автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Нации, этносы и национализм: социально-философский анализ этно-национального дискурса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Нации, этносы и национализм: социально-философский анализ этно-национального дискурса"

На правах рукописи

Кагиян Симон Гарегинович

Нации, этносы и национализм: социально-философский анализ этно-национального дискурса

Специальность 09.00.11. - социальная философия

Автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук

Нижний Новгород - 2004

ДИССЕРТАЦИЯ ВЫПОЛНЕНА В НИЖЕГОРОДСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ АРХИТЕКТУРНО-СТРОИТЕЛЬНОМ УНИВЕРСИТЕТЕ

Научный консультант доктор философских наук, профессор Андрей Васильевич Дахин

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор Сергей Васильевич Соколов, доктор философских наук, профессор Борис Павлович Шулындин, доктор философских наук, профессор Адриан Михайлович Бекарев.

Ведущая организация: Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского.

Защита состоится «23» июня 2004 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.162.01 в Нижегородском государственном архитектурно-строительном университете по адресу: 603950 г. Нижний Новгород, ул. Ильинская, д.65, корп.5, аудитория 202.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Нижегородского государственного архитектурно-строительного университета.

Автореферат разослан «_»_2004 г.

Учёный секретарь диссертационного совета

Е.В. Федотов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Прежде всего, она определяется значимостью так называемого «национального вопроса» для России и всего мира. Историки подсчитали, что в течение 6000 лет известной истории человечества только 300 лет оно провело без межнациональных войн. Но есть основания полагать, что не было ни одного дня, когда бы в той или иной форме не происходили столкновения меду представителями различных племен, культурно-языковых групп, этносов. Более того. Этническое противостояние лежит в подоплеке многих международных конфликтов и двух последних мировых войн, в ходе которых погибли миллионы людей, чья «вина» состояла лишь в том, что они принадлежали к другому, нежели завоеватели, народу. Дикий геноцид армян младотурками 1915-1916 годов, технологический геноцид Третьего рейха в отношении евреев, цыган и славян, административно-политический геноцид сталинского режима в отношении чеченцев, крымских татар и других «непокорных народов», а в конце 20 века меньшие по масштабам, но такие же чудовищные, эпизодические акты национализма в форме «этнических чисток» были осуществлены на территориях бывшей Югославии, СССР, Азербайджана, Грузии, Таджикистана, Узбекистана, Афганистана, Бурунди, Руанды, Сомали, Филиппинах и некоторых других стран.

К великому сожалению, избежать волны национализма не удалось и современной России. Сначала дезинтеграция мировой системы социализма, а потом и распад Советского Союза стимулировали и обострили в стране противоречия между народами, привели к кровавым столкновениям между представителями разных этносов и к необъявленной войне в Чечне. Свою роль сыграли в этом и прямые ошибки политического руководства страны, отсутствие у него продуманной программы этно-национальной политики, что спровоцировало, наряду с социально-экономическими неурядицами, политический сепаратизм национальных республик и некоторых других регионов в середине 90-х гг. XX века.

Обретет ли Россия новую общенациональную (надэтническую) идентичность, которая так необходима для политической устойчивости полиэтнического государства? Вопрос не праздный и отнюдь не только академический: на высшем политическом уровне выдвинут тезис о формировании исторической общности «российского народа». На фоне необъявленной войны в Чечне, тема этно-национального обустройства России постоянно подогревается как сепаратистскими устремлениями этнократии и русофобов национальных республик, так и периодическими попытками федерального центра выстроить «властную вертикаль» и предложить всем некую общероссийскую (наднациональную) идеологию, пропаганда которой, как полагается, должна помочь полиэтническому населению страны идентифицировать себя не только, допустим, в качестве «татар», «якутов» или «русских», а, прежде всего, в качестве «сограждан России» - то есть в качестве единой

«нации», единого «народа».

Ответы на эти и некоторые другие, не менее острые вызовы, имеющие судьбоносное значение для национального единства и целостности России, зависят не только от политической воли, но и от фундированного научного анализа, результаты которого только и могут составить концептуальный каркас национальной (этнической) политики государства.

Разумеется, что методологическая база необходимых комплексных исследований (этнографических, социологических, культурно-антропологических и др.) должна включать признанную классиками обществоведения теория происхождения и развития этносов, а также концепция происхождения и эволюции наций. Но абсолютно «согласованной» классической теории, к сожалению, и по сей день не существует. Более того, отечественное и зарубежное обществознание демонстрирует такой скептицизм в отношении классических подходов и такой плюрализм неклассических (модернистских, постмодернистских) подходов и точек зрения, синтезировать которые в какую-то одну единственную теоретическую междисциплинарную модель социального бытия и развития «этносов», «наций» и, тем более, «национализма» крайне проблематично. Разброс мнений в понимании ключевых дефиниций так широк, что некоторые отечественные исследователи вообще усомнились в научности части категориального аппарата, много лет используемого этнологами, политологами и социальными философами. На том основании, что он, дескать, разрабатывался не с сугубо научными, а с политическим целями: был средством теоретического оправдания практики устройства СССР по этнонациональному принципу. Следствием этого, полагают некоторые этнологи, стало проникновение в науку схоластики и «паранаучных построений» о «подразделениях этноса», «субэтносах», «суперэтносах», «нациях», «микронациях» и ряда других. «Большинство из этих категорий, - отмечал директор Института этнологи и антропологии РАН В.А. Тишков, - с научной точки зрения уязвимы или просто бессмысленны, а с общественно- политической точки зрения порождают тупиковые стратегии и дезориентирующее насилие повседневного сознания граждан»1. По мнению уважаемого ученого, в этом в значительной мере виноваты философы, чьи интеллектуальные усилия направлены «исключительно на концептуальный уровень (ме-тадискурс), на формулирование и оперирование такими глобальными категориями, как цивилизация, общество, стадияразвития, народ, нация, национальный характер ...» и рядом других2. Эти категории, считает автор, до сих пор продолжают доминировать в этнологии и социально-культурной антропологии, мешая им выйти на стезю подлинно научного исследования.

Помимо сложности, историчности объектов исследования и имманентной любому научному знанию «предметности», в силу которой «этносы» и

1 Тишков В. О нации и национализме. Полемические заметки.// Свободная мысль. -М., 1996. №3. -С.34.

2 Тишков В. Концептуальная эволюция национальной политики в России.// Национальная политика России:.история и современность. - М., 1999. - С.597-598. Судя по более поздним публикациям, автор до сих пор придерживается этой позиции.

«нации» выступают для ученых не как некая феноменальная данность, а как теоретические объекты дисциплинарных (этнологических, социологических, антропологических и др.) «онтологии», одной из главных причин не прекращающейся теоретической полемики является то, что авторы и адепты заявленных в литературе концепций этносов, наций и, тем более, национализма неявно придерживаются разных исследовательских парадигм. И, что не менее принципиально, - разных философских воззрений на процесс познания этнической и национальной истории человечества, как, впрочем, и на весь исторический процесс. Можно даже усилить этот тезис, заявив, что многие наши этнологи, антропологи, этнопсихологи, и, отчасти, социологи, либо философски не образованы, либо просто не рефлексируют над философскими основаниями и парадигмами собственной профессиональной деятельности. И это, вкупе с философским и методологическим плюрализмом, в свою очередь, характерным для западноевропейского и североамериканского теоретического дискурса, определило проблемное поле настоящего исследования: анализ философских и парадигмальных оснований современных, зачастую альтернативных, теорий формирования и эволюции этносов, наций, национальных государств и национализма3, уточнение и пересмотр которых (т.е. оснований), открывает, по мнению автора, возможность плодотворного междисциплинарного синтеза содержания основных категорий, используемых специалистами, и, соответственно, - решение наиболее значимых теоретических проблем политологии, этнологии, социальной, культурной антропологии, других наук, в той или иной мере изучающих этногенез и эволюцию наций.

Степень разработанности проблемы. Изучение философских оснований и парадигм современных концепций сущности, происхождения и эволюции этносов, наций, национальных государств и национализма не возможно вне исто-

3 Автор разделяет позицию тех специалистов в области философии и методологии науки, которые помимо «норм и идеалов исследования», а также «научной картины мира» в блок оснований науки включают и ее «философские основания». При этом подчеркивается, что «философские основания», будучи эвристически значимыми, более фундаментальны, нежели другие, в частности, - нормативные основания научного поиска (Подробнее см.: Степин B.C. Научное познание и ценности техногенной цивилизации.//Вопросы философии. 1989. №10. С. 3-18). Последние, по моему мнению, если речь идет о той или иной научной дисциплине на конкретном этапе ее развития, включают в себя не только общенаучные принципы и нормы исследования (простоты, непротиворечивости и др.), но и - функционально - исследовательскую «парадигму», иначе, «категориальную матрицу» - базовую нормативную общую теорию, сдвиги или смена которой определяет качественный скачок в развитии дисциплины. В этом, функциональном, смысле, на мой взгляд, правомерно говорить о «парадигмальных» основаниях научных дисциплин. В частности, - о парадигмальных основаниях, например, политологии или этнологии, вектор развития которых может быть задан не только предпосланной им «философией истории», но и господствующей в научном сообществе «парадигмой»: формационной или, допустим, цивилиза-ционной концепцией исторического развития.

рического контекста: обращения к идеям и исследованиям философов, социологов, этнологов и антропологов прежних времен, определившим основные направления и противоречия сегодняшнего теоретического дискурса. Так в настоящей работе появилась необходимость изучения эволюции понятия «этнос» и «нация» в европейской философии и науке 19-начала 20 столетий, основные линии которой отчетливо прослеживаются и в современных работах.

Ж. Боден, А. Бюффон, Дж.Вико, И. Гердер, И. Кант, Ж. Кондорсе, Ш. Монтескье, А. Тюрго, А. Фергюссон - эти и некоторые другие мыслители и ученые 18 века внесли значительный вклад в разработку концептуальных представлений о природе и отличительных чертах рас и народов («наций»), оказав серьезное влияние на теоретические воззрения Г. Гегеля, К. Маркса, Ф. Мей-неке, Дж. Ст. Милля, Э. Ренана, Р. Неймана, Э. Дюркгейма, М. Вебера и многих других выдающихся философов, историков и социологов 19 столетия. Предложенные ими трактовки понятия «нация» и концепции формирования и эволюции европейских наций основывались на разных, философски альтернативных теоретических представлениях об источниках и движущих силах этнической и национальной истории человечества. Одни мыслители (Монтескье, Габино, Карлейль и др.) обосновывали характер и направленность этно-и- нациегенеза действием «натуральных» причин (климата, ландшафта, «крови» и т.д.), другие, - например, Г. Гегель, К. Маркс, Ф. Энгельс, М. Вебер и их последователи, - объясняли конституирование этнически разных групп людей в «нации» действием социально-экономических или политических (в лице «государства») факторов и, соответственно, трактовали нации как «социально-экономические» и «политические» общности, тогда как третьи интерпретировали «нации» как общности «социокультурные», ведущая роль в формировании которых принадлежит «национальному сознанию» и «самосознанию». Именно сформированное национальной культурой «сознание», по мнению Дж.Ст. Милля, Э.Ренана, О. Бауэра и других, через психологические процедуры отнесения к общим для всех ценностям и символам, удостоверяет для ин-дивида(ов) его(их) национальную принадлежность и, тем самым, сплачивает людей в устойчивые общности - нации и национальности. Так уже к концу 19 столетия в лоне европейской социальной и политической философии, а также социологии формируются три основных подхода к изучению таких сложных исторических феноменов, каковыми являются «нации»: натуралистический, социентальный (в его социоэкономической, политической и культурной версиях) и субъективно- символический4, каждый их которых до сего дня имеет многочисленных приверженцев, свои достоинства и свои недостатки.

4 В философско-методологическом аспекте социентальный и субъективно-символический подходы противостоят друг другу как преимущественно атрибутивный и реляционный. В первом случае понятие нации образовывается через указание на атрибутивные объективные признаки, сплачивающие лквдей в общность (территорию проживания, язык, государственные, экономические и иные формы жизни), тогда как во втором, - через указание на процедуры индивидуальной и групповой национальной самоидентификации- т.е. субъективно-символически.

Аналогичный разброс теоретико-методологических позиций был характерен и для многонациональной имперской России, где во второй половине 19-го - начале 20 века большинство выдающихся мыслителей, философов и ученых (Н.Я.Данилевский, Вл.Соловьев, Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, И.А.Ильин, М.М.Ковалевский, Г.П.Федотов, Г.Челпанов, Г. Шпет и др.) связывали образование и эволюцию народов и наций с действием когнитивных, ценностных и эмоционально-волевых компонентов «национального сознания» и «национального характера», тогда как радикальное крыло российской социал-демократии (В.И. Ленин, А.В. Луначарский, И.В. Сталин и др.), не всегда корректно апеллируя к Марксу, предлагало решать «национальный вопрос», основываясь на социоэкономической и, реже, социокультурной трактовке «наций» и «национализма».

Надо заметить, что тогдашние споры о сущности этносов, наций и национализма подогревались не только противоположностью философских и политических позиций оппонентов. Их стимулировали, с одной стороны, нарастающий процесс образования в Европе, Азии и Америке национальных государств, а с другой, - попытки теоретического обобщения большого исторического, археологического и собственно этнографического материала, завершившиеся формированием социологии, культурной антропологи, этнологии и этнопсихологии, в составе которых термины «этнос» и «нация» перманентно меняли свое содержание. Это было связано, главным образом, с конкуренцией в корпусе собственно этнологических и близких им дисциплин базовых нормативных теорий и теоретических программ -этнологического «эволюционизма», основные идеи которого были сформулированы в работах Г. Клемма, И.Унгера, Т.Вайца, А.Бастиана, Э.Тайлора, Дж.Мак-Лен-нана, Л.Моргана, И. Липперта и Дж. Лаббока, и культурного «диффузиониз-ма», важную роль в становлении которого сыграли труды Ф.Ратцеля, Ф.Греб-нера, Э.Норденшельда, Л.Фробениуса и Г.Элиота-Смита5. Каждое из этих научных направлений (не считая самих авторов) предлагало свою версию этнической истории человечества, используя собственный, содержательно разный, категориальный аппарат анализа и объяснения.

Последнее обстоятельство — отсутствие общепринятой трактовки ключевых дефиниций в науках антропоэтнологического цикла- открывало двери для множества самых разнообразных умозрительных построений, каждое из которых, тем не менее, имело определенное научно-теоретическое и эмпирическое подтверждение. В свете сказанного становится понятным, почему, например, сформулированное еще в 1913 году и впоследствии уточненное знаменитое сталинское (четырехпризнаковое) определение нации на долгие годы осталось в советском обществознании: будучи явно не полным, оно, вместе с тем, было вполне «на уровне» многих современных ему соци-ологнческих и этнологических представлений.

1В конце 1920-х годов место эволюционизма и диффузиопизма в этнологии и антропологи занял функциональный подход, методология которого была разработана в трудах Б.Малиновского и А. Радклиффа-Брауна.

Разумеется, освященное авторитетом вождя «всех времен и народов», это определение на десятилетия закрыло дорогу многим новациям в сфере исследований этнонациональной проблематики в Советском Союзе. Перелом наступил лишь во времена «хрущевской оттепели», когда были вновь предприняты попытки творческого развития социальной философии и общесоциологической теории классического марксизма*. Определения нации, предложенные в то время Т.Ю.Бурмистровой, М.С.Джунусовым, П.М.Рога-чевым, М.А.Свердлиным и некоторыми другими обществоведами уже выходили за рамки внеисторического содержания прежних дефиниций. Они рассматривали нацию как исторически возникшую социально-этническую общность, имеющую качественно иные признаки, чем донациональные общности (племя и народность). Хотя многие исследователи, например, М.И.Куличенко, также определяя нацию как социально-этническую общность, вместе с тем, ставили ее в один ряд с общностями донациональными.

