автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Маньчжурские письменные памятники как источник по истории и культуре империи Цин XVII-XVIII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Маньчжурские письменные памятники как источник по истории и культуре империи Цин XVII-XVIII вв."

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

Санкт-Петербургский филиал

На правах рукописи

ПАН Татьяна Александровна

МАНЬЧЖУРСКИЕ ПИСЬМЕННЫЕ ПАМЯТНИКИ КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЕ ИМПЕРИИ ЦИН XVП-XVПI ВВ.

Специальность 07.00.09 - Историография, источниковедение и методы исторического исследования

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Санкт-Петербург 2004

Работа выполнена в Секторе Дальнего Востока Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН

Научный руководитель: доктор исторический наук, профессор

Кычанов Евгений Иванович

Официальные оппоненты: доктор исторический наук, профессор

Смолин Георгий Яковлевич

Защита состоится 24 декабря 2004 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 002.041.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Санкт-Петербургском филиале Института востоковедения РАН по адресу: 191186 Санкт-Петербург, Дворцовая наб., д. 18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН

кандидат исторических наук Успенский Владимир Леонидович

Ведущая организация: Государственный Эрмитаж

Автореферат разослан ноября 2004 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат исторических наук

С.А. Французов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью изучения письменных источников на маньчжурском языке, относящихся к периоду возникновения и формирования империи Цин (1644—1911), а также заметно возросшим в 1970-1980-х гг. научным интересом в мире к истории и культуре маньчжуров. На всем протяжении существования империи Цин официальными языками в ней были китайский и маньчжурский. В связи с этим изучение этого периода является предметом двух востоковедных дисциплин: китаеведения и маньчжуроведения.

Маньчжурские и китайские книги и рукописи стали появляться в России и Европе в начале XVIII в. с установлением торговых и культурных связей с цинским Китаем. Все эти издания и материалы относились к истории и культуре империи Цин и изучались с большим вниманием в XXVIII и XIX вв., поскольку давали необходимые знания об огромной империи, с которой Россия, в первую очередь, стремилась развивать добрососедские отношения. Однако с падением маньчжурской династии исторические исследования в мире проводились исключительно по источникам на китайском языке; при этом историческая важность маньчжурских материалов недооценивалась. Они считались дословными переводами с китайского, и поэтому не использовались историками. С середины XXX в. европейское и японское востоковедение постепенно возвращалось к пониманию важности маньчжурских материалов, что послужило толчком к возрождению мань-чжуроведения как самостоятельной науки.

Научная традиция русского маньчжуроведения считалась одной из самых сильных в мировом востоковедении. Многие тексты цинского периода стали известны европейской науке благодаря переводам с маньчжурского языка на русский, сделанными В.В. Горским, И.К. Россохи-ным, А.Л. Леонтьевым, З.Ф. Леонтьевским и др. Однако в XXX в. традиция маньчжуроведных исследований была фактически прервана по нескольким причинам, основной из которых была анти-маньчжурская (по сущности своей анти-монархическая) направленность изучения во всем мире цинского периода после свержения маньчжурской династии. Российские историки, создавая свои труды по истории Цин, использовали только китайские источники этого периода, что отражено в коллективных работах и ряде отдельных статей.1 После Второй мировой войны маньчжурский язык и культура изучались отдельными учеными в плане сравнительного тунгусо-маньчжурского языкознания (О.П. Суник, В.И. Цинциус, В.Л. Ав-рорин, И.Т. Мороз) и лишь немногие обращались непосредственно к тек-

История северо-восточного Китая XXVII-XX вв. Владивосток, 1987; Маньчжурское владычество в Китае / отв. ред. С.Л. Тихвинский. М., 1966; Г.В. Мелихов. Маньчжуры на северо-востоке Китая (XVII в). М., 1974; Б.Г. Доронин. Китай XXVH-XVШ вв. Проблемы историографии и источниковедения. Л., 1988; Б.Г. Доронин. Историография императорского Китая XXVП-XVШ вв. СПб., 2002.

стам (Е.П. Лебедева,М.П. Волкова, Л.В. Тюрюмина). Около 20 лет назад автор предлагаемой диссертации продолжила работу М.П. Волковой над маньчжурскими материалами Рукописного отдела Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН (СПбФ ИВ РАН) по составлению его научного описания и публикации памятников.

По мере описания и изучения маньчжурских рукописей и ксилографов из европейских, китайских и российских коллекций были обнаружены и стали объектом исследования многие уникальные материалы по истории и культуре раннего периода династии Цин. Поскольку традиция российской школы маньчжуроведения оказалась прерванной, то возникает насущная необходимость ввести обнаруженные тексты в научный оборот и дать обоснование их ценности.

Источниковедческой базой исследования являются памятники маньчжурской истории и литературы, опубликованные за последние десятилетия японскими и европейскими учеными, а также обнаруженные диссертантом во время работы в маньчжурских хранилищах европейских стран и Санкт-Петербурга. Наиболее значимыми являются «Первоначальный маньчжурский архив», «Старый архив на маньчжурском языке», рукописи по ранней истории маньчжур, идентифицированные диссертантом в Музее Гиме (Париж), религиозные и литературные тексты из Рукописного фонда Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН. Диссертация основана на текстах созданных маньчжурами, китайцами и монголами в XVII-XVШ вв. Работы европейских миссионеров на маньчжурском языке диссертантом не используются, поскольку являются переводами христианской или европейской научной литературы. Цели и задачи исследования:

— проследить историю образования основных маньчжурских фондов в России и Европе и показать степень их изученности;

— показать неоспоримую важность маньчжурских источников для изучения этого периода;

— выявить и проанализировать наиболее значимые маньчжурские исторические тексты, которые могут дополнить или уточнить историческую картину формирования династии Цин;

— представить религиозную литературу с целью выяснения конфессиональной ситуации в полиэтническом государстве, которым являлась империя Цин;

— выявить основные произведения оригинальной художественной маньчжурской литературы;

— проследить историю развития маньчжурского языка как официального языка империи Цин, на котором создавались исследуемые тексты;

— установить степень культурной китайско-маньчжурско-монгольской интерференции и особенности национальной маньчжурской культуры. Распределение материала по разделам (маньчжурские памятники по

истори Цин, религиозные тексты, литературные произведения на маньчжурском языке, словари и хрестоматии) позволяет более наглядно по-

казать маньчжурскую специфику материалов, относящихся к периоду Цин XVII-XVIII вв., и их актуальность для создания целостного представления о политической и культурной жизни этого периода.

Предмет исследования: процесс зарождения маньчжурской историографии и концептуализация идеологической, религиозной и культурной жизни империи Цин ХУП-ХУШ вв. Временные рамки предлагаемой диссертации определены тем, что этот период вместил в себя начало формирования маньчжурского государства, его усиление и экспансию, а также — наивысший подъем культуры. Именно в это время были созданы основные маньчжурские памятники, как оригинальные, так и переводные с китайского и монгольского языков. Научная новизна исследования:,

— дана характеристика основных французских и санкт-петербургских коллекций маньчжурских рукописей и ксилографов, которые отражены в опубликованных монографиях диссертанта;

— предложены новые прочтения некоторых уже известных текстов, а также введены в научный оборот новые источники, которые диссертанту удалось обнаружить при составлении каталогов маньчжурских фондов;

— введены в научный оборот отечественного востоковедения редкие маньчжурские тексты по ранней истории Цин, на основе которых создавалась маньчжурская историография и китайские историографические труды этого периода. Показана их значимость для изучения этого периода китайской истории, поскольку они в значительной степени полнее китайских источников и предлагают иную интерпретацию происходивших событий;

— проанализированы религиозные тексты на маньчжурском языке, что позволило создать более целостную картину этого аспекта культуры империи Цин, в которой в равной степени развивались как шаманство, так и буддизм в качестве государственных религий;

— показано, что к концу XVIII в. маньчжуры создали тезаурус китайской культуры на родном языке и могли средствами родного языка передавать сложные понятия и образы китайской литературы;

— проанализированы маньчжурские словари и хрестоматии, свидетельствующие о том, что маньчжурский язык поддерживался и развивался на всем протяжении истории Цин, хотя знаменные маньчжуры, монголы и китайцы со временем стали относиться к маньчжурскому языку только как обязательному для продвижения по службе, переходя в быту на китайский язык.

Теоретическая ценность и практическая значимость результатов исследования. Разбираемые маньчжурские памятники по истории и культуре династии Цин XVII-XVШ вв. значительно восполняют пробел в исследовании этого периода в отечественном востоковедении. Представленный в них фактический материал позволяет взглянуть на империю Цин как на период сосуществования двух культур - на китайском и маньчжурском языках. Материалы и выводы диссертации могут быть

использованы при создании обобщающих работ по китайской историографии, истории и культуре династии Цин, а также при составлении учебных пособий и лекционных курсов по истории становления маньчжурского государства, маньчжурской религии и литературы, а также общего курса по маньчжуроведению.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации были представлены на Годичных научных сессиях СПбФ ИВ РАН (1980— 2004 гг.), заседаниях Института лингвистических исследований РАН (1999, 2001, 2003 гг.), ежегодных заседаниях Постоянной Международной Алтаистической Конференции (Р!АС - 1990-2003 гг.), Международных конференциях по маньчжуроведению в Китае (1990, 1992, 1994, 1996, 1998, 2001, 2004 гг.), на конференциях Международного общества по изучению шаманизма (1993, 1998, 2004). По тематике диссертации был прочитан доклад на заседании Коллеж дэ Франс (Париж, 1997 г.), а также на заседании Ученого совета СПбФ ИВ РАН (2003 г.); прочитан спецкурс в Сорбонне (Париж, 1997 г.) и на Летней школе Амурского государственного университета (Благовещенск, 2002 г.).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка литературы и приложения с основными маньчжурскими текстами, разбираемыми в диссертации, и их переводом на русский язык.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность выбранной темы, определяются цели и задачи исследования.

Глава 1 «История образования и изучения маньчжурских фондов в Европе» представляет подробный исторический очерк возникновения и изучения самых крупных маньчжурских фондов Европы - в Париже и Санкт-Петербурге. Формирование коллекций началось с установлением первых торговых, научных и дипломатических связей Европы с Китаем; в результате этого зародились научное китаеведение и маньчжуроведе-ние. В первом параграфе главы дается история образования, а во втором параграфе — изучения и каталогизации маньчжурского фонда СПбФ ИВ РАН. Эта работа была начата еще в XIX в. и закончена составлением диссертантом описания маньчжурских рукописей и ксилографов СПбФ ИВ РАН.2 Вторая самая крупная коллекция Европы хранится в Национальной библиотеке в Париже. Изучению и публикации ее материалов, а также еще тринадцати парижских коллекций, описанных диссертантом3 посвящен третий параграф главы.

2 Пан ТА. Описание маньчжурских рукописей и ксилографов Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН. Вып. 2, Висбаден, 2001.

Pang T.A. Catalogue of Manchu Materials in Paris. Wiesbaden, 1998.

Работая с маньчжурскими материалами указанных книгохранилищ, диссертанту удалось исследовать ряд уникальных рукописей и ксилографов по истории и культуре династии Цин, например, «Обращение Поздней Цзинь к минскому императору Ваньли» (Музей Гиме), «Написанная императором ода Мукдэну» (СПбФ ИВ РАН и Национальная библиотека в Париже), «Рассказы ста двадцати старцев» (СПбФ ИВ РАН) и многие другие.

Глава 2 «Маньчжурские памятники по истории династии Цин»

посвящена становлению и развитию маньчжурской историографии. Основными источниками по истории китайских династий обычно считаются «Правдивые записи» иш лу, подневные записи ци цзюй чжу (доел, «записи о деяниях в пути и пребывании на месте»), священные наставления императоров шэн еюнь, династийные истории и др. Как показывают исследования современных маньчжуроведов, таких как М. Вай-ерс, Дж. Стари, Канда Нобуо, Мацумура Дзюн, Ван Чжунханя и многих других, все вышеперечисленные китайские тексты по ранней истории Цин основываются на маньчжурских архивных материалах. В первом параграфе главы диссертант разбирает наиболее часто используемое собрание документов, относящихся к 1607-1636 гг. (за исключением 1622 и 1633-1635 гг.), которое условно называется «Маньвэнь лао дан» («Старый архив на маньчжурском языке»).4 Его оригинал был записан монгольским, или старо-маньчжурским письмом, без диакритических знаков, но в 1775 г. и 1778 г. по приказу Цяньлуна были сделаны два новых списка по 180 тетрадей каждый: первый воспроизводил оригинал без диакритики и позднее был условно назван «Записи без точек и кружков» (для хранилища Чун-мо-гэ в Шэньяне [Мукдэне] — первой столице маньчжуров), второй список был написан классическим маньчжурским письмом и был озаглавлен «Записи с добавлением точек и кружков» (для хранилища в канцелярии Нэй-гэ в Пекине). Текст представляет собой регистрацию основных событий в истории раннего маньчжурского государства, записи административного характера, постановления императора, назначения на должности, события внутренней жизни дворов Нурхаци и Хун Тайчжи. Это — самые ранние оригинальные источники по истории маньчжур. Поскольку в российской литературе они еще не введены в научный оборот (так как существуют только в маньчжурском варианте, а японский и частичный китайский переводы являются редкими изданиями), то в диссертации дана история их изучения. Она начинается в 1905 г., когда японский ученый Наито Торацзиро исследовал книжные хранилища императорского дворца в Шэньяне и опубликовал информацию о находящихся в нем рукописях.

4 Мамбун ро:то:. Tongki fuka sindaha heigen i dangse. "The Secret Chronicles ofthe Manchu Dynasty" 1607-1637. Translated and annotated by Kanda Nobuo, Shimada Johei, Matsumura Jun, Okada Keiji, Honda Minobu, Okada Hidehiro. 7 vols. Tokyo, 1955-1963.

Именно он условно обозначил коллекцию этих документов как «Мань-вэнь лао дан», и с тех пор это название прочно закрепилось в историографии. Работу завершила группа японских ученых в 1956-1963 гг., издав семь томов текста в латинской транслитерации с подстрочными и с литературными переводами на японский язык. Только после публикации полного текста «Маньвэнь лао дан» началось планомерное исследование оригинальных маньчжурских документов периода становления империи Цин. Именно японским ученым принадлежит первенство в сравнительном изучении этих маньчжурских документов с китайскими ши лу. Только в сентябре 1962 г. в музее Гу-гун в Тайбэе были обнаружены оригиналы «Старого архива на маньчжурском языке», которые условно названы «Цзю маньчжоу дан» («Первоначальный маньчжурский архив»). Факсимильное издание текстов в десяти томах было осуществлено профессором Чэнь Цзесянем в 1969 г.5

Однако было бы неверно утверждать, что только тексты «Цзю маньчжоу дан» и «Маньвэнь лао дан» явились основой составления ши лу. Безусловно, существовало большое количество других текстов времен Нурхаци, которые не дошли до нас или еще не обнаружены. Во время составления каталога маньчжурских материалов в Музее Гиме диссертантом были обнаружены две старые рукописи и один ксилограф, не имеющие ни названия, ни даты, однако их содержание касалось событий времен правления Нурхаци. Это была уникальная находка в недрах европейского книгохранилища, поскольку до последнего времени ученые считали, что все ранние маньчжурские тексты уже учтены и находятся на Тайване и в Китае. В 1998 г. все три текста были изданы диссертантом факсимиле (в соавторстве с Дж. Стари). Обнаруженные рукописи являются прекрасной иллюстрацией того, как старо-маньчжурские тексты могут помочь в уточнении некоторых сюжетов, отраженных в поздних исторических текстах династии Цин. Например, в «Маньчжоу ши лу», «Хуан Цин кайго фанлюэ» и «Цин ши гао» есть упоминание о двух покушениях на Нурхаци в 1584 г., которые описаны идентично. Одна из рукописей музея Гиме повествует о том, что на Нурхаци покушались шесть раз, и она, в дополнение к имени Ису, указывает имена еще пяти человек. Становится очевидным, что сам Нурха-ци был осведомлен о попытках уничтожить его, предпринимавшихся членами его клана. Видимо, в более поздних текстах ши лу и «Хуан Цин кайго фанлюэ» при создании образа первого маньчжурского правителя внутриплеменная борьба сознательно затушевывалась.

Обращение к маньчжурским текстам позволяет исправить и некоторые историографические ошибки, прочно укоренившиеся в русской синологии. Как известно, в официальной китайской исторической литературе император упоминается или под девизом правления или под храмовым именем. Говоря о втором маньчжурском императоре, в китай-

Цзю маньчжоу дан. Под ред. Чэнь Цзесяня. Тайбэй, 1969. 10 т.

ских текстах пишут либо император Тяньцун (1627-1636) или Чундэ (1636-1644), либо Хуантайцзи, либо храмовое имя Тайцзун. В маньчжурских текстах это имя записано как Хун Тайчжи (Hung Taiji). В русской и европейской литературе второй маньчжурский император называется Абахай. Именно ранние маньчжурские документы дают точное имя второго императора.

