автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Мифологемы в истории императорского Китая: зооморфные символы и их функции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мифологемы в истории императорского Китая: зооморфные символы и их функции"

Санкт-Петербургский государственный университет

003479795

На правах рукописи

Сомкина Надежда Александровна

МИФОЛОГЕМЫ В ИСТОРИИ ИМПЕРАТОРСКОГО КИТАЯ: ЗООМОРФНЫЕ СИМВОЛЫ И ИХ ФУНКЦИИ

Специальность 07.00.03 - всеобщая история (древность, античность, средние века, новое время)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 5 ОКТ 2009

Санкт-Петербург 2009

003479795

Работа выполнена на кафедре истории стран Дальнего Востока Восточного факультета

Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Смолин Георгий Яковлевич

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, главный научный сотрудник Санкт-Петербургского Института восточных рукописей РАН Кычанов Евгений Иванович

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (Кунсткамера) Алимов Игорь Александрович

Ведущая организация: Библиотека Российской академии наук

Защита состоится &.Q окгпЛ&^Л 2009 года в <{£.00 часов на заседании Совета Д 212.232.43 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д.11, ауд. 175 Восточного факультета

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9).

Автореферат разослан «

Ученый секретарь Диссертационного совета

у>2009 г.

Н.Н. Телицин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Объектом исследования являются зооморфные мифологемы и формы их воспроизведения в исторических процессах императорского Китая. Временные рамки исследования охватывают период с образования первой объединенной китайской империи Цинь (221-206 до н.э.) до падения последней династии Цин (1644-1911), однако объяснение того или иного исторического явления в ряде случаев требует отсылки к более ранним или более поздним периодам.

Предмет исследования составляют не столько символы и образы как статическая параллель «животное - понятие», их внешние признаки и общая символика, сколько динамическая совокупность всех их символических функций, т.е. образы-мифологемы, которые фиксировали социокультурные запросы на отдельных этапах истории, будь то ритуальные составляющие или потребности этико-морального характера.

Актуальность исследования. Вопросы символики неразрывно связаны с проблемами национальной самоидентификации и национальной картины мира. В последние годы на стыке научных дисциплин возникают научные направления, исследующие различные аспекты изучения национального менталитета. В этом контексте обращение к проблеме символа как отражения национального мировосприятия, зафиксированного в культурно-исторических и политических явлениях, представляется не только актуальным, но и одним из ведущих в современной исторической науке. Высокая степень интеграции мифологем в жизнедеятельность китайского общества и недостаточная изученность данного вопроса также обусловливают актуальность настоящего исследования.

Степень разработанности темы. Первые попытки рассмотреть центральные зооморфные мифологемы относятся к началу н.э. Так, наиболее

примечательным можно назвать трактат Ван Чуна «Лунь Хэн» ( ШШ ) («Критические суждения», I в. н.), в котором мифологемы и связанные с

ними ритуалы рассмотрены с весьма реалистичных для своего времени позиций. Однако в основной массе работы ученых императорского Китая были посвящены подробному описанию внешнего облика и функций отдельных животных. Поскольку авторы не подвергали сомнению ни магические свойства, ни само существование мифологических животных, вопрос о происхождении, становлении и развитии этих образов ими. не поднимался.

Китайские ученые периода КНР основное внимание уделяли дракону как символу государства и нации, выполняя своеобразный «политический, заказ», - находя все более древние доказательства существования культа дракона и тем самым удревняя существование собственно китайской культуры. Прочие животные, за исключением четырех духов-стражей сторон

света сышэнь ( ) и зодиакального цикла гиэнсяо ( 4M ) , практически

выпали из научного поля зрения. Среди наиболее выдающихся работ в рассматриваемой области можно назвать труды классика «драконоведения» Ван Даю, его ученика Ху Чжаохуа, председателя Общества изучения китайского дракона и феникса Пан Цзиня, исследователя цикла гиэнсяо У Юйчэна, тайваньского исследователя традиционной архитектуры Се Цзунжуна и др.

Из числа западных работ следует назвать словари символов «Chinese symbolism and Art motifs» Ч.А.С. Уильямса, «A dictionary of Chinese Mythology» Э. Вернера и иллюстрированную энциклопедию М. Шумахера «Shinto and Buddhist Japanese corner», размещенную в сети Интернет. Все три исследования сосредоточены в основном на интерпретацию зооморфных символов в изобразительном и декоративно-прикладном искусстве, реже касаются их бытового и обрядового применения.

Отечественная синология до недавнего времени практически не уделяла внимания рассматриваемой теме, и зооморфные символы освещались по большей части в рамках предметно иных исследований

(например, «Китайская народная картина» В.М. Алексеева, этнографические очерки Г.Г. Стратановича, работы А.П. Терентьева-Катанского, «Китайский костюм, символика, история, трактовка в литературе и искусстве» Л.П. и B.JI. Сычевых и др.). Однако последняя четверть века была ознаменована выходом ряда научных трудов, посвященных различным аспектам именно зооморфной символики. Так, в статье A.M. Решетова «Дракон в китайской политической традиции: генезис, семантика, функции» образ дракона рассмотрен с исторической точки зрения; подобный подход сделал возможным проведение дальнейшего исследования исторического аспекта всего мифологемного комплекса Китая. Кроме того, в 2004 г. увидело свет учебное пособие М.Ё. Кравцовой «История искусства Китая», представившее значительную часть известных и малоизвестных западной и отечественной науке сведений о зооморфной символике Китая. Вышеозначенные труды составили теоретическую основу данного исследования.

Новизна исследования. В диссертации впервые в отечественной синологии комплексно рассмотрен вопрос генезиса зооморфных мифологем в императорском Китае, приведен морфологический анализ основных символов, прослежено историческое становление связанных с ними культурных и государственных явлений и институтов в научном историческом ключе. Кроме того, подавляющее большинство работ китайских и некоторые работы западных исследователей никогда не переводились на русский язык; введение их в научный оборот отечественной синологии также обусловливает новизну данного исследования.

Целью работы является выявление наиболее существенных закономерностей генезиса, эволюции и функционирования зооморфных символов, выраженных в социальных и государственных институтах, и научный анализ их влияния на исторический процесс.

Задачи работы. Для достижения указанной цели решаются следующие задачи: 1) определение хронологических рамок образования мифологем и связанных с ними верований и культов, а также выделение значимых для

эволюции символического комплекса этапов и определение общих тенденций развития мифологем; 2) выявление механизма образования символов, представленных как реальными, так и фантастическими животными; 3) определение сфер распространения мифологем, их сакральное и прикладное значение и роль в исторических процессах Китая; 4) сведение воедино, классификация и анализ главных мифологем, определявших и отражавших исторические явления в императорском Китае.

Материал исследования. Основным материалом исследования послужили различные группы источников - в первую очередь традиционные памятники китайской исторической науки и трактаты (от древнейших до памятников периода поздней Цин), посвященные различным аспектам китайской культуры. Кроме того, привлекались работы современных, в основном китайских, исследователей. Также проведен научный анализ имеющихся изображений и инвариантов с целью выявления наиболее универсальных символических положений, актуальных на различных этапах истории Китая. Для анализа происхождения ряда важнейших символов был

привлечен языковой материал (в частности, так называемые чэнъюй (

Ш ) - особый вид китайских фразеологизмов, обычно восходящих к

историческим либо литературным источникам).

Методология исследования. За основу взят комплексный междисциплинарный метод исследования, основанный на принципе историзма и объединивший историко-генетический (аналитически-индуктивный, описательный), историко-сравнительный и исгорико-типологический методы.

Теоретическая значимость работы. Основные положения и выводы диссертации могут быть использованы в создании фундаментальных обобщающих трудов по истории Китая и теории государственного управления, теории и истории культуры, а также мифологии и верований Китая и стран Дальнего Востока; материал работы также может послужить

теоретической основой сходных исследований по генезису и эволюции мифологем других дальневосточных культур.

Практическая значимость работы Основные положения и выводы диссертации могут быть использованы в вузовской учебной практике: при подготовке спецкурсов и учебных пособий по истории культуры Китая, а также в разработках конкретных научных проблем, пересекающихся с проблемами символики и мифологем.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации были изложены в докладах на научных конференциях, в том числе:

1. Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2007», Москва, Московский государственный университет, 2007.

2. Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2008», Москва, Московский государственный университет, 2008.

Структура работы определяется ее целью, поставленными задачами и характером исследуемого материала. Текст диссертации состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и иллюстративного приложения. Список использованной литературы включает в себя 131 наименование, из них 18 - источников. Объем текста диссертации - 191 страница, иллюстративного приложения - 50 страниц.

СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность и новизна исследования, определяются его цель, задачи и теоретико-методологическая база работы, а также вводится понятийно-терминологический аппарат и оговаривается его специфика в рамках работы.

Так, понятие «мифологема» в контексте исследования включает в себя не только и не столько концепты устного народного творчества, но и частично пересекается с трактовкой А.Меня, определившего ее как конкретно-образный, символический способ изображения реальности,

необходимый в тех случаях, когда реальность не укладывается в рамки формально-логического и абстрактного изображения. Таким образом, в качестве мифологем в данном исследовании рассматриваются не столько фольклорные сюжеты и персонажи, сколько исторические, культурные и мировоззренческие концепты китайского общества, нашедшие выражение в зооморфных символах.

Первая глава - «Генезис и эволюция основных символов» разбита на два раздела.

В первом разделе (Происхояедение и развитие образов «благовещих» животных) рассмотрена четверка китайских «благовещих» созданий, а именно, - дракона, феникса, цилиня и черепахи. Последняя, будучи животным вполне реальным, получила в Китае сакральный статус и вошла в состав четверки стражей - покровителей сторон света - сышэнь, а потому была отнесена к числу волшебных. Глава посвящена как фактологической, так и интерпретационной сторонам вопроса. Отдельно рассмотрены причины возникновения и механизмы формирования мифологем.

Первая часть раздела посвящена Дракону и представлена двумя параграфами.

В параграфе 1.1. Происхождение образа дракона ( Ш ) изложены

теории отечественных, западных и китайских исследователей, большинство которых склонны находить корни культа дракона в Китае, откуда он впоследствии распространился по всей Восточной и Юго-Восточной Азии. Самое раннее из известных на данный момент изображение датируется V тысячелетием до нашей эры. Наиболее популярной на данный момент версией происхождения образа является тотемистическая, в рамках которой прототипом образа дракона выступает реальное животное (крокодил, змея, ящерица и т.д.).

1.2. Виды дракона

Отклонений от канонического облика дракона, по всей видимости, отражали ранние представления о собственно родительском образе. Аспектирование отдельных качеств дракона и выделение их в виде самостоятельных фантастических животных обусловлено, прежде всего, возраставшей функциональной нагрузкой и, не в последнюю очередь, региональными расхождениями в представлениях о нем. Кроме того, отдельные ответвления, вероятно, представляли собой ранние формы образа дракона. Можно предположить, что происхождение столь сложного мифологического персонажа не могло быть связано с какой-либо одной причиной. По всей вероятности, этот образ был порожден целым рядом факторов, причем каждое новое знание сравнивалось с уже имевшейся информацией и вливалось в уже существующий образ. Однако рано или поздно полученная информация достигает предела, когда человеческое сознание не может воспринимать его целостно и потому дробит на части. Так цельный персонаж распадается на части, соответствующие тем существам, которые некогда внесли свою лепту в его формирование. Кроме того, один персонаж не мог справляться со всеми задачами и постепенно распадался на подвиды, каждый из которых выполнял собственные функции.

