Мифологема "дом" и ее художественное воплощение в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции

Анисимова, Мария Сергеевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Мифологема "дом" и ее художественное воплощение в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции

Год: 2007
Автор научной работы: Анисимова, Мария Сергеевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Нижний Новгород
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

Диссертация по филологии на тему 'Мифологема "дом" и ее художественное воплощение в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мифологема "дом" и ее художественное воплощение в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции"

На правах рукописи

У)

5~0

Анисимова Мария Сергеевна ____

Мифологема «дом» и ее художественное воплощение в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции (на примере романов И.С. Шмелева «Лето Господне» и М.А. Осоргина «Времена»)

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Нижний Новгород 2007

003053756

Работа выполнена на кафедре русской литературы ГОУ ВПО «Нижегородский государственный педагогический университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Захарова Виктория Трофимовна

Официальные оппонепты: доктор филологических наук, профессор

Иванов Николай Николаевич (г. Ярославль)

Защита состоится 1 марта 2007г. в 13.00 на заседании диссертационного совета Д 212.166.02 в Нижегородском государственном университете им. Н.И. Лобачевского (603000, г. Нижний Новгород, ул. Б.Покровская, 37, ауд.312).

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Нижегородского государственного университета им. Лобачевского (603950, г. Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23).

Автореферат разослан «£/>> 7г.

кандидат филологических наук, доцент Тихомирова Алла Олеговна (г. Москва)

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Мордовский государственный

университет им. Н.А.Огарева» (г. Саранск)

Ученый секретарь диссертационного совета

Л.В. Рацибурская

Общая характеристика работы

В современной литературоведческой науке проблемное поле «мифологема» является одним из самых дискуссионных и сложных как в плане осмысления, так и в плане интерпретации. В культурной и научной парадигме XX века это связано с включением данного понятия в научную область философии, социологии и политологии, что повлекло за собой приобретение им новых дополнительных смыслов. Между тем, очевидно, что его существование н научном дискурсе литературоведения необходимо, т.к. мифологема описывает одну из центральных проблем мифопоэтического прочтения художественного текста - объединения в одном пространстве произведения единиц древнего архаического мышления и индивидуально-авторского мифотворчества.

В качестве центральной единицы исследования была выбрана мифологема «дом», так как для русской ментальности именно концепт дома стал своеобразным источником основного этнического потенциала, вобрав основные культурные знания и закрепив нравственно-этический кодекс поведения.

Архаическое мировоззрение, сформировавшее ядро представлений о феномене «дом», и историческое развитие, наполняющее данное семантическое поле новыми смыслами и значениями, трансформируется и вместе с тем актуализируется по-новому в XIX веке. Субкультура дома, имения, дворянской усадьбы на протяжении всего XIX века была одной из доминант русской культуры, получив наиболее разностороннее выражение в литературном творчестве. В усадебном быте выделялась его идеальная сущность, превращавшая функциональную принадлежность ее пространства в особый духовный мир метафор, аллегорий, олицетворений, символов. Во многом именно таковы пространственные образы усадеб в произведениях A.C. Пушкина («Евгений Онегин»), Н.В. Гоголя («Старосветские помещики»), H.A. Гончарова («Обломов», «Обыкновенная история»), И.С. Тургенева («Рудин», «Дворянское гнездо») и ряда других. В начале XX века в связи с коренными изменениями в общественном и индивидуальном сознании в художественном творчестве зазвучал мотив «падения русской усадьбы», нивелирования сакральной сущности данного макрокосма во имя его изначальной функциональности. Наиболее ярко этот мотив нашел свое выражение в пьесе А.П. Чехова «Вишневый сад», ставшей своеобразным символическим аккордом в теме разрушения дворянских гнезд.

Свое возрождение данная тема получила в прозе русского Зарубежья. Литература эмиграции как часть единого художественного пространства XX века характеризуется особой трагичностью, обусловленной прежде всего социально-историческими причинами. «Насильственно-добровольный» отъезд

из страны, потеря «своего» пространства, времени привели к активному использованию во многих произведениях концепта «память», означающего попытку воскресения прошлого во имя будущего. Особый тип репрезентации этого концепта можно наблюдать в автобиографической прозе, являющейся одной из главных составляющих художественного наследия русского Зарубежья. f

Одна из главных задач автобиографической прозы - преодоление времени, возврат к своему изначальному «Я» и художественное осмысление его становления. В автобиографической прозе русского Зарубежья эта задача тесно смыкается с задачей преодоления пространства. Оторванность от России - дома не только биографического, но и духовного - повлекла за собой острое желание в своем творчестве преодолеть расстояние во имя возврата к «своему» пространству, «своему» прошлому, «своей» настоящей жизни. Таким образом, тема России, тема потерянной родины и, главное, тема осмысления своего «Я» в контексте русской культуры и динамике исторического процесса, становятся центральными в автобиографических произведениях эмиграции.

Особое значение образ дома приобрел в таких произведениях автобиографической прозы первой волны русской эмиграции, как «Жизнь Арсеньева» (1920-1932, 1936-1939) И.А. Бунина, «Подстриженными глазами» (1951) A.M. Ремизова, «Путешествие Глеба» (1937-1953) Б.К. Зайцева, «Вечер у Клэр» (1929) Г, Газданова, «Лето Господне» (1933-1948) И.С. Шмелева, «Другие берега» (первое русское издание - 1954) В.В. Набокова, «Времена» (год изд. 1955) М.А. Осоргина. Эмигрантская ветвь литературы XX века, во многом вобрав тенденции восприятия образа дома в русской классической литературе, наполняет духовное пространство данного феномена новыми смыслами. Кризисная ситуация дала возможность новому взлету русской литературы, определив основные темы и направления художественного творчества писателей эмиграции.

При всем художественном полифонизме произведений эмигрантской прозы в них четко прослеживается общая тенденция к возрождению вечной идеи, к проникновению вглубь истории и культуры через осмысление частного, личного опыта.

Предметом исследования выступает категория мифологемы «дом», взятая в ее актуальном, смысловом и эстетическом выражении в тексте. Исследование носит практический характер, в связи с чем следует отметить, что основное внимание в данной работе уделено художественной интерпретации мифологемы «дом» в автобиографических произведениях И.С. Шмелева и М.А. Осоргина.

И.С. Шмелева «Лето Господне» (1927 - 1931 и 1934 - 1944 гг.) и М.А. Осоргина «Времена» (изд. в 1955г.) объясняется, во-первых, главной структурообразующей и смысловой ролью мифологемы «дом» в этих произведениях и реализацией в них разных типов («векторов») ее художественной репрезентации в тексте. Во-вторых, анализ таких несхожих творческих систем, относящихся тем не менее к одной ветви развития русской литературы (первой волне русской эмиграции), раскрывает возможности анализа литературного процесса в его целостности и вместе с тем уникальности каждой из составляющих. Такое контекстуальное прочтение позволяет изучать творческую индивидуальность писателя в ее соотнесенности с художественными поисками одной эпохи.

Цель диссертационного исследования заключается в рассмотрении специфики художественного функционирования мифологемы «дом» в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции (на примере романов И.С. Шмелева «Лето Господне» и М.А. Осоргина «Времена»). В процессе достижения цели необходимо решить ряд задач:

- охарактеризовать основные научные подходы к пониманию мифологемы, выявить основные принципы организации и специфические черты репрезентации мифологемы «дом» в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции;

- раскрыть многозначность и многоплановость художественного воплощения мифологемы «дом» в романе И.С. Шмелева «Лето Господне»;

- рассмотреть динамику формирования мифологемы «дом» в тексте романа М.А. Осоргина «Времена».

Актуальность исследования состоит в обращении к значимой для современного литературоведения проблеме развития неомифологического типа художественного сознания в русской литературе XX века и связана со спецификой методологического подхода: изучением произведений в аспекте раскрытия характера функционирования одной из доминантных единиц мифопоэтики - мифологемы.

Научная новизна исследования определяется, во-первыхд постановкой проблемы. Попытки системного анализа категории мифологемы применительно к автобиографической прозе первой волны русской эмиграции не предпринимались; во-вторых, всесторонним изучением мифологемы «дом» в автобиографических произведениях И.С. Шмелева и МЛ. Осоргина, где описываются основные модели ее функционирования на разных уровнях художественного текста (сюжетном, структурном и образном); в-третьих, полученные выводы об особенностях художественной интерпретации позволяют рассматривать мифологему «дом» с точки зрения ее ключевой роли в неомифологическом типе художественного сознания литературы XX века, получившей особое

значение в рамках автобиографической прозы первой волны русской эмиграции.

В исследовании использованы следующие методы: сравнительно-исторический, историко-типологический, а также способы структурно-семантического и функционального анализа текста. Стремясь избежать описательности, мы попытались сосредоточить внимание на общих законах поэтики жанра и использовали структурно-генетический подход.

Теоретическая основа исследования связана, во-первых, с классическими исследованиями по теории мифа Е. М. Мелетинского, В.Я. Проппа, В.Н. Топорова, О.М. Фрейденберг, Дж. Кэмпбелла, JI. Леви-Брюля, М. Хайдеггера, М. Элиаде, К.Г. Юнга; во-вторых, - с трудами современных исследователей-филологов, таких как, В.В. Заманская, H.H. Иванов, Е.А. Козицкая, A.C. Козлов, A.M. Минакова, Я.В. Погребная, С.М. Телегин, Т.А. Шарыпина. Методологическая база диссертации базируется, на исследованиях XX в., посвященных, с одной стороны, собственно мифопоэтике художественного текста, а также проблемам мифопоэтики в историческом освещении (труды H.JI. Блищ, В.В. Заманской, С.И. Сухих), с другой, -категории автобиографического жанра в русском Зарубежье (работы Л.И. Бронской, В.Т. Захаровой, Н.И. Николиной, A.B. Ярковой). Для описания инвариантной структуры эпистолярного романа использована модель литературного жанра, предложенная M. М. Бахтиным; важное значение имели классическое исследования по теории литературы М.М. Бахтина, Вяч. Вс. Иванова, Д.С. Лихачёва, Ю.М. Лотмана, А.И. Панченко. Философскую основу диссертационного исследования составили труды отечественных философов-эмигрантов - H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова, И.А. Ильина.

Изучение художественного наследия И.С. Шмелева опирается на исследования Л.Н. Бронской, М.М. Дунаева, И.А. Есаулова, В.Т. Захаровой, A.M. Любомудрова, Е.А. Осьмининой, О.Н. Сорокиной, Л.А. Спиридоновой, А.П. Черникова, C.B. Шешуновой др.

В качестве основы для изучения художественного наследия М.А. Осоргина были использованы работы Л.И. Бронской, Н.М. Деблик, Н.Б. Лапаевой, О.Г. Ласунского, ГИ. Лобановой, Т.В. Марченко, М.В. Нечаевой, A.B. Полупановой и др.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что его предполагаемые результаты могут способствовать пониманию способов моделирования и формирования структуры авторского текста, служить изучению особенностей поэтики произведений И.С. Шмелева и М.А. Осоргина эмигрантского периода творчества, применяться для определения важнейших параметров «модели мира», выстроенной автором произведения по законам неомифологической поэтики.

Данное исследование позволяет углубить представление об общих путях развития художественной литературы Нового времени в ее взаимодействии с онтологическим и нравственным опытом архаических эпох. Результаты исследования дают возможность рассмотреть специфику воплощения категорий мифологической эстетики в творчестве И.С. Шмелева и М.А. Осоргина.

Практическая значимость исследования заключается в том, что представленный в ней материал может найти применение в изучении русской литературы XX в., в спецкурсах по мифопоэтике художественного текста на филологических факультетах, в практике школьного преподавания, при составлении учебных пособий для высшей и средней школы.

Апробация диссертации осуществлялась в форме научных докладов, прочитанных на научных конференциях: Международных (Н.Новгород, 2002), Всероссийских и межрегиональных (Санкт-Петербург, 2002; Ярославль, 2002; Екатеринбург, 2003), городских и внутривузовских (Н.Новгород, 2001-2006). По теме диссертационного исследования опубликовано 11 статей и монография (в соавторстве с профессором В.Т.Захаровой). Последняя публикация была выполнена при финансовом содействии Министерства образования РФ (Грант по поддержке научно-исследовательской работы аспирантов государственных образовательных учреждений высшего профессионального образования (проект А03.-1.6-167)). Географическое пространство публикаций представлено такими городами, как Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Архангельск, Екатеринбург, Ярославль.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Мифологема рассматривается как центральная единица неомифологического типа художественного сознания и является основой методологии художника, призмой, сквозь которую автор преломляет биографические, социально-исторические и культурно-исторические реалии.

2. Пространственная мифологема «дом» в русской культуре обладает особой функцией, которая более всего затрагивает проблему идентичности. Дом - это целостная картина мира, а архетип дома связан с образом Космоса. Это пространство, отражающее модель мироздания. Оборотной стороной мифологемы дома является феномен бездомности духа, неприкаянности и поиска «дома души» в странничестве.

3. Идея дома становится центральной в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции. Восприятие и художественное воплощение мифологемы «дом» в прозе русского Зарубежья укладывается в общую концепцию, получившую название «экстерриториальность».

¿1. В автобиографической прозе первой волны русской эмиграции реализована эстетическая идея гармоничного взаимодействия творческой памяти и ее

материального воплощения - текста. Доминантой при анализе мифологемы «дом» в художественном тексте будут два понятия - авторское сознание/подсознание в его многообразии и методологическая основа - память и ее основные художественные вариации.

.5. В основе художественной репрезентации мифологемы «дом» в романе И.С. Шмелева «Лето Господне» лежит идея православного постижения основ бытия и бережного сохранения незыблемых традиций русского народа. Основной принцип структурной и смысловой организации произведения -теоцентрический, а вектор становления души героя обусловлен растворенностью Бога «во всем сущем», что является постоянным стимулом нравственного совершенствования. Молитва — сакральное слово - составляет основу раскрытия составляющих образа дома на всех уровнях повествования.

В романе М.А. Осоргина «Времена» представлена попытка рассмотреть образ дома с точки зрения его личностной значимости, исторической обусловленности и трансисторической первопричиной основы. Постепенное вырисовывание в тексте романа мифологемы связано с гармоничным взаимопроникновением личностно-значимых воспоминаний автора с незыблемыми вневременными законами Вселенной.

Структура и объем диссертации. Структура работы определяется поставленной целью и задачами. Диссертация состоит из введения, трёх глав, каждая из которых, отражая различные аспекты поставленной проблемы, делится на параграфы, заключения и библиографического списка, включающего 221 наименование.

Во Введении комментируются основные теоретические понятия, используемые в диссертационном исследовании, дается обзор исследовательской и критической литературы, посвященной изучению творчества И.С.Шмелева и М.А. Осоргина, приводится формулировка целей и задач.

На сегодняшний день продолжает оставаться актуальной достаточно не изученная проблема типологических «схождений» прозы писателей русского Зарубежья. Среди имен, с которыми сопоставляется художественный мир И.С. Шмелева, называют имена Б.К. Зайцева, С.Н. Сергеева-Ценского, И.А Бунина, М. Горького, А. Платонова...При анализе поэтического мира М.А. Осоршна, в свою очередь, привлекаются произведения В.В. Набокова, И.А. Бунина, А. Белого, A.M. Ремизова, Б.К. Зайцева, М.А. Булгакова ..Такое контекстуальное прочтение позволяет изучать творческую индивидуальность писателя в ее соотнесенности с художественными поисками одной эпохи.