Теорию новой исторической социально-политической и интернациональной общности («советского народа») как нерасторжимого единства классов и социальных групп, наций и народностей в условиях «зрелого социализма» разрабатывали Н.А.Беркович, Ю.Ю.Вейнгольд, М.С.Джунусов, А.В.Ефимов,

A.А.Исупов, М.Д.Каммари, Н.М.Киселев, Л.М.Князев, И.С.Кон, П.Н.Федосеев, А.И.Холмогоров, Н.Н.Чебоксаров и другие.

В 1970-1980-е годы проблемы теории формирования и эволюции этносов и наций, национального и этнического самосознания получили отражение в работах Р.Г.Аблулатипова, В.А.Авксентьева, С.А.Арутюнова, С.М.А-рутюнян, Э.А.Баграмова, Ю.И.Бромлея, Л.Н. Гумилева, Л.М.Дробижевой, П.Г.Евдокимова, М.В.Иордана, В.И.Козлова, М.В.Крюкова, А.Н.Мельникова, Л.В.Скворцова, С.В.Чешко, А.К.Уледова и многих других.

Во второй половине 1980-х - начале 1990-х, вместе с перестройкой и по мере дезинтеграции мировой системы социализма и СССР, интерес отечественных исследователей все больше смещался в стopoнy изучения «национализма», путей и особенностей формирования «национальных государств». В работах Р.Г.Абдулатипова, Л.Ф.Болтенковой, Ю.М.Бородая, А.А.Гуссей-нова, В.В.Ильина, В.М.Межуева, В.И.Козлова, С.А.Панарина, И.К.Панти-на, В.А.Тишкова, В.И.Толстых, В.Н.Шевченко, Ю.АШипкова, И.ГЯковен-ко и других специалистов эти проблемы стали предметом плодотворного, философски фундированного обсуждения.

О повышении научного интереса к этнонациональной проблематике свидетельствует и ряд докторских диссертаций - В.А.Авксентьева, В.В.Амелина, С.Атамуратова, К.К.Атаева, В.Н.Бадмаева, А.К.Дегтярева, В.М.Каирова,

B.В.Марнихина, А.Н.Мельникова, Ю.А.Серебряковой, В.П.Торукало, Г.К.Шалабаевой, В.Д.Шуверовой, защищенные в 1990-е-2001 годах. Подробный анализ степени научной разработанности проблемы предпринят автором в первой главе, где, в частности, показано, что, не взирая на оживлен-

* Объяснительный потенциал которых, на мой взгляд, исключительно высок. 6

ную полемику авторов, искомого научного единства достигнуто не было. Более того. В начале 1990-х годов в корпусе отечественного обществозна-ния под явным влиянием работ Б.Андерсона, Г. Бруннера, Э.Геллнера, К.Дой-ча, Г.Кона, Э.Д.Смита, Ф. Риггса, Л.Л.Снайдера, М. Шадсона, Э.Хобсбаума и некоторых других весьма авторитетных зарубежных исследователей окончательно оформились, как минимум, четыре теоретико-методологических подхода и, соответственно, четыре вида концепций, сторонники которых начали активную полемику.

Ситуация складывалась таким образом, что, не взирая на обоюдную критику, и во второй половине 90-х годов, и в настоящее время все конкурирующие между собой концептуальные подходы имеют своих приверженцев. Некоторые, правда, пытались и пытаются их совместить. Так, например, придерживаясь сам субъективно-символического подхода в трактовке «нации», Ю.М. Бородай считает, что если говорить об этносе, то «надо полностью согласиться с Гумилевым: этнос есть как бы чисто природная общность, то, что передается немецким словом Gemeinwesen. Это - общность, которая, с одной стороны, представляет собой феномен, непосредственно коррелирующий, в частности, с ландшафтом и природными условиями; с другой стороны, ее трансцендентное ядро - это местные нравы, обычаи, культ, но не рационализированная нравственность и не высокоразвитая мировая религия, претендующая на всеобщую значимость»6. А.В.Дахин, давая сравнительный анализ «истори-цисткого» и «конструктивистского» подходов, связывает природу этничности с работой структур социально-исторической памяти локальных сообществ, с организующей ролью династических, семейно-родственных отношений. Он выделяет «историческое тело» этничности, связывающее локальное этническое сообщество с его предшествующей историей, и «продукты контекстуальной обработки» этничности, благодаря чему сообщество вписывается в окру-

7

жающие социокультурные, экономические и политические контексты .

В свою очередь, и трактовка нации как этносоциальной или же этнокультурной общности также остается весьма распространенной. Полемизируя со сторонником инструментального подхода ВТишковым, отстаивающим идею нации-государства, Р.Абдулатипов, например, утверждает, что «категорию нации можно определить как этносоциальную (и не всегда кровнородственную) общность со сложившимся самосознанием своей идентично-

8

сти, территориально-языковым и экономическим единством...» . Тогда как М.О.Мнацакян, наоборот, предлагает трактовать нацию как исторически сложившуюся «социокультурную общность людей»,9 а социологи из Цент-

6 Бородай. Ю.М. Этнос, нация, государство // Полис. - М., 1992. №5-6. - С.19-21.

7 Дахин Л.В. Соотношение этнической и национальной идентичности. Россия, Канада, Южная Корея // Философские науки. - М., 2003. № 9. - С.5-23. 'Лбдулатипов Р. Нации на распутье: опасные заблуждения оракулов национализма.//

Национальная политика России: история и современность. - М., 1999. - С.568.

® Мнацакян М.О. Этносоциология: нация, национальная психология и межнациональные конфликты. - М.,1998. - С.27.

pa конфликтологии Института социологии РАН вообще предлагают рассматривать ее «как внутригрупповую дефиницию, которая фиксирует в себе систему символических представлений ...».10 Аналогичная ситуация плюрализма исследовательских позиций наблюдается и при обсуждении путей формирования «национальных государств», типов и форм «национализма». Это обстоятельство: разброс трактовок ключевых дефиниций и отсутствие общепринятой специалистами теории происхождения и эволюции этносов, наций, национальных государств и национализма - определило выбор темы, цель и задачи исследования.

Цель и задачи исследования. Цель исследования была определена на основе первоначальной гипотезы о том, что многолетние дискуссии и противоположность взглядов специалистов по ключевым вопросам этнонацио-нальной проблематики во многом связаны с неотрефлексированностью философских и парадигмальных оснований теоретического дискурса, противоположность которых не позволяет специалистам выйти на плодотворную дорогу междисциплинарного научного синтеза. В соответствии с этим предположением была сформулирована цель настоящего исследования: выявить социально-философские основания и парадигмы современных дискуссий по проблемам «этносов», «наций», «национального государства» и «национализма» и, типологизировав основные теоретические подходы, наметить перспективы их междисциплинарного синтеза, предложив новое междисциплинарное — социально-философское — понимание (трактовку) этих дефиниций, использование которых могло бы дать приращение знания в сфере этнологических, этнопсихологических, антропологических и других специальных исследований, а также способствовать решению ключевых для России проблем: формирования новой общероссийской (надэтнической) идентичности и совершенствования российского федерализма.

В соответствии с этой целью был сформулирован комплекс следующих задач:

- рассмотреть эволюцию представлений об этносе и нации в истории социальной философии и науки 19-го - начала 20 веков под углом формирования основных теоретических подходов к исследованию этнической и национальной истории человечества;

- осуществить анализ социально-философских и парадигмальных оснований современных отечественных и зарубежных дискуссий по проблемам определения содержания дефиниций «этнос», «нация», «национальное государство», «национализм»;

- типологизировать (с точки зрения оснований) ведущие, доминирующие в этнологии, социологии, политологии, антропологии и других дисциплинах концепции этно-и нациегенеза, обсудив преимущества и недостатки каждой из них;

10 Конфликты в современной России (проблемы анализа и регулирования). - М., 1999. -С.21.

- предложить социально-философскую основу междисциплинарного синтеза, позволяющего, в частности, сформулировать приемлемые для большинства этнологов, социологов и других специалистов трактовки и определения указанных дефиниций,

и уже на этой теоретической базе

- рассмотреть исторические формы «национального государства» и пути формирования основных европейских наций;

- проанализировать сущность и способы осуществления национальной интеграции и самоопределения наций;

- произвести методологическое исследование доминирующих в отечественной и зарубежной литературе концепций и типологий национализма и предложить собственную,

завершив диссертацию

- исследованием конкурирующих, зачастую альтернативных, концепций формирования новой общероссийской (наднациональной) идентичности и эволюции российского федерализма, предложив авторское концептуальное решение этих проблем.

Объект и предмет исследования. Объектом выступает пространство дискурса по проблемам формирования и эволюции этносов, наций и национализма 19-20 столетий. Предметом исследования являются философские и парадигмальные основания современных политик и концепций этносов, наций, национальных государств, национализма и федерализма, противоречивость которых, на взгляд автора, не позволяет специалистам выйти на плодотворную дорогу искомого междисциплинароного синтеза.

Методологические основы диссертации. Работа имеет характер социально-философского, философско-методологического и, частично, научно-методологического исследования. В связи с чем и в соответствии со спецификой изучаемого материала - прежних и современных концепций этносов, наций, национальных государств и национализма - в диссертации были использованы методы разного типа и разного (дисциплинарного и междисциплинарного) уровня.

Так, в процессе реализации сформулированных выше задач, автор использовал метод восхождения от абстрактного к конкретному, принцип единства объективного и субъективного, логического и исторического в процессе образования понятий, принцип дополнительности в развитии научного знания, различные приемы методологического анализа и классификации. Кроме них в работе применялись общенаучные принципы историзма, системного, комплексного анализа общественных явлений, многопланового подхода ко всей совокупности объективных и субъективных факторов, под определяющим воздействием которых происходит формирование и эволюция этносов, наций, национальных государств и национализма.

Научная новизна основных положений диссертации. Научная новизна диссертационного исследования в значительной мере определяется его предметной областью. За исключением отдельных статей, посвященных об-

суждению некоторых философских и методологических постулатов инструментализма и конструктивизма в концепциях нескольких зарубежных исследователей, а также критике основанных на этих постулатах реляционной концепции наций А.Г.Здравомыслова, «нации-государства» В.А.Тишкова и их последователей, в отечественной литературе нет ни одной монографической работы, в которой социально-философские и парадигмальные основания современного отечественного и зарубежного дискурса по проблемам определения сущности, формирования, эволюции «этносов», «наций» и, тем более, «национализма» были бы подвергнуты специальному исследованию.

Помимо этого научная новизна диссертации заключается в следующих положениях и выводах:

1. Эволюция представлений о природе этносов и наций в философии и науке 19-го - начала 20 столетий завершилась тем, что к настоящему времени в корпусе социогуманитарного знания сформировались, как минимум, четыре философски и методологически разных подхода, в пределах которых ныне осуществляется изучение этносов и наций: натуралистический, социентальный (в его социоэкономической, политической и культурной версиях), субъективно-символический и инструментально-конструктивистский. Соответственно им, по мнению автора, можно выделить и четыре вида концепций, которые (с точки зрения их следования научным и философским традициям) можно объединить в две группы: концепции «традиционные» (натуралистические и социентальные) и «модернистские»11. Но ни одна из рассмотренных в диссертации концепций оказалась не в состоянии предложить устраивающее всех специалистов решение указанных проблем и, тем более, выработать такие дефиниции «этноса» и «нации», содержание которых не могло бы быть подверпгуто критике за их неполноту и односторонность.

2. Размах и радикальность последней в значительной степени были спровоцированы монодисциплинарностью мышления и дефицитом методологической рефлексии отечественных и зарубежных специалистов над философскими и парадигмальными основаниями собственной концептуальной работы, не позволившими многим признать междисциплинарный статус категорий «нация» и «этнос». На наш взгляд, надо не отрицать их «научность», а признать, что нация и этнос относятся к числу дефиниций, расположенных

и Отечественные специалисты (В.А. Авксентьев, В.И. Козлов, М.Н. Росенко, М.Н. Руткевич и др.), анализирующие инструментально- конструктивистские теории этносов и наций, предпочитают называть их «постмодернистскими». Думаю, это не совсем верно. Так как субъективно-символический подход к трактовке явлений социальной реальности и «инструментализм» как направление философской мысли появляются в конце 19-го начале 20 столетия, и потому самими философами — постмодернистами (Лиотар, Бодрийар и др.) относятся к философии «модерна», которую, по их мнению, как раз и следует преодолеть. Не случайно, в отличие от «модернизма», с его установкой на возможность рационального проектирования и конструктивного преобразования мира (модернизацию), основными категориями постмодерна являются «деконструкция» и «децентрация».

на границах между социальной философией, социологией, политологией, этнологией и другими дисциплинами, так или иначе, его использующими. Каждая из этих дисциплин, в силу имманентной предметности научного знания теоретически вычленяет лишь одну из сторон (аспектов) таких сложных, исторически изменчивых феноменов, каковыми для внешнего наблюдателя являются «этносы» и «нации». Будучи абстрагированы от своей феноменальной данности и структурированы посредством «категориальной сетки» и системы методов, используемых различными науками, они являют себя уже в форме «теоретических объектов» - структурных элементов той или иной (этнологической, социологической, психологической, политологической и др.) «онтологии», в пределах которой они существуют как особая «научная реальность».

3.Учет этого обстоятельства настоятельно диктует необходимость междисциплинарных исследований, теоретическую основу которых могли бы составить результаты синтеза конкурирующих между собой теорий разного дисциплинарного типа, проведенного на основе социально-философского анализа и последующего обобщения.

4. В пределах которого, как показано в диссертации, «этносы» и «нации» продуктивно интерпретировать как сложные исторические антропосоцио-кулыпурные системы, способом существования и развития которых является преобразующая окружающую их (природную, социально-политическую, экономическую, культурную, информационную и иную) «среду» предметно-практическая и духовная коллективная сознательная жизнедеятельность людей, входе которой происходит вещественный, энергетический и информационный обмен между этими системами.

5. Поскольку предложенное определение является общим и для этносов, и для наций, применительно к последним оно было конкретизировано на основе специального анализа диалектики биологического, социального и политического в процессе этногенеза и формирования наций. Итогом стал вывод, что, все-таки, теоретически целесообразно, рассматривать появление на арене всемирной истории «национальных государств» и сопутствующих им «наций» как «перерыв постепенности» этногенеза, как своего рода качественный скачок, суть которого состоит в диалектическом «отрицании» предшествующей «этнической истории» (сначала в европейских, а затем и в других странах) «историей наций». Как и этносы, современные нации это сложные развивающиеся антропосоциокультурные системы коллективной жизнедеятельности. Но в отличие от этносов, это, прежде всего, не «антропо», а социокультурные системные образования политически оформленные — общества, целостность которых поддерживается не только «традицией» (моральными императивами, исторической памятью и др. «механизмами»), а, главным образом, общей культурой гражданских отношений, а также политической властью в лице государства. Реально имеющаяся государственность - атрибутивная характеристика большинства наций, гарантирующая им политический, культурный и языковой суверенитет «де юрэ», - то есть в про-

странстве общей гражданской культуры. А для тех 3-х тысяч народов и народностей, которые ее не имеют, стремление к ней выступает как политический принцип идеологии и практики «национализма», расцвет которого в современную эпоху глобализации вызывает тревогу у всех трезво мыслящих политиков.

6. В этой связи еще одна ключевая проблема теоретической интерпретации сущности и формирования наций («В каком направлении идет процесс образования наций: от «государства» к «нации» или от «нации» к «государству»?) не имеет единственного решения, на котором настаивают адепты наиболее влиятельных в современном обществознании концепций: «государства-нации» и «нации-государства». По мнению автора, обе эти концепции вполне конкурентоспособны, так как имеют серьезное эмпирическое подтверждение в реальной истории образования европейских наций. Многие из них проделали путь от «государства» к «нации», развитие других шло преимущественно от «нации» к «национальному государству», тогда как для третьих, по мнению автора, был характерен некий «гибридный» тип разви-тия12. И вот это реальное многообразие истории, не укладывающееся ни в одну из концептуальных схем, на долгие годы вперед определило накал последующих дискуссий, которые не завершены до сего дня.

