автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке"

ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ РАН

р Г Б ОД

На правах рукописи

РУЗИН ИГОРЬ ГЕННАДЬЕВИЧ

МОДУСЫ ПЕРЦЕПЦИИ /зрение, слух, осязание, обоняние, вкус/ И ИХ ВЫРАЖЕНИЕ В ЯЗЫКЕ

10.02.19 - Теория языкознания

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 1995 г.

Работа выполнена в отделе Теории Языкознания Института языкознания Российской академии наук

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ: доктор филологических наук, проф. Белявская Е.Г. кандидат филологических наук Кибрик A.A.

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ: Кафедра теоретического и прикладного языкознания МГУ

Защита диссертации состоится '' I' ■ ' ~- м' 1995 г. в часов на

заседании специализированного совета Д002.17.01

по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук при Институте языкознания РАН (103009. Москва, ул.Семашко 1/12)

С работой можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН

Автореферат разослан '! v " <":'.-• -. ■ 199^' г.

Ученый секретарь специализированного совета, кандидат филологических наук

З.Г.Исаева

В свете современных лингвистических концепций чрезвычайный интерес представляет исследование принципов существования в языке неких внеязыковых категорий, то есть описание того, как язык представляет окружающую человека действительность. Для этого целесообразно выбрать в качестве объекта достаточно широкую, имеющую достаточно четкие объективные границы и достаточно хорошо изученную область за рамками языкознания и посмотреть, каким образом она отображается в естественном языке. Такой областью может выступать система восприятия человеком окружающего мира.

Актуальность теш. Актуальность работы состоит в необходимости определения основных принципов отображения в человеческом сознании и языке фрагментов объективной реальности.

Цель исследования. Данная работа преследует две цели: онтологическую и методологическую. Первая заключается в детальном описании преломления в языке обширных фрагментов внеязыковых систем, установлении принципов данного преломления, а также строения и функционирования языковых систем, именующих широкие внелингвисти-ческие области. Вторая - в разработке методологического аппарата описания аналогичных систем, основных принципов и методов подобного описания.

Материал для исследования. Материалом для исследования послужили лексемы, обозначающие различные перцептивные признаки, которые были получены методом сплошной выборки из словарей русского языка (около тысячи лексем).

Методика исследования. В работе применяется комплексный метод. позволяющий всесторонне проанализировать материал. Он включает, в частности, лексикологический, классификационный, текстологический, трансформационный, метод интроспекции, метод компонентного анализа и др.

Научная новизна. Научная новизна заключается в определении природы языковых единиц на основе рассмотрения широкой и достаточно хорошо изученной за пределами лингвистики онтологической области - сферы чувственного восприятия. Впервые (по крайней мере на материале русского языка) детально описывается строение лекси-ко-семантической системы чувственного восприятия в целом, а также прослеживается закономерность строения и функционирования данной системы.

Теоретическая значимость. Теоретическая значимость состоит в многоуровневости и многоаспектности системного анализа, демонстрации необходимости учета онтологических (определяемых природой объективной реальности), концептуальных (определяемых природой человеческого сознания) и собственно языковых факторов при анализе системы языковых единиц, привлечении в качестве материала лингвистически разнородных единиц, создании методологической модели исследования. Эвристичность методов проявляется в результате использования их при анализе принципов номинации перцептивных атрибутов, то есть влиянии концептуальной природы категории на внутреннюю форму слова. В данном случае удается получить новую научную информацию об исследуемой системе.

Практическая значимость. Практическая значимость работы заключается в следующем: 1) методологические положения исследования можно использовать при дальнейшем углубленном изучении принципов преломления внеязыковых категорий в языке; 2) полученные результаты могут быть положены в основу создания компьютерных моделей понимания и функционирования языковых систем; 3) выводы и положения работы могут быть включены в общие и специальные теоретические курсы и семинарские занятия на филологических факультетах.

Апробация работы. Основные положения работы излагались на конференции в Институте философии РАН (1992), на Всероссийских конференциях молодых ученых и аспирантов при Институте языкознания РАН (1992, 1993), на Всероссийской конференции по фоносемантике и прагматике (Пенза, 1993), а также в виде докладов на заседаниях Отдела теоретического языкознания Института языкознания РАН и на семинаре проблемной группы по общей фразелогии Института языкознания РАН.

Объем и структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех глав и Заключения. Во Введении очерчивается общая проблематика работы в свете современных лингвистических и психологических теорий, а также определяется объект, материал, методы и задачи исследования. В первой главе устанавливаются основные принципы преломления концептуальных категорий в сфере "характеризующего" признака (атрибуты-прилагательные). Вторая глава посвящена анализу природы "проявляющегося" признака (атрибуты-глаголы). В третьей главе, с одной стороны, анализируется влияние концептуаль-

ной природы перцептивного модуса на внутреннюю форму слова, с другой - на этом материале проверяется экспланаторная и эвристическая сила выдвинутых ранее тезисов. В Заключении обобщаются результаты исследования. Список цитируемой литературы содержит.более двухсот наименований.

ВВЕДЕНИЕ.

Во Введении излагаются основные положения современной лингвистики, используемые как отправные точки в настоящем исследовании. Отмечается происшедший в последнее десятилетие в лингвистике сдвиг от лингвистики имманентной к лингвистике антропоцентрической, то есть от изучения языка "в себе и для себя" к анализу языковых явлений в тесной связи с человеческим мышлением, познанием, деятельностью. Эта тенденция и определяет выбор предмета исследования: описание того, как взаимодействуют в природе языковых единиц и систем онтологические, концептуальные и собственно языковые факторы. При этом возникает необходимость в возможно наиболее полном изучении внеязыковой природы анализируемого фрагмента (системы чувственного восприятия), предоставляемого в наше распоряжение современной психологией восприятия. Исходя из этого, во Введении также подробно рассматриваются современные психологические концепции, касающиеся природы чувственного восприятия и психологической природы перцептивных модусов. Далее в суммарном виде излагаются основные положения современных лингвистических работ (в основном выполненных на материале русского языка) по анализу различных аспектов данной тематики. В общем виде они сводятся к следующим постулатам: признанию двух факторов, влияющих на природу языковой категоризации (объективного и субъективного); тезису о невозможности исчерпывающе описать природу перцептивных атрибутов в терминах психологии; обоснованию необходимости коммуникативного подхода; привлечению в качестве материала разнородных языковых единиц (прилагательных, глаголов, существительных).

ГЛАВА 1. "ХАРАКТЕРИЗУЮЩИЙ ПРИЗНАК: АТРИБУТЫ-ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ".

Поскольку работа направлена на исследование преломления в языке внеязыковых (онтологических и концептуальных) категорий, постольку используется и специфическая терминология. Все названия

категорий достаточно условны и ориентированы прежде всего на выражение их концептуальной природы. С этой точки зрения прежде всего противопоставлены "характеризующий" (статический) признак и "проявляющийся" (динамический). В русском языке первый предствлен атрибутами-прилагательными, второй - атрибутами-глаголами.

Атрибуты характеризующего признака противопоставляются и классифицируются по нескольким основаниям: объективные уэ. субъективные; экстенсиональные уэ. интенсиональные; интрамодальные ув. полимодальные уб. кроссмодальные; "материальные" уб. "нематериальные" и т.д.

Глава начинается с описания экстенсиональных атрибутов (определяемых через соотносимый с ними объект). В свою очередь они подразделяются на аутореферентные (именующие признак объекта самого по себе: лунный свет - "свет луны") и эталонные (именующие признак объекта по отношению к другому объекту: изумрудная ткань - "ткань цвета изумруда"). Анализируется представленность данных атрибутов в различных перцептивных модусах: свет, цвет, форма, размер, звук, тактильность, запах, вкус.

Экстенсиональные атрибуты распределены по модусам неравномерно: в ряде модусов они составляют центр (цвет: красный - "цвета крови", вишневый - "цвета спелой вишни"; форма: квадратный - "в форме квадрата", серповидный - "в форме серпа"; вкус: сладкий -"подобный вкусу сахара", кислый - "подобный вкусу лимона"), в других оттеснены на периферию (размер - гигантский, крошечный; свет -лунный, фосфорический: тактильность - желеобразный, творожистый; звук - кошчий, хриплый; запах - ландышевый, мятный). Неравномерность характеризует и представленность модусов в языке. Отчасти это зависит от экстралингвистической природы категории: "периферийные" модусы (например, запах, вкус) содержат большое количество неунифицированных единиц. Все многообразие вкусовых ощущений передается не через прилагательные, а с помощью так называемого "родительного качества" (Виноградов 1986). Намного привычней звучат фразы типа он почувствовал на губах вкус яблока, свинины, кофе, чем аналогичные он почувствовал на губах яблочный, свиной, кофейный вкус.

Среди модусов прототипом эталонности выступают модусы цвета и формы, а прототипом аутореферентности - свет (почти все его экс-

тенсиональные атрибуты аутореференты: лунный - "свет луны", неоновый - "свет неона"). В остальных модусах представлены и те и другие типы. При этом следует отметить, что отношение аутореферентность-эталонность атрибута (и, соответственно, относительность-качественность прилагательного) не остается постоянным: в ряде случаев изменение экстралингвистической природы признака ведет к изменению его лингвистического статуса (ср. атрибуты вкуса и запаха). Возрастание роли искусственных запахов в.какой-то мере отражается и на языке: окачествляются и переходят в разряд эталонных названия многих естественных запахов (хвойный, миндальный, ландышевый и др.). Возможность получения искусственных вкусов меняет онтологический, концептуальный и, как следствие, лингвистический статус атрибута: малиновый ликер уже не инерпретируется как "ликер из малины", но "ликер со вкусом малины". Тем не менее однозначной тенденции здесь установить нельзя (ср. звук).В отличие от модусов вкуса и запаха развитие звукопродуцирующих систем не ведет к изменению статуса аутореферентных признаков: для большинства искусственных звуков специфической особенностью является отсутствие натуральных аналогов.

Для эталонных атрибутов наблюдается следующая картина: множество референтов (уподобляемых объектов) и множество эталонов не только не совпадают, но и практически не пересекаются, то есть отношение уподобления в данной сфере языка в высшей степени асимметрично. Например, формы предметов, выступающих эталонами, более маркированы и специфичны, чем уподобляемые им: с одной стороны, яйцо, груша, рог. шатер, нить, лист, червь и др., обладающие достаточно характерной формой; с другой - кактус, бактерия, голова, облако, купол, сопка, кровля, след, мост, брови и др., большинство из которых не имеют специфической, а иногда и определенной формы. Самой различной может быть и степень подобия эталону: от полного тождества (сладкий сахар) до весьма отдаленного сходства (сладкий перец). Природа этого уподобления несколько различна в разных модусах и определяется как чисто экстралингвистическими (свободная сочетаемость слова - модусы цвета и формы, где сфера применения атрибута ограничивается лишь реальной близостью соответствующих признаков: малиновый пиджак, автомобиль, ковер и т.д.), так и собственно языковыми факторами (связанная сочетаемость - модус

тактильности: шелковая трава, атласная бумага, пергаментная кожа).

Параметр, не находящий выражения на уровне слова, легко именуется с помощью единиц более высокого уровня (в частности, словосочетаний). Примером этого могут служить несогласованные атрибуты вкуса и запаха: вкус свинины, кофе. Таким образом преодолевается недостаточность списка "периферийных" параметров. На более высоком уровне снимается также и неоднозначность значения: при переходе с уровня слова (малиновый) на уровень словосочетания (сделанный из малины ув. обладающий вкусом малины) не только расширяется возможность номинации, но и разрешается существующая на более низком уровне неоднозначность интерпретации.

Собственно концептуальным фактором, определяющим природу языковых единиц, в ряде случаев выступают так называемые "идеальные модели". Так, в модусе звука существует по крайней мере один чисто эталонный атрибут, указывающий на эталонность своей внутренней формой: громоподобный. Здесь мы наблюдаем интересное явление: в принципе реально (онтологически) гром вполне совпадает с остальными звукообозначениями (писк, скрип и др.). Но почему в языке нет, например, *скрипоподобный? Этот факт можно объяснить исходя из концепции "вторичной антропологизации языка, или влияния на язык различных картин мира человека" (Серебренников 1988) или же "идеальных моделей, то есть мифов, религиозных и художественных представлений" (Лакофф 1988). С этой точки зрения, гром наивным сознанием (концептуально) воспринимается как нечто значительно более материальное, чем простой звук. Это концептуальное допущение находит широкое преломление в языке: ср. громоподобный; громоотвод (то есть гром нечто такое, что можно отвести); упал, как громом пораженный (гром может и поразить); гром гремит (но не *скрип скрипит) и т.д.

Устанавливаемые когнитивные регулярности не носят однозначно жесткого характера: практически всегда можно указать примеры, противоречащие общей тенденции (ср. эталонные атрибуты света: фосфорит блеск е ео9е)Лем не менее и в этом случае характер нерегулярности зависти от природы категории (ср. экстенсиональные атрибуты размера: гигантский - не »"размером с гиганта", но "очень большой").

Интенсиональные атрибуты, в отличие от экстенсиональных, ука-

зывают не на то, с чем соотносится перцептивный признак референта, но на то, как он соотносится с чем-либо. Данная категория включает два подтипа атрибутов: параметрические (например, высокий, яркий) и непараметрические (например, резкий, прерывистый).

Параметрические атрибуты представлены в различных модусах неравномерно: они доминируют в модусах размера (большой-маленький, высокий-низкий и др.), света (яркий-тусклый, светлый-темный) и тактильности (гладкий-шероховатый, сухой-мокрый); единичны в модусах звука (тихий-громкий) и формы (прямой-кривой); отсутствуют в модусах цвета, вкуса и запаха. Параметрические атрибуты могут иметь или только количественные характеристики (размер), или могут быть во многом осложнены дополнительными качественными значениями (тактильность, звук).

