литература в современном культурном пространстве. -Томск: ТГПУ, 2003. Ч. 1. - С. 71-78.

102. Маркович В.М. «Русский европеец» в прозе Тургенева 1850-х годов Текст. / В.М. Маркович // Избранные работы / В.М. Маркович. СПб.: Ломоносовъ, 2008. - С. 261-276.

103. Маркович В.М. И.С. Тургенев и русский реалистический роман XIX века (30-50-е годы) Текст. / В.М. Маркович. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. - 208 с.

104. Маркович В.М. О «трагическом значении любви» в повестях И.С. Тургенева 1850-х годов Текст. / В.М. Маркович // Поэтика русской литературы: сб. ст. к 70-летию профессора Ю.В. Манна / Ред. Н.Д. Тамарченко. -М.: РГГУ, 2001. -366 с.

105. Маркович В.М. Парадокс как принцип построения характера в русском романе XIX века Текст. / В.М. Маркович // Избранные работы / В.М. Маркович. СПб.: Ломоносовъ, 2008. - С. 290-304.

106. Маркович В.М. Человек в романах И.С. Тургенева Текст. / В.М. Маркович // Избранные работы / В.М. Маркович. СПб.: Ломоносовъ, 2008. - С. 107-206.

107. Матюшенко Л.И. О соотношении жанров повести и романа в творчестве И.С. Тургенева Текст. / Л.И. Матюшенко // Проблемы теории и историилитературы: / Ред. В.И. Кулешов. — М.: Издательство Московского ун-та, 1971. — С.315-326.

108. Мостовская Н. Н. «Пушкинская повесть» Тургенева «Затишье» Текст. /

109. Н. Н. Мостовская // Памяти Ефима Григорьевича Эткинда: сб. докл. междунар. конф. «Два учителя Тургенева: Гете и Пушкин поэты любви». Музей Тургенева, Буживаль, 29-31 марта 1999 года / сост. А.Я. Звигильский. - Париж: Book It, 2001. -С. 125-135.

110. Мостовская Н. Н. «Пушкинское» в творчестве Тургенева Текст. /

111. Н. Н. Мостовская // Русская литература. СПб.: Наука, 1997. - №1. - С. 28-37.

112. Мостовская Н. Н. Сны и «сонные мечтания» в творчестве Тургенева Текст. / Н. Н. Мостовская // Спасский вестник. Тула: Гриф и К, 2004. - Вып.11. - С. 2635.

113. Муратов А.Б. Повести и рассказы И.С. Тургенева 1867-1871 годов Текст. / А.Б. Муратов. -JI.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1980. 182 с.

114. Муратов А.Б. Поздние повести и рассказы И.С. Тургенева в русском литературном процессе второй половины XIX-начала XX века Текст. /

115. А.Б. Муратов // Проблемы поэтики русского реализма XIX века: сборник статей ученых Ленинградского и Будапештского ун-тов / отв. ред. Г.П. Макогоненко. -Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. С. 77-98.

116. Муратов А.Б. Тургенев-новеллист (1870-1880-е годы) Текст. / А.Б. Муратов. -Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985. 119 с.

117. Назарова Л.Н. О лермонтовских традициях в прозе И.С. Тургенева Текст. / Л.Н. Назарова // Проблемы теории и истории литературы: сб. ст., посвященный памяти А.Н. Соколова / отв. ред. В.И. Кулешов. — М.: Изд-во Московского университета, 1971. С. 261-269.

118. Недзвецкий В.А. И.С. Тургенев: логика творчества и менталитет героя: курс лекций для магистрантов Текст. / В.А. Недзвецкий. М.: Изд-во Московского университета, 2011. - 205 с.

119. Недзвецкий В.А. История русского романа XIX века. Неклассические формы: курс лекций Текст. / В.А Недзвецкий. М.: Изд-во Московского университета, 2011.- 150 с.

120. Недзвецкий В.А. Любовь в жизни тургеневского героя Текст. / В.А. Недзвецкий // Литература в школе. М.: Редакция журнала «Уроки литературы», 2006. - №11. -С. 11-14.

121. Недзвецкий В.А. Русская литература XIX века: 1840-1860-е годы: курс лекций Текст. / В.А. Недзвецкий; Е.Ю. Полтавец. М.: Изд-во Московского университета, 2010. - 372 с.

122. Новикова Е.Г. Повесть И.С. Тургенева «Фауст» в аспекте взаимодействия культур Текст. / Е.Г. Новикова // Русская повесть как форма времени / отв. ред.

