автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Местное самоуправление

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Загорская, Ольга Вадимовна

Введение.

Глава I. Социальное общение как фактор социальной самодеятельности и социальной самоорганизации.

1.1. Социальная самоорганизация в контексте общения.

1.2. Местный социум: проблемы социокультурной интеграции.

1.3. Местное самоуправление: сомнения социальной самоорганизации.

Глава 2. Местное самоуправление и социальные коммуникации: стратегия социального развития.

2.1. Коммуникация в становлении местного самоуправления.

2.2. Коммуникативная и бюрократическая рациональности-дилемма местного самоуправления.

2.3. Коммунитарное мышление как процесс консолидации и самоидентификация населения.

Введение диссертации1999 год, автореферат по философии, Загорская, Ольга Вадимовна

Российское общество переживает период "синусоидного" развития, что связано с "распадом" и "полураспадом" государственно-этатистских институтов, низким доверием населения к властным структурам и политической элите, доминантой т.н. "импульсивной" социальной адаптации. Упомянутые социальные константы образуют зону "социальной неопределенности". В обществе так и остается открытым вопрос о целях и методах социальной самоорганизации, слишком велик соблазн воспроизвести или имитировать знакомые образцы социального устройства. Кризисное состояние общества консервативные публицисты пытаются объяснить "разрушением" государственной машины и как чудодейственный рецепт, предполагает восстановление "сильного" государства. Но что мы можем использовать в качестве критериев "сильного" государства?

Не вдаваясь в исторические аналогии эпохи Ивана Грозного, Петра Великого или Иосифа Сталина, мы сразу же сталкиваемся с затруднением: военная мощь, многочисленность бюрократии или этатизация общества не обеспечивают эффективность государственного управления и часто воздвигают на пути достижения государственных приоритетов труднопреодолимые барьеры. Следовательно, пользуясь терминологией М. Вебера, мы можем рассуждать об "идеальном" государстве, имея в виду государство, ответственное перед своими гражданами Принимая во внимание реликто-вость понятия "сильное государство", которое навевает негативные ассоциации, мы будем полагать, что дискуссионной для нас является проблема эффективного государства, которое в состоянии выполнять предписываемые государству функции (управленческие, организационные, политические, социальные). Однако какие бы критерии не выдвигались для оценки эффективного государства, ясно, что оно нуждается в не менее эффективной социальной самоорганизации, гражданском обществе, которое в условиях России означает социокоммуникативную совместимость социальных групп, образующих стабильный социальный фон. Нельзя не предвидеть возражения, что российское общество находится в стадии социальной аморфности, что ни одна социальная группа не является аттрактивной, "центрирующей" противоречивые социальные тенденции.

Возможно поэтому, чтобы объектом социально-философского анализа стали не социальные группы, как "автономные" социальные единицы, а характер взаимодействия социальных групп, реальные интерсубъектные и интергрупповые связи, которые могут быть моделированы на уровне социально-философских, понятий и смыслов. Общение социальных групп проистекает в неблагоприятной социальной ситуации, когда налицо "торжество" групповых помыслов и отсутствие "медиаторных" механизмов государства и общества. В период "рыночной" эйфории казалось, что России по принципу " догоняющей цивилизации " остается только трансплантировать институты демократии и вкупе с рыночной экономикой будет обеспечена трансформация России в среднеевропейское стандартное государство.

Реальная социально-политическая ситуация достаточно противоречива: социально-анархистское общество не вызывает у нас симпатии, так как адаптация населения импульсивна на грани бюрократической иррациональности управленческих решений.

Российская общественность во многом обоснованно разочаровалась, и если с чем-то и связываются социальные перспективы, то с деятельностью местного самоуправления, "базисной демократией". Интересно, что российские политические партии, как квалифицированно показал российский исследователь С. Правосудов,1 сдержанно относятся к идее "сильного" местного самоуправления. Даже "Яблоко", которое считает, что без местного самоуправления нельзя построить гражданское общество в России, не мыслит традиционно проекта в категориях "вертикали власти". Местное самоуправление оказывается инструментом в овладении исполнительными структурами власти.

