Местное и пришлое население на Северо-Западном Кавказе в XIX веке: процессы социального взаимодействия

Ракачев, Дмитрий Николаевич

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Местное и пришлое население на Северо-Западном Кавказе в XIX веке: процессы социального взаимодействия

Год: 2006
Автор научной работы: Ракачев, Дмитрий Николаевич
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Краснодар
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Местное и пришлое население на Северо-Западном Кавказе в XIX веке: процессы социального взаимодействия'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Местное и пришлое население на Северо-Западном Кавказе в XIX веке: процессы социального взаимодействия"

РАКАЧЕВ Дмитрий Николаевич

МЕСТНОЕ И ПРИШЛОЕ НАСЕЛЕНИЕ НА СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ КАВКАЗЕ В XIX ВЕКЕ: ПРОЦЕССЫ СОЦИАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Краснодар - 2006

Диссертация выполнена на кафедре политологии и права Кубанского государственного технологического университета

Научный руководитель

доктор исторических наук, профессор Куценко Игорь Яковлевич

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, доцент Клычников Юрий Юрьевич

кандидат исторических наук Симоненко Виктория Александровна

Ведущая организация

Краснодарский государственный университет культуры и искусств

Защита состоится 19 мая 2006 года в у 7 часов на заседании диссертационного совета Д.212.101.03 по историческим наукам в Кубанском государственном университете по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149.

С диссертацией можно ознакомится в научной библиотеке Кубанского государственного университета.

Автореферат разослан 17 апреля 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент

ЬСА

Матющенко П.П.

4006 &

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Процессы суверенизации, проявившиеся в последние десятилетия на постсоветском пространстве, а затем и в России обострили межэтнические противоречия. В отдельных республиках Северного Кавказа нередкими стали случаи проявления национальной нетерпимости, негативного отношения к «нетитульным» народам, что обостряется в свою очередь социально-экономическими проблемами. Происходит переоценка исторических событий, их последствий и влияния на общественно-политическое, экономическое, культурное развитие северокавказских народов. Вновь внимание исследователей обращено к истории вхождения Северного Кавказа в состав Российского государства, а особенности и последствия этих процессов сегодня получают неоднозначные оценки.

В этой связи особую актуальность приобретает изучение взаимоотношений между местным и пришлым населением на Северном Кавказе в различные исторические периоды. При этом категории «пришлый» и «местный» имеют определенный социокультурный и социопсихологический контекст и составляют бинарную оппозицию.

Подобная оппозиция в контексте сложных и многогранных исторических процессов на Северном Кавказе в XIX в. зачастую определяется понятиями «войны» или «завоевания». Характер ландшафта, культурные, хозяйственные и социально-психологические особенности народов Кавказа, предшествующий опыт взаимодействия с русскими и казаками превратили регион не в границу, разделяющую воюющие армии, а в территорию контакта, взаимопроникновения культур и формирования полиэтничного общества. Здесь имел место длительный процесс взаимодействия и взаимовлияния между местным и пришлым населением, между феодальными владетелями Северного Кавказа и государственными структурами Российской империи. К середине XIX в. этот процесс перерос в жесткое противостояние, но даже в период наиболее активных военных действий взаимодействие носило разнообразный характер. В процессе контакта создавались новые социокультурные формы, и одновременно две общности укрепляли и развивали прежние социальные и культурные модели выживания.

В свете указанных обстоятельств особый интерес и большую практическую значимость приобретает исследование процесса социального взаимодействия местного и пришлого населения Северо-Западного Кавказа в XIX в., различного по своим этническим, религиозным, экономическим, социально-политическим и социокультурным характеристикам.

Объектом исследования в данной работе выступают процессы социального взаимодействия между «местным» и "ури"шн1"ц нагепенир» на Северо-Западном Кавказе в XIX веке. Р0С- национальная

БИБЛИОТЕКА I С Пстербур ,

В качестве субъектов взаимодействия выступают с одной стороны народы Северо-Западного Кавказа (местные) и восточные славяне (прежде всего русские и украинцы - пришлые), тогда как прочие этнические элементы не играли значительной роли в этих процессах.

Предметом исследования выступает специфика социальных взаимодействий, их виды, формы, способы реализации, а так же результаты в системе бинарной оппозиции «местные» - «пришлые» на различных этапах данного исторического периода в самом обшем и широком толковании, которые включают в себя различные уровни и формы политических отношений, практику бытовых, хозяйственных, социокультурных и межличностных взаимовлияний.

Хронологические рамки работы: Хронологически работа охватывает XIX век. При этом выделяются такие основные этапы взаимодействия как: 1) довоенный период (1800-1820-е гг.); 2) собственно период Кавказской войны на Северо-Западном Кавказе (1830-1864 гг.); 3) включение Северного Кавказа в состав Российской империи и взаимодействие местного и пришлого населения в рамках единого социокультурного и политического пространства (1864-1900 гг.).

Территориальные рамки исследования охватывают Северо-Западный Кавказ. Это понятие соотносится с такими историческими названиями как область войска Черноморского, Кубанская область, Черноморский округ, Черноморская губерния. На современном этапе эта территория включает такие административные единицы как Краснодарский край, Республика Адыгея, а также некоторые районы, входящие в состав Ставропольского края, Карачаево-Черкесской и Абхазской республик.

Степень изученности проблемы. Процесс развития научных знаний по теме исследования можно разделить на ряд этапов, соответствующих периодам социально-политического развития страны.

Первый этап (Х1Х~нач. XX вв.) включает свидетельства современников и одновременно первые попытки оценки и осмысления происходивших на Кавказе событий. История присоединения Северо-Западного Кавказа рассматривается в прудах таких дореволюционных историков как Н.Ф. Дубровин, А.П. Берже, В.А. Потто, Е.Д. Фелицин, Ф.А. Щербина, С.С. Эсадзе и др.

С геополитических позиций подходили к оценке роли России на Кавказе военные историки, в числе которых был и P.A. Фадеев (Кавказская война. М., 2003). Однако, зачастую данный подход уводил на второй план внутренние кавказские факторы, в том числе особенности социального развития горского общества.

Среди тех, кто обратил внимание на внутренние факторы Кавказской войны, видное место принадлежит Н.Ф. Дубровину. В своей работе «Исто-

рия войны и владычества русских на Кавказе» (СПб., 1876—1881. Т. 1-6) в качестве одной из причин войны он отмечает некоторые этнопсихологические особенности горцев, побуждавшие их к набегам.

Ф.А. Щербина в «Истории Кубанского казачьего войска» (Краснодар, 1992 (репринт 1913 г.). Т. 1-2) и других работах показывает, что XIX в., несмотря на превалирование военных действий, был временем торговли, сотрудничества, культурного взаимообогащения горцев и казаков Кубани. Описанию быта горцев посвящены труды П.П. Короленко. Появляются работы авторов из среды горцев, которые в большинстве своем носят лояльный по отношению к России характер. Это труды Хан-Гирея «Записки о Черке-сии» (Нальчик, 1992), Ш.Б. Ногмова и др.

В трудах зарубежных исследователей, прежде всего, описывались культура, быт, нравы народов, населявших Кавказ (Г. Клапорт, Э. Челеби и др.).

Подводя итог дореволюционной историографии, следует отметить, что главной ее особенностью был сбор, первичная классификация и анализ значительного массива фактического материала, что позволяет отнестись к этой литературе как к самостоятельному источнику.

Следующий этап изучения процессов взаимодействия России с народами Северного Кавказа приходится на советскую эпоху. Работы этого периода зачастую носили конъюнктурный политизированный характер, в условиях авторитарной власти страдали односторонним, упрощенным и схематизированным освещением сложных явлений и процессов

В 1920-1940-е гг. происходит переоценка дореволюционных концепций и подходов в освещении процессов и событий на Северном Кавказе в XIX в., роли и места России в этих процессах. Новый взгляд на проблему представлен в работах H.H. Покровского «Против великодержавного шовинизма в изучении истории горского национально-освободительного движения» (Историк-марксист. 1934. № 2), O.A. Константинова и др.

В 1950-1960-е гг. активизируется изучение кавказской проблематики. H.A. Смирнов в своей работе «Поли гика России на Кавказе в XVI-XIX вв.» (М., 1958) на обширном круге источников показал экономические аспекты кавказской политики России, определил роль и место религиозной идеологии. Этим же проблемам посвящены работы A.B. Фадеева.

Особенности военных действий на Северо-Западном Кавказе и влияние этих процессов на характер взаимоотношения местного и пришлого населения рассматриваются в 1960-1980-х гг. в работах М.М. Блиева, В.К. Гарда-нова, Б.М. Джимова, В.В. Дегоева, Г.А. Дзидзария, И.Я. Куценко, М.В. Покровского, А.Ю. Чирга и др.

Все большее место среди исследований, посвященных присоединению Северного Кавказа к России и его последствиям занимают работы авторов,

уделяющих основное внимание анализу социокультурных процессов и трансформаций (Н.Г. Волкова, Я.С. Смирнова, Б.Х. Бгажноков и др.).

Новый этап в историографии вопроса наступает с 1990-х гг. Распад СССР и суверенизация республик в РФ, стимулировали национальные движения. Пытаясь создать теоретическую базу, оправдывабшую необходимость максимальной политической самостоятельности республик, некоторые исследователи и политики обосновывают отсутствие объективных закономерностей и необходимости взаимосвязанного развития России и Кавказа.

Переоценка последствий Кавказской войны, включения Кавказа в состав России связана с анализом проблемы близости или принципиального различия культур и цивилизаций России и народов Северного Кавказа. На основании цивилизационного подхода формируются концепции, которые рассматривают Северный Кавказ как зону межцивилизационного взаимодействия, где в ходе контакта различных цивилизаций сложилась своеобразная региональная целостность, неотъемлемым компонентом которой является российская культура.

Важный вклад в понимание особенностей развития исторических процессов на Северном Кавказе был сделан в этнографических и социально-психологических исследованиях В.А. Дмитриева (Типология русско-северокавказских заимствований // Россия и Кавказ сквозь два столетия. СПб., 2001), Я.А. Гордина «Кавказ: земля и кровь» (СПб., 2000), C.B. Лурье «Историческая этнология» (М., 1997) и др.

Психологический аспект, особенности менталитета северокавказских народов и их влияние на межэтнические отношения рассматривает в своей монографии Г.У. Солдатова (Психология межэтнической напряженности. М., 1998). Автор отмечает, что северокавказские этносоциальные системы больше закрыты для внешних влияний, чем открыты. Несмотря на устойчивые и нередко интенсивные контакты с другими культурами, кавказцы скорее стремятся приспособить к себе и ближнюю, и дальнюю среду, не меняясь при этом сами, что в целом осложняет процессы межкультурного взаимодействия.

Наряду с работами обобщающего характера исследователи уделяют внимание особенностям демографических процессов, в частности следует отметить работу В.М. Кабузана «Население Северного Кавказа в XIX-XX веках. Этностатистическое исследование» (СПб., 1996), написанную на обширном статистическом материале.

Различные аспекты процессов взаимодействия местного и пришлого населения на Северо-Западном Кавказе рассматриваются в работах региональных исследователей: Н.И. Бондаря, В.Б. Виноградова, В.П. Громова, ГО.Ю. Клычникова, О.В. Матвеева, М.А. Меретукова, Г.Г. Мошкович, В.Н Ратушняка, Т.М. Феофилактовой.

В отдельную группу можно выделить работы зарубежных исследователей, посвященные кавказской проблематике. Это труды Б. Малиновского, основателя функционалистского направления в культурной антропологии, который при анализе колониальных ситуаций трактовал их как контакт более развитой активной культуры с менее развитой, пассивной; Н. Рязанов-ского, рассматривавшего конфликты на Кавказе как противостояние западной (христианской) и восточной (мусульманской) цивилизаций и др.

В этих работах основной акцент, как правило, делается на идее разделения народов и территорий жесткими барьерами. Понятие граница, тем не менее, может рассматриваться не только как линия (в англоязычной литературе - «border»), но и как зона, полоса (соответственно - «frontier»), связывающая, соединяющая культуры, цивилизации.

Еще в 1890-х гг. было начато исследование американского «фронтира» как типового явления. Так Ф. Тернер на базе исторической («гуманитарной») географии Ф. Ратцеля выделял позитивную роль фронтира противопоставляя ее истории конфликтов. В рамках этой теории выполнена работа Т. Баррета, в которой автор выступил против восприятия границ России и Северного Кавказа как постоянной и исключительной линии противопоставления горцев и казаков, и считал необходимым видеть движение народов, появление селений, преобразование ландшафта, а главное - взаимодействие соседних народов в повседневной жизни.

В отечественной исторической науке этот термин был веден В.Д. Королю ком и активно используется с середины 1990-х гг.

Анализ историографии проблемы показывает, что комплексного исследования посвященного проблемам социального взаимодействия местного и пришлого населения на Северо-Западном Кавказе их формам и последствиям нет, что делает ее изучение актуальным.

Цель и задачи исследования: Целью диссертационного исследования является рассмотрение особенностей процесса социального взаимодействия и взаимовлияния (как на индивидуальном, так на государственном и административном уровнях) между пришлым и местным населением на Северно-Западном Кавказе в XIX в.

Для достижения данной цели в исследовании поставлены следующие задачи:

1. Раскрыть понятие социального взаимодействия, выявить его виды, формы, способы и специфику в условиях Северо-Западного Кавказа в XIX в.

2. Рассмотреть особенности субъектов взаимодействия, сущностные характеристики сторон в системе оппозиции «местные» - «пришлые» и их эт-ноисторические особенности адаптации в геосоциальной среде.

3. Охарактеризовать этническую, социокультурную, политическую и экономическую специфику Северо-Западного Кавказа к началу XIX века.

4. Выделить основные этапы взаимодействия местного и пришлого населения на Северо-Западном Кавказе в XIX в. и раскрыть особенности свойственные процессам взаимодействия на каждом из этапов: факторы, характер и последствия для субъектов. ^

Методологические основы работы: Проблема диссертационного исследования, находится на стыке истории, социологии, культурологии, социальной психологии и политологии, что определяет её междисциплинарную методологическую направленность и терминологический строй.

По своему характеру исследование является историческим и опирается на принципы объективности и причинности. По предмету исследования оно близко исторической социологии и базируется на теоретических концепциях П. Штомпки и А. де Токвиля.

В диссертационном исследовании реализован системно-функциональный подход, что обусловлено необходимостью целостного и полного охвата изучаемого объекта, раскрытия внутренних и внешних факторов разного порядка. Системный характер развития означает, что все события, ситуации и процессы не только обусловлены и имеют причинно следственную связь, но и функционально неразрывно связанны между собой.

Источниковой базой исследования послужили документы и материалы, различные по происхождению и видовому содержанию.

Архивные материалы представлены документами, выявленными в Российском государственном .историческом архиве (РГИА), Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), Государственном архиве Краснодарского края (ГАКК). Эти источники представлены официальными правительственными документами директивного характера - предписаниями, указами, письмами военного командования войск Отдельного Кавказского корпуса, рапортами и донесениями военных чинов и административных деятелей на Северо-Западном Кавказе, личными фондами, материалами по военной истории, статистике, этнографии.

Из фондов РГИА в работе использовались материалы: Кавказского комитета (Ф. 1268) и Департамента общих дел МВД (Ф. 1284).

Среди материалов РГВИА по изучаемой теме наиболее значимыми для нас были официальные и личные документы, хранящиеся в фондах Военно-ученого архива (ВУА); «Главного управления генерального штаба» (Ф. 38), «Главного управления казачьих войск» (Ф. 330), «Главного штаба Кавказской армии» (Ф. 400), «Статистических сведений о Российской империи» (Ф. 414); «Кавказских войн» (Ф. 482), «Штаба войск Кавказской линии и в Черномории расположенных» (Ф. 13454).

Из фондов ГАКК использовалы документы: «Канцелярии войскового атамана Черноморского войска» (Ф. 249); «Войсковой канцелярии Черноморского казачьего войска» (ф. 250); «Войскового правления Кубанского казачьего войска» (Ф. 252); «Войскового дежурства Черноморского казачьего войска» (Ф. 254); «Канцелярии начальника Черноморской береговой линии» (Ф. 260); «Канцелярии начальника Черноморской кордонной линии» (Ф. 261); «1-е и 2-е Казачьи отделения Кубанского казачьего войска» (Ф. 318); «Переселенческий комитет Черноморского казачьего войска» (Ф. 345); «Штаб начальника Лабинокой кордонной линии» (Ф. 347); «Полковое правление Адагумского полка» (Ф. 350); «Полковое правление Псекуп-ского полка» (Ф. 351); «Полковое правление Абинского полка» (Ф. 352); «Управление Натухайского военного округа» (Ф. 389); «1-я Кубанская казачья батарея» (Ф. 393); «Войсковой штаб Кубанского казачьего войска» (Ф. 396); «Управление атамана Темрюкского отдела» (Ф. 418); «Канцелярия начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска» (Ф. 454); «Кубанская областная межевая чертежная комиссия» (Ф. 574); «Коллекция документов по истории Кубанского казачьего войска» (Ф. 670); «Канцелярии помощника начальника Кубанской области по управлению горцами» (Ф. 774). Эти материалы дают возможность проследить характер военных действий на Северо-Западном Кавказе, дать психологичен ские характеристики кавказских военачальников, рассмотреть ход процессов установления российской административной власти, раскрыть вопросы социального взаимодействия местных и пришлых групп.

Отдельную группу среди источников образуют опубликованные документы и материалы. Среди них документы правового характера: договоры, законы, которые, прежде всего, определяли нормативную базу политики России на Кавказе, основные направления и рамки взаимодействия на присоединенных территориях.

Количественные показатели: демографические, экономические характеристики находят свое отражение в статистических источниках, наиболее значимым из которых являются материалы Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г.