Напомним, что девизы правления были введены маньчжурами под влиянием китайской официальной традиции. В «Цзю маньчжоу дан» и «Маньвэнь лао дан» Нурхаци и его сын упоминаются по обращению к ним с использованием обязательного эпитета: по отношению к Нурхаци используется Sure kundulen han - «Мудрый почтенный хан» в период, когда Нурхаци провозгласил империю Поздняя Цзинь (1616-1636) и принял девиз правления по-маньчжурски Abkai fulingga (благословенный Небом), а по-китайски Тяньмин (Мандат Неба). В маньчжурских текстах Нурхаци упоминается только по вышеуказанному эпитету, однако девизы правления имели ограниченное употребление — они были выгравированы на печатях и монетах периода 1616-1626 гг. Второй маньчжурский император в старинных маньчжурских документах обозначен как Sure han — «Мудрый хан». В китайских текстах того времени даются китайские девизы его правления. Таким образом, маньчжурское обращение к императору Sure han - «Мудрый император» являлось обязательным эпитетом, который в некоторых случаях использовался подобно традиционному китайскому девизу правления (датировка на монетах), однако им не являлся. Исследования показали, что только в маньчжурских текстах начиная с периода Цяньлун, т.е. с 1736 г., когда составлялись ши лу первых маньчжурских императоров, появляется маньчжурский вариан девиза правления Abkai sure, т.е. Тяньцун — «Небесная мудрость». Диссертант показывает как этот титул попал в европейскую литературу через ошибочный перевод Горского, который был повторен Э. Хауэром.

На материале ранних маньчжурских и современных им монгольских текстов диссертант доказывает, что имя второго маньчжурского императора было Хун Тайчжи (хотя и совпадающее фонетически с монгольским титулом хунгпайчжи). Это имя пишется в два слова, поэтому диссертант предлагает писать его в соответствии с маньчжурским оригиналом, при этом обе части с прописной буквы (как уже принято и в некоторых европейских работах). Имя Абахай применительно к нему — историографическая ошибка. Поскольку она произошла в работе Горского, то настало время исправить эту ошибку и в трудах российских историков, несмотря на то, что она прочно укоренилась в учебниках и научных работах.

Ранние маньчжурские архивные документы содержат ценную информацию о возникновении и становлении государства под руководством Нурхаци и Хун Тайчжи. В этих текстах уже имеются основные положения идеологической политики, на которых строилось будущее государство. Второй параграф главы посвящен ксилографу из Музея Гиме, обнару-

женному диссертантом во время работы над составлением каталога французских библиотек. Памятник является маньчжурской версией уже известного китайского текста из Пекинской национальной библиотеки «Обращение Поздней Цзинь к Минскому императору Ваньли». В отличие от китайской обнаруженная нами маньчжурская версия является более полной и содержит дополнительные факты по ранней маньчжурской истории и литературе. Повествование ведется от первого лица и представляет собой обращение императора Нурхаци к китайцам. Письма Нурхаци, собранные в «Цзю маньчжоу дан» и «Маньвэнь лао дан», также свидетельствуют о том, что в период завоевания китайских городов в Ляодуне в 20-е годы XVII в. Нурхаци неоднократно обращался к китайцам с призывом перейти на сторону маньчжур. В связи с тем, что у нас нет более точных сведений о времени появления как китайской, так и маньчжурской версий, диссертант пока принимает датировку текста, предложенную японским историком Иманиси Сюндзю - около 1623 г. В связи с этим можно утверждать, что обнаруженный нами ксилограф из Музея Гиме является самым ранним маньчжурским печатным изданием, рукописный протограф которого пока еще не найден. Политическая значимость этого документа заключается в том, что Нурхаци обосновывал предстоящую гибель династии Мин и неизбежную потерю ею Мандата Неба желанием самого Неба. Обнаруженный нами текст «Обращения», составленный в самом начале существования маньчжурского государства, является уникальным образцом ранне-маньчжурской государственной идеологии, сочетающей в себе шаманское верование во всемогущего повелителя неба Абкай эндури и «конфуцианскую» концепцию Неба. На исторических примерах Нурхаци показывает, что Небо отдает предпочтение малому государству, передавая небесный мандат его правителю. Поскольку, по его мнению, именно его империя Поздняя Цзинь (1616-1636) получила поддержку Неба, то период своего правления (1616-1626) Нурхаци назвал по-маньчжурски Abkaifulingga (благословенный Небом) и по-китайски Тяньмин (Мандат Неба). Поскольку «Обращение» имеется на маньчжурском и китайском языках, то это подтверждает его практическое назначение как агитационно-разъяснительного памфлета, направленного на привлечение сторонников как среди китайцев, так и среди соседних народов (тунгусо-маньчжурских племен, монголов, корейцев).

В третьем параграфе разбираются маньчжурские версии ши лу, бэнъцзи, ци цзю чжу и шэнсюнъ. Материалы «Первоначального маньчжурского архива» послужили основой для составления «Правдивых записей о правлении императора Тайцзу», которые были написаны по-маньчжурски, по-китайски и по-монгольски при участии ученых Хифэ, Ло Сюцзина и Гариня в 1636 г. После смерти Хун Тайчжи (в 1643 г.) события его времени были описаны в «Правдивых записях о правлении императора Тайцзуна». Однако оба текста были напечатаны только в 1740 гг. в период правления Цяньлуна. Китайские версии этих истори-

ческих документов широко известны, но маньчжурские версии сохранились не полностью и почти не исследованы. Несмотря на то, что первоначальный вариант «Тайцзу ши лу» был написан по схеме китайских хроник, он имел определенную маньчжурскую специфику: ши лу было посвящено делам самого Нурхаци и его жены - императрицы Сяоцзу, матери Хун Тайчжи. Позднее, во время регенства Доргоня (брата Хун Тайчжи) «Тайцзу ши лу» было отредактировано: были убраны места, прославляющие императрицу, что связано с борьбой братьев за наследование престола. Следующая редакция маньчжурского текста была сделана во время правления императора Шуньчжи (1644-1661), когда составлялись «Правдивые записи» второго императора Хун Тайчжи — Тайцзуна, завершенные в 1655 г.

Основой для составления ши лу и бэньцзи (разделов династийных историй, хронологически излагающих события каждого правления) являлись подневные записи деяний императоров ци цзюй чжу, которые записывались в течение всего правления, в отличие от ши лу, составлявшихся после смерти императора. Подобная официальная фиксация событий началась только при императоре Канси, поэтому самыми ранними маньчжурскими ци цзюй чжу являются «Подневные записи императора Канси». По материалам этих текстов можно проследить эволюцию маньчжурского языка: если в начальный период в языке чувствуется сильное влияние монгольского языка, использование маньчжурских топонимов и названий дворцовых построек, то в более поздних ци цзюй жу маньчжурские термины заменяются на китайские, а топонимы и названия даются в маньчжурской транскрипции их китайских иероглифических синонимов. По сравнению с китайскими редакциями маньчжурские тексты подневных записей более информативны и полны, не говоря уже о ши лу или бэньцзи, в которых довольно часто отсутствуют описания именно маньчжурских ритуалов и церемоний.

Особым произведением цинской исторической науки являются — шэн сюнъ (священные высказывания императоров), которые являются собраниями указов, высказываний и наставлений зафиксированных и разбросанных по всему корпусу ши лу. В отличие от ши лу, где события располагаются в хронологическом порядке, в этих работах материал расположен по рубрикам. Их маньчжурская версия до сих пор не являлась объектом специального исследования, и ее анализ был только начат М.П. Волковой.

Характеристика и особенности маньчжурских источников по ранней истории государства Цин позволяют сделать вывод о том, что обращение только к их китайским версиям оказывается недостаточным. Это в значительной степени касается раннего этапа становления государства, периодов правления Нурхаци и Хун Тайчжи, когда маньчжурские источники дополняют и уточняют некоторые факты цинской истории и являются незаменимыми при изучении этого периода.

Глава 3 «Религиозные тексты на маньчжурском языке» посвящена анализу текстов, которые, в основном, относятся к шаманизму и буддизму.

В первом параграфе «Шаманство» говорится о том, что как и предыдущие некитайские династии, пришедшие в столицу Поднебесной из Центральной Азии или Дальнего Востока, маньчжуры уже имели свои представления о вселенной, божествах и духах, характерных для тен-гризма и шаманизма. Подобно всем тунгусо-маньчжурским народам Сибири и их предшественникам - чжурчжэням, маньчжуры практиковали шаманизм, верховным божеством которого был Абкай эндури (дух Неба). Шаманизм, а также умение стрелять из лука (с колена и с лошади на скаку) и говорить по-маньчжурски были признаны обязательными национальными характеристиками правящего этноса еще в период правления первых цинских императоров (начало XVII в.). Официальное признание шаманизма как государственной религии Ции произошло в царствование Цяньлуна и было узаконено «Утвержденным высочайшим указом Уставом шаманской службы маньчжур». В 1747 г. появился его рукописный вариант на маньчжурском языке, а в 1777 г. — на китайском языке. Печатные варианты были изданы соответственно в 1778 и 1782 гг. Памятник состоит из шести теурапеи-дэбтэлинь/цзюаней, в которых дается описание различных шаманских жертвоприношений во дворце Кунь-нин-гун и храме Тансэ в Пекине.

Несмотря на распространенность этого текста среди маньчжуров, его полный маньчжурский вариант в европейских коллекциях сохранился только в Национальной библиотеке в Париже и в Рукописном фонде Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН. Причина создания «Устава» объяснена Цяньлуном в предисловии к рукописи 1747 г.: «Поскольку шаманы последующего времени обучались маньчжурским речениям все друг от друга, путем устной передачи - в основном тексте постоянно возглашаемых молитвенных обращений при жертвоприношениях и в первоначальном произнесении напевов... мало-помалу появились несовпадения... Этим исконные обычаи, обряды маньчжур навсегда останутся вне забвения, ошибок и заблуждений, вследствие чего, можно выявить мое стремление к оказанию великого и высокого почитания обрядов шаманских жертвоприношений».6 В этом предисловии особо отмечено, что в тексте речь идет о шаманских жертвоприношениях в домах рода Ай-синь-Гиоро, т.е. они касаются всех членов императорского рода - от семьи самого государя до домов сановников. Это немаловажное замечание, поскольку дом императора представлял собой эталон ритуальных церемоний. Тем не менее «Устав» допускает тот факт, что каждый маньчжурский клан или род наряду с общими духами верхнего и нижнего миров имел свой пантеон духов-покровителей, которым они также приносили жертвы.

6 Цит. по: А.В. Гребенщиков. Устав шаманской службы маньчжуров. Рукопись. Архив востоковедов, фонд 72, оп. 1., ед. хр. 72.

Текст «Устава шаманской службы маньчжур» убедительно показывает, что описанные камлания являлись лишь частью дворцового быта, и их главное значение заключалось в уважении традиции. Как считает американский востоковед Никола ди Козмо, «Устав» был конечным результатом длительного процесса «создания национального самосознания маньчжур в китайской конфуцианской и буддийской среде. Если ранние императоры утвердили маньчжур в китайском мире политически, то Хунли [т.е. император Цяньлун — Т.П.]возвел образ маньчжур в отдельную нацию внутри многонациональной империи создав письменное историческое и культурное наследие».' В этом плане письменные маньчжурские материалы являются уникальными и самыми ранними аутентичными свидетельствами о шаманской культуре тунгусо-маньчжурских народов.

Во втором параграфе говорится о том, что религиозная ситуация в империи Цин была неоднозначной. Даже из приведенных в диссертации отрывков из «Устава» можно судить о сильном влиянии не только китайского ритуала, но и буддийских учений на шаманизм маньчжуров, в первую очередь потому, что в составе раннего государства Цин большую часть населения составляли монголы. Буддизм практиковался на северо-востоке Китая при династиях Ляо и Цзинь, т.е. в Х-ХШ вв. Мы можем говорить о том, что буддизм в определенной степени был частью маньчжурской культуры уже в конце XVI в. Безусловно, тунгусо-маньчжурские племена, в том числе цзяньчжоуские чжурчжэни во главе с Нурхаци, постепенно через монголов воспринимали буддийское учение. Однако на момент создания маньчжурского государства в начале XVII в. буддизм не успел стать господствующей религией на северо-востоке Китая в той мере, какой он укоренился среди монголов. Тем не менее, элементы буддийской культуры прочно вошли в маньчжурское сознание. На протяжении всей истории династии Цин тибетский буддизм действительно играл очень важную роль в религиозном развитии как собственно маньчжурского правящего дома, так и всей страны в целом, при этом в разные периоды его роль то повышалась, то понижалась.

Буддийская религиозная литература в период династии Цин, в основном, создавалась на тибетском, монгольском и китайском языках. На маньчжурском языке она существовала в сравнительно небольшом количестве, и до настоящего времени эта литература мало изучена.

Маньчжурский буддийский канон Ганджур создавался с 1772 по 1790 гг. В предисловии к нему император Цяньлун так объясняет необходимость создания этого варианта текста: «Первый перевод буддийских текстов (с санскрита. - Т.П.) был сделан на тибетский язык, второй - на китайский, третий - на монгольский. Наша августейшая династия Цин

Di Cosmo N. Manchu shamanic ceremonies at the Qing court // State and court ritual in China. Ed. by J.P. McDermott. Cambridge, 1999. P. 385.

правит Китаем уже более 100 лет. Эти три страны являются подданными нашего государства, но единственное, что отсутствует, это Канон на маньчжурском языке. Как же это возможно?!»8 Ганджур переводился не полностью, а лишь те тексты, которые считались подлинными словами Будды. По указу императора было напечатано всего несколько полных экземпляров маньчжурского Ганджура, из которых один хранился в пекинском храме Юн-хэ-гун, два экземпляра - в летней резиденции маньчжурских императоров в Жэхоле (Чэндэ), четвертый - в храме Ши-шэн-сы в Мукдэне. Диссертанту удалось обнаружить следы пятой маньчжурской рукописной копии Ганджура: о ней есть упоминание в рукописи Н.Н. Кроткова «Поездка осенью 1899 года в сибинский буддийский храм», хранящейся в Архиве востоковедов. Н.Н. Кроткое дает подробное описание буддийского монастыря сибинцев в Илийском крае, находящемся в деревне Пятой ниру (современная деревня Пятой ниру, недалеко от Чабчала, Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР). Один из павильонов этого монастыря был предназначен для хранения маньчжурского Ганджура. Дальнейшие исследования китайских источников, проведенные диссертантом, показали, что в 1952 г. этот монастырь был разрушен, шкафы разбиты, а рукопись сожжена. В настоящий момент сохранились лишь две копии маньчжурского Ганджура - в Библиотеке музея Гу-гун в Пекине и в Национальном музее в Тайбэе. Один том Ганджура хранится в Англии в библиотеке Института Вэлком, такой же — в Санкт-Петербурге в Российской национальной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина. Собственно маньчжурский перевод Ганджура почти не изучался маньчжуроведами, возможно из-за специфики текста, который требует не только знания маньчжурского языка и буддологии, но также санскрита, монгольского и китайского языков.

В отличие от редких изданий маньчжурского Ганджура, тексты буддийских сутр малого формата представлены во многих коллекциях мира. Самая богатая коллекция маньчжурских буддийских текстов в России находится в библиотеке Восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Это так называемые чойджод рабсал (тексты «проясняющие религиозную жизнь») - сборники сутр для постоянного употребления в ламаисткой практике. Существовало два направления переводов буддийских текстов на маньчжурский язык, что в определенной степени явилось отражением существовавших при Цин тибетской и китайской буддийской традиции. Большинство сутр и молитв переводилось с тибетского языка через монгольский, однако есть определенная часть текстов, которые из-за отсутствия тибетского оригинала переводились с китайского языка на маньчжурский (и затем на другие языки). Утилитарность использования буддийских текстов для религиозных практик подтверждается изданием в 1796 г. двух ти-

8 Цит. по: Kampfe H.-R. Einige tibetische und mongolische Nachrichten zur Entstehungsgeschichte des mandjurischen Kanjur // Zentralasiatische Studien, 9, 1975. S. 543.

бетских молитв - «Славословие Зеленой Таре» и «Славословие Белой Таре» - в китайской транскрипции иероглифами и транскрипции буквами маньчжурского алфавита для тех, кто не мог прочесть текст на тибетском языке. Маньчжурская транскрипция была сделана с использованием тех графем, которые ввел в маньчжурскую письменность Дахай реформой 1632 г., однако, как оказалось, этого было недостаточно, и в тексте попадаются графемы, изобретенные самим переводчиком Фэн-шэнь Цзилунем для обозначения звуков тибетского языка. Этот текст свидетельствует о дальнейшем развитии маньчжурской письменности. Незначительное количество буддийской литературы на языке правящей монархии отчасти объясняется тем, что в многочисленных буддийских и ламаистских храмах, построенных в Пекине и других городах империи Цин, службы велись на тибетском, монгольском и китайском языках, поэтому религиозная литература на этих языках издавалась в огромных количествах.

Даосская литература на маньчжурском языке очень незначительна и рассматривается в третьем параграфе главы. Сейчас, после тщательного изучения европейских маньчжурских фондов и составления их каталогов, мы можем сказать, что редкая маньчжурская рукопись «Дао дэ цзин» на маньчжурском и китайском языках хранится в Рукописном отделе СПбФ ИВ РАН. По-видимому, интерес маньчжуров к даосской литературе был связан с изучением ими китайской культуры, в которую они в полной мере окунулись с установлением их династии в Китае. Однако шаманизм и буддизм существовали на всем протяжении существования Цин - от момента ее зарождения на северо-востоке Китая до падения в 1911 г. Исследуемый материал показывает, что на начальном этапе становления маньчжурской государственности и Нурхаци, и Хун Тайчжи особое внимание обращали на формирование официальной идеологии. Циннами был создан некий симбиоз шаманизма и конфуцианства, основным элементом которого была интерпретация «функций» Неба. При этом тенгрийские и шаманские представления о духе Неба Абкай эндури совмещались с идеологическим представлением о Небе, вручающем мандат на правление мудрому правителю (в данном случае Нурхаци) и покровительствующему малому, но сильному народу - маньчжурам.

