автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Проблема духовного становления творческой личности в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблема духовного становления творческой личности в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции"

На правах рукописи

Степанова Надежда Сергеевна

Проблема духовного становления творческой личности в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук

2 5 АПР ^013

Москва 2013

005057690

005057690

Работа выполнена на кафедре литературы филологического факультета Курского государственного университета

Научный консультант доктор филологических наук, профессор

Коковина Наталья Захаровна

Официальные оппоненты Казнина Ольга Анатольевна

доктор филологических наук,

Институт мировой литературы им. А. М. Горького

Российской Академии наук,

старший научный сотрудник Отдела новейшей

русской литературы и литературы русского зарубежья

Сорокина Вера Владимировна

доктор филологических наук, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, старший научный сотрудник лаборатории «Русская литература в современном мире» филологического фахультета

Целкова Лина Николаевна

доктор филологических наук, доцент, Московский педагогический государственный университет,

профессор кафедры русской литературы филологического факультета

Ведущая организация Ярославский государственный педагогический

университет им. К. Д. Ушинского

Защита состоится 13 июня 2013 г. в 16:00 на заседании диссертационного совета Д 501.001.32 при Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова по адресу: 119991, Москва, Ленинские горы, 1-й учебный корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки МГУ им. М. В. Ломоносова (1-й учебный корпус гуманитарнызд>акультетов).

Автореферат разослан «Л О » О Ч 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук, профессор Л№ " Голубков Михаил Михайлович

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Устойчивой тенденцией современной отечественной филологической науки стал интерес к истокам духовности, к проблемам духовного становления творческой личности через обращение к наследию деятелей русской культуры конца XIX в. - первой половины XX в., оказавшихся по воле судьбы в эмиграции.

Гуманизм и либерализм мировоззрения российской научной и творческой интеллигенции, присущий ее лучшим представителям высокий уровень культуры, которые так необходимы сегодняшней России, заставляют задуматься о способах их сохранения, поддержания и передачи следующим поколениям. Актуальность темы исследования связана с тем, что «нынешний идейный вакуум в российском обществе, вкупе с осуществленной постмодернизмом радикальной эстетической "демифологизацией", вынуждает искать и осмысливать имеющиеся в прошлом позитивные энергетические импульсы» (А.П. Люсый). В настоящее время принципиально необходимо переосмысление методологических основ и подходов к проблеме духовного становления творческой личности в автобиографической прозе, соотнесения ее с фундаментальными проблемами философии, психологии личности и психологии памяти.

Писатели-эмигранты прошли сложным и противоречивым путем воссоздания прошлого в актуальном настоящем в процессе художественного творчества, ориентированном на культурную память. В результате были созданы такие глубокие лирико-фнлософские автобиографические повествования, как «Жизнь Арсеньева» И.А. Бунина, «Путешествие Глеба» Б.К.Зайцева, «Другие берега» В.В. Набокова, «Времена» М.А. Осоргина, «Богомолье» и «Лето Господне» И.С. Шмелева.

Эти произведения находятся под постоянным пристальным вниманием исследователей, однако актуальность нашего обращения к ним обусловлена «незавершенностью» методологических споров и научных . дискуссий в современной литературоведческой науке о теории и проблемах автобиографической прозы, о специфике и механизмах ее развития. Актуальность работы связана и с ее теоретическим аспектом: в настоящий момент одной из центральных проблем современного гуманитарного знания является проблема типологии и исторического развития культуры, соотнесенная с осмыслением разнородного культурно-исторического материала и выработкой дифференцированных методик его анализа.

Степень научной разработанности темы.

Исследование художественных произведений первой волны русской эмиграции стало одним из приоритетных направлений в современной литературоведческой науке, преодолевшей стереотипы советской школы, в соответствии с которыми признавалось существование только литературы метрополии — литературы, развивавшейся в русле социалистического реализма. На рубеже ХХ-ХХ1 вв. был положительно решен вопрос о принадлежности великой русской литературе того ее потока, который существовал в эмиграции.

Для нашей работы оказался важен опыт комплексных масштабных исследований литературного процесса эпохи, проведенных В.В. Агеносовым, H.A. Анастасьевым, М.М. Голубковым, В.В. Заманской, A.C. Карповым, С.И. Кормиловым, В.В. Костиковым, H.JI. Лейдерманом, О.Н. Михайловым, Е.А. Михеичевой, А.Н. Николюкиным, Е.Б. Скороспеловой, А.И. Чагиным и др.

Обращение к автобиографической прозе, как правило, связано с изучением творческого наследия конкретного автора, его индивидуальной творческой эволюции; его художественных и духовных поисков, открытых им изобразительных средств. Корпус исследований такого рода в настоящее время представлен монографиями и диссертационными работами М.Б. Баландиной, И.В. Бибиной, Е.М. Болдыревой, И.Б. Боравской, Н.Г. Бочаевой, Е.В. Васильевой, A.B. Громовой, Е.Г.Ивченко, И.Ю. Калганниковой, Т.Н. Ковалевой, JI.A. Колобаевой, Л.И. Колотневой, В.Н. Коноревой, A.B. Курочкиной, О.В. Лазаревой, A.B. Леденева, Д.В. Макарова, М.Э. Маликовой, О.М. Орловой, Э.Р. Резник, Т.С. Репиной, Е.В. Снежко, Т.Г. Кучиной, Л.Н. Целковой, Е.Л. Черкашиной, Э.В. Чумакевич и др.

В общем потоке эмигрантской автобиографической прозы, несомненно, выделяются произведения таких крупных писателей, как И.А. Бунин, Б.К. Зайцев, В.В. Набоков, М.А. Осоргин, И.С. Шмелев. Изучению литературных связей и личных отношений между ними посвящены монографии, диссертации, статьи и исследования А.П. Авраменко, М.С. Анисимовой, И.А. Есаулова, О.М. Кириллиной, Е.И. Конюшенко, С.И. Кормилова, C.B. Крыловой, A.A. Кузнецовой, М.А. Кулабуховой, Ю.В. Курбатовой, И.Б. Ничипорова, А.И. Павловского, Н.И. Пак, Е.В.Погодиной, С.В.Полторацкой, А.В.Полупановой, И.А. Полуэктовой, Е.Г. Рудневой, С.Ю. Сидоровой, Н.М. Солнцевой, А.П. Черникова, Л.М. Чучваги, М. Шраера и др.

Перспективным направлением поиска стало обращение к целому кругу русских писателей, объединенных эпохой, идейными исканиями, общностью личной и творческой судьбы. Исследование такого литературного материала достаточно результативно выводит на определение общих тенденций и закономерностей русского историко-литературного процесса. В ряду работ, посвященных комплексному изучению автобиографической прозы русской эмиграции первой волны, следует назвать исследования Б.В. Аверина, Л.И. Бронской, H.H.Козновой, A.M. Любомудрова, Ю.В.Матвеевой, X. Альгазо, Е.Л. Кирилловой, Н.Б. Курнант, Е.Ю. Шестаковой и др.

В последние годы вышли монографии Б.В. Аверина, Е.Г. Белоусовой, Е.М. Болдыревой, Л.И. Бронской, В.В. Костикова, A.B. Леденева, А.М. Любомудрова, H.A. Николиной, В.М. Пискунова, О.В. Резник, посвященные рассмотрению мемуарно-автобиографической прозы первой волны эмиграции в контексте русской автобиографической традиции.

Анализ тематики, проблематики и методологии современных исследований автобиографической прозы первой волны русской эмиграции позволяет определить их тематические доминанты: жанрово-смысловую самобытность и специфику поэтики, металитературные и интертекстуальные

аспекты творчества крупнейших представителей литературного зарубежья, связи с русской и западноевропейской литературными традициями, экзистенциальные и метафизические проблемы, — что делает возможным целостное изучение автобиографической прозы этой генерации.

Один из ключевых аспектов, представляющих особенный исследовательский интерес, - концепция личности в автобиографической прозе, которая, как универсальная эстетическая категория, является сложной многоуровневой системой. Проблемы бытования личности в той или иной степени затрагиваются во многих исследованиях, посвященных мемуарной и автобиографической прозе. Предпринятый анализ научной литературы позволяет вести речь о наличии исходной концептуальной и фактологической базы, необходимой для самостоятельного научного поиска соискателя в области исследования, однако стоит признать, что в большинстве рассмотренных работ речь идет о концепции личности как о результате, нас же интересует процесс ее духовного становления.

Тема нашего исследования - «рождение» и духовное становление творческой личности и отражение этого процесса в автобиографической прозе первой волны русского зарубежья.

В диссертационных исследованиях (в частности, в работах А.Н. Варламова, О.В. Калининой, К.К. Кононовой, Ю.В. Курбатовой, А.Ю. Мещанского, H.H. Мирошниковой и др.) уже возникали отдельные аспекты этой темы. Однако наша работа направлена на создание комплексного исследования, учитывающего, с одной стороны, такие общие обстоятельства, как принадлежность к одной и той же эпохе, одной и той же стране, одну и ту же ментальность, становление и формирование в одной и той же системе образования и воспитания, а с другой стороны, признание того факта, что процесс духовного становления каждой конкретной творческой личности в большей степени индивидуален и неповторим, как неповторимы скрытые «пружины» и мотивы, полученные импульсы, накопленный запас впечатлений.

Каждому времени присущ свой способ художественного видения и свой взгляд на процесс духовного становления творческой личности. Смена исторических эпох и культурных эр приводит к изменению типа ментальности, понимаемого как «комплекс (или даже система) представлений о фундаментальных феноменах бьггия: об основах существования и механизмах функционирования вселенского универсума, о сущности человеческого индивидуума, об онтологических принципах взаимосвязей между человеком и миром»1, и подчас к радикальному перевороту в трактовке нравственных ценностей, важных для дальнейшего поступательного развития. Понимание проблем формирования личности неразрывно связано в литературе с мировоззренческой системой соответствующей культуры, мироощущением и миропониманием эпохи.

1 Лейдермап H.JI. Траектории «экспериментирующей эпохи» (О русской литературе XX века) // Вопросы литературы. 2002. № 4. С. 5.

Духовность обязательно подразумевает присутствие творческого начала в человеке. По мнению H.A. Бердяева, «духовность, идущая из глубины, и есть сила, образующая и поддерживающая личность в человеке»2. В философии, социологии, культурологии, педагогике под «духовностью» понимают объединяющие начала общества, выражаемые в виде моральных ценностей и традиций; в рамках такого подхода проекция духовности в индивидуальное сознание называется совестью.

Под духовным становлением личности мы понимаем непрерывный процесс целенаправленного развития и формирования необходимых позитивных черт и качеств личности под влиянием внешних воздействий и собственной активности самосовершенствования и самоосуществления. И.А. Бунин, Б.К. Зайцев, В.В. Набоков, М.А. Осоргин, И.С. Шмелев, живя и творя в XX веке, не могли не замечать тенденции к обезличиванию, нивелированию человека и сопротивлялись этому, создавая образ духовно богатой творческой личности и отстаивая ее право на существование.

