автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Мифопоэтика в творчестве Александра Башлачева

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мифопоэтика в творчестве Александра Башлачева"

На правах рукописи

Гавриков Виталий Александрович

МИФОПОЭТИКА В ТВОРЧЕСТВЕ АЛЕКСАНДРА БАШЛАЧЕВА

Специальность 10.01.01 - русская литература

г

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

003 177618

Елец-2007

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении Высшего профессионального образования '«Брянский государственный университет им. академика И.Г. Петровского»

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор

Шаравин Андрей Владимирович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук профессор

Доманский Юрий Викторович

кандидат филологических наук доцент Исаева Елена Валерьевна

Ведущая организация: Воронежский государственный университет

Защита состоится 12 ноября 2007 года в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.059.01 в Елецком государственном университете имени И.А. Бунина по адресу: 399770, Липецкая область, г. Елец, ул. Коммунаров, д 28, ауд. № 301.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Елецкого государственного университета имени И.А. Бунина по адресу: 399770, Липецкая область, г. Елец, ул. Коммунаров, д. 28, ауд. № 300.

Автореферат разослан «_» октября 2007 г.

Ученый секретарь »

диссертационного совета г В.М. Колодко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

С развитием технологий в современной мире появляются и новые формы искусства Так, широкий доступ к аудио- и видеозаписи привел к тому, что поэзия конца XX века заметно утрачивает свою «бумажное! ь» и при добавлении двух субтекстов - музыкального и перформативного -приобретает синтетический характер Первыми «поющими поэтами», внесшими вклад в развитие русской литературы, стали так называемые «барды» (представители авторской песни) Однако в их творчестве музыкальная и перформативная составляющие еще не играли существенной роли для смыслообразования В конце 70-х - 80-х it в нашей с гране активно развивается новая синтетическая поэзия - поэзия рока Здесь уже важность экстралингвистических аспектов для адекватного понимания композиции заметно возрастает.

Подобный синтез музыки, слова и действа генетически связан с древнейшими ритуальными формами Однако современная рок-поэзия сознательно ориентируется на архаическую поэтику, причем, по двум направлениям жанровому и функциональному Поэзия рока стремится выразить «невыразимое», прикоснуться к трансцендентальному, эзотерическому Отсюда - тяготение представителей русского рока к магическому слову, к мифу в его изначальном значении

Творчество Александра Башлачева, одного из ярчайших русских рок-поэтов, стало попыткой создания авторского мифа, причем мифа, претендующего на выражение в слове мистического, сверхчувственного опыта Это определило задачу анализа башлачевской мифопоэтики через призму работ как отечественных (ЯЭ Голосовкер, АФ Лосев, ЮМ. Лотман, Е М Мелетинский, А А Потебня, В Н Топоров, О М Фрейденберг), так и зарубежных (Р Барт, Э Кассирер, К Леви-Стросс, Дж Фрейзер, К Хюбнер, Ф В И Шеллинг) исследователей мифа Для решения этой задачи диссертанту необходимо было разобраться в специфике феномена, называемого «рок-поэзия», поскольку на данном этапе развития «рокологии» еще не существует базового теоретического труда, освещающего общие принципы и механизм создания рок-композиций, хотя уже созданы предпосылки для его возникновения В этом плане представляют интерес работы ЮВ Доманского и СВ. Свиридова, неоднократно обращавшихся к общетеоретическим аспектам бытования рок-произведений

Таким образом, актуальность темы обусловлена недостаточной исследованностью как творчества Александра Башлачева (особенно в плане системных интерпретаций его мифопоэтики), так и русской рок-поэзии в целом, которая, несомненно, является важной частью историко-литературного процесса конца XX века

Объектом и материалом исследования стали поэтические тексты А. Башлачева, первично представленные в фонограммах (поскольку

фонограмма - основной способ существования рок-текста) и вторично - в печатных сборниках башлачевской поэзии, наиболее полный из которых был выпущен в Твери1

Предметом исследования является мифопоэтика Башлачева в структурном аспекте ее репрезентации

Цель исследования: выявить глубинные механизмы построения мифопоэтической системы А. Башлачева, охарактеризовать ее структурно-смысловые особенности

Задачи исследования:

- определить специфические особенности рок-поэзии и создать адекватный звучащему тексту аналитический инструментарий для изучения творчества Башлачева,

- обозначить характерные компоненты поэтики рок-певца,

- доказать системность башлачевского поэтического мифа в его структурном выражении

Методология исследования основывается, во-первых, на общетеоретических трудах Я Э Голосовкера, Э Кассирера, К Леви-Стросса, А Ф Лосева, Ю М Лотмана, В Н Топорова и других ученых, занимавшихся проблемами мифопоэтики, и, во-вторых, на работах, непосредственно посвященных изучению отечественной рок-поэзии (Д М Давыдов, Ю В Доманский, Е А Козицкая, С В Свиридов)

Методы исследования обусловлены, с одной стороны, содержанием и характером анализируемою материала, а с другой, - основной целью и производными от нее конкретными задачами анализа художественных текстов Используются структурно-семиотический, интерпретационный, сравнительно-сопоставительный методы с привлечением некоторых методических приемов аналитического описания «звучащего» рок-текста

Новизна исследования в первую очередь заключается в предмете исследования В литературоведении нет специальных трудов, посвященных системному изучению поэтического наследия А Башлачева, хотя на его художественный опыт обратили внимание в своих диссертационных работах Т Е Логачева, В С Глинчиков2 В нашем исследовании впервые рассматривается мифопоэтика А Башлачева в структурном аспекте (как пятиярусная система)

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в разработке проблемы исследования «звучащего» текста в целом, в создании аутентичного «звучащей» поэзии научного инструментария для изучения художественной практики рок-поэтов, в аналитическом описании

1 Александр Башлачев Стихи, фонография, библиография - Тверь Твер гос ун-т, 2001 -222 с

2 Логачева, Т Е Русская рок-поэзия 1970-х - 1990-х гг в социокультурном контексте дис канд филол наук -М,1997 -185с

Глинчиков В С Феномен авторской песни в школьном изучении А Галич, В Высоцкий, А Башлачев дис канд пед наук -СГПУ, 1997 -160с

экстралингвистических способов структурно-семантической организации рок-поэзии

Практическое значение. Результаты и материалы исследования могут быть использованы в вузе на лекционных, практических занятиях по истории русской литературы XX века, в спецкурсах и спецсеминарах, а также будут полезны для преподавания в средней школе, включившей рок-поэзию в учебные программы для старших классов Положения, выносимые на защиту.

1 «Звучащее» слово рок-поэзии обладает огромными возможностями варьирования и умножения смыслового потенциала Для адекватного исследования рок-произведения требуется создание специфического инструментария, аутентичного «звучащему» материалу

2 Творчество А Башлачева представляет собой единый жестко структурированный миф В центре этого мифа - оппозиция «морфология -синтаксис» (или точнее «корень — синтаксис»). Главный предмет поэтического поиска Башлачева - древние корни (протокорни), которые поэт выявляет посредством паронимической аттракции и расщепления идиом

3 Мотивная структура башлачевской поэтической системы представляет собой клубок «перетеканий» В центре мифопоэтики певца - мотивы зерна, огня, звезды, нити, смерти, России, боли, молока, поэта, видения

4 Поэтическая система Башлачева - особым образом упорядоченная структура, мифологичная на всех пяти уровнях уровне единого для многих песен мифологического квазисюжета (верхний ярус), мотивном уровне, уровне «перетеканий», протокорневом уровне, и, наконец, на уровне первокорня или Имени Имен (нижний ярус)

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в виде докладов на Международных конференциях (2005-2007 гг ) Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской литературы XX века факультета русского языка и литературы Брянского государственного университета По теме диссертации опубликовано 10 статей, 1 монография, включающая более обширный материал, чем тот, что изложен в данном диссертационном исследовании

Структура диссертационной работы. Диссертация состою из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, включающего 191 источник и приложения Общий объем работы - 255 страниц (из них 243 страницы основного текста, 12 страниц -приложения)

Содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, обозначаются теоретико-методологические проблемы исследования «звучащего» рок-текста, выделяется научная новизна, излагаются основные положения, выносимые на защиту, отмечается теоретическая ценность и практическая

значимость работы

В первой главе Рок-поэзия как синтетическое искусство

затрагивается вопрос адекватного анализа рок-произведения Некоторые значимые для рок-поэзии аспекты весьма «далеки» от литературоведения и не могут быть рассмотрены только с позиции литературоведческого инструментария Другие же - вполне «литературны» и, несомненно, вписаны в классическую филологическую парадигму В первой главе сделана попытка объединить первые и вторые в единую систему

Аспекты традиционного литературоведческого характера, особенности поэтики, мифопоэтика, заимствования, вариантообразование, циклизация, к нетрадиционным же можно отнести звучащий текст, рок-театр, музыку Особняком стоит вопрос об исторической репутации Стоит отметить, что данная классификация достаточно условна и, например, звучащий текст изучается фольклористикой, этой же проблемы касаются и исследователи авторской песни, поэтому наше выделение данного аспекта в разряд нетрадиционных обусловлено неклассическим характером смыслопорождения в звучащем рок-тексте.

В отделении рок-поэзии от других явлений наиболее значимыми должны быть собственно литературоведческие аспекты, ведь песенный рок-стих по целому ряду параметров отличен от классического стиха и от стиха «смежных явлений» Хотя существует и точка зрения, что «едва ли может быть предложен чисто литературоведческий критерий, который позволил бы отграничить тексты рок-песен от авторской песни, текстов популярных песен и непесенной поэзии» (А В Щербенок)3 Правда, подавляющее большинство исследователей рок-поэзии сходятся во мнении, что рок-произведение - явление особого порядка, состоящее из трех семантически важных субтекстов (слов, музыки и рок-театра) Тем не менее, несмотря на общепризнанность данного факта, практически все исследования в области синтетического рок-стиха являются анализом только одного из субтекстов (словесного)

Существует много фактов, свидетельствующих о неклассичности рок-поэзии, в частности, возможная только в синтетическом произведении система заимствований. Помимо традиционных лексических цитат в рок-поэзии встречается много примеров заимствования целостного чужого текста (так называемые «римейки» или «перепевки») Как правило, вербальный субтекст в этом случае остается неизменным, меняется только манера исполнения, аранжировка, но самое главное - происходит редукция авторства Иногда рок-произведением становится стихотворение не-рок поэта (например, В Хлебникова), то есть рок-исполнитель заимствует один из субтекстов (словесный), и добавляет к нему еще два субтекста, свойственных только поэзии рока Таким образом не-рок произведение

3 Щербенок А В Слово в русском роке // Русская рок-поэзия текст и контекст сб науч тр - Тверь Твер гос ун-т, 1999 -Вып 2 -С 6

вписывается в рок-парадигму Здесь же можно указать и на обратный процесс «бумажное» произведение рок-автора (не ставшее песней) не является рок-произведением, так как отсутствуют необходимые для этого субтексты (музыка и рок-театр)

Исходя из сказанною выше, становится понятно, что и на уровне вариантообразования рок-поэзия будет отличаться от поэзии «бумажной» Дело в том, что при повторном исполнении той же самой песни ее смысл может быть изменен кардинально (настолько кардинально, что мы можем говорить об образовании нового рок-текста) Рассмотрению неклассичности вариантообразования в русском роке посвятил ряд работ Ю В Доманский, в том числе и одну из глав своей докторской диссертации

Правда, здесь мнения исследователей разделились с Ю В. Доманским не согласился С В Свиридов Суть данной дискуссии в том, является ли каждое новое исполнение песни новым вариантом (точка зрения Ю В Доманского), либо медиальность в рок-поэзии классическая -позднее исполнение «отменяет» более раннее (С В Свиридов) А ведь еще Ю М Лотман отмечал «Обычно предполагается, что техника печатания привела к исчезновению вариантов литературного текста Это не совсем так Стоит только записать на ленту чтение одного и того же стихотворения различными чтецами, чтобы убедиться, что печатный текст дает лишь некоторый инвариантный тип текста (например, на уровне интонации), а записи - его варианты»4 Таким образом, точка зрения Ю В Доманского кажется более обоснованной

Чтобы показать сложности, с которыми неминуемо столкнутся исследовагели при рассмотрении вариантообразования в рок-поэзии, приведем один пример у Б Летова в зависимости от альбома песня «Следы на снегу» создает два автономных рок-текста В структуре альбома «Мышеловка» эта песня звучит как протест против политического строя Дело в том, что как раз в период работы над этим альбомом Летов был объявлен во всесоюзный розыск (за антисоветскую агитацию) Поэтому ключевой рефрен песни «Меня бы давно уж нашли по следу / Но я не оставляю следов на свежем снегу» звучит «диссидентски». Второй раз песня появляется у Летова через несколько лет на альбоме «Сто лет одиночества» В это время правоохранительные органы Летова уже не разыскивали, а сам рок-поэт ушел в другое подполье -трансцендентальное Егор обратился к мистическим, эзотерическим темам - так и возник альбом «Сто лет одиночества» В нем уже нет ни тени социально-политической проблематики, тексты абстрактны, метафоричны, построены на изощренных авторских ассоциациях Одним из главных состояний, изображаемых в альбоме, становится посмертное бытие

4 Лотман Ю М Структура художественного текста // Лотман Ю М Об искусстве -СПб Искусство - СПБ, 1998 -С 63

лирического субъекта. В этом контексте песня «Следы на снегу» приобретает посмертно-трансцендентальное звучание субъект не оставляет следов на снегу именно потому, что он мертв, а не потому, что он (как это было на альбоме «Мышеловка») неуловим для КГБ. Таким образом, два варианта находятся в диахронических отношениях, при этом они равноправны, но не равны в смысловом плане А еще важными вариантробразующими факторами в русском роке являются авторское вступление к песне, смена заглавия, текстуальные и музыкальные особенности песни (ритм, аранжировка), а также контекст (концертный, альбомный), в котором оказывается композиция

