автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Мотивные комплексы как системная характеристика современной русской литературы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мотивные комплексы как системная характеристика современной русской литературы"

Близняк Ольга Михайловна

МОТИВНЫЕ КОМПЛЕКСЫ КАК СИСТЕМНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (НА МАТЕРИАЛЕ ТВОРЧЕСТВА А. БАРКОВОЙ, О. ФОКИНОЙ, Н. КЛЮЧАРЕВОЙ)

10.01.01 - Русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Краснодар 2011

4851526

Работа выполнена на кафедре литературы и методики ее преподавания ГОУ ВПО «Армавирская государственная педагогическая академия».

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Александр Львович Факторович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Анна Владимировна Кузнецова;

доктор филологических наук, профессор Фатима Батырбиевна Бешукова

Ведущая организация - Ставропольский государственный

университет

Защита диссертации состоится 20 мая 2011 г. в 10 час. - на заседании диссертационного совета Д 212.101.04 при Кубанском государственном университете по адресу: 350018, г. Краснодар, ул. Сормовская, 7, ауд. 205.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149.

Автореферат разослан 18 апреля 2011г.

Ученый секретарь „

диссертационного совета М.А. ШАХБАЗЯН

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

В работе рассматривается мотивный комплекс (сложное единство тематических, ценностных, эмоциональных аспектов, представляющее целостный эстетический смысл)1 как феномен, характеризующий системность художественного произведения. При этом системность раскрывается в многообразии возможных, хотя и не исчерпывающих проявлений, связанных с тендером, амбивалентностью, интертекстом.

Актуальность исследования мотивных комплексов заключается в единстве трех основных гносеологических предпосылок: в аспектах общего, частного и особенного.

Во-первых, для науки о русской литературе принципиальна традиция исследования образных решений этических, социальных, психологических и т.п. проблем. Она носит всеобщий характер. При этом мотивы, как относительно элементарные феномены, определяются в более сложных комплексах, пространствах, структурах2. Вторая предпосылка актуальности - частная гносеологическая парадоксальность. Избранная проблематика специально не исследовалась, однако ее затрагивают в самых разнообразных ракурсах, подчеркивая высокую объяснительную перспективу мотивного комплекса (см. обобщения в специальном разделе труда П.В. Панченкг'). В-третьих, в современной гносеологической ситуации закономерно растет особенная роль художественного познания. Соответствующее направление анализа позволит обосновать единство существенных признаков художественного произведения как особого реального феномена. Такой познавательной ситуацией поддерживается актуальность проблематики. Названными обстоятельствами обусловлена конкретизация актуальности: хронологическая, родовая и онтологическая. В исследовании привлечены произведения преимущественно последнего полувека развития отечественной прозы, что мотивировано как большей репрезентативностью этого периода, так и малой изу-

' См.: Крючков В.П. Движение мотивного комплекса «столица-провинция» в прозе Б Пильняка // Коды русской классики. Самара, 2008. С.203-210. См. специальный анализ мотивных комплексов в трудах О.В. Васильевой о ранней прозе Н.С. Лескова, П.С. Иванова о творчестве А.С. Пушкина и особенно О.Н. Русановой (на материале драматургии

E. Шварца, Г.Горина и других), а также развитие положений В.П. Крючкова в новых направлениях: Иконникова А.В. Повесть А.И. Куприна «Колесо времени»: анималистические мотивы как способ реализации концепта «свои-чужие» // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2011. С. 44-48.

2 Урюпин И.С. Оппозиция имя/документ в реализации мотива самозванства в творчестве М.А.Булгакова // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2009. С. 162-164; Орлова Н.А. Архетипический мотив превращения в прозе С.Довлатова Н Вестник Адыгейского государственного университета. 2010. Вып.З (58).С.49-53. См. сходное направление анализа в зарубежном литературоведении: Pattee

F.L. The development of the American short story: A historical survey. N. Y., 1998. P.52.

3 Панченко П.В. Циклизация как прием создания художественного единства в книге рассказов В.Шаламова «Левый берег»: Автореф. дис. ... кацд.филол. наук. Астрахань, 2009. С.4-7.

ченностью. Углубленное понимание великой миссии художественного познания ощущается всё более остро и мотивируется всё основательнее. (Показательно, например, равное признание этой миссии и разную мотивацию в полемике конца 1990-х гг. между Г.А. Белой и Т.М. Глушковой, а также развитие доводов обеих сторон современными исследователями). Неповторимая сущность художественного познания естественно репрезентируется избранным пространством. При этом учитываем «специфичность отечественной ситуации (качественно другая степень литературоцентричности культуры, другая структура феномена культурной элиты, наступление эпохи постмодерна без подлинной модернизации, проблематичность наступления эпохи открытого общества, неизжитая актуальность проблемы национальной идеи на государственном уровне и т.д.)»1. Особенно актуальна выявленная Ф.Б. Бешуковой связь между высокой литературоцен-тричностью и проблемой национальной идеи - связь, для нашего материала неявная, но глубинно значимая.

Степень изученности избранной проблематики характеризуется пятью основными аспектами, соотносящими мотивный комплекс и современную литературу. Отметим их последовательно.

Изученность мотивного комплекса как такового (первый аспект) определяется как неравномерная, недостаточная и при этом закономерно требующая развития. На наш взгляд, эта потребность отчасти вызвана усложнением объекта в науке о русской литературе. Понятие мотива использовалось и используется продуктивно с опорой на классическое положение академика А.Н. Веселовского: «Под мотивом я разумею простейшую повествовательную единицу, образно ответившую на разные запросы первобытного ума или бытового наблюдения»2 (хрестоматийны и иллюстрации, например, мотив родства в образах солнца и луны как брата и сестры и т.д.). Это опорное определение позволяет и современной науке отграничить мотив от смежных феноменов, прежде всего темы, переживания, образа, эпизода.

Однако литературоведение не ограничивается мотивом как опорным понятием. Показательны представления о системе мотивов в произведении, в творчестве одного и разных авторов; о мотиве в составе блока; о мотивной структуре; мотивном уровне, мотивном спектре, мотивном пространстве, обоснованные в работах современных исследователей. Подчеркнем взаимную необходимость между этими представлениями и другими, в том числе традиционными, категориями: «Мотив в эпическом произведении "живет" в составе "блока". Существование таких блоков во многом и формирует эпические сюжеты...»'5. A.B. Кузнецова при этом обобщает предшествующие подходы, включая концепцию

1 БешуковаФ.Б. Медиадискурс постмодернистского литературного пространства: Дис. ... д-ра филол. наук. Краснодар, 2009. СЛ.

2 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989. С.305.

3 Кузнецова A.B. Синтактика и прагматика сюжета: мотив в эпическом тексте // Концеп-

туальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2010. С.142.

В.Я.Проппа, теорию мотива Б.Н. Путилова). В этом контексте значимы также положения МЛ. Гаспарова, О.Н. Русановой, Л.А. Степанова, З.Я. Холодовой, американского исследователя Ф. Пэтти, английского филолога К. Бимберга.

Закономерным стало использование понятия «мотивный комплекс». На общую теорию мотива во многом опирается решение малоразработанных проблем мотивных комплексов, включая их систематику, именование и проч. (см. обоснование номинации мотивного комплекса «провинция-столица» в исследованиях В.П. Крючкова).

Соотнесение мотива и мотивного комплекса двунаправленно. Комплекс сложнее мотива, так как объединяет различные мотивы. И в то же время комплекс конкретнее: мотив в определенном ракурсе абстракции оказывается более обобщенным, чем комплекс. (Эти и другие корреляции между мотивным комплексом и смежными понятиями уточняются в начале первой главы). Подчеркнем также тенденцию рассматривать мотивы с единых позиций в применении к прозе и к поэзии, как в работе П.В. Панченко, посвященной прозе В.Т. Шаламо-ва и плодотворно обобщающей также мотивы его поэзии.

Уточним, что первый атрибут в понятии «современная русская литература» определяется, согласно актуальной научной и учебной традиции1, обобщенно, с учетом не только хронологического, но также концептуально-содержательного и эстетического оснований. Такое относительно широкое понимание соответствует векторам преемственности в развитии отечественной прозы и поэзии. А указанное детерминационное единство позволяет выявить сходство между плодотворными традициями литературы середины XX века и новейшими поисками.

Отметим также, что к современной литературе (в широком смысле) постоянно относят не только Н. Ключареву (начавшую печататься в конце 1990-х), но также А. Баркову, много создавшую в 1970-х годах, и О. Фокину, равно как близких ей по возрасту Н. Рубцова, Ю. Кузнецова и других художников. В недавних исследованиях к современной поэзии, например, относят и М. Цветаеву2, но эта отнесенность предполагает, видимо, несколько иное наполнение номинации «современный».

Второй основной аспект степени изученности рассматриваемых проблем связан с сущностью «женской литературы». Ее исследование характеризуется преимущественно направленностью на две стороны: а) на ее ценностные и художественные истоки; б) на связь между условностью и значимостью самого этого феномена. Как выявлено в исследовательской практике ряда литературоведов, мотивные комплексы тесно связаны с тендерным аспектом. В недавнем обстоятельном, глубоком исследовании на материале творчества Т. Толстой, Т. Моск-

1 См. обзоры проблемы: Довыдова Т.Т., Сушилина И.К. Современный литературный процесс в России. М., 2007. С. 12-23; Попова И.М. и др. Современная русская литература. Тамбов, 2010. С.9-14.

2 Геворкян Т.Н. «Над пестротою жниц»: На пути к одному стихотворению, или О языке лирического дневника Марины Цветаевой // Вопр. литературы. 2010. № 5. С.3-53.

виной и М. Арбатовой отмечается, что «...носителем традиционных ценностей в современной литературе в большей степени оказалась женская проза. (При всей неоднозначности этого понятия как термина)»1. Данное положение разносторонне доказывается и служит основой обязывающего обобщения о верности традициям: «Все они вольно или невольно принадлежат к великой духовной традиции русской классической литературы», чему сопутствует значимость самоидентификации «русский писатель» (там же, 23). При этом исследователь справедливо увязывает указание на новизну этого объекта и на связь между его условностью и определенностью: «Из всего многообразия «женской литературы» (в данном случае словоупотребления условность и неоднозначность термина оправдывают использование кавычек)» были выбраны три имени... В онтологическом смысле «женственность» существует...Мы вынуждены констатировать, что количество критических и публицистических работ, посвященных позиционированию и развитию женской литературы, растет год от года. Растет в той же пропорциональности, как и сама эта литература»2. Кстати, ряд проблем, избранных для настоящей диссертации, в работах Е.В. Лазаревой, Г.А. Пушкарь и других авторов отмечаются как исключенные в них из анализа, а значит, требующие отдельного внимания. «Трудноуловимость» единства феномена «женская литература» в силу таких аргументов плодотворно взаимодействует с его известной определенностью. Достаточно емким, корректным в этом плане можно считать представление о «феминизации» художественного пространства3.

Кроме двух рассмотренных основных аспектов изученности избранной проблематики, достойны упоминания еще три. Третий связан с поиском тех разных детерминаций тендерных начал, которые находят представление в эстетическом целом4. Четвертым основным аспектом рассматриваемой проблематики считаем

' Лазарева Е.В. Иерархия ценностей в современном женской прозе (на материале произведений Т. Толстой, М. Арбатовой, Т. Москвиной): Автореф. дис. ... канд.филол. наук. Краснодар, 2009. С.З.

2 Там же. С.3-4, 7. См. также: Пушкарь Г.А. Типология и поэтика женской прозы: тендерный аспект: Дис.... канд.филол.наук. Ставрополь, 2007.

3 Фатеева H.A. О том, как живет и работает пастернаковская лестница: К вопросу о феминизации пространства в художественном мире Бориса Пастернака // Любовь пространства: Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М.; Пермь, 2008.С.160, 162.

4 Асирян С.С. Тендерная обусловленность представления женщины в американских фольклорных текстах II Язык. Дискурс. Текст. Ростов н/Д, 2010. С.32-34; Ивашкина О.В. Семантика возможных миров в современном романе П Современный роман: русский и зарубежный. Краснодар, 2010. С.151-159; Ищук-Фадеева Н.И. Женский детектив как зеркало русской перестройки // Вопр. литературы. 2010. № 5. С.112-131. Тхостов А.Ш. Преступление и наказание женщины (психоаналитическое эссе) // Психологический журнал. 20Ю.№ 6. Т.31. С.70-82; статья, помешенная в разделе «Психология творчества», основана на материале художественной литературы; Bimberg Chr. Place, Character, and Identity: Urban Space in Virginia Woolf s Night and Day // Известия ЮФУ: Филологические науки. 2010. № 1. C.37-51.

аспект интертекста1. И, в-пятых, направления изученности актуализируются смежными феноменами: амбивалентностью2, типами художественных средств3, художественным мировидением как целым4. Подчеркнем, что все пять аспектов, значимых для степени изученности мотивных комплексов в исследуемом пространстве, сложно взаимодействуют между собой. Отметим такой вектор взаимодействия: мотивный комплекс способен определяться в связи с амбивалентностью образа и вне ее; для амбивалентности образа мотивный комплекс может быть значим и не значим.

Указанные особенности избранной проблематики детерминируют цель исследования - раскрыть и конкретизировать системные характеристики мотивно-го комплекса в русской литературе последнего полувека.

Реализации цели служат четыре главных задачи:

- проследить роль мотивных комплексов в связи с проблематикой современной литературы;

- охарактеризовать соотнесенность мотива и амбивалентности образа;

- обосновать и конкретизировать понятие мотивного пространства;

- выявить роль интертекста в специфике мотивного пространства современной литературы.

Основной объект рассмотрения - художественные целые, выступающие как адекватное пространство проявления мотивных комплексов, в котором обобщается сущность прозаического и поэтического дискурсов.

Предмет исследования - мотивные комплексы в их внутренней и внешней системности.

Материал работы - произведения, представляющие русскую литературу последнего полувека: проза и лирика А. Барковой, Н. Ключаревой и О. Фокиной. Учитываем и соотнесенность мотивных комплексов в их творчестве с проблемой «женской» литературы. Намеренно привлекаем отчасти различных авторов

' Безруков A.A. Когнитивное моделирование полипозиционньгх свойств интертекстуальности // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2010. С.33-36; Козина Т.Н. Евангельские мотивы в новейшей русской прозе: проблемы интертекстуальности // Вестник ПГЛУ. 2010.№ 2. С.216-218. Переверзева H.A. Мифо-символический контекст романа Бунина «Жизнь Арсеньева» // Филологич.науки. 2010. №3. С. 14-22. Тюпа В.И. Чеховское повествование и современная нарратология // Изв. РАН. Серия литературы и языка. 2010. № 4. Т.69. С.22-27 и особенно: Перепелкин М.А. «Смещенья...стилей, героев, событий и дат» как конструктивный принцип в поэме Н.Глазкова «Юность Рублева» // Вестник ПГЛУ. 2010. № 1. С.224-228.

2 Белолипцекая О.И. Стихотворение в прозе «Христос» И.С.Тургенсва как показатель амбивалентных взглядов писателя // Наследие В.В. Кожинова в контексте научной мысли рубежа XX-XXI вв. Армавир, 2010. С.154-155.

3 Губанов С.А. Структурные типы эпитетов в лирике М.Цветаевой // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2009. С.92-95.

