автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Медиакультура как интегратор среды социальной модернизации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Медиакультура как интегратор среды социальной модернизации"

На правах рукописи

КИРИЛЛОВА Наталья Борисовна

МЕДИАКУЛЬТУРАКАК ИНТЕГРАТОР СРЕДЫ СОЦИАЛЬНОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ

Специальность 24.00.01 —теория и история культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии

Москва 2005

Работа выполнена на секторе экранных искусств и новых технологий коммуникаций Российского института культурологии

Научный консультант:

Официальные оппонента:

Ведущая организация:

доктор искусствоведения, профессор, заслуженный деятель искусств Разлогов Кирилл Эмильевич

доктор философских наук, профессор БаразгоВя Евгения Станиславовна;

доктор философских наук, профессор Водолязов Григорий Григорьевич;

доктор педагогических наук, профессор Федоров Александр Викторович

Российская академия государственной службы при Президенте РФ

Защита состоится «28» декабря 2005 г. в 17.00 часов на заседании диссертационного совета Д 210.015.01 при Российском институте культурологии по адресу: 119072, г. Москва, Берсеневская наб., 20.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского института культурологии.

Отзывы на автореферат можно присылать по адресу: 119072, г. Москва, Берсеневская наб., 20.

Автореферат разослан «_»_2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат искусствоведения ——' В. О. Чистякова

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования.

Два последних десятилетия, с самого начала «перестройки» и «гласности», российские исследователи (историки, культурологи, философы, политологи,), прогнозируя процессы дальнейшего развития общества уже в третьем тысячелетии, размышляют о путях социальной модернизации, имея в виду комплексное, преимущественно эволюционное преобразование общества как социокультурной системы: ее типа, конкретно-исторической формы.

Модернизация рассматривается одновременно и как переход от «закрытости» к «открытости» общества или большей его открытости путем дифференциации и усложнения структуры общества. При этом речь идет не о механической «вестернизации» или «унификации», а о «глубинной трансформации массового сознания на основе выработанных западной культурой социальных идеалов и рационализма при возможности сохранения специфики этно-национальных традиций».1

И это не противоречит логике социальной эволюции. Не случайно Д. С. Лихачев в своей последней книге «Раздумья о России» (2001 г.) говорит о связи наших культур на протяжении многих веков.

В отечественной и зарубежной науке получила распространение и достаточно полемичная точка зрения, согласно которой Россия пережила период «постмодернизационной революции», что было связано с необходимостью «осуществить... скачок на более высокий технологический уровень, к информационно-компьютерным технологиям».2

Термин «post-modem revolution» одним из первых включил в научный оборот западный исследователь 3. Бауман, подчеркнув, что «постмодернизационный вызов стал чрезвычайно эффективным в ускорении разрушения коммунизма и триумфа антикоммунистической революции».. .3

Схожую характеристику этому процессу дал известный российский экономист и журналист О. Лацис, по словам которого еще «в начале XX века под маской задачи построения социализма решалась задача модернизационная, связанная с поиском приспособленного к российским условиям пути перехода от аграрной цивилизации к индустриальной, построения индустриальной цивилизации. Строй рухнул тогда, когда встала следующая цивилизационная задача — перехода к постиндустриальной цивилизации, которую этот строй решить не мог».4

Именно этими причинами была обусловлена «постмодернизационная революция», изменившая экономическую основу общества, характер социально-культурной среды, ее духовно-психологическую атмосферу. Рухнули стереотипы

' См Новейший философский словарь/Под ред А Грицианова Минск, 2003 С. 642 2 Стародубровская И В , May А Великие революции. От Кромвеля до Путина Изд 2-е М ,

2004. С. 107

з

Там же

4 Лацис О Р. Реплика//Куда идет Россия' Альтернативы общественного развития/под ред

старой идеологии, под воздействием демократизации начался процесс формирования новых социальных отношений, ценностей и институтов, стала возможной реализация гражданских прав и свобод.

Важнейшим фактором российской модернизации стала медиакультура — интенсивное развитие средств массовой коммуникации, как печатных, так и электронных. Именно медиакультура, как явление информационной эпохи, выступившая мощным катализатором многих социальных процессов, повлиявших на политическое и экономическое развитие общества.

В этой связи необычайно актуальными представляются не только основные направления функционирования медиакультуры, но и масштабы ее воздействия на социум. Как научная категория термин «медиакультура» должен занять подобающее место в иерархии социокультурных терминов, объединив привычные аббревиатуры «СМИ» или «СМК».

Медиакультура — это феномен эпохи Модерна, связанный с появлением массовой, тиражированной культуры, основанной на синтезе техники и творчества, которой канадский социолог М. Маклюэн в середине XX века дал определение «медиа» (от латинского «media» — посредник). Среди медиаинноваций индустриальной эпохи, обусловивших появление массовой аудитории, выделяются многотиражная печать (газеты, журналы), фотография, телеграф, телефон, радио, кино, чуть позже — телевидение; одновременно был взят курс на «массовую грамотность»: построены тысячи библиотек, издательств, театров, кино— и телестудий, тиражирующих продукцию культуры.

Информационный «взрыв» второй половины XX века выявил характерные показатели постмодернистской («постиндустриальной») эпохи: «демассификацию» прессы (термин, впервые введенный американским социологом Э. Тоффлером), телекратию и порожденную ею «клип-культуру», усиление роли информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). Основой информационной («постмодернистской») цивилизации стали: кабельное и спутниковое ТВ, видео, компьютерные каналы, цифровое кино и фото, сеть Интернет, электронная почта, сотовая связь, мультимедиа и др. — все, что смешивается, пополняется, комбинируется, расширяя социальную память индивида, общества, всей планеты. А это ставит новые задачи перед исследователями такого сложного и неоднозначного явления как медиакультура.

«Археологией знания» назвал когда-то М. Фуко метод исследования документально зафиксированных дискурсивных практик, а также их взаимосвязь с социокультурными обстоятельствами, фокусируя внимание на концепте «власть — знание». Сегодня очевидной и в мире, и в России становится власть медиа, власть информации.

А отсюда особая функция медиакультуры — быть интегратором российской модернизации на рубеже XX — XXI веков. Термин «интегратор» введен А. Ахиезером для выявления роли того или иного социального института, способствующего преодолению «раскола» общества в условиях модернизации. А инструментом интеграции является «интерпретация», без которой невозможно принятие массовым сознанием новой идеи или концепции.

Чтобы понять масштабы произошедших перемен в России на рубеже XX — XXI веков, автор выделяет в работе следующие три периода современной модернизации: первый (1985 — 1991) вошел в историю как период «гласности и перестройки»; второй (1991 — 1999) можно охарактеризовать как «утилитарно-прагматический» период, когда началось формирование рынка, капитализация не только экономических, но и общественных отношений; третий (1999 — 2005) можно назвать «административно-технологическим», так как он начался с укрепления властной вертикали.

Особенностью этих трех периодов российской модернизации является усиление роли медиакультуры как посредника между властью и обществом, социумом и личностью, как интегратора новой медиасреды (еще один ключевой термин информационной эпохи). Создание единого информационного пространства России и мира в целом, интенсивное развитие массмедиа, в особенности электронных, стали катализатором многих социально-культурных процессов, произошедших в обществе за последние двадцать лет

Все это позволяет автору рассматривать новую медиасреду как фактор «российского транзита» в демократию Причем, термин «российский транзит», введенный политологами, как нельзя лучше подходит для определения современной переходной ситуации, в условиях которой медиасреда постоянно трансформируется.

Степень научной исследованности темы.

В процессе данного исследования был задействован обширный круг литературы разного научного направления. Это, прежде всего, ряд философских, культурологических и социологических работ, посвященных проблемам истории, теории и философии культуры XX века (кризис культуры, массовая культура, диалог культур, миф и мифотворчество, модернизм и постмодернизм, «язык» культуры и др.). В их числе труды отечественных и зарубежных исследователй: М. Бахтина, Н. Бердяева, В Библера, П. Гуревича, В Егорова, А. Еремеева, И. Ильина, М. Кагана, Г. Кнабе, JI. Когана, Д. Лихачева, Ю. Лотмана, А. Лосева, М. Мамардашвили, В. Рабиновича, К. Разлогова; Р. Барта, В Беньямина, Ж. Бодрийяра, Ж, Делёза, Ж Деррида, Э. Кассирера, Ю. Кристевой, М Маклюэна, Г. Маркузе, Ф. Ницше, X. Ортеги-иТассета, Ф. Соссюра, 3. Фрейда, М. Фуко, Ю. Хабермаса, И. Хайзенги, Р. Харриса, К. Юнга и др. отечественных и зарубежных исследователей.

Второй блок научных трудов связан с исследованием проблем социальной модернизации российского общества и представлен он в диссертации работами

B. Алексеева, О. Астафьевой, А. Ахиезера, Т. Богатыревой, В. Водолазова, Б. Ерасова, Л. Закса, С. Кара-Мурзы, В. Карпичева, В. Кемерова, Ю. Красина,

C. Кропотова, О. Лациса, A. May, М. Можейко, Н. Лапина, А. Панарина, Ю. Резника, И. Стародубовской и др., а также трудами зарубежных теоретиков-М. Вебера, А. Тойнби, 3. Баумана, А. Брауна, С. Коэна, 3. Мадея, К Поппера и др Эти работы, как и данные многих социологических исследований, проведенных ВЦИОМ, ИКСИ РАН, Независимого Института Коммуникавистики, позволяют автору выявить интегрирующую роль медиакультуры и воздействие на социум новой демократической макро- и микросреды.

Информационная эпоха связана, прежде всего, с глобальной медиасредой, созданием единого мирового информационного пространства. Речь идет по сути о новой, информационной цивилизации, связанной с колоссальным, не виданным ранее влиянием современной «индустрии информации» буквально на все стороны общественной жизни Управление бизнесом в наши дни — это и управление общественным сознанием, что доказывает продвижение человека к новому типу мышления, основой которого является владение информацией, а «паролем» — интеллект

О наличии мощной коммуникативной среды, способной объединить континенты, влияющей на культуру и на систему власти как внутри страны, так и в масштабах всего мира размышляли Д. Белл, М. Маюпоэн, Э. Тоффлер, П. Бергер и Т. Лукман, Ю. Лотман и В. Библер, об этом пишут в последние годы М. Кастельс, Н. Луман, Д. Рашкофф, Р. Харрис и др.

По мнению Э. Тоффлера, «глобализм» или «наднационализм» — это естественное выражение нового способа хозяйствования, которое должно функционировать, не считаясь с границами государств.1 Заметим, что Тоффлер писал свои работы в тот период, когда мощно заявили о себе приоритеты электронной культуры, но до того, как Интернет стал лидировать как «универсальное социальное пространство свободной коммуникации». (М. Кастельс)

В предисловии к русскому изданию своей книга «Галактика Интернет» американский социолог пишет о том, что «в России происходит одновременно несколько переходных процессов. Один из самых значимых — технологический и организационный переход к информационному обществу Богатство, власть, общественное благополучие и культурное творчество России XXI века во многом будут зависеть от ее способности развить модель информационного общества, приспособленную к ее специфическим ценностям и целям».2

Американский медиолог Д. Рашкофф настроен более пессимистически по отношению к глобальной медиасреде. Рассказывая о новой реалии конца XX века — инфосфере, включающей в себя многочисленные средства передачи и модификации информации, он не только описывает это явление, но и поднимает ряд острых вопросов. Насколько человечество, создавшее инфорсферу, контролирует протекающие в ней процессы? Не грозит ли неуправляемое увеличение объемов информации возникновением опасных медиавирусов, искажающих восприятие реальности?..3

Как бы там ни было, глобальная медиасреда заставляет задуматься не только о власти медиа над обществом, но и о судьбе искусства в киберпространстве мультимедийное™, о многообразии культур, концентрируя внимание на поисках новой идентичности.

1 См.' Тоффлер Э Метаморфозы власти. М., 2003. С. 415.

1 См Кастельс М Галактика Интернет. Екатеринбург, 2004. С. 5.

3 См • Рашкофф Д. Медиавирус. Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание. М., 2003.

О массовой коммуникации как особом социальном институте эпохи модернизации, о новых информационных технологиях и их влиянии на власть, личность и общество размышляют многие отечественные исследователи-В. Богданов, Е Баразгова, Р. Борецкий, Е. Вартанова, В Глазычев, Б Головко, А Грабельников, И. Дзялошинский, Е. Дьякова, В. Егоров, Я. Засурский, Т. Иларионова, Н. Кириллова. М. Ковалева, А. Короченский, Г. Кузнецов, В Лившиц, Б. Лозовский, С Муратов, В. Попов, Г. Почепцов, Е. Прохоров, К. Разлогов, А. Федоров, М. Федотов, А Чумиков, А. Шариков, И. Юзвишин, Г Юшкявичус и др.

О влиянии медиакультуры на процессы демократизации свидетельствуют многие материалы ЮНЕСКО, в том числе Декларация о правах человека и верховенстве права в информационном обществе, Программа «Информация для всех» в России, ряд отечественных законодательных документов и др.

В теории массовой коммуникации появились новые термины: «информациология», «коммуникавистика», «электронная культура», а также ставшие уже привычными «виртуальная реальность», «киберпространство», «неосфера» и др. Термин «медиа» начинает появляться в обиходе представителей разных научных школ и направлений в качестве составной части многих современных понятий: медиаобразование, медиапедагогика, медиатекст, медиакритика, медиапространство, медиаменеджмент и др.

Однако в гуманитарных исследованиях отсутствует комплексный подход, объединяющий инструментарии культурологии и философии, социологии и теории журналистики, педагогики и политологии в изучении методологических аспектов медиакультуры в контексте проблем социальной модернизации.

Теоретическая и практическая необходимость такого подхода обусловили выбор объекта, предмета, цели и задач нашего исследования.

Объектом данного диссертационного исследования является медиакупьтура, ее знаковая система и особенности социального функционирования, ее интеграционное воздействие на модернизационные процессы, способность к диверсификации и взаимодействию разных культур в современном глобальном мире, ее влияние на социализацию личности.

Предметом исследования является медиасреда российской модернизации, формирующаяся в ходе адаптации общества к изменяющимся условиям жизни под воздействием единого информационного пространства, диалога культур на глобальном, общенациональном и региональном уровнях.

Цель данной диссертационной работы — комплексное теоретическое исследование концепции медиакультуры как феномена информационной эпохи, как интегратора среды российской модернизации рубежа XX — XXI веков, как важного фактора социализации личности.

Для достижения цели исследования автором были поставлены и решены следующие задачи:

1. Проанализировать методологические аспекты социальной модернизации в историко-культурном контексте.

2. Раскрыть сущность и специфику медиакультуры как социального института, концептуально обосновав ее интегрирующую роль, полифункциональность, способность к диалогу.

3. Выявить социокультурные особенности новой медиасреды как фактора «российского транзита» в демократию.

4. Рассмотреть приоритеты глобальной медиасреды: возможности аудиовизуальных коммуникаций, власть «виртуальной реальности», в том числе компьютерный интеллект, Интернет как пространство «свободной коммуникации» и др.

5 Исследовать бытие искусства и многообразие культур в киберпространстве мультимедийности, сконцентрировав внимание на проблемах новой идентичности.

6. Дать представление о субъектах российской медиасреды в условиях становления информационного общества и функционирования медиарынка.

7. Проанализировать региональные аспекты демократизации медиасреды, выявив конструктивные принципы социокультурных моделей взаимодействия власти и средств массовой коммуникации.

8. Концептуально обосновать роль медиаобразования как комплексного процесса в контексте развития медиакультуры и социализации личности.

Методология определена как объектом и предметом исследования, так и его основными задачами, которые носят комплексный характер. Это обусловлено сложностью и неоднозначностью самого объекта исследования — медиакультуры, концепт которой базируется на междисциплинарных научных подходах.

Применение синергетического подхода как синтеза концептуального, категориального и методического уровней исследования позволило провести анализ, построенный на стыке культурологии и социологии, философии и политологии, теории журналистики, менеджмента и педагогики. В работе использовались также историко-купьтурологический и историко-сравнительный анализ, что способствовало осмыслению европейских и отечественных культурных традиций и помогло выявить общекультурные тенденции XX века.

Метод адаптивно-деятельностной культурологии в комплексе с синергетическим, междисциплинарным подходом, данными эмпирических исследований и традиционными методами историко-сравнительного анализа позволяют выявить потенциал медиакультуры в интеграции среды социальной модернизации.

Научная новизна и основные результаты исследования, выносимые на защиту:

1. Данная диссертационная работа является первым опытом комплексного культурологического исследования диалектики взаимодействия и взаимовлияния медиакультуры, как феномена информационной эпохи, и процессов социальной модернизации России в конце XX — начале XXI веков.

2. Автор ввел в качестве научной категории сам термин «медиакулътура» и разработал его концепцию. Она основана на том, что медиакультура — это совокупность информационно-коммуникативных средств, выработанных человечеством в процессе исторического развития; это также совокупность

материальных (технических) и духовных ценностей в сфере медиа, исторически сложившаяся система их производства и функционирования Медиакультура — это знаковая система со своим «языком», «кодами» передачи реалий действительности, выполняющая полифункциональную роль в процессе репрезентации. Она включает в себя как культуру передачи информации, так и культуру ее восприятия, она является и показателем уровней развития личности, способной «читать», анализировать, воспринимать медиатекст, усваивать новые знания посредством медиа и т.д. Важнейшая сторона медиакультуры — ее транснациональность, взаимодействие в ней разных культур, то есть способность к диалогу, толерантность, плюрализм. Это доказывает, что медиакультура — уникальный социальный институт информационной эпохи, важный фактор духовного производства.

3. Автором научно обосновывается и категория медиасреды как совокупности социальных условий, в контексте которых функционирует медиакультура. Медиасреда — это сфера, связывающая личность с окружающим миром, которая информирует, развлекает, пропагандирует те или иные нравственно-эстетические ценности, оказывает идеологическое, эстетическое, психологическое, организационное воздействие на оценки, мнения и поведение людей. То есть влияет на общественное сознание. При этом автор доказывает, что медиасреда социальной модернизации в России неоднородна и включает в себя три составляющих: «глобальную» медиасреду, «общероссийскую» и «региональную», которые взаимосвязаны друг с другом и каждая из которых по-своему значима.

4. Новаторским в исследовании является и научный подход к проблемам медиаобразования, которые в диссертации выходят за пределы традиционной педагогики и приобретают статус культурологических. Автор рассматривает медиаобразование как комплексный процесс, как фактор социализации личности в контексте развития медиакультуры общества и потому тесно связанный с перспективами российской модернизации.

5. В связи с вышесказанным автор исходит в своем исследовании из научной гипотезы об интегрирующей роли медиакультуры как социального института, активно влияющего на среду, темпы, характер и последствия социальной модернизации. Гипотезой является и обоснование автором статуса культурологии как метатеории по отношению к зарождающейся науке медиалогии. Речь идет о комплексной гуманитарной науке, которая опирается на инструментарии культурологии, истории, философии, информатики, социологии, теории журналистики и менеджмента. Теоретической основой медиалогии является эволюция медиакультуры: ее антропология и генезис, знаковая система и социальное функционирование, влияние на модернизационные процессы в обществе и мире, идентификацию и новое сознание. В объекте медиалогии — принципы духовной регуляции различных сфер бытия: смена технологий власти и социально-экономических структур, мифологии, революции, реформы, войны (в том числе информационные) и т.д. А предметом медиалогии является весь спектр проблем, связанных с функционированием медиакультуры в условиях информационного общества и с системой управления этими процессами.

Практическая значимость работы. Результаты исследования, включая введенные в научный оборот термины, могут быть применены при прогнозировании информационных стратегий современного российского общества и определений последующих перспектив социально-культурной модернизации, для корректировки доминирующих в научном и массовом сознании представлений о роли массмедиа и их влиянии на социум. Результаты могут быть использованы в качестве теоретического и методологического инструментария для дальнейших исследований как в сфере культурологии, социологии, педагогики, так и основ новой науки медиалогии.

Материалы диссертации могут использоваться для чтения курсов в системе высшей школы по разным специальностям (история и теория культуры, социология, менеджмент, журналистика, медиапедагогика, политология, сфера «public relations» и др.).

Апробация работы. Основные положения диссертации и полученные результаты обсуждались на заседаниях сектора экранной культуры и новых технологий Российского института культурологии, кафедры культурологии Уральского государственного университета им. А. М. Горького в 2004 — 2005 гг.

Основные идеи и выводы диссертации отражены автором в 8 монографиях, учебных пособиях, статьях в специализированных изданиях, научных сборниках, энциклопедиях общим объемом около 170 п.л. Многие теоретические проблемы, социокультурные прогнозы и результаты исследований были представлены автором на международных и всероссийских конференциях, совещаниях, форумах, в том числе на Международной конференции «Судьба культуры — судьба человечества» (Москва, 1992); Всероссийской конференции «Культура. Власть. Общество: пути интеграции» (Екатеринбург, 2002); Международной конференции «Информационная эпоха: Мир — Россия — Урал» (Екатеринбург, 2004); Международном научном форуме «Глобальное пространство культуры» (Санкт-Петербург, 2005); Международной конференции «Между прошлым и будущим: социальные отношения, ценности и институты в изменяющейся России» (Екатеринбург, 2005); Международной конференции «ЮНЕСКО между двумя этапами Всемирного саммита по информационному обществу» (Санкт-Петербург, 2005); Международной конференции «Человек, культура и общество в контексте глобализации» (Москва, 2005); Международном конгрессе «Электронные СМИ Евразии перед вызовами информационного общества» (Москва, 2005); а также на многих региональных научно-практических конференциях и семинарах.

Основные идеи и выводы прошли апробацию в процессе работы автора в руководителем Свердловского областного производственного

киновидеообъединения (1996 — 1998) и ФГУП «Свердловская государственная телерадиокомпания» (1999 — 2000); в качестве члена Консультативного совета по культурной политике при полномочном представителе Президента РФ в Уральском федеральном округе (с 2001 по наст, время); главного редактора общественно-политического журнала «УрФО» (с 2002 по наст, время).

Материалы диссертации были апробированы автором в лекциях базовых курсов «Основы кино, ТВ и РВ» и «Теория и практика мирового киноискусства»

для студентов Екатеринбургского государственного театрального института (1986 — 1996); спецкурсов «Введение в киноведение» (1997 — 2000), «Менеджмент культуры» (с 2001 по настоящее время) и «Основы медиакультуры» (с 2004 по настоящее время) на факультете искусствоведения и культурологии Уральского государственного университета им. А. М. Горького (курс медиакультуры запланирован также журналистам, политологам и на отделении «public relations»).

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из Введения, 6 глав, 25 параграфов, 8 подпараграфов, Заключения и Списка литератры, включающего 327 наименований, в том числе источников на иностранных языках и сайтов Интернета. Объем диссертации — 353 страницы. В содержание работы включено 11 таблиц и 3 рисунка.