Конфуцианство существовало как господствующая идеология на протяжении всей истории Цин. Шаманизм поддерживался в Пекине среди маньчжурской знати как национальная, традиционная религия маньчжуров и был основной религией в отдаленных районах проживания маньчжуров. Если конфуцианство обеспечивало моральную и идеологическую стабильность цинского общества, то шаманство оберегало общество от злых духов. Однако, «заботу» о духовном развитии индивидуума взял на себя буддизм. Поскольку маньчжуры познакомились с буддизмом еще до завоевания Китая, то постепенно он стал частью их национальной традиции. В некоторых случаях тибетские ламы выполняли функции, характерные для шаманов. После утверждения династии

Цин в Китае тибетский буддизм постепенно стал играть важную роль в жизни императорского дома, о чем подробно изложено в докторской диссертации В.Л. Успенского «Тибетский буддизм в Пекине при династии Цин (1644—1911) в культурно-историческом контексте эпохи» (СПб, 2004). Маньчжурские императоры выступали в качестве буддийских правителей (верховных лам) в общении с тибетцами и монголами, в чем им помогали императорские наставники ди ши. Институт ди ши существовал в тангутском государстве Си Ся (982-1227) и в период монгольской династии Юань (1271-1368). В обязанности высокого ламы, занимавшего эту должность, входило обучение императора основам буддизма, проведение религиозных обрядов для него и его семьи, а также консультации по вопросам Тибета, Монголии и буддизма вообще. Это был человек, особо приближенный к императору. Если при китайских династиях Тан, Сун и Мин наиболее приближенными к императору были евнухи, то в конце XVII-XVШ вв. их роль играли буддийские императорские наставники. По мнению диссертанта, маньчжурской монархии таким образом удавалось дистанцироваться от китайского конфуцианского чиновничества, и это в определенной степени способствовало самосохранению маньчжуров. Позднее, в XIX в., ситуация постепенно менялась в пользу китайского, традиционного правления, буддийские монахи отдалялись от трона, и советниками становились евнухи. Особенно явным это становится в периоды правления Гуансюя (1876-1908) и при Цыси (1835-1908).

Глава 4 «Литературные произведения на маньчжурском языке» посвящена разбору маньчжурских литературных памятников, которые подразделяются на две категории: 1) переводная литература (конфуцианские произведения и художественная литература); 2) оригинальная литература.

В первом параграфе главы диссертант подробно анализирует первые маньчжурские переводы с китайского языка на маньчжурский — истории некитайских династий «Ляо ши», «Цзинь ши» и «Юань ши», а также уголовные кодексы династии Мин, послужившие примером для составления собственно цинских законодательных актов. По приказу Нур-хаци были начаты переводы «Сы шу» («Четверокнижие») и «Сань люэ» («Три тактики») Хуан Ши-гуна, «Лю тао» («Шесть стратегий») Лю-вана и «Вань бао цюань шу» («Книга десяти тысяч драгоценностей») Чэнь Чжиюя. В это же время Дахай руководил переводом династийной истории Трех царств, изданной в 1647 г. Интерес к этому периоду китайской истории был поддержан переводом романа «Троецарствие», изданным в 1650 г. Для маньчжуров как воинственного народа этот роман в увлекательной форме излагал стратегию китайских военных действий. Он был настолько популярен, что литературно-исторический герой Гуаньди стал примером для подражания и образцом военной доблести. Более того, Гуаньди был введен в пантеон божеств, которым поклонялись маньчжурские воины.

К 1650 гг. относятся переводы «Пятикнижия», «Мэнцзы», в 1691 г. был закончен и издан перевод истории Китая «Дополнение к Всеобщему зерцалу, правлению помогающему». Любопытно, что этот выбор китайских произведений для первоочередного перевода полностью совпадает с тем, что переводили тангуты, чжурчжэни, монголы при знакомстве с китайской культурой на этапах становления их государственности. Это свидетельствует о том, что при соприкосновении с китайской культурой правительства иноземных государств интересовались в первую очередь китайской идеологической и военной литературой. Маньчжурские императоры пошли дальше своих предшественников: репертуар их переводной литературы значительно богаче. Следует особо отметить переводы китайских художественных произведений на маньчжурский язык. Хорошо известны маньчжурские переводы романов «Троецарствие» (перевод 1650 г.), «Цзинь, Пин, Мэй», драмы «Западный флигель» (перевод 1710 г.) «Избранные истории из "Ляо чжай чжи и"» (перевод 1848 г.). Самым крупным литературным переводом на маньчжурский язык в период правления Канси была «Антология классической литературы» - «Гувэнь яньцзянь».

При Цяньлуне, в 1772-1789 гг., проводилась работа по составлению «Сы ку цюаньшу» - Императорской библиотеки «Полное собрание книг по четырем хранилищам». Этот крупномасштабный проект был непосредственно связан с отбором наиболее ценных книг и их описью. При этом проводилось изъятие и уничтожение по тем или иным причинам неугодных или крамольных произведений, содержащих выпады против правящей маньчжурской или других некитайских династий, а также книг аморальных или безнравственных с точки зрения властей. Тем не менее, многие китайские романы сохранились в маньчжурском переводе, которые были выполнены частными лицами и не были уничтожены во время переписи китайских книг. В Рукописном отделе СПбФ ИВ РАН хранится несколько маньчжурских рукописей никогда не издававшихся китайских романов. Таким образом, сохранившиеся маньчжурские рукописи китайских романов дают нам некоторое представление об уничтоженных сочинениях и являются уникальными списками. Учет китайских романов, не сохранившихся в оригинале, значительно расширяет наше представление о китайской литературе и литературных связях стран Дальнего Востока.

Во втором параграфе главы разбирается оригинальная маньчжурская литература, к которой диссертант относит произведения, изначально написанные на маньчжурском языке, а затем переведенные на китайский и монгольский языки, и которые еще не рассматривались в трудах отечественных маньчжуроведов и китаистов. Такие произведения издавались в трехъязычном варианте или каждый вариант отдельно. Наибольшее число самобытных маньчжурских произведений было написано в периоды правления императоров Канси и Цяньлуна. Императоры сами писали оды и сочиняли стихи на маньчжурском языке. В 1711 г. был издан сборник из

36 стихотворений императора Канси под названием «Написанные императором стихи "Бегство от жары в летнее время"», которые посвящены летней резиденции в Жэхоле (Чэндэ). Сборник состоит из двух тетрадей (одна на маньчжурском языке, вторая - на китайском).

Одним из наиболее популярных и известных произведений Цяньлу-на является «Написанная императором Ода Мукдэну», созданная им под впечатлением первого посещения в 1743 г. ранней столицы маньчжурского государства и могил предков. Несколько позже, в 1748 г., маньчжурский текст, записанный 32 почерками в подражание китайским квадратным почеркам, был переиздан в 32-х тетрадях. С культурологической точки зрения интересен сам факт создания этих почерков, который объясняется Цяньлуном в предисловии: «Начертание маньчжурских букв нашей династии совпадает с их произношением, поскольку их форма имеет небесное происхождение. Их писали в одиночку или попарно, добавляя больше или меньше черт, и они были доведены до совершенства Однако формы старинных китайских почерков датированы первоисточниками, а наши не были завершены и доведены до того же совершенства; и для печатей, и для печаток используют обычные буквы. Так как я на досуге занимался изучением старинных китайских почерков, я научил свой двор и приближенных тому, как нужно поступить, чтобы создать и записать различные виды старинных букв. Поэтому князья изучали книги и рукописи, они копировали их в соответствии с их старинными формами и создали 32 вида [маньчжурских шрифтов]. Они настойчиво просили меня написать "Оду Мукдэну", которую [я] составил в старинных маньчжурских и китайских знаках».9 Изобретённые 32 маньчжурских почерка, подобные китайским, были своего рода произведением искусства.

Ода написана в традиционном для китайской литературы жанре фу (маньчж. фучжурунъ) как поэма-описание одического характера. Именно в этом древнекитайском стиле с обилием аллюзий на ханьские оды, «Книгу песен», «Книгу истории» и другие классические произведения китайской литературы и философии Цяньлун написал китайский текст «Оды Мукдэну», а параллельно ему - маньчжурский. В Рукописном Отделе СПб Ф ИВ РАН хранится редчайший ксилограф «Оды Мукдэну» 1748 года издания, состоящий из 4 тао по 8 тетрадей. Хвалебный гимн тукечунь (кит. сун), написан в стихах и представляет собой поэтическое резюме предшествующей основной прозаической части фучжурунъ. Китайский текст сун в «Оде Мукдэну» выдержан в традиционном поэтическом стиле по четыре иероглифа в строке с постоянными реминисценциями из древних текстов. Авторская маньчжурская версия тукечунь также является стихотворной, но написана она в полном соответствии с правилами маньчжурского стихосложения. Анализ маньчжурской поэтической версии, проведенный впервые диссертантом, позволяет сделать следующие выводы: 1. правила маньчжурского стихосложения совершенно отличны

Ксилограф из маньчжурского фонда Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Шифр С 122ху1.Тетр.1,лл. 1а-3б.

от китайского; 2. китайские цитаты и парафразы из древнекитайской классической литературы вызывали у образованного китайца ассоциации с классическими текстами, однако они ничего не значили для маньчжура, воспитанного в другой культуре. Часто они были трудно переводимы на маньчжурский язык и передавались более простым языком; 3. автор маньчжурского текста иногда создавал совершенно новые фразы для пояснения своей мысли. Эти характеристики маньчжурского текста «Оды Мукдэну» были свойственны и другим параллельным китайско-маньчжурским произведениям и подтверждают мнение современных маньчжуроведов о том, что маньчжурский текст не является дословным переводом с китайского и заслуживает самостоятельного изучения.

Одним из редких произведений, первоначально созданном на маньчжурском языке, является текст «Рассказы ста двадцати старцев». Он составлен корчинским монголом Сун-юнем (1752-1835) во время его службы в Урге в 1785-1789 гг. В коллекции Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН имеется полная рукопись «Рассказов ста двадцати старцев». Ее текст предваряется тремя предисловиями - составителя Сун-юня, редактора Фурэнтая и переводчика на китайский язык Фу-цзюня, в 1809 г. сделавшего перевод. Этот текст никогда не был напечатан и существовал лишь в рукописном виде. Приводимые в диссертации переводы свидетельствуют о том, что к концу правления Цяньлуна, когда был составлен текст «Рассказов 120 старцев», конфуцианские основы морали и государственного правления воспринимались восьмизнаменными маньчжурами, как естественная часть их собственной культуры.

Другим образцом самобытной маньчжурской литературы являются тексты хрестоматий по изучению маньчжурского языка, которые использовались в знаменных школах для подготовки китайцев и маньчжуров для сдачи государственных экзаменов. Наиболее полной из подобных хрестоматий является «Сто глав», состоящая из диалогов, рассуждений, а также коротких рассказов, раскрывающих различные стороны жизни и быта маньчжуров. Основной текст «Ста глав» написан в китайском жанре би цзи.

Исследовав имеющийся материал, диссертант приходит к выводу, что в XVII-XVШ в. литературный процесс проходил параллельно на китайском и маньчжурском языке. Литература на маньчжурском языке создавалась самими маньчжурами, а также монголами, служившими в восьмизнаменных войсках.

Глава 5 «Маньчжурский язык: словари, грамматики, хрестоматии» посвящена истории возникновения маньчжурской письменности и изучению маньчжурского языка как самими маньчжурами, так и монголами и китайцами.

Маньчжурский язык был государственным языком Поздней Цзинь (в 1636 г. переименованной в Великую Цин), а с приходом маньчжуров в Китай он стал официальным языком наравне с китайским. Необходимость ведения деловой переписки способствовала тому, что в 1599 г. Нурхаци издал указ о создании письменности ранних маньчжуров, т.е.

языка цзяньчжоуских чжурчжэней, на основе монгольского письма, поручив его исполнение дзаргучи Гагаю и бакши Эрдэни. В 1632 г. ученым Дахаем была проведена реформа письменности: добавлены диакритические знаки (точки и кружки) и созданы десять специальных графем для передачи китайских звуков в именах и названиях. Документы из «Первоначального маньчжурского архива», свидетельствуют о том, что над вопросом реформы письменности работали не два человека, а целый комитет ученых: среди них называются имена Кары и Курчаня. Диссертант, вслед за И.Т. Мороз,10 подвергает сомнению и традиционное деление истории маньчжурского письма на два указанных выше периода — с 1599 по 1632 гг. и с 1632 г. по начало XX в. Как свидетельствуют оригинальные документы начала XVII в., диакритические знаки использовались, начиная с 1625 г., а монгольская письменность употреблялась и после 1632 г. Таким образом, несмотря на то, что указ Хун Тайчжи о реформе письменности имеет конкретную дату - 1632 г., для научной периодизации маньчжурской системы письма эта дата должна считаться условной.

Знание разговорного и письменного маньчжурского языка было необходимо для государственных служащих, так как с воцарением динас -тии Цин в Китае он стал языком делопроизводства.

В первом параграфе разбираются маньчжурские словари и грамматики. Словари составлялись по различным принципам — по алфавиту, подобно монгольским, и по категориям-темам, подобно китайским. Первыми составителями маньчжурских словарей и грамматик были китайские двуязычные ученые, обучавшие китайцев маньчжурскому языку. Самым ранним считается словарь «Полная книга великой династии Цин», составленный учителем маньчжурского языка Шэнь Циляном в 1683 г. (переиздан в 1713 г.). В четырнадцатой цзюани имеется приложение «Компас маньчжурской словесности» состоящее из четырех разделов: маньчжурский алфавит, сборник дидактических фраз, сборник разговорных фраз и грамматика. Фактически, это - первая попытка китайцев описать грамматику маньчжурского языка. Позднее эти разделы приложения переиздавались и дополнялись различными учеными. В 1732 г. «Компас маньчжурской словесности» был дополнен и систематизирован китайцем-учителем Шоу Пином и появился под названием «Начальное обучение маньчжурскому языку». Следующей ступенью изучения маньчжурского языка стал трехъязычный словарь «Книга, облегчающая изучение трех языков», составленный монголом Фу Цзюнем и изданный в 1792 г. Маньчжуро-монгольско-китайский словарь был создан для того, чтобы помочь монголам при изучении маньчжурского языка, так как в монгольской письменности не было диакритических знаков для отличия звуков маньчжурского языка.

По образцу китайских словарей цинские ученые создали словари маньчжурского языка, где материал расположен по категориям-темам.

10 Мороз И.Т. К вопросу о периодизации маньчжурского письма // Народы Азии и Африки, № 3, 1969. С. 134.

Самым популярным из этих словарей является «Зерцало маньчжурской словесности, изданное по высочайшему повелению», изданный в 1708 г. Позднее были созданы китайско-маньчжурская и китайско-маньчжурско-монгольская версии, затем в последнюю были добавлены тибетский и уйгурский языки. Создавались и специальные учебные пособия-словари для обучения китайцев чтению маньчжурских слогов, например, «Полный список двенадцати разрядов на маньчжурском и китайском языках», опубликованный в 1733 г. В этом пособии маньчжурские слоги расположены в порядке маньчжурского алфавита, и их чтение дано китайскими иероглифами. Китайские ключевые знаки снабжены маньчжурской транскрипцией, чтение которой и здесь передавалось китайскими иероглифами. Подобный список мог быть учебником маньчжурского языка для китайцев, и наоборот, подсказывал маньчжурам, как произносить китайские иероглифы.

Использование маньчжурского языка как официального требовало создания бюрократической лексики. В связи с этим составлялись словари типа «Выражения Шести ведомств на маньчжурском и китайском языках», в котором собраны фразеологизмы, списки должностных лиц и т.п., употреблявшиеся в Шести ведомствах, поскольку бумаги подавались на обоих языках. Для унификации передачи имен и топографических названий, встречаемых в историях киданей, чжурчжэней и монголов, была создана серия словарей под общим названием «Высочайше утвержденный справочник по истории трех династий Ляо, Цзинь и Юань». В них все топонимы, имена и официальные титулы приводятся в соответствии с их употреблением в маньчжурском тексте «Генеалогические таблицы восьмизнаменных родов». Произношение китайских ключевых слов дано в маньчжурской транскрипции, которая затем транскрибируется китайскими иероглифами по системе фанъце. Такого типа словари-пособия должны были помочь избежать путаницы в передаче иностранных имен и названий в китайских текстах и переводах, что было и остается большой проблемой в востоковедении.

