автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Мотивная структура "Кавказского текста" в русской литературе первой половины XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мотивная структура "Кавказского текста" в русской литературе первой половины XIX века"

На правах рукописи

плисс

Анна Александровна

МОТИВНАЯ СТРУКТУРА «КАВКАЗСКОГО ТЕКСТА» В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

10.01.01 - Русская литература 10.01.02 - Литература народов Российской Федерации (северокавказские литературы)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 £ т т

005550164

Махачкала - 2014

005550164

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Пятигорский государственный лингвистический университет»

Научный руководитель -доктор филологических наук, профессор Казмева Альмира Магометовна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Акавов Рашнд Забитович (ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»);

доктор филологических наук, профессор Хусиханов Ахмед Мусаевнч (ФГБОУ ВПО «Ингушский государственный университет»).

Ведущая организация — ФГБУН «Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы ДНЦ РАН»

Защита состоится « 27 » июня 2014 г., в 14 час., на заседании диссертационного совета Д 212.051.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет» по адресу: 367003, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Ярагского, 57, ауд. 78 (2-й этаж).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»

Автореферат диссертации разослан и размещен на сайте ВАК РФ « 27 » мая 2014 г. Адрес сайта уу\у \у.уак.е<1 gov.ru

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

■фу ¿г-

Э.Н. Гаджиев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Культурно-историческая парадигма взаимоотношений народов, населяющих Россию, представляет собой длительный процесс, включающий на разных этапах как обособленность развития каждой пространственно-этнической единицы, так и глубокую интеграцию на всех социально-исторических, культурных уровнях.

Вследствие различных историко-политических и экономических процессов, развитие этих отношений было сложным, неоднозначным и прерывистым. Интерес России к Кавказу, расположенному между Каспийским и Черным морями, где проживало множество народностей и племен, различных по вероисповеданию и уровню культурного развития, существовал всегда, как и внимание русской литературы к инонациональной проблематике, начиная с «Повести временных лет», возрастал от столетия к столетию.

Сегодня между кавказским геополитическим пространством и современной российской культурой обнаруживается полоса духовного отчуждения, которая продолжает расширяться, в результате Кавказ потерял свою литературную привлекательность и стал восприниматься как символ насилия, рабства, войны. Между тем, русская литературная традиция на протяжении многих веков обращается к Кавказу в поисках тем, образов, идей, мотивов, и именно поэтому существует необходимость поддерживать литературный диалог между различными национальными пространствами.

Диссертационное исследование посвящено мотивной структуре «кавказского текста» в русской и северокавказских литературах первой половины XIX века. В.И. Шульженко справедливо считает, что «начать, учитывая сложившиеся традиции отечественной "Кавказики", следует с мотивов».1

В теории литературы до сих пор не сложилось единого понимания термина «мотив». Тем не менее, его организующая сила осознается многими учеными. В среде теоретиков категорию «мотив» обсуждали АЛ. Бем, А.Н. Веселовский, Б.М. Гаспаров, В.М. Жирмунский, Г.В. Краснов, Б.А. Ларин, Е.М. Мелетинский, В.Я. Пропп, Б.Н. Путилов, В.П. Руднев, Ж. Сеньоре, И.В. Силантьев, А.П. Скафтымов Б.В. Томашевский, С. Томпсон, О.М. Фрейденберг, Э. Френцель, В.Е. Хализев, Б.М. Эйхенбаум и другие.

В нашей работе мы опираемся на определение мотива, предложенное Б.М. Гаспаровым, который под мотивом понимает «любой феномен, любое смысловое «пятно» - событие, черта характера, элемент ландшаф-

1 Шульженко В. И. Кавказский феномен русской прозы, Пятигорск 2001. - С.274.

та»1, любой предмет, произнесенное слово, краска, звук и т.д.; единственное, что определяет мотив, по Б. М. Гаспарову, это его репродукция в тексте, так что в отличие от традиционного сюжетного повествования, где заранее более или менее определено то, что можно считать дискретными компонентами («персонажами» или «событиями»), не существует заданного «алфавита» - он формируется непосредственно в развертывании структуры и через структуру». Предложенная Б.М. Гаспаровым универсальность в подходе к определению понятия «мотив» позволяет нам коснуться глубинных структур текста, расширяя тем самым границы его интерпретации.

Мы в своей работе обращаем внимание на то, что в кавказском контексте мотив рассматривается как феномен трансисторический, то есть присутствующий в текстах писателей разных времен, разных исторических эпох в том или ином трансформированном виде (инвариант - варианты) и в сочетаниях с другими мотивами. «Мотив видится как слагаемое, составляющее сложную формулу сюжета. Писатель мыслит мотивами, а каждый мотив обладает устойчивым набором значений, отчасти заложенных в него генетически, отчасти явившихся в процессе долгой исторической жизни».2

В предложенной классификации ученых наше внимание привлекли мотивы, симптоматичные именно для «кавказского текста», повторяющиеся от произведения к произведению, расширяющие и углубляющие основную тему исследования. «"Кавказский текст" русской литературы, как нам представляется, это система взаимосвязанных и взаимозависимых элементов, включающая концепцию литературно-мифологического архетипа и формирующая свой собственный художественно-философский "код", который и определяет его, текста, своеобразие. Он представляет собой густую сеть тематических, мотивных, образных констант, обладающих глубокой внутренней логикой, а значит, составляет своего рода единый фундамент индивидуальных художественных миров»3. «Кавказский текст» можно определить как совокупность художественных текстов о Кавказе, в которых содержится определенная концепция. Наряду с вечными мотивами, традиционными для большинства текстов - любовь, зло, добро, мир, война, ненависть, борьба и др., это мотивы пленения, мщения послушания, чести/доблести, скитания/изгнания, семейного очага и др., обладающие, повышенной значимостью, или, другими словами, «семан-

1 Гаспаров Б.М. Поэтика «Слова о полку Игореве» - М.: Аграф, 2000. - С.57.

2 Целкова Л.Н. Введение в литературоведение, М., 2000. - С.204.

3 Шульженко В. И. Кавказский феномен русской прозы, Пятигорск 2001. - С.274.

4

тической насыщенностью как раз для имеющей столь глубокие корни традиции в русской словесности» .

Для того чтобы рассмотреть эволюцию, трансформацию и реализацию основных мотивов «кавказского текста», мы обратились к «классическим» именам русской словесности первой половины XIX века: Г.Р. Державину, В .А. Жуковскому, A.C. Грибоедову, романтикам-декабристам

В.К. Кюхельбекеру и К.Ф. Рылееву, A.A. Бестужеву-Марлинскому,

A.И. Полежаеву. Мы не анализируем, а лишь фрагментарно упоминаем кавказские тексты A.C. Пушкина и М.Ю. Лермонтова, несмотря на то, что они являются главными «элементами» «кавказского текста», и объясняем наш выбор тем, что, действительно, имеются крупные междисциплинарные изыскания прошлых лет и работы, реализованные уже в нынешнем мире, выполненные с опорой на методологию современного гуманитарного знания, в том числе и работы, посвященные кавказскому периоду в жизни двух поэтов (Л.П. Семенов, A.B. Попов, С.А. Андреев-Кривич,

B.Г. Базанов, И.Л. Андроников, Д.А. Гиреев, H.A. Котляровский, И.И. Замотан, А.Н. Веселовский, Е.И. Воскресенский, А.К. Бороздин, Д.Д. Благой, А.Н. Соколов, Б.С. Мейлах, Г.А. Гуковский, И.Н. Розанов, В.А. Закруткин и др.).

