автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Народная примета с позиций лингвокогнитивистики и лингвокультурологии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Народная примета с позиций лингвокогнитивистики и лингвокультурологии"

На правах рукописи

ТОНКОВА Елена Евгеньевна

НАРОДНАЯ ПРИМЕТА С ПОЗИЦИЙ ЛИНГВОКОГНИТИВИСТИКИ И ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИИ

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Белгород-2007

003159528

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Белгородский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

ХАРЧЕНКО Вера Константиновна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

БАХВАЛОВА Татьяна Васильевна

кандидат филологических наук, доцент КРЮКОВА Светлана Владимировна

Ведущая организация: государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования «Воронежский государственный университет»

Защита состоится 18 октября 2007 года в 12 00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.015 03 по присуждению ученой степени доктора филологических наук государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Белгородский государственный университет» по адресу 308015, г. Белгород, ул Победы, 85, ауд. 6-6

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Белгородского государственного университета по адресу 308015, г Белгород, ул. Победы, 85

Автореферат разослан 17 сентября 2007 г

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук,

профессор . МЮ Казак

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Народные приметы, представляющие собой неотъемлемое звено национальной культуры, до сих пор остаются одним из наименее изученных в лингвистике фольклорных микрожанров. Связанные с представлениями человека об окружающем, приметы несут в себе познавательный потенциал, имеют большую этнографическую, языкотворческую и художественную ценность. В народных приметах справедливо отмечают сопряжение тонких наблюдений, точных знаний и иррациональных суеверий. Перед исследователем примет возникает методологически значимое противоречие, связанное с альтернативой «элементарных» наблюдений и их теоретического осмысления. "Вопрос состоит в следующем совершаются ли якобы бессознательные шаги умозаключения настолько быстро, что они ускользают от активного внимания, или же они иногда в самом деле недоступны для сознательной рефлексии и непосредственно встроены в необработанный материал чувственных впечатлений. Ответ, который мы получаем от таких психологов, как Дж.Дж. Гибсон и Д Катц, подтверждает вторую альтернативу. Восприятие, говорят они, есть приобретение информации, а не приобретение неструктурированных чувственных впечатлений" (Я. Хинтикка, М. Хинтикка). Отражаемое в примете «простое наблюдение», оформляясь по канонам жанра, уже не является примитивным, простым, случайным, но включает в себя элементы скрытого теоретизирования, эвристики, проектирования семантики будущего. Предлагаем следующее определение фольклорного микрожанра приметы

Народные приметы - это проверенные временем предсказания, основанные на презумпции скрытой связи между явлениями природы, свойствами предметов и событиями человеческой жизни, выраженные в краткой, метафорической форме

Приметы и поверья нередко выступают как синонимы, но применительно к погоде чаще говорят не о поверьях, а о приметах. В отношении бытовых примет различия примет и поверий более тонкое, поверье содержит некоторую размытость и ситуации (если - то), и прогноза Примета касается более определенных, более однозначных фактов. Сама внутренняя форма подсказывает и определяет употребление слов примета от «примечать», (презумпция объективности), тогда как поверье от «поверить». В И. Даль пишет, что даже если смотреть на поверья вообще как на суеверие, то «они не менее того заслуживают нашего внимания, как значительная частица русской жизни» В.И. Даль определяет поверье как «вообще всякое укоренившееся в народе мнение или понятие, без разумного отчета в основательности его. Из этого следует, что поверье может быть истинное и ложное, в последнем случае оно называется собственно суеверием»

В систему ключевых понятий помимо примет и поверий входят понятая «предсказание» и «суеверие», но предсказание содержит большую обстоятельность информации, особую ситуацию (например, ситуацию гадания), нарратив («повествовательность»), а суеверие как термин заведомо скомпрометирован внутренней формой. Это слово, скорее, из области социальных

практик Таким образом, у термина «народная примета» нет более точного синонима, чтобы ставить вопрос о терминологических предпочтениях

В отношении фольклорного микрожанра народных примет издавна возникла и до сих пор сохраняется диспропорция между количеством собранного материала и степенью его изученности, исследованности Русские приметы интенсивно собирались едва ли не с XVI века, тогда как монографических исследований, посвященных специфике жанра и языка собственно приметы, до недавнего времени практически не существовало На сегодняшний день мы имеем по языку народных примет, причем в сопоставительном плане, три диссертации (Н Н Фатгаховой, М А Кульковой, А М Тарасова) Вместе с тем в современном социуме интерес к приметам не только не ослабевает, но возрастает, при этом актуальной задачей становится сбережение самой приметы, которая при многочисленных перепечатках нередко теряет свою исконную, веками отшлифованную языковую форму Все это побудило нас к исследованию лингвокогнитивного и лингвокультурологического своеобразия русской народной приметы

Актуальность исследования заключается в том, что лингвистический строй народной приметы до сих пор не становился предметом специального изучения в достаточном объеме Возросший в последние десятилетия интерес общества к гаданиям, приметам, всевозможным предсказаниям побуждает исследователя поставить вопрос о «лингвистике народных примет», которая во многом предопределена спецификой их функций и содержательного наполнения Примета - неотъемлемое звено национальной культуры, составная часть менталитета нации, особый микрожанр со своей уникальной эстетикой, требующей многоаспектного освещения Своей формой приметы обогащают национальный язык, и в этом плане тоже представляют интерес для исследования

Объектом исследования является языковая форма русской национальной приметы (народной приметы)

Предметом исследования являются лингвоконцептуальные и лингво-культурологические характеристики народной приметы, исследуемые сквозь призму особенностей «плана выражения» прогнозируемых связей той или иной реалии

Цель исследования состоит в возможно полном, комплексном описании культуротворческого и языкотворческого потенциала, заложенного в народных приметах, бытующих в русском языке Достижение поставленной цели обеспечивается решением следующих конкретных задач

1) определить особенности структуры и функционального своеобразия народных примет, обусловливающих живучесть самого микрожанра, а также универсализм, встречаемость примет в различных национальных культурах,

2) выявить формально-грамматические особенности языка русской народной приметы - как морфологические, так и синтаксические;

3) описать концептосферу народных примет через исследование крип-токлассов, ключевых слов, классификацию «приметоносителей» и кластерный анализ «сгущений» в самой процедуре «приметотворчества», «примето-порождения»,

4) путем сопоставления художественных тропов и вариантов их дистрибуции в составе народной приметы исследовать лингвоэстетическое своеобразие народных примет как уникального фольклорного микрожанра;

5) для выявления социометрических характеристик народной приметы в сознании носителя современного русского языка провести анкетный опрос-2007, сопоставив его результаты с аналогичным опросом-1997, при соблюдении социального, возрастного и гендерного тождества участников опроса, информантов

Методы исследования Основными методами, используемыми в работе, были: традиционный описательный метод, метод наблюдения, квантитативная методика, социоэксперимент (тендерное анкетирование респондентов по одной и той же анкете с 10-летним «перерывом», временным интервалом), прием трансформации, методика компонентного и - при описании примет, включенных в художественный текст - контекстуального анализа. Была разработана новая модель описания криптокласса («зеркало», «солнце» и пр ) в составе того или иного кластера народных примет- календарных, погодных, бьгговых

Материалом конкретного лингвистического анализа послужила «рабочая картотека», насчитывающая более 5 тысяч русских народных примет и поверий и около 1 тысячи иноязычных единиц Материал для исследования извлекался из работ этнографов и лингвистов XIX века В И Даля, А В. Терещенко, М.И. Забылина, И.П Сахарова, И.П Калинского, МД Чулкова, С В Максимова, А С Ермолова, А А Коринфского, Г И Попова и др В картотеке были использованы и труды собирателей и исследователей XX века М Д Торэн, А Ф Некрыловой, А Н Стрижева, Б Л Исаевой, Ю М Медведева, Е.А Грушко, М А Власовой, И А. Панкеева, О Торпаковой, О В Беляковой, И Комаровой, В.М. Рошаля и др. Также приметы собирались путем опроса носителей современного русского языка и иностранных граждан - студентов, обучавшихся в Белгородском государственном университете Привлекались народные приметы, опубликованные в периодических изданиях

Материалом исследования послужили также порядка 100 контекстов, включающих ту или иную примету, - выписок из произведений художественной литературы Х1Х-ХХ вв

В ходе исследования была отработана процедура включения приметы в «рабочую картотеку» Включить все не представлялось возможным из-за обилия дубликатов и вариативности многих примет Вместе с тем, мы стремились представить самые разнообразные «приметоносители» и типы примет При выборе конкретного «объекта», а именно той или иной приметы, предпочтение отдавалось ее старинной, афористичной, то есть не отредактированной более поздними собирателями форме.

Методология исследования. В процессе анализа материала мы опирались на общетеоретические принципы, сформулированные в публикациях известных ученых В качестве методологических ориентиров использовались

■ труды по лингвофольклористике К Ф Афинский, А Н. Афанасьев,

В И Даль, А А Потебня, М А Бобунова, М А. Кулькова, Г Л Пермяков,

В.А Тонкое, НН Фатгахова,ОБ Христофорова, А Т. Хроленко и др,

" труды по лингвокогнитологии Н Ф Алефиренко, Н Н Болдырев,

Е С Кубрякова, О Н Прохорова, И А Стернин и др , " труды по лингвоэстетике и лингвокультурологии А В Полонский,

Н Н Семененко, Н А Туранина, В К Харченко, Г М. Шипицына и др

Гипотеза исследования языковая форма народной приметы как популярного микрожанра метафорична и афористична, насыщена уникальными смыслами и потому обладает высоким языкотворческим потенциалом

Положения, выносимые на защиту

1 Народные приметы - это проверенные временем предсказания, основанные на презумпции скрытой связи между явлениями природы, свойствами предметов и событиями человеческой жизни, выраженные в краткой, метафорической форме Народные приметы характеризуются комплексом уникальных лингвокогнитивных и лингвокулиурологических характеристик, не позволяющих смешивать этот фольклорный микрожанр с другими «гадательными» языковыми структурами (заговоры, гадания), с одной стороны, и с другими фольклорными микрожанрами (пословицы, загадки), с другой

2 Структурно примета состоит их двух обязательных частей СОБЫТИЕ + ПРОГНОЗ - и одной факультативной, как правило, вариативной или утраченной СТРАХОВКА на случай плохого прогноза Ядерная модель имеет варианты, «обслуживающие», как правило, уже не столько примету как отточенную языковую форму, сколько поверья с их вольным пересказом приметогенной ситуации

3 Морфологическими признаками языка народной приметы являются падежи предсказания, экспрессивное использование форм единственного и множественного числа, начинательный способ глагольного действия, расширение состава слов категории состояния Синтаксические особенности народной приметы обилие форм неполных предложений, эллипсиса, синтаксический параллелизм, частотность конструкций с отрицанием

4 Жанр народных примет четко распадается на три кластера календарные приметы, метеорологические (они же «погодные») и бытовые В каждом кластере выделяется группа наиболее типичных криптоклассов, организуемых вокруг концептов, которые задействованы на уровне денотатов в ситуации прогнозирования зеркало, рука, кошка, соль, дом, дождь, веник и т п В каждом кластере просматриваются в соответствующих криптоклассах типичные для примет профильные признаки, альтернативы левый - правый, вверху - внизу, высоко - низко и т п Представленная модель описания отражает системный характер когниции народных примет и участвует в их языковой организации (сгущениях признаков, синонимии)

5 Лингвокультурологическое описание примет опирается на их полифункциональность Функции примет весьма разнообразны. В рамках ведущей, сквозной прогностической функции можно выделить следующие дополнительные функции народной приметы регуляторную, когнитивную, ритуальную, этическую, этикетную, гигиеническую, экологическую, лингво-эстетическую Многие из функций приметы находятся в отношениях взаимоиндукции, взаимоусиления

6 Язык приметы высоко эстетичен Помимо олицетворений и эпитетов, метафор и сравнений, перифраз и гипербол, литот и метаморфоз примета характеризуется ярко выраженным фоносимволизмом, богатым набором рифм, яркими колоративами, эффектными диминутивными образованиями, обильными фактами словотворчества, в которых особую роль приобретают двукор-невые слова, не столь характерные для иных фольклорных жанров. Все это делает примету запоминаемой, работает на мнемоническую проекцию жанра и одновременно становится фактом жанрообусловленного языкотворчества.