Достаточно испытанное в условиях коммунитарного общества местное самоуправление до сих пор остается в России "неразвернутым" проектом гражданского контроля за государством, т. е. обнаруживает зависимость от этатистского мышления. Более конструктивно оценивать второй аспект местного самоуправления - эффективно решать многочисленные проблемы социального общежития, которые выглядят нуллифицированными в порциях даже идеального государства. В России с конца 60-х годов земская реформа, половинчатая по целям и средствам исполнения, успешно содействовала развитию образования, здравоохранения, ремесел. Современная история "земства" упускает одну существенную подробность: земство было форумом всех сословий, но так и не сформулировало социальной самоответственности населения. Рискнем выдвинуть предположение, что "нравственно-полицейская" опека и строгий контроль за невмешательством земства в политику не позволили состояться дебюту земства как субстанции гражданского общества, о чем неоднократно подчеркивал в своих трудах американский россиевед А. Райко. У нас так и сохранилась в слегка модернизированном виде "этатизация" местного самоуправления.

1 Правосудов С. Политические партии и местное самоуправление. Независимая газета, 1999. №8.

Если отвлечься от ретро-традиции, намеченной как возврат к общинной или "земской" моделям местного самоуправления, перед исследованием встает задача осмысления местного самоуправления, в контексте социально "атомизированного" общества с неэффективными социальными институтами. "Дебюрократизация" местного самоуправления, которая выдвигается российскими "неозападниками", тоже требует смыслового уточнения. Видно, что притязания местного самоуправления на позицию независимости от государственной власти не могут осуществляться в полной мере, и дело не столько в "радетелях" государственности, усматривающих угрозу авторитету государства и государственной целостности в развитии местного самоуправления. Проблема местного самоуправления сложна в понимании её социальности, так как в рамках политико-правового подхода мы будем колебаться в пределах "государственности" или "гражданственности".

Суверенитет местного самоуправления - гарантии обеспечить социальную коммуникацию общества, когда вмешательство государства не возможно в условиях самостоятельности социальных групп, референтности социальных интересов на уровне взаимодействия, облеченного в форму социального диалога. Местное самоуправление основывается на местной социальной общности и здесь важно выявить не только социально-географическую близость, но и сформулировать социальные ценности и нормы, которые можно назвать "местным укладом" социальной жизни, "чувством" местной идентичности. Дело в том, что в российском обществе очень слабы "нативные" настроения, питаемые историей, культурой, социальной жизнью конкретного социального образования. Правовые нормы, закрепленные в Законе "Об общих принципах местного самоуправления в Российской Федерации", только устанавливают правовые, экономические и финансовые основы местного самоуправления . В нем не конкретизируются положения об интересах населения, его исторических и иных местных традициях. Необходимость социально-философского и социологического осмысления местного самоуправления связано с реальностью феномена социальной коммуникации, образующей неповторимый местный социум с неподотчетными правовому акту "правилами" общения и противоречивой социальной реальностью, которая часто преподносит сюрпризы властным российским структурам.

Только социальные коммуникации, передающие интергрупповые "сигналы" и "коды" социального общения, создают реальную социальную общность. Журналисты, анализирующие результаты выборов в местное самоуправление, шаблонно осмысливают процесс формирования местного самоуправления в категориях "завоевывания власти", не обращая внимания на содержательную сторону социальных коммуникаций, в которых власть выполняет роль "координатора" совместной социальной деятельности. К сожалению, в поселениях советского периода, образованного по территориально-производственному принципу, поселение отчуждено в "производственно-цеховые" корпорации, в небольших поселениях доминирует "соседская" взаимозависимость, в мегаполисах формируется" манипу-лятивно-информационное общение". Отсюда "приоритетность" власти как внешне эффективного социального управления.

Множественность форм социальной коммуникации призывает нас к анализу "инвариантности", смыслово-понятийных основ, "языка" социальной коммуникации, дешифровке латентных признаков социальной самоорганизации, не видимых за пеленой внешне однородных политических целей и методов. В местном самоуправлении политическая и экономическая

Закон "О местном самоуправлении в Российской Федерации" М., 1998. с.79 нормативность теряет значение, если не соизмерима с социальным статусом и социальными ценностями общности, совместимостью предлагаемых проектов и рекомендаций с социокультурным континуумом местного населения. Совместимость и совместность, как писал немецкий философ М. Хайдеггер, не тождественные понятия. Если люди, проживают на одной территории и связаны первичными социальными интересами, то они ещё не формируют единое целое, которое можно именовать "местной социальной" общностью. Чувство "местной идентичности" отражает в социальной коммуникации интерсубъектный и интергрупповой смысл причастности к жизни местного социума, духовно-культурное родство с проживающими в конкретном территориальном образовании. Нельзя выставлять критерием реальной социальной общности гармонию интересов населения: роль местного самоуправления и состоит, чтобы использовать "неактуализированные" социальные коммуникации для жизнедеятельности социального образования.

