автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Мелодраматическая модальность в романе Н.Г. Чернышевского "Что делать?"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мелодраматическая модальность в романе Н.Г. Чернышевского "Что делать?""

005003078

ВАЙСМАН Маргарита Игоревна

МЕЛОДРАМАТИЧЕСКАЯ МОДАЛЬНОСТЬ В РОМАНЕ Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО «ЧТО ДЕЛАТЬ?»

10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

- 1 ДЕК 2011

Пермь 2011

005003078

Работа выполнена на кафедре русской литературы федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Пермский государственный национальный исследовательский университет».

Нау ч ный ру ко вод ител ь:

Официальные оппоненты:

В еду щая о р га н из аци я:

доктор филологических наук, профессор

Кондаков Борис Вадимович

доктор филологических наук, профессор

Зырянов Олег Васильевич кандидат филологических наук, доцент

Воловинская Марина Владимировна

ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

Защита состоится 22 декабря 2011 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 212.189.11 при ФГБОУ ВПО «Пермский государственный национальный исследовательский университет» по адресу: 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15, зал заседаний Ученого совета, 1 корпус.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВГТО «Пермский государственный национальный исследовательский университет».

Автореферат разослан « /У» _2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Общая характеристика работы

Переосмысление канонических (Bloom, 1995) литературных текстов и объектов культурного наследия -явление, характерное для переходного периода в истории развития гуманитарных наук. В свете такого подхода к исследованию литературных произведений особенно интересен роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?». Непредубежденный анализ текста, рассмотрение его историко-литературного и идеологического контекстов позволят не только дополнить уже существующий корпус литературоведческих, философских, экономических и социологических работ, посвященных «Что делать?», но и ввести в оборот современной науки о Чернышевском термины и понятия, необходимые для проведения исследований в рамках новейших литературоведческих практик.

Объективное исследование ключевых текстов завершившихся культурных эпох является одной из актуальных задач современного отечественного литературоведения. Применение новых методов анализа при работе с, казалось бы, уже досконально изученными произведениями позволяет ввести в научный оборот новые данные, существенно расширяющие представления об объекте исследования.

В связи с распадом литературного канона советской эпохи роман Чернышевского фактически выпал из поля зрения современного литературоведения. Начавшийся в конце 1980-х годов процесс переосмысления и переоценки фактов и персонажей российской истории и культуры, ставших знаковыми для советской идеологии, практически не затронул художественные тексты Чернышевского.

Анализ произведений Чернышевского, основывающийся на современных методах отечественного и зарубежного литературоведения, на использовании теоретических понятий, сформировавшихся вне определенных идеологических обстоятельств, позволяет решить ряд актуальных проблем, связанных с процессом переоценки творчества писателя, избавления от устоявшихся литературоведческих штампов.

Одна из таких проблем - определение жанровой специфики «Что делать?». Процесс переосмысления Чернышевским традиционных жанровых форм проливает свет как на формальные особенности «Что делать?», так и на идеологические причины обращения Чернышевского к разным литературным жанрам, помогает понять жанровые тенденции эпохи.

Поскольку дискурсивный «разнобой» (Р.В. Комина) является одной из самых ярких особенностей «Что делать?», ни одно из серьезных исследований не обходится без комментариев на тему жанра произведения (работы А. Демченко, А. Скафтымова, А. Лаврецкого, М. Пинаева, Н. Вердеревской, И. Паперно, И. Рейсер, У. Гуральника, И. Кондакова, Ю. Руденко). Однако специфика такого жанрообразующего фактора, как мелодраматическая модальность, его место в художественной структуре «Что делать?», а также особенности взаимодействия модальности с идеологическим содержанием произведения в качестве отдельного предмета исследования не рассматривались.

Актуальность данной работы обусловливается, таким образом, необходимостью объективного, системного анализа художественных и, в частности, жанровых особенностей одного самых из ключевых произведений второй половины XIX века, до этого анализировавшегося преимущественно с идеологических позиций.

Цель работы состоит в исследовании функции мелодраматической модальности в формировании жанровой модели «Что делать?».

Поставленная цель обусловила необходимость решения следующих задач:

• определить жанр «Что делать?» в контексте современной теории романа и теории жанров;

• исследовать структуру «Что делать?» с точки зрения функционирования в ней мелодраматической модальности;

• выявить и систематизировать жанровые особенности «Что делать?» с учетом его места в мировом литературном контексте;

• уточнить методологию анализа межжанровых взаимодействий в литературном процессе на примере «Что делать?».

Комплексный характер работы потребовал синтеза различных методов. Для решения поставленных задач применялись методы историко-литературного и семиотического анализа текста в соответствии с принципами М. Бахтина, Ц. Тодорова и У. Эко (при рассмотрении поэтики «Что делать?»); метод сравнительно-исторического анализа произведений русской, английской и французской литературы (для выделения генетических связей романа с произведениями мировой литературы); метод ритуально-мифологического анализа Н. Фрая (для выделения в тексте жанровых архетипов), а также неомарксистский подход к анализу идеологических компонентов художественного текста (Т. Иглтон).

В качестве главных инструментов анализа нами использовалась категория «мелодраматической модальности», предложенная в 1976 году Питером Бруксом; применялась также методология анализа мелодраматического в русской культуре и литературе, описанная в сборнике научных статей «Имитация жизни: два столетия мелодрамы в России» под редакцией Луиз Мак Рейнольде и Джоан Нойбергер, а также принципы классификации литературных формул, разработанные Дж. Кавельти. Такой интеграционный подход кажется нам наиболее продуктивным: комбинируя различные методы современного литературоведения, мы получаем возможность оценить с новой точки зрения особенности «Что делать?» и исследовать такие аспекты произведения, как, например, функционирование в художественной структуре мелодраматической модальности.

Связь творчества Чернышевского с мелодрамой глубоко укоренена в литературном и культурном контексте радикальной политической мысли России 1860-х годов. Во-первых, «преувеличение, сенсационность, зрелищность и аффектация, близко связанные с мелодрамой, - это неотъемлемая часть истории русской культуры» (МсЯеупоМз, ЫеиеЬе^ег, 2002), а во-вторых, благодаря своему синтетическому характеру мелодрама является «гибкой формой, пригодной для

радикальной интеллигенции так же, как и для среднего обывателя». Такое прочтение объясняет многие спорные моменты в романе «Что делать?»: преувеличенное описание эмоций, нереалистический сюжет, четкое разделение героев на положительных и отрицательных и пр. Таким образом, использование методологии Брукса для анализа «Что делать?» представляется вполне обоснованным. Как это уже было установлено критиками, концептуализация жанра, выполненная Бруксом, полностью применима к анализу «русской мелодрамы любого типа и периода» (МсЯсупоЫз, КеиеЬегяег, 2002).

Научная новизна работы связана с обращением к новому кругу теоретических материалов, использованием сравнительного историко-литературного подхода в процессе анализа ранее не исследовавшихся аспектов поэтики «Что делать?»: структурных элементов поэтики массовой литературы, мелодраматической модальности текста.