4 Юрьева М.В. «Механика небесной сферы» в художественном мировидении Матери Марии // Язык. Личность. Культура. Краснодар, 2010. С.63-70.

(по убеждениям, творческому пути), поскольку при этих различиях яснее определяется внутреннее сходство, органика: суть мотивов и художественная значимость особой женственности. В определенном плане эти имена являют единство литературного процесса. Причем неравноценность имен в избранном ракурсе значима, но относительно. Каждая из них удостоена признания, литературных премий (А. Баркова - посмертно). Их творчество в указанном аспекте не изучалось. Попытка обобщения их поэзии и прозы охватывает четыре значимых взаимодополняющих тенденции литературного процесса: эстетизацию народных начал бытия, его эмоциональных доминант, остроты социальных конфликтов и усложнения роли женщины в мире; уточним также, что ряд произведений А.Барковой, представленных в редакциях 1973-1975 гг., был создан в первых вариантах за 30-45 лет до этого. Дня подтверждения выявляемых тенденций учитываются и репрезентативные произведения других художников. В отборе материала учитывается то, что роднит произведения избранных авторов как с истоками «женской» литературы, так и с образными доминантами отечественной словесности. Для характеристики материала в целом показательно, например, следующее суждение Л. Аннинского (с опорой на обобщения авторитетных специалистов по творчеству А. Барковой): «С детства Баркова постигала драматическое разнообразие русской провинции. И здесь порой открывались такие страшные вещи, которые вольно или невольно подготавливали её к будущему каторжному существованию. Самой большой любовью в её жизни был Достоевский... Она написала блестящий текст на тему Достоевского: "Признания внука подпольного человека". С этого момента автор "Записок..." — главный собеседник на всю жизнь: счеты со Всевышним, право бунтующей души... Она и сама была Достоевской натурой, словно соскочившей с какой-то его невероятной страницы»1. В определенном ракурсе это справедливо и для двух других художников, избранных для анализа.

На защиту вынесены следующие положения:

1. Мотивный комплекс характеризуется в материале внутренней и внешней системностью. Внутренняя системность - это состав и взаимосвязь комплексов в произведении, в творчестве одного автора. Внешняя системность - это целостность мотивных комплексов в литературе определенного периода. Для рассматриваемого материала системны такие комплексы: сердечная привязанность к родине как побудительная сила поступков; взаимоперетекание различных душевных состояний; сложная гармония притяжения и отталкивания в чувстве к избраннику.

2. Для мотивных комплексов, взаимосвязанных со становлением «женской литературы», характерна амбивалентность мотива, как единство, одновременная реализация полярных начал: любви и антипатии, устойчивости и изменчивости, силы и слабости. Тендерный аспект амбивалентности конкретизирует ее общую сущность. «Женское начало» проявляется при этом в трех основных характери-

' Аннинский JI. Поэзия эсхатологии // Баркова A.A. Избранное. Иваново, 2010. С.16-17.

стиках, причем у трех авторов проявления совпадают не полностью. Во-первых, оно придает амбивалентности особую органику: образную, мотивную, а в сюжете, в том числе в так называемом лирическом, - и сюжетную (О. Фокина). Во-вторых, амбивалентность у таких авторов может характеризоваться всеобщностью для внешнего и внутреннего мира, и этим пронизаны многие мотивные комплексы (Н. Юночарева). В-третьих, наоборот, тендерный аспект сопровождает в материале какую-либо амбивалентную доминанту, например, внутренняя слабость внешне проявляется в показной твердости (А. Баркова).

3. Авторское начало в реализации мотивных комплексов обладает тендерной составляющей. Она достаточно дифференцированна. Дифференциация привлекаемых пространств проявляется в особой образной полифонии и богатстве векторов художественного обобщения (О. Фокина), в утонченной передаче самых жестких реалий и состояний (А. Баркова), в гармонизации предельно контрастных, диссонирующих начал бытия (Н. Юночарева); во всех этих проявлениях ведущую роль играют исследуемые мотивные комплексы.

Рассматриваемые стороны целостности приводят к выявлению мотивных пространств. Они представлены и в каждом произведении, и в творчестве автора как целом, и в рамках исследуемого периода развития русской литературы. Как показывают мотивные пространства, для каждой женщины-автора, помимо следования «гендерным доминантам», характерны установки выйти за «тендерные стандарты» и органичные мотивные комплексы, не объяснимые «женским началом» даже в его самом широком понимании.

4. Интертекст в отношении к мотивным комплексам характеризуется двуас-пектно. Во-первых, он играет определенную роль в их проявлении: выступает обычно либо как компонент, мотив в комплексе; либо же, не входя в комплекс, поддерживает его дополнительными оттенками, настроениями, деталями. Во-вторых, интертекст в рассматриваемом плане значим и с другой стороны - по своему образному составу. В материале взаимодействуют четыре основных разновидности: библейские интертекстуальные вкрапления, литературно-классический интертекст, элементы современного отечественного литературного дискурса и сочетания двух разнотипных компонентов. По этим разновидностям три рассматриваемых автора отчасти дифференцируются, что соотносится с их творческой индивидуальностью.

5. Мотивное пространство, включающее значимые комплексы, определяется во взаимной связи с адресатом (читателем) и интертекстом. Между этими тремя феноменами возможны два основных вида связей: взаимное согласование (однонаправленность) и разнонаправленность, причем в последней тоже специфически проявляется целостность. Для исследуемой «женской» литературы показательна, в частности, внешняя обращенность к матери, подруге, ребенку, за которой скрывается внутренняя адресация к мужчине, и этому сопутствуют определенные мотивные комплексы, прежде всего - сложная гармония контрастных отношений к избраннику. У всех трех исследуемых авторов в этом плане преобладает сходство, что объяснимо имманентной связью между женственным началом и образным видением мира.

Методология исследования - две взаимодополнимых позиции: принцип онтологической целостности, из которого исходит при характеристике мотивов И.В. Силантьев1, и принципы моделирования художественного дискурса, развиваемые в трудах A.A. Безрукова2. Основным методом является мотивный анализ, обоснованный в работах И.В. Силантьева, В.П. Крючкова, A.B. Кузнецовой. В применении метода существенно то соотнесение мотивного комплекса с иными феноменами (образ, тема и т.п.), которому уделил особое внимание M.JI. Гаспаров3, опираясь на богатейшую традицию анализа мотивов в фольклоре, в классической литературе. На этом соотнесении специально останавливается, обосновывая свою методику, П.С. Иванов: для него мотивный комплекс - это специфическое единство; образ и мотив могут быть основой друг друга, а потому быть соположены (см. в его диссертации первую главу «Мифологема "вода" и комплекс "водных" образов и мотивов»)4.

Научная новизна результатов - это выявление ранее не детерминированных категориальных связей. Впервые выделены соответствия между мотивным комплексом и тендером, мотивным комплексом и амбивалентностью образа. На базе системного понимания мотивного комплекса обосновано представление о «самоконцептуализации» в связи с ролью образа автора.

Теоретическая значимость исследования состоит в определенном углублении таких категорий, как образ автора и художественная амбивалентность. Они соотнесены с основными тенденциями, характерными для современного периода развития отечественной поэзии и прозы. Предпринята теоретизация связи между мотивным комплексом и такими феноменами, как мотивная структура, мотивный уровень, мотивное пространство, лейтмотив. На основе полученных результатов возможно соотнесение категориальных рядов: «мотив - образ - концепт» и «мотивное пространство - система образов - концептосфера».

Практическая значимость работы определяется ее востребованностью в системе акциональных условий. Основной аспект практической ценности - дидактический. Результаты применимы при раскрытии соответствующих тем в вузовских и школьных курсах истории русской литературы. Существен также аспект межпредметной связи: материалы второй главы могут использоваться при усвоении дисциплин теоретико-литературных и лингвистических циклов. Практическая ценность не ограничивается учебными условиями: ряд положений могут служить разработке интегративного словаря мотивов отечественных писателей.

1 Силантьев И.В. Мотив в системе художественного повествования. Проблемы теории и анализ. Новосибирск, 2001.236 с. См. также: Киселев B.C. Проблема художественного целого в русской

эстетике и критике начала XIX века // Русская литература. 2010. № 4. С. 154-168. * Безруков A.A. Когнитивное моделирование полипозиционных свойств интертекстуальности // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивносгь. Ростов н/Д, 2010. С.33-36.

3 Гаспаров М.Л. «Снова тучи надо мною...»: Методика анализа // Гаспаров М.Л. Избр. труды. Т.2. О стихах. М., 1997. С.9-20.

4 Иванов П.С. Образы стихий и пространственная картина мира в поэзии A.C. Пушкина (мотивный комплекс,мифопоэтака): Автореф. дис.... канд. филол. н. Красноярск, 2010. С.7-8.

Апробация основных положений работы. Основные положения диссертации были представлены на конференциях и семинарах различного ранга, в т.ч. на конференциях с международным участием: «Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность» (Ростов-на-Дону, ПИ ЮФУ, 2008-2010), «Наследие В.В. Кожинова в контексте научной мысли рубежа XX-XXI вв.» (Армавир, АГПА, 2010).

Структурно работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы и Списка источников эмпирического материала.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ Во Введении характеризуются квалификационные параметры исследования, обосновывается его актуальность, методология и методы работы, формулируются положения, выносимые на защиту, определяется практическая востребованность результатов.

В первой главе «ПОНЯТИЕ «МОТИВНЫЙ КОМПЛЕКС» И МНОГООБРАЗИЕ ЕГО ПРОЯВЛЕНИЙ» освещаются сущность исследуемого понятия и являющие ее художественные особенности. Учитывается соотнесенность мотивного комплекса с образом и его амбивалентностью, тендером и феноменом автора.

Мотивный комплекс, понимаемый как сложное единство тематических, ценностных, эмоциональных аспектов, представляющее целостный смысл произведения, конкретизируется в разных направлениях. Эта конкретизация закономерно соотносится с характеристиками мотива, как более элементарного феномена. Они вырабатываются в последние десятилетия в исследовательской практике ряда литературоведов на материале русской классики. Емко представлена, на наш взгляд, системность мотива в следующих обобщениях (на материале творчества A.C. Грибоедова): «Основные образы прихотливо изменяющейся природы, «моменты картинной «завершенности» ... намечены именно как фазы, как пейзажные темы и мотивы самим Грибоедовым. ...Летняя пора и летний пейзаж ассоциированы с идей предпочтения деревни..- городу... Этот мотив использован Грибоедовым уже в первой пьесе. (...) Стихотворение /«Хищники на Чегеме». - О. Б./ не включает в себя образы восточной культуры и рефлексию, которая вызывалась бы мотивами восточной мифологии и поэзии. Между тем у Грибоедова есть произведения, в самом замысле и архитектонике которых именно эти мотивы и образы находят своеобразное творческое воплощение. (...) Рассматриваемые тексты {речь идет о других произведениях. - О.Б.) объединяет мотив друга и мотив дружбы-любви»1. Характеристика феномена мотива, феномена темы, феномена образа и т.п. показывает как их близость, так и дифференциацию. Учитывать эту сложность необходимо и при анализе мотивного комплекса. Кстати, в цитированной работе Л.А. Степанова значительная объяснительная сила придается понятию ценностного комплекса, комплекса устойчивых представлений о мире, связям между мотивами.

1 Степанов Л.А. Мир природы в эстетическом восприятии и художественном мышлении А.С. Грибоедова // Филология - РЫ1ок^са. 1996. № 9. С. 4-5,9, 11.

Подобным основополагающим характеристикам сопутствуют детерминации на другом, в том числе современном материале. Для анализа творчества трех исследуемых нами авторов важны результаты соотнесения мотивов, например, в прозе М.А. Булгакова, поэзии В.В. Кальпиди; в частности, значимо интегратив-ное понимание мотивной структуры (закономерно раскрытое в разделе «Мотив-ная структура пермского мифа в лирике В.Кальпиди» монографии В.В. Абаше-ва1). Мотивы связаны с предметными атрибутами и, соответственно, коррелируют между собой: «Со снегом у Кальпиди постоянно связан мотив агрессии, напора стихии... Глубинным внутренним свойством реальности становится в стихах мотив оборотничества... распространенный вариант этой доминанты - мотив ряжения, переодевания, сокрытия сущности»2. Системность такой характеристики подчеркивается аналогией на совершенно ином, прозаическом булгаковском, материале у другого исследователя: у И.С. Урюпина (2010, 164-165) в работе о «реализации мотива самозванства» обобщена «коррелятивная связь самозванства и воровства» и охарактеризован «комплекс присвоения имени», причем этому сопутствует и «мотив фальшивого документа, указывающего на мнимого человека»3 (там же, 163; выделено авт. - О.Б.). Для избранного материала существенно восприятие мотивов определенных классиков, прежде всего Ф.Достоевского. В произведении А. Барковой своеобразно преломляется мотив отторжения ложной реальности: "Всё относительно и всё ложно, всё есть и ничего нет",— пишет подпольщица. Финал монолога: "А все-таки так, без всего, можно ли жить?.. Ну-ка, мои предки... Не назову моих предков. Всё, всё надоело!"»

Этот же мотив Достоевского органически сливается в комплекс с мотивом пространства, что актуализируются в рецепции главной героини повести Н.Ключаревой «Россия. Общий вагон»: «Яся повела Тремора ... отмывать от крови и перевязывать вскрытые вены. Тремор заснул прямо у раковины, и наутро ничего не помнил. А Яся помирилась с Никитой и заявила, что после «такой достоевщины сам бог велел ехать в Питер». Они заняли у кого-то денег и отправились в город Раскольникова». Таким материалом с новых сторон подтверждается и «вполне сложившаяся литературная традиция... показать город как специфический текст»4. Объяснительная сила мотивного комплекса и смежных представлений подчеркивается их использованием для объяснения художественной целостности, прежде всего как мотивов-скреп5.

1 Абашев В.В. Пермь как текст. Пермь, 2008. С.380-385.

2 Там же. С.384-385.

3 Урюпик И.С. Оппозиция имя/документ в реализации мотива самозванства в творчестве М.А.Булгакова // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитив-ность. Ростов н/Д, 2009. С.163.

4 Лучинский Ю.В. Медийный vade mecum: биографии города Питера Акройда, Милорада ПавичаиОрханаПамука// Медийные стратегии современного мира. Краснодар, 2010. С. 4.

5 Панченко П.В. Циклизация как прием создания художественного единства в книге рассказов В.Шапамова «Левый берег»: Автореф. дис.... кандфилол. наук. Астрахань, 2009. С.5 и след.

В ранее цитированных трудах указанных и других исследователей активно используются следующие конкретные представления: мотивная структура легенды, репертуар мотивов, сумма мотивов, мотив как хронотопическая ценность и т.п. Этими ассоциативными связями укрепляется системность рассматриваемого представления. Систематику раскрывает и конкретизация «мотивов, имеющих в своей основе значимые для творческой личности, нации и человечества в целом смыслы» (ср. мотив любви, ненависти, мести, одиночества, жизни, смерти). Дефиниционные связи дополняют конкретную сторону системности более обобщенной, см.: «Мотив литературного произведения как литературоведческий термин может быть с успехом соотнесен с понятием семантического поля... Мотив как один из основных элементов композиции художественного текста, как структурная единица смыслового уровня произведения, репрезентирующая себя как в тексте, так и в подтексте, хронотипичен»1. Этому естественно сопутствует обращение к художественному многообразию: «Литература многообразно видоизменяет существующие мотивные структуры, обладающие собственной семантикой, для создания совершенно нового значения...»2.

