автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Малая проза Е. И. Замятина. Проблемы поэтики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Малая проза Е. И. Замятина. Проблемы поэтики"

Р Гт&ЛСКИЛ(Ьйщ1А ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

1 П

1 « ¡."-„О ^

На правах рукописи

РЕЗУН МАРИНА- АЛЬБЕРТОВНА

МАЛАЯ ПРОЗА В.И.ЗАМЯ'ПША, ПРОНИНЫ ПОЭТИКИ

Специальность 10.01.00 -литература народов СССР /советский период/

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата {йяологичеоких наук

Томск - 1593

!

Работа выполнена на кафедре теории и истории русской литературы XX века Томского орденов Октябрьской революции и Трудового Красного знамени государственного университета

Научный руководитель - кандидат гомологических наук,

доцент А.С.Сваровская

Официальные оппоненты - доктор филологических наук,

профессор А.А.Газизова • - кандидат филологических наук, доцент О.М.Денисова

Бедувдв научное учреждение - Кемеровский государственный

университет

Защита диссертации состоится__1993 г., в_ "ас о г

на заседании специализированного совета К.О>3.53.05 по присуждению ученой стапони кандидата филологических наук в Гоуском орденов Октябрьской резолюции и Трудового Красного знамени государственном университете /334050,ТОМСК, гтр.Л15!ГЛ!1А, 33/

Автореферат разослан _" _____ 1993г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат . Апологических наук,

доцент //. —__Л.А.Захарова

Диссертация представляет собой первое монографическое исследование малой прозы Евгения Ивановича Замятина.

Осмысление наследия Е.И.Замятина до сегодняшнего времени ограничивается изучением романа "Мы", что обусловлено актуализацией его социально-исторической проблематики. Малая проза писателя, составляющая основной массив его художественного творчества, в отечественном литературоведении практически не рассматривалась. Между тем именно она может послужить необходим™ кате риалом для уяснения эволюции взглядов художника на мир и человека в нем.

Актуальность темы исследования вызвана, во-первих, стойким интересом современной культурной мысли к так называемой "возвращенной литературе" /и имя Евгения Ивановича Замятина по праву обретает свое законное место в литературном процессе первой трети XX века/, во-вторых, почти полной неизученностью поэтики малой прозы Е.И.Замятина. Изучение малой прозы писателя необходимо для восполнения существенного пробела в осмыслении эстетических поисков малой прозы первой трети XX века. Опыт Замятина как художника малых форм представляется особенно значительным потому, что он /опыт/ вобрал в себя тс многообразие поэтических исканий, которыми отмечены различнее направления в прозе XX столетия.

Анализ малой прозы Замятина не только пополняет ряд конкретных исследований по индивидуальной поэтике, которые составляют основу "микропоэтики" как теоретической дисциплины, но и позволяет продолжить исследование феноменов "двойственной эстетической природы" /В.А.Келдыш, В.Кулешов/, сформировавшихся на пересечении различных методов и жанрово-стшгевых тенденций. Представление о прозе Е.И.Замятина как синтезирующей различные эстетические принципы подкрепляется уяснением сущности этой эстетической"промежуточности" писателя, изучением взаимодействия разнонаправленных тенденций на уровне поэтики его произведений.

Всякое изучение поэтики имеет своей целью определение "точки ярения" автора, его образа мира и человека. В работах Н.М.Бахтина, В.В.Виноградова, Ю.М.Лотмана, Д.С.Лихачева, Б.А.Успенского, Ю.В.Манна, С.П.Ильева, В.Е.Ветловской, А.П.Чудакова, М.О.Чудако-вой и других ученых представлены различные подход« к исследовании системы эстетических принципов, с помощью которых создается художественное целое. Замятиноведение находится в начале своего пути, и панная работа не претендует на полноту и законченность анализа художественной системы Е.И.Замятина.

Целью настоящего исследования является изучение наиболее важ-

них аспектов поэтики шлой прозы Е.И.Замятина, взаишдействие которых позволяет составить целостное представление о художественном мире писателя."

Конкретные задачи исследования состоят в следующем: 1/ Показать движение представлений художника о бмтии и человеке в нем от ранних произведений 1910-х годов к поздним рассказам конца 1920-х;

2/ Раскрыть своеобразие стилевых исканий писателя 1910-20-х годов ;

3/ Уяснить роль замятинской прозы в обогащении малых эпических форм /повесть, рассказ, сказка/ ;

4/ Проследить взаимодействие принципов реалистической и модернистской поэтики в малой прозе Е.Я.Замятина на различных уровнях текста /сшетно-кошозиционном, повествовательно?.!, пространственно-временном а других/.

Научная новизна и резугьтф'и работы могут быть сформулированы следующим образом:

1. Б работе существенное корректируется устойчивое представление о раннем периоде творчества Е.И.Замятина только как "бытописатачьском": неомифологические тенденции, проявив' шие себя на всех уровнях текста, сближают его творчество

с писателями модернистской ориентации /А.Белым, А.Ремизовым, Ф.Сологубом/. Однако замятинская концепция были строится на пересечении социально-исторического и метафизического /мифологического/исследования действительности. Термин "мифологический" используется в работе в. трех основных с шел ах: а/ как синоним массового, коллективного, нерасчлененного сознания ; б/ дня обозначения конкретных кифов, используемых Замятиным в качестве культурных отсылок { в/ миф как структура /миологический герой, сюжет, хронотоп, повествование/.

2. Картина мира художника создается в диалоге с ценностями народной культуры, "отвердевшими" в жанровых моделях сказки, фольклорной стилизация, жития.