Правомерным, думается, было бы обращение к романам И.С. Шмелева «Лето Господне» и М.А. Осоргина «Времена» с точки зрения анализа художественной интерпретации мифологемы «дом» сквозь призму авторского

сознания, поскольку, с одной стороны, всеми исследователями признается предельная значимость образа дома в прозе И.С. Шмелева и М.А. Осоргина, отмечается космичность охвата событий писателями и ориентация на архетипические культурные константы,с другой - эта проблема до сих пор не становилась предметом специального рассмотрения в сопоставительно-типологическом плане. Исследование данных произведений ■автобиографической прозы первой волны русской эмиграции в рамках мифологического анализа художественного текста позволит выйти на глобальную проблему создания картины единой национальной культуры, отражения «целостности как литературного процесса, так и творчества отдельных писателей..., где бы они не находились - в России или за ее рубежами»1.

Первая глава «Понятие мифологемы в парадигме гуманитарного знания» посвящена осмыслению генетической и когнитивной природы мифологемы как ключевого компонента художественной мифопоэтики XX века, анализу специфики ее художественной репрезентации в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции и определению методологических основ анализа мифологемы в художественном тексте.

Одним из наиболее перспективных в современном отечественном и зарубежном литературоведении является методология мифопоэтического прочтения текста. В связи с этим особую актуализацию получает научная интерпретация таких ключевых понятий неомифологической поэтики, как «архетип» и его художественные варианты - «лейтмотив» и «мифологема».

Мифологема как атрибут некой интегральной реальности человеческой культуры, стала аккумулятором совокупного опыта человечества, актуализируя собой процесс мифотворчества. В древности познание, осмысление и оценка мира, эксплицированные в мифологическом творчестве, формировали ряд довольно устойчивых образов, которые в свою очередь обуславливали константность сюжетов мифов и их временной непроницаемости. В процессе динамики развития культуры в художественном творчестве в рамках обогащения образов текста стали вновь возникать мифологические сюжеты, схемы, модели, используемые писателями разных эпох для смыслового обогащения художественных текстов.

В связи со смысловой насыщенностью и вариативностью мифа и его производных понятие мифологемы интерпретировалось исследователями разных школ в зависимости от выбранного ими подхода к самому процессу мифопорождения.

В настоящей работе в качестве основных были выделены два подхода -диахронический и синхронический. Концептуальные основы диахронического

' Николкжин, AHO целостности русской литературы (1920-30-е годы) /АН Николюкин // Российский литературоведческий журнал. Теория и история литературы -1994. 3 С 3-8. — С 7

подхода, нашедшие свое отражение в трудах К.Г, Юнга, продолжили свое существование в работах А. Альварес де Миранды, И.М. Дьяконова, A.C. Козлова и ряда других исследователей. Согласно этому подходу, в мифологеме выделяется прежде всего ее укорененность в древних пластах человеческого сознания: проявляясь в художественном тексте современности, мифологема несет на себе нагрузку древнего образа, сюжета или мотива, на материале которого можно сконструировать как мифологический сюжет, так и сюжет художественного произведения.

Синхронический подход к понятию мифологемы, которому, как нам кажется, соответствуют работы A.M. Минаковой, Я.В. Погребной, Н.Г. Полтавцевой, С.М. Телегина и ряда других исследователей, связан с поиском не только древних архаических мифологем, но и современных политических и социально-исторических. При данном подходе мифологема не только аккумулирует в себе опыт прошлого, но и актуализирует новую реальность со всеми ее символами, знаками, концептами: в роли мифа может выступать не только мифология в узком смысле, но и исторические предания, бытовая мифология, историко-культурная реальность предшествующих лет, тексты прошлого и т.д.

Художественный текст представляет собой сложную многоуровневую структуру, где все знаки изображаемой реальности и ирреальности представляют собой результат прежде всего творческой активности и специфики сознания автора. Мифологема, как ключевой компонент неомифологической эстетики, находит свое наиболее адекватное воплощение в неомифологическом типе художественного сознания. Ощущение кризиса цивилизации, нарушения причинно-следственных связей, страха перед будущим подтолкнуло ряд философов, художников, историков XX века к обращению к древнейшим мифологическим моделям с целью поиска констант для восстановления мировой гармонии, утверждения идеи преемственности и закономерности истории и культуры. В таком типе сознания художественный мифологизм трансформирует черты как персональной авторской, так и социально-исторической и над-исторической реальности.

В настоящей работе мы рассматриваем мифологему с точки зрения неомифологического типа художественного сознания, обуславливающего особый подход к созданию художественного текста, и понимаем ее прежде всего как основу модели, с помощью которой художник создает особый целостный образ, когда действия становятся результатом нахождения нетривиальной мыслительной схемы, подсказанной образами мифологического символьного пространства.

духовных смыслов, выступает своеобразной смысловой константой, значимой для различных культурных эпох. Также образ дома, несомненно, является одной из мировых художественных доминант, обладающих сложной полисемантической структурой.

Дом в произведениях первой волны русской эмиграции выступает в роли того пространственно-временного континуума, который как в зеркале отражает внешний мир или противостоит ему своим - домашним порядком. Так возникает хутор Бутырки Елецкого уезда (Каменка) у И.А. Бунина («Жизнь Арсеньева»), Замоскворечье у И.С. Шмелева («Лето Господне»), село Усты Жиздринского уезда у Б.К. Зайцева («Путешествие Глеба»), дом в Перми у М.А. Осоргина («Времена»),

Выделение мифологемы в художественном тексте и ее концептуальное описание не может быть стихийным и требует четких методологических приемов. В качестве опорной единицы в настоящем исследовании предложено выделить категорию памяти, так как она наиболее адекватно отражает суть жанра автобиографии первой волны русской эмиграции. На наш взгляд, многомерность повествовательного пространства обусловлена вариативностью творческой памяти автора: ассоциативной, перцептивной, генетической, житейской и биографической. В мифопоэтике произведения при взаимодействии структурных компонентов мифотворчества каждый вид памяти рождает свое смысловое пространство. Основой для анализа мифологемы в художественном тексте станет ее последовательное «встраивание» в каждый из контекстов творческой памяти автора.

Во второй главе «Дом как центр национального православного макрокосма в романе И.С Шмелева «Лето Господне» на сюжетном, структурно-композиционном и идейном уровне определяются доминанты художественной репрезентации мифологемы «дом» в тексте романа И.С. Шмелева «Лето Господне».

Уже в ранних рассказах И.С. Шмелева («Под небом», «Поездка») проявляется стремление автора к космическому охвату событий, умение за бытовой ситуацией увидеть первооснову человеческой мысли. Идея возвращения, стремление к циклическому мироощущению доминируют в этих рассказах, выделяя их из ряда других. Но вершиной философско-религиозного осмысления праоснов русской жизни, истинно народного сознания является автобиографическое повествование «Лето Господне» (1927-1931 и 1934-1944 гг.), в котором представлена одна из художественных модификаций мифологемы «дом».

В своей книге И.С. Шмелев решил увековечить истинно народный облик России, представив календарность и цикличность в качестве основы сознания русского человека. Календарный и событийный круговорот православных и народных праздников и бытовых и бытийственных радостей образовал невидимую защиту от исторических переломов, делая историю русского народа вечной. При этом воссоздаваемые памятью картины не имеют строго упорядоченной и логически выстроенной канвы: решающее значение автор придает непроизвольной памяти, связанной или с каким-то одиночным ощущением, или с целым комплексом впечатлений.

Воспоминания о своем детстве, на которых строится сюжетная канва повествования, тесным образом связаны с тремя ключевыми понятиями. Историческая память сопряжена с историей культуры, традиций и веры русского народа, обуславливая структурное строение самого текста произведения, опирающегося на годовой цикл христианских и народных праздников. Социальная память характеризует воспоминания писателя-эмигранта о своей Родине и представлена посредством оппозиции «дом / чужбина». Уровень прапамяти связан с приобщением главного героя к «началам». Все ритуалы, обряды, действия, совершаемые в доме, - все это в своей основе подчинено древнейшим законам народной веры.

Историческая память в художественном мироощущении И.С. Шмелева имеет свою исконную и потому необходимую связь с этнической памятью русского народа. Историческое время для писателя не отождествляется с линеарно зафиксированными датами календаря истории: нарочито отходя от этого, в повествовании «Лето Господне» И.С. Шмелев отождествляет историю с памятью традиций народа, культуры России. Мифологема «наш двор» в данном контексте становится своеобразной микромоделью русской культуры.

Посредством социально-исторического опыта писателя образ дома, смыкаясь с образом России, приобретает особое смысловое наполнение. В центре^. социально-исторического пласта повествования представлена оппозиция «дом / чужбина». Общий «осевой» принцип построения романа «Лето Господне» на этом уровне реализуется следующим образом. Горизонтальная ось представляет собой концепцию исторического времени и

пространства: «здесь» - это настоящее для писателя (эмигрантский период), «у нас» - его прошлое, дом-Россия в целом. Особенно ярко это выражено в главе «Рождество» (единственной, в которой повествование полностью ведется от лица автора): «Снежок ты знаешь? Здесь он - редко, выпадет - и стаял. А у нас повалит - свету, бывало, не видать, дня на три!»; «А какие елки!...Не так, как здесь, - тычинки. У нашей елки...как отогреется, расправит лапы, - чаща»2. (Курсив мой - М.А.). Вертикальная ось реализуется посредством воспоминаний автора о своем биографическом прошлом. При этом образ дома модифицируется из конкретного подмосковного дома в символ детства в целом. «Сумеречное небо, тающий липкий снег, призывающий благовест...Как это давно было! Теплый, словно весенний, ветерок...- я и теперь его слышу в сердце»3. Потеря Родины для И.С. Шмелева - это, прежде всего, потеря национального достояния, богатейшего культурного наследия, в котором одним из главных условий является слитность и единство календарного цикла праздников с православным их осмыслением.

Уровень прапамяти в романе «Лето Господне» актуализирует древние пласты человеческого сознания. Здесь дом выступает как древнейший центр культуры, связанный с архетипической образностью.

Одной из таких архетипических универсалий в романе предстает модификация архетипа Матери, сопряженного с образом Дома. С Божественным началом, обретением Рая связан образ Богородицы, Царицы небесной, которая является наивысшим персонифицированным вариантом воплощения архетипа Великой Матери. В этом образе сконцентрированы многочисленные представления человека о Небесном Рае. «Она восходит по ступеням, и лик Ее обращен к народу, и вся Она блистает, розово озаренная ранним весенним солнцем»4.

Первопорядок в доме, своеобразный источник мудрости и обрядовости народной транслируется в романе с помощью образа прабабушки Устиньи, которая имплицитно выражает и материнские функции. Маленький мальчик с рождения приобщается к «началам»: все ритуалы, молитвы, обряды, действия -все это связано с первоосновой, а именно с предшествующими поколениями. Прабабушка Устинья отражает первопорядок в храме дома.

Все «начала», постигаемые героем в детстве, в конечном итоге связаны с познанием двух амбивалентных экзистенциальных категорий: жизни и смерти. Вопрос ' об их сопряжении является постановочным и оттого смыслообразующим в романе И.С. Шмелева. Экзистенциальная ситуация в романе (болезнь и смерть отца) нарушает привычный миропорядок в доме, влияя на смещение привычной каждодневной «радости» жизни героев. Но

2 Шмелев, И С. Собр соч.: в 2т. - М • Художественная литература, 1989. - Т 2. - С 258,259

'Тамже С 184

4 Там же. С 237

одновременно с этим ситуация смерти в произведении может рассматриваться как проводник художественной модификации древнего обряда инициации героя, связанного с переходом из состояния детства в стадию духовной зрелости. Во время болезни отца миропорядок, ощущение незыблемости жизненных «начал», до сих пор не вызывающих сомнения в душе героя, нарушается. Возникает угроза конечности сознания и, следовательно, мира. Нарушение древнего порядка в сознании героя приводит его к сомнению в справедливости Бога: «А мы...сиротки останемся? Богу ведь тоже сироток жалко, а? Я каждый день два раза за папашеньку молюсь... детская-то молитва доходчива, ты же говорил!..»5. Детское сознание не готово правильно воспринять смерть как «абсолютное начало», так как речь идет о самом близком человеке. Изначальное восприятие смерти героем только с точки зрения ее телесного начала создает проблему, мешающую постигнуть вторую ипостась - «духовную», связанную с божественным началом и с феноменом бессмертия. Герой приходит к пониманию «бессмысленности жизни», и только сон (испытание души, ощущение причастности к тайнам бытия) и молитва (часть обряда инициации, открывающего православный вариант восхождения к небесной мудрости) в конце произведения осуществляют преодоление телесности смерти во имя неизбываемой жизненности, открывающей возможность вечного духовного бессмертия.

Третья глава «Динамика художественного осмысления образа дома е романе М.А. Осоргина «Времена: от топоса к мифологеме» посвящена анализу образа дома в романе М.А. Осоргина «Времена».

Автобиографический роман М. Осоргина «Времена», вышедший уже после его смерти (в 1955 году) - труд всей жизни писателя. Этот роман, ставший итоговым в осмыслении многих вопросов, вобрал в себя черты, образы, стилистические приемы произведений разных лет. Так, в книге «Из маленького домика» (1918) появляется образ, ставший доминантным в художественном сознании писателя, - образ дома, посредством которого решаются многие художественные задачи произведений; в романе «Сивцев вражек» (1928) происходит осмысление национальной катастрофы сквозь призму дома одной семьи; книга «Происшествие зеленого мира» (1938) -сочинение писателя-натуралиста, который предается своему любимому делу, -созерцанию природного мира.

В романе «Времена» представлен процесс освоения человеком пространства - биографического, исторического и природного - при этом путешествие совершается посредством переживания и нового осмысления материала, накопленного ранее в «доме воспоминаний» автора. Центральная оппозиция романа - «прошлое / настоящее», которая тесным образом связана с

' Шмелев, И С. Собр соч. - Т 2 - С 506.

концептом «память», - дается в произведении М.А. Осоргина «...в утешение уже не имеющим будущего»6.

Автобиографическое начало в романе, на первый взгляд, должно предполагать традиционную хронотопическую организацию: последовательное расположение материала и последовательное описание героем своей жизни. Однако в данном произведении традиционны лишь постепенное расширение пространства и убыстрение времени, связанное с выходом из мира детства во взрослую жизнь, обогащением личного опыта, а также использование устойчивых для автобиографий пространственных образов, обретающих характер символов (хронотоп дома детства, хронотоп природного мира, хронотоп дороги, пути).

Роман М.А. Осоргина «Времена» представляет собой особый тип воскрешения в литературе мифа о русском доме. Несмотря на насыщенность в романе данного топоса признаками, являющимися традиционными для русской культуры в целом (наследие русской классической литературы - Л.Н. Толстого, С.Т. Аксакова, А.Н. Толстого), он представляет собой персонифицированный художественный вариант его осмысления. Автора интересует дом, составляющий пространственную и духовную основу концепта памяти человека и человечества. Процесс становления «Я» героя, его самопознания и познания мира осуществляется в русле двух базовых пространственных систем, тесно связанных друг с другом: пространства дома, изображаемого как микрокосм, и пространства природного мира, создающего в конечном итоге макромодель Вселенной. При этом в сопряжении масштабного, макрокосмического с личностно значимыми единицами быта героя проявляется всеединство национального и общечеловеческого с индивидуально-авторским постижением жизни.