Сформировавшись в контексте своего времени, творческая личность в свою очередь оказала влияние на формирование художественной жизни эпохи, того феномена, который мы называем «русским зарубежьем»: «заповедала» (И.А. Бунин), показала созидательный путь дальнейшего движения. Не вызывает сомнения исключительность значения русской литературы, литературы серебряного века, привнесенной в результате трагического «исхода» в литературную и культурную ситуацию Европы, для становления новой европейской культурной и философской парадигмы.

Объектом диссертационного исследования являются лирико-философские автобиографические повествования выдающихся писателей первой волны русской эмиграции. При этом нами не ставится задача воссоздания полной и исчерпывающей картины литературной эпохи — внимание сосредоточено на творчестве знаковых, ключевых фигур этого времени, чьи писательские биографии проходят через три волны русской эмиграции XX века, охватывая почти все хронологические этапы вплоть до 1970-х годов. В качестве материала исследования выступают «Жизнь Арсеньева» И.А. Бунина, четыре автобиографических романа Б.К. Зайцева («Заря», «Тишина», «Юность», «Древо жизни») под общим заглавием «Путешествие Глеба», «Другие берега» (а также «Conclusive Evidence: A Memoir» - «Убедительное доказательство: краткая автобиография», «Speak, Memory! [An Autobiography Revisited]» — «Память, говори! [Возвращение к автобиографии]») В.В. Набокова, «Времена» М.А. Осоргина, «Богомолье» и «Лето Господне» И.С. Шмелева.

Предмет исследования — осмысление и отражение писателями процесса духовного становления творческой личности, работа памяти по отбору и определенной, обусловленной творческими задачами систематизации событий и явлений собственной жизни.

2 Бердяев НА. О назначении человека. М.: Республика, 1993. С. 322-324.

Цель исследования - рассмотрение процесса превращения жизненного опыта и выработанного мироощущения в художественную реальность литературных произведений.

Цель исследования определяет его задачи:

- изучить художественные функции категории памяти, рассмотреть процесс формирования культуры воспоминаний в автобиографической прозе писателей первой волны русской эмиграции с целью сохранения национальной идентичности, для осуществления идеи культурной преемственности;

- путем структурного и сравнительно-типологического анализа определить в художественных текстах столь разных авторов спектр универсальных, значимых для всех мотивов и образов философского, экзистенциального, национального, культурного характера, свидетельствующих об исторической общности реального жизненного опыта их создателей; проанализировать их бытование в произведениях отдельных писателей;

- изучить и охарактеризовать автобиографическую прозу первой волны эмиграции с учетом внутренней логики художественного развития культурной ситуации в XX веке; прояснить вопрос эстетической родословной (отношения к художественным традициям) и новаторства;

- очертить диапазон жанровых определений автобиографической прозы русского зарубежья, выявить логику трансформации ее повествовательных моделей в синкретический литературный жанр нового типа с учетом того, что, в отличие от предшествующей традиции, автобиографические повествования были написаны в изгнании, а «писателя в изгнании» можно рассматривать как феномен литературной жизни XX века;

- выявить основные закономерности и определить особенности изображения процесса формирования творческой личности, создаваемой в сознательном акте жизненного и художественного творчества и реализуемой в образе автобиографического героя и в образе мира, в котором этот герой живет;

- изучить проблему автора и его соотношения с автобиографическим героем, чтобы прояснить вопрос о художественной целостности и художественном своеобразии произведения, посвященного духовному становлению творческой личности;

- рассмотреть миропонимание как основу художественного конструирования национального образа мира в автобиографической прозе И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева.

Исследование базируется на комплексном подходе, включающем применение биографического, историко-литературного, типологического, функционального, структурного методов. Проблемы, затронутые в диссертации, рассматриваются в контексте современной интегральной парадигмы научного знания, поэтому в ходе исследования привлекались данные не только литературоведения, но и лингвистики, философии, культурологии, семиотики, психологии. Сопоставление текстов произведений обусловлено стремлением понять и описать изучаемый феномен в совпадающих или несовпадающих интерпретативных перспективах.

Теоретико-методологической основой исследования стали труды отечественных литературоведов по истории и теории литературы (М.М. Бахтина, Б.В. Томашевского, Б.М. Эйхенбаума, Г.Н. Поспелова, Д.С. Лихачева, H.A. Гуляева, Б.О. Кормана, Ю.М. Лотмана, Н.Л. Лейдермана, Н.Д. Тамарченко, Г.Г. Елизаветиной, В.А. Хализева, Л.В. Чернец, АЛ. Эсалнек, O.A. Клинга), а также работы, рассматривающие поэтику мемуарных и автобиографических текстов (Л.Я. Гинзбург, А.Г. Тартаковского, Т.М. Колядич, H.A. Николиной, Ф. Лежёна). Плодотворными для исследования оказались работы, посвященные изучению творчества в целом и автобиографической прозы отдельных писателей (Б.В. Аверина, А.И. Павловского, В.М. Пискунова, X. Альгазо, Л.И. Бронской, A.B. Громовой, ЕЛ. Кирилловой), в которых убедительно продемонстрирована перспективность подхода, предполагающего не только характеристику творчества конкретных писателей, но и выявление специфики отношений, возникающих между ними.

Новизна работы связана со следующими теоретическими и практическими аспектами.

1. В диссертации впервые описан и в сопоставлении исследован историко-литературный и социокультурный феномен процесса духовного становления творческой личности, отраженный в лирико-философских автобиографических повествованиях пяти выдающихся писателей первой волны русской эмиграции.

2. Проблема духовного становления творческой личности предложена в качестве интегрирующей основы, позволяющей собрать в единой парадигме широкий круг литературоведческих методик, накопленных в рамках филологических исследований, посвященных И.А. Бунину, Б.К. Зайцеву, В.В. Набокову, М.А. Осоргину, И.С. Шмелеву; художественные миры и произведения исследуются не персонально, а в концептуально-комплексном взаимодействии, соотнесенности и единстве, в живом процессе творческих контактов и творческих противостояний.

3. Определена роль художественной категории памяти, позволяющей создавать и выражать мир художественных идей и образов, обусловливающей ассоциативность повествовательной структуры, диахронность повествования, синтезированный характер хронотопа.

4. Рассмотрены вопросы культурной и национальной самоидентификации, сохранения русской ментальности в условиях эмиграции, ее соотнесенности с обтекультурной моделью мира,

5. Исследованы принципы новой поэтики, которая, с одной стороны, являлась продолжением традиций русской классической и модернистской литературы (золотого века, серебряного века), а с другой — аккумулировала достижения европейской традиции и стимулировала ее дальнейшее развитие; проанализированы способы ее реализации в индивидуально-авторских художественных системах.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что в ней разработана типология пространственно-временных отношений применительно к структуре памяти; проанализированы формы присутствия автора в тексте,

субъектные и внесубъектные формы выражения авторского сознания в автобиографическом произведении; выстроена художественная концепция творческой личности, которая раскрывает исключительную ценность, богатство и неповторимое своеобразие духовного мира человека в его нравственном становлении. Результаты исследования могут способствовать пониманию методов моделирования и формирования структуры автобиографического текста, служить изучению особенностей поэтики произведений И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева эмигрантского периода творчества, применяться для определения важнейших параметров «национальной картины мира», выстроенной авторами по законам неомифологической поэтики.

Результаты исследования имеют практическое значение и могут использоваться при дальнейшем научном изучении творчества писателей первой волны русской эмиграции, при составлении учебных пособий для высшей и средней школы, в практике вузовского и школьного преподавания.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В основе конвенциональной знаковой системы, позволяющей продуцировать и выразить мир художественных идей и образов, лежит память, которая в качестве метакатегории литературоведения формирует теоретические подходы и критериальные основания анализа автобиографического художественного текста, а также процесса осмысления и моделирования вспоминающим сознанием духовного становления творческой личности.

2. Системный сопоставительный анализ позволяет рассматривать автобиографическую прозу первой волны русской эмиграции в качестве целостного историко-литературного феномена, отразившего процесс духовного становления творческой личности.

3. Духовное становление творческой личности и его детерминированность субъективными и объективными обстоятельствами — важнейшая проблема, поставленная в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции.

4. Каждой эпохе присущ свой способ художественного видения и свой взгляд на процесс духовного становления творческой личности. Смена исторических и культурных эпох приводит к изменениям в стиле художественного видения и к радикальному пересмотру аксиологической парадигмы детства. Понимание проблем формирования личности неразрывно связано в искусстве с мировоззренческой системой соответствующей культуры, мироощущением и миропониманием эпохи.

5. Исторически и объективно принадлежа к первой волне русской эмиграции, изучаемые нами писатели в созданных ими художественных автобиографических произведениях не просто воспроизвели главные события своей жизни с ее уникальными эмоциональными переживаниями и мировоззренческими установками, но выразили общий духовный, нравственный опыт, типичный для своей генерации.

6. При всем различии художественных систем и конкретных биографических обстоятельств в автобиографической прозе И.А. Бунина,

Б.К. Зайцева, B.B. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева обнаруживаются черты содержательной общности — главенствующие в сознании поколения первой волны русской эмиграции незыблемые духовно-ценностные ориентиры, смысл и значимость которых востребованы духовной ситуацией сегодняшнего времени, - инвариант, реализованный во множестве индивидуальных художественных вариантов, представленных конкретными литературными текстами.

7. Миропонимание И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева, несомненная причастность их творчества национально-культурной традиции, специфика осознания ими национальной ментальности и осмысления исторического пути России выступают в их автобиографической прозе как основа художественного конструирования национального образа мира, который и был создан их общими усилиями.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты исследования были представлены в виде научных докладов, прочитанных на 28 научных конференциях разного уровня: на международных конгрессах и конференциях — «Непрерывное социальное образование как фактор устойчивого и эффективного развития региона, профессиональной самореализации персонала» (Курск, 2006), «Степь широкая: пространственные образы русской культуры» (Курск, 2008), «H.H. Страхов и русская культура XIX-XX вв.: к 180-летию со дня рождения» (Белгород, 2008), «Российская семья» (Москва - Курск, 2010), «Севастопольские Кирилло-Мефодиевские чтения» (Севастополь, 2011), XIII Крымские Международные Набоковские научные чтения «Наследие В.В. Набокова и проблемы литературного взаимодействия» в рамках X (Юбилейного) Международного научного симпозиума «Русский вектор в мировой литературе: крымский контекст» (Украина, АР Крым, Саки, 2011), «X Поспеловские чтения - 2011: Художественный текст и культурная память» (Москва, 2011), XVIII ежегодные «Набоковские чтения — 2012» (Санкт-Петербург, 2012), «Мировая словесность для детей и о детях» (Москва, 2012, 2013), «Исторические судьбы России в художественных и документальных текстах» (Курск, 2012); на всероссийских конференциях - «Pro memoria» (Курск, 2006), «Фольклорные традиции в контексте современной культуры и образования: Юдинские чтения - 2010» (Курск, 2010), «Библиотека и читатель» (Тверь, 2011), «М.А. Осоргин и литература русского зарубежья» (Пермь, 2011); на Всероссийских научно-образовательных Знаменских чтениях - «Церковь и общество: проблема взаимодействия религиозного и научного знания» (Курск, 2006), «Наука и религия в современном образовании» (Курск, 2007), «Молодежь. Общество. Религия: Современная модель взаимодействия» (Курск, 2009), «Духовные ценности российского общества в XXI веке» (Курск, 2010), «Традиционные ценности в условиях глобализации» (Курск, 2013); на межвузовских конференциях — «Социальное образование в XXI веке» (Курск, 2008), «Национальная духовная культура в современном мире: проблемы и перспективы развития» (Курск, 2009, 2010, 2011, 2012), «Журналистика. Культура. Социум» (Курск, 2011, 2012); на годичных научных чтениях,

посвященных 20-летию Российского государственного социального университета «Праксиология инновационной политики региона: роль социального вуза» (Москва - Курск, 2011).

