автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.04
диссертация на тему: Метафизический мир Малевича

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата искусствоведения Кук Ин Сун

СОДЕРЖАНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ИСТОКИ

Аспекты "метафизики"в русской живописи начала XX века.

Испытание» живописью.

ГЛАВА 2. МЕТАФИЗИКА ЗАУМИ.

1913 год и заумь Малевича.

Победа над солнцем.

Алогизм.

ГЛАВА 3. СУПРЕМАТИЧЕСКОЕЩ

Супрематизм на основе метафизики.

Основные понятия в метафизике супрематизма.

Постсупрематизм: кризис или развитие?

Космизм.

Введение диссертации2006 год, автореферат по искусствоведению, Кук Ин Сун

Период конца ХХ-начала XXI века стал временем осмысления творческого наследия модернизма и постмодернизма, временем подведения итогов и открытия тех страниц авангарда в искусстве XX века, которые вновь приобрели актуальность на рубеже нового тысячелетия. Среди отличительных особенностей XX века исследователи называют новый синтез искусств и проникновение новейших технологий из сферы цивилизации в область искусства. Казимир Малевич был одним из тех, чье творчество привело к формированию и признанию новой метафизики, а сам он стал носителем метафизических идей.

Профессиональный опыт Казимира Малевича оказался кладезем ценных знаний, как для современников Малевича, деятелей авангарда, так и для последующих поколений живописцев. Этот опыт не был категоричен и вербализирован; но в этом и заключается ценность опыта Казимира Малевича, насыщенного метафизическим "чистым знанием", доступным для претворения художниками последующих поколений. Переоценка многих моментов истории авангарда и всей истории искусства XX века делают сегодня фигуру Казимира Малевича как никогда интересной и интри1ующей. Закрытость же биографии художника делает задачу для его исследователей более сложной, но выполнимой.

Тема исследования определена необходимостью осмысления процесса формирования творческого метода, роли и места художника в авангарде начала XX века.

Кроме того, она обусловлена недостаточностью исследований метафизики Казимира Малевича прошедшего столетия, в том числе, необходимостью выработки целостного понимания процесса сложения его метафизического мира. Углубленное изучение истории русского искусства требует перехода от осмысления историко-искусствоведческого материала к выявлению концептов, без фиксации и исследования которых невозможно представить и теоретически обосновать специфику русского искусства и обозначить ее место в мировом процессе.

Метафизика Казимира Малевича, представляет собой одну из таких метафор мышления, в которой просматриваются - явно или неявно - предпосылки, побудительные мотивы и целевые интенции русской живописной классики. Сегодня осмысление всего творчества Казимира Малевича является необходимым элементом в создании интегральной концепции русской философии, направленной на осмысление русского искусства как целостного в своем многообразии феномена.

Такое осмысление всегда является актуальным, учитывая ту мировоззренческую функцию, которую выполняет метафизика в духовно-творческой жизни художника. Особенно глубоко эта значимость была раскрыта именно у Казимира Малевича.

Данное исследование - попытка не только обнаружить идеальный концепт, формирующий метафизический мир Казимира • Малевича, но и вскрыть те проблемные узлы, которые встали на этом пути. Это проблемы определения самого понятия метафизики Казимира Малевича, очерчивания ее границ, поиска оснований его идей, проблемы метафизической категории, основного мотива, супрематизма в метафизической практике и космизма, влиянии Зауми на появление супрематизма и т.д. Рассмотрение указанных вопросов под углом зрения формирования новых идей в философии искусства позволяет определить направленность их решения, исходные интуиции, лежащие в их основе.

Обращение к творчеству Казимира Малевича не только проясняет его духовно-эстетические истоки, но позволяет обнаружить и противоречия, которых не избежала русская эстетика начала XX века. Историческая дистанция позволяет сейчас осуществить критический анализ эстетических поисков. Именно сегодня явно недостает проблемного анализа творчества русских искусствоведов, такого анализа, который мог бы дать ключ к решению насущных вопросов, возникающих при изучении творчества Казимира Малевича. Проблемный подход сейчас актуален в силу того, что он в наибольшей степени помогает отделить ценное и непреходящее в работах русских искусствоведов от того, что в них порождено злобой дня, пристрастиями и увлечениями. Анализ метафизики Казимира Малевича помогает актуализировать проблемный состав русской искусства, определить основные парадигмы ее развития.

Понятие метафизики Казимира Малевича объединяет в себе, казалось бы, взаимоисключающие смыслы: творчество Малевича обычно относят к супрематическому опыту, в то время как метафизику - к умозрительной идее, а иногда и вовсе лишают ее статуса какой-либо объективности. В предлагаемом исследовании диссертант, опираясь на материал русского искусства, пытается преодолеть эти стереотипы, показывая их несостоятельность, как в отношении творчества Малевича, так и в отношении метафизики.

При постановке, и тем более разрешении этой проблемы, обнаруживаются противоположные точки зрения. Согласно одной из них метафизика рассматривается как синоним фантазий, может быть и полезных. Согласно другой, метафизика чуть ли не отождествляется с русским искусством, устремленным к трансцендентному, в то время как за ней остается учение о сущем. Эти установки неприемлемы с точки зрения историко-эстетической науки, ибо они либо чрезмерно ограничивают функцию метафизики, либо непозволительно расширяют ее.

