автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Малая проза Андрея Платонова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Малая проза Андрея Платонова"

российская академия наук

Институт русском читературы (Пушкинский Дом)

На правах рукописи // X

004599779 Колесникова Елена Ивановна

«Малая проза» Андрея Платонова (контексты и художественные константы)

Специальность 10 01 01-10 —русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Санкт-Петербург 2010

2 5 ГЛДР 2010

004599779

Работа выполнена в Отделе новом русской литературы Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН

Официальные оппоненты

Член-корр РАН, доктор филологических наук, проф Н В Корниенко

Зашита диссертации состоится 12 апреля 2010 г в 13 час на заседании Диссертационного совета Д 002 208 01 Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН по адресу 199034, Санкт-Петербург, наб Макарова, д 4

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Пушкинского Дома

Доктор филологических наук Е А Яблоков

Доктор философских наук, проф К Г Исупов

Ведущее научное учреждение С -Петербургский государственный университет

Автореферат разослан

г

Ученый секретарь

диссертационного совета

к ф н С А Семячко

Принципиальному исследовательскому замыслу данной работы соответствует концепция художественного мировоззрения Андрея Платонова, выстроенная на соединении текстологии с анализом поэтики Представление о целостном замысле жизнестроительных стратегий, вмещающих различные виды деятельности, направленных на решение фундаментальных задач по переустройству мира, является определяющим в избрании системы анализа и логики построения работы

Значительную долю фонда № 780 (фонд А Платонова) в РО ИРЛИ составляют завершенные и незавершенные произведения «малых форм» (рассказы, очерки, портретные, психологические и пейзажные зарисовки, фрагменты, наброски планов будущих произведений, приблизительно датируемые 1922-м-1940-ми годами)

Впервые обзор данных материалов был публично представлен автором настоящей диссертации на юбилейной Платоновской конференции в Пушкинском Доме в 1989 г Издание рукописного наследия Андрея Платонова осуществляется Пушкинским Домом с 1995 г

Органическим продолжением работы по атрибуции, установлению датировок и публикации текстов, а также их разноуровневому комментированию стало контекстное изучение малой прозы Андрея Платонова Это позволило выявить ее литературный генезис, установить типологические связи с рядом литературно-эстетических явлений первой трети XX века и с современным писателю идеологическим и культурным контекстом

Целью настоящей диссертации является уточнение атрибуции, датировки, описание, определение жанровой специфики и художественной ценности выявляемых литературных источников, а также введение их в научный и читательский оборот В соответствии с намеченной целью в диссертации решаются следующие задачи

1 Выделить устойчивые структурно-смысловые элементы в рукописных источниках (как завершенных, так и незавершенных) с целью определения генеративного ядра идиостиля писателя, т е «первоэлементов», лежащих в основе любого замысла, соотнести эти константные «первоэлементы» с завершенными произведениями

2 Обозначить проблему незавершенности как преднамеренный либо вынужденный прием писателя, связанный с его жизнестроительными установками или цензурными ограничениями

3 Описать контекстный фон рукописных источников - литературно-эстетический, идеологический, исторический, при необходимости биографический

4 Исследовать устойчивые смысловые гнезда в произведениях одного периода (синхронические дискурсивные срезы) с целью выявления

лексических стратегий писателя, связанных с творческими задачами конкретного этапа

5 Обозначить идейно-эстетические эволюционные эгапы творчества писателя посредством анализа через изменения типологии героев и конфликтов Проанализировать типологию героев и поэтику заглавий как отражение основных этапов эволюции писателя

6 Установить психологическую мотивацию ряда замыслов, связанных с желанием не оставаться «перед эпохой безответным» (А Платонов), те с обозначением авторской позиции в сложной историко-политической ситуации

7 Описать формы эстетической реакции писателей с различными идейными установками на ситуацию 1930-х-1940-х гг на примере сопоставления писательских стратегий А Платонова и М Зощенко

Материалом исследования являются черновые, а также беловые или перебеленные рукописи писателя (наброски, завершенные и незавершенные рассказы, очерки, статьи), хранящиеся в фонде № 780 РО ИРЛИ «Евдоким Соломонович», «Победим ли мы засуху9», «Силовой газ из торфа», «План романа "Зреющая Звезда"», «Примечания к рассказу "Песчаная учительница" для развития его сюжетной стороны», «Индустриализация деревни», «Земля», «Взыскание погибших», «Черноглазая», «Македонский офицер», «Предисловие», «Инженер (Повесть»), «Долгота жизни», «Хлебная энергия», «Течение времени», «Человеколюбие (Гуманист)», «Черноногая девчонка», «Московская скрипка», «Григорий Хромов (Великий человек)», «Чаплин в Москве», опубликованные рассказы «Cepera и я», «Волчок», «В мастерских», «Луговые мастера», «Бучило», «Песчаная учительница», «Среди животных и растений», «Скрипка», «Григорий Хромов» Для выявления топологии «малой прозы» в творческой эволюции писателя и в общей панораме его художественного творчества к рассмотрению подключались крупные жанры повесть «Впрок», романы «Чевенгур», «Счастливая Москва» При анализе поэтики заглавий рассматривались произведения разных периодов и жанров, включая поэзию и публицистику

Предмет исследования - определение идейной и содержательной функции неопубликованных при жизни писателя рассказов и незавершенных отрывков и их место в общем контексте его творчества

В основе диссертационного исследования лежит комплексная методология, обусловленная спецификой материала и поставленными задачами, совмещающая историко-типологический, сравнительно-сопоставительный, описательный, интертекстуальный и мотивный подходы Методология данного исследования, имеющего в круге своих интересов как текстологические, источниковедческие, так и историко-литературные, биографические проблемы, предполагает рассмотрение воздействия на художественную практику писателя не только факторов идеино-эстетических, но и социально-политических Для такого рода обобщающего всестороннего анализа необходимо учитывать также

те психологические компоненты авторского поведения (конвенциональные, конформистские или нонконформистские), которые помогают реконструировать условия существования и опыта взаимодействия писателя Андрея Платонова со своей эпохой

Для выявления сложного характера взаимоотношений автора и текста, авторского сознания и культуры, литературы и реальности, в которой жил писатель, приходилось использовать также междисциплинарны», или, точнее, полидисциплинарный методологический инструментарий Достаточно продуктивным для анализа очерченной проблематики явился метод «нового историзма» с его акцентами на социо-культурных и антропологических аспектах творчества писателя, которые позволяют 1) погрузить писательское слово в коммуникативную ситуацию, «в жизнь», дать характеристику его эволюции, 2) представить исторические и биографические факты в качестве совокупности текстов («историчность текстов и текстуальность истории»), выражающих взаимодействие художника с социумом, исторической и природной реальностью, 3) уделить исследовательское внимание не столько диахроническим аспектам творчества, сколько их синхроническим корреляциям Подобные исследовательские намерения нуждаются для своей реализации в привлечении психочогических категорий и методик Стратегии подобного анализа компенсируют недостаточное внимание к микропсторип и микромиру отдельной личности, свойственное отечественному литературоведению последней четверти XX века Для рассматриваемой нами советской эпохи в области частной литературном жизни были характерны «контрактные», «договорные», «конформистские» или (в редких случаях) «нонконформистские» взаимоотношения как в самой писательской среде и в отношениях писатель-читатель, так и с государственными институциями (официальной критикой, работодателями, цензурой - всеми, кто определял «правила игры»)

Работа с рукописями в процессе их подготовки к публикации (собственно текстологическая часть исследования) потребовала выработки методов атрибуции и определения датировок, а также принципов подачи материала с точки зрения наиболее адекватного соответствия авторской правке и конечному замыслу (если таковой возможно было реконструировать)

Историко-литературный комментарий ввиду отсутствия заглавий, датировки произведений, а также проблемно-тематической непроясненности многих набросков давал необходимое оснащение для дальнейшей атрибуции рукописных материалов, актуализируя контекстный принцип анализа Можно вычленить и мотивно-тематически определить хронологические отрезки путем выявления и «наложения» разных сменяющихся мотивов Таким образом, значимыми элементами являются автоконтекст, метатекст, сама биография писателя, включающая и литературное творчество, и его инженерную деятельность В связи с этим решались задачи многоаспектного рассмотрения

впервые публикуемых произведений Платонова их атрибуция и датировка, выявление в них устойчивых типов героев и сюжетно-содержательных планов в соотнесении с общим контекстом творчества писателя

Весьма существенно для адекватной интерпретации творчества писателя понятие платоновского персонального метатекста, который включает в себя, во-первых, всю совокупность текстов и разнообразных жнзнестроительных актов писателя, во-вторых, текстуально зафиксированные (эксплицитные) или выявляемые в процессе анализа (имплицитные) авторские комментарии как автореферентного характера, так и относящиеся к «чужим» текстам (литературным, публицистическим, политическим и др) Этот аспект специально выделяется нами, но он же, по сути, является одной из важнейших особенностей поэтики самого Платонова Писатель апеллирует к активному читательскому сотворчеству, предполагая работу по расшифровке, домысливанию, достраиванию значений на основе опорных культурных и идеологических кодов и концептов эпохи, введенных в текст В диссертации рассматривается ряд таких концептов — «новый человек», «знатность», «счастье», «вечная юность и бессмертие», «герой» и др, отражающих писательское осознание эпохи и содержащих коннотации, которые управляют процессами осмысления текста и таким образом способствуют надстраиванию особого «читательского метатекста»

Нужно иметь в виду, что определенные аспекты литературы как метатекста продиктованы самой исторической эпохой Еще в 1934 г в «Литературной энциклопедии» была сделана попытка определить Платонова-писателя как особый тип творца-универсала « талантливый самоучка и правдоискатель, лишенный опыта борьбы рабочего класса и сохраняющий национальные черты русского цехового мастера» 1 В этом смысле универсализм Платонова можно сравнить с типом «ренессансного человека», стремящегося к максимально широкой самореализации и видящего перед собой цели, выходящие за рамки общепринятого круга знании о мире В отличие от романтического принципа циклизации, скрепленного идеей абсолюта, метатекст Платонова, с включением в него чужих сфер жизнедеятельности и чужих взглядов, не есть выражение готовой мысли, пусть даже усложненной глубинными амбивалентными подтекстами, но это, прежде всего, живое познавательное поле, воспринимаемое как средство порождения новых мыслей и открытое как для самого писателя, так и для читателей, становящихся соавторами В этом подходе к литературному творчеству писатель близок общим установкам художественного авангарда, а платоновский метатекст соотносим с его жизнестроительным проектом

Исследование всего совокупного наследия Андрея Платонова - писателя и инженера, гражданина своей страны, помогает воссоздать его познавательную

1 ГнединаН Платонов //Литературная энциклопедия В Ют Т8 М 1934 Стб 688-689

эволюцию, смоделировать его представления о мироустройстве и онтологической самоидентификашш

Саморефлексия Платонова обращена к фиксации собственной комплексной творческой деятельности, включающей как литературный труд, так и инженерно-технический, жншеустроительный. например, имеется описание перечня осуществленных им гидромелиоративных мероприятий Можно выявить также традиционные метатекстовые компоненты, к каковым относятся разного рода автокомментарии В диссертации предложен ряд различных подходов к подобным метатекстовым составляющим Так, в неоконченном рассказе «Черноногая девчонка» и незавершенном романе «Македонский офицер» исследуются имплицитные авторские комментарии не просто к собственным и чужим текстам, но и к определенной исторнко-политнческой ситуации Для выявления авторской позиции и оценочных акцентов эпохи также служит контекстный анализ заглавий произведений

Теоретическая научная значимость работы заключается в соединении текстологии с анализом поэтики и автоконтекста, что дает возможность для углубленного изучения творческого мира писателя Андрея Платонова и его художественно-мировоззренческих установок

В связи с активной работой над 13-томным научным изданием собраний сочинений Андрея Платонова возрастает актуальность проводимых изысканий, объединяющих разрозненные до недавнего времени архивы и помогающих воссоздать в наиболее полном виде корпус писательского наследия «Разъятые» самим автором и временем тексты на лабораторные микроэлементы давали уникальный «анатомический» срез его эстетического генезиса Актуальным на сегодняшний день является осмысление публикуемых рукописей в целостном историческом контексте эпохи, а также в истории частной жизни отдельно взятого человека Андрея Платоновича Платонова (Климентова)

Помимо решения задач фундаментального академического литературоведения, диссертация имеет гакже практическое значение. Проведенные изыскания могут найти применение при текстологической работе над вновь публикуемыми рукописями, при их комментировании и интерпретации Собранный материал может быть использован (и уже много лет используется автором) при подготовке лекций в вузах и написании учебных и учебно-методических пособий Ряд наблюдений и выводов уточняют факты биографии А Платонова и М Зощенко в контексте истории русской литературы 1930-х гг, что также дает содержательный материал для вузовских лекционных курсов по истории русской литературы XX в

Новизна диссертационной работы заключается прежде всего в текстологическом освоении неизвестных ранее текстов рукописного наследия Платонова, а также в их системном (от транскрипции рукописи до ее идейно-эстетического анализа) включении как в контекст творчества самого писателя

(которое, в свою очередь, представляется автору работы частью его жизнестроительного проекта), так и в философско-эстетический контекст эпохи и историю литературы XX века

Положения, выносимые на защиту:

1 Платоновский мир представляет собой целостность, а писатель имел единый нравственно-творческий подход ко всем сферам своей жизнедеятельности и решал единые задачи как в литературе, так и в инженерной сфере Жизнетворчество определяет его индивидуальность и дает ключ к пониманию его позиции

2 Малая и незавершенная проза Платонова есть генеративное ядро, источник идей, приемов, образов, запускающий механизмы актуализации, идентификации, конституирования смысла крупных произведений и творчества в целом В отличие от традиционного читательского восприятия эстетической целостности текста, для автора понимание такового как поля художественной и внехудожественной деятельности было единым

3 Ряд неоконченных набросков писателя можно расценить художественно самодостаточными и исчерпанными с точки зрения актуальной для того времени проблематики, они оказываются структурно-содержательно соизмеримыми с завершенными произведениями

4 С самого раннего этапа творчества Платонова выявляется типология основных устойчивых сюжетных схем и характеров Образы героев отмечены разной степенью активности, это свойство у него не социально, а экзистенционально детерминировано и не является оценочным Герои изначально и на протяжении всего творчества не делятся на положительных и отрицательных

5 Выявленная типология присутствует уже на структурном уровне чернового наброска (а иногда уже и на этапе заглавия) и может считаться системообразующим фактором, позволяющим установить критерий изоморфности на разных художественных уровнях Рукописное наследие Платонова изобилует фрагментами, сюжетно и образно изоморфными завершенным произведениям Так же его короткие жанровые формы изоморфны крупным

6 Сюжеты и образы Платонова проницаемы для внетекстовой реальности, на разных художественных уровнях содержат следы «нормативного идеологического фона» времени и собственной биографии Писатель апеллировал к классическому наследию, определенным кодам и концептам эпохи, подвергая их эстетическому исследованию, и, в зависимости от выполняемой ими функции, превращал их либо в смыслообразующие центры текста, либо в травестийные комические детали В то же время, как на уровне художественного языка, так и на уровне художественного обобщения обозначается известный принцип амбивалентности - любой изображенный

факт, любой характер, любое действие не имеют аксиологической окончательности и могут быть расценены двояко

7 Особенности сущеииования творческой личности в тоталитарную эпоху диктовали специфические формы выживания и способы «не оставаться перед эпохой безответными» Опыт сотрудничества писателей с властью давал зачастую более объемное отражение современной жизни, чем откровенные диссидентские протесты Творчество Платонова и Зощенко - это сложное соотношение искреннего служения своему государству и невозможности переступить через внутренние этические принципы

8 Заглавие для Платонова - особый микротекст, способный нести в себе самостоятельный идейно-образный замысел Поскольку заглавие, как рамочный компонент, является наиболее близким к прямому самовыражению художника, контекстны» фактор в формировании заглавия дает важные характеристики писательской позиции и представление о направлениях авторского замысла, кроме того, позволяет продемонстрировать плодотворность контекстного анализа на уровне поэтики

9 Эволюция героя Платонова выстраивается в соответствии с историческими изменениями, с одной стороны, с другой - коррелирует с собственно стилевыми метаморфозами Ее линия может быть обозначена следующим образом от подвижника-преобразователя (неповторимая платоновская манера повествования) к «возрожденческому» человеку эпохи «Счастливой Москвы», стремящемуся к реализации разного рода небывалых новаторских замыслов (насыщение текста лексическими знаками эпохи 1930-х гг), затем - возвращение к служению «ближнему» (обретение «аполлонийского» стиля, лишенного «странностей» и излишеств)

Апробация диссергаиии. Основные положения диссертации отражены в монографии и опубликованных статьях, а также были предметом выступлений на 17-ти Международных Платоновских семинарах в ИРЛИ РАН (Санкт-Петербург, 1990-2007), на Международных Платоновских конференциях в ИМЛИ РАН (Москва, 2001-2009), Международной Воронежской Платоновской конференции (2001), Международной конференции «Православие и русская культура» (ИРЛИ РАН, 2001), Международных конференциях в Северной Ирландии (Лондон-Дерри, 2002), в Великобритании (Бангор-Уэлльс, 2003, Оксфорд, 2005, Кембридж, 2004, 2006), Международной культурологической конференции «Логос и Эрос» (Москва, 2004), V Международной конференции «Евангельский текст в русской литературе XVIII — XX веков цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр» (Петрозаводск, 2005), на Международных семинарах по авангарду и соцреализму (ИРЛИ РАН), на Международном семинаре «Статус незавершенного в художественной практике и культуре XX века» (ИРЛИ РАН, 2006), на Международных конгрессах МАПРЯЛ (Санкт-Петербург, 2007,2008)