Вполне естественно, что мотивные комплексы могут служить и познанию специфики двух феноменов-пространств, находящихся в отношениях пересечения: современной литературы и «женской» литературы.

Начиная с XI в., женщины-мистики стали отмечать несовместимость своего языка с мужским в топосе сдержанности. Они, создавая «новый язык», преследовали цель выделить с его помощью исключительность отношения ко времени, «выразить невыразимую» радость и эмоции, которые обычным языком передать невозможно. Так, например, Беатриса Назаретская в книге «Семь видов любви» для достижения нужного эффекта взывала к чувствам, осязанию, слуху и вкусу.3 Это было показательно для культуры Запада, но проявилось и в русской словесности. В России первой поэтессой, чье имя отмечают историки литературы, стала царевна, затем императрица Елизавета Петровна в первой половине XVIII века. И затем закономерно появилось немало тех, кто пытался проявить русскую женскую сущность.

Выскажем предположение, что своеобразный вектор нарастания «женскости» обусловлен общими тенденциями развития современной литературы.

В то же время нежелательна резкая демаркация между «женским» и «мужским» творчеством. Проиллюстрируем это положение в связи с поэзией А. Барковой. О ней справедливо замечают, соотнося ее поэзию с различными эстетическими сферами: от творчества И. Бродского до прозы Б. Лавренева: «Баркова

1 Кузнецова A.B. Синтакгика и прагматика сюжета: мотив в эпическом тексте // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнигивность. Ростов н/Д, 2010. С.78-79,85.

2 Кузнецова A.B. Концепт и мотив в семантическом континууме художественного текста // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2009. С. 142.

3 История женщин. М„ 2007. Т.2. С.409-459; Т.З. С.290.

слишком «груба» для традиционной женской поэзии и чересчур серьезна для постмодерна»1. Этот же автор, на которого ссылается Л. Аннинский, указывает: «Она ...не знает того, кто подхватит ее мелодию: питерский семиклассник, который вот-вот бросит школу, а через три года напишет строки, взметнувшие его имя к славе: "Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров..."

Бродского она не знает...»2. Сам же Бродский в 1988 году лестно отзывается о ее творчестве. И в едином «разногендерном» пространстве показательно стихотворение Барковой, редактировавшееся ею свыше полувека; последняя редакция - 1975 г.:

«У врагов на той стороне / Мой давний друг. / О, смерть, прилети ко мне Из милых рук!.. / Сегодня я не засну.../ А завтра, дружок, / На тебя я нежно взгляну / И взведу курок. / Пора тебе отдохнуть, / О, как ты устал! / Поцелует пуля в грудь, / А я в уста.

Написано— за три года до лавреневского "Сорок первого"»3 /о первой редакции текста А. Барковой - О. Б./).

Единство женского и мужского творчества, при определенных различиях, в таких ситуациях ярко акцентируется как сложное целое в истории литературы.

Показательны в таком контексте еще две детерминации: соотнесение прозаического и поэтического «качеств» художественности и высокая объяснительная сила концепта в его связи с репертуаром мотивов4.

Мотивные комплексы соотносятся с тенденциями становления «женской» литературы и с категоризацией литературного процесса.

Обратимся к раскрытию «гендерных» свойств мотивного комплекса, системно значимого для современной литературы. В нижеследующем фрагменте, открывающем стихотворение О. Фокиной «Брату Володе», мотивный комплекс -органичное соединение, взаимоперетекание различных душевных состояний: радости и испуга.

«А ландыши растут на круче, / Где папоротники дремучи, / Где ели хмуры, бородаты, / Где заблудилась я когда-то./ Тот день был не совсем обычен. / Десяток первых земляничин, / Несла я в кулаке зажатом / На радость маленькому брату, / Десяток земляничин первых / Несла, - и потихоньку пела, /И птицы надо мною пели, / Пока не обступили ели. / Я испугалась, оглянулась, / И песенка моя споткнулась».

Поэтическую суть фрагмента определяет эмоциональная тонкость, способ-

' Таганов Л.И. «Прости мою ночную душу...»: Книга об Анне Барковой. Иваново, 1993. С. 8.

2Аннинский Л. Поэзия эсхатологии // Баркова A.A. Избранное. Иваново, 2010. С.6. Ср. также о прозе Барковой: Холодова З.Я. Проза А. Барковой периода «хрущевской оттепели». Иваново, 2010. С.34-35.

3 Аннинский Л. Поэзия эсхатологии // Баркова A.A. Избранное. Иваново, 2010. С.14.

4 Бутакова Л.О. Авторское сознание в поэзии и прозе: когнитивное моделирование. Барнаул, 2001. С.123.

ность вчувствоваться, органичная именно для женщины, для девочки. Переход от радости к испугу, от одного мотива к другому оказывается художественно закономерным. Благодаря ему органична глубокая мысль - поиск прекрасного требует усилий, преодоления испуга:

«...а ландыши растут на круче». (В тексте далее показано, что сестра - лирическая героиня - порадовала брата и цветами; эта часть предметного мира не менее важна, чем земляничины.)

В комплексе определяется и мотив открытия необычности, представленный в неповторимой женской индивидуальности: «Тот день был не совсем обычен...».

Необходимо, избегая крайностей, оговорить некоторую условность таких характеристик в единичных произведениях. Например, следующий текст 1974 г., созданный в день похорон В.М. Шукшина (которого О. Фокина знала лично), не дает оснований дифференцировать «женскую» и «мужскую» литературу: «Но что же мы, но как же мы / Не сберегли, / Свидетели и зрители, / Нас сотни сот! / Не думали, не видели, / На что идет/взваливший наши тяжести- / На свой хребет.../ Поклажистый? / Поклажистей —/ Другого—Нет»

Однако такие единичные случаи, частности, закономерные с системной точки зрения, как раз акцентируют специфику мотивного комплекса в «женской» литературе как общую тенденцию. В стихотворении О.Фокиной «Обливаюсь холодной водой...» мотивный комплекс предпочтения холода-теплу представлен по-женски своевольно, нешаблонно благодаря глубинной, многомерной эмоциональной и рациональной мотивации:

«...минутную дрожь прогоня, / Ветер-сивер впущу в окна полые. / Он влетит, он рванет со стола / Со своей прямотою всегдашнею / Те листы, что, видать, от тепла, / Запятнала я грустью вчерашнею. / Он влетит, и опять обнажит / Белизну ненаписанных, будущих.../ Здравствуй, жизнь! Я люблю тебя, жизнь! / Отступать перед стужей? Докуда же!» («Здравствуй, жизнь!»)

Этот мотивный комплекс укреплен образно-закономерными связями с весьма различными мотивами: расслабляющего тепла, уверенности в своей силе, чему служат различные средства: от порыва к свежести - до победной финальной восклицательной интонации, столь специфичной у автора:

«минутную дрожь прогоня, ...отступать перед стужей? Докуда же!» Кстати, порыв к свежести, мотив бодрящего холода найдет особое представление в ряде других текстов, например в стихотворении О. Фокиной «В девственном лесу», рассматриваемом в следующем подразделе данной главы.

Отметим, что восклицательность, как синтаксическая категория (проявление эмоциональной окрашенности), представляет здесь типичную для О. Фокиной тенденцию - органичное представление мотивного комплекса с участием достаточно обобщенных речевых средств.

Уверенность в своих духовных силах, сопряженная с женской динамичностью и потому особо убедительная, явлена и в мотивном комплексе защиты деревенских истоков бытия с их одухотворением. Например, в знаковом стихо-

творении «Наличники», уже в 1965 г., в образе брошенных изб представлена непримиримость к разрушителям этого бытия как особого, эстетически ценного пространства:

«Живой итог живых ошибок / Не замолчишь, не спрячешь в тень: / Изба стоит не на отшибе, / А в центре наших деревень: / Как пальцы, черные в суставах / От пропитавшей их земли, / В сучках и ссадинах, костлявые / Прижаты к окнам горбыли».

Эмоциональная насыщенность, тонкость в органичном единстве с рациональным началом (см. первые строки), с которыми представлен мотивный комплекс, обусловливают особую «женскую» образную пронзительность и прогностическую силу дискурса, вполне очевидную в начале XXI века.

Тем более явно проявляется «женская» и индивидуальная специфика мотив-ных комплексов в любовной лирике О. Фокиной и во внешне далеких, но соотносительных прозаических текстах, например, в повести Н. Юпочаревой «Россия. Общий вагон». Показательно стихотворение Фокиной 1965 г. «Ты был моей далью...».

Мотивный комплекс - сложная гармония притяжения и отталкивания в чувстве к избраннику. Бренность даже самых высоких чувств явлена с лирической медитацией - здесь для мотивного комплекса оказываются необходимы вопросы-размышления. В этом подтверждается значимость для лирики О. Фокиной обобщенных - синтаксических - средств представления мотивного комплекса. Своеобразная корреляция исходных и финальных строк служит искусству цельности. И в этом оригинально проявляется связующая роль мотивного комплекса - с той особой динамикой эмоционального преображении и непредсказуемости, которая характерна для «женской» литературы. Мотивный комплекс взаимоперетекания эмоций представлен и оригинальным каскадом контрастов:

«Ты был моей далью, / Ты был моей высью.../ По гиблым трясинам I Я шла, мой желанный! / И звери и гады / Ползли по поднизью, / Но шла я, как садом - / Ты был моей высью! (...)/ Ты был моей высью?..»

Указанный мотивный комплекс выступает при этом как средство формирования художественного целого (подобное отмечено П.В. Панченко на совершенно ином материале-мотивных уровней в творчестве В.Т. Шаламова).

То же мастерство цельности связано с мотивным комплексом взаимоперетекания чувств. Он емко явлен в произведениях различных жанров. На нем построено стихотворение А. Барковой как целое:

«Ты никогда меня не спросишь, / Любимый недруг, ни о чем, / Улыбки быстрой мне не бросишь, / Не дрогнешь бровью и плечом».

В вышеназванной же повести Н. Юпочаревой этот сложный комплекс служит эстетическим стержнем, соотносимым с отношениями между центральными персонажами. Показателен фрагмент, где протагонист Никита, преданный своей ветреной избраннице Ясе, рефлексирует над собственными контрастными ощущениями и над сложной гармонией, «тщетным равновесием»:

«Потом он научился жить в мире без нее. Уехал из их родного города в Москву. Снова стал чувствовать запахи, слышать звуки и улыбаться навстречу людям. Никита прекрасно знал, что когда-нибудь это тщетное равновесие развалит-

ся, как карточный домик, от одного прикосновения маленькой руки с острыми ногтями, раскрашенными всеми цветами радуги.

Но пока любовь перестала быть болью. И стала безопасным воспоминанием. Которое можно было бесконечно смотреть, раз за разом перематывая на начало. Туда, где им обоим было по семнадцать лет».

Особая тонкость в представлении мотивного комплекса взаимоперетскания чувств при раскрытии образа юного мужчины - специфика «женского» письма.

Не менее показателен данный комплекс в острой характеристике противоречивости героини, когда используются контрастные средства представления мотивов: любил - плохо любил. См.:

«ДА! Сам виноват! Надо было связать меня и держать рядом!

- Яся, ты же отлично знаешь, что тебя невозможно удержать.

- Значит, плохо старался! Значит, плохо меня любил!

- Прости меня, пожалуйста. - ТЫ меня прости. Ты ни в чем не виновата. Я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю. - Ты не поняла, я тебя ЛЮБЛЮ. - Давай, о чем-нибудь другом поговорим. - Давай».

Столь же тонко представлен в малоизвестном стихотворении О. Фокиной «Я помню соседей по тем временам...» сходный мотивный комплекс, взаимоперетекания состояний; здесь, при совершенно иной теме (нищенство, на которое в «самой счастливой поре», в детстве в 1945-м, обрекла судьба и мать лирическую героиню (и автора), сходны и средства представления мотивов: криком кричала, молчанье храня'. См.:

Я криком кричала, молчанье храня: / Подайте, коль можете, ради меня! / И ради братишек, таких же, как я...

Взаимоперетекание контрастных чувств в современном «женском» тексте оказывается художественно и жизненно достоверным.

Обратимость мотивов при формировании их комплекса определяется в знаковом тексте А. Барковой 1974 г. «Заклятие»:

«Я в глаза твои загляну, / Я тебя навсегда закляну. / Ты не сможешь меня забыть / И тоску обо мне избыть. / Я с туманом — в окно — в твой дом /Ив тумане истаю седом. / Ты пройдешь по знакомым местам I И услышишь мой голос там. / В переулках темных, глухих Ты услышишь вот эти стихи. / И увидишь: я жду на углу / И рассеюсь в вечернюю мглу. / Я тебя навсегда закляну. / Я в твоем, ты в моем плену».

Рассмотренные аспекты мотивных комплексов побуждают специально остановиться на связи тендера и амбивалентности. Мотивный комплекс, в частности взаимоперетекание различных душевных состояний, может обретать амбивалентный характер - т.е. представляться как совмещение полюсов. Отсюда возникает необходимость оговорить этот характер подробнее. Амбивалентность и мотивы органически связаны в современном литературоведческом понятийном ап-

1 По современным риторическим классификациям такое средство определяется как развернутый оксюморон: Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика. Ростов н/Д, 2008. С.207.

парате. Так, в связи с проблемой мотивов в эпическом тексте исследователь констатирует «всеобъемлющее значение принципа амбивалентности» Другой литературовед, систематизируя мотивные уровни и мотивные структуры в прозе В. Шаламова (и его современников), заключает на этой основе: «природа для него имеет амбивалентный характер - это жизнь и смерть одновременно»2.

В литературоведении всеобщность амбивалентности может определяться как знаковая черта произведения, системы образов, что соотносится с ее общей значимостью.

Показательно в этом плане для современной литературы - в широком смысле - стихотворение О. Фокиной «В девственном лесу» («Я матери сказала что-то резкое...»). Наиболее существенны два его аспекта: столкновение контрастных эмоций и тендерное представление (на грани травестирования) пространства, предметного мира. Во-первых, в нем рассматриваемый мотивный комплекс представлен типовым для амбивалентности способом, самоосуждением как эмоциональным столкновением, - в начальных строках. Причем особая женская эмоциональность придает этому фрагменту поэтическую естественность:

«...Рябинушка, поют,— ты дуба ждешь? / Зачем тебе наснилось это чудо?»

Во-вторых, существенна еще одна сторона мотивного комплекса, сопутствующая амбивалентности, - наделение природных феноменов «тендерными» признаками:

«Черемуха. / Сосна. / Осина, / Ива.../ Девчонки сплошь. / Невесты чьи-то сплошь! / Где ж клены, тополя? / Где ж справедливость?»

Категория рода русских неодушевленных существительных (ива, клен и иные), в узко языковом плане отвлеченная от реальной женской или мужской сущности, эстетически убедительно переосмысливается3.

В общем мотивном пространстве взаимоперетекание ощущений слабости и силы связано с элементом амбивалентности. Традиционны в таких фрагментах антонимические эпитеты, соотносимые как «антитеза, основанная на отношениях контраста»4: «могучие, они слабей..». Слабые «ива», «сосна» сильнее, выносливее могучих «клена» и «дуба»:

«Здесь не расти дубам широкогрудым —/ Могучие, - они слабей, чем ты. / Они чуть-чуть побольше солнца просят, / Чуть-чуть побольше ясных теплых дней, / Они морозов, ваших не выносят, / Да им и землю надо пожирей...»