Метафизика всегда была учением об основаниях и конечных судьбах как всего мироздания в целом, так и каждого человека в отдельности. Она есть учение о сверхсущем, и с этой точки зрения не столь важно, в какой сфере реализуются метафизические идеи. Вообще человечество пока изобрело только два способа метафизического познания и знания - искусство и философию, однако это отнюдь не значит, что они тождественны. Метафизика искусства и метафизика философская во многом совпадают, а во многом и отличаются друг от друга.

Проблема взаимоотношений метафизики в искусстве Казимира Малевича и философии Казимира Малевича столь же приемлема, как и сами эти сферы метафизического познания, поэтому вряд ли стоит делать по этому поводу окончательный вывод, тем более что это невозможно. Важно принципиально отметить, что метафизика Малевича развертывается как в лоне искуства, так и в лоне философии. Методы этих типов откровения различны, хотя степень этого различия установить очень сложно. Но, тем не менее, можно сказать, что искусство Казимира Малевича использует феномен метафизики и метафизический символов, в то время как философия Казимира Малевича - феномен мысли, утверждающий и раскрывающий себя в понятиях и через понятия. Метафизика Казимира Малевича стремится снять эти противоречия, чтобы, оставаясь в рамках искусства сохранить и язык понятий. Она есть осмысление и осуществление духовного познания, основанного на метафизике. На наш взгляд наиболее точную характеристику метафизики Казимира Малевича дала А.С. Шатских1, определяя ее как способ познавательного отношения к трансцендентному началу, который непостижим без нее. Метафизика также реализует таинственную в своих истоках человеческую потребность осмыслить и систематически описать то, знание чего равнозначно искусству (по достоверности познанного), ибо метафизическая реальность несоизмерима с человеческой способностью ее уразумения. Метафизика Казимира Малевича, как и искусство, переносит нас в такие заповедные зоны бытия, где обычно нормативы логики перестают действовать, но он как раз пытается логизировать запредельное и причем не без успеха.

После того, как человечество в своем развитии выработало понятие сверхсущего как абсолютного мира и представило его как Личность, основой отношения которой к миру и человеку является любовь, философия, имеющая данную ориентацию, с необходимостью становится метафизикой Казимира Малевича. Она призвана осмыслить духовный опыт и спасти философию от участи служанки теологии. Теоретические размышления Казимир Малевич поднимаются на уровень метафизики, как на высшую ступень философии, сохраняя в себе все то ценное, что было выработано предшествующим опытом умозрения.

Словосочетание «метафизика Казимира Малевича» принадлежит к разряду умозрительных концептов. Вместе с тем, при всей его непривычности, оно отвечает потребности философии запечатлеть новый духовный феномен.

Если метафизика и искусство Казимира Малевича объединены общим делом обретения трансцендентного, то по логике вещей можно предположить возможность их взаимной открытости и противоречивого единства. Для этого необходимо, чтобы метафизика Малевича (умозрительное познание), не переставая быть собой, уверовала в то, что она хочет познать, а искусство Казимира Малевича, также не утрачивая своего естества, приобрело наклонность к познанию того, во что оно верует. Эта возможность встречного движения и взаимного сближения метафизики и искусства Казимира Малевича, довольно устойчиво реализуется в искусстве философской мысли художника.

Метафизика Казимира Малевича в русской живописи сталкивается, прежде всего, с проблематичностью рационального прочтения самой формулы метафизики искусства. В самом деле, как возможно рационально представить то, что, в принципе нерационализируемо.

Метафизика по своей сути и есть, пожалуй, один из крайне немногих, а то и единственный способ постижения непостижимого, космос о запредельном, и как космос - она есть вместе с тем и знание. В познании философском, - отмечал Бердяев, - познается целостное существо человека. И потому в познание неизбежно входит метафизика. Таким образом, на наш взгляд, оправдывается данная методология, аккумулированная в самом названии работы и определении - «метафизический мир Казимира Малевича».

Метафизика должна являть себя в мышлении и обосновании, в философскую метафизику разум входит как необходимый момент. Философия Малевича - это осознание бытия из его истоков. Она стремится дать рационалистическую и иную духовно-познавательную интерпретацию иррациональному или (лучше) сверхрациональному понятию метафизики, она строится не на основе спекулятивного, но экзистенциального мышления.

Сама по себе задача построения метафизического мира Малевича не нова, и попытки ее осуществить предпринимались неоднократно, однако, зачастую вне рамок живописи, в догматических или мистических интонациях.

Живопись Казимира Малевича пытается вскрыть именно объективное и научное содержание духовного опыта, основанного на метафизике. Эти его идеи должны саморазвиться, исходя из духовного опыта человечества.

Термин «метафизика Казимира Малевича» фактически в таком виде не встречается в русском искусствознании, хотя то, что он обозначает, являлось, как правило, целью изысканий; его содержание передавалось близкими по смыслу понятиями. Так у Т. Горячевой в работе «Положительные задачи метафизики Казимира Малевича»2, часто встречается термин «философия метафизики», систему которой, в принципе, она и стремится построить. Если не вдаваться в проблемный состав и особенности философствования метафизики Казимира Малевича, то можно сказать, что под философией метафизики она подразумевала в общем то, что в данном случае определяется как метафизика Казимира Малевича.

Анализируя творчество Казимира Малевича, Горячева отмечает, что при этом нельзя не прийти к своеобразной мистической метафизике, разработкою которой занималась русская философия. Мы же стремимся выявить не мистическую сторону метафизики (с нашей точки зрения это отрицательный термин, сродни суеверию), а духовную, основанную на супрематизме. Конечно, введенные Т. Горячевой термины не совпадают с метафизикой веры, более того, в диссертации проводится их критика. Однако, тем не менее, именно то, что хотели сказать Лопатин, Лосский и др. мыслители, наиболее адекватно отражается, на наш взгляд, в формулировке «метафизика Казимира Малевича».

