автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Мифотворчество русской художественной интеллигенции 1900-1930-х гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мифотворчество русской художественной интеллигенции 1900-1930-х гг."

Синявина Наталья Владимировна

МИФОТВОРЧЕСТВО РУССКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ 1900-1930! гг. (НА ПРИМЕРЕ ТВОРЧЕСТВА К.С. ПЕТРОВА-ВОДКИНА)

24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Москва - 2004

Синявина Наталья Владимировна

МИФОТВОРЧЕСТВО РУССКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ 1900-1930- гг. (НА ПРИМЕРЕ ТВОРЧЕСТВА К.С. ПЕТРОВА-ВОДКИ НА)

24.00.01 -теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Москва 2004

Диссертация выполнена на кафедре истории культуры Московского государственного университета культуры и искусств

Научный руководитель:

доктор искусствоведения,

профессор Рахаев Анатолий Измаилович

Официальные оппоненты:

доктор культурологии,

профессор Ремизов Вячеслав Александрович

доктор философских наук,

доцент Воеводина Лариса Николаевна

Ведущая организация:

Российский институт культурологии

Защита состоится 004 г. в •/•/ часов на заседании

диссертационного совета.Д 210.010.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Московском государственном университете культуры и искусств по адресу: 141406, Московская обл., Химки-6, ул. Библиотечная, д. 7, корп. № 2, зал защиты диссертаций.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Московского государственного университета культуры и искусств

Автореферат разослан

2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета ,

кандидат философских наук, доцент

Малыгина И.В.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы. В мире культуры вряд ли можно найти более таинственный феномен, чем миф. Несмотря на то, что данный культурный феномен возник в глубокой древности, образцы мифологического сознания, мышления сохранили свою актуальность и сегодня. Объясняется это спецификой мифа, ибо он сконцентрирован на таких метафизических проблемах, как жизнь, смерть, судьба и т.п. Лишь в последнее время они стали объектами науки, но ответы, даваемые ею, не всегда удовлетворяют.

В архаическом обществе миф был, прежде всего, сакрален, иррационален, т.е. выражал коллективное бессознательное, сосуществовал с рациональной действительностью, не поддавался расшифровке со стороны интеллекта, в современном мире миф сохранил все вышеперечисленные особенности, но трансформировался в результате социально-политических и экономических изменений в обществе.

Человек всегда погружен в пространство мифа, ибо миф возникает там, где возникает вопрос, ответа на который не существует Гили он не может быть получен в силу разных причин: государственные, политические и экономические интересы, современное состояние науки и т.п.). Таким образом, миф обеспечивает связанность нашего знания об окружающем мире. В этом и заключена его (мифа) социальная функция: он объясняет человеку человека, выступает как способ организации внешнего и внутреннего мира индивида. До тех пор пока существуеют лакуны в любом виде знания, до тех пор будут существовать миф и мифотворчество. Ибо последнее есть ни что иное, как попытка ответить на поставленные вопросы.

Мифотворчество является основой культуры, иногда оно принимает различные формы, имеет различные выражения в ту или иную эпоху, в той или иной культурной ситуации. Характер актуализации мифотворчества в русской культуре различен: существовали эпохи преимущественно репродуктивные, воспроизводящие уже имеющиеся традиционные мифологемы, и эпохи творческие, прежде всего претендующие на создание новых, оригинальных мифологем.

1900-1930- гг. - одна из кульминаций в истории отечественной культуры: этот период был ориентирован на воспроизводство старых мифов и на создание новых. Изучение феномена мифотворчества русской художественной интеллигенции того времени позволяет комплексно рассмотреть характерные черты художественной жизни России 1900-1930х гг.

В диссертации рассматривается период с 1900 по 1930е гг. Водоразделом здесь будет выступать Октябрьская революция 1917 г. Это обстоятельство позволяет выявить механизм смены одной мифологической парадигмы на другую, проследить становление последней в новых социально-политических условиях.

Необходимо отметить, что подобный подход является достаточно новым и актуальным, ибо чаще всего в качестве объекта исследования выступал либо дореволюционный, либо послереволюционный период отечественной культуры.

Выбор же данного временного отрезка (1900-1930- гг.) позволяет произвести сравнительный анализ характерной для каждого периода мифотворческой парадигмы, точнее расставить акценты.

Необходимо отметить, что границы этого периода условны, точно так же, как и разделение его на два этапа (до- и послереволюционный). Первые 30-40 лет прошлого столетия были столь насыщены и культурными, и социально-политическими событиями, что в них, при желании, можно выделить 3-4 этапа, в зависимости от цели исследования.

В данной работе, где объектом выступает мифотворчество русской художественной интеллигенции 1900-1930! гг., представляется обоснованным вычленение именно двух уже обозначенных периодов. Лишь сравнительная характеристика мифотворческих парадигм до- и послереволюционной России позволяет всесторонне рассмотреть объект исследования.

отечественной культуры. Но при всей разности, антагонизме их объединяет способность к созданию новых мифологем. Поэтому, на наш взгляд, уместно говорить о мифотворчестве русской художественной интеллигенции 1900-19301 гг. как о едином культурном феномене, для которого, как и для любой системы, характерны изменчивость, цикличность, саморегулирование и т.д., при подобном подходе любые социально-политические катаклизмы, художественно-эстетические, культурные тенденции должны восприниматься лишь как трансформаторы мифотворческой парадигмы.

Исторические параллели - вещь неблагодарная, но современная социальная и культурно-политическая жизнь России сходна своей кризисностью и сложностью с атмосферой эпохи 1900-1930- гг., поэтому исследование мифотворческой парадигмы того времени позволяет осознать возможности мифотворчества в процессе создания новой системы ценностей; особенности функционирования мифосознания при смене политического строя; понять специфику "рубежной"эпохи; соотнести личностное мифотворчество (К.С. Петров-Водкин) с общественным, т.к. хотя мифосознание отдельного человека и находится под сильнейшим воздействием коллективного, но полностью никогда не адекватно последнему.

Степень разработанности проблемы. Тема диссертационного исследования многоаспектна, находится па стыке многих областей гуманитарного знания: политологии, социологии, философии, искусствоведения, литературоведения, эстетики, этики и др.

Поскольку миф появился в глубокой древности, то попытки его определения возникают уже в то время (Аристотель, Гомер, Евгемер, Ксенофан, Платон, Плотин, Сократ).

Романтическая трактовка мифа, подготовленная Г. Гейне, К.Ф. Морицем, бр. Шлсгель и др., получила свое завершение у Ф.В. Шеллинга. В этот период миф рассматривался как эстетический феномен и прототип художественного творчества. Шеллинг отмечал, что миф является условием и материалом для искусства. Он видел в мифологии первоэлемент, основу всякого искусства.

Символическую теорию мифа разработал немецкий философ Э. Кассирер. Он рассматривал мифологию наряду с языком и искусством как особую символическую форму культуры. Кассирер подчеркивал ее автономность, ее способность к символической объективации эмоций.

Особый вклад в осмысление феномена мифа в XX в. внесли рассматривающие миф как проявление бессознательного К.Г. Юнг с «коллективным бессознательным», Л. Леви-Брюль с «коллективными представлениями». Для них художник является инструментом для извлечения неизменных сущностей — архетипов или «первичных образов» (Г. Мэррей).

Сейчас мифотворчество рассматривается как одно из важнейших явлений в истории культуры, как древнейшая форма, как особого рода символический язык, посредством которого человек конструирует, структурирует и объясняет

Среди работ, посвященных изучению мифа в первобытной культуре, следует выделить труды Б. Малиновского, М. Мид, Э. Тайлора, Дж. Фрэзера (так называемое этнографическое направление).

Некоторые исследователи указывали на то, что мифотворчество носит бессознательно-художественный характер (С. Аверинцев, С. Топоров), связано с переживаниями мистического опыта, т.е. ч у д а (А. Лосев), выступает как способ осознания действительности и своего «я» — «человекообразующая машина» (М. Мамардашвили). С другой стороны, в XX в. его часто воспринимают как способ рационализации хаоса, окружающего человека (К. Леви-Строс).

Данное исследование во многом придерживается трансисторической трактовки мифа (Р. Барт, Я. Голосовкер, А. Лосев, Ю. Лотман, Е. Мелетинский, М. Элиаде и др.), в которой отрицаются его исторические границы, и, соответственно, трансисторической трактовки мифотворчества, представляющей собой процесс создания мифов без ограничения временными рамками. Под «современным мифотворчеством» подразумеваются «научные теории, философско-идеологические доктрины, художественное творчество, т.е. три основные области, получившие развитие после распада мифологического синкретизма»1.

Поскольку данное исследование посвящено не мифотворчеству вообще, а мифотворчеству русской художественной интеллигенции 1900-1930- гг., постольку интерес представляли работы русских философов того времени: Н. Бердяева, И. Ильина, В. Соловьева, Н. Федорова, П. Флоренского, К.

' Современно« зарубежное литературоведение (страны Зап. Рвропы н США): концепции, школы, термины Энциклопедический енрапочник- М: Мысль, 1996. С. 235.

Циолковского. В культурологическом аспекте мифотворчество русской художественной интеллигенции того периода рассматривали: А. Аверьянов, Г. Гачев, Е. Ермилова, С. Иконникова, М. Каган, И. Кондаков, Шт. Плаггенборг. Среди ученых-культурологов следует отметить работы А. Флиера и М. Шибаевой, где анализируется проблематика, близка теме данной диссертации.

Кроме этого, интерес представляли обзорные работы по истории русской и советской культуры (А. Аронов, Т. Георгиева, М. Зезина, И. Кондаков, Б. Краснобаев, Л. Рапацкая, Ю. Рябцев).

Проблематике, связанной с мифом и мифотворчеством, были посвящены работы Л.Н. Воеводиной, где не только рассматривается историография мифа, различные его концепции, но и социальные функции мифа, способы моделирования мифосознания в современном обществе.

Среди работ близких к предмету данного исследования, стоит выделить диссертации О.В. Брюхановой, О.А. Жуковой, Т.А. Ионовой, НА. Омельченко, и др. Все они дают характеристику эпохи, расставляя акценты в соответствии с выбранной тематикой.

Творчеству К.С. Петрова-Водкина посвящены лишь две работы, написанные более 30 лет назад. О.А. Тарасенко прослеживает претворение традиций искусства Древней Руси в живописи Петрова-Водкина, а Е.Н. Селизаров анализирует послереволюционный период творчества художника. Таким образом, данная работа является первой после тридцатилетнего перерыва, где объектом исследования становится творчество К. С. Петрова-Водкина.

Специфические черты мифотворчества русской художественной интеллигенции 1900-1930х гг. оказались в центре внимания таких авторов, как А. Белый, А. Бенуа, А. Блок, М. Волошин, Вс. Дмитриев, С. Дягилев, Вяч. Иванов, В. Ленин, А. Луначарский, В. Маяковский, К. Петров-Водкин, Ф. Степун.

Поскольку в диссертационном исследовании рассматривается мифотворчество К.С. Петрова-Водкина, постольку вполне логично было обратиться к искусствоведческой литературе. Интерес представляли как обзорные работы по русскому и советскому искусству (М. Алпатов, И. Грабарь, Т.Ильина, С.Капланова, М.Неклюдова, Г.Поспелов, Н.Пунин, Д.Сарабьянов, Г. Стернин), так и монографии (А. Галушкина, В. Костин, Ю. Русаков), посвященные художнику.

В диссертационном исследовании учитывались работы К.С. Петрова-Водкина («Хлыновск», «Пространство Эвклида», «Самаркандия»), а также статьи, посвященные художнику (А. Каменский, А. Матвеев, Л. Мочалов, А. Петров, Е. Петрова - Водкина, А. Пистунова, В. Пушкарев, М. Шагинян и др.).

Краткий обзор и анализ исследовательской литературы о мифе и мифотворчестве дает возможность утверждать, что данная проблематика является объектом утойчивого интереса русских и зарубежных ученых. Однако в этом значительном объеме исследований имеются определенные пробелы.

Так, недостаточно исследовано мифотворчество русской художественной интеллигенции в послереволюционный период. Это обстоятельство актуализирует данное диссертационное исследование.

Цель исследования. Осмысление своеобразия мифотворчества К.С. Петрова-Водкина в соотнесении с содержанием мифотворческой парадигмы русской художественной культуры 1900-1930х гг. Выявление теоретических оснований мифотворчества К.С. Петрова-Водкина, анализ их генезиса.

Объект исследования — феномен мифотворчества русской художественной интеллигенции 1900-1930х гг

Предмет исследования — онтологическая, аксиологическая, гносеологическая, эстетическая детерминанты в деятельности К.С. Петрова-Водкина в аспекте мифотворчества.

Научные задачи исследования:

1. Выявить основные тенденции в мифотворчестве русской художественной интеллигенции 1900-1930- гг. (на примере различных художественных стилей, направлений, концепций).

2. Проанализировать детерминанты и направленность переоценки ценностей в среде русской художественной интеллигенции (К.Петров-Водкин) в до- и послереволюционный периоды.

3. Выявить факторы, приведшие к возникновению идеи соборности, актуализации национальной идеи, которые лежали в основе онтологии русской художественной интеллигенции начала XX в. (К. Петров-Водкин). Проследить трансформацию этих идей в послереволюционной России.

4. Установить причины, побудившие русскую художественную интеллигенцию начала XX в. искать иррациональные пути познания. Проанализировать специфические черты гнозиса К.С. Петрова-Водкина. Выявить степень и характер влияния различных мифотворческих оснований на трансформацию мифотворчества деятелей русской культуры 1900-1930" гг.