3. Творчество Е.Й.Замятина осмысливается как подчеркнуто целостное при всей обманчивой разнородности и непохожести разных его этапов /"бытописательский", "формалистский*, "антиутопический", "традиционно-психологический"/. О единстве художественной системы Замятина свидетельствует не только анализ традиционных уровней поэтики /образ-персонаж, сюжето-кампозиция, хронотоп, повествование/, но и неких надструктурных реалий, констант замятии-

ского творчества, которые "как бы осуществляют объединение и координацию различных уровней художественного целого" Л).Манн/. Функцию этих постоянных художественных средств выполняют: 1/ мифологизация, проявляющая себя:

а/ как мифологизация действительности - в повестка 1910-х годов ;

б/ в использовании жанров как готовых культурных моделей /мифологических отсылок/ - в сказках и стилизациях ; в/ гак средство выражения психологизма - в поздних рассказах ;

2/ авторская ирония и самоирония;

3/ "вечные" проблем; замятинского творчества /материнство-бес-пяодиз, духовное-телесное, рациональное-иррациональное, мукекое-женское/.

Совокупность этих сквозных элементов поэтйки и содержательных категорий сообщает прозе Замятина характер единого метатекста, что заставляет исследователя рассматривать любое произведение художника только в контексте всего творчества писателя.

4. Авторское представление о мире и человеке окончательно кристаллизуется только через исследование тайны внутреннего мира личности. Движение к осознанию единства мира /"все во всем"/, идея изоморфизма проявляет себя в осмыслении мироздания через личность как проекцию большого мира и, наоборот, в постижении загадок человеческой души через зависимость от природного миропорядка.

Восприятие бытия как трагического творчества природы, сложное и противоречивое, но реалистичеокое по своей сути, явно не укладывается в рамки модернизма и может быть интерпретировано о помощью творческого метода познания действитепьности - "неореализм", сформулированного самим художником.

Логика исследования подчинена выявтенит) основных направлений, тенденций художественного мышления писателя. Это нашчо свое отражение в структура работы, которая сотоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Первая глава посвящена исследованию роли мифа в осмыслении национальной действительности в повестях Е.И.Замятина 1910-х годов. Во второй главе изучается освоение художником жанровых $ррм сказки, фольклорной стилизации, жития. Мифологизация индивидуального сознания как способ проникновения во внутренний мир личности в малой прозе Замятина рассматривается в третьей главе диссертации.

Методика а методологи^ исследования. Теоретическую и методологическую базу диссертации составляют труды ведущих ученых по методологии литературоведения, теории и истории литературы /М.М.Бахти-

на, В.В.Виноградова, Ю.М.Лоттна, О.М.фрейденберг, Б.М.Эйхенбаума, Д.С.Лихачева, В.Я.Проппа, С.С.Аверинцева, Е.М.Мелетинского и других/. В основе методики анализа лежит единство исторжо-гоне-тпческого, системно-целостного и культурологического подходов к литературному тексту как структурно-семиотической модели авторского сознания.

Материалом исследования стали повести, рассказы, сказки и "чудеса" Е.И.Замятина, написанные в 1910-1920-е годи. Признавая, что не вся малая проза писателя в равной степени совершенна, автор диссертационного сочинения рассматривает ее как эстетически самостоятельный пласт творчества Е.И.Замятина, который не только помогает изучегаго романов и драм хуцочника, но и может исследоваться изолированно от них. Б диссертации не рассматривается антиутопия, "лондонские"- произведения писателя /"Островитяне" и "Ловец человеков"/ и группы рассказов 1920-30-х годов,' содержательно и формально связанных с романом "Мн". По необходимости тривлекаотся статьи, письма и архивные материалы Е.И.Замятина, хранящиеся в рукописных отделах ЦГАЛИ /|.177о/ и ИШИ /ф.47/.

Практическое значение диссертации определяется возможностью использования ее результатов в дальнейшем изучении творчества Е.И.Замятина и малой прочы первой трети XX века, Содержаться в работе материал может найти применение как в специальных семинарах и курсах по соответствующим проблемам, так и в общих историко-литературных курсах.

Апробация работ». Диссертация обсуждалась на кафедре теории . и истории литературы XX века Томского государственного университета, ОсновнНе положения работы были Изложены в форме докладов на научных конференциях: "Проблемы художественного метода в русской литературе конца XIX - начала XX века" /Симферополь, 1990/, вторых Сейфуллинских чтениях /Целиноград, 1991/, "Традиции в контексте русской культуры" /Череповец, 1992/, "Проблемы литературных жанров"' /Томск, 1992/, Первых Российских замятинских чтениях /Тамбов, 1992/. Отдельные разделы диссертации в вице сообщений били представлены на заседаниях аспирантского семинара кафедры. Содержание диссертаци отражено э 9 публикациях, четыре из которых находятся в пёчати.

. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении дано обоснование актуальности избранной теш, методологии и"методики анализа, структуры исследования, определены цели и задачи диссертации, ее результаты и научная новизна. Обзор литературы вопроса свидетельствует об инерции идеологического подхода к творчеству писателя, что обусловлено критическим,

а не научным уровнем его осмысления в отечественном литературоведении ; делается вывод о том, что именно изучение поэтики произведений Е.И,Замятина открывает путь фвяософско-эстетического осмысления его малой прозы.

В первой глава "Мифологизация национальной действительности в повестях Е.И.Замятина 1910-х годов" исоАедуется система tarja в повестях "Уездное" /1912/, "На куличках" /1913/, "Алгтырь" /1914/, принципы создания индивидуального /авторского/ ми5а о России. Первый раздел "Функции мифа в повестях 1910-х годов" посвящен анализу неоми¿.«логических тенденций в создании образа-персонажа, сюжета и хронотопа ранних повестей Замятина.