Нерациональна схема "автономности" местного самоуправления, если она опирается только на "поселенческий" фактор: упования "правовой культуры" разрешить противоречия местного социума перфекцией действующего законодательства оказываются сомнительными по причине отторжения местным сообществом правовых норм, не имеющих социального механизма реализации.

В той или иной степени правовое нормотворчество ориентируется на социальные коммуникации, так как в "сети" социальных коммуникаций правовые нормы функциональны, выполняют роль стандартов социального общения и передачи социальной информации. На эту сторону социальной коммуникации обращают внимание немецкий философ Ю. Хабермас, когда говорит о "коммуникативной рациональности".

Социально-философский анализ "метафизичен" и "инструментален" в обосновании концепции местного самоуправления, которая исследует параметры развития социальности, фиксирует "современность" в реальном становлении сообразно целям, интересам местного образования, социального поведения "поселенцев" и социального управления, легитимного в глазах населения. Смысловые трудности политико-правового подхода определяются "неоперациональностью" в системе местного самоуправления таких категорий, как "власть", "источник власти", "политический процесс".

Жизнь местного социума измеряется характером и степенью развития социальных коммуникаций, о чем красноречиво говорит опыт электоральных кампаний, проходящих при высокой активности населения в выборах органов местного самоуправления. Не отрицая "близость" местного самоуправления в решении первичных социальных потребностей, в жизнеобеспечении местного социума, можно предположить, что ни меньшее значение имеет "местный уклад жизни", подтверждение тайных или открытых амбиций населения влиять на процессы управления, стать соучастниками перемен или консерваций, к которым местное население сопричастно.

Проблемы местного самоуправления мотивируют исследование базисных элементов социальной жизни, социальной самоорганизации и социальной коммуникации. Российское общество пользуется "интегративной" и "стихийно-импульсной" коммуникациями, генерированными в смыслах политического противостояния и "лично-группового" выживания. Фиксированные на достижение политических или "эмбриональных" целей коммуникации такого типа приводят к распаду единого социального и информационного пространства, содействуют распространению "очагов" политической и информационной манипуляции.

Было бы смешно и неправильно ждать разработки "общественного договора" наподобие американской модели "шхуны "Мейфлауэр", когда группа серьезных, ответственных и трезвомыслящих интеллектуалов предложит обществу рецепт идеального государства. Гораздо проще принять, что установлению государства предшествуют социальные и культурные институты: децентрализация государства может быть эффективной и полезной только в случае формирования управления "снизу".

Централизованная система управления, поддерживающая социальный и политический порядок, выглядит привлекательней гипотетической и наполненной нормативным смыслом модели местного самоуправления. Чтобы побороть искушение "этатизма", так как для него не требуется дополнительных аргументов, за ним стоит историческая традиция и политическая культура населения, местное самоуправление нуждается в предоставлении исторического процесса, когда позитивный социальный мессианизм, присущий российскому обществу в недалеком прошлом, соединяется с эффективностью социального контроля, обеспечением равновесия, разумного компромисса социальной безопасности и свободы граждан, порядка и ценностей демократии.

Местное самоуправление весьма отлично от идеократической персонализированной общности, талантливо описанной американским ученым о

Э. Геллнером . В формирующимся местном самоуправлении очевидны две противоположные тенденции: бюрократизация управленческой деятельности и робкая непрезентативная система социальных коммуникаций, построенная на предложении, что человек "общественное животное" и, безусловно, нуждается в обществе. Чтобы местное самоуправление было жизнеспособным, оно зависит от равноправия социальных групп и личностей в процессе управления, но ведь никогда члены местного сообщества не имеют равных прав принятия решений. Поэтому обосновывать "демократизм" местного самоуправления изначально не приходиться: чтобы обеспечить

Э. Геллнер. Условия свободы. М., 1995 с. 54 эффективность местного самоуправления, нужен социальный плюрализм, взаимопроницаемость социальных ролей местного сообщества.

Провал" земского правления в России был предопределен не только обструкционистской политикой правящего режима, сословный характер земства приводил и к непрофессионализму принимаемых решений, и не легитимности местного самоуправления в оценке "не представленных" социальных слоев.