5. Рассмотреть взгляды русской художественной интеллигенции начала XX в. на искусство и роль художника в обществе. Проанализировать причины, приведшие к изменению роли художника в послереволюционный период.

6. Установить причины, способствующие актуализации идеи соборности в деятельности К.С. Петрова-Водкина. Продемонстрировать взаимосвязь личностного и общекультурного в сознании и жизни живописца. Проследить изменение методов и способов, использовавшихся новой властью, с целью консолидации общества.

Теоретико-методологическая основа исследования. Поскольку тема диссертации многоаспектна и находится на стыке многих гуманитарных наук, то для более глубокого ее осмысления используется комплекс различных принципов и методологий. В частности, упор делается на принципы неоэволюционизма, разработанные Л. Уайтом. Для данного диссертационного исследования важными были взгляды американского культуролога на виды

процессов в культуре. Он выделяет временные процессы, для которых характерна последовательность событий; вневременные процессы, где в рамках функционального анализа выявляются структурные аспекты; формально-временные процессы, где явления выступают как временная последовательность форм. Но основой исследования стали взгляды М. Лацаруса и X. Штейнталя («Психология народов»), и В. Вундта, изложенные в одноименной работе. Объектами анализа они делают мифы, языки, мораль, нравы, быт, другие особенности культуры. Особенно перспективной была мысль В Вундта о том, что психические процессы людей, прежде всего, мышление, есть результат историко-культурного развития сообщества людей. Он различал индивидуальное сознание и сознание народа, представляющее, с его точки зрения, творческий синтез индивидуальных сознаний.

Важными при исследовании проблемы были также идеи преемственности в развитии культуры, принцип историзма, характерные и для семиотики культуры (Ю. Лотман, Р. Барт), и для искусствоведения (М. Алпатов, Р. Дж. Коллингвуд, Д. Сарабьянов, Н. Степанян, О. Тарасенко), и для литературоведения (А. Белый, А. Блок, Е. Ермилова, Вяч. Иванов), и для эстетики (В. Бранский. В. Мириманов). В решении проблемы объективности научного анализа автор опирается на философскую школу исследования мифотворчества (прежде всего на работы А. Лосева, Е. Мелетинского, М. Элиаде и др.). Ее истоки лежат во взглядах Ф. Ницше, открывшего целую эпоху «власти мифа». Эта линия разрабатывалась известными культурологами XX в. (М.Хайдеггер, О. Шпенглер, К. Юнг и др.).

Определенное влияние на выбор методологии оказала концепция Ж. Маритена о внешней и внутренней «партийности» творчества. В этом смысле независимость художника от давления извне не исключает, а предполагает его субъективизм в выражении собственного «Я». Он свободен в рамках своей личности. В этом случае его самовыражение полно, искренне, точно.

Использование определенных методологических принципов возможно лишь в сочетании с разработкой понятийного аппарата. В данном случае методологически значимыми понятиями являются «мифотворчество», «самосознание», «интеллигенция», трактующиеся в русле концепций Н. Бердяева, Ю. Лотмана, Е. Мелетинского.

Методы исследования. Комплексный подход к исследованию проблемы обусловил использование ряда научных методов.

Типологический метод является в диссертации доминантным, т. к. он наиболее значим для анализа и систематизации материала, для обеспечения цельности исследования. Духовный и художественный опыт мифотворчества К.С. Петрова-Водкина рассматривается в его цельности, что позволяет, пусть в самом общем виде, воссоздать миропонимание художника, а также круга духовно близкой ему культурной элиты.

Контекстуальный анализ дает возможность, с одной стороны, проследить генезис и развитие изучаемого явления в общекультурном

контексте, а с другой - через контекст уяснить своеобразие культурного момента.

Методы традиционного искусствоведения (сравнительный анализ, анализ художественного произведения) применялись постольку, поскольку предметом исследования является мифотворчество художника (М. Неклюдова, Г. Поспелов, Г. Стернин).

Компаративный анализ различных литературных и историко-культурных, мемуарных источников, посвященных анализу и описанию различных аспектов русской культуры, духовному состоянию русской художественной интеллигенции 1900-1930- гг.; художественного и литературного наследия К.С. Петрова-Водкина.

Методы диахронного и синхронного анализа помогают установить качественные изменения в структуре художественной жизни страны в до- и послереволюционный периоды.

Метод реконструкции задействован при воссоздании мифотворческой парадигмы русской художественной культуры 1900-1930х гг.

Таким образом, комплексное использование методов при анализе мифотворчества русской художественной интеллигенции 1900-1930х гг. (К.С. Петров-Водкин) позволяет всесторонне исследовать объект и предмет данной работы.

Научная новизна состоит в том, что:

1. Впервые деятельность русской художественной интеллигенции 1900-1930- гг. (К.С. Петров-Водкин) рассматривается как форма мифотворчества. Доказано, что мифотворчество русской художественной интеллигенции изучаемого периода (К.С. Петров-Водкин) является единым культурным феноменом, несмотря на социально-политические изменения, произошедшие в 1917 г. в России.

Ибо установлено, что идеи (идея соборности, идея бессмертия, национальная идея и др.), тенденции (стремление к объединению, теургическая тенденция), возникшие до Октября 1917 г., продолжали бытовать на культурном поле послереволюционной России, но существенно трансформировались. В послереволюционной России

2. Выявлены особенности онтологического (историософичность бытийного мифа, укорененность в особом чувстве времени, трансформация дореволюционной идеи-мечты в послереволюционную идею-программу)', гносеологического (не столько путь познания мира, сколько путь понимания его; онтологическая опосредованность гнозиса); аксиологического (потеря нравственно-моральных ориентиров в связи с кризисом позитивизма и как философской системы, и как особого мироощущения; в послереволюционный период государство выстраивает четкую ценностную шкалу, где главным становится полезность государству), эстетического (особое отношение к традиции, теургические

тенденции) аспектов мифотворчества русской художественной интеллигенции (на примере творчества К. Петрова-Водкина) изучаемого периода.

Доказано, что творческая деятельность К. Петрова-Водкина в аспекте мифотворчества, хотя и совпадает во многом с мифотворчеством русской художественной интеллигенции 1900-1930" гг., иногда расходится с последним (взгляды на искусство, ценностные ориентации).

3. Доказано, что именно проблема отчуждения, возникшая в начале XX в. в России, выступила генератором большинства идей и тенденций, характерных для того периода. Ибо стремление преодолеть отчужденность привело к желанию укорениться (особое отношение к традиции), осознать свою идентичность (национальная идея), установить связанность (идея соборности).

Теоретическая значимость исследования заключается: в осмыслении мифотворчества как специфической черты русской художественной культуры 1900-1930- гг., в выявлении его характеристик; в соотнесении мифотворчества К.С. Петрова-Водкина с содержанием мифотворческой парадигмы русской художественной культуры 1900-1930" гг.; в определении базисных теоретических оснований мифотворчества К.С. Петрова-Водкина, рассмотрении их генезиса, исходных импульсов.

Практическая значимость. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы (и уже используются) в учебных программах колледжей, вузов гуманитарного направления, например, в рамках курса истории отечественной культуры, а также при чтении спецкурсов, посвященных культуре конца XIX — начала XX вв. или культуре послереволюционного периода.

Данная работа позволяет осознать возможности мифотворчества в создании новой системы ценностей, что является актуальным для сегодняшней России.

Положения, выносимые на защиту:

1. Мифотворчество русской художественной интеллигенции 1900-1930" гг. обладало специфическими чертами (ориентация на идею соборности, историософичность, особое отношение к традиции и др.) и являлось целостным историко-культурным феноменом, ибо, несмотря на смену политического строя, детерминанты, характерные для дореволюционного периода мифотворчества, сохранили свою актуальность и в послереволюционные годы.

2. Мифотворчество для русской художественной интеллигенции 1900-1930" гг. (К. Петров-Водкин) выступало и как художественный прием (обращение к мифологическим и библейским сюжетам, использование методов древнерусской живописи и др.), и как особое мироощущение.

3. Бытийный миф художников начала XX в. был, прежде всего, историософичен, укоренен в особом чувстве времени и сориентирован на актуальное состояние бытия. Подобное положение вещей вызывало к жизни идею соборности, национальную идею, трактуемую в культурно-историческом ключе. В послереволюционный период идея-мечта, возникшая в начале XX в. и основывающаяся на любви, сменилась идеей-программой, где непосредственные объединяющие связи превратились в ограниченные и однонаправленные.

4. Проблема отчуждения, возникшая в начале XX в., была порождена кризисом позитивизма и как философской системы, и как особого мироощущения. Она привела к утрате прежних морально-нравственных ориентиров. В послереволюционный период складывается четкая ценностная шкала, главной и определяющей здесь становится полезность государству.

5. Для русской художественной интеллигенции был характерен не столько путь познания мира, предполагающий активную позицию, сколько путь понимания его; т.е. важным качеством гнозиса является его онтологическая опосредованность. В послереволюционный период в ранг единственно возможного подхода в отражении действительности возводится материализм. Его претензия на генерализацию знания приводит к забвению реального бытия, уходу в иллюзорную, надуманную действительность.

6. В мифотворчестве русской художественной интеллигенции начала XX в. (К. Петров-Водкин) генератором выступало особое отношение к традиции. Для этого периода характерна мемориальная тенденция, проявившаяся в «открытии» старого и в том, что сейчас назвали бы «музейным бумом».

7. Взгляды русской художественной интеллигенции начала XX в. как особую форму мифотворчества, ее представления о смысле искусства и роли художника были связаны с кризисом рубежа веков, а, если точнее, то с кризисом позитивистской мифологии и кризисом искусства, опиравшегося на него. Обращаясь к философии Платона и неоплатоников, опыту религиозного искусства (Григории Нисский, Дионисий Ареопагит, Иоанн Дамаскин), концепциям С. Булгакова и В. Соловьева, русская художественная интеллигенция начала XX в. обрела новое самочувствие, ощущая себя пророком, теургом. В послереволюционный период функция творить новую реальность переходит к государству, художник становится лишь орудием. Происходит этатизация искусства и эстетизация власти.

8. Именно в сфере искусства К. Петров-Водкин искал способ преодолеть творческий и жизненный индивидуализм, межличностное отчуждение. Объемность и полнота личного мифа о соборности

проявляется у художника не только в коллективной социализации, но и в приобщении к ситуации синтеза искусств.

Апробация работы:

1. Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите по специальности 24.00.01 теория и история культуры на заседании кафедры истории культуры 26 мая 2004 г. (протокол № 11).

2. Материалы исследования внедрены в учебные курсы «История отечественной культуры» и «Мировая художественная культура»в гимназии №16 (г.Химки) для 10-11 классов.

3. Материалы диссертационного исследования легли в основу цикла лекций, прочитанного на «Курсах повышения квалификации, для преподавателей гуманитарного цикла школ и гимназий г. Кинешмы Ивановской области.

4. Положения, изложенные в диссертации, были опубликованы в статьях автора.

Структура работы включает в себя введение, две главы, каждая из которых состоит из трех параграфов, заключение, список использованной литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, оценивается степень ее научной разработанности, формулируются цели, объект, предмет и задачи исследования, его теоретико-методологическая основа, характеризуются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, положения, выносимые на защиту и апробация результатов.

В I главе «Онтологический, аксиологический, гносеологический аспекты мифотворчества русской художественной интеллигенции 19001930 гг. (К.С. Петров-Водкин)» рассматриваются вышеперечисленные аспекты. Но сначала дается краткая характеристика отечественной культуры начала XX в.

§ 1. Онтологический аспект

На рубеже XIX-XX в.в. произошло переосмысление бытия, что отразилось на представлениях о Вселенной, об организации материи. Изменились представления о пространстве и времени, как физические, исторические, так и психологические.

В середине XIX в. сиюминутное время уже мало занимало художников, их больше привлекало время историческое, которое, как правило, воспринималось, прежде всего, повторяющимся, циклическим.

К концу XIX в., когда произошло ускорение темпа жизни, интерес к историческому времени уменьшился, и оно, в свою очередь, стало смыкаться со временем мифическим.

Обнаруживается текучесть и характерность как свойство вещей. Осознание текучести порождает желание как-то ее зафиксировать, на холсте, бумаге, плёнке (не случайно именно на этот период приходится расцвет фотографии, способной увековечить мгновение; и даже «дитя времени» — кинематограф, с его текучестью, — стремится запечатлеть сиюминутность).

Бытийный миф Петрова-Водкина был основан на вере в Бога. Другое дело, что он родился и жил в городе, где много староверов. Именно в этом, наверное, кроется одна из особенностей его религиозности, связанная с отрицанием поповства, церковников, которые, по его мнению, исказили суть христианства, заглушили призыв Христа к нравственному самопожертвованию.

Художник пробует отделить христианство от чистой церковности и связать его с универсальной гуманностью; все, что было этически ценно у разных народов и религий, он готов включить как плодотворный элемент в идею христианства.

Поэтому Петров-Водкии всегда говорит не о «теологии Христа», не о вероучении, а о «философии Христа», т.е. о жизнеучении: христианство для него лишь иное обозначение высокой и гуманной нравственности.

Водкина больше, чем прежде.

В мае 1920 г. художник читал Евангелие и делал пометки, из которых, в частности, известна Дата этого чтения.

Петров-Водкин сделал 21 рисунок на сюжеты Евангелия от Иоанна, неоднократно рисовал и писал распятого Христа. О художнике того времени можно сказать, что он «мучился Христом» (живопись - «Распятие» 1921, собр. Палива), рисунки — «Композиция» (12 апреля 1922г., собр. Ромадина), «Голова Христа» (1922, ГМИИ).