7. Россия до сих пор не стала действительно национальным государством европейского типа, так как вплоть до недавнего времени существовала и развивалась по принципам «внутренних империй», в которых нет многих предпосылок для успешной интеграции этнически (т.е. антропологически, культурно, конфессионально и лингвистически) разных групп людей в некое качественно новое антропосоциокультурное целое — «нацию».

8. В диссертации обоснован отличный от общепринятого подход к определению сути национализма и разработана новая, многоуровневая, типология видов и форм национализма, основанная на понимании этногенеза и формирования наций как процесса и результата предметно-практических и духовных форм совместной жизнедеятельности людей. В диссертации показано, что собственно «национализм» связан отнюдь не с «национальным самосознанием» и естественным (политическим, культурным и др.) «самоопределением» этносов. Предпосылкой появления «националистических» (а не национальных) чувств, идеологий и практик являются, сплошь и рядом встречающееся, социальное, политическое, культурное, языковое и другое «неравенство» этносов и этнических групп в государствах (и государственных образованиях внутри суверенных государств).13 А непосредственной

1г По первому пути преимущественно шло развитие стран Западной Европы, по второму —Центральной и Восточной Европы, а Германия, например, создала некий «гибридный» путь, сочетавший в себе элементы первого и второго типов национального развития.

13 Последнее выражается, например, в неравенстве возможностей для представителей так называемых «не титульных» этносов доступа к образованию, бизнесу, госслужбе и многому другому.

причиной-объективно провоцируемое этим неравенством аберрация национального сознания, выражающаяся в стремлении к «изменению» ситуации неравенства в свою пользу — повышения политического, экономического и социокультурного статуса собственного этноса за счет других народов.

9. Поэтому успешное нациестроительство и преодоление национализма разного толка предпочтительнее осуществлять в пределах федеративной, а не унитарной модели государства. Эволюция российского федерализма должна производиться на принципах двойной детерминации: «снизу» и «сверху». Для России, на взгляд автора, наиболее предпочтительна модель «кооперативного федерализма», практическое воплощение которой позволит ослабить вызовы этнокультурного и политического национализма и создаст объективные предпосылки для обретения страной новой - общероссийской — национальной идентичности.

10. Для этого Россия, обосновывается в диссертации, должна стать, прежде всего, экономически мощным и действительно «социальным государством», развивать системы транспортных, информационных и других коммуникаций, поощрять (а не блокировать!) миграцию и общение, стимулировать опережающее развитие общенациональных систем образования и науки, финансируя их не «по остаточному», а по приоритетному принципу.

Основные положения, выносимые на защиту:

• Очевидный плюрализм современного теоретического дискурса по ключевым проблемам этно-и-нациегенеза в значительной мере определяется различием философских и парадигмальных оснований конкурирующих в отечественном и зарубежном обществознании теорий, обусловивших постмодернистскую раздробленность социологических, политологических, собственно этнологических, социально-психологических и других концепций сущности, формирования и эволюции этносов, наций, национальных государств и национализма.

• Указанное различие, а, зачастую, и противоположность философских и парадигмальных оснований, в свою очередь, обусловлены их неотрефлек-сированностью и монодисциплинарностью мышления авторов большинства работ о сущности, возникновении и развитии этносов, наций и национализма: диссертант не встретил ни одной монографии, автор которой, прежде чем приступить к исследованию, открыто заявил, на какую версию гносеологии и философии истории он опирается, и какой базовой (нормативной для его исследования) теории он будет придерживаться.

• Идет процесс формирования «пограничных дисциплин», позволяющий перскинуть концептуальный «мостик» от социогуманитарного знания к естественнонаучному и обратно. Реально это означает возможность включить некоторые понятия социальных наук в различные естественнонаучные онтологии и наоборот. Параллельно с этим следует производить такую же операцию и со смежными дисциплинами обществознания через «пограничные» категории, к числу которых, по мнению диссертанта, наряду с «этносом», относится и понятие «нация».

• В качестве междисциплинарных категорий понятия «этнос» и «нация» расположены на границах между социальной философией, социологией, политологией, этнологией и другими дисциплинами, так или иначе, его использующими. Демаркация между ними задана их предметной областью, а также категориальным аппаратом и не является жесткой. Попадая в теоретический контекст другой дисциплины, понятия «этнос» и «нация» неизбежно меняют часть своего содержания, наполняясь новыми смыслами и, вместе с тем, сохраняя общее для большинства дисциплин, социально-философское, значение. Поэтому для успешной внутринаучной коммуникации крайне важна общая социально-философская интерпретация (трактовка) понятий «этноса», «нации» и «национализма», позволяющая специалистам из разных дисциплин «разговаривать на одном языке» и «понимать» друг друга. Предложенные в диссертации социально-философские трактовки дефиниций «этнос» и «нация» могут, по мнению автора, выполнить эту задачу.

• В пределах развиваемого в диссертации социально-философского подхода возникновение и эволюция европейских наций интерпретируются в единстве их «бытия» и «сознания»: как «перерыв постепенности» этногенеза — процесс диалектического «снятия» сначала «биологического» «социальным», а затем «социального» — «этнокультурным» и «политическим» в ходе и по мере развития материального производства,. рыночных отношений, роста социальной мобилизации и мобильности, научной,- технической и промышленной революций, распространения общих для всех этносов административных языков и систем образования в странах Европы. Исторически, ведущая роль в этом процессе образования западноевропейских наций принадлежала государству, с характерным для него рациональным характерам организации и осуществления власти. При этом культурно-антропологическая составляющая процесса нациестроительства имела, в аксиологическом плане, фоновое, периферийное значение. Как известно, появление «рационализма» в качестве специфического феномена западноевропейской жизни в целом и политической жизни в частности было связано с развитием философии и науки в эпоху Возрождения и в Новое время, теоретически обосновавшим принцип деятелыюстной активности субъекта (человеческого «разума»), в отношении которого природа, общество и культура позиционировались в качестве внешнего «объекта» действий человека разумного. Для политической и социальной практики того времени это открывало возможность «инженерного отношения» к действительности, которым не преминуло воспользоваться государство в своих попытках рационализации собственного устройства, а затем и обустройства жизни населения своих стран на вполне рациональных началах культурной и лингвистической стандартизации.

• Население имперской России так и не стало «нацией», а сама империя «национальным государством» европейского типа не только потому, что здесь не было «политических свобод» и гражданского общества. Во времена Петра Россия формально заимствовала у Европы лишь одно политическое «изоб-

ретение» - европейскую «государственную машину». Но она не могла заимствовать у Европы ее «рационализм» и «гражданское общество». Поэтому российское государство было псевдоевропейским и иррациональным: в нем было много «чиновников», но не было «просвещенных бюрократов», под определяющим влиянием и усилиями которых осуществлялось становление многих европейских наций. Соответственно, культурно-антропологическая составляющая играет значительно более важную роль. Это сказалось в том, что Россия формировалась не только как полиэтническая, но и как полинациональная страна. Эта особенность сохранилась в период СССР и характерна для нынешней Российской Федерации.

• Осуществленный в диссертации анализ научно-политического дискурса по проблеме обретения современной Россией новой национальной (на-дэтнической) идентичности выявил три основных типа концептуальных позиций: «западнический» (ультра и умеренно либеральный) тип, «славянофильский» (в его фундаменталистском и евразийском вариантах) и «центристский», каждый из которых был исследован на предмет теоретической корректности. Одновременно был проведен анализ комплекса «аргументов за» идею создания в составе РФ так называемой «русской республики». Итогом стал вывод, что серьезных рациональных аргументов «против» этой идеи нет. За исключением одного - ее практической неосуществимости в нынешней этнополитической ситуации, равно как и в обозримом будущем.

• «Этносы» и «нации» определяются как сложные исторические антро-посоциокультурные системы, способом существования и развития которых является преобразующая окружающую их (природную, социально-политическую, экономическую, культурную, информационную и иную) «среду» предметно-практическая и духовная коллективная сознательная жизнедеятельность людей, в ходе которой происходит вещественный, энергетический и информационный обмен между этими системами» (с. 112). Этносы -это сообщества, историчность бытия которых поддерживается структурами непосредственных, личностных внутренних антропосоциокультурных отношений, тогда как нации - сообщества, для которых непосредственность названных отношений исчезает, уступая место отношениям опосредованным, обезличенным. Но в любом случае внутренняя природа этносов и наций имеет не «политическую», а историческую и антропокультурную природу.

Национализм не является сущностной характеристикой всякой нации, он не является также и самостоятельной политической сущностью. Национализм - это поле многообразных проявлений социального неравенства в национальных отношениях.

Вопреки распространенному мнению о том, что для успешного нацие-строительства предпочтительна модель унитарного государства, в пределах которой, будто бы, легче добиться культурной и лингвистической гомогенности этнически разнородного населения страны, в диссертации выстраивается система аргументов в пользу развития России по пути строительства федерализма «кооперативного» типа. Этот путь позволит ослабить вызовы

этнокультурного и политического национализма, создаст объективные предпосылки для обретения страной новой - общероссийской - национальной идентичности.

Теоретическое и практическое значение исследования состоит в применении социально - философского подхода к осмыслению ключевых проблем современных теорий этносов, наций, национализма и национальных государств унитарного и федералистского типа.

Результаты исследования, его выводы и рекомендации могут быть использованы государственными структурами (министерствами и ведомствами, администрациями субъектов Федерации, другими органами законодательной и исполнительной власти) и общественными организациями в повседневной практической работе в области оптимизации межэтнических отношений, гуманитарной политики, образования и воспитания, культуры межнационального общения.

Теоретические обобщения и выводы применимы в научном и учебном процессе высших учебных заведений, могут быть использованы в работе курсов повышения квалификации работников органов исполнительной и законодательной властей (федерального, регионального и местного уровней), занимающихся проблемами межэтнических отношений, а также при подготовке методических пособий и рекомендаций по проблемам социальной философии, методологии и этнологии.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации отражены в монографии и научных публикациях, представлены в выступлениях на научно-практических межрегиональных, всероссийских и международных конференциях, изложены в выступлениях в центральной и местной печати, на радио и телевидении.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, разбитых на параграфы, а также заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается социально-политическая и научная значимость исследования, описывается степень разработанности проблемы, определяются объект, предметная область и методология исследования, формулируются основные положения и выводы, выносимые на защиту, раскрываются новизна и практическая значимость работы.

В первой главе «Нация» и «этнос» как проблемы теоретического дискурса» рассматривается эволюция представлений об этносе и нации в истории европейской философии и науки XIX - начала XX веков, выявляются социально-философские и парадигмальные основания современных отечественных и зарубежных дискуссий о содержании дефиниций «этнос» и «нация», прослеживаются изменения этого содержания в пределах дисциплинарных и социально-философского исследования, возможности которого, по мнению автора, позволяют выработать междисциплинарное, а значит и при-

емлемые для большинства ученых (политологов, этнологов, антропологов и др.) понимание и определение категорий «этнос» и «нация».

Первый параграф «Эволюция представлений об этносе и нации в европейской философии и наукеXIX— началаXX столетий» посвящен изучению изменения и развития содержания понятий «этнос» и «нация» в рамках основных концептуальных подходов к осмыслению этнической и национальной истории человечества, формирование которых начиналось еще в 18 веке в работах Ж.Бодена, А.Бюффона, Дж.Вико, И.Гердера, И.Канта, Ж.Кондорсе, Ш.Монтескье, А.Тюрго, А.Фергюссона и продолжилось в трудах Г.Гегеля, К.Маркса, Ф.Мейнеке, Дж.Ст.Милля, Э.Ренана, Р.Неймана, Э.Дюркгейма, М.Вебера и многих других выдающихся философов и социологов 19 столетия. Предложенные ими трактовки понятия «нация» и концепции формирования и эволюции европейских наций основывались на разных, философски альтернативных теоретических представлениях об источниках и движущих силах этнической и национальной истории человечества.

Если, например, Габино, Карлейль и некоторые другие, вслед за Монтескье, обосновывали характер и направленность этно-и- нациегенеза действием «натуральных» причин (климата, ландшафта, «крови» и т.д.), то уже Гегель, основываясь на своей великой философии истории, дал блестящее теоретическое описание диалектики «нации» и «государства» - двух противоположностей, которые определяют друг друга. Термины «народ» и «нация» в ряде случаев используются Гегелем как взаимозаменяемые. И в отношении «народа» («нации») определяющая роль государства состоит в том, что именно оно конституирует «агрегат частных лиц» в собственно «народ». «Дело в том, -пишет Гегель, - что агрегат частных лиц часто называют народам; но в качестве такого агрегата он есть, однако, уи^ш, а не рори1ш; и в этом отношении единственной целью государства является то, чтобы народ не получал существования, не достигал власти и не совершал действий в качестве такого агрегата. Такое состояние народа есть состояние...неразумия вообще» (с.36)*.

Если Гегель связывал появление и развитие европейских наций главным образом с влиянием политической идеологии, ядром которой выступала идея «национального государства», то классический марксизм - с действием социальных и экономических причин. Акцентируя внимание на определяющей роли социально-экономических факторов в развитии всемирной истории, Маркс и Энгельс интерпретировали становление буржуазного государства как закономерный итог их влияния, благодаря которому это государство с необходимостью развивается в национальных формах. Это обусловлено тем, что прежние социальные формы общности людей, в которых они жили и трудились, стали узкими для дальнейшего развития производительных сил и творческих способностей людей. Что, в свою очередь, повлекло распад прежних производительных сил, а в конечном счете - привело к созданию предпосылок для возникновения более высокой формы исторической общности людей - нации.

* Здесь и далее в круглых скобках дана ссылка на страницы текста диссертации актора.

Акцент на объективной (социальной и экономической) детерминации становления буржуазного государства и европейских наций - сильная сторона классического марксизма, до сих пор оказывающая значительное влияние на умы его последователей и оппонентов. Его слабостью оказалось недостаточное внимание к «культурной составляющей» человеческой истории: будучи отнесены к «надстройке» и «формам общественного сознания» религия, искусство, наука, язык и даже государство, действительно оказались «вторичными» и в составе классического марксистского дискурса, в пределах которого «нация» трактуется прежде всего как социально-экономическая и политическая общность.

Одними из первых на эту односторонность марксисткой трактовки указали основоположник позитивной философии и социологии Дж.Стюарт Миль и известный историк религии Эмиль Ренан, обратившие внимание на важную роль в процессе формирования наций (национальностей) культурных компонентов, под воздействием которых формируется и функционирует «национальное сознание» и «самосознание». Так уже к концу 19 столетия в лоне европейской социальной и политической философии, а также социологии формируются три основных подхода к изучению таких сложных исторических феноменов, каковыми являются «нации»: натуралистический, социен-тальный (в его социоэкономической, политической и культурной версиях) и субъективно- символический, каждый их которых имеет многочисленных приверженцев, свои достоинства и свои недостатки.

Аналогичный разброс теоретико-методологических позиций, отмечается в диссертации, был характерен и для имперской России, где во второй половине 19-го - начале 20 века большинство выдающихся мыслителей, философов и ученых (Н.Я.Данилевский, Вл.Соловьев, Н.А. Бердяев, С.Н.Булгаков, И.А.Ильин, М.М.Ковалевский, Г.П.Федотов, Г.Челпанов, Г.Шпет и др.) связывали образование и эволюцию народов и наций с действием когнитивных, ценностных и эмоционально-волевых компонентов «национального сознания» и «национального характера», тогда как радикальное крыло российской социал-демократии (В.И.Ленин, А.В Луначарский, И.В.Сталин и др.), не всегда корректно апеллируя к Марксу, предлагало решать «национальный вопрос», основываясь на социоэкономической и, реже, социокультурной трактовке «наций» и «национализма».