В особую группу можно выделить публицистические материалы, которые отражали характер и тенденции процессов социального взаимодействия местного и пришлого населения.

Важное место в источниково?' базе занимает мемуаристика. Воспоминания современников, очевидцев и непосредственных участников событий, их видение процессов дают богатый материал для реконструирования социальных фактов, анализа не только самих событий, но и восприятия событий теми или иными сторонами.

В целом источниковая база диссертации позволяет решить поставленные исследовательские задачи.

Научная новизна исследования заключается в комплексе авторских подходов, решений и выводов, образующих концептуальное единство и создающих целостное видение проблемы и предмета исследования:

- впервые проведен комплексный междисциплинарный анализ широкомасштабного и многостороннего процесса социального взаимодействия местного и пришлого населения на Северо-Западном Кавказе в XIX в. на основе историко-социологического, геополитического подходов;

- проведена интерпретация понятия «социальное взаимодействие» посредством анализа таких структурных компонентов как стороны (субъекты), сферы и динамика социального взаимодействия;

- выявлено влияние политических, географических, социально-культурных и экономических факторов на характер и содержание социального взаимодействия местного и пришлого населения на различных исторических этапах;

- разработана авторская периодизация процессов социального взаимодействия переселенцев и местного населения, в основу которой положены политические факторы, влиявшие на степень активизации российской политики на Северном Кавказе;

- на основе авторской периодизации рассмотрена характеристика взаимодействия местного и пришлого населения и выделены специфичные для разных этапов особенности, формы, способы заимствований и взаимопроникновения культур;

- выявлены и введены в научный оборот новые источники: документы и материалы, характеризующие и раскрывающие суть и содержание процессов социального взаимодействия, их специфику и обусловленность в конкретный исторический период;

- установлено, что в процессах социального взаимодействия местного и пришлого населения, численно преобладающая группа, доминировала в основных сферах взаимодействия, определяя культурные стандарты и модели поведения;

- доказано, что включение Северного Кавказа в состав Российской империи и сопутствующий этому в целом сложный и неоднозначный процесс социального взаимодействия местного и пришлого населения способствовал в конце XIX века формированию региональной целостности Северного Кавказа.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В диссертации понятие «социальное взаимодействие» рассматривается как совокупность обусловленных социумом интеракций формирующих в нем социальные изменения. Процессы взаимодействия включает в себя взаимовлияния и трансляции, результатами которых являются трансформация социально-политических структур и механизмов контроля в обществе, культуры и социальных стереотипов. В течение всего исследуемого периода характер и содержание взаимодействия претерпели значительные изменения.

2. К началу XIX в. в основных чертах сложилась этническая карта Северного Кавказа, завершился процесс формирования основных кавказских этносов, в этногенезе которых немаловажную роль играли различные пришлые элементы. В регионе (который можно рассматривать в качестве контактной зоны) происходило складывание общностей имеющих определенную социокультурную целостность.

3. Геополитическое и природно-климатическое положение Северного Кавказа как «контактной зоны» во многом определило социокультурные процессы в этом регионе. К началу XIX в. Россия приходит к необходимости активизации южного направления внешней политики и, в частности, к покорению и присоединению народов населяющих Северо-Западный Кавказ. Основное значение приобретает система взаимодействий Россия - Кавказ. Влияние других стран в регионе носило преимущественно опосредованный характер и постепенно уменьшалось, что отразилось на процессах социального взаимодействия в регионе в последующие периоды.

4. Процесс взаимодействия носил сложный и многоплановый характер. В его структуре можно выделить:

а) Стороны взаимодействия. Взаимодействие было многосубъектным, вследствие этнической и социально-политической мозаичности Северного Кавказа. В общем виде, с одной стороны, в качестве субъекта выступает Российская империя, обладающая неким единством (в то же время в ее составе можно выделить казачество, крестьян-поселенцев, купцов, армию, госаппарат и пр.). Другой стороной взаимодействия выступают народы Северного Кавказа;

б) Сферы взаимодействия. Взаимодействие было многосторонним и разнообразным по форме, поскольку происходило в различных сферах общественной жизни. Это военно-политические взаимоотношения, реализовы-вавшиеся преимущественно на макроуровне (максимально рациональная и осознанная сфера); социально-экономичес-кие взаимоотношения, присутствовавшие как на макро- (национальном, государственном), так и на микроличном, бытовом) уровнях; и духовно-культурные взаимоотношения - наименее осознаваемая группа, проявляла себя в основном на уровне индивидуальном.

в) Динамика взаимодействия. Социальные, политические культурные и экономические изменения происходили постепенно, нелинейно, начиная с первых эпизодических торгово-экономических и военно-политических контактов до включения северокавказских народов в российское социокультурное пространство. Данный процесс у различных обществ и различных народов протекал по разному и с различной скоростью, вследствие этого, даже после окончания военных действий, наряду с территориями, органически влившимися в российское социокультурное пространство, имели место обособленные, «конфликтные» территории и общества.

5. Характер взаимодействия на протяжении ХГХ в. менялся под влиянием социально-политических процессов, на основании чего можно выделить следующие этапы и свойственные им особенности:

Первый этап - 1800-1820-е гг., характеризовался притоком пришлого населения на территорию Северо-Западного Кавказа. Характерной особенностью этого периода была социальная адаптация пришлых групп к новым природным и социокультурным условиям через заимствование местных элементов одежды, пищи, костюма и др. Между местными и пришлыми превалировало торгово-экономическое взаимодействие, оно происходило преимущественно на микроуровне, хозяйственные связи местного и пришлого населения отличала взаимодополняемость, вытекающая из базисной оппозиции «население гор» - «население равнин». В политическом и социальном плане доминирующим субъектом выступают народы Северного Кавказа, как более многочисленные и контролирующие территорию «местные».

На втором этапе (1830-1864 гг.) географическое пространство трансформируется в политическое, происходит формальный переход территорий Северного Кавказа под российскую юрисдикцию и смена доктрины на активную, наступательную. Основным видом взаимодействия стала война. Вооруженное противостояние было непосредственным фактором, обусловившим интенсивность взаимодействий и взаимовлияний. В течение второго этапа коренное население Северного Кавказа теряет доминирующие позиции. Постепенно сокращается контролируемая им территория, демографический потенциал. Результатом в целом успешной борьбы для России становится изменение места и роли русских/славян на Северном Кавказе: врастание «пришлых» в социальные условия региона; повышение их социального статуса в связи с укреплением российской административной власти. На этом этапе оформляется кубанское казачество, которое позиционирует себя уже в качестве «местного» населения.

Третий этап взаимодействия (1864-1900 гг.) включал в себя интеграцию Северного Кавказа в социально-экономическое пространство Российской империи. Происходит переход от механической (обеспеченной военной

силой) солидарности к органической (построенной на естественных социально-экономических связях). Это существенно повлияло на формирование региональной целостности, складывание единого северокавказского социокультурного пространства на основе новых компонентов (местного, российского и общемирового). В хозяйственно-культурной сфере взаимодействия новый характер проявился в том, что определяющими стали заимствования народами Северного Кавказа элементов крестьянской культуры восточнославянских переселенцев, а также процессы модернизации, т.е. включение северокавказских народов в общеевропейскую и мировую культуру, проводником которой здесь выступала Россия.

Теоретическая и научно-практическая значимость работы. Проведенный теоретико-методологический анализ, разработанные и апробированные в исследовании методические приемы и инструментальные средства, собранные исторические и статистические данные, научно-практические выводы диссертации могут быть востребованы:

- для повышения научно-теоретической и методической оснащенности историко-социологических исследований взаимоотношения местного и пришлого населения;

- в регионоведческих научных и научно-практических исследованиях посвященных истории Северного Кавказа, Кубани и Адыг еи;

- в образовательном процессе при разработке учебных программ и курсов для средних и высших учебных заведений;

- в процессе государственного управления как модель для оценки и прогнозирования взаимодействия местного и пришлого населения в регионе.

Апробация работы. Материалы диссертации прошли научную и научно-практическую апробацию. Основные положения диссертационного исследования были представлены автором на международных, всероссийских и региональных научных, научно-практических конференциях, семинарах. Результаты диссертационного исследования нашли отражение в монографии, научных статьях и тезисах докладов общим объемом 13,5 п.л.

Материалы диссертационного исследования были использованы автором при разработке и чтении специальных учебных курсов «Этнические миграции на Кубани: история и современность» и «Актуальные социально-политические процессы на Северном Кавказе» на социально-гуманитарном факультете Кубанского государственного технологического университета.

Отдельные результаты и выводы были использованы в ходе работы по Федеральной целевой программе «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе», проект «Миграции, психологическое здоровье и тренинг толерантности» (2002 г.)

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании кафедры политологии и права Кубанского государственного технологического университета.

Структура диссертации. Основой гостроения работы является проблемно-хронологический принцип. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих пять параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы. В тексте содержатся таблицы и рисунки. Общий объем работы составляет 200 страниц машинописного текста.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее изученности, дается характеристика источников. Определяются объект и предмет исследования, хронологические и территориальные рамки, цель и задачи исследования, методологическая основа. Формулируется научная новизна и практическая значимость.

В первой главе «Общая характеристика субъектов и форм взаимодействия» рассматриваются теоретические подходы к понятию «социальное взаимодействие», выделяются его виды и формы, субъекты взаимодействия и определяются их сущностные черты.

Первый параграф «Понятие социального взаимодействия, его виды и формы в исследуемый период» включает в себя анализ теоретических подходов к трактовке понятия социальное взаимодействие, определение и интерпретацию понятий: стороны взаимодействия, динамика взаимодействия, сферы (формы) взаимодействия.

История народов - непрерывный процесс их взаимодействия, взаимовлияния, сотрудничества или конфронтации. Понимая социальное взаимодействие как всю совокупность интеракций обусловленных социумом, и происходящих в нем изменений, трансформаций социально-политической структуры, механизмов контроля в обществе, культуры, социальных стереотипов и проч., следует помнить, что оно носит конкретно-исторический характер, его виды и формы меняются в пространстве и времени.

Рассматривая взаимодействие между местным и пришлым населением на Северном Кавказе в XIX в. можно выделить два подхода к пониманию этого процесса, сложившихся в отечественной и зарубежной историографии. С одной стороны, подобное взаимодействие определяется как «порабощение», «противостояние», «умиротворение» и т.д., что накладывает строгие рамки на всю совокупность социальных процессов, в результате чего значительная часть социальной реальности выпадает из сферы исследования. Ис-

следуя только военно-политическую составляющую взаимодействия между Россией и народами Северного Кавказа, нетрудно придти к выводу об исключительно силовом характере присоединения территорий.

В качестве альтернативы можно рассматривать позицию, в соответствии с которой географические, политические, культурные границы представляются не как «барьеры», а как «когтактные зоны», порождающие важнейший для общественного развития «культурный билингвизм».

Характеризуя взаимодействие местных и пришлых групп в условиях Северного Кавказа, следует отметить, что оно было многосубъектным, вследствие чрезвычайной этнической и политической мозаичности, как самого северокавказского региона, так и России. В общем виде, с одной стороны, в качестве субъекта можно выделить Российскую империю, обладающую неким единством (хотя в ее составе можно обозначить: казачество, крестьян-поселенцев, купцов, армию и пр.). С другой стороны выступают народы Северного Кавказа представленные разрозненными феодальными обществами.

Взаимодействие было много гторонним и многофакторным, поскольку происходило (как явно, в осознаваемой форме, так и скрыто, неосознанно) в различных сферах, принимало самые различные формы. Как любое социальное явление, взаимодействие происходило на макро-(национальном, государственном), и на микро-(личном, бытовом) уровнях. Все разнообразие взаимоотношений можно условно подразделить на три группы: военно-политические, торгово-экономические и духовно-культурные.

Перемещение в чужое географическое и социокультурное пространство предполагало культурный контакт. Формами этого контакта становились и ассимиляция, и аккультурация, и кооперация, и этнокультурный изоляционизм. На разных исторических этапах ресурсы разных контактирующих сторон были по существу неравны. В качестве основных ресурсов выступали демографический потенциал и контроль над пространством.

Взаимоотношения пришлого и местного населения представляются нам процессом неоднородным, в котором можно выделить некоторые этапы, непосредственным • образом связанные с социально-политическими процессами в регионе: 1 -й этап - 1800-1820-е гг.; 2-й этап - 1830-е - 1864 гг. и 3-й этап - 1864-1900 гг. На том или ином этапе действовали различные стратегии и тактики освоения рового географического и политического пространства, что непосредственным образом меняло характер, направления и состав миграционных потоков, демографическую структуру региона.

Таким образом, формы и виды социального взаимодействия местного и пришлого населения на Северо-Западном Кавказе (определяемого нами как «контактной зоны») в течение всего рассматриваемого периода претерпели

значительные изменения, что было исторически обусловлено естественным развитием субъектов взаимодействия. Различные политические силы, исторические, культурные и религиозные факторы оказали на него свой влияние, как в прочем, и подверглись сами его влиянию.

Во втором параграфе «Субъекты взаимодействия: сущностные черты», отмечается, что с одной стороны в качестве субъекта выступала Российская империя, с другой - народы Северного Кавказа.

К началу XIX вв. Российская империя представляла собой мощное континентальное государство, обеспечивавшее своему населению безопасность, стабильность и развитие, обладавшее для этого необходимым экономическим потенциалом и военной мощью.

Россия вобрала в себя экономическое, социальное, национальное, духовное, географическое многообразие, создала особый исторический мир и стала своеобразным союзом народов, огромной естественно сложившейся общностью людей, в которой различные народы и культуры научились жить вместе. Это было обусловлено и особой геополитической ролью России в мировой истории.

Исторически сформировавшееся в ХУ-ХУГ вв. ядро российского централизованного государства не имело четких естественных рубежей. Российские владения часто соприкасались с практически неосвоенными землями, которые постепенно включались в состав государства.

Присоединение и освоение новых территорий Российской империей происходило примерно по одной схеме. Государство выталкивало за пределы наиболее активное население, затем шел процесс юридического присоединения этих территорий, после чего следовала государственная колонизация, носившая уже организованный характер.

Для северокавказских обществ в большинстве случаев была характерна модель, при которой отдельное общество контролировало свою этническую территорию, оберегало ее и рассматривало соседние как объект наживы. Говорить о северокавказской целостности к началу XIX в. можно весьма условно, что облегчало колонизацию региона российским государством.

Попытки каждой стороны адаптировать собственный культурный багаж к новому контексту нередко означали перемены в самой культуре. Пытаясь сохранить привычный для нее миропорядок, каждая группа применяет правила, постепенно изменяющиеся в ходе приспособления к требованиям ситуации. В итоге из этих усилий рождается новый набор ценностей, которые, в свою очередь, становятся основой для будущей борьбы, нацеленной на упорядочение окружающего мира и воздействие на него.

К началу XIX в. в основных чертах сформировалась этническая карта Северного Кавказа, завершился процесс складывания основных кавказских

этносов, в этногенезе которых немаловажную роль играли различные пришлые элементы. Происходило формирование региона в качестве определенной социокультурной целостности. Находясь в геополитической и цивилиза-ционной контактной зоне, северокавказские народы поддерживали давние контакты со славянскими народами. Долгое время политическая активность России в регионе являлась ситуативной и менялась в соответствии с возможностями в сфере территориальной и социокультурной экспансии. К началу XIX в. Россия приходит к необходимости активизации южного направления внешней политики и, в частности, к покорению и присоединению народов населяющих Северо-Западный Кавказ. Соответственно к началу XIX в. регион оказался вовлечен в орбиту политических интересов Российской империи, что обусловило новые формы и виды социального взаимодействия в регионе на протяжении столетия.

Во второй главе «Динамика процессов социального взаимодействия на Северо-Западном Кавказе в XIX веке» рассматриваются особенности взаимоотношений местного и пришлого населения на протяжении трех обозначенных этапов.

Первый параграф «Развитие взаимоотношений пришлого и местного населения в начале XIX в. - 1820-е г.» показывает, что в политической сфере взаимодействие Российской империи и народов Северного Кавказа постепенно переходит из области внешней политики в область политики внутренней. Особенности политической ситуации: взаимоотношения России, Турции, Ирана, а также влияние европейских стран, в первую очередь Великобритании, сформировали весьма своеобразную ситуацию. Россия постепенно продвигается на побережье Черного моря, в Предкавказье и Закавказье, но при этом, сам Северный Кавказ остается практически независимым от нее. Не являясь единым политическим образованием он состоит из различных этнических, родовых, территориальных образований, подверженных влиянию вышеуказанных стран. В этой обстановке, независимо от личного фактора (позиции Императора, Наместника и т.д.) естественной выглядит политика колонизации Северного Кавказа в той или иной форме. Необходимо отметить, что в такой ситуации находилась не только Россия, но и в свое время Турция, Иран, и отчасти Великобритания.

Российская администрация выбирала конкретные формы, приоритеты и тактические цели своей политики. Они не были постоянными, а подвергались периодическим корректировкам и даже категорическим изменениям. В общем виде можно описать их как постепенное включение народов Северного Кавказа в социально-политическую и экономическую структуру Российской империи. При этом в условиях специфики региона включение его происходило преимущественно силовыми методами.

Значительное место в отношениях местных и пришлых занимали торгово-экономические связи. Процессы экономического взаимодействия шли на двух уровнях. На низовом уровне внутрирегионального рынка - укреплялись экономические связи русских и горцев. Эти связи отличала взаимодополняемость, вытекающая из базисной для данного случая бинарной оппозиции «население гор» - «население равнин». Зато на уровне доминирующего (феодального) слоя северокавказских обществ смычка русского и северокавказского элементов практически не происходила. Адыгские феодалы, в частности, ориентировались на торговлю с Турцией и другими странами Ближнего Востока, откуда к ним поступали предметы роскоши, в отличие от поставлявшихся через русские рынки товаров повседневного потребления. В Турцию вывозились рабы, захваченные горскими феодалами в различных областях Северною Кавказа.