Основные результаты исследования отражены в 47 публикациях общим объемом 68 пл., в том числе в трех монографиях: «Мотив воспоминаний в русских романах В. Набокова» (2001), «Аксиология детства в автобиографической прозе первой волны русского зарубежья» (2011), «Антропологический дискурс категории памяти в автобиографических текстах конца XIX- первой половины XX века» (2012); в 12 статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных положений докторских диссертаций.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав (в состав которых входит 12 параграфов), заключения и библиографического списка, включающего 500 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснованы научная новизна и актуальность работы, сформулированы ее цель и задачи, изложены критерии отбора литературных произведений, составивших материал исследования, определены основные аспекты анализа рассматриваемых литературных текстов.

Глава 1 диссертации «Категория памяти в художественной антропологии первой половины XX века» посвящена изучению художественных функций категории памяти, рассмотрению процесса формирования культуры воспоминаний, социокультурным коннотациям воспоминаний писателей русской эмиграции. Память лежит в основе знаковой системы, позволяющей создавать и выражать мир художественных идей и образов, так как художественная литература, как и культура в целом, есть один из способов формирования коллективной памяти, который ориентирован на специфическое сохранение, закрепление и воспроизводство навыков индивидуального и группового поведения.

В §1.1. «Память как субъект внутреннего мира человека в философии и литературе первой волны русской эмиграции» проанализировано осмысление категории памяти художественным сознанием русской литературы Х1Х-ХХ вв., показаны место и роль памяти в структуре текста; память рассмотрена не только как тема произведения, но и как принцип художественного построения текста.

Особое внимание уделено первой половине XX в., так как бытование традиций становится проблематичным во времена разлома культурных парадигм и переустройства канонов, когда маргинальные (в позитивном смысле — как творчески преодолевающие стереотипы, устоявшиеся принципы деятельности) элементы начинают вторгаться в отлаженный литературный процесс, осмысдиваясь по прошествии времени как новация. Историко-культурные обстоятельства сложились так, что в определённой мере именно

русская, в большей степени эмигрантская, литература начала XX в. завершала классическую традицию и обнаруживала в себе признаки новой, неклассической художественной системы.

Сообщество русских эмигрантов первой волны - философов и писателей, историков и политиков, религиозных и общественных деятелей -коллективными усилиями выстраивало свою идентичность путем производства общей памяти. Особую роль в этом процессе сыграли тексты -«объективированные формы» культурной памяти (по Я. Ассману) — художественные и нехудожественные, мемуарные и автобиографические, продиктованные ностальгической памятью об утраченной России, а также процесс их создания, интерпретации, движения в культурном пространстве.

Обращение к памяти в философии и литературе первой волны русской эмиграции было непосредственно связано с теоретическими поисками мыслителей и художников, пытавшихся ответить на вопрос о смысле и ценности субъективного бытия в новых исторических условиях. Познание в автобиографических художественных текстах предстает как припоминание, вышедшее за рамки гносеологии и ставшее онтологией культурного творчества. В творческой мастерской писателей — сила воображения, позволяющая перевоплощаться в кого-либо, во что-либо, чувствовать в себе генетически заложенные другие жизни; «память о забытых глубинах бытия, которая приносит человеку радость обретения забытой истины» (П.А. Флоренский).

Непрекращающиеся усилия человечества по осмыслению феномена памяти (от Аристотеля и Плотина до А. Бергсона, П. Жане, Э. Геринга, М. Хальбвакса, Х.-Г. Гадамера и др.) привели к тому, что в XX веке стало возможным говорить не только о памяти отдельной личности, но и о межсубъектной коллективной памяти социальных групп и внеличностной памяти культуры, рассматривая их в ряду таких понятий, как мышление, сознание, воображение. При этом социальная память рассматривается не как простая составляющая индивидуальных воспоминаний, а как определенный, предельно сложный и противоречивый, интенциональный процесс воссоздания прошлого в актуальном настоящем. Память же индивида не является лишь пассивным хранилищем мыслей и воспоминаний, ее можно рассматривать и как творчески работающий и преобразующий механизм.

Прежде чем приступить к рассмотрению автобиографических произведений в поисках отражения в них процесса духовного становления творческой личности, чрезвычайно важно осмыслить соотношение таких дефиниций, как «память» — «воображение» — «образ», поскольку, когда мы говорим о художественном творчестве, нас заботит не столько накопление информации о реальности, сколько трансформирование этой реальности воображением человека в творческом союзе с культурной памятью.

Несмотря на семантическую и концептуальную близость памяти и воображения, память признается более авторитетным, чем воображение, гносеологическим источником, так как главное различие между воображаемыми и вспоминаемыми событиями или состояниями состоит в том, что «последние как знаки чего-то, реально произошедшего или

существовавшего, воспринимаются как образы реальности, фактов или истин и таким образом указывают на убеждения или знания»3. В модернизме — у В.В. Набокова, отчасти у И.А. Бунина — память подпитывается воображением, а то и вовсе закрепляет, «онтологизирует» содержание персонального воображения.

В текстах автобиографических произведений устанавливается определённая иерархическая система жанрообразующих образных средств, обусловливающих друг друга: ядерными образами служат образы памяти (как активной творческой силы или хранилища прошлого) и самого прошлого, вписанного в пространственно-временной континуум, что существенно значимо для анализа и интерпретации художественного текста, так как и время, и пространство служат конструктивными принципами организации литературного произведения.

§ 1.2. «Типология пространственно-временных отношений в структуре памяти» посвящен осознанию роли художественного пространства и художественного времени, объединенных М.М. Бахтиным в понятие хронотопа; выявлению ценностных представлений о мире и месте человека в нем через рассмотрение соотношения пространства и времени, сиюминутного, временного и вечного; философских взглядов и творящего сознания в мировоззрении и творчестве писателей первой волны русской эмиграции.

Понятие историко-культурная память изначально обладает пространственно-временными характеристиками, которые динамично развиваются в литературном процессе. Представления о пространстве и времени и их функциях в художественном произведении в XX веке, в литературе эмиграции, приобретают новые черты по сравнению с воззрениями XIX века, что связано как с развитием собственно научных взглядов, так и с изменениями в мировоззрении, определяемыми катастрофичностью и неустойчивостью социального бытия, ощущением апокалиптичности времени.

В своих творческих поисках писатели идут разньми путями: внутренний мир автобиографических произведений И.С. Шмелева, отчасти Б.К. Зайцева, организован в соответствии с пространственно-временной парадигмой патриархального, «архаического» мира (по А. Гуревичу), сознанием, которое не склонно резко отделять природное от социального и естественное от сверхъестественного.

По Шмелеву («Лето Господне»), социально-психологическое значение народного календаря, его роль заключаются в регуляции отношений человека с природой и социумом, в духовном становлении и социализации личности, в сохранении и трансляции от поколения к поколению наиболее значимых, проверенных веками духовно-нравственных ценностей и этнических стереотипов поведения, позволяющих народу выжить и сохранить свое физическое и психическое здоровье.

3 Томпсон Д.Е. «Братья Карамазовы» и поэтика памяти. СПб.: Академический проект, 2000. С. 31.

Как особую форму времени понимал память Б.К. Зайцев. В его автобиографической тетралогии «Путешествие Глеба» время движется вперед (вместе с взрослением и жизненным странствием главных героев) - и может быть обратимо; в основе повествования — ретроспекция, возвращение в прошлое, к истокам жизни, семьи, рода; своеобразное «путешествие» в былое. В сюжетном движении встречаются два разнонаправленных вектора: путешествие в будущее и путешествие вспять, к истокам, в прошлое.

В тесной связи с природным временем находилась и та система отсчёта времени, которая непосредственно вводит в круг человеческих отношений, -время родовое или семейное, генеалогическое. Главный герой романа И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева» (как и другие автобиографические герои и их создатели) не мыслит себя в качестве обособленного индивида, у которого «нет ни рода, ни племени», и причастность к семейной родословной, генеалогический принцип исчисления времен определяют как способ его существования, так и мировосприятие.

Предчувствие закономерностей, которые могут бьггь обнаружены при специальном поиске с включением творческой интуиции, выразилось в таких художественных находках И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева, как осознание цикличности времени, спиралевидного характера бытия, гармоничного переплетения тематических узоров судьбы: время циклично, движется не по временной оси, «стреле времени», а по спирали; а воспоминания, память — это то, что в таким образом организованной вселенной способно преодолеть необратимость быстротекущего линейного времени, вырвать человека из его смертных объятий.

Силой своего искусства, «чуть не вывихивая разума» в поисках ответа, писатели приходят к пониманию, что «времени нет, все есть некое настоящее, которое как сияние находится вне нашей слепоты» (В.В. Набоков); все бытие присутствует в вездесущем настоящем, время иллюзорно, и пространство зависит от сознания. Описывая процесс творчества, каждый из них (по-своему) подчеркнул, что это переживание вневременного состояния вдохновения являлось чем-то совершенно особенным и давало возможность проникнуть в настоящую сущность вещей, где время отсутствует, а бытие предстает во всей своей цельности.

В определении дальнейшей логики своего исследования («память жанра», «память традиции») мы опираемся на подходы, изложенные в работах Н.З. Коковиной, посвященных категории памяти в русской литературе4.

В £ 1.3. «"Память жанра" в художественных текстах первой половины XX века» охарактеризован процесс трансляции и актуализации

4 Коковипа Н.З. Категория памяти в русской литературе XIX века. Курск: Изд-во Курского госуниверситета, 2003; Коковина Н.З. Память как объект философского и художественного познания Н Синтез в русской и мировой художественной культуре: материалы Второй пауч.-прахт. конф., посвящ. памяти А.Ф. Лосева. М: Изд-во Моск. гос. пед. ун-та, 2002. С. 60-65; Коковина Н.З. Этико-аксиологические аспекты памяти в образной структуре художественного произведения. Курск: Изд-во Курск, гос. пед. ун-та, 2001, и др.