Объектом работы является текст «Что делать?» в его окончательной редакции 1863 года, опубликованный в журнале «Современник» (1863, №№ 3, 4, 5), так как «ни корректуры, ни беловой рукописи не сохранилось» (Рейсер, 1975), а также в его научном издании 1975 года.

Работа выполнена на материале текстов художественных произведений писателя, дневниковых записей и писем Чернышевского, раскрывающих особенности его творческого метода и характеризующих условия создания «Что делать?», а также свидетельств современников. Обращение к художественным и биографическим текстам позволило выявить ряд их особенностей, прежде не описанных и не проанализированных в науке о Чернышевском - как в силу идеологической цензуры, так и по объективным причинам (часть материалов была опубликована лишь в недавнее время).

Предметом исследования является жанровая специфика «Что делать?», структура поэтики, особенности функционирования жанрообразующих элементов и особенности их модификации.

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что в нем обосновывается необходимость введения в научный обиход отечественного

литературоведения категории «мелодраматическая

модальность», а также предлагается новое жанровое определение специфики романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?» («идеологическая мелодрама»). Работа в дальнейшем может стать составной частью целостного исследования творчества писателя в контексте новейших литературоведческих практик.

Практическое значение работы состоит в том, что материалы исследования могут быть использованы в научной и образовательной практике, в вузовском преподавании в процессе чтения курса «История русской литературы», спецкурсов по литературе 1860-х годов, а также в школьном курсе литературы при изучении литературного процесса второй половины XIX века и творчества Н.Г. Чернышевского.

Апробация. Основные положения диссертационного исследования были отражены в четырех публикациях, изложены на заседаниях кафедры русской литературы Пермского государственного университета, на семинарских заседаниях аспирантов (Graduate Research Forum) Оксфордского университета, на факультетах русского языка и литературы (2009, 2010, 2011) и английского языка и литературы (2010) Оксфордского университета, научно-исследовательском форуме ученых колледжа Уодам (Wadham college, Oxford University, 2011). По материалам исследования были сделаны доклады на научно-практических конференциях ПГУ (г. Пермь, 2005— 2008 гг.), СГУ (г. Саратов, 2008), Университета г. Эдинбург (Великобритания, 2010), Университета г. Бат (Великобритания, 2010). Разработаны программы семинарских занятий со студентами III курса дневной (очной) формы обучения филологического факультета ПГУ (2008 - 2009 гг.), лекционных занятий в рамках курса «Русский роман XIX века» для студентов второго года обучения в Оксфордском университете.

Структура. Работа состоит из введения, трех глав, каждая из которых разделена на параграфы, заключения и библиографии. Общий объем исследования составил 125 страниц, из них 114 страниц основного текста, список литературы включает более 150 наименований.

Рабочая гипотеза. В сложной жанровой конструкции «Что делать?» синтезированы несколько жанров: семейный роман, роман воспитания, сенсационный роман, готический роман, социальная мелодрама и др. Взаимодействие этих жанров определяется выбранным автором модусом повествования, для описания которого мы пользуемся предложенной Питером Бруксом категорией

«мелодраматическая модальность». Особенности

мелодраматической модальности повествования формируют также сюжет, композицию и систему образов «Что делать?». На этом основании мы определяем синтетическую жанровую модель, разработанную Чернышевским, как «идеологическая мелодрама».

Положения, выносимые на защиту:

1. В научной и критической литературе о Чернышевском выделяется три периода: досоветский, советский и постсоветский. Описание и анализ специфики этих периодов, в частности предложенных учеными трактовок жанрового своеобразия «Что делать?», необходимы для дальнейшего исследования произведения с привлечением новейших методов современных гуманитарных наук.

2. Жанровая специфика «Что делать?» является результатом оригинального авторского синтеза нескольких жанров. В соответствии с поставленной целью (донести конкретное идеологические послание до максимального количества читателей) Чернышевский создает синтетическую жанровую конструкцию романного типа, которую можно определить как «идеологическая мелодрама».

3. В систему представлений о творчестве автора необходимо ввести понятие «мелодраматическая модальность». Категория «мелодраматической модальности» (П. Брукс) является необходимым инструментом анализа ряда явлений русской культуры и литературы, в том числе произведений Н.Г. Чернышевского.

4. Мелодраматическая модальность манифестируется в романе «Что делать?» на уровне сюжета, композиции, системы образов, языка и стиля - непосредственных факторов жанрообразования.

Основное содержание работы

Во введении дается обоснование темы работы, ее актуальности и новизны, определяются цели, задачи, методология исследования, характеризуется его научно-практическая значимость, представлен анализ истории вопроса и краткий обзор научной литературы по теме исследования.

В первой главе «Проблемы освещения романа «Что делать?» в научной и критической литературе» предложена новая периодизация науки о Н.Г. Чернышевском, составленная с учетом тенденций развития современного отечественного и зарубежного литературоведения. Описываются концептуальные изменения, произошедшие в чернышевсковедении за последние двадцать лет, перспективы дальнейшего развития, анализируются наиболее значимые работы российского и зарубежного литературоведения. Ряд зарубежных источников впервые вводится в научный оборот отечественного чернышевсковедения. Подобный обзор и предложенная периодизация представлены в науке о Чернышевском впервые и являются необходимой основой для любого современного исследования творчества автора.

В параграфе первом «Хронология развития науки о Н.Г. Чернышевском» описываются российские научные и критические работы об авторе с точки зрения их принадлежности к трем хронологическим и идеологическим периодам. Диахронический подход к структуризации корпуса литературно-критических текстов о Чернышевском делает очевидным идеологические «точки демаркации», разделяющие три основных периода: досоветский (1863 - 1928); советский (1928 - 1990); постсоветский (1990 - ...). Выделяются главные характеристики периодов: стихийность появления отзывов и их непосредственная связь с идеологическим противостоянием, наблюдавшимся в русской критике, - для досоветского периода; оформление идеологической и научной парадигмы чернышевсковедения - в советский период; интеграционный, литературоцентричный подход к тексту - в работах постсоветского времени.

Во втором параграфе «Личность и творчество Н.Г. Чернышевского в современном отечественном литературоведении» дается обзор и подробный анализ современных исследований о творчестве писателя: сборника под ред. Н.К. Ломунова («Что делать?» Н.Г. Чернышевского. Историко-функциональное исследование», 1990),

ознаменовавшего начало новой эры в науке о Чернышевском; главного монографического труда нового времени -«Н.Г. Чернышевский. Научная биография» А. Демченко; статей П. Вайля и А. Гениса, кросс-культурных исследований А. Эткинда и А. Арустамовой и др. Выделяются специфические черты современного подхода к тексту, среди которых — интеграционность, литературоцентричность и др.. На примере работ современных отечественных исследований доказано, что в российском литературоведении утвердился курс на максимально объективный подход к изучению фигуры и творчества Чернышевского. Более того, вопрос о причинах популярности и влияния «Что делать?» на российскую историю и культуру заставил исследователей обратится к анализу собственно литературного текста. При этом, впервые за всю историю развития чернышевсковедения, акцент, делавшийся ранее на политическую программу писателя, сместился на исследования художественного творчества, тогда как ослабление идеологического контроля позволило применить в анализу текста новые методы и подходы, раскрыв, таким образом, ранее неисследованные аспекты творчества писателя.