Местное самоуправление "возмещает" недостатки представительной демократии тем, что исключает "политический" или "идеологический" монополизм, ощущаемый во властных структурах: сменяемость должностей в местном самоуправлении и скромность вознаграждения предостерегают от "бюрократизации", как стиля управления, и зол социального анархизма, построенного на "атомизированном" индивидуализме. Человек пользуется множеством способов для обустройства социального пространства, и реально проживание в местных общинах выдвигает на первый план проблему первичной социальной самоорганизации, к деталям и тонкостям которой государство равнодушно.

Степень разработанности проблемы

С середины XIX века, когда в Европе местное самоуправление прочно вошло в орбиту социально-политической жизни исследовательская гуманитарная мысль обращается к основаниям, условиям и следствиям социального взаимодействия на уровне местного самоуправления. На первый взгляд вполне обоснованно предположение, что местное самоуправление обсуждается сторонниками двух основных направлений государственного" и "общественного"4. Но как признают авторы данного положения, оно страдает схематизмом и априорно переносит проблемы местного самоуправления в сферу политико-правовых дефиниций. Чувствуется, что и "государственники" и "общественники" были озабочены явной теоретической неполнотой понятия "внутреннего" и "приказного, бюрократического" управления. Перенос характеристик самоуправления с местной общности на административные единицы привел к гипертрофизму политико-правовых притязаний государства.

Проблема ведения самоуправления "сверху" фактически санкционирует давление "снизу", что вовлекает общество в неконструктивные споры о "суверенитете" самоуправления. Вот почему русская либеральная мысль в лице Б. Чичерина, Н. Кареева, П. Новгородцева остро ощущала "дуализм" местного самоуправления - распадение на две самостоятельные сущности чистого государственного управления и местных союзов (общностей). Подобное допущение означало "капитуляцию" в решении проблемы местного самоуправления в рамках "социально-этатистской" концепции.

Институциональный подход, генерированный позитивистской социальной философией (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. С. Милль) оказал не малое влияние на понимание местного самоуправления в контексте социальной эволюции, дифференциации социальной жизни. Внимание было сосредоточено на объектности местного самоуправления, достижении социальной гармонии между различными частями социального организма. Местное самоуправление выполняет "низшие" функции, его "простое состояние" служит достижению "естественного" равновесия индивидов и групп.

Представители экзистенциалистского направления (X. Ортега-и-Гассет, М. Хайдеггер, М. Бубер) относят местное самоуправление к факто

4 Местное самоуправление в Российской Федерации М.1998 с. 8 рам "отчужденного" бытия человека, но в экзистенциальной интерпретации местный социум - есть попытка интегрировать индивидов к основе события, налаживания "сигналов" коммуникации. Деперсонализированный "такт" образует только состояния "анонимной демократии", легко замещаемой тоталитарными формами. Социальная коммуникация, если ее понимать как состояние бытия человека социокультурной реальности, предрасположена к "проникновению в жизнь" простого человека. М. Хайдеггер остроумно заметил, что местное самоуправление - возвеличение "титанических" бытовых проблем, которые, прежде всего история быта человечества.

Экзистенциалисты" в критике объективных форм социальной жизни поставили проблему коммуникации индивидов, "встречных потоков" мысли и желаний. Оптимизм позитивизма подвергается сомнению в силу не очевидности общественного прогресса, делающего поступь вне отдельного человека и часто против его воли. "Экзистенциалисты" рассматривают местное самоуправление в "деобъективации" персонализации социальной жизни, привнося романтизм школы эстетического возрождения (У. Рескин).

Вышеописанные подходы в целом привержены кантианской философской традиции: отталкиваясь от "безличных" социальных структур и неповторимости индивидуального бытия в социуме, можно резонансиро-вать эффект коммунитарности, взаимообратной связи общества и личности. Исследуя местное самоуправление в контексте непреднамеренной социальной деятельности, нельзя замолчать социальную коммуникацию, как сферу достигнутого понимания. Коммуникативная рациональность рассматривается в отношениях согласительных процедур и осмысления конфликтного опыта (Ю. Хабермас).

Идеалистическая" культура П. Сорокина развертывает систему истин, в которой социальная коммуникация является представлением о реальности социального альтруизма, примирением "социальной метафизики" и рациональности управленческих решений. Благодаря социальной коммуникации социальные страты деонтологически интегрированы в мир "метасимволов социальной солидарности". Вероятно, предчувствуя трудности переноса "социального альтруизма" на американскую прагматическую почву, Т. Парсонс стремится в социальном действии изгнать "бесов" социального романтизма, строго определив местное самоуправление в терминах "принимающей" и "передающей" систем. На что не мог дать ответ Парсонс, заключилось в недостаточности обоснования социальной коммуникации на уровне "чистой" нормативности. Признание самоорганизации социума политически вело к возможности существования "социальных аномий" в процессе адаптации и интеграции. Эту особенность подчеркивал Р. Дарендорф с присущим ему чувством "упорядоченности конфликта": конфликтные группы возникают в со-подчиненности граждан утилитарности социального действия. Р. Дарендорф обозначил проблему "декоммуникативности" при обстоятельствах выполнения государством и гражданами конфликтных ролей.