Важнейшим аспектом циклизации в рок-поэзии становится альбом И хотя рок-альбом является аналогом лирического цикла, что было убедительно доказано Ю В Доманским5, «особость» данного типа циклизации очевидна, ведь помимо заглавия и концептуального набора песен в рок-альбоме есть и третий обязательный элемент — оформление обложки

Но, пожалуй, самым важным отличием рок-поэзии от поэзии «бумажной» являются особенности звучащего рок-текста Начнем с того, что рок-альбом (концептуальное собрание песен) может в своей структуре иметь композицию без слов (т н «инструментал»), которая также является часть общего замысла, а значит, влияет на остальные («словесные») тексты альбома Есть в русском роке и целые альбомы, в которых композиции не имеют текста (состоящие из тн «инструменталов»), например, альбом «Электро Т» группы «Звуки Му» или проект БГ совместно с некоим Gabnelle Roth «Без слов» Поэтому, на наш взгляд, нельзя игнорировать экстралингвистические аспекты рока как синтетического образования даже при филологическом анализе (другой вопрос, что рассматриваться должны только значимые для подобного анализа неязыковые аспекты)

В роке существуют примеры, когда исполнитель не поет рок-текст, а читает его как стихотворение Но и здесь нет никакой проблемы, достаточно обратиться к следующей мысли С В Свиридова «В структурном отношении шум является таким же аккомпанементом, как и музыка. Даже полная редукция музыкального ряда, до нуля, является значащим отсутствием Важно не то, что музыки нет, а то, что есть ее структурное место в песенном, синтетическом тексте». По Свиридову такая редукция - это «минус-прием»6

Еще одним важным аспектом русской рок-поэзии как синтетического искусства стало создание специфической звуковой

5 Доманский Ю В Русская рок-поэзия проблемы и пути изучения // Русская рок-поэзия текст и контекст сб науч тр -Тверь Твер гос ун-т, 1999 — Вып 2 - С 2638

6 Свиридов С В Альбом и проблема вариативности синтетического текста // Русская рок-поэзия текст и контекст сб науч тр - Тверь Твер гос ун-т, 2003 - Вып 7 - С 29

полисемии на уровне омофонов и звукоподражаний Этими приемами пользуются многие рок-поэты, в частности, Башлачев Его «Егоркина былина» (особенно запись на концерте в Новосибирске 21 декабря 1985 года, сделанная Марком Копелевым) стала ярким примером семантической значимости голосовых модуляций для общего смысла произведения Первый пример звукоподражания встречается в строчке- «А вишневый крем только слизывает» В слове «слизывает» сонорный «л» тянется как гласный, имитируя собственно слизывание Потом во фразе «биты кирпичи» Башлачев слово «кир-пи-чи» разбивает на слоги благодаря паузам, тем самым, материализуя то, что они «биты» Затем следует строка «прозвенит стекло на сквозном ветру», где первое слово произносится примерно так «прозвеннннииии-и-и-ит» (с придыханием и вибрацией, имитирующеи колебания «стекла на сквозном ветру»). Затем после фразы «черной гибелью сгинет всякое дело Божие» при помощи тишины материализуется сама пустота, отсутствие того, что «сгинупо» Следующий значимый нетекстовый компонент встречается в других фонограммах «Былины» во фразе «То не просто вонь — вонь кромешная» После первого слова «вонь» Башлачев делает глубокий вдох через нос, как бы обоняя эту «вонь» Потом после фразы «Отворив замки Громом-посохом» следует внушительная пауза, слушатель словно застывает у открывающейся двери в ожидании, а потом слышится «Снежна бабушка» Речь бабушки весьма примечательна «Собери-ка ты мне кашли звонкие» В этой фразе последнее слово произносится как «звон н . н кие» - Башлачев голосом имитирует капание Затем Снежна бабушка говорит «Ты подуй хе-хе Егор» В слове «подуй» после звука «д» певец начинает дуть и на одном дыхании переходит к «посмеиванию», а оттуда без пауз «выходит» к слову «Егор»- «подууухехеэгор» Таким образом, лексема «подуй» материализует то, как Снежна бабушка дует, сам процесс Вскоре следует фраза «У Шексны-реки нету ярмарки» Башлачев материализует отсутствие ярмарки тишиной, которую буквально взрывает крик. «Только черный дым (') тлеет ватою» Крик же сопровождает фразу «Голосит беда А! А11 А"! бабьим голосом», где звук идет по нарастающей. Так Башлачев материализует крик «голосящей» беды мы не просто узнаем, что беда может «голосить», но и непосредственно слышим ее голос Этот пример, вплетенный в богатую картину других башлачевских олицетворений, как бы «оживляет» слова песни, материализует их

В данном анализе система звукоподражаний «Егоркиной былины» намечена лишь пунктиром В стороне осталась не менее богатая игра интонаций, выражающих ужас, отчаяние, гнев, ожидание, напряжение персонажей и автора, а также музыкальные особенности произведения Звукоимитации былины были рассмотрены в некотором отстранении от целостного текста, в то время как подобное исследование должно было бы только дополнять собственно литературоведческий анализ произведения.

Такое искусственное «усечение» сделано для того, чтобы показать механизмы бытования рок-композиции в «естественной среде» звукозаписи Однако не стоит забывать, что филологический анализ рок-текста, безусловно, должен быть определяющим

Особая роль в рок-поэзии принадлежит омофонам, существование которых возможно только в «звучащем» тексте Так, очень интересное употребление омофонов мы находим в песне Башлачева «В чистом поле -дожди» Так начинается произведение «В чистом поле - дожди косые / Эх, нищета, за душой ни копья / Я не знал, где я, где Россия / И куда же я без Нея9» Трактовка выделенного отрывка кажется однозначной Однако приведем последнюю строфу песни «В чистом поле - дожди косые / А мне не нужно ни щита, ни копья / Я увидел тебя, Россия / А теперь посмотри, где я»

В контексте второго отрывка выделенная строка первого приобретает совсем иное звучание «Эх, ни щита за душой, ни копья'» вместо «Эх, нищета, за душой ни копья'» Здесь Башлачев обыгрывает две семантически связанные лексемы с одной стороны «нищета» и «ни копья», то есть «ни копейки» (общая сема - бедность), с другой — «щит» и «копье» (общая сема- предметы для боя) Другим примечательным примером использования омофонов является фраза из песни «Посошок» «Эх, налей посошок, да зашей мой мешок - / На строку - по стежку, а на слова - по два шва / И пусть сырая метель мелко вьет канитель / И пеньковую пряжу плетет в кружева» «По стежку» фонетически эквивалентно «по стишку». К тому же в литературоведении стих - это термин, обозначающий строку (поэтому и «на строку по стишку»), а «строка» - слово, в одном из значений, имеющее сему «шитье» (как и стежок). Таким образом, не только звуковая идентичность, но и семантические особенности двух омофоничных вариантов создают возможность для смысловой многомерности Подобных примеров использования омофонов для увеличения семантической многослойности в рок-поэзии предостаточно

Для смыслообразования в рок-поэзии важна и музыка Здесь достаточно привести такой пример, песня Башлачева «Мельница» композиционно состоит из трех смысловых частей 1 Лирический субъект до мистической инициации, 2 Во время мистической инициации 3 После инициации Нам в этой структуре важна вторая часть, которая не содержит словесного выражения Сам процесс перерождения Башлачев облекает в жесткий и продолжительный гитарный проигрыш То есть перед слушателем - «голая» эмоция, музыкальная экспрессия, «затемняющая» процесс перевоплощения Певец как бы намекает на вербальную невыразимость процессов, происходящих в поэте, на их сакральную сущность - слова не в состоянии выразить суть божественного откровения Такой элемент в структуре песни очень важен - он несет существенную семантическую нагрузку Таким образом, мы видим, что в рок-поэзии

музыка порой «семантизирована», потому как если представить «Мельницу» в печатном виде, то значимый второй композиционный элемент попросту исчезнет А значит, исказится и смысл произведения И мысль о том, что рок-поэзия обладает присущими только ей средствами смыслопорождения, получает все больше подтверждений, хотя окончательной точки в этом вопросе пока не поставлено

Главной задачей второй главы пространственно-временые аспекты мифологизма художественной системы Башлачева стало доказательство мифологичности башлачевского художественного мира Вначале рассматривается оппозиция раннего и позднего творчества Башлачева как квазимифа (профанного, современного) и мифа (всевремешадго, сакрального) Ранние свои песни рок-поэт называл «бардовскими» Однако уже эти произведения как по экстралингвистическим, так и по чисто поэтическим признакам были достаточно далеки от традиции авторской песни В этой связи обращает на себя внимание башлачевская «негативная поэтика» (термин С В Свиридова)7, являющаяся, пожалуй, самым важным аспектом раннего творчества рок-поэта Суть «негативной поэтики» в том, что лирический субъект и персонажи ранних песен Башлачева находятся в суррогатной действительности, полной иллюзий и симуляций «Вместо крови льется пиво» («Мы льем свое больное семя »)

Сначала башлачевское слово было рациональным, но предмет даже ранних произведений выходил за рамки рационального («Похороны шута», «Галактическая комедия», «Грибоедовский вальс»), в ряде «рациональных» композиций появляются волшебные персонажи черт («Новый год»), домовой («Рождественская»), смерть («Похороны шута») и т д Эта художественно воплощенная суррогатная действительность становится в контексте творчества Башлачева профанным мифом (квазимифом), лишенным всего истинного и сакрального

Разрушение профанного квазимифа Башлачев ведет через критику и через осмеяние То есть, говоря языком М.М Бахтина, поэт создает «мифы смеховые и бранные» У раннего Башлачева преобладают мифы «бранные» (критикующие), а к «смеховым» (в «чистом виде») относятся песни «Слет-симпозиум», «Подвиг разведчика», «Не позволяй душе лениться» Со временем такая профанно-симулятивная концепция творчества перестала удовлетворять рок-поэта, он отправляется на поиски сакральной истины, начало которых ознаменовал ряд «переходных» композиций, где происходит как бы расслоение художественного мира на профанную и сакральную сферы

Второй этап творчества Башлачева кардинально отличается от первого В песнях этого периода все сиюминутное, бытовое отходит на

7 Свиридов С В Поэзия А Башлачева 1983 - 1984 // Русская рок-поэзия текст и контекст сб науч тр -Тверь Твер гос ун-т,2000 -Вып 3 -С 162-172

второй план, остается только миф (напомним, что Башлачев считал рок-творчество смешением разных мифов) Однако этот миф уже не содержит профанного стержня, наоборот, мифопоэтическая вселенная позднего Башлачева - это пространство абсолютных категорий Недаром в 19851986 гг у поэта лирический субъехт уже не прячется за чужую маску, как это было в ранних стихах (вспомним, например, «Похороны шута» или «Хозяйку»), в последних произведениях певец создает совершенно иную художественную вселенную, пытаясь отождествить поэзию и саму жизнь На позднем этапе творчества Башлачева окончательно выстраиваются пространственно-временные категории, слово становится «магическим», формируются принципы работы с корнями и фразеологией

Завершила творческую жизнь Башлачева (а фактически и просто жизнь) песня «Вишня», которая в некотором смысле стоит в оппозиции ко всей поэтической системе певца «Вишня» ознаменовала начало третьего этапа в развитии поэзии Башлачева, этапа, которому (в связи с творческим кризисом и последующей смертью поэта) не суждено было воплотиться в стихи В композиции «Вишня» поэт как бы отрекается от всего созданного в 1984-1986 гг, на смену сложным метафорам, замысловатым образам и идиоматической игре приходит прежняя простота и ясность. «Вишня» -единственное произведение, где сакральная мифологизация сопряжена с прозрачностью художественных приемов, это текст примирения, сведения воедино мифа и квазимифа.

Прекрасно иллюстрирует мифологизм башлачевской поэтической системы и анализ пространственно-временных категорий Так, очень ярко проявляется расслоение художественного пространства Башлачева на профанную (город) и сакральную (природа) сферы, что стало заметной тенденцией и для мифологии в общем Некоторые пространственные объекты башлачевской мифопоэтики «кочуют» из одной песни в другую Самый яркий пример здесь, пожалуй, мотив реки, вдоль которой растет лес и горят огни так изображает певец переход в потусторонний мир («Егоркина былина», «Ванюша», «Посошок»)

Двумя другими сакральными природными локусами в поэтической системе Башлачева становятся лес, «где поляны святы» (да и Россия для поэта - это «седая лесная страна»), и поле, получающее традиционно фольклорные эпитеты «доброе» («Когда мы вместе»), «чистое» («В чистом поле — дожди», «Ванюша», «Не позволяй душе лениться»)

Главный профанный локус у Башлачева — это город «города цветут синяками» («Некому березу заломати»), «а над городом - туман Худое времечко», «Этот город с кровоточащими жабрами // надо бы переплыть» («Ржавая вода») Органично вписан в художественный мир Башлачева и самый мифологизированный город России - Петербург, образ которого преломляется через масштабное олицетворение, проходящее через весь текст песни «Петербургская свадьба»

В поэзии Башлачева появляется еще один мифологизированный город - Вавилон О нем не говорится напрямую, однако его наличие в башлачевском тексте очевидно Обратимся к песне «Имя Имен» «Так чего ж мы, смешав языки, мутим воду в речах''» Здесь присутствует явная библейская аллюзия, ассоциативно уводящая нас к сюжету мифа о строении Вавилонской башни и «смешении языков» Завершается «Имя Имен» упоминанием всё той же башни: «Всей гурьбою на башню'» Таким образом, мифологизация у певца иногда происходит через обращение к известным мифологемам