Между тем стоит отметить удивительный факт: Горячева, стремившаяся к построению метафизики, тем не менее, не пришла к определению и оперированию данным понятием.

Другой исследователь творчества Малевича Егоров И. пишет следующее: «Малевич показывает, как из беспредметности и других основных метафизических форм рождаются новые и, как ясно из текста художника, - "главным образом развиваются четырехугольники в разных видах и принимают разные состояния, то есть выражают разные ощущения преимущественно динамические и статические в разных композициях"3.

Живопись Казимира Малевича не ограничивала себя только этими задачами при построении метафизики, однако и они реализовывались в ней.

Поэтому предметом исследования в данной работе является определение метафизического мира Казимира Малевича. Можно сказать, что метафизика Казимира Малевича на материале русского искусства подвергается исследованию впервые, ибо само данное понятие является для нее новым и определяется в представленной работе.

Возникает парадоксальная ситуация: хотя основное русло о русско^и искусства как раз и стремилось прийти к построению метафизики Казимира Малевича, и строило ее, до сих пор в современной исторической науке мало подобных исследований.

Однако сказанное не означает, что феномен метафизики Казимира Малевича как таковой не подвергался анализу. Вместе с тем этот анализ не носил того характера, предлагаемого в данном исследовании. В диссертационных, академических исследованиях метафизика Казимира Малевича анализировалась или с точки зрения чисто гносеологической позиции (М.Т.Андрюшенко, Н.В.Плотинская, Н.Н.Ярыгин и др.), или с догматической (А.И.Сидоров и др.).

Творчество Казимира Малевича привлекает значительное внимание исследователей. Статьи, посвященные ему, появляются уже в начале XX века. В них, как и в исследованиях начала 20 века, на основе изучения ранних произведений Казимира Малевича, прежде всего отмечается оригинальность авторской манеры изложения мысли и неординарный подход.

Россия начала XXI века продолжает осмысливать опыт прошлого и настоящего. Утрата метафизики, с точки зрения русского искусства, порождает общественный недуг, ведет к культурному кризису, ибо если нет абсолютной ценности, то есть нечего воплощать, и, следовательно, невозможно самое понятие культуры. Российское общество сегодня находится в состоянии растерянности и расколотости, а человек - в душевном и духовном смятении. В этих условиях становится актуальным духовное самоопределение, которое требует осмысления отечественной культуры и искусства.

Заметки и статьи о творчестве Казимира Малевича, появившиеся в начале XXI века меняют акценты. Отмечается, что живопись Казимира Малевича вносит новую струю в духовную атмосферу не только своего времени, но и современности, обновляет форму искусства. Однако отдельные искусствоведческие аспекты творчества художника остаются несогласованными между собой, вокруг них ведётся полемика, что свидетельствует об отсутствии единого искусствоведческого контекста восприятия его творчества, который определяется путём экспликации метафилософского смысла искусствоведческой реконструкции в творчестве Малевича.

Исследования последних лет и найденные архивные материалы позволяют практически полностью пересмотреть творческий путь художника, ставший с его подачи своеобразным апокрифом. Показательно то, что еще десять лет назад исследователи его творчества, в целом правильно трактуя его становление, не могли представить себе, что большинство картин, относившихся прежде к раннему периоду4, окажутся «постсупрематическим реализмом».

Существенными для анализа метафизики художника в заявленном аспекте являются работы А.С.Шатских.

В своих работах А.Шатских пишет о потере современностью смысла бытия, об утрате интереса к абсолютным измерениям сущего, что проявляется в кризисных явлениях, грозящих всеобщей гибелью

Статьи А.Шатских5, посвященные творчеству Казимира Малевича, направлены на его философскую интерпретацию, которая может состояться только в пределах философии метафизики. Автор отмечает, что Малевич выглядит последним Русским Любомудром - не считать же таковыми странных людей, которые толковали о Душе России и поэтому считались философами6. В беспредельном покое Малевича каждый - от дзен-марксиста до криптоструктуралиста -вычитает свое.

Тем не менее, по мнению автора, возможно и необходимо осмыслить философию Малевича как обоснование возможностей ума. Очевидно, что такой подход может подтвердить философское значение творчества Казимира Малевича, но не специфицирует его. Специфика метафизики творчества Казимира Малевича раскрывается посредством искусствоведческой реконструкции.

Решение этой задачи, как представляется, требует отдельного исследования и составляет содержание представленной диссертации.

В основу анализа специфики искусствоведческого исследования и значения досуперематического творчества положены работы исследователей Н.Адаскиной, II. Г

Дмитриева, Л. Короткина, Е. Ковтуна, Д.В.Сарабьянова, И.Егорова, В. Полякова.

Особого внимания заслуживают работы монографического плана Д.В. Сарабьянова и Е. Ковтуна, посвященные всему творчеству Малевича, в которых проанализированы различные периоды творчества художника в их связи с художественными процессами своего времени, но без глубокого анализа теоретического наследия мастера. Роль Ковтуна, как исследователя, тем более велика, что благодаря ему еще в 1970ые гг. была частично опубликована переписка Малевича с различными адресатами, например, с Матюшиным, которая вскрывала новые пути исследования жизни и творчества художника.