Степень маркированности (доминации) полюсов может быть весьма различной: от явной доминации, проявляющейся самым различным образом (размер: параметр именуется по большему атрибуту; значение ряда производных слов, имплицитно включающих параметр размера, сдвинуто в сторону большего полюса; для обозначения медиума используется отрицание большего полюса) до полностью редуцированной доминации и тенденции к эквиполентности полюсов (тактильность). Качественные параметрические атрибуты (тактильность) не всегда формируют бинарные оппозиции, но могут представлять некий признак в виде шкал: мягкий (полное изменение при деформации), гибкий (деформируемость при востановлении исходного состояния) и твердый (недеформируемость).

Наличие у атрибута разветвленной сети синонимов может иметь экстралингвистическое обоснование - степень диффиренцированности признака для восприятия. На естественноязыковую категоризацию оказывает определенное влияние и научная классификация (то есть мы опять сталкиваемся с концептом "вторичной антропологизации языка", или "идеальных моделей").

Не все перцептивные признаки могут быть описаны лишь в объективных терминах, при описании некоторых парамтеров использование субъективных терминов неизбежно. Субъективные атрибуты подразделяются на аксеологические (значение которых сводится к "признак перцепции с оценкой плюс/минус") и дескриптивные (в значении которых кроме чисто оценочного содержится и описательный компонент).

Вышерассмотренная оппозиция очень напоминает оппозицию экстенсиональных (дескриптивные) и параметрических (аксеологические) атрибутов в сфере объективного признака. Однако если там атрибуты описывают объективно существующие параметры, то в сфере субъективного признака описываются параметры, существующие лишь с точки зрения их значения для перцептивной системы человека. Причем очень интересно, что данное описание идет не в объективно оценочных терминах "хорошо/плохо", но в субъективно оценочных - "приятно/неприятно". Таким образом, можно считать, что субъективные атрибуты описывают некие гедонистические параметры. Причем если аксеологи-ческие атрибуты лишь дают чистую гедонистическую оценку признаку, то дескриптивные вносят в эту оценку дополнительные качественные характеристики.

Собственные (интрамодальние) субъективные атрибуты ограничены модусами запаха {ароматный, душистый. смрадный и др.) и вкуса (вкусный, аппетитный): здесь имеются только чисто оценочные (аксе-ологические) атрибуты, не осложненные дескриптивным ( качественным) компонентом. При малой представленности двух данных модусов в языке, доля субъективных атрибутов в них достаточно высока (в противоположность модусу звука, в котором доля данных единиц в процентном отношении весьма мала). Следовательно, можно предположить, что при восприятии вкусов и запахов субъективный компонент превалирует над объективньм, то есть нас интересуют запахи и вкусы не сами по себе, но лишь в том отношении, в каком они доставляют нам удовольствие/неудовольствие.

Этот вышеописанный параметр лучше всего обозначить термином "гедонистичность". Следовательно, вкус и запах можно рассматривать прототипом гедонистичности так же, как (в сфере характеризующего признака) цвет и форму можно считать прототипом эталонности, свет - аутореферентности, размер - параметричности.

Общепринятой для современной психологии является идея, что познание вообще и восприятие в частности являются формами человеческой активности. С этой точки зрения восприятие можно интерпретировать как систему действий, направленную на обследование воспринимаемого объекта и на создание его образа. Восприятие предметно, и предметность образа - не некоторая внутренняя организация хаоса внешних раздражителей, а органическая взаимосвязь от-

раженных в нем пространственных, временных и интенсивностных характеристик. Целостность предметного образа тесно связана с его полимодальностью.

Таким образом, можно предположить, что границы между модусами не могут быть жесткими, и должны существовать атрибуты, характеризующие одновременно несколько модусов. С этой точки зрения выделяются три типа признаков:

1) интрамодальные: атрибуты, сфера приложимости которых ограничивается лишь одним перцептивным модусом, например красный, громкий, пахучий.

2) полимодальные: атрибуты, объективно соотносимые одновременно с несколькими модусами - гладкий, пушистый, кислый. В этом случае само выделение первичного модуса достаточно условно.

3) кроссмо дальше: атрибуты, принадлежащие одному перцептивному модусу, но употребляемые и для характеризации параметров другого, например мягкий голос.

На основе параметра полимодальности русский язык объединяет модусы 1) света и цвета (яркий цвет, красный свет): 2) формы и размера (развесистый, громоздкий); 3) зрения и тактильности (пушистый, ровный): 4) вкуса и запаха (сладкий, кислый). Тем не менее язык обладает достаточно совершенным аппаратом для различения полимодальных и интрамодальных (собственных) признаков: для поверхностно идентичных сочетаний красный цвет и яркий цвет набор возможных трансформаций различен. Так, при фразе Это платье яркого цвета правомерен уточняющий вопрос Какого именно?; можно сказать какого-то яркого цвета, но не ?какого-то красного цвета: привычно сочетание яркие цвета, но не ?красные цвета и т.д.

Таким образом, русский язык противопоставляет следующие модусы: 1) только зрение - зрение/тактильность - только тактильность; 2) только вкус - вкус/запах - только запах; 3) звук. Критерием их разграничения выступает возможность употребления по. отношению к ним глаголов целенаправленного перцептивного восприятия: посмотри, послушай, потрогай, попробуй, понюхай.

Рассмотрение природы полимодальных признаков позволяет уточнить и расширить прототипическую классификацию перцептивных атрибутов: а) вкус и запах противостоят звуку, зрению и тактильности как гедонистические модусы негедонистическим; б) зрение и тактиль-

ность объединяются на основе своей предметной, операциональной и пространственной природы (все манипуляции с объектами, создание и преобразование объектов происходит при непосредственном участии этих двух перцептивных модальностей); в) звук является наименее "материальным", наименее связанным с объектом и наименее операциональным модусом.

Внутри зрения модусы формы и размера с одной стороны противопоставлены модусам света и цвета с другой. Это противопоставление также объяснимо в терминах предметности и операциональности: атрибуты формы и размера (в отличие от атрибутов света и цвета) обладают предметной и операциональной природой.

Модусы света и цвета не операциональны, менее предметны (в особенности свет) и их изменение практически не сказывается на природе предмета (ср. возможность легкого изменения цвета искусственного объекта при достаточной трудности изменения его формы или размера).

Психологической основной кроссмодальности выступает явление синестезии - "такое слияние качеств различных сфер чувствительности, при котором качества одной модальности переносятся на другую, разнородную" (Рубинштейн 1989). Лингвистически данное явление основывается на метафорическом переносе. Исследуя данный материал, очевидно, надо ответить на вопросы: что преносится? куда переносится? как переносится? и зачем переносится? , то есть установить направление, механизм и цели переноса.

Большинство экстраполируемых атрибутов относится к сфере зрения и осязания: высокий, глубокий, низкий, толстый, тонкий и др.; бархатный, гибкий, грубый, мягкий, твердый и др. В ряде случаев исходные атрибуты являются полимодальными: густой, жидкий, ровный, чистый и др. В то же время кроссмодальные атрибуты практически не принадлежат модусам звука, запаха и вкуса, то есть атрибуты этих модусов не могут характеризовать параметры другой перцептивной модальности за весьма редкими исключениями (сладкие звуки). Кроме атрибутов, первично соотносимым с одним из рассматриваемых модусов, существует ряд прилагательных, привлекаемых данной системой из других лексико-семантических групп: холодный-теплый; легкий-тяжелый; сильный-слабш; нежный; хрустальный, металлический, сочный; резкий, переливчатый.

- И -

Основными "источниками" кроссмодальных атрибутов (модусами-эталонами) выступают в данной системе модусы зрения и тактиль-ности. основным "акцептором" - модус звука (и отчасти вкуса и запаха). Это деление несколько противоречит традиционной схеме языкознания, согласно которой перенос признаков происходит от конкретного к абстрактному, или от более "простых", "контактных" перцепций (осязание, вкус, температурные ощущения) к более "сложным" и менее "контактным" (зрение, звук, обоняние) (Ульман 1970). В целом данное положение малоудовлетворительно в силу своей неопределенности: на каком основании та или иная перцептивная модальность объявлятся "более простой" и "менее абстрактной"?

Мы позволим себе предположить, что перенос (по крайней мере в русском языке) осуществляется с более операциональных и более "обьектных" областей на менее операциональные и менее "объектные", то есть со зрения и осязания (с их помощью человек операционально и предметно познает и преобразует мир) на другие модусы. Данное положение объясняет и дискриминацию модусов вкуса и запаха: их бедность и как источников кроссмодальных атрибутов, и как акцепторов объясняется их периферийным значением в сфере человеческой деятельности. Основное же направление переноса в русском языке: зрение/осязание - звук, "нематериальность" которого преодолевается путем его уподобления материальным и операциональным областям.

В ряде случаев вполне возможно объяснить метафорический перенос по принципу als ob: резкий запах - "оказывающий такое воздействие на обонятельную систему, как если бы он резал". Однако не все случаи поддаются такому объяснению: высокий звук нельзя интерпретировать "как если бы он был высоким", то есть имеет смысл предположить, что некоторые метафоры имеют под собой иное основание.

Возможно, основной целью переноса является обозначение некоторых параметров, не имеющих интрамодальных соответствий, то есть это своеобразная компенсаторная функция. В ряде случаев кроссмо-дальные метафорические атрибуты в принципе не имеют интрамодальных соответствий. Таким способом в модусы цвета, запаха и вкуса вносится ряд отсутствующих в них параметрических атрибутов. В негедонистические модусы (тактальность. цвет, форма, звук) входит ряд аксеологических признаков: нежный, мягкий, грубый и др. Метафора

вносит в модус цвета временной параметр: переливчатый. Значительно расширяется харктеристика вневременных параметров звука: тонкий, низкий, металлический и т. д.

В то же время возможность внесения чуждых параметров в модус ограничена его природой. Он или не принимает параметры определенного типа (ср. невозможность внесения гедонистического компонента в модус размера, а также интенсивностного компонента в модус так-тильности), или их определенным образом трансформирует: например, ряд параметров в модусе звука трансформируется из пространственных во временные (ср. тягучий материал уэ. тягучий звук).

В целом кроссмодальные атрибуты гораздо сильнее тяготеют к субъективности, чем интрамодальные. Причина этого, вероятно, в том, что интрамодальные атрибуты в основном именуют некие собственные параметры перцептивных модусов, выделяемые на собственной основе. Кроссмодальные атрибуты привнесены извне и по большей части именуют некоторые перцептивные свойства по ассоциации с другими модусами, являясь в силу субъективности ассоциаций более субъективными.

Параметр субъективности, как и все остальные концептуальноя-зыковые параметры, задает в языке не жесткие, строго разграниченные классы, но размытую область плавно переходящих друг в друга множеств. На одном конце шкалы субъективности расположены чисто объективные атрибуты (красный, квадратный, громкий и т.д.). К ним примыкают прилагательные, уже в какой-то мере обладающие субъективным компонентом: огромный - "очень большой", сырой - "содержащий ненужную влагу". Далее идут субъективно-дескриптивные атрибуты, к которым принадлежит и большинство кроссмодальных. И наконец, на противоположном полюсе шкалы представлены чисто аксеологические атрибуты типа нежный.

Из всего вышесказанного следует чрезвычайно важный вывод: многие признаки отражают лишь те параметры перцепции, которые существуют не в объективном мире вообще (в нем нет нежных и грубых звуков, вонючих и ароматных веществ), но лишь в мире, воспринимаемом человеком. И ряд лексических единиц специально создается, чтобы обозначить эти субъективные параметры восприятия.

- 13 -

ГЛАВА 2. "ПРОЯВЛЯЮЩИЙСЯ ПРИЗНАК: АТРИБУТЫ-ГЛАГОЛЫ".

Признак может не просто "быть" в предмете, он может тем или иным образом проявляться: яблоко краснеет в листве, цветок пахнет, ворона каркает и т.д. С лингвистической точки зрения проявляющийся признак выражается глаголом, в отличие от характеризующего признака, выражаемого в русском языке прилагательным. На основе взаимоотношения проявляющегося и характеризующего признаков можно достаточно четко противопоставить следующие модусы:

а) модусы примата статики. Проявляющиеся атрибуты - лишь проявление характеризующих: цвет, вкус;

б) модусы примата динамики. Системы обоих признаков построены на непересекающихся параллельных основаниях: звук, свет, запах;

в) модусы "нелроявлякициеся". Абсолютное большинство признаков данных модусов не проявляется: форма, размер, тактильность.

Наличие в модусе экспозитивных глаголов, а также особенности их природы должны иметь некое концептуальное обоснование. Почему признаки одних модусов могут проявляться, а других нет? Нам кажется, что в принципе проявляемость признака непосредственно связана с его возможностью отделения от объекта и своеобразной "дематериализацией". Зтим можно объяснить абсолютную доминацию проявляемое™ в модусах света и звука, относительную - в модусе запаха, частичную проявляемость цвета и вкуса, полную "непроявляемость" тактильности, размера и формы.

Природа трех "проявляющихся" модусов различна: поле звука детально дифференцированно экстенсионально (по отношению к источнику); поле света - параметрически (на основе интенсивности свечения); поле запаха - гедонистически (на основе оценки перцептивного воздействия). Экстралингвистически это обусловлено значимостью дифференциации источников звука в человеческой жизнедеятельности, ограниченностью количества источников света, гедонистичностъю запаха в целом.

Концептуальные категории имеют "сквозную" природу по отношению к лингвистическим классам единиц: категории экстенсиональности, параметричности и гедонистичности признака могут быть продемонстрированы на языковом материале различной лингвистической природы (скажем, прилагательных и глаголах). Методологически это определяет необходимость привлечения самых разных языковых пластов

для полного описания концептуальной категории и соответственно недостаточность анализа только лингвистически однородных классов.