Населяют мифопоэтическое пространство у Башлачева мифологизированные существа, окказионально одушевленные посредством олицетворения или данного собственного имени Таким образом, для Башлачева практически нет разделения природы на живую и неживую Из 58 песен Башлачева не содержат олицетворений только пятнадцать (25% от общего числа) Всего олицетворений обнаружено 175 (в среднем по 3 на песню) Среди наиболее частотных мотивов, которые в творчестве Башлачева одушевляются, присутствуют как абсолютно абстрактные (время - 14 раз, жизнь - 5, беда - 4), так и более конкретные (солнце - 11 раз, Россия, ветер - 8, луна - 4) Немалый пласт олицетворений составляют временные мотивы (время - 14, ночь, жизнь -5, зима, весна — 4, день, осень — 3)

Особое отношение у поэта и к категории имени, многие слова в произведениях Башлачева написаны с большой буквы Дождь, Гром, Ветер, Лихо, Слово, Время, Истина и тд (это видно по сохранившимся авторским спискам) Но поэт не «переименовывал» имена нарицательные в собственные, он хотел просто вернуться к их древнейшей, мифической сущности А это путь, уводящий не только в мифические, но и в денотативные глубины «Именно в сфере собственных имен происходит то отождествление слова и денотата, которое столь характерно для мифологических представлений»8

Такая размытость границ между именем собственным и нарицательным приводит к неожиданной корреляции мифопоэтических мотивов «Для Гомера он <Эреб - В.Г > тоже беспол - не что иное, как место подземного мрака Безличность не служит для поэта помехой, и Эреб соединяется у него с Никтой и рождает детей < > Собственное выражение попало в число несобственных, так здесь обычное именование примешалось к олицетворениям, т. е абстрактное понятие искусственно мифологизируется»9 Точно такие же примеры можно отыскать и у Башлачева «Мы тоске зеленой - / Племяши родные» (песня «Лихо»), «Эх, Егор, дитя подзатыльника» («Егоркина былина»)

8 Лотман Ю М Успенский Б А Миф - имя - кулыура // Лотман Ю М Семиосфера -СПб Искусство-СПБ, 2000 - С 529

9 Шеллинг Ф В И Сочинения в 2 тг, т 2 - М Мысль, 1989 - С 195

У синкретичной башлачевской мифопоэтики есть свой устойчивый сюжет, который организует матричную структуру башлачевского текста на временном уровне То есть многие песни имеют, помимо основного, глубинный сюжет, который выявляется при анализе хронологических отношений в тексте Идентичность «скелета» структуры каждого из этих сюжетов образуют квазисюжет, суть которого в том, что действие произведения начинается вечером, основные события происходят ночью (лирический субъект (или персонаж) жив), а завершает все - утро, несущее нечто эсхатологическое (смерть, Гром, Страшный суд) Такое значение мотивов (ночь равна жизни, утро — смерти и т д) является инверсией их общемифологического значения К тому же у Башлачева малый и большой солярные циклы равны, поэтому отождествляется также зима и жизнь, утро и смерть Инверсия касается и отношений динамики/статики Если в мифологии в общем утро связано с началом пути солнца, то есть с движением, то у Башлачева движение происходит как раз ночью (зимой), а к утру (весне) завершается

Итак, из песни в песню у Башлачева встречается один и тот же сюжет ночное (зимнее) событие в конце произведения завершается утренней (весенней) смертью Такая повторяемость свидетельствует о том, что сюжет, лежащий в матричной структуре большинства башлачевских песен, является единым (его можно назвать сюжетом сюжетов)

Как мы знаем, в мифологии событие единично, а все остальные подобные являются лишь копиями прецедента (по сути - тем же самым событием) Эта концепция возникла в мифологии благодаря кольцевой структуре времени, мыслимого архаическим сознанием как нечто замкнутое Например, В Н Топоров в своей работе «Пространство и текст» отмечает «русск время и тд - из и-евр *иеп-теп-, от "вертеть, вращать", т е "круг, поворот, оборот"»10 Словом, архаическое представление о времени как о чем-то цикличном и замкнутом содержится даже в его денотате, а факт языка - это факт архаического сознания Время в творчестве Башлачева также оказывается «кольцевым» (и это касается как раннего, так и позднего творчества певца) Ярче всего это иллюстрируют строки из песни «Ржавая вода» «Да только кольцами года завиваются / В водоворотах пустых площадей»

Примечательно и то, что на мотив «время» у Башлачева приходится больше всего олицетворений (14 эпизодов, для сравнения ближайшие «преследователи» солнце - 11, ветер, Россия - 8) Для Башлачева время является деятелем, созидающим и разрушающим, но всегда живым и активным Таким образом, время в творчестве рок-поэта - субстанция, также созданная по мифологическим правилам

10 Топоров В Н Пространство и текст // Текст семантика и структура сб науч тр -М Наука, 1983 -С 232

В третьей главе Языковые аспекты мифологизма художественной вселенной Башлачева рассматривается мифопоэтика певца в структурном аспекте Как уже отмечалось, на сюжетном уровне (верхний ярус мифопоэтической системы) присутствует единый для многих песен мифический квазисюжет А, как известно, в мифе сюжет слагается из мотивов, анализу которых и посвящено начало третьей главе работы Но для того, чтобы наиболее полно раскрыть суть этих мотивов, вначале рассматривается главная антитеза башлачевского творчества синтаксис -морфология Вот как об этом говорит сам поэт «Я на уровне синтаксиса как-то уже перестал мыслить, я мыслю (если это можно так назвать) на уровне морфологии корней, суффиксов, приставок Все происходит из корня»11 Причем корень для Башлачева является простейшей и далее неразложимой (в семантическом плане) единицей, в которой и заключена главная смысловая мощь слова Чтобы очистить «зерно» слова (корень | от «плевел» синтаксического контекста, поэт пытался поместить лексему в контекст корневой Для достижения этой же цели Башлачев не только «мыслил на уровне морфологии», но и «покушался» и на устоявшиеся сочетания слов Делал он это за счет своеобразной «дискредитации» устойчивых элементов, таких как идиомы, цитаты, языковые клише. Таким образом, у Башлачева можно выделить антиномию язык (современный узус, где господствует синтаксис) и древний смысл (архаические корни -протокорни)

Поиск древних протокорней привел поэта к работе с паронимами (паронимической аттракции) и «разговору» на уровне корней -словотворчеству Вот некоторые из рассмотренных в работе башлачевских окказионализмов «сталинные шпоры» («Лихо»), «разбатраченный» («Егоркина былина»), «в преисподнем белье» («Посошок»), «снедужила» («Тесто»), «стемнить» («Имя Имен»), «речет река» («Пляши в огне»), «радиоудар», «окровленным» («Петербургская свадьба»), «з как кровоточия» («На жизнь поэтов») и т д

Но для Башлачева был важен поиск не только «самовитого» слова,' но и «самовитой» синтаксической конструкции, которую назвать синтаксической можно с определенной долей условности (ибо данная конструкция как раз и направлена на разрушение устоявшихся синтаксических норм) Для «борьбы» с синтаксисом рок-поэт использовал своеобразные «алогизмы», нарушающие привычный синтаксический строй Вот некоторые примеры «А гостей к нему ровным счетом двор» -здесь поэт придает численную фиксированность слову, ей не обладающему (для традиционного синтаксиса уместным был бы вариант, например, «ровным счетом дюжина») Другая цитата- «И желаем вам самочувствия» Здесь поэт из контекста убирает необходимый элемент (определение при

" Башлачев АН Интервью РИО, данное А Бурлака, 1986 г - Режим доступа http //www lib ru/KSP/bashlach/intervie txt

слове «самочувствие»), создавая тем самым недосказанность и абсурдность

Использовал Башлачев и смысловое «затемнение», прояснить которое синтаксис не в силах (даже если к подобной дешифровке привлечь скрупулезный анализ контекста) В самом деле, как трактовать фразу «Я узрел не зря»9 Узрел не даром9 Или узрел, до этого не видя7 Или узрел, продолжая оставаться слепым и сейчас9 Звуковой характер рок-текста не позволяет обратиться и к пунктуации, а ведь от нее часто зависит общий смысл того или иного отрывка Например, у того же Башлачева находим следующую строку «Всем сестрам - по любви» В таком написании данная конструкция эквивалентна идиоме «всем сестрам - по серьгам», с другой стороны есть выражение «сестра по крови», а так как у Башлачева часто сталкиваются два понятия кровь и любовь («смотри, как горлом идет любовь»), то отсутствие тире дает нам возможность иначе прочесть данный отрывок «всем сестрам по любви», то есть поэт как бы обращается ко «всем <своим - В Г > сестрам по любви» Однако, учитывая звучащий характер рок-текста, следует отметить, что варианты эти равноправны

Помимо смысловых связей в высказывании, Башлачев покушался еще и на целостность идиомы (окказиональная фразеология стала, пожалуй, главной «визитной карточкой» поэзии Башлачева) Расщепляет идиому поэт несколькими способами сталкивая прямой и переносный смысл выражения «разреши, пожалуй, я сумел бы все на пальцах объяснить» (объяснить игрой на гитаре, перебирая струны пальцами), создавая клише на уровне рифмы «не в квас, а в кровь» (вместо не в глаз, а в бровь), скрещивая два фразеологизма, имеющих общий элемент «провалиться мне на месте, если с места не сойти», и «вплетая» избыточный элемент в структуру узуальной идиомы «искали ветер Невского да в Елисейском поле» Есть у Башлачева окказиональные идиомы, созданные практически «на голом месте», то есть из слов, слабо содержащих в себе идиоматические потенции «Ставили артелью - замело метелью»

Все эти поэтические эксперименты нужны Башлачеву для того, чтобы пробиться к древним корням, освободив их от наслоений профанного синтаксиса И главной целью этих поисков стала мифологема «Имя Имен»

Вообще любой мотив в мифопоэтической системе певца создан по принципу сферы внутри — затемненный сакральный древний корень, а на периферии этой сферы - синтаксические «наслоения», говоря языком самого Башлачева, «объедки» слова В пространстве синтаксиса эти сферы взаимодействуют, пересекаются своими перифериями («перетекают» друг в друга). Этот процесс «перетекания» не затрагивает только древние протокорни

Система мотивных корреляций упорядочена логикой башлачевской метафорики и ассоциативными связями между мотивами Мотивное

пространство башлачевской мифопоэтики состоит из центра (здесь находятся наиболее важные мотивы) и периферии Но выявить некий единственный мотив как центр системы вряд ли возможно, хотя на первый взгляд главным претендентом на эту роль становится мотив «Имя Имен» И в самом деле «ядром мифа» (по определению А Ф Лосева12) становится имя, соответственно, Имя Имен - ядро ядра?

Однако подробный анализ оставляет стойкое ощущение, что Башлачев так и не смог «пробиться» к смыслу Имени Имен (то есть к корневой сути этой мифологемы) Имя Имен - единственный «безымянный», безкорневой мотив, он растворен в ядрах всех остальных мотивов (они все выросли из него), а пространством своей периферийной локализации имеет ряд трактовок Таким образом, Имя Имен - это не само сакральное «первослово», а его «дефиниция»; это мотив без ядра (как бы лишенный корня), и поэтому в системе ядерных объектов он не может быть выделен как центр

На основании песни «Имя Имен» в диссертации проводится подробный анализ данной мифологемы, в ходе которого выясняется, что среди множества возможных интерпретаций Имени Имен, несомненно, доминирует отождествление данной мифологемы и имени («внутренней сути») Христа Если по тексту песни искусственно восстановить библейский сюжет, то получится следующее вначале рождается некий сверхчеловек - Имя Имен («особость» которого должна «признать повитуха»), в это же время в небе появляется («запевает») звезда, а «сбитые с толку волхвы» пытаются отыскать место рождения пророка (то ли не заметив путеводной звезды, то ли она им показала неправильный путь) «Особость» этого рождения подчеркивается и лексемой «Рождество» (то есть опять возвращаемся к мысли о сверх- или богочеловеке) Появление в тексте непорочной девы «девицы Маши» опять же отсылает к известному библейскому сюжету

Итак, мы установили, что Имя Имен не является центром мотивного пространства башлачевской мифопоэтики, которой, к слову, вообще не свойственна «сверхцентрическая» организация Однако центр у этой системы есть, и он представляет собой сосредоточение и «перекрещивание» важнейших для Башлачева мотивов зерна, огая, звезды, нити, смерти, России, боли, молока, поэта, видения Говоря об эгом пучке мотивных «перетеканий», нужно отметить, что мотив многогранен, и каждой гранью его является другой мотив Однако грани эти находятся на периферии и не могут существенно поколебать жесткую внутреннюю структуру мотива - сакральный корень И если бы ни этот корень, можно было бы предположить, что в системе Башлачева мы имеем дело с

12 Лосев А Ф Диалектика мифа // Лосев А Ф Миф Число Сущность - М. Мысль, 1994 - С 195

бесконечными проявлениями одного и того же мотива. Иными словами, корень дает системе дискретность, а синтаксис - синкретичность

, Несмотря на «перетекание» «всего во все», мы можем отметить, что система мотивов все-таки упорядочена, причем упорядочена довольно жестко Это вызвано космическо-хаотическими характеристиками, которыми обладает тот или иной мотив Чаще всего у Башлачева мотивы, связанные с областью космоса, группируются в один смысловой ряд, а с областью хаоса - в другой. Например, мотив зерна «перетекает» в мотив звезды (область космоса) «Сорвать с неба звезды, / Смолоть их мукою / И тесто для всех замесить» («Тесто») Также мотив звезды «перетекает» в космические мотивы огня, нити и видения («Вечный пост»), поэта («Как ветра осенние», «Сядем рядом») Но космический мотив зерна взаимодействует и с хаотическим мотивом льда Единственный пример такой корреляции находим в песне «Спроси, звезда» «Белым зерном меня кормила зима» В целом же мотивная структура башлачевской мифопоэтики очень богата «перетеканиями», на каждый из десяти основных мотивов приходится по 5 - 7 корреляций (и это не включая периферийных «перетеканий»)