культурной памяти в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции во всем своеобразии ее жанровых модификаций.

Литературный жанр, который в течение веков и тысячелетий развития накапливает огромную и многообразную содержательную энергию («память жанра»), по Бахтину, становится «представителем» творческой памяти.

Возрастающая роль личностных аспектов культуры проявилась в развитии автобиографии как жанра, обращенного «к внутренним пространствам человеческого сознания» (С.С. Аверинцев); предметом изображения в автобиографической прозе с течением времени становится не былое само по себе, а былое в связи со становлением внутреннего мира автора текста в его отношении к другим и к миру. В автобиографической прозе первой волны русской эмиграции «я» повествователя в его прошлом последовательно интерпретируется как объект авторского внутреннего зрения, что свидетельствует о последовательной самообъективации.

В воспоминаниях, лежащих в основе автобиографических повествований, наличествуют три основных «героя»: быстротечное время, которое пытается остановить автор, его собственное «Я», полнота раскрытия которого может бьггь различной, и память, которая сохраняет мир прошлого и «надвременное единство и тождественность "Я"» (П.А. Флоренский). Для автобиографических произведений И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева характерно соположение двух временных планов (диахронность): плана настоящего повествователя, создающего текст, и плана его прошлого, о котором он вспоминает; их соотношение и определяет временную перспективу текста, которая создается в результате перемещений по временной оси, то сокращающих, то увеличивающих дистанцию между прошлым и настоящим.

При изучении автобиографической прозы первой волны эмиграции во всем ее многообразии закономерно возникает вопрос определения жанра и жанровой специфики произведений. Сложности, с которыми сталкиваются исследователи, объясняются разными причинами; главная из них заключается в том, что автор «настойчиво и смело демонстрирует свою творческую свободу» (В.Е. Хализев), только ему присущим образом решая свои творческие задачи. Проанализировав целый спектр жанровых определений рассматриваемых нами произведений, мы приходим к выводу о том, что при определении жанра и учете жанровых особенностей следует опираться на авторские указания (если таковые есть) или на специфику личного перехода писателя (творческая личность каждого автора неповторимо индивидуальна) в инобытие конкретного художественного текста и художественного творчества в целом.

Отличие рассматриваемых нами художественных текстов от предшествующей классической традиции русской автобиографической литературы заключается в новом аспекте повествования - не столько социально-историческом, сколько онтологическом. Главные герои постоянно ощущают неразрывную связь со Всебытием (И.А. Бунин), связь их личного жизненного пути с универсальными, иррациональными началами бытия. В прозе этого времени, с одной стороны, усиливается субъективность,

проявляющаяся, в частности, в ассоциативном принципе построения текста, с другой - возрастает степень обобщения и усиливается внимание к мифологическим первоосновам как источнику образности или схемам, моделирующим самопознание и познание мира.

В ^ 1.4. «"Память традиции": идиллия — отрицание традиции — ностальгический нарратив» этико-аксиологические свойства памяти в художественном сознании XX в. рассмотрены через феномен истории и традиции.

История развития русской литературы в ХУШ-ХХ вв. - это история освоения новой концепции становящегося человека и нового хронотопа как содержательной формы его изображения: интерес к судьбоносным историческим событиям постепенно сменяется интересом к судьбе отдельного человека, события истории всё заметнее пропускаются через его усложнившееся сознание. Соответственно меняется и отношение к традиции: в романтизме формируется тип героя - разрушителя традиции, складывается антиномия традиции и прогресса, традиции и развития; расширяется диапазон взглядов: от принятия традиции в качестве выработанного на протяжении длительного времени и пустившего глубокие корни канона, воспринимаемого в качестве «общенационального», до совершенного отречения от нее.

Опыт литературы XIX века показал две главные опасности в отношении к традиции: фундаментализм и нигилизм, которые — тогда переживаемые лишь как серьезные проблемы - сейчас осознаются как ростки катастрофических катаклизмов XX в. Фундаментализм подразумевает полную консервацию традиции, когда категорически исключается понятие прогресса или представление об индивидуальном своеобразии: передается лишь воспринятое, то есть только то, что было получено от предков, без какого-либо обогащения. Нигилизм же — ту ситуацию, когда на смену идиллическому отношению к прошлому, к памяти, к традиции приходит разрыв с ней, ироническое изображение и даже полное отрицание: новое поколение оспаривает ответы своих предшественников на коренные вопросы человеческого бытия.

К середине XIX в. рост самосознания героя ведёт к «истончению» уз, связывающих его с патриархальной средой. То, что в воспоминаниях героя окрашено в идиллические тона, в повествовании автора осложняется насмешливой интонацией. Наиболее глубокое и многогранное соединение иронического и идиллического начал в отношении к патриархальному укладу мы находим в творчестве И.А. Гончарова; М.Е. Салтыков-Щедрин в пору разрыва с традициями скажет, что каждое поколение должно совершить свой «исход из страны отцов». И только в начале XX в. усиливается ностальгический нарратив.

Осознание конца определенной культурной эпохи, наступившего в результате «страшной важности событий» (И.А. Бунин) революции, гражданской войны, эмиграции, поставило мыслящую российскую интеллигенцию в эмиграции перед необходимостью осмысления проблем традиции и прерывности в истории. Помнить прошлое и строить настоящее по законам прошлого, творчески подходя к наследуемым традициям, — в этом

основа незыблемости мира. Каждый человек, каждое поколение, каждая историческая эпоха переосмысливают «вечные» вопросы, конституируя тем самым своё личностное, национальное и культурно-историческое своеобразие. Именно поэтому традиция способна обеспечить непрерывность бытия культуры.

Коллективная или социальная память является системным объектом культуры в совокупности составляющих его элементов, одним из которых и является традиция. Традиция выступает в качестве социального механизма трансляции и пространственно-временной передачи социальной памяти, она может быть рассмотрена и как иммунная система общества, фундамент и субстанция культуры, способ практически-духовного существования социальной памяти человечества.

В Главе 2 «Концепция творческой личности в автобиографической прозе первой волны эмиграции» мы рассматриваем специфическую для XX века концепцию личности, составляющую основу автобиографической прозы, которая раскрывает исключительную ценность, богатство и неповторимое своеобразие внутреннего мира человека в его нравственном становлении.

Творческая личность генетически восходит к литературному герою рубежа Х1Х-ХХ веков, и в £ 2.1. «Структура творческой личности в автобиографической прозе И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И. С. Шмелева» нами собраны ее важнейшие характеристики, какими они предстают в автобиографической прозе эмиграции.

Творчество — родовой признак и родовая сущность человека, способ его бытия, форма его активного саморазвития и самоутверждения. В творчестве наиболее ярко проявляются сущностные силы человека, что так блистательно выразилось в личностях И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева.

Концепция творческой личности и творческого начала, воплотившаяся в автобиографических произведениях и литературном творчестве писателей первой волны эмиграции, подразумевает не «производство» литературной или какой-то иной «продукции», не «улучшение нравственности соотечественников», а умение художника взять «на себя труд воссоздания мира. Такой писатель не имеет в своем распоряжении готовых ценностей; он должен создать их сам» (В.В. Набоков). Отвечая на эстетический запрос современников, уставших от социальных катаклизмов и «зыбкости модернистского элитарного дискурса», писатели вкутри Хаоса создавали Космос как «удобопонятную мифологию, которая бы упорядочивала мир и вдохновляла человека» (Н.Л. Лейдерман).

Уникальным свойством особо одаренной, творческой личности является переживание автором собственной творческой энергии - вдохновение, та грань художнической субъективности («внесмысловая, созидательная, энергийная» — В.Е. Хализев), которая связана с некой «надиктовывающей» субстанцией, находящейся вне автора. В.В. Набоков указывал, что человека отличает от других существ эта способность быть сознательной частью Сверхсознания Вселенной, способность к «осознанию осознания бытия». Состояние

вдохновения переживает и описывает каждый творец, восхищаясь его силой и своей способностью восприятия, но при этом на первом месте все же остается творческая воля, сознательные намерения, духовная активность писателя, так как художественное творчество направлено на результат — на создание литературного произведения как целостности.

Настоящего художника, творца отличают впечатлительность, креативность как способность превращать совершаемую деятельность в творческий процесс, легкость ассоциирования, способность к быстрому и свободному переключению мыслей, способность вызывать в сознании образы и создавать из них новые комбинации, критичность мышления и при всем этом — умение ставить перед собой творческие задачи и решать их («Стратегия вдохновения и тактика ума, плоть поэзии и призрак прозрачной прозы...» — В.В.Набоков). Необходимые составляющие творческой личности также -знание профессиональных тонкостей в области художественной литературы и постоянное освоение приемов мастерства (феноменальное, непревзойденное владение языком - и не одним, как, например, в случае с В.В. Набоковым; начитанность как способность держать в аюуальной памяти огромный корпус текстов и устанавливать интертекстуальные и металитературные связи и пр.).

В рассматриваемых автобиографических произведениях перед нами предстает становление не просто человека, одаренного литературными способностями, но в будущем — великого писателя. Каждому из них было присуще осознание, понимание своего дара, его (и своей) исключительности, «чувство ответственности за свой талант, чувство бережения его» (Ф.А. Степун о И.А. Бунине) и способность противостоять чужому влиянию, отрицательным точкам зрения, свобода суждений и неангажированность, ответственность за воплощение дара вне зависимости от мнения окружающих.

Опираясь на персональные качества И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева, которые, присутствуя в них и как в конкретных людях, и как в писателях (таких, какими они явили себя миру в своих произведениях), создали их неповторимый образ, облик, феномен, мы можем моделировать структуру творческой личности, чтобы понять, как проходит процесс ее духовного становления. В этом нам помогают как идея самопознания, реализованная в их автобиографических произведениях, так и идея выстраивания собственного мифопоэтического образа в художественном творчестве, определяющая отношение к литературе как к форме инобытия.

Пошшнное бытие твоппа надлежит искать в самом его твопчестве. и 5 2.2.

г 1 I ' л ' и

«Литература как форма инобытия творческой личности» посвящен определению того, в чем состоит истинный смысл писательской деятельности, где проходит граница между жизнью и литературным творчеством, и интерпретированию художественных текстов как формы инобытия, а художественного творчества — как способа противостояния злу, историческим обстоятельствам, дисгармонии.

Инобытие (бьггие в ином, бытие в другом, бьггие в другой форме) -категория диалектики Гегеля, которая фиксирует один из моментов перехода в противоположность, в новое качественное состояние. В настоящее время

происходит стремительное, разнообразное и противоречивое освоение области его смысловых востребований, что свидетельствует о его высокой онтологической, научно-практической и социальной значимости. Исследовательский интерес для нас представляет концепция метаиндивидуального мира, органически включающая проблему человеческого инобытия, которое может рассматриваться не только само по себе, но также в связи с творческой самореализацией индивидуальности: «Человеческое инобытие есть такая форма существования человека, когда он оставляет какие-то следы, отпечатки в других людях, предметах, вещах, произведениях искусства и т.п. Иначе говоря, здесь мы сталкиваемся с проблемой существования человека в иных, чем он сам, носителях, с проблемой многократного умножения жизни индивидуальности благодаря трансляции ею каких-то важных и личностно значимых ее же качеств, сгустков ее жизни в окружающий мир, на его субъекты и объекты»5.