Активная переводческая деятельность по созданию маньчжурского Ганджура и других канонических текстов потребовала от маньчжуров большой лингвистической работы. В период правления Цяньлуна были созданы специальные справочники по транслитерации санскритских буддийских терминов, например, санскритско-маньчжурско-монгольско-китайский справочник. Создавались словари буддийских терминов на четырех языках, словарь санскритских буддийских имен на четырех языках. Даже неполный список вышеупомянутых толковых словарей маньчжурского языка и многоязычных словарей дает представление об активной лингвистической и лексикографической работе, проводившейся в империи Цин в ХУП-ХУШ вв.

Во втором параграфе главы диссертантом впервые анализируются предисловия к учебным хрестоматиям по маньчжурскому языку - пособиям для подготовки к сдаче государственного экзамена по языку. В

1746 г. некий Чжувэту составил сборник «Зерцало, в котором, познав одно, постигнешь три», материал в котором, подобно толковому словарю «Зерцало маньчжурской словесности», расположен по предметным категориям: небо, время, траурные одежды, конная и пешая стрельба из лука и т.п. В предисловии автор объясняет название своей хрестоматии: «Ученик, во-первых, овладеет китайским языком, во-вторых, научится переводить, в-третьих, усовершенствует свой маньчжурский язык».11 Следующим по времени издания был сборник Юйгуя «Книга сорока глав в переводе», отпечатанный в 1758 г. В 1764 г., генерал Жун, заботясь о подготовке маньчжурских чиновников, принял участие в создании школы для детей восьмизнаменных маньчжур. В школе не имелось нужных учебников, и тогда он сам написал книгу «Сборник важного на маньчжурском и китайском языках». Почти одновременно с этой книгой появляется сборник «Легкие разговоры на маньчжурском языке». Он был составлен в 1766 г. главным письмоводителем пехоты монгольского желтого с каймой знамени Бэхэ. В предисловии Бэхэ пишет: «Маньчжурский язык - это язык нашей династии, и не знать его невозможно. К сожалению, в столице знаменные люди по многу лет живут рядом с китайцами и с раннего детства учат сначала китайский язык, и только когда подрастут, их отдают в маньчжурские школы учить маньчжурский язык и читать книги. Проучившись один-два года, они, хотя и знают слова и понимают речь, но свободно говорить не могут. Все это оттого, что [они] нечетко учат служебные слова, а произношение, употребление и значения слов им объясняют плохо - поэтому им так трудно овладеть маньчжурской речью. В связи с этим я, недостойный, собрал заметки по произношению, употреблению и значениям слов и составил эту книгу»-12 Наиболее популярным и разнообразным по содержанию явился сборник «Сто глав», о котором подробно говорилось в разделе «Оригинальная литература». В собрании маньчжурских рукописей и ксилографов Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН есть маньчжуро-китайское издание 1809 г., в предисловии к которому говорится: «Маньчжурский язык - это основа маньчжуров и не должно быть таких, кто не знает его... Однако можно встретить людей, которые понимают по-маньчжурски, но если с ними заговорить, то они теряются и краснеют. Все это оттого, что они не занимаются и не практикуются в разговоре. Более того, есть такие смешные [люди], которые еще не усвоили маньчжурскую речь, а скорее учатся переводить».13

11 Ксилограф из Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Шифр В 120 xyl. Тетр. 2, л. 32 а-б.

12 Ксилограф из Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Шифр В 174 xyl. Тетр. I, л.1а-2б.

13 Ксилограф из Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Шифр В 217 xyl. Тетр. 1, л. 1а-2а.

Из предисловий и собственно текстов хрестоматий, приводимых диссертантом в качестве примеров, очевидно, что основной темой сборников было изучение и распространение маньчжурского языка. На важность этой задачи постоянно указывают их составители. Интересно отметить, что в начале XVIII в. первые разговорники были написаны только по-маньчжурски, как, например, в словаре «Полная книга великой династии Цин», и рассчитаны на людей, знавших этот язык. Позднее появилась необходимость записи текста на двух языках: маньчжурском и китайском. Отчасти это объясняется тем, что к концу XVIII в. маньчжуры, проживавшие в собственно Китае, начали забывать родной язык и в быту все чаще пользовались китайским языком. С другой стороны, двуязычный разговорник был полезен и китайцам, изучавшим маньчжурский язык для сдачи государственных экзаменов и продвижения по службе. Предисловия к разговорникам, составленным маньчжурами, как в «Легких разговорах на маньчжурском языке» или в «Ста главах», свидетельствуют о том, что маньчжурский язык к началу XIX в. становится «камнем преткновения» даже для самих маньчжуров. Об этом говорили и императоры в своих указах о необходимости изучения маньчжурского языка. Китайский язык становится родным языком, а маньчжурский превращается в обязательный предмет изучения.

В Заключении формулируются основные выводы диссертационного исследования.

Маньчжурские источники XVII-XVIII вв. свидетельствуют о том, что первые маньчжурские императоры Нурхаци и Хун Тайчжи уделяли большое внимание формированию государственной идеологии, основанной на сочетании древнекитайской традиции (священномудрых императоров Яо и Шуня и продолжателей династии Чжоу) и тенгризма. Уверенные в том, что представитель некитайского социума и малочисленный, по сравнению с китайским, народ имеет право на власть в Поднебесной, Нурхаци и Хун Тайчжи заручались поддержкой не только собственно маньчжур и присоединившихся к ним монгольских и тунгусо-маньчжурских племен, но и собственно китайцев. Это объясняет то, что многие китайцы были на службе у первых маньчжурских императоров.

Сочетание двух факторов - новой имперской идеологии и сильной армии - дало возможность маньчжурам закрепиться в Китае, поставив себя в исключительное и привилегированное положение по сравнению с китайцами. На протяжении всей истории Цин императоры заботились о самоидентификации маньчжуров; ее основными критериями были знание маньчжурского языка и умение стрелять из лука (с колена и с лошади на скаку). Тренировке этих качеств знаменных маньчжур уделялось особое внимание.

Разобранные в диссертации ранние маньчжурские документы ценны для историков тем, что они явились не только материалом для «правдивых записей правления» императоров на маньчжурском языке, но и для их хорошо известных версий на китайском языке. Они в значительной степени дополняют китайские источники в силу альтернативной трак-

товки событий и подробностей приводимых фактов. Более того, маньчжурские оригинальные тексты позволяют исправить и некоторые историографические ошибки, укоренившиеся в российской и европейской науке, как например, доказать, что реальное имя второго маньчжурского императора было Хун Тайчжи.

Маньчжурские письменные памятники свидетельствуют, что императоры обращали большое внимание на создание маньчжурской письменной культуры. Примером такого творчества является разобранная в диссертации «Написанная императором Ода Мукдэну», созданная по образцу древнекитайских од. К концу XVIII в. императором, его приближенными, а также знаменных офицеров был создан тезаурус китайской культуры на маньчжурском языке. При этом сложные китайские понятия передавались более простыми средствами маньчжурского языка. Безусловно, в этом случае терялась сложность метафор и ассоциаций древних классических текстов, однако смысл и идейная сущность были выражены адекватно. Маньчжурский текст «Рассказов ста двадцати старцев», написанный монголом Сун-юнем в Урге, стал реализацией мечты Цяньлуна о том, чтобы его подчиненные и знаменные маньчжуры и монголы говорили по-маньчжурски языком китайской традиции. Этим же пронизаны тексты маньчжурских хрестоматий, составленных представителями различных социальных и национальных слоев цинского общества.

Анализ маньчжурских письменных памятников XVII-XVIII вв. позволяет сделать вывод, что за этот период маньчжурам удалось создать своеобразную цинскую культуру, представляющую собой синтез культур различных народов (китайской, маньчжурской, монгольской, тибетской, позднее и уйгурской). Однако в ней отчетливо вырисовываются маньчжурские национальные особенности. Это было вполне естественно, в силу особого, привилегированного положения маньчжур при цинской династии. Смешение двух господствующих культур усложняет выделение национальной маньчжурской специфики. Выявление национальных особенностей маньчжурской культуры облегчается только с привлечением маньчжурских письменных памятников. Поскольку маньчжурские фонды Европы, Китая и России являются ценнейшими источниками по истории и культуре маньчжуров и китайцев империи Цин, то они требуют дальнейшего изучения для изучения всех аспектов истории и культуры империи Цин.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

• Монографии:

1. "Der Schamanenhof." Die sibemandschurische Handschrift Saman kuwa-ran-I bithe aus der Sammlung N. Krotkov. Wiesbaden, 1992 (Shamanica Manchurica Collecta, 2). 104 cc.

2. New Light on Manchu Historiography and Literature. The discovery of Three Documents in Old Manchu Script. - Wiesbaden, Harrassowitz, 1998. (в соавторстве со Стари Дж.)

3. Manchu Materials in Paris. Manuscripts. Blockprints. Scrolls. Rubbings. Weapons. Wiesbaden, 1998. 143 cc.

4. Описание маньчжурских рукописей и ксилографов Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН. Вып. 2. Висбаден, 2001. 234 cc.

• Статьи:

5. Маньчжурская хрестоматия «Гангу мэень» («Сто глав») как историко-литературный памятник эпохи Цин //13 научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1982, Ч. 2. С. 149-155.

6. Маньчжурские разговорники из собрания ЛО ИВ АН // ПП и ПИКНВ. XVII годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССР, (доклады и сообщения) Январь 1982 г. М., Наука, 1983. Ч. 1. С. 79-84.

7. Архивные материалы А.В. Гребенщикова по шаманству маньчжур // 22-я научная конференция «Общество и государство в Китае». Гезисы и доклады. М., Наука, 1991. Ч. 1. С. 136-140.

8. Manchu Collections in Leningrad // Proceedings of the 6 th International Conference on the Chinese Materials Outside China, Taipei, 1991. Taipei, 1993. P. 25-42.

9. New Evidence about Shaman Practices among the Sibe-Manchu people in Xinjiang // Proceedings of the 35th Permanent International Altaistic Conference. September 12-17, 1992, Taipei, China. Taipei, 1993. P. 387-397.

10. The Kun-ning-gung Palace in Peking: The Manchu Dynasty's Shaman Center in the "Forbidden City" // Shaman, vol. 1, no. 2, autumn 1993. P. 57-70.

11. Catalogue des livres mandchous de la bibliotheque de Musee Guimet // Arts Asiatiques 51, 1996. P. 150-155 (в соавторстве с Макуэн Ф.).

12. Особенности маньчжурского поэтического текста «Оды Мукдэну» императора Цяньлуна // Altaica I. M., 1997. С. 68-78.

13. Materialen zum mandschurischen Shamanismus aus der Sammlung A.V. Grebenscikov // Studia et Documenta Manchu-Shamanica. Wiesbaden, 1998, p. 31—46. (Manchurica Shamanica Collecta, 5.)

14. N.N. Krotkov's Manuscript "A trip to a Sibe Buddhist Monastery in Autumn 1899" // Aetas Manjurica. T. 6. Wiesbaden, 1998. S. 77-122.

15. История создания маньчжурской рукописи «Рассказы ста двадцати старцев» // Altaica III. M., 1999. С. 73-81.

16. The Manchu script reform of 1632: New data and new questions // Studia Orientalia 87, Helsinki 1999. P. 201-206.

17. «Устав шаманской службы маньчжур» в переводе А.В. Гребенщикова из Архива востоковедов // Архивные материалы о монгольских и тюркских народах в академических собраниях России. Доклады научной конференции. СПб., Петербургское востоковедение, 2000. С. 102-109.

18. Находка конца XX века: самый ранний маньчжурский ксилограф // Altaica IV. М., 2000. С. 91-100.

19. Концепция Неба у ранних маньчжур // Altaica VIIL М., 2003. С. 143-151.

Отпечатано в ООО «АкадемПринт». С-Пб. ул. Миллионная, 19 Тел.: 315-11-41. Подписано в печать 29.09.04. Тираж 100 экз.

»22 5 28

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Пан, Татьяна Александровна

Введение.

Глава 1. История образования и изучения маньчжурских фондов в Европе.

1.1. Маньчжурский фонд Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН как крупнейшее собрание России.

1.1.1. История образование маньчжурской коллекции СПбФ ИВ РАН

1.1.2. История изучения маньчжурской коллекции Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН

1.2. Маньчжурский фонд Национальной библиотеки в Париже как крупнейшая коллекция Западной Европы.

Глава 2. Маньчжурские памятники по истории династии Цин

2.1. Ранние документы по истории маньчжуров.

2.1.1. Манъвэнъ лао дан, Цзю манъчжоу дан и рукопись из Музея Гиме.

2.1.2. Сведения ранних маньчжурских источников об имени второго маньчжурского императора Хун Тайчжи.

2.2. «Обращение Поздней Цзинь к минскому императору Ваньли»

2.3. Маньчжурские версии шилу, бэнъцзи и шэн сюнъ.

2.4. Маньчжурские памятники по законодательству и военно-административной организации цинского государства.

Глава 3. Религиозные тексты на маньчжурском языке.

3.1. Шаманство.

3.2. Буддизм.

3.3. Даосизм.

Глава 4. Литературные произведения на маньчжурском языке

4.1. Переводная маньчжурская литература.

4.1.1. Переводы конфуцианских произведений

4.1.2. Переводы художественной литературы.

4.2. Оригинальная маньчжурская литература.

4.2.1. «Написанная императором Ода Мукдэну».

4.2.2. «Рассказы ста двадцати старцев».

•4.2.3. «Сто глав».

Глава 5. Маньчжурский язык: словари, грамматики, хрестоматии

5.1, Словари и грамматики.

5.2. Учебные хрестоматии.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Пан, Татьяна Александровна

к минскому императору Ваньли» . 208

Приложение 2

Доклады трону по поводу маньчжурского перевода историй династий Ляо, Цзинь и Юань. 212

Прилолсение 3

Предисловие к «Написанной императором оде Мукдэну»

Han-i araha mukden-i fujurun-i bithe. 216

Приложение 4

Предисловие Сун-юня к «Рассказам ста двадцати старцев»

Emu tanggu or in sakda-i sarkiyan. 218

Приложение 5

Примеры из «Ста глав»

Tanggu meyen. 220

Введение

Предлагаемая диссертация посвящена исследованию маньчжурских памятников по истории и культуре одного из самых сложных и интересных периодов истории Китая - империи Цин (1644-1911), которая воплотила в себе весь опыт китайской цивилизации, обогатив его национальной культурой господствовавшей народности - маньчжуров, а также культурой вошедших в нее народов Монголии, Тибета и Восточного Туркестана. Не> смотря на то, что маньчжуры были приглашены в Китай У Саньгуем и другими генералами династии Мин (1368-1644) для подавления народного восстания, и что они в определенной мере вели себя как завоеватели (заставили мужчин-китайцев в знак лояльности династии носить косу, а маньчжурская знать и знаменные войска являлись привилегированными сословиями), маньчжурское господство имело свои особенности, несопоставимые с чжурчжэньскими при династии Цзинь (1115-1234) или монгольскими при династии Юань (1271-1368). Историков интересовал ответ на вопрос, почему же маньчжурам, столь немногочисленному народу, проживавшему на северо-востоке мощной китайской цивилизации, удалось захватить китайский трон и так надолго удержаться на нем. Оставляя в стороне события 1644 г., в диссертации делается попытка проанализировать причины этого явления. - —— —

Маньчжуроведение как наука зародилась в XV11I в., и первыми исследователями маньчжурской культуры были западные миссионеры и члены Пекинской духовной миссии.Поскольку маньчжурские тексты, в силу однозначности грамматических конструкций, были значительно проще для понимания, чем их классические китайские оригиналы, большинство переводов и пересказов китайских произведений были сделаны на европейские языки через маньчжурский. Маньчжурские и китайские книги стали появляться в России и Европе с начала XVIII в. с установлением торговых и культурных связей с цинским Китаем. Весь этот материал относился к истории и культуре империи Цин и изучался с равным вниманием на протяжении XVIII и XIX веков. Однако с падением маньчжурской династии акцент в исследованиях был перенесен исключительно на китайские тексты, -при этом отрицалась историческая важность материалов на маньчжурском языке. Тем не менее, с середины XX в. европейское и японское востоковедение постепенно возвращалось к пониманию ценности маньчжурских документов, что послужило толчком к возрождению маньчжуроведения как самостоятельной науки.

Научная традиция русского маньчжуроведения являлась одной из самых сильных, и многие тексты цинского периода стали известны европейской науке через переводы на русский язык. Однако в 1930-1940-х гг. научная преемственность была фактически прервана по нескольким причинам, основными из которых явились анти-маньчжурская (что связано с анти-монархической) тенденция в изучении цинского периода, господствовавшая в международном востоковедении после свержения маньчжурской династии, а также - Вторая мировая война, в период которой погибли многие маньчжуроведы старой русской школы. После войны маньчжурский язык и культура изучались отдельными учеными в плане сравнительного тунгусо-хманьчжурского языкознания (О.П. Суник, В.И. Цинциус, В.А. Аврорин, И.Т. Мороз), и лишь немногие обращались непосредственно к текстам (Е.П. Лебедева, М.П. Волкова, JI.B. Тю-рюмина). Около 20 лет назад автор предлагаемой диссертации, продолжила работу М.П. Волковой над материалами Рукописного отдела Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН.

Темой предлагаемой диссертации является комплексный систематический анализ всей совокупности дошедших до нас памятников маньчжурской рукописной и ксилографической культуры династии Цин XVII-XVIII вв., целью - показать и подтвердить важность маньчжурских источников для изучения этого периода.