Итак, были рассмотрены два следующих за квазисюжетом яруса башлачевской мифопоэтики (мотивы и область их синтаксического взаимодействия) Следующий ярус системы — пространство древних протокорней. Восстанавливая логику башлачевских поэтико-этимологических исканий, нельзя ни отметить, что главным приемом работы поэта с корнями была наронимическая аттракция (намеренное столкновение слов со схожей звуковой матрицей)

Башлачеву были интересны все созвучия в морфемах Материалом поэтических исследований становится не только корень, но и префиксы и постфиксы Например, в песне «Тесто» встречается такая строка. «Когда злая стужа снедужила душу» Здесь поэт употребляет форму глагола, которой нет в узусе — «снедужила» В сознании поэта эта лексема соотносится с существительным, создадим его искусственно, «снедуг», в котором угадывается своеобразное скрещение слов «снег» и «недуг», то есть «с» выполняет роль как части корня, так и приставки О таком соотнесении говорит и «морозный» контекст песни «Когда злая стужа снедужила душу, / И люта метель отметелила тело» Подобных примеров (с неопределенным статусом «корневой приставки» «с») у Башлачева достаточно много СТЕмНить (соотносящегося со словами «с-ТеНа» и «ТеНь»); с-воротить (коррелирует со словом «ворота»), «с-лови это слово», «хоть с-мерть меня с-мерь», «с-мех - в меха», «как шило в МЕШКе - два С-МЕШКа, три наС-МЕШКи, // Набитый дурак, я С-МЕШал » и тд Та же «корневая приставка» «с» встречается в примере из песни «Триптих памяти В С Высоцкого» «Да не сдвоить, а строить» В первоначальном варианте «строить» имело значение «возвести», «построить», однако в поздней редакции при добавлении лексемы

«сдвоить» слово «строить» получило численную семантику Таким образом, «с» является одновременно и частью корня строить, и приставкой с-троить (утроить)

Однако эксперименты на стыке корня и других аффиксов - это лишь частные случаи обращения Башлачева к паронимической аттракции Главная работа проделана поэтом именно в области «чистого» корня «Я -БоЛь ЯБЛока», «МоЛнию заМоЛВи БЛагосЛоВи» («Вечный нос г»), «ИСКРы ваших ИСКРенних песен / ПоЛетят как ПеПеЛ на ПЛесеиь» («Некому березу заломати»), «Лей СЛаВянскиМ СЛоВоМ МоЛВа» («Пляши в огне») и г д Иногда столкновение созвучий создает неожиданный потенциал для смыслообразования «В сказке ты должен почуять ПОДсказку» (вспомним текст - ПОДтекст)

Нередко материалом для паронимической аттракции у Башлачева становятся слова, абсолютно несоотносимые этимологически «Искали ветер Невского да в Елисейском поле // и привыкали звать Фонтанкой Енисей» («Петербургская свадьба») Таким образом, поэт паронимически «рифмует» пространство енисейское и елисейское Эти два локуса, казалось бы, не имеют никакого родства Однако в контексте песни они выступают двумя полюсами, конечными точками исхода из Петербурга его коренных жителей после событий 1917 года То есть «енисейский» — это ссылка, «елисейский» - эмиграция Однако на что мог еще намекать Башлачев, «сталкивая» эти созвучия9

У Бродского в эссе «Поклониться тени» есть небольшой анализ стихотворения Уинстона Одена, даже не анализ, а ассоциативные вопросы, вызванные цитатой «время боготворит язык» (из произведения «Памяти У Б Иейтса») «"обожествление" - это отношение меньшего к большему Если время боготворит язык, это означает, что язык больше, или старше, чем время, которое, в свою очередь, старше и больше пространства Так меня учили, и я действительно так чувствовал Так что если время -которое синонимично, нет, даже вбирает в себя божество, — боготворит язык, откуда тогда происходит язык9 Ибо дар всегда меньше дарителя И не является ли тогда язык хранилищем времени9 И не поэтому ли время его боготворит9 И не является ли песня или стихотворение, даже сама речь, игрой, в которую язык играет, чтобы реорганизовать время9»" У Башлачева были похожие представления о времени и языке, в мифопоэтике певца слово тоже детерминирует время Два таких созвучия, как «енисейский» и «елисейский» благодаря фонической общности имеют и одинаковую «судьбу» В их имени заложено внутреннее отождествление, то есть когда-то они были едины, а значит, и станут едины рано или поздно (время - кольцо) В период самой первой мотивации судьба созвучий была «запрограммирована» самим языком, а поэтому понять мир

13 Бродский И Поклониться тени // Бродский И Поклониться тени Эссе - СПб Азбука-классика, 2002 - С 143-144

можно, поняв язык Вспомним теорию Одена-Бродского время и Бог существуют в языке, а не язык во времени и Боге И в этом, быть может, главный смысл паронимической игры в творчестве Башлачева А значит, паронимические аттракции вроде «Всемером ютимся на стуле, // Всем миром на нары полати» несут не только поэтическое и этимологическое, но и всевременное, сакральное значение А поэтому можно предположить, что сочетание «всем миром» появилось тогда, когда все человечество состояло из семи человек «всемером»

Башлачевские паронимические аттракции являются важным звеном всей поэтики певца Они помогают Башлачеву приблизиться к звуковому облику протокорней, «услышать» в, казалось бы, генетически далеких словах единую древнюю корневую матрицу А если учесть, что одним из значений мифологемы Имя Имен является представление о ней, как о некоем древнейшем «первокорне» (из которого выросли протокорни), то именно данная мифологема становится нижней точкой мифопоэтики Башлачева

Итак, верхняя точка системы - квазисюжет На следующем (более низком) ярусе будут располагаться мотивы, ибо, как известно, мотив является «строительным кирпичиком» сюжета Следующая ступень системы - безграничное пространство синтаксических мотивных «перетеканий», реализованных аффиксами современного языка Это уровень, полностью лишенный всего древнего и сакрального (можно было бы сказать «лишенный корней», но корни здесь есть, правда, они принадлежат современному языку, и их древний мифический стержень затемнен синтаксисом) Данный уровень - центр системы, бесконечный «вширь» и постоянно разрастающийся за счез корреляций в сфере профанного синтаксиса («перетеканий»)

Четвертый ярус башлачевской мифопоэтики - это древние протокорни, сакральные «выжимки» из профанных современных корней По Башлачеву, на данный момент в языке не осталось «чистых» протокорней, поэтому певец и пускается на их поиск посредством паронимической аттракции То есть протокорни принадлежат прошлому, а в настоящем они «размыты» профанным синтаксисом (см третий ярус) Протокорней столько же, сколько и мотивов, так как один древний корень образует один мотив

Пятый (нижний) уровень - древнейший первокорень, первозвук (или Имя Имен в одном из значений), от которого произошли все древние протокорни Это самая сакральная и самая магическая точка системы Именно этот первокорень разросся во все многообразие слов современных языков

Как мы уже отмечали, ярусы 2 и 4 содержат одинаковое количество элементов, поэтому система оказывается симметричной, по форме напоминающей ромб (с тем только различием, что середина этого «ромба» бесконечна по горизонтали) Но этот «ромб» можно представить также и в

виде «спирали», где ровно над точкой «Имя Имен» (на следующем вигке) находится другая точка - квазисюжет Такая «спиралевидность» хорошо вписывается в концепцию всего башлачевского мифопоэтического мара, где подобные «спирали» встречаются и в других контекстах В частности, можно вспомнить трехчастную «центробежную» структуру творчества Башлачева (по этапам)

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что система движется-в двух направлениях - по «спиральной» вертикали и линейной горизонтали А1 если учесть, что вся пятичастная башлачевская мифопоэтика связана с хронологическими характеристиками (Имя Имен старше протокорней, которые, в свою очередь, старше современных корней и т д ), то можно заключить, что это движение происходит именно во времени Здесь напрашивается такая схема 1 квазисюжет - начало всех времен, 2 мотивы - давно, 3 «перетекание» - сейчас, 4 древние протокорни - давно, 5 Имя Имен - начало всех времен

Таким образом, время помимо своей предполагаемой «спиралевидности», обладает еще и замкнутостью, значит, перед нами кольцевое мифическое время (это что касается вертикали) По горизонтали же действует время линейное (немифическое или христианское) Таким образом, мифическое время объединяет между собой разные уровни системы, а вот линейное - элементы данных уровней

Особо стоит отметить, что центр системы - это самое широкое и при этом самое профанное место А вот в «неавторской», «узуальной» мифологии все наоборот чем ближе ярус к центру, тем он сакральнее То есть мы снова сталкиваемся с башлачевской мифологической инверсией (здесь уже на системном уровне)

В Заключении подводятся итоги диссертации и обобщаются ее результаты

- «Звучащее» слово рок-поэзии в целом и в творчестве Башлачева в частности не равно слову поэзии «печатной», поэтому для анализа синтетического текста требуются особые методические приемы

- Творчество Башлачева представляет собой единый жестко структурированный миф, условно который можно разделить на два подмифа Первый из них принадлежит раннему творчеству поэта и, по сути, является профанным Второй этап творчества Башлачева представляет собой пространство абсолютных категорий, где " иррациональное воплощается посредством замысловатых образов и метафор («темного стиля»), а также окказиональной фразеологии

- Главной оппозицией творчества Башлачева становится оппозиция корень - синтаксис (или морфология - синтаксис). Основные поэтические «исследования» поэт предпринял именно в области корней, посредством паронимической аттракции пытаясь найти их древнюю сакральную суть и общность

- Мотивная структура башлачевской мифопоэтики представляет собой клубок корреляций Два разнокорневых мотива «перетекают» один в другой в пространстве синтаксиса Система мотивов не имеет четко выраженного центра, ее сердцевиной становятся несколько основных мотивов (зерно, поэт, нить, молоко, Россия и т д )

- Главный вывод работы заключается в том, что поэтическая система Башлачева пятичастна и мифологична на всех уровнях уровне квазисюжета (верхний ярус), мотивном уровне, уровне «перетеканий», протокорневом уровне, и, наконец, на уровне первокорня или Имени Имен (нижний ярус) Данная система движется в двух направлениях по вертикали («спиралевидное» мифическое время) и по горизонтали (линейное время) Также мифопоэтику Башлачева можно рассмотреть как «спиралевидное» образование, где точки «квазисюжет» и «Имя Имен» будут совпадать в вертикальной проекции (находясь при этом на разных витках «спирали»)

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Публикации в рецензируемых научных журналах, входящих в перечень ВАК:

1 Гавриков, В А Мифологическое пространство в поэтической системе Александра Башлачева [Текст] / В А Гавриков // Известия Российского государственного педагогического университета им А И Герцена № 12(33). Аспирантские тетради Научный журнал -СПб изд-во РГПУ им А И Герцена, 2007 -№9 - С 48-50

2. Гавриков, В А Неклассические способы смыслопорождения в песенной поэзии [Электронный ресурс] / В А Гавриков // Электронный вестник СПбГу, 2006 - Режим доступа http //evcppk ru/article php9id=103

Другие публикации:

3. Гавриков, В А Жанровое многообразие как один из аспектов художественной динамики поэтической системы А H Башлачева [Текст] / В А Гавриков // Сборник студенческих работ БГУ -Брянск БГУ им ИГ Петровского, 2005 -№4- С 11-12

4 Гавриков, В А Инверсии мифологем в творчестве Александра Башлачева на примере оппозиций ночь-утро, зима-весна [Текст] / В А Гавриков // Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах материалы Международной научной конференции - Волгоград изд-во ВолГУ, 2006 - С 280-285

5 Гавриков, В.А Мифопоэтика в творчестве Александра Башлачева монография [Текст] / В А Гавриков - Брянск Ладомир, 2007 - 292 с

6. Гавриков, В.А. Окказиональная фразеология в творчестве Александра Башлачева [Текст] / В .А. Гавриков // Язык. Дискурс. Текст: материалы Ш научной конференции. - Ростов н/Д, 2007. - С. 95-96.

7. Гавриков, В.А. «Пророк» А.С. Пушкина и «Мельница» А.Н. Башлачева: классические традиции в осмыслении современной поэзии [Текст] / В .А. Гавриков // Литература в диалоге культур - 4. Материалы Международной научной конференции. - Ростов н/Д , 2006. -С. 84-87.

8. Гавриков, В.А. Рок-искусство в контексте исторической поэтики [Текст] / В.А. Гавршсов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. - Тверь; Екатеринбург, 2007. - Вып. 9. - С. 21-30.

9. Гавриков, В.А. Эпический субтекст в мифопоэтической системе А.Башлачева [Электронный ресурс] / В.А. Гавриков // Эпический текст. Перспективы изучения: сб. науч. тр. - Пятигорск: изд-во ПЛГУ, 2006 г. - Режим доступа: http://pn pglu.ru/index.php?module=

, subjects&fijnc=printpage&pageid=2210&scope=all#2226

10. Гавриков, В.А. Трехуровневая структура мифопоэтической системы А. Башлачева {Текст] / В.А. Гавриков // Caucasus Philologia. -Пятигорск: изд-во ПЛГУ, 2007. - С. 12-14.

11. Гавриков, В.А. Антиномия «Корень - синтаксис» в мифопоэтической системе А. Башлачева [Текст] / В.А. Гавриков // Восемь с половиной: Статьи о русской рок-песенности: сб. науч. тр - Калининград: изд-во РГУ им. Канта, 2007. - С. 7-14.