Принципы создания образов-персонажей в'повестях максимально приближают Замятинекого персонажа к мифологическому герою. Исследователи отмечали, что внешность замлтинскнх персонажей часто ■ определяет их сущность, они Чаны обнаженно внешним приемом1. Крота внешности героя знаком eifo внутренней сущности становится имя / что связано с народной традицией, ибо игл в народном сознании отождествлялось с душой его носителя, становилось источдаком его силы и процветания/. В создании имени героя автор следует как традиции "говорящих" имен литературы ХУИ века, /наследованной и русской литературой "IX века, так и открытиям символистской прозы рубежа веков, где индивидуальную структуру образа действующего .чипа создает "скрытое" семантическое поле имени2. Причем значимо само движение от "звука икенй" /И.Шайтанов/ - к имени как выражению метафорической сущности персонажа от повести к повести. Если,в первых двух повестях этимологические кстокп■значений имени лишь подтверждают, доминанты характеров их носителей /Чурилов, Чеботариха, Тимоша, Агния/, то в повести "Алатырь" имя персонажа становятся одним из способов проникновения в мифологический сюжет произведения /отец Петр, князь Вадбольский, Костя и др./.

Такая зависимость мотива и сюжета от итени персонажа свидетельствует о родственности замятинского сюжета мифологическому, а затем фольклорному построениям, ибо."значимость, выраженная в имэ-¡ra персонажа и, следовательно, в его метафорической сущности, развертывается в действие, составляющее мотив ; герой делает только то, что семантически сам означает". /О.Фрейденберг/

1йльев С.П. Русский символистский роман.- Киев,1991.-С.149 ; Долгополов Л.К. Символика личных имен в произведениях А.Белого // Культурное наследие Древней Русй.- М.,1973.-С.348-354.

Шайтанов И.О. Мастер //Вопросы литературы.-М. Д988.-М12.-С.38

В повестях "Уездное" /1912/ и "На куличках" /1913/ авторское представление о действительности и национальном характере выявляется на стыке социально-критического исследования и параллельной мифологической интерпретации событий.

В "Уездном" мифологический план произведения создается как актуализацией структуры мифа, так и наличием ассоциативного фона -народных и христианских легенд и образов. Особая хронотопичность сюжета повести обнаруживает авторское стремление к wtp о моделирование. Пространство "Уездного" - это замкнутое и изолированное пространство русской провииции. Познание пространства, зго освоение, "цоотчжение его сокровенных ценностей" /В.К.Топоров/ осуществляется в повести, как и в гафе, движением по пути. Сюсет повести становится воспроизведением основных этапов пути главного героя /начало, отрезки пути, кульминация, цель движения/. Однако путь Барыбы - это профанирование пути мифологичекого героя. Как герой»-идея, герой-ьвдель,. воплощающий в c<;de сущность большого t.'úí-ра /мира "уездного"/, Барыба олицетворяет собой кризисное состояние русского общества. Мир утрооного существования кшслнтея автором »сак крайне неблагополучна, утративший важнейшие человеческие связи,и последовательно нарушающий христианские заповади /Барыба -прелюбодействует, крадет, насилует, лжесвидетельствует и отправляет на смерть/, что подтверждается и использованием в структуре текста семантики притчи о Блудном сыне и Китежской легенды, вывернутой наизнанку.

Анализ многоплановой структуры образов повести дает основание утверждать несводимость ее проблематики лишь к развенчанию телесно-утробного существования. Знаменателен образ Тимоши как носителя ^бестелесной духовности". Его тяга к Барнбе при полной их несовместимости свидетельствует о боязни собственной беспочвенности, Тиноша, сомневающийся в существовании Бога, задается вопросом о материальности мира и решает его по-шопенгауэровски.Страх дематериализации, "кажимости" /жить, когда "ничего нет", ни Бога, ни материальной связи с миром/ ведет к самоистреблению личности /чахотка Тимоши/. Оторванность от. мира, неукорененность в жизни делает человека- неспособным на духовную связь даже с близкими люльки. Такая "духовность" неспособна гармонизировать зоологический мир "ба-рыб" и "чеботарих", а потому поглощается, уничтожается этим утробным даром, Так способность видеть всю многосложность и противоречивость современной национальной действительности и национального • характера уберегает художника от абсолютных оценок: как от сатирического развенчания материального, утробного существования, так и от идеализации "бестелесной духовности". 1

В повести "На куличках" второй, мифологический гоган произве-дешш, выражающий авторское отношение к изображаемому, лрояляет-ся и в семантике имен персонажей /Половец, Тихмень, tat; МарусяЛ которая в дальнейшем мотивирует их поведение, и в актуализации фолыиорно-христианского мифа о Деве Марии, и в использовании лейтмзтивных мифологем голубого, паутинки - богородищшой пряжи, тумана.

В произведении усиливается мотив зловещей властй уфологического мира над человеком, с одной стороны, и, идея пути как нрав-' ствеиного, исторического и духовного самооредеяеняя личности. Любимые герои Замятина /Половец, Тихмень, Гдруся/ в споем стремлении осознать себя и выделиться из трясинного мира встают на этот путь самопознания и самореализации. Однако автор оставляет своим героям лишь два типа пути - жизнь в массб' /Половец/ или смерть /,Ти::мень/.

Одновременная ориентация Замятина как на ресЬистическую традиции /повесть А.Куприна "Поединок"/, так й на символистскую концепцию двоемярпя сообщает произведению промежуточное зстетпческор' звучание.

В повести "Алатырь" нео:.-яфологичекие поиски писателя воплотились в полной мере. Произведение полигенетично, насыщено фольк-лорно-мифологическими и демонологическим.:! образами и мзтшзйкя. Размытость социально-исторической тештики актуализирует мифологический план произведения, делает его носителем авторской концепции. Мифологичекий сюжет, в основе которого лежит переосмысленная народная легенда об Алатыре-каше, "вытесняет" сюжет традиционный.