Маньчжурский язык и его письменность пережили этапы расцвета и почти полного забвения. Маньчжурская письменная литература имеет сравнительно короткую историю, и ее зарождение связано с возникновением и становлением маньчжурского государства в конце XVI в. В это время завершилась консолидация чжурчжэньских племен во главе с Нур-хаци (1559-1626), объединившего в 1599 г. все племена, расселявшиеся на территории округа Цзяньчжоу (к северо-востоку от современного города Шэньян), и в 1616 г. создавшего маньчжурское государство Поздняя Цзинь (в 1636 г. переименованного в Великую Цин).1 Наряду с проблемами становления и организации государства встал вопрос о едином государственном языке и письменности. В результате длительных и постоянных контактов ранних маньчжурских племен с монголами, языком делопроизводства того времени был монгольский, и все вожди племен, в том числе и Нурхаци, владели монгольским языком. За основу государственного языка Поздней Цзинь был взят диалект цзяньчжоуских чжурчжэней, а маньчжурская письменность была создана на базе маньчжурского письма с добавлением диакритических знаков - «точек и кружков». С установлением маньчжурской династии в Китае в 1644 г., маньчжуры сохранили статус родного языка как государственного наравне с китайским языком. В связи с тем, что с момента возникновения маньчжурского государства в его состав вошли различные монгольские племена, то фактически третьим госу

1 Мелихов Г.В. Маньчжуры на Северо-Востоке Китая (XVII в.). М., 1974. С. 33; Ki-yose Gisaburo. Dialectal Lineage from Jurchen to Manchu // Central Asiatic Journal, 42/1, 1998. P. 123-127.

Здесь я называю период с конца XVI в. до 1636 г. ранне-маньчжурским, поскольку сами маньчж>ры того времени называли себя «чжушэнь» - чжурчжэни, и лишь в 1635 г. был издан указ императора Хун Тайчжи, запретивший это самоназвание и узаконивший название «маньчж>ры». Об имени второго маньчжурского императора см.: Глава 2.

2 Тэн Шаочжэнь Мин Цин ляп дай маньюй маньвэнь шиюн цинкуан као ВДтЛ(Исследование условий употребления маньчжурского языка при династиях Мин и Цин) // Миньцзу юйвэнь, 1986, Л'я 2. С. 13-28. дарственным языком являлоя монгольский язык. Все императорские и государственные документы оформлялись на двух (китайском и маньчжурском) языках, а иногда и на трех (китайском, маньчжурском и монгольском), в частности документы, исходившие из Палаты внешних сношений. В данном случае монгольский язык как язык делопроизводства обязательно использовался для общения с многочисленными монголо-язычными народами империи, на нем также издавалась и религиозная буддистская литература. Такое внимание маньчжурских императоров к родному языку объясняется тем, что в "нем они видели тот барьер, который бы смог предотвратить быструю ассимиляцию маньчжуров. На императорскую службу принимались только лица, сдавшие государственные экзамены, включавшие и экзамен по маньчжурскому языку, введенный указом императора Хун Тайчжи в 1634 г.

Маньчжурская письменность, возникнув в конце XVI в., зафиксировала все изменения языка, обогащение его лексики, жанров и стилей произведений, что является прямым отражением становления и развития маньчжурской историографической литературы, идеологии, культуры и религии. Каждая новая ступень познания, вовлечения в круговорот мощной китайской цивилизации, переводы, китайских исторических, классических философских и литературных текстов, буддистских сутр и апокрифов требовали расширения маньчжурского лексикона. На маньчжурском языке создавались первые исторические тексты, а затем литературные и религиозные произведения. В этом процессе активную роль играли не только маньчжуры-носители языка, но также монгольская и китайская ученая элита, изучавшая маньчжурский язык как обязательный для сдачи государственных экзаменов. Большая часть китайской бюрократии и китайской интеллигенции довольно рано перешла на сторону новой маньчжурской династии и всячески способствовала созданию цинской культуры как многонациональной и двуязычной, что отличает ее от предыдущих культур, например, династий Тан (618-907) и Сун (960-1279). В связи с этим изучение периода империи Цин (1644-1911) находится на стыке двух востоковедных наук: китаеведения и маньчжуроведения.

Публикация каталогов маньчжурских коллекций в середине XX в. дала импульс к изучению маньчжурских фондов сначала в Европе, затем в Японии и Китае. В течение последних 20 лет диссертанту посчастливилось изучить почти все европейские книжные хранилища, основными из которых являются" Рукописный отдел Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения и тринадцать библиотек Парижа. Результатом этой работы явились опубликованные научные описания-монографии маньчжурских фондов «Каталог маньчжурских материалов в Париже: рукописи, ксилографы, свитки, эстампажи, оружие»3 и «Описание маньчжурских рукописей и ксилографов СПбФ ИВ РАН. Вып. 2».4 При составлении этих каталогов диссертантом были найдены уникальные тексты и материалы, послужившие основой написания представленной диссертации. Чтобы наиболее полно и разносторонне отразить развитие маньчжурской историографии и культуры, в работе использованы редкие материалы доступных нам библиотек, включая все петербургские (библиотека Восточного факультета СПбГУ, Российская национальная библиотека^ имени М.Е. Салтыкова-Щедрина), Британская библиотека, японская библиотека Тоё бунко и ряд китайских библиотек (Пекинская национальная библиотека, Государственная китайская библиотека, библиотека Университета национальностей в Пекине). Анализ маньчжурских источников в сравнении с их китайскими вариантами позволяет говорить об их неоспоримом значении для понимания истории и культуры империи Цин, которая имела национальные мань

3 Pang Т.А. Manchu Materials in Paris Manuscripts. Blockpnnts Scrolls. Rubbings. Weapons. Wiesbaden, 1998.

4 Пан Т.А. Описание маньчжурских рукописей и ксилографов Санкт-Петербургского филиата Института востоковедения РАН. Вып 2. Висбаден, 2001 (на английском языке). чжурские корни, но при этом подверглась сильному китайскому, монгольскому и тибетскому влиянию. Образовавшийся к концу XVIII в. сложный синтез в значительной мере затрудняет выявление национальных особенностей культуры правящей маньчжурской династии.

Диссертация основана на текстах, созданных маньчжурами, китайцами и монголами. Мы сознательно оставляем в стороне сравнительно большой пласт переводов европейских миссионеров на маньчжурский язык. Несмотря на то, что христианская литература и переводы европейских научных трактатов на маньчжурский язык были распространены при цинском дворе. Эти тексты не вошли в предлагаемую работу по формальной причине, так как они были сделаны по заказу, в основном, императора Канси и не имели широкого распространения.

Временные рамки предлагаемой диссертации определены XVII и XVIII веками как периоде начала и расцвета цинской империи. Можно согласиться с мнением А.С. Мартынова, что «период Цяньлун (1736-1796 - Т.П.), особенно его последние годы, по-видимому, можно рассматривать как поворотный пункт: апогей позади, начался упадок, под знаменем которого пройдет весь следующий век».5 Именно в это время были созданы основные маньчжурские памятники, как оригинальные, так и переводы с китайского и монгольского языков.

Исходя из специфики исследуемого *материала, диссертант ставит перед собой следующие основные задачи:

- проследить историю образования основных маньчжурских фондов в России и Европе и определить степень их изученности;

- показать неоспоримую важность маньчжурских источников для изучения этого периода.

5 Мартынов Л.С. Традиция и политика в период Цяньлун // Конфуцианство в Китае. Проблемы теории и практика. М., 1982. С. 218.

- выявить и проанализировать наиболее значимые маньчжурские исторические тексты, которые могут дополнить или уточнить историческую картину формирования династии Цин;

- представить религиозную литературу с целью выяснения конфессиональной ситуации в поли-этническом государстве, которым являлась империя Цин;

- выявить основные произведения оригинальной художественной маньчжурской литературы;

- проследить историю развития маньчжурского языка как официального языка империи Цин, на котором создавались исследуемые тексты;

- установить степень культурной китайско-маньчжурско-монгольской интерференции и особенности национальной маньчжурской культуры.

Некоторые общие проблемы маньчжурской истории и культуры были уже подробно исследованы в отечественной и зарубежной литературе XX в. (такие как возникновение цинского государства по китайским источникам, общие очерки маньчжурской литературы). Во избежание повторов, диссертант предпочла остановиться на спорных вопросах и малоизученных текстах, тем самым вводя их в оборот отечественной науки. Распределение материала по разделам (маньчжурские памятники по истории Цин, религиозные тексты, литература на маньчжурском языке и маньчжурские словари и грамматики) позволит более наглядно показать маньчжурскую специфику материалов, относящихся к периоду Цин XVII-XVIII вв., и их актуальность для создания целостного представления о политической и культурной жизни Китая этого периода.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Маньчжурские письменные памятники как источник по истории и культуре империи Цин XVII-XVIII вв."

Заключение

История Китая XVII в. ознаменована сменой китайской династии Мин на новую некитайскую, маньчжурскую династию Цин. Большинство российских историков в своих работах как, например, «Маньчжурское владычество в Китае», «История северо-восточного Китая. XVII-XX вв.», «Маньчжуры на северо-востоке Китая (XVII в.)» характеризовали маньчжурскую династию как захватническую, нанесшую неоспоримый ущерб китайской цивилизации. Эта точка зрения отечественных ученых 1980-х годов вполне соответствовала международному восприятию маньчжуров, господствовавшему в мировой науке до середины XX в. Это значительным образом повлияло на развитие маньчжуроведения как самостоятельной науки. Однако развернувшиеся дискуссии по поводу правильности такого подхода к историческим материалам привела к тому, что европейские ученые стали уделять большое внимание маньчжурским письменным памятникам по истории и культуре династии Цин. В настоящее время к ним присоединились историки Японии и Китая. Обнаруженные в книгохранилищах европейских стран, Китая, Японии и Тайваня маньчжурские рукописи и ксилографы позволяют несколько иначе взглянуть на период господства маньчжуров в Китае и на исторические, политические, культурные процессы, проходившие в империи Цин. Описания и каталоги маньчжурских фондов выявили ценные материалы: часть из них уже переведена на европейские языки в XVIII и XIX вв. представителями традиционных школ маньчжуроведения России и Франции, но многие тексты только вводятся в научный оборот.

Многие историки согласны с тем фактом, что «задолго до завоевания Китая маньчжурский двор стал ориентироваться на усвоение традиционной китайской системы управления и китайской идеологии».1 Однако, только ранние маньчжурские источники, относящиеся к началу XVII в., могут рас

1 Мартынов А. С. Традиция и политика в период Цяньлун // Конфуцианство в Китае. Проблемы теории и практики. М., 1982. С. 211. сказать о том, что именно брали маньчжуры за образец для подражания и как они использовали это при создании своей империи. Публикации японскими и тайваньскими учеными документов «Первоначального маньчжурского архива» и «Старого архива на маньчжурском языке», а также «Обращения Поздней Цзинь к минскому императору Ваньли» свидетельствуют о том, что первые маньчжурские императоры Нурхаци и Хун Тайчжи уделяли большое внимание формированию государственной маньчжурской идеологии, основанной на сочетании древнекитайской и центрально-азиатской. В период государства Поздняя Цзинь (1616-1626) Нурхаци и Хун Тайчжи создали концепцию государственной власти, основанную на продолжении древнекитайской традиции священномудрых императоров Яо и Шуня и продолжателей династии Чжоу. Считая их образцами для подражания, они формулировали свое право на Мандат Неба и управление Поднебесной. При этом они «пользовались» поддержкой и шаманского Духа Неба -Абкай эндури, проявлявшего им свою благосклонность через небесные знамения. Уверенные в том, что представитель некитайского социума и малый, по сравнению с китайским, народ имеет право на власть в Поднебесной, Нурхаци и Хун Тайчжи заручались поддержкой не только маньчжуров и присоединившихся к ним монгольских и тунгусо-маньчжурских племен, но и собственно китайцев. Это объясняет и то, что многие китайцы были на службе у первых маньчжурских императоров. Более того, уже заняв китайский трон, императоры Шуньчжи и Канси, взяли курс на создание автократической власти и опирались на китайских бюрократов в борьбе против маньчжурских придворных группировок. После экзаменов 1678 г. большая часть китайских конфуцианских ученых стала постепенно переходить от противостояния к участию в управлении государством.

Одним из первых шагов на пути государственного строительства было фиксирование деяний власти: именно такими являются самые ранние маньчжурские документы, вошедшие в «Первоначальный маньчжурский архив» (Цзю маньчжоу дан) и его позднюю версию «Старый архив на маньчжурском языке» (Маньвэнь лао дан). Эти тексты послужили основой для более поздних написаний «ши лу» Нурхаци и Хун Тайчжи. Б.Г. Доронин прав, не соглашаясь с мнением китайских ученых, и говоря, что «в китайской историографии становление цинской государственной историографии датируется концом XVI в., когда вслед за созданием письменности при дворе Нурхаци были составлены первые материалы, рассказывающие о делах маньчжуров. Однако считать их официальными историческими трудами вряд ли возможно. Начало историографической деятельности цинских властей следует, очевидно, датировать концом 20-х - началом 30-х годов XVII в., когда по воле второго маньчжурского правителя Абахая были предприняты серьу езные шаги для создания империи по китайскому образцу». Однако именно в 1620-1630-х гг. составлялся «Первоначальный маньчжурский архив», который автор диссертации предлагает считать лишь материалом, на котором значительно позднее развилась маньчжурская историографическая традиция по подобию уже существовавшей китайской

Разобранные в диссертации ранние маньчжурские документы ценны для историков тем, что они явились не только материалом для «правдивых записей правления» императоров на маньчжурском языке, но и для их хорошо известных версий на китайском языке. Они в значительной степени дополняют китайские в силу альтернативной трактовки событий и подробностью фактов, о чем говорилось во второй главе диссертации. Более того маньчжурские оригинальные тексты позволяют исправить и некоторые историографические ошибки, укоренившиеся в российской и европейской науке, как например, доказать, что реальное имя второго маньчжурского императора было Хун Тайчжи.

Сложившаяся в самом начале XVII в. имперская идеология маньчжуров была подкреплена военно-административной организацией общества в

2 Доронин Б Г. Китай XVII-XVIII веков Проблемы историографии и источниковедения Л,1988 С 31 виде восьмизнаменных войск. Именно в это время Нурхаци удалось создать самую мощную военную организацию, способную противостоять минским войскам, что способствовало военному успеху маньчжуров и в дальнейшем, при их борьбе за военное господство в Поднебесной.

Сочетание этих двух факторов - новой имперской идеологии и сильной армии — дало возможность маньчжурам закрепиться в Китае, поставив себя в исключительное и привилегированное положение над китайцами. На протяжении всей истории Цин императоры заботились о самоидентификации маньчжуров, основными критериями которой были знание маньчжурского языка и умение стрелять из лука с колена и с лошади на скаку. Тренировке этих качеств знаменных маньчжуров уделялось особое внимание.

Маньчжурские письменные памятники свидетельствуют о том, что маньчжурские императоры обращали большое внимание на создание маньчжурской письменной культуры. Еще при Поздней Цзинь императором Нурхаци были заказаны переводы на маньчжурский язык историй некитайских династий Ляо, Цзинь и Юань, а также китайских текстов по законодательству и идеологии. С установлением Цин в Китае маньчжурский язык стал официальным языком династии наравне с китайским. Однако существовали ряд сфер, в которых маньчжурский язык занимал приоритетное положение - на нем велась вся документация Палаты внешних сношений, кроме того, маньчжурские командующие армий и знаменных войск на севере и западе страны обязаны были подавать рапорты в Пекин только на маньчжурском языке. Поскольку командные должности внутри знаменных войск передавались по наследству, то большое количество знаменной доку-хментации в виде генеалогий записывалось на маньчжурском языке и в XIX в. Маньчжурский язык особо поддерживался внутри правящего клана Айсинь-Гиоро вплоть до конца существования монархии.

Анализ маньчжурских памятников о знаменной элите раскрывает степень участия монголов в становлении цинской государственности, более того род Айсинь-Гиоро во многом пополнялся благодаря межнациональным бракам с монголами. Роль монгольской элиты и численность монгольских знамен была настолько велика, что монгольский язык использовался как третий официальный язык империи. В течение XVII и XVIII вв. маньчжуры и монголы занимали основные руководящие должности в министерствах. Письменные источники с параллельными текстами на маньчжурском, монгольском и китайском языках свидетельствуют о важности трех языков в жизни империи. Распространение буддизма при Цин, переводческая и издательская деятельности в период правления императора Цяньлуна говорят о том, что маньчжуры не только поощряли религию монголов, но и считали ее частью своей национальной культуры. Именно в Пекине в 1718-1720 гг. был издан монгольский перевод Ганджура, а в 1772-1790 гг. был сделан маньчжурский перевод. Письменные источники свидетельствуют о том, что все маньчжурские императоры от Шуньчжи до Пу И исповедовали буддизм и имели буддийских наставников ди ши, обучавших их основам буддизма и консультировавших двор по политическим вопросам отношений с Тибетом.