Ряд статей Ковтуна, касающихся отдельных моментов, таких как создание оперы «Победа над солнцем», были весьма актуальны на момент их выхода и представляют интерес с точки зрения полемики с ними.

Работа В. Полякова «Книги русского кубофутуризма»7 посвящена процессам, касающимся не только той проблематики, заявленной в названии, но и той общеевроейской ситуации, которая сложилась в 1910ые годы. Касательно творчества Малевича, она интересна тем, что в ней автор, рассматривая иллюстрации «Победы над солнцем» пересматривает датировку возникновения супрематизма, причем очень аргументировано.

Метафизический подход в живописи Казимира Малевича проанализирован как на основе исследований по метафилософской тематике, таких авторов как Е.А. Бобринская, И.А. Вакар, Т.В. Горячева, Е.Ю. Деготь, И. Левкова-Ламм, А. Шатских, Раппапорт А.Г, Линник 10., Юшкова О. и др. п

Работы Бобринской «Русский авангард: истоки и метаморфозы» , Т.Горячевой «Супрематизм как утопия. Соотношение теории и практики в художественной концепции К. Малевича»9, Деготь «Русское искусство XX века»10 ценны тем, что в них рассматриваются связи Малевича с группировками художников и философскими идеями, культивирующимися в этой среде, их влияние на его творчество, теоретическое и живописное. В данном исследовании анализ этих связей совершенно необходим, т.к. творчество Малевича, особенно на этапе становления, является неотъемлемой частью общей картины художественной жизни России, которая пронизана общими идеями обновления искусства.

Нестандартный подход обнаруживает работа И. Левковой-Ламм11, которая исследует творчество Малевича в его развитии, применяя к нему современную терминологию философии, сложившейся уже после смерти Малевича.

Также в данном исследовании проанализированы теоретические работы Крученых А., Матюшина М., Ларионова М., коллективные манифесты футуристов, т.к. представляется, что они сыграли значительную роль в формировании философии супрематизма.

В общем можно сказать, что творчество Казимира Малевича получило в исследовательской литературе в отдельных статьях освещение в различных аспектах, среди которых можно выделить такие темы как исследование собственно супрематизма, как живописного, так и философского, космизм, заумь, представляющиеся наиболее важными для данного исследования. Эти аспекты рассматриваются в основном как полемика Казимира Малевича со своими современниками. Определить ее философский смысл, можно только ответив на вопрос о таком понимании философии, в рамках которого такая полемика возможна, необходима и осуществима.

Данное диссертационное исследование через анализ творчества Казимира Малевича пытается реализовать проект построения супрематизма, как метафизической системы и обозначить ключевые проблемы, вставшие на пути сложения мировоззрения, миропонимания художника. Сложность выполнения поставленной задачи обуславливалась не только тем, что в ней вышли на поверхность окончательно не решенные, или решенные путем уступок и компромиссов проблемы, с которыми сталкивались исследователи творчества Казимира Малевича, но и возникли новые, связанные с местом супрематической мысли в теории искусства. Обусловлено это р тем, что философия Казимира Малевича впитала в себя разнородные духовные и интеллектуальные влияния, наложенные на опыт художника, создавшего свою теорию в связи с языком искусства. В связи с этим, конечно, изучение конкретных философских идей начала ХХ-го века, проникающих в теорию супрематизма, их влияние на Малевича представляется не бесполезным для данного исследования. Но в случае с Малевичем подобный анализ особенно затруднен его нежеланием обнаружить свои предпочтения и научные интересы. Отсутствие в текстах и письмах Малевича каких-либо ссылок, принципиальное отрицание им факта приобщения к философским источникам, особенности его лексики ставят под сомнение философскую осведомленность Малевича и оправданность установления связей и аналогий. С уверенностью можно говорить лишь об использовании идей, уже отрефлексированных общественным сознанием и обретшим характер «общего места» культуры.

Однако, несмотря на новизну предмета исследования и применяемой при его изучении методологии, автор имел возможность опереться на целый ряд исследований упомянутых российских ученых, касающихся этой проблематики.

Работа построена на основании последних исследований творчества Малевича. Благодаря поиску и систематизации наследия

Малевича, осуществленному А. Шатских вышло в свет собрание сочинений в пяти томах12, которое ценно не только исчерпывающей си X „ публикации теоретических работ художника, впервые представшими перед российским читателям, но и бесценными комментариями специалистов «по Малевичу» - А. Шатских, Г. Демосфеновой, А.Д.

Сарабьянова. В собрание вошли известная переписка Малевича с и/ разными адресатами, работы, вышедшие в свет в Росси конца десятых - начала -/ двадцатых годов, в том числе не переиздававшиеся, зарубежные лекции и публикации.

Органично дополняет этот пятитомник двухтомное^ издание и '4

Малевич о себе. Современники о Малевиче» , составленные'И. Вакар и Т. Н Михиенко, в котором собраны не только письма Малевича, но и ответы на них; воспоминания, собранные по крупицам. Комментарии большой редакторской группы, состоящей из специалистов из разных стран, изучающих наследие Малевича, сами по себе являются источником информации, разъясняющим многочисленные непонятности, которые были особенностью малевичевского письма. Также в них есть перекрестные ссылки, облегчающие задачу будущих исследователей. В этом издании также публикуются фотографии, которые являются источником знаний об утерянных картинах, некоторые из которых очень важны для понимания эволюции художника.

