автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Научно-образовательная и духовно-культурная деятельность российской диаспоры в Китае

Полный текст автореферата диссертации по теме "Научно-образовательная и духовно-культурная деятельность российской диаспоры в Китае"

На правах рукописи

НАУЧНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ И ДУХОВНО-КУЛЬТУРНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ДИАСПОРЫ В КИТАЕ (1920-1940-е ГОДЫ)

Специальность 07.00.02 - отечественная история

Автореферат

Диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

9 ОКТ 2014

Владивосток 2014

005553101

Работа выполнена на кафедре «Отечественная история» Федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Дальневосточный федеральный университет»

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Печернця Владимир Федорович

Официальные оппоненты:

Гарусова Лариса Николаева, доктор исторических наук, профессор ФГБОУ ВПО «Владивостокский государственный университет экономики и сервиса»

Друзяка Андрей Викторович, кандидат исторических наук, доцент ФГБОУ ВПО «Благовещенский государственный педагогический университет»

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Морской государственный университет имени

Защита состоится «1» ноября 2014 г. в 16.00 часов на заседании диссертационного Совета Д 212.056.07 в Дальневосточном федеральном университете по адресу: 690022, г. Владивосток, о. Русский, б. Аякс-10, корп. 24, 10 этаж, зал заседаний диссертационных советов.

С диссертацией можно ознакомиться в Институте научной информации — Фундаментальной библиотеке ДВФУ по адресу: 690600, г. Владивосток, ул. Алеутская, 65-6.

Сведения о диссертации и автореферате размещены на сайте ДВФУ по адресу http // uml.wl.dvfu.ru

Автореферат разослан «_»_2014 г.

Ученный секретарь диссертационного совета

адмирала Г.И. Невельского»

доктор исторических наук, доцент

М.Б. Сердюк

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Активность темы исследования. Тема духовного и культурного наследия русской послеоктябрьской эмиграции до сих пор еще остается недостаточно изученной и оцененной. Это в первую очередь касается дальневосточного зарубежья. Ее изучение дает возможность не только понять уникальный опыт духовного наследия русской эмиграции 1920-1940-х гг., но и исследовать межкультурное взаимодействие и взаимообогащение великих русской и китайской культур, принадлежащих к разным цивилизациям.

Опыт существования, творческой деятельности в инокультурном окружении, накопленный русскими эмигрантами «первой волны», может быть востребован и в наши дни. Сегодня русские жители зарубежья вновь стоят перед проблемой адаптации, культурной ассимиляции в чуждой им культурной среде. Кроме того, перемены, происходящие с русскоязычными гражданами на постсоветском пространстве, позволяют говорить о созданий новых диаспор вне предела России.

Изучение созданного и сохраненного русской эмиграцией духовно-культурного наследия позволяет более глубоко осмыслить исторический путь России и вклад ее интеллигенции не только в российскую, но и в китайскую и мировую культуру. Всё вышеизложенное обуславливает актуальность данного исследования.

Степень изученности проблемы. В исторической науке сложились и на протяжении девяти десятилетий обособленно развивались зарубежная, эмигрантская и советская традиции изучения истории и культуры российской послеоктябрьской эмиграции.

Существовавшая длительное время конфронтация между эмигрантской и советской историографией была обусловлена идеологическими расхождениями, предопределившими разницу в исследовательских подходах, проблематике и привлекаемой источниковой базе. Политические изменения в СССР на рубеже 1980-1990-х гг. способствовали сближению и взаимопроникновению различных научных течений, и в последние несколько лет активно протекает процесс становления единой историографии русского зарубежья.

История изучения русского зарубежья как предметной области прошла в своем формировании несколько этапов (1920-1930-е гг., вторая половина 1950 - конец 1980-х гг., современный период), отличных друг от друга прежде всего сменой идеологических приоритетов, что с неизбежностью сказывалось на изменениях исследовательских парадигм.

з

Духовно-культурная деятельность русских эмигрантов «первой волны», в общем, как и вся многогранная история русского зарубежья широко и глубоко начала изучаться на рубеже 1980-1990-х гг., когда в России кардинально изменилась ситуация, начались демократические перемены, появилась открытость и гласность.

В качестве некоторых итогов этой работы можно привести следующие: сформулированы основные черты, присущие русскому зарубежью, и положение о том, что культура эмиграции является частью русской культуры. Именно таким был лейтмотив проводимого в Санкт-Петербурге в 1992 г. Конгресса соотечественников.

За это время были подготовлены и изданы десятки монографий, посвященных культурной истории российской эмиграции.

Среди многих аспектов и направлении изучения истории дальневосточной ветви русской эмиграции в последние десятилетия выделяется история духовно-культурной и образовательной деятельности российской диаспоры.

Рубеж 1990-2000-х гг. знаменовал собой новый этап развития отечественной историографии. Ликвидация идеологических барьеров, появление ранее недоступных архивных материалов, а также работ зарубежных авторов стимулировали переосмысление темы российской эмиграции в отечественной исторической науке. Были введены в научный оборот новые источники, по-новому были поставлены вопросы методологии исторических исследований1.

Одним из первых объективный анализ российской эмиграции в Китае дал в своих работах Г.В. Мелихов. Его монографии и статьи, представляющие и взгляд профессионального историка, и личные впечатления автора, содержат интересные сведения о различных сторонах культурной жизни россиян в Китае2.

Особенно активно исследуют данную тему дальневосточные историки. Культурное наследие российской эмиграции рассматривается в трудах В.Ф. Печерицы, A.A. Забияко, O.A. Бузуева (литература), В.А. Королевой (музыкальная культура), H.J1. Горкавенко

1 Ванцалковская М. Г. Историческая наука российской эмиграции: «евразийский соблазн» / Ин-т рос. истории РАН. М., 1997, Источники по истории адаптации российских эмигрантов в Х1Х-ХХ вв.: сб. ст. / Ин-т рос. истории РАН; ред. Ю. А. Поляков, Г.Я. Тарле. М., 1997; Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность (1920-1945): сб документов. Южно-Сахалинск, 1994; Тарле Г.Я. История российского зарубежья: термины, принципы периодизации // Культурное наследие российской эмиграции, 1917-1940. М., 1994. Кн. 1. С. 17-24.

2 Мелихов Г.В. Маньчжурия далекая и близкая. М., 1991. Он же. Российская эмиграция в Китае (1917-1924). М., 1997. Он же. Российская эмиграция в международных отношениях на Дальнем Востоке (1925-1932). М.: Русский путь: Викмо-М, 2007 и др.

(живопись), С.С. Левошко, Н.П. Крадина (архитектура), С.А. Пайчадзе (русское книжное дело на Дальнем Востоке) и др.

Историографическое и источниковедческое направления изучения дальневосточной эмиграции представлено в работах A.A. Хисамутдинова. В его монографии «По странам рассеяния» в 2-х частях (Владивосток, 2000) собран большой фактографический материал о деятельности российской дальневосточной эмиграции.

