автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Лингвокультурологический потенциал ключевого слова народной приметы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвокультурологический потенциал ключевого слова народной приметы"

На правах рукописи —

АГАПОВА Нина Александровна

ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ КЛЮЧЕВОГО СЛОВА НАРОДНОЙ ПРИМЕТЫ

10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

10 Г 2013

005534799

Томск-2013

005534799

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет», на кафедре русского языка.

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент

Банкова Татьяна Борисовна

Официальные оппоненты:

Коновалова Надежда Ильинична, доктор филологических наук, профессор, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Уральский государственный педагогический университет», кафедра общего языкознания и русского языка, профессор

Тубалова Инна Витальевна, кандидат филологических наук, доцент, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет», кафедра общего, славяно-русского языкознания и классической филологии, доцент

Ведущая организация: Федеральное государственное бюджетное

образовательное учреждение высшего

профессионального образования «Тюменский государственный университет»

Защита состоится 16 октября 2013 года в 1400 часов на заседании диссертационного совета Д 212.267.05, созданного на базе федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет», по адресу: 634050, г. Томск, пр. Ленина, 36 (учебный корпус № 3, ауд. 26).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан 13 сентября 2013 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета —" Захарова Людмила Андреевна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование выполнено в лингвокулыурологическом аспекте и посвящено анализу культурных коннотаций, объективированных в системе ключевых слов народной приметы и являющихся словесной фиксацией культурных представлений.

Лингвокультурология принадлежит к числу ведущих направлений в парадигме антропологической лингвистики, ориентированных на анализ системы языка как кумуляции особенностей мировидения той или иной лингвокультурной общности.

Являясь дисциплиной синтезирующего типа, лингвокультурология граничит с лингвистикой, этнографией, культурологией, социологией, психологией (В.В. Воробьев, 1997, C.B. Иванова, 2003, В.В. Красных, 2001,

B.А. Маслова, 2011, Ю.С. Степанов, 2004, В.М. Шаклеин, 2012). Лингвокультурологические исследования направлены на изучение языковых фактов различных уровней языка (Н.Д. Арутюнова, В.В. Воробьев,

C.B. Иванова, В.И. Карасик, М.А. Пахноцкая, З.Д. Попова, Л.Ю. Семейн, Г.Г. Слышкин, И.А. Стернин, М.А. Суворова, И.А. Тарасова, Л.Н. Чумак, В.М. Шаклеин и др.).

В настоящее время наиболее изученным в плане репрезентации культурной информации является лексический уровень языковой системы (И.В. Арнольд, Н.Г. Комлев, Н. А. Лукьянова, И.А. Стернин, В.Н. Телия, В.И. Шаховский и др.).

Многие современные научные изыскания находятся в русле антропоцентрической парадигмы, что не случайно: именно ориентация современной научной мысли на человеческий фактор обусловила активизацию внимания к человеку и его связям с обществом ряда не только гуманитарных, но и естественных наук.

Учеными-лингвокультурологами предпринимаются попытки поиска таких источников лингвокультурной информации, которые позволяли бы представить последнюю наиболее полно и системно. В связи с этим лингвокультурологи выявляют способы фиксации, хранения и трансляции культурной информации в языковом коде. Так, вопрос о выборе единиц исследования решается в большинстве работ в двух направлениях:

1) Исследования, согласно которым культурно маркированными являются единицы лексического уровня языка (А. Вежбицкая, В.В. Воробьев, В.А. Маслова и др.);

2) Работы, авторы которых настаивают на том, что культурной спецификой обладают единицы всех уровней языка (C.B. Иванова, Л.Ю. Семейн, И.А. Тарасова, Л.Н. Чумак и др.).

Данная работа находится в русле первого направления, так как объектом исследования в ней является ключевое слово народной приметы, обладающее культурными коннотациями.

Кроме того, современные тенденции в развитии лингвокультурологии проявляются в том, что языковые факты и явления, которые имеют культурную

значимость, стали обнаруживаться все более глубоко внутри системы языка. Эта тенденция, в свою очередь, обусловила то, что самостоятельной единицей лингвокультурологического исследования может быть транслирующая культурную информацию составляющая семантики слова, которая разными учеными обозначается как культурная коннотация, национально-культурный компонент значения, ассоциативно-культурный фон, культурологическая компонента значения слова и т.п.

Авторы исследований, направленных на выявление специфики связи языка и культуры, традиционно указывают на наличие в семантике культурно маркированных единиц языка компонента (Ю.Д. Апресян, E.JI. Березович, Ю.А. Воробьева C.B. Иванова, В.И. Говердовский, С.Г. Фросг и др.), который отражает зависимость языка от культурной среды.

В лингвистической науке понятие культурного компонента носит различные наименования: национально-культурная семантика

(Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров), национальная специфика семантики (В.В. Морковкин), национально-специфический компонент значения (А.К. Кравченко). При анализе культурного компонента семантики лексических единиц используется термин «культурная коннотация» (Ю.Д. Апресян, И.В. Арнольд, О.В. Загоровская, В.В. Воробьев, У. Гохуа, Г.В. Елизарова, О.В. Иванищева, A.C. Мамонтов, В.А. Маслова, И.А. Стернин, Н.И. Толстой, В.Н. Телия, Г.Д. Томахин, В.И. Шаховский и др.). Взгляды на культурную коннотацию отличаются разнородностью, начиная с трактовки ее как содержательного компонента коннотации и заканчивая отождествлением последней с культурным компонентом значения слова.

Единица исследования настоящей работы — ключевое слово народной приметы (далее - КС), обладающее культурной коннотацией, под которой, вслед за В. Н. Телия, понимается «любой прагматически ориентированный компонент плана содержания языковых сущностей (морфем, слов, фразеологизмов и отрезков текста), который дополняет денотативное и грамматическое их содержание на основе сведений, соотносимых с прагматическими факторами разного рода: с ассоциативно-фоновым (эмпирическим, культурно-историческим, мировоззренческим и т.п.) знанием говорящих на данном языке о свойствах или проявлениях обозначаемой реалии либо ситуации, с рационально-оценочным или эмоционально-оценочным (эмотивным) отношением говорящего к обозначаемому, со стилистическими регистрами, характеризующими условия речи или сферу языковой деятельности, социальные отношения между участниками речи, ее формы и т.п.»'.

По мнению исследователя, культурная коннотация является связующим звеном между языковым и культурным кодами, т.е. соединяет «тело знака» с концептами, стереотипами, эталонами, символами, мифологемами и другими освоенными человеком знаками культуры.

1 Телия В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры /7 Фразеология в контексте культуры / отв. ред. В.Н. Телпя. М., 1999. С. 15.

Объектом исследования в работе является культурно маркированное КС народной приметы.

Под КС народной приметы в реферируемом диссертационном исследовании понимается культурно маркированная лексическая единица, обладающая культурными коннотациями и способная реализовать свой коннотативньш потенциал.

Предмет исследования - культурные коннотации, объективированные в системе лексических единиц, являющихся словесной фиксацией культурных представлений.

Цель настоящего исследования - исследование статуса, специфики формирования и средств объективации культурной коннотации в значении КС.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

1) Сбор материала;

2) Обоснование теоретических принципов выделения и исследования КС народной приметы для выявления культурных представлений, закрепленных в языке в виде культурных коннотаций;

3) Разработка и описание процедуры выделения КС;

4) Выделение КС в собранных приметах;

5) Анализ культурных коннотаций КС;

6) Выявление свойств и функций КС народной приметы на основе выделенных и проанализированных культурных коннотаций.

Актуальность исследования подтверждается следующими положениями:

1) Лингвокультурологический аспект помещает данную работу в область исследований, связанных с изучением языка как транслятора культуры;

2) Представленное диссертационное исследование вписано в область работ, посвященных рассмотрению культуры как организованной знаковой системы;

3) В рамках настоящего исследования народная примета рассмотрена с принципиально новой точки зрения: ее культурная специфика представляется через КС. В вопросе изучения приметы этот подход абсолютно нов и пока не представлен в научной литературе. Актуальность и практикоориентированность такого подхода к изучению народной приметы подтверждается тем, что именно «принцип ключевых слов» является наиболее универсальным и удобным при систематизащш материала и оставлении словарей и справочников.

Настоящее исследование продолжает традиции лингвокультурологического направления Томской диалектологической школы в описании компонентов коннотации, объективированных лексико-семантическими категориями образности (Е.А. Юрина, 2008), экспрессивности (Г.В. Калиткина, 1990), интенсивности (Е.В. Вельская, 2001).

В качестве источников работы были использованы:

1. Материалы, собранные автором работы в полевых условиях: ок. 750

примет;

2. Рукописные источники: картотека «Вершининского словаря»; материалы диалектологических экспедиций филологического факультета

Томского государственного университета (1946-2000 гг.), материалы фольклорных экспедиций филологического факультета Томского государственного университета (1946-2000 гг.) (хранятся в Лаборатории общей и сибирской лексикографии филологического факультета Томского государственного университета);

3. Опубликованные источники: «Вершининский словарь»: в 7 т., гл. ред. О. И. Блинова (1998-2002 гг); словарь русских народных говоров под ред. Ф. П. Филина (1965 г.); «Пословицы русского народа» В. И. Даля (1997 г.); «Большой словарь примет» под ред. Т. Г. Никитиной (2009 г.); словарь «Народные приметы и поверья» под ред. С. В. Колышова (2003 г.); словарь «Русские обряды и обычаи» (2005 г.); «Русский народный календарь: пословицы, приметы, обычаи, обряды, имена» (2005 г.); лингво-культурологический словарь «Русское культурное пространство» (2004 г.); этнолингвистический словарь «Славянские древности» в 5-ти томах под общей ред. Н. И. Толстого (1995 - 2009 гг.).

Общее количество собранного материала (включая материалы, собранные автором работы в полевых условиях): ок. 1500 примет.

Положения, выносимые на защиту:

1) Семантическим и структурным центром народной приметы является КС, содержащее культурные коннотации.

2) Процедура выделения КС базируется на формальных и содержательных признаках.

3) Реализация культурной коннотации КС происходит на двух уровнях. Первый уровень — это реализация основной культурной коннотации; на втором уровне происходит «дробление» основной культурной коннотации на более частные: она реализуется уже на уровне конкретных примет (приметы-запреты, приметы-предостережения, приметы-прогнозы и др.).