123. A.C. Янушкевич. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. - С. 191-199.

124. Осьмакова Л.Н. О поэтике «таинственных» повестей Тургенева Текст. /

125. Л.Н. Осьмакова // И.С. Тургенев в современном мире / отв. ред. С.Е. Шаталов. — М.: Наука, 1987. С. 220-230.

126. Парамонова Т.А. Циклические структуры в малой прозе A.C. Грина Текст. / Т.А. Парамонова // Пушкинские чтения-2007. Материалы XII международной научной конференции «Пушкинские чтения» 6-7 июня 2007 г. / Под. общ. ред.

127. B.Н. Скворцова. СПб.: ЛГУ имени A.C. Пушкина, 2007. - С. 169-174.

128. Перетягина A.B. Творчество A.C. Пушкина в восприятии И.С. Тургенева и

129. В.Г. Белинского Текст. / A.B. Перетягина // Русская литература XIX-XX веков в современном мире / науч. ред. В.В. Тихомиров; отв. ред Н.Г. Коптелова. -Кострома: КГУ им. H.A. Некрасова, 2009. С. 91-97.

130. Печерская Т.И. «Ужель та самая Татьяна?»: (пушкинские источники героев Тургенева) Текст. / Т.И. Печерская // Новый журнал. Нью-Йорк: The New Review, Inc., 1999. - Кн. 215. - С. 27-33.

131. Пильд Л. Рассказ И. С. Тургенева «Фауст»: (семантика эпиграфа) Текст. / Л. Пильд // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia IV: «Свое» и «чужое» в литературе и культуре. Тарту: Tartu Ulikooli Kirjastus, 1995. - С. 167-177.

132. А .Я. Звигильский. Париж: Book It, 2001. - С. 155-164.

133. Просекова Н.Д. Пушкинские начала в «Записках охотника» И.С.Тургенева Текст. / Н.Д. Просекова // Пушкин: проблемы творчества, текстологии, восприятия: Сборник научных трудов. — Калинин, Калининский государственный университет, 1989.-С. 124-135.

134. Пумпянский Л.В. Группа «таинственных повестей» Электронный ресурс. / Л.В. Пумпянский. Режим доступаhttp://www.ruthenia.ru/horror/poetic/pumpyansky/mystales.htm свободный (дата обращения: 28.07.2012).

135. Пьеге-Гро Н. Введение в теорию интертекстуальности Текст. / Н. Пьеге-Гро; пер. с фр. Т.К. Косикова, В.Ю. Лукасик, Б.П. Нарумова. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. -238 с.

136. Ребель Г.М. «.У счастья нет завтрашнего дня»: Пушкинские мотивы и образы в повести И.С. Тургенева «Ася» Текст. / Г.М. Ребель // Филолог. Пермь: ПГПУ, 2005.-Вып. 7.-С. 49-61.

137. Ребель Г.М. Герои и жанровые формы романов Тургенева и Достоевского: (Типологические явления русской литературы XIX века) Текст. / Г.М. Ребель. -Пермь: Ред.-издат. отд. Перм. гос. пед. ун-та, 2007. 398 с.

138. Ребель Г.М. Жанровая идентификация тургеневского романа / Г.М. Ребель // И.С. Тургенев. Новые исследования и материалы Текст. / РАН. Институт русской литературы (Пушкинский Дом). М.; СПб.: Альянс-Архео, 2009. - Вып. 2:

139. И.С. Тургенев. Новые исследования и материалы: И.С. Тургенев и мировая литература: (К 190-летию со дня рождения И.С. Тургенева) / отв. ред. Н.П. Генералова, В.А. Лукина. -М.; СПб.: Альянс-Архео, 2011. С. 125-138.

140. Роговер Е.С. Художественная неповторимость повести И.С. Тургенева «Первая любовь» Текст. / Е.С. Роговер // Спасский вестник. Тула: Гриф и К, 2010. - Вып. 18,-С. 88-95.

141. Руденко Ю.К. Принцип циклизации в художественной системе

142. Н.Г. Чернышевского (К постановке вопроса) Текст. / Ю.К. Руденко // Проблемы поэтики русского реализма XIX века. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. - С. 184-212.

143. Савоськина Т.А. Философско-романтическая концепция любви И.С. Тургенева Текст. / Т.А. Савоськина // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1998. - № 4. - С. 99-102.