В работах российских исследователей Н. Постового, Ю. Аверина, С. Юрковой, Е. Петровой, А. Швецова явно превалирует номиналитет социологических (структурно-функциональных) конструкций, определяющих местное самоуправление в контексте взаимодействия социальных групп. Отстаивая позицию ценности общества, важно не упустить особенности участников коммуникации, роль социокоммуникативных кодов в развитии социальной самодеятельности населения.

Осмысление местного самоуправления на уровне социальных коммуникаций требует выработки социальной стратегии, направленной на нахождение адекватных форм социального общения, что отражено в работах Г. Зинченко, Т. Барабашева, А. Когута, Ж. Тощенко. Авторский подход реализуется в связи местного самоуправления и общественного выбора, социальной инициативы и "кристализированных" социальных форм. Следует отметить, что стратегическая модель местного самоуправления содержит анализ причин и условий существования мобильных групп, неизбежно обрекая на роль социально периферийных тех, кто является носителем "не модернизируемого" местного "образа жизни".

В социально-философской интерпретации весьма вместительны позиции "общинной" теории, "поиск" гармонии местного самоуправления и "прирожденной" коллективности населения. В. Кожинов, Д. Рогозин, О. Платонов имея различные методологические предпосылки, приходят к преемственности в российском обществе: местное самоуправление "возвышает" коллективность в единстве формообразующего (управления) и содержательного (личности). Подчеркивается, что российское общество не может заимствовать опыт европейского самоуправления, основанного на иных социокультурных началах. Глубокое философское значение придается синтезу "государственных" и "общинных" элементов.

Популярная в кругах "неопочвеннической" интеллигенции идея "общинной демократии" может быть оценена позитивно в выдвижении социальных альтернатив, что само по себе полезно в поиске адекватной модели местного самоуправления в России. Бесспорен социально-практический изъян в приложении к урбанизированному сообществу традиций "крестьянской архаики". Мы можем отметить, что близкий по духу проект "казачьего самоуправления" в г. Новочеркасске потерпел неудачу. И дело не только в отсутствии поддержки властных структур, фактор сдерживания состоит в утопичности реконструкции "традиционного сообщества", что по мнению Э. Геллнера, просто заводит общество в тупик "социального консерватизма"5 Общество чувствует "силу бессилия" в разрушительных эффектах тотального социального контроля, если он и представляется в "лучших чувствах производственной и социальной" солидарности. Вероятно, А. Солженицын на протяжении ряда лет призывающий возродить земство, не рискнул обратиться к образу "крестьянской общины". Местное самоуправление выступает следствием процесса индивидуализации социальной жизни и одновременно потребности в социальной солидарности.

Нельзя беспрестанно делать поклоны в сторону "общинной демократии", не задумавшись об ограниченности общины в организации бюрократического типа, с до рациональным мышлением.

Социальная коммуникация понимается в "пре-существовании" религиозного, культурного и исторического единства поколений, образующих местные общности.

Проанализированные теоретические положения дают возможность утверждать, что обещающее в научном плане исследование социальной коммуникации в контексте местного самоуправления: смысл социальной коммуникации состоит в подчинении функциональности местного самоуправления и "со-единства" местного социума, который, по своей сущности патриархален, инвариантен к политической и экономической динамике. Вероятно, американский исследователь Э. Гелнер считал слабым моментом рассуждений о местном самоуправлении "лицемерие гражданского общества", недостаточность усилий сдерживать доминирование отдельных социальных групп и атомизацию общества6.

Остается надеется, что можно, принимая во внимание описанные подходы и результаты исследования, осуществить интегральный анализ социальной коммуникации в местном самоуправлении.

5 Э. Геллнер. Условия свободы.- М. 1995 с. 65.

6 Э. Геллнер. Условия свободы М. 1995 с. 15

Теоретико-методологические основы исследования составляют произведения классиков социальной философии, социологии, культурологии современных отечественных и зарубежных исследователей. Современная социально-философская парадигма содержит установку на системную методологическую ориентацию, реализуемую в синтезе социально-философского концепта местного самоуправления и теории социальных коммуникаций, характеризующей современное социальное, информационное и управленческое пространство.