Концептуальные категории не однородны, а центрированы: их природа ярко проявляется в прототипических единицах и может почти полностью нивелироваться в периферии. Так, природа атрибутов звука очень ярко выражена в сфере динамического (проявляющегося) признака и почти совсем сглажена в статическом (характеризующем). Категория "материальности/нематериальности" ярко обозначается при анализе проявляемое™ модусных признаков, их отношения к пространственно-временным характеристикам, природы гиперонимов и относительно затемнена в других случаях. Методологически это выражается в необходимости иерархизации рассматриваемого материала и выделении основных особенностей категории на основе анализа прототипических единиц.

При определении семантической природы предикатов большую роль играют синтаксические преобразования. Часто именно они позволяют определить концептуальную природу предиката и разрешить семантическую неопределенность. С другой стороны, трансформационные возможности можно объяснить в концептуальных терминах.

Как мы уже неоднократно отмечали, все концептуальные закономерности существуют в языке лишь в виде тенденций, но не жестких правил. Следующие примеры наглядно демонстрируют это положение: Мать по-прежнему смуглела худыми плечами (Трифонов). На гимнастерке рдяно мокуело пятно (Шолохов). На располневшем Клавдюхином лице малиновел напомаженный рот (Носов).

Рассмотрение возможностей заполнения предикативных валентностей проливает свет на природу атрибутов и, следовательно, на природу перцептивных модусов. Наиболее самодостаточна конструкция X светит, что может иметь экстралингвистическое объяснение: свечение предметов гораздо более уникальное явление, чем звучание или запах. Само указание на свечение информативно в отличие от указания на звучание или запах.

Наиболее предпочтительные заполнения валентностей следующие: звук - указание источника звука, свет - интенсивности свечения, запах - оценки. Возможны и расширения, характерные для других модусов, однако они менее типичны. Свет - оценка (лампа приятно светит) ; звук - интенсивность звучания и оценка (тихо и приятно зву-

чит музыка); запах - интенсивность (сильно пахнет) и экстенсиональное уточнение. Причем в модусе запаха природа экстенсионального признака двойственна: а) аутореферентное указание на источник запаха - в лесу пахнет хвоей, (источник запаха - сама хвоя), б) указание на эталон - мыло пахнет розой (роза является не источником запаха, а эталоном для сравнения). Невозможность экстенсионального уточнения параметров света, однозначность экстенсиональности (аутореферентность) в модусе звука и двойственность этого параметра в модусе запаха имеют под собой экстралингвистическое объяснение, подробно описанное в первой главе.

Таким образом, анализ природы гиперонимов, с одной стороны, подтверждает определенную нами выше концептуальную природу модуса, с другой - демонстрирует возможность функционирования в модусе других категорий.

Данный анализ позволяет сформулировать несколько важных положений, касающихся, с одной стороны, онтологии языка, с другой -методологии его исследования. Природа языковых единиц определяется тремя факторами: онтологическим, концептуальным и собственно лингвистическим. Причем взаимоотношение этих факторов в каждом конкретном случае может быть весьма различным. В самом общем виде это взаимодействие можно сформулировать так: онтологическая природа объекта задает возможность многих способов концептуализации (то есть онтология задает не необходимость определенной концептуализации, но лишь набор возможностей!), язык же определенным образом кодифицирует данные концептуальные возможности. Связь между этими тремя параметрами нежесткая, и каждый следующий уровень обладает определенной степенью свободы по отношению к предыдущему. Онтологически признание этого тезиса ведет к признанию высокой идиосинк-ратичности языка (Фрумкина 1990), методологически - к отказу от "абсолютизациии принципа семантической мотивированноси" (Бурас. Кронгауз 1990).

В нашем случае онтологическая природа модусов дает определенную возможность их уподобления или разуподобления на концептуальном уровне. Концептуализация эта весьма непоследовательна и часто весьма противоречива. Так же непоследовательно и противоречиво воплощение этой концептуализации в языке. Исходя из этого, нам представляется в принципе порочной идея пытаться найти объяснение

каждому индивидуальному языковому факту и тем более делать предсказания по поводу конкретных языковых явлений. Еще раз повторим, что мы ставим своей целью выявление общих тенденций, касающихся природы системы в целом, но не отдельных ее элементов.

ГЛАВА 3. "ПРИНЦИПЫ ИМЕНОВАНИЯ ПЕРЦЕПТИВНЫХ- АТРИБУТОВ".

До сих пор мы рассматривали особенности природы атрибутов на уровне слова. Однако логично предположить, что природа модуса должна проявляться в том или ином виде на всех уровнях. Уровень фразовый и субфразовый были уже отчасти затронуты. Попытаемся теперь сделать шаг "вниз" от уровня слова и установить, как природа модусов проявляется "внутри" слова, по какому принципу номинуются перцептивные атрибуты. Сосредоточимся подробно на следующих аспектах:

1) какие единицы являются непроизводными и немотивированными словами, а какие - производными и мотивированными;

2) что выступает в качестве мотивантов производных слов;

3) какое значение получает производное слово.

Итак, в данной главе мы ставим и пытаемся решить две задачи: в онтологическом аспекте - описать, насколько природа модуса оказывает влияние на принципы номинации его атрибутов, в чем отличие проявления природы модуса на "внутрисловном" уровне от проявления на более высоких уровнях: в методологическом аспекте данная сфера исследования выступает своеобразным полигоном, на котором можно проверить правомерность наших предыдущих выводов.

Каждая языковая система может быть рассмотрена по крайней мере в двух планах: в терминах структуры (как данная система устроена) и в терминах процесса (как данная система функционирует и изменяется). Остановимся сначала на первом аспекте.

Класс непроизводных атрибутов во многих отношениях неоднороден. Во-первых, с точки зрения степени непроизводности прилагательных и источника непроизводных. Во-вторых, с точки зрения семантических типов непроизводных атрибутов.

Непроизводные атрибуты по степни непроизводности и по источнику в принципе сводятся к трем типам. Во-первых, это заимствованные слова, и то такие, которые не имеют соотносимого с ними существительного. Их не так много. В основном вся сфера их

применения ограничена обозначением цветов. Несмотря на непроизвод-ность данные атрибуты вряд ли воспринимаются как первичные, или базисные атрибуты данного модуса. Скорее, наоборот: их ярко выраженная иноязычность служит указанием на их относительно периферийное положение (вплоть до того, что ряду носителей языка они неизвестны) .

Во-вторых, это слова, производность которых легко устанавливается этимологически, но едва ли осознается на современном уровне. В ряде случаев даже при наличие в языке слова, от которого данные прилагательные образованы прилагательное и соответствующее существительное или глагол осознаются как параллельные, равноправные образования: длить-длинный, молоть-мелкий, зрязь-грязньй.

В-третьих, это слова, восходящие к слою индоевропейской лексики. В большинстве случаев они являются общими для всех славянских языков, а в ряде случаев обнаруживают тождественное значение и е других индоевропейских языках. На современном уровне они воспринимаются как совершенно немотивированные имена соответствующих признаков.

К каким семантическим типам можно свести все многообразие "элементарных" атрибутов? Мы выделяем три семантические группы:

1) параметрические атрибуты;

2) эталонные атрибуты;

3) антропометрические атрибуты - признаки, соотносимые с обозначением перцептивных характеристик человека и животных.

1. Параметрические атрибуты весьма широко представлены в модусе света: яркий-тусклый, светлый-темный, ясный-щтнш. Их очень много в модусе тактильности: сухой-мокрый, мягкий-твердый, гладкий -шершавый и др. Естественно, максимально широко данные атрибуты представлены в чисто параметрическом модусе - размере: большой-ш-ленький, высокий-низкий, толстый-тонкий и т. д. В остальных модусах параметрические атрибуты весьма немногочисленны: форма - прямой-кривой, звук - тихий-громкий, глухой-звонкий. В модусах вкуса, цвета и запаха они, по-видимому, отсутствуют.

2. Эталонные атрибуты, как и следовало ожидать, широко представлены в "экстенсиональных эталонных" модусах: цвете и вкусе (красный, желтый, алый, буланый; горький, кислый, сладкий). Довольно много их и в модусе тактильности: черствый, тугой, пухлый.

пластичный, зыбкий, пышный. В модусах света, формы, размера, звука и запаха данные образования отсутствуют.

Атрибуты, условно названные "антропометрическими", ограничиваются, по-видимому, модусами цвета, формы, размера и тактильнос-ти:

Цвет: карий, седой, блебный; а также весьма разветвленная сеть обозначений мастей животных, по большей части лошадей и собак - каурый, непрочный, буланый.

Форма: кургузый, кучерявый, сутулый, лохматый, косматый.

Размер: худой vs. тонкий (тонкий харатеризует параметр толщины независимо от природы объекта, худой - только человека или животного) .

Тактильность: Эряблый, тощий, тщедушный.

Таким образом, человек (а по смежности с ним и животный мир) оказывается специальным образом выделенным в отдельных лингвистических структурах (Lee 1989).

"Элементарные", непроизводные прилагательные являются в какой -то мере идеальными обозначениями признаков самих по себе, безотносительных признаков, признаков по преимуществу. Они обозначают и именуют те признаки, которые не сводятся к характеристике определенного объекта и не являются производными от определенного действия. Данные признаки как бы существуют сами по себе наряду с объектами и действиями. В отличие от признаков, выражаемых отыменными или отглагольными прилагательными, данные признаки не "извлекаются" из предмета или действия, но наоборот, как бы прикладываются к ним извне, существуя с ними на равных основаниях.

Следует сразу отметить, что говоря об "объективном", независимом существовании "элементарных" признаков, мы не рассматриваем материал в общефилософском аспекте и не претендуем на установление онтологической природы признака вообще, но лишь описывам строение языковой картины мира, создаваемой современным руским языком. Все замечания по поводу особенностей признаков следует относить только к их языковой природе. Таким образом, в современном русском языке перцептивные "элементарные" признаки существуют наряду и на равных основаниях с объектами и процессами (действиями). Природа признаков вытекает из концептуально-онтологической природы модуса: эталонное™ цвета и вкуса, параметричности размера, света и тактиль-

ности.

Почему элементарные прилагательные доминируют в модусах цвета. размера, тактильности, вкуса и отчасти света и совсем не характерны для модусов звука, запаха и формы? Причина, вероятно, в том, что модусы звука и запаха рассматриваются как характеризующиеся в основном динамическим (проявляющимся) признаком, эти признаки существуют не в предмете, но вне предмета, легко отделяясь от него. Логично будет предположить, что в силу этого они будут восприниматься языковым сознанием скорее как действия (в самом широком значении этого слова), а не как собственно признаки, и. следовательно. выражаться глаголами. Такую картину мы и наблюдаем. Отсутствие элементарных признаков формы объясняется ее "неэлементарностью".

Теперь стоит рассмотреть элементарные прилагательные не в терминах структуры, но в терминах процесса, поскольку данная система не статична, но находится в постоянном движении и развитии. Существующие парадигмы элементарных признаков (параметрические, эталонные и антропометрические), втягивая в себя производные прилагательные. элементаризуют и демотивируют их: производное значение и исходная мотивация затемняются иногда до полного исчезновения. Материал дает нам много примеров такого превращения. В параметрической парадигме: светлый, звонкий, мутный, длинный, тесный и др. Таким же образом действует и эталонная парадигма: постепенно демотивируются и превращаются в элементарные прилагательные коричневый, розовый, вороной по мере втягивания в парадигму обозначений цвета. То же самое можно сказать по поводу слов сладкий и горький. Чрезвычайно интересно, что слово соленый, втягиваясь в парадигму терминологических обозначений вкуса (и, следовательно, испытывая давление "элементаризирующих" сил), достаточно активно сопротивляется элементаризации: производность соль-соленый достаточно четко осознается носителем языка. Нам представляется, что объяснение этого в чисто внелингвистическом факте: а именно наличии в объективной реальности чрезвычайно широко употребимого и соотносимого в сознании именно с этим вкусом вещества - поваренной соли. В то же время таких веществ для других вкусовых констант по крайней мере несколько: сладкий - сахар, мед; кислый - лимон, клюква; горький - полынь, хина. Таким образом, внелингвистические

- 20 -

факторы оказывают влияние на природу языковых единиц.

Антропометрические парадигмы также обладают сопособностью втягивать в себя слова, демотивируя и "элементаризуя" их: дряблый, тщедушный, коренастый и т.д. Как и в случае эталонных парадигм, существование в реальности объектов, именуемых мотивирующим существительным, а также их непосредственная отнесенность к данному признаку препятствуют процессу элементаризации: горбатый - "обладающий горбом".

Проведенное исследование заставляет предположить, что основная природа модуса проявляется не только на уровне слова и сверх-словном уровне, но в какой-то мере определяет и внутрисловный, задавая принципы номинации перцептиывных атрибутов. Тип мотивирующих слов, а также значение образующихся прилагательных каузируются концептуальной природой модуса. В экстенсиональных модусах в роли мотивантов в основном выступают имена предметов и веществ, в параметрических, гедонистических и "нематериальных" модусах - имена абстрактных понятий, определяющих временные, гедонистические и параметрические характеристики. Значение образующихся прилагательных также в какой-то мере зависит от природв модуса: апельсиновый wem будет однозначно интерпретирован как "цвет, похожий на цвет апельсина", в то время как полностью аналогичное формально сочетание лунный свет будет понято лишь как "свет, испускаемый луной". Противопоставление внутри экстенсиональных модусов аутореферентных и эталонных признаков имеет под собой во многом экстралингвистическую основу и, следовательно, может изменяться с изменением внеязы-кового мира: это явление можно наблюдать на примере модусов вкуса и запаха.