Подписано к печати 8.10.07. Формат 60*84 1/16. Бумага офсетная Печать офсетная. Уел п. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ. 513

Отпечатано в ООО «Ладомир» г.Брянск, ул.Калинина, 81 тел.: (4832) 74-47-86

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гавриков, Виталий Александрович

Введение

ГЛАВА 1. РОК-ПОЭЗИЯ КАК СИНТЕТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО

1.1. Особенности поэтики

1.2. Мифопоэтика

1.3. Заимствования

1.4. Вариантообразование

1.5. Циклизация (рок-альбом)

1.6. Звучащий текст

1.7. Рок-театр и маска певца

1.8. Музыка

1.9. Самоотнесение, историческая репутация

ГЛАВА 2. ПРОСТРАНСТВЕННО - ВРЕМЕННЫЕ АСПЕКТЫ МИФОЛОГИЗМА ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ БАШЛАЧЕВА

2.1. Оппозиция раннего и позднего творчества Башлачева как квазимифа (про-фанного, современного) и мифа (всевременнОго, сакрального)

2.2. Мифологическое пространство в поэтической системе Башлачева

2.3. Категория времени в поэтическом мифе Башлачева

ГЛАВА 3. ЯЗЫКОВЫЕ АСПЕКТЫ МИФОЛОГИЗМА ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ВСЕЛЕННОЙ БАШЛАЧЕВ А

3.1. «Морфология - синтаксис» как глубинная антитеза поэтической системы

Башлачева

3.2. Художественное воплощение Имени Имен в поэзии Башлачева

3.3. Способы организации мотивной структуры в профанном синтаксическом пространстве мифопоэтической системы Башлачева

3.4. Поиск Башлачевым древних протокорней, или магия созвучий (сопоставление и противопоставление звукообразов)

3.4.1. Сопоставление звукообразов

3.4.2. Противопоставление звукообразов

3.5. Мифопоэтика Башлачева как «спиралевидная» пятиуровневая система

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Гавриков, Виталий Александрович

В современном литературоведении вопрос о рок-поэзии разработан еще недостаточно полно. Да и сам термин «рок-поэзия», уже вполне укоренившийся в сознании большинства исследователей, подвергся справедливой критике со стороны C.B. Свиридова: «Что касается дефиниции рок-поэзия, то она, на наш взгляд, точнейшим образом фиксирует путаницу в нашем осмыслении рок-текста. Данный термин может пониматься и как 'вербальная составляющая рока', и как ''единый поэтический текст рока\ и иным образом; в результате с ним все согласятся, но станут мыслить под ним разные вещи. Вместо единого термина мы получаем пучок омонимов»1. Примерно то же отмечает в своей диссертации и И.С. Алексеев: «Многие исследователи отечественной рок-культуры скептически относятся к термину "русский рок", поскольку нет четкого его определения, - бытует, скорее, расхожее мнение о его сути» . Мы также согласны с точкой зрения C.J1. Константиновой A.B. Константинова, которые справедливо говорят «о необходимости строгой типологической дефиниции понятия русской рок-поэзии, которая основывалась бы на объективных филологических категориях, а не на преходящих и порой произвольно трактуемых в угоду конъюнктуре категориях социокультурных»3. Однако, отдавая дань уже устоявшейся традиции, мы вынуждены оперировать термином «рок-поэзия», чтобы оставаться в границах общепринятой терминологии. Под этим понятием

1 Свиридов C.B. Рок-искусство и проблема синтетического текста // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. - Тверь, 2002. - Вып. 6. - С. 14. Курсивы, выделения, подчеркивания, разрядка в цитатах везде, кроме особо оговоренных случаев, принадлежат авторам цитируемых работ. 2

Алексеев И.С. Рок-культура в публичном пространстве Санкт-Петербурга 1990-х годов: дис. канд. социол. наук. - СПб., 2003. - С. 16.

Константинова C.JL, Константинов A.B. Рок-поэзия как тип текста (к вопросу о генезисе структурной модели) // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. - Тверь, 2000. -Вып. З.-С. 128. мы будем понимать, во-первых, широкий пласт рок-произведений высокого художественного уровня (интересных для филологии), во-вторых, все лингвистические и нелингвистические аспекты смыслообразования в структуре этих произведений, свойственные рок-искусству. Иными словами, для нас рок-текст включает в себя вербальные и невербальные способы смыслообразования, следовательно, мы придерживаемся второго определения, данного C.B. Свиридовым: рок-поэзия - это «единый поэтический текст рока» (в противовес подходу, где рок-поэзия - «вербальная составляющая рока»).

При этом в статусе рок-поэзии нами будет (полностью или с ограничениями) отказано творчеству таких групп, как, например, «Коррозия металла», «Земфира», «Ленинград», «Чиж и К», «Ария», «Черный кофе» и т.д., без сомнения, обладающим элементами эстетики рок-н-ролла, однако в художественном (филологическом) плане не представляющим особой ценности. Более того, многие из этих команд являются легендами русского рока, навсегда вписанными в летопись отечественного рок-движения, поэтому они могут быть интересны с социологической, культурологической, искусствоведческой, философской точек зрения, однако, то, что является рок-н-роллом, со всей очевидностью не всегда является поэзией. Поэтому, чтобы двигаться дальше, мы должны примерно очертить круг рокер-поэтов, чье творчество интересно прежде всего с филологической точки зрения4, это: Башлачев, Шевчук, Кинчев, Борзыкин, Jle-тов, Дягилева, К. Арбенин, Ревякин, Гребенщиков, Машнин, Озерский, Калугин, Науменко, Кормильцев, Цой, Градский, Клинских; на периферии рок-поэзии: Мамонов, Чистяков, Арефьева, Наумов, Васильев, Никольский, Неумо-ев, Романов и еще пару десятков авторов.

Главным объектом и материалом исследования стали поэтические тексты А. Башлачева, первично представленные в фонограммах (так как фонограмма -основной способ существования рок-текста) и вторично - в печатных сборни

4 Данная классификация, разумеется, не претендует на исчерпывающую полноту и является во многом субъективной, так как основана на личном опыте автора. ках башлачевской поэзии, наиболее полный и наукообразный из которых был выпущен в Твери5. Параллельно с исследованием наследия Башлачева, мы будем стараться выявленные тенденции подкреплять и примерами из творчества перечисленных выше рок-авторов.

Причем Башлачев, на первый взгляд, близок к традиции авторской песни, от которой он взял вокально-инструментальную составляющую (голос-гитара). Но на этом, пожалуй, сходство Башлачева с традицией «барда» заканчивается. Примерно о том же говорит и Ю.В. Доманский: «Укажем. на недопустимость включения Башлачева в авторскую песню только на основании манеры исполнения; тогда в это направление придется включить и С. Калугина, и Ю. Наумова, и вообще всех рокеров, которые поют свои песни в сопровождении акустической гитары, а из авторской песни исключить тех бардов, которые пели в сопровождении оркестра. Глинчиков6 словно не видит принципиальной разницы в поэтике произведений авторской песни и песен Башлачева, а именно особенности поэтики должны стать критерием при включении того или иного художника в то или иное направление»7.

При этом «голосовую составляющую» Башлачев обогатил за счет некоторых экстралингвистических средств выразительности, несвойственных печатной поэзии и авторской песне, но подробнее об этом мы поговорим ниже. Таким образом, тот факт, что Башлачев использовал только голос и гитару, не должен вводить исследователя в заблуждение: поэт значительно расширял семантическую потенцию текста за счет особых средств выразительности, не свойственных ни традиции авторской песни, ни, тем более, печатной поэзии. То есть рок - новый этап в развитии синтетических жанров (главным образом песни), создавший новые способы «умножения» смыслов.

5 Александр Башлачев: Стихи, фонография, библиография. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001.

6 Речь идет о диссертации: Глинчиков B.C. Феномен авторской песни в школьном изучении: А. Галич, В. Высоцкий, А. Башлачев. дис. канд. пед. наук. - СГПУ, 1997. п

Доманский Ю.В. Феномен Владимира Высоцкого в культуре русского рока // Владимир Высоцкий и русский рок: сб. науч. статей. - Тверь, 2001. - С. 111.

Как мы уже говорили, термин «рок-поэзия» для нас объединяет все текстовые и нетекстовые способы создания смысла в рок-произведении. Поэтому первоначальную информацию рок-исследователь должен черпать в фонограмме (а еще лучше - в видеозаписи), ведь экстралингвистические элементы играют важнейшую смысловую роль в рок-поэзии. Неоднократно это суждение высказывалось в научной литературе, но традиционалистский подход к изучению рок-текста пока, как правило, является основным. То есть о рок-поэзии мы чаще говорим на языке «печатной» поэзии. В принципе сейчас это вполне закономерно: наука, которую уже начинают называть «рокология», делает пока только первые свои шаги. Вряд ли в данной работе мы сможем решить такую масштабную проблему рок-поэзии, как создание инструментария для анализа синтетического текста, однако на примере творчества Александра Башлачева (при обращении к фактам творчества и других рок-поэтов) попытаемся выявить наиболее важные в смысловом отношении компоненты нового искусства. Наше исследование в этом направлении несколько упрощается тем фактом, что Баш-лачев не имел собственной группы музыкантов, поэтому такой компонент, как «музыка», для поэта в плане смыслообразования не является ведущим (хотя и этот компонент иногда «семантичен»).

Поэтому прежде чем исследовать творчество Александра Башлачева не просто как поэта, а именно как рок-поэта, мы сначала рассмотрим особенности феномена, называемого «рок-поэзия». Ибо, как известно, без должного инструментария (хотя бы «намеченного пунктиром») невозможно анализировать какое-либо явление действительности. К сожалению, на данном этапе развития «рокологии» еще не написано базового теоретического труда по принципам работы с рок-композициями. Однако было уже создано достаточно предпосылок для его создания. Особенно в данном аспекте интересны работы Ю.В. Доман-ского, Е.А. Козицкой, С.В. Свиридова, Д.М. Давыдова, Д.О. Ступникова, а также некоторых других авторов.

Все важные особенности рок-поэзии можно условно разделить на два больших типа: лингвистические и экстралингвистические. И так как объектом филологического исследования должен в первую очередь быть литературно значимый текст, то и рок-поэзия приоритетно должна рассматриваться с филологической точки зрения. Однако это не означает, что мы вправе игнорировать экстралингвистические аспекты.

Среди исследователей неоднократно делались попытки выявить приоритеты при изучении рок-поэзии. Например, Ю.В. Доманский в конце своей работы «Русская рок-поэзия: проблемы и пути изучения» резюмирует: «Итак, мы попытались обозначить те методологические приоритеты в изучении рок-поэзии ("чужое" слово, проблема имени, мифопоэтика, субъектно-объектные отношения, циклизация), которые, на наш взгляд, в конечном итоге помогут приблизиться к пониманию феномена рок-поэзии и ее места в истории русской о словесности» . М.Б. Шинкаренкова в своей диссертации выделила «дискурсивные составляющие рок-поэзии»:

1. Текстовая;

2. Интертекстуальная;

3. Заголовок;

4. Креолизованный текст (обложка);

5. Социальные и культурные характеристики;

6. Культурная и общественно-политическая ситуация9.

В первой главе нашей работы мы сделаем попытку обобщить наиболее важные, на наш взгляд, аспекты рок-поэзии, среди которых: g

Доманский Ю.В. Русская рок-поэзия: проблемы и пути изучения // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. - Тверь, 1999. - Вып. 2. - С. 33.

1. Особенности поэтики русской рок-поэзии;

2. Мифопоэтика;

3. Заимствования;

4. Вариантообразование;

5. Циклизация (рок-альбом);

6. Звучащий текст;

7. Рок-театр и маска певца;

8. Музыка;

9. Самоотнесение, историческая репутация.

Сразу оговоримся, что в один ряд мы отнесли данные аспекты с достаточной долей условности. Все эти «грани» рок-икусства должны исследоваться более полно, изолированно, подчас с привлечением инструментария нефилологических наук. Но, рассмотрев как систему все основные аспекты рок-поэзии (пусть и такие разноуровневые), мы можем не только «очертить границы» этого явления, но и снять все вопросы, касаемо отнесения творчества Башлачева к рок-поэзии.

Во второй и третьей главе нашего исследования мы обратимся уже к центральной проблеме работы - мифопоэтике творчества Александра Башлачева. Мы рассмотрим ее уникальную многоуровневую структуру, докажем, что поэт создает миф на всех ярусах своей поэтической системы: начиная с сюжетов и мифологем и заканчивая мифологизацией звукообраза и даже звука.

Актуальность темы обусловлена недостаточной исследованностью как творчества Александра Башлачева (особенно в плане системных интерпретаций его мифопоэтики), так и русской рок-поэзии в целом, которая, несомненно, является важной частью историко-литературного процесса конца XX века.

9 Шинкаренкова М.Б. Метафорическое моделирование художественного мира в дискурсе русской рок-поэзии: дис. канд. филол. наук. - Екатеринбург, 2005.

Объектом и материалом исследования стали поэтические тексты А. Башлачева, первично представленные в фонограммах (поскольку фонограмма -основной способ существования рок-текста) и вторично - в печатных сборниках башлачевской поэзии, наиболее полный из которых был выпущен в Твери10.

Предметом исследования является мифопоэтика Башлачева в структурном аспекте ее репрезентации.

Цель исследования: выявить глубинные механизмы построения мифо-поэтической системы А. Башлачева, охарактеризовать ее структурно-смысловые особенности.

Задачи исследования:

- определить специфические особенности рок-поэзии и создать адекватный звучащему тексту аналитический инструментарий для изучения творчества Башлачева;

- обозначить характерные компоненты поэтики рок-певца;

- доказать системность башлачевского поэтического мифа в его структурном выражении.

Методология исследования основывается, во-первых, на общетеоретических трудах Я.Э. Голосовкера, Э. Кассирера, К. Леви-Стросса, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова и других ученых, занимавшихся проблемами мифопоэтики, и, во-вторых, на работах, непосредственно посвященных изучению отечественной рок-поэзии (Д.М. Давыдов, Ю.В. Доманский, Е.А. Козицкая, C.B. Свиридов).

Методы исследования обусловлены, с одной стороны, содержанием и характером анализируемого материала, а с другой, - основной целью и производными от нее конкретными задачами анализа художественных текстов. Используются структурно-семиотический, интерпретационный, сравнительно

10 Александр Башлачев: Стихи, фонография, библиография. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. -222 с. сопоставительный методы с привлечением некоторых методических приемов аналитического описания «звучащего» рок-текста.