Существует немало работ, посвященных жизни и творчеству представленных нами писателей и поэтов, в которых глубоко и всестороннее изучается именно кавказский период их творчества (В.Г. Базанов, М.А. Васильев, A.B. Попов, С.Н. Голубов, В.А. Мануйлов, A.B. Очман, В.И. Шульженко, Ф.З. Канунов, М.З. Садыхов, Р.Ф. Юсуфов, Г.Г. Ханмурзаев, Л. Бегби, М.П. Алексеев, М.А. Васильев, В. Шадури, Т.В. Толстая, В.А. Михельсон, В.И. Кулешов и др.). Мы, со своей стороны, рассматриваем тексты авторов в свете интерпретации традиционных мотивов, а также делаем попытку восстановить роль и место писателей и поэтов в разработке кавказской темы в русской литературе, комплексно исследовав их наследие кавказского периода.

Среди последних работ хотим обратить внимание на книги

A.B. Очмана «Новый Парнас. Русские писатели Золотого и Серебряного века на Кавказских Минеральных Водах», где собраны 30 очерков о русских писателях, побывавших на Кавказе, «Лермонтов: жизнь и смерть»;

B.И. Шульженко «Кавказский феномен русской прозы» (2001), «Русский Кавказ: очерки междисциплинарных исследований» (2007); A.B. Очман, В.И. Шульженко «Кавминводский текст русской литературы» (2009).

1 Хализев, В.Е. Теория литературы, М., 2000. - С.264.

В своей работе мы считаем важным отметить источники, представляющие непосредственный научный интерес и ценность для нашего исследования.

1. Материалы международных конференций: «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру», проходящей с 1995 года на базе Пятигорского государственного лингвистического университета, где затрагиваются проблемы взаимодействия не только русской и кавказских культур, но и мировой; «Русскоязычие и би(поли)лингвизм в межкультурной средеСеверного Кавказа: когнитивно-коммуникативные аспекты функционирования и исследования»; «Культура как основной потенциал формирования позитивного имиджа Северного Кавказа»; «Эпический текст:' проблемы и перспективы изучения», «Евразийская лингвокультур-ная парадигма и процессы глобализации: история и современность».

2„ Материалы научных, литературно-художественных и научно-публицистических журналов: «Caucasus Philologia», «Caucasus Folklore», «Мегалог», «Дебют» - главный редактор проф. A.M. Казиева.

3. Книги современных ученых A.B. Очмана, Ю.М. Тхагазитова, В.И. Шульженко, А.Х. Хакуашева, М. А. Хакуашевой, Н.Я. Эйдельмана и др.

4. Диссертационные исследования Ю.В. Доманского, JI.P. Меграбян и

др.

Цель данной работы — изучить мотивную структуру «кавказского текста» в русской и северокавказской литературах первой половины XIX века.

Поставленная цель определила следующие задачи:

- исследовать феномен мотива в литературоведении, рассмотреть его основные признаки, выявить типологию мотивов;

- выявить мотивы, характерные для «кавказского текста»;

- определить мифомотивное пространство «кавказского текста»;

-раскрыть художественное своеобразие кавказских мотивов в произведениях русских писателей первой половины XIX века;

- проанализировать традиционные мотивы в произведениях первых кавказских писателей-просветителей;

- рассмотреть трансформацию мотивов, характерных для произведений русской литературы о Кавказе в контексте диалога культур.

Объектом исследования являются, художественные, публицистические и эпистолярные произведения русской и северокавказской литератур первой половины XIX века, связанные с Кавказом на уровне мотива, образа, характера, сюжета.

Предметом исследования в данной работе стала структура мотива «кавказского текста» в русской и северокавказской литературах первой половины XIX века.

Научная новизна работы состоит в том, что, во-первых, впервые рассматривается мотивная структура «кавказского текста» в русской и северокавказской литературах первой половины XIX века; во-вторых, проведено многостороннее литературоведческое исследование «кавказских» мотивов в творчестве русских писателей первой половины XIX века; в-третьих, автор впервые предпринимает попытку рассмотреть мотивы, характерные для произведений русской литературы о Кавказе в контексте диалога культур, в-четвертых, сделана попытка классификации современных мотивов «кавказского текста», определение степени их модификации.

-Теоретической и методологической основой являются исследования по теории мотива и опыты мотивного анализа (A.JI. Бем,

A.И. Белецкий, А.Н. Веселовский, Б.М. Гаспаров, А. Дандес, Г.В. Краснов, Б.А.Ларин, Е.М. Мелетинский, В.Я.Пропп, Б.Н.Путилов, В.П.Руднев, Ж. Сеньоре, И.В.Силантьев, А.П. Скафтымов, Б.В. Томашевский С. Томпсонс, В.И. Тюпа, О.М. Фрейденберг, JI.H. Целкова, Б.М. Эйхенбаум, М.Н. Эпштейн, Э. Френцель и др.); работы по филологии, литературоведению, эстетике и культурологии (Р. Барт, М.М. Бахтин, Л.Я. Гинзбург, В.М. Жирмунский, С.И. Кормилов, Я.Л. Левкович, Д.С. Лихачев, Ю.В. Лотман, Ю.В. Манн, A.A. Реформатский,

B.Н. Топоров, Ф.З. Феодаев, В.Е. Хализев, Н.Я. Эйдельман, К.Г. Юнг и др.); работы, связанные с темой Кавказа в русской литературе (М.П. Алексеев, С.А. Андреев-Кривич, И.М. Андронников, В.И. Безъязычный, Д.Д. Благой, В.П. Васильев, Е.И. Козубский,

A.B. Очман, A.B. Попов, Л.П. Семенов, Н.Л. Степанов, В. Шадури,

B.И. Шульженко, Б.М. Эйхенбаум, Р.Ю. Юсуфов и др.). Кроме того, в своей работе мы опирались на фундаментальные исследования и публикации произведений, осуществленные в последние годы Л.А. Бекизовой, К.Ф. Дзамиховым, Казиевой A.M., Т.Х. Кумыковым М.А. Садыковым, И. Тресковым, А.Х. Хакуашевым, М.А. Хакуашевой, Г.Г. Ханмурзаевым, Р.Х. Хашхожевой, Э.А. Чамоковой и др.

Для решения поставленных задач в работе используются сравнительно-сопоставительный, системный, структурный, интертекстуальный методы.

Теоретическая значимость работы заключается в системном исследовании структуры мотива «кавказского текста» русских писателей и писателей-горцев первой половины XIX века; попытались обратиться к некоторым аспектам творчества русских писателей и первых писателей-просветителей Кавказа, отвечающим на спорные вопросы о литературном

процессе первой половины XIX в. На наш взгляд, ценность данной работы заключена в ее направленности на выявление культурно-исторических сближений и отталкиваний России и Кавказа в процессе политических, экономических, общественных взаимоотношений; на установление чуткости русской литературы к национальной теме, а также на взаимосближение и взаимопроникновение культур.

Практическая ценность диссертации заключается в возможном использовании ее положений и методики при мотивном анализе литературных произведений; в выработке новых подходов к интерпретации произведений о Кавказе русских писателей и писателей-горцев; на основе исследования возможна разработка спецкурсов по проблемам взаимодействия и взаимовлияния русской и кавказской культуры, а также факультативных и специальных курсов по изучению кавказской темы в русской литературе в высших учебных заведениях.