2. Феникс

Мифологема «феникс» ( ДШ, ) , как и в случае с драконом, сложилась

из нескольких составляющих и формировалась в течение длительного времени.

В качестве прототипа выступила вполне реальная птица: павлин, фазан, ласточка или даже страус. Символическая наполненность образа обеспечивалась двумя древними культами - ветра и солнца, причем

выражением последнего явилась Красная птица Чжу-цюэ), которую с

течением времени все больше соотносили с фениксом, так что в конечном итоге произошла контаминация двух объектов. В дальнейшем, с развитием в Китае конфуцианских и буддийских идей, феникс превратился в

олицетворение главных человеческих добродетелей и занял весьма заметное место в китайской символике власти.

Соответствие Чжу-цюэ огненной стихии позволило некоторым ученым увидеть истоки образа феникса на Западе, в лице египетского феникса (по версии С.А. Полевого), индийской гаруды (по версии М. Шумахера) или персидского симурга, что, в свою очередь, открывало ученым пути для построения теорий о межкультурном общении на азиатском континенте в древние века.

В работе констатируется трудность однозначного ответа на вопрос, где именно и каким образом зародилось общее для многих культур представление о бессмертной огненной птице, однако говорится, что эволюция китайского феникса интересна, прежде всего, тем, как из древнейшего божества - воплощения ветра и солнца, одного из центральных персонажей в культе плодородия, и тотема первобытных предков иньцев — феникс превратился практически в воплощенное философское понятие, олицетворение лучших качеств и добродетелей благородного мужа.

3. Цилинь

Как и феникс, цилинь ( ИШГ) представлял собой единение двух начал

и воплощенную гармонию, олицетворение пяти элементов, пяти доблестей и пяти символических цветов, и так же, как и в случае с фениксом, происхождение его не до конца установлено. В числе главных прототипов цилиня-животного называют оленя и жирафа; кроме того, было высказано предположение, что цилинь появился в результате трансформации представлений о драконе, а также в результате союзного (т.е. брачного) договора между племенами, чьим тотемом были олень и дракон.

Эту версию косвенно подтверждает одна из центральных функций цилиня в китайской культуре - способствование деторождению. Кроме того, собственно рог, согласно каноническим текстам состоявший из плоти и увенчанный закругленным концом, свидетельствует не только и не столько о

миролюбивости цилиня, сколько о фаллической семантике образа. Если же вспомнить, что одним из ключевых явлений в тотемизме был партеногенез -зачатие ребенка без участия мужчины, но после явления спящей женщине волшебного существа или животного - то в цилине можно предположить рудимент его тотемной ипостаси.

Более каноничная трактовка мифологемы определяет его как олицетворение добродетели и гармонии мира, а также приписывает ему роль социополитического барометра: как и феникс, цилинь появлялся в стране только в период правления совершенномудрого государя.

4. Черепаха

Будучи единственным из четверки существом, в реальности которого никогда не возникало сомнений, черепаха ( $ ) как мифологема тем не

менее состоит из нескольких семантических пластов.

Древнейшая сакральная функция черепахи - связь с миром духов -была обусловлена использованием черепашьего панциря в шанских гадательных практиках; кроме того, китайские мифологические сюжеты часто упоминают содействие черепахи первопредкам Фу-си и Нюй-ва. С другой стороны, присущие ей свойства, в частности, долголетие, неторопливость и крепость природного доспеха, сделали черепаху олицетворением вечности и незыблемости. В период Хань окончательно

формируется вторая ипостась черепахи - страж Севера Сюань-у ( '¿.Ж ) ,

черепашье тело которого в иконографии обвивает змея.

Вместе с тем, вероятно, именно несоответствие реальных подробностей бытования биологических черепах и олицетворяемого ими сакрального образа и привело к появлению прямо противоположной культурной реалии, также восходящей к символике этого животного. По ряду биологических и в большинстве своем ошибочно трактованных причин китайцы заподозрили черепаху в распутстве, а потому использовали ее образ в языковых конструкциях инвективного и обсценного характера.

На основе проведенного в разделе анализа можно предположить, что генезис волшебных существ происходил на двух уровнях:

Мифологема формировалась на основе реального прототипа; возможно, особенно в случае с драконом, уже имеющийся объект соотносился с неким природным феноменом (например, появление крокодилов с началом весенних дождей, возможно, отразилось в поверье, что дракон управляет водной стихией). Семантическая база развивалась под воздействием исторических и социокультурных факторов, фиксируя как субъективные, так и объективные потребности общества на определенных этапах. Эволюция мифологемы затрагивала как профанную (сельскохозяйственные культы, бытовые ритуалы), так и сакральную сферы (символика власти).

II. Механизмы образования символов (на примере фразеологизмов чэпъюй)

Наиболее восприимчивым и гибким инструментом воплощения символов является язык, который отражает как отдельные единицы, так и поликомпонентные (в основном бинарные) символические схемы. Самым наглядным примером таких конструкций в свою очередь являются китайские фразеологизмы чэнъюй. В ходе анализа представленных в главе данных были сделаны следующие выводы:

Во-первых, механизм возникновения символических конструкций в языке происходил в двух встречных направлениях, то есть прямым и реверсивным образом. В первом случае за основу бралось наблюдение за биологическими свойствами животных, которые в дальнейшем были до определенной степени абстрагированы и вновь присвоены животному

(например, Воровать как крыса и грабить как собака ( SfUï^iS Shu tou gou dao), Черепашьи годы, журавлиное долголетие (Ш^-ШШ Gui nian he shou)

и др.). Схематически это движение можно обозначить как «наблюдение -абстракция - рождение символа - создание пословицы».

Во втором же случае речь идет о пословицах, возникавших на основе исторических анекдотов либо в рамках литературных произведений; в этом случае изначально нейтральные образы животных были вовлечены в некий ситуативный контекст, который наделял их определенным символическим

значением (например, Делать из оленя лошадь ( РАШ^ьЩ Yi lu wei та) ,

Рыба перепрыгивает через Ворота Дракона (ЙШШР^ Yu yue long теп)).

Механизм развития ассоциации, следовательно, происходил по схеме «создание пословицы - узнавание контекста - создание символа», то есть, в обратном направлении.

Во-вторых, одно и то же животное в ряде случаев могло выступать в различных, порой совершенно противоположных, ипостасях; зачастую указателем к направлению ассоциации служило животное-партнер, коннотация которого была более устойчивой и однозначной и автоматически переносилась на первого участника.

Вторая глава посвящена Символике сакрального и также состоит из двух разделов.

I. Государственно-политическая символика, концепция отклика Неба

В разделе проводится анализ генезиса властной символики Китая и делается заключение, что некоторые аспекты легитимации власти в императорском Китае уходят корнями непосредственно в раннеисторический тотемизм, поскольку партогенетическое рождение вождя было одним из ведущих принципов уклада в тотемной группе. Практика сакрализации власти посредством сакрализации ее носителя перешла в первые государственные образования на территории Китая.

В период Хань (206 до н.э. - 220 н.э.) за драконом окончательно закрепилась функция олицетворения императора. В тот же период окончательно утвердились традиции официального историописания, в частности, приемы легитимации власти с участием сверхъестественных существ. Помимо первичной легитимации (возвещения о рождении

правителя,, участие в его зачатии или явление его матери во время беременности) небесные посланники также принимали участие и во вторичной - в виде «отклика Неба» на действия своего Сына. Означенный отклик представлял собой некое удивительное событие или явление необыкновенного животного, часто дракона или феникса. Явление таких знамений почиталось за событие в прямом смысле эпохальное и часто вело за собой изменение девиза правления. Кроме того, в зависимости от характера знамения иногда принимали и номенклатуру государственных чинов и учреждений. Наконец, Небо должно было откликнуться па государственные ритуалы, проводимые императором; подобные отклики также фиксировались, часто в тексте непосредственно рядом с записью о проведении ритуала. В дальнейшем комплекс истолкований необычайных явлений расширялся и совершенствовался; далеко не все фантастические существа считались предвестниками счастливых событий. Благим знамением считались лишь те, что происходили в надлежащее время и в надлежащем месте; случаи же, когда появление необычного существа нарушало гармонию окружающего мира, были поводом пересмотреть политику правящего дома и поведение самого Сына Неба.

Помимо легитимативной и представительной функций зооморфные мифологемы выполняли задачи мироорганизующего характера. Так, с ханьского периода для успешного проведения церемоний и ритуалов требовалось моделирование идеального пространства, что осуществлялось при помощи правильно расположенных изображений духов-защитников сторон света.

Номенклатура государственных чинов со временем видоизменилась в

наглядные знаки отличия (тигровые верительные бирки ху фу ( МШ ) ,

черепаховая печать и др.) и приобрела законченный вид к минско-цинскому периоду. Именно в этот период девять гражданских и девять военных чинов были соотнесены с птицами и животными соответственно. При этом показательно, что наивысшим знаком отличия военных чинов выступал

цилинь - воплощение кротости и гуманности, что, вероятно, лишний раз подчеркивало примат культурного воздействия ( X вэнъ ) над

насильственным (

Раздел II. Животные в народных верованиях состоит из трех частей.

1. Духи-защитники и контактная магия

В работе отмечается, что хотя магическое мировосприятие преобладало на ранних этапах становления общества, однако с развитием земледелия и, соответственно, в условиях набиравшего силу культа плодородия требовался более ответственный и централизованный подход к диалогу с высшими силами. Это привело к замещению процедур в рамках симпатической магии более развитыми ритуалами и жертвоприношениями. Впрочем, реликты магического прошлого, особенно контактной магии (амулеты, снадобья и т.д.), сохранились в китайских деревнях и в настоящее время.

В роли оберегов в основном выступали «янские» животные (т.е. животные с доминирующим началом ян), части их тел или изображения. К числу наиболее известных оберегающих животных относятся петух, собака и тигр. Культ последнего был одним из наиболее значительных; некоторые исследователи видят его корни в тотемизме, однако он, вероятно, мог быть и одним из первых примеров договорных отношений с миром духов: последователи культа заручались поддержкой опасного по сути существа в противостоянии с неизвестными демоническими силами в обмен на принесение жертв и прочие чествования.

«Янские» животные, таким образом, выступают примером синтеза древних тотемистских верований, более поздних магических образов и философских концепций.

2. Лиса и прочие злые духи

В данном разделе рассмотрены главным образом животные-оборотни, в особенности лисы. Взаимоотношения с ними также строились на основе договора, предусматривающего, несмотря на всю постулируемую

вредоносность лисы, получение от нее помощи за некое вознаграждение (дары, жертвоприношения, моления и т.д.).

3. Двенадцать зодиакальных животных

Особенной популярностью во всей зооморфной символике Китая пользуются гиэнсяо ( ife.^ ) - двенадцать зодиакальных животных, которые

сейчас известны не только на Востоке, но и в западном мире. Стоит оговорить, что термин «зодиакальный» применяется к означенному циклу условно - одна из гипотез хоть и возводит истоки шэнсяо к созвездиям, это отнюдь не эклиптические созвездия, на которые ссылаются астрологи.

Данный цикл тесно связан с двенадцатеричным циклом «дичжи» (Ш

«небесные ветви»), а зодиакальным часто называется потому, что собственно название «зодиак» происходит от греческого слова Сфо\> - животное.

Состав цикла окончательно оформился к IV в. до н.э. Нормативный состав включает мышь, быка, тигра, зайца, дракона, змею, лошадь, овцу (козу), обезьяну, петуха, собаку и свинью, однако у национальных меньшинств Китая существуют свои шэнсяо, отличные от ханьских.

