автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Материальная культура и быт средневекового населения Пермского Предуралья

Полный текст автореферата диссертации по теме "Материальная культура и быт средневекового населения Пермского Предуралья"

На правах рукописи

Крыласова Наталья Борисовна

МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА И БЫТ СРЕДНЕВЕКОВОГО НАСЕЛЕНИЯ ПЕРМСКОГО ПРЕДУРАЛЬЯ

07 00.06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

1111111111111111

ООЗ165242

Санкт-Петербург 2008

Работа выполнена в Институте истории материальной культуры РАН

Официальные оппоненты:

Белорыбкин Геннадий Николаевич, д.и н., профессор,

Никитина Татьяна Багишевна, д.и.н.,

Савинов Дмитрий Глебович, дин

Ведущая организация: Институт археологии РАН

Защита состоится 12 марта 2008 г в 14 часов на заседании Диссертационного Совета Д.002.052.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте истории материальной культуры РАН по адресу. Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 18

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории материальной культуры

Автореферат разослан « £ ъ февраля 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. Первостепенной потребностью людей во все времена является обеспечение своей жизнедеятельности Конечно, деятельность людей не ограничивается только удовлетворением этих первостепенных жизненных потребностей, но жизнедеятельность является непременным условием любой другой человеческой деятельности Материальная культура жизнеобеспечения включает в себя, в первую очередь, пищу, жилища и одежду Эти три основных компонента вместе с их составляющими (утварью, мебелью, предметами гигиены, разного рода амулетами и пр) образуют бытовое вещное пространство, в котором протекает повседневная жизнь человека

По разным объективным и субъективным причинам культура быта мало привлекала внимание исследователей Вместе с тем, в ней находят отражение и особенности хозяйственно-производственной деятельности, и нормы социальной организации, художественно-эстетические воззрения, этические и идеологические представления, психологические особенности, традиции и стереотипы древнего населения, и многое другое Поэтому изучение системы быта и отдельных категорий бытовых предметов представляется весьма актуальным

В качестве объекта исследования выступают конкретные археологические объекты остатки животной и растительной пищи, жилищ, очагов и хозяйственных ям, комплексы погребений, содержащие совокупности элементов костюма, и, наконец, набор разнообразных предметов, использовавшихся в быту средневекового населения Пермского Предуралья. Отметим, что в ходе исследования внимание уделялось не только морфологическому анализу предметов быта, но и особенностям их использования, их символическому значению, месту в общей системе бытового уклада Таким образом, анализ археологических материалов проводился с позиции этнографического изучения культуры повседневности,

что выводит исследование за рамки чисто археологического, подавая ему комплексный археолого-этнографический характер.

Предметом исследования является материальная культура повседневности (культура быта, культура жизнеобеспечения)

Территориальные рамки исследования охватывают Пермское Предуралье, где в период средневековья существовали ломоватовская, а затем родановская археологические культуры В археологической литературе для обозначения данной территории традиционно используется термин «Верхнее Прикамье», что с точки зрения физической географии неверно, поскольку Верхнее Прикамье включает лишь земли бассейна верховьев р Камы от истоков до впадения в нее р Вишеры, а территории рассматриваемых культуры простираются гораздо дальше к roiy

Значительное природное разнообразие, возникшее в результате взаимодействия региональных особенностей климата, геологического строения, рельефа и растительного покрова, еще с глубокой древности делало Пермское Предуралье привлекательным для человека экологическим районом Здесь существовала достаточно благоприятная для обитания и хозяйствования культурно-природная среда, сочетающая как возможности для обеспечения относительно высокого уровня жизни, так и прочные культурные и экономические традиции населения

Хронологические рамки исследования включают весь период средневековья с V по XV век. Хотя следует оговориться, что основная масса привлеченных в качестве источников материалов укладывается в период VII— XIII веков Это объясняется тем, что в V-VI вв произошел приток инородного населения на территорию Пермского Предуралья Облик материальной культуры жизнеобеспечения в этот период имел весьма размытые черты, устойчивые традиции организации быта еще не выработались И лишь к VII в формируется традиционная бытовая культура с яркими характерными чертами, свойственными средневековому населению

данной территории. Период же с XIV по XV вв остается пока очень слабо изученным в силу того, что памятников этого времени известно крайне мало Как показывают письменные источники, к моменту прихода русских территория была очень слабо заселена, т о, можно предполагать, что в результате каких-то процессов в ХШ-ХГУ вв Пермское Предуралье в значительной степени обезлюдело.

На протяжении исследуемого периода в Пермском Предуралье выделяется две археологические культуры' ломоватовская (У-1Х вв.) и родановская (IX-XV вв.) Новые материалы исследований средневековых памятников, полученные во время раскопок Камской археолош-этнографической экспедиции Пермского государственного педагогического университета (КАЭЭ 11111 У) и Пермского филиала Института истории и археологии УрО РАН, все более убедительно свидетельствуют о нецелесообразности проведения границы между двумя основными средневековыми культурами в IX веке Вероятно, эта граница должна быть перенесена на рубеж Х1-ХП веков, когда действительно происходят коренные перемены в хозяйстве, культуре и социальных отношениях населения Пермского Предуралья (происходит переход к пашенному земледелию, распространяется профессиональное ремесло, ориентированное на рынок, уменьшаются размеры жилищ, появляются новые формы посуды, горизонтальный ткацкий станок и множество иных новшеств) С одной стороны, эти изменения могли быть результатом естественных эволюционных процессов, возникновения крупных городищ (протогородов), где начала формироваться культура нового городского облика, но, с другой стороны, множество фактов свидетельствуют и о притоке в этот период переселенцев с запада, которые могли оказать существенное влияние на изменение культурных традиций

Цель исследования: исследование специфики организации быта у средневекового населения Пермского Предуралья.

Задачи исследования: 1) обобщение материалов по основным компонентам культуры жизнеобеспечения (пища, жилище, костюм, предметы гигиены, детские игрушки как отражение бытовой действительности);

2) выделение и детальный анализ отдельных категорий бытовых предметов,

3) определение функционального назначения бытовых вещей (включая иррациональное использование),

4) датировка и выяснение особенностей эволюции элементов бытовой культуры;

5) выявление проявлений в разных сторонах быта этнического взаимодействия с родственными культурами финно-угров и Северной Русью,

6) выяснение специфики бытового уклада, свойственного жителям Пермского Предуралья

Источниками для проведения исследования послужили преимущественно археологические материалы. Среди них основными являются материалы археологических коллекций, хранящихся в фондах кабинета археологии Пермского государственного университета (ЛГУ); Музея археологии и этнографии Пермского Предуралья Пермского государственного педагогического университета (МАЭ ПГПУ), музеев Пермского края Пермском областном краеведческом музее (ПОКМ, с марта 2007 г. - Пермский краевой музей - ПКМ), Коми-пермяцком окружном краеведческом музее им П И. Субботина-Пермяка (КПОКМ), Чердынском краеведческом музее (ЧКМ), Березниковском художественно-историческом музее им. И.Ф. Коновалова (БХИМ), Соликамском краеведческом музее (СКМ), Ильинском краеведческом музее (ИКМ), Гайнском краеведческом музее, народном музее с Майкор, школьном музее с Рождественск; а также в фондах Свердловского краеведческого музея (СОКМ); Государственного Эрмитажа. Следует отметить, что многие вещи, хранящиеся в музеях,

происходят из бывших частных коллекций, собранных в XIX - начале XX вв, некоторые из них депаспортизированы, что создает определенные трудности при анализе материала Тем не менее, для создания более полной картины всего разнообразия предметов быта, представленных в Пермском Предуралье, эти экземпляры также учитывались Автор благодарит АМ. Белавина, ГТ Ленц, А В Данича, В В. Мингалева, КГ Карачарова за предоставленную возможность использования неопубликованных материалов

Часть источников было получено из публикаций в разного рода статьях, монографических исследованиях, каталогах Привлечены материалы отчетов о раскопках средневековых памятников в Пермском Предуралье В А Оборина, В Ф Генинга, Р Д Голдиной, Ю А Полякова, В П Бочкаревой, А М Белавина, Г.Т Ленц, А В Данича, Н Б Крыласовой и др (РА ИА РАН), записи из Дневника Теплоуховых (РА ИИМК РАН), материалы о раскопках в Пермской области М.В Талицкого (ФА ИИМК РАН)

В процессе исследования были использованы материалы около девяти десятков памятников (поселений, могильников, святилищ, местонахождений) Наиболее информативными являются коллекции из памятников, изучавшихся в процессе раскопок последних 25 лет Камской археолого-этнографической экспедиции Пермского государственного педагогического университета (КАЭЭ ППТУ). В их число входят результаты многолетних стационарных исследований Рождественского археологического комплекса в Карагайском районе (Х-Х1У вв), городища Анюшкар в Ильинском районе (1Х-ХШ вв ), археологического комплекса Телячий Брод в Чусовском районе (VII—VIII, ХП-ХГУ вв), Огурдинского могильника в Усольском районе (к Х-Х1 вв ), Запосельского и Чашкинского II селищ в Соликамском районе (УШ-ХП вв) и других Ряд данных исследований проводился под непосредственным руководством автора работы

Собственно археологические источники дополнялись данными других наук - палеозоологии, археоботаники, антропологии, этнографии, фольклористики.

Необходимо отметить, что, не смотря на обширный состав источников, существует проблема неравномерности изученности средневековых памятников В особенности это касается позднего этапа родановской культуры, по которому имеются результаты многолетних раскопок ряда крупнейших городищ, а информации по сельским поселениям крайне мало, в итоге отсутствует возможность объективной оценки масштабности и сущности происходящих в это время перемен в бытовой культуре

Историография вопроса настолько ограничена, что ее анализу нет смысла посвящать отдельный раздел работы. Существование такой ситуации объясняется объективными факторами в дореволюционный период источниковая база была еще слишком ограничена, чтобы делать определенные выводы о специфике бытового уклада средневекового населения Пермского Предуралья В советский период основным направлением исследований было выделение социально-экономических формаций с определением базиса и надстройки, решение глобальных вопросов этногенеза, изучение хозяйства, древних производств, при этом изучение «материального бытия» и повседневности, вероятно, казалось чем-то несущественным, недостойным пристального внимания. Тем не менее, в работах обобщающего характера авторы не могли обойти вниманием организацию быта

В 1951 г вышла обобщающая статья М.В Талицкого «Верхнее Прикамье в Х-Х1У вв», основанная, главным образом, на материалах раскопок Роданова и Кылосова (Анюшкар) городищ По существу, в этой работе выделяется новая средневековая культура Пермского Предуралья -родановская, и дается ее общая характеристика. Автор достаточно подробно описывает выявленные им на Родановом городище жилища, при характеристике основных видов хозяйственной деятельности приводит

данные о продуктах, употреблявшихся в пищу, анализируя ремесло, упоминает отдельные виды бытовых предметов, производимых ремесленниками, описывает категории бытовой посуды, дает некоторое представление о родановском костюме.

Результаты работ Камской археологической экспедиции ПГПУ 40 -50-х гг XX в были обобщены в книге О Н Бадера и В А Оборина «На заре истории Прикамья». В главах 43-58, подготовленных В А Обориным, дается характеристика средневековых культур с ГУ-У вв. по XV век При написании этих разделов В.А Оборин опирался на выводы, сделанные в кандидатской диссертации «Коми-пермяки в 1Х-ХУ вв. (Родановская культура)». При этом автор останавливается на основных составляющих элементах быта (жилище, пища, утварь, костюм), выделяет их особенности, свойственные каждому этапу, прослеживает тенденции развития В качестве основных тенденций отмечаются- уменьшение размеров жилища, вынос хозяйственной ямы из жилого помещения, усовершенствование отопительного устройства, распространение новых видов культурных растений, появление новых форм посуды и прочее Эти же выводы с некоторыми дополнениями представлены В А Обориным и в его последующих обобщающих работах по родановской культуре. К примеру, в статье «Этнические особенности средневековых памятников Верхнего Прикамья» (1970), кроме рассмотрения указанных элементов быта, приводится типология родановской керамики, выделяются характерные типы украшений костюма

Обобщающий труд по материалам ломоватовской археологической культуры представляет собой монография Р Д Голдиной «Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье» (1985) Здесь также дается характеристика жилищ, продуктов питания, типология керамики, украшений костюма

Основные элементы бытовой материальной культуры достаточно подробно рассматриваются в монографии РД Голдиной и В А. Кананина «Средневековые памятники верховьев Камы» (1989), обобщающей итоги исследования ломоватовских и родановских памятников территории

собственно Верхнего Прикамья (с точки зрения физической географии). Здесь характеристике ряда элементов материальной культуры жизнеобеспечения (пищи, посуды, жилищ) уделено более пристальное внимание.

Таким образом, в подобного рода работах, дающих целостное представление об особенностях средневековых археологических культур Пермского Предуралья, представлены обобщающие данные только об основных компонентах культуры жизнеобеспечения, отдельные предметы быта или не упоминаются совсем, или приводятся без какой-либо характеристики

Значительный вклад в изучение отдельных категорий бытовых предметов Пермского Предуралья внесла выдающаяся исследовательница JIA Голубева, которая довольно подробно ознакомилась с археологическими фондами кабинета археологии 111 У, ПОКМ, других музеев Пермской области, прикамскими коллекциями из центральных музеев (ГИМ, Эрмитаж), архивными материалами. На основании собранных сведений она подготовила целый ряд статей, в которых характеризуются отдельные группы кресал, игольники, зооморфные гребни, выделяются их особенности, высказывается точка зрения о прикамском происхождении отдельных типов

В последней четверти XX в интерес к бытовой культуре несколько возрос. Примером этого может являться диссертационное исследование Е М Черных «Жилища племен Прикамья I тыс. до н.э. - первой половины II тыс. н э.» (1992), в котором значительное внимание уделено, в частности, и анализу средневекового жилища Пермского Предуралья, выявлению особенностей, отличающих его от одновременных жилищ соседних территорий Анализу особенностей средневекового костюма изучаемой территории была посвящена диссертация НБ Крыласовой (2000), по материалам которой была издана монография (Крыласова НБ. История Прикамского костюма, костюм средневекового населения Пермского

Предуралья - Пермь, 2001) В 2006 г эта работа была дополнена монографическим исследованием «Взаимодействие леса и степи Урало-Поволжья в эпоху средневековья (по материалам костюма)», написанным в соавторстве с В.А. Ивановым, где полученные выводы проверены методом математической статистики, и проведено сравнение костюма лесных оседлых жителей Прикамья и кочевников-степняков Обращение к подобного рода работе было вызвано потребностью проверить на практике распространенную точку зрения о том, что истоки многих прикамских украшений, да и в целом состав костюмного комплекса, были заимствованы с юга у кочевых племен. Оказалось, что в костюме жителей степи и леса не просто мало общего, но и состав его декоративных элементов создавался на основе совершенно разных представлений Если у степняков костюм был набором социально значимых элементов, то у жителей Пермского Предуралья - комплексом амулетов

В 2004 г С В Салангина защитила кандидатскую диссертацию, где дан анализ такой категории бытовых предметов, как копоушки

Таким образом, обзор историографии демонстрирует относительную изученность отдельных компонентов бытовой материальной культуры (жилище, костюм, ряд категорий бытовых предметов), но, тем не менее, целостного представления о бытовом укладе, об особенностях предметов быта, их функциональном назначении, пока не существует Многие вопросы требуют отдельного специального исследования.

Методологической основой исследования является системный подход, который подразумевает исследование объектов, как систем Среди используемых методов значительную роль играет типологизация, которая является незаменимым вспомогательным средством в археологических исследованиях Причем для решения задач данной работы особенно важно увязывание формальной типологии с функциональной Детальный характер типологии отдельных категорий изучаемых предметов, который, на первый взгляд, может показаться излишним, обусловлен тем, что данные предметы

впервые вводятся в научный оборот, и их характеристика должна быть предельно полной. Для выявления историко-археологических связей используется сравнительно-исторический метод Хронологическая атрибутация осуществляется с помощью относительной и абсолютной датировки. Использованы также метод комплексного источниковедения, элементы исторической статистики Методическая сторона работы в области реконструкции бытового уклада основывается на сравнительном анализе разного типа источников

Научная новизна исследования заключается в том, что

1) впервые комплексному обобщающему исследованию подвергнуты разные стороны организации быта в средневековом обществе Пермского Предуралья,

2) для решения поставленных задач использован обширный круг археологических источников, для анализа которых применены комплексные подходы и методики,

3) дана детальная характеристика разного рода предметов быта, при этом ряд категорий выделяется впервые,

4) в научный оборот введен значительный пласт новых археологических материалов,

5) выявлена специфика бытовой повседневной культуры населения Пермского Предуралья, определена степень ее взаимосвязи с культурами соседних и отдаленных территорий,

6) определены хронологические рамки бытования и этапы развития отдельных категорий бытовых предметов,

7) выявлены тенденции развития культуры быта и определены причины происходящих изменений

Научно-практическая значимость работы и внедрение ее результатов Результаты исследования широко используются в научной, научно-учебной и музейной работе учреждений высшего профессионального

образования, культурных и просветительских учреждений Пермского края и соседних регионов

На основе введенного в научный оборот обширного фактического материала возможны дальнейшие исследования в различных направлениях Полученные выводы по типологии и хронологии могут быть использованы при атрибутации исследуемых памятников и котфетных артефактов

Материалы, обобщенные в диссертации, и ее основные выводы использованы для организации музейных выставок и экспозиций. В частности, материалы по разделу «столовые приборы» переданы в «Музей ложки» в Нытвенском районе Пермского края, где на их основе будет создан тематико-экспозиционный план и путеводитель по экспозиции Основные положения исследования использованы для разработки концепции отдела археологии ПОКМ и тематико-экспозиционного плана Березниковского художественно-исторического музея. Полученные в ходе диссертационного исследования результаты положены в основу авторской научной концепции и экспозиции учебно-научного «Музея археологии и этнографии Пермского Предуралья» Пермского государственного педагогического университета, признанного в 2004 г. уникальным объектом Высшей школы Российской Федерации.

Полученные в ходе исследования разработки используются при чтении курсов лекций по истории Пермского края и Урала, основам археологии Отдельные материалы нашли отражение в учебном пособии «Очерки археологии Пермского Предуралья» (2002). Выводы по проведенному исследованию используются при проведении лекториев на базе учебного «Музея археологии и этнографии Прикамья» в ПГПУ, в разработках клубов исторической реконструкции Материалы диссертационного исследования использовались при организации и проведении первого международного этнофутуристического фестиваля «Камва» в рамках акции «Пермь -культурная столица Поволжья 2006»

Приволжского федерального округа, а также второго подобного фестиваля, прошедшего летом 2007 года.

Материалы работы могут применяться в дальнейшем при написании обобщающих и популярных трудов по культуре средневекового населения Пермского Предуралья. К примеру, на основании результатов исследования планируется создание популярного фотоальбома, посвященного быту древнего населения Пермского края.

Апробация результатов исследования Основные положения работы изложены в 34 публикациях общим объемом 124,37 п.л., в том числе- 4 монографиях (объемом 108,8 п.л), 5 статьях в рецензируемых и международных изданиях. Различные положения исследования докладывались и обсуждались на многочисленных международных, всероссийских и региональных симпозиумах и конференциях, в том числе, на четырех Уральских археологических совещаниях (Сыктывкар 1989, Уфа 1993, Челябинск 1997, Пермь 2003), двух международных Северных археологических конгрессах (Ханты-Мансийск, 2002, 2006), международной научной конференции, посвященной 75-летию Отдела археологии Восточной Европы и Сибири Государственного Эрмитажа (С-Петербург, 2005), на всероссийской конференции «Археологические исследования в России» (Москва, ИА РАН, 2006), трех Халиковских чтениях (Казань 1998, Биляр 2002, Юрино 2006), Всероссийском археологическом Съезде (Новосибирск, 2006) и прочих

СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Работа состоит из Введения, шести глав, Заключения, библиографического списка из 416 назв, Приложения.

Во Введении обосновывается актуальность темы, определяется цель и очерчивается круг задач исследования, указываются хронологические и территориальные рамки исследования, обозначается круг источников, приводится историографический обзор, определяются методы исследования.

Выделение основных разделов работы построено в соответствии с основными составными элементами материальной культуры жизнеобеспечения: пища и утварь, жилище и огонь, костюм, предметы гигиены и игрушки как миниатюрная копия реальной бытовой культуры.

В главе 1 «Система питания и утварь для приготовления и употребления пищи» на основе имеющихся в распоряжении археологических источников приводится опыт реконструкции системы питания, особенностей приготовления и употребления пищи.

В первом параграфе характеризуется система питания, которая в любом обществе определяется хозяйственно-культурным типом, а также этническими стереотипами в отношении пихци В Пермском Предуралье в эпоху средневековья хозяйство было основано на земледелии в сочетании с разведением крупного и мелкого рогатого скота, с подсобной ролью рыболовства, охоты и собирательства.

При определении системы питания за основу был принят этнографо-культурологический подход, предложенный С А. Арутюновым

Система питания жителей средневекового Пермского Предуралья (по классификации С А Арутюнова) относится к земледельческому типу. Вплоть до рубежа Х-Х1 вв. на территории Пермского Предуралья сохранялось мотыжное земледелие. Этот вид земледелия был относительно малопродуктивным, и еще не мог в полной мере обеспечить все потребности в растительной пище. Зерно перемалывали на каменных плитах-зернотерках с помощью пестов-терочников При таком примитивном способе переработки сложно было получать достаточное количество муки для выпечки хлеба и приготовления других мучных изделий, он больше годился для получения круп, которые использовались при варке похлебок и каш. Важным подспорьем в получении растительной пищи оставалось собирательство. С X - начала XI в. начинает распространяться пашенное земледелие Это привело к значительному росту продуктивности земледелия, расширению посевных площадей, количества культивируемых растений.

Причем наряду с широким ассортиментом зерновых начали выращиваться и бобовые культуры. Для помола зерна стали использоваться ручные мельницы. Есть все основания считать, что именно с этого времени в рационе питания населения кроме крупяных блюд появляется хлеб.

Следуя далее классификации С.А. Арутюнова, система питания в Пермском Предуралье относится к первому классу, который можно назвать зерново-скотоводческим, не смотря на присутствие значительной доли продуктов присваивающего хозяйства (дичи, рыбы) В ранний период первостепенное значение в питании имела конина, к концу I тыс. н.э. появилась тенденция к увеличению в стаде доли крупного рогатого скота, лошадь отошла на второе место, на позднем этапе в связи с сокращением ее забоя на мясо (лошадь становится основной тягловой силой при переходе к пашенному земледелию), она перешла на третье место, уступив свинье и мелкому рогатому скоту.

В рамках данного класса возможно подразделение на два подкласса с потреблением в пищу молока и молочных продуктов, и без такового Это деление имеет весьма существенное значение, так как с появлением использования молока, во-первых, развивается особая ценностная и ритуальная система, ориентированная на доение скота и изготовление молочных продуктов, а во-вторых, определяется тенденция к максимальному ограничению убоя скота Однозначно ответить на вопрос об использовании в пищу молока пока не позволяет степень изученности палеозоологических материалов Имеющиеся источники дают возможность предполагать, что переход к широкому употреблению молока состоялся во второй половине XI - ХП веке (хотя, как показывают материалы отдельных памятников, подобная ситуация не являлась всеобщей, и на отдельных локальных территориях молочное направление в животноводстве появилось значительно раньше) Традиция употребления в пищу молока и, соответственно, разнообразных продуктов и блюд на его основе, могла быть привнесена многочисленными переселенцами, присутствие которых

фиксируется на крупных городищах Пермского Предуралья Косвенным свидетельством расширения употребления молока с Х1-Х11 вв является значительная доля среди сосудов булгарского производства кувшинов и кринок, которые, как известно, использовались для отстаивания сливок, топления молока, а также кружек, которые, судя по этнографическим данным, использовались, в основном, для употребления сырого молока В этот же период подобные сосуды (горшки с высокой зауженной горловиной, кружки) появляются и среди лепной посуды местного производства На ряде городищ обнаружены сосуды с отверстиями в днище, которые могли использоваться для отцеживания сыворотки и приготовления сыра Таким образом, система питания средневекового Пермского Предуралья может быть отнесена к первому подклассу, однако мясной аспект скотоводческой продукции сохраняется в ней в полной мере.