' Кузнецова A.B. Синтактика и прагматика сюжета: мотив в эпическом тексте // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2010. С. 140 (выделено авт.- О. Б.).

2 Панченко П.В. Циклизация как прием создания художественного единства в книге рассказов В.Шаламова «Левый берег»: Автореф. дис. ... канд.филол. наук. Астрахань, 2009. С.8.

3 Ср.: Ионова И.А. Поэзия грамматики. М., 2010. С.58-59.

4 Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика. Ростов н/Д, 2008. С.206.

Отметим также, что самоосуждение лирической героини этого текста, сказавшей матери «что-то резкое», истинно по-женски укрепляется в другом дискурсе, и общая сложная гармония чувств уравновешивается - таково стихотворение Фокиной «Матери» (1982):

«Но ты засыпаешь спокойно ночами / И солнышка раньше встаешь поутру, / И дух твой не сломлен, и взгляд не печален, / И, что ни погода, тебе — по нутру. / Сегодня все тучи ветра пораздули, / Сегодня все солнце — твоей седине... / Тянусь за тобою: смогу ль, дорасту ли, / Когда-нибудь встану ль с тобой наравне?»

Амбивалентность определяется и в связи с мотивным комплексом взаимоперетекания контрастных состояний в анализируемой повести Н. Кпючаревой, причем также с элементами антонимии: ненавидела - любила. См.:

«Я стала делать то, что всю жизнь ненавидела, и перестала делать то, что любила больше всего. И мне понравилось!» - резюмировала бывшая Аля свою новую ипостась. Она бросила пить, курить, употреблять наркотики, «трахать все, что красиво», снимать кино, гулять по ночам, провоцировать, смеяться, наряжаться, материться, писать сценарии и слушать музыку.

«...-Ах, это ты, мой рыцарь бедный, худой и бледный, - высказалась Аля, нырнула на асфальт и тут же заснула.

Домой беглую Елену везли на милицейской машине. Алеша всю дорогу молча плакал и улыбался сквозь слезы, глядя на расплывчатые пятна фонарей. Очки он где-то потерял, бегая по Подольску в поисках своей своенравной судьбы».

Особую системность и художественную убедительность придают этому мо-тивному комплексу три элемента: реальная выстраданность, сложность совмещения и переходов состояний; их сопровождение значимой меной знаковых имен одного персонажа (Аля-Елена); и типовой характер, повторяемость. См. в следующем контексте повтор антонимических «люблю-ненавижу» как представление особого целого:

«Где-то через час окончательно довольная Аля говорила так: - Знаешь, за что я тебя люблю? Ну, конечно, не люблю, я тебя ненавижу, но допускаю твое существование и даже иногда недалеко от меня. Твое главное достоинство в том, что ты ни разу не спросил: как же ты, такая красивая, яркая и талантливая, можешь жить с таким невзрачным и неинтересным типом, как Алеша. Понимали бы что! Вы все дети малые по сравнению с ним!»

Вышеприведенное единство «люблю-ненавижу» углубляет те возможности представить мотивный комплекс, который предполагает органичную связь двух контрастных означаемых. Более того, подобные случаи репрезентируют системность мотивного комплекса в плане взаимодействия, т.е. в более объемных характеристиках, которые рассматриваются далее.

Во второй главе «ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ МОТИВНЫХ КОМПЛЕКСОВ КАК СИСТЕМНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ» освещаются еще более сложные проявления мотивных комплексов, а именно взаимодействие между ними. В таких условиях подтверждаются и характеристики комплекса как самодостаточного феномена. Во взаимо-

действии подтверждается также значимость трех основных аспектов, связанных с мотивными комплексами и отмеченных ранее: тендерного, интертекстуалыюго, адресатного.

Принципиален характер взаимодействия между мотивными комплексами. Обычен в материале такой характер, как взаимное усиление комплексов. Так, представление взаимоперетекания, единства контрастных чувств может обретать особенную остроту, взаимодействуя со смежными комплексами «правда-ложь», «честность-лживость». См. показательный контекст в исследуемой повести Н. Ключаревой:

«-Посмотри мне в глаза! Не можешь?! Зачем ты так?! ЯСЯ! Ведь это не ты! Ведь я же помню...

- Так. Только не надо устраивать вечер воспоминаний. Я тоже все помню. Я НИЧЕГО НЕ ХОЧУ ПОМНИТЬ! Это моя жизнь. Я ее выбрала. И мне нравится! Да!

- Не ври мне, пожалуйста, - тихо сказал Никита.

Яся заплакала. Слезы были ее главным оружием. И пользовалась она им виртуозно. Просто смотрела на Никиту большими честными глазами, из которых катились большие честные слезы, и молчала».

Представлены примеры, когда при взаимодействии мотивных комплексов никак не дифференцируется мужское и женское письмо:

«Рощин сказал: «Признайся, ты ведь не Россию ищешь, ты пытаешься от себя уехать».

Такие «внегендерные» частные случаи, на наш взгляд, в исследуемом материале только акцентируют общую тенденцию специфического взаимодействия мотивных комплексов в «женской» литературе.

При взаимодействии мотивных комплексов в традиционно-женских лирических медитациях ярко проявляется амбивалентность:

«Ведь я тверда и воинственна, / И не знаю любовного зла. / Говорю двойными словами / Я, мятежница-амазонка, / А сердце плачет тайными слезами / Пугливой женщины-ребенка» (А. Баркова)

Творческую органику усиливает амбивалентность представления совсем иных, «социальных», образов, которая в такой системной связи с традицией оказывается для «женского» письма закономерной:

«И даже в Марксовых канонах, / Прославивших рабочий класс,/Одно лицо -для посвященных, / Другое - для наивных масс» (А. Баркова)

В литературоведении амбивалентность нередко соотносится с темой двойни-чества. Для этого соотношения характерно взаимодействие, в котором участвует рассматриваемый мотивный комплекс - взаимоперетекание контрастных состояний. В следующих фрагментах повести Н. Ключаревой значимым является попарное совпадение имен ключевых персонажей в сочетании с единством контрастных состояний и ложыо «во спасение»:

«Тоня Киселева выросла в маленьком шахтерском поселке Хальмер-Ю. ... В семнадцать лет вышла замуж за шофера. В выходные он катал ее по тундре в раздолбанном грузовичке, на котором в рабочее время возил мусор. Потом родился

Сева. А потом шахту закрыли. Народ, не надеясь, что о нем позаботятся, стал выбираться из обреченного населенного пункта. Тонин муж уезжать не торопился.

«Совсем люди веру потеряли! - говорил он жене. - Разве так можно!»

... Казалось, будто муж меня зовет обратно. Укоряет, что бросила. Такой явственный голос в голове. Я с ним вслух разговаривать стала. «Коля, говорю - его тоже Николаем звали, - ведь я не за себя, за детей испугалась, Коля!» Думала пешком к нему идти. Увести оттуда. Или продуктов принести хотя бы. Николай, который машинист, меня на ключ запирать стал. «Дура, кричит, пропал человек, а тебе нельзя, ты - мать!» А я ему: «Все равно сбегу!»

Взаимодействие мотивных комплексов (потеря веры, взаимоперетекание состояний и спасительное действие) соотносится с развитием сюжета:

«...сбежала. Наврала, будто к сестре на Кубань еду, что и работу нашли, и дом свой... И рванула куда глаза глядят. А сестры у меня в жизни не было. Он, когда меня провожал, вдруг про жену свою рассказывать стал. Тоже Тоней, оказывается, звали. Такой у нас ребус получился: два Николая и две Антонины...»

Потеря веры, о которой в цитированной повести Н. Ключаревой говорит Николай, склонный надеяться на чудо и пытающийся, пусть безуспешно, его творить, во взаимодействии мотивных комплексов обретает особые масштабы.

Они перекликаются со сложным мотивным комплексом утраты веры и тяги к ней в поэзии А. Барковой. Как пишет Л. Аннинский, «еще оглядывается душа на Христа, прощаясь с ним»:

«Он оставил меня одну / В грозе на пути. / Грядущих дней глубину / Кому осветить?»

И далее литературовед обобщает: «Коченея по ночам в промозглом бараке и вкалывая от шмона до шмона то в прачечной, то в пошивочной, а также пася овец, варя баланду и выпалывая сорняки в лагерном огороде, вчерашняя пламенная бунтарка спасается музыкой слов. И взлетает поэзия ввысь»1:

«Степь да небо, да ветер дикий, / Да погибель, да скудный разврат. / Да. Я вижу, о Боже великий, / Существует великий ад. / Только он не там, не за гробом, / Он вот здесь, окружает меня / Обезумевшей вьюги злоба, / Горячее смолы и огня. /...Он империю грозную создал, / Не видала такой земля. / Загорелись кровавые звезды / На смирившихся башнях Кремля...»

Рассмотренный материал отчасти соотносится и с некоторыми суждениями о наступлении в литературе «эры постпост». По мнению ряда исследователей, именно женщины-писательницы приняли на себя современные варианты формирования мифа и фольклора в виде создания романов в стиле «фэнтези», поскольку именно на женщин возложена ответственность за социальную и биологическую стабильность человечества.

Выявленные аспекты мотивных комплексов вплотную подводят к связи между феноменом автора и тендерной составляющей. Показателен в данном плане

1 Аннинский J1. Поэзия эсхатологии // Баркова A.A. Избранное. Иваново, 2010. С. 18.

мотивный комплекс сердечной привязанности к отечеству - к малой родине, к России вообще - как побудительная сила поступков. В стихотворении О. Фокиной «Храни огонь родного очага» из тонкой лиричной ноты, с особой звукописью «женственного Л» («лелей лоскут...»), вырастает призыв беречь родину в деяниях. Этот мотивный комплекс взаимодействует с мотивами поиска смысла бытия:

«Лелей лоскут отеческой земли,/ Как ни болотист, как ни каменист он.../ Не потянись за черноземом чистым, / Что до тебя другие обрели. / Лелей лоскут отеческой земли! / И если враг задумает отнять / Твоим трудом взлелеянное поле, / Не по страничке, что учили в школе, / Ты будешь знать, за что тебе стоять... / Ты будешь знать, за что тебе стоять!»

Взаимодействие мотивных комплексов укрепляется органикой в сочленении двух аспектов: «внегендерной» истины, которая, однако, неизменно требует подкрепления, - и глубинного женского переживания. Отметим, что и в данном аспекте, как в указанных ранее, мотивный комплекс представлен разнообразно. Конкретно - с участием обобщенных, синтаксических средств, а именно в единстве разных эмоциональных окрасок, невосклицательной и восклицательной, и соответствующих интонационных рисунков, в которых соединяются рационально-аксиологическое и чувственное начало.

То же взаимодействие мотивных комплексов налицо в совершенно другом по жанру, по времени создания и отчасти ином по проблематике тексте - в повести Н. Ключаревой «Россия. Общий вагон». В сугубо мужской беседе один из главных героев также выводит из сердечного, прочувствованного изначально-искреннего патриотизма - побуждение к поступкам, причем весьма решительным. Взаимно усиливаются два мотивных комплекса: указанный акциональный (патриотизм как действенность) и родовая память как смысл бытия.

«Юнкер говорил про Куликово поле. И такие у него были при этом глаза, такие интонации, будто он рассказывал не про князя, жившего семь столетий назад, а про себя самого. И будто произошло все это вчера. Или даже сегодня. Только что.

- Это же последняя попытка была. Последняя! И заведомо безнадежная. И ты, юнец неоперившийся, не верящий в себя, ты бросаешь клич по всем этим разрозненным княжествам, которые, кажется, уже забыли само слово «Русь». И ты до последнего не знаешь, придет ли кто-нибудь вообще. И вдруг приходят все. И тебя прибивает то, что на тебя свалилось. И ты понимаешь, что это История. Что либо сейчас, либо никогда. ...И ты говоришь: «Мы победим!», а сам знаешь, знаешь, что все они умрут. Все. И что не ты сделал этот выбор. Ты просто его осуществил...

Юнкер закашлялся, а Никита почему-то подумал, что именно этот момент станет для него Россией».

Соотнесем два аспекта взаимодействия: состав мотивных комплексов и их взаимно усиливающую реализацию. Для состава мотивного комплекса показательна мужская решительность в защите отечества, глубокие нетривиальные

обобщения: «не ты сделал этот выбор. Ты просто его осуществил...». И эти мужские настроения реализованы особенно органично, убедительно, на наш взгляд, в силу «женского» письма: тонкая проникновенность, естественная именно для него. Таковы средства представления интонаций, оттенков времени: «И такие у него были при этом глаза, такие интонации, будто он рассказывал не про князя, жившего семь столетий назад, а про себя самого. И будто произошло все это вчера. Или даже сегодня. Только что». В рассматриваемом материале подтверждаются особенности, выявленные ранее при анализе другой проблематики на классическом материале: от творчества Н. Дуровой до поэзии и прозы М. Цветаевой (например, в работах Г. А. Пушкарь).

Подчеркнем связь указанных особенностей с поэтической формой как феноменом. По мнению В. Дильтея1, представителя новой школы неокантиантства, наиболее верной формой постижения жизни является поэзия, так как она связана с переживаемым, а способами - интуиция, самонаблюдение (интроспекция) и эмпатия, т.е. сопереживание другому путем вживания в его мир, рассматриваемые как пантеистические, антропоморфные варианты герменевтических подходов. Идеалом в данном случае должно быть понимание феномена в его конкретном проявлении. Причем понимание и познание дополняют, но не заменяют друг друга.

Подтверждением сказанного может служить взаимодействие мотивных комплексов в знаковом тексте О. Фокиной «У меня на окне светло...». Оно представлено многослойно. Свет в жилище творящего поэта манит ночную бабочку:

«У меня на окне светло, / А на улице нет луны. / Бьется бабочка о стекло / С той, своей, ночной, стороны. / Ах, как крылья ее дрожат! / Ах, какая там жуть в окне! / Ах, как рвется ее душа / Быть с огнем! На огне! В огне!.../ Слушай, бабочка-мотылек, / Я умнее тебя, поверь: / Этот маленький фитилек — / Самый страшный на свете зверь: / Миг — и усики обожжешь! / Миг — и крылышки опалишь! / И до утра не доживешь, / И под солнцем не полетишь. / Нет, в окно тебя не впущу! / Лучше песню не допишу, / Лучше песню не допишу, / Лучше лампу я погашу».

Житейская, бытийная точность переплетается с характерной полуироничной самооценкой на грани травестирования: «Я умнее тебя, поверь». Сложная целостность, органичная для такого «женского» письма, побуждает соотнести два слоя. В первом превосходство мотива сбережения жизни, упреждения гибели над доминантой творчества выражено явно:

«...Лучше песню не допишу, / Лучше песню не допишу, / Лучше лампу я погашу».

Но с учетом художественной целостности содержание оказывается сложнее, и определяется второй слой взаимодействия мотивных комплексов. Ведь стихотворение («песня») создано. И жизнь Божьего создания сохранена. Так в мотив-ном комплексе, как особом феномене, соединяются контрастные начала. (В заключительных фрагментах второй главы аналогичное явление прослежено на

1 Дильтей В. Очерки новой эстетики. М., 2008. С.32-33.