4) КС имеет ряд специфических свойств: ситуативность, ассоциативность, символичность, вариативность, атрибутивность и потенциальность.

5) Свойства КС напрямую связаны с его способностью реализовывать набор функций: текстообразующую, жанрообразующую, трансляционную (коммуникативную) и кумулятивную.

Основным методом исследования является описательный, реализуемый в приемах сплошной выборки, интерпретации, классификации, систематизации материала; используются приемы дефшпщиониого, контекстного анализа, лингвокультурологического комментария.

Научная новизна работы состоит в способе изучения народной приметы: впервые это осуществляется через культурно маркированное КС, имеющее в своем значении культурный коннотативный компонент (культурные коннотации).

Научно-практическая значимость исследования заключается в разработке конкретной методики анализа лексических единиц, выступающих в качестве ключевых в приметах и содержащих в значении культурные коннотации, а также — в выявлении и анализе свойств КС.

Собранный материал и полученные в ходе исследования результаты могут использоваться в научно-учебной сфере: 1. При чтении спецкурсов, посвященных проблемам лингвокультуролопш, этнолингвистики.

2. В учебных курсах по русской диалектологии и лексикологии и в специальных курсах, посвященных изучению русского языка как иностранного.

3. В лексикографической практике.

Апробация работы: положения, представленные в настоящей работе, прошли апробацию в рамках следующих научных конференций: Международной научно-практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. X Юбилейные Кирилло-Мефодиевские чтения» (Москва, Государственный Институт русского языка им. А. С. Пушкина, 12-14 мая 2009 г.); XLVII Международной научной студенческой конференции "Студент и научно-технический прогресс», посвященной 50-летию Новосибирского госуниверситета (Новосибирск, 11-15 апреля 2009 г.); IV (XXXVI) Международной научной конференции студентов и молодых ученых «Образование. Наука. Инновации. Вклад молодых ученых» (Кемерово, 20-25 апреля 2009 г.); VIII Всероссийском научном семинаре «Дефиниции культуры» (сессия 2008 г. Томск, 14 - 15 октября); XLVIII Международной научной студенческой конференции "Студент и научно-технический прогресс», (Новосибирск, 11-15 апреля 2010 г.); Международной научной студенческой конференции «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (2008 г., 2009 г., 2010 г., 2011 г., 2012 г., 2013 г.); и др.

По теме диссертации опубликовано 23 работы, в том числе две - в журналах, входящих в перечень рецензируемых научных журналов и изданий.

Структура работы: работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка используемых источников и литературы, одного приложения.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор и актуальность темы исследования, формулируются цели н задачи работы, выделяются объект и предмет изучения, характеризуются материал и методы его исследования, определяется научная новизна, раскрывается теоретическая и практическая значимость работы, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Теоретические предпосылки исследования ключевых единиц языка» содержит краткий обзор научных работ, посвященных репрезентации культурных представлений в языковой системе.

В разделе 1.1 «Способы репрезентации культурных представлений в системе языка как объект лингвистической рефлексии» представлены различные точки зрения на способы фиксации и реализации культурных представлений в языковой системе. В качестве языковых элементов, способных накапливать и транслировать культурную информацию, учеными-лингвокультурологами предлагаются следующие: фразеологические единицы (В. Н. Телия), устойчивые сравнения и метафоры (В. А. Маслова), ментефакты: прецедентные феномены и стереотипы (В. В. Красных), концепты (Ю. С. Степанов). Рядом ученых (А. Вежбицкая, Л. В. Сахарный) в качестве

универсального инструмента выявления и анализа культурных представлений, репрезентированных в языке, предлагается «ключевое слово».

Раздел 1.2 «Осмысление статуса ключевого слова в контексте научного знания» посвящен проблеме репрезентации понятия «ключевое слово» в рамках научной парадигмы в целом и в контексте филологических наук в частности. Идею ключевого слова можно назвать универсальной, но, несмотря на это, работы теоретического характера, посвященные непосредственно исследованию феномена ключевых слов текста, отсутствовали фактически до середины XX столетия. Термин «ключевое слово» используется в филологических науках, в психологии, педагогике и методике преподавания русского и иностранных языков, а также в области программирования. В области филологических наук данное понятие фигурирует в литературоведении: существует ряд исследовательских работ, посвященных выявлению и анализу КС в творчестве отдельных писателей (Т. П. Карпухина, В. А. Кухаренко, Е. К. Спасская). В области лингвистических исследований КС выделяются в авторских произведениях (Ю. Н. Караулов, В. А. Лукин, Е. Н. Батурина), циклах текстов (С. И. Соломатов), а также дискурсах (Т. В. Шмелева, А. П. Бабушкин). Отдельно следует отметить подход, представленный в работах А. Вежбицкой. Он является лингво-культурологическим, поэтому особенно актуален для реферируемого диссертационного исследования. Как отмечает исследователь, «ключевые слова - это слова, особенно важные и показательные для отдельно взятой культуры»".

Если обобщить выводы, сделанные А. Вежбицкой, представляется возможным говорить о том, что процедура вычленения «ключевых слов культуры» базируется на нескольких основных параметрах: во-первых, ключевое слово культуры не должно иметь абсолютного аналога в других языках; во-вторых, оно должно быть общеупотребительным и частотным: этот признак, по мнению исследователя, находит подтверждение в том, что такое слово активно употребляется в прецедентных текстах; в-третьих, такое слово особенно важно и показательно для отдельно взятой культуры.

В разделе 1.3 «Народпая примета как объект изучения» содержится обзор научных исследований, посвященных народной примете. Единого определения понятия «народная примета» в лингвистических исследованиях на сегодняшний день не представлено. Одно из существующих в рамках лингвистических исследований толкований народной приметы характеризует ее как «устойчивое народное изречение со структурой предложения, содержащее предсказание каких-либо событий, явлений в будущем на основании имеющихся данных»3. Данное определение отвечает задачам настоящего диссертационного исследования, поскольку отображает не только

" Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов: пер. с англ. А. Д. Шмелева / А. Вежбицкая. - М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 282.

* Иванова Н. Н. Структурно-семантические особенности и лингвокультуролотичесыш потенциал приметы: дне.... канд. фнлол. наук / Н. Н. Иванова - Псков, 2005. - 274 с.

культурологическую, но и лингвистическую (формальную, структурную) составляющую народной приметы. Однако однозначно охарактеризовать примету (равно как и любое другое фольклорное произведение) как текст в привычном понимании этого термина не представляется возможным. Для обозначения особой — вариативной — формы существования фольклорного произведения учеными-фольклористами был предложен тершш авсмтекст (термин С. Ю. Неклюдова)4. Таким образом, в нашем диссертационном исследовании народная примета рассматривается именно как авантекст: поскольку является фольклорным произведением, не имеет единой закрепленной формулировки, может трансформироваться с течением времени и, кроме того, является средством отображения культурно-языковых особенностей этноса.

Фиксация и изучение примет имеют продолжительную традицию, идущую еще от этнографических и культурологических изысканий, освещающих особенности народной культуры в ее духовной и материальной составляющих.

На сегодняшний день изучению приметы посвящено большое количество работ, однако до сих пор далеко не все ее аспекты являются освещенными в достаточной степени.

Наблюдения Н. И. Коноваловой, отраженные в диссертационном исследовании «Сакральный текст как лингвокулыурный феномен» представляются ценными для реферируемого диссертационного исследования: ученый обращается к рассмотрению народной приметы как сакрального текста, «выступающего в качестве фрагмента русской языковой картины сакрального»3. Семантика приметы, как полагает исследователь, отражает реальное бытие, но освоенное при этом сквозь призму мистического и чувственного опыта; при этом интерпретация приметы основана, с одной стороны, на эмпирических наблюдениях, а с другой - на сопричастности предметов и явлений разной субстанциональной природы.

Отдельного внимания заслуживает монографическое исследование Т. С. Садовой: автор обращается к проблеме соотношения понятий «фольклорное произведение» и «фольклорный текст». В своей работе ученый рассматривает народную примету как текст, последовательно доказывая, что у нее есть все признаки текста как такового. Для реферируемого диссертационного исследования наиболее важным представляется наблюдение Т. С. Садовой, касающееся жизни древнейших мифологем, мотивов, которые можно вычленить еще в архаических приметах, однако сохраняющихся и в приметах современных. Исследователь замечает, в частности, что опорные лексемы, обозначающие эта мотивы, давно стали неким «сгустком» традиционного мотива и кочуют из поколения в поколение уже потому только, что они традиционны. Опорные лексемы такого рода исследователь предлагает

4 Неклюдов С. Ю. Авантекст в фольклорной традиции. Электронный ресурс «Фольклор п постфольклор: структура, типология, семиотика»: http://w\vw.mdiema.m/folkiore/avantext.html

s Коновалова H. И. Сакральный текст как лпнгвокультурный феномен : дне. ... д-ра филол. наук / H. И. Коновалова. - Екатеринбург, 2007. С. 180.

называть «традиционными словами»6 и считает, что именно присутствие в тексте «традиционного слова» является безусловным показателем его традиционности. В качестве примера «традиционного слова» автор приводит лексему «порог» и замечает, что она может с полным правом называться словом-символом, т.к. обладает набором мотивов, сконцентрированных в нем: так, основным мотивом в слове «порог» является ряд запретов — запреты делать что-либо через порог (здороваться, передавать деньги, вещи, разговаривать и т.д.), обусловленные «пограничным» статусом порога в народной культуре.

Существуют работы, посвященные рассмотрению приметы как некоего «культурного сценария», согласно которому выстраивается поведение носителей культурной традиции (О. Христофорова, Е. А. Белоусова). Отдельно можно отметить ряд работ, посвященных рассмотрению языка народной приметы (А. Е. Китиков, Г. Л. Пермяков). Существуют также исследования, посвященные грамматике, эстетике и лингвокогнитологии народной приметы (В. К. Харченко, Е. Е. Тонкова).

Многим исследователям представляется проблемным вопрос об отделении приметы от смежных фольклорных жанров. В частности, некоторые ученые (Т. С. Садова, В. К. Харченко и Е. Е. Тонкова) указывают на близость приметы к пословицам и поговоркам. Это обусловлено одним из ключевых качеств приметы — тем, что она является продуктом коллективного сознания, и потому имеет статус «народной». Для реферируемой работы принципиально важно определение приметы именно как «народного» явления: бытующего в народном сознании и являющегося отражением и вместилищем информации, актуальной для коллективного, народного мировоззрения, и передающейся из поколения в поколение, от одного представителя культуры к другому.