Научная новизна заключается, в том числе, в постановке цели и задач исследования. В диссертации предпринимается попытка комплексно изучить характерные черты метафизики Казимира Малевича, особенности его космизма в свете супрематизма в творчестве художника, работающего в русле русского авангарда XX века. К сожалению, приходится оставлять в стороне деятельность УНОВИСА, касаясь ее лишь в общих чертах, а также архитектурной теории Малевича, которая имеет свои особенности и представляет собой отдельный феномен.

Также немаловажным представляется и предыстория супрематизма, тот путь, по которому планомерно идет художник в своей эволюции, и те рубежи, преодолевая которые, он оставляет для себя что-то ценное, то, что составит потом существо его теории и практики.

Основной целью исследования является экспликация метафизики Казимира Малевича и искусствоведческо - философского аспекта творчества Казимира Малевича в их единстве. Последовательность в достижении цели определяет структуру задач исследования и его ход.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Метафизический мир Малевича"

Заключение.

Супрематизм и сегодня неразгаданный феномен. Великий переворот в метафизике живописи и архитектуры, который произошел в 191501918гг в результате появления и эволюции супрематизма Малевича, по-прежнему остается не до конца понятым. В этой работе мы попытались приблизиться к разгадке этой тайны.

Привнося в прежние пространственные представления новые параметры, Малевич отважился на ниспровержение фундаментальных понятий о месте человека в мироздании. И это была не просто перемена места, отведенного человеку, но и изменение самих экзистенциальных параметров его существования: человек дерзнул воссоздавать космос. А значит, поменялась и его собственная роль и зародилась новая космогония.

Супрематизм Малевича выступал как новое космическое сознание. Открытие этого нового пространства духа было грандиозным. Супрематизм - сведение реальности к символу, вмещающему самые сокровенные смыслы, целостную картину мира. Это простой универсальный язык для выражения духовной чистоты, высшего, «неземного», космического совершенства. Сам Малевич писал «Супрематизм очень похож на природу. Это такие же элементы, такой же организм или система построения элементов с

272 выработанными отношениями одного элемента к другому» .

Идеи Малевича были настолько плодотворны, что до сих пор волнуют умы людей искусства. К сожалению, для обывателя, он, несмотря на то, что он стоял в авангарде русского футуризма и кубофутуризма, остается основателем непонятного супрематизма, который ассоциируется с Черным квадратом.

Между тем, стоит отметить, что его творчество более раннего периода столь же талантливо и заслуживает осмысления в не меньшей степени, чем супрематизм.

В России обращение к его наследию началось еще в 60-ые годы в коммуне «Движение». Франциско Инфантэ, заинтригованный супрематической геометрикой Малевича, создает различные супремные проекты, которые теперь называют искусством инвайромента. Они включали в природное или городское окружение супрематические элементы или эти фигуры разрастались до гигантских масштабов. Повторяя формы Малевича, он вносит в них свой собственный смысл через создание «обратимости» этих композиций. Метафизический их смысл Малевича утрачивался и обретался иной, связанный с реалиями конца бОх-начала 70-х гг.

Эдуард Штейнберг перевернул апофатизм Малевича, обратив его в религиозную абстракцию, и показав этим, что и супрематизм имеет обратный ход к Религии, или в более широком смысле Церкви.

В 1970-х годах идет отход от абстракции, подобный постсупрематизму Малевича. Его влияние явственно ощущается и в творчестве Комара и Меламида, и в работах Эрика Булатова. Иконный характер у них приобретают черты советской действительности, создавшей свою собственную религию и иерархию, передавая абсурдность жизни.

С большим энтузиазмом идеи Малевича были восприняты на Западе. Из супрематизма принято выводить минимализм, представленный Дональдом Джадцом, Сол Ле Витом и др. Однако речь идет о формальной стороне дела, т.к. метафизика Малевича была утрачена.

Мистический квадрат по-прежнему остается главным местом в творчестве художника и привлекает к себе внимание не только художников, но и архитекторов.

Уже современниками художника создавалась архитектура, которая парадоксальным образом сочетала в себе конструктивизм и супрематизм, указывая своим существованием, что эти течения отнюдь не идентичны друг другу: проект Института Ленина Леонидова тому пример. Возвращение Малевича в архитектуру состоялось благодаря неомодернизму. На его основе были созданы проекты таких архитекторов как Стивен Холл, группы Морфозис и др. И как, не парадоксально именно в архитектуре стал реализовываться план об искусстве ради искусства. Современная архитектура использует живописный супрематизм, его антигравитационные качества, его идею первенства цвета, а не его проекты архитектонов и планит для землянитов.

Что касается философии, то просто поразительно насколько Малевич близок к новейшим философским концепциям, в основе которых лежат научные достижения и знания, приобретенные человечеством за последнее столетие. Так , например, пространственно -временной континуум , который лежит в основе супрематической концепции имеет свою параллель с концепцией «становления», высказанной Жилем Делезом.

Новая пространственность, что когда то захватила художника в плен, теперь проявляется во фрактальных структурах, в теории хаоса, в нелинейной архитектуре.

Список научной литературыКук Ин Сун, диссертация по теме "Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура"

1. Алешина Л. С., Ракова М. М., Горина Т. Н. Русское искусство XV1.I - начала XX века. М., 1972.

2. Борьба за реализм в советском искусстве 20-х годов. М., 1962.

3. Бобринская Е.А. Русский авангард. Истоки и Метаморфозы. М., 2003.