Специфичной для Северного Кавказа формой взаимодействия можно считать вооруженные нападения горцев на российские поселения (набеговая система). Основной целью этих нападений являлась добыча материальных ценностей, разбой в сегодняшнем понимании, что позволяет определить их как экономические по сути, но военно-силовые по форме.

Миграционные процессы вели к постепенному наполнению территории Северною Кавказа российским населением. Пришлые социальные группы оказывались оторванными от родной культуры и привычного социального порядка. Постепенно они адаптировались к новой социокультурной среде, что выразилось в формировании, например, элементов материальной культуры кубанского казачества с максимально широким усвоением местного комплекса вещного мира.

В сфере культурного взаимодействия в данный период также происходит восприятие ряда бытовых, поведенческих, этикетных и пр. элементов горской культуры русскими и другими переселенцами. Хозяйственно-культурные взаимодействия развиваются и углубляются, но затрагивают в большей части казачество, непосредственно контактирующее с народами Северного Кавказа.

Во втором параграфе «Особенности социального взаимодействия на Северо-Западном Кавказе в 1830-е -1864 гг.» отмечается, что на этом этапе географическое пространство трансформируется в политическое. Северный Кавказ включается в состав Российской империи и основным видом взаимодействия на данном этапе стала война.

Вооруженное противостояние было непосредственным фактором, обусловившим интенсивность взаимодействий и взаимовлияний на этом этапе. Для русского и кавказских народов эта война явилась трагической и, в тоже время, героической страницей истории. Она стимулировала их общественное

развитие, повлияла на формирование самосознания казачества и горцев, привела, наряду с потерями, к наксплению политического опыта и соседского мирного проживания в полиэтничном регионе.

Прежде всего, взаимовлияния проявились в военной сфере. Военная патриархально-средневековая обстановка Кавказа накладывала свой отпечаток на методы войны русской армии. Помимо заимствований «черкесского» костюма и оружия, российские военачальники перенимали тактику горской войны, в том числе и «бесчеловечные» и «дикие» в глазах русского общества обычаи.

С другой стороны, можно выделить две противоположные тенденции, на основе условного разделения северокавказских обществ на «мирные» и «не мирные». «Мирные» горцы в силу тех или иных причин были склонны к вхождению в правовую и социальную структуру империи на определенных условиях. Политика администрации строилась с учетом интересов мирных горцев и была направлена на стимулирование процесса их органичного вхождения в российское социокультурное пространство. Другая группа - «не мирных» - ожесточенно сопротивлялась российской власти. В ходе противостояния Российской военной машине в горском обществе зреет понимание необходимости укрепления социальных связей, создания новой структуры, предпринимаются попытки формирования единого протоюсударственного органа. Можно сказать, что под воздействием России актуализировались протогосударственные структуры кавказских народов, но за недостатком времени и неразвитостью социальной структуры, не реализовались в какую бы то ни было государственную форму.

В конфессиональной сфере политика Российской империи на Северном Кавказе не была последовательной. За исключением отдельных эксцессов правительство не проводило насильственной христианизации горцев, хотя поддерживало миссионерскую деятельность Русской православной церкви. Но в то же время в ходе Кавказской войны российские власти ориентировались на поддержку адатов, местных традиций против шариата.

Военное противостояние вылилось в смену приоритетов. Пришлое русское население выступает орудием имперской политики, и его положение поддерживается всей силовой мощью государства. На втором этапе коренное население Северного Кавказа теряет доминирующие позиции. Постепенно сокращается контролируемая территория, демографический потенциал. Результатом в целом успешной борьбы для России становится изменение места и роли русских/славян на Северном Кавказе.

Формируется кубанское казачество как местный социальный феномен. Казачество воспринимает себя уже не в качестве «пришлого», а в качестве «местного» населения. Экономическое, политическое, демографическое преобладание ведет к переоценке своего статуса.

В третьем параграфе «Изменения социальной структуры и взаимоотношения местного и пришлого населения в процессе интеграции СевероЗападного Кавказа в состав Российской империи (1864-1900 гг.)», рассматриваются процессы происходящие на Северо-Западном Кавказе после включения региона в состав Российской империи, что привело к изменению характера и форм взаимодействия между местным и пришлым населением. Это связано с усилением динамики миграционных потоков, изменением демографических характеристик населения региона.

Активизируется переселенческое движение, новые территории заселяются любым лояльным христианским населением (в том числе иностранным - армяне, греки, болгары, немцы и др. Значительные потери «местных» в ходе войны и выезд существенной части горского населения в Турцию изменяют демографическую картину.

В миграционное движение включается и местное население, однако существовали значительные отличия в данных процессах: горные районы оставались мало затронуты и миграциями и изменениями в организации производства, равнинные, напротив, после окончания войны, аграрной и судеб-но-административной реформ подверглись активным процессам социально-экономического развития.

Создание единого социокультурного и политического пространства Российской империи привело к том}', что социальные группы в определенной степени поменялись местами. Местное население при сохранении традиционной культуры, в условиях нового социального окружения испытывает на себе его влияние. Российская культура становится доминирующей. Если первоначально пришлые группы перенимали элементы местной культуры, то теперь местное население оказывается в положении адаптантов в новом социальном пространстве.

Во второй половине ХТХ в. Кавказ становится одним из центров развития капиталистических отношений. Население Кавказа за вторую половину XIX в. удваивается. И этот прирост был достигнут прежде всего за счет российских переселенцев.

Культурная политика и сфера культурного взаимодействия в целом характеризовалась двойственностью и противоречивостью. Административный запрет традиционных социальных институтов породил определенную двуплановость общественной жизни. Наряду с новой социокультурной системой, у местных сообществ сохранялся значительный пласт традиционных культурных стереотипов, моделей поведения и форм социального контроля.

Силовая политика в сфере преодоление этнокультурного обособления терпела поражение. Мирные меры, направленные на культурную ассимиляцию, были менее болезненны для населения и имели двусторонний позитив-

ный результат: местное население они выводили за границы культурной провинциальной ограниченности, активно способствуя его включению в процессы мировой истории; центральной власти они обеспечивали лояльность местного населения и относительную стабильность в регионе, закладывали основу для комплиментарного взаимодействия народов.

Усиливаются консолидационные процессы в адыгском обществе: стираются племенные различия, происходит формирование адыгейской народности. К концу XIX в. формируется горская интеллигенция. Происходит становление национальных литератур, науки, искусства, общественной мысли народов Северного Кавказа, как части российской культуры. Однако этот постоянно нарастающий процесс охватывал к началу XX в. лишь тонкий слой горского общества и был далек от своего завершения.

Для хозяйственно-культурной сферы взаимодействия новый характер проявился в том, что определяющими стали заимствования народами Северного Кавказа элементов крестьянской культуры восточнославянских переселенцев, а также процессы модернизации и включение северокавказских народов в общеевропейскую и мировую культуру, проводником которой выступила Россия.

В заключении подведены итоги исследования, сделаны выводы и обобщения.

Уникальное геополитическое * и природно-климатическое положение Северного Кавказа во многом определило социокультурные процессы в данном регионе. Рассмотрение Кавказа как «контактной зоны» межкультурного взаимодействия позволяет осмыслить сложность и многоплановость социальных процессов происходивших на Северо-Западном Кавказе в ХГХ веке.

Социальные взаимодействия в регионе в XIX в. происходили, прежде всего, в системе связей Россия - Кавказ, и носил сложный и многоплановый характер, что обусловлено, прежде всего, чрезвычайной этнической и социально-политической взаимодействующих сторон. С одной стороны субъектом выступала Российская империя (внешне единая, по внутри дифференцированная на казачество, крестьян-поселенцев, купцов, армию, госаппарат и пр.), с другой - народы Северного Кавказа.

Взаимодействие происходило в различных сферах общественной жизни, т.е. было многосторонним и принимало разнообразные формы. Характер, формы взаимодействия между пришлым и местным населением менялись постепенно, нелинейно, начиная с первых эпизодических торгово-экономических и военно-политических контактов до включения северокавказских народов в российское социокультурное пространство. Эти процессы у разных обществ и народов протекали с разной степенью интенсивности и обретали специфику в условиях конкретной исторической ситуации. Резуль-

татом взаимодействия стало формирование региональной целостности, складывание единого северокавказского социокультурного пространства на основе новых компонентов (местного, российского и общемирового).

Основные выводы и положения диссертации изложены

в следующих публикациях:

1. Ракачев, Д.Н. Исторический опыт развития образования коренных народов Северного Кавказа / Д.II. Ракачев, В.Н. Ракачев // «Новый социальный порядок в России: основные черты и способы становления». Материалы Всероссийского научно-методологического семинара, 25-27 апреля 2001 г. -Краснодар: Краснодарский юридический институт МВД РФ, 2001. - 81-83 с. (0,2 п.л.) (в соавторстве с В.Н. Ракачевым).

2. Ракачев, Д.Н. Национальное и гражданское самосознание в современном обществе / Д.Н. Ракачев // Северный Кавказ в условиях глобализации: Тезисы Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. Р.Д. Хунагова. - Майкоп: Изд-во Адыгейского государственного университета, 2001. - 450-452 с. (0,1 пл.).

3. Ракачев, Д.Н. Казаки и горцы: особенности взаимоотношений и их влияние на социально-политические процессы / Д.Н. Ракачев // Тезисы докладов XXIX научной конференции студентов и молодых ученых вузов юга России. - Краснодар: Типография Кубанской государственной академии физической культуры, 2002. - 140-142 с. (0,1 п.л.).

4. Ракачев, Д.Н. Модель социального порядка Российской империи, и ее применимость в современном обществе (на примере Северного Кавказа) / Д.Н. Ракачев // Социальный порядок - гуманистическому развитию общества: Материалы научно-практической конференции. - Краснодар: Краснодарский юридический институт МВД РФ, 2002. - 80-83 с. (0,2 п.л.).

5. Ракачев, Д.Н. Виды и характер социального взаимодействия казаков с народами Северного Кавказа / Д.Н. Ракачев // Казачество России: история и современность: Тезисы докладов международной научной конференции. -Краснодар: Типография администрации Краснодарского края, 2002. - 122124 с. (0,1 п.л.).

6. Ракачев, Д.Н. Кавказская война как механизм межкультурной трансляции / Д.Н. Ракачев // V конгресс этнографов и антропологов России: Тезисы докладов. - М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2003. - 300 с. (0,1 п.л.).

7. Ракачев, Д.Н. Местное и пришлое население в формировании этнокультурного пространства Екатеринодара / Д.Н. Ракачев // Краснодар-Екатеринодар. 1793-2003. Вчера. Сегодня. Завтра. - Краснодар: ООО Фирма «НСС», 2003 . - 158-162 С. (0,3 п.л.).

8. Ракачев, Д.Н. Этнические миграции на Кубани: история и современность / Д.Н. Ракачев, О.В. Матвеев, В.Н. Ракачев - Краснодар: Агропромпо-лиграфист, 2003- 200 с. (12 п.л.) (в соавторстве с О.В. Матвеевым и В.Н. Ракачевым).

9. Ракачев, Д.Н. Местное и пришлое население на Кубани: процессы социального взаимодействия (история и современность) / Д.Н. Ракачев // Миграция и толерантность: Тезисы международной научно-практической конференции. Краснодар: Издательство Краснодарской академии МВД России, 2004.- 85-87 с. (0,3 п.л:).

10. Ракачев, Д.Н. Немцы на Кубани: черты социально-демографического портрета / Д.Н. Ракачев // VI Конгресс этнографов и антропологов России, Санкт-Петербург, 28 июня - 2 июля 2005 г.: Тезисы докладов / Отв. ред. Ю.К. Чистов. - СПб.: МАЭ РАН, 2005,- 360 с. (0,1 пл.).

«¿OOGft

»-8929

Подписано в печать -fZ. OV. 2ßOGt. Зак. № //-7/ Тираж fco. Типография КубГТУ, 350058, Краснодар, Старокубанская, 88/4

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ракачев, Дмитрий Николаевич

Ф Введение.

1. Общая характеристика субъектов и форм взаимодействия 1.1. Понятие социального взаимодействия, его виды, формы в исследуемый исторический период.

1.2. Основные характеристики субъектов взаимодействия.

2. Динамика процессов социального взаимодействия на СевероЗападном Кавказе в XIX веке

2.1. Развитие взаимоотношений пришлого и местного населения в начале XIX в. - 1820-е г.

Ф 2.2. Особенности социального взаимодействия на Северо-Западном

Кавказе в 1830-е -1864 гг.

2.3. Изменение социальной структуры и взаимоотношения

• местного и пришлого населения в процессе интеграции СевероЗападного Кавказа в социально-политическое пространство Российской империи (1864-1900 гг.).

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Ракачев, Дмитрий Николаевич

Актуальность темы исследования. Процессы суверенизации, проявившиеся в последние десятилетия на постсоветском пространстве, а затем и в России обострили межэтнические противоречия. В отдельных республиках Северного Кавказа нередкими стали случаи проявления национальной нетерпимости, негативного отношения к нетитульным народам, что обостряется в свою очередь социально-экономическими проблемами. Происходит переоценка исторических событий, их последствий и влияния на общественно-политическое, экономическое, культурное развитие северокавказских народов. Вновь внимание исследователей обращено к истории включения Северного Кавказа в состав Российского государства, а особенности и последствия этих процессов сегодня получают неоднозначные оценки.

Подобная оппозиция в контексте сложных и многогранных исторических процессов на Северном Кавказе в XIX в. зачастую определяется понятиями «войны» или «завоевания».

Характер ландшафта, культурные, хозяйственные и социально-психологические особенности народов Кавказа, предшествующий опыт взаимодействия с русскими и казаками превратили регион не в границу, разделяющую воюющие армии, а в территорию контакта, взаимопроникновения культур и формирования полиэтничного общества. Здесь имел место длительный процесс взаимодействия и взаимовлияния между местным и пришлым населением, между местными феодальными владетелями и государственными структурами Российской империи, а также другими государствами. К середине XIX в. этот процесс принял форму жесткого противостояния, но даже в период наиболее активных военных действий взаимодействие носило разнообразный характер. В процессе контакта создавались новые социокультурные формы, и одновременно две общности укрепляли и развивали прежние социальные и культурные модели выживания.

Объектом исследования в данной работе выступают процессы социального взаимодействия между «местным» и «пришлым» населением на Северо-Западном Кавказе в XIX веке.

В качестве субъектов взаимодействия выступают, с одной стороны, народы Северо-Западного Кавказа (местные) и восточные славяне (прежде всего русские и украинцы - пришлые), тогда как прочие этнические элементы не играли значительной роли в этих процессах.

Предметом исследования выступает специфика социальных взаимодействий, их виды, формы, способы реализации, а также результаты в системе бинарной оппозиции «местные» — «пришлые» на различных этапах данного исторического периода в самом общем и широком толковании, которые включают в себя различные уровни и формы межгосударственных и политических отношений, практику бытовых, хозяйственных социокультурных и межличностных взаимовлияний.

Рассмотрение процессов происходящих на Северо-Западном Кавказе в XIX в. невозможно без понимания предыстории взаимодействия России и Кавказа. Это обуславливает обращение к более ранним историческим периодам в исследовании.

Первый этап ограничен временными рамками XIX-начала XX вв. и включает свидетельства современников и одновременно первые попытки оценки и осмысления происходивших на Кавказе событий. История присоединения Северо-Западного Кавказа рассматривается в трудах таких дореволюционных историков как Н.Ф. Дубровин, А.П. Берже, В.А. Потто, Е.Д. Фе-лицин, Ф.А. Щербина и др.

С геополитических позиций подходил к оценке роли России на Кавказе военный историк P.A. Фадеев. По его мнению, устремление на Кавказ — это «не роскошь, не прихоть, приходящая от избытка сил, не удовлетворение той или другой исключительной цели как торговля, политическое влияние и прочее», это «дело жизни», поскольку Россия «родилась государством, сросшимся с Европой и Азией». Слабые в экономическом и политическом отношении кавказские народы неминуемо должны быть покоренными Россией или Англией. Но Северный Кавказ лежит у «пределов самого тела империи Российской, тогда как европейские державы далеки и регион этот для них останется «чужою страной»1.

1 Фадеев P.A. Кавказская война. М., 2003.

Необходимость присоединения к России Северного Кавказа после вхождения в состав империи Грузии, Армении и Северного Азербайджана признавал и выдающийся русский историк В.О. Ключевский. «Как скоро русские, — говорил он в своих лекциях по русской истории, - стали на каспийском и черноморском берегах Закавказья, они должна были, естественно у обеспечить свой тыл завоеванием горских племен» .

Геополитические и колонизационные подходы помогают многое понять в причинах стремления России на Кавказ, однако, зачастую, они отводят на второй план внутренние кавказские факторы, из которых выросла Кавказская война, особенности социального развития горского общества.

Среди тех, кто обратил внимание на внутренние факторы Кавказской войны, видное место принадлежит Н.Ф. Дубровину. Главное место в его кавказоведческих сочинениях принадлежит «Истории войны и владычества русских на Кавказе». Дубровин, в частности, видел одну из причин Кавказской войны в некоторых этнопсихологических особенностях горцев, побуждавших их к набегам. И в то же время, автор придерживался державных взглядов, высказывая необходимость «владычества», «покорения враждебных нам племен». Работы Н.Ф. Дубровина имели не только историческую, но и практическую значимость, своеобразным пособием для военных училищ стала его работа «Кавказская война в царствование императоров Николая I и Александра II»3.

В трудах другого крупного исследователя покорения Кавказа, начальника военно-исторического отдела при штабе кавказского военного округа в Тифлисе генерал-лейтенанта В.А. Потто, который вводит в научный оборот огромный фактический материал, также дается подробное изложение хода военных событий на Кавказе4.