Научная новизна исследования определяется тем, что народные приметы впервые получают развернутое и комплексное лингвистическое описание с позиций их функционального, формального и семантического своеобразия Анализ языка примет позволил получить некоторые новые сведения по таким вопросам, как взаимосвязь языка и фольклорного микрожанра, состав и своеобразие художественных тропов в примете, степень вариативности лингвистической формы, прогностика ключевых метафор, роль метафорической интерпретации повседневности как феномена национальной (и мировой) культуры

Теоретическая значимость исследования заключается, прежде всего, в разработке модели представления криптоклассов народных примет с наложением лексиконов по каждой структурной части приметы (событие, прогноз, страховка на случай плохого прогноза) Интерес для исследователей могут представлять данные анкетирования, проведенного с интервалом в 10 лет, а также данные кросскультурного исследования народных примет, выявившие высокую степень универсализма в самом жанре Теоретическое значение может приобрести также проведенное исследование взаимодействия функций в примете и сочетание художественных тропов, «работающих» на запоминание, но вместе с тем развивающих эстетику жанра примет

Практическая значимость исследования заключается в том, что его выводы могут быть использованы при чтении курса лекций по устному народному творчеству, лингвистическому анализу текста, стилистике, теории языка, при разработке спецкурсов и спецсеминаров Практическая значимость видится также в лексикографическом преломлении при создании словаря народной приметы важно уметь отличать собственно примету от ее «пересказа», авторского переложения Развитие умения переносить центр внимания с содержания приметы на ее языковую форму составляет еще один прикладной аспект возможного использования результатов исследования

Апробация работы Результаты исследования были обсуждены на расширенном заседании кафедры русского языка и методики преподавания Белгородского государственного университета. По теме диссертации было сделано 9 докладов на межвузовских конференциях в Липецке (1992), Воронеже (1997), Белгороде (1994 — 2006 гг) По теме исследования опубликовано 12 работ, из которых одна (Архангельск, 2007) в издании по списку ВАК

Структура работы Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Списка использованной литературы

Во Введении дается авторское определение народной приметы, рассматриваются ключевые терминологические понятия, обосновывается выбор

темы и актуальность исследования, формулируются цели и задачи работы, уточняется методика анализа, определяются научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, излагаются его теоретические предпосылки

В первой главе дается обзор истории сбора, систематизации и изучения народных примет, рассматривается отличие примет от смежных жанров (особое внимание уделяется отличию примет от поверий), предлагается классификация примет, определяется структура приметы Завершается глава анализом грамматики народной приметы

Основное внимание во второй главе уделено описанию кластеров примет, криптоклассам внутри кластеров и профильным признакам внутри крип-токлассов Далее представлен анализ результатов социометрического эксперимента Замыкает главу исследование универсальных свойств народных примет (на материале среднеазиатских, сирийских и танзанийских примет по отношению к русским приметам).

В третьей главе рассматривается функциональное и эстетико-семантическое своеобразие языка народных примет в лингвокультурологиче-ском преломлении Центральную часть главы составляет исследование лин-гвоэстетического потенциала народных примет

В Заключении подводятся итоги исследования

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Первая глава «Народная примета как объект лингвистического исследования» начинается с рассмотрения многовековой истории сбора, систематизации и изучения народных примет

Особую трудность составляло то, что приметы, как правило, образовывали единый паремический фонд с пословицами и поговорками, с одной стороны, и практически не отграничивались от поверий, бытовых табу, гаданий, толкований снов - с другой Отчасти именно поэтому уникальная и весьма богатая языковая форма народных примет (именно примет) не была по достоинству оценена исследователями

История возникновения и изучения примет уходит в глубину веков Как форма диалога с будущим, предсказания, «гадания в миниатюре» - приметы (за исключением влияющих на успех земледелия метеорологических примет) всегда находились под негласным запретом со стороны государства и православной церкви Несмотря на это, в отечественной национальной культуре существовало достаточно мощное движение по сбору примет и их этнографическому описанию и изучению (на языковую ткань приметы при этом внимания практически не обращалось) Охарактеризуем основные направления сбора и исследования народной приметы

Несколько веков назад большую известность приобрела апокрифическая литература Апокрифы - раннехристианские произведения, не включенные в библейский канон, «ложные» или «отреченные» книги, содержащие, по большей части, мистические приметы, народные поверья и религиозные суеверия Назовем наиболее известные из апокрифов «Громовник» разъяснял, как можно предугадать погоду по ударам грома Редкий, короткий гром - к

граду, Если гром гремит с перекатами - дождь надолго «Молнианик» содержал предсказания, основанные на появлении молний Молния зимой - к буре Если после дождя сухая молния заблещет - будет ясно Толкования «Колядника» зависели от того, на какой из дней недели выпадал праздник Рождества Христова «Путник» содержал дорожные приметы «Волховник» разъяснял, как самому научиться гадать по приметам «Альманах» представлял собой календарь с приметами и предсказаниями и был одной из самых читаемых книг в русских домах

Полагаем, во все времена находились люди, которые самостоятельно занимались сбором материалов по приметам и поверьям, издавали их или передавали в архивы и монастырские библиотеки и, обогащая тем самым русскую культуру, сохранили различные сведения о жизни нашего народа Это немецкие ученые 3 фон Герберпггейн, А Л Шлецер и особенно А Олеарий -секретарь Голштинского посольства, составивший «Подробнейшее описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1637, 1639 годах» (издано в 1870 г )

Древнейшие сферы знаний, где приметы были востребованы и интерес к ним был устойчиво высок - медицина и земледелие Значительную по объему группу в Библиографии примет составляют СТАРИННЫЕ ЛЕЧЕБНИКИ Л Ф Змеев Русские врачебники. Исследования в области нашей древней врачебной письменности [Змеев 1895], П Куреннов Русский народный лечебник 350 испытанных рецептов русских знахарей, лекарей-гербалистов разных стран, врачей-натуропатов [Куреннов 1990], ФМ Лоевский Полный настоящий простонародный российский лечебник [Лоевский 1818], НЕ Мазалова Народная медицина локальных групп русского севера [Мазалова 1995: 63-109], А Г Натрадзе Русские и советские фармакопеи [Натрадзе 1978], Г Верещагин О народных средствах врачевания в связи с поверьями [Верещагин 1898], А Фохт Из истории народных врачебных верований [Фохт 1874], АП Аксенов «Я знахарь.» [Аксенов 1996] «Нигде, однако, суеверие не сказывается так явно и последовательно, как в воззрениях публики на болезнь и лечение» [Фохт 1874 11].

Одним из лучших этнографических исследований по народной медицине является работа Г И. Попова «Русская народно-бытовая медицина» (1903), которая содержит большое количество примет и суеверий, связанных с болезнями и их лечением, беременностью и родами, прогнозами на смерть или выздоровление Положительным моментом народных поверий, Г.И Попов считает «использование растительных средств», «обилие ботанических народных названий, ту характерность, образность и, вместе, научную точность, которыми они отличаются»: Трава «плакун» дает успокоение сильно плачущим о покойнике «Сороконедужник» какую угодно болезнь как рукой снимет Трава «Мария-Магдалина» помогает от тоски Если давать беременной траву «Адамова голова», то женщина легко родит

Множество народных примет, поверий и суеверий содержит книга М Д Торэн «Русская народная медицина XIX— нач XX вв » (1996), до настоящего времени являющаяся самым крупным и образцовым исследованием в этой области народной культуры В главе о симптоматике М Д Торэн пи-

шет о том, что люди не могли не заметить, какими могучими агентами здоровья являются сон и аппетит, поэтому решают" Если больной спит — к выздоровлению Хорошо, если больной просит хлеба или щей, очень плохо - когда желает свеклы или меду М Д Торэн считает, что как в толковании возникновения болезней, так и в народной прогностке, проявляется «одна способность, которую никак нельзя отнять от нашего народа это ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ ИЗОБРЕТАТЕЛЬНОСТЬ»

Еще более обширную группу по сравнению с лечебными приметами составляют «этнографические коллекции» ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКИХ ПРИМЕТ. К.Ф Агринский Русские народные приметы о погоде и их значение для практической метеорологии и сельского хозяйства [Агринский 1899]; Н.А Миненко Экологические знания и опыт природопользования русских крестьян Сибири в XVIII - начала XIX века [Миненко 1991], «Погодой год припоминается» [Погодой 1994], Сельскохозяйственный календаро-временник на 1866-1867 год, с обозначением народных обычаев, поверий, примет и замечаний относительно погоды, распределением сельских работ на круглый год и наиболее необходимыми для земледельца справочными таблицами [Сельскохозяйственный календаро-временник 1866], А С Ермолов Народные приметы на урожай [Ермолов 1902], А С Ермолов Народное по-годоведение [Ермолов 1995]

Придавая большое значение народным приметам и поверьям, В И Даль включил их в состав двух обширных работ Первая - фундаментальный сборник «Пословицы русского народа» (1851 г), содержащий свыше 30 000 текстов где, помимо пословиц, поговорок и загадок, содержится большое количество примет, записанных самим ученым, а также из собраний Снегирева, Княжевича и Д Толстого В сборник были включены приметы и суеверия, данные по крестьянскому месяцеслову, суеверные и знахарские обычаи Вторая книга В И. Даля «О повериях, суевериях и предрассудках русского народа» (1880 г ) практически не переиздавалась В этой работе, наряду с богатым фактологическим материалом по приметам и суевериям, даются разъяснения о причинах их возникновения и живучести в народном языке, а также собраны сведения о чертях и домовых, русалках и кикиморах, неразрывно связанные с представлениями русского крестьянина о жизни и природе.