Исследовательская позиция состоит в признании культурно-символического и интерактивного смыслов социальной коммуникации, адекватности социальной коммуникации местной общности, которая "управляема" в установлении индивидуально-личностных, социально-групповых и социальных оценок. Использование методологических ориентиров направлено на интерпретацию перехода от "государственно-общинного" формализма к философии "содержательного действия". Местное самоуправление необходимо проанализировать на уровне социального общения смыслов, значений и информации в местном социуме.

Плюрализм методологических установок объясняется базисной рациональностью принимаемых социально-философских категорий: "операциональные" категориальные сетки полагаются на процессы дискретных социальных состояний. Коммуникативная рациональность совпадает с познавательной рациональностью в смысле "стандартизированности" исследовательских ситуаций и конвенционально-стью теоретико-познавательных процедур. Поэтому в исследовании теоретическое моделирование и абстрактно-логическое обобщение дополняют позитивные результаты социально-философской дескрипции.

Авторская гипотеза состоит в том, что взаимооборотные связи местного самоуправления и местного социума развиваются в контексте социальной коммуникации.

Объектом исследования является местное самоуправление, как система социальных коммуникаций, основанная на целерациональности социальной самоорганизации местного социума, а предметом исследования -социальная коммуникация - отношения взаимообмена социальной информацией, социальными ценностями и согласования групповых социальных целей как для решения непосредственных проблем социальной жизнедеятельности, так и развития навыков социального общения между субъектами местного социума.

Изучение социальной коммуникации в местном самоуправлении "переводит" проблемы социального развития общества в сферу социальной самоорганизации и социальной самодеятельности общества, что является реальным условием консолидации общества по принципу социальной и социокультурной идентификации.

Цели и задачи исследования

Целью диссертационной работы является социально-философский и социологический анализ особенностей социальной коммуникации как смысловой константы социального общения на уровне местного самоуправления

Реализация поставленной цели осуществляется путем поэтапного решения следующих задач:

- теоретический анализ связей местного социума и местного самоуправления в контексте социальной самоорганизации;

- идентификация местного социума в современном обществе;

- осмысление местного самоуправления как "прямого представительства" граждан в социальном управлении;

- характеристика социальной коммуникации, форм ее проявления, влияния на жизнь местного социума;

- раскрытие особенностей коммуникативной рациональности в местном самоуправлении;

- анализ социального мышления индивида в контексте социальных коммуникаций.

Основными понятиями, определяющими дискурс исследования, являются социальное общение, местный социум, местное самоуправление, социальная коммуникация, социальная самоорганизация, социальная самодеятельность, социальная информация, социальные ценности, социальная динамика, социальная регрессия, социокультурная целостность, коммуникативная рациональность, коммунитарное мышление.

Научная новизна диссертационного исследования может быть сформулирована следующим образом:

- обозначены интегральные связи местного социума и местного самоуправления в контексте социальной самоорганизации;

- определены особенности местного социума в становлении социального и социокультурного пространства современного общества;

- местное самоуправление рассмотрено как форма социального диалога индивидов и социальных групп;

- выявлена роль социальной коммуникации в становлении местного самоуправления на базе ценностей "социального партнерства" и "свободного социального выбора";

- проанализирована коммуникативная рациональность как модель нормативно-ассимиляционного отношения субъектов социальной коммуникации;

- охарактеризована сущность социальной коммуникации в формировании "коммунитарного мышления".

На защиту выносятся следующие положения:

1. Социальное общение, как целеполагающая и целерациональная деятельность, являются социальной самоорганизацией населения, обеспечивая взаимодополняемость общества и локальных сообществ, что объясняет зависимость местного самоуправления, как непосредственного представительства, от конкретных форм социального общения и конкретной социокультурной ситуации, связанной с тем или иным типом местного социума (патриархальный, безлично-производственный, коммунитарный).

2. Местный социум формируется в результате взаимовлияния географических, социально-экономических, национальных, культурно-исторических условий, что имеет значение для процессов локализации и интеграции общества.

3. Местное самоуправление "преодолевает" политические и правовые барьеры в контексте жизнедеятельности местного социума, формирования модели "репрезентативного микрокосма" общества; анализ показывает, что развитие местного самоуправления связано с созданием социальных ценностей "местной идентичности".