Анализ с'ожетно-композициоаной структуры произведения приводит к выводу об ее близости мифологическому стаетосяояению. Название городка - Алатырь - не только "отмечает" замкнутое пространство русской провинции, но и организует сшет произведения, оказываясь своеобразным ключом к дешифровка авторского замысла.

В повести окончательно оформляются циклические временные представления: поступки героев и события предопределяются, как в мифе,не только именами персонажей, местом действия /город у священного камня/, но и циклом повторяющихся религиозных праздников -календарем, в соответствии'с которш строится народный' быт.

Сложная система двойников в повести и поляризация персонажей по принципу мужское/женское, рациональное/иррациональное вписывает произведение Замятина в контекст исканий русской философской, общественной и эстетической мысли рубежа веков, исследуюгцеК супь-

бу Рйссии'б категориях Востока/Запада; "женственной" души России, подвергающейся насилия извне" /В.Соловьев, Д.Мережковский, А.Болей, А.Ремизов, Н,Бердяев и др./.

Все .устремления героев, повести связаны с мотивом "новой веры", яроиотекащим из семантики Алатыря-камня.Мессианской идеей обуреваем князь Вадбольский, решивший сллстить все человечество единым всемирным языком эсперанто. Эсперанто у Замятина, как и в сознании мыслящих людей его времени, - ото один из путей нивелировки культуры. Поэтому вдея князя - идея построения "земного рая" - ведет к жизни животной, стадной. На дьявольскую сущность намерений князя указывает не только ого Зимилия /в-ад-больский/, видения мастного цротопота, но и отсылки к роману А.Ремизова "Крестовые сестры" /"стадо", "коровий колокольчик"/, В повести отвергается и варчаит улучшения человеческого существования с помощью научных' открытий /многочисленные изобретения)во благо человечества местного иопрг.в-нкка/. Н.если у Ремизова, А»Болого "обман" науки связывался г: западный влиянчем, то у Замятина искусственная идея не привносится в эту яиэць извне, а обретается в ее собственной толщо: новая вера, где голубиный образ Духа Святого низводится до голубиного помета, призвана заменить естественные, природные образования их искусственными, аналогами,. . .

Б "Алатыре" Замятин полемизирует с Вл. Соловьевым и А.Ремизовым, строящий! свой идеал истинной веры - "народное христианство"- на противопоставлении женского /небесного, духовного/ и мужского/дьявольского, греховного/.. Писатель далек от одназпачного понимания женской природы; его женские образы 'Полнокровные, земные, телесные В, этой природности, естественности, в желании выполнить свое земное , предназначение - в материнстве - усматривает Замятин "божеское", духовное. Материнское начало утверждается здесь как основа органического, материально-телесного развития жизни, противостоящая лэтбнм . умозрительны^ попыткам навязать человечзеву некую модель искусственного бытия. Однако в этом стремлении бездумно следовать природным законам, в'желании слиться, раствориться в ком-либо видится Замятину и опасность обезличивания, растворения в массе.

Слияния западного рационализма с восточной "душой" не происходит : князя пугает непредсказуемая стихийность жизни, Глафира и Варвара . неспособны проникнуть в замысли князя , для них существует только реальность быта ; материнские чувства героинь остаются нереализованными.

• Анализ мифологического алана произведения дает основание утвер-

ждать, что идея слияния, взаимодействия двух Начал в русской'истории не вдслится для Замятина как спасительная. Его позиция сводится к отказу от абсолютных точек зрения.

Как и в первых двух повестях, проблема русской национальной жизни осмысливается в "Алатыре" на фоне ценностей народной культуры. Профанирование, травестирование этих ценностей, забвение народом их истинного смысла становится знаком глубокого неблагополучия современного состояния общества /китежская и алатнрская легенды, притча о Блудном сине, образы непрощающей Еогоролишь?'аруси, Тихме -ня-шута и др./

Повести 1910-х голов образуют1 межтекстовую художественную целостность. Единство авторской задачи /попытка- осмыслить .и интерпретировать русскую историю начала века/ обусловливает использование сквозных тем, образов и мотивов в повестях, которые затем наРпут... свое развитие ив более позднее творчестве писателя.

Во втором разделе "Эволюция сказозого повествования" исследуется субъектная организация повестей 1910-х годов.

Рассматривая сложную организацию повествования в."Уездном", автор .реферируемого сочинения, прйходи'т к выводу о том, что своеобразие сказовой манеры раннего Замятина определлется"многоликостью" уездного рассказчика, меняющего социальные маски. Во-первых это представитель консервативной среды /"мы"/, враждебно настроенный ко'всему инакомыслящему.На фоне нейтральной, стремящейся к объективности речи книжного, повествователя единство рассказчика с окружающей его национально-исторической стихией "работает" на создание мифологической картины мира, где личность,- адентифицирующая себя с другими,, рассказывает о своем мире, изнутри. Однако уездный рассказчик имеет и другую маску, за которой скрывается точка зрения, пр<5-• тивопоставленная уезчщикам, С этим всезнающим рассказчиком связано критическое начало повести, проявляющее' себя в иронии; а это уже внешний взгляд на мир, создание дистанции между субъектом и миром. Заключительные строки повествования вместе с подспудно подготавливающей их иронией рассказчика - это "позиция истории", которая "порывает" мифологическое "единогласие", создавая в повести игру разных точек зрения. Миф и история "мерцают друг в лруге"/З.Г.Мани/ и на повествовательном уровне. Среда не только- "самдйзобличается", но и оценивается субъектом, сознание которого выделилось из своей среды и способно ее критически осмысливать. „

Иллюзия многоликости рассказчика создается я в повести "На куличках", где автор распределяет свои полномочия между рассказчиком и повествователем, а также использует Родоса персонажей,которые играют здесь крайне важную роль. Сознание Повествователя и рассказ Чи-