Значительный вклад в изучение примет внес М И Забылин В 1880 году им была издана книга «Русский народ: его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия». По собственному признанию автора, для написания этой работы он использовал множество более ранних изданий различных авторов, среди которых «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» (1837г), «Сводная летопись» ЛИ.Лейбовича (1876г), «Таинственные чары» графа Калиостро (1876 г), «Предание о народных русских суевериях, поверьях и некоторых обычаях» (1861 г ), «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях» Костомарова (1860 г.), «История государства Российского» НМ Карамзина и др Сам МИ Забылин пишет, что его книга «послужит большим пояснением для разгадки разного рода поверий, обрядов, предрассудков, обычаев, а по ним объясняется самый быт и порядок жизни»

Среди фольклористов некоторые работы давно стали классическими, более того их берут за образец при составлении новых списков народных примет «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» ИМ Снегирева (1839), «Сказания русского народа» ИП Сахарова (1841), «Быт русского народа» в 7 тг А Терещенко (1848), «Месяцеслов» И П Ка-линского (1877), «Народная Русь Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа» А А Коринфского (1901), «Нечистая, неведомая и крестная сила» С В Максимова (1903), «Всенародный месяцеслов» в 4 тг АС Ермолова (1905), «Дурной глаз и порча» ЕЕ Гольцмана

Интерес к предсказаниям во время социальных катаклизмов резко возрастает, что в период перестройки совпало с реализацией свободы слова Чисто информационно многое из нашего старинного быта, традиционного уклада русской жизни стало к нам возвращаться, о чем свидетельствует широкий пласт публикаций АФ.Некрыпова 1991, АС Стрижев 1981, ЕА Грушко, ЮМ.Медведев 1996, ПК Рожнова, О Торпакова 1997, И А Панкеев 1997-2007, М Н Власова, И Э Платонова, В Б Высоцкий, С.Ф Каратов 1998, И Комарова, Л Зданович 1998, О В Третьякова, Н В Тверитинова 2006, Е JI Исаева, О В Белякова, А Е Кузнецова, Ю М Спасская, В М. Рошаль 2007

Проблематика непосредственно языка народной приметы рассматривалась в статьях В.К Харченко 1991,1992,1993, в монографических исследованиях контрасшвного направления Н Н Фатгаховой 2002,2004, А М Тарасова 2004, М А Кульковой 2006

История систематизации и изучения народной приметы позволила выделить до сих пор не исследованные аспекты лингвистического подхода к корпусу народных примет

Что касается классификации примет, то в нашей работе принята следующая классификация, календарные приметы (с привязкой к конкретному дню календаря), «погодные» (метеорологические) и бытовые приметы Именно при таком масштабе обобщения наиболее заметна языковая специфика каждого кластера народных примет

Исследование продемонстрировало четкость когнитивной структуры народной приметы правая часть - событие, левая - прогноз. Для календарных и метеорологических примет такая двухчастная структура достаточна, тогда как бытовые приметы с их угрожающими прогнозами нередко требуют дополнительной, третьей, страховочной части, которая не всегда сохранилась в составе приметы

Событие в первой части приметы предполагает определенную, причем наблюдаемую динамику Из окружающего человека мира легко выделить «приметоносители», то есть предметы, становящиеся «героями» примет. Это зеркало, или сова, или соль, или порог, или ключ. Образ предмета - носителя приметы (а подчас носителя не одной, а очень многих примет) становится ядром семантического пространства, концептом, фокусирующим специфические знания, определяющие близкую или далекую судьбу человека, «читающего» данную примету

Структурные модели криптокласса ЗЕРКАЛО (исследовано 28 примет) Событие - Прогноз -14 Событие - Прогноз - Страховка - 2 Событие - Страховка - 4 Страховка - 2

Страховка - Прогноз (при несоблюдении) - 2 Событие - Страховка - Прогноз (при несоблюдении)- 4 Половина криптокласса (14 28) соответствует основной двухчастной модели: Событие - Прогноз. Обращает на себя внимание обилие и содержательное разнообразие страховочных частей в общем корпусе «зеркальных примет» 14 из 28 Разумеется, страховка «работает» только в приметах с плохим прогнозом Поэтому модель приметы можно изобразить Событие -Прогноз - [Страховка] Как показало исследование, структура приметы коррелирует с лексическим наполнением частей и своеобразием лингвоэстети-ческих предпочтений

Далее было проведено исследование грамматических особенностей русской народной приметы Грамматические признаки приметы весьма своеобразны Жанр примет выработал особые значения падежей Дательный предсказания (к худу, к дождю), Винительный предсказания (на мороз), Винительный тематики примет (приметы на свадьбу, приметы на подарки). Анализ категории числа в рамках исследования народных примет тоже выявил языковую специфику микрожанра, а именно тяготение в календарных приметах к формам множественного числа (Мокриды, морозы) Приметы развивают такую часть речи, как категория состояния (росяно, грибовно). Весьма выразителен глагол в приметах Преобладающим способом глагольного действия в грамматике народной приметы является, как показало исследование, начинательный СД (заблещет, закукует)

В синтаксическом плане характерными признаками народных примет являются а) конструкции с эллипсисом, б) синтаксический параллелизм, позволяющий плотно «упаковывать» прогнозные знания, работать на парадигматику примет и в) конструкции с отрицанием Отрицательные конструкции вообще свойственны русскому фольклору, они отражают своеобразие менталитета носителей русского языка Не обошли они и такой малый фольклорный жанр, как приметы Покров не лето, а Сретенье не зима До Казанской не зима, с Казанской — не осень Демьянов путь — не путь, а только перепутье Март — не весна, а предвесенье

Во второй главе «Концептосфера народной приметы» был затронут ряд вопросов, связанных с лингвокогнитологией народных примет

Прежде всего, были проанализированы латентные семантические категории, характерные для жанра в целом: НАБЛЮДЕНИЕ, ВНИМАНИЕ, ПОВСЕДНЕВНОСТЬ, БУДУЩЕЕ, ВЕРА, СТРАХ Все эти категории присутствуют, как правило, в подтексте народной приметы, но без их опосредованного или частичного языкового выражения трудно представить специфику самого «иррационального жанра»

Далее, была разработана по модели курских лингвофольклористов (А Т Хроленко и М А Бобуновой), но со значительными изменениями мо-

дель описания так называемого криптокласса примет, модель, основанная на двух- или трехчастной структуре приметы Сначала указывается лексема, соответствующая концепту (с количеством примет, где она употребляется на правах базовой), потом в заголовочной части дается наиболее типичная, про-тотипическая примета в исследуемом криптоклассе, после чего следует таблица, отражающая существительные, прилагательные (атрибуты), глаголы, детерминанты (обстоятельства места и времени) и другие части речи с квантитативными выкладками, причем все это группируется по блокам, отвечающим структуре приметы: событие - прогноз - страховка (на случай плохого прогноза)

ЕГОРИЙ, Бгорий Вешний, Светохрабрый Георгий Победоносец - 6 мая (37 примет).

Модель: На Егория мороз - будет просо и овес

событие прогноз страховка

С Бгорий 16, Юрий 9, Юрьев день 6, весна 6, мороз 4, Никола 5, зима, ворог, дождь 3, кукушка 3, роса 3, время 2, Георгий, горка, земля, трава, пророк Илья, лето, жито, крупа, корм, утро, вечер, рассада, лист, ворона, зеленя, голубь, гром, соловей, деревья, деньги, корова, воз 4, греча 3, овес 3, скот 2, волк 2, овца, неурожай 2, мост 2, просо 2, хлеб 2, лето 2, падеж, ноша, урожай, нерод, сглаз, кони, гвоздь, мужик, шуба, лолувоз, сев, капуста, тепло, корм, вода, роса, трава, Успенье, кадушка, дороговизна, здоровье, люди, деньги, год 3, Бгорий, мороз, скотина, прилет, ласточка, Бгорий 4, пастух, роса, день 3, посев 2, трава, гром, Георгий 2, горох, Еремей, Юрий, шерсть

Кс нельзя не надо, надо 2

Гл быть 3, начинать 2, приволочь, отмыкать, выпускать, выгонять, не бывать, прийти, не уйти, заегорить, кончать, зажинать, спустить, сеять, спрятаться, петь, закуковать, не успеть, распуститься, услышать, быть 7, предвещать 2, не поесть, не дремать, класть, опасаться, ожидать, перерезать, не работать, не следовать, окачивать, не хвалиться, браниться, быть, сеять, убить, не брать,

Дет на Руси 2, на порог, из-под спуда, в зеленях, неделя, с плеч долой, во все лето, под кустом, всегда, доводе, в руки

Атр святой 2, Егорьевская 2, красная 2, весенний, ясное 2, зеленая, храбрый, лютый, березовый, в полушку, по колено, другой, холодный, голодный, легкий, зябкий, осенний, целый 2, добрый, ранний, поздний, урожайный, плохое, тяжелый, комолая, вешний, шерстяной, ранний 2, поздний 2, яровой, Юрьев, Егорьев 2, Николин,

Числ два, один, первый, двенадцать,

Мест к этому, кто, у того, это, себе, это 2, это,

Профильные признаки в этом криптоклассе вербализованы в антонимии. РАННИИ — ПОЗДНИИ Ранний горох сей до Георгия, поздний - после Георгия Ранний яровой посев — с Егория, поздний — С Еремея Профильный

признак — это наиболее характерное для криптокласеа противопоставление, «работающее на систематизацию» примет в пределах криптокласса

Криптокласс ЕГОРИЙ выделяется высокой мощностью своего состава Другие календарные приметы, группирующиеся вокруг Анисьи и Лукерьи, Авдотьи-малинницы и Пахома, Касьяна и Ивана-грачевника, представлены значительно меньшим числом единиц

Приводимые модели наложения лексиконов примет, исследуемых в рамках одного и того же криптокласса, дают возможность на лингвостати-стическом уровне пронаблюдать, во-первых, какие лексемы максимально задействованы в языковом пространстве различных примет, посвящаемых одному и тому же денотату - «приметоносителю», во-вторых, дают возможность определить степень лексического разнообразия примет, относящихся к различным криптоклассам и кластерам; наконец, в-третьих, позволяют сопоставить лексиконы структурных частей приметы и также провести сопоставление в зависимости от кластера в целом и криптокласса в частности

Все это важно потому, что при «обычном» восприятии приметы в силу ее лаконизма мы не всегда ощущаем богатство языковой формы и зависимость этой формы от структурных частей и типологии самих примет

Предложенная модель описания позволяет вычленить базовые концепты в рамках исследуемого криптокласса и сквозные профильные признаки, например ЛЕВЫЙ/ПРАВЫЙ по отношению к субкластеру примет-соматизмов В правом ухе звенит - к добрым вестям, в левом - к худым Лоб свербит — челом бить с правой стороны — мужчине, с левой — женщине Правая нога в дороге озябнет прежде левой — к добру Профильный признак ВЫСОКО/НИЗКО значим по отношению к погодным приметам Если мыши строят гнезда высоко в копне сена — будет сырая осень, низко - сухая Признак МНОГО/МАЛО - по отношению к календарным и погодным приметам Много рябины — к дождливой осени и сильным морозам зимой, мало - к сухой осени и теплой зиме В кластере бытовых примет выделяется также сквозной профильный признак СВОЙ - ЧУЖОЙ Вечером чужим ни огня, ни уголья из дома не дают, счастья пытать не идут При шитье лишний глаз — на сглаз

Исследователь полисеманта рука в русском языке А Р Попова пишет о двух путях «словесного закрепления актуального для носителей языка признака 1) развитие слова «вглубь» при сохранении звукового и графического комплекса (образование нового значения слова рука), 2) развитие слова «вширь» с образованием отличных от исходной единиц по своему звуковому и графическому облику (образование производного слова или ФЕ с компонентом рука)» [Попова 2004' 22] Показательно, что примета-соматизм зиждется на прямом значении слова рука, развивает возможности прямого значения сверхмногозначного слова, как, впрочем, и другие слова-соматизмы в составе примет

Результаты проведенного тендерного анкетирования, в сопоставлении с имеющимися сведениями по другим респондентам России и респондентам двух европейских стран, показали совпадение, универсализм целого ряда денотатов - «приметоносителей», но помимо идеи универсализма, такие совпа-

дения «реакций на примету» свидетельствуют также о том, что определенный блок примет выступает как знак всего класса, развивая свойства, которые можно назвать жанроспецифическими, жанросигнальными

РУКА (24 приметы) Модель: Рука чешется - к деньгам

Событие Прогноз Страховка

С ладонь 6, локоть 5, девка, рука 3, пятна 2, бумага, скатерть, беляки, черточка, заусеницы, ногти, деньги 4, обнова 3, ссора 2,прибыль, убыток, корысть, ущерб, горе, парень, несчастье, бедность, заусенцы, гостинец, подарок, человек, неудача, рука 3, полотенце 2, ногти 2, пальцы,

Гл чесаться 8, зудеть, чесать, удариться, ушибить, вытирать, утирать, стричь, появиться, не бросать, получать 3, отдавать 3, быть 4, считать, здороваться, спать 2, вспомнить, вспоминать, замышлять, ломаться, стричь 2, не складывать, не подавать, не вытирать, не держаться, не бросать, закопать, бросить,

Дет на ногтях 2, по ногпо, на землю, в день, на месте меж пальцев, на прощанье, одновременно, перед поездкой, на землю, в воду,

Атр правый 6, левый 5, белый 2, большой, новый, холостой, ценный, злой, левый,

Кс нельзя, надо

М тот, кто-то,

Ч одно 2, двое,

Н накрест, вдвоем,

Наряду с классическими народными приметами, информанты сообщили приметы нового времени До свадьбы влюбленным нельзя вместе фотографироваться — к разлуке Если, увидев «Скорую помощь», быстро сказать «Скорая помощь - скорая встреча», то скоро встретишь друга Нельзя пылесосить к двери - к ссоре в семье Нельзя рвать фотографии - к болезни или к горю

Было проведено также исследование универсалий в составе народных примет Для этого сопоставлялись приметы русские, сербские, среднеазиатские (в основном узбекские), арабские (сирийские), африканские (танзанийские), при этом материал (за исключением сербских примет) собирался посредством опроса и проведения письменных работ (сочинений), то есть был «авторским», лично проверенным.