4. Понимание социальной коммуникации, как единства социальной взаимозависимости и социальной автономии, предполагает наличие "выборочного" механизма для институализации местного самоуправления в виде координирующего и согласительного органа, социальные коммуникации можно квалифицировать по двум типам: директивная коммуникация, основанная на иерархии приоритетов и управленческих решений; партиципарная - отношения социального соучастия, связанные с оптимальным социальным решением, в условиях социального и ценностного плюрализма.

5. Коммуникативная рациональность позволяет ассимилировать традиции и новации социального общения в рациональные схемы - образцы социального поведения и социального управления, трансформирует "архетипные" мотивации локальной зависимости в ценностно-рациональные ориентации социальной жизни.

6. Коммунитарное мышление как образец консолидации на основе социальной кооперации и социальной инициативы образуется в "точках соприкосновения" местного уклада жизни и индустриального конструктивизма, что связано с нелинеарной сущностью социальной коммуникации.

Научно-практическая ценность исследования

Результаты диссертационной работы позволяют улучшить теоретические представления в осмыслении социально-философских проблем местного самоуправления, прежде всего, в области исследования социальных коммуникаций. Материалы исследования могут быть использованы в преподавании курсов социальной философии и социологии, а также в практике местного самоуправления и "избирательных" технологиях.

Апробация результатов исследования

Основные положения диссертации прошли апробацию на межвузовских, региональных научных конференциях.

Основные аспекты диссертационной работы раскрыты в 6 публикациях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Местное самоуправление"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Современная социальная ситуация накладывается на расхождение социальной теории с императивностью социального согласия и взаимопонимания. Неудовлетворенность мозаичностью социальных отношений позволяет по новому взглянуть на особенности местного самоуправления. Суть полемики довольно прозрачна: восприятие местного сообщества в модели дополняемости общества реально разбивается об упругость гражданских структур, объективации социальной деятельности в ожиданиях принудительного согласия. Истина вертикального измерения заключается в большой вероятности распространения ложных и ошибочных взглядов на массовое общество. Социальный индивид постоянно подвергается угрозе деперсонализации: ограждение барьером корпоративности в традиционном обществе сменяется отчуждением социальности. Ю. Хабермас искренне полагается на интегративную силу коммуникации. Поэтому выбор местного самоуправления, как смыслового узла социального общения, нам кажется, актуализируют и вопросы демократии, и проблемы самоорганизации общества в равной степени.

В российском обществе много и горячо говорят о гражданском обществе, понимание плюральное™ социальных ценностей как-то забывается.

Причины социальной амнезии порождены политическими мотивациями. Местное самоуправление пытаются выстроить по принципу обладания властью, распоряжения собственностью и ресурсами социального индивида. Очень важно не отводить местному самоуправлению роль социальной спонтанности. Знакомые и привычные образы мира неустойчивы в классовом сознании, не выдерживают проверки на функциональную адекватность. Почему так "вяло" в России развивается местное самоуправление? Экономическая детерминация, хозяйственная несамостоятельность раскрывают только эпифеномен "остранизма". Воспроизведение социальной корпоративности в идеологии "новых русских" и "чиновничества" невольно образует негоцию местного самоуправления, общество переживает период резкой социально-ценностной дифференциационности, малейший намек на возможность равноценности социальных позиций воспринимается утопическим. Властвуют две, безупречные на первый взгляд версии. Местное самоуправление или успешно справляется в задачами контроля государства над обществом или перековывается по схеме традиционной русской общины.

Если находиться поверх идеологических дебатов, обнаруживается искусственность общины в условиях урбанизованной и социально атомизи-рованной общности. Претензии государства на контрольно-распорядительные функции как бы возвращают к исходному состоянию неразвитости личностно-социального взаимодействия. Общество отвергает любые утопии, в моде философия "социального постмодернизма". Но пожалуй никто не задумывается, что провозглашенная альтернативность социального саморазвития перестает быть фразой, лозунгом только в условиях идентификации населения с местной общностью. Немецкий философ Л. Хейле делает предположение, что временная и непространственная преграда сознания порождает особые проблемы. Попробуйте совместить социальные позиции индивидов, привыкших к отчужденности с исчезновением патернальности. Пространственная близость, соседство симпатичны для всеобщего пользования физическими объектами - люди, посещающие один и тот же магазин, могут быть абсолютно равнодушны друг к другу.