В разделе 1.4 «Характеристика исследуемого материала» представлен обзор использованного в работе материала.

Источники материала делятся на несколько групп. Первую группу представляют материалы, записанные автором при непосредственном наблюдении, в полевых условиях, в ходе общения с информантами. В работе приметы этой группы маркированы пометой [сам]. Общее количество самостоятельно собранного материала: ок. 750 примет.

Вторая группа - это материалы, отобранные при работе со словарями, созданными на основе диалектного материала. В работе приметы этой группы маркированы пометой [диал]. Общее количество материала: ок. 450 примет.

Третья группа представлена материалами из словарей, сборников, энциклопедий и справочников, содержащих непосредственно приметы и поверья. В работе приметы этой группы маркированы пометой [вспом]. Общее количество материала: ок. 300 примет.

Четвертая группа - словари и справочники, используемые для лингвокулыурологического комментария. К ним относятся

6 Садова Т. С. Народная примета как текст: Лингвистический аспект / Т. С. Садова. - СПб. : Изд-во СПб. ун-та, 2003. С. 73.

этнолингвистический словарь «Славянские древности» под ред. Н. И. Толстого7 и лингвокультурологический словарь «Русское культурное пространство»8.

Общее количество собранного из различных источников материала составляет около 1,5 тыс. примет.

Вторая глава «Лингвокультурологическое описание ключевого слова народной приметы» содержит исследование культурных коннотаций, закрепленных в значении КС.

В разделе 2.1 «Процедура выделения ключевого слова народной приметы» описана разработанная процедура выделения КС в собранных приметах.

Учеными-лингвистами предложен ряд смежных понятий для обозначения смысловых доминант текста (комплекса текстов или дискурса): «ключевое слово» (Л. В. Сахарный), «ключевое слово текущего момента» (Т. В. Шмелева), «социально релевантное слово» (А. П. Бабушкин), «ключевое слово культуры» (А. Вежбицкая). Однако методика выделения таких слов никем из исследователей не разработана и не описала. Авторы работ предлагают списки КС, не обосновывая, как именно в этот список попадает та или иная лексическая единица, и как можно подтвердить ее «ключевой» статус.

Процедуру вычленения КС приметы можно представить в виде алгоритма, состоящего из нескольких этапов и включающего в себя выявление и анализ двух основных составляющих - формальной и содержательной, оказывающих влияние на статус слова в примете и возможность признания (либо непризнания) его ключевым. Смысловая составляющая при этом является последовательно реализующейся в конкретной примете и находящей репрезентацию в выделяемых и анализируемых свойствах и функциях КС.

Первый этап выделения КС приметы связан с формальными характеристиками лексических единиц. Анализ собранного материала показал, что в качестве ключевых в примете могут выступать исключительно знаменательные части речи: как правило, за редким исключением, это существительные и глаголы — это обусловлено самой спецификой КС, которое должно обладать рядом семантических характеристик. У служебных слов такие характеристики просто отсутствуют. КС приметы номинирует субъект действия, объект его приложения или само действие — предикат: Мышь пробежит по человеку - к его смерти [сам] - КС номинирует субъект; Потерять перчатку - к несчастью [сам] — КС номинирует объект; Беременной нельзя стричь волосы [сам] - КС номинирует предикат. Первый этап процедуры вычленения КС из текста приметы позволяет произвести формальный анализ материала и является необходимым и логичным звеном при переходе ко второму этапу.

Второй этап процедуры выделения КС приметы связан со смысловыми характеристиками выделяемых в примете лексем. В качестве

7 Славянские древносш: Этнолингвистический словарь в 5-ти томах / под обшей ред. Н. И. Толстого - М.: Междунар. Отношення. 1995: Т. 1-4.

8 Русское культурное пространство: Лннгвокулыурологпчесюш словарь: Вып. первый / И. С. Брилева, Н. П. Вольская. Д. Б. Гудков, И. В. Захаренко. В.В. Красных. - М.: «Гнозис», 2004. - 318 с.

основополагающих содержательных признаков, которыми должно обладать КС народной приметы, в реферируемой работе предложено два: во-первых, КС приметы формирует тему текста, во-вторых, оно имеет символический коннотативный компонент.

А) Ключевое слово приметы формирует тему текста.

Логично предположить, что ключевым можно считать то слово, которое выстраивает весь текст, является его отправной точкой и формирует тему текста. Подтверждение этому можно найти, например, в работах Т. В. Шмелевой9. Так же, как «ключевое слово текущего момента», находясь «в центре всеобщего внимания», формирует тему публицистического текста или разговорной коммуникации, КС приметы формирует тему всей приметы, реализуя в ней свои культурные коннотации. Так, например, лексема зеркало фигурирует в ряде примет; одна из них выглядит следующим образом: Зеркало разбивается - к несчастью [сам]. В представленной примете именно лексема зеркало полностью формирует тему всего предложения — как на формальном (существительное, субъект действия), так и на содержательном уровне. Подтверждение этого находим в рассказе респондента о жизненном случае, связанном с разбитым зеркалом:

Мы вместе тогда работали в таксопарке. Андрей поехач на смену: да егце и рано почему-то так; с разбитым зеркалом - боковое зеркало в машине почему-то треснуло. Он в тот день в аварию попал, хорошо, что не до смерти. Я как-то раньше не задумывался об этом, а сейчас совсем по-другому: если куда-то еду - сам невольно проверяю, чтобы всё в порядке было [сам].

Темой этого рассказа также становится зеркало; таким образом, лексическая единица, являющаяся в примете ключевой, реализует свой культурный потенциал на новом уровне - и от темы одного предложения «дорастает» до темы целого текста, посвященного конкретной бытовой ситуации. С аналогичным наблюдением встречаемся у Т. С. Садовой, анализирующей приметы; построенные по принципу предания (по типу «со слов старших»): «Этот тип примет, разворачивая тематический образ, может порождать и другие жанровые формы — рассказ, быличку, суеверный рассказ»10. Приведенный в качестве иллюстрации рассказ респондента о конкретном жизненном случае, связанном с реализацией приметы, представляется возможным назвать быличкой. В фольклористских исследованиях под быличкой принято погашать небольшое по объему устное произведение, представляющее собой краткое повествование о столкновении со сверхъестественным.

Важность данного свойства КС — способность формировать тему всей приметы — подтверждается также тем фактом, что в словарях и справочниках примет на равных с алфавитным принципом подачи материала действует и тематический принцип. Таким образом, составители словарей, прежде чем

9 Шмелева Т.В. Ключевые слова текущего момента!:' СоПсцшгл 1993. № 1. С. 33-41.

10 Садова Т. С. Народная примета как текст: Лингвистический аспект / Т. С. Садова. - СПб. : Изд-во СПб. ун-та, 2003. С. 76.

разбить приметы на группы и разделы, также вычленяют в них КС и соотносят с определенной темой, а уже внутри каждой темы располагают приметы в алфавитном порядке.

Б) Ключевое слово приметы имеет символический коииотативпый компонент.

В качестве другого содержательного параметра, влияющего на статус слова в примете, можно назвать способность лексической единицы приобретать статус символической. Этот параметр также связан с процессом реализации культурных коннотаций лексемы. Статус символа - это высшая ступень реализации лексической единицы, тесно связанная со способностью КС моделировать определенную ситуацию. При этом первая ступень этой реализации - это КС, моделирующее тему отдельной приметы; следующая -моделирование темы текста, например, рассказа о случае из жизни, темой в котором является то же КС. Следующая ступень реализации - приобретение словом статуса «ключевого слова культуры» (А. Вежбицкая) и, наконец, высшая ступень - преодоление словом границы бытового значения в переходе от профанного к сакральному11 в процессе сакрализации (термин Т.Б. Банковой, 2008), лишь достигнув этой стадии, слово может перейти в разряд слов-символов. В качестве примера можно привести лексему трог, являющуюся одной из наиболее часто фигурирующих в приметах; в частности, в следующей примете она является ключевой: Нельзя передавать деньги через порог [сам]; выступает в качестве темы в рассказе, фиксирующем жизненный опыт респондента: А если кому-то денег занять через порог - не отдаст, или будет отдавать очень долго - я по себе знаю [сам].

Кроме того, ключевой статус слова часто подтверждается его появлением в других приметах и бытованием в них в качестве ключевого: Деньги через порог не передают [сам]; Здороваться через порог нельзя [сам]; Нельзя разговаривать через порог [сам]; Беременным нельзя садиться на порог, иначе роды могут пройти тяжело [диал]; При выносе гроба нельзя задерживаться на пороге - это может повлечь за собой новую беду [диал] и др.

В разделе 2.2 «Анализ культурных коннотаций ключевого слова народной приметы» представлен анализ культурных коннотаций, содержащихся в КС примет.

Раздел 2.2.1 «КС с культурной коннотацией «Граница».

Ключевые лексические единицы группы (17 единиц):

Ворота; дверь (двери); дорога; закат; зеркачо; крычьцо; косяк; лестница; межа; мост; ограда; окно; перекресток; подоконник; порог; ступени; сумерки.

Все лексические единицы - имена существительные.

Группа представлена лексическими единицами, имеющими устойчивую культурную коннотацию «Граница» (как правило, между «своим» и «чужим»), медитативное, пограничное пространство и время. Представляется возможным также выделить в группе лексические единицы, номинирующие реалии,

п См. Банкова Т. Б. Диалектное слово: материальное и духовное /V Вестник Томского государственного университета: бюллетень оперативной ннформашш. 2006. № 112. С. 44 - 56.