Несмотря на ряд выдвинутых гипотез о происхождении цикла, ни одна из них до сих пор не была признана основной. Наиболее популярна версия о тотемистических корнях шэнсяо.

Гибкость традиционных китайских учений позволила включить данный цикл в уже имевшуюся космологическую картину, где шэнсяо получили определенное натурфилософское осмысление. Так, шэнсяо были удачно соотнесены с дуалистической схемой инь-ян и с пятичленной моделью первоэлементов у-син, что позволило включить их в мировоззренческий аппарат. В дальнейшем обрядовая сторона культа шэнсяо включала в себя целый комплекс ритуалов, которые произошли от а) древних тотемистических верований, б) ранних земледельческих культов, в) календарных обрядов, совпавших с днем/месяцем какого-либо животного.

III. Животные в трех учениях «саньцзяо»

Учения, о которых идет речь, - конфуцианство, буддизм и даосизм, объединяемые в китайской традиции в понятие санъцзяо { ) . В данном

разделе рассматриваются мифологемы, не получившие заметного прикладного воплощения вне саньцзяо.

Поскольку интеграция трех учений в культурную, политическую и хозяйственную жизнь страны была весьма высока, выделить исключительно конфессиональный образ порой затруднительно.

3.1. Конфуцианство. Подавляющее большинство конфуцианских зооморфных мифологем представлено в главе «Государственно-политическая символика». Заметное конфуцианское осмысление получила мифологема «феникс», воплотившая пять основных добродетелей

благородного мужа: гуманность ( 1— жэнь ) , справедливость ( Ш и ) ,

доверие ( 1Ш синь ), нормы поведения (Шли) и верность ( чжун ) .

Кроме того, носителем главных конфуцианских идей оказался цилинъ, который на пару с фениксом превратился в своеобразный барометр гармонии в государстве и обществе. Помимо этого, цилинъ также олицетворял родительское счастье, выступая в качестве дарителя сыновей, что, в свою очередь, было одним из центральных условий конфуцианского идеала.

Конфуцианский оттенок имеют также и образы немифических животных: ягненок, никогда не отбивавшийся от стада, и дикий перелетный гусь - символы преданности сановника государю, фазан - олицетворение верности принципам, голубь - символ сыновней почтительности и др.

3.2. Буддизм принес на территорию Китая новые зооморфные образы (слон, лев), а также преобразил ряд старых (дракон, змея, домашние животные и др.). Наиболее заметными буддийскими зооморфными мифологемами являлись змееподобные наги и огненные птицы гаруды, которые натолкнули некоторых исследователей на мысль об индийском происхождении китайских культов дракона и феникса. В настоящий момент

трудно сказать, кто из них предшествовал другому, и не возникли ли они параллельно и независимо друг от друга.

Буддийская зооморфная символика, в силу высокой популярности народного буддизма, превалировала в китайских сельскохозяйственных обрядах и культах, самым значимым из которых был культ царя драконов

Лун-вана ( ШЕЕ ) .

3.3. Даосизм. Поскольку одной из центральных концепций религиозного даосизма было достижение физического бессмертия, зооморфная символика данного учения в большинстве своем связана с идеей долголетия или общения с миром небожителей. Кроме того, гибкость данного учения позволила ему адаптировать ряд символических конструкций, возникших вне его (цикл шэнсяо, Лун-вана, стражей четырех сторон света и т.п.).

Происхождение последних связывают с раннеисторической астролатрией, с одной стороны, и тотемизмом - с другой. Формирование комплекса завершилось предположительно к началу новой эры, хотя ряд исследователей (Дин Чаныонь и др.) полагают, что процесс слияния этих культов завершился уже к периоду Шан, а цветовую символику, вслед за распространением пятицветной хроматической гаммы мироздания, приобрел к рубежу Чуньцю-Чжаньго (У-ГУ вв. до н.э.). Дальнейшее развитие облика

стражей - Цин-луна ( ШШ Синий Дракон), Бай-ху ( Й¡Й, Белый Тигр),

Чжу-цюэ (^ тЁ Красная Птица) и Сюань-у (£ Сокровенный Воин),

происходило под влиянием даосских идей.

Вышеприведенные примеры, таким образом, характеризуют мифологемы в рамках саньцзяо как схематическое воплощение сущности каждого учения. С одной стороны, образы животных в данном контексте отражают ряд главных направлений учения; так, конфуцианские мифологемы в основном связаны с общественными и внутрисемейными отношениями, буддийские - с вопросами просветления, перерождения и добродетельной

жизни, даосские - с бессмертием, магией и сообщением горнего и дольнего миров. Кроме того, буддийские мифологемы были примером адаптации внешних символов на чужой земле.

Впрочем, в ряде случаев происхождение символов из категории саньцзяо пока не нашло научного объяснения.

Третья глава посвящена Символике повседневного и разбита на два раздела.

В первом разделе рассматриваются Сельскохозяйственные культы, обряды и ритуалы. Центральной фигурой в ханьской части таковых выступает царь драконов Лун-ван, результат слияния раннеисторического образа дракона-повелителя воды и индийского Нагараджи; взаимодействие с ним проходило в основном в ключе буддийской обрядности. Культы национальных меньшинств были в большей степени сбалансированы между драконом и прочими животными.

Изобилие обрядов и культов обусловлено, во-первых, традициями национальных меньшинств и этнических групп, которые восходят к тотемистическим ритуалам. Эта категория обрядов была менее подвержена влиянию буддизма, чем, например, ритуалы ханьцев, проводившиеся под руководством буддийского духовенства. Объектом таких ритуалов в большинстве своем становятся сами животные, которым впоследствии надлежит транслировать образовавшуюся благость духа на собратьев по виду.

Во-вторых, на территории такой огромной страны, как Китай, не могло не быть региональных различий: южане и северяне возделывали не одинаковые сельскохозяйственные культуры, разводили не одни и те же виды домашних животных и проводили, соответственно, различающиеся между собой обряды. При этом общая схожесть ритуалов была, с одной стороны, продиктована общностью техники их исполнения, прописанной в общих религиозных установлениях, а с другой - общностью трудовой деятельности (земледелие), некоторых выращиваемых культур (например, рис) и, соответственно, техники возделывания полей.

Второй раздел посвящен Символике повседневной жизни китайцев, которая, наряду с сельскохозяйственными культами, относится к числу наиболее разнообразных и многоохватных. Поскольку наиболее популярной мирософией среди простого населения был синкретизм, народное сознание не было сковано рамками какого-либо одного учения, государственного культа, строго регламентированного ритуала и т.п., что и определило ее разнообразие. Самым распространенным носителем ее были обряды, с одной стороны, и материальные объекты магического и околомагического свойства - с другой. В разделе рассматриваются основные тематические группы символов:

2.1. Торжества и события личного характера,

2.2. Обряды календарных праздников, под которыми в данном случае подразумеваются не только общекитайские праздники - Начало весны, Праздник середины осени и т.п., но и местные торжества, посвященные какому-либо животному.

Рассмотрение мифологем двух указанных групп дает некоторое представление о моделях взаимодействия китайцев с высшими силами.

Во-первых, в ходу было обращение напрямую к животному посредством разнонаправленных молений; в данном случае имеются в виду просьбы о помощи, содействии или ниспослании абстрактного блага, с одной стороны, и о просьбах не навредить - с другой. К культам и символам этого типа относятся духи-защитники (тигр, петух и т.д.) и духи-управители (царь змей Шэ-ван), соответственно, Во-вторых, практиковалась апелляция не к самому животному, а через посредство его образа - к высшим силам. Наиболее типичным для этой категории являются графические изображения животного (прямой способ) и благопожелания-омофоны (косвенный способ). В-третьих, в отдельных регионах существовали табу по отношению к ряду животных (не шить в день рождения дракона, не зажигать свет в день мышиной свадьбы и т.д.) - что, вероятно, перекликалось с тотемистическими верованиями. В-четвертых, имели место народные приметы, продиктованные наблюдениями за поведением животного в природе.

Разнообразие обрядов было продиктовано прежде всего различием в географической среде обитания (север-юг), роде хозяйственной деятельности (земледельцы-кочевники) и этнической принадлежностью, поскольку различные национальные общности имели свой культурный фон и свою тотемистическую подоплеку.

В четвертой главе рассматривается Китайское влияние на зооморфную символику соседних стран с целью определить исконно китайские мифологемы, оказавшиеся жизнеспособными на территории другого государства. Поскольку Китай во многом определял политическое и культурное развитие региона на протяжении практически всей своей истории, экспорт в соседние государства главных основ цивилизационного прогресса - земледелия, письменности и модели государственного устройства - обусловил передачу «культурного багажа», их сопровождавшего. Одной из составляющих его и были зооморфные мифологемы. Основными направлениями такого экспорта были - опосредованно через Корею - Япония, сама Корея и Вьетнам, хотя китайский элемент заметен и в символике ряда других стран.

В Заключении представлены выводы и результаты, полученные на основании выполненного исследования.

I. В становлении зооморфных мифологем выделены следующие

этапы:

1. Середина V — середина II тыс. до н.э.

К этому периоду относят появление культов (центральные - культы власти и плодородия) дракона и феникса, зарождение тотемистических культов, положивших начало множеству самостоятельных символов - духам-защитникам, циклу гиэнсяо и т.д.

2. Период Шан (ХУ1-Х1 вв. до н.э.)

Этот период был ознаменован, во-первых, расцветом бронзовой культуры и, соответственно, орнамента, который ученые считают зооморфным. Так появился известный «узор таоте» и простейшие изображения животных и птиц. Во-вторых, широкое распространение

получила практика гадания на костях и черепашьем панцире, вследствие чего приобрел дальнейшее развитие культ черепахи. В-третьих, по утверждению иных китайских ученых, именно в этот период началось триумфальное шествие дракона по отдаленным частям мира.

3. Период Чжоу (1122—221 гг. до н.э.),,

а именно - периоды Чунь-цю (722 до п. э. по 453 до н. э.) и Чжань-го (453 - 221 г. до н.э.). В это время началась систематизация опыта предыдущих веков, расширилась категория источников, появились развернутые письменные свидетельства об основных фигурах китайской символики, первые упоминания о животных-оборотнях; на завершающем этапе окончательно оформился цикл шэнсяо и культ четырех духов-стражей сторон света. Основная часть текста «Каталога гор и морей», описавшего множество самых удивительных существ, также относится к этому периоду.

4. Период Цинь (221 - 202 гг. до н. э), Хань (206 до н. Э.-220) и Наньбэйчао (420-589)

В этот период сложился основной комплекс народных верований, а также получила развития символика в рамках санъцзяо; за драконом закрепилась функция олицетворения императора; прибывший на буддийских колесницах Лун-ван занял почетное место в земледельческих культах; получили распространения различные виды и подвиды дракона, усложнились и возросли числом выполняемые им функции; появились словари и трактаты о природе вещей, в том числе и о наиболее знаковых персонажах китайского символизма - драконе, фениксе, цилине и прочих - словарь «Эр я», трактат «Лунь хэн» Ван Чуна и т.д., а также литературные произведения, зафиксировавшие ряд поверий того времени - например, «Записки о поисках духов» Гань Бао (IV в.). Встречи с удивительными существами стали фиксироваться в специальных разделах династийных историй чжэн ши.

