автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Модернистские тенденции в творчестве китайских писателей 1980-х годов как поиск идентичности в контексте глобализации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Модернистские тенденции в творчестве китайских писателей 1980-х годов как поиск идентичности в контексте глобализации"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ХУЗИЯТ 003453453 иновиа

МОДЕРНИСТСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В ТВОРЧЕСТВЕ КИТАЙСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ 1980-Х ГОДОВ КАК ПОИСК ИДЕНТИЧНОСТИ В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Специальность 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (литературы стран Азии и Африки)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 1 КОЯ 2008

Санкт-Петербург 2008

003453453

Работа выполнена в Центре сравнительного изучения цивилизаций Восточной Азии Института Дальнего Востока РАН.

Научный руководитель доктор исторических наук,

кандидат филологических наук Торопцев Сергей Аркадьевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Спешнев Николай Алексеевич

кандидат филологических наук Селезнёв Андрей Александрович

Ведущая организация: Институт мировой литературы

им. А.М. Горького РАН

Защита диссертации состоится »г. в_часов на заседании Совета Д 212.232.43 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д.11, ауд. 167 Восточного факультета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9).

Автореферат разослан » 2008 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета Н.Н. Телицин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Модернистские тенденции в творчестве современных китайских писателей отчетливо проявились в первое десятилетие после «культурной революции» (1966 - 1976). Этот достаточно короткий промежуток времени от провозглашения курса на проведение экономических реформ и открытости в декабре 1978 г. (III пленум ЦК КПК 11-го созыва) до событий 4 июня 1989 г. на площади Тянь-аньмэнь принято именовать «новым периодом». Он рассматривается как вполне самостоятельный и завершенный этап развития китайской литературы, связанный, прежде всего, с возрождением гуманистических идеалов Движения 4 мая 1919 г. за новую культуру, восстановлением разрушенных в ходе «культурной революции» человеческих ценностей, распространением западной литературы и эстетики, возникновением множества реалистических, промодернистских и модернистских направлений и групп. Десятилетие 1990-х гг. получило название «позднего нового периода», или «постнового периода», и отмечено появлением в китайской литературе неореалистических и постмодернистских тенденций.

Актуальность изучения модернистских тенденций в китайской литературе 1980-х гг. определяется значением модернистских форм искусства, которые позволили кардинально изменить ситуацию в современной китайской литературе. Два направления - модернистская проза и «поиск корней» национальной культуры, нередко объединяемые критиками в единый поток «поисковой» литературы, - сумели отдалить литературу от политики. Это один из наиболее значимых результатов модернистского поиска 1980-х гг., направленного на формирование новой субъектности китайской литературы в контексте осознания и преодоления кризиса идентичности, вызванного крушением, казалось, незыблемого идеологического дискурса.

Поиск нового субъекта в мире безликой толпы со всей очевидностью обозначил рубеж между доктринальной тоталитаристской литературой и новой литературой периода «реформ и открытости», между свободой и несвободой, между типажом как клеточкой социализированной группы и личностью, выделившейся из толпы и отстаивающей свое «я», личностью, теснейшим образом связанной с автором и конкретными особенностями его мировосприятия как творящего субъекта. В этом смысле значение модернизма в современной китайской литературе выходит далеко за пределы собственно литературного процесса. Он оказал значительное влияние на понимание культуры, на становление новой ментальное™, на формирование новой личности и должен,

следовательно, восприниматься как явление не только литературное, но и общественно-политическое и культурно-историческое.

Степень разработанности проблемы. Изучение модернистских тенденций в китайской литературе теснейшим образом связано с понятием «модернизм» в литературе и искусстве Запада XX в. Необходимость корреляции представлений о «классическом» модернизме и его китайской модификации неизбежно раздвигает пространственно-временные рамки исследования и помещает китайскую литературу в контекст глобальных культурных процессов. Однако глобальное не отменяет и не исключает локального, поэтому распространение западного модернизма в Китае априори не только не привело к гомогенизации современной китайской литературы, но, напротив, способствовало усилению процессов гетерогенизации, о чем свидетельствуют, в частности, состав произведений «поисковой» литературы и характер творчества отдельных ее представителей. Двойственный характер процессов глобализации подчеркивается как в работах «пионеров» в дискуссиях о глобализации - американских социологов А. Дирлика и Р. Робертсона, так и в исследованиях, разрабатывающих проблемы глобализации применительно к литературе и культуре (Н. Высоцкая, С. Гринблатг, Дж. Пайзер и др.).

Глобализационный контекст является составляющей многих современных интерпретаций культурного и литературного процессов в Китае как последних трех десятилетий после окончания «культурной революции», так и китайской литературы XX века в целом. Об этом свидетельствуют публицистические выступления китайских писателей и статьи критиков и ученых разных стран -одного из крупнейших китайских прозаиков Ван Мэна, китайского литературоведа Вэнь Фэнцяо, тайваньского социолога Синь-Хуань Майкла Сяо, американского антрополога Яньсянь Яня. Глобализационный аспект подчеркивается и авторами коллективной монографии «Современность и повороты в развитии китайской литературы после 1949 года», выпущенной под эгидой Академии Общественных наук Китая. В последней работе, в частности, литература «поиска корней» рассматривается как один из возможных вариантов локального ответа на глобальный вызов.

Особенности модернизма как философско-эстетического движения в литературе и искусстве XX в., а также характеристики того или иного национального инварианта модернистской литературы в Европе и Америке, включая русский, содержатся в работах А. Гениса, В.Д. Днепрова, Д.В. Затон-ского, А.М. Зверева, И.П. Ильина, А. Муханбетовой, И.С. Скоропановой, Д.

Урнова и М. Урнова. Проблемы модернистской и авангардной личности как культурно-психологического феномена рассмотрены В.П. Рудневым. Теория литературы абсурда представлена в работах Е.В. Клюева. Творчество Ф. Кафки, оказавшее заметное влияние на китайских модернистов, исследуют Л. Дмитриева, Д.В. Затонский.

Человек во все времена пытался осознать, что он есть, и найти свое место в мире, которое соответствовало бы его осознанию. Однако содержание этой старой как мир проблемы претерпевает огромные изменения в быстро меняющемся мире. Анализ проблемы идентичности в современных условиях содержится в работах американских социологов Ч. Кули, Р. Мертона, Д. Мида, английского социопсихолога Г. Тэджфела. Согласно представлениям последнего, «я» индивидуума проявляется через соотнесение себя с определенной группой и эмоциональную окраску этого соотнесения, а также через восприятие себя самого в общем социальном и психологическом контексте.

Системный подход к проблеме человеческого субъекта в китайской литературе накануне и в первые годы после образования КНР характерен для работы Джо Хуана «Герои и злодеи в коммунистическом Китае: современный китайский роман как отражение жизни». Герои периода «культурной революции» описаны в статьях и книгах российских исследователей - А.Н. Желоховцева, С.Д. Марковой, И.М. Надеева, С.А. Торопцева.

В Китае 1980-х гг. проблема идентичности стояла чрезвычайно остро, поскольку трансформация прежних идентификационных основ шла параллельно с поиском и выстраиванием новой идентичности. Литература «нового периода» с ее обращенностью к человеку и его конкретной судьбе сразу же привлекла к себе пристальное внимание китайских и зарубежных исследователей. В России переводом и исследованием литературы первых после «культурной революции» лет занимались практически все известные отечественные китаеведы, являющиеся специалистами в области культуры, литературы, языка. Проблематика китайской прозы первой половины 1980-х гг. рассматривалась во вступительных статьях и комментариях А.Н. Желоховцева, Б. Л. Рифтина, В.И. Семанова, В.Ф. Сорокина, Н.А. Спешнева, С.А. Торопцева, Л.З. Эйдлина к переводам произведений Ван Мэна, Гу Хуа, Е Вэйлиня, Лю Синьу, Фэн Цзицая, Чжан Сяньляна, Чжан Цзе, Цун Вэйси, Шэнь Жун и других известных писателей-реалистов. В конце 1980-х гг. увидела свет работа «Литература и искусство КНР 1976 - 1985» под редакцией В.Ф. Сорокина, подводившая некоторые, пусть и предварительные, итоги развития китайской литературы за первые десять лет

после «культурной революции». Информация о текущих событиях в литературной жизни Китая 1980-х гг. содержится в выпускаемых Институтом Дальнего Востока «Информационных бюллетенях» и «Ежегодниках КНР», а также в реферативных журналах серии «Китаеведение», издаваемых Институтом научной информации по общественным наукам РАН. В последние годы были защищены диссертации по творчеству Чжан Сяньляна, Ван Аньи, Ван Мэна, проблемам постмодернизма в китайской литературе; вышли в свет новые сборники переводов, в которые вошли отдельные произведения модернистски ориентированных писателей; выпущен сборник статей «Ван Мэн в контексте современной китайской литературы»; выпущены материалы трех международных конференций по проблемам литератур Дальнего Востока (Санкт-Петербург) и других конференций. И хотя среди перечисленных публикаций нет обобщающих работ, посвященных проблемам китайского модернизма, все вместе они составляют научную базу для дальнейших специализированных исследований по современной китайской литературе.

В Китае устойчивый интерес к литературе «нового периода» подтверждается большим количеством научных и публицистических работ, написанных уже в 1980-е гг. Они выполнены как в традиционной для китайского литературоведения манере тематических описаний, так и на основе системного подхода, с использованием принятых в западной науке категорий - книги и статьи Ли Цзэхоу, Ли Цинси, Лэй Да, Нань Фаня, Се Мяня, Сюй Цзинъя, У Ляна, Хуан Цзыпина, Цзи Хунчжэнь и других. В 1990-е и 2000-е гг., переболев «болезнью роста» предыдущего десятилетия, во многом вызванной, по мнению самих ученых, повышенным вниманием к литературе как мощному каналу общественного влияния, избавившись от излишней риторики, китайская наука сосредоточилось на исследовании актуальных проблем современного литературоведения, изучении жанров, направлений, творчества отдельных писателей в пространственно-временном континууме культуры. Здесь следует отметить работы Ван Сяомина, Дин Фаня, Мэн Фаньхуа, Тан Чуляна, Чэн Гуанвэя, Чэнь Сыхэ и других исследователей.

Модернистским тенденциям в китайской литературе исследователи 1980-х гг. и последующих лет уделяли достаточно серьезное внимание. И хотя в отношении термина «модернизм» ситуация с течением времени запутывалась, пройдя через стадии использования этого слова с приставками лже- и псевдо-, а то и полным или частичным его замещением другими терминами, однако рассмотрение самого явления постепенно и расширялось, и диверсифицировалось.

Термин «субъектность» как неотъемлемая от модернизма категория стал одним из ключевых слов современного китайского литературоведения и подвергся обстоятельному обсуждению в ходе дискуссии на страницах журнала «Вэньсюэ пинлунь» после публикации исследования Лю Цзайфу «О субъектности литературы».

Работы западных ученых многочисленны, разнообразны и в значительно большей степени, чем в отечественном литературоведении, сконцентрированы на вопросах изучения китайского модернизма как ключевых моментах в осмыслении явлений и процессов китайской литературы «нового периода». Это касается исследований и по китайской литературе «нового периода» в целом (Дэвид Дер-Вэй Ван, Энн Веделл-Ведельсборг, Майкл Дюк, Уэнди Ларсон, Перри Линк, Джеффри Кинкли, Бонни Макдугалл), и по проблемам китайского модернизма, в частности (Лю Кан, Уэнди Ларсон, Тан Сяобин, Чжан Сюйдун, Иннес Эрдан), и по отдельным направлениям (Кэтрин Вэнс-Е, Майкл Дюк, Джо Хуан, Ян Сяобинь), и по творчеству конкретных представителей модернистской прозы и литературы «поиска корней» (Жун Цай, Марк Элвин, Чэнь Хань, Чжун Сюэпин).

В то же время, несмотря на очевидные достижения отечественного и зарубежного китаеведения, некоторые важные явления и процессы в литературе «нового» и последующих периодов, в том числе модернистские тенденции, остаются малоизученными.

Объектом исследования является развитие китайской литературы 1980-х гг. в условиях коренных социально-экономических, политических и культурных преобразований «нового периода».

Предметом исследования стали особенности формирования, развития и проявления модернистских тенденций в произведениях китайских писателей 1980-х гг.

Временные рамки отбора произведений определяются с учетом конкретной социально-исторической и культурной ситуации. 1978 - 1983 гг. рассматриваются нами как преддверие появления «поисковой» литературы, или «предпоисковый период»; 1984 - 1988 гг. - период «поисковой», понимаемой как модернистски ориентированной, литературы, или «поисковый период»; последние годы десятилетия - «постпоисковый период» (при этом автор осознает определенную условность проведения жестких временных границ в сфере литературы и искусства).

В качестве материала исследования выступают в основном прозаические произведения современных китайских писателей на языке оригинала, а также их переводы на русский язык. Исчерпывающий охват материала не является целью данного исследования; более важным представляется рассмотрение явления в его единстве и индивидуальной для отдельных писателей специфике. В данной работе исследуются произведения как известных писателей (например, Хань Шаогуна и Цань Сюэ), так и их менее знаменитых соотечественников, чье творчество интересно главным образом как социокультурный феномен (Лю Сола и Сюй Син в своих немногочисленных работах сумели точно выразить настроения так называемой «растерянной молодежи»). Подобное соседство призвано, в том числе, показать многообразие модернистских форм в китайской литературе 1980-х гг.

Цель работы - выявить и исследовать модернистские тенденции и особенности их реализации в произведениях китайских писателей 1980-х гг. как поиска идентичности в контексте современного понимания глобализации.

В соответствии с поставленной целью определены следующие задачи исследования:

- установить связь между кардинальными изменениями в литературе «нового периода», нередко именуемыми модернизацией литературы, литературным процессом в предшествующие периоды новейшей истории Китая и мировым литературным процессом;

- определить характер этой связи с учетом современного понимания глобализации как исторического процесса, предполагающего взаимосвязь и взаимозависимость событий и явлений не только одной страны, одного региона, но всех регионов земного шара (что не является, однако, частью какого-то заранее намеченного плана);

- прояснить особенности внешнего влияния, прежде всего, западного модернизма на литературу «нового периода», вообще, и на творчество определенных литературных групп или отдельно взятых писателей, в частности;

- критически рассмотреть положения, разработанные ведущими китайскими литературоведами, дающие теоретическое обоснование нового понимания субъектности литературы;

- выявить первые отчетливо выраженные модернистские попытки в литературе «нового периода» и обозначить их связь с последующим развитием модернистских тенденций;

- предложить критерии, позволяющие выделить модернистски ориентированную прозу в литературном потоке 1980-х гг.;

- определить состав модернистски ориентированной прозы и установить границы литературных направлений внутри нее;

- выявить наиболее репрезентативные произведения таких направлений с точки зрения представленных в них и присущих им модернистских форм и приемов, отражающих поиск идентичности в новых исторических условиях;

- осуществить текстологический анализ отдельных произведений и обозначить как характерные черты того направления, с которым данные произведения соотносятся, так и индивидуальные стилистические особенности отдельных авторов с точки зрения предпринятого ими поиска нового героя, а вместе с ним и собственного «я»;

- установить общее и особенное, сходства и различия модернистски ориентированных направлений китайской литературы 1980-х гг., в том числе и путем сравнительного анализа произведений и/или отдельных героев китайской и западной модернистской литературы.

Теоретико-методологическую основу исследования китайской модернистской прозы как части мировой модернистской литературы составляют работы теоретиков структурализма Ж. Лакана (структурный психоанализ), К. Леви-Строса (структурная типология мифа), П. Рикёра (интерпретация текста); труды по теории литературы М.М. Бахтина (диалог культур, пространственно-временные симметрии), Ю.М. Лотмана (структурная поэтика); работы К. Юнга, посвященные архетипу, а также работы Е.М. Мелетинского, С.Ю. Неклюдова, В.Н. Топорова, М. Элиаде по мифологии и фольклористике. Актуализация историко-литературного аспекта делает необходимым обращение к трудам отечественных и зарубежных специалистов в области изучения китайской литературы и культуры XX века - А.Н. Желоховцева, Лю Цзайфу, Се Мяня, В.Ф. Сорокина, С.А. Торопцева, Цзи Хунчжэнь, Чжан Сюйдуна и других.

Выбор методов исследования обусловлен сложностью поставленных задач и неоднозначностью объекта изучения. Применение традиционных историко-литературного и сравнительно-типологического методов, а также метода текстологического и лингвистического анализа позволило рассмотреть модернистские тенденции в творчестве современных китайских писателей на разных уровнях. В результате была выработана концепция системной интерпретации и модернизма в условиях китайской литературы «нового периода», и отдельных произведений, представляющих модернистскую прозу и литературу

«поиска корней», как самобытных, отмеченных уникальным авторским миро-видением, и в то же время как отдельных модификаций модернистской прозы, репрезентирующих в совокупности единое явление.

Наиболее существенные научные результаты, полученные автором и представленные к защите, состоят в следующем:

- Обосновано, что литература «нового периода» наряду с Движением 4 мая 1919 г., которое по времени совпадает с западной фазой модерна и модернизации конца XIX - начала XX вв., и с коммунистической литературой периода Мао являются этапами единого движения культурной глобализации. В этом движении воплотился процесс непрерывного самообновления и саморегулирования китайской литературы XX века, а также разные ценностные ориентиры и различное понимание современности.

- Доказано, что интерес китайской литературы «нового периода» к модернизму является результатом как внутреннего, так и внешнего импульсов. Внутренний импульс обусловлен «естественной» динамикой глобализации как исторического процесса и отражает стремление литераторов отойти от героизированных персонажей коммунистической литературы и восстановить независимое, не предписанное идеологией «я». Внешний импульс получен благодаря публикации в КНР произведений западной литературы.

- Отмечено, что для понимания литературных процессов в китайской литературе 1980-х гг. особое значение имеют работы известного китайского ученого и критика Лю Цзайфу, в которых суммируется суть двух взаимосвязанных процессов в развитии литературы после «культурной революции» - возвращение литературе гуманистических ценностей и обретение новой субъектности.

- На основе анализа нового понимания и новых форм выражения субъектности определены направления китайской модернистской прозы 1980-х гг. -собственно модернистская проза и литература «поиска корней».

- Предложена новая концепция модернистски ориентированных течений в китайской прозе «нового периода». Показано, что собственно модернистская проза для выявления зарождающейся «нормальности» общества использует категории абсурдного, иррационального или бессознательного. В терминах глобализации порыв китайских модернистов влиться в мировое литературное сообщество может быть обозначен как супранациональный импульс. Феномен «поиска корней» исходит из стремления преодолеть европейско-американскую модель модернизма. Желание искателей «корней» окунуться в национальную традицию и, тем самым, сохранить культурную преемственность, лежащую в

основе национальной идентичности, в контексте глобализации может рассматриваться как субнациональный импульс.

- Проанализированы разнообразные композиционные, образные, стилистические решения, которые применяют модернистски ориентированные писатели: мифологические модели повествования (или их элементы); архетипические мотивы и образы; образы двойников, как внутренних, так и внешних; пространственно-временные симметрии и др.

- Выявлено, что поиски нового героя, в конечном счете, приводят представителей модернистской прозы и писателей литературы «корней» к осознанию кризиса субъекта как кризиса собственного «я». Многоаспектный кризис субъекта проявляется, в частности, по форме - в большом количестве физически ущербных и/или морально искалеченных персонажей, а по содержанию - в трудностях самовыражения героя и восприятия им окружающего мира. Антигерои модернистской прозы и литературы «поиска корней» являются и доказательством сознательности поисков, и подтверждением того, что эти поиски велись именно в модернистском направлении.

- На основе детального анализа модернистского проекта в рамках литературы «поиска корней» сделан вывод о его особой противоречивости и незавершенности. Это отчетливо проявляется не столько в том, как литература «корней» оппонировала периоду «культурной революции», сколько в том, как она настойчиво, но безуспешно, пыталась противопоставить себя литературе периода Движения 4 мая. Литература «поиска корней» занимает позицию между доминирующей моделью социалистического реализма и разнообразием модернистских течений и осознается как воплощение кризиса культурного «я».

Научная новизна проведенного исследования состоит в следующем.

Во-первых, предложен и использован системный подход к осмыслению модернистских тенденций литературы «нового периода» как явления, вызванного к жизни конкретной эпохой, но уходящего корнями в предшествующие периоды истории китайской литературы XX века, а также связанного с мировым литературным процессом и во многом предопределенного им. Таким образом, интерпретация модернистских тенденций основывается на двуедином - синхронно-диахронном - методе их анализа.

Во-вторых, особенности китайской литературы «нового периода» как наиболее эффективной модели модернизации китайской культуры рассматриваются с позиций выражения субъектности, категориально тесно свя-

занной с понятием модернизма, что позволяет представить эти особенности наиболее отчетливо.

В-третьих, предложены критерии, которые позволяют классифицировать принадлежность направления, группы, конкретного автора модернизму в том виде, как он понимался в Китае в определенных исторических и культурных условиях 1980-х гг., а также течения внутри самого модернистского литературного потока.

В-четвертых, для достижения заявленной цели и поставленных задач в научный оборот введен значительный объем нового, не переведенного и не опубликованного на русском языке материала (как художественные произведения, так и аналитические работы), существенно расширяющего наши представления о современной китайской литературе.

Кроме того, элементы научной новизны содержатся в терминологических уточнениях; уточнениях перевода названий произведений, имен персонажей и т.п.