ином материале). Для этого оказывается необходимым художественный мир женщины, чей неакцентируемый, потаенный интеллектуализм оказывается сильнее в соединении с человечным чувством.

Для «женской» литературы высоко значим мотив материнства и взаимодействие соответствующих мотивных комплексов (в том числе - по сравнению с представленностью в «мужском» письме и данного взаимодействия, и мотива отцовства). В материале это подтверждается. Причем в ракурсе неповторимой творческой индивидуальности. С целостностью мировидения первородного таланта О. Фокиной связаны два мотивных комплекса: мотивный комплекс бытового контекста материнской любви; и взаимосвязь материнства со множеством иных граней, включая образ любви к избраннику.

Первый мотивный комплекс определяет, например, стихотворение О. Фокиной «Ты очень хотела в деревню зимой...». Здесь соединены крайне разные грани отношения к разлуке с маленькой дочкой, и соединение это в таком мотивном комплексе оказывается естественным.

Органично обобщена гамма чувств: от сожаления, причем с рациональным, целевым оттенком, - до радости за дочку («Ты очень хотела в деревню зимой, Ты ради деревни рассталась со мной, Уехала к бабушке жить-поживать, Малышка-глупышка, воробышек мой, Осталась без мамы. - А печка у бабушки много теплей Всегда чуть живых городских батарей, А в печке под пенкой — огонь-молоко! И сказки у бабушки много добрей, Чем в писаных книжках...»). Именно бытовые мотивы придают необходимую достоверность данному комплексу, внешне заурядному, но глубинно очень не простому, со столкновением двойственных чувств в разлуке.

Столь же контрастны грани мотивных комплексов, включающих мотив материнства, и в прозе Н. Ключаревой. В повести «Россия. Общий вагон» светлый персонаж Антонина, с которой наиболее емко связан этот мотив, находит силы утешить старшего сынишку, сближая его с другими, - и в «женском» письме, в мотивном пространстве это становится убедительным:

«- Мам, я чаю хочу! Мам, я задубел весь! Мам, у меня живот болит! - хныкал старший мальчик Сева.

- Что ты ноешь! Улыбайся! Чему я тебя учила? Выпрями спину и улыбайся! Завтра нам повезет!... Смотри, Ленька самый маленький, а держится как настоящий мужчина!

Ленька безмятежно спал, положив ладони под щеку. Он точно не сомневался, что завтра будет лучше, чем вчера.

- Я раньше как Севка была, - сказала Антонина Федоровна. - Чуть что - сразу в слезы. Сразу мысли всякие: ничего не получится, всю жизнь так и будет... хоть в петлю!»

Особой целостности, доступной лирике О. Фокиной, служит и другое взаимодействие мотивных комплексов - связи материнства с иными эмоциональными гранями. Таково стихотворение «Иду с любимым человечком ...»:

«Иду с любимым человечком. / Все человечку надо знать: / И почему туман над речкой? / И отчего взгрустнула мать? / «А оттого река в тумане, / Что воздух речки холодней. / А потому взгрустнулось маме, / Что светят звездочки над ней».

В своеобразной лирической панораме органичны такие ответы матери малышу, которые влекут ассоциации с различными чувствами, включая утраченную любовь к его отцу:

«А маму звездочка гревала / Сильней, чем солнышко — реку, / Но эта звездочка — упала, / Чтоб камнем стать на берегу».

Рассмотренным материалом подтверждается репрезентативное обобщение о «женском» качестве нашей современности. Традиционная оппозиция «мужское -женское» обретает в новых условиях особые духовные характеристики, и с этим соотносится взаимодействие мотивных комплексов в исследованном материале.

В Заключении характеризуются итоги выполненного анализа в связи с поставленными задачами, а также обосновываются перспективы дальнейшего исследования смежной проблематики. Наиболее значимы три следующих обобщения.

1. Свойства мотивов позволили обобщить сущность мотивных комплексов в исследованном материале. Их внутренняя и внешняя системность представлена многомерно. Внутреннюю системность раскрывают три важнейших проявления: доминирование одного из нескольких мотивных комплексов в определенном произведении, в их сочетании в творчестве одного автора и в характерных для него средствах реализации комплексов. Внешняя системность (целостность мотивных комплексов в литературе определенного периода на избранном дискурсивном пространстве) связана с двумя ведущими проявлениями: с устойчивостью исследуемых комплексов в разнообразном материале; с их особой связующей ролью.

2.Высокая значимость выявленных мотивных комплексов (сердечная привязанность к родине как побудительная сила поступков; взаимоперетекание различных душевных состояний; сложная гармония притяжения и отталкивания в любви к избраннику) соотносится с амбивалентностью и с проявлением тендерной составляющей авторского начала. Средства представления комплексов отражают особую связь обобщенно-рационального и эмоционального начал. Исследуемые мотивные комплексы реализуются с учетом амбивалентности мотива. Особенно специфична амбивалентность у О. Фокиной: она носит ключевой характер для определенных текстов.

3. Мотивные комплексы соотнесены с мотивными пространствами, которые представлены и в каждом произведении, и в творчестве автора как целом, и в рамках исследуемого периода развития русской литературы. Мотивные пространства обобщают систему аспектов. Тендерный аспект мотивного пространства заключается в единстве трех характеристик: авторской, персонажной и ад-ресатной (ориентация на читателя); к персонажной сфере приближается лирический герой или героиня в соответствующих поэтических жанрах.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях, из которых первая и вторая изданы в журнале, входящем в список рекомендуемых

ВАК РФ для представления результатов диссертационных исследований по соответствующим отраслям знания, включая филологические науки:

1. Близняк О.М. Амбивалентность литературного образа: тендерный аспект // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета 2010. № 3. С.86-89. 0,4 п.л.

2. Близняк О.М. Мотивные комплексы как системная характеристика прозы Анны Барковой И Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2011. №2. С. 77-80. 0,4 п.л.

3. Бочарова О.М. Тендер как когниция // Этика и социология текста: Сборник статей научно-методического семинара ТЕХТШ. СПб.; Ставрополь: Изд-во СГУ, 2004. С. 490493. 0,4 п.л.

4. Бочарова О.М. Социальные, психологические, исторические и экологические аспекты тендера // Экологические проблемы. Экологическое образование. Сборник научных трудов. Вып.405 (433). Краснодар: КГАУ, 2004. С.98-104.0,5 п.л.

5. Близняк (Бочарова) О.М. Тендерные аспекты культуры: российские особенности // Русская культура, ее смыслы и ценности в свете современных российских реалий. Материалы международной научной конференции. Краснодар: КГАУ, 2008. С.119-125. 0,5 п.л.

6. Близняк (Бочарова) О.М. Система тендерных признаков «женского образа» в литературе // Образование - Наука - Творчество. Нальчик; Армавир: Адыгская (Черкесская) Международная АН, 2008. Вып. 16. С. 67-69. 0,2 п.л.

7. Близняк (Бочарова) О.М. Специфика литературного адресата и тендерный аспект мо-тивного комплекса // Вестник Московского государственного открытого университета. 2009. Вып. 19. С. 60-62. 0,2 п.л.

8. Близняк О.М. Художественный образ и поливалентность гевдера в свете концепции В.В.Кожинова // Наследие В.В. Кожинова в контексте научной мысли рубежа ХХ-ХХ1 вв. Армавир: АГПА, 2010.С. 155-157. 0,2 п.л.

9. Близняк О.М. Специфика системности мотивного комплекса в поэзии Ольги Фокиной // Филология: Приложение к научному журналу «Синергетика образования». М.; Ростов н/Д: Юж. отд. РАО, 2010. № 10.С.60-62. 0,2 п.л.

10. Близняк О.М. Системность мотивного комплекса в плане соотнесенности анализа прозы и поэзии // Приложение к журналу «Образование - Наука - Творчество». Нальчик; Армавир: Адыгская (Черкесская) Международная АН, 2011. № 28.С.7-9. 0,3 п.л.

11. Близняк О.М. Системный аспект исследования мотивных комплексов в современной русской литературе // Приложение к научному журналу «Синергетика образования». М.; Ростов н/Д: Юж. отд. РАО, 2011. № 13.С.8-11. 0,3 п.л.

Близняк Ольга Михайловна

МОТИВНЫЕ КОМПЛЕКСЫ КАК СИСТЕМНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (НА МАТЕРИАЛЕ ТВОРЧЕСТВА А.БАРКОВОЙ, О.ФОКИНОЙ, Н.КЛЮЧАРЕВОЙ)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических, наук

Подписано в печать 16.04.2011 г. Формат 60x84 1/16 Усл.-печ.л. 1,3. Гарнитура Тайме. Тираж 100 экз. Заказ № 47. Отпечатано с оригинал-макета в ООО «Кавказская типография». 352140, Краснодарский край, ст-ца Кавказская, пер. Первомайский, 5.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Близняк, Ольга Михайловна

ВВЕДЕНИЕ

СОДЕРЖАНИЕ

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ «МОТИВНЫЙ КОМПЛЕКС» И МНОГООБРАЗИЕ ЕГО ПРОЯВЛЕНИЙ.

1.1. Мотивные комплексы и «женские доминанты» современной литературы.

1.2. Проявления мотивного комплекса в аспекте амбивалентности мотивов.

1.3. Проявление мотивных комплексов в аспекте проблемы автора.

ГЛАВА 2. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ МОТИВНЫХ КОМПЛЕКСОВ КАК СИСТЕМНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОВРЕМЕННОЙ

РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

2.¡.Системность взаимного усиления мотивных комплексов.

2.2. Роль интертекста во взаимодействии мотивных комплексов.

2.3. Мотивное пространство и адресат.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Близняк, Ольга Михайловна

В работе рассматривается мотивный комплекс (сложное единство тематических, ценностных, эмоциональных аспектов, представляющее целостный эстетический смысл)1 как феномен, характеризующий системность художественного произведения. При этом системность раскрывается в многообразии возможных, хотя и не исчерпывающих проявлений, связанных с ген-дером, амбивалентностью, интертекстом.

Актуальность исследования мотивных комплексов заключается в единстве трех основных гносеологических предпосылок: в аспектах общего, частного и особенного.

Во-первых, для науки о русской литературе принципиальна традиция исследования образных решений этических, социальных, психологических и т.п. проблем. Она носит всеобщий характер. При этом мотивы, как относительно элементарные феномены, определяются в более сложных комплексах, пространствах, структурах2.Вторая предпосылка актуальности - частная гносеологическая парадоксальность. Избранная проблематика специально не исследовалась, однако ее затрагивают в самых разнообразных ракурсах, подчеркивая высокую объяснительную перспективу мотивного комплекса (см. обобщения в специальном разделе труда П.В. Панченко ). В-третьих, в современной гносеологической ситуации закономерно растет особенная роль художественного познания. Соответствующее направление анализа позволит

1 См.: Крючков В.П. Движение мотивного комплекса «столица-провинция» в прозе Б Пильняка // Коды русской классики. Самара, 2008. С.203-210. См. специальный анализ мотивных комплексов в трудах О.В. Васильевой о ранней прозе Н.С. Лескова, П.С. Иванова о творчестве A.C. Пушкина и особенно O.H. Русановой (на материале драматургии Е. Шварца, Г. Горина и других), а также развитие положений В.П. Крючкова в новых направлениях: Иконникова A.B. Повесть А.И. Куприна «Колесо времени»: анималистические мотивы как способ реализации концепта «свои-чужие» // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитив-ность. Ростов н/Д, 2011. С. 44-48.

2 Урюпин И.С. Оппозиция гшя/документ в реализации мотива самозванства в творчестве М.А.Булгакова Н Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2009. С.162-164; Орлова H.A. Архетипический мотив превращения в прозе С.Довлатова // Вестник Адыгейского государственного университета. 2010. Вып.З (58).С.49-53. См. сходное направление анализа в зарубежном литературоведении: Pattee F.L. The development of the American short story: A historical survey. N. Y., 1998. P.52.

3 Панченко П.В. Циклизация как прием создания художественного единства в книге рассказов В.Шаламова «Левый берег»: Автореф. дис. . канд.филол. наук. Астрахань, 2009. С.4-7. обосновать единство существенных признаков художественного произведения как особого реального феномена. Такой познавательной ситуацией поддерживается актуальность проблематики. Названными обстоятельствами обусловлена конкретизация актуальности: хронологическая, родовая и онтологическая. В исследовании привлечены произведения преимущественно последнего полувека развития отечественной прозы, что мотивировано как большей репрезентативностью этого периода, так и малой изученностью. Углубленное понимание великой миссии художественного познания ощущается всё более остро и мотивируется всё основательнее. (Показательно, например, равное признание этой миссии и разную мотивацию в полемике конца 1990-х гг. между Г.А. Белой и Т.М. Глушковой, а также развитие доводов обеих сторон современными исследователями). Неповторимая сущность художественного познания естественно репрезентируется избранным пространством. При этом учитываем «специфичность отечественной ситуации (качественно другая степень литературоцентричности культуры, другая структура феномена культурной элиты, наступление эпохи постмодерна без подлинной модернизации, проблематичность наступления эпохи открытого общества, неизжитая актуальность проблемы национальной идеи на государственном уровне и т.д.)»4. Особенно актуальна выявленная Ф.Б. Бешуковой связь между высокой литературоцентричностью и проблемой национальной идеи -связь, для нашего материала неявная, но глубинно значимая.

Степень изученности избранной проблематики характеризуется пятью основными аспектами, соотносящими мотивный комплекс и современную литературу. Отметим их последовательно.

Изученность мотивного комплекса как такового (первый аспект) определяется как неравномерная, недостаточная и при этом закономерно требующая развития. На наш взгляд, эта потребность отчасти вызвана усложне4

БешуковаФ.Б. Медиадискурс постмодернистского литературного пространства: Дис. д-ра филол. наук. Краснодар, 2009. С.4. нием объекта в науке о русской литературе. Понятие мотива использовалось и используется продуктивно с опорой на классическое положение академика А.Н. Веселовского: «Под мотивом я разумею простейшую повествовательную единицу, образно ответившую на разные запросы первобытного ума или бытового наблюдения»5 (хрестоматийны и иллюстрации, например, мотив родства в образах солнца и луны как брата и сестры и т.д.). Это опорное определение позволяет и современной науке отграничить мотив от смежных феноменов, прежде всего темы, переживания, образа, эпизода.

Однако литературоведение не ограничивается мотивом как опорным понятием. Показательны представления о системе мотивов в произведении, в творчестве одного и разных авторов; о мотиве в составе блока; о мотивной структуре; мотивном уровне, мотивном спектре, мотивном пространстве, обоснованные в работах современных исследователей. Подчеркнем взаимную необходимость между этими представлениями и другими, в том числе традиционными, категориями: «Мотив в эпическом произведении "живет" в составе "блока". Существование таких блоков во многом и формирует эпические сюжеты.»6. A.B. Кузнецова при этом обобщает предшествующие подходы, включая концепцию В.Я. Проппа, теорию мотива Б.Н. Путилова. В этом контексте значимы также положения М.Л. Гаспарова, О.Н. Русановой, JI.A. Степанова, З.Я. Холодовой, американского исследователя Ф. Пэтти, английского филолога К. Бимберга.

