автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.02
диссертация на тему: Механизмы формирования и факторы устойчивости этнокультурных границ

Полный текст автореферата диссертации по теме "Механизмы формирования и факторы устойчивости этнокультурных границ"

На правах рукописи Целищева Вероника Геннадьевна

МЕХАНИЗМЫ ФОРМИРОВАНИЯ И ФАКТОРЫ УСТОЙЧИВОСТИ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ ГРАНИЦ

(На примере коренных малочисленных народов Приамурья)

^ 7

Специальность 23 00 02 Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

^иои г 1340

Москва - 2007

003071948

Диссертация выполнена в Центре исследований межнациональных отношений Института социологи РАН

Научный руководитель доктор социологических наук

Мукомель Владимир Изявнч

Официальные оппоненты. доктор социологических наук, профессор

Маликова Наиля Рамазановна

кандидат политических наук, доцент Пистрякова Светлана Аркадьевна

Ведущая организация- Российский государственный педагогический

университет им А И Герцена

Защита состоится «_»_2007 г в_часов

на заседании Диссертационного совета Д 002 011 02 в Институте социологии

РАН

по адресу ул Кржижановского, д 24/35, к 5, ауд 323

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института социологии РАН

Автореферат разослан «_»_2007 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

Кандидат философских наук__Е. Ю. Рождественская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность темы исследования

Интенсификация взаимодействий между сообществами, различающимися языками, религиями, образом жизни, социальным устройством, уровнем экономического развития, обостряет вопросы этнических различий и культурной инвариантности Права на культуру, на обозначение идентичности, на артикуляцию политических претензий становятся производны от обозначения и маркировки границ этнокультурных групп

Особую роль в актуализации этнокультурной проблематики играют «коренные народы» («автохтонное или племенное население», «четвертый мир», «первые нации»), заявляющие о правах на собственное культурное развитие, о необходимости преодоления этноцентристского восприятия, диспропорционального доступа к благам и ценностям современного общества и других последствий предшествующей колонизации1 Политическое признание этих проблем осуществляется на международном и национальном уровне, но, несмотря на принимаемые меры, взаимодействия «коренных народов» с доминирующим большинством продолжают носить противоречивый характер В нашей стране отношение государства к коренным малочисленным народам Севера, Сибири и Дальнего Востока (КМНС) имеет ряд специфических черт, обусловленных социально-политическими трансформациями, сменой форм власти и доминирующих идеологий, несет отпечаток представлений об этой части сограждан, сложившихся в разные исторические периоды и закрепленных в научном и политическом дискурсах

Устойчивые образы «традиционного», воспринимаемые как актуальные практики, уходящие корнями во вторую половину XIX века, не подвергаясь сомнению, становятся опорой «фольклорной» компоненты этнической политики, проникают в нормативные правовые акты и программы национальной политики регионов России Созвучны им стереотипы исследовательских интересов, поддерживаемые научными публикациями региональных авторов, в которых транслируются темы более чем столетней давности -«традиционные быт, одежда, жилище, социальное устройство», «духовная культура и мировоззрение» и другие, немногим более поздние - «этногенез», «традиционное искусство», «народное творчество»

Потребность в адекватном понимании механизмов формирования и факторов устойчивости этнокультурных границ определяет необходимость расширения дисциплинарных рамок, теоретических подходов и исследовательских методик Учитывая

' Коренное население Глобальное стремление к справедливости Доклад для независимой комиссии по международным манитарным вопросам М Международные отношения, 1990

способность общественных наук оказывать «трансформирующее воздействие на «предмет своего обсуждения»»2, эти процессы не могут быть адекватно поняты без «деколонизации» научного и политического дискурсов, без рефлексивного анализа научных взглядов на проблемы коренных народов

Степень научной разработанности проблемы

Актуальность и насущность вопросов, связанных с культурной инвариантностью, этнической и национальной дифференциацией, выводит их обсуждение за рамки академических дискуссий с одной стороны, а с другой - обеспечивает рост интереса к ним представителей практически всех гуманитарных дисциплин, а также экономистов, географов, медиков и др

В фундаментальных работах, влияющих на формирование представлений об устройстве социального мира в эпоху глобализации, современное общество рассматривается как постиндустриальное (У Бек, С Бенхабиб, П Бергер, П Бурдье, Ж Ф Лиотар, П Штомпка и др), информационное (М Кастельс), мультикультурное (У Кимлика, Б Парех и др), индивидуализированное (3 Бауман) Несмотря на разницу акцентов в них обнаруживается общая особенность - оценка возрастающей значимости «культуры»

Теории, рассматривающие этнодифференциацию как изначальную, биологически (Л Н Гумилев, П ван ден Берг) и/или исторически закрепленную данность (С М Широкогоров / Ю В Бромлей, Э Смит), подтверждают субстанциональность этничности «объективными» признаками - общностью языка, психологического склада, происхождения (реального или мнимого), территорией, самоназванием, самосознанием и др Анализ идей, заложенных в работах представителей этого направления, прежде всего, Ю В Бромлея, чья теория на протяжении десятилетий была официально признанной в Советском Союзе и до сих пор имеет существенный круг последователей, СМ Широкогорова, в работах которого содержится обширный материал по тунгусским народам, а также критика национальной политики во времена становления Советской власти, позволяет расширить представления о механизмах формирования научно-политического дискурса и common-sense knowledge (обыденного знания) о «коренном населении»

В инструменталистском подходе, критикующем примордиальные (или хсенциальные) основы этнического разделения (Р. Кохлан, С Гросби), акцент ставится на ситуативности и социально-политической обусловленности этничности, которая

2 Гидденс Э Устроение общества Очерк теории струкгурации М Академический проект, 2005, с 14

определяется как средство реализации интересов национальных элит (Н Глезер, Д Мойнихан) При таком подходе объективации подвергается принцип власти как основы социального порядка

В качестве альтернативы рассмотренным подходам выступает конструктивизм, в котором внимание фокусируется на способах определения и переопределения дискурсивных смыслов социальными агентами в процессе конструирования реальности В российской социологии этот подход успешно применяется в исследованиях субкультур постсоветского пространства, например, молодежи, сельских жителей, в проблематике тендера и т д, но, пожалуй, нигде, кроме поля институализированной этничности, он не является столь дискуссионным

Между тем применимость идеи конструктивизма к исследованиям этнических групп имеет достаточно давнюю историю, отсчитываемую от программной работы «Этические группы и социальные границы»3 под редакцией Ф Барта Идеи, изложенные в этом сборнике, перекликаются с представлением об этничности как «уверованной общности» М Вебера4 Ф Барт рассматривает этничность как приписываемые и идентифицируемые признаки «Этнические группы суть признаки, приписываемые и идентифицируемые самими акторами и, следовательно, обладающие свойством организовывать взаимодействия между людьми»5, при этом он отмечает, что культуроразличительные признаки не являются лишь суммой «объективных» элементов, поскольку выбор их для маркировки этнических границ вариативен и включает ценностные ориентации, нормы нравственности, стандарты оценки поведения

Переосмысление и дальнейшее развитие этих идей дано в концепции «изобретения традиции» Э Хобсбаума, в представлении о нации как «воображаемом сообществе» Б Андерсона, в анализе формирования наций в эпоху национального государства Э Геллнера.

Конструктивизм, опирающийся на работы классиков феноменологической социологии Дж Мида, А Шюца, «символического интеракционизма» Г Блумера, концептуализированный П Бергером и Т Лукманом и развитый в трудах Г. Гарфинкеля, И Гофмана, не является единым, монолитным направлением. Кроме исследований практик повседневности, вопросов идентичности, механизмов межличностного и межгруппового взаимодействия указанных выше авторов, можно отметить исследования символической обусловленности социального поля (П Бурдье), «нарративности»

Ред Барт Ф Этнические группы и социальные границы М Новое издательство, 2006 Вебер М Отношения этнической общности// Журнал социологии и социальной антропологии

Пб Издательство Санкт-Петербургского университета, 2004, Том VII №2

БартФ указсоч с 11

социокультурного пространства (С Бенхабиб) Исследования, посвященные этнической проблематике, так же неоднородны в рамках данного подхода

Конструируемая оппозиция «глобального-локального», поддержание и реконструирование «этнического», «традиционного», «исконного», отличительного детализируется через вводимые понятия «глокальности», «индигенности», «аутентичности» в работах А Аппадураи, У Бека, А Гупты, Дж Клиффорда, Э Коэна, С В Соколовского, Т Туена, Ф Фергтосона, Э Шилза и др Этничность как процесс идентификации рассматривают Я-П Блум, К Вердери, Э Коэн, В С Малахов, Ю Хабермас, Т X Эриксен и др

Культурная обусловленность этнодифференциации, когда этничность понимается как способ социального закрепления культурных различий, отражается Ф Бартом, С Бенхабиб, В С Малаховым, С В Соколовским, II Ссориным-Чайковым, В А Тишковым В ряде работ этих авторов деконструируются понятия, ставшие опорой для риторики этноцентризма и колониализма, раскрываются принципы языковой актуализации «коллективной идентичности»

Исследования конструирования этничности через анализ типов ее проявления и фиксацию стереотипных суждений приводятся О Бредниковой, ВМ Воронковым, О Калачевой, О Карпенко, И Освальд, Е Чикадзе

Основы теоретико-методологического аппарата конструктивистского подхода анализируют в отечественных научных обзорах БЕ Винер, ЛМ Дробижева, ЮН Емельянов, Н Г Скворцов, С В Соколовский, В А Тишков, С А Шандыбин и др, используют в прикладных исследованиях региональных этнических процессов ДД Амоголонова, Т Н Бараулина, В Н Давыдов, И Э Елаева, С А Ерофеева, Н И Карбаинов, МИ Куликов, JIP Низамова, МЯ Рожанский, В В Симонова, ТД Скрынникова и др

В исследованиях современных этнокультурных взаимодействий Ю В Арутюняна, ЛМ Дробижевой, МН Губогло, ЗВ Сикевич, ГУ Солдатовой и др, посвященных проблемам мигрантов, городских диаспор, полиэтничных городов и регионов, этничность определяется как реальность, отраженная в ценностях культуры

Учитывая влияние этнографического материала на формирование дискурса о коренном населении Дальнего Востока, важным представляется анализ идей и эмпирического материала, содержащихся в трудах исследователей Приамурья досоветского периода и времени установления советской власти В А Аврорина, В К Арсеньева, С Н Браиловского, А М Золоторева, П Кропоткина, Н А Липской-Вальронд, АН Липского, И А Лопатина, PK Маака, К И Максимович, И Надарова, CK

Патканова, Е И Титова, Н М Пржевальского, А П Путинцевой, П П Шимкевич, С М Широкогорова, Л Шренка, Л Я Штернберга, советского периода К П Белобородовой, А П Деревянко, Б О Долгих, С В Иванова, А П Окладникова, П И Петровой, Б М Росугбу, Ю А Сема, А В Смоляк, О П Суник, Ч М Таксами, В А Тихомирова Среди этих, преимущественно археолого-этнографических трудов, особенно выделяется социологическое исследование народов Приамурья В И Бойко, проведенное в 70-х годах Многие современные авторы (С В Березницкий, Е А Гаер, П.Я Гонтмахер, Н Б Киле, Н В Кочешков, Т А Мельникова, В В Подмаскин, Ю А Самар, Т Ю Сем, С Н Скоринов, АФ Старцев, ЛП Таврид, ЕВ Шаньшина), продолжают исследовать традиционные этнографические темы - народное искусство, одежду, мировоззрение и т п

Альтернативный взгляд на положение коренного населения Севера, Сибири и Дальнего Востока с акцентом на современной ситуации дан в исследованиях Д Андерсона, А Блох, Б Н Бахтина, А Кинг, 3 П Соколовой, С В Соколовского, К Хампфри и др

Анализ рассмотренных идей и теоретических разработок позволяет очертить круг проблем I еоретические дебаты о сущности и устойчивости этнокультурных различий актуальны, в основном, для столичных и «продвинугых» провинциальных академических и образовательных кругов На большей части российского научного пространства вопросы этнокультурной дифференциации продолжают находиться в ведении этнографов, воспроизводящих устойчивые представления, в которых культуре отводится вторичная (по отношению к этничности/этносу) роль, сводимая к народному творчеству Подобная расстановка акцентов противоречит как процессам актуализации культурной дифференциации, так и выводам о культурной обусловленности этнических различий

Другой стороной этой ситуации является относительность некоторых теоретических построений, не подкрепленных эмпирическими данными Трансформация территориальных, языковых и других признаков этничности, фрагментарность и ситуативность этнических претензий, динамичность, вариативность использования культурного материала в конструировании этнических границ, коммодификация культуры (превращение в товар), отраженные в ряде работ, показывают, что этничность не является ни врожденным качеством, ни базовой идентичностью, ни обязательным условием взаимодействия Такого рода представления об этничности, не укладывающейся в рамки как примордиалыюй заданное™, так и повседневной данности, обосновывают критическую рефлексивность по отношению к концепту этнической идентичности

Проблема заключается в том, что слабо проработаны и не уточнены вопросы

влияния исторических, геополитических, экономических, социальных условий, моделей институализированной этничности, закрепленных в научном и политическом дискурсах, а также внутренних группостабилизирующих факторов на взаимодействия между доминирующим населением и коренными малочисленными народами В данном диссертационном исследовании эта проблема ограничивается анализом влияния на воспроизводство и поддержание этнических границ внешних (для этнических групп) дискурсов и внугригрупповых маркеров культурной отличительности

Объектом исследования являются научный, общественно-политический дискурс и нарративы, формирующие маркеры этнической идентичности коренных малочисленных народов

Предметом исследования являются процессы конструирования и поддержания этнокультурных границ между коренными малочисленными народами и доминирующим этническим большинством