144. Сапогов В.А. Сюжет в лирическом цикле Текст. / В.А. Сапогов// Сюжетосложение в русской литературе.— Даугавпилс: Даугавпилс. ГПИ, 1980. — С. 94-36.г-■к

145. Селеменева M.B. Проблема циклизации малой прозы Ю.В. Трифонова Текст. / М.В. Селеменева // Пушкинские чтения-2007: Материалы XII Международной научной конференции «Пушкинские чтения» (6-7 июня 2007 г.) / Под ред.

146. В.Н. Скворцова. Спб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2007. - С. 187-194.

147. Силантьев И.В. Поэтика мотива / И.В. Силантьев. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 296 с.

148. Сквозников В.Д. Пушкинская традиция Текст. / В.Д. Сквозников. -М.: ИМЛИ РАН, 2007.-216 с.

149. Соловьев B.C. Смысл любви Текст. / B.C. Соловьев // Русский эрос или философия любви в России / Сост. и авт. вступит, статьи В.П. Шестаков. М.: Прогресс, 1991.-С. 19-77.

150. Старыгина H. Н. К вопросу о циклизации произведений в творчестве Н.С. Лескова Текст. / H. Н. Старыгина // Жанр и композиция литературного произведения. Петрозаводск: ПГУ, 1988. - С. 110-116.

151. Старыгина H. Н. Новеллистический цикл в творчестве Н.С. Лескова 1880-х годов: Опыт целостного анализа Текст. / H. Н. Старыгина // Анализ художественного текста: проблемы и перспективы. Йошкар-Ола: МарГУ, 1991. - С. 63-78.

152. Старыгина H. Н. Проблемы цикла в русской прозе XIX века и творчество Н.С. Лескова Текст. / H. Н. Старыгина // Писатель в литературном процессе. — Вологда: Вологод. ГПИ, 1991. С. 27-36.

153. Стеффенсен Е. Гете и Тургенев: Анализ рассказа Тургенева «Фауст» Текст. / Е. Стеффенсен // Славянский культуры и мировой культурный процесс. Минск: Наука и техника, 1985.-С. 172-175.

154. Сухих И.Н. Классное чтение: от горухщи до Гоголя Электронный ресурс. / И.Н. Сухих // Нева. СПб.: ЗАО «Журнал "Нева"», 2012. - №2. Режим доступа http://magazines.russ.rU/neva/2012/2/sll.html свободный (дата обращения: 07.08.2012).

155. Тиме Г.А. Германия в повестях «Ася» и «Вешние воды» Текст. / Г.А. Тиме; Р.Ю. Данилевский // И.С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества / ред. М.П. Алексеев. Л.: Наука. Ленингр. Отд-ние, 1982. - С. 80-95.

156. Тодоров Ц. Теории символа / Ц. Тодоров; пер. с фр. Б. Нарумова. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 408 с.

157. Топоров В.Н. Странный Тургенев: (Четыре главы) Текст. / В.Н. Топоров. -Препринтное изд. -М.: Издат. центр Российского гос. гуманитарного университета (РГГУ), 1998. 192 с.

158. Трофимова Т.Б. «Как хороши, как свежи были розы.» (образ розы в творчестве И.С. Тургенева) Текст. / Т.Б. Трофимова // Русская литература. СПб.: Наука, 2007.-№4.-С. 127-138.

159. Трофимова Т.Б. Дантовские реминисценции в повести Тургенева «Фауст» Текст. / Т.Б. Трофимова // Спасский вестник. Тула: ИПП Гриф и К, 2004. - Вып. 11.1. С. 75-83.

160. Трофимова Т.Б. Пушкинские реминисценции в рассказе И.С.Тургенева «Свидание» Текст. / Т.Б. Трофимова // Спасский вестник. Тула: ИПП Гриф и К, 2004.-Вып. 10,-С. 58-65.

161. Трофимова Т.Б. Тургенев и Данте (к постановке проблемы) Текст. /

162. Т.Б. Трофимова // Русская литература. СПб.: Наука, 2004. - № 2. - С. 169-182.

163. Трофимова Т.Б. Тургеневский «миф» о Клеопатре Текст. / Т.Б. Трофимова // Спасский вестник. Тула: ИПП Гриф и К, 2010. - Вып. 18. - С. 96-104.

164. Трофимова Т.Б. Шекспир. Пушкин. Тургенев. Творческие переклички. (Повесть «Ася») Текст. / Т.Б. Трофимова // Спасский вестник. Тула: ИПП Гриф и К, 2007. -Вып. 14 -С. 93-100.

165. Тургенев и его время: Первый сб. Текст. // Кол. авт. Тургеневская комис. о-ва любителей рос. словесности; ред. H.JI. Бродский. М.; Пг.: Госиздат, 1923. - 325 с.

166. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино Электронный ресурс. / Ю.Н. Тынянов. М.: Наука, 1977. - 574 с. Режим доступа http://philologos.narod.ru/tynyanov/pilk/tynyanov-pilk.htm свободный (дата обращения: 16.08.2012)

167. Тюпа В.И. Анализ художественного текста / В.И. Тюпа. М.: Академия, 2008. -336 с.

168. Федоров Ф.П. Фаустиана Ивана Тургенева Текст. / Ф.П. Федоров // Филологические чтения: 2005 / Ред. А.Н. Неминучий. — Даугавпилс: Saule, 2006. — С. 56-81.

169. Флер ко Л. В. Календарные циклы в лирике: (к постановке вопроса) Текст. / Л.В. Флерко // Русская литература. СПб.: Наука, 2012. - № 1. - С. 132-137.

170. Фоменко И.В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика Текст. / И.В. Фоменко. Тверь: ТГУ, 1992. - 133 с.

171. Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла Текст. / И.В. Фоменко. Калинин: КГУ, 1984.-79 с.

172. Фридман Н.В. Поэмы Тургенева и пушкинская традиция Текст. / Н.В. Фридман // Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка. М.: Наука, 1969. - T. XXVIII. Вып. 3. - С. 232-242.

173. Цейтлин А.Г. Мастерство Тургенева-романиста Текст. / А.Г. Цейтлин. -М.: Советский писатель, 1958.-435 с.

174. Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе: (русский физиологический очерк) Текст. / А.Г. Цейтлин. М.: Наука, 1965. - 319 с.

175. Чудаков А.П. О поэтике Тургенева-прозаика (Повествование Предметный мир - сюжет) Текст. / А.П. Чудаков // И.С. Тургенев в современном мире / отв. ред. С.Е. Шаталов. - М.: Наука, 1987. - 320 с.

176. Чумаков Ю.Н. «Осень» Пушкина в аспекте структуры и жанра Текст. / Ю.Н. Чумаков // Пушкинский сборник. Псков, 1972. - С. 29-42.

177. Шаталов С.Е. О характерологической значимости имен персонажей у Тургенева Текст. / С.Е. Шаталов // Искусство слова: Сборник статей к 80-летию чл.-кор-та АН СССР Д.Д. Благого. М.: Наука, 1973. - С. 253-259.

178. Шаталов С.Е. Проблемы поэтики И.С. Тургенева Текст. / С.Е. Шаталов. — М.: Просвещение, 1969. 328 с.

179. Шаталов С.Е. Тургенев и наша современность Текст. / С.Е. Шаталов //

180. И.С. Тургенев в современном мире / отв. ред. С.Е. Шаталов. М.: Наука, 1987. -С. 12-30.

181. Шаталов С.Е. Тургеневский портрет Текст. / С.Е. Шаталов // Третий межвузовский тургеневский сборник (Уч. зап. Курск, гос. пед. ин-та, т. 74) / науч. ред. Г.Б. Курляндская. Орел, 1971. - С. 76-95.

182. Шаталов С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева Текст. / С.Е. Шаталов. М.: Наука, 1979.-312 с.

183. Шестакова JUL Поэтическое наследие И.С. Тургенева. Триптих «Вариации» Текст. / JIJI. Шестакова // Русский язык в школе. М.: Просвещение, 1986. - №2. - С. 69-76.

184. Якунина А.Э. Гете, Пушкин и поэтика повести Тургенева Текст. / А.Э Якунина // Проблемы межкультурной коммуникации: Межвуз. сб. научн. трудов. Пермь: Пермский гос. ун-т, 1999. - С. 28-36.

185. Ямпольский И.Г. И.С. Тургенев и его герои в произведениях других писателей Текст. / И.Г. Ямпольский // Поэты и прозаики: Статьи о русских писателях XIX-начала XX в. / И.Г. Ямпольский. — JL: Советский писатель. Ленинградское отд-ние, 1986.-С. 275-310.

186. Ямпольский И.Г. Поэзия И.С. Тургенева Текст. / И.Г. Ямпольский // Тургенев И.С. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1970. - С. 19-20.

187. Янушкевич А.С. Русский прозаический цикл 1820-1830-х гг. как форма времени Текст. / А.С. Янушкевич // Исторические пути и формы художественной циклизации в поэзии и прозе. — Кемерово: Изд-во Кемеровского гос. ун-та, 1992. — С. 18-35.