В раннем мифотворчестве Кузьмы Сергеевича «божественность» человека выражалось в его могуществе, в претензии на грандиозность свершений. Л в основу зрелого мифотворчества легла мысль, что человек приближается к Богу через горечь страданий и одиночества.

Гуманизм Петрова-Водкина заключается в утверждении божественного в человеке именно в тот момент, когда Бог был поруган: Выстраивание картины мира, где сверху пребывает Бог-творец, приводит к стройности всей системы бытия.

Огромное влияние на мифосознание русской художественной интеллигенции начала XX в. оказала идея соборности. Соборность у многих философов этого времени — идеальная величина («задание, но не данность»), и прописывать пути её достижения не представляется столь важным - гораздо важнее помыслить её. К соборности, с их точки зрения, можно прийти так же, как к Богу, не путём последовательного научения, а, скорее, путем нравственного очищения или озарения. Другими словами, для русского самосознания был характерен не столько путь познания мира (предполагающий активную позицию), сколько путь понимания его, органической привязанности

к нему. Соборность не была изобретена или придумана каким-либо русским философом, она была извлечена из массового сознания.

Русские мыслители всегда пытались провести грань между соборностью и формальной общественностью. Не отвергая и не провозглашая массовость, они ставили в центр идею личного спасения, но через спасение всего человечества.

В этом случае мир предстает органичным целым, объединением, построенным на связях, принципиально отличающимся от простой суммативности. Такой тип связи как нельзя лучше становился тем основанием, на фундаменте которого рождалась утопическая «русская идея» — идея-мечта. Соборное сознание, в основе которого лежит любовь, позволяет по-иному взглянуть на историю, обратиться к прошлому, вернуться к истокам, задуматься о национальном.

По мнению интеллигенции, нация, как порождение исторической деятельности, обладала своим, уникальным культурным кодом и бесконечной способностью к самовыражению. В моменты поворота исторической судьбы именно иррациональный культурный код нации диктует ей ответ на вызов времени.

В таком понимании нации исключительно большую роль играют культура и религия. Именно они устанавливают связь времени и поколений, удерживают нацию от распыления и обеспечивают ее самовыражение.

Творческая, культурно-созидающая сторона русского национализма оставалась последней надеждой на преодоление стремительного втягивания страны в революционный водоворот. Разрушительно уравнивающему действию интернационализма' противопоставлялась почти забытая соловьевская идея «вселенскости» русской христианской культуры.

Философия В. Соловьева, точно так же, как и русское православие (в отличие от западных конфессий), была иррациональна. Вера в Бога рассматривалась православием как средоточие душевной гармонии, умиротворения, благости.

В атмосфере предчувствия катастрофы интеллигентская мысль вычленила именно этот элемент умиротворяющей Веры, слитой- с национальным чувством. Последнее нуждалось в поддержке, особенно во время I мировой войны.

В связи с I мировой войной у Петрова-Водки на появляется военная тематика — «На линии огня» (1915/16 гг.), «После боя» (1922/23 гг.), «Смерть комиссара» (1928 г.).

Русская художественная интеллигенция поддержала революцию, ибо она присутствовала в ее сознании с начала века, с событий 1905 г. Давая оценку тому настрою, можно предположить, что революция 1905 г. подготовила сознание образованных людей России к возможности мгновенного переброса в абсолютно новое бытие.

То есть революция воспринималась как событие исключительное, всемирно-историческое, открывала новые перспективы. Это была, кроме прочего, вера в возможность чудесных перемен, корни которой таились в народном мировосприятии и были очень глубоки.

Если в дореволюционный период бытовала идея-мечта, основной тип связи в которой основан на любви, то теперь ее сменила идея-программа, где непосредственные и объединяющие связи превратились в ограниченные и однонаправленные. Этот новый тип идеи-программы был скорее властно закреплен, чем характеризовал естественную переориентацию на новую модель поведения.

Дальнейшие метаморфозы в культуре страны и их отражение в биографиях художников всех направлений были связаны не с неприятием революционных изменений, а с тем, чем они оборачивались, как и какими методами велись.

Именно в этот период возрождается самая радикальная из идей преодоления смерти — федоровское учение.

Идея возможности воскрешения во плоти, оживления всех умерших

атеизма в России, и в послереволюционные годы с их активной антирелигиозной пропагандой, привлекала своеобразной «актуализацией» отодвинутых в сторону христианских эсхатологических идей (Конца Времен, Страшного суда, Спасения и Преображения). Отношение к федоровской «Философии общего дела» у молодых поэтов и художников было исполнено больших надежд.

В первые послереволюционные годы к ней относились с доверием: самые фантастические проекты казались выполнимыми: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Под влиянием этих идей находился и Петров-Водкин.

В послереволюционный период богом становится Герой (правда, вскоре его заменит Вождь). Но это был не Герой Петрова-Водкина, совершающий подвиг, в котором заключено нечто непостижимое потому, что героическое всегда иррационально. Это был не Герой, о котором так красочно повествуют былины.

В этот период возникает особый тип Героя, иногда чувствующего себя (хотя еще не сознающего) по ту сторону обывательского добра и зла.

Отец Сергий Булгаков писал, что России нужны подвижники, а не герои. Именно подвижники обеспечивают «внутреннее преображение», равновесие, мир.

Коммунизм для того поколения был религией и как всякая религия одет в сакральные одежды. В тот период вера в него была абсолютна. Богом для этого типа людей становится Вождь. Его образ накладывается на исторически не изжитый образ Героя предшествующей эпохи и отчасти напоминает его черты. Но в отличие от последнего, Вождь - это средоточие и мифологического, и

человеческого — миф о человеке. Вождь - это «самый человечный человек», и в этом смысле он вбирает в себя все возможные уровни и формы сакрального.

Сильной власти необходимы были сильные символы. Ленин становится одним из них. Он «умудрился» оставить о себе набор мифологем на любой вкус (Ленин - учитель, Ленин - любитель детей, Ленин — Вождь и т.д.), и с канонизацией проблем не возникло. Как и любой символ, он был многозначен, поэтому в условиях укрепляющейся государственности пропагандировался тот или иной его смысл. Закрепить этот символ в сознании трудящихся должны были похороны вождя, названные позже Троцким первым мифом Советского государства.

Петров-Водкин не остался безучастным к этому течению: в январе 1924 г. появляется его графический цикл «У гроба В.И. Ленина» (художник посещал Дом Союзов в дни похорон вождя), а в 1934 г. был написан «Портрет В.И. Ленина».

Но не нужно винить музыкантов, живописцев, скульпторов, литераторов в том, что именно они и способствовали распространению мифа о Вожде. Художественная интеллигенция оказалась за бортом событий, ей надо было постоянно доказывать свою нужность, входить в контакт с новой властью и искать заработок. Этот мучительный процесс отражен в воспоминаниях практически всех деятелей культуры тех лет.

§ 2. Аксиологический аспект. У поэтов и художников реакция на современность выражалась, прежде всего, в повышенном эмоциональном переживании всех явлений с последующим их осмыслением в образе. Основная проблема, назревшая к началу XX в., есть преодоление отчуждения.

Человек чувствовал, что техника современности всё больше его обезличивает, создавая бесцветный и однообразный тип.

У русских интеллигентов той поры появляется ощущение непрочности всех, казавшихся ранее вечными, представлений и моральных норм. Все, существовавшие до этого, складывавшиеся на протяжении многих поколений, представления о добре и зле, прекрасном, истинном, вечном оказались несостоятельными и требовали срочного пересмотра. Петров-Водкин, пожалуй, был в данном случае исключением. Его отличали цельность, наличие внутреннего стержня, четких морально-нравственных представлений. Это можно объяснить тем фактом, что художник был выходцем из провинции. В этот момент провинция - это символ настоящего, остановившегося. Здесь была мудрость непосредственного, нерефлексивного, т.е. «живая» мудрость. Б. Пастернак замечал, что провинциальная интеллигенция сохранила основательность, о которой забыли в столице.

Крах прежней системы ценностей, представлений о добре и зле привел к возникновению в мифотворчестве Петрова-Водкина антитезы «добро - зло».

Она всегда находилось в центре культурного поля. Петров-Водкин, как человек, живущий по христианским заповедям, понимал, что трансформация понятий «добро - зло» может привести к трагедии. Друг за другом появляются

две его работы («Каин убивает своего брата Авеля» и «Играющие мальчики») на эту тему.

В работе Петрова-Водкина христианская легенда выполняет роль мифа, подсвечивающего сюжет. Временное пространство мифа образовано здесь двумя точками. С одной стороны, — это библейский источник, с другой стороны - «я» автора, субъективизирующее миф, в котором можно увидеть всё человечество начала XX в., представленное в аспекте становления личностного самосознания.

Субъективизация библейского мифа превращает его в неомиф. Трагедия Каина осмыслена в общечеловеческом ключе, где на первый план выступает идея непрочности всего земного, позволяющая высказать общую правду о человеке и мире.

Таким образом, «мифологизм» творчества Петрова-Водкина можно рассматривать и как художественный приём, и как стоящее за этим приёмом мироощущение. Последнее осталось прежним даже несмотря на смену общественно-политического строя.

В послереволюционный период новая культура стремилась ни много ни мало, как к переустройству всего внутреннего мира человека. Таким образом, она попала в мифический контекст начала истории человечества, сопровождающийся созданием нового человека.

Новизна стала качеством особого рода: появилась новая общественная элита, новый экономический порядок и т.д. «Создать» новую культуру означало, одновременно, «создать» воспоминания.

Стоит обратить внимание на то, что формирование бытийного мифа страны Советов шло сверху, в то время как в предреволюционной России - это было уделом художественной интеллигенции.

Революцию Петров-Водкин, как и многие другие из среды художественной интеллигенции, приветствовал. Вместе с Ф.И. Шаляпиным, А.Н. Бенуа, U.K. Рерихом он вошел в состав руководимого A.M. Горьким особого совещания по делам искусства, стал членом Комиссии по делам искусства при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов; членом Комиссии по реформе Академии художеств, где в 1930 г. был избран профессоре (руководителем мастерской живописного отделения Высшего художественного училища).

Вообще К. Петров-Водкин хорошо вписался в новую мифологему. Не нужно ставить это в упрёк художнику, т.к. многие сейчас в сотрудничестве с советской властью видят почти преступление. Да, многие работали с Советами, дабы сохранить себе жизнь. Но Петров-Водкин к этой категории не относится. Так случилось, что ценности, лежащие в основе его мифотворчества, были декларированы новой властью в качестве приоритетов. Петров-Водкин радостно воспринял революцию, он верил, что она способна изменить жизнь к лучшему.

Позже художник начинает разочаровываться в советской власти: «Нам не дают работать!»1. Но он понимал, что с системой можно бороться, лишь находясь в ней, поэтому художник никуда не уехал, как сделали многие.

§ 3. Гносеологический аспект генезиса мифотворчества многих художников, философов, музыкантов тесным образом связан с кризисом позитивизма и как философской системы, и как особого мироощущения. Позитивизм был безличен и безличностен, не учитывал индивидуальность ни познающего, ни познаваемого, оставлял за скобками уникальность и

Петров-Водкин не считал, что механический детерминизм способен объяснить все на свете. Он был и материалистом, и интуитивистом одновременно. Художник полагал, что дух проникает в материю. Все существующее во Вселенной поднимается по ступеням лестницы - от минерала, который мыслит едва - едва, до человека, у которого душа связана с телом, а затем и до бесплотного ангела, который является только душой. Между материей и человеком, с точки зрения Петрова-Водки на, есть сокровенная связь. То, что обнаруживается в бесконечно малом, действительно

важно для Вселенной. Художник исходит из форулы: "Все во Всем".

Обширные знания и особый склад ума, характерной чертой которого является умение обобщать, приводят к пониманию, что истина, содержащаяся в искусстве - это не истина отдельных фактов (или определенных связей между фактами), а ритм Целого, «музыка сфер», как говорили греки.

Для Петрова-Водкина красота была внутренней формой, смыслом искусства, основой «цельного знания», всеединством. Подобный взгляд на красоту лежит в русле соловьевской трактовки всеединства.

В отличие от многих представителей живописной интеллигенции того времени, относящих себя к агностикам, Петров-Водкин верил в познаваемость мира.

Художник осознавал, что дойти до сути не всегда удастся, но даже по пути к ней откроется немало интересного. Самое главное в этих поисках - не зайти в тупик, не дойти до абсурда. От этого Петрова-Водкина всегда спасало стремление к ясности. Она (ясность) для него, как во всех человеческих отношениях, так и в области творчества - первое и последнее.

Если Серебряный век боялся превращения человека в придаток машины, а сама по себе идея прогресса производства и техники перестала питать большое искусство и ушла в бульварную фантастику, то в послереволюционный период развитие технической оснащенности страны рассматривалось как необходимейшая в приближении светлого будущего, с одной стороны, а с другой стороны - как стремление доказать остальному миру правильность выбранного пути.

Гносеология Петрова-Водкина, с его трезвым отношением к жизни, не противоречила официальной идеологии. Поэтому ему, наверное, не пришлось

1 Петров-Водкин К.С. Письма. Статьи. Выступления. Документы. - М.: Сои. художник, 1991. - С. 335.

делать над собой какие-либо усилия, чего не избежали многие интеллигенты. Но и он видел, как на вершине цивилизации, на которой, по мнению партии, находился гражданин страны Советов, идет разгул низких инстинктов и замена общественного стадностью, а человек превращается в дикаря. И если еще в 1929 г. художник мечтает об «органической культуре», то в 1932 г. он запишет: «За механикой не стало видно человека и человеческого1.