В третьем параграфе «Личность и творчество Н.Г. Чернышевского в зарубежной науке и литературной критике» рассматриваются особенности восприятия образа Чернышевского и интерпретации его творчества зарубежной наукой и критикой на примере таких работ, как монографии Френсиса Б. Рэндалла «Н.Г. Чернышевский» и «Политическое бессознательное» Фредерика Джеймисона, статьи автора актуального перевода «Что делать?» на английский язык Майкла Каца, исследование «Дух России» Томаша Масарика, «Семиотика поведения: Николай Чернышевский - человек эпохи реализма» И. Паперно, «Что делать?» Чернышевского: переоценка» Эндрю М. Дрозда. При этом ряд источников

впервые вводится в оборот отечественной науки. В параграфе делаются выводы об общих характеристиках зарубежных работ: использование сравнительно-исторического и семиотического подходов, рассмотрение творчества Чернышевского в контексте произведений европейского политического радикализма, утверждение за «Что делать?» статуса сложного, синтетического текста, в интерпретации которого возможны различные вариации.

В четвертом параграфе «Проблема жанра «Что делать?» в научно-критической литературе о Н.Г. Чернышевском» анализируются различные трактовки жанровой специфики «Что делать?», возникшие на разных этапах развития чернышевсковедения. Специфика жанра «Что делать?» состоит в том, что в поэтике произведения сочетаются не только элементы различных разновидностей романного жанра, но и структурные элементы публицистических и научных жанров. Чернышевский «оборачивает» свои философские идеи в «золотую бумажку» (Луначарский, 1957) жанров художественной литературы, причем нескольких сразу. Таким образом, определение жанровой специфики «Что делать?» осложняется не только отсутствием четких научных критериев в этой области литературоведения, но также и особенностями индивидуального творческого метода автора, впервые после многолетней публицистической практики обратившегося к художественной форме. Главной тенденцией, наметившейся в освещении этого вопроса сегодня, можно считать смещение акцента с иллюстративной функции формы «Что делать?» на художественную. Такое изменение в подходе отражает общую динамику развития науки о Чернышевском, в которой постановка проблемы жанра «Что делать?» - ключевого произведения автора - становится необходимым компонентом критического анализа. Проделанная нами работа по систематизации и анализу данных о современном состоянии чернышевсковедения позволяет говорить об относительной исчерпанности традиционных подходов к определению жанровой специфики «Что делать?». Очевидно, что на современном этапе актуальной становится интеграция методов

отечественного и зарубежного литературоведения, введение при необходимости в научный оборот новых терминов и понятий.

Во второй главе «Формально-содержательная модель жанровой специфики «Что делать?» описывается генезис, процесс формирования и особенности формально-содержательной модели, отражающей жанровую специфику «Что делать?», на основании чего выделяются особые черты художественного метода Чернышевского, определившие особенности сюжета, композиции, системы образов и повествовательных схем романа. В данной главе также вводится понятие «идеологическоая мелодрама» и рассматривается процесс трансформации стандартной мелодраматической «формулы» в формально-содержательную модель, разработанную Чернышевским.

В параграфе первом «Генезис модели. Чернышевский и Уильям Годвин: роман как форма политического высказывания» рассматривается генетическая связь «Что делать?» с романом У.Годвина «Калеб Вильяме». Оказавшись в 1862 году в заключении, Чернышевский, давно не имевший возможности прямо высказывать свои политические взгляды на страницах «Современника» из-за цензурных ограничений, лишился какой-либо возможности публиковать свои статьи и рецензии. Наблюдая, какой широкий общественный резонанс вызвала публикация «Отцов и детей» Тургенева и «Кто виноват?» Герцена, писатель обратился к художественной форме, задумав «роман — вещь, назначенную для массы публики» (Чернышевский, 1953). Свойственное писателю «стремление к всеохватности» (Паперно, 1996) повлияло на выбор конкретной формы - романа: Чернышевский обратился к наиболее гибкому, способному, в силу своей «синтетичной сущности» (Хализев, 1999) жанру, вобрать в себя множество разных дискурсов и инвариантных нарративов. Чернышевский как литературный критик знакомился с большинством произведений современной ему русской литературы по мере выхода их в печать, а часто и в рукописях, формируя под началом Некрасова редакционную политику «Современника». Большее влияние на Чернышевского оказали представители русской и зарубежной радикальной политической мысли, в том числе А.И. Герцен, Ж.-Ж. Руссо и

Уильям Годвин. Рассматривая «Что делать?» в контексте произведений этих писателей-философов и общественных деятелей, мы получаем возможность выявить инвариантные составляющие жанровой модели, лежащей в основе произведения Чернышевского. Вопросы генетической связи «Что делать?», философской и политической доктрин Чернышевского с произведениями Герцена и Руссо широко освещены в критической литературе. Увлечение Чернышевского Годвином, наоборот, практически не привлекало внимания исследователей.

Связь между Чернышевским и Уильямом Годвином представляет особый интерес для исследования жанра «Что делать?». Английский романист занимал высокую позицию в иерархии литературных ценностей Чернышевского. С одной стороны, как образец писателя — политического деятеля (в предисловии к «Повести в повести» Чернышевский писал: «Я хотел идти по такой карьере, как Годвин, чтобы испытать свои силы» (Чернышевский, 1939), а с другой - как талантливый автор («один из моих любимых писателей - старик Годвин» (Чернышевский, 1949). Годвин, наряду с Руссо, был для Чернышевского знаковой фигурой, особенно в период работы над романом «Что делать?».

Рассматривая связь между «Калебом Вильямсом» и «Что делать?», мы, безусловно, описываем более сложный процесс, чем простое заимствование жанровой формы. Однако влияние Годвина и его романа как на взгляды Чернышевского о сущности и предназначении литературного произведения, так и на результат практического воплощения этих взглядов, романы «Что делать?» и «Повести в повести», - неоспоримо. Это подтверждают и частые случаи упоминания имени Уильяма Годвина, связанные именно с размышлениями о специфике взаимодействия формы и содержания, стиля и дидактической интенции в статьях Чернышевского и художественных произведениях. В частности, цитата из работы Годвина «О населении», которую Чернышевский приводит в качестве эпиграфа к статье «О поземельной собственности», предваряя свои выкладки размышлениями Годвина о взаимосвязи стиля изложения и степени интереса читателя к объекту описания. То

внимание, которое Чернышевский уделял сравнительному анализу стиля Годвина и его современников (например Мальтуса) в статьях, написанных в период с 1857 по 1863 год, подтверждает наше предположение о том, что размышления о взаимодействии политического содержания и художественной формы вызывали в памяти Чернышевского имя Годвина. Следуя устоявшейся в русской критике традиции рассматривать Годвина как писателя, успешно манипулирующего художественной формой в нелитературных целях, Чернышевской последовательно выражал восхищение способностями Годвина излагать важнейшие радикальные политические мысли в риторически убедительной и верной форме. Восхищение риторическими способностями Годвина можно считать одной из причин, по которой Чернышевский обратился к роману «Калеб Уильяме» в качестве основного образца формально-содержательной модели для «Что делать?».