Положения, выносимые на защиту:

- «кавказский текст» - совокупность художественных текстов о Кавказе, в которых содержится определенная концепция. Благодаря литературе, Кавказ создавал свой миф, следовательно, имеет свой собственный «кавказский» архетип, который, в свою очередь, может применяться при анализе мотивов;

- русские писатели первой половины XIX века, оказавшись в орбите Кавказа, обогатили родную литературу новыми темами, идеями, образами, мотивами. Мотивы, симптоматичные для «кавказского текста», лежащие в основе лучших творений о Кавказе, повторяющиеся от произведения к произведению, расширяющие и углубляющие сюжетные линии - это мотивы пленения, мщения, скитания, обладающие «семантической насыщенностью»;

- являясь одним из главных актантов «кавказского текста», мотив обладает архетипическим значением, следовательно, может рассматриваться как феномен трансисторический, присутствующий в текстах писателей разных времен, разных исторических эпох в том или ином трансформированном виде (инвариант - варианты) и в сочетаниях с другими мотивами;

- в русской литературе рубежа XVIII - XIX веков появляется интерес к кавказской теме, литературные связи России и Кавказа начинает поэзия Г.Р. Державина и В.А. Жуковского, которые никогда не были в этом крае, а потому их мотивы, связанные с описанием природы, стихий, мироздания, а также мотивы, характеризующие место человека в пространстве, носят «виртуальный» характер и основаны на художественной фантазии;

- обращаясь к Кавказу в поисках творческого вдохновения, тем, исторических образов, экзотического колорита, философских идей, наделяя

Кавказ очарованием благородного авантюризма, реализуя знаковые для «кавказского текста» мотивы пленения, мщения послушания, чести/доблести, скитания/изгнания, семейного очага, русские писатели не всегда имели представление о религиозных верованиях некоторых кавказских народов, о священных постулатах горских законов и обычаев, о генетической крепости общинно-родовых связей;

- в произведениях «русских» о Кавказе и «кавказцев» о Кавказе наблюдается диалог традиционных для «кавказского текста» мотивов, опыт «своего» и «чужого» в изображении кавказской действительности.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования изложены в девяти публикациях и на межвузовских конференциях «Университетские чтения - 2012» (Пятигорск, 2012), «Молодая наука -2012» (Пятигорск, 2012), «Университетские чтения - 2013» (Пятигорск, 2013), «Университетские чтения - 2014» (Пятигорск, 2014).

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.. Общий объем диссертации - 203 стр.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается тема исследования, ее актуальность, научная новизна, определяются цели и задачи работы, аргументируется выбор исследуемого материала и теоретико-методологическая база его изучения, акцентируется внимание на структуре диссертации.

Глава I. «Характеристика мотива как структурообразующего элемента «кавказского текста» состоит из двух параграфов.

В первом параграфе «Мотив в литературоведении: его основные признаки, типология, классификация» мы рассмотрели различные трактовки мотива как литературоведческой категории и пришли к выводу, что, являясь одним из главных актантов литературного произведения, его художественно инкрустирующим элементом, мотив представляется отдельной категорией, выполняющей ряд функций, после исследования которых возможна их классификация по отдельным признакам и ролям.

Мотив создает настроение произведения в целом, характеризует героев, окружающую среду, обстоятельства, в которых происходит действие, и все эти компоненты, выполняя различные функции и имеющие персональное назначение, способствуют комплексному восприятию литературного произведения читателем и критиком.

В рамках выбранной нами тематики диссертационного исследования, посвященного произведениям русских писателей и писателей-горцев о Кавказе, а точнее, исследованию в этих произведениях мотивов и их

9

функций, считаем важным отметить, что в этом контексте мотив нами рассматривается как феномен трансисторический, то есть присутствующий в текстах писателей разных времен, разных исторических эпох в 'том или ином модифицированном виде (инвариант - варианты) и в сочетаниях с другими мотивами, а также определить знаковые для «кавказского текста» мотивы пленения, мщения послушания, чести/доблести, скитания/изгнания, семейного очага и др.

Во втором параграфе «Мифомотивное пространство «кавказского текста» мы рассмотрели мотив с точки зрения мифологизма (который, в свою очередь, непосредственно связан с фольклориЗмом), архетипа, архетипического, значения. Архетипы, символы и мифы составляют, онтологическую основу художественного текста, и образуют сложную фактуру текстового полотна. Русская литература, как и кавказская, находятся под немалым воздействием мифологической и фольклорной поэтики. Художественные произведения на всех этапах трансформировали фольклорные сюжеты и образы в той или иной форме. -

Обладая архетипическим значением, мотив может трансформироваться, интерпретироваться, модифицироваться. Ю.В. Доманский определяет мотив в двух аспектах: «как мотив предметный, то есть устойчивый семантический элемент художественного текста, выраженный в слове, и как мотив архетипический»1. Наличие архетипов позволяет объяснять многие простейшие мотивы, к которым обращаются как русские писатели, так и писатели-горцы, «Литературные архетипические образы участвуют в формировании литературных архетипических мотивов, последние, в свою очередь, актуализируют онтологические категории литературного дискурса»2. Совершенно справедливо считает А.Ф. Кофман, что «лицо» национальной культуры (литературы, в том числе) определяется, прежде всего, особенностями национального художественного мышления, «и если рознятся культуры, то существуют различия и между способами художественного мышления»3. Это своеобразие выявляется, преимущественно, на уровне мифологического восприятия, которое проявляется как «символическое наполнение постоянных образов и мотивов» и смысловых связей между ними.

Термины мифомотив взят нами из работ А.Ф. Кофмана. Как считает исследователь, мифологическую структуру художественного текста составляет мифомотив, и благодаря этому феномену становится возможным

1 Доманский Ю.В. Архетипические мотивы в русской прозе XIX века. - Тверь, 1998. - С.50.

2 Хакуашева М.А. Литературные архетипы в художественных произведениях адыгских писателей. - Нальчик, 2007. - С.340

3 Кофман А.Ф. Латиноамериканский художественный образ мира. - М., 1997. - С.146. 10

вообразить совокупный авторский образ мира, формируемый на фоне определенной культуры.

Мифомотивы включают в себя повторяющиеся модели, сакральные образы, архетипические действа, применяющиеся авторами в своих текстах. Элементами мифомотивов являются различные мифообразы (символы и архетипы), представляющие собой целостные смыслообразующие единицы, лежащие в основе мифа, составляющие пространство мифомо-тива, его структуру, и, тем не менее, легко трансформирующиеся как в контексте мифомотива, так и вне его пространства, поскольку «поэтическое произведение представляет собой множественность отношений между элементами и отношений между отношениями»1. При помощи мифомотивов, архетипических моделей, ритуалов, мифообразов, символов авторы выстраивают своеобразный культурный ряд, позволяющий интерпретировать их идейно-художественный замысел.

Глава И. «Парадигма мотивов в русской литературе о Кавказе первой половины XIX века» посвящена исследованию эволюции мотивов в текстах от романтизма к реализму.