2 Ключевский В.О. О русской истории (извлечения из «Курса русской истории»). М., 1993.

3 Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1876-1881. Т. 1-6; Он же. Черкесы (адыге). Екатеринодар, 1928; Он же. Кавказская война в царствование императоров Николая I и Александра II. М., 1896.

4 Потто В.А. Кавказская война. Т. 1-5. Ставрополь, 1994; Он же. Два века терского казачества (репринт 1912 г.). Ставрополь, 1991.

Обзорный труд по истории Кавказской войны на Северо-Западном Кавказе военного историка С.С. Эсадзе содержит подробнейшее описание ситуации на Северо-Западном Кавказе, в том числе описание уровня социально-политического развития адыгских племен, степени их феодализации в первой половине XIX в.5

Ф.А. Щербина в своих работах показал, что Кавказская война, несмотря на превалирование военных действий, была временем торговли, сотрудничества, культурного взаимообогащения горцев и казаков Кубани6. Описанию быта горцев посвящены работы П.П. Короленко7.

Особый интерес для исследователей имеет монография Е.Д. Фелицына «Князь Сефер-бей Зан. Политический деятель и поборник независимости черкесского народа», где дается оценка развития политического самосознания адыгов в ходе Кавказской войны, приводятся ценнейшие документы: воззвания адыгских хас, письма Сефер-бея и другие материалы, свидетельствующие о попытках объединения адыгских племен под угрозой внешнего о завоевания . Анализу трагических последствий Кавказской войны посвящена работа «Выселение горцев с Кавказа» А.П. Берже9.

Кроме отечественных авторов, чьё внимание преимущественно концентрировалось на политическом аспекте взаимоотношений России с народами Северного Кавказа, нужно отметить труды зарубежных исследователей, путешественников, которые, прежде всего, описывали и анализировали культуру, быт, нравы народов, населявших Кавказ10.

5 Эсадзе С. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны. Исторический очерк Кавказско-горской войны в Закубанском крае и черноморском побережье. Майкоп, 1993

6 Шербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска (репринт 1913 г.). Краснодар, 1992. Т. 1-2.

7 Короленко П.П. Горские поселенцы в Черномории // Известия общества любителей изучения Кубанской области. Екатеринодар, 1902. Вып. 3; Он же. Заметки по истории Северо-Восточного побережья Черного моря. Одесса, 1910.

8 Фелицин Е.Д. Материалы для истории колонизации Северного Кавказа // Памятная книжка Кубанской области на 1881 г. Екатеринодар, 1881; Он же. Князь Сефер-бей Зан. Политический деятель и поборник независимости Черкесского народа // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1904. Т. 10.

9 Берже А.П. Выселение горцев с Кавказа // Русская старина. 1882. № 2; Он же. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Нальчик, 1992.

10 Клапорт Г.Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг. // Адыги, балкарцы, карачаевцы в известиях европейских авторов ХУШ-Х1Х вв. Нальчик, 1979; Эвлия Челеби. Книга путешествий. Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. М., 1979.

Появляются работы авторов из среды горцев. В большинстве своем они носят лояльный по отношению к российской политике на Северном Кавказе, характер. Это труды Хан-Гирея, Ш.Б. Ногмова и др.11

Подводя итог дореволюционной историографии (которая необыкновенно богата и разнообразна), следует отметить, что главной ее особенностью был сбор, первичная классификация и анализ огромного фактического материала, что позволяет отнестись к этой литературе как к самостоятельному историческому источнику. Вместе с тем работы этого периода отличает принадлежность к русской имперской исторической школе, стремления горцев оставаться свободными в них рассматривается как проявление дикости, низкого уровня их экономического, политического и культурного развития.

Следующий этап изучения процессов взаимодействия России с народами Северного Кавказа, в ходе включения его в состав империи и политики России в этом регионе приходится на советскую эпоху, которая внутренне так же была неоднородна, оценки и мнения, акценты исследования проблемы менялись. Во многом работы этого времени носили конъюнктурный, политизированный характер, в условиях авторитарной власти страдали односторонним, упрощенным и схематизированным освещением многих сложных явлений и процессов.

В 1920-1940-е гг. происходит переоценка дореволюционных концепций и подходов к освещению процессов и событий на Северном Кавказе в

XIX в., места и роли России в этом процессе. Новый, советский взгляд на

12 проблему кавказских событий представлен в работах O.A. Константинова, Н.И. Покровского13 и др.

11 Хан-Гирей. Черкесские предания. Избранные произведения. Нальчик, 1989; Ногмов Ш.Б. История адыгейского народа. Майкоп, 1994.

12 Константинов O.A. Северный Кавказ. М.; Л., 1930.

13 Покровский Н.И. Кавказские войны и Имамат Шамиля. М., 2000.; Он же. Обзор источников по истории имамата II Проблемы источниковедения. М., 1936. Сб. 2; Он же. Мюридизм у власти // Историк-марксист. 1934. № 2; Он же. Против великодержавного шовинизма в изучении истории горского национально-освободительного движения II Историк-марксист. 1934. № 2;

В 1950-1960-е гг. активизируется изучение кавказской проблематики. Рассматривая политику России на Кавказе, H.A. Смирнов на обширном круге источников показал экономические аспекты кавказской политики России, определил роль и место религиозной идеологии в движении горцев14.

М.В. Покровский, касаясь вопросов об особенностях развития феодализма у западных адыгов в ходе Кавказской войны, проблем общественного развития и социальной борьбы, протекавших внутри адыгских племен в конце XVIII - первой половине XIX в. отмечал, что в период Кавказской войны царское правительство, не разбираясь в особенностях социального устройства адыгов, взяло под свою опеку значительную часть адыгских князей и дворян, оттолкнув старшин шапсугов, абадзехов и натухайцев. Это привело к тому, что старшины «демократических» племен стали придерживаться протурецкого курса и поддержали наибов Шамиля15.

В трудах A.B. Фадеева была предпринята попытка объективного освещения истории освободительного движения северокавказских горцев, поставлена проблема места и значения идеологии мюридизма в Кавказской войне16. Вопросы Кавказской войны на Северо-Западном Кавказе и ее последствий в 1960-1980-х гг., активно разрабатывались Б.М. Джимовым17, В.В. Дегоевым, М.М. Блиевым, А.Ю. Чиргом, Н.Г. Волковой, А.Х. Касумовым, Г.А. Дзидзария. Они освещались в соответствующих разделах обоб-18 щающих трудов .

14 Смирнов H.A. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. M., 1958. Он же. Мюридизм на Кавказе. M., 1961.

15 Покровский М.В. О характере движения горцев Западного Кавказа в 40-60-х гг. XIX в. // Вопросы истории. 1957. № 2; Он же. Социальная борьба внутриадыгейских племен в конце XVIII — первой половине XIX вв. и ее отражение в общем ходе Кавказской войны. М., 1956; Он же. Из истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX вв.: Социально-экономические очерки. Краснодар, 1989.

16 Фадеев A.B. Россия и Кавказ в первой трети XIX века. М., i960; Он же. Вовлечение Северного Кавказа в экономическую систему пореформенной России в XVIII - 1-й половине XIX в. М., 1971.

17 Джимов Б.Н. Социально-политическое и экономическое положение адыгов в XIX в. Майкоп, 1986; Он же. Характер колониальной политики царизма на Северо-Западном Кавказе во второй половине XIX в. Черкесия в XIX веке. // Материалы 1 Кошехабельского форума «История - достояние народа». Майкоп, 1991;

18 Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII - начале XX вв. M., 1974; Гаджиев В.Г. Историография истории движения горцев Дагестана и Чечни в 20-50 гг. XIX в. // Вопросы исторической науки Северного Кавказа и Дона. Грозный, 1985. Вып., 3; Дзидзария Г.А. Мухаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. Сухуми, 1982; Чирг А.Ю. Закрепление России на Черноморском побережье Кавказа и меры борьбы против контрабандной торговли в 1829—1864 гг. Майкоп, 1991.

В работах профессора М.М. Блиева был сделан вывод о том, что Кавказская война была «глубоко внутренней войной, проявлением закономерных сдвигов, связанных с развитием дофеодальных отношений и генезисом Ф феодализма на Кавказе». Что касается «провоцирующей роли России, то

Россия должна рассматриваться как внешняя сила, сдерживавшая размах войны»19.

В XVIII в. адыгское общество, по словам М.М. Блиева, находилось на стадии родоплеменных отношений, а «демократические» племена, вовлеченные в 1830-1860-е гг. в Кавказскую войну, были на пути от разлагавшегося дофеодального строя к феодальному. Господство в столь позднее время общинно-родовых отношений у «демократических» племен, бесспорно, задержало процессы феодализации, особенность которых заключалась не • только в ее замедленности, но и в том, что классообразовательные процессы протекали при частной собственности.

Все большее место среди исследований, посвященных присоединению Северного Кавказа к России и его последствиям занимают работы, которые рассматривают не столько политический и экономический аспект проблемы, но основное внимание уделяют анализу социокультурных процессов и трансформаций. Это работы Н.Г. Волковой «Этнокультурные контакты на

20 родов горного Кавказа в общественном быту (Х1Х-ХХ в.)» , Я.С. Смирно

Ф вой «Семья и семейный быт у народов Северного Кавказа» , Б.Х. Бгажнокова «Организация пространства и этикет», «Очерки этнографии общения

22 адыгов» .

19 Блиев М.М. Кавказская война: истоки, сущность // История СССР. 1983. № 2; Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994.

20 Волкова Н.Г. Этнокультурные контакты народов горного Кавказа в общественном быту (Х1Х-ХХ в.) // Кавказский этнографический сборник. М., 1989.

21 Смирнова Я.С. Семья и семейный быт у народов Северного Кавказа. Вторая половина Х1Х-ХХ в. # М., 1983.

22 Бгажноков Б.Х. Организация пространства и этикет // Советская этнография. 1983. № 4; Он же. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983.

Проблемам казачества посвящена монография И.Я. Куценко «Кубанское казачество», в которой автор рассматривает сложность и многозначность различных социальных и этнических факторов повлиявших на возлт никновение и судьбу данной группы населения региона .

Новый этап в историографии вопроса наступает с 1990-х гг. Распад СССР и суверенизация республик в РФ, стимулировали националистические движения. Пытаясь создать теоретическую базу, оправдывавшую необходимость максимальной политической самостоятельности республик, некоторые исследователи и политики обосновывают отсутствие объективных закономерностей и необходимости взаимосвязанного развития России и Кавказа.

Исследования современного периода основываются на междисциплинарном подходе, то есть синтезе методов истории, социологии, этнологии, культурологии, психологии других общественных наук, отличаются плюрализмом, неоднозначностью в оценках и взглядах.

Переоценка последствий Кавказской войны, включения Северного Кавказа в состав России связана с анализом проблемы близости или принципиального различия культур и цивилизаций России и народов Северного Кавказа. На основании цивилизационного подхода формируются концепции, которые рассматривают Северный Кавказ как зону межцивилизационного взаимодействия, где в ходе контакта различных цивилизаций сложилась своеобразная региональная целостность, неотъемлемым компонентом этой целостности является русская культура.

Важный вклад в понимание особенностей развития исторических процессов на Северном Кавказе был сделан в этнографических и социально-психологических исследованиях C.B. Лурье, Я.А. Гордина и др.24

23 Куценко И.Я. Кубанское казачество. Краснодар, 1993.

24 Лурье C.B. Историческая этнология. М., 1997; Она же. Россия: государственность и община. В сб.: Цивилизации и культуры / Под ред. B.C. Ерасова. Вып. II. М., 1995; Она же. Восприятие народом осваиваемой территории // http://svlourie.narod.ru/articIes/vospriyatie.htm (15.02.2003 г.); Она же. Геополитические формы организации пространства экспансии и их влияние на характер народной колонизации // http://svIourie.narod.ru/imperium/expansion.htm (15.02.2003 г.); Гордин Я.А. Кавказ: земля и кровь. СПб., 2000; Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов A.A. Этносоциология. M., 1998.

Этнографический характер носят работы В.А. Дмитриева25, где рассматривается взаимовлияние пришлого и горского населения в быту, заимствования в хозяйстве, костюме и пр.

Психологический аспект, особенности менталитета северокавказских народов и их влияние на межэтнические отношения рассматривает в своей монографии Г.У. Солдатова. Автор отмечает, что северокавказские этносоциальные системы больше закрыты для внешних влияний, чем открыты. Даже несмотря на устойчивые и нередко интенсивные контакты с другими культурами, кавказцы скорее стремятся приспособить к себе и ближнюю, и дальнюю среду, чем меняются сами, что в целом может осложнять процессы межэтнического межкультурного взаимодействия26.

Исследователи-социологи Г.С. Денисова, М.Р. Радовель отмечают, что процесс интеграции народов Северного Кавказа в политическое, экономическое и социокультурное пространство России имел свои позитивные и негативные результаты. С одной стороны, складывалось единое языковое и образовательное пространство, преодолевалась экономическая отсталость, развивались тенденции формирования у народов региона социальной структуры современного общества, формировались основы промышленности. С другой, эти процессы вызывали чрезмерное и ускоренное административно-силовое давление центральной власти на народы региона, в результате такая политика приводила к консервированию архаичных структур локального общества .

Различные аспекты процессов взаимодействия местного и пришлого населения на Северо-Западном Кавказе рассматриваются в работах региональных исследователей: Виноградова В.Б., Громова В.П., Ратушняка В.Н,

25 Дмитриев В.А. Типология русско-северокавказских заимствований // Россия и Кавказ сквозь два столетия. СПб., 2001.

26 Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М., 1998.

27 Денисова Г.С., Радовель М.Р. Этносоциология: Учеб. Пособие для студентов ун-тов и пед. вузов. Ростов н/Д, 2000.

Клычникова Ю.Ю., Феофилактовой Т.М.,, Меретукова М.А. и др.28

Исследованием развития торгово-экономических связей между казаками и северокавказскими народами занималась Г.Г. Мошкович.29

Этнографические изыскания кубанских исследователей Н.И. Бондаря, О.В. Матвеева и др. освещают процессы генезиса кубанского казачества, межэтнического взаимодействия и культурного диалога.30

В отдельную группу можно выделить работы зарубежных исследователей, посвященные кавказской проблематике. В зарубежной научной литературе сложилось специфическое видение проблемы присоединения Кавказа к России. С одной стороны в качестве теоретической посылки можно рассматривать идеи Б. Малиновского, основателя функционалистского направления в культурной антропологии, который в 1930-1940-е гг. при анализе колониальных ситуаций трактовал их как контакт более развитой активной культуры с менее развитой, пассивной31.

С другой стороны, проблема рассматривалась как конфликт, противостояние западной (христианской) и восточной (мусульманской) цивилизаций. Так, в учебнике Н. Рязановского «История России», в частности, отме

28 Громов В.П. Формирование русского населения Адыгеи в XIX в. // Материалы 1-го Кошехабль-ского форума «История достояние народа». Майкоп, 1991; Феофилактова T.M. Взаимоотношения России с народами Северо-Западного Кавказа в период русско-турецкой войны 1787-1791 гг. // Некоторые вопросы общественно-политических отношений на Северо-Западном Кавказе в конце XVIII - первой половине XIX в. Майкоп, 1985; Виноградов В.Б. «Он усмирил Закубанье». Черты портрета генерала фон Засса // Российский исторический журнал. 1994. № 2; Он же, Дударев С.А. К вопросу о типологии и периодизации рус-ско-вайнахских политических отношений // России и Северный Кавказ. Проблемы историко-культурного единства. Грозный, 1990; Меретуков М.А. Из истории русско-адыгских отношений (вторая половина XIX -начало XX вв.) // Черкесия в XIX веке. Майкоп, 1991; Кпычников Ю.Ю. Деятельность А.П. Ермолова на Северном Кавказе (1816-1827). Ессентуки, 1999.

29 Мошкович Г.Г. Атаман Г.А. Рашпиль и организация меновой торговли казаков и горцев в 40-50 гг. XIX в. на Кубани // Проблемы историографии и истории Кубани. Краснодар, 1994; Она же. Войсковое торговое, общество и его роль в социально-экономическом развитии Кубани // Из дореволюционного прошлого кубанского казачества. Краснодар, 1993.

30 Бондарь Н.И. Этнокультурная ситуация на Кубани // Традиционные национальные культуры Кубани: состав, состояние, проблемы: Материалы научно-практической конференции. Краснодар, 1991; Он же. Что мы знаем друг о друге // Кубанский краевед: Ежегодник. Краснодар, 1990; Он же. Кубанское казачество (этносоциальный аспект) // Кубанское казачество: история, этнография, фольклор. М., 1995; Матвеев О.В. Кавказская война на Северо-Западном Кавказе и ее этнополитические и этнокультурные последствия: Дисс. . канд. ист. паук. Краснодар, 1996; Он же, Фролов Б.Е. Очерки истории форменной одежды кубанских казаков (конец XVIII в. - 1917 г.). Краснодар, 2000.

31 Malinovski В. Theory of Cultural Change // Wellerstein J. (ed). Social Change: The Colonial Situation. New York, 1966. P. 12. чалось, что войны с Россией вело не население Северного Кавказа «вообще», а «горцы-мусульмане», в результате чего «умиротворение Кавказа. заняло десятилетия»32.

Близкой точки зрения придерживаются исследователи научной школы сложившейся вокруг «Общества исследований Центральной Азии» (Society for Central Asian Studies). Так, название сборника материалов, выпущенных данным обществом: «Северо-Кавказский барьер. Наступление России на мусульманский мир»33 наглядно отражает авторское видение происходящих в регионе процессов.

В целом, в работах западных ученых, поддерживающих идею покорения Кавказа Российской империей, на первый план выходит проблема анализа особенностей русского имперского сознания, наблюдается стремление объяснить специфику российской ментальности34.