Художественным инвариантом восприятия исторических событий в тексте романа «Времена» является оппозиция «свобода / неволя». Понятие свободы превосходит в сознании героя саму жизнь, она выше жизни; понятие неволи имеет разветвленную структуру, которую можно представить в виде следующей смысловой цепочки: чулан - гимназия - тюрьма - Европа. Объективное историческое прошлое страны не вмещается в рамки авторского сознания, но оно, тем не менее, причастно и Со-причастно ему. В тексте романа данное противопоставление проявляется и в авторских сравнениях русского и европейского национального менталитета, и в характеристике природы «здесь» и «там», и в метких эпитетах и метафорах. Их апофеоз предстает в конце произведения, где эксплицируется сущность жизненной позиции, занимаемой автором. «К сожалению, пе всякое растение легко выдерживает пересадку и прививается в чужом климате и на чужой земле. Я почувствовал себя дома на

6 Осоргин, М А. Времена Происшествия зеленого мира/М А Осоргин -М НПК «Интелвак», 2005 -С 7

берегах Камы и Волги, в Москве, в поездках по нашей огромной стране..., даже в тюрьмах; вне России никогда не ощущал себя «дома», как бы ни свыкался со страной, с народом, с языком. Это не патриотическая чувствительность, а природная неспособность к акклиматизации»7. (Курсив мой - М.А.).

Биографическая хроника в романе органично вплетается в художественную концепцию природно-культурного круговорота, где все живое - единицы «тела Вселенной». Традиционный для русской прозы начала XX века пантеизм соединяется с ностальгическим воображаемым возвращением в лоно русского мифа. Эта циклическая образность природокультуры, компенсирующая разрыв с реальной Россией, стала одним из главных сюжетов изгнанничества в целом.

Хронотоп дома и хронотоп природы не существуют в сознании героя автономно, а объединяются в единый макромир, с помощью чего возникает гармоничное единство земного быта и вселенского бытия. Образ реки, тесно связанный в сознании героя с образом дома, приобретает в тексте романа мифологический подтекст. Мы можем выделить несколько уровней осмысления автором этого образа. Во-первых, личностно-экспрессивное осмысление реки: «меня тянет к воде как пьяницу к алкоголю», «у нас, людей речных...», «я был и остался сыном матери-реки и отца-леса»8. Во-вторых, ритуально-архаическое поклонение ей: «я не могу представить себе большую реку иначе, как живым существом не нашего, чудесного измерения, пожалуй -как божеством»9. В-третьих, архетипическое, представляющее образ реки как пространственную и персонифицированную модификацию архетипа матери: «и мое семя вычерпано со дна реки Камы», «и я уже старый, все пребываю в материнском лоне, упрямый язычник»10 (Курсив мой. - М.А.).

В романе М.А. Осоргина «Времена» представлено несколько смысловых центров мифологемы «дом» - дом родителей, квартира в Москве, река Кама. Тем не менее, своеобразным нравственным императивом, обобщающим все варианты воплощения мифологемы, становится образ хижины Робинзона- именно от него, как от главного центра, расходятся концентрические смысловые круги, составляющие структурную и художественную основу произведения.

«Цель жизни есть сама жизнь», не раз отмечается в романе. А жизнь в созданном автором романе есть путешествие вглубь бытия как отдельного человека, так и целого человечества. Единственно реально лишь прошлое: такая категория, как будущее, в художественной системе М. Осоргина довольно условна. Высшими ценностями человеческого бытия провозглашается вечный возврат к покою вчерашнего, а не суетливость

7Осоргин, МА Времена Происшествия зеленого мира -С. 183.

"Тамже - С 142,29,9.

9 Там же.-С 29

10 Там же

сегодняшнего дня, вечная память, традиции, культура. Мифологема «дом» в данном контексте есть свое Бытие, есть путешествие. Модель художественного пространства романа, центральным звеном которого является образ дома, представленный в различных вариантах, условно представлен как путь героя от одного дома к другому, при этом каждый новый дом (и, следовательно, каждый новый этап развития образа) несет свою уникальную смысловую нагрузку в авторской картине мира. Топос каждого возникающего в романе «дома» постепенно трансформируется в мифологему, воспринимаемую автором как место личного и общечеловеческого со-бытия.

В Заключении подводятся итоги исследования: объединены наблюдения предыдущих глав, выявлены основы репрезентации мифологемы в художественных текстах исследуемых романов, намечены перспективы дальнейшего изучения темы. Мифотворчество прошло сложный многовековой путь от наивных архаичных схем устройства мира и космоса, от сказаний о деяниях первопредков (культурных героях) к нынешним весьма усложненным мифологическим формам, которые реализуются в художественном творчестве, современной политологии, социологии и т.д.

Центральные элементы акта мифотворчества - мифологемы, их содержание и структура - изменялись на разных этапах развития человечества, отдельных народов и культур, но неизменной остается их этиологическая природа.

В художественном тексте мифологемы имеют свое, совершенно уникальное воплощение. Они приближают древнюю историю человечества, репрезентируя собственно архаический миф или его часть (хотя такое явление присутствует в литературе). Но самая главная функция мифологем - это то, что она дает возможность для создания новой мифологизированной реальности. Мифологема как центральный компонент неомифологического типа художественного сознания, становится частью некоего универсального способа мирочувствования: автор-мифотворец соединяет в одном тексте истоки архаического сознания, исторический и социальный опыт и, наконец, личное биографическое начало. Он ощущает миф не как нечто застывшее, а как живую реальность, часть субъективного мира.

Проанализированная в работе автобиографическая проза русского Зарубежья старательно сохраняла миф-воспоминание в качестве основной доминанты мировосприятия, ядром которого стала мифологема «дом», сопряженная в сознании писателей с образом России. При всем полифонизме художественных произведений эмигрантской прозы четко прослеживается общая тенденция: идеализация, связанная с воссозданием в произведении «ушедшей России» с целью преодоления феномена «экстерриториальности».

Роман И.С. Шмелева «Лето Господне» и роман М.А Осоргина «Времена» при общности жанровой и специфики и многих тем и сюжетов представляют

собой два типа воскрешения в литературе мифа о русском доме. Несмотря на насыщенность в романах данного топоса признаками, являющимися традиционными для русской культуры в целом, они представляют собой прежде всего персонифицированный художественный вариант его осмысления. Писателей интересует дом, составляющий пространственную и духовную основу концепта памяти. При этом процесс становления «Я» героя, его самопознания и познания мира осуществляется в русле различных векторов: в романе И. Шмелева это вектор пути души человека к познанию и принятию национального религиозного инварианта ключевых концептов бытия; в романе М.Осоргина жизненный и духовный путь героя тесно связан с освоением базовых пространственных систем, сопрягаемых и взаимопроникаемых: пространства дома, изображаемого как микрокосм, и пространства природного мира, создающего в конечном итоге макромодель Вселенной. Кроме того (и это является отличительной особенностью обоих романов) в единении масштабного, макрокосмического с отдельными элементами моделирования новой реальности проявляется единство национального и общечеловеческого с индивидуально-авторским постижением жизни.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

1. Анисимова, М.С. Динамика художественного осмысления образа дома в романе М. Осоргина «Времена»: от топоса к мифологеме / М.С. Анисимова // Вестник Поморского ун-та. Сер. Гуманитарные и социальные науки. -2006. - № 7. - С. 165 -171.

2. Анисимова, М.С. Мотив возвращения домой в русской народной сказке и автобиографической прозе русского Зарубежья / М.С. Анисимова // Детская литература и детская книга: актуальные проблемы изучения, преподавания и интерпретации: материалы межвуз. науч.-практ. конф. -Ярославль, 21-23 ноября 2001г. - Ярославль : ЯГПУ, 2002. - С. 30-33.

3. Анисимова, М.С. Роман И. Шмелева «Лето Господне»: к вопросу трансформации мифа о вечном возвращении / М.С. Анисимова // Традиции в русской литературе: межвуз. сб. науч. тр. Н.Новгород : НГПУ, 2002. - С. 164 -175.

4. Анисимова, М.С. Архаические константы природного мира в художественном тексте. К вопросу интерпретации одного «воплощения» в романе М. Осоргина «Времена» / М.С. Анисимова // Природа: материальное и духовное: тез. и докл. Всерос. науч. конф. ин-та рус. лит. (Пушкинский дом) РАН и Ленинград, гос. обл. ун-та им. А.С.Пушкина «Пушкинские чтения - 2002». - СПб., 6-7 июня 2002 г. - СПб. : ЛГОУ, 2002. - С. 175 - 178.

5. Анисимова, М.С. Жанрообразующие признаки автобиографической прозы русского Зарубежья (художественная автобиография как микромодель культуры) / М.С. Анисимова // Проблемы литературного образования: материалы IX Всерос. науч.-практ. конф. «Актуальные проблемы филологического образования: наука - вуз - школа». В 5-ти частях. Ч. 3. -Екатеринбург, 25-26 марта 2003г. - Екатеринбург: ин-т филол. инноваций «Словесник», 2003. - С. 13 - 22.

6. Анисимова, М.С. Художественная реализация смыслового единства «смерть

- бессмертие» в романе И. Бунина «Жизнь Арсеньева» / М.С. Анисимова // Православная духовность в прошлом и настоящем: материалы XII Рождественских православно-философских чтений. - Н.Новгород: Нижегород. гуманит. центр, 2003. - С. 406 - 411.

7. Анисимова, М.С. Изучение соотношения «автор-герой» в автобиографической прозе русского Зарубежья / М.С. Анисимова // Новое прочтение отечественной классики: метод, рекомендации. - Вып.7. -Н.Новгород: НГПУ, 2004. - С. 65 - 69.

8. Анисимова, М.С. Пространственные системы в интерпретации художественного мира русской усадьбы / М.С. Анисимова // Анализ художественного произведения мировой литературы в школе и вузе: метод, рекомендации для студентов филологич. ф-та. - Вып. XI. Н.Новгород: НГПУ, 2003. - С. 98 -105.

9. Анисимова, М.С. Образ дома в романе М.Осоргина «Времена»: от топоса к мифологеме / М.С. Анисимова // Жизнь провинции как феномен духовности: материалы междунар. науч. конф. - Н.Новгород, 22-23 апреля 2004г. -Н.Новгород: изд-во «Вектор - ТиС», 2004. - С. 65 - 69.

Ю.Анисимова, М.С. Художественное восприятие пространства дома в автобиографической прозе (на примере автобиографической трилогии М. Горького и романа И. Шмелева «Лето Господне») / М.С.Анисимова // Максим Горький и литературные искания XX столетия. Горьковские чтения.

- 2002: материалы Междунар. конф. - Н.Новгород, 27-29 марта 2002г. -Н.Новгород: изд-во Нижегород. ун-та, 2004. - С. 275 - 282.

11.Анисимова, М.С. Мифологема «дом» и ее художественное воплощение в автобиографической прозе русского Зарубежья: монография / М.С. Анисимова, В.Т. Захарова. - Н.Новгород: НГПУ, 2004. - 154 с.

12.Анисимова, М.С. История и ее свидетели в романе М. Осоргина «Времена» / М.С. Анисимова // Русско-зарубежные связи: межвуз. сб. науч. тр. -Н.Новгород: НГПУ, 2006. - Вып. II. - С. 68 - 72.

Подписано к печати 26.01.07. Формат 60х84'Лв. Бумага писчая. Печать офсетная. Усл. печ. л.1. Тираж 100 экз. Заказ 42.

Полиграфический участок НГМА 603005, Н. Новгород, ул. Алексеевская, 1.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Анисимова, Мария Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ПОНЯТИЕ МИФОЛОГЕМЫ В ПАРАДИГМЕ ГУМАНИТАРНОГО ЗНАНИЯ.

1.1. Научное понимание мифологемы. Ее роль в пространстве гуманитарного познания.

1.1.1. Мифологема как ключевой компонент мифопоэтики

XX века.

1.1.2. Мифологические модели осмысления действительности в ХХ.веке.

1.1.3. Мифологема «дом» как хранилище памяти человека и человечества.

1.2. Художественная реализация мифологемы «дом» в автобиографической прозе русского Зарубежья.

1.2.1. Особенности автобиографического жанра.

1.2.2. Специфика мифопоэтического сознания писателей эмиграции.

1.3. Методологические основы анализа мифологемы в художественном тексте.

Выводы по первой главе.

ГЛАВА II. ДОМ КАК ЦЕНТР НАЦИОНАЛЬНОГО ПРАВОСЛАВНОГО МАКРОКОСМА В РОМАНЕ И.С. ШМЕЛЕВА «ЛЕТО ГОСПОДНЕ».

2.1. Биографическая память как часть памяти национальной в концепции романа «Лето Господне».

2.2. Вектор православной памяти в романе.

2.3. Социально-исторические реалии в осмыслении мифологемы «дом».

2.4. Уровень прапамяти в романе.

Выводы по второй главе.

ГЛАВА III. ДИНАМИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОСМЫСЛЕНИЯ

ОБРАЗА ДОМА В РОМАНЕ М. ОСОРГИНА «ВРЕМЕНА»:

ОТ ТОПОСА К МИФОЛОГЕМЕ.

3.1. Дом как этико-эстетическая доминанта жизненного и творческого пути М. Осоргина.

3.2. Сюжетный автобиографизм и концептуальный лиризм в романе.

3.3. Социально-исторический инвариант мифологемы «дом».

3.4. Архаические константы и природные универсалии в тексте романа.

Выводы по третьей главе.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Анисимова, Мария Сергеевна

Одним из главнейших направлений культурной ментальности XX века является актуализация обращения к архаическим структурам, глубокое исследование классического и архаического мифа, возникшее в противовес возрастающей дискретности восприятия мира, стремлению к оппозиционности. Во многом это связано с осознанием кризиса как новой техногенной культуры, так и кризиса цивилизации вообще, что породило желание выйти не только за социально-исторические, но и пространственно-временные рамки и найти первопричину (а, скорее, панацею) в древнейших пластах человеческой истории. Это дало толчок к формированию особого типа сознания, обусловленного культурно и исторически, которое эксплицировало древние мифологические структуры.

Обращение к древним архаическим структурам, мифологическим сюжетным ситуациям, образам, схемам в литературе XX века не имеет характер заимствования, деструктивного перенесения в ткань художественного произведения. Скорее, наоборот, в противовес богатейшему эмпирическому и теоретическому опыту, накопленному человечеством, художник создает новые мифы, новую мифологию, являющуюся зачастую оппозиционным откликом на конкретные исторические события.

При обращении к мифу возникает необходимость в рассмотрении его центрального семантического ядра - мифологемы, вопрос определения сущности которой до сих пор остается дискуссионным. Миф и проблема мифологического долгое время являются предметом изучения различных областей гуманитарного знания: философии, культурологии, лингвистики, литературоведения, фольклористики, этнографии, истории. Каждая область вносит в изучение данного понятия специфический для нее аспект исследования, что значительно расширяет рамки рассматриваемого феномена, свидетельствует о его семантической насыщенности и стремлении к вариативности проявлений. Тем не менее, центральная единица данного явления - мифологема - в современном литературоведении не является объектом пристального внимания исследователей, что порождает размытость в определении ее сущности.

На рубеже XIX - XX веков ценностное пространство русской культуры впервые заняло в национальной историко-культурной иерархии высшую ступень и стало одной из доминант художественного сознания первой четверти XX века. Опыт предшествующих поколений (особенно это касается древних архаических времен) приобрел особую актуальность, выявив главнейшие для русской культуры этико-эстетические доминанты. Тогда культурное сознание русского общества, по сути, впервые, обрело необходимую временную перспективу, чтобы более пристально взглянуть на культуру и литературу предшествующих веков и оценить их самобытную мощь и общечеловеческую значимость. Но окружавшая постреволюционная действительность давала мало поводов для уверенности в будущем, и образ «новой» советской реальности неизбежно терял прочность. Противовесом новому сознанию могло стать обращение к архаическим истокам.

Для дальнейшего полнокровного развития русской культуры необходимо было наличие антитезы хаосу и разрушению - собственные вневременные ориентиры, идеалы, некий культурный абсолют, который заявил бы о себе. Фундамент для его поиска был заложен, как уже говорилось, на рубеже веков, а особым воплощением этого явления стала литература русского Зарубежья, в основе которой лежало стремление к тому, «чтобы независимый дух где-нибудь обрел терпимую к нему родину и неприкосновенный очаг»1.

