автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.08
диссертация на тему: Миф и символ в романтической традиции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Миф и символ в романтической традиции"

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ОРДЕНА ДРУЖБЫ НАРОДОВ ИНСТИТУТ МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ имени А. М. ГОРЬКОГО

На правах рукописи

КРОХИНА Надежда Павловна

МИФ И СИМВОЛ В РОМАНТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ (В РУССКОЙ ПОЭЗИИ И ЭСТЕТИКЕ НАЧАЛА XX ВЕКА)

Специальность 10.01.08 — Теория литературы

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва —1990

Работа выполнена в Отделе теории'литературы Института мировой литературы им. А.М.Горького АН СССР

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор Д.М.Урнов

Официальные оппоненты - доктор филологических наук'

В.И.Гусев

кандидат филологических наук Д.М.Магомедова

Ведущая организация - Донецкий государственный

университет

Защита диссертации состоится $ С /д/' 1990 г.

в jj_ часов на заседании специализированного совета Д.002.44.01. по филологическим наукам при Институте мировой литературы им. А.М.Горького АН СССР /121069, Москва, Воровского, 25а/.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института мировой литературы им. А.М.Горького АН СССР.

Автореферат разослан / "p. О ^;_ 1990 г.

Учёный секретарь специализированного совета

A.M.УШАКОВ

-II. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Предметом данного исследования является становление нового художественного мифомышления, нового отношения к символу и мифу, начиная с его романтических первоистоков и его реализация в русском символизме /в эстетике Вяч.Иванова и поэзии А.Блока/.

Актуальность исследования определяется' /I/ растущим интересом к символу и мифу, которые обрели в литературе нашего века особое значение. Автор исходит из факта, уже отмеченного, но требующего подробного рассмотрения, что категория мифа применима не только к древним и зачаточным стадиям развития искусства слова, но и к более зрелым и новейшим явлениям литературы; также как символ есть категория не только символистской эстетики, но явление широких диахронических масштабов. Ренессанс, переживаемый мифологиз-мом и символизмом в литературе и науке XX века, требует своего осмысления, которое возвращает нас прежде всего к истокам этого возрождения - романтической традиции. /2/ Актуальность работы определяется также современной необходимостью пересмотра многих научных воззрений на проблематику символизма и символа. Автор вносит свой посильный вклад в исследование проблемы соотношения романтизма и символизма, острого вопроса о старом и новом в русской литературе рубежа XIX-XX веков. В данной работе путь к разрешению этих проблем лежит в объединении романтизма и символизма в третьем начале - в едином движении к мифу.

Цель и задачи исследования. Цель работы состоит в том, чтобы взглянуть на романтизм и символизм в мифологической перспективе и понять их в едином отрешении возродить мифомышление /как первооснову искусства/, соединяющее человека с космосом, природой, метаисторической культурной традицией и своим собственным внутренним существованием. В работе делается попытка проследить историческое движение романтической традиции к новой поэтике символа и мифа, определить неомифологическое ядро романтизма и символизма,

вписать русский символизм в контекст роыантико-неомифологической традиции.

Материалом диссертации послужили философско-эстетические произведения Вяч.Иванова и поэзия А.Блока в сопоставлении с творчеством их современников /А.Белого, Н.А.Бердяева, В.Брюсова, М.Цветаевой/ и других важнейших представителей романтико-неомифологической традиции от Новалиса, Фр.Шлегеля, Ницше до К.ЕЬга, Э.Кассирера, М.Элиаде, в русской литературе - Лермонтова, Тютчева, Достоевского, Вл.Соловьёва.

Выбор метода исследования обусловлен спецификой изучаемого материала, целями и задачами работы. Материал исследования определяет важность сравнительного метода в работе. Сопоставление эпох романтизма и символизма имеет целью не типологическое сравнение, а выявление генезиса движения литературы ХН-начала XX веков к новой поэтике символа и мифа. Задачей автора является культурологический подход к литературе, при котором каждое значительное литературное явление становится звеном в цепи какой-то культурной преемственности и особенно важным.становится изучение мифотворческого и символического потенциала художественного целого, поскольку миф и символ - первоосновы культурного строительства, образущие идеи реальности и ценности. Мифологичность романтической традиции требует к себе адекватного ыифо-аналитического подхода, выявляющего замысел художника, идею целого, сущностную сторону.произведения, его вертикальное, культурно-историческое значение и ценность.

Научная новизна исследования. /I/ Впервые на широком материале западноевропейской и русской .литературы Х1Х-начала XX веков прослеживаются романтические и символистские концепции символа и мифа, а также возникающая на их основе поэтика символа и мифа. Работа содержит аналитическое изложение целого'ряда толкований символа и мифа наукой двух последних столетий с особенным акцентом на малоосвоенные концепции зарубежного литературоведения и эстетики. /2/ Устанавливается связь мезду романтизмом и символизмом -

в едином движении к мифу и раскрываются основные черты романтического мифомышления. /3/ Даётся анализ эстетики символа и мифа Вяч. Иванова, где подчёркнута адогматичность, неортодоксальность синтетического мышления выдающегося теоретика искусства, инициатора неомифологического понимания искусства в русской эстетике. /4/ Русский символизм трактуется в работе, как одна из разновидностей мифопоэ-тического искусства слова. Вццеляются две грани неомифологического ядра русского символизма - дионисизм Вяч.Иванова и эсхатологизм А.Белого, которые синтезирует мифопоэзия А.Блока. /5/ Делается попытка раскрыть эти мифопоэтические аспекты поэзии А.Блока.