В рассмотренных выше подходах основной упор, как правило, делается на идее разделения народов и территорий жесткими барьерами. Понятие граница, тем не менее, может рассматриваться не только как линия (в англоязычной литературе - «border»), но и как зона, полоса (соответственно — «frontier»).

Как представляется автору, в данном подходе лежит наиболее продуктивный путь анализа сложных процессов межэтнического и межкультурного взаимодействия. Еще в 1890-х гг. было начато исследование американского «фронтира» как типового явления. Например Ф. Тернер на базе исторической («гуманитарной») географии Ф. Ратцеля выделял позитивную роль фронтира противопоставляя ее истории конфликтов35.

32 Riasanovsky N.A. A History of Russia. NY. Oxford, 1994. P. 389.

33 The North Caucasus Barrier. The Russian Advance towards the Muslim World. N-Y., 1992.

34 См. например: The modem Encyclopedia of Russian and Soviet History Ed. by Joseph 1. Wieczynsky, Vol. 7. 1978. P. 145-151.; Anthony L.H. Rhinelander. Prince Michael Vorontsov. Viceroy to the Tsar. McGil-lUniv Press, 1990. P. 124-125.; Thomas M. Barrett. The Remaking of Lion of Daghestan: Schamil in Captivity // The Russian Review Vol. 54. July. 1994. P. 454.

35 Олейников Д.И. Россия в Кавказской войне: поиск понимания // Россия и Кавказ сквозь два столетия. СПб, 2001. С. 77.

В отечественной исторической науке этот термин был веден В.Д. Коро-люком36. Серьезные попытки введения термина в устойчивый научный оборот сделаны в России с середины 1990-х гг37.

В этой связи интересна работа Томаса Барретта посвященная терским казакам. В ней автор выступил против восприятия границ России и Северного Кавказа как постоянной и исключительной линии фронта, по разные стороны которой историки разводят горцев и казаков, и считает необходимым видеть движение народов, появление селений и общин, преобразование ландшафта, а главное - взаимодействие соседних народов в повседневной

38 жизни .

Анализ историографии проблемы показывает, что целого комплексного исследования посвященного проблемам социального взаимодействия местного и пришлого населения на Северо-Западном Кавказе их формам и последствиям не существует, что делает ее активное изучение необходимым.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является рассмотрение особенностей процесса социального взаимодействия и взаимовлияния (как на индивидуальном, так на государственном и административном уровнях) между пришлым и местным населением на Северно-Западном Кавказе в XIX в.

Для достижения данной цели в исследовании поставлены следующие задачи:

2. Рассмотреть особенности субъектов взаимодействия, сущностные

36 Королю к В.Д. О так называемой контактной зоне в Юго-Восточной и Центральной Европе периода раннего средневековья // Юго-Восточная Европа в средние века. Кишинев, 1972. С. 16-41.

37 См. Контактные зоны в истории Восточной Европы: перекрестки политических и культурных взаимовлияний. M., 1995; Агеев А.Д. Сибирь и Американский Запад: движение фромтиров. Иркутск, 2002.

38Thomas M. Barrett. At the Edge of Empire. The Terek Cossacks and the North Caucasus Frontier. 17001860. Westview Press, 1999 P. 13. характеристики сторон в системе оппозиции «местные» - «пришлые» и их этноисторические особенности адаптации в геосоциальной среде.

Методологические основы работы. Проблема диссертационного исследования, находится на стыке истории, социологии, культурологи, социальной психологии и политологии, что определяет её междисциплинарную методологическую направленность и терминологический строй.

Несмотря на то, что историография рассматриваемого вопроса насчитывает, по меньшей мере, 100 лет, тем не менее, до сегодняшнего дня многие понятия и термины не обрели однозначного толкования. Наличие различных научных школ и теорий, оперирующих собственными значениями распространенных терминов, обязывает нас определить основные категории и понятия, используемые в работе.

Выделяя объект исследования как процесс взаимодействия между местным и пришлым населением, именно пришлое и местное население выступают в качестве основных понятий, с содержанием которых следует определиться. Два эти компонента рассматриваются как разнородные, но, в то же время относительно консолидированные социально-культурные системы, обладающие специфической духовной и материальной культурой, изменявшейся под влиянием межэтнических и межгосударственных контактов и отношений.

Под термином «местное население» а так же «горцы», «кавказцы», и «народы Северного (Северо-Западного) Кавказа» в работе понимается все автохтонное население данной территории к началу XIX в. Причем под «горцами» понимаются как собственно жители горных районов так и кочевые и оседлые народы Предкавказья.

Термины: «пришлое население», «переселенцы» используется для обозначения всего разнородного потока, прежде всего, российских подданных заселявших и осваивавших в XIX в. вновь присоединенные к Российской империи территории Северного Кавказа представленного казачеством, а так же крестьянами-поселенцами, купцами и промышленниками, армией, госаппаратом и прочими категориями населения. Как государствообразующий этнос, русские, наряду с украинцами, составляли значительную часть этого потока. Этноним «русский» зачастую утрачивал этническое, и приобретал социокультурное, или даже политическое значение. Следует отметить, что наиболее контактной группой со стороны пришлых на Северо-Западном Кавказе выступило кубанское казачество. Не ограничиваясь им, в работе, рассматривается процесс взаимодействия кубанского казачества с народами Северо-Западного Кавказа.

Источпиковой базой исследования послужили документы и материалы, различные по происхождению и видовому содержанию.

Архивные материалы представлены документами, выявленными в Российском государственном историческом архиве (РГИА), Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), Государственном архиве Краснодарского края (ГАКК). Эти источники представлены официальными правительственными документами директивного характера - предписаниями, указами, письмами военного командования войск Отдельного Кавказского корпуса, рапортами и донесениями военных чинов и административных деятелей на Северо-Западном Кавказе, личными фондами, материалами по военной истории, статистике, этнографии.

Из фондов РГИА в работе использовались материалы фондов: Кавказского комитета (Ф. 1268), Департамента общих дел МВД (Ф. 1284).

Из фондов ГАКК использованы документы «Канцелярии войскового атамана Черноморского войска» (Ф. 249); «Войсковой канцелярии Черноморского казачьего войска» (ф. 250); «Войскового правления Кубанского казачьего войска» (Ф. 252); «войскового дежурства Черноморского казачьего войска» (Ф. 254); «Канцелярии начальника Черноморской береговой линии» (Ф. 260); «Канцелярии начальника Черноморской кордонной линии» (Ф. 261); «1-е и 2-е Казачьи отделения Кубанского казачьего войска» (Ф. 318); «Переселенческий комитет Черноморского казачьего войска» (Ф. 345); «Штаб начальника Лабинской кордонной линии» (Ф. 347); «Полковое правление Адагумского полка» (Ф. 350); «Полковое правление Псекупского полка» (Ф. 351); «Полковое правление Абинского полка» (Ф. 352); «Управление Натухайского военного округа» (Ф. 389); «1-я Кубанская казачья батарея»

Ф. 393); «Войсковой штаб Кубанского казачьего войска» (Ф. 396); «Управление атамана Темрюкского отдела» (Ф. 418); «Канцелярия начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска» (Ф. 454); «Кубанская областная межевая чертежная комиссия» (Ф. 574); «Коллекция документов по истории Кубанского казачьего войска» (Ф. 670); «Канцелярии помощника начальника Кубанской области по управлению горцами» (Ф. 774). Эти материалы дают возможность проследить характер военных действий на Северо-Западном Кавказе, дать личностные, психологические характеристики кавказских военачальников, рассмотреть планы и ход процессов проникновения в Закубанье российской административной власти, раскрыть вопросы социального взаимодействия местных и пришлых этнических групп на Северо-Западном Кавказе.

Отдельную группу источников образуют опубликованные документы и материалы. Среди них документы правового характера: договоры, законы, которые, прежде всего, определяли нормативную базу политики России на Кавказе, основные направления и рамки взаимодействия на присоединенных территориях.

Важную группу источников составляют директивные, циркулярные, информационно-отчетные материалы государственных организаций. Значение данного вида источников определяется тем, что именно многие государственные директивы непосредственно определяли характер взаимодействия в той или иной конкретной ситуации. Кроме того, анализ этих документов дает возможность проследить изменения политики России на Северном Кавказе. Большая часть их опубликована в справочной литературе как цен

39 трального, так и местного издания .

Количественные показатели: демографические, экономические характеристики находят свое отражение в статистических источниках. Статисти

39 Внешняя политика России XIX - нач. XX в.: документы российского Министерства иностранных дел. Сер. I: 1800-1815 гг., М„ 1960-1972. Т. I—VIH; Сер. II: 1815-1830. М„ 1974-1985. Т. I-VI (IX-XIV); Русско-адыгейские торговые связи (1793-1860): Сб. документов. Майкоп, 1957; Сборник сведений о Северном Кавказе. Ставрополь, 1906-1911. Т. 1-5; Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии (1790-1917): Сб. документов. Ростов н/Д, 1985; Хрестоматия по истории Кубани: Документы и материалы. Краснодар, 1975. 4. 1. и др. ческую базу исследования составили, прежде всего, материалы Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г.40

В особую группу можно выделить публицистические материалы, где были представлены материалы о характере и тенденциях процессов социального взаимодействия местного и пришлого населения. Это, прежде всего, такие сборники как «Кавказский календарь», «Известия Кавказского отдела Императорского Русского географического общества». Значительную часть материалов, опубликованных в них, составляют различные этнографические описания быта, традиций, обычаев и прочих особенностей народов Кавказа, российских переселенцев в регионе, биографии выдающихся личностей, чьи судьбы тесным образом были связаны с Кавказом и его историей

Особое место в источниковой базе занимает мемуаристика. Воспоминания современников, очевидцев и непосредственных участников событий, их видение процессов, мнения и обоснования этих мнений дают богатый материал для реконструирования социальных фактов, анализа не только самих событий, но и восприятия событий теми или иными сторонами41.

Использование всей совокупности источников позволило провести глубокий анализ процессов социального взаимодействия местного и пришлого населения в XIX в. на Северо-Западном Кавказе, дать их новую трактовку, выявить характер действия общих закономерностей и выделить специфические особенности.

В целом источниковая база диссертации позволяет решить поставленные исследовательские задачи.

40Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. СПб., 1905. Т. 65; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. СПб., 1903. Т. 70; Население Кубанской области по данным вторых экземпляров листов переписи 1897 г. Екатеринодар, 1906; Сборник статистических сведений о Кавказе. Тифлис, 1869. T.1; Статистико-экономические материалы по обследованию Кубанского края. Екатеринодар, 1918.

41 Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера. М., 2000; Ольшевский М.Я. Кавказ с 1841 по 1866 год. Серия: «Воспоминания участников Кавказской войны XIX века». СПб., 2003; Фадеев P.A. Кавказская война. М., 2003; Фонвилль А. Последний год войны за независимость 1863-1864 г. Нальчик, 1990.

- сделан вывод о том, что в процессе взаимодействия и взаимопроникновения часть пришлого населения (прежде всего казачество), определяет свой статус в качестве местных, противопоставляя себя новым группам пришлых (иногородним); доказано, что включение Северного Кавказа в состав Российской империи и сопутствующий этому в целом сложный и неоднозначный процесс социального взаимодействия местного и пришлого населения способствовал в конце XIX века формированию региональной целостности Северного Кавказа.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В диссертации понятие «социальное взаимодействие» рассматривается как совокупность обусловленных социумом интеракций формирующих в нем социальные изменения. Процессы взаимодействия включают в себя взаимовлияния и трансляции, результатами которых является трансформация социально-политических структур и механизмов контроля в обществе, культуры и социальных стереотипов. В течение всего исследуемого периода характер и содержание взаимодействия претерпели значительные изменения.

2. К началу XIX в. в основных чертах сложилась этническая карта Северного Кавказа, завершился процесс формирования основных кавказских этносов, в этногенезе которых немаловажную роль играли различные пришлые элементы. В регионе (который можно рассматривать в качестве контактной зоны) происходило складывание социальных общностей имеющих определенную социокультурную целостность.

3. Геополитическое и природно-климатическое положение Северного Кавказа как «контактной зоны» во многом определило социокультурные процессы в этом регионе. К началу XIX в. Россия приходит к необходимости активизации южного направления внешней политики и, в частности, к покорению и присоединению народов населяющих Северо-Западный Кавказ. Основное значение приобретает система взаимодействий Россия - Кавказ. Влияние других стран в регионе носило преимущественно опосредованный характер и постепенно уменьшалось, что обусловило процессы социального взаимодействия в регионе в последующие периоды.

5. Процесс взаимодействия носил сложный и многоплановый характер. В его структуре можно выделить: а) Стороны взаимодействия. Взаимодействие было многосубъектным, вследствие этнической и социально-политической мозаичности участников. В общем виде, с одной стороны, в качестве субъекта выступает Российская империя, обладающая неким единством (в то же время в ее составе можно обозначить: казачество, крестьян-поселенцев, купцов, армию, госаппарат и пр.). Другой стороной взаимодействия выступают народы Северного Кавказа. б) Сферы взаимодействия. Взаимодействие было многосторонним и разнообразным по форме, поскольку происходило в различных сферах общественной жизни. Это военно-политические взаимоотношения, реализовы-вавшиеся преимущественно на макроуровне (максимально рациональная и осознанная сфера); социально-экономические взаимоотношения, присутствовавшие как на макро- (национальном, государственном), так и на микроличном, бытовом) уровнях; и духовно-культурные взаимоотношения -наименее осознаваемая группа, проявляла себя в основном на уровне индивидуальном. в) Динамика взаимодействия. Социальные, политические культурные и экономические изменения происходили постепенно, нелинейно, начиная с первых эпизодических торгово-экономических и военно-политических контактов до включения северокавказских народов в российское социокультурное пространство. Данный процесс у различных обществ и народов протекал по разному и с различной скоростью, вследствие этого, даже после окончания военных действий, наряду с территориями, органически влившимися в российское социокультурное пространство, существовали и обособленные, «конфликтные» территории и общества.

6. Характер взаимодействия на протяжении XIX в. менялся под влиянием социально-политических процессов, на основании чего можно выделить следующие его этапы и свойственные им особенности:

Первый этап - 1800-1820-е гг., характеризовался притоком пришлого населения на территорию Северо-Западного Кавказа. Однако социальное пространство их проживания не было связанно с материнской территорией и представляла собой перекрестное поле борьбы ряда держав. Характерной особенностью этого периода была социальная адаптация пришлых групп к новым природным и социокультурным условиям через заимствование элементов одежды, пищи, костюма и др. Между местными и пришлыми превалировало торгово-экономическое взаимодействие, оно происходило преимущественно на микроуровне, хозяйственные связи местного и пришлого населения отличала взаимодополняемость, вытекающая из базисной оппозиции «население гор» - «население равнин». В политическом и социальном плане доминирующим субъектом выступают народы Северного Кавказа, как более многочисленные и контролирующие территорию «местные».

На втором этапе (1830-1864 гг.) - географическое пространство трансформируется в политическое, происходит формальный переход территорий Северного Кавказа под российскую юрисдикцию и смена доктрины на активную, наступательную. Основным видом взаимодействия стала война. Вооруженное противостояние было непосредственным фактором, обусловившим интенсивность взаимодействий и взаимовлияний. В течение второго этапа коренное население Северного Кавказа теряет доминирующие позиции, сокращается контролируемая им территория, демографический потенциал. Результатом в целом успешной борьбы для России становится изменение места и роли русских/славян на Северном Кавказе, врастание «пришлых» в социальные условия региона, повышение их социального статуса в связи с укреплением российской административной власти. На этом этапе оформляется кубанское казачество, которое позиционирует себя уже в качестве местного населения.

На третьем этапе (1864-1900 гг.) происходит интеграция Северного Кавказа в социально-политическое и социокультурное пространство Российской империи. Происходит переход от механической (обеспеченной военный силой) солидарности к органической (построенной на естественных социально-экономических связях). Это способствовало формированию региональной целостности, складыванию единого северокавказского социокультурного пространства на основе новых компонентов (местного, российского и общемирового). В хозяйственно-культурной сфере новый характер взаимодействия проявился в том, что определяющими стали заимствования народами Северного Кавказа элементов крестьянской культуры восточнославянских переселенцев, а также процессы модернизации, т.е. включение северокавказских народов в общеевропейскую и мировую культуру, проводником которой здесь выступала Россия.

- в процессе государственного управления как модель для оценки и прогнозирования дальнейшего развития взаимодействия местного и пришлого населения в регионе.

Отдельные результаты и выводы были использованы в ходе работы по Федеральной целевой программе «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе» (2001-2005 гг.), проект «Миграции, психологическое здоровье и тренинг толерантности» (2002 г.)

Структура диссертации. Основой построения работы является проблемно-хронологический принцип. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих пять параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы. В тексте содержатся таблицы и рисунки. Общий объем работы составляет 200 страницы машинописного текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Местное и пришлое население на Северо-Западном Кавказе в XIX веке: процессы социального взаимодействия"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Уникальное геополитическое и природно-климатическое положение Северного Кавказа во многом определило социокультурные процессы в данном регионе. Рассмотрение его как «контактной зоны» межкультурного взаимодействия позволяет осмыслить сложность и многоплановость социальных процессов происходивших на Северо-Западном Кавказе в XIX в.

В XIX в. социальные взаимодействия в регионе происходили, прежде всего, в системе связей Россия — Кавказ. Влияние других стран в регионе носило преимущественно опосредованный характер и постепенно уменьшалось.

Процесс взаимодействия носил сложный и многоплановый характер. В его структуре можно выделить:

1. Стороны взаимодействия. Взаимодействие было многосубъектным, вследствие чрезвычайной этнической и социально-политической мозаично-сти участников. В качестве субъектов, с одной стороны, можно выделить Российскую империю (представленную на Северном Кавказе казачеством, крестьянами — поселенцами, купцами и промышленниками, армией, госаппаратом и пр.). С другой стороны, участниками взаимодействия выступают народы Северного Кавказа, которые в рассматриваемый период представляли собой совокупность этнически и политически разобщенных обществ, находящихся на различных уровнях хозяйственно-культурного и политического развития.