Цель исследования - рассмотреть влияние этнодифференциации на производство и воспроизводство диспозиций социального пространства на примере нанайцев, ульчей, удэгейцев, относящихся к коренным малочисленным народам Дальнего Востока, населяющим Приамурье

В задачи диссертационного исследования входит

- анализ теоретических подходов к исследованиям этнокультурной проблематики, концептов идентичности, отличительности,

- формулировка теоретической модели, описывающей логику формирования и поддержания этнических границ посредством дискурсивного присвоения этническими группами и научно-политическими кругами культурных, территориальных и других символов для создания и поддержания диспозиций социального пространства,

- исследование исторических трансформаций и современного состояния научного и политического дискурсов о «коренных малочисленных народах»,

- определение механизмов формирования и поддержания этнической идентичности, влияние институализированной этничности на выбор маркеров, ее обозначающих,

- анализ использования механизмов категоризации, классификации и признаков территориально - временной протяженности в формировании внутренних и внешних этнодифференцирующих границ

Гипотезы исследования заключаются в следующем а. устойчивость этнокультурных границ обусловлена как внешними факторами -государственно-политическими задачами управления и контроля, историческими,

экономическими и геополитическими причинами, так и внугригрупповыми -потребностями в безопасности, в принадлежности к группе, в идентичности,

Ь признание и реализация этнических притязаний, рассматриваемых как стратегии, направленные на получение ресурсных и символических дивидендов, возможны вследствие того, что представления, формирующие «этнический дискурс», разделяются как коренными народами, так и этническим большинством

с выбор маркеров для обозначения этнической идентичности обусловлен характером межэтнического взаимодействия, являющегося необходимым условием проявления идентичности,

(1 существенную роль в формировании внутренних и внешних границ этнокультурных групп играют механизмы классификации и факторы территориально -временной протяженности, которые, являясь универсальными свойствами всех группируемых физических объектов, в условиях взаимодействия социальных групп приобретают символическое содержание

Теоретико-методологические основы исследования составляют модели социальной реальности, разработанные в трудах П Бергера и Т Лукмана, П Бурдье, М Вебера, И Гофмана, Ж Ф Лиотара, Дж Мида, М Фуко, П Штомпки, А Шюца. Их идеи оказали существенное влияние на формирование исследовательских стратегий и методов Интерпретативный анализ дискурсов и риторики этнодифференциации используется в качестве методологического инструмента диссертационного исследования с учетом того, что « социальную теорию следует рассматривать, как дисциплину, направленную на расширение горизонтов наших представлений и доказательство относительности существующих интерпретаций реальности»®

Концептуальную основу теоретической модели, описывающей логику формирования и поддержания этнокультурных границ, составили теория культурной обусловленности 1раниц этнических групп Ф Барта, теория взаимосвязи культуры и коммуникации Ю Хабермаса и представление о коммуникации как о базовом, организующем элементе общества, обоснованное в теории систем Н Лумана

Рассмотрение конструирования этнокультурной дифференциации в контексте коммуникационного процесса, понимаемого как целеобусловленный обмен информацией, позволяет расширить представление о нарративном конструировании культурных различий (С Бенхабиб), которые хотя и являются определяющими, но не исчерпывают коммуникационного взаимодействия Маркерами идентичности его участников могут

6 Леденева А В Тенденции изменения концепции социальных наук Новосибирск Издательство Новосибирского университета, 1995, стр 14

также служить визуальные компоненты и многое другое Роль символов различных семантических и сенситивных полей в обеспечении внутригрупповой преданности или лояльности отмечается Ю Хабермасом

Влияние научного и политического дискурсов о «коренном населении» на артикуляцию этнической идентичности обосновано в работах С В Соколовскою С положениями, изложенными в них, созвучны рассматриваемые в диссертационном исследовании механизмы преобразования операционных символов в узнаваемые, присвоения и манипулирования ими в процессе легитимации как самих групп, так и их оспариваемых прав

Учитывая, что пространственно-временная расположенность является универсальным свойством группируемых объектов, а в социальных группах наполняется символическим содержанием (П Бурдье, Э Гидденс, М Фуко, А. Шюц), анализируется использование символов этого семантического ряда. Представление о «власти классификаций» (М Фуко, П Бурдье) в создании и переформировании групп дополняет диссертационный анализ

Ряд существенных вопросов позволяют уточнить теории, непосредственно не рассматривающие этнокультурную проблематику теория систем Н Лумана (аутопойетическая система) дает представление о механизмах поддержания групповых границ, направленных на защиту от поглощения более сложной внешней средой, в работах П Блау, Г Блумера и других исследуются механизмы функционирования групп, сетевая теория М Грановеттера рассматривает межгрупповое взаимодействие как «слабые связи», исследования формирования или выбора идентичности отражены 3 Бауманом, П Бергером, И Гофманом, М Дуглас, Т Лукманом, Д Мидом, А Шюцем

Методика работы включает анализ литературных источников, нормативных правовых актов и иных документов, сбор и анализ статистических данных, наблюдение, биографические и проблемно-ориентированные интервью, контент-анализ местной прессы, анкетный опрос (дополнительно решающий прикладную задачу - оценить возможность применения интерпретативного подхода при использовании инструментария количественного исследования) Акценты в наблюдениях и интервью сформированы с учетом практических выводов и критических замечаний А Гупты и Дж Ферпосона относительно полевых антропологических исследований7

Эмпирическую базу исследования составляют результаты обработки следующих экспедиционных материалов

7 Gupta А, Fergson J «Anthropological Locations Boundaries and Grounds of a Field Science Berkeley, California University of California Press, 1997

- 90 интервью, в тч биографические - с информантами, относящимися к приамурским народам - нанайцам, ульчам, удэгейцам или определяющими себя альтернативным по смыслу образом, проживающими на территориях Нанайского, Ульчского районов и района им Лазо; проблемно ориентированные - со специалистами, занимающимися вопросами коренного населения - директорами и учителями школ, врачами, представителями разных уровней власти, главами местных, районных, городской и краевой Ассоциаций коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока,

- анализ данных сельских, районных, краевого отделов статистики, материалов краевого архива, фондов и коллекций краеведческого музея г Хабаровска, краевой, городской и районной прессы, этнографической литературы,

- опрос 294 респондентов по анкете, разработанной автором, из которых - 283 учащихся 8-11 классов школ с Богородское, с Троицкое, с Джари, с Наихин, с Сикачи-Алян и 11 студентов, обучающихся в высших учебных заведениях г Хабаровска, участвующих в деятельности Ассоциации малочисленных народов г Хабаровска. Задачей опроса было выявить степень актуальности для молодежи этнической идентичности, их отношение к национализму и оценку межэтнической ситуации, а также влияние этнической принадлежности на досуговые практики и жизненные стратегии молодых людей

Материалы были получены в экспедициях 1998,2000,2001 и 2005 гг в Хабаровском крае (Нанайский район - села Троицкое, Джари, Найхин, Хабаровский сельский район - с Сикачи-Алян, Ульчский район - села Богородское, Булава, Кольчом, удэгейское национальное село Гвасюги, г Хабаровск), а также на IV Съезде Коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока (12-13 апреля 2001 г, г. Москва)

Научная новизна исследования:

- расширено представление о механизмах конструирования границ этнокультурных групп Дальнего Востока и влияние на них современных социокультурных процессов,

- уточнены функции и культурная обусловленность этнодифференцирующих границ, механизмы их устойчивости и трансформации в современных социальных условиях,

- выявлены маркеры, артикулирующие этническую идентичность и этнокультурную дифференциацию, рассмотрена роль научного дискурса в формировании этих маркеров

Положения, выносимые на защиту

1 Процессы формирования границ групп, в основе разграничения которых лежит культурная, этническая дифференциация, зависят как от экономических, политических, институциональных и социальных факторов, так и от представлений, зафиксированных в научном дискурсе

2 Поддержание этнокультурных границ отвечает сегодняшним потребностям тех, кто находится по разные стороны этих границ, соответствует задачам внешнего управления, контроля, стереотипизации форм взаимодействий и внугригрупповым потребностям в стабильности, в поддержании отличительности, в отстаивании своих интересов

3 Устойчивость этнокультурных границ обеспечивается постоянным переопределением смыслов, диктуемых внутренней логикой развития ситуации, в соответствии со стратегиями экономического, политического, социального взаимодействия,

4 Этническая идентичность артикулируется посредством маркеров, на выбор которых существенное влияние оказывают научный, политический и идеологический дискурсы Визуальные, сакральные и другие символы различных семантических и сенситивных рядов также служат для обозначения принадлежности к роду, этнической группе, народу, то есть, маркерами идею ичносш

5 «Права на культуру», предъявляемые этническими группами, отражают процесс превращения культурных особенностей в своеобразную форму символического капитала, в ресурс и предмет потребления

Апробация положений диссертационного исследования

Результаты проведенных исследований были представлены в публикациях («Список публикаций») и в виде докладов, подготовленных для конференций третьей Международной конференции РКА "Коммуникация и конструирование социальных реальностей" (Санкт-Петербург, 12-16 июня 2006 г), Первого Всероссийского социологического конгресса «Общество и социология новые реалии и новые идеи» (Санкт-Петербург, 27-30 сентября 2000 г), «Социология в Санкт-Петербурге и Санкт-Петербургском государственном университете» (Санкт-Петербург, 1999 г), «Реальность этноса» (Российский государственный педагогический университет им Герцена, Санкт-Петербург, 1999 г)

Данные диссертационного исследования использованы в подготовке лекционных курсов «Изучение общественного мнения», «Социальная антропология» и «Кросс-

культурные коммуникации», читаемых на кафедре Связи с общественностью гуманитарного факультета Института внешнеэкономических связей, экономики и права (Санкт-Петербург)

Практическая значимость

Результаты исследования позволяют

- уточнить концептуальные подходы к исследованиям проблем этнической дифференциации,

- сформировать представления о современных этнокультурных процессах на Дальнем Востоке России и расширить представление о внешней и внутренней обусловленности формирования этических границ,

фокусированно разрабатывать практические рекомендации в сфере этнокультурной политики применительно к коренным малочисленным народам субъектов Федерации,

- учитывать специфику этнокультурных границ при организации социальных практик повседневного взаимодействия этнического большинства и коренных малочисленных народов на уровне местного самоуправления

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, четырех приложений

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, освещается степень ее разработанности, определяются объект и предмет исследования, формулируются его цели и задачи, характеризуются теоретико-методологические основы и эмпирическая база исследования, раскрывается научная новизна работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту, мотивируются теоретическая и практическая значимость полученных результатов

В Главе I «Генезис представлений о «других» в научном мировоззрении и в политико-правовом дискурсах» анализируются основные понятия, концептуализирующие этнодифференциацию

В многообразии определений понятий «культура», «этничность», «национальная принадлежность», «идентичность» отражаются как теоретические дискуссии и борьба за легитимность между научными подходами, традициями и школами, так и социальные трансформации В свою очередь, научные представления об этнокультурном разнообразии оказывают влияние на формирование политического дискурса и на практики повседневного взаимодействия

В § 1 первой главы «Актуализация понятия «культура»» рассматривается трансформация понятия «культура» в контексте социальных процессов Анализируется рост значимости культурной дифференциации и формирование механизмов ее поддержания

История операционализации определений «культура» и «культуры» отражает как этапы развития учений, так и их обусловленность социальным, идеологическим, политическим и экономическим состоянием обществ, в которых формировались и развивались учения, например, возникновение и популярность социального эволюционизма соответствовали формированию представлений о «цивилизационной миссии», легитимировавшим колониальную политику

Процессы глокализации актуализируют значение культурной инвариантности, этнической, национальной дифференциации, выводя их из предметного круга антропологии, этнологии, этнографии, археологии в круг наиболее значимых и дискуссионных вопросов

«Коренное население», ставшее объектом изучения и политического воздействия, усвоив риторику научного и политического дискурсов, интерпретирует ее в соответствии со своими задачами В поле конкурентных социальных взаимодействий культурные особенности позволяют приобретать дополнительные преимущества в мире, где борьба за признание и символический капитал вытесняет традиционную борьбу за территории и природные ресурсы

В современных межэтнических взаимодействиях, в том числе и в конфликтных, акценты все более смещаются от этнической проблематики к культурной. Изменение соотношений этих понятий - от вторичности, «надстроечности» культуры в теориях этноса - к ее определяющей роли в конструировании этнонациональных различий, обусловливают трансформацию теоретических построений и методологического аппарата

Превращение объекта исследования в субъект взаимодействия влияет на изменение смыслового содержания определений «культуры» Современные теории концептуализируют репрезентативную, символическую, коммуникационную функции культуры Значительное количество как зарубежных, так и отечественных авторов приводят аргументированные доказательства культурной обусловленности дифференциаций по этническим и (или) национальным признакам

В § 2 первой главы «Трансформация понятий «этнос» и «этничность»» анализируются подходы и теории, отражающие эти понятия, а также взаимообусловленность научного и политического дискурсов

Универсальное для гуманитарных наук различие во взглядах на природу социальных процессов, когда они либо объективируются, либо понимаются как результат производства, определения и переопределения смысловых структур, образующих пространство повседневного мира, проявляется и в осмыслении этнической проблематики В теориях, рассматривающих этническую принадлежность как изначальную, биологически или исторически закрепленную данность, субстанциональность которой подтверждена «объективными» признаками, этнодифференцированные сообщества выступают субъектами социального мира, понятие этничности гипостазируется и универсализируется

Устойчивость исследовательских акцентов и стратегий примордиалистского подхода отражает тесную взаимосвязь, латентную сегодня, но очевидную для советского периода, с идеями исторического материализма, политизировавшего, в свою очередь, постулаты эволюционистской теории Их единые основы обнаруживаются в практически зеркальных определениях нации И В Сталина и этноса, данных С М Широкогоровым и Ю В Бромлеем8