Природа языкового прецептивного модуса (и шире - концептуальной категорий в языке вообще) не является чем-то единым и монолитным: она представляет собой своеобразный континуум от признаков, составляющих сущность ее природы, до признаков, прямо этой природе противоречащих. Природа категории во всех языковых уровнях и во всех языковых областях имеет нечто общее, организующее ее как категорию. В то же время на разных уровнях и в разных сферах эта природа несколько различна: ср. эталонную природу звука в сфере проявляющегося признака и неэталонную в сфере статики; во многом экстенсиональную природу запаха в сфере прилагательных-деноминати-

вов и полностью неэкстенсиональную на уровне "элементарных" атрибутов или атрибутов-глаголов; неэкстенсиональную природу размера на уровне слова и снятие этой неэкстенсиональности на субфразовом уровне и т.д.

Методологически это ведет, с одной стороны, к необходимости противопоставлять центральные члены категории периферийным, с другой - не абсолютизировать природу концептуальной категории, а всегда иметь в виду ее сложность, гетерогенность и уметь правильно интерпретировать наличие контрпримеров.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. В Заключении излагаются общие выводы, касающиеся

онтологических и методологических аспектов исследования.

***

Основные положения диссертации изложены в следующих статьях:

1. К проблеме интерпретации результатов исследования//0ткро-венно о философии. М., 1992, с. 33-34.

2. К проблеме номинации перцептивных действий//Прагматика. Семантика. Грамматика: материалы конференции научных сотрудников и аспирантов. М.. 1993, с.100-103.

3. Природные звуки в семантике языка (Когнитивные стратегии именования)//Вопросы языкознания N6, 1993, с. 17-28.

4. Система ономатопов (обозначение голосов птиц): прагматический аспект//Фоносемантика и прагматика. Тезисы докладов Всероссийской конференции. М., 1993, с.12-13.

5. Модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке: когнитивные стратегии именования//Вопросы языкознания N6. 1994 (в печати).

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Рузин, И. Г.

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ХАРАКТЕРИЗУЮЩИЙ ПРИЗНАК: АТРИБУТЫ-ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ

1. Экстенсиональные атрибуты

2. Параметрические атрибуты

3. Субъективные атрибуты

4. Полимодальные атрибуты

5. Кроссмодальные атрибуты

6. Материальные и нематериальные атрибуты

7. Перцептивные гиперонимы

ГЛАВА 2. ПРОЯВЛЯЮЩИЙСЯ ПРИЗНАК: АТРИБУТЫ ГЛАГОЛЫ

1. Модусы примата статики

2. Модусы примата динамики

3. Модусы "непроявляющегося" признака

4. Перцептивные гиперонимы

5. Степень "динамичности" атрибутов

ГЛАВА 3. ПРИНЦИПЫ ИМЕНОВАНИЯ ПЕРЦЕПТИВНЫХ АТРИБУТОВ

1. Атрибуты-прилагательные

2. Атрибуты-глаголы

Введение диссертации1995 год, автореферат по филологии, Рузин, И. Г.

Современный этап развития языкознания характеризуется значительным расширением сферы его интересов. Язык рассматривается не в отвлечении от жизни, не как абстрактная схема парадигматических отношений, расчлененная на отдельные ярусы (или уровни), а в своей погруженности в жизнь, в отображение действительности. Все больше укрепляется мысль о том, что понять природу языка можно лишь исходя из человека и его мира в целом. Поэтому в ряде новейших исследований проводится рассмотрение языковых проблем в тесной связи с сознанием, мышлением и практической деятельностью человека. Обращение к теме человеческого фактора в языке свидетельствует о важнейшем методологическом сдвиге, наметившемся в современной лингвистике, о переходе от лингвистики■имманентной к лингвистике антропологической (Серебренников 1988).

В настоящее время взгляд на язык как на четкую систему знаковых "связей уступил место многофакторному представлению о нем. В конце 80-х годов идея о том, что языковую действительность нельзя четко отграничить от внеязыковой, становится очень популярной и в языкознании, и за его пределами (Демьянков 1989). Язык тракуется не как отчужденная от человека сущность, но как уникальная человеческая способность, средство общения и отображения мира. Язык изучается в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовно-практической деятельностью.

Данный парадигмальный сдвиг приводит к глобальным последствиям в лингвистике: меняется предмет исследования, методы, цели

- г и задачи описания. Если лингвистика первой половины XX века имела классификационный и дефиниционный уклон, и задача описания считалась выполненной, если множество объектов распределялось по четко заданным классам, и каждому классу давалось определение (Апресян 1990, с.127), то современное языкознание характеризуется значительно большей сложностью подхода к рассматриваемым явлениям, В современной лингвистике язык интерпретируется как "лишь небольшая часть того целостного явления, которое мы стремимся познать. Именно поэтому современные исследования языка невозможны без привлечения таких понятий, как интенция, память, действие и т.д." (Герасимов, Петров 1988, с.6). Язык используется не ради языка, а чтобы отдавать приказания, задавать вопросы, выражать мнения и делать утверждения о свойствах окружающих предметов (Mental Representations 1988).

Современные теории языка во многом предстают как теории языковой когниции, представляющие сложный пучок проблем, "включающих хранение, приобретение и использование языковых знаний, преобразование и освоение человеком внешнего и внутреннего духовного миров" (Демьянков 1989, с.146). В новейших исследованиях язык рассматривается как одна из когнитивных структур, к которым кроме него относятся восприятие, мышление, память и действие. Все когнитивные структуры неразрывно связаны в рамках усвоения, переработки и трансформации знания*! (Петров 1988, с.42). Ввиду

1* Виды знания, требуемые для интерпретации цепочки слов, весьма разнообразны (Смиренский 1991), (Б1к 1987). этого в центре внимания целого направления современных лингвистов находится комплекс вопросов, касающихся компонентов языковой действительности, к которым относятся категории мышления, фонд общих знаний и представлений о мире, "житейская логика" и т.д. (Арутюнова 1989, с.4).

Итак, общим местом современной лингвистики является мысль, что теория языка должна заниматься вопросом "В чем состоит знание языка?" (Mental Representations 1988). Это знание занимает особое место в окружающем мире и проявляется в способности человека понимать и производить бесконечное множество последовательностей слов, иерархически упорядоченных. "Никаких инноваций в научном изучении языка не будет до тех пор, пока поддерживается идея о возможности исследовать языковые структуры в отрыве от деятельности людей, употребляющих язык"*2 (Saugstadt 1989, р.1).

Введение антропологического принципа исследования языка позволяет теоретически связать разнообразные моменты бытия языка, которые при других подходах изучались изолированно или вообще исключались из области научного рассмотрения. При антропологическом подходе могут быть объединены многие направления: в частности, лингвогносеология, предметом которой является познавательная функция языка как формы представления познаваемого человеком мира, и лингвоэтнология, ориентирующаяся на рассмотрение

2* Ср. тезис о невозможности найти объяснение формированию языка и понятийных структур исключительно на основе внутренних факторов в работе (Lee 1989). взаимосвязи языка, духовной культуры народа и народного менталитета (Серебренников 1988, с.9).

Таким образом, в свете современных лингвистических концепций чрезвычайный интерес представляет исследование принципов существования в языке неких внеязыковых категорий, то есть описание того, как язык отображает окружающую человека действительность. Для этого целесообразно выбрать в качестве объекта достаточно широкую, имеющую достаточно четкие объективные границы и достаточно хорошо изученную область за рамками языкознания и посмотреть, каким образом она отображается в естественном языке. Такой областью может выступать система восприятия человеком окружающего мира. Этот мир может быть описан на нескольких уровнях:

1) на физико-математическом уровне. Абстрактно-объективная реальность, трактуемая в терминах физики и математики (точка, прямая, плоскость; тело, движение, скорость и т.д.) при игнорировании взаимоотношений воспринимающего и воспринимаемого. Мир неодушевленных вещей;

2) на экологическом уровне. Мир, опосредованный жизнедеятельностью, мир иерархизированный и аксеологизированный, в котором вещи и явления составляют определенную структуру значений и ценностей. Мир живых существ. При описании мира на экологическом уровне прежде всего необходимо определить, что может, а что не может восприниматься;

3) на языковом уровне. Мир,опосредованный еще и языковым сознанием, в котором к ограничениям, налагаемым восприятием, добавляются ограничения, обусловленные закономерностями языка.

Специфически человеческий мир. Для описания мира на этом уровне прежде всего необходимо определить, что из воспринимаемого мира может выражаться в языке и каким закономерностям это выражение подчиняется.

Вышеприведенным образом нами формулируется лишь самое общее направление исследования. Чтобы точнее обозначить границы описания, четко сформулировать предмет, материал, цели и методы настоящей работы, необходимо предварительно рассмотреть те концепции, которые положены в основу данного анализа. К ним, в частости, относятся: аспекты рассмотрения материала в современных лингвистических теориях, основные концепции современной психологии восприятия, конкретноисследовательские работы.

1. Лингвистическая теория.

Для настоящего исследования основной интерес в современной лингвистике представляют следующие аспекты: языковая картина мира; основные принципы естественноязыковой категоризации; концепция значения слова; общие методологические принципы современной лингвистики.

1.Картина мира.

Исследование человеческого фактора в языке приобретает новый ракурс в связи с изучением картины мира и, в частности, языковой картины мира. Введение понятия "картина мира" позволяет различать два вида влияния человека на язык - феномен первичной антропологизации языка (влияние психофизиологических и другого рода особенностей человека на конститутивные свойства языка) и феномен вторичной антропологизации (влияние на язык различных картин мира человека: религиозно-миифологической, научной, художественной).

С точки зрения современной науки, картина мира - это не зеркальное отражение, а всегда некоторая интерпретация. Отражается не мир в целом, а его наиболее релевантные составляющие. Принцип ценностной ориентации выступает как главный принцип ие~ рархизации предметов (Почепцов 1990).

Картина мира, как и мировидение, составной частью которого она является, выполняет две базисные функции: интерпретативную (осуществлять видение мира) и регулятивную (служить ориентиром в мире).

В картинах мира речь может идти о мире в целом или о фрагменте мира, об определенном срезе или аспекте его. Существует столько картин мира, сколько имеется "призм" мировидения. При этом человек смотрит на мир не только сквозь призму своего индивидуального опыта, но прежде всего через призму общественного опыта (Серебренников 1988, с. 32). Строго говоря, у каждого индивида каждой конкретной исторической эпохи имеется своя собственная картина мира. Она синтезируется им в результате его непосредственных контактов с действительностью под влиянием культуры или актов жизнедеятельности. Картина мира человека находится в постоянной динамике и может меняться в течение жизни.

Изображая меняющееся глобальное локальными средствами, картина мира остается недорисованной до конца. Она должна иметь "лакуны" (пустые клетки), что является следствием не ее недоработанное™, но особенностей мира и человека. Картина мира обладает пластичностью и поливариативностью.

Следует различать две картины мира: концептуальную и языковую. Концептуальная картина мира богаче языковой, поскольку в ее образовании участвуют все типы мышления. Несмотря на различия обе картины связаны между собой. Взаимоотношения когнитивных и собственно языковых факторов чрезвычайно сложны и до сих пор не до конца изучены.

2. Принципы естественноязыковой категоризации.

Восприятие и отражение человеком действительности не хаотично, а определенным образом упорядочено. Эта упорядоченность достигается на основе категоризации - процесса отнесения единичного объекта, события, явления к некоторому классу, в качестве которого могут выступать вербальные и невербальные значения*3. Особенности восприятия и отражения в мозгу человека объективной действйтельности обуславливают принципиальную нежесткость, расплывчатость, нечеткость языка. Язык предстает не статической , а динамической системой, которая представляет собой множество языковых элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, и образует определенное единство и целостность. Каждый компонент системы рассматривается исходя из его роли в составе системы, т.е. в свете его значимости (функциональной релевантности) . Понятие системы градуально и допускает различные степени

3* Мы можем отнести нечто к нескольким категориям, но мы никогда не воспринимаем предметы и не мыслим о них без отнесения к какой-либо категории (гаизэЪас! 1989). системности*4.

Механизмы рационального понимания основываются на процедуре сопоставления имеющейся семантической информации с фиксированными универсальными, но в то же время достаточно жесткими схемами, относительно которых и осмысляется некоторое событие, ситуация, факт. Рациональное понимание можно уподобить "прокрустову ложу"

- оно обладает предписывающей силой. Мы видим, слышим и понимаем лишь то, что можем увидеть, услышать и понять, т.е. то, что может быть расклассифицировано и отнесено к отдельным компонентам схемы (Баранов, Сергеев 1991, с.46).

В лингвистике идея системности явлений отразилась, в частности, в теории лексических полей, построенных на синтагматических (В. Порциг) и парадигматических (Й.Трир) принципах. Современные семантические и когнитивные концепции указывают на неточность и ограниченность классической теории полей. Данная теория предполагает исследование групп лексем ради них самих и их интерпретацию как собственно языковых феноменов. В целом, по Й. Триру, понимание значения слова сводится к пониманию структуры, в которой оно функционирует. Реально же членение действительности на основании конкретного признака полностью не воплощается, а существует только в пределе. Это объясняется, с одной стороны, континуальностью реальной действительности, а с другой

- достаточной степенью индивидуальности членения (Лесохин 1982,

4* Языковая система сама вляияет на некоторые показатели лексического свойства, исходя из общих системных требований (Beitrage 1984). с.16). В противоположность Й.Триру, приписывавшему семантическому полю строго определенные и неизменяющиеся границы, современные концепции рассматривают семантические поля как обладающие размытыми, неопределенными границами, а также допускают возможность знания значения слова некоторой области лексики без знания структуры этой области (Филлмор 1988, с.61).

Исследование в русле когнитивной лингвистики выявляют целый ряд общих принципов, которым подчиняется категоризация единиц в естественном языке:

1) центральность - наличие у категории центральных и периферийных членов;

2) влияние идеальных моделей (например, мифов);

3) специфическое знание - маркирование тем или иным образом членов категории, отличающихся важной особенностью;

4) наличие неструктурированного класса "прочее";

5) объединение в пределах одной категории единиц, не имеющих общих характеристик;

6) мотивация - категориальность может быть осмыслена, но не предсказана (Лакофф 1988, с.16).

