автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Миф о России в британской литературе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Миф о России в британской литературе"

На правах рукописи

КОРОЛЕВА Светлана Борисовна

МИФ С

(1790-е-1920-е годы)

Специальность 10.01.03 - Литература народов

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации йа соискание ученой степени доктора филологических наук

,2о >;НЗ ¿015 005558322

Нижний Новгород-2014

005558322

Работа выполнена на кафедре зарубежной литературы и теории межхультурной коммуникации ФГБОУ БПО «Нижегородский

государственный Добролюбова».

Научный консультант:

лингвистический университет им. H.A.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор ЦВЕТКОВА Марина Владимировна, профессор кафедры прикладной лингвистики и межкультурной коммуникации Нижегородского филиала ФГАОУ ВПО «НИУ «Высшая школа экономики»»

доктор филологических наук, профессор ПОЛЯКОВ Олег Юрьевич,

профессор кафедры русской и зарубежной литературы ФГБОУ ВПО «Вятский государственный гуманитарный университет»

доктор филологических наук, профессор НИКОЛА Марина Ивановна, заведующая кафедрой всемирной литературы ФГБОУ ВПО «Московский педагогический государственный университет» -

доктор филологических наук, профессор ПРОСКУРНИН Борис Михайлович, заведующий кафедрой мировой литературы и культуры ФГБОУ ВПО «Пермский государственный национальный

исследовательский университет» Ведущая ФГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский)

организация: федеральный университет»

Защита состоится «25» марта 2015 г. в 11:30 на заседании диссертационного совета Д 212.163.01 при ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный лингвистический университет им. H.A. Добролюбова» по адресу: 603155, г. Нижний Новгород, ул. Минина, 31а, аудитория 3217.

С диссертацией можно ознакомиться в научном читальном зале ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный лингвистический университет им. H.A. Добролюбова» и на сайте http://www.lunn.ru.

Текст автореферата размещен на сайтах ВАК Минобрнауки РФ http://vak.ed.gov.ru и ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный лингвистический университет им. H.A. Добролюбова» http://www.lunn.ru. Автореферат разослан «¿£» я/^Яг 2015 г. Учёный секретарь М

диссертационного совета С.Н. Аверкина

Общая характеристика диссертации

Диссертация посвящена исследованию имагологического мифа о России в британской литературе конца XVIII - начала XX вв. Проблематика диссертации связана с имагологическим направлением в изучении мифа.

Термин «миф» имеет глубокую историю существования в рамках отечественного и зарубежного языкознания, религиоведения, культурологии, философии, литературоведения. Эта история связана с изучением мифологии первобытных народов в XIX веке в рамках сравнительной мифологии (Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев,

А.Н. Веселовский, братья Гримм, Ф.М. Мюллер) и с развитием мифологических теорий в XX веке (М. Бодкин, Э. Кассирер, К. Леви-Строс, Н. Фрай, Дж. Фрэзер, К. Юнг). Одним из важнейших результатов многочисленных исследований мифа в XIX - XX вв. явилось научное представление о том, что мифологическое мышление образует важную часть человеческого существа (М. Элиаде). Это представление стало базовым для имагологического подхода к изучению мифа.

Имагология является ответвлением компаративистики, изучающим рецепцию и репрезентацию инокультур в национальной культуре (В.Б. Земсков). Имагологическая проблематика имеет свою традицию исследований как в литературоведении, так и в культурологии и в истории. Исследование образов инокультуры в текстах национальной культуры ведет свое начало от концепций французских компаративистов 1950-х годов (М.-Ф. Гийяр, Ж.-М. Kappe) и идеи X. Дизеринка о важности роли, которую в художественном образе «инонационального» играют культурно-исторические смыслы, не связанные с собственно литературой.

Образ «инонационального» в литературе в' современном имагологическом исследовании рассматривается не столько как особое, отдельное эстетическое образование, сколько как вариант коллективной ментальной структуры, рождающейся при столкновении с другим

з

национальным миром и обладающей неконкретной, неисторической памятью, - имагологического мифа.

Отечественная имагология как направление компаративистики стала оформляться в последнее десятилетие XX века (В.Б. Земсков, Н.П. Михальская, Л.Ф. Хабибуллина, В.А. Хорев). Один из важнейших вопросов, которые она ставит, - вопрос об истории происхождения и развития представления о России как «антимире» в странах Западной Европы, в частности, в Британии. Значительность роли, которую это представление играет в современном русско-британском межкультурном диалоге, связь этого представления с традициями изображения России и русских в британской литературе, его сосуществование с другими смысловыми комплексами в литературе и общекультурном мифе о России обусловливает выбор темы и объекта исследования.

Проблемы формирования мифа о России в британской литературе исследованы в двух отечественных монографиях - «Образ России в английской литературе IX - ХЕХ вв.» Н.П. Михальской и «Миф России в английской литературе XX века» Л.Ф. Хабибуллиной, а также в книге британского ученого П. Уаддинггона «От "Русского беглеца" к "Балладе о Болгарии". Литературные образы России от Вордсворта до Суинберна». Первые десятилетия XX в., таким образом, остаются малоисследованными. XIX в. подробно рассматривается с этой точки зрения в работах М.П. Михальской и П. Уаддингтона. Однако в последней работе исследуются только поэтические произведения отдельных авторов (Вордсворт, Браунинг, Теннисон, Суинберн). В книге Н.П. Михальской за рамками исследования остается «русская тема» в творчестве Теннисона и Теккерея; рассматриваются лишь отдельные произведения Вордсворта и Суинберна. Остается открытым вопрос рассмотрения периода 1790-х -1890-х годов как особого этапа существования британского мифа о России. Малоисследованными следует признать вопросы о периодах, способах и механизмах формирования и развития британского мифа о

4

России и о взаимодействии и соотношении литературных, художественных образов России с общекультурным мифом о России в Британии.

Несомненный научный и социокультурный интерес к имагологической проблематике в целом и к мифу о России в британской литературе, в частности, а также наличие большого круга мало освещенных вопросов обусловливают актуальность настоящего исследования.

Объектом исследования является имагологический миф о России в британской литературе в период 1790-х - 1920-х годов. 1790-е годы являются временем начала глубокого проникновения русской образности в британскую литературу. В период 1890-х-1920-х годов в британскую культуру и литературу входит принципиально новой смысловой слой мифа о России. В то же время, анализ именно этого периода наглядно демонстрирует относительность зависимости имагологического мифа от хода истории, так же как литературного канона - от актуального слоя мифа: события 1917 г. не меняют принципы изображения русского мира в литературе; акцент на духовном и душевном богатстве русского человека, характерный для актуального слоя британского мифа о России, не совпадает с социально-политической доминантой в литературных образах России этого времени.

Предметом исследования являйся законы и формы существования, природа, механизмы и способы развития имагологического мифа о России в британской литературе в период 1790-х - 1920-х годов.

Основным материалом исследования являются художественные

произведения известных британских писателей периода 1790-х - 1920-х

годов, в той или иной мере создающие целостные русские образы. Это

произведения поэта-сентименталиста Т. Кэмпбелла и поэтов-романтиков

Дж.Г. Байрона, В. Вордсворта, Р. Саути, С.Т. Кольриджа, Т. Мура; поэтов

викторианской эпохи А. Теннисона, Р. Браунинга, А.Ч. Суинберна,

5

журналиста, писателя, поэта У. Теккерея и писателей XIX века М. Шелли и Э. Бульвера-Литтона: писателей-модернистов Дж. Конрада, Д.Г. Лоуренса и В. Вулф; писателей-реалистов начала XX века Р. Киплинга, Г. Уэллса, С. Моэма; драматурга Б. Шоу, писателя и драматурга О. Уайльда. Исследование русских образов, персонажей, русского сюжета и хронотопа в этих произведениях дополняется анализом произведений некоторых других, менее известных авторов (У. Лэндора, братьев Россетги, М. Бэринга, О. Гарнетт, X. Уолпола) и сопровождается сопоставлением с материалом исторического, публицистического, а также культурологического, искусствоведческого и литературоведческого характера, публиковавшимся в этот период в Британии. Дополнительными источниками послужили художественные произведения и публицистические, философские, мемуарные, исторические книги, с существованием которых связано формирование и развитие британского мифа о России в более раннее время - в период XII - XVIII вв.