Основное содержание работы

Во Введении обосновываются цели, задачи и актуальность избранной темы, приводятся положения, выносимые на защиту, в свете избранной темы концептуализируются основные термины и понятия, используемые в работе Дается описание основных текстологических приемов, примененных автором при публикации рукописных материалов в серийных сборниках ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом) «Творчество Андрея Платонова исследования и материалы» (1995- 2007)

Глава 1 Рукопись как единица метатекста посвящена описанию рукописей А Платонова (как завершенных, так и незавершенных) и обоснованию их включения в общий контекст творчества писателя Взаимодействие смыслов уже известных, опубликованных текстов и вновь вводимых в оборот зачастую принимает взаимодополняемый и уточняющий характер

Для наследия Платонова актуальность рассмотрения текстов и фактов биографии как взаимообъясняющее единство помимо художественных целей имеет еще и биографически и исторически обусловленное значение Из-за разрозненности и малой доступности до недавнего времени текстов хронологически близкие рукописи оказались оторванными друг от друга и зачастую утратившими из-за этого полноту замысла, который в основных идеях нередко реализовывался Платоновым сразу в нескольких произведениях (некоторые из них могли предназначаться для печати, а другие писались «в стол»)

В разделе 1.1. «Характер и сюжет, основные художественные константы» рассматриваются те изначальные компоненты замысла, которые и образуют в дальнейшем образную систему, конфликт и сюжет, характерные для всего творчества Платонова Для подтверждения либо опровержения выдвигаемых гипотез используется контекстный анализ близких по времени написания и проблематике произведений рукописи «Евдоким Соломонович», «Победим ли мы засуху7», «Силовой газ из торфа», «Индустриализация деревни», «План романа "Зреющая Звезда", т е "Земля"», «Черноглазая», «Течение времени», «Великий человек» анализируются с точки зрения наличия в них значимых персонажных, сюжетных, конфликтных и мотивных константных компонентов в соотнесенности с контекстом творчества Платонова 1920-1930-х гг Тексты «Примечания к рассказу "Песчаная учительница" для развития его сюжетной стороны» и, отчасти, «План романа "Зреющая Звезда», т е "Земля"» рассмотрены в их метатекстовой, комментирующей функции относительно других произведений

В раннем творчестве Платонова выявляется устойчивый сюжет, посвященный становлению личности, строящийся на описании изначально нерасчлененно-мифологического сознания, следующего за ним этапа «странствий» и затем - «свершений» Исследуется герой через категорию

активности/пассивности как главного копфликтообразующего фактора Рассказы начала 1920-х гг фиксируют изначально не выделяемое из антропоморфной картины мира состояние героев, которое будет обозначено Платоновым как этап «ранней поры и возмужалости» и который обычно предшествует следующему шагу - «странствию», вычленению себя из природного мира и дальнейшей социализации («Волчок», «Бучило», «Краткий план романа "Зреющая звезда", т е "Звезда"», «Песчаная учительница», «Чевенгур», «Земля», «Течение времени» и др )

В итоге делается вывод о том, что незавершенные отрывки «Евдоким Соломонович», «Черноглазая» несмотря на их сюжетную открытость можно расценить художественно как самодостаточные, идейно-содержательно исчерпанные в связи с наличием в них устойчивого образно-смыслового ядра и проясненностыо актуальных для писателя на тот момент задач, а также об их изоморфности завершенным произведениям Так, например, небольшой отрывок «Черноглазая» содержит идейно и структурно оформленное конфликтообразующее ядро образов-кодов птички (созерцательное начало) и поезда (активное начало), повторяющихся неоднократно в завершенных произведениях, воспроизводящих ситуацию противостояния созерцательного и деятельного начал В основе сюжета Платонова изначально оказывается индивидуальность То, что для Платонова «человек и есть сюжет», т е основной точкой художественного отсчета является погружение в человеческий характер или судьбу, подтверждает рукопись «Краткий план романа «Зреющая звезда [те Земля]», имеющая метатекстовое (в смысле автокомментария) значение

Герой Платонова, неся в себе характерные признаки классического героя, вступает в столкновение не с антагонистом, а с универсальным несовершенством мира, что свойственно модернистским сюжетам

Выявляемое в результате этого структурно-семантическое ядро, во-первых, предстает предметом метаописания в других, более поздних текстах Платонова, а во-вторых - само оказывается метатекстуальной моделью, основанной на воплощенном в исследуемых рукописных фрагментов (мета)дискурсивном единстве, которое, может использоваться для герменевтических операций, проясняющих их смысл и поэтику предвосхищая появление новых текстов, она парадоксальным образом - благодаря хорошо известной целостности платоновского творчества - описывает их

В разделе 1.2. Основные тенденции замысла незавершенной пьесы «Взыскание погибших» предпринят опыт реконструкции сюжета данного произведения на основании обозначенной автором системы персонажей, восстановленных деталей исторического контекста и выявленных ранее составляющих платоновской картины мира Незавершенная/Взыскание погибших» предстает одной из метатекстуальных единиц в рамках драматургии

Платонова и помогает дать новый уровень интерпретации хронологически близкой пьесе «14 Красных Избушек»

Глава 2. Читатель как инстанция метатекста (Жизнетворчество и метатекст 1930-1940-х гг.) учитывает существенное усложнение коммуникативных процессов, осуществленное модернистской литературой, включившей читателя как активную инстанцию в развертывании смыслов произведения Автор выстраивал художественные картины с учетом компетентности читателя, его фантазии, знаний, кругозора В 1930-е гг активность восприятия читателя, достраивающего и воссоздающего то, что не могло быть сказано по причинам теперь уже внеэстетическим, как првило, уже изначально включалась писателем в творческий замысел, а себя он видел не конечным творцом художественного мира произведения, а его «режиссером», который лишь помогал воссозданию совокупности смыслов в сознании читателя Диалог писателей с обществом велся не только прямым печатным словом, но и теми амбивалентными составляющими (читательская рецепция, черновые наброски, подключение к культурным контекстам), которые, несмотря на открытость и незавершенность творческого акта, либо на кажущуюся очевидную конъюнктурность помогали воссоздавать неоднозначные и объемные контуры эпохи

Частым приемом стало апеллирование к совокупности смыслов, присутствующих в актуальном поле массового сознания, но не имевших права на открытое выражение Весьма показательным для эпохи конца 1920-Х-1930-х гг стал расцвет криминально-авантюрного жанра вор и авантюрист - в центре сюжетной интриги у А Толстого (повесть «Граф Калиостро»), А Платонова (неоконченный набросок «Предисловие», отдельные эпизоды романа «Счастливая Москва»), Л Леонова (роман «Вор»), И Ильфа и Е Петрова («Двенадцать стульев», «Золотой теленок») Различные по проблематике, жанровым оттенкам, интертекстуальным корреляциям (трансформация тем «преступления и наказания», «воспитания», плутовства, соотношение культурного и природного, «звериного» начал в человеке и др), названные произведения отдельными своими сторонами соприкасаются между собой в решении проблемы выживания личности в искаженной реальности

В 1930-1940-е гг советские писатели оказались в непростой ситуации Тотальная зависимость от нормативных канонов диктовала смысловую соотнесенность с таковыми при любой внутренней позиции Писатели использовали своеобразные фигуры умолчания - апофатическое выражение авторской позиции как своеобразный акт нулевой коммуникации Но чаще всего мы имеем дело с более сложными стратегиями литературного существования Механизмы творческого сознания стали порождать особые приемы выживания, и жизнетворчество органически вошло в контекст XX века Конъюнктурно ориентированные художники, следуя предписанным эстетическим моделям, как правило, вульгаризировали их тем больше, чем

талантливее их реализовывалн Читательская инстанция в этих случаях приобретала решающую роль и зачастую порождала смыслы, противоположные изначальному замыслу

2.1. А. Платонов н М. Зощенко в 1930-е г оды: типы творческого поведения и способы выражения авторской позиции Для более рельефного выявления очередного этапа эволюции проблематики и стиля Платонова, равно как и способов его выживания в 1930-е гг необходимо воссоздать литературный фон эпохи С этой целью и в качестве типологического сопоставления анализируется ряд эпизодов из творческой биографии другого, не менее популярного и самобытного, но совершенно иного в своих истоках и установках писателя - Михаила Зощенко В данной главе рассмотрены варианты рукописных и опубликованных текстов двух писателей отрывки А Платонова «Македонский офицер», «Черноногая девчонка», «Великий лес», «Тит», «Чаплин в Москве», повесть М Зощенко «История одной жизни», рассказы «Огни большого города», «Испытание», рукописи рассказа «Ошибка», читательские письма к нему

Писатели апеллируют к читательским дешифровочным механизмам, давая им опорные концептуальные коды или образы-символы Приводимые тексты Платонова и Зощенко погружены в метатекстовую среду читательских писем хранящихся в РО ИРЛИ, отсылок к общеизвестным литературным, общественно-политическим источникам, историко-культурным прецедентам, без восстановления которых замыслы писателей можно считать не реализованными

В разделе 2.1.1. Отрывок А. Платонова «Македонский офицер»: неоконченный роман или завершенный политический памфлет?

анализируется мотивно-образное содержание рукописи на фоне биографии писателя, исторических реалий 1930-х гг , основных литературных прецедентов обращения к образу Александра Македонского В эпоху утверждения фашистской диктатуры образ Александра стал кодом для вскрытия механизмов тоталитаризма Так, К Чапек в 1934 г в короткой басне «Тиран и философы» высказался о коллегии философов идентично тон мысли, что прозвучала в «Македонском офицере» и «Мусорном ветре» «Я буду действовать, а вы будете подыскивать основания для моих действий» В 1936 году К Чапек разовьет ее в апокрифе «Александр Македонский» Для русской литературы подобное двойное истолкование образа Александра Македонского известно со времен Д И Фонвизина (повесть «Каллисфен»), который попытался поведать о современной ему неограниченной власти через прием описания всевластия правителя, исторически и территориально отдаленного от домена О том, что Платонов опирается на традицию писателя 18 века, говорит факт включения в

небольшой по объему отрывок образа философа Каллисфена,2 живущего при дворе вымышленного царя-диктатора Озния Соотнеся этот фрагмент незавершенного романа с биографиен писателя и соседствующими с ним по времени произведениями, нам удалось определить его датировку Выявленная проблематика помогает поставить отрывок в контекст антидиктаторских произведений писателя 1930-х годов

Сама исходная ситуация замысла - правительственная командировка с целью прославления победы социалистического уклада в Средней Азии -диктовала государственный масштаб охвата явлений Художественная реализация партийной задачи, безусловно, адресована к современности и имеет вполне завершенный в плане оценочной характеристики как типа правления, так и судеб отдельных личностей (что всегда было для Платонова актуально) при этом правлении Данный незавершенный текст проясняет также авторскую позицию, дает истолкование синхронным текстам и является свидетельством микроистории личности писателя, тех его психологических состояний, которые побуждали совершать определенные творческие акты

В разделе 2.1.2 Подтекст повести М.Зощенко «История одной жизни» и контекст эпохп предпринят анализ самой «уязвимой» с точки зрения конформистского акта книги «История одной жизни» (другое заглавие -«История одной перековки»), написанной также по «заданию свыше» Что лежало за откровенными признаками «перековки», помогает восстановить внетекстовый антураж Детальный анализ произведения через многоаспектное прочтение «кода Бенвенуто Челлини» в рамках сюжета повести и бережно хранимых читательских откликов на нее не столько раскрывают образ главного героя, сколько дает ответ на вопрос об авторской позиции и типе творческого поведения Зощенко

2.1.3. Конституция СССР 1936 года и проблематика рассказа «Черноногая девчонка» Неоконченный рассказ «Черноногая девчонка» создавался в 1936 году (также в рамках партийной кампании) - в период крайне неблагополучный как с точки зрения общеполитической ситуации в стране, так и в личной писательской судьбе Андрея Платонова Приведенная в эпиграфе цитата из речи И В Сталина, в свою очередь искаженно (до обратного смысла) цитировавшего поэму Н Гоголя «Мертвые души», служит метатекстовым комментарием ситуации «всенародного» обсуждения проекта Конституции и одновременно авторской позиции Поскольку с такой степенью иронии в адрес Сталина рассказ не мог появиться в печати, вероятно, для Платонова это был некий творческий экзерсис, изначально не рассчитанный на публикацию

2 Каллисфсн (он 370-ск 327 гг до н э ) - племянник и ученнк Аристотеля, придворный историограф Александра Македонского По подозрению в заговоре бы 1 аресшван п убит в тюрьме

Таким образом, чем больше мастера слова типизировали изображаемую действительность, тем отчетливее в их творчестве проступали основные опорные концепты эпохи Изначальная ситуация «спускаемых свыше» заданий обусловливалась идеологической установкой убедить читателя в преимуществах социализма, те сама власть предполагала эти произведения в виде коммуникативного акта Писатели, творя в определенных условиях, закладывая определенные смыслы в произносимое, достигали различных результатов, в зависимости от компетенции читателя Если тексты Платонова оказались изначально оппозиционными, то тексты Зощенко могли прочитываться неоднозначно (повесть «История одной жизни», например, всегда расценивалась как произведение конъюнктурное)

В разделе 2 2. Эмоционально-смысловые доминанты в произведениях советской литературы 1940-х годов (М. Зощенко п А. Платонов)

подчеркивается, что исторический и литературный контексты произведений военного времени позволяют говорить о них не просто как о военных рассказах с типичной тематикой, что к настоящему времени изучено достаточно широко, но и о включенности их в сложную психологическую проблематику целого пласта русской литературы, которая пыталась доступными ей средствами исследовать глубинные явления народного характера в необычных социально-исторических обстоятельствах Для решения этой задачи потребовались определенные художественные средства, в том числе фольклорные сюжетные элементы, а также классические мотивы, образы

Каждый из этих писателей был обвинен в игнорировании и общепринятых норм в освещении военной тематики Критикам и сильным мира сего казалось, что и Платонов, и Зощенко, заняты маргинальной проблематикой испугом вернувшегося с войны солдата Иванова, столкнувшегося с изменениями в своей семье, поисками «точки страха» в автобиографическом повествовании Зощенко Война же стала лишь катализатором глубинного процесса изгнания внутренних «драконов» Отмечено, что в советской литературе 1940-х гг обнаруживается глубокий социально-психоаналитический подтекст, который еще ждет серьезного исследования С учетом данного обстоятельства анализируются некоторые жанровые деформации, например, трансформация рассказа в сказку Неслучайно критик В Ермилов охарактеризовал рассказ Платонова «Возвращение» как «отвлеченный», те увидел в нем некоторую долю условности, отступление от реалистического канона Об особенностях жанра рассказа Зощенко «Испытание» можно судить по намеренно избранному им широко бытующему в устной традиции сюжету

Глава 3. Неоренессаисная концептосфера в прозе Платонова 1930-х гг. и нсторнко-эстетический контекст. В творчестве Платонова к 1930-м гг оформляются понятийные системы, соединявшие художественные образы и мотивы, которые не поддаются имманентной интерпретации без соотнесения с

внетекстовым уровнем Например, непроясненными остаются многие религиозные высказывания, мотив поисков «ювенильной воды», непонятной остается ирония по поводу обретения «знатности», «геройства», состояния «веселья», также нуждаются в дополнительных объяснениях оксюморонные заглавия «Счастливая Москва» (где счастливой названа полуопустившаяся женщина-инвалид, потерявшая красоту и само стремление чувствовать неповторимость проживаемой жизни), «Великий человек» (определение относится к крестьянскому парню, роющему в колхозе колодец) и др

Причем обращение к историческим реалиям дает лишь один интерпретаторский уровень Выбор наиболее частотных концептов (что подтверждают газеты и неформальные частные свидетельства 1930-х гг) свидетельствует об их адресации не только к так называемому «лазеечному» (М М Бахтин) реципиенту, но, прежде всего, к массовому рядовому читателю, они оказываются связанными сразу с несколькими значимыми точками зрения, которыми была пронизана повседневность той эпохи Конечные смыслы возникают в процессе соотнесения этих понятий с общими тенденциями эстетической ситуации 1930-х гг, актуальным слоем читательского сознания, который сейчас можно реконструировать с учетом наших дополнительных исторических, социо-психологических знаний о времени, а также при внимательном изучении тех произведений писателя, которые не могли быть напечатаны при жизни автора, но, тем не менее, создавались им как некий акт самовыражения

Эстетически переломные эпохи в истории человечества, как бы подтверждая идею «вечного возвращения» (Ф Ницше), всегда находили точку опоры в античной классике XX в уже знал такую рецепцию через модернистские течения, которые актуализировали и двоемирие «вечной женственности», и акмеистическую мужественность, и высокомерную воинственность авангарда В 1930-е гг, когда для выхода из экономического кризиса потребовались мобилизационные подходы, идея «нового человека» вновь выходит на первый план

Деятели культуры уловили запрос времени и независимо друг от друга реализовывали его на разном материале и разными художественными средствами, что лишь подтверждает универсальность и «незаданность» неоренессансного эстетического витка 1930-х гг