При категоризации различают базисные и внутренние структуры: базисная структура - противопоставление класса как целого остальным классам (например, "птица" уб. "не-птица"), внутренняя структура - противопоставление центральных и периферийных членов, т. е. "лучших" и "худших" представителей категории. Центрированность внутренней структуры порождает прототипические эффекты: центральные члены обладают иными когнитивными характеристиками, чем периферийные.

Прототипичность соотносится с размытостью, но эти понятия не тождественны: размытость определяет разную степень принадлежности какого-либо члена категории, при прототипичности возможна абсолютная принадлежность члена категории при разном отстоянии от центра. Размытость также является источником прототипических эффектов (Лакофф 1988, сс.32-46).

3. Современные концепции значения слова.

Направленность современной лингвистики во внеязыковые сферы поставила достаточно сложную проблему: возможность, необходимость и методы отделения собственно языковой информации от внея-зыковой. В ряде работ прослеживается тенденция полного слияния этих двух понятий и утверждение о невозможности (да и ненужности) отделения собственно языковой информации от внеязыковой (Haiman 1980), (Есо 1985). Нам же более импонирует другое решение вопроса, а именно мысль о том, что несмотря на существенные трудности, связанные с попыткой отделить собственно языковую информацию от энциклопедической, лингвист не должен и не может уходить от решения этой проблемы (Wiegand 1988), (Dieckmann 1988).

Такая постановка вопроса вновь возвращает нас к концепту "значения" в лингвистике. Под последним различными'учеными понималось: "употребление слова в языке" (Wittgenstein 1963, р.43), набор правил, регулирующих это употребление (Schlik 1936, р.147), условие истинности (Ауег 1946, р.9), (Davidson 1971, р.456), ситуация использования и реакция слушающего (Bloomfield 1933, р.139).

Сложности классических теорий значения заключаются, с одной стороны, в том, что концепция о целостности и неделимости значения слова не оправдывает себя, т.к. всякое системное сопоставление лексических единиц приводит к аналитизму в семантике. Однако все наиболее известные лингвистические процедуры (компонентный анализ,- анализ лексических полевых структур и др.) имеют свои недостатки. Таким образом, современный лингвист не обладает единым и адекватным методом лексико-семантического анализа. С другой стороны, компонентная концепция значения, являясь в целом плодотворной для лингвистики, с психологической точки зрения весьма уязвима: разложение смысла на элементарные частицы не всегда подтверждается экспериментальной реальностью (Сагоп 1989).

Возможные пути разрешения противоречий, возникающих при использовании концепции значения, могут быть найдены в противопоставлении значения и так называемого когнитивного понятия. Последнее представляет собой совокупность всех знаний о предмете, отражение и существенных, и несущественных признаков. Когнитивное понятие как результат познания отображает предмет действительности полностью, в лексическом же значении релевантными оказываются лишь некоторые признаки предмета, которых достаточно для передачи понятия в процессе коммуникации или оперирования им в процессе мышления. Образование когнитивного понятия и лексического значения имеет в своей основе разную направленность. Первое служит для фиксации результата познания, второе должно выступать удобным средством передачи информации в коммуникации и инструментом в процессе мышления. Поэтому несмотря на неодинаковые знания и опыт носителей языка можно говорить о совпадении значений в их лексиконе. Значения как сигналы особого типа о понятиях- совпадают» хотя сами когнитивные понятия в сознании отдельных говорящих могут не совпадать (Гудавичюс 1985, с.13).

Дальнейшую иерархизацию различных параметров в "значении" содержит работа Г. Бока (Воск 1990). Указывая на неоднородность значения, он рассматривает его в следующих аспектах: этимологическом, стереотипе использования (узус) и идиосинкратическом (идиолект). Слово обладает семантической относительностью, под которой понимается наличие у него различных значений в зависимости от того, относительно чьего восприятия производится оценка его семантики. Здесь значение выступает как мнение пользователя языка о семантическом потенциале слова и его понимание диапазона использования слова.

Значение существует лишь в момент его актуализации индивидом, поэтому удобней оперировать понятием "поля значений" как совокупностью возможных вариантов семантической нейтрализации. В пределах каждого такого поля выделяются два типа значений - про-тотипическое и имплицитное. Причем прототипическое значение реализуется всегда, а имплицитное значение - в зависимости либо от воли пользователя, либо от воздействия внешних обстоятельств. Кроме этого, в рамках поля значения практически каждой лексической единицы существует определенная допустимая норма возможных отклонений использования (Воск 1990).

Для настоящей работы наиболее подходящим представляется следующее определение значения (смысла): "смысл выражения языка-объекта Е„есть абстрактный объект, который мы (как лингвисты) представляем в терминах метаязыка Е«, описывающего характеристики прототипического денотата*5. Языковые выражения Е0и Ет. по общепринятому мнению, коррелируют с концептом (и, возможно, с достаточно сложным концептом) в сознании носителя языка: таким образом, смысл действительно соотносится с концептом. Но смысл Е не является концептом, поскольку смысл - это абстрактный объект, а концепт - психологический объект*6" (Allan 1986, р.139).

4. Общие методологические принципы современной лингвистики.

Общее изменение лингвистической парадигмы не могло не сказаться на методах исследования и принципах описания материала. В центре внимания лингвистики оказалась деятельность человека, обеспечивающая ему ориентацию в мире , его практическое освоение, познание и понимание процессов, происходящих во внешнем и внутреннем его мире. Этот переход на постижение "глубинных" связей и отношений в природе оказал влияние и на методы изучения языковых систем, в которых стали вскрываться "глубинные" структуры, стоящие за ними смыслы, закономерности их трансформаций в ходе организации высказывания (Телия 1988, с.З).

5* Классические работы по теории прототипов см. (Labov 1978), (Battig, Montague 1969), (Rosch 1973).

6* Ср. противоположную точку зрения: "Смыслы слов рассматриваются как психические феномены, воплощающие посредством языка концептуализацию человеком окружающего его мира" (Семантика и категоризация 1991, с.З).

В конце 70-х , начале 80-х годов сформировалась как отдельная дисциплина и начала активно развиваться прагматика - направление, связанное с решением самых разнообразных проблем описания функционирования языка. На сегодняшний день мы имеем минимум двойственный подход к рассмотрению языковых явлений, так называемый языковой и речевой. При языковом подходе главное внимание уделяется правильности построения внешних языковых форм на всех конститутивных уровнях. При речевом подходе - определению критериев прагматической приемлемости внутренних, содержательных форм языка на основе их адекватности соответствующим типам коммуникативных актов (Лазарев 1989, с.60).

Коммуникативный подход к языку в какой-то мере снимает жесткую дихотомию язык-речь, прагматика-семантика. С позиций современной психолингвистики, вряд ли вообще корректно говорить о прагматически "ненагруженной" семантике естественного языка. Семантическая компетенция носителей языка не может рассматриваться как знание особого рода, принципиально отличное от знания всех нюансов употребления языка*7 (Петров 1988, с. 168).

Следующий принцип современных лингвистических теорий, имеющий немаловажное значение для настоящей работы, - принцип нежес-кости, относительной неопределенности ряда речепорождающих меха

7* Семантические факты любого вида всегда даны нам в "обертке" употребления (Mental Representations 1988). низмов*8. В противоположность априорной грамматике (структурализму), которая рассматривает логически упорядоченный набор правил, предшествующих речетворчеству, возникающая (герменевтическая) грамматика трактует правила как частично определенные переменные, совершенствующиеся в ходе речетворческого обмена. Таким образом, объектом изучения выступает не сама система грамматических правил, но общие стратегии формирования грамматики при построении связных текстов*9 (Linguistics In context 1988).

Описание слов с учетом их направленности на внеязыковую реальность может быть весьма продуктивным для выявления их собственного языкового содержания (Understanding the lexicon 1988). Особенности языковой реализации некоторого концепта определенным с образом отражают особенности его внутреннего устройства (Iris, • ^Litowitz, Evens 1988).

Последний тезис представляется основным для настоящего исследования. Однако он требует необходимого уточнения: что такое "внутренее устройство концепта"? откуда лингвист должен брать

8* За эвристиками, обеспечивающими вхождение в герменевтический круг, лежит множество неопределенных механизмов мышления, пока еще недоступных рациональному анализу (Баранов, Сергеев 1991).

9* Правила универсальной грамматики относятся к врожденному материалу, но характеризуются незавершенностью (Parameter setting 1988). сведения об этом устройстве? насколько он должен использовать нелингвистическую информацию в конкретном лингвистическом описании?

При исследовании преломления в языке неких внеязыковых категорий, а также определении степени зависимости природы языковых единиц от онтологических, концептуальных и собственно языковых факторов, невозможно избежать обращения к тому, как устроен этот фрагмент реальности на самом деле. Действительно, как мы можем судить, в какой мере природа языковых единиц зависит от внешних факторов, а в какой мере от собственно языковых, если нам эти внешние факторы неизвестны? Можно бесконечно спорить о принципах структурации цветообозначений в различных языках, но этот спор будет беспредметен, пока не будет установлено, что такое цвет вообще и как он воспринимается человеком. Можно рассуждать о том, насколько значения звукоподражательных слов соотносятся с обозначаемыми ими звучаниями, но все эти рассуждения также не будут иметь под собой основания, пока не будут установлены параметры звучания и основные принципы восприятия звука человеком. Несовпадение научной и обыденной картин мира, незнание обычным индивидом научной картины мира никак не могут служить контраргументами вышеприведенного положения, поскольку задача лингвиста в том и состоит, чтобы показать, в чем языковая картина мира отличается от научной и какими факторами это различие обусловлено. Те внушительные результаты, которые были получены при обращении к исследованию природы внеязыковой реальности, стоящей за собственно языковыми феноменами в работах (Berlin, Kay 1969); (Воронин 1982) и др., представляются ярким доказательством плодотворности обращения к детальному изучению вне-лингвистической природы отображаемых в языке фрагментов.

2. Психология восприятия.

1. Общие замечания.

Как кажется, всего вышесказанного достаточно, чтобы обосновать необходимость краткого изложения основных положений психологии восприятия, так как именно данная дисциплина дает нам наиболее объективную и полную картину того, как человек воспринимает окружающий его мир. Психология восприятия представляет собой достаточно пеструю картину подходов, методов и частных концепций. Ключевое для этой дисциплины понятие "восприятие" с разных точек зрения трактуется как:

1) образование гештальта (Carterette, Friedman 1974);

2) функция анализатора (Соколов 1958);

3) процесс и результат построения образа (Познавательные процессы 1982);

4) разновидность деятельности (Запорожец и др. 1967);

5) непосредственное впечатление (Michaels, Carello 1981);

6) переработка информации (Линдей, Норман 1974).

АС

За этой многообразностью скрывается, во-первых, многомерность данного класса психических явлений, а во-вторых, отсутствие общей теории восприятия. На современном этапе существуют два ведущих направления в исследовании психологии восприятия: когнитивное и экологическое (Барабанщиков 1989, с.4).

2. Когнитивный и экологический подходы.

В русле когнитивного подхода познавательная сфера индивида по своей архитектонике и принципам функционирования трактуется как аналогичная ЭВМ, то есть система, принимающая, хранящая и использующая поступающую извне информацию (Барабанщиков 1989, с. 6). К недостаткам данного подхода традиционно относят его лабо-раторность, а также несоответствие моделей фактическим данным.

Экологический подход представляет собой не монолитное течение, а ряд концепций, объедининных общей наравленностью на изучение стимульного характера среды (Eysenck 1977), (Gibson 1966), (Gibson 1979), (Shaw 1982). Согласно этим концепциям, воспринимающие системы активизируются потоками энергий (соответственно различают световые и звуковые колебания, механические и химические воздействия), в которые "погружен" наблюдатель. Эти потоки несут стимульные инварианты структуры, в которых содержится вся информация. При экологическом подходе важно не то, как совершается процесс восприятия, каковы его средства и механизмы, а то, что отражается в процессе, то есть является стимулом.

Базисная тенденция развития психологии восприятия в настоящее время - попытка синтеза этих двух направлений, или "экологическая реформа" когнитивного направления. Основной вопрос синтетического подхода - переработка информации о вполне определенной среде, где субъект восприятия является не пассивным созерцателем, но активным компонентом взаимодействия со средой, а в качестве объекта восприятия выступают целостные динамические сцены реального мира. Акценты смещаются с процессов получения информации на процессы ее организации и использования (Найссер 1981), (Eckblad 1981), (Moote, Strondsburg 1976).

3. Основные положения психологии восприятия.

Итак, каковы основные положения современной психологии восприятия? Во-первых, несмотря на признание индивидуальности восприятия большинство психологов полагают, что его основные характеристики общие для большинства людей*10 (Goldstein 1984, р.23). Во-вторых, большинство психологов не противопоставляют ощущение восприятию, но рассматривают их неразрывно (Goldstein 1984, р.23), (Рубинштейн 1989), отмечая, что "единство ощущения и восприятия нарушается в исключительно редких случаях" (Натадзе 1982, с.82). В -третьих, считается, что информация не извлекается непосредственно, без какого-либо процесса обработки данных* 11.

Важнейшей особенностью субъективного образа является его предметность (объективированность). В образе нам даны не наши субъективные состояния, а сами объекты. При восприятии субъект не соотносит образ с вещью, образ как бы "наложен" на вещь (Леонтьев 1982, с.49). Предметность образа не некоторая внутренняя организация хаоса внешних раздражителей, а органическая взаимосвязь отраженных в нем пространственно-временных и интенсивност-ных характеристик (Носуленко 1988, с. И).