Во втором параграфе «Формирование модели. Идеология и мелодраматизм» речь идет о специфике взаимодействия идеологии и мелодраматизма в романе «Что делать?», вводится понятие «мелодраматической модальности».

Некоторые жанровые конвенции лучше других подходят для реализации идеологического конфликта и воплощения идеологического содержания. В частности, поэтика «популярных» произведений, с их изначальной ориентацией на как можно более широкую читательскую аудиторию, на занимательность, соответствующую вкусам и потребностям массового читателя в эскапизме, как нельзя лучше отвечает целям, которые поставил перед собой Чернышевский при написании романа «Что делать?».

Традиционно предисловие к роману трактуется как доказательство того, что Чернышевский понимал, с какими цензурными сложностями ему и его издателям придется столкнуться при публикации текста. Мы же предполагаем, что в предисловии Чернышевский последовательно демонстрирует готовность подчинить свой литературный вкус требованиям публики, ибо именно ее внимание является для него первостепенной целью. Такое решение далось ему нелегко, и поэтому повествование начинается с атаки на «проницательного

читателя» - в предисловии наиболее ярко считывается амбивалентная авторская позиция Чернышевского. С одной стороны, как материалист и приверженец утилитарного подхода к литературе, он не видел ничего зазорного в том, чтобы использовать литературное произведение в практических целях. А с другой - критик, обладающий репутацией знатока и ценителя литературы, чувствовал себя некомфортно, «опускаясь» до уровня «публики», стараясь соответствовать ее литературным вкусам. Однако сколь «пошлы» и «простодушны» бы ни были требования публики, Чернышевский точно знал, как их выполнить, употребляя «обыкновенную хитрость романистов». Теперь, когда читатель уже был захвачен интересным поворотом сюжета, автор мог продолжать свою «истинную» историю - для того, чтобы выполнить заранее поставленную задачу: донести до читателя определенную мысль. Ближе к финалу романа Рахметов, оценивая поведение Лопухова и, таким образом, сюжетное развитие всего романа, замечает: «...вместо простых разговоров самого спокойного содержания вышла раздирательная мелодрама». Несмотря на то, что «к концу XIX века роман как жанр в целом еще сохранял открытую связь с другими формами общественных развлечений» (Brooks, 1976), Чернышевский не был доволен тем, что ему пришлось представить свою историю в виде «глупой мелодрамы», полной «мученья из-за пустяков и катастроф из-за вздора» (Чернышевский, 1975). Мучения и катастрофы, приманки, хитрости и эффектные сцены, о которых говорит Чернышевский, - все это элементы определенной литературной модальности, правильно охарактеризованной Рахметовым как мелодрама.

Использование предложенного Питером Бруксом определения «мелодраматическая модальность» («melodramatic mode») позволяет точнее охарактеризовать некоторые свойственные прозаическим произведениям в целом, и романам в частности, свойства, традиционно описываемые лишь формально. Брукс определяет мелодраматическую модальность как некое «семантическое силовое поле», «тему или набор тем», «художественную систему осмысления жизненного опыта», характерными чертами которой являются излишняя

драматичность, экстравагантность репрезентаций, четкость моральной позиции, наличие героев в поисках первичных нравственных категорий, общей эстетики преувеличенности. Брукс в своем анализе «мелодраматического» (на материале романов Г. Джеймса и О. де Бальзака) выдвигает ряд общих положений, касающихся взаимодействия мелодрамы и романного жанра в девятнадцатом веке. Использование предложенных им формулировок и инструментов анализа позволяет нам описать жанровую специфику романа «Что делать?» с новой точки зрения, выделив и рассмотрев проявления в тексте мелодраматической модальности.

Сочетание идеологии и мелодрамы у Чернышевского не случайно. Связь мелодрамы с радикальной политической философией имеет сложный характер. Как жанровая форма, генетически связанная с сентиментальной драмой, мелодрама не только появилась и расцвела во времена социальной нестабильности и революционной активности, но она также, как жанр и «художественная система освоения жизненного опыта» (Brooks, 1976), была тесно связана с идеями, которые преобладали в радикальном политическом дискурсе этих эпох. В работе «Добродетель в опасности: исследования сентиментального романа от Ричардсона до Сада» Р.Ф. Бриссенден утверждает, что «французскую революцию следует, конечно же, рассматривать как попытку выразить в общественных и политических терминах те идеи о человеке и обществе, которые можно было бы назвать сентиментальными». Сентиментальное, в понимании Бриссендена, это не только «идеализированное видение жизни», но и характерное мировоззрение, которое «создало основания для либеральной и революционной политической идеологии - гуманистической, анти-авторитарной и сочувствующей - которая и по сегодняшний день, подобно дрожжам, вызывает брожение в общественных структурах разных стран мира». Таким образом, в случае «Что делать?», выбор мелодраматической модальности оказывается обусловлен природой идеологического сообщения. Характерные для мелодрамы «тонкий, но яркий вызов тендерной и классовой иерархии, а также диалог с общественными представлениями о власти и морали»

(Впвзепскп, 1974) стали в данном случае необходимым связующим звеном между радикальными идеями и их формальным воплощением. Как последователь традиции XVIII века, Чернышевский видел себя в роли просветителя. В романе «Что делать?» представлен ряд конфликтующих идеологий, которые сталкиваются, как только главной героине открывается истинное положение вещей. В соответствии с традициями просвещения героям и читателю преподается важный урок. Роман описывает специфический процесс интеллектуальной жизни общества - пробуждение идеологического сознания, пересечение политической и частной жизни. «Что делать?» является, таким образом, закодированным идеологическим посланием и в то же время изображением нескольких идеологий, представленных в художественной форме с помощью метафорических литературных приемов.

Чернышевский не только не «поднимает» любовно-интимный конфликт до уровня философского обобщения, а напротив, переводит общефилософский, идеологический конфликт в частный, семейно-бытовой. Соответственно, художественное решение определяет и характер сюжета. С теоретической точки зрения, «субстанциальный конфликт» переходит в «окказиональный», подразумевающий «катарсическое» развитие сюжета (Хализев, 1999). Отчасти именно этим и определяется специфика разработанной Чернышевским художественной формы: положенная субстанциональному конфликту риторичность парадоксальным образом сочетается с диалогичностью, свойственной любому роману идей. Такая синтетичность формы позволяет объединить и два типа авторской интенции («установка на силу впечатления» / «на глубину читательского проникновения (вслед за автором) в сложные и противоречивые жизненные пласты»).