В диссертации подчеркивается, что тогдашние споры о сущности этносов, наций и национализма подогревались не только противоположностью философских и политических позиций оппонентов. Их стимулировали, с одной стороны, нарастающий процесс образования в Европе, Азии и Америке национальных государств, а с другой, - попытки теоретического обобщения большого исторического, археологического и собственно этнографического материала, завершившиеся формированием социологии, культурной антропологи, этнологии и этнопсихологии, в составе которых термины «этнос» и «нация» перманентно меняли свое содержание. Это было связано, главным образом, с конкуренцией в корпусе собственно этнологических и близких

им дисциплин разных, выражаясь современным языком, парадигм: базовых нормативных теорий и теоретических программ - этнологического «эволюционизма», основные идеи которого были сформулированы в работах Г.Клем-ма, И.Унгера, Т.Вайца, А.Бастиана, Э.Тайлора, Дж.Мак-Леннана, Л.Моргана, И.Липперта и Дж.Лаббока, и культурного «диффузионизма», важную роль в становлении которого сыграли труды Ф.Ратцеля, Ф.Гребнера, Э.Норден-шельда, Л.Фробениуса и Г. Элиота-Смита. Каждое из этих научных направлений (не считая самих авторов) предлагало свою версию этнической истории человечества, используя собственный, содержательно разный, категориальный аппарат анализа и объяснения.

Последнее обстоятельство - отсутствие общепринятой трактовки ключевых дефиниций в науках антропоэтнологического цикла - открывало двери для множества самых разнообразных умозрительных трактовок этносов и наций, каждое из которых, тем не менее, имело определенное научно-теоретическое и эмпирическое «оправдание». В зависимости от профессиональной принадлежности и исходной философской позиции исследователей понимание природы и эволюции этих исторически сложившихся, устойчивых общностей людей трактовалась по-разному. В качестве сущностных признаков этносов и наций объявлялись то единство «естественных» условий жизни народов, то единство их хозяйственно-экономических связей, то «языка» и «культуры», а чаще всего — «народный» или «национальный» дух (сознание), активность которого, будто бы, интегрирует людей в этносы и нации.

Попытки же выработать некое универсальное и потому приемлемое для всех определение дефиниций также не увенчались успехом. В итоге многие специалисты пришли к выводу, что поскольку дать точное понятийное определение «этносу» и «нации» невозможно, их предпочтительно вообще элиминировать из категориального состава обществознания. «Национальность, - писал, например, еще в 1920 году Питирим Сорокин, - такая же сборная группа для социологии, какой является группа растений, объединяемых одним термином «овощи» в ботанике, группа животных, обозначаемых в общежитии термином «дичь» в зоологии». И вообще, по его мнению, нет смысла искать общие признаки нации, ибо «зоологи и ботаники таких попыток -не делают, но социологи, увы... одним термином «национальность» обозначают различные по своему составу кумулятивные группы»14. Спустя тридцать лет к аналогичному выводу пришел Г.Кон, заявивший, что хотя некоторые реальные факторы (территория, государство) имеют большое значение для образования наций, тем не менее, объяснить ими существование нации нельзя, тем - более дать ее «точное понятийное определение» 15.

14 Сорокин П.Л. Система социологии. Т.Н. Гл. III. - Петроград, 1920. - С.282. Сорокин рассматривал «кумулятивные группы» как группы, соединяющие несколько элементов взаимодействия.

15 См.: Kohn Н. Die Idee des Nationalisms. Ursprung und Geschichte bis zur franzosischen Revolution. - Heidelberg, 1950. - S.34,37.

Любопытно отметить, что попытки отказаться от использования понятий «этнос» и «нация» были предприняты не только на Западе, ни и в постсоветской России, где, начиная с 90-х годов 20 века, развернулись жаркие дискуссии по поводу обретения Россией новой «национальной идентичности», в ходе которых было предложено подвергнуть традиционное содержание указанных дефиниций кардинальному пересмотру или, даже, совсем исключить их из состава науки.

Подробно концептуальные предпосылки столь радикальных заявлений некоторых российских этнологов обсуждаются в параграфе «Методологические основания современных отечественных и зарубежных дискуссий», где осуществлена попытка рассмотреть эволюцию теоретического дискурса по ключевым проблемам формирования и эволюции этносов и наций советской и постсоветской эпохи под углом воззрений современной философии и методологии науки. То есть как процесс, качественные изменения в котором начинаются в сфере «парадигмы» (Т. Кун) или «категориальной матрицы» -базовой нормативной общей теории, сдвиги в которой или смена которой определяет качественный скачок в развитии той или иной дисциплины (комплекса дисциплин). Преобразования протекают не моментально, а, как правило, в ситуации конкуренции нескольких общих теорий (подходов), одна из которых затем становится доминирующей (нормативной) в сообществе ученых и определяет вектор дальнейшей эволюции дисциплины.

Если мы с высоты этих обобщений посмотрим на логику истории эволюции наших социальных наук, в той или иной мере занимавшихся исследованием этнической и национальной истории человечества в 60-90-е годы 20 века, то увидим, что она в целом укладывается в общую схему эволюции науки. Но с одной существенной оговоркой: развитие теоретического дискурса по этнонациональной проблематике шло в условиях дефицита, характерной для науки, например для естествознания, перманентной критической рефлексии над философско-методологическими основаниями производства знания в рамках своих дисциплин. В итоге, не взирая на некоторую модернизацию базовой нормативной теории (теории общественно-экономических формаций), серьезного приращения знания в этнологии и других социальных науках достигнуто не было. Советские исследователи так и не перешагнули границы социенталного подхода, в пределах которого содержание категорий «этнос» и «нация», образованных путем простого перечисления их атрибутивных признаков, во многом тождественно. Общие территория проживания, государственность, язык, культура, самоназвание, самосознание и ряд других признаков имеются (либо отсутствуют) у многих наций и этносов. Например, существуют этносы (поляки, ирландцы, монголы и др.) которые образовывали и имеют собственное государство, и есть общепризнанные «нации» (каталонцы, фламандцы, шотландцы или русские), у которых его нет. Пожалуй, нет ни одного характерного признака, по которому можно было бы точно различать этносы и нации. Функционалистское или же предложенное у нас СААрутюновым (а за рубежом К.Дойчем) различе-

ние по плотности информационных связей внутри этносов и наций в современных условиях тотальной информатизации тоже не работает. Как не срабатывает, и широко представленная в западных исследованиях апелляция к «особому менталитету», «национальному характеру» - как и другие, она не позволяет провести четких границ ни между этносами, ни между нациями, ни, тем более, между нациями и этносами. Иначе говоря, оставаясь в пределах какого-либо одного - атрибутивного или субъективно-символического* — подхода точно позиционировать понятия «этноса» и «нации» нельзя.

По видимому, впервые в Советском Союзе отчетливо это осознал Л.Н.Гумилев, предложивший рассматривать этносы в одном ряду с биологическими популяциями, как «феномен природы», источником изменений которых является превращение различных форм геокосмической энергии в биохимическую энергию живого вещества, которая, трансформируясь в физиологическую и психическую энергию людей, формирует «этническую пассионар-ность». Не смотря на то, что с конца 1970-х и в 1980-е годы учение В.И.Вернадского о биосфере Земли усиленно превозносилось на страницах многих, в том числе философских изданий, концепция этногенеза Гумилева подверглась ожесточенной критике и до сих пор не признается в качестве добротной многими этнологами, историками и антропологами. Понятно почему. Ведь Гумилев предложил коллегам ни много, ни мало положить в основание исследований биосферную концепцию — т.е. сменить парадигму. А к этому научное сообщество было тогда, да и теперь, не готово.

Это, отмечается в диссертации, объясняется тем, что смена научно-исследовательских парадигм - сложный процесс, длительность которого обусловлена не только осознанием частью научного сообщества ограниченности объяснительных возможностей базовой фундаментальной теории, но и влиянием социокультурной среды, в которой осуществляется производство знания. Ситуация осложняется тем, что и претендующая на парадигмальный статус новая социальная концепция или теория также имеет ограниченный объяснительный потенциал. Возможно она лучше, чем прежняя объясняет ряд фактов и факторов, но, в силу «предметности» любого теоретического знания, она также одностороння, как и конкурирующие с ней в корпусе социальных наук (дисциплин) фундаментальные концепции. Ни от одной из них сразу никто не отказывается, справедливо полагая, что они еще не исчерпали свой потенциал. Как правило, господствующая парадигмальная концепция «обрастает» защитным поясом гипотез и менее общих теорий, позволяющих оградить ее от контраргументов. Но так или иначе, по мнению многих специалистов, объяснить смену парадигм только рациональными аргументами нельзя. Процесс смены - и результат рационального выбора участников теоретического дискурса, и результат «веры», и результат определенной конвенции внутри научного сообщества, на которую оказывают влияние и вненаучные факторы.

* В этом случае категории «этнос» и «нация» определяются через социально-психологическое понятие «идентичности» - т.е. субъективно-символически.

В конце 1980-х годов, доказывает автор, именно вненаучный, прежде всего политический аспект теоретического дискурса имел решающее значение для выбора и обоснования многими исследователями своей теоретической позиции. Свою роль сыграла здесь и филиация идей. Так в начале 1990-х годов в корпусе отечественного обществознания под явным влиянием работ Б.Андерсона, Г. Брукнера, Э. Геллнера, К.Дойча, Г.Кона, Э.Д.Смита, Ф.Риггса, ЛЛ.Снайдера, М.Шадсона, Э.Хобсбаума и некоторых других весьма авторитетных зарубежных исследователей окончательно оформились, как минимум, четыре, теоретически и методологически разных, подхода, в пределах которых осуществлялось изучение этносов и наций: натуралистический, социентальный (атрибутивный), субъективно-символический и инструментально-конструктивистский Соответственно им выделяются и четыре вида концепций, которые (с точки зрения их следования научным и философским традициям) можно объединить в две группы: концепции «традиционные» (натуралистические и социентальные) и «модернистские».

Специальное внимание в этом разделе диссертации уделяется инструментально - конструктивистской парадигме, наиболее ярко представленной в работах Б.Андерсона, Э.Геллнера, Э.Д.Смита и М.Шадсона и оказавшей влияние на теоретические воззрения В. Тишкова, А.Здравомыслова и некоторых других этнологов, предложивших записать понятие «нации» по ведомству «политической концептуализации» и исключить из состава науки. Круг, как говорится, замкнулся и многолетние дискуссии предложено просто перечеркнуть. Почему этого не следует делать, обосновывается в следующем параграфе.

«Нация» и «этнос» как объект дисциплинарных и социально-философского исследований». В этом, заключительном параграфе первой главы, автор вновь возвращается к современным дискуссиям, анализируя теперь их методологическую значимость для этнологии, социологии и других дисциплин, так или иначе изучающих этнонациональную проблематику. Позитивный смысл продолжающейся полемики, отмечается в диссертации, состоит прежде всего в том, что они, по крайней мере, прояснили ограниченность и прежних, и новых подходов, претендующих на звание «единственно верной» нормативной теории. Таковой, считает автор, попросту не существует. Понимание этого обстоятельства крайне важно для специалистов в области теории этногенеза, происхождения и эволюции наций. Как важен и учет того, что все объекты социальных наук (в том числе «этносы» и «нации») относятся к числу уникальных исторически развивающихся систем, корректное изучение которых требует от специалистов использования идей и понятий, обладающих междисциплинарным статусом.

В параграфе показаны основные тенденции интеграции научного знания, в соответствии с которыми в современной науке идет процесс формирования «пограничных дисциплин», позволяющий перекинуть концептуальный «мостик» от социогуманитарного знания к естественнонаучному и обратно. Реально это означает возможность включить некоторые понятия со-

циальных наук в различные естественнонаучные онтологии и наоборот. Параллельно с этим следует производить такую же операцию и со смежными дисциплинами обществознания через «пограничные» категории, к числу которых, считает автор, наряду с «этносом», относится и понятие «нация».

Надо не отрицать их научность, а отчетливо представлять себе, что они относятся к числу междисциплинарных категорий, расположенных на границах между социальной философией, социологией, политологией, этнологией и другими дисциплинами, так или иначе, его использующими. Каждая из этих дисциплин, в силу имманентной предметности научного знания теоретически вычленяет лишь одну из сторон (аспектов) таких сложных, исторически изменчивых феноменов, каковыми для внешнего наблюдателя являются «этносы» и «нации». Будучи абстрагированы от своей феноменальной данности и структурированы посредством «категориальной сетки» и системы методов, используемых различными науками, они являют себя уже в форме «теоретических объектов» - структурных элементов той или иной (философской, социологической, психологической, политологической и др.) «онтологии», в пределах которой они существуют как особая «научная реальность».

Разумеется, содержание этих теоретических объектов (понятий и категорий) отнюдь не произвольно — «нации» и «этносы» имеют референты в объективно существующей социальной действительности в виде совокупности свойств (характеристик), которыми действительно обладают сплоченные в общность исторически конкретные группы людей*. Но разумеется и то, что это содержание во многом определяется не только предметом исследования, но и «теоретическим окружением», в составе и контексте которого «живут» названные дефиниции. Попадая в теоретический контекст другой науки, они неизбежно меняют свое содержание, наполняясь новыми смыслами. Так или примерно так осуществляется филиация понятий в науке, за счет которой научное знание получает дополнительный импульс развития, вектор которого, как уже отмечалось, определяется результатами конкурентной борьбы научных школ и базовых нормативных теорий. Ни одну из них нельзя считать «истиной в последней инстанции» (хотя многие претендуют как раз на это), но все они в чем-то дополняют друг друга, акцентируя исследование на одной (нескольких) из многих сторон изучаемого объекта, полностью «исчерпать» который не может ни одна из прикладных или фундаментальных дисциплин.

«К сожалению, — отмечает диссертант, — сформулированный почти столетие назад и обретший статус эпистемологического императива принцип дополнительности дисциплинарных и необходимость развития междисцип-

* Думать иначе - значит либо остаться на позициях наивного реализма, полагающего что вне нас в виде своего рода «вещей» действительно существуют некие «классы», «нации», «группы» и другие абстракции, либо предположить, что любое теоретической знание, любые обобщения (даже слова обыденного языка) полностью субъективны.

линарных исследований и подходов до сих пор плохо осознается теми, кто профессионально изучает этническую и национальную проблематику. Многие из них предпочитают работать в пределах одной, избранной ими парадигмы, с порога отвергая в качестве «ненаучных» все иные возможные подходы либо на основании их слабого «эмпирического оправдания», либо путем апелляции к «идеалу научности», под которым, обычно, понимается комплекс нормативов их собственного (дисциплинарного) исследования» (с.96).

Этот тезис в диссертации подтверждается анализом работ П Сорокина, Б Малиновского, Радклиффа-Брауна, Т.Парсонса и других авторов, идеи которых легли в основу структурно-функциональной социологии и в 60-70 годы пользовались большой популярностью среди многих этнологов и культурологов. Очевидное достоинство социологического подхода в его стуктурно-функциональной и иных версиях состоит в попытках теоретически преодолеть характерную для этнографии и некоторых других дисциплин описатель-ность и рассмотреть этносы (и нации) в качестве сложных социокультурных систем. Но все дело в том, что, будучи препарированы скальпелем социологии, собственно «социальная» и собственно «культурная» составляющие в этих системах становятся почти не различимы. Да и сами эти системы, будучи рассмотрены по аналогии с системами биологическими, основополагающей характеристикой которых является поддержание состояния гоме-остатического равновесия, в пределах социологического подхода анализируются не в развитии, а статично. В этом, а также в претензии на образец научности (заимствованный, кстати, из естествознания) недостаток структурно-функциональной социологии. Вынося «за скобки» проблему развития социокультурных систем и вопрос об источниках этого развития, она тем самым демонстрирует ограниченность не только своего, но, как подчеркивается в диссертации, любого монодисциплинарного подхода к исследованию таких сложных, исторически изменчивых объектов, каковыми являются «этносы» и «нации».