Теоретическую значимость работы определяет комплексный подход к исследованию китайского модернизма как тенденции развития современной китайской литературы, творчества конкретных авторов различных направлений модернизма и отдельных произведений. Такой подход, базирующийся на выявлении соотношения глобальных и национальных тенденций литературного процесса, носит концептуальный характер, он позволяет обозначить границы модернистского пространства китайской прозы, а также доказать возможность существования в его пределах не только разнообразных, но и разноплановых и даже разнонаправленных явлений и процессов. Содержание диссертации и сделанные в ней выводы могут быть полезными для дальнейшего исследования современной китайской литературы и ее своеобразия. Кроме того, работа представляет интерес для культурологов, специалистов по теории и истории мировой литературы.

Практическая значимость заключается в том, что результаты работы могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории китайской литературы XX века, истории литератур стран Азии и Африки, сравнительному литературоведению, а также проведении спецкурсов и спецсеминаров, руководстве дипломными работами.

Апробация результатов исследования. Результаты и материалы проведенного исследования используются в курсе лекций по истории современной литературе Китая, который в течение ряда лет автор работы читает на факуль-

тете китаеведения Восточного института Дальневосточного государственного университета (г. Владивосток).

Основные результаты исследования были представлены и обсуждены на ряде международных научных конференций, в том числе: «Традиционная китайская цивилизация и современный мир» (XIV Конгресс Европейской ассоциации китаеведов, Москва, 2002); «Россия и Китай на Дальневосточных рубежах» (Благовещенск, 2003); «Китай, китайская цивилизация и мир» (Москва, 2004, 2006); «Проблемы литератур Дальнего Востока» (Санкт-Петербург, 2006, 2008); «Россия - Восток - Запад: проблемы межкультурной коммуникации» (Владивосток, 2007, 2008), «Запад - Восток: экзистенциальные проблемы в зарубежной литературе» (Владивосток, 2008).

Кроме того, ряд положений диссертации представлен в реферируемых научных изданиях.

Публикации. Основные результаты диссертационного исследования нашли отражение в 19 публикациях общим объемом 6,1 п.л. В журналах, рекомендованных ВАК РФ, опубликованы 2 статьи объемом 0,9 п.л.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы. Основной текст диссертации изложен на 201 странице. Список использованной литературы насчитывает 373 пункта. Структура диссертации определяется поставленными в ней целями и задачами, и подчинена необходимости соблюдения баланса между историко-литературным, типологическим и текстологическим подходами.

Оглавление

Введение

Глава 1. Китайская литература «нового периода» в фокусе проблем глобализации, модернизма, идентичности

1. Литература «нового периода» как третий проект «модернизации» современной китайской литературы

2. Модернизм и его влияние на китайскую литературу «нового периода»

3. Формирование нового понимания субъектности в процессе поиска идентичности (Лю Цзайфу «О субъектности литературы»)

4. «Туманная поэзия» как первая модернистская попытка поиска идентичности в китайской литературе «нового периода»

Выводы

Глава 2. Модернистская проза и литература «поиска корней»: новое художественное «я» в современной китайской литературе

1. Модернистская проза и литература «корней» - направления «поиска» в литературе «нового периода»

2. Модернистская проза 1980-х годов как негативистское дополнение к литературному мейнстриму

3. Современная китайская литература в поисках утраченных ценностей традиционной культуры

4. Литературные эксперименты писателей «поиска корней» как модернистские поиски собственного «я»

Выводы

Глава 3. Кризис субъекта в произведениях китайской модернистской прозы 1980-х годов

1. Проза Лю Сола и Сюй Сина как отражение кризиса «растерянной личности»

2. Одинокое «я» в контексте разрушенных межличностных отношений в произведениях Цань Сюэ

3. «Я» и Другие в прозе Цань Сюэ Выводы

Глава 4. Проблема национальной идентичности в литературе «поиска корней»

1. Традиционная мифологическая модель мира как модернистский антимиф (на примере повести Хань Шаогуна «Папапа»)

2. Ущербный субъект в роли носителя национального бессознательного (фолк-неровский Бенджи и Бинцзай Хань Шаогуна)

3. Глухота как выражение кризиса и деградации субъекта (Хань Шаогун «Женщина, женщина, женщина»)

Выводы Заключение

Список использованной литературы

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность представленной темы, анализируется степень разработанности поднимаемых в диссертации проблем, формулируются объект и предмет, цели и задачи, основные результаты и научная новизна проведенного исследования.

В первой главе «Китайская литература «нового периода» в фокусе проблем глобализации, модернизма, идентичности» рассматриваются особенности китайской литературы «нового периода» в контексте культурной глобализации, определяется значение зарубежной литературы для становления китайского модернизма; дается критическая оценка усилиям китайских литературоведов в разработке важнейших для модернизма категорий субъекта и субъектности; в главе также показано, что в поэзии новое понимание субъект-ности нашло свое выражение несколько раньше, чем в прозе.

Литература «нового периода» (1979 - 1989) - время интенсивных творческих экспериментов и поисков, доминирующим мотивом которых является мотив восстановления гуманистических ценностей, возвращение к человеку, утратившему в ходе «культурной революции» и событий, ей предшествовавших, собственное «я», превратившись в объект воздействия на него идеологического аппарата, а нередко и всей мощи государственной машины. Это предопределило неизбежность возвращения литературы 1980-х гг. к гуманистическим идеалам 4 мая. И период Движения 4 мая, и период ультра-левизны, и «новый период» осознаются в современных условиях как движение глобализации, которая, в свою очередь, расценивается как историческая тенденция и неизбежный этап модернизации. Начиная с конца 1980-х гг., глобализация постепенно превратилась в весьма значимое парадигматическое понятие, помогающее объяснить далеко идущие экономические, социальные и культурные преобразования. Глобализация предполагает взаимосвязь и взаимозависимость всех регионов земного шара, а применительно к литературе - всех национальных культурных динамик. В отношении собственно китайской литературы в этом движении глобализации воплотился процесс непрерывного самообновления и саморегулирования китайской литературы XX века, а также разные ценностные требования и различное понимание современности. Движение 4 мая в контексте глобализации представляется китайской фазой «подражания», которая по времени совпадает с западной фазой «подражания», известной как фаза модерна и модернизации, и ориентируется на нее.

Интерес к модернизму в китайской литературе «нового периода» является результатом как внутреннего, так и внешнего импульсов. Внутренний импульс продиктован необходимостью вернуться к человеку, восстановить его независимое, не предписанное идеологией «я», и обусловлен «естественной» динамикой глобализации как исторического процесса. Внешний импульс идет от мощного потока западной литературы, хлынувшего в Китай, по мере того как страна становилась все более открытой. Современная западная литература дала вдохновляющую модель свободного духом «я» и поразила китайских писателей панорамой литературных методов, с помощью которых автономное «я» проявилось по-новому. Полифонические голоса с Запада решили для китайских писателей практические проблемы изображения. Они открыли им глаза на широкое разнообразие литературных возможностей и помогли их идеям принять новые формы.

Однако китайская литература «нового периода», возникшая на руинах «культурной революции», в первой половине 1980-х гг. в значительной мере является повторением литературного, идеологического и эмпирического опыта, накопленного до «культурной революции». Для первой половины «нового периода» характерно несоответствие между восстановленной формой выражения и формирующейся новой сферой повседневной жизни. Китайская литература в эти годы страдает и от модернистского редукционизма.

Проработка литературной теорией проблем субъектности становится точкой прорыва в стремлении литераторов определить свое новое местоположение. Эссе Лю Цзайфу «О субъектности литературы» суммирует суть двух связанных процессов в развитии постмаоистской литературы - возвращение литературе гуманистических ценностей и обретение новой субъектности. Субъектность литературы рассматривается Лю в трех аспектах: 1) субъектность писателя как творца, 2) субъектность человеческих характеров в вымышленном мире, 3) субъектность читателей и критиков в их опыте прочтения литературы. «Туманная поэзия» 1970-х - начала 1980-х гг. первой заявляет о художественной автономии и считается в литературе «нового периода» самой ранней отчетливо выраженной модернистской попыткой.

Поэтический язык «туманной поэзии» воспринимается как эстетический образец, в котором содержатся ростки будущего китайской литературы. Противоречие между политикой и эстетикой в «туманной поэзии» «разрешается» с помощью поиска остроты формы, которая совместима с личным и коллективным жизненным опытом, пережитым поэтами во время социально-

политических бурь 1960-х и 1970-х гг. Острие «туманной поэзии» направлено против коллективного выражения или выразительности, в защиту личного, художественного экспериментаторства как такового. Однако личный опыт воспринимается и понимается ими как социальный и наоборот.

Предложенный поэтами художественный канал, который пытается соединить литературный модернизм и социальные программы модернизации, не стал направлением развития. Модернистам был необходим язык, способный передать их отчужденность от социальной сферы. Поиски такого языка выталкивают китайских модернистов в более темные сферы человеческого существования. В середине 1980-х гг. искусственно притянутая модернистская программа «туманной поэзии» уступает место модернистскому направлению в прозе, смысл которого не в том, чтобы обращаться к социально-политической коллективности, но скорее в том, чтобы отделить себя от нее, изолировать себя от сферы повседневного ради искусства как некого полуавтономного института.

Вторая глава «Модернистская проза и литература «поиска корней»: новое художественное «я» в современной китайской литературе» посвящена модернисткой прозе и литературе «поиска корней» как двум разным в своих внешних проявлениях направлениям, сливающимся, тем не менее, в единый модернистский поток, если их рассматривать с позиций выражения субъектно-сти.

Повести и рассказы Лю Сола, Сюй Сина, Цань Сюэ, Хань Шаогуна и других молодых писателей, опубликованные в 1985 г., открывают модернистскую страницу современной китайской прозы. Их работы отмечены поисками нового героя, нового языка, стиля, формы художественного произведения, и, в конечном счете, поисками своего неповторимого «я» как самоценного творческого начала китайской литературы. Критики выделяют в модернистской прозе 1980-х гг. собственно модернистскую прозу и литературу «поиска корней», объединяя их под общим названием «поисковая литература». Такой тактический маневр критиков не только не проясняет, но в еще большей степени запутывает ситуацию с определением границ модернистского направления в китайской прозе «нового периода», указывая на неоднородность, незавершенность и противоречивость модернистского «проекта».

Модернисты и искатели «корней» в своих творческих поисках ориентируются на противоположные, на первый взгляд, культурные ценности. В терминах глобализации порыв китайских модернистов влиться в мировое литературное сообщество может быть обозначен как супранациональный импульс, а желание

искателей «корней» окунуться в национальную традицию и, тем самым, сохранить культурную преемственность, лежащую в основе культурной идентичности, - как субнациональный импульс. Однако «инаковость» двух направлений китайского модернизма оборачивается в литературной практике «одинаковостью». Неудивительно, что в контексте глобализации метафора «поиска корней» в применении к национальной культуре все чаще уступает место «ризоме» (если пользоваться определением Ж. Делёза и Ф. Гваттари), подразумевающей переплетающуюся множественность первоначал при отсутствии единого, главного. На вызов глобализации предлагаются разные ответы, но в фокусе внимания все чаще оказываются ключевые понятия гибридности, полиморфности, взаимопроникновения разнородных культурных потоков, вновь ставящих во главу угла связь локального со всеобщим. При сложности и запутанности ситуации с определением границ модернизма в китайской литературе такой подход кажется оправданным. Произведения представителей модернистской прозы и литературы «поиска корней» подтверждают эту мысль.

Политически и стилистически модернизм занимает подчиненную позицию в китайской литературе 1980-х гг., но его движущая сила, особенно в первой половине десятилетия, совпадает с утопическим и, порой, эйфорическим стремлением к новой жизни, базирующейся на рационализированной версии постмаоистского социализма. Новаторство модернистов в середине 1980-х гг. заключается в их пророческом видении грядущего свободного мира, в котором доминируют отдельные индивиды.

Отличительным признаком собственно модернистской прозы является смелое желание обращаться к «иррациональному» или «бессознательному» для того, чтобы дать определение зарождающейся «нормальности» общества. Символическое изображение «бессознательного» не только провозглашает появление нового субъекта в китайской литературе, который бросает вызов социальным нормам, но и дает модернистам доступ к полному спектру метафорических приемов, которые подтверждают техническое и моральное превосходство модернистского искусства как формы сопротивления и ниспровержения авторитетов. В китайской литературе 1980-х гг. модернизм сумел занять заметное место в качестве негативистского дополнения к мейнстриму, а в историческом и культурном смысле он занимает позицию между гуманистически-реалистической парадигмой и постмодернистским цинизмом.

Феномен «поиска корней», который радикальным образом изменил литературную среду в середине 1980-х гг., исходит из стремления преодолеть

европейско-американскую модель модернизма. Это течение можно рассматривать как повествовательное развитие духа «туманной поэзии». Писателям «поиска корней» свойственно эстетическое, художественное отношение к жизни, способствующее поэтическому восприятию ежедневного труда, национальных обычаев, народной этики и природы. Модернистский дух, которым проникнуты их неутомимые раскопки национального культурного «остатка», выражается в свойственной этим писателям уверенности в выразительности китайского языка, в их убежденности в том, что раскрытие этой выразительности позволит китайской литературе выйти на уровень диалога с мировой литературой. Литература «поиска корней» занимает позицию между доминирующей моделью социалистического реализма и разнообразием модернистских течений и осознается как воплощение кризиса культурного «я».

Как в «туманной поэзии», так и в модернистской прозе и в литературе «поиска корней», «сейчас» означает недавнее прошлое. Несмотря на то, что представители этих течений пытались отграничить себя от литературы восстановления - тогдашнего мейнстрима, - пользуясь средствами эстетики, культуры и мифа, они были связаны с прошлым (которое частично было и их прошлым) самим актом отчаянного разрыва, тайной или явной диссидентской позицией, для которой наличие позиции официальной было необходимо. Эстетическое и/или мифологическое пространство, культивируемое в их произведениях, является не более чем феноменологическим пространством исторического потрясения, порожденного «национальным» столкновением с собственным современным опытом.

В фокусе третьей главы «Кризис субъекта в произведениях китайской модернистской прозы 1980-х годов», посвященной текстологическому анализу произведений модернистской прозы, - феномен «кризиса» в процессе поиска и обретения идентичности в новых социально-исторических условиях, который осознается и выражается писателями, прежде всего, в форме повествования автора о разладе с обществом, ближайшим окружением, самим собой. В первых двух главах данной работы обсуждалась эволюция вопроса о человеческом субъекте в китайской литературе до и после Мао и отмечалось, что важная роль в возникновении нового, свободного духом «я» принадлежит модернистской прозе и поиску культурных «корней». В третьей и четвертой главах представлены некоторые литературные результаты, иллюстрирующие данное утверждение.

Новое понимание субъектности литературы формировалось при большей, чем когда-либо, раскованности, царившей в атмосфере 1980-х гг. (хотя и в усло-

виях строгого партийного контроля, о чем свидетельствуют, например, кампания «борьбы против духовного загрязнения» 1983 г. и события на площади Тяньаньмэнь 1989 г.). Писатели ощущали не столько силу идеологических установок, сколько давление творческого императива, и с радостью подчинялись ему. Они легко откликались на различные литературные «измы» и экспериментировали в достаточно свободной манере. Очевидным свидетельством того, что литература стала пониматься как эстетический эксперимент, являются активные поиски новых репрезентативных форм собственного «я», а также представление на страницах произведений нарочито негероизированных персонажей.

Следование новым модернистским повествовательным выборам в литературе 1980-х гг. можно рассматривать как составную часть формирования новой субъектности. Онтологическое значение «технической» инновации в литературе «нового периода» разъяснено в эссе Лю Цзайфу о литературной субъектности. Тот факт, что Лю считает необходимым подчеркнуть важность этого вопроса в середине 1980-х гг., указывает на дефицит субъектности в постмаоистской литературе. Поскольку в Китае вопрос о литературных методах всегда имел политическое наполнение, принятие модернистских методов в литературе «нового периода» было в высшей степени осознанным актом, имевшим целью избавиться от самоидентификации покорности. Использование писателями новых методов и различных повествовательных моделей является утверждением их как самоопределяющихся субъектов и, значит, участников процесса формирования новой субъектности. С творчеством китайских модернистов 1980-х гг. связано возникновение нового чувства «я», обладающего независимым сознанием, - именно это сознание дает привилегию внутренним мыслям писателя, как сознательным, так и подсознательным.

Появление в 1985 г. работ Лю Сола и Сюй Сина критики сразу расценили как «самое настоящее» модернистское творчество, как «прорыв», как нечто «трансцендентное» в своем роде. Повествовательную манеру Лю Сола назвали «творчеством, бьющим ключом», в то время как в почерке Сюй Сина отмечали «рассеянность», которая, однако, ассоциировалась с внутренней свободой, естественностью, раскрепощенностью, неангажированностью, искренностью. Оба писателя балансируют между высоким и повседневным, естественным и необычным, индивидуальным и универсальным, трагическим и комическим, абсурдом и логикой. Соединение элементов модернистской и постмодернистской прозы передает состояние модернистской активности, замешанной на постоянных сомнениях, разочарованиях, неверии, пассивности, скепсисе.

В произведениях Лю Сола и Сюй Сина чувствуется влияние западного абсурда и иррационализма, передающих кризисность и противоречивость современного сознания. Их проза, подобно модернистской прозе на Западе, рассматривает человека не как конкретного члена конкретного общества, а как субъекта, как первообраз человека. В обрисовке персонажей им не важны ни политическое лицо, ни социальная или историческая принадлежность; на первый план они выдвигают человеческую сущность, которая склонна вступать в конфликт с обществом. Герои Лю Сола и Сюй Сина противопоставляют себя обществу, бросают ему вызов с позиций маргинала, изгоя. Такие персонажи несовместимы с социумом и воспринимаются им как аномалия и/или загадка. И все-таки конфликт с обществом в этих произведениях китайского модернизма не столь безысходен, как на Западе. Хотя персонажи отрицают общество, подавляющее человеческую индивидуальность и отчуждающее личность, но они не утратили надежду окончательно, не погрузились в мрак пессимизма.

Цань Сюэ, творчество которой также рассматривается в данной главе, считается самым аномальным явлением современной китайской литературы -писателем, способным передать сложные кризисные состояния одинокого и потерянного «я». Она подходит к человеческому субъекту с позиций его антагонистических отношений с Другим. Цань Сюэ исследует не исторические, а метафизические состояния бытия человеческого субъекта в современном китайском обществе. Ее вымышленный мир лишен порядка, не имеет цели и находится в состоянии постоянной дезинтеграции. Отношения «я» с Другим в таком мире неизбежно характеризуются отчуждением, изоляцией, враждебностью и преследованием. В том, как Цань Сюэ изображает безумный, хаотический мир и как она сосредоточена на субъективном опыте бытия человека, чувствуется влияние поэтики литературы абсурда, яркими представителями которой являются Франц Кафка, Самюэль Беккет и Эжен Ионеско. Несомненно и другое - на творчество Цань Сюэ повлияли традиции национальной литературы, в частности, традиции литературы 4 мая изображать индивидуума как жалкое, изолированное, подавленное существо, окруженное жестокой и равнодушной толпой («Записки сумасшедшего», «Подлинная история А-(2», «Кун Ицзи» Лу Синя).

В ходе анализа траектории поиска нового субъекта в китайской литературе 1980-х гг. становится ясно, что изменение курса в отношении человеческого субъекта требует нового образа. Ни Лю Сола, ни Сюй Син, ни Цань Сюэ не дают пример позитивного человеческого субъекта, способного заменить собой

старый, вышедший из употребления идеологизированный образ героя. «Я», которое обнаруживает себя в их произведениях, пребывает в состоянии кризиса, является отражением этого кризиса и выявляет его. Именно так, через выражение кризисного состояния субъекта, творчество рассматриваемых в данной главе писателей проявляется как отчетливо модернистское. Кризис субъекта у модернистов многолик. Однако просматривается общая тенденция: стремление разных авторов представить кризис субъекта через осознанное, а порой и бессознательное, нарушение/разрушение коммуникативной функции языка как средства под держания связей субъекта с миром.

Мрачная обстановка произведений Цань Сюэ наводит на мысль о неудачах внутренних блужданий отделенного от остального мира «я», поскольку сознание замкнуто внутри самого себя, что исключает возможность расширения его границ. Перед нами субъект, который пребывает в кризисе и не видит выхода из создавшегося положения.

В центре внимания четвертой главы «Проблема национальной идентичности в литературе «поиска корней» - творчество одного из самых ярких представителей литературы «поиска корней» Хань Шаогуна, который, как и другие писатели этого направления, занят обретением собственного «я» через соотнесение себя и своих современников с традициями национальной культуры.

Литература «поиска корней», являясь частью масштабных культурологических дебатов и тесно связанная с социальными, экономическими и политическими изменениями, происходившими в середине 1980-х гг., своими методами и сообразно собственным представлениям продолжила те поиски новых форм в искусстве и новой художественной индивидуальности, которые вели китайские писатели на протяжении десятилетия «нового периода». Творчество Хань Шаогуна, давшего название течению и сформулировавшего его задачи, позволяет увидеть слабые и сильные стороны этого достаточно мощного литературного потока середины 1980-х гг.

Литературу «поиска корней», как уже отмечалось, питали магический реализм и творчество латиноамериканских писателей, прежде всего Х.Л. Борхеса и Г. Гарсиа Маркеса. Особое значение в магическом реализме приобретают элементы откровенной фантастики, «приспособленные» для выражения мифологического коллективного сознания. Подобно тому, как фантастико-сюрреалистический кошмар индивидуалиста-европейца заменяется в латиноамериканском магическом реализме мифом, так и иррациональные, абсурдистские по своей сути, наблюдения за миром китайских модернистов за-

мещаются в литературе «поиска корней» мифологизацией прошлого, примитивного и отсталого. Хань Шаогун пытается постичь жизнь посредством мифа, который сам по себе не поддается рациональному осмыслению, но который позволяет объяснить, осмыслить, «обжить» стремительно меняющийся мир. Миф - это карта бытия, дающая каждому ответы на все вопросы. Создание нового мифа, способного одухотворить прогресс и срастить распавшийся мир в новое единство, всегда было частью модернистского проекта. Обращение к истории, литературе, мифологии в поисках прообразов своих произведений и наблюдения за жизнью крестьян приводят Хань Шаогуна к идее цикличного, замкнутого времени, вечно возвращающегося к своим истокам.