Цель работы - на основе многоаспектного историко-литературоведческого и теоретико-методологического анализа выявить и охарактеризовать особенности содержания и функционирования мифа о России в британской литературе в период 1790-х - 1920-х годов.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. описание основных этапов формирования имагологии как литературоведческой научной дисциплины;

2. исследование природы и структуры имагологического мифа;

3. характеристика опорных моментов британской и русской истории и национальной мифологии с точки зрения оформления «своего» в двух национальных мирах;

4. описание особенностей формирования и развития мифа о России в британской культуре и литературе в период XII -XVIII вв. в контексте разных эпох;

5. описание основных законов и механизмов формирования, существования и развития мифа об инонациональном в национальной культуре и литературе.

6. характеристика русских образов, русского хронотопа, русского сюжета в произведениях известных поэтов и писателей ХЕХ века;

7. определение особенностей существования мифа в британской литературе XIX века;

8. выявление специфических механизмов и факторов развития мифа о России в британской культуре на рубеже XDC-XX веков;

9. описание русских образов, русского хронотопа, русского сюжета в произведениях известных поэтов и писателей начала XX века;

10. определение особенностей существования мифа в британской литературе начала XX века.

Методологическую основу исследования составил сравнительно-исторический метод, принципы рецептивной эстетики и имагологического подхода в компаративистике.

Теоретической основой исследования послужили теории, концепции и положения, выдвинутые ведущими отечественными и зарубежными учеными в области культурно-исторического (А.Н. Пыпин, Н.С. Тихонравов, Н.И. Стороженко, Г. Брандес, Г. Гетгнер, И. Тэн, В. Шерер) и компаративного методов в литературоведении (М.П. Алексеев, М.К. Бронич, А.Н. Веселовский, Д. Дюришин, В.М. Жирмунский, В.И. Кулешов, Н.И. Конрад, Ю.Д. Левин, Ю.В. Манн, И.Г. Неупокоева), имагологического (В.Б. Земсков, Н.П. Михальская, В.А. Хорев, X. Дизеринк, Д.-А. Пажо) и концептологического (В.Г. Зусман, З.И. Кирнозе, Ю.С. Степанов, А.Д. Шмелев) направлений компаративистики, герменевтики (В.Г. Кузнецов, Д.С. Лихачев, Х.Г. Гадамер, Э.Д. Хирш), теории рецепции (A.A. Потебня, Я. Мукаржовский, В. Изер, Х.-Р. Яусс), мифопоэтики (Я.Э. Голосовкер, Е.М. Мелетинский,

С.М. Телегин, Г.А. Токарева, Г. Слокховер, Н. Фрай,), семиологии (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский, Р. Барт).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Британский миф о России развивается по законам, присущим имагологическому мифу. К ним относятся законы системности (смысловые элементы мифа взаимосвязаны друг с другом и работают как целостная система); подсистемности (имагологический миф формируется из «слоев» - подсистем, соотносимых с различными этапами освоения «чужой» культуры); памяти мифа (никакой смысловой элемент не исчезает из мифа, но может быть переосмыслен или же неакгуализован); адаптации (имагологический миф адаптируется к новым культурным, идеологическим, историческим реалиям).

2. Оформление и развитие британского мифа о России осуществляется при помощи специфических имагологических механизмов - противопоставления, отождествления, растождествления. Механизм противопоставления «чужого» «своему» является базовым. Механизмы отождествления и растождествления позволяют мифу реагировать на исторические, политические и духовные явления различных эпох. Литературные образы русского мира являются важнейшими источниками одновременного освоения, создания и трансляции мифа о России в британской культуре.

3. В истории формирования и развития мифа о России в британской культуре с ХП по начало XX века следует выделить четыре этапа: оформление «ядра» мифа вокруг образа запредельного, большого, чудовищно-сильного пространства в XII - XIII вв.; формирование следующего слоя в XVI - ХУП вв. вокруг образа псевдохристианской примитивно-туземной страны; развитие нового слоя во второй половине XVIII - XIX вв. в связи с образом мощного, деспотичного, варварского государства-агрессора; формирование принципиально иного слоя в начале XX века вокруг образа религиозного, душевно и духовно богатого народа.

8

4. Период конца XVIII - XIX вв. является временем подлинного вхождения мифа о России в британскую художественную литературу. «Русская тема» разворачивается в объемные художественные высказывания, лишенные абсолютной однозначности и. затрагивающие сразу несколько слоев мифа о России, в творчестве Байрона, Вордсворта, Теннисона и других британских поэтов и писателей. К общим особенностям литературных образов России в этот период относится акцент на политической тематике и общая негативная оценка «русского».

5. На рубеже XIX - XX вв. в британской литературе (в творчестве Уайльда, Киплинга, Уэллса, Шоу, Конрада, Д.Г. Лоуренса, Вулф) проявляются принципиально новые особенности в изображении русского мира: разноликое (от враждебности до любви) взаимодействие русского и британского миров; мотив вхождения британского героя в русский хронотоп; неоднозначность оценки русской «точки зрения»; тема анархического и революционного движения, социальной справедливости; уход от темы политического и мировоззренческого противостояния Британии и России.

6. Между мифом о России и движением истории, как и между общекультурным британским мифом о России и литературным каноном изображения русского мира существует «зазор», связанный с относительно свободной связью между ними.

7. Русская революция не явилась для английского восприятия России вехой, рождающей новое в мифе. Начиная с 1917 г. идо конца 1920-х революция в британской публицистике видится как закономерное торжество праведного народа над неправедным правительством. В британскую литературу тема революции 1917 г. проникает с трудом и получает разное наполнение: как результат стремления к глубокому переустройству общества («Аннаянска» Б. Шоу); как развязанный общественный хаос (рассказы С. Моэма); как торжество процессов механизации над жизнью и человеком (поэзия и проза Д.Г. Лоуренса).

9

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые:

- выявлена чувственно-нерациональная природа инонационального имагологического мифа; определено, что он имеет мифологическую память, иерархическую структуру смыслов и способен приобретать под влиянием внешних факторов новые смысловые слои, выстраиваемые вокруг «ядра»;

- определены иные, помимо общепризнанного в имагологии механизма противопоставления, механизмы развития инонационального мифа в культуре и литературе - отождествление и растождествление;

- описаны законы развития имагологического мифа: закон системности, закон подсистемности, закон «памяти мифа», закон адаптации;

- выделены основные этапы формирования мифа о России в британской культуре и литературе до начала XX века и определены центральные семантические комплексы слоев, сформированных на этих этапах;

- обнаружено, что художественное произведение, воссоздающий, создающее, транслирующее миф об инонациональном, как правило, несет в себе следы влияния разных слоев инонационального мифа при доминировании одного из них;

- определены особенности существования мифа о России в британской литературе XIX века;

- определены особенности существования мифа о России в британской литературе начала XX века;

- обнаружена относительность зависимости литературного канона изображения «чужого русского» и существования британского мифа о России в целом от исторических событий;

- выявлена возможность несовпадения литературного канона изображения России и смыслов актуального слоя общекультурного мифа о России.

Теоретическая значимость исследования определяется следующими результатами: уточнены представления о природе, структуре и механизмах развития инонационального мифа в культуре и литературе; дано определение инонациональному мифу как комплексному ментальному образованию коллективного сознания нации; обнаружено, что между мифом об инонациональном и историческими событиями существует относительно свободная связь; систематизирован исследовательский материал по формированию и развитию мифа о России в британской литературе и предложена уточненная периодизация развития британского мифа о России до начала XX века; описаны варианты функционирования мифа о России в произведениях британской художественной литературы в период 1790-х - 1920-х годов; обнаружено, что литературный канон изображения инонационального может самостоятельно (независимо от актуального слоя мифа) влиять на способ изображения русского мира в художественном произведении; доказано, что литературные инонациональные образы, как правило, содержат в себе отсылки к разным слоям общекультурного мифа об инонациональном.