Основное содержание диссертации.

Во Введении содержится обоснование актуальности темы исследования, его научная новизна, освещается степень ее разработанности, формируются целим и задачи исследования, его методологическая основа и концепция, обосновывается структура работы, ее практическая значимость и апробация полученных результатов.

В первой главе «Концепция медиакультуры в контексте социальной модернизации» автор исследует методологические аспекты социокультурной модернизации и специфику медиакультуры как феномена информационной эпохи.

Изучение модернизационных процессов в современной России, как и в ее истории, по мнению автора, включает такие важные аспекты как преемственность и разрывы в цивилизационно-культурной динамике, особенности переходных периодов, закономерности и случайности в ходе реформ, их альтернативный характер и т.д. А это требует постоянного обновления методологических подходов исследования. Один из них связан с «самоорганизацией», возникшей в рамках синергетики — одной из фундаментальных концепций, составляющих ядро современной научной картины мира.

И, опираясь на труды М. Вебера, А. Тойнби, И. Пригожина, И Стенгерса, а также на работы отечественных исследователей и, прежде всего, А Ахиезера, О. Астафьевой, Ю. Лотмаиа и М. Кагана, автор доказывает трехуровневое влияние синергетики (концептуальное, категориальное и методическое), дающее возможность проводить научный анализ на междисциплинарном уровне

Это позволяет выявить культурное содержание социальных процессов, переход культуры (образцов, ценностей, программ) в социальное действие, в деятельность как воплощение культурных смыслов. Автор оттакивается от идеи, что модернизация — это не только «процесс целостного обновления общества, попытка пройти путь от Традиционной суперцивилизации к Либеральной», это и «ответ на вызов дезорганизации человечества в результате социокультурного раскола мира, что требует жизненно важного для существования людей на Земле развития плюралистических, диалогических, гуманистических элементов в каждой культуре».1

' Ахиезер А. Россия, критика исторического опьгга. Новосибирск, 1998. С 282

11

Исходя из этого, автор выдвигает на первый план динамику нравственных систем и ориентаций как одно из оснований массовой деятельности людей. Это имеет свои резоны и для исследования специфики медиакультуры как интегратора среды социальной модернизации России на рубеже XX — XXI веков.

Автор рассматривает ситуации и отношения, возникающие в обществе с позиций участвующих в них субъектов, его интересуют мотивы, которыми руководствуются люди, сами процессы коммуникации. Так, формирование философии диалога, гармонизация отношений между культурами в исследовании — это итог гуманизации знания, исторического прогресса, что показательно и для вопросов эволюции медиакультуры, трансформации российской медиасреды и т.п.

Анализ медиасреды российской модернизации предполагает также исследование диалога культур на глобальном культурно-цивилизованном или геополитическом уровне, так как Россия на рубеже XX — XXI веков становится структурной составляющей мирового информационного пространства.

Интегрирующим фактором в этом процессе, по мнению автора, способна стать медиакультура. И, рассматривая во втором параграфе первой главы особенности российской модернизации на рубеже XX — XXI веков, автор особо выделяет специфику формирования единого информационного пространства России, интенсивное развитие массмедиа (как печатных, так и электронных), которые стали катализатором многих социальных процессов, повлиявших на политическое и экономическое развитие общества, становясь действенным лицом эпохи перемен.

В третьем параграфе данной главы «Медиакультура как феномен информационной эпохи» автор не только дает концепцию медиакультуры в контексте ее эволюции от эпохи модерна к постмодернизационной (постиндустриальной) цивилизации, но и рассматривает ее полифункциональную специфику, модели ее развития как социального института.

Выделяя важные социальные функции, которые характеризуют именно медиакультуру как интегрирующий фактор социальной модернизации, автор на первый план, безусловно, выводит информативную функцию, так как медиакультура представляет собою особый тип информационного процесса, которого не знает природа. В медиакультуре мы имеем дело с социальной информацией, носителем которой она является.

С информативной функцией тесно связана коммуникативная, не случайно многие исследователи их объединяют. Именно коммуникативная функция медиакультуры делает ее мощным фактором диалога культур, благодаря чему происходит обмен культурной информацией в историко-философском и историко-литературном контексте и тем самым интенсифицируется социальный.

Нормативная (идеологическая) функция состоит в том, что медиакультура влияет на процесс социализации личности, усвоение ею социального опыта, знаний, норм, идеалов, соответствующих данному обществу, данной социальной группе. Сюда же относятся обычаи и традиции, этикет и нравы, законы и конституционные акты, словом, все то, что в совокупности образует более сложные комплексы, такие как право, мораль, идеология.

С идеологической функцией тесно связана функция мифотворческая. Трагический опыт XX века показал способность медиакультуры манипулировать сознанием масс. Это особенно наглядно проявилось в противоборстве тоталитарных систем.

Ф. Ницше усматривал в мифе жизненные условия всякой культуры По К. Юнгу, значение мифа связано с определенными темами, которые он назвал «архетипами». К. Леви-Стросс считает, что юнговское рассуждение напоминает известное заблуждение философов, занимавшихся языком, и что фрейдовское понимание мифа как сна оказывается более соответствующим Р. Барт определяет миф как феномен культуры повседневности. Миф по Барту — это коммуникативная система, сообщение, один из способов «означивания».

С одной стороны, с помощью мифов, которые М. Мамардашвили назвал «машинами культуры», мы прорываемся к отдельным «файлам», содержащим информацию о прошлом. С другой стороны, мифы являются эффективным инструментом «конструирования реальности», что активно используется и сегодня.

Среди «вечных» мифов особое место занимают мифы национальные. Именно они составляют «душу народа», если следовать терминологии Г. Лебона. Сложившись в период становления нации, национальные мифы сопровождают ее на протяжении всей истории. Национальное самосознание формируется на основе мифов и неотделимо от них. Медиакультура способна усилить этот процесс

Таким образом, средства массовой коммуникации создают мифы, которые позволяют человеку воспринимать окружающую действительность. Но мифы создают и самого человека. При этом «конструирование человека» есть не что иное, как процесс его социализации, то есть формирование мировоззрения, нравственных ориентации, целостной «картины мира». Это одна из основных функций медиакультуры в обществе.

Релаксационная функция связана с потребностью личности в физическом и психологическом расслаблении, разрядке. Медиакультура (в особенности электронные СМК) в полной мере предоставляет это современному человеку. Современная индустрия развлечений, являющаяся составной частью медиакультуры, предлагает широкий спектр специальных средств релаксации — от фильмов определенных жанров до интерактивных игр по телевидению или путешествий в виртуальных компьютерных мирах. Перечисленные средства релаксации по-разному способны воздействовать на психику потребителя: как позитивно, так и негативно.

Креативная функция медиакультуры позволяет индивиду адаптироваться в современной жизни, окружающей среде, получать ответы на многие вопросы, подготавливая его ко всевозможным противоречиям и катаклизмам. Этот процесс сродни не только обучению и воспитанию, но и медитации, так как способствует формированию самосознания личности, ее способности жить и созидать.

Важна роль медиакультуры как социального посредника, устанавливающего связи между структурами общества. Она дает возможность взаимодействовать разным социокультурным группам. Особое значение в этой связи приобретает медиакультура как инструмент управления обществом. Медиакультуру не зря

называют «четвертой властью», учитывая мощную, многостороннюю и масштабную власть медиа над чувствами и сознанием людей.

Конец XX века ознаменовался небывалым скачком в развитии глобальных информационных и коммуникационных технологий, существенным образом повлиявшим на функционирование медиакультуры в мире. Спутниковое телевидение, сетевые технологии, привели к формированию новой медиасреды для распространения потоков информации. Интернет, объединяющий национальные, региональные и местные компьютерные сети, стал источником свободного обмена информацией, и одновременно мощным фактором интеграции разных культур в киберпространстве. Это доказывает, что интеграционная функция медиакультуры способствует объединению культур и установлению взаимопонимания между народами планеты. Интеграционная роль медиакультуры возрастает в условиях определенного «раскола» общества, когда идет процесс социальной модернизации.

Рассматривая модели развития медиакультуры как социального института (1.2.2), автор исходит из того, что массмедиа развиваются неравномерно, что зависит от многих условий: политических, социокультурных, экономических. При этом автор придерживается точки зрения тех исследователей, которые выделяют шесть основных моделей развития массмедиа как социального института:1

1. Модель независимой прессы, или свободного рынка идей характеризуется тем, что информация должна быть открыта. При этом критика правительства, официальных лиц или политических партий не должна быть наказуема.

2 Модель социальной ответственности характеризуется определенными обязательствами СМИ перед обществом: соответствовать высоким профессиональным стандартам информативности, точности, объективности и баланса. Их деятельность регулируется посредством правовых норм и существующих институтов.

3. Социалистическая (советская) модель характеризуется тем, что СМИ находятся под диктатом государства и не могут принадлежать частным владельцам. Их деятельность контролируется и направляется партийно-государственными органами в соответствии с задачами времени.

4. Авторитарная модель базируется на том, что функционирование СМИ не может вестись с целью подрыва господствующего режима или нарушения установленного порядка. Их деятельность жестко подчинена власти, поэтому они избегают критики доминирующих политических и моральных ценностей. Установление цензуры обосновывается необходимостью реализации перечисленных выше принципов.

5. Модель «развития», применяемая в развивающихся странах, направлена на то, чтобы СМИ способствовали целям осуществляемой национальной внутренней политики. Их свобода может быть ограничена с учетом приоритетов в экономике и потребностей развития общества.

' См ■ Становление СМИ в России как института демократии- политика государства и частных корпораций/под ред. А. Н. Чумикова, Т С Иларионовой М , 2003

6 Модель демократического представительства предполагает, что отдельные граждане и меньшинства должны иметь право на использование СМИ в собственных интересах. Организация и содержание материалов не должны быть подчинены централизованному политическому или государственному бюрократическому контролю. СМИ существуют прежде всего для «своей» аудитории, группы, организации; местные общины имеют собственную прессу

Автор приходит к выводу о том, что в постсоветской России СМК не соответствуют полностью ни одной из вышеперечисленных моделей В их деятельности можно увидеть черты разных моделей развития

Уровень развития современных средств массовой коммуникации и специфика их всестороннего воздействия на личность доказывают, что медиакультура является одним из факторов практической реализации теории «диалога», разработка которой была начата М Бахтиным и продолжена Ю. Лотманом, В. Библером и другими исследователями Как известно, М. Бахтин пришел к теории «диалога культур» через анализ проблемы «другого». Для Ю. Лотмана, одного из родоначальников отечественной семиотики, процесс познания реальности, как и процесс познания «другого», подразумевал возведение медиатекста до уровня «абстрактного языка». Что касается В. Библера, то именно ему принадлежит ныне широко известный тезис о том, что на рубеже XX — XXI веков обозначилось отчетливое «смещение эпицентра всего человеческого бытия — к полюсу культуры» А по мнению В Рабиновича, современная культура — это своеобразный Космос, в котором, благодаря сетевым технологиям, сосуществуют и взаимодействуют разные национальные культуры.

Все эти мысли являются краеугольными в вопросах выявления роли медиакультуры как своеобразного катализатора диалога между властью и обществом (1.З.З.).

Автор особо выделяет мысль о механизмах этих взаимоотношений. Государство, по его мнению, в любом своем политико-правовом варианте — как тоталитарное, так и демократическое — должно быть выразителем общественного интереса. Но степень выражения этого интереса в различных обществах, безусловно, разная. В каждом социуме всегда есть пограничные группы, не способные из-за сложившихся отношений и существующих институтов открыто выражать свои нужды, проблемы и цели. Чем менее развиты гражданские институты, тем больше таких групп.

Однако общие интересы граждан, а именно это подразумевается под «публичным интересом», могут находить свое отражение только в условиях развитой демократии, когда любой, даже самый слабый гражданский голос, голос национальной или социальной группы, слышен всему обществу. Для осуществления такого государственного курса нужна новая информационная политика, которая способна отражать большой спектр социальных настроений и политических мнений, которая должна быть формой диалога

Этим проблема общественного интереса и способов его выражения не исчерпывается. Помимо «инфраструктуры» демократии, к которой относятся институты государства и гражданского общества, необходима дееспособность, активность самих граждан. Инициативы государства должны находить поддержку

у населения; в свою очередь государство должно чувствовать и своевременно реагировать на сигналы из общества, понимать процессы, которые там происходят. И здесь нужна активность, адекватность в осуществлении своих функций средств массовой информации. Этот непрямой диалог власти и общества детерминирует обособление института средств массовой информации, делает его самостоятельным субъектом политики, экономики, социально-культурного развития.

В декабре 1991 года в Российской Федерации был принят Закон «О средствах массовой информации». Главной идеей этого акта было реальное обеспечение свободы информационной деятельности в стране, независимости прессы. Закон отвечал на вопрос, от кого должны быть независимы средства массовой информации, а именно — от государства. В стране, жившей на протяжении семидесяти лет в условиях тотального «огосударствления» прессы, Закон открыл простор для новых средств массовой информации, которые тут же стали возникать одно за другим.

Однако его авторы — Ю. Батурин, М. Федотов, В. Энтин в 1991 году не могли предвидеть дальнейшего развития России. Трудно было в тот момент себе представить, что пройдет немного времени, и главные проблемы отечественной прессы будут уже лежать не столько в сфере идеологии, сколько в сфере экономики, что рыночные отношения начнут диктовать развитию информационных процессов в стране свою волю.

Не удивительно, что в такой обстановке политические и экономические группировки стали вести ожесточенные информационные войны за власть и собственность. В поле их интересов оказались средства массовой коммуникации, которые активно использовались как оружие в борьбе за влияние на общество.

В России отношения между государством и массмедиа переживают важный переходный период развития от «авторитарной свободы» СМК к их «ответственной свободе». Как этот переход осуществится, зависит и от власти, и от средств массовой информации.

Во второй главе «Медиасреда «российского транзита» в демократию» автор не только дает определение медиасреды как совокупности условий, в контексте которых фунционирует медиакультура, но и анализирует трансформационные процессы в данной сфере. Автор исходит из того, что социокультурная среда — категория, которая фиксирует внешнюю реальность, находящуюся на грани «освоенного и неосвоенного мира».

В этой связи термин «российский транзит», введенный политологами, как нельзя лучше подходит для определения переходной ситуации, в условиях которой трансформируется медиасреда.

Этот процесс в России начинается в эпоху «перестройки и гласности», когда массмедиа была отведена главная роль — быть инструментом убеждения. Основу здесь составляла массовая печать (газеты, журналы «Огонек», «Новый мир», «Знамя» и др.), а также ТВ, кино, радио. Атмосфера гласности, бесспорно ослабила оковы партийного контроля и позволила сначала печатным, а затем и электронным СМК двинуться в направлении интеллектуального многообразия и свободы слова.

По мере того, как общество узнавало правду, которую до этого скрывала официальная пропаганда, слабело единство СССР, 'падал престиж КПСС, «реанимировать» который было уже невозможно. В августе 1991 года, в период путча консервативных сил, перед российским обществом встал «гамлетовский» вопрос: «Быль или не быть?». Выбор мог быть только один■ вернуться назад к системе тоталитаризма или пойти по пути демократии.

В решении данного вопроса массмедиа опять-таки сыграли решающую роль И хотя путчисты закрыли все «нелояльные» по отношению к власти СМИ, сработал эффект глобального пространства массмедиа: компьютерные каналы, электронная почта, Интернет. Корреспонденты ведущих мировых теле — и радиосетей (Би-би-си, Си-эн-эн и др.) в прямом эфире освещали происходящие в Москве события. Медиа создали и имидж нового российского лидера — первого Президента России.

Во второй главе автор концентрирует внимание на показателях трансформации медиасреды в постсоветский период. Основными из них стали:

1) деидеологизация (ликвидация партийного контроля) медиакультуры;

2) появление в стране негосударственных изданий и телерадиокомпаний;

3) демассификация печатных СМК, обусловленная внедрением новых информационных технологий.

Рассматривая медиасреду российского «транзита в демократию», автор сосредоточил внимание на четырех составляющих этого процесса. В первом параграфе второй главы речь идет о трансформации издательской системы и массовой печати. Автор концентрирует внимание на следующих особенностях'

1. Издательская система выросла количественно. Так в 2001 году число издательств в стране превысило 15 тысяч (для сравнения- в СССР по данным 1990 года их насчитывалось всего 280). Издательские организации функционируют почти в 300 городах России, причем в 30 городах их свыше 20, а в некоторых (к примеру, в Екатеринбурге, Новосибирске, Уфе) — около 1001.

2. Характерной чертой издательской системы является, то, что она стала преимущественно негосударственной — состоящей из множества мелких и средних предприятий.

3. Новые условия вызывали необходимость активного использования в издательской практике форм и методов хозяйствования, свойственных рыночной экономике: маркетинга, менеджмента, логистики и др.

4. Тиражи книг, журналов, газетных изданий в стране резко упали в 1990-е годы, из-за перехода к горизонтальной модели, ориентированной на рыночные отношения.

5. Еще одной особенностью развития печати в период российской модернизации стала ее дифференциация не только по территориальному признаку (общероссийские издания — региональная печать), но и по профессиональной направленности (деловая пресса, рекламная пресса, аграрная пресса, социокультурные издания и т.д.) возрастным и тендерным особенностям (детская и юношеская пресса, издания по тендерному типу, для разных субкультур и т.п.)

1 См : Новая российская энциклопедия в 12 т.т./Под ред. А Д Некипелова. Т 1. М ,2004 С 694

17

6. В эпоху формирования новой медиасреды появилась и религиозная печать, история которой ведет отсчет с 1990 года, когда был принят Закон РФ «О свободе совести и религиозных организациях». Впервые после 1917 года религиозные организации получили права юридических лиц, возможность самостоятельно заниматься издательской деятельностью, а также вести независимую от государства информационную политику.

Специфика современной религиозной печати состоит в том, что она в полной мере отражает существующий в обществе духовный плюрализм. Кроме христианской периодики, которая представляет различные церкви и существующие вокруг каждой из них религиозные течения, выходят издания других традиционных для России конфессий — ислама, буддизма, иудаизма, а также нетрадиционных религиозных организаций. Особое место занимает печать Русской Православной Церкви. В ее становлении и развитии используется богатый опыт издательской деятельности РПЦ XIX века.

Во втором параграфе второй главы автор анализирует процессы расширения теле- и радиопространства России, обращая особое внимание на то, что в начале 1990-х годов в теле— и радиовещании России происходят радикальные структурно-функциональные изменения. Легализация различных форм собственности и предоставления широкой свободы слова привели к настоящему буму в развитии телерадиовещания, созданию «пестрого» телерадиоландшафта. В 1990 — 2001 только число телеканалов всех уровней возросло с 200 до 15001. Основные тенденции развития телерадиовещания в 1990-е годы — реорганизация государственного телерадиовещания и становление коммерческого вещания.

Реорганизация государственного вещания началась с создания в 1990—1991 годах Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании (ВГТРК), составившей альтернативу Гостелерадио СССР.

После распада Советского Союза было упразднено Гостелерадио СССР и на его основе организована федеральная Российская государственная телевизионная и радиовещательная компания (РГТРК) «Останкино» и 88 региональных государственных телекомпаний. Для управления телерадиовещанием была создана Федеральная служба телевидения и радиовещания. В 1994 году 1-й канал был передан телекомпании ОРТ (Общественное российское телевидение), акции которой распределились между государством (51%) и крупными коммерческими банками.

Новый период в системе государственного телерадиовещания начался в 1998 году, когда по Указу Президента РФ был создан Единый производственно-технологический комплекс (ЕПТК) ВГТРК, в который вошли два федеральных телеканала («Россия» и «Культура»), четыре федеральные радиостанции («Радио России», «Маяк», «Юность», «Орфей»), международное радиовещание («Голос России») и 92 региональные ГТРК. Кроме того, ЕПТК ВГТРК объединил все радиотелепередающие центры федерального и регионального уровней. Эти меры имели целью укрепление российской государственности через единую

1 См Там же

координацию информационного пространства электронных СМИ из центра и проведение централизованной кадровой политики. В 1999 была расформирована Федеральная служба телевидения и радиовещания, а ее функции переданы Министерству РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций (с 2004 года появилось объединенное Министерство культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации).

Данные, приведенные А. Шариковым в Новой Российской энциклопедии (Т.1, М., 2004) свидетельствуют о том, что к 2001 году государственный сектор телерадиовещания России объединял около 110 телеканалов и 120 радиостанций (соответственно 7% и 11% от общего числа телеканалов и радиостанций). Однако по охвату населения вещанием лидируют именно государственные телеканалы и радиостанции.

В 1990-е годы в России стремительно растет количество коммерческих телеканалов и радиостанций. В 2002 году в РФ насчитывалось около 1400 коммерческих телеканалов и более 1000 коммерческих радиостанций. Крупнейшие телеканалы федерального уровня: НТВ, СТС, ТНТ, REN-TB, ACT, крупнейшие радиостанции «Русское радио», «Радио ретро», «Авторадио», «Хит-FM», «Эхо Москвы» и др.

Еще одной приметой времени, как отмечает автор, стало появление в России медиахолдингов — групп предприятий, имеющих общих владельцев (крупнейшим был «Мост-Медиа», объединявший телеканалы НТВ, ТНТ, систему спутникового телевидения НТВ плюс, радиостанцию «Эхо Москвы» и ряд периодических изданий). В значительной мере возникновение медиахолдингов связано с появлением олигархов — крупных магнатов, стремившихся оказывать через медиа сильное политическое влияние на общество.

В третьем параграфе второй главы «Социальная роль массмедиа и доверие общества к ним» автор, опираясь на данные исследований ВЦИОМ и Московской МедиаЛаборатории, проведенных в 2000, 2004 и 2005 годах, выделяет приоритетность телевидения у россиян по сравнению с потреблением других средств массовой коммуникации. Приведенные ВЦИОМ цифры ежедневного потребления СМК (ТВ — 91%, РВ — 68%, чтение газет — 24%, просмотр видеофильмов — 7%, чтение журналов, книг — 4%) свидетельствуют о том, что освободившуюся после спада печатного бума социально-коммуникативную нишу прочно занял телеэкран.

Телепросмотр, по мнению автора, не только замещает активную политическую жизнь пассивным просмотром теленовостей. Телевидение «протезирует» и многие другие несостоявшиеся формы гражданского участия, социальной солидарности (клубы по интересам, ассоциации и союзы разного рода, формы самоорганизации потребительского или досугового поведения, наконец, реальные политические партии), создавая целые сферы чисто визуальной чужой жизни, виртуально-телевизионной реальности, которая завораживает зрителей своей доступностью, иллюзией присутствия. Разыгрывая различные ситуации, инсценируя сюжетные коллизии, ТВ воспроизводит весь круг представлений и ценностей, значимых сегодня для сообщества россиян в целом, выступает своего рода «живым календарем» ритуалов социального единства и сопричастности.