В качестве центральной единицы исследования была выбрана мифологема «дом».

В настоящее время отечественная гуманитарная наука проявляет особый интерес к феноменам, явлениям, объектам, прежде остававшимся за пределами ее исследовательской сферы. В ряд данных феноменов входят разнообразные материальные объекты, вещи, техника. Многие из них, не утрачивая своей материальной идентичности и функциональной значимости, в контексте культуры становятся знаками, символами, метафорами, архетипическими образами, человеческое сознание превращает их в смысловые образования и «вплетает» в духовную ткань. При этом семантическая «плотность» некоторых материальных феноменов (и антропогенных, и природного происхождения) является настолько высокой, что они выступают смысловыми константами, активно функционирующими на разных этапах культуры, в ее различных этнических и национальных типах. К ним относятся такие топические, вещные феномены, как, например: лес, гора, дерево, стол, ложе, чаша, зеркало, книга, дорога и др. В их число входит и материально-духовный феномен «дом».

Для русской ментальности именно феномен «дом» стал своеобразным источником формирования этнического потенциала, вобрав в себя высшие устремления, закрепив нравственно-этический кодекс поведения. Архаическое мировоззрение, сформировавшее ядро представлений о феномене «дом», и историческое развитие, наполняющее данное семантическое поле новыми смыслами и значениями, трансформируются и вместе с тем актуализируется по-новому в XIX веке. Субкультура дома, имения, дворянской усадьбы на протяжении всего XIX века была одной из доминант русской культуры, получив наиболее разностороннее выражение в литературном творчестве. Частотная включенность данного образа в художественные тексты писателей

1 Осоргин, М.А. За тем морем / М.А. Осоргин // Мемуарная проза. - Пермь, 1992. - С. 46. привела к постепенному смысловому наращению, выделению в нем признаков и компонентов, имеющих аксиологическое значение для индивидуального творческого сознания, что обусловило формирование своеобразного мифа дворянской усадьбы . В усадебном быте выделялась его идеальная сущность, превращавшая функциональную принадлежность ее пространства в особый духовный мир метафор, аллегорий, олицетворений, символов. Во многом именно таковы пространственные образы усадеб в произведениях A.C. Пушкина («Евгений Онегин»), Н.В. Гоголя («Старосветские помещики»), И.А. Гончарова («Обломов», «Обыкновенная история»), И.С. Тургенева («Рудин», «Дворянское гнездо») и др. В начале XX века в связи с коренными изменениями в общественном и индивидуальном сознании в художественном творчестве зазвучал мотив «падения русской усадьбы», нивелирования сакральной сущности данного макрокосма во имя прежней функциональности. Наиболее ярко этот мотив нашел свое выражение в пьесе А.П. Чехова «Вишневый сад», ставшей своеобразным символическим аккордом в теме разрушения дворянских гнезд.

Свое возрождение данная тема получила в прозе русского Зарубежья. В восприятии писателей эмиграции образ дома являл собой образец истинной гармонии, поскольку таковая виделась только в том, «что не имело непосредственной связи с историческим моментом, в чем не было тревожности, «заглядывания в будущее», напряженности открытой борьбы, обнажения души».3 При этом необходимо отметить, что речь в диссертационном исследовании идет об автобиографической прозе первой волны русской эмиграции, где художественное воплощение образа дома явилось прямым продолжением интерпретации данного феномена художественной прозой XIX века. Постепенно эмигрантская проза выбирает для самовыражения другие опорные знаки и символы: так, уже в третьей волне русской эмиграции

2 Подробнее об этом см.: Щукин, В. Миф дворянского гнезда. Геокультурологическое исследование по русской классической литературе / В. Щукин. - Krakov: Wyd. - Uniw. Jagellonskiego, 1997. - 315c.

3 Долгополов, Л. Ha рубеже веков / Л. Долгополов Л. // О русской литературе конца XIX - начала XX века.-Л., 1985.-С. 275. мифологема «дом» не функционирует столь активно, имеет совсем другое смысловое наполнение, ибо для большинства ее участников, считающих себя «гражданами мира», «домом» является любой пятизвездочный отель.

Литература эмиграции как часть единого художественного пространства XX века характеризуется особой трагичностью, обусловленной прежде всего социально-историческим причинами. «Насильственно-добровольный» отъезд из страны, потеря «своего» пространства, времени привели к акцентуации во многих произведениях концепта Памяти, воскресения прошлого во имя будущего. Особый тип репрезентации этого концепта можно наблюдать в автобиографической прозе как одной из главных составляющих художественного наследия русского Зарубежья. При всем семантическом полифонизме художественных произведений эмигрантской прозы четко прослеживается общая тенденция: идеализация, связанная с воссозданием в произведении «ушедшей России».

Жанр автобиографии представляет собой пространство наиболее полного и адекватного выражения «Я» человека, попытки экспликации в художественной форме рефлексирующего авторского сознания. Уходя своими корнями в глубокую древность, с течением времени данная область художественных изысканий претерпевала существенные изменения, приобретая все новые и новые формы, наполняясь новыми художественными элементами. Одна из главных задач автобиографической прозы - преодоление времени, возврат к своему изначальному «Я» и художественное осмысление его становления. В автобиографической прозе русского Зарубежья эта задача тесно смыкается с задачей преодоления пространства. Оторванность от России - дома не только биографического, но и духовного, повлекла за собой острое желание в своем творчестве преодолеть расстояние во имя возврата к «своему» пространству, «своему» прошлому, «своей» настоящей жизни. Таким образом, тема России, тема потерянной родины и, главное, тема осмысления своего «Я» в контексте русской культуры и динамике исторического процесса становятся центральными в автобиографических произведениях эмиграции.

Русская эмигрантская литература, - утверждал в «Записках писателя» М. Арцыбашев, - есть по преимуществу литература мемуаров и человеческих документов»4. Действительно, едва ли не все из наиболее значительных писателей «первой волны» с той или иной степенью типизации обращались к жанру автобиографии: А.Н. Толстой пишет в 1919 - 1920 годах «Детство Никиты», А.И. Куприн создает «Юнкеров» (1928 - 1932), И.А. Бунин - «Жизнь Арсеньева» (1920 - 1932, 1936 - 1939), A.M. Ремизов - «Взвихренную Русь» (1927), «Учителя музыки» (1949, опубл. в 1981), «Подстриженными глазами» (1951), Б.К. Зайцев - «Путешествие Глеба» (1937 - 1953), Г. Газданов - «Вечер у Клэр» (1929), «Историю одного путешествия» (1935), «Ночные дороги» (1939 - 1941), В.В. Набоков - «Другие берега» (первое русское издание - 1954), в этом же ряду - «Лето Господне» И.С. Шмелева (1933 - 1948) и «Времена» М.А. Осоргина (год изд. 1955).

Сама ситуация изгнания, пребывание на чужбине, непокидающее ощущение оторванности от родной земли, ее языка и культуры, духа и традиций вызывали необычайную активизацию мемуарного и автобиографического жанров. Свою задачу большинство художников, «обреченных» жить воспоминаниями (в чем сложность и драматизм судьбы и -вместе с тем - источник творчества), видели в том, чтобы запечатлеть в слове «священные корни» (И.А. Ильин), свое прошлое, «не возвеличивая его без разбора, но и не клевеща на него», твердо храня «из его достояния то, что сохранения достойно»5. Эта проза «живой памяти», документальная, предельно исповедальная, откровенная и всегда скорбная, обо всем том, что так дорого сердцу, но что, по всей вероятности, безвозвратно утрачено и почти невыразимо.

4 Арцыбашев, М.П. Записки писателя / М.П. Арцыбашев // Собрание сочинений: в 3 т. - Т. 3. - М., 1994. - С. 312.

5 Адамович, Г.В. Вклад русской эмиграции в мировую культуру / Г.В. Адамович // Одиночество и свобода / сост., авт. предисл. и примеч. В. Крейд. - М.: Республика, 1996. - С. 144.

Болгарский литературовед JI. Григорьева полагает, что «понятие автобиографичность не следует воспринимать буквально, а скорее как литературную условность, как своеобразное личностное отношение к событиям»6. К разновидностям автобиографической литературы она относит «книги о детстве», «книги подведения итогов», «автобиографические мемуарные книги», «эссеистическую прозу». Исследователь H.A. Николина автобиографическую прозу рассматривает как «повествование от первого лица с установкой на достоверное воспоминание о прошлом, характеризующееся усложненной структурой и отличающееся особым характером художественного времени», который определяется «акцентированной дистанцией между прошлым и настоящим повествователя»7.

В художественном тексте автобиографии, где образ дома важен прежде всего как центральное звено биографических описаний, собственно топические характеристики дома отходят на второй план, он становится интересным в первую очередь с точки зрения проводимой им художественной идеи и наполнения новым индивидуализованным смыслом. Потеря Родины, дома как «своего» пространства привела к возникновению так называемых компенсаторных воспоминаний, воскрешающих идею национального самосознания и самобытности, идейным стержнем которых традиционно являлся образ русской усадьбы. Эмигрантская ветвь литературы XX века, во многом вобрав тенденции восприятия образа дома русской классической литературы, наполняет духовное пространство данного феномена новыми смыслами. Кризисная ситуация способствовала новому взлету русской литературы, определив основные темы и направления художественного творчества писателей эмиграции. Тема дома являлась в осмыслении произошедшего художественной доминантной, многоаспектной по своей

6 Цит.по: Колядич, Т.М. Воспоминания писателя: проблемы поэтики жанра / Т.М. Колядич. - М.: Мегатрон, 1998.-С.7.

7 Николина, H.A. Речевая структура образа автора в автобиографических повестях о детстве (На материале повести JI.H. Толстого «Детство» и повести С.Т. Аксакова «Детские годы Багрова-внука»): авттореф. дис.канд. филол. наук: 10.02.01 / H.A. Николина.-М.: МГПИ, 1980.-С. 3. сущности и способам изображения. Дом-родина, дом-Россия, дом-храм, дом-детство, дом-очаг, дом-прошлое - эти и ряд других модификаций возникали, перекликались в творчестве таких писателей-эмигрантов, как И.А. Бунин, И.С. Шмелев, Б.К. Зайцев, Г. Газданов, М.А. Осоргин, В.В. Набоков и др.

При всем художественном полифонизме произведений эмигрантской прозы четко прослеживается общая тенденция к возрождению вечной идеи, проникновению вглубь истории и культуры через осмысление частного, личного опыта.

Объектом исследования выступает автобиографическая проза первой волны русской эмиграции, рассматриваемая в русле мифопоэтического анализа художественного текста. Выбор в качестве материала исследования романов И.С. Шмелева «Лето Господне» (1927 - 1931 и 1934 - 1944г.) и М.А. Осоргина «Времена» (изд. в 1955г.) объясняется, во-первых, главной структурообразующей и смысловой ролью мифологемы «дом» в этих произведениях и реализацией в них разных типов («векторов») ее художественной репрезентации в тексте. Во-вторых, анализ таких несхожих творческих систем, относящихся тем не менее к одной ветви развития русской литературы (первой волне русской эмиграции), раскрывает возможности анализа литературного процесса в его целостности и вместе с тем уникальности каждой из составляющих.

На сегодняшний день продолжает оставаться актуальной не достаточно изученная проблема типологических «схождений» прозы писателей русского Зарубежья. Среди имен, с которыми сопоставляется художественный мир И.С.

Шмелева, называют имена Б.К. Зайцева, С.Н. Сергеева-Ценского, И.А. Бунина, М. Горького, А. Платонова. При анализе поэтического мира МА. Осоргина, в свою очередь, привлекаются произведения В.В. Набокова, И.А. Бунина, А. Белого, A.M. Ремизова, Б.К. Зайцева, М.А. Булгакова. Такое контекстуальное прочтение позволяет изучать творческую индивидуальность писателя в ее соотнесенности с художественными поисками одной эпохи.

Правомерным представляется обращение к романам «Лето Господне» и «Времена» с точки зрения анализа художественной интерпретации мифологемы «дом» сквозь призму авторского сознания и функционирования концепта «память», поскольку, с одной стороны, всеми исследователями признается предельная активизация указанных концептов и образов в прозе И.С. Шмелева и М.А. Осоргина, с другой, эта проблема до сих пор не становилась предметом специального рассмотрения в сопоставительно-типологическом плане.

Создание и публикация большей части сочинений И.С. Шмелева пришлись на время его жизни за пределами России. Личность и творчество писателя вызывали устойчивый и глубокий интерес в эмигрантской среде. Творчеству И.С. Шмелева дали оценку Г.В. Адамович, Ю.И. Айхенвальд, A.B. Амфитеатров, К.Д. Бальмонт, И.А. Бунин, М.В. Вишняк, З.Н. Гиппиус, Б.К. Зайцев, В.Ф. Зеелер, И.А. Ильин, A.B. Карташев, К.В. Мочульский, П.М. Пильский, Г.А. Струве и др.

В последние два десятилетия творчество писателя находится в центре внимания российских исследователей литературы и историков культуры Русского Зарубежья. В монографиях И.А. Есаулова, М.М. Дунаева, A.M. Любомудрова, О.Н. Сорокиной, А.П. Черникова, в диссертациях Л.Н. Бронской, Я.О. Дзыги, Л.Е. Зайцевой, Е.Г. Ивченко, Д.В. Макарова, Е.А. Осьмининой, Т.С. Репиной, Т.А. Таяновой и др. представлен углубленный и разносторонний анализ творчества И.С. Шмелева, выявлена авторская нравственно-эстетическая концепция, раскрыты особенности поэтики писателя.

С конца 1980-х годов были опубликованы многочисленные архивные документы, подтвердившие актуальность изучения «духовного реализма» И.С. Шмелева, предпринятого А.П. Черниковым, М.М. Дунаевым, A.M. Любомудровым и др. Исследования религиозного аспекта в творчестве И.С. Шмелева имеет особое значение, так как «авторский образ» писателя наполнен чертами Богоискательского духа, которые более, чем все остальные черты, отличают его от других «авторских образов». В диссертации М.Ю. Трубицыной «На пути к Лету Господню. Онтология веры в художественной эволюции И.С. Шмелева» предпринята попытка дополнить литературоведческий анализ произведений И.С. Шмелева необходимым богословским комментарием, выделить конкретные категории, составляющие православное мировоззрение, и показать их динамику на уровне поэтики. Л.Е. Зайцева в работе «Религиозные мотивы в позднем творчестве И.С. Шмелева (1927 - 1947 гг.)» выделяет для исследования межжанровые связи. Древнерусские источники и религиозные мотивы в творчестве И.С. Шмелева, по ее мнению, соединены нитями происхождения. Исследованию духовной сферы в произведениях И.С.Шмелева посвящены работы А.Г. Грека, Л.Н. Кияшко, А.Е. Новикова, А.П. Черникова и др., опубликованные в сборнике «И.С. Шмелев и литературный процесс накануне XXI века»8. Указанные авторы отмечают нерасторжимую связь идей возрождения отчизны, обретения веры, единения народа и веры, базирования истинной жизни на заповедях Господних.

Поэтике прозы И.С. Шмелева посвящен ряд работ, в которых представлена полемика о соотношении в шмелевском творчестве реалистической и неореалистической тенденций. Так, А.П. Черников в книге «Иван Шмелев. Светлая страница», О.Н. Михайлов в статье «Горожанин -почвенник»9 размышляют о силе «принципов реалистического письма» в творчестве И.С. Шмелева. О.Н. Сорокина, подвергая произведения И.С.

8 И.С. Шмелев и литературный процесс накануне XXI века: сб. материалов международной научной конференции / Ред. Цыганник В.П. - Симферополь, 1999. - 220 с.

9 Черников, А.П. Иван Шмелев. Светлая страница / А.П. Черников. - Калуга, 1995. - 48 е.; Михайлов, О.Н. Горожанин - почвенник/О.Н., Михайлов//Страницы русского реализма.-М., 1982.-С. 183- 199.