Интересными и познавательными являются очерки истории H.A. Горкавенко и Н.П. Гридиной «Российская интеллигенция в изгнании: Маньчжурия 1917-1946 гг. (Владивосток, 2002)». В этой работе рассматривается сложный и противоречивый процесс адаптации российской интеллигенции в Маньчжурии.

Проблему адаптации русской эмиграции в Китае исследует также хабаровский историк Е.Е. Аурилене. В своих трудах она дает сравнительный анализ трех основных центров проживания и культурной деятельности российских эмигрантов в Китае (Маньчжурия, Северный Китай и Шанхай), отмечает характерное для них стремление к культурному единству3.

Констатируя факт присутствия в дальневосточной диаспоре значительного количества деятелей науки и искусства, историками отмечается большой вклад российской интеллигенции в сохранение и развитие отечественной культурной традиции, позитивное влияние на культурно-образовательную сферу Китая4.

Ряд материалов посвящен отдельным, наиболее ярким представителям русского зарубежья в Китае5. Историками отмечается их вклад в науку, образование, строительство культурных учреждений в эмиграции на основах благотворительности, патроната общественными организациями и церковью6.

1 Аурилене Е.Е. Российская диаспора в Китае: Маньчжурия. Северный Китай. Шанхай (1920-1950-е гг.). Хабаровск, 2003.

4 Горкавенко Н.Л., Гриднна Н.П. Российская интеллигенция в изгнании: Маньчжурия, 1917-1946 гг.: очерк истории.

Владивосток, 2002; Добровольская И.В. О роли художественной интеллигенции Харбина в развитии российско-китайских отношении в 1920-е // Дальний Восток Китая. С. 184-185; Дубинина Н.И. Харбинский эксперимент культурного взаимодействия русских и китайцев //Дальний Восток России - Северо-Восток Китая, Хабаровск, 1998. С. 177-180; Фомин

B.Н. Русско-китайское сотрудничество в постановке высшего образования в Китае в 20-е гг. // Проблемы исторического образования в Восточной Азии: диалог преподавателей и ученых: материалы междунар. науч. конф, Владивосток, 1999. С. 88-90 и др.

5 Звягин С.П. Профессор Юридического факультета в Харбине Г.К. Гинс: материалы к биографии // Годы Люди, Судьбы: история российской эмиграции в Китае. М., 1998. С. 29-31; Перхин В.В., Устрялов Н.В. Гений веков // Вестник CaHicr-Петербургского университета. Сер. 2. История, языкознание, литературоведение 1999. Вып. 2 С. 77-82; Хисамутдннов A.A. И.И. и АН Серебренниковы - ученые-бессеребренники // Проблемы Дальнего Востока. 1996. № 5.

C. 154-162 и др.

6 Капран И.К. Сохранение традиций православной музыкальной культуры в русском Харбине // История и культура Востока Азии: материалы междунар. науч. конф. Новосибирск, 2002, С. 140-143; Лазарева С.И. и др. Российские женщины в Манчжурии: краткие очерки по истории эмиграции. Владивосток, 1996; Прохорова Г.В. Русская православная церковь в

5

Культурному обмену между различными регионами проживания эмиграции в Китае, а также за его пределами в немалой степени способствовала активная издательская деятельность российской интеллигенции7. Необходимость систематизации накопленного значительного объема знаний по данной тематике закономерно приводит к появлению различных энциклопедических и справочных изданий. Среди них работа A.A. Хисамутдинова «Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке. Библиографический словарь» (Владивосток, 2000); «Словарь поэтов Русского Зарубежья» (СПб., 1999) и другие издания.

Различные стороны жизни российской диаспоры в Харбине наиболее рельефно представлены в воспоминаниях бывших харбинцев Е.П. Таскиной, Г.В. Мелихова, Н.И. Ильиной, E.H. Рачинской, JI. Дземишкевич, В. Петрова, Вс. Иванова, 3. Жемчужной и др. Материалы мемуарного характера, а также научные статьи, посвященные российской эмиграции в Китае, публикуются в журнале «Проблемы Дальнего Востока» в рубрике «Русские в Китае».

Не осталась в стороне от изучения данной проблемы и эмигрантская историография. В таких фундаментальных трудах, как исследование П.Е. Ковалевского «Зарубежная Россия. История и культурно-просветительная работа русского зарубежья за полвека (1920-1970)» (Париж, 1971) и работе М. Раева «Россия за рубежом: история культуры русской эмиграции. 1919-1939» (М., 1994) есть упоминание о русских на Дальнем Востоке.

Историография данной проблемы не будет полной без исторических и культурологических работ китайских исследователей, которые всё активнее включаются в разработку этой интересной и близкой для них темы. Прежде всего, повышенный интерес у них вызывает уникальный опыт духовно-культурного и образовательного наследия, которым обогатился китайский народ благодаря присутствию на их земле в первой половине XX в. многотысячной русской диаспоры. Если в первые годы после образования КНР (1949 г) тема русской белогвардейской эмиграции на территории Китая была практическим запрещена

процессе инкультурации в период российской эмиграции в Китае (1922-1945) // Азиатско-Тихоокеанский регион в глобальной политике, экономике и культуре XXI века. Хабаровск, 2002 и др.

7 Азаров Ю.А. Диалог поверх Барьеров: русское литературное зарубежье: центры, периодика, взаимосвязи (1918-1940). М., 2005; Букреев А.И. Книга «восточной ветви» русской эмиграции: вторая половина XX в. Хабаровск, 2003; Кузнецова Т.В. Деятели русского книжного дела в Китае в 1917-1949 гг.: биогр. Словарь / Дальнеовст. гос. науч. б-ка. Хабаровск. Б. и., 1998; Соловьева Н. А. Печатные издания русской харбинской эмиграции в фондах Государственного архива Хабаровского края //Белая армия. Белое дело: исторический альманах. Екатеринбург. 1997. Лг2 3.

6

коммунистическими властями, то в последние десятилетия всё больше китайских историков, культурологов и других обществоведов занимаются ею.

На рубеже 1990-2000 гг. вышли коллективная работа «История русских эмигрантов в Харбине» (Харбин, 1998) и статья У Нань Линя «Проблема адаптации русской эмиграции в Китае (20-30-е гг. XX века)» (М., 2001), в которых авторы рассматривают адаптационные процессы в основных центрах расселения российских эмигрантов в Китае. В сборнике статей «Русская литература в XX веке» опубликована работа Ли Иннань «Образ Китая в русской поэзии Харбина» (М., 2002).