Однако не стоит забывать, что еще до «прохождения через заставу», т.е. до 1644 г., маньчжуры были шаманистами, хотя и включали в пантеон своих духов-покровителей Будду Фучихи. После установления династии Цин в Китае шаманство существовало и поддерживалось официальной властью в Пекине как национальная религия маньчжуров, как элемент их самосознания (в собственно Маньчжурии шаманство оставалось и остается основной религией тунгусо-маньчжурских народов: маньчжуров, солонов, дауров, эвенков, нанайцев и т.д.). Этим объясняется возникновение «Утвержденного императором устава маньчжурских жертвоприношений духам и Небу» в 1747 г. на маньчжурском языке, а в 1777 г. - на китайском. Шаманские жертвоприношения осуществлялись в Запретном городе во дворце Кунь-нин-гун и в специальной кумирне Тансэ в течение всего периода существования монархии, т.е. до 1911 г., о чем свидетельствуют мемуары дворцовой дамы при императрице Цы Си.3 Даже в период Маньчжоуго (1935-1945) во дворце Пу И в Чанчуне (провинция Цзилинь) в зале предков имелся жертвенный стол для жертвоприношений шаманским духам, а рядом находился зал буддийских божеств.4 Таким образом, до 1946 г. императорская семья Айсинь-Гиоро поклонялась Будде, шаманским духам и духам предков. Аналогичная ситуация политеизма была характерна и для маньчжурских родов, расселенных по всему Китаю.

Тем не менее, императорский двор всегда проявлял особый интерес к китайской конфуцианской традиции. Начиная с Нурхаци и Хун Тайчжи, маньчжурские императоры считали себя продолжателями великой древности, стремясь стать носителями этой традиции. Этим объясняется то, что издавалось много маньчжурских или параллельных переводов (маньчжурско-монгольских с китайским оригиналом) конфуцианских текстов. Сами императоры составляли к ним комментарии, как, например, «"И цзин" с комментариями императора для ежедневного чтения». Наиболее ярко имперская позиция выразилась в период правления Цяньлуна. Не только китайские, но и маньчжурские тексты подтверждают тезис А.С. Мартынова о том, что «Цянь-лун пожелал быть не только просто носителем традиции, а и живым ее воплощением, ему было важно научиться говорить на языке традиции. Изящная словесность была для него не просто свидетельством его внутренних достоинств. Он хотел заставить многовековую традицию говорить прежде всего его языком и воплощаться в вэнь под его кистью».5 Примером такого творчества является разобранная в диссертации «Написанная императором Ода Мукдэну», которая создана по образцу древнекитайских од. К концу XVIII в.

3 Jin Yi. Memoires d'unt dame de cour dans la cite interdite. Marseille, 1996. C. 105-112.

4 В августе 2004 г. диссертантке удалось посетить дворец-музей Пу И в Чанчуне, в котором восстановлены шаманская и буддийская молельни, а также зал предков.

5 Мартынов А С Традиция и политика. С. 216 и 217. под кистью императора, его приближенных, а также знаменных офицеров был создан тезаурус китайской культуры на маньчжурском языке. При этом сложные китайские понятия передавались более простыми средствами маньчжурского языка. Безусловно, при этом терялась сложность метафор и ассоциаций древних классических текстов, однако смысл и идейная сущность были выражены адекватно. Маньчжурский текст «Рассказов ста двадцати старцев», написанный монголом Сун-юнем в Урге, является реализацией мечты Цяньлуна о том, чтобы его подчиненные и знаменные маньчжуры и монголы говорили по-маньчжурски языком китайской традиции. Этим же пронизаны тексты маньчжурских хрестоматий, составленных представителями различных социальных и национальных слоев цинского общества.

Анализ маньчжурских письменных памятников XVII-XVIII вв. позволяет сделать вывод, что за этот период маньчжурам удалось создать своеобразную цинскую культуру, представляющую собой синтез культур различных народов (китайской, маньчжурской, монгольской, тибетской, позднее и уйгурской). Однако в ней отчетливо вырисовываются маньчжурские национальные особенности. Это и естественно, в силу особого, господствующего положения маньчжуров при цинской династии.

В связи с этим напрашивается давний вопрос; стали ли маньчжуры по сути китайцами? Ответ на этот вопрос менялся на протяжении всего XX в. от отрицания существования маньчжурской культуры в первой половине XX в. до возросшего интереса к ней в конце XX в. В 1996 г. началась журнальная дискуссия между китаистами и маньчжуроведами. Первые утверждают, что маньчжуры полностью растворились в китайской культуре, внеся значительный вклад в ее развитие и процветание.6 Вторые, фактически

6 Но Ping-11 The Significance of the Ch'ing Penod in Chinese History // The Journal of Asian Studies Vol 26, No 2. P. 189-195; Ho Ping-Ti. In Defence of Sinization: A Rebutal of Evelyn Rawski'i "Reenvisioning the Qing" // The Journal of Asian Studies Vol. 57, No. 1. P. 123-155. борющиеся за признание 1маньчжуроведения как самостоятельной науки, делают акцент на уникальности маньчжурской^культуры и ее живучести.7

Ответить на этот вопрос однозначно — довольно трудно. С моей точки зрения научное обоснование полной китаизации маньчжуров (а также других народов, населяющих Китай) дает отрицательные плоды на практике. В мае 2002 г. мне вторично удалось посетить первую столицу маньчжуров -Хэтуалу, а в сентябре того же года - первую столицу государства Цзинь город Ачэн и могилу Агуды. Еще восемь лет назад оба района представляли собой остатки прежних укреплений и могильные холмы, однако сейчас на этих местах возведены музейные комплексы по образцу китайских крепостей и храмовых комплексов. Умышленно создается впечатление, что в городах чжурчжэней XII в. и у маньчжуров XVI в. была китайская архитектура, соответственно, отражающая китайское понимание мироустройства. Однако письменные памятники того времени свидетельствуют о национальном характере культуры и того, и другого народов, особенно до их переселения на Центральную равнину.

Влияние маньчжурской культуры на китайскую также огромно: на литературу (вспомним маньчжурских писателей Цао Сюэциня, автора романа «Сон в красном тереме» или Лао Шэ), на язык (особенности пекинского диалекта китайского языка), на материальную культуру (китайское платье и кан в домах).8

Смешение двух господствующих культур усложняет выделение национальной маньчжурской специфики. Выявление национальных особенностей облегчается только с привлечением маньчжурских письменных памятников. И можно согласиться с мнением американской ученой

7 Ravvsky Е Presidential Adress Reenvisioning the Qing: The Significance of the Qing Period in Chinese History //The Journal of Asian Studies. Vol 55, No. 4. P. 829-851.

8 Стариков В.С Материальная культура китайцев северо-восточных провинций КНР. М , 1967.

Дж. Флэтчер, высказанном еще в 1981 г. о том, что «исследователь Цин, желающий сделать первоклассную работу в архивах, должен учить маньчжурский язык и скрупулезно сравнивать маньчжурские и китайские источники по изучаемой теме».9 Маньчжурские письменные памятники, хранящиеся в фондах Европы, Китая и России, являются ценнейшим источником для изучения всех аспектов истории и культуры империи Цин.

9 Цитата из' Crossley Р, Rawski Е A Profile of the Manchu Language in Ch'ing History // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol. 53, No. 1, 1993. P. 102.

Список научной литературыПан, Татьяна Александровна, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. Cingwen ki meng-i bithe, кит.: ШЗСШШ «Начальное обучение маньчжурскому языку». Ксилограф из Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Маньчжурский фонд, шифр В 200 xyl.

2. Emu be tacifi Пап be hafuhiyara manju gisun-i buleku bithe, кит.: И сюэ сань ши цинвэнь цзянь —«Зерцало, в котором, познав одно, постигнешь три». Ксилограф из Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Маньчжурский фонд, шифр В 120 xyl.

3. Emu tanggu orin sakda-i sarkiyan «Рассказы ста двадцати старцев». Рукопись из Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Маньчжурский фонд, шифр В 15 mss.

4. Han-i araha mukden fujurun-i bithe «Написанная императором ода Мукдэну». Ксилограф из Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Маньчжурский фонд, шифр С 122 xyl.

5. Manju gisun be ja-i gisure bithe, кит,: Цинъюй и янь 4/|f Щ JlHf «Легкие разговоры на маньчжурском языке». Ксилограф из Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Маньчжурский фонд, шифр В 174 xyl.

6. Manju nikan hergen-i kamciha isabuha bithe, кит.: Мань хань хэ би цзияо ii^iXo"ШШс «Сборник важного на маньчжурском и китайском языках». Ксилограф из Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Маньчжурский фонд, шифр С 154 xyl.

7. Manju-i yargiyan kooli, кит.: Маньчжоу ши лу Под ред. И. Сюндзю. Куото, 1938.

8. Tanggu. теуеп, кит.: И бай тяо —«Сто глав». Ксилограф из Рукописного отдела СПбФ ИВ РАН. Маньчжурский фонд, шифр В 217 xyl.

9. Manbun r5to. Ш'ЗС^Щ • Tongki fuka sindaha hergen i dangse. "The Secret Chronicles of the Manchu Dynasty" 1607-1637 A.D. Translated and annotated by Kanda Nobuo, Shimada Johei, Matsumura Jun, Okada Keiji, Honda

10. Minobu, Okada Hidehiro. 7 vols. Tokyo, 1955-1963.

11. Neiguo shiyuandang. Early Manchu Archives of the Qing Historiography Academy. The Seventh Year of Tiancong, 1633/34. Translated and annotated by Kanda Nobuo, Matsumura Jun, Hosoya Yoshio, Kato Naoto, Nakami Ta-tsuo, Yanagisawa Akira. Tokyo, 2003.

12. Тайцзу У-хуанди ши лу (Правдивые записи о правлении Августейшего Воинственного императора Тайцзу). Маньчжурская версия под ред. Има-ниси Сюндзга // Tohogaku kiyo, 2. Tenri. 1967.

13. Хуан Цин кайго фанлюэ (Описание событий связанных с основанием династии Великая Цин). Маньчжурская версия Daicing gurun-i fukjin doro neihe bodogon-i bithe. Пекин, ксилографическое издание, 1786.

14. Цзю маньчжоу дан. Stfsjjfl^- Под ред. Чэнь Цзесяня Ют. Тайбэй,1969 (на старо-маньчжурском языке).

15. Источники на китайском языке:

16. Фэнтянь тунчжи Шэньян, 1983. Репринт.

17. Хань и «Маньвэнь цзю дан». («Маньвэнь цзю дан» в китайском переводе). Под ред. Ли Линя Шэньян, 1979 (Серия: Цинчу шиляо цункань, ди-эр чжун).

18. Цин ши гао tffi£l.fl!i ([Неутвержденный. текст истории династии Цин). Цз. 129, Л. 56-76.

19. Цинчао вэньсянь тункао fit fli^t^S^ (Сводное исследование по письменным источникам, составленное при династии Цин). Б.м., б.г.

20. Чун и «Мань вэнь лао дан». Тайцзу чао. ЖШШЗ (Исправленный перевод «Маньвэнь лаодан». Правление Тайцзу). Под ред. Ли Яньгуана. Т. 1-3. Шэньян, 1978-1979 (Серия: Цин чу шиляо цункань, ди-и чжун).1. Архивные материалы:

21. Архив Пекинской духовной миссии Архив востоковедов. Фонд 152.

22. Архив Н.Н. Кроткова Архив востоковедов. Фонд 32.

23. Архив А.В. Гребенщикова Архив востоковедов. Фонд 72.

24. Жебровский В.А. Описание маньчжурских ксилографов. Карточный каталог. Архив востоковедов. Разряд I, оп. 2, ед.хр. 30.

25. Каталог китайским и манджурским книгам, которые находятся в Санкт-Петербургской Императорской Академии Наук в Библиотеке, и оных книг покупать не надлежит. Архив востоковедов. Фонд 153, оп. 2, №7.

26. Реестр книгам китайского и маньчжурского языков, бывшаго маньчжурского языка переводчика Парышева. Архив востоковедов. Фонд 152, оп. 2, № 19.

27. Реестр китайским и маньчжурским книгам, находящимся в библиотеке Академии наук, собранный Коллегии иностранных дел секретарем Алексеем Леонтьевым. Архив востоковедов. Фонд 153, оп. 2, № 9.

28. Рукописный каталог маньчжурского фонда, составленный В.Л. Котвичем — Петербургский филиал Архива РАН. Фонд 761, оп.2, ед.хр. 23.

29. Роспись выписанным из каталогу Парижской библиотеки китайским книгам, которые из Китая в Санкт-Петербургскую императорскую библиотеку достать должно. Петербургский филиал Архива РАН, фонд 3, № 808-а.

30. Сокращепия каталогов, использованных в диссертации:

31. Успенский U^pensky V.L. Catalogue of the Mongolian Manuscripts and

32. Jlumepamypa на русском языке:

33. Аввакум Честной. Каталог книгам и рукописям на китайском, маньчжурском, монгольском, тибетском и санскритском языках, находящимся в библиотеке Азиатского департамента. Санкт-Петербург, 1844.

34. Васильев В.П. Записка о восточных книгах в С.-Петербургском университете // Русский вестник. СПб., 1857. Т. 11, № 7. С. 305-343.

35. Васильев В.П. Маньчжурская хрестоматия для первоначального преподавания. СПб., 1863.

36. Васильев В.П. О некоторых книгах, относящихся к истории буддизма, в библиотеке Казанского университета // Ученые записки Императорской Академии наук по I и III отделам. Т. 3. СПб., 1855. С. 1-33.

37. Бахтин Б.Б., Гуревич И.С., Кроль Ю.Л., Стулова Э.С., Торопов А.А. Каталог фонда китайских ксилографов Института востоковедения АН СССР. Т. 1-3. М., 1973.

38. Волкова М.П. «Дащш гуруш ioHi бггхэ» «Полная книга великой династии Цин» (к истории маньчжурской лексикографии» // Письменные памятники и проблемы культуры народов Востока, X годичная научная сессия ЛО ИВАН. М., 1974. С. 61-63.

39. Волкова М.П. Гребенщиков Александр Васильевич (1880-1941 гг.) // Письменные памятники и проблемы культуры народов Востока, XIX годичная научная сессия ЛО ИВ. Ч. 2. М., 1986. С. 28-29.

40. Волкова М.П. Две версии рассказа о раннем периоде жизни Нурхаци в «Ху-ан-Цин кай-го фан-люэ» // Шестая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1975. С. 167-175.

41. Волкова М.П. К характеристике цинских официальных трудов по истории маньчжурского государства в первой половине XVII в. // Восьмая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1977, С. 207-211.

42. Волкова М.П. Маньчжуроведение // Азиатский музей Институт востоковедения АН СССР. М., 1972. С. 142-148.

43. Волкова М.П. Политика Абахая и первые опыты по созданию маньчжурской литературы // Седьмая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1976. С. 197-207.

44. Волкова М.П. Пути формирования маньчжурской литературы на маньчжурском языке // Письменные памятники и проблемы культуры народов Востока, IX год. науч. сессия JIO-ИВ АН СССР (Аннотации и краткие сообщения). М., 1973. С. 93-96.

45. Воробьев М.В. Чжурчжэни и государство Цзинь. М., 1975.

46. Воробьев П.И. О происхождении и развитии маньчжурской письменности // Записки Института востоковедения АН СССР. № 5. Л., 1935, С. 115-136.

47. Джун-юн, то есть закон неприложный. Из преданий китайского филозофа Кун Дзы, перевел с китайского и маньчжурского на российский язык Алексей Леонтьев. СПб., 1784.

48. Гимм М. Маньчжурская мифология // Мифы народов мира. Т. 2. М., 1982. С. 107-109.

49. Горегляд В.Н. Дневники и эссе в японской литературе X-XIII вв. М., 1975.

50. Горский В.В. Начало и первые дела маньчжурского дома // Труды членов Российской Духовной миссии в Пекине. Т. 1. СПб., 1852. С. 1-189.

51. Горский В.В. О происхождении родоначальника ныне царствующей в Китае династии Цин и имени народа Маньчжу // Труды Пекинской духовной миссии. Т. 1. СПб., 1852. С. 189-244.

52. Гребенщиков А.В. Маньчжуры, их язык и письменность. Владивосток, 1912.

53. Доржи Банзаров. Собрание сочинений. М., 1955.

54. Доронин Б.Г. «Историография императорского Китая. XVII-XVIII вв. Отечественные исследования». СПб., 2002 (Серия «Азиатика»).

55. Доронин Б.Г. Китай XVII—XVIII веков. Проблемы историографии и источниковедения. Л., 1988.

56. Дьяков А.А. Воспоминания илийского сибинца о дунгано-тарачинском восстании в 1864-1871 годах в Илийском крае // Записки Восточного отделения Императорского Русского археологического общества. Т. 18. СПб, 1908. С. 233-282.

57. Елисеев Д.Д. Корейская средневековая литература пхэсоль (некоторые проблемы происхождения и жанра). М., 1968.

58. Захаров И.И. Грамматика маньчжурского языка. СПб., 1879.

59. Захаров И.И. Полный маньчжурско-русский словарь. СПб, 1875.

60. Ивановский А.О, Маньчжурская хрестоматия. Т. 1-2. СПб, 1993-1995.

61. История золотой империи. Отв. ред. В.Е. Ларичев. Новосибирск, 1998.

62. История Китая. Под ред. А.В. Меликсетова. М, 1998.

63. История отечественного востоковедения с середины XIX века до 1917 года. М, 1997.

64. История северо-восточного Китая. XVII-XX вв. Книга первая. Маньчжурия в эпоху феодализма (XVII начало XX в.). Владивосток, 1987.