В первом параграфе «Мотивное поле в произведениях Г.Р. Державина и В.А. Жуковского» мы обратились к понятию «мотивное поле», в рамках которого прослеживается функционирование отдельных мотивных комплексов, отражающих сущность того или иного качества рассматриваемых тем. Под мотивными комплексами понимается вся совокупность художественных средств, образующих «содержательно-структурное единство мотива», включая художественные фигуры, тропы, систему образов, темы, звуковое оформление, интонационное звучание и др. Мы попытались проанализировать, какие комплексы включает в себя мотивное поле «кавказских текстов» Г.Р. Державина и В.А. Жуковского, и какие мотивы их творчества играют основную структурообразующую роль в изображении кавказского этномира. Прежде отметим, что Г.Р. Державин («На покорение Дербента», «На возвращение графа Зубова из Персии») и В.А. Жуковсковский («К Воейкову») являются одними из первых авторов, в чьих произведениях зарождаются предпосылки темы Кавказа. (Интересно то, что, как указывают авторы книги «Кавминвод-ский текст русской литературы» A.B. Очман и В.И. Шульженко, «...пальма первенства в «прикосновении» к кавказской теме, олицетворяемой в первую очередь Водами, прилегающими к ним сопредельными территориями, принадлежит ближайшему родственнику Лермонтова по материнской линии Аркадию Алексеевичу Столыпину», стихотворение «Письмо с Кавказской линии к другу моему Г.Г.П. в Москве», где Кавказ

1 Кофман А.Ф. Латиноамериканский художественный образ мира. -М., 1997. - С. 154.

И

воспринят подлинной жемчужиной природы). Примечательно, что ни Г.Р. Державин, ни В.А. Жуковский ни разу не посетили этот регион, а потому их сведения, 'по нашему мнению, являются лишь виртуальными представлениями о Кавказе.

Мотивное Поле в поэзии Г.Р. Державина, опирающегося на естественно-географические описания Кавказа, способно включить в свое пространство любой из мотивов-спутников концепции Кавказа. Репрезентация исторических образов, картин, тем посредством мотивов позволяет выйти из условностей литературного описания, общих образов и «общих мест» в живой мир национальной жизни.

От картин Г.Р. Державина русская литература идет к ярким описаниям В.А. Жуковского. В рамках мотивного поля стихотворения Жуковского «К Воейкову» функционируют картины природы Кавказа, мотивы-образы оружия, облик горцев в кругу военных и домашних занятий. Примечательно то, что поэт впервые разделяет Народы Кавказа по национальностям, и, наряду с вымышленными названиями народов Северного Кавказа, Жуковский называет и реально существующие (балкары, абазины, шапсуги, черкесы, чеченцы). Таким образом,, на смену историческим описаниям Г.Р. Державина приходит мотивный этнографизм В.А. Жуковского, у которого тема характера кавказских горцев раскрывается исключительно в моральном плане.

Второй параграф: «Кавказская действительность в интерпретации А. С. Грибоедова и поэтов-декабристов: мотивное измерение» посвящен «кавказским текстам» A.C. Грибоедова («Дележ добычи», «Письмо к издателю «Сына Отечества», «Путевых записок») и стихотворениям поэтов-декабристов К.Ф. Рылеева, В.К. Кюхельбекера и др. Одним из главных структурообразующих мотивов в поэзии декабристов о Кавказе становится мотив свободно мыслящей личности, чье достоинство измеряется не сословной принадлежностью, а полезной деятельностью на благо Отечества. Уважая национальные традиции народов, поэты проявляли глубокий интерес к их богатому прошлому, древней и своеобразной культуре, языку, общественному и семейному быту, экономическому положению. Осуждая самодержавие, признавая за горскими народами право на оборону «родимых гор», они, тем не менее, не исключали военные методы покорения Кавказа.

Изображая характер горца, писатели акцентируют мотив свободы, включающий в свое семантическое поле любой из мотивов-спутников концепции свободы. Из всех произведений романтизма выступает комплекс основных черт национального характера кавказских народов - вольнолюбие, героизм, близость к природе, любовь к справедливости и т. д.

Взгляд A.C. Грибоедова на кавказскую действительность носит противоречивый характер. Осуждая самодержавие, признавая за горскими народами право на оборону «родимых гор», восхищаясь героизмом защищающих независимость кавказцев, называя их «вольным благородным народом», писатель, тем не менее, не исключает военные методы покорения Кавказа.

На фоне мотива кавказской природы в стихотворении «Дележ добычи» звучит симфония связанных между собой, зависящих друг от друга и влияющих друг на друга мотивов-спутников: война, свобода, независимость, справедливость и др.

Как и A.C. Пушкин в «Кавказском пленнике», A.C. Грибоедов противопоставляет красоту природы моральной несостоятельности цивилизованного человека.

Третий параграф: «Художественное своеобразие кавказских мотивов в прозе A.A. Бестужева-Марлинского». На наш взгляд, первым русским писателем, в лице которого горцы впервые увидели не завоевателя, а образованного и культурного человека, пытавшегося сблизить Россию с Кавказом, который стал героем местных легенд, был Искандер-бек. В этом параграфе мы обратились к кавказскому наследию A.A. Бестужева-Марлинского («Аммалат-бек», «Письмо к доктору Эрману», «Письма из Дагестана», «Подвиг Овечкина и Щербины за Кавказом» «Рассказ офицера, бывшего в плену у горцев», «Шах-Гусейн», «Кавказская стена», «Горная дорога из Дагестана», «Мулла-Нур»), сфокусировавшему политико-литературные взгляды декабриста и поэта, этнографа и философа. Заметим, что Бестужев-Марлинский посмотрел на Кавказ не со стороны. Он далек от того представления Кавказа, каким его видели Державин, Жуковский, Грибоедов, Пушкин, Лермонтов и многие другие писатели. Его взгляд был взглядом человека, принимающего на себя всю боль кавказского народа.

Мотив личности, так ярко выраженный в текстах декабристов-романтиков, вплетается и в текстовую ткань Бестужева-Марлинского, автор вводит личность в окружающую среду, в общественное движение. В творчестве Бестужева наблюдается художественное развитие мотивов, объектом описания становится мотив человека-горца, его беззаветная борьба против всего происходящего на Кавказе. Поведение героев и судьбы горцев объясняет сама история горского общества.

Возможность правдиво изобразить характер горца открывалась по мере преодоления просветительского взгляда на индивидуум и понимания реальной зависимости между человеком и средой. Как мы уже отметили, в 20-е годы основным мотивом в произведениях о Кавказе являлась передовая, мыслящая и остро чувствующая личность. Это был русский

человек* дворянин, интеллигент, бунтарь. После Черкешенки Пушкина героями становятся горцы - Аммалат-бек, Измаил-бей, Хаджи Абрек, Мулла-Нур, Бэла,.Тазит, Казбич и Азамат. Это уже индивидуальные характеры.

Важное значение для понимания особенностей кавказских мотивов вообще, на наш взгляд, имеет повесть «Аммалат-бек». Заслуга писателя состоит в том, что, несмотря на то, что литература изображала, главным образом, дикость и необузданность горца, Бестужев набрался смелости и показал противоречивый характер Аммалата. Повесть «Аммалат-бек» -это не только романтическая история любви дагестанского бека с ее трагической развязкой, прежде всего это выражение гордого протеста, столкновения мятежной, мыслящей личности с обществом. Вера в благородные идеалы человечества, светлый оптимизм, любовь к жизни делают повесть одним из крупнейших явлений литературы декабристов в 30-х годах, В повести Бестужева, несмотря на трагический исход, все же торжествуют мотивы любви, борьбы, активного отношения к жизни.

Обращаясь к характерным для русской литературы о Кавказе мотивам, декабрист раскрывает перед читателем душу горца, показывает много достоинств и богатство нетронутых сил, свободолюбие, чувство независимости и чести.

Повести Бестужева второй половины 30-х годов — это стремление к постижению самой стихии народной жизни, ее внутреннего смысла. Он пытается приблизиться к народу, разглядеть его поближе, заглянуть в «середину орлиного гнезда, подсмотреть птенцов его врасплох».