Закономерным стало использование понятия «мотивный комплекс». На общую теорию мотива во многом опирается решение малоразработанных проблем мотивных комплексов, включая их систематику, именование и проч. (см. обоснование номинации мотивного комплекса «провинция-столица» в исследованиях В.П. Крючкова).

5 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989. С.305.

6 Кузнецова A.B. Синтактика и прагматика сюжета: мотив в эпическом тексте // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2010. С.142.

Соотнесение мотива и мотивного комплекса двунаправленно. Комплекс сложнее мотива, так как объединяет различные мотивы. И в то же время комплекс конкретнее: мотив в определенном ракурсе абстракции оказывается более обобщенным, чем комплекс. (Эти и другие корреляции между мотив-ным комплексом и смежными понятиями уточняются в начале первой главы). Подчеркнем также тенденцию рассматривать мотивы с единых позиций в применении к прозе и к поэзии, как в работе П.В. Панченко, посвященной прозе В.Т. Шаламова и плодотворно обобщающей также мотивы его поэзии.

Уточним, что первый атрибут в понятии «современная русская литература» определяется, согласно актуальной научной и учебной традиции7, обобщенно, с учетом не только хронологического, но также концептуально-содержательного и эстетического оснований. Такое относительно широкое, «триединое» понимание соответствует векторам преемственности в развитии отечественной прозы и поэзии. Указанное детерминационное единство позволяет выявить сходство между плодотворными традициями литературы се- } редины XX века и новейшими поисками. В этой связи, например, соотнесение между соцреализмом и постмодернизмом определяется как общезначимое положение (см., в частности, поддержку, которую встретила позиция Л.И. Бронской по этой проблеме в труде И.С.Андреевой8).

В указанном ракурсе к современной литературе (в широком смысле) относят не только Н. Ключареву (начавшую печататься в конце 1990-х), но также А. Баркову, много создавшую в 1970-х годах, и О. Фокину, равно как близких ей по возрасту Н. Рубцова, Ю. Кузнецова и других художников. В недавних исследованиях к современной поэзии, например, причисляют и М.

7 См. обзоры проблемы: Довыдова Т.Т., Сушилина И.К. Современный литературный процесс в России. М., 2007. С.12-23; Попова И.М. и др. Современная русская литература. Тамбов, 2010. С.9-14.

8 Андреева И.С. Постмодернизм в русской литературе // www. fege, narod. ru / librarium / andreeva. htm (дата обращения 4.01.2011), со ссылкой на с. 148-149 статьи Л.И.Бронской «Эдуард Лимонов как зеркало русского постмодернизма».

Цветаеву9, но эта отнесенность предполагает, видимо, несколько иное наполнение номинации «современный».

Второй основной аспект степени изученности рассматриваемых проблем связан с сущностью «женской литературы». Ее исследование характеризуется преимущественно направленностью на две стороны: а) на ее ценностные и художественные истоки; б) на связь между условностью и значимостью самого этого феномена. Как выявлено в исследовательской практике ряда литературоведов, мотивные комплексы тесно связаны с тендерным аспектом. В недавнем обстоятельном, глубоком исследовании на материале творчества Т. Толстой, Т. Москвиной и М. Арбатовой отмечается, что «.носителем традиционных ценностей в современной литературе в большей степени оказалась женская проза. (При всей неоднозначности этого понятия как термина)»10. Данное положение разносторонне доказывается и служит основой обязывающего обобщения о верности традициям: «Все они вольно или невольно принадлежат к великой духовной традиции русской классической литературы», чему сопутствует значимость самоидентификации «русский писатель» (там же, 23). При этом исследователь справедливо увязывает указание на новизну этого объекта и на связь между его условностью и определенностью: «Из всего многообразия «женской литературы» (в данном случае словоупотребления условность и неоднозначность термина оправдывают использование кавычек)» были выбраны три имени. В онтологическом смысле «женственность» существует. .Мы вынуждены констатировать, что количество критических и публицистических работ, посвященных позиционированию и развитию женской литературы, растет год от года. Растет в той же пропорциональности, как и сама эта литература»11. Кстати, ряд про

9 Геворкян Т.И. «Над пестротою жниц»: На пути к одному стихотворению, или О языке лирического дневника Марины Цветаевой // Вопр. литературы. 2010. № 5. С.3-53.

10 Лазарева Е.В. Иерархия ценностей в современном женской прозе (на материале произведений Т. Толстой, М. Арбатовой, Т. Москвиной): Автореф. дис. . канд.филол. наук. Краснодар, 2009. С.З.

11 Там же. С.3-4,7. См. также: Пушкарь Г.А. Типология и поэтика женской прозы: тендерный аспект: Дис. . канд.филол.наук. Ставрополь, 2007. блем, избранных для настоящей диссертации, в работах Е.В. Лазаревой, Г. А. Пушкарь и других авторов отмечаются как исключенные в них из анализа, а значит, требующие отдельного внимания. «Трудноуловимость» единства феномена «женская литература» в силу таких аргументов плодотворно взаимодействует с его известной определенностью. Достаточно емким, корректным в этом плане можно считать представление о «феминизации» художественного пространства12.

Кроме двух рассмотренных основных аспектов изученности избранной проблематики, достойны упоминания еще три. Третий связан с поиском тех разных детерминаций тендерных начал, которые находят представление в эстетическом целом13. Четвертым основным аспектом рассматриваемой проблематики считаем аспект интертекста14. И, в-пятых, направления изученности актуализируются смежными феноменами: амбивалентностью15, типами

1 (л 17 художественных средств , художественным мировидением как целым . Подчеркнем, что все пять аспектов, значимых для степени изученности мо-тивных комплексов в исследуемом пространстве, сложно взаимодействуют

12 Фатеева H.A. О том, как живет и работает пастернаковская лестница: К вопросу о феминизации пространства в художественном мире Бориса Пастернака // Любовь пространства: Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М,; Пермь, 2008.С.160, 162.

13 Асирян С.С. Тендерная обусловленность представления женщины в американских фольклорных текстах // Язык. Дискурс. Текст. Ростов н/Д, 2010. С.32-34; Ивашкина О.В. Семантика возможных миров в современном романе // Современный роман: русский и зарубежный. Краснодар, 2010. С. 151-159; Ищук-Фадеева Н.И. Женский детектив как зеркало русской перестройки // Вопр. литературы. 2010. № 5. С.112-131. Тхостов А.Ш. Преступление и наказание женщины (психоаналитическое эссе) // Психологический журнал. 2010.№ 6. T.31. С.70-82; статья, помещенная в разделе «Психология творчества», основана на материале художественной литературы; Bimberg Chr. Place, Character, and Identity: Urban Space in Virginia WoolPs Night and Day // Известия ЮФУ: Филологические науки. 2010. № I. C.37-51.

14 Безруков A.A. Когнитивное моделирование полипозиционных свойств интертекстуальности // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2010. С.33-36; Козина Т.Н. Евангельские мотивы в новейшей русской прозе: проблемы интертекстуальности // Вестник ПГЛУ. 20Ю.№ 2. С.216-218. Переверзева H.A. Мифосимволический контекст романа Бунина «Жизнь Арсеньева» // Филоло-гич.науки. 2010. № 3. С.14-22. Тюпа В.И. Чеховское повествование и современная нарратология // Изв. РАН. Серия литературы и языка. 2010. № 4. Т.69. 0.22-21 и особенно: Перепелкин М.А. «Смещенья.стилей, героев, событий и дат» как конструктивный принцип в поэме Н.Глазкова «Юность Рублева» // Вестник ПГЛУ. 2010. № 1. С.224-228.

15 Белолипцекая О.И. Стихотворение в прозе «Христос» И.С.Тургенева как показатель амбивалентных взглядов писателя // Наследие В.В. Кожинова в контексте научной мысли рубежа XX-XX1 вв. Армавир, 2010. С.154-155.

16 Губанов С.А. Структурные типы эпитетов в лирике М.Цветаевой // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2009. С.92-95.

17 Юрьева М.В. «Механика небесной сферы» в художественном мировидении Матери Марии //Язык. Личность. Культура. Краснодар, 2010. С.63-70. между собой. Отметим такой вектор взаимодействия: мотивный комплекс способен определяться в связи с амбивалентностью образа и вне ее; для амбивалентности образа мотивный комплекс может быть значим и не значим.

Указанные особенности избранной проблематики детерминируют цель исследования - раскрыть и конкретизировать системные характеристики мо-тивного комплекса в русской литературе последнего полувека.

Реализации цели служат четыре главных задачи:

- проследить роль мотивных комплексов в связи с проблематикой современной литературы;

- охарактеризовать соотнесенность мотива и амбивалентности образа;

- обосновать и конкретизировать понятие мотивного пространства;

- выявить роль интертекста в специфике мотивного пространства современной литературы.

Основной объект рассмотрения - художественные целые, выступающие как адекватное пространство проявления мотивных комплексов, в котором обобщается сущность прозаического и поэтического дискурсов.

Предмет исследования - мотивные комплексы в их внутренней и внешней системности.

Материал работы - произведения, представляющие русскую литературу последнего полувека: проза и лирика А. Барковой, Н. Ключаревой и О. Фокиной. Учитываем и соотнесенность мотивных комплексов в их творчестве с проблемой «женской» литературы. Намеренно привлекаем отчасти различных авторов (по убеждениям, творческому пути), поскольку при этих различиях яснее определяется внутреннее сходство, органика: суть мотивов и художественная значимость особой женственности. В определенном плане эти имена являют единство литературного процесса. Причем неравноценность имен в избранном ракурсе значима, но относительно. Каждая из них удостоена признания, литературных премий (А. Баркова - посмертно). Их творчество в указанном аспекте не изучалось. Попытка обобщения их поэзии и прозы охватывает четыре значимых взаимодополняющих тенденции литературного процесса: эстетизацию народных начал бытия, его эмоциональных доминант, остроты социальных конфликтов и усложнения роли женщины в мире; уточним также, что ряд произведений А. Барковой, представленных в редакциях 1973-1975 гг., был создан в первых вариантах за 3045 лет до этого. Для подтверждения выявляемых тенденций учитываются и репрезентативные произведения других художников. В отборе материала учитывается то, что роднит произведения избранных авторов как с истоками «женской» литературы, так и с образными доминантами отечественной словесности. Для характеристики материала в целом показательно, например, следующее суждение Л. Аннинского (с опорой на обобщения авторитетных специалистов по творчеству А. Барковой): «С детства Баркова постигала драматическое разнообразие русской провинции. И здесь порой открывались такие страшные вещи, которые вольно или невольно подготавливали её к будущему каторжному существованию. Самой большой любовью в её жизни был Достоевский. Она написала блестящий текст на тему Достоевского: "Признания внука подпольного человека". С этого момента автор "Записок." — главный собеседник на всю жизнь: счеты со Всевышним, право бунтующей души. Она и сама была Достоевской натурой, словно соскочившей с какой-то его невероятной страницы»18. В определенном ракурсе это справедливо и для двух других художников, избранных для анализа.

На защиту вынесены следующие положения:

1. Мотивный комплекс характеризуется в материале внутренней и внешней системностью. Внутренняя системность — это состав и взаимосвязь комплексов в произведении, в творчестве одного автора. Внешняя системность - это целостность мотивных комплексов в литературе определенного периода. Для рассматриваемого материала системны такие комплексы: сер

Аннинский Л. Поэзия эсхатологии // Баркова A.A. Избранное. Иваново, 2010. С.16-17. дечная привязанность к родине как побудительная сила поступков; взаимоперетекание различных душевных состояний; сложная гармония притяжения и отталкивания в чувстве к избраннику.

2. Для мотивных комплексов, взаимосвязанных со становлением «женской литературы», характерна амбивалентность мотива, как единство, одновременная реализация полярных начал: любви и антипатии, устойчивости и изменчивости, силы и слабости. Тендерный аспект амбивалентности конкретизирует ее общую сущность. «Женское начало» проявляется при этом в трех основных характеристиках, причем у трех авторов проявления совпадают не полностью. Во-первых, оно придает амбивалентности особую органику: образную, мотивную, а в сюжете, в том числе в так называемом лирическом, - и сюжетную (О. Фокина). Во-вторых, амбивалентность у таких авторов может характеризоваться всеобщностью для внешнего и внутреннего мира, и этим пронизаны многие мотивные комплексы (Н. Ключарева). В-третьих, наоборот, тендерный аспект сопровождает в материале какую-либо амбивалентную доминанту, например, внутренняя слабость внешне проявляется в показной твердости (А. Баркова).

3. Авторское начало в реализации мотивных комплексов обладает тендерной составляющей. Она достаточно дифференцированна. Дифференциация привлекаемых пространств проявляется в особой образной полифонии и богатстве векторов художественного обобщения (О. Фокина), в утонченной передаче самых жестких реалий и состояний (А. Баркова), в гармонизации ■предельно контрастных, диссонирующих начал бытия (Н. Ключарева); во всех этих проявлениях ведущую роль играют исследуемые мотивные комплексы.

Рассматриваемые стороны целостности приводят к выявлению мотивных пространств. Они представлены и в каждом произведении, и в творчестве автора как целом, и в рамках исследуемого периода развития русской литературы. Как показывают мотивные пространства, для каждой женщиныавтора, помимо следования «гендерным доминантам», характерны установки выйти за «гендерные стандарты» и органичные мотивные комплексы, не объяснимые «женским началом» даже в его самом широком понимании.

4. Интертекст в отношении к мотивным комплексам характеризуется двуаспектно. Во-первых, он играет определенную роль в их проявлении: выступает обычно либо как компонент, мотив в комплексе; либо же, не входя в комплекс, поддерживает его дополнительными оттенками, настроениями, деталями. Во-вторых, интертекст в рассматриваемом плане значим и с другой стороны - по своему образному составу. В материале взаимодействуют четыре основных разновидности: библейские интертекстуальные вкрапления, литературно-классический интертекст, элементы современного отечественного литературного дискурса и сочетания двух разнотипных компонентов. По этим разновидностям три рассматриваемых автора отчасти дифференцируются, что соотносится с их творческой индивидуальностью.

5. Мотивное пространство, включающее значимые комплексы, определяется во взаимной связи с адресатом (читателем) и интертекстом. Между этими тремя феноменами возможны два основных вида связей: взаимное согласование (однонаправленность) и разнонаправленность, причем в последней тоже специфически проявляется целостность. Для исследуемой «женской» литературы показательна, в частности, внешняя обращенность к матери, подруге, ребенку, за которой скрывается внутренняя адресация к мужчине, и этому сопутствуют определенные мотивные комплексы, прежде всего — сложная гармония контрастных отношений к избраннику. У всех трех исследуемых авторов в этом плане преобладает сходство, что объяснимо имманентной связью между женственным началом и образным видением мира.

Методология исследования - две взаимодополнимых позиции: принцип онтологической целостности, из которого исходит при характеристике мотиbob И.В. Силантьев19, и принципы моделирования художественного дискурса, развиваемые в трудах A.A. Безрукова20. Основным методом является мо-тивный анализ, обоснованный в работах И.В. Силантьева, В.П. Крючкова, A.B. Кузнецовой. В применении метода существенно то соотнесение мотивного комплекса с иными феноменами (образ, тема и т.п.), которому уделил

21 особое внимание М.Л. Гаспаров , опираясь на богатейшую традицию анализа мотивов в фольклоре, в классической литературе. На этом соотнесении специально останавливается, обосновывая свою методику, П.С. Иванов: для него мотивный комплекс — это специфическое единство; образ и мотив могут быть основой друг друга, а потому быть соположены (см. в его диссертации первую главу «Мифологема "вода" и комплекс "водных" образов и мотивов»)22.