Монодисциплинарность мышления и неотрефлексированность философских оснований - характерная черта большинства современных зарубежных концепций «этничности», которые, как раз, и собираются преодолеть «односторонность» своих оппонентов. В диссертации доказывается, что субъективно-символические концепции этничности и созданные на их основе реляционные теории этносов и наций по сути представляют собой варианты концептов, заимствованных из разных школ социальной психологии. И потому объясняют интеграцию людей в устойчивые социальные (этнические и национальные) «группы» исключительно деятельностью индивидуального и группового «этнического (национального) сознания, посредством «надло-кального комплекса идентификаций», функционирование которого предполагает использование в качестве символов элементов своей культуры для того, чтобы «этносы» и «нации» могли отличать себя от других групп. Несомненно, изучение «механизмов» работы всех уровней и всех сфер (эмоционально-волевой и когнитивной) этнического и национального сознания

крайне важно, например, для прогнозирования и управления этническими и межнациональными конфликтами. Но также важно не фетишизировать этот дисциплинарный подход, выдавая его за единственно возможный и единственно «научный». Кроме бесконечных дискуссий это ни к чему не приводит.

Учет этого обстоятельства настоятельно диктует необходимость междисциплинарных исследований, теоретическую основу которых могли бы составить результаты синтеза конкурирующих между собой теорий разного дисциплинарного типа, проведенного на основе социально-философского анализа и последующего обобщения. В пределах которого, как показано в диссертации, «этносы» и «нации» продуктивно интерпретировать как сложные исторические антропосоциокультурные системы, способом существования и развития которых является преобразующая окружающую их (природную, социально-политическую, экономическую, культурную, информационную и иную) «среду» предметно-практическая и духовная коллективная сознательная жизнедеятельность людей, в ходе которой происходит вещественный, энергетический и информационный обмен между этими системами» (с. 112). Этносы - это сообщества, историчность бытия которых поддерживается структурами непосредственных, личностных внутренних антропосоциокультурных отношений, тогда как нации - сообщества, для которых непосредственность названных отношений исчезает, уступая место отношениям опосредованным, обезличенным. Но в любом случае внутренняя природа этносов и наций имеет не «политическую», а историческую и антропокультурную природу.

Вторая глава «Этносы, нации и государство» посвящена социально-философскому исследованию основных исторических форм государства и путей формирования европейских наций, анализу социально-философских и методологических оснований современных концепций национальной интеграции и обсуждению проблемы самоопределения этносов в составе «национального государства».

В первом параграфе «Исторические формы государства и пути формирования наций» сформулированное прежде общее для этносов и наций определение конкретизируется применительно к нациям - на основе специального анализа диалектики биологического, социального и политического в процессе этногенеза и формирования наций. В результате автор приходит к выводу, что теоретически целесообразно, рассматривать появление на арене всемирной истории «национальных государств» и сопутствующих им «наций» как «перерыв постепенности» этногенеза, как своего рода качественный скачок, суть которого состоит в диалектическом «отрицании» предшествующей «этнической истории» (сначала в европейских, а затем и в других странах) «историей наций». Как и этносы, современные нации это сложные развивающиеся антропосоциокультурные системы коллективной жизнедеятельности. Но в отличие от этносов, это, прежде всего не «антропо», а политически организованные социкультурные системные образования - обще-

ства, целостность которых поддерживается не только «традицией» (моральными императивами, исторической памятью и др. «механизмами»), а прежде всего политической властью в лице государства. Реально имеющаяся государственность - атрибутивная характеристика большинства наций, гарантирующая им политический, культурный и языковой «суверенитет». А для тех 3 тысяч народов и народностей, которые ее не имеют, стремление к ней выступает как политический принцип идеологии и практики «национализма», расцвет которого в современную эпоху глобализации вызывает тревогу у всех трезво мыслящих политиков.

В этой связи еще одна ключевая проблема теоретической интерпретации сущности и формирования наций («В каком направлении идет процесс образования наций: от «государства» к «нации» или от «нации» к «государству»?) не имеет единственного решения, на котором настаивают адепты наиболее влиятельных в современном обществознаиии концепций: «государства-нации» и «нации-государства». По мнению автора, обе эти концепции вполне конкурентоспособны, так как имеют серьезное эмпирическое подтверждение в реальной истории образования европейских наций. Многие из них проделали путь от «государства» к «нации», развитие других шло преимущественно от «нации» к «национальному государству», тогда как для третьих был характерен некий «гибридный» тип развития. По первому пути преимущественно шло развитие стран Западной Европы, по второму - Центральной и Восточной Европы, тогда как Германия, например, создала некий «гибридный» путь, сочетавший в себе элементы первого и второго типов национального развития.

Анализируя роль государства в образовании наций, автор обращает внимание на одну, принципиальную с его точки зрения, вещь - рациональный характер организации и осуществления государственной власти, принципиально отличавший государства Западной Европы от современных им империй. Как известно, появление рационализма в качестве специфического феномена западноевропейской жизни в целом и политической жизни в частности было связано с развитием философии и науки в эпоху Возрождения и в Новое время, теоретически обосновавшим принцип деятелыюстной активности субъекта (человеческого «разума»), в отношении которого природа и общество позиционировались в качестве «объекта» человеческих действий. Для политической и социальной практики того времени это открывало возможность «инженерного отношения» к действительности, которым не преминуло воспользоваться государство в своих попытках рационализации собственного устройства, а затем и обустройства жизни населения своих стран на вполне рациональных началах культурной и языковой стандартизации.

Как показал еще Макс Вебер, рационализация государства выразилась в его «бюрократизации», результатом которой было впечатляющее преобразование методов организации военной и административной «машин» и контроля за их действиями. Способность концентрировать экономические и политические ресурсы посредством относительно стройной военно-админис-

тративной государственной машины с ее обученной интеллигенцией далеко превосходила возможности и эффективность других государств, включая самые мощные империи - Османскую,

Монгольскую и Китайскую. Только те империи, которые переняли западную модель государства, как это частично сделала послепетровская империя Романовых, впоследствии смогли вы-жить, сохранить и приумножить свои территории. Хотя в 17-18 веках в составе государственных элит и в системе эксплуатации крестьянства еще остались некоторые элементы феодализма (особенно в Восточной Европе и, тем более, в России), этот новый-тип бюрократического государства поощрял рост богатого буржуазного класса и связанных с ним людей «свободных профессий» - интеллигенции, противостоявших аристократии. Поэтому когда монархия лишилась реальной власти или была смещена, именно этот слой унаследовал традиции и концепции накопленного веками искусства рационального управления государством, а также, государственную машину для осуществления политики в своих интересах.

Более подробно этот процесс рассмотрен во втором параграфе «Национальная интеграция. Анализ концепций и исследовательских подходов»,

где анализируются преимущества и слабые стороны концепций наиболее влиятельных западноевропейских исследователей: Б.Андерсона, Э.Геллне-ра, К.Дойча, Э.Д.Смита, М.Шадсона и некоторых других, менее известных авторов.

В результате обсуждения основных концепций национальной интеграции диссертант приходит к выводу, что, не взирая на противоположность исходных философско-методологических позиций, их объединяет представление о том, что экономическая, политическая и культурная интеграция, зарождаясь и локализуясь первоначально в некоторых «центрах» (районах), затем распространяется на всю экономически и культурно отсталую «периферию». Особенно отчетливо эта предпосылка заметна в концепции К.Дой-ча, согласно которой под действием экономических факторов «социальная мобилизация» сначала происходит в некоторых «ядрах» (центральных районах), откуда затем новая общенациональная культура (нормы, ценности, символы, образцы жизни и т.д.) распространяется на традиционно живущие «периферийные группы» населения. Иными словами языковая и, шире, культурная интеграция всей страны мыслится как процесс диффузии «культуры центра» и «периферии». Одновременно предполагается, что преодолеть культурные различия между группами населения можно, стимулируя разнообразные (прежде всего информационные) формы взаимодействия между ними*. Причем одни исследователи, вслед за Дюркгеймом, полагают, что

* Одним из первых социологическую версию этой теории еще изложил Эмиль Дюр-кгейм, рассматривавший расширение взаимодействия между культурными группами как аналогичное физическому процессу осмоса. Согласно ему, скорость стирания культурных различий зависит от величины взаимодействующих групп: чем больше различия в численности, тем скорее произойдет аккультурация меньшей группы.

для аккультурации достаточно самого взаимодействия и его частоты, тогда как другие утверждают, что взаимодействия самого по себе для обеспечения национальной интеграции явно недостаточно. Многое, по мнению Э.Смита, зависит от способности центрального правительства побудить или заставить сопротивляющуюся группу принять культуру ядра. Лучше всего это достигается путем манипуляции культурными символами и ценностями, особенно через средства массовой информации и систему национального государственного образования (Э.Геллнер). Но не исключаются и другие средства -вплоть до введения войск.

Особенно важна активная роль центрального правительства в ут-верж-дении общей профессиональной, языковой, гуманитарной и политической культуры. Контроль над общена-циональными информационными сетями позволяет режиму опре-делять национальные цели, создавать национальную идентичность, прививать необходимые навыки, усиливать централизацию власти, развивать рыночные связи, повышать статус одних групп за счет других и вообще манипулировать массами, используя развитую технику массового внушения. Однако даже при наличии всех этих инструментов управления, отмечают исследователи, многие, в том числе наиболее устой-чивые, западные правительства сталкиваются с нарастающими националистическими вы-зовами вплоть до проявлений сепаратизма самого разного толка.

Еще один фактор, имеющий ключевое значение для иациональ-ной интеграции, - это поощрение участия элит в общей, особен-но государственной, деятельности. На этом тезисе, напоминает диссертант, особенно настаивают сторонники инструментально-конструктивистского подхода. Предполагается, что участие элит в процессе интеграции общества стимулирует их взаимоприспособление элит и взаимопонимание, которое затем распространяется среди масс населения. Однако эти так называе-мые «функциональные» теории придают особое значение способности элит оказывать эффективное воздействие на рядовых членов своих групп. В действительности же есть все основания считать, что результаты этого воздействия крайне нео-д-нозначны и не всегда эффективны.

Таким образом, суммируя сказанное, диссертант утверждает, что концепции, основанные на постулатах культурной диффузии по схеме «центр -периферия» в целом хорошо кореллируют с историей национальной интеграции в странах Западной Европы доиндустриального периода, но они не могут удовлетворительно объяснить устойчивость культуры и других признаков отдельных этносов и наций в пределах современного индустриального и, тем более, постиндустриального, национального государства. Ведь нельзя же убедительно доказать, что в индустриальных обществах периферийные, компактно проживающие этнические группы, «микронации» или группы, считающие себя полноценными нациями и признанные исследователями таковыми (каталонцы, шотландцы и др.), экономически, политически и культурно изолированы от ядра. Об этом свидетельствует все та же история стран Западной Европы.

Истинность всякого знания относительна. Тем не менее результаты нашего исследования путей формирования национальных государств и процессов национальной интеграции в Европе позволяют, по крайне мере, уточнить ответ на вопрос, почему к началу 20 столетия и позже Россия так и не стала «национальным государством» европейского типа. В общем виде ответ на него звучит так: потому, что Россия исторически формировалась по типу «внутренних империй», в которых так и не сложилось (не могло сложиться) достаточное число социально-экономических и политических предпосылок для формирования «нации» и «национального государства».

Начиная с петровских реформ и по сегодняшний день Россия пребывает в состоянии перманентной модернизации, из века в век реализуя «догоняющий» тип развития. В то время, как Западная Европа и США уже в 18 столетии вступили в эпоху промышленной революции и индустриализма, Россия еще целое столетие жила в условиях крепостничества и «азиатского» способа производства, от которых она начала избавляться только во второй трети 19 века. Во времена Петра Россия формально заимствовала у Европы лишь одно политическое «изобретение» - европейскую «государственную машину». Но она не могла заимствовать у Европы ее «рационализм» и «гражданское общество». Поэтому российское государство было псевдоевропейским и иррациональным: в нем было много «чиновников», но не было «просвещенных бюрократов», под определяющим влиянием и усилиями которых осуществлялось становление многих европейских наций.

Параграф «Национальное государство и самоопределение наций» посвящен одной из самых сложных, политически и юридически запутанных проблем: вопросу о самоопределении народов в составе полиэтнических «национальных государств».

Что означает термин «самоопределение наций»? Определение народом самого себя в качестве «нации» со всеми присущими ей характеристиками? Но что, опять - таки, следует включать в состав характерных признаков нации? Общность территории, языка, культуры или же наличие государственности? Да и как, в конце концов, установить, является ли компактно проживающая на определенной территории языковая группа «этносом» или «нацией»? Посредством научной экспертизы или на референдуме, результаты которого очевидно будут зависеть от этнической самоидентификации участвующих в нем граждан?

В «снятом» виде все эти вопросы, отмечает автор, входят в состав проблемы самоопределения наций. И поскольку даже в современной науке однозначного ответа на эти вопросы нет, практическое решение проблемы фактически отдается на откуп политикам: «государственникам» или «националистам», которые переводят разговор в правовую плоскость и начинают рассуждать о «праве наций на самоопределение». Подмена вопроса здесь очевидна: самоопределение наций и право наций на самоопределение явно не одно и тоже. Более того. Как только мы переводим обсуждение вопроса о самоопределении в плоскость любого (международного или национально-

государственного) «права», мы сразу же законодательно ограничиваем это самое самоопределение*. Надо либо предоставить народам (этносам, этническим группам) ничем не ограниченную возможность самим определять себя, свое политическое настоящее и будущее, либо ограничить эту возможность законом. Второе предпочтительнее. Ибо свободное, не ограниченное законом, волеизъявление «народа» (нации), превращается не в «свободу от» (Эрих Фромм) государства и права, а в свободу для анархии народной стихии, разгул которой уничтожит любое полиэтническое (многонациональное) государство. А поскольку на нашей планете около трех тысяч этносов и этнических групп, не имеющих своей государственности, то вполне естественное желание большинства их них ее обрести, не дай Бог, воплотившись в жизнь, приведет к всеобщему политическому хаосу, конфликтам и войнам.

Разумеется, такое теоретически возможное будущее еще столетия назад «просчитывалось» политическими философами и трезво мыслящими политиками. Поэтому вопрос о самоопределении наций с тех пор обсуждался преимущественно в правовой плоскости: как право наций на самоопределение. При этом в ряде случаев подчеркивалось, что теоретически самоопределение народов не сводится лишь к политическому самоопределению, а это последнее - непременно к созданию собственного независимого государства. Самоопределение наций, отмечается в диссертации, может быть реализовано, как минимум, в четырех вариантах: 1) отделения от полиэтнического государства и создания собственного «национального государства», 2) выход из состава одного государства и присоединение к другому государству, где проживает большинство (или значительное число) представителей данной нации (этноса), 3) самоопределение себя в качестве самостоятельного субъекта в составе национального государства (федерации или конфедерации), в той или иной мере наделенного суверенными ( не суверенными) правами и атрибутами государственности (собственная территория, законодательство, органы власти и т.д.) и, наконец, 4) самоопределения себя в виде «национально-культурной» автономии в составе многонационального унитарного или федеративного государства.

Анализируя проблему «самоопределения наций» с точки зрения адекватности ее решения в документах международного права и российской эт-нополитологии, автор приходит к выводу, что в каждом из этих аспектов она в настоящее время получает весьма усеченное и одностороннее решение. Поэтому вопрос о самоопределении всегда должен решаться конкретно: на основе независимой экспертизы и в контексте соблюдения прав человека. В

* Эта разница становится очевидной, если мы этот же вопрос рассмотрим применительно к индивиду. Его самоопределение в качестве, например, «башкира», «татарина» или же «русского», и его «право» определять себя в этом (или другом) качестве, относятся к разным пластам реальности: в первом случае - к сфере самосознания индивида (группы), во втором - к «юридической реальности» - действующему законодательству, которое устанавливает, например, будут или нет граждане России (США, Великобритании и т.д.) иметь в своих паспортах графу «национальность».