A.A. Бестужев-Марлинский создал большое социально-историческое полотно о жизни народов Кавказа начала XIX в. Совершенно справедливо считать, что произведения Бестужева-Марлинского кавказского цикла подняли на новую ступень тему Кавказа в русской литературы.

Четвертый параграф: «Отображение кавказского мира в лирике А.И. Полежаева: взгляд на традиционные мотивы». Дальнейшее правдивое изображение кавказской действительности начала 30-х гг. XIX столетия видится сквозь призму традиционных мотивов: природы, свободы, красоты, любви, жизни и др. Рождается новый стиль изображения Кавказа, который происходит в процессе отрицания «романтического слога», уничтожения романтических штампов, избитых приемов изображения. Это был новый взгляд на Кавказ, на жизнь народов, населяющих этот край, и на события, происходившие в географическом пространстве между Черным и Каспийским морями. Звучал голос реалиста, борца, участника войны, настоящего рядового солдата А.И. Полежаева.

Кавказский цикл произведений русского поэта - это не только новый этап в его творческой эволюции, но и в эволюции кавказской темы русской литературы. Поэтичность действительности традиционных мотивов заключена для Полежаева в самой прозе жизни. Его «кавказский текст» представляет собой нечто в виде дневника, куда участник похода заносит свои наблюдения, образующие единый цикл, хронику событий (поэмы «Эрпели» и «Чир-Юрт», стихотворения «Кладбище герменчугское», «Тарки», «Акташ-Аух», «Черная коса», «Мертвая голова» и др.). Произведения А.И. Полежаева - это повествование о походе русской армии, описание сражений и отдельных эпизодов Кавказской войны. Перед нами возникает ряд последовательно связанных мотивов, неотделимых друг от друга. В текстах, они связаны между собой, один порождает другой, или зависит от него, последний, в свою очередь непосредственно или опосредованно влияет, на развитие следующего, тем самым предлагая читателю в некотором смысле ребусы, загадки, сюжет становится интересным и глубинным именно благодаря мотивам, резонирующим в реальности и соотносящимся с бытием. Изображение войны как «картины гибели и зла» постепенно становится одним из главных мотивов поэзии А.И. Полежаева, способный включить в свое семантическое поле любой из мотивов-спутников концепции войны.

Как представитель поколения 30-х годов, как человек трудной судьбы, Полежаев воспринимает действительность в ее трагических противоречиях, в диссонансах. Кавказ в восприятии поэта — это, прежде всего, эпизоды реальной прозаической жизни. Отсюда нарочитая хроникаль-ность, безжалостное уничтожение поэтических шаблонов старой поэзии, утверждение поэзии «прозы жизни», ее «низких» сторон, поэзии реальной действительности Кавказа.

Обращение к мотиву войны на Кавказе позволило поставить ряд вопросов о положении горцев, о несправедливости войны,, об исторической прогрессивности присоединения Кавказа к России, о человеке и войне, о различии интересов солдат и дворянства, о гуманизме, и официальном патриотизме. А.И. Полежаев на Кавказе окончательно утвердился на позициях реалистического искусства.

Глава III. «Интерпретация традиционных мотивов в произведениях кавказских писателей-просветителей Султана Казы-Гнрея и Хан-Гирея» посвящена мотивам, знаковым для «кавказского текста» -пленения, мщения, скитальчества, изгнания, послушания, чести/доблести, семейного очага и др., бытующим в кавказском литературном пространстве произведений A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, JI.H. Толстого, Султана Казы-Гирея, Хан-Гирея, Умара Берсея Крым-Гирея Инатова, Адиль-Гирея Кешева и других художников слова, модифицирующимся в текстах

о Кавказе конца XX столетия в творчестве B.C. Маканина, В.И. Деггева,

A.И. Уткина, В.В. Пискунова, М.П. Шишкина, И.И. Оганова,

B.А. Алфеевой, B.C. Березина, М.Т. Эльберда, Х.К. Бештокова, Ю.Г. Чуя-ко, М. Емкужа, Н.Ю. Куека и др.

Взгляд просветителей — это взгляд изнутри, так как, будучи представителями своего народа, они видели консерватизм и косность царской власти на Кавказе, отображали в своих произведениях, с опорой на родной фольклор, недовольства народа и классовые противоречия, имевшие место в горском обществе, а главное, они первыми создали художественный мир героя, воплотившего лучшие черты их современников.

Первый параграф «Художественная репрезентация «кавказских» мотивов в произведениях Султана Казы-Гирея (преемственность связей в художественной реализации мотивов «мести», «плена», «изгнания»)» посвящен творчеству одного из активных деятелей кавказского просветительства и культуры первой половины XIX века Султана Казы-Гирея, чьи произведения («Долина Ажитугай» и «Персидский анекдот») были опубликованы при содействии русских писателей, что являлось стимулом взаимообмена и толчком к литературной деятельности самих кавказских представителей, художественные произведения которых написаны в духе русского романтизма. Русский романтизм, в свою очередь, находился под влиянием европейского. Таким образом, мы можем говорить о преемственности связей в литературе европейской, русской, кавказской, в частности, на примере произведений Султана Казы-Гирея. Горцы-просветители, работающие в едином стилевом русле русского романтизма^ вместе с тем оказались в необычном маргинальном поле, где обозначился стык границ двух культурных эпистем. Кавказская литература начиналась как билингвальная: одновременно с использованием кабардинского языка первых кавказских просветителей (Ш. Ногмов, У. Берсей), создавались произведения на русском языке (Хан-Гирей, Казы-Гирей). Следуя традициям русского романтизма, Султан Казы-Гирей создал первые художественные произведения, значительно обогатившие культуру родного народа. Вместе с тем, выбор «своей» темы, глубокое личное чувство, которое прослеживается в его произведениях, прекрасное знание особенностей этнопсихологии своих соотечественников, деталей описываемых ландшафтов и т.д., позволяет говорить о национальном влиянии. В очерке «Долина Ажитугай» невозможно не обратить внимание на ностальгические настроения по утраченному детству, которое протекало на этой земле, но, тем не менее, художественная форма выражения остается в подчинении русской литературной традиции: «Я вспомнил годы беззаботные детства и радостно купался, забыв и тревоги жизни, и усталость, и целый мир. Пусть другие беседуют с бурными

волнами морей, пусть взор их блуждает в неизмеримой поверхности океанов; я беседую со стройно текущими волнами знакомых берегов, где все для меня дышит воспоминанием»1. Специфика стиля кавказских просветителей была обусловлена интеграцией двух когнитивных культурных полей, которые обеспечивают своеобразных художественных эффект литературного прозаического дискурса.

Второй параграф: «Мифомотивы в повести Хап-Гирея «Черкесские предания» обращен к мифомотивам в произведениях выдающегося адыгского общественного деятеля, историка, этнографа, фольклориста, писателя-просветителя первой половины XIX века Хан-Гирея «Черкесские предания», «Князь Пшьской Аходягоко», «Записки о Чер-кесии», «Князь Канбулат» и другие.

Среди мотивов, традиционных для «кавказского текста» в русской литературе, особого внимания, на наш взгляд, заслуживает мотив мщения, который является одним из характерологических признаков, вовлеченных в кавказскую парадигму персонажей не только русской, но и горской литературы. Он является универсальным и наиболее распространенным в кавказском фольклоре, трансформируется, модифицируется и имеет множество вариантов. В произведениях писателей-просветителей нередко обнаруживается одна из вариаций мотива, побуждающего к мести. Наиболее характерным универсальным фольклорным мотивом, является мотив поисков отца, распространенный в кавказской мифологии.