Именно из театральных сентиментальных драм мелодрама как жанр унаследовала структурную способность переводить всеобщие конфликты в частные. Этой особенностью мелодрамы как жанра и воспользовался Чернышевский - в романе такая трансформация была одной из его задач.

Идеологические построения были беллетризованы Чернышевским в форме, популярной у его современников, а главное, тех авторов, полемика с которыми была непосредственной целью написания «Что делать?», - Герцена и Тургенева: жанре социально-психологического романа с любовным сюжетом, самым популярным и доступным массовому читателю вариантом которого является жанр социальной мелодрамы.

В параграфе третьем «Что делать?»: от социальной к идеологической мелодраме» описывается процесс трансформации формулы социальной мелодрамы в особую жанровую модель, которая положена в основу художественной структуры «Что делать?». В европейской литературе второй половины девятнадцатого века, наряду с такими популярными жанрами, как сенсационный, готический и авантюрный романы, развивается и такой специфический жанр, который Дж. Кавельти в своем исследовании «Формульные повествования в искусстве и популярной культуре» называет «социальная мелодрама». Рассматриваемая Кавельти социальная мелодрама - это уже «комплексная формула», то есть более сложное, синтетическое жанровое образование, характеризующееся «сочетанием мелодраматической структуры и персонажей с чем-либо, подходящим под определение «реалистической» социальной или исторической обстановки» (Са\уеМ, 1976). С нашей точки зрения, в основу романа «Что делать?» легла формально-содержательная модель, весьма близкая по своим характеристикам той, что описана в исследовании Кавельти. Структурная формула социальной мелодрамы становится тем «художественным каркасом», основываясь на котором автор излагает свои философские идеи. Сама формула, в свою очередь, трансформируется при этом в нечто новое - жанр, который мы назовем идеологической мелодрамой, характеристики которой подробно рассматриваются в главе третьей.

Глава третья «Репрезентации мелодраматической модальности в романе «Что делать?» представляет собой анализ конкретных манифестаций мелодраматического в романе на уровне сюжета, композиции, системы образов, языка и стиля

- непосредственных факторов жанрообразования. В завершающей части исследования рассматриваются особенности театральности, элементы романической готики, сказочных мотивов в произведении, а также взаимодействие в художественной структуре романа идеологического и мелодраматического начал.

В параграфе первом «Эффектные столкновения и трескучие развязки»: сюжет и композиция «Что делать?» представлены жанрообразующие факторы поэтики «Что делать?». Сдвоенный сюжет рассматривается не в оппозиции «открытый» (семейный) / «потайной» (революционный) (Тамарченко, 1975), а в связке любовный / социальный, типичной для социальной мелодрамы. Вставные сюжеты проанализированы в том же ключе: прием описания предприятия как организующий сюжетный принцип рассматривается как пример интеграции социального и мелодраматического сюжетов и конфликтов, а «революционная» биография Рахметова - как новая версия истории романтического бунтаря в духе Чайльд-Гарольда. Требованиями жанра бунтарь преобразован в героя-«утешителя», аналогичного принцу Рудольфу

Герольштейнскому из «Парижских тайн» Эжена Сю. Антропоцентрические сюжеты Катерины Полозовой и Настасьи Крюковой служат основой для построения итеративной композиции, характерной для «синусоидальной структуры осознанной программы повествования» (Эко, 2005) популярных романов. Структура сюжета представляет собой типичную для мелодрамы итеративную схему повторяющихся «подъемов» и «падений», а «хитрости романистов» - это «техники упрощения и интенсификации» (Са\уеШ, 1976), характерные для мелодраматического сюжета. Композиция «Что делать?» также соответствует принципам эпизодической простоты и занимательности: прием ретроспективы в первой главке романа создает детективную интригу, счастливый финал реализует характерную для мелодрамы интеграционную функцию.

Второй параграф «Идеологическая мелодрама» Чернышевского и сюжетно-композиционные особенности социальной мелодрамы» описывает особенности трансформации

традиционных для социальной мелодрамы сюжета и композиции в художественной структуре «Что делать?». Сюжет и композиция мелодрамы строятся на принципе отсрочки предсказуемого финала. Такая предсказуемость сюжета реализована и в «Что делать?»: в начале романа автор заявляет, что «содержание повести - любовь, главное лицо - женщина, -это хорошо, хотя бы сама повесть и была плоха» (Чернышевский, 1975). В то же время, «проницательный читатель» быстро понимает, что речь в этой «повести» идет не об обычных людях, а о некоем «новом» типе «личностей, которые среди других, будто среди китайцев несколько человек европейцев» (Чернышевский, 1975). Помимо отсрочки появляется и двойная «нравственная» интрига - непонятно, какое развитие событий будет логичным и правильным для «новых людей» и что для них будет торжеством справедливости. Такая особенность указывает на то, что перед нами особый жанр - уже не социальная, а идеологическая мелодрама. Именно «идеологическая» интрига должна удерживать интерес читателя после разрешения детективной. «Квинтэссенция мелодрамы - абсолютное торжество добродетели над кошмарным воплощением зла» (Са\¥еШ, 1976) - у Чернышевского предстает в виде торжества «нового порядка» жизни «новых людей». Мелодраматический сюжет и состоит, собственно, «в преодолении определенного количества препятствий, поставленных отрицательными героями или жизненными обстоятельствами на пути положительных героев к счастью и торжеству справедливости». Особенность «идеологической» мелодрамы Чернышевского в том, что в мелодраме социальной конфликт должен разрешаться в соответствии с системой ценностей и представлений, являющейся на данный момент доминантной в обществе, к которому принадлежит аудитория произведения. Чернышевский, используя модель движения сюжета социальной мелодрамы, стремится представить новое решение, соответствующее его философской концепции, которая, по его мнению, рано или поздно должна быть принята большинством.

«В начале XIX века единственным самым важным исходом любой мелодрамы был брак между добродетельной

героиней и предназначенным ей мужчиной или, в трагической версии мелодрамы, деградация и смерть павшей героини» (Са\уеШ, 1976). По этому вектору движется и сюжет «Что делать?» - Вера Павловна обретает семейное счастье (хоть и со второй попытки), а Настя Крюкова погибает. Очевидным, однако, становится явное противоречие между утверждаемыми автором принципами новой жизни, согласно которым должны жить его герои, и их реальными действиями. Как отмечает Джудит Армстронг, оказывается, что «несмотря на предельно четкую концепцию отношений между новыми мужчиной и женщиной, человеческая натура оказывается слабее рационального идеала. «Старый» конфликт - противоречие романтических чувств героев и общественных предрассудков, вместо того чтобы быть разрешенным в духе теории разумного эгоизма, решается в традиционно-мелодраматическом духе: мнимым убийством героя, который затем появится вновь, но уже под чужим именем. Неопытность, невнимание к деталям или же художественная несостоятельность автора - неясно, что послужило причиной такого логического просчета. Важным для нашего исследования является тот факт, что доминирование в художественной структуре романа мелодраматической модальности повлекло за собой реализацию мелодраматического архетипа там, где это противоречит заявленной идеологии, но соответствует логике жанра. Мелодраматическая модальность, таким образом, манифестируется не только в общей структуре сюжета - жанр мелодрамы преобладает в жанровом контексте «Что делать?» настолько, что это приводит к искажению заложенной автором идеологической концепции. Таким образом, жанровая специфика «Что делать?» является не только следствием принятых автором художественных решений, но, одновременно, и причиной некоторых из них.