2. Сферы взаимодействия. Взаимодействие было многосторонним и разнообразным по форме, поскольку происходило (как явно, в осознаваемой форме, так и скрыто, неосознанно) в различных сферах общественной жизни. Как любое социальное явление, оно осуществлялось как на макро-(национальном, государственном), так и на микро- (личном, бытовом) уровнях. Все многообразие взаимоотношений можно разделить на три группы: военно-политические, социально-экономические и духовно-культурные.

Первая группа - военно-политические взаимоотношения, - реализовы-вались преимущественно на макроуровне. Конкретная внешнеполитическая обстановка определяла необходимость освоения Россией территории Северного Кавказа, в первую очередь для усиления влияния в Закавказье.

Вторая группа - социально-экономические взаимоотношения, - присутствовали на всех уровнях. Торговые контакты России с народами Северного Кавказа уходят корнями в древность. На протяжении XIX в. торговые связи получают дальнейшее развитие, но теперь уже приобретают новые формы, от спорадических они переходят к постоянным, относительно организованным формам. Наиболее интенсивными контакты в данной сфере были в периоды относительного спокойствия в регионе, но торговля не прекращалась и во время войны. Тяга к материальной выгоде не исчезала, и не могла вытесняться какими-то другими факторами. Особенности внешней среды (горы, ограниченные возможности сельского хозяйства) и еще не закончившееся разложение родовой социальной структуры у местного населения наложили свой отпечаток на формирование взаимоотношений в данной сфере.

Третья группа - духовно-культурные взаимоотношения — наименее осознаваемая группа, проявляла себя в основном на уровне индивидуальном. Если описанные в предыдущих группах контакты были в подавляющем большинстве целенаправленными и осознанными, то в культурном взаимодействии гораздо меньшая часть деятельности осознается. Неосознанное или полуосознанное заимствование как практических (связанных с хозяйственной и бытовой деятельностью), так и культурных элементов (статусно-сти, атрибутики, моделей поведения, ценностей и стереотипов), имеют двойную природу. С одной стороны осознание различия на основе противопоставления «свой» - «чужой», с другой стороны - признанием равностатусности контактирующих культур (так как заимствовать что-либо можно только у достойных). Признание и осознание соседской культуры как «достойной» и имеющей определенные достижения влечет за собой поиск путей диалога и возможностей сосуществования с ней на тех или иных условиях.

3. Динамика взаимодействия. Социально-экономические, политические, культурные изменения происходили постепенно, нелинейно, начиная с первых эпизодических торгово-экономических и военно-политических контактов до включения северокавказских народов в российское социокультурное пространство. Степень включенности в данные процессы у различных обществ и разных народов Северного Кавказа была не одинаковой, вследствие чего и после окончания военных действий, наряду с территориями, органично интегрировавшимися в российское социокультурное пространство остались обособленные, конфликтные территории и общества.

Общий характер взаимодействия местного и пришлого населения на Северном Кавказе на протяжении всего XIX в. существенно менялся, что дает возможность выделить несколько этапов и свойственные им особенности.

На первом этапе - 1800-1820-е гг., взаимодействие Российской империи и народов Северного Кавказа постепенно переходит из области внешней политики в область политики внутренней. Россия постепенно продвигается на побережье Черного моря, в Предкавказье и Закавказье, при этом Северный Кавказ остается территорией практически независимой от нее. В этой обстановке неизбежным для России стал процесс присоединения Северного Кавказа.

Формы, приоритеты и тактические цели российской политики на Северном Кавказе неоднократно менялись. Однако на данном этапе значительную роль во взаимодействии с местным населением играли силовые методы.

Другой важной сферой, где происходили тесные контакты, была сфера торгово-экономическая. Процессы экономического взаимодействия шли на двух уровнях. На низовом уровне внутрирегионального рынка - укреплялись экономические связи русских и горцев. Эти связи отличала взаимодополняемость, вытекающая из базисной для данного случая бинарной оппозиции «население гор» - «население равнин». На уровне доминирующего (феодального) слоя северокавказских обществ смычка русского и северокавказского элементов практически не происходила. Горская знать ориентировались преимущественно на торговлю с Турцией и другими странами Ближнего Востока.

Разновидностью социально-экономического взаимодействия местного и пришлого населения на данном этапе выступает набеговая система. Данный вид взаимодействия, осуществляемый с целью добычи материальных ценностей, позволяет определить его как экономическое по сути, но военно-силовое по форме.

Активная миграция пришлого населения ведет к постепенному наполнению региона российскими подданными. Пришлые группы постепенно адаптировались к новой социокультурной среде. Результатом подобной адаптации стало формирование на основе синтеза элементов горской и российской культур культуры кубанского казачества.

В сфере культурного взаимодействия в данный период также было характерно преимущественное принятие ряда бытовых, поведенческих, этикетных и пр. элементов горской культуры русскими и другими переселенцами. Хозяйственно-культурные взаимодействия развиваются и углубляются, но затрагивают в большей степени казачество, непосредственно контактирующее с народами Северного Кавказа.

На втором этапе (1830-1864 гг.) происходит включение Северного Кавказа в ходе Кавказской войны в состав Российской империи. Основным видом взаимодействия на данном этапе стала война. Вооруженное противостояние определяло интенсивность, формы и способы взаимодействий. Военное противостояние, кроме всего, стимулировало процессы общественного развития в среде местного населения, повлияло на формирование самосознания казачества и горцев, привело, наряду с потерями, к накоплению опыта соседского мирного проживания в полиэтничном регионе.

Взаимовлияния, прежде всего, проявились в военной сфере. Патриархально-средневековая обстановка Северного Кавказа накладывала свой отпечаток на методы войны русской армии. Помимо заимствований «черкесского» костюма и оружия, российские военачальники перенимали тактику горной войны, в том числе и «бесчеловечные» и «дикие» в глазах русского общества обычаи.

В горском обществе процессы взаимодействия противоречивые тенденции. Война разделила северокавказские народы по отношению к российской власти на «мирные» и «не мирные». «Мирные» горцы в силу тех или иных причин были склонны к вхождению в правовую и социальную структуру империи на определенных условиях. Политика администрации строилась с учетом интересов мирных горцев и была направлена на стимулирование процесса их органического вхождения в российское социокультурное пространство. Другая группа - «не мирных» - ожесточенно сопротивлялась российской власти. Вместе с тем вооруженное противостояние стимулировало осознание кавказскими народами своего единства и попытки формирования единого протогосударственного органа.

Взаимодействие в конфессиональной сфере также носило противоречивы характер. За исключением отдельных случаев российское правительство не проводило насильственной христианизации горцев, хотя поддерживало миссионерскую деятельность Русской православной церкви. В ходе Кавказской войны российские власти проводили политику поддержки адатов, местных традиций против шариата.

Итогом взаимодействия на втором этапе стала смена приоритетов. Пришлое население укрепляет свои позиции в регионе, местное население Северного Кавказа, наоборот, теряет доминирующие позиции.

Завершается формирование Кубанского казачества как местного социокультурного феномена, которое воспринимает себя уже не в качестве «пришлого», а в качестве «местного» населения.

На третьем этапе (1864-1900 гг.) завершается процесс интеграции Северного Кавказа в российское социокультурное и политическое пространство. Меняются приоритеты, характер и формы взаимодействия между местным и пришлым населением.

Активизируется переселенческое движение, подконтрольные территории заселяются лояльным российской власти христианским населением (в том числе иностранными подданными - армянами, греками, болгарами, немцами и др. колонистами). Значительные потери «местных» в ходе войны и выезд большой части местного населения в Турцию меняет демографическую структуру в регионе.

В миграционное движение включается и местное население, однако существовали значительные отличия в данных процессах: горные районы оставались мало затронуты и миграциями и изменениями в организации производства, равнинные, напротив, после окончания Кавказской войны, аграрной и судебно-административной реформ подверглись активным процессам социально-экономического развития.

В рамках теперь уже единого социокультурного и политического пространства местные и пришлые группы меняют свои позиции. Пришлые группы, первоначально перенимавшие элементы местной культуры теперь доминируют. Теперь уже местное население оказывается в положении адап-тантов, испытывает влияние новой социокультурной среды.

Ведущими сферами, где развиваются контакты на третьем этапе, выступает социально-экономическая и духовно-культурная.

В культурной сфере административный запрет традиционных социальных институтов породил определенную двуплановость общественной жизни. Наряду с легализованной российской властью социокультурной системой, у местного населения сохранялся значительный пласт традиционных культурных стереотипов, моделей поведения и форм социального контроля.

На смену силовой политике в целях преодоления этнокультурного обособления и интеграции местных групп в российскую культуру, приходит политика мирных мер. Их реализация имела двусторонний позитивный результат: местное население они выводили за границы культурной провинциальной ограниченности, активно способствуя его включению в процессы мировой истории; центральной власти они обеспечивали лояльность местного населения и относительную стабильность в регионе, закладывали основу для комплиментарного взаимодействия различных народов.

В области религиозной политики Российская администрация постепенно переходит к поддержке ислама против адатов и уже на рубеже Х1Х-ХХ вв. исламское духовенство Северного Кавказа интегрируется в религиозно-политическую систему империи, возникает феномен «российского ислама».

Взаимодействие местных и пришлых на Северо-Западном Кавказе, стимулировало консолидационные процессы в адыгском обществе: стираются племенные различия, происходит формирование адыгейской народности. К концу XIX в. формируется горская интеллигенция. Происходит становление национальной литературы, науки, искусства, общественной мысли народов Северного Кавказа, в рамках российской культуры. Однако этот постоянно нарастающий процесс охватывал к началу XX века лишь тонкий слой горского общества и был далек от своего завершения.

В хозяйственно-бытовой сфере новый характер взаимодействия проявился в том, что определяющими стали заимствования народами Северного Кавказа элементов крестьянской культуры восточнославянских переселенцев, а также процессы модернизации, т.е. включение северокавказских народов в общеевропейскую и мировую культуру, проводником которой здесь выступила Россия.

Немаловажным итогом взаимодействия стал процесс формирования северокавказской региональной целостности, который получил дополнительный импульс с включением региона в российское государство и сопровождался взаимопроникновением и взаимодействием культур, которое в этих условиях носило как стихийный, так и целенаправленный характер и встречало как поддержку, так и сопротивление на своем пути в виде объективных и субъективных факторов. К началу XX века заканчивается первый этап формирования региональной целостности Северного Кавказа. В дальнейшем этот процесс развивается уже в новых формах, обусловленных сменой всего комплекса политических, идеологических, социальных и прочих факторов.

Список научной литературыРакачев, Дмитрий Николаевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Источники11. Архивные материалы• Российский государственный исторический архив (РГИА) Фонд 1268. Кавказский комитет

2. Оп. 16. Д. 12. Фонд 1284. Департамент общих дел МВД Оп. 194. Д. 55.

3. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА)

4. Фонд Военно-учетный архив.

5. Д. 6228, Д. 6259, Д. 6322, Д. 6661. Фонд 38. Главное управление генерального штаба. Оп. 7. Д. 396.1. Оп. 30. Д. 2.

6. Фонд 330. Главное управление казачьих войск

7. Оп. 33. Д. 1458. Фонд 400. Главный штаб. Оп. 1. Д. 1551. Оп.З. Д. 3041.

8. Фонд 414. Статистические сведения о Российской империи Оп. 1. Д. 305.

9. Фонд 482. Кавказские войны. Коллекция документов.1. Оп. 1.Д. 136.• Фонд 13454. Штаб войск Кавказской линии и в Черномории расположенных

10. Оп. 2. Д. 409, Д. 480, Д. 558, Д. 630. Оп. 3. Д. 470, Д. 509, Д. 544. Оп. 6. Д. 677.

11. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК) Фонд 249. Канцелярия наказного атамана Кубанского казачьего войска ^ Оп. 1. Д. 112, Д. 372, Д. 386, Д. 417, Д. 605, Д. 764, Д. 1130, Д. 1186, Д.1618, Д. 1893, Д. 2652.

12. Фонд 250. Войсковая канцелярия Черноморского казачьего войска Он. 2. Д. 191.

13. Фонд 252. Войсковое правление Кубанского казачьего войска

14. Оп. 1.Д. 156,1732. Оп. 2. Д. 2589, Д. 2659.

15. Фонд 254. Войсковое дежурство Черноморского казачьего войска > Оп. 1.Д. 312.

16. Фонд 260. Канцелярия начальника Черноморской береговой линии Оп. 1. Д. 14.

17. Фонд 261. Канцелярия начальника Черноморской кордонной линии Оп. 1. Д. 688, Д. 955, Д. 1018, Д. 1356, Д. 1437.

18. Фонд 318. 1-е и 2-е Казачьи отделения Кубанского казачьего войска ^ Оп. 1. Д. 280, Д. 379.1. Оп. 2. Д. 1527,4193.

19. Фонд 345. Переселенческий комитет Черноморского казачьего войска Оп. 1.Д. 1.

20. Фонд 347. Штаб начальника Лабинской кордонной линии Оп. 2. Д. 39.

21. Фонд 350. Полковое правление Адагумского полка Оп. 1. Д. 348, Д. 370, Д. 379.

22. Фонд 351. Полковое правление Псекупского полка ^ Оп. 1. Д. 41, Д. 476.

23. Фонд 352. Полковое правление Абинского полка Оп. 1. Д. 40, Д. 223.

24. Фонд 389. Управление Натухайского военного округа Оп. 1. Д. 39.

25. Фонд 393. 1-я Кубанская казачья батарея Оп. 1. Д. 398.

26. Фонд 396. Войсковой штаб Кубанского казачьего войска ! Оп. 1. Д. 583, Д. 881, Д. 974, Д. 2542.

27. Фонд 454. Канцелярия начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска Оп. 1. Д. 215, Д. 5299. Оп. 2. Д. 276, Д. 698. Оп. 3. Д. 88.

28. Фонд 574. Кубанская областная чертежная комиссия

29. Оп. 1. Д. 221, Д. 1732. Фонд 670. Коллекция документов по истории Кубанского казачьего войска. Оп. 1. Д. 19, Д. 23.

30. Фонд 774. Канцелярии помощника начальника Кубанской области по управлению горцами

31. Оп. 1. Д. 2, Д. 124, Д. 130, Д. 172, Д. 665.

32. Опубликованные документы и материалы12.1. Законодательные акты

33. Адрианопольский мирный договор между Россией и Турцией / Под стягом России: Сборник архивных документов. -М.: Русская книга, 1992. -102-116 с.

34. Договор о признании царем Карталинским и Кахетинским Ираклием II покровительства и верховной власти России (Георгиевский трактат) 24 июля 1783 г. /Под стягом России: Сборник архивных документов. М.: Русская книга, 1992.-238-247 с.

35. Население Кубанской области по данным вторых экземпляров листов переписи 1897 г. Екатеринодар, 1906.

36. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. СПб., 1905. Т. 65.

37. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. СПб., 1903. Т. 70.

38. Сборник статистических сведений о Кавказе. Тифлис, 1869. Т. 1.

39. Статистико-экономические материалы по обследованию Кубанского края. Екатеринодар, 1918.12.3. Сборники документов

40. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII— XIX вв/сост. В. К. Гарданов- Нальчик: Эльбрус, 1974.- 635 с.

41. Внешняя политика России XIX начала XX в.: документы российского Министерства иностранных дел. Сер. I: 1800-1815 гг.- М.: Международные отношения, 1960-1972. Т. I—VIII; Сер. II: 1815-1830 гг.-М.: Международные отношения 1974-1985. Т. I-VI (IX-XIV).

42. Воронцов-Дашков, И. И. Всеподданнейшая записка по управлению Кавказским краем / И. И. Воронцов-Дашков. СПб. 1907.

43. Пестель П. Русская правда: Наказ Временному Верховному правлению. -М.: Культура, 1993.-245 с.

44. Проблемы Кавказской войны и выселения черкесов в пределы Османской империи (20-70-е гг. XIX в.) Сборник архивных документов / Составитель Т. X. Кумыков. Нальчик,: Эльбрус, 2001. - 496 с.

45. Русско-адыгейские торговые связи 1793-1860: Сборник документов / Под. ред. М. В. Покровского. Майкоп: Адыгейское книжное издательство 1957.-160 с.

46. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1881-1903.

47. Сборник сведений о Кавказе. Тифлис, 1871. Т. 1.

48. Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 1-3. / М.: МНИЮ «Адир», 1992.-Вып. 1-3. (репринт Тифлис, 1868-1881.)

49. Сборник сведений о Северном Кавказе. Ставрополь, 1906-1911. Т. 1-5.

50. Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии (1790-1917): Сборник документов / Сост. В. П. Невская, И. М. Шаманов, С. П. Несмачная. Ростов н/Д: Изд-во Ростовского университета, 1985.-228 с.

51. Хрестоматия по истории Кубани: Документы и материалы. Ч. 1. Краснодар, 1975.12.4. Источники личного происхождения

52. Венюков, М. И. Кавказские воспоминания (1861-1863) // Русский архив. Кн. 1.М., 1880.

53. Верещагин, А. В. Путевые заметки по Черноморскому округу. М., 1874.

54. Гербертштейн, С. Записки о Московии / С. Гербертштейн.— М.: Издательство МГУ, 1988- 429 с.

55. Дмитриенко, И. И. Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска. Т. 2. СПб., 1896.

56. Ермолов, А. П. Записки 1798-1826 гг. / Сост., подготовка текста, вступительное ст., комментарии В. А. Федорова. М.: Высшая школа, 1991. -463.

57. Клапорт, Г. Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг. // Адыги, балкарцы, карачаевцы в известиях европейских авторов ХУ111-Х1Х вв. Нальчик, 1974.