Новизна исследования в первую очередь заключается в предмете исследования. В литературоведении нет специальных трудов, посвященных системному изучению поэтического наследия А.Башлачева, хотя на его художественный опыт обратили внимание в своих диссертационных работах Т.Е. Логачева, B.C. Глинчиков11. В нашем исследовании впервые рассматривается мифо-поэтика А. Башлачева в структурном аспекте (как пятиярусная система).

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в разработке проблемы исследования «звучащего» текста в целом; в создании аутентичного «звучащей» поэзии научного инструментария для изучения художественной практики рок-поэтов; в аналитическом описании экстралингвистических способов структурно-семантической организации рок-поэзии.

Практическое значение. Результаты и материалы исследования могут быть использованы в вузе на лекционных, практических занятиях по истории русской литературы XX века, в спецкурсах и спецсеминарах, а также будут полезны для преподавания в средней школе, включившей рок-поэзию в учебные программы для старших классов.

Положения, выносимые на защиту.

1. «Звучащее» слово рок-поэзии обладает огромными возможностями варьирования и умножения смыслового потенциала. Для адекватного исследования рок-произведения требуется создание специфического инструментария, аутентичного «звучащему» материалу.

2. Творчество А. Башлачева представляет собой единый жестко структурированный миф. В центре этого мифа - оппозиция «морфология - синтаксис» (или точнее: «корень - синтаксис»). Главный предмет поэтического поиска Башла

11 Логачева, Т.Е. Русская рок-поэзия 1970-х - 1990-х гг. в социокультурном контексте: дис. канд. филол. наук. - М., 1997. чева - древние корни (протокорни), которые поэт выявляет посредством паро-нимической аттракции и расщепления идиом.

3. Мотивная структура башлачевской поэтической системы представляет собой клубок «перетеканий». В центре мифопоэтики певца - мотивы: зерна, огня, звезды, нити, смерти, России, боли, молока, поэта, видения.

4. Поэтическая система Башлачева - особым образом упорядоченная структура, мифологичная на всех пяти уровнях: уровне единого для многих песен мифологического квазисюжета (верхний ярус), мотивном уровне, уровне «перетеканий», протокорневом уровне, и, наконец, на уровне первокорня или Имени Имен (нижний ярус).

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в виде докладов на Международных конференциях (2005-2007 гг.). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской литературы XX века факультета русского языка и литературы Брянского государственного университета. По теме диссертации опубликовано 10 статей, 1 монография, включающая более обширный материал, чем тот, что изложен в данном диссертационном исследовании.

Структура диссертационной работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографического списка, включающего 191 источник и приложения. Общий объём работы - 255 страниц (из них 243 страницы основного текста, 12 страниц - приложения).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мифопоэтика в творчестве Александра Башлачева"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, рассмотрев наследие Александра Башлачева через призму мифопо-этики на всех уровнях его поэтической системы, мы пришли к следующим выводам:

- «Звучащее» слово рок-поэзии в целом и в творчестве Башлачева в частности не только не равно печатному слову, но и находится даже в состоянии некоторого противопоставления ему. «Звучащее» слово обладает огромными возможностями варьирования и умножения смыслового потенциала. Причем Башлачев (как и многие другие рок-авторы) намеренно обращался к бОльшим возможностям «звучащего» слова, создавая вокруг рок-произведения экстралингвистическое смысловое пространство, которое достаточно сложно анализировать с привлечением классического литературоведческого инструментария. Часть «нетекстового» (или субтекстового) потенциала рок-песни служит для создания у слушателя состояния сопереживания (при непосредственном восприятии), что является аналогом древних ритуальных форм человеческого творчества. Такая сфера бытования рок-текста сближает последний с древними обрядами мифологического характера (вспомним слова Башлачева о том, что рок - это «смешение мифов»).

- Творчество Башлачева представляет собой единый жестко структурированный миф, условно который можно разделить на два подмифа. Первый из них принадлежит раннему творчеству поэта и, по сути, является профанным. На этом этапе развития мифопоэтики Башлачева иррациональный предмет выражается рациональным словом - метафоры прозрачны, в основе художественного текста - бытовые детали, есть элементы «жизнеописания» «маленького человека». Мир, который окружает лирического субъекта, - скопление симуляций и суррогатов, разрушение которых начинается при переходе на следующую ступень поэтической системы (художественное пространство как бы «раскалывается надвое»). Так начинается второй этап творчества Башлачева, где абсолютное и иррациональное воплощается посредством замысловатых образов и метафор («темного стиля»), окказиональная фразеология становится одним из важнейших поэтических приемов. Второй этап творчества Башлачева практически полностью «инвертирует» первый (не меняется только предмет художественного описания, который, как и прежде, иррационален).

- Пространственно-временные отношения в поэтическом мифе Башлачева строятся по мифологическим моделям. Пространственные объекты у Башлачева единичны, неповторимы. Все они концентрируются внутри двух сфер: сакральной и профанной, к сакральной относятся природные локусы, к профан-ной - городские. Мифопоэтическое пространство населяют мифологизированные существа, одушевленные окказионально посредством олицетворения или данного собственного имени. Таким образом, для Башлачева практически нет разделения природы на живую и неживую: одушевлено всё. Квазисюжет песен (где он есть) строится по одной модели: начинает все ночь (зима) или вечер -лирический субъект или персонаж жив; основное действие происходит ночью (зимой) - субъект или персонаж жив, он в пути; завершает всё утро (весна), несущее смерть, Гром, апокалипсис, движение завершается. Таким образом, общемифологические представления инвертируются, однако сам принцип построения сюжета у Башлачева вполне мифичен. События в мифопоэтической системе певца цикличны, время - замкнуто в кольцо (или в спираль), что также отсылает нас к мифологическим воззрениям.

- Главной оппозицией творчества Башлачева становится оппозиция корень - синтаксис (или морфология - синтаксис). Основные поэтические «исследования» поэт предпринял именно в области корней, посредством парони-мической аттракции пытаясь найти их древнюю сакральную суть и общность. Наряду с паронимической аттракцией важным художественным приемом поэтики Башлачева становится расщепление идиом (окказиональная фразеология), то есть поэт «покушается» на непроницаемость как идиомы, так и слова. Оппозиция «корень - синтаксис» выводит нас на уровень оппозиций «сакральное - профанное», «древнее - современное». Корень и синтаксис, по Башлаче-ву, взаимодействуют, создавая синкретичный профанно-сакральный мотив («сферу»). Центром этой сферы становится древний корень, а периферия - все его синтаксические потенции, реализованные преимущественно в аффиксах, существующих в современном языке.

- Мотивная структура башлачевской мифопоэтики представляет собой клубок «перетеканий». Два разнокорневых мотива «перетекают» один в другой в пространстве синтаксиса. Такая структура делает мифопоэтическую систему Башлачева с одной стороны синкретичной (мотивы «перетекают»), с другой стороны - дискретной (древний корень незыблем). Система мотивов не имеет четко выраженного центра, сердцевиной системы является несколько основных мотивов (зерно, поэт, нить, молоко, Россия и т.д.).

- Главный предмет художественных поисков Башлачева - мифологема Имя Имен. Этот неуловимый абсолют, видимо, стоит у истоков языка, из него образовались все остальные корни и слова языка. Скорее всего, Башлачеву так и не удалось найти самую сакральную точку своей мифопоэтической системы, поэтому, назвав ее «Имя Имен», поэт выразил не внутреннюю суть искомого, а дал ему только дефиницию. Но Имя Имен - больше, чем просто первозвук, этот образ-символ имеет несколько трактовок, каждая из которых важна для понимания общего смысла мифологемы (едва ли не основной трактовкой нам видится отождествление Имени Имен и Христа).

- Рассмотрев систему аллитераций и паронимических аттракций в творчестве Башлачева, мы пришли к заключению, что у поэта были излюбленные звукокоды», к которым он обращался наиболее часто. Иногда эти сочетания звуков имеют отношение к области хаоса, иногда - космоса. Также нами выдвигается гипотеза о том, что некоторые звуки, встречающиеся в башлачевских паронимических аттракциях, образуют бинарные оппозиции на уровне глухости - звонкости, что организует чисто формальные элементы в искусственно семантизированную систему (то есть выводит данные элементы на содержательный уровень).

- Итак, поэтическая система Башлачева мифологична на всех пяти уровнях: уровне квазисюжета (верхний ярус), мотивном уровне, уровне «перетеканий», протокорневом уровне, и, наконец, на уровне первокорня или Имени Имен (нижний ярус). Данная система движется в двух направлениях: по вертикали («спиралевидное» мифическое время) и по горизонтали (линейное время). Также мифопоэтику Башлачева можно рассмотреть как «спиралевидное» образование, где точки «квазисюжет» и «Имя Имен» будут совпадать в вертикальной проекции (находясь при этом на разных витках «спирали»).

Список научной литературыГавриков, Виталий Александрович, диссертация по теме "Русская литература"

1. Алексеев, А. Семантические и стилистические функции церковнославянизмов в произведениях С. Калугина и А. Башлачева Электронный ресурс. / А. Алексеев. - Режим доступа: http://www.mhpi.ru/tutor/ pages/alekseev/articles/staroslav.php

2. Алексеев, А., Бурлака, А., Сидоров, А. Кто есть кто в советском роке. Иллюстрированная энциклопедия отечественной рок-музыки Текст. / А. Алексеев, А. Бурлака, А. Сидоров. М.: МП «Останкино», 1991. - 320 с.

3. Алексеев, И.С. Рок-культура в публичном пространстве Санкт-Петербурга 1990-х годов Текст.: дис. . канд. социол. наук / И.С. Алексеев.-СПб., 2003.-160 с.

4. Апинян, Т.А. Aesthesis et mythos: эстетика перед лицом неомифологизма Текст. / Т.А. Апинян // Эстетика сегодня: состояние, перспективы: сб. науч. тр. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 1999. - С. 10-13.

5. Афанасьев, А.Н. Происхождения мифа. Статьи по фольклору, этнографии и мифологии Текст. / А.Н. Афанасьев. М.: Индрик, 1996. - 639 с.

6. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов Текст. / О.С. Ахма-нова. М.: Советская энциклопедия, 1969. - 608 с.

7. Бабаева, A.B. Миф в пространстве повседневности Текст. / A.B. Бабаева // Смыслы мифа: мифология в истории и культуре: сб. науч. тр. -Вып. 8. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2001.-С. 300.

8. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика Текст. / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989.-616 с.

9. Бахтин, М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса Текст. / М.М. Бахтин. М.: Художественная литература. 1990. - 543 с.

10. Башлачев Александр: Стихи, фонография, библиография Текст. / Александр Башлачев. Тверь: изд-во ТвГУ, 2001. - 222 с.

11. Башлачев Александр. Как по лезвию Текст. / Александр Башлачев. -М.: Время, 2005.-256 с.

12. Башлачев Александр. МРЗ-коллекция Звукозапись. / исп. Александр Башлачев. M.: RGM Records, 2002.

13. Башлачев, А.Н. Интервью, данное А. Кнышеву для передачи «Веселые ребята» Электронный ресурс. Москва, 1986 г. - Режим доступа: http://www.bashlachev.net/inter2.shtml

14. Башлачев, А.Н. Интервью, данное А. Шипенко и Б. Юханову Электронный ресурс. Москва, 1986 г. - Режим доступа: http://www.bashlachev.net/inter2.shtml

15. Башлачев, А.Н. Интервью РИО, данное А. Бурлака Электронный ресурс. Ленинград, 1986 г. - Режим доступа: http ://www.bashlachev.net/inter2. shtml

16. Башлачев, А.Н. Интервью, данное Л.Е. Хиову (опубликовано в сборнике материалов рок-клуба за 1985 год) Электронный ресурс. Режим доступа: http ://www.bashlachev.net/inter2. shtml

17. Бибихин, B.B. Слово и событие Текст. / В.В. Бибихин. М.: Эдиториал УРСС, 2001.-280 с.

18. Брагинская, Н.В. Мифы народов мира. Энциклопедия Текст. В 2 т. Т.1 Календарь / Н.В. Брагинская. М., 1991. С. 612-615.

19. Бродский, И. Поклониться тени Текст. / И. Бродский. СПб.: Азбука-классика, 2002. - 320 с.

20. Бройтман, С.Н. Историческая поэтика Текст. / С.Н. Бройтман. М.: РГГУ, 2001.-320 с.

21. Бурлака, А. Жизнь длиною в строку. Миры и Мифы Александра Башла-чева Текст. / А.Бурлака // Свистопляс (Москва). 2000. №1. - С. 40-41.

22. Васильева, A.A. Российская рок-музыка 1970-х 1990-х гг. как социокультурное явление: опыт культурологического анализа Текст.: дис. . канд. культурологии / A.A. Васильева. - Челябинск, 1999. - 142 с.

23. Виноградов, В.В. Об омонимии и смежных явлениях Текст. / В.В. Виноградов // Вопросы языкознания. 1960. - Вып. 5. - С. 3-15.

24. Войткевич, Е.В. Смыслообразующая роль визуальной обложки в структуре рок-альбома Текст. / Е.В. Войткевич // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2001. - Вып. 5. - С. 26-26.

25. Выготский, J1.C. Мышление и речь Текст. / JI.C. Выготский. М.: Лабиринт, 1999. - 352 с.

26. Выготский, Л.С., Лурия, А.Р. Этюды по истории поведения: Обезьяна. Примитив. Ребенок Текст. / Л.С. Выготский, А.Р. Лурия. М.: Педагогика-Пресс, 1993. -224 с.

27. Гальченко, О. Рок-досье: Александр Башлачев Текст. / О. Гальченко. -Петрозаводск: Изд-во ПТУ, 2004. Вып. - С. 4.

28. Гаспаров, М.Л. Избранные труды Текст. В 3 т. Т. 2. О стихах / МЛ. Гаспаров. М.: Языки русской культуры, 1997. - 502 с.