Во взгляде в прошлое есть несколько дилемм. В работах Хань Шаогуна, равно как и других представителей литературы «поиска корней», со всей отчетливостью выражена мысль о том, что менталитет современного человека обусловлен национальной культурной традицией, а, значит, должен развиваться из нее. Осознав свою национальную индивидуальность, они стремились возродить ее в обновленном виде. Но эта индивидуальность была не столько личностно, сколько общественно ориентированной; писатели интересовались судьбой нации больше, чем освобождением индивидуального «я». Хотя происходящее на страницах произведений литературы «поиска корней» внешне не было связано с современным контекстом, ее представители явно видели себя активными участниками конструирования современности, способными оказать определенное влияние на национальное самосознание. Литературу «поиска корней» отличает вера в единство личных ценностей и забот коллектива. В отличие от позитивного, открытого видения, которое культивировалось модернизмом в то же самое время, когда он, подобно «поиску корней», зарождался из коллективного ощущения освобождения, культурный символизм в своем развитии подкреплял конкретную конструкцию китайской современности.

«Поиск корней» по сути своей озабочен проблемами не столько прошлого, сколько настоящего и даже будущего; он пытается оценить то, что происходит «сейчас», в свете того, что произошло в прошлом. Хань Шаогун надеялся, что исследование прошлого освободит энергию современных идей, расширит, а, возможно, и исправит «я» современного человека. Однако исследование прошлого не состоянии взять на себя ответственность за реконструкцию нового «я» для дня завтрашнего, поскольку и вчерашний день Китая, и его далекое прошлое не внушают в изображении писателя никакого доверия.

Две типичные работы Хань Шаогуна, «Папапа» и «Женщина, женщина, женщина», которые оказались в фокусе данной главы, иллюстрируют эту ситуацию. Действие в «Папапа» происходит в горной деревне в неизвестное время, а действие в «Женщине...» происходит в годы «культурной революции» и в настоящее время. Но, несмотря на различные хронотопы, обе работы связывает один немаловажный момент: и в той и в другой главным героем является фолк-неровский урод, умственно отсталый мальчик в первой истории и полуглухая женщина - во второй. Очевидно, что автор хочет подчеркнуть, что человеческий субъект искалечен, и этот горький факт проходит сквозь все времена. Самый страшный изъян, ставящий под угрозу персонажей как субъектов, - их затрудненные связи с языком. Персонажи не участвуют в производстве их собственных значений. Язык им либо не доступен, либо он настолько внутренний, что делает субъект неспособным к самовыражению и к восприятию языка других людей.

В произведениях искателей «корней» кризис субъекта не менее многолик, чем у авторов модернистской прозы. Доказательством этого служит появление в литературе «поиска корней» целого ряда героев, физически искалеченных. Ущербные субъекты Хань Шаогуна, как и морально искалеченные персонажи Цань Сюэ, во-первых, - и это особенно очевидно - противостоят героизированным суперменам. Против антигероев, созданных этими писателями, коммунистический герой прежних времен выглядит неестественным и даже комичным. Во-вторых, антигерои бросают вызов модели человеческого сочувствия, достоинства и рациональности, характерной для 4 мая. Автократия коммунистического правления в течение нескольких десятков лет подтвердила хрупкость европейских идеалов. Таким образом, весьма сомнительно, можно ли восстановить образцы 4 мая в обществе, прошедшем радикальную дегуманизацию в условиях маоистского режима. Значит, в контексте поисков новых путей развития китайской литературы 1980-х гг. и коммунистическая модель, и модель 4 мая выглядят устаревшими и не подлежат восстановлению. Ни Хань Шаогун, ни Цань Сюэ, ни другие писатели, представляющие модернистскую прозу и литературу «поиска корней», не могут предложить позитивного человеческого субъекта, способного заменить прежние, вышедшие «в тираж» образы. Создание нового «я» представляет собой затяжной процесс, неизбежно обремененный путаницей и разочарованиями. Антигерои литературы «поиска корней», как и антигерои модернистской прозы, являются и доказательством сознатель-

ности поисков, и подтверждением того, что эти поиски велись именно в модернистском направлении.

В заключении приведены выводы, полученные в ходе диссертационного исследования.

Основные положения диссертации и результаты исследования опубликованы в следующих работах:

В журналах, рекомендованных ВАК РФ

1. Кафкианские мотивы в творчестве современной китайской писательницы Цань Сюэ // Вестник Бурятского государственного университета, 2008. - Вып. 10.-С. 244-248 (0,5 пл.).

2. Проекты «модернизации» современной китайской литературы в контексте глобализации // Вестник Читинского государственного университета, 2008. - № 4. - С. 80-85 (0,4 пл.).

В других изданиях

3. Modernism and Modern Chinese Prose // Chinese Traditional Civilization and the Contemporary World. XIY EACS Conference. 26-28 August, 2002. - Moscow, 2002. -P. 33-34 (0,2 пл.).

4. Но нет Востока и Запада нет: пространственно-временные симметрии в произведениях Борхеса и Хань Шаогуна // Китай: шансы и вызовы глобализации. Тезисы докладов XIV Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир». - М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2003. - С. 193-197 (0,2 пл.).

5. Повесть Лю Сола «У тебя есть выбор» в контексте современной китайской прозы абсурда // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Материалы 3-ей международной научной конференции. - Благовещенск: Издательство АмГУ, 2003.-С. 189-193 (0,3 пл.).

6. Современная китайская литература в контексте преподавания китайского языка // 2-я Всероссийская методологическая конференция по преподаванию китайского языка. - Москва, 2003. - С. (0,2 пл.).

7. Тлён, Укбар и деревня Цзитоучжай (идея двойника в произведениях Борхеса и Хань Шаогуна) // Россия - Восток - Запад. Проблемы межкулмурной коммуникации. Материалы международной научной конференции. - Владивосток: Издательство ДВГУ, 2003. - С. 63-64 (0,2 пл.).

8. Modernism and the prose of contemporary Chinese women writers // Tiaobo xin qushi: di er jie zhongguo mixing shuxie guoji xueshu yanjiu taohui lunwenji / Fan Mingru zhubian. - Taibeishi: Taiwan xuesheng, 2003. - P. 343-366 (1,0 пл.).

9. Литературные эксперименты в Китае 1980-х годов в контексте «поиска культурных корней» // Материалы Международного синологического семинара «От национальной традиции к глобализации, от реализма к постмодернизму: пути

развития современной китайской литературы». - СПб.: Санкт-Петербургский госуниверситет, 2004. - С. 85-98 (0,5 п.л.).

10. Мифологическая модель мира в повести Хань Шаогуна «Папапа» //Проблемы литератур ДВ. Сборник материалов II Международной научной конференции. - СПб.: Санкт-Петербургский госуниверситет, 2006. - Т. 1. - С. 274-288 (0,5 п.л.).

11. «Литература поиска корней» в контексте поисков национальной идентичности в китайской литературе 80-х годов // Россия и Китай: Взаимное восприятие (прошлое, настоящее, будущее). Тезисы докладов XVI Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир». - М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2006. - С. 132-136 (0,2 п.л.).

12. О «веществе существования» А. Платонова и некоторых особенностях китайской «литературы поиска корней» // Россия-Восток-Запад: проблемы межкультурной коммуникации. 3-я Международная конференция. - Владивосток: Изд-во ДВГУ, 2007. - С. 108-109 (0,2 п.л.).

13. О «литературе корней», субъектности и поисках национальной идентичности в современной китайской литературе // ROSA MUNDI. К 90-летию преподавания истории зарубежных литератур в ДВГУ. Сб. статей. - Владивосток: Изд-во ДВГУ, 2007. - С. 258-268 (0,5 пл.).

14. Модернистские тенденции в китайской прозе 1980-х годов как негативист-ское дополнение к мейнстриму // Проблемы литератур Дальнего Востока. III Международная научная конференция: В 2 т. 24-28 июня 2008 г.: Сборник материалов. - СПб., 2008. - Т. 1. - С. 152-163 (0,5 п.л.).

15. Мо Янь // Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М.Л. Ти-таренко; Институт Дальнего Востока. - М.: Восточная литература, 2008. - Т. 3. Литература. Язык и письменность. - С. 360 (0,1 пл.).

16. «Сюньгэнь вэньсюэ» // Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М.Л. Титаренко; Институт Дальнего Востока. - М.: Восточная литература, 2008. - Т. 3. Литература. Язык и письменность. - С. 426-428 (0,2 пл.).

17. Хань Шаогун // Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М.Л. Титаренко; Институт Дальнего Востока. - М.: Восточная литература, 2008.

- Т. 3. Литература. Язык и письменность. - С. 467 (0,1 пл.).

18. Чжан Чэнчжи // Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М.Л. Титаренко; Институт Дальнего Востока. - М.: Восточная литература, 2008.

- Т. 3. Литература. Язык и письменность. - С. 554 (0,1 пл.).

19. Образы калек Уильяма Фолкнера и Хань Шаогуна: попытка сравнительного анализа // Запад и Восток: экзистенциальные проблемы в зарубежной литературе. Тезисы международной научной конференции. - Владивосток: Изд-во ДВГУ, 2008. - С. 62-63 (0,2 пл.).

Отпечатано в цифровом копировальном центре «Средний-28» Подписано в печать 30.10 2008 г. Печать лазерная. Тираж 100 экз.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Хузиятова, Надежда Константиновна

Введение.

Глава 1. Китайская литература «нового периода» в фокусе проблем глобализации, модернизма, идентичности.

1.1. Литература «нового периода» как третий проект «модернизации» современной китайской литературы.

1.2. Модернизм и его влияние на китайскую литературу «нового периода».

1.3. Формирование нового понимания субъектности в процессе поиска идентичности (Лю Цзайфу «О субъектности литературы»).

1.4. «Туманная поэзия» как первая модернистская попытка поиска идентичности в китайской литературе «нового периода».

Выводы.

Глава 2. Модернистская проза и литература «поиска корней»: новое художественное «я» в современной китайской литературе.

2.1. Модернистская проза и литература «поиска корней» - направления «поиска» в литературе «нового периода».

2.2. Модернистская проза 1980-х годов как негативистское дополнение к литературному мейнстриму.

2.3. Китайская литература в поисках утраченных ценностей традиционной культуры.

2.4. Литературные эксперименты писателей «поиска корней» как модернистские поиски собственного «я».

Выводы.

Глава 3. Кризис субъекта в произведениях китайской модернистской прозы 1980-х годов.

3.1. Проза Лю Сола и Сюй Сина как отражение кризиса «растерянной личности».

3.2. Одинокое «я» в контексте разрушенных межличностных отношений в произведениях Цань Сюэ.

3.3. «Я» и Другие в прозе Цань Сюэ.

Выводы.

Глава 4. Проблема национальной идентичности в литературе «поиска корней».

4.1. Традиционная мифологическая модель мира как модернистский антимиф (на примере повести Хань Шаогуна «Папапа»).

4.2. Ущербный субъект в роли носителя национального бессознательного (фолкнеровский Бенджи и Бинцзай Хань Шаогуна).

4.3. Глухота как выражение кризиса и деградации субъекта (Хань Шаогун

Женщина, женщина, женщина»).

Выводы.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Хузиятова, Надежда Константиновна

Модернистские тенденции в творчестве современных китайских писателей отчетливо проявились в первое десятилетие после «культурной революции» (1966 — 1976). Этот достаточно короткий промежуток времени от провозглашения курса на проведение экономических реформ и открытости в декабре 1978 г. (1П пленум ЦК КПК 11-го созыва) до событий 4 июня 1989 г. на площади Тяньаньмэнь принято именовать «новым периодом». Он рассматривается как вполне самостоятельный и завершенный этап развития китайской литературы, связанный, прежде всего, с возрождением гуманистических идеалов Движения 4 мая 1919 г. за новую культуру, восстановлением разрушенных в ходе «культурной революции» человеческих ценностей, распространением западной литературы и эстетики, возникновением множества реалистических, промодернистских и модернистских направлений и групп. Следующее десятилетие (1990-е гг.) получило название «позднего нового периода», или «постнового периода», и отмечено появлением в китайской литературе неореалистических и постмодернистских тенденций.

Актуальность изучения модернистских тенденций в китайской литературе 1980-х гг. определяется значением модернистских форм искусства, которые позволили кардинально изменить ситуацию в современной китайской литературе не только в первое десятилетие после «культурной революции», но и в последующие периоды. Два направления, объединяемые в единый поток «поисковый» литературы, - модернистская проза и «поиск корней» национальной культуры - сумели отдалить и отделить литературу от политики. Это один из наиболее значимых результатов модернистского поиска 1980-х гг., который был направлен на формирование новой субъектности китайской литературы в контексте осознания и преодоления кризиса идентичности, вызванного крушением, казалось, незыблемого идеологического дискурса.

Поиск нового субъекта в мире безликой толпы со всей очевидностью обозначил рубеж между доктринальной тоталитаристской литературой и новой литературой периода «реформ и открытости», между свободой и несвободой, между типажом как клеточкой социализированной группы и личностью, выделившейся из толпы и отстаивающей свое «я», личностью, теснейшим образом связанной с автором и конкретными особенностями его мировосприятия как творящего субъекта. В этом смысле значение модернизма в современной китайской литературе выходит далеко за пределы собственно литературного процесса. Он оказал значительное влияние на понимание культуры, на становление новой ментальности, на формирование новой личности и должен, следовательно, восприниматься как явление не только литературное, но и общественно-политическое и культурно-историческое.

Степень разработанности проблемы.

Изучение модернистских тенденций в китайской литературе теснейшим образом связано с понятием «модернизм» в литературе и искусстве Запада XX в. Необходимость корреляции представлений о «классическом» модернизме и его китайской модификации неизбежно раздвигает пространственно-временные рамки исследования и помещает китайскую литературу в контекст глобальных культурных процессов. Однако глобальное не отменяет и не исключает локального, поэтому распространение западного модернизма в Китае априори не только не могло привести к гомогенизации современной китайской литературы (а такие опасения высказывались в ходе дискуссий о модернизме в первой половине 1980-х гг.), но, напротив, способствовало усилению процессов гетерогенизации, о чем свидетельствуют, в частности, состав произведений «поискового» направления и характер творчества отдельных его представителей. Двойственный характер процессов глобализации подчеркивается как в работах «пионеров» в дискуссиях о глобализации - американских социологов А. Дирлика и Р. Робертсона [120, 257], так и в исследованиях Н. Высоцкой, С. Гринблатта, Дж. Пайзера и других, разрабатывающих проблемы глобализации применительно к литературе и культуре [111, 239, 255].

Глобализационный контекст является составляющей многих современных интерпретаций культурного и литературного процессов в Китае как последних трех десятилетий после окончания «культурной революции», так и китайской литературы XX века в целом. Об этом свидетельствуют публицистические выступления китайских писателей и научные труды критиков и ученых разных стран - одного из крупнейших китайских писателей Ван Мэна [107], китайского литературоведа Вэнь Фэнцяо [112], тайваньского социолога Синь-Хуань Майкла Сяо [188], американского антрополога Яньсянь Яня [229], а также коллективная монография «Современность и повороты в развитии китайской литературы после 1949 года», выпущенная под эгидой Академии Общественных наук Китая [352]. В последней работе, в частности, литература «поиска корней» рассматривается как один из возможных вариантов локального ответа на глобальный вызов.

Особенности модернизма как философско-эстетического движения в литературе и искусстве XX в., а также характеристики того или иного национального инварианта модернистской литературы в Европе и Америке, включая русский, содержатся в работах А. Гениса, В.Д. Днепрова, Д.В. Затонского, A.M. Зверева, И.П. Ильина, А. Муханбетовой, И.С. Скоропановой, Д. Урнова и М. Урнова [114, 122, 131, 133, 136, 167, 187, 204]. Проблемы модернистской и авангардной личности как культурно-психологического феномена рассмотрены В.П. Рудневым [185]. Теория литературы абсурда представлена в работах Е.В. Клюева [146]. Творчество Ф. Кафки, оказавшее заметное влияние на китайских модернистов, исследуют JI. Дмитриева, Д.В. Затонский [121, 132].

Человек во все времена пытался осознать, что он есть, и найти свое место в мире, которое соответствовало бы его осознанию. В этом смысле проблема идентичности стара, как мир. И хотя само явление не ново, содержание его претерпевает огромные изменения в быстро меняющемся мире. Анализ проблемы идентичности в современном мире содержится в работах американских социологов Ч. Кули, Д. Мида, Р. Мертона [149, 164, 116], английского социопсихолога Г. Тэджфела [260]. Согласно представлениям последнего, «я» индивидуума проявляется через соотнесение себя с определенной группой и эмоциональную окраску этого соотнесения, а также через восприятие себя самого в общем социальном и психологическом контексте.

Системный подход к проблеме человеческого субъекта в китайской литературе накануне и в первые годы после образования КНР характерен для работы Джо Хуана «Герои и злодеи в коммунистическом Китае: современный китайский роман как отражение жизни» [243]. Герои периода «культурной революции» описаны в статьях и книгах российских исследователей — А.Н. Желоховцева, С.Д. Марковой, И.М. Надеева, С.А. Торопцева [124, 158-160, 168, 192,196].

В Китае 1980-х гг. проблема идентичности стояла чрезвычайно остро, поскольку трансформация прежних идентификационных основ шла параллельно с поиском и выстраиванием новой идентичности. Китайская литература «нового периода» с ее обращенностью к человеку и его конкретной судьбе сразу же привлекла к себе пристальное внимание китайских и зарубежных исследователей. В России переводом и исследованием литературы первой половины 1980-х гг. занимались практически все известные отечественные китаеведы, являющиеся специалистами в области культуры, литературы, языка. Это прежде всего вступительные статьи и комментарии А.Н. Желоховцева, Б. JT. Рифтина, В.И. Семанова, В.Ф. Сорокина, Н.А. Спешнева, С.А. Торопцева, JT. 3. Эйдлина и других ученых к переводам произведений Бай Хуа, Ван Мэна, Гу Хуа, Дай Хоуин, Лю Синьу, Фэн Цзицая, Цун Вэйси, Чжан Сяньляна, Чжан Цзе, Шэнь Жун. Произведения этих писателей в переводе на русский язык стали активно публиковаться, начиная с 1983 г. [2, 9, 11, 12, 13, 19, 22, 24, 25, 18, 29, 34, 49]. В конце 1980-х гг. увидела свет работа «Литература и искусство КНР 1976 -1985» под редакцией В.Ф. Сорокина, подводившая некоторые, пусть и предварительные, итоги развития китайской литературы за первые десять лет после «культурной революции» [154]. Информация о текущих событиях в литературной жизни Китая 1980-х гг. содержится в выпускаемых Институтом Дальнего Востока «Информационных бюллетенях» и «Ежегодниках КНР», а также в реферативных журналах серии «Китаеведение», издаваемых Институтом научной информации по общественным наукам РАН. В последние годы были защищены диссертации по творчеству Чжан Сяньляна [181], Ван Аньи [156], Ван Мэна [218], проблемам постмодернизма в китайской литературе [127]; опубликованы новые сборники переводов, в которые вошли и отдельные произведения модернистски ориентированных писателей [16, 20, 23, 26, 27, 53]; выпущен сборник статей «Ван Мэн в контексте современной китайской литературы» [106]; напечатано ряд журнальных статей, касающихся литературы «нового периода» [109, 117-119, 125-126, 128, 182, 191, 200, 201, 205, 228]; выпущены материалы трех международных конференций по проблемам литератур Дальнего Востока (Санкт-Петербург) [174-178] и других конференций [140, 183]. И хотя среди перечисленных публикаций нет обобщающих работ, посвященных проблемам китайского модернизма, все вместе они составляют научную базу для дальнейших специализированных исследований по современной китайской литературе.

В Китае устойчивый интерес к литературе «нового периода» подтверждается большим количеством научных и публицистических работ, написанных уже в 1980-е гг. Они выполнены как в традиционной для китайского литературоведения манере тематических описаний, так и на основе системного подхода, с использованием принятых в западной науке категорий [275, 278, 281,

286, 289, 295, 296, 298-302, 307, 310-315, 317, 318, 325, 328, 332, 335, 336, 339-341, 344, 353, 356, 358-360, 363, 372]. В 1990-е и 2000-е гг., переболев «болезнью роста» предыдущего десятилетия, во многом вызванную, по мнению самих ученых, повышенным вниманием к литературе как мощному каналу общественного влияния, китайское литературоведение, избавившись от излишней риторики, сосредоточилось на исследовании актуальных проблем современного литературоведения, изучении жанров, направлений, творчества отдельных писателей в пространственно-временном континууме культуры [276,

287, 288, 305, 321, 333, 334, 345, 352, 367-369].

Модернистским тенденциям в китайской литературе исследователи 1980-х гг. и последующих лет уделяли достаточно серьезное внимание. И хотя в отношении термина «модернизм» ситуация с течением времени запутывалась, пройдя через стадии использования этого слова с приставками лже- и псевдо-, а то и полным или частичным его замещением другими терминами (что, в частности, повлияло и на автора данного исследования, нередко прибегающего к более обтекаемой формуле «модернистски ориентированный» вместо «модернистский»), однако рассмотрение самого явления постепенно и расширялось, и диверсифицировалось [279, 282, 290, 291, 303-304, 319, 320, 324, 327, 342, 357, 361, 373]. Термин «субъектность» как неотъемлемая от модернизма категория стал одним из ключевых слов современного китайского литературоведения и подвергся обстоятельному обсуждению в ходе дискуссии на страницах журнала «Вэньсюэ пинлунь» после публикации исследования Лю Цзайфу «О субъектности литературы» [306, 330, 331, 371].