Мы рассмотрели механизм превращения жизненного опыта и мироощущения, выработанного в ходе духовного становления творческой личности, в художественную реальность литературных произведений, прочитав их как книги, задуманные и созданные не просто в качестве предмета словесного творчества, но в качестве особой формы инобытия для их создателей; предприняли попытки понять, что значило для каждого из рассматриваемых нами писателей быть причастным литературе; найти, где находится граница между жизнью и инобытием, жизнью и литературным творчеством, между двумя субстанциями — подлинной и литературной, эмпирической и художественно преображенной; определить, в чем состоял для каждого из них истинный смысл писательской деятельности.

Автобиографические произведения писателей первой волны русской эмиграции, с одной стороны, стали формой самосознания и самопознания, а с другой — воплотили идею выстраивания собственного мифологического образа, стали способом объяснить себя другому, внести ясность о себе там, где это было необходимо. История создания изучаемых произведений рассмотрена нами как история замысла и осуществления перехода в инобытие художественного или автобиографического текста.

Писателей интересует и занимает не вспоминаемое прошлое как завершенный результат, застывшая в определенности форма, но воспоминание как протекающий в сознании художника и на глазах читателя живой творческий процесс, который осуществляется как бы вместе с созданием текста, а не предшествует ему. Автобиографическая проза ориентирована на самоидентификацию и саморепрезентацию автора, анализ личностного (духовного, нравственного) становления и развития. В условиях русской катастрофы XX века необходимость исторического самоосознания, «осознания

5 Дорфман Л.Я. Воплощения и превращения как формы взаимодействий индивидуальности с миром // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. Психология. Философия. М.: Междунар. науч. фонд, 1996. С. 187.

себя в потоке истории» (Б.М. Эйхенбаум) актуализировалась, и выбор литературного поколения пал на мемуарно-автобиографическую прозу.

Образ автора является ключевым понятием при исследовании автобиографической прозы (как и творчества любого писателя), потому что все микроэлементы анализа и интерпретации его произведений сводятся в макросферу авторского образа, в котором соединяются биографический, мировоззренческий, поэтический аспекты.

Изучение проблемы автора и его соотношения с автобиографическим героем, которое является основой для ответа на вопрос о художественной целостности и художественном своеобразии произведения, посвященного духовному становлению творческой личности, представлено в § 2.3. «Автобиографический герой и образ автора». Параграф посвящен определению соотношения биографического автора (реально существовавшего человека), автобиографического героя и автора в его внутритекстовом, художественном воплощении; отысканию «образа автора», «демиургической организующей воли художника» (Н.К. Бонецкая); определению своеобразия выражения авторской позиции, так как моделирование персоны автобиографического героя позволяет нам понять взгляд художника, его творца, на проблему духовного становления творческой личности.

Изучая отражение этого процесса в художественном тексте, мы учитываем такие основные дефиниции термина «автор», как, во-первых, творец художественного произведения, реальное («паспортное») лицо с определенной судьбой, биографией, комплексом индивидуальных черт; во-вторых, образ автора, локализованный в художественном тексте, т.е. изображение писателем самого себя; в-третьих, художник-творец, присутствующий в его творении как целом, имманентный произведению. Ключевым же для нас является определение образа автора как «концентрированного воплощения сути произведения, объединяющего всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем» (В.В. Виноградов). Мы рассмотрели соотношение в автобиографической прозе биографического автора как «творческой личности, существующей во внехудожественной, первично-эмпирической реальности» (В.В. Прозоров), автобиографического героя и автора в его внутритекстовом, художественном воплощении.

Внутренний мир автобиографического произведения не хаотичен, но строго организован в соответствии с основной идеей демиурга: это «лучезарный космос, полный гармонии, блеска, красоты и тайны» (Ю.В. Мальцев) феноменологического романа И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева», цикличность жизни у И.С. Шмелева и М.А. Осоргина, непрерывность духовного восхождения у Б.К. Зайцева, метафоры «узоров судьбы», сложной композиции на шахматной доске или персидского ковра-времени у В.В. Набокова. Тип авторского сознания, способы художественного мышления у каждого из рассматриваемых нами писателей, с одной стороны, неповторимо индивидуальны, уникальны и беспрецедентны; с другой -обладают общими, незыблемыми духовными константами, обусловленными общностью судьбы, отношения к судьбе и выразившимися в поэтике

авторского самовыражения, общности менталитета, сформированного во времена славы России.

Эстетическая организованность предстает в автобиографическом произведении в виде авторской концепции, с которой сопоставляются, в которой эстетически переживаются, а потом осмысливаются жизненные факты. Метод В.В. Набокова заключается в исследовании безграничного прошлого, оставшегося в воспоминаниях и документальных свидетельствах, в поисках того, что он называет тайными темами, узорами судьбы, разрозненными частями основной мелодии; в поисках логики ходов шахматной композиции с единственно возможным, хотя и не очевидным решением. Художественное время И.С. Шмелева циклично; циклична и композиция его книги, что подчеркивают названия глав. Цикличность времени, по М.А. Осоргину, есть преодоление смерти: «Вглядываясь в эту жизнь со всею пристальностью, доступною хрусталику глаза, я вижу только вечный путь с цветным фейерверком символов, скользящих отметок на замкнутом круге, но я не вижу ни концов, ни начал, и в вихре нагромождающихся гибелей и кажущихся рождений я, к несказанной радости духа, в награду за его пытливость, - не вижу смерти: ее нет!». В процессе жизненного странствия складывается авторская концепция Б.К. Зайцева, представленная в виде мироощущения Глеба, alter ego писателя, как «принципиальное приятие любой земной участи, отсутствие хулы на судьбу, на те глобальные исторические катаклизмы, через которые ему суждено было пройти». Дня И.А. Бунина всякая концепция вообще — «нонсенс, он зачарован потоком жизни в его непосредственном движении и алогизме» (Ю.В. Мальцев).

Глубина понимания соотношения автобиографического героя и автора зависит от нашего понимания субъектной организации произведения (термин Б.О. Кормана) и форм выражения авторского сознания (субъектных и внесубъектных форм авторского присутствия в тексте), раскрытию закономерностей их выбора и сочетания; изучению этих вопросов посвящен §2.4. «Формы выражения авторского сознания в автобиографическом произведении».

К субъектным формам выражения авторского сознания мы относим концепированного автора, рассказчика, лирического героя, к внесубъектным -сюжетно-композиционные и пространственно-временные особенности (хронотоп), систему мотивов, пейзаж, эмоциональный тон (и фон) повествования, систему художественных образов — и рассматриваем, как они представлены в каждом из автобиографических произведений. Мы исходим их того, что существующий реальный, биографический автор (И.А. Бунин, Б.К.Зайцев, В.В. Набоков, М.А. Осоргин, И.С. Шмелев) создал художественного, концепированного автора - демиурга, творца («надежного», вездесущего, всеведущего), стремящегося воплотить/обрести гармоничную целостность своего духовного мира в процессе воспоминаний; этот автор, в свою очередь, представляет (объединяет) две главные ипостаси, два главных «лика», два главных субъекта авторского сознания: рассказчика (представляющего стихию эпического: событийность, раскрытие

многообразных связей с действительностью) и лирического героя (воплощающего стихию лирического: авторская рефлексия, эмоции, переживания).

Автор дистанцируется от своего автобиографического героя, поскольку «этическая и эстетическая объективация нуждается в могучей точке опоры вне себя, в некоторой действительно реальной силе, изнутри которой автор мог бы видеть себя как другого»6, а также еще и потому, что знает больше, чем его автобиографический герой. Двойное зрение характерно для всех рассматриваемых нами художественных произведений, оно определяет сложность положения автора: «Не всегда разберусь,-признался М.А. Осоргин,-что пережито и что вычитано, что думал и видел мальчик - и что ему подбросил растратчик жизненного капитала». Каждый автор знает будущее своего героя: он с печальным умилением смотрит на его счастье; его личный голос, голос «из настоящего», по временам врывается в благополучие мира прошлого. Эффект самостоятельного присутствия автора в произведении проявляется в совмещении детского сознания и недетского языка, в неведении ребенка и всеведении взрослого, в открытом, декларированном выражении личной точки зрения (эмоционально-оценочная экспрессия, ироничность, риторичность, даже публицистичность), в монологичности авторского слова, в оценочности суждений, в минимальном присутствии диалогов, прямой и несобственно-прямой речи, в постоянном обращении к собеседнику, слушателю.

В несубъектными формами выражения авторского сознания (наиболее репрезентативными для художественной концепции действительности и адекватно отражающими творческую активность автора), по нашим наблюдениям, в рассматриваемой автобиографической прозе стали отбор жизненного материала и осмысление этого материала под авторским углом зрения; подбор фактов и их мотивировка в сюжетно-композиционной организации произведения; группировка персонажей, динамика их характеров и философских исканий; художественно-повествовательная система; стилистическое оформление произведений, их названия и др.

Сопоставление автобиографического героя и образа автора позволяет не просто констатировать, но и объяснить принципиально различный характер автобиографизма: открыто декларируемое автобиографическое начало у М.А. Осоргина, В.В. Набокова, И.С. Шмелева - и автобиографичность «скрытую» у И.А. Бунина, Б.К.Зайцева (когда авторское лирическое «Я» передоверено главным героям — Алексею и Глебу), связанную с авторским стремлением избежать прямых соответствий с фактами личной жизни героя, выразить всечеловеческое содержание и философски обобщить его. Рассматривать эти произведения в одном ряду, считать их автобиографическими (несмотря на наличие или отсутствие авторских

6 Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 97.

указаний на этот счет) позволяет установка на подлинность как структурный принцип произведения и его эстетическая организованность (Л.Я. Гинзбург).

Таким образом, мы приходим к выводам, что при создании автобиографических текстов художественное творчество выступает как самопознание и как самосотворение - сотворение художником собственной личности; как жизнетворческая деятельность по созданию концепции творческой личности в процессе ее духовного становления. Объективность, дистанцированность по отношению к миру сменяются стихией чувств, тесным контактом с ним. Отсюда проистекает главная особенность лирико-философских автобиографических повествований — воспроизведение не только миропонимания, но и мироощущения, когда события внешнего мира представлены не столько в развернутом описании, сколько сквозь призму мыслей и чувств о них.

В контексте наших исследований духовного становления творческой личности в Главе 3 в центре нашего внимания Миропонимание как основа художественного конструирования национального образа мира в автобиографической прозе И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева.