Взаимообусловленность научного и политического дискурсов прослеживается в российских законах о правах коренных малочисленных народов9, в которых отражены идеи патернализма, образы «территориальности», «общинности» и «традиционности»

Преодолению стереотипов восприятия коренных народов, транслируемых в законотворческой деятельности, повседневных взаимодействиях на уровне «бытового национализма», этнографических работах, могут способствовать исследования, основанные на теоретических разработках конструктивизма, в которых внимание акцентируется на современных процессах, а вектор интереса смещается с «овеществленных» признаков на социокультурные практики Это позволяет рассматривать этничность как дискурсивную стратегию агентов социального

8 «Нация - это исторически сложившаяся устойчивая общность языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры» (Сталин ИВ Марксизм и национально-колониальный вопрос М , 1937, с 6), «Этнос - есть группа людей, говорящих на одном языке, признающих свое единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освященных традицией и отличаемых ею от таковых других групп» (Широкогоров С М Этнос исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений Шанхай, 1923), «Исторически сложившаяся на определенной территории, устойчивая совокупность людей, обладающих общими, относительно стабильными особенностями языка, культуры и психики, а также сознание своего единства и отличия от других подобных образований (самосознание), фиксированном в самоназвании (этнониме)» (Бромлей Ю В Этнос и этнография М Наука, 1973)

9 Федеральные законы «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» от 30 апреля 1999 года N 82-ФЗ, «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока» от 7 мая 2001 года N 49-ФЗ, «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» от 20 июля 2000 года 104-ФЗ

взаимодействия по присвоению и использованию культурных, политических, территориальных и других символов в создании диспозиций социального пространства, посредством чего реализуются как внутригрупповые цели, так и внешние задачи управления, контроля, дистанцирования

В рамках данного теоретического направления сложился методологический аппарат, рассматривающий социальное исследование как интерпретативный анализ смыслов, составляющих ткань повседневности

В § 3 первой главы «Подходы к изучению конструирования «идентичности»» дается анализ теорий, в которых разрабатывается понятие «идентичность»

В дискуссионном поиске теоретических концепций и методологических инструментов анализа современной этнической проблематики происходит переоформление и апробация терминологического аппарата, существенную роль в котором играет концепт этнической/национальной идентичности

Опираясь на тезис Дж Г Мида о том, что обретение идентичности возможно лишь при взаимодействии с другими, формирование этнической идентичности можно рассматривать как межэтническое взаимодействие, понимая последнее как коммуникативный процесс Подобная точка зрения позволяет расширить представление о том, что идентичность реализуется через попытки «мобилизовать оспариваемые культурные нарративы и как-то зафиксировать их с тем, чтобы определить положение своей группы по отношению к остальным»10 Нарративные практики являются определяющими составляющими, поскольку «язык объективирует мир»11, но ими не ограничивается коммуникационное взаимодействие Визуальные компоненты (вышитые на одежде узоры, цвета флагов), вкус «традиционной пищи», «ощущение тайги», как и многое другое, могут служить знаками принадлежности к роду, этнической группе, нации, то есть, выступать маркерами идентичности

Коммуникационная основа социального взаимодействия, обоснованная тем, что индивид относится к обществу лишь в той мере, в какой участвует в коммуникации или может пониматься как участвующий в ней, а роль социальных структур заключается в том, что они дают представления об ожиданиях других и способствуют поддержанию границ системы, рассматривается в теории систем Н Лумана.

П Блау характеризует взаимодействие индивида и группы как отношения обмена, когда, подчиняясь нормам группы, участник получает одобрение за свою конформность

10 Бенхабиб С Притязания культуры Равенство и разнообразие в глобальную эру М Логос, 2003 , с XXXVI

11 Бергер, Лукман, Социальное конструирование реальности Трактат по социологии знания М Асаёеша-Центр, Медиум, 1995, с 248

М Грановеттер рассматривает группы как «сильные связи», а отношения между ними -как «слабые», последние играют важную роль в предотвращении изоляции группы Культуре в этих подходах отводятся репрезентативные функции

Вывод можно сформулировать следующим образом- группы не обладают чувствами, сознанием, самосознанием, но цементируются общими, разделяемыми нормами, которые подчиняют или вытесняют разнонаправленные интересы составляющих группу частей, либо обеспечивают, взамен их подавления, удовлетворение таких базовых потребностей, как потребности в безопасности и в принадлежности к группе

Роль символов в обеспечении внутригрупповой преданности или лояльности трудно переоценить «Культурные символы «народа» порождают некое воображаемое единство и благодаря этому способствуют осознанию жителями одной и той же государственной территории их взаимопринадлежности, до сих пор остававшейся абстрактной и опосредованной лишь юридически»12

Универсальными свойствами любых группируемых объектов являются их пространственно-временная расположенность и наличие признаков, задающих определенность, в случае социальных групп они наполняются символическим содержанием Учитывая это, важными для понимания механизмов выбора и функционирования символов консолидации групп являются представления о «власти классификаций»13, как о свойстве мысленного освоения мира, создающем и переформирующем группы и их диспозиции в социальном пространстве, а также о манипулировании социальным временем

В Главе II «Формирование и поддержание этнических границ через практики тождественности (идентичности) и отождествления (типологизации, категоризации, классификации)» рассматриваются вопросы формирования внешних классификаций и конструирования этнической идентичности

В § 1 второй главы «Маркеры этнической идентичности - способы озвучивания и особенности актуализации» на основании данных социологического опроса исследуется причины актуализации или игнорирования этнической идентичности, ее влияние на жизненные стратегии и повседневные взаимоотношения В параграфе дается обоснование методики и описание инструмента исследования, анализируются

12 Habermas J (trans by M Pensky) The Postnational Constellation Political Essays Cambridge, MA MIT Press, 2001, p 43

13 Фуко M Археология знания СПб ИЦ Гуманитарная академия, Университетская книга, 2004, БурдьеП Социология политики M Socio-Logos, 1993

полученные данные

Исследование включало анкетный опрос, проводившийся среди учащихся 8-11 классов четырех школ Приамурских сел Опрошено 294 респондента, в т ч 93 респондента, условно отнесенные к «КМНС» (включая назвавшихся «метисами»), и 201 респондент, условно отнесенные к «русским»

Наиболее наглядно особенности формирования этнической идентичности прослеживаются в блоке вопросов, касающихся этнического самоопределения, отношения к людям других национальностей и формулированию причин конфликтов на национальной почве

Анализ ответов на открытый вопрос «Что значит для Вас быть человеком определенной национальности?» показал, что принадлежность к своей национальной группе существенна для трети молодежи Большинство молодых людей определили принадлежность к национальности как «знание языка и тд », «знать культуру, язык, обычаи, кухню» и подобным образом - 32% от ответивших в группе «КМНС» и 27% от ответивших в «русской» группе Полученные результаты показывают значительную роль в озвучивании этнической принадлежности дискурса о нации как исторически сложившемся объединении людей, основанном на общности языка, культуры, традиции То, что «культура» используется респондентами как понятие, подтверждают ответы на дополнительные вопросы, больше половины опрошенных в двух группах отметили, что не знают национальной культуры или считают свои знания о ней поверхностными

Обращает внимание, что, если для «русской» группы национальность больше связана с государственностью, то есть, с настоящим (ответы - «любить родину», «жить с людьми той же национальности и в стране, которая ей принадлежит» и т п -составляют в этой группе 18%), то для группы «КМНС» - с наследованием предкам, традицией, то есть, с прошлым (14% ответов)

Положительно ответили на вопросы «Приходилось ли Вам сталкиваться с недружелюбным отношением к людям Вашей национальности из-за их национальной принадлежности9» - 51% респондентов группы «КМНС» и 27% респондентов группы «русских», «Приходилось ли Вам сталкиваться с недружелюбным отношением к людям другой национальности из-за их национальной принадлежности?» - 63% респондентов первой группы и 58% респондентов второй группы

Ответы на вопросы «Есть ли национальности, к которым Вы испытываете неприязнь?», «Если да, то к каким именно?» респондентов двух групп содержали частое упоминание представителей кавказских народов, а также арабов, исламистов, негров, талибов, что отражает трансляцию стереотипизированных образов, получаемых из

окружающего информационного пространства Значительное количество упоминаний в «русской» группе представигелей КМНС, по-видимому, обусловлено подобными же причинами, с той разницей, что формирование образов происходит в местном окружении

В ответах на вопрос «Кто для Вас является своими/чужими?» противопоставляют себя другим национальностям, равно как и идентифицируют себя с представителями своей национальности, очень незначительное количество респондентов. Молодые люди, в основном, идентифицируют себя с родными, чуть меньше - со своей возрастной группой, а к чужим относят «людей, не разделяющих убеждений»

Вопросы, касающиеся досуговых практик, удовлетворенности сегодняшней жизнью и планов на будущее, не выявили существенных отличий в ответах двух групп Данные практически симметричны - более половины тех и других собираются уезжать учиться в города. Не выявлено влияние льготного поступления для КМНС на выбор форм продолжения образования, однако подобное отношение может быть связано с «непрестижностью» части учебных заведений, предоставляющих льготы абитуриентам из числа коренных народов

Можно сказать, что значение этнической идентичности в ряду других идентичносгей для молодежи относительно невелико Этническая идентичность проявляется через преодоление негативного восприятия другими, осуществляется посредством усвоения существующих установок и озвучивается выборочным использованием понятий, распространенных в публичном, научном и других дискурсах

В § 2 второй главы «Внутригрупповые категории: разновидности, факторы устойчивости» рассматриваются классификации, создаваемые для объединения «своих» и раз1 раничения «чужих» представителями рассматриваемых этнических групп

Деление жителей берегов р Амур на «народы», в числе которых - «нанайцы», «ульчи», «удэгейцы», воспринимается политиками, этнографами, журналистами как естественное и безальтернативное Сами же люди, определяемые подобным образом, далеко не всегда разделяют эту «естественность», опираясь на собственные классификации Привнесенная чуждость официального «самоназвания» озвучивается многими информантами среднего или старшего возраста, среди которых более распространенным является деление на группы, именуемые в зависимости от месторасположения выше или ниже по течению р Амур

Для старшего поколения значимым является дробное деление - деление по роду В нарративах о разделении родов используются различные ландшафтные элементы Устойчивость классификаций по родовому признаку лишь в незначительной степени

связывается с брачными запретами, чаще фигурируют сюжеты о торговле и богатстве, о наличии в роду шамана. Еще в большей степени знания о родовой принадлежности важны в ситуациях смерти и похорон, в селах до сих пор существуют родовые кладбища и многие помнят правила похорон и поминок, хотя редко следуют им С этими знаниями связана распространенность рассказов о «медвежьем празднике» - поминальной трапезе членов рода У рассматриваемых этнических групп обряд существенно отличается, и эти отличия до сих пор играют роль границы между локальными культурами. Подобная форма поддержания групповой идентичности придает ощущение историчности, целостности и устойчивости группы во времени, что представляется важным для понимания той эмоциональной связи, которой наполнена принадлежность к группе

Наряду с классификациями, основанными на принадлежности к роду, существуют другие - по территориальному делению, а также официально приписываемые деления «по национальностям» (ранее - в паспортах, сегодня - в переписях населения)

Если старшим поколением, в зависимости от ситуации, используются все указанные классификации с добавлением старых официальных наименований, а также «советские» и «смешанные», а для среднего поколения (до 50 лет) «самоназвание» - предмет рефлексии, то для молодежи (до 25 лет) официальное наименование является единственным, названия родов воспринимаются исключительно как фамилии Процесс укрупнения групп, с которыми идентифицируют себя люди, является широко распространенным «Сравнительный анализ словарного запаса старшего и молодого поколений показывает, что набор самоназваний был в прошлом богаче, и что до недавнего времени к одному и тому же человеку могло свободно применяться более одного названия»14 Сохранение внутреннего, альтернативного деления существенно влияет не только на самоопределение информантов, но и на повседневную жизнь Обиды на людей, имеющих доступ к распределению ресурсов, на то, что они делают все только для своих родственников -общее место во внутригрупповых конфликтах

В § 3 второй главы «Внешние категории идентификации - наименования и переписи» отражается история классификационных практик государства в отношении населения присоединенных, осваиваемых территорий

Первые описания живущих по берегам Амура людей, сохранившиеся в отчетах русских первопроходцев, определяют население в ряду пространственно-ландшафтных ориентиров Расширение задач от составления описаний маршрутов до активного освоения территорий Приамурья второй волны, начавшейся с середины XIX в, после

14 Андерсон Д Дж Тундровики экология и самосознание таймырских эвенков и дошан Новосибирск Издательство Сибирского отделения РАН, 1998, с 107

Айгунского договора 1858 г (официальная передача территорий бассейна р Амур России), создало необходимость более детального ранжирования населения Попытки пересчета и поименования местного населения были связаны с серьезными трудностями, многочисленные примеры показывают, какие усилия надо было приложить, чтобы однозначно классифицировать представителей местного населения, отвечавших совершенно по-разному, в зависимости от контекста, на вопрос «ты кто?»