Работы западных ученых многочисленны, разнообразны и в значительно большей степени, чем в отечественном литературоведении, сконцентрированы на вопросах изучения китайского модернизма как ключевых моментах в осмыслении явлений и процессов китайской литературы «нового периода». Это касается исследований Дэвида Дер-Вэй Вана, Энн Веделл-Ведельсборг, Майкла Дюка, Перри Линка, Бонни Макдугалл и других ученых по китайской литературе «нового периода» в целом [230, 234, 235, 237, 241, 242, 248, 250, 251, 265], Лю Кана, Уэнди Ларсон, Тан Сяобина, Чжан Сюйдуна, Иннес Эрдан по пролемам китайского модернизма, в частности [244, 247, 264, 268], Кэтрин Вэнс-Е, Джо Хуана, Ян Сяобиня по отдельным направлениям [262, 269], Жун Цая, Чэнь Ханя, Чжун Сюэпина по творчеству представителей модернистской прозы и литературы «поиска корней» [232, 233, 266].

Однако, несмотря на очевидные достижения отечественной и зарубежной науки, ряд существенных явлений и процессов в литературе «нового» и последующих периодов, в том числе модернистские тенденции, остаются малоизученными.

Объектом исследования является развитие китайской литературы 1980-х гг. в условиях коренных социально-экономических, политических и культурных преобразований «нового периода».

Предметом исследования следует считать особенности формирования, развития и проявления модернистских тенденций в произведениях китайских писателей 1980-х гг.

Временные рамки отбора произведений определяются с учетом конкретной социально-исторической и культурной ситуации. 1978 - 1983 гг. и рассматриваются нами как преддверие появления «поисковой» литературы, или «предпоисковый период»; 1984 - 1988 гг. - период «поисковой», понимаемой как модернистски ориентированной, литературы, или «поисковый период»; последние годы десятилетия - «постпоисковый период» (при этом автор осознает определенную условность проведения жестких временных границ в сфере литературы и искусства).

В качестве материала исследования выступают в основном прозаические произведения современных китайских писателей на языке оригинала (китайском языке) с привлечением имеющихся в распоряжении переводов с китайского на русский. Исчерпывающий охват материала не является целью данного исследования, поскольку 1980-е гг. - чрезвычайно насыщенная пора современной китайской литературы в целом и модернистской в частности. Более важным представляется рассмотрение явления в его единстве и индивидуальной для отдельных писателей специфике. В данной работе исследуются как произведения известных писателей (книги Хань Шаогуна, Цань Сюэ многократно переиздаются в Китае и публикуются за рубежом на английском, французском, итальянском, японском и других языках), так и их менее знаменитых соотечественников, чье творчество интересно главным образом как социокультурный феномен (Лю Сола и Сюй Син в своих немногочисленных работах сумели точно выразить настроения так называемой «растерянной молодежи»). Подобное соседство призвано, в том числе, показать многообразие модернистских форм в китайской литературе 1980-х гг.

Цель работы - выявить и исследовать модернистские тенденции в произведениях китайских писателей 1980-х гг. как поиск идентичности в контексте современных представлений о процессах глобализации.

В соответствии с поставленной целью определены следующие задачи исследования:

- установить связь между кардинальными изменениями в литературе «нового периода», нередко именуемыми модернизацией литературы, литературным процессом в предшествующие периоды новейшей истории Китая и мировым литературным процессом;

- определить характер этой связи с учетом современного понимания глобализации как исторического процесса, предполагающего взаимосвязь и взаимозависимость событий и явлений не только одной страны, одного региона, но всех регионов земного шара (что не является, однако, частью какого-то заранее намеченного плана); прояснить особенности внешнего влияния, прежде всего, западного модернизма на литературу «нового периода», вообще, и на творчество определенных литературных групп или отдельно взятых писателей, в частности;

- критически рассмотреть положения, разработанные ведущими китайскими литературоведами, дающие теоретическое обоснование нового понимания субъектности литературы;

- выявить первые отчетливо выраженные модернистские попытки в литературе «нового периода» и обозначить связь с последующим развитием модернистских тенденций; предложить критерии, позволяющие выделить модернистски ориентированную прозу в литературном потоке 1980-х гг.;

- определить состав модернистски ориентированной прозы и установить границы литературных направлений внутри нее;

- выявить наиболее репрезентативные произведения таких направлений с точки зрения представленных в них и присущих им модернистских форм и приемов, отражающих поиск идентичности в новых исторических условиях;

- осуществить текстологический анализ отдельных произведений и обозначить как характерные черты того направления, с которым данные произведения соотносятся, так и индивидуальные стилистические особенности отдельных авторов с точки зрения предпринятого ими поиска нового героя, а вместе с ним и собственного «я»;

- установить общее и особенное, сходства и различия модернистски ориентированных направлений китайской литературы 1980-х гг., в том числе и путем сопоставления произведений и/или отдельных героев китайской и западной модернистской литературы.

Теоретико-методологическую основу исследования китайской модернистской прозы как части мировой модернистской литературы составляют работы теоретиков структурализма Ж. Лакана (структурный психоанализ), К. Леви-Строса (структурная типология мифа), П. Рикёра (интерпретация текста); труды по теории литературы М.М. Бахтина (диалог культур, пространственно-временные симметрии), А.Н. Веселовского (концепция «встречных течений»), Ю.М. Лотмана (структурная поэтика); работы К. Юнга, посвященные архетипу, а также работы Е.М. Мелетинского, С.Ю. Неклюдова, Мирча Элиаде по мифологии и фольклористике. Актуализация историко-литературного аспекта делает необходимым обращение к трудам отечественных и зарубежных специалистов в области изучения китайской литературы и культуры XX века -А.Н. Желоховцева, В.Ф. Сорокина, С.А. Торопцева, Лю Цзайфу, Се Мяня, Цзи Хунчжэнь, Чжан Сюйдуна и других.

Методологические установки диссертации базируются на принципах, выработанных в различных отраслях гуманитарной науки (социологической, исторической, психологической, философской, лингвистической, мифологической и других), что обусловлено самой целью - представить модернистские тенденции как многостороннее явление, требующее учета всех факторов его развития.

Выбор методов исследования обусловлен сложностью поставленных задач и неоднозначностью объекта изучения. Применение традиционных историко-литературного и сравнительно-типологического методов, а также метода текстологического и лингвистического анализа позволило рассмотреть модернистские тенденции в творчестве современных китайских писателей на разных уровнях. В результате возникла концепция системной интерпретации и самого модернизма в условиях китайской литературы «нового периода», и отдельных произведений, представляющих модернистскую прозу и литературу «поиска корней», как самобытных, отмеченных уникальным авторским мировидением, и в то же время как отдельных модификаций модернистской прозы, репрезентирующих в совокупности единое явление.

Наиболее существенные научные результаты, полученные автором и представленные к защите, состоят в следующем:

- Обосновано, что литература «нового периода» наряду с Движением 4 мая 1919 г., которое по времени совпадает с западной фазой модерна и модернизации конца XIX — начала XX вв., а также с коммунистической литературой периода Мао, являются этапами единого движения культурной глобализации. В этом движении воплотился процесс непрерывного самообновления и саморегулирования китайской литературы XX века, а также разные ценностные ориентиры и различное понимание современности.

- Доказано, что интерес китайской литературы «нового периода» к модернизму является результатом как внутреннего, так и внешнего импульсов. Внутренний импульс обусловлен «естественной» динамикой глобализации как исторического процесса и отражает стремление литераторов отойти от героизированных персонажей коммунистической литературы и восстановить независимое, не предписанное идеологией «я». Внешний импульс получен благодаря публикации в КНР произведений западной литературы.

- Отмечено, что для понимания литературных процессов в китайской литературе 1980-х гг. особое значение имеют работы известного китайского ученого и критика Лю Цзайфу, в которых суммируется суть двух взаимосвязанных процессов в развитии литературы после «культурной революции» — возвращение литературе гуманистических ценностей и обретение новой субъектности.

- На основе анализа новых форм выражения субъектности определены направления китайской модернистской прозы 1980-х гг. - собственно модернистская проза и литература «поиска корней».

- Предложена новая концепция модернистски ориентированных течений в китайской прозе «нового периода». Показано, что собственно модернистская проза для выявления зарождающейся «нормальности» общества использует категории абсурдного, иррационального или бессознательного. В терминах глобализации порыв китайских модернистов влиться в мировое литературное сообщество может быть обозначен как супранациональный импульс. Феномен «поиска корней» исходит из стремления преодолеть европейско-американскую модель модернизма. Желание искателей «корней» окунуться в национальную традицию и, тем самым, сохранить культурную преемственность, лежащую в основе национальной идентичности, в контексте глобализации может рассматриваться как субнациональный импульс.

Проанализированы разнообразные композиционные, образные, стилистические решения, которые применяют модернистски ориентированные писатели: мифологические модели повествования (или их элементы); архетипические мотивы и образы; образы двойников, как внутренних, так и внешних; пространственно-временные симметрии и др.

- Выявлено, что поиски нового героя, в конечном счете, приводят представителей модернистской прозы и писателей литературы «корней» к осознанию кризиса субъекта как кризиса собственного «я». Многоаспектный кризис субъекта проявляется, в частности, по форме - в большом количестве физически ущербных и/или морально искалеченных персонажей, а по содержанию - в трудностях самовыражения героя и восприятия им окружающего мира. Антигерои модернистской прозы и литературы «поиска корней» являются и доказательством сознательности поисков, и подтверждением того, что эти поиски велись именно в модернистском направлении.

- На основе детального анализа модернистского проекта в рамках литературы «поиска корней» сделан вывод о его особой противоречивости и незавершенности. Это отчетливо проявляется не столько в том, как литература «корней» оппонировала периоду «культурной революции», сколько в том, как она настойчиво, но безуспешно, пыталась противопоставить себя литературе периода Движения 4 мая. Литература «поиска корней» занимает позицию между доминирующей моделью социалистического реализма и разнообразием модернистских течений и осознается как воплощение кризиса культурного «я».

Научная новизна проведенного исследования состоит в следующем.

Во-первых, предложен и использован системный подход к осмыслению модернистских тенденций литературы «нового периода» как явления, вызванного к жизни конкретной эпохой, но уходящего корнями в предшествующие периоды истории китайской литературы XX века, а также связанного с мировым литературным процессом и во многом предопределенного им. Таким образом, интерпретация модернистских тенденций основывается на двуедином - синхронно-диахронном - методе их анализа.

Во-вторых, особенности китайской литературы «нового периода» как наиболее эффективной модели модернизации китайской культуры рассматриваются с позиций выражения субъектности, категориально тесно связанной с понятием модернизма, что позволяет представить эти особенности наиболее отчетливо.

В-третьих, предложены критерии, которые позволяют классифицировать принадлежность направления, группы, конкретного автора модернизму в том виде, как он понимался в Китае в определенных исторических и культурных условиях 1980-х гг., а также течения внутри самого модернистского литературного потока.

В-четвертых, для достижения заявленной цели и поставленных задач в научный оборот введен значительный объем нового, не переведенного и не опубликованного на русском языке материала (как художественные произведения, так и аналитические работы), существенно расширяющего наши представления о современной китайской литературе.

Кроме того, элементы научной новизны содержатся в терминологических уточнениях; уточнениях перевода названий произведений, имен персонажей и т.п.

Теоретическую значимость работы определяет комплексный подход к исследованию китайского модернизма как тенденции развития современной китайской литературы, творчества конкретных авторов различных направлений модернизма и отдельных произведений. Такой подход, базирующийся на выявлении соотношения глобальных и национальных тенденций литературного процесса, носит концептуальный характер и позволяет обозначить границы модернистского пространства китайской прозы, а также доказать возможность существования в его пределах не только разнообразных, но и разноплановых и даже разнонаправленных явлений и процессов. Содержание диссертации и сделанные в ней выводы могут быть полезными для дальнейшего исследования современной китайской литературы и ее своеобразия. Кроме того, работа представляет интерес для культурологов, специалистов по теории и истории мировой литературы.

Практическая значимость заключается в том, что результаты работы могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории китайской литературы XX века, истории литератур стран Азии и Африки, проведении спецкурсов и спецсеминаров, руководстве дипломными работами.

Апробация результатов исследования. Результаты и материалы проведенного исследования используются в курсе лекций по истории современной литературе Китая, который в течение ряда лет автор работы читает на факультете китаеведения Восточного института Дальневосточного государственного университета (г. Владивосток).

Основные результаты исследования были представлены и обсуждены на ряде международных научных конференций, в том числе: «Традиционная китайская цивилизация и современный мир» (XIV Конгресс Европейской ассоциации китаеведов, Москва, 2002); «Россия и Китай на Дальневосточных рубежах» (Благовещенск, 2003); «Китай, китайская цивилизация и мир» (Москва, 2004, 2006); «Проблемы литератур Дальнего Востока» (Санкт-Петербург, 2006, 2008); «Россия - Восток — Запад: проблемы межкультурной коммуникации» (Владивосток, 2007, 2008). Кроме того, ряд положений диссертации представлен в реферируемых научных изданиях.

Публикации. Основные результаты диссертационного исследования нашли отражение в 19 публикациях общим объемом 6,1 п. л. В журналах, рекомендованных ВАК РФ, опубликованы 2 статьи объемом 0,9 п.л.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы. Основной текст диссертации изложен на 201 странице. Список использованной литературы

Заключение научной работыдиссертация на тему "Модернистские тенденции в творчестве китайских писателей 1980-х годов как поиск идентичности в контексте глобализации"

Выводы

Литература «поиска корней», являясь частью масштабных культурологических дебатов и тесно связанная с социальными, экономическими и политическими изменениями, происходившими в середине 1980-х гг., своими методами и сообразно собственным представлениям продолжила те поиски новых форм в искусстве и новой художественной индивидуальности, которые вели китайские писатели на протяжении десятилетия «нового периода». Творчество Хань Шаогуна - одного из наиболее ярких представителей литературы «поиска корней», давшего название течению и сформулировавшего его задачи, - позволяет увидеть слабые и сильные стороны этого достаточно мощного литературного потока середины 1980-х годов.

Литературу «поиска корней», как уже отмечалось, питали магический реализм и творчество латиноамериканских писателей, прежде всего Х.Л. Борхеса и Г. Гарсиа Маркеса. Особое значение в магическом реализме приобретают элементы откровенной фантастики, «приспособленные» для выражения мифологического коллективного сознания. Подобно тому, как фантастико-сюрреалистический кошмар индивидуалиста-европейца заменяется в латиноамериканском магическом реализме мифом, так и иррациональные, абсурдистские по своей сути, наблюдения за миром китайских модернистов замещаются в литературе «поиска корней» мифологизацией прошлого, примитивного и отсталого. Хань Шаогун пытается постичь жизнь посредством мифа, который сам по себе не поддается рациональному осмыслению, но позволяет объяснить, осмыслить, «обжить» стремительно меняющийся мир. Миф - это карта бытия, дающая каждому ответы на все вопросы. Создание нового мифа, способного одухотворить прогресс и срастить распавшийся мир в новое единство, всегда было частью модернистского проекта. Обращение к истории, литературе, мифологии в поисках прообразов своих произведений и наблюдения за жизнью крестьян приводят Хань Шаогуна к идее цикличного, замкнутого времени, вечно возвращающегося к своим истокам.

Во взгляде в прошлое есть несколько дилемм. В работах Хань Шаогуна, равно как и других представителей литературы «поиска корней», со всей отчетливостью выражена мысль о том, что менталитет современного человека обусловлен национальной культурной традицией, а, значит, должен развиваться из нее. Осознав свою национальную индивидуальность, они стремились возродить ее в обновленном виде. Но эта индивидуальность была не столько личностно, сколько общественно ориентированной; писатели интересовались судьбой нации больше, чем освобождением индивидуального «я». Хотя происходящее на страницах произведений литературы «поиска корней» внешне не было связано с современным контекстом, ее представители явно видели себя активными участниками конструирования современности, способными оказать определенное влияние на национальное самосознание. Литературу «поиска корней» отличает вера в единство личных ценностей и забот коллектива. В г отличие от позитивного, открытого видения, которое культивировалось модернизмом в то же самое время, когда он, подобно «поиску корней», зарождался из коллективного ощущения освобождения, культурный символизм в своем развитии подкреплял конкретную конструкцию китайской современности.

Поиск корней» по сути своей озабочен проблемами не столько прошлого, сколько настоящего и даже будущего; он пытается оценить то, что происходит «сейчас», в свете того, что произошло в прошлом. Хань Шаогун надеялся, что исследование прошлого освободит энергию современных идей, расширит, а, возможно, и исправит «я» современного человека. Но как столь непривлекательно изображенное им прошлое может стать живительным источником энергии в новую эпоху - эпоху модернизации всех сфер жизни? Как исследование прошлого возьмет на себя ответственность за реконструкцию нового «я» для дня завтрашнего, когда и вчерашний день Китая, и его далекое прошлое не внушают в изображении писателя никакого доверия?

Две типичные работы Хань Шаогуна, «Папапа» и «Женщина, женщина, женщина», которые оказались в фокусе данной главы, иллюстрируют эту ситуацию. Действие в «Папапа» происходит в горной деревне в неизвестное время, а действие в «Женщине.» происходит в годы «культурной революции» и в настоящее время. Но, несмотря на различные хронотопы, обе работы связывает один немаловажный момент: и в той и в другой главным героем является фолкнеровский урод, умственно отсталый мальчик в первой истории и полуглухая женщина - во второй. Очевидно, что автор хочет подчеркнуть, что человеческий субъект искалечен, и этот горький факт проходит сквозь все времена. Самый страшный изъян, ставящий под угрозу субъектность персонажей, - их затрудненные связи с языком. Персонажи не участвуют в производстве их собственных значений. Язык им либо не доступен, либо он настолько внутренний, что делает индивида неспособным к самовыражению и к восприятию языка других людей.

В произведениях искателей «корней» кризис субъекта не менее многолик, чем у авторов модернистской прозы. Доказательством этого служит появление в литературе «поиска корней» целого ряда героев, физически искалеченных. Ущербные фигуры Хань Шаогуна, как и морально искалеченные персонажи Цань Сюэ, во-первых, - и это особенно очевидно - противостоят героизированным маоистским суперменам. Против антигероев, созданных этими писателями, коммунистический герой прежних времен выглядит неестественным и даже комичным. Во-вторых, антигерои бросают вызов модели человеческого сочувствия, достоинства и рациональности, характерной для 4 мая. Автократия коммунистического правления в течение нескольких десятков лет подтвердила хрупкость европейских идеалов. Таким образом, весьма сомнительно, можно ли восстановить образцы 4 мая в обществе, прошедшем радикальную дегуманизацию в условиях маоистского режима. Значит, в контексте поисков новых путей развития китайской литературы 80-х гг. и коммунистическая модель, и модель 4 мая выглядят устаревшими, отработавшими свой срок и не подлежащими восстановлению. Ни Хань Шаогун, ни Цань Сюэ, ни другие писатели, представляющие модернистскую прозу и литературу «поиска корней», не могут предложить позитивного человеческого субъекта, способного заменить прежние, вышедшие «в тираж» образы. Создание нового «я» представляет собой затяжной процесс, неизбежно обремененный путаницей и разочарованиями. Антигерои модернистской прозы и литературы «поиска корней» являются и доказательством сознательности поисков, и подтверждением того, что эти поиски велись именно в модернистском направлении.

Заключение

Модернистские тенденции в творчестве китайских писателей 80-х годов XX века во многом определены содержанием, характером, динамикой и особенностями литературного процесса «нового периода» (1979 - 1989 гг.). Для китайской литературы это первое десятилетие после «культурной революции» 1966 - 1976 гг. по праву считается временем бурных перемен, масштабных и интенсивных экспериментов в области формы и содержания, активного поиска нового художественного «я». В череде быстро появляющихся и порой столь же быстро исчезающих литературных направлений и стилей без труда угадываются общие для всех китайских интеллектуалов идеи восстановления и возвращения: восстановления отвергнутых гуманистических ценностей и возвращения к идеям просвещения Движения за новую культуру 4 мая 1919 года. Таким образом, для писателей 1980-х гг. литература 4 мая представляется пунктом возвращения, а «культурная революция» как самый экстремистский по отношению к литературе и искусству период правления Мао Цзэдуна - пунктом отправления. Движение 4 мая, коммунистическая литература периода Мао и литература «нового периода» являются важными и взаимосвязанными этапами становления и развития современной китайской литературы.

На стыке тысячелетий самой обсуждаемой мировым сообществом проблемой является проблема глобализации в ее экономическом, политическом и культурном измерениях. Начиная с конца 1980-х гг., глобализация постепенно превратилась в весьма значимое парадигматическое понятие, помогающее объяснить далеко идущие экономические, социальные и культурные преобразования. Глобализация, понимаемая как историческая тенденция, предполагает взаимосвязь и взаимозависимость всех регионов современного мира, а применительно к литературе - всех динамично развивающихся национальных культур, что, однако, не является частью какого-то заранее намеченного плана.