4. Бобринская Е. Футуризм. М., 1999

5. Богомолов Н. А. Там и здесь. Литературное обозрение. 1992. № 2. С. 90-93

6. Бурлюк Д. Фактура. Пощечина общественному вкусу. М., 1912. С.103.

7. Бычков В. 2000 лет христианской культуры. Т. 2. С. 470-481.

8. Barooshian V. D. Russian cubo-futurism 1910-1930: A study in Avant-Gardism. The Hague; Paris: Mouton, 1974. 176 p.

9. Виль Мириманов. Искусство и миф. "Согласие". М., 1997.

10. Великая Утопия. Русский и советский авангард 1915- 1932. Каталог. Берн-Москва, 1993

11. В круге Малевича. Соратники. Ученики. Последователи в России 1920-1959-х. ГРМ. 2000г

12. Горячева Т.В. Супрематизм как утопия. Соотношение теории и практики в художественной концепции К. Малевича. Кандидатская диссертация, МГУ, 1996г.

13. Гройс Б. Искусство утопии. ХЖ. 1993г.

14. Gretchko V. Die Zaum'-Sprache der russischen Futuristcn. -Bochum: Projekt-Verlag, 1999. 184 S.

15. Егоров И. Казимир Малевич. М., 1990.

16. Деготь Е.Ю "Русское искусство XX века", М.Трилистник г.2002

17. Дуглас Ш. Казимир Малевич и истоки русского абстракционизма.

18. Евлампиев И. И. Русская метафизика в XI-XX веках. Русская философия в поисках абсолюта. Часть 2. М., 2000.

19. Егоров И. "Казимир Малевич". М., 1990.

20. Живопись 1920-1930. Государственный Русский Музей: Каталог-альбом.21 .Зингер JI. Советский живописный портрет. 1917- 1930. М., 1978

21. Ковтун Е. Русская футуристическая книга. М., 1989.

22. Ковтун Е. Русский авангард 1920-х 1930-х годов: Живопись. Графика. Скульптура. Декоративно-прикладное искусство: Из собрания Государственного Русского музея, Санкт-Петербург. -СПб.: Аврора; Бурнемут: Паркстоун, 1996.-288 с.

23. Каменский. А. Реальность метафоры. Т., №.8. 1968.

24. Кандинский В. В. О духовном искусстве. М., 1992, с. 62.

25. Карасик. И.Н. "Живее всех живых". Казимир Малевич как тема современного русского искусства.

26. Короткина JI. К. Малевич, П. Филонов и современность. JL, 1991.

27. Крусанов А.В. Русский авангард: 1907-1932 (Исторический обзор). М., 1994

28. Крученых А. Декларация заумного языка. Манифесты и программы.с. 180.

29. Крученых А. Юнон И., Малевич К. Тайные пороки академиков. 1916.

30. Кручёных А. Декларация № 5. О заумном языке в современной литературе // Кручёных А. Новое в писательской технике Бабеля, Артёма Весёлого, Вс. Иванова, Леонова, Сейфуллиной,

31. Сельвинского и др.: Продукция № 144. М.: Издание Всероссийского Союза Поэтов, 1927. С. 57-59 (62)

32. Крученых А. // Союз молодежи. 1913. № 3. С.71-72.

33. Кручёных А. Наш выход: К истории русского футуризма / Сост. и вступ. ст. Р. В. Дуганова; Коммент. Р. В. Дуганова, А. Т. Никитаева и В. Н. Терёхиной. М.: Литературно-художественное агентство "RA", 1996. С. 19-132

34. Ларионов М. Лучизм. М. 1913г

35. Иннеса Левкова-Ламм. Лицо квадрата. Мистерии Казимира Малевича. М., 2004.

36. Юрий Линник. Русский космизм и русский авангард. Петрозаводск, 1995. с.82

37. Малевич К. С. В. Хлебников / Подгот. текста и прим. А. Парниса // Творчество. 1991. № 7. С. 4-5

38. Малевич К. С. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1: Статьи, манифесты, теоретические сочинения и другие работы. 1913-1929 / Общ. ред., вступ. ст., сост., подгот. текстов и коммент. А. С. Шатских. М.: Гилея, 1995.

39. Малевич К.С. Собр. соч. в 5 тт. Том 3: Супрематизм. Мир как беспредметность, или Вечный покой. С приложением писем К.Малевича М.Гершензону / Сост., коммент., вст. ст. А.С.Шатских. М., 2000.

40. Казимир Малевич. Художник и теоретик. Альбом /тексты Е.И.Петровой и др. М: "Советский художник" 1990.- 240 е., ил.

41. Малевич К. Бог не скинут. Витебск, 1922.

42. Малевич Казимир. 1878-1935. Выставка: Ленинград 1988. Москва, 1988-1989. Амстердам, 1989. Каталог. Амстердам, 1988.

43. Малевич. Классический авангард. Витебск Выпуск 1-7 2004

44. Матюшин М. Опыт художника новой меры. РГАЛИ, ф.134.

45. Mel Gooding. Abstract Art. Keorea., 2003.

46. Морозов А. "Конец утопии. Из истории искусства СССР 1930-х годов". М., 1995.

47. Жиль Нере. Малевич (1878-1935) и супрематизм. «Taschen» / «Арт-родник», 2003.

48. Никольская Т. Авангард и окрестности. СПб., 2002

49. Masciotta. М. La pittura metafisica in litteratura. Milan, 1941.C.98

50. Малевич К. Художник и теоретик. М., 1991.