Заметным событием в разработке темы стал выход в свет монографии Ван Чжичэна «История российской эмиграции в Шанхае» (Шанхай, 1993). Хотя в ней рассматриваются вопросы российской эмиграции на примере одного Шанхая, тем менее она содержит важные факты, позволяющие сделать обобщенные выводы по проблемам адаптации российской интеллигенции в Китае. Важным историографическим фактом является выход коллективной монографии китайских авторов «Ряска под ветрами и дождями: русские эмигранты в Китае (1917-1945 гг.)» (Пекин, 1997 г.), где дается высокая оценка вклада русской интеллигенции в становление и развитие образовательной системы в Китае, науки, в приобщение китайских граждан к русской и мировой культуре. Авторы монографии проделали огромную исследовательскую и библиографическую работу, составив каталог книг, изданных русскими эмигрантами в Китае с 1900—1945 гг. (всего 908 наименований), а также газет (177 наименований) и журналов (298 наименований).

Важными источниками для диссертации послужили работы известного китайского литературоведа, поэта и переводчика Ли Яньлина. Возглавляемый им в г. Цицикаре центр истории и культуры русских эмигрантов является сегодня главной исследовательской структурой в КНР, где целенаправленно ведется глубокая научная работа по данной проблеме.

Возросший интерес китайских авторов к проблеме эмигрантов в Китае, на наш взгляд,

дает возможность активизировать деятельность российских исследователей, высказать свою

точку зрения, как в статьях, так и в монографиях. Двустороннее исследование данной темы

позволит объективно установить предпосылки появления русской эмиграции в Китае, а

также в отдельных его регионах, в том числе на Северо-Востоке, а также уяснить факторы,

затруднявшие адаптацию россиян в инокультурной среде. Этому в определенной степени

7

способствуют публикации работ китайских исследователей, вышедших на русском языке, в частности статьи Ши Фана, Чжу Юнчжэня и Ян Вэймин, Го Яншуня и др8.

Таким образом, на основе историографического анализа литературы, посвященной духовно?! и культурно-образовательной деятельности русской эмиграции в Китае в 1920-1940-е гг., можно констатировать, что процесс накопления информации по данной проблеме продолжается в России и Китае, а также в других странах: в оборот вводятся новые документы, в том числе из разных закрытых архивных фондов, расширяется круг исследуемых проблем. В то же время появляется потребность в новом осмыслении и систематизации уже имеющихся данных.

Целью диссертации является исследование процесса становления и развития духовно-культурной и научной образовательной деятельности русской диаспоры в Китае в 1920-1940-е гг. Для разрешения поставленной цели определены следующие исследовательские задачи:

- освоить фактологическую, источниковую и историографическую базу исследования;

- определить структуру, принципы организации системы российского образования и проследить процесс ее эволюции в связи с особенностями региона и меняющейся политической коньюнктурой;

- осмыслить направленность и характер духовно-культурной деятельности российской диаспоры в Харбине, Шанхае и других городах Китая;

- показать историческое значение духовного и культурного наследия русского дальневосточного зарубежья.

Объектом исследования является деятельность русской диаспоры в Китае.

Предметом исследования являются основные направления духовной и культурно-образовательной деятельности российской диаспоры в Китае в 1920-1940-е гг.

Хронологические рамки диссертации охватывают период 1920-1940-е гг. Нижняя граница обусловлена окончанием Гражданской войны на Дальнем Востоке (1922 г.) и началом массовой дальневосточной эмиграции, верхняя граница определяется рубежом

* Ши Фан. Иммигранты в районе Хэйлунцзяна // Россия и ATP. Владивосток. 1992. № 2. С. 81-95; Чжу Юнчжэк, Ян Вэймин. Россияне в провинции Цзнлинь It Россия и АТР. Владивосток, 1995. № 2. С. 62-65; Го Яншунь. Русские эмигранты в Северо-Восточном Китае в годы Гражданской войны // Россия и АТР. Владивосток.1994. № 2. С. 93-97; Ши Фан, Гао Лан, Лю Шуан и др. История российской эмиграции в Харбине. Харбин, 1998 и др.

8

1930-1940-х гг., началом Второй мировой и Великой Отечественной войн и постепенным свертыванием культурной и образовательной деятельности русской эмиграции в Китае.

Географические рамки определяются тремя основными очагами локализации российской диаспоры: Маньчжурия, Северный Китай н Шанхай. Именно эти регионы были главными духовно-культурными и образовательными центрами дальневосточного зарубежья.

Методологической основой проведенного исследования являются научные принципы историзма и объективности. Принцип историзма позволил рассмотреть процессы становления, эволюции и угасания российской образовательной системы в Китае, исследовать факторы, влиявшие на развитие духовной и культурной жизни в дальневосточном зарубежье. В соответствии с принципом объективности духовно-культурная миссия русской послеоктябрьской эмиграции освещена на основе анализа разнообразных источников и научной литературы.

При проведении- исследования автор использовал цивилизованный подход, позволивший раскрыть культурно-исторические особенности дальневосточного русского зарубежья в контексте истории русской школы, литературы и искусства, понять механизм взаимодействия отечественной культуры с культурами этносов, населявших Китай.

Всестороннее исследование заявленной темы стало возможным благодаря системному анализу, на основе которого выделяются структура культурно-образовательных и художественных учреждений, функции составлявших ее элементов, их взаимосвязь, исследуются факторы, определяющие форму и содержание культуры и образования.

В ходе исследования автор использовал как специальные, так и общенаучные методы: сравнительно-исторический, проблемно-хронологический, общелогический (анализ, синтез, индукция, дедукция) и др., давшие возможность определить качественные изменения в событийно-историческом контексте, раскрыть взаимосвязь событий, происходивших в эмигрантской среде в Китае и за его пределами.

Источниковая база диссертационного исследования представлена как

опубликованными, так и неопубликованными источниками. Основная масса

неопубликованных документов была изъята автором из фондов Государственного архива

Хабаровского края (ГАХК). Это фонды Ф-830 (ОП. 1) «Главного бюро по делам российских

эмигрантов в Маньчжурской империи» (ГБРЭМ); Ф-1128 «Харбинского комитета помощи

9

русским беженцам» и др. материалы фондов 1127, 1128, 830 представлены двумя видами источников: документами делопроизводства и личного происхождения. Первая группа источников содержит сведения о ряде научно-просветительских организаций и молодежных обществ, а также просветительских и благотворительных учреждений, списки учителей, информация о работе школ при КВЖД, данные о педагогических и родительских комитетах. Второй вид источников представлен в фондах личными делами ученых, в том числе Харбинского юридического факультета, Харбинского политехнического института и др. Ценный материал о творческой деятельности харбинской интеллигенции был взят из фонда 849.

Важным видом источников для изучения научно-педагогической деятельности русских, в первую очередь в Маньчжурии, являются опубликованные труды ученых-эмигрантов, отчеты различных просветительских благотворительных обществ и комитетов, справочно-статистйческие и другие материалы, хранящиеся в научных фондах ГАХК, Дальневосточной государственной научной библиотеке (Хабаровск), Центральной научной библиотеке ДВО РАН (Владивосток), в фондах Приморского объединенного краевого музея имени В.К. Арсеньева.