В § 4 второй главы «Типологии «культур», «уровня развития» и маркеры географического пространства» анализируются политические и научные задачи определения места населения присоединенных территорий в социальном пространстве Подробные описания образа жизни, быта, верований, внутригрупповых отношений в XIX веке сделали популярным жанр этнографического описания Либеральная интеллигенция и политические ссыльные, участвовавшие в исследованиях народов Севера и Дальнего Востока, изменили в начале XX века вектор интереса Описания условий жизни «туземцев» становились трибуной для критики государственной власти Приверженность марксизму, теоретики которого цитировали эволюционистов, задавала тон и фокусировала внимание на поиске материала, подтверждающего образ «благородного дикаря», обитающего у подножья эволюционной лестницы Эти тенденции особенно усилились ко времени установления Советской власти и привели к тому, что в сознании новых органов управления этот образ окончательно укоренился, легитимировав «цивилизационную миссию» и политику патернализма

Закрепление классификационных практик происходило путем формирования административных национальных единиц, создания письменности, мероприятий по формированию национальной интеллигенции и т п

В конструировании субъектов социального пространства определенную роль играли категории физического пространства. Терминология, определяющая коренное население, в большинстве случаев включающая географические характеристики («туземцы Севера», «народности северных окраин» и подобные), акцентирует внимание на удаленности, периферийности, суровости мест обитания коренных народов К ней же сегодня апеллируют и национальные активисты

В Главе III «Освоение (присвоение) пространственно-временных координат в социальных практиках» рассматриваются механизмы использования категорий времени и пространства представителями управленческих, идеологических, научных структур и исследуемых этнокультурных групп

В § 1 третьей главы «Использование физического пространства в административном управлении локальными группами» рассматриваются вопросы, связанные с манипулированием физическим пространством в процессе формирования и поддержания границ этнических групп Социальное пространство как арена борьбы действующих индивидов (агентов) и их объединений (групп), хотя и не является калькой с физического пространства, но стремится в нем реализоваться15 Элементы ландшафта служат маркерами социальной среды В рассматриваемом регионе важным структурообразующим ландшафтным элементом является река Амур, служащая сегодня, как и в прежние времена, и для разграничения государств, и для самоопределения групп по отношению друг к другу (нижние-верхние)

Классификация «народов» наиболее полно реализовывалась через административно-территориальное устройство Введение и объединение административных единиц — национальных районов - закрепило формируемые группы на территориях физического пространства, позволявших зафиксировать и очертить объект управления

В селах, где существует историческое разделение на районы «новые» и «старые», информанты, живущие во вторых (часто отождествляемых с «национальными»), неоднократно говорили о своем тяжелом положении, отмечая худшее качество дорог, худший внешний вид магазинов и жилых домов, удаленность школ, больниц, почт и других общественных учреждений, которые сосредоточены в «новых» районах

В § 2 третьей главы «Объединяющие функции территорий - пространство и ресурсы» рассматриваются внутригрупповые практики освоения (присвоения) физического пространства

Личные биографии информантов фиксируют их частые перемещения вдоль Амура О преимуществах «родных мест» говорили люди, совершившие путешествие в физическом или в социальном пространстве (изменившие статус благодаря полученному образованию, браку или жизни в городе) Рассказы информантов и этнографические описания создают представление о широкой сети брачных, обменных, торговых и других социальных связей, раскинувшейся на значительной территории Богатство и отсутствие конкуренции связывались с мобильностью и с изобилием таежно-речных ресурсов

С образами пространства и ресурсного богатства связана и распространенная в рассказах мужчин тема «хозяина», «твердой руки» Анализ материала показывает, что «хозяин» ассоциируется не с властью, а с порядком, со следованием правилам, законам

15 Бурдье П Социология политики M Socio-Logos, 1993, с 34

Также и представления о границах групп связывались не с территориальным делением, а с различием законов, по которым жила та или иная группа

Горизонтальное физическое пространство наполнено материализованными знаками пространства вертикального - сакрального, которое описывается с использованием объектов физического пространства, создавая причудливую картину переплетения образов, сложившихся в различных семантических полях, но продуктивно используемых для описания специфических культурных практик

В § 3 третьей главы «Использование категорий «реального» времени -«детскость» и «древность» культур» исследуются механизмы присвоения образов реального времени для определения и переопределения диспозиций социального пространства

Метафоры, используемые по отношению к этнокультурным группам, соотносимые с возрастом человека («сыны таши», «дети природы») иллюстрируют тот комплекс отношений «ребенок-взрослый», который основывается на руководительстве, контроле и опеке Сегодня подобные формулировки исчезли из политического лексикона, но продолжают транслироваться в обыденном сознании и средствах массовой информации

Усиление образов «детскости» образами пространства или природной среды является распространенным действием, направленным на увеличение социальной дистанции, например, в термине «эволюционная лестница» содержится отсылка на располагаемую в социальном пространстве градацию социального времени

Параллельно с «детскостью» мыслится и озвучивается еще одна характеристика -«древность» С помощью дополнительного состаривания реабилитируются сакральные символы, которые во времена советской власти относились к «пережиткам», а сегодня становятся образчиками «древней», «тысячелетней» культуры В соответствии с теми или иными задачами происходит удаление или приближение прошлого, реконструируемого из настоящего так же, как из центра формируется образ периферии

В § 4 третьей главы «Факторы природной цикличности в социокультурном времени» рассматривается влияние природной цикличности на конструирование социального пространства в повседневных практиках

Специфика Приамурья заключается в том, что существенным для экономического благополучия его жителей является ход нерестовой рыбы Ограниченность рыбных ресурсов, их высокая стоимость делает распределение квот, лицензий, разрешений на отлов средством манипулирования административной бюрократии всех уровней, влияет на рост криминализации в регионе, канализирует силы общественно-политических национальных объединений

В стратегиях борьбы за распределение рыбных ресурсов на политическом и повседневном уровнях, в качестве аргумента используется историческая или генетическая потребность в «традиционной пище»

Попытки беспристрастного взгляда на историю пытаются реализовать музеи Но и они становятся причиной противостояний в социальной среде Интерес иностранных туристов к российской, в том числе и к этнографической экзотике, повлиял на то, что археологические памятники и музеи стали полем столкновения разнонаправленных интересов Одна сторона апеллирует к сакральному значению памятников (например, петроглифов) для местного населения Другая сторона отстаивает необходимость их охраны, ссылаясь на общекультурную значимость «исторического наследия» для региона, страны и мира.

В Заключении подводятся итоги исследования, определяется круг проблем, требующих дальнейшей разработки

Анализ современных социокультурных процессов Дальневосточного региона позволяет расширить рамки представлений о культурной обусловленности этнодифференциации «Права на культуру», предъявляемые сегодня этническими группами, отражают процесс превращения культурных особенностей в своеобразную форму символического капитала, в ресурс и предмет потребления

Факторы устойчивости этнокультурных границ заключаются в постоянном переопределении смыслов, диктуемых внутренней логикой развития ситуации Для отстаивания своих интересов группы могут использовать маркеры (порой и организовываться на их основе), сформированные во внешней для них среде, например, в научном или политическом дискурсах В то же время маркерами межгрупповых границ могут служить предметы или признаки, отражающие культурные особенности, например, родовые узоры, специфические ритуалы, история, язык, пища и т п Используя стереотипизированные представления, группы отстаивают свои интересы и, наоборот, когда интересы нарушаются, апеллируют к этим представлениям, что отнюдь не означает стремления к консервации, а соответствует стратегиям экономического, политического, социального взаимодействия

Ограниченность набора признаков той или иной культурной группы, компенсируется их динамикой, способностью трансформироваться, актуализироваться, исчезать и появляться для конструирования границ культурной отличительности. Представление об этничносга как о дискурсивной стратегии, направленной на реализацию внугригрупповых целей и на решение внешних задач управления,

обусловливает перенос исследовательского интереса на использование в конструировании этнокультурных границ бесконечного набора символов различных семантических полей

Список публикаций:

1 Целищева В Г Особенности этнической идентичности молодежи малочисленных народов Дальневосточного регионаУ/Социологические исследования №1,2007, с 122-127

2 Целищева В Г Влияние этничности на досуговые практики //Социология и общество Тезисы докладов СПб, 2000, с 336

3 Целищева В Г. Функции традиционной культуры в современном обществе// Записки Гродековского музея, Хабаровск, 2000, Вып 1, с 153-158

4 Целищева В Г Этническая самоориентация молодежи Приамурья//3аписки Гродековского музея, Хабаровск, 2002, Вып 3, с 132-141

5 Целищева В Г Устойчивость мифа в контексте социальной жизни//3аписки Гродековского музея, Хабаровск, 2003, Вып 6, с 88-96

6 Целищева В Г. Роль коммуникации в разрешении межэтнических проблем (на примере малочисленных народов Российского Дальнего Востока)//Материалы конференции ИВЭСЭП, СПб, 2006

7 Целищева В Г Глава 5 Претензии этничности и претензии на этничность// Давыдов В , Карбаинов Н , Симонова В , Целищева В Агинская стрит, танец с огнем, алюминиевые стрелы Присвоение культурных ландшафтов, Хабаровск, 2006, с 61-107

8 Целищева В Г Опыт изучения этничности/Социология в Санкт-Петербурге и Санкт-Петербургском государственном университете СПб 1999, с 86-89

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Целищева, Вероника Геннадьевна

Введение.

Глава 1. Генезис представлений о «других» в научном и политико-правовом дискурсах.

1.1. Актуализация понятия «культура».

1.2. Трансформация понятий «этнос» и «этничность».

1.3. Подходы к изучению конструирования «идентичности».

Глава 2. Формирование и поддержание этнических границ через практики тождественности (идентичности) и отождествления (типологизации, категоризации и классификации).

2.1. Маркеры этнической идентичности - способы озвучивания и особенности актуализации.

2.2. Внутригрупповые категории: разновидности, факторы устойчивости

2.3. Внешние категории идентификации - наименования и переписи.

2.4. Типологии «культур», «уровня развития» и маркеры географического пространства.

Глава 3. Освоение (присвоение) пространственно-временных координат в социальных практиках.

3.1. Использование физического пространства в административном управлении локальными группами.

3.2. Объединяющие функции территорий - пространство и ресурсы.

3.3. Использование категорий «реального» времени - «детскость» и «древность» культур.

3.4. Факторы природной цикличности в социокультурном времени.

Введение диссертации2007 год, автореферат по политологии, Целищева, Вероника Геннадьевна

Обоснование темы

Интенсификация взаимодействий между сообществами, различающимися языками, религиями, образом жизни, социальным устройством, уровнем экономического развития, обостряет вопросы этнических различий и культурной инвариантности. Права на культуру, на обозначение идентичности, на артикуляцию политических претензий являются производными от обозначения и маркировки границ этнокультурных групп.

Дифференциация человеческих сообществ в современных условиях играет важную роль в социальной жизни и является объектом устойчивого интереса ученых, исследователей, специалистов гуманитарных и политологических дисциплин. Механизмы разграничения, способы формирования и поддержания культурной отличительности находятся под влиянием множества факторов, в том числе, политических и экономических которые, в свою очередь, подвержены воздействию со стороны создаваемых, поддерживаемых и трансформирующихся дифференциаций.

Помимо закрепленности в исторической «данности», устойчивость этнических, национальных, культурных границ отвечает сегодняшним потребностям тех, кто находится по разные стороны этих незримых баррикад социального пространства. Как и при противостоянии в физическом пространстве для создания рубежей и укреплений группы используют предметы, порой случайные, а отстаивают их «силой духа», «верностью идеям борьбы за правое дело», этнокультурные различия лишь частично маркируются видимыми, «вещественными» объектами: пропускными пунктами границ государственных и административно-территориальных образований, фиксацией наименований в официальных документах, политическими картами, историческими артефактами и т.п., в знаительно большей степени они конструируются, символы наделяются смыслом, определяются и переопределяются посредством того, что невозможно увидеть - через «паутину нарративов» (Арендт, Бенхабиб 2003 : XXXV).

Актуализация культурных особенностей этнодифференцированных общностей как механизм достижения целей в конкурентных социальных отношениях и как фактор борьбы за политическое признание составляет, наряду с унификацией жизненных стилей, реальность современного мира.

Особую роль в актуализации этнокультурной проблематики играют «коренные народы» («автохтонное или племенное население», «четвертый мир», «первые нации»), заявляющие о правах на собственное культурное развитие, о необходимости преодоления этноцентристского восприятия, диспропорционального доступа к благам и ценностям современного общества и других последствий предшествующей колонизации (доп. мат.: Коренное население. Глобальное стремление к справедливости. Доклад для независимой комиссии по международным гуманитарным вопросам).

Преодоление негативных последствий диспропорционального доступа к благам и ценностям современного общества, территориальной и ресурсной эксплуатации, этноцентристского восприятия реализуется через политическое признание существующих проблем и поиск путей их разрешения. Но, несмотря на декларируемые и принимаемые меры, взаимодействие человеческих сообществ, отличающихся друг от друга по языкам, религиям, уровням экономического развития, формам устройства социальной жизни, продолжает носить противоречивый, зачастую конфликтный характер.

В нашей стране отношение государства к части своих сограждан, выделенных в отдельную категорию, которая определяется в современной законотворческой терминологии как «коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока» (далее КМНССиДВ), имеет ряд специфических черт, обусловленных исторической спецификой колонизации, социально-политических трансформаций, связанных со сменами форм власти и доминирующих идеологий. Современное состояние этих взаимоотношений, трансформирующихся во временном, политическом, идеологическом и других социальных пространствах, несет отпечаток сложившихся в разные исторические периоды представлений о «коренном населении», закрепленных в научном и политическом дискурсах, и представляют собой скорее клубок противоречий, чем конструктивные действия обеих сторон. При всех декларируемых благих намерениях в действиях и законах со стороны государства по отношению к КМНСиДВ, среди последних существует определенное недовольство своим положением, вызванное ухудшением условий жизни как по сравнению с прошлыми периодами, так и по сравнению с районами более значительного численного преобладания «русского» населения.

Разработанные в модели виктимизации индикаторы определения социальной депривации, среди которых отмечаются: высокая смертность взрослых от несчастных случаев и отравлений (включая суицид и насильственные смерти); распространенность респираторных инфекционных заболеваний; алкоголизм; большое число неполных семей, разводов, внебрачных рождений, абортов, случаев отказа родителей от воспитания детей; низкое качество жилья, скученность; чувство зависимости, социальная пассивность; высокий уровень преступности, включая подростковую; безработица (Griffith 1978, цит. по Соколовский 2004), в полной мере присутствуют у представителей КМНСиДВ, проживающих в регионе бассейна р. Амур.