Второй параграф посвящен характеристике утвари Определить основной способ приготовления блюд позволяет анализ кухонной посуды На протяжении длительного времени основной формой посуды были приземистые круглодонные горшки и чаши (в историографии известны как «прикамская чаша») Вероятно, традиционные представления препятствовали возникновению новых форм сосудов. Это выражается, в частности, в том, что когда у населения городищ в XI веке в интерьере появляются элементы мебели с плоской поверхностью (столы, полки, печи с плоским сводом), для установки круглодонной посуды возникли специальные керамические подставки-валики. Но, вместе с тем, в быт населения городищ и крупных производственных селищ начали проникать новые формы посуды, привнесенные пришлым населением (иноэтничные формы лепных горшков, изготовленная на гончарном круге посуда булгарского производства, медные котлы и пр ), и со временем под их влиянием стали постепенно изменяться и формы местной лепной посуды. В первую очередь, изменения выражались в уплощении днища сосудов традиционных форм и в широком распространении керамических котлов При этом уплощение дна

происходило постепенно, долгое время сохранялся плавный переход от стенок ко дну, и лишь в XIV веке появились сосуды с ребром при переходе к днищу. Подавляющее большинство сосудов для приготовления пищи предназначалось для варки или тушения, на основании чего можно предполагать, что основным видом блюд были похлебки и каши Кроме этого, на поселениях Пермского Предуралья известны единичные находки глиняных сковород, которые, скорее всего, использовались не для жарки, а для выпечки хлеба.

Для хранения и транспортировки продуктов могла использоваться как деревянная бондарная и резная утварь, о наличии которой свидетельствует характер деревообрабатывающего инструментария, так и разного рода крупные керамические сосуды (горшки, корчаги, хумы, кувшины как местного, так и булгарского производства), кожаные емкости (бурдюки, мешки)

Для употребления пищи служили, главным образом, все те же горшки и чаши. Судя по тому, что чаши обычно более богато орнаментированы, можно предполагать, что именно они предпочитались в качестве столовой посуды Но в керамическом инвентаре присутствует и определенная доля сосудов для индивидуального приема пищи и подачи холодных блюд -миски и блюда В качестве сосудов для питья в ранний период могли использоваться миниатюрные горшочки и плошки, но с конца Х-Х1 вв (единичные предметы известны с IX в) в обиход начали входить новые формы специализированных сосудов (ковши и кружки). Остатки подобных деревянных сосудов известны в ряде погребений, чаще всего сохраняются металлические обоймы, украшавшие венчик сосуда Керамические кружки получили широкое распространение в Х1-ХШ веках.

Значительный интерес представляют столовые приборы Поскольку прикамские ложки еще не рассматривались в качестве особой категории, в работе приводится их подробная классификация, устанавливаются хронологические этапы их эволюции В Пермском Предуралье известны,

главным образом, металлические и костяные ложки, которые имели характер амулетов и входили в состав элементов костюма, они отличаются довольно специфическими формами и особенным своеобразным декоративным оформлением Тем не менее, сравнение с бытовыми деревянными и костяными ложками, известными на соседних территориях, показывает, что амулеты являлись копией обыденных предметов Большинство ложек-амулетов и по размерам не уступают реальным прототипам, и вполне могли использоваться по прямому назначению, например, во время ритуальных трапез До середины XI в бытовали ложки с укороченной рукоятью. Затем произошло удлинение рукояти столовых приборов, что, вероятно, было вызвано распространением нового, неизвестного ранее предмета интерьера -стола Развитие формы черпака происходило следующим образом в период второй половины VIII - первой половины IX вв преобладали ложки с большим черпаком овально-подпрямоугольной формы, вытянутым по осевой линии Во второй половине IX в. черпак принимает округлые очертания, эта форма сохраняется до середины XI в, хотя с конца X в округлый черпак начинает постепенно вытягиваться в стороны, и приобретать очертания овала, перпендикулярного осевой линии ложки Эта форма черпака возобладала к концу XI в, группа ложек с длинной плоской прямоугольной рукоятью и относительно небольшим овальным черпаком, перпендикулярным рукояти, хотя и датируется по хронологии памятников XI-XIII вв, вероятно, имела более узкую дату (XI-XII вв 9) В XII-XIII вв распространились ложки с длинной тонкой рукоятью и овальным яйцевидным черпаком Обычно ложки имеют уплощенный или слабоуглубленный черпак, следовательно, они были предназначены для принятия или приготовления определенных видов пищи, вероятнее всего, каких-то кашеобразных блюд Таким образом, изучение ложек не только позволяет проследить эволюцию во времени их формы, но и дает возможность установить кулинарные традиции древнего населения.

Кроме ложек в Пермском Предуралье с Х1П в известны были и вилки, что, по-своему, является уникальным явлением для периода средневековья

Имеется множество археологических свидетельств того, что утварь наделялась магическим значением, наиболее ярким примером того являются ложки-амулеты В отдельном разделе главы рассматривается семиотический статус утвари.

Подводя итог характеристике утвари, можно отметить, что в период X— XI вв значительно расширяется ассортимент видов посуды, как за счет использования продукции булгарских ремесленников, так и за счет возникновения новых форм местной лепной посуды. Этот факт обусловлен укрепившимися связями с Волжской Булгарией, от которой могли быть заимствованы не только новые виды культурных растений, и, возможно, обычай употребления в пищу молока, но и новые способы приготовления блюд из них А для приготовления и употребления этих блюд потребовалась и более разнообразная посуда

Вторая глава «Жилище» посвящена второму по значимости элементу материальной культуры жизнеобеспечения В первом разделе главы рассматриваются конструктивные особенности жилищ Пермского Предуралья Конструкция жилища зависит от климатических условий, наличия строительного материала, этнических традиций, нередко и у одного этноса отмечается большое разнообразие типов жилищ В Пермском Предуралье в период средневековья наблюдается значительная пестрота конструктивных типов жилищ

Жилища Прикамья рассматривались исследователями (М.В Талицким, В А Обориным, Р. Д. Голдиной, В А Кананиным) в контексте работ, направленных на обобщение материалов по отдельным археологическим культурам региона Специальный целостный анализ этой категории материальной культуры местных народов был предпринят Е.М. Черных

Основные выводы исследователей следующие' уже с периода раннего железного века для Прикамья характерны наземные прямоугольные

бревенчатые жилшца, среди которых выделяются постройки столбовой и срубной конструкции. В обеих группах преобладали сооружения с двускатной кровлей, реже встречаются жилища с односкатной крышей. Для ломоватовских и раннеродановских жилищ характерными чертами являются значительная площадь (60—100 кв. м), наличие в центре столбовых ям от опоры крыши, наличие канавок по периметру постройки, наличие открытого тамбура перед входом. Для позднеродановских жилищ характерны, небольшая площадь (16-30 кв. м), отсутствие канавок, отсутствие опорных столбов, наличие закрытого тамбура при входе, расположенного под одной крышей с жилищем.

Новые материалы, приведенные в данном разделе, позволяют по-новому взглянуть на жилища столбовой конструкции, которые Р Д Голдина относила к раннему периоду, ЕМ.Черных считала легкими временными постройками. В реальности такие жилища, более простые в сооружении, мало уступали по своим теплозащитным функциям срубным постройкам, и, в большинстве случаев, представляли собой постоянные долговременные жилища. Вполне вероятно, что такие жилища преобладали на сельских поселениях, в то время, как для городищ (изученных в большей степени) были более свойственны срубные сооружения. К сожалению, недостаточная изученность селищ не позволяет однозначно ответить на данный вопрос.

Во втором разделе характеризуются особенности интерьера Основными элементами интерьера прикамского жилища, которые обычно фиксируются археологически, являлись очаг и внутрижилшцные ямы Очаг и яма обычно располагались по центральной оси, отклонения от такой планировки первоначально были довольно редки. Но со временем рост производительных сил существенно изменил требования к жилищу Развитие скотоводства потребовало выделения части жилой камеры для содержания зимой молодняка домашних животных С развитием ремесла появилась необходимость выделения места для мастерской. Не последнюю роль могли сыграть изменения в структуре семьи Место очага в жилищах Пермского

Предуралья становится все более неустойчивым, он то сдвигается к стене в угол, то появляются дополнительные очаги, вытянутые в ряд вдоль продольной оси помещения На позднем этапе родановской культуры хотя еще встречаются жилища с центральным положением глинобитного очага, но в большей части жилищ его местонахождение варьирует, чаще всего тяготеет к углам или стенам.

Среди внутрижилищных ям выделяются околоочажные и кладовые. Околоочажные ямы различной формы и размеров заполнены мусором и пищевыми отходами. Кладовые ямы уже с раннего времени имели правильную форму, внутрь ставились деревянные рама, укрепленная по углам столбиками. На дне ям часто наблюдаются небольшие прокалы. В поздних родановских ямы-кладовки жилищах изредка еще устраивались внутри дома, но чаще выносилась за его пределы, и Находилась во дворе

В ряде средневековых жилищ Пермского Предуралья фиксируется наличие нар, которые представляли собой земляные возвышения, огороженные досками, или же просто сбитые из досок и бревен топчаны, расположенные по периметру вдоль стен

Пространство между нарами (пол жилища) довольно редко оставалось никак не благоустроенным Иногда на полу фиксируются следы деревянного настила из досок или тонких бревен. В родановское время широко был распространен обычай покрывать пол обожженной глиной, которая нередко дополнительно покрывалась досками.

Косвенные данные (наличие подставок-валиков для круглодонной посуды) свидетельствуют о распространении в Х1-ХП вв. предметов мебели с плоской поверхностью Интерьер дополнялся разного рода сундуками и шкатулками, от которых сохранились накладные детали С Хв широкое распространение получили навесные пружинные замки, которые могли предназначаться для запирания жилых домов, хозяйственных сооружений, сундуков, ларцов Но, вероятнее всего, жилища в старину, как, впрочем, и сейчас во многих деревнях, не запирались, а замки предназначались

исключительно для сохранности особых ценностей, хранящихся в сундуках. Возможно, большая их часть, встреченная на городищах, предназначалась для сундуков с товарами, привозившимися купцами В Пермском Предуралье были распространены навесные замки, хорошо известные как на территории Руси, так и в Волжской Булгарии. Нутряные замки - большая редкость, известен всего один ключ от такого замка.

Следует отметить, что изменения, происходящие как в конструкции, так и в интерьере жилищ, фиксируются, прежде всего, именно на городищах, где население имело активные контакты с ремесленниками, торговцами и прочим приезжим людом. Вполне допустимо, что разнообразные новшества в обустройстве жилища объясняются не только естественной эволюцией социальных отношений, но и мощным инокультурным воздействием.

В главе 3 «Огонь в быту населения Пермского Предуралья» рассматриваются основные функции огня в быту. Огонь использовался при приготовлении пшци, в жилище являлся основным источником света и тепла, предметы для добывания огня одновременно являлись могущественными амулетами, которые занимали важное место в костюме мужчин и женщин средневекового Пермского Предуралья. Первый раздел главы, посвященный культовому значению огня у финно-угорских народов, включен в работу с целью более полного понимания археологических артефактов, связанных с добыванием и использованием в бытовых целях огня Во втором разделе подробно рассматриваются орудия для добывания огня В Пермском Предуралье в качестве таких орудий выступал комплекс, включающий стальное кресало, кремень и трут, помещавшийся в металлическую трубицу На памятниках Пермского Предуралья представлено большое разнообразие стальных кресал, среди которых имеются и такие, которые были распространены по всей территории Евразии, и такие, которые присущи только данной территории Кроме того, Пермское Предуралье по праву считается родиной кресал с фигурной бронзовой рукоятью. В работе предложена подробная классификация всей совокупности кресал и

выстроена их хронология, отдельные результаты этот исследования нашли отражение в публикациях (Крыласова НБ Хронология кресал Пермского Предуралья // Известия ЧНЦ УрО РАН. № 1. - Челябинск, 2007; Типология и хронология стальных кресал Пермского Предуралья // Влияние природной среды на развитие древних сообществ- Йошкар-Ола, 2007) Поскольку кресала принадлежат к группе качественных кузнечных изделий, производство которых доступно лишь высококвалифицированным профессионалам, они сравнительно поздно распространились на территории Пермского Предуралья - первые их экземпляры появились здесь не ранее конца VII века, и с этого момента они бытовали вплоть до середины XIX века

Самыми ранними были калачевидные кресала из круглого дрота, которые не получили широкого распространения, аналогий не имеют. Более массовыми стали пластинчатые кресала с одной рукоятью и в виде плашек, распространенные в VII—IX вв преимущественно на территории Пермского и Удмуртского Предуралья В комплексе с ними использовались железные трубицы для трута с изящной петлей в виде завитка

В период с конца IX - начала X вв до первой половины XI века кресала становятся наиболее массовыми, встречаются в большинстве мужских и многих женских погребениях. Среди них самыми распространенными были калачевидные кресала овально-подтреугольной формы. В этот же период бытовали разнообразные типы биметаллических кресал Редкими типами, встречающимися в данный период, являются трапециевидные пластинчатые кресала 1Х-Х вв и кресала в виде вытянутой плашки с петлей X - начала XII веков

Со второй половины-конца XI в до начала XIII в бытовали калачевидные кресала подтреугольной формы и кресала с дугообразным и прямоугольным язычком, у которых Б-образно изогнутые рукояти почти вплотную прижаты к лезвию Одновременно появились овальные и прямоугольные двулезвийные кресала, хорошо известные в Восточной

Европе Эти кресала можно считать древнерусским импортом или местной продукцией, возникшей под культурным влиянием русских переселенцев, в то время как одновременные калачевидные кресала встречаются преимущественно в Приуралье исключительно в финно-угорской среде. Недолгое время (Х11-Х1П вв.) просуществовал оригинальный локальный тип двулезвийных кресал с асимметричными лезвиями, который не имеет аналогий за пределами Верхнего Прикамья.

С XIV по XIX вв были распространены изящные В-образные калачевидные кресала как с язычком, так и без него, одновременно с которыми бытовали овальные пластинчатые кресала Наряду с ними в XV-XVII существовали калачевидные кресала с прямоугольным лезвием и тонкими концами рукоятей. Если первые находят аналогии в основном на Урале и в Сибири, то последние известны по всей территории Восточной Европы

Т о, представления исследователей, основанные на новгородских датировках, по которым калачевидные кресала с язычком относятся к Х-Х1 вв., в последней четверти XI в сменяются калачевиднымя кресалами без язычка, а с XII в вытесняются овальными, для Пермского Предуралья не применимы Наличие или отсутствие язычка здесь не является хронологическим признаком, а таковым выступает форма и особенности оформления концов рукояти Кресала, как и многие другие бытовые предметы, играли роль магических помощников людей, это доказывают и материалы могильников, и этнографические факты Наиболее ярким свидетельством того является появление и распространение в Пермском Предуралье в конце IX - начале X вв кресал-амулетов с бронзовой рукоятью, у которых полезные практические свойства почти отсутствуют Тот факт, что именно Пермское Предуралье было родиной этих уникальных предметов, пользовавшихся большой популярностью в финно-угорском мире в X -первой половине XI вв., доказывают и результаты их картографирования, и то, что именно здесь представлены почти все выделенные типы (Крыласова

Н Б Биметаллические кресала // Stratum plus 2006, № 5) Большие перспективы открывает изучение сюжетов, представленных на рукоятях биметаллических кресал Например, опыт расшифровки одного из сюжетов, известного в историографии как «Один и вороны», дал любопытные результаты с точки зрения мифологии сибирских народов этот сюжет является иллюстрацией одного из вариантов предания о получении людьми орудий для добывания огня (Крыласова НБ К вопросу об интерпретации кресал с сюжетом, известным в историографии как «Один и вороны» // Российская археология, 2006, № 4) На наш взгляд, известные сюжеты должно объединять нечто общее, в соответствии с этим в работе предлагается несколько основных направляющих линий для дальнейших исследований

В третьем разделе главы рассматриваются конструктивные особенности очагов Население Пермского Предуралья стремилось использовать различные средства для сохранения тепла в помещениях Одним из них является усовершенствование отбытого очага путем использования в его конструкции большого количества глины и камней Как правило, при раскопках очаги представляют собой яркие пятна прокаленной глины, иногда они образуют толщу до 70 см, состоящую из чередующихся прослоек золы и прожженной глины В родановское время такой очаг нередко заключался в деревянную раму, препятствующую расползанию глины Кроме очага открытого типа в Пермском Предуралье можно предполагать и наличие отопительного устройства типа камина (чувала), которое фиксируется уже с VIII в, но наиболее распространенным, вероятно, становится в тот период, когда очаг переносится в угол или к одной из стен, в этом случае выход дыма через свето-дымовую щель в кровле жилища становился затруднительным, и камин с трубой мог решить проблему вывода дыма из помещения В эволюции очага отчетливо прослеживается тенденция увеличения толщи его основания с использованием глины и камней, аккумулирующих тепло, тенденция поднятия очага на уровень нар, что

способствовало лучшему обогреву жизненно важного пространства, и, наконец, этот процесс завершился появлением на рубеже Х1-Х11 вв черной глинобитной печи, что, вполне возможно, было связано не только с эволюцией местного отопительного устройства, но и с новыми бытовыми традициями, привнесенными пришлым населением

Четвертый раздел главы посвящен рассмотрению осветительных приборов В качестве таковых с раннего времени могли использоваться маленькие керамические плошки, которые в небольшом процентном соотношении присутствуют в большинстве керамических комплексов средневековых поселений Они могли применяться как масляные светильники-жирники С X в в Волжской Болгарии получили широкое распространение специализированные масляные светильники в виде невысокой глиняной плошки с носиком-желобком и ручкой Они достаточно стандартны и отличаются от древнерусских Именно такие светильники появились и на ряде городищ Пермского Предуралья Следует отметить, что наибольшее количество этих предметов происходит с городища Анюшкар, где, очевидно, данные светильники производились приезжим булгарским ремесленником, причем один экземпляр, изготовленный на гончарном круге, содержит в тесте толченую раковину и имеет характерный для Пермского Предуралья обжиг На этом же городище обнаружены и образцы лепных орнаментированные светильников, подражающих по форме булгарским В ХШ-ХУ вв появились первые железные светцы-лучинодержатели, которые, несомненно, были заимствованы с территории Руси Единичными находками представлены детали хоросов - подвесных светильников для установки свечей, которые использовались с Х-ХП вв в мусульманских и христианских храмах, реже в парадных палатах знати Следует отметить, что разнообразные новшества (печи, светильники, светцы) появляются, в первую очередь, у населения крупных городищ, имевших возможность приобщения к инокультурным традициям

Глава 4 «Костюм и его элементы» обобщает результаты проводимых ранее исследований (Крыласова Н Б История прикамского костюма, Пермь, 2001, Иванов В А., Крыласова Н.Б. Взаимодействие леса и степи Урало-Поволжья в эпоху средневековья (по материалам костюма) Пермь, 2006) В первом разделе главы рассматриваются особенности одежды У всех половозрастных категорий она включала полотняную рубаху, демисезонную тканевую или зимнюю меховую верхнюю одежду, обувь, головные уборы Характер одежды и материалы для ее изготовления были обусловлены природно-климатическими условиями и особенностями хозяйственной деятельности Покрой одежды определялся соображениями оптимального использования исходных материалов и минимизации обрезков. На обширных пространствах лесной зоны Восточной Европы одежда была практически одинаковой Специфические этнические черты костюму придавали декоративные детали Второй раздел главы посвящен характеристике состава декоративного убранства костюма В Пермском Предуралье его основа сформировалась уже в УП-ХУШ вв в соответствии с идеологическими представлениями населения Истоки многих характерных прикамских украшений можно обнаружить в южных кочевых культурах, которые в эпоху средневековья являлись распространителями «моды» по всей Евразии, в салтовских древностях, но на основе этих идей в Пермском Предуралье сформировался свой особый комплекс украшений В полном виде средневековый женский костюм Пермского Предуралья включал височные подвески, накосники, шейно-нагрудные украшения, пояс с набедренником, украшения рук (браслеты, перстни) В составе мужского костюма наиболее часто присутствуют пояса, височные подвески, иногда мужской костюм дополнялся украшениями рук и шейными украшениями Для того, чтобы проследить особенности эволюции костюмного убранства, провести классификацию костюмных комплексов, был применен метод математической статистики

Декоративный комплекс средневекового костюма в Пермском Предуралье, в принципе, представлял собой набор разнообразных амулетов. Большинство из них были полифункциональными, несомненно, первостепенное значение имела их магическая функция, но, наряду с этим, многие украшения-амулеты можно считать этническими маркерами, социальными знаками, значительное количество предметов, входящих в состав костюмных комплексов, имели утилитарное назначение (предметы гигиены, быта, орудия труда), но, заняв свое место в костюме, они становились амулетами Не имея возможности привести в диссертационной работе подробной морфологической характеристики основных категорий украшения прикамского костюма, здесь определяются их общие характерные черты Наиболее характерные для Пермского Предуралья украшения представлены в составе женских костюмных комплексов Основную этномаркирующую функцию выполняли элементы накосников К таковым относятся арочные шумящие подвески, среди которых наиболее многочисленными были подвески с ажурной основой, изображающей стилизованный росток (т н. арочные подвески «прикамского типа»), с изображением головы медведя, с XI в. - выполненные в технике имитации косоплетки. Массовыми накосниками были также биконьковые шумящие подвески с относительно реалистичными пластическими изображениями конских голов отлитых (коньковые подвески «прикамского типа») Довольно широко в качестве накосников использовались шумящие подвески с треугольной основой, заполненной маленькими «умбончиками», колесовидные, трапециевидные и другие формы подвесок И мужчины и женщины использовали височные подвески, которые, как известно, также могут выступать в качестве этномаркеров В Пермском Предуралье это проявляется в полной мере В ранний период существовали подвески с привеской в виде полого калачика, известные как «серьги харинского типа», затем были распространенны т.н «серьги салтовского типа», которые в пермском Предуралье приобрели собственный облик Это подвески с

привеской в виде полого шарика и в виде грозди из зерни. Первые со временем приобрели пышное декоративное ювелирное оформление, и в таком виде получили в археологической литературе название «височные подвески с грушевидной привеской». На рубеже Х-Х1 вв. получили распространение проволочные и калачевидные височные кольца (серьги). Для женского и мужского костюма характерными могут считаться наборные пояса, которые дополнялись разного рода привесками' узкими ремешками с накладками, низками бронзовых бус и пронизок с колокольчиками на конце В состав женских поясных низок нередко входили зооморфные пронизки, особенно многочисленные в У11-1Х вв • медведи, птички, изображения крылатого пса Сенмурва и прочие В женском костюме на поясе помещались туалетные медальоны-коробочки с шумящими привесками и «самоварчики», амулеты-ложечки, игольники.

В третьем разделе главы более подобно рассматриваются разнообразные приспособления для ношения в костюме орудий труда повседневного использования, большинство из которых еще никогда не являлись объектом специального исследования. К категории предметов приспособлений для крепления съемных деталей отнесены подвески в виде «костыльков» и «якорьков» из бронзы и кости, которые имели, главным образом, не декоративное, а утилитарное значение. «Рога» этих подвесок закреплялись в специальных петлях на поясе или в волосах при подвешивании накосников, ножен и т.п. При этом в составе накосников отмечаются, как правило, бронзовые «костыльки». Но они также встречаются и на поясе. «Якорьки» преимущественно служили для подвешивания различных предметов на пояс.

В материалах ряда могильников представлены поясные сумочки, среди которые выделено два отдела кошельки для хранения элементов огнива, которые присутствуют в мужских погребениях, и женские сумочки для рукоделия и других мелких предметов, которые необходимо было иметь под рукой. Кошельки из кожи или ткани, обрамленные по краям металлическими

обоймами, характерны преимущественно для Прикамья, включая территорию Волжской Булгарии, известны в Марийском Поволжье, а наиболее многочисленны в Паннонии Женские поясные сумочки выделяются впервые. Их удалось зафиксировать благодаря металлическим украшениям - шумящим подвескам, «бахроме» с бубенчиками, особым декоративным застежкам, не имеющим аналогий за пределами Пермского Предуралья

В большинстве погребений всех поло-возрастных категорий представлены ножи Обычно нож располагается в области левого бедра, что свидетельствует о его нахождении в ножнах на поясе Судя по следам древесины, ножны и рукояти изготавливались преимущественно из дерева В период IX - начала XI вв. получили относительно широкое распространение деревянные ножны, обложенные металлическими пластинами (медными, бронзовыми или серебряными) Зачастую они бывают орнаментированы зернью Сбоку к ножнам припаивался железный стержень, изогнутый вверху петлей, за которую ножны с помощью узкого ремешка, кожаного шнура, бронзовых или железных цепочек крепились к поясу. Ножны с металлическими обкладками в целом характерны исключительно для «богатых» женских захоронений с костюмными комплексами 1-2 типов Эта категория предметов никогда подробно не анализировалась исследователями В работе приводится классификация подобных ножен, выделяются характерные хронологические признаки.