Было выделено восемь типов семантических универсалий, дающих наибольшее число совпадений приметоносителей и прогнозов Например, «гостевые приметы»

Нож упадет — гость спешит (рус), Ложка, забытая на столе — к гостю (рус), Куры дерутся — к гостям (рус), Если в чае есть длинная палочка от заварки — кто-то придет (узб), Если ребенок наклонился и смотрит в пол, между ножек — к приходу госгпей (узб), Если в чашке попадется кусочек стебелька, придет гость маленький кусочек — гость невысокий,

большой - высокий (сир); Если пришел гость, а хозяева убирают в доме, этот гость может больше не прийти (сир), Если коробок спичек упал на ребро — придут гости (сир) На окно сядет птща и защебечет — к гостям (танз) Если дети убирают в доме — жди гостей (танз), Если, провожая гостей, зашел к ним в дом, значит, не хочешь их больше видеть (танз)

Обилие совпадений прогнозных формул в языках разного типа свидетельствует о кросскультурных универсалиях, о едином когнитивном механизме зарождения бытовых примет, о метафорах прогнозного мышления

В третьей главе «Лингвокультурологические аспекты народной приметы» в материалах первого параграфа были рассмотрены дополнительные функции приметы по отношению к ведущей прогностической функции

|регуляторная <-» когнитивная!

¡гигиеническая <-> ПРОГНОСТИЧЕСКАЯ « этикетная!

экологическаяМритуальная этическая

Центральные параграфы главы посвящены описанию художественных тропов (эпитетов, метафор, сравнений, олицетворений, гипербол, литот) в составе примет, а также других лингвоэстетических особенностей, «задействованных» лингвистической традицией оформления жанра, будь то звуковой символизм и рифма, диминутивы и игровое словотворчество

Фоносимволизм весьма характерная особенность языковой формы народных примет* АкундИНразжигает овИН, а ПеГАСШ солнце ГАСИт Коли ПРОКл с ПРОКЛой ПРОКа не пожелают (те прочного санного пути), пользы наперед не будет Пришел ЕвСЕЙ- оВСы отСЕЙ ЕвТРОПШ - снЕг ТОПИт На ОСИя — колеСо с ОСЬю до веСны раССтаются ЕвТРОпий -снег ТОпит ДОмна ДОбРОРОДная На Петров день - КОЛОс, на Ильин -КОЛОб, НИКОН стоит у ИКОН

Приведем также примеры народных примет с диминутивами Не ленись с плужком — будешь с пирожком Мужик умирать собирайся, а земельку паши Сей рожь хоть на часок в пепелок, а овес хоть в воду, да в пору

Исследование показало также, что лингвоэстетические «предпочтения» народной приметы определяются их классификационным типом. В календарных приметах, месяцеслове ведущим приемом является прием звукового эха и олицетворения Имена святых каждого дня в году образуют персоно-сферу народных примет с ведущей регуляторной функцией

В метеорологических приметах главный когнитивный механизм прогноза определяется включением эпитетов, метафор и несколько реже сравнений. Красота языковой формы календарных и метеорологических примет не может не вызывать восхищения и желания исследовать «механизм» эстетического воздействия этого жанра. Если с вечера накануне Сретенья небо усеяно звездами - зима еще не скоро заплачет, весна на Руси зацветет позднее обычного

Бытовые приметы представляют собой, как правило, легко узнаваемые метафоры ситуаций. Эстетика примет обычно самодостаточна, и при ее усилении примета теряет жанровые свойства и эффект использования, обращения к примете оборачивается эффектом ее стилизации

Отдельный параграф главы посвящен соположению художественных тропов в примете. Была составлена таблица-матрица на возможные соположения эпитетов и метафор, эпитетов и сравнений, гипербол, литот, олицетворений Таблица носит демонстрационный характер, но по насыщенности иллюстративным материалом в корпусе народных примет лидируют следующие варианты дистрибуции тропов ОЛИЦЕТВОРЕНИЕ + ЭПИТЕТ Луна синей - зерна сильней, Покров наголе, так и Екатерина наголе, Серый январь - хлебам беда Зашепчет дождь тихим голосом — поднимется рожь тучным колосом, ЭПИТЕТ + МЕТАФОРА Рога луны остры и ярки - к ведру Коли на Парамона утро снежное - быть метелям неутешным, МЕТАФОРА + ОЛИЦЕТВОРЕНИЕ Месяц «на копытцах» - к холоду, на спинке - к теплу, дождю или снегу Зима со бела гнезда сымается, к мужику в гости собирается

В русской, советской и более поздней, постсоветской, традиции создания художественного текста народным приметам отводилась определенная роль С одной стороны, это был знак повседневной, бытовой культуры, «бытового воображения», а с другой стороны, предсказательные возможности той или иной общеизвестной приметы умело использовались в качестве микролинзы развития сюжета В таких случаях примета становилась сигналом нарратива, эмоциональным предупреждением через обращение к пресуппозициям читателя - адресата текста Мы представили в работе отрывки из художественных текстов, содержащих приметы и поверья - классических (М Лермонтов, Н В Гоголь, Л Н Толстой) и современных (Т Толстая, Ф Искандер, В Токарева) Интересно, что народная примета хорошо ложится и на стихотворный (А С Пушкин, А Дельвиг, А А Фет), и на песенный текст (П Кашин, Л Рубальская)

В заключении можно сделать вывод о том, что бытующая в отечественной культуре народная примета обладает яркими и во многом уникальными языковыми характеристиками, анализ которых выводит исследователя на проблематику лингвокогнитивистики и лингвокультурологии В ходе проведенного исследования мы брали приметы и поверья как в их единстве, так и в их противопоставлении Анализ истории изучения примет неизбежно подводит к необходимости разработки принципов разграничения примет и поверий Поверья представляют собой скорее свободный пересказ приметы или описание табуированного действия, или сегмента ритуала, обряда, тогда как приметы характеризуются четкой, законченной формой со своей когнитивной и этнокультурологической составляющей

Исследование примет, с одной стороны, может опираться на достижения традиционной лингвистики (например, при характеристике грамматического своеобразия приметы интересно выделение двух падежей предсказания дательного и винительного), на достижения современной лингвокогнитивистики (например, описание наиболее характерных для примет концептов в их языковой репрезентации), достижения лингвокультурологии, что было использовано в работе при уточнении классификации функций народной приметы, но, с другой стороны, исследование языка примет может претендовать и на моделирование новых, жанросообразных подходов к описанию «лингвистики приметы» В качестве такого подхода в нашей работе было

предпринято наложение лексиконов наиболее мощных по составу примет криптоклассов в пределах того или иного кластера примет (календарных, метеорологических и бытовых).

Исследование показало, что языковое оформление приметы подчиняется ее структура«™. Это касается не только лексиконов, но и интенсивности использования и самого разнообразия художественных средств, зависящих не только от кластера, куда входит та или иная примета, но и от того, в какой структурной части приметы эти средства задействованы.

Социометрический и кросскультурный анализ примет продемонстрировал универсализм многих бытовых примет, а также позволил выявить целую серию прототипических примет как знаков фольклорного микрожанра в сознании носителей языка.

Основные положения диссертации опубликованы:

в гадании, рекомендованном ВАК

1 Тонкова, BE Перспективы исследования концептосферы народной приметы // Вестник Поморского госуд. ун-та. гуманитарные и социальные науки Вып 6 / Е Е. Тонкова. - Архангельск Поморский госуд. ун-т, 2007 - С 159-162

в других изданиях

2 Тонкова, Е Е Беседа о профессиональных приметах со студентами-иностранцами // Тез докл 7-ой межвуз науч конф молодых ученых /ЕЕ Тонкова. -Липецк ЛГПИ, 1992 -С 86

3 Тонкова, ЕЕ Семантика народных примет // Сб науч трудов аспирантов Вып 1 /БЕ Тонкова -Белгород БГПИ, 1994 - С 78-81

4 Тонкова, Е.Е К Д. Ушинский и устное народное творчество // Педагогическое наследие К.Д Ушинского и современность - Тезисы межвуз научно-практич конф / Под ред. И Ф.Исаева. - Белгород • БГПИ, 1994 -С 84-85

5 Тонкова, Е Е Народные приметы в контексте художественного произведения // Слово в художественном тексте Сб науч. статей/ЕЕ Тонкова. - Белгород БГПУ, 1995 -С 86-91

6 Тонкова, Е Е Фольклор как своеобразная школа понимания на Руси // Славянский мир - единство и многообразие Материалы Рос науч -просвет конф /ЕЕ Тонкова. -Белгород Изд-воБГПУ, 1995 -С.218-219

7 Тонкова, Е Е Универсалии в семантике народных примет // Сб. науч трудов молодых ученых Вып 2 / ЕЕ Тонкова, В К Харченко - Белгород Изд-во БГУ, 1997 -С. 68-77

8 Тонкова, Е Е Правила общения в приметах и суевериях // Культура общения я ее формирование Маг-лы IV регион научно-методич. конф / В К Харченко, Е Е Тонкова. -Воронеж, 1997 - С 62-63

9 Тонкова, ЕЕ К истории изучения народной приметы ¡1 Лексикографические этюда Сб науч статей/Е.Е Тонкова.-Белгород Изд-воБелГУ, 1999 - С 35-44

10 Тонкова, Е Б К вопросу о принципах создания словарей народных примет И Проблемы современной лексикография Материалы междунар

науч конф / ЕЕ Тонкова-Белгород Изд-во БГУ, 1999.-С 82-84

11 Тонкова, Е Е Социометрический анализ восприятия и оценки народных примет носителями русского языка (конец XX века) // Филология на рубеже XXI века: Материалы междунар науч конф /EJE Тонкова-Белгород Изд-во БГУ, 1999 - С 90-94

12 Тонкова ЕЕ Смерть и похороны в русских народных приметах // Проблематика смерти в естественных и гуманитарных науках Статьи и тезисы докладов науч конф / Подред В К Харченко - Белгород - Изд-во БелГУ, 2000 - С 122-125

Подписано в печать 14 09 2007 Формат 60x84/16 Гарнитура Times Уел п л 1,0 Тираж 100 экз Заказ 310 Оригинал-макет подготовлен и тиражирован в издательстве Белгородского государственного университета 308015, г Белгород, ул Победы, 85

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Тонкова, Елена Евгеньевна

ВВЕДЕНИЕ. Цель и задачи исследования.

ГЛАВА I. НАРОДНАЯ ПРИМЕТА КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ.

1.1. История сбора, систематизации и изучения народных примет.

1.2. Народная примета в кругу смежных фольклорных жанров. Примета и пословица. Примета и поверье.

1.3. Классификация народных примет.

1.4. Структура приметы.

1.5. Грамматика народной приметы.

1.5.1. Падежи предсказания. Единственное и множественное число имени.

1.5.2. Глагол в примете.

1.5.3. Синтаксические особенности народной приметы.

Выводы.

ГЛАВА II. КОНЦЕПТОСФЕРА НАРОДНОЙ ПРИМЕТЫ.