непосредственно связанные с пограничными локусами. В народном сознании лексемы данной группы обладают не только семантикой пограничного пространства и времени, но в большей или меньшей степени оказываются связанными с «чужим», враждебно настроенным миром. Они либо номинируют пространство, непосредственно являющееся «нечистым» (перекресток, межа): Встретиться с любимым на перекрестке - к разлуке и ненависти [диал]; либо называют пространство, выполняющее функцию переходного звена между мирами (порог, лестница, зеркало, дверь): Нельзя здороваться через порог. Почему? Говорят, к ссоре [сам]; Не следует останавливаться ти мешкать на лестнице дома, где живет беременная, поскольку это может задержать рождение ребенка [сам]; Если не закрыть хоть одно зеркало в доме, где лежит покойник, его душа «потянет» за собой родных [сам]; Если ночью сама собой отворится дверь, нужно ожидать в доме покойника [сам]. Также КС могут номинировать отрезок времени, выполняющий функцию такого перехода (закат, заход солнца): Кто ж хоронит на закате? Нельзя на закате хоронить - не по-людски это [сам].

Раздел 2.2.2 «КС с культурной коннотацией «Часть-целое».

Ключевые лексические единицы группы (16 единиц):

Велик(ий), замкнутый, короткий, открытый, стягивающий, узкий. Разбирать, отворить, открыть; отпереть; распахнуть; разрезать; расплести, расстегнуть; снимать, стричь.

Частеречная принадлежность лексических единиц, формирующих данную группу (5 прилагательных, 10 глаголов, 1 причастие) показательна: среди них нет ни одного имени существительного (в то время как в подавляющем большинстве других групп КС эта часть речи является преобладающей). Очевидно, это явление связано с тем, что культурная информация, кодирующая различные пространственные операции, находит в прилагательных и глаголах наиболее адекватную форму выражения: в именах прилагательных фиксируются качественные характеристики пространства (узкий, короткий, велик(ий), открытый, замкнутый, стягивающий), а в глаголах — действия, которые выполняются с пространством. В собранных приметах это либо сужение пространства {стричь), либо его расширение (разбирать, снимать, отворять, отпирать).

Анализ культурных коннотаций показал, что за лексемами, формирующими данную группу, закреплена культурная информация, кодирующая различные пространственные операции, направленные на расширение, размыкание пространства - если это необходимо: Когда женщина рожает - отворяют окна, двери [диал]; Когда идешь рожать - снимаешь украшения с шеи, ушей, чтобы не было ничего замкнутого, стягивающего [сам]; либо, наоборот, - на смыкание, закрывание пространства; например, в приметах, связанных с похоронами, расширение пространства может интерпретироваться как дурной знак: самопроизвольное расширение «мертвого» пространства, его проникновение в пространство «живое», способное повлечь за собой новое несчастье: Если гроб не в меру велик - быть в доме еще покойнику [диал]; Если человек умирает с открытыми глазами -

значит, в этом доме будет еще покойник [диал]; Когда копают могилу, да края осыпаются - к еще одному покойнику [сам].

Раздел 2.2.3 «КС с культурной коннотацией «Правый — левый».

Ключевые лексические единицы группы (4 единицы):

Правый, левый, справа, слева.

Группа КС с культурной коннотацией «Правый-левый» является самой малочисленной из анализируемых групп.

КС данной группы представлены именами прилагательными (2 единицы) и наречиями (2 единицы).

Анализ материала показал следующее: во-первых, семантическая оппозиция «правый - левый» актуальна в народных приметах, связанных с родовспоможением, а также — действиями-оберегами, во-вторых, оппозиция «правый-левый» в русской культуре неразрывно связана с другой семантической оппозицией: «мужской — женский»: В первую брачную ночь молодая ложится в постель справа от мужа, у его правой руки, тогда у нее будут рождаться мальчики, если она ляжет слева - будут рождаться девочки [вспом]; Во время супружеского акта, чтобы родился мачьчик, мужчине следует держать левую ногу согнутой [сам].

Раздел 2.2.4 «КС с культурной коннотацией «Смерть».

Ключевые лексические единицы группы (14 единиц):

Картофель, кровь, мертвец, могила, падаль, покойник, похороны, труп;

Умерший, усопший; Обмывать, хоронить ; Земчяные плоды, мертвые люди.

Среди представленных лексем есть слова, относящиеся к именам существительным (В единиц), глаголам (2 единицы), а также 2 единицы, представляющие собой словосочетания «существительное» + «прилагательное» кроме того, данная группа содержит субстантивированные причастия (2 единицы).

КС, формирующие данную группу, репрезентируют культурную коннотацию «Смерть», являющуюся неотъемлемой частью одной из самых важных культурных бинарных оппозиций: «жизнь — смерть». Лексические единицы данной группы являются ключевыми в приметах, представляющих собой запреты на какое-либо действие, как правило, связанное с предметами, имеющими отношение к погребальному обряду. Это неслучайно, т.к. сферы смерти и жизни в народной культуре всегда разводятся очень строго: Беременным ни в коем случае нельзя обмывать покойника [сам]; Беременным нельзя участвовать в похоронах [сам]; Беременной нельзя смотреть на кровь и падаль, иначе ее ребенок может вырасти злым человеком [вспом].

Раздел 2.2.5 «КС с культурной коннотацией «Предметный мир».

(29 единиц).

Часть КС группы с культурной коннотацией «Предметный мир» номинируют предметы «женского» мира, немногие КС относятся к «мужскому» (как правило, это приметы, связанные с рождением ребенка мужского пола). Отдельно можно выделить подгруппу КС, которые нельзя отнести к сугубо «мужской» или «женской» сфере - они являются гендерно нейтральными.

2.2.5.1 «КС с культурной коннотацией «Женский» предметный мир».

Ключевые лексические единицы подгруппы (11 единиц):

Веник; веревка; игла; кольцо; нитки; обруч; оглобли; платок; плашка; свадебные туфли; ткацкая основа.

КС данной группы представлены именами существительными (9 единиц) и словосочетаниями «существительное + прилагательное» (2 единицы).

Состав группы - предметные наименования, связанные непосредственно с женщиной и ее хозяйственными работами, обычно проводимыми во внутреннем пространстве дома. Сфера дома в народном сознании закреплена за женщиной, хозяйкой, в то время как «мужская» сфера - это традиционно внедомашнее пространство, связанное с различными отхожими промыслам!: охота, рыбная ловля и др.

Большая часть КС группы принадлежит к «женскому» культурному миру; это приметы, связанные с беременностью и родовспоможением, женскими домашними работами и замужеством: Беременным в праздники нельзя шить, перематывать нитки - роды могут оказаться тяжелыми из-за того, что шея ребенка будет обмотана пуповиной [вспом]; Туфли на свадьбу нужно надевать старые, многократно проверенные — тогда заключаемый брак будет счастливым [сам].

2.2.5.2 «КС с культурной коннотацией «Мужской» предметный мир».

Ключевые лексические единицы группы (5 единиц):

Гвозди; мужская шапка; рубаха; рубашка (отцовская рубаха); топорище.

Состав группы - предметные наименования, связанные непосредственно с мужчиной и его хозяйственными работами: Чтобы семья была крепкой, а с самого рождения между отцом и ребенком устанавливались нерушимые узы, новорожденного во время родов принимали в отцовскую рубашку [сам]; Для защиты от нечистой силы, а также от сглаза и порчи в колыбель или в постель роженицы вбивают четное количество маленьких железных гвоздей [сам].

2.2.5.3 «КС с культурной коннотацией «Предметы вещного мира, не имеющие тендерной маркированности».

Ключевые лексические единицы группы (13 единиц):

Белье; вещи; втка; деньги; ложка; нож; обувь; перчатка; подкова; скатерть; скамья; стол; стул.

Все лексические единицы, формирующие группу, относятся к именам существительным.

КС данной группы в народной культуре не имеют прикрепленносги к «женскому» или «мужскому». Примечательно, что большая часть КС данной группы относится к погребальному обряду - возможно, их тендерная «нейтральность» связана с тем, что покойник уже не принадлежит миру живых, и, следовательно, человеческие свойства у него частично (или полностью) нивелируются: Вещи с кладбища забирать нельзя [вспом]; Обувь после кладбища моют, чтобы на ней не остаюсь кладбищенской земли [сам].

Раздел 2.2.6 «КС с культурной коннотацией «Животный мир».

Ключевые лексические единицы группы (16 единиц):

Еоробей\ голубь; дятел; заяц; иволга; кошка; курица; ласточка; лошадь; муха; мышь; петух; птица; свинья; собака; сорока.

Все КС группы - имена существительные.

Лексемы, формирующие группу, представляют собой зооморфные наименования, за которыми закреплены устойчивые культурные смыслы. КС данной группы фигурируют в различных по тематике приметах: связанных с обрядовым дискурсом, погодных, сновидческих и т.д.: Кошка на печи - к стуже, а кошка на полу - а: тешу [сам]; Если во дворе одновременно издохнут петух и курица - кто-нибудь умрет [вспом]; Мухи зимой в доме - к покойнику [сам]; Воробей влетает в окно — к несчастью в доме [сам].

Проведенный анализ культурных коннотаций, закрепленных за КС приметы, показал, что оно имеет ряд специфических свойств: ситуативность, ассоциативность, символичность, вариативность, атрибутивность и потенциальность. Перечисленные свойства КС находят реализацию в конкретных приметах и делают КС универсальным инструментом, позволяющим провести разноаспектное лингвокультурологическое исследование собранного материала.

Третья глава «Спецификации ключевого слова народной приметы»

содержит описание и анализ выделенных свойств и функций КС приметы.

Раздел 3.1 «Свойства ключевого слова народной приметы» посвящен анализу выделенных свойств КС народной приметы.

Так, в разделе 3.1.1 «Ситуативность как свойство ключевого слова народной приметы» характеризуется одно из основных качеств КС -способность выстраивать определенную ситуацию: в настоящей работе это свойство КС обозначается термином ситуативность.

Как показал анализ культурных коннотаций КС приметы, за каждой группой ключевых лексем закреплен набор определенных бытовых или обрядовых ситуаций, существующих в свернутом виде в приметах.

Реализация данного свойства может происходить амбивалентно: «слово —► ситуация» и наоборот: «ситуация —>слово».

Слово может выступать в качестве отправной точки для «разворачивания» приметы: безусловно, чтобы это произошло, примета уже должна быть закреплена в сознании: КС не порождает новую информацию, а адресует к уже имеющейся. Важным показателем устойчивости приметы является ее воплощение в жизненном случае, называемое быличкой. В быличке народная примета получает оформление, реализует вариативность и устойчивость; текст приметы «вычленяется» из жизненного случая, приобретает лаконичность и афористичность.

Можно выделить следующие виды быличек: 1) былички-предзнаменования; 2) былички-подтверждения; 3) былички-запреты; 4) приметопорождающие былички.