Платонов чутьем гениального художника воссоздает сложившуюся идейно-эстетическую ситуацию в романе «Счастливая Москва» и в нем же с этой идеей расстается, создав в 1939 г на основе романного текста рассказ «Московская скрипка»

В главе рассмотрены разные составляющие и разные уровни «возрожденческой» концептосферы Платонова Во многом обращение к неоклассическим идеям было опосредовано опытом модернистских течений начала XX в , апелляция к которым присутствуют в творчестве Платонова как

на уровне осознанной рефлексии, так и на уровне типологических параллелей согласно эстетическим закономерностям в развитии искусства

В разделе 3.1. Концепты советского неоязычества в художественном мире Платонова проводится мысль о том, что при всех искренних попытках Платонова влиться в советскую жизнь, он «выпячивался» из общих рядов принципиально иным сознанием, не вписывавшимся в тоталитарный монизм Его представления о происхождении и развитии мироздания, о его противоречиях, о предназначении человека, не укладывались в известные мировоззренческие системы Беря за основу научный принцип, он избегал упрощенных суждений и выводов, всегда приходя к признанию неоднозначности и противоречивости сущего Рассмотрение картины мира писателя помогает выявить ее мировоззренческие константы В творчестве Платонова на разных художественных уровнях можно встретить так называемые «темные места», которые без соотнесения с философско-религиозными категориями остаются необъяснимыми Рассматриваются сближения и расхождения платоновских взглядов с христианством, различными проявлениями теософских течений начала XX в, с богостроительством и тд Мир Платонова, основанный на христианских религиозных моделях, наполнен антропоморфным содержанием, где каждый элемент зависит от другого и, проходя свой путь развития, влияет на общую судьбу мира Подобный взгляд на действительность уже нельзя назвать атеистическим, но это религиозность совершенно иного типа, фактически близкая пантеизму

Художественные модели Платонова построены на представлении об антропоцентрическом, генетически изменчивом мире Понятие «новый человек» для него станет не просто риторической фигурой, и не евангельским «новым человеком», а наполненным конкретными представлениями понятием, восходящим к ренессансному «новому человеку»

В разделе 3 2. Ювенильный миф в прозе Платонова исследуется ряд мотивов и сюжетных поворотов, таких, например, как поиски «ювенильной» воды в «Ювенильном море» и «Македонском офицере», которые кажутся загадочными без соотнесения с концептами вечной молодости и бессмертия, получившими в советской культуре 1930-х гг широкое распространение

Обновление, стремление к вечной молодости, отказ от старых традиций как обветшалой косности не раз становились конституирующим фактором социально-художественного сознания переломных эпох Казалось бы, налицо парадокс архетип юности, как символ неизменности либо инволюции, приобретал черты историчности Первопричина этого парадокса —сложившееся в эпоху Возрождения мнение о генетической тождественности природного и культурного миров Сам по себе Ренессанс стал первой культурной попыткой регенерации времени, последовательно реализующей идею обновления Именно как обновление, социальное омоложение в советское время

рассматривалась эпоха Петровского времени и, безусловно, сама современность Повсеместно царило чувство юности, молодости, предначинания «Коммунизм - это молодость мира, и его возводить молодым» (В Маяковский)

Этот «ювенильный» идеологический проект повлек за собой идеологические акции, обращенные к молодому населению страны Знаковой стала речь И В Сталина 1933 г, где был сформулирован ставший расхожим тезис «Молодежь— наша будущность, наша надежда» 6 июля 1936 г на параде физкультурников в Москве впервые появился лозунг «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство'» 23 сентября 1937 г в газете «Правда» была опубликована передовая статья под названием «Счастливые дети сталинской эпохи», где были повторены слова лозунга С этого момента они становятся одной из официальных идеологем, дающих оптимистически-жизнеутверждающую, по своей сути прогрессистскую характеристику времени наряду с лозунгом «Жить стало лучше, товарищи Жить стало веселее» Частный же мотив ювенильной воды в повести «Ювенильное море» помогает определить датировку отрывка романа «Македонский офицер» и в этом смысле повесть выполняет метатекстовую функцию относительно отрывка

Платонов, несмотря на оригинальность и нестандартность в понимании и художественных решениях этой общей идеи, в ее изображении отчасти вписывался в общую тенденцию В целом ряде рассказов и набросков («Земля», «Такыр», «Течение времени», «Черноногая девчонка», «Неизвестный цветок») присутствует тема эволюционистско-прогрессистской сменяемости поколений От «человека природного» рождается иное, улучшенное, а зачастую и социализированное поколение Так, в наброске «Земля» описывается «случайное» рождение героя Идея «нечаянного» происхождения мира вкладывается им в образ матери с ее стихийным безответным существованием Мальчик поначалу тоже растет и осознает себя лишь в природном мире Но мать умирает, и ребенок из природной жизни входит в другую плоскость отношений с миром - социально-профессиональную Герой приходит к тому виду деятельности, которым он способен преобразовывать, изменять природный мир, то, откуда он родом

Однако плоды этих переделок Платонов видит неоднозначно В наброске к рассказу «Земля» дается отсылка к идее вариативного развития человечества, которая может быть реконструирована при соотнесении «Плана романа "Зреющая звезда"», рассказа «Мусорный ветер» и набросков к неоконченной повести «Македонский офицер»

В разделе 3.3 «Геройство, молодость и знатность», концепт «нового человека» продолжается исследование лексических стратегий Платонова середины 1930-х гг, когда произошло переосмысление как его собственных возможностей и целей, так и отношения к обществу В основном эволюция взглядов писателя шла по линии осмысления глобальных природно-социальных

явлений Возможности «переделки», преобразования природной материи и природных законов, которые он считал главной причиной человеческой трагедии - смерти, теперь им осознаются как ограниченные И в этом плане диктат отдельного правителя воспринимается скорее лишь как одно из проявлений общего базисного закона сдерживания свободы, чем как единственное препятствие для ее существования В романе «Счастливая Москва» им будет продемонстрирован целый ряд закономерностей, которые не позволяют героям реализовать свои замыслы

В поле зрения Платонова попадает волна всеобщего универсального преобразования жизни как материал для изображения, а сложившиеся к этому времени эстетические возможности подсказывают интересную форму подачи Писатель отчасти и сам являет собой образ «человека Возрождения», выступая и как активный субъект-преобразователь (сочетание литературной и инженерной деятельности различной направленности), и как субъект-наблюдатель, фиксирующий в своих художественных произведениях собственное видение происходящего, и как объект самоизучения и наблюдения Роман «Счастливая Москва» стал фиксацией как собственного прошлого опыта, так и опыта современного ему общества

В диссертации выделены два типа персонажей, поделеных на «старых», цикличных (Комякин, люди из вращающегося ресторана и др), замкнутых в своей ограниченности, и «новых», живущих «по прямой линии» «Новые люди» ищут выход из плена телесности и глубин «слишком человеческого», пытаясь «определить внутренний механический закон человека, от которого бывает^ счастье, мученье и гибель < > Если бы страсть жизни сосредоточилась лишь в темноте кишок, всемирная история не была бы так долга и почти бесплодна Нет, не одна кишечная пустая тьма руководила всем миром в минувшие тысячелетия, а что-то другое, более скрытное, худшее и постыдное, перед которым весь вопиющий желудок трогателен и оправдан, как скорбь ребенка, -что не пролезает в сознание и потому не могло быть понято никогда прежде в сознание ведь попадает лишь подобное ему, нечто похожее на самую мысль < > Теперь необходимо < > добраться во внутренность человека до последнего тайника и выпустить оттуда гной, скопленный каплями во всех веках, либо ничего нового не случится и каждый житель отойдет жить отдельно, бережно согревая в себе страшный тайник души » (СМ, с 68-69) «Душу надо разрушить < >, - < > произнес Сарториус - < > Мы теперь вмешаемся внутрь человека, мы найдем его бедную, страшную душу» (СМ, с 70-71) Эта мысль соотносится с высказыванием Ницше «Что говорит ваше тело о вашей душе? Разве ваша душа не есть бедность и грязь и жалкое довольство собою7 Поистине, человек - это грязный поток» 3

Концепт «инженеров человеческих душ», планы по сотворению и исследованию «нового человека» присутствовали как в публицистике, так и в

3 Ницше Ф Так говорил Заратусгра // Ницше Ф Соч В 2 т М , 1990 Т 2 С 8-9

художественных произведениях Платонова Сохранился отрывок «Гуманист»/«Человеколгобие»,4 а также набросок в «Записных книжках» (17-я книжка, 1938 г) с таким же заглавием «Рассказ "Гуманист" - как, работая в Институте смазочных масел, "гуманист" открыл электрический способ облагораживания характеров людей»5 Понятие гуманизма в литературном пространстве активно обсуждалось еще в начале 1930-х гг в ходе дискуссии РАППА и «Перевала» Для Платонова, несомненно, имели значение его различные аспекты Но в упомянутом наброске на первый план выходят свойства человека, открытые литературой натурализма, которые «новым людям» необходимо преодолеть

Тема «радости» и «веселья» получит в «Счастливой Москве» лейтмотивное звучание, вобрав в себя как ницшеанские аспекты (не случайно пианистка Кузьмина на вечере «новых людей» исполняет Девятую симфонию Бетховена, которая являлась для Ницше вдохновляющим ориентиром - свою книгу «Так говорил Заратустра» он оценивал как конгениальную Девятой симфонии), так и актуально-публицистические (в том числе и с непрямыми отсылками к сталинским лозунгам) Но развитие сюжетного действия придаст им оксюморонное значение, усиленное соотношением заглавия, в которое вынесен наиболее сильный эпитет из семантического поля понятия «радость», и трагической судьбы Москвы Честновой

В разделе 3.4. «Надо жить аккуратно»: нравственный императив «золотого правила» фиксируется идейно значимый мотив ответственности за любые кардинальные изменения Логическая реализация обозначенного принципа приведет от обрисовки неразрешимых сюжетных коллизий к эволюции образной системы Платонова. С развитием сюжета «Счастливой Москвы» герои активного типа в основном теряют свою пассионарпость и энергетику, останавливаясь и застывая в юн или иной фазе развития Москва Честнова, потеряв ногу, после непродолжительного романа с Самбнкиным, уходит к презираемому ею никчемному «вневойсковику» Комякину Сарториус принимает имя мещанина Груняхина и начинает жить его жизнью, стараясь преодолеть отчуждение от других людей, стать в буквальном смысле другим человеком Он женится на женщине, которую бросил его бывший сослуживец Арбатов, уйдя к молоденькой и красивой секретарше

В финале романа Груняхин-Сарториус, герой, в наибольшей степени несущий черты резонера, пытаясь объяснить происшедшее универсальным законом, сосредоточенно размышляет о «золотом сечении», или «золотом правиле» Для Платонова проблема трагизма жизни всегда была гораздо объемнее конкретного социально-политического среза современности В статье 1934 г «О первой социалистической трагедии» он говорит о принципиальной

4 Творчество Андрея Платонова Исследования и материалы СПб , 2004 Кн 3 С 487

' Пшпонов А Записные книжки Материалы к биографии С 209

неразрешимости высоких технологий и природного мироустройства «Техника это и есть сюжет современной исторической трагедии, понимая под техникой не один комплекс искусственных орудий производства, а и организацию общества, обоснованную техникой производства, и даже идеологию < > Представьте сложнейшую арматуру общества современного империализма н фашизма, истощающее измождение, уничтожение тамошнего человека, и станет ясно, за счет чего достигнуто увеличение производительных сил Самоисгребление в фашизме, война государев — есть потери высокого производства и отмщение за него Трагический узел рафубается, не разрешаясь» 6 Не вдаваясь в сложную парадигму платоновской метафизики, в данном случае можно говорить о том, что писатель, рассуждая о «потерях высокого производства», видел взаимосвязь между экономическими успехами и типом правления, ставя в один ряд фашизм и сталинизм Эту позицию проясняет другое незавершенное его произведение - наброски к роману «Македонский офицер», писавшемуся ориентировочно в 1932-1934 гг Поэтому фразу «самоистребление в фашизме» можно считать расширительной, где как объект умолчания имеется в виду тоталитарный социализм

Рассмотренная линия романа «Счастливая Москва» является метатекстом относительно нового героя-созидателя Григория Хромова, лишенного экстатики первых подвижников-преобразователей, а также соотносимого с эстетическими универсалиями, в основу которых положено взаимодействие «аполлонического» и «днописпиского» начал Рассказ «Московская скрипка», написанный на основе романа «Счастливая Москва», завершит основные линии развития образов, но уже с позиций очередного эволюционного этапа творчества Платонова, когда «новый человек» и «возрожденческие» концепты навсегда исчезнут из его творчества

Еще в эпоху Возрождения личностный титанизм и трагедийность бытия актуализировали принцип, издревле считавшийся божественным по форме и бесконечным по значению, который Леонардо да Винчи назвал «золотым сечением», или «золотым правилом» С этим понятием были связаны не только основные научные теории, но и множество мистических легенд, приписывавших «золотому правилу» свойства чудодейственного рычага, способного перевернуть мир

В советскую эпоху возникает стремление найти общие для различных сфер универсальные законы — неукоснительные критерии нравственности, скрытые правила прекрасного, в связи с чем усиливается интерес к «золотому сечению», принцип которого начинает широко использоваться в разных видах искусства, например в кино (в фильме С М Эйзенштейна «Броненосец "Потемкин"»), а также выступает как научно доказательный аналог нравственного императива

6 Пчатонов А О первом социалистической трагедии //Лит обозрение 1989 №9 С 15

Платонов показывает, как «работает» этот принцип Покинутый отцом ребенок совершает самоубийство «Золотое правило» вступает в силу в виде закона регуляции - грамм удовольствия покинувшего семью отца уравновешивается тонной земли на могиле его сына В результате Груняхин-Сарториус приходит к мысли о том, что никакое особое «золотое правило» не дает человеку всевластия над миром В «Счастливой Москве» просматривается эволюция от жизнерадостного «нового человека», заряженного энергией преобразования, до моральной рефлексии вследствие гибели ребенка в семье Груняхина В этом эпизоде разрешается одна из ницшеанских тем, осмысляемая Платоновым в ряду других проблем модернистского круга «Слишком человеческое» становится приоритетным по сравнению с «любовью к дальнему» для человека, стоящего «по ту сторону добра и зла»

В разделе 3.5. Эволюция героя и стиля в прозе Платонова 1930-х гг Соотношение аполлонниско-днониснйского начал проводится мысль о том, что рефлексия Платонова поводу осмысления античного наследия модернизмом и различные его интерпретации, в частности, с учетом ницшеанской традиции, свидетельствуют об эстетической и историософской перспективе, наличествующей в произведениях 1930-х гг , что явно не сводится только лишь к идеологической составляющей - разоблачению сталинского режима

Платонов уловил некие архетипические модели этого времени и дал их художественное воплощение в романе «Счастливая Москва»

Романные герои преисполнены напряженной экзальтации Атмосфера приподнятости, царящая в романе, есть проявление эротической энергии -либидо 3 Фрейд отводил либидо роль всех первичных импульсов и понимал под ним все формы любовных чувств К -Г Юнг также расширительно определял понятие либидо, разделив его на «психические интенсивности» и «психическую энергию»

В романе воспроизведена общепсихологическая атмосфера, которая принципиально отлична от прежних моделей, проистекающих из христианской ментальности, как апологетизирующих ее, так и отрицающих Атмосфера первой половины 1930-х гг апеллирует именно к античному миру с его осознанием ужасов рока, судьбы и попыткой их закамуфлировать пантеоном небожителей и опьяняющей музыкально-плясовой завесой В сознании народа прочно поселяется образ бессмертного вождя, а массы устремляются в танцевальном вихре вперед и вверх за призрачными идеологическими фантомами, понимание которых оказывается невозможным как из-за их принципиальной философской дефектности, так и одурманенного сознания воспринимающих Шопенгауэр описывал чудовищный ужас, который охватывает человека, когда он внезапно усомнится в формах познания явлений Ницше развил эту мысль далее «Если к этому ужасу прибавить блаженный

восторг, поднимающийся из недр человека н даже природы, когда наступает такое же нарушение рппари 1П(1мс1иаП0П15, то это даст нам понятие о сущности диопистеского начала, более всего, пожалуй, нам доступного по аналогии опьянения» 7

Для героев романа расширяются границы возможного полет с парашютом, размышления об эликсире бессмертия, постройка метрополитена, дотоле невиданного подземного транспорта, - каждый дерзает в своей области

«Теперь < > каждый чувствует себя не только соединенным, примиренным, сплоченным со своим ближним, но единым с ним В пении и пляске являет себя человек сочленом более высокой общины он разучился ходить и говорить и готов в пляске взлететь в вощушные выси» 8 Героиня романа Москва Честнова персонифицирует носителя этих качеств - она парит на парашюте, танцует на вечере советского молодежного бомонда и пр Она существует в «действительности опьянения, которая < > не обращает внимания на отдельного человека, а скорее стремится уничтожить индивид и освободить его мистическим ощущением единства»9 Мужские персонажи романа находятся под властью обаяния Москвы Честновой, женщины-метафоры, обладающей повышенной сексуальностью и заставляющей отступать мужчин от основных занятий, страдать, менять из-за нее свою жизнь