ка оказывается бессильным передать драматизм внутреннего мира личности, и слово героя в форме несобственно-прямой речи как бн довершает усилия повествователя и придает изображаемому психологическую остроту. '

Анализ третьей повести "Ллатырь" свидетельствует о принципиально иной организации швестговання.Это фольклорная стилизация, которая своей литературной "оформленностью" противостоит сказу. Показательно авторское нежелание субъектно выявлять сбою позицию, создаю> щее^ иллюзию абсолютного невмешательства в .выстроенную им модель мира, ■

Повествовательный -уровень повестей 1910-х годов подтверждает наличие миХологической парацигыы в структуре замятиискогсг текста. Если.в первых, двух повестях сосуществование сказа с другим! типами цовествонация обнажает совмещение социально-исторического и мифологического подходов в исследовании действительности и человека, то в "Анатыре" мф «одическая- упорядоченность, замкнутость и завершенность с(.одблдрованис,го автором мира достигается стилизацией как особым типом авторской ;реча. Фольклорная стилизация в повествовании ваполпявТ'роль некой моделирущеЛ систем*: фольклорная норма как зщк цац1^11ального существования. " . . Во втрроЯ главе "Трансформация жанровых' форм фольклора и древнерусской'Литературы в малой прозе Е.И.Замятина" выявляется причины обращения художника к универсальным жавровьм моделям сказки, фольклорной стилизации, жития; прослеживается формирование авторских представлений о мире а человеке в диалоге с ценностяги народной культуры, "отвердевшими" в структуре архаических жанровых форм.

В лярвом разделе "Литературные сказки Е.И.Замятина" предпринята шгшТка рассмотреть сказки писателя сквозь приз»7 трансформации жанра, нарушения традиционного сказочного канона.

' Сказка Замятина "осваивает" новое, актуальное содержание благодаря взаимодействию архаической жанровой форта с другими жанровыми моделями - анекдотом, притчей, антиутопией. Это не только раздвигает' семантические возможности Сказки, заставляя ее поворачиваться к ■ социально-историческому, современному, но и упорядочивает хаотиче-окую современность традиционной жанровой формой, тем самым поверяя национально-исторические ценности универсальными. Сказки Замятина -это как бн фрагменты прошлых и будущих проиввецений писателя, часть единого содержательного комплекса, обретающего характер метатекста.

Принятая в работе типология сказочного творчества Замятина /"онтологические", "антиутопические", "политические" сказки/ призва на подчеркнуть как проблемно-тематическое своеобразие, так и жанровую ориентацию каждой группы произведений.

Анализируя "онтологические" сказки Замятина /"Бог", "Дьячек", "Дрянь-мальчишка", "Электричество", "Халдей", "Херувимы", "Петр Петрович", "Ангел Дормндон"/, автор приходит; к выводу, что в них "отрабатываются" постоянные для творчества писателя бытийные проблемы,-

часто прпнимащие- Горму столкновения антитетичных категорий кизил и сознания ¡идеального и материального, рационального и телесно-природного, мира детей и мира взрослых, вечного, непреходящего и сиюминутного. временного, мужского к женского и т.д. Однако отпгаяици-оннсть этих начал кажущаяся, так как они" взаимопроникают, взалмоза-меняются, превращаются в свои противоположности.

Особое место в сказочном творчесве Замятина занимают антнутопи-. ческие сказки про Фиту, которые явились своеобразной. подготовительной работой к роману "Мы". Е них вызревали мотивы и образы будушей антиутопии, формировалась ое стилистика. Культурной моделью

пгоалого национального бытия становится здесь "История одного города" м.3.Сал'пчЮна-Щедрина. Многочисленные отсняки 'в тексте сказок', к произьедени> великого сатирика выполняют роль на столько источника полемлкя, сколько доказательство« глубинной укорэненности тоталитаризма в русской истории. Анализ сказочного хронотопа, вкточениэ проблематики сказок в идейно-тематический контекст "Истории одного города" и романа "Ми" позволяет утверждать, что антиутопия $ормиру-ет все уровни текста сказок про Фиту:. стасетно-ко;,шозиционннй, пространственно-временной. повествовательный. Пространство сказок оказывается заполненным силами нравственного зла, которое олицетворяет собой античеловечный режим Фиты. Этот нравственный хаос'нарушает главный принцип сказочного мира - "принцип родственноста"/В.М.Неелов/, ибо в государстве'Фиты оказались утерянными всякие человеческие связи - семейные, культурные, национальные, религиозные. Не остается никаких иллюзий относительно добрых сил, способных"освоить злое пространство": здесь отсутствует традиционный сказочный герой, побеждающий зло. Главный сказочный закон выполняется В; произведении -иронией рассказчика, дистанциированного от зловеще-утопического общества Фиты. Рассказчик Замятина, который берет на себя функ'ига сказочного героя, утверждает- свою нравственную правоту тем, что отмежевывается от "мы", от коллектива. Однако "сказочного баланса", нейтрализующего хаос бытия, все-таки не возникает. Зло реально во времени-пространстве, .и сознание рассказчика из властно нал ним. Трагедия самой жизни врывается в условное, сказочное повествование.

"Политические" сказки Е.И.Замятина /"Четверг", "Арапы", "Хряпа-, ло", "Бяка и кака", "Церковь божия", "Иваны"/ в основном были написаны в 1920 году и явились непосредственным откликом писателя на страшную реальность того времени. Столкновение наивного простодушия

сказочного повествователя и несовместимых с этим страшных событийных реалий обнажает основную авторскую установку:-шокировать читателя не столько изображением ужасов новой действительности, сколько их терпеливым восприятием людьми - участниками событий. Ситуация парадоксальной абсурдности жизни связана здесь с анекдотическим началом. "Трагический анекдот" Замятина /И.Шайтанов/, позволящий взглянуть на шр и человека с неожиданной стороны и выворачивающий наизнанку явления действительности, становится наиболее весомым доказательством аномальное си современного гира.