Шилья, носившиеся на поясе, также помещались в специальные футляры. Роговые футляры с конусовидной емкостью внутри имели в верхней части два выступа со сквозными отверстиями Такие же отверстия просверливались в Т-образных орнаментированных рукоятях из рога, реже из бронзы При помощи кожаных шнурков, продеваемых в отверстия, футляр и рукоять скреплялись вместе и подвешивались к поясу Рабочую часть шила извлекали, сдвигая рукоять вверх по шнурам. Подобная конструкция может считаться характерной для Пермского Предуралья Она применялась в

туалетных коробочках - «самоварчиках», в бронзовых игольниках с крышками. Хотя подобные футляры для шильев, которые бытовали в период с X по XTV вв., встречаются довольно широко, родиной их, вероятно, являлось Пермское Предуралье.

В составе костюма присутствовали и футляры для игл - игольники, которые носили преимущественно женщины на поясе или на правой косе Для Пермского Предуралья характерны вертикальные игольники, которые делятся на два отдела- в виде сквозной полой емкости, через которую протягивался шнур с узлом или пробкой на конце, и в виде замкнутой конусовидной емкости. Ряд этих игольников уже рассматривался Л А Голубевой (1978), но некоторые группы, например, характерные исключительно для Пермского Предуралья флаконовидные пронизки-игольники, анализируются впервые

Подводя итог главы, можно отметить, что наиболее значительно по составу украшений отличается от других харинский этап, на котором еще не начался процесс формирования характерных типов прикамских украшений, возникают лишь отдельные идеи — использование в накосниках коньков, медведей, уточек, редких арочных подвесок. Наиболее показателен период с VII до середины XI вв, когда возникает наиболее характерный для Пермского Предуралья комплекс украшений и разного рода амулетов. Наивысшей точки развития украшения-амулеты достигают на рубеже X-XI вв, когда даже предметы быта и орудия труда, входившие в состав костюма (гребни, копоушки, туалетные коробочки, ложки, игольники), почти полностью лишаются своей практической роли, дополняясь шумящими привесками В это же время получают распространение бронзовые подвески-амулеты, имитирующие гребни Кресала с бронзовыми рукоятями также не годились для практического использования и были исключительно амулетами. Со второй половины XI в. ситуация коренным образом меняется. Вместо типичных украшений, которые вошли в историографию как украшения «прикамского типа», с присутствием большого количества

достаточно реалистичных зооморфных и орнитоморфных образов, получают распространение украшения, выполненные в технике имитации косоплетки В этот период сохраняются только отдельные орнитоморфные пронизки, которые отличаются значительной стилизацией В женском костюме используется значительно меньше бус, но взамен распространяется совершенно новый вид нагрудных украшений, которые подвешивались на шею на шнуре или цепочке - биякорьковые, подковообразные и иные типы шумящих подвесок Вполне вероятно, что это связано если не с полной сменой населения, то со значительным влиянием со стороны финских культур с запада

Глава 5 «Предметы гигиены». Гигиенические правила у всех этносов отличались большой устойчивостью, и играли особую роль в этническом самосознании Гигиенические принадлежности, в том числе копоушки и гребни, широко распространенные в Пермском Предуралье, воспринимались не просто как банальные утилитарные предметы, а как магические участники важного ритуального действия

В первом разделе главы рассматриваются гребни, которые по общепринятой в археологии классификации делятся на 4 отдела цельные односторонние, составные односторонние, цельные двусторонние, составные двусторонние Среди цельных односторонних гребней выделяются гребни с высокой спинкой, украшенной парой прорезных фигурок животных (зооморфные) (Крыласова Н Б Зооморфные роговые гребни в материальной культуре Севера Восточной Европы // Археология, этнография и антропология Евразии - Новосибирск, 2007, № 1), переходные гребни (в которых еще угадываются зооморфные черты) и арочные Все они, несомненно, имеют местное происхождение (Пермское и Удмуртское Предуралье), не смотря на то, что зооморфные гребни распространились далеко на запад по Волжскому торговому пути, а арочные широко представлены на территории Волжской Булгарии. Это четко прослеживается на приведенных в Приложении картах Зооморфные гребни наиболее ранние

(УШ-Х вв), они часто встречаются в женских погребениях, где помещались на правую косу Реже такие гребни присутствуют в мужских погребениях, где они находились на поясе Тот факт, что данные гребни выступали в качестве амулетов, подтверждается не только их особым оформлением, но и частым наличием отверстий для шумящих привесок, а также широким распространением в X в бронзовых амулетов, лишь имитирующих зооморфные гребни, целиком лишенных утилитарного назначения Пришедшие на смену зооморфным арочные гребни (Х-ХП вв.), являющиеся ремесленной продукцией, преобладают на городищах

Составные односторонние гребни представлены наборными расческами с футлярами (Х-Х1 вв.) Они широкие и короткие, с грубо пропиленными плоскими зубьями, накладки гребней и футляров обычно орнаментированы косой сеткой Эти расчески, несомненно, древнерусского происхождения, хотя в славянских землях аналогичные прикамских экземпляры встречаются достаточно редко Вероятно, в Пермском Предуралье существовало собственное производство наборных расчесок, образцами для которых могли быть небольшие расчески из средневековых мастерских Ютландии УШ-Х веков

Среди цельных односторонних гребней выделяются прямоугольные узкие (X - начало XIII вв ) и широкие (Х1У-ХУ1 вв) и трапециевидные (вторая половина XI - конец XIII вв). Некоторые из них могут являться продукцией древнерусских ремесленников, но большинство, как показывает анализ материала и технологии изготовления, изготавливалось на месте

Составные двусторонние гребни (начало XII - начало XIV вв) в Пермском Предуралье редки

Второй раздел главы посвящен копоушкам, которые по своей прямой (утилитарной) функции предназначались для чистки ушных раковин от естественного загрязнения серой Наделение этих предметов дополнительными функциями амулета-украшения способствовало снабжению их обязательным приспособлением для привешивания в костюме,

декоративному оформлению, а иногда и дополнению шумящими привесками. На территории Пермского Предуралья были распространены бронзовые и костяные копоушки, которые по оформлению центральной части (рукояти) делятся на два отдела' пластинчатые и стержнеобразные. Пластинчатые копоушки (по классификации С В Саланпшой) относятся к «прикамскому» этнокультурному типу Они являются наиболее многочисленными, и имели в Пермском Предуралье свои характерные черты (например, насечки по краям пластины, схематично изображающие лапки, отчего копоушка приобретает очертания шкурки пушного зверька). Совершенно оригинальными являются бронзовые литые копоушки с шумящими привесками в виде лапок водоплавающих птиц, выполненные в технике, характерной для прикамских украшений X - начала XI века Стержнеобразные копоушки, в небольшом количестве представленные на ряде крупных городищ, являются продукцией древнерусских ремесленников

Еще одной категорией, относящейся к предметам гигиены, являются косметические щипчики или пинцеты, представленные в третьем разделе главы Эта категория еще никогда специально не рассматривалась. В работе приводится морфологический анализ данной категории, определяются хронологические рамки бытования отдельных типов. Пинцеты проникли в Пермское Предуралье в период Великого переселения народов, такого массового распространения, как гребни и копоушки, не получили, но, тем не менее, заняли определенное место среди предметов гигиены

В четвертом разделе главы представлены туалетные коробочки, среди которых выделяются круглые медальоны-коробочки и «самоварчики» Медальоны-коробочки VIII - начала XI вв. обычно снабженные шумящими привесками встречаются как в женских, так и в мужских погребениях Они характерны исключительно для пермского Предуралья, за пределами которого известно всего две находки «Самоварчики» - подвески-коробочки из двух половинок, стянутых тонким ремешком - использовались в качестве туалетных коробочек для благовоний в салтово-маяцкой культуре. Позднее

такие изделия присутствовали в раннебулгарских древностях У1П-1Х вв и более поздних материалах Волжской Булгарии От булгар, вероятно, эта категория предметов была заимствована жителями Пермского Предуралья, хотя следует отметить, что в пермском Предуралье в конце X - начале XI вв они представлены значительно шире, чем в булгарских древностях.

В пятом разделе главы рассматриваются зеркала, которые в Пермском Предуралье представлены единичными предметами, и вряд ли использовались местным населением.

Т о., в комплекс предметов для ухода за внешностью входили гребни, копоушки (реже - ногтечистки), пинцеты-щипчики, туалетные коробочки. Традиция использования гребней имела местные корни, а остальные предметы гигиены, очевидно, были заимствованы у носителей салтово-маяцкой культуры (как и многие виды украшений, утвари и пр.). Процесс ухода за телом, вероятно, не просто составлял обыденную ежедневную процедуру, а был возведен в ранг особого ритуального действия Подтверждением этому может служить тот факт, что предметы гигиены, в большинстве своем, были наделены дополнительной функцией амулетов, что выражается в их особом художественном оформлении, не рациональном, с точки зрения практического назначения рассматриваемых предметов. А дополнение многих вещей (зооморфных гребней, копоушек, туалетных коробочек) шумящими привесками и вовсе затрудняло бытовое использование предметов гигиены

В главе 6 «Игры и развлечения» рассматриваются игрушки, поскольку они специфическим образом отражают естественную и искусственную окружающую среду Средневековые материалы Пермского Предуралья позволяют выделить ряд категорий предметов, которые с большой долей уверенности можно отнести к категории игрушек Следуя классификации, предложенной этнографами, в этой категории выделено четыре группы 1) звуковые (сенсорные) игрушки (бубенчики-погремушки, «брунчалки» - детские музыкальные игрушки-аэрофоны, древнерусское

керамическое яйдо-погремуппса); 2) двигательные (моторные) игрушки (альчики (кости) для детской игры в «бабки», керамические шары), 4) оружие; 3) образные игрушки (куклы и дополнительные принадлежности для игры в «дочки-матери») Наибольший интерес представляют глиняные антропоморфные сильно стилизованные фигуры, которые интерпретируются нами как куклы. Основанием для подобного мнения послужило значительное внешнее сходство этих фигурок с куклами обских угров (акань) В комплекс для игры в куклы входила также миниатюрная кукольная «посудка», которая повторяет формы реальных сосудов, горшков, котлов, кружек, мисок, ковшей. Любопытно, что дети, в основном, воспроизводили наиболее значимые формы сосудов, которые, к примеру, встречаются в погребальном инвентаре, что свидетельствует об их особом статусе

В Заключении подводятся основные итоги исследования. Определяющее значение в системе бытового уклада имеют основные составляющие бытовой материальной - культуры (культуры жизнеобеспечения)- пища, жилище, одежда. Характер этих элементов определяется, в первую очередь, природно-климатическими условиями, особенностями хозяйства и традиционным этническим стереотипом.

В состав компонентов питания входили продукты земледелия и скотоводства, значительную долю в рационе составляли рыба, вероятно, дикорастущие растения (орехи, ягоды, травы, корень, возможно, грибы), доля охоты в обеспечении продуктами питания была относительно невелика. Традиционным способом приготовления пищи являлась варка, причем, среди основных видов блюд, вероятно, преобладали густые похлебки и каши, о чем свидетельствует характер кухонной посуды и столовых приборов. Изменения в питании прослеживаются с Х-Х1 веков. Несомненно, значительную роль в этом процессе сыграло культурное влияние со стороны мощного соседа -Волжской Булгарии. Во-первых, произошел переход к пашенному земледелию, за счет чего значительно возросло количество выращиваемого зерна, что позволило использовать его не только в качестве компонента доя

похлебок, но и для выпечки хлеба Из Волжской Булгарии были заимствованы новые виды зерновых и огородных культур, что расширило ассортимент продуктов питания. С этого же времени отмечаются изменения и в кулинарных традициях, что нашло отражение в появлении множества новых специализированных форм кухонной и столовой посуды Вероятно, к этому же периоду можно отнести начало употребления в пищу молока и молочных продуктов, что подтверждают такие факты, как увеличение возраста забиваемых животных, распространение специализированной посуды для отстаивания сливок, приготовления сыра и творога, употребления сырого молока.

Средневековое население унаследовало проверенную временем форму наземного прямоугольного бревенчатого дома, который появился в Пермском Предуралье еще с периода раннего железного века Для возведения таких домов использовались два основных строительных приема сооружение сруба и закрепление горизонтально уложенных бревен между вертикальными столбами, врытыми в землю. Длительное сохранение последнего конструктивного приема объясняется несовершенством срубной техники, что подтверждается многочисленными фактами укрепления бревенчатых стен подпорками из кольев. Лишь для наиболее поздних жилищ можно предполагать наличие настоящих крепких срубов. Крыша была двускатной, реже односкатной. Поскольку стены были недостаточно прочными, чтобы выдержать серьезную нагрузку, использовались опорные столбы, расположенные вдоль осевой линии жилища Исчезновение таких столбов в жилищах верхних слоев городищ может являться косвенным свидетельством распространения на позднем этапе самцовой крыши Основным видом покрытия кровли, вероятно, являлась кора или береста, хотя имеются и свидетельства использования теса. Довольно суровые климатические условия Пермского Предуралья способствовали использованию дополнительных средств для утепления жилищ. Среди них наибольшее распространение получили обустройство закрытого тамбура у

входа и сооружение завалинки (засыпки стен снаружи землей), для утепления кровли, возможно, использовался дерн.

Интерьер отличался простотой и не менялся на протяжении длительного времени1 очаг и хозяйственная яма, расположенные в центральной части жилища; нары вдоль стен. Свободное пространство между нарами (пол) часто покрывалось глиной, иногда для утепления пола использовалось покрытие из тонких бревен или теса Изменения в интерьере фиксируются с XI в.: 1) перенос отопительного устройства из центра к одной из стен или в угол, что объясняется необходимостью выделения свободного пространства в доме в связи с распространением ремесленной деятельности, а также и из-за уменьшения площади жилищ, 2) возникновение предметов мебели (столов, полок), о чем косвенно свидетельствует появление специальных подставок для установки круглодонных сосудов на плоскую поверхность, а позднее - переход к посуде с уплощенным или плоским дном.

Открытый очаг у жителей Пермского Предуралья имел относительно прогрессивную конструкцию, которая зародилась задолго до начала эпохи средневековья. Для лучшей аккумуляции тепла его основание выкладывали толстым слоем глины, нередко с добавлением камней Со временем наблюдается тенденция к увеличению толщины глиняной «подушки», фиксируется наличие деревянного короба, препятствовавшего ее разрушению Одновременно существовали и отопительные устройства типа камина (чувала). К позднему этапу родановской культуры относят появление в Пермском Предуралье глинобитных печей, хотя, вероятно, это произошло опять же в XI в., когда среди керамического материала появляются валики-подставки для круглодонных сосудов, служившие не только на столе, но и на печи, о чем говорят следы длительного пребывания в огне на многих предметах этой категории Возможно, эти валики выполняли на печи функцию конфорок Именно печи наилучшим образом отвечают и новому кулинарному обычаю выпечки хлеба Тот факт, что подобные печи не фиксировались исследователями во время раскопок, объясняется

отсутствием существенных различий между развалом очага на толстой многослойной глинобитной подушке, и развалом глинобитной печи

Вполне вероятно, что именно появление глинобитных печей, дававших, в отличие от открытого очага, меньше света, способствовало распространению в быту масляных светильников булгарского типа, а с XIII в - железных светцов-лучинодержателей. До этого в качестве светильников-жирников могли использоваться миниатюрные керамические плошки, которые не только освещали, но и обогревали небольших помещения

Одежда жителей Пермского Предуралья также определялась климатическими условиями и спецификой хозяйственной деятельности, своеобразие костюма достигалось за счет использования разнообразных декоративных элементов, которые одновременно выполняли различные функции (дифференцирующую, магическую, эстетическую, а нередко, и утилитарную)

Кроме основных составных элементов материальной бытовой культуры в работе проанализированы разнообразные бытовые предметы, которые по функциональному назначению их можно объединить в такие группы, как посуда и столовые приборы, предметы для добывания огня, футляры и емкости, предметы гигиены. Отдельно рассмотрены детские игрушки, поскольку дети зачастую играли во взрослую жизнь, и игрушки, соответственно, являются миниатюрной копией реальных бытовых предметов. Поскольку исследователи, как правило, мало внимания уделяют характеристике бытовых предметов, и нередко ограничиваются в публикациях их простым перечислением, потребовалось проведение подробного морфологического анализа этих вещей, определение времени их бытования, территории распространения, функционального назначения Отдельные категории предметов выделены и введены в научный оборот впервые.

В целом необходимо отметить, что некоторые бытовые предметы, представленные на территории Пермского Предуралья, имели широкое

распространение либо по всей Европе, либо среди финно-угорских племен, но имеются и вещи, свойственные исключительно местному населению Среди них флаконовидные пронизки-игольники, шумящие медальоны-коробочки, «якорьки» для крепления к костюму съемных вещей и прочее

Яркой отличительной особенностью населения Пермского Предуралья было стремление придавать бытовым вещам дополнительные функции магических помощников-амулетов. Костюм, по своей сути, являлся комплексом украшений-амулетов, которые дополнялись роговыми зооморфными гребнями или бронзовыми амулетами, изображающими гребни, кресалами с бронзовой фигурной рукоятью, декоративными сумочками (у мужчин и женщин), костяными или бронзовыми копоушками, игольниками, подвесками-ложечками, туалетными коробочками, богато украшенными ножнами (у женщин), шильями в костяных футлярах (у мужчин) Все перечисленные бытовые предметы, которые носили в составе костюма, имеют декоративное оформление, изготовлены из относительно дорогого материала с использованием трудоемкой технологии, что является нецелесообразным с точки зрения практического назначения данных предметов (к примеру, для шила вполне достаточными были бы рукоять и футляр из дерева, роговая рукоять, да еще и с орнаментацией, является избыточной). Но и этого показалось недостаточно, и на рубеже Х-Х1 вв большинство амулетов-бытовых вещей (ложки, копоушки, туалетные коробочки, игольники, даже роговые гребни) было снабжено дополнительными шумящими привесками (преимущественно в виде утиных лапок), что совсем не согласуется с их практическим использованием, а напротив, является серьезной помехой Вероятно, создавая свои амулеты-украшения, амулеты-бытовые вещи, жители Пермского Предуралья вкладывали в них настолько глубокий смысл, что эти предметы становились значимыми и ценными далеко за пределом Пермского края Проследив территорию распространения зооморфных гребней и биметаллических кресал, мы наглядно показали, что родиной этих категорий бытовых вещей

было Среднее Предуралье (Пермское и Удмуртское), откуда гребни распространялись на Запад по основным пунктам Великого Волжского пути, а биметаллические кресала, помимо этого, еще и на Восток — в Приобье При этом вещи прикамского происхождения, вероятно, пользовались основным спросом среди финно-угорского населения

Большинство перечисленных амулетов-бытовых вещей вышло из употребления или было заменено более прагматичными формами со второй половины XI века

Если говорить в целом о системе быта, то можно констатировать, что наиболее значимые перемены во всех сферах приходятся именно на XI век Этому есть ряд объяснений. С одной стороны, именно в этот период жители Пермского Предуралья вступают в активное взаимоотношение с Волжской Булгарией. Есть многочисленные свидетельства не просто массового употребления в быту продукции булгарских ремесленников, но и их непосредственного проживания на городищах Пермского Предуралья, где они производили продукцию, ориентированную на конкретного местного потребителя Наряду с булгарскими ремесленниками активно развивать собственное дело начали и ремесленники-профессионалы из местной среды (ювелиры, кузнецы, бондари, гончары и прочие) Совместно с булгарскими купцами начали вести свою деятельность и местные торговцы У этих представителей местного населения, которые проживали, в основном, на городищах, все более ослабевали связи с семейной общиной, а рост индивидуальной собственности, для сохранности которой получили широкое распространение сундуки с железными навесными замками, и нежелание делиться ею, и вовсе привел к отрыву от общины. У таких «идивидуалов» не только терялась связь с коллективом, но и происходил отрыв от традиционных культурных ценностей и правил, определяющих предпочтения и запреты во всех сферах жизни, в том числе, и в быту В результате они получили определенную свободу в выборе предпочтений, и начали вносить новые элементы комфорта в жилище, пробовать непривычные продукты и

блюда, отказываться от использования традиционных этнических украшений, заменяя их продукцией массового ремесленного производства и дорогими ювелирными украшениями престижного характера Поскольку в жилшце теперь обитала парная семья, площадь его стала меньше Еще одной вероятной причиной сокращения площади жилищ было то, что территория городища, ограниченная с одной стороны обрывом, с другой - валом и стеной, не позволяла строиться вширь, а желающих поселиться здесь было немало Поэтому и приходилось коренным образом менять как конструкцию жилища, так и его внутреннюю планировку.

Другой причиной, дающей картину резких изменений в быту, мог стать активный приток на городища разного рода переселенцев как с территории Волжской Булгарии, так и с запада (представители финских этносов, ранние славянские переселенцы), либо даже частичная смена населения

К сожалению, относительно позднего этапа родановской культуры пока отсутствует полноценная информация о жизни сельской округи. Вполне вероятно, что изменения, которые четко фиксируются в быту средневекового населения Пермского Предуралья, относятся исключительно к городищам (к примеру, только на городищах найдены костяные гребни ремесленного производства, валики-подставки для круглодонной посуды, масляные светильники, развалы глинобитных печей и прочее) О жилищах позднего времени, существовавших на селищах, не известно ничего Мы вполне имеем основания предполагать, что у сельчан традиционная семейная община сохранялась еще на протяжении длительного времени, что фиксируется даже по этнографическим материалам. Особенность бытовой культуры населения городищ, его более высокий уровень жизни, может использоваться как дополнительный довод в пользу правомерности точки зрения о наличии в Пермском Предуралье в период позднего средневековья населенных пунктов протогородского типа. В настоящее время вопрос о существовании протогородов является основным предметом дискуссии среди пермских археологов.

В задачи работы не входило определение этнической принадлежности средневекового населения Пермского Предуралья Пока этот вопрос продолжает быть предметом жестких дискуссий, мы дипломатично назовем местных жителей «финно-угры» Хотя привлечение этнографических параллелей дало значительно больше прямых параллелей с материальной культурой обских угров, нежели с культурой пермских финнов

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ РАБОТЫ ИЗЛОЖЕНЫ АВТОРОМ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

Монографии

1 История Прикамского костюма костюм средневекового населения Пермского Предуралья/ НБ Крыласова - Пермь ПГПУ, 2001. - 260 е.. илл 132, табл 60 Библ. 213 назв. (29,8 п л)

2 Усольские древности/ И.А Подюков, А М Белавин, Н Б Крыласова, С В Хоробрых, Д. А Антипов - Усолье БФ Пермского книжного изд-ва, 2004 - 240 е., илл (15 п л /авт 1 п л.)

3 Взаимодействие леса и степи Урало-Поволжья в эпоху средневековья (по материалам костюма)/ В А. Иванов, Н Б. Крыласова -Пермь ПФ Института истории и археологии УрО РАН, 2006 - 162 с илл 39 + 8 цв вкл Библ 214 назв (20 п л /авт 11,1 п л, илл )

4 Археология повседневности, материальная культура средневекового Предуралья/ НБ Крыласова - Пермь- ПГПУ, 2007 - 352 с ил 128 + 8 цв вкл Библ 416 назв (44 п л ).

Статьи в рецензируемых и международных изданиях:

5 Подвеска со знаком Рюриковичей из Рождественского могильника/ Н Б Крыласова // Российская археология, 1995, № 2 - С.192-197 (0,3 п л)

6 К вопросу об интерпретации кресал с сюжетом, известным в историографии как «Один и вороны»/ Н.Б Крыласова // Российская археология, 2006, № 4 - С 64-74 (1 п л )

7 Зооморфные роговые гребни в материальной культуре Севера Восточной Европы/ НБ Крыласова // Археология, этнография и

антропология Евразии № 1 — Новосибирск. Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2007. -16 с (1 п л )

8 Хронология кресал Пермского Предуралья/ Н.Б. Крыласова // Известия ЧНЦ УрО РАН № 1 - Челябинск, 2007. - (0,35 п л.)

9 Биметаллические кресала/ Н Б Крыласова // Stratum plus 2006, № 5 -(1,6пл)

Статьи и публикации:

10 Ткани и их использование в Пермском Предуралье в VIII-XI вв / Н Б Крыласова // Древние ремесленники Приуралья - Ижевск, УрО РАН,2001 -С 387-398(0,52пл).