Информация об окружающем мире поступает в виде различных форм энергии: зрение - световая, слух и осязание - механическая, вкус и запах - химическая. Для работы мозга требуется их преобразование в электрическую энергию, которое осуществляется благодаря рецепторам. Рецепторы каждого органа чувств специализирова

10* Точку зрения радикального скептицизма см. (Наггпап 1974). И* В противоположность тезису экологического восприятия о непосредственном извлечении информации (Гибсон 1988).

- 20 ны соответственно типу энергии (Goldstein 1984, р.27).

4. Перцептивные модусы.

Самое ясное визуальное качество, которое испытывает человек и с которым он наиболее активно имеет дело - цвет. Восприятие цвета - индивидуальный опыт, поэтому трудно определить цвет, не используя образцов. До сих пор неясно, воспринимают люди цвета одинаково или по-разному (Goldstein 1984, р.113). Всякий цветовой стимул описывается тремя параметрами: цветовой тон (хрома-тичность), насыщенность (колориметрическая чистота), светлость (яркость). Цветовой тон произволен от длины (частоты) волны, насыщенность - количества ахроматической примеси в цвете, яркость амплитуды электромагнитных колебаний (Богословский 1982, с.156). Существует огромное множество моделей классификации и представления цвета, подробно описываемых в работах (Соколов 1982), (Печкова 1969), (Hurvich 1981).

В отличие от психологически элементарного цвета, форма -неэлементарна*12: восприятие формы включает оперирование более мелкими единицами; оно представляет собой не одномоментный, но иерархический процесс; субъективная сложность формы выступает как функция от числа соответствующих операций (Величковский 1982). С природой формы связано множество проблем: что такое

12* С этим делением не следует смешивать деление на так называемые "первичные" и "вторичные" качества. Во-первых, само по себе данное противопоставление весьма сомнительно (ФЭС 1983), а во-вторых, оно не имеет никакого отношения к психологии восприятия. простота" фигуры (Attneave 1957), как мы узнаем вещи на основании признакового анализа (Selfridge 1959), (Lindsay, Norman 1977), (Pick 1965), что мы в принципе понимаем под дистинктивным признаком (Biederman 1981)*13.

С помощью кожной рецепции человек познает широкий круг качеств предметов: гладкость, упругость, влажность, маслянистость и т. д. Субъективные образы этих свойств далеко не всегда могут быть представлены как разновидности элементарных кожных ощущений (прикосновения, давления, тепла, холода и боли), продуцируемых специальными анализаторами. В психологии имеется еще очень мало данных, раскрывающих условия формирования отражения вышеперечисленных свойств (Ломов 1982, с.209). Пока наука не располагает данными о существовании различных областей коры для различных кожных анализаторов: тактильного, температурного и т.д. Можно предположить, что строго раздельных областей коры для разных видов кожной рецепции не существует, так как главным является принцип не модальности, а топографии (Ломов 1982, сс.198-199). В психологии также принято различать т.н. Active touch и Passive touch. Одним из основных различий между ними является направленность и объектность активного осязания.

О слуховом восприятии мы знаем значительно меньше, чем о зрительном (Goldstein 1984): вопрос об изучении целостного слу

13* Признаки различных категорий оказывают различное влияние на опознание: наиболее эффективны - опознание формы и цвета, менее эффективно - опознание предметов по размеру (Запорожец 1982, с.70). хового образа почти не обсуждался (Носуленко 1988, с.4). Принципиальное отличие данной модальности в том, что для физической модели слухового восприятия одним из наиболее значимых является параметр времени (Носуленко 1988, с.24). Разница между слуховыми и зрительными образами заключается и в следующем: зрительный образ представляет собой совокупность свойств объекта и источника света, то есть большинство объектов зрительного восприятия (за исключением источников света) пассивны и несамодостаточны , в то же время звучащий объект активен и самодостаточен для восприятия (Носуленко 1988, с.127).

Запах и вкус традиционно относятся к периферийным модальностям, поэтому в психологии им уделяется очень мало внимания. Примечателен тот факт, что в капитальной монографии Б.Гольдштей-на "Ощущение и восприятие" анализу природы запаха и вкуса уделено лишь несколько страниц (Goldstein 1984, pp. 404-433). Тем не менее ряд работ по описанию пихологической природы данных модальностей все-таки существует. Однако до сих пор в этой области очень много неясного. С одной стороны, человеческие обонятельные рецепторы не менее чувствительны, чем рецепторы животных, и разница в чувствительности обусловлена прежде всего количеством рецепторов (Moulton 1977), (de Vries, Stuiver 1961), (Dodd 1980). С другой стороны, запах имеет самый высокий порог различения: необходимо увеличить концентрацию на 25%-30%, прежде чем испытуемый почувствует увеличение интенсивности запаха (Stone, Bosley 1965, p.657). По отношению к запаху очень трудно установить психофизические закономерности: во-первых, трудно определить, когда медленно путешествующая в воздухе молекула достигает рецептора, во-вторых, неясна сама природа обонятельного стимула*14 (Cain 1978). Результаты экспериментов указывают на значительно более диффузный тип кодирования в обонятельной системе, чем в других сенсорных системах.

ВКус очень часто рассматривается в паре с запахом (Geldard 1972), тем не менее это отдельное чувство. Некоторые вещества имеют преобладающий вкус, другие представляют собой результат комбинации вкусов. Каждый базисный вкус характеризуется специфическими физическими качествами, но природа этих качеств пока точно не определена (Goldstein 1984). До сих пор до конца неизвестно, как химическая (вкусовая) стимуляция преобразуется в электрические сигналы, а также не определены точно зоны коры головного мозга, отвечающие за восприятие запахов и вкусов (Goldstein 1984, р.33). Таким образом, можно заключить, что в психологии данные модальности являются относительно малоизученными и неопределенными.

3. Конкретные лингвистические исследования.

Проблемы преломления различных аспектов перцепции в языке являются материалом описания в ряде научных работ. Не ставя себе целью их подробный анализ и перечисление, ограничимся лишь некоторыми примерами и определением общих принципов исследования и интерпретации материала в этих работах. Большая часть иследова

14* Гипотетически физическими характеристиками стимулов являются размеры и форма молекул (Beets 1978), а также летучесть и растворимость. Однако здесь очень много неясного. ний посвящена проблеме цветообозначений: это прежде всего классическая работа (Berlin, Kay 1969), а на материале русского языка - (Фрумкина 1984). Довольно много работ, рассматривающих принципы именования звука в языке, почти все они написаны в русле фоносемантики: (Воронин 1982), (Выздога 1989) и др. Остальным модусам в лингвистике повезло меньше: осязание - (Нестерская 1985), (Вайсман 1989), запах - (Сидельников 1983), вкус - (Моран 1989), (Лечицкая 1985), (Герасимова 1986), свет - (Селиверстова 1970), форма и размер - (Голобородько 1980). Существует также ряд исследований, где перцептивная лексика затрагивается косвенно: (Васильев 1981), (Васильев 1982).

Основные положения этих работ вкратце можно суммировать следующим образом:

1) невозможно описать семантику слов на основе только вне-лингвистических терминов (Фрумкина 1984, с. 21);

2) недостаточно учитывать при описании только "денотативный фактор", но необходимо вводить и так называемый "субъективный фактор" (Моран 1989), (Лечицкая 1985);

3) необходимо исследовать микросистемные блоки и выявлять не только структурные, но и функциональные особенности лексических единиц: при этом анализу подвергаются любые способы выражения поля восприятия (имена, глаголы, словосочетания, фразеологизмы и т.д.) (Шидо 1989);

4) данные сферы нужно рассматривать как центрированные, то есть характеризующиеся, с одной стороны, стабильностью узкого набора единиц широкой семантики и обширного списка терминологических единиц в разных языковых подсистемах, с другой - высокой открытостью и динамичностью периферийного состава поля (Шидо 1989).

Настоящая работа преследует две основные цели: 1) онтологическую - попытаться на примере данного материала описать общие принципы преломления и отображения в языке широких внелингвистических систем; 2) методологическую - построить модель исследовательского процесса и установить общие принципы анализа и описания такого рода систем.

Объект данного исследования - лексемы, именующие*14а признаки окружающего мира, воспринимаемые с помощью пяти внешних органов чувств: зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса. Мы обозначаем классы, выделяемые на этой основе, как модусы перцепции. или перцептивные модусы. Кроме этого мы подразделяем зрение на несколько субмодусов: восприятие света, цвета, формы и размера, - и исключаем из рассмотрения "внеобъектные" визуальные характеристики - положение в пространстве и пространственное перемещение (следует отметить, что вышеперечисленными субмодусами визуальное восприятие отнюдь не исчерпывается). Вслед за большинством современных психологов, мы сужаем и понятие тактильнос-ти, ограничивая его восприятием качества поверхности и консистенции и исключая из него характеристики температуры и массы

14а* Мы употребляем термин "именовать" в достаточно широком смысле, относя его не только к существительным, но и к прилагательным и глаголам. Возможность такого понимания термина см. (Виноградов 1986), (РГ 1981).

Рубинштейн 1989).

Материал диссертации ограничен в двух плоскостях: 1) со стороны языка - рассматриваются только перцептивные признаки, которые могут быть выражены одним словом (таким образом, из сферы исследования исключаются описательные единицы типа вкус, отдаленно напоминающий манго); со стороны перцепции - рассматриваются только перцептивные значения и употребления слов (таким образом, мы не анализируем сочетания типа черная работа, сладкий «/ сон, ясный ум и другие, не имеющие непосредственного' отЗшения к перцепции). Языком-объектом выступает русский язык.

Актуальность работы достаточно подробно обоснована выше. Новым представляется определение природы языковых единиц на основе рассмотрения широкой и достаточно хорошо изученной за пред-делами лингвистики онтологической и концептуальной сферы. Новые подходы требуют и новых комплексных методов: нами используются, в частности, лексикологический, текстологический, классификационный, . дефиниционный методы, метод компонентного анализа, интроспекция и т.д. Общим принципом является подчинение методов соответствующему материалу (проблемному полю).

Теоретическая значимость работы заключается в описании строения и функционирования в языке концептуальных категорий, имеющих внеязыковую природу, установлении методов и принципов такого рода описаний. Практическая значимость работы - возможность использования ее результатов в создании компьютерных моделей понимания и функционирования языка.

Данная диссертация состоит из Введения, трех глав и Заключения. Во Введении очерчивается общая проблематика работы в све

Заключение научной работыдиссертация на тему "Модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Проведенный анализ дозволяет сформулировать несколько важных положений, касающихся, с одной стороны, онтологии языка, с другой - методологии его исследования. Природа языковых единиц определяется тремя факторами: онтологическим, концептуальным и собственно лингвистическим. Причем взаимоотношение этих факторов в каждом конкретном случае может быть весьма различным. В самом общем виде это взаимодействие можно сформулировать так: онтологическая природа объекта задает возможность многих способов концептуализации (то есть онтология задает не необходимость определенной концептуализации, но лишь набор возможностей!), язык же определенным образом кодифицирует данные концептуальные возможности. Связь между этими тремя параметрами нежесткая, и каждый следующий уровень обладает определенной степенью свободы по отношению к предыдущему. Онтологически признание этого тезиса ведет к признанию высокой идиосинкратичности языка, методологически - к отказу от абсолютизациии принципа семантической мотивированноси.

В нашем случае онтологическая природа модусов дает определенную возможность их уподобления или разуподобления на концептуальном уровне. Концептуализация эта весьма непоследовательна и часто весьма противоречива. Так же непоследовательно и противоречиво воплощение этой концептуализации в языке. Исходя из этого, нам представляется в принципе порочной идея пытаться найти объяснение каждому индивидуальному языковому факту и тем более делать предсказания по поводу конкретных языковых явлений. Мы ставим своей целью выявление общих тенденций, касающихся природы системы в целом, но не отдельных ее элементов.

Концептуальные категории имеют "сквозную" природу по отношению к лингвистическим классам единиц: категории экстенсиональности, параметричности и гедонистичности признака могут быть продемонстрированы на языковом материале различной лингвистической природы (скажем, прилагательных и глаголах). Методологически это определяет необходимость привлечения самых разных языковых пластов для полного описания концептуальной категории и соответственно недостаточность анализа только лингвистически однородных классов.

Концептуальные категории не однородны, а центрированы: их природа ярко проявляется в прототипических единицах и может почти полностью нивелироваться в периферии. Так, природа атрибутов звука очень ярко выражена в сфере динамического (проявляющегося) признака и почти совсем сглажена в статическом (характеризующем). Категория "материальности/нематериальности" ярко обозначается при анализе проявляемости модусных признаков, их отношения к пространственно-временным характеристикам, природы гиперонимов и относительно затемнена в других случаях. Методологически это выражается в необходимости иерархизации рассматриваемого материала и выделении основных особенностей категории на основе анализа прототипических единиц.

При определении семантической природы предикатов большую роль играют синтаксические преобразования. Часто именно они позволяют определить концептуальную природу предиката и разрешить семантическую неопределенность. С другой стороны, трансформационные возможности можно объяснить в концептуальных терминах.

- 180

Как мы уже неоднократно отмечали, все концептуальные закономерности существуют в языке лишь в виде тенденций, но не жестких правил.

Настоящее исследование заставляет предположить, что основная природа модуса проявляется не только на уровне слова и сверхсловном уровне, но в какой-то мере определяет и внутрисловный, задавая принципы номинации перцептивных атрибутов. Тип мотивирующих слов, а также значение образующихся прилагательных каузируются концептуальной природой модуса. В экстенсиональных модусах в роли мотивантов в основном выступают имена предметов и веществ, в параметрических, гедонистических и "нематериальных" модусах - имена абстрактных понятий, определяющих временные, гедонистические и параметрические характеристики. Значение образующихся прилагательных также в какой-то мере зависит от природв модуса: апельсиновый цвет будет однозначно интерпретирован как "цвет, похожий на цвет апельсина", в то время как полностью аналогичное формально сочетание лунный свет будет понято лишь как "свет, испускаемый луной". Противопоставление внутри экстенсиональных модусов аутореферентных и эталонных признаков имеет под собой во многом экстралингвистическую основу и, следовательно, может изменяться с изменением внеязыкового мира: это явление можно наблюдать на примере модусов вкуса и запаха.