Шмелева жанровому, композиционному, структурно-функциональному, стилистическому анализу в книге «Московиана.», делает выводы о близости писателя к неореализму. «Образ автора», следовательно, впитывает в себя черты создателя «новой эстетики». В статьях JI.H. Дудиной, И.А. Ильина, C.B. Лавровой, Е.А. Осьмининой, J1. Пушкаревой10 определяются жанровые и стилистические особенности письма И.С. Шмелева, делаются указания на преобладание в творчестве «оцерковленных» жанров, на «оцерковленность» изобразительно-выразительных средств, на самобытность языка, взятого писателем у простого народа и не искаженного «интеллигентским началом». Статьи, вошедшие в сборник «И.С. Шмелев и литературный процесс накануне XXI века»: И.Е. Карпенко «Мифопоэтическое пространство автобиографической прозы Ивана Шмелева и Алексея Ремизова», В.В. Люкевич «Сюжетосложение в «Гражданине Уклейкине» И.С. Шмелева», Т.В. Филат «Своеобразие пространственно-временного континуума в рассказе Ивана Шмелева «На большой дороге», Я.О. Дзыга «Мотив пути у Шмелева и Достоевского» рассматривают процесс создания И.С. Шмелевым художественного времени, пространства, мотива, мифа путем своеобразного конструирования сюжета, композиции, путем нестандартного манипулирования элементами фантастического и мифического в произведении.

Опыт изучения М.А. Осоргина, по сравнению с литературой о творчестве И.С. Шмелева, менее обширен, однако постоянно и неуклонно обогащается. За последние два десятилетия появилось большое количество работ (диссертации Л.И. Вронской, Н.М. Деблик, Н.Б. Лапаевой, ГИ. Лобановой, Т.В. Марченко, М.В. Нечаевой, A.B. Полупановой, исследования О.Ю. Авдеевой, В.В. Агеносова, О.Г. Ласунского, А.И. Павловского, И. Сухих, Т.Н. Фоминых),

10 Дудина, Л.Н. Образ Красоты в повести И.С. Шмелева «Богомолье» / Л.Н. Дудина // Русская речь. - 1991. - № 4. - С. 20 - 25.; Ильин, И.А. Творчество Шмелева / И.А. Ильин // Ильин, И.А. Одинокий художник. - М., 1993. -С. 105 - 117; Лаврова, C.B. Образ красоты в повести И.С. Шмелева «Лето Господне» / C.B. Лаврова // Литература в школе. - 1997. - № 3. - С. 111 - 115; Осьминина, Е.А. Песнь песней смерти (о «Солнце мертвых» И.С. Шмелева) / Е.А. Осьминина // Известия Акад. Наук СССР. Серия лит. и языка. - 1994. - № 3. - Т. 53. - С. 63 - 69; Осьминина, Е.А. Солнце мертвых: Реальность, миф, символ / Е.А. Осьминина // Российский литературный журнал: Теория и история литературы. - 1994. - № 4. - С. 114 - 117; Пушкарева, Л. О некоторых особенностях сюжетно-композиционной структуры рассказов И.С. Шмелева 1910-х гг. / Л. Пушкарева //Вопросы сюжета и композиции в русской литературе. - Горький, 1988. - 170 с. рассматривающих отдельные аспекты произведений М.А. Осоргина: жанровое своеобразие, типологию героев, мотивно-тематические оппозиции и т.д. и предлагающих общую концепцию его творчества. Известность получили русские и зарубежные статьи и рецензии о прозе писателя (Г.В. Адамович, Г.П. Струве, П.М. Бицилли, М.А. Алданов, Б.К. Зайцев, К.В. Мочульский, М.О. Цетлин, Ю.К. Терапиано, М. Геллер). В научный обиход введен документальный и ранее недоступный архивный материал (хотя далеко не в полном объеме). Однако до сих пор о творчестве М.А. Осоргина нет ни одной монографии на русском языке, а изданные за рубежом (Fiene D.M. The fine and work of M.A.Osorgin, 1878-1942. Diss. .Indiana Univ., 1974. - 294p.; Becca-Pasquinelli A.La vita e le opinioni di M.A.Osorgin (1872-1942). - Firenze: La nuova Italia, 1986. - XII, 236р.) нам недоступны.

Возобновление интереса к творчеству писателя началось в конце 1980-х годов в связи с общими политическими изменениями в стране. Благодаря усилиям О.Ю. Авдеевой, О.Г. Ласунского, H.A. Пирумовой, Л.В. Поликовской, А.И. Серкова появляются сначала многочисленные журнальные публикации, а в дальнейшем и отдельные издания, сочинения М.А. Осоргина вовлекаются в научный обиход. В 1999 году выходит двухтомное собрание сочинений, а в 2001 году - трехтомное, включающее подробные комментарии О.Ю. Авдеевой и А.И. Серкова.

Публикация произведений М.А. Осоргина активизировала серьезный и глубокий процесс осмысления творчества писателя. Появились работы биографического, литературно-критического и историко-литературного планов. На родине писателя в Перми дважды проходили «Осоргинские чтения», по материалом которых вышли сборники - «Михаил Осоргин: Жизнь и творчество» (Пермь, 1994); «Михаил Осоргин и вечные ценности русской культуры» (Пермь, 2003). В 2003 году там же были выпущены «Московские письма» М. Осоргина (1897-1903): первые публикации М.А. Осоргина в «Пермских губернских ведомостях» - очерки, статьи и заметки о бытовой жизни Москвы тех лет. Накоплен определенный опыт и намечены подходы в исследовании таких произведений, как «Времена», «Сивцев Вражек», «Повесть о сестре», дилогия «Свидетель истории» и «Книга о концах», «Вольный каменщик», «Старинные рассказы».

Обзорную информацию о творчестве И.С. Шмелева и М.А. Осоргина можно найти в появившихся в последние годы трудах по истории литературы русского Зарубежья11 и многочисленных справочно-библиографических изданиях12.

В процессе достижения цели необходимо решить ряд задач:

- раскрыть многозначность и многоплановость художественного воплощения мифологемы «дом» в романе И.С. Шмелева «Лето Господне»; См., например: Соколов, А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов / А.Г. Соколов. - М.: Изд-во МГУ, 1991; Литература русского зарубежья; 1920-1940 / сост.и отв.ред. О.Н. Михайлов. [Вып.1]. - М.: Наследие, 1993; Михайлов, О.Н. Литература русского Зарубежья / О.Н. Михайлов. - М.: Просвещение, 1995; Мышалова, Д.В. Очерки по литературе русского зарубежья / Д.В. Мышалова. - Новосибирск: ЦЭРИС, «Наука». Сибирская фирма РАН, 1995; Агеносов, В.В. Литература русского зарубежья (1918-1996) / В.В. Агеносов. - М.: Терра. Спорт, 1998; Кичингин, В.П. Русская литературная эмиграция. 1917-1990 / В.П. Кичингин - Белгород: изд-во Белгородского Центра социальных технологий, 1999; Пискунов, В. Чистый ритм Мнемозины: О мемуарах и мемуаристах русского зарубежья / В. Пискунов // Литературное обозрение. - 1990. - №10. - С.21 -31; Павловский, А.И. К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья / А.И. Павловский А.И. // Русская литература. - 1993. - №3. - С. 30 - 36; Трубина, Л.А. «.C глазами на Россию»: Тема памяти в литературе русского зарубежья / Л.А. Трубина //Литература в школе. - 1996. - №6. - С.26 - 42.

12 В числе академических изданий необходимо указать следующие: Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918 - 1940). Том 1. Писатели русского зарубежья / гл. ред. A.A. Николюкин. - М.: РОССПЭН, 1997; Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940). Том 2. Периодика и литературные центры / сост. и гл. ред. A.A. Николюкин. - М.: РОССПЭН, 2000; Литературная энциклопедия русского зарубежья (19181940). T.3. Книги. 4.1, II, III / гл. ред. и сост.А.А. Николюкин. - М.: Изд-во ИНИОН РАН, 1999 - 2000.

- рассмотреть динамику формирования мифологемы «дом» в тексте романа М.А. Осоргина «Времена».

Теоретическая основа исследования обусловлена предметом, структурой и методологией научного поиска, а также логикой развития отечественного литературоведения в современном общефилософском и культурологическом контексте. Научная база диссертации, связанная с категорией неомифологизма и мифопоэтики художественного текста, представлена широким кругом исследований отечественных и зарубежных культурологов, философов, этнологов, мифологов, литературоведов, искусствоведов: во-первых, классическими исследованиями по теории мифа Е.М. Мелетинского, В. Я. Проппа, В.Н. Топорова, О.М. Фрейденберг, Дж. Кэмпбелла, Л. Леви-Брюля, М. Хайдеггера, М. Элиаде, К. Г. Юнга; во-вторых, трудами современных исследователей-филологов, таких как В.В. Заманская, H.H. Иванов, Е.А. Козицкая, A.C. Козлов, A.M. Минакова, Я.В. Погребная, С.М. Телегин, Т.А. Шарыпина. Методологическая база диссертации базируется на исследованиях XX в., посвященных, с одной стороны, мифопоэтике художественного текста (труды Н.Л. Блищ, В.В. Заманской, В.Т. Захаровой, С.И. Сухих), с другой - категории автобиографического жанра в русском Зарубежье (работы Л.И. Бронской, В.В. Заманской, В.Т. Захаровой, Н.И. Николиной, A.B. Ярковой). Для описания инвариантной структуры эпистолярного романа использована модель литературного жанра, предложенная М. М. Бахтиным. Кроме того, большое значение имели классические исследования по теории литературы М.М. Бахтина, Вяч. Вс. Иванова, Д.С. Лихачёва, Ю.М. Лотмана, А.Н. Панченко. Философскую основу диссертационного исследования составили труды отечественных философов-эмигрантов - H.A. Бердяева, С.И. Булгакова, И.А. Ильина, С.Л. Франка.

Спектр данных исследований определил логическую структуру диссертации, в частности, объединение теоретического и исторического подходов к изучению художественной интерпретации категории мифологемы.

Научная новизна исследования определяется, во-первых4 постановкой проблемы: попытки системного анализа категории мифологемы применительно к автобиографической прозе первой волны русской эмиграции не предпринимались; во-вторых, всесторонним изучением мифологемы «дом» в автобиографических произведениях И.С. Шмелева и М.А. Осоргина, где описываются основные модели ее функционирования на разных уровнях художественного текста (сюжетном, структурном и образном); в-третьих, полученные выводы об особенностях художественной интерпретации позволяют рассматривать мифологему «дом» с точки зрения ее ключевой роли в неомифологическом типе художественного сознания литературы XX века, получившей особое значение в рамках автобиографической прозы первой волны русской эмиграции.

Практическая ценность работы связана с выработкой методики описания и выявления специфики бытования мифологемы в автобиографических произведениях И.С. Шмелева и М.А. Осоргина. Материалы исследования, полученные результаты и теоретические выводы могут найти применение в изучении категории мифологемы, расширении представлений о неомифологическом типе художественного сознания и творчестве писателей русского Зарубежья. Представленный в исследовании материал может быть использован при изучении русской литературы XX в., при разработке спецкурсов по мифопоэтике художественного текста для филологических факультетов, при написании учебных пособий для высшей и средней школы, в практике школьного преподавания,.

На защиту выносятся следующие положения:

4. В автобиографической прозе первой волны русской эмиграции реализована эстетическая идея гармоничного взаимодействия творческой памяти и ее материального воплощения - текста. Доминантой при анализе мифологемы «дом» в художественном тексте являются два понятия - авторское сознание/подсознание в его многообразии и методологическая основа - память и ее основные художественные вариации.

5. В основе художественной репрезентации мифологемы «дом» в романе И.С. Шмелева «Лето Господне» лежит идея православного постижения основ бытия и бережного сохранения незыблемых традиций русского народа. Основной принцип структурной и смысловой организации произведения - теоцентрический, а вектор становления души героя обусловлен растворенностыо Бога «во всем сущем», что является постоянным стимулом нравственного совершенствования. Молитва -сакральное слово - служит основой раскрытия образа дома на всех уровнях повествования.

6. Постепенное вырисовывание в тексте романа М.А. Осоргина «Времена» мифологемы «дом» связано с гармоничным взаимопроникновением личностно-значимых воспоминаний автора и незыблемых вневременных законов Вселенной. Образ дома важен с точки зрения его личностной значимости, исторической обусловленности и трансисторической основы. Структура работы определяется поставленной целью и задачами.

Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 221 наименование.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мифологема "дом" и ее художественное воплощение в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции"

Выводы по третьей главе

Автобиографическое начало в романе, на первый взгляд, должно предполагать традиционную хронотопическую организацию: последовательное расположение материала, последовательное описание героем своей жизни, т. е. биографическое время-пространство. Однако традиционны здесь лишь постепенное расширение пространства и убыстрение времени, связанное с выходом из мира детства во взрослую жизнь, обогащением личного опыта, а также использованием устойчивых для автобиографий пространственных образов, обретающих характер символов (хронотоп дома детства, хронотоп природного мира, хронотоп дороги, пути).

Использование ретроспекции как основного принципа повествования определяет то, что в хронотопе романа одним из важнейших принципов является характерное сопоставление разных пространственно-временных планов. Рассказчик свободно перемещается в пространственно-временных пластах и соотносит самые ранние свои ощущения с более поздним «знанием» и идущими от него обобщающими оценками. На любой момент прошлого герой смотрит с точки зрения прожитых лет, своего сегодняшнего опыта. Временная антитеза «прошлое-настоящее» усиливается оппозицией пространственной: речь идет о прошлом в России, которой уже нет, о навсегда погибшей России. Такое сопряжение личных планов привносит в повествование особый трагический отсвет: радостные мгновения бытия осмысливаются под знаком неизбежной обреченности.

Реальное движение жизни, хронологическое время подчиняется субъективному, внутреннему, личному времени - времени «моему».

Особое значение придается субъективному восприятию и переживанию времени, «живому» времени, «длительности» как потоку состояний.

Биографическое время и пространство, объемлющее судьбу героя, заслоняется, таким образом, индивидуально-переживаемым, личностным временем-пространством воспоминаний и при этом не вписывается в широкий контекст исторического времени и социального пространства. Во «Временах» есть эпизоды двух революций, тюремное заключение в Корабле смерти, судьба H.A. Бердяева. Но это именно отблески, схематичные и эмблематичные, не ход и даже не общий колорит, не «чувство истории» с эпическим охватом, масштабностью и обобщениями, стремлением проникнуть в сущностный смысл исторических процессов, а «дух» истории, запечатленный в той степени, в которой оказывается сопричастным к судьбе человека.

Роман М.А. Осоргина «Времена» представляет собой особый тип воскрешения в литературе мифа о русском доме. Несмотря на насыщенность в романе данного топоса признаками, являющимися традиционными для русской культуры в целом, он представляет собой прежде всего персонифицированный художественный вариант его осмысления. Автора интересует дом, составляющий пространственную и духовную основу концепта памяти. Процесс становления «Я» героя, его самопознания и познания мира осуществляется в русле двух базовых художественных пространственных систем, тесно связанных друг с другом: пространства дома, изображаемого как микрокосм, и пространства природного мира, создающего в конечном итоге макромодель Вселенной. При этом в единении масштабного, макрокосмического с дискретными величинами проявляется всеединство национального и общечеловеческого с индивидуально-авторским постижением жизни.