Высокий уровень социальной депривации обусловлен целым комплексом проблем, увеличившихся в последние 10-15 лет, среди которых - борьба за природные ресурсы, за квоты и лицензии на лов нерестовой рыбы, незаконная вырубка ценных пород деревьев, разрушение охотничьей базы, криминализация лесозаготовительной и рыбопромысловой отраслей; экологические проблемы - загрязнение р. Амур. Ухудшения условий жизни по сравнению с прошлыми периодами и районами, расположенными как пространственно, так и социально ближе к «центру», распространение бытового национализма и негативных стереотипов по отношению к коренному населению усиливают ощущение маргинальное™ и периферийности.

В рамках подходов, рассматривающих «динамику и результаты межкультурных и межэтнических контактов с позиции анализа властных отношений. отвлечением ресурсов группы в пользу другой общности» (Соколовский 2004), причины уязвимого положения групп могут быть дополнены исследованиями генезиса представлений об этничности и культуре (и их соотношении), укорененных в политическом, научном и обыденном сознании. Диспозиции этничности и культуры, попадая в поле правовых и экономических отношений, ставит такие комплексные вопросы, как право на культуру, на обозначение идентичности, а также право на политический голос этнических претензий.

Устойчивые образы «традиционного», воспринимаемые как актуальные практики, уходящие корнями во вторую половину XIX века, не подвергаясь сомнению, становятся опорой «фольклорной» компоненты этнической политики, проникают в нормативные правовые акты и программы национальной политики в регионах России. Клише колониального мышления продолжают оказывать формообразующее влияние на серию дисциплинарных дискурсов и воспроизводятся в речи российских чиновников, законодателей, политиков и ученых (Соколовский 2001: 26). В законах о коренном населении в качестве целей декларируется защита территорий их проживания «для ведения ими на этих территориях традиционного природопользования и традиционного образа жизни» (дополнительны источники). Созвучны с ними и темы, сформированные более столетия назад - «традиционные быт, одежда, жилище, социальное устройство», «духовная культура и мировоззрение» и другие, немногим более поздние - «этногенез», «традиционное искусство», «народное творчество», которые и сегодня доминируют в публикациях местных авторов. Представления о культуре, транслируемые в них, сужены до элементов народного творчества и быта.

Сложившиеся стереотипы исследовательских интересов оставляют без ответов многие вопросы, выдвигаемые современными условиями. Например, апеллирование к «этничности» с целью получения ресурсных или символических дивидендов может быть рассмотрено как стратегия преодоления социальной дезорганизации, вызванной социально-экономическим кризисом 1990-х годов и экономической нестабильностью, ощущаемой в регионах и сегодня. Этот фактор предполагает применение теоретических подходов и исследовательских методик, сложившихся вне дисциплинарных рамок классической этнографии. Потребность в адекватном понимании современных процессов, в действенных решениях власти разного уровня обуславливает значимость «деколонизации» научного и политического дискурсов. Учитывая способность общественных наук оказывать «трансформирующее воздействие на «предмет своего обсуждения»» (Гидденс 2005: 14), эти процессы не могут быть адекватно поняты без рефлексивного анализа научных взглядов на население присоединенных территорий.

Степень научной разработанности проблемы

В фундаментальных работах, влияющих на формирование представлений об устройстве социального мира на этапе глобализации и рассматривающих современное общество как постиндустриальное (У. Бек, С. Бенхабиб, П. Бергер, П. Бурдье, Ж.Ф. Лиотар, П. Штомпка и др.), информационное (М. Кастельс), мультикультурное (У. Кимлика, Б. Парех), индивидуализированное (3. Бауман), несмотря на разницу акцентов, обнаруживается общая особенность - оценка возрастающей значимости «культуры». Объективные причины, втягивающие во всеобщее взаимодействие все большее количество человеческих сообществ, актуализируют значение культурной инвариантности, этнической, национальной дифференциации, выводя их из предметного круга антропологии, этнологии, этнографии, археологии в круг наиболее значимых, обсуждаемых и дискуссионных вопросов. Теоретическое поле их рассмотрения охватывает сегодня практически все гуманитарные дисциплины, частично - экономику, географию, медицину, опирается или критически переосмысливает предшествующие взгляды и пополняется новыми представлениями.

При осмыслении этнической проблематики разделение на подходы и направления обуславливается смысловой наполненностью понятия, то есть, вопросом: посредством чего определяется этничность - перечислением набора признаков или деятельностно-смысловыми характеристиками.

Теории, рассматривающие этнодифференциацию как изначальную биологически (Л.Н. Гумилев, П. ван ден Берг) и/или исторически (С.М. Широкогоров / Ю.В. Бромлей, Э. Смит) закрепленную данность, подтверждают субстанциональность этничности «объективными» признаками - общностью языка, психологического склада, происхождения (реального или мнимого), территорией, самоназванием, самосознанием и др. Анализ идей, заложенных в работах представителей этого направления, прежде всего, Ю.В.

Бромлея, чья теория на протяжении десятилетий была официально признанной в Советском Союзе и до сих пор имеет существенный круг последователей, С.М. Широкогорова, в работах которого содержится обширный материал по тунгусским народам, а также критика национальной политики во времена становления Советской власти, позволяет расширить представления о механизмах формирования научно-политического дискурса и common-sense knowledge (обыденного знания) о «коренном населении».

В инструменталистском подходе, критикующем примордиальные (или эссенциальные) основы этнического разделения (Р. Кохлан, С. Гросби), рассматривается ситуативность и социально-политическая обусловленность этничности, определяемая как средство реализации интересов национальных элит (Н. Глезер, Д. Мойнихан). При этом подходе объективации подвержен принцип власти как основы социального порядка.

В качестве альтернативы рассмотренным подходам выступает конструктивизм, основанный на постулате, «что культура групп людей не является данностью, а формируется и меняется с течением времени через обычаи» (Бенхабиб 2003: 34), фокусирующий внимание на способах определения и переопределения дискурсивных смыслов социальными агентами в процессе конструирования реальности.

В российской социологии он успешно применяется в исследованиях субкультур постсоветского пространства, например, молодежи, сельских жителей, в проблематике тендера и т.д. Но, пожалуй, нигде, кроме поля институализированной этничности, рассматриваемый подход не является столь дискуссионным.

Между тем применимость идей конструктивистского подхода к исследованиям этнических групп имеет достаточно давнюю историю, отсчитываемую от программной работы «Этнические группы и социальные границы» под редакцией Ф. Барта, в которой этничность рассматривается как приписываемые и идентифицируемые признаки, обладающие свойством организовывать взаимодействия между людьми, или от представления об этничности как «уверованной общности» М. Вебера. Переосмысление и дальнейшее развитие этих идей дано в концепции «изобретения традиции» Э. Хобсбаума, представлении о нации как «воображаемом сообществе» Б. Андерсона, в анализе формирования наций в эпоху национального государства Э. Геллнера.

Конструктивизм, опирающийся на работы классиков «феноменологической социологии» Дж. Мида, А. Щюца, «символического интеракционизма» Г. Блумера, концептуализированный П. Бергером и Т. Лукманом и развитый в трудах Г. Гарфинкеля, И. Гофмана, не является единым, монолитным направлением. Помимо указанных выше авторов, актуализировавших практики повседневности, вопросы идентичности и механизмы человеческого взаимодействия, в рамках конструктивизма рассматривается символическая обусловленность социального поля (П. Бурдье), «нарративность» социокультурного пространства (С. Бенхабиб), так же неоднородны в нем исследования этнической проблематики.

Конструируемая оппозиция «глобального-локального», поддержание и реконструирование «этнического», «традиционного», «исконного», отличительного, местного детализируется через вводимые понятия «индигенности», «локальности», «аутентичности» в работах А. Аппадураи, У. Бека, А. Гупты, Дж. Клиффорда, Э. Коэна, C.B. Соколовского, Т. Туена, Ф. Ферпосона, Э. Шилза и др. Этничность как процесс идентификации рассматривают Я-П. Блум, К. Вердери, Э. Коэн, B.C. Малахов, Т.Х. Эриксен, Ю. Хабермас и др.

Культурная обусловленность этнодифференцаци, когда этничность понимается как способ социального закрепления культурных различий, отражается Ф. Бартом, С. Бенхабиб, B.C. Малаховым, C.B. Соколовским, В.А.

Тишковым. В ряде работ этих авторов дается деконструкция социальных понятий, обеспечивающих воспроизводство риторики этноцентризма и колониализма, раскрываются принципы языковой актуализации «коллективной идентичности».

Исследования конструирования этничности и механизмов ее идеологизации через описание типов ее проявления и фиксацию распространенных стереотипных суждений проводятся О. Бредниковой, В. Воронковым, О. Калачевой, О. Карпенко, Е. Чикадзе, И. Освальд.

Основы теоретико-методологического аппарата конструктивистского подхода анализируют в отечественных научных обзорах Б.Е. Винер, JI.M. Дробижева, Ю.Н. Емельянов, Н.Г. Скворцов, C.B. Соколовский, В.А. Тишков, С.А. Шандыбин и др.,; используют в прикладных исследованиях региональных этнических процессов Д.Д. Амоголонова, Т. Бараулина, В.Н. Давыдов, И.Э. Елаева, С.А. Ерофеева, Н.И. Карбаинов, М.И. Куликов, JI.P. Низамова, М.Я. Рожанский, В.В. Симонова, Т.Д. Скрынникова и др.

В исследованиях современных этнокультурных взаимодействий Ю.В. Арутюняна, JIM. Дробижевой, М.Н. Губогло, З.В. Сикевич, Г.У. Солдатовой и др., этничность определяется как реальность, отраженная в ценностях культуры, анализируются проблемы мигрантов, городских диаспор, полиэтничных городов и регионов и др.

Учитывая влияние этнографического материала на формирование дискурса о коренном населении Дальнего Востока, важным представляется анализ идей и эмпирического материала, содержащихся в трудах исследователей Приамурья досоветского периода и времени установления Советской власти: В.А. Аврорина, В.К. Арсеньева, С.Н. Браиловского, A.M. Золоторева, П. Кропоткина, НА. Липской-Вальронд, А.Н. Липского, И.А. Лопатина, Р.К. Маака, К.И. Максимович, И. Надарова, С.К. Патканова, Е.И. Титова, Н.М. Пржевальского, А.П. Путинцевой, П.П. Шимкевич, С.М.

Широкогорова, JI. Шренка, Л.Я. Штернберга; советского периода: К.П. Белобородовой, А.П. Деревянко, Б.О. Долгих, C.B. Иванова, А.П. Окладникова, П.И. Петровой, Б.М. Росугбу, Ю.А. Сема, A.B. Смоляк, О.П. Суник, Ч.М. Таксами, В.А. Тихомирова. Среди этих, преимущественно археолого-этнографических, трудов особенно выделяется социологическое исследование народов Приамурья В.И. Бойко, проведенное в 70-х годах. Современные авторы (C.B. Березницкий, Е.А. Гаер, П.Я. Гонтмахер, Н.Б. Киле, Н.В. Кочешков, Т.В. Мельникова, В.В. Подмаскин, Ю.А. Самар, Т.Ю. Сем, С.Н. Скоринов, А.Ф. Старцев, Л.П. Таврид, Е.В. Шаньшина) продолжают исследовать традиционные этнографические темы - народное искусство, одежду, мировоззрение и т.п., более специфичны работы Т.Д. Булгаковой, А.Б. Островского, Т.П. Роон, H.A. Соболевской, В.А. Тураева.

Альтернативный взгляд на положение коренного населения Севера, Сибири и Дальнего Востока, акцентирующий внимание на современной ситуации, - в исследованиях, выходящих за рамки традиционных этнографических текстов, Д. Андерсона, Т. Аргунова-Лао, А. Блох, Б.Н. Бахтина, П. Грей, А. Кинг, К. Костнер, З.П. Соколовой, C.B. Соколовского, Н. Ссорина-Чайкова, К. Хампфри, посвященных эвенкам, населению Крайнего Севера или обобщающему анализу малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.

Анализ выводов и эмпирических данных, содержащихся в ряде рассмотренных работ, позволяет выделить круг значимых проблем. Теоретические дебаты о сущности и устойчивости этнокультурных различий актуальны, в основном, для столичных и «продвинутых» провинциальных академических и образовательных кругов. На большей части российского научного пространства вопросы этно-национально-культурной дифференциации продолжают находиться в ведении этнографов, воспроизводящих устойчивые представления, в которых культуре отводится вторичная (по отношению к этничности/этносу) роль, зачастую сводимая к народному творчеству. Подобная расстановка акцентов противоречит как процессам актуализации культурной дифференциации, так и выводам о культурной обусловленности этнических различий.

Оборотной стороной этой ситуации является относительность некоторых теоретических построений, не подкрепленных эмпирическими данными. Трансформация территориальных, языковых и других признаков этничности; фрагментарность и ситуативность этнических претензий; динамичность, вариативность использования культурного материала в конструировании этнических границ; коммерциализации (или коммодификации по В. Давыдову) культуры, отраженные в ряде работ, показывают, что этничность не является ни врожденным качеством, ни базовой идентичностью, ни обязательным условием взаимодействия. Это расширяет представление об этничности за пределы как примордиальной заданное™, так и повседневной данности, а также обосновывает критическую рефлексивность по отношению к концепту этнической/национальной идентичности.

Проблема заключается в том, что слабо проработаны и не уточнены вопросы влияния исторических, геополитических, экономических, социальных условий, моделей институализированной этничности, закрепленных в научном и политическом дискурсах, а также внутренних группостабилизирующих факторов на взаимодействия между доминирующим населением и коренными малочисленными народами.

В данном диссертационном исследовании эта проблема ограничивается анализом влияния на воспроизводство и поддержание этнических границ внешних (для этнических групп) дискурсов и внутригрупповых маркеров культурной отличительности.