1) Первая разновидность — это былички-предзнаменования (из собранного материала - 10 ед.). В основе быличек лежит примета-предзнаменование, которая может быть вычленена из текста и, как правило, бытует

самостоятельно. Так, например, известная примета: Если вблизи дома часто и подолгу кричит сорока — умрет кто-то из домашних [вспом] в быличке из отточенной афористичной формулировки разворачивается следующим образом:

Мы ище в Нарыме жили, Костя с Катькой маленькие были. Играли на улице - притащили маленького птенчика домой, ну он живой ище был. Так к нам тогда повадилась прилетать сорока к дому и кричать: сядет на забор и давай: тра-та-та!... тра-та-та.. Противная. Каждый день прилетала. Неспроста, наверное: вскоре и дедушка умер [сам].

2) Былички-подтверждения (8 ед.): в них примета не приобретает дополнительные толкования или ассоциации: через КС устанавливается связь между приметой и бытовой ситуацией, таким образом, происходит проверка приметы на достоверность в виде своеобразного резюме в конце:

Весь месяц перед тем, как Санька умер, наша собака выла - чувствовала она, наверное, заранее [сам]; У нас всю неделю собака соседская выла в подъезде - говорят, что собаки воют на покойника, а я недавно узнала, что вчера соседа хоронили с верхнего этажа. Значит, не зря выла [сам].

3) Былички-запреты (5 ед.): представляют собой рассказ о попытке нейтрализации приметы: Ты ей скажи: пусть она даже не думает об этой веревке - чтобы веревкой себе отгородить место на кчадбище под могилу -пусть занимают чужие, ну его! Беду она, что ли, на нас натикать хочет?! Заранее место готовить - хуже не придумаешь, да и неизвестно еще, кого приберет первым [сам];

4) Последнюю группу (7 ед.) формируют приметопорождающие былички, демонстрирующие процесс появления новых примет: как правило, это индивидуальные приметы, связанные с конкретным случаем из жизни. В этом случае ассоциативная цепочка, выстраивающаяся от бытовой ситуаціш к конкретному текстовому воплощению, базируется именно на КС, например: Помню, в тот год сирени много цвело - тогда свекровь моя умерла, а я была беременная Костей. Не могу с тех пор чувствовать запах сирени: всё кажется, что умрет кто-нибудь [сам]: в данном случае указанную цепочку представляется возможным изобразить следующим образом: цветущая сирень —> чья-нибудь смерть (предчувствие чьей-нибудь смерти).

3.1.2 «Ассоциативность как свойство ключевого слова народной приметы». Данное свойство КС приметы лежит в основе механизма появления индивидуальных примет: выстраивается ассоциация между явлениями действительности, объективно ничем друг с другом не связанными. Новая примета формируется тогда, когда случайная (на первый взгляд) связь между явлениями действительности меняет свой статус и превращается в закономерность: Всегда если надеваю эту кофту - значит, в этот день не повезет [сам].

Довольно часто процесс формирования новой приметы подвергается рефлексии: Я заметила, что еспи разговариваю с кем-то, стоя на пороге, -поругаюсь ти обижусь — в общем, ничего хорошего [сам]; А если кому-то денег занять через порог - не отдаст, іти будет отдавать очень долго - я по себе

знаю [сам]. Таким образом, происходит установление связи между явлениями действительности, и формируется новая примета, в дальнейшем ее жизнеспособность подтверждается новыми реализациями.

Приметы, опирающиеся на КС и выстроенные на ассоциативной связи между явлениями окружающего мира, как правило, относятся к индивидуальным: поскольку каждый «автор» выстраивает их самостоятельно. Как правило, индивидуальные приметы формируются вокруг слов, уже являющихся ключевыми в других приметах, в новых вариациях реализуя их культурный потенциал: Не стой рядом со мной у зеркала - поссоримся, я заметила такое [сам].

3.1.3 «Символичность как свойство ключевого слова народной приметы». КС народной приметы должно содержать символический коннотативный компонент. Подтверждение этого находим в работах Т. С. Садовой. В частности, автор говорит о том, что некоторые слова («текстовые центры») примет могут считаться символами, поскольку «имеют достаточно длительную мифотворческую обработку. В свою очередь, и символ имеет природу «длительного исторического дискурса», т. е. свойства этнокультурного «узла», собравшего в себе многовековой опыт наблюдений, мифологических и дуалистических воззрений, переосмыслений, традиций»12. Наряду с понятием «символ» автором используются такие как «слово-мифологема» и «концепт»: они объединяются основной, магистральной функцией: хранят, «выкристаллизовывают» в вербальной единице мысль и идею; по мнению автора, именно такие слова способны к «сворачиванию» и «разворачиванию» культурных значений, заложенных в них изначально, в контексте мифологического сознания. Так, например, слово, обозначающее бытовую вещь, в определенной обрядовой ситуации начинает обладать всеми качествами слова-мифологемы. Справедливым представляется говорить о том, что некоторые приметы моделируют ту обрядовую ситуацию, которая позволяет КС «вскрыть» и развернуть свой символический, культурный потенциал.

3.1.4 «Вариативность как свойство ключевого слова народной приметы». Т. С. Садова указывает на одно из основных качеств, которым обладает любой фольклорный текст (в том числе народная примета), а именно - существование такого текста на стыке двух антиномичных категорий: категории вариативности и категории устойчивости13. Это положение подтверждает возможность выделения еще одного свойства КС народной приметы — наряду с устойчивостью оно обладает вариативностью.

Вариативность КС проявляется, прежде всего, в дублетности приметы. Под дублетностью в настоящей работе понимается способность приметы существовать одновременно в нескольких вариантах, различающихся только

Садова Т. С. Народная прнмега как текст: Лингвистический аспект / Т. С. Садова. - СПб. : Изд-во СПб. ун-та, 2003. С. 56.

и Садова Т. С. Народная примета как текст: Лингвистический аспект / Т. С. Садова. - СПб. : Изд-во СПб. ун-та, 2003. С. 69.

КС. Приведем пример дублетности: Воробей / иволга / птица в избу влетея(а) через окно - слышать о покойнике [сам].

Безусловно, не все КС являются взаимозаменяемыми: вариативность присуща только тем лексическим единицам, которые способны вступать друг с другом в отношен™ синонимии и содержат сходный набор культурных коннотаций. Так, все лексические единицы - воробей, иволга и птица находятся в родовидовых отношениях и могут быть контекстуальными синонимами. Кроме того, они объединены общей культурной семантикой, опирающейся на веру в то, что души умерших вселяются в маленьких диких (не домашних) птиц.

3.1.5 «Атрибутивность как свойство ключевого слова народной приметы». Особо следует отметить способность КС приметы иметь при себе определитель. Данное свойство в настоящей работе называется атрибутивностью. Под определителем в настоящей научной работе предлагается понимать слово или группу слов, сообщающих КС дополнительную культурную коннотацию.

Анализ собранного материала показал, что наиболее частотными в качестве определителей при ключевом слове являются имена прилагательные. Справедливо говорить о том, что данная часть речи имеет особый статус в структуре народной приметы. Так, например, имя прилагательное, как правило, не может самостоятельно выступать в качестве КС приметы: обычно оно «дополняет» уже имеющееся КС, сообщая ему необходимый коннотативный смысл, однако в отдельных — периферийных — случаях оно занимает центральное место в структуре приметы, становясь, таким образом, ключевым.

В настоящем диссертационном исследовании определители-

прилагательные подразделяются на два типа:

1) Определители-прилагательные, в совокупности с существительными образующие устойчивые (составные) терминологические наименования.

2) Определители-прилагательные, являющиеся структурно необходимым элементом народных примет.

Анализ собранного материала показал, что не каждое КС может иметь при себе определитель: это характерно для тех слов, которым «не хватает» собственного культурного потенциала для их полноценной реализации, и требуется дополнительная лексическая единица (или несколько), чтобы восполнить этот недостаток. Как правило, именно КС, нуждающиеся в определителе, находятся на периферии: они либо не могут быть носителями культурной информации самостоятельно, либо не могут ее реализовывать изолированно, без помощи других слов и контекста.

3.1.6 «Потенциальность как свойство ключевого слова народной приметы». Анализ собранных примет продемонстрировал, что КС достаточно неоднородны: среди них можно выделить ряд КС, обладающих наибольшим количеством культурных коннотаций и, соответственно, имеющих наибольшее количество реализаций в приметах; к ним можно отнести такие лексические единицы, как порог, зеркало, кошка, собака, птица и др.

Также среди выделенных КС есть слова, имеющие меньшее количество культурных коннотаций — и соответственно меньшее количество реализаций: свинья, перчатка, ооруч и др.

Как показал проведенный анализ, КС приметы является инструментом, осуществляющим накопление, хранение и передачу культурной информации. Это выражается, в частности, в способности КС «разворачивать» и «сворачивать» культурные коннотации, в настоящей работе данное свойство названо потенциальностью КС. Таким образом, потенциальность КС выражается в его способности реализовывать культурные коннотации в определенном контексте, например, конкретной бытовой или обрядовой ситуации.

Проанализированные свойства КС приметы позволяют ему выполнять набор функций: таким образом происходит реализация культурных коннотаций. Анализ собранного материала позволил выделить следующие функции КС приметы: текстообразующая; жанрообразующая, трансляционная (коммуникативная) и кумулятивная.

Раздел 3.2 «Функции ключевого слова народной приметы» посвящен анализу выявленных функций КС.

3.2.1 «Текстообразующая функция ключевого слова народной приметы». Анализ собранного материала показал, что лексическая единица, выступающая в примете в качестве ключевой, способна реализовать свой культурный потенциал на новом уровне - и от темы одного предложения «дорасти» до темы целого текста, посвященного конкретной бытовой ситуации. Способность КС выстраивать текст приметы, а на другом уровне — текст более сложный (рассказ, былинка) базируется на таком свойстве, как ситуативность, и является одним из фундаментальных показателей, позволяющих квалифицировать лексическую единицу как ключевую в примете.