Мифологема «дом», имеющая в тексте романа множество разнообразных модификаций, представлена на следующих уровнях:

- биографическом и перцептивном, характеризующемся наличием ярко выраженных позитивных авторских ощущений и ассоциаций, связанных с образом прошлого и детства как духовного центра этого прошлого (оппозиции «прошлое/настоящее» и «дом детства/эмигрантский дом»); когнитивном, представляющем познавательный слой авторских воспоминаний, сфокусированных в оппозиции «книга/гимназия»;

- социально-историческом, выражающем представление об оппозиции «свобода/неволя» и актуализирующем принадлежность автора к группе писателей-эмигрантов, для сознания которых характерно восприятие России как истинного дома, оставшегося в прошлом, и эмигрантского (европейского) дома, связанного с понятием пристанища и, следовательно, позицией существования;

- генетическом: наличие в тексте романа компонентов древнейших архетипов и проявление модусов мифологического сознания (представление архаического понятия пространства, система древних символов, создание коррелятов «детство человека/детство человечества», репрезентация архетипа матери и др.)

- все это свидетельства попытки автора преодоления пространственно-временного и исторического кризиса сознания с опорой на архаические культурные константы, актуализированные в природном мире.

Данные уровни представляют собой вторичную концептуализацию объекта «дом» в романе, то есть наделение образа дома дополнительными смысловыми оттенками, иногда кардинально противоположными традиционному представлению о нем, но имеющими общие инвариантные признаки. Вместе с этим дом, став объектом воспоминания или определенным «воплощением» (по авторской терминологии), теряет свои пространственные характеристики, становясь преимущественно духовной субстанцией (первичное знание о доме как о конкретном пространстве уходит). Для автора-героя образ дома является своеобразной призмой, сквозь которую он смотрит на мир. Представив в романе свое собственное видение мира детства и юности, автор выстраивает свою мифологию, используя приемы мифологического мышления (циклическое время, игра на стыке между иллюзией и реальностью, мифологическую символизацию и т.д.). «Я тоже выдумывал свою Россию», -отмечает Осоргин (С. 128). И он не просто выдумывает ее, он создает новую картину мира, увиденную им сквозь призму мифологемы «дом», ставшей ее центральным звеном.

159

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мифотворчество прошло сложный многовековой путь от наивных архаичных схем устройства мира и космоса, от сказаний о деяниях первопредков (культурных героях) к нынешним весьма усложненным мифологическим формам, которые реализуются в художественном творчестве, исторических и социально-исторических реалиях. Одной из таких смыслоемких форм, активно используемой в культуре XX века, является понятие мифологемы - ключевоо компонента художественной мифопоэтики XX века

Особенность изучения мифологемы как смыслового и архитектонического ядра мифа состоит в следующем: с ее помощью предпринимается попытка разгадать то, что по большей части невозможно понять и определить раз и навсегда - человека, ведущие механизмы его поведения, сотворение (происхождение) мира, природы, вселенной человека, неба и земли и управление ими, смерть, рождение, смысл бытия и т.д.

В настоящей работе в качестве приоритетного подхода к анализу мифологемы был избран синхронический, которому соответствуют работы A.M. Минаковой, Я.В. Погребной, Н.Г. Полтавцевой, С.М. Телегина и ряда других исследователей. При данном подходе мифологема не только аккумулирует в себе опыт прошлого, но и актуализирует новую реальность со всеми ее символами, знаками, концептами: в роли мифа может выступать не только мифология в узком смысле, но и исторические предания, бытовая мифология, историко-культурная реальность предшествующих лет, тексты прошлого и т.д.

В художественном тексте мифологемы имеют свое, совершенно уникальное воплощение. Они приближают древнюю историю человечества, репрезентируя собственно архаический миф или его часть (хотя такое явление присутствует в литературе). Но самая главная функция мифологем заключается в их способности создавать новую мифологизированную реальность. Мифологема становится частью некоего универсального способа мирочувствования: автор-мифотворец соединяет в одном тексте истоки архаического сознания, исторический и социальный опыт и, наконец, личное биографическое начало. Он ощущает миф не как нечто застывшее, а как живую реальность, часть субъективного мира.

В настоящей работе мы рассматриваем мифологему с точки зрения неомифологического типа художественного сознания, обусловливающего особый подход к моделированию художественного текста, и понимаем ее прежде всего как основу модели, с помощью которой художник создает особый целостный образ, когда действия становятся результатом нахождения нетривиальной мыслительной схемы, подсказанной образами мифологического символьного пространства. Проанализировав специфику неомифологического сознания, необходимо отметить, что данный тип сознания использует максимальный ассоциативный ряд, значительно расширяющий и зачастую изменяющий представление об изначальном объекте. Слова (образы), возникающие в таких текстах, призваны замещать реальность, мифологизируя ее. Так возникают мифологемы - некие концепты, отображающие изначальное знание во внелогичной форме, представляющее основу для создания новой мифологии. Функционирование мифологемы в художественном тексте - определенная претензия на создание целостного образа, это своеобразная картина мира, нашедшая отражение в мифе.

Для художественного анализа нами выбрана мифологема «дом». Топос дома, имея первоначально материальную и функциональную природу, расширяя свое смысловое поле за счет приобретения новых, прежде всего духовных смыслов, выступает своеобразной смысловой константой, значимой для различных культурных эпох. Кроме того, образ дома, несомненно, является одной из мировых художественных доминант, обладающих сложной полисемантической структурой.

Идея дома приобретает особое значение для автобиографической прозы русского Зарубежья (в особенности, для первой волны русской эмиграции). Поиск и формирование «идеального» образа дома в автобиографической прозе русского Зарубежья стали универсальным художественным кодом к ее интерпретации. Общность этого нужно искать в причинах самой эмиграции, создавшей для многих писателей, поэтов, историков, философов ситуацию «экстерриториальности», когда образам чужих домов, съемных квартир противостояли границы душевного пространства каждого из писателей, образующие «Дом души». В результате этого их «экстерриториальная душа» искала нравственные и душевные опоры в доме прошлого, оставшегося в России. Но причины также надо искать и в системе мифов, в которых взрастала послереволюционная советская культура, в мифологической ориентации культурного сознания XX века и мифотворчестве самих художников. Проанализированная в работе автобиографическая проза первой волны русской эмиграции старательно сохраняла миф-воспоминание в качестве основной доминанты мировосприятия. Ядром мифа-воспоминания автобиографической прозы русского Зарубежья стала мифологема «дом», сопряженная в сознании писателей с образом России. «Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, начиненный огромным во всех смыслах могучим семейством, созданный благословенным трудом многих поколений, освещенный богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что называется культом и культурой. Что же с ним сделали?»1. При всем полифонизме художественных произведений эмигрантской прозы в ней

1 Бунин, И.А. Миссии русской эмиграции / И.А. Бунин // Слово. - 1990. - №10. - С.67. четко прослеживается общая тенденция: идеализация, связанная с воссозданием в произведении «ушедшей России».

Выделение мифологемы в художественном тексте и ее концептуальное описание не могут быть стихийными и требуют четких методологических приемов. В качестве опорной единицы в настоящем исследовании предложено выделить категорию памяти, так как она наиболее адекватно отражает суть жанра автобиографии первой волны русской эмиграции. На наш взгляд, многомерность повествовательного пространства обусловлена вариативностью творческой памяти автора: ассоциативной, перцептивной, генетической, житейской и биографической. Каждый из названных выше видов памяти продуцирует особые оттенки смысла мифологемы и позволяет выявить особенности ее структуры, художественного «вектора» развертывания образной системы произведения. В мифопоэтике произведения при взаимодействии структурных компонентов мифотворчества каждый вид памяти рождает свое смысловое пространство. Основой для анализа мифологемы в художественном тексте стало ее последовательное «встраивание» в каждый из контекстов творческой памяти автора.

Романы И.С. Шмелева «Лето Господне» и М.А. Осоргина «Времена» являются вершинными образцами автобиографической прозы первой волны русской эмиграции. Несмотря на то, что и писателей, и их произведения разделяют годы, принадлежность к одной эпохе, одному типу художественного сознания очевидна. Одним из главных мотивов их произведений стало возвращение «весны жизни», циклическая образность природокультуры, компенсирующая разрыв с реальной Россией. В их романах, на наш взгляд, можно выявить своеобразный концептуальный лиризм, характеризующийся изображением единства событий не в порядке временной, причинной и внешней последовательности, а синхронично, по внутренней рефлективной логике целого, в «пространстве сознания». Пространство романов - персонифицированое «пространство мысли», активности сознания авторов, связанное с неразрывностью и в то же время с взаимной несводимостью, нередуцируемостью сознания, человеческого бытия личности и предметного мира. В этом типе пространства сознание смыкается с предметом и, следовательно, освобождается от шаблонных ходов и фабульных ситуаций.

Воссоздавая свое прошлое, И.С. Шмелев, и М.А. Осоргин не изображают строго упорядоченную и логически выстроенную картину прошлого: решающее значение они придают непроизвольной памяти, связанной или с каким-то одиночным, или с целым комплексом ощущений и впечатлений. У И.С. Шмелева это впечатления и ощущения, которые когда-то запали в сознание и «невидимые хранятся долгие годы в неприкосновенности». М.А. Осоргин использует для создания образов воображение, подбирая «камушки отшлифованных прибоем ощущений». При этом писателями используются как характеристики дома, являющиеся константными в традиционной русской культуре («свое» пространство, безопасное, культурное, женское»), так и расширяется смысловое поля объекта.

Романы И.С. Шмелева «Лето Господне» и М.А. Осоргина «Времена» представляют собой особый тип воскрешения в литературе мифа о русском доме. Авторов интересует дом, составляющий пространственную и духовную основу концепта памяти человека и человечества. Процесс становления «Я» героя, его самопознания и познания мира осуществляется в русле базовых пространственных систем (дом - храм - дорога), тесно связанных друг с другом. При этом в сопряжении масштабного, макрокосмического с личностно значимыми единицами быта героев проявляется всеединство национального и общечеловеческого с индивидуально-авторским постижением жизни.

Дом, детство, Россия - вот то триединство, на котором строится и сюжетная, и структурная, и интонационная основа произведений. Объединяющим же началом в повествованиях является великая любовь, великая скорбь и великая надежда на воскресение «минувших дней». Размышления С. Н. Булгакова о взаимосвязи родины и рождения, написанные им в 1938 году, в контексте данной проблемы могут стать не только узловым моментом в понимании творчества этих писателей, но и помогут прочувствовать специфику эмигрантского сознания в целом. «Человек существует в человечестве и в природе. И образ его существования дается в его рождении и родине. Чем я становлюсь старше, тем долее расширяется для меня значение родины. Там я не только родился, но и зародился в зерне, в самом существе, так что вся дальнейшая моя такая ломанная и сложная жизнь есть только ряд побегов на этом корне. Все, все мое - оттуда. И умирая, возвращусь - туда же, одни и те же врата-рождения и смерти»2.

При очевидных точках пересечения в творческой манере изображения, мировидении и преподнесении художественной реальности, в стремлении к космизации и символизации бытовых образов в произведениях И.С. Шмелева и М.А. Осоргина представлены изначально разные типы художественного воплощения мифологемы «дом».

У И.С. Шмелева в его романе категория мифологического тесно связана с категорией пути - инициации героя, отражающем постижение божественной вертикали, т.е. с идеей духовного восхождения героя к мудрости Божьей. Пространственно-временную организацию произведения мы определяем как циклическую (изображение указанных категорий тесно связано с православными праздниками), а система пути от быта к постижению законов бытия представляется нами как теоцентрическая. В центре мирового пространства находится Бог, который «обнимает» собой как бытовую «горизонталь», так и бытийственную «вертикаль». Растворенность Бога «во всем сущем» обусловливает гармоничность протекания процесса познания человеком окружающего мира, является постоянным стимулом его нравственного совершенствования. Таким образом, путь человека в познании

2 Булгаков, С. Н. Моя Родина / С.Н. Булгаков // Русская идея. - М., 1994. - С. 364. мира и себя в нем определяется нами как «осевой»: горизонтальная ось - его линейное и циклическое единение с пространством, его окружающим, вертикальная ось - возвышение души к мудрости божьей. При этом основная сила, движущая этим движением, - центростремительная, воплощающаяся в постоянном стремлении в сердечном «соитии» с Богом. Молитва (часть обряда инициации, открывающего православный вариант восхождения к небесной мудрости) и концепт «душа» являются смысловыми центрами всей пространственно-временной организации произведения, служат проводниками в акте инициации.

Воспоминания о своем детстве, на которых строится сюжетная канва повествования, тесным образом связаны с тремя ключевыми понятиями. Историческая память сопряжена с историей культуры, традиций и веры русского народа, обусловливая структурное строение самого текста произведения, опирающегося на годовой цикл христианских и народных праздников. Социальная память характеризует воспоминания писателя-эмигранта о своей Родине и представлена посредством оппозиции «дом / чужбина». Уровень прапамяти связан с приобщением главного героя к «началам». Все ритуалы, обряды, действия, совершаемые в доме, - все это в своей основе подчинено древнейшим законам народной веры.

В романе М.А. Осоргина жизненный и духовный путь героя тесно связан с освоением базовых пространственных систем, сопрягаемых и взаимопроникаемых: пространства дома, изображаемого как микрокосм, и пространства природного мира, создающего в конечном итоге макромодель Вселенной.

В романе «Времена» мы предлагаем определить доминанту интерпретации мифологемы «дом» при помощи понятия «антропокосмизм», в котором человек «становится одним из мощных факторов дальнейшей эволюции природы в обитаемом им участке мироздания», воспринимается как «одна из органических составных частей и этапов развития космического целого» . В центре философской и структурно организующей ткань произведения системы М.А. Осоргина находится человек, а его путь освоения пространства и, следовательно, постижения нравственных основ, определяется нами как векторный4. Мы выделяем два основных вектора: первый связан с изображаемыми «воплощениями» героя. Второй путь - путь познания автором вневременных законов Вселенной при помощи базовых культурных мифологем.

Таким образом, в романах И.С. Шмелева и М.А. Осоргина вырабатывается метод, характерный для автобиографической прозы первой волны русской эмиграции в целом. Мифологема на сюжетном уровне понимается как некая определенная последовательность событий (существующая по законам концептуального лиризма), на персонажном - как использование образности, укорененной в глубинах человеческой психики, на уровне повествования и языка - как совокупность реминисценций художественных текстов предшествующих эпох. Мифологема, понимаемая широко, обладает огромной обобщающей силой, которая творит из обломков и хаоса реального мира художественный мир, наделенный смыслом и внутренней логикой. Сама возможность создания наделяет реальность художественного мира внутренней логикой и способностью к самостоятельному существованию. Но, как правило, в создаваемых мирах оказывается возможным и постижение идеала путем мгновенного прозрения и понимания смысла мира и жизни. П.роизведения осознаются как «религиозные», т.е. заинтересованные в поиске первооснов жизни, ее смысла.

Итак, бытие мифологемы «дом» в художественном пространстве первой волны русской эмиграции предполагает два взаимосвязанных процесса. Во-первых, происходит интенсивная семантизация - используя опыт предшествующих эпох, авторское сознание усложняет семантику

3 Холодный, Н.Г. Мысли дарвиниста о природе и о человеке / Н.Г. Холодный. - Ереван, 1944. - С.40-41.

4 Понятие вектора применительно к характеристике «низменного» пути человека было отмечено в работе В.Т. Захаровой «Автобиографическая трилогия М. Горького: своеобразие хронотопа» // Горьковские чтения 1997 год: Материалы международной конференции «М. Горький и XX век». - Н.Новгород, 1997. - С. 140. образа дома (смысловое обогащение мифологемы). Дом превращается в своеобразный информационный конденсатор. Во-вторых, семантизация дома сопровождается процессом мемотизации. Мемотизация есть ничто иное, как способность «выплескивать» накопленную информацию, она представляет собой способность в рамках одного текста демонстрировать разные виды памяти, опирающиеся на акт творчества в целом.