Во II главе «Эстетический аспект мифотворчества русской художественной интеллигенции 1900-1930" гг. (К. Петров-Водкин)» основные акценты делаются на выявление смысла искусства и роли художника в 1900-1930 гг.; ориентации на определенные традиции; личностного выражения в мифотворчестве Петрова - Водкина идеи соборности.

§ 1. Взгляды русской художественной интеллигенции начала XX в. на искусство как особую форму мифотворчества, ее представления о смысле и роли художника были связаны с кризисом позитивистской мифологии и кризисом искусства, опиравшегося на нее. Именно эти особенности обусловили актуализацию определенного круга традиций, наполнили новым смыслом размышления об искусстве и особой роли художника.

Поколение художников начала XX в. предъявило немало претеензий эстетике реализма.

Им представлялось, что традиционный реализм опирался на мировоззрение, где отсутствовал интерес к тайнам бытия, он стремился запечатлеть сиюминутное, здешнее. По мнению мифотворцев начала XX в., только искусство способно открыть и выразить высшие истины, приобщить к ним человека. Таким образом, происходит мифотворческое переосмысление роли искусства и художника.

Пытаясь обрести «культурную» почву под ногами, утвердить высокий статус искусства, русская художественная интеллигенция обращается к опыту религиозного искусства. Это обращение выглядит вполне логичным, ибо целью религиозного искусства является соединение мира «дольнего» и «горнего».

Большое влияние на смысл искусства и позицию художников начала XX в. оказали взгляды Платона, неоплатоников, византийцев.

Актуальной для Петрова-Водкина, с его пристрастием к древнерусской

искусстве (Гр. Нисский, Дионисий, Ареопагит, Иоанн Дамаскин).

Художник-профессионал в России начала XX в. обретает особое самочувствие, он выделяется в социуме как ни на кого не похожее существо с особой ролью - он Артист. Поэты, живописцы, графики и сценографы, пик творчества которых падал на это время, осознают себя властителями дум.

Между жизнью и искусством, философией и религией, эстетикой и этикой не существовало каких-либо границ, все плавно перетекало друг в друга.

1 Петров-Водкин К.С. Письма. Статьи. Выступления. Документы. - М.: Сов. художник, 1991. - С. 301

Символы и темы кочевали из жизни в искусство и обратно в жизнь, — причем трудно сказать, где первоначально зарождалось событие, — и редко получали окончательное воплощение.

Осмысление сущности искусства требовало, как полагал Петров-Водкин, от художников изначально высокой степени самосознания. Этот аспект мифотворчества художника - осознание и постулирование смысла и роли художника имеет и самостоятельную значимость. Оно может быть расценено как одна из первых задач искусства и художника. Высокую степень самосознания Петрова-Водкина отмечают О.Тарасенко, Н.Степанян, Д. Сарабьчиов и др.

Но художник был против блуждания символистов в иных мирах, забывая земные проблемы.

В послереволюционный период отношение к роли искусства в обществе, функциям художника меняется. Если в начале XX в. взгляды на искусство формировались под влиянием идеализма Платона, религиозно-мистических воззрений средних веков, эстетики романтиков, философии иррационализма, учения В. Соловьева, то после Октября 1917 г. восторжествовала концепция мимезиса, идущая от Аристотеля.

Государство начинает играть роль ментора, в задачи которого входило распознание «основных тенденций», их разработка, доведение до сознания всех остальных, их развитие и конкретное проведение в жизнь. Но никто этого и не скрывал. Однако когда эти силы начали активизироваться, созидающая сила стала синонимом упорядочивающей силы. Как только в дело вмещалась партия, государство и культурная (читай политическая) элита, они стали принимать и отвергать, систематизировать, функционировать и создавать институты. С тех пор под реорганизацией умов стало подразумеваться не столько оказание массам помощи в создании ими культуры, сколько их одобрение и поддержка.

Но это была попытка (необходимо отметить, дозольно успешная) восстановления единства, т.е. программный, запланированный переход к очередной объединенности.

Для претворения поставленной цели необходимо переустроить, прежде всего, внутренний мир человека. Новая культура, таким образом, попала в

мифический контекст начала истории человечества, сопровождалась созданием нового человека*. Этот новый человек возникал вместе с новыми идеалами, возведенными в ранг общенациональной программы развития, объединяющей всех членов общества на исторических примерах.

Эти идеалы породили и определенный канон, который никто не имел права нарушать.

Соцреалистический стиль сложился удивительно быстро. Менее чем за десятилетие изобразительный язык советского искусства становится настолько единообразным, что прежние принципы классификации, опирающейся на

" По приказу Ф.Э.Дзержинского была лаже создана «Фабрика но переделке людей» в деревне Костино. Здесь начиная с 1923 г. перевоспитывались бсспрнзорники.

стилистические различия, направления, теряют смысл. Теперь определяющим моментом становится тема. В станковом искусстве появляется обязательный набор тем: революционная, колхозная, производственная, военная, спортивная, празднично-триумфальная, парадно-портретная и др.

В своих теоретических работах Р. Вагнер писал, что политика должна превратиться в грандиозное зрелище, а государство стать произведением искусства, а человек, занимающийся творчеством, должен получить место государственного деятеля. В Советском Союзе так и происходило. Человек искусства мог стать государственным деятелем (депутатом, как, например К.С. Петров-Водкин, председателем Союза писателей, художников), но влиять на политический курс ему было не под силу. . .

Однако данный подход, данная эстетика были основой поведения и языком соответственно этого мифа.

§ 2. Отношение к традиции. В мифотворчестве интеллигенции начала XX в. генератором выступало особенное отношение к традиции. Бытийный миф художников, прежде всего, был историософичен, укоренен в особом чувстве времени и сориентирован на актуальное состояние бытия.

Большой заслугой художественной интеллигенции рубежа XIX-XX вв. надо признать то, что она не отрицала «все и вся» (как часто происходило в истории культуры), а утвердила человека со всем богатством его духовного мира, утвердила ценность жизни.

Одним из самых ярких направлений того времени был символизм. Его основные положения сформулировал Вяч. Иванов, основываясь на философии В. Соловьева.

Из этой концепции Вяч. Иванова вырастает образ поэта-символиста, в представлении Соловьева - художника-теурга, который не только лирой прославляет мир и его красоты, но своим религиозным постижением творчески оформляет народную душу и руководит народной судьбой.

Под «истинным» символистом подразумевался, прежде всего, приверженец религиозного символизма, который, по мнению Вяч. Иванова, стремится к силам не реакционным, а мессианским. Вселенское содержание русского православия тоже включало в себя мессианизм. Именно отсюда вытекает столь тесная азаимосвязь русского православия и русского символизма. Последний с самого начала не хотел быть «только искусством», поэтому он естественно встает на пересечении многих линий.

Характерной чертой культуры начала XX в. была «воспоминательная» тенденция. Она приобрела очень широкий размах и заключалась в частности в «открытии» старого и в том, что сейчас назвали бы «музейным бумом».

Именно поэтому символизму принадлежит одно из центральных мест в осмыслении и формировании идей памяти, культуры как памяти, культуры как «культа предков».

Пристальное внимание живописцев разных направлений привлекли «северные» письма с их простодушной открытостью технических приемов,

«эмблематической» четкостью композиций, почти языческим культом могучих форм человеческого тела. Кроме этого, их симпатию вызвали иконы XVII в.

Большую роль в приобщении художественной интеллигенции к культуре русского Севера сыграли С. Мамонтов, В. и Ст. Рябушинские. Именно они выступили инициаторами первых поездок русских мастеров, среди которых были К. Коровин, Е. Поленова, В. Серов, в эти области.

На перзых порах обращение к народным темам было попыткой внести живую струю в русскую живопись, расширив ее сюжетный диапазон. На этом этапе можно выделить работы В.М. Васнецова и Е..Поленовой.

Новый подход к национальной традиции определил и новые пути ее трансформации в мифотворчестве И. Билибина, С. Малютина, А. Рябушкина, К. Петрова-Водкина.

Древнерусское искусство возрождалось не для того, чтобы стать источником подражания, хотя и это было, а для того, чтобы стать отправной точкой развития современного мифотворчества. Художники осознали символизм древнерусской живописи как язык, пригодный для кодирования своего эмоционального отношения к миру, так и форму, т.е. нечто полое, готовое для заполнения ее новым содержанием.

В работах Петрова- Водкина («Мать» 1913, 1915 гг., «Утро купальщицы» 1917 г., «1918. год в Петрограде» 1920 г.) воплощено нечто традиционно-русское - и в облике персонажей, и в пейзажах, пусть и несколько условных, но все же родных.

Отношение к традициям - едва ли не самая сложная проблема послереволюционной России.

«Отречемся от старого мира» — таков был девиз первых строителей коммунизма. Но политическая элита прекрасно понимала, что без опоры на традиции невозможно создать нечто новое.

Именно поэтому одними из первых были приняты декреты, касающиеся культурного наследия. Национализировались музеи, библиотеки, выдавались «охранные грамоты» (напр., Ф.И. Шаляпину), дворянские усадьбы получали статус музеев и брались под охрану (Кусково, Архангельское, Петергоф и т.д.). Но как это происходило в действительности?

Вожди нового народного движения совершенно не подозревали, как далеко уведет их раскованная ими сила, как далеко увлечет она их за собой вопреки их воле.

Несмотря на все принятые меры, страна окунулась в пучину вандализма. Никакие призывы не смогли остановить толпу.

Встал вопрос: «Какой же должна быть новая культура?». Ленин подчеркивал, что пролетарская культура является закономерным развитием культуры, полученной под гнетом капитализма.

В качестве ориентира был выбран реализм и традиции передвижничества, т.к. одним из нормативов реализма являлась «народность», предполагающая, по

мнению большевистских проектировщиков культуры, построение лишь тех умозрительных моделей, которые считались бы понятными народу.

Восторжествовала концепция мимезиса, которая, с одной стороны, давала теоретическое обоснование пропагандистскому характеру искусства, а с другой - маскировала антиреалистический характер идеала, сформировавшегося в искусстве послереволюционных лет.

§ 3. Актуализация идеи соборности в личном и общественном аспекте мифотворчества в - русской . культуре 1900-1930х гг. (К. Петров-Видкин).

Русской художественной интеллигенции было необходимо осознание всей полноты ответственности за результаты художественного творчества. Следует отметить,- что для Петрова-Водкина подобная позиция имела первостепеннейшее значение. Данная точка зрения предполагала особое бытование искусства.

Искусство в самом широком смысле было для Петрова-Водкина целостным и замкнутым «миром искусства», границы которого проходили там, где начинался или заканчивался творческий порыв.

Художник полагал, что общность может возникнуть при особом отношении к традиции, т.к. обращение к ней позволяло установить связь времен, и, как следствие этого, ощутить себя наследниками мировой культуры. Таким образом, через традицию происходило единение поколений. Другими словами, вектор идеи соборности получал вертикальное направление.

Но объемность и полнота личностного мифа Петрова-Водкина о соборности проявились не только в коллективной социализации, но и в приобщении к ситуации синтеза искусств.

Мифологема «синтез искусств» подразумевала внешнее собирание сил искусства, объединение их, необходимое для реализации религиозной миссии искусства. Петров-Водкин следует теоретическому посылу «синтеза искусств» в своей мифотворческой художественной практике.

1. Он не ограничивает свое живописное творчество пределами вида и жанра (мозаика, панно, фреска, портреты, натюрморты, графика и т.д.).

2. В живописи Петрова-Водкина органически соединяются элементы музыки, литературы, других видов искусств.

3. Занятие художника литературой было настолько серьезным, что в начале 1900х гг. он подумывал ради нее оставить живопись (несколько пьес, повести, статьи, очерки).

В послереволюционный период идея соборности, толкнувшая художников начала XX в. к новой форме эстетической коллективизации, претерпела трагические изменения.

Смена политической элиты на много лет наложила на духовную жизнь страны более заметный отпечаток, чем все попытки изменений, предпринятые до этого.

Сразу после Октября 1917 г. атмосфера свободного соревнования направлений, свойственная русской культуре начала XX в., казалось бы, возникла зновь. Продолжали работать мирискусники, бубнововалетцы, голуборозовцы, символисты, реалисты, футуристы, примитивисты и т.д. Но их деятельность была лишь вопросом времени.

Доказательством перехода культуры иод власть государства являются документы 1920- гг., где привычными становятся командные окрики и приказы.

Новая культура мыслилась пока абстрактно, но политическая элита понимала, что плюрализм, характерный для культурной ситуации в России начала XX в., необходимо ликвидировать, ибо он подрывал основы возникающего государства. Именно в нем она видела одну из причин проблемы отчуждения. Поэтому государство стремилось взять культуру под свою опеку.

Заслуга большевиков состояла в том, что они сумели донести до масс идею, которая ее объединила. Эта идея была выходом из тупика, не случайно, что девиз большевиков звучал так: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

Таким образом, идея соборности оказалась оригинально трансформирована.

В Заключении подводятся основные итоги исследования, намечаются перспективы дальнейшего изучения затронутых в нем проблем.

Список публикаций автора

1. Проблема отчуждения в русской культуре начала XX в. // Созидательная миссия культуры: Сб. статей молодых ученых. - М., 2004.-С. 71-74.

2. Ощущение времени в русской культуре начала XX в. // Созидательная миссия культуры: Сб. статей молодых ученых. - М., 2004.-С. 64-71.