Природа языкового прецептивного модуса (и шире - концептуальной категории в языке вообще) не является чем-то единым и монолитным: она представляет собой своеобразный континуум от признаков, составляющих сущность ее природы, до признаков, прямо этой природе противоречащих. Природа категории во всех языковых

- 181 уровнях и во всех языковых областях имеет нечто общее, организующее ее как категорию. В то же время на разных уровнях и в разных сферах эта природа несколько различна: ср. эталонную природу звука в сфере проявляющегося признака и неэталонную в сфере статики; во многом экстенсиональную природу запаха в сфере прилага-тельных-деноминативов и полностью неэкстенсиональную на уровне "элементарных" атрибутов или атрибутов-глаголов; неэкстенсиональную природу размера на уровне слова и снятие этой неэкстенсиональности на субфразовом уровне и т.д.

Методологически это ведет, с одной стороны, к необходимости противопоставлять центральные члены категории периферийным, с другой - не абсолютизировать природу концептуальной категории, а всегда иметь в виду ее сложность, гетерогенность и уметь правильно интерпретировать наличие контрпримеров.

Список научной литературыРузин, И. Г., диссертация по теме "Теория языка"

1. Акимова 1989: Акимова Т.Г. Семантический анализ глаголов изменения состояния//Взаимосвязи лексики и грамматики. Кишенев, 1989, с.19-21.

2. Апресян 1972: Апресян Ю.Д. Современная лексическая семантика. И. Синонимические средства языка и правила перефрази-рования//Русский язык в национальной школе. 1972, N3.

3. Апресян 1974: Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М., 1974.

4. Аристотель 1976: Аристотель. Сочинения в 4-х тт./Ред. В. Ф.Асмус. М., 1976.

5. Арутюнова 1961: Арутюнова Н.Д. Очерки по словообразованию в современном испанском языке. М., 1961.

6. Арутюнова 1976: Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976.

7. Арутюнова 1989: Арутюнова Н.Д. Предварительные замечания //Новейшие направления лингвистики. Тезисы Всесоюзной школы-кон-ференции. М.,1989.

8. Архангельская 1990: Архангельская Э.Н. Семантическая организация префиксальной парадигмы глагола "видеть"//Семантика и прагматика языковых единиц. Душанбе, 1990, с.73-77.

9. Барабанщиков 1989: Барабанщиков В.А. Основные направления и тенденции развития психологии восприятия//Психология восприятия. М., 1989, с.5-14.

10. Баранов, Сергеев 1991: Баранов А.Н., Сергеев В.М. Герменевтика и проблемы моделирования понимания текста//Прагматика и семантика. М., 1991, с.29-51.

11. И. Бенвенист 1974: Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.,1974.

12. Благова 1989: Благова А.Р. Функционирование в тексте некоторых глаголов со значением изменения и их семантических экви-валентов//Высказывание и текст: комплексный подход к тексту. М.,1989, с. 4-9.

13. Богданов 1982: Богданов В.В. О ближайшем и дальнейшем значении и "ближайшей" и "дальнейшей" лингвистике//Проблемы комплексного анализа языка и речи. Л., 1982, с.50-55.

14. Богова 1989: Богова М.Б. Прагматические операторы конструкций с чужой речыо//Высказывание и дискурс в прагмалингвисти-ческом аспекте: Сб. научн. трудов. Киев, 1989, с. 11-14.

15. Богословский 1982: Богословский А.И. Зрение//Познава-тельные процессы: ощущение, восприятие. М., 1982, с. 118-167.

16. Бондарко 1976: Бондарко A.B. Теория морфологических категорий. Л., 1976.

17. Бурас, Кронгауз 1990: Бурас М.М., Кронгауз М.А. Концептуализация в языке: все или ничего//Язык и структура знания. М.,1990, с.50-57.

18. Вайсман 1989: Вайсман H.H. Сопоставительное исследование семантики некоторых прилагательных ЛСГ осязания//Проблемы ономастики и семасиологии. Алма-Ата, 1989, с.123-129.

19. Васильев 1981: Васильев Л.М. Семантика русского глагола. М., 1981.

20. Величковский 1982: Величковский Б.М. Функциональная структура перцептивных процессов//Познавательные процессы: ощущение, восприятие. М. •, 1982, с. 219-246.

21. Виноградов 1986: Виноградов В. В. Русский язык (Граммати- 184 ческое учение о слове). М., 1986.

22. Винокур 1959: Винокур Г. 0. Заметки по русскому словооб-разованию//Избранные работы по русскому языку. М., 1959, с.421.

23. Волоцкая 1966: Волоцкая З.М. К проблеме синхронного сло-вообразования//Лингвистические исследования по общей и славянской типологии. М., 1966, с.231.

24. Вольф 1988: Вольф В.М. Метафора и оценка//Метафора в языке и тексте. М., 1988, с.52-65.

25. Вольф 1978: Вольф Е.В. Грамматика и семантика прилагательного: На материале иберо-романских языков. М., 1978.

26. Воронин 1982: Воронин C.B. Основы фоносемантики. Л., 1982.

27. Воронин 1986: Воронин C.B. О семантической структуре звукоподражательного слова//Смысл и значение на лексическом и синтаксическом уровнях. Калининград, 1986.

28. Выздога 1989: Выздога Л. К. Дифференциация значений глаголов звучания в английском и русском языках//Дериватология и динамика в романских и германских языках. Кишинев, 1989, с. 114-120.

29. Гак 1988: Гак В.Г. Метафора: универсальное и специфичес-кое//Метафора в языке и тексте. М., 1988, с. 11-26.

30. Герасимов, Петров 1988: Герасимов В.И., Петров В.В. На пути к когнитивной модели языка//Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХХ111, М., 1988, с.5-11.

31. Гибсон 1988: Гибсон Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. М., 1988.

32. Гиппенрейтер 1978: Гиппенрейтер Ю.Б. Движение человеческого глаза. M., 1978.

33. Григорьев 1994: Григорьев A.A. Исследование субьективной репрезентации лексикона/на материале оценочных оопозиций/. Дисс. на соискание уч. ст. канд. филол. наук. М., 1994.

34. Гудавичюс 1985: Гудавичюс А. Сопоставительная семасиология литовского и русского языков. Вильнюс, 1985.

35. Гусев 1984: Гусев С.С. Наука и метафора. Л., 1984.

36. Дадаев 1988: Дадаев Т.Ш. Глаголы зрительного восприятия в русском и узбекском языках//Лингводидактические основы обучения языкам. Ташкент, 1988, с.22-25.

37. Демьянков 1989: Демьянков В.З. Теория языка и динамика американской лингвистики на страницах журнала "Language"//ВЯ N4, 1989.

38. Деривационные типы и гнезда в синхронии и диахронии. Владивосток, 1989.

39. Дубровский 1982: Дубровский H.A. Слуховые ощущения// Познавательные процессы: ощущения, восприятие. М., 1982, с.178-197.

40. Запорожец, Венгер, Зинченко, Рузская 1967: Запорожец A.B., Венгер Л.А., Зинченко В.П., Рузская А.Г. Восприятие и действие. М., 1967.

41. Запорожец, Зинченко 1982: Запорожец А.В., Зинченко В.П. Восприятие, движение, действие//Познавательные процессы: ощущения, восприятие. М., 1982, с.50-80.

42. Зверев 1986: Зверев А.Д. О словообразовательном значении //Актуальные вопросы дериватологии и дериватографии. Владивосток, 1986, с.40-51.- 186

43. Зверев 1992: Зверев Ю.П. Соотношение двигательных, речевых и вегетативных показателей осознания запаховых раздражителей. АКД. М., 1992.

44. Калиущенко 1988: Калиущенко В.Д. Типология отыменных глаголов. Киев, 1988.

45. Карептова 1990: Карептова В.А. Основы текстовой модификации семантики отадъективных глаголов//Проблемы исследования слова в художественном тексте. Л., 1990, с.98-104.

46. Кубрякова 1986: Кубрякова Е.С. О понятии словообразовательного правила//Актуальные вопросы дериватологии и дериватог-рафии. Владивосток, 1986, с.67-86.

47. Кузнецов 1991: Кузнецов A.M. Введение//Прагматика и семантика М. , 1991, с. 5-9.

48. Лазарев 1989: Лазарев В.В. О планах выражения и содержания в коммуникативной лингвистике//Высказывание и дискурс в прагмалингвистическом аспекте: Сб. научн. трудов. Киев, 1989, с. 59-61.

49. Лайонз 1978: Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М., 1978.

50. Лакофф 1988: Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификато-ров//Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23, 1988.

51. Левицкий 1994: Левицкий В. В. Фонетическая мотивированность слова//ВЯ N1, 1994, с.26-37.

52. Леонтьев 1982: Леонтьев А.Н. Ощущение и восприятие как образцы предметного мира//Познавательные процессы: ощущения, восприятие. М., 1982, с.32-50.

53. Лесохин 1982: Лесохин М.М. Введение в математическуюлингвистику. Минск, 1982

54. Лечицкая 1985: Лечицкая Ж. В. Прилагательные вкуса в современном русском языке. АКД. М., 1985.55.- Линдсей, Норман, 1974: Линдсей Г., Норман Д. Переработка информации у человека: Введение в психологию. М., 1974.

55. Ломов 1982: Ломов Б.Ф. Кожная чувствительность и осяза-ние//Познавательные процессы: ощущения, восприятие. М., 1982, с. 197-218.

56. Ломов 1984: Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.

57. Лопатин 1987: Лопатин В.В. Основные единицы сопоставительного описания словообразовательных систем славянских языков. М., 1987.

58. Лыков 1977: Лыков А.Г. Окказионализм и языковая норма// Грамматика и норма. М., 1977, с.62-83.

59. Маслов 1984: Маслов Ю.С. Очерки по аспектологии. Л., 1984.

60. Мельчук 1969: Мельчук И.А. Об определении большей/ меньшей смысловой сложности при словообразовательных отношениях. //Изв. АН СССР, ОЛЯ, 1969, т.28, вып 2, с.135.

61. Моран 1989: Моран Л.Г.А. Лексико-сематическое поле в системе его денотативных и оценочных значений. АКД. Минск, 1989.

62. Найссер 1981: Найссер У. Познание и реальность. М.,1981.

63. Натадзе 1982: Натадзе Р.Г. Восприятие и установка//Поз-навательные процессы: ощущения, восприятие. М., 1982, с.80-88.65.- Носуленко 1988: Носуленко В.Н. Психология слухового восприятия. М., 1988.- 188

64. ОЯ 1972: Общее языкознание (Внутренняя структура языка). М., 1972.

65. Ожегов 1988. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1988.

66. Падучева, Розина 1993: Падучева Е. В., Розина Р.И. Семантический класс глаголов полного охвата: толкование и лексико -синтаксические свойства//Вопросы языкознания, 1993 N6 с.5-16.

67. Петров 1988: Петров В. В. Язык и логическая теория: в поисках новой парадигмы//ВЯ N2, 1988.

68. Петров 1988: Петров В.В. Понимание метафор: на пути к общей модели//Метафора в языке и тексте. М., 1988, с. 165-169.

69. Печкова 1969: Печкова Т. А. Система классификации цвета. М., 1969.

70. Платон 1990: Платон. Собрание сочинений в 4т. М., 1990.

71. Почепцов 1990: Почепцов О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира//ВЯ N6, 1990, с.110-122.

72. Проблемы восприятия. Свердловск, 1991.

73. Рубинштейн 1989: Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. В 2-х тт. т. 1. М., 1989.

74. Рузин 1993: Рузин И. Г. К проблеме номинации перцептивных действий//Прагматика. Семантика. Грамматика: материалы конференции научных сотрудников и аспирантов. М., 1993, с.100-103.

75. Рузин 1993: Рузин И.Г. Природные звуки в семантике языка (Когнитивные стратегии именования)//ВЯ, 1993 N6, с.17-27.

76. Русская грамматика 1980: Русская грамматика в 2-х тт. М., 1980. т.1.

77. Семантика и категоризация 1991: Семантика и категоризация. М., 1991.

78. Семантические вопросы словообразования: Значение производящего слова. Томск, 1991.

79. Сергеева 1989: Сергеева Л.А. Функциональная типология качественных прилагательных в русском языке//Исследования по семантике. Вып. 14. Уфа, 1989, с.101-105.

80. Серебренников 1987: Серебренников Б. А. и др. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1987.

81. Серякова 1989: Серякова И.И. Прагматические характеристики языковых единиц, описывающих невербальное средство коммуникации "голос"//Высказывание и дискурс в прагмалингвистическом аспекте: Сб. научн. трудов. Киев, 1989, с.83-85.

82. Сидельников 1983: Сидельников В. П. Лексика со значением "запах" в русском языке. АКД. Харьков, 1983.

83. Скобелева 1990: Скобелева Г.Н. Качественные прилагательные, обозначающие физические ощущения//Проблемы исследования слова в художественном тексте. Л., 1990, с. 105-114.

84. Словарь русского языка: В 4-х тт. М., 1981.

85. Смиренский 1991: Смиренский В. Б. Семантика и представление знаний в автоматизированных интеллектуальных системах//Праг- 190 матика и семантика. М., 1991, с.52-66.

86. Соколов 1958: Соколов E.H. Восприятие и условный рефлекс. М., 1958.

87. Соколов 1982: Соколов E.H. Психофизиология цветового зрения//Познавательные процесы: ощущения, восприятие. М., 1982, с.167-178.

88. Степанов 1981: Степанов Ю.С. Имена, предикаты, предложения. М., 1981.

89. Степанов 1989: Степанов Ю.С. Индоевропейское предложение. М., 1989.