В третьем параграфе «Масса честных и добрых людей»: система образов» описывается система образов «Что делать?» с точки зрения репрезентации в ней мелодраматической модальности, а также характер ее компонентов - образов-архетипов. Основу системы образов составляют мелодраматические архетипы, определившие развитие как

основного, так и вставных микро-сюжетов романа. Традиционная для романа история героя в его становлении и развитии реализована в «Что делать?» в мелодраматическом сюжете с сильным дидактическим началом, что отражается и в системе образов героев, представляющей собой синтез конструкций, характерных для мелодраматических и дидактических жанров.

Если образы героев основного сюжета хорошо вписываются в типичные для социальной мелодрамы архетипы, то образ Рахметова представляет собой синтез сразу нескольких архетипов: богоподобного героя-утешителя сенсационных романов, романтического героя-бунтаря, «байронического» героя. Неоднозначная природа образа Рахметова, равно как и наличие в системе образов романа таких архетипов, как «подвал» и «дворец/замок» указывают на наличие в жанровом контексте «Что делать?» элементов романической готики, что также говорит о доминанте мелодрамы в жанровом контексте «Что делать?».

В традиционной мелодраме, генетически связанной с драматическими жанрами, помимо мифопоэтических архетипов, обязательных для любого популярного произведения, наличествуют, как правило, «типические персонажи» (stock characters), «уплотняющие основной сюжет: гувернантка (как правило, француженка), жестокосердная квартирная хозяйка, жестокая мачеха, купец-филантроп и т.д. Француженка-гувернантка превращается в учителя-немца, роль мачехи играет мать Веры Марья Алексеевна, квартирная хозяйка, мать Сторешникова, не только ставит палки в колеса романтическому натиску сына, но и угрожает отцу Веры увольнением. Еще один типичный герой социальной мелодрамы - священник нового толка. Такой герой - Мерцалов, обвенчавший Веру и Лопухова втайне и по первой просьбе. Другой типаж - «капиталист, осознавший узость своих материалистических целей, обнаруживающий новую полноту духа в служении человечеству» (Cawelti, 1976) - реализован в образе отца Катерины Полозовой. «Усталый и пресыщенный аристократ, который чувствует пустоту и бессмысленность жизни» - Серж, любовник француженки Жюли. Первые «порядочные люди

нового поколения» (Чернышевский, 1975), появляющиеся на страницах романа, - Лопухов и Кирсанов. По сути, это герои-двойники, именно поэтому «замена» одного на другого проходит так безболезненно. В обоих образах реализован тип «героя-спасителя», типичного героя мелодрамы: юноши, жертвующего собой ради спасения любимой. Специфика переработки образа Чернышевским в духе его философской концепции состоит в том, что мотивом действий героев (до поры до времени - см. выше о нарушении логики развития сюжета) является не романтическая концепция любви, характерная для социальной мелодрамы, а теория разумного эгоизма.

Заключение содержит основные выводы и результаты исследования. Проблема определения жанровой специфики «Что делать?» традиционно ставилась в работах отечественных и зарубежных ученых. Решение ее требует выхода за рамки традиционных подходов к анализу текста, а также обращения к широкому кругу методологий, разработанных как российскими, так и западными учеными. В рамках данного исследования затрагиваются лишь отдельные аспекты жанровой специфики «Что делать?», однако это позволяет очертить новый круг тем и проблем, возникающих при обращении к творчеству Н.Г. Чернышевского в современной литературной и культурной ситуации. Изучение повествовательных стратегий в «Что делать?» поднимет вопрос о метанарративном характере текста («самосознание жанра»), а также об использовании автором художественных приемов из арсенала игровой поэтики. Исследование взаимодействия в «Что делать?» разных жанров художественной литературы заставляет обратить внимание на то, какое влияние на художественную структуру произведения оказала поэтика публицистических жанров. Сосуществование в рамках художественного произведения политической программы и авторской эстетической интенции делает «Что делать?» объектом дискуссии о взаимодействии формы и содержания в литературе и т.д.

Наука о Чернышевском только начинает определять и позиционировать себя по отношению к современным литературоведческим поискам, и наличие нерешенных проблем

свидетельствует о перспективах объективного изучения творчества одного из самых интересных персонажей российской истории второй половины девятнадцатого века.

Основные положения диссертации отражены в ряде публикаций.

Статьи, опубликованные в рецензируемых научных изданиях, включенных в реестр ВАК:

1. Вайсман М.И. «Что делать?» Н.Г. Чернышевского и «Калеб Вильяме» У. Годвина: типологические параллели // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. - 2010. - Вып. 5. - С. 104-110.

2. Вайсман М.И. «Проблемы освещения романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?» в научной и критической литературе (1863 - 2011)» // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. - 2011. - № 1. - С. 130139.

3. Вайсман М.И. Мелодраматическая и идеологическая модальность в романе Н.Г. Чернышевского «Что делать?» // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - 2009. - № 3. - Ч. 2. - С. 193-196.

Публикации в сборниках научных трудов и материалов научных конференций:

4. Вайсман М.И. Роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?» как «идеологическая» мелодрама // Филологические этюды.-Саратов, 2008.-Вып. 11.4. 1/2.-С. 166-170.

Подписано в печать 28.09.2011.Формат 60x84/16 Усл.печ.л. 4,65. Тираж 150 экз. Заказ 1.

РИЦ АРКОС 614099. Пермь, ул. Крупской, 40

Текст диссертации на тему "Мелодраматическая модальность в романе Н.Г. Чернышевского "Что делать?""

61 12-10/392

ФГБОУ ВПО ПЕРМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра русской литературы

На правах рукописи

ВАЙСМАН Маргарита Игоревна

МЕЛОДРАМАТИЧЕСКАЯ МОДАЛЬНОСТЬ В РОМАНЕ Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО «ЧТО ДЕЛАТЬ?»