частности, это означает недопустимость абстрактного использования тезиса «о праве наций на самоопределение» без конкретно-исторической привязки: уточнения уровня правовой, экономической и политической культуры народов, которые хотят выйти из состава национальных государств. Признавая право народов на самоопределение, тем не менее, надо со всей ответственностью заявить, что в демократически организованных и экономически развитых правовых государствах приоритетным должно являться право сохранения территориальной целостности этих государств. И это при том, что с точки зрения международного права приоритет не может быть отдан ни одному из этих, юридически амбивалентных, «прав». Между этими двумя основопола-гающими правами имеется противоречие, которое, повторю, в каждом кон-кретном случае должно разрешаться на основе взвешенных критериев.

Существенное значение при этом имеет вопрос о том, можно ли в данных конкретных политических условиях ожидать, что та или иная национальная группа в составе чуждого ему государства будет в состоянии сохранять и беспрепятственно развивать свою культурную идентичность. Если ответ будет положительным, то можно настаивать, чтобы она довольствовалась соответствующей формой автономии. Если же группа систематически подвергается репрессивным мерам, сталкивается с грубыми нарушениями прав человека и прав меньшинств, то она вправе добиваться отделения.

Разумеется, во многих случаях можно спорить, достигнута ли эта грань. В этих случаях и нужна независимая международная экспертиза, результаты которой должны лечь в основу взвешенных решений. Но окончательный выбор должен остаться за народом, жаждущим независимости. Если же мнение народа разделилось, как это сейчас имеет место быть в Чечне, ни о каком отделении республики от России не может быть и речи: она может и должна получить государственность в составе Российской Федерации. Так решается политический аспект самоопределения, которое, как уже отмечалось, имеет и другие, не менее важные аспекты.

В третьей главе «Национализм как объект социально-философского исследования» анализируются современные концепции сущности национализма и основанные на них типологии национализма, подробно исследуются две основные формы национализма: государственный и этнический национализм.

В параграфе «Понятие и типы (типологии) национализма» на материале отечественной и зарубежной литературы доказывается, что плюрализм трактовок того, «что есть» национализм, и плюрализм его классификаций объясняются не только эмпирической сложностью самого феномена, но и естественной ограниченностью предметной области дисциплинарных исследований и более общих подходов. Поэтому, не претендуя на содержательную полноту, можно попытаться выработать некоторый общий социально-философский подход к определению эмпирически разнообразных типов и форм национализма, которые в отдельности довольно хорошо изучены в спе-

циальных исследованиях. Его исходными и далее не проблематизируемыми предпосылками будут следующие, на взгляд автора очевидные, философские констатации.

Как и любое явление человеческой истории (религия, революция, война и др.) «национализм», во-первых, есть процесс, момент и результат духовной и предметно-практической деятельности преследующих свой цели групп людей и отдельного человека. Таким образом, он - онтологически - представляет собой сложное, исторически изменчивое единство объективного и субъективного, бытие которого всегда - гносеологически - дано наблюдателю в конкретно-историческом многообразии форм.

Сосуществование и смена идеальных и предметно-практических форм национализма (в силу имманентной ему социальности) всегда, во-вторых, определяется серьезными изменениями в территориальном, политическом, экономическом, религиозном, языковом, культурном и ином «бытии» народов и отдельных людей Которые, будучи осознанными, воплощаются, в-третьих, в индивидуальном и групповом сознании в рационализированном (когнитивном) или эмоционально-волевом виде: как совокупность взглядов, идей, концепций и чувств, на базе которых люди строят свои программы по дальнейшему преобразованию окружающей их действительности в желаемое политическое, культурное или иное состояние.

Предложенный подход, основанный на понимании истории как процесса и резульгата совместной деятельности людей, позволяет построить самые разные типологии (классификации) национализма, исходя из его трактовки в качестве исторического феномена. В этом случае основаниями классификаций может стать характер совместной деятельности (духовный и практический) и различные компоненты ее структуры. Так, например, если за основу классификации взять «субъекты» и «сферы» националистической деятельности, тогда национализм можно подразделить на «государственный», «этнический», «групповой» и «персональный» («бытовой»). Ну, а если мы возьмем за основу «цели», которые ставят перед собой (интуитивно или рационально) государства, народы, группы и индивиды, то сможем выделить «политический», «экономический», «культурный» и «лингвистический» национализмы. По «средствам», используемым теми же субъектами, национализм можно дифференцировать на «легитимный», «шовинистический» и «экстремистский», по степени институализации -на «организованный» (в группы, партии, движения или госинституты) и «стихийный». И так далее, и так далее, в каждом случае учитывая исторические (общие, региональные и страновые) особенности (формы) каждого из типов национализма.

Понятно, что данная (как и любая другая) типология не может исчерпать всех реально существующих видов и разновидностей национализма, которые в «чистом виде» представлены лишь в воображении теоретиков. А в действительности настолько между собой взаимосвязаны и «проникают» друг в друга, что, расчленяя их «скальпелем» абстракции, мы неизбежно их

упрощаем, редуцируя к той или иной форме «явленности». Имея в виду это обстоятельство и вновь подчеркивая рискованность и условность любых типологий и классификаций, автор обращает внимание на один принципиальный момент.

В западноевропейской и, отчасти, отечественной литературе «национализм» обычно отождествляется со стремлением народов (этносов) к созданию собственного государства, их политическим самоопределением. И, соответственно, интерпретируется как «политический принцип» или «политическая идеология». Помимо того, что такая интерпретация неявно основывается на отождествлении «национального» сознания с сознанием «националистическим», она, очевидно, редуцирует многоликий национализм лишь к одной из его форм - политическому национализму. Между тем, отмечается в диссертации, собственно «национализм» связан отнюдь не с «национальным самосознанием» и естественным (политическим, культурным и др.) «самоопределением» этносов. Предпосылкой появления «националистических» (а не национальных) чувств, идеологий и практик являются, сплошь и рядом встречающееся, социальное, политическое, культурное, языковое и другое «неравенство» этносов и этнических групп в государствах (и государственных образованиях внутри суверенных государств). А непосредственной причиной — объективно провоцируемое этим неравенством аберрация национального сознания, выражающаяся в стремлении к изменению «ситуации неравенства» в свою пользу — повышения политического, экономического и социокультурного статуса собственного этноса за счет других народов.

Аналогичным образом и реально доминирующие в национальном или имперском государстве этносы стремятся сохранить и упрочить свое доминантное положение, обосновывая существующее неравенство превосходством, допустим, своей расы, национального характера или культуры перед другими народами. Откровенное или скрытое обоснование превосходства одной расы или одного народа перед другими с целью сохранить (или изменить) реально существующее (или воображаемое) социальное' неравенство в системе национальных отношений - суть любого национализма, его идеологических и практических воплощений.

Идеологические и практические воплощения национализма подробно анализируются в параграфе «Государственный и этнический национализм», де на материале истории имперской и современной России, Советского Союза, социалистической Болгарии, Румынии, Югославии и некоторых других стран показана диалектическая взаимосвязь двух основных форм национализма: этнического и государственного.

Заключительная глава диссертации «Федерализм и национальное единство России» посвящена поиску оптимального теоретического решения наиболее значимых для современной России проблем: обретению поли-

этнической страной новой, общенациональной (надэтнической) идентичности и выбору путей дальнейшей эволюции российского федерализма.

В параграфе «Проблемы формирования общероссийской национальной идентичности» осуществляется анализ философских оснований научно-политического дискурса по проблеме обретения современной Россией новой национальной (надэтнической) идентичности, который выявил три основных типа концептуальных позиций: «западнический» (ультра и умеренно либеральный) тип, «славянофильский» (в его фундаменталистском и евразийском вариантах) и «центристский». Каждый из этих типов дискурса был исследован на предмет теоретической корректности и последовательно™ используемой аргументации.

Помимо этого в этом разделе диссертации обсуждена проблема возможной дезинтеграции России в связи с имеющимися тенденциями роста национализма и этноцентризма. Выявлено, что этнодемографическая ситуация, характер культурной гетерогенности, этническая стратификация и ряд других факторов препятствуют дезинтеграции России и, одновременно, являются предпосылками для формирования новой российской идентичности. Но, помимо указанных, важнейшим нациеобразующим фактором является само федеративное государство, сам российский федерализм, анализ состояния и концептуально возможные пути эволюции анализируются в следующем параграфе.

В соответствии с общим замыслом работы в этом, заключительном, разделе диссертации «Пути эволюции российского федерализма» изучены парадигмальные основания наиболее известных концепций федерализма, проведен сравнительный анализ наиболее распространенных в отечественной литературе точек зрения на теоретически возможные пути дальнейшей эволюции Российской Федерации. Одновременно был исследован комплекс аргументов «за» создание в составе РФ так называемой «русской республики». Итогом стал вывод, что серьезных рациональных аргументов (с точки зрения последовательного проведения принципа «права на самоопределение» этносов) «против» этой идеи нет. За исключением одного — ее практической неосуществимости в нынешней этнополитической ситуации и обозримом будущем.

Вопреки распространенному мнению о том, что для успешного нациес-троительства предпочтительна модель унитарного государства, в пределах которой, будто бы, легче добиться культурной и лингвистической гомогенности этнически разнородного населения страны, в диссертации выстраивается система аргументов в пользу развития России по пути строительства федерализма «кооперативного» типа.

Прежде всего, следует иметь в виду, что при анализе правовой регламентации устройства любого федеративного государства, а также при определении мер по его совершенствованию, необходимо учитывать, как минимум, два обстоятельства. Во-первых, всякое федеративное государство, хотя и состоит из отдельных субъектов (республик, штатов, земель, кантонов), но

представляет собой единое, целостное государство и отнюдь не является какой-либо формой объединения отдельных государств. Следовательно, федеративному государству присущи все те свойства, что и унитарному государству, а именно: единая территория, население, живущее на этой территории, и власть, действующая на всей территории государства. Во-вторых, федеративное государство — это сложная система, для укрепления которой принципиальное значение имеют два обязательных правила: чем сильнее взаимосвязь между ее элементами, тем выше степень целостности самой системы; ни одна ее часть не может довлеть над системой в целом.

Та автономия, которую институты федерализма предоставляют регионам страны и ее этническим группам, дает этим регионам и группам прямой контроль над тем, что их больше всего беспокоит: над языковыми и культурными традициями, а также над возможностью распределять ресурсы региона в соответствии с пожеланиями его жителей. Федерализм также позволяет «децентрализовать» конфликты, так что региональные проблемы не обретают статус «общенациональных» и, следовательно, не ставят под угрозу общенациональные политические структуры.

Но все эти общие и совершенно правильные теоретические положения «работают» только тогда, когда реализован принцип двойной детерминации федерального строительства и развития: «снизу» и «сверху». При этом координирующее влияние федерального центра должно выражаться не в незамысловатом «перераспределении» бюджетных поступлений в пользу экономически отсталых регионов, а в таком «бюджетном федерализме», который мог бы способствовать их действительному экономическому росту. Тем самым, по мере ликвидации реального социально-экономического неравенства субъектов, будут, если и не устранены, то, по крайней мере, серьезно ослаблены предпосылки этнокультурного и политического национализма. И главное - появятся серьезные объективные основания для формирования новой общенациональной идентичности. Для этого Россия должна стать, прежде всего, экономически мощным и действительно «социальным государством», развивать системы транспортных, информационных и других коммуникаций, поощрять (а не блокировать!) миграцию и общение, стимулировать опережающее развитие общенациональных систем образования и науки, финансируя их не «по остаточному», а по приоритетному принципу.

Только экономическое процветание, подъем общей, политической и правовой культуры населения всех регионов обеспечит поступательное движение к российскому общенациональному единству: тому состоянию когда гимн и российский триколор действительно будут символизировать для всех этнически разных людей их общность и в качестве носителей великой российской культуры, и в качестве сограждан великого общенационального государства.

В Заключении подводятся основные итоги проведённого диссертационного исследования, выявлены новые проблемы, сформулированы практические рекомендации.

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ:

1. Кагиян, С.Г. Нации, этносы и национализм: опыт социально-философского и методологического анализа. Монография. - М.: Изд-во «Гуманитарий», 2003. - 294 с. (18,5 п.л.).

2. Кагиян, С.Г. «Нация» и «этнос» как объекты социально-философского исследования./С.Г. Кагиян // Философские науки. - М., 2003. № 8. - С. 36. (1,5п.л.).

3. Кагиян, С.Г. К дискуссии о национальном образовании: методологический аспект./С.Г. Кагиян // Высшее образование в России. - М., 2003. № 6. -С. 151.(0,5п.л.).

4. Кагиян, С.Г. Управление этническими конфликтами./С.Г. Кагиян // Философские науки. - М, 2003. №2. - С. 27. (0,5 п.л.).

5. Кагиян, С. Г. Исповедь инородца в РоссииУС.Г. Кагиян // Ноев Ковчег. - М, 2003. № 3. - С. 4. (0,2 п.л.).

6. Кагиян, С.Г. Нация: этносоциальная общность или «согражданство»?/ С.Г. Кагиян // Философские науки. - М., 2002. № 5. - С. 32. (1 пл.).

7. Кагиян, С.Г. Образовательное пространство и образовательный округ./ С.Г. Кагиян // Высшее образование в России. - М., 2002. № 6. - С. 147. (0,33 пл.).

8. Кагиян, С.Г. Национальная политика и терроризм./С.Г. Кагиян // Российская Федерация. - М., № 11,2002. Ноябрь. - С. 14. (2,5 пл.).

Подписано в печать 27.02.2004 г. Печать РИЗО. Тираж 200 экз. Уел печ л. 2,5. Заказ № 075. Отпечатано в типографии Издательского центра ИСАА при МГУ им. М В.Ломоносова Москва, ул. Моховая, 11

№13 9 Ó 8

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Кагиян, Симон Герегинович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. «НАЦИЯ» И «ЭТНОС» КАК ПРОБЛЕМЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО

ДИСКУРСА

1.ЭВОЛЮЦИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ОБ ЭТНОСЕ И НАЦИИ В ИСТОРИИ ЕВРОПЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ И НАУКИ XIX-НАЧАЛА XX СТОЛЕТИЙ.

2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ СОВРЕМЕНЫХ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ

И ЗАРУБЕЖНЫХ ДИСКУССИЙ.

3. «НАЦИЯ» И «ЭТНОС» КАК ОБЪЕКТЫ ДИСЦИПЛИНАРНЫХ

И СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОГО ИССЛЕДОВАНИЙ.

ГЛАВА 2. НАЦИИ, ЭТНОСЫ И ГОСУДАРСТВО

1. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ГОСУДАРСТВА И ПУТИ ФОРМИРОВАНИЯ НАЦИЙ.

2. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ. АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ

И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ ПОДХОДОВ.

3. НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО И САМООПРЕДЕЛЕНИЕ НАЦИЙ.

ГЛАВА 3. НАЦИОНАЛИЗМ КАК ОБЪЕКТ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОГО

ИССЛЕДОВАНИЯ

1. ПОНЯТИЕ И ТИПЫ (ТИПОЛОГИИ) НАЦИОНАЛИЗМА.

2. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ И ЭТНИЧЕСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ.

ГЛАВА 4. ФЕДЕРАЛИЗМ И НАЦИОНАЛЬНОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ

1. ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ОБЩЕРОССИЙСКОЙ

НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ.

2. ПУТИ ЭВОЛЮЦИИ РОССИЙСКОГО ФЕДЕРАЛИЗМА.

Введение диссертации2004 год, автореферат по философии, Кагиян, Симон Герегинович

Актуальность исследования. Прежде всего, она определяется значимостью так называемого «национального вопроса» для России и всего мира. Историки подсчитали, что в течение 6000 лет известной истории человечества только 300 лет оно провело без войны. Но есть основания полагать, что не было ни одного дня, когда бы в той или иной форме не происходили столкновения меду представителями различных племен, цивилизаций, культурно-языковых групп, этносов и наций. Более того. Этническое противостояние лежит в подоплеке многих международных конфликтов и двух последних мировых войн, в ходе которых погибли миллионы людей, чья «вина» состояла лишь в том, что они принадлежали к другому, нежели завоеватели, народу. Дикий геноцид армян младотурками 1915 -1916 годов, технологический геноцид Третьего рейха в отношении евреев, цыган и славян, административно-политический геноцид сталинского режима в отношении чеченцев, крымских татар и других «непокорных народов» - в конце 20 века меньшие по масштабам, но такие же чудовищные, эпизодические акты национализма в форме «этнических чисток» были осуществлены на территориях бывшей Югославии, СССР, Азербайджана, Грузии, Таджикистана, Узбекистана, Афганистана, Бурунди, Руанды, Сомали, Филиппинах и некоторых других стран.