168

Список научной литературыАнисимова, Мария Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Бунин, И.А. Жизнь Арсеньева / И.А. Бунин // Бунин, И.А. Жизнь Арсеньева. Роман и рассказы. М., 1982. - 336с.

2. Домострой. Сост., вступ. ст., с. 5-24, пер. с древнерус. и коммент. В. В. Колесова. М., 1990. - 303с.

3. Зайцев, Б.К. Путешествие Глеба / Б.К. Зайцев // Зайцев Б.К. Атлантида. -Калуга. 1996.-453с.

4. Земная печаль Из шести кн. Борис Зайцев; Сост., вступ. ст., примеч. Л. Иезуитовой; Худож. Л. Грудинская. Зайцев, Б.К. Земная печаль / Б.К. Зайцев. Кн.2. Л., 1990. - 132с.

5. Осоргин, М.А. Требуется ланцет / М.А. Осоргин//Последние новости. -1925.-№ 1691.-28 октября.

6. Осоргин, М.А. Дни Турбиных / М.А. Осоргин // Последние новости. -1929.- 11 апр. №2941.

7. Осоргин, М.А. Литературные размышления / М.А. Осоргин / Публ. О. Ласунского // Вопросы литературы. -1991. Вып. 6. - С.23-31.

8. Осоргин, М.А. Письмо М. Горькому от 20 января 1929г. / М.А. Осоргин // Русская литература XX века в России и за рубежом. М., 2002.

9. Осоргин М.А. Доклады и речи: Северная Звезда. Париж. 1949. 12.0соргин, М. А. Письма о незначительном / М.А. Осоргин. - Нью-Йорк, 1952.-334с.

10. Осоргин, М.А. Мемуарная проза / М.А. Осоргин . Пермь, 1992. - 215с.

11. Осоргин, М.А. Воспоминания. Повесть о сестре / М.А. Осоргин / Сост., вступ. ст. и примеч. О.Г.Ласунского. Воронеж, 1992. - 215с.19.0соргин, М.А. Сивцев Вражек / М.А. Осоргин. М., 1999. - 534с.

12. Шмелев, И.С. Сочинения: в 2 т. Повести и рассказы / И.С. Шмелев / Вступ. статья, сост., подгот. текста и коммент. О. Михайлова/.- М., 1989.1. Общетеоретические работы.

13. Авдеева, О.Ю. Свидетель истории. Вехи жизни М.Осоргина / О.Ю. Авдеева // Осоргин М. Времена. Происшествия зеленого мира. М., 2005. С.335-348.

14. Автономова, Н.С. Миф: хаос и логос / Н.С. Автономова // Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания/ Отв.ред.И.Т. Карсавин. М., 1990. 152с.

15. Агеносов, В.В. Литература русского зарубежья (1918-1996) / В.В. Агеносов. М., 1998. - 587с.

16. Адамович, Г.В. Вклад русской эмиграции в мировую культуру / Г.В. Адамович // Адамович Г.В. Одиночество и свобода / сост., авт.предисл. и примеч. В.Крейд. М., 1996. - С.54-59.

17. Анненкова, Е.И. Аксаковы / Е.И. Анненкова. СПб., 1998. - 365 с.

18. Арцыбашев, М. Записки писателя / М.Арцыбашев // Литература русского зарубежья: антология: в 6 т. М., 1991. - Т.2. - 645с.

19. Афанасьев, А. Неутоленная любовь / А. Афанасьев // Литература русского зарубежья. М., 1990. - Т. 1. - 4.1. - 364с.

20. Бахтин, М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук / М.М. Бахтин. СПб., 2000. - 495с.

21. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет/ ММ. Бахтин. М., 1975. - 540 с.

22. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи / ММ. Бахтин. М., 1986. -356 с.

23. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского/ М.М.Бахтин. -М., 1972. 468 с.

24. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М.Бахтин. М., 1979. -365с.

25. Бердяев, H.A. О назначении человека / Н.А.Бердяев. М., 1993. - 383 с.

26. Бердяев, H.A. Самопознание: сочинения / H.A. Бердяев. М.; Харьков, 1999.-695с.

27. Бессмертная, О.Ю., Предки / О.Ю. Бессмертная, А.Л. Рябинин // Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. М., 1988. - Т.2. 1025с.

28. Блищ, Н.Л. Автобиографическая проза A.M. Ремизова (проблема мифотворчества) / Н.Л. Блищ. М., 2002. - 116с.

29. Богуславский, В.М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка/ В.М. Богуславский. М., 1994. -238 с.

30. Борев, Ю.Б. Методология анализа художественного текста/ Ю.Б.Борев. -М„ 1998. 128 с.

31. Бронская, Л.И. Концепция личности в автобиографической прозе русского зарубежья первой половины XX века (И.С.Шмелев, Б.К.Зайцев, М.А.Осоргин)/ Л.И.Бронская. Ставрополь, 2001. - 120 с.

32. Булгаков, С.М. Философия хозяйства / С.М. Булгаков. М., 1990. - 423с.

33. Булгаков, С.Н. Софиология смерти / С.Н. Булгаков // Вестник РХД. -1979.-76с.

34. Булгаков, С.Н. Свет невечерний / С.Н. Булгаков. М., 1994. - 521с.

35. Введение в литературоведение: учебное пособие / Под ред. Л.В.Чернец. -М., 1999.-556 с.

36. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика / А.Н.Веселовский. М., 1989. -404 с.

37. Венок Шмелеву. М., 2001.- 352 с.

38. Вишняк, М. И.С. Шмелев / М. Вишняк // Дальние берега: портреты писателей эмиграции. Мемуары / Сост., авт. предисл. и комментарий В. Крейд.-М., 1994. С.42-49.

39. Вишняк, М. «Современные записки»: Воспоминания редактора / М. Вишняк. Париж, 1957. - 312с.

40. Власенко, Т.Л. Литература как форма авторского сознания: пособие для студентов филологических факультетов/ Т.Л. Власенко.- М., 1995. 200 с.

41. Волков, И.Ф. Теория литературы / И.Ф. Волков. М., 1995. - 642с.

42. Волкова, Н.Б., Л.В. Хачатурян. Переписка И.С. Шмелева и O.A. Бредиус-Субботиной / Н.Б. Волкова, Л.В. Хачатурян // Крымские чтения. 2000. Симферополь, 2003. - С.58-64.

43. Геллер, М. Михаил Осоргин писатель на все времена / М. Геллер // Новый журнал. Нью-Йорк, 1988. - №171.

44. Головин, (Орловский) К.Ф. Русский роман и русское общество / К.Ф. Головин (Орловский). СПб., 1899. - 520 с.

45. Грехнев, Вс. Мир пушкинской лирики / Вс. Грехнев. Н.Новгород, 1994. -523с.

46. Гусев, В.Е. Русская народная художественная культура: Теоретические очерки / В.Е. Гусев. СПб., 1993. - 523с.

47. Долгополов, JI. На рубеже веков. О русской литературе конца XIX -начала XX века/ JI. Долгополов. JL, 1985. - 512с.

48. Доманский, Ю.В. Смыслообразующая роль архетипических значений в литературном тексте/ Ю.В.Доманский. Тверь. -131 с.

49. Дудина, JI.H. Образ Красоты в повести И.С. Шмелева «Богомолье» / JI.H. Дудина // Русская речь. -1991. № 4. - С.22-26.

50. Дунаев, М.М. Своеобразие творчества И.С. Шмелева. К проблеме «бытовизма» в произведениях писателей / М.М. Дунаев // Русская литература. 1978. - №1. - С.59-66.

51. Дунаев, М.М. Вера в горниле сомнений: Православие и русская литература в XVII-XX веках / М.М. Дунаев. М., 2002. - 721с.

52. Дунаев, М.М. Литература второй половины XIX столетия / М.М. Дунаев // М.М.Дунаев. Православие и русская литература: В 6 частях. М., 2002. - 4.3. - С. 159-403.

53. Дьяконов, И.М. Архаические мифы Востока и Запада / И.М. Дьяконов. -М., 1990.-212с.

54. Дякина, А. Духовное наследие М.Ю.Лермонтова и поэзия Серебряного века / А. Дякина. М., 2001. - 312с.

55. Есаулов, И.А. Категория соборности в русской литературе/ И.А.Есаулов.- Петрозаводск, 1995. 288 с.

56. Есаулов, И.А. Праздники. Радости. Скорби/ И.А.Есаулов // Новый мир.- 1992. №10. - С.232-242.

57. Есаулов, И.А. Проблема визуальной доминанты русской словесности// Евангельский текст в русской литературе XVIII XIX вв. -Петрозаводск, 1996. С.42-53.

58. Ефимова, Е.С. Священное, древнее, вечное. Мифологический мир «Лета Господня» / Е.С. Ефимова // Литература в школе. 1992. - № 3-4. -С.35-43.

59. Жантийом-Кутырин, Ив. Мой дядя Ваня. Воспоминания об Иване Шмелеве. Письма Ивана Шмелева Иву Жантийому-Кутырину/ Ив.Жантийом-Кутырин. М., 2001.- 128 с.

60. Захарова, В.Т. Импрессионизм в поэтике «Лето Господне» И. Шмелева / В.Т. Захарова // И. Шмелев и духовная культура православия. IX Крымские международ. Шмелевские чтения: сб.материалов междунар.науч.конф. 12-16 сент. 2000 г. Симферополь, 2003. С.68-71.

61. Захарова, В.Т. Импрессионистические тенденции в русской прозе начала XX века/ В.Т.Захарова. М., 1993.- 162 с.

62. Мостепаненко// Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. -д., 1974.-413с.

63. Ильин, И.А. Собр. соч.: Переписка двух Иванов (1927-1934) / И.А. Ильин. М.: Русская книга, 2000. - 560 с.

64. Ильин И.А. Собрание сочинений: Переписка двух Иванов (1935-1946) / И.А. Ильин. М.: Русская книга, 2000. - 576 с.

65. Ильин, И.А. Собр. соч.: Переписка двух Иванов (1947-1950)/ И.А. Ильин. М.: Русская книга, 2000. - 528 с.

66. Ильин, И.А. Одинокий художник/ И.А.Ильин. М.: Искусство, 1993. -348 с.

67. Шмелев, И.С. Долгий путь домой, 1950-2000 / И.С. Шмелев/ Под ред. Е.Чавчавадзе. М., 2000. - 23 с.

68. И.С. Шмелев и литературный процесс накануне XXI века: сб. материалов международной научной конференции / Ред. Цыганник В.П. Симферополь, 1999. - 220 с.

69. Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. - 512 с.

70. Исупов, К.Г. Русская философская танатология / КА.Г. Исупов // Вопросы философии. 1994. - №3. - С.56-63.

71. Касавин И.Т. «Человек мигрирующий»: онтология пути и местности / И.Т. Касавин // Вопросы философии. 1997. - №7. - С.74-85.

72. Карпов, И.П. Проза Ивана Бунина/ И.П.Карпов. М., 1999. - 336 с.

73. Китайгородская, М.В., H.H. Розанова. Творчество Владимира Высоцкого в зеркале устной речи / М.В. Китайгородская, Н.Н Розанова // Вопросы языкознания. 1993. - №3. - С.105-109.

74. Кичингин, В.П. Русская литературная эмиграция. 1917-1990 / В.П. Кичингин Белгород: изд-во Белгородского Центра социальных технологий, 1999.-412с.

75. Коваленко, Ю. Иван Шмелев / Ю. Коваленко // Ю.И. Коваленко. Москва Париж: очерки о русской эмиграции. Профили и силуэты. - М., 1991. -С.21-33.

76. Козлов, A.C. Мифема, мифологема / A.C. Козлов // Современное зарубежное литературоведение. М., 1997. - С. 224-225.

77. Колядич, Т.М. Воспоминания писателя: проблемы поэтики жанра / Т.М. Колядич. М.: Мегатрон, 1998. - 412с.

78. Костиков, В.В. «Не будем проклинать изгнанье.» / В.В. Костиков. М., 1990. - 354с.

79. Кузьмичев, И.К. Литературные перекрестки. Типология жанров, их историческая судьба/ И.К.Кузьмичев. Горький, 1983 - 208 с.

80. Кузьмичев, И.К. Лада или повесть о том, как родилась идея прекрасного и откуда Русская красота стала есть. Эстетика Киевской Руси/ И.К.Кузьмичев. М., 1990 - 303с.

81. Кузьмичев, И.К. Литературоведение XX в. Кризис методологии. Лекции/ И.К.Кузьмичев. Н.Новгород., 1993. - 152 с.

82. Кузьмичев, И.К. Введение в эстетику художественного сознания/ И.К.Кузьмичев. Н.Новгород, 1995. - 287 с.

83. Кульман, Н. Ив. Шмелев. Лето Господне. Праздники / Н. Кульман // Россия и славянство. Париж, 1933. - 1 июня.

84. Культурология. XX век: словарь в 2 т. М., 1997. - Т.1. - 634с.

85. Кутырина, Ю.А. Иван Сергеевич Шмелев / Ю.А. Кутырина. Париж, 1960.- 103с.

86. Кэмпбел, Д. Герой с тысячью лиц / Д. Кэмпбел. М., 1997; Элиаде, М. Космос и история / М. Элиаде. - М., 1987. - 412с.

87. Лаврова, C.B. Образ красоты в повести И.С. Шмелева «Лето Господне» / C.B. Лаврова // Литература в школе. 1997. - № 3. - С. 111115.

88. Лапаева, Н.Б. М. Осоргин и русская литература XIX века: параллели, реминисценции, элементы полемики / Н.Б. Лапаева // Короленковские чтения: тезисы, докладов науч.конф. Глазов, 1966. -С.57-64.

89. Ласунский, О.Г. Крестник Камы / О.Г. Ласунский // Осоргин, М.А. Мемуарная проза. Пермь, 1922.

90. Литература русского зарубежья: 1920-1940 / сост.и отв.ред. О.Н. Михайлов. Вып.1. М.: Наследие, 1993. - 523с.

91. Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918 1940). Том 1. Писатели русского зарубежья / гл. ред. A.A. Николюкин. - М.: РОССПЭН, 1997.-512с.

92. Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940). Том 2. Периодика и литературные центры / сост. и гл. ред. A.A. Николюкин. -М.: РОССПЭН, 2000.-413с.

93. Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940). Т.З. Книги. 4.1, II, III / гл. ред. и сост.А.А. Николюкин. М.: Изд-во ИНИОН РАН, 1999-2000.-554с.

94. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н.Николюкина. М., 2003. - 312с.

95. Литературные термины (материалы к словарю). Вып. 2 / ред.-сост. Г.В. Краснов. Коломна, 1999. - 124с.

96. Литературный энциклопедический словарь /Под ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М., 1987. - 750 с.

97. Лихачев, Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С.Лихачев. -3-е изд.доп. М., 1979. - 352 с.

98. Лихачев, Д.С. Поэтика литературы средневековья/ Д.С.Лихачев// Историческая поэтика русской литературы. СПб., 1999 - С. 146-281.

99. Лосев, А.Ф. Знак. Символ. Миф / А.Ф. Лосев. М., 1982. - 534с.

100. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история/ Ю.М. Лотман. М., 1996. - 464 с.

101. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста/ Ю.М.Лотман. -М.: Искусство, 1970. 357 с.

102. Лотман, Ю.М. О русской литературе. Статьи и исследования (19581993): История русской прозы. Теория литературы/ Ю.М.Лотман. СПб., 1997. - 846 с.

103. Лотман, Ю.М. Об искусстве/ Ю.М.Лотман. СПб., 2000. - 704 с.

104. Лотман, Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. Книга для учителя / Ю.М.Лотман. М., 1988. - 352 с.

105. Лотман, Ю. Смерть как проблема сюжета Ю.М.Лотман // Лотман и московско-тартуская семиотическая школа. М., 1994. - 623с.