Ценный материал для диссертации был почерпнут автором из фондов Хэйлунцзянской провинциальной библиотеки и библиотеки Хэйлунцзянского государственного университета (Харбин). Это книги русских ученых-харбинцев — сборники «Высшая школа в Харбине», «Известия Харбинского юридического факультета», «Труды Харбинского политехнического института», в том числе работы известного дальневосточного ученого-геолога, преподававшего в ХПИ, Э.Э. Анерта. В упомянутых библиотеках был найден богатый материал о деятельности членов Общества изучения Майьчжурского края, а также монографические работы харбинских ученых П.А. Попова, Б.В. Скворцова, В.И. Сурина, В.А. Кормозова. Информация о деятельности известного ученого и писателя Е. Яшнова, а также его литературные и научные труды обнаружены диссертантом в провинциальной библиотеке в г. Шэньяне.

Богатый материал о деятельности поэтов и писателей дальневосточного русского зарубежья, а также тексты их произведений автор заимствовал из библиотеки Цицикарского университета, а также из фондов Центра по изучению истории и культуры русской эмиграции при Цицикарском университете.

Из значительной массы изданий эмигрантской периодической печати (1920-1940-х гг.) были отобраны и в наибольшей степени использованы газетные материалы, издававшиеся в Харбине, Шанхае, Тяньцзине, Цицикаре и других центрах русской эмиграции, содержащие текущую информацию о духовной, образовательной, культурно-просветительной и благотворительной деятельности русских эмигрантов.

В процессе подготовки диссертации были просмотрены периодические издания российского зарубежья в Китае: журналы «Вестник Азии», «Вестник Маньчжурии» «Известия Общества изучения Маньчжурского края», «Известия Юридического факультета», «Железнодорожная жизнь на Дальнем Востоке», «Новости жизни», «Рубеж», «Восточное обозрение», «Казачий клич», «Луч Азии», «Ласточка»; газеты «Голос эмигранта», «Рупор», «Заря» и другие. С этими источниками автору удалось познакомиться как в библиотеках, так и в печатных коллекциях.

В справочных материалах различного рода (справочниках и указателях, опубликованных в 1920-1940-е гг.), а также в современной справочной литературе9 представлены данные об эмигрантских организациях, их культурно-просветительской деятельности. Их логически дополняют эмигрантские, китайские и российские библиографические обзоры, содержащие главным образом информацию о тематике и характере эмигрантских изданий'0.

Отдельную группу составили мемуары, дневники и воспоминания эмигрантов, подробно, живым языком освящающие культурную и образовательную деятельность русских колоний". Упомянутые мемуары различаются между собой временем и целями создания, фактологической насыщенностью, степенью законченности и рядом других характеристик.

Источниками для диссертации послужили и личные встречи автора с последними харбинцами и их потомками Н. Заикой, O.K. Войнюш, Т.В. Пищиковой. Воспоминания и свидетельства непосредственных участников событий помогли диссертанту в выработке объективной оценки культурной деятельности представителей русской диаспоры в Китае.

9 Город Харбин. Справочник. Владивосток, 1995 г.; Издательское и библиографическое дело русского зарубежья. Санкт-Петербург, 1999; Печатные издания харбинской России. Хабаровск, 2003; Ван Чжичэн. Карта русской культуры в Шанхае. Шанхай, 2010; Печатные издания харбинской России: аннотированный библиографический указатель печатных изданий, Хабаровск, 2003.

10 My Синь. Литература русских эмигрантов в Харбине. Харбин, 2009; Ван Цзензи. Изучение культурного наследия русских эмигрантов в Китае. Пекин, 2005; Скачков П.Е. Библиография Китая М , 1960.

11 И И. Серебренников. Мои воспоминания. Т. 2. В эмиграции (1920-1924). Тяньцзпнь, 1942; Be. Н. Иванов. Огни в тумане. Рерих - художник-мыслитель, М., 1991; Г.В. Мелихов. Маньчжурия далекая и близкая. М., 1994. Он же. Ф.И. Шаляпин на Дальнем Востоке //Проблемы Дальнего Востока. 1990. Х° 6. С. 175; Е П. Таскнна. Неизвестный Харбин. М , 1994.

11

Научная новизна исследования не только в общественной и научной значимости поставленной задачи, но и в многосторонности и многоаспектное™ такого феномена, как духовно-культурная миссия русской эмиграции, обобщении ее всемирно-исторического опыта. В диссертации впервые с привлечением большого круга китайских источников и материалов осмысливается взаимоотношение великой русской культуры с инокультурным окружением и в первую очередь - с великой китайской культурой, на конкретных Примерах показывается взаимообогащение этих двух культур.

Положения, выносимые на защиту:

- насыщенная духовно-культурная и научно-образовательная деятельность русской эмиграции в Китае неразрывна с историей и культурой России первой половины XX в.;

- дальневосточная российская эмиграция сохранила и приумножила высокий уровень и качество дореволюционного русского образования;

- послеоктябрьская эмиграция достаточно сохранила и развила национальные традиции русской духовной жизни. Младшее поколение эмигрантов воспитывалось в традициях русской культуры, они ощущали себя русскими, но были открыты к восприятию иных культурных влияний;

- культурная и научно-образовательная деятельность русской эмиграции в Китае характеризуется стремлением к организационному оформлению. Институциональными формами ее существования выступали: этнические общины, комитеты, издательства, образовательные, научные, благотворительные и религиозные общества.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования состоит в возможности использования его материалов и выводов в разработке учебных курсов по истории и культуре не только России, но и Китая. Систематизированный фактический материал и полученные результаты исследования могут быть полезны в научной работе и вузовской практике: при разработке спецкурсов по истории русской эмиграции, истории образования, российско-китайскому культурному взаимодействию.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были представлены в виде научных сообщений на региональных и международных научных конференциях, проходивших в г. Владивостоке (2011, 2013 гг.), в г. Харбине (в 2013 г.), а также в виде трех публикаций в журналах перечня ВАК РФ и восьми статей в разных журналах России.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, разбитых на отдельные параграфы, заключения, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введение обосновывается актуальность темы, представлена историография проблемы, определены цель, задачи, объект, предмет, территориальные и хронологические рамки исследования. Охарактеризована методологическая основа и источниковая база, выявлены новизна, теоретическая и практическая значимость, апробация результатов работы.

Глава 1 «Становление и организационное оформление российской образовательной системы в Китае в 1920-1930 годы» состоит из трех параграфов, в которых раскрывается история формирования многоуровневой системы образования и науки в русском Китае в первой половине XX века. В разделе 1.1 «Начальная и средняя школы русского Китая: основные центры и этапы развития» подчеркивается роль КВЖД в становлении образовательной системы. Образование в полосе отчуждения КВЖД по основным уровням делилось на дошкольное, начальное, среднее и профессиональное. К дошкольным учреждениям относились ясли, детские сады, подготовительные классы, целью которых было развитие индивидуальных способностей ребенка, воспитание в лучших традициях русской культуры и подготовка детей к школе. Начальная школа, основной задачей которой было дать детям элементарное образование, национальное воспитание и нацелить их на продолжение обучения, являлась наиболее массовым видом образовательных учреждений и была представлена церковными школами, курсами по начальному образованию, одноклассными и двухклассными училищами.