К великому сожалению, избежать волны национализма не удалось и современной России. Сначала дезинтеграция мировой системы социализма, а потом и распад Советского Союза стимулировали и обострили в стране противоречия между народами, привели к кровавым столкновениям между представителями разных этносов и необъявленной войне в Чечне. Свою роль сыграли в этом и прямые ошибки политического руководства страны, отсутствие у него продуманной программы национальной политики, спровоцировавшие, наряду с социально-экономическими неурядицами политический сепаратизм национальных республик и некоторых других регионов.

Обретет ли Россия новую общенациональную (надэтническую) идентичность, которая так необходима для политической устойчивости полиэтнического государства? Вопрос не праздный и отнюдь не только академический. Помимо необъявленной войны в Чечне, он постоянно подогревается, с одной стороны, сепаратистскими устремлениями этнократии и русофобов национальных республик, а с другой, -периодическими попытками федерального Центра выстроить «властную вертикаль» и предложить всем некую общероссийскую (наднациональную) идеологию, пропаганда которой, в принципе, должна помочь полиэтническому населению страны идентифицировать себя не только, допустим, в качестве «татар», «якутов» или «русских», а прежде всего как «сограждан России» - то есть в качестве «нации^.

Ответы на эти и некоторые другие, не менее острые вопросы, имеющие судьбоносное значение для национального единства и целостности России, зависят не только от политической воли, но и от фундированного научного анализа, результаты которого только и могут составить концептуальный каркас национальной (этнической) политики государства.

Разумеется, что методологической базой необходимых комплексных исследований (этнографических, социологических, культурно-антропологических и др.) должна быть признанная всеми обществоведами теория происхождения и развития этносов, а также концепция происхождения и эволюции наций. Но абсолютно «согласованной» классической теории, к сожалению, и по сей день не существует. Отечественное и зарубежное обществознание демонстрирует такой скептицизм в отношении классических подходов и такой плюрализм неклассических (модернистских, постмодернистских) подходов и точек зрения, синтезировать которые в какую-то одну единственную теоретическую междисциплинарную модель социального бытия и развития «этносов», «наций» и, тем более, «национализма» крайне проблематично. Разброс мнений в понимании ключевых дефиниций так широк, что некоторые отечественные исследователи вообще усомнились в научности части категориального аппарата, много лет используемого этнологами, политологами и социальными философами. На том основании, что он, дескать, разрабатывался не с сугубо научными, а с политическим целями: был средством теоретического оправдания практики устройства СССР по этнонациональному принципу. Следствием этого, полагают некоторые этнологи, стало проникновение в науку схоластики и «паранаучных построений» о «подразделениях этноса», «субэтносах», «суперэтносах», «нациях», «микронациях» и ряда других. «Большинство из этих категорий, -отмечал директор Института этнологи и антропологии РАН В.А. Тишков, - с научной точки зрения уязвимы или просто бессмысленны, а с общественно-политической точки зрения порождают тупиковые стратегии и дезориентирующее насилие повседневного сознания граждан»1. По мнению уважаемого ученого, в этом в значительной мере виноваты философы, чьи интеллектуальные усилия направлены «исключительно на концептуальный уровень (метадискурс), на формулирование и оперирование такими глобальными категориями, как цивилизация, общество, стадия развития, народ, нация, национальный характер .» и рядом других . Эти категории, считает автор, до сих пор продолжают доминировать в этнологии и социально-культурной антропологии, мешая им выйти на стезю подлинно научного исследования.

1 Валерий Тишков. О нации и национализме. Полемические заметки.// «Свободная мысль», 1996, №3, с.34.

2 В.Тишков. Концептуальная эволюция национальной политики в России. -«Национальная политика России: история и современность», М., 1999, с.597-598. Судя по более поздним публикациям, автор до сих пор придерживается этой позиции.

Помимо сложности, историчности объектов исследования и имманентной любому научному знанию «предметности», в силу которой «этносы» и «нации» выступают для ученых не как некая феноменальная данность, а как теоретические объекты дисциплинарных (этнологических, социологических, антропологических и др.) «онтологий», одной из главных причин не прекращающейся теоретической полемики является то, что авторы и адепты заявленных в литературе концепций этносов, наций и, тем более, национализма неявно придерживаются разных исследовательских парадигм. И, что не менее принципиально, - разных философских воззрений на процесс познания этнической и национальной истории человечества, как, впрочем, и на весь исторический процесс. Можно даже усилить этот тезис, заявив, что многие наши этнологи, антропологи, этнопсихологи, и, отчасти, социологи, либо философски не образованы, либо просто не рефлексируют над философскими основаниями и парадигмами собственной профессиональной деятельности. И это, вкупе с философским и методологическим плюрализмом, в свою очередь, характерным для западноевропейского и североамериканского теоретического дискурса, определило проблемное поле настоящего исследования: анализ философских и парадигмальных оснований современных, зачастую альтернативных, теорий формирования и эволюции этносов, наций, национальных государств и национализма3, уточнение и пересмотр которых (т.е. оснований),

3 Автор разделяет позицию тех специалистов в области философии и методологии науки, которые помимо «норм и идеалов исследования», а также «научной картины мира» в блок оснований науки включают и ее «философские основания». При этом подчеркивается, что «философские основания», будучи эвристически значимыми, более фундаментальны, нежели другие, в частности, - нормативные основания научного поиска. ( Подробнее см: Степин B.C. Научное познание и ценности техногенной цивилизации.// Вопросы философии, 1989, №10, с.3-18). Последние, по моему мнению, если речь идет о той или иной научной дисциплине на конкретном этапе ее развития, включают в себя не только общенаучные принципы и нормы исследования (простоты, непротиворечивости и др.), но и - функционально - исследовательскую «парадигму», иначе, «категориальную матрицу» -базовую нормативную общую теорию, сдвиги или смена которой определяет качественный скачок в развитии дисциплины. В этом, функциональном, смысле, на мой взгляд, правомерно говорить о «парадигмальных» основаниях научных дисциплин. В открывает, по мнению автора, возможность плодотворного междисциплинарного синтеза содержания основных категорий, используемых специалистами, и, соответственно, - решение наиболее значимых теоретических проблем политологии, этнологии, социальной, культурной антропологии, других наук, в той или иной мере изучающих этногенез и эволюцию наций.

Степень разработанности проблемы. Изучение философских оснований и парадигм современных концепций сущности, происхождения и эволюции этносов, наций, национальных государств и национализма не возможно вне исторического контекста: обращения к идеям и исследованиям философов, социологов, этнологов и антропологов прежних времен, определившим основные направления и противоречия сегодняшнего теоретического дискурса. Так в настоящей работе появилась необходимость изучения эволюции понятия «этнос» и «нация» в европейской философии и науке 19-начала 20 столетий, основные линии которой отчетливо прослеживаются и в современных работах.

Ж. Боден, А. Бюффон, Дж.Вико, И. Гердер, И. Кант, Ж. Кондорсе, Ш. Монтескье, А. Тюрго, А. Ферпоссон - эти и некоторые другие мыслители и ученые 18 века внесли значительный вклад в разработку концептуальных представлений о природе и отличительных чертах рас и народов («наций»), оказав серьезное влияние на теоретические воззрения Г. Гегеля, К. Маркса, Ф. Мейнеке, Дж. Ст. Милля, Э. Ренана, Р. Неймана, Э. Дюркгейма, М. Вебера и многих других выдающихся философов, историков и социологов 19 столетия. Предложенные ими трактовки понятия «нация» и концепции формирования и эволюции европейских наций основывались на разных, философски альтернативных теоретических представлениях об источниках частности, - о парадигмальных основаниях, например, политологии или этнологии, вектор развития которых может быть задан не только предпосланной им «философией истории», но и господствующей в научном сообществе «парадигмой»: формационной или, допустим, цивилизационной концепцией исторического развития. и движущих силах этнической и национальной истории человечества. Одни мыслители (Монтескье, Габино, Карлейль и др.) обосновывали характер и направленность этно-и- нациегенеза действием «натуральных» причин (климата, ландшафта, «крови» и т.д.), другие, - например, Г. Гегель, К. Маркс, Ф. Энгельс, М. Вебер и их последователи, - объясняли конституирование этнически разных групп людей в «нации» действием социально-экономических или политических (в лице «государства») факторов и, соответственно, трактовали нации как «социально-экономические» и «политические» общности, тогда как третьи интерпретировали «нации» как общности «социокультурные», ведущая роль в формировании которых принадлежит «национальному сознанию» и «самосознанию». Именно сформированное национальной культурой «сознание», по мнению Дж.Ст. Милля, Э.Ренана, О. Бауэра и других, через психологические процедуры отнесения к общим для всех ценностям и символам, удостоверяет для индивида(ов) его(их) национальную принадлежность и, тем самым, сплачивает людей в устойчивые общности -нации и национальности. Так уже к концу 19 столетия в лоне европейской социальной и политической философии, а также социологии формируются три основных подхода к изучению таких сложных исторических феноменов, каковыми являются «нации»: натуралистический, социентальный (в его социоэкономической, политической и культурной версиях) и субъективно-символический4, каждый их которых до сего дня имеет многочисленных приверженцев, свои достоинства и свои недостатки.

4 В философско-методологическом аспекте социентальный и субъективно-символический подходы противостоят друг другу как преимущественно атрибутивный и реляционный. В первом случае понятие нации образовывается через указание на атрибутивные объективные признаки, сплачивающие людей в общность (территорию проживания, язык, государственные, экономические и иные формы жизни), тогда как во втором, - через указание на процедуры индивидуальной и групповой национальной самоидентификации-т.е. субъективно-символически.

Аналогичный разброс теоретико-методологических позиций был характерен и для многонациональной имперской России, где во второй половине 19-го - начале 20 века большинство выдающихся мыслителей, философов и ученых (Н.Я.Данилевский, Вл.Соловьев, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин, М.М. Ковалевский, Г.П. Федотов, Г. Челпанов, Г. Шпет и др.) связывали образование и эволюцию народов и наций с действием когнитивных, ценностных и эмоционально-волевых компонентов «национального сознания» и «национального характера», тогда как радикальное крыло российской социал-демократии (В.И. Ленин, А.В. Луначарский, И.В. Сталин и др.), не всегда корректно апеллируя к Марксу, предлагало решать «национальный вопрос», основываясь на социоэкономической и, реже, социокультурной трактовке «наций» и «национализма».

Надо заметить, что тогдашние споры о сущности этносов, наций и национализма подогревались не только противоположностью философских и политических позиций оппонентов. Их стимулировали, с одной стороны, нарастающий процесс образования в Европе, Азии и Америке национальных государств, а с другой, - попытки теоретического обобщения большого исторического, археологического и собственно этнографического материала, завершившиеся формированием социологии, культурной антропологи, этнологии и этнопсихологии, в составе которых термины «этнос» и «нация» перманентно меняли свое содержание. Это было связано, главным образом, с конкуренцией в корпусе собственно этнологических и близких им дисциплин базовых нормативных теорий и теоретических программ -этнологического «эволюционизма», основные идеи которого были сформулированы в работах Г. Клемма, И. Унгера, Т.Вайца, А. Бастиана, Э. Тейлора, Дж. Мак-Леннана, Л.Моргана, И. Липперта и Дж. Лаббока, и культурного «диффузионизма», важную роль в становлении которого сыграли труды Ф. Ратцеля, Ф.Гребнера, Э. Норденшельда, Л. Фробениуса и

Г. Элиота-Смита5. Каждое из этих научных направлений (не считая самих авторов) предлагало свою версию этнической истории человечества, используя собственный, содержательно разный, категориальный аппарат анализа и объяснения.

Последнее обстоятельство - отсутствие общепринятой трактовки ключевых дефиниций в науках антропоэтнологического цикла - открывало двери для множества самых разнообразных умозрительных построений, каждое из которых, тем не менее, имело определенное научно-теоретическое и эмпирическое подтверждение. В свете сказанного становится понятным, почему, например, сформулированное еще в 1913 году и впоследствии уточненное знаменитое сталинское (четырехпризнаковое) определение нации на долгие годы осталось в советском обществознании: будучи явно не полным, оно, вместе с тем, было вполне «на уровне» многих современных ему социологических и этнологических представлений.

Разумеется, освященное авторитетом вождя «всех времен и народов», это определение на десятилетия закрыло дорогу многим новациям в сфере исследований этнонациональной проблематики в Советском Союзе. Перелом наступил лишь во времена «хрущевской оттепели», когда были вновь предприняты попытки творческого развития социальной философии и общесоциологической теории классического марксизма. Определения нации, предложенные в то время Т.Ю.Бурмистровой, М.С.Джунусовым, П.М.Рогачевым, М.А.Свердлиным и некоторыми другими обществоведами уже выходили за рамки внеисторического содержания прежних дефиниций. »

Они рассматривали нацию как исторически возникшую социально-этническую общность, имеющую качественно иные признаки, чем донациональные общности (племя и народность). Хотя многие

В конце 1920-х годов место эволюционизма и диффузионизма в этнологии и антропологи занял функциональный подход, методология которого была разработана в трудах Б.Малиновского и А. Радклиффа-Брауна. Объяснительный потенциал которых, на мой взгляд, исключительно высок. исследователи, например, М.И.Куличенко, также определяя нацию как социально-этническую общность, вместе с тем, ставили ее в один ряд с общностями донациональными.

Теорию новой исторической социально-политической и интернациональной общности («советского народа») как нерасторжимого единства классов и социальных групп, наций и народностей в условиях «зрелого социализма» разрабатывали Н.А.Беркович, Ю.ЮВейнгольд, М.С.Джунусов, А.В.Ефимов, А.А.Исупов, М.Д.Каммари, Н.М.Киселев, Л.М.Князев, И.С.Кон, П.Н.Федосеев, А.И.Холмогоров, Н.НЛебоксаров и другие.

В 1970-1980-е годы проблемы теории формирования и эволюции этносов и наций, национального и этнического самосознания получили отражение в работах Р.Г.Аблулатипова, В.А. Авксентьева, С.А. Арутюнова, С.М.Арутюнян, Э.А. Баграмова, Ю.И.Бромлея, Л.Н. Гумилева, Л.М. Дробижевой, П.Г.Евдокимова, М.В. Иордана, В.И.Козлова, М.В.Крюкова, А.Н.Мельникова, Л.В. Скворцова, С.В.Чешко, А.К. Уледова и многих других.

Во второй половине 1980-х - начале 1990-х, вместе с перестройкой и по мере дезинтеграции мировой системы социализма и СССР, интерес отечественных исследователей все больше смещался в сторону изучения «национализма», путей и особенностей формирования «национальных государств». В работах Р.Г.Абдулатипова, Л.Ф.Болтенковой, Ю.М. Бородая,

A.А. Гуссейнова, В.В.Ильина, В.М.Межуева, В.И. Козлова, С.А. Панарина., *

И.К. Пантина, В.А. Тишкова, В.И.Толстых, В.Н.Шевченко, Ю.А. Шипкова, И.Г. Яковенко и других специалистов эти проблемы стали предметом плодотворного, философски фундированного обсуждения.