Несомненная причастность И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева национально-культурной традиции, специфика осознания ими национальной ментальности и осмысления исторического пути России заставляют задуматься о положительной, конструктивной идее, заключенной в их автобиографической прозе, о русской идее, воплощенной в их творчестве. В §3.1. в центре нашего внимания «"Русская идея" в философии и литературе первой волны эмиграции». Философская мысль русского зарубежья активно использовала этот термин «для интерпретации русского самосознания, культуры, национальной и мировой судьбы России, ее христианского наследия и будущности, путей соединения народов и преображения человечества»7, что было продиктовано временем и конкретной социально-исторической ситуацией: «Ни один народ в мире не имел такого бремени и такого задания, как русский народ. И ни один народ не вынес из таких испытаний и таких мук - такой силы, такой самобытности, такой духовной глубины» (И.А. Ильин).

Надо сказать, что «русская идея» - как тема исследований философского, социологического, политологического плана — в литературном контексте приобретает новые значения, выходит на иные уровни интерпретации: «применительно к художественному произведению принято говорить о национальном образе мира, о постижении национального характера тем или иным писателем» (Л.И. Бронская). Художественный текст (в том числе и автобиографический) является одной из наиболее ярких проекций национального образа, потому что национальный склад мышления закреплен в словесности народа и литературное произведение есть как бы «национальное устройство мира в удвоении» (Г.Д. Гачев).

7 Русская философия: Словарь / Ред. М.А. Маслин. М.: Республика, 1995. С. 421.

Признано, что компоненты, определяющие национальный образ мира, выявляются в образном строе, сюжетно-композиционной и пространственно-временной организации текста; это взаимосвязанные образы и мотивы, порожденные культурной традицией данного этноса. К уже устоявшимся, зафиксированным в науке, важнейшим составляющим относятся фольклоризм как ориентация писателей на поэтику и жанры устной народной словесности, закрепившей воззрения народа, а также переработка ими отдельных элементов фольклора; «православный подтекст» или «православный код» (И.А. Есаулов) произведений, соборная доминанта русской культуры; система устойчивых мотивов/лейтмотивов, характеризующих эстетическое своеобразие каждой национальной литературы. В структуру национального образа мира включаются такие компоненты, как языковая картина мира; концептосфера (уникальный набор неповторимых концептов); этническая специфика художественного пространства, связанная с ключевыми для географического пространства России топонимами; феномен Пасхи, связанный с верой во всеобщее воскресение из мертвых, как важнейшее средство национально-культурной идентификации (C.B. Шешунова), национальный образ внешности (В.М. Богуславский) и др.

Опираясь на достижения современного литературоведения и суммируя наши наблюдения над автобиографической прозой И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева, мы определяем контуры национального образа мира, каким он предстает в их художественных текстах, изучив его участие в процессе духовного становления творческой личности. Особое внимание мы уделяем системе ценностей детства, образу Дома (в движении от топоса к мифологеме), природным универсалиям, формирующим «пейзаж души», а также метафизике Пути как форме духовного восхождения.

В § 3.2. «Аксиология детства как основа духовного становления личности» феномен детства изучен нами в контексте философских, духовно-нравственных и стилевых исканий художественной прозы первой волны эмиграции. В XX веке было закреплено представление о детстве как своего рода состоянии души. Феномен детства мы рассмотрели в аспекте многообразных социокультурных коннотаций, расширяющих взгляд на него не просто как на категорию временную или психофизиологическую, но — культуроформирующую, существенно трансформирующуюся в разных социальных условиях; как феномен, отражающий специфику созидания национальной картины мира.

Мы соотнесли представления о механизмах формирования картины мира ребенка с художественным воплощением концепта детства; проследили особенности периода детства в структуре жизненного и творческого пути писателей первой волны русской эмиграции, описали взаимодействие мира детей с миром взрослых; определили факторы, влиявшие на развитие личности в детском возрасте; рассмотрели особенности детских реакций на эти влияния, черты детского мировоззрения, зафиксированные в автобиографической прозе; проанализировали работу памяти по отбору и определенной схематизации событий и явлений собственной жизни.

Рассматривая проблему духовного становления личности в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции, мы обращаем внимание на ценности детства и условия гармоничного формирования человека. Важнейшая роль в этих процессах принадлежит миру семьи. И.А. Бунин, Б.К. Зайцев, В.В. Набоков, М.А. Осоргин, И.С. Шмелев создали в своих автобиографических произведениях образы Семьи, Матери и Отца, которые восходят к архетипам и структурируют тот мир, в хронотопе которого происходит становление и развитие человека, символизируют наиболее важные составляющие человеческой жизни и образуют схематическую основу сюжетных линий, связанных с темой духовного становления личности.

Обязательными признаками, приметами, указывающими на полноту благополучия семьи, в художественном мире автобиографических произведений стали основанная на любви и понимании гармония отношений, составляющая «тайный шифр счастливых семей»; жизнь, проникнутая «волшебством, неизвестным в других семьях» и потому приобретающая «колдовскую легкость»; открытость, готовность предоставить убежище, гостеприимство. Любовь к родителям осознана и передана как чувство гораздо более сложное и глубокое, чем простые нежность и благодарность; оно становится основой мироощущения и мировосприятия. В круг детского мира ребенка входили также сверстники и няни, чью роль в становлении национальной самоидентификации и формировании мировоззрения писатели оценивают очень высоко.

Желание понять себя как взрослого человека побудило писателей отнестись к детству более внимательно, потому что только через изучение психологии ребенка, его внутреннего мира можно правильно оценить главный смысл осуществляющихся в это время процессов. События своей жизни они рассмотрели с точки зрения становления, духовного творчества личности, сохранившей себя в столь непростые времена. Настоящее, «детское», которое живет в человеке «до седых волос», было осознано ими как некое мерило человечности в человеке, а образ детства во всей своей многогранности придал творчеству писателей первой волны русской эмиграции внутреннее единство, обусловленное неизменностью ценностной картины мира.

Счастливая, благополучная жизнь ребенка (а потом и взрослого человека) немыслима вне Дома. Отец, мать и дитя образуют семью - душу Дома. Феномену Дома в автобиографических произведениях посвящен §3.3. «Образ Дома: от топоса к мифологеме».

В мировой литературе Дом представляет собой бытовой пространственный образ и в этом качестве входит в ряд конкретных пространственных оппозиций искусства. В художественном произведении понятия, обозначающие пространственные отношения, становятся «материалом для построения культурных моделей с совсем не пространственным содержанием» (Ю.М. Лотман). Будучи включенным в систему пространственно-временных отношений, дом оказывается соотносимым с понятиями, выражающими «глубинные категории сознания», которые «образуют основной семантический "инвентарь" культуры» (А.Я. Гуревич).

Образы, формирующие пространственные представления, имеют большое значение в создании художественной картины мира и в конечном итоге создают картину бытия.

Дом в автобиографических произведениях И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, В.В. Набокова, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева выступает не менее чем в трех значениях, достаточно традиционных для русской литературы: бытовом, или «житейском», — строение для житья, обозначающее материальную устроенность человека в жизни, укорененность в реальности обыденного и обычного; бытийном, или «жизненном», характеризующем место и самоопределение человека в мире, его мировосприятие, при этом образ Дома становится источником жизнестойкости русского человека вне России; «духовном» значении, становящемся важнейшим нравственным и смысловым ориентиром; символом упорядоченности, устойчивого благополучия семьи, родового начала всех начал: бытовых, моральных, нравственных.

Рассматривая эти коннотации, мы учитываем и новый уровень этой проблемы, на который ее выводит М. Бубер, выделяющий в истории человеческого духа «эпохи обустроенности и бездомности»: когда человек живёт во вселенной как дома, антропологическая тема растворяется в общих космологических сюжетах, а в те эпохи, внутри которых представление о благоустроенной вселенной разрушается, размышление о человеке, его предназначении и судьбе приобретает особую глубину и самостоятельность. Дом становится антитезой разрушению и хаосу, а топос Дома расширяет свое смысловое поле за счет приобретения новых, прежде всего духовных, смыслов и постепенно трансформируется в мифологему.

Дом как Семья - предусмотренные свыше идеальные условия человеческого бытия, при которых герой находится в гармонии с миром и надежно защищен от Зла. Дом — «мир выше обыденного», это «благодатность того дыхания любви, заботы, нежности», которыми окружены маленькие герои; «лампа над столом, Гоголь, близкие вокруг, большой уютный дом, поля, леса России - счастья этого он не мог еще понять, но и забьггь такого вечера уже не мог» (Б.К. Зайцев). Детальное изображение полноценного дома в автобиографических произведениях становится творческой задачей; в его описании присутствуют проанализированные нами предметные, обрядовые, ролевые признаки.

Антитезой Дому становится символ бесприютности - Антидом: гимназия/училище как подлинная тюрьма «с восьмиклассной пенитенциарной системой», которая сделает «свою дубильную работу» (М.А. Осоргин); съёмная квартира, комната в пансионе, тюремная камера как воплощение жилья временного или последнего, среди чужих вещей.

В итоге Дом сосредотачивается в душе человека. Как внутри себя строят храм, так строят и дом, который противостоит хаосу, бесприютности, раздробленности внешнего мира и образует сферу человеческого бытия, духовного начала. Именно об этом написал В.В. Набоков: примером для него служила его мать, которая в эмиграции не нуждалась в мутных фотографиях в разваливающихся рамках, потому что «оригинал жизни не был утерян. Как

бродячая труппа всюду возит с собой, поскольку не забыты реплики, и дюны под бурей, и замок в тумане, и очарованный остров, — так носила она в себе все, что душа отложила про этот серый день».

При всех совпадениях творческого замысла, манеры изображения, стремления к эстетизации, сакрализации, космизации мифологемы дома, в автобиографических произведениях представлены разные типы ее художественного воплощения. В.В. Набоков, И.А. Бунин создают в своих произведениях идиллически-мифологизированный образ дворянской усадьбы, окруженной садом, лесом, полями; первая обжитая Вселенная у И.С. Шмелева — «двор», за воротами которого полной жизнью живет Москва; у М.А. Осоргина - дом и островок на Каме, окруженные несчитанными десятинами и независимыми просторами; у Б.К. Зайцева - «гнездо», каждый раз обустраиваемое матерью на новом месте.

В художественном мире автобиографической прозы Дом «встроен» в особое художественное пространство, этническая специфика которого связана с ключевыми для географического пространства России топонимами, локусами, мифологемами: двор, усадьба, сад, город, освоенная, обжитая территория вокруг (лес, поле, река). Необходимым условием формирования свободной души и конструирования национального образа мира становятся гармонические взаимоотношения человека и окружающего его мира, человека и природы.