Картина мира, представленная здесь, соотносится с заявленной в ранней статье Ницше «Рождение трагедии из духа музыки» (1871) универсальной типизацией культурно-психологических начал в виде дионисийской и аполлонической их разновидности Аполлоническое начало в искусстве Ницше связал с пластическими образами, а дионисийское - с танцевально-музыкальными Свои основные дефиниции он истолковывает как физиологические состояния Для аполлонического начала это сновидения, внутренние видения, иллюзии видений, провидение, в котором является людям чарующая соразмерность форм скульптурных и поэтических «Аполлон как бог всех сил, творящих образами, есть в то же время и бог, вещающий истину, возвещающий грядущее» 10 С данной мифологемой коррелирует фамилия главного аполлонического персонажа рассказа Платонова «Московская скрипка», — рассказа, являющегося, по сути, персонажным резюме романа «Счастливая Москва», - Вещий, поскольку это прилагательное в современном русском языке сочетается практически с одним лишь словом - сон В вариантах машинописи, которая хранится в РО ИРЛИ," эта фамилия персонажа варьирует

7 Ницше Ф Рождение трагедии из духа музыки Предисловие к Рихарду На[ неру//Нидше Ф

Соч в 2-х гт Т 1 М 1990 С 61

"Там же С 62 * Там же С 63

10 Там же С 60

11 РО ИРЛИ Ф 780 Ед \р 78

с фамилией Сарториус, значение которой в переводе с древнегреческого может быть включено в семантическое поле значения «вещий»

«Сторонись чрезмерного'»12 - восклицает Ницше, переходя к требованию этическому Представителем до-аполлонического времени, наказанным за свою чрезмерную любовь к людям, Ницше называет Прометея Начало «Счастливой Москвы» исследователи называли «до нарочитого символичным» девочка наблюдает бегущего и гибнущего в ночи человека с факелом Так юной Москве предстала революция Этот образ «открыто соотносится с Прометеем» 13 Но только с учетом ницшеанского преломления этого сравнения создается тот объемный образ революции, который содержит в себе всю платоновскую многогранность

«Чрезмерность», избыточность, пожалуй, одна из определяющих характеристик Москвы Честновой, что проявляется как в описании роскоши «цветущих пространств ее тела» («рука твердая и полная, как резервуар», «молодой алчный рот»), так и амплитуды ее жизненных устремлений и поступков (скажем, за пределами логики и здравого смысла находится ее попытка закурить под куполом парашюта) «Как всякое вдохновенное состояние, состояние дионисийское бескорыстно и бесцельно» 14 Не случайно, именно в горизонте ее сознания появляется образ человека с факелом Физические страдания, постигшие Москву Честнову (героиня теряет ногу), в данной парадигме можно рассматривать как неизбежную плату за «чрезмерность» Такова участь противостоящих аполлонической гармонии начал В древнегреческих мифах соперник Аполлона по музыкальным состязаниям Марсий был жестоко наказан - с него заживо была содрана кожа Впоследствии этот сюжет стал трактоваться аллегорически, в виде духовного очищения путем сбрасывания внешнего, дионисийского «я»

Аполлон есть бог числа, меры Один из главный героев «Счастливой Москвы», Сарториус, воплощающий это начало, служит в Палате мер и весов и считает свое дело чрезвычайно важным Аполлон помимо всего прочего символизирует принцип индивидуации Сарториус постоянно занят собственной самоидентификацией, чтобы понять свою неповторимую суть, он пытается стать другим человеком и идет по пути утраты идентичности «Он хотел жить жизнью чужой и себе не присущей»» (СМ, с 94) Сменив документы, он становится Груняхиным, пытаясь жить проблемами чужой семьи На этом опасном пути утраты индивидуальности образ иссякает, уходит из повествования

Этическая сущность ницшеанского сверхчеловека вызвала к жизни своеобразную пародию на него - образ Москвы Честновой Ее принципиальная

Ницше Ф Рождение трагедии из духа музыки С 70

|! Вьюгин В Ю Поэтика А Платонова и символизм // «Страна философов» Андрея Платонова Вып 4 С 270

"Иванов В Ницше н Дионис//Родное и вселенское М, 1994, С 33

надыидивидуалыюсть помимо любвеобильности выражается в ее столь же всеохватывающей деятельности - от воздушных просторов до метростроевского подземелья

Деперсонификация героини и ее дионисийское начало подчеркиваются тем, что ее имя означает не только название города, но и название реки Дионнсийскую природу женщины исследователи соотносили со стихией воды, из которой «поднимаются духи женственности вместе с магией красоты, материнства, музыки, предвидения и смерти» 15

Москва деперсоннфицирована и культурным контекстом своего времени -она как бы сошла с плаката или полотна 1930-х гг 16 Она походит на «женщин, которые заполонили картины 1920-х и особенно 1930-х гг В этой же манере было исполнено множество картин, основная тема которых «новая женщина», или, можно точнее «ветер и женщина» Ветер обдувает ее со всех сторон, но она и сама куда-то несется, стремится, бросает диск, прыгает с парашютом, мчится на велосипеде, мотоцикле, в машине Но не только это Женщины строили, сваривали рельсы, поднимались на электромачты» 17

Целый ряд текстовых перекличек и знаковых сигналов свидетельствует о непосредственном диалоге Платонова с ранним Ницше Пока еще не было обращено внимания исследователей на бетховенскую тему у Платонова, плотно связанную с дионисийским мотивом «Превратите ликующую песню «К радости» Бетховена в картину и если у вас достанет воображения», вы можете увидеть «миллионы, трепетно склоняющиеся во прахе»,18 - пишет Ницше Упоминаемая здесь ода «К радости» является финалом 9-й симфонии У Платонова трагедийно-оптимистическая 9-я симфония Бетховена звучит почти в самом начале романа, на вечере молодых специалистов, где собрались достигшие успехов и славы молодые люди Отголоски ее присутствуют и в зарисовке толпы на Крестовском рынке - среди «миллионов, склонившихся во прахе»

Ницше придавал противопоставлению аполлоническое/дионисийское универсальный смысл, свойственный не только искусству Художник, по его мнению, либо подражал одному из этих составляющих, либо становился одновременно певцом того и другого начала, и тогда рождалась аттическая трагедия В 1920-е гг в отношении Платонова к природе, а к 1930-м гг и к жизни в целом, появилось нечто сродни античному мироощущению -недоверие, страх перед слепой стихией Природа платоновской категории

Walter Otto Dionisus Myth and Cult Dallas Te\as, 1986 1' 177-178

" О художественном контексте «Счастливой Москвы» см Фоменко Л П Красин и звуки «Счастливой Москвы»//«Страна философов» Андрея Платонова Вып 4 С 177

17 Кабаков И Записки о неофициальной жизни в Москве Wien 1999 С 144

" Ницше Ф Указ соч С 62

трагического, согласно исследованиям А А Кретинина,19 восходит к античной традиции и в корне отличается от традиции христианской «Греческая «радостность», ликующее небо Эллады, как блистательная иллюзия, прикрывающая собою мрачный фон, - такое понимание нуждалось в людях нового времени - какой веский аргумент против морального эстетизма'»20 - так комментирует статью Ницше К -Г Юнг В «Счастливой Москве» жизнь героев и есть блистательная иллюзия, прикрывающая изнанку советской жизни, тот самый зловонный колодец, от которого будут умирать односельчане Григория Хромова в рассказе «Великий человек» (1938-1939) Моральный релятивизм Москвы Честновой тому подтверждение

Таким образом, «Счастливая Москва» стала вместилищем двух начал -аполлонического и дионисийского, трагедией своего времени

Последующее движение текста от этого романа к рассказу «Московская скрипка» дает возможность зафиксировать исход платоновской трагедии именно в духе конца трагедии греческой, те своеобразное эстетическое самоубийство жанра вследствие неразрешенности исходных противоречий, а не его органическое умирание От этой точки Платонов, ограничившись локальными эстетическим опытами в виде пьесы «14 красных избушек» и наброска к пьесе «Взыскание погибших», пошел в сторону аполлонической строгости

Произведения, которые были вскоре созданы писателем на материале романа «Счастливая Москва», свидетельствуют о дальнейшем движении и развитии многих заявленных здесь тем, особенно значителен стилевой сдвиг

В более поздней машинописи рассказа «Московская скрипка» (как и в опубликованном варианте рассказа «Скрипка») пропорциональное соотношение начал изменено Дионисийская стихия, главной носительницей которой являлась Москва Честнова (в рассказе - Лида Осипова), уступает место аполлоническому антиподу главной героини - Сарториусу (Семену Вещему), который превращается в данном художественном контексте в центральный образ При этом персонажи претерпевают изменения в сторону противоположного начала

В образе Лиды Осиповой отсутствует мятущаяся сущность Москвы Честновой, жизнь ее упорядочена и предсказуема Живя с Сарториусом под одной крышей, она остается верной своему далекому жениху - ей чужда эротическая сверхчувствениость Москвы Сарториус же в рассказе не противостоит музыкальной стихии — он сам музыкант Но при этом его аполлоническая суть не меняется он играет на скрипке, а, как известно,

1,1 Кретииин А А Трагическое в художественном мира Андрея Платонова и Бориса Пастернака//Творчество Андрея Платонова [Кн 1] С 63-69

10 Юнг К-Г Работы по психиатрии Психологические типы Воспоминания, сновидения, размышления СПб , 2000 С 57

атрибутом мифологического Аполлона была лира или виола, смычковый инструмент, предшественник современной скрипки

Даже пространственное распределение персонажей говорит о смене координат если в «Счастливой Москве» музыка и сама Москва Честнова размещены в «верхних этажах», они парят (царят1) над архитектурными формами, то в «Скрипке» музыка звучит у подножия памятника Пушкину, в данном контексте выполняющем роль аполлоннческого символа пластического и поэтического единства

В рассказе «Любовь к родине, или Путешествие воробья» сделан еще один шаг в этом же направлении аполлонические категории - греза, сон (о воробье) - развернуты в самостоятельное повествование, а героику 9-й симфонии Бетховена сменяет мрачновато-романтическая «Зимняя дорога» Шуберта, которую играет скрипач у подножия памятника

Идеологемы аполлоническо-диопнсийского, проходящие через оппозицию в системе персонажей и конфликтов, в разделе 5 3. Дилемма любви: «ближний» или «дальний»? помогают представить, как идет разрешение основных философских концептов произведения, и указывают на следующий сюжетный шаг и развитие основных идей романа, отразившихся в рассказах «Великий человек», «Скрипка», «Фро», «Любовь к родине, или Путешествие воробья» Эти рассказы, родившиеся из незавершенного текста романа, либо связанные с ним отдельными образами и мнкросюжетами, повествуют о маленьких делах на пользу своему ближнему В повести «Джан» (1936), проработка текста которой велась в 1934-1935 гг , на первый план выйдет экзистенциональное содержание, которое лишь косвенно будет зависеть от профессиональной или социальной самореализации личности Это еще раз подчеркнет многомерность платоновской картины мира

Во второй половине 1930-х гг явственно слышна ироничная полемика Платонова с идеологией коллективизма «любовь к дальнему» в его художественном пространстве оборачивается забвением ближнего и одиночеством В интерпретации образа сверхчеловека периода «Счастливой Москвы» Платонов был близок Вяч Иванову, так же усматривая в нем неиндивидуальное начало Однако этическая сущность ницшеанского сверхчеловека вызвала к жизни своеобразную пародию на него -надындивидуальный образ Москвы Честновой Вскоре ей будет противопоставлен Григорий Хромов, заглавный герой рассказа 1939 г, дискусснонность образа которого обозначена в подзаголовке правленой машинописи рассказа, хранящейся в РО ИРЛИ, - «Григорий Хромов (Великий человек)» Образ Григория зафиксировал этический компонент в осмыслении тем «любви к дальнему» и «сверхчеловека» «Великим» - полемично по отношению к концепту «новых сверх-чюдей» - назван крестьянский парень, который отказывается от столичной карьеры ради матери и односельчан Его

деятельность предельно «заземлена», что закреплено в сюжете буквальными действиями он роет колодец и строит фундамент для будущей школы Григорий не парит на парашюте, не изобретает новой техники и не переписывается с зарубежными сторонниками мировой революции Восстанавливается традиционная для христианского сообщества «любовь к ближнему»

Можно предположить, что после 1936 г дионисийское «опьянение» стало уже недостаточным для камуфляжа трагических событий реальности, а потому антиномичный и многозначный роман остался «без конца» и распался на отдельные произведения, каждое из которых стало строгим и локальным воплощением определенной идеи или персонажной системы Таким образом, в «Григории Хромове» темы «любви к дальнему» и «сверхчеловека» получают свое декларативное завершение в пользу «любви к ближнему»

Соотнесенность с образами романа «Счастливая Москва» осуществляется автором через постоянные сопоставления Григория Хромова с его ровесниками, теми, «кто хотел быть летчиком, кто моряком, кто писателем, кто артистом, кто думал о музыкальной части»

В рассказе травестийным «диониснйским» персонажем является деревенский пьяница, после каждого запоя от тоски душевной постоянно рвущийся «во вселенную» строить «новый мир» Этот образ - откровенная пародия на идеологемы «пассионариев» из «Счастливой Москвы» « Нам великие люди нужны, а ты мелким хочешь прожить < > Кто про тебя сказку расскажет 9» "" Лексема «сказка» в качестве характеристики официальной оценки окружающей действительности все более укоренялся в массовом сознании Ср « - Мне не надо сказки < > Григорий молчал и работал топором» 23

Локализация во времени и пространстве концепта строительства «нового мира», столь продолжительное время занимавшего мысли Платонова, происходит в финале рассказа, где глагол «строить» обретает для героя конкретное значение « - Новый мир, что ль, строишь опять9 - заинтересовался Василий Ефремович — Нет, избу для школы,— сказал Григорий» 24 Как уже отмечалось, место исполненного энтузиазмом «нового человека» занимает иронический образ научно питающегося «гуманиста», желающего прожить 500 или 1000 лет Навсегда оставлены концепты «новый мир» и «новые люди»

Таким образом, период с середины и до конца 1930-х гг отмечен творческой эволюцией Платонова, объясняемой глубинными метафизическими

21 Пчсипонов А Гршорнй Хромов // Творчество Андрея Платонова Материалы и исследования СПб 2000 Kit 2 С 305

22 Там же С 309

25 Там же

2J Там же С 317

изменениями, произошедшими в его восприятии мира, что запечатлелось па всех художественных уровнях, не исключая столь значимого для писателя лексического среза

Если говорить об общем стилевом движении, то можно заметить, что аполлоническая упорядоченность способствует снижению прежнего пафоса и утверждению иронии Нарастание иронии заметно именно в тех точках, где ранее присутствовали подвижнически-романтические тенденции и мотивы

Очень показательна микроэволюния мотива романтического всадника на примере военного рассказа «Старый Никодим» Снятие романтического ореола и придание всаднику приземленное™ и высшей практической целесообразности рождает образ одержимого идеей защиты родных окрестностей крестьянина Никодима На протяжении всего сюжетного времени герой существует рядом со своей коровой, чье прозвище составлено по модели копенкинской Пролетарской Силы Корову зовут Боевая Подруга

Образ коровы, животного, в отличие от коня, не наделенного романтической аурой, с середины ! 930-х гг займет особое место в текстах писателя Если Малевич в авангардистском вызове «серебряному веку» соединил в своей картине «Корова и скрипка» два художественных кода - классический и примитивистский, то Платонов трансформирует оба объекта Будет заострено внимание на той реальной пользе, которую корова приносит человеку («Счастливая Москва»), и ей же будут доверены универсальные трагические переживания обыденной жизни («Корова»)

Проявления «слишком человеческого» все ботее усиливаются к 1930-1940-м гг Эволюция стиля Платонова, исходя из собственного представления писателя о том, что «сюжет - это человек», осуществлялась прежде всего на уровне изображения героя В свою очередь, герой претерпевал изменения вслед за изменениями объективной реальности «Собственно словесный стиль (отношение автора к языку и обусловленные им способы оперирования с языком) есть только отражение на данной природе материала его художественного стиля (отношение к жизни и миру жизни и обусловленного этим отношением способа обработки человека и его мира) »"5 Если применить категории из статьи И В Гете «Простое подражание природе, манера, стиль» (1788), то в эволюции Платонова можно проследить движение от «любовного созерцания» сущего и подражания ему к ситуации «восприятия явлений подвижной и одаренной душой» (начало 1920-х гг), которую он называл «манерой» (1920-е — первая половина 1930-х гг ), и от нее - к «стилю» (вторая половина 1930-х - 1940-е гг), «покоющемуся на глубочайших твердынях познания, на самом существе вещей» 26

2> Бахтин М М Эстетика словесного творчествам , 1979

2,1 Гете И В Простое подражание природе, манера, с гиль//Гете И В Собр соч В 10 г N1, 1980 Т 10 С 26-30

Эта же мысль, развиваемая в статье Вяч Иванова «Манера, лицо и стиль» (1912), продолжает описание эволюции сгиля от «самобытного дарования», «своеобразной манеры» к обретению «стиля», ради которого необходимо пожертвовать «манерой» «Манера есть субъективная форма, стиль — объективная Манера непосредственна, стиль опосредован» Вяч Иванов связывал «манеру» с музыкой, дионисийской стихией, а «стиль» - с Аполлоном27 Таким образом, итогом эволюции творчества Платонова в стилевом отношении стало сочетание и слияние упорядоченное! и и стихийности, что повлекло за собой утрату той неповторимой манеры, которая делала произведения Платонова 1920-начала 1930-х гг уникальными Эволюция героя и эволюция стиля, как мы видим, были тесно связаны как с внешними факторами (писатель не остался прежним в том смысле, что его художественный мир, сохраняя общие принципы отображения действительности, менялся вслед за бурно меняющейся действительностью и человеком в пей), так и с внутренними убеждениями, потребовавшими «окончательной жертвы личности, целостной самоотдачи началу объективному »2Ь