65. Каталог книгам и рукописям на маньчжурском языке, находящимся в Азиатском музее Академии наук, составленный Д. Банзаровым // Bulletin de la classe historico-philologique de TAcademie des Sciences de Saint Petersburg. 5, 4. 1848. C. 83-92.

66. Китайские мысли, перевел с китайского и маньчжурского на русский язык Коллегии иностранных дел Алексей Леонтьев. СПб, 1972.

67. Китайские уложения, перевел сокращенно с маньчжурского на российский язык коллегии иностранных дел майорского ранга секретарь Алексей Леонтьев. Ч. 1-2. СПб, 1778-1779.

68. Книга о шаманке Нисань. Факсимиле рукописи, издание текста,^транслитерация, перевод на русский язык, примечания, предисловие К.С. Яхонтова. СПб, 1992 (Фольклор народов Маньчжурии. Вып. 1).

69. Кычанов Е.И. Абахай. Новосибирск, 1986.

70. Китае, Проблемы теории и практики. М., 1982. С. 207-230. Мартынов А.С. Чжу Си и официальная идеология императорского Китая // Конфуцианство в Китае. Проблемы теории и практики. М., 1982. С. 111-125.

71. Мелихов Г.В. «Баци тунчжи» как основной источник по военной организации маньчжуров // Страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии (история и экономика). М., 1967. С. 54-62.

72. Мелихов Г.В. Да Цин личао шилу как исторический источник // Страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. М., 1969. С. 68-79.

73. Мелихов Г.В. Маньчжуры на Северо-Востоке Китая (XVII в.). М., 1974.

74. Меньшиков Л.Н., Чугуевский Л.И. Китаеведение // Азиатский музей -Институт востоковедения АН СССР. М., 1972. С. 81-141,

75. Мороз И.Т. К вопросу о периодизации маньчжурского письма // Народы Азии и Африки, № з, 1969. С. 130-134.

76. Мороз И.Т. Словообразование имен существительных в маньчжурском языке. Автореф диссертации на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1967.

77. Нишань самани битхэ Предание о нишанской шаманке. Издание, транслитерация, перевод текста М.П. Волковой. М., 1961.

78. Очерк истории маньчжурской литературы. Лекции, читанные Приват Доцентом А.О. Ивановским в 1887-1888 ак. году. СПб., б.г.

79. Пан Т.А. Архивные материалы А.В. Гребенщикова по шаманству маньчжур // Двадцать вторая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. Ч. 1. ML, 1991. С. 136-140.

80. Пан Т.А. История создания маньчжурской рукописи «Рассказы ста двадцати старцев» // Altaica III. М., 1999. С. 73-81-.

81. Пан Т.А. Концепция Неба у ранних маньчжур // Altaica VIII. М., 2003. С. 143-151.

82. Пан Т.А. Маньчжурская хрестоматия «Тангу мэень» («Сто глав») как историко-литературный памятник эпохи Цин // Тринадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 2. М., 1982. С. 149-155.

83. Пан Т.А. Маньчжурские разговорники из собрания ЛО ИВ АН // Письменные памятники и проблемы культур народов Востока. XVII годичнаянаучная сессия ДО ИВ АН СССР (доклады и сообщения). Январь 1982 г. Ч. I.M., 1983. С. 79-84.

84. Пан Т.А. Находка конца XX века: самый ранний маньчжурский ксилограф // Altaica IV. М., 2000. С. 91-100.

85. Пан Т.А. Особенности маньчжурского поэтического текста «Оды Мукдэну» императора Цяньлуна//Altaica I. М., 1997. С. 68-78.

86. Пан Т.А. Синьцзян вторая родина сибэ // Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Веры Ивановны Цинциус. (13-14 октября 2003 г.). СПб., 2003. С. 161-167.

87. Пан Т.А. «Устав шаманской службы маньчжур» в переводе А.В. Гребенщикова из Архива востоковедов // Архивные материалы о монгольских и тюркских народах в академических собраниях России. Доклады научной конференции. СПб., 2000. С. 102-109.

88. Пан Т.А. рецензия на: «История Золотой империи». Перевод Г.М. Розова, комментарии А.Г. Малявкина. Под ред. В.Е. Ларичева. Новосибирск, 1998 // Восток (Orient), М., 2003, № 2. С. 181 -184.

89. Позднеев A.M. Разыскания в области вопроса о происхождении и развитии маньчжурского алфавита // Известия Восточного института. Т. 2. Владивосток, 1901. С. 118-180.

90. Позднеев A.M. Опыт собрания образцов маньчжурской литературы // Известия Восточного института. Т. 4. Владивосток, 1903. С. 217-272.

91. Радлов В.В., Васильев В.П., Залеман К.Г. Общелингвистическая азбука, составленная на основании русских букв. СПб., 1887.

92. Рифтин Б.А., Семанов В.И. Монгольские переводы старинных китайских романов и повестей //Литературные связи Монголии. М., 1981. С. 234-279.

93. Россохин И. Описание путешествия, коим ездили китайские посланника в Россию, бывшие в 1714 году у калмыцкого хана Аюки на Волге // Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах. Под ред. Г.Ф. Миллера. СПб., 1764.

94. Рудаков А. Богдоханские дворцы и книгохранилища в Мукдени. Владивосток, 1901.

95. Рудаков А. Новые данные о живой маньчжурской речи и шаманству // Записки Восточного отделения Императорского Русского археологического общества. Вып. 21. СПб, 1912. С. 47-82.

96. Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М, 1977.

97. Стариков B.C. Материальная культура китайцев северо-восточных провинций КНР. М, 1967.

98. Сы-шу гею, то есть четыре книги с толкованиями. Книга первая филозофа Кун Дзэ, перевел с китайского и маньчжурского на российский язык надворный советник Алексей Леонтьев. СПб, 1780.

99. Тангутские рукописи и ксилографы. Сост. Горбачева З.И, Кычанов Е.И. М, 1963.

100. Таранович В.П. Илларион Россохин и его труды по китаеведению II Советское востоковедение, 1945, № 3. С. 225-241.

101. Толковый словарь русского языка. Под ред. Д.Н. Ушакова. Т. 3. М, 1939.

102. Тюрюмина Л.В. К истории создания маньчжурского перевода «Ляоши», «Цзиньши» и «Юаньши» // Материалы конференции «Этногенез народов Северной Азии». Вып. 1. Новосибирск, 1969. С. 139-140.

103. Успенский В.Л. Тибетский буддизм в Пекине при династии Цин (16441911) в культурно-историческом контексте эпохи. Автореферат на соиск. учен, степени доктора исторических наук. СПб, 2004.

104. Фииджеральд С.П. Китай. Краткая история культуры. Перевод с англ. яз. СПб, 1998.

105. Фишман O.JI. Жанровые особенности «Заметок из хижины Великое в малом» Цзи Юня // Страны и народы Востока. Вып. 11. М., 1971. С. 185-191.

106. Фишман О.Л. О политике цинов в области идеологии // Маньчжурское владычество в Китае. М., 1966. С. 169-184.

107. Хохлов А.Н. «Да Цин люй ли» как источник по аграрной истории Китая середины XVII начала XIX в. // Страны Дальнего Востока (история и экономика). М., 1971. С. 107-128.

108. Хохлов А.Н. «Да Цин хуйдянь» как источник по аграрной истории Китая (середина XVII- начало XIX в.) // Страны дальнего Востока и Юго-Восточной Азии (Вопросы истории и экономики). М., 1970. С. 163-180.

109. Хохлов А.Н. Несколько замечаний о переводах кодекса династии Цин «Да Цин люй ли» // Доклады, представленные на XX международный синологический конгресс в Праге. М., 1968. С. 106-116.

110. Хохлов А.Н. О традиционной основе экономической политики цинского правительства в Китае (конец XVIII нач. XIX вв) // Четвертая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. Ч. З.М., 1973. С. 503-509.

111. Чугуевский Л.И. Материалы по истории отечественного востоковедения // Письменные памятники и проблемы истории и культуры Востока. XVIII годичная сессия ЛО ИВ АН СССР. Ч. 3. М., 1990.

112. Яхонтов К. С. Сводный очерк российских материалов по языку и культуре народа сибо // Кунсткамера. Этнографические тетради. Вып. 2-3. СПб., 1993. С. 113-137.

113. Яхонтов К.С. Китайские и маньчжурские книги в Иркутске. СПб., 1994.

114. Литература на европейских языках:

115. Abel С., Meklenburg F.A. Arbeiten der Kaiserlichen Russischen Gesandtschaft zu Peking. Berlin, 1858. Bd. 2. S. 1-126.

116. Amiot J.-J. M. Art militaire des Chinois, ou recueil d'anciens traites sur la guerre

117. Memoirs concernant les Chinois, Т. VII. Paris, 1772; 1782. Amiot J.-J. M. Dictionnaire Tartare-Manchou-Fran9ais. Paris, 1789-1790. Vols. 1-3.

118. Amiot J.-J. M. Eloge de la ville de Moukden et de ses environs. Paris, 1770. Amiot J.-J. M. Lettre du P. Amiot, missionnaire de la Chine, sur la reduction des Miao-tsee, en 1775 // Memoirs concernant les Chinois. Т. III. Paris, 1778. P. 387-422.

119. Amiot J.-J. M. Monument de la conquete des Eleuths // Мётокз concernant les

120. Amiot J.-J.M. Grammaire tartare-mantchou // Memoirs concernant les Chinois.

121. Т. XIII, Paris, 1788. P. 39-73. Bawden Ch. A Volume of the Kanjur in Manchu Translation in the Library of the Wellcome Institute // Zentralasiatische Studien. Vol. 14, No. 2, 1980. S. 65-84.

122. Borrow G. Targum, or Metrical Translations from Thirty languages and Dialects.

123. Saint-Petersburg, 1835. Catalogue des livres et manuscrits Chinois, Mandchous, polyglottes, Japonnais et Coreen, de la bibliotheque du Musee Asiatique, de l'Academie Imperiale des Sciences, redige par M. Brosset. Saint-Petersbourg, 1840.

124. Ch'en Chieh-hsien. The Manchu Versions of Ch'ing Dynasty Archives: An Introduction to the Shih-lu (veritable records). Taipei, 1978.

125. Chen Chieh-hsien. Manchu Archival Materials. Taibei, 1988.

126. Ch'en Chieh-hsien. The Decline of the Manchu Language in China during the Ch'ing period (1644-1911) // Altaica Collecta Berichte und Vortrage der 17 PIAC. Wiesbaden, 1976. P. 137-154.

127. Chuang Chi-fa. A Study of the Ch'ing dynasty Manchu Translation of the Tah Tsang Ching // Proceedings of the 35th Permanent International Altaistic Conference, September 12-17. Taipei, China. Ed. By Ch'en Chieh-hsien. Taipei, 1993. P. 59-72.

128. Crossley P.K. The Manchus. Cambridge, Mass. Oxsford, 1997.

129. Crossley P.K. Orphan Warriors. Three Manchu Generations and the End of the Manchu World. Princeton, 1990.

130. Crossley P., Rawski E. A Profile of the Manchu Language in Ch'ing History // Harvard Journal of Asiatic Studies 53, No. 1 (June) 1993. P. 62-102.

131. Dabringhaus S. Das Qing-Imperium als Vision und Wirklichkeit. Tibet in Laufbahn und Schriften des Song Yun (1752-1835). Stuttgart, 1994 (Miinchener ostasiatische Studien. Bd. 69).

132. De Harlez Ch. La religion et les ceremonies imperials de la Chine moderne // Memoires de l'Academie Royale des Sciences des Lettres et des Beaux-Arts de Belgique. Vol. 52. Bruxelles. 1894.

133. De Harlez Ch, Manuel de la langue mandchou. Paris, 1884.

134. De Harlez, Ch. La religion nationale des Tartares Orientaux. Bruxelles, 1887.

135. Di Cosmo N. Manchu shamanic ceremonies at the Qing court // State and court ritual in China. Ed. By J.P. McDermott. Cambridge, 1999. S. 352-398.

136. Die Kaiserliche Ku-wen-Anthologie von 1685/6 Ku-wen yuwan-chien in mandjurischer Ubersetzung. Hrsg von M. Gimm. Wiebaden, Harrassowitz. Bd. 1 1969, Bd. 2-3 - 1995.

137. Durrant S. A Note on the Translation of Chinese Historical Romances into Manchu and Mongolian // Chinese Literature: Essays, Articles, Reviews. No. 1-2, 1978. P. 654-656.

138. Durrant S. Sino-Manchu Translations at the Mukden Court // Journal of American Oriental Society. Vol. 1, No. 4, 1979. P. 653-661.

139. Durrant S. The Controversy among Western Sinologists Regarding the Utility of Sino-Manchu Translations // Proceedings of International Ch'ing Archives Symposium. July 2-6, 1978. Taibei, 1978. P. 66-80.

140. Emu tanggu orin sakda-i gisun sarkiyan. With an introduction by Kanda Nobuo (Fascimile-edition of the copy kept at the Far Eastern Library, University of Chikago). Taipei, 1982.

141. Essai sur la bibliotheque et le cabinet de curiosite et d'histoire naturelle de l'Aca-demie des Sciences de Saint Petersbourg. Par Jean Bacmeister, sous biblio-tlKcaire de l'Acaddmie des Sciences (St. Petersbourg), 1776.

142. Farquhar D. Emperor as Bodhisattva in the Governance of the Ch'ing Empire // Harvard Journal of Asian Studies, 38, 1975. P. 5-25.

143. Fonseca A. Die Nationalliteratur samtlicher Volker des Orients. Berlin, 1873. Bd. 1-2.

144. Frazer M., Forbes A. Tanggu meyen and other Manchu reading lessons. London, 1924.

145. Fuchs W. Beitrage zu Mandjurischen Bibliographie und Literatur. Tokyo, 1936.

146. Fuchs W. Chinesische und mandjurische Handschriften und seltene Drucke. Wiesbaden, 1966.

147. Fuchs W. Koreanische Quellen zur Fruhgeschichte des Tabaks in der Manjurei zwischen 1630 und 1640 //Monumenta Serica. Vol. 5, 1940. S. 81-102.

148. Fuchs W. Neue Beitrage zur Mandjurischen Bibliographie und Literatur // Monumenta Serica VII. 1942. S. 1-37.

149. Fuchs W. Zum mandjurischen Kandjur//Asia Major, VI, 1930. S. 396-397.

150. Fuchs W. Gimm M. Die mandjurische Sammlung der Koniglichen Bibiothek zu Kopenhagen // Aetas Manjurica, 2, 1991. S. 42-116.

151. Fuchs W. Gimm M. Verzeichnis der mandjurischen Bticher in der Univer-sitatsbibliothek zu Cambridge (Wade Collection) // Aetas Manjurica, 2, 1991. S. 14-41. s

152. Fuchs W. Chinesische und mandjurische Handschriften und seltene Drucke. Wiesbaden, 1966 (Verzeichnis der orientalischen Handschriften in Deutsch-land, XII, 1)

153. Gimm M. Verzeichnis der mandjurischen Bticher in der Bodlean Library zu Oxford (Sammlung Backhouse) // Aetas Manjurica, 3, 1992. S. 42-72.

154. Gimm M. Die Literatur der Manjuren // Neues Handbuch der Literaturwissen-scaft. Wiesbaden, 1984. Bd. 23. S. 193-216.

155. Gimm M. Kaiser Qianlong (1711-1799) als Poet. Stuttgart, 1993.

156. Gimm M. Manchu Translations of Chinese Novels and Short Stories: An Attempt at an Inventory // Asia MAJOR (new series) 1989, No. 2, P. 77-114.

157. Gimm M. Marginalien zum letzten chinesischen Kaiser P'u-I und zu seiner Familie (Teil 1) // Aetas Manjurica 1. Wiesbaden, 1987. P. 32-98.

158. Gimm M. Zu den mandjurischen Sammlungen der Sowjetunion, 1. Nachtrage zum Handschriftkatalog von M.P. Volkova // T'ong Pao. Vol. 54, livr. 4-5. Leiden, 1968. P. 288-309.

159. Gimm M. Zum mongolischen Mahakala-Kult und zum Beginn der Qing-Dynastie die Inschrift Shisheng beiji von 1638 // Oriens Extremus, 42.Jahrgang. Wiesbaden, 2000/2001. S.69-103.

160. Goodrich L. The Literary Inquisition of Ch'en-lung. New York, 1966.

161. Grill, J. Zur mandschurischen Ubersetzung des Tao-te-king // Zeitschrift der Deutschen Morgenlandischen Gesellschaft. Bd. 65, 1911. S. 759-770.

162. Grupper S. Manchu Patronage and Tibetan Buddhism During the First Half of the Ch'ing Dynasty // The Journal of the Tibet Society. Vol. 4. Bloomington, 1984. P. 47-75.

163. Guignes, de J. Eloge de la ville de Moukden et de ses environs. Paris, 1770.

164. Haenisch E. Beitrage zur altmandschurischen Geschlechterkunde // Ostasiatische Zeitschrift, 8. 1919-1920. S. 171-184.

165. Haenisch E. Der chinesische Roman im mongolischen Schriftum // Ural-Altaische Jahrbucher. No 30, 1958, S. 74-92.

166. Hauer E. Das mandschurische Kaiserhaus. Sein Name, seine Herkunft und sein Stammbaum // Mitteilungen des Seminars fur Orientalische Sprachen. Ostasiatische Studien. Bd. 29. Berlin, 1926. S. 1-39.