11 Реконструкция костюма по материалам Рождественского и Огурдинского могильников X-XI вв./ Н Б Крыласова // Археология и этнография Среднего Приуралья Вьгп 1. - Березники, 2001. -С 122-137 (0,7 п л).

12 Средневековый костюм Верхнего Прикамья как индикатор этнокультурных связей по Камскому торговому пути/ НБ Крыласова // Великий Волжский путь. Материалы круглого стола и Международного научного семинара. - Казань АНТ РАН, 2001 - С. 146-152(0,3 пл)

13 Элементы воспитания и обучения у средневекового населения Пермского Предуралья на примере детских игрушек/ НБ Крыласова // Труды КАЭЭ ПГПУ. Сборник научных работ Вьш 1—2 -Пермь ПГПУ, 2001 -С.33-38 (0,26 п л ).

14 Женский костюм по материалам Каневского могильника/ НБ Крыласова // Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э (из истории костюма). - Самара СОИКМ им Алабина, 2001 - С 226-241 (0,7 п л )

15 Неволинские пояса в системе международных связей/ А М. Белавин, НБ Крыласова // Миграция и оседлость от Дуная до Ладоги в первом тысячелетии христианской эры - СПб , 2001. - С 88-94 (0,3 п.л.)

16 Основные элементы «общебулгарского» костюма Х-Х1 вв по материалам Рождественского могильника в Пермском Предуралье/ Н Б Крыласова // Великий Волжский путь История формирования и развития. - Казань- ИИ АНТ, 2002 - С 89-105 (0,78 пл.).

17 Взаимодействие леса и степи в Предуралье (по материалам прикамского костюма)/ Н Б. Крыласова // Исторические истоки, опыт взаимодействия и толерантности народов Приуралья -Ижевск УдГУ, 2002 - С. 131-132 (0,08 пл.).

18. Характерные черты средневекового угорского костюма и сохранение их в этнографическое время/ Н.Б. Крыласова // Северный археологический конгресс. - Екатеринбург-Ханты-Мансийск, 2002. - С.60-61 (0,08 п л.)

19 Костюм средневекового населения Пермского Предуралья/ НБ Крыласова // Очерки археологии Пермского Предуралья. -Пермь: ПГПУ, 2002. - С 203-216 (0,6 п.л )

20 Элементы огнива Рождественского археологического комплекса/ Н.Б Крыласова // Труды КАЭЭ ПГПУ. В.З. - Пермь: ПГПУ, 2002 -С.79-103 (1,2пл)

21. Каменные предметы из раскопок селища телячий Брод на р Усьва/ Н.Б Крыласова // Международное (16 Уральское) археологическое совещание. Материалы международной археологической конференции - Пермь- ПГУ, 2003. - С 163-164 (0,13 пл.).

22 Гребни из материалов Рождественского городища на р Обва как показатель этнокультурных связей/ Н.Б Крыласова // Путями средневековых торговцев - Пермь: ПГПУ, 2004 - С 47-57 (0,5 пл.).

23. Кресала с «Одином»/ НБ. Крыласова // Удмуртской археологической экспедиции 50 лет. Материалы Всероссийской научной конференции - Ижевск- УДИИЯЛ УрО РАН, 2004. -С.250-260 (0,7 п л ).

24 Керамические статуэтки из средневековых поселений Пермского Предуралья/ НБ Крыласова // Удмуртской археологической экспедиции 50 лет Материалы Всероссийской научной конференции - Ижевск. УДИИЯЛ УрО РАН, 2004 - С 261-269 (0,5 п л ).

25 Родановские амулеты-ложечки/ НБ Крыласова // Современный музей как важнейший ресурс развития города и региона. - Казань НМ РТ, 2005. - С. 178-181 (0,17 п л.).

26 Керамические валики (новая категория вещей, выявленная на средневековых городищах Пермского Предуралья)/ Н.Б. Крыласова // Коми-пермяки и финно-угорский мир Материалы Межрегиональной научно-практической конференции. - Кудымкар Адм КПАО, 2005 - С.77-78 (0,08 п л).

27 Бронзовые биконьковые амулеты-гребни в средневековых древностях Восточной Европы/ Н Б. Крыласова // Пятые Берсовские чтения. К 100-летию Е.М. Берс - Екатеринбург: СОКМ. 2006. -С. 162-165 (0,25 пл)

28 Флаконовидные пронизки-игольники прикамского типа/ НБ Крыласова // Славяно-русское ювелирное его и его истоки. Международная научная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения Г.Ф. Корзухиной - СПб : ИИМК РАН, 2006 - С 7882 (0,3 пл).

29. Игра в традиционном воспитании населения Пермского края (материалы к экскурсии по Музею археологии и этнографии)/ Н Б Крыласова // Вестник МАЭ Пермского Предуралья Вып 1 -Пермь: ПГПУ, 2006. - С 83-98 (0.7 п л.).

30. Биметаллические кресала как культурный феномен Евразийского Севера/ Н Б Крыласова // II Северный археологический конгресс -Екатеринбург-Ханты-Мансийск, 2006 - С 208-209 (0,28 п л)

31 Способы добывания огня в древности/ НБ Крыласова // Русановские чтения. Вып.2 - Оса ПГПУ, 2006 - С 42-46 (0,67 п л.)

32 Пища средневекового населения Пермского Предуралья (проблемы археологической реконструкции)/ Н.Б Крыласова // Современные проблемы археологии России. Материалы Всероссийского археологического съезда (23—28 окт 2006 г) ТП - Новосибирск ИАЭ СО РАН, 2006 - С 136-138 (0,22 п л.)

33 Взаимодействие степи и леса (по археологическим материалам Предуралья)/ АМ Белавин, НБ Крыласова // Средневековая археология Евразийских степей Материалы учредительного съезда Международного конгресса Т.1 - Казань- ИИ АН РТ 2007 -С 136-142 (0,6 п л /авт 0,3 п л)

34. Типология и хронология стальных кресал Пермского Предуралья/ Н Б. Крыласова // Влияние природной среды на развитие древних сообществ IV Халиковские чтения Материалы научной конференции, посвященной 50-летию Марийской археологической экспедиции (Юрино, 5-10 авг 2006 г). - Йошкар-Ола МарНИИ, 2007 - (0,7 п л ).

Формат 60x80 1\8. Бумага писчая.

Гарнинитура Тайме. Авт. листов 2,05 Тираж 100 экз.

На правах рукописи

Издательство Пермского государственного педагогического университета 614990, Пермь, ул Сибирская, 24 Участок ризографии. Заказ № 53 Подписано в печать 28 января 2008 г

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Крыласова, Наталья Борисовна

Введение.

Глава 1. Система питания и утварь для приготовления и употребления пищи.

1.1.Система питания.

1.2. Утварь для приготовления и употребления пищи.

1.2.1. Посуда для приготовления пищи.

1.2.2. Утварь для хранения и транспортировки.

1.2.3. Столовая посуда.

1.2.4. Столовые приборы.

1.2.5. Семантическое значение утвари.

Глава 2. Жилище.

2.1. Конструктивные особенности средневекового жилища Пермского Предуралья.

2.1.1 Жилища срубной конструкции.

2.1.2 Жилища столбовой конструкции.

2.3. Детали интерьера жилищ Пермского Предуралья.

2.3.1 Расположение очага и внутрижилищных ям.

2.3.2 Нары.

2.3.3 Пол.

2.3.4 Мебель.

2.4. Домашняя утварь.

2.4.1. Фрагменты шкатулок и сундуков.

2.4.2. Замки и ключи.

Глава 3. Огонь в быту населения Пермского Предуралья.

3.1.Культовое значение огня у финно-угорских народов. . 134 3.2.Орудия для добывания огня.

3.2.1 Кресала.

3.2.2 Трубицы для трута.

3.2.3 Кресальные кремни.

3.2.4 Хронология элементов огнива Пермского Предуралья.

3.2.5 Кресала как магический атрибут.

3.3.Очаг.

3.4 Осветительные приборы.

Глава 4. Костюм и его элементы.

4.1. Одежда

4.2. Декоративные элементы костюма.

4.3. Приспособления для ношения в костюме орудий труда повседневного использования.

4.3.1. Приспособления для крепления съемных деталей

4.3.2. Сумки и кошельки.

4.3.3. Ножны.

4.3.4. Футляры для шильев.

4.3.5 Игольники.

Глава 5. Предметы гигиены.

5.1 Гребни.

5.1.1 Зооморфные гребни.

5.1.2 Территория распространения зооморфных гребней.

5.1.3 Семантика зооморфных гребней, металлические гребешки-амулеты.

5.1.4 Цельные односторонние гребни с арочной спинкой

5.1.5 Составные односторонние гребни.

5.1.6 Цельные двусторонние гребни.зоб

5.1.7 Составные двусторонние гребни.зю

5.1.8 Особенности использования гребней.зю

5.2 Копоушки.

5.2.1 Типология копоушек Пермского Предуралья.

5.2.2 Особенности использования копоушек.

5.3 Косметические щипчики (пинцеты).

5.4 Туалетные коробочки.

5.4.1 - круглые коробочки.

5.4.2 «Самоварчики».

5.5 Зеркала.

Глава 6. Игры и развлечения.

Введение диссертации2007 год, автореферат по истории, Крыласова, Наталья Борисовна

Среди специалистов разных стран в последнее время все большее распространение получают такие современные направления исторической науки, такие, как «история ментальности», социальная история, «психологическая история», «история повседневности» и пр., объединенные общим термином «новая историческая наука», основание которой положила «Школа анналов» М.Блока и Ли Февра. Развитие подобных направлений, очевидно, вполне оправданно, поскольку они уводят от изучения исключительно государственной политики и анализа глобальных общественных структур и процессов к повседневной жизни обыкновенных людей [Оболенская, 1990]. Основные положения «новых направлений» в исторической науке следующие: во-первых, связь элементов материальной культуры (в том числе, одежды, жилища, пищи, бытовых вещей и т.д.) с эстетическими и бытовыми идеалами, когда историк пытается объять материал категориями социально-психологического характера; во-вторых, изучение «материального бытия» и повседневности как специфической сферы общественной жизни, отражающей нечто целостное и живое, присущее только этому конкретному времени [Соболев, 1997, с.84-86].

Для археолога, как и для этнографа, материальное, выраженное в вещном предмете, составляет основную категорию этих наук. Но материальное всегда отражает и нравственное состояние общества, и его религиозные и эстетические взгляды, и его социально-экономический строй. В связи с этим изучение материального быта вообще, включая и социально-психологический аспект, представляется весьма важным и интересным [Бахтин, 1975]. В археологии, где материальная культура является объектом изучения и концентрирует в себе все направления и результаты деятельности человека и общества, изучение «истории повседневности» остается, как правило, за кадром. А если учесть, что повседневность охватывает всю жизненную среду человека, сферу непосредственного потребления, удовлетворения материальных и духовных потребностей, связанные с этим обычаи, ритуалы, формы поведения, представления, привычки, то они не могут не представлять интерес и для археологов. За решением глобальных проблем, с одной стороны, а с другой — вещественноведеческими разработками, мы не очень часто выходим на уровень реконструкции социально-психологической действительности [Соболев, 1997, с.84-86].

Предметом данного исследования является именно материальная культура повседневности, или культура быта. Вообще, нужно отметить, что названия этого раздела культуры в разных направлениях исторической науки отличаются, что не меняет сущности предмета.

Культура в целом представляет собой огромный и всеобъемлющий комплекс внебиологически выработанных средств деятельности, разные компоненты которого тесно взаимосвязаны между собой.

С.А. Арутюнов предлагает членение всей совокупности культуры этноса на культуру первичного производства, культуру жизнеобеспечения, соционор-мативную культуру и гуманитарную культуру. Согласно этой классификации, предметом нашего исследования является культура жизнеобеспечения. Это понятие включает такие элементы, как жилища и поселения, утварь, пища, одежда и пр., которые производятся в процессе экологической адаптации общества к природной среде [Арутюнов, 1989, с.204].

Согласно классификации этнографов, культура подразделяется на материальную и духовную. Материальная культура в теоретико-понятийном плане противопоставляется духовной культуре. В наиболее широком смысле материальная культура понимается как совокупность всех созданных человеческим трудом материальных предметов конкретного общества в их функциональной взаимосвязи. Но в этнографии характеристика материальной культуры обычно ограничивается описанием компонентов культуры жизнеобеспечения (напр.: [Народы Европейской части СССР, 1964, с.817-851; Материальная культура, 1989]). Во введении к своду этнографических понятий и терминов «Материальная культура» указывается, что в наиболее узком, но традиционно чаще всего употребляемом смысле, материальная культура понимается как «материальные формы культуры, направленные на непосредственное удовлетворение витальных потребностей, т.е. на жизнеобеспечение» [Материальная культура, 1989, с.6]. В этом случае в материальную культуру включаются, прежде всего, жилище, пища и одежда, а также утварь, мебель и т.д., но не включаются оружие, орудия труда и средства транспорта, выделяемые в особые подсистемы культуры. Т.о., с точки зрения этнографов, предметом данного исследования является материальная культура.

Если материальная культура охватывает материально воплощенные предметы культуры, то духовная — систему знаний, представлений и общественных норм. Однако любая классификация условна и ведет к огрублению действительности. В частности, если рассматривать культуру жизнеобеспечения только как часть материальной культуры, то ее составляющим будут присущи только функции освоения природно-экологического пространства, защиты и физического поддержания человеческих коллективов, хотя в реальности они выполняют и социорегулирующие функции. Элементы культуры жизнеобеспечения помимо удовлетворения потребности людей в чисто физическом обеспечении жизни, призваны удовлетворять и иные, как бы надстраивающиеся над ними социальные потребности. Очень важное место среди них занимают престижно-символические, коммуникативные и эстетические потребности.

Жизнедеятельность в своей самой элементарной биологической форме служит непременным условием для любой другой человеческой деятельности. В соответствии с этим в культуре, прежде всего, должен быть заложен механизм производства средств существования, и создания с помощью этих средств достаточно комфортных условий для нормальной человеческой жизнедеятельности. Поскольку культура жизнеобеспечения составляет ту часть культуры, которая непосредственно направлена на поддержание жизнедеятельности ее носителей, то эта система функционирует, прежде всего, в сфере потребления. Однако она включает в себя и отдельные моменты производства и распределения. Именно поэтому, относясь в целом к области материальной культуры, культура жизнеобеспечения отражает и выражает разнообразные аспекты социальной жизни и духовной культуры, как то: соционормативные, престижные, эстетические, ритуально-культовые и т.д. В силу этих свойств культура жизнеобеспечения выступает в качестве того звена в огромном массиве культуры этноса, с которого удобнее всего начинать его исследование в целом [Арутюнов, 1989, с.201].

Все подразделения культуры связаны между собой. В частности, культура жизнеобеспечения соотносится со средствами первичного производства (культуры производства), нормативами социальной организации (включая нормы и традиции семейного уклада), художественно-эстетическими воззрениями (включая все виды народного творчества), этическими и идеологическими представлениями (включая религиозные верования) и т.д. К примеру, культура жизнеобеспечения частично включает в себя и производство (строительство дома, приготовление пищи, одежды и т.д.), и некоторые функции распределения (распределение жилой площади, порядок снабжения одеждой и т.д.). Рассматривая культуру жизнеобеспечения как систему удовлетворения потребностей общественного человека, мы должны постоянно иметь в виду, что эти потребности не являются чисто физиологическими, они в большой степени социально обусловлены, что накладывает свою специфику на изучение культуры жизнеобеспечения. С.А. Арутюнов приводит в качестве примера, что, например, изучая жилище, поселение, одежду и пищу, мы порой не столько концентрируем свое внимание на чисто витальных функциях, сколько на том, как в них отразились художественно-эстетические, престижно-знаковые, этические и идеологические установки данного общества, входящие в его соционормативную и гуманитарную культуру [Арутюнов, 1989, с.201-203].

Вместе с тем, пограничные компоненты есть и между отдельными подсистемами культуры жизнеобеспечения. Например, очаг является деталью жилища и связан с его функционированием (отопление, освещение), но он же служит для приготовления пищи, выпечки хлеба и тем самым неразрывно связан со сферой пищи [Арутюнов, 1989, с.201].

В качестве объекта исследования выступают конкретные археологические объекты: остатки животной и растительной пищи, жилищ, очагов и хозяйственных ям, комплексы погребений, содержащие совокупности элементов костюма, и, наконец, набор разнообразных предметов, использовавшихся в быту средневекового населения Пермского Предуралья. Отметим, что в ходе исследования внимание уделялось не только морфологическому анализу предметов быта, но и особенностям их использования, их символическому значению, месту в общей системе бытового уклада. Таким образом, исследование носит ар-хеолого-этнографический характер.

Территориальные рамки исследования охватывают Пермское Предуралье, где в период средневековья существовали ломоватовская, а затем родановская археологические культуры. В археологической литературе традиционно используется термин «Верхнее Прикамье», что, с точки зрения физической географии, неверно, поскольку Верхнее Прикамье включает лишь территорию от истоков р.Камы до впадения в нее р. Вишеры, а территории рассматриваемых культуры простираются гораздо дальше к югу.

Пермское Предуралье во все эпохи представляло собой своеобразную культурно-экологическую область, имеющую достаточно благоприятную для обитания и хозяйствования культурно-природную среду, сочетающую как возможности для обеспечения относительно высокого уровня жизни, так и прочные культурные и экономические традиции населения.

В Пермском Предуралье преобладает равнинный и низменный рельеф. Восточная часть — горная, включающая западные склоны южной части Северного и северной части Среднего Урала.

С геологической точки зрения территория сложена преимущественно осадочными породами. С Печорской впадиной и северным окончанием Уфимо-Соликамской впадины связаны выходы мощных соляных источников.

Пермское Предуралье богато полезными ископаемыми: поваренная соль, медные и железные руды, золото, поделочный камень и многое другое. Часть из них была известна людям с древности, и активно ими использовалась.

По климатическому районированию Б.П. Алисова, Предуралье относится к зоне умеренных широт [Алисов, 1936]. Для этого региона типичны умеренное, относительно непродолжительное лето и холодная зима, длящаяся около 5-6 месяцев.

На изучаемой территории представлена разветвленная гидросеть Камского бассейна, определяющаяся рельефом местности: наличием Уральских гор на востоке, Верхнекамской возвышенности на западе, Северных Увалов на севере и северо-западе, Уфимского плато на юго-востоке региона. Возвышенности являются водосборами и водоразделами. Единственная река региона, пересекающая водоразделы с востока на запад — Чусовая, она берет начало на Среднем Урале, и пересекает Уральский хребет по так называемому «Свердловскому коридору». На западной территории Кама имеет меридиональное направление, и принимает притоки, текущие преимущественно в широтном направлении. Восточные реки, стекающие с лесистых увалов, в основном текут в широтном направлении по равнинной местности. Большая часть рек региона, особенно реки Камского правобережья, имеют спокойный равнинный характер, с развитыми поймами, изобилующими озерами, заболоченными участками, использующимися как сенокосные и выпасные угодья. Речная система в древности составляла основу для перемещения масс населения внутри региона.

Почвы региона представлены, в основном, подзолисто-таежными и дерново-подзолистыми почвами смешанных лесов с относительно невысоким плодородием, но в Кунгурской лесостепи имеются участки оподзоленных черноземов, богатых гумусом, с высоким естественным плодородием.

Север и северо-запад региона относятся к среднетаежной пихтово-еловой тайге, южнее расположена южно-таежные смешанные леса с преобладанием сосны и ели и проявлением кедровой сосны, еще далее к югу, в центральной и южной части современного Пермского края находится зона смешанных лесов, где большую часть леса составляют широколиственные породы (липа мелколистная, вяз гладкий и дуб черешчатый, реже ильм, клен платановидный, орешник), присутствуют сосна, ель, кедровая сосна. Юго-восток средней части Пермского Предуралья в междуречье Сылвы и Ирени занят островной Кунгурской лесостепью.

Фауна смешанная: лоси, кабаны, на севере и северо-востоке региона, вплоть до бассейна рек Яйва и Кондас в ягельниках — северные олени, на востоке — сибирская косуля; хищники представлены бурым медведем, волком, лисицей, различными куньими (лесная куница, крупный уральский соболь, горностай и пр.), по берегам рек — выдра; в лесных массивах — рысь и росомаха, белка, бурундук, заяц. Особенно много в древности было речного бобра, ряд рек Предуралья даже именуются «бобровыми». Множество птиц, в том числе перелетных. Реки в прошлом имели крупные промысловые запасы рыбы (42 вида), в т.ч. в реках печорского бассейна — семга, а в реках камского бассейна — камский лосось и проходной каспийский осетр.

Значительное природное разнообразие, возникшее в результате взаимодействия региональных особенностей климата, геологического строения, рельефа и растительного покрова, делало Пермское Предуралье привлекательным для человека экологическим районом еще с глубокой древности.

Хронологические рамки исследования включают весь период средневековья с V по XV вв. На протяжении этого периода на территории Пермского Пре-дуралья выделяется две археологические культуры: ломоватовская и роданов-ская. Ломоватовская культура датируется У-1Х вв., в рамках этой культуры Р.Д. Голдиной выделено четыре стадии: харинская (У-У1 вв.), агафоновская (к.VI-VII вв.), деменковская (к.VII-VIII вв.) и урьинская (к.УПЫХ вв.) [Голдина, 1985, с.123-133, рис.16]. Родановская культура В.А. Обориным была датирована 1Х-ХУ вв., в ней выделены лаврятский (IX — середина XII вв.) и рождественский (вторая половина ХП-ХУ вв.) этапы [Оборин, 1999, с.257, 275]. Новые материалы исследования средневековых памятников Пермского Предуралья, полученные во время раскопок Камской археолого-этнографической экспедиции ПГПУ в период с 1983 по 2006 гг., все более убедительно свидетельствуют о нецелесообразности проведения границы между двумя основными средневековыми культурами в IX веке. Вероятно, эта граница должна быть перенесена на рубеж Х1-ХП вв., когда действительно происходят коренные перемены в хозяйстве, культуре и социальных отношениях населения Пермского Предуралья (происходит переход к пашенному земледелию, распространяется профессиональное ремесло, ориентированное на рынок, уменьшаются размеры жилищ, появляются новые формы посуды, горизонтальный ткацкий станок и множество иных новшеств) [Белавин, Крыласова, 1997, с. 135]. С одной стороны, эти изменения могли быть результатом естественного эволюционного процесса, но, с другой стороны, множество фактов свидетельствуют о притоке в этот период переселенцев с запада.

Цель исследования: исследование специфики организации быта у средневекового населения Пермского Предуралья.

Задачи исследования: 1) обобщение материалов по основным компонентам культуры жизнеобеспечения (пища, жилище, костюм, предметы гигиены, детские игрушки как отражение бытовой действительности); 2) выделение и детальный анализ отдельных категорий бытовых предметов; 3) определение функционального назначения бытовых вещей (включая иррациональное использование), 4) датировка и выяснение особенностей эволюции элементов бытовой культуры; 5) выявление проявлений в разных сторонах быта этнического взаимодействия с родственными культурами Евразии; 6) выяснение специфики бытового уклада, свойственного жителям Пермского Предуралья.

Источниками исследования послужили археологические материалы. Среди них основными являются материалы археологических коллекций, хранящихся в фондах кабинета археологии Пермского государственного университета (ПГУ), Лаборатории археологических исследований Пермского государственного педагогического университета (МАЭ 111 НУ), музеев Пермского края (Пермский областной краеведческий музей (ПОКМ), Коми-пермяцкий окружной краеведческий музей им. Субботина-Пермяка (КПОКМ), Чердынский краеведческий музей (ЧКМ), Березниковский художественно-исторический музей им. Коновалова (БХИМ), Соликамский краеведческий музей (СКМ), Ильинский краеведческий музей (ИКМ), Гайнский краеведческий музей, народный музей с. Майкор, школьный музей с. Рождественск), Свердловском краеведческом музее (СКМ), Государственном Эрмитаже. Следует отметить, что многие вещи, хранящиеся в музеях, происходят из бывших частных коллекций, собранных в XIX — начале XX, некоторые из них депаспортизорованы, что создает определенные трудности при анализе материала. Тем не менее, для создания более полной картины всего разнообразия предметов быта, представленных в Пермском Предуралье, эти экземпляры также учитывались.