2.1. Категории, постулируемые жанром приметы и отражаемые в ее языке: НАБЛЮДЕНИЕ, ВНИМАНИЕ, ПОВСЕДНЕВНОСТЬ, ВЕРА, БУДУЩЕЕ. СТРАХ.

2.2. Персоносфера и концептосфера примет. Жанрообразующие концепты народной приметы и их языковая репрезентация.

2.2.1. Криптоклассы календарных примет: ГЕОРГИЙ, БЛАГОВЕЩЕНЬЕ, ИЛЬЯ-ПРОРОК и т.п.

2.2.2. Криптоклассы метеорологических примет:

СОЛНЦЕ, ЛУНА/МЕСЯЦ, ОБЛАКА, ЗВЕЗДЫ, СНЕГ и т.п.

2.2.3. Крипто классы бытовых примет: ЗЕРКАЛО, КОШКА, КУРИЦА/ПЕТУХ, МУСОР/ВЕНИК и т.п. Приметы-соматизмы: НОГИ, РУКИ.

2.3. Социометрический анализ оценки народной приметы. Профессиональное, тендерное и индивидуальное в восприятии приметы.

2.4. Универсалии в народной примете: к проблеме Национально-культурного своеобразия прогностических формул.

Выводы.

Глава III. ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ НАРОДНОЙ ПРИМЕТЫ.

3.1. Классификация функций примет в свете ведущей прогностической функции: регуляторная, когнитивная, этикетная, этическая, экологическая, лингвоэстетическая функции. Взаимодействие функций приметы.

3.2. Ритуальная сфера функционирования бытовых примет. РОЖДЕНИЕ, СВАДЬБА, ПОХОРОНЫ.

3.3. Культуротворческий и языкотворческий потенциал народной приметы. Эстетика приметы.

3.4. Дистрибуция художественных тропов в составе примет.

3.5. Сенсорные образы в языке народной приметы.

3.6. Приметы в художественном тексте. Приметы в песне.

Выводы.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Тонкова, Елена Евгеньевна

Народные приметы, представляющие собой неотъемлемое звено национальной культуры, до сих пор остаются одним из наименее изученных в лингвистике фольклорных микрожанров.

Связанные с представлениями человека об окружающем, приметы несут в себе познавательный потенциал, имеют большую этнографическую, языкотворческую и художественную ценность. В народных приметах справедливо отмечают интересное соседство тонких наблюдений, точных знаний и безосновательных суеверий. В этом жанре концентрировались дошедшие из глубины столетий, проверенные жизненным опытом точные и верные наблюдения, которые не только не утрачивали своего содержания, но часто подтверждали его или частично переосмысливали. Здесь возникает методологически значимый для нас вопрос об альтернативе «элементарных наблюдений» и их теоретического осмысления. "Вопрос состоит в следующем: совершаются ли якобы бессознательные шаги умозаключения настолько быстро, что они ускользают от активного внимания, или же они иногда в самом деле недоступны для сознательной рефлексии и непосредственно встроены в необработанный материал чувственных впечатлений. Ответ, который мы получаем от таких психологов, как Дж.Дж. Гибсон и Д. Катц, подтверждает вторую альтернативу. Восприятие, говорят они, есть приобретение информации, а не приобретение неструктурированных чувственных впечатлений" [Хинтикка Я., Хинтикка М. 1987: 275-276]. Этой цитатой целесообразно нейтрализовать отношение к примете как к «простому наблюдению», которое, оформляясь по канонам жанра, уже не является примитивным, «простым», случайным, но включает в себя элементы скрытого теоретизирования, эвристики, семантики будущего.

Рассмотрим ключевые терминологические понятия, центральным из которых является «народная примета».

В.И. Даль определяет примету следующим образом: Примета, при-мечанье, замечанье, объясненье, толкованье к чему. У нее на все свои приметы, суеверные признаки. Хорошая, худая примета, явленье, обещающее добро или худо. Через порог не здороваться; это такая примета. Встречи да приметы до добра не доведут. Разбирать встречи да приметы - с печи не слезать. И в одной бане, да не одни приметы. Обращает внимание финальная часть определения: «явленье, обещающая добро или худо», то есть у В.И. Даля особое внимание при определении самого жанра примет уделено прежде всего бытовым приметам.

В Словаре русского языка под приметой понимается «2. Признак, по суеверным представлениям, предвещающий что-либо, предвестие чего-либо. «Она была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны». (Тургенев, Отцы и дети). «Чашка соскользнула с блюдца и, упав на пол, раскололась на мелкие куски. - Ой, -тихонько вскричала Варвара, а Самгин, улыбаясь, сказал: Хорошая примета». (М. Горький, Жизнь Клима Самгина). 3. обычно мн.ч. Сохраняющиеся в народе и передаваемые из поколения в поколение различные признаки, указывающие на предстоящие явления погоды. «По приметам предсказывали бывалые люди короткую осень». (Саянов, Лена). « - Михалыч! А какие вы еще приметы знаете? - Вокруг солнца круги или дым столбом - к морозу. Собаки в снегу катаются - к метели. Но я больше летние приметы знаю». (В. Чивилихин, Серебряные рельсы). [MAC. Т.З: 423].

В этом определении, на наш взгляд, несколько искусственно разведены бытовые приметы, иллюстрирующие 2-е значение, и погодные, метеорологические (3-е значение), хотя такая классификация примет, действительно, лежит на поверхности. Предложим свое определение народной приметы.

Народные приметы - это проверенные временем предсказания, основанные на презумпции скрытой связи между явлениями природы, свойствами предметов и событиями человеческой жизни, выраженные в краткой, метафорической форме.

Приметы и поверья часто выступают как синонимы, но применительно к погоде говорят чаще о приметах. В отношении бытовых примет различия примет и поверий более тонкое: поверье содержит некоторую размытость и ситуации {если - то), и прогноза. Примета касается более определенных, более однозначных фактов. Сама внутренняя форма подсказывает и определяет употребление слов: примета от «примечать», здесь есть презумпция объективности, тогда как поверье от «поверить». В.И. Даль замечает, что даже если «смотреть на поверья вообще, как на суеверие, то они не менее того заслуживают нашего внимания, как значительная частица русской жизни». Здесь же В.И. Даль дает свое определение поверья, под которым понимает «вообще всякое укоренившееся в народе мнение или понятие, без разумного отчета в основательности его. Из этого следует, что поверье может быть истинное и ложное; в последнем случае оно называется собственно суеверием».

В систему ключевых понятий, помимо примет и поверий входят такие понятия, как предсказание и суеверие, но ПРЕДСКАЗАНИЕ содержит большую обстоятельность информации, особую ситуацию (например, ситуацию гадания), нарратив («повествовательность»), а СУЕВЕРИЕ как термин скомпрометирован уже своей внутренней формой, это слово, скорее, из области социальных практик. Таким образом, у термина «народная примета» нет более точного синонима, чтобы ставить вопрос о терминологических предпочтениях.

Актуальность исследования заключается в том, что лингвистический строй народной приметы до сих пор не становился предметом специального изучения в достаточном объеме. Возросший в последние десятилетия интерес общества к гаданиям, приметам и всевозможным предсказаниям побуждает исследователя поставить вопрос о «лингвистике народных примет», которая во многом предопределена спецификой их функций и содержательного наполнения. Примета - неотъемлемое звено национальной культуры, составная часть менталитета нации, особый микрожанр со своей уникальной эстетикой, требующей многоаспектного освещения. Своей формой приметы обогащают национальный язык, и в этом плане тоже представляют интерес для исследования.

Объектом исследования является языковая форма русской национальной приметы (народной приметы).

Предметом настоящего исследования являются лингвоконцептуаль-ные и лингвокультурологические характеристики народной приметы, исследуемые сквозь призму особенностей «плана выражения» прогнозируемых связей той или иной реалии.

Цель исследования состоит в возможно полном, комплексном описании культуротворческого и языкотворческого потенциала, заложенного в народных приметах, бытующих в русском языке. Достижение поставленной цели обеспечивается решением следующих конкретных задач:

1) определить особенности структуры и функционального своеобразия народных примет, обусловливающих живучесть самого микрожанра, а также универсализм, встречаемость примет в различных национальных культурах;

2) выявить формально-грамматические: морфологические и синтаксические - особенности языка русской народной приметы;

3) описать концептосферу народных примет через исследование криптоклассов, ключевых слов, классификацию «приметоносителей» и кластерный анализ «сгущений» в самой процедуре «приметотворчества», «приметопорождения»;

4) путем анализа художественных тропов и вариантов их дистрибуции в составе народной приметы исследовать эстетическое своеобразие народных примет как уникального фольклорного микрожанра;

5) для выявления социометрических характеристик народной приметы в сознании носителя современного русского языка провести анкетный опрос-2007, сопоставив его результаты с аналогичным опросом-1997.

Методы исследования. Основными методами, используемыми в работе были: традиционный описательный метод, метод наблюдения, «ориентированный на изучение явления в естественных условиях функционирования»1; квантитативная методика, социоэксперимент, прием трансформации, методика компонентного и - при описании примет, включенных в художественный текст - методика контекстуального анализа. Была разработана новая модель описания криптокласса («зеркало», «солнце» и пр.) в составе того или иного кластера народных примет: календарных, погодных, бытовых.

Материал извлекался из работ этнографов и лингвистов XIX века: В.И. Даля, А.В. Терещенко, М.И. Забылина, И.П. Сахарова, И.П. Калинского, М.Д. Чулкова, С.В. Максимова, А.С. Ермолова, А.А. Коринфского.

Были также использованы труды собирателей и исследователей XX века: Г.И. Попова, М.Д. Торэн, А.Ф. Некрыловой, А.Н. Стрижева, Е.А. Грушко, Ю.М. Медведева, М.А Власовой, И.А. Панкеева, О. Торпаковой и др.

Привлекались народные приметы, опубликованные в периодических изданиях: «Живая старина», «Юный натуралист», «Биология в школе», «Приусадебное хозяйство», «Наука и религия», «Наука и жизнь», «Знание - сила».

В ходе исследования была отработана процедура включения приметы в картотеку исследования. Включить все не представлялось возможным из-за обилия дубликатов и вариативности многих примет. Вместе с тем мы стремились, чтобы были представлены самые разнообразные «приметоно-сители» и типы примет. При выборе конкретного «объекта», а именно той или иной приметы, предпочтение отдавалось ее старинной, афористичной, то есть не отредактированной более поздними собирателями форме. К сожалению, традиция осовременивать и «подправлять» приметы набирает силу и не лучшим образом сказывается на функционировании этого жанра. «Рабочая картотека» исследования насчитывает свыше 5 тысяч единиц. Отдельный каталог составили около 1000 народных примет, бытующих в других языках - по данным опроса информантов, обучавшихся в Белгородском государственном университете на национальном отделении и на международном факультете. Материалом исследования послужили также порядка 100 контекстов, включающих ту или иную примету, - выписок из произведений художественной литературы XIX-XX вв.

Методология исследования. В процессе анализа материала мы опирались на общетеоретические принципы, сформулированные в публикациях известных ученых. В качестве методологических ориентиров использовались:

1* труды по лингвофольклористике: К.Ф. Агринский, А.Н. Афанасьев, В.И. Даль, А.А. Потебня; М.А. Бобунова, М.А. Кулькова, Г.Л. Пермяков, В.А. Тонков, Н.Н. Фаттахова, О.Б. Христофорова, А.Т. Хроленко и др.; труды по лингвокогнитологии: Н.Ф. Алефиренко, Н.Н. Болдырев, Е.С. Кубрякова, О.Н. Прохорова, И.А. Стернин и др.;

1 Распопов И. П. Методология и методика лингвистических исследований. -Воронеж, 1976. -С.8. труды по лингвоэстетике и лингвокультурологии:

A.В. Полонский, Н.Н. Семененко, Н.А. Туранина,

B.К. Харченко, Г.М. Шипицына и др.;

Гипотеза исследования: языковая форма народной приметы как популярного микрожанра метафорична и афористична, насыщенна уникальными смыслами и потому обладает высоким языкотворческим потенциалом.