Теоретическая и практическая значимость работы. Проведённый автором диссертации анализ и сделанные им выводы помоет теоретической разработке категорий символа и мифа, проблем соотношения романтизма, символизма и мифологизма, вопросов художественного мифомышления. Они могут быть использованы в курсах по теории литературы, а также по истории русской и русской советской литературы.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладыва- • лись и обсуждались на заседаниях Отдела теории литературы ШЛИ и семинаре по сравнительному литературоведению при Отделе истории всемирной литературы ИМЛИ. Автор благодарит за ценные советы всех специалистов, читавших работу на, разных стадиях её готовности /С.С.Аверинцева, А.Л.Гришунина, Е.В.Ермилову, Е.М.Мелетинского, С.А.Небольсина, В.Д.Сквознинова, В.Б.Черкасского/. По теме диссертации опубликовано пять работ.

Цель и задачи работы определили её структуру. Диссертация состоит из Введения, трёх глав, Заключения и Библиографии.

II. СОДЕРЖАНИЕ И ОСНОВНЫЕ РЕЗУЛЬТАТА ИССЛЕДОВАНИЯ

Во Введении обосновывается выбор теш диссертации и её актуальность, формулируются цели и задачи исследования, раскрывается его научная новизна, а также определяются особенности материала и подхода к его изучению.

Тема диссертации прежде всего предполагает дать романтическую ретроспективу символистского поиска. Для исследователей XX века становится очевидным, что многие устремления романтизма проясняет постромантическая эпоха, в частности, растущий интерес к символу и мифу. Речь идёт о становлении нового отношения к символу и мифу, современного художественного мифомышления и неомифологического понимания искусства. В своём тяготении к жизни, органическому, личностному, бытийной стороне человеческого существования, сфере философии истории и культуры искусство возвращает свою символическую и мифотворческую силу, оскудевающую по мере его замыкания на поверхности жизни, в сфере отражения социально-исторического и выражения индивидуально-психологического опыта. Мифомышление в своей онтологичности, обращённости к последним вопросам, последней глубине вещей противоположно искусству классическому, гуманитарному, антропоцентрическому, но также противоположно авангардистскому разложению человека и мира. Романтизм, реализм и символизм XIX-начала XX веков /в своей теории искусства, а также в силу масштаба личности своих творцов/ соединимы в едином движении к большому мифологическому искусству с его интуитивной моделью целостного бытия, пониманием человека, как части космоса, в котором жизнь раскрывается до своих онтологических корней, история переживается метаисторически, личность восходит к сознанию сверхличному, мировому я. В данной работе русский символизм . предстаёт звеном напряжённого романтико-символистского поиска новой поэтики символа и мифа, утверцителем в русской эстетике неомифологи« ческого понимания искусства. Центральные категории, вокруг которых строится работа, - поэтическая личность, символ, миф.

Глава I. Миф и символ в романтической традиции •."-..

Задача I главы - очертить романтико-неомифологическую традицию в её историческом движении и основных понятиях. Глава имеет 9 подразделов.

/I/ Романтизм - стремление возродить мифомышление. В каэдуго эпоху

поэты-мыслители соприкасаются с вопросами о первоначале и судьбе -всем, что принадлежит мифу. Это создаёт "мифопоэтическута поэзию великих позтов"/Н.Фрай/. Но традиционно мифология - предмет религиозной веры или классическая модель для подражания. Новое отношение к мифу вытекает из двух коренных перемен в культуре: /I/ с началом религиозного кризиса художники обращаются к различным мифологическим традициям, /2/ вместо подражания архаическим формам, открывается возможность индивидуально-авторского переосмысления готовых мифологических моделей, архетипов. Но романтизм открывает дорогу не только этому широкому ыифологизму и широкому символизму современного художественного сознания. Романтизм в своей сущности рассматривается в работе,, как стремление возродить мифомышление, поэта-мифотвор-ца, создающего новый миф, голосом которого говорит внутренняя реальность вещей. В этом понимании романтизма автор опирается на известную концепцию Р.Уэллека, который в центр романтического движения ставил органицизм, синтетическое воображение, поэтику символа и мифа и тем самым положил начало /вместе- с М.Пекхэмом/ современным направлениям теории романтизма. В романтическом синтезе старого и нового, вековых традиций прошлого и новых начал становятся по-новому актуальными символ и миф - хранители самых фундаментальных отношений человека к миру, сущностного миропостижения, дающие доступ к двум бесконечностям, влекущим романтика, сфере бессознательного и творчески-ирреального. Феномен "нео", возврата по-иному, перетачивание старого,трансформация важнейших традиций мировой культуры является одним из определяющих качеств романтизма и его традиции. /2/ Романтическая традиция, романтизм и модернизм. Автор присоединяется к мнению тех зарубежных учёных, для которых романтизм - это модерн-традиция, важнейшая и характер!о современная традиция постпросветительской культуры, в рамках которой идёт поиск нового искусства, новой философии, новой религии. Именно с ней многие западные учёные связывают самое позитивное в модернизме. Вырастающая из лона этой традиции культура модерна начала XX века пыталась жизнен-

но реализовать её синтетические задания, соединить жизнь и творчество, искусство и быт, прошлое и настоящее.