В начале 1920-х гг. произошла институциональная эволюция эмигрантской школы, сказавшаяся на организационных формах русского образования. Железнодорожные одноклассные и двухклассные начальные школы были преобразованы в низшие и высшие начальные училища, которые продолжали работать по программам, принятым в дореволюционной России.

С переходом КВЖД в совместное советско-китайское управление в 1924 г. русская образовательная система утратила свою целостность, так как произошло деление школ на советские и эмигрантские.

В условиях японской оккупации Маньчжурии с 1931 г. в русском образовании, как ц во всей общественной жизни эмиграции, происходят серьезные перемены. Передовая творческая интеллигенция ведет борьбу за сохранение русской национальной школы, другая ее часть приспосабливается к существующему режиму «независимого» государства Маньчжу-Ди-Го.

В 1937 г. в Маньчжоу-Ди-Го прошла реформа народного образования, которая не обошла стороной и русскую диаспору. Целью реформы было создание такой системы образования и воспитания, которая должна была помочь японским властям сформировать у молодого поколения прояпонские убеждения и тем самым обеспечить сохранение политического и экономического господства Японии в Маньчжурии.

Школьное образование в Шанхае в отличие от Маньчжурии имело несколько особенностей. Во-первых, более высокий уровень школьного образования в этом цивилизованном городе. Вторая особенность состояла в том, что больше половины русских детей обучались в иностранных школах. Например, в 1934/1935 учебном году в русских школах обучалось всего 784 ребенка, а в иностранных — 856|2. Выпускникам иностранных школ было легче адаптироваться к образу жизни на чужбине: они знали английский или французский язык, быстрее привыкали к ритму эмигрантской жизни и потому занимали более привилегированное положение в борьбе за выживание. Выпускникам русских школ намного труднее было устроиться на работу в эмигрантских условиях. Однако они не теряли национальную самобытность и поддерживали «живые» связи с Россией и с её уникальной культурой.

В Шанхае, как и в других русских колониях Китая, в 1920-1930-е гг. сложилась и успешно развивалась система среднего образования. Это были не только средние школы, но и коммерческие училища, гимназии, колледжи, техникумы, кадетские корпуса и другие учреждения.

Региональный аспект был необходимой составляющей учебных программ средних учебных заведений, помогал адаптировать учащихся к социокультурным условиям восточной страны и обеспечивал их ориентацию в области истории, литературы, географии, экономики и краеведения.

п ВанЧжичэн. Указ. соч., С. 414.

В диссертации подчеркивается, что в системе среднего образования русского Китая было много положительного, но оставались и проблемы, на ее содержание и форму влияли политические события, но она выдержала испытание временем. Оказавшись за пределами родины, русская интеллигенция и ее передовой отряд - учителя и преподаватели -предприняли гигантские усилия по созданию условий для обучения и воспитания своих детей.

В 1930-е гг. русская средняя школа стала менять свой характер и направленность, переходя на более утилитарный рационалистический метод обучения и подготовки специалистов с учетом нужд Китая. К концу 1930-х гг. многие гимназии и училища стали закрываться или вживаться в китайскую систему образования. Сильное влияние на нее оказывали японские оккупационные власти.

В разделе 1.2 «Роль высшей школы в подготовке н воспитании молодых российских эмигрантов» анализируется история становления а организационного оформления высшего образования в русском Китае.

После октября 1922 г. вместе с беженской эмигрантской массой в Китае, и в первую очередь в Маньчжурии, оказались тысячи представителей российской, в том числе вузовской интеллигенции, за рубежом в изгнании оказались тысячи одаренных, высокообразованных профессоров, имена которых были широко известно до революции.

Приезд российских ученых и профессоров в Китай продолжался и в 1930-е гг., для этого использовались научные командировки и поездки по приглашению. Уже в начале 1930-х гг. только в Харбине в разных вузах работало примерно 200 русских ученых, бывших профессоров российских университетов13. В действительности их было гораздо больше, так как точную регистрацию русских профессоров, уехавших в Китай, провести практически невозможно. Многие из них просто не регистрировались, а учет других при разных политических режимах, которые они испытали за 1920-1940-е гг., был сильно затруднен. Благодаря их нелегкому труду в эмиграции были открыты десятки вузов, где образовывалась не только российская эмигрантская молодежь, но и местные представители - китайцы, корейцы, маньчжуры и др.

Главным вузовским центром стал Харбин, где в разные периоды действовали одиннадцать высших учебных заведений с блестящей русской профессурой. По количеству

13 Великая маньчжурская империя (10-му юбилею). Харбин. 1942. С. 301.

15

русских, обучавшихся в вузах, Харбин уступал только Парижу, где в 1928 г. насчитывалось 2358 русских студентов-эмигрантов14. На базе техникума, открытого в 1920 г., в 1922 г. был открыт знаменитый на весь Китай Харбинский политехнический институт (ХПИ). Решающую роль в организации ХПИ сыграло Управление КВЖД. Дорога была заинтересована в подготовке инженеров для магистрали. Она предоставила оборудование, обеспечила лаборатории приборной базой и ежегодно ассигновала этому вузу по 75 тыс. золотых рублей.

Огромный вклад в научную и педагогическую деятельность русской интеллигенции в Маньчжурии внес Харбинский юридический факультет. Многие годы здесь работала целая плеяда выдающихся ученых-правоведов. Здесь они нашли себя, показали жизненную стойкость и высокую научную добросовестность. Юридический факультет, представлявший, по сути, институт, был единственной русской юридической школой в эмиграции, начавшей свое существование без сколько-нибудь прочного материального фундамента. На юридическом факультете было два отделения - юридическое и экономическое с тремя подотделами: коммерческим, железнодорожным и восточно-экономическим. Помимо научной, теоретической работы, профессора Харбинского юридического факультета принимали активное участие в работе китайских органов юстиции в качестве советников и консультантов, оказывали юридическую помощь гражданам России в Китае. В Харбинской коллегии адвокатов в 1925 г. работало более 80 русских юристов. Они изучали и обобщали юридическую практику, что нашло отражение в их публикациях о таможенном, налоговом и концессионном законодательстве Китая15.

Популярностью среди студентов-эмигрантов, а также у китайской молодежи пользовались Северо-Маньжурский университет, где обучались представители многих малых народностей Китая, Институт ориентальных и коммерческих наук, Институт иностранных языков, и Институт Святого Владимира.

Все студенты вузов Харбина были объединены в русское студенческое общество. Оно не только помогало студентам-эмигрантам в Китае, но и способствовало получению ими высшего образования за границей, главным образом в США. Деятельности этой организации

14 Печерица В.Ф. Восточная ветвь русской эмиграции, 1994. С. 125

Справочник по Северной Маньчжурии и КВЖД. Харбин, 1927.