Как уже было отмечено, многие исследователи народных примет (Т. С. Садова, В. К. Харченко, Е. Е. Тонкова, Н. Н. Иванова) сталкиваются с трудностью отделения приметы от других паремий: прежде всего, пословиц, поговорок и суеверий. Представляется возможным говорить о том, что именно приметы в большей степени склонны к вариативности: в то время, как пословицы и поговорки обладают большей формальной устойчивостью и существуют в меньшем количестве вариантов. Это, в свою очередь, связано с тем, что в пословицах и поговорках нельзя выделить КС - как это возможно в примете; соответственно, свойства и функции, присущие КС приметы, не могут найти реализацию в пословицах и поговорках.

3.2.2 «Жанрообразующая функция ключевого слова народной приметы». При анализе собранного материала нами было выявлено, что приметы могут преследовать различные цели: предупреждение, совет, запрет и т.д., в соответствии с определенной целью примета обретает конкретную форму.

Отправной точкой для формального воплощения приметы является КС. Эта функция КС приметы в настоящей работе называется жанрообразующей. Так, например, в примете Вилка со стола упала - кто-то придет [сам] «пророчество» именно на основе КС путем реализации им таких свойств, как

ситуативность и ассоциативность, поскольку именно КС служит отправной точкой для «предсказания» гипотетической ситуации. Подтверждение этого находим в вариациях представленной приметы: Вилка со стола упала - кто-то придет [сам]; Ложка со стола упала - придет женщина [сам]; Нож со стола упал - придет мужчина; [сам]. Как показывают представленные примеры, КС, находящееся в левой части приметы, непосредственным образом «опрокидывается» на содержание правой части. Приведенные примеры представляется возможным квалифицировать как приметы-предзнаменования, однако возможно привести иные примеры примет, находящиеся в рамках других жанров, таких, например, как примета-запрет: На поминачъном столе не должно быть вилок и ножей [сам]; Нельзя оставлять нож на столе [сам],' Нельзя дарить ножи [сам]; На свадьбу ножи не дарят [сам]; или примета-совет: Нежелательно оставлять на ночь нож на столе — говорят, это не к добру [сам]. Представленные примеры позволяют увидеть, как КС «объединяют» вокруг себя приметы разнообразной жанровой направленности: так, КС вилка «держит» на себе примету-предзнаменование; примету-запрет и примету-совет.

3.2.3 «Трансляционная (коммуникативная) функция ключевого слова народной приметы». КС обеспечивает передачу жизненного опыта, его межпоколенную трансляцию, напр.: Мне баба Даша говорила, что рассыпать соль — к большому несчастью [сам] - таким образом КС приметы реализует трансляционную (коммуникативную) функцию.

КС кодирует информацию, почерпнутую из народного опыта наблюдения, и конвертирует ее в словесный опыт. Информация, транслируемая КС, имеет универсальный характер: это своеобразная энциклопедия, представленная в отточенной емкой приметной формулировке, и освещающая все жизненные сферы. В большем количестве примет накапливается большее количество знаний. Можно говорить о том, что во всей совокупности КС приметы аккумулируют и репрезентируют целостную систему народных представлений о мире.

Именно с этой способностью приметы и ее КС - осуществлять трансляцию накопленной культурной информации — связана полифункциональность приметы: основное предназначение приметы — установление связи между явлениями и создание прогноза, однако на основную функцию практически всегда накладываются дополнительные, вторичные: именно они позволяют выделять различные жанры и разновидности примет Принципиально важным показателем устойчивости культурной информации, хранящейся в примете, является, на наш взгляд, наличие попыток ее интерпретации. Причем, как показывает материал, зафиксированный в процессе обтеши с респондентами, попытки интерпретации приметы, как правило, отталкиваются именно от прагматичных функций приметы: гигиенической, этикетной, этической. В качестве примеров можно привести следующие приметы: Нельзя сметать крошки рукой со стола [сам]; Нельзя класть деньги на обеденный стол [сам]; Нельзя класть на стол ключи [сам]; Нельзя выкладывать на стол мелочь из карманов [сам]: часть респондентов объясняет существование подобных

примет исключительно гигиеническим подтекстом; однако это не умаляет их желания соблюдать правила, прописанные в приметах, и следовать им. Ритуальная функция, как правило, не подвергается попыткам интерпретации: она воспринимается носителем культуры как должное и не подлежащее сомнению и «проверке», что также свидетельствует об устойчивости культурной информации, конденсированной в системе примет и их КС.

3.2.4 «Кумулятивная функция ключевого слова народной приметы». КС обеспечивает накопление и фиксацию культурной информации — в настоящей работе данная функция КС приметы называется кумулятивной. Это положение находит подтверждение в том, что КС содержит комплекс культурных смыслов, реализующихся не только в примете, но и в других фольклорных микрожанрах: пословицах и поговорках напр.: КС кошка и собака: встречаются в приметах: Кошка клубком - на мороз [диал], Собака воет - на покойника, так говорят [сам]; и пословице: Кошка да баба - в избе, мужик и собака - на дворе [диал]. Ранее уже упоминалось о том, что учеными-лингвистами до сих пор не решен вопрос о разграничении приметы и смежных паремических жанров: более того, ряд собирателей и исследователей фольклора не отделяет примету от пословиц, поговорок и поверий. Кумулятивная функция КС приметы, с одной стороны, приближает примету к смежным фольклорным жанрам, с другой - позволяет разграничить примету и иные паремии. Так, например, Н. Н. Фатгахова считает кумулятивную функцию самой важной для фольклорного произведения, поскольку она не только обуславливает основные цели таких произведений - накопление и передача опыта, народной мудрости и т.д., но и непосредственным образом формирует языковые особенности паремических текстов. При этом пословица, как отмечает исследователь, часто имеет образую мотивировку, примета же, в отличие от пословицы, «всегда однозначна, однотемна, привязана к одной ситуации и характеризуется при этом прямой мотивировкой; многие приметы, сохраняя прогнозирующую функцию, приобретают способность образного, переносного осмысления обозначаемой ситуации, становятся многозначными, т.е. способными отражать несколько ситуаций»14. Таким образом, именно примета не просто кумулирует информацию и фиксирует ее в системе КС, но и реализует в наборе многообразных ситуаций — в отличие от пословиц и поговорок, имеющих абстрактное значение, и, как правило, не привязанных к конкретным ситуациям.

Кумулятивная функция, помимо прочего, находит реализацию в том, что КС является генератором появления новых примет. Собранный материал показывает: часто зарождение индивидуальной приметы происходит в быличке. Широко распространено появление новых примет на основе старых: в этом случае примета-источник и новая, появившаяся на ее основе примета, являются дублетами.

14 Фаттахова Н. Н. Семантика II синтаксис народных примет в русском н татарском языках: Сопоставіггельньш аспект: дпс.... д-ра фплол. наук Н. Н. Фаттахова. - Казань. 2002. С. 54.

Принципиально важным представляется тот факт, что некоторые ученые квалифицируют кумулятивную функцию как одну из важнейших и наиболее показательных функций паремического фонда вообще.

В Заключении подводятся итоги исследования, намечаются перспективы дальнейшей работы.

В Приложении «А» содержится список примет и быличек, использованных в работе.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Статьи, опубликованные в журналах, которые включены в перечень российских рецензируемых научных журналов и издании для опубликования основных научных результатов диссертаций:

1) Агапова Н. А. Ключевое слово народной приметы в лингвокультурологическом аспекте // Язык и культура. 2012. № 2 (18). С. 5 — 14.-0,6 п.л.

2) Агапова Н. А. Ключевое слово народной приметы: статус, свойства, специфика (лингвокультурологический аспект) // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 365. С. 7-10. — 0,6 п.л.

Публикации в других научных изданиях:

3) Агапова Н. А. Народные приметы, посвященные рождению и смерти: сопоставительный анализ ключевых лексических единиц (Лингвокультурологический аспект) // Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения: материалы 9 Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых (Томск, 18-19 апреля 2008 г.): в 2 ч. Ч. 2: Лингвистика / ответственный за выпуск А. А. Казаков. - Томск: Издательство ТГУ, 2008. - С. 3 - 6. - 0,2 п.л.

4) Агапова Н. А. Оппозиция ЖИЗНЬ - СМЕРТЬ в народных приметах (Лингвокультурологический аспект) // Коммуникативные аспекты языка и культуры: сборник материалов 8 Международной научно-практической конференции студентов и молодых ученых: в 2 ч. Ч. 1 / гл. ред. С. А. Песоцкая. — Томск: Изд-во Томского политехнического университета, 2008. — С. 176 — 177. - 0,1 пл.

5) Агапова Н. А. Приметы, посвященные рождению и смерти: сравнительная характеристика (Лингвокультурологический анализ) // Образование, наука, инновации - вклад молодых исследователей: материалы 3 (35) международной научно-практической конференции / Кемеровский госуниверситет. - Кемерово: ООО «ИНТ», 2008. - Вып. 9: в 2 т. Т. 2. - С. 85 -86. - 0,2 п.л.

6) Агапова Н. А. Классификация народных примет (на примере примет, связанных с беременностью и родами): Лингвокультурологический аспект // Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения: материалы 8 Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых (Томск, 27-28 апреля 2007 г.) / под ред. Н. А. Тихоновой. - Томск: ТГУ, 2008. - Вып. 8: в 2 ч. Ч. 2: Лингвистика. - С. 3 - 5. - 0,2 п.л.

7) Агапова Н. А. Свадебный обряд и приметы, с ним связанные (лингвокультурологический аспект) // Коммуникативные аспекты языка и культуры: сборник материалов IX Международной научно-практической конференции студентов и молодых ученых: в 4 ч. Ч. 2 / гл. ред. С. А. Песоцкая.

- Томск: Изд-во Томского политехнического университета, 2009. - С. 124 - 126.

- 0,1 п.л.

8) Агапова Н. А. Свадебные приметы: анализ предметных наименований (лингвокультурологический аспект) // Актуальные проблемы литературоведения и лингвистики: материалы конференции молодых ученых / под ред. А. А. Казакова.- Томск: Томский государственный университет, 2009.

- Вып. 10; в 2 т. Т. 1: Лингвистика. - С. 3 - 6. - 0,2 п.л.

9) Агапова Н. А. Свадебные приметы: лингвокультурологический аспект // Образование, наука, инновации — вклад молодых исследователей: материалы IV (XXXVI) международной научно-практической конференции. / Кемеровский госуниверситет. - Кемерово: ООО «ИНТ», 2009. - Вып. 10: в 2 т. Т. 1. - С. 320 -322. - 0,2 п.л.