Часть материала была получена из публикаций в разного рода статьях, монографических исследованиях, каталогах. Привлечены материалы отчетов о раскопках средневековых памятников в Пермском Предуралье В.А. Оборина,

В.Ф. Генинга, Р.Д. Голдиной, Ю.А. Полякова, В.П. Бочкаревой, A.M. Белавина, Г.Т. Ленд, A.B. Данича, Н.Б. Крыласовой и др. (РА ИА РАН), записи из Дневника Теплоуховых (РА ИИМК РАН), материалы о раскопках в Пермской области М.В. Талицкого (ФА ИИМК РАН).

Эти материалы дополнялись данными других наук — палеозоологии, ар-хеоботаники, антропологии, этнографии, фольклористики.

Необходимо отметить, что не смотря на обширный состав источников, существует проблема неравномерности изученности средневековых памятников, особенно позднего этапа родановской культуры. По этому периоду имеются результаты раскопок ряда городищ, а информации по сельским поселениям крайне мало, в итоге отсутствует возможность объективной оценки масштабности и сущности происходящих в это время перемен в быту.

Историография вопроса настолько ограничена, что ее анализу нет смысла посвящать отдельный раздел работы. Эта ситуация объясняется объективными факторами: в дореволюционный период источниковая база была еще слишком ограничена, чтобы делать определенные выводы о специфике бытового уклада средневекового населения Пермского Предуралья. В советский период основным направлением исследований было выделение социально-экономических формаций с определением базиса и надстройки, решение глобальных вопросов этногенеза, изучение хозяйства, древних производств, при этом изучение «материального бытия» и повседневности, вероятно, казалось чем-то несущественным, недостойным пристального внимания. Тем не менее, в работах обобщающего характера авторы не могли обойти вниманием организацию быта.

В 1951 г. вышла обобщающая статья М.В. Талицкого «Верхнее Прикамье в X-XTV вв.», основанная, главным образом, на материалах раскопок Роданова и Кылосова (Анюшкар) городищ. По существу, в этой работе выделяется новая средневековая культура Пермского Предуралья — родановская, и дается ее общая характеристика. Автор достаточно подробно описывает выявленные им на Родановом городище жилища [Талицкий, 1951, с.37—42], при характеристике основных видов хозяйственной деятельности приводит данные о продуктах, употреблявшихся в пищу [Талицкий, 1951, с.42-50], анализируя ремесло, упоминает отдельные виды бытовых предметов, производимых ремесленниками, описывает категории бытовой посуды [Талицкий, 1951, с.52-56], дает некоторое представление о родановском костюме [Талицкий, 1951, с.56-59].

Результаты работ Камской археологической экспедиции ПГПУ 40-50-х гг. XX в. были обобщены в книге О.Н. Бадера и В.А. Оборина «На заре истории Прикамья» [Бадер, Оборин, 1958]. В главах 43-58, подготовленных В.А. Обориным, дается характеристика средневековых культур с IV—V вв. по XV век. При написании этих разделов В.А. Оборин опирался на выводы, сделанные в кандидатской диссертации «Коми-пермяки в вв.: (Родановская культура) [Оборин, 1957а]. При этом автор останавливается на основных составляющих элементах быта (жилище, пища, утварь, костюм), выделяет их особенности, свойственные каждому этапу, прослеживает тенденции развития. В качестве основных тенденций отмечаются уменьшение размеров жилища, вынос хозяйственной ямы из жилого помещения, усовершенствование отопительного устройства, распространение новых видов культурных растений, появление новых форм посуды и пр. Эти же выводы с некоторыми дополнениями представлены В.А. Обориным и в его последующих обобщающих работах по родановской культуре [Оборин, Балашенко, 1968; Оборин, 1970; Оборин, 1999]. К примеру, в статье «Этнические особенности средневековых памятников Верхнего Прикамья», кроме рассмотрения указанных элементов быта, приводится типология родановской керамики, выделяются характерные типы украшений костюма.

Обобщающий труд по материалам ломоватовской археологической культуры принадлежит Р.Д. Голдиной [Голдина, 1985]. Здесь также дается характеристика жилищ, продуктов питания, типология керамики, украшений костюма.

Основные элементы бытовой материальной культуры достаточно подробно рассматриваются в монографии Р.Д. Голдиной и В.А. Кананина, обобщающей итоги исследования ломоватовских и родановских памятников верховьев р. Камы [Голдина, Кананин, 1989].

Таким образом, в подобного рода работах, дающих целостное представление об особенностям средневековых археологических кулыур Пермского

Предуралья, представлены обобщающие данные только об основных компонентах культуры жизнеобеспечения, отдельные предметы быта или не упоминаются совсем, или приводятся без какой-либо характеристики.

Значительный вклад в изучение отдельных категорий бытовых предметов Пермского Предуралья внесла выдающаяся исследовательница Л.А. Голубева, которая довольно подробно ознакомилась с археологическими фондами кабинета археологии ПГУ, ПОКМ, других музеев Пермской области, прикамскими коллекциями из центральных музеев (ГИМ, Эрмитаж), архивными материалами, и на основании собранных сведений подготовила целый ряд статей, в которых характеризуются отдельные группы кресал, игольники, зооморфные гребни [Голубева, 1964; 1965; 1978; 1979; Голубева, Варенов, 1993], выделяются их особенности, высказывается точка о прикамском происхождении отдельных типов.

В последней четверти XX в. интерес к бытовой культуре несколько возрос. Примером этого может являться диссертационное исследование Е.М. Черных «Жилища племен Прикамья I тыс. до н.э. — первой половины II тыс. н.э.» [Черных, 1992], в котором значительное внимание уделено и анализу средневекового жилища Пермского Предуралья, выявлению особенностей, отличающих его от одновременных жилищ соседних территорий. Анализу особенностей средневекового костюма изучаемой территории была посвящена диссертация Н.Б. Крыласовой [Крыласова, 2001]. В 2006 г. эта работа дополнена монографическим исследованием, написанным в соавторстве с В.А. Ивановым, где полученные выводы проверены методом математической статистики, и проведено сравнение костюма лесных оседлых жителей Прикамья и кочевников-степняков. Обращение к такого рода работе было вызвано желанием проверить на практике распространенную точку зрения о том, что истоки многих прикам-ских украшений, да и в целом состав костюмного комплекса, были заимствованы с юга у кочевых племен. Оказалось, что в костюме жителей степи и леса не просто мало общего, но и состав его декоративных элементов создавался на основе совершенно разных представлений. Если у степняков костюм был набором социально значимых элементов, то у жителей Пермского Предуралья — комплексом амулетов.

В 2004 г. была защищена диссертация, где дается анализ такой категории бытовых предметов, как копоушки [Салангина, 2004].

Таким образом, обзор историографии демонстрирует относительную изученность отдельных компонентов бытовой материальной культуры (жилище, костюм, ряд категорий бытовых предметов), но, тем не менее, целостного представления о бытовом укладе, об особенностях предметов быта, их функциональном назначении, пока не существует. Многие вопросы требуют отдельного специального исследования. Например, из-за отсутствия целостных исследований керамического комплекса, антропологических, палеозоологических, архео-ботанических материалов, мы не имеем возможности в полной мере адекватно оценить особенности питания средневекового населения изучаемой территории.

Методологической основой исследования является системный подход, который подразумевает исследование объектов, как систем. Среди используемых методов значительную роль играет типологизация, которая является незаменимым вспомогательным средством в археологических исследованиях. Причем для решения задач данной работы особенно важно увязывание формальной типологии с функциональной типологией. Для выявления историко-археологических связей используется сравнительно-исторический метод. Хронологическая атрибутация осуществляется с помощью относительной и абсолютной датировки. Методическая сторона работы в области реконструкции бытового уклада основывается на сравнительном анализе разного типа источников.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Материальная культура и быт средневекового населения Пермского Предуралья"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

В ходе проведенного исследования была сделана попытка на базе археологических источников представить систему бытового уклада средневекового населения Пермского Предуралья.

Определяющее значение в этой системе имеют основные составляющие бытовой материальной культуры (культуры жизнеобеспечения): пища, жилище, одежда. Характер всех этих элементов определяется, в первую очередь, природно-климатическими условиями, особенностями хозяйства и традиционным этническим стереотипом.

Состав компонентов питания обусловлен особенностями хозяйственного уклада. В этот состав входили продукты земледелия и скотоводства, значительную долю в рационе питания составляли рыба, вероятно, дикорастущие растения (орехи, ягоды, травы, корень, возможно, грибы), доля охоты в обеспечении продуктами питания была относительно невелика. Традиционным способом приготовления пищи являлась варка, причем, среди основных видов блюд, вероятно, преобладали густые похлебки и каши, о чем свидетельствует характер кухонной посуды и столовых приборов.

Изменения в питании начали происходить с Х-Х1 веков. Несомненно, значительную роль в этом процессе сыграло культурное влияние со стороны мощного соседа — Волжской Булгарии. Во-первых, произошел переход к пашенному земледелию, за счет чего значительно возросло количество выращиваемого зерна, что позволило использовать его не только в качестве компонента для похлебок, но и для выпечки хлеба (получают распространение жернова для помола зерна на муку, встречаются обугленные кусочки хлеба). Кроме того, из Волжской Булгарии были заимствованы новые виды зерновых и огородных культур, что расширило ассортимент продуктов питания. С этого же времени отмечаются изменения и в кулинарных традициях. Свидетельством тому является появление множества новых специализированных форм кухонной и столовой посуды. Вероятно, к этому же периоду можно отнести начало употребления в пищу молока и молочных продуктов, что подтверждают такие факты, как увеличение возраста забиваемых животных, и распространение специализированной посуды для отстаивания сливок, приготовления сыра и творога, употребления сырого молока.

Что касается жилища, то, нужно отметить, что средневековое население унаследовало проверенную временем форму наземного прямоугольного бревенчатого дома, который появился в Пермском Предуралье еще с периода раннего железного века. Для возведения таких домов на протяжении всей эпохи средневековья использовались два основных строительных приема: сооружение сруба и закрепление горизонтально уложенных бревен между вертикальными столбами, врытыми в землю. Длительное сохранение последнего конструктивного приема, который определяется специалистами, как более простой и примитивный, объясняется несовершенством срубной техники, что подтверждается многочисленными фактами укрепления бревенчатых стен подпорками из кольев.

Лишь для наиболее поздних жилищ можно предполагать наличие настоящих крепких срубов. Крыша была односкатной или двускатной (последнее преобладало). Поскольку стены были недостаточно прочными, чтобы выдержать серьезную нагрузку, в качестве распространенного конструктивного элемента присутствовали опорные столбы, которые располагались двумя рядами вдоль осевой линии жилища. Исчезновение подобных столбов в жилищах верхних слоев городищ может являться косвенным свидетельством распространения на позднем этапе самцовой крыши. Основным видом покрытия кровли, вероятно, являлась кора или береста, хотя имеются и свидетельства использования теса.

Довольно суровые климатические условия Пермского Предуралья способствовали использованию дополнительных средств для утепления жилищ. Среди них наибольшее распространение получили обустройство закрытого тамбура у входа и сооружение завалинки (засыпки стен снаружи землей), для утепления кровли, возможно, использовался дерн.

Интерьер жилища был довольно прост и стандартен на протяжении длительного времени. Основными его элементами были очаг и хозяйственная яма, расположенные в центральной части жилища. Вдоль стен располагались нары. Свободное пространство между нарами (пол) чаще всего покрывалось глиной, нередко для утепления пола использовалось покрытие из тонких бревен или теса. Можно предположить, что для достижения тепла и уюта широко использовались плетеные из соломы и прутьев маты, шкуры и ткань, которыми могли застилать пол и нары. На нарах, вероятно, существовали перегородки или пологи для выделения отсеков для семейных пар.

Изменения в интерьере фиксируются с XI века. Они выражаются в переносе отопительного устройства из центра к одной из стен или в угол, что объясняется необходимостью выделения свободного пространства в доме в связи с распространением ремесленной деятельности, а также и из-за уменьшения площади жилищ; в возникновении предметов мебели (столов, полок), о чем косвенно свидетельствует появление специальных подставок, предназначенных для установки круглодонных сосудов на плоскую поверхность, а позднее — переход к посуде с уплощенным или плоским дном.

Особую роль в культуре жизнеобеспечения играл очаг, который имел отношение как к пище, поскольку являлся средством для ее приготовления, так и к жилищу, так как служил основным источником тепла и света. Следует отметить, что открытый очаг у жителей Пермского Предуралья имел относительно прогрессивную конструкцию, которая зародилась задолго до начала эпохи средневековья. Для лучшей аккумуляции тепла его основание выкладывали толстым слоем глины, нередко с добавлением камней. Со временем наблюдается тенденция к увеличению толщины глиняной «подушки», фиксируется наличие деревянного короба, препятствовавшего ее разрушению. Такой очаг, поднятый над землей до уровня нар, способствовал лучшему обогреву помещения. Наряду с простым очагом, очевидно, существовали и отопительные устройства типа камина (чувала). К позднему этапу родановской культуры исследователи относят появление в Пермском Предуралье глинобитных печей, хотя, вероятно, это произошло опять же в XI в., когда среди керамического материала появляются валики-подставки для круглодонных сосудов, служившие не только на столе, но и на печи, о чем говорят следы длительного пребывания в огне на многих предметах этой категории. Возможно, эти валики выполняли на печи функцию конфорок. Именно печи наилучшим образом отвечают и новому кулинарному обычаю выпечки хлеба. Тот факт, что подобные печи не фиксировались исследователями во время раскопок, объясняется отсутствием существенных различий между развалом очага на толстой многослойной глинобитной подушке, и развалом глинобитной печи.

И, вероятно, именно появление глинобитных печей, которые, в отличие от открытого очага, давали меньше света, способствовало распространению в быту масляных светильников булгарского типа, а с XIII в. — железных светцов-лучинодержателей. Светильники-жирники, вероятно, существовали и раньше, в качестве таковых могли использоваться маленькие керамические плошки, известные в керамических комплексах поселений на протяжении всей эпохи средневековья. Они служили не только для освещения, но и для обогрева небольших помещений, например, пространства, ограниченного на нарах пологом. Однако специализированные светильники, как ремесленного производства, так и подражания им, появились только в XI веке.

Одежда жителей Пермского Предуралья также определялась как климатическими условиями, так и спецификой хозяйственной деятельности. Суровый климат требовал теплой одежды. Материалами для ее изготовления служили как шкуры, так и ткани из шерсти овец и коз, а также из растительных волокон. Основным видом одежды была рубаха, которая дополнялась в период межсезонья халатом (кафтаном), а зимой — меховой шубой. Особенность жизни в лесу, хозяйственные занятия не способствовали использованию слишком длинной одежды, и она, судя по изобразительным источникам, была примерно до щиколоток. Своеобразие костюма достигалось за счет использования разнообразных декоративных элементов, которые одновременно выполняли различные функции (дифференцирующую, магическую, эстетическую, а нередко, и утилитарную).

Кроме основных составных элементов материальной бытовой культуры в работе дан анализ разнообразных бытовых предметов, использовавшихся средневековым населением Пермского Предуралья. По функциональному назначению их можно объединить в такие группы, как посуда и столовые приборы, предметы для добывания огня, футляры и емкости, предметы гигиены. Отдельно рассмотрены детские игрушки, поскольку дети зачастую играли во взрослую жизнь, и игрушки, соответственно, являются миниатюрной копией реальных бытовых предметов. Поскольку исследователи, как правило, мало внимания уделяют характеристике бытовых предметов, и нередко ограничиваются в публикациях их простым перечислением, потребовалось проведение подробного морфологического анализа этих вещей, определение времени их бытования, территории распространения, функционального назначения. Отдельные категории предметов выделены и введены в научный оборот впервые.

В целом необходимо отметить, что некоторые бытовые предметы, представленные на территории Пермского Предуралья, имели широкое распространение либо по всей Европе, либо среди финно-угорских племен, но имеются и вещи, свойственные исключительно местному населению. Среди них флаконо-видные пронизки-игольники, шумящие медальоны-коробочки, «якорьки» для крепления к костюму съемных вещей и прочее.

Важнейшей отличительной особенностью населения Пермского Предуралья было стремление придавать бытовым вещам дополнительные функции магических помощников-амулетов. Костюм, по своей сути, являлся комплексом украшений-амулетов, которые дополнялись роговыми зооморфными гребнями или бронзовыми амулетами, изображающими гребни; кресалами с бронзовой фигурной рукоятью; декоративными сумочками (у мужчин и женщин); костяными или бронзовыми копоушками, игольниками, подвесками-ложечками, туалетными коробочками, богато украшенными ножнами (у женщин), шильями в костяных футлярах (у мужчин). Все перечисленные бытовые предметы, которые носили в составе костюма, имеют декоративное оформление, изготовлены из относительно дорогого материала с использованием трудоемкой технологии, что является нецелесообразным с точки зрения практического назначения данных предметов (к примеру, для шила вполне достаточными были бы рукоять и футляр из дерева, роговая рукоять, да еще и с орнаментацией, является избыточной). Но и этого показалось недостаточно, и на рубеже Х-Х1 вв. большинство амулетов-бытовых вещей (ложки, копоушки, туалетные коробочки, игольники, даже роговые гребни) было снабжено дополнительными шумящими привесками (преимущественно в виде утиных лапок), что совсем не согласуется с их практическим использованием, а напротив, является серьезной помехой. Вероятно, создавая свои амулеты-украшения, амулеты-бытовые вещи, жители Пермского Предуралья вкладывали в них настолько глубокий и многогранный смысл, что данные предметы становились значимыми и ценными далеко за пределом Пермского края. К примеру, мы проследили территорию распространения зооморфных гребней и биметаллических кресал. Полученные результаты не оставляют сомнения в том, что родиной этих категорий бытовых вещей было Среднее Предуралье (Пермское и Удмуртское), откуда гребни распространялись на запад по основным пунктам Великого Волжского пути, а биметаллические кресала, помимо этого, еще и на восток — в Приобье. При этом вещи прикам-ского происхождения, вероятно, пользовались основным спросом среди финно-угорского населения.

Подобная привлекательность вещей «магического» характера из Пермского Предуралья может объясняться особым имиджем Урала, как некой таинственной волшебной страны, и отсюда, особой значимостью и силой всех распространенных там вещей. Подобное отношение к этой территории зафиксировано, к примеру, у индоиранцев, у которых в памятниках религиозной литературы и эпических сказаниях говорится о том, что на далеком севере простираются величественные горы, достигающие небес. Вокруг вершины Северных гор движутся планеты, их обходит со всех сторон Солнце, над ними высоко стоит созвездие Большой Медведицы. С великих Северных гор в море ниспадают воды священной реки Ардви, с них текут земные реки, среди которых др.иран. Яафа, отождествляемая с Волгой. Там располагается чудесная страна счастливого, «блаженного» народа. Там теплый климат, лишенный морозов и зноя. В Авесте говорится, что когда страной правил царь Йима, то не было ни болезней, ни голода, ни холода, и люди ходили молодыми, как пятнадцатилетние. Описанные горы исследователи отождествляют с Уральскими горами, священную реку Ардви — с Северной Двиной, где берет начало р. Кама, если принимать ее за исток Волги, как считали древние [Лушникова, 2004, с. 174], т.е. описание вполне соотносится если не с территорией Пермского Предуралья, то с более северными территориями, где у побережья Ледовитого океана располагались крупные святилища, активно посещавшиеся носителями родановской культуры (Хэйбидя-Пэдар, святилища на о-ве Войгач).

Большинство из перечисленных амулетов-бытовых вещей вышло из употребления или было заменено более прагматичными формами со второй половины XI века.

И вообще, если говорить в целом о системе быта, то можно констатировать, что наиболее значимые перемены во всех сферах приходятся именно на XI век. Этому есть ряд объяснений. С одной стороны, именно в этот период жители Пермского Предуралья вступают в активное взаимоотношение с Волжской Бул-гарией. Есть многочисленные свидетельства не просто массового употребления в быту продукции булгарских ремесленников, но и их непосредственного проживания на городищах Пермского Предуралья (например, Рождественское, Анюшкар), где они производили продукцию, ориентированную на конкретного местного потребителя. Наряду с булгарскими ремесленниками активно развивать собственное дело начали и ремесленники-профессионалы из местной среды (ювелиры, кузнецы, бондари, гончары и пр.). Совместно с булгарскими купцами начали вести свою деятельность и местные торговцы. У этих представителей местного населения, которые проживали, в основном, на городищах, все более ослабевали связи с семейной общиной, а рост индивидуальной собственности, для сохранности которой получили широкое распространение сундуки с железными навесными замками, и нежелание делиться ею, и вовсе привел к отрыву от общины. У таких «идивидуалов» происходил не просто разрыв с коллективом, а и отрыв от традиционных культурных ценностей и правил, определяющих предпочтения и запреты во всех сферах жизни, в том числе, и в быту. В результате они получили определенную свободу в выборе предпочтений, и начали вносить новые элементы комфорта в жилище, пробовать непривычные продукты и блюда, отказываться от использования традиционных этнических украшений, заменяя их продукцией массового ремесленного производства и дорогими ювелирными украшениями престижного характера. Поскольку в жилище теперь обитала парная семья, площадь его стала меньше. Еще одной вероятной причиной сокращения площади жилищ было то, что территория городища, ограниченная с одной стороны обрывом, с другой — валом и стеной, не позволяла строиться вширь, а желающих поселиться здесь было немало. Поэтому и приходилось коренным образом менять как конструкцию жилища, так и его внутреннюю планировку.

Другой причиной, дающей картину резких изменений в быту, мог стать активный приток на городища разного рода переселенцев как с территории Волжской Булгарии, так и с запада (представители финских этносов, ранние славянские переселенцы), либо даже частичная смена населения.

К сожалению, по позднему этапу родановской культуры мы почти не имеем информации о жизни сельской округи. Вполне вероятно, что изменения, которые четко фиксируются в быту средневекового населения Пермского Предуралья, относятся исключительно к городищам (к примеру, только на городищах найдены костяные гребни ремесленного производства, валики-подставки для круглодонной посуды, масляные светильники, развалы глинобитных печей и пр.). О жилищах позднего времени, существовавших на селищах, не известно ничего. Мы вполне имеем основания предполагать, что у сельчан традиционная семейная община сохранялась еще на протяжении длительного времени, что фиксируется даже по этнографическим материалам.

Особенность бытовой культуры населения городищ, его более высокий уровень жизни, может использоваться как дополнительный довод в пользу правомерности точки зрения о наличии в Пермском Предуралье в период позднего средневековья населенных пунктов протогородского типа. В настоящее время вопрос о существовании протогородов является основным предметом дискуссии среди пермских археологов.

В задачи работы не входило определение этнической принадлежности средневекового населения Пермского Предуралья. Пока этот вопрос продолжает быть предметом жестких дискуссий, мы дипломатично назовем местных жителей «финно-угры». Хотя привлечение этнографических параллелей дало значительно больше прямых параллелей с материальной культурой обских угров, нежели с культурой пермских финнов.

Список научной литературыКрыласова, Наталья Борисовна, диссертация по теме "Археология"

1. Белавин, A.M. Отчет о раскопках Рождественского городища на р. Обва в 1991 г. / A.M. Белавин. Рукопись. Хранится в МАЭ ПГПУ.

2. Белавин, A.M. Отчет о раскопках Рождественского и Филипповского городища в 1993 г. / А.М. Белавин. Рукопись. Хранится в МАЭ ПГПУ.

3. Белавин, A.M. Отчет об археологических исследованиях в Карагайском районе Пермской области в 1985 г. / A.M. Белавин. Рукопись. Хранится в МАЭ ПГПУ.

4. Голдина, Р.Д., 1972. Отчет об исследованиях Агафоновского могильника в 1971 году / Р.Д. Голдина. Рукопись. Хранится в РА ИА РАН, д.4395.

5. Давидан, О.И., 1974. Изделия из рога и кости Старой Ладоги как исторический источник / О.И.Давидан. Автореферат канд. дис. Л. - 26 с.

6. Дневник Теплоуховых / Ф.Е. Теплоухов, А.Ф. Теплоухов. Хранится в архиве ИИМК РАН, фонд № 48.

7. Завьялов, В.И., 2006. История кузнечного ремесла пермских народов (эпоха средневековья) / В.И. Завьялов. Автореф. докт. дис. М. - 54 с.

8. Иванова, М.Г., 1974. Хозяйство северных удмуртов во второй половине IX — начале XIII в. / М.Г. Иванова. Автореф. канд. дис. Хранится в ИА, д.5864. - 26 с.