Романтизм в своём философском ядре ставит перед литературой задачу создания "новой мифологии" и предстаёт первой волной неомифо-логизма: Гёте, Новалис, Гофман, Блейк, Ките доказали, что философствовать в поэзии - это создавать миф. Достоевский, Вагнер, Ницше с их открытием бессознательного, с их пафосом возвращения к мифу стоят у истоков второй волны романтико-неомифологического движения, с кото- , рой связан русский символизм. Для неоромантика рубежа веков характерно двойственное отношение к романтизму: в нём есть архаичное, требующее преодоления и есть очень близкое, предугаданное, что нуждается в своём развитии и художественной реализации. Если для XIX века в романтизме самым важным и актуальным был индивидуализм, открытие личности, новой поэтики самовыражения, в XX веке коренным образом меняется его восприятие, главной становится сфера романтического 'идеала, яростного стремления к универсализму, синтетизму, поэтике символа-мифа.

/3/ Романтический универсализм и .трансцендентализм - основы роман- • тической символики и мифологии. Философия романтизма включает то- | тальные синтетические усилия, -пафос универсального синтеза, возвра- | щения к бытию, иррациональным первоосновам мировой и человеческой жизни, а также романтический трансцендентализм - стремление к другому миру, сверхэмпирическому порядку вещей, бытию высшему и подлинному, попытку создать новый трансцензус творчества. Внутри романтической традиции совершается переход от традиционного дуализма : реального-идеального к новому философскому дуализму рационального-иррационального, механического-органического, косного-творчески-активного.

/•1/ Символизм: новая поэтика. Литература XIX века пошла по пути раскола смутного романтического целого, по пути разработки.и конкретизации противоположных полисов романтизма, с одной стороны, в реализме и натурализме, с другой - в позднем романтизме и символи-

эме. Острейшая.проблема романтического мироощущения - проблема его художественной реализации, новой поэтики. Недостаток искусства выражения сопровождает романтика. Традиционная поэтика идеи, закрытого символа-аллегории, дискурсивного слова ещё довлела над новой поэтикой образа-символа, индивидуально-открытой символики. Символизм -ггрезде всего достижение новой музыкально-суггестивной поэтики, вместе с завершением романтического стремления к субъективному миру. /5/ Широкий символизм. В широкий символизм, или полисемантизм современного художественного сознания, автор включает субъективно-ассоциативную лирическую символику, косвенную реалистичесную символику синтетического образа-символа, а также языковой символизм экспериментального искусства авангарда.

/6/ Романтическая символика: теза и антитеза. Романтический символ-миф сочетает синтетическую активность образа-символа с поиском по вертикали, орфическим устремлением за пределы предельного. Романтическим орфизмом исследователи называют изображение гностического поиска высших и подлинных реальностей с его традиционными мистическими и натурфилософскими корнями. Первая фаза образной революции, начатой романтизмом, связана с переходом от традиционной, религиозно-трансцендентной, закрытой символики, символа-аллегории к новой, индивидуально-открытой, субъективно-ассоциативной символике, образу-символу. Но эта поэтическая революция сочетается с мировоззренческим крахом романтика: поэт-провидец, визионер, орфический искатель абсолюта становится демонЬм, богоборцем, изгнанником, потерявшим духовную родину, замкнутым в узком, декадентском для романтика мире личной восприимчивости. От тезы религиозного служения и мистических озарений романтик срывается к деструктивной стадии, демонической и декадентской антитезе». В философии - это движение от Канта и Шеллинга к Шопенгауэру и Фрейду. Творчество Вагнера, Ницше, Достоевского, главных учителей русских символистов, содержало выход за грани тезы-антитезы, открывало новые мифологические перспективы. /7/ Символизм в поисках реальностей: язык и миф. Символизм пронизи-

вает основная двойственность романтического движения, антиномия субъективизма-универсализма. В символизме автор выделяет, во-первых, движение к новой субъективной поэтике, субъективно-ассоциативному образу-символу; во-вторых, поиск реальностей, в котором обнаруживаются два потока - неомифологическое движение, определяющее русский символизм, и неопозитивистское движение к литературе как языку, языковому символизму, начиная с Малларме. С символистским поиском реальностей связана вторая стадия образной революции, начатой романтиками,- новое поэтическое слово, субъективно-ассоциативный образ-символ обретает свою реальность /I/ в мифомышлении, создавая символ-миф, неомифологическое искусство, /2/ в языке, словотворчестве, порождая экспериментальное искусство авангарда.

/8/ Русский символизм и романтизм, русский символизм проникает в ядро романтической традиции и создаёт свой вариант романтического мифомышления.

/9/ Романтическое мифомышление. Миф для романтика-символиста - не готовый архетип, а творится заново. Орфизм и.демонизм определяют первоначальную романтическую_мифологию, мифологию современной личности. В романтической традиции гуманитарная ориентация в мире, в котором человек является мерой всех вещей, сменяется универсальной, онтологической, возвращающей к мифу. Личность утверждается в своей онтологической ценности, ей возвращается утраченное ренессансной и просветительской традициями /с их соответственным культом свободной артистической индивидуальности.и разума/ чувство бытийности, косвдч-ности, архетипичности. Романтическое мифомышление, преодолевающее и развивающее наследие христианской культуры, пронизывает двойная жажда возвращения к бытию, анимистическому чувствованию мира, как живого организма, и жажда преображения мира, достижения подлинного бытия.

русский символизм создаёт дионисийско-эсхатологический вариант ри^антического мифомышления, доводящий его двойственность до пре-

дела в атмосфере напряжённых духовных исканий начала века. Стержнем поиска била трансформация христианской традиции. От Вл.Соловьёва через Д.С.Мережковского, А.Белого к Н.А.Бердяеву протягивается линия перехода от исторического к апокалиптическому христианству и эсхатологической философии свободного, творчески-активного духа. От Достоевского через Вяч.Иванова идёт линия обращения к христианству христологическому, народно-дионисийскому и самому дионисизму. В символизме самым ярким выразителем эсхатологических настроений с их жаждой нового бытия, нового творчества был А.Белый, дионисизма с его памятью прошлого, пафосом возвращения к бытию - Иванов. Поэзия А.Блока синтезирует эти противоположные устремления историософского и культурфилософского пафоса эпохи.