Научная новизна результатов - это выявление ранее не детерминированных категориальных связей. Впервые выделены соответствия между мо-тивным комплексом и тендером, мотивным комплексом и амбивалентностью образа. На базе системного понимания мотивного комплекса обосновано представление о «самоконцептуализации» в связи с ролью образа автора.

Теоретическая значимость исследования состоит в определенном углублении таких категорий, как образ автора и художественная амбивалентность. Они соотнесены с основными тенденциями, характерными для современного периода развития отечественной поэзии и прозы. Предпринята тео-ретизация связи между мотивным комплексом и такими феноменами, как мо-тивная структура, мотивный уровень, мотивное пространство, лейтмотив. На основе полученных результатов возможно соотнесение категориальных ря

19 Силантьев И.В. Мотив в системе художественного повествования. Проблемы теории и анализ. Новосибирск, 2001.236 с. См. также: Киселев B.C. Проблема художественного целого в русской эстетике и критике начала XIX века // Русская литература. 2010. № 4. С. 154-168.

20 Безруков A.A. Когнитивное моделирование полипозиционных свойств интертекстуальности // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д, 2010. С.33-36.

21 Гаспаров М.Л. «Сноватучи надо мною.»: Методика анализа// Гаспаров М.Л. Избр. труды. Т.2. О стихах. М., 1997. С.9-20.

22 Иванов П.С. Образы стихий и пространственная картина мира в поэзии A.C. Пушкина (мотивный комплекс, мифопоэтика): Автореф. дис. . канд. филол. н. Красноярск, 2010. С.7-8. дов: «мотив — образ - концепт» и «мотивное пространство - система образов — концептосфера».

Практическая значимость работы определяется ее востребованностью в системе акциональных условий. Основной аспект практической ценности — дидактический. Результаты применимы при раскрытии соответствующих тем в вузовских и школьных курсах истории русской литературы. Существен также аспект межпредметной связи: материалы второй главы могут использоваться при усвоении дисциплин теоретико-литературных и лингвистических циклов. Практическая ценность не ограничивается учебными условиями: ряд положений могут служить разработке интегративного словаря мотивов и образов отечественных писателей.

Апробация основных положений работы. Основные положения диссертации были представлены на конференциях и семинарах различного ранга, в т.ч. на конференциях с международным участием: «Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность» (Ростов-на-Дону, ПИ ЮФУ, 2008-2010), «Наследие В.В. Кожинова в контексте научной мысли рубежа ХХ-ХХ1 вв.» (Армавир, АГПА, 2010).

Структурно работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы и Списка источников эмпирического материала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мотивные комплексы как системная характеристика современной русской литературы"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Выполненный анализ, согласно поставленным задачам и выдвинутым на защиту положениям, позволяет обобщить сущность мотивных комплексов в рассмотренном материале.

1 .Для места творчества исследуемых авторов в литературном процессе показательна внутренняя и внешняя системность мотивных комплексов. Она представлена многомерно. Внутреннюю системность раскрывают три важнейших проявления: доминирование одного из нескольких мотивных комплексов в определенном произведении, в их сочетании в творчестве одного автора и в характерных для него средствах реализации комплексов.

Внешняя системность (целостность мотивных комплексов в литературе определенного периода на избранном дискурсивном пространстве) связана с двумя ведущими проявлениями: с устойчивостью исследуемых комплексов в разнообразном материале, их особой связующей ролью. К внешней системности близок особый аспект: между взаимодействием мотивных комплексов и взаимодействием интекстов наблюдается соответствие.

Для системности материала в целом, как внутренней, так и внешней, наиболее характерны такие мотивные комплексы: сердечная привязанность к родине как побудительная сила поступков; взаимоперетекание различных душевных состояний; сложная гармония притяжения и отталкивания в любви к избраннику. Высокая значимость выявленных мотивных комплексов соотносится с амбивалентностью и с проявлением тендерной составляющей авторского начала. Средства представления комплексов отражают особую связь обобщенно-рационального и эмоционального начал.

2. Исследуемые мотивные комплексы реализуются с учетом амбивалентности мотива. Он проявляется как единство, одновременная реализация полярных начал: силы и слабости, любви и неприязни. Тендерный аспект амбивалентности конкретизирует ее общую сущности и проявляется в трех основных характеристиках. У О.Фокиной амбивалентность носит ключевой характер для определенных текстов. Она нераздельна с особой органикой: образной, мотивной, а в сюжете, в т.ч. в так называемом лирическом, - и с сюжетной. У Н.Ключаревой разнообразная амбивалентность обладает всеобщностью для внешнего и внутреннего мира, и этим пронизаны многие мо-тивные комплексы. Наоборот, у А.Барковой тендерный аспект сопровождает в материале какую-либо амбивалентную доминанту, например, внутренняя слабость внешне проявляется в силе, твердости.

3 .Художественная выраженность «женского начала» также определяется в мотивных комплексах. Эта связь показательна для мотивного комплекса сердечной привязанности к родине как побудительной силы поступков. Тендерная составляющая авторского начала в реализации мотивных комплексов отчасти дифференцированна. При этом О.Фокиной присуща особая образная полифония и богатство векторов художественного обобщения, для А.Барковой характерна утонченная передача жестких реалий и состояний, Н.Ключаревой свойственна гармонизация предельно контрастных,' диссонирующих начал бытия, для нее также показательны мотивные комплексы с имплицитно мотивированными, художественно «изящными» сюжетными решениями. Для произведений всех трех привлекаемых авторов важна определенная роль интертекстуальности.

4.Мотивные комплексы соотнесены с мотивными пространствами, которые представлены и в каждом произведении, и в творчестве автора как целом, и в рамках исследуемого периода развития русской литературы. Мотивные пространства обобщают систему аспектов. Тендерный аспект мотивного пространства заключается в единстве трех характеристик: авторской, персонажной и адресатной (ориентация на читателя); к персонажной сфере приближается лирический герой или героиня в соответствующих поэтических жанрах. Этот аспект проявляется неоднозначно. Помимо следования «тендерным доминантам», у каждой женщины-автора представлены и установки выйти за «гендерные стандарты», и встречаются органичные мотивные комплексы, не объяснимые «женским началом» даже в его самом широком понимании.

5.Интертекст в отношении к мотивным комплексам характеризуется двуаспектно. Во-первых, он играет определенную роль в их проявлении: выступает обычно либо как компонент, мотив в комплексе; либо же, не входя в комплекс, поддерживает его дополнительными оттенками, настроениями, деталями. Во-вторых, интертекст в рассматриваемом плане значим и с другой стороны - по своему образному составу. В материале взаимодействуют четыре основных разновидности: библейские интертекстуальные вкрапления, литературно-классический интертекст, элементы современного отечественного литературного дискурса и сочетания двух разнотипных компонентов. По этим разновидностям три рассматриваемых автора отчасти дифференцируются, что может детерминироваться их творческой индивидуальностью.

В то же время у всех авторов проявляется специфическое отличие: мо-тивный комплекс как особое целое отграничивается от соположения отдельных мотивов в тексте, от их «соприсутствия» (при всей общезначимой целостности определенного произведения).

6. Мотивное пространство, включающее значимые комплексы, определяется во взаимной связи с адресатом (читателем) и интертекстом. Между этими тремя феноменами возможны два основных вида связей: взаимное согласование (однонаправленность) и разнонаправленность, причем в последней тоже специфически проявляется целостность. Для исследуемой литературы показательна, в частности, внешняя обращенность к матери, подруге, ребенку, за которой скрывается внутренняя адресация к мужчине, и этому сопутствуют определенные мотивные комплексы, прежде всего - сложная гармония контрастных отношений к избраннику. У всех трех исследуемых авторов в этом плане преобладает сходство, что объяснимо имманентной связью между женственным началом и образным видением мира.

7.Дальнейшего исследования заслуживает соотнесенность мотивного комплекса с иными носителями художественной целостности. Тем более что в исследуемых произведениях представлены два основных типа стратегий, направленных на формирование, с одной стороны, ощущения гармонии, а с другой, - дисгармонии. На этой основе формируется атмосфера взаимодействия автора и читателя по разным направлениям либо отчуждения, направленная на создание противостояния по линии «свой» - «чужой». В перспективе анализу могут быть подвергнуты как сложившиеся стереотипные, так и неожиданные для обыденного сознания представления о феминности (женскости, образе женщины, ее внутреннем мире).

Список научной литературыБлизняк, Ольга Михайловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абашев В.В. Пермь как текст. Пермь: Звезда, 2008. 498 с.

2. Айвазова С.Г. Русские женщины в лабиринте равноправия. М., 1998.

3. Андреева И.С. Постмодернизм в русской литературе // www. fege, na-rod. ru / librarium / andreeva. htm. Дата обращения 4.01.2011.

4. Аннинский Jl. Крестный путь Анны Барковой // Литературное обозрение. 1991. № 8.

5. Аннинский Л. Поэзия эсхатологии // Баркова A.A. Избранное. Иваново, 2010. С.5-28.

6. Асирян С.С. Тендерная обусловленность представления женщины в американских фольклорных текстах // Язык. Дискурс. Текст. Ростов н/Д: ПИ ЮФУ, 2010.С.32-34.

7. Асоян A.A. Дантология Веселовского sub specie temporis nostri // Русская литература. 2011. № 1. С.143-153.

8. Баевский B.C. Библейские темы, мотивы и образы в «Цыганах» // Изв. РАН: Серия литературы и языка. Т.70. 2011. № 1. С.56-57.

9. Бальбуров Э. А. Мотив и канон // Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы: Сюжет и мотив в контексте традиции / Под ред. Б. К. Ромодановской. Новосибирск: Ин-т филологии СО РАН, 1998. Вып. 2. С. 620.

10. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа. М.: Канон+, 2009.

11. Бахтин. М.М. Эстетика словесного творчества / Сост. С.Г. Бочаров. Изд.2-е. М., 1986.

12. Безруков A.A. Когнитивное моделирование полипозиционных свойств интертекстуальности // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: ПИ ЮФУ, 2010.C.33-36.

13. Белова H.A. Филологический анализ художественного текста: реализация интеграции лингвистического и литературоведческого подходов. Caранск, 2008.

14. Белолипцекая О.И. Стихотворение в прозе «Христос» И.С. Тургенева как показатель амбивалентных взглядов писателя // Наследие В.В. Кожинова в контексте научной мысли рубежа ХХ-ХХ1 вв. Армавир: АГПА, 2010.С. 154155.

15. Бешукова Ф.Б. Медиадискурс постмодернистского литературного пространства: Дис. . д-ра филол. н. Краснодар, 2009.

16. Близняк О.М. Художественный образ и поливалентность тендера в свете концепции В.В. Кожинова // Наследие В.В. Кожинова в контексте научной мысли рубежа ХХ-ХХ1 вв. Армавир: АГПА, 2010. С.155-157.

17. Блок Л.Д. И были и небылицы о Блоке и о себе // Две любви, судьбы: Воспоминания о Блоке и Белом. М., 2000. С.21-142.

18. Бочарова О.И. Формула женского счастья // Новое литературное обозрение. 1996. № 22.

19. Бронская Л.И. Концепция личности в автобиографической прозе русского зарубежья (И.С. Шмелев, Б.К. Зайцев, М.А. Осоргин). Ставрополь: СГУ, 2001. 140 с.

20. Бургин Д. «Оттяготела.». Русские женщины за пределами обыденной жизни. М., 2004.

21. Бутакова Л.О. Авторское сознание в поэзии и прозе: когнитивное моделирование. Барнаул: АТУ, 2001.

22. Вартаньянц А.Д., Якубовская М.Д. О поэтике мотива в рассказах В. Шукшина // Филология РЫ1о^юа. 1996. № 9. С.31-32.

23. Васильев С.С. Формирование нравственного самосознания в современном коммуникационном пространстве // Историческая и социально-образовательная мысль. 2010.№ 3. С.20-30.

24. Васильева О.В. Мотивный комплекс раннего творчества Н.С. Лескова: Автореф. дис. . канд. филол.н. Йошкар-Ола, 2009. 20 с.

25. Вербловская И. Поэт трагической судьбы // Нева. 1989. № 4.

26. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высш.школа, 1989. 406с.

27. Викулов C.B. «.Чтоб вышел с людьми разговор» // Фокина O.A. Избранное. М.: Худож. литература, 1999. С.3-18.

28. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.

29. Волкова Е. В. Концепции мотива в современном литературоведении //Преподаватель XXI век. 2008. № 1. С. 89-95.

30. Воронина O.A. Социокультурные детерминанты развития тендерной теории в России и на Западе // Общественные науки и современность. 2000. № 4.

31. Габриелян Н. Ева это значит жизнь // Женщина в обществе: мифы и реальность. М., 2001.

32. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 2008.

33. Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX в. М., 1994. 397 с.

34. Гаспаров М.Л. «Снова тучи надо мною.»: Методика анализа // Гаспаров М.Л. Избр. труды. Т.2. О стихах. М., 1997. С.9-20.

35. Геворкян Т.И. «Над пестротою жниц»: На пути к одному стихотворению, или О языке лирического дневника Марины Цветаевой // Вопр. литературы. 2010. № 5. С.3-53.

36. Гончарова О. Эстетические модели женской идеальности в русской культуре XVIII века http://www.folk.ru/Research/ Conf2002/goncharova.php

37. Горошко Е.И. Коммуникативная виртуальная идентичность: тендерный анализ // Филолошки студии. Филологические заметки. Пермь; Скопье; Любляна; Загреб: ПГУ; Ун-т им. Св. Кирилла и Мефодия; Ун-т в Любляне; Унт в Загребе, 2009. Вып.7.4.2. С.93-105.

38. Горпиняк П.А. Публицистика И.А. Бродского: Автореф. дис. . канд. филол.н. Екатеринбург, 2009. 23 с.

39. Гринберг И. Ближние просторы // лит. обозрение. 1975. № 5. С.29

40. Губанов С.А. Структурные типы эпитетов в лирике М.Цветаевой // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: ПИ ЮФУ, 2009.С.92-95.

41. Дементьев В. Исповедь земли. М.: Худож. литература, 1980.

42. Демидова О. Канон и антиканон: образ матери в эмигрантской женской прозе // Пол. Тендер. Культура: Немецкие и русские исследования. Вып.З. М., 2003.

43. Довыдова Т.Т., Сушилина И.К. Современный литературный процесс в России. М., 2007.

44. Доманский Ю. В. Архетипические мотивы в русской прозе XIX века: Автореф. дис. канд. филол. наук. Тверь, 1998.

45. Ермоленко Г. Н. Мотивный и нарратологический анализ текста: к проблеме корреляции // Современные методы анализа художественного произведения. Гродно: ГрГУ, 2003. С. 18-27.

46. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М., 2004.

47. Жамкочьян М., Лакруа М. Говорить «да», отвечать «нет» // Психология / Psychologies. 2010. № 2(46). С.94-127.

48. Женщины России на рубеже XX-XXI веков. Материалы международной научной конференции. Иваново, 1998.