Практическая ценность диссертационной работы- состоит в том, что ее результаты могут быть использованы методистами и педагогами при разработке теоретических и практических курсов по истории и теории литературы, компаративистике, межкультурной Коммуникации и международным отношениям. Практический и теоретический материал исследования может быть внедрен в деятельность журналистов, имиджмейкеров, дипломатов, специалистов в области международных отношений для моделирования сложившегося мифа о России в странах Западной Европы. Результаты исследования могут быть учтены при разработке или переработке учебников и учебных пособий по истории и теории литературы, теории и практике межкультурной коммуникации, а также международным отношениям, что будет способствовать формированию у студентов как общекультурных и

IX

обшепрофесскональных, так и специальных профессиональных компетенций.

Соответствие содержания диссертации паспорту научной специальности, по которой она рекомендована к защите: диссертационное исследование выполнено в соответствии со следующими пунктами паспорта специальности 10.01.03 - Литература народов стран зарубежья (западноевропейская литература):

• роль литературы в формировании облика художественной культуры народов стран зарубежья, в определении путей их общественно-духовного развития.

• проблемы историко-культурного контекста, социально-психологической обусловленности возникновения выдающихся художественных произведений.

• взаимодействия и взаимовлияния национальных литератур, их контактные и генетические связи.

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные

результаты проведенного исследования изложены в 45 публикациях

общим объемом 76,3 п.л. (в том числе 15 в рецензируемых изданиях,

рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ) и апробированы на

международных конференциях «Пуришевские чтения» (2009 - 2012 гг.,

Mi 11 У, г.Москва), «The British Reception and Perception of Russian Culture,

jgth_2Qth Centuries» (2011, Кембриджский университет, Г.Кембридж),

«Language, Culture and Society in Russian and English Studies» (2012,

Лондонский университет, г.Лондон), «Язык, культура и общество в

современном мире» (2012, НГЛУ, г.Нижний Новгород), «Актуальные

проблемы теории и истории культуры в контексте развития гуманитарного

и педагогического образования» (2012, ШПГУ, г.Шуя), «Международные

Добролюбовские чтения» (2011 - 2012, НГЛУ, г.Нижний Новгород),

«Скребневские чтения» НГЛУ им. Н.А. Добролюбова (Нижний Новгород,

2010 - 2012), «Освоение семантического пространства русского языка

12

иностранцами» (2012-2013, НГЛУ, пНижний Новгород),-«Гуманитарные науки и современность» (2012 - 2014, МИИ, г.Москва), «Язык, культура, общество» (2013, Президиум РАН, г.Москва), «Россия - Великобритания: взаимовосприятие» (2014, ВШЭ (Нижегородский филиал), г.Нижний Новгород); на заседаниях кафедры зарубежной литературы и теории межкультурной коммуникации НГЛУ им. H.A. Добролюбова; а также были оформлены в виде презентаций и включены в программу событий НГЛУ, посвященных «Году науки» (2012).

Основные результаты исследования представлены в монографии «Миф о России в британской культуре и литературе (до 1920-х годов)» (ННовгород, 2012; электронное издание - Москва, 2014), внедрены в научную и проектную деятельность Научно-внедренческого центра Международного исследовательского института (г.Москва) и в образовательный процесс в НГЛУ в рамках дисциплин «История английской литературы», «Теория межкультурной коммуникации» и спецкурса «Британский миф о России».

Цели и задачи исследования определили структуру работы, которая состоит из введения, пяти глав, заключения и списка литературы. Библиография включает 540 наименований, в том числе на иностранных языках. Общий объем диссертации составляет 461 страницу.

Основное содержание работы Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность; определяются цели и задачи исследования, методологическая база, объект и предмет исследования; выдвигается научная гипотеза, раскрывается научная новизна, обозначается теоретическая и практическая значимость; формулируются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Образ России в зарубежной литературе: имагологический подход», состоящая из двух разделов, освещает вопросы имагологического подхода в компаративистике и в исследовании образа России в британской литературе.

В первом разделе «Теоретико-методологические основы литературоведческого имагологического исследования» прослеживается история формирования имагологического подхода в компаративистике в контексте общего поворота современной гуманитарной науки от эссенциализма и структурализма к конструктивизму и антропологизму.

Отмечается, что имагологический подход развивается в западноевропейской науке в рамках компаративного литературоведения с середины XX века. Основополагающим для его формирования становится утверждение X. Дизеринка о том, что нация есть ментальная конструкция, временная модель мышления. Понимание образов национального и инонационального как субъективных, сконструированных картин реальности роднит имагологию с социальным конструктивизмом К. Поппера и Б. Андерсона и постколониализмом X. Бхабхи и Э. Сайда.

Делается акцент на том, что имагология ставит своими задачами не только описать образы инонационального, но и изучить механизмы их формирования под воздействием политических, исторических, социокультурных факторов (культурная иконография Д.-А. Пажо).

Особое внимание в разделе уделяется развитию имаголоши в отечественном литературоведении. Отмечается выход в свет исследований «инонациональных» образов в британской (Н.П. Михальская, Л.Ф. Хабибуллина), польской (В.А. Хорев), французской (А.Р. Ощепков) художественной литературе.

Выделяется значимость для исследования отечественной концепции национального (А.И. Миллер, В.А. Тишков): если в работах зарубежных исследователей (в том числе, Б. Андерсона) подчеркивается обусловленность образов национального и инонационального политикой и официальной идеологией, то в отечественных исследованиях акцентируется связь этих образов с целым спектром убеждений, ценностей, концептов, характеризующих как вневременное, так и временное существование национальной культуры.

14

Таким образом, в работе национальное рассматривается как социокультурный конструкт, образование и развитие которого связано со всем разнообразием продуктов мифологической, языковой, культурной, социальной деятельности сообщества (В .А. Тишков, Э.Д. Смит), и образ инонационального в литературе - как вариант коллективного образа другой нации, связанного со стереотипами общества, ценностями культуры, национальной мифологией и культурно-историческим контекстом эпох.

Во втором разделе «Основные положения и понятия имагологии» рассматривается соотношение понятий «художественный образ инонационального» и «миф об инонациональном в художественной литературе» на основе сопоставления трактовок статуса имагологии и имагологических проблем и определения точек соприкосновения имагологии с рецептивной эстетикой, сравнительной концептологией, мифопоэтикой.

Отмечается, что имагологическое исследование по характеру исследуемого материала и подхода к нему . принципиально междисциплинарно (В.Б. Земсков), но в зависимости от угла зрения имагология трактуется и как литературоведческая (Н.П. Михальская, В.А. Хорев), и как историческая (С.А. Мезин), и как культурологическая дисциплина (И. Нойманн). В основе любого имагологического исследования лежат следующие положения: образ другой нации складывается на фоне представлений о «своем» национальном; рецепция и репрезентация инонационального всегда аксиологична; существуют своеобразные механизмы формирования инонационального, связывающие между собой разные пласты, процессы и элементы культуры; у любого инонационального образа есть своя история, однако она носит характер не развития, а наращивания, напластования новых характеристик, образующих все новые ряды.

Исследование имагологического образа в художественной литературе предлагается проводить с опорой на идеи и. методы других ответвлений компаративистики - рецептивной эстетики (в том, что касается общих вопросов рецепции текста), сравнительной концептологии (в представлении о сущностной важности константы «свое-чужое» для такого рода образов), мифопоэтики (в понимании природы мифа).

Отмечая традицию выделения таких имагологических продуктов как понятийно-логические структуры, стереотипы и имиджи, исследование сосредоточивается на определении отношений между художественным образом инонационального и мифом об инонациональном.