5. Период Тан (618-907) и Суп (960—1279)

Открытость танской культуры внешним влияниям привела к усвоению новых художественных форм, что, в свою очередь, повлекло некоторые

изменения внешнего облика изображаемых животных. Так, появляется первое фронтальное изображение дракона, вписанное в круг (которое в дальнейшем превратится в минско-цинского чжэн луна), а сам дракон приобретает канонические «девять подобий». В этот период также получают широкое распространение каменные изваяния биси (черепахоподобного дракона в основании каменных стел). Кроме того, в этот период китайская культура, в том числе ряд символических образов, активно экспортируется в другие страны, особенно в Корею и Японию.

6. Минско-цинский период (сер. XIV— нач. XX вв.),

на протяжении которого совершенствовался не только символический комплекс, но также изучение его; сведения о волшебных существах и необычных свойствах прочих животных, их классификация и в иных случаях некоторый анализ были включены в ряд трактатов (например, «Систематизированные записи о семи техниках» Лан Ина, «Собрание из зала Хуайлу» Ли Дунъяна, «Избранные беседы из зала Юйчжитан» Сюй Инцю и др.

7. Современный этап

Уважение китайцев к собственным традициям и истории позволило ряду символов не только пережить борьбу с «феодальными пережитками», но и приспособиться к новым реалиям общества.

II. Определены символические функции рассмотренных мифологем:

1. Укрепление национального духа и национальная самоидентификация (как в рамках государства, так применительно к малым народностям).

2. Отражение этических принципов

3. Коммуникация человека с человеком и с высшими силами (включая магию).

III. Проведенное исследование дает основание утверждать, что

1. На протяжении веков в Китае складывалась сложная и многогранная символическая система, охватившая в итоге все стороны жизни человека и государства, а потому функциональное разнообразие символики

было предельно велико, - она развивалась вместе с обществом и государством, подстраивалась под их реалии в соответствии с историческим вызовом.

2. Высокая воспроизводимость подобных форм организации мировосприятия обусловила взаимообратность влияния контекста на объект - как, например, в случае с теорией Мандата на управление и небесного отклика, которая легла в основу концепции государственного управления, просуществовавшей до начала XX в. Сформировавшись под воздействием ряда культурно-исторических факторов, в иных случаях экзогенных политическому контексту, в дальнейшем эта теория оказывала собственное влияние если не на ход истории, то по меньшей мере на историописание и, соответственно, функционирование госаппарата. Подобная картина наблюдалась во всех сферах распространения зооморфных мифологем.

3. Исторически мифологемная система Китая функционировала на двух уровнях - элитарном и профанном. Последний отличался более заметным наличием рудиментов древних верований - тотемизма, магии и т.д.

4. Мифологемы первого уровня отразились в традиционных государственно-политических культах - к числу таких можно отнести «золотой век» (правление совершенномудрых императоров), небо, дракона и т.п. Мифологемы второго уровня в основном представлены в бытовых и сельскохозяйственных культах.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

В изданиях, рекомендованных ВАК:

1. Общая сравнительная характеристика зооморфной символики Китая и Японии // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 9. 2008. Вып. 1. - С.102-104

2. Историческая морфология цилиня // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 9. 2008. Вып. 3. Ч. II. - С.272-277.

3. Историческая морфология китайского феникса // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 9.2008. Вып. IV. Ч. II - С. 296-300.

В прочих изданиях:

4. Некоторые аспекты зооморфной символики власти в Китае // Материалы XIV международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов». Том IV. — М.: Издательство МГУ, 2007. - 560 с. - С. 14-15

5. Девять сыновей китайского дракона // Материалы докладов XV Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2008». Секция «Востоковедение, африканистика». - М.: Акад. Гуманитарных исслед., 2008. - 248 с - С. 78-80

Подписано в печать 08.07.2009 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 1238.

Отпечатано в ООО «Издательство "JIEMA"»

199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д.24, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru http://www.lemaprint.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Сомкина, Надежда Александровна

Введение

Глава I. Генезис и эволюция основных символов

I. Происхождение и развитие образов «благовещих» животных

1. Дракон

1.1. Происхождение образа дракона

1.2. Виды дракона

2. Феникс

3. Цилинь

4. Черепаха

II. Механизмы образования символов (на примере устойчивых выражений чэнъюй)

Глава П. Символика сакрального

I. Государственно-политическая символика, концепция отклика Неба

И. Животные в народных верованиях

1. Духи-защитники и контактная магия

2. Лиса и прочие злые духи

3. Двенадцать зодиакальных животных

Ш. Животные в религиозно-этических учениях

1. Конфуцианство

2. Буддизм

3. Даосизм

Глава Ш. Символика повседневного

I. Сельскохозяйственные культы, обряды и ритуалы

И. Мифологемы повседневной жизни

1. Торжества и события личного характера

2. Обряды календарных праздников

Глава IV. Китайское влияние на зооморфную символику соседних стран

I. Корея

П. Вьетнам

Ш. Япония

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Сомкина, Надежда Александровна

Символика - это отдельная глава в истории любой культуры, ключ к пониманию своеобразия и уникальности национального мировоззрения, а также зеркало знаковых социокультурных институтов и исторических явлений. Вопросы символики неразрывно связаны с проблемами национальной самоидентификации и напрямую корреспондируются с вопросами о национальной картине мира. В последние годы на стыке научных дисциплин возникают научные направления, посвященные различным аспектам изучения национального менталитета. В этом контексте обращение к проблеме символа как отражения национальной картины мира, зафиксированного в культурно-исторических и политических явлениях, представляется не только актуальным, но и одним из ведущих в современном историческом научном процессе.

Китайская культура в этом отношении не только не стала исключением, но, более того, представляет собой один из наиболее ярких в мировой истории примеров глубочайшей интеграции символических форм в жизнедеятельность общества, что и обусловливает актуальность настоящего исследования.

Любая история, в особенности китайская, функционирует на мифологемах, которые вырабатываются в рамках культурно-этнического самосознания народа, а затем трансформируется под влиянием сопряженных с историческим развитием процессов. Китайская культура пропитана символами, поскольку ориентирована на «золотой век» правления совершенномудрых императоров, и именно символы позволяют сохранять их традиции практически в неизменном виде. Кроме того, поскольку мировосприятие китайцев в рассматриваемый период во многом базировалось на натурфилософских концепциях, в узком смысле - на идее нерасторжимости единства человека и природы, ряд важнейших историко-культурных феноменов получили осмысление именно в зооморфном ключе.

Объектом исследования, таким образом, выступают зооморфные мифологемы и формы их воспроизведения в исторических процессах императорского Китая.

Предмет исследования, в свою очередь, составляют не столько символы и образы как статическая параллель «животное - понятие», его внешние признаки и общая символика, сколько динамическая совокупность всех его символических функций, т.е. образы-мифологемы, которые фиксировали социокультурные запросы на отдельных этапах истории, будь то ритуальные составляющие или потребности этико-морального характера.

Следует отметить, что понятие «мифологема» в рамках данной работы включает в себя не только и не столько концепты устного народного творчества, но частично пересекается с трактовкой А.Меня, определившего ее как конкретно-образный, символический способ изображения реальности, необходимый в тех случаях, когда реальность не укладывается в рамки формально-логического и абстрактного изображения [Мень, 2002, Т.2, С.211 - 49]. Следовательно, в данном контексте под мифологемой следует I понимать символы и образы, которые были неотъемлемым атрибутом любого ритуала, выступая в качестве инструмента для моделирования идеального пространства и воспроизведения сакрального времени, то есть, фактически для приведения контекста ритуала в состояние идеальной гармонии. Стоит отметить, что в данном случае и в целом в рамках исследования под ритуалом, в свою очередь, понимается не только действие обрядового характера, но и в широком смысле - традиционная система мироустроительных норм поведения. Такие нормы включали в себя не только сам обряд, но и повседневные регуляции, которые регламентировали форму одежды, фигуры речи, линию поведения и т.д., пронизывая, таким образом, жизнь китайца уже за пределами собственно момента отправления культа.

Символический комплекс в эстетической и литературной традиции, равно как тематические мифы и легенды как таковые, в рамках данной 5 работы не рассмотрены и представляются объектом для дальнейшего изучения.

Материал исследования. Основным материалом исследования послужили различные группы источников - в первую очередь, традиционные памятники историописания и трактаты (от древнейших до памятников периода поздней Цин), посвященные различным аспектам китайской культуры. Кроме того, привлекались работы современных, в основном китайских, исследователей. Также был проведен научный анализ имеющихся изображений и инвариантов с целью выявления наиболее универсальных символических положений, сохраняющих актуальность на различных этапах истории Китая, а также рассмотрен ряд зооморфных мифологем соседних стран (Япония, Корея, Вьетнам) с тем, чтобы на основе сходства и различий символического комплекса выявить наиболее жизнеспособные на чужой территории китайские мифологемы, а также факторы, обеспечивающие такую жизнеспособность. Помимо этого, для анализа происхождения ряда важнейших символов был привлечен языковой материал (устойчивые выражения чэнъюй - особый вид китайских фразеологизмов, обычно восходящих к историческим либо литературным источникам).

Степень разработанности темы. Описания животных, их поведения и магических свойств появились в Китае еще в начале новой эры. Как правило, основное внимание , уделялось так называемым «благовещим» животным, к числу которых относятся дракон, феникс, цилинь и черепаха. Многочисленные свидетельства о появлении этих созданий можно найти в династийных историях (чжэн ши IE ЗЁ ) и прочих , произведениях официального историописания. Поскольку такого рода знамения были необходимым инструментом легитимации и укрепления власти, составители добросовестно описывали явление, фиксируя дату и место события, а также внешний облик необычного существа. Начиная с «Цзинь шу» («История Цзинь», сер. УП в.), создатели династийных историй определяли такого рода встречи в раздел «Трактаты», чаще всего - в трактат «О пяти стихиях» («У син чэш» IE 4Тл£), где были описаны все удивительные происшествия, случившиеся в данный период. Необычайно интересен в этой связи трактат «Сун шу» («История Сун») под редакцией Шэнь Юэ (441-513). Охватываемый период - пятьдесят девять лет (420-479) - сравнительно невелик, однако содержит скрупулезную летопись явлений волшебных существ народу. Помимо весьма подробного изложения обстоятельств, при которых таковое явление произошло, авторы приводят описание и общую характеристику упоминаемых животных.

Что касается неофициальных письменных памятников, то упоминаниями о рассматриваемых животных изобилует «Шань хай цзин» («Каталог гор и морей», IV-П вв. до н. э) и, хотя этот труд можно отнести скорее к собранию мифов, тем не менее в нем отражен весь комплекс верований, бытовавших в Китае на период создания этого памятника, и, соответственно, облик и магические свойства отдельных животных.

Одним из первых камней в фундамент для дальнейшего научного осмысления главных китайских мифологем можно считать трактат «Лунь хэн» («Критические суждения», I в. н.э.). Автор его, Ван Чун, отличался крайним скептицизмом по отношению к магическим актам в применении как к волшебным, так и к реальным животным, а потому критиковал практику поклонения дракону и ритуалы испрашивания дождя, поскольку полагал, что природные явления вроде осадков никак не связаны с каким-либо существом, даже если оно считается волшебным. Полностью исключая, таким образом, магические качества дракона и, тем более, его изображений, перед которыми совершались молебствования, он, однако, не отрицал реальности этого существа и допускал, что древние предки китайцев действительно видели их воочию.