3. Религиозные и философские взгляды К.С. Петрова-Водкина // Сохранение и приумножение культурного наследия в условиях глобализации: Материалы международной научной конференции / МГУКИ. - М, 2002. -С. 76-81.

4. Западноевропейские влияния в творчестве К.С. Петрова-Водкина // Этнокультурное разнообразие и проблема взаимодействия культур. -М., 2004.-С. 101-104.

5. Образ России в русской культуре начала XX в. (в печати).

#16 2 4 4

Подписано в печать 26.07.2004 г. Объем 1,4 п.л. Тираж 100 экз. Заказ Ротапринт МГУКИ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурологии Синявина, Наталья Владимировна

Введение

Глава I. Онтологический, аксиологический, гносеологический аспекты мифотворчества русской художественной русской художественной интеллигенции 1900 - 1930* гг. (на примере творчества К.С. Петрова — Водкина):

1. Онтологический аспект

2. Аксиологический аспект

3. Гносеологический аспект

Глава II. Эстетические аспекты мифотворчества русской художественной интеллигенции 1900 - 1930х гг. на примере творчества К.С. Петрова — Водкина):

1. Роль художника в русской культуре 1900 — 1930- гг.

2. Отношение к традиции в русской культуре 1900 - 1930* гг.

3. Актуализация идеи соборности в личностном и общественном аспектах мифотворчества в русской культуре 1900 - 1930* гг.

Введение диссертации2004 год, автореферат по культурологии, Синявина, Наталья Владимировна

В мире культуры вряд ли можно найти более таинственный феномен, чем миф.

Несмотря на то, что данный культурный феномен возник в глубокой древности, образцы мифологического сознания, мышления сохранили свою актуальность и сегодня. Объясняется это спецификой мифа, ибо он сконцентрирован на таких метафизических проблемах, как жизнь, смерть, судьба и т.п. Лишь в последнее время они стали объектами науки, но ответы, даваемые ею, не всегда удовлетворяют.

В архаическом обществе миф был, прежде всего, сакрален, иррационален, т.е. выражал коллективное бессознательное, сосуществовал с рациональной действительностью, не поддавался расшифровке со стороны интеллекта. В современном мире миф сохранил все выше перечисленные особенности, но претерпел некоторую трансформацию в результате социально-политических и экономических изменений в обществе.

Человек всегда погружен в пространство мифа, ибо миф возникает там, где возникает вопрос, ответа на который не существует (или он не может быть получен в силу разных причин: государственные, политические и экономические интересы, современное состояние науки и т.п.). Таким образом, миф обеспечивает связанность нашего знания об окружающем мире. В этом и заключена его (мифа) социальная функция: он объясняет человеку человека, выступает как способ организации внешнего и внутреннего мира индивида. До тех пор пока существуеют лакуны в любом виде знания, до тех пор будут существовать миф и мифотворчество. Ибо последнее есть ни что иное, как попытка ответить на поставленные вопросы.

Мифотворчество является основой культуры, иногда оно принимает различные формы, имеет различные выражения в ту или иную эпоху, в той или иной культурной ситуации. Характер актуализации мифотворчества в русской культуре различен: существовали эпохи преимущественно репродуктивные, воспроизводящие уже имеющиеся традиционные мифологемы, и эпохи творческие, прежде всего претендующие на создание новых, оригинальных мифологем.

1900 - 19305 гг. - одна из кульминаций в истории отечественной культуры. Этот период был ориентирован на претворение старых мифов и на создание новых. Изучение мифотворческой парадигмы данного временного отрезка позволяет комплексно рассмотреть характерные черты художественной жизни России 1900 - 1930s гг.

Современная социальная и культурно - политическая жизнь России сходна своей кризисностью с атмосферой эпохи 1900 - 1930" гг., поэтому исследование мифотворческой парадигмы того времени позволяет: во-первых, осознать возможности мифотворчества в процессе создания новой системы ценностей; во-вторых, понять специфику «рубежной» эпохи; в-третьих, соотнести личностное мифотворчество (К.С. Петров-Водкин) с общественным, т.к. хотя мифосознание отдельного человека и находится под сильнейшим воздействием коллективного, но полностью никогда не адекватно последнему.

В диссертации рассматривается период с 1900- по 1930- гг. Водоразделом здесь будет выступать Октябрьская революция 1917 г. Это обстоятельство позволяет выявить механизм смены одной мифологической парадигмы на другую, проследить становление последней в новых социально — политических условиях.

Следует заметить, что подобный подход является достаточно новым и актуальным, ибо чаще всего в качестве объекта исследования выступал либо дореволюционный, либо послереволюционный период отечественной культуры. Выбор же данного временного отрезка (1900- 1930е гг.) позволяет произвести сравнительный анализ характерной для каждого периода мифотворческой парадигмы, точнее расставить акценты.

Необходимо отметить, что границы этого периода условны, точно так же, как и разделение его на два этапа (до- и послереволюционный). Первые

30-40 лет прошлого столетия были столь насыщены и культурными, и социально-политическими событиями, что в них, при желании, можно выделить 3-4 этапа, в зависимости от цели исследования.

В данной работе, где объектом выступает мифотворчество русской художественной интеллигенции 1900-1930* гг., представляется обоснованным вычленение именно двух уже обозначенных периодов. Лишь сравнительная характеристика мифотворческих парадигм до- и послереволюционной России позволяет всесторонне рассмотреть объект исследования.

Пожалуй, невозможно найти более разноплановых периодов в истории отечественной культуры. Но при всей разности, антагонизме их объединяет способность к созданию новых мифологем. Поэтому, на наш взгляд, уместно говорить о мифотворчестве русской художественной интеллигенции 1900 — 1930- гг. как о едином культурном феномене, для которого, как и для любой системы, характерны изменчивость, цикличность, саморегулирование и т.д., при подобном подходе любые социально-политические катаклизмы, художественно-эстетические, культурные тенденции, должны восприниматься лишь как трансформаторы мифотворческой парадигмы.

Актуальность данного исследования заключается в том, что теоретическое осмысление феномена мифотворчества, его функций в социокультурном пространстве отстает от его реального бытования.

Степень разработанности проблемы.

Тема диссертационного исследования многоаспектна, находится на стыке многих областей гуманитарного знания: политологии, социологии, философии, искусствоведения, литературоведения, эстетики, этики и др.

Поскольку миф появился в глубокой древности, то попытки его определения возникают уже в то время.

Генезис античной философии уходит своими корнями в проблему отношения рационального знания к мифотворческому. Именно попытки переосмыслить мифологический материал были для древнегреческих философов отправной точкой в их умопостроениях.

В III веке до н. э. Евгемер в «Священных записях» определял мифы как исторические хроники, героями которых народ делал мудрых правителей и прославившихся сограждан.

Подобной же позиции придерживался и мифоизограф Гомер, пытавшийся показать в мифе все разнообразие бытия: боги и люди, рождение и смерть, горе и радость.

Против антропоморфного понимания богов, наделения их человеческими характеристиками выступал Ксенофан (V век до н. э.).

Софисты придали мифу функциональный характер (рационально-просветительский), однако, Сократ не одобрял этого, требуя строго диалектического обоснования. Поначалу эту позицию разделял и Платон. Для него миф - слово, сказание о богах, но обязательно с дидактическим уклоном, ибо воспитательная функция мифа ставилась философом выше всего. Но уже в диалоге «Горгий» он восстанавливает миф в правах. Для Платона миф нечто большее, чем фантазия, миф - это выражение веры и доверия. Платон верил, что именно миф позволяет разуму, достигшему высшего предела, преодолеть эту границу и помогает подняться духу.

Аристотель в «Поэтике» трактует миф как фабулу, т.е. поэт является мифотворцем. Поэта философ ставит выше историка, ибо первый «представляет более общее»1, а историк - частное.

В эпоху средневековья античные боги были объявлены теологами бесами, но христианская мифология, тем не менее, многое позаимствовала из платонизма и Плотина. Основной же задачей средневековых философов было примерить эти концепции с христианской догматикой.

Эпоха Возрождения, обратив свой взор на античность, реабилитировала и мифологию эллинов, претворяя ее в поэтических аллегориях. В эпоху Просвещения миф снова подвергся поруганию как плод невежества и обмана.

1 Аристотель. Поэтика. - В кн.: Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. - М.: Литература, 1998, с. 1077.

В Новое время свою концепцию мифа выдвигали Дж. Вико, позже — Г. Гейне, Ф. Шеллинг, Ф. Шлегель (романтическую философию мифа), Э. Кассирер (символическая трактовка мифа). Дж. Вико отмечал, что мифологическое отражение действительности происходит через «фантастические универсалии», специфической чертой которых является историческая составляющая. Поэтому, считал философ, миф можно использовать как исторический источник, т.е. мифология поможет понять, как определенным историческим персонажам приписывались по законам мифа родовые качества и деяния.

Романтическая трактовка мифа, подготовленная Г. Гейне, К. Ф. Морицем, бр. Шлегель и др., получила свое завершение у Ф.В. Шеллинга. В этот период миф рассматривался как эстетический феномен и прототип художественного творчества. «Миф есть необходимое условие и первичный материал для всякого искусствам > Мифология есть мир и, так сказать, почва на которой только и могут расцветать и произрастать произведения искусства. Только в пределах такого мира возможны устойчивые и определенные образы, через которые только и могут получить выражение вечные понятия», — писал Шеллинг.1 Он видел в мифологии первоэлемент, основу искусства.

Символическую теорию мифа разработал немецкий философ Э. Кассирер. Он рассматривал мифологию наряду с языком и искусством как особую символическую форму культуры. Кассирер подчеркивал ее автономность, ее способность к символической объективации эмоции.

Особый вклад в осмысление феномена мифа в XX в. внесли мыслители, рассматривающие миф как проявление бессознательного: К.Г. Юнг с «коллективным бессознательным», Л. Леви-Брюль с «коллективными представлениями». Для них художник является инструментом для извлечения неизменных сущностей — архетипов или «первичных образов» (Г. Мэррей). К. Юнг считал, что человек имеет прямую связь с бессознательным, но только художник силой своего таланта способен

1 Шеллинг Ф.В. Философия искусства. - СПб.: Алетейя, 1996, с. 105-106. 7 выразить образы (символы), поступающие оттуда. Он отмечал, что существует два слоя бессознательного — «поверхностный слой бессознательного является в известной степени личностным. < > Однако этот слой покоится на другом, более глубоком, ведущим свое происхождение и приобретаемом уже не из личного опыта. Это врожденный более глубокий слой и является так называемым коллективным бессознательным»1. Символы, с точки зрения Юнга, рождаемые психическим процессом, имеют смысл (рациональное начало) и образ (иррациональное начало). Подобный взгляд близок к теории Фрейда, но в отличие от последнего, Юнг не сводит символы к симптомам подавленных инстинктов и желаний.

Близко к «коллективному бессознательному» Юнга стоят «коллективные представления» Л. Леви-Брюля. Это понятие было им заимствовано у Дюркгейла. Последний рассматривал их как идеи (верования, моральные понятия), получаемые человеком не из своего индивидуального жизненного опыта, а благодаря воспитанию, общественному мнению, обычаям.

В книге «Первобытное мышление» Леви - Брюль дает развернутую характеристику этого понятия. «Представления, называемые коллективными < > могут распознаваться по следующим признакам, присущим всем членам данной социальной группы: они передаются в ней из поколения в поколение, они навязываются в ней отдельными личностями. < > Это происходит не потому, что представления предполагают некий коллективный субъект, отличный от индивидов, < > а потому, что они проявляют черты, которые невозможно осмыслить и понять путем одного только рассмотрения индивида как такового»2.

Сейчас мифотворчество рассматривается как «важнейшее явление в истории культуры человечества». Оно «является древнейшей формой,

1 Антология культурологической мысли / Авт. - сост. С. и А. Мамонтовы. - М.: Изд-во РОУ, 1996, с.215.

2 Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении - М.: Педагогика-Пресс, 1994, с. 9. своего рода символическим «языком», в терминах которого человек конструирует, структурирует и объясняет мир, общество и самого себя»1.

Среди работ, посвященных изучению мифа в первобытной культуре, следует выделить труды Б. Малиновского, М. Мид, Э. Тайлора, Дж. Фрезера (так называемое этнографическое направление).

Некоторые исследователи указывали на то, что мифотворчество носит бессознательно - художественный характер (С. Аверинцев, С. Топоров), связано с переживаниями мистического опыта, т.е. чуда (А. Лосев), выступает как способ осознания действительности и своего «я» — «человекообразующая машина» (М. Мамардашвили). С другой стороны, в XX в. его часто воспринимают как способ рационализации хаоса, окружающего человека (К. Леви-Строс). Суммируя сказанное, необходимо отметить, что миф адекватно отражает как наше представление о действительности, так и о повторении всего, о существовании некой константы, принимающей лишь разные облики.

На рубеже XIX-XX вв. становятся очевидными, как кризис буржуазной культуры, так и разочарование в позитивизме. Интеллигенция почувствовала всю запутанность и абсурдность своего времени, она начала искать опору в первичных впечатлениях бытия, т.е. «в тех слоях подсознания, которые воспринимают какую-то подсказку от бытия как целого, не разложенного на атомарные факты и потому таинственного, непостижимого»2. Но это не означает, что миф опирается лишь на иррационализм или интуитивизм. Мифологизм XX в. часто выступает как дополнение историзма.

Крупнейший специалист по античной мифологии А. Лосев считает, что «миф — это необходимейшая категория мысли и жизни; и в нем нет ничего случайного, ненужного, произвольного, выдуманного. Это -подлинная и максимально конкретная реальность»3.