Миф об инонациональном (имагологический миф, инонациональный миф) как термин не получил однозначного осмысления в имагологических исследованиях. В монографии . Н.П. Михальской «Образ России в английской художественной литературе 1Х-Х1Х веков» словом «миф» определяется вневременная сущность, общая для различных индивидуальных художественных образов России. В монографии В.В. Орехова «Миф о России во французской литературе первой половины XIX века» утверждается, что он есть традиционная структура с сюжетно-семантическим ядром и различными вариациями.

В диссертации предлагается трактовать инонациональный имагологический миф как устойчивое ментальное образование, исходящее из константы «национальное свое», порождаемое коллективным сознанием в процессе схождения с другой культурой при «мифологическом» (чувственном, нерациональном) сопоставлении его со «своим», выражаемое в виде образов, стереотипов и других видов репрезентации и имеющее способность, не «забывая» свое прошлое, обрастать новыми интерпретативными слоями.

В исследовании понятие «имагологический миф» соотносится с понятием «художественный образ». Художественный образ инонационального понимается как важнейшее воплощение целостного

16

мифа об инонациональном, существующего как бы над отдельными образами и, одновременно, пронизывающего их. Художественный образ инонационального, иными словами, является не только особым, авторским и (или) жанрово обусловленным эстетическим образованием, но вариантом большой ментальной структуры - имагологического мифа.

Во второй главе «Русское и британское «национальное»: схождения и расхождения» исследуются возможности сопоставления «своего национального» в русской и британской культурах по линиям «национальная история» и «национальная мифология». Задачей первого раздела «"Британское" и "русское": постановка вопроса» является объяснение возможности поисков точек схождения "и расхождения британского и русского национального «своего». Она решается с помощью краткого обзора основных точек зрения на сущностные особенности русской и британской культур.

Во втором разделе «Британское «свое» в истории и национальной мифологии» описываются опорные факты истории и национальной мифологии Британии, формирующие представление британцев о себе как о нации. Под национальной мифологией понимается совокупность мотивов, имеющих отношение к пониманию государственности и национального менталитета, в древнебританской (кельтской и англосаксонской) мифологии, британской христианской мифологии и государственного, в том числе, имперского мифа.

Британское «национальное» предстает органично вырастающим из пяти древнейших пластов британской культуры - кельтского, римского, англосаксонского, датского, норманнского (Т.Б. Маколей). На них накладывается глубоко повлиявшая на миропонимание и культуру населения Британских островов христианизация и вхождение Британии в круг католических европейских государств (VII в.). В работе прослеживается формирование британского государственного мифа и национального характера из сплава англосаксонских и кельтских черт и

традиций, христианских ценностей и символики, соотнесенности с древнеримской государственностью и добродетелями, более позднего протестантского мироощущения и того мессианского имперского сознания, которое оформилось в викторианскую эпоху.

Русское «национальное» и истоки его происхождения описываются в третьем разделе главы «Русское «свое» в истории и национальной мифолоши». Две принципиально различные концепции русской истории у мыслителей прошлого - экстатически-трагическая (Н. Бердяев, С. Булгаков) и рациональная (В.О. Ключевский, С.М. Соловьев) - и современных историков объединены общим осмыслением ее как преимущественно русской, славянской. Непрерывность истории российского государства и нации предстает тесно связанной с единством этническим и кроено-родовым: многочисленные неславянские племена и народности мирно включаются в общее развитие государственности.

Первый пласт русского «национального», таким образом, определяется через славянское социально-политическое устройство (VI -X века: сочетание принципов иерархичности и равноправности) и славянскую мифологию. Второй пласт связан с глубоким воздействием германо-скандинавского акцента на личной воле и силе, сказавшимся сначала в установлении княжеской власти в Киевской Руси, затем царской - в Московской Руси и, наконец, абсолютной имперской - в Российской империи.

С принятием христианства в государственный русский миф входят православные ценности и установки, во многом не совпадающие с католическими и протестантскими. С середины XVI в. особую значимость приобретает формула «Москва - Третий Рим»: царь представляется помазанником божьим и наследником римского императора Августа, «Святая Русь» - богоизбранной страной; слово «держава» связывается с задачей удержания мира от апокалиптического распада.

К XIX в. вырабатывается представление об особом предназначении русского народа И Российской империи: в отличие от упора на понятиях «цивилизация», «просвещение», «прогресс», «окультуривание», характерных для британской имперской идеи, миссия Российской империи мыслится в терминах ограждения и расширения православного мира. В XX веке новое государство СССР, отказываясь от ассоциации «государство — христианство», наследует у Российской империи и статус сакральности государства, и стереотип государя-батюшки.

В целом, русская национальная история и мифология предстает сближающейся с британской в опоре на традицию при "одновременном отстаивании личной свободы; на христианство и претворение в нем дохристианской мифологии; и на имперскую идею, декларирующую сакральность государства и особую миссию государствообразующего народа.

Третья глава «Миф о России в британской литературе XII - XVIII вв.: история формирования» исследует предысторию глубокого проникновения русской образности в британскую литературу. В первом разделе «Оформление «ядра» мифа в британском мифе о России» речь идет о первичном вхождении образа Руси-России в британскую культуру и литературу в период XII - XIII вв.

Упоминания о Руси встречаются в британских исторических анналах, хрониках, трактатах, житиях с IX века. В конце XII в. Русь впервые начинает фигурировать в британской культуре как объект литературного изображения: в поэме Лайамона «Брут» король «Руссии» -один из гостей на пиршестве короля Артура - описывается как «богатейший из рыцарей»; король же Фризии рассказывает, как похитил себе из Руссии жену королевского рода.

Важнейшей точкой отсчета формирования образа Руси в британской литературе представляется рыцарский «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора. Имевший относительно широкое хождение среди английского

19

дворянства и представителей третьего сословия, он глубоко повлиял на английских писателей средних веков и Возрождения, в том числе, Чосера и Шекспира.

«Руссия» коротко упоминается в романе в ряду дальних экзотических стран и предстает островом, окруженным огромным морем. Жители ее не только видятся исключительно могучими воинами, но и наделяются нечеловеческими, отчасти зооморфными, отчасти «чудовищными» характеристиками. Этот комплекс черт связан с наложением рыцарских идеалов на древние мифологические представления о подземно-подводных силах, враждебных по отношению к человеку.

Эпизодическое вхождение образа русского мира в «Роман о Трое» было подхвачено более поздним упоминанием о «Руссии» как о далекой стране, в которой воевал Рыцарь, в «Кентерберийских рассказах» Чосера. Его следует считать основанием, из которого формируется «ядро» мифа о России: представление о Руси-России как об антимире (мире антибританском, нечеловеческом, равно сильном), задающее направление ее британским образам и в дальнейшем, родилось именно в этот исторический период. Оно органично выросло из общей скудной осведомленности англичан • о существовании Руси-России, осведомленности, связанной с установлением опосредованных торговых контактов между двумя странами и с участием английских рыцарей в крестовых походах.

Период ХШ - XV вв. не породил собственно литературных образов Руси-России в Англии. Многочисленные же упоминания о русском мире в хрониках окрашены сочувствием, - как первый, так. и второй факт объясняется последствиями монголо-татарского нашествия на Русь.

Второй раздел «Образы «туземной» России в британской литературе XVI - первой половины XVII веков» раскрывает особенности

вхождения русских образов в английскую литературу на новом этапе существования британского мифа о России.

Вторая половина XVI в. - период установления прочных дипломатических и торговых отношений между Англией и Россией - стала временем, сформировавшим второй слой британского мифа о России. Из художественно-биографических и художественно-этнографических записок путешественников образы отдаленного, холодного, туземного, природно богатого мира с конца XVI в. переходят в литературу: в сонеты Сидни, поэмы Мильтона и Спенсера; в пасторальные повести Грина и Лоджа, в пьесы Флетчера, Марло, Шекспира. Это еще не глубокая художественная проработка образа России, но поверхностное втягивание устоявшихся представлений о ней в литературный процесс. Особую роль в художественном освоении и оформлении нового слоя мифа о России, в трансляции его смыслов в относительно широкие народные массы сыграла английская драматургия елизаветинской эпохи. В ней разрабатывается образ, в целом, ужасающего, устрашающего, поразительно сильного пространства,

В третьем разделе главы «Непросвещенный народ: русские образы в британской литературе конца XVII - первой половины XVIII в.» описываются внутренние сдвиги в восприятии и изображении России англичанами в период конца XVII - первой половины XVIII вв.