По данным ВЦИОМ, приводимым в работе, ведущая роль в этом процессе принадлежит «новостям» которые составляют смысловой стержень телемира: автор отмечает, что конструкция телереальности держится на нескольких смысловых компонентах:

• рассказы о сегодняшних событиях;

• телевизионные фильмы;

• интерактивные игры, включающие зрителя в свой виртуальный мир;

• концерты, представленные символической фигурой певца, музыканта или ансамбля.

Пробуя ответить на вопрос «Что раздражает россиян на телеэкране?», автор приводит данные исследований московской Медиалаборатории, проведенных совместно с социологическим центром вРК-Русь.

Наиболее сильными раздражителями из списка, предложенного респондентам в массовом опросе (выборка составила 2200 россиян), оказались: реклама, сцены насилия, обилие зарубежной продукции, катастрофизм в новостях, некорректная политическая пропаганда, образцы дурного поведения, исковерканный язык, искаженная реальность, неуважение к истории, нарушение законов'.

Каналов, фактически не раздражающих ни телезрителей, ни общественных экспертов, оказалось только два: «Культура» и «Спорт».

Выводы, к которым на основе анализа приходит автор, заключается в следующем:

1. Существует острая проблема гармонизации отношений между телевидением и обществом.

2. Для этого необходимо сразу на нескольких уровнях наладить механизмы социального контроля за деятельностью телевидения, используя прежде всего, возможности формирующейся Общественной палаты, законодательные ограничения и самоограничения самих телеканалов.

3. Позитивным фактором является прежде всего, создание русской версии «Евроньюс», дающей возможность знакомиться со спецификой более объективной информации.

4. Что касается плюсов и минусов развлекательной продукции, то ей в определенной степени противостоит канал «Культура», открывая доступ широкой аудитории к произведениям высокого класса. Программы этого телеканала (несмотря на относительно небольшую зрительскую аудиторию) являются одним из серьезных достижений нашего телевидения.

5. Что касается крупных информационных агентств (ИТАР-ТАСС, ИНТЕРФАКС, РИА «Вести» и др.), то при всех своих различиях они являются настоящими медиаконцернами, важнейшими структурными единицами новой медиасреды, включающими Россию в глобальный контекст, сосуществующий с западными моделями развития медиаиндустрии и медиакультуры, гарантирующий гражданам политический плюрализм.

' См : Шариков А В Фактор злоста//Телецентр, № 5 (7), М., 2004. С. 26.

20

В третьей главе «Глобальная медиасреда и ее влияние на социум» автор концентрирует внимание на целом блоке проблем, связанных с созданием единого мирового информационного пространства. В первом параграфе данной главы «Экран и аудиовизуальные коммуникации» объектом исследования стала экранная культура, как феномен XX века. Автор отмечает, что взаимодействуя со сложными и противоречивыми социальными процессами, экран сыграл решающую роль в демократизации культуры и в появлении ее новых форм В результате изменилась социально-культурная ситуация в целом, трансформировалась медиасреда — сначала на Западе, а затем и в России.

Развитие аудиовизуальной коммуникации и экранных искусств представляет собой комплексную проблему, поскольку включает факторы и экономические, и технические (развитие новых информационных технологий), и социокультурные, художественные, которые тесно переплетаются между собой.

С понятием «экранная культура» связаны не только кино, телевидение, видео, DVD. Экран, в том числе и дисплей компьютера, вбирая в себя аудиовизуально-образные возможности кинематографа, телевидения и видео, дополняя и трансформируя их, становится материальным носителем нового типа культуры во всех ее формах: информационной, художественной и научной.

С теоретической точки зрения экранная культура типологически соотносится с привычной нам письменной (книжной) культурой, с другой — является продуктом ее эволюции.

В книге, о чем бы она ни рассказывала, повествование вытягивается в книжную строчку, поскольку основано на «линейном языке» письменности. Появление на книжной странице иллюстрации являет уже новое качество этой страницы (и книги в целом). В данном случае линейный язык письменности сочетается с языком изобразительного искусства (визуального).

«Ожившая» страница превратилась в экран, который затем стал таким же атрибутом повседневной культуры, каким уже давно была книга. Таким образом, культура компьютерной страницы есть не что иное, как трансформированная книжная культура, определенный итог эволюции книги.

Автор подчеркивает, что новизна экранных форм моделирования оборачивается качественно иными социокультурными изменениями Так, принципиально важное для «компьютерной книги» и культурологически глубокое понятие «диалога все чаще подменяется не понятием «взаимодействие», а термином «интерактивность». В культурологии уже появилось понятие «полилога» (широкого обмена смыслами, значениями, в которые вступает каждый новый автор и каждый новый текст) и «интертекста» (взаимодействие между текстами), которые поднимают на качественно новую ступень бахтинскую полифонию. Компьютер благодаря наличию информационных сетей становится важнейшей составной частью глобального полилога, в перспективе — новым динамизированным способом существования самой медиакультуры

Экранная культура — это новый тип общения, основанный на возможностях свободного выхода личности в «информационное пространство».

Автор доказывает, что у экранной (аудиовизуальной) культуры свой «язык», своя «знаковая» система, тесно связанная с техникой, и что при всей разнице

средств аудиовизуальных коммуникаций (цифровое кино, кабельное и спутниковое ТВ, видеокассеты, DVD, дисплей компьютера и т.д.) их семиотический потенциал в общем-то один.

Рассмотрев, таким образом, специфику становления и развития экранной, то есть аудиовизуальной культуры, являющейся формой духовного (творческого) и материального (технического) производства, автор констатирует, что этот тип культуры, имеющий еще одно определение, — электронная культура, — лидирует в глобальном медиапространстве, оказывая существенное воздействие на социум. Среди наиболее «действенных» по степени влияния на аудиторию — телевидение, компьютерные технологии и развивающаяся сеть Интернет.

На первое место в информационную эпоху (и не только в России) вышло телевидение. Под влиянием «телемагии» начинает формироваться так называемое «экранное поколение». Не случайно телевидение социологи и педагогики склонны считать в последние десятилетия «главным учителем жизни» (3.2,1.).

Особую роль играет в последние годы «интерактивное» телевидение, то есть телевидение, основанное на взаимодействии зрителя с телеэкраном, на активном вторжении зрителя в то, что он видит на мониторе. Интерактивное телевидение включает в себя игровые формы.

Телевизионные игры, в отличие от компьютерных игр, составляют часть телевизионного представления. Здесь есть «играющие» и есть «зрители». Если разного рода представления, хеппенинги можно отнести к художественному творчеству, искусству, то телеигры уже выходят за пределы художественного творчества, они представляют что-то, в чем есть элемент искусства и элементы неискусства. Они принадлежат миру игры и в том широком смысле, в котором об этом писал Й. Хайзенга, и в том узком смысле, в котором игровое начало присуще именно данному телевизионному жанру.

Особую роль в электронной культуре играют телесериалы (TBC), как самое массовое по охвату аудитории зрелище со своим «языком», своим «текстом». Анализируя специфику телесериала, автор доказывает, что в каком-то смысле язык TBC — это язык исследования проблемы общего и специфичного через постоянную модификацию представлений человека о своем окружении путем сопоставления реальности и псевдореальности.'

Сети действия и взаимодействия реальности и псевдореальности переплетаются в реципиенте, который, в свою очередь, оказавшись втянутым в текст TBC, погружается в состояние «ожидания» результата данного процесса.

Телесериал сопоставим с таким же мощным явлением современной электронной культуры, как реклама — еще одна разновидность мифомышления в массовом сознании и составная часть так называемой «клип-культуры».

Коммуникаторы, создающие рекламу, часто используют для этого общие средства и технологии, которыми располагает массовая культура: популярную музыку, популярные образы ТВ-сериала. ТВ-сериал использует многие проверенные механизмы рекламы, ее налаженные связи с потребителем, ее приемы воздействия на реципиента, такие как референтность, конкретизация в подаче информации, выраженной в лаконичности языка, апелляция к

потребностям, ориентированность на запросы реципиента, т.е. выстраивание отношений по закону рынка — «спрос-предложение».

Вторым мощным фактором электронной культуры является компьютерный интеллект и всевластие «виртуальнойреальности».

Как подчеркивает автор, реальность современного мира такова, что компьютерные технологии, компьютерная почта, компьютерные игры, кибер-медиа, компьютерные удовольствия, компьютерная боль все более внедряются, заставляя психологов и социологов говорить о всевластии «виртуальной реальности».

Так, Н. Луман в книге «Реальность массмедиа» говорит о гипертрофии нового и интересного в массмедийной реальности, что привлечение внимания постоянно требует все новых «новостей», т.е., развиваясь по логике сенсаций, они дают то, что отсутствует в реальности.1 Все чаще раздаются голоса о наступлении новой идеологии «технофундаментализма», выделяется даже новая форма насилия — «виртуальное насилие».

«Компьютеризация», по мнению автора, вызывает неоднозначные реакции: излишнюю драматизацию негативных последствий (разрушение «традиционных форм» социализации и индивидуализации, унификацию культурных различий, зависимость от иностранных производителей, отказ от духовности и т. д.) у одних и оптимистический пафос, питающий надежду на скорое решение ряда проблем, — у других. Последние часто с появлением компьютеров начинают отсчитывать настоящее время и с «электронной модернизацией» связывать будущее.

Автору близка точка зрения американского социолога М. Кастельса, утверждающего, что мы живем в условиях особой электронной культуры, которая «является виртуальной, поскольку строится, главным образом, на виртуальных процессах коммуникаций, управляемых электроникой. Она является реальной (а не воображаемой), потому что это наша фундаментальная действительность, физическая основа, с опорой на которую мы планируем свою жизнь.. , участвуем в трудовом процессе, связываемся с другими людьми, отыскиваем нужную информацию, формируем свое мнение, занимаемся политической деятельностью и лелеем свои мечты. Эта виртуальность и есть наша реальность. Вот что отличает культуру информационной эпохи: именно через виртуальность мы в основном и производим наше творение смысла».2

Создаваемая процессом виртуализации неосфера, как более высокое состояние ноосферы, — это продукт новой коммуникационной системы, основанной на сетевой, цифровой интеграции множества видов коммуникаций, состоявшей из совокупности образных миров. Таким образом, составляющими информационной эпохи являются: электронная революция, медиальная коммуникация и глобальная связанность. Пространством «свободной коммуникации» стал Интернет — сетевые технологии, которые привели к формированию глобальной медиасреды. Это третий приоритетный фактор электронной культуры.

1 Луман Н. Реальность массмедиа. М., 2005.

2 Кастельс М. Галактика Интернет. Екатеринбург, 2004. С. 237.

Интернет стал средством общемирового вещания, механизмом распространения информации, а также средой для сотрудничества и общения людей, охватывающей весь земной шар. В отличие от радио— и телевещания, основной функцией которых стало производство и распространение массовой информации, Интернет оказался средой для коммуникации в более широком смысле слова, включающей межличностную и публичную формы общения, как индивидуальную, так и групповую.

Интернет — полифункциональная система. Главными его функциями являются:

— социальная, приводящая к образованию новых форм коммуникативного поведения в среде, где господствуют горизонтальные связи и отсутствуют территориальные, иерархические и временные границы.

— информационная, особенность которой заключается в том, что информационные контакты протекают в режиме открытости и общедоступности.

— экономическая, направленная на получение коммерческой прибыли и проявляющаяся в чрезвычайно эффективном воздействии на глобальную информационную инфраструктуру и стимулирующая ее дальнейшее развитие.

Отмечая особую роль сети Интернет в создании глобальной медиасреды и ее влиянии на социум, автор констатирует:

1. Российский Интернет-каталог «@Rus» fwww.au.ru') содержит весьма полные данные о средствах массовой информации России, распространяемых в среде Интернета.

2. Что касается российских средств массовой информации в Интернете, то их следует различать по их генезису. Так, одни возникли в результате эволюции традиционных СМИ, которые пополнились web-страницами, или электронными версиями своих печатных радио— и телевыпусков. Другие, напротив, возникли непосредственно на базе сетевых технологий и функционируют исключительно в среде Интернета. Такие СМИ называют сетевыми, электронными или Web-известиями. «Газета.Ру» (www.eazeta.ru'). «Zhurnal.RU»' (www.zhurnal.ru) — характерные примеры последних.

3. Сегодня российский рынок Интернет-услуг считается одним из самых дорогих в мире. В отличие от многих стран, где Интернет имеет государственные дотации, в России он до сих пор не получает серьезной поддержки от государства и не имеет налоговых льгот, как другие СМИ, поэтому почти все провайдеры занимаются коммерческой деятельностью и продают свои услуги по весьма высоким ценам.

4. В настоящее время государственная программа реализуется в научных и образовательных учреждениях, однако и там, как правило, требуются дополнительные дотации в виде грантов или целевых инвестиций.

5. Вместе с тем Интернет — это и явление культуры, оказавшее влияние на политику и сферу коммуникаций. Проблеме разнообразия культур в сети Интернет, его сохранения и использовании при создании обществ знаний посвящена Всеобщая декларация ЮНЕСКО «О культурном разнообразии».

6. Особое место в условиях кардинального изменения принципов мироустройства занимает вопрос обеспечения национальной безопасности.

Как отмечается в Доктрине информационной безопасности России (2000), национальная безопасность Российской Федерации существенным образом зависит от обеспечения информационной безопасности, и в ходе развития технического прогресса эта зависимость будет возрастать. Это связано с тем, что информация стала инструментом власти.

Вот почему такую роль в мире приобретает ноополитика — форма политического руководства, необходимая для взаимодействия с ноосферой.

В третьем параграфе третьей главы «Бытие искусства в киберпространстве мупьтимедиальности» автор поднимает одну из краеугольных в эстетике и культурологии XX века проблем.

Дело в том, что киберпространство заставляет задуматься о бытии искусства в связи с прорывом в его сферу новых технологий. Речь идет о специфических отношениях между визуальным искусством и «визуализацией» искусства, обусловленных соединением художественного творчества и техники.

Первым это отметил В. Беньямин, называя «аурой» то, что теряет произведение искусства в эпоху технического воспроизводства. Упадок ауры, по Беньямину, связан с развитием не только технических средств, но и соответствующих социальных потребностей: сделать культуру более доступной для «масс», приобщив их к культурным ценностям. Последнее неизбежно связано с трансформацией статуса культурной ценности и забвением традиций. Фотография, кино, радио и газеты разрушают ауру вещей и являются предвестниками кризиса традиционных форм:-живописи, театра и литературы. Новые технологии способствуют формированию «массовости» искусства, а значит, унифицированности «масс».1

Развивая идеи В. Беньямина, Т. Адорно и Э. Хоркхаймер разрабатывали концепцию «индустрии культуры», согласно которой культура к середине XX века превратилась в одну из областей индустрии, подчиняясь, подобно другим ее областям, законам монополий.

Что касается техники, то по утверждению Г. Маркузе, она «ограничивает всю культуру», так как «проектирует историческую тотальность — мир».2

В связи с «оцифровкой» творчества возникает целый ряд вопросов, на которые нет однозначных ответов. Разрушат ли эти технологии более традиционную практику репрезентации? Понятно, что они их не заменяют. Художники продолжают писать, но новые технологии породили и новаторские следствия. Искусство все больше становится новой инженерной наукой, разрываясь между моделью «киберкультуры» и различными экспериментами, которые она допускает.

Каков же тогда статус техноарта не только в системе технологической эволюции, но и в более общих формах социализации? Нет ли риска в том, что изобразительное искусство перестанут рассматривать как некий раритет, а его промышленное распространение на CD-Roraax или DVD приведет к некоей «поточной модели» в соответствии с требования арт-рынка?

1 Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости М., ¡966.

3 Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994. С 303.

По мнению К. Фегельсона, техиоарт «является функцией интересов публики, но остается маргинальным в системе официальных норм...'

Этот процесс, по мнению автора, коснулся не только изобразительного искусства, но и литературы, кинематографа (исключением здесь является анимация), театра. Впрочем, в выигрыше оказываются музыка, вокал, эстрада.

Самый спорный вопрос — является ли искусством то, что родилось в мультимедиальной среде, в киберпространстве? Однозначного ответа здесь нет.

Вот почему автор вслед за А. Генисом делает вывод о том, что в киберпространстве с искусством происходят «судьбоносные метаморфозы». Главная из них — это переориентация:

— с произведения на процесс;

— с художника на потребителя;

— с искусства на ритуал (технику);

— с личности на медиакультуру;

— с вечности на настоящее;

— с шедевра на среду2.

В четвертом параграфе третьей главы автор концентрирует внимание на многообразии культур и поиске новой идентичности.

Отдельными аспектами данной проблемы являются вопросы «сохранения национальной идентичности в коммуникативном пространстве», «диалог культур» и «культурный плюрализм», «интерпретация культурного наследия», «риски и альтернативы будущего культуры», «возможность существования единой мировой культуры», «формирование современной модели культурной политики в России» и др.

Тема культурного многообразия, взаимодействия культур в условиях глобализации сегодня широко обсуждается как на государственном, так и общественно-политическом уровнях, в том числе и в научной сфере.3

Автор пробует взглянуть на эту проблему в контексте модернизационных процессов, рассматривая ее на глобальном уровне становления информационного (гражданского) общества.

Дело в том, что в связи с социокультурными трансформациями, происходящими в обществе, усиливаются «антиглобалистские» настроения в России и мире в целом. Основные аргументы сторонников этой позиции связаны с привлечением внимания к проблемам, которые несут с собой глобальные процессы. Сегодня общераспространенным стало мнение о том, что глобализация ведет к снижению степени многообразия культур, которое традиционно рассматривается как источник социокультурной эволюции. Вслед за этим следует утверждение об унификации культур. Ее носителем считается массовая культура, развлекательные коммерческие структуры, а основным каналом распространения — СМК. Основная опасность усматривается в том, что благодаря этому из

1 См: Искусство и новые технологии. Спб.: РИИИ, 2001. С. 23.

' Генис А Вавилонская башня. Искусство настоящего времени. М., 1997. с. 231.

' См Культурное разнообразие, развитие и глобализация. По результатам дискуссии «круглого стола»/под ред. К. Разлогова. М., 2003.

культуры уходят ее локально-специфичные, «народные» формы. Обычно такого рода рассуждения завершаются выводом о том, что глобализация с необходимостью предполагает насильственную интеграцию социокультурных единиц разного масштаба в общую унифицирующую систему, мешающую их культурной самобытности. Таковы общие направления аргументации антиглобалистов.

Целый ряд негативных последствий глобализации усматривается и в экономической сфере. Так, общим местом стало представление о том, что транснациональные корпорации способствуют увеличению степени экономического неравенства в мировом масштабе.

По мнению автора, источник перечисленных выше проблем не в том, что глобальные процессы унифицируют социокультурную жизнь, снижая меру ее адаптационного необходимого разнообразия. Скорее их следует связывать с низкой степенью освоенности изменений, происходящих в современном мире, и с уровнем организации связей людей с окружением, не соответствующим его состоянию. В такой ситуации правомерно говорить о необходимости примирения распространяющихся глобальных процессов, с одной стороны, и сепаратистских устремлений — с другой; унификации одних культурных характеристик и диверсификации других. Решение такого рода проблем предполагает необходимость рационально организованной, целенаправленной деятельности, которую следует осуществлять в рамках социокультурной политики государств.

Мультимедийные средства активизируют «диалог культур». А сам процесс мирового культурного пространства только и возможен при наличии и достаточной распространенности более или менее развитых национальных культур.

Для того чтобы дать объективную оценку ситуации, необходимо выявить возникающие в этой связи проблемы, используя механизмы культурной политики. К этому призывает и Всеобщая декларация ЮНЕСКО о культурном разнообразии, видя в сохранении этнических культур одно из важных условий выживания человечества. Идея сохранения культурной самобытности — это свидетельство отказа от активной экспансии чужих ценностей, образа и стиля жизни и приглашение всех стран к диалогу.

Вот почему в условиях глобализации для понимания и диалога разных культур автор считает возможной духовою модернизацию, выработку новой системы ценностей для достижения цивилизационного синтеза при сохранении культурного плюрализма. Это дает возможность выйти за пределы стереотипов и догм «закрытых» культур, во многом мешающих различным странам и народом справиться с такими глобальными проблемами, как нищета и голод, неграмотность и низкий уровень здравоохранения.

Диалог, основанный на плюрализме и партнерстве, признании равенства культур становится базовым принципом взаимодействия культур в глобализирующемся мире. Однако сегодня проблема взаимодействия не может быть решена только на основе принятия принципа диалога, так как в условиях глобализации нелинейность и разноуровневость взаимодействий в огромном

спектре межкультурных коммуникаций образует сложную модель полилога культур

Полилог культур в условиях глобализации — это не только взаимодействие по горизонтали, но и взаимодействие по вертикали (национальных и этнических культур), сложные перекрестные связи и т.д. Образующаяся сложная сетевая информационно-коммуникативная система — это не диалог между двумя культурами, а взаимодействие по сетевому принципу множества разных культур Поэтому полилог культур представляется как парадигмальная перспектива, преодолевающая ограниченность и уязвимость стратегии диалогической.

На расширение информационных потоков, репрезентирующих культуру в сетевом киберпространстве, указывают исследователи многих стран, подчеркивающие особую роль в этом процессе программ и проектов, таких как «Новые информационные технологии», «Электронные публикации, книги и архивы» и др , создания и поддержки специальных сайтов в Интернете, включения проблем выстраивания специализированных культурных сетей в задачи культурной политики. Развитие информационно-коммуникативного пространства рассматривается как дополнительный канал для сохранения и распространения культурного наследия, как стратегическая цель культурной политики разных сообществ.

В главе четвертой «Субъекты медиасреды в условиях становления информационного общества» автор рассматривает весь сложный комплекс проблем, связанных с анализом деятельности субъектов социокультурных преобразований. И, хотя за два десятилетия демократических реформ в российском обществе были проведены радикальные преобразования в экономической, политической и социокультурной сферах, автор солидаризируется с В Кемеровым в том, что «присоединиться к постиндустриальной цивилизации одним рывком нельзя уже потому, что Россия не представляет простой или органической цельности, которой достаточно концентрированного усилия для совершенствования форсированных действий или изменений».1

Анализируя систему управления информационно-коммуникативной сферой, автор исходит из того, что эффективность медиаменеджмента во многом зависит от социально-экономического развития общества, его законодательной базы, политической культуры, взаимодействий государства и бизнеса, а также специфики медиарынка.

В первом параграфе данной главы «Правовая основа медиаменеджмента» автор строит анализ на сравнении российского опыта с мировой практикой, сложившейся в XX веке.