167. Heissig W. Geschichte der mongolischen Literatur. Wiesbaden, 1972.

168. Heissig W. Some Notes by Sung-yiin on the Administration of Tibet // Oriens Extremus 9, 1962. P. 85-89.

169. Huang-Ts'ing k'ai-kuo fang-liieh. Die Grtindung des Mandschurischen Kaiser-reiches. Ubersetzt und erldart von Dr. Iur et Phil. Erich Hauer. Berlin und Leipzig, 1926.

170. Hummel A. Eminent Chinese of the Ch'ing period (1644-1911). Taipei, reprint 1991. Vols. 1-2.

171. Julien S. Bibliographie tartare. Traductions mandchous d'ouvrages chinois // Memoires de la societe des etudes japonaises (chinoises, tartares, indo-chinoises et oceaniennes), VIII. Paris, 1889. P. 5-19.

172. Julien S. Les deux freres, conte mandchou // Revue orientale et americaine, 5. Paris, 1861. P. 137-147.

173. Kampfe H.-R. Einige tibetische und mongolische Nachrichten zur Entste-hungsgeschichte des mandjurischen Kanjur // Zentralasiatische Studien, 9, 1975. S. 537-546.

174. Kanda Nobuo. From Man wen lao tang to Chin man-chou tang II Memoirs of the Research Department of the Toyo Bunko, No. 38. Tokyo, 1980. P. 71-94.

175. Kanda Nobuo. Remarks on "Emu tanggu orin sakda-i gisun sarkiyan" // Proceedings of the 6th East Asian Altaistic Conference. Taipei, 1981. P. 221-225.

176. Katalog der chinesischen und mandjurischen Bucher der Bibliothek der Akademie der Wissenschaften in St. Petersburg von Julius Klaproth. Zum ersten Mai aus dem Manuscript herausgegeben von H. Walravens. Berlin, 1988.

177. Kessler L. K'ang-hsi and the Consolidation of Ch'ing Rule 1661-1684. Chicago-London. 1976.

178. Kiyose Gisaburo. Dialectal Lineage from Jurchen to Manchu // Central Asiatic Journal, 42/1, 1998. P. 123-127.

179. Klaproth J.-H Chrestomatie mandchou. Paris, 1828; Osnabriick, 1985.

180. Mandjurische Bucher in Russland: Drei Bestandkataloge. In deutscher Fassung herausgegeben von Hartmut Walravens. Hamburg, 1986.

181. Martynov A.S., Pang T.A. About Ideology of the Early Qing Dynasty // Archiv orientalm. Vol.71. Praha, 2003. P. 385-394.

182. Matsumura Jun. A Catalogue of Manchu Materials in the Library of Congress. Xylographs. Manuscripts. Archives. Tokyo, 1998.

183. Matsumura Jun. The Ancestral Legend of the Manchu Imperial House // Proceedings of the South East Asian Altaistic Conference. December 26-31. Taipei, China. Ed. Ch'ien Chieh-hsien. Taipei, 1973. P. 192-195.

184. Meles С, Un vocabulaire du mandchou preclassique. Le Tongki fuqa aqu xergen-i bithe // Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae, 29/3 (1975). P. 335-380; 30/1 (1976). P. 69-120; 30/2 (1976). P. 209-243; 30/3 (1976). P. 309-329.

185. Mende von E. Рецензия на: Stary G. Emu tanggO orin sakda-i gisun sarkiyan. Erzahlungen der 120 Alten. Wiesbaden, 1983 (Asiatische Forschungen. Bd. 83) // Tribus, 1984, No. 3. S. 273.

186. Mollendorf von P.G. Essay on Manchu literature // Journal of the China Branch of the Royal Asiatic Society. Vol. 24, 1890. P. 1-45.

187. Naher C. On the Periodization of Written Manchu // Saksaha, No. 3, Spring, 1998. P. 22-30.

188. Pang T.A. "Der Schamanenhof." Die sibemandschurische Handschrift Saman kuwaran-i bithe aus der Sammlung N. Krotkov. Wiesbaden, 1992 (Shama-nica Manchuiica Collecta, 2).

189. Pang T.A. Manchu Collections in Leningrad // Proceedings of the 6th International Conference on the Chinese Materials Outside China, Taipei, 1991. Taipei, 1993. P. 25-42.

190. Pang T.A. Materialen zum mandschurischen Shamanismus aus der Sammlung A.V. Grebenscikov // Studia et Documenta Manchu-Shamanica. Wiesbaden, 1998. S. 31-46 (Manchurica Shamanica Collecta, 5).

191. Pang T.A. N.N. Krotkov's Manuscript "A trip to a Sibe Buddhist Monastery in Autumn 1899" // Aetas Manjurica. T. 6. Wiesbaden, 1998. P. 77-122.

192. Pang T.A. New Evidence about Shaman Practices among the Sibe-Manchu people in Xinjiang // Proceedings of the 35th Permanent International Altaistic Conference. September 12-17, 1992, Taipei, China. Taipei, 1993. P. 387-397.

193. Pang T.A. The Manchu script reform of 1632: New data and new questions // Studia Orientalia 87. Helsinki, 1999. P. 201-206.

194. Pang T.A., Pchelin N.G. Credentials of the Last Chinese Empire to the Last Russian Empire // Manuscripta Orientalia, № 1, 2003. SPb-Helsinki. P. 19-25.

195. Pang Т.А. Macouin F. Catalogue des livres mandchous de la bibliotheque de Musee Guimet// Arts Asiatiques 51, 1996. P. 150-155.

196. Pang T.A. The Kun-ning-gung Palace in Peking: The Manchu Dynasty's Shaman Center in the "Forbidden City" // Shaman. Vol. 1, No. 2, autumn 1993. P. 57-70.

197. Pang T.A., Stary G. New Light on Manchu Historiography and Literature. Thediscovery of Three Documents in Old Manchu Script. Wiesbaden, 1998.i

198. Pfister L. Notices biographiques et bibliographiques sur les Jesuites de I'ancienne mission de Chine. 1552-1773. Т. 1. Chang-hai, 1932.л

199. Poppe N., Hurwitz H., Okada H. Catalogue of the Manchu-Mongol Section of the Toyo Bunko. Tokyo, 1964.

200. Pozzi A. Manchu-Shamanica Illustrata. Wiesbaden, 1992 (Shamanica Man-churica Collecta, 3).

201. Rawski H. The Last Emperors. A Social History of Qing Imperial Institutions. Berkeley-Los Angeles-London, 1998.

202. Rawski E. Presidential Address. Reenvisioning the Qing: The Significance of the Qing Period in Chinese History // The Journal of Asian Studies. Vol. 55, No. 4. P. 829-851.

203. Remusat A. Notice sur le dictionnaire intitule "Miroir des langues mandchou et mongole". Paris, 1838.

204. Remusat A. Explication d'une inscription en caracteres chinois et en caracteres mandchous, gravee sur une plaque de jade qui appartient au Cabinet des Antiques de la Bibliotheque de Grenoble // Journal du departement de I'lsere, No. 6, 1812.

205. Remusat A. Recherches sur les langues tartars. Paris, 1820.

206. Remusat A. Recueil necessaire des mots sanscrits, tangutains, mandchous, mongols et chinois // Fundgruben des Orients, bearbeitet durch eine Gesellschaft von Liebhabern, IV. Wien, 1814. P. 183-201.

207. Remusat A, Sur un vocabulaire philosophique en cinq langues, imprime a Peking ' //Melanges Asiatiques, 1. Paris, 1825. P. 153-183.

208. Rudolph R, Ertiu tanggu orin sakda-i gisun sarkiyan. An unedited Manchu raa-v nuscript// Journal of the American Oriental Society, 60, 1940.P. 554-563.

209. Schmidt I. Geschichte der Ost-Mongolen und Ihres Fiirstenhauses, vervasst von Ssadang Ssetsen Chuntadschi der Ordos. St. Petersburg, 1829.

210. Shirokogoroff S. M. Psychomental Complex of the Tungus. London, 1935.

211. Simon W. Nelson H.G.H. Manchu Books in London. London, 1977.

212. Sinor D. Some remarks on Manchu Poetry // Studies on South, East and Central Asia presented to Raghu Vira by the Members of the Permanent International Altaistic Conference. Ed. By D. Sinor. New Delhi, 1968. P. 105-114.

213. Stary G. "L'ode di Mukden" de'imperatore Ch'ienlung, nuovi spunti per un'analisi della tecnica versificatoria mancese // Cina, 1981, No. 17, 1. P. 235-251.

214. Stary G. A Brief Note on the "Rediscovery" of some French Jesuits' Tombstones // Sino-Western Cultural Relations Journal. XVII, 1995. P. 27-28.

215. Stary G. A Dictionary of Manchu Names. A Name-Index to the Manchu Version of the "Complete Genealogies of the Manchu Clans and Families of the Eight Banners". Wiesbaden, 2000 (Aetas Manjurica, 8).

216. Stary G. A new altaistic science : "Nishanology" // Altaica Osloensia. Proceedings of the 32d Meeting of the PIAC. Oslo. June 12-16, 1989. Oslo, 1991. P. 317-323.

217. Stary G. A Preliminary Statistical Analysis of the Present Situation (1997) of Manchu Studies Worldwide // Saksaha. A review of Manchu studies. No. 4, 1999. P. 1-5.

218. Stary G. An Additional Note on "Abkai sure" // Central Asiatic Journal. Vol. 44, No. 2, 2000. P. 301-304.

219. Stary G. An Example of the Evolution of Manchu Historiography // Asiatica

220. Veneziana. Vol. 3, 1998. P. 177-182. Stary G. Das "Schamanenbuch" der Sibe-Mandschuren. Wiesbaden, 1992

221. Shamanica Manchurica Collecta, 1). Stary G. Die Chinesischen und mandschurischen Zierschriften. Hamburg, 1980. Stary G. Emu tanggu orin sakda-i gisun sarkiyan. Erzahlungen der 120 Alten.

222. Wiesbaden, 1983 (Asiatische Forschungen. Bd. 83). Stary G. Fundamental Principles of Manchu Poetry // Proceedings of International Conference on China Border Area Studies. Taipei, 1985. P. 187-221.

223. Mistake // Central Asiatic Journal. Vol. 28, No. 3-4. P. 296-299. Stary G. The Problem "Abahai" Hong Taiji: A Definitive Answer to an Old

224. Uspensky V.L. Prince Yunli (1697-1738). Manchu Statesman and Tibetan

225. Buddhist. Tokyo, 1997. Uspensky V. The "Beijing Lamaist Centre" and Tibet in the 17-early XX c. //

226. Tibet and Her Neighbours: A History. London, 2003. P. 107-115. Verbiest F.. Elementa Linguae Tartaricae // M. Thevenot. Relations de divers voyages curieux II, Paris, 1696.

227. Wada Sei. Some Pioblems Concerning the Rise of T'ai-tsu the Founder of thet

228. Manchu Dynasty // Memoirs of the Research Department of the Toyo Bunko. No. 16, 1957. P. 35-73. Walravens H. Aleksej Leont'ev und sein Werk // Aetas Manjurica, 3. Wiesbaden, 1992. C. 404-431.

229. Walravens H. Bibliographie der Bibliographien Mandjurische Literatur.

230. Walravens H. Julius Klaproth (1783-1835). Briefe und Documente. Wiesbaden,1999 (Orientalistik Bibliographien und Dokumentationen, Bd. 4). Walravens H. Julius Klaproth (1783-1835). Leben und Werke. Wiesbaden, 1999

231. Orientalistik Bibliographien und Dokumentationen, Bd. 3). Walravens H. Manjurica curiosa// Aetas Manjurica, 2. Wiesbaden, 1991. P. 221-229.

232. Walravens НГ Manjurica in australischen Bibliotheken // Zentralasiatische Studien, 14/2, 1980. S. 221-236.

233. Walravens H. Ubersicht uber die Mandjurica der Osterreichischen National-bibliother in Wien // Zentralasiatische Studien, 11, 1977. S. 555-562.

234. Walravens H. Vorlaufige Titelliste der Manjurica in Bibliotheken der USA // Zentralasiatische Studien, 10, 1976. S. 551-613.

235. Weiers M. Konkordanz zum Altenmaterialen der Chiu man-chou tang und Man-wen lao tang, Jahrgange 1620-1630 11 Aetas Manjurica, 1. Wiesbaden, 1987. S. 166-479.

236. Wylie A. Coins of the Ta-Ts'ing, or Present Dynasty // Journal of the Shanghai Library and Scientific Society, No. 1, 1858, reprinted Shanghai, 1887. P. 44-102.

237. Yakhontov K.S. The Manchu Books in Leningrad // International association for the study of the cultures of Central Asia. Information bulletin, No. 16. Moskva, 1989. P. 127-135.

238. Zach, von E. Manchurian Translation of Lao-tzu's Tao-te-ching // China Review, 25, 1900-1901. S. 157-162,228-234.

239. Литература на китайском, маньчжурском, монгольском и японском языках:

240. Sayan Secen, Erdeni-yin tobciy-a. Kokeondur qaryuyulun tayilburilaba (Саган Сэцэн. Драгоценный свод. Подготовка текста и комментарий Хух-Ундура). Пекин, 1987.

241. Айсинь-Цзюэло Уласичунь Щ.Ш'Ш^й}Маньюй юйфа. ^ТрТрёл (Грамматика маньчжурского языка). Хух-Хото, 1983.

242. Айсинь-Цзюэло цзяцзу цюаныиу. ШШ'Й.^ЖШ.'^^Ь (Описание рода Ай-синь-Гиоро.) Под ред. Чжан Юйсина. Цзилинь, 1997.

243. Ван Чжунхань Hif^lt. Гоюй цишэ юй маньцзу фачжань ЩЛиШМ^шШЖШ (Государственный язык, стрельба из лука наскаку и развитие маньчжуров) // Цин ши синькао Щ^ЩЩ. Пекин, 1990. С. 59-70.

244. Гуванлу Ли Сюэчжи Лао Маньвэнь юаньдан юй Мань вэньлао дан чжи бицзяо яньцзю.

245. Ли Дэци Щ^ШШ- Маньвэнь лао дан чжи вэньцзы цзи шиляо

246. Письменность и исторический материал в «Маньвэнь лао дан») // Вэньсянь луньцун ^^ТЙМ.- Пекин, 1936. С. 11-26.

247. Цин). Т. 1-2. Шанхай, 1927. Тэн Шаочжэнь ШШШ Мин Цин лян дай маньюй маньвэнь шиюн цинкуан као ВДМ Mft^p^^flMlf ЖЩ (Исследование условий употребления маньчжурского языка при династиях Мин и Цин) // Миньцзу юйвэнь, № 2. 1986, С. 13-28.

248. Фу Юйгуан fff, Мэн Хуйин З&ШЗ!. Маньцзу саманцзяо яньцзю

249. Исследования по маньчжурскому шаманизму).1. Пекин, 1994.

250. Хосоя Ёсио «Пиннань Цзин Циньван Шан Кэси шиши цэ»но гэмпон ницуитэ. i^^^RTl^^®»

251. О первоначальном тексте «Материалов о Шан Кэси, цзин-циньване, который умиротворил юг») // Манцзокуси кэнкю: цу:син. № 7. Токио, 1998. С. 1-16.

252. Хэлин. Sibe uksurai an tacin («Обычаи народа сибэ» на маньчж. яз.). Урумчи, 1989.

253. Цзи Юнхай Суй цзюнь цзисин ичжу. Ш^Р^В^ТТ^Ё: («Личныйдневник, следующего за войском». Перевод и комментарий). Пекин, 1987.

254. Цзян Цяо tCffF- Канси «юйчжи цинвэнь цзянь» яньцзю. ЛЛШ «ШЩ?1г>СШ:» Щ'Зх* (Исследование «Императором утвержденного Зерцала маньчжурской словесности» Канси). Пекин, 2001.

255. Цзяньмин цяньби цыдянь (Краткий справочник минскихденежных знаков). Сост. Сун Чжунхуй и др. Шанхай, 1991.

256. Цзяньчжоу цзи чэн ту цзи цзяочжу. (Исправленные ипрокомментированные «Записи и карты, сделанные во время путешествия в Цзяньчжоу»). Шэньян, 1979. С. 2-45 (Цин чу шиляо цункань. ди ши. ши-эр чжун).

257. Цин жугуань цянь шиляо сюаньцзи. A^Mjfe^j&fcJII (Сборник статей по ранней истории Цин до прохождения заставы). Сост. Пань Чжэ и др. Пекин, 1984.

258. Цяо Чжичжун Хоу Цзинь си Мин Ваньли хуанди вэнь каоси.1. ^ШВДТзШШ^З^^^Я (Анализ текста «Обращения Поздней Цзинь к минскому Ваньли») // Цин ши яньцзю No. 3, 1992.1. С. 106-110.

259. Цюаньго маньвэнь тушу цзыляо ляньхэ мулу и" Щ М.

260. Й^^Ш (Художественное'оформление маньчжурского текста Ганджура) // Forbidden city, No. 4, 2001. С. 15-16. Янь Чуннянь Нуэрхачи чжуань (Биофафия Нурхаци).1. Пекин, 1983.