1 Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. - М.: Большая Российская энциклопедия: Олимп, 1998. Т. 1, с. 19.

2 Померанц Г. Выход из транса. - М.: Юрист, 1995, с. 138.

3 Лосев А. Ф. Миф. Число. Сущность. - М.: Мысль, 1994, с. 10.

Данное исследование во многом придерживается трансисторической трактовки мифа (Р. Барт, Я. Голосовкер, А. Лосев, Ю. Лотман, Е. Мелетинский, М. Элиаде и др.), в которой отрицаются его исторические границы и, соответственно, трансисторической трактовки мифотворчества, представляющей собой процесс создания мифов, без ограничения временными рамками. Под «современным мифотворчеством» подразумеваются «научные теории, философско-идеологические доктрины, художественное творчество, т.е. три основные области, получившие развитие после распада мифологического синкретизма»1.

Поскольку данное исследование посвящено не мифотворчеству вообще, а мифотворчеству русской художественной интеллигенции 1900 -1930х гг., постольку интерес представляли работы русских философов того времени: Н. Бердяева, И. Ильина, В. Соловьева, Н. Федорова, П. Флоренского, К. Циолковского. В культурологическом аспекте мифотворчество русской художественной интеллигенции того периода рассматривали: А. Аверьянов, Г. Гачев, Е. Ермилова, С. Иконникова, М. Каган, И. Кондаков, Шт. Плаггенборг. Среди ученых-культурологов следует отметить работы А. Флиера и М. Шибаевой, где анализируется проблематика, близкая теме данной диссертации.

Кроме этого, интерес представляли обзорные работы по истории русской и советской культуры (А. Аронов, Т. Георгиева, М. Зезина, И. Комраков, Б. Краснобаев, Л. Рапацкая, Ю. Рябцев).

Проблематике, связанной с мифом и мифотворчеством, были л посвящены диссертационные работы Воеводиной Л.Н. , где не только рассматривается историография мифа, различные его концепции, но и социальные функции мифа, способы моделирования мифосознания в современном обществе.

Среди работ, близких к предмету данного исследования, стоит выделить диссертации Брюхановой О.В., Жуковой О.А., Ионовой Т.А.,

1 Современное зарубежное литературоведение (страны Зап. Европы и США): концепции, школы, термины/энциклопедический справочник - М.: Мысль, 1996, с. 235.

2 Воеводина Л.Н. Миф в контексте культуры: Дисс. канд. философск. наук. - М., 1995, 178с.

10

Омельченко Н.А.1, и др., все они дают характеристику эпохи, расставляя акценты в соответствии с выбранной тематикой.

Творчеству К.С. Петрова - Водкина посвящено лишь две работы, написанные более 30 лет назад. О.А. Тарасенко прослеживает претворение традиций искусства Др. Руси в живописи Петрова - Водкина, а Е.Н. Селизарова анализирует послереволюционный период творчества художника. Таким образом, данная работа является первой после тридцатилетнего перерыва, где объектом исследования становится творчество К.С. Петрова - Водкина.

Специфические черты мифотворчества русской художественной интеллигенции 1900 - 1930" гг. оказались в центре внимания таких авторов, как А. Белый, А. Бенуа, А. Блок, М. Волошин, Вс. Дмитриев, С. Дягилев, Вяч. Иванов, В.И. Ленин, А.В. Луначарский, В. Маяковский, К. Петров -Водкин, Ф. Степун.

Поскольку в диссертационном исследовании рассматривается мифотворчество К.С. Петрова - Водкина, постольку вполне логично было обратиться к искусствоведческой литературе. Интерес представляли как обзорные работы по русскому и советскому искусству (М. Алпатов, И. Грабарь, Т. Ильина, С. Капланова, М. Неклюдова, Г. Поспелов, Н. Пунин, Д. Сарабьянов, Г. Стернин), так и монографии, посвященные художнику (А. Галушкина, В. Костин, Ю. Русаков).

В диссертационном исследовании учитывались работы К.С. Петрова -Водкина («Хлыновск», «Пространство Эвклида», «Самаркандия», ряд драматических произведений), а также статьи, посвященные художнику (А.

1 Воеводина J1.H, Мифотворчество как феномен современной культуры: Дисс. канд. философск. наук. - М„ 2002,282с.

Жукова О.А. Художественное самосознание русской культуры: Дисс. канд. философск. наук. -Екатеринбург, 1999,212с.

Брюханова О.В. «Женственность и проблема самоопределения национальной культуры в философии всеединства: Дисс. канд. философск. наук.-М., 1999, 173с.

Ионова Т.А. Философско - антропологические идеи русского космизма XX в. (Историко-философский анализ): Дисс. канд. философск. наук. - М., 1999, 162 с.

Омельченко Н.А. Проблема культурного наследия в идейной жизни советского общества перв. пол. 20s гг.: Дисс. канд. истории, наук. — М., 1985,253с,

Селизарова Е.Н. Живопись Петрова-Водкина в послеоктябрьский период (1917 - 1939): Дисс. доктора искусств, наук. - Ленинград, 1978, 122с.

Тараснко О.А. Пути освоения древнерусской традиции в русской живописи конца XIX - начала XX вв. (К.С. Петров-Водкин): Дисс. канд. исскусств. наук - М., 1974, 166с.

Каменский, А. Матвеев, JI. Мочалов, А. Петров, Е. Петрова - Водкина, А. Пистунова, В. Пушкарев, М. Шагинян).

Цель исследования.

Целью данного исследования является осмысление своеобразия мифотворчества К.С. Петрова - Водкина. Это необходимо сделать в соотнесении с содержанием мифотворческой парадигмы русской художественной культуры 1900 — 193О21 гг., выявить ее аспекты. Далее следует определить теоретические основания мифотворчества К.С. Петрова - Водкина, рассмотреть их генезис, исходные импульсы.

Объект исследования — феномен мифотворчества русской художественной интеллигенции 1900 - 1930* гг.

Предмет исследования — мифотворческая деятельность К.С Петрова-Водкина, рассматриваемая через онтологический, аксиологический, гносеологический и эстетический аспекты.

Научные задачи исследования:

1. Выявить основные тенденции в мифотворчестве русской художественной интеллигенции 1900-1930* гг. (на примере различных художественных стилей, направлений, концепций).

2. Проанализировать детерминанты и направленность переоценки ценностей в среде русской художественной интеллигенции (К. Петров-Водкин) в до- и послереволюционный периоды.

3. Выявить факторы, приведшие к возникновению идеи соборности, актуализации национальной идеи, которые лежали в основе онтологии русской художественной интеллигенции начала XX в. (К. Петров-Водкин). Проследить трансформацию этих идей в послереволюционной России.

4. Установить причины, побудившие русскую художественную интеллигенцию начала XX в. искать иррациональные пути познания. Проанализировать специфические черты гнозиса К.С. Петрова-Водкина. Выявить степень и характер влияния различных мифотворческих оснований на трансформацию мифотворческой деятелей русской культуры 1900-1930* гг.

5. Рассмотреть взгляды русской художественной интеллигенции начала XX в. на искусство и роль художника в обществе. Проанализировать причины, приведшие к изменению роли художника в послереволюционный период.

6. Установить причины, способствовавшие актуализации идеи соборности XX в. на искусство и роль художника в обществе. Проанализировать причины, приведшие к изменению роли художника в послереволюционный период.

Теоретико-методологическая основа исследования.

Поскольку тема диссертации многоаспектна и находится на стыке многих гуманитарных наук, то для более глубокого ее осмысления используется комплекс различных принципов и методологий. В частности, упор делается на принципы неоэволюционизма JI. Уайта. Для данного диссертационного исследования важными были взгляды американского культуролога на виды процессов в культуре. Он выделяет временные процессы, для которых характерна последовательность событий; вневременные процессы, где в рамках функционального анализа выявляются структурные аспекты; формально-временные процессы, где явления выступают как временная последовательность форм. Но основой исследования стали взгляды М. Лацаруса и X. Штейнталя («Психология народов»), и В. Вундта, изложенные в одноименной работе. Объектами анализа они делают мифы, языки, мораль, нравы, быт, другие особенности культуры. Особенно перспективной была мысль В. Вундта о том, что психические процессы людей, прежде всего, мышление, есть результат историко-культурного развития сообщества людей. Он различал индивидуальное сознание и сознание народа, представляющее, с его точки зрения, творческий синтез индивидуальных сознаний.

Важными при исследовании проблемы были также идеи преемственности в развитии культуры, принцип историзма, характерные и для семиотики культуры (Ю. Лотман, Р. Барт), и для искусствоведения (М. Алпатов, Р. Дж. Коллингвуд, Д. Сарабьянов, Н. Степанян, О. Тарасенко), и для литературоведения (А. Белый, А. Блок, Е. Ермилова, Вяч. Иванов), и для эстетики (В. Бранский, В. Мириманов). В решении проблемы объективности научного анализа автор опирается на философскую школу исследования мифотворчества (прежде всего на работы А. Лосева, Е. Мелетинского, М. Элиаде и др.). Ее истоки лежат во взглядах Ф. Ницше, открывшего целую эпоху «власти мифа». Эта линия разрабатывалась известными культурологами XX в. (М.Хайдеггер, О. Шпенглер, К. Юнг и др.).

Определенное влияние на выбор методологии оказала концепция Ж. Маритена о внешней и внутренней «партийности». В этом случае независимость художника от давления извне не исключает, а предполагает его субъективизм в выражении собственного «я». Он свободен в рамках своей личности. В этом случае его самовыражение наиболее полно, точно, искренне.

Использование определенных методологических принципов возможно лишь в сочетании с разработкой понятийного аппарата. В данном случае ключевыми понятиями являются «мифотворчество», «самосознание», «интеллигенция». Самосознание русской интеллигенции представляется совокупностью психологических, нравственных, интеллектуальных процессов при сильном влиянии политических течений и воздействии эстетических ощущений - они целиком лежат в сфере духовной жизни и составляют зеркало национального самосознания.

Понятие «интеллигенция» многозначно и выступает и как исторический феномен, и как продукт интеллектуального созерцания, ноумен. В качестве последнего она присутствует в обществе в виде социальной статьи, определяемой по социальному и профессиональному признаку. Но принадлежность к социальной группе текуча и захватывает лишь часть свойств личности, оставляя в стороне другие параметры: нравственные, духовные, идеологические. В дореволюционной России интеллигенция представляла собой не столько профессиональный слой людей творческого и интеллектуального труда, сколько особого рода «партию», «орден» образованных людей. Этим и обусловлены ощущения избранности, объявления себя Богом, а, следовательно, и обладателем Истины. Именно подобные утопии и привели к трагедии интеллигенции.

В тесной взаимосвязи с понятиями «самосознание» и «интеллигенция» находится «мифотворчество». Интеллигенция понимала, что нужно, как в кошмарном сне, проснуться и освободиться от представлений, потерявших связь с реальностью. Нужно подняться на новый духовный уровень. «Главное - зашевелится ли хоть слегка тот самый слой под- и над- сознания, который откликнется на подсказку «сверху» и даст силы бороться с шепотом преисподней»*. Таким образом, мифотворчество в начале XX. в. - это попытка собрать развалившийся мир заново, создать новую систему ценностей, ставшую бы основой, константой возрождающегося мира.

Методы исследования

Метод исследования основан на комплексном подходе.

Типологический метод в диссертации является доминантным, т.к. он наиболее значим для анализа и систематизации материала, для обеспечения цельности исследования.

Духовный и художественный опыт мифотворчества К.С. Петрова — Водкина рассматривается в его цельности, что позволяет, пусть в самом Померанц Г. Выход из транса. - М.: Юрист, 1995, с. 143.

15 общем виде, воссоздать миропонимание художника, а также круга духовно близкой ему культурной элиты.

Контекстуальный анализ дает возможность, с одной стороны, проследить генезис и развитие изучаемого явления в общекультурном контексте, а с другой - через контекст уяснить своеобразие культурного момента.

Методы традиционного искусствоведения (сравнительный анализ, анализ художественного произведения) применялись постольку, поскольку предметом исследования является мифотворчество художника (М. Неклюдова, Г. Поспелов, Г. Стернин).

Компаративный анализ различных литературных и историко-культурных, мемуарных источников, посвященных анализу и описанию различных аспектов русской культуры, духовному состоянию русской художественной интеллигенции 1900 - 1930х гг.; художественного и литературного наследия К.С. Петрова-Водкина.

Методы диахронного и синхронного анализа помогают установить качественные изменения в структуре художественной жизни страны в до- и послереволюционный периоды.

Метод реконструкции задействован при воссоздании мифотворческой парадигмы русской художественной культуры 1900-1930х гг.

Таким образом, комплексное использование методов при анализе мифотворчества русской художественной интеллигенции 1900 - 1930х гг. (К.С. Петрова - Водкина) позволяет всесторонне исследовать предмет данной работы.

Научная новизна состоит в том, что впервые:

1. Впервые деятельность русской художественной интеллигенции 1900 — 1930х гг. (К.С. Петров-Водкин) рассматривается как форма мифотворчества. Доказано, что мифотворчество русской художественной интеллигенции изучаемого периода (К.С. Петров

Водкин) является единым культурным феноменом, несмотря на социально-политические изменения, произошедшие в 1917 г. в России.

Ибо установлено, что идеи (идея соборности, идея бессмертия, национальная идея и др.), тенденции (стремление к объединению, теургическая тенденция), возникшие до Октября 1917 г. продолжали бытовать на культурном поле послереволюционной России, но существенно трансформировались. В послереволюционной России произошла этатизация искусства и эстетизация власти.