Г л а в а 2. Эстетика символа и мифа Вяч.Иванова

Анализ предваряет характеристика материалов первого интернационального симпозиума, посвящённого Вяч.Иванову, состоявшегося в 1981 году в Иельском университете /цубликация 1986 года/, отражающих современное состояние исследования творческого наследия русского поэта-мыслителя. Культурологический характер творчества Иванова, синтетическая, универсалистская и метаисторическая природа его мышления заключают в себе много остро современных проблем: понимание культуры, как живой памяти И преемственности; сверхличная концепция человеческой личности; понимание бессознательных первоистоков творчества, как начал коллективных, мифотворческих. По мнению автора диссертации, любая попытка вместить неортодоксальную, синтетическую мысль Вяч.Иванова в замкнутую, завершённую традицию /христианскую или традицию классического немецкого идеализма/ неплодотворна. Сна принадлежит новой, открытой,. романтико-неомифологической традиции. Иванов-поэт живёт в доницшеанском, архаическом мире орфического искателя абсолютного. Но от архаизированной поэзии Иванова разительно отличается его мысль, эстетика, получившая прививку нового ницшеанского философствования,

остро-современная, интуитивно-пророческая, при всей современной архаичности и эзотеричности символистской терминологии.

Эстетика символа и йкфа Вяч.Иванова, центральных категорий его теории искусства, является заметным вкладом русской эстетической мысли в развитие романтико-неомифологической традиции, представленной в западной эстетике XX века такими именами, как К.Шг, Э.Кассирер, М.Элиаде, Н.Фрай. Вяч.Иванов разрабатывает важные аспекты неомифологического понимания искусства. /I/ первый в русской эстетике соединил символ с мифом, как динамических! модусом символа, выявляя мифологическое ядро символизма и всей романтической традиции. До Э.Кассирера дискурсивному, логическому мышлению Иванов противопоставляет мифологическое мышление, раскрывающее сущностный облик мира, и связывает с ним поэтическую речь и судьбу искусства. /2/ В своей архетипической, сверхличной трактовке символа, как хранителя культурной памяти, опыта поколений, открывающей в современном искусстве движение от символа к мифу, в понимании бессознательных первоистоков творчества, как начал коллективных, мифотворческих, Иванов.предвосхищал идеи К.Юнга. Оба теоретика обращают искусство к сверхличной, музыкальной сфере архети-пического символа-мифа, для Кйга - коллективного бессознательного, для Иванова - мировой и народной души. Есть художники "почти всецело душевные", утверждал Иванов, т.е. наиболее чуткие, восприимчивые к музыкальной и женственной душе мира, её медиумы, сновидцы. Таким художником эпохи символизма был А.Блок. /3/ Эстетика Иванова обращала поэта к внутренним и высшим реальностям /мировой и народной души/. В отличие от эсхатологического порыва А.Белого к преобразованию действительности, главный пафос ивановского мифотворческого символизма составляет ознаменование внутренних реальностей, проникновение в таЛну вещи, неотделимую для Иванова от вечного возрождения дионисийского мифа. /4/ Вслед за Ницше Иванов разрабатывает днонкскйский аспект романтического мкфомиления,

именуя понятием мифа проникновение художника в трагическую антино-мичность всех вещей, о этим проникновением, чувством бытийности и сверхличным сознанием творческой личности связывая возрождение мифа.

Важно' подчеркнуть, что эстетика Иванова с её пафосом сверхличного и всеобщего - это не возвратное движение от субъективной эстетики, но результат её полного развития и внутреннего превышения в романтической традиции. В противном случае мы получим традиционный архаический портрет Вяч.Иванова, замкнутого в рамках религиозного мышления или немецкого идеализма, вождя и теоретика "религиозных символистов", русский символизм имеет своим ядром мифо-мышление, которое шире и универсальней религиозного мышления. Кроме того религиозность начала века - это романтически-неортодоксальная религиозность, поиск нового культурного синтеза. Иванов акцентировал внутреннюю двойственность символизма, сокровенное движение в нём от субъективизма к мифу, сверхличному искусству..Эстетика Иванова пытается осмыслить "какой-то тёмный поворот к полюсу собор-ности"/По звёздам,с.96/, составляющий внутреннее содержание всего романтического движения и нового искусства.

Как ведающийся эллинист своего времени, Иванов находит основу своей эстетики символа и мифа в дионисизме. Обращаясь к религии Диониса, Иванов раскрывает сущностные закономерности человеческой психики. Его исследование религии Диониса /"Эллинская религия страдающего бога"/ можно назвать одним из первых исследований области коллективного бессознательного. В основе его теории символа и мифа лежит экстатическая концепция человеческой личности, создающая страстный пафос преодоления индивидуации, эмпирических пределов нашего я. Человек для него - прежде всего существо "экстатическое", в которое вложена изначальная потребность выхода за пределы личного сознания. С ней он связывает религию Диониса и религиозное чувство вообще. Иванов намечает линию бесконечных исторических трансформаций дионисийско-экстатического начала, новейшим воплощением

которого в современной культуре является музыка. Эстетику Иванова пронизывает естественный после Ницше пафос преодоления индивидуального сознания и субъективной эстетики, возвращения к дионисийским истокам культуры, раскрытия в личности внутреннего, мирового я. Соединив импульс Ницше с влиянием Достоевского и Вл.Соловьёва, Иванов очень сильно трансформировал первоначальный ницшеанский диони-сизм. Вместо модернистского ¡сульта стихийных, иррациональных пер-воистоков мировой и человеческой жизни, возникает романтико-неоми-фологический культ мировой жизни, Матери-Земли, мирового я. Для Иванова это путь к новоцу мифотворческому искусству, новому мировоззрению, разрешение кризиса современной культуры.