10) Агапова Н. А. Ключевые лексические единицы русской народной приметы // Материалы XLVII международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Языкознание / Новосиб. гос. ун-т. - Новосибирск, 2009. - С. 47 - 48. - 0,1 п.л.

11) Агапова Н. А. Ключевое слово в народной примете: лингвокультурологический аспект // Дефиниции культуры: сборник трудов участников Всероссийского семинара молодых ученых. - Томск, 2009. -Вып. VIII. Ч. 2. - С. 21 -26.-0,3 п.л.

12) Агапова Н. А. Рациональное и иррациональное в народной примете (лингвокультурологический аспект) // Проблемы «ума» и «сердца» в современной филологической науке: сборник научных статей по итогам V Международной научной конференции «Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре» (Волгоград, 26 - 28 октября 2009 г.) / отв. ред. Е. Ф. Манаенкова. - Волгоград, 2009. - С. 507 - 509. - 0,1 пл.

13) Агапова Н. А. Анализ ключевых слов народной приметы. Зооморфные образы: «кот» / «кошка» (лингвокультурологический аспект) // Актуальные проблемы литературоведения и лингвистики: материалы конференции молодых ученых / под ред. А. А. Казакова- Томск: Томский государственный университет, 2010. - Вып. 11. - С. 3 - 6. - 0,2 п.л.

14) Агапова Н. А. Анализ зооморфных образов, фигурирующих в русских народных «погребальных» приметах // Материалы XLVIII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Языкознание / Новосиб. гос. ун-т. — Новосибирск, 2010. — С. 114 — 115. — 0,1 п. л.;

15) Агапова Н. А. Приметы, связанные со свадьбой и похоронами. Сравнительный анализ предметных и пространственных наименований (лингвокультурологический аспект) // Наука и образование: материалы VIII Международной научной конференции (1 февраля — 12 марта 2010 г.): в 4 ч. Ч. 3 / Беловский институт (филиал) государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Кемеровский

государственный университет». - Белово: ООО «Канцлер», 2010. — С. 8 — 11.— 0,3 и .л.

16) Агапова Н. А. Классификация народных примет, связанных со свадебным обрядом (лингвокультурологический аспект) // Студент и наука -2010: Лингвистика: материалы всероссийской научно-практической конференции студентов (Магнитогорск, 21-22 апреля 2010 г.): в 4 ч. Ч. 2 / под общ. ред. 3. М. Уметбаева, О. П. Савельевой. - Магнитогорск: МаГУ, 2010. -С. 68-69. - 0,1 п.л.

17) Агапова Н. А. Лингвокультурологический анализ ключевых лексических единиц народной приметы: предметные наименования, закрепленные за пространством дома // Коды русской классики: «дом», «домашнее» как смысл, ценность и код: материалы III научно-практической конференции, посвященной 90-летию со дня основания и 40-летию со дня возрождения первого классического Самарского государственного университета в Самарском крае (Самара, 19-20 ноября 2009): в 2 ч. Ч. 1 / отв. редактор Г. Ю. Карпенко. - Самара: Издательство «СНЦ РАН», 2010. — С. 35 — 42.-0,4 п.л.

18) Агапова Н. А. Свойства ключевого слова народной приметы (лингвокультурологический аспект // Наука. Технологии. Инновации: материалы всероссийской научной конференции молодых ученых: в 6 ч. Ч. 5. -Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2011. - С. 168 - 171. - ОД п.л.

19) Агапова Н. А. Лингвокультурологический потенциал ключевого слова народной приметы // Актуальные проблемы литературоведения и лингвистики: материалы конференции молодых ученых / под ред. А.А. Казакова. Вып. 12. — Томск: Томский государственный университет, 2011. - С. 7 — 12. — 0,3 п.л.

20) Агапова Н. А. К вопросу о статусе ключевого слова народной приметы // Образование, наука, инновации — вклад молодых исследователей: материалы VII (XXXIX) Международной научно-практической конференции / Кемеровский госуниверситет: - Кемерово: 2012. - Вып. 13. / сост. Е. А. Баннова; под общ. ред. К.Е. Афанасьева. — С. 895 — 900. — 0,4 пл.;

21) Агапова Н. А. Природа «ключевого слова» народной приметы: статус и специфика (лингвокультурологический аспект) // VI Международная заочная научно-практическая конференция «Филология и лингвистика: современные тренды и перспективы исследования: сборник материалов конференции (30 июня 2012 г.). - Краснодар, 2012. - С. 88 - 95. - 0,5 пл.

22) Агапова Н. А. Статус «ключевого слова» народной приметы: свойства и спецификашш (лингвокультурологический аспект) // Традиции и инновашш в филологии XXI века: взгляд молодых ученых: материалы всероссийской молодежной конференщш / отв. ред. Т. А. Демешкина. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 2012. - С. 7 - 11. - 0,4 п.л.

23) Агапова Н. А. Анализ ключевых лексических единиц, номинирующих зооморфные образы в приметах, связанных с обрядом погребения (лингвокультурологический аспект) // Язык и культура: сборник статей XXII Международной научной конференщш (30 - 31 мая 2011 г.) / отв. ред. С. К. Гураль. — Томск: Томский государственный университет, 2012. — С. 21 — 25. - 0,3 пл.

Заказ 861. Тираж 120. Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники.

634050, г. Томск, пр. Ленина, 40. Тел. 533018.

Текст диссертации на тему "Лингвокультурологический потенциал ключевого слова народной приметы"

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет»

04201364598 На правах рукописи

Агапова Нина Александровна

ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ КЛЮЧЕВОГО СЛОВА НАРОДНОЙ ПРИМЕТЫ

10.02.01- Русский язык

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент Т.Б. Банкова

Томск-2013

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ....................................................................................................................................4

ГЛАВА 1 Теоретические предпосылки исследования ключевых единиц языка.................14

1.1 Способы репрезентации культурных представлений в системе языка как объект лингвистической рефлексии......................................................................................................14

1.2 Осмысление статуса ключевого слова в контексте научного знания.............................20

1.3 Народная примета как объект изучения............................................................................27

1.4 Характеристика исследуемого материала..........................................................................45

ГЛАВА 2 Лингвокультурологическое описание ключевого слова народной приметы......59

2.1 Процедура выделения ключевого слова народной приметы...........................................59

2.2 Анализ культурных коннотаций ключевого слова народной приметы..........................69

2.2.1 КС с культурной коннотацией «Граница».......................................................................71

2.2.2 КС с культурной коннотацией «Часть - целое»..............................................................79

2.2.3 КС с культурной коннотацией «Правый - левый».........................................................83

2.2.4 КС с культурной коннотацией «Смерть»........................................................................88

2.2.5 КС с культурной коннотацией «Предметный мир»........................................................92

2.2.5.1 КС с культурной коннотацией «Женский» предметный мир»...................................93

2.2.5.2 КС с культурной коннотацией «Мужской» предметный мир».................................96

2.2.5.3 КС с культурной коннотацией «Предметы вещного мира, не имеющие тендерной маркированности».......................................................................................................................98

2.2.6 КС с культурной коннотацией «Животный мир»........................................................100

ГЛАВА 3 Спецификации ключевого слова народной приметы...........................................108

3.1 Свойства ключевого слова народной приметы...............................................................108

3.1.1 Ситуативность как свойство ключевого слова народной приметы............................108

3.1.2 Ассоциативность как свойство ключевого слова народной приметы........................113

3.1.3 Символичность как свойство ключевого слова народной приметы...........................116

3.1.4 Вариативность как свойство ключевого слова народной приметы...........................118

3.1.5 Атрибутивность как свойство ключевого слова народной приметы.........................120

2

3.1.6 Потенциальность как свойство ключевого слова народной приметы.......................126

3.2 Функции ключевого слова народной приметы...............................................................129

3.2.1 Текстообразующая функция ключевого слова народной приметы............................129

3.2.2 Жанрообразующая функция ключевого слова народной приметы...........................131

3.2.3 Трансляционная (коммуникативная) функция ключевого слова народной приметы .....................................................................................................................................................135

3.2.4 Кумулятивная функция ключевого слова народной приметы....................................138

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.........................................................................................................................141

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ................................146

Перечень условных обозначений, используемых в Приложении к работе........................161

ПРИЛОЖЕНИЕ «А» Список примет и быличек...................................................................162

ВВЕДЕНИЕ

Развитие современной лингвистической науки обусловлено интересом к взаимодействию культуры и языка. Важную роль в разрешении этой проблемы играет исследование языка как средства трансляции этнической культуры. В связи с этим наибольшую актуальность приобретает лингвокультурология, наука, которая ставит целью изучение способности языковых знаков отображать современное культурное самосознание народа.

Представленное диссертационное исследование находится в рамках лингвокультурологии. Лингвокультурология принадлежит к числу ведущих направлений в парадигме антропологической лингвистики,

ориентированных на анализ системы языка как кумуляции особенностей мировидения той или иной лингвокультурной общности.

Являясь дисциплиной синтезирующего типа, лингвокультурология граничит с лингвистикой, этнографией, культурологией, социологией, психологией (В.В. Воробьев, 1997, C.B. Иванова, 2003, В.В. Красных, 2001, В.А. Маслова, 2011, Ю.С. Степанов, 2004, В.М. Шаклеин, 2012). Лингвокультурологические исследования направлены на изучение языковых фактов различных уровней языка (Н.Д. Арутюнова, В.В. Воробьев, C.B. Иванова, В.И. Карасик, М.А. Пахноцкая, З.Д. Попова, Л.Ю. Семейн, Г.Г. Слышкин, И.А. Стернин, М.А. Суворова, И.А. Тарасова, Л.Н. Чумак, В.М. Шаклеин и др.).

В настоящее время наиболее изученным в плане репрезентации культурной информации является лексический уровень языковой системы (И.В. Арнольд, Н.Г. Комлев, Н. А. Лукьянова, И.А. Стернин, В.Н. Телия, В.И. Шаховский и др.).

Основной массив лингвокультурологических исследований выполнен на материале литературного языка (Е.М. Верещагин, В.В. Воробьев, О.В.Иванищева, В.Г. Костомаров), однако интерес к изучению специфики

4

традиционной культуры определил новый виток развития лингвокультурологических работ на диалектном материале (Т.Б. Банкова, Е.Л.Березович, Л.Г. Гынгазова, Т.В. Евсюкова, M.JI. Житникова, C.B. Иванова, Г.В. Калиткина, А.Н. Серебренникова, H.A. Устинова, А.Т. Хроленко, H.JI. Чулкина, Е.А. Юрина и др.).