Другой, известный фольклорный сюжет с «перекати-полем», который выдает; убийцу, тоже получает литературное воплощение в произведении Хан-Гирея, где перекати-поле является единственным свидетелем произошедшего убийства, а затем незамедлительно следует мщение. Примечательно, что фольклорный мотив «перекати-поле» до сих пор находит воплощение и в современной кавказской литературе. Вместе с тем, репрезентация фольклорных мотивов в художественных произведениях кавказских просветителей реализуется преимущественно в форме литературной стилизации. В творчестве Хан-Гирея находят воплощение фольклорные и мифологические мотивы, образы и сюжеты, представленные во всем многообразии».

Обращение к мифам, обрядам фольклорным образам, объясняется на наш взгляд тем, что Хан-Гирей верит в историческую правду текстов устной поэзии, утверждает, что она отображает реальную действительность, воспроизводит жизнь и быт, думы и чаяния народа. Кавказский народ, который не имел «гражданской образованности», сумел сохра-

1 Избранные произведения адыгских просветителей. - Нальчик, 1980. - С. 19.

нить «в течение многих веков свою самобытность». Являясь единственным и достоверным источником, оно является превосходнейшим материалом, в определенной степени восстанавливающим историю создавшего их народа.

Сопоставляя произведения родной поэзии с древними памятниками русской литературы, в своей повести он писал: «Читая знаменитую песню о полку Игоря и зная многие отрывки лучших древних Песен черкесов, я не знаю, кому более удивляться, славянину или черкесским певцам».

В своем художественном творчестве Хан-Гирей всецело следовал традициям раннего русского романтизма. Основные идеи, образная система, поэтика, стилистические особенности большинства произведений писателя убедительно подтверждают, что его творчество развивалось в русле русской романтической школы. Писатель глубоко понимает назначение и задачи литературы, преобразующую силу ее воздействия на людей, ее огромное значение в жизни народа.

В заключении подводятся итоги работы, обобщаются выводы, полученные в ходе исследования. В частности, представляется необходимым подчеркнуть, что изучение литературы о Кавказе как эстетического, исторического, культурного и политического феномена, с позиций русских и северокавказских писателей - просветителей, позволяет приблизиться к действительному знанию закономерностей литературного развития, а также дает возможность реализации разумного диалога культур.

Рассмотренная проблематика мотивной структуры «кавказского текста» в произведениях русской словесности первой половины XIX века Г.Р. Державина, В.А. Жуковского, A.C. Грибоедова, В.К. Кюхельбекера, К.Ф. Рылеева, A.A. Бестужева-Марлинского, А.И. Полежаева и в текстах первых кавказских писателей - просветителей Султана Казы-Гирея и Хан Гирея, показывает на наличие наряду с вечными мотивами, традиционными для большинства текстов, характерных именно для «кавказского текста» мотивов пленения, мщения послушания, чести/доблести, скитания/изгнания, семейного очага и др. Причем, каждый из них получает свое собственное развитие, приобретает семантическую насыщенность, обладает архетипическим значением, что дает возможность каждому мотиву трансформироваться, интерпретироваться, модифицироваться как в контексте мифомотива, так и вне его пространства

Анализируя произведения русских писателей о Кавказе, мы понимаем, что интерес поэтов и писателей, в первую очередь, заключался в том, что Кавказ открывал новое поле для литературной деятельности, позволял создавать другие образы, помогал реализовывать замыслы авторов в принципиально новом пространстве. Вдохновение, перерастающее в но-

вую философию, в понимание ранее неизведанного, насыщало отечественную литературу новыми, реалиями, интересными как читателю, так и литературному критику, раскрывая быт неизведанной ранее территории, о которой зачастую писали, не зная истинного положения вещей.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

I. Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК:

1. Плисс, А.А. Трансформация мотива пленения в произведениях русских писателей о Кавказе (на материале произведений «Кавказский пленник» А. Пушкина, М. Лермонтова, Л. Толстого и «Кавказский пленный» В. Маканина) [Текст] /А.А. Плисс// Журнал фундаментальных и прикладных исследований, Астраханский государственный университет. -Астрахань. - 2013. - №3. - С. 161 - 166.

2. Плисс, А.А. Семантика категории «мотив» в современном литературоведении: функциональные характеристики [Текст] /А.А. Плисс// Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. - Махачкала. - 2013. - №2. -С. 102-106.

3. Плисс, А.А. Художественное осмысление Кавказа в произведениях русских и кавказских писателей в контексте диалога культур [Текст] /А.А. Плисс // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. — Пятигорск. - 2013. - №4. - С. 206-210.

II. Статьи, опубликованные в других изданиях:

4. Плисс, А.А. К вопросу о категории «мотив» в отечественном и зарубежном фольклоре и литературоведении [Текст] /А.А. Плисс// Университетские чтения — 2013. Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. - Часть VII. - Пятигорск: ПГЛУ. - 2013. - С. 202-207.

5. Плисс, А.А. Отдельные функции мотива в литературных произведениях: тематическая, структурообразующая и смысловая [Текст] /А.А. Плисс// Университетские чтения - 2013. Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. - Часть VII. - Пятигорск: ПГЛУ. - 2013. -С. 207-211.

6. Плисс, А.А. Кавказская земля и ее жители — источник вдохновения русских писателей [Текст] /А.А. Плисс // «Veda a Vznik - 2013/2014». Materialy X mezinarodni vedecko-prakticka conference. - Praha: 2013/2014. -C. 12-17.

7. Плисс, А.А. Поэты XX века - продолжатели традиций «кавказского текста» [Текст] /А.А. Плисс // «Veda a Vznik - 2013/2014». Materialy X mezinarodni vedecko-prakticka conference. — Praha: 2013/2014. - C. 20-24.

8. Плисс, А;А. Парадигма мотивов в произведениях A.C. Грибоедова [Текст] /A.A. Плисс // Университетские чтения - 2014. Материалы научно-методических чтений ГГГЛУ. Часть VII. - Пятигорск: ПГЛУ. - 2014. -С. 209-213.

9. Плисс, A.A. Кавказская действительность A.A. Бестужева-Марлинского [Текст] /A.A. Плисс // Университетские чтения -2014. Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. Часть VII. - Пятигорск: ПГЛУ.-2014.-С. 213-217.

Формат 60x84 1/16. Бумага офсет 1. Печать ризографная. Гарнитура Тайме. Усл.п.л. 1,2. Заказ № 217-14. Тир. 100 экз. Отпеч. в тип. ИП Тагиева Р.Х. г. Махачкала, ул. Батырая, 149. 8 928 048 10 45 "СРОР МАТ"

Текст диссертации на тему "Мотивная структура "Кавказского текста" в русской литературе первой половины XIX века"

' ФГБОУ ВПО «ПЯТИГОРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

042 01 4 5921 7 На правах рукописи

ПЛИСС АННА АЛЕКСАНДРОВНА

МОТИВНАЯ СТРУКТУРА «КАВКАЗСКОГО ТЕКСТА» В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

10.01.01 - Русская литература 10.01.02 - Литература народов Российской Федерации

Диссертация

на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель -проф. Казиева A.M.