Кантовское единство перцепций приемлемо к населению, если оно становится местной общностью, миром взаимных социальных обязательств. Существование в местном социуме социальных маргиналов и рациональных бюрократов мешают разумному нормативному образу социальной взаимозависимости. Несмотря на многообразные социальные связи, население может быть ненамерено следовать социальному взаимообщению. Корыстные интересы, очевидные в повседневной деятельности людей, просто заставляют думать нас о неутилитарности социального общения, идентификации на основе достоинства общности. Ведь конкретные социальные обязательства являются следствием универсального, нормативного диапазона, в который вписывается индивидуальный образ "я". Как раз социально-ценностная дифференциация порождает тяготение друг к другу: однородное население адекватно управляется рациональной бюрократией. Поэтому современная модель местного самоуправления тоскует по коммуникативной рациональности. Уверенно мы знаем только то, что общество вправе воспользоваться новым смыслом местного самоуправления, если окажется подготовленным к нему.

Кажется, мы отвыкли от социального тоталитаризма: общим местом стало признание позитивного равенства населения в управлении местным социумом. Пока еще не востребован потенциал социальной инициативы и ждет своего практического воплощения идея социальной соответственности. Полное отделение государства от местного самоуправления утопично; "водораздел" проходит по линии маркировки утилитарных государственных приоритетов и социального альтруизма местного самоуправления. Российскому обществу не грозит суверенизация местного самоуправления. В конце XX века просто не может быть механического повторения вольных средневековых городов. Формирующаяся российская государственность пока еще не коммуникативна, слабо использует сферу общественного блага, общих национальных интересов. Как ни странно звучит, свобода индивида и общественное благо понимается взаимно на уровне местного самоуправления. Нельзя применять к местному самоуправлению критерии управленческой эффективности, хотя никто не оспаривает важность профессионализма управленцев. В обществе не выработаны нормы коммуни-тарного мышления, основанного на идее местной консолидации, социокультурной идентичности.

Местный социум - это деятельность субъектов, вынуждено понимающих друг друга. И местное самоуправление должно стать на позицию населения, понять его.

Ориентированные на взаимопонимание действия связаны с развитием социальной инициативы. Можно осторожно относиться к идеям коллективного огорода или детского сада, но даже простейшие взаимодействия требуют взаимного приспособления, совершенствования кооперации, рационализации социального общения. Директивная коммуникация гарантирует "узурпации" власти управленцами или элитными группами. Тогда местный социум превращается в "рай для избранных и в ад для большинства". Только на основе социальной конвенции, которая и является единственно суверенным актом местного самоуправления, реализуются принципы свободного согласования и "ненасильственного насилия". Коммуникативные смыслы предполагают некоторое отречение населения от лично-групповых интересов. Общее благо достигается выводом местного социума на уровень социального развития, осмысления перспективности социальной кооперации.

Склонность к консенсусу, к компромиссу, которому индивид самообучается в социальных коммуникациях, пожалуй, самое главное достижение, открывающее возможности для демократизации общества и, следовательно, смягчения конфликтов в дезинтегрированном российском обществе. Мы далеки от мысли воспроизводить в социальной практике идеи Ю. Хабермаса или Н. Лумана. Но чтобы избежать конфликтов, социальный индивид вынужден считаться с интересами других. Школа компромиссов создается с развитием местного самоуправления, с обладанием политическими правами и свободами. Ни одна политическая реформа не гарантирует социального согласия. Вероятно, россияне могут приобрести навыки толерантности и социальной корректности, рационализируя социальное общение. Путь долгий, полный социального риска. Велико стремление планировать сверху и использовать традиции государственной ментальности. В обществе воспитывалась, культивировалась способность жертвовать ради великих целей, коммунитарное мышление ориентировано на умение поступиться личностным "я", не утрачивая собственного достоинства.

Местная общность устанавливает смысловой горизонт на сравнительно небольшом пространстве, из многообразия малых социальных миров вполне может возникнуть динамическое сообщество, открытое информационным вызовам. Насколько россиянину будет понятен собственный мир, мир села и города, настолько успешно могут быть сформированы российские интересы. Мы живем в условиях разрушенных директивных коммуникаций. Наступила пора достигать общественного блага, того, что соединяет нас на основе соучастия в управлении социальными процессами. Власть никогда нельзя оценивать в эпитетах хорошая или плохая. Власть поджидает нас, если отсутствует взаимодействие. Развитие местного самоуправления обязывает власть находиться в состоянии диалога с обществом, так как власть зависит от стабильности малых социальных общностей. Плюрализм социальных ценностей, культурных традиций, еще не утраченных, могут стать базисной нормой местного самоуправления в России.