Вяч.Иванов очень точно уловил "двуликость" обращения искусства ХГХ-начала XX веков к символу, которая проявилась в основной двойственности символистского движения. Во-первых, это широкий, субъективно-ассоциативный символизм. Во-вторых, "объективный", "реалистический", "мифотворческий" символизм, возрождение в современном искусстве вечного символизма сущностных реальностей. Первичное свойство символа в эстетике Иванова - многозначность и ко- . нечная неопределённость. Любимое символистское утверждение "искусство всегда символично" требует уточнения: искусство символично в пределах синтетического и трансцендентального мировидения с его пониманием мира, как организма, целостного бытия, в котором нет разрыва мелду явлением и сущностью и с его обращённостью ко многим реальностям /обычного сознания - бытовой, социально-психологической и др., а также сверхреальностям синестетического, экстатического, профетического, экзистенциального опыта/. Соединение этих двух предпосылок ведёт к перерастанию широкого символизма, синтетического образа-символа в романтический символ-ыиф и рождению неоыкфологического искусства. Символ ознаменовывает внутреннюю реальность вещей. Ивановский "ознаменовательный" принцип верности вещам в их явлении и сущности направляет' .художника "от реального

к реальнейшему", ставит двойную задачу "восхождения" и "нисхождения" Вершинные создания литературы XIX века связаны для Иванова с движением художественного сознания к символу и мифу, перед которым стирается прежнее капитальное разделение писателей на романтиков и реалистов. Романтизм для Иванова раздваивается на реальность дуалистического и индивидуалистического сознания и на свои предельные устремления, связанные с преодолением этого мироотношения. Романтик, как искатель "внутренней реальности вещей", интимно близок мифологическому поиску символиста начала XX века.

Иванов открывает в искусстве ХИ-начала XX веков движение от символа к мифу. Его эстетические симпатии отданы тем художникам, в творчестве которых он находит новый миф, а с ним "новое объяснение мира": Новалису, Тютчеву, Вл.Соловьёву, Блоку, но прежде всего Достоевскому. Творчеству своего учителя Иванов посвящает своё самое фундаментальное философско-эстетическое исследование "Достоевский. Трагедия-ыиф-мистика". Иванов открывает укоренённость поэтической идеи Достоевского в цифе. Миф - это бытийное, онтологическое мышление, и мышление Достоевского, углубляющего человека до его бытийных корней, естественно мифологично. Наиболее насыщенную пра-образами мифа структуру Иванов находит в "Идиоте", "Бесах", "Преступлении и наказании". Мифологическая проблематика романов Достоевского определяется кругом, тем вины и искупления, вины отъединения современной личности от органического бытийного целого и последствий этого преступления святых законов Матери-Земли. Попытки приближения современного искусства к мифу имеют для Иванова значение симптомов поворота современной души к новому мировосприятию, космическому сознанию. Наиболее цельным изложением идеалов большого, мифотворческого искусства является неопубликованная речь 1920 года на диспуте "Будущее поэзии". "Чувство бытиГности" сделает поэзию "носительницей великого мифа".

Итогом ивановского дконискзиа и юфологизиа явилась новая

постановка проблемы трагического в искусстве и жизни. Эстетика Иванова обращена не к новейшей трагедии человеческого духа, потерявшего собственную цельность, оторвавшегося от Матери-Земли, но к ' первоначально^, дионисийскому трагизму, заключающему в себе не ущерб, а полноту. Дионисийская эстетика Иванова открывала горизонт нового мировоззрения, трагического ыиропостижения, связанного с мировым сознанием внутреннего человека, его антиномизмом и двойственностью, как полнотой. Самым актуальным аспектом неомифологизма для Иванова было антиномическое, трагическое шропостижение, которое он углублял до древних дионисийских корней. Его высшим поэтическим воплощением явилось творчество А.Блока.

А.Белый противопоставлял "мифическому символизму" Вяч.Иванова собственный "эсхатологический символизм"/Арабески,с.34/. Ценности первого - универсализм, космоцентризм, возвращение к бытию, чувство бытийности с его трагическим антиномизмом, стихийная память поэта-мифотворца, органа Мировой Души, проникновение во внутреннюю реальность вещей. Ценности второго - катастрофическое чувство жизни, жажда нового бытия, творческое преображение реальности, творчество, свобода, дух, человек-творец в его борьбе с роком, окружающей действительностью и временем. Насколько миф был главной категорией Иванова, настолько главной категорией Белого является твор- ' чество. Для Иванова поэт - провидец, проникающий в сущность вещей. У Белого искусство связывается с пересозданием, преображением мира творчеством. Творцом целостной эсхатологической философии свободного и творчески-активного духа был Н.А.Бердяев. В своём пафосе творчества Белый и Бердяев дословно перекликаются друг с другом. В исканиях Белого эсхатологические настроения смыкаются с авангардистским пафосом пересоздания действительности. Эсхатологический символизм Белого связывал проблему символа то с искомым новым бытием, новой культурой, то с сущностью культуры и искусства вообще, предвосхищая пансимволизм Э.Кассирера. В обоих полюсах романтиче-

ского мифоыышления /которое било не условным, а жизне-действенным/ было много опасного и рокового для их конкретно-исторического усвоения. С даонисизмом связана двоящаяся, двусмысленная атмосфера рубежа веков, не способная к волевому выбору. В эсхатологизме таился росток нигилистического отношения к культуре.