Точкой отсчета в этом вопросе является проект ЮНЕСКО «Декларация о правах человека и верховенстве права в информационном обществе», в котором информационные и коммуникационные технологии (ИКТ) признаются «движущей силой построения информационного общества», способствующей «конвергенции различных средств коммуникации», где заявлено, что осуществление прав и свобод, закрепленных в Конвенции (ЕСНК), должно быть

1 См ■ Кемеров В Е Введение в социальную философию. М., 2000. С 304

28

обеспечено для "всех без исключения, независимо от используемых технических средств».1 Речь идет о создании таких условий, которые должны обеспечить защиту свободы самовыражения и коммуникации в противовес процессам концентрации СМИ.

Рассматривая опыт Запада в данном вопросе, автор отмечает, что в разных странах процессы концентрации СМИ идут по-разному, поэтому используются разные средства борьбы с ней. Так, в США основными средствами являются антитрестовские законы, которые неоднократно использовались американскими судами. В других странах (Франция, Великобритания, Норвегия), несмотря на наличие общего антиконцентрационного законодательства, эти отношения детально регулируются особыми законодательными актами о СМИ.

В России пока нет ни традиции, ни правовой базы для регулирования концентрации средств массовой информации, ведь общеэкономические» регуляторы, в частности антимонопольное законодательство, плохо применимы к такой специфической отрасли, как СМИ. Решением этих вопросов должно было бы заниматься государство, но оно само является крупным медиамонополистом и не заинтересовано в ограничении своего влияния на информационном рынке. Для решения этой проблемы многими российскими экспертами неоднократно предлагалось создать общественный орган, призванный решать вопросы, связанные с функционированием СМИ.

Российское законодательство о средствах массовой информации стало активно развиваться в 1990-х годах, когда был принят целый ряд принципиальных актов, которые сформировали основу информационной политики в стране.

Его ядром является Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации», принятый в декабре 1991 года, который с честью выдержал испытание политическими потрясениями эпохи. Поправки, которые вносились в его текст, были в основном вызваны тем, что развивались и другие отрасли российского права, и это требовало синхронизации норм законов.

В сентябре 1993 году принят Закон Российской Федерации «О государственной тайне», четко обозначивший круг сведений, не подлежащих разглашению в прессе. В феврале 1995 года был принят еще один акт — «Об информации, информатизации и защите информации», в котором создавались правовые гарантии развития информационного пространства России.

Важным документом в этом ряду стал и Закон «О порядке освещения деятельности органов государственной власти в государственных средствах массовой информации».

В 1997 году Президент России подписал Указ «О переходе России к информационному обществу», который положил начало таким специализированным документам, как: «Концепция национальной безопасности Российской Федерации», «Концепция государственной информационной политики», «Концепция внешней политики РФ», «Доктрина информационной безопасности Российской Федерации» (принята в 2000 году). Суть этих

1 См.: Декларация о правах человека и верховенстве права в информационном обществе — М . Рос. комитет Программы ЮНЕСКО «Информация для всех», 2005. — С. 3

документов сводится к тому, что развитие и повсеместное внедрение современных информационных технологий повысили уязвимость общества и государства. В связи с процессом информатизации, охватившим весь мир и основанным на массовом внедрении информационных и компьютерных технологий, расширились как позитивные, так и негативные информационные воздействия не только на отдельного человека, но и общество в целом.

Анализируя перечисленные и другие законопроекты, автор подчеркивает, что законодательная база современной России в сфере средств массовой коммуникации еще не совершенна и продолжает формироваться. Одна из главных проблем заключается в том, что отсутствуют правовые основы для предотвращения монополизации СМИ.

В связи с вступлением России в Совет Европы и предстоящим вступлением в ВТО, возникают также проблемы совместимости российского международного законодательства в информационной сфере. Крайне важна и синхронизация действий с государствами-участниками СНГ.

Во втором параграфе четвертой главы «Государство как «выразитель» общественного интереса», автор выявляет роль государства в праве предоставить всем гражданам возможность доступа к информации, к знаниям, а также свободного участия в культурной жизни и научном прогрессе,

Одной из самых значительных ценностей, связанных с предоставлением информации, создаваемой государственными органами населению, является прозрачность государственного управления и приоритет демократических принципов: равенства, открытости и гласности. Чем больше информации, являющейся общественным достоянием исходит от государственных органов и касается их деятельности, тем меньше вероятность того, что такое общество сможет скрыть случаи беззакония, коррупции или произвола.

Общественное телерадиовещание в его западном варианте в России отсутствует Это отличает систему российских СМИ от системы СМИ развитых демократических стран.

Общественное вещание, как считают многие специалисты в современной России, должно строиться на особом «негосударственном» управлении, на оригинальной схеме финансирования (без опоры на бюджет государства), на механизме общественного контроля.

Важнейшей характеристикой общественного вещания должна быть его политическая нейтральность по отношению к существующим в стране партиям и объединениям. Целью общественного вещания является не пропаганда и манипуляция общественным мнением, а объективная информация.

Другим требованием, которому должно отвечать общественное вещание, является многообразие тематики. Общественное вещание обязано отражать национально-культурное своеобразие страны, удовлетворять интересы населения в различных информационных, религиозных, детских, спортивных, образовательных, развлекательных и т.п. программах, а также обеспечивать защиту детей от демонстрации секса и насилия в дневное время.

Общественный характер вещания гарантируется особым порядком управления общественным вещателем. Руководитель общественного вещателя

назначается не правительством или президентом страны, а так называемой буферной организацией — управляющим органом общественного вещателя (по типу общественного совета АРД в Германии, советом управляющих Би-би-си и т.п.), сформированным по экспертному или представительному принципу.

У сторонников общественного вещания в России есть серьезные оппоненты и не только среди приверженцев государственного патернализма и рыночного регулирования вещательной сферы. Многие скептики утверждают, что в России пока нет реальных условий для создания прессы как общественной службы, поскольку пока не существует развитого гражданского общества.

Однако, по мнению автора, в стране функционируют уже созданные институты демократии.

Во-первых, Россия является членом Совета Европы и обязана следовать европейским стандартам в регулировании медийной сферы. Еще в 1991 году Совет Европы определил, что нельзя полагаться исключительно на рыночные силы при организации общественного вещания. Коммерческие цели противоречат целям служения публичному интересу, поскольку достижение прибыли обещают далеко не все телевизионные программы, в которых нуждается зритель.

Во-вторых, ростки общественного вещания заметны и в реальной практике российских СМИ — в частности, на раннем этапе деятельности ВГТРК, в работе частной телекомпании НТВ (до 1996 года), в практике многих региональных вещательных компаний.

К 2003 году лишь некоторые региональные вещательные компании служили «трибуной публичной дискуссии», представляя широкий спектр мнений и точек зрения.

В-третьих, существует инициативный проект «Закон об общественном телерадиовещании», подготовленный одним из авторов Закона «О средствах массовой информации» М.Федотовым}.

Все это доказывает, что основа для создания общественной сферы вещания есть. Однако, как считает автор, создать идеальную общественную структуру трудно. Причина в том, что государственные монополии с большим трудом поддаются трансформации в автономные, независимые, плюралистические демократические институты.

Однако решать эту проблему необходимо, ибо только от государства, его законодательной и исполнительной власти зависит совершенствование информации, являющейся общественным достоянием.

В третьем параграфе четвертой главы анализируются процессы взаимодействия бизнеса и медиарынка России. Автор подчеркивает, что медиарынок к 2004 году стал внушительным: в стране работают 2240 телекомпаний, 1453 радиостанции, выпускается более 40 тысяч газет и журналов. Эти цифры были приведены Президентом РФ на Всемирном Конгрессе информагентств в сентябре 2004 года. В своем выступлении В. Путин подчеркнул, что массмедиа напрямую влияют «на процессы глобализации, за счет которых

' См.: Федотов М.А. Закон об общественном телерадиовещании. Каким ему быть. Мнение учеиых. Инициативный авторский проект. — М : ФРОТР, 2002

расширяется рынок., растет координация международных усилий во всех сферах нашей жизни».

Анализируя сложившуюся структуру медийного рынка в России, автор рассматривает четыре его уровня, сославшись на оценку известного социолога М. Бочарова.

Первый и важнейший — это электронные СМК, формирующие единое российское информационное пространство. Как правило, они контролируются политизированным капиталом или находятся в собственности государства. К этой группе условно относятся и печатные центральные издания, их значение не так велико, как у всероссийских электронных СМИ Однако для медиа-холдингов они являются необходимым дополнительным инструментом, который весьма эффективен при проведении целевых кампаний.

Второй уровень печатных и электронных СМК составляют коммерческие издания, теле— и радиокомпании. К ним относятся вся деловая периодика, коммерческие теле— и радиостанции, имеющие выход в регионы, но не являющиеся общенациональными.

Третий уровень системы — региональные электронные и печатные СМИ Они, как правило, находятся под контролем местных администраций. Такое положение отражает не только традиционный для России характер взаимоотношений прессы и власти, но и тяжелую экономическую ситуацию, из-за которой пресса регионов по-прежнему нуждается в поддержке органов государственного и муниципального управления.

Четвертым уровнем информационной системы является Интернет. Глобальная коммуникационная среда представляет собой огромный набор каналов информационного воздействия на общественность. Открытие и продвижение корпоративного или личного сайта, неконтролируемое размещение на нем любой информации, неограниченные возможности ее тиражирования — все это делает Интернет эффективным средством связи с общественностью, что и было рассмотрено в предыдущей главе.

Особенность российской ситуации, сложившейся в 1990-е годы, заключается, по мнению автора, в том, что все крупные российские бизнесмены и бизнес-структуры теснейшим образом связаны с государственными институтами, с политической властью в стране. Трудно провести четкую разграничительную линию между частными предпринимателями, независимыми финансистами и промышленниками и органами государственного управления. Хождения во власть и возвращение в частный сектор стали для крупных бизнесменов обыденным явлением, немыслимым для стран с рыночной экономикой и развитой демократией Российский капитал видит в массмедиа не только инструмент воздействия на власть и общество, но и источник колоссальных доходов. Отсюда и характерное для России открытое вмешательство практически всех медиамагнатов в политику.

В этой связи автору представляется интересным проанализировать возможности некоммерческих организаций, что и было предпринято в четвертом параграфе четвертой главы.

Для формирования медиарынка в России, как и для других сегментов промышленного и духовного производства, важна общая экономическая ситуация, тенденции развития бизнеса, предпринимательства, поведение государства, а также степень активности гражданских объединений, их включенность в социальные процессы. В начале XXI века в России развивается «третий сектор» — сектор некоммерческих организаций (НКО). В отличие от «первого сектора», объединяющего государственные и муниципальные организации, и «второго» — частных коммерческих организаций, преследующих извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности, «третий сектор» — это неправительственные некоммерческие организации, которые представляют собой совокупность групп населения и организаций, не стремящихся увеличить свои доходы.

По мнению автора, НКО призваны восполнять упущения государства в обеспечении общественного интереса. Эта функция может выполняться только при наличии отлаженной системы работы со СМИ. В России же связь некоммерческих организаций с прессой пока остается слабой, неэффективной.

Между тем, неправительственные общественные организации играют важную роль в странах развитой демократии. Они участвуют в формировании политики, оказывая давление на правительство или обнародуя аналитическую информацию. НКО способствуют росту гражданской инициативы, активности населения.

Как считает автор, полноценное функционирование некоммерческих организаций требует эффективного менеджмента, одной из составляющих которого является продуманная работа со средствами массовой коммуникации.

Вывод, к которому приходит автор, заключается в том, что НКО должны вести самостоятельную информационную политику, устанавливать прямые контакты с партнерами, спонсорами, грантодателями и др. Только в этом случае они становятся субъектами медиарынка, создавая свою собственную систему СМК, включающую в себя:

1) узкоспециализированные издания (информационные бюллетени, дайджесты, альманахи); 2) общественно-политические издания (газеты, журналы); 3) Интернет (корпоративные сайты) как средство распространения информации о своей деятельности и др.

Поскольку некоммерческие организации являются важным фактором гражданских инициатив, их деятельность, несомненно, способствует формированию системы взаимоотношений в информационном обществе.

Еще одним объектом исследования в данной главе стали «парадоксы» «четвертой власти» (4.5.). Исходя из того, что построение информационного общества — это сложная социально-культурологическая, политическая и экономическая проблема, автор в этом же контексте рассматривает новые задачи журналистики как «четвертой власти» (этот известный термин принадлежит английскому философу XVII века Э. Бэрну).

Парадоксальность современной российской ситуации, по мнению автора, состоит в том, что престиж и потенциал журналистики как «четвертой власти» резко снизился на что указывают итми—иоаеда^уний российско-канадского

I 'ОС НАЦИОНАЛ!,.-,,,, f БИБЛИОТЕКА С. Петербург

•8 N0 акт

проекта (2001 — 2003), инициированного Международным пресс-клубом, МГУ им М. В. Ломоносова и Союзом журналистов РФ 1

1. Глобализации коммуникации изменяет структуру информационных потоков. Идет процесс унификации информации Восприятие людей притупляется, им необходим все более сильный раздражитель.

2 Стандартизация информации ведет к девальвации и снижению доверия к

ней.

3. Интрументализация (или ангажированность) доказывает, что журналистика превращается в сервисную службу, оказывающую услуги своей клиентуре

4 Проблематичной становится достоверность информации, являющейся особо острой для Интернета.

5. Резко возрастают манипулятивные возможности СМИ.

6. Идет процесс политизации прессы, связанный с монополизацией СМИ

Вот почему многие исследователи обеспокоены состоянием современной

российской журналистики Анализу данного вопроса посвящено немало исследований рубежа XX — XXI веков.2

В пятой главе диссертации «Региональные аспекты демократизации медиасреды» автор выделяет социально-культурный потенциал регионов в российской модернизации В первом параграфе главы в центре внимания — две проблемы оптимизация взаимодействия Центра и региона и социокультурный аспект регионализма.

Автор подчеркивает, что регионалистика приобретает особый интерес в связи с процессами глобализации. При этом слово «регион» используется исследователями активно, но без достаточно четкого определения данного понятия. Исходя из культурологического обоснования самого термина, автор отмечает, что в мире доминирует тенденция постепенного перехода от индустриальных регионов как ландшафно-организованных промышленных площадок — к регионам — «средам жизни», в которых качество жизни становится высшей ценностью, а основные социальные процессы связаны с новыми инфраструктурами — информационными, образовательными, экономическими и т.п.

В условиях России глубинная суть региональной проблематики заключается в поиске ответа на вопрос о стратегиях развития государства. Существуют два ответа на этот вопрос. Первый заключается в утверждении, что развитие может быть только на уровне страны в целом. Там, на федеральном уровне, разрабатываются программы, глобальные планы и стратегии, а задача региона — найти свое место внутри этих глобальных программ развития. Эту позицию отстаивают федеральные органы власти.

1 См • Становление СМИ в России как инструмента демократии политика государства и частных корпораций. М., 2003 С. 84 98

1 Речь идет о работах Богданова В , Борецкого А, Вартановой Е , Дзялошинского И., Долговой Ю, Егорова В , Засурского Я, Иларионовой Т, Муратова С., Ковалевой М, Кузнецова Г.,

Лившица В., Лозовского Б , Ненашева М., Олешко В., Прохорова Е, Шарикова А., Юшхявичуса Г. и др.

Второй ответ — именно регионы являются субъектами развития. Федеральная власть лишь координирует региональные программы.

За годы реформ, особенно после 1991 года, происходил процесс законодательного оформления регионализма Стабилизирующим фактором стало подписание в марте 1992 года подавляющим большинством субъектов Российской Федерации Федеративного Договора, разграничившего предметы ведения и полномочия между центральными органами власти и субъектами Федерации

В этот же период, по мнению автора, четко обозначился социально-культурный аспект регионализма Отсутствие стандартизованных механизмов перехода из одного статуса в другой и готовых идеологических клише, которых ожидали от федерального центра, вынудило каждый регион опираться исключительно на собственные возможности. И если национальные автономии к тому времени накопили какой-то опыт осознания своей этнической и культурной самобытности, то у краев и областей его не было. Им предстояло начинать практически с нуля, в лучшем случае опираясь на крайне скудный багаж региональной мифологии.

Одна из таких мифологем — противопоставленность федеральному центру в рамках оппозиции: регион как полюс порядка — центр как полюс хаоса.

Следует отметить, что процесс создания в 2000 году управленческих округов, как новой вертикали власти, крепко ударил не только по амбициям региональной элиты, но и по региональным мифам, призванным закрепить особый статус субъекта РФ или его административного центра.

Еще одной проблемой регионалистики является взаимоотношение власти и массмедиа (5.1.2,). Исследование выявило три разновидности этих взаимоотношений:

а) квазисоветские — традиционно сложившиеся в советский период способы взаимоотношений власти и прессы, перенесенные в наше время после небольшого ретуширования, но не претерпевшие существенных изменений с целевой или функциональной точки зрения;

б) инновационные — новые, не использовавшиеся или крайне редко применявшиеся в советский период методы взаимодействия, появление которых стало возможным в связи с приходом к руководству регионами новых людей, получивший специальное образование и навыки взаимодействия с прессой.

К инновационным методам взаимодействия можно отнести конкурсы, объявляемые властью, различные формы социального заказа, договоры на информационное обслуживание власти.

в) мутантные — такие формы взаимодействия, которые объединяют в себе особенности первых двух видов, когда в основе лежит некий квазисоветский вариант сотрудничества, мутированный так, чтобы обладать внешними (но не содержательными внутренними) свойствами, характерными для инновационных методов.

Главный вывод из вышесказанного: для того чтобы перейти от моделей подчинения и противостояния к модели социального партнерства, необходимо существенно повысить «прозрачность» всех процессов: экономических, политических, социальных, информационных. Подлинный диалог, подлинное

партнерство, подлинное доверие возможны только в атмосфере информационной открытости. Успешность борьбы за свободу и независимость прессы напрямую зависит от способности журналистского сообщества объединиться с правозащитным сообществом - и структурами гражданского общества. Определенные функции такого союза в ряде территорий России берут на себя Советы при полномочных представителях Президента РФ.

Объектом исследования процессов трансформации региональной медиасреды в диссертации стал Уральский регион, переживший свои вехи информационной революции.

Здесь проживает около 25 миллионов человек; численность Уральского федерального округа вдвое меньше — 12,5 миллионов человек (8,7% от общей численности населения России). Из них городского — 80,1%, сельского — 19,9%. Самые крупные города с населением более миллиона человек: Екатеринбург и Челябинск. Уральский регион является типично российской территорией и по этническим характеристикам. Здесь проживает более 20 народностей России, из них около 80% русских, до 10% — татаро-башкирское население. На территории ХМАО и ЯНАО до 6% приходится на коренные народности — ханты, манси, селькупы, ненцы, которые сохранили свои обычаи и национальный уклад.

Еще одна особенность региона: он находится в глубине Евразийского континента, на границе Европы и Азии, на стыке геополитических интересов — с одной стороны европейского экономического сообщества (стран ЕС и стран Восточной Европы), а с другой — стран Азиатского Тихоокеанского региона и их экономического сообщества.

Возможно, именно этот факт обусловил формирование здесь особого типа «срединной культуры» (термин Н Бердяева), интегрирующей противоречивые, но равно необходимые для условий демократического развития тенденции. Речь идет о противоборстве в процессе модернизации тенденций обновления сложившегося культурного достояния и способов духовной регуляции, уже не соответствующих новым потребностям общества, и сохранения того ценного, что поддерживает жизненно важные функции общества в его многообразной системе жизнедеятельности, это противоречие между необходимостью заимствования современного мирового опыта и сохранения своей самобытности, без которой регион перестает быть субъектом культуры.

Особенностью округа является и то, что он является одним из наиболее богатых минерально-сырьевых и промышленных регионов России. Северные территории (ХМАО, ЯНАО) относятся к Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции, в которой сосредоточено 66,7% запасов нефти и 77,8% газа. На Урале сконцентрированы и гиганты российской промышленности в области черной и цветной металлургии, машиностроения.

Все это, несомненно, повлияло на процесс социальной модернизации Уральского региона как субъекта Российской Федерации и способствовало достаточно быстрой трансформации его медиасреды, что очевидно из раздела 5 2.

В развитии региональных СМИ, как и в целом по России, в 1990-е годы наметились следующие основные тенденции:

1. Чрезвычайная юс политизация, которая привела к тому, что многие газеты и журналы перестали выполнять в должной степени присущие им информационные, просветительские, социокультурные и другие функции.

2. Массовое появление изданий, специализирующихся на освещении вопросов экономической теории и практики, так называемая «деловая пресса».

3. СМИ вошли в сферу интересов крупного бизнеса. Результатом этого стало приобретение прессой определенной самостоятельности и независимости от властей разного уровня и проведение в связи с этим политики, не совпадающей с правительственной; но одновременно — усиление зависимости от рекламы; слияние с крупными промышленными корпорациями; укрепление связей с банками; децентрализация и специализация по социальным группам и интересам и Др.

С созданием в мае 2000 года Уральского федерального округа, как нового федерального института управления, многое меняется в вопросах взаимоотношений СМИ и власти. Кроме того, с 2000 по 2005 годы идет процесс создания единого информационного пространства.

На территории УрФО зарегистрировано 3065 СМИ и издательско-полиграфических центров; из них 1919 СМИ — печатных: 1613 газет, 306 журналов; 1146 электронных, в т.ч. 483 телекомпании, 395 радиоцентров, 127 иных электронных СМИ; 114 информационных агентств.

Анализируя трансформационные процессы в медиасреде Уральского региона, автор особо выделяет потенциал информационно-коммуникативных технологий северных территорий — Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов, наиболее активно функционирующих в глобальной медиасреде.

Это связано не только с тем, что северные округа являются крупнейшими газо- и нефтедобывающими регионами мира, лидирующими среди субъектов Российской Федерации по целому ряду экономических показателей, но и с тем, что здесь развита промышленная и социальная инфраструктура, дающая возможность успешно использовать самые современные информационные ресурсы.

Развитию ИКТ как формы диалога между властью и общественным началом способствует социально-культурная политика администрации ХМАО (Югры) и ЯНАО. Лидирует в вопросах ИКТ, безусловно, Югра, разветвленная сеть телекоммуникаций которой обеспечивает широкий спектр услуг связи. По уровню ИКТ она занимает третье место в стране в номинации «Лучший регион в сфере ИКТ».

Успешному выполнению регионального сегмента программы «Электронная Россия» содействует высокоскоростной доступ в сеть Интернет (это стало объектом анализа в третьем параграфе пятой главы).