90. Телия 1988: Телия В.Н. Метафора как модель смыслопроиз-водства и ее экспрессивно оценочная функция//Метафора в языке и тексте. М., 1988, с.26-52.

91. Телия 1988: Телия В.Н. Предисловие//Метафора в языке и тексте. М., 1988, с.3-10. '

92. Трубецкой 1960: Трубецкой Н. С. Основы фонологии.М., 1960.

93. Ульман 1970: Ульман С. Семантические универсалии//Новое в лингвистике. М., 1970.

94. Ульман 1970: Ульман С. Синтаксические универсалии//Новое в лингвистике. М., 1970.

95. Фасмер М. Этимологический словарь русского языкав 4-х тт., 2-е изд. М., 1987.

96. Федосюк 1988: Федосюк М.Ю. Глаголы восприятия: лексические значения и употребление в художественных текстах//История слова в текстах и словарях. Ставрополь, 1988, с. 99-105.

97. Филлмор 1988: Филлмор Ч. Фреймы и семантика понима- 191 ния//Новое в лингвистике. Вып. 23. М., 1988.

98. Фрумкина и др. 1982: Фрумкина P.M., Михеев A.B., Терехи-на А.Ю. Экспериментальное изучение семантических отношений в группе слов-цветообразований. М., 1982.

99. Фрумкина 1984: Фрумкина P.M. Цвет, смысл, сходство. Аспекты психолингвистического анализа. М., 1984.

100. Фрумкина 1990: Фрумкина P.M. О прозрачности етественного языка//Язык и структура знания. М., 1990, с.57-62.

101. Харитончик 1986: Харитончик З.А. Имена прилагательные в лексико-семантической системе современного английского языка. Минск, 1986.

102. Цоллер 1989: Цоллер В. Н. Типы многозначных глаголов со значением изменения объекта в современном русском языке. АКД, М., 1989.

103. Чаттерджи,—Датта 1994: Чаттерджи С., Датта Д. Индийская философия. М., 1994.

104. Шахнарович, Юрьева 1988: Шахнарович A.M., Юрьева Н.М. К проблеме понимания метафоры//Метафора в языке и тексте. М., 1988, с.108-118.

105. Шемякин 1963: Шемякин Ф. Н. Некоторые проблемы современной психологии мышления и речи//Мышление и речь. М.-, 1963.

106. Шидо 1989: Шидо Т.А. Психолингвистическое описание лексических единиц семантического поля ощущения. АКД, Саратов, 1989.

107. Якобсон 1985: Якобсон P.O. Избранные работы. М., 1985.

108. Янценецкая 1979: Янценецкая М.Н. Семантические вопросы теории словообразования. Томск, 1979.

109. ИЗ. Active touch 1978: Active touch /G.Gordon (Ed.). N.-Y.,1978.

110. Allan 1986: Allan K. Linguistic Meaning. LN.-Y.,1986.

111. Anglin 1977: Anglin J.M. Word, Object and Conceptual Development. N.-Y., 1977.

112. Attneave 1957: Attneave F. Physical determinants of the judged complexity of shapes//Journal of Experimental Psychology, 1957; 53, p.221-227.

113. Aslin 1981: Aslin R.N. Experimental influences andsensitive periods of perceptual development: A unified model//Development of Perception, Vol.2. N.-Y., 1981, p.45-93.

114. Ayer 1946: Ayer A.J. Language, Truth and Logic. L.,1946.

115. Babby 1973: Babby L. A. The Deep Structure of Adjectives and Participles in Russian Language, 1973, v.49, No.2,p.349-361.

116. Beiträge 1988: Beitrage zur quantitativen Linguistik:

117. Gedächtniskolloquium für Eberhard Zwirner/Hrsg: Bluhme H.1. Tubingen: Narr: 1988./ / /

118. Bekesy 1960: Bekesy G. von. Experiments in hearing.1. N.-Y., 1960.

119. Berlin, Kay 1969: Berlin B., Kay P. Basic color terms: Their universality and evolution. Berkeley, 1969.

120. Biederman 1981: Biederman J. On the semantics of a glance at a scene//Perceptual organization. Hillsdale, 1981.

121. Bloomfield 1933: Bloomfield L. Language. N.-Y., 1933.

122. Bock 1990: Bock H. Semantische Relativität: Beitr. zu einer psychol. Bedeufungslehre des Sprachgebrauch. Gottingen etc., 1990.

123. Bower, Holyoak 1973: Bower G.H., Holyoak K. Encoding and- 193 recognition memory for naturalistic sounds//J. Exp. Psychol. 1973. Vol.101, No. 2, p. 320-368.

124. Cain 1977: Cain W.S. Differential sensitivity for smell: "Noise" at the nose//Science, 1977; 195, p. 796-798.

125. Cain 1978: Cain W.S. The odoriferous environment and the application of olfactory research//Handbook of perception, N.-Y., 1978, Vol. 6A, p.277-304.

126. Caron 1989: Caron J. Precis de psycholinguistique. P., 1989.

127. Carterette, Friedman 1974: Carterette E.C., Friedman M. P. Handbook of perception. N.-Y., 1974.

128. Clark, Clark 1979: Clark E.V., Clark H.H. When nouns surface as verbs//Language. 1979, Vol. 55. - No.4, p.767-811.

129. Coseriu 1976: Coseriu E. Das romanishe Verbalsystem. Tubingen, 1976.s

130. Delamarre 1984: Delamarre X. Le vocabulaire indoeuropeen1.xique etimologique thématique. P., 1984.

131. Desor, Beauchamp 1974: Desor J.A., Beauchamp G.K. The human capacity to transmit olfactory information//Perception & Psychophysics 16, 1974, p.551-556.

132. Dietsch 1988: Dietsch M. Zum Kausativ amharischer Simplexverben//Asien, Afrika, Lateinamerika. B.,1988. -Bd.21,1. S.60-68.

133. Dik 1987: Dik S.C. Linguistically motivated knowledge representation//Language and artificial intelligence. Amsterdam etc., 1987, p.145-170.

134. Dodd, Squirrel 1980: Dodd G.G., Squirrel D.J. Structure and mechanism in the mammalian olfactory system//Symposium of the Zoololgy Society of London, 1980; 45, p.35-56.

135. Duifhnis 1989: Duifhnis H. Current developments in peripheral auditory frequency analysis//Working model of human perception. L., 1989, p.59-66.

136. Durrant, Jovrinie 1977: Durrant J., Jovrinie J. Bases of hearing science. Baltimore, 1977.

137. Eckblad 1981: Eckblad G. Scheme theory. Conceptual framework for cognitive-motivational process. L., 1981.

138. Eco 1985: Eco U. Semiotik und Philosophie der Sprache. -Munchen, 1985.

139. Eysenck 1977: Eysenck M. Human memory: Theory, research and individual differences. N.-Y., 1977.

140. Geldard 1972: Geldard F.A. The human senses. N.-Y., 1972.

141. Gibson 1966: Gibson E.J. The senses considered as perceptual systems. Boston, 1966.

142. Gibson 1979: Gibson E.J. The ecological approach to visual perception. Boston, 1979.

143. Gibson 1962: Gibson J.J. Observation on active touch//Psychologycal Review 69, 1962, p.477-491.

144. Goldstein 1984: Goldstein E.B. Sensation and perception. Belmont, 1984.- 195

145. Green 1976: Green D.M. An introduction to hearing. Hillsdale, 1976.

146. Greenberg 1966: Greenberg J. Language Universals. The Hague, Paris, 1966.

147. Haiman 1980: Heiman J. Dictionaries and Encyclopedias//Lingua 50., 1980.

148. Hall 1966: Hall E.T. The hidden dimension. Garden City, 1966.

149. Harman 1974: Harman G. Epistemology//Handbook of perception, Vol. 1, N.-Y., 1974, p. 41-55.

150. Hecht, Shlaer, Pirenne 1942: Hecht S., Shlaer S., Pirenne M.H. Energy, quanta and vision//Journal of General Psychology 1942; 25, p.819-840.

151. Hurvich 1981: Hurvich L. Color vision. Sunderland, Mass., 1981.

152. Keenan 1971: Keenan E.L. Quantifier structure in English // Foundations of Language, 1971, v.7, p.255-284.

153. Kiefer 1978: Kiefer F. Adjectives and Presuppositions//Theoretical Linguistics, 1978, v. 5, No.2-3, p. 135 -173.158; Kruger 1970: Kruger L.M. David Katz: Der Aufbau Der Tastwell: A synopsis//Perception and Psychophysics 7, 1970, p. 337- 341.

154. Lakoff 1970: Lakoff G. Irregularity in Syntax. N.-Y., 1970.

155. Lakoff, Johnson 1980: Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by. Chicago, 1980.- 196

156. Language processing 1989: Language processing in social context/Ed. by Dictrich R., Granmann C.F. Amsterdav etc., 1989.

157. Lee 1989: lee M. Language, perception and the world//Explaining language universals. Oxford; Cambridge (Mass.); Blackwell, 1989, p. 211-246.

158. Lenneberg, Roberts 1956: Lenneberg E., Roberts J. The language of experience. Intern. J. Amer. Linguist., 1956, Mem. No. 13.

159. Levine, McBurney 1983: LevineJ.M., McBurneyD.H. The role of olfaction in social perception and behavior//£hysical appearance, stigma and social behavior: The Ontario Symposium) Hillsdale, 1983, Vol.3.

160. Lindsay, Norman 1977: Lindsay P.H., Norman D.A. Human information processing, 2nd ed., N.-Y., 1977.

161. Linguistic in context 1988: Linguistic in context: Connecting observations and understanding/Ed. by Tannen D. Norwood: Ablex, 1988.

162. Lyons 1969: Lyons J. Introduction to theoretical Linguistics. Cambridge, 1969.

163. Mayerthaler 1980: Mayerthaler W. Ikonomismus in der Morphologie//Zeitschrif t fur Semiotik. 1980. - Bel. 2, No. 1/2. -S. 18-37.

164. Mental Representations 1988: Mental Representations: The interface between language and reality. Cambridge etc., 1988.

165. Michaels, Carello 1981: Michaels C.F., Carello C. Direct perception. N.-Y., 1981.

166. Mirambel 1960: Mirambel A. Aspect verbal et systeme.

167. Essais d'une typologie. Revue des etudes slaves, 1960, t.37.^

168. Molino 1979: Mollno J. Metaphores, modeles et analogies dans les sciences//Langages, 1979, No.54.

169. Moote, Strondsburg 1976: Moote G., Strondsburg R. Environmental knowing. Strondsburg, 1976.

170. Moulton 1977: Moulton D.G. Minimum odorant concentracions detactable by the dogs and their implications for olfactory receptor sensitivity//Chemical signals in vertebrates. N.-Y. , .1977, p. 455-464.

171. Nemcova 1990: Nemcova E. Semanticka analyza verb dicendi. Br., 1990.

172. Osgood 1980: Osgood Ch. Lectures on Language Performance. Springen-Verlag, N.-Y., Heidelberg, Berlin, 1980.

173. Parameter setting 1988: Parameter setting/Ed. by Roeper T., Williams E. Dordrecht etc., 1988.

174. Pick 1965: Pick A.D. Improvement of visual and tactual form discrimination//Journal of Exp. Psych., 1965, 69, p.331-339.

175. Rosch 1975: Rosch E. The nature of mental codes for color categories. J. Exp. Psyhol. Hum. Percept, and Perform., 1975, vol.1, No. 4, p. 303-322.

176. Ross 1969: Ross J.R. Adjective as Noun Phrases//Modern Studies in English: Readings in transformational grammar. Englewood cliffs (New Jersey), 1969, p.352-360.

177. Saugstad 1989: Saugstad P. Language: A theory of the structure and use. Oslo, 1989.

178. Schlick 1936: Schlick M. Meaning and- 198 verification//Philosophical Review 1936, 45, p.339-369.

179. Schneider 1988: Schneider E.W. Variabilität, Polysemie und Unscharfe der Wortbedeutung. Niemeyer, 1988.

180. Searle 1985: Searle J.R. L'Intentionalite^ Trad, de l'américain. P., 1985.

181. Selfridge 1959: Selfridge O.G. Pandemonium: A paradigm of learning//The mechanization of thought processes. L., 1959.

182. Shaw, Turvey, Mace 1982: Shaw R., Turvey M., Mace W. Ecological psychology: the consequences of a commitment to realism//Cognition and symbolic processes. N.-Y., 1982, Vol.2, p.93-125.

183. Stone, Bosley 1965: Stone H., BosleyJ.J. Olfactory discrimination and Weber's law//Perceptual Motor skills, 1965; 20, p.657-665.

184. Studien 1988: Studien zur Morphologie und Phonologie/Hrsg. von Wurzel W.U. B:ZISW, 1988. - Bd.3.

185. Tactual perception 1982: Tactual perception: a sourcebook. Camb., 1982.

186. Taylor, Lederman, Gibson 1973: Taylor M.M., Lederman S.J., Gibson R.H. Tactual perception of texture//Handbook of perception, Vol.3. N.-Y., 1973.

187. Understanding the lexicon 1988: Understanding the lexicon: Meaning, sense and, world knowledge in lexical semantics. Tubingen, 1988.

188. Vianu 1957: Vianu T. Problemele metaforici |i alteV§tudii de stilistica. Bucure^ti, 1957.

189. Vries, Stuiver 1961: de Vries H., Stuiver M. The- 199 absolute sensitivity of human sense of smell//Sensory communication. Cambridge, 1961.

190. Wever 1949: Wever E.G. Theory of hearing. N.-Y., 1949.

191. Wierzbicka 1980: Wierzbicka A. Lingua mentalis: The semantics of natural language. Sydney, 1980.

192. Wierzbicka 1988: Wierzbicka A. The Semantics of Grammar. Amsterdam/Philadelphia, 1988.

193. Wittgenstein 1963: Wittgenstein L. Philosophical Investigations. Oxford, 1963.