В условиях глобализации идет «битва идентичностей». Целый ряд процессов глобализации самым непосредственным образом влияет на обострение кризиса идентичности. Эти процессы - демократизация, экономизация, информатизация, культурная стандартизация, ценностная универсализация и др. - неизбежно наталкиваются на национальную идентичность как на препятствие своему естественному развитию, как на центральное ядро, хранящее наиболее устойчивые, накапливавшиеся порой тысячелетиями и потому наиболее прочные представления разных народов и наций о самих себе. Необходимо быть не только объектом, но и субъектом глобализации. Успешная модернизация напрямую связана с преодолением кризиса национальной идентичности. Процессы формирования новой, современной идентичности (современных идентичностей) сопровождаются поисками путей и методов органичного совмещения императивов модернизации с императивами сохранения основы культурной идентичности, определённой преемственности в культуре. В противном случае, при наличии значительных разрывов в культуре и формировании слабо связанных между собой идентичностей «из разных эпох» разрушается культурная ткань модернизирующегося общества, и видимые успехи модернизации рано или поздно оборачиваются её поражениями. Так, например, произошло в Китае в результате гигантского культурного сдвига в период Движения за новую культуру 4 мая 1919 г. С другой стороны, чрезмерно жёсткая конструкция национальной идентичности, не способная к гибкой трансформации, стала в эпоху Мао непреодолимым препятствием к модернизации страны.

Движение 4 мая, коммунистическая литература периода Мао и литература «нового периода» осознаются в современных условиях как этапы движения культурной глобализации, которая, в свою очередь, расценивается как историческая тенденция и ассоциируется с концептом модернизации. В процессе развития китайской литературы XX века как движения культурной глобализации выделяется три модели, или три «проекта» модернизации китайской литературы, которые считаются своеобразными «импульсами современности». Это прозападная модель Движения 4 мая 1919 г., открывшая китайскому обществу путь модернизации и нередко именуемая просвещением; «почвенническая» модернизация середины XX века, представленная Цюй Цюбо, Мао Цзэдуном и другими деятелями коммунистической партии Китая, приведшая китайскую литературу в тупик; литература «нового периода» -наиболее высокий, многосоставный тип модернизации, прочно стоящий на родной почве и открыто смотрящий в мир, обладающий и современностью, и народностью. В отношении собственно китайской литературы в движении глобализации от 4 мая к «новому периоду» воплотился процесс непрерывного самообновления и саморегулирования китайской литературы XX века, а также разные ценностные ориентиры и различное понимание современности.

Третья модель, связанная с идеями восстановления и возвращения (восстановления когда-то отброшенных в рамках второй модели гуманистических ценностей и возвращения к проектам просвещения первой) показывает, что литература 1980-х гг. быстро перешла от восстановления к переоценке и реструктурированию того, что официально считалось «буржуазным», «греховным» и «подрывающим устои»; от импульса к возвращению и возрождению модели 1920-х гг. к более глубокому исследованию китайской культуры. Особенности китайской литературы «нового периода» как наиболее эффективной модели модернизации китайской культуры проявляются отчетливо, если их рассматривать с позиций выражения субъектности. В свою очередь, категория субъектности неразрывно связана с понятием модернизма. В фокусе проблем глобализации, идентичности, модернизма китайская литература 80-х годов представляется явлением сложным, неоднозначным, многомерным, но достаточно хорошо просматриваемым и занимающим заметное, вполне самостоятельное, место в культурно-историческом процессе в современном Китае.

Движение 4 мая в контексте глобализации представляется этапом, который по времени совпадает с западной фазой «подражания» конца XIX - начала XX вв., известной как фаза модерна и модернизации, и ориентируется на нее. С периодом модерна и модернизации на Западе связано возникновение такого движения в литературе и искусстве, как модернизм, отразивший кризис буржуазного мира. Модернизм - понятие чрезвычайно широкое, включающее в себя целый список направлений художественного поиска в первой половине XX века - экспрессионизм, кубизм, футуризм, абстракционизм, сюрреализм, экзистенциализм и другие.

Коренным свойством литературы модернизма является убеждение в глубоком и непреодолимом разрыве духовного опыта отдельной личности и доминирующих тенденций жизни общества, ощущение насильственной изоляции человека от окружающего мира, замкнутости, отчужденности и абсурдности каждого индивидуального существования и действительности в целом. Модернизм в западной культуре был связан с отходом культуры от реализма, провозглашением независимости искусства от действительности. Предметом изображения в модернизме становятся не события и явления как таковые, а отражение их в кризисном сознании человека, его изначально трагическое мироощущение, связанное с неверием в разумность истории. Модернизм совершил переворот в искусстве Запада благодаря перенесению внимания с объекта на субъект: вместо того, чтобы исследовать объект, он занялся субъектом. Вот почему, на наш взгляд, с позиций выражения субъектности наиболее отчетливо проявляются не только особенности китайской литературы «нового периода» как эффективной модели модернизации китайской культуры, но и модернистские тенденции, в полный голос заявившие о себе в рамках этого проекта модернизации.

Интерес китайской литературы «нового периода» к модернизму является результатом как внутреннего, так и внешнего импульсов. Внутренний импульс связан с осознанным стремлением китайских писателей отойти от героизированных персонажей коммунистической литературы, вернуться к человеку и восстановить его независимое, не предписанное идеологией «я», и обусловлен «естественной» динамикой глобализации как исторического процесса. Внешний импульс получен благодаря потоку западной литературы, хлынувшему в Китай с конца 1970-х и усиливавшемуся на протяжении 1980-х гг. по мере того, как Китай становился все более открытым. Современная западная литература дала вдохновляющую модель свободного духом «я» и поразила китайских писателей разнообразием литературных методов, с помощью которых автономное «я» проявилось по-новому. Литературная полифония с Запада помогла китайским писателям решить проблемы изображения и формы. Она открыли им глаза на широкое разнообразие литературных возможностей и помогли их идеям принять новые очертания.

Однако в первой половине 1980-х годов китайская литература «нового периода», возникшая на руинах «культурной революции», в значительной мере являлась повторением литературного, идеологического и эмпирического опыта, накопленного до «культурной революции». Для первой половины «нового периода» характерно несоответствие между восстановленной формой выражения и нарождающейся новой сферой повседневной жизни. Китайская литература в эти годы страдает от модернистского редукционизма.

Работа известного китайского ученого и критика Лю Цзайфу «О субъектности литературы» суммирует суть двух связанных процессов в развитии литературы после «культурной революции» - возвращение литературе гуманистических ценностей и обретение новой субъектности. Субъектность литературы рассматривается Лю в трех аспектах: 1) субъектность писателя как творца, 2) субъектность человеческих характеров в вымышленном мире, 3) субъектность читателей и критиков в их опыте прочтения литературы. Тот факт, что Лю Цзайфу считал необходимым подчеркнуть важность этого вопроса в середине 1980-х гг., указывает на дефицит субъектности в постмаоистской литературе. Следование новым модернистским повествовательным выборам в литературе 1980-х гг. можно рассматривать как составную часть формирования новой субъектности. Таким образом, принятие модернистских методов в литературе в середине 1980-х гг. было осознанным актом, имевшим целью избавиться от самоидентификации покорности. Использование писателями новых методов и различных повествовательных моделей является утверждением их как самоопределяющихся субъектов и, значит, участников процесса формирования новой субъектности. С творчеством китайских модернистов 1980-х годов связано возникновение нового чувства «я», обладающего независимым сознанием, — именно это сознание дает привилегию внутренним мыслям писателя, как сознательным, так и подсознательным.

Туманная поэзия» второй половины 1970-х - начала 1980-х гг. считается в литературе «нового периода» самой ранней отчетливо выраженной модернистской попыткой. Поэтический язык «туманной поэзии» воспринимается как эстетический образец, в котором содержатся ростки будущего китайской литературы. Противоречие между политикой и эстетикой в «туманной поэзии» разрешается с помощью поиска остроты формы, которая совместима с личным и коллективным жизненным опытом, пережитым поэтами во время социально-политических потрясений 1960-х и 1970-х гг. Острие «туманной поэзии» направлено против коллективного выражения или выразительности, в защиту личного, художественного экспериментаторства как такового. Однако личный опыт воспринимается и понимается ими как социальный, и наоборот. В середине 1980-х гг. искусственно притянутая модернистская программа «туманной поэзии» уступает место модернистскому направлению в прозе, смысл которого не в том, чтобы обращаться к социально-политической коллективности, но скорее в том, чтобы отделить себя от нее, изолировать себя от сферы повседневного ради искусства как некого полуавтономного института.

Повести и рассказы Лю Сола, Сюй Сина, Цань Сюэ, Хань Шаогуна, Мо Яня и других молодых писателей, опубликованные в 1985 году, открывают модернистскую страницу современной китайской прозы. Критики выделяют в модернистской прозе 1980-х гг. собственно модернистское направление и литературу «поиска корней», объединяя их под общим названием «поисковая литература». Модернисты и искатели «корней» ориентируются, казалось бы, на противоположные культурные ценности. В терминах глобализации порыв китайских модернистов влиться в мировое литературное сообщество может быть обозначен как супранациональный импульс, а желание искателей «корней» окунуться в национальную традицию и тем самым сохранить культурную преемственность, лежащую в основе культурной идентичности, - как субнациональный импульс.

Тактический маневр критиков объединить модернистскую прозу и литературу «поиска корней» запутывает ситуацию с определением границ модернистского направления в китайской прозе «нового периода», указывая на неоднородность, незавершенность и противоречивость модернистского «проекта». Такое положение вещей обусловлено не только национальными особенностями постмаоистского периода китайской литературы, но и объективными закономерностями развития любой национальной литературы, переживающей переходную стадию. Однако если оценивать литературный результат, то «инаковость» направлений нередко оборачивается «одинаковостью». Не случайно в контексте глобализации метафора «поисков корней» в применении к любой национальной культуре все чаще уступает место «ризоме» (если пользоваться определением Ж.Делеза и Ф.Гваттари), подразумевающей переплетающуюся множественность первоначал при отсутствии единого, главного.

Отличительным признаком собственно модернистской прозы является смелое желание обращаться к абсурдному, иррациональному или бессознательному для того, чтобы дать определение зарождающейся «нормальности» общества. Символическое изображение «бессознательного» не только провозглашает появление нового субъекта в китайской литературе, который бросает вызов социальным нормам, но и дает модернистам доступ к полному спектру метафорических приемов, которые подтверждают техническое и моральное превосходство модернистского искусства как формы сопротивления и ниспровержения авторитетов. Одной из наиболее ярких представителей китайской модернистской прозы является Цань Сюэ. Она подходит к человеческому субъекту с позиций его антагонистических отношений с Другим. Цань Сюэ исследует не исторические, а метафизические состояния бытия человеческого субъекта в современном китайском обществе. Ее вымышленный мир лишен порядка, не имеет цели и находится в состоянии постоянной дезинтеграции. Отношения «я» с Другим в таком мире неизбежно характеризуются отчуждением, изоляцией, враждебностью и преследованием. В том, как Цань Сюэ изображает безумный, хаотический мир и как она сосредоточена на субъективном опыте бытия человека, чувствуется влияние поэтики литературы абсурда, яркими представителями которой являются Франц

Кафка, Самюэль Беккет и Эжен Ионеско, а также традиции литературы 4 мая, в частности, Лу Синя изображать индивидуума как жалкое, изолированное, подавленное существо, окруженное жестокой и равнодушной толпой.

В китайской литературе 1980-х годов модернистское направление сумело занять заметное место в качестве негативистского дополнения к литературному мейнстриму, ориентированному на реалистический метод изображения действительности. Исторически и культурно модернизм в Китае 1980-х годов занимает позицию между гуманистически-реалистической парадигмой и постмодернистским цинизмом. Но, занимая подчиненную позицию в китайской литературе 1980-х гг., модернизм политически и стилистически совпадает с утопическим и порой эйфорическим стремлением к новой жизни, базирующейся на рационализированной версии постмаоистского социализма. Новаторство же г модернистов в середине 1980-х гг. заключается в их пророческом видении грядущего свободного мира, в котором доминируют отдельные индивиды.

Феномен «поиска корней», который радикальным образом изменил литературную среду в середине 1980-х гг., исходит из стремления преодолеть европейско-американскую модель модернизма. Литература «поиска корней», являясь частью масштабных культурологических дебатов и тесно связанная с социальными, экономическими и политическими изменениями, происходившими в середине 1980-х гг., своими методами и сообразно собственным представлениям продолжила те поиски новых форм в искусстве и новой художественной индивидуальности, которые вели китайские писатели на протяжении «нового периода». Прозу «поиска корней» можно рассматривать как повествовательное развитие духа «туманной поэзии». Писателям этого направления свойственно эстетическое, художественное отношение к жизни, способствующее поэтическому восприятию ежедневного труда, национальных обычаев, народной этики и природы. Модернистский дух, которым проникнуты их неутомимые раскопки национального культурного «остатка», выражается в свойственной этим писателям уверенности в выразительности китайского языка^ в их убежденности в том, что раскрытие этой выразительности позволит китайской литературе выйти на уровень диалога с мировой литературой.

Литература «поиска корней» занимает позицию между доминирующей моделью социалистического реализма и разнообразием модернистских течений и осознается как воплощение кризиса культурного «я».

Литературу «поиска корней» питает магический реализм и творчество латиноамериканских писателей, прежде всего Х.Л. Борхеса и Г. Гарсиа Маркеса. Подобно тому, как фантастико-сюрреалистический кошмар индивидуалиста-европейца заменяется в латиноамериканском магическом реализме мифом, так иррациональные, абсурдистские по своей сути, наблюдения за миром китайских модернистов замещаются в литературе «поиска корней» мифологизацией прошлого, примитивного и отсталого. Постижение жизни посредством мифа, который сам по себе не поддается рациональному осмыслению, но который позволяет объяснить, осмыслить, «обжить» стремительно меняющийся мир -суть центрального проекта модернистов.

В работах представителей литературы «поиска корней» со всей отчетливостью выражена мысль о том, что менталитет современного человека обусловлен национальной культурной традицией, а, значит, из нее и развивается. Осознав свою национальную индивидуальность, они стремились возродить ее в обновленном виде. Но эта индивидуальность была не столько личностно, сколько общественно ориентированной; писатели интересовались судьбой нации больше, чем освобождением индивидуального «я». Литературу «поиска корней» отличает вера в единство личных ценностей и забот коллектива. В отличие от позитивного, открытого видения, которое культивировалось модернизмом в то же самое время, когда он, подобно «поиску корней», зарождался из коллективного ощущения освобождения, культурный символизм в своем развитии подкреплял конкретную конструкцию китайской современности. «Поиск корней» по сути своей озабочен проблемами не столько прошлого, сколько настоящего и будущего; он пытается оценить то, что происходит «сейчас», в свете того, что произошло в прошлом.

Во взгляде в прошлое есть несколько дилемм. Две типичные работы одного из зачинателей литературного «поиска корней» Хань Шаогуна иллюстрируют эту ситуацию. Действие в повести «Папапа» происходит в горной деревне в неизвестное время, а действие в повести «Женщина, женщина, женщина» происходит в годы «культурной революции» и в настоящее время. Но, несмотря на различные хронотопы, оба произведения связывает один важный момент: и в том и в другом главным героем является фолкнеровский урод, умственно отсталый мальчик в первой истории и полуглухая женщина - во второй. Очевидно, автор хочет подчеркнуть, что человеческий субъект искалечен, и этот горький факт проходит сквозь все времена. Самый страшный изъян, ставящий под угрозу субъектность персонажей, - их затрудненные связи с языком.

На самом глубинном уровне в «Папапа», а затем и в «Женщине, женщине, женщине» через физическую неполноценность Бинцзая и тетушки Яо показан кризис индивида: то, что субъекту отказано в участии в формировании собственной субъектности, лишает его самосознания и, таким образом, независимости. Этот кризис выражается, прежде всего, в затрудненных отношениях субъекта с языком и, как следствие, в недостатке самовыражения. Главному герою либо вовсе отказано в возможности пользоваться речью, либо он настолько подчиняется «маоистскому стилю», что его идеологизированная субъектность в рамках этого стиля становится средством отчуждения от самого себя. В то же время не менее пугающим ощущением кризиса, чем грубое разрушение независимого, осознающего себя субъекта, является чувство, которое появляется у читателя, когда он становится свидетелем неутомимого «воскрешения» автором таких героев.

Противоречивость и незавершенность модернистского проекта в рамках литературы «поиска корней» особенно отчетливо проявляется не столько в том, как она оппонировала периоду «культурной революции», сколько в том, как она настойчиво, но часто безуспешно, пыталась противопоставить себя литературе периода Движения 4 мая.

Происхождение литературы «поиска корней» имеет много общего с происхождением Движения 4 мая. Как и писатели 4 мая, искатели «корней» были вдохновлены переводами иностранной литературы и приняли ее как норму, по которой следует оценивать свои творческие усилия. Их работы, таким образом, в основном соответствовали западным стандартам, если не были прямо написаны под влиянием работ западных, латиноамериканских и японских писателей. Более того, стараясь восстановить связи с традиционной китайской культурой, они подчеркивали, что никоим образом не закрывают дверь перед иностранной литературой.

Как и литература Движения 4 мая, литература «поиска корней» акцентирует внимание на культуре. С точки зрения литературы, мнения писателей литературы «корней» кажутся не менее разнообразными, чем позиции писателей 4 мая. И те, и другие разделяли традиционную культуру на доминантную, или нормативную, в основном конфуцианскую, культуру и маргинальную народную культуру, которую писатели литературы «поиска корней» считали культурой за рамками официальных норм. Их понимание традиционной культуры, однако, не основывалось на прямой связи с традицией, как у большинства писателей 4 мая, которые получили традиционное образование и выросли в деревне. Культурное возрождение, соответственно, не было рождено живой связью с традицией, а пришло из поиска литературного вдохновения за рамками излишне регламентированных социальных реальностей Китая. В действительности, принимая во внимание акцент на литературные приемы и описания человеческого бытия, можно утверждать, что культура и культурные формы становятся для искателей «корней» источниками, а не вдохновением для их произведений.

Различение ортодоксальной и не ортодоксальной культурных традиций позволяет провести параллели между движением литературы «поиска корней» 1980-х гг. и «почвеннической прозой», представленной в работах Шэнь Цунвэня и, позднее, Ван Цзэнци. Но это кажущееся сходство. Хотя в своей критике традиции 4 мая писатели «корней», казалось бы, ассоциировались с Шэнь Цунвэнем, на самом деле их в их подходе гораздо больше общего с Лу Синем. Шэнь Цунвэнь был заинтересован в восстановлении цельности жизни в современном обществе. Для писателей «поиска корней» местная культура лишь литературный источник; их деятельность связана не с восстановлением цельности современной жизни посредством мифа или элементов его составляющих, а с модернистским поиском нового литературного стиля, который, в конечном счете, есть поиск собственного «я».

Оба движения - 4 мая и «поиска корней» - делали акцент на необходимость нового языка как основы национальных культурных трансформаций. Движение 4 мая отдало приоритет введению нового разговорного языка взамен традиционному письменному языку. А авторы литературы «корней» выступали за восстановление традиционного языка, который, по сути, был таким же новообразованием, как разговорный язык их оппонентов. Для писателей 4 мая традиционные литературные формы и классический язык казались несовместимыми с новым духом нового времени; аналогично, для писателей литературы «поиска корней» ортодоксальный язык «в стиле Мао» периода после образования КНР и особенно «культурной революции» казался банальным и несостоятельным, не способным выразить новые идеи. Обе группы писателей видели свою страну в национальном и духовном кризисе, будь это поздняя Цин или «культурная революция», которые лишили их заслуживающей доверия традиции.

Для писателей «литературы корней» город символизировал «поверхностный слой культуры», а то и просто «культурную пустыню», тогда как деревню они ассоциировали с «магмой Земли» и видели ее полной культурных сокровищ, скрытых от тех, кто старается эти сокровища увидеть. Два места действия становятся двумя противоположными духовными сферами. Этот миф о великом вкладе деревни в национальную культуру в противоположность городу созвучен настроениям, выраженным писателями 4 мая (достаточно вспомнить рассказы, составляющие сборники Jly Синя «Клич» и «Блуждания»). В деревне, как верил Хань Шаогун, еще можно было найти «истинную» китайскую культуру, и эта фантазия его и других представителей литературы «поиска корней» сформировала основу движения.

Хотя писатели «литературы корней» помещали место действия своих произведений в деревне, это вовсе не рассказы о деревне и деревенских людях. Они не были заинтересованы в создании «литературы для народа» в традициях Сунь Ли, Чжао Шули или Лю Шаотана. В отличие от этих писателей, которые открыто показывали свою любовь и стремление представить жизнь и людей той самой деревни, где они родились и выросли, писатели «корней» в основном выросли в городе и их связь с деревней оставалась искусственной. Единственно, однако, что объединяло писателей «корней» с более ранними писателями «родной земли», это выбор деревни как места действия и отказ от изображения города.

Таким образом, творчество писателей «корней», которое, подобно творчеству авторов модернистской прозы, может рассматриваться, прежде всего, как протест против событий «культурной революции», обусловлено культурным проектом 4 мая и просто «обречено» повторить тот же поиск и «пасть жертвой» того же самого цикла, который начался этим проектом. Благодаря идеям 4 мая молодое поколение было воспитано в образовательной системе, которая отвергала традиционное учение. Их понимание традиционной культуры и классического языка было ограниченным и пристрастным. В интерпретации 4 мая китайская культура представлялась естественно монистической (однородной), и каждое новое поколение китайских писателей делало попытки привнести источник омоложения извне (из-за границы). Воспитанные в обстановке, которая определялась Движением 4 мая, молодые писатели не были готовы окончательно разорвать с его наследием, они неспособны были воссоздать и переоценить китайскую классическую традицию, которая уже не была их традицией. Своей верой в существование некоей материализованной национальной культурной квинтэссенции литература «поиска культурных корней» создала для себя некое «пустое пространство», оторванное от литературного и культурного наследия. Писатели «поиска корней» претендовали на самость в рамках национальной культурной традиции, но кровную связь с ней утратили. Это со всей очевидностью указывает на то, что поиски нового субъекта для писателей литературы «корней» неизбежно должны были привести их к осознанию неудачи поиска и, как следствие, кризису собственного «я».