Еще одним показателем уральской медиакультуры стала экранная публицистика, которую автор называет метафорой эпохи демократии (5.4.). Речь идет об особой специфике документальных фильмов, поставленных на рубеже XX — XXI веков не только на Свердловской киностудии, но и в ряде уральский телекомпаний. Документальный экран, как говорил когда-то Д. Вертов,

— это «мир без игры», «игры без маски». Информируя и просвещая, анализируя и обобщая, он концентрирует внимание на тех проблемах, которые «в повестку дня» вносит сама жизнь. В этом тождество документалистики с журналистикой как «четвертой властью». Это кино с «человеческим лицом», которое заставляет зрителя сопереживать, думать, дискутировать и прогнозировать; оно способствует диалогу между обществом и властью, творцами и разными специальными группами.

Что еще немаловажно, экранная публицистика формирует совершенно особый тип зрительской аудитории — той которая не будет бездумно смотреть очередной американский боевик или отечественный сериал «про ментов», а той, которая предпочтет кино реалистическое, проблемное, близкое к функции «социальной экспертизы».

Феноменом региональной медиакультуры в постперестроечной России стало фестивальное движение: появление в разных регионах страны многочисленных кино- и телефестивалей В пятом параграфе пятой главы «Особенности регионального фестиваля» автор рассматривает его как фактор интеграции медиапространства и феномен формирования нового общественного сознания.

На Урале самым старшим в этом ряду является фестиваль неигрового кино, проведенный в Свердловске впервые еще в 1988 году, в разгар «перестройки». С 1991 года он стал называться Открытый фестиваль документального кино, который прошел в Екатеринбурге уже шестнадцать раз. Благодаря этому фестивалю неигровое кино стало востребованным и на телевидении Государственные каналы «Культура», «Россия», а также «НТВ» стали показывать документальное кино как «зеркало эпохи» Именно телевидение сегодня является и главным заказчиком, и прокатчиком документальной кинопродукции, что создает абсолютно новую ситуацию.

Кинофестиваль «Новое кино России», впервые проведенный в Екатеринбурге в августе 1995-го, был ориентирован на игровой кинематограф. В статусе «регионального» он оставался вплоть до 1999 года. Расширилась его география- он шел одновременно в пятнадцати городах Свердловской области, становясь все более «массовым» (его аудитория охватывала уже 75 — 80 тысяч зрителей). Фестиваль стал одной из форм поддержки отечественного кино и сохранения духовных традиций общества. Особая роль фестиваля сказалась на работе с детской и подростковой аудиторией, что в конечном итоге привело к созданию уральского регионального фестиваля «Детское кино России»

В 2000 году по инициативе Госкино РФ фестиваль «Новое кино России» получил статус Всероссийского и с тех пор «кочует» по разным регионам страны. В Уральском федеральном округе он проходил не только в Свердловской области, но и в Ханты-Мансийске и Челябинске

Еще одним ярким событием в культурной жизни не только Уральского региона, но и России в целом стало открытие Международного фестиваля кинематографических дебютов «Дух огня», который также проходит в Ханты-Мансийске с января 2003 года. Особенность фестиваля «Дух огня» в том, что его организаторы поставили перед собой трудновыполнимую, но актуальную задачу: выявив лучшее среди молодых дарований, привлечь внимание зрителей к новым

явлениям в мировом кинопроцессе, а также переломить сложившуюся в кинопрокате ситуацию, убрав с наших экранов американскую третьесортную продукцию и стандартно-безликое кинозрелище. Роль этого фестиваля неоспорима не только в формировании кинокультуры зрителей, но и в создании той медиасреды, которая благодатно влияет на общественное сознание.

В фестивальном движении на территории Уральского федерального округа выделяется еще один уникальный российский Фестиваль антропологического фипьма, который известен как «кочующий Северный кинофестиваль». Его герои — аборигенные народы Крайнего Севера и Арктики, в самом образе жизни которых заложена постоянная смена мест проживания. В силу растущей популярности фестиваля его приглашают из города в город, из страны в страну. Он был гостем Ханты-Мансийска, Сургута, Улан-Удэ, Канады, США, дважды (в 1998 и 2004 гг.) проводился в городе Салехарде Ямало-Ненецкого автономного округа.

Гостями и участниками этого уникального фестиваля являются кинематографисты России, Канады,> Германии, Эстонии, расширяя его географические и языковые границы.

Интересен и опыт других региональных фестивалей, проходящих на территориях Урала: «Белые пятна истории Сибири» (Тюмень), «Спасти и сохранить» (Ханты-Мансийск), «Флаэртина» (Пермь). Три года назад родилось региональное продолжение национального телефестиваля — Всероссийский зональный конкурс «ТЭФИ-Регион», который проводится в разных городах.

Феноменология фестиваля, как и кинопублицистики, наглядно демонстрирует эволюцию медиапространства региона, являющегося «малой моделью» большой России. А это — свидетельство КПД медиакультуры в демократической модернизации всей страны.

Объектом исследования в шестой главе стало медиаобразование как фактор социализации личности.

В первом параграфе данной главы автор рассматривает ментальную идентичность молодежи в контексте развития медиакультуры.

Автор исходит из того, что в подростковом и юношеском возрасте происходит усложнение идентификационных социальных и информационных стимулов. По так называемому «показателю когнитивной сложности» психологи определяют возможность молодого человека конструировать социальное поведение на основе многочисленных смысловых параметров, близких или относительно его самого. И здесь информация массмедиа, предлагающая упрощенные схемы социально-психологических ситуаций, унификацию человеческих отношений, оказывается для формирующейся личности весьма разнообразной.

Медиакулыпура основывается на новых символах, моделях, программах, формальных языках, алгоритмах, виртуальных представлениях и воображаемых ландшафтах. Все это предполагает необходимость владения современной «информационной грамотностью». Признаком новой ситуации является скорость, с которой информация накапливается и передается, что стало возможным с появлением информационно-коммуникативных технологий (ИКТ), в частности,

компьютерных систем, сети Интернет, мобильной связи наряду с возросшим использованием ИКТ в традиционных средствах информации, таких как печать, радио, ТВ.

Вот почему столь необходимы «уроки медиаграмотности». Приобщение детей, подростков, юношества к сфере массово-информационного обмена — это важная, актуальная, социально-значимая задача.

В параграфе втором шестой главы автор рассматривает медиаобразование как комплексный процесс. Вопрос о том, что такое медиаобразование, в чем его сущность и характерные особенности, стал в последние годы одним из самых дискуссионных и в педагогической среде, и в сфере журналистики, у политиков и социологов

Казалось бы, в чем проблема, если в стране накоплен опыт медиаобразования, создана профессиональная Ассоциация кинообразования и медиапедагогики России (президент — доктор педагогических наук, профессор А В. Федоров), появились разнообразные научные исследования данного вопроса,' есть специализированный журнал, который издается с января 2005 года.2 Эту идею активно поддерживает ЮНЕСКО через программу «Информация для всех» в России.

Однако вопрос остается открытым, а сам термин «медиаобразование» является в определенной степени неологизмом.

В материалах ЮНЕСКО есть такое определение медиаобразования: «Под медиаобразованием (media edication) следует понимать обучение теории и практическим умениям для овладения современными средствами массовой коммуникации, рассматриваемыми как часть специфической, автономной области знаний в педагогической теории и практике; его следует отличать от использования медиа как вспомогательных средств в преподавании других областей знаний, таких как, например, математика, физика или география».3

Опыт медиаобразования накоплен в нашей стране и за рубежом; функционирует множество школ медиаобразования как педагогического процесса.

По мнению автора, медиаобразование — это комплексный процесс воздействия, в котором участвует несколько наук, включая не только педагогику и психологию, но и культурологию, социологию, политологию, теорию журналистики, экономику, искусствоведческие дисциплины. Сложность в том, что в данном вопросе теория явно отстает от практики, которая зачастую идет как эксперимент в сфере именно педагогической деятельности. По мнению автора, целью медиаобразования является формирование медиакультуры личности, ее социализация.

В третьем параграфе шестой главы автор анализирует концепции медиаобразования, сложившиеся в мировой практике.

1 См работы Баранова О., Вайсфельда И , Зазнобиной Л, Кирилловой Н., Короченского А,

Новиковой А, Пензина С, Поличко Г, Спичкина А., Усова Ю, Федорова А., Хилько Н, Челышевой И., Шарикова А. и др.

! Медиаобразование. Российский журнал истории, теории и практики медиапедагогики. Гл. ред. А В Федоров Таганрог, 2005, № 1-5 J Media Edication. Pans' UNESKO, 1984 С 8

Автор выделяет десять основных теоретических подходов в данной области:

1) Медиаобразование как теория развития критического (демократического) мышления аудитории. Наиболее ярким ее представителем является британский исследователь Л. Мастерман.

2) Медиаобразование как культурологическая теория

Здесь утверждается, что медиа предлагают, а не навязывают интерпретацию медиатекстов. Аудитория всегда находится в процессе диалога с медиатекстами, как своеобразными посредниками.

3) Медиаобразование как социокультурная теория

Теоретическая база здесь культурологическая (необходимость образования как результат развития медиакультуры) и социологическая (как результат осознания в педагогике значимости социальной роли медиа).

4) Семиотическая теория медиаобразования.

Она опирается на труды таких теоретиков, как Р. Барт и К. Метц, Ю. Лотман, Ю. Кристева, В. Библер и М. Ямпольский.

Основным содержанием медиаобразования становятся коды и «грамматика» медиатекста, то есть язык медиа, а педагогической стратегией — обучение правилам декодирования медиатекста, описания его содержания, ассоциаций, особенностей языка и т.д.

5) Эстетическая (художественная) теория медиаобразования

Ее сторонниками являются многие ведущие медиапедагоги России. В этом направлении шел процесс кинообразования в школе и вузе на протяжении 1920-х

— 1980-х годов. Теоретическая база здесь во многом совпадает с культурологической и семиотической теориями медиаобразования.

6) «Практическая» теория медиаобразования

Данный подход известен также под названием «медиаобразование как таблица умножения» (то есть имеется в виду, что практическое умение работать с медиааппаратурой учащимся надо знать так же хорошо, как таблицу умножения).

7) Идеологическая теория медиаобразования

Теоретической базой является идеологическая теория медиа, которая исходит из того, что медиа способны целенаправленно манипулировать общественным мнением, в том числе в интересах того или иного социального класса, религги или нации.

8) Медиаобразование как теория «потребления и удовлетворения»

Теоретической основой здесь служит теория «потребления и

удовлетворения» в области медиа. Имеется в виду, что влияние медиа на аудиторию ограничено, учащиеся могут сами правильно выбрать и оценить медиатекст в соответствии со своими потребностями.

9) «Инъекционная» (предохранительная) теория медиаобразования

Данную теорию часто называют «теорией гражданской защиты» (опять-таки

защиты от негативного воздействия медиа) или теорией «культурных ценностей»

— имеется в виду то, что негативу, пошлости, китчу противоиоставляются «вечные ценности классического культурного наследия».

10) Этическая теория медиаобразования

Теоретической базой здесь является этическая теория медиа. Предполагается, что медиа способны формировать определенные нравственные принципы аудитории (особенно это касается аудитории несовершеннолетней).

В той или иной степени каждая из рассмотренных теорий направлена на развитие медиаграмотности аудитории, ее социокультурного развития и адаптации к новым реалиям жизни

Рассматривая модели российского медиаобразования в формировании медиакультуры личности (четвертый параграф шестой главы), автор отмечает, что в теории и практике медиаобразования не существует единой, принятой во всех странах мира концепции и соответственно терминологии. Как правило, не только национальные научные школы, но и отдельные ученые разных стран предлагают свои варианты ключевых понятий, таких как «медиаобразование», «медиаграмотность» и «медиакультура». Проблемам российского медиаобразования была посвящена первая Всероссийская Интернет-конференция Ассоциации кинообразования и медиапедагогики России, которая прошла в марте 2004 года. В ней приняли участие О. А. Баранов (г. Тверь), С. И. Гудилина (г. Москва), В. В. Гура (г. Таганрог), Н. Б. Кириллова (г. Екатеринбург), А. И. Короченский (г. Ростов-на-Дону), В. А. Монастырский (г. Тамбов), С. Н Пензин (г. Воронеж), Л. В. Усенко (г. Ростов-на-Дону), А. В. Федоров (президент Ассоциации, г. Таганрог), Т. Ф. Шак (г Краснодар), А. В. Шариков (г. Москва).

Итоги Интернет-конференции показали, что медиаобразование сегодня можно разделить на следующие основные направления: 1) медиаобразование будущих профессионалов (журналистов, кинематографистов, редакторов, медиакритиков, менеджеров, продюсеров и тд.); 2) медиаобразование будущих педагогов в университетах и педвузах, в системе ИППК; 3) медиаобразование как составная часть общего образования школьников и студентов, обучающихся в обычных школах, средних специальных учебных заведениях, вузах; 4) медиаобразование в культурно-досуговых центрах; 5) дистанционное медиаобразование с помощью ТВ, РВ, системы Интернет; 6) самостоятельное (непрерывное) медиаобразование, которое может осуществляться в течение всей жизни Эта вопросы изучает единственная в стране кафедра медиаобразования в Таганрогском педагогическом институте'.

В 2003 году при поддержке ЮНЕСКО на факультете журналистики МГУ имени М В. Ломоносова разработан всероссийский модуль медиаобразования, который представляет собой базовую универсальную программу с учетом региональных особенностей. Участниками научно-практической конференции «Медиаобразование в XXI веке» была принята Декларация о совместной деятельности в области медиаобразования на 2004 — 2005 годы.

Как модель открытой медиаобразовательной системы она стала апробироваться на базе Центра медиаобразования, созданного в Южно-Уральском государственном университете в мае 2004 года.

' См : А Федоров, А Новикова, И Челышева, И. Каруна. Медиаграмотность будущих педагогов в свете модернизации образовательного процесса в России. Таганрог, 2004 и другие работы

К уникальным проектам электронного образования, по мнению автора относятся Интернет-сайты Югры «Электронное правительство» и «Электронный гражданин», активно формирующие медиакультуру личности

Вывод, к которому приходит автор, заключается в следующем Одним из важных направлений медиаобразования как основы становления информационного общества может стать открытие в ведущих государственных университетах, педвузах, институтах культуры новой специальности — «Медиалогии», которая позволит объединить в учебном процессе такие дисциплины как «История и теория медиакультуры», «Теория и практика журналистики», «Межкультурные коммуникации», «Медиаобразование», «Основы медиакритики», «Медиаменеджмент» и др Такая комплексная подготовка позволит выпускникам войти в инфосферу полноценными специалистами XXI века: теоретиками и педагогами, менеджерами и социологами, методистами культурно-досуговых центров и экспертами-аналитиками по проблемам массмедиа.

В Заключении работы резюмируются ее основные положения и идеи, определяется научный вклад автора в развитие теории и истории медиакультуры в контексте процессов социальной модернизации

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Книги, монографии

1 Медиакультура'от модерна к постмодерну М.' Академический проект, 2005 28 п.л.

2. Медиасреда российской модернизации М ■ Академический проект, 2005 25 п л 3 Кинометаморфозы. Екатеринбург-Изд-во БКИ, 2002 19,3 п л

4. Классик уральского кино Екатеринбург- Изд-во БКИ, 2005 12,6 п л

5. Менеджмент культуры. Екатеринбург- Изд-во УрГУ, 2004 10 п.л

6 Феномен уральского кино Екатеринбург-ООО «Лазурь», 2003 14 п л

7 Урал социокультурный (в соавторстве) Екатеринбург ГИПП «Уральский рабочий», 2000 11,2 п. л.

8 Экранное искусство в системе гуманитарной подготовки специалистов Екатеринбург: Изд-во СИПИ, 1992. 6,2 п.л.

Учебные пособия

9 Основы киноискусства. Свердловск-Изд-во СГТИ, 1988 4,3 п л

10. Роль кино в процессе обучения и воспитания учащихся системы

профессионально-технического образования. М.: Высшая школа, 1989 2,4 п.л.

11. Теория и практика мирового киноискусства. Екатеринбург: Изд-во ЕГТИ,

1992. 2,8 п.л.

12. Введение в киноведение. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2000. 2,1 п л.

13 Менеджмент культуры. Курс лекций. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2001. 6,6 п.л.

14 Основы медиакультуры. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2004 2,5 п.л.

Статьи, тезисы

15. Экран и молодежь: проблемы общения и досуга//Час досуга. М.: Молодая гвардия, 1986. 0,7 п.л.

16. Мировоззренческие аспекты экранного искусства и его роль в

профессиональной подготовке инженера-педагога. Свердловск: СИПИ, 1987 0,8 п.л.

17. Кино и театр' эволюция форм актерского творчества/Искусство театра. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1987. 1 п.л.

18 Как рассказать о кино?//Информкино. М.: ВТПО «Киноцентр», 1990. 0,3 п.л.

19. Ностальгия по духовности//Кириллова Н. Время. Память. Фильмы. Екатеринбург ВТПО «Киноцентр», 1991. 1,2 п.л.

20. Эстетическое воспитание молодежи средствами киноискусства//Эстетическое

воспитание в техническом вузе/Под ред. Г. С Гунна. М.' Высшая школа, 1991. 1 п.л.

21. Необходимо выжить. По итогам Открытого фестиваля неигрового кино «Россия»//Урал, 1992, № 4. 0,7 п.л.

22. «Провинциальное» кино. Что далыне?//Кино Урала/Под ред. Н. Кирилловой. Екатеринбург, 1993. 0,5 п.л.

23 Киноискусство Раздел (15 статей)//Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург, 1999.1,5 п.л.

24 Радио и ТВ. Раздел (12 статей)// Екатеринбург. Энциклопедия. Е-бург, 2002.

1,2 п.л.

25. Фото киноискусство. Раздел (20 статей)// Екатеринбург. Энциклопедия. -Е-бург, 2002. 2 п.л.

26. Культура российской провинции в условиях модернизации//Культура. Власть

Общество- пути интеграции/Под ред Н. Б. Кирилловой Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2002. 1 п.л.

27 Медиакультура- реальность и перспективы//Культура Власть Общество: пути интеграции. Екатеринбург: УрГУ, 2002.0,3 п.л.

28. Зачем нужна медиакультура?//УрФО. Екатеринбург, 2003, № 8. 0,3 п.л.

29. На экране человек//УрФО. Екатеринбург, 2004, № 9 10. 0,3 п.л

30. Медиакультура в условиях социальной модернизации//Информационная эпоха:

Мир Россия Урал/Под ред Л. Закса. Екатеринбург- Изд-во Гум. ун-та 2004. 0,4 п.л.

31 Виртуальные мифы и реальность новой России//Власть и общество:' региональный аспект взаимодействия Екатеринбург: Изд-во ИРП., 2005. 1 п.л.

32. Медиакультура в эпоху глобализации//Глобальное пространство культуры, СПб- Изд-во СПб-го ун-та, 2005 0,3 п.л.

33. Вызовы информационной эпохи//Наука. Общество. Человек: Вестник УрО РАН. Екатеринбург, 2005, №1.1,4 п.л.

34. Медиаобразование в эпоху социальной модернизации//Педагогика. М, 2005, №5.1 п.л.

35. Медиакультура России в «постмодернизационной революции»//Наука.

Общество. Человек: Вестник УрО РАН Екатеринбург, 2005, № 4. 1 п л.

36. Мифотворчество в медиакультуре/Юбщественные науки и современность. М.,

2005, №5. 1,2 п.л.

37. Медиакультура как объект исследования//Известия Уральского

государственного университета. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2005, № 35. 1 п.л.

38. Медиакультура как среда российской модернизации//Электронная Россия/Под ред. К. Э. Разлогова. М.: Изд-во РИК, 2005. 0,5 п.л. (в печати).

39. Медиасреда российской модернизации: между прошлым и будущим//Между прошлым и будущим: социальные отношения, ценности и институты в изменяющейся России/Под ред. Л. Закса Екатеринбург: Изд-во Гум. ун-та, 2005. 0,3 п.л.

40. Информационная культура гражданского общества//УрФО, 2005, № 5 6. 0,3 п.л.

41. От медиаобразования — к медиакультуре/Медиаобразование. Таганрог, 2005, № 5. 0,3 п.л.

42. Свердловская ГТРК: от прошлого к будущему//УрФО, № 10. 0,3 п.л.

43. Что такое медиакультура?//ТелеЦентр. М., 2005, № 9. 0,6 п.л.

44 Медиасреда российской модернизации//ТелеЦентр. М., 2005, № 11. 0,3 п.л.

Подписано в печать 25 11.05. Формат 60 х 84/V Бумага офсетная. Печ. л. 2,8. Тираж 100 экз Издательство Уральского университета. 620083, Екатеринбург, ул. Тургенева,4

) f

I v/

*24692

РНБ Русский фонд

2006-4 25724

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора культурологии Кириллова, Наталья Борисовна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. КОНЦЕПЦИЯ МЕДИАКУЛЬТУРЫ В КОНТЕКСТЕ

СОЦИАЛЬНОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ

1.1. Методологические аспекты социокультурной модернизации

1.2. Особенности российской модернизации на рубеже XX — XXI веков

1.3. Медиакультура как феномен информационной эпохи

1.3.1. Полифункциональность медиакультуры

1.3.2. Модели развития медиакультуры как социального института

1.3.3. Медиакультура как «катализатор» диалога власти и общества

ГЛАВА 2. МЕДИАСРЕДА «РОССИЙСКОГО ТРАНЗИТА»

В ДЕМОКРАТИЮ

2.1. Трансформация издательской системы и массовой печати в условиях демократизации общества

2.2. Расширение теле- и радиопространства

2.3. Социальная роль массмедиа и доверие общества к ним

2.4. Сфера влияния информационных агентств в пространстве медиакультуры

ГЛАВА 3. ГЛОБАЛЬНАЯ МЕДИАСРЕДА И ЕЕ ВЛИЯНИЕ

НА СОЦИУМ

3.1. Экран и аудиовизуальные коммуникации

3.2. Приоритеты электронной культуры

3.2.1. Телемагия: интерактивность и клип-культура

3.2.2. Компьютерный интеллект и всевластие «виртуальной реальности»

3.2.3. Интернет как пространство «свободной коммуникации»

3.3. Бытие искусства в киберпространстве мультимедиальности

3.4. Многообразие культур и поиск новой идентичности

ГЛАВА 4. СУБЪЕКТЫ МЕДИАСРЕДЫ В УСЛОВИЯХ СТАНОВЛЕНИЯ ИНФОРМАЦИОННОГО

ОБЩЕСТВА В РОССИИ

4.1. Правовая основа медиаменеджмента

4.2. Государство как «выразитель» общественного интереса

4.3. Бизнес и формирование медиарынка

4.4. Реальные возможности некоммерческих организаций

4.5. Парадоксы «четвертой власти»

ГЛАВА 5. РЕГИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ

МЕДИАСРЕДЫ

5.1. Центр и регион: оптимизация взаимодействия

5.1.1. Социокультурный аспект регионализма

5.1.2. Власть и массмедиа: на пути к диалогу

5.2. Трансформация регионального медиарынка

5.3. «Электронное правительство»: реальность и перспективы

5.4. Экранная публицистика как метафора эпохи демократии

5.5. Особенности регионального фестиваля

ГЛАВА 6. МЕДИАОБРАЗОВАНИЕ КАК ФАКТОР

СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ

6.1. Ментальная идентичность молодежи в контексте развития медиакультуры

6.2. Медиаобразование как комплексный процесс

6.3. Концепции медиаобразования

6.4. Модели российского медиаобразования и формирование медиакультуры личности

Введение диссертации2005 год, автореферат по культурологии, Кириллова, Наталья Борисовна

Актуальность темы исследования. Два последних десятилетия, с самого начала «перестройки» и «гласности», российские исследователи (историки, культурологи, философы, социологи, политологи), прогнозируя процессы дальнейшего развития общества уже в третьем тысячелетии, размышляют о путях социальной модернизации, имея в виду комплексное, преимущественно эволюционное преобразование общества как социокультурной системы: ее типа, конкретно-исторической формы.