Как показали наблюдения, авторский замысел начинался не с жанровой модели, не с тропики и стилистических находок, а с параллельного автору героя, который скреплял картину мира, соединявшую для Платонова элементы эстетической и внеэстетической реальности Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод, что мерой целостности платоновского художественного мира является не стилистическая п даже жанрово-видовая категория, а главенствующая категория его поэтики - автор

В Заключении делаются выводы об общих творческих установках Платонова и об особенностях содержания и бытования в пределах внутреннего и общелитературного контекста произведений малой прозы писателя

1 Незавершенные наброски зачастую позволяют выявить те изначальные зерна замыслов, ради которых ищется потом нужная сюжетная форма, необходимая образность и на основе которых лишь впоследствии выстраивается авторская оценка Часто рукописные отрывки по своему идейному либо мотивному содержанию изоморфны завершенным произведениям Ряд рукописных фрагментов («Македонский офицер», «Черноногая девчонка») можно расценивать как функционально завершенные в виду законченного выражения в них основного замысла

2 Некоторые заглавия (такие, например, как «Зреющая Звезда», «Черноногая девчонка», «Течение времени» и др) можно рассматривать как-минимальную жанровую единицу малой прозы, поскольку изначально

"Иванов Вяч Манера, лицо и етть//Иванов Вяч Собр соч В 4 1 /Под редД В Иванова и О Дешарт Брюссель, 1974 Т 2 С 616-626 2,1 Там же

являются для Платонова зерном замыслов и в дальнейших художественных развертываниях реализуют конценгуалыю значимые для писателя сюжеты

3 Уже в самом начале 1920-\ гг писателем используется прием обозначения авторской позиции по отношению к современным политическим событиям через описание прошлого и другие иносказательные приемы Творчество Платонова с самых ранних произведений проницаемо для внетекстовых факторов, которые влияют на формирование сюжета и конфликта Проблемно-тематическое наполнение рукописных набросков 1920-х годов, ранних рассказов и стихов Платонова составляет единое пространство и скреплено познавательными интересами личности Платонова и практической деятельностью Платонова-инженера В 1930-1940-е гг проблематика произведений будет столь же автобиографичной, но цензурно непроходимый параллелизм уйдет в тексты, не предназначенные для печати, подтекст, фигуры умолчания и будет прочитываться лишь на фоне других текстов, восстанавливающих разрозненное смысловое единство В творчестве Платонова к этому времени оформляются понятийные системы, соединявшие художественные образы и мотивы, которые не поддаются имманентной интерпретации без соотнесения с внетекстовым уровнем На основе контекстного анализа прозы 1930-х годов сделан вывод о том, что Платонов через систему концептов артикулпрованно провел аналогии между современными тоталитарными режимами, соотнеся их с рядом ренессансных концептов В период репрессий писатели вырабатывали различные способы выражения авторской позиции, важнейшим среди которых являются подтекстные апелляции к читателю, к гому слою актуального общественного сознания, который был наполнен «непроговоренным» знанием об эпохе

4 В основе сюжета Платонова изначально оказывается характер То, чго для Платонова «человек и есть сюжет», т е основной точкой художественного отсчета является погружение в человеческий характер или судьбу, подтверждает рукопись «Краткий план романа «Зреющая звезда [т е Земля]», имеющая метатекстовое (в смысле автокомментирования) значение Рассказы начала 1920-х годов фиксируют изначально не выделяемое из антропоморфной картины мира состояние героев, которое будет обозначено Платоновым как этап «ранней поры и возмужалости» и который обычно предшествует следующему шагу - «странствию», вычленению себя из природного мира и социализации («Волчок», «Бучило», «Краткий план романа «Зреющая звезда», «Песчаная учительница», «Чевенгур», «Земля», «Течение времени» и др) В системе персонажей писателя не наблюдается противопоставления героя и антагониста, герои противостоят несовершенному миру, те сюжеты Платонова содержат признаки романтическо-модерппстского типа конфликта

5 Даже в произведениях о войне нет противостояния героев Русские солдаты воспринимают немецких солдат и фашизм как метафизическое неперсонифицированное зло Платоновский герой, оказавшийся в условиях послереволюционной жизни, по набору основных свойств характера остается носителем традиций русской реалистическои литературы 19 века - он занят напряженным поиском истины и своего пути, не способен к успешным социальным актам, не выдерживает испытания любовью

6 Несмотря на кажущуюся разницу между героями-деятелями и героями-созерцателями, эти персонажи автобиографичны и имеют общее психологическое основание Вероятно, они отражают поиски Платоновым опорных точек собственного характера и смысла жизни, поскольку он сам постоянно решал для себя, что в настоящий момент полезнее - литература или практическая работа

7 При всей сложности платоновского отношения к техническим инновациям и к преобразованиям вообще, не создается впечатления непоследовательности либо переменчивости авторской позиции Вероятно, это происходит потому, что все разночтения в оценках одних и тех же ситуаций проистекают не от противоречивости и противоположности их друг другу, а от включенности их в более общее смысловое поле, где есть место разным решениям вопросов и разным взглядам на них

8 К концу 1930-х гг главное место в произведениях Платонова займет лишенный экстатики герой положительного созидания («Григорий Хромов») Эволюция героя повлекла за собой изменение стиля на смену романтическим мотивам приходит ирония, дионисийскую стихию сменяет аполлоническая упорядоченность, углубление интереса к частной жизни «среди животных и растений» сопровождается изменением типа темпоральности - от мифологического к историческому (домашнему) времени

9 Уравнивание частного и исторического делают равнозначными деятельное и созерцательное начала в конфликтах писателя Это идейно-содержательное свойство творчества Платонова (которое он сам возводил к пушкинской традиции, явленной, в частности, в «Медном всаднике») пройдет через все его творчество

10 Изменяясь содержательно и стилистически, творчество Платонова всегда оставалось честным отражением его судьбы, личности, его эстетической и нравственной позиции И если говорить о соразмерности личности и творчества, то Андрей Платонович Платонов являет собой тот случай, когда эти величины оказались равновеликими

Библиографический список содержит 310 наименований

Список публикаций.

1 Монография Малая проза А Платонова и М Зощенко в историческом и литературном контексте (1930 - 1940 гг) СПб Изд-во ЛГУ им А С Пушкина, 2007 124 с (7,75 п л ) ISBN 979-5-8290-0720-1

2 Учебное пособие Принципы контекстного анализа произведения (на материале отрывка А Платонова «Македонский офицер») // Программы курсов по выбору и дисциплин регионального компонента Сборник учебных программ СПб Изд-во ЛГУ им А С Пушкина, 2007 136 с С 89-94

Статьи:

3 Научная конференция, посвященная 90-летшо со дня рождения А. Платонова (Пушкинский Дом, 9-10 октября 1989 г.) [Хроника, включающая изложение доклада «Рукописное наследие А Платонова в Пушкинском Доме»| // Русская литература. 1990. № 2. С. 258-263

4 А Платонов о «первопричине деревенской дикости» // Проблемы развития русской литературы 19-20 вв Тезисы научи конф молодых ученых и специалистов 18-19 апреля 1990 года / ИРЛИ АН СССР Л Наука, 1990 С 49-50

5 «Человек и есть сюжет» [Публикация рукописен А. Платонова, комментарии н предисловие] // Русская литература. 1993. № 3. С. 141148.

6 Рукописное наследие Андрея Платонова в Пушкинском Доме [Вступ ст, подгот текста, примеч к повести «Македонский офицер», повести-были «Умственный хутор», рассказу «Колодезь», очеркам «Победим ли мы засуху7», циклу «Наука, техника, мастерство» (очерки «Инд\стриапизация деревни», «Силовой газ из тор^.а»), «Плану романа «Зреющая звезда», «Примечаниям к рассказу «Песчаная учительница» -для раскрытия его сюжетной стороны», «Сведениям технического и съемочного порядка для постановки «Песчаной учительницы»] // Творчество Андрея Платонова Исследования н материалы (Кн 1) СПб Наука, 1995 360 с С 207-264

7 Русское сознание в творчестве А Платонова // Вестник Рос гуманитарного научного фонда 1996 №4 С 147-154

8 «Мелкий случай из писательской жизни» (М Зощенко и читатели»)//Михаил Зощенко Материалы к творческой биографии Кн 1 СПб Наука, 1997 240 с С 221-226

Полужирным шрифтом выдепены работы, опубликованные в изданиях, реципируемых ВАК

9 Неизвестный Платонов//Звезда 1999 №8 С 112-117

10 Из ранних опытов Публикация отрывка «Земля» [Подгот публ , примем ] // Платонов-Град Лит приложение к газ «Воронежский курьер» Воронеж 1999 1 сент

11 Малая проза Платонова [Пуб отрывков «Земля», «Ленинград», «Феодал», «Материалы к "Джан"», «Черноногая девчонка», рассказов «Теченье времени», «Московская скрипка», «Григорий Хромов/Великий человек», вступ ст , прим ] // Творчество Андрея Платонова Исследования и материалы Кн 2 СПб Наука, 2000 320 с С 254-318

12 Рассказ «Черноногая девчонка» и его историко-литературный контекст Статья и публикация (материалы из семейного архива и РО ИРЛИ РАН) // «Страна философов» Андрея Платонова Вып 4 М ИМЛИ РАН, 2000 958 с С 805-814

13 «Другое небо Андрея Платонова» (Теософские включения миросознания писателя) // Православная беседа 2000 № 3 С 37-42

14 «Аполлоническо-дионисийское» начало в произведениях А Платонова второй половины 30-х годов (К вопросу об эволюции поэтики) // Осуществленная возможность А Платонов и XX век Воронеж изд-во ВГУ 2001 256 с С 140-146

15 «Письмо написано, отправлено » (М Зощенко и читатели) // Михаил Зощенко Материалы к творческой биографии Кн 2 СПб Наука, 2001 376 с С 344-350

16 «Моя родина - моя тоска на сердце» (А Платонов)//Материк Россия (слово о русской словесности) СПб, 2002 298 с С 95-115

17 Поэтика заглавия рассказа «Черноногая девчонка» // «Страна философов» Андрея Платонова Вып 5 М ИМЛИ РАН, 2003 984 с С 582-588

18 Духовные контексты творчества Андрея Платонова // Творчество Андрея Платонова Исследования и материалы Кн 3 СПб Наука, 2004 560 с С 33-61

19 [Предисловие, комментарии, публикация рукописных материалов А Платонова из РО ИРЛИ] // Творчество Андрея Платонова Исследования и материалы Кн 3 СПб Наука, 2004 560 с С 458-460, 464-353

20 Жанрово-стилевая динамика в русской литературе 30-х гг // Жанры в историко-литературном процессе Вып 2 СПб Изд-во ЛГУ им А С Пушкина 2004 210 с С 83-90

21 Религиозные контексты творчества А Платонова // Роман А Платонова «Чевенгур» Авторская позиция и контексты восприятия Воронеж Изд-во ВГУ 2004 224 с С 166-178

22 Роль номинации «мерный» в идейно-образном системе рассказа А Платонова «Черноногая девчонка» // Свет и цвет в славянских языках Melbourne Academia Press 2004 260 с С 23-34

23 К вопросу о традициях Серебряного века в «Чевенгуре» // «Страна философов» Андрея Платонова Выи 6 М ИМЛИ РАН, 2005 689 с С 98-103

24 Социально-психологические предпосылки жанровой эволюции в творчестве А Платонова второй половины 1930-х гг // Жанры в историко-литературном процессе Вып 3 Уч пособие СПб Изд-во ЛГУ им А С Пушкина 2005 144с С 83-90

25 Время и место действия в отрывке А Платонова «Македонский офицер» Исторический и биографический контексты // Пушкинские чтения - 2006 Поэтика образов времени и пространства в художественном произведении Материаты XI Международной научной конференции СПб Изд-во ЛГУ им А С Пушкина 2006,332 с С 139142

26 Основные типы заглавии и пути их формирования в малых •жанрах А Платонова // Вестннк Томского государственного университета. № 291, нюнь 2006. Томск: Изд-во ТГУ. 2006, 392. С. 307310.

27 Про «знатных» и «счастливых» Лексические стратегии А Платонова и речевая практика 1930-х годов'/ Русская литература в формировании современной языковой личности Санкт-Петербург, 24-27 октября 2007 г , СПб МИРС 2007,560 с С 458-464

28 Фрагмент как жанровая единица метатекста Андрея Платонова // Пушкинские чтения 2007, Малая проза жанры, авторы, стили Материалы ХП Международной научной конференции, СПб Изд-во ЛГУ им А С Пушкина 2007 396 с С 162-168

29 Соотношение понятий «культура» и «цивилизация» р публицистике А Платонова 1920-1930-х годов // Материалы межрегиональной научно-практической конференции IV Кири ию-Мефодиевские чтения «Проблемы науки и практики - 2007» Луга ЛГУ им Кирилла» Мефодня 2007 150 с С 143-148

30 Тенденции неоклассицизма в романе А Платонова «Счастливая Москва» // Творчество Андрея Платонова Исследования и материалы Кн 4 СПб Наука 2008 320 с С 120-135

31 Концепт «возвращенной молодости» в советской литературе // Русская литература в мировом культурном и образовательном пространстве Санкт-Петербург, 15-17 октября 2008 г // Повое в истории русской литературы Теоретико-методологические проблемы литературоведения Литература ХХ-ХХ1 вв Смена аксиологической парадигмы9 СПб МИРС 2008 428 с С 321-236

32 Типология герои и конфликта в малой прозе А. Платонова 1920-1930-\ годов // Вссгник Ленинградского государственного университета имени А. С Пушкина Научный журнал. Сер: Филология. СПб.: Изд-во ЛГУ им. А. С. Пушкина. 2008 № 2 (12). 176 с. С. 81-89. (В соавт с С А Филипповым)

33 Ювеннльныи миф в прозе А. Платонова // Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина. Научный журнал Сер • Филология СПб : Изд-во ЛГУ им А С. Пушкина 2008. № 1 (9) 184 с. С. 92-99.

34 Лекснко-семаитичсскнс доминанты в прозе А. Платонова 1930-х годов // Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина. Научный журнал Сер: Филология. СПб Изд-во ЛГУ им А. С Пушкина 2008 №1(9) 184 с. С 109-118.

35 Художественная эсхатология советской литературы (А. Платонов и М. Булгаков) // Вестник Ленинградского государственного университета имени А С. Пушкина. Научный журнал. Сер.: Филология СПб : Изд-во ЛГУ им А С. Пушкина 2008 № 2 (12). С. 90-98. (В соавт с И С Цветовой)

36 Жизнстворчесгво и метатекст: случай Зощенко // Русская литература. 2008 № 2. С. 188-202.

37 Колористические номинации и способы формирования образов в отрывке А Платонова «Черноногая девчонка» // Пушкинские чтения- 2008 Малая проза жанры, авторы, стили Материалы XIII Международной научной конференции СПб Изд-во ЛГУ им А С Пушкина 2008 352 с С 104-111 (В соавт с С А Филипповым)

38 Эмоцнонально-смысловые доминанты в произведениях советской литературы 1940-х годов (М. Зощенко и А. Платонов)// Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина. Научный журнал. Сер.: Филология СПб: Изд-во ЛГУ им. А. С Пушкина 2008. № 4 (16) С. 145-153.

39 Андрей Платонов о природопользовании // Природа в художественном слове Идеи п стиль СПб Изд-во ЛГУ им А С Пушкина, 2008 220 с С 171-179

40 Основные тенденции замысла незавершенной пьесы А Платонова «Взыскание погибших» и мировой исторический контекст // Мир человека СПб Изд-во ЛГУ им А С Пушкина, 2009 С 98-114

41 Устойчивые мотивы в пьесе А Платонова «Добрый Тит» // Проблемы детской литературы и фольклор Петрозаводск Изд-во ПетрГУ, 2009 348 с С 65-74

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Подписано в печать 03 03 10 Формат 60x84 1/16 Гарнитура Times Печать офсетная Уел печ л 2,5 Тираж 500 Заказ 457

РТП ЛГУ 197136, Санкт-Петербург, Чкаловский пр 25а

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Колесникова, Елена Ивановна

Содержание.

Введение.

Глава 1. Рукопись как единица метатекста Платонова.

1.1. Характер и конфликт: основные художественные константы.

1.2. Основные тенденции замысла незавершенной пьесы «Взыскание погибших». Опыт реконструкции :.

Глава 2 Читатель как инстанция метатекста (Жизнетворчество и метатекст 1930-1940-х годов).

2.1. А. Платонов и М. Зощенко в 1930-е годы: типы творческого поведения и способы выражения авторской позиции.

2.1.1. Отрывок «Македонский офицер»: неоконченный роман или завершенный политический памфлет?.

2.1.2. Подтексты повести М.Зощенко «История одной жизни» и контекст эпохи.

2.1.3. Конституция СССР 1936 года и проблематика рассказа «Черноногая девчонка».

2.2. Эмоционально-смысловые доминанты в произведениях советской литературы 1940-х годов (М. Зощенко и А. Платонов).

Глава 3 Неоренессансная концептосфера в прозе Платонова 1930-х годов и историко-эстетический контекст.

3.1. Концепты советского неоязычества в художественном мире

Платонова.