В произведениях модернистской прозы и искателей «корней» кризис субъекта многолик. Ущербные субъекты Хань Шаогуна и морально искалеченные персонажи Цань Сюэ, во-первых, - и это особенно очевидно противостоят героизированным суперменам. На фоне антигероев, созданных этими писателями, коммунистический герой прежних времен выглядит неестественным и даже комичным. Во-вторых, антигерои бросают вызов модели человеческого сочувствия, достоинства и рациональности, характерной для 4 мая. Автократия коммунистического правления в течение нескольких десятков лет подтвердила хрупкость европейских идеалов. Таким образом, весьма сомнительно, можно ли восстановить образцы 4 мая в обществе, прошедшем радикальную дегуманизацию в условиях тоталитарного режима. Значит, в контексте поисков новых путей развития китайской литературы 1980-х гг. и коммунистическая модель, и модель 4 мая выглядят устаревшими, отработавшими свой срок, и не подлежащими восстановлению.

Хань Шаогун, Цань Сюэ, другие писатели, представляющие модернистскую прозу и литературу «поиска корней», не могут предложить позитивного человеческого субъекта, способного заменить прежние, вышедшие «в тираж» образы. Создание нового «я» представляет собой затяжной процесс, неизбежно обремененный путаницей и разочарованиями. Антигерои модернистской прозы и литературы «поиска корней» являются и доказательством сознательности поисков, и подтверждением того, что эти поиски велись именно в модернистском направлении. Свойственное модернистам отношение к субъекту как жертве непознаваемых и непреодолимых враждебных сил, формирующих его судьбу, подчеркивается идеей цикличности, повторяемости происходящего. Для реализации этой идеи китайские модернисты и представители «поиска корней» используют всё разнообразие композиционных, образных, стилистических решений: мифологические модели повествования (или их элементы); архетипические мотивы и образы; образы двойников, как внутренних, так и внешних; пространственно-временные симметрии и др.

Герои китайской модернистской прозы и литературы «поиска корней» противопоставляют себя обществу, бросают ему вызов с позиций маргинала, изгоя. Это абсолютное неприятие общества индивидуумом. Такие персонажи несовместимы с социумом и воспринимаются им как аномалия и/или загадка. И все-таки конфликт с обществом в произведениях китайских писателей не столь безысходен, как на Западе. Хотя персонажи тоже отрицают общество, подавляющее человеческую индивидуальность и отчуждающее личность, но они не утратили надежду, не погрузились в мрак пессимизма и не разорвали связь с обществом окончательно. Как в «туманной поэзии», так и в модернистской прозе и в литературе «поиска корней», «сейчас» означает недавнее прошлое. Несмотря на то, что представители этих течений пытались отграничить себя от литературы восстановления - тогдашнего мейнстрима, - пользуясь средствами эстетики, культуры и мифа, они были связаны с прошлым (которое частично было и их прошлым) самим актом отчаянного разрыва, тайной или явной диссидентской позицией, для которой наличие позиции официальной было необходимо. Эстетическое и/или мифологическое пространство, культивируемое в их произведениях, является не более чем феноменологическим пространством исторического потрясения, порожденного «национальным» столкновением с собственным современным опытом.

Хотя модернизм в Китае не стал главным течением в литературе, присущее ему многообразие форм и утверждение свободы личности и свободы, самовыражения этой личности значительно повлияли на литературную и общекультурную ситуацию последних двух десятилетий XX века и способствовали ее радикальному изменению.

Общественная роль модернизма в современной китайской литературе выходит далеко за пределы собственно литературного процесса, и одним из наиболее значимых результатов литературного модернистского поиска 1980-х гг. следует назвать принципиальное отделение культуры от политики. Об этом красноречиво свидетельствуют изменения, произошедшие в китайском обществе после событий 4 июня 1989 г. на площади Тяньаньмэнь.

С началом 1990-х годов, когда желание «броситься в бурные воды» рыночной экономики стало общенародной идэфикс, коммерциализация культуры ослабила способность литературы влиять на настроения и чувства широкой публики. В то время как популярная литература - такая, как любовные романы или боевики, - удовлетворяла жажду развлечений, социальная роль, которую прежде выполняла серьезная литература, перешла к репортажу (жанр китайской литературы, который совмещает вымысел с журналистским репортажем о событиях), расследовавшему преступления, коррупцию и другие сенсационные события. Светила культуры, которые принимали активное участие в политической, социальной и культурной жизни до и во время «культурного бума» и поиска «корней», не обладали большим влиянием за пределами академических кругов. Новые «культурные герои» были порождениями бурно развивающейся индустрии культуры - бизнесменами, звездами спорта и кино, популярными певцами.

Изменившаяся культурная ситуация соответственно породила существенные различия между литературой «поиска» и теми течениями, которые возникли позднее. Хотя литература «поиска» помещала свой контекст вне современного мира или даже вне реальности, она была заинтересована в том культурном воздействии, которое оказывала на национальное самосознание или самосознание личности. Литература после движения «поиска», в особенности два литературных течения - «новый реализм» и литература «новой волны» -больше интересовалась самореференциальностью языка и критикой современности, чем социальной ответственностью литературы. Писатели, принадлежавшие к этим направлениям, осознанно ставили под вопрос традиционные ценности, традиционную эстетику и представление о прогрессе в китайской современности. Политический и экономический плюрализм сделал культурное и идеологическое разнообразие не только возможным, но и реальным. «Новый реализм» и литература «новой волны» показали, что множественные субъективные реальности окончательно сменили собой единственную субъективную реальность тоталитарной идеологии.

Новый реализм ставил своей целью разобраться со страхом и фрустрациями, сопровождающими жизнь и выживание в современном обществе. Такие писатели, как Фан Фан, Чи Ли, Е Чжаоянь, Лю Чжэньюнь, Ли Сяо, сосредоточили свое внимание на повседневной жизни горожан, в особенности рабочего класса, который на протяжении многих лет идеализировали и делали центром внимания литературы. Тем самым они демифологизировали миф, увековеченный в социалистическом реализме, - миф об абсолютной добродетели и высокой идейности рабочего класса.

Были не только ниспровергнуты эстетические полюса - «хороший — плохой», «светлый - темный», «возвышенный - низменный», «форма — содержание», - но и реальность, лежащая между этими полюсами, которая прежде была исключена из литературы, теперь выдвинулась на авансцену. Описание этой реальности имело своей целью повторное обретение первичной и истинной сущности жизни, в основном путем приземленных описаний жизни городской молодежи, и в особенности их материальных трудностей - таких, как поиск работы или жилья, или нахождение баланса между семьей и карьерой. Смешивая такие маргинальные жанры, как пародия и комедия, с привилегированным методом реализма, авторы оспаривали гегемонию литературного метода; в процессе «отделения» периферийные жанры пародировали центральный метод и показывали его относительность, что служило свидетельством материализации литературного плюрализма.

В то время как новый реализм исследовал периферийное в жизни и литературе, Су Тун, Юй Хуа, Сунь Ганьлу и другие прозаики «новой волны» ставили под сомнение эпистемологические границы реализма, задаваясь вопросом, можно ли в принципе передать реальность. Традиционно реализму свойственно чувство исторического прогресса. Предполагается, что нарисованная им всесторонняя картина социальной реальности представляет собой точную запись исторической правды. Литература «новой волны» вслед за модернистской прозой сделала бессмысленной идею о том, что вымысел передает ощущение реальности.

Представители «нового реализма» и «новой волны» в основном родились в конце 1950-х или начале 1960-х гг. Они не пережили ни социалистического идеализма 50-х и 60-х гг., ни фанатизма и радикализма «культурной революции». Получая высшее образование уже в период реформ и открытости, они обладали плюралистическим взглядом на мир и были восприимчивы к западной культуре вообще и к современной западной литературе в частности. Если в первой половине 1980-х гг. писатели и критики еще продолжали обсуждать, применим ли западный модернизм в китайской литературе, после литературы «поиска» они: настолько глубоко погрузились в западные постмодернистские теории, что для; них было невозможным заниматься литературой и исследовать ее вне системы западных постмодернистских воззрений. В 1990-е годы литераторы использовали широкий диапазон западных методов, включая деконструкцию Ж Деррида, психоанализ Ж. Лакана, новый марксизм У. Бенджамина и <1>. Джеймсона, постструктурализм М. Фуко и феминизм Э. Сиксу.

Китайская литература 1980-х гг., а затем и 1990-х гг. пережила значительную трансформацию: писатели больше не воспринимают как данность» необходимость служения политическим целям, а новые эстетические модели все больше отдаляют литературу от дидактизма и способствуют индивидуальному самовыражению.

Список научной литературыХузиятова, Надежда Константиновна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Источники на русском языке

2. А Чэн. Король шахмат // Современная новелла Китая. М., 1988. - С. 3-45.

3. Бай Хуа. Горькая любовь // Киноискусство Азии и Африки. М., 1984. - С. 173-219.

4. Борхес, X.JL Алеф: Новеллы / X.JI. Борхес; пер. с исп. СПб.: Азбука, 2000. -544 с.

5. Ван Аньи. Дядя // Шанхайцы: Сборник произведений китайских писателей. СПб., 2003. - С. 3-74.

6. Ван Мэн. Избранное: Сборник / Ван Мэн; пер. с кит.; сост., предисл. С.А. Торопцева. М.: Радуга, 1988. - 688 с.

7. Ван Мэн. Следы на склоне, ведущие вверх. Проза. Пер. с кит. / сост. и послесл. С.А. Торопцева. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.

8. Ван Цзэнци. Обет // Современная китайская проза. Жизнь как натянутая стрела: антология составлена Союзом китайских писателей. М., 2007. - С. 473499.

9. Ван Цзэнци. Тихая заводь // Китайские метаморфозы: современная китайская художественная проза и эссеистика. М., 2007. - С. 118-135.

10. Встреча в Ланьчжоу: китайские писатели о молодежи. Пер. с кит. / сост., предисл. А. Желоховцева. М.: Молодая гвардия, 1987. - 254 с.

11. Гарсиа Маркес, Габриель. Сто лет одиночества // Соч.: в 3 т. СПб., 1997. -Т. 2.-С. 5-438.

12. Гу Хуа. В долине лотосов: роман / пер. с кит. В. Семанова; послесл. А Желоховцева. М.: Радуга, 1986. - 384 с.

13. Дай Хоуин. О человек, человек! Роман / Дай Хоуин; пер. с кит. Е. Рождественской-Молчановой; послесл. В. Сорокина. М.: Радуга, 1988. - 264 с.

14. Иностранец в деревне: повести и рассказы. Пер. с кит. / сост. А. Селезнев; худож. Т. Войткевич. М.: Молодая гвардия, 1990. - 191 е.: ил.

15. Каталог гор и морей (Шань Хай Цзин). Пер. с кит. / предисл., коммент. Э.М. Яншиной. М.: Наука, 1977. - 235 с.

16. Кафка, Ф. Замок: Роман; Новеллы и притчи; Письмо отцу; Письма Милене /Ф. Кафка; пер. с нем.; предисл. Д. Затонского М.: Политиздат, 1991. - 576 с.

17. Китайские метаморфозы: современная китайская художественная проза и эссеистика. Пер. с кит. / сост. Д.Н. Воскресенский. М.: Восточная литература РАН, 2007. - 525 с.

18. Лу Вэньфу. Гурман // Поэзия и проза Китая XX века. О прошлом для будущего: Сборник. - М., 2002. - С. 508-569.

19. Лу Синь. Избранные произведения /Лу Синь; пер. с кит.; сост. С. Хохловой; вступ. статья Л. Эйдлина; коммент. В. Петрова. М.: Худож. лит., 1981. - 422 с.

20. Люди и оборотни. Рассказы китайских писателей: Сборник. Пер. с кит. / сост., предисл. А. Желоховцева и В. Сорокина. М.: Прогресс, 1982. - 288 с.

21. Месяц туманов. Антология современной китайской прозы / пер.с кит. Н.А. Спешнев, А.А. Родионов, Е.И. Митькина, Е.Ю. Занина, Л.Г. Казакова, О.П. Родионова, Ли Чжи, М.В. Черевко, А.В. Неклюдова, Д.И. Маяцкий. СПб: ТРИАДА, 2007.-416 с.

22. Мо Янь. Тетушкин чудо-нож // Современная китайская проза. Багровое облако: антология составлена Союзом китайских писателей. М.; СПб., 2007. -С. 335-351.

23. Память: Пер. с кит. / сост., вступ. статья и справки об авторах В.Ф. Сорокина. М.: Худож. лит., 1985. - 303 с. (Современная зарубежная новелла. Китай).

24. Поэзия и проза Китая XX века. О прошлом для будущего: Сборник / сост. Г.Б. Ярославцев, Н.В.Захарова. - М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2002. - 686 с.

25. Современная китайская проза. Пер. с кит. / сост. В. Сорокина; предисл. Л. Эйдлина. М.: Известия, 1984. - 240 с. (Библиотека журнала «Иностранная литература»)

26. Современная китайская проза: Сборник. Пер. с кит. / сост. и предисл. Н. Федоренко. М.: Радуга, 1988. - 406 с.

27. Современная китайская проза. Багровое облако: антология составлена Союзом китайских писателей. М.: ACT; СПб.: Астрель-СПб, 2007. - 511 с.

28. Современная китайская проза. Жизнь как натянутая стрела: антология составлена Союзом китайских писателей. -М.: ACT; СПб.: Астрель-СПб, 2007. -543 с.

29. Современная новелла Китая. Пер с кит. / под ред. С. Хохловой. М.: Худож. лит., 1988.-511 с.

30. Средний возраст: Сборник. Пер. с кит. / сост. и предисл. Б. Рифтина. М.: Радуга, 1985. - 480 с.

31. Таши Дава. Душа, привязанная на кожаном шнурке // Современная китайская проза. Жизнь как натянутая стрела: антология составлена Союзом китайских писателей. М.; СПб., 2007. - С. 413-449.

32. Ужээрту. Судьба охотника // Современная новелла Китая. М., 1988. - С. 308-323.

33. Ужээрту. Янтарный костер // Современная китайская проза. Багровое облако: антология составлена Союзом китайских писателей. М.; СПб., 2007. - С. 381397.

34. Фолкнер, У. Звук и ярость: Роман / У. Фолкнер; пер. с англ. И. Гуровой. М.: ООО «Издательство ACT», 2001. - 416 с.

35. Фэн Цзицай. Повести и рассказы: Сборник / Фэн Цзисай; пер. с кит.; сост. и предисл. Б. Рифтина. М.: Радуга, 1987. - 399 с.

36. Хань Шаогун. Гляжу на заросли тростника // Встреча в Ланьчжоу: Китайские писатели о молодежи. М., 1987. - С. 13-44.

37. Хань Шаогун. Юэлань // Современная китайская проза. — М., 1988. С. 99113.

38. Цань Сюэ. Беседы в раю // Китайские метаморфозы. М., 2007. - С. 384-403.

39. Цань Сюэ. Буйвол // Китайские метаморфозы. М., 2007. - С. 374-377.

40. Цань Сюэ. Виденье желтой хризантемы (1) // Китайские метаморфозы. М., 2007. - С. 380-384.

41. Цань Сюэ. Миг, когда плачет кукушка // Иностранная литература. 1995. -№8.-С. 192-193.

42. Цань Сюэ. На пустыре // Китайские метаморфозы. М., 2007. - С. 377-380.

43. Цань Сюэ. Свидание // Китайские метаморфозы. М., 2007. - С. 371-374.

44. Цань Сюэ. Что произошло со мной в том мире // Иностранная литература. -1995.-№8.-С. 193-194.

45. Цзун Пу. Кто же я? // Китайские метаморфозы: современная китайская художественная проза и эссеистика. М., 2007. - С. 136-142.

46. Цзя Пинва. В горах Шанчжоу // Поэзия и проза Китая XX века. О прошлом -для будущего: Сборник. М., 2002. - С. 637-642.ч

47. Цзя Пинва. Золотая пещера // Поэзия и проза Китая XX века. О прошлом -для будущего: Сборник. М., 2002. - С. 642-651.

48. Цзя Пинва. Из сборника «Начальные записи округа Шанчжоу». Ловец рыб и черепах // Китайские метаморфозы: современная китайская художественная проза и эссеистика. М., 2007. - С. 175-180.

49. Цзя Пинва. Из сборника «Начальные записи округа Шанчжоу». Капустка // Китайские метаморфозы: современная китайская художественная проза и эссеистика. М., 2007. - С. 180-186.

50. Человек и его тень: Сборник повестей. Пер. с кит. / сост., предисл., коммент. А.Н. Желоховцева. М.: Молодая гвардия, 1983. - 319 с.

51. Чжан Сяньлян. Женщина половинка мужчины / Чжан Сяньлян; пер. с кит.- М.: Известия, 1990. 192 с. (Библиотека журнала «Иностранная литература»)

52. Чжан Чэнчжи. Девять дворов // Современная китайская проза. Багровое облако: антология составлена Союзом китайских писателей. М.; СПб., 2007. -С. 353-379.

53. Чжан Сяньлян. Мимоза. Пер с кит. И. Смирнова // Иностранная литература.- 1988.- №8.-С. 95-169.

54. Шанхайцы: Сборник произведений китайских писателей / сост. А.А. Родионов, Е.А. Серебряков. СПб.: Издательство писателей «Дума», 2003. — 336 с.

55. Ян Лянь. Стихи / пер. и вступ. ст. И. Смирнова. Электронный ресурс. -Режим доступа: http://magazines.russ.m/inostran/2004/l/12.html

56. Источники на китайском языке

57. ИМ. ШЕЕ А Чэн. Король шахмат. 1985.231 Ж.

58. Щ^ШШ (Jorge Luis Borges) .Ш/КШШШШФШШ Сборник новелл Борхеса. / Ш^ШШШ. ±Жг 1983. - 398 Ж.

59. ШЩ Цань Сюэ. Сборник повестей и рассказов. / ШШШ. :|ЬЖ: A Pi ЖШЬ 2000. -363 Ж. (ФШ^ШШМ^)

60. ЩЩ. Цань Сюэ. Седое плывущее облако. // ШЩ&ШШ / ШШ Ш.-ШП, 2004. -Ш 3-56 Ж.

61. ШШ. Цань Сюэ. Буйвол. // ШШ / ШШШ. , 2000. - Ш 1-4 Ж.

62. Цань Сюэ. Танец черной души. // Ш'Ш/ Ш тт.-'Ш, 2000.-Ш 1-4 Ж- (Ф1ШШШ)

63. ШШ. ШШШ Цань Сюэ. Улица желтой глины. // / -±Ш, 2004. -Ц 119-318 Ж.

64. ЧПИРЖ Цань Сюэ. В диком поле. // ШШ / ЙЩЦ. ^ЬЖ» 2000.-^5.9 Ж.

65. Цань Сюэ. Домик на горе. // ШШ&ШШ / ^ Р, 2004. - Ш 339-341 Ж

66. ШГ- А^МИЙ" Цань Сюэ. Диалоги в раю. // ШШ / -2000. Ц 89-103 Ж.

67. Ш^ФШ'-МЗШ Цань Сюэ. Избранные повести. / -ЬШг2004.-318 ж.66. шшишш Цань Сюэ. Избранное автором. / ШЖШ. -ШПг ШШЖЙЙ 2004. 662 Ж.

68. А«И! А Дай Хоуин. О человек, человек!. / ГМ: Г1980. 358 Ж.68. ^^ Хань Шаогун. Папапа.//Ай^.- 1985. Щ 6 Ш. - Ш 83-102 Ж.

69. M'Jtty. Хань Шаогун. Возвращение. // 1985. - Ш 6 Ш- Ш 30-37 И.

70. Хань Шаогун. Мацяоский словарь. / Ц^ЙИ.1. ШЖЙШ!» 2001.-516 И.

71. Хань Шаогун. Женщина, женщина, женщина. // JlT^Z^C^. -1986.- Ш 5 т.-Ш 4-27 ж.

72. Хань Шаогун. Избранные повести. / H^JjjIf.2004. 162 Ж.73. illЯШ Хань Шаогун. Избранное автором. / Ш^Ш- -ШП-. ЖШ±, 2004. 668 ЦТ.

73. Сборник пьес «театра абсурда». / ±Шг ШСЖШ±> 1980. - 323 Ж.

74. Проза абсурда. / -1988.-436 Ж- ()

75. М^РИФШ^Ш.^ Цзя Пинва. Избранные повести. / j^FlHI^f. ±Щг ±т^ц^ышп, 2004.-361 j^x. т^ш-ш-^ш^ншю

76. ЙШ^^ШШЬ Ли Ханъюй. Последний рыбак. / -Ж: 1985.-224 DX.

77. Лю Сола. Синее небо, зеленое море. // 1985.- ШбМ. Ш 12-29 Ж.

78. Лю Сола. У тебя нет иного выбора. // АйЗС^. 1985.- Л 3 И 4-29 ж.80. (^HfctfcM) Marquez, G.G. Сто лет одиночества.тш.-ш: 1984.-395^:.

79. Проза национальной культуры. / ЩМ, ж^^Шй--Ш: 1989.-375 5*. (ЗШШ^ШШИЗ)

80. Проза магического реализма. / ж^ЗШь -Ш: 1988 -309 Ж. (ШШШ^ШШНЗ)

81. Шт. ШШ Мо Янь. Красный гаолян. // ЖЮЭД^ХФ'ЬЙ / ЛЗ^ Ш ж^Ш.- Ш, 1989 Л 1-79 Ж.