Модернизация рассматривается одновременно и как переход от «закрытости» к «открытости» общества или большей его открытости путем дифференциации и усложнения структуры общества. При этом речь идет не о механической «вестернизации» или «унификации», а о «глубинной трансформации массового сознания на основе выработанных западной культурой социальных идеалов и рационализма при возможности сохранения специфики этнонациональных традиций».1

И это не противоречит логике социального развития. Не случайно Д. С. Лихачев в своей последней книге «Раздумья о России» говорит о связи наших культур на протяжении многих веков.2

В отечественной и зарубежной науке получила распространение и достаточно полемичная точка зрения, согласно которой Россия пережила период «постмодернизационной революции», что было связано с необходимостью «осуществить. скачок на более высокий технологический уровень, к информационно-компьютерным технологиям».3

Термин «post-modern revolution» одним из первых включил в научный оборот западный исследователь 3. Бауман, подчеркнув, что «постмодерн иза

1 См.: Новейший философский словарь/Под ред. А. Грицианова. — Минск, 2003. — С. 642.

2 Лихачев Д. С. Раздумья о России. — СПб., 2001.

3 Стародубровская И. В., May А. Великие революции. От Кромвеля до Путина. М., 2004. — С. 107. ционный вызов стал чрезвычайно эффективным в ускорении разрушения коммунизма и триумфа антикоммунистической революции».1

Схожую характеристику этому процессу дал известный российский экономист и журналист О. Лацис, по словам которого еще «в начале XX века под маской задачи построения социализма решалась задача модернизацион-ная, связанная с поиском приспособленного к российским условиям пути перехода от аграрной цивилизации к индустриальной, построения индустриальной цивилизации. Строй рухнул тогда, когда встала следующая цивилиза-ционная задача — перехода к постиндустриальной цивилизации, которую этот строй решить не мог».2

Именно этими причинами была обусловлена «постмодернизационная революция», изменившая экономическую основу общества, характер социально-культурной среды, ее духовно-психологическую атмосферу. Рухнули стереотипы старой идеологии, под воздействием демократизации начался процесс формирования новых социальных отношений, ценностей и институтов, стала возможной реализация гражданских прав и свобод.

Важнейшим фактором российской модернизации стала медиакулыпура — интенсивное развитие средств массовой коммуникации, как печатных, так и электронных. Именно медиакультура, как явление информационной эпохи, выступила мощным катализатором многих социальных процессов, повлиявших на политическое и экономическое развитие общества.

В этой связи необычайно актуальными представляются не только основные направления функционирования медиакультуры, но и масштабы ее воздействия на социум. Как научная категория термин «медиакультура» должен занять подобающее место в иерархии социокультурных терминов, объединив привычные аббревиатуры «СМИ» или «СМК», а также распространенные, но несколько размытые определения типа «массовая культура» или «массмедиа».

1 Там же.

2 Лацис О. Р. Реплика//Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития/Под ред. J1. А. Арутюняна, Т. И. Заславской. — М.: Интерпракс, 1994. — С. 47. 5

Медиакультура — это феномен эпохи Модерна, связанный с появлением массовой, тиражированной культуры, основанной на синтезе техники и творчества. Этому явлению канадский социолог М. Маклюэн в середине XX века дал определение «медиа» (от латинского «media» — посредник). Среди медиаинноваций индустриальной эпохи, обусловивших появление массовой аудитории, выделяются многотиражная печать (газеты, журналы), фотография, телеграф, телефон, радио, кино, чуть позже — телевидение; был взят курс на «массовую грамотность»: построены тысячи библиотек, издательств, театров, кино- и телестудий, тиражирующих продукцию культуры.

Медиакультура XX века стала не только фактором социальной модернизации как на Западе, так и в России, но и основой мифотворчества. Этот процесс особенно нагляден на примере противоборства тоталитарных идеологий. Миф, являясь инструментом политической власти, способствовал мифологизации печати, радио, кино, ТВ, а значит, становился манипулятором общественного сознания.

Информационный «взрыв» XX века выявил основные показатели постмодернистской («постиндустриальной») эпохи: «демассификацию» прессы (термин, впервые введенный американским социологом Э. Тоффлером), те-лекратию и порожденную ею «клип-культуру», усиление роли информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). Основой информационной («постмодернистской») цивилизации стали: кабельное и спутниковое ТВ, видео, компьютерные каналы, цифровое кино, сеть Интернет, электронная почта, сотовая связь, DVD, CD-ROMbi — все, что смешивается, пополняется, комбинируется, расширяя социальную память индивида, общества, всей планеты. А это ставит новые задачи перед исследователями такого сложного и неоднозначного явления, как медиакультура.

Археологией знания» назвал когда-то М. Фуко метод исследования документально зафиксированных дискурсивных практик, а также их взаимосвязь с социокультурными обстоятельствами, фокусируя внимание на концепте «власть — знание».1 Сегодня очевидной и в мире, и в России становится власть медиа, власть информации.

А отсюда особая функция медиакультуры — быть интегратором российской модернизации на рубеже XX — XXI веков. Термин «интегратор» введен А. Ахиезером для выявления роли того или иного социального института, способствующего преодолению «раскола» общества в условиях модернизации.2 А инструментом интеграции, по Ахиезеру, является «интерпретация», без которой невозможно «принятие массовым сознанием новой идеи или концепции».3

Чтобы понять масштабы произошедших перемен в России на рубеже XX — XXI веков, мы выделяем в работе следующие три периода современной модернизации: первый (1985 — 1991) вошел в историю как период «гласности и перестройки»; второй (1991 — 1999) можно охарактеризовать как «утилитарно-прагматический» период, когда началось формирование рынка, капитализация не только экономических, но и всех общественных отношений; третий (1999 — 2005) можно назвать «административно-технологическим», так как он начался с укрепления властной вертикали.

Особенностью этих основных периодов российской модернизации является усиление роли медиакультуры как посредника меэ/сду властью и обществом, социумом и личностью, как интегратора новой медиасреды (еще один ключевой термин информационной эпохи). Создание единого информационного пространства России и мира в целом, интенсивное развитие мас-смедиа, в особенности электронных, стали катализатором многих социально-культурных процессов, произошедших в обществе за последние двадцать лет.

Все это позволяет автору рассматривать новую медиасреду как фактор «российского транзита» в демократию.

1 См.: Фуко М. Археология знания. — Киев, 1996.

2 Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). В 2-х т.т. Т. 2. — Новосибирск, 1998.

3 Там же. — С. 212.

Причем термин «российский транзит», введенный политологами, как нельзя лучше подходит для определения современной переходной ситуации, в условиях которой медиасреда постоянно трансформируется.

Степень научной исследованности темы. В процессе данного исследования был задействован обширный круг литературы разного научного направления. Это, прежде всего, ряд философских, культурологических и социологических работ, посвященных проблемам истории, теории и философии культуры XX века (кризис культуры, массовая культура, диалог культур, миф и мифотворчество, модернизм и постмодернизм, «язык» культуры и др.). В их числе труды отечественных и зарубежных исследователей: М. Бахтина, Н. Бердяева, В. Библера, П. Гуревича, В. Егорова, А. Еремеева, И. Ильина, М. Кагана, Г. Кнабе, JL Когана, Д. Лихачева, Ю. Лотмана, А. Лосева, М. Мамардашвили, В. Межуева, А. Новикова, В. Рабиновича, К. Разлогова, Ю. Фохта-Бабушкина, Н. Хренова, В. Шестакова; Р. Барта, В. Беньямина, Ж. Бодрийяра, Ж. Делёза, Ж. Деррида, Э. Кассирера, Ю. Кристевой, М. Маклюэна, Г. Маркузе, Ф. Ницше, X. Ортеги-и-Гассета, Ф. Соссюра, 3. Фрейда, М. Фуко, Ю. Хабермаса, И. Хайзенги, Р. Харриса, О. Шпенглера, К. Юнга и других авторов.

Второй блок научных трудов связан с исследованием проблем социальной модернизации российского общества и представлен он в диссертации работами В. Алексеева, О. Астафьевой, А. Ахиезера, Т. Богатыревой, В. Водолазова, Б. Ерасова, Л. Закса, С. Кара-Мурзы, В. Карпичева, В. Кемерова, Ю. Красина, С. Кропотова, О. Лациса, A. May, Н. Лапина, А. Панарина, 10. Резника, И. Стародубровской и др., а также трудами зарубежных теоретиков: М. Вебера, А. Тойнби, 3. Баумана, А. Брауна, С. Коэна, 3. Мадея, К. Поппера и др. Эти работы, как и данные многих социологических исследований, проведенных ВЦИОМ, ИКСИ РАН, Независимого Института Ком-муникавистики, позволяют автору выявить интегрирующую роль медиакультуры и воздействие на социум новой демократической макро- и микросреды.

Информационная эпоха связана, прежде всего, с глобальной медиасре-дой, созданием единого мирового информационного пространства. Речь идет, по сути, о новой, информационной цивилизации, связанной с колоссальным, невиданным ранее влиянием современной «индустрии информации» буквально на все стороны общественной жизни. Управление бизнесом в наши дни — это и управление общественным сознанием, что доказывает продвижение человека к новому типу мышления, основой которого является владение информацией, а паролем — интеллект.

О наличии мощной коммуникативной среды, способной объединить континенты, влияющей на культуру и на систему власти как внутри страны, так и в масштабах всего мира, размышляли Д. Белл, М. Маклюэн, Э. Тоффлер, П. Бергер и Т. Лукман, Ю. Лотман и В. Библер, об этом пишут в последние годы М. Кастельс и Н. Луман, Д. Рашкофф, Р. Харрис и др.

По мнению Э. Тоффлера, «глобализм» или, по меньшей мере, «над-национализм» — это естественное выражение нового способа хозяйствования, которое должно функционировать, не считаясь с границами государств.1

Заметим, что Тоффлер писал свои труды в тот период, когда мощно заявили о себе приоритеты электронной культуры, но до того, как Интернет стал лидировать в сфере «интеллектуальной» коммуникации.

Интернет изначально создавался как средство свободной глобальной коммуникации», — утверждает М. Кастельс и приводит потрясающие цифры. Если в 1995 году в мире насчитывалось 10 миллионов пользователей Интернета, к концу 2003 года их стало около 700 миллионов, а к 2005 году их количество, по мнению американского социолога, достигнет миллиарда, даже если учитывать громадную разницу между развитыми и развивающимися странами. Интернет, по мнению Кастельса, — «это не просто метафора, это

1 См.: Тоффлер Э. Метаморфозы власти. — М., 2003. — С. 415. 9 технология и орудие деятельности», хотя, в первую очередь, он является «универсальным социальным пространством свободной коммуникации».1

В предисловии к русскому изданию своей книги «Галактика Интернет» М. Кастельс пишет о том, что «в России происходит одновременно несколько переходных процессов. Один из самых значимых — технологический и организационный переход к информационному обществу. Богатство, власть, общественное благополучие и культурное творчество России XXI века во многом будут зависеть от ее способности развить модель информационного общества, приспособленную к ее специфическим ценностям и целям».2

Американский медиолог Д. Рашкофф настроен более пессимистически по отношению к глобальной медиасреде. Рассказывая о новой реалии конца XX века — инфосфере, включающей в себя многочисленные средства передачи и модификации информации, он не только описывает это явление, но и поднимает ряд острых вопросов. Насколько человечество, создавшее инфосферу, контролирует протекающие в ней процессы? Не грозит ли неуправляемое увеличение объемов информации возникновением опасных медиави-русов, искажающих восприятие реальности?.3

Как бы там ни было, глобальная медиасреда заставляет задуматься не только о власти медиа над обществом, но и о судьбе искусства в киберпро-странстве мультимедийности, о многообразии культур, концентрируя внимание на поисках новой идентичности.

О массовой коммуникации как особом социальном институте эпохи модернизации, о новой медиасреде и ее влиянии на власть, личность и общество размышляют многие отечественные исследователи: В. Богданов, Е. Баразгова, Р. Борецкий, Е. Вартанова, В. Глазычев, Б. Головко, А. Гра-бельников, И. Дзялошинский, Е. Дьякова, В. Егоров, Я. Засурский, Т. Иларионова, Н. Кириллова, М. Ковалева, А. Короченский, Г. Кузнецов,

1 См.: Кастельс М. Галактика Интернет. — Екатеринбург, 2004. — С. 639.

2 Там же. — С. 5.

3 См.: Рашкофф Д. Медиавирус. Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание. — М., 2003.

В. Лившиц, Б. Лозовский, С. Муратов, В. Попов, Г. Почепцов, Г. Прожико, Е. Прохоров, К. Разлогов, А. Федоров, М. Федотов, А. Чумиков, А. Шариков, О. Шлыкова, И. Юзвишин, Г. Юшкявичус и др.

О влиянии медиакультуры на процессы демократизации свидетельствуют многие материалы ЮНЕСКО, в том числе Декларация о правах человека и верховенстве права в информационном обществе, Программа «Информация для всех» в России, ряд отечественных законодательных документов и др.

В теории массовой коммуникации появились новые термины: «инфор-мациология», «коммуникавистика», «электронная культура», а также ставшие уже привычными «виртуальная реальность», «киберпространство», «неосфера» и др. Термин «медиа» начинает появляться в обиходе представителей разных научных школ и направлений в качестве составной части многих современных понятий: медиакультура, медиаобразование, медиапедагогика, медиатекст, медиакритика, медиапсихология, медиапространство, медиаме-неджмент и др.

Однако в гуманитарных исследованиях отсутствует комплексный подход к анализу действительности, объединяющий культурологию и философию, социологию и теорию журналистики, педагогику и политологию в изучении методологических аспектов медиакультуры в контексте проблем социальной модернизации.

Теоретическая и практическая необходимость такого подхода обусловили выбор объекта, предмета, цели и задач нашего исследования.

Объектом данного диссертационного исследования является медиа-культура, ее знаковая система и особенности социального функционирования, ее интеграционное воздействие на модернизационные процессы, способность к диверсификации и взаимодействию разных культур в современном глобальном мире, ее влияние на социализацию личности.

Предметом исследования является медиасреда российской модернизации, формирующаяся в ходе адаптации общества к изменяющимся условиям жизни под воздействием единого информационного пространства, диалога культур на глобальном, общенациональном и региональном уровнях.

Цель данной диссертационной работы — комплексное теоретическое исследование концепции медиакультуры как феномена информационной эпохи, как интегратора среды российской модернизации рубежа XX — XXI веков, как важного фактора социализации личности.

Для достижения цели исследования автором были поставлены и решены следующие задачи:

1. Проанализировать методологические аспекты социальной модернизации в историко-культурном контексте.

2. Раскрыть сущность и специфику медиакультуры как социального института, концептуально обосновав ее интегрирующую роль, полифункциональность, способность к диалогу.

3. Выявить социокультурные особенности новой медиасреды как фактора «российского транзита» в демократию.

4. Рассмотреть приоритеты глобальной медиасреды: возможности аудиовизуальных коммуникаций, власть «виртуальной реальности», в том числе компьютерный интеллект, Интернет как пространство «свободной коммуникации» и др.

5. Исследовать бытие искусства и многообразие культур в киберпро-странстве мультимедийности, сконцентрировав внимание на проблемах новой идентичности.

6. Дать представление о субъектах российской медиасреды в условиях становления информационного общества и функционирования медиарынка.

7. Проанализировать региональные аспекты демократизации медиасреды, выявив конструктивные принципы социокультурных моделей взаимодействия власти и средств массовой коммуникации.

8. Концептуально обосновать роль медиаобразования как комплексного процесса в контексте развития медиакультуры и социализации личности.

Методология определена как объектом и предметом исследования, так и его основными задачами, которые носят комплексный характер. Это обусловлено сложностью и неоднозначностью самого объекта исследования — медиакультуры, концепт которой базируется на междисциплинарных научных подходах.

Применение синергетического подхода как синтеза концептуального, категориального и методического уровней исследования позволило автору провести анализ, построенный на стыке культурологии и социологии, истории и философии, политологии, теории журналистики и педагогики. В работе использовались также историко-кулътурологический и историко-сравнительный анализ, что способствовало осмыслению европейской и отечественной культурных традиций и помогло выявить общекультурные тенденции XX века.

Метод адаптивно-деятельностной культурологии в комплексе с синер-гетическим, междисциплинарным подходом, данными эмпирических исследований и традиционными методами историко-сравнителыюго анализа позволяют выявить потенциал медиакультуры в интеграции среды социальной модернизации.

Научная новизна основных результатов исследования заключается в следующем:

1. Данная диссертационная работа является первым опытом комплексного культурологического исследования диалектики взаимодействия и взаимовлияния медиакультуры, как феномена информационной эпохи, и процессов социальной модернизации России в конце XX — начале XXI веков.

2. Автор ввел впервые в качестве научной категории сам термин «медиакультура» и разработал его концепцию. Она основана на том, что медиакультура — это совокупность информационно-коммуникативных средств, выработанных человечеством в процессе исторического развития; это также совокупность материальных (технических) и духовных ценностей в сфере медиа, исторически сложившаяся система их производства и функционирования. Медиакультура — это знаковая система со своим «языком», «кодами» передачи реалий действительности, выполняющая полифункциональную роль в процессе репрезентации. Она включает в себя как культуру передачи информации, так и культуру ее восприятия; она является одновременно и показателем уровней развития личности, способной «читать», анализировать, оценивать медиатекст, усваивать новые знания посредством медиа и т.д.

Важная сторона медиакультуры — ее транснациональность, взаимодействие в ней разных культур, то есть способность к диалогу, плюрализм и толерантность. Это доказывает, что медиакультура — уникальный социальный институт информационной эпохи, важный фактор духовного производства.

3. Автором научно обосновывается и категория медиасреды как совокупности социальных условий, в контексте которых функционирует медиакультура. Медиасреда — это сфера, связывающая личность с окружающим миром, которая информирует, развлекает, пропагандирует те или иные нравственно-эстетические ценности, оказывает эстетическое, идеологическое, психологическое или организационное воздействие на оценки, мнения и поведение людей. То есть влияет на общественное сознание. При этом автор доказывает, что медиасреда социальной модернизации в России неоднородна и включает в себя три составляющих: «глобальную» медиасреду, «общероссийскую» и «региональную», которые взаимосвязаны друг с другом, каждая из которых по-своему значима.

4. Новаторским является и научный подход к проблемам медиаобразо-вания, которые в диссертации выходят за пределы традиционной педагогики и приобретают статус культурологических. Автор рассматривает медиаобра-зование как комплексный процесс, как фактор социализации личности в контексте развития медиакультуры общества и потому тесно связанный с перспективами российской модернизации.

5. В связи с вышесказанным автор исходит в своем исследовании из гипотезы об интегрирующей роли медиакультуры как социального института, активно влияющего на среду, темпы, характер и последствия социальной модернизации. Гипотезой является и обоснование автором статуса культурологии как метатеории по отношению к зарождающейся в начале XXI века науки медиалогии. Речь идет о комплексной гуманитарной науке, которая опирается на инструментарии культурологии, истории, философии, информатики, социологии, теории журналистики и менеджмента. Теоретической основой медиалогии является эволюция медиакультуры: ее антропология и генезис, знаковая система и социальное функционирование, влияние на мо-дернизационные процессы в обществе и мире, идентификацию и новое сознание. В объекте медиалогии — принципы духовной регуляции различных сфер бытия: смена технологий власти и социально-экономических структур, мифологии, революции, реформы, войны (в том числе информационные) и т.д. А предметом медиалогии является весь спектр проблем, связанных с функционированием медиакультуры в условиях информационного общества и с системой управления этими процессами.

Практическая значимость работы. Результаты исследования, включая введенные в научный оборот термины, могут использоваться при прогнозировании информационных стратегий современного российского общества и определения последующих перспектив социально-культурной модернизации, для корректировки доминирующих в научном и массовом сознании представлений о роли массмедиа и их влиянии на социум. Результаты могут быть использованы в качестве теоретического и методологического инструментария для дальнейших исследований как в сфере культурологии, социологии, педагогики, так и в теории журналистики и менеджмента, а также при разработке основ новой науки — медиалогии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Медиакультура как интегратор среды социальной модернизации"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги, хотелось бы высказать ряд мыслей и предложений, которые стали очевидными в процессе исследования.

1. На наших глазах происходит глубочайшая трансформация, по сути, всех сторон жизни современной человеческой цивилизации. Поэтому какие бы конкретные определения ни давались процессу глобализации, совершенно очевидно, что за этим понятием стоит своего рода «цивилизационный взрыв», вызванный одновременными и весьма быстрыми изменениями в экономической, научно-технической, информационной и социокультурной сферах жизни человечества. Именно взрывным характером этих перемен объясняется их столь противоречивый эффект.

Увеличивается роль информационно-коммуникационных технологий как средства ускорения темпов глобальной интеграции в экономике и инструмента воздействия на политику, массовое сознание и культуру. Все большее значение для успешного экономического развития приобретает «электронная готовность» государств к участию в информационных сетях.

Развитие единого информационно-культурного пространства становится фактором мощного воздействия на общество, прежде всего на молодежь. Тем самым усиливается значение социально-психологических и культурно-информационных аспектов глобализации. На эту качественную трансформацию проблем, порождаемых глобализацией, указывают многие эксперты.

Серьезного внимания заслуживает воздействие глобализации на ситуацию в сфере образования, науки и культуры. Несомненно, в современном мире открываются невиданные возможности для диалога и взаимного обогащения различных культур и цивилизаций. Благодаря новым информационным технологиям достижения человеческого гения в сфере интеллектуальной и творческой жизни становятся доступными для всего человечества. В то же время политики, ученые и специалисты из многих стран справедливо указывают на опасность «побочных продуктов» глобализации, таких как угроза постепенного стирания культурного, языкового, а в широком плане — циви-лизационного многообразия человечества, утраты им культурной самобытности под напором коммерциализации и «усредненной» массовой культуры.