Как и повести 1910-х годов, сказки Замятина даот основание говорить о принципиальном мировоззренческом релятивизме их автора как проявлении трезвой и диалектической позиции художника, понимающего сложность любого проявления жизни и сознания человека. В споем стро млении продемонстрировать амбивалентность истины, или множественность истин, Замятин смыкается с "философией сомнения" Л.Яестопа, утверждающей право художник* на свободу от последних ответов на вечные вопросы. Однако стремление к гармонии, желанно уравновесить противоположные жизненные начала заставляют Замятина настойчиво искать незыблемый, вечный идеал, который стог бы "нейтрализовать" разрушительное самосознаний ироннка.

Во втором разделе "Фольклорная стилизация" объектом анализа становятся рассказы 1910-20-х годов /"Старшина", "Кряжи", "Правда истинная"*, "Письменно"', "Куны", "Русь"/, которые стражачт желание художника обрести почву в глубинных основах национальной жизни, в коллективном ккроустройстве.

Пристальный интерес Замятина к национальной субстанции органично вписывайся в литературный процесс времени.'Обрагаение к фольклорному, стшга в творчестве писателя обусловлено не только.отравлением воссоздать народное бытие и сознание посредством народного языка, но и желанием использовать "чужую" стилевую манеру для эстетическог осмысления современного состояния общества и самой сущности бытия. Таким образом, фольклорная норма, утверждающая себя фольклорной сти лизацией, становится в произведениях Замятина главной смыслопорожда щей единицей, так как эффект, уже заложенный в формах чужого стиля,. является и средством выражения авторского отношения к изображаемому, и основанием для диалога с традицией прошлого.

Функционирование элементов .фольклорного стиля в художественной системе Замятина ярче всего проявляет- себя на повествовательном уровне и предстает как движение от сказа к фольклорной стилизации /рассказы 1910-х годов/,, а позднее - к орнаментальности /"Куны", "Русь"/. Анализируя совмещение различных повествовательных манер в стилизациях Замятина /сказ, собственно фольклорная стилюшзашм, по

ествование с точки зрения героя, орнаментальность, импрессионисти-ность/, автор реферируемой работы подчеркивает, что идеализация "утопия"/ не: удается художнику. Стремление увековечить цетости ротллого в определенной степени "снимается"-знанием .противоречиво-, ти и драматиз-,а народного бнтия. Диалектическая позиция художника е позволяет- ему оценивать. прошлое национальное битий как имотзйо бсолютную,. непрзрекаемую ценность. Яослучайно' идиллия народной уи-!•:■.: постоянно "разламывается" то иронической интерпретацией событий "Старшина",. "Правда истинная"', "Русь"/, то непроясненностью, тпин-твснностыо сюжета /"Куны"/, то неожиданными позеипютичосккмв по-оротамл /"'Кряжи", "Старшина", "Русь"/.

В третьем таз деле "Чудеса" В.И.Заютяма:. стилизация жанра jrrs--ия" рассматривается использование художникам в качестве культурой отсылки, "ЕОчноГ1"модели осмысления'собствен!»«,' соврзмея-ыт дробдеи, жанра цретмрусекой литературы. •

Произведения "О святом грехе Яеницн-л&вы. ■ Слово похвальное"/191® О том, как исцелен был инок Еразм"/192р/, "О чуде, происшедшем' в пчельную среду"/1Р24/ создавались под непосредственным влиянием ворчества А.М.Ремизова и в русле общего интереса литературы начала X века к культурам прошлых эпох как источникам полемики. Соотносящие литературного /современного/ и канонического /идущего от источ-.ика/ в них разное, однако сюжетной основой всех трех произведений вляется необходимый- элемент житийных жанров - чудо.

Сопоставление сюжетно-композйционного, языкового и повествова-ельного планов -чуда о Зенице-деве с многочисленными исто"никами тилизации- женским! житийнъми историями- доказывает, что это наи-олее последовательная стилизация жития.. Здесь воспроизводится не олько жанровая оболочка "слова похвального", но и его содержатель-п:1 комплекс - духовный подвиг святой девы. Произведение- близко по ноей проблематике к"стилизованным рассказам, так как в центре ав-орского' внишния оказываются поиски позитивных основ человеческой из ни и человеческой личности и идеализация этих основ. История онинн-девы, притчевая по своей содержательной функция, призвана твердить авторскую убежденность в силе человеческого духа. Я жанр ития, где воссоздается "образ святости", отвечает авторскому замн-лу.

В легенде об Еразме- стилизаторские задачи автора меняются. Стру-тура жития используется для решения не житийных, а собственно ^ш-орских"'проблем. Переосмысливая легенды из Киево-Пэчерского патерика 4 Еразме-черноризце и Алимпии-иконописце, пибатель размышляет о су--иости и нерасторжимой взаимосвязанности духовной и материальной [постасей бнтия. Тела "творец и жизнь" помогает реализовать преде-

ташшшы Замятина о "телесности" духовного начала: инок Еразы, являясь. проводником божеского,: способен создать духовное - увековечить лик девы'Марии-, только познав телесную сторону жизни, которая имеет такую же- ценность, как и дух.

Разрушение- строгой стилизации приводит к тому, чго Последнее из названных произведений ничего общего с житием не икеет. В рассказе о канонике Симплиции автор не скрывает своего игрового, "камуфляжного" отношения к чуду, которое необходимо ому для передачи невероятной истории и имеет скорее сказочную природу. Однако жанровое; обозначение^ произведения,' мотивирующее возможность появления ребенка у мужчины /шутка, эпатаж/, "выстраивает" и некий "серьезный" план произведения: чудо вечного круговорота жизни /смерть -возрождение/ и материнства.