2. Выявлены особенности онтологического (историософичность бытийного мифа, укорененность в особом чувстве времени, трансформация дореволюционной идеи-мечты в послереволюционную идею-программу); гносеологического (не столько путь познания мира, сколько путь понимания его; онтологическая опосредованность гнозиса); аксиологического (потеря нравственно-моральных ориентиров в связи с кризисом позитивизма и как философской системы, и как особого мироощущения; в послереволюционный период государство выстраивает четкую ценностную шкалу, где главным становится полезность государству); эстетического (особое отношение к традиции, теургические тенденции) аспектов мифотворчества русской художественной интеллигенции (на примере творчества К. Петрова - Водкина) изучаемого периода.

3. Доказано, что творческая деятельность К. Петрова-Водкина в аспекте мифотворчества, хотя и совпадает во многом с мифотворчеством русской художественной интеллигенции 1900 - 1930- гг., иногда расходится с последним (взгляды на искусство, ценностные ориентации).

4. Доказано, что именно проблема отчуждения, возникшая в начале XX в. в России, выступила генератором большинства идей и тенденций, характерных для того периода. Ибо стремление преодолеть отчужденность привело к желанию укорениться (особое отношение к традиции), осознать свою идентичность (национальная идея), установить связанность (идея соборности).

Теоретическая значимость исследования заключается:

• в осмыслении мифотворчества как специфической черты русской художественной культуры 1900 — 1930- гг., в выявлении его характеристик;

• в соотнесении мифотворчества К.С. Петрова -Водкина с содержанием мифотворческой парадигмы русской художественной культуры 1900- 1930- гг.;

• в определении базисных теоретических оснований мифотворчества К.С. Петрова - Водкина.

Практическая значимость.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы (и уже используются) в учебных программах колледжей, ВУЗов гуманитарного направления, например, в рамках курса истории отечественной культуры, а также при чтении спецкурсов, посвященных культуре конца XIX — начала XX вв. или культуре послереволюционного периода.

Данная работа позволяет осознать возможности мифотворчества в создании новой системы ценностей, что является актуальным для сегодняшней России.

Положения, выносимые на защиту:

1. Мифотворчество русской художественной интеллигенции 1900 — 1930" гг. обладало специфическими чертами (ориентация на идею соборности, историософичность, особое отношение к традиции и др.) и являлось целостным историко-культурным феноменом, ибо, несмотря на смену политического строя, детерминанты, характерные для дореволюционного периода мифотворчества, сохранили свою актуальность и в послереволюционные годы.

2. Мифотворчество для русской художественной интеллигенции 1900 — 1930х гг. (К. Петров-Водкин) выступало и как художественный прием (обращение к мифологическим и библейским сюжетам, использование методов древнерусской живописи и др.), и как особое мироощущение.

3. Бытийный миф художников начала XX в. был, прежде всего, историософичен, укоренен в особом чувстве времени и сориентирован на актуальное состояние бытия. Подобное положение вещей вызывало к жизни идею соборности, национальную идею, трактуемую в культурно-историческом ключе. В послереволюционный период идея-мечта, возникшая в начале XX в. и основывающаяся на любви, сменилась идеей-программой, где непосредственные объединяющие связи превратились в ограниченные и однонаправленные.

4. Проблема отчуждения, возникшая в начале XX в., была порождена кризисом позитивизма и как философской системы, и как особого мироощущения. Она привела к утрате прежних морально-нравственных ориентиров. В послереволюционный период складывается четкая ценностная шкала, главной и определяющей здесь становится полезность государству.

5. Для русской художественной интеллигенции был характерен не столько путь познания мира, предполагающий активную позицию, сколько путь понимания его; т.е. важным качеством гнозиса является его онтологическая опосредованность. В послереволюционный период в ранг единственно возможного подхода в отражении действительности возводится материализм. Его претензия на генерализацию знания приводит к забвению реального бытия, уходу в иллюзорную, надуманную действительность.

6. В мифотворчестве русской художественной интеллигенции начала XX в. (К. Петров-Водкин) генератором выступало особое отношение к традиции. Для этого периода характерна мемориальная тенденция, проявившаяся в «открытии» старого и в том, что сейчас назвали бы «музейным бумом».

7. Взгляды русской художественной интеллигенции начала XX в. как особую форму мифотворчества, ее представления о смысле искусства и роли художника были связаны с кризисом рубежа веков, а, если точнее, то с кризисом позитивистской мифологии и кризисом искусства, опиравшегося на него. Обращаясь к философии Платона и неоплатоников, опыту религиозного искусства (Григорий Нисский, Дионисий Ареопагит, Иоанн Дамаскин), концепциям С. Булгакова и В. Соловьева, русская художественная интеллигенция начала XX в. обрела новое самочувствие, ощущая себя пророком, теургом. В послереволюционный период функция творить новую реальность переходит к государству, художник становится лишь орудием. Происходит этатизация искусства и эстетизация власти.

8. Именно в сфере искусства К. Петров-Водкин искал способ преодолеть творческий и жизненный индивидуализм, межличностное отчуждение. Объемность и полнота личного мифа о соборности проявляется у художника не только в коллективной социализации, но и в приобщении к ситуации синтеза искусств.

Апробация работы.

1. Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите по специальности 24.00.01 теория и история культуры на заседании кафедры истории культуры 26 мая 2004 г.

2. Материалы исследования внедрены в учебные курсы «История отечественной культуры» и «Мировая художественная культура» в гимназии № 16 (г. Химки) для 10-11 классов.

3. Материалы диссертации легли в основу цикла лекций, прочитанного для преподавателей гуманитарного цикла школ и гимназий г. Кинешмы Ивановской области.

4. Положения, изложенные в диссертации, были опубликованы в статьях автора.

Структура работы.

I. Введение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мифотворчество русской художественной интеллигенции 1900-1930-х гг."

Подводя итоги, следует отметить, что данное исследование не полностью исчерпало проблему.Дальнейшая работа над ней открывает следующие возможности: — более детальное рассмотрение мифотворчества русской художественной интеллигенции в послереволюционный период, ибо временной отрезок с 1917 по 1930- гг. редко становился предметом анализа в силу объективных причин; « — исследование творчества К.С. Петрова - Водкина в новом ракурсе, что позволит взглянуть на известные факты биографии художника по новому.В ходе исследования было доказано, что:

1. Мифотворчество русской художественной интеллигенции 1900- 1930-

гг. обладало специфическими чертами (ориентация на идею соборности, историософичность, особое отношение к традиции и др.) и являлось целостным историко-культурным феноменом, ибо, несмотря на смену политического строя, детерминанты, характерные для * дореволюционного периода мифотворчества, сохранили свою актуальность и в послереволюционные годы.2. Мифотворчество для русской художественной интеллигенции 1900 — 1930- гг. (К. Петров-Водкин) выступало и как художественный прием (обраш;ение к мифологическим и библейским сюжетам, использование методов древнерусской живописи и др.), и как особое мироощущение.3. Бытийный миф художников начала XX в. был, прежде всего, историософичен, укоренен в особом чувстве времени и сориентирован на актуальное состояние бытия. Подобное положение вещей вызывало к жизни идею соборности, национальную идею, трактуемую в культурно-историческом ключе. В послереволюционный период идея мечта, возникшая в начале XX в. и основывающаяся на любви, сменилась идеей-программой, где непосредственные объединяющие связи превратились в ограниченные и однонаправленные.• 4. Проблема отчуждения, возникшая в начале XX в., была порождена кризисом позитивизма и как философской системы, и как особого мироошущения. Она привела к утрате прежних морально нравственных ориентиров. В послереволюционный период складывается четкая ценностная шкала, главной и определяющей здесь становится полезность государству.5. Для русской художественной интеллигенции был характерен не столько путь познания мира, предполагающий активную позицию, •) сколько путь понимания его; т.е. важным качеством гнозиса является его онтологическая опосредованность. В послереволюционный период в ранг единственно возможного подхода в отражении действительности возводится материализм. Его претензия на генерализацию знания приводит к забвению реального бытия, уходу в иллюзорную, надуманную действительность.6. В мифотворчестве русской художественной интеллигенции начала XX в. (К. Петров-Водкин) генератором выступало особое отношение к традиции. Для этого периода характерна мемориальная тенденция, •> проявившаяся в «открытии» старого и в том, что сейчас назвали бы «музейным бумом».7. Взгляды русской художественной интеллигенции начала XX в. как особую форму мифотворчества, ее представления о смысле искусства и роли художника были связаны с кризисом рубежа веков, а, если точнее, то с кризисом позитивистской мифологии и кризисом искусства, опиравшегося на него. Обращаясь к философии Платона и неоплатоников, опыту религиозного искусства (Григорий Нисский, Дионисий Ареопагит, Иоанн Дамаскин), концепциям Булгакова и В. Соловьева, русская художественная интеллигенция начала XX в.обрела новое самочувствие, ощущая себя пророком, теургом. В послереволюционный период функция творить новую реальность переходит к государству, художник становится лишь орудием.Происходит этатизация искусства и эстетизация власти.8. Именно в сфере искусства К. Петров-Водкин искал способ преодолеть творческий и жизненный индивидуализм, межличностное отчуждение. Объемность и полнота личного мифа о соборности проявляется у художника не только в коллективной социализации, но и в приобщении к ситуации синтеза искусств.

Список научной литературыСинявина, Наталья Владимировна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Керженцев П. Человек новой эпохи // Революция и культура, 1927, № 3-4, с. 18.

2. См.: Декреты советской власти. M.: Политиздат. 1957. Т. 1, с. 58-62.

3. Рейнштейн Б. О. «газете» без бумаги // Наука и жизнь, 1900, № 4, с. 42-43.

4. Цит. по: Радио для всех. Вып. I. Киев, 1925, с. 2.

5. Гройс Б. Русский авангард по обе стороны «Черного квадрата» // Вопросы философии, 1990, № 11, с. 68.2 Там же.

6. Луначарский А. В. // Искусство коммуны, Пг, 1918 г., № 4,29 декабря.

7. Адамович Г. Одиночество и свобода / Авт. вступ. ст. Крейд В. М.: Республика, 1996. - 447с.

8. Адаскина Н.А. Петров-Водкин М.: Изобразительное искусство, 1970 -37с.

9. Адаскина Н.А. Право человека быть божественным. В кн.: Библия в культуре и искусстве. - М.: Гос. музей изобраз. искусств им. А.С. Пушкина. 1996, вып. 28. - 398с.

10. Аксаков К. Полное собрание сочинений К.С. Аксакова. Изд. 2£. М.: Унив. тип, 1889, Т. 1 - 600с.

11. Алпатов М.В. Этюды по истории русского искусства. — М.: Искусство, 1967, т. 2.-235с.

12. Андреев JI. Картина Петрова Водкина «На линии огня» // «Русская воля», 23 февраля 1917 г.

13. Анисимов Гр. Щедрость художника // «Юность», 1966, № 6, с. 44-64.

14. Антология культурологической мысли / Авт. — сост. С.П. и А.С. Мамонтовы М.: Изд-во ФОУ, 1996 - 351с.

15. З.Аронов А.А. Мировая художественная культура. Россия. Конец XIX-XX в.: Справ.-биогр. материал М., Профиздат, Изд-во Моск. ун-та культуры, 1999. - 169 с. Н.Асафьев Б.В. Русская живопись. Мысли и думы. - Л. -М.: Искусство, 1966.-243с.

16. Асмолов А.Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. М.: Смысл, 1996. - 767с.

17. Асмус В. Марксизм и культурная традиция // Революция и культура, 1927, №3-4, С. 10-16.

18. Бальзак О. Утраченные иллюзии М.: Правда, 1989. - 621с.

19. Барт Р. Мифология М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. - 312с.

20. Бахтин М. О поэзии Вяч. Иванова. Эстетика словесного творчества. -М.: Художественная литература, 1979. 252с.

21. Белый А. Арабески М.: Скорпюнъ, 1911. - 301с.

22. Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма. В 2* т. — М.: Искусство, 1994. ТI. 478с.

23. Белый А. Начало века.: Воспоминания. М.: Художественная литература, 1990.-686с.

24. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. -528с.

25. Бенуа А. Иконы и новое искусство // «Речь», 1913, с. 14-18.

26. Бенуа А. Художественные ереси //Золотое руно, 1906, № 2, с. 70 95.

27. Бенуа А. История русской живописи в XIX в. М.: Республика, 1998. -448с.

28. Бенуа А. Художественные письма. Выставка Петрова Водкина // «Речь», 1909, 19марта.

29. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма / АН СССР; научн. совет по проблемам культуры М.: Наука, 1990. - 220с.

30. Бердяев Н.А. Кризис искусства. М.: СП «Интерпринт», 1990. - 47с.

31. Бердяев Н.А. Русская идея. М.: ЗАО «Сворог и К0», 1997. - 540с.

32. Бердяев Н.А. Философия неравенства. JL: Лениздат, 1991. - 438с.

33. Бердяев Н.А. Философия свободы М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. - 351с.

34. Библер B.C. Диалог культур: опыт определения // «Вопросы философии», 1989, № 6, с. 24-64.34.Библия М., 1996. - 1321с.

35. Блок А. Записные книжки. 1901 1920 / Предисл. Иванова Е. - М.: ВАТ-ФИУС, 2000. - 157с.

36. Блок А. Краски и слова // Золотое руно, 1906, № 1, с. 3-7.

37. Блок А. Собр. соч.: В 6-ти томах. Л.: Художественная литература Ленингр. Отд-е, 1982. Т. 4. - 395с.