58. Фонвилль, А. Последний год войны за независимость 1863-1864 г. / А. Фонвилль. Нальчик: Северо-Кавказский филиал МЦТК «Возрождение», 1990.-42 с.

59. Хан-Гирей. Записки о Черкесии / Хан-Гирей; Издание второе. Нальчик: Эльбрус, 1992. 352 с.

60. Эвлия Челеби. Книга путешествий. Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. М., 1979.12.5. Периодические издания

61. Бюллетень центра содействия развитию и правам расовых, этнических и лингвистических меньшинств (Краснодар). 1999. № 1.

62. Бюллетень Центра содействия развитию и правам расовых, этнических и лингвистических меньшинств. (Краснодар). 2000. № 2.

63. Жизнь национальностей 1991.27апр.

64. Кавказский календарь на 1885 год. Тифлис, 1884.

65. Кавказский календарь на 1886 год. Тифлис, 1885.

66. Кубанские областные ведомости. 1905.30окт.7. Полис. 1992. № 5-6.

67. Литература 2.1. Специальная литература на русском языке

68. Абазины. Историко-этнографический очерк. Черкесск: Карачаево-Черкесское отделение Ставропольского книжного издательства, 1989. - 240 с.

69. Агеев, А. Д. Сибирь и американский Запад: движение фронтиров / А. Д. Агеев. — Иркутск: Иркутский ун-т, 2002. 296 с.

70. Адыгея. Историко-культурный очерк. Майкоп: Адыгейское книжное издательство, 1989. - 140 с.

71. Алексеева, Е. П. Вопросы взаимосвязей народов Северного Кавказа с русскими в X-XV вв. в отечественной исторической науке / Е. П. Алексеева. Черкесск: КЧНИИ ИФЭ, 1992. 134 с.

72. Апостолов, Л. А. Географический очерк Кубанской области / Л. А. Апостолов. Без издательства, 1897. - 305 с.

73. Арутюнов, С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. / С.А. Арутюнов. М.: Наука, АН СССР, Ин. Этнологии им. H.H. Миклухо-Маклая, 1989.-243 с.

74. Арутюнян, Ю. В. Этносоциология: Учебное пособие для вузов / Ю. А. Арутюнян, Л. М. Дробижева, А. А. Сусоколов. М.: Аспект Пресс, 1998. — 271 с.

75. Аутлев, М. Г. Адыгея в хронике событий с древнейших времен до 1917 г / М. Г. Аутлев. Майкоп: Адыгейское книжное издательство, 1990. -240 с.

76. Ахиезер, А. С. Россия как большое общество / А. С. Ахиезер // Вопросы философии. М.: Наука, 1993. № 1. - 3-30 с.

77. Барг, Р. С. Великая английская революция в портретах ее деятелей / Р. С. Барг. М.: Мысль, 1991.-399 с.

78. Бгажноков, Б. X. Организация пространства и этикет / Б. X. Бгаж-ноков // Советская этнография. М.: Наука, 1983. № 4. - 18-26 с.

79. Бгажноков, Б. X. Очерки этнографии общения адыгов / Б. X. Бгаж-ноков.- Нальчик: Эльбрус, 1983. — 120 с.

80. Белозеров, В. С. Этническая карта Северного Кавказа / В. С. Бело-зеров. М.: ОГИ, 2005. - 304 с.

81. Белявский, М. Т. Классы и сословия феодального общества в России в свете ленинского наследия / М. Т. Белявский // Вестник МГУ. Серия IX. История. М.: Издательство МГУ, 1970. № 2. - 47-50 с.

82. Беннигсен, А. Мусульмане в СССР/ А. Беннигсен // Панорама-Форум. Казань: Издательство Академии наук РТ, 1995. № 3. - 76-80 с.

83. Бентковский, И. В. Заселение предгорий главного Кавказского хребта / И. В. Бентковский // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1888.

84. Бентковский, И. В. Заселение Черномории с 1792 по 1825 гг. Материалы для истории колонизации Северного Кавказа / И. В. Бентковский // Памятная книжка Кубанской области на 1881 г. Екатеринодар, 1881.

85. Берже, А. П. Выселение горцев с Кавказа / А. П. Берже // Русская старина. 1882. №2.

86. Берже, А. П. Краткий обзор горских племен на Кавказе / А. П. Берже. Нальчик, 1992.

87. Бжезинский, 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и ее геостратегические императивы / 3. Бжезинский. М.: Международные отношения, 1999.-256 с.

88. Бларамберг, С. X. Кавказская рукопись / С. X. Бларамберг. Ставрополь, 1992.

89. Блиев, М. М. Кавказская война / М. М. Блиев, В. В. Дегоев М.: Ро-сет, 1994.-592 с.

90. Блиев, М. М. Кавказская война: истоки, сущность / М. М. Блиев //

91. История СССР. М.: Наука, 1983. № 2. - 20-25 с.

92. Бобровников, В. О. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие: Очерки по истории и этнографии права Нагорного Дагестана / В. О. Бобровников. М.: Вост. лит., 2002. - 368 с.

93. Богословский, О. В. Тмутараканское княжество / О. В. Богословский // По страницам истории Кубани: Краеведческие очерки. /Под ред. В. Н. Ратушняка. Краснодар: Изд-во Советская Кубань, 1993. - 107-125 с.

94. Бондарь, Н. И. Кубанское казачество (этносоциальный аспект) / Н. И. Бондарь // Кубанское казачество: история, этнография, фольклор. — М.: Коорд.-метод. центр развития прикл. этнолог, и антрополог., 1995. — 17-43 с.

95. Бондарь, Н. И. Что мы знаем друг о друге / Н. И. Бондарь // Кубанский краевед: Ежегодник. Краснодар: Изд-во Советская Кубань, 1990. - 1831 с.

96. Бондарь, Н. И. Этнокультурная ситуация на Кубани / Н. И. Бондарь // Традиционные национальные культуры Кубани: состав, состояние, проблемы: Материалы научно-практической конференции. Краснодар: ЦТК, 1991.-8-9 с.

97. Брейфгол, Н. Контакт как созидание: Русские сектанты и жители Закавказья в XIX в./ Н. Брейфгол // Диаспоры. М.: Издательство «Наталис», 2002. №4.- 154- 198с.

98. Бромлей, Ю. В. Человечество это народы / Ю. В. Бромлей, Р. Г. Подольный. — М.: Мысль, 1990. - 391 с.

99. Бурыкина, Л. В. Переселенческое движение на Северо-Западный Кавказ в 90-е годы XVIII 90-е годы XIX века / Л. В. Бурыкина. Майкоп: Адыгейский государственный университет, 2002.-208 с.

100. Васильков, В. В. Очерк быта темиргоевцев / В. В. Васильков // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. 1901. Вып. 29.

101. Верещагин, А. В. Исторический обзор колонизации Черноморского побережья Кавказа и его результаты / А. В. Верещагин. М., 1885.

102. Виноградов, В. Б. «Он усмирил Закубанье». Черты портрета генерала фон Засса / В. Б. Виноградов // Российский исторический журнал. 1994. № 2.

103. Виноградов, В. Б. К вопросу о типологии и периодизации русско-вайнахских политических отношений / В. Б. Виноградов, С. А. Дударев // России и Северный Кавказ. Проблемы историко-культурного единства. Грозный, 1990.

104. Волкова, Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII начале XX вв. / Н. Г. Волкова. - М., 1974.

105. Волкова, Н. Г. Греки Кавказа / Н. Г. Волкова // Бюллетень центра содействия развитию и правам расовых, этнических и лингвистических меньшинств (Краснодар). 2000. № 2.

106. Волкова, Н. Г. Этнокультурные контакты народов горного Кавказа в общественном быту (Х1Х-ХХ в.) / Н. Г. Волкова // Кавказский этнографический сборник.-М., 1989.

107. Гаджиев, В. Г. Историография истории движения горцев Дагестана и Чечни в 20—50 гг. XIX в. / В. Г. Гаджиев // Вопросы истории исторической науки Северного Кавказа и Дона. Вып. 3. Грозный, 1985.

108. Гарданов, В. К. Общественный строй адыгских народов (XVIII -первая половина XIX в.) / В. К. Гарданов. М.: Изд-во «Наука», 1967. 332 с.

109. Гатагова, Л. С. Правительственная политика и народное образование на Кавказе в XIX в. / Л. С. Гатагова. М.: РИЦ «Россия молодая», 1993. -143 с.

110. Гордин, Я. А. Кавказ: земля и кровь / Я. А. Гордин. СПб.: Журнал «Звезда», 2000. 464 с.

111. Горлова, И. И. Культура кубанских станиц. 1794-1917. Исторический очерк / И. И. Горлова, А. И. Манаенков, В. И. Лях. Краснодар: Южная звезда, 1993.- 130 с.

112. Громов В. П. Формирование русского населения Адыгеи в XIX в. / В. П. Громов // Материалы 1-го Кошехабльского форума «История достояние народа». Майкоп, 1991.

113. Гумилев, Л. Н. Этногенез и биосфера Земли / Л. Н. Гумилев. М.:

114. ТОО «Мишель и К», 1993. 512 с.

115. Денисова, Г. С. Русские на Северном Кавказе: анализ трансформации социокультурного статуса / Г. С. Денисова, В. П. Уланов. Ростов н/Д: Изд-во Ростовского государственного педагогического университета, 2003. -352 с.

116. Денисова, Г. С. Этносоциология: Учебное пособие для студентов ун-тов и пед. вузов / Г. С. Денисова, М. Р. Радовель. Ростов н/Д: Изд-во ООО «ЦВВР», 2000. - 280 с.

117. Джимов, Б. М. Антимюридистские выступления на СевероЗападном Кавказе в первой половине XIX века / Б. М. Джимов // Некоторые вопросы общественно-политических отношений на Северо-Западном Кавказе.-Майкоп, 1985.

118. Джимов, Б. М. Социально-политическое и экономическое положение адыгов в XIX в. / Б. М. Джимов. Майкоп, 1986.

119. Джимов, Б. М. Характер колониальной политики царизма на Северо-Западном Кавказе во второй половине XIX в. Черкесия в XIX веке / Б. М. Джимов // Материалы 1 Кошехабельского форума «История достояние народа». - Майкоп, 1991.

120. Дзидзария, Г. А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия / Г. А. Дзидзария. Сухуми, 1982.

121. Дмитриев, В. А. Типология Русско-Северокавказских заимствований / В. А. Дмитриев // Россия и Кавказ сквозь два столетия. СПб., 2001.

122. Дроздов, И. Эпизоды из Кавказской войны в Кубанской области / И. Дроздов СПб., 1819.

123. Дубровин, Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе / Н. Ф. Дубровин. СПб., 1876-1881. Т. 1-6.

124. Дубровин, Н. Ф. Кавказская война в царствование императоров Николая I и Александра II (1825-1864) / Н. Ф. Дубровин // Обзор войн России Петра Великого до наших дней: пособие для изучения военной истории в военных училищах). СПб., 1896.

125. Дубровин, Н. Ф. Черкесы (адыге) / Н. Ф. Дубровин. Краснодар,1927.

126. Думанов, X. М. Вдали от Родины / X. М. Думанов. Нальчик, 1994. -60 с.

127. Дуров, В. «Птица» вместо «джигита». Индивидуальные георгиевские награды / В. Дуров // Родина. 2000. № 1-2.

128. Дьячков-Тарасов, А. Н. Абадзехи: Историко-этнографический очерк / А. Н. Дьячков-Тарасов // Записки Кавказского отдела императорского русского географического общества. Тифлис, 1902. Кн. 22. Вып. 4.

129. Ерофеев, И. А. Английский колониализм в середине XIX века. Очерки / И. А. Ерофеев. М.: Наука, 1977. - 256 с.

130. Загурский, Л. По поводу трудов Е. Д. Фелицина о горцах Кубанской области / Л. Загурский // Известия Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. Т. 8. 1884 1885. № 2.

131. Заседателева, Л. Б. Терские казаки (середина XVI начало XX в.): историко-этнографические очерки / Л. Б. Заседателева. - М., 1974.

132. Земля адыгов / Под ред. А. X. Шеуджена. Майкоп, 1996.

133. Иноземцева, Е. И. К вопросу о работорговле в Дагестане в XVII-начале XIX вв. / Е. И. Иноземцева, Б. В. Виноградов // Вопросы Северокавказской истории. Вып. 5. Армавир, 2000.

134. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. / Под ред. Б. Б. Пиотровского. М.: Наука, 1988. - 544 с.

135. История народов Северного Кавказа (конец XVIII в-1917 г.) / Под ред. А. Л. Нарочницкого. М.: Наука, 1988. - 659 с.

136. Кабузан, В. М. Изменения в размещении населения России в XVIII первой половине XIX вв. (По материалам ревизий) / В. М. Кабузан. - М.: Наука, 1971.-190 с.

137. Кабузан, В. М. Народы России в первой половине XIX в.: численность и этнический состав / В. М. Кабузан. М.: Наука, 1992. -256 с.

138. Кабузан, В. М. Население Северного Кавказа в Х1Х-ХХ веках: Эт-ностатистическое исследование / В. М. Кабузан.- СПб. : Издательство «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 1996. 224 с.

139. Кавказская война // Военная энциклопедия. СПб., 1913. Т. 11.

140. Кавказская война. Спорные вопросы и новые подходы // Тезисы докладов международной научной конференции. Махачкала, 1998.

141. Каганский, В. Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей / В. Л. Каганский. М.: Новое литературное обозрение, 2001. - 576 с.

142. Кажаров, В. X. Адыгская хаса. Из истории сословно-представительных учреждений феодальной Черкесии / В. X. Кажаров, -Нальчик, 1992.

143. Карачаевцы. Историко-этнографический очерк. Черкесск: Карачаево-Черкесское отделение Ставропольского книжного издательства, 1978. -336 с.

144. Карлгоф, Н. М. Магомет-Амин / Н. М. Карлгоф // Кавказский календарь на 1861 г. Тифлис, 1860.

145. Карпов, Ю. Ю. Горцы и соседи: взаимодействие обществ и культур / Ю. Ю. Карпов // Археология, этнология и фольклористика Кавказа. — Ереван, 2003.

146. Карпов, Ю. Ю. Личность и традиционные социальные институты: принципы взаимодействия / Ю. Ю. Карпов // Северный Кавказ: человек в системе социокультурных связей. СПб., 2004.

147. Касумов, А. X. Геноцид адыгов / А. X. Касумов, Х.А. Касумов. -Нальчик, 1992.

148. Касумов, А. X. Северо-Западный Кавказ в русско-турецких войнах и международные отношения в XIX века / А. X. Касумов. Ростов н/Д, 1979.

149. Керашев, А. Т. Беглые адыги в России в XVIII — начале XIX вв. / А. Т. Керашев // Культура и быт адыгов. Майкоп, 1991.

150. Керашев, А. Т. Социальная сущность адыгского наездничества / А. Т. Керашев // Культура и быт адыгов. Этнографические исследования. Вып. №8.-Майкоп, 1995.

151. Киняпина, Н. С. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России: Вторая половина XVIII в. 80-е гг. XIX в. / Н. С. Киняпина, М. М. Блиев, В. В. Дегоев. М.: Издательство МГУ, 1984. - 328 с.

152. Кирсанова Р. На нем чекмень, простой бешмет / Р. Кирсанова // Родина. 2000. № 1-2.

153. Клычников, Ю. Ю. Деятельность А.П. Ермолова на Северном Кавказе (1816-1827) / Ю. Ю. Клычников. Ессентуки: Из-во Армавирского государственного педагогического института, 1999. - 135 с.

154. Ключевский, В. О. О русской истории (Сборник) / В. О. Ключевский / Сост., автор предисловия и примечания В. В. Артемов; Под ред. В. И. Буганова. М.: Просвещение, 1993. - 576 с.

155. Кобычев, В. П. Современное адыгейское народное жилище и его история / В. П. Кобычев // Ученые записки Адыгейского научно-исследовательского института. Краснодар, 1965. Т. 4.

156. Константинов, О. А. Северный Кавказ / О. А. Константинов. М.; Л., 1930.

157. Контактные зоны в истории Восточной Европы: перекрестки политических и культурных взаимовлияний. М., 1995.

158. Корелин, А. П. Дворянство в пореформенной России 1861-1904 гг. Состав, численность, корпоративная организация / А. П. Корелин. М.: Наука, 1979.-304 с.

159. Короленко, П. П. Горские поселенцы в Черномории / П. П. Короленко // Известия общества любителей изучения Кубанской области. Ека-теринодар, 1902. Вып. 3.

160. Короленко, П. П. Заметки по истории Северо-Восточного побережья Черного моря / П. П. Короленко. Одесса, 1910.

161. Короленко, П. П. Переселение казаков за Кубань. Русская колонизация на Западном Кавказе. Материалы для истории Кубанской области / П. П. Короленко // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1911. Т. 16.

162. Королюк, В. Д. О так называемой контактной зоне в Юго-Восточной и Центральной Европе периода раннего средневековья / В. Д. Королюк // Юго-Восточная Европа в средние века. Кишинев, 1972.

163. Краевский, М. А. К вопросу колонизации Черноморской губернии.1. СПб, 1897.

164. Ктиторова, О. В. Традиции и инновации в обыденно-правовом статусе абазинок во второй половине XIX-начале XX вв. / О. В. Ктиторова // Вопросы Северокавказской истории. Вып. 5. Армавир, 2000.

165. Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани / Отв. ред. К. В. Чистов; АН СССР, Институт этнографии им. Миклухо-Маклая. М.: Наука, 1967. - 356. ил.

166. Кузнецов, И. В. Одежда армян Понта. Семиотика материальной культуры / И. В. Кузнецов. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995.-294 с.

167. Кумыков, Т. X. Вовлечение Северного Кавказа во всероссийский рынок / Т. X. Кумыков. М., 1967.