3.2. Ювенильный миф в прозе Платонова.

3.3. «Геройство, молодость и знатность»: концепт «нового человека» у Платонова.

3.4. «Надо жить аккуратно»: нравственный императив «золотого правила».

3.5. Соотношение аполлоннийско-дионисийского начал в прозе Платонова 1930-х гг.

3.6. Дилемма любви: «ближний» или «дальний»?.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Колесникова, Елена Ивановна

Концепция художественного мировоззрения, соединяющая текстологию с анализом поэтики, является принципиальным исследовательским замыслом данной работы. Представление о творчестве Андрея Платонова зависит от множества субъективных и объективных факторов, меняется во времени и впредь будет трансформироваться в сознании читателей и исследователей. Неизменными остаются лишь сами тексты, пополнение корпуса которых ранее неопубликованными архивными материалами позволяет систематизировать и актуализировать наши знания о художнике.

Значительную долю рукописного наследия Андрея Платонова (фонд А. Платонова, № 780) в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (далее - РО ИР ЛИ) составляют завершенные и незавершенные произведения «малых форм» (рассказы, очерки, портретные, психологические и пейзажные зарисовки, фрагменты, наброски планов будущих произведений, приблизительно датируемые 1922-м - 1940-ми годами). Систематическое изучение рукописного фонда началось с конца 1980-х годов. Впервые данные материалы были публично представлены автором настоящей диссертации на юбилейной Платоновской конференции в Пушкинском Доме в 1989 году. Издание рукописного наследия Андрея Платонова осуществляется Пушкинским Домом с 1995 года1. В первый выпуск сборника «Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы» (1995) вошли наиболее цельные отрывки. Недостаточная степень изученности к началу 1990-х годов, отсутствие в печатном виде большей части наследия художника, недоступность архивов не позволяли атрибутировать и датирозать многие незавершенные наброски традиционными текстологическими методами. Поэтому нередко применялся содержательно-стилистический анализ, что, впрочем, давало положительные результаты, впоследствии не раз подтверждавшиеся параллельными текстами, (т. е., текстами, относящимися к тому же самому замыслу, но имеющими более проясненную датировку) из других архивов. В- последующих трех сборниках (2000, 2004, 2008 годы) публиковались все более короткие и не связанные с известными текстами наброски, что понуждало применять обширный методологический арсенал для их атрибуции и датировки.

Органическим продолжением этой работы по публикации рукописных текстов, а также их разноуровневого комментирования стало контекстное изучение малой прозы Андрея Платонова. Это позволило выявить ее литературный генезис, установить типологические связи с рядом литературно-эстетических концепций первой трети XX века и с современным писателю идеологическим и культурным контекстом.

Целью настоящей диссертации является уточнение атрибуции, датировок, описание, определение жанровой специфики и художественной ценности выявляемых литературных ист очников, а также введение их в научный и читательский оборот. В соответствии с намеченной целью в диссертации ставятся следующие задачи:

1 Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. <Кн.1>, - СПб., 1995.

1. Выделение устойчивых структурно-смысловых элементов в рукописных источниках (как завершенных, так и незавершенных) с целью определения генеративного ядра идиостиля писателя, т. е. «первоэлементов», лежащих в основе любого замысла; соотнесения этих константных «первоэлементов» с завершенными произведениями.

2. Обозначение проблемы незавершенности как преднамеренного либо вынужденного приема писателя, связанного с его жизнестроительными установками или цензурными ограничениями.

3. Описание контекстного фона рукописных источников — литературно-эстетического, идеологического, исторического, при необходимости - биографического. .

4. Исследование устойчивых смысловых гнезд в произведениях одного периода (синхронические дискурсивные срезы) с целью выявления лексических стратегий писателя, связанных с творческими задачами конкретного этапа.

5. Обозначение идейно-эстетических эволюционных этапов творчества писателя через описание движения типологии героев и конфликтов.

6. Выявление психологической мотивации ряда замыслов, связанных с желанием не оставаться «перед-эпохой безответным» (А. Платонов), т.е. с обозначением авторской позиции в сложной историко-политической ситуации.

7. Определение формы эстетической реакции писателей с различными идейными установками на ситуацию 1930-х-1940-х годов на примере сопоставления писательских стратегий А. Платонова и М. Зощенко.

Материалом исследования являются черновые, а также беловые или перебеленные рукописи писателя (наброски, завершенные и незавершенные рассказы, очерки, статьи), хранящиеся, в фонде № 780 РО ИР ЛИ: «Евдоким Соломонович», «Победим ли мы засуху?», «Силовой газ из торфа», «План романа "Зреющая Звезда"», «Примечания к рассказу "Песчаная учительница" для развития его сюжетной стороны», «Индустриализация деревни», «Земля», «Взыскание погибших», «Черноглазая», «Македонский офицер», «Предисловие», «Инженер (Повесть)», «Долгота жизни», «Хлебная энергия», «Течение времени», «Человеколюбие (Гуманист)», «Черноногая девчонка», «Московская скрипка», «Григорий Хромов (Великий человек)», «Чаплин в Москве»; опубликованные рассказы: «Cepera и я», «Волчок», «В мастерских», «Луговые мастера», «Бучило», «Песчаная учительница», «Среди животных и растений», «Скрипка» и др. Для выявления топологии «малой прозы» в общей творческой эволюции писателя, а также при необходимости обращения к целостному художественному миру автора, к рассмотрению подключались крупные жанры: повесть «Впрок», романы «Чевенгур», «Счастливая Москва». Для анализа, поэтики заглавий привлекались произведения разных периодов и жанров, включая публицистику.

Предмет исследования — идейная и содержательная функция неопубликованных при жизни писателя рассказов и незавершенных отрывков и их место в общем контексте его творчества.

Говоря о «малой прозе» писателя, тем более вынося данное понятие в заглавие диссертации, необходимо определить его параметры как наиболее приемлемые для описания того пласта рукописного наследия писателя, с которым мы имеем дело в,данной работе. Поэтому понятие «малой прозы» и, главное, границы применения термина, возможно, и будут отличаться от общепринятых.2 Мы относим к категории «малой

2 Например, Н. Ю. Грякалова в своем исследовании типологии малой прозы-ХХ в. дает обобщенное определение данной категории: «малоформатные нарративы с прозы» рассказ, очерк, фрагмент (в том числе и фрагмент как незавершенный набросок прозаических и драматургических произведений), отрывок, набросок, «вспомогательные тексты» (указания постановочного характера, планы будущих произведений) и т. п. При этом качество «жанровости», присутствующее в понятии, становится более относительным - как ввиду общей тенденции к стиранию жанровых границ в литературе XX века, так и с учетом специфики подхода самого писателя к этому вопросу. Таким образом, понятие «малая проза» в представленной работе не всегда соотносится с жанровым регистром, неся в себе порой лишь буквальное значение малых объемов:

В рукописном наследии Платонова есть немало набросков, имеющих фрагментарный характер. В диссертации определяется их статус и функциональная значимость в художественной системе писателя: носят ли они характер черновых записей, либо это специфическая жанровая форма, которая, несмотря на внешнюю формальную незавершенность, имеет внутреннюю законченность? Вопросы о жанровом статусе и функциях незавершенных произведений ставились в русской литературе уже в XVIII веке, когда современники Н. М. Карамзина решали проблему завершенности или незавершенности повести «Остров Борнгольм».

Столь же противоречивыми были споры о том, можно ли считать первый том «Мертвых душ» завершенным произведением (на чем настаивал, например, В. Г. Белинский), или это лишь часть замысла (как считал сам писатель)? Очевидно, что разница в подходах обусловливалась идейно-эстетическими расхождениями, порождавшими столь различные точки зрения. В связи с этим, вероятно, необходимо признать, что накопленный историко-литературный опыт в оценке сюжетной редукцией разной степени». См.: Грякалова Н., Симчич О. Малые жанры в русской прозе XX века: Генезис и типология. - Perugia, 2003. незавершенных произведений свидетельствует о подвижности точек зрения в зависимости от той функции, которая определяется исследователем как ведущая.

То, что платоновский текст 'тяготеет к незавершенности, факт установленный. Сам писатель размышлял о монтажности как принципе построения текста («Фабрика литературы»), полагая, что он может включать уже готовые чужие компоненты. Можно выдвинуть гипотезу, что Платонов создавал некий сверхтекст, особое «окультуренное» пространство (Т. А. Никонова), отражающее идею бесконечности и неисчерпаемости мира, включающее как собственную биографию (росчерки по земной поверхности в виде прорытых канав, насыпанных плотин, вырытых колодцев, протянутых проводов), так и разного рода письменные тексты - и свои, и переосмысленные чужие. Преобразованию подлежали и земля, и слово.

Жизнестроительство, родственное авангардному, снимало табуированность с любой ипостаси — как природной, так и культурной. Этот термин, пришедший из языка эпохи модернизма и авангарда, включал в себя достаточно свободный набор координат. Тем не менее, неизменными оставались его основные составляющие: во-первых, взгляд на творчество как на действие, направленное на изменение мира; во-вторых, взгляд на факты жизненной самореализации в других сферах, как на творчество. Создание субъективной модели мира происходило с экспрессивными деформациями, аналитическим членением вплоть до полного вытеснения художественной изобразительности; способность к постоянному обновлению, принципиальный отказ от завершенности, склонность к размыванию границ между искусством и реальностью придавали произведению характер самоценного перформативного объекта, а факту реальной жизни — эстетический статус. Объединение всех компонентов бытия в единый жизненный проект, коллажность монтажность) формы создавало «открытое» произведение, допускало неоднозначность интерпретаций и предполагало включенность читателя в процесс выявления смысла произведения. Во многом аналогичным образом осуществлялась самореализация Платонова: активное внедрение во все сферы жизни и работа «по переустройству мира», в которой литературная деятельность и инженерия коррелировали на оси креативности, были принципиальной установкой писателя.

При-таком подходе к творчеству тяготение к фрагменту как жанровой единице можно понимать двояко: видеть, в? нем отражение внутренней; свободы со стороны автора, и в то же время — признание любого вида деятельности незавершенным; неокончательным. Неисчерпаемость и всеобщая взаимозависимость мира,, недоступная для окончательного постижения-; его принципиальная незаконченность и открытость в будущее порождают недоговоренность в? литературных конструкциях. Как жанр фрагмент получил обоснование в; романтизме; в; основе которого лежало представление- о скрепленном* идеей; универсума единстве мира:

Для Платонова скрепляющей идеей была идея бесконечного познания; отсюда проистекала еще одна важная цель — создать для- себя; представить и познать собственную картину мира, которая включала бы как элементы материальной реальности (причем всегда изменяющейся), так и письменные (символические) компоненты; всегда фрагментарные и восполняющие некие лакуны; Они не обязательно должны иметь законченный: характер: Они могут, подобно пазлам, лишь достраивать недостающие звенья. В этом смысле все произведения Платонова, можно рассматривать как единое пространство, поскольку, несмотря на разницу планов повествования и сложность выявления авторской позиции:, можно говорить о повышенном авторском присутствии. В ряде незавершенных набросков, изначально не предназначенных для печати, передавалось некоторое целостное значение, реализовывалась определенная индивидуально-психологическая и идеологическая функция гораздо более ярко, чем в завершенных произведениях.

Исследование всего совокупного наследия А. Платонова - писателя и инженера, помогает воссоздать его познавательную эволюцию, смоделировать его представление о мироустройстве и онтологической самоидентификации. Более частные аналитические срезы, но с учетом аспектов жизнестроительного проекта писателя, также представляются продуктивными. Подобный авангардистский подход продолжал разносторонне осмысляться миррвой философией в 1930-е годы, рассматривавшей преобразовательную роль творчества в широком смысле, в рамках которого искусство художественных произведений есть только «придаток».

Для Платонова творчество - жизнестроительный, рефлективный и когнитивный акт, связанный с осуществлением сверхпроекта по кардинальной переделке природы вещей. Еще в 1934 году в «Литературной энциклопедии» была сделана попытка определить Платонова-писателя как особый тип творца-универсала: «.талантливый самоучка и правдоискатель, лишенный опыта борьбы рабочего класса и сохраняющий национальные черты русского цехового мастера».3 В этом смысле универсализм Платонова-можно сравнить с типом «ренессансного человека», стремящегося к максимально широкой самореализации и видящего перед собой цели, выходящие за рамки общепринятого круга знаний о мире. В отличие от романтического принципа циклизации, скрепленного идеей абсолюта, метатекст Платонова, с включением в него чужих сфер жизнедеятельности и чужих взглядов, не есть выражение готовой мысли, пусть даже усложненной глубинными амбивалентными

3 Гнедина Я Платонов // Лит. энцикл.: В 10-ти тг. -Т.8. - М., 1934. - Стлб. 688-689. подтекстами, но это, прежде всего, живое познавательное поле, воспринимаемое как средство порождения новых мыслей и открытое как для самого писателя, так и для читателей, становящихся соавторами. Таким подходом к литературному творчеству писатель продолжает авангардистскую традицию. Осмыслив профессиональные технические проблемы, он дает читателю на их материале художественные философские модели собственного миропредставления. Его метафорически можно назвать переводчиком с языка одной области знания на язык другой.

Подобный взгляд на творчество Платонова повлек за собой поиск методологической системы анализа, способной представить столь разнородные объекты исследования коррелирующими и взаимосвязанными.

В основе диссертационного ' исследования лежит комплексная методология, которая обусловлена спецификой материала и поставленными задачами, совмещающая историко-типологический, сравнительно-сопоставительный, описательный и мотивный подходы.

Для обобщающего разностороннего анализа необходимо принимать во внимание также те психологические компоненты авторского поведения (конвенциональные, конформистские или нонконформистские), которые помогают реконструировать условия существования и уяснить опыт взаимодействия писателя Андрея Платонова со своей эпохой.

Для выявления сложного характера взаимоотношений автора и текста, авторского сознания и культуры, литературы и реальности, в которой жил писатель, приходилось использовать также междисциплинарный или, точнее, полидисциплинарный методологический инструментарий. Достаточно продуктивным для анализа очерченной проблематики явился метод «нового историзма» с его акцентами на социо-культурных и антропологических аспектах творчества писателя, которые позволяют: 1) погрузить писательское слово в коммуникативную ситуацию, «в жизнь» (Н. Д. Арутюнова), дать характеристику его эволюции; 2) представить исторические и биографические дискурсы в качестве совокупности текстов (историчность текстов и текстуальность истории), выражающих взаимодействие художника с социумом, исторической и природной реальностью; 3) уделить исследовательское внимание не столько диахроническим аспектам творчества, сколько их синхроническим корреляциям. Подобные исследовательские намерения нуждаются для своей реализации в привлечении психологических категорий и методик. Стратегии подобного1 анализа компенсируют недостаточное внимание к микроистории и микромиру отдельной личности, свойственное отечественному литературоведению последней четверти XX века. Разработанные в социологии методики анализа конкретных микроисторических ситуаций^ (А. Грайф, Дж. фон Нейман, О. Моргенштерн) и «семиотики поведения» (Ю. М. Лотман, И. Паперно) позволяют представить индивидуальную активность и свободу маневра в каждый момент жизни писателя. Для рассматриваемой нами советской эпохи в области частной литературной жизни были' характерны «контрактные», «договорные», «конформистские» или (в редких случаях) «нонконформистские» взаимоотношения как в^ самой писательской среде и в отношениях писатель-читатель (самостоятельный интерес представляет «инстанция читателя»), так и с государственными институциями (официальной критикой, работодателями, цензурой -всеми, кто определял «правила игры»). Публикаторская работа потребовала выработки методов атрибуции и определения датировок, а также принципов подачи материала с точки зрения наиболее адекватного соответствия авторской правке и конечному замыслу (если таковой возможно было реконструировать).

Исследование рукописных материалов сопровождалось выработкой приемов их текстологического освоения. В процессе изучения рукописей сложилась определенная система транскрибирования и выработалась частная методология, дающая возможность определить принадлежность отрывков к определенному времени и конкретным тематическим пластам. Историко-литературный комментарий ввиду отсутствия заглавий, датировки произведений, а также из-за проблемно-тематической непроясненности многих набросков, давал необходимое оснащение для дальнейшей атрибуции рукописных материалов, актуализируя контекстный' принцип анализа. - Так, например, тема активного преобразования природы приходится в основном на первую половину 1920-х годов, в 1927 году писатель прощается с ней в «Эфирном тракте» и. «Епифанских шлюзах»; появлением мотивов плена и пленника отмечено начало 1930-х годов, ко второй половине десятилетия они идут на убыль. Можно вычленить и мотивно-тематически определить и более короткие хронологические отрезки путем выявления и «наложения» разных сменяющихся мотивов. Таким образом, значимыми элементами являются контекст, автоконтекст, концепт и концептосфера, метатекст, художественная константа, сама биография' писателя, включающая и литературное творчество, и его инженерную деятельность.