Рубеж XVII - XVIII веков породил в Англии особенный интерес к России. Он был связан с личностью Петра I, его пребыванием в Англии, его реформаторской деятельностью. Из мемуаров британцев, побывавших в России, из британской публицистики образы просвещенного государя входят в британскую литературу - в поэзию А. Хилла и Дж.Томсона, в прозу Дефо. Это время не породило нового слоя мифа о России, однако оно принесло существенный семантический сдвиг: ' в британской литературе «темному», инертному образу русского народа начинает

противопоставляться образ прогрессивного, просвещенного государя-титана.

Подлинное вхождение русской образности в британскую литературу происходит в XIX в. Рассмотрению особенностей этого периода посвящена следующая, четвертая глава «"Варвар на Востоке": миф о России в британской литературе XIX в.».

В первом разделе «Особенности восприятия России в британской культуре второй половины XVIII - XIX вв.» обрисовывается культурно-исторический контекст формирования нового слоя мифа о России в британской культуре и анализируется его смысловая структура с опорой на книги художественно-публицистического и научно-публицистического характера.

Начиная со второй половины XVIII в. на фоне усиления военно-политической мощи Российской империи в британское сознание все глубже проникает ощущение острого столкновения «своего» мира с русским. В ходе Крымской войны (1853 - 1856) военные силы России непосредственно сталкиваются с британскими. Война предваряется и сопровождается усилением антироссийских настроений в британской прессе.

На этой исторической основе и в соответствии с уже сложившейся традицией восприятия «русского» рождается новый смысловой комплекс (слой) в структуре британского мифа о России, ориентированный на образ политического врага-чудовища.

В эссе Д. Юма (1758), в описаниях путешествий У. Кокса (1784 -

1790) и У. Ричардсона (1784), в антологии русской поэзии Дж. Бауринга

(1821) и в публицистических очерках Э.Дж. Диллона (1889 - 1892)

неизменно присутствуют мотивы чуждого варварства русского народа и

деспотичности царского правления; к концу XIX в. нарастает значимость

мотивов извращенности характера русского человека крепостничеством,.

нечеловеческой жестокости царского режима и его военно-политической

22

опасности и агрессивности (последний особенно заметен в историческом труде Дж. Джедди (1882 г.)).

Второй раздел «Миф о России в литературе английского романтизма и предромантизма (1790-е - 1830-е гг.)» раскрывает особенности обрисовки русского мира в британской литературе конца XVIII-начала XIX вв.

Русская образность в этот период, как никогда ранее глубоко, проникает в британскую литературу; русские образы, персонажи, русский хроноп и русский по своему историческому содержанию сюжет масштабно разрабатываются как в произведениях малой, так и крупной формы, как в творчестве авторов второго ряда, так и большими писателями. С русской темой по-своему накоротке сказываются поэт-сентименталист Т. Кэмпбелл, поэты-романтики лорд Байрон, У. Вордсворт, Р. Саути, Т. Мур.

Большое место миф о России занимает в творчестве Байрона. В «русских главах» поэмы «Дон Жуан» русский мир предстает в столкновении с восточным миром Османской империи и на поверку оказывается не менее варварским, жестоким и лицемерным. В сопоставлении с лицемерным властолюбием британских вельмож порочность русских солдат, офицеров, царедворцев, русской царицы есть, в то же время, лишь личина общего падшего состояния человечества. В поэме «Бронзовый век» центральное место в характеристике «русского» занимает мотив героизма русского народа, восставшего за свою свободу против армии Наполеона.

Подробно в разделе рассматриваются как эпизодические, так и масштабные вхождения русских образов в поэзию У. Вордсворта: краткие упоминания о России в поэмах «Питер Белл», «Прогулка» и «Прелюдия» представляют ее частью известного, цивилизованного и даже европейского мира; но частью крайней, предельно удаленной территориально и духовно от британского мира.

В балладе «Русская беглянка» на историческом материале петровской эпохи воспевается средневековая чистота отношений человека с Богом и феодальная беззащитность подданного перед царем. Третий поворот «русской темы» у Вордсворта связан с образом Наполеона и с событиями 1812 г. В двух сонетах из трех, посвященных поражению наполеоновской армии в России, описано могущество стихий - мороза и бури, которые по воле Господа вершат суд над французами. В третьем сонете рядом с голодом, снегом и морозом в борьбе против врага встает родовая «русская кровь». В общности жертвенного порыва русского народа в борьбе с врагом поэт приветствует победу веры над судьбой и превосходство человеческой природы над силами природы.

Особое внимание в разделе уделено изображению Александра I в поэзии Саути, Мура и Лэндора и теме польско-российского противостояния в произведениях Кэмпбелла, Кольриджа и Китса.

В третьем разделе «Миф о России в британской викторианской литературе (1830-е -1880-е гг.)» описываются формы изображения русского мира в произведениях Э. Бульвера-Литгона, А. Теннисона, У. Теккерея, Р. Браунинга, А.Ч. Суинберна, братьев Россетти.

В целом, интерпретация «русского» в романе Бульвера-Литтона воспроизводит устоявшуюся схему «нечеловеческое пространство» -«дикий народ» - «мудрый правитель» (о Петре I); изображение же России в поэзии братьев Россетти имеет исключительно политическое измерение и вписывается в смысловой комплекс «политический враг-чудовище».

Основная же линия развития мифа о России в британской литературе этого времени определяется именами Теннисона, Браунинга, Суинберна.

В поэтических произведениях А. Теннисона образ России явственно приобретает черты политического соперника Великобритании, мрачного полудикого «варвара» с Востока, готового подмять под себя окультуренный мир Европы. Поэт предрекает падение деспотичного царского режима как необходимый акт избавления мира от власти тьмы.

24

Вместе с тем, в поздних стихотворениях Теннисона тема столкновения британского мира с русским получает многозначное мифологичное прочтение борьбы света с тьмой, добра со злом, цивилизованного порядка с древней природной стихийностью, мира человеческого со звериным, христианского с языческим.

В поэзии Р. Браунинга впервые в истории английской литературы изображается мир русского крестьянства. Он является реалистической основой проработки основополагающего для драматических поэм Браунинга конфликта - столкновения между дикостью природы и человечностью человека, между природным и божественным в человеке.

В творчестве А.Ч. Суинберна неоднократно появляющиеся русские образы проявляют все пласты британского мифа о России: это и зооморфный подземно-подводный мир, и варварская страна, и политический агрессор. В оде «Россия» Суинберн символически изображает Россию проклятым пространством, царством тьмы, в котором томятся обреченные, безвинные люди. В то же время, в поэзию Суинберна глубоко входит мотив страданий русского человека под ярмом несправедливого социального устройства.

К общим особенностям этого периода относится акцент на политической тематике и общая негативная (хотя и лишенная неоднозначности) оценка «русского». Примечательно, что в основном русская тема в это время возникает в поэзии, хотя отдельные русские образы фигурируют и в других литературных родах (например, в романах М. Шелли и Э. Бульвер-Литтона, в пьесах Дж. О'Киффи и Э. Черри).

Пятая глава «Миф о России в британской литературе на рубеже XIX - XX вв.» исследует особенности функционирования мифа о России в британской литературе 1890-х - 1920-х годов в контексте формирования его нового смыслового слоя на рубеже веков. В первом разделе «Бифуркация британского мифа о России на рубеже Х1Х-ХХ веков» исследуются социально-исторические и духовно-психологические

25

причины появления принципиально нового слоя мифа о России в Британии на рубеже веков; выделяются его центральные смыслы. На материале публицистических и научно-публицистических текстов определяются механизмы развития имагологического мифа: в контексте общекультурного духовного перелома они действуют с особенной очевидностью и могут быть аргументированно выделены.