Объектом исследования являются научный, общественно-политический дискурс и нарративы, формирующие маркеры этнической идентичности коренных малочисленных народов.

Предметом исследования являются процессы конструирования и поддержания этнокультурных границ между коренными малочисленными народами и доминирующим этническим большинством.

Цель исследования - рассмотреть влияние этнодифференциации на производство и воспроизводство диспозиций социального пространства на примере нанайцев, ульчей, удэгейцев, относящихся к коренным малочисленным народам Дальнего Востока, населяющим Приамурье. Выбор этих трех народов в качестве исследуемой группы обусловлен рядом причин, наиболее значимыми из которых являются: наличие обширной этнографической литературы о существовавших у этих народов на протяжении как минимум трехсот лет практиках взаимодействия как с существенно отличающимся окружением, так и друг с другом, когда наличие сложных сетей брачных, экономических, ресурсных и иных обменов обогащали и расширяли опыт и возможности группы, поддерживая при этом ее целостность и отличительность; относительно компактная территория проживания, дающая возможность исследовать особенности современных межличностных, межгрупповых и социальных взаимоотношений и их динамику.

Задачи диссертационного исследования

Задачи исследования включают:

- анализ теоретических подходов к исследованиям этнокультурной проблематики, концептов идентичности, отличительности;

- формулировка теоретической модели, описывающей логику формирования и поддержания этнических границ посредством дискурсивного присвоения этническими группами и научно-политическими кругами культурных, территориальных и других символов для создания и поддержания диспозиций социального пространства;

- исследование исторических трансформаций и современного состояния научного и политического дискурсов о «коренных малочисленных народах»;

- определение механизмов формирования и поддержания этнической идентичности, влияние институализированной этничности на выбор маркеров, ее обозначающих;

- анализ использования механизмов категоризации, классификации и признаков территориально - временной протяженности в формировании внутренних и внешних этнодифференцирующих границ.

Гипотезы исследования

Заключаются в следующем: a. устойчивость этнокультурных границ обусловлена как внешними факторами - государственно-политическими задачами управления и контроля, историческими, экономическими и геополитическими причинами, так и внутригрупповыми - потребностями в безопасности, в принадлежности к группе, в идентичности; b. признание и реализация этнических притязаний, рассматриваемых как стратегии, направленные на получение ресурсных и символических дивидендов, возможны вследствие того, что представления, формирующие «этнический дискурс», разделяются как коренными народами, так и этническим большинством. c. выбор маркеров для обозначения этнической идентичности обусловлен характером межэтнического взаимодействия, являющегося необходимым условием проявления идентичности; d. существенную роль в формировании внутренних и внешних границ этнокультурных групп играют механизмы классификации и факторы территориально - временной протяженности, которые, являясь универсальными свойствами всех группируемых физических объектов, в условиях взаимодействия социальных групп приобретают символическое содержание.

Теоретико-методологические основы исследования

Данное диссертационное исследование опирается на теоретические модели социальной реальности, разработанные в трудах П. Бергера и Т. Лукмана, П. Бурдье, М. Вебера, И. Гофмана, Ж.Ф. Лиотара, Дж. Мида, М. Фуко, П. Штомпки, А. Щюца. Их идеи оказали существенное влияние на формирование исследовательских стратегий и методов. «Постмодернистская реальность не поддается объяснению с позиций рациональности. В свете указанных изменений социальную теорию следует рассматривать. как дисциплину, направленную на расширение горизонтов наших представлений и доказательство относительности существующих интерпретаций реальности» (Леденева 1995: 14). Интерпретативный анализ дискурсов и риторики этнодифференциации используется в качестве методологического инструмента диссертационного исследования.

Концептуальную основу теоретической модели, описывающей логику формирования и поддержания этнокультурных границ, составили: теория культурной обусловленности границ этнических групп Ф. Барта, теория взаимосвязи культуры и коммуникации Ю. Хабермаса и представление о коммуникации как о базовом, организующем элементе общества, обоснованное в теории систем Н. Лумана.

Конструирование этнокультурной дифференциации в контексте коммуникационного процесса, понимаемого как целеобусловленный обмен информацией, позволяет расширить представление о нарративном конструировании культурных различий (С. Бенхабиб), которые хотя и являются определяющими, но не исчерпывают коммуникационного взаимодействия. Маркерами идентичности его участников могут служить визуальные компоненты и многое другое. Роль символов различных семантических и сенситивных полей в обеспечении внутригрупповой преданности или лояльности отмечается Ю. Хабермасом.

Влияние научного дискурса о коренном населении на поле политики и на артикуляцию этнической идентичности обосновано в работах C.B. Соколовского. С положениями, изложенными в них, созвучны рассматриваемые в диссертационном исследовании механизмы преобразования операционных символов в узнаваемые, манипулирование ими для легитимации самих групп и оспариваемых групповых прав.

Учитывая, что пространственно-временная расположенность является универсальным свойством группируемых объектов, а в социальных группах наполняется символическим содержанием (П. Бурдье, Э. Гидденс, М. Фуко, А. Шюц), анализируется использование символов этого семантического ряда. Представление о «власти классификаций» (М. Фуко, П. Бурдье) в создании и переформировании групп дополняет анализ.

Позволяют уточнить ряд существенных вопросов теории, непосредственно не рассматривающие этнокультурную проблематику: теория систем Н. Лумана, которая дает представление о механизмах поддержания групповых границ и их направленности на защиту от поглощения более сложной внешней средой; межгрупповое взаимодействие рассматривается как слабые связи» в сетевой теории М. Грановетгера; механизмам функционирования групп посвящены работы П. Блау, Г. Блумера, и др.; формирование и/или выбор идентичности рассматривают 3. Бауман, П. Бергер, И. Гофман, М. Дуглас, Т. Лукман, Д. Мид, А. Шюц.

На структуру настоящей работы и фокус рассмотрения проблем существенным образом повлияли теоретические обобщения, выводы эмпирических исследований и критические взгляды ряда ученых (Б. Андерсона, Д. Андерсона, А. Аппадураи, 3. Баумана, С. Бенхабиб, П. Бергера, П. Бурдье, В. Воронкова, А. Гуты, Ю.Н. Емельянова, К. Леви-Строса, Т. Лукмана, B.C. Малахова, C.B. Соколовского, Ф. Ферпосон, Ю. Хабермаса, А. Шюца). Идеи, заложенные при формировании первой в стране кафедры культурантропологии и этносоциологии ее основателем и заведующим Ю.Н. Емельяновым, указавшим, что «современный этап становления культурантропологии в нашей стране представляется лишь этапом критического самопознания» (Ю.Н.Емельянов, Н.Г. Скворцов 1996), не утратили своей актуальности и сегодня. Значение научной рефлексии заключается в том, что она ставит барьеры на пути воспроизводства существующих стереотипов, опасных как для адекватного понимания процессов, так и негативно влияющих на сами эти процессы.

Методика работы

Методика работы включает анализ литературных источников, нормативных правовых актов и иных документов, сбор и анализ статистических данных, наблюдение, биографические и проблемно-ориентированные интервью, контент-анализ местной прессы, анкетный опрос (дополнительно решающий прикладную задачу - оценить возможность применения интерпретативного подхода при использовании инструментария количественного исследования). Акценты в наблюдениях и интервью сформированы с учетом практических выводов и критических замечаний А. Гуты и Дж. Ферпосона относительно полевых антропологических исследований (Gupta, Fergson 1997). Принимая во внимание, положение о том, что «проблемно ориентированное знание не может не разрушать предметные границы, унаследованные от давних, или недавних, но стремительно становящимися прошлым периодов их установления» (Соколовский 2003 : 9), диссертационное исследование опирается на идею междисциплинарного подхода.

Эмпирическая база исследования

В диссертационном исследовании используются результаты обработки следующих экспедиционных материалов: - 90 интервью (список информантов в Приложении 1), в т.ч. биографические - с информантами, проживающими на территориях Нанайского, Ульчского районов и района им. Лазо (удэгейское с. Гвасюги), причисляющими себя к приамурским народам - нанайцам, ульчам, удэгейцам или определяющими себя альтернативным по смыслу образом; проблемно ориентированные с директорами и учителями школ, врачами, представителями разных уровней власти, главами местных, районных, городской и краевой Ассоциаций Коренных Малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока - со специалистами, деятельность которых так или иначе связанна с проблемами коренного населения (без учета национальности, если информант сам не акцентировал внимание).

- анализ данных сельских, районных, краевого отделов статистики; краевого архива; фондов и коллекций краеведческого музея г. Хабаровска, краевой, городской, районной прессы; этнографической литературы.

- опрос по анкете, разработанной автором (Приложение 1), учащихся 8-11 классов (284 человека) школ с. Богородское, с. Троицкое, с. Джари, с. Найхин, с. Сикачи-Алян, студентов, обучающихся в высших учебных заведениях г. Хабаровска, участвующих в деятельности Ассоциации малочисленных народов г. Хабаровска (11 человек). Задачей опроса было выявить степень значимости для молодежи этнической идентичности, их отношение к национализму и оценку межэтнической ситуации; в качестве дополнительных вопросов были исследованы влияние этнической принадлежности на досуговые практики и жизненные стратегии молодых людей.

Материалы были получены в экспедициях 1998, 2000, 2001 и 2005 гг. в Хабаровском крае: Нанайский район - села Троицкое, Джари, Найхин; Хабаровский сельский район - с. Сикачи-Алян; Ульчский район - села Богородское, Булава, Кольчом; удэгейское национальное село Гвасюги, г. Хабаровск, а также на IV Съезде Коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока (12-13 апреля 2001 г, г. Москва).

1. Время проведения экспедиции: 9.07 - 20.08.1998 г.

Место проведения экспедиции: Хабаровск - с. Переяславка - с. Мухен - с, Гвасюги - г. Хабаровск - с. Богородское - с. Кольчом - с. Солонцы - с. Булава - с. Богородское - г. Хабаровск;

2. Время: 08.06.- 24.08.2000г.

Место: г. Хабаровск - с. Троицкое - с. Джари - с. Найхин - г. Хабаровск

- с. Сикачи-Алян - г. Хабаровск;

3. Время: 25.06. - 17.09.2001г.

Место: г. Хабаровск - с. Богородское - с. Троицкое - с. Джари - с. Найхин

- г. Хабаровск;

4. Врет: 15.06 - 15.08.2005г.

Место: г. Хабаровск - с. Сикачи-Алян - г. Хабаровск

5. Участие в IV Съезде Коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, в качестве приглашенного Ассоциацией гостя - 12-13 апреля 2001г., г. Москва.

Научная новизна исследования

- расширено представление о механизмах конструирования границ этнокультурных групп Дальнего Востока и влияние на них современных социокультурных процессов; уточнены функции и культурная обусловленность этнодифференцирующих границ, механизмы их устойчивости и трансформации в современных социальных условиях;

- выявлены маркеры, артикулирующие этническую идентичность и этнокультурную дифференциацию, рассмотрена роль научного дискурса в формировании этих маркеров.

Положения, выносимые на защиту:

1. Процессы формирования границ групп, в основе разграничения которых лежит культурная, этническая дифференциация, зависят как от экономических, политических, институциональных и социальных факторов, так и от представлений, зафиксированных в научном дискурсе.

2. Поддержание этнокультурных границ отвечает сегодняшним потребностям тех, кто находится по разные стороны этих границ, соответствует задачам внешнего управления, контроля, стереотипизации форм взаимодействий и внутригрупповым потребностям в стабильности, в поддержании отличительности, в отстаивании своих интересов.

3. Устойчивость этнокультурных границ обеспечивается постоянным переопределением смыслов, диктуемых внутренней логикой развития ситуации, в соответствии со стратегиями экономического, политического, социального взаимодействия.

4. Этническая идентичность артикулируется посредством маркеров, на выбор которых существенное влияние оказывают научный, политический и идеологический дискурсы. Визуальные, сакральные и другие символы различных семантических и сенситивных рядов также служат для обозначения принадлежности к роду, этнической группе, народу, то есть, маркерами идентичности.

5. «Права на культуру», предъявляемые этническими группами, отражают процесс превращения культурных особенностей в своеобразную форму символического капитала, в ресурс и предмет потребления.

Апробация положений диссертационного исследования

Результаты проведенных исследований были представлены в публикациях («Список публикаций») и в виде докладов, подготовленных для конференций: международной конференции «Этноистория и археология Северной Евразии: теория, методология и практика исследования» (Иркутск 19-26 мая 2007 г.), третьей Международной конференции РКА "Коммуникация и конструирование социальных реальностей" (Санкт-Петербург, 12-16 июня 2006 г.), Первого Всероссийского социологического конгресса «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» (Санкт-Петербург, 27-30 сентября 2000 г.), «Социология в Санкт-Петербурге и Санкт-Петербургском государственном университете» (Санкт-Петербург, 1999 г.), «Реальность этноса» (Российский государственный педагогический университет им. Герцена, Санкт-Петербург, 1999 г.).

Данные диссертационного исследования использованы в подготовке лекционных курсов «Изучение общественного мнения», «Социальная антропология» и «Кросс-культурные коммуникации», читаемых на кафедре Связи с общественностью гуманитарного факультета Института внешнеэкономических связей, экономики и права (Санкт-Петербург) и курса Общей социологии (кафедра Истории и философии Санкт-петербургского университета технологии растительных полимеров).

Практическая значимость

Результаты исследования позволяют:

- уточнить концептуальные подходы к исследованиям проблем этнической дифференциации;

- сформировать представления о современных этнокультурных процессах на Дальнем Востоке России и расширить представление о внешней и внутренней обусловленности формирования этнических границ;

- фокусированно разрабатывать практические рекомендации в сфере этнокультурной политики применительно к коренным малочисленным народам субъектов Российской Федерации;

- учитывать специфику этнокультурных границ при организации социальных практик повседневного взаимодействия этнического большинства и коренных малочисленных народов на уровне местного самоуправления.