Б работе отмечается, что парадоксальное мышление Замятина ста-_^ лкивает в "чудесах"' два, казалось бы, взаимоисключающих сусловых потока. Один идот .ог "памяти жанра" яигия и призван воссоздать определенную, эг.оциональную реакцию на чудо /страх, слезь', умилзчио/ и. ' ашшав подражать 'житийному герою. Другой же, связанный с иронической позицией автора, с его принципиальным нежеланием впасть в умотекие, напротив, разрушает назидательно-шрализаторскую атмосферу "чуда". Однако несмотря на то, что писатель не использует всего семантического кодекса жития и отбивается от восьроизводвшш духовного подвига Героя в христианском.понимании /иронизирует над дитийной однозначностью .представлений о чуде духовного подвига/, само чудо в произведениях все-таки не разрушается. Оно предстает как "чудо жизни": чудо человечности, чудо творчества и чудо вечного возрождения жизни.

В третьей главе "Миф и индивидуальное сознаний" предпринята попытка проследить криоталлизацию основных образов-символов в художественной системе Замятина и окончательное формирование картины мира художника.

Первый раздел "Субъектная организация рассказов Е.И.Замятина 1910-х годов как способ проникновения во внутренний мир личности" посвящен изучению для творчестьа писателя темы личностного сопротивления обстоятельствам, экзистенциального поступка личности.

Изучение "тайного тайных", жизни души, способной противостоять засасывающему болоту жизни, становится в творчестве Замятина другим "полюсом" в преодолении релятивизма и безысходности. Е рассказах "Непутевый", "Африка",. "Север" автономная внутренняя жизнь личности предстает как оппозиция мечты и реальности. Писатель моделирует героическую и одновременно драматическую ситуацию: горой жизнь» расплачивается за мечту, и эта способность человека хоть на

миг' презреть свою ограниченную земную сущность ценятся писателем превыше всего. Анализ повествования, конфликта, особенностей сюжета, -образов-символов /Африка, север, фонарь, чрево/ в рассказах подтверждает, что проблематика замятинского творчества остается неизменной. Происходит лишь проецирование Законов "великого мироздания на внутренний мир личности, и микрокосм обнаруживает все составляющие макрокосма. Концептуально некоторые рассказы 1910-х годов явились "семантическими прообразами"'поздних произведений художника /"Чрево" - "Наводнение", "Африка" - "Ела"/.

В разделе подчеркивается особая роль рассказа "Чрево" в форю; ровалии картины мира художника. Полисемантический образ чреьа свидетельствует о зарождении авторских представлений а взаигосвязи всего в мире, проявляющихся п идее изоморфностп , человеческого тела - прирояз, зеаде. Мот\т деторождения, основопологающий для творчества Замятина, помогает художнику развернуть свою концепцию взаимоперетекаемости биологического и духовного в человеке. Мате~ ринство - это и сашвозраждающаяся природа, и важнейшая духовная реализация женского начала.

Во втотом раздела "Рассказы 1920-х годов: движение к психологизму" исследуется мифологизация индивидуального сознания в творчестве Е.И.Замятина.

Начало 20-х голов - это время формирования трагедийного мироощущения хуложника. Мотив' рока, определяющий в позднем творчестве Замятина /"Ела", "Часы", "Лев", "Встреча"/,реализуется пока на времениом"'материалв. Герои рассказов "Детская", "Мамай", "Пещера", закинутые революцией в леляной хаос жизни, ощу.цаот себя игрушкой е руках судьбы. :!х существование перечеркивается некой враждебной о1< лой "круга жиз1ш".

В работе анализируется символика пространства в рассказе "Пещера". Семантика холода, льда, тьмы, пещеры воссоздает образ враждебного человеку пространства, которое фатально ограничивает бытие личности, возвращая ее к пещерному сознанию.

"Рассказ о Самом Главном"/1923/ стал не только своеобразным завершением темы революции в творчестве Замятина, но и воссозданием трагического, постапокалиптического мироощущения в наиболее очищенной от жизненной конкретики форме. Трехуровневая организаци. пространства /мифологическая по своей сути: земля-человек-небо/, введение в повествование фантастики выполняют миромэделирутащую ро Устремленность бытия от природно-биологического /червь/-НЕерх, к далекой звезде, универсально "скрепляет" все три сюжетные линии рассказа единством идеи. И логику авторской мысли позволяет прослс-

дать трансформация структурообразующего мотива /мотива Самого Главного/ на каждом сюжетном уровне. Использование космогонического символа Б.Б.Розанова /"гусеница-куколка-бабочка"/ в структуре текста поверяет точки зрения, жизненные позиции воюющих сторон универсальным вопросом: будет ли после страданий и смерти новая прекрасная жизнь?

Анализ многоплановой сюжетной организации, системы образов, символического плана произведения доказывает, что авторский идеал связывается с любовью, имеющей своим истоком материнское чувство. В рассказе оформляется представление о мироздании как естественно-природном, "закодированном" в идее материнства, женственной самоотдачи /образы Матери, Тали, матери Дорды/. Утверждение материнства, родов я центре мироздания сближает замятинскуо концепцию бытия с онтологией В.В.Розанова.

Исследование психологии человека, его самоопределения п круга; природного продолжается в рассказе "Нашднение"/1929/. Писателя з нимает проблема соотношения "природы человека" как части общего природного мира и как субстанции, выделившейся из своего лона. Мощным инструментарием в постижении, внутреннего rapa личности становится здесь психоаналитическая философия З.Фрейда. Логика автор ской мысли в рассказе повторяет в своих основных чертах логику тр да Фрейда "Я и Оно". В произведении представлен сам процесс бор.б: нравственного "сверх-Я" с бессознательным и темным "оно" в луше человека.