На рубеже Х1Х-ХХ веков происходит наслоение. принципиально нового понимания «русского» на смысловые комплексы, закрепившиеся в британском мифе о России. Новый слой мифа во многом противостоит смысловым акцентам предыдущих слоев. Эта переоценка связана не только с историко-политическими событиями, но и с обнаружением в «русском» «своего» христианского.

Большую роль в появлении в мифе принципиально нового слоя первоначально сыграли два фактора: отождествление русского революционно-демократического движения с английскими

демократическими институтами и английской демократической идеологией и растождествление образов русского государства и русского народа. Эти явления характеризуют флуктуационные процессы в «политическом» слое британского мифа о России, начавшиеся во второй половине XIX века и расшатавшие его к концу столетия.

Отождествление русского революционного движения с английской демократией и растождествление русского государства и народа во многом стали результатом деятельности русских политических эмигрантов в Англии. Это прослеживается, в частности, на материале публицистических выступлений С. Степняка (Кравчинского), П.А. Кропоткина, Дионео (И.В. Шкловского), В. Гарольда.

Параллельно с процессами отождествления и растождествления, работавшими внутри «политического» слоя мифа о России, в условиях ощущения кризиса западной цивилизации происходила переоценка

британского «своего» и русского «чужого».

26

Период конца 1880-х-1920-х гг. для британской культуры явился революционной эпохой осознания агрессивной бездушности современной индустриальной цивилизации. В этой атмосфере закономерно рождается новое прочтение религиозности русской культуры как естественной духовности и простоты.

Новое понимание «русского» выстраивается снова с помощью механизмов отождествления и растождествления. Русское мировосприятие отождествляется с британским в его близости цельной простоте раннехристианской веры (М. Бэринг), или фатализму кельтов (Д. Уоллес), или религиозности английского романа (популярная в Англии книга Э.-М. де Вопоэ). В то же время, «русское» противопоставляется «британскому» для того, чтобы определиться с сохранившим ценность «своим» (здравомыслие британцев противопоставлено нерациональности русских у Д. Уоллеса и Дж. Голсуорси).

Второй раздел «Интерес к России и «мода на все русское» в Великобритании в 1890-х - 1920-х годах» описывает способы репрезентации нового восприятия России в разных сферах британской культуры. Прослеживается заметное увеличение количества записок путешественников о России, романов и собраний поэтических текстов, посвященных русской теме; создание специального «Русского приложения» к газете «Лондон Тайме»; организация Англо-русского литературного общества и т.п.

Особое внимание уделяется рецепции русских писателей в британской культуре рубежа веков. «Выработка вкуса» к ним у английского читателя началась со знакомства с произведениями И.С. Тургенева (с середины XIX в.). С конца XIX в. русская литература начинает представляться большим европейским явлением.

Романы Толстого стали «новым словом» в мировой литературе для Дж.Гиссинга, А. Беннета, О. Уайльда иДж. Мередита. Понимание глубокой психологичности романов Достоевского, а затем и культ его

27

творчества пришли в английскую культуру вместе с модернизмом и новыми веяниями 1910-1920-х годов. Ранний этап британской рецепции творчества Чехова был отмечен большими трудностями в понимании поэтики чеховской драматургии и прозы. Только к 20-м годам за Чеховым в Британии закрепилась слава гениального драматурга и создателя новой формы короткого рассказа.

Интерес ко всему русскому проявлялся в восхищении русским балетом и готовности проводить общие англо-русские или русско-европейские выставки современного искусства. В 1912 г. в Лондоне была организована выставка постимпрессионистского искусства, в которой участвовали русские модернисты. На организуемых регулярно в период 1908-1911 годов в Лондоне выставках «Ассоциации "дружественных художников» в разное время были представлены произведения Билибина, Рериха, Щусева, Покровского, Кончаловского, Кандинского и Машкова. «Русские сезоны» Дягилева, впервые организованные в Лондоне в 1911 г., снискали восторженные похвалы британской публики.

С конца ХЕХ в. русская музыка также стала предметом пристального внимания и изучения. В центральном британском музыкальном журнале «Мьюзикл Тайме» начали регулярно публиковать сведения о музыкальных событиях, связанных с Россией, - о русских композиторах, концертах русских исполнителей за рубежом, событиях российской музыкальной жизни. Не только произведения ставших классиками П.И. Чайковского, А.П. Бородина, М.П. Мусоргского, А.Г. Рубинштейна, Н.А. Римского-Корсакова, но и C.B. Рахманинова, И.Ф. Стравинского, А.Н. Скрябина в начале XX века исполняются в Лондонской филармонии.

Третий раздел «Миф о России в британской литературе 1890-х -1920-х годов» нацелен на пристальное изучение различных способов вхождения русской образности в британскую литературу конца XIX -начала XX вв.

Русские образы, русские герои, русский хронотоп и сюжет, связанный с Россией, в британской литературе начала XX века получают гораздо более широкое распространение, нежели в предыдущие периоды. В отличие от разработки мифа о России в английской литературе XIX в., в начале XX это явления, в первую очередь, мира прозаического и драматургического. Русская образность глубоко входит в произведения писателей и драматургов реалистического направления Р. Киплинга, Г. Уэллса, С. Моэма, Б. Шоу; представителя эстетизма О. Уайльда; писателей-модернистов Дж. Конрада, В. Вулф и Д.Г. Лоуренса, - и получает тройное прочтение: как мир социально-политический, национально-психологический и непроницаемо-мифологический.

Политическое противостояние между Россией и Британией разрабатывается в шпионского литературе (Киплинг, Конрад, Моэм) на фоне неоднозначных проникновений в русский национальный характер. В социально-философском романе Г. Уэллса «Джоанна и Питер» Россия предстает то фантомом, то реальностью деспотичного прошлого, то общечеловеческой надеждой на построение справедливого общества. В творчестве О. Уайльда воплощается то патетическое (пьеса «Вера, или нигилисты»), то ироническое (рассказ «Преступление лорда Артура Сэвилла») отношение автора к русским революционерам и анархистам -поборникам социальной справедливости и творцам идеи «счастье через жертву и насилие». Тесно и своеобразно переплетаются социально-политические и национальные характеристики в русских образах в творчестве Б. Шоу и Д.Г. Лоуренса. В романе В. Вулф «Орландо» мифологичный образ русской девушки Саши становится предельным воплощением «вещи в себе» - непроницаемого бытия Другого.

В число рассматриваемых произведений включены художественные произведения социально-политической направленности менее известных писателей М. Бэринга, X. Уолпола и О. Гарнетт. Этому есть две причины. Первая связана с популярностью социально-политической тематики в

29

связи с образом России. Вторая определяется биографическим контекстом. Так, произведения Бэринга интересны тем, что создаваемый в них образ России существенно расходится с образом, создаваемым этим же автором в публицистике. Произведения Уолпола рассматриваются как пользовавшиеся исключительной популярностью в свое время. «Петербургские рассказы» Гарнетт интересны следами того влияния, которое оказал на них С. Степняк-Кравчинский.

Продолжая линию литературного освоения, создания, трансляции общекультурного британского мифа о России, складывавшуюся веками и окончательно оформившуюся в XIX в., английская литература начала XX века выводит в своем художественном мире многомерные русские образы, отражающие не один, а несколько слоев мифа о России.

Отличительными чертами этого этапа существования мифа о России в английской литературе следует считать разноликое, взаимодействие русского и британского миров в художественном пространстве одного произведения; мотив вхождения британского героя в русский мир', неоднозначность оценки русской «точки зрения»; уход от темы противостояния Великобритании и России.

В заключении обобщаются результаты исследования. Отмечается, что литературные образы русского мира являются важнейшим эстетическим источником одновременного освоения, создания и трансляции мифа о России в британской культуре.