Многие современные научные изыскания находятся в русле антропоцентрической парадигмы, что не случайно: именно ориентация современной научной мысли на человеческий фактор обусловила активизацию внимания к человеку и его связям с обществом ряда не только гуманитарных, но и естественных наук. Одним из важнейших вопросов, поставленных в ряде антропоцентрических исследований, является вопрос о взаимодействии человека и культуры.

Современный филологический мейнстрим не является исключением из общей тенденции: антропоцентрическая парадигма активно задействована сегодня в языковедческих и литературоведческих работах. Наиболее актуальными направлениями лингвистической мысли являются именно те, в которых изучение языка происходит посредством преломления его сквозь призму культуры, где диада человек — культура достраивается до триады человек — язык - культура. К таким направлениям относятся когнитивная лингвистика, этнолингвистика, социолингвистика, лингвокультурология и др.

Учеными-лингвокультурологами предпринимаются попытки поиска таких источников лингвокультурной информации, которые позволяли бы представить последнюю наиболее полно и системно. В связи с этим лингвокультурологи выявляют способы фиксации, хранения и трансляции культурной информации в языковом коде. Так, вопрос о выборе единиц исследования решается в большинстве работ в двух направлениях:

1) Исследования, согласно которым культурно маркированными являются единицы лексического уровня языка (А. Вежбицкая, В.В. Воробьев, В.А. Маслова и др.);

2) Работы, авторы которых настаивают на том, что культурной спецификой обладают единицы всех уровней языка (C.B. Иванова, Л.Ю. Семейн, И.А. Тарасова, Л.Н. Чумак й др.).

Данная работа находится в русле первого направления, так как объектом исследования в ней является ключевая лексема народной приметы, обладающая культурными коннотациями.

Кроме того, современные тенденции в развитии лингвокультурологии проявляются в том, что языковые факты и явления, которые имеют культурную значимость, стали обнаруживаться все более глубоко внутри системы языка. Эта тенденция, в свою очередь, обусловила то, что самостоятельной единицей лингвокультурологического исследования может быть транслирующая культурную информацию составляющая семантики слова, которая разными учеными обозначается как культурная коннотация, национально-культурный компонент значения, ассоциативно-культурный фон, культурологическая компонента значения слова и т.п.

Исследования, направленные на выявление специфики связи языка и культуры, традиционно указывают на наличие в семантике культурно маркированных единиц языка культурного компонента (Ю.Д. Апресян, Е.Л. Березович, Ю.А. Воробьева C.B. Иванова, В.И. Говердовский, С.Г. Фрост и др.), который отражает зависимость языка от культурной среды.

В лингвистической науке понятие культурного компонента носит различные наименования: национально-культурная семантика (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров), национальная специфика семантики (В.В. Морковкин), национально-специфический компонент значения (А.К. Кравченко). При анализе культурного компонента семантики лексических единиц используется термин «культурная коннотация» (Ю.Д. Апресян, И.В. Арнольд, О.В. Загоровская, В.В. Воробьев, У. Гохуа, Г.В. Елизарова, О.В. Иванищева, A.C. Мамонтов, В.А. Маслова, И.А. Стернин, Н.И. Толстой, В.Н. Телия, Г.Д. Томахин, В.И. Шаховский и др.). Взгляды на культурную коннотацию отличаются разнородностью, начиная с трактовки ее как

содержательного компонента коннотации и заканчивая отождествлением последней с культурным компонентом значения слова.

Единица исследования настоящей работы - ключевое слово народной приметы (далее — КС), обладающее культурной коннотацией, под которой, вслед за В. Н. Телия понимается «любой прагматически ориентированный компонент плана содержания языковых сущностей (морфем, слов, фразеологизмов и отрезков текста), который дополняет денотативное и грамматическое их содержание на основе сведений, соотносимых с прагматическими факторами разного рода: с ассоциативно-фоновым (эмпирическим, культурно-историческим, мировоззренческим и т.п.) знанием говорящих на данном языке о свойствах или проявлениях обозначаемой реалии либо ситуации, с рационально-оценочным или эмоционально-оценочным (эмотивным) отношением говорящего к обозначаемому, со стилистическими регистрами, характеризующими условия речи или сферу языковой деятельности, социальные отношения между участниками речи, ее формы и т.п.» [Телия, 1996; с. 107].

По мнению исследователя, культурная коннотация является связующим звеном между языковым и культурным кодами, т.е. соединяет «тело знака» с концептами, стереотипами, эталонами, символами, мифологемами и другими освоенными человеком знаками культуры.

Объектом исследования в работе является культурно маркированное КС народной приметы, имеющее в своем значении культурный коннотативный компонент (культурные коннотации).

Предмет исследования - культурные коннотации, объективированные в системе лексических единиц, являющихся словесной фиксацией культурных представлений.

Цель настоящего исследования — исследование статуса, специфики формирования и средств объективации культурной коннотации в значении КС.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

1) Сбор материала;

2) Обоснование теоретических принципов выделения и исследования КС народной приметы для выявления культурных представлений, закрепленных в языке в виде культурных коннотаций;

3) Разработка и описание процедуры выделения КС;

4) Вычленение КС в собранных приметах;

5) Анализ культурных коннотаций КС;

6) Выявление свойств и функций КС народной приметы на основе выявленных и проанализированных культурных коннотаций.

Актуальность исследования подтверждается следующими положениями:

1) Лингвокультурологический аспект помещает данную работу в область исследований, связанных с изучением языка как транслятора культуры;

2) Представленное диссертационное исследование вписано в область работ, посвященных рассмотрению культуры как организованной знаковой системы;

3) В рамках настоящего исследования народная примета рассмотрена с принципиально новой точки зрения: ее культурная специфика представляется через КС. В вопросе изучения приметы этот подход абсолютно нов и пока не представлен в научной литературе. Актуальность и практикоориентированность такого подхода к изучению народной приметы подтверждается тем, что именно «принцип ключевых слов» является наиболее универсальным и удобным при систематизации материала и составлении словарей и справочников.

Настоящее исследование продолжает традиции

лингвокультурологического направления Томской диалектологической школы в описании компонентов коннотации, объективированных лексико-

семантическими категориями образности (Е.А. Юрина, 2008), экспрессивности (Г.В. Калиткина, 1990), интенсивности (Е.В. Вельская, 2001).

В качестве источников работы были использованы:

1. Материалы, собранные автором работы в полевых условиях: ок. 750 примет;

2. Рукописные источники:

1.1 Картотека «Вершининского словаря»: в 7 т., гл. ред.: О. И. Блинова;

1.2 Материалы диалектологических экспедиций филологического факультета Томского государственного университета (1946-2000 гг.);

1.3 Материалы фольклорных экспедиций филологического факультета Томского государственного университета (1946-2000 гг.) (хранятся в Лаборатории общей и сибирской лексикографии филологического факультета Томского государственного университета).

3. Опубликованные источники:

2.1 «Вершининский словарь»: в 7 т., гл. ред.: О. И. Блинова (1998-2002

гг);

2.2 Словарь русских народных говоров под ред. Ф. П. Филина (1965

г.);

2.3 «Пословицы русского народа» В. И. Даля (1997 г.);

2.4 Словарь «Народные приметы и поверья» под ред. С. В. Колышова (2003 г.);

2.5 Словарь «Русские обряды и обычаи» (2005 г.);

2.6 «Большой словарь примет» под ред. Т. Г. Никитиной (2009 г.);

2.7 «Русский народный календарь: пословицы, приметы, обычаи, обряды, имена» (2005 г.);

2.8 Лингвокультурологический словарь «Русское культурное пространство» (2004 г.);

2.9 Этнолингвистический словарь «Славянские древности» в 5 томах под общей ред. Н. И. Толстого (1995 - 2009 гг).

Общее количество материала (включая материалы, полученные в полевых условиях): ок. 1500 примет.

Структура работы: работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка используемых источников и литературы, одного приложения.

Глава 1 содержит обзор научной литературы, посвященной различным подходам к изучению экспликации культуры в языке; обзор научных работ, посвященных изучению ключевых единиц языка; краткий обзор исследований, посвященных изучению народной приметы; обзор источников примет, использованных в настоящей работе.

В Главе 2 содержится положение о ключевом слове приметы: в частности, дано определение статуса КС и описана поэтапная процедура его выделения; представлен анализ культурных коннотаций выделенных КС: в нем отображена предложенная автором методика

лингвокультурологического описания КС.

Глава 3 посвящена спецификациям ключевого слова народной приметы: в ней представлена, в частности, характеристика свойств и функций КС приметы, выделенных на основе проведенного анализа культурных коннотаций.

В Заключении представлены обобщения и выводы, основные результаты работы.

Приложение «А» содержит перечень примет, используемых в работе.

В списке литературы содержатся библиографические данные словарей, книг, статей и монографий, использованных при написании работы.

Положения, выносимые на защиту:

1) Семантическим и структурным центром народной приметы является КС, содержащее культурные коннотации.

2) Процедура выделения КС базируется на формальных и содержательных признаках.

3) Реализация культурной коннотации КС происходит на двух уровнях. Первый уровень - это реализация основной культурной коннотации; на втором уровне происходит «дробление» основной культурной коннотации на более частные: она реализуется уже на уровне конкретных примет (приметы-запреты, приметы-предостережения, приметы-прогнозы и др.).

4) КС имеет ряд специфических свойств: ситуативность, ассоциативность, символичность, вариативность, атрибутивность и потенциальность.

5) Свойства КС напрямую связаны с его способностью реализовывать определенный набор функций: текстообразующую, жанрообразующую, трансляционную (коммуникативную) и кумулятивную.

Основным методом исследования является описательный, реализуемый в приемах сплошной выборки, интерпретации, классификации, систематизации материала; используются приемы дефиниционного, контекстного анализа, лингвокультурологического комментария.

Научная новизна работы заключается в способе изучения народной приметы: впервые это осуществляется через культурно маркированное ключевое слово, имеющее в своем значении культурный коннотативный компонент (культурные коннотации).

Научно-практическая значимость исследования состоит в разработке конкретных методи