Пятигорск - 2014

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение..............................................................................................3

Глава 1. Характеристика мотива как структурообразующего элемента «кавказского текста».............................................................................20

1.1. Мотив в литературоведении и его основные признаки, типология мотивов.............................................................................................20

1.2. Мифомотивное пространство произведений «кавказского текста»......36

Глава 2. Парадигма мотивов в русской литературе о Кавказе первой половины XIX века............................................................................................51

2.1. Мотивное поле в произведениях Г. Р. Державина и

В. А. Жуковского..........................................................................................................51

2.2. Кавказская действительность в интерпретации А. С. Грибоедова

и поэтов-декабристов: мотивное измерение................................................70

2.3. Художественное своеобразие кавказских мотивов в прозе

А.А. Бестужева - Марлинского...............................................................88

2.4. Отображение кавказской действительности в поэмах А.И. Полежаева: взгляд на традиционные мотивы............................................................112

Глава 3. Интерпретация традиционных мотивов в произведениях кавказских писателей - просветителей Султана Казы - Кирея и Хан - Гирея...................131

3.1. Художественная репрезентация «кавказских» мотивов в произведениях Султана Казы-Гирея (преемственность связей в художественной реализации мотивов «мести», «плена», «изгнания»)....................................................131

3.2. Мифомотивы повести Хан-Гирея «Черкесские предания»..................161

Заключение.......................................................................................182

Список использованной литературы..........................................................188

ВВЕДЕНИЕ

Культурно-историческая парадигма взаимоотношений народов, населяющих Россию, представляет собой длительный процесс, включающий на разных этапах как обособленность развития каждой пространственно-этнической единицы, так и глубокую интеграцию на всех социально-исторических, культурных уровнях.

Вследствие различных историко-политических и экономических процессов развитие этих отношений было сложным, неоднозначным и прерывистым, но интерес России к Кавказу, расположенному между Каспийским и Черным морями, где проживало множество народностей и племен, различных по вероисповеданию и уровню культурного развития, существовал всегда.

Сегодня между кавказским геополитическим пространством и современной российской культурой обнаруживается полоса духовного отчуждения, которая продолжает расширяться, в результате, Кавказ потерял свою литературную привлекательность и стал восприниматься как символ насилия, рабства, войны. Между тем, русская литературная традиция на протяжении многих веков обращается к Кавказу в поисках тем, образов, идей мотивов, поэтому необходимо поддерживать литературный диалог между разными национальными пространствами

Диссертационное исследование посвящено мотивной структуре «кавказского текста» в русской и северокавказских литературах первой половины XIX века. Профессор В.И. Шульженко, совершенно справедливо считает, что «начать, учитывая сложившиеся традиции отечественной "Кавказики", следует с мотивов» [189: 274].

Как известно, в отечественном и зарубежном литературоведении категория «мотив» является одной из самых обсуждаемых и вместе с тем, одной из самых противоречивых. Идеи структурирования, типизации,

категоризации вариантов и инвариантов мотива на протяжении многих десятилетий развиваются, обобщаются, опровергаются одними исследователями и, тем не менее, преломляются в новые направления исследования.

Будучи одним из главных актантов литературного произведения, его художественно инкрустирующим элементом, мотив представляется отдельной категорией, выполняющей ряд функций, исследовав которые возможна их классификация по отдельным признакам и ролям. В теории литературы до сих пор не сложилось единого понимания термина «мотив». Тем не менее, его организующая сила осознается многими учеными. В среде теоретиков категорию «мотив» обсуждали А.Л. Бем, А.Н. Веселовский, Б.М. Гаспаровым, В.М. Жирмунский, Г.В. Краснов, Б. Ларин, Е.М. Мелетинский, В.Я. Пропп, Б.Н Путилов, В. Руднев, Ж.Ш. Сеньоре, И.В. Силантьев, А.П. Скафтымов Б.В. Томашевский, С. Томпсон, О.М. Фрейденберг, Э. Френцель, В. Хализев, В.Б. Шкловский, Б. Эйхенбаум и другие.

Так, например, Б.М. Эйхенбаум определяет мотив «личным тоном» [192: 345] автора, по В.М. Жирмунскому мотив является признаком «художественного развертывания темы» [65:145], а как об одной из «кросс-уровневых» единиц, которые повторяются, варьируясь и переплетаясь между собой в тексте, создавая его неповторимую поэтику, говорит о мотиве В. Руднев. По А. Реформатскому, сочетание главного и побочного мотивов и их соотношение формируют сюжеты произведений, а согласно Б. Ларину, мотив, управляющий движением «роя символов», и «есть текст со всем обилием тонов и полутонов» [96: 213]. Общепризнанна двойственность функций мотива, соотнесенность его и с формой, и с содержанием текста, он изучается как звено художественной системы, как простейший элемент фабулы, как повтор, «комплекс идей и эмоций». В представлении О. Фрейденберг даже анализ персонажа художественного произведения следует вести как анализ мотива: «В сущности, говоря о персонаже, тем самым пришлось говорить и о мотивах,

которые в нем получили стабилизацию; вся морфология персонажа представляет собой морфологию сюжетных мотивов» [168:378].

При таком множестве определений бесспорным, на наш взгляд, является следующее высказывание Л.Г. Кайда о том, что «роль мотива в произведении как художественной системы активна»[77:54]. Знакомство с основными работами, посвященными становлению и развитию теоретических представлений о повествовательном мотиве в отечественном литературоведении, показало, что в своих трудах ученые выделяют множество разновидностей мотивов: сюжетные и описательные, интертекстуальные и внутритекстовые, связанные и свободные. Но общепризнанным показателем мотива для всех исследователей является его повторяемость на различных уровнях текста.

В нашей работе мы опирались на определение мотива, предложенное Б.М. Гаспаровым, который под мотивом понимает «любой феномен, любое смысловое «пятно» - событие, черта характера, элемент ландшафта, любой предмет, произнесенное слово, краска, звук и т.д.; единственное, что определяет мотив, по Б. М. Гаспарову, это его репродукция в тексте, так что в отличие от традиционного сюжетного повествования, где заранее более или менее определено то, что можно считать дискретными компонентами («персонажами» или «событиями»), не существует заданного «алфавита» — он формируется непосредственно в развертывании структуры и через структуру» [38:189]. Ориентированность на принцип интертекстуального анализа, по словам Б.М. Гаспарова, позволяет совмещать понятия лейтмотива и мотива: «Имеется в виду такой принцип, при котором мотив, раз возникнув, повторяется затем множество раз, выступая при этом каждый раз в новом варианте, новых очертаниях и во все новых сочетаниях с другими мотивами»[38:235]. Таким образом, мотив может включать в себя и другие мотивы, а структура произведения представляет собой сеть мотивов.

Предложенная Б.М. Гаспаровым универсальность в подходе к определению понятия «мотив», позволяет нам коснуться глубинных структур текста, расширяя тем самым границы его интерпретации.

Мы в своей работе обращаем внимание на то, что в кавказском контексте мотив рассматривается как феномен трансисторический, то есть присутствующий в текстах писателей разных времен, разных исторических эпох в том или ином трансформированном виде (инвариант - варианты) и в сочетаниях с другими мотивами. «Мотив видится как слагаемое, составляющее сложную формулу сюжета». Писатель мыслит мотивами, а каждый мотив обладает устойчивым набором значений, отчасти заложенных в него генетически, отчасти явившихся в процессе долгой исторической жизни» [105:204].