38. Блок А. Собр. соч.: В 6-ти томах Л.: Художественная литература Ленингр. отд-е, 1980. Т. 6. - 380с.

39. Бранский В.П. Искусство и философия: Роль философии в формировании и восприятии художественного произведения на примере истории живописи. Калининград: Янтарный сказ, 2000. -704с.

40. Булгаков С.Н. Первообраз и образ. В 2* т. Спб: Инапресс, 1999, Т. 2. -448с.

41. Булгаков С.Н. Тихие думы. М.: Республика, 1996. - 509с.

42. Бухарин Н. Культурные задачи и борьба с бюрократизмом // Революция и культура, 1927, № 2, с. 5 12.43 .Бухарин Н. О старинных традициях и современном культурном строительстве // Революция и культура, 1927, № 1, с. 17 22.

43. Ванденко А. Пора ко всему относиться философски // «Огонек», 2001, № 52, с.20-23.

44. Вейдле В.В. Умирание искусства. Спб: «Аксиома», 1996. - 322с.

45. Винкельман И.И. История искусств древности. Ревель: Гимназия, 1890. -404с.

46. Витязев П. Частные издательства в Советской России. Петроград, 1921.-64с.

47. Володарский В. По законам красоты // «Культура и жизнь», 1996, № с. 2, 24.

48. Волошин М. Архаизм в русской живописи // «Аполлон», 1909, № 1, с. 20-28.

49. Волошин М. Чему учат иконы? // «Аполлон», 1914, № 5, с. 23-27.

50. Вундт В. Миф и религия. / Под ред. Д.Н. Овсянико-Куликовского. — Спб, Брокгауз-Ефрон, б.г. 416с.

51. Вундт В. Проблемы психологии народов. М.: Космос, 1912. - 132с.

52. Галушкина А.С. К.С. Петров Водкин. - М.: Изобразительное искусство, 1932. — 82с.

53. Гачев Г.Д. Воображение и мышление. М.: Вузовская книга, 1999. — 192с.

54. Гачев Г.Д. Образ в русской художественной культуре. М.: Искусство, 1981. - 247с.

55. Георгиева Т.С. Русская культура: история и современность. Учеб. пособие. М.: Юрайт, 1999. -576с.

56. Гиренок Ф. Патология русского ума. Картография дословности. М.: Аграф, 1998.-416с.

57. Голан А. Миф и символ М.: Русслит, 1993. - 375с.

58. Голосовкер Э.Я. Логика мифа. М.: Наука, 1987. - 218с.

59. Горбунов В.В. Идея соборности в русской религиозной философии. — М.: Республика, 1994. 180с.

60. Грабарь И.Э. О древнерусском искусстве. М.: Наука, 1966. - 387с.

61. Гройс Б. Русский авангард по обе стороны «Черного квадрата» // Вопросы философии, 1990, № 4, с. 25 52.

62. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972.-318с.

63. Гуревич П.С. Культура как объект социально философского анализа // «Вопросы философии», 1984, № 5, с. 28-62.

64. Давиташвили Г. Четыре причины, по которым развалился СССР // «Огонек», 2001, № 52, с. 12-13.

65. Дали С. Завоевание иррационального // Искусство, 1980, № 2, с. 40 -55.

66. Даниэль С.М. Библейские сюжеты: Альбом. СПб.: «Художник России», 1994. - 207с.

67. Даниэль С.М. О рисунке Петрова Водкина «Отречение Петра». - В кн.: Библия в культуре и искусстве. Вып. XXVIII в. - М.: Гос. музей изобр. и-в им. А.С. Пушкина, 1996. - 399с.

68. Даниэль С.М. «Сферическая перспектива» Петрова Водкина и некоторые вопросы структурно-семиотического анализа иконописного текста. Сб. трудов САО филологического факультета. -Тарту, 1977.- 121с.

69. Деборин А. Марксизм и культура// Революция и культура, 1927, № 1, с. 8-16.

70. Декреты советской власти: М.: Политиздат, 1957, Т. I. - 626с.

71. Декреты советской власти: М.: Политиздат, 1964, Т. III - 664с.

72. Дмитриев Вс. «Купание красного коня» // «Аполлон», 1915, № 3, с. 1320.

73. Дмитриева Н.А. Краткая история искусств: В 2~ кн. М.: Искусство, 1996, кн. I. - 534с.

74. Добужинский М.В. Воспоминания. М.: Наука, 1987. - 477с.

75. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30ш т. Т. 18. Статьи и заметки. 1845 1861 - Д.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1978. - 371с.

76. Дудаков С.Ю. История одного мифа: очерки русской литературы конца XIX начала XX вв. - М.: Наука, 1993. - 280с.

77. Дягилев С.П. Наш мнимый упадок // «Мир искусства», 1899, № 1-2, с. 2-15.

78. Дягилев С.П. Основы художественной оценки // «Мир искусства», 1899, №3-4, с. 35-39.

79. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М.: Наука, 1989. - 176с.81 .Жуков Ю.Н. Сохраненные революцией. Охрана памятников истории и культуры в Москве. 1917- 1921 гг. М.: Моск. рабочий, 1985. - 208с.

80. Зиновьев Гр. Костлявая рука голода // Пролетарий, 1917, 22 авг.

81. Иванов Вяч. По звездам. Спб.: Скорпюнъ, 1909. - 121с.

82. Издательское дело в первые годы советской власти (1917-1922). Сб. док-ов и мат-ов / Под ред. Е.А. Динерштейн и Т.П. Яворской. М., 1972.-280с.

83. Из истории русского и западноевропейского искусства / Сост. А. Гращенков. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1960. - 419с.

84. Иконникова С.А. Очерки истории культурологической мысли. СПб: Культ-Информпресс, 1998 - 702с.

85. Иларионов В. Правозащитник нового направления в русской религиозной живописи // «Мир божий», 1896, № 9, с. 12-15.

86. Ильин И.А. О России. М.: Студия «ТриТЭ», 1996. - 63с.

87. Ильин И.А. Основы художества. О совершенном искусстве. Рига, 1937.-210с.

88. Ильина Т.В. История искусств: Русское и советское искусство. М.: Высшая школа, 1989. - 400с.

89. Имградт Д. Живопись и революция // Золотое руно, 1906, № 5, с. 5060.

90. Исаков С. Памяти Петрова Водкина // «Искусство», 1939, № 3, с. 2324.

91. История русского искусства / Ред. Грабарь И.Э. (в 3s т.) М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1969. Т. 2. - 426с.

92. История русского искусства (искусство конца XIX конца XX вв.) / Ред. Милотворская М.Б. В 2*т. - М.: Изобразительное искусство, 1981. Т. 2., кн.2. - 175с.

93. Исцеленов А. Памяти Вл. П. Рябушинского // Возраждение, Париж, 1955, №47, с. 100-110.

94. Каган М.С. Философия культуры СПб: ТОО ТК «Петрополис». 1996. -414с.

95. Канатчиков С. На темы дня: (Страницы пролетарской идеологии). — Пг.: Прибой. 1923 г. 88с.

96. Калнинс Бр. История книги в СССР: В 3" т. М.: Мысль, 1983, Т. I. -219с.

97. Каменский А. К.С. Петров Водкин // «Огонек», 1989, № 13, с. 8 - 25.

98. Кандинский В.В. О духовном в искусстве М.: Архимед, 1992. -107с.

99. Капланова С.Г. От замысла и натуры к законченному произведению — М.: Изобразительное искусство, 1981 — 215с.

100. Капланова С.Г. Русское искусство. Искусство конца XIX -начала XX вв. М.: Советский художник, 1962. - 67с.

101. Карасев JI. В. Русская идея (Символика и смысл) // Вопросы философии, 1992, № 8, с. 95 100.

102. Керженцев П.М. К новой культуре. Пг.: Госиздат, 1921. - 91с.

103. Керженцев П.М. Культура и советская власть. М.: Всерос. Центр Исполнит. Ком. Советов Р.С.К. и К. Депутатов, 1919. -36с.

104. Керженцев П.М. Об ошибке тов. Троцкого, Вронского и др. // Октябрь, 1925, № 1(6), с. 14-17.

105. Керженцев П.М. Человек новой эпохи // Революция и культура, 1927, №3-4, с. 17-20.

106. Клейнборг JI.M. Очерки рабочей журналистики (1873 1923 гг.) - Пг. - М.: Петроград, 1924. - 168с.

107. Коллингвуд Р.Дж. Принципы искусства М.: Языки русской культуры, 1999.-328с.

108. Кондаков И.В. Введение в историю культуры: Учебн. пособие для Вузов. М.: Аспект-Пресс, 1997. - 686с.

109. Кондаков И.В. Русская культура: краткий очерк истории и теории: Учеб. Пособие. М.: Книжный дом «Университет», 1999.-360с.

110. Константин Андреевич Сомов. Дневники. Суждения современников. М.: Искусство, 1979. - 283с.

111. Шибаева М.М. Введение в философию культуры: (Западноевроп. мысль о культуре). М.: МГУК, 1998. 180с.

112. Шибаева М.М. Философия культуры. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та культуры, 1995.-32с.

113. Штейнталь Г. и Лацарус М. Мысли о народной психологии. — Воронеж, тип. В. Голынтейна, 1865. 41с.

114. Элиаде М. Азиатская алхимия М., 1998. - 604с.

115. Элиаде М. Трактат по истории религии: В 2* т. СПб.: Алетейя, 2000 г.

116. Эфрос А. Вчера. Сегодня. Завтра // Искусство, 1933, № 5, с. 12-«) 20.

117. Эфрос A.M. Два века русского искусства. М.: Искусство, 1969. -302с.

118. Юнг К.Т. О современных мифах. М.: Практика, 1994. -251с.

119. Юон К. О композиции в живописи // Искусство, 1952, № 5, с. 213.

120. Eliade М. L'aspects du mythe. Paris. Gallimard. 1963 - 250p.

121. Eliade M. Histoire des croyances et des idees religituss Paris, 1970 -286c.

122. Levy Bruhl. L. La mentalite primitive - Paris? 1969. - 342c.

123. Levy Bruhl. L. La mythologie primitive: Le monde mythique des Australiens et des Papous - Paris: Presses univ. de France, 1963. -335p.

124. Rosenberg H. La tradition du Nouveau dans: "L'aventure de 1' art au XX siecle" Paris, 1986. - 271c.Диссертационные исследования

125. Бернюкевич Т.В. «Проблема человека в социально-философских построениях русского космизма, Н.Ф. Федорова, К.Э. Циалковского, В.И. Вернадского»: Дисс. канд. философск. наук Чита, 2000. - 166с.

126. Брюханова О.В. «Женственность и проблема самоопределения национальной культуры в философии всеединства: Дисс. канд. философск. наук. М., 1999. - 173с.

127. Воеводина JI.H. Миф в контексте культуры: Дисс. канд. философск. наук. М., 1995.- 178с.

128. Воеводина JI.H. Мифотворчество как феномен современной культуры: Дисс. канд. философск. наук. М., 2002. - 282с.

129. Добронравов С.В. Дискуссия «реалистов» и «идеалистов» в русской философии начала XX в.: Дисс. канд. философск. наук. М., 2000. -175с.

130. Жукова О.А. Художественное самосознание русской культуры: Дисс. канд. философск. наук. Екатеринбург, 1999. - 212с.

131. Засухина В.Н. Соборность как нравственный идеал в русской религиозной философии конца XIX начала XX вв.: Дисс. канд. философск. наук. - СПб., 2000. - 187с.

132. Ионова Т.А. Философско антропологические идеи русского космизма XX в. (Историко-философский анализ): Канд. философск. наук. - М., 1999.- 162с.

133. Квитка И.И. Философия в идейно политической борьбе большевиков 20 - 30* гг. (Историко-философский анализ): Дисс. канд. философск. наук. - Екатеринбург, 2000. - 154с.

134. З.Козина О.А. Неомифология Н.К. и Е.И. Рерихов (Философско -эстетические аспекты): Дисс. канд. философск. наук. СПб, 1999. -173с.

135. Кондатьева А.Н. Культура России в концепциях Н.А. Бердяева и И.А. Ильина (Опыт сравнительного анализа): Дисс. канд. философск. наук. Краснодар, 2002. - 144с.

136. Кравченко В.В. Мистицизм в русской духовной культуре конца XIX -начала XX вв.: Дисс. доктора философск. наук. СПб, 1998. - 381с.

137. Лебедянский М.С. О проблеме национальных традиций в советском искусстве / На материале жипописи первого послереволюционного десятилетия. Автореферат диссертации на соискание степени кандидата искусствоведения. (170004) М., 1974. - 19с.

138. Пугачев О.С. Проблема бессмертия в русской религиозной философии конца XIX начала XX вв.: Дисс. доктора философск. наук. - М., 2000.-415с.

139. Селизарова Е.Н. Живопись Петрова Водкина в послеоктябрьский период (1917 - 1939): Дисс. доктора искусств, наук. - Ленинград, 1978.-122с.

140. Тарасенко О.А. Пути освоения древнерусской традиции в русской живописи конца XIX начала XX вв. (К.С. Петров - Водкин) - М., 1974.- 166с.

141. Тащиан А.А. Диалектика мифа А.Ф. Лосского и идея русской философии: Дисс. доктора философск. наук. Краснодар, 1998. -159с.

142. Трифонова Ю.Л. Идея «дионисийства» Вяч. И. Иванова в контексте движения богоискательства руб. XIX -XX вв.: Дисс. канд. философск. наук. М., 2001.-255с.