Положения, выносимые па защиту:

1. Народные приметы - это проверенные временем предсказания, основанные на презумпции скрытой связи между явлениями природы, свойствами предметов и событиями человеческой жизни, выраженные в краткой, метафорической форме. Народные приметы характеризуются комплексом уникальных лингвокогнитивных и лингвокультурологических характеристик, не позволяющих смешивать этот фольклорный микрожанр с другими «гадательными» языковыми структурами (заговоры, гадания), с одной стороны, и с другими фольклорными микрожанрами (пословицы, загадки), с другой.

2. Структурно примета состоит их двух обязательных частей: СОБЫТИЕ + ПРОГНОЗ - и одной факультативной, как правило, вариативной или утраченной: СТРАХОВКА на случай плохого прогноза. Ядерная модель имеет варианты, «обслуживающие», как правило, уже не столько примету как отточенную языковую форму, сколько поверья с их вольным пересказом приметогенной ситуации.

3. Морфологическими признаками языка народной приметы являются: падежи предсказания, экспрессивное использование форм единственного и множественного числа, ингрессивный способ глагольного действия, расширение состава слов категории состояния. Синтаксические особенности народной приметы: обилие форм эллипсиса, синтаксический параллелизм, конструкции с отрицанием.

4. Жанр народных примет четко распадается на три кластера: календарные приметы, метеорологические (они же «погодные») и бытовые. В каждом кластере выделяется группа наиболее типичных криптоклассов, организуемых вокруг концептов, которые задействованы на уровне денотатов в ситуации прогнозирования: зеркало, рука, кошка, соль, дом, дождь, веник и т.п. В каждом кластере просматриваются в соответствующих криптоклассах типичные для примет профильные признаки, альтернативы: левый - правый, вверху - внизу, высоко - низко и т.п. Представленная модель описания отражает системный характер когниции народных примет и участвует в их языковой организации (сгущениях признаков, синонимии).

5. Лингвокультурологическое описание примет опирается на их полифункциональность. Функции примет весьма разнообразны. В свете ведущей, сквозной прогностической функции можно выделить следующие дополнительные функции: регуляторную, когнитивную, ритуальную, этическую, этикетную, гигиеническую, экологическую, игровую, лингвоэсте-тическую. Многие из функций приметы находятся в отношениях взаимоиндукции, взаимоусиления.

6. Язык приметы высоко эстетичен. Помимо олицетворений и эпитетов, метафор и сравнений, перифраз и гипербол, литот и метаморфоз примета характеризуется ярко выраженным фоносимволизмом, богатым набором рифм, яркими колоративами, эффектными диминутивными образованиями, обильными фактами словотворчества, в которых особую роль приобретают двукорневые образования, не столь характерные для иных фольклорных жанров. Все это делает примету запоминаемой, работает на мнемоническую функцию и одновременно становится фактом жанрообу-словленного языкотворчества.

Научная новизна исследования определяется тем, что народные приметы впервые получают развернутое и комплексное лингвистическое описание с позиций их функционального, формального и семантического своеобразия. Анализ языка примет позволил получить некоторые новые сведения по таким вопросам, как взаимосвязь языка и фольклорного микрожанра, состав и своеобразие художественных тропов в примете, степень вариативности лингвистической формы, прогностика ключевых метафор, роль метафорической интерпретации повседневности как феномена национальной (и мировой) культуры.

Теоретическая значимость исследования заключается прежде всего в разработке модели представления криптоклассов народных примет с наложением лексиконов по каждой структурной части приметы (событие, прогноз, страховка на случай плохого прогноза). Интерес для исследователей могут представлять данные анкетирования, проведенного с интервалом в 10 лет, а также данные кросскультурного исследования народных примет, выявившие высокую степень универсализма в самом жанре. Теоретическое значение может приобрети исследование взаимодействия функций в примете и сочетание художественных тропов, «работающих» на запоминание, но вместе с тем развивающих эстетику жанра примет.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его выводы могут быть использованы при чтении курса лекций по устному народному творчеству, лингвистическому анализу текста, стилистике, теории языка, при разработке спецкурсов и спецсеминаров. Практическая значимость видится также в лексикографическом преломлении: при создании словаря народной приметы важно уметь отличать собственно примету от ее «пересказа», авторского переложения. Развитие умения переносить центр внимания с содержания приметы на ее языковую форму составляет еще один прикладной аспект возможного использования результатов исследования.

Апробация работы. Результаты исследования были обсуждены на расширенном заседании кафедры русского языка и методики преподавания Белгородского государственного университета. По теме диссертации было сделано 9 докладов на межвузовских конференциях в Липецке (1992), Воронеже (1997), Белгороде (1994- 2006 гг.). По теме исследования опубликовано 12 работ, из которых одна (Архангельск, 2007) в издании по списку ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Народная примета с позиций лингвокогнитивистики и лингвокультурологии"

Выводы

1. Прогноз свойствен примете как жанру в целом, поэтому представляется, некорректным в качестве одной из функций народной приметы выделять прогностическую функцию. Вместе с тем примета отнюдь не монофункциональна. В рамках общей, сквозной, «инвариантной» прогностической функции можно выстраивать следующую классификацию функций народной приметы. Прогностической своей направленностью приметы реализуют также регуляторную функцию (в основном календарные приметы), ритуальную (обрядовые приметы), когнитивную (приметы о погоде), этикетную (обрядовые и бытовые), этическую (бытовые), гигиеническую (бытовые), экологическую (бытовые), игровую (обрядовые и бытовые приметы).

2. Крестины, свадьба, похороны - три взаимосвязанных важнейших событий человеческой жизни сопровождались соответствующими каждому событию «парадигмами» примет, работающих на ритуал, придающих ритуалу красоту театрального действа.

3. Лингвоэстетические «предпочтения» народной приметы определяются их классификационным типом. В календарных приметах, месяцеслове ведущим приемом является прием звукового эха и олицетворения. Имена святых каждого дня в году образуют персоносферу народных примет с ведущей регуляторной функцией. В метеорологических приметах главный когнитивный механизм прогноза определяется включением эпитетов, метафор и несколько реже сравнений. Бытовые приметы - это, как правило, легко узнаваемые метафоры ситуаций. Эстетика примет обычно самодостаточна, и при ее усилении примета теряет жанровые свойства и эффект использования, обращения к примете оборачивается эффектом ее стилизации.

4. Сенсорика народной приметы весьма выразительна в силу малого объема самого жанра. Преобладают, естественно, зрительные образы, весьма запоминающиеся, однако немало примет, нацеленных на слуховое запечатление и «аудиоанализ». Исключительно редко встречаются осязательные, обонятельные и вкусовые приметы. Слишком близко надо подойти к ситуации, чтобы потрогать, понюхать, попробовать на вкус.

5. В русской, советской и более поздней, постсоветской, традиции создания художественного текста народным приметам отводилась в них определенная роль. С одной стороны, это был знак повседневной, бытовой культуры, «бытового воображения», а с другой стороны, предсказательные возможности той или иной общеизвестной приметы умело использовались в качестве «микролинзы» развития сюжета. В таких случаях примета становилась сигналом нарратива, эмоциональным предупреждением через обращение к пресуппозициям читателя - адресата текста.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В отношении фольклорного микрожанра народных примет давно возникла диспропорция между количеством собранного материала и степенью его изученности, исследованности. Русские приметы интенсивно собирались едва ли не с XVI века, тогда как монографических исследований, посвященных специфике жанра и языка собственно приметы, до недавнего времени практически не существовало. На сегодняшний день мы имеем по языку народных примет, причем в сопоставительном плане, три диссертации (Фаттахова*, Кулькова, Тарасов). Вместе с тем в современном социуме интерес к приметам не только не ослабевает, но возрастает, при этом актуальной задачей становится сбережение самой приметы, которая при многочисленных перепечатках нередко теряет свою исконную, веками отшлифованную языковую форму. Все это побудило нас к исследованию лингвоког-нитивного и лингвокультурологического своеобразия русской народной приметы.

Было предложено авторское определение приметы. Народные приметы - это проверенные временем предсказания, основанные на презумпции скрытой связи между явлениями природы, свойствами предметов и событиями человеческой жизни, выраженные в краткой, метафорической форме. Исследование началось с анализа многовековой истории сбора и систематизации народных примет. Особую трудность составляло то, что приметы, как правило, образовывали единый паремический фонд с пословицами и поговорками, с одной стороны, и практически не отграничивались от поверий, бытовых табу, гаданий, толкований снов - с другой. Отчасти поэтому уникальная и весьма богатая языковая форма народных примет (именно примет!) не была по достоинству оценена исследователями.

Анализ истории изучения примет неизбежно подводит к необходимости разработки принципов разграничения прежде всего примет и поверий.

Поверья представляют собой скорее свободный пересказ приметы или описание табуированного действия, или сегмента ритуала, обряда, тогда как приметы характеризуются четкой, законченной формой со своей когнитивной и этнокультурологической составляющей.

Что касается классификации примет, то в нашей работе принята следующая классификация: календарные приметы (с привязкой к конкретному дню календаря), «погодные» (метеорологические) и бытовые приметы. Именно на таком масштабе обобщения наиболее заметна языковая специфика каждого кластера народных примет, о чем идет речь далее в работе, при описании каждого кластера.

Исследование продемонстрировало четкость когнитивной структуры народной приметы: правая часть - событие, левая - прогноз. Для календарных и метеорологических примет такая двучастная структура достаточна, тогда как бытовые приметы с их угрожающими прогнозами нередко требуют дополнительной, третьей, страховочной части, которая не всегда сохранялась в составе приметы.

Событие в первой части приметы предполагает определенную, причем наблюдаемую динамику. Из окружающего человека мира легко выделить «приметоносители», то есть предметы, становящиеся «героями» примет. Это зеркало, или сова, или соль, или порог, или ключ. Образ предмета - носителя приметы (а подчас носителя не одной, а очень многих примет) становится ядром семантического пространства, концептом, фокусирующим специфические знания, определяющие близкую или далекую судьбу человека, «читающего» данную примету. В современной отечественной лингвистике большое внимание уделяется изучению «квантов знания» - концептов. Думается, концептуальное описание примет, классификация концептов, максимально расцвеченных приметами, - все это полезно и для уточнения теории метафоры, и для теории самих концептов, и для лингвистической теории примет.

Лингвокогнитология народных примет предполагает обобщение их содержательных параметров. Нами была разработана основанная на двух-или трехчастной структуре приметы модель описания так называемого криптокласса: Концепт (количество употреблений соответствующей лексемы), наиболее типичная примета в исследуемом криптоклассе и далее все существительные, прилагательные (атрибуты), глаголы, детерминанты (обстоятельства места и времени) и др. ЧР с квантитативными показателями, сгруппированные по блокам: событие - прогноз - (страховка на случай плохого прогноза).

Предложенная модель позволила выявить специфические характеристики не только того или иного криптокласса, но и кластера в целом. Так, лексическое разнообразие бытовых примет в части прогноза значительно проигрывает погодным, а тем более календарным приметам. В событийной части погодные приметы представлены наиболее выигрышно. Предложенная модель описания позволяет вычленить базовые концепты в рамках исследуемого криптокласса и сквозные профильные признаки, например: левый/правый по отношению к подгруппе примет соматизмов; высоко/низко - по отношению к погодным приметам; много/мало - по отношению к календарным приметам.