Русский пейзаж, необъятность русской земли, отсутствие видимых границ и пределов, «наши открытые, легкие, разметавшиеся пространства» (И.А. Ильин), чисто русское ощущение природы, которым наделен русский человек, нашли свое выражение в строении русской души, в комплексе чувств и переживаний, трагически обострившихся в изгнаннической памяти. Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли: та же безграничность чистого поля, которую не может себе представить европеец, та же устремленность в бесконечность, широта, та же внутренняя сила (H.A. Бердяев). Родная природа осознана как некая абсолютная константа. Писатели видели и знали: все разрушается и меняется — власть, правительство, политический строй, общество, верования, пристрастия, - но то, с чего началось понимание причастности к родной земле, — родная природа, которая есть не только пейзаж, место обитания, но и праматерь всего живого, — должно было оставаться и осталось в их художественном мире неизменяющимся, постоянным, вечным.

В автобиографических произведениях писатели-эмигранты берут за точку отсчета бытие природы как незыблемую постоянную. Композиция пейзажа, соотношение в нем объектов и пространства, постепенный взлет от земли в космос и взгляд сверху создают в автобиографических повествованиях ощущение эпической масштабности родины. Это чувство, эта вера укрепляли их в желании доказать всем, что, несмотря на теперешнее свое положение, Россия — не та, которая «погрязла в мерзости всяческих злодеяний и всяческой нравственной проказы», а другая, «подъяремная, страждущая, но все же до конца не покоренная» (М.А. Осоргин), — духовно выше Европы и имеет особое, великое, мессианское призвание.

Устремлённость в бесконечное предопределяет в целом взгляды на природу, которая воплощает некое сверхчувствительное начало. Писатели обращаются к таким образам-символам, которые заключают в себе идею вечности (образы космоса, ночи, моря, звезд), и создают свою поэтическую модель мира.

Пейзаж в рассматриваемых нами произведениях не только выполняет свои обычные функции: создает обстановку, фон действия, отражает психологическое состояние героя или предстает в качестве лирического отступления — пейзаж символизирует навсегда утраченное, но желанное, райское, безгрешное бытие, столь разительно контрастирующее с дисгармоничностью современной жизни; он позволяет заслониться от реальной жизни «из железобетона» («Это страшное и досадное виденье я заслоняю любимейшими картинами, к которым возвращаюсь мыслью, куда бы ни забросила меня действительность» - М.А. Осоргин).

Через русский пейзаж к героям приходит ощущение России: «сейчас все эти леса были занесены снегом и за ними лежали иные поля, иные леса и города величайшей страны, сыном которой Глеб родился» (Б.К. Зайцев). Пейзаж приобретает статус ментального: «В окне темно-малиновый, изнемогающий закат. Тянет лугами, сыростью, покосом. В колосящихся ржах к Высоцкому заказу бьют перепела. Коростель надрывается - коростель июньской русской ночи» (Б.К. Зайцев). Неслышная и невидимая, на уровне сакральном, происходит «работа» родины над ребенком и его душой, которую он понял, только став взрослым: «С этими песнями, старыми и заунывными, но исполнявшимися голосами молодыми, полными силы, радости жизненной, входила в него Россия <...> — диковатая, но могучая, <...> вольная и широкая, <...> под всегда равными себе звездами. Мать Земля, Мать Россия дышала благодатию своего изобилия и мира» (Б.К. Зайцев).

В процессе духовного становления творческой личности Дом и природные универсалии, формирующие «пейзаж души», не только точка отсчета, знак стабильности, образец идеального мироустройства, гармоническая сфера бытия, но и начало пути героя, его дальнейшего духовного становления, всех его последующих путешествий и странствий, немалого, «небудничного» пути, многих лет скитаний и бездомности.

Определению специфики интерпретации архетипа «путь» и обозначаемого им комплекса философско-эстетических явлений в автобиографической прозе первой волны эмиграции посвящен ^ 3.4. «Метафизика пути как формы духовного восхождения».

Исследование автобиографических произведений позволило установить семантическое наполнение понятия «путь», рассмотреть путь как сюжетообразующий элемент и как хронотоп, определить специфику интерпретации темы путешествия. Мифологема пути насыщена «энергией пассионарного энтузиазма, тоской по свободному пространству и остротой историософского переживания Пути как провиденциально заданной и

загаданной дороги в национальное или общечеловеческое будущее»8. Постоянное и неотъемлемое свойство пути - его трудность, преодоление пути становится подвигом, воспринимается как подвижничество путника; путь рассматривается и как инициация, обретение себя, собирание себя, преодоление пропасти между Божественным и человеческим началом.

Богатая метафоризация понятий «путь», «путешествие» в русской литературной традиции связана с особенностями их культурно-исторического бытования: к архетипическому характеру мотива пути евангельская традиция добавляет коннотацию нравственного становления, преображения; житийный канон трактует прямой, праведный путь духовного ученичества как нравственное восхождение человека; русские романтики и символисты утверждают, что вечное «движение» и «блуждание» — это основное состояние людей в земной жизни.

Писатели-эмигранты наследуют традицию, и названные смыслы присутствуют в их автобиографических повествованиях, однако они переосмысливают значение этого слова, вносят в него свои коннотации. Синонимами слова «путь» выступают слова «путешествие», «дорога», «(жизненное) странствие», «скитание», «(таинственный) поток», «полет», «маршрут», «Млечный Путь души» и - «жизнь» как «ряд путешествий, укладываний и раскладываний, отъездов, приездов, меж которыми и стелется ткань ее» (Б.К. Зайцев). В рассматриваемых нами произведениях вполне учтено различие между понятиями «дорога» и «путь», которое в самом общем виде может быть представлено как «профанное / сакральное», «бытовое / метафизическое». Понятие «странствие», смысл которого предполагает добровольный выбор, употребляется, пока наши герои находятся в России, а «скитание» — как решение, принятое под влиянием злой судьбы, злого рока, — когда они оказываются в Европе, в эмиграции, в изгнании.

Путь требует указания на начало и конец, на знаковые точки отсчета, на цель. Начало пути героев - родной Дом; цель жизни - сама жизнь; цель пути — постижение смысла жизни, движение к Истине, к Свету, к самому себе, духовное становле!ше творческой личности. Что касается героев И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, И.С. Шмелева, то для них выход от языческого безверия к Истине, воплощенной в вере, оказывается путем просветления, ведущим к укреплению и обогащению души. Определяющим становится при этом осознание Бога, что, по Н.А. Бердяеву, является основополагающей чертой

пуггт^пгп нятгагшятт*.иогп уяпятгтрпя* /ЛЧ'ГГ1.-И1* ияплп — прпмгрозит.1Й ПО своему ---------->----------------1-----1--- У---------г-л ..... — --

типу и по своей душевной структуре», «даже у тех русских, которые не только не имеют православной веры, но даже воздвигают гонение на Православную церковь, остается в глубине души слой, формированный православием»9.

«Путь» как одна из наиболее значимых универсалий культуры, семантически оказывается связан с представлениями о духовной динамике

8 Исупов К.Г. Путь // Культурология. XX век. Энциклопедия. Т. 2. СПб.: Университетская книга; ООО «Алетейя», 1998. С. 145.

9 Бердяев Н. Русская идея. СПб.: Азбука-классика, 2008. С. 298-299.

человека, об изменении и/или развитии, о смыслообразовании и расширении сознания личности, о физических и моральных испытаниях; он символизирует стремление и тоску, поиски своего места в жизни. В автобиографических произведениях путь — важнейший элемент, выполняющий смыслообразующую, сюжетообразующую и жанрообразующую роль, это история воспитания и испытания личности. Путь героев не ограничивается рамками автобиографических произведений: им предстоит и дальше «жить милостью Божьей», «странствовать по свету», совершать свое духовное восхождение. Воссоздавая на чужбине идеальный и легендарный облик родины, процесс духовного становления творческой личности, И.А. Бунин, Б.К. Зайцев, В.В. Набоков, М.А. Осоргин, И.С. Шмелев решали «сверхзадачу» - доказать всему Западу духовную высоту национального характера, способного не только на разрушение и кровопролитие, но и на устремление к высшим сферам, к горним высям.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшего изучения автобиографической прозы первой волны русской эмиграции.

Художественные стратегии писателей-эмигрантов оказались тесно связаны с жанрово-стилевыми тенденциями конца XIX — начала XX века, когда развитие индивидуально-авторского сознания привело к значительному обновлению литературных форм за счет синтеза уже имевшихся и поиска новых средств отражения катастрофичной, динамично изменяющейся действительности.

В центре лирико-философских автобиографических повествований первой волны русской эмиграции — духовное становление творческой личности как непрерывный процесс созидания и преображения. И.А. Бунин, Б.К. Зайцев, В.В. Набоков, М.А. Осоргин, И.С. Шмелев как персоны с сильно выраженной духовностью, постоянно находившиеся в процессе самосотворения личности, в своей автобиографической прозе показали, как духовность, идущая из глубины, становится силой, образующей и поддерживающей личность в человеке.

Движение по пути осмысления духовного становления творческой личности неизбежно приводит не просто к формированию и/или постижению национального характера, но - в литературно-философском контексте — к моделированию национального образа мира как основного фонда национальных ценностей, ориентиров, символов, архетипов, осмысленных художественным сознанием и закрепленных в автобиографических текстах.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях.

Монографии

1. Степанова Н.С. Мотив воспоминаний в русских романах В. Набокова: монография. Курск: ООО «Учитель», 2001. 204 с.

2. Степанова Н.С. Аксиология детства в автобиографической прозе первой волны русского зарубежья: монография. Курск: ООО «Учитель», 2011.215 с.

3. Степанова Н.С., Коковина Н.З., Самофалова Е.А. Антропологический дискурс категории памяти в автобиографических текстах конца XIX — первой половины XX века: монография. Курск: ООО «Учитель», 2012. 246 с.

Учебно-методическое пособие

4. Владимир Владимирович Набоков: Сны о России: учебно-методическое пособие / Автор-сост. Н.С. Степанова. Курск: Изд-во Курского гос.пед.ун-та, 1999. 111 с.

Научные статьи, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных положений докторских диссертаций

5. Степанова Н.С. Семейный фактор духовного становления личности в автобиографическом повествовании М. Осоргина «Времена» П Ученые записки Российского государственного социального университета. 2010. № 3. С. 219-223.

6. Степанова Н.С. Гармония человека и природы как условие формирования свободной души в автобиографическом повествовании М. Осоргина «Времена» // Ученые записки Российского государственного социального университета. 2011. №2. С. 160-165.

7. Степанова Н.С. Библиотека как предмет художественного изображения в автобиографической прозе В.В. Набокова // Ученые записки Российского государственного социального университета. 2011. № 4. С. 182-187.

8. Степанова Н.С., Коковина Н.З. Проблема самоидентификации личности в тетралогии Б.К. Зайцева «Путешествие Глеба» // Ученые записки Российского государственного социального университета 2011. № 4. С. 165-170.

9. Степанова Н.С. Воспоминания и память в русских романах В.В. Набокова // «Знание. Понимание. Умение». 2011. № 2. С. 162-166.

10. Степанова Н.С., Коковина Н.З. Метафизика пути как формы духовного восхождения в тетралогии Б.К. Зайцева «Путешествие Глеба» // Ученые записки Российского государственного социального университета. 2011. № 6. С. 342-347.