16

обязаны тысячи молодых русских эмигрантов, получивших высшее образование в Америке и оставшихся там.

Большой вклад в развитие высшего образования русских эмигрантов внёс Харбинский педагогический институт, имевший два отделения - словесно-историческое и физико-математическое. Его организатором и первым ректором стал известный русист C.B. Кузнецов16.

Естественно, в работе вузов русского Китая было много проблем и трудностей. Не хватало средств на содержание вузов, зарплату преподавателям. Само студенчество испытывало материальные затруднения.

В условиях прояпонского режима Маньчжоу-Ди-Го и начавшейся в 1933 г. японской агрессии против Китая ряд русских вузов был закрыт или сократил набор русскоязычных студентов. Вузовская жизнь русского Китая во второй половине 30-х годов из Харбина перемещается в Шанхай.

В диссертации подчеркивается, что система высшего образования, созданная русской интеллигенцией в Китае, давала возможность отечественным студентам познакомиться с материальной и духовной культурой соседей, способствовала изучению языков, владение которыми открывало доступ ко всему богатству духовных ценностей русского, китайского, японского, корейского народов, к пониманию и в какой-то мере взаимовлиянию духовных культур общающихся сторон.

В разделе 1.3 «Научная деятельность российской эмиграции в Китае» отмечается что, научная интеллигенция составляла значительную часть дальневосточной послереволюционной эмиграции. В 1920-1940-е гг. российскими учеными были созданы десятки научных исследовательских и академических групп и организаций. Объединение отдельных ученых в эти организации и академические группы помогло русской науке не только выжить на чужбине, но и успешно развиваться, несмотря на различные трудности. Основная цель академических групп - объединение оторванных от родины русских ученых, организация и содействие научной работе, по возможности публикация научных трудов, а также подготовка молодых кадров. Кроме того, создание научных объединений российской интеллигенции в Китае, как и во всем русском зарубежье, в 1920-1940-е гг. шло по профессиональной ориентации. Общества объединяли эмигрантов-гуманитариев и

" Там же. С. 84.

научно-техническую интеллигенцию. Они создавались для защиты профессиональных, экономических и правовых интересов ученых-эмигрантов17.

В параграфе отмечается значительный вклад дальневосточных ученых-эмигрантов в развитие гуманитарных, обществоведческих наук.

В исследуемый период российская научная интеллигенция сформировала в Китае слаженную систему объединений, академических групп, разрабатывающих проблемы научного востоковедения. Глубокий анализ исторического процесса, происходящего в дальневосточном востоковедении, невозможен без опыта, накопленного российскими эмигрантами-востоковедами. Для этих научных объединений характерно было сбалансированное сочетание научной, практической и культурно-просветительской деятельности. Возникнув для решения научных задач, данные структуры обеспечивали нужды эмигрантских торгово-промышленных кругов и государственные интересы России'8.

Высоких результатов ученые-эмигранты добились в естественных науках, химии, физике, математике и особенно в геологии и почвоведении. В развитии этих направлений науки немаловажную роль сыграла возросшая потребность в естественных науках для развития малозаселенной и неосвоенной Маньчжурии, которая нуждалась в открытии и разработке полезных ископаемых, развитии сельского хозяйства, что невозможно было без научных изысканий в области геологии, почвоведения, агрономии, климатологии, изучения энергоресурсов и т.д.

Исследования ученых-естественников способствовали открытию «Маньчжурии для Маньчжурии», ее ускоренному экономическому развитию, которое могло бы затянуться на многие годы, поскольку Китай, раздираемый на протяжении многих лет внутренними противоречиями и революционными потрясениями, не имел реальных возможностей стимулировать социально-экономическое развитие этого отдаленного района19.

Активная и плодотворная деятельность ученых эмигрантов русского Китая, объединенных в академические группы и организации, которые возникли в 1920-1930-е гг. в Маньчжурии, Шанхае и в других центрах дальневосточного зарубежья, сделала процесс

17 Великая маньчжурская история (к 10-летнему юбилею). Харбин, 1992. С. 311.

" Хисамутдинов A.A. Русские эмигранты-востоковеды в Харбине // Известия Восточного института. 2013. № 21 (1). С. 20-30.

19 Горкавенко Н.Л., Гридина Н.П. Указ. соч. С. 80.

адаптации российской научной диаспоры на чужбине более-менее безболезненным. На этот процесс влияли как положительные, так н отрицательные факторы.

Глава 2. «Сохранение национальных традиций в духовно-культурной жизни русского Китая» освещает богатую культурную деятельность российской интеллигенции в изгнании. В разделе 2.1 «Роль православной церкви в укреплении духовных сил эмигрантов» раскрывается история церковной жизни российской диаспоры.

Существенным и во многом определяющим фактором национального духовного единения эмигрантов была Русская православная церковь (РПЦ). Только в Харбине в 1920-е гг. действовали 19 православных храмов. Другие конфессиональные учреждения (католические костелы, мечети и синагоги) также прилагали большие усилия для сохранения своих этнокультурных ценностей в изгнании. Возрождение веры в зарубежной России явилось источником утешения и внутренней силы эмигрантов, необходимой для того, чтобы пережить все тяготы изгнания и заполнить пустоту, возникшую после утраты прежних идеалов.

В тяжелые моменты своей жизни в переполненных приходах Шанхая, Харбина, Дайрена и других городов Маньчжурии беженцы обращались к Богу, молились за лучшую свою участь, за родных и близких, за благополучие несчастной своей России 20 . Кафедральные соборы и простые приходы в русских колониях были как бы духовными оазисами, островками прежней православной России — спокойной, неторопливой, гостеприимной и хозяйственной. Здесь русские люди, потерявшие царя и изгнанные за пределы отечества, бережно сберегали православную веру, духовность.

В разделе 2 2 «Благотворительная деятельность русской колонии в Китае» подчеркивается, что благотворительные движения в русском зарубежье - одна из самых ярких страниц всей филантропической истории России. Никогда больше, ни до, ни после, подобное движение не достигло такого размаха и такой глубины гуманности и бескорыстия. Само понятие «благотворительность» относится к среде общественного служения, общественной активности, и ее инициатором выступила передовая часть русской интеллигенции, которая первая организовывала сбор денежных средств, оказывала медицинскую и другую помощь нуждающимся эмигрантам.

20 Горкавенко Н.Д., ГридннаН.П Указ. соч С. И.

Кроме общественной благотворительности в русском Китае широкое распространение получила частная благотворительность, когда отдельные предприниматели, меценаты и просто состоятельные эмигранты жертвовали нуждающимся свои денежные и материальные средства.

Многие организационные формы, тактика и стратегия благотворительной деятельности, возникшие в Маньчжурии, Шанхае и других русских колониях Китая, были заимствованы из опыта российской филантропии и милосердия. Широкое распространение получила практика патронажа состоятельных лиц над благотворительными организациями.