51. Парнис А. Хлебников и Малевич художники-изобретатели: К истории взаимоотношений // Творчество. 1991. № 7. С. 1-3

52. Поляков В. Книги русского кубофутуризма. М. Гилея. 1998

53. Поспелов Г. Бубновый Валет. М., 1990

54. Поэзия и живопись. Сборник трудов памяти Н. И. Харджиева. Под ред. М. Б. Мейлаха и Д. В. Сарабьянова. М. 2000. раздел 3.

55. Пунин. Мир светел любовью. Дневники. Письма. М., 2000.

56. Русский футуризм. Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М. 1993г.

57. Сахно И. Русский авангард. Живописная теория и поэтическая практика. СПб., 1997

58. Сарабьянов Д.В., Шатских А.С. Казимир Малевич, Живопись. Теория. М., 1993.

59. Сарабьянов Д.В. Русское искусство конца XIX начала XX века. М.: МГУ, 1994.

60. Compton, Susan P.: The World Backwards: Russian Futurist Books 1912-16. London, 1978

61. Крусанов А. Русский Авангард, т. 1-3. СПб., 1996 2000.

62. ТупицынаМ. "Критическое оптическое"

63. Турчин. В. С. Образ двадцатого. в прошлом и настоящем. Художники и их концепции. Произведения и теории. М., 2003.

64. П.Д Успенский. «Tertium Organum». 1911 репринт. 1992,2001 Флоренский П. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М., 1993. С. 127.

65. Черняков А. Заумь как лингвистический феномен // Поэзия авангарда

66. Шатских А.С. Казимир Малевич. Черный квадрат. СПб. 2003г.

67. А. С. Шатских. Сколько было "Черных квадратов"? М., 2000.69. .Шатских А.С. Витебск. Жизнь искусства. 1917-1922 гг. М., 2001.

68. Шевелкина А. Казимир Малевич. М., 2002

69. Шкловский В. О заумном языке: 70 лет спустя // Русский литературный авангард. Материалы и исследования / /L'avanguardia letteraria russa. Documenti e ricerche. ed. Marzio Marzaduri/Daniela Rizzi/Michail Evzlin. Trento, 1990. P. 253-259

70. Шкловский В. Б. О поэзии и заумном языке // Шкловский В. Б. Гамбургский счёт: Статьи воспоминания - эссе (1914-1933). М.: Советский писатель, 1990. С. 45-58

71. Юдина Е. "Об "игровом начале" в русском авангарде'У/Вопросы искусствознания, 1994, N1, стр. 154.

72. Eliade М. Occultism, witchcraft, and cultural fashions. Chicago, 1978. P.53.

73. K.C. Малевич. Собр. соч. в 5 тт. Том 3: Супрематизм. Мир как беспредметность, или Вечный покой. С приложением писем К.Малевича М.Гершензону / Сост., коммент., вст. ст. А.С.Шатских. М., 2000.

74. Рецензия РЖ на кн. Казимир Малевич. Письма Эль Лисицкому и Николаю Пунину / Публикация и коммент. Л.А.Зыкова, А.Г.Каминской, А.С.Шатских. М.: Пинакотека, 2000

75. Вакар И.А. Михиенко Т.Н., Малевич о себе. Современники о Малевиче. Письма. Документы. Воспоминания. Критика. В 2-х томах (комплект).М., 2004.

76. Dr.Christina Lodder. Zaum and Alogism ~ The Transrational in Russian Painting. Доклад на конференции «Литература и искусство русского авангарда». 22 апреля 1995 г. в университете St.Andrews, Шотландия.1. Альбомы, каталоги:

77. Казимир Малевич в Русском музее , альбом. 2000.

78. Каталог 10-й государственной выставки ."Беспредметное творчество и супрематизм". M., 1919.

79. Великая Утопия. Русский и советский авангард 1915-1932. Москва., 1989

80. Йоуп М.Йоустен. Летопись жизни и творчества. Казимир Малевич (1878-1935). Каталог выставки. 1988 - 1989. Ленинград;Москва;Амстердам. С.81.

81. Малевич в Русском музее (каталог). СПб, 1999

82. The Russian Avant-Garde Book 1910-1934. Katalog. Museum of Modern Art New York 20021. Статьи:85. "Авангард: мифы и реальность". ВИ. 1994,№ 1

83. Адаскина Н. Мастер русского авангарда. Творчество, 1989, № 5

84. Адаскина Н. Художественная теория русского авангарда. // Вопросы искусствознания ,1993, №1

85. Бирюков С. Заумь: .кратный курс истории и теории // Хлебниковские чтения. Материалы конференции 27-29/XI 1990 г. СПб., 1991. С. 116-121

86. Бобринская Е. Концепция нового человека в эстетике футуризма. // Вопросы искусствознания. 1995. № 1-2. С. 476-495

87. Боулт Дж. Э. Казимир Малевич и энергия языка. // В сб. Малевич. Классический авангард. Витебск-5. Витебск, 2002. С. 8891 .Бобринская Е. Мотивы преодоления человека в эстетике русских футуристов. // Вопросы искусствознания. 1994. № 1. С. 199-212

88. Бобринская Е. "Предметное умозрение"(к вопросу о визуальном образе текста в кубофутуристической эстетике). // Вопросы искусствознания ,1993,№ 1

89. В.В. Бычков Икона и русский авангард нач. XX века. КорневиЩе . Книга неклассической эстетики. М., ИФ РАН, 1998. Стр. 58 75

90. Горячева Т.В. Малевич и метафизическая живопись. // Вопросы искусствознания. 1993. №1.С.49-58.