10.01.01 - Русская литература

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель -доктор филологических наук профессор Б.В. Кондаков

Пермь 2011

Оглавление

Введение.................................................................................................................3

Проблемы освещения романа «Что делать?» в научной и критической литературе............................................................................................................14

1.1. Хронология развития науки о Н.Г. Чернышевском...............................15

1.2. Личность и творчество Н.Г. Чернышевского в современном отечественном литературоведении.................................................................26

1.3. Личность и творчестве Н.Г. Чернышевского в зарубежной науке и литературной критике..................................................................................34

Формально-содержательная модель жанровой специфики «Что делать?»... 47

2.1. Генезис модели. Чернышевский и Уильям Годвин: роман как форма политического высказывания..........................................................................47

2.2. Формирование модели. Идеология и мелодраматизм...........................63

2.3. «Что делать?»: от социальной к идеологической мелодраме...............74

Репрезентации мелодраматической модальности в романе «Что делать?».. 79

3.1. «Эффектные столкновения и трескучие развязки»: сюжет и композиция «Что делать?».............................................................................79

3.2. «Идеологическая мелодрама» Чернышевского и сюжетно-композиционные особенности социальной мелодрамы...............................90

3.3. «Масса честных и добрых людей»: система образов............................95

Заключение.........................................................................................................113

Библиография.....................................................................................................117

Введение

Литературный канон, «совокупность печатных произведений или иных творческих работ, которая признается в качестве стандарта или авторитета» [Макагук 1993: 514], формируется на протяжении длительного периода времени и под непосредственным влиянием культурной и идеологической ситуации в стране на разных этапах ее исторического развития. Такие тексты составляют круг произведений, «выше всего оцениваемых в данной культуре» [там же]. Идеологические соображения играют важную роль при формировании такой группы текстов, и, зачастую, обеспечивают ее существование.

Ключевой для советской идеологии текст, роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?», в связи с постепенным распадом советского литературного канона одним из первых был исключен из круга актуальных для исследования произведений. В такую научную лакуну попали и другие тексты, разрабатывающие социальную проблематику (произведения А. Фадеева, Н. Островского, Ф. Гладкова, А. Серафимовича и др.), включенные в канон не благодаря своим эстетическим достоинствам, а по идеологическим соображениям. Главным критерием для исключения этих работ из поля современных литературоведческих практик было декларируемое отсутствие в них художественности, очевидное преобладание идеологического, а не литературного начала.

Результатом такого подхода в случае с произведениями Н.Г. Чернышевского стало то, что существующий массив критических работ о писателе во многом не соответствует требованиям современной науки (выводы ученых продиктованы политическими соображениями, исторические и литературные факты трактуются неверно и искажаются, анализ художественного текста подчиняется идеологическим принципам и т.д.), а новыми работами (за исключением монументального труда А.Демченко «Н.Г.Чернышевский. Научная биография» (1978-1994), сборника статей под редакцией Н. Ломунова «Что делать?»

Н.Г.Чернышевского. Историко-функциональное исследование» (1990) и исследования Э. Дрозда «Роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?»: переоценка» (2001)) корпус научных текстов о Чернышевском практически не пополняется.

Как следствие, такой подход оказался деструктивным, а главное -идеологически обусловленным в той же мере, что и исследования советского периода. Отказ видеть в «Что делать?» и других типологически сходных текстах литературные произведения приводит к тому, что объективный анализ художественных характеристик текстов оказывается не осуществленным, а многие проблемы, постановка и решение которых требуют инструментария современной науки, не исследуются. По словам И.В. Кондакова, «преобладающее сегодня пренебрежительно-снобистское отношение к Чернышевскому - художнику и мыслителю - читателей и критиков не только препятствует, но и прямо противоречит пониманию истинного его места и значения в истории русской литературы XIX-XX веков» [Кондаков 1997: 52].

Значимость «Что делать?» в истории русской литературы и культуры несомненна. Роман Н.Г. Чернышевского стал не только особым этапом в развитии русской литературы, породив целое течение демократической беллетристики (В.А. Слепцов, Н.Ф. Бажин, H.A. Благовещенский, Д.К. Гире, И.В. Омулевский, И.А. Кущевский, K.M. Станюкович, А. Осипович (А.О. Новодворский)), но и сыграл свою роль в истории России как любимая книга В.Ленина [Валентинов 1993: 495], и один из основных текстов советской пропаганды, ее идеологический инструмент. Зарубежные исследователи отводят «Что делать?» не менее значительное место в истории мировой литературы, включая Чернышевского в список важнейших русских писателей, наряду с Пушкиным, Гоголем, Лермонтовым, Аксаковым, Герценом, Гончаровым, Тургеневым, Достоевским, Толстым, Лесковым, Островским, Блоком и Чеховым [Bloom 1995: 545].

Объективное исследование ключевых текстов ушедших идеологических эпох является одной из задач современного отечественного литературоведения. Применение новых методологий анализа в работе с, казалось бы, уже досконально изученными текстами позволяет ввести в научный оборот новые данные, существенно расширяющие представления об объекте исследования. Подобный подход к каноническим литературным текстам и объектам культурного наследия - явление не уникальное, более того, характерное для переходных периодов в истории развития гуманитарных наук. Такая же ситуация наблюдается в литературоведении стран Восточной Европы, Китая, Кубы и др.1. В свете данного подхода роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?» представляет особый интерес.

В современной российской науке и культуре фигура Н.Г. Чернышевского и его творчество занимают амбивалентную позицию. С одной стороны, наука признает их значимость [Кантор 2000: 157], а с другой, они становятся символом ушедшей эпохи, идеологическим мифом, «мемом» . Во многом такое положение обусловлено жанровой неоднозначностью «Что делать?», традиционно бывшей предметом рассмотрения чернышевсковедов. Невозможность окончательно вписать «Что делать?» в рамки того или иного литературного жанра приводит к тому, что, с точки зрения новой, не искаженной идеологически истории русской литературы его функции, значимость и место в мировом литературном процессе остаются неописанными. Выявление и анализ жанровых традиций и повествовательных модусов, в контексте которых создавался роман, позволит описать специфику «Что делать?», пользуясь разработанным инструментарием современной науки.

1 Об этом свидетельствуют, например, результаты конференции «Writing under Socialism», проводившейся в 2008 году в Университете г. Ноттингем (Великобритания). Writing under Socialism : [Электронный документ] // Humanities and Social Sciences online (http://www.h-net.org/announce/show.cgi?ID=l62077). Проверено 1. 09.2011.

2 В таком плане «Что делать?» представлен, например, в рассказе В. Пелевина «Девятый сон Веры Павловны».

Поскольку дискурсивный «разнобой» (Р.В. Комина) является одной из самых ярких особенностей романа, ни одно из серьезных исследований «Что делать?» не обходится без комментариев на тему жанра (A.A. Демченко, А.П. Скафтымов, А. Лаврецкий, М.Т. Пинаев, H.A. Вердеревская, И. Паперно, И.С. Рейсер и др.). Несмотря на большое количество исследований проблема описания этой особенности текста так и не была решена, т.к. жанровые традиции3, в контексте которых создавался «Что делать?», не были представлены, с одной стороны, комплексно, а с другой -в их взаимодействии с идеологическим содержанием романа. Специфика такого жанрообразующего фактора, как мелодраматическая модальность, его место в художественной структуре «Что делать?», а также особенности взаимодействия модальности с идеологическим содержанием произведения в качестве отдельного предмета исследования не рассматривались. Вопрос взаимодействия в поэтике «Что делать?» различных жанров поднимался в работах исследователей на уровне отдельных наблюдений и в рамках изучения других проблем творчества Чернышевского (А.П. Скафтымов, У.А. Гуральник, И.В. Кондаков, Ю.К. Руденко, И. Паперно, Дж. Армстронг, Ф. Джеймисон, Дж. Франк и др.).