Разнообразную благотворительную деятельность проводил Харбинский комитет помощи русским беженцам (ХКПРБ), организованный в 1923 г. Он вел регистрацию эмигрантов, выдавал необходимые справки для получения паспорта или вида на жительство, помогал безработным в поисках работы. Беженцам оказывалась бесплатная медицинская помощь, нуждающиеся получали продукты и денежное пособие21.

Общественная и частная благотворительность, а также разнообразная медицинская помощь нуждающемуся эмигрантскому населению продолжились во все годы изгнанничества.

На 1 января 1935 г. в Маньчжурии насчитывалось уже 12 действующих общественных благотворительных организаций, среди которых наиболее известными были приют-училище «Русский дом», общество «Патронат» М.Н. Юзефович, Русский общественный комитет.

Новая волна благотворительной деятельности в Маньчжурии развернулась в 1940-е гг. «Война за Великую Восточную Азию» отрицательно сказалась на хозяйственной системе Маньчжоу-Ди-Го. Уже в 1941-1942 гг. была затруднена работа промышленных предприятий, торговли, административных структур, сократились финансовые поступления в Бюро по делам российских эмигрантов (БРЭМ). А это в свою очередь привело к уменьшению размеров помощи нуждающимся слоям населения. Все вопросы, связанные с помощью нуждающимся, перешли в руки благотворительных организаций22.

Благотворительная деятельность русской эмиграции Китая была насыщенной и разнообразной. Она осуществлялась по следующим направлениям:

• духовная (моральная поддержка и утешение) в православных храмах;

21 Горкавенко Н.Л., Гриднна Н.П. Указ. соч. С. 32.

22 Лазарева С.Н, Сергеев О.И., Горкавенко Н.Л. Указ. соч. С. 37.

20

• медицинская (оказание помощи больным эмигрантам);

• медико-социальная (поддержка инвалидов);

• призрение (помощь сиротам воинов);

• трудоустройство нуждающихся;

• выдача денежных пособий малоимущим;

• организация жилья и питания;

• правовая помощь (юридические консультации).

Опыт благотворительного движения, накопленный русской эмиграцией в Китае в 1920-1940-е гг., уникален, он может быть востребован и в наши дни, и не только в России, в Китае, но и во всем мнре, где ощущается острый дефицит милосердия, сострадания и участия в чужой судьбе, где мало взаимопонимания и взаимовыручки. Его надо осмысливать, пропагандировать и применять.

В разделе 2.3 «Литературная деятельность русских эмигрантов» подчеркивается, что русская культура дальневосточного зарубежья нашла выражение прежде всего в художественной литературе и поэзии. Именно великая русская проза и поэзия, в том числе поэзия серебряного века, стали доминирующей формой выражения духовности русской культуры, её творческого потенциала. В разнообразных своих формах эмигрантская литература отражала русский культурный идеал, наиболее яркие элементы которого получали всемирное признание.

В эмиграции литература приобрела еще более существенное значение для сохранения ее «русскости», поскольку богатый русский язык и меткое образное слово выступали как основное признание принадлежности к великой нации. По признанию самих эмигрантов, русское слово, устное и печатное, связывало беженцев между собой. К тому же практически вся культурная жизнь и творчество в эмигрантской среде развивались по преимуществу в словесной форме.

Литературная жизнь русского Китая была насыщенной и плодотворной, особенно в Харбине, в самом русском городе эмиграции.

В 1920-1940-е гг. в Китае жили и творили крупные поэты и прозаики. Среди них - поэт Валерий Перелешин, до 1952 г. жил в Китае, затем уехал в Бразилию и стал, по оценке западных литературоведов, «самым выдающимся поэтом южного полушария»23. Самой

23 Валерий Перелешин. Русские поэты и литераторы. Жизнь в Харбине и Шанхае. 1930-1950. Амстердам, 1987.

21

известной поэтессой молодой Чураевки, затем Харбинской литературной студии и шанхайского «Острова»24 была Ларисса Андерсен, стихи которой Александр Вертинский называл «Божьею милостью талантом»25. Она прожила долгую жизнь, и ее стихи (послевоенные) относительно недавно вернулись на родину. Мировую известность приобрел произведения Николая Байкова. Среди его многочисленных романов и рассказов -«Великий Ван», переведенный на 7 иностранных языков. Крупнейшим поэтом дальневосточного зарубежья был Арсений Несмелой. Для него, бывшего «белого» офицера и патриота России, уже сам отъезд в чужие пределы, т.е. в Китай, был мучительным выбором. И это нашло отражение в его стихах.

Достижения русской зарубежной литературы, в том числе ее восточней ветви, несомненны и признаны не только в России и в Китае, но и во всем мире.

Историю русской литературной эмиграции в Китае можно условно раздели на три периода:

Первый этап - с конца XIX в., от начала строительства КВЖД и Харбина, до середины 1920-х гг. В это время в Харбине появились первые русские поэты. По словам Ли Яньлина, они открыли харбинский литературный горизонт. Из этих поэтов выделим Александра Паркау, Сергея Алымова, Федора Камышнюка и др. Крупнейшим поэтом этого периода, несомненно, был Александр Паркау. Его стихи пробудили спящее поэтическое вдохновение харбинцев.

Второй этап - с 1926 до 1935 гг. Кружок «Чураевка» был символом этого этапа. Главой этого литературного кружка был Алексей Ачаир.

Это время расцвета харбинской эмигрантской литературы, когда творили Василий Обухов, Валерий Перелешин, Георгий Гранин, Георгий Сатовскнй, Владимир Слободчиков, Николай Светлов, Михаил Волин, Николай Щеголев, Виктория Янковская, Наталия Резникова и др. В этот период было издано большое количество журналов и газет, открыты десятки литературных кружков и студий. Однако к концу этого периода, многие поэты и прозаики Харбина стати переселяться в Шанхай. На их жизни и творчестве негативно сказалась японская оккупация Маньчжурии.

24 Остров: сборник стихотворений. / предисл. Н.Д. Щеголева. Шанхай, 1946. С. 252.

25 Вертинский А Н По земным лугам: Л. Андерсен. Стихи. Шанхай, 1940//Шанхайская заря. 1940. май.

22

Третий этап - это время с 1936 по 1945 гг. Медленное затухание литературной деятельности и всей культурной жизни в Маньчжурии (хотя в условиях режима Маньчжоу-Ди-Го в Харбине продолжали литературную деятельность Николай Банков, Арсений Несмелое, Фаина Дмитриева, Елена Недельская и др).

Если в Харбине в предвоенные годы литературная деятельность русских эмигрантов угасает, то в Шанхае она, наоборот, расцветает.

В разделе 2.4 «Художественная жизнь русской эмиграции в Китае» рассматриваются основные компоненты художественной деятельности эмигрантов с целью выявления их направленности и характера этой деятельности. Автор подчеркивает, что творческая деятельность дальневосточной русской диаспоры в 1920-1940-е гг. была разнообразной и насыщенной и сумела занять видное место в интеллектуальной жизни эмиграции, способствовала сохранению культурных и национальных традиций.