Весьма подробное описание ряда мифологических и полумифологических существ можно найти и у Ли Шичжэня в его трактате «Бэньцао ганму» («Аннотированный перечень деревьев и трав», XIII-XIV вв.), где автор приводит не только их внешние признаки, но и перечисляет все полезные фармакологические свойства. Его работа, в частности, навела ряд ученых на мысль, что в императорском Китае существовало реальное животное, которое могло стать прототипом образа дракона, но до наших дней не сохранилось.

Если же говорить о китайских источниках в целом, то основная их ценность в контексте данной работы заключается в подробном описании внешнего облика и функциях отдельных животных. Однако, поскольку авторы не подвергали сомнению ни магические свойства, ни даже само существование отдельных животных, вопрос о происхождении, становлении и развитии этих образов ими не поднимался.

Упоминания о драконе и иных существах (следует пояснить, что, поскольку дракон был и остается центральным персонажем всего комплекса зооморфных мифологем, основное внимание как в императорский период, так и в наши дни уделяется именно ему) встречается и в некоторых сутрах, таких как «Сутра великих облаков об испрошении дождя», а также в некоторых буддийских текстах, например, в повествовании о путешествии в Китай японского странника Дзэдзина из сборника «Сан тэндай Годайсан ки» («Записки о паломничестве в храм Тэндай на горе Утайшань») iillS) • Источники этой категории раскрывают одну из функциональных особенностей дракона — повеление водной стихией.

Что касается научного исследования данной проблемы на современном этапе, то трудов, целиком и полностью посвященных рассматриваемой теме, до недавнего времени было довольно мало. Значительную долю сведений по данному вопросу можно было почерпнуть в основном из исследований, посвященных отдельным аспектам китайской культуры — таких как живопись, архитектура, литература, декоративно-прикладное искусство и т.п., а также в исторических и этнографических исследованиях. В последнее время, однако, ив Китае, и на Западе появились специализированные работы, так или иначе освещающие данную проблематику. Отечественная же синология на предложенную тематику откликнулась довольно поздно.

В первую очередь следует упомянуть статьи A.M. Решетова «Дракон в китайской политической традиции», в которой анализируются версии происхождения мифа о драконе и множество его ипостасей в китайской культуре, и А.П. Терентьева-Катанского «Китайская легенда о драконе», где автор, ссылаясь на источники времен императорского Китая, приводит различные описания облика дракона, а также свою версию о его происхождении. В другой своей работе («Иллюстрации к китайскому бестиарию») А.П. Терентьев-Катанский на примере древних и средневековых изображений рассматривает образы различных мифологических животных. Обычаи и обряды, связанные с зодиакальными животными, отражены также в серии статей В.Я. Сидихменова, публиковавшихся в журнале «Проблемы Дальнего Востока» в предновогодних номерах (1989-1995).

Весьма любопытной также представляется статья Д. Дубровской «Откуда пришел цилинь?», опубликованная в журнале «Азия и Африка сегодня», в которой автор выдвигает довольно неожиданную гипотезу, называющую прототипом цилиня персидского мушхушшу. Кроме того, каждому из благовещих животных посвящена отдельная статья Б.Л. Рифтина в энциклопедии «Мифы народов мира», охватывающая как вопрос происхождения существа, так и его символические функции.

Некоторые аспекты зооморфной символики освещены в работах, касающихся декоративно-прикладного искусства Китая, - таких как «Китайские бронзовые зеркала: их типы, орнаментация, использование» Г.Г. Стратановича, «Китайские ковры» А.Е. Герасимова, «Из истории китайского народного искусства» О.Н. Глухаревой, «Китайский костюм, символика, история, трактовка в литературе и искусстве» Л.П. Сычева и В.Л. Сычева. В последней работе подробно рассматривается влияние ранних изображений дракона и феникса на становление китайского символического орнамента, а также анализируются особенности использования дракона в императорской символике.

Наконец, зооморфным образам в китайском искусстве посвящен раздел учебного пособия М.Е. Кравцовой «История искусства Китая», вышедшего в 2007 г.

Другой кладезь сведений о данной проблематике можно найти в своеобразных «путевых заметках» ученых, подробно описавших обряды, религиозные службы, обычаи и просто повседневную жизнь современных им китайцев; речь идет о работах «Китай и китайцы» Э. Гессе-Вартега, «Верования и обычаи китайцев» и «По китайским храмам Ашихэ» И.Г. Баранова, «Китайская народная картина» В.М. Алексеева, статье А,А. Долина «Легендарный монастырь, или Традиции ушу» и т.д.

И, наконец, вопрос о происхождении и формах почитания животных рассматривается в работах, посвященных духовной культуре Китая, а именно: «Мифические воззрения и мифы китайцев» С.М. Георгиевского. «Культы, религии, традиции в Китае» JI.C. Васильева и «О ранних верованиях древних китайцев (тотемизм)» Г.Г. Стратановича.

Что касается западных исследователей, то в первую очередь следует отметить работу Ч.А.С. Уильямса «Китайская символика и художественные мотивы» (C.A.S. Williams, «Chinese symbolism and Art motifs») -иллюстрированный энциклопедический свод символов в китайском искусстве, дающий весьма подробную информацию об истоках, развитии и распространении приведенных в ней образов, а также об их употреблении. Уильяме уделяет внимание в равной степени символам в рамках триады саньцзяо и народных верований, что отличает его работу от мифологического словаря Вернера (Е.Т.С. Werner, «А dictionary of Chinese Mythology»), где основной акцент смещается в сторону буддийской символики и другие аспекты практически не рассмотрены. Впрочем, следует заметить, что в работе Уильямса допущен ряд погрешностей — например, путаница с сыновьями дракона, искаженное значение ряда китайских поговорок и т.д.

Выдающимся исследованием представляется также труд М. Де Виссэ «The Dragon in China and Japan». Работа разделена на «китайскую» и японскую» части, в каждой из которых ученый приводит выдержки из классических китайских и японских произведений, сутр, сказок и легенд, а также анализирует пути, приведшие образ дракона на территорию каждой страны. В дальнейшем на его работу - в числе прочих - ссылался Жан-Пьер Дьени в исследовании «Символика дракона в древнем Китае». Означенный труд примечателен в первую очередь как богатая подборка древних текстов, иллюстрирующих отдельные черты дракона — внешний облик, место обитания, выполняемые им функции и т.д., однако оценочных сведений в нем немного.

Народным верованиям, обрядам и праздникам, в том числе и связанным с животными, посвящена работа В. Эберхарда «Китайские праздники». Она интересна прежде всего тем, что автор уделяет внимание не только китайцам, проживающим на родине, но также и xyaipio из китайских кварталов в США.

Происхождение ранних земледельческих культов поклонения дракону и фениксу весьма подробно освещено в работе В. Айхорна «Древняя религия китайцев и сущность государственного культа» (W. Eichhorn «Die alte Chinesische religion und das Staatskultwesen»), в которой автор придерживается точки зрения своего соотечественника Г. Шмитта, утверждавшего, что оба этих образа произошли из наблюдений древних китайцев за явлениями природы. Такого рода гипотезы довольно часто встречаются в работах ряда западных и отечественных исследователей, в то t время как китайские ученые воспринимают их с некоторой неохотой.

Вопросом символики благовещих животных, в том числе и китайских, интересовался также и Хорхе Луис Борхес. В своей «Книге вымышленных существ» он не только приводит сведения о китайских «вымышленных существах», но и пытается провести некоторые параллели и сравнить их с европейскими аналогами.

Японским и китайским сюжетам посвящена иллюстрированная электронная энциклопедия «Shinto and Buddhist Japanese corner». Автор энциклопедии и разработчик сайта, Марк Шумахер, в 1982 г. получил степень бакалавра синологии университета Гэмли (США, штат Миннесота), затем в 1990 г. - степень магистра японистики в университете Джонса Хопкинса (Вашингтон), а с 1992 г. постоянно проживает в Японии. Собранный им материал чрезвычайно разнообразен и охватывает множество аспектов японской и китайской символики.

Китайские же исследователи основное внимание уделяют вопросам происхождения образа дракона и волшебных существ и, в отличие от i западных и отечественных коллег, придерживаются в основном материалистической точки зрения, то есть пытаются найти реальное животное, послужившее прототипом для появления священных персонажей. Наиболее выдающиеся работы в этой области принадлежат Ван Даю, Пан Цзиню, Ма Сяосину и Ху Чжаохуа. Ван Даю в своей работе «Происхождение и развитие культуры почитания дракона и фэнхуана» («Лун фэн вэньхуа юаньлю») доказывает, что прототипом дракона стал крокодил (его гипотеза будет подробнее рассмотрена в соответствующей главе), а также отстаивает точку зрения, что созданный образ получил распространение на американском континенте и в тихоокеанском регионе. Ху Чжаохуа, работа которого под названием «Китайский священный дракон» («Чжунхуа шэньлун») увидела свет в 2003 г., рассматривает несколько вариантов происхождения данного образа, удревняя при этом китайскую культуру почти на тысячелетие и отводя китайцам роль распространителей цивилизации во все уголки мира. Однако в настоящий момент его исследование можно назвать одним из наиболее обстоятельных и глубоких среди драконоведческих работ.

Ма Сяосин в исследовании «Дракон - еще не изученное животное» («Лун — и чжун вэймин ды дун у») высказывает предположение, что дракон — это реально существовавшее создание, и в подтверждение своей версии приводит ряд доводов, включающих свидетельство очевидца, повстречавшего дракона в начале 40-х гг. XX в. Сколь бы противоречива и небезусловна была его гипотеза, тем не менее фактологический материал (в том числе и на базе официальных исторических трудов императорского Китая), широко представленный в работе, весьма интересен.

Из числа китайских работ также следует отметить серию статей и монографии исследователя Пан Цзиня, который является председателем Общества изучения китайского дракона. Каждая из статей рассматривает отдельные аспекты символики дракона, например, испрошение дождя, олицетворение императорской власти, побочные ветви развития образа (например, цилинь) и т.д. В целом его гипотезы во многом схожи со взглядами Ван Даю.

Можно сказать, что большая часть исследований о драконе направлена на реализацию следующих целей: а) выявление происхождения дракона, поскольку древность образа прямо пропорциональна древности всей китайской культуры; б) представления широкого функционального спектра данной мифологемы, дабы показать его многогранность и всеохватность; в) найти дополнительные аргументы в пользу укрепления дракона на позиции символа нации и государства, способствовав, тем самым, укреплению национального духа и росту патриотизма.

Животные, не относящиеся к квартету священных, не получили в Китае столь пристального внимания. Из числа работ, посвященных им, можно выделить «зодиакальную серию» — то есть, работы, посвященные двенадцатеричному «животному» астрологическому циклу шэнсяо ( ^ ) . Так, Чжао Байяо в своей работе «Всестороннее рассмотрение двенадцати зодиакальных знаков» («Шиэр шэнсяо мяньмянь гуань») раскрывает значение вышеозначенных животных через призму искусства, бытовых обрядов, языка и литературной традиции. Анализ животных из цикла шэнсяо можно найти и в работе Чжан Фана «Animal symbolism of the Chinese Zodiac», особое внимание в которой уделено многочисленным обрядам и поверьям, бытующим в сельских районах современного Китая, а также праздникам, посвященных этим животным. Кроме того, в 2003 году вышла монография У

Юйчэна «Культура китайских зодиакальных животных» («Чжунго шэнсяо вэньхуа»), в которой нашли отражение не только происхождение данного цикла, но и отражение его в простонародной культуре, архитектуре, трех учениях и в языке.

Наконец, в последнее время все более пристальное внимание уделяется в Китае четырем духам-покровителям сторон света — Цин-луну (Синий дракон 1^Ш), .Чжу-цюэ (Чжу-цяо, (Чжу-няо (Красная Птица ^Ш)), Бай-ху (Белый тигр Й ) и Сюань-у (Черная черепаха Ж ). Наиболее примечательны в этом отношении серия одноименных работ Ван Цунжэня, представляющих собой собрание фольклорных сюжетов с участием упомянутых животных, и исследование Ван Сяодуня «Сы шэнь: циюань хэ тиси синчэн» («Четыре духа: происхождение и формирование системы»).

Вышеуказанные работы, таким образом, составили теоретическую основу настоящего исследования.

Принимая во внимание вышеизложенное, стоит заметить, что в западной и особенно в отечесвтенной синологии а) практически не было исследований, посвященных отдельно зооморфной символике и мифологемам животного мира либо историческому аспекту их функционирования; б) наибольшее внимание в данной сфере было уделено дракону — в определенной степени в ущерб остальным мифологемам. Кроме того, большинство китайских исследователей в основном проявляют заинтересованность в вопросе о возрасте конкретных образов, поскольку данная тема предоставляет широкий спектр возможностей слегка удревнить китайскую культуру. Происхождение же отдельных мифологем в большинстве случаев усматривается в тотемизме, что, однако, объясняет пути распространения образа на территории Китая, но никак не его происхождение.

Подавляющее большинство работ китайских и некоторые работы западных исследователей никогда не переводились на русский язык; введение их в научный оборот отечественной синологии обусловливает новизну данного исследования. Кроме того, впервые в отечественной синологии была предпринята попытка комплексно рассмотреть вопрос генезиса и эволюции зооморфных мифологем в императорском Китае, а также провести морфологический анализ основных символов и прослдить историческое становление связанных с ними культурных и государственных явлений и институтов в научном историческом ключе.

Целью работы, таким образом, является выявление наиболее существенных закономерностей генезиса, эволюции и функционирования зооморфных символов и мифологем, выраженных в социальных и государственных институтах, и научный анализ их влияния на исторический процесс.

Задачи работы. Для достижения указанной цели решаются следующие задачи:

1) определение хронологических рамок образования мифологем, верований и культов, а также выделение значимых для становления символического комплекса этапов и определение общих тенденций их развития;

2) выявление механизма образования символов, представленных как реальными, так и «волшебными» животными;

3) определение сфер распространения мифологем, их сакральное и прикладное значение, а также роль в исторических процессах Китая;

4) сведение, классификация и анализ главных мифологем, определявших и отражавших исторические явления на протяжении всей истории императорского Китая.

Методология исследования. За основу был взят комплексный междисциплинарный метод исследования, основанный на принципе историзма и объединивший историко-генетический (аналитически-индуктивный, описательный), историко-сравнительный и историко-типологический методы.

Структура работы определяется поставленными задачами и исследуемым материалом. Текст диссертации состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы и источников (131 наименование) и иллюстративного приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мифологемы в истории императорского Китая: зооморфные символы и их функции"

Заключение

Подводя итоги, в вопросе о зооморфных мифологемах Китая следует отметить некоторые значительные моменты.

I. Этапы развития мифологемного комплекса

Каждая китайская мифологема, будь то дракон, лиса или цикада, претерпела собственную эволюцию, различную по продолжительности и трансформационной наполненности, поэтому выделение каких-либо общих этапов применительно ко всей зооморфной символике Китая в целом весьма условно. Однако наиболее знаковыми можно считать следующие периоды:

1. Середина V — середина II тыс. до н.э.

К этому периоду относят появление центральных образов китайской зооморфной мифологемной системы — дракона и феникса. Кроме того, в этот период зародились и тотемистические культы, давшие начало множеству самостоятельных символов — духам-защитникам, циклу шэнсяо и т.д. Наконец, сложились культы плодородия с участием дракона, феникса и некоторых других животных.

2. Период Шан (XVI-XI вв. до н.э.)

Этот период был ознаменован, во-первых, расцветом бронзовой культуры и, соответственно, орнамента, который ученые считают зооморфным. Так появился известный «узор таоте» и простейшие изображения животных и птиц. Во-вторых, широкое распространение получила практика гадания на костях и черепашьем панцире, вследствие чего приобрел дальнейшее развитие культ черепахи. В-третьих, по утверждению ряда китайских ученых, именно в этот период началось триумфальное шествие дракона по отдаленным частям мира, в частности, к ацтекам, где он принял имя Кецалькоатль и занялся привычной работой — ниспосланием дождей.

3. Период 4oicoy (1122—221 гг. до н.э.), а именно - периоды Чунь-цю (722 до н. э. по 453 до н. э.) и Чжань-го (453 - 221 г. до н.э.). В это время началась систематизация опыта предыдущих веков, расширилась категория источников, появились развернутые письменные свидетельства об основных фигурах китайской символики, первые упоминания о животных-оборотнях; на завершающем этапе окончательно оформился цикл шэнсяо и культ четырех духов-стражей сторон света. Основная часть текста «Каталога гор и морей», описавшего множество самых удивительных существ, также относится к этому периоду.

4. Период Цинъ (221 - 202 гг. до н. э), Ханъ (206 до н. Э.-220) и Наньбэйчао (420-589)

В этот период сложился основной комплекс народных верований, а также получила развития символика в рамках санъцзяо. Именно в этот период за драконом закрепилась функция олицетворения императора, а прибывший на буддийских колесницах Лун-ван занял почетное место в земледельческих культах. В этот период получили распространения различные виды и подвиды дракона, усложнились и возросли числом выполняемые им функции. Появились словари и трактаты о природе вещей, в том числе и о наиболее знаковых персонажах китайского символизма -драконе, фениксе, цилине и прочих — словарь «Эр я», трактат «Лунь хэн» Ван Чуна и т.д., а также литературные произведения, зафиксировавшие ряд поверий того времени — например, «Записки о поисках духов» Гань Бао (IV в.). Встречи с удивительными существами стали фиксироваться в специальных разделах династийных историй чэ/сэн иш.

5. Период Тан (618-907) и Сун (960-1279)

Золотой век» истории Китая стал значительной вехой и в истории китайской зооморфной символики. Так, открытость танской культуры внешним влияниям привела к усвоению новых художественных форм, что, в свою очередь, повлекло некоторые изменения внешнего облика изображаемых животных (ср. изображения дракона периода Наньбэйчао и

Тан (Рис.67)). Так, появляется первое фронтальное изображение дракона, вписанное в круг (которое в дальнейшем превратится в минско-цинского чжэн луна), а сам дракон приобретает канонические «девять подобий». В этот период также получают широкое распространение каменные изваяния биси. Кроме того, в этот период китайская культура, в том числе ряд символических образов, активно экспортируется в другие страны, особенно в Корею и Японию.

6. Минско-цинский период (сер. XIV— нач. XX вв.), на протяжении которого совершенствовался не только символический комплекс, но также изучение его; сведения о волшебных существах и необычных свойствах прочих животных, их классификация и в иных случаях некоторый анализ были включены в ряд трактатов (например, «Систематизированные записи о семи техниках» Лан Ина, «Собрание из зала Хуайлу» Ли Дунъяна, «Избранные беседы из зала Юйчжитан» Сюй Инцю и Т.д.)

7. Современный этап

Пиетет китайцев по отношению к собственной истории и привязанность к традициям позволила ряду символов не только пережить борьбу с «феодальными пережитками», но и приспособиться к новым реалиям общества. Так, императорский символ - дракон — превратился в визитную карточку страны победившего «социализма с китайской спецификой», а цикл шэнсяо и ныне определяет отдельные стороны жизни не только китайцев, но и некоторых представителей западной культуры. Кроме того, в ряде регионов, особенно в сельской местности, жизнь человека и в XXI веке не обходится без больших обрядов и маленьких суеверий -свадебные, похоронные и благопожелательные традиции остаются актуальными и по сию пору. Более того, интеграция в мировое сообщество обогатила китайскую культуру новыми образами; так в Китае появился голубь мира, Микки-Маус в ряде случаев воплотил мышь из цикла шэнсяо (Рис. 68), а развитие Интернет-технологий и, в частности, клиента мгновенных сообщений ICQ, обернулось рождением пингвина QQ — символа китайского Интернет-сообщества (Рис.69).

Не стояло на месте и изучение символики — последняя четверть XX в. и первое десятилетие XXI в. знаменательны появлением ряда исследований, три четверти из которых, правда, посвящены исключительно дракону. Драконоведение приобрело в Китае весьма значительные масштабы и даже под держку на самых высших уровнях - так, известный «драконовед» Пан Цзинь в 2005 г. был приглашен в пекинский Дом народных собраний и был отмечен за «изучение дракона - ключ к изучению духа китайского народа».

Тенденции последних лет позволяют предположить, что зооморфная символика Китая в дальнейшем не только не утратит наполненности и актуальности, но и, вероятно, продолжит расширение границ, впитывая все новые элементы и придавая новые значения старым образам.

П. Прикладные характеристики зооморфных мифологем:

Символические функции:

1. Укрепление национального духа (общекитайская) и национальная самоидентификация (противопоставления по моделям «ханьцы — нацональные меньшинства» и «китайцы — иностранцы»).

2. Отражение этических принципов.

3. Коммуникация человека с высшими силами и другими людьми.

Сферы распространения:

1. Государственно-политическая

2. Этико-философская

3. Социально-экономическая (повседневная жизнь и сельское хозяйство)

4. Социально-культурная (язык, эстетические концепции) Основные схемы функционирования:

1. Обращение напрямую к животному посредством разнонаправленных молений — с просьбами о помощи, содействии или ниспослании абстрактного блага, с одной стороны, и просьбами не навредить

- с другой.

2. Апелляция не к самому животному, а к высшим силам через его образ. Наиболее типичным для этой категории являются графические изображения животного (прямой способ) и благопожелания-омофоны (косвенный способ).

3. Локальные табу по отношению к ряду животных.

4. Народные приметы, продиктованные наблюдениями за поведением животного в природе.

Историческая функциональность:

1. Мифологемная система складывалась в Китае на протяжении веков и охватила в итоге все стороны жизни человека и государства, а потому функциональное разнообразие ее было предельно велико, - она развивалась вместе с обществом и государством, подстраивалась под их реалии в соответствии с историческим вызовом.

2. Высокая воспроизводимость подобных форм организации мировосприятия обусловила взаимообратность влияния контекста на объект как, например, в случае с теорией мандата на управление и небесного отклика, которая легла в основу концепции государственного управления, просуществовавшей до начала XX в. Сформировавшись под воздействием ряда культурно-исторических факторов, в иных случаях экзогенных политическому контексту, в дальнейшем эта теория оказывала собственное влияние если не на ход истории, то по меньшей мере на историописание и, соответственно, функционирование госаппарата. Подобная картина наблюдалась во всех сферах распространения зооморфных мифологем.

3. Мифологемная система Китая функционировала на двух уровнях — элитарном и профайлом. Последний отличался более заметным наличием рудиментов древних верований - тотемизма, магии и т.д.

4. Мифологемы первого уровня отразились в государственно-политических культах — к числу таких можно отнести «золотой век» правление совершенномудрых императоров), небо, дракона и т.п. Мифологемы второго уровня в основном представлены в бытовых и сельскохозяйственных культах. Особняком стоит символика даосизма, буддизма и отчасти конфуцианства, где символы рождались и существовали хоть и в рамках народной культуры, но все-таки подверглись религиозно-философскому переосмыслению.

Список научной литературыСомкина, Надежда Александровна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Источники, переведенные на русский язык:

2. Каталог гор и морей (Шань хай цзин). Предисл., пер. и комм. Э.М. Яншиной. М.: Наука, 1977. 235 с.

3. Нихон Сёки. Анналы Японии / Пер. и комм. JI.M. Ермаковой и А.Н. Мещерякова. Т. 1. СПб: Гиперион, 1997.-495 с.

4. Сутра о бесчисленных значениях. Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы. Сутра о Деяниях и Дхарме Бодхисаттвы Всеобъемлющая Мудрость / пер. с кит. и комм. А.Н. Игнатовича. М.: 1998. — 537 с.

5. Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи). Пер. Р.В. Вяткина, М.: Наука, 1972-1996.-Т. 1-7.

6. Источники на китайском языке:

7. Лан Ин. Ци сю лэй гао ( ШШШ) (Систематизированные записи о семи техниках). Пекин, 1775. Ксил. В 17 тт.

8. Сюй Инцю. Избранные беседы из зала Юйчжитан. ЕЕЖШ.Ш if) -Пекин, 1778. Ксил. в 36 цз.

9. Сыма Цянь. Шицзи. ММ. Исторические записки. — Пекин: 1882. - Ксил. в 130 цз.

10. Хоу Хань шу / (История Поздней Хань) Сост. Фань Е, с комментариями Ли Сяньчжу / ШШШ, 1851. ) -Пекин, 1851.

11. Чжоу и (Книга перемен) с комментариями Ван Би. (ММ/ -Пекин, 1783. Ксил. в 3 тт.

12. Источники из сети Интернет:

13. Синь Тан шу (Новая история Тан). Сост. Оуян Сю и др. // Chinese-American Digital Academic Library. Url: http://www.cadal.cn/ Электронный источник. — Режим доступа:http://www.cadal.zju.edu.cn/Reader.action?bookNo=06060823 (27.05.2008) -Загл. с экрана.

14. Суй шу (История Суй). Сост. Вэй Чжэншоу // Chinese-American Digital Academic Library. Url: http://www.cadal.cn/ Электронный источник. -Режим доступа:http://www.cadal.zju.edu.cn/Reader.action?bookNo=06056605 (27.05.2008) -Загл. с экрана.

15. Сун шу (История Сун). Сост. Шэнь Юэ // Chinese-American Digital Academic Library. Url: http://www.cadal.cn/ Электронный источник. -Режим доступа:http://www.cadal.zju.edu.cn/Reader.action?bookNo=06058841 (27.05.2008)- Загл. с экрана.

16. Цзинь шу (История Цзинь). Сост. Фан Сюаньлин // Chinese-American Digital Academic Library. Url: http://www.cadal.cn/ — Электронный источник.1. Режим доступа:http://www.cadal.zju.edu.cn/Reader.action?bookNo=06058793 (27.05.2008) -Загл. с экрана.

17. Статьи и монографии на русском языке:

18. Алексеев В.М. Китайская народная картина. Духовная жизнь старого Китая в народных изображениях. М.: Наука, 1966. 260 с.

19. Арутюнов С.А., Светлов Г.Е. Старые и новые боги Японии. М: Наука, 1968.-200 с.

20. Баранов И.Г. Верования и обычаи китайцев. М.: ИД "Муравей-Гайд", 1999.-304 с.

21. Баранов И.Г. По китайским храмам Ашихэ. «Вестник Маньчжурии». Харбин, 1926.23 .Беседы и суждения Конфуция. — СПб.: ООО Издательство «Кристалл», 2001.- 1120 с.

22. Болыпой китайско-русский словарь / Ред. И. М. Ошанин. Т.1. — М.: Наука, 1983. 553 е.; т.2. - М.: Наука, 1983. - 1100 е.; т.З. - М.: Наука, 1984. -1104 е.; т. 4.-М.: Наука, 1984. - 1062 с.

23. Борхес, X. JI. Книга вымышленных существ // Собрание сочинений в 4 томх. Т.З. СПб: Амфора, 2005. 704 с.

24. Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М.: Наука, 1970. 484 с.

25. Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайской мысли (формирование основ мировоззрения и менталитета), М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1989. 309 с.

26. Георгиевский С.М. Мифические воззрения и мифы китайцев. СПб.: Тип. И.Н.Скороходова, 1892. 117 с.

27. Герасимов А.Е. Китайские ковры (Производство и анализ символики орнамента китайских ковров). Харбин, 1931

28. Гессе-Вартег Э. фон. Китай и китайцы. СПб, 1900. 380 с.

29. Глухарева О.Н. Из истории китайского народного искусства. Москва, 1953.

30. Долин А.А. Легендарный монастырь, или Традиции ушу //Проблемы Дальнего Востока, 1988, №6.

31. Дольник В. Р. Вышли мы все из природы: Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей. М.: «Linka Press», 1996. - 328 с.

32. Дубровская Д. Откуда пришел цилинь? // Азия и Африка сегодня. №3,1989.

33. Духовная культура Китая : энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. Титаренко М.Л.; Ин-т Дальнего Востока М : Вост. лит., 2006-. Т.2. Мифология. Религия / ред. Титаренко М.Л. и др., - 2007. — 869 с.

34. Иванов А. Символический орнамент в Китае. Описание нефрита из коллекции А.В. Верещагина. СПб., 1914. 4 с.

35. Имайдзуми Тадааки. Неужели еноты умеют превращаться в людей? Ниппония. №28, 2004. С.24-25

36. Имайдзуми Тадааки. Священная птица-будильник ценится за свою красоту. Ниппония. №27, 2003. С.24-25

37. Иофан Н.А. Из истории японской музыки VII-IX в. В сб. Искусство Японии, ред. И.Ф. Муриан. Москва, 1965.

38. Иофан Н.А. Культура древней Японии. М.: Наука. Гл. ред. восточной литры, 1974. 263 с.

39. Иэнага Сабуро. История японской культуры. М.: Прогресс, 1972. 230 с.

40. Крюков М.В., Переломов Л.С., Софронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Древние китайцы в эпоху централизованных империй. М.: Наука, 1983. — 415 с.

41. Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Китайский этнос в средние века (VII-XIII). М.: Наука, 1984. 336 с.

42. Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Этническая история китайцев на рубеже средневековья и нового времени. М.: Наука, 1987. -312 с.

43. Кузнецов В. Такие разные, разные змеи // Наука и религия, 2007, №2.

44. Мартынов А.С. Статус Тибета в XVII-XVIII веках в традиционной китайской системе политических представлений / Ответственный редактор К.В.Васильев. М.: 1978.-282 с.

45. Мень А. Библиологический словарь: В 3-х т. М.: Фонд им. Александра Меня, 2002. Т. 1. - 606 е.; Т. 2. - 556 е.; Т. 3. - 526 с.

46. Мещеряков А.Н. Книга японских символов. Книга японских обыкновений. М.: «Наталис». 2004 556 с.

47. Мифы народов мира: Энциклопедия / Гл. ред. С.А.Токарев. М.: Советская энциклопедия, 1980. - Т.1. - 672 е.; т.2 - 719 с.

48. Наумов Д. Жил-был дракон // Оракул. 2007. №7. - 15 окт.53 .Невский Н.А. Представления о радуге как о небесной змее: Сб. Сергею Фёдоровичу Ольденбургу: К 50-летию научно-общественной деятельности, 1882-1932 / АН СССР. Л., 1934. - 642 с.

49. Решетов A.M. Дракон в китайской политической традиции // Символы и атрибуты власти: генезис, семантика, функции. ~ СПб., 1996. С. 142—163.

50. Рифтин Б.Л. Китайская народная мифология в трудах М.В. Алексеева // Традиционная культура Китая. Москва, 1983.

51. Рифтин Б.Л. Мифология и развитие повествовательной прозы в древнем Китае // Литература древнего Китая. Москва, 1969.

52. Сидихменов В.Я. 1990 год год Лошади // Проблемы Дальнего Востока. -1989. №6.

53. Сидихменов В.Я. 1992 год год Обезьяны // Проблемы Дальнего Востока. —1991. №6.

54. Сидихменов В.Я. Китайские легенды о петухе // Проблемы Дальнего Востока. 1992. №6.

55. Сидихменов В.Я. 1994 год год Собаки // Проблемы Дальнего Востока.1993. №6.

56. Сидихменов В .Я. 1995 год год Кабана // Проблемы Дальнего Востока. —1994. №6.

57. Сидихменов В.Я. 1996 год год Мыши (Крысы) // Проблемы Дальнего Востока. -1995, №6.

58. Стратанович Г.Г. Китайские бронзовые зеркала: их типы, орнаментация и использование // Восточно-азиатский этнографический сборник, П. Труды Института этнографии АН СССР, новая серия, т. 7, М., 1961.

59. Стратанович Г.Г. О ранних верованиях древних китайцев (тотемизм). // Краткие сообщения института народов Азии. Вып.61. Москва, 1961.

60. Сычев Л.П., Сычев В.Л. Китайский костюм, символика, история, трактовка в литературе и искусстве. М.: Гл. ред. Вост. лит., 1975.

61. Терентьев-Катанский А.П. Иллюстрации к китайскому бестиарию. СПб.: ФормаТ, 2004. 224 с.

62. Терентьев-Катанский А. П., Китайская легенда о драконе: Сб. Страны и народы Востока. Вып. 11. М., 1971. - С. 119-26

63. Ху Ци-ван. Предание о собаке Паньху и богине Милото // Кунсткамера. Этнографические тетради. Выпуск 5-6, 1995. С. 244-256

64. Эберхард В. Китайские праздники. М.: Наука, 1977. 128 с. 70.Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. М.: Наука, 1987. - 527 с.

65. На западноевропейских языках:71 .Bottger W. Kultur im alten China. Leipzig, 1977. - 236 S.

66. Dieny Jean-Pierre. Le Symbolisme de Dragon dans la Chine Antique. —Paris, 1994.-277 P.

67. D6bereiner P. Die Chinesische und die Abendlandische Astrologie. -Milnchen, 1980.-192 S.

68. Eichhorn W. Die alte Chinesische Religion und das Staatskultwesen. -Leiden-Koln, 1976.-262 S.

69. Forke, A. Lun-Heng. Part II: Miscellaneous essays of Wang Ch'ung (=Beibande zu den Mitteilungen des Seminars fur orientalische Sprachen 1) Berlin: 1911.

70. Griffis W.E. Religions of Japan, from the Dawn of History to the Era of Meiji. New York, 1904. - 457 p.

71. Hinsch B. Passions of the Cut Sleeve: the Male Homosexual Tradition in China. Los Angeles, 1990. - 232 p.

72. Ingersoll E. Dragons and Dragon Lore. San Diego, 1998. - 228 p.

73. Shepard O. Lore of the Unicorn. New York, 1993. - 336 p.

74. Smith G. Elliot. Evolution of the Dragon. London, New York, Chicago, Bombay, Calcutta, Madras, 1919.-296 p.

75. The Religions of South Vietnam in Faith and Fact. US Navy, Bureau of Naval Personnel, Chaplains Division, 1967. - 97 p.

76. Traditionelle Japanische Architektur: Fotoalbum./ Einfiir. Text von V. Hilska; Ubers. von W. Zimmermarm; Fotogr. von D. Illik. Prag, 1970. - 24 S.

77. Visser M.W., de. The Dragon in China and Japan. — Amsterdam, 1913. — 242 p.

78. Werner, E. Т. C. A Dictionary of Chinese Mythology. New York, 1961. - 627 p.

79. Wilhelm R. The Chinese fairy book. New York, 1921. - 329 p.

80. Williams C.A.S. Chinese symbolism and Art motifs. — Singapore, 1999. — 472 p.

81. Wyndham R. Tales the People Tell in China. New York, 1971.

82. Zhang Fang. Animal Symbolism of the Chinese Zodiac. Beijing, 1999. - 158 p.

83. На китайском и японском языках:

84. Ван Даю. Чжунхуа лунчжун вэньхуа. (iiEAW. Ф ^Mfl^t'fc. — Ж: ФШй^ЗЁ^ЙШЙ:, 2006) Культура потомков дракона. -Пекин: Чжунго шидай цзинцзи чубаньшэ, 2006. — 350 с.

85. Ван Даю, Чжан Сижун. Фэнхуан чуаньжэнь.

86. А о — ФШВтМШ^НШ^Ь 2008) Потомки дракона ифеникса. Пекин: Чжунго шидай цзинцзи чубаньшэ, 2008. - 308 с.

87. Ван Сяодунь. Сы шэнь: циюань хэ тиси синчэн. (ЗЕ'Ь/Цо 1ШФ:±Ш: liA^ffifet, 2008 ) Четыре духа: происхождение и формирование системы. - Шанхай: Шанхай жэньминь чубаньшэ, 2008. - 222 с.

88. Ван Цунжэнь. Бай-ху. (1ft. Й^. 2002) — Бай-ху. Шанхай: Сюэлинь чубаньшэ, 2002. - 220 с.

89. Ван Цунжэнь. Сюань-у. (^Ш-. 2002) -Сюань-у. Шанхай: Сюэлинь чубаньшэ, 2002. — 210 с.

90. Ван Цунжэнь. Фэнхуан СЕЕ»-. ЩМ. 2002) -Феникс. Шанхай: Сюэлинь чубаньшэ, 2002. - 219 с.

91. Ван Цунжэнь. Цин-лун. (ЗЕШ- ^tHIli, 2002) Цин-лун. - Шанхай: Сюэлинь чубаньшэ, 2002. — 220 с.

92. Вэй Чжицян. Чжунго лун вэньхуа юй лун юньдун Штл^^. ф ШШЗ^-Й^ ШИ. — ЛШ: Ж1ШШ1, 2003) .-Китайская культура и движение дракона. Тяньцзинь: Тяньцзинь гуцзи чубаньшэ, 2003. — 185 с.

93. Дин Чанъюнь. Даоцзяо юй сылин чунбай. // Чжунго даоцзяо ( Т&Щ. Ш Ш^ШШШ^ // ФШШ1&) Даосизм и поклонение четырем духам-стражам сторон света // Китайский даосизм. 1994, №4.

94. Имэ:дзи симбору дзитэн. Якуся дайхё: : Ямасита Кадзуитиро:. ( 4 ^ i? • liJT^-gRo ЖЖ : ±{Ш~Шо )

95. То:кё: : Тайсю:кан сётэн, 1984. Словарь символов. Составитель: Ямасита Кадзуитиро. Токио: Тайсюкан, 1984.

96. Лю Далинь, Ху Хунся. Юньюй иньян Чжунго син вэньхуа сянчжэн. ( Щтш, шш. тштт — — шпайжш2005 ) Символы половых отношений в Китае. — Чэнду: Сычуань жэньминь чубаньшэ, 2005. - 246 с.

97. Ма Сяосин. Лун и чжун вэймин ды дун у (Й§<ЬЖ. н! — J ШШ. — 1994) - Дракон - еще не изученное животное. — Пекин: Хуася чубаньшэ, 1994. — 287 с.

98. Мэн Чжаолянь. Чжунго чун вэньхуа. (Ж В и Ж 43 ШИЗ^М-Ь. — А Щ : АА й Ж > 2004 ) Китайская культура насекомых. -Тяньцзинь: Тяньцзинь жэньминь чубаньшэ, 2004. - 435 с.

99. Пан Цзинь. Фэнхуан тэн. (ШШ. ШШШ- — ЗЬЖг ФШ^П^РЖМ , 2006 ) Феникс-тотем. - Пекин: Чжунго хэпин чубаньшэ, 2006. - 336 с.

100. Пан Цзинь. Цилинь юй лунфэн // Синьминь ваньбао ( jtliil. ШШ^Ш Л. // т&Х) Цилинь, феникс и дракон. - 02.07.2000

101. Пан Цзинь. Чжунго лун вэньхуа. (ШШо ФШ'М^С^о — ЖЛ: Ж Л Ж Ж > 2007) Культура китайского дракона. - Чунцин: Чунцин чубаньшэ, 2007. - 322 с.

102. Пан Цзинь. Чжунго фэн вэньхуа. ШШ. ФШИ^С^ — ЗШ: ЗШ Ж Ш > 2007 ) Культура китайского феникса. - Чунцин: Чунцин чубаньшэ, 2007. - 294 с.

103. Се Цзунжун. Тайвань дэ синьян вэньхуа юй чжуанши ишу. (Щж^. Ж^ЙШФ^:^^». — ЮЬ: 2003)-Тайваньские верования и декоративное искусство. Тайбэй: Боян вэньхуа шие юсянь гунсы, 2003.- 348 с.

104. Хэ Синь. Фэнхуан чунбай ды циюань юй яньбянь // Чжунго вэньхуа бао.тшш. ътзиьт) -происхождениеиэволюция поклонения фэнхуану. 03.09.1988

105. Сэкай симбору дайдзитэн. Лкуся дайхё: : Канэмицу Дзинсабуро: (1Й:щ.* ш^ш й^гнёРо жж: шттш* )

106. То:кё: : Тайсю:кан сётэн, 1996. Большой словарь мировых символов. Составитель: Канэмицу Дзинсабуро. Токио: Тайсюкан, 1996.

107. Сэкинэ Масанао. Сё:дзоку ко:и дзукай. (Костюм и вооружение эпохи японского феодализма). Токио, 1902. -Т.1-107 е.; Т.2 - 174 с.

108. Сюй Бансюэ. Минцзянь цифу цзэцзи туншу (ШЖ^. р?ЗМ

109. ЗЬЖ: 2006) Народный календарь прошений осчастье и выборов благопритяных дней. Пекин: Цисян чубаныиэ, 2006. -232 с.

110. У Юйчэн. Чжунго мэнь вэньхуа. (^ШЛЙ. ФШГООД. — ЛЩ:

111. Ж^tt» 2004 ) Китайская культура дверей. - Тяньцзинь: Тяньцзинь жэньминь чубаныиэ, 2004. - 375 с.

112. У Юйчэн. Чжунго шэнсяо вэньхуа. 4* ~ ^ Ш : ^flAKtti^tt, 2003 ) Культура китайского Зодиака. -Тяньцзинь: Тяньцзинь жэньминь чубаныиэ, 2003. — 296 с.

113. Фоцзяо юй дунъу // Фоцзяо сяо байкэ / Цюань фо бяньцзибу бянь. (Ш ттш® II — Ш-. 2003) -Буддизм и животные // Маленькая энциклопедия буддизма. Пекин: Чжунго шэхуэй кэсюэ чубаныиэ, 2003. - 362 с.

114. Хао Чунь. Лунфэн цзисян. (?£#. — Шэ: ШЖЙ^Ж1999) Дракон и феникс - приносящие счастье образы. - Цзинань: Шаньдун цзяоюй чубаньшэ, 1999. — 212 с.

115. Ху Чжаохуа. Чжунхуа шэньлун — 1Ш-. ФШhBl^lij 2003) Китайский священный дракон. - Пекин: Чжунго чэнши чубаньшэ, 2003. - 810 с.

116. Хуан Чжэньюй. Чжунго диван лунмо таньсо. (й'ШШ- Ф Ш^ЗЕнИШ ММ. — 2004) Изыскания о кровных узах дракона и китайских императоров. •— Шанхай: Шанхай шэхуэй кэсюэюань чубаньшэ, 2004. - 406 с.

117. Хэ Синлян. Тутэн юй Чжунго вэньхуа. (ЩШМо ЦЩ^ФШ^С^ — ШЖ: 2008) Тотем и культура Китая. - Нанкин: Цзянсу чубаньшэ, 2008. — 614 с.

118. Чжан Хуайшуй. Минцзянь шиши. (ЦЩК. ЙР^Ш®. — 4" iimHjf^li) 2007) Народные каменные львы. - Пекин: Чжунго цзингунъе чубаньшэ, 2007. - 153 с.

119. Чжао Байяо. Шиэр шэнсяо мяньмянь гуань. (MjSN- ^ЙШШ Ш- —ЩШ-. 2002) Всестороннее рассмотрение двенадцати зодиакальных знаков. - Цзинань: Цзилу шушэ, 2000. - 335 с.

120. Чжунго гудай миньсу / Ред. Ван Цзинъюэ. ( Ф / ЗЕЖ Ш — РрШШ: 2004) Народные обычаи древнего Китая. - Харбин: Хэйлунцзян жэньминь чубаньшэ, 2004. - 738 с.

121. Чжунго чэнъюй да цыдянь — ±М:ti, 1991 ) Большой словарь китайских фразеологизмов. - Шанхай: Шанхай цышу чубаньшэ, 1991. - 1988 с.

122. Цзи Чэнмин. Чжунго чунлун сису ФШтквЁ^УШ. —f^hB^^i) Обычай поклонения дракону-предку. -Тяньцзинь: Тяньцзинь гуцзи чубаньшэ, 2001. - 249 с.

123. Цзюй Юэши. Сяньвай чжиинь Чжунго цзяньчжу юаньлинь вэньхуасянчжэн сттт. — Фтштттаьжш. — т

124. Jl| АЙШШйЬ 2005) Культурные символы китайской архитектуры и садоводства. - Чэнду: Сычуань жэньминь чубанынэ, 2005. - 232 с.

125. Цюй Минъань, Чжэн Пин. Гоутун жэньшэнь (Чжунго цзисы вэньхуа1. СЯНЧЖЭН) шт. — ШПЛЙШШЬ2005 ) Культурные символы китайских жертвоприношений. — Чэнду: Сычуань жэньминь чубаныпэ, 2005. — 244 с.

126. Юнь Чжунтянь. Фэнчжэн / Юнъюань дэ фэнцзин — Чжунго миньсу вэньхуа. (ШФЭс. Ш / 7%ттШ—>ШШХ&. — ТМ:2006) Воздушные змеи / Вечный пейзаж - китайская народная культура. - Наньчан: Байхуа вэньи чубаньшэ, 2006. — 134 с.

127. Ян Цзинсун, Лю Чжисюн. Лун чжи юань. ^Уд^^Ёо

128. Ш» —itM: Ф Ш tIF № > 2008) — Происхождение дракона. Пекин: Чжунго шудянь, 2008. - 226 с.

129. Материалы из сети Интернет:

130. Хан В. Мифологические и религиозно-философские представления в эпоху древности и раннефеодальной государственности на Корейском полуострове Электронный ресурс. // Lib.ru: Библиотека Максима

131. Мошкова. Электронная статья (36 кБ) — Режим доступа: http://world.lib.rU/k/kimoJ/vbn2rtf.shtml (27.05.2008) - Загл. с экрана.

132. Schumacher М. GODS of Japan, A to Z Photo Dictionary of Japanese Buddhism (Buddhist & Shinto Deities) / M. Schumacher. Режим доступа: http://www.onmarkproductions.com/html/buddhism.shtml (27.05.2008) — Загл. с экрана.