2. Вместе с тем, двадцатилетие демократических реформ в России продемонстрировало поразительные результаты: страна сделала мощный рывок от тоталитарной системы к «открытому», цивилизованному обществу, при этом медиакультура новой России стала интегратором социальной модернизации через институализацию своих структур; результатом является формирование медиасреды «российского транзита» в демократию, к информационному обществу.

3. Медиасреда современной России представляет собой сложный организм, охватывая экономику, социальные институты, общественное сознание, духовную и материальную культуру — все то, что окружает человека, способствуя его социализации. При этом демократическая медиасреда — это триединство «глобальной» медиасреды, федеральной (общероссийской) и региональной. Современная медиасреда — это телевидение (эфирное, кабельное, спутниковое), радио, печатные СМК, кино и видео, DVD, CD-ROMbi, электронная почта и сотовая связь, компьютерные каналы и Интернет как пространство свободной коммуникации. Все это доказывает, что мы стали обществом, основой которого стала информация.

По образному определению Д. Рашкоффа, «единственная среда, в которой наша цивилизация еще может расширяться, наш единственный настоящий фронтир1 — это эфир, иными словами — медиа. Вследствие этого власть, которой сегодня обладает тот или иной человек, определяется уже не количеством собственности, находящейся в его распоряжении, а скорее тем, сколько минут «прайм-тайма» на телевидении или страниц новостной печати он может заполучить. Непрерывно расширяющиеся медиа стали настоящей средой обитания — пространством, таким же реальным и, по всей видимо

Фронтир — в американской истории граница западных территорий, постоянно осваиваемая переселенцами. сти, незамкнутым, каким был земной шар пятьсот лет назад. Это новое пространство называется инфосферой.»1

Инфосфера, или медиапространство, — новая территория, открытая для взаимодействия самых разных людей, континентов.

Формирование новой медиасреды в условиях становления информационного общества ставит новые задачи перед медиаменеджментом (системой руководства медиасферой) — как государственным, так и частным. При этом государство все больше становится «выразителем» общественных интересов, бизнес способствует трансформации медиарынка, а «четвертая власть» (журналистика) должна брать на себя функции «социальной экспертизы». Особую роль в эпоху становления информационного (гражданского) общества должны сыграть некоммерческие организации как особый социальный институт.

4. Формирование глобальной медиасреды и повышение роли медиакультуры как интегратора модернизационных процессов, как посредника между властью и обществом, социумом и личностью усиливает потребность общества в медиаобразовании как комплексном процессе, объединяющем разные учебные дисциплины: педагогику и психологию, культурологию и теорию журналистики, политологию и социологию. В международной и отечественной практике сложилась система концептуальных подходов к медиа-образованию, выработаны и модели российского медиаобразования, способствующие формированию медиакультуры личности.

В связи с вышесказанным становится очевидно, что наша эпоха является свидетельницей рождения новой науки — медиалогии, начинающей обосновываться в теоретическом пространстве. Речь идет о комплексной гуманитарной науке, которая объединяет культурологию и социологию, историю и политологию, теорию журналистики и информатику, педагогику, психологию и менеджмент.

1 См.: Рашкофф Д. Медиавирус. Как поп-культура воздействует на ваше сознание. — М., 2003. — С. 8.

Предметом исследования медиалогии является развитие медиакультуры: ее антропология и генезис, знаковая система и социальное функционирование, влияние на модернизационные процессы, глобализацию, личностные установки и «планетарное» сознание; в объекте медиалогии — принципы духовной регуляции различных сфер бытия, такие как: смена технологий и социально-экономических структур, политических систем, мифологии, революции, реформы, войны (в том числе информационные) и т.д. Важная сторона медиакультуры — ее плюрализм, культурное многообразие и взаимодействие разных культур на этническом, национальном и цивилизационном уровнях. Эти уровни складываются в ходе адаптации общества к изменяющимся условиям медиасреды, под воздействием единого информационного пространства, общения и взаимодействия между разными народами.

Как любая научная дисциплина, медиалогия располагает своей системой научных категорий и понятий, собственной терминологией.

Среди основных категорий медиалогии можно выделить следующие: «медиапространство», «киберпространство», «виртуальная реальность», «ме-диасреда», «медиасфера» (инфосфера), «медиапроцесс», «медиаобъект», «медиасубъект» и т.д.; к профессиональным терминам медиалогии относятся такие понятия, как «массмедиа», «СМК», «СМИ» (печатные, электронные), «медиакультурные коммуникации», «код», «симулякр», «интегратор» и т.д.

Основными задачами, которые предстоит решать медиалогии в ближайшие годы, являются следующие:

1. Раскрыть содержание понятия медиакультуры в контексте процесса модернизации общества, т.е. его информатизации.

2. Проанализировать степень влияния на медиакультуру разных социальных институтов и структур: мифологии, религии, художественной культуры, идеологии, науки, классического наследия и современных веяний.

3. Рассмотреть соотношение медиакультуры (как культуры массовой, тиражированной, повседневной) с культурой высокой (элитарной) в производстве и поддержании духовных ценностей.

4. Показать роль медиакультуры как посредника и интегратора во взаимодействии между властью и обществом, социумом и личностью, разными общностями и социальными группами.

5. Определить характер перемен, происходящих в медиасреде мегаполиса и провинции, города и деревни, связь этих процессов с модернизацией в целом.

6. Раскрыть социокультурные факторы, влияющие на трансформацию медиасреды и медиапространства: ИКТ, медиарынок, создание единого (глобального) информационного пространства, роль медиаменеджмента и новую роль журналистики, медиакритики и т.д.

Медиалогия выявляет принципы модернизации своего общества в контексте «глобальных» процессов мирового сообщества и способствует формированию плюралистических взглядов, толерантности и взаимопонимания между людьми.

Список научной литературыКириллова, Наталья Борисовна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Монографии, сборники, статьи

2. Акопян К. 3. Глобализация культуры и ее последствия//Личность. Культура. Общество/Под ред. Ю. М. Резника. М., 2004.

3. Астафьева О. Н. Синергетическая парадигма Человек и общество в условиях нестабильности. — М.: Прогресс, 2003. — 588 с.

4. Астафьева О. Н. Этническая культура в информационно-коммуникативном пространстве глобализирующегося мира: риски и альтернативы будущего/Жультурное разнообразие, развитие и глобализация/Под ред. В. Егорова, К. Разлогова. — М., 2003.

5. Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. В 2-х т.т. Т. 2. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. — 595 с.

6. Баразгова Е. С. Идеологическое воспитание молодежи США. — Екатеринбург: УрГУ, 1989. — 175 с.

7. Баразгова Е. С. Кризисное сознание поколений: Россия, 90-е го-ды//Социологический хронограф. — Екатеринбург, 1993. — С. 1 20.

8. Баразгова Е. С. Нетрадиционная социология современности//СОЦИС, 1997, № ю.

9. Баразгова Е. С. Риски производства человеческого капитала в современной России//Реформирование государственной службы в России: проблемы и решения. — Екатеринбург: РАГС, 2002.

10. Баранов О. А. Медиаобразование в школе и вузе. — Тверь: Изд-во ТГУ, 2002. — 87 с.

11. Барт Р. Мифологии. — М.: Изд. им. Сабашниковых, 2000. — 320 с.

12. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1979. — 423 с.

13. Бахтин М. М. Эстетическое наследие и современность. — Саранск: Изд-во Морд, ун-та, 1992. — 167 с.

14. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. — M.:Academia, 2000. — 788 с.

15. Беньямин В. Произведения искусства в эпоху его технической воспроизводимости. Избр. эссе. — М.: Медиум, 1996.

16. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. — М.: Медиум, 1995. —323 с.

17. Бердяев Н. А. Дух и реальность. — М.: Изд-во ACT, 2003. — 679 с.

18. Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х тт.1. М.: Искусство, 1994.

19. Бжезинский 3. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М., 2005. —288 с.

20. Библер В. С. На гранях логики культуры. — М., 1997.

21. Библер В. С. От наукоучения к логике культуры. — М.: Политиздат, 1991. —412с.

22. Богатырева Т. Г. От культурного многообразия к культурному плюра-лизму//Культурное многообразие, развитие и глобализация/Под ред. В. Егорова, К. Разлогова. — М., 2003.

23. Бодрийяр Ж. Система вещей. — М. Изд-во «Рудомино». 2001.

24. Борев В. Ю., Коваленко А. В. Культура и массовая коммуникация. — М., 1986.

25. Борецкий Р. А. Осторожно: телевидение! — М.: ИКАР, 2002.

26. Бызов Л. Г. Первые контуры «постпереходной эпохи»//Социс, 2001.

27. Вайсфельд И. В. Развитие кинообразования в условиях перестройки.

28. М.: Изд-во ОДК, 1988. — 21 с.

29. Ван Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. — М.: Прогресс, 1989.310с.

30. Вартанова Е. Медиа в постсоветской России: их структура и влияние//Рго et Contra. Т. 5, № 4. — 2001.

31. Вартанова Е. Медиаэкономика зарубежных стран. — М.: Аспект-пресс, 2003. — 335 с.

32. Вебер М. Избранные произведения. — М.: Прогресс, 1990. — 808 с.

33. Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. — ВЦИОМ, 2004.

34. Вниз по вертикали/Под ред. А. Курилкина, А. Трапкова. — М.: КоЛибри, 2005. — 368 с.

35. Водолазов Г. Г. Дано иное (от номенклатурного социализма к номенклатурной демократии). — М., 1996.

36. Водолазов Г. Г. Две демократии: о новом этапе в политическом развитии России//Перспективы социальной демократии в России. — М., 1994.

37. Водолазов Г. О перспективах политического плюрализма в Рос-сии//Политический плюрализм современной России/Под ред. Г. Г. Во-долазова, С. В. Рогачева и др. — М.: АПН, 2001. С. 3 — 15.

38. Водолазов Г. Г. Социальное — сфера производства челове-ка//Социальная сфера: публичные и частные начала. Материалы Международного симпозиума. М. — Екатеринбург, 2002. С. 136 —.174.

39. Выготский Л. С. Психология искусства. М.: Искусство, 1968. — 573 с.

40. Генис А. Вавилонская башня. Искусство настоящего времени. — М.: Независимая газета, 1997. — 256 с.

41. Глазычев В. Глубинная Россия: 2000 — 2002 гг. — М.: Новое издательство, 2005. — 328 с.

42. Глазычев В. Городская среда: технология развития. — М.: Ладья, 1995.

43. Глазычев Г. Россия: принципы пространственного развития. Аналитический доклад//ИСИ. — М., 2005.

44. Глобализация и постсоветское общество/Аспекты 2001/Под ред. А. Согомонова и С. Кухтерина. — М.: СТОВИ, 2001. — 224 с.

45. Глобализация: синергетический подход/Под общей ред. В. К. Егорова. — М.:РАГС, 2002.

46. Глобальное пространство культуры. Материалы международного форума. — СПб.: Центр изучения культуры, 2005. — 526 с.

47. Головко Б. Информационный менеджмент массовой коммуникации. — М.: Академический проект, 2005. — 288 с.

48. Горбачев М. С. и др. Грани глобализации. Трудные вопросы современного развития. — М.: Альпина Паблишер, 2003. — 592 с.

49. Грабельников А. А. Массовая информация в России: от первой газеты до информационного общества. — М.: Изд-во РУДН, 2001. — 330 с.

50. Гриняев С. Поле битвы — киберпространство. Минск: Харвест, 2004. — 448 с.

51. Грушевицкая Т. Г., Попков В. Д., Садохин А. П. Основы межкультурной коммуникации. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002. — 352 с.

52. Гуманитарные технологии и политический процесс в России/Под ред. Л. В. Сморгунова. — СПб: СПбУ, 2001. — 224 с.

53. Гуревич П. С. Философия культуры. М.: NOTA BENE, 2001. — 352 с.

54. Гуревич П. С. Культурология. — М.: Гардарики, 2005. — 280 с.

55. Гуревич С. М. Газета: вчера, сегодня, завтра. — М.: Аспект-пресс, 2004. —288 с.

56. Декларация о правах человека и верховенстве права в информационном обществе. — М.,: Рос. комитет Программы ЮНЕСКО «Информация для всех», 2005.

57. Делез Ж. Кино. — М.: Ад-Маргинем, 2004. — 624 с.

58. Делез Ж. Логика смысла. — М., 1998.

59. Деррида Ж. Позиции. — Киев, 1996.

60. Дондурей Д. Драма, готовая разрушить общество//ТелеЦентр, 2004, № 5(7).

61. Дубин Б. От инициативных групп к анонимным медиа: массовые коммуникации в российском обществе//Рго et Contra. Т. 5., № 4. — М., 2001.

62. Дьякова Е. Г. Массовая коммуникация и власть. — Екатеринбург: Ур. рабочий, 2002. — 162 с.

63. Егоров В. В. Телевидение между прошлым и будущим. — М.: Аспект-пресс, 1999. —288 с.

64. Егоров В. К. Философия культуры России: контуры и проблемы. — М.: РАГС, 2002. — 656 с.

65. Ерасов Б. С. Социальная культурология. Изд. 2-е. — М.: Аспект-пресс, 1997. —591 с.

66. Еремеев А. Ф. Границы искусства. — М.: Искусство, 1987. — 319 с.

67. Ерофеев С. Погружение в киберпространство/ЛГелеЦентр, 2004, № 5(7).

68. Жижек С. Киберпространство, или Невыносимая замкнутость бы-тия//Искусство кино. 1998, № 1.

69. Жуков В. Российские преобразования. — М.: Академический проект, 2003. —656 с.

70. Журналистика в информационном обществе: новые возможности и новые вызовы. Материалы «круглого стола»/Под ред. Т. В. Ершовой. — М.: МГУ, 2005.— 184 с.

71. Журналистика и политика/Под ред. М. М. Ковалевой, Д. J1. Стровско-го. — Екатеринбург: УрГУ, 2004. — 240 с.

72. Зайцева С. Телесериал: язык, дискурс, текст//Языки культур: взаимодействия. М.: РИК, 2002. — С. 329 — 358.

73. Закс J1. Информационное общество, массовая культура и изменения в ментальном мире//Информационная эпоха: Мир — Россия — Урал. Материалы VII Международной научно-практической конференции. — Екатеринбург, 2004.

74. Закс Л. А. Концептуальные основы государственной культурной поли-тики//Культура. Власть. Общество: пути интеграции. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. — Екатеринбург, 2002.

75. Закс Л. А. О культуре свободы//Коллизии свободы в постиндустриальном обществе. — Екатеринбург, 2003.

76. Засурский И. И. Массмедиа второй республики. — М.: МГУ, 1999.

77. Затуливетер Ю. С. Информационная природа социальных перемен. — М.: Синтег, 2001.

78. Зимен С. Бархатная революция в рекламе. М.: ЭКСМО, 2003. — 288 с.

79. Иванин Э. От Джорджа Вашингтона до Джорджа Буша: Белый дом и пресса. — М.: Политиздат, 1991. — 368 с.

80. Иванов И. В. Внешняя политика России в эпоху глобализации. — М.: Олма-Пресс,2002. — 415 с.

81. Ильин И. А. О грядущей России. — М.: Воениздат, 1993. — 368 с.

82. Изменяющаяся Россия в зеркале социологии/Под ред. М. К. Горшкова. М.: Летний сад, 2004 — 280 с.

83. Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. — М.: Логос, 2000 — 304 с.

84. Информационная политика: Учебник/Под общей ред. В. Д. Попова. — М.: РАГС, 2003.

85. Информационная эпоха: Мир — Россия — Урал. Материалы VII Международной научно-практической конференции Гуманитарного университета. В 2-х т.т. Т. l./Под ред. Л. А. Закса и др. — Екатеринбург, 2004. — 448 с.

86. Информационное общество и молодежь: взаимодействие, консолидация, прогресс/Под ред. А. В. Грибцовой. — Ханты-Мансийск: Полиграфист, 2005. — 90 с.

87. Искусство и новые технологии/Под ред. Я. Иоскевича. Вып. 7 — СПб: РИИ, 2001. — 130 с.

88. История печати. Антология. В 2-х т.т./Сост. Я. Н. Засурский, Е. Л. Вартанова. — М.: Аспект-пресс, 2001.

89. Зверинцев А. Б. Коммуникативный менеджмент. — СПб.: Питер, 1997.

90. Каган М. С. Синергетическая парадигма — диалектика общего и особенного в познании различных сфер бытия//Синергетическая парадигма: нелинейное мышление в науке и искусстве/Ред. В. А. Копцик. — М., 2002.

91. Каган М. С. Философия культуры. — СПб., 1996. — 528 с.

92. Калюжный Д., Ермилова Е. Дело и слово. Будущее России с точки зрения теории эволюции. — М.: ЭКСМО, 2003. — 448 с.

93. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. — 688 с.

94. Кармин А. С. Культурология. — СПб.: Изд-во «Лань», 2001. — 832 с.

95. Карпичев В. С. Специфика развития социальных систем и процес-сов//Синергетика, философия, культура. — М.: РАГС, 2001.

96. Карцева Е. Н. Звезда по имени ЭВМ//Киносенсации: фильмы, люди, события. — М.: НИИК, 1996.

97. Карцева Е. Н. «Массовая культура» в США и проблемы личности. — М.: Наука, 1976. —192 с.

98. Кассирер Э. Политические мифы//Реклама: Внушение и манипуляция.1. М.,2001.

99. Кастельс М. Галактика Интернет. — Екатеринбург: У-Фактория, 2004.328 с.

100. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура.

101. М.: ГУ ВШЭ, 2000. — 608 с.

102. Кемеров В. Е. Введение в социальную философию. — М,: Академический проект, 2001. — 314 с.

103. Кириллов А. Д., Кириллова Н. Б. Урал социокультурный. — Екатеринбург: Ур. рабочий, 2000. — 176 с.

104. Кириллова Н. Вызовы информационной эпохи//Наука. Общество. Человек. Информационный вестник Уральского отделения РАН, № 1 — 2. — Екатеринбург: УрО РАН, 2005.

105. Кириллова Н. Б. Кинометаморфозы. — Екатеринбург: БКИ, 2002. — 320 с. с ил.

106. Кириллова Н. Б. Медиакультура в условиях социальной модерниза-ции//Информационная эпоха: Мир — Россия — Урал. Т. 1. — Екатеринбург, 2004.

107. Кириллова Н. Медиакультура: от модерна к постмодерну. — М.: Академический проект, 2005. — 450 с.

108. Кириллова Н. Медиасреда российской модернизации. — М.: Академический проект, 2005. — 400 с.

109. Кириллова Н. Б. Менеджмент культуры. — Екатеринбург: УрГУ, 2004. — 162 с.

110. Кириллова Н. Б. Феномен уральского кино. — Екатеринбург: ООО «Лазурь», 2003. — 240 с.

111. Кириллова Н. Б. Экранное искусство в системе гуманитарной подготовки специалистов. — Екатеринбург: СИПИ, 1992. — 92 с.

112. Ю9.Кнабе Г. С. Семиотика культуры. — М.: РГГУ, 2005.

113. Ю.Коган Л. Н. Теория культуры. — Екатеринбург: УрГУ, 1994. — 180 с.

114. Кольев А. Н. Политическая мифология. — М.: Логос, 2003. — 384 с.

115. Короченский А. П. «Пятая власть»? Феномен медиакритики в контексте информационного рынка. — Ростов: Изд-во МИЖиФ, 2002. — 272 с.

116. Красин Ю. А. Двадцать лет российским реформам//УрФО, 2005, № 7(8).

117. Красин Ю. А. Свобода выбора и индустрия информации//Становление СМИ в России как инструмента демократии: политика государства и частных корпораций/Под общ. ред. Чумикова А. Н. — М., 2002.

118. Кристева 10. Разрушение поэтики. Избр. труды. — М.: РОССПЭН, 2004. —656 с.

119. Пб.Кропотов С. Л. Экономика текста в неклассической философии искусства Ницше, Батая, Фуко, Деррида. — Екатеринбург, 1999. — 476 с.

120. Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития//Под ред. Л. А. Арутюняна, Т. И. Заславской. — М., 1994.

121. Кузнецов Г. В. ТВ-журналистика: критерии профессионализма. — М.: РИП-холдинг, 2004.—222 с.

122. Кукаркин А. В. По ту сторону расцвета. М.: Политиздат, 1974. — 558 с.

123. Культура. Власть. Общество: пути интеграции/Под ред. Н. Б. Кирилловой. — Екатеринбург: УрГУ, 2002. — 154 с.

124. Культура и культурная политика. Синергетическая концепция культурно-исторического процесса М. С. Кагана/Под ред. В. К. Егорова. — М.: РАГС, 2005. —216 с.

125. Культурология: от прошлого к будущему/Под ред. К. Разлогова и др.1. М.:РИК, 2002. —368 с.

126. Культурное разнообразие, развитие и глобализация. По результатам дискуссии «круглого стола»/Под ред. В. Егорова, К. Разлогова. — М.: Минкультуры РФ, 2003. — 132 с.

127. Левада Ю. От мнений к пониманию: Социологические очерки 1993 — 2000. —М., 2000.

128. Левшина И. С. Подросток и экран. — М.: Педагогика, 1989. — 176 с.

129. Лифтон Г. Д. Технология «промывки мозгов». — СПб: прайм «Евро-знак», 2004. — 576 с.

130. Лихачев Д. С. Раздумья о России. — СПб: LOGOS., 2001. — 670 с.

131. Лозовский Б. Н. «Четвертая власть» и общество: на тернистом пути к согласию. — Екатеринбург: УрГУ, 2001. — 174 с.

132. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. — М.: Прогресс, 1992.

133. Лотман Ю. М. Мозг — текст — культура — искусственный интел-лект//Избр. статьи. В 3-х томах. Т. 1. — Таллинн, 1992.

134. Лотман Ю. М. Об искусстве. — СПб: Искусство, 1994. — 704 с.

135. Луман Н. Реальность массмедиа. — М.: ПРАКСИС, 2005. — 256 с.

136. Мадей 3. Россия на пороге XXI века//Мир перемен/Под ред. Р. Гринберга и др. — М., 2004, № 3.

137. Маклюэн М. Понимание медиа: внешние расширения человека. — М.

138. Жуковский: КАНОН-пресс-Ц, 2003. — 464 с.

139. Мамардашвили М. Как я понимаю философию. — М.: Прогресс, 1992.406 с.

140. Мамардашвили М. Эстетика мышления. — М.: Моск. школа политисс-ледований, 2001. — 416 с.

141. Маркузе Г. Одномерный человек. — М.: REFL-book, 1994. — 368 с.

142. Мастерман JL Обучение языку средств массовой информа-ции//Специалист, 1993, №4.