Особую роль в общей культурной жизни Харбина, Шанхая и других центров расселения русских в Китае играла художественная жизнь, под которой понимается интенсивность и направленность творчества живописцев, музыкантов, режиссеров и актеров, а также художников-любителей, выступавших в разных сферах самодеятельности. Вся их многогранная деятельность влияла на уровень вкуса эмигрантов, характер эстетических потребностей, критерии бытового поведения.

Появление в начале 1920-1940-е гг. в Харбине и других городах Маньчжурии массы эмигрантов, среди которых оказалось немало артистов, музыкантов и представителей других творческих профессией, заметно оживило художественную жизнь российской колонии.

Открывались новые театры, балетные и музыкальные школы, многопрофильные художественные студии, устраивались различные выставки, проводились концерты и т.д. Кроме того, Харбин и Шанхай в 1920—1940-е гг. посещали знаменитые артисты, жившие как в России, так и в русском зарубежье.

В Харбине жили и творили такие известные художники, как Т.А. Потопов, Н.П. Кощевский и, конечно же, великий русский художник и философ Н.К. Рерих. Отметим также ученика Н.Е. Репина Клементьева.

Известным художником и архитектором Харбина был П.Ф. Федоровский, окончивший до революции Академию художеств. На протяжении многих лет он заведовал кафедрой архитектуры Харбинского политехнического института26.

Влияние на русских художников оказывало и китайское изобразительное искусство. Увлеченно занимался изучением китайского лубка Антонин Иванович Сунгуров, организатор и участник 1-й художественно-этнографической выставки картин в Харбине, которая состоялась в 1934 г. На эти темы А.И. Сунгуров написал более 300 картин27.

Особенно мощно русское изобразительное искусство развивается в русском Шанхае. Уже в 1920-е гг. здесь оказалось немало известных мастеров кисти, выставки и вернисажи которых пользовались неизменным успехом не только среди эмигрантской публики, но и среди всего интернационального населения Шанхая. Эмигрантская, китайская и иностранная критика не раз отмечали творчество таких известных русских художников, как Е.А. Яковлев, Н. Шистер, А. Ульрих, М.Ф. Домрачев, K.M. Глуз, A.C. Хренов, В. Кузнецова и ДР-

В декабре 1928 г. в Шанхае была организована первая совместная выставка русских художников, в которой приняли участие М.А. Кичигин, B.C. Подгурский, H.A. Пикулевич, Л.Н. Пашков и другие, особенно лестно критики отозвались о картинах М.А. Кичигина, известного портретиста.

В Шанхае расцвел талант художника В. Калмыкова. Известный живописец -выпускник и преподаватель Московского Строгановского училища - он пишет портреты, натюрморты, пейзажи богатой китайской природы.

Предпосылками для творческого саморазвития художников-эмигрантов и приобщения их к мировому искусству было преодоление национально-культурной замкнутости и ориентация на международные художественные тенденции, а на самом высоком уровне -попытка эти тенденции формировать. Вот почему харбинские и шанхайские художники прилагали усилия, чтобы участвовать в выставках в Европе и США, поддерживать творческие связи с коллегами из других русских колоний.

Разнообразной и богатой была музыкальная жизнь русских эмигрантов. В беженской массе в Маньчжурии, Шанхае и других городах Китая оказалось немало артистов,

26 Таскина Е. Неизвестный Харбин. М., 1994. С. 75.

27 Хисамутдинов A.A. Указ. соч. С. 109.

композиторов и других деятелей музыкальной культуры, чьи имена были известны еще до 1917 г. Русская классическая музыка, язык которой не знал национальных барьеров, легко воспринималась как жителями многонационального Шанхая, так и местным китайским населением. Именно русская классика XX в., произведения композиторов «Могучей кучки» и П.И. Чайковского стали неотъемлемой частью деятельности пианистов, скрипачей русского происхождения, способствовали дальнейшей популяризации этой музыки. Они быстро вылились в интернациональный музыкальный мир Харбина, Шанхая и других городов Китая.

Русская народная музыка и церковное хоровое пение также были широко представлены в эмиграции. Практически во всех дальневосточных колониях эмигранты-казаки организовывали ансамбли народных песен и танцев, путешествовали по ярмаркам, выступали в концертных залах и театрах. Их репертуар состоял из «популярных» песен и танцев, а также духовной музыки.

Национальный дух русской колонии Шанхая культивировала и творческая интеллигенция, сумевшая заявить о себе в оперном искусстве. Русские оперы «Евгений Онегин», «Царевич Федор», «Борис Годунов» и другие имели успех не только у эмигрантов, но и у французов, англичан, японцев, китайцев и т.д. На балетной сцене любовь и почитание зрителей завоевали русские артисты C.B. Пекэн, Т.П. Светланова, В.Н. Волкова, А.Г. Недлер, С.Г. Торопов, Г.П. Гончаров и др. В русском драматическом театре играли С.А. Уралов, М.И. Кокорева, В.П. Морозов, О.Н. Яновская и другие известные в эмигрантском Шанхае артисты.

Всей дальневосточной эмиграции было известно имя талантливого режиссера и знаменитого артиста Василия Ивановича Томского, внесшего огромный вклад в развитие драматического искусства русского Китая.

Вклад русских эмигрантов послеоктябрьской волны в отечественную и мировую художественную жизнь неоспорим. Русская живопись, музыка и театр дальневосточного зарубежья оказали заметное влияние на восточную и западную культуры. Здесь продолжилось развитие творческих направлений, возникших в России еще до 1917 г., а также в эпоху «серебряного века». Русская живопись, музыка и театр в дальневосточном зарубежье сохранили и развили сложившуюся в дооктябрьский период систему культурных ценностей, обогатили художественную жизнь новым содержанием, а также наладили «диалог культур»

Запада и Востока, качество и уровень которого позволяет ставить вопрос об особенностях регионального дальневосточного типа культуры.

В разделе 2.5 «Историческое значение духовно-культурного наследия дальневосточной русской эмиграции» анализируется влияние эмигрантской культуры на отечественную и мировую культуру. Автор отмечает, что русская интеллигенция, оказавшаяся в изгнании, не только не растеряла свой духовно-нравственный потенциал, но и сохранила и приумножила отечественную культуру. Возник феномен культуры русского зарубежья.

В сложных и неповторимых условиях изгнанничества русская эмиграция «духа не угашала», поэтому она и осталась в истории с определением «культурная эмиграция», что ставит ее в особое положение в ряду других примеров миграций народов.

В развитии послереволюционной дальневосточной эмигрантской культуры можно выделить два крупных периода. Первый - 1920-е гг., когда ведущим центром культурой жизни был Харбин. Здесь была создана мощная система образования, включающая начальное, среднее и высшее образование, процветала наука