29. Гаспаров, Б.М. Литературные лейтмотивы. Очерки русской литературы XX века Текст. / Б.М. Гаспаров. М.: Наука: Вост. лит., 1994. - 304 с.

30. Герцман, Е.В. Византийское музыкознание Текст. / Е.В. Герцман. Л.: Искусство, 1988.-378 с.

31. Глинчиков, B.C. Феномен авторской песни в школьном изучении: А. Галич, В. Высоцкий, А. Башлачев Текст.: дис. . канд. пед. наук / B.C. Глинчиков. Самара: изд-во СГПУ, 1997. - 160 с.

32. Голосовкер, Я. Логика мифа Текст. / Я. Голосовкер. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1987. - 224 с.

33. Гончарова, Н.Б. Специфика социализации подростков современного крупного города: вхождение в рок-культуру Текст.: дис. . канд. соци-ол. наук / Н.Б. Гончарова. Ростов н/Д., 2002. - 166 с.

34. Горбачев, O.A. Механизм цитирования и автоцитирования в «Триптихе» А. Башлачева Текст. / O.A. Горбачев // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999. - Вып. 2. - С. 73-77.

35. Градский, А. Судьба скомороха Текст. / А. Градский // Юность (Москва), 1988. №6.-С. 52.

36. Григорьев, В.П. Поэтика слова: На материале русской советской поэзии Текст. / В.П. Григорьев. М.: Наука, 1979. - 344 с.

37. Давыдов, Д.М. О статусе и границах русской рок-культуры и месте рок-поэзии в ней Текст. / Д.М. Давыдов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2002. - Вып. 6. - С. 130-139.

38. Давыдов, Д.М. Рок и/или шансон: пограничные явления Текст. / Д.М. Давыдов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 3. - С. 135-142.

39. Давыдов, Д.М. Русская рок-культура и концептуализм Текст. / Д.М. Давыдов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 4. - С. 212-217.

40. Давыдов, Д.М. Статус автора в русской рок-культуре Текст. / Д.М. Давыдов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999. - Вып. 2. - С. 15-19.

41. Дидуров, А, Строка рока Текст. / А. Дидуров // Поэзия (Москва). 1990. №57.-С. 140-153.

42. Доманский, Ю. Блоковская цитата в стихотворении А. Башлачева «Мы льем свое больное семя» Текст. / Ю. Доманский // Александр Блок имировая культура. Материалы научной конференции 14-17 марта 2000 года. Великий Новгород. 2000. С. 369-377.

43. Доманский, Ю.В. Вариативность и интерпретация текста (парадигма неклассической художественности) Текст.: автореф. дис. . доктора фи-лол. наук / Ю.В. Доманский. М., 2006. - 44 с.

44. Доманский, Ю.В. Вариативность и интерпретация текста (парадигма неклассической художественности) Текст.: дис. д-ра филол. наук / Ю.В. Доманский. М., 2006. - 494 с.

45. Доманский, Ю. «Дама с собачкой» в стихотворении А. Башлачева «Похороны шута» Текст. / Ю.В. Доманский // Чеховские чтения в Твери: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - С. 78-82.

46. Доманский, Ю. Имя Пушкина у рок-поэтов Текст. / Ю.В. Доманский // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания: сб. науч. тр. Вып. 12. - Воронеж: изд-во Воронеж, ун-та, 1999. - С. 1222.

47. Доманский, Ю.В. Легенда о Поэте: Александр Башлачев и Александр Пушкин Текст. / Ю.В. Доманский // Северо-запад: Историко-культурный региональный вестник 3: сб. науч. тр. Череповец: изд-во ЧТУ, 2000. С. 35-44.

48. Доманский, Ю.В. Микроциклы в русском роке Текст. /Ю.В. Доманский // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2001. - Вып. 5. - С. 237-253.

49. Доманский, Ю.В. Нетрадиционные способы циклизации в русском роке Текст. / Ю.В. Доманский // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 4. - С. 217-233.

50. Доманский, Ю.В. «Провинциальный текст» ленинградской рок-поэзии Текст. / Ю.В. Доманский // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1998. - Вып. 1. - С. 70-87.

51. Доманский, Ю.В. Русская рок-поэзия: вопросы текстологии и издательская практика Текст. / Ю.В. Доманский // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2002. - Вып. 6. - С. 97-104.

52. Доманский, Ю.В. Русская рок-поэзия: проблемы и пути изучения Текст. / Ю.В. Доманский // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. -Тверь: изд-во ТвГу 1999. Вып. 2. - С. 26-38.

53. Доманский, Ю.В. Смыслообразующая роль архетипических значений в литературном тексте Текст. / Ю.В. Доманский. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001.-94 с.

54. Доманский, Ю.В. «Тексты смерти» русского рока Текст. / Ю.В. Доманский. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - 109 с.

55. Дуняшин, А. Загадки Саши Башлачева Электронный ресурс. // Рок-хроника (приложение к газете «На смену»). Свердловск, 1991. №2(5). -Режим доступа: www.bashlachev.spb.ru/archive/pubs/about/Duniashin %20-%202а§ас11а .р^.

56. Егоров, Е.А. Особенности фукционирования «условных образов» в рок-поэзии Текст. / Е.А. Егоров // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 4. - С.23-29.

57. Егоров, Е.А. Проблема художественной цельности рок-произведения Текст. / Е.А. Егоров // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2002. - Вып. 6. - С. 114-118.

58. Житинский, А.Н. Путешествие рок-дилетанта Текст. / А.Н. Житинский. СПб.: Амфора, 2006. - 496 с.

59. Житинский, А. Семь кругов беспокойного лада Текст. / А.Н. Житин-ский // Башлачев А. Посошок. Д.: Лира, 1990. - С. 3-10.

60. Задерий, С. О СашБаше, Кинчеве, себе, жизни Текст. / С. Задерий // За-бриски Rider, весна-лето 1997. №5. - С. 92-101.

61. Зелинский, Ф.Ф. Древнегреческая религия Текст. / Ф.Ф. Зелинский. -Киев: СИНТО, 1993. 126 с.

62. Зуриева, В.И. «Неавторский» вариант циклизации в русской рок-поэзии Текст. / В.И. Зуриева // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2003. - Вып. 7. - С. 50-55.

63. Капрусова, М.Н. К вопросу о вариантах функционирования модернистской традиции в русской рок-поэзии Текст. / М.Н. Капрусова // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. -Вып. 4.-С. 178-187.

64. Кассирер, Э. Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры Текст. / Э. Кассирер // Проблемы человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. - С. 3-30.

65. Кассирер, Э. Мифологическое мышление Текст. В 2 т. Т. 2. Философия символических форм / Э. Кассирер. М.: Университетская книга,2001.-280 с.

66. Касьянова, Е.В. Рок-культура в контексте современной культуры Текст.: дис. канд. филос. наук / Е.В. Касьянова. СПб., 2003. - 162 с.

67. Квятковский, Г.Ю. Рок-культура как объект социологического анализа Текст.: дис. . канд. социол. наук / Г.Ю. Квятковский. Челябинск,2002.-182 с.

68. Ковалев, П.А. Структурные особенности стиха русской рок-поэзии в контексте современно русской песенной лирики Текст. / П.А. Ковалев // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 3.-С. 93-99.

69. Ковальчук, И.В. Влияние рок-музыки на формирование стиля жизни российской молодежи Текст.: дис. . канд. социол. наук / И.В. Ковальчук. -М., 2002.-148 с.

70. Козицкая, Е.А. Академическое литературоведение и проблемы исследования русской рок-поэзии Текст. / Е.А. Козицкая // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999. - Вып. 2. - С. 21-26.

71. Козицкая, Е.А. Новое культурное самосознание русского рока (на материале вещания «Нашего радио») Текст. / Е.А. Козицкая // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 4.-С. 207-212.

72. Козицкая, Е.А. Статус автора в русском роке Текст. / Е.А. Козицкая // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2002.-Вып. 6.-С. 139-146.

73. Козицкая, Е.А. Субъязыки и субкультуры русского рока Текст. / Е.А. Козицкая // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2001. - Вып. 5. - С. 169-190.

74. Козицкая, Е.А. «Чужое» слово в поэтике русского рока Текст. / Е.А. Козицкая // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1998. - Вып. 1. - С. 49-56.

75. Константинова, C.JL, Константинов, A.B. Дырка от бублика как предмет «русской рокологии» Текст. / С.Л. Константинова, A.B. Константинов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999. - Вып. 2. - С. 8-14.

76. Корабельников, A.A. Влияние употребления наркотиков на творчество русских рок-поэтов (предварительные заметки из серии) Текст. / A.A. Корабельников // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. -Тверь: изд-во ТвГу 2001. Вып. 5. - С. 215-224.

77. Кормильцев, И., Сурова, О. Рок-поэзия в русской культуре: возникновение, бытование, эволюция Текст. / И. Кормильцев, О. Сурова // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1998. -Вып. 1.-С. 3-33.

78. Кошелев, В., Чернов, А. «Мы строили замок.» Текст. / В. Кошелев, А. Чернов // Воскресное приложение к газете «Речь». 1991 (Февраль). - С. 2.

79. Кошелев, В.А. «Время колокольчиков»: литературная история символа Текст. / В.А. Кошелев // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 3. - С. 142-162.

80. Краткая литературная энциклопедия Текст. М.: Советская энциклопедия, 1967. - 1024 стлб.

81. Кулакова, М. На второй мировой поэзии Текст. / М. Кулакова // Комсомольская жизнь. М.:1990, №11. - С. 23-26.

82. Кушнир, А. 100 магнитоальбомов советского рока. Избранные страницы истории отечественного рока Текст. / А. Кушнир. 1977-1991: 15 лет подпольной звукозаписи. М.: АГРАФ, КРАФТ+, 2003. - 400 с.

83. Лао Цзы. Древнекитайская философия: Собрание текстов Текст. В 2 т. Т.1. Дао дэ цзин / Лао Цзы. М.: Мысль, 1972 (Философское наследие). -С. 115-138.

84. Леви-Строс, К. Структурная антропология Текст. / К. Леви-Строс. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. - 512 с.

85. Летов, Е., Дягилева, Я., Рябинов, К. Русское поле экспериментов Текст. / Е. Летов, Я. Дягилева, К. Рябинов. М: ТО «Дюна», 1994. - 306 с.

86. Летов, Е.: «Я не верю в анархию» Текст. / Е. Летов. М.: ШТЁР, 2003. -272 с.

87. Логачева, Т.Е. Рок-поэзия А. Башлачева и Ю. Шевчука новая глава петербургского текста русской литературы Текст. / Т.Е. Логачева // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. - Тверь: изд-во ТвГу 1998.-Вып. 1.-С. 56-70.

88. Логачева, Т.Е. Русская рок-поэзия 1970-х 1990-х гг. в социокультурном контексте Текст.: дис. . канд. филол. наук / Т.Е. Логачева. - М., 1997.- 185 с.

89. Ломов, А.Г. Речевая трансформация фразеологизмов (на материале драматических произведений A.C. Пушкина) Текст. / А.Г. Ломов // Предложение. Текст. Речевое функционирование языковых единиц: сб. науч. тр. Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2002. - С. 35-43.

90. Лосев, А.Ф. Из ранних произведений Текст. / А.Ф. Лосев. М.: Правда, 1990.-655 с.

91. Лосев, А.Ф. Миф. Число. Сущность Текст. / А.Ф. Лосев. М.: Мысль, 1994.-919 с.

92. Лосев, В.В. О «русскости» в творчестве Александра Башлачева Текст. / В.В. Лосев // Русская литература XX века: образ, язык, мысль: Межвуз. сб. науч. трудов. М.: МПУ, 1995. - С. 103-110.

93. Лотман, Ю.М. Избранные статьи Текст. В 3 т. Т. 2 «Звонячи в прадЪ-днюю славу» / Ю.М. Лотман. Таллинн, 1992. - С. 107-110.

94. Лотман, Ю.М. Семиосфера Текст. / Ю.М. Лотман. СПб: Искусство-СПБ, 2000.-704 с.

95. Лотман, Ю.М. Об искусстве Текст. / Ю.М. Лотман. Структура художественного текста СПб.: Искусство - СПБ, 1998. - С. 14-288.

96. Малышева, Г.Н. Очерки русской поэзии 1980-х годов: (специфика жанров и стилей) Текст. / Г.Н. Малышева. М., 1996. - 176 с.

97. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа Текст. / Е.М. Мелетинский. М.: Наука, 1976. - 407 с.

98. Милюгина, Е.Г. «Вавилон это состоянье ума.» Миропонимание русских рок-поэтов в контексте романтической традиции Текст. / Е.Г. Милюгина // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. -Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 4. - С. 167-174.

99. Милюгина, Е.Г. Феномен рок-поэзии и романтический тип мышления Текст. / Е.Г. Милюгина // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999. - Вып. 2. - С. 53-60.

100. Мифологический словарь Текст. / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 672 с.

101. Мифы народов мира: Энциклопедия Текст. / Гл. ред. С.А. Токарев. -М.: Советская энциклопедия, 1980. Т. 2. - 720 с.

102. Мякотин, Е.В. Рок-музыка. Опыт структурно-антропологического подхода Текст.: дис. . канд. искусствоведения / Е.В. Мякотин. Саратов, 2006.-154 с.

103. Набок, И.Л. Рок-культура как эстетический феномен Текст.: дис. . доктора филос. наук / И.Л. Набок. М., 1993. - 423 с.

104. Наумов, Л. Из беседы с Сергеем Фирсовым Электронный ресурс. -Режим доступа: www.bashlachev.spb.ru/talks/Firsov.html.

105. Нежданова, H.K. Антиномичность как доминанта художественного мышления рок-поэзии Текст. / Н.К. Нежданова // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 4. - С. 15-23.