91. Губанова Г. Групповой портрет на фоне Апокалипсиса: К проблеме толкования «Победы над Солнцем». // Лит. обозрение. 1998. №4. С. 286—299.

92. Дуглас Ш. Беспредметность и декоративность. // Вопросы искусствознания. 1993. №2-3

93. Дуглас Ш. Казимир Малевич и истоки русского абстракционизма. // Вопросы искусствознания. 1994. № 1. С. 166—198.

94. Иньшаков А.Н. Ларионов и Малевич: лучизм и супрематизм. // В сб. Н. Гончарова, М.Ларионов. Исследования и публикации. М. 2001г.

95. Каменский А. Шагал в России. М., 1992;100. он же. "Духи русской революции». // Вопросы искусствознания, 1993,№ 1

96. Кандинский В. О духовном в искусстве.- Творчество, 1989, №8-9

97. Ковалев А. Искусство Идущего (теоретические воззрения 20-х годов). Творчество, 1988, №5

98. Ковтун Е. Победа над Солнцем. Наше наследие. №2. 1989г.104. Коккинаки И.

99. Крученых А. О Филонове.-// Творчество, 1988, № 11

100. Кулик И.А. Три солнца русской поэзии. //В сб. Символизм в авангарде. Москва. 2004г.

101. Красик И.Круг Малевича и проблема экспрессионизма» в сб. Русский Авангард 1910-1920-х годов и проблема экспрессионизма. //М. 2003г.

102. Лаврова Н. Пролеткульт рабочие студии и теория.1. Творчество. 1971,№ 1

103. Луканова. Об экспрессионизме Натальи Гончаровой. В сб.

104. Русский Авангард 1910-1920-х годов и проблема экспрессионизма.1. М. 2003г.

105. Лисицкий Л. Книга с точки зрения визуального восприятия визуальная книга. // Искусство книги.вып. 3. М., 1962

106. Маркаде Ж.-К. Гончарова, Ларионов, Малевич. // в сб. II. Гончарова, М.Ларионов. Исследования и публикации. М. 2001г. стр. 199.

107. Маркадэ Ж.-К. От Малевича до Родченко: первые монохромы XX века (1915-1920).// Малевич. Классический авангард. Витебск-5. Витебск, 2002. С. 127.

108. Маркадэ Ж.-К. Малевич и православная иконография.// Малевич. Классический авангард. Витебск-4. Витебск, 2000. Стр.100.

109. М. Матюшин. О книге Меценже Глеза «Du cubisme». «Союз молодежи». №3, 1913г.

110. Парнис А. Хлебников и Малевич к истории взаимоотношений. // Творчество, 1991,№ 7

111. Поспелов Г. Ларионов. // Советское Искусство, вып.2. М., 1980

112. Пунин И. Современные группировки в русском левом искусстве. Искусство коммуны. 1919. -№19.с.З

113. Сарабьянов Д.В Русский авангард перед лицом религиозно-философской мысли. // Вопросы искусствознания, 1993, № 1

114. Сарабьянов Д.В. К своеобразию живописи русского авангарда начала XX века. // Современное искусство. М.,1989

115. Турчин B.C. Абстрактное искусство. Опыт реэкзаменации. // В сб.: Советское искусствознание, 27. Москва, 1991.

116. Л.И. Толкачева. Синтез искусств в опере кубофутуристов "Победа над Солнцем". // Известия Уральского государственного университета. 2005. № 35. Стр. 126-132.

117. Турчин. B.C. В поисках четвертого измерения. // В сб.: Вопросы искусствознания, 1994, N1

118. Турчин B.C. «Другое искусство» при свете теософии. Опыт рубежа веков и «русский вклад», в сб. Символизм в авангарде. 2003г. стр.400.

119. Турчин. В. С. Немецкий акцент в русском авангарде // Русский авангард 1910-1920-х годов и проблема экспрессионизма. М, 2003.

120. Кузьминский К., Янечек Дж., Очеретянский А. Забытый авангард: Россия. Первая треть XX столетия. Сборник справочных и теоретических материалов. Wien, 1981. Wiener Slavistischer Almanach. Sonderband 21.

121. Раппапорт А.Г. Утопия и авангард: портрет у Малевича и Филонова. / Вопросы философии. 1991. №ll.C.33-37.

122. Робинсон Э. Апофатическое искусство Казимира Малевича. / Человек. 1991. № 5.

123. Рождествин М., Лукьянов Е. Сокровенный Малевич. «Композиция с роялем» и зарождение супрематизма.

124. Д. Сарабьянов. Приобщение к пустоте. Проект Классика. -2001.-№ 1

125. Халь-Фонтэн Ел. «Ранний немецкий экспрессионизм и абстракция» в сб. Русский Авангард 1910-1920-х годов и проблема экспрессионизма. М. 2003г.

126. Хан-Магомедов С.О. Новый стиль, объемный супрематизм проуны//Л.М. Лисицкий. 1890-1941. М., 1990. С. 39.

127. Шихирева О. К вопросу о позднем творчестве К. С. Малевича. В сб. Малевич. Классический авангард. Витебск-2. Витебск, 1998. С. 21.

128. Эфрос А. К. Малевич. Ретроспективная выставка // Художественная жизнь. М. 1920 №3 с . 39-40