9. Крыласова, Н.Б. Отчет о раскопках селища и могильника Телячий Брод в Чусовском районе Пермской области в июле 2003 г. / Н.Б. Крыласова. Рукопись, Хранится в МАЭ ПГПУ.

10. Липина, Л.И., 2006. Семантика бронзовых зооморфных украшений костюма (сер. I тыс. до н.э. нач. II тыс. н.э.) / Л.И. Липина. Автореф. канд. дис. -Ижевск. - 24 с.

11. Лунегов, И.А., 1959. Отчет о раскопках Редикорского могильника в 1958 г. / Л.И. Лунегов. Рукопись. Хранится в РА ИА РАН, Р1 3034.

12. Оборин, В.А., 1957а. Коми-пермяки в IX-XV вв.: (Родановская культура) / В.А. Оборин. Автореф. канд. дис. М. - 26 с.

13. Оборин, В.А., 1961. Отчет о работах археологической экспедиции коми-пермяцкого окружного краеведческого музея им.Субботина-Пермяка в сентябре и октябре 1960 г. / В.А. Оборин. Рукопись. Хранится в РА ИА РАН, Р1/2091

14. Оборин, В.А., 1962. Отчет о работе археологической экспедиции ПГУ и коми-окружного краеведческого музея в июле 1961 г. / В.А. Оборин. Рукопись. Хранится в РА ИА РАН, Р1/2280

15. Пархимович, С.Г. Отчет о раскопках на севере Свердловской и Тюменской областей летом 1991 г. / С.Г. Пархимович. Рукопись. Свердловск.

16. Поляков, Ю.А., 1963. Отчет об археологических разведках и раскопках на территории Пермской области в 1962 г. / Ю.А. Поляков. Рукопись. Хранится в РА ИА РАН. Р-1, д.2477.

17. Поляков, Ю.А., 1978. Отчет о раскопках Назаровского городища в Ильинском районе Пермской области в июле 1977 г. / Ю.А. Поляков. Рукопись. Хранится в РА ИА АН СССР. Р-1. № 7074.

18. Ражее, Д.И., 2002. Население лесостепи Западной Сибири раннего железного века: реконструкция антропологических особенностей / Д.И. Ражев. Канд. дис. Рукопись. Екатеринбург.

19. Руденко, К.А., 2004. Процессы этнокультурного взаимодействия в Волго-Камье в конце X-XIV вв. по археологическим данным / К.А. Руденко. Докт. дис. Рукопись. Казань. - 648 с.

20. Салангина, C.B., 2004. Копоушки как исторический источник / C.B. Селангина. Канд. дис. Рукопись. Ижевск. - 430 с.

21. Талицкий, М.В., 1936. Отчет о работах Верхнекамского отряда Камской археологической экспедиции в 1936 г. / М.В. Талицкий. Хранится в архиве ИИМКРАН.

22. Талицкий, М.В., 1937. Дневник работ Верхнекамского отряда Камской археологической экспедиции в 1937 г. / М.В. Талицкий. Хранится в архиве ИИМК РАН. Ф.43. №13.

23. Черных, Е.М., 1992. Жилища племен Прикамья I тыс. до н.э. первой половины II тыс. н.э. / Е.М. Черных. Канд. дис. Рукопись. - М. - 360 с.

24. Черных, Е.М., 1992а. Жилища племен Прикамья I тыс. до н.э. первой половины II тыс. н.э. / Е.М. Черных. Автореферат канд. дис. Рукопись. - М. - 24 с.25. Публикации:

25. Алексашенко, H.A., 2002. Трасология в археологии и этнографии Севера Западной Сибири: итоги и перспективы / H.A. Алексашенко // Северный археологический конгресс. Доклады. Екатеринбург-Ханты-Мансийск: Академкнига. - С.6-18

26. Алексеенко, Е.А., 1967. Кеты: Историко-этнографические очерки / Е.А. Алексеенко. Д.: Наука. - 262 с.

27. Анучин, Д.Н., 1899. О культуре костромских курганов и особенно о находимых в них украшениях и религиозных символах / Д.Н. Анучин // МАВГР, t.III. М. С.237-259.

28. Анучин, Д.Н., 1923. Открытие огня и способы его добывания / Д.Н. Анучин. М.-Пг.: Государств, изд-во - 40 с.

29. Аркин, Е.А., 1935. Ребенок и его игрушка в условиях первобытной культуры / Е.А. Аркин. М.: Гос.центр. иссл. ин-т озраны зд. детей и подр. - 94 с.

30. Арматынская, О.В., 1995. Орнамент резной кости чепецких городищ / О.В. Арматынская // Материалы исследования городища Иднакар IX—XIII вв. -Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН С.84-97

31. Артамонов, М.И., 1962. История хазар / М.И. Артамонов. Л. - 523 с.

32. Артюнов, С.А., 1989. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие / С.А. Артюнов. М.: Наука. - 248 с.

33. Арутюнов, С.А., Васильев, В.И., Джарылгасинова, Р.Ш., 1991. Древние уральско-восточноазиатские этнографические параллели: (на материалах жилища) / С.А. Артюнов, В.И. Васильев, Р.Ш. Джарылгасинова // СЭ, № 2. С.23-30.

34. Археология Западной Сибири в свете новейших открытий, 2002. Буклет выставки. Ханты-Мансийск. - 16 илл.

35. Археология Республики Коми, 1997. М.: «ДиК». 758 с.

36. Архипов, Б.А., 1973. Марийцы IX-X вв. К вопросу о происхождении народа / Б.А. Архипов. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. - 200 с.

37. Архипов, Б.А., 1984. Дубовский могильник/ Б.А. Архипов // Новые памятники археологии Волго-Камья. Археология и этнография Марийского края. В.8.- Йошкар-Ола: МарНИИ. С.113-159.

38. Багин, A.JT., 1998. Граффити из святилищ Европейского Северо-востока /

39. A.JI. Багин // Северное Приуралье в эпоху камня и металла. Материалы по археологии Европейского Северо-востока. В. 15. Сыктывкар: КНЦ ИЯЛИ УрО РАН. - С.73-91.

40. Бадер, O.E., 1950. Археологические памятники Прикамья / О.Н. Бадер -Молотов: МОЛОТОВГИЗ. 118 с.

41. Бадер, О.Н., Оборин, В А., 1958. На заре истории Прикамья / О.Н. Бадер,

42. B.А.Оборин. Пермь: Пермск. кн. изд-во. - 244 с.

43. Башенькин, А.Н., 1995. Культурно-исторические процессы в Молого-Шекснинском междуречье в конце I тыс. до н.э. -1 тыс. н.э. / А.Н. Башенькин // Проблемы истории Северо-Запада Руси. СПб.: С.-Петербургский университет.- С.3-29.

44. Безденежных, Т.В, Карлюк, Т.Н., 1990. Светильники. Коллекция осветительных приборов Пермского областного краеведческого музея / Т.В. Безденежных, Т.Н. Карлюк. Пермь: Пермск. кн. изд-во. - 239 с.

45. Белавин, A.M. и др., 1988. Археологические памятники бассейна р.Чусовой / A.M. Белавин, A.B. Голдобин, Н.Б. Крыласова, Г.Т. Ленц, А.Г. Милиаскарова, A.A. Терехин. Чусовой: Музей истории р. Чусовой. - 50 с.

46. Белавин, A.M., 1986. Городищенское городище на р. Усолке / A.M. Белавин // Приуралье в древности и средние века. Устинов: УлГУ.1. C. 130-142.

47. Белавин, A.M., 2000. Камский торговый путь / A.M. Белавин. Пермь: ПГПУ. - 200 с.

48. Белавин, A.M., Бординских, Г.А., Мельничук, А.Ф., 1989. Археологические памятники Соликамского района. Каталог / A.M. Белавин, Г.А. Бординских, А.Ф. Мельничук. Соликамск: СКМ. - 36 с.

49. Белавин, A.M., Крыласова, Н.Б., 1997. Основные этапы этнокультурной истории Пермского Предуралья в эпоху железа / А.М. Белавин, Н.Б. Крыласова // Коми-пермяки и финно-угорский мир. Кудымкар: Коми-перм. кн. изд-во. -С.130-138.

50. Белавин, A.M., Крыласова, Н.Б., 2001. Неволинские пояса в системе международных связей / A.M. Белавин, Н.Б. Крыласова // Миграция и оседлость от Дуная до Ладоги в первом тысячелетии христианской эры. СПб.: СтИАи-АМЗ - С.88-94

51. Белецкий, C.B., 1980. Культурная стратиграфия Пскова (археологические данные о проблеме происхождения города) / С.В.Белецкий // Средневековые древности Восточной Европы. КСИА. № 160. М.: Наука. - С.3-18

52. Белицер, В.Н., 1958. Очерки по этнографии народов коми / В.Н. Белицер // Труды ИЭ. Новая серия. Т.45. М.: Наука. - 394 с.

53. Белорыбкин, Г.Н., 2001. Золотаревское поселение / Г.Н. Белорыбкин. -СПб.: ИИМК РАН. 197 с.

54. Берх, В.Н., 1921. Путешествие в города Чердынь и Соликамск: Для изыскания исторических древностей / В.Н. Берх. СПб.: Воен. Типогр. Гл.Штаба его Имп. велич-ва. 234 с.

55. Богаткина, О.Г., 2002. Рачевское городище: анализ остеологических остатков животных / О.Г. Богаткина // Проблемы древней и средневековой истории Среднего Поволжья. Материалы вторых халиковских чтений. Казань: Нац. центр арх. иссл. АНРТ. - С.203-206.

56. Богораз, В.Г., 1901. Очерк материального быта оленных чукчей / В.Г. Богораз // Сб. МАЭ. Т.П.

57. Бояршинова, З.Я., 1948. Погребальный ритуал в Басандайских курганах / З.Я. Бояршинова // Басандайка. Сборник материалов и исследований по археологии Томской области. Тр. Томск, гос. ун-та и пединститута. Томск.

58. Брей, У., Трамп, Д., 1990. Археологический словарь / У. Брей, Д. Трамп. -М.: Прогресс. 368 с.

59. Бромлей, Ю.В., Подолъный, Р.Г., 1984. Создано человечеством / Ю.В. Бромлей, Р.Г. Подолъный. М.: Изд-во полит, л-ры. - 272 с.

60. Брыкина, Г.А., 1974. Карабулак / Г.А. Брыкина. М.: Наука. 128 с.

61. Васшевич, Г.М., 1927. Игры тунгусов / Г.М. Василевич // Этнограф-исследователь. № 1. JI.

62. Васильев, И.Б., Матвеева, Г.И., 1986. У истоков Самарского Поволжья / И.Б. Васильев, Г.И. Матвеева. Куйбышев: Куйб. кн. изд-во. - 232 с.

63. Васюткин, С.М., 1980. Ангасякский могильник ранний памятник бахму-тинской культуры / С.М. Васюткин // Памятники эпохи средневековья в Верхнем Прикамье. - Ижевск: УдГУ. - С.72-91.

64. Верещагин, Г., 1886. Вотяки Сосновского края / Г. Верещагин // Зап. ИР-ГО по отд. Этнографии. Т. 14, вып.2.

65. Вешевлиев, В., 1981. За разнородната същина на първобългарите, 2 / В. Вешевлиев Плиска-Преслав.

66. Викторова, В.Д., 1968. Памятники лесного Зауралья в X XIII вв. н.э. / В.Д. Викторова// УЗ ПТУ. № 191. Труды Камской археологической экспедиции. - Пермь: ПТУ. - С.240-256

67. Воронина, Р.Д., 1971. О погребальном обряде Крюково-Кужновского могильника / Р.Д. Воронина // КСИА. В. 128. М.: ИА РАН - С. 117-120.

68. Гаврилина, JIM., 1985. Кочевнические украшения X в. / JI.M. Гаврилина // CA. № 3. С.214-226

69. Гемуев, КН., Сагалаев, А.М., 1986. Религия народа манси. Культовые места XIX начала XX в. / И.Н. Гемуев, А.М. Сагалаев. - Новосибирск: Наука.- 190 с.

70. Генинг, В.Ф., 1955. Очерк этнических культур Прикамья в эпоху железа / В.Ф. Генинг // Труды КФ АН СССР. В.2. Казань.

71. Генинг, В.Ф., 1962. Мыдлань-Шай удмуртский могильник У1П-1Х вв. / В.Ф. Генинг // Древнеудмуртский могильник Мыдлань-Шай. ВАУ. В. 3. -Свердловск: УрГУ. - С.7-111.

72. Генинг, В.Ф., 1967. Этногенез удмуртов по данным археологии /

73. B.Ф. Генинг // Вопросы финно-угорского языкознания. В. IV. Ижевск.1. C.271-278.

74. Генинг, В.Ф., 1980. Опутятское городище металлургический центр ха-ринского времени в Прикамье (2-я половина V - 1-я половина VI в. н.э.) / В.Ф. Генинг // Памятники эпохи средневековья в Верхнем Прикамье. - Ижевск: УдГУ. - С.92-135.

75. Генинг, В.Ф., Голдина, Р.Д., 1970. Позднеломоватовские могильники в Коми-Пермяцком округе / В.Ф., Генинг, Р.Д. Голдина // ВАУ. В.9. Памятники ломоватовской культуры. Свердловск: УрГУ. - С.30-56.

76. Голдина, Р.Д., 1985. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье / Р.Д. Голдина. Иркутск: Иркутский университет. - 280 с.

77. Голдина, Р.Д., 1986. Исследование курганной части Бродовского могильника / Р.Д. Голдина // Приуралье в древности и средние века. Устинов: УдГУ.- С.47-98.

78. Голдина, Р.Д., Водолаго, Н.В., 1990. Могильники неволинской культуры в Приуралье / Р.Д. Голдина, Н.В. Водолаго. Иркутск: Иркутский университет. -176 с.

79. Голдина, Р.Д., Голдина, Е.В., 1997. Скандинавия и Верхнее Прикамье: контакты во второй половине I тыс. н.э. / Р.Д. Голдиа, Е.В. Голдина // Шведы и Русский Север. Киров: Деп. к-ры и иск-в адм. Кир.об-ти. - С.5-23.

80. Голдина, Р.Д., Кананин, В.А., 1989. Средневековые памятники верховьев Камы / Р.Д. Голдина, В.А. Кананин. Свердловск: Уральский университет. -215 с.

81. Голдина, Р.Д., Ютина, Т.К., 1987. Хронология погребальных комплексов Агафоновского II могильника (1Х-ХП вв.) / Р.Д. Голдина, Т.К. Ютина // Погребальные памятники Прикамья. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - С.39-61.

82. Головнев, А.В., 1995. Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров / А.В. Головнев Екатеринбург: УрО РАН. - 606 с.

83. Голубева, Л.А., 1962. Археологические памятники веси на Белом озере / Л.А. Голубева // СА, № 3. С.53-77

84. Голубева, Л.А., 1964. Огнива с бронзовыми рукоятями / Л.А. Голубева // СА,№3.-С.115-132.

85. Голубева, Л.А., 1965. К истории пластинчатых огнив Восточной Европы / Л.А. Голубева // Новое в советской археологии. МИА. № 130. М.: Наука. -С.257-260.

86. Голубева, Л.А., 1966. Коньковые подвески Верхнего Прикамья / Л.А. Голубева // СА. № 3. С.80-99.

87. Голубева, Л.А., 1973. Весь и славяне на Белом озере. Х-Х1П вв. / Л.А. Голубева. М.: Наука. - 212 с.

88. Голубева, Л.А., 1978. Игольники восточно-европейского Севера Х-Х1У вв. / Л.А. Голубева // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М.: Наука. - С. 199-204.

89. Голубева, Л.А., 1978а. Символы солнца в украшениях финно-угров / Л.А. Голубева // Древняя Русь и славяне. М.: Наука. - С.68-75.

90. Голубева, Л.А., 1979. Зооморфные украшения финно-угров / Л.А. Голубева//САИ. В. Е1-59. 112 с.

91. Голубева, JI.A., 1987. Марийцы / JI.A. Голубева // Финно-угры и балты в эпоху средневековья. Археология СССР. М.: Наука. - С.107-115.

92. Голубева, JI.A., 1997. Амулеты / JI.A. Голубева // Древняя Русь. Быт и культура. М.: Наука. - С. 153-166.

93. Голубева, JI.A., Варенов А.Б., 1993. Новое об огнивах с бронзовыми рукоятями / JI.A. Голубева, Л.А. Варенов // РА. № 4. С.94-109.

94. Голубева, JI.A., Кочкуркина, С.И., 1991. Белозерская весь (по материалам поселения Крутик IX-X вв.) / Л.А. Голубева, С.И.Кочкуркина. Петрозаводск: КарНЦ АН СССР.- 198 с.

95. Гопак, В.Д., 1986. Железообрабатывающее ремесло / В.Д. Гопак // Археология Украинской ССР. Т.З. Киев: Наукова Думка. - С.417-428.

96. Город Болгар, 1988. Очерки ремесленной деятельности. М.: Наука. - 280 с.

97. Городцов, В.А., 1937. Подчеремский клад / В.А. Городцов // CA. № 2. -М.-Л.-С. 113-148.

98. Горюнова, Е.И., 1961. Этническая история Волго-Окского междуречья / Е.И. Горюнова // МИА. № 94. М. - 267 с.

99. Губайдуллин, A.M., Каримов, И.Р., 2003. Города Волжской Булгарии /

100. A.M. Губайдуллин, И.Р. Каримов. Казань: Каз. кн. изд-во. - 48 с.

101. Давидан О.И., 1962. Гребни Старой Ладоги // АСГЭ. № 4. Л.: ГЭ. -С.95-108

102. Давлетшин, Г.М., 2004. Очерки по истории духовной культуры предков татарского народа / Г.М. Давлетшин. Казань: Тат. кн. изд-во. - 430 с.

103. Даркевич, В.П., 1975. Светское искусство Византии. Произведения византийского художественного металла в Восточной Европе в X-XIII вв. / В.П. Даркевич. М.: Искусство. - 350 с.

104. Даркевич, В.П., 1976. Художественный металл Востока VIII-XIII вв. Произведения восточной торевтики на территории Европейской части СССР и Зауралья / В.П. Даркевич. М.: Наука. - 200 с.

105. Даркевич, В.П., Борисевич, Г.В., 1995. Древняя столица Рязанской земли /

106. B.П. Даркевич, Г.В. Борисевич. М.: Кругъ. - 448 с.

107. Джумабекова, Г.С., 1996. «Клады» металлических изделий в Семиречье как исторический источник / Г.С. Джумабекова // XIII Уральское археологическое совещание (23-25 апреля 1996 г). Тезисы. Часть II. Уфа: БНЦ РАН. -С.27-29.

108. Динцес, Л.А., 1936. Русская глиняная игрушка. Происхождение, путь исторического развития / JI.A. Динцес M.-JL: АН СССР. - 110 с.

109. Долдина, А.Г., 1999. Коми-пермяцкая кухня / А.Г. Долдина. Кудымкар: Коми-Перм. кн. изд-во. - 510 с.

110. Дубов, КВ., 1982. Северо-восточная Русь в эпоху раннего средневековья / И.В. Дубов. Л.: ЛГУ. - 248 с.

111. Дубов, КВ., 1989. Великий Волжский путь / И.В. Дубов. Л.: ЛГУ. - 257 с.

112. Дьяконова, В.П., 1988. Посуда народов Южной Сибири в собраниях МАЭ / В.П. Дьяконова // Материальная и духовная культура народов Сибири. Л.: Наука. - С.50-70.

113. Евгалевский, A.B., Потемкина, Тат.М., 2000. Кресала в позднекочевниче-ских погребениях Восточной Европы / A.B. Евгалевский, Т.М. Потемкина // Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк: ДГУ. - С. 181-209

114. Ешевский, С., 1859. Заметка о пермских древностях / С. Ешевский // Пермский сборник. Кн.1. М. - С. 135-142.

115. Жеребцов, Л.Н., 1971. Крестьянское жилище в Коми АССР / Л.Н. Жеребцов. Сыктывкар: Коми кн. изд-во. - 96 с.

116. Завьялов, В.К, 1988. Черная металлообработка у древних коми-пермяков / В.И. Завьялов // Новые археологические памятники камско-вятского междуречья. Межвузовский сборник. Ижевск: УдГУ. - С. 129-161.

117. Завьялов, В.К, 2005. История кузнечного ремесла пермян. Археометалло-графическое исследование / В.И. Завьялов. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. -244 с.

118. Закирова, К.А., 1988. Косторезное дело Болгара / И.А. Закирова // Город Болгар. Очерки ремесленной деятельности. М.: Наука. - С.220-244.

119. Захаров, С.Д., 2004. Древнерусский город Белоозеро / С.Д. Захаров. М.: Индрик. - 592 с.

120. Зуев, В.Ф., 1947. Описание живущих Сибирской губернии в Березовском уезде иноверческих народов остяков и самоедов / В.Ф. Зуев // ТИЭ. Нов. серия. Т.5. 96 с.

121. Зыков, А.П., Кокшаров, С.Ф., 2001. Древний Эмдер / А.П. Зыков, С.Ф. Кокшаров. Екатеринбург: Деп. к-ры и иск. ХМАО. - 320 с.

122. Зыков, А.П., Пархимович, С.Г., 1988. Изделия из железа и стали городища Погребенное I / А.П. Зыков, С.Г. Пархимович // Материальная культура древнего населения Урала и Западной Сибири. Свердловск: УрГУ. - С. 152-160

123. Иванов, А.Г., 1991. Качкашурский могильник IX-XIII вв. в бассейне р.Чепцы / А.Г. Иванов // Материалы по погребальному обряду удмуртов. -Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. С.140-180.

124. Иванов, А.Г., 1998. Этнокультурные и экономические связи населения бассейна р.Чепцы в эпоху средневековья / А.Г. Иванов. Ижевск. - 308 с.

125. Иванов, В.А., Крыласова, Н.Б., 2006. Взаимодействие леса и степи Урало-Поволжья в эпоху средневековья (по материалам костюма) / В.А. Иванов, Н.Б. Крыласова. Пермь: ПФ ИИиА УрО РАН. - 163 с.

126. Иванов, П.П., 1952. Материалы по истории мордвы VIII-IX вв. / П.П. Иванов. Моршанск. - 232 с.

127. Иванова, М.Г., 1976. Кушманское городище / М.Г. Иванова // Вопросы археологии Удмуртии. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - С.93-106

128. Иванова, М.Г., 1979. Хозяйство северных удмуртов в конце IX начале XIII в. н.э. / М.Г. Иванова // Северные удмурты в начале II тыс. н.э. - Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - С.93-106.

129. Иванова, М.Г., 1982. Городище Гурья-Кар / М.Г. Иванова // Средневековые памятники бассейна р.Чепцы. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - С.3-26

130. Иванова, М.Г., 1992. Погребальные памятники северных удмуртов XI-XIII вв. / М.Г. Иванова. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - 184 с.

131. Иванова, М.Г., 1994. Истоки удмуртского народа / М.Г. Иванова.-Ижевск: Удмуртия. 192 с.

132. Иванова, М.Г., 1995. Городище Иднакар 1Х-Х1П вв.: материалы исследований территории между валами (1989-1992) / М.Г. Иванова // Материалы исследований городища Иднакар 1Х-Х1П вв. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - С.4— 55

133. Иванова, М.Г., 1998. Иднакар. Древнеудмуртское городище 1Х-Х1П вв. / М.Г. Иванова. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - 294 с.

134. Иванова, М.Г., Куликов, К.И., 2000. Древнее искусство Удмуртии / М.Г. Иванова, К.И. Куликов. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - 216 с.

135. Иванова, М.Г., Куликов, К.И., 2001. Древнеудмуртская мифология и Риг-веда / М.Г. Иванова, К.И. Куликов // Древности Поволжья и Прикамья. Йошкар-Ола. - С. 136-149

136. Истомина, Т.В., 1992. Комплекс погребения 37 Чежтыягского могильника / Т.В. Истомина // Проблемы финно-угорской археологии Урала и Поволжья. -Сыктывкар: КНЦ УрО РАН. С. 127-136.

137. Истомина, Т.В., 1999. Вотчинский могильник // Этнокультурные процессы в древности на европейском Северо-Востоке / Т.В. Истомина. Сыктывкар: КНЦ УрО РАН. - С.76-102.

138. Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII века, 1951. Археологические находки на острове Фаддея и на берегу залива Симса. -М.-Л.: Изд-во Главсевморпути. 252 с.

139. История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней, 2000. Ранний железный век и средневековье^ М.: Наука. - 423 с.