168. Кумыков, Т. X. Выселение адыгов в Турцию последствие Кавказской войны/ Т. X. Кумыков. - Нальчик, 1994.

169. Куценко, И. Я. Казачество: эволюция понятия. Труды КубГТУ. / Том XVII. Серия: Гуманитарные науки. Выпуск 2. / И.Я. Куценко. Краснодар, 2003.

170. Куценко, И. Я. Кубанское казачество / И.Я. Куценко. -Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1993. 583 е.: ил.

171. Куценко, И. Я. Проблема преемственности политики на Кавказе. К 140-летию Кавказской войны / И.Я. Куценко // Черкессия. 2002. № 1.

172. Ламонов, А. Д. Станица Кавказская Кубанского казачьего войска (1794-1894) / А. Д. Ламонов // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1897. Т. 4.

173. Ланда, Р. Г. Ислам в истории России / Р. Г. Ланда. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. - 312 с.

174. Луночкин, А.Григорий Засс и Яков Бакланов / А. Луночкин, А. Михайлов // Родина. 1994. № 3-4.

175. Лурье, С. В. Восприятие народом осваиваемой территории / С. В. Лурье // http://svlourie.narod.ru/articles.htm (15.02.2003 г.).

176. Лурье, С. В. Геополитические формы организации пространства экспансии и их влияние на характер народной колонизации / С. В. Лурье //http://svlourie.narod.ru/imperium/expansion.htm (15.02.2003 г.);

177. Лурье, С. В. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов / С. В. Лурье. М.: Аспект Пресс, 1997. - 448 с.

178. Лурье, С. В. Россия: государственность и община / С. В. Лурье // Цивилизации и культуры / Под ред. Б. С. Ерасова. Вып. II. М., 1995.

179. Люлье, Л. Я. Черкессия: историко-этнографические статьи / Л. Я. Лю-лье. Нальчик: Северо-Кавказский филиал MJJTK «Возрождение», 1990. - 48 с.

180. Магомедов, Р. М. Древнейшие истоки русско-дагестанских связей / Р. М. Магомедов // ИСКНЦВШ. Общественные науки. 1982. № 4.

181. Ш.Матвеев, В. «Смотря по желанию.». Неучтенные трагедии / В. Матвеев // Родина. 2000. № 1-2.

182. Матвеев, В.А. К вопросу о последствиях Кавказской войны и вхождения северокавказских народов в состав России (новое концептуальное освещение проблемы) / В.А. Матвеев // Кавказская война: уроки истории и современность. Краснодар, 1995.

183. Матвеев, О. В. К вопросу о черкесской государственности на завершающем этапе Кавказской войны \ О. В. Матвеев // Вопросы отечественной истории. Краснодар, 1995.

184. Матвеев, О. В. Очерки истории форменной одежды кубанских казаков (конец XVIII в. 1917 г.) / О. В. Матвеев, Б.Е. Фролов. - Краснодар, 2000.

185. Менделеев, Д. И. К познанию России / Д. И. Менделеев. — М.: Айрис-пресс, 2002. 576 е.: ил.

186. Меретуков, М. А. Из истории русско-адыгских отношений (вторая половина XIX- начало XX вв.) / М. А. Меретуков // Черкесия в XIX веке. -Майкоп, 1991.

187. Миллер, А. Черкесские постройки / А. Миллер // Материалы по этнографии России. Петроград, 1914. Т. II.

188. Минасян, М. Переселение амшенских армян на Черноморское побережье Кавказа и первые шаги их хозяйственной деятельности (последняя четверть XIX в.) / М. Минасян // Вестник общественных наук АН Армянской1. ССР. 1977. № 1.

189. Мошкович, Г. Г. Атаман Г. А. Рашпиль и организация меновой торговли казаков и горцев в 40-50 гг. XIX в. на Кубани / Г. Г. Мошкович // Проблемы историографии и истории Кубани. Краснодар, 1994.

190. Мошкович, Г. Г. Войсковое торговое, общество и его роль в социально-экономическом развитии Кубани / Г. Г. Мошкович // Из дореволюционного прошлого кубанского казачества. Краснодар, 1993.

191. Мошкович, Г. Г. Торговая деятельность Кубанского казачества в конце XVIII первой половине XIX вв. / Г. Г. Мошкович // Кубанское казачество: три века исторического пути. Материалы международной научно-практической конференции. - Краснодар, 1996.

192. Напсо, Д. А. Надежда и доверие. Из истории дружественных связей народов Карачаево-Черкесии с русским народом / Д. А. Напсо, С.А. Чекме-нев. Черкесск, 1993.

193. Нартов, В. А. Геополитика / В. А. Нартов. М., 1999.

194. Нахаева, И. В. Политика Российских властей по привлечению кочевников степного Предкавказья к оседлому образу жизни во второй половине XIX в. / И. В. Нахаева // Вопросы Северокавказской истории. Вып. 5. -Армавир, 2000.

195. Национальная политика России: история и современность. М., 1997.

196. Национальное государство: теория, история, политическая практика //Полис. 1992. №5-6.

197. Невская, Т. А. Казаки и горцы верхней Кубани (конец XIX- начало XX в.) / Т. А. Невская // Кубанское казачество: три века исторического пути: Материалы международной научно-практической конференции. Краснодар, 1996.

198. Новицкий Г.В. Географическо-статистическое обозрение земли, населенной народом Адыхе / Г.В. Новицкий // Тифлисские ведомости. 1829. № 22.

199. Ногмов, Ш. Б. История адыгейского народа / Ш. Б. Ногмов. — Май1. Майкоп, 1994.-240 с.

200. Олейников, Д. И. Россия в Кавказской войне: поиск понимания / Д. И. Олейников // Россия и Кавказ сквозь два столетия. — СПб., 2001.

201. Ольшевский, М. Я. Кавказ с 1841 по 1866 год. Серия: «Воспоминания участников Кавказской войны XIX века» / М. Я. Ольшевский. СПб.: Изд-во журнала «Звезда». 2003. - 608 с.

202. Острогорский, М. Завоевание Кавказа Россией. 1801-1864. / М. Острогорский. СПб., 1896.

203. Панеш, А. Д. Деятельность Хаджи-Магомета и Сулеймана-Эффенди на Северо-Западном Кавказе (1842-1846 гг.) / А. Д. Панеш // Черкесия в XIX в. Майкоп, 1991.

204. Патракова В. Ф. Культурная политика Российской империи на Северном Кавказе в XIX в. / В. Ф. Патракова // Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия. Ростов н/Д, 2000.

205. Пейсонель, Н. Исследование торговли на черкесо-абхазском берегу Черного моря в 1750-1762 гг. / Н. Пейсонель. Нальчик: Северо-Кавказский филиал МЦТК «Возрождение», 1990. - 36 с.

206. Перевернутый мир бесконечной войны (круглый стол) // Родина. 1994. № 3-4.

207. Победоносцев, А. Черкесия / А. Победоносцев. М., 1940.

208. Покровский, М. В. Из истории адыгов конца XVIII — первой половине XIX вв.: Социально-экономические очерки / М. В. Покровский. Краснодар: Кн. Изд-во, 1989. - 319 с.

209. Покровский, М. В. О характере движения горцев Западного Кавказа в 40-60-х гг. XIX в. / М. В. Покровский // Вопросы истории. 1957. № 2.

210. Покровский, М. В. Социальная борьба внутриадыгейских племен в конце ХУШ-первой половине XIX вв. и ее отражение в общем ходе Кавказской войны (Материалы к совещанию) / М. В. Покровский. М.: Институт истории РАН СССР, 1956.

211. Покровский, Н. И. Кавказские войны и Имамат Шамиля / Н. И. Покровский / Под ред. В. Г. Гаджиева, Н. Н. Покровского. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. 511 с.

212. Покровский, Н. И. Мюридизм у власти / Н. И. Покровский // Историк-марксист. 1934. № 2.

213. Покровский, Н. И. Обзор источников по истории имамата // Проблемы источниковедения / Н. И. Покровский. М., 1936. Сб. 2.

214. Покровский, Н. И. Против великодержавного шовинизма в изучении истории горского национально-освободительного движения / Н. И. Покровский // Историк-марксист. 1934. № 2.

215. Пономарев, А. Шапсуги / А. Пономарев. Майкоп, 1938.

216. Потто, В. А. Два века терского казачества / В. А. Потто. Репринтное издание. Ставрополь: Кавказская библиотека, 1991.-383 с.

217. Потто, В. А. Кавказская война: в 5 т.: Т. 1.: С древнейших времен до Ермолова / В. А. Потто. Ставрополь: Кавказский край, 1994.

218. Романовский Д. И. Кавказ и Кавказская война / Д. И. Романовский. -СПб., 1866.

219. Рыбаков, Б. А. Древняя Русь. Сказания, былины, летописи / Б. А. Рыбаков. М.: Издательство АН СССР, 1963. - 316 с.

220. Сень, Д. В. «Войско Кубанское Игнатово Кавказское»: исторические пути казаков-некрасовцев (1708 г. конец 1920-х гг.) / Д. В. Сень. -Краснодар: Изд-во Кубанского государственного университета, 2001. — 385 с.

221. Скиба, К. В. Военно-политические события на Кубанской линии в начале 30-х гг. XIX в.: новые подходы к интерпретации и анализу хроники // Вопросы Северокавказской истории. Вып. 5. / К. В. Скиба. Армавир, 2000.

222. Смирнов, Н. А. Мюридизм на Кавказе / Н. А. Смирнов. М., 1961.

223. Смирнов, Н. А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. / Н. А. Смирнов. М., 1958.

224. Смирнова, Я. С. Семья и семейный быт у народов Северного Кавказа. Вторая половина XIX-XX в.\ Я. С. Смирнова. М., 1983.

225. Солдатова, Г. У. Психология межэтнической напряженности \ Г. У. Солдатова. М., 1998.

226. Социология. Основы общей теории / Под ред. Г. В. Осипова, Jl. Н. Москвичева и др. М., 1998.

227. Сталь, К. Ф. Этнографический очерк черкесского народа // Кавказский сборник / К. Ф. Сталь. Тифлис, 1900. Т. 21.

228. Студенецкая, Е. Н. Одежда народов Северного Кавказа XVIII-XX вв. / Е. Н. Студенецкая. АН СССР, Ин-т этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая; отв. ред. Г.А. Сергеева. М.: Наука, 1989. - 287 с.

229. Схаляхо, А. А. Идейно-художественное становление адыгейской литературы / А. А. Схаляхо. Майкоп, 1988.

230. Тверитинов, И. А. Социально-экономическое развитие Сочинского округа во второй половине XIX-начале XX веков / И. А. Тверитинов; М-во образования РФ; Сочинский гос. ун-т туризма и курортного дела. Сочи: РИО СГУТиКД, 2000. - 187 с.

231. Ткачев, Г. А. Ингуши и чеченцы в семье народов Терской области. / Г. А. Ткачев. Владикавказ, 1911.

232. Толстов, В. Г. История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696-1896. / В. Г. Толстов. Тифлис, 1900.

233. Торнау, Ф. Ф. Воспоминания кавказского офицера / Ф. Ф. Торнау. -М.: «АИРО-ХХ», 2000. 368 с.

234. Тхагапсова, Г. Г. Демографическая политика России на Западном Кавказе (конец XIX в.) и её этноэкологические последствия / Г. Г. Тхагапсова // Информационно-аналитический вестник отдела истории АРИГИ. Вып.4. -Майкоп, 2001.

235. Фадеев, А. В. Вовлечение Северного Кавказа в экономическую систему пореформенной России в XVIII 1-й половине XIX в. / А. В. Фадеев. — М., 1971.

236. Фадеев, А. В. Россия и Кавказ в первой трети XIX века / А. В. Фадеев.-М., 1960.

237. Фадеев, Р. А. Кавказская война / Р. А. Фадеев. М.: Изд-во Эксмо, 2003.-640 с.

238. Федотов, Г. П. Судьба и грехи России: Избранные статьи по философии русской истории и культуры \ Г. П. Федотов. СПб., 1991. Т. 1.

239. Фелицин, Е. Д. Князь Сефер-бей Зан. Политический деятель и поборник независимости Черкесского народа / Е. Д. Фелицин // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1904. Т. 10.

240. Фелицин, Е. Д. Материалы для истории колонизации Северного Кавказа / Е. Д. Фелицин // Памятная книжка Кубанской области на 1881 г. -Екатеринодар, 1881.

241. Хоретлев, А. О. Прогрессивное влияние России на развитие просвещения и культуры адыгов в пореформенный период / А. О. Хоретлев // Очерки истории Адыгеи. Майкоп, 1957.

242. Цуциев, А. А. Русские и кавказцы: очерк привычных восприятий. Ч. II / А. А. Цуциев // Научная мысль Кавказа. 2001. № 3.

243. Чапелкин, М. А. Исторический очерк формирования государственных границ Российской империи (2-я половина XVII-начало XX вв.): Научный доклад Российского научного фонда / М.А. Чапелкин, Н.М. Дьякова. — М., 1992.

244. Черкесия в XIX веке: Сборник статей. Майкоп, 1991.

245. Чирг, А. Ю. Закрепление России на черноморском побережье Кавказа и меры борьбы против контрабандной торговли в 1829-1864 гг. / А. Ю. Чирг. Майкоп, 1991.

246. Чирг, А. Ю. Назревшие задачи изучения политической истории адыгов XIX века / А. Ю. Чирг // Черкесия в XIX в. Майкоп, 1991.

247. Шавров, Н. Проекты колонизации восточного берега Черного моря /

248. Н. Шавров // Северный вестник. -СПб., 1886. № 7.

249. Шамрай, В. С. Краткий очерк меновых (торговых) сношений по Черноморской кордонной и береговой линии с закубанскими горскими народами с 1792 по 1864 г. / В. С. Шамрай // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1902. Т. 8.

250. Шеверяков, Т. Гвардейцы с Кавказа / Т. Шеверяков // Родина. 1994. №3-4.

251. Шербина, Ф. А. История Кубанского казачьего войска: в 2 т. / Ф. А. Шербина. Краснодар,: Советская Кубань, 1992. Т. 1-2. (репринт 1913 г.).

252. Штомпка, П. Социология социальных изменений / П. Штомпка. — М.: Аспект Пресс, 1996. 416 с.

253. Эсадзе, С. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны. Исторический очерк Кавказско-горской войны в Закубанском крае и черноморском побережье / С. Эсадзе. Майкоп, 1993.

254. Яцунский, В. К. Изменения в размещении населения Европейской России 1724-1916 гг. / В. К. Яцунский // История СССР. 1957. № 3.

255. Специальная литература на английском языке

256. Anthony L. Н. Rhinelander. Prince Michael Vorontsov. Viceroy to the Tsar. McGillUniv Press, 1990.

257. Malinovski B. Theory of Cultural Change // Wellerstein J. (ed). Social Change: The Colonial Situation. New York, 1966.

258. Riasanovsky N. A. A History of Russia. NY. Oxford, 1994.

259. The modern Encyclopedia of Russian and Soviet History Ed. by Joseph 1. Wieczynsky. Vol. 7. 1978.

260. The North Caucasus Barrier. The Russian Advance towards the Muslim World. N-Y., 1992.

261. Thomas M. Barrett. At the Edge of Empire. The Terek Cossacks and the North Caucasus Frontier. 1700-1860. Westview Press, 1999.

262. Thomas M. Barrett. The Remaking of Lion of Daghestan: Schamil in Captivity // The Russian Review Vol. 54. July. 1994.4 2.3. Диссертационные исследования и авторефераты

263. Геворгян Г. А. История экономического и социокультурного становления армянской диаспоры Донской области и степного Предкавказья (последняя четвертьXVIII в. 1917 г.): Автореф. дис. канд. ист. наук. Армавир, 2000.

264. Матвеев О. В. Кавказская война на Северо-Западном Кавказе и ее этно-политические и социокультурные последствия, дисс. на соиск. уч. ст. канд. ист. наук. Краснодар, 1996.24. Справочная литература

265. Большой толковый социологический словарь / Под ред. Д. Джерри, Дж. Джерри. М., 1999.

266. Лоусон Т., Геррод Дж. Социология: Словарь-справочник / Т. Лоусон, д. Гэррод / Пер. с англ. К. С. Ткаченко. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2000. 608 с. ил.

267. Народы России: энциклопедия / Гл. ред. В. А. Тишков. М.: Большаяф Российская энциклопедия, 1994. 479 с. ил.

268. Основные административно-территориальные деления на Кубани 1793-1985 гг. / Гос. архив Краснодарского края; Сост. А. С. Азаренкова, И.• Ю. Бондарь, Н. С. Вертышева. Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1985.-394.

269. Советский энциклопедический словарь / Под ред. А. М. Прохорова. -М., 1981.

270. Энциклопедический словарь по истории Кубани с древнейших времен до октября 1917 года. Краснодар, 1997.ф 2.5 Художественная литература

271. Т. Лермонтов, М. Ю. Кавказец / М. Ю. Лермонтов // Лермонтов, М. Ю. Сочинения. М., 1990. Т. 2.

272. Толстой, Л. Н. Казаки / Л. Н. Толстой // Собрание сочинений в двенадцати томах. М., 1984. Т. 2.

273. Хан-Гирей. Черкесские предания. Избранные произведения / Хан-Гирей. Нальчик, 1989.

274. Хетагуров К. Л. Собрание сочинений в 5-ти томах / К. Л. Хетагуров.9 -Т.2. М., 1960.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Местное и пришлое население на Северо-Западном Кавказе в XIX веке: процессы социального взаимодействия"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ракачев, Дмитрий Николаевич

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Ракачев, Дмитрий Николаевич

Заключение научной работыдиссертация на тему "Местное и пришлое население на Северо-Западном Кавказе в XIX веке: процессы социального взаимодействия"

Список научной литературыРакачев, Дмитрий Николаевич, диссертация по теме "Отечественная история"

Похожие темы диссертаций