Закрепление за Чернышевским нового не «сакрального» статуса в постсоветском культурном пространстве повлекло за собой целый ряд концептуальных изменений в чернышевсковедении. При том, что общее количество исследований, посвященных автору, за последние десять лет резко сократилось, в работах современных специалистов актуализировались темы и проблемы, освещение которых способствует всестороннему изучению его творческого наследия. Наметившаяся в 1980-х годах тенденция анализировать творчество Чернышевского преимущественно с литературной точки зрения [Drozd 2001: 3], наиболее полно была

3 О литературных традициях см. Руденко Ю.К. Чернышевский-романист и литературные традиции / Ю.К. Руденко. - Ленинград: Изд-во Ленинградского Университета, 1989. -255 с.

реализована в обзорной работе У.А. и Ю.У. Гуральник (1990) и актуальном труде Эндрю М. Дрозда (2001).

Актуализация темы функционирования разных жанров в художественной структуре «Что делать?» в работах зарубежных, а также отечественных литературоведов свидетельствует о своевременности обращения к данной проблеме и ее исследования, тщательного, монографического, с привлечением новейших методологий.

Литературоведческий анализ текста позволит рассмотреть проблему жанра с новых позиций, и дополнить уже существующий корпус литературоведческих, философских, экономических и социологических работ, посвященных «Что делать?». Вместе с тем, рассмотрение историко-литературного и идеологического контекстов романа даст возможность ввести в научный оборот современного российского литературоведения термины и понятия, необходимые для проведения исследования с учетом новейших научных практик, как отечественных, так и зарубежных.

Цель исследования состоит в исследовании функции мелодраматической модальности в формировании жанровой модели «Что делать?».

Поставленная цель обусловила необходимость решения следующих задач:

• определить жанр «Что делать?» в контексте современной теории романа и теории жанров;

• исследовать структуру «Что делать?» с точки зрения функционирования в ней мелодраматической модальности

• выявить и систематизировать жанровые особенности «Что делать?» с учетом его положения в мировом литературном контексте;

• уточнить методологию анализа межжанровых

взаимодействий в литературном процессе на примере «Что делать?».

Комплексный характер работы потребовал синтеза различных

методов. Для решения поставленных задач применялись методы историко-

7

литературного и семиотического анализа текста в соответствии с принципами М. Бахтина, Ц. Тодорова и У. Эко (при рассмотрении поэтики «Что делать?»); метод сравнительно-исторического анализа произведений русской, английской и французской литературы (для выделения генетических связей романа с произведениями мировой литературы); метод ритуально-мифологического анализа Н. Фрая (для выделения в тексте жанровых архетипов), а также неомарксистский подход к анализу идеологических компонентов художественного текста (Т. Иглтон).

В качестве главных инструментов анализа нами использовалась категория «мелодраматической модальности», предложенная в 1976 году Питером Бруксом; применялась также методология анализа мелодраматического в русской культуре и литературе, описанная в сборнике научных статей «Имитация жизни: два столетия мелодрамы в России» под редакцией Луиз Мак Рейнольде и Джоан Нойбергер, а также принципы классификации литературных формул, разработанные Дж. Кавельти. Такой интеграционный подход кажется нам наиболее продуктивным: комбинируя различные методы современного литературоведения, мы получаем возможность оценить с новой точки зрения особенности «Что делать?» и исследовать такие аспекты произведения, как, например, функционирование в художественной структуре мелодраматической модальности.

Связь Чернышевского с мелодрамой глубоко укорена в литературном

и культурном контексте радикальной политической мысли в России 1860-

х годов. Во-первых, как отмечают Луиз Мак Рейнольде и Джоан Нойбергер

в предисловии к сборнику статей «Имитация жизни: два столетия

мелодрамы в России», «преувеличение, сенсационность, зрелищность и

аффектация, близко связанные с мелодрамой - это неотъемлемая часть

истории русской культуры» [МсКеупоМБ, №иЬе^ег 2002: 4], а во-вторых,

благодаря своему синтетическому характеру, мелодрама является «гибкой

формой, пригодной для радикальной интеллигенции так же, как и для

среднего обывателя»[там же: 11]. Такое прочтение объясняет многие

8

спорные моменты в романе «Что делать?»: преувеличенное описание эмоций, нереалистический сюжет, четкое разделение героев на положительных и отрицательных и пр. Таким образом, использование методологии Брукса для анализа «Что делать?» представляется вполне обоснованным. Как это уже было установлено критиками, концептуализация жанра, выполненная Бруксом, полностью применима к анализу «русской мелодрамы любого типа и периода. Писатели, драматурги, кинопродюсеры обращались к мелодраме для того, чтобы рассмотреть вопросы общественной идентичности в переходные периоды, исследовать нестабильные границы между общественным и личным, бросить вызов или же укрепить существующие иерархии, однако они делали это для изучения русских или советских вариантов данных проблем» [там же]. Использование категории «мелодраматической модальности»4 для обозначения специфики структурной организации «Что делать?» является, таким образом, вполне обоснованным.

Актуальность данной работы обусловливается, в данном случае, необходимостью объективного, системного анализа художественных и, в частности, жанровых особенностей одного из ключевых произведений второй половины XIX века, до этого анализировавшегося преимущественно с идеологических позиций.

Научная новизна работы связана с обращением к новому кругу теоретических материалов, использованием сравнительного историко-литературного подхода в процессе анализа ранее не исследованных аспектов поэтики «Что делать?»: структурных элементов поэтики массовой литературы, мелодраматической модальности текста.

Объектом работы является текст романа «Что делать?» в его окончательной редакции 1863 года, представленной в журнале «Современник» (1863, №№ 3, 4, 5), так как «ни корректуры, ни беловой

4Брукс определяет данное понятие как «семантическое силовое поле», «тему, или набор тем», «художественную систему осмысления жизненного опыта» [Brooks 1976: XIII].

рукописи не сохранилось» [Рейсер 1975: 782], а также в его научном издании 1975 года.

Работа выполнена на материале текстов художественных произведений писателя, дневниковых записей и писем Чернышевского, раскрывающих особенности его творческого метода и характеризующих условия создания «Что делать?», а также свидетельств современников. Обращение к художественным и биографическим текстам позволило выявить ряд их особенностей, прежде не описанных и не проанализированных в науке о Чернышевском - как в силу идеологической цензуры, так и по объективным причинам (часть материалов была опубликована лишь в недавнее время).

Предметом исследования является жанровая специфика «Что делать?», структура поэтики, особенности функционирования жанрообразующих элементов и особенности их модификации.

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что в нем обосновывается необходимость введения в научный обиход отечественного литературоведения категории «мелодраматическая модальность», а также предлагается новое жанровое определение специфики романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?» («идеологическая мелодрама»). Работа в дальнейшем может стать составной частью целостного исследования творчества писателя в контексте новейших литературоведческих практик.

Практическое значение работы состоит в том, что материалы исследования м