140. Йовков, С.М., 1978. Ручные почвообрабатывающие орудия Волжской Болгарии / С.М. Йовков // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М.: Наука. - С.219-233.

141. Казаков, Е.П., 1971. Погребальный инвентарь Танкеевского могильника / Е.П. Казаков // Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Северного Поволжья. Казань. - С.94-155.

142. Казаков, Е.П., 1991. Булгарское село Х-ХШ вв. низовий Камы / Е.П. Казаков. Казань: Тат. кн. изд-во. - 176 с.

143. Казаков, Е.П., 1992. Культура ранней Волжской Болгарии / Е.П. Казаков. М.: Наука. - 335 с.

144. Казаков, Е.П., 1993. Коминтерновское II селище / Е.П. Казаков // Археология Волжской Булгарии: проблемы, поиски, решения. Казань: ИЯЛИ АНТ. -С.117-129.

145. Казаков, Е.П., 2001. О некоторых группах деталей поясного набора волжских булгар 1Х-Х1 вв. / Е.П. Казаков // Культуры Евразийских степей второй половины I тыс. н.э. (из истории костюма). Т.2. Самара: Сам. обл. ист.-краев. музей. - С.170-179.

146. Казаков, Е.П., 2004. Постпетрогромская культура: истоки, время, территория / Е.П. Казаков // Четвертые Берсовские чтения. Екатеринбург: СКМ. -С.121-129.

147. Казаманова, Л.Н., 1969. Введение в античную нумизматику / Л.Н. Казаманова. М.: Изд. Моск. ун-та. - 302 с.

148. Калевала, 1956. Петрозаводск. - 338 с.

149. Каманин, В.А.,1985. Средневековые поселения верховьев р.Камы / В.А. Кананин // Новые источники по древней истории Приуралья. Устинов: УдГУ. -С.30-45.

150. Карачаров, К.Г., 1993. Хронология раннесредневековых могильников Сургутского Приобья / К.Г. Карачаров // Хронология памятников Южного Урала. Уфа: УНЦ ИИЯЛ РАН. - С. 110-118.

151. Карачаров, КГ., 2002. Некоторые аспекты бытования бронзовой зооморфной пластики на севере Западной Сибири в IX XIV вв. / К.Г. Карачаров //

152. Северный археологический конгресс. Тезисы докладов. Екатеринбург - Ханты-Мансийск: ИИиА УрО РАН. - С. 127-129.

153. Карачаров, К.Г., 2004. Исследования на Сайгатинском VI могильнике в Сургутском районе Ханты-Мансийского АО 39. / К.Г. Карачаров // АО 2003 г.- М.: Наука.-С.411-414

154. Каргер, М.К., 1958. Древний Киев. Очерки по истории материальной культуры древнерусского города. T. I / М.К. Каргер М.-Л.: Изд-во АН СССР. -579 с.

155. Каталог археологической коллекции, 1994. Нижний Чусовской городок. -Ильинский: Ильинск. краев, музей. 15 с.

156. Кернер, В.Ф., 2002. «Укрощение строптивой»: образ женщины в пластике Северной Евразии / В.Ф. Кернер // Северный археологический конгресс. Доклады. Екатеринбург-Ханты-Мансийск: ИИиА УрО РАН. - С. 122-138.

157. Кирпичников, А.Н., Сарабьянов, В.Д., 2003. Старая Ладога. Древняя столица Руси / А.Н. Кирпичников, В.Д. Сарабьянов. СПб.: Славия. - 184 с.

158. Козловская, М.В., 2002. Пищевые новации производящего хозяйства / М.В. Козловская // OPUS. № 2. M: ИА РАН. - С.26-42.

159. Кокорина, H.A., 2002. Керамика Волжской Булгарии второй половины XIначала XV вв. / H.A. Кокорина. Казань: ИА РАН, ИИ АНТ. - 383 с.

160. Кокорина, H.A., 2004. Керамические котлы Волжской Булгарии Х-ХЗИ веков / H.A. Кокорина // КСИА. № 217. М.: Наука. - С.34-45.

161. Колчин, Б.А., 1958. Хронология новгородских древностей / Б.А. Колчин // CA. № 2.

162. Колчин, Б.А., 1959. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого (продукция, технология) / Б.А. Колчин // МИА. № 65. С.7-120

163. Колчин, Б.А, 1971. Новгородские древности. Резное дерево / Б.А. Колчин // САИ, Е1-55. М.: Наука. - 63 с.

164. Колчин, Б.А., 1982. Хронология новгородских древностей / Б.А. Колчин // Новгородский сборник: 50 лет раскопок Новгорода. М: Наука. - С.156-177

165. Коми-пермяцкий автономный округ на рубеже веков, 2000. Кудымкар: Коми-перм. кн. изд-во. - 392 с.

166. Конаков, Н.Д., 1983. Коми охотники и рыболовы во второй половине XIX- начале XX в. / Н.Д. Конаков М.

167. Конаков Н.Д., 1996. Традиционное мировоззрение народов коми: пространство и время. Сыктывкар.

168. Конаков, Н.Д., 2002. Bi// Мифология коми / Н.Д. Конаков. www.komi.com

169. Конаков, Н.Д., 2002. Жатва // Мифология коми / Н.Д. Конаков. www.komi.com

170. Кондратьева, O.A., 1981. Зооморфные гребни IX-X вв. / О.А.Кондратьева // Средневековые древности. КСИА. № 166. М.: Наука. -С. 103-109

171. Кондратьева, O.A., 1999. «Язык» гребня. К вопросу о семиотическом статусе вещи / O.A. Кондратьева // Раннесредневековые древности Северной Руси и ее соседей. СПб. - С.80-88

172. Корзухина, Г.Ф., 1977. Об Одине и кресалах Прикамья / Г.Ф. Корзухина // Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. М.: Наука.

173. Королев, КС., 1980. Пезмогский могильник / К.С. Королев // Древние памятники Северного Приуралья. Сыктывкар: ИЯЛИ КФ АН СССР. - С. 116-124

174. Королев, КС., 1980а. Раннесредневековый могильник Шойнаты I / К.С. Королев // Древние памятники Северного Приуралья. Сыктывкар: ИАЛИ КФ АН СССР. - С.92-99.

175. Королев, КС., 1997. Население Средней Вычегды в древности и средневековье / К.С. Королев. Екатеринбург: КНЦ УрО РАН. - 196 с.

176. Косарев, М.Ф., 1984. Западная Сибирь в древности / М.Ф. Косарев. М.: Наука. - 246 с.

177. Косарев, М.Ф., 2003. Основы языческого миропонимания / М.Ф. Косарев.- М.: Ладога. 350 с.

178. Косменко, А.П., 1984. Народное изобразительное искусство вепсов / А.П. Косменко. JL: Наука. - 200 с.

179. Косменко, М.Г., 1978. Двухслойное поселение в устье р. Суны / М.Г. Косменко // Средневековые поселения Карелии и Приладожья. Петрозаводск. - С. 136-175

180. Кочкуркина, С.И., 1973. Юго-Восточное Приладожье в X-XIII вв. / С.И. Кочкуркина. JI. - 150 с.

181. Кочкуркина, С.И., 1989. Памятники Юго-Восточного Приладожья и При-онежья / С.И. Кочкуркина. Петрозаводск: Карелия. - 344 с.

182. Краснов, Ю.А., 1980. Безводнинский могильник (К истории Горьковского Поволжья в эпоху раннего средневековья) / Ю.А. Краснов. М.: Наука. - 224 с.

183. Крейнович, Е.А., 1973. Нивгху: Загадочные обитатели Сахалина и Амура / Е.А. Крейнович. М.: Наука. - 495 с.

184. Кригер, В.А., 1984. Погребения купчакского времени в могильниках у п. Лебедевка уральской области / В.А. Кригер // Памятники кочевников Южного Урала. Уфа: БФ ИИЯЛ АН СССР. - С. 102-116.

185. Крыласова, Н.Б., 1988. Особенности печей Лысьвенского района Пермской области / Н.Б. Крыласова // Областная отчетная студенческая научная конференция. Тезисы докладов (секция исторических наук). Пермь: ПТУ. - С.34— 36.

186. Крыласова, Н.Б., 1992. Костюм средневекового населения Верхнего Прикамья / Н.Б. Крыласова // Проблемы финно-угорской археологии Урала и Поволжья. Материалы 11 Уральского археологического совещания. — Сыктывкар: КНЦ РАН.-С. 136-142

187. Крыласова, Н.Б., 1999. Характерные накосники Прикамских женщин VIII-XI вв. / Н.Б. Крыласова //14 Уральское археологическое совещание. Тезисы докладов. Челябинск: ЧНЦ УрО РАН. - С. 166-169

188. Крыласова, Н.Б., 2000. Поясные наборы средневекового Прикамья / Н.Б. Крыласова // Российская археология: достижения XX и перспективы XXI вв. Материалы научной конференции. Ижевск: УдГУ. - С. 309-312

189. Крыласова, Н.Б., 2000а. Реконструкция поясных сумочек прикамских племен (по материалам могильников X-XI вв.) / Н.Б. Крыласова // Оборинские чтения. Материалы археологических конференций. Пермь: ПОКМ. - С.26-29.

190. Крыласова, Н.Б., 2000в. Средневековые височные украшения Верхнего Прикамья / Н.Б. Крыласова // Оборинские чтения. Материалы археологических конференций. Пермь: ПОКМ. - С.29-31

191. Крыласова, Н.Б., 2001. История прикамского костюма / Н.Б. Крыласова. -Пермь: ПГПУ. 260 с.

192. Крыласова, Н.Б., 200Id. Элементы воспитания и обучения у средневекового населения Пермского Предуралья на примере детских игрушек / Н.Б. Крыласова // Труды КАЭЭ ПГПУ. Вып. 1-2. Сборник научных работ. -Пермь: ПГПУ. С.33-38

193. Крыласова, Н.Б., 2001а. Ткани и их использование в Пермском Предура-лье в VIII-XI вв. / Н.Б. Крыласова // Древние ремесленники Приуралья. -Ижевск: УрО РАН. С. 387-398

194. Крыласова, Н.Б., 2001в. Реконструкция костюма по материалам Рождественского и Огурдинского могильников X-XI вв. / Н.Б. Крыласова // Археология и этнография Среднего Приуралья. Вып.1. Березники. - С.122-137

195. Крыласова, Н.Б., 2001е. Женский костюм по материалам Каневского могильника / Н.Б. Крыласова // Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э. (из истории костюма). Самара: СОИКМ им. Алабина. - С.226-241

196. Крыласова, Н.Б., 2002. Основные элементы «общебулгарского» костюма X-XI вв. по материалам Рождественского могильника в Пермском Предурапье / Н.Б. Крыласова // Великий Волжский путь. История формирования и развития. Казань: АНРТ. - С.89-105.

197. Крыласова, Н.Б., 2003. Элементы огнива Рождественского археологического комплекса / Н.Б. Крыласова // Труды Камской археолого-этнографической экспедиции. В. III. Пермь: ПГПУ. - С.79-103.

198. Крыласова, Н.Б., 2004. Кресала с «Одином» / Н.Б. Крыласова // Удмуртской археологической экспедиции 50 лет. УДИИЯЛ. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. С.250-260

199. Крыласова, Н.Б., 2004а. Гребни из материалов Рождественского городища на р. Обва как показатель этнокультурных связей / Н.Б. Крыласова // Путями средневековых торговцев. Пермь: ПГПУ. - С.47-57

200. Крыласова, Н.Б., 2004с. Керамические статуэтки из средневековых поселений Пермского Предуралья / Н.Б. Крыласова // Удмуртской археологической экспедиции 50 лет. УДИИЯЛ. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - С.261-269

201. Крыласова, Н.Б., 2005а. Родановские амулеты-ложечки / Н.Б. Крыласова // Современный музей как важнейший ресурс развития города и региона. Казань: НМРТ. - С. 178-181

202. Кулемзин, В.М., 1984. Человек и природа в воззрениях хантов / В.М. Кулемзин. Томск: ТГУ. - 192 с.

203. Куликов, К.И., Иванова, М.Г., 2001. Семантика символов и образов древ-неудмуртского искусства / К.И. Куликов, М.Г. Иванова. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - 64 с.

204. Культовые памятники Горно-лесного Урала, 2003. Екатеринбург: ИииА УрО РАН.-430 с.

205. Культура Биляра, 1985. Булгарские орудия труда и оружие X-XIII вв. -М.: Наука.-216 с.

206. Куприянова, З.Н., 1965. Эпические песни ненцев / З.Н. Куприянова. М.

207. Кутаков, Ю.М., Старков, A.B., 1997. Пылаевский грунтовый могильник (предварительная публикация) / Ю.М. Кутаков, A.B. Старков // Охранные археологические исследования на Среднем Урале. Вып.1. Екатеринбург: Мин.культ. Св. об-ти. - С. 130-147

208. Лабутина, И.К., Калъдюшевский, В.И., Уръева, А.Ф., 1981. Древнерусский некрополь Пскова / И.К. Лабутина, В.И. Кальдюшевский, А.Ф. Урьева // КСИА. № 166. М.: Наука.

209. Лазарева, C.B., 2003. Истоки производства предметов из кости, кожи и дерева у финно-угров Поволжья / C.B. Лазарева // Древности. М.-Казань. -С.177-181.

210. Ленц, Г. Т., 2002. Косторезное производство в Верхнем Прикамье / Г.Т. Ленц // Очерки по археологии Пермского Предуралья. Пермь: ПГПУ. -С.217-243.

211. Ленц, Г.Т., 2004. Гребни городища Анюшкар / Г.Т. Ленц // Путями средневековых торговцев. Пермь: ПГПУ. - С.58-77.

212. Лесман, Ю.М., 1981. К методике разработки хронологии древнерусских памятников Северо-Запада / Ю.М. Лесман // КСИА, № 166. М.: Наука. -С.98-103

213. Лесман, Ю.М.,1990. Хронология ювелирных изделий Новгорода (X-XIV вв.) / Ю.М. Лесман // Материалы по археологии Новгорода. M. - С.29-136

214. Лехтосало-Хиландер, П.Л., 1979. Связи западных финнов с Восточной Европой в эпоху Викингов / П.Л. Лехтосало-Хиландер // Финно-угры и славяне. -Л. С.88-90.

215. Литвинский, Б.А., 1973. Керамика из могильников Западной Ферганы (I н.э.) / Б.А. Литвинский // Могильники Западной Ферганы. T.II. М.

216. Литвинский, Б.А., 1978. Орудия труда и утварь из могильников Западной Ферганы / Б.А. Литвинский. М.

217. Лобанов, H.A., 1989. Некоторые бытовые находки из Пскова / H.A. Лобанов // КСИА. В. 195. М.: Наука. - С.80-85.

218. Лушникова, A.B., 2004. Модель универсума древних календарей /

219. A.B. Лушникова. М.: ИЯ РАН. - 260 с.

220. Любарских, П., 1792. Краткое известие о Пермских Чердынских Вогули-чах, собранное Свияжского монастыря Архимандритом Платоном фамилии Любарских. Кн. 1. / П. Любарских. СПб.: Российский Магазин.

221. Ляпушкин, И.И., 1958. Памятники салтово-маяцкой культуры / И.И. Ляпушкин // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. T.I. МИА. № 62. М.-Л.: АН СССР. - С.85-150.

222. Мажитов, H.A., 1981. Курганы Южного Урала VIII-XII вв. / H.A. Мажитов. М.: Наука. - 164 с.

223. Мажитов, H.A., 1993. Материалы к хронологии средневековых древностей Южного Урала (VII-XI вв.) / H.A. Мажитов // Хронология памятников Южного Урала. Уфа: УНЦ ИИЯЛ РАН. - С. 119-140

224. Макаров, H.A., 1982. Средневековый могильник Попово в Каргаполье / H.A. Макаров // КСИА. В.195. М.: Наука.

225. Макаров, H.A., 1989. О некоторых пермско-финских элементах в культуре Северной Руси / H.A. Макаров // Новые исследования по этногенезу удмуртов. -Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. С.51-64.

226. Малоземова, О.В., Морозов, В.М., 1997. Разведочные раскопки 1991 г. и коллекция случайных сборов на городище Усть-Полуй / О.В. Малоземова,

227. B.М. Морозов // Актуальные проблемы древней и средневековой истории Сибири. Томск: ГУ систем упр. и радиоэлектр. - С. 190-203.

228. Матвеева, Н.П., и др., 2005. Комплексное изучение условий жизни древнего населения Западной Сибири (проблемы социокультурной адаптации в раннем железном веке) / Н.П. Матвеева, Н.С. Ларина, C.B. Берлина, И.Ю. Чукунова. Новосибирск: СО РАН. - 227 с.

229. Материалы по фольклору хантов, 1978. Томск.

230. Материальная культура, 1989. Свод этнографических понятий и терминов / Под редакцией С.А. Арутюнова М.: Наука. - 224 с.

231. Матюков, А.К., Лозямова, З.Н., 2004. Ремесла обских угров / А.К. Ма-тюков, З.Н. Лозямова. Ханты-Мансийск. - 36 с.

232. Мельничук, А.Ф., Соболева, Н.В., 1986. Селище Пеньки памятник Ха-ринского времени на р.Чусовой / А.Ф. Мельничук, Н.В. Соболева // Приуралье в древности и средние века. - Устинов: УдГУ. - С.99-109.

233. Мифологическое время, 2003. М.: «Эпифания». - 216 с.

234. Мифология манси, 2001. Энциклопедия уральских мифологий. T. II. Новосибирск: ИАЭ СО РАН. - 196 с.

235. Мифы народов мира, 1980. Т.1. М.: Советская энциклопедия. - 672 с.

236. Мифы народов мира, 1982. Т.2. М.: Советская энциклопедия. — 720 с.

237. Мифы, предания, сказки хантов и манси, 1990. М.: Главная редакция восточной литературы. - 568 с.

238. Могильников, В.А., 1991. Контакты населения лесной полосы Приуралья и Западной Сибири в конце I начале II тыс.н.э. / В.А. Могильников // Проблемы археологии Евразии. - М.: Наука. - С.57-105.

239. Морозов, В.М., 1993. К вопросу о зеленогорской культуре // Хронология памятников Южного Урала / В.М. Морозов. Уфа: УНЦ ИИЯЛ РАН. - С. 102109

240. Морозов, В.М., Сериков, Ю.Б., 1999. Средневековый комплекс поселения Атымья I / В.М. Морозов, Ю.Б. Сериков // Охранные археологические исследования на Среднем Урале. В.З. Екатеринбург: Мин.культ.Св. об-ти. - С. 175-182

241. Моця, А.П., 1993. Населения твденно-руських земель X-XIII ст. /1. A.П. Моця Киев.

242. Мошанская, И.В., 1973. Об одной категории западносибирской мелкой пластики / И.В. Мошанская // Археология Ср.Азии, Сибири и Поволжья. КСИА.

243. B.136. М.: Наука. - С.83-86.

244. Мошинская, В.И., 1953. Материальная культура и хозяйство Усть-Полуя / И.В. Мошанская // МИА № 35. М. - С.72-106

245. Мукминова, Р.Г., 1976. Очерки по истории ремесла в Самаре и Бухаре в XVI в. / Р.Г. Мукминова. Ташкент. - 234 с.

246. Мурыгин, A.M., 1992. Печорское Приуралье: эпоха средневековья/ A.M. Мурыгин М.: Наука. - 182 с.

247. Наговицын, Л.А., Иванова, М.Г., 1995. Первобытнообщинный строй на территории Удмуртии / JI.A. Наговицин, М.Г. Иванова // Материалы по истории Удмуртии. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - С.4-48.

248. Народы Европейской части СССР, 1964. II Народы мира. Этнографические очерки. - М.

249. Нахапетян, В.Е., 1995. Некоторые особенности степного ремесла по данным рогообработки / В.Е. Нахапетян // Культуры степей Евразии второй половины I тыс. н.э. Самара: СОИК им.Алабина. - С.59-62.

250. Недошивина, H.H., 1963. Предметы бытового назначения / H.H. Недошивина // Ярославское Поволжье X-XI вв. М.: Яр. Муз.-запов.1. C.51-54.

251. Нидерле, Л., 1956. Славянские древности / JI. Нидерле. М: Иностранная литература. - 450 с.

252. Нижнетарский археологический микрорайон, 2001. Новосибирск: Наука. - 256 с.

253. Никитина, Т.Е., 2002. Марийцы в эпоху средневековья / Т.Б. Никитина -Йошкар-Ола: МаарНИИ. 430 с.

254. Новикова, Г.Л., 1988. Языческая символика кресаловидных подвесок Археология и история Пскова и Псковской земли / Г.Л. Новикова // Тезисы докл. науч. конф.: «Древнерусское язычество и его традиции». Псков.

255. Оболенская, C.B., 1990. «История повседневности» в современной историографии ФРГ / C.B. Оболенская // Одиссей. М. - С. 182-198.

256. Оборин, В.А., 1951. Плеховский могильник на Каме / В.А. Оборин // КСИИМК. В. XXXVI. М.-Л. - С.200-205.

257. Оборин, В.А., 1956. Памятники родановской культуры у с. Таборы / В .А. Оборин // КСИИМК. В. 56. М.: Наука.

258. Оборин, В.А., 1957. Орел-городок русский опорный пункт в Прикамье (XVI-XVII вв.) / В .А. Оборин // УЗ ПГУ. Т.Х, вып.З. - Молотов. - С. 145-164.

259. Оборин, В.А., 1962. Раскопки памятников железного века в Верхнем Прикамье / В.А. Оборин // ВАУ. В. 2. Свердловск: УрГУ. - С.95-99.

260. Оборин, В.А., 1970. Этнические особенности средневековых памятников Верхнего Прикамья / В.А. Оборин // ВАУ. В.9. Памятники ломоватовской культуры. Свердловск: УрГУ. - С.3-29

261. Оборин, В.А., 1976. Древнее искусство народов Прикамья. Пермский звериный стиль / В.А. Оборин. Пермь: Перм. кн. изд-во. - 190 с.

262. Оборин, В.А., 1977. К вопросу об этническом составе русских поселений Верхнего Прикамья в XVI-XVII вв. / В.А. Оборин // Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. М.: Наука. - С. 162-168.

263. Оборин, В.А., 1997. Взаимодействие природы и общества у древних коми-пермяков / В.А. Оборин // Коми-пермяки и финно-угорский мир. Кудымкар: Коми-перм. кн. изд-во. - С.155-157

264. Оборин, В.А., 1999. Коми-пермяки / В.А. Оборин // Финно-угры Поволжья и Приуралья в средние века. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН, МарНИИ. - С.255-298

265. Оборин, В.А., Балашенко, Л.А., 1968. Итоги изучения памятников позднего железного века и русской колонизации Верхнего Прикамья / В.А. Оборин, Л.А. Балашенко // УЗ ПГУ. № 191. Труды камской археологической экспедиции. Пермь: ПГУ. - С.28^8

266. Овчинникова, Б.Б., 2000. Культурные трансляции в центрально-азиатском регионе расселения древних тюрков в I тыс. н.э. / Б.Б. Овчинникова // Аскизские древности в средневековой истории Евразии. Казань: НМРТ. - С.7-29.

267. Орбели, И., 1938. Албанские рельефы и бронзовые котлы ХИ-ХШ вв. / И. Орбели // Памятники эпохи Руставели. Л. - С.ЗО 1-326.

268. Останина, Т.И., 1984. Два памятника Мазунинской культуры в центральной Удмуртии / Т.И. Останина // Поиски, исследования, открытия. Ижевск: Удмуртия. - С.26-92.

269. Очерки истории Коды, 1995. Екатеринбург: «ВОЛОТ». - 192 с.

270. Павлинская, Л.Р., 1988. Игрушка и мир ребенка в традиционных культурах Сибири / Л.Р. Павлинская // Традиционное воспитание детей у народов Сибири. Л.: Наука. - С.222-252.

271. Памятники истории и культуры Пермской области, 1996. Т.1, Археология. Пермь: «Арабеск». - 300 с.

272. Пастушенко, И.Ю., Волков, С.Р., 1999. Курманаевский курганный могильник на средней Сылве: (итоги предварительного изучения) / И.Ю. Пастушенко, С.Р. Волков // Пермский мир в раннем средневековье. -Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. С.53-65.

273. Первухин, Н.Г., 1896. Опыт археологических исследований Глазовского уезда Вятской губернии / Н.Г. Первухин // МАВГР, т. II. М. - С. 13-127.