Миф становится в произведении средством проникновения в психо . логию человека. Предельно очищая бытие личности от социальных и культурных напластований, Замятин соотносит внутренние импульсы человеческой души с природными проявлениями. Анализ лейтмотивов важнейших мифологем /наводнение, кровь, живот, яма, дно, маятник/ приводит к мысли о текучести и непознаваемости бытия внешнего и . внутреннего. Этому служит и актуализация архаической семантики воды как "жизненного символа пребывающей во тьме дуии"/К.Г.Юнг/, сообщающей произведении многочисленные культурные ассоциации /лет генды о семи днях творения и Ееликом потопе, связанные свяленной семантикой числа 7 - количеств^ глав в рассказе/.

Однако наличие мифологической парадигмы в рассказе не доказкв ет, что концепция"мифического мышления"/В.Шмид/ исчерпывает азтор ский замысел. Мифологическое выступает здесь как подсознательное, тогда как центральной проблемой произведения становится все же пр блзма покаяния. • Анализируя ментальную работу Софьи /осознание соб твенной вины и необходимости ее искупления/, автор реферируемого сочинения отмечает, что покаяние в рассказе осмысливается как ка-

тарсическое приобщение души героини к нравственному природному миропорядку. Значительность человеческого, противостоящего животному в натуре Софьи подчеркнута существованием Ганьки как антипода,"биологического дзойншса Софьи. И выздоровление героини воспринимается ¡сак своеобразный "ответ " прироцы на способность личности к нравственному поступку.

В "Наводнении" не поддающееся изображению бытие - внутренние цветения человеческой Души-, то, что позднее назовут потоком сознания, воспроизводится через столкновение разноуровневых картин /социальных, природных, бытовых/, то есть монтажное построение. "Монтажные"поиски Замятина 20-х годов не только зпискваю'т его, творчество в литературный и культурный контекст своего прзгет, по и отлсча-зт эстетическим установкам писателя. Настойчивой' требование от литературы философского синтеза, не изображения быта, а. выражения бытия, с'толь часто декларируемое в критических статьях Замятина, имеют непосредственный выход на монтажное сознаний к шнтат как композиционный прием.

В жанровом отношении'"Наводнение",- это психологическая новелла со всеми присущими данной жанровой форме специфическими чертат,та: однособнтийностью, наличием кульминации в яте поворотного пун-ста композиционной "кривой", преобладанием действия /я внешнего я внутреннего/ над описательность'о, а, так следствие, драгатизмом повествования. " ' _

В работа отмечается, что в рассказе "Наводнение", как и в других произведениях Замятина, в авторские представления об устройстве мира помогает проникнуть категория женственного. Ь основе за-мягинского космоса лежит маторйалыю-тзлесная модель мира. Центре?' его является живородящая сущность ьемлл, в семантике которой нераздельны страдание и радость, рождение к смерть, трагедия: и любовь. Эта концепция женщинк-ттери-земли осложняется у Замятина представлением и о трагедии нерождения /мотив бесплодий'' и о муках появления человека на свет. Рожденный в безликом природно-мнфологиче -ском лоне,, человек обречен на трагический процесс самопознания.

В отношениях смысловой" дополнительности к "Наводнению" находится рассказ "Ела", написанный годом раньше- в 1923 году. Многоплановая структура сюжета /наличие параллельных мифологических интерпретаций традиционного сюжета русской литературы/, амбивалентность главного образа-символа /воды/ приводит к внводу о том, что художник осмысливает человеческий путь как. экзистенциальную необходитость выделиться из природного мира, осознать и утвердить свою уникальность. Исполненный вечного драматизма и нередко гибельный, этот- путь, тет не менее, только и может удостоверить он-

тологический статус человека, подключить его к законам целостного мира.

Идея изоморфизм? /"все во всем"/ - итог авторских размышлений не только о мире - текучем, противоречивом и изначально трагическом, но и о самоопределении личности в природном миропорядке. Концепция изоморфизма позволяет проникнуть в авторское представление о мироздании как трагическом творчестве природы, которое неизменно повторяется, самоосуществляется в судьбе отдельной ли- • чности.

В работе подчеркивается-, что замчтинскои скепсис по отношению к лобш.. попыткам умозрительного преобразования кира и всяким утопическим ш дел км не I омет быть абсолютизирован и распространен на восприятие Замятиным мира и человека в целом. 1Ыа признание самоценности индивидуального поиска истины как жизненного творчества не позволяет художницу оценивать мир как распадающийся, утративший всякий 9КЫСЛ.

. 2 'заключении подводятся общие итоги работы по исследог-анич особенностей поэтики налой прозы Е.И.Замятина, позьолиацих проникнуть в картину мира художника, и намечаются перспектив'-' дальнейшей работы.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. "Поединок" ^.Куприна и "На куличках" ¿.Замятина /опыт сравнительного анализа/ //Проблеет художественного.метода русской литература квнца Х1Х-начала XX веков: Тезисы докладов крымской научной конференции. 18-20 сентября 1990.'- Симферополь, 1990. -

- С. 157-158.

2. Оюжетно-композишюнное своеобразие повестей И. Замятина 1910-х годов// Материалы вторых Зейфуллинских чтений. Т.1. - Целиноград, 1991. , С.97-98. .

■3. Традиции народной культуры в повестях д'. И. Замятина 1910-х годов// Традиции в контексте русской культург; Материалы к научной конференции. - Череповец, 1992.- 0.Р0-91.

4. Особенности повествования в антиутопических сказках ¿.И.Замятина/ Проблемы литературных жанров: Материалы УН научно;, межвузовской конференции. ,4-7 мая 1992.г Томск, 1992.- С. 110-111. * С. Еанровое своеобразие повестей К. И.Замятина 1910-х годзр// Гьорчо-ство Евгения Замятина: Проблемы изучения и преподавания/ Ьагэриалн ЛерЕых Российских замятинских чтений,- Тамбов, 1992.- 29-10