Результаты проведенного анкетирования в сопоставлении с имеющимися сведениями по другим респондентам России и респондентам двух европейских стран показали совпадение, универсализм целого ряда дено-татов-«приметоносителей», но помимо идеи универсализма такие совпадения «реакций на примету» свидетельствуют также о том, что определенный блок примет выступает как знак всего класса, развивая жанросигналь-ные свойства.

Было проведено исследование универсалий в составе народных примет. Для этого сопоставлялись приметы русские, сербские, среднеазиатские (в основном узбекские), арабские (сирийские), африканские (танзанийские), при этом материал (за исключением сербских примет!) собирался посредством опроса и проведения письменных работ (сочинений), то есть был «авторским», лично проверенным. Обилие совпадений прогнозных формул в языках разного типа свидетельствует о кросскультурных универсалиях, о едином когнитивном механизме зарождения бытовых примет, о метафорах прогнозного мышления.

Исследование показало также, что лингвоэстетические «предпочтения» народной приметы определяются их классификационным типом. В календарных приметах, месяцеслове ведущим приемом является прием звукового эха и олицетворения. Имена святых каждого дня в году образуют персоносферу народных примет с ведущей регуляторной функцией. В метеорологических приметах главный когнитивный механизм прогноза определяется включением эпитетов, метафор и несколько реже сравнений. Бытовые приметы представляют собой, как правило, легко узнаваемые метафоры ситуаций. Эстетика примет обычно самодостаточна, и при ее усилении примета теряет жанровые свойства и эффект использования, обращения к примете оборачивается эффектом ее стилизации.

В русской, советской и более поздней, постсоветской, традиции создания художественного текста народным приметам отводилась в них определенная роль. С одной стороны, это был знак повседневной, бытовой культуры, «бытового воображения», а с другой стороны, предсказательные возможности той или иной общеизвестной приметы умело использовались в качестве микролинзы развития сюжета. В таких случаях примета становилась сигналом нарратива, эмоциональным предупреждением через обращение к пресуппозициям читателя - адресата текста.

При всей многовекторности предложенного лингвокогнитивного и лингвокультурологического описания народных примет полагаем, что данная тема открывает еще много интересных перспектив для современного филологического знания.

Список научной литературыТонкова, Елена Евгеньевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агринский, К.Ф. Русские народные приметы о погоде и их значение для практической метеорологии и сельского хозяйства / К.Ф. Агринский. -Саратов, 1899.-347 с.

2. Аксенов, А.П. Злодеяния нечистой силы / А.П. Аксенов. Донецк : Сталкер, 1996.-320 с.

3. Аксенов, А.П. Краткая универсальная книга Знахаря XXI века / А.П. Аксенов // М. : ООО «Издательство «АСТ»; Донецк: Сталкер, 2002. -638 с.

4. Аксенов, А.П. Я знахарь. Колдовство - злой рок человечества / А.П. Аксенов // Ростов-на-Дону : Феникс, 1996. - 352 с.

5. Алефиренко, Н.Ф. Язык, познание и культура (когнитивно-семиологическая синергетика слова) / Н.Ф. Алефиренко // Волгоград: Перемена, 2006. 228 с.

6. Андреева, Е. Священная и проклятая соль // Е. Андреева // Наука и религия. 1959. - № 2. - С.33-39.

7. Аникин, В.П. Русский фольклор. / В.П. Аникин // М: Высшая школа, 1987.-368 с.

8. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д.Апресян // Вопросы языкознания. 1995.- № 1.-С. 37-68.

9. Армянский фольклор. Сборник: Пер. с армян. / Сост. Г.О. Карапетян. -М.: Наука, 1967. 223 с.

10. Афанасьев, А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3-х т. / А.Н. Афанасьев. М., 1994.

11. Бобу нова, М.А. Фольклорная лексикография: становление, теоретические основания, практические результаты и перспективы. Автореф.дис.д-ра филол. наук: 10.02.01 русский язык / М.А. Бобунова // Курск, 2004.-39 с.

12. Бобунова, М.А. Фольклорная лексикография: становление, теоретическая и практическая направленность, перспективы. Монография. / М.А. Бобунова //-Курск: КГУ, 2004. 240 с.

13. Бойчсико, Н.В. Отношение к дому как культурный концепт / Н.В. Бойченко // Языковая личность: проблемы обозначения и понимания: Тез.докл. научн.конф. Волгоград : Изд-во Волгоградск. гос. пед. ун-та «Перемена», 1997.-С. 20-21.

14. Болдырев, Н.Н. Когнитивная семантика / Н.Н. Болдырев. Тамбов: Изд-во Тамбовск.гос.ун-та им. Г.Р. Державина, 2002. - 123 с.

15. Большая книга примет / Авт.-сост. E.J1. Исаева и др. М.: Эксмо, 2007.-512 с.

16. Бурцев, А.Е. Народный календарь примет, обычаев и поверий на святой Руси / А.Е. Бурцев. СПб., 1911.

17. Верещагин, Г. О народных средствах врачевания в связи с поверьями // Этнографическое обозрение. 1898. - Книга 38, № 3. - С. 113-150.

18. Власова, М.Н. Русские суеверия: Энциклопедический словарь / М.Н. Власова. СПб.: Азбука, 1998. - 672 с.

19. Высоцкий, Н.Ф. Очерки нашей народной медицины / Н.Ф. Высоцкий. М., 1911.

20. Гаврилова, Т.И. Терминология похоронно-поминального обряда в этнолингвистическом освещении (на материале Курского региона) / Т.И. Гаврилова // Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01. Белгород, 1997.- 17 с.

21. Гадание по растениям. Магические свойства растений / Сост. И. Липатова. М.: ACT; СПб.: Астрель-СПб, 2006. - 93 с.

22. Гадания. Заговоры. Приметы / Авт.-сост. С.Ф. Каратов. М.: Золотой теленок, 1998. - 320 с.

23. Гарифзянов, Р.И. Откровения Ангелов-Хранителей: Приметы и суеверия / Р. Гарифзянов, JI. Панова. М. : ACT, 2006. - 47 с.

24. Гольцман, Е.Е. Дурной глаз и порча / Е.Е. Гольцман. М. : ТЕРРА, 1996.- 144 с.

25. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь русских суеверий, заклинаний, примет и поверий / Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев. Н. Новгород : Русский купец - Братья славяне, 1996. - 560 с.

26. Грысак, Н.Е. Щука в верованиях, обрядах и фольклоре русских / Н.Е. Грысак // Музей антропологии и этнографии. Сборник 45. СПб., 1992.-С. 56-61.

27. Даль, В.И. О повериях, суевериях и предрассудках русского народа / В.И. Даль. СПб.: Литера, 1996. - 480 с.

28. Даль, В.И. Пословицы русского народа. Сборник / В.И. Даль. М. : Худож. лит., 1957.-991 с.

29. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. / В.И. Даль. М.: Терра, 1995.

30. Дольник, В.Р. Непослушное дитя биосферы. Беседы о человеке в компании птиц и зверей / В.Р. Дольник // М. : Педагогика Пресс, 1994. -206 с.

31. Егоршева, О.И. Культурно-цивилизационная специфика современной мифологии / О.И. Егоршева // Автореф. дис. . канд. филос. наук: 24.00.01 теория и история культуры. - Белгород, 2002. - 19 с.

32. Ермолов А.С. Народное погодоведение / А.С. Ермолов. М., 1995. -432 с.

33. Ермолов А.С. Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах: В 4-х т. / А.С. Ермолов. СПб., 1891 (1902) -1905.

34. Ермолов, А.С. Народные приметы на урожай / А.С. Ермолов. -СПб., 1903.- 152 с.

35. Жельвис, В.И. Человек и собака (восприятие собаки в разных этнокультурных традициях) / В.И.Жельвис // Советская этнография. 1984-№3.-С. 135-143.

36. Зайцев, А.И. Конь предсказывает гибель хозяину (опыт сравнительно-типологического исследования) / А.И. Зайцев // Этнография народов СССР.-Л., 1971.-С. 32-44.

37. Зед, С. Приметы и суеверия. Полное руководство / С. Зед. / Пер. с англ. СПб.: ООО «Издательство «Диля», 2005. - 128 с.

38. Змеев, Л.Ф. Русские врачебники. Исследования в области нашей древней врачебной письменности / Л.Ф. Змеев. СПб.: Общество любителей древней письменности, 1895. - 274 с.

39. Золотницкий, Н.Ф. Цветы в легендах и преданиях / Н.Ф. Золотниц-кий. М.: Агропромиздат, 1991. - 297 с.

40. Капица Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы: Справочник. М.: Флинта: Наука, 2000. - 216 с.о

41. Китиков, А.Е. Марийские народные приметы / А.Е. Китиков // Йошкар-Ола : Марийское книжное изд-во, 1977. 224 с.

42. Климов, Е.А. Гипотеза «метелок» и развитие профессии психолога / Е.А. Климов // Вестник Московского университета. Сер. 14. Психология. -1992.-№3.-С. 3-12.

43. Коды денег и богатства / авт.-сост. В. Надеждина. Минск: Харвест, 2007.- 192 с.

44. Комадинич, Г. «Варовницы»: Народные предписания и запреты в Чачанском крае / Г. Комадинич // Живая старина. 1996. - № 4. - С. 40-41.

45. Коми народные приметы / Сост. В.М. Кудряшова. Сыктывкар: Коми книжное изд-во, 1993. - 192 с.

46. Коринфский, А.А. Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа / А.А. Коринфский. М., 1901.560 с.

47. Крещение. Венчание. Погребение. Посты / Сост. П. Кузьменко. М. : Букмэн, 1996.-378 с.

48. Кровь в верованиях и суевериях человечества: Сборник // Сост. В.Ф. Бойков. СПб.: София, 1995. - 477 с.

49. Круглый год. Русский земледельческий календарь / Сост. А.Ф. Некрылова Челябинск: Вариант-книга, 1996. - 463 с.

50. Кубрякова, Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения / Е.С. Куб-рякова // М.: РАН Институт языкознания, 1997 327 с.

51. Куликов Б. Азбука камней-самоцветов: Поверья о самоцветах. М.: Терра, 1996.-224 с.

52. Кулькова, М.А. Семантика и прагматика немецких и русских народных примет: Лингвокультурологический подход / М.А. Кулькова // Дис. канд. филол. наук : 10.02.20. -М.: 2006.-216 с.

53. Куреннов, П. Русский народный лечебник: 350 испытанных рецептов русских знахарей, лекарей-гербалистов разных стран, врачей-натуропатов / П. Куреннов. М.: ПТО «Менеджер», 1990. - 223 с.

54. Лаврентьев, A.M. Типологический анализ категории падежа в русском языке / A.M. Лаврентьев // Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 русский язык. - Томск, 1999. - 23 с.

55. Лаврентьева, Л.С. Хлеб в сельском русском свадебном обряде (середина XIX нач. XX века) / Л.С. Лавреньтьева // Автореф. дис. . канд. ист. наук: 07.00.07 - Л., 1986. - 25 с.

56. Леман, А.Г. Иллюстрированная история суеверий и волшебства от древности до наших дней / А.Г. Леман // Киев : Изд-во «Украина», 1991. — 400 с.

57. Лини, Д. Указатели, знаки, знамения. Вслушайтесь в шепот Вселенной / Пер. с англ. С. Грабовецкого / Д. Линн // Киев : София, 2000.

58. Лихачев, Д.С. Вступительная статья к «Слову о полку Игореве» // Слово о полку Игореве. Л.: Сов. писатель, 1990. - С. 5-44.

59. Лоевский, Ф.М. Полный настоящий простонародный российский лечебник / Ф.М. Лоевский. М. : Типография Августа Семина, 1818. -397 с.

60. Ломов, Б.Ф. Когнитивные процессы как процессы психического отражения / Б.Ф. Ломов // Когнитивная психология: Материалы финско-советского симпозиума. М. : Наука, 1986. - 206 с.