274. Перевозчиков, С.Т., 1928. Порядок семейного моления в куале / С.Т. Перевозчиков // Труды научного общества по изучению Вотского края. В.5. Ижевск.

275. Петренко, В.П., 1984. Финно-угорские элементы в культуре Средневековой Ладоги / В.П. Петренко // Новое в археологии СССР и Финляндии. Л.: Наука. - С.83-90.

276. Петрухин, В.Я., 1974. Миф о воскресающем звере и происхождении одного жертвенного ритуала / В.Я. Петрухин // Проблемы истории СССР. Т.1У. М.: МГУ. - С.33-55.

277. Плетнева, С.А., 1958. Печенеги, тюрки и половцы в южнорусских степях / С.А. Плетнева // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. Т.1. МИА, № 62. -М.-Л.: АН СССР. С. 151-226.

278. Плетнева, С.А., 1989. На славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс / С.А. Плетнева. М.: Наука. — 288 с.

279. Плетнева, С.А., 1990. Половцы / С.А. Плетнева. М.: Наука. - 208 с.

280. Поветкин, В.И., 1990. Об одной из детских забав на Руси / В.И. Поветкин // Материалы по археологии Новгорода, 1988. М.: Новг. музей-зап. - С. 187191.

281. Полидович, Ю.Б., 2002. Природное и мифологическое в скифских изображениях (на примере позиций хвоста хищников) / Ю.Б. Полидович // Структурно-семиотические исследования в археологии. Т. 1. Донецк. - С.149-206.

282. Полубояринова, М.Д., 1978. Русские люди в Золотой Орде / М.Д. Полубояринова М.: Наука. - 134 с.

283. Поляков, Ю.А., 1960. Коноваловское селище / Ю.А. Поляков // УЗ ПГУ. Т.12. Пермь: ПГУ. - С.207-218.

284. Поляков, Ю.А., 1968. Раскопки Горюхалихинского городища / Ю.А. Поляков // АО-1967. М.: Наука.

285. Полякова, Г.Ф., 1996. Изделия из цветных и драгоценных металлов / Г.Ф. Полякова // Город Болгар. Ремесло металлургов, кузнецов, литейщиков. -Казань: ИЯЛИ АНТ. С. 154-268

286. Попов, A.A., 1949. Материалы по истории религии якутов б. Вилюйского округа / A.A. Попов // Сб. МАЭ. T.XI. М.-Л.: АН СССР. - С.255-323.

287. Происхождение вещей, 1995. Очерки первобытной культуры. M.: ННН. - 272 с.

288. Прошлое Урала в фотографиях, 1993. Екатеринбург: Виролл ЛТД. - 197 с.

289. Путешествие Абу Хамида ал Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1 131-1153), 1971 /Публикация Большакова О.Г., Монгайта А.Л. М. - 136 с.

290. Равдина, Т.В., 1988. Погребения X-XI вв. с монетами на территории Древней Руси. Каталог / Т.В. Равдина. М.: Наука. - 150 с.

291. Рашев, Р., 2001. Водные пути Дунайской Болгарии в эпоху средневековья и проблемы связей с Волжской Булгарией / Р. Рашев // Великий Волжский путь. Материалы круглого стола и международного научного семинара. Казань: ИИ АНТ. - С.224-234

292. Рейнсон-Правдин, А.Н., 1949. Игра и игрушка народов Обского Севера / А.Н. Рейнсон-Правдин // СЭ. № 3. С.109-132.

293. Рисунки древностей пермской чуди, принадлежащие Пермскому музею, 1897. / Составитель Ф.А.Теплоухов. Пермь. - 12 е., 16 табл.

294. Розенфельдт, Р.Л., 1974. Егорьевская коллекция рязанских вещей / P.JI. Розенфельдт //Археология Рязанской земли. М.: Наука. - С.184-188.

295. Розенфельдт, Р.Л., 1997. Керамика / P.JI. Розенфельдт // Древняя Русь. Быт и культура. Археология. М.: Наука. - С.22-28.

296. Розенфельдт, Р.Л., 1997а. Ложки / Р.Л. Розенфельдт // Древняя Русь. Быт и культура. Археология. М.: Наука. - С.41—42.

297. Руденко, К.А., 2000. Металлическая посуда Поволжья и Прикамья в VIII— XIV вв. / К.А. Руденко. Казань: НМРТ. - 155 с.

298. Руденко, К.А., 2005. Булгарские изделия из кости и рога / К.А. Руденко // Древности Поволжья: эпоха средневековья. Казань: Школа. - С.67-98.

299. Руденко, С.И., 1914. Предметы из остяцкого могильника возле Обдорска / С.И. Руденко // Материалы по этнографии России. Т.П. СПб. - С.35-56.

300. Рыбына, Е.А., Розенфельдт, Р.Л., 1997. Гребни, расчески / Е.А. Рыбына, Р.Л. Розенфельдт // Древняя Русь. Быт и культура. Археология. М.: Наука. -С. 19-22.

301. Рябинин, Е.А., 1981. Зооморфные украшения древней Руси X XIV вв. / Е.А. Рябинин // Археология СССР, САИ. В. Е 1-60. - Л.: Наука. - 123 с.

302. Рябинин Е.А., 1994. У истоков ремесленного производства в Ладоге (к истории общебалтийских связей в предвикингскую эпоху) / Е.А. Рябинин // Новые источники по археологии Северо-Запада. СПб.: ИИМК РАН. -С.5—59.

303. Савельева, Э.А., 1968. Средневековый могильник в верховьях Выми (Коми АССР) / Э.А. Савельева // УЗ ПГУ. № 191. Труды Камской археологической экспедиции. Пермь: ПГУ. - С.257-268

304. Савельева, Э.А., 1971. Пермь Вычегодская. К вопросу о происхождении народа коми / Э.А. Савельева. М.: Наука. - 224 с.

305. Савельева, ЭЛ., 1973. Кичилькосьский могильник / Э.А. Савельева // Археологические исследования в бассейне Печоры. Сыктывкар: КФ ИЯЛИ АН СССР. - С.63-98

306. Савельева, ЭЛ., 1987. Вымские могильники XI-XIV вв. / Э.А. Савельева. -Л.: ЛГУ.-200 с.

307. Савельева, ЭЛ., 1995. Лоемский могильник. Этнокультурная принадлежность / Э.А. Савельева // Этнокультурные контакты в эпоху камня, бронзы, раннего железного века и средневековья в Северном Приуралье. Сыктывкар: КНЦ УрО РАН. - С.92-138.

308. Савельева, ЭЛ., Зеленский, B.C., 1986. Хронология погребальных комплексов Ыджидъёльского могильника / Э.А. Савельева, B.C. Зеленский // Памятники материальной культуры на Европейском Северо-Востоке. Сыктывкар.-С.99-118.

309. Савельева, ЭЛ., Истомина, Т.В., 1980. Веслянский II могильник / Э.А. Савельева, Т.В. Истомина // Древние памятники Северного Приуралья. -Сыктывкар. С. 100-115.

310. Савельева, ЭЛ., Истомина, Т.В., 1986. Идеологические представления древних коми по материалам погребального обряда / Э.А. Савельева, Т.В. Истомина // Финно-угры и Славяне. Сыктывкар: ПТУ, СГУ. - С.80-93.

311. Савельева, ЭЛ., Кленов, М.В., 1992. Пожегское городище / Э.А. Савельева, М.В. Кленов // Серия препринтов «Научные доклады». В.278. -Сыктывкар: КНЦ УрО РАН. 33 с.

312. Савельева, ЭЛ., Кленов, М.В., 1997. Древнерусская колонизация Европейского Северо-Востока (XI-XIV вв. н.э.) / Э.А. Савельева, М.В. Кленов // Археология республики Коми. М.: «ДиК». - С.651-691

313. Савельева, Э.А., Королев, К.С., 1990. По следам легендарной чуди / Э.А. Савельева, К.С. Королев. Сыктывкар: Коми кн. изд-во. - 128 с.

314. Сакса, А.И., Тюленев, В.А., 1990. Корела / А.И. Сакса, В.А. Тюленев // Финны в Европе VI-XV вв. В. 2. Русь, финны, саамы, верования. М.: ИА АН СССР. - С.68-82.

315. Сатлаев, Ф.А., 1974. Кумандинцы: Историко-этнографические очерки XIX первой четверти XX в. / Ф.А. Сатлаев. - Горно-Алтайск. - 190 с.

316. Седов, В.В., 1961. Древнерусское поселение близ д. Вязники / В.В. Седов // КСИА. В. 85. М.: АН СССР. - С.95-105.

317. Седов, В.В., 1970. Новгородские сопки / В.В. Седов // САИ. В.Е1-8. М. -58 с.

318. Седов, В.В., 1982. Восточные славяне в VI-XIII вв. / В.В. Седов // Археология СССР. М.: Наука. - 327 с.

319. Седова, М.В., 1978. Ярополч Залесский / М.В. Седова. М.: Наука. - 158 с.

320. Седова М.В., 1981. Ювелирные изделия Древнего Новгорода (X-XV вв.) / М.В. Седова. М.: Наука. - 196 с.

321. Семенов, В.А., 1980. Варнинский могильник / В.А. Семенов // Новый памятник поломской культуры. Ижевск: НИИ при СовМин УдАССР. - С.5-135

322. Семенов, В.А., 1982. Маловенижское городище Пор-Кар / В.А. Семенов // Средневековые памятники бассейна р.Чепцы. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. -С.27-51.

323. Семенов, В.А., 1985. Омутницкий могильник / В.А. Семенов // Материалы средневековых памятников Удмуртии. Устинов: НИИ при СовМин УАССР. - С.92-118

324. Семенов, В.А., 1988. Тольенский могильник IX начала X в. / В.А. Семенов // Новые исследования по древней истории Удмуртии. - Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - С.25-58.

325. Семенов, В.А., 1989. Этнокультурные компоненты поломской культуры / В.А. Семенов // Новые исследования по этногенезу удмуртов. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - С.20-33.

326. Семенова, B.K, 2001. Средневековые могильники Юганского Приобья /

327. B.И. Семенова. Новосибирск: Наука. - 296 с.

328. Сериков, Ю.Б., 2002. Каменные орудия для добывания огня / Ю.Б. Сериков // Северный археологический конгресс. Тезисы докладов. Екатеринбург - Ханты-Мансийск: ИИиА УрО РАН. - С.251-252.

329. Сидоров, A.C., 1928. Знахарство, колдовство и порча у народа коми / A.C. Сидоров. Л.

330. Сизов, В.И., 1902. Курганы Смоленской губернии / В.И. Сизов // МААР. №28.

331. Слюнин, Н.В., 1895. Среди чукчей. Землеведение. Kh.IV. / Н.В. Слюнин.

332. Смирнов, А.П., 1928. Донды-Карское городище / А.П. Смирнов // Тр. На-учн. о-ва по изучению Вотского края. М. - С.26-61.

333. Смирнов, А.П., 1930. К вопросу о пермских шумящих подвесках / А.П. Смирнов // Тр. РАНИОН. В.5 М.

334. Смирнов, А.П., 1952. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья / А.П. Смирнов // МИА. № 28. М.: АН СССР. - 276 с.

335. Соболева, Н.В., 1985. Работы Краснокамского отряда экспедиции Пермского университета / Н.В. Соболева // АО-1983. М.

336. Соколова, З.П., 1963. Материалы по жилищу, хозяйственным и культовым постройкам обских угров / З.П. Соколова // Сибирский этнографический сборник. Тр. ИЭ. Т.84. -М.: АН СССР. С. 180-233.

337. Сокровища Приобья. Западная Сибирь на торговых путях средневековья, 2003. Салехард-СПб.

338. Сорокин, С.С., 1959. Железные изделия Саркела-Белой Вежи /

339. C.С. Сорокин // Тр. Волго-Донской археологической экспедиции. Т.П. МИА. № 75. -М.-Л.: АН СССР. С.135-139.

340. Спицин, А.А, 1895. Приложения / A.A. Спицин // Бранденбург Н.Е. Курганы Южного Приладожья. MAP. № 18 СПб.: Имп. Арх. комиссия.

341. Спицин, А.А, 1902. Древности Камской Чуди по коллекции Теплоуховых / A.A. Спицин // MAP. №26. СПб.: Имп. Арх. комиссия. - 110 с.

342. Спицин, A.A., 1893. Приуральский край. Археологические розыскания о древнейших обитателях Вятской губернии / A.A. Спицин // МАВГР. В.1.

343. Спицин, A.A., 1915. Археологический альбом / A.A. Спицин // Записки отделения русской и славянской археологии Русского археологического общества. T. XI. Пг.

344. Станилов, Ст., 1984. Бронзовое огниво от с. Якимово, Михайловградски окръг / С. Станилов // Археология. № 2-3. с. 105.

345. Станкевич, Я.В., 1993. О средневековых копоушках / Я.В. Станкевич // Минувшее, сливаясь с настоящим. (Тихомировские чтения). Ярославль. -С.27-28.

346. Старая Ладога древняя столица Руси, 2003. Каталог выставки. СПб: ГЭ. - 190 с.

347. Степи Евразии в эпоху средневековья, 1981 II Археология СССР. М.: Наука. - 304 с.

348. Судаков, В.В., Буланкин, В.М., 2005. К вопросу о начальном этапе славянского расселения в Среднем Поочье / В.В. Судаков, В.М. Буланкин // Русь в IX-XIV веках. Взаимодействие Севера и Юга. М.: Наука. - С.269-280.

349. Сунгатов, Ф.А., 1993. К вопросу о датировке Варнинского и Тольенского могильников / Ф.А. Сунгатов // Хронология памятников Южного Урала. Уфа: УНЦ ИИЯЛ РАН. - С.93-101.

350. Талицкий, М.В., 1940. Кочергинский могильник / М.В. Талицкий // МИА, № 1. M. - С.159-168.

351. Талицкий, М.В., 1951. Верхнее Прикамье в X-XIV вв. / М.В. Талицкий // МИА. №22. М.: АН СССР. - 192 с.

352. Тарабукин, Н.М., 1994. Очерки по истории костюма / Н.М. Тарабукин -М.: ГИТТИС. 158 с.

353. Томсинский, C.B., 1985. Жилище населения Верхнего Поволжья в I тыс. н.э. / C.B. Томсинский // Материалы к этнической истории Европейского Северо-Востока. Сыктывкар: ПТУ, СГУ. - С.50-65.

354. Традиционное жилище., 1997. Традиционное жилище народов России: XIX начало XX в. - М.: Наука. - 398 с.

355. Третьяков, П., 1869. Туруханский край / П. Третьяков // Зап. ИРГО. Т.2.

356. Угорское наследие, 1994. Древности Западной Сибири из собраний Уральского университета. Екатеринбург: Внешторгидат. - 160 с.

357. Успенская, А.В., 1967. Нагрудные и поясные привески / А.В. Успенская // Очерки по истории русской деревни. Труды ГИМ. В.43. М.: Советская Россия.- С.80-99

358. Устъ-Полуй, 2003. I век до н.э. Каталог выставки. Салехард-СПб.: ИИиА УрО РАН. - 76 с.

359. Фахрутдинов, Р.Г., 1984. Очерки по истории Волжской Булгарии/ Р.Г. Фахрутдинов. М.: Наука. - 216 с.

360. Федорова, Е.Г., 1988. Ребенок в традиционной мансийской семье/ Е.Г. Федорова // Традиционное воспитание детей у народов Сибири. Л.: Наука.- С.81-84.

361. Федорова, Е.Г., 1996. Система питания манси: взаимодействие различных культурных традиций / Е.Г. Федорова // Историческое познание: традиции и новации. Ч. 1. Ижевск: УдГУ. - С. 106-113

362. Федорова Н.В., 2002. Западная Сибирь и мир средневековых цивилизаций: история взаимодействия на торговых путях / Н.В. Федорова // Археология, этнография и антропология Евразии. № 4 (12). Новосибирск: ИАЭ СО РАН.

363. Федоров-Давыдов, Г.А., 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов / Г.А. Федоров-Давыдов. М.: МГУ. - 274 с.

364. Фехнер, М.В., 1963. Внешнеэкономические связи по материалам Ярославских могильников / М.В. Фехнер // Ярославское Поволжье Х-ХЗ вв. М. - С.75-85.

365. Финно-угры и банты в эпоху средневековья, 1987 II Археология СССР. -М.: Наука. 512 с.

366. Флерова, В.Е., 1996. Домашние промыслы в Серкеле-Белой Веже (по материалам коллекции костяных изделий) / В.Е. Флерова // Культуры Евразийский степей второй половины I тыс. н.э. Самара: Обл. ист.-краев. музей. - С.277-332.

367. Флерова, В.Е., 2001. Резная кость Юго-востока Европы IX-XII вв.: искусство и ремесло. По материалам Саркела-Белой Вежи из коллекции Государственного Эрмитажа / В.Е. Флерова. СПб.: ГЭ. - 352 с.

368. Фрезер, Д., 1985. Фольклор в Ветхом завете / Д. Фрезер. М.

369. Халиков, А.Х., Безухова, Е.А., i960. Материалы к древней истории Повет-лужья / А.Х. Халиков, Е.А. Безухова. Горький: Горьк. гос. ист.-культ, музей-зап. - 60 с.

370. Харузина, В., 1912. Игрушка у малокультурных народов / В. Харузина // Игрушка, ее история и значение. М. - С.85-92.

371. Хлобыстин, Л.П., 1992. Святилища острова Войгач / Л.П. Хлобыстин // Древности славян и финно-угров. СПб. - С. 164-169.

372. Ходзевич, Л.П., Шавкунов, Э.В., 1990. Классификация и датировка дальневосточных кресал // Проблемы средневековой археологии Дальнего Востока / Л.П. Ходзевич, Э.В. Шавкунов Владивосток.

373. Хорошев, A.C., 1997. Замки, ключи и замочные принадлежности / A.C. Хорошев // Древняя Русь. Быт и культура. Археология. М.: Наука. -С.14-17.

374. Хузин, Ф.Ш., 1995. Великий город на Черемшане / Ф.Ш. Хузин. Казань: ИЯЛИ АНТ. - 224 с.

375. Хузин Ф.Ш., 2001. Булгарский город в X начале XIII вв. / Ф.Ш. Хузин. -Казань : ИИ АНТ. - 480 с.

376. Чернецов, В.Н., 1935. Вогульские сказки: Сб. фольклора народа манси (вогулов) / В.Н. Чернецов. Л.: Худлитиздат. - 143 с.

377. Чернецов, В.Н., 1957. Нижнее Приобье в I тыс. н.э. / В.Н. Чернецов // МИА, 58.

378. Чернов, Г.А., 1955. Хэйбидя-Пэдарское жертвенное место в Болынезе-мельской тундре / Г.А. Чернов // CA. XXIII. М.: АН СССР. - С.291-320.

379. Черных, Е.М., 1994. Информационно-морфологические аспекты изучения древних вещей / Е.М. Черных // История и эволюция древних вещей. М.: МГУ. - С.50-54.

380. Черных, Е.М., 1998. Домостроительство древних коми-пермяков (по материалам родановской культуры Верхнего Прикамья) / Е.М. Черных // Исследования по археологии и истории Урала. Пермь: ПТУ. - С.83-95.

381. Черных, Е.М., 2002. Древнепермское жилище: итоги археологического изучения / Е.М. Черных // Социально-исторические и методологические проблемы древней истории Прикамья. Ижевск: УдГУ. - С. 103-131.

382. Чижикова, Л.Н., 1987. Жилище / JI.H. Чижикова // Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры. М.: Наука. - С.223-259

383. Шапран, И.Г., 1984. Предварительные итоги исследования Грекоского могильника на Средней Вятке / И.Г. Шапран // Памятники железного века Кам-ско-Вятского междуречья. Ижевск: УдГУ. - С.88-109.

384. Шарапов, В.Э., 2002. Акань / В.Э. Шарапов // Мифология коми. www.komi.com

385. Швецов, М.Л., 1980. Котлы из погребений средневековых кочевников / М.Л. Швецов // CA. №2. С. 192-202.

386. Шитова, С.Н., Гаделгареева, Р.Г., 1979. Злаки в повседневной, праздничной и обрядовой пище башкир в конце XIX начале XX в. / С.Н. Шитова, Р.Г. Гаделгареева. - М.

387. Шноре, Э.Д., 1961. Асотское городище / Э.Д. Шноре. Рига: АН ЛатвССР. - 234 с.

388. Штернберг, Л.Я., 1893. Сахалинские гиляки / Л.Я. Штернберг // Этнографическое обозрение. Издание этногр. отдела ИмператорскогЛ об-ва любит. Еететствознания, антропологии и этнографии при Моск. Ун-та. №4. М.: Ком. Имп. об-ва Любит. Естествознания.

389. Шутова, Н.И., 1992. Удмурты XVI первой половины XIX в.: по данным могильников / Н.И. Шутова. - Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН. - 264 с.

390. Шутова, Н.И., 1999. Женская одежда средневекового населения бассейна Чепцы (по данным раскопок Варнинского могильника 1990-1991 гг.) / Н.И. Шутова // Пермский мир в раннем средневековье. Ижевск: УдИИЯЛ УрО РАН.-С.210-231.

391. Ютина, Т.К., 1984. Исследования 1980 г. на Верхне-Утчанском городище в Южной Удмуртии / Т.К. Ютина // Памятники железного века Камско-Вятского междуречья. Ижевск: УдГУ. - С.53-66.

392. Appelgren-Kivalo, H., 1915. Kansallisuusmaarayksista muinaistieteessa / H. Appelgren-Kivalo. Finskt muséum, XXII.

393. Arbman, H., 1943. Birka I. Die Grabe. Text / H. Arbman. Stockholm.

394. Arne, T.J., 1914. Suède et l'Orient. Archives d'Etudes Orientales / T.J. Arne. -Upsal: Appelberg. 243 s.

395. Arne, T.J., 1935. Barsoff Gorodok. Ein westsibirisches Gräberfeld aus der Jüngeren Eisenzeit / T.J. Arne. Stockholm: P.Ä. Akademiens Förlag. - 133 s.

396. Aspelin, J.R., 1878. Antiguités du Nord Finno-Ougrien, III / J.R. Aspelin -Helsingfors: Edlund. S. 123-242.

397. Aspelin, J.R., 1880. Antiguités du Nord Finno-Ougrien, IV / J.R. Aspelin -Helsingfors: Edlund. S.249-312.

398. Carpelan, С., 2004. Short review of prehistoric and early medieval connections between the Kama région and Finland in the light of archeological evidence / C. Carpelan // Путями средневековых торговцев. Пермь: ПГПУ. - С. 17-32.

399. Cleve, N., 1929. Finlandska fornsaker. 2. Eidstal med bronsfaste / N. Cleve // Finskt Museum. XXXVI. S.51-60.

400. Halikova, E.A., Kazakov, E.P., 1977. Le cimetriere de Tanceevka / E.A. Halikova, E.P. Kazakov II Les anciens Hongrois el les ethies voisines a l'Est. -Budapest.397

401. Kivikoski, E., 1937. Studien zu Birkas Handel im östlichen Ostseegebiet / E. Kivikoski // Acta archaeologica. VIII.

402. Kivikoski, E., 1939. Die Eisenzeit im Auraflussgebiet / E. Kivikoski // SMA, XLIII. 268 s.

403. Kivikoski, E., 1951. Die Eisenzeit Finniands / E. Kivikoski. Helsinki.

404. Kivikoski, E., 1973. Pohjoismaiden ja viron arkedogeilta / E. Kivikoski. Helsinki. -150 s.

405. Kokovski, A., 1985. Die Feuerstahlwerkzenge der Pszeworskkultur / E. Kivikoski // Mémoires Archéologiques. Lublin.

406. Ksks, P., 1969. Ett ryttareldstel. Nordsvensk forntid / P. Ksks // Skytteanska samfundets handlingar 6. Umee.

407. Lehtosalo-Hilander, P.L., 1982. Luistari. II. The Artefacts / P.L. Lehtosalo-Hilander // Suomen Muinaistoyhdistyksen Aikakauskairia. Helsinki. - V. 82:2.

408. Nosov, E.N., 1990. Traces of Finno-Ugrian culture in Novgorod / E.N. Nosov // Iskos. 9. Helsinki, -p.81-91.

409. Salo, U., 1990. Fire-striking implements of iron and Finnish myths relating to the birth of fire / U. Salo // Suomen muinaismuistoyhdistys finska fornminnesforenin-gen. Iskos. 9. Helsinki.

410. Tvauri, A., 2001. Muinasaj readus. -Tartu / A.Tvauri. Tallinn: Tartu Ulikool. 372 lk.