Завершает главу сопоставление теорий символа и мифа Вяч.Иванова и А.Белого с теориями К.Юнга и М.Элиаде. Из этих сравнительных материалов делаются следующие выводы. Символ в романтической традиции - свёрнутый миф. Поэтому они имеют целый ряд общих аспектов. /I/ Сни имеют аксиологическое и согериологическое значение, образуя идеи реальности, ценности, трансценденции. /2/ Они сверх-личны, универсальны. /3/ При всей своей синтетической, аналогической природе они дионисийны: символ тяготеет к антиномии, напряжению противоречий, миф - к дионисийской двойственности и трагизму. /4/ Они эсхатологичны: миф даёт выход в большое время и с помощью символа создаёт новую реальность, делает реальным ирреальное. Эстетика Иванова акцентирует дионисийские аспекты символа-мифа: его тяготение к сверклично-универсальному самоопределению творческой личности и к антиномии, основной двойственности всех вещей. Эстетика А.Белого в своём эсхатологическом ядре акцентирует творческий эсхатологизм символа-мифа. Творческая эсхатология А.Белого дополняет трагический дионисизм Вяч.Иванова. Для анализа мифопоэзии А.Блока вакны дионискйский и эсхатологический аспекты романтического жфомышления.,

Г л а в а 3. Мифопоэтические аспекты поэзии А.Блока

Поэзия А.Блока синтезирует долгий путь романтической традиции от религиозно-трансцендентной символики к преодолению платонизма и новой творческой эсхатологии, путь от субъективного, оторванного от целого сознания и его идеальной отвлечённости к дионискйскс-трагическому видению мира. Синтетическая по отнесению к романтической традиции, ока содерткт тезу и а>:тктезу романтического ууАсяя-

ления, а также ту многосложность, многослойность человека и мира! которая открывается после Вагаера, Ницше, Достоевского. В поэзии Блока совершается переход неомифологического сознания от традиционного дуализма идеального-реального к новому дуализцу рационального-иррационального, мёртвого-живого, косного-творчески-активного. Блок явился создателем новой поэтической культуры, нового символически-многозначного языка с его широкими мифопоэтическими возможностями, с его превышением традиционных задач отражения действительности и самовыражения художника. |

. К проблеме мифопоэтического стиля Блока подходил уже В.Жир-ыунский в известной статье 1921 гада о поэтике Ал.Блока, определяя доминантные особенности блоковского стиля, как "процесс развития и реализации метафоры", "процесс развёртывания символа". В поэзии романтика-символиста метафора-символ развёртывается в миф. Об этом писал, в частности, Вяч .Иванов на примере поэзии Тютчева. Поэзия развёрнутой, реализованной, оживлённой метафоры-метаморфозы - это мифопоэзия. Мифопоэзия - реализация ирреального /скрытой сущности вещей/ и в структурном отношении тяготеет к реализации, развёртыва нив метафоры в символ, символа в миф. Стремление уловить иррациональное, "сверхраальное", выходящее за грани обычного сознания создаёт блоковые» поэтику противоречия, диссонанса /"катахрезы"/.'

Мифопоэзия Блока синтезирует мифомышление русского символизма', эсте тесте идеалы Вяч.Иванова и А. Бел ого, идеалы искусства, проникающего во внутреннюю реальность вещей и преображающего реаль ность. В основе эсхатологического мироощущения всех "теургов" лежи гностический миф о пленённой хаосом и тоскующей Мировой Душе, Веч-лой Женственности, которая должна внести в мир гармонию. "Все мы, насколько хватит сил, должны принять участие в освобождении пленён ной Хаосом Царевны - Мировой и своей души",- писал поэт в 1910 году. Его поэзия, творимая "под знаком Девы", выражала устремление всего русского символизма к новому религиозному синтезу, новой ми-

ровой эпохе. В своём изначальном эсхатологизме это поэзия служения душе, обретения собственной души, той её женственной части, которая соединяла с миром, возвращала гармонию, строй и в ответ требовала от пробуждённой человеческой души подвига. И это поэзия изначальной причастности поэта мировой двойственности, внутренней реальности вещей. Дионисийекий мотив двойственной Мировой Души пронизывает поэзию Блока, а вместе с ним - напряжённая пульсация света-мрака, равная возможность спасения и гибели души. Блоковская поэтика противоречий имеет шфопоэтические истоки.

В мифопоэзии А.Блока можно ввделить б главных кругов-тем: /I/ Платоническая мифология служения, эсхатологическая мифология подвига - теза романтического сознания. /2/ Мифология "страшного мира", душевной опустошённости и омертвения - его антитеза. Эти два круга переживаний возвращают поэзию Блока В традиционной романтической тезе-антитезе в её невиданно острой для русской поэзии неоромантическом выражении, сочетающем мистический подъём и декадентский упадок. Последующие круги еще глубже раскрывают Блока, как неоромантика и трансформатора романтизма. В них предстаёт новый, сложный облик мира, новая душа; поэта с её многострунностью, трагическим мироощущением. /3/ Мифология нисходящего дионисизма, (ристианско-дионисийского сораспятия со всеми человеческими бедами и утратами - "нищий цуть возвратный" с его важнейшими мифологи-1ескими образами "нищей России" и "невоскрескего Христа". /4/ Микология восходящего дионисизма, мировой двойственности л двуликос-ги, с её трагическим приятием мира по закону odi ét amo, "ненавист-шческой любви", открывавшая в своей историософской проблематике гатастрофическое состояние мира.. /5/ Взаимосвязанная со всеми крутая мифология воплощения абсолюта - мировой, народной, творческой (уши. /6/ Вершина восходящего движения - мифология творчества и ¡провой музыки, новая творческая эсхатология нового образа мира i его музыкальном восприятии, творческого порыва, новой души.