82. JgW. ЗИВДЙШ^ b Мо Янь. Прозрачная красная редька. // ^"нФШпЯ2004.-^1-76^:.85. ^ШФШнЖ Мо Янь. Избранные повести. / ЖйШ. ±Мг2004. 288

83. Ш Щ f ^ Ш fl": ini Ш Избранные произведения модернистских писателей

84. Европы и Америки./ЩЩ^.-М: 1982.-460 Ж.

85. ШШ'Ы&Ш Сборник «поисковой» прозы. / i^circ [с послесл. ЧэнДэпэяиУЛяна].-±Ш:±ШС^ЖМЬ НЩЗ/й, 1986. 655 Ж.

86. ФШЁ Ван Аньи. Деревня Сяобаочжуан. // ^ Ш, 1989.- Ш 106-199 Ж. ;

87. Ван Аньи. Избранные повести.'/ ±Щ: ±2004.-361 ж. ш^тхш-^ША^шт^

88. ЕЕтШ. Ван Цзэнци. Обет.// Sf 2005. - ш 82-95 ж.

89. Ван Цзэнци. Избранное. / ~ 1Ш-. ^ЬяШШЖЙЙ , 2005. 295 Ж. (ШаЗt60 Ж) :92. Проза символизма. / HiX1989.- 327 Ж. (iBffl»!!»^)

90. ШЖ. ЗсМШ^Ш Сюй Син. Вариации без темы. // АйЗС^. 1985. - Ш 7 ЭД. - S& 29-41 Ж.

91. Проза «потока сознания». / ^fS ж^ГШЙ. -0Т11988.-319 Ж.95. ^ЬТГЙ^М Чжан Чэнчжи. Северная река. / ШШ: Ж Ж ЗГ^ЖШ*, 2001.-346 Ж.96. л^ФШ'ЬТЙД& Чжан Чэнчжи. Избранные повести. / Ш^лёН. ±7$:2004.-355 Ж.

92. МТЗШ. Щ-^Щ-Щ Чжэн Ваньлун. Странная земля, странные истории. // h- 1985. Ш 5 т. - Ж 26-43 ж.

93. WX. эШ Чжэн И. Далекая деревня. ЩХШ.- ЖМ: А^С^'ЖМЬ 1986. -486 Ж.

94. Ф ШШГ^ 50 -80 ЩХ Китайская поэзия 50 80-х годов. / ШШ,шшш. под ред. Се Мяня, Ян Куанханя. ;|ЬЖ: АЕ^С^ЖШЬ 1985. 562 Ж.

95. Астуриас, М.С. О магии слова // Юный Владетель сокровищ / М.А. Астуриас. СПб., 2003. - С. 5-19.

96. Бастид-Брюгьер, М. Новое открытие традиционной китайской культуры. // Проблемы Дальнего Востока. 2003. - № 1. - С. 143-150.

97. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики / М.М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1975. - 502 с.

98. Богачко, П.В. Художественное своеобразие прозы Цзя Пинва: / рук. Д. Н. Воскресенский. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.dissertacii.narod.ri/libr/filol/Boga4ko.htm

99. Борхес, Хорхе Луис. Моя жизнь служит литературе. Из интервью разных лет// Иностранная литература. 1988. - № 10. - С. 223-232.

100. Ван Мэн в контексте современной китайской литературы / сост. и отв. ред. д.и.н. С.А. Торопцев. М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2004. - 194 с.

101. Ван Мэн. Волна глобализации и строительство культурной державы // Ван Мэн в контексте современной китайской литературы. М.:, 2004. - С. 10-15.

102. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика / А.Н. Веселовский. М.: Высшая школа, 1989.-405 с.

103. Воскересенский, Д.Н. Тернистый путь нобелевского лауреата Гао Синцзяня // Иностранная литература. 2001. - № 5 - С. 232-238.

104. Воскересенский, Д.Н. Чудотворные горы Гао Синцзяня // Иностранная литература. 2001. - № 12 - С. 48-56.

105. Высоцкая, Н. Транскультура или культура в трансе?// Вопросы литературы. -2004.-№2.-С. 3-24.

106. Вэнь Фэнцяо. Ван Мэн и третий выбор «модернизации» китайской литературы XX века// Ван Мэн в контексте современной китайской литературы. -М., 2004.-С. 16-32.

107. Гао Синцзянь. Обоснование литературы. Нобелевская лекция 2000 года // Иностранная литература. 2001. - № 5. - С. 221-232.

108. Генис, А. Модернизм как стиль XX века Электронный ресурс. Режим доступа: http:// magazines.russ.ru/zvezda/2000/ll/genis.html

109. Голыгина, К.И. Изучение китайской литературы в России / К.И. Голыгина, В.Ф. Сорокин. М.: Восточная литература РАН, 2004. - 58 с.

110. Девятко, И.Ф. Р. Мертон и его теория среднего уровня // История теоретической социологии / Под ред. Ю.Н. Давыдова. Соч.: в 4 т. - М.: Канон, 1997. - Т. 3.-С. 250-270.

111. Демидо, Н. Город Ухань и его обитатели // Проблемы Дальнего Востока. -2001. № 6. - С.153-161.

112. Демидо Н. Китайская критика 90-х годов о современной литературной ситуации // Проблемы Дальнего Востока. 1999. - № 6. - С. 119-131.

113. Демидо, Н. Новые поиски «свободных художников» на литературной сцене КНР // Проблемы Дальнего Востока. 2001. - № 3. - С. 153-157.

114. Дирлик, Ариф. Реконфигурируя современность: от модернизации к глобализации Электронный ресурс. Режим доступа: www.sidmt.org/programmes/politicsplace/politicsDirlik.PDF.

115. Дмитриева, JI. Проблематика романа Ф. Кафки «Замок» Электронный ресурс. Режим доступа: http:// www.proza.ru:8004/texts/2003/03/24 - 117.html

116. Днепров, В.Д. Идеи времени и формы времени / В.Д. Днепров. Л.: Сов. писатель, 1980. - 598 с.

117. Доронин Б.Г. Проблемы национальной культуры и современное китайское обществоведение // Проблемы Дальнего Востока. 1994. - № 6. - С. 96-102.

118. Желоховцев, А.Н. Литературная теория и политическая борьба в КНР / А.Н. Желоховцев. М.: Наука, 1979. - 206 с.

119. Желоховцев, А. Новые темы в современной китайской литературе // Проблемы Дальнего Востока. 2001. - № 2. - С. 152-160.

120. Желоховцев, А. Тема социальной несправедливости в современной китайской литературе // Проблемы Дальнего Востока. 1998. - № 1. - С. 130-141.

121. Завидовская, Е.А. Постмодернизм в современной прозе Китая: автореферат дисс. кандидата филологических наук: 10.01.03 / Е.А. Завидовская. -М., 2005.

122. Завидовская Е.А. Постмодернизм и современная китайская литература // Проблемы Дальнего Востока. 2003. - № 2. - С. 145-149.

123. Западное литературоведение XX века: Энциклопедия. М.: Intrada, 2004. -560 с. (ИНИОН РАН. Центр гуманитарных научно-информационных исследований. Отдел литературоведения).

124. Затонский, Д.В. Модернизм и постмодернизм. Мысли об извечном коловращении изящных и неизящных искусств / Д.В. Затонский. Харьков: ФОЛИО 2000. - 255 с.

125. Затонский, Д.В. Франц Кафка и проблемы модернизма / Д.В. Затонский. -Изд. 2-е, испр. М.: Высшая школа, 1972. - 134 с.

126. Зверев, A.M. Модернизм в литературе США. Формирование эволюция -кризис / A.M. Зверев. - М.: Наука, 1979. - 320 с.

127. Земсков, В. Габриэль Гарсиа Маркес: Очерк творчества / В. Земсков. М.: Худож. лит., 1986. - 225 с.

128. Ильин, И.П. Постмодернизм. Словарь терминов / науч. ред. А.Е. Махов. -М.: ,2001.-384 с.

129. Ильин, И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа / И.П. Ильин. М.: Intrada, 1998. - 225 с.

130. Камю, А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство / А. Камю; пер. с франц. М.: Политиздат, 1990. - 415 с.

131. Камю, А. Надежда и абсурд в творчестве Ф. Кафки Электронный ресурс. -Режим доступа: http:// www.kafka.ru/about/kamu.html

132. Кассирер, Э. Логика наук о культуре // Э. Кассирер. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарики, 1998. С. 7-154.

133. Китай: шансы и вызовы глобализации // Тезисы докладов XIV Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы» (Москва, 23-25 сентября 2003 г.). М., 2003.-Ч. 2.-216 с.

134. Китайская мифология: Энциклопедия / сост., общ. ред., предисл. К. Королева. М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2007. - 416 с.

135. Китайская Народная Республика в 1979 году. Политика, экономика, идеология. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981.-351 с.

136. Китайская Народная Республика в 1984 г.: Политика, экономика, культура. Ежегодник. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»,1987. 367 с.

137. Китайская Народная Республика в 1985 г.: Политика, экономика, культура. Ежегодник. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»,1988.-351 с.

138. Китайская Народная Республика в 2006 г.: политика, экономика, культура. Ежегодник / РАН. Институт Дальнего Востока. М., 2007. - 516 с.

139. Клюев Е.В. Теория литературы абсурда Электронный ресурс. Режим доступа: www.kluev.com/index.php?ld=80

140. Котова, Р.И. Ведель-Ведельсбург А. Литература в годы после Мао// Реферативный журнал «Общественные науки за рубежом. Китаеведение».- 1990. № 2. - С. 132-142.

141. Кузнецов, В. Змея не только в названии года // Проблемы Дальнего Востока. -2001.-№2.-С. 161-168.

142. Кули, Ч. Социальная самость // Американская социологическая мысль. М., 1996.-С. 316-330.

143. Лакан, Ж. Зеркальная стадия как стадия формирования функции «Я» ее раскрытие в психоаналитическом опыте Электронный ресурс. - Режим доступа:http://www.fictionbook.Ri/author//mazin victor aronovich/vvedenievlakana/mazin vvedenie v lakana.html

144. Лакан, Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.koob.ru/lakan zhak/fonction et dujangage

145. Леви-Строс, Клод. Мифологики // Соч.: в 4 т. М.; СПб., 1999. - Т. 1. Сырое и приготовленное. - 406 с.

146. Леви-Строс, К. Структурная антропология / К. Леви-Строс; пер. с франц. -М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. -512 с. (Серия «Психология без границ»)

147. Литература и искусство КНР 1976 1985 / под ред. В.Ф.Сорокина. - М.: Наука, Главная редакция восточной литературы , 1989. - 237 с.

148. Лотман Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. М.: Искусство, 1970.-384 с.

149. Львов, Д.В. Жизнь и творчество современной китайской писательницы Ван Аньи: дис. кандидата филологических наук: 10.01.03 / Д.В. Львов СПб., 2007. -287 с.

150. Малявин В.В. Сумерки Дао. Культура Китая на пороге Нового времени / В.В. Малявин. М.: «Дизайн. Информация. Картография»; «Издательство Астрель»; «Издательство ACT», 2000. - 448 е.: ил.

151. Маркова, С.Д. Китайская интеллигенция на изломах XX века (очерки выживания) / С.Д. Маркова; под общей редакцией B.C. Мясникова; Ин-т стран Азии и Африки при Моск. гос. Ун-те им. М.В. Ломоносова. М.: Гуманитарий, 2004. - 574 с.

152. Маркова, С.Д. Китайская поэзия в период национально-освободительной войны. 1937-1945 гг. М.: Издательство восточной литературы, 1958. — 140 с.

153. Маркова, С.Д. Маоизм и интеллигенция: проблемы и события, 1956-1973. -М.: Наука, 1975.-245 с.

154. Мелетинский, Е.М. Миф и двадцатый век Электронный ресурс. Режим доступа: www.ruthenia.m/folklore/meletinskyl.htm

155. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский. М.: Восточная литература, 2000. - 407 с.

156. Мельникова, Е.Н. Образ мира. Географические представления в Западной и Северной Европе. У-Х1У века / Е.Н. Мельникова. М.: Янус-К, 1998. - 255 с.

157. Мид, Дж. Интернализованные другие и самость // Американская социологическая мысль. М., 1996. - С. 224-227.

158. Мир китайской культуры: библиограф, указ. / ПГПБ им. A.M. Горького; сектор Информкультуры; сост. Е.Ю. Белова. Владивосток, 2007. - 100 с.

159. Многоликая глобализация / под ред. П. Бергера и С. Хантинга; Пер.с англ.

160. B.В. Сапова под ред. М.М. Лебедевой. М.: Аспект Пресс, 2004. — 379 с.

161. Муханбетова, А. Модернизм как явление культуры Нового времени Электронный ресурс. Режим доступа: http:// www.countries.iu/librafv/twentv/rnodernism.html

162. Надеев, И.М. «Культурная революция» и судьба китайской литературы / И.М. Надеев. М.: Наука, 1969. - 149 с.

163. Называть вещи своими именами: Прогр. выступления мастеров западноевропейской литературы XX в. / сост., предисл., общ. ред. Л.Г. Андреева. М.: Прогресс, 1986. - 640 с.

164. Невский, Б. Иллюзорный камуфляж. Магический реализм Электронный ресурс. — Режим доступа: www.mirf.ru/Articles/artl591 .htm

165. Неклюдов, С.Ю. Мотив и текст // Язык культуры: семантика и прагматика. К 80-летию со дня рождения акад. Н.И. Толстого (1923-1996). М., 2004. - С. 236-247.

166. Неклюдов, С.Ю. Структура и функция мифа // Мифы и мифология современной России / под ред К. Аймермахера, Ф. Бомсдорфа, Г. Бордюкова. -М., 2000.-С. 17-38.

167. Неклюдов С.Ю. Структура и функция мифа Электронный ресурс. — Режим доступа: www.ruthenia.ru/folklore/neckludov4.htm

168. От национальной традиции к глобализации, от реализма к постмодернизму: пути развития современной китайской литературы. Материалы международного синологического семинара. Санкт-Петербург. 22 26 июня 2004 г. - Санкт-Петербург, 2004. - 292 с.

169. Проблемы литератур Дальнего Востока: Сборник материалов 2-й Международной научной конференции. В 2 т. Санкт-Петербург. 27 июня 1 июля 2006 г. / отв. ред. Е.А. Серебряков, Чэнь Гоэнь. - СПб.: Издательский дом

170. C.-Петербурского государственного университета, 2006. — Т. 1. — 428 с.

171. Проблемы литератур Дальнего Востока. III Международная научная конференция: В 2 т. 24-28 июня 2008 г.: Сборник материалов / отв. ред. Е.А. Серебряков, Чэнь Сыхэ. СПб., 2008. - Т. 1. - 365 с.

172. Проблемы литератур Дальнего Востока. III Международная научная конференция: В 2 т. 24-28 июня 2008 г.: Сборник материалов / отв. ред. Е.А. Серебряков, Чэнь Сыхэ. СПб., 2008. - Т. 2. - 516 с.

173. Рикёр, Поль. Время и рассказ // Соч.: в 3 т. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. — Т. 2. Конфигурация в вымышленном рассказе. - 224 с.

174. Родионова, О.П. В погоне за мудростью: жизнь и творчество современного китайского писателя Чжан Сяньляна / О.П. Родионова. СПб.: Издательский дом С.-Петербурского государственного университета, 2006. - 292 с.

175. Родионова, О.П. Творчество современного китайского писателя Чжан Сяньляна: автореферат дисс. . канд. филол. наук: 10.01.03 / О.П. Родионова. -М., 2003.

176. Родионова, О. Творчество Чжан Сяньляна в оценке современной критики // Проблемы Дальнего Востока. 2000. - № 5. - С. 176-184.

177. Руднев, В.П. Модернистская и авангардная личность как культурно-психологический феномен Электронный ресурс. Режим доступа: http:// www.region.tver.rii/pu/sloven/litved/n60.html

178. Руднев, В.П. Модернизм Электронный ресурс. Режим доступа: http:// www.region.tver.ru/pu/sloven/litved/n60.html

179. Семанов, В.И. Лу Синь и его предшественники / В.И. Семанов. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1967. - 147 с.

180. Скоропанова, И.С. Русская постмодернистская литература: Учеб. пособие / И.С. Скоропанова. 4-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2002. - 608 с.

181. Синь-Хуань Майкл Сяо. Культурная глобализация и локализация на современном Тайване // Многоликая глобализация / под ред. П. Бергера и С. Хантингтона. М., 2004. - С. 57-97.

182. Сорокин, В.Ф. Сюй Цзыдун. Три вида литературы нового периода // Реферативный журнал «Общественные науки за рубежом. Китаеведение». 1988. -№ 1.-С. 138-142.

183. Сорокин, В.Ф. Формирование мировоззрения Лу Синя. Ранняя публицистика и сборник «Клич» / В.Ф.Сорокин. М.: Издательство Восточной литературы, 1958. - 196 с.

184. Сорокин, В. Ху Фэн, его взгляды, его судьба // Проблемы Дальнего Востока. 2000.-№4.-С. 170-178.

185. Судьбы культуры КНР (1949-1974). М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1978. - 382 с.

186. Тань Аошуан. Китайская картина мира: Язык, культура, ментальность / Тань Аошуан. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 240 с.

187. Топоров, В.Н. От космогонии к истории (к характеристике раннеисторических описаний) // Тезисы докладов 1У Летней школы по вторичным модулирующим системам. Тарту, 1970. - С. 58-59.

188. Торопцев, С.А. Китайская культура у врат глобализации // Проблемы Дальнего Востока. 2004. - № 2. - С. 166-168.

189. Торопцев, С.А. Образ патриота в сценарии «Горькая любовь» (1979, КНР) // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. Тезисы одиннадцатой научной конференции. -М., 1984. С. 197-202.

190. Торопцев С.А. Пришедший из тумана (Кое-что о жизни и прозе Ван Мэна) // Ван Мэн. Следы на склоне, ведущие вверх. Проза: пер. с кит. М.:, 2004. - С. 247-254.

191. Торопцев С.А. Проза Ван Мэна в концептуальном континууме // Ван Мэн в контексте современной китайской литературы. М.:, 2004. - С. 34-83.

192. Торопцев, С.А. Свеча на закатном окне. Заметки о китайском кино / С.А. Торопцев. М.: Союз кинематографистов СССР, Всесоюзное бюро пропаганды киноискусства, 1987. - 127 с.

193. Торопцев, С.А. Цань Сюэ. Рассказы // Иностранная литература. 1993. - № 8.-С. 190-192.

194. Торопцев, С.А. Экология литературного героя // Проблемы Дальнего Востока. 1993. - №. - С. 93-98.

195. Тэн И. Философия искусства / И. Тэн; под ред. A.M. Микиш. М.: Республика, 1996.-351 с.

196. Урнов, Д. Литература и движение времени / Д. Урнов, М. Урнов. М.: Худ. лит., 1978. - 270 с.

197. Фадеева, Е.Ю. Реализм или неореализм? Китайская литература «позднего нового периода» // Проблемы Дальнего Востока. 1996. - № 2. - С. 101-107.

198. Фадеева, Е.Ю. Чжан Шоуин. Литературоведение: 17 лет и последнее десятилетие // Реферативный журнал «Общественные науки за рубежом. Китаеведение». 1989. - № 5. - С. 162-169.

199. Фрейд, 3. По ту сторону принципа удовольствия / 3. Фрейд. М.: Прогресс, 1992.-569 с.

200. Хузиятова, Н.К. «Литература поиска корней» в контексте поиска национальной идентичности в китайской литературе 80-х годов // Россия и Китай: взаимное восприятие (прошлое, настоящее, будущее). Тезисы докладов

201. XVI Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы». М.: 2006. - Ч. 2. - С. 132-136.

202. Цыбина, Е.А. Художественная культура КНР: некоторые тенденции ее развития в 80-е годы // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. Тезисы двенадцатой научной конференции. М., 1986. - С. 429-434.

203. Цыренова, О.Д. Современная китайская поэзия: 1980-е годы начало XXI века: автореферат дисс. . кандидата филологических наук: 10.01.03 / О.Д. Цыренова. - Улан-Удэ, 2006.

204. Шулунова, Е.К. Концепция творчества и творческой личности в прозе и публицистике китайского писателя Ван Мэна: автореферат дисс. . канд. филол. наук: 10.01.03 / Е.К. Шулунова. М., 2005.

205. Шульга Э.И. Тань Сян. Размышления о предстоящем десятилетии развития новой литературы // Реферативный журнал «Общественные науки за рубежом. Китаеведение». 1988. - № 1. - С. 134-137.

206. Шульга, Э.И. Лэй Да. Выявление и переплавка национального духа // Реферативный журнал «Общественные науки за рубежом. Китаеведение». 1988. -№ 1.-С. 128-133.

207. Элиаде, Мирча. Оккультизм, колдовство и мода в культуре / Мирча Элиаде; пер. с англ. К.: «София»; М.: ИД «Гелиос», 2002. - 224 с.

208. Ю.М. Лотман и тартусско-московская семиотическая школа / сост. А.Д. Кошелев. М.: Гнозис, 1994. - 552 с.

209. Юань Кэ. Мифы древнего Китая / Юань Кэ; пер. с кит.; послесл. Б.Л. Рифтина. изд. 2-е, исправл. и доп. - М.: Наука, 1987. - 527 е.: ил.

210. Юнг, К.Г. Архетип и символ / К.Г. Юнг. М., Ренессанс, 1991. - 297 с.

211. Юнг, К.Г. Либидо. Его метаморфозы и символы / К.Г. Юнг. СПб.: Восточно-Европейский институт психоанализа, 1994. - 414 с.