188. Янушкевич А.С. Русский прозаический цикл: нарратив, автор, читатель Текст. / А.С. Янушкевич// Русская повесть как форма времени / отв. ред. А. С. Янушкевич. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. - С. 97-107.

189. Costlow J. Odintseva's Bath and Bazarov's Dogs / J. Costlow// Fathers and children / Ivan Turgenev; translated and edited by Michael R. Katz. 2nd ed. p.cm. W.W. Norton & Company, 2008. - P. 289-300.

190. Costlow J. T. «Oh-la-la» and «No-no-no» Odintsova as Woman Alone in Fathers and Children / J.T. Costlow // Fathers and children / Ivan Turgenev; translated and edited by Michael R. Katz. 2nd ed. p.cm. - W.W. Norton & Company, 2008. - P. 304-318.

191. Freeborn R. Introduction / R. Freeborn // First Love and Other Stories /1. Turgenev. -Oxford University Press, 2008. P. 7-25.

192. Ingram F.Z. Representative Short Story Cycles of the Twentieth Century: Studies in a Literary Genre de Proprietatibus Litterarum. Series Maior (T.19) / F.Z. Ingram. Paris: Mouton De Gruyter, 1971.-234 p.

193. Morson G.S. Two kinds of love / G.S. Morson // Fathers and children / Ivan Turgenev; translated and edited by Michael R. Katz. 2nd ed. p.cm. - W.W. Norton & Company, 2008.-P. 325-335.

194. Mustard H.M. The Lyric Cycle in German Literature / H.M. Mustard. New York, King's crown press, 1946. - P. 3-10.1.. Диссертации и авторефераты диссертаций.

195. Геймбух Е.Ю. Поэтика жанра лирической прозаической миниатюры (лингвостилистический аспект) Текст.: дис. . доктора филол. наук/ Е.Ю. Геймбух. М., 2005. - 401 с.

196. Гольцер С.В. Онегинские мотивы в творчестве И.С. Тургенева Текст.: автореф. дис. канд. филол. наук / С.В. Гольцер. Новосибирск, 2000. - 20 с.

197. Дедюхина О.В. Сны и видения в повестях и рассказах И.С. Тургенева: проблемы мировоззрения и поэтики Текст.: дисс. . канд. филол. наук / О.В. Дедюхина. -М., 2006.-230 с.

198. Дубинина Т.Г. Пушкинские традиции в творчестве И.С. Тургенева 1840-х-начала 1850-х годов Текст.: автореферат дисс. . канд. филол. наук/Т.Г. Дубинина. -М., 2011.-22 с.

199. Здерева И.В. Художественная эволюция прозы Б.А. Пильняка 1930-х годов Текст.: дисс. . канд. филол. наук / И.В. Здерева М., 2011. - 200 с.

200. Котлов А.К. Творчество И.С. Тургенева 1850-х-начала 1860-х гг. и Пушкинская традиция Текст.: автореф. дисс. . канд. филол. наук/А.К. Котлов. Ярославль, 1997.-21 с.

201. Левина E.H. Проблема биографизма в творчестве И.С. Тургенева 1840-1850-х годов Текст.: автореф. дисс. канд. филол. наук / E.H. Левина. — СПб., 2008. — 27 с.

202. Лукина В.А. Творческая история «Записок охотника» И.С. Тургенева Текст.: дис. . канд. филол. наук / В.А. Лукина. СПб., 2006. - 187 с.

203. Непомнящий И.Б. Несобранный цикл Ф.И. Тютчева и проблема контекста Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / И.Б. Непомнящий. Владимир, 2002. -22 с.

204. Перетягина A.B. Пушкинская традиция в процессе становления и развития жанра тургеневского романа 1850-х-начала 1860-х годов Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / A.B. Перетягина. Кострома, 2010. - 23 с.

205. Сапогов В.А. Поэтика лирического цикла A.A. Блока Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / В.А. Сапогов. М., 1967. - 25 с.

206. Фоменко И.В. Поэтика лирического цикла Текст.: автореф. дисс. . канд. филол. наук / И.В. Фоменко. М., 1990. - 31 с.

207. Шиманова Е.Ю. Мотив смерти в прозе И.С. Тургенева Текст.: дисс. . канд. филол. наук / Е.Ю. Шиманова. Самара, 2006. - 156 с.

208. Шрага Е.А. Прозаическая циклизация и ее роль в русском литературном процессе 1820-30-х гг. Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.А. Шрага. СПб, 2009. - 23 с.

209. Янушкевич A.C. Особенности прозаических циклов в русской литературе 30-х годов XIX века и «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя Текст.: автореф.