О повышении научного интереса к этнонациональной проблематике свидетельствует и ряд докторских диссертаций - В.А. Авксентьева,

B.В.Амелина, С. Атамуратова, К.К.Атаева, В.Н.Бадмаева, А.К.Дегтярева,

В.М.Каирова, В.В.Марнихина, А.Н. Мельникова, Ю.А.Серебряковой, В.П. Торукало, Г.К. Шалабаевой, В.Д.Шуверовой, защищенные в 1990-е - 2001 годах. Подробный анализ степени научной разработанности проблемы предпринят автором в первой главе, где, в частности, показано, что, не взирая на оживленную полемику авторов, искомого научного единства достигнуто не было. Более того. В начале 1990-х годов в корпусе отечественного обществознания под явным влиянием работ Б.Андерсона, Г. Бруннера, Э. Геллнера, К.Дойча, Г.Кона, Э.Д. Смита, Ф. Риггса, JI.J1. Снайдера, М. Шадсона, Э.Хобсбаума и некоторых других весьма авторитетных зарубежных исследователей окончательно оформились, как минимум, четыре теоретически и методологически разных подхода и, соответственно, четыре вида концепций, сторонники которых начали активную полемику.

Ситуация складывалась таким образом, что, не взирая на обоюдную критику, и во второй половине 90-х годов, и в настоящее время все конкурирующие между собой концептуальные подходы имеют своих приверженцев. Некоторые, правда, пытались и пытаются их совместить. Так, например, придерживаясь сам субъективно-символического подхода в трактовке «нации», Ю.М. Бородай считает, что если говорить об этносе, то «надо полностью согласиться с Гумилевым: этнос есть как бы чисто природная общность, то, что передается немецким словом Gemeinwesen. Это - общность, которая, с одной стороны, представляет собой феномен, непосредственно коррелирующий, в частности, с ландшафтом и природным^ условиями; с другой стороны, ее трансцендентное ядро - это местные нравы, обычаи, культ, но не рационализированная нравственность и не высокоразвитая мировая религия, претендующая на всеобщую значимость»6. А В. Дахин, давая сравнительный анализ «историцистского» и «конструктивистского» подходов, связывает природу этничности с работой

6 Ю.М. Бородай. Этнос, нация, государство.// Полис.1992, №5-6. с.19-21. структур социально-исторической памяти локальных сообществ, с организующей ролью династических, семейно-родственных отношений. Он выделяет «историческое тело» этничности, связывающее локальное этническое сообщество с его предшествующей историей, и «продукты контекстуальной обработки этничности», благодаря чему сообщество вписывается в окружающие социокультурные, экономические и политические контексты7.

В свою очередь, и трактовка нации как этносоциальной или же этнокультурной общности также остается весьма распространенной. Полемизируя со сторонником инструментального подхода В.Тишковым, отстаивающим идею нации-государства, Р. Абдулатипов, например, утверждает, что «категорию нации можно определить как этносоциальную (и не всегда кровнородственную) общность со сложившимся самосознанием своей идентичности, территориально-языковым и экономическим о единством.» . Тогда как М.О. Мнацакян, наоборот, предлагает трактовать нацию как исторически сложившуюся «социокультурную общность людей»,9 а социологи из Центра конфликтологии Института социологии РАН вообще предлагают рассматривать ее «как внутригрупповую дефиницию, которая фиксирует в себе систему символических представлений .».10 Аналогичная ситуация плюрализма исследовательских позиций наблюдается и при обсуждении путей формирования «национальных государств», типов и форм «национализма». Это обстоятельство: разброс трактовок ключевых дефиниций и отсутствие общепринятой специалистами теории

Дахин А.В. Соотношение этнической и национальной идентичности. Россия, конада, Южная Корея // Философские науки, №9, 2003, с.5-23.

Абдулатипов Р. Нации на распутье: опасные заблуждения оракулов национализма. -«Национальная политика России: история и современность», М., 1999, с.568.

9 Мнацакян М.О. Этносоциология: нация, национальная психология и межнациональные конфликты. М.,1998,с.27 происхождения и эволюции этносов, наций, национальных государств и национализма - определило выбор темы, цель и задачи исследования.

Цель и задачи исследования. Цель исследования была определена на основе первоначальной гипотезы о том, что многолетние дискуссии и противоположность взглядов специалистов по ключевым вопросам этнонациональной проблематики во многом связаны с неотрефлексированностью философских и парадигмальных оснований теоретического дискурса, противоположность которых не позволяет специалистам выйти на плодотворную дорогу междисциплинарного научного синтеза. В соответствии с этим предположением была сформулирована цель настоящего исследования: выявить социальнофилософские основания и парадигмы современных дискуссий по проблемам этносов», «наций», «национального государства» и «национализма» и, типологизировав основные теоретические подходы, наметить перспективы их междисциплинарного синтеза, предложив новое междисциплинарное социально-философское - понимание (трактовку) этих дефиниций, использование которого могло бы дать приращение знания в сфере этнологических, этнопсихологических, антропологических и других специальных исследований, а также способствовать решению ключевых для

России проблем: формирования новой общероссийской (надэтнической) идентичности и совершенствования российского федерализма.

В соответствии с этой целью был сформулирован комплекс следующих задач: / »

- рассмотреть эволюцию представлений об этносе и нации в истории социальной философии и науки 19-го - начала 20 веков под углом формирования основных теоретических подходов к исследованию этнической и национальной истории человечества;

- осуществить анализ социально-философских и парадигмальных

10 Конфликты в современной России (проблемы анализа и регулирования). М., 1999, с.21.

12 оснований современных отечественных и зарубежных дискуссий по проблемам определения содержания дефиниций «этнос», «нация», «национальное государство», «национализм»;

- типологизировать (с точки зрения оснований) ведущие, доминирующие в этнологии, социологии, политологии, антропологии и других дисциплинах концепции этно-и нациегенеза, обсудив преимущества и недостатки каждой из них;

- предложить социально-философскую основу междисциплинарного синтеза, позволяющего, в частности, сформулировать приемлемые для большинства этнологов, социологов и других специалистов трактовки и определения указанных дефиниций, и уже на этой теоретической базе

- рассмотреть исторические формы «национального государства» и пути формирования основных европейских наций;

- проанализировать сущность и способы осуществления национальной интеграции и самоопределения наций;

- произвести методологическое исследование доминирующих в отечественной и зарубежной литературе концепций и типологий национализма и предложить собственную, завершив диссертацию исследованием конкурирующих, зачастую альтернативных, концепций формирования новой общероссийской (наднациональной) идентичности и эволюции российского федерализма, предложив » » авторское концептуальное решение этих проблем.

Объект и предмет исследования. Объектом выступает пространство дискурса по проблемам формирования и эволюции этносов, наций и национализма 19-20 столетий. Предметом исследования являются философские и парадигмальные основания современных концепций этносов, наций, национальных государств, национализма и федерализма, противоположность которых, на взгляд автора, не позволяет специалистам выйти на плодотворную дорогу искомого междисциплинароного синтеза.

Методологические основы диссертации. Работа имеет характер социально-философского, философско-методологического и, частично, научно-методологического исследования. В связи с чем и в соответствии со спецификой изучаемого материала - прежних и современных концепций этносов, наций, национальных государств и национализма - в диссертации были использованы методы разного типа и разного (дисциплинарного и междисциплинарного) уровня.

Так, в процессе реализации сформулированных выше задач, автор использовал метод восхождения от абстрактного к конкретному, принцип единства логического и исторического в процессе образования понятий, принцип дополнительности в развитии научного знания, различные приемы методологического анализа и классификации. Кроме них в работе применялись общенаучные принципы историзма, системного, комплексного анализа общественных явлений, многопланового подхода ко всей совокупности объективных и субъективных факторов, под определяющим воздействием которых происходит формирование и эволюция этносов, наций, национальных государств и национализма.

Научная новизна основных положений диссертации. Научная новизна диссертационного исследования в значительной мере определяется его предметной областью. За исключением отдельных статей, посвященных обсуждению некоторых философских и методологических постулатов, i инструментализма и конструктивизма в концепциях нескольких зарубежных исследователей, а также критике основанных на этих постулатах реляционной концепции наций А.Г.Здравомыслова, «нации-государства» В.А.Тишкова и их последователей, в отечественной литературе нет ни одной монографической работы, в которой социально-философские и парадигмальные основания современного отечественного и зарубежного дискурса по проблемам определения сущности, формирования, эволюции «этносов», «наций» и, тем более, «национализма» были бы подвергнуты специальному исследованию.

Помимо этого научная новизна диссертации заключается в следующих положениях и выводах:

Заключение научной работыдиссертация на тему "Нации, этносы и национализм: социально-философский анализ этно-национального дискурса"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ i

Завершая это йсследование целесообразно вновь вернуться к его началу и напомнить читателю, что, не взирая на многолетние дискуссии в РЬссии ;1 и за ее рубежами, центральные философские и теоретико-м|етодо^огические проблемы изучения этносов, наций и национализма все е^це далеко не решены. Прежде всего, это связано с трудностью самих проблем и объектов исследования: будучи системными, сложно организованными объект;: : : этносу», «нации» и «национализмы» не существуют, что называется, в <кчисток виде», а всегда предстают в обличии конкретно-исторических форм, I которые, естественно, нельзя привести к какому-то общему научному «знаменателю». С другой стороны, в силу своей практической значимости эти национальные проблемы «заболтаны» политиками и националистами i ;j

Всех Мастей и оттенков. Начиная с 1990-х годов в России, всегда отличавшейся значительной этнической и конфессиональной терпимостью, возникли десятки партий и общественных движений откровенно Националистического толка. Чеченский, русский, татарский, якутский и иной Национализм, сепаратистские настроения и идеи захлестнули Россию. Как нам удалось показать, основу этих настроений и идей составляет ' ii объекти)вное неравенство экономического, социального и культурного

1 '1 положения многих российских народов. Из государства с высокоразвитой индустриальной экономикой Россия за несколько лет превратилась в страну, которая! по уровню доходов на душу населения вошла в число стран «Третьего мира». К началу 21 столетия свыше половины жителей РФ оказались за чертой бедности, более 30% имеют доход ниже весьма скромного по западным меркам прожиточного минимума, а безработица, учтенная и скрытая, на Северном Кавказе и некоторых регионах превысила 20-ти процентный рубеж. Каждый третий россиянин недоедает: дефицит калорийности в питании в среднем по стране составляет 35%. Если присовокупить сюда разрушенную систему здравоохранения, задержки с выплатами зарплаты, низкие пенсии и повсеместный рост преступности, то странны^ выглядит не» просто вполне закономерный рост национализма в ! этнически смешанных регионах и сепаратистские настроения этнополитических региональных элит, а то, что не взирая на все это,

Российская Федерация сохранила свою целостность. i j Экономические, социальные и национальные неурядицы страны во многом были следствием грубых просчетов ее политического руководства. Hd нельзя отрицать и того, что многие политические силы намеренно кспользовати их как разменную карту в грязных этношовинистических Играх, пытались и пытаются обрести политический капитал на обострении межэтнических противоречий. Не стесняясь в выражениях, некоторые Политические «прагматики» открыто призывают не к миру и дружбе, а к разъединению народов, которое, якобы, в интересах России. Российская Конкретика такова, поучает, к примеру, автор книги с симптоматичным Названием «Национал-демократия», Севастьянов, что русским и центральному правительству надо действовать по принципу «разъединяй и цластвуй»: чтобы ингуш или дагестанец не смели протянуть руку помощи Чеченцу, башкир - тувинцу и татарину, а якут - буряту в обход приоритетов русской гегемонии364. К чему это может привести, объяснять не нужно. I Но не следует забывать, что эти и подобные им идеи не будут изжиты д|о тех liop, пока Российская Федерация не станет подлинно национальным и срциальрым государством. Обретение Россией новой национальной 1 | идентичности непосредственно связано с формированием нового лица

I 'I рЬссийского федерализма, своеобразие которого должно быть инициировано не только «сверху», но и «снизу». Здесь не должно быть поспешных решений и идей, вроде укрупнения субъектов федерации, отмены в ; паспортах графы «национальность» или принудительного навязывания всем народам!! русского алфавита. Самоопределение наций в сфере языка и культуры должно стать безусловной нормой жизни и приоритетом государственной национальной политики, важной частью которой, по моему убеждению, должен быть и долгосрочный курс на формирование российской нации. /: / . i !

I За столетия развития Россия так и не стала «нацией-государством» в ев|ропейфом смысле этого термина. Но многие социокультурные ! j

Предпосылки для появления российской нации были заложены еще в царской РоЬсии и начали прорастать уже в Советском Союзе. Не взирая на взрыв

164

См.: Севастьянов А. Национал-демократия. М., 1996, с. 19. национализма и недавний «парад суверенитетов», реальное двуязычие, Относительно высокий уровень образованности, значительное количество с|мешан|ных браков, социальная мобильность, наблюдаемая в экономически развитых регионах, и ряд других факторов, объединяющих людей разной j:

Этнической принадлежности, позволяют надеяться, что на одной седьмой

Части Суши планеты, называемой «Россия», все-таки, возникнет новая { социокультурная и, одновременно, политическая общность людей. f

Российская Федерация как мультикультурная политическая общность сограждан - цель, которая еще долго не будет достигнута, но к которой надо стремиться.

Список научной литературыКагиян, Симон Герегинович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Официальные источники и документыj I

2. Г.1ГАРФ Ф.579. On. 1Д. 3514. Л.24-25, 35об.i i1.!|

3. Государственная программа национального возрождения й межнационального сотрудничества народов России (основные направления). Hi, 1994.-46 с.1.•

4. Декларация об образовании СССР. Съезды Советов в документах: 19171936. М.: Изд-во Полит, лит., 1960. - Т.1П - С. 16-17.

5. Декларация о государственном суверенитете Российской Советской федеративной Социалистической Республики // Ведомости съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1990. - № 2. -С.44-46.

6. Дрговор об образовании СССР. Съезды Советов в документах: 1917-1р36. - М.: Изд-во Полит, лит., 1960. - Т.Ш. - С. 18-20.1.^i |1.|7.3акоН Российской Федерации "О национально-культурной автономии" // Российская газета. 1996,25 июня.1. I 'i

7. Кi 100-летию со дня рождения В.И. Ленина. Сборник документов и Материалов. М.: Политиздат, 1970, 168 с.

8. Конституция (Основной Закон) СССР. М.: Политиздат, 1977. - 47 с.

9. Конституция Российской Федерации. М., 1993. - 57 с.

10. Концепция государственной национальной политики Российской Федерации // Министерство Российской Федерации по делам национальностей * и федеративным отношениям. Информационный бЬллетець № 2 (7). Федерация и народы России. М., 1996, сс. 7-23.

11. Концепция государственной программы национального возрождениянародов

12. Российской Федерации. М., 1992. - 46 с.

13. Материалы XXIV съезда КПСС. М,: Политиздат, 1971.- 320 с.

14. РЦКИДНИ. Оп. 60. Д. 1012.Л. 101,102. 1:22. РЦКИДНИ. Оп. 60. Д. 148. Л. 70, 78.1123. Сводка предложений Самсалова, составленная Н.В. Плеве 25 октября 1909 года.// РГИА. Ф. 1276. Оп. 2. Д. 36. Л.145.

15. CP и международное сотрудничество в области прав человека, ггы и материалы. М., 1989, с. 117-126.4

16. I. 1. Бфлинский В.Г. Россия до Петра Великого. Русская идея. / Сост. и авт. встЦуп. статьи М.А. Маслин. - М.: Республика, 1992, сс. 73-90.1.I;

17. Бердяев Н.А. Душа России. Русская идея. / Сост. и авт. вступ.статьи |Л.А. Маслин. М.: Республика, 1992, сс. 295-312.t

18. Бердяев Н.А. О современном национализме. // Общественные науки. 1991, Jfc 3, сс. 99-104.

19. БеЬдяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века. О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. - М.: Наука, 1990, сс. 43271.

20. П.8.Берд|яев Н.А. Философия неравенства. М., 1990. - 288 с.1..9. БиЦилли П.М. Нация и государство. // Родина. 1993. - № 11, сс. 61-66. !1.. 10. Брбров Е. О самосознании. Речь, произнесенная 5 ноября 1897 года

21. Й. 15. ИЬ>ин И.А. О России. М.: Студия "Тритэ", 1991. - 32 с.. j

22. Ш. 16. Ильин И.А. О русской идее. Русская идея. / Сост. и авт. вступит.

23. Отатьи М.А. Маслин. М.: Республика, 1992, сс. 436-443.I1.' t