Мифопоэзия Блока - это поэзия мифологического образа, символа-мифа, текста-мифа, мифологической композиции /с её дионисийс-ким законом диады/ и мифологического контекста. В ней скрещиваются сложные восходящие и нисходящие движения. Поэзия Блока развёртывается в двойной усилии: разоблачить мрак и хаоо жизни; приблизить, воплотить мир своей мечты; слиться с мировой стихией, причастность которой включает и гибель, и услышать мировую музыку, космические ритмы страсти и творчества. Такой двойственности русская поэзия ещё не знала. И в своём дионисизме /с его жаждой растворения в стихии, яалдой говорить голосом стихий и любовью к гибели/, и в своём "аргонавтизые" с его яаздой подвига русский символизм коренным образом отличался от модернистской линии искусства, замыкающей эксперимент художника в рамки мира искусства, форш, языка. В своём кизне-действенном пафосе, жажде слияния с мировым целым и творческом преображении жизни, русский символизм был в полном смысле слова неоромантизмом. Действенный пафос кардинально менял само искусство, он и создавал новую поэтическую культуру.

Причастность индивидуального переживания мировому началу, "всемирное чувство0 поэта определяет новый характер самораскрытия поэтической личности, многоголосую природу поэзии Блока. Индивидуальная душевная жизнь творца мифопоэзии предстаёт внутренней дра-' мой со множеством персонажей-двойников, архетипических перевоплощений многострунной души поэта. Блок владеет мифотворческим даром воплощения и перевоплощения собственных переживаний и противоречий, наделяя каадое реальностью отдельного человеческого или сверхчеловеческого голоса. Голосом поэта говорит "обречённых вереница", "говорят черти", "говорит смерть", "голос из хора" пророчит "холод и мрак грядущих дней". За вереницей человеческих и сверхчеловеческих голосов начинает ввучать сама мировая цузыка, сам "мировой оркестр" "голоса скрипок", арф, овирелей, поёт ветер.

Нисходящее дионисийское движение приобщает эсхатологическую

душу земному страданию и мраку. В своей нищете и опустошённости (русская романтическая личность ощущает интимную сопричастность всем человеческим бедам и утратам. Символика "сораспятия" с ними ведёт"к итоговому символу нисходящего дионисийского движения поэзии Блока - образу-символу Христа, итоговому символу "нищей России", Христос у Блока - не традиционный спаситель, но символ сораспятия со всеми человеческими страданиями, народный, "невоскресший Христос" "в цепях и розах", "Сын Человеческий", интимно-близкий какдо-му униженному и оскорблённому. Поэтическим пределом этого сораспятия, растворения в стихии жизни, чужих судеб и голосов явилась поэма "Двенадцать", где голосом поэта говорит разгулявшийся ветер истории, сама душа народа, в своей "чёрной злобе, святой злобе" увлечённая революционным вихрем. Завершает этот дионисийский раз-хул стихии образ Христа - символ.сораспятия со всеми человеческими бедами в блоковском мире, традиционный.искупитель кровью и страданием.

Теш России - одно из мифотворческих увенчаний символизма 1лока. Россия воплощает "нищий путь возвратный" и антитезу пути оэта, на ней лежит роковой сумрак "страшного мира". Вставая под нак трагедии, двойственной возможности гибели и возрождения, "ро-:овая родная страна" становится одним из воплощений иррациональ-ой мировой стихии, двойственной Мировой Душ, причастность ното-ой включает и гибель. Отношение к ней так же двойственно, как вулика она сама - любовь-вражда. С "роковой родной страной" поэт вязывает символику своего мучительного, "долгого пути", вжлтап-его табель души, и это "суровая родина", воплощение Матери-Земли, бречённой на покинутость с устремлением "сынов отчаянья" к косын-ескоцу сознанию.

Из бездн падения и гибели в поэзии Блока открывается новое эсходящее движение. Новой жизненной установкой становится диони-яйское приятие мира, дионисийская двойственность ифоотнесения.

Всё двулико, всё двойственно в мифопоэтическои мире Блока. Трагическая полярность присуща самому высшему - родине, любви, красоте, искусству. И ата двойственность - не ущерб, не субъективная черта, но признак полноты, проникновения поэта во внутренние закономерности действительности. Трагический взглад на жизнь с её разрывами, неразрешимым противоречием временного и вечного превращал первоначального "аргонавта", мифологического героя с его сказочным героизмом мирового преображения в /героизм реальный, творческий. У Блока бессмысленной, чёрной жиани противостоит не традиционная волшебная фантазия, во тайный смысл ее, музыкальная сущность мира, доступная человеву-творцу. Мифопоэзия проливает в сокровенную глубину человека и явления, обкакая их сущность и потенциальные возможности. Таковы образы-мифы Снежной Девы и Кармен. 5 точке самозаконной женской душ скрещиваются нишсодяцее и восходящее движение блоков-ского творчества. Снежная Дева - один из символов иррациональной, дионисийско-двойетвенной мировой стихии. Карыен - один из символов творчески-аахатолйгичаских состояний, творческого преображения мира в его цуаыкальном восприятии.