Н.Степанова Н.С. Мир детства и семьи в усадебном пространстве в «Других берегах» В.В. Набокова // Ученые записки Российского государственного социального университета. 2011. № 6. С. 362-367.

12. Степанова Н.С. Детство в системе ценностей становящейся личности (на материале автобиографической прозы эмиграции первой волны) // Ученые записки Российского государственного социального университета. 2012. № 2. С. 335-339.

О.Степанова Н.С.. Коковина Н.З. Время и вечность в автобиографическом дискурсе прозы первой волны эмиграции И Ученые записки Российского государственного социального университета. 2012. № 2. С. 308-312.

Н.Степанова Н.С. Художественные функции категории памяти в автобиографической прозе первой волны русского зарубежья // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. 2012. № 1, С. 108-111.

15. Степанова Н.С. Социокультурные коннотации воспоминаний писателей первой волны русской эмиграции //«Преподаватель XXI век». 2012. № 2. С. 383-386.

16. Степанова Н.С. Пространственно-временные отношения в художественном мире В.В. Набокова // Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета. 2012. № 2.

Публикации в научных изданиях, в сборниках трудов и материалов научных конференций

П.Степанова Н.С. Язык и художественный стиль произведений В. Набокова: Материалы к уроку словесности // Предмету «Русский язык» в школе - 200 лет: Материалы региональной научно-практической конференции (Курск, 17-18 декабря 1996 года). Курск: Изд-во Курск, гос. пед. ун-та, 1996. Ч.П. С. 15-17.

18. Степанова Н.С. Россия в воспоминаниях писателей «первой волны» русской эмиграции: И. Бунин, И. Шмелев, М. Осоргин, В. Набоков // Россия. Духовная ситуация времени: Сб. материалов заочного методологического семинара гуманитарного института МГСУ. М.: Изд-во МГСУ «Союз», 1998. С. 35-57.

19. Степанова Н.С. О некоторых стилевых особенностях автобиографической прозы русского зарубежья «первой волны» // Писатель, творчество: современное восприятие. Курск: Изд-во Курск, гос. пед. ун-та, 1999. С. 135-153.

20. Степанова Н.С. Текст и метатекст В. Набокова: проблемы интерпретации // Текст как единица анализа и единица обучения: Сб. науч. ст. Курск: Изд-во Курск, гос. пед. ун-та, 1999. С. 71-73.

21.Степанова Н.С. «Воспоминания, просвечивающие сквозь жизнь...»: Жанрово-смысловые особенности автобиографической прозы В. Набокова // Россия: Духовная сшуахдая времени. М., 1999. № 3-4. С. 155-175.

22. Степанова Н.С. Многоязычие в литературе как средство межкультурной коммуникации, как способ реализации личности: на примере творчества В. Набокова И Социальное воспитание и образование современного специалиста на рубеже XX-XXI веков: Материалы международной научно-практической конференции (Курск, 3-4 ноября 1999 года). Курск: Изд-во Курск. гос.пед.ун-та, 1999. С. 380-383.

23. Степанова Н.С. Время и творчество как литературная тема «Других берегов» В. Набокова // Писатель, творчество: современное прочтение. Курск: Изд-во Курск. гос.пед.ун-та, 2000. С. 65-78.

24. Степанова Н.С. Символизация художественного пространства в творчестве

B. Набокова // Россия: Духовная ситуация времени. М., 2003. № 3-4 (17-18).

C. 115-131.

25. Степанова Н.С. Игра отражений в русских романах В. Набокова // Россия: Духовная ситуация времени. М., 2004. № 1-2 (19-20). С. 161-174.

26. Степанова Н.С. Текстура Времени в эстетике В. Набокова // Россия: Духовная ситуация времени. М., 2004. № 3-4. С. 243-258.

27. Степанова НС. Организация художественного пространства в романе В. Набокова «Приглашение на казнь» // Интерпретация культурных смыслов: Культурологические исследования'05. СПб.: Изд-во «Астерион», 2005. С. 142-151.

28. Степанова Н.С. В поисках сокровищ утраченного времени: Мотив воспоминаний в творчестве В. Набокова // «Pro memoria»: Сб. материалов Всероссийской научной конференции. Курск: Изд-во МГСУ «Союз», 2006. С. 110-118.

29. Степанова Н.С. Михаил Осоргин и его «Времена» // Россия: Духовная ситуация времени. Курск. 2006. № 1-2 (27-28). С. 187-196.

30. Степанова Н.С. Традиции патриархального уклада и православного благочестия в романах И.С. Шмелева «Лето Господне» и «Богомолье» // Церковь и общество: проблема взаимодействия религиозного и научного знания: матер. П науч.-образовательных Знаменских чтений (28 февраля - 3 марта 2006 года): В 2-х т. Т.2. Курск: Курск, гос.ун-т, 2007. С. 199-204.

31. Степанова Н.С. Свет русской духовности в художественных исканиях Б. Зайцева II Наука и религия в современном образовании: матер. Ш науч.-образовательных Знаменских чтений (13-16 марта 2007 года): В 2-х т. Т.2. Курск, 2007. С. 202-207.

32. Степанова Н.С. Мотив творческого дара в романах В. Набокова // Молодежь. Общество. Религия: Современная модель взаимодействия: материалы V Всероссийских научно-образовательных Знаменских чтений: электрошюе издание. (16-20 марта 2009 г.). Курск, 2009.

33. Степанова Н.С. Отражение эстетических взглядов В.В. Набокова в лекции «The Art of Literature and Commonsense» («Искусство литературы и здравый смысл») // Terra Cultura - 2009: сб. статей межвузовской научной конференции по проблемам культуры, литературы, журналистики «Национальная духовная культура в современном мире: проблемы и перспективы развития». Курск: ООО «Учитель», 2009. С. 4-8.

34. Степанова Н.С. Языческие и христианские традиции празднования зимних святок в книге И.С. Шмелева «Лето Господне» // Фольклорные традиции в контексте современной культуры и образования: Юдинские чтения - 2010: материалы всеросс. науч.-практической конф. (Курск, КГУ, 25 февр. 2010 г.). Курск, Курск, гос. ун-т, 2010. С. 131-134.

35. Степанова Н.С. Православные ценности семьи и брака в литературе первой волны русского зарубежья // Семейная педагогика: традиции и инновации: материалы VII Международного конгресса «Российская семья» (Москва — Курск, 20-21 мая 2010 г.). В 2 ч. 4.2. М.: Изд-во РГСУ «Союз», 2010. С. 435-438.

36. Степанова Н.С. Становление православной детской души в книге И.С. Шмелева «Лето Господне» // Духовные ценности российского общества в XXI веке: Материалы VI Всероссийских научно-образовательных Знаменских чтений: электрошюе издание (Курск, 22-25 марта 2010 г.). Курск, 2010.

37. Степанова Н.С. Узоры судьбы в «Других берегах» В.В. Набокова // «Terra Cultura-2010»: сборник статей II межвузовской научной конференции по проблемам культуры, литературы, лингвистики, журналистики «Национальная духовная культура в современном мире: проблемы и перспективы развития»

rv~\rr\^v ОП iw^'^riri.. ПГПЛ Т^.гл^.... Г\Г\ГЛ , ЛГ......... т.-1, О А1 А П 1\ ТО

pv.^ faU Ди1\ии^л i.U>V L идиу, nj j . VJV/V/ \\ J III I 1 II.V, V.I I \J. w, f Д-/0.

38. Степанова H.C., Котова E.A. Публицистическая деятельность и эпистолярное наследие М.А. Осоргина: подходы к изучению II «Terra Cultura — 2010»: сборник статей межвузовской научной конференции по проблемам культуры, литературы, лингвистики, журналистики «Национальная духовная культура в современном мире: проблемы и перспективы развития» (Курск, 20 декабря 2010 года). Курск: ООО «Учитель», 2010. С. 68-71.

39. Степанова Н.С. Опыт сохранения русской ментальности в литературе первой волны русского зарубежья: к постановке вопроса // Праксиология инновационной политики региона: роль социального вуза: материалы Годичных

научных чтений, посвященных 20-летию РГСУ (Курск, 27-29 января 2011 года). Курск: ООО «Мечта», 2011. С. 213-217.

40. Степанова Н.С. Судьба молодого поколения эмигрантов в произведениях

B.C. Варшавского Н Актуальные проблемы социально-гуманитарного знания: сб. науч. статей. Курск: ООО «Учитель», 2011. С. 282-287.

41. Степанова Н.С. Мастерство М. Осоргина-публициста // «Журналистика. Культура Социум - 2011»: сборник статей IX-й межвузовской научно-практической конференции (Курск, 25-26 мая 20 И года). В 2 ч. Ч. 1. Курск, 2011.

C. 37-41.

42. Степанова Н.С. Роман воспитания как особый вид психологического романа: к постановке вопроса // «Журналистика Культура. Социум -2011»: сборник статей IX-й межвузовской научно-практической конференции (Курск, 25-26 мая 2011 года). В 2 ч. 4.1. Курск, 2011. С. 34-37.

43.Степанова Н.С. «Крымский текст» автобиографической прозы В.В. Набокова// V М1жнародш Севастопольсы Кирило-Мефодивсью читання: зб^рник наукових праць. — Севастополь: «Гит пак», 2011. С. 95-103.

44. Степанова Н.С. Топографический хронотоп в автобиографическом повествовании МА. Осоргина «Времена» // М.А. Осоргин и литература русского зарубежья: материалы VIII региональной научно-практической конференции (Пермь, 19 октября 2011 года). Пермь: Издательство ПНИПУ, 2012. С. 38-42.

45. Степанова Н.С. Воспоминания как сюжетообразующий мотив в ромапе В.В.Набокова «Машенька» // «Тегта CuItura-2011»: сборник статей П1 межвузовской научной конференции по проблемам культуры, литературы, лингвистики, журналистики «Национальная духовная культура в современном мире: проблемы и перспективы развития» (Курск, 15 декабря 2011 года). Курск: ООО «Учитель», 2011. С. 3-9.

46. Степанова Н.С., Апонина Е.М. Проблемы становления личности в автобиографической книге Н. Берберовой «Курсив мой» // «Тепа Cultura -2011»: сборник статей III межвузовской научной конференции по проблемам культуры, литературы, лингвистики, журналистики «Национальная духовная культура в современном мире: проблемы и перспективы развития» (Курск, 15 декабря 2011 года). Курск: ООО «Учитель», 2011. С. 71-78.

47. Степанова Н.С. «Игры, увлечения и причуды» в автобиографической прозе В.В. Набокова // Мировая словесность для детей и о детях: Сб. статей / Под ред. И.Г. Минераловой. М.: МПГУ, 2012. С. 76-81.

Степанова Надежда Сергеевна

Проблема духовного становления творческой личности в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук

Подписано в печать 22.02.2013 г. Заказ 30. Тираж 100 экз.

Отпечатано в ООО «Учитель» г. Курск, ул. Садовая, 31.