В предложенной классификации ученых наше внимание привлекли мотивы, симптоматичные именно для «кавказского текста», повторяющиеся от произведения к произведению, расширяющие и углубляющие основную тему исследования. «"Кавказский текст" русской литературы, как нам представляется, это система взаимосвязанных и взаимозависимых элементов, включающая концепцию литературно-мифологического архетипа и формирующая свой собственный художественно-философский "код", который и определяет его, текста, своеобразие. Он представляет собой густую сеть тематических, мотивных, образных констант, обладающих глубокой внутренней логикой, а значит, составляет своего рода единый фундамент индивидуальных художественных миров» [189:25]. «Кавказский текст» можно определить как совокупность художественных текстов о Кавказе, в которых содержится определенная концепция. Наряду с вечными мотивами, традиционными для большинства текстов - любовь, зло, добро, мир, война, ненависть, борьба и др., это «мотивы пленения, мщения послушания, чести/доблести, скитания/изгнания, семейного очага и др., обладающие, повышенной значимостью, или, другими словами, «семантической

насыщенностью как раз для имеющей столь глубокие корни традиции в русской словесности» [172:297].

Актуальность работы связана и с тем обстоятельством, что кавказские мотивы легко прочитываются как в творениях пишущих на русском языке авторов, для которых этот регион является исторической отчизной, так и русских писателей, тяготеющих в собственных художественных пристрастиях к самым разным течениям и стилистическим принципам - от романтических до постмодернистских. Для некоторых из них интерес к мотивам Кавказа является определяющим для всего творчества.

Как было сказано, интерес России к Кавказу существовал всегда, и уже в выдающемся памятнике русской культуры, в «Повести временных лет», Лаврентьевской летописи, описывающей восточный поход Святослава в 965 г., до нас доходит информация о народе, проживающем в предкавказских степях: «Одоле Святослав козарам и град их Белу Вежу взя. И ясы победи и касоги» [134:65]. Милорад Павич в своем знаменитом «Хазарском словаре» ссылается на «Хронику Нестора»: «Один из русских полководцев X века, князь Святослав, не сходя с коня, съел хазарское царство, как яблоко» [130:141].

Начиная с XVI века русская литература демонстрировала все возрастающее от столетия к столетию внимание к инонациональной проблематике, о чем говорит появление таких произведений, как «Повесть о царице Динаре», главной героиней которой является иверская царица. Здесь же следует назвать и «Степенную книгу», включающую, помимо прочего, и описания в торжественном и монументальном стиле деяний «богоутвержденных скипетродержателей» в кавказском регионе Азии.

В XVIII веке русская литература делается сугубо светским искусством. На смену ведущим жанрам древнерусской литературы - житиям, летописям, повестям, апокрифам - приходят уже получившие признание в Западной Европе ода, сатира, трагедия, комедия. С тех пор мало кто из русских писателей не испытал странного чувства близости к Кавказу.

Русские писатели, приверженные романтическим традициям, усердно воспевали неувядаемую прелесть Кавказа, общественный и семейный быт горцев, суровые патриархальные обычаи, любовь их к свободе, мощь духа. Став своеобразным культурно-психологическим явлением, Кавказ для просвещенного русского общества неизменно являлся частью больше европейского, нежели евразийского или восточного культурного конгломерата, к которому она причисляла и себя. Кавказские народы в максимальной степени на протяжении веков сумели сохранить свою национальную самобытность, отличную, порой до крайней противоположности, от основ русского бытия. К. Хетагуров в свое время писал, что они «сумели сохранить такие традиции, какими может гордиться лучший европеец. Рыцарская неприкосновенность чести, святость долга, верность данному слову и многое другое до того присущи каждому туземцу, что с ними следовало бы считаться всем тем, кто действительно является к ним с просветительскими целями» [178:148].

Кавказ приобретает в начале XIX века особый статус во внешней и внутренней политике России, который с тех пор оставался неизменным, и в художественном сознании эпохи происходит утверждение принципов романтического осмысления действительности.

На наш взгляд, художественное изображение русскими поэтами начала XIX века кавказской действительности порой сильно отличалось от реалий, местами носило поверхностный характер. Очевидно, что жажда героического антуража, суровой романтики не давала возможности для скрупулезного вникания в особенности и тонкости кавказского мировосприятия и быта. Экзотичность и новизна кавказского материала были достаточным основанием для создания утопического кавказского мира. Наделяя Кавказ неким очарованием благородного авантюризма, реализуя в текстах мотивы пленения, мщения послушания, чести/доблести, скитания/изгнания, семейного очага и другие, характерные для кавказских произведений и выступающие основной фабулой, направляющей читателя и заставляющего его думать в том или ином направлении, подчеркивая авторские намерения и посылы, мастера слова не

имели представления о религиозных верованиях некоторых кавказских народов, о священных постулатах горских законов и обычаев, о генетической крепости общинно-родовых уз. Мы считаем, что русские поэты и писатели XIX века прежде всего обращались к Кавказу в поисках творческого вдохновения, тем, исторических образов, экзотического колорита или философских идей. Обращаясь к национальной тематике, они обогащали художественные мотивы в произведениях о «суровом крае свободы», где реализм приходил на смену романтизму. Кавказ действительно обогатил тематический ресурс русской литературы. Вызванная исторической необходимостью, историческими событиями, тема Кавказа в русской литературе выходит за рамки чисто литературных взаимосвязей. Действительно, проблема освоения Кавказа, покорение народов, соответствовала политическим интересам царского самодержавия, хотя насильственные методы покорения вызывали неприятие не только у страдавших от них северокавказских народов, но, прежде всего у русской интеллигенции. Оставаясь детьми России, дворянами, русские поэты и писатели искренне считали историческим призванием русской государственности приобщать покоренные народы к прогрессу, просвещению. Не имея ничего общего с самодержавием, верили в то, что настанут иные времена, когда горцы будут признательны русскому народу и оценят его дружбу. Так, например, по мысли Г.Р. Державина, в этом заключалась историческая миссия русской просвещенной монархии по отношению ко всем национальным меньшинствам, входившим в состав России, а декабрист В.К. Кюхельбекер, как и многие его единомышленники, считал присоединение Кавказа исторически прогрессивным явлением. Многие из них покидали свои родные места и отправлялись на Кавказ в надежде достичь славы в героических подвигах, они спешили увидеть Кавказ, бороться за него и умереть там. Но, тем не менее, невзирая на подобные неточности в создании кавказского мира, и A.C. Пушкин, и М.Ю. Лермонтов, и В.А. Жуковский смогли частично воссоздать характерные черты кавказского бытия, став основоположниками «кавказского» романтизма.

Для того чтобы рассмотреть эволюцию, трансформацию и реализацию основных мотивов «кавказского текста», мы обратились к «классическим» именам русской словесности первой половины XIX века, начиная с Г.Р. Державина («На покорение Дербента», «На возвращение графа Зубова из Персии») и В.А. Жуковского («К Воейкову»), которые являются одними из первых авторов, в чьих произведениях зарождаются предпосылки темы Кавказа. (Примечательно то, что, как указывают авторы книги «Кавминводский текст русской литературы» A.B. Очман и В.И. Шульженко «...пальма первенства в «прикосновении» к кавказской теме, олицетворяемой в первую очередь Водами, прилегающими к ним сопредельными территориями, принадлежит ближайшему родственнику Лермонтова по материнской линии Аркадию Алексеевичу Столыпину», стихотворение «Письмо с Кавказской линии к другу моему Г. Г. П. в Москве», где Кавказ воспринят подлинной жемчужиной природы). Отметим, что ни Державин, ни Жуковский ни разу не �