Структура диссертации

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Механизмы формирования и факторы устойчивости этнокультурных границ"

Заключение

Анализ современных социокультурных процессов Дальневосточного региона, позволяет расширить рамки представлений о культурной обусловленности этнодиффиренцации. «Права на культуру», предъявляемые сегодня этническими группами, отражают процесс превращения культурных особенностей в своеобразную форму символического капитала, в ресурс и предмет потребления.

Факторы устойчивости этнокультурных границ заключаются в постоянном переопределении смыслов, диктуемых внутренней логикой развития ситуации. Для отстаивания своих интересов группы могут использовать маркеры (порой и организовываться на их основе), сформированные во внешней для них среде, например, в научном или политическом дискурах. В то же время, маркерами межгрупповых границ могут служить предметы им признаки, отражающие культурные особенности, например, родовые узоры, специфические ритуалы, история, язык, пища и т.п. Используя стереотипизированные представления, группы отстаивают свои интересы и наоборот, когда интересы нарушаются, апеллируют к этим представлениям, что отнюдь не означает стремления к консервации, а представляет собой практики, продиктованные либо экономическими, либо политическими, либо социальными условиями. Ограниченность набора признаков той или иной культурной группы, компенсируется их динамикой, способностью трансформироваться, актуализироваться, исчезать и появляться для конструирования границ культурной отличительности.

Представление об этничности, как о дискурсивной стратегии, направленной как на реализацию внутригрупповых целей, так и на решение внешних задач управления, обуславливает перенос исследовательского интереса на использование в практиках конструирования этнокультурных границ бесконечного набора символов различных семантических полей.

Список научной литературыЦелищева, Вероника Геннадьевна, диссертация по теме "Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии"

1. Абельс X. Интеракция, идентичность, презентация Введение в интерпретативную социологию. СПб.: Алетейя, 2000.

2. Аврорин В.А., Козинский И.И. Представления орочей о вселенной, о переселениях души, о путешествиях шаманов, изображенных на «карте»//Сб. Музея антропологии и этнографии, M.;JI., 1949. Т.П. АН СССР. Институт этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая.

3. Амоголонова Д. Д., Елаева И. Э., Скрынникова Т. Д. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (постсоветский период). Иркутск, 2005.

4. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон Пресс, 2001.

5. Андерсон Д. Дж. Тундровики: экология и самосознание таймырских эвенков и долган. Новосибирск: Издательство Сибирского отделения РАН, 1998.

6. Аппадураи А. Ставя иерархию на место / Пер. с англ. яз. С. В. Соколовского // Этнографическое обозрение, № 2,2000.

7. Арутюнов С.А. Этничность объективная реальность // Этнографическое обозрение. 1995. № 5.

8. Арутюнов С.А. Культурная антропология. М.: Весь мир. 2004.

9. Арутюнов С.А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. М., 1989.

10. Ю.Арутюнов С.А., Щебеньков В.Г. Древнейший народ Японии: Судьбы племени айнов / РАН. Институт востоковедения. М.: Наука, Восточная литература, 1992.

11. П.Арутюнян Ю. В. Трансформация постсоветских наций: по материалам этносоциологических исследований / Институт этнологии и антропологии РАН. М.: Наука, 2003.

12. Арутюнян Ю.В. О национальных отношениях в постсоветских обществах: межличностный аспект // Социологические исследования. 1999. №4.

13. Арутюнян Ю.В. О социальной структуре общества постсоветской России // Социологические исследования. 2002. № 9.

14. Арутюнян Ю.В. Социально-культурное развитие и национальное самосознание // Социологические исследования. 1990. № 7. Арутюнян Ю.В., Дробижева JI.M. Этносоциология: пройденное и новые горизонты // Социологические исследования. 2000. № 4.

15. Арсеньев В.К. Каталог № 51. «Орочи-удэИе» Гродековского музея (1913 г.). Хабаровск: Хабаровский краевой краеведческий музей им. Н.И. Гродекова, 2005.

16. Барт Ф. (Ред.) Этнические группы и социальные границы. М.: Новое издательство 2006.

17. Бауман 3. Глобализация: последствия для человека и общества / Пер. с англ., М.: Весь мир, 2004.

18. Бауман 3. Индивидуализированное общество / Пер. с англ., М.: Логос, 2002.

19. Бауман 3. Свобода. М.: Новое издательство, 2006

20. Бахтин М.М. Форма времени и хронотопа в романе//Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986.

21. Бек У. Что такое глобализация. М.: 2001.

22. Белобородова К.П. Приамурские узоры. Л.: «Художник РСФСР», 1975.

23. Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. М., 2003.

24. Березницкий C.B. Этнические компоненты верований и ритуалов коренных народов Амуро-Сахалинского региона. Владивосток: Дальнаука, 2003.

25. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / Пер. с англ., М., 1995.

26. Блиценко И. Доклад // Коренное население. Глобальное стремление к справедливости. Доклад для независимой комиссии по международным гуманитарным вопросам. М., 1990.

27. Блум Я-П. Этническая и культурная дифференциация // Этнические группы и социальные границы. М.: Новое издательство 2006.

28. Блумер Г. Общество как символическая интеракция // Современная зарубежная социальная психология. М.: Издательство Московского университета, 1984.

29. Бойко В. Социальное развитие народов нижнего Амура / Отв. ред. А.П.Окладников. Новосибирск: Наука, 1977

30. Бочаров В.В. Антропология власти. Власть в антропологическом дискурсе. СПб., 2006

31. Браиловский С.Н. Тазы или удихэ: (опыт этнографического исследования)//Живая старина. СПб., 1901., вып. 11.

32. Бромлей Ю. В. Этнос и этнография. М., 1973.

33. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М., 1987. стр. 14

34. Бурдье П. Описывать и приписывать. Заметка об условиях возможности и границах политической действительности// Логос 4-5 (39). М, 2003.

35. Бурдье П. Практический смысл. СПб., 2001.

36. Бурдье П. Социология политики: Пер. с фр./Сост., общ. ред. и предисл. Н.А.Шматко. M.: Socio-Logos, 1993.

37. Василевич Г.М. Древнейшие языковые связи современных народов Азии и Европы/Яруды института этнографииАН СССР: Новая серия. М.;Л., 1947, Т. 2.

38. Василевич Г.М. Некоторые данные по охотничьим обрядам и представлениям у тунгу сов//Этнография, 1930, № 3.

39. Вахтнн Н. Б. Коренное население Крайнего Севера Российской Федерации. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 1993.

40. Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост., общ. ред. и послесл. Ю.Н. Давыдова; Предисл. П. П. Гайденко. М.: Прогресс, 1990.

41. Вебер М. Отношения этнической общности // Журнал социологии и социальной антропологии. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2004, Том VII. №2

42. Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»?// Нации и национализм. М., Праксис, 2002

43. Ветлицин П. Приамурские ведомости, 22.01, с. 17, 1895, /цит. по Мельниковой Т.В. Село Сикачи-Алян в прошлом и настоящем: некоторые страницы истории//Записки гродековского музея, вып. 6, Хабаровск, 2003.

44. Винер Б.Е. Этничность: в поисках парадигмы изучения // Этнографическое обозрение 1995, №5.

45. Воронков В., Освальд И. (Ред.) Конструирование этничности. Этнические общины Санкт-Петербурга. СПб.: Издательство «Дмитрий Буланин», 1998.

46. Гаер Е.А. Традиционная бытовая обрядность нанайцев в конце XIX -начале XX вв. М.: Мысль, 1991.

47. Гаер Е.А. Древние бытовые обряды нанайцев. Хабаровск: Книжное издательство, 1991.

48. Гарфинкель Г. Исследования по этнометодологии. СПб.: Питер, 2007.

49. Геллнер Э. Нации и национализм. М., 2005.

50. Геннеп А. ван. Обряды перехода. М.: Восточная литература, РАН, 2002.

51. Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999

52. Гидденс Э. Устроение общества. Очерк теории структурации. М.: Академический проект, 2005.

53. Гиренко Н.М. Социология племени. СПб.: Carillon, 2004.

54. Гирц К. Интерпретация культур. М.: РОССПЭН, 2004.

55. Гонтмахер П.Я. Традиционный этикет ульчей как этнокультурологический источник//Записки Гродековского музея. Хабаровск, 2002, вып. 3.

56. Гонтмахер П.Я., Соломонова H.A. Этнические контакты коренных народов Приамурья/ТПроблемы историко-культурных связей народов Дальнего Востока. Владивосток, 1989.

57. Гофман А.Б. Семь лекций по истории социологии. М.,"Мартис", 1995. II изд. M., Книжный дом Универститет, 1997, III изд., 1999

58. Гофман А.Б. Классическое и современное: Этюды по истории и теории социологии. М.: Наука, 2003.

59. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: Канон-Пресс, 2000.

60. Губогло М.Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки /Ин-т этнологии и антропологии им. H.H. Миклухо-Маклая. М.: Наука, 2003.

61. Гумилев Этногинез и биосфера земли. М., 1997.

62. Давыдов В., Карбаинов Н., Симонова В., Целшцева В. Агинская стрит, танец с огнем, алюминиевые стрелы. Присвоение культурных ландшафтов. Хабаровск, 2006.

63. Деревянко Е.И. Племена Приамурья 1 тыс. нашей эры: Очерки этнической истории и культуры. Новосибирск: Наука, 1981.

64. Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. -М.: Изд-во АН СССР, 1960.

65. Дробижева Л.М. Арутюнян Ю.В., Сусоколов А.А. Этносоциология. М.: Аспект Пресс, 1998.

66. Дробижева Л.М. Этничность в современном обществе. Этнополитика и социальные практики в Российской Федерации/ Мир России, № 2,2001.

67. Дробижева Л. М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России / Ин-т социологии РАН. М.: Центр общечеловеческих ценностей, 2003.

68. Дуглас М. Чистота и опасность, пер. с англ. М., 2000.

69. Емельянов Ю. Н., Скворцов Н. Г., Культуральная антропология. СПб., 1996.

70. Ерофеева С.А., Низамова Л.Р. Постсоветская культурная трансформация: медиа и этничность в Татарстане 1990-х гг./Под ред. Казань, Изд. Казанского университетата, 2001

71. Золотарев А. М. Родовой строй и религия ульчей. Хабаровск, 1939.

72. Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Логос, 1996.

73. Карбаинов Н. «Нахаловки» Улан-Удэ: гражданское общество на взлётной полосе // Отечественные записки, 2005, № 6.

74. Кастельс М. "Информационная эпоха: экономика, общество и культура". М. 2006.

75. Киле А.С. Словарь медвежьего праздника. Под ред. Гонтмахера П.Я., Хабаровск 1995.

76. Кимонко Д. Там, где бежит Сукпай, М., 1951.

77. Ковалев Е. М., Штейнберг И. Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях М., 1999.

78. Ковалев А.И., Луков В.А. Социология молодежи. М. 1999

79. Комарофф Дж. Национальность, этничность, современность: политика самосознания в конце XX века// Этничность и власть в полиэтничных государствах/ отв. ред. Тишков В.А. М. Наука 1994.

80. Кочешков Н.В. Типология традиционной культуры народов СевероВосточной Азии (XIX середина XX в). Владивосток, 2002.

81. Кропоткин Д. От устья Тунгуски до сопки Каутыр//3аписки Общества изучения Амурского края. Владивосток, 1896, т. 5, вып. 5.

82. Кузнецов И.М., Мукомель В.И. Адаптационные возможности и сетевые связи мигрантских этнических меньшинств. М.: Институт социологии РАН, 2005.

83. Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М., 1994.

84. Леденева A.B. Тенденции изменения концепции социальных наук. Новосибирск: Издательство Новосибирского университета, 1995.

85. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: "Алетейа", 1998.

86. Липский А. Первый туземный съезд ДВО. Хабаровск. 1925.

87. Липская H.A. НанайцыШароды Сибири. М.; Л., 1956.

88. Лопатин А.И. Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские. Владивосток, 1922.

89. Луман Н. Общество как социальная система. Пер. с немецкого, М.: Логос, 2004.

90. Маак Р. Путешествие на Амур, совершенное по распоряжению Сибирского отделения ИГО в 1855 г. СПб, 1895 г.

91. Малахов B.C. "Война культур", или Интеллектуалы на границах/Юктябрь, 1997, №7.

92. Малахов B.C. Неудобства с идентичностью//Вопросы философии, 1998, №2.

93. Малахов B.C. Мультикультурализм и идеология «инакости»//Скромное обояние расизма.

94. Максимович К. Амурский край//3аписки Императорской академии наук. Т.2. Кн. 1, Спб., 1862

95. Малиновский Б. Научная теория культуры, М.: ОГИ, 2005.

96. Матвеева (Дуван) Т. Б., Гонтмахер П. Я. Орнаментальное искусство ульчей: мастера и традиции. Хабаровск, 2003.

97. Мельникова Т.В. Аборигенная история//Словесница искусств. Хабаровск, 2002, №10

98. Мельникова Т.В. Традиционная одежда нанайцев. Хабаровск, 2005.

99. Мерло-Понти Феноменология восприятия. Пер. с ранцузского. СПб.: «Ювента» «Наука», 1999

100. Миддендорф А.Ф. Путешествие на Север и Восток Сибири: коренные жители Сибири. СПб., 1878, 4,2, отд. 6.

101. Надаров И. Очерк современного состояния Сереро-Уссурийского края. Владивосток, 1986.

102. Маликова Н. Р. Межнациональное общение: методологические проблемы этносоциологического исследования. М.: АН СССР, Институт социологии, 1990.

103. Маликова Н.Р. Парадоксы межнационального общения (Опыт этносоциологического исследования в Азербайджане). РАН. Институт социологии. М., 1992.