В своём чувства бнтийности мифопоэзия Блока - дионисийское творчество, включащое нисходящий дионисизм сораспятия со всеми человеческими страданиями и восходящий дионисизм с его напряжённой двойотвенностьо мироотасшания. открытиеы катастрофического состояния мира, зияния, раоюма ыеаду Временным и вечным. Но вся ета ! многосложность диониоийсних кругов обнищания, сораспятия, жизни-смерти, любви-враады входит в ещё более универсальный круг эсхатологического восхождения, который начинает "аргонавтическая" мифология подвига, а завершает мифологиятворчества и мировой цузыки. Проходя через сложность своего дионисийского пути, поэт приходит к новой творческой эсхатологии, котохую порождает новое символистское понимание искусства, как борьбы с роком, окружапцей действительностью и временем за вечные ценности, новое бытие. Зрелая ли-

рика Блока содержит систему сквозных образов-доминант, которые пытаются уловить, "закрепить" высшие иррациональные состояния творческого порыва, близости поэта к "цузыкальной сущности мира". Стихия и культура - две разновидности мировой цузыки. Внутренний слух - абсолют поэта, имеющий в своём предельном понимании чисто музыкальную природу. Творческий порыв для Блока цузнкально-зсхатологичен. Поэт ввдит в искусстве его сущность: тот действенный, творческий /по А. Белому/, или мифотворческий /по Вяч.Иванову/ порыв, который способен проникать во внутреннюю реальность вещей и преображать жизнь, творить новое бытие.

русский символизм в своих высших достижениях /эстетика Вяч. Яванова и А.Велого, поэзия А.Блока/ и наследущая его достижения ювая поэтическая культура М.Цветаевой, О.Мавделыптама, Б.Пастерна-ха и др. явились претворением самых заветных стремлений романтической традиции, реализацией романтического шфомшленил. Историософс-отй и культурфилософский /дионисийско-эсхатологичеекий/ пафос рус-:кого символизма сменяется в постсиыволизмв экзистенциальным опытом ¡лизости к вещи, предметному шру, внутреннего существования поэта, греодоления. символистского раскола между временным я вечннм, бытом [ бытием.

Заключение Романтическая традиция начинает историю нового бытия художе-твенного произведения и н о в о т о п о н и и а н и я искус-т в а, как многозначного и шогонерного целого. Самый глубокий лой этого целого связывается о иифопоэтическнм, сущностным миропо-тижением. Большое искусство - разновидность искусства сиыволичес-ого и м и ф о л о г и ч е б к о г о, обращенного к бытийной сторо-з человеческого существования," с его поиском сущностных и подлинях реальностей, открывающее за пределами индивидуально-змпиричес-зго и социально-исторического сознания его широкий культурный, комический и экзистенциальный контекст. Тем самым открывается воз-

можность нового прочтения литературы XIX века, что и делает русский •символизм - инициатор в русской эстетике неомифологического понимания, искусства.

Романтическая традиция направляет художника к созданию новой п о е т и к и символа и мифа, развивая обострённое чувство слова, его символических и мифопоэтических возможностей, формируя активное отношение к языку, материалу своего искусства. Но в этой направленности было и глубокое противоречие: символу миф - бессознательные первоосновы художественного творчества, в¡сознательном символизме и мифологизме теряется их исконная органичность и открываются опасности различных модернистских подмен. Поэтому с основанием Вяч.Иванов полагал: "Символизм отныне навсегда утвервдён, как принцип всякого истинного искусства,- хотя бы со временем оказалось что именно мы, его утвердившие, были вместе с тем наименее достойными его выразителями"/"Бороады и межи", с Л 60/, связывая рождение искомого "большого", "мифотворческого" искусства преаде всего с .'"большой, гениальной личностью творца", неотделимой для Иванова от сверхличного самоопределения и чувства бытийности.

Идеал романтика-символиста - достижение мифоыышления, открывающего перед искусством, вместо традиционных путей отражения дейст . витальности и самовыражения художника, возможность утверцить себя ' в.качестве высшего способа интуитивного, целостного постижения человека и мира. Трансцензус творчества, новой реальности, творимой искусством, и мировое чувство основной антиномичности всех вещей -две грани неомифологического ядра русского символизма.

1В работе намечены линии сопряжения между реалистическим и сюшолистским искусством, .а также ориентиры преемственности между поэзией символизма и постсимволистским поколением /М.Цветаева, Б .Пастернак/.

U Основные положения диссертации отражены в следунцих nytíлика-автора:

1. Эстетика символа и мифа Вяч.Иванова / ШЛИ АН СССР им.А.М.Горь-кого. M.f 1990 И Деп. в ИНИСН АН СССР 14.02.90, E4I053.-2л.

2. Мифопоэтические аспекты поэзш А.Елока // Известия /Я СССР. Серия лит. и яз., 1990, №4. - I л.

3. Рец. на кн.: Vyach.Ivanov¡ Poet, Critic and Philosopher / 3d. by R.Jackson and L.Nelson. New Haven, 1986.//

Совр. худож. лит. за рубежом, 1990, Р 2. - 0,3 л. 1. Рец. на кн.: Hertz D. The Tuning of the Word« The llusico-literary Poetics of the Symbolist Kovement. Illinois ün-ír., 1987 // Совр. здцож. лит. за рубежом, 1990, !Р 3. - 0,2 л. ). Рец. на кн.:Кпарр В. Ifusie, Archetype and the Writer« A Jtingian View. Pennsylvania Un.Pr.j London, 1988// Вопросы лит., 1990, PH. - 0,5 л. В печати. .•..