Контексты анализируемых произведений представляют разноуровневые понятийно-категориальные системы, которые можно рассматривать и как традиционные отсылки к художественному наследию, творчеству современников, современной эпохе, так и более сложные, актуальные для художественной картины мира писателя культурно-ментальные концепты (как индивидуально писательские, так и исторически обусловленные универсалии), которые могут содержательно насыщать указанные выше явления/

Если понятие контекста традиционно для платоноведения, то категория концепта, взятая из логико-философского знания, в рассматриваемой области изучена недостаточно полно. Изначально она изучалась в лингвистике и продолжает оставаться в сфере ее интересов. Так, А. Вежбицкая и Ю. Д. Апресян выделяют универсальные и национальные концепты. В. Аврамова склонна рассматривать концепт не только в аспекте национально-специфическом, но более широком, «поскольку его содержание, его культурные коннотации так или иначе отражают не только узко-национальный, но и предшествующий национальному общечеловеческий опыт, существовавший на каком-то более раннем этапе развития культуры. Именно поэтому большинство концептов, кроме национально-специфических, появившихся впоследствии, содержат и общие для различных культур смыслы».4 А. Я. Гуревич выделяет две группы культурных концептов: «космические», философские категории, которые он называет универсальными категориями культуры (время, пространство, причина, изменение, движение), и социальные категории, так называемые культурные категории (свобода, право, справедливость, труд, богатство, собственность). В. А. Маслова добавляет к предложенной классификации третью группу - специфические категории национальной культуры (для русской культуры это воля, доля, интеллигентность, соборность и т.п.).5 «Основной ячейкой культуры в ментальном мире человека»6 называет концепт Ю. С. Степанов. Концепт как стереотипная модель языкового и

4 Абрамова В. Формирование и развитие лингвокультурологического концепта // Русистика - 2003: Язык, коммуникация, культура. - Шумен, 2003.

5 Маслова В. А. Лингвокультурология. - М., 2001.

6 Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. -М., 1997. - С. 41. более объемного культурного сознания представлен в работах Н. Д. Арутюновой и др. исследователей.

Понятие художественного концепта не столь тщательно разработано. Правда, С. А. Аскольдов-Алексеев уже в 1928 году, в статье «Концепт и слово», впервые вводя данное понятие, в результате аналитического рассмотрения всех вероятностных возможностей концепта, увидел в нем как логическую («познавательную»), так и эстетическую стороны. «Связь элементов художественного концепта зиждется на совершенно чуждой логике и реальной прагматике художественной ассоциативности. <.> Художественный концепт не есть образ, или если и содержит его, то случайно и частично. Но он, несомненно, тяготеет именно к потенциальным образам и также направлен на них, как и познавательный концепт направлен на конкретные представления, подходящие под его логический "родовой объем". Именно потенциальность, т. е. "невозможность в смысле раскрытия" (а в пределе и прямая символичность), становятся определяющей ценностью художественных п концептов, особенно концептов художественно-эмотивных».

Л. Ю. Буянова видит в художественном концепте сублимацию понятий, представлений, эмоций, чувств, волевых актов. «Художественный концепт является как бы заместителем образа, в силу чего природа художественного освоения мира отличается эмоционально-экспрессивной маркированностью, особым словесным рисунком, в котором красками выступают эксплицируемые вербальными знаками о образы и ассоциативно-символьные констелляции». Ключевыми

7 Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. - М., 1997. - С. 275-276.

8 Буянова Л. Ю. Концепт «душа» как,основа русской ментальности: особенности речевой реализации // Культура. - 2002. №2 (80). - С. 2. концептами культуры В. А. Маслова называет «обусловленные ею ядерные (базовые) единицы картины мира, обладающие экзистенциальной значимостью как для отдельной языковом личности, так и для лингвокультурного сообщества в целом».9 Л. В. Миллер определяет концепт как «сложное ментальное образование, принадлежащее не только индивидуальному сознанию, но и (в качестве интенциональной составляющей эстетического опыта) психоментальной сфере определенного этнокультурного сообщества», как «универсальный художественный опыт, зафиксированный в культурной памяти и. способный выступать в качестве фермента и строительного материала, при формировании новых художественных смыслов».10 Концепт понимается.также как единица сознания поэта или писателя, выражающая индивидуально-авторское осмысление сущности предметов или явлений (О. Е. Беспалова).

Из комплекса перечисленных определений для нас значимыми остаются те составляющие рассматриваемого феномена,, которые определяют как его универсальную, архетипическую (в юнговском понимании), так и субъективно-индивидуальную стороны; помимо прочего нами привносится в данное понятие историко-политический контекстуальный аспект как неотъемлемая часть культурной ментальности общества.

Внутри самого концепта отличают- понятийное, образное, ассоциативное, символическое , и аксиологическое содержание. Выявление системы концептов помогает реконструкции художественной картины, мира писателя. Однако, применяемый к творчеству Платонова,

9 Маслова В. Л. Указ. соч. - С. 51.

10 Миллер Л. В. Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория // Мир русского слова. - СПб., 2000. № 4. - С.39-45. этот исследовательский подход не исчерпывает всей совокупности креативных сторон жизнедеятельности писателя. В связи с этим, в настоящей работе понятие концепт соотносится с категорией метатекста как формы реализации, способа' организации и бытования идейно-ментальной индивидуальности как самого писателя, так и изображаемого им объектного плана.

Уяснение разных уровней формирования и функционирования художественных произведений потребовало взаимосвязанного анализа, начиная от лексико-семантической основы употребляемых ключевых понятий до общемировоззренческих.

Развивая идеи Д. С. Лихачева11, И. А. Еременко пишет об «авторской концептосфере, вербализованной в едином тексте творчества писателя». Концепты, по ее мнению,' не ' могут существовать обособленно, изолированно друг от друга. Каждый из них представляет собой своеобразный центр вибрации, притягивающий другие центры и находящийся с ними в тесном взаимодействии. Но концепты могут не только взаимодействовать между собой, но и определять и взаимообусловливать друг друга. «Ряд таких взаимообусловленных

1 О концептов представляет собой концептосферу». " По мнению исследовательницы, анализ концептов предполагает анализ «устройства деятельности, поведения того, кто является носителем данной концептуальной системы».13

11 Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. - М., 1993.

12 Еременко И. А. К вопросу о статусе понятия «художественный концепт» // Ученые записки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. Серия «Филология». - Том-19 (58): - 2006. № 3. - С. 122.

13 Там же. - С. 123.

Термин концептосфера, во многом отражающий избранное поле исследования, не вбирает в себя, однако, аспект сознательного жизнестроительства, который был немаловажен для Платонова. Биографический аспект включает методология так называемого «нового историзма», вбирающего в себя также дискурсивные и интертекстуальные подходы. Но при всей близости рассматриваемых понятий тому спектру проблем, которые затрагиваются в работе, «новый историзм» не вмещает в себя то единство идейно-смысловых полей, которое насыщало всю деятельность Платонова - и как художника, и как мыслителя, и как реального землеустроителя. Первопричина человеческой трагедии - смерть, коренилась, по его мнению, в природе. И конечная цель - преодоление смерти не могла не включать ее преобразование. Как это сделать, где загадочный механизм преображения мертвой материи в жизнь14 и наоборот, живой в мертвую15 - решал Платонов мыслитель и художник. Приблизить эту цель помогал Платонов мелиоратор, электрик, изобретатель. Потому так важна при изучении наследия мастера неразрывность всех сторон его жизнедеятельности.

Существенным уточнением является постулат Ю. С. Степанова, вынесенный им в название одного из разделов статьи «Концепт»: «Концепты могут парить над концептуализированными областями, выражаясь как в слове, так и в образе или материальном предмете».16 Эта мысль оказывается принципиальной для формулирования общего определения культуры, предложенного ученым: «Культура —- это

14 Например, в рассказе «Неизвестный цветок».

15 Например, в романе «Счастливая Москва», в рассуждениях хирурга Самбикина о загадочной пустоте человеческого кишечника между остатками органической пищи и мертвыми экскрементами, в которой он видел узловой момент между жизнью и смертью.

16 Степанов Ю. С. Указ. соч. - С. 75. совокупность концептов и отношений между ними, выражающихся в различных "рядах" (прежде всего в эволюционных семиотических рядах, а также в парадигмах, стилях, изоглоссах, рангах, константах и т. д.); надо только помнить, что нет ни чисто духовных, ни чисто материальных рядов: храм связан с концептом священного; ремесла — с целыми рядами различных концептов; социальные институты общества, не будучи духовными концептами в узком смысле слова, образуют свои собственные ряды, и т. д., — концептуализированные области, где соединяются, синонимизируются слова и вещи — одно из самых

17 специфических проявлений этого свойства в духовной культуре».

В этом смысле рассматриваемое единство способов жизненной реализации Платонова синонимирует виды его деятельности -производственно-прикладной и художественный, каждый из которых комментирует либо иллюстрирует другой, образуя метатекстовое пространство. При этом иллюстративные расширения зачастую опровергают изначальные посылы, как например, рассматриваемое в 1-й главе художественное осмысление мелиоративных и рационализаторских проектов. Весьма существенно для адекватной интерпретации творчества писателя понятие платоновского персонального метатекста, который включает в себя, во-первых, всю совокупность литературного наследия и разнообразных жизнестроительных актов писателя, во-вторых, текстуально зафиксированные (эксплицитные) или выявляемые в процессе анализа (имплицитные) комментарии как автореферентного характера, так и относящиеся к «чужим» текстам (литературным, публицистическим, политическим и др.)- Писатель отсылает читателя к определенной ситуации, аналогии с которой вызывала современность, тем самым художественно комментируя ее. Этот аспект выделяется нами,

17 Там же. - С. 40. но он же, по сути, является одной из важных особенностей поэтики самого Платонова.

Нужно иметь в виду, что определенные аспекты литературы как метатекста продиктованы самой исторической эпохой. В советское время происходила неустанная апелляция к читательскому сотворчеству, которое выражалось в расшифровке, домысливании, достраивании значений на основе опорных кодов и концептов эпохи, предлагаемых в текстах в виде открытых и скрытых цитат общеизвестных источников. Автор побуждал читательскую активность через-определенные сигналы -культурные и идеологические концепты времени. В диссертации рассматривается ряд концептов — «новый человек», «знатность», «счастье», «веселье», «вечная юность и бессмертие», «геройство» и др., образующих неоренессансную концептосферу и отражающих писательское осознание эпохи.

В работе представлена динамика метатекста - это изменение соотношений между его сегментами; в данном случае— как между различными видами творческой активности Платонова (литература и инженерная профессиональная деятельность), так и компонентами (выделяемыми как по вертикали, так и по горизонтали) того текста-замысла, который бессознательно владеет писателем в процессе творчества и мотивирует сюжетику реализованного.

Рефлексия Платонова обращена к фиксации собственной комплексной творческой деятельности, включающей как литературный труд, так и инженерно-технический, жизнеустроительный, например, широко известно описание Платоновым перечня осуществленных им гидромелиоративных мероприятий. Можно выявить также традиционные метатексты, к каковым относятся, например, неоконченные отрывки «Македонский офицер» и «Черноногая девчонка», где присутствуют авторские комментарии не просто к собственному творчеству, но и к определенной историко-политической ситуации; в ряде служебных текстов писателем уточняются художественные приоритеты, углубляются характеры; комментируются сюжетные действия, дополняется предметный ряд произведений.

В общей системе терминов для характеристики «концептуализированной сферы», предлагаемых Ю. С. Степановым, немаловажное место занимают «константы». Константа в культуре — это концепт, существующий постоянно или, по крайней мере, очень долгое время. Константе может быть придано и другое значение — «некий постоянный принцип культуры». Прежде всего, при рассмотрении завершенных и незавершенных произведений Платонова, относящихся к категории «малой прозы», во внимание принимались регулярные, константные составляющие художественного текста, образующие индивидуальный тип платоновского сюжета и героя на фоне определенных эстетических и исторических контекстов эпохи. В процессе исследования были выявлены такие постоянные элементы разных художественных уровней, через которые постулировались идейно-эстетические предпочтения художника, как мотивный спектр статичных и динамичных сюжетных моделей, типология пассивных и акциональных героев и др.

В данной работе рассматривается художественная реализация типологическо-образной и сюжетной моделей через концептуализированные метатекстовые составляющие. Поскольку, по мнению Ю. М. Лотмана, текст и заглавие могут рассматриваться равноправно либо как два самостоятельных текста, расположенных на разных уровнях иерархии "текст — метатекст", либо как два подтекста

1 о единого текста , обращение к принципам формирования заглавий у

18 Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста // Избранные статьи. - Т. 1. - Таллинн, 1992.

Платонова мы считаем продуктивным для решения поставленных в работе задач.

Обозначенный методологический подход с включением в свою систему рассмотренных выше категорий, применительно к творчеству Платонова является теоретическим вкладом в определении приемов для целостного анализа наследия писателей XX века.

Научным фундаментом диссертационного исследования стала многолетняя история изучения ' творчества Андрея Платонова. В настоящее время оно ведется с таким размахом (и по охвату материала, и по проблематике) и с такой интенсивностью (число работ, посвященных творчеству писателя, уже измеряется тысячами наименований), что давать анализ этого пласта литературоведения нужно в специальном исследовании. Пути изучения прокладываются через разные области знания (литературоведение, лингвистика, философия, культурология) и методологии.

История публикации наследия писателя и хронология его изучения также уже не раз становились предметом рассмотрения, равно как и их своеобразные парадоксы. Например, М. Геллер в свое время отметил особенности советского платоноведения: «Парадокс Платонова заключается в том, что западный исследователь имеет возможность знакомиться с опубликованными на Западе книгами писателя, которые запрещены у него на родине, но не имеет доступа к архивам, к рукописям, к письмам. Советский исследователь, даже получивший возможность работы в платоновском архиве, не может писать о произведениях, публикация которых не разрешена».19

Для истории платоноведения' неоценимыми останутся первые разыскания и первые опыты освоения рукописного наследия писателя и

19 Геллер М. Андрей Платонов в поисках счастья. - Paris, 1982. - С.8-9. его биографии, проводимые в 1970-е годы Н, В. Корниенко, Н. М. Малыгиной, Н. Г. Полтавцевой, Е. Д. Шубиной, Т. Лангераком и др. Для установления научных контактов, определения исследовательских стратегий и научной координации важную роль сыграла организаторская деятельность Н. А. Грозновой, стоявшей у истоков создания регулярного Платоновского семинара Пушкинского Дома. Установлению широкого культурного контекста и популяризации Платонова в англоязычном мире способствовала переводческая и исследовательская деятельность Р.Чандлера.

Неизменно важными для обозначения контекстных связей остаются работы биографического характера, начатые в конце 1970-х -1980-х лл годах, которые не исчерпали свою значимость как актуальная область платоноведения до сих пор.21

20 Васильев В. В. Андрей Платонов: Очерк жизни и творчества. - М., 1982; Чалмаев

B.А. Андрей Платонов. - М., 1978. Два переиздания монографии со значительными дополнениями вышли в 1984 и 1989 гг.; Лаигерак Т. 1) А. Платонов переломном периоде творчества (Заметки об «Антисексусе») // Russian literature. - Amsterdam, 1981. - Vol. 9. №3. - P.303-322; 2) Литературная карьера А.Платонова// Slavica Hierosolymitana. Jerusalem. 1984. - Vol. 8. - P. 1—33; 3) Андрей Платонов во второй половине 20-х гг. : (опыт творческой биографии). 4.1. // Russian literature. 1987. - Vol. 21. № 2. - P. 157-175; 4) А. Платонов в Воронеже // Ibid. 1988. - Vol. 23. № 4. - P.437-468 и мн. др.

21 Корниенко Н. В. 1) История текста и биография А. П. Платонова (1926—1946) //

Здесь и теперь. - М., 1993; 2) «.Я прожил жизнь»: Основные даты жизни и творчества А. П. Платонова // Андрей Платонович Платонов: Жизнь и творчество:

Биобиблиогр. указ. произв. писателя на рус. яз., опубл. в 1918 - янв. 2000 гг. Лит. о жизни и творчестве / Рос. гос. б-ка; - М., 2001. - С. 2-6 и мн. др.; Кучина Т. Г. Андрей

Платонович Платонов (1899-1951) // А. П. Платонов. Повести. Рассказы. - М, 2003. -\ •

C. 5-49.

В сфере изучения литературного контекста наиболее разработан ранний период творчества писателя и тематические блоки «Платонов и

Пролеткульт», «Платонов и А. Богданов», «Платонов и авангард»,

Платонов и русский формализм», «Платонов и РАПП», а также соотношение творчества Платонова и отдельных писателей — В.

Маяковского, А. Грина, Е. Замятина и др. (работы Н. В. Корниенко, Н. М.

Малыгиной, Е. А. Яблокова, В. Ю. Вьюгина, Ф. Буллока, А.Тески, JI. В.

Червяковой, Л. В. Колосса, Д. В. Московской. С. И. Красовской, И. А.

Матвеевой и др.). При этом рассмотрены не только прямые реминисценции- и факты художественного цитирования, но и типологические связи между платоновской поэтикой и художественными системами 4 писателей-современников. Выделение философскоэстетических составляющих платоновского текста и их анализ становятся актуальными с 1970-х годов, исследования данного тематического

20 диапазона активно осуществляются и в настоящее время. Политический, идеологический и культурный контекст описываемой эпохи, зачастую являющийся непосредственно включенным в* художественную ткань платоновских произведений, неизменно ^ остается в поле зрения литературоведов.23

22 Полтавцева Н. Г. Критика мифологического сознания в творчестве Андрея Платонова. - Ростов-на-Дону, 1977;. Малыгина Н. М. 1). Эстетика Андрея Платонова. Иркутск, 1985; 2). Художественный мир А. Платонова. - М., 1995; Фоменко Л. П. 1) Философские категории и их стилевая функция в прозе А. П. Платонова // Жанрово-стилевые проблемы советской литературы. Межвузовский тематический сборник. -Калинин, 1982. - С.52-67; 2) Человек в философской прозе А. Платонова. Калинин, 1985; «Без истины стыдно жить.» Андрей Платонов — писатель и философ: Материалы дискуссии // Вопросы философии. - 1989. № 3. - С. 14—21.