104. Мукомель В.И. Национальная полигика в регионах России: сравнительный анализ, позитивная практика // "Федерализм", N 3 (35), 2004

105. Мукомель В.И. Социокультурные факторы миграционной политики постсоветской России. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук. М., 2006.

106. Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. В. С. Малахова и В. А. Тишкова. Институт этнологии и антропологии РАН; Институт философии РАН. М., 2002.

107. На пути к переписи / Под ред. В. Тшдкова // ИЭА РАН. М., 2003.

108. Население и глобализация / Под общ. ред. Н. М. Римашевской. М.: Наука, 2004.

109. Национализм, ксенофобия и нетерпимость в современной России. М.: МХГ, 2002.

110. Национальные меньшинства. Правовые основы и практика обеспечения прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, в субъектах юга Российской Федерации / Под ред. В. Мукомеля. М.: ЦЭПРИ, 2003.

111. Оклаников А.П. Петроглифы Нижнего Амура. Л.: Наука, 1971.

112. Окладников А.П. Олень Золотые рога. М., Л.: Искусство, 1964.

113. Окладников А.П. Открытие Сибири, Новосибирск, ЗападноСибирское книжное издательство, 1982

114. Патканов С.К. Опыт географии и статистики тунгусских племен Сибири на основании данных переписи населения 1897 г. и других источников. 4.2. Прочие тунгусские племена//3аписки ИРГО по отделению этнографии. СПб., 1906.

115. Патканов С.К. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири. Язык и роды инородцев (на основании данных переписи 1897 г.)// Записки императорского русского географического общества по отделению статистики, том XI Вып.1.

116. Подмаскин В.В. Проблема этногенеза удэгейцев/ТПроблемы историко-культурных связей народов Дальнего Востока. Владивосток, 1989.

117. Подмаскин В.В. Духовная культура удэгейцев XIX XX вв. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 1991.

118. Пржевальский Н.М. Путешествие в Уссурийский край, 18671869. СПб., 1870.

119. Ревункова Е.В., Решетов A.M. Сергей Михайлович Широкогоров //Этнографическое обозрение № 3,2003 г.

120. Роон Т.П. Мистический образ одежды (по материалам нивхского и ультинского шаманства//Вестник Сахалинского музея. Южно-Сахалинск, 1996, Вып. 1.

121. Росугбу Б. М. Малые народности Приамурья в 1959 1965 гг. Хабаровск, 1976.

122. Росугбу Б. М. Малые народности Приамурья на современном этапе коммунистического строительствав 1959 1965 гг. Автореферат диссертации на соискание степени кандидата исторических наук, Владивосток, 1969.

123. Рэдклиф-Браун А.Р. Метод в социальной антропологии. М.: Канон-Пресс-Ц, 2001.

124. Самар Ю.А. Тотемизм и его ритуалы в образе жизни нанайцев и ульчей (философский аспект). Хабаровск, 1995.

125. Сем Ю. А. Родовая организация нанайцев и ее разложение. Владивосток, 1959.

126. Сем Ю.А. Нанайцы. Материальная культура. Вторая половина 19 середина 20 в.: Этнографические очерки. Владивосток, 1973.

127. Семенова В.В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию. М.: Добросвет, 1998.

128. Сен А. Доклад о человечеком развитии 2004. Культурная свобода в современном мире. М., 2004. (цит. по Тишкову В. Культурное многообразие в современном мире).

129. Сервье Ж. Этнология, М.: АСТ-Астрель, 2004.

130. Скворцов Н. Г. Проблема этничности в социальной антропологии. СПб., 1996.

131. Смоляк А. В. Народы Нижнего Амура и Сахалина. Фотоальбом. М., 2001.

132. Смоляк А. В. Шаман: личность, функции, мировоззрение. М.: Наука, 1991.

133. Соболевская H.A. Мифы и памятники культурного пространства среднеамурской равнины // Проблемы изучения и популяризации традиционной культуры коренных народов Дальнего Востока России, Хабаровск, 1996.

134. Соколова 3. П. Концептуальные подходы к развитию малочисленных народов Севера // Социально-экономическое и культурное развитие народов Сибири и Севера: традиции и современность. М., 1995.

135. Соколова З.П. Культ медведя и медвежий праздник в культуре народов СибириЮтнографическое обозрение, 2002, № 1.

136. Соколовский С. В. Образы других в российской политике, законодательстве и науке. М., 2003.

137. Соколовский С. В. Понятие «этническое меньшинство» и «малочисленный народ» в социальных науках // Этнокогнитология. Выпуск 1. Подходы к изучению этнической идентификации. М.: Российский НИИ культурного и природного наследия, 1994, с. 32-36.

138. Соколовский C.B. Категория коренные народы в российской политике, законодательстве и науке. М., 2003.

139. Сорокин П. Социальная и культурная динамика. М.: Астрель, 2006.

140. Социальная и культурная дистанции. Опыт многонациональной России / Автор проекта и отв. ред. Дробижева JI.M. / Ин-т этнологии и антропологии РАН. М.: Институт социологии РАН, 1998.

141. Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность / Отв. ред. JI.M. Дробижева. М.: ИС РАН, 2002.

142. Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские. СПб.: Современный литератор, 1998.

143. Среда и культура в условиях общественных трансформаций. Сб. статей / Под ред. Г. Бордюгова, П. Гобла, В. Тишкова. М.: «АИРО-ХХ», 1995.

144. Сталин И.В. Марксизм и национально-колониальный вопрос. М., 1937.

145. Старцев А.Ф. Проблема закрепления этнической территории за аборигенами Бикина//Исторический опыт открытия, заселения и освоения Приамурья и Приморья в XVII XX вв. Владивосток 1993. Ч. 1.

146. Старцев А.Ф. Культ тигра у народов Приамурья и Приморья//Этнос и культура. Владивосток, 1994.

147. Старцев А.Ф. Материальная культура удэгейцев. Владивосток, 1996

148. Тайлор Э. Б., Первобытная культура. М., 1989.

149. Тайлор Ч. Демократическое исключение (и «лекарство» от него?) // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ/ под ред. Малахова B.C. и Тишкова В.А., М., ИЭА РАН 2002.

150. Таксами Ч.М. К вопросу о культе предков и культе природы у нивхов//религиозные представления и обряды народов Сибири в XIX начале XX вв. Л., 1971.

151. Титов Е. И. Очередные задачи тунгусоведения (К конференции по изучению производительных сил Дальнего Востока)//Записки Гродековского музея, выпуск 10, часть 1, Хабаровск 2005.

152. Тихомиров В. А. Проведение Ленинской национальной политики среди малых народов низовий Амура. Новосибирск, 1971.

153. Тишков В. А. Реквием по этносу. М.: Наука, 2003.

154. Тишков В. А. Этнология и политика. М.: Наука, 2001

155. Тишков В.А. Мультикультурализм и управление культурным многообразием//Диалоги об этничности и мультикультурализме. М., 2005

156. Трубецкой Н.С. Европа и человечество. М., 1996.

157. Тураев В.А. (Отв. ред.) История и культура нанайцев. Историко-этнографические очерки. Наука, СПб, 2003.

158. Филиппова Е. под ред. Диалоги об этничности и мультикультурализме М. 2005

159. Филипс Л., Йоргенсен М.В. Дискурс анализ теория и метод. Харьков: Гуманитарный центр, 2004.

160. Фуко М. Археология знания / Пер. с фр., СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия»; Университетская книга, 2004.

161. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. М.: Наука, 2006.

162. Хабермас Ю. Постнациональня констелляция и будущее демократии // Логос, 2003.

163. Хобсбаум Э. Д. Принцип этнической принадлежности // Нации и национализм. М. Праксис, 2002.

164. Холл Э. Как понять иностранца без слов. М. 1998.

165. Чаттерджи Воображаемые сообщества: кто их воображает?// Нации и национализм. М., Праксис, 2002.

166. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка Т.2. М., 1999.

167. Чешко C.B. Человек и этничность// Этнографическое обозрение. 1994. №6.

168. Шандыбин С.А. Постмодернистская антропология и сфера применимости ее культурной модели ЭО №1,1998.

169. Шимкевич П.П. Материалы для изучения шаманства у гольдов. Хабаровск, 1896.

170. Широкогоров С. М. Опыт исследования шаманства у тунгусов//Ученые записки историко-философского факультета Дальневосточного университета. Т.1. Владивосток, 1919.

171. Широкогоров С.М. Тунгусский литературный язык.//Краеведческий бюллетень №1, Южно-Сахалинск, 1995.

172. Широкогоров С. М. Этнос: Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. Шанхай, 1923.

173. Шренк Л. Об инородцах Амурского края. Том 3. СПб., 1903.

174. Штернберг JI. Я. Инородцы. Общий обзор // Формы национального движения в современных государствах, под ред. А. И. Кастелянского, Спб. ,1910.

175. Штернберг Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны. Хабаровск, 1933.

176. Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ., М.: Аспект Пресс, 1996.

177. Шюц А. Избранное: мир светящийся смыслом, М.: РОССПЭН, 2004.

178. Шюц А. Смысловая структура повседневного мира, М.: Общественное мнение, 2003.

179. Эванс-Причард Нуэры. М., 1987.

180. Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности. М.: Добросвет, 2001.

181. Ядов В. А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций. СПб.: Интерсоцис, 2006.

182. Ярская-Смирнова Е. Р., Романов П. В. Социальная антропология. Ростов-на-Дону, 2004

183. Anderson B. Imagined Communities. London: Verso, 1983.

184. Anderson D. G. Entitlements, Identity and Time // People and the Land. Pathways to Reform in Post-Soviet Siberia / Edited by E. Kasten, Berlin: Dietrich Reimer Verlag, 2002.

185. Appadurai A. Introduction: Place and Voice in Anthropology Theory // Cultural Anthropology Vol.3, No. 1,1988.

186. Benhabib S. The Rights of Others. Aliens, Residents, and Citizens. Cambridge: Cambridge University Press, 2004.

187. Blau P. Exchange and Power in Social Life. N. Y., 1964.

188. Blau P. Inequality and Heterogenity. N. Y., 1977.

189. Bloch A. Between Socialism and the Market: Indigenous Siberian Evenki Grapple with Change. PhD Dissertation, University of Pittsburg, 1996.

190. Chatteiji R. Authenticity and Tradition: Reapprising a 'Folk' Form // Representing Hinduism. The Construction of Religious Traditions and National Identity / Edited by V. Dalmia and H. von Stietencron, London: Sage Publications, 1995, pp. 421-441.

191. Cohen A. The symbolic Construction of Community. London; New York: Routledge, 1995

192. Cohen R. Etnicity: Problem and Focus in Antropology//Annual Review of Antropology. 1978. Vol. 7. P. 119,

193. Eriksen T.H. Ethnicity & Nationalism: Anthropological Perspectives. London. 1993

194. Eriksen T. H. Introduction // Globalisation / Edited by T. H. Eriksen, London: Pluto Press, 2003, pp. 1-17.

195. Glezer N., Moynihan D. (edited) Ethnicity: Theory and Experience. Cambridge, 1975

196. Gupta A., Fergson J. «Anthropological Locations: Boundaries and Grounds of a Field Science. Berkeley, California: University of California Press, 1997.

197. Ш1 Edward T. Proxemics //The Anthropology of Space and Place locating

198. Habermas J. (trans, by M. Pensky) The Postnational Constellation: Political Essays. 2001, Cambridge, MA: MIT Press

199. Hobsbawm E. Introduction: Inventing Traditions // The Invention of Tradition / Edited by E. Hobsbawm, T. Ranger, Cambridge: Cambridge University Press, 1983.

200. Jackson P. Commodity Cultures: the traffic in things. 1998.

201. King A. Reindeer herders' culturescape in the Koryak Autonomous Okrug, People and the land. Pathways to reform in Post-Soviet Siberia // Dietrich Reimer Verlag / Edited by E. Kasten, pp. Berlin, 2002, pp. 63-83.

202. Laufer B. The Decorative Art of Amur Tribes/ZMemoirs of the American Museum of Natural History. N.Y., 1902

203. Sarup М. Identity, culture and the postmodern world. Edinburgh University Press, Edinburgh, 1996.

204. Shils E. Tradition. London: Faber and Faber, 1981.

205. Shirokogoroff S.M. Psyhomental Complex of the Tungus. London, 1935.

206. Sokolovsky S. V. Identity Politics and Indigeneity Construction in the Russian Census 2002 // Max Planck Institute for Social Anthropology Working Papers. Working Paper No. 70, Halle / Saale, 2005.

207. Tilley С. Introduction. Identity, Place, Landscape and Heritage // Journal of Material Culture, Vol. 11 (1/2), 2006

208. Tilley H.A. Japan, the Amur and the Pacific. London, 1861.

209. Tishkov V. A. Inventions and Manifestations of Ethno-Nationalism in Soviet Academic and Public Discourse // Assessing Cultural Anthropology / Edited by R. Borofsky, New-York: McGraw-Hill, 1994.

210. Turner V. The Anthropology of Perfomance. New York: PAJ Publications, 1988.1. Дополнительные источники

211. Акты о плавании письменного головы Вас. Пояркова из Якутска в Охотское море. «Доп. К Актам Истории, Том 3, № 12.

212. Коренное население. Глобальное стремление к справедливости. Доклад для независимой комиссии по международным гуманитарным вопросам. М., 1990.

213. Отписка Якутскому воеводе Дмитрию Францбекову служилого человека Ерофея Хабарова о военных действиях его на реке Амур и проч. 1652 г. Доп. к Актам Истории, т.З.

214. Донцов Г. Амурский меридиан. Хабаровск 46 (322) от 16-11-2005// http://www.province.rU/newspapers/gazeta/l 9/46(322)7452581 .html

215. Кочемина Н. Сказки и быль поселка Сикачи-Алян. Профсоюзная газета Солидарность. Электронная версия. // http://www.solidarnost.org