49. Зенкевич С. И. От сквозного образа к концептуальному мотиву: рассказ Н. С. Лескова «Скрытая теплота» // Sciences and humanities: современное гуманитарное знание как синтез наук. Лесковский палимпсест. СПб., 2006. Вып. 7. С. 82-91.

50. Злобина А. Фанатик скептицизма // Новый мир. 1994. № 8.

51. Иваницкий В.Г. От женской литературы к «женскому роману»? (Парабола самоопределения современной женской литературы) // Общественные науки и современность. 2000. №4. С. 155-163.

52. Иванов П.С. Образы стихий и пространственная картина мира в поэзии А. Пушкина (мотивный комплекс, мифопоэтика): Автореф. дис. . канд. филол.н. Красноярск, 2010. 20 с.

53. Ивашкина О.В. Семантика возможных миров в современном романе // Современный роман: русский и зарубежный. Краснодар: КубГУ, 2010. С.151-159.

54. Иконникова A.B. Повесть А.И. Куприна «Колесо времени»: анималистические мотивы как способ реализации концепта «свои-чужие» // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: ПИ ЮФУ, 2011. С.44-48.

55. Ильинская Т. Б. Религиозно-фольклорные мотивы в творчестве Лескова (1860— 1875) // Печать и слово Санкт-Петербурга (Петербургские чтения, 2006). СПб.: Изд-во «Петерб. ин-т печати», 2007. С. 122-129.

56. История женщин на Западе. В 5 т. Под ред. Ж. Дюби и М. Перро. Пер. с англ. и франц. СПб., 2005-2009.

57. Ищук-Фадеева Н.И. Женский детектив как зеркало русской перестройки // Вопр. литературы. 2010. № 5. С. 112-131.

58. Каданер О. В. Библейские мотивы в антинигилистическом романе Н. С. Лескова «На ножах» // Литература и христианство. Белгород, 2000. С. 68-69.

59. Казари Р. Об одном «архитектурном» мотиве в русской прозе XIX века // Тартуские тетради / Сост.' Р. Г. Лейбов. М.: ОГИ, 2005. С. 229-234.

60. Каратышова М.А. Тендерные и прагмалингвистические закономерности реализации концепта в комплиментарном речевом поведении: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ростов н/Д, 2010. 25 с.

61. Касавин И.Т. Текст. Дискурс. Контекст. М.: Канон+, 2008. 543 с.

62. Кедров К. А. Фольклорно-мифологические мотивы в творчестве Н. С. Лескова (Поединок богатыря со смертью) // В мире Лескова. М., 1983.С. 58-73.

63. Козина Т.Н. Евангельские мотивы в новейшей русской прозе: проблемы интертекстуальности // Вестник ПГЛУ. 2010.№ 2. С.216-218.

64. Козлов В.И. Четыре подступа к циклу И.Бродского «Часть речи» // Пристальное прочтение Бродского. Ростов н/Д: Логос, 2010. С.87-145.

65. Кретова А. А. Роль фольклорных мотивов в «крестьянском романе» Н. С. Лескова «Житие одной бабы» // Творчество Н. С. Лескова. Курск, 1988. С. 97-115.

66. Крючков В.П. Движение мотивного комплекса «столица-провинция» в прозе Б Пильняка // Коды русской классики. Самара: СамГУ, 2008. С.203-210.

67. Крючков В. П. Проза Б. А. Пильняка 1920-х годов: мотивы в функциональном и интертекстуальном аспектах: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Саратов, 2006. 53 с.

68. Кузнецова A.B. Концепт и мотив в семантическом континууме художественного текста // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: ПИ ЮФУ, 2009. С.77-86.

69. Кузнецова A.B. Синтактика и прагматика сюжета: мотив в эпическом тексте // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: ПИ ЮФУ, 2010. С.139-148.

70. Куранда Е. Л. Комплекс сакрально-эсхатологических мотивов второй книги романа Н. С. Лескова «Некуда» // Вторые Майминские чтения. Псков, 1998.-С. 110-120.

71. Ладохина О.Ф. Филологический роман: фантом или реальность русской литературы XX века. М.: Водолей, 2010. 168 с.

72. Лазарева Е.В. Иерархия ценностей в современном женской прозе (на материале произведений Т.Толстой, М.Арбатовой, Т.Москвиной): Автореф.дис. . канд.филол. наук. Краснодар, 2009. 192 с.

73. Леонидов В. Ахматова в блузе // HT-ExLibris. 2002. 12.9.

74. Ломунова М.Н. Завещанное (Ольга Фокина) // Белые цветы иван-чая. М. ¡Современник, 1986. С.292-305.

75. Лучинский Ю.В. Медийный vade mecum: биографии города Питера Акройда, Милорада Павича и Орхана Памука // Медийные стратегии современного мира. Краснодар: КубГУ, 2010. С. 4-8.

76. Макаров А.Н. Критика и писатель. М.: Сов. писатель, 1974.

77. Map А. Женщина на кресте. М., 2004.

78. Мелентьева И. Е. Мотив «духовного зрения» в творчестве Н. С. Лескова// Соборы русской церкви. Можайск, 2002. Вып. 10. С. 361—366.

79. Мелешко Т.В. Современная отечественная женская проза: проблемы поэтики в тендерном аспекте (Основные подходы к изучению женской прозы) http://www.a-z.ru/womencdl/html/brgll .htm).

80. Михайлов A.A. Зацветают маки утром. О лирике Ольги Фокиной // Октябрь. 1975. № 3. С. 198-204.

81. Назарова Е.Д, Тендер адресата как прагматический фактор коммуникации: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2009.

82. Незабитовская O.A. Образные характеристики человека в «мужской» и «женской» современной русской прозе // Актуальные проблемы со-времен-ного языкознания и литературоведения. Краснодар: КубГУ, 2005.

83. Незванкина Л. К., Щемелева Л.М. Мотив // Литературный энциклопедический словарь / Под ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 230

84. Николаева Е.А. Тендерный аспект языковой личности автора в повествовательном пространстве http://language.psu.ru/bin/view. cgi?art=0005& lang= rus

85. Никулина H.A. Мотивная структура романа-эссе Д.С. Мережковского «Иисус неизвестный»: Автореф. дис. . канд. филол.н. Тюмень, 2002. 20 с.

86. Оботуров B.B. Степень родства. М.: Сов.писатель, 1977.

87. Олейник М.А. Адресатный план и динамическая языковая картина мира. СПб.: СПбГУ, 2006. 164 с.

88. Орехов Б. В. Принципы организации мотивной структуры: Авто-реф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 2008. 24 с.

89. Орлова H.A. Архетипический мотив превращения в прозе С.Довлатова // Вестник Адыгейского государственного университета. 2010. Вып.З (58).С.49-53.

90. Павлов Ю.М. Критика ХХ-ХХ1 веков. Литературные портреты, статьи, рецензии. М.: Лит.Россия, 2010. 304 с.

91. Павлович Н.В. Словарь поэтических образов: На материале русской художественной литературы XVIII XX веков. В 2 т. Изд. 2. М., 2007.

92. Панов В.Д. Обзор архивных следственных дел A.A. Барковой // Баркова A.A. Избранное. Из гулаговского архива. Иваново, 1992. С.271-280.

93. Панченко П.В. Циклизация как прием создания художественного единства в книге рассказов В.Шаламова «Левый берег»: Автореф. дис. . канд.филол. наук. Астрахань, 2009. 20 с.

94. Переверзева H.A. Мифосимволический контекст романа Бунина «Жизнь Арсеньева» // Филологич.науки. 2010. № 3. С. 14-22.

95. Перепелкин М.А. «Смещенья.стилей, героев, событий и дат» как конструктивный принцип в поэме Н.Глазкова «Юность Рублева» // Вестник ПГЛУ. 2010. № 1. С.224-228.

96. Пермякова О.В. Явление тендерной стилизации в современной жен' ской литературе: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Пермь, 2007.24 с.

97. Пермякова О. Е. Мотив звероподобия в поэтике Н. С. Лескова // Высшая школа: проблемы преподавания словесности: В 2 ч. Улан-Удэ, 2003. 4.2. С. 130-134.

98. Петров Н. В. Сюжетно-мотивный состав русского эпоса: модели эпического нарратива: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2007. 24 с.

99. Попова И.М. и др. Современная русская литература. Тамбов, 2010.

100. Прима A.M. Реализация тендерного подхода в рамках романа В.Вулф «Миссис Дэллоуэй» // Филология как фундамент гуманитарного знания. Краснодар: КубГУ, 2010.С.186-188.

101. Пушкарь Г.А. Типология и поэтика женской прозы: тендерный аспект: Дис. . канд.филол.наук. Ставрополь, 2007. 235 с.

102. Рогощенков И. Донные ключи: О лирике Ольги Фокиной // Наш современник. 1984. № 3. С.180-184.

103. Романова Г. И. Мотив денег в русской литературе XIX века: учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2006. 216 с.

104. Руднев В. Структурная поэтика и мотивный анализ // Даугава. 1990. № 1. С. 99-101.

105. Рукописный девичий рассказ. М., 2004 / Сост. С.Б. Борисов.

106. Русанова О.Н. Мотивный комплекс как способ организации эпиtческой драмы: на материале пьес Е. Шварца «Тень» и «Дракон»: Дис. . канд. филол.н. Томск, 2006. 199 с.

107. Рюткенен М. Тендер и литература: проблема «женского письма» и «женского чтения» // Женщина в обществе: мифы и реальность. М., 2001.

108. Савельева В. В. Сказочно-мифологическне мотивы «Островитян» Н. С. Лескова //Русскаяречь. 2001. №4. С. 79-88.

109. Савкина. И. Зеркало треснуло (современная литературная критика и женская литература) // Тендерные исследования. 2003. №9. С.84-106.

110. Самарин Г. А. Украинские мотивы в творчестве Н. С. Лескова: К проблеме русско-украинских литературных связей // Науч. зап. Кировоград, пед. ин-та. 1961. Т.9, вып.1. С. 162-182.

111. Силантьев И.В. Мотив в системе художественного повествования. Проблемы теории и анализ. Новосибирск: Ин-т филологии СО РАН, 2001. 236 с.

112. Силантьев И. В. Поэтика мотива / Отв. ред. Е. К. Ромода-новская. М: Языки славянской культуры, 2004. 296 с.

113. Слово Святейшего Патриарха Кирилла на расширенном заседании Президиума РАО //Педагогика. 20Ю.№ 1. С. 16-21.

114. Старыгина Н. Н. Библейские мотивы в романе Н. С. Лескова «На ножах» // Классика и современный литературный процесс. Орск: Изд-во Ор-ского пединститута, 1995. С. 10-11.

115. Степанов Л.А. Мир природы в эстетическом восприятии и художественном мышлении A.C. Грибоедова // Филология Philologica. 1996. № 9. С.2-13.

116. Страшнов В.В. Северянка//Лит. обозрение. 1985. № 1. С.46-48.

117. Таганов Л.И. «Прости мою ночную душу»: Книга об Анне Барковой. Иваново: ИГУ, 2008.

118. Толпаева Н.В. Библиотерапевтический потенциал художественного текста//Метапоэтика. Вып.2.4.1. Ставрополь: СГУ, 2010. С.344-349.

119. Три века русской поэзии: 5-е изд. / Сост. Н.В.Банников. М.: Книга, 2008. 854 с.

120. Тхостов А.Ш. Преступление и наказание женщины (психоаналитическое эссе) // Психологический журнал. 2010. № 6. Т.31. С.70-82.

121. Тюпа В.И. «Доктор Живаго»: композиция и архитектоника // Вопр. литературы. 2011. № 1. С. 380-410.

122. Тюпа В.И. Чеховское повествование и современная нарратология // Изв. РАН. Серия литературы и языка. 2010. № 4. Т.69. С.22-27.

123. Улыбина Е.В. Субъект в пространстве женского романа // Пространства жизни субъекта: Единство и многомерность субъектнообразующей социальной эволюции. М., 2004. С.538-545 http://ladyromantic.ru/load/4-l-0

124. Урюпин И.С. Оппозиция имя/документ в реализации мотива самозванства в творчестве М.А.Булгакова // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: ПИ ЮФУ, 2009. С. 162164.

125. Фатеева H.A. Современная русская «женская» проза: способы самоидентификации женщины-как-автора. М., 2000.

126. Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика. Ростов н/Д: ЮФУ, 2008. 524 с.

127. Холодова З.Я. Проза А.Барковой периода «хрущевской оттепели». Иваново, 2010. 212 с.

128. Цвых С. Рецензия на книгу Н. Ключаревой «SOS». 2010 http:// www.owl.ru/avangard/ sovremennayarus.html

129. Чередникова М. П. Об одном фольклорном мотиве в повести Н. С. Лескова «Очарованный странник» // Русская литература. 1973. № 3. С. 139144.

130. Чудаков А. П. Мотив // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. М.: Советская энциклопедия, 1967. Стлб. 995.

131. Шаберт И. Тендер как категория новой истории литературы // Пол. Гендер. Культура. М., 1999. С. 113-121.

132. Шаргунов А., протоиерей. Между толерантностью и любовью // Москва. 2010. № 8. С.228-231.

133. Шкута Г. А. Фольклорные и древнерусские сюжеты и мотивы в творчестве Н. С. Лескова: мифопоэтический аспект. Барнаул, 2005.

134. Юнаковская. A.A. Литературный текст как один из источников гендерных исследований // Общество. Тендер. Культура. Материалы международной научно-практической конференции. 4.2. Омск, 2001

135. Юрьева М.В. «Механика небесной сферы» в художественном ми-ровидении Матери Марии // Язык. Личность. Культура. Краснодар: КубГУ, 2010. С.63-70.

136. Bimberg Chr. Place, Character, and Identity: Urban Space in Virginia Woolf s Night and Day // Известия ЮФУ: Филологические науки. 2010.№ 1. C.37-51.

137. Pattee F.L. The development of the American short story: A historical survey. N. Y.: Harper and Row, 1998. 527 p.

138. СПИСОК ОСНОВНЫХ ИСТОЧНИКОВ ЭМПИРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА

139. Баркова A.A. .Вечно не та. М.: Фонд Сергея Дубова, 2002. 624 с.

140. Баркова A.A. Избранное: Из гулаговского архива. Иваново: ИГПИ, 1992. 388 с.

141. Баркова A.A. Избранное. Иваново: ИГУ, 2010. 404 с.

142. Баркова A.A. Избранные стихи. Красноярск: ИПК «ПЛАТИНА», 1998. 75 с. Серия «Поэты свинцового века».

143. Баркова А. Через «пещи» и богадельни / Публ. О. К. Переверзева // Волга. 1995. № 5/6.

144. Ключарева Н. Белые пионеры. 8 женщин. М.; Тверь, 2006.

145. Ключарева Н. Россия. Общий вагон. М.: ACT, 2008. 230 с.

146. Новое об А. А. Барковой // Фольклор и литература Ивановского края. Иваново: ИГПИ, 1994.

147. Поэзия второй половины XX века / Сост. И.А. Ахметьев, М.Я. Шейнкер. М.: СЛОВО/SLOVO, 2002. С.30-35.

148. Сто одна поэтесса Серебряного века. Антология / Сост. и биогр. статьи: M.JI. Гаспаров, О.Б. Кушлина и Т.Л. Никольская. СПб.: ДЕАН, 2000. С.21-24.

149. Фокина O.A. Избранное. М.: Худож. литература, 1999. 514 с.