Делаются выводы о чувственно-нерациональной природе имагологического мифа; о возможности выявления особых законов, по которым работает имагологический миф, - законов системности, подсистемности, «памяти мифа» и адаптации; о необходимости выделения механизмов его развития - противопоставления, отождествления, растождествления.

Отмечается, что специфика формирования и развития мифа о России в британской культуре обусловлена тремя основными факторами: 1)

зо

наличием точек резкого расхождения и своеобразного схождения в национальной мифологии; 2) идеологическим, историко-политическим, художественно-эстетическим, религиозно-духовным своеобразиеКэпох; 3) геополитической удаленностью русского мира от британского.

Эти факторы оказали существенное влияние на формирование и развитие британского мифа о России на всех его этапах. Так, рыцарски-мифологический и христианский комплекс идей-ощущений, который предопределил специфику восприятия Руси-России в XII - XIII вв. в Британии, сказался на представлении о русском мире как о чужой некатолической и враждебно-сильной стране. Специфика восприятия и изображения России в британских источниках XVI в. во многом объясняется разницей в отношении к власти монарха (царя), к религии и религиозности, к порядку. Для восприятия русской культуры в британской литературе XVIII - XIX вв. решающее значение имеет борьба геополитических интересов Российской и Британской империй, а также представление британцев о деспотичном царском режиме и рабстве русского народа. Для рубежа XIX - XX вв. важным оказалось обнаружение в русской культуре особой душевности, религиозности, желания понять «другого», стремления к социальной справедливости.

Этапы формирования британского мифа о России нашли свое отражение в британской литературе - в период ХИ-Х1.У вв. в образах предельно удаленного пространства и чудовищно-могущественных рыцарей (Бенуа де Сент-Мор, Лайамон, Чосер); в XVI - XVII вв. в образах отдаленного, холодного, нецивилизованного и природно богатого мира с деспотичным государственным устройством и порочным псевдохристианским населением; в первой половине XVIII в. в образе прогрессивного, либерального царя, противопоставленного образу отсталого, варварского народа.

На рубеже XVIII - XIX вв. миф о России начинает глубоко разрабатываться в британской художественной литературе. Происходит

31

заметное углубление и расширение обращений к русской теме; русские образы, персонажи, русский хронотоп и русский по своему историческому содержанию сюжет масштабно разрабатывается в произведениях британских писателей и поэтов (Байрон, Вордсворт, Саути, Теннисон, Теккерей, Браунинг, Суинберн и др.). К общим особенностям литературных воплощений мифа о России в этот период относится акцент на политической тематике, доминирование темного, демонического в изображении «большого» русского мира и, в то же время, возникновение мотивов народа-героя (в связи с событиями войны 1812 г.) и народа-жертвы (в связи с крепостным правом и борьбой против него). Главными причинами нового этапа в существовании мифа о России в британской литературе следует считать как нарастание общего интереса к Российской империи как политическому противнику в Великобритании, так и поворот к индивидуальному, оригинальному, своеобразному в культуре и литературе.

На рубеже XIX - XX вв. в британском мифе о России возникает принципиально новый слой, смыслы которого выстраиваются вокруг таких ценностей как душа, душевность, духовность, религиозность, вера, простота. Едва ли не впервые «русское» начинает ассоциироваться с «праведным». Одухотворенный образ России предстает воплощающим в себе глубинную сущность английской культуры.

В начале XX века миф о России глубоко прорабатывается в разножанровых произведениях английской литературы (О. Уайльд, Р. Киплинг, Дж. Конрад, Г. Уэллс, В. Вулф, Б. Шоу, Д.Г. Лоуренс). Актуальными в связи изображением русского мира становятся темы анархического и революционного движения, социальной справедливости, своеобразия национального менталитета, борьбы живой человеческой души с процессами механизации жизни, борьбы человека (народа) с хаосом (порядком) за свое лицо, свою веру; чарующей' загадочности и непроницаемости бытия Другого.

Социально-политическая доминанта в развитии «русской темы» в британской литературе начала XX века резко контрастирует с общекультурным пониманием «русского» как особого, духовно и душевно богатого мира, распространившимся в этот период. За этим контрастом стоит возможность несовпадения литературного канона изображения России с актуальным слоем общекультурного мифа о России, инерция литературного канона изображения «инонационального».

Русская революция не стала для английского восприятия России вехой, рождающей новое в мифе. Начиная с 1917 г. и до конца 1920-х революция в британской публицистике видится как закономерное восстание праведного народа против неправедного правительства, как движение к демократизации общества. В британскую художественную литературу тема революции 1917 г. проникает с большим трудом и отвечает общей социально-политической доминанте «русских» литературных образов. Все это свидетельствует о «зазоре», существующем между исторической реальностью и реальностью имагологического мифа.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Климова С.Б. Миф о рае в «метафизической» драме Байрона «Манфред» // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. Аспирантские тетради.-2008.-№34 (74).-С.225-228.(0,5п.л.)

2. Климова С.Б. Бунинские переводы из Байрона: притяжение и отталкивание (человек и Бог в «метафизических» драмах Байрона Manfred, Cain, Heaven and Earth - в оригинале и в переводе) // Вестник НГЛУ. - 2010. - JV® 11. - С. 120 -129. (0,6 п.л.)

3. Климова С.Б. Байрон, Библия и французское Просвещение // Вопросы филологии. - 2012. - №2 (41). - С. 69 - 77. (0,8 п.л.)

4. Климова С.Б. Образ России в современной английской культуре: старое и новое II Исторические, философские, политические и

юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2012. - № 8 (22). - С. 89-92. (0,4 п.л.)

5. Климова С.Б. Образ России в современной английской литературе: точки притяжения и отталкивания // Вестник НГЛУ. - 2012. - № 19. - С.136 -147. (0,8 п.л.)

6. Климова С.Б. Эмигрантский «анахронизм» и советская «мощь»: И.А. Бунин и английский диалог о русской эмиграции и советской России // Вопросы литературы. - 2013. - № 3 (май - июнь). - С. 87 -100. (0,8 п.л.)

7. Климова С.Б. Восприятие творчества И.А. Бунина в контексте английского диалога о русской эмиграции и советской России // Известия ВГПУ. - 2012. - Т. 75. - № 11. - С. 130 -133. (0,5 п.л.)

8. Климова С.Б. Миф о России в английской культуре и литературе рубежа XIX - XX веков: от антихристианского «чужого» к христианскому «своему» // Вестник ИНГУ. - 2012. - №6, 4.1. - С. 329-334.(0,8 п.л.)

9. Климова С.Б. 'The Gentleman from San Francisco' and Bunin's Image in England: History of Translations and Opinions // Вестник НГЛУ. - 2011. - № 16. - С. 162 -169. (0,5 п.л.)

10. Климова С.Б. Freedom по-английски и свобода по-русски: русский поворот английского концепта (на примере переводов Буниным «метафизических» драм Байрона) // Научный вестник ВГАСУ. Серия «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования». - 2011. - № 2(16). - С. 166 - 174. (0,8 п.л.)

11. Климова С.Б. Байрон в диалоге с Вордсвортом и Руссо («альпийские» произведения Байрона) // В мире научных открытий. - 2012. - № 11 (35). - С. 144 -155. (0,5 п.л.)

12. Климова С.Б. Байрон, Пушкин и русские Дон Жуаны: жанровая судьба образа // Вопросы литературы. - 2013. - № 1 (январь -февраль). - С. 388 - 418. (1,5 п.л.)

13. Королева С.Б. Образ России в британской «политической» литературе начала XX века: политическое, психологическое и философское осмысление Другого // European Social Science Journal. - 2013. - №1 (29), T.l. - С. 172 -180. (0,5 п.л.)

14. Королева С. «Просветленное понимание в награду»: Россия в британском шпионском романе XX века // Вопросы литературы. -2014. № 2 (март - апрель). - С. 310 - 331. (1,5 п.л.)