212. Юнг, Карл Густав. Человек и его символы Электронный ресурс. Режим доступа: www.iagp.ru/html/wo01-01/htm

213. Юсупова, Г.А. Диалоги в раю или на земле. Творчество Цань Сюэ // Ван Мэн в контексте современной китайской литературы. М.:, 2004. - С. 152-165.

214. Юсупова, Г. Творческие поиски Цань Сюэ // Проблемы Дальнего Востока. -2003.-№3.-С. 148-155.

215. Яньсянь Янь. Государственная власть и изменения в культуре Китая // Многоликая глобализация / под ред. П. Бергера и С. Хантингтона. М., 2004. — С. 27-56.

216. Литература на европейских языках

217. After Мао. Chinese Literature and Society 1978-1981 / Ed. Jeffrey C. Kinkley. -Cambridge (Massachusetts) and London: Council on East Asian Studies, Harvard University, 1985. 345 p.

218. Baldick, Chris. The Concise Oxford Dictionary of Literary Terms / Chris Baldick.- Oxford, New York: Oxford University Press, 1990. 246 p.

219. Cai, Rong. The Subject in Crisis in Contemporary Chinese Literature / Rong Cai.- Saint Louis, Missouri: Washington University, 1995. 303 p.

220. Chen, Han. Critical Perspectives of Desire and Communist Idealism from Post-Mao Chinese Writers: Wang Anyi and Wang Shuo / Han Chen. The University of Texas at Austin, 1995. - 202 p.

221. Chinese Literature in the Second Half of a Modern Century / Ed. Pang-Yuan Chi and David Der-Wei Wang. Bloomington: Indiana University Press, 2000. - xliii, 3321. P

222. Duke, Michael S. Blooming and Contending: Chinese Literature in the Post-Mao Era / Michael S. Duke. Bloomington: Indiana University Press, 1985. - 304 p.

223. Duke, Michael S. Introduction //Modern Chinese Women Writers: Critical Appraisals / Ed. Michael S. Duke. Armonk, New York: M.E. Sharpe, 1989. - vii-xviii, 276 p.

224. Elvin, Mark. Changing Stories in the Chinese World / Mark Elvin. Stanford, California: Stanford University Press, 1997. - 265 p.

225. Esslin, Martin. The Theater of the Absurd / Martin Esslin. Woodstock, New York: The Overlook Press, 1973. - 364 p.

226. Greenblatt, Stephen. Racial Memory and Literary History // PMLA Journal. -2001.-Vol. 116.-No 1. -P.48-63.

227. Gunn, Edward. Rewriting Chinese. Style and Innovation in Twentieth-Century Chinese Prose / Edward Gunn. Stanford, California: Stanford University Press, 1991. -361 p.

228. He Yuhuai. Cycles of Repression and Relaxation. Politico-Literary Events in China 1976-1989 / He Yuhuai. Bochum: Brockmeyer, 1992. - 584 p.

229. Herdan, Innes. The Pen and the Sword. Literature and Revolution in Modern China / Innes Herdan. London and New Jersey: Zed Books Ltd, 1992. - 145 p.

230. Huang, Joe C. Heroes and Villains in Communist China: The Contemporary Chinese Novel as a Reflection of Life / Joe C. Huang. New York: Pica Press, 1973. -345 p.

231. Inside Out: Modernism and Postmodernism in Chinese Literary Culture / Ed. Wendy Larson and Anne Wedell-Wedellsborg. Aarhus: Aarhus University Press, 1993.-208 p.

232. Khouziatova, Nadezhda. Modernism and Modern Chinese Prose // Chinese Traditional Civilization and the Contemporary World. XIV EACS Conference 26-28 August, 2002. Moscow, 2002. - P. 33-34.

233. Khouziatova, N.K. Modernism and the prose of contemporary Chinese women writers // Tiaobo xin qushi: di er jie zhongguo mixing shuxie guoji xueshu yanjiu taohui lunwenji / Fan Mingru zhubian. Taibeishi: Taiwan xuesheng, 2003. - P. 343366.

234. Larson, Wendy. Realism, Modernism, and the Anti-4Spiritual Pollution4 Campaign in China // Modern China. 1989. - January. - P. 37-71.

235. Lee, Leo Ou-fan. The Romantic Generation of Modern Chinese Writers. -Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1973. 365 p.

236. Li Tuo. The New Vitality of Modern Chinese // Inside Out: Modernism and PostModernism in Chinese Literary Culture / Ed. Wendy Larson and Anne Wedell-Wedellsborg. Aarhus C, Denmark: Aarhus University Press, 1993. - P. 65-77.

237. Link, Perry. Evening Chats in Beijing: Probing Chine's Predicament / Perry Link.- New York: W.W. Norton & Company, 1992. 336 p.

238. Link, Perry. The Uses of Literature. Life in the Socialist Chinese Literary System / Perry Link. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 2000. - 387 p.

239. McDougall, Bonnie. The Literature of China in the Twentieth Century / Bonnie S. McDougall and Kam Louie. Gosford, New South Wales: bushbooks, 1998. - 504 p.

240. Modern Chinese Literature in the May Fourth Era / Ed. Merle Goldman. -Cambridge, Massachusetts and London, England: Harvard University Press, 1977. -464 p.

241. Pizer, John. Goethe's «World Literature» Paradigm and Contemporary Cultural Globalization // Comparative Literature. Vol. 52. - No 3. Summer 2000. - P. 213228.

242. Politics, Ideology, and Literary Discourse in Modern China: Theoretical Interventions and Cultural Critique / Ed. Liu Kang and Xiaobing Tang. Durham: Duke University Press, 1993. - 328 p.

243. Robertson, R. Mapping the Global Condition // Roland Robertson. Globalization: Social Theory and Global Culture. Thousand Oaks, CA: Sage Publications, 1994. - P. 49-60.

244. Prusek, Jaroslav. The Lyrical and the Epic. Studies of Modern Chinese Literature / Jaroslav Prusek. Bloomington: Indiana University Press, 1980. - 268 p.

245. Samuel Beckett: A Collection of Critical Essays / Ed. Martin Esslin. Englewood Cliffs, N.J: Prentice-Hall, Inc., 1965. - 182 p.

246. Tajfel H. Social identity and intergroup relations / H. Tajfel. Cambridge. England: Cambridge University Press, 1982. - 528 p.

247. Tang, Xiaobing. Chinese Modern: The Heroic and the Quotidian / Xiaobing Tang.- Durham & London, 2000. xiii, 380 p.

248. Vance Yeh, Catherine. Root Literature of the 1980s: May Fourth as a Double Burden // The Appropriation of Cultural Capital China's May Fourth Project. -Cambridge (Massachusetts) and London: Harvard University Press, 2001. P. 229256.

249. Wedell-Wedellsborg, Anne. "Chinese Modernism?" // Cologne-Workshop 1984 on Contemporary Chinese Literature / Ed. Helmut Martin. Koln: Deutsche Welle, 1986.-P. 96-126.

250. Wedell-Wedellsborg, Anne. Literature in the post Mao years // Reforming the revolution: China in transition / Ed. Benewick R., Wingrove P. L.etc., 1988. - P. 190-206.

251. Yang, Xiaobin. The Chinese Postmodern: trauma and irony in Chinese avante-garde fiction / Xiaobin Yang. Ann Arbor: The University of Michigan Press, 2002. -286 p.

252. Yue, Gang. The Mouth That Begs. Hunger, cannibalism, and the Politics of Eating in Modern China / Gang Yue. Durham and London: Duke University Press, 1999.-447 p.

253. Zhang, Xudong. Chinese modernism in the era of reforms. Cultural fever, avant-garde fiction and the new Chinese cinema / Xudong Zhang. Durham and London: Duke University Press, 1997. -431 p.

254. Zhong Xueping. Masculinity Besieged? Issues of Modernity and Male Subjectivity in Chinese Literature of the Late Twentieth Century / Xueping Zhong. -Durham and London: Duke University Press, 2000. 200 p.

255. Литература на китайском языке

256. Чэн. Культура обуславливает человечество. // Ш. -1985.7.6.

257. ШШ. ФШЙШЯЙ Цань Сюэ. Происхождение замка. // ШШ&ШШ. Ш Р, 2004. - Ш 535-540 Ж

258. ШШ. Цань Сюэ. Воля замка. // ШШ ЙШШ- -W-H, 2004. Ш 548-554 Ж.

259. ПЪ.ШШ. Цань Сюэ. Сумеречная любовь. // ШШ^ШШ. -ЩП,2004. -Ш 541-547 Ж.

260. ШШ. Цань Сюэ. Как я начала писать. // Й Й Ш. 1988.-Ш2Ш. - Ш 50-51 Ж.275. и А . \^ 4s Ш Ш ^ Цао Тяньчэн. Новое видовое разнообразие современной прозы. // 1986. -ЩвШ.-Ш 18-23 Ж.

261. WJtff. Ф IS Л "ИИ" ЪЗС^ШММЗъ Цао Вэньсюань. Изучение явлений китайской литературы 80-х годов. / WЩ. 2003. - 3891. Ж.277. йЗДт£ Чэнь Цунь, Ван Аньи. Диалог о повести «ДеревняСяобаочжуан». // 1985.-Ш9Щ.-Ш 92-95 М

262. Ш^ШЩЧэнь Дачжуань. Новые работы Хань Шаогуна и латиноамериканский магический реализм. // 1986. - Ш 4 Ш.-Ш 135-136 Ж.

263. В-Ш. -Жт%АШМШ Чэнь Даньчэнь. Иснова о модернизме и китайской литературе. Письмо Фэн Цзицаю. // Jt^'. -1982. Ш 12 Ш. - Ш 83-87 Ж.

264. ШФ^. Чэнь Чжунгэн. Еще одно проявление современности: почвенничество и поиски корней. // ХЖ^'Й^Ф Ш^Н"^- 2003. -Ш 196-223 Ж.

265. ЩДР^. jpiB Послесловие к роману «О человек, человек!». / А ИИ! Л.-ГДО1, 1980.-Ш 351-358 Ж.285. ^ЖЗС^^ШШКлючевые слова современной китайской литературы. / ^тт, жжтш.-шш: 2001.-285 ж.

266. Т ffijb. ШЖ^it 'J4 1ЙЙ^ШШШ Дин Маоюань. Продолжаем обсуждать новое видовое разнообразие современной прозы. // fS-Jt-fj^ix. 1986. - Ш 8 -Ш 54-56 Ж.

267. Т Ш. Ж Н| " 3l И " iH ЕЙ Щ [Дин Фань. Возвращаясь на линию старта Движения 4 мая. / ТФШ. ЛйЗС^ЖМЬ 2004.- 209 Ж.

268. ТЖ. ЩШ. Л+^^ФШ^ТЙ-^ШШЙ^Шин Фань, Хэ Яньхун. Китайская проза 80 90-х годов и современность. - Режим доступа: www.zgyspp.com/Article/Show/Article.asp?articleID=1318

269. ТЖ. ШШ. Дин Фань, Сюй Чжаохуай. Постепенная эволюция почвеннической прозы в литературе «нового периода». //

270. Щ'ЗЯ)}. Хань Шаогун. До и после совещания в Ханчжоу. //

271. Х^ШГ'ШШ.-ШШ, 2001.- Ш 216-222 ж.

272. Хань Шаогун. «Корни» литературы. // 1985.- № 4.-Ш 2-5 Ж.

273. ЗЕ^^ Хань Шаогун, Ван Яо. Беседы олитературе.-^Н: ^flA-^ЖМЬ 2003.-251 J/X.295. (ВДжйЁ. Y\® Ху Цзунцзянь. Три идейных составляющих новых работ Хань Шаогуна. // X'^Wifc. 1987. -Ш2Щ.-Ш 56-63 Ж.

274. Й"?¥. Хуан Цзыпин. О повести Лю Сола «У тебя нет иного выбора». // Ш'Н» 1986. -Ш 167-170 Ж

275. Ф^ШЪХ'^ Хуан Цзыпин. Литература выживших. -"и ^jb: 1991.298.тгж. ШФШИ^ШР^слй — птш^гшшхя^ цзи

276. Хунчжэнь. Внутренние монологи отправленного в ссылку духа анализ языковых значений в прозе Лю Сола. // - 1988. -ШЗШ.-Ш 47-51 Ж.299.тт.

277. ШХ Цзи Хунчжэнь. Веление времени и эволюция литературы в контексте исторического выбора эпохи. О литературе «поиска корней» и ее значении. // ^ ШШШЪ. 1989.-Ш1Ш.-Ш 13-22 ж.300.

278. Ш X Цзи Хунчжэнь. Веление времени и эволюция литературы в контексте исторического выбора эпохи. О литературе «поиска корней» и ее значении (продолжение). И ШШШШ. 1989. - Ш 2 Ш. - Ш 69-75 Ж.

279. ШиЖ.Х^Щ-Ш^^ХХ^ Цзи Хунчжэнь. «Поиск корней» культуры и современная литература. // 1989. -Щ2Щ.-Щ 69-74 Ж

280. ЗСВД-^М^ШЭД^ Цзи Хунчжэнь. Столкновение цивилизации с невежеством. Г^ЖЩ.-ШЬ 1986.-331 Ж.303.ф&Ж. (±) Цзи Хунчжэнь. Китайская проза сегодня и литература западного модернизма. Ч. 1. //3£~ЁЖ. 1988. 1.2.

281. Ф££Ж. (Т) Цзи Хунчжэнь. Китайская проза сегодня и литература западного модернизма. Ч. 2. 1988. 1.9.

282. Материалы по изучению творчества Цзя Пинва./ рРтПзЁ, 5№ljJ#J / [под ред. Гао Юаньбао, Чжан Жаньжань]2005.-530J/T. (Фш^шшшшшиз)

283. Ш&ЛЫШЗЕШЪ^ШкШ^ Лэй Да. О тенденции к разнообразию в подходах к субъекту литературного творчества. // З^^т^тёг. 1986. - Ш 1 Ш- -Ш 63-70 Ж.307. 'Ш Ш . й Ш R Ж Ш ^ Ж Ш Лэй Да. Выявление и переплавка национального духа. // X^Wт&. 1987. -Ш\Щ.-Ш 15-27 Ж.

284. ЗДьЦГ. Ш—"№ Ханъюй. Упорядочим наши корни. // fjs^C. -1985.-Ш9Щ.-Щ 75-79 J/T.

285. Ли Ханъюй. «Культурный» конфуз. //1. Ш6.-Ш2т.-Ш 50-53Ж.

286. Ли Цинси. Тема человека, рожденного и сформированного природой. // 1985. - % 11 Ж. - Ш 77-83 Ж.314. ((^)) Ли Цинси. Поговорим о повести Хань Шаогуна

287. Папапа». // Щф. 1986. -ШЗШ.-Ш 49-58 Ж.315.35£Ш. Шй)1"Х№\ Ш^ДЙШ Ли Цинси.

288. Потолкуем о «культуре», «поиске корней» и о разном другом. llX'^Wifo. 1986.-ШзШ.-Ш 65-ыЖ.

289. Щ-Ш: Ли Цинси. Поиск корней: возвращение к культуре в литературе 80-х годов. // И+^зШФШЗС^.1995.- Ш 413-417 Ж.

290. Ли Цинси. Поиски корней: возращение к сути явлений. // X^Wife. 1988. -Ш4Ж.-Ш 14-23 Ж.318. зиш. я-щ-^-т-щ-т."— ^^x^mmi-i^- № шУЛЭЙ.

291. От «поиска грез» к «поиску корней». Заметки о переменах в литературе последних лет. // 1986. -ШЗШ.-Ш 42-49 Ж.

292. То. «Современная проза» не значит «модернистская». // 1982. 91-94 Ж.

293. Ли То. И снова о «лжемодернизме» и его критике. // ~ 1988. % 4 Ш. - Ш 4-10 Ж.

294. ФШ 20 ЦШФ ШХ'^Ш^^ Й^ШШ И /И Ли Ян. Проблема категории «современность» в исследованиях китайской литературы XX века. // Х^Ш^Щ2006. -Ш\Щ.-Щ 15-20 Ж.322.^ Щ-Щ-. W #2, М Ли Цзэхоу. Два пожелания (в адрес современной критики). // "ЁЖ. 1985.7.27.

295. ШМ^-ШШ-MSifcif Ли Цзэхоу. Критика критическойфилософии: исследование Канта. / 1979. - 4581. Ж.

296. ЩЩ~)ъ. ШШ1Г" Предисловие издателя к книге «Изучение Сартра». // fF'-Hrp Щ% / 1Ш, 1981. - Ж 1-29 Ж.

297. МЩЖ. (Ш) Лю Цзайфу. О субъектности литературы (продолжение). // X^Wib. 1986. - % 1 Щ. - Ш 3-19 Ж.

298. ШЮШ^^Х^Е^ И Мэн Фаньхуа. Магический реализм в Китае.1. штш-^хш/ щм^ шижт.-ш, 1988.-т-пзг.

299. ЖШФ. Мэн Фаньхуа, Чэн Гуанвэй. История развития современной китайской литературы. /2004.-271 Ж.

300. Ж^Щ^МШ Материалы по изучению творчества Мо Яня. / ШШШ [под ред.ЯнЯна]-А^: 2005.-625 Ж. (^Ш^ШШ)ГЯЗШ 2>№)

301. ШФЯ. А^^ШШ-ШШ"^ Нань Фань. Символическая модель художественной прозы. жИЖШ.-^т, 1989.- Ш 1-15 Ж.

302. Ш 1рЯ . 2 ^ Ш xt Ё1 ^ ^п Нань Фань. Революционные изменения повествовательной модели в прозе. / Ш^ШР. H^c^iS, 1987. - 230 Ж.337. ^ЦЩ^УЖ^С^Н~ЬШТридцать лекций о литературе модернизма Европы и Америки. / Ш^ЬШШ [под ред. Ши Чжаосяня] ШШ:1982. -347 Ж

303. М#Ш£ Изучение Сартра. / Ф 1981. -562 Ж.339feM. r^j^litlf: Шэн Цзычао. Чжу

304. Щ Ш & • Ф Ш ЩIX Ш X ¥ Тан Чулян. История модернистской литературы в Китае. / ЩШ ±Ш: 1997. - 399 Ж.343.1ЕШ. Ван Мэн. Очарование реки Гэчуаньцзян. // ^Mf. йс1.Ш, 1985. - ш 1-5 Ж.зи.-шт. г-тттт^шжштт — -л^^щтшшшт)

305. Ван Сяомин. То, во что не веришь, и то, во что не хочешь верить. О творчестве трех представителей литературы «поиска корней». // 1988. -Ш 4 Ш.- ш 24-35 ж.

306. ШjCfШ Ван Сяомин. В пространстве между идеологией и литературой. / ZElMif. 2004. - 268 Ж. ШЩЖ1. ФО , .

307. ШП=Г У Лян. Предисловие к сборнику «Новая проза 1985 года». // §Jf № 1985^/^^ ШШЩШ.-Ш, 1986. М 1-5 Ж.

308. Щ^-jb. ~"^MlS^i Лян. Рождение одного вымышленного мира. //ттштъ.- 1988.- шш.

309. ЦШ^Щ-Х-^ [У Лян. Оглядываясь на авангардную литературу. // И -ЬИШФ ШХ'¥. 1995. - Ж 901-911 Ж.

310. M^^it^j Литературные теории Запада. / {ёл^ь [под ред. У Лифу, Цзян Кунъяна] : ±^ШСЖШЬ 1979. - 2 М. - 1146 Ж.

311. Ш М ft Ш X ^ Гч. it Ф" Ш Полемика по проблемам модернистской литературы Запада. Сборник материалов] 1984.

312. JJ/iftСовременные западные литературные теории. / ййШГТ^Ш [под ред. У Лифу] 1983.-395 Ж.

313. Ш ft Й ^ Ф Ш Щ ft ЗС ^ Щ Ш Современность и повороты в развитии китайской литературы после 1949 года. / [под ред. Чэнь Сяомина] -Ш^г: 2003. 294 Ж.

314. Сюй Фан. Осмысление отношений человек и природа. Об одной тенденции прозы последних лет. // X'^Wib. 1985. -Щ 4Ш.-Ш 23-32 Ж.

315. ШШШ. I® & ОД --Й Сюй Цзинъя.

316. Поднимающаяся поэзия. Современные тенденции китайской поэзии. //шт. 1983. -Ж1Ш.-Ш 14-27, 55 Ж.

317. Vf^f-^i. §? Н Н # X Сюй Цзыдун. Три вида литературы нового периода. // X'¥Wit. 1987. -Щ2М.-Ш 64-78 Ж.

318. Ъ59.ШМЩ. ЗШлёдайЙШШ^ЗС'-?-' Янь Чуньцзюнь. Чжан Чэнчжи и его «географическая» литература. // 1987. - Ш1Щ.-Ш 51-58 Ж.

319. Г-ХЯ-. Шк^^ТЗДМ1? Янь Вэньцзин. Я Бинцзай?. И - 1985. 8. 24.

320. Я5 Е Цзюньцзянь. Предисловие к брошюре Гао Синцзяня «На подступах к мастерству современной прозы». // /1. ПШ» 1981.- Ш 1-7 Ж

321. I'fTlf. ШШ^^ШМШШ-Цзэн Чжэньнань.

322. ЖШ. Чжэн Ваньлун. Мои корни. // 1985. -ЩбЩ.-% 44-46 Ж.366. ^PJJC. Чжэн И. Прыжок через зону культурного разрыва. //1985.7.13.

323. Свободно дискутировать, глубоко проникать в суть. Обсуждение работы Лю

324. Цзайфу «О субъектности литературы». // ^^Vpifr. 1986. - % 3 Щ. - Ш 3-15