61. Лоренц, К. Привычка, церемония и волшебство / К. Лоренц // Знания сила. - 1990. - № 9. - С. 59-67.

62. Мазалова, Н.Е. Народная медицина локальных групп русского Севера // Русский Север: к проблеме локальных групп. СПб., 1995. - С. 63109.

63. Максимов, С.В. Избранное / Сост. С.И. Плеханов. М. : Сов. Россия, 1981.-560 с.

64. Максимов, С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила / С.В. Максимов. М.: Терра, 1996. - 272 с.

65. Мамардашвили, М.К. Из краткого введения в философию / М.К. Мамардашвили // Вопросы философии. 2000. - № 12. - С. 64-73.

66. Маслов, В.М. Сам себе синоптик, или Как определить погоду по приметам / В.М. Маслов. // СПб. : ООО «Издательство «Полигон», 2003. -30 с.

67. Маслова, В.А. Лингвокультурология: Учебн.пос. для студентов высш. учебн. заведений / В.А. Маслова // М.: Академия, 2001. 179 с.

68. Мень, А. Сын человеческий / А. Мень // Смена. 1990. - № 11. -С. 158.

69. Миненко Н.А. Экологические знания и опыт природопользования русских крестьян Сибири в XVIII нач. XIX века / Н.А. Миненко // Новосибирск : Наука. Сибирское отд., 1991. - 208 с.

70. Мурашева, В.В. Семиотический статус пояса в средневековой Руси / В.В. Мурашева // Средневековые древности Восточной Европы. М. , 1993.-С. 22-38.

71. Народный месяцеслов: Пословицы, поговорки, приметы, присловья о временах года и о погоде / Сост. Г.Д. Рыженков. М. : Современник, 1991.- 127 с.

72. Натрадзе, А.Г. Русские и советские фармакопеи / А.Г. Натрадзе // М. : Медицина, 1978.- 112 с.

73. Панкеев, И.А. Тайны русских суеверий / И.А. Панкеев, Н.И. Пан-кеева 5-е изд., испр. и доп. // М.: Олимп: Астрель: ACT, 2007. - 278 с.

74. Пермяков, Г.Л. К вопросу о структуре паремического фонда / Г.Л. Пермяков // Типологические исследования по фольклору. М. , 1975. - С. 247-274.

75. Петренко, О.А. Народно-поэтическая лексика в этническом аспекте (на материале русского и английского фольклора) / О.А. Петренко // Дис. .канд. филол. наук: 10.02.19,10.02.04.-Курск, 1996.- 158 с.

76. Петроченко, М.Н. Семантический компонент «свой/чужой» в фольклорном и диалектном бытовом текстах / М.Н. Петроченко. Автореф. дис. канд.филол.наук: 10.02.01 русский язык. - Томск, 2005. - 23 с.

77. Погодой год припоминается: Русский народный земледельческий календарь / Сост. Б.М. Ховратович. Красноярск, 1994. - 206 с.

78. Полонский, А.В. Категориальная и функциональная сущность адре-сатности. Монография / А.В. Полонский // М.: Русский двор, 1999. 256 с.

79. Попов, Г.И. Русская народно-бытовая медицина // В кн. М.Д. Торен «Русская народная медицина». СПб.: Литера, 1996.

80. Попов, Г.И. Русская народно-бытовая медицина / Г.И. Попов. -СПб.,1903.

81. Попова, А.Р. Полисемант рука и реализация его лексико-фразеообразовательных возможностей в русском языке / А.Р. Попова. Автореф. дис. . канд.филол. наук: 10.02.01 русский язык. - Орел, 2004.24 с.

82. Пословицы народные, собранные по алфавиту. Публикация А.И. Германовича // Из истории русской фольклористики Л. : Наука. Ленинградское отделение, 1978. - С. 3-63.

83. Предостерегающие знаки, сны, приметы / сост. В. Рошаль. М. : ACT; СПб.: Сова, 2007.-219 с.

84. Приметы древних славян / Сост. И. Чернова. М. : ACT; СПб. : Ас-трель-СПб, 2006. - 93 с.

85. Приметы на каждый день. Календарь. Словарь / Сост. И.И. Комарова. М.: Рипол Классик, 1999. - 416 с.

86. Приметы на каждый день. Сборник / Сост. О. Торпакова. М. : «Агентство «ФАИР», 1997. - 220 с.

87. Прохорова, О.Н. Потенциал когнитивных методов исследования концепта / О.Н. Прохорова // Colloquium. Международный сборник научных статей / Под ред. У. Перси, А.В. Полонского. Белгород - Бергамо, 2005.-С. 92-98.

88. Рожнова П.К. Радоница: Русский народный календарь; Обряды; Обычаи; Травы; Обережные слова; Древо жизни / П.К. Рожнова // М.: Дружба народов, 1997. 224 с.

89. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. Собр. М. Забылиным. Репринтное воспр. 1880 г. / М.И. Забылин М. : СП «Книга-Принт», 1989. - 607 с.

90. Русский народный календарь / О.В. Третьякова, Н.В. Тверитинова. -М.: Метафора, 2006. 608 с.

91. Русский фольклор / Сост. и примеч. В. Аникина. М. : Художественная литература, 1986. - 367 с.

92. Самофалова, Э.И. Тайны белой магии или чудодейственный ключ / Э.И. Самофалова. М.: Кинообъединение «Москва», 1992. - 174 с.

93. Сахаров, И.П. Сказания русского народа / И.П. Сахаров. М.: Тер-ра, 1997.-352 с.

94. Седакова, О.А. Обрядовая терминология и структура обрядового текста: Погребальный обряд восточных и южных славян / О.А. Седакова //

95. Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 русский язык. - М., 1983. -23 с.

96. Семененко Н.Н., Шипицына Г.М. Русская пословица: функции, семантика, системность. Монография / Н.Н. Семененко, Г.М. Шипицына // Белгород: Изд-во Белгородск. гос. ун-та, 2005. 172 с.

97. Семененко, Н.Н. Лингвокультурологическое описание структуры и семантики паремии / Н.Н. Семененко // Дис. .канд.филол. наук: 10.02.01 -русский язык. Белгород, 2002. - 191 с.

98. Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз. / Под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. -М.: Русский язык, 1981-1984.

99. Снегирев, И.М. Русские простонародные праздники и обряды: В 4-х вып. /И.М. Снегирев. -М., 1837-1839.

100. Степанова, Н.И. Заговоры сибирской целительницы / Н.Н. Степанова. М.: Рипол-Классик, 1997. - 192 с.

101. Стернин, И.А. О трех видах экспрессивности слова / И.А. Стернин // Структура лингвостилистики и ее основных категорий. Пермь, 1983. — С. 122-131.

102. Стрижев, А.Н. Календарь русской природы / А.Н. Стрижев. 3-е изд., перераб. - М.: Моск. рабочий, 1981. - 224 с.

103. Тарасов, A.M. Семантика и функционирование прилагательных в народных приметах русского и татарского языков / A.M. Тарасов // Автореф. дисс. канд. филол. наук: 10.02.20 Казань, 2004. - 22 с.

104. Терещенко, А.В. Быт русского народа: Т. 1 / А.В. Терещенко. М. : Русская книга, 1997. - 288 с.

105. Тихонов, А.Н. Пословицы, поговорки и другие изречения русского народа. Предисловие / В.И. Зимин, А.С. Спирин. Пословицы и поговорки русского народа. Объяснительный словарь. М.: Сюита, 1996. - 544 с.

106. Тонкое, В.А. Никитин и народное творчество / В.А. Тонков. Воронеж: Воронежское областное книгоиздательство, 1941. - 132 с.

107. Тонков, В.А. А.В. Кольцов. Жизнь и творчество. Издю 2, перераб. и доп. / В.А. Тонков. Воронеж: Воронежское книжное издательство, 1958. -440 с.

108. Торен, М.Д. Русская народная медицина и психотерапия / М.Д. Торен. СПб.: АОЗТ «Литера», 1996. - 496 с.

109. Трейвиш, А. Наша страна самая холодная в мире / А. Трейвиш // Знание - сила. - 2003. - № 5. - С. 43-50.

110. Тульцева, Л.А. Рябина в народных поверьях / Л.А. Тульцева // Советская этнография. 1976. - № 5. - С. 88-99.

111. Туранина, Н.А. Именная метафора в русской поэзии начала XX в. Монография. Белгород: Изд-во Белгородск. гос. ун-та, 2000. - 213 с.

112. Фаттахова, Н.Н. Народные приметы в русском и татарском языках: семантико-синтаксические отношения / Н.Н. Фаттахова. // Казань: РИЦ «Школа», 2004. -192 с.

113. Физиогномика / сост. В.М. Рошаль. М. : ACT; СПб. : Астрель-СПб, 2006. - 141 с. - (Азбука гаданий).

114. Фохт, А. Из истории народных врачебных верований / А. Фохт. М., 1874.- 14 с.

115. Хазагеров, Г.Г. Персоносфера русской культуры / Г.Г, Хазагеров // Новый мир.- 2002. -№ 1.-С, 132-145.

116. Харченко, В.К. Метафорический строй русской загадки / В.К. Харченко // Русский язык в школе. 1987. - № 4. - С. 76-81.

117. Харченко, В.К. Народные приметы в русской национальной культуре // В.К. Харченко // Русский язык и литература в киргизской школе. -1991.-№ 1.-С. 52-55.

118. Харченко, В.К. Народные приметы в художественном тексте / В.К. Харченко // Слово и предложение в структурно-семантической организации текста. Липецк, 1992. - С. 20-23.

119. Харченко, В.К. Экологическая функция народных примет / В.К. Харченко // Экология в теории и практике. Материалы межвуз. науч-но-практ. конф. Ч. II. Белгород, 1993. - С. 41.

120. Харченко, В.К. Язык народной приметы / В.К. Харченко // Русский язык в школе. 1992. - № 1. - С. 78-82.

121. Хинтикка Я., Хинтикка, М. Шерлок Холмс против современной логики: к теории поиска информации с помощью вопросов / Я. Хинтикка, М. Хинтикка // Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы. М.: Прогресс, 1987.-С. 265-281.

122. Христофорова, О.Б. К вопросу о структуре приметы / О.Б. Христо-форова // Arbor mundi = Мировое древо. М., 1998, Вып. 6. С. 30-47.

123. Хроленко, А.Т. Семантика фольклорного слова. Монография / А.Т. Хроленко // Воронеж : Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1992. 140 с.

124. Церковно-народный месяцеслов И. П. Калинского / Послесл. В.П. Аникина. М.: Художественная литература, 1990. - 238 с.

125. Чулков, М.Д. Словарь русских суеверий / М.Д. Чулков. СПб.,1782.

126. Шеппинг, Д.О. Русская народность в ея поверьях, обрядах и сказках /Д.О. Шеппинг//М., 1862.-210 с.

127. Шкляревский И. По заветному кругу // Октябрь. 1986. - № 3. -С. 166-167.

128. Щепанский, Т.Б. Культура дороги на Русском Севере. Странник / Т.Б. Щепанский // Русский Север : Ареалы и культурные традиции. СПб., 1992.-С. 102-126.

129. Щепанский, Т.Б. Собака проводник на грани миров / Т.Б. Щепанский // Этнографическое обозрение. - 1993. -№ 1. - С. 71-79.

130. Энциклопедия русской магии. Волшебство и чародейство / Сост. И.Э. Платонова, В.Б. Высоцкий. СПб.: Респекс, 1999.-464 с.

131. Энциклопедия зимних праздников / Сост. Л.И. Брудная и др. -СПб.: РЕСПЕКС, 1995. 464 с.

132. Юнаковская, А.А. Разговорная речь носителей массовой культуры (на материале г. Омска). Хрестоматия / А.А. Юнаковская // М.: Языки славянской культуры, 2007. 168 с.