23 Толстая-Сегал Е. Идеологические контексты Платонова // Андрей Платонов. Мир творчества. - М., 1994; Дужина Н. И. Творчество Андрея Платонова в

В многочисленной научной литературе, посвященной различным аспектам платоновского наследия, выделяются исследования, имеющие основополагающий характер для платоноведения. «Текстологическую карту», включающую в себя движение замыслов и обозначение «белых пятен» в наследии писателя, составила и предложила как практическое руководство для платоноведов-текстологов группа сотрудников ИМЛИ РАН под руководством Н. В. Корниенко (Е. В. Антонова, Д. А. Московская, Н. И. Дужина, Е. А. Роженцева и др.). Подобная единая картина рукописного наследия Платонова была бы невозможна без многолетней разыскательско-аналитической деятельности Н. В. Корниенко и ее исследований.

Н. М. Малыгина выявила универсальную схему сюжета платоновской прозы, углубив понимание специфики поэтики писателя,2'1 что стало методологическим ключом к прочтению его творчества и расширило автоконтекстные и метатекстовые возможности интерпретации. Этот научный шаг позволил активнее обращаться к тексту Платонова как порождающему источнику других текстов.25 политическом и культурном контексте (Повесть «Котлован» и пьеса «Шарманка»): Дис. канд. наук - М., 2004. Малыгина II. М. 1). Идейно-эстетические искания А. Платонова в начале 20-х годов ("Рассказ о многих интересных вещах) // Русская литература, - 1977, № 4; 2). Модель сюжета в прозе А.Платонова// «Страна философов» Андрея Платонова. -Вып. 2. - М., 1995. - С. 284; 3) Андрей Платонов: поэтика «возвращения». - М., 2005 и др.

25Роженцева Е. Л. Историческая концепция А. П. Платонова (На материале истории текстов повестей «Епифанские шлюзы» и «Ямская-слобода»): Дис. . канд. филол. наук. - М., 2003; Сонг Чжон Су. Роман «Счастливая Москва» в контексте творчества А. П. Платонова 1930-х гг.: Дис. . канд. филол. наук. - М., 2003; Теренътьева Н. П. «Котлован» Платонова в восприятии школьников // Творчество Андрея Платонова.Исследования и материалы - Кн. 4. - СПб. - С. 304 - 312.

Исследования Е. А. Яблоновым феномена поэтики, жанровых аспектов произведений Платонова и его творчества как совокупности контекстов, символов и подтекстов26, вывели комментирование и интерпретацию на новый уровень, поставив шщтоноведение в разряд наиболее разработанных литературоведческих направлений.

В. Ю. Вьюгиным были сделаны наблюдения над основными стратегиями поэтики текстов Платонова в процессе их творческого генезиса, что, помимо определения универсальных закономерностей художественного мира писателя, стало ценным текстологическим инструментом при определении датировок различных отрывков одного и того же произведения.27

Многоуровневому рассмотрению сюжета рассказа «Фро» на фоне архетипических родственных сюжетов посвятил свою работу А. К.

ЛО

Жолковский. Подобный тип контекстного исследования через выявление устойчивых мотивов и сюжетных ситуаций задает определенный стандарт в подходах к анализу и других платоновских рассказов.

Актуальным на сегодняшний день является осмысление публикуемых рукописей в целостном историческом контексте эпохи, а также в истории

26

Яблоков Е. А. 1). «Город платоновских половинок» //«Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. — Вып. 4. - М., 2000; 2). На берегу неба. Роман Андрея Платонова «Чевенгур». - СПб., 2001; 3). Злоключения советской пастушки. (Пасторальные мотивы в пьесе А. Платонова «14 Красных Избушек») / Е. А. Яблоков // Нерегулируемые перекрестки: О Платонове, Булгакове и многих других. - М., 2005. - С. 150-162 и др.

27 Въюгин В. Ю. Андрей Платонов: поэтика загадки (очерк становления и эволюции стиля). - СПб., 2004.

28 Жолковский А. «Фро»: Пять прочтений // Вопросы литературы. - 1989. № 12. - С. 23-49. частной жизни отдельно взятого человека Андрея Платоновича Платонова (Климентова).

Диссертация имеет практическое значение. Проведенные изыскания могут найти применение при текстологической работе над вновь публикуемыми рукописями, при комментировании таковых и их интерпретации. Собранный материал может быть использован (и уже много лет используется автором) при подготовке лекций в вузах и написании учебных и учебно-методических пособий. Ряд наблюдений и выводов уточняют факты биографии А. Платонова и М. Зощенко в контексте истории русской литературы 1930-х годов, что также дает содержательный материал для вузовских лекционных курсов по истории русской литературы.

Новизна диссертационной работы заключается прежде всего в текстологическом освоении неизвестных ранее материалов Платонова из фондов Рукописного Отдела Пушкинского Дома (ИРЛИ РАН), а также в их системном (от транскрипции рукописи до ее идейно-эстетического анализа) включении как в контекст творчества самого писателя (которое, в свою очередь, представляется автору работы лишь частью его жизнестроительного проекта), так и в философско-эстетический контекст эпохи и истории литературы XX века.

Положения, выносимые на защиту:

1. Платоновский мир был целостным, а писатель имел единый нравственный и творческий подход ко всем сферам своей жизнедеятельности и решал аналогичные задачи как в литературе, так и в инженерной сфере. Жизнетворчество определяет его индивидуальность и дает ключ к пониманию его позиции.

2. Малая и незавершенная проза Платонова, есть генеративное ядро, источник идей, приемов, образов, запускающий механизмы актуализации, идентификации; конституирования смысла; крупных произведений и творчества в целом; В отличие от традиционного читательского восприятия эстетической целостности текста, для - автора понимание такового как поля художественной и внехудожественной деятельности было единым.

3. Ряд неоконченных набросков писателя можно расценить художественно самодостаточными и исчерпанными с точки, зрения; актуальной« для того.' времени . проблематики; они* оказываются; структурно-содержательно- соизмеримыми' с завершенными произведениями.

4. С самого раннего этапа творчества; Платонова выявляется типология; основных устойчивых сюжетных; схем и героев. Образы героев отмечены разной- степенью активности; это свойство у него не социально, а экзистенционально детерминировано И; не является? оценочным; Героине делятся на положительных и отрицательных.

5. Выявленная типология/ присутствует уже на структурном уровне чернового наброска (а иногда-уже и на уровне заглавия) и. может считаться системообразующим^ фактором^ позволяющим* установить критерий изоморфности на разных художественных уровнях. Рукописное: наследие Платонова изобилует фрагментами, сюжетно и образно изоморфными' завершенным' произведениями Так же, как его короткие жанровые формы изоморфны крупным.

6. Сюжеты и образы. Платонова проницаемы для. внетекстовой реальности, на разных художественных уровнях содержат следы «нормативного идеологического фона» временш и собственной; биографии. Писатель апеллировал .к; классическому наследию, а также к определенным кодам и концептам эпохи, подвергая их эстетическому исследованию, и, в зависимости от выполняемой ими функции, делал их смыслообразующими ядрами, либо травестийными комическими деталями. В то же время, как на уровне художественного языка, так и на уровне художественного обобщения обозначается известный принцип амбивалентности - любой изображенный факт, любой характер, любое действие не имеет аксиологической окончательности и все может быть расценено двояко.

7. Особенности существования творческой личности в тоталитарную эпоху диктовали специфические формы выживания. Опыт сотрудничества писателей с властью давал зачастую более объемное отражение современной жизни, чем откровенные диссидентские протесты. Творчество Платонова и Зощенко — это сложное соотношение искреннего служения своему государству и невозможности переступить через внутренние этические принципы.

8. Заглавие для Платонова - особый микротекст, способный нести в себе самостоятельный идейно-образный замысел. Поскольку заглавие, как рамочный компонент, является наиболее близким к прямому самовыражению художника, контекстный фактор в формировании заглавия дает важные характеристики писательской позиции и представление о направлениях авторского замысла; кроме того, позволяет продемонстрировать плодотворность контекстного анализа на уровне поэтики заглавия.

9. Герой Платонова менялся вслед за изменением времени и требовал, в свою очередь, иного стиля.

Структура работы, состоящей из Введения, трех глав и Заключения, учитывая* общую „ концепцию и последовательно ее реализуя, отражает картину исследовательского пути от частных элементов поэтики, регулярно встречающихся в произведениях разного объема и жанра до выявления концептосферы в художественном мире Платонова.

Апробация диссертации

Основные положения диссертации отражены в монографии и опубликованных статьях, а также были предметом выступлений на 17-ти Международных Платоновских семинарах в ИР ЛИ РАН (Санкт-Петербург, 1990 - 2007), на Международных конференциях в ИМЛИ РАН (Москва, 2001 - 2009), Международной Воронежской конференции (Воронеж, 2001), Международной конференции «Православие и русская культура» (ИРЛИ РАН, 2001), Международных конференциях в Северной Ирландии (Лондон-Дерри, 2002), в Великобритании (Бангор - Уэлльс, 2003; Оксфорд, 2004, 2006; Кембридж, 2005), Международной культурологической конференции «Логос и Эрос» (Москва, 2004), V Международной конференции «Евангельский текст в русской литературе XVIII — XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр» (Петрозаводск, 2005), Международном семинаре по авангарду (ИРЛИ РАН, 2005), на Международных конгрессах МАПРЯЛ (Санкт-Петербург, 2007, 2008), Международном семинаре «Статус незавершенного в литературной практике и культуре XX века» (ИРЛИ РАН, 2006), Международных Пушкинских чтениях (ЛГУ им. Пушкина, Санкт-Петербург, 2004-2008).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Малая проза Андрея Платонова"

Заключение

В результате проведенного исследования уточнен ряд закономерностей взаимодействия между отдельными составляющими наследия Андрея Платонова - завершенными текстами, неопубликованными завершенными и незавершенными произведениями и отдельными заглавиями, несущими в себе свернутое зерно неосуществленного замысла. Проделаны наблюдения о единстве не только литературного, но и инженерно-практического вошющения жизнестроительного проекта Платонова и сделаны следующие выводы:

1. Незавершенные наброски зачастую позволяют выявить те изначальные зерна замыслов, • ради которых ищется потом нужная сюжетная форма, необходимая образность и на основе которых лишь впоследствии выстраивается авторская оценка.

422 Там же.

2. Сюжетные действия Платонову всегда подсказывала жизнь. Поэтому изначальный замысел оформлялся с учетом происходящих вокруг него событий.

3. Анализ рукописных отрывков и контекстного фона уже опубликованных произведений подтверждают мысль исследователей о

Ч ' . * том, что все герои писателя автобиографичны, и их качества в произведениях художественно оформляются вслед за ростом личности и развитием судьбы самого Платонова.

4. Рассказы начала 1920-х годов фиксируют устойчивую модель формирования характера героя: изначально не выделяемое из антропоморфной картины мира состояние героев, которое будет обозначено Платоновым как этап «ранней поры и возмужалости» и который обычно предшествует следующему шагу - «странствию», когда герой отделяет себя от природного мира и социализируется («Волчок», «Бучило», «Краткий план романа «Зреющая звезда», «Песчаная учительница», «Чевенгур», «Земля», «Течение времени» и ДР-)

5. Проблемно-тематическое наполнение рукописных набросков 1920-х годов, ранних рассказов и стихов Платонова составляет единое пространство. Столь же неразрывно связано с их проблематикой и наполнение практической деятельности Платонова-инженера. Уже в самом начале 1920-х годов используется прием обозначения авторской позиции по отношению к современном политическим событиям через описание прошлого.

6. Часто рукописные отрывки по своему идейному либо мотивному содержанию изоморфны завершенным произведениям.

7. В основе сюжета Платонова изначально оказывается герой. То, что для Платонова «человек и есть сюжет», т.е. основной точкой художественного отсчета является погружение в человеческий

296 / характер или судьбу, подтверждает рукопись «Краткий план романа «Зреющая звезда [т.е. Земля]», имеющая метатекстовое (в смысле автокомментирования) значение. В системе персонажей писателя не наблюдается противопоставления героя и антагониста, герои противостоят несовершенному миру, т.е. сюжеты Платонова содержат признаки романтическо-модернистского типа конфликта.

8. Даже в произведениях о войне нет противостояния героев. Русские солдаты воспринимают немецких солдат и фашизм как метафизическое неперсонифицированное зло. - '

9. Платоновский герой, оказавшийся в условиях послереволюционной жизни, по набору основных свойств характера остается носителем традиций русской реалистической литературы 19 века — он занят напряженным поиском истины и своего пути, не способен к успешным социальным актам, не выдерживает испытания любовью. В творчестве Платонова к 1930-м годам оформляются понятийные системы, соединявшие художественные образы и мотивы, которые не поддаются имманентной интерпретации без соотнесения с внетекстовым уровнем. На основе контекстного анализа прозы 1930-х годов сделан вывод о том, что Платонов через систему концептов артикулированно провел аналогии между современными тоталитарными режимами, соотнеся их с рядом ренессансных концептов.

10.Ряд рукописных фрагментов («Македонский офицер», «Черноногая девчонка») можно расценивать как функционально завершенные в виду законченного выражения в них основного замысла.

11 .В период репрессий писатели вырабатывали различные способы выражения авторской позиции, важнейшим среди которых являются подтекстные апелляции к читателю, к тому слою актуального общественного сознания, который был наполнен «непроговоренным» знанием об эпохе.

12.Уравнивание частного и исторического делают равнозначными деятельное и созерцательное начала в платоновских художественных конфликтах. Это идейно-содержательное качество творчества писателя, которое он сам возводил к пушкинской традиции, явленной, в частности, в «Медном всаднике», будет свойственно ему на всем протяжении творческого пути.

13.При всей сложности платоновского отношения к техническим инновациям и к преобразованиям вообще, не создается впечатления непоследовательности либо переменчивости авторской позиции. Вероятно, это происходит потому, что все разночтения в оценках одних и тех же ситуаций проистекают не от противоречивости и противоположности их друг другу, а рт включенности их в более общее смысловое поле, где есть место разным решениям вопросов и разным взглядам на них.

14.Несмотря на кажущуюся разницу между героями-деятелями и героями-созерцателями, эти персонажи автобиографичны и имеют общее психологическое основание. Вероятно, они отражают поиски Платоновым опорных точек собственного характера и смысла жизни, поскольку он сам постоянно решал для себя, что в настоящий момент полезнее — литература или практическая работа.

15.Некоторые ., заглавия (такие,, например, как «Зреющая Звезда», «Черноногая девчонка», «Течение времени») можно рассматривать как минимальную жанровую единицу малой прозы, поскольку изначально являются для Платонова зерном замыслов и в дальнейших художественных развертываниях реализуют концептуально значимые для писателя сюжеты.

16.Эволюция героя повлекла за собой изменение стиля: на смену романтическим мотивам приходит ирония; дионисийскую стихию сменяет аполлоническая упорядоченность; углубление интереса к частной жизни «среди животных и растений» сопровождается изменением типа темпоральности — от мифологического к историческому (домашнему) времени.

17.Изменяясь содержательно и стилистически, творчество Платонова всегда оставалось честным отражением его судьбы, личности, его эстетической и нравственной позиции. И если говорить о соразмерности личности и творчества, то Андрей Платонович Платонов являет собой тот случай, когда эти величины оказались равновелики.

Список научной литературыКолесникова, Елена Ивановна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Тексты Платонова:

2. Платонов А. Взыскание погибших. Ф. 780. Ед. хр. 1.

3. Платонов А. Григорий Хромов (Великий человек). Ф. 780. Ед. хр. 74.

4. Платонов А. Долгота жизни. Рассказ. Ф. 780. Ед. хр. 3.

5. Платонов А. Евдоким Соломонович. Ф. 780. Ед. хр. 4.

6. Платонов А. Земля. Ф. 780. Ед. хр. 5.

7. Платонов А. Индустриализация деревни. Ф. 780. Ед. хр. 16.

8. Платонов А. Краткое изложение темы пьесы «Великий лес». Ф.780. Ед. хр. 10.

9. Платонов А. Македонский офицер. Роман из ветхой жизни. Ф. 780. Ед. хр. 13.

10. Платонов А. Московская скрипка. Ф. 780. Ед. хр. 78.

11. Платонов А. Победим ли мы засуху? Ф. 780. Ед. хр. 21.

12. Платонов А. Предисловие. Ф. 780. Ед. хр. 22.

13. Платонов А. Примечания к рассказу «Песчаная учительница» для развития сюжетной стороны. Ф. 780. Ед. хр. 23.

14. Платонов А. Силовой газ из торфа. Ф. 780. Ед. хр. 16.

15. Платонов А. Течение времени. Ф. 780. Ед. хр. 82.

16. Платонов А. Умственный хутор. Ф. 780. Ед. хр. 28.

17. Платонов А. Чаплин в Москве. Пьеса. Ф. 780. Ед. хр. 10.

18. Платонов А. Человеколюбие. Ф. 780. Ед. хр. 36.

19. Платонов А. Черноглазая. Ф. 780. Ед. хр. 37.

20. Платонов А. Черноногая девчонка. Ф. 780. Ед. хр. 38.

21. Платрнов А. Счастливая Москва // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. М., 1999. - Вып. 3.21