143. Между прошлым и будущим: социальные отношения, ценности и институты в изменяющейся России. Материалы VIII Международной конференции Гуманитарного университета. В 2-х т.т. Т. 1/Под ред. JI. А. Закса и др. — Екатеринбург, 2005. — 548 с.

144. Межуев В. М. Философия культуры. — М.: МГУ, 2003.

145. Михалкович В. И. Изобразительный язык средств массовой коммуникации. — М.: Наука, 1986.

146. Михалкович В. И. Кино и телевидение или О несходстве сходно-го//Киноведческие записки. — М.: НИИК, 1996.

147. Мониторинг информационного общества и общества знаний: статистические данные. — СПб: ЮНЕСКО, 2004. — 126 с.

148. Муратов С. А. Телевизионное общение в кадре и за кадром. — М.: Аспект-пресс, 2003. — 202 с.

149. Мухин А. Медиа-империи России. — М.: Алгоритм, 2005. — 288 с.

150. Нечай О. Ф. Ракурсы. О телевизионной коммуникации и эстетике. — М.: Искусство, 1990. — 120 с.

151. Новикова А. А. Медиаобразование в России и Европе в контексте глобализации. — Таганрог: Изд-во Кучма, 2004. — 168 с.

152. Опыт российской модернизации XVIII — XX веков/Под ред. В. В. Алексеева. — М., 2000.

153. Орлов А. Виртуальная реальность. Пространство экранных культур как среда обитания//ГЕО, 1997, № 5.150.0ртега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства и другие работы. -— М.: Радуга, 1991.

154. Основные кодексы и законы Российской Федерации. — СПб, 2002.

155. Основы продюсерства. Аудиовизуальная сфера/Под ред. Г. П. Иванова др. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. — 720 с.

156. От книги до Интернета. Журналистика и литература на рубеже тысячелетий/Под ред. Я. Засурского, Е. Вартановой. — М.: МГУ, 2000.

157. Очерки истории российского телевидения/Под ред. В. В. Егорова и др.1. М.,1999.

158. Панарин А. Искушение глобализмом. — М.: Рус. Фонд, 2000. — 384 с.

159. Парсаданова Т. И. Российское телевидение: история и современность.1. М.,2002.

160. Пензин С. Н. Кино и эстетическое воспитание: методологические проблемы. — Воронеж: ВГУ, 1987.

161. Петрова Н. П. Виртуальная реальность. М.: Аквариум, 1997. — 256 с.

162. Петровский С. В. Правовые основы информатизации. — М.: ИКФ «Каталог», 2003. — 216 с.

163. Пивоваров Д. В. Виртуальное, виртуал, виртуальная реальность/Асоциальная философия. Словарь/Под ред. В. Кемерова, Т. Керимова — М.: Академический проект, 2003.

164. Поличко Г. А. Медиаобразование или кинообразование: как выучить продюсера? // Специалист, 1993, № 5.

165. Попов В. Д. Информациология и информационная политика. — М.: РАГС, 2003. — 120 с.

166. Попов В. Д. Тайны информационной политики: социальный психоанализ информационных процессов. — М.: РАГС, 2005. — 206 с.

167. Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2-х т.т. — М.: Феникс, 1992.

168. Почепцов Г. Г. Информационные войны. — М.: Рефл-бук; Киев: Вак-лер, 2000. — 702 с.

169. Почепцов Г. Г. Теория коммуникации. — М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 2001. —656 с.

170. Постмодернизм. Энциклопедия/Под ред. А. А. Грицанова, М. А. Мо-жейко. — Минск: Интерпрессервис, 2001. — 1040 с.

171. Прайс М. Телевидение, телекоммуникации в переходный период: право, общество и национальная идентичность. — М.: МГУ, 2000.

172. Пресса в обществе (1959 — 2000). Сост. А. И. Волков и др. — М.: Институт социологии РАН, 2000. — 616 с.

173. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. — М., 1996.

174. Программа ЮНЕСКО «Информация для всех» в России. — М., 2004.

175. Прожико Г. С. Концепция реальности в экранном документе. — М.: ВГИК, 2004. —454 с.

176. Прорыв к свободе: О перестройке двадцать лет спустя/Под ред. А. Вебера. —М.: Альпина-Бизнес-Букс, 2005. — 436 с.

177. Прохоров Е. П. Журналистика и демократия. — М.: РИП-холдинг, 2001. —296 с.

178. Рабинович В. JI. Культура с витальным исходом//От краеведения к культурологии. — М.: РИК, 2002. — С. 355 — 367.

179. Рабинович В. JI. О замысле.//Языки культур: Взаимодействия. — М.: РИК, 2002.

180. Разлогов К. Вперед в прошлое.//Искусство кино, 2001, № 3.

181. Разлогов К. Жанр кризиса. ТВ-обзор.//Искусство кино, 1999, № 4.

182. Разлогов К. Записки полуночника/Искусство кино, 2000, № 2.

183. Разлогов К. Интерактивность в экранной культуре/ЛСиноведческие записки.—М., 1996, №30.

184. Разлогов К. Коммерция и творчество. Враги или союзники? — М.: Искусство, 1992. — 272 с.

185. Разлогов К. Культура и культуры в эпоху Интернета//Человек, культура и общество в контексте глобализации современного мира. Материалы III Международной конференции/Под ред. Ю. М. Резника. — М.: РИК, 2004.

186. Разлогов К. Экран как мясорубка культурного дискурса//Языки культур: Взаимодействия/Сост. и отв. ред. В. Рабинович. — М., 2002.

187. Рашкофф Д. Медиавирус. Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание. — М.: Ультра-культура, 2003. — 368 с.

188. Региональная пресса: проблемы медиаменеджмента/Ред.-сост. И. Дзялошинский. — М.: Права человека, 2002. — 222 с.

189. Региональные СМИ и демократия в России (на примере Вологодской области). Сост. И. М. Дзялошинский. — М., 2003. — 220 с.

190. Резник Ю. М. Социальная теория сегодня: предпосылки функционального кризиса//Человек, культура и общество в контексте глобализации современного мира. — М., 2004.

191. Романовский И. Массмедиа. Словарь терминов и понятий. — М.: Союз журналистов РФ, 2004. — 480 с.

192. Российская модернизация: проблемы и перспективы. Материалы «круглого стола» /Вопросы философии, 1993, № 7.

193. Российская пресса в поликультурном обществе: толерантность и муль-тикультурализм как ориентиры профессионального поведения. — М., 2002.

194. Руководящие принципы политики совершенствования государственной информации, являющейся общественным достоянием. — СПб: ЮНЕСКО, 2004.

195. Савчук В. Конверсия искусства. — СПб., 2001. — 198 с.

196. Седов К. Ф. Дискурс и личность: эволюция коммуникативной компетенции. — М.: Лабиринт, 2004. — 320 с.

197. Система образования Свердловской области в 1990-е годы: риски развития/Под ред. Е. С. Баразговой. — Екатеринбург: УрГУ, 2001.

198. Система средств массовой информации в России/Под ред. Я. Н. Засурского, М. И. Алексеева. — М.: Аспект-пресс, 2003. — 260 с.

199. СМИ и Интернет. Проблемы правового регулирования. — М., 2003.

200. СМИ против терроризма и наркоугрозы. Материалы «круглого сто-ла»//Телефорум. — М., 2005, № 1.

201. Современная журналистика: дискурс профессиональной культуры/Под ред. В. Ф. Олешко. — Екатеринбург: УрГУ, 2005. — 320 с.

202. Сорокин П. А. Человек, цивилизация, общество. — М., 1992.

203. Сорос Дж. Новый взгляд на открытое общество. М.: Магистр, 1997. — 32 с.

204. Соссюр Ф. Д. Труды по языкознанию. — М., 1997.

205. Социальная философия. Словарь/Под ред. В. Кемерова и В. Керимова.

206. М.: Академический проект, 2003. — 560 с.

207. Социальный менеджмент/Под ред. В. Н. Иванова и др. — М.: Высшая школа, 2001. — 207 с.

208. Социальные трансформации в российской истории: Докл. междун. на-учн. конф. М. — Екатеринбург: Академкнига, 2004. — 608 с.

209. Становление СМИ в России как инструмента демократии: политика государства и частных корпораций/Под ред. А. Н. Чумикова, Т. С. Иларио-новой. — М.: Альфа-Принт, 2003. — 173 с.

210. Стародубровская И. В., May В. А. Великие революции. От Кромвеля до Путина. — М., 2004.

211. Тавокин Е. П. Массовая коммуникация: сущность и состояние в современной России. — М.: Вагриус, 2005. — 512 с.

212. Телерадиоэфир: История и современность/Под ред. Я. Н. Засурского.

213. М.: Аспект-пресс, 2005. — 240 с.

214. Тойнби А. Постижение истории. — М., 1991.2Ю.Тоффлер Э. Метаморфозы власти. — М.: Изд-во ACT, 2003. — 669 с.

215. Тоффлер Э. Третья волна. — М.: Изд-во ACT, 1999. — 784 с.

216. Тульчинский Г. JI. Менеджмент в сфере культуры. — СПб: Изд-во «Лань», 2001. —384 с.

217. Ульяновский А. А. Мифодизайн: коммерческие и социальные мифы. — СПб: Питер, 2005. — 544 с.

218. Усов Ю. Н. В мире экранных искусств. М.: SVR-Aryc, 1995. — 224 с.

219. Усов Ю. Н. Основы экранной культуры. М.: Новая школа, 1993. 90 с.

220. Федоров А. В. Медиаобразование и медиаграмотность. Учебное пособие для вузов. — Таганрог: Изд-во Кучма, 2004. — 340 с.

221. Федоров А. В. Медиаобразование, медиаграмотность, медиакритика и медиакультураУ/Высшее образование в России. — 2005, № 6.

222. Федоров А. В. Медиаобразование: история, теория и методика. — Ростов: ЦВВР, 2001. —708 с.

223. Федоров А. В. Медиаобразование в России//Вестник высшей школы, 2002, № 7.

224. Федоров А. В. Права ребенка и проблемы насилия на российском экране. —: Таганрог: Изд-во Кучма, 2004. — 414 с.

225. Федоров А. В. Специфика медиаобразования студентов педагогических вузов//Педагогика, 2004, № 4.

226. Федоров А. В., Челышева И. В. Медиаобразование в России. Краткая история развития. — Таганрог: Изд-во Кучма, 2002. — 188 с.

227. Федоров А. В., Новикова А. А., Челышева И. В., Каруна И. А. Медиа-грамотность будущих педагогов в свете модернизации образовательного процесса в России. — Таганрог: Изд-во Кучма, 2004. — 188 с.

228. Федотов М. А. Закон об общественном телерадиовещании. Каким ему быть. Мнение ученых. Инициативный авторский проект. — М.: ФРОТР, 2002.

229. Федотова Л. Н. Массовая информация: стратегия производства и тактика потребления. — М.: Аспект-пресс, 1996. — 230 с.

230. Федотова Л. Н. Социология массовой коммуникации. — М.: Аспект-пресс, 2002. —238 с.

231. Формирование и сохранение культурного наследия в информационном обществе. — СПб.: ЮНЕСКО, 2004. — 112 с.

232. Фохт-Бабушкин Ю. У. Искусство в жизни молодых поколений России.

233. М.: Алетейя, 2005. — 320 с.

234. Фохт-Бабушкин Ю. У. Художественная культура: проблемы изучения и управления. — М., 1986. — 168 с.

235. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. — М., 1992.

236. Фромм Э. Бегство от свободы. — М.:АСТ, 2004. — 573 с.

237. Фуко М. Археология знания. — Киев: Ника-Центр, 1996.— 208 с.

238. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб: A-cad, 1994.

239. Хабермас Ю. Модерн — незавершенный проект//Вопросы философии, 1992, №4.

240. Хайзенга И. Homo Ludens. Человек играющий. — М.: Айрис-пресс,2003. —496 с.

241. Хайдеггер М. Бытие и время. — М.: Ад Маргинем, 1997. — 416 с.

242. Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. —М.,2004.

243. Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. — СПб: Нева; М.: OJIMA-Пресс, 2001. — 448 с.

244. Хилько Н. Ф. Экранная культура: медиасистемы и технологии. — Омск: Сиб. филиал РИК, 2003. — 104 с.

245. Хорос В. Г. Российская модернизация: проблемы и перспективы. Материалы «круглого стола»//Вопросы философии, 1993, № 7.

246. Хренов Н. А. Культура в эпоху социального хаоса. М.: УРСС, 2002. — 448 с.

247. Цуладзе А. Политическая мифология. М.: Алгоритм, 2003. — 384 с. 243.Человек, культура и общество в контексте глобализации современногомира. Материалы III Международной конференции/Отв. ред. Ю. М. Резник. — М.: РИК, 2004.

248. Шариков А. В. Медиаобразование: мировой и отечественный опыт. — М.: АПН, 1990. —66 с.

249. Шариков А. В. Социальная безответственность телевидения в Рос-сии//Телефорум, 2005, № 1.

250. Шариков А. В. Телевидение и радиовещание//Новая Российская энциклопедия/Под ред. А. Д. Некипелова и др. — М., 2004.

251. Шестаков В. Мифология XX века (Критика теории и практики «массовой культуры»). — М.,1988.

252. Шлыкова О. В. Культура мультимедиа: Учебное пособие. — М.: ФАИР-ПРЕСС, 2004, — 416 с.

253. Шпенглер О. Закат Европы. В 2-х т.т. — М.: АЙРИС-пресс, 2004.

254. Юзвишин И. И. Основы информациологии. — М.: Высшая школа, 2000. —518 с.

255. Юнг К. Архетипы и символ. — М.: Ренесанс, 1991. — 304с.

256. Юшкявичус Г. Почему в мире исчезает свобода печати?//ТелеЦентр, — М., 2005, № 1.253.10шкявичус Г. Рынок электронных СМИ//ТелеЦентр, М., 2004, № 5(7).

257. Языки культур: Взаимодействия/Сост. и отв. ред. В. Рабинович. — М.: РИК, 2002. —396 с.

258. Якимович А. Магия бунта и супертехника коммуникаций//Языки культур: Взаимодействия/Под ред. В. Л. Рабиновича. — М.: РИК, 2002.

259. Ямпольский М. Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф. — М.:РИК, 1993, —458 с.

260. Ясперс К. Смысл и назначение истории. — М., 1991.

261. Ястребцова Е. Н. Медиатека — новое структурное подразделение школы. — М.: Мин. образ. РФ, 1993.1. Иноязычные источники

262. Bazalgette С. (Ed.) Media Education Worldwide: UNESCO, 1992.

263. Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. — NY, 1976.

264. Brown A. The Gorbachev Factor. Oxford University Press. 1996.

265. Buelf F. National Culture and the New Global System. — Baltimor. London, 1994.

266. Cohen S. Failet Crusade, p. 31 — 32.

267. Considine D., Haley G.E. Visual Messages, 1999.

268. Dunkan B. Media Literacy Recource Guide. — Toronto: Ministry of Education of Ontario, Publications Branch, of Queen's Printer, 1989.

269. Federman J. (Ed.). National Television Violence Study. Vol. 2. Santa Barbara: Center for Communication and social Policy University of California, 1997.

270. Feilitzen C. Media Education. Children and Media: UNESCO NORDICOM, 1999, p. 24 — 26.

271. Goldstein Т., ed. Killing the Messenger: 100 Years of Media Criticism. Columbia Univ. Press. NY. 1989.

272. Graber D. A. Mass Media and American Politics. Wahington, D.C. 1989.

273. Hart A. Media Education in the Global Village. Southampton: Media Education Center, 1997.

274. Hart A. (Ed.). Teaching the Media. International Perspectives. London: Lawrence Eribaum Associates Publishers, 1998.

275. Herman Edward S. The Myth of Liberal Media. 1999.

276. Herman Edward S., Chomsky Noam. Manufacturing Consent: The Political Economy of Mass Media. Pantheon. NY, 1988.

277. International Encyclopedia of the Social & Behavioral Sciences, 2001.

278. Kubey R. Media Education: Portaits of an Evolving Field. In: Kubey, R. (Ed.) Media Literacy in the Information Age. New Brunswick & London: Transaction Publishers, 1997.

279. Masterman L. Teaching the Media. London: Comedia Press, 1988.

280. Masterman L. (1997). A Rational for Media Education// Media Literacy in the Information Age. New Brunswick (U.S.A.) and London (UK): Transaction Publishers, 1997.

281. Media Edication. — Paris: UNESKO, 1984.

282. The Media Critics. // Columbia Journalism Review. March/April 2000; p. 51 — 65.

283. Reddaway P., Glinski D. The tragedy of Russia's Reforms. Market Bolshevism Against Democracy, Washington, 2000.

284. Rosen Jay. What Are Journalism For? Yale Univ. Press. 1999.

285. Tyner K. Literacy in the Digital World: TeaehmgJind Learning in the Age of Information. Mahwan, NJ: Lawrence Eribaum Associates, 1998.

286. Worsnop C. Screening Images: Ideas for Media Edications. Mississauga, Ontario: Wright Communications, 1999.

287. Адреса основных российских и зарубежных интернетных сайтов по тематике медиакультуры и медиаобразования

288. Ассоциация медиаобразования и медиапедагогики России

289. Russian Association for Film & Media Edication: http://edu.of.ru/mediaeducation http://www.medialiteracy.boom. ru http://www.mediaeducation.boom.ru

290. Всероссийский государственный институт кинематографии (ВГИК, Москва)

291. All-Russian Institute of Cinematography (VGIK, Moscow) http://www-vgik-edu.ru

292. Высшие курсы сценаристов и режиссеров (Москва) High Courses of Screen Writers & Directors (Moscow) http://www.kinobraz.ru

293. Гуманитарный институт телевидения и радиовещания (ГИТР, Москва)

294. Humanities Institute of Television and Radio (Moscow) http://www.gitr.ru

295. Институт повышения квалификации работников телевидения и радиовещания (Москва)1.stitute of Qualification's Increase of TV and Radio Workers (Moscow) http://user.citvline.ru/~rtv

296. Информационная культура молодежи (Самара) Information Culture of Youth (Samara)348http://www.uic.ssu.samara.ru/~infcult/

297. Лаборатория технических средств обучения и медиаобразования Российской Академии образования (Москва)

298. Media Education Laboratory of Russian Academy of Education (Moscow)http://www.mediaeducation.ruhttp://mediaeducation.ru/publ/fedorov.shtml

299. Российский комитет Программы ЮНЕСКО «Информация для всех»http://www.ifap.ru

300. Мастерская индивидуальной режиссуры (МИР, Москва) Workshop of Individual Producing (Moscow) http://mir.theatre.ru/index.html

301. Медиа центр (Интернет-журнал)

302. Media Center (Internet Journal) http://edu.km.ru/mcenter

303. Медиаревю (интернетный журнал медиакритики и медиаобразования)

304. Media Review (Internet Journal of Media Criticism & Media Education) http://mediareview.by.ru

305. Невский университет (Санкт-Петербург)

306. Neva University (St-Petersburg) http://inernews.ru/tyuniver

307. Независимая школа кино и телевидения (Москва)1.dependent School of Cinema & Television (Moscow) http://edu.internews.ru

308. Новый гуманитарный университет Натальи Нестеровой (Москва)

309. University of Natalia Nesterova (Moscow) http://www.nesterova.ru

310. Санкт-Петербургский государственный университет кино и телевидения

311. St-Petersburg State University of Cinema and Television http://www.gucit.spb.ru

312. Факультет журналистики, Воронежский государственный университет (ВГУ)

313. Faculty of Journalism, Voronezh State University http://www.jour.vsu.ru

314. Факультет журналистики, Международный университет (Москва)

315. Facultv of Journalism, Moscow Internationai University http://mum-iourfac.narod.ru

316. Факультет журналистики, Московский государственный университет (МГУ)

317. Faculty of Journalism, Moscow State University http://www.journ.msu.ru

318. Факультет журналистики, Ростовский государственный университет (РГУ)

319. Faculty of Journalism, Rostov State Universityhttp://www.philol.rsu.ru

320. Факультет журналистики, Санкт-Петербургский государственный университет (СПбГУ)

321. Faculty of Journalism, St-Petersburg State Universityhttp://mass-media. spb.ruhttp://ws8.if.pu.ru

322. Факультет журналистики, Московский государственный институт международных отношений (МГИМО)

323. Faculty of Journalism, Moscow State Institute of International Relations http://www.mzh.ru

324. Федерация Интернет-образования России

325. Federation for Internet Education (Russia)http//www.fio.ru.http://center.flo.ru

326. Центр медиаобразования (Тольятти)

327. Media Education Center http://mec.citytlt.ru

328. Человек и информационное общество (Образовательный центр)

329. People & Information Society: Education Section http://www.phis.org.ru/education

330. Школьная медиатека (исследовательская группа, Москва)

331. Research Group «School Media Library» (Moscow). http://www.ioso.ru/scmedia

332. ЮНПРЕСС: Агентство медиаобразовательных проектов для детей и молодежи на материале прессы (Москва)

333. YNPRESS Agency (Agency of Young People, Children & Press, Moscow) http://www.ynpress.ruhttp://www.glasnet.ru/~ynpress/eng/index.html1.TERNATIONAL310. Childnet International:http://www.childnet-int.org

334. Council of Europe/Conseil de l'Europe. Media Division/Division Media, Internet Literacy:http://www.numanrights.coe.int/media

335. European Association for Audiovisuei Media Education:http://www.datanet.be/acema/ http://datanct. be/aeema hltp://ibase330.eunet.be/aeema/aeema/htm

336. European Children's Television Center (E.C.T.C.):http://www.ectc.com.gr

337. European Children's Film Association:http://www.ecfaweb.org

338. European Program in Media, Communication and Cultural Studies:http://www.mediastudieseurope.net

339. International Center of Films for Children and Youth (CIFEJ):http://www.odyssee.net/~cifeihttp://www.dfej .com

340. International Association for Media and Communication Research (IAMCR):http://www.humfak.auc.dk/iamr

341. International Council for Educational Media/Conseil International des Medias Educatifs (ICEM-CIME):http://www.icem-cime.org

342. International Research Forum on Children and Media (IRFCAM):http://www.aba.gov.au/what/research/ifrcam.htm

343. Newspaper in Education (NIE):http://www.fiei.org/nie321.0CIC — International Catholic Organization for Cinema for Cinema and Audiovisual:http://www.ocic.org

344. SIGNIS: World Catholic Association for Communication L'Association catholique mondiale рог la communication:http://www.signis.net-323. UNDA International Catholic Association for Media:http://catholic.org/orgs/unda-inthttp://www.unda.org

345. The UNESCO international Clearinghouse on Children, Youth and Media:http://www.nordicom.gu.se

346. World Council on Media Education (WCME):http://www.uned.es/convoca/cmem98 http://www.ntedu.org