106. Любимова, Т.Б. Природа как эстетическая ценность / Т.Б. Любимова // Эстетика природы. М., 1994. - С.90-121с.

107. Любомудров, A.M. Духовный реализм в литературе русского Зарубежья (Б.К. Зайцев, И.С. Шмелев): Автореф. дис. .д-ра филол. наук/ РАН Институт русской литературы (Пушкинский дом). СПб., 2001.-38 с.

108. Любомудров, A.M. Оптинские источники романа И.С. Шмелева «Пути небесные» / A.M. Любомудров // Русская литература. 1993. - № 3. - С.45-51.

109. Мамардашвили, М. Эстетика мышления / М. Мамардашвилли. М., 2000.-331с.

110. Мароши, В.В. Архетип Арахны: мифологема и проблема текстообразования. Дисс.канд.филол.наук. Новосибирск, 1995.- 206с.

111. Марченко, Т.В. Осоргин М.А. / Т.В. Марченко // Писатели русского Зарубежья. Под ред. А.Н. Николюкина. М., 1997. - С.121-131.

112. Марченко, Т.В. Осоргин / Т.В. Марченко // Литература русского Зарубежья: 1920-1940. М., 1933. С.90-104.

113. Марченко, T.B. Творчество М.А. Осоргина: 1922 1942. Из истории литературы русского зарубежья. Дис. . канд. филол. наук: 10.01.02. -М., 1994.-256с.

114. Марченко, Т.В. Шмелев Иван Сергеевич / Т.В. Марченко // Русское Зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века. Энциклопедический биографический словарь. М., 1997. - С.716-718.

115. Материалы I Крымских Международных Шмелевских чтений «Проблемы художественного метода русской литературы конца XIX -начала XX веков: Жизнь и творчество И.С. Шмелева». Симферополь, 1990.- 106 с.

116. Материалы II Крымских Международных Шмелевских чтений «И.С. Шмелев. Мир ушедший мир грядущий». - Алушта, 1993. - 60 с.

117. Материалы III Крымских Международных Шмелевских чтений «И.С. Шмелев и русская литература XX в». Алушта, 1994. - 86 с.

118. Материалы IV Крымских Международных Шмелевских чтений «Гражданская война и отечественная культура». Симферополь, Крымский архив, 1995. - 82 с.

119. Материалы V Крымских Международных Шмелевских чтений «Русская литература и российское зарубежье: параллели и пересечения». Алушта, 1996.- 122 с.

120. Материалы VI Крымских Международных Шмелевских чтений «Русская литература XX века в контексте мировой культуры». Алушта, 1997. - 372 с.

121. Материалы VII Крымских Международных Шмелевских чтений «И.С. Шмелев и литературный процесс накануне XXI века: 125 лет со дня рождения И.С. Шмелева» Симферополь-Алушта, 1998. - 220 с.

122. Материалы VIII Крымских Международных Шмелевских чтений «И.С. Шмелев в контексте славянской культуры». Симферополь, 2000. -212 с.

123. Медарич, М. Автобиография / Автобиографизм / М. Мадрич // Автоинтерпретация: сб.ст. / Под ред. А.Б. Муратова, Л.И. Иезуитовой. -СПб., 1998. С.45-47.

124. Мелетинский, Е.М. О литературных архетипах/ Е.М. Мелетинский. М.: Рос.гос.гум. ун-т, 1994. - 133 с.

125. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа/ Е.М. Мелетинский. 3-е изд. доп. - М.: Вост.литература, 2000-407 с.

126. Минакова, A.M. Художественный мифологизм эпики М.А. Шолохова: Автореф.дис. .д-ра филол.наук. М., 1992. - 28с.

127. Михайлов, О.Н. Горожанин почвенник / О.Н., Михайлов // Страницы русского реализма. - М., 1982. - С. 183 - 199.

128. Михайлов, О.Н. Литература русского Зарубежья / О.Н. Михайлов. -М.: Просвещение, 1995. -466с.

129. Мишучков, A.A. Специфика и формы мифологического мышления / A.A. Мишучков // CREDO. 2001. №3 (27). С.50-60.

130. Мышалова, Д.В. Иван Сергеевич Шмелев/ Д.В.Мышалова. Очерки по литературе русского зарубежья. Новосибирск, 1995. - С.31-44.

131. Мышалова, Д.В. Очерки по литературе русского зарубежья Д.В.Мышалова. Новосибирск, 1995. - 442с.

132. Николина, H.A. Поэтика русской автобиографической прозы: Учебное пособие/ Н.А.Николина. М., 2002.424 с.

133. Николина, H.A. Речевая структура образа автора в автобиографических повестях о детстве (На материале повести Л.Н. Толстого «Детство» и повести С.Т. Аксакова «Детские годы Багрова-внука»). Авттореф.дис.канд.филол.наук: 10.02.01.-М.,1980. 18с.

134. Осьминина, Е.А. Проблемы творческой эволюции И.С. Шмелева. Дис. канд. филол. наук (10.01.02). М, 1993. - 166 с.

135. Осьминина, Е.А. Солнце мертвых: Реальность, миф, символ / Е.А. Осьминина // Российский литературный журнал: Теория и история литературы. 1994. - № 4. - С. 114 - 117.

136. Павловский, А.И. К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья / А.И. Павловский А.И. // Русская литература. -1993.-№3.-С. 30-36.

137. Пак, Н.И. Древнерусская литература в художественном мире Б.К.Зайцева. Монография /Н.И.Пак. М.-Калуга, 2003. - 180 с.

138. Пак, Н.И. «Лето Господне» и «Домострой» /Н.И.Пак // Калужские писатели на рубеже золотого и серебряного веков. Пятые Международные юбилейные науч.чтения. сб.статей. Вып.5. Калуга, 2003. -С.77-81.

139. Памяти И.С. Шмелева. Сб.под ред. В.А.Маевского. München. 1956. -554с.

140. Пирумова, Н. Предисловие к роману «Сивцев Вражек» / Н. Пирумова // Урал. 1989. - №5. - С.2-8.

141. Пискунов, В. Чистый ритм Мнемозины: О мемуарах и мемуаристах русского зарубежья / В. Пискунов // Литературное обозрение. 1990. -№10. -С.21 -31.

142. Полосин, B.C. Миф, религия, государство / B.C. Полосин. М., 1996. -322с.

143. Полтавцева, Н.Г. Философская проза Андрея Платонова / Н.Г. Полтавцева. Ростов н/Д., 1981.- 369с.

144. Полупанова, A.B. Формы выражения авторского сознания в автобиографической прозе И. Бунина и М. Осоргина («Жизнь Арсеньева» «Времена»): дисс.канд.филол.наук: специальность 10.01.01.-Уфа, 2002.-209с.

145. Потебня, A.A. Теоретическая поэтика / A.A. Потебня. М., 1990. - 455с.

146. Пропп, В.В. Исторические корни волшебной сказки / В.В. Пропп. М.,1998.- 143с.

147. Пропп, В.Я. Морфология волшебной сказки/ В.Я. Пропп. -М.: Лабиринт, 1998. 143 с.

148. Пропп, В.Я. Поэтика фольклора/ В.Я. Пропп. М.: Лабиринт, 1998. -351 с.

149. Пушкарева, Л. О некоторых особенностях сюжетно-композиционной структуры рассказов И.С. Шмелева 1910-х гг. / Л. Пушкарева // Вопросы сюжета и композиции в русской литературе. Горький, 1988. - 170 с.

150. Радбиль, Т.Б. Мифология языка Андрея Платонова / Т.Б. Радбиль. Н. Новгород, 1998. - 221с.

151. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л., 1974. - 312с.

152. Ритм, пространство, время в художественном произведении: сб. ст. -Алма-Ата.: КазГи, 1984. 134 с.

153. Ржевская, Н.Ф. Концепция художественного времени в романе / Н.Ф. Ржевская // Филологические науки. 1970. № 4. - С.55-62с.

154. Розанов, В. Литературные очерки / В. Розанов. СПб., 1899. - 224с.

155. Российский литературоведческий журнал. М., 1993. - № 2. - 98с.

156. Руднев, В.П. Словарь русской культуры XX века / В.П. Руднев. М.,1999.-312с.

157. Русская литература XX века. Учебное пособие: В 2-тт./ Под ред. Л.П.Кременцова. 3-е изд., испр.и доп. - М., 2005. - Т.1. 1920—1930-е гг.- 494 с.

158. Русская литература XX века. Учебное пособие: В 2-тт./ Под ред. Л.П.Кременцова. 3-е изд., испр.и доп. - М., 2005. - Т.2. 1940-1990-е гг.- 460 с.

159. Русское зарубежье — духовный и культурный феномен: В 2 ч. 4.1. /Материалы международной научной конференции. М., 2003. - 228 с.

160. Рымарь, Н.Т. Современный западный роман: Проблема эпической и лирической формы / Н.Т. Рымарь. Воронеж, 1978. - 441с.

161. Сабиров, В.Ш. Жизнь. Смерть. Бессмертие (обзор основных религиозно-философских парадигм) / В.Ш. Сабиров // Человек. 2000. №5-6. - С.42-52.

162. Смирнова, Л.А. Иван Алексеевич Бунин. Жизнь и творчество / Л.А. Смирнова. М., 1991. - 342с.

163. Соколов, А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов / А.Г. Соколов. М., 1991. - 221с.

164. Сорокина, О.Н. Московиана: Жизнь и творчество Ивана Шмелева/ О.Н. Сорокина. М., 2000. - 408 с.

165. Сорокина, О.Н. Творческий путь И.С.Шмелева в эмиграции / О.Н. Сорокина // Русская литература в эмиграции. Питтсбург, 1972. - 412 с.

166. Струве, Г. Русская литература в изгнании: Краткий библиографический словарь русского Зарубежья / Г. Струве. Париж Москва, 1996. - 112с.

167. Сухих, И. Писатель с «философского парохода» / И. Сухих // Нева. 1993.№2.-С.34-42.

168. Сухих, С.И. Поэтика А.Н.Веселовского. Из лекций по истории русского литературоведения/ С.И.Сухих. Н.Новгород, 2001. - 120 с.

169. Сухих, С.И. Теоретическая поэтика A.A. Потебни / С.И. Сухих. Н. Новгород, 2001.-231с.

170. Телегин, С. M. Жизнь мифа в художественном мире Достоевского и Лескова / С.М. Телегин. М., 1995. - 354с.

171. Теория литературы: В 4 тт. Т.З. Роды и жанры (основные проблемы в историческом освещении). М., 2005. - 592 с.

172. Теория литературы: В 2 тт./ Под ред. Н.Д.Тамарченко, С.И.Бройтман. -М., 2004. Т.1. «Теория художественного дискурса». - 445с.

173. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика/ Б.В.Томашевский. -М„ 1999. 334 с.

174. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Образ. Символ: Исследования в области мифопоэтического / В.Н. Топоров. М., 1995. - 512с.

175. Трубина, Л.А. «.C глазами на Россию»: Тема памяти в литературе русского зарубежья / Л.А. Трубина //Литература в школе.-1996.-№6. -С.54-60.

176. Трубицына, М.Ю. На пути к Лету Господню (онтология веры в художественной эволюции И.С. Шмелева). Дис. канд. филол. наук (10.01.01).-М, 1998.- 151 с.

177. Трубецкой, E.H. Воспоминания / E.H. Трубецкой // Трубецкой E.H. Из прошлого. Томск. 2000. - С. 110-120.

178. Трубецкой, Н.С. История. Культура. Язык / Н.С. Трубецкой. М., 1995. -332с.

179. Тюпа, В. Художественный дискурс. (Введение в литературоведение)/ В.Тюпа. Тверь, 2002. - 187 с.

180. Флоренский, П. Культ, религия и культура / П. Флоренский // Богословские труды. М., 1977. - Вып. 17. - С.102-110.

181. Фрейденберг, О.М. Миф и литература древности / О.М. Фрейденберг. -М., 1998. -336с.

182. Фрейденберг, О.М. Поэтика сюжета и жанра/ О.М.Фрейденберг. М., 1997.-446 с.

183. Хализев, В.Е. Теория литературы/ В.Е.Хализев. М., 1999. - 398 с.

184. Холодный, Н.Г. Мысли дарвиниста о природе и о человеке / Н.Г. Холодный. Ереван, 1944. - 412с.

185. Хюбнер, К. Истина мифа / К. Хюбнер. М., 1996. - 342с.

186. Цетлин, М. Мих.Осоргин. Вещи человека / М. Цетлин // Современные записки. 1929. - Т.40. - С.56-63.

187. Чернейко, Л.О. Способы представления пространства и времени в художественном тексте На материале русской литературы./ Л.О.Чернейко //Филологические науки. 1994. - №2. - С. 58-60.

188. Черников, А.П. Иван Шмелев. Светлая страница / А.П. Черников. Калуга, 1995. 212с.

189. Черников, А.П. Концепция мира и человека: проза И.Шмелева / А.П. Черников. Калуга, 1995. - 232с.

190. Черников, А.П. Лики жизни: Калужские страницы творческой биографии И.С.Шмелева/ А.П.Черников. Калуга, 2002. - 152 с.

191. Шарыпина, Т.А. Проблемы мифологизации в зарубежной литературе Х1Х-ХХ в.в. / Т.А. Шарыпина. Нижний Новгород, 1995. - 102с.

192. Шкловский, В.Б. О теории прозы / В.Б. Шкловский. М.: Сов.писатель, 1983. -349с.

193. Шмелев, И.С. И.С.Шмелев и О.А.Бредиус-Субботина: Роман в письмах: В 2-х тт./ Подг. Текста и комментарий: А.А.Голубковой, О.В.Лексиной, С.А.Мартьяновой, Л.В.Хачатурян. М., 2003. - Т.1. - 760 с.

194. Шмелев, И.С. И.С.Шмелев и О.А.Бредиус-Субботина: Роман в письмах: В 2-х тт./ Подг. Текста и комментарий: А.А.Голубковой,

195. О.В.Лексиной, С.А.Мартьяновой, Л.В.Хачатурян. М., 2004. - Т.2. - 856 с.

196. Шпет, Г. Внутренняя форма слова: Этюды и вариации на темы Гумбольдта / Г. Шпет. М., 2003. - 441с.

197. Штерн, М.С. Проза И.А. Бунина 1930-1940-х гг (Жанровая система и родовая специфика). Дис. .д-ра филол.наук: 10.01.01. Омск: Омский гос.пед.ун-т, 1997.-465с.

198. Шукшин, В.В. Русский мифологический словарь / В.В. Шукшин. -Екатеринбург, 2001. 213с.

199. Щукин, Василий. Миф дворянского гнезда. Геокультурологическое исследование по русской классической литературе / В.В. Шукшин. Краков, 1997.-312с.

200. Элиаде, М. Миф о вечном возвращении / М. Элиаде. СПб., 1998. -212с.

201. Элиаде, М. Космос и история / М. Элиаде. М., 1987. - 332с.

202. Юнг, К.Г. Бог и бессознательное/ К.Г.Юнг.- Киев, М., 1998. 480 с.

203. Юнг, К.Г. Душа и миф. Шесть архетипов/ К.Г.Юнг. Киев, М., 1997. -382 с.

204. Юнг, К.Г. Психология бессознательного/ К.Г.Юнг. Киев, М., 1998. -400 с.

205. Яркова, A.B. Жанр автобиографического романа в творчестве Б. Зайцева / A.B. Яркова // Жанры в историко-литературном процессе. Сборник научных статей. СПб., 2000. - С.67-84.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мифологема "дом" и ее художественное воплощение в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Анисимова, Мария Сергеевна

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Анисимова, Мария Сергеевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мифологема "дом" и ее художественное воплощение в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции"

Список научной литературыАнисимова, Мария Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

Похожие темы диссертаций