15. Королева С.Б. Святая Русь в романе Г.Уэллса «Джоанна и Пнтер»: от отчуждения до пророчества // European Social Science Journal. - 2014. - № 2 (41), T.l. - С. 164 -170. (0,5 п.л.) Монографии

16. Климова С.Б. Два автора, две эпохи, две культуры: Байрон в восприятии Бунина. - Saarbrücken: LAP: Lambert Academic Publishing, 2011.-249 с. (15,5 п.л.)

17. Королева С.Б. Миф о России в британской культуре и литературе (до 1920-х годов). - Н. Новгород: Радонеж, 2012. - 256 с. (16 п.л.)

18. Королева С.Б. Миф о России в британской культуре и литературе (до 1920-х годов). - М.: ДиректМедиа, 2014. - 314 с. Электронное издание. Электронный ресурс: http://biblioclub.ru/shop/7page~book view&book id=223365 (18,5 п.л.) Статьи в научных сборниках и материалах конференций:

19. Климова С.Б. Концепты культуры в драматургии Дж. Г. Байрона и их интерпретация в русских переводах // Гумбольдтовские чтения. -2003.-С. 72-75.(0,2п.л.)

20. Климова С.Б. Мотив хаоса в творчестве Дж.Г. Байрона // II Бодуэновские чтения. - 2003. - С. 157 - 159. (0,2 п.л.)

21. Климова С.Б. Драма «Манфред» Дж. Г. Байрона в переводе И.А. Бунина // Лингвистические основы межкультурной коммуникации. -Н. Новгород: НГЛУ, 2003.- С. 97 - 98 (0,2 пл.)

22. Климова С.Б. Жанр баллады в рассказе И.А. Бунина «Баллада» // Язык. Культурные концепты. Текст. [Сб. науч. трудов]. - Н. Новгород: НГЛУ, 2003. - С. 99 - 108. (0,6 пл.)

23. Климова С.Б. Образ России в рассказах И. А. Бунина И Художественный текст и культура. - Владимир: ВШУ, 2004. - С. 345 - 350. (0,4 пл.)

24. Климова С.Б. Мистерия Дж. Г. Байрона в интерпретации русских переводчиков начала XX века Е. Зарина и И. Бунина // Межкультурное взаимодействие и его интерпретации. - М.: ИВИ РАН,

2004.-С. 102-105.(0,4 пл.)

25. Климова С.Б. И. А. Бунин во Франции // Французский язык и культура Франции в России XXI века. - Н. Новгород: НГЛУ, 2004. - С. 249-252. (0,4 пл.)

26. Климова С.Б. Мотив хаоса в драме Дж.Г. Байрона «Манфред» // Национальные концептосферы в свете лингвистики и общегуманитарных дисциплин. Материалы III региональной конференции по проблемам межкультурной коммуникации. - Йошкар-Ола, 2004. - С.71 - 74.(0,4 пл.)

27. Klimova S. Byron's Turkish Tales and Russian Byronism: Pushkin and the Early Nineteenth-Century Russian Reception of Byron // Byron Journal. -

2005. - V. 33, № 2. - P. 117 - 125. (0,5 пл.)

28. Klimova S.B. The Reception of Byron's Poetry in Russian Literature at the Beginning of the Nineteenth Century // Byron and Orientalism: Collected Essays, - Cambridge: Cambridge Scholars Press, 2006. - P. 254 - 274. (1,2 пл.)

29. Климова С.Б. Хронотоп дороги в поэме Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда»: диалог с традицией // Диалог культур. Литература

и межкультурная коммуникация. - Н. Новгород: НГЛУ, 2006. - С. 104 - 107.(0,4 п. л.)

30. Климова С.Б. Библейский миф в творчестве Байрона / С.Б. Климова // Язык. Культурные концепты. Текст [Сб, науч. трудов]. - Н. Новгород: НГЛУ, 2007. - С. 43 - 52. (0,8 п.л.)

31. Климова С.Б. Вещь в философской поэзии Бунина начала века // Художественная реальность и литературный концепт. - Н. Новгород: НГЛУ, 2007. - С. 53 - 56. (0,4 пл.)

32. Климова С.Б. «Прометей» Байрона в контексте его творчества и религиозных размышлений // Язык. Культурные концепты. Текст [Сб. науч. трудов]. - Н. Новгород: НГЛУ, 2009. - С. 33 - 44;(0,8 п.л.)

33. Климова С.Б. Байронизм как событие в жизни русского духа на рубеже XIX - XX веков / С.Б. Климова // Западный пушкинизм и русский байронизм: проблемы взаимосвязей. - М.: Литературный институт им. А. М. Горького, 2009. - С. 57 - 72. (0,8 п.л.)

34. Klimova S. Russian Byronism at the Tum of the Twentieth Century // Byron Journal. - 2010. - V. 38, № 2. - P. 157 - 169. (0,8 п.л.)

35. Климова С.Б. Байрон внутри своего времени и общества: поэт и политик (1809 - 1821) // Язык. Культурные концепты. Текст. Межвузовский сборник научных трудов. - Н. Новгород: НГЛУ, 2011. -С.67 — 76. (0,6 п.л.)

36. Климова С.Б. «Прометей» Байрона в русских переводах: двойное преображение античного мифа // Филологические науки: вопросы теории и практики. - 2011. - № 2 (9). - С. 81 - 85. (0,8 п.л.)

37. Климова С.Б. Бунин, Англия и англичане // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - 2011. - № 4 (11). - С. 93 - 96. (0,5 п.л.)

38. Климова С.Б. Италия в жизни и творчестве Байрона // Скребневские чтения. Романский акцент в мировой литературе. - Н.Новгород: НГЛУ, 2011. - С. 41 -46. (0,4 п.л.)

39. Klimova Svetlana. «А Gaul who has chosen impeccable Russian as his medium»: Ivan Bunin and the British Myth of Russia in the Early 20th Century // A People Passing Rude: British Responses to Russian Culture (collected essays) / ed. by Anthony Cross. - Cambridge: Open Book Publishers CIC Ltd, 2012. - P. 217 - 233. (1 пл.)

40. Климова С.Б. Образ России в английском шпионском романе начала XX века: социально-политическое и философское осмысление «другого» // Имя и чаша. Сборник научных трудов в двух томах. -Шуя: ШГПУ, 2012. - С. 80 - 85. (0,5 пл.)

41. Климова С.Б. Мистерии Байрона «Каин» и «Небо и Земля»: параллельные сдвиги жанра // Вестник Литературного института. -2012. - № 2. - С. 92 - 98. (0,4 пл.)

42. Королева С.Б. Россия в английских источниках XVI в.: туземный образ «чужого» // Освоение семантического пространства русского языка иностранцами. - ННовгород, 2013. - С. 33 - 42. (0,6 п.л.)

43. Королева С.Б. Способы «схватывания мира»: «метафизические драмы» Дж.Байрона в трактовке И.А. Бунина // Вестник Литературного института. -2013. № 3. - С. 115 - 125.(0,6 пл.)

44. Klimova Svetlana. Byron, Pushkin and Russian Don Juans / S. Klimova // Aspects of Byron's Don Juan (collected essays). - Newcastle upon Tyne: Cambridge University Publishing, 2013. - P. 336-347.(0,7 пл.)

45. Королева С.Б. Поэма Р. Браунинга «Иван Иванович»: художественное осмысление русской темы в английской поэзии XIX века // Язык. Культурные концепты. Текст. Вып. 6. - Н. Новгород: НГЛУ, 2013. - С. 41 -46.(0,4 пл.)

Королева Светлана Борисовна

МИФ О РОССИИ В БРИТАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 1790-Х - 1920-Х

ГОДОВ

Лицензия ПД № 18-0062 от 20.12.2000

Подписано в печать /Рг„

Формат 60x90 1/16 Печ. 19,4 п.л. Тираж 100 экз. ЗаказУЗ^З __Цена договорная

Типография ФГБОУ ВПО «НГЛУ» 603155, Н. Новгород, ул. Минина, д. 31