106. Нежданова, Н.К. Русская рок-поэзия в процессе самоопределения 7080-х годов Текст. / Н.К. Нежданова // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1998. - Вып. 1. - С. 33-49.

107. Неклюдов, С.Ю. Структура и функция мифа Текст. / С.Ю. Неклюдов // Мифы и мифология в современной России: сб. науч. тр. М.: АИРО-XX, 2000.-С. 17.

108. Нефедов, И.В. Языковые средства выражения категории определенности-неопределенности и их стилистические функции в отечественной рок-поэзии Текст.: дис. . канд. филол. наук / И.В. Нефедов. Ростов-н/Д., 2004.-212 с.

109. Никитина, О.Э. Биографический миф как литературная проблема: на материале русского рока Текст.: дис. . канд. филол. наук / О.Э. Никитина. Тверь: изд-во ТвГу 2006. - 309 с.

110. Никитина, О.Э. Доминанты образа рок-героя в русской рок-культуре Текст. / О.Э. Никитина // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2004. - Вып. 8. - С. 115-158.

111. Никитина, Е.Э. Мотив барокко «жизнь есть сон» в русской рок-поэзии Текст. / О.Э. Никитина // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 4. - С. 161-167.

112. Николаев, И.А. Особенности поэтической системы А. Башлачева Текст. / И.А. Николаев // Творчество писателя и литературный процесс: сб. науч. тр. Иваново. 1993. - С. 119-125.

113. Николаев, И.А. Словесное и до-словесное в поэзии А. Башлачева Текст. / И.А. Николаев // Вопросы онтологической поэтики. Потаеннаялитература. Исследования и материалы: сб. науч. тр. — Иваново. 1998. -С. 203-208.

114. Ницше, Ф. Сочинения Текст.: в 2 т. / Ф. Ницше. М.: Мысль, 1990. -829 с.

115. Новиков, И.А. Рок-н-ролл: опыт метафизической реконструкции Текст.: дис. . канд. филос. наук / И.А. Новиков. Томск, 1994. - 117 с.

116. Носков, А. Шаги Святогора Электронный ресурс. Режим доступа: http://noskoff.lib.ru/vek/pbashO 10.html

117. Нугманова, Г.Ш. Фольклорные образы-символы в творчестве А. Баш-лачева Текст. / Г.Ш. Нугманова // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999. - Вып. 2. - С. 77-81.

118. Ожегов, С. И. Лексикология. Лексикография. Культура речи Текст. / С.И. Ожегов. -М., 1974. С. 285-291.

119. Ольсен, Г. О циклической и линейной концепциях времени в трактовке античной и раннесредневековой истории Текст. / Г. Ольсен // Цивилизации. Вып. 2.-М.: Наука. - 1993. - С. 197-207.

120. Орлицкий, Ю.Б. Принципы композиции и альбома в англоязычном и русском роке Текст. / Ю.Б. Орлицкий // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2001. - Вып. 5. — С. 6-12.

121. Палий, О.В. Рок-н-ролл славное язычество. (источники интертекста в поэзии А. Башлачева) Текст. / О.В. Палий // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. - Тверь: изд-во ТвГу 1999. - Вып. 2. - С. 67-73.

122. Пинкер, С. Язык как инстинкт Текст. / С. Линкер. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 456 с.

123. Потебня, A.A. Слово и миф Текст. / A.A. Потебня. М.: Правда, 1989. -253 с.

124. Потебня, A.A. Теоретическая поэтика Текст. / A.A. Потебня. М.: Высш. шк., 1990.-344 с.

125. Пропп, В.Я. Морфология «волшебной» сказки. Исторические корни волшебной сказки Текст. / В.Я. Пропп. М.: Лабиринт, 1998. - 512 с.

126. Прохоров, Г.С. Меняется ли сумма от перестановки слагаемых? Принцип циклизации в рок-альбомах Текст. / Г.С. Прохоров // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2003. -Вып. 7. - С. 45-50.

127. Рамазашвили, Г. Шпионы в доме любви Текст. / Г. Рамазашвили // Pinoller (Москва). 1994. Вып. №0. - С. 38-43.

128. Романовский, A.B. Петербургский технократический урбанизм и рок-н-ролльная традиция: социальные и архетипические мотивы Текст. / A.B. Романовский // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. -Тверь: изд-во ТвГу 2001. Вып. 5. - С. 206-215.

129. Ройтберг, Н.В. Диалогическая природа рок-произведения Текст.: дис. . канд. филол. наук / Н.В. Ройтберг. Донецк, 2007. - 215 с.

130. Руднев, В.П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста Текст. / В.П. Руднев. М.: Аграф, 2000. - 432 с.

131. Русский рок Текст.: Малая энциклопедия. М.: ЛЕАН-АНТАО, 2001. -456 с.

132. Савицкая, Е.А. Принципы стилеобразования в рок-музыке: на материале зарубежного хард- и арт-рока 60-70 гг. Текст.: дис. . канд. искусствоведения / Е.А. Савицкая. М., 1999. - 282 с.

133. Свириденко, Е.В. Текст и музыка в русском роке Текст. / Е.В. Свири-денко // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 4. - С. 9-15.

134. Свиридов, C.B. А. Башлачев. «Рыбный день» (1984). Опыт анализа Текст. /C.B. Свиридов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2001. - Вып. 5. - С. 93-106.

135. Свиридов, C.B. Альбом и проблема вариативности синтетического текста Текст. / C.B. Свиридов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2003. - Вып. 7. - С. 13-45.

136. Свиридов, C.B. Имя Имен: концепция слова в поэзии А. Башлачева Текст. / C.B. Свиридов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999. - Вып. 2. - С. 60-67.

137. Свиридов, C.B. Магия языка. Поэзия А. Башлачева. 1986 год Текст. / C.B. Свиридов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. -Тверь: изд-во ТвГу 2000. Вып. 4. - С. 57-70.

138. Свиридов, C.B. Мистическая песнь человека: Эсхатология Александра Башлачева Текст. /C.B. Свиридов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1998. - Вып. 1. - С. 94-107.

139. Свиридов, C.B. Поэзия А. Башлачева: 1983 1984 Текст. / C.B. Свиридов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. - Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 3. - С. 162-173.

140. Свиридов, C.B. Рок-искусство и проблема синтетического текста / C.B. Свиридов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2002. - Вып. 6. - С. 5-33.

141. Секов, А. Слыша Башлачева (Христианские мотивы в творчестве рок-музыканта) Электронный ресурс. Режим доступа: http://eparhia.narod.ru/publish/s09sek.htm

142. Славянская мифология Текст.: Энциклопедический словарь. М.: Эл-лис лак, 1995. - 560 с.

143. Смирнов, И. Время Колокольчиков. Жизнь и смерть русского рока Текст. / И. Смирнов. М.: Инто, 1994. - 264 с.

144. Снигирева, Т.А., Снигирев A.B. О некоторых чертах рок-поэзии как культурного феномена Текст. / Т.А. Снигирева, A.B. Снигирев // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999.-Вып. 2.-С. 41-46.

145. Соколов, Д.Н. Творческий и жизненный путь Александра Башлачева -к проблеме взаимодействия личности и массовой культуры Электронный ресурс. / Д.Н. Соклов // Пермский университет, 1999. Режим доступа: http://sashbash.km.m/interview/statsokolov.htm

146. Солодова, М.А. Текст и метатекст молодежной субкультуры в лингво-культурологическом аспекте: На материале текстов песен отечественных рок-групп и рецензий на них Текст.: дис. . канд. филол. наук / М.А. Солодова. Томск, 2002. - 176 с.

147. Соссюр, Ф. де. Труды по языкознанию Текст. / Ф. Де Соссюр. М.: Прогресс, 1977. - 695 с.

148. Ступников, Д.О. Вид через «дырку от бублика» Текст. / Д.О. Ступни-ков // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 3. - С. 3-7.

149. Ступников, Д.О. Рок-альбом как продукт серийного мышления Текст. / Д.О. Ступников // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. -Тверь: изд-во ТвГу 2001. Вып. 5. - С. 36-45.

150. Ступников, Д.О. Традиционная и авторская символика в современной поэзии: Юрий Кузнецов и московские рок-поэты Текст.: дис. . канд. филол. наук / Д.О. Ступников. М., 2004. - 212 с.

151. Сурова, О. «Самовитое слово» Дмитрия Ревякина Текст. / О. Сурова // Новое литературное обозрение. 1997. - №28. - С. 304-328.

152. Темиршина, O.P. Поэтическая семантика Б. Гребенщикова Текст.: дис. . канд. филол. наук / O.P. Темиршина. М., 2006. - 202 с.

153. Ткаченко, В.В. Проблемы рок-оперы: на примере музыкально-сценических сочинений А. Рыбникова Текст.: дис. . канд. искусствоведения / В.В. Ткаченко. М., 1993. - 209 с.

154. Толоконникова, С.Ю. Мифологические антиномии в русской рок-поэзии Текст. / С.Ю. Толоконникова // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 4. - С. 154161.

155. Толоконникова, С.Ю. Русская рок-поэзия в зеркале неомифологизма Текст. / С.Ю. Толоконникова // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999. - Вып. 2. - С. 47-53.

156. Топоров, В.Н. Пространство и текст Текст. / В.Н. Топоров // Текст: семантика и структура: сб. науч. тр. М.: Наука, 1983. - С. 227-284.

157. Топоров, В.Н. Текст города-девы и города-блудницы в мифологическом аспекте Текст. / В.Н. Топоров // Исследования по структуре текста: сб. науч. тр. -М.: Наука, 1987. С. 121-132.

158. Троицкий, А. Один из нас Текст. / А. Троицкий // Огонек (Москва), Май 1989.-№20.-С. 19-21.

159. Чернец, Л.В. Введение в литературоведение: Литературное произведение: основные понятия и термины Текст. / Л.В. Чернец. М.: Академия, 1999.-555 с.

160. Френденберг, О.М. Поэтика сюжета и жанра Текст. / О.М. Фрейден-берг. М.: Лабиринт, 1997. - 448 с.

161. Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии Текст. / Дж.Дж. Фрэзер. М.: Политиздат, 1980. - 832 с.

162. Хлебников, В. Творения Текст. / В. Хлебников. М.: Советский писатель, 1986.-736 с.

163. Хюбнер, К. Истина мифа Текст. / К. Хюбнер. М.: Республика, 1996. -448 с.

164. Хюбнер, К. Критика научного разума Текст. / К. Хюбнер. М.: ИФРАН, 1994.-326 с.

165. Цвигун, Т.В. Логоцентрические тенденции русской рок-поэзии (к вопросу о референтности текста) Текст. / Т.В. Цвигун // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2002. -Вып. 6.-С. 104-114.

166. Чебыкина, Е.Е. Русская рок-поэзия: прагматический, концептуальный и формо-содержательный аспекты Текст.: дис. . канд. филол. наук / Е.Е. Чебыкина. Екатеринбург, 2007. - 196 с.

167. Черняков, А.Н. «Поэзия грамматики» и проблема качественной оценки рок-текста Текст. / А.Н. Черняков // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2002. - Вып. 6. - С. 88-97.

168. Чижова, И.А. Рок-музыка как культурно-исторический феномен Текст.: дис. канд. искусствоведения / И.А. Чижова. -М., 1993. 153 с.

169. Шадурский, В.В. О восприятии рок-поэзии (на материале альбомов ДДТ «Мир номер ноль» и «Метель августа») Текст. /В.В. Шадурский // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2001. - Вып. 5. - С. 230-237.

170. Шакулина, П.С. Русский рок и русский фольклор Текст. / П.С. Шаку-лина // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999. - Вып. 2. - С. 38-42.

171. Шаулов, С.С. A.C. Пушкин и А.Н. Башлачев в дискурсе постмодернизма Текст. / С.С. Шаулов // Материалы научно-практической конференции «Пушкин и современность»: сб. науч. тр. Уфа. 1999. - С. 7688.

172. Шаулов, С.С. «Вечный пост» Александра Башлачева. Опыт истолкования поэтического мифа Текст. / С.С. Шаулов // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2000. - Вып. 4. - С. 70-86.

173. Шаулов, С.С. Пушкин и Башлачев: Этика смерти Текст. / С.С. Шаулов // Известия в Республике Башкортостан от 11.09.1999. С. 55-67.

174. Шевердяев, A.B. Неформальные сообщества художников и рок-музыкантов Санкт-Петербурга: социокультурное развитие и взаимодействие Текст.: дис. . канд. социол. наук / A.B. Шевердяев. СПб., 2004.-197 с.

175. Шеллинг, Ф.В.И. Сочинения Текст.: в 2 т. Ф.В.И. Шеллинг. М.: Мысль, 1989.-576 с.

176. Шидер, М. Рок как часть целостного искусства Текст. / М. Шидер // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2002.-Вып. 6.-С. 118-123.

177. Шидер, М. Философская направленность русской рок-лирики (классическое наследие в песнях Александра Башлачева и Майка Науменко) Текст. / М. Шидер // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 2001. - Вып. 5. - С. 202-206.

178. Шинкаренкова, М.Б. Метафорическое моделирование художественного мира в дискурсе русской рок-поэзии Текст.: дис. . канд. филол. наук / М.Б. Шинкаренкова. Екатеринбург, 2005. - 314 с.

179. Щербенок, A.B. Слово в русском роке Текст. / A.B. Щербенок // Русская рок-поэзия. Текст и контекст: сб. науч. тр. Тверь: изд-во ТвГу 1999.-Вып. 2.-С. 3-8.

180. Элиаде, М. Аспекты мифа Текст. / М. Элиаде. М.: Инвест-ППП, CT «ППП», 1996.-240 с.

181. Языкознание: формы существования, функции, история языка Текст. / Отв. ред. Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1970. - 604 с.

182. Янко Триницкая, H.A. Междусловное наложение Текст. / H.A. Янко -Триницкая // Развитие современного русского языка: сб. науч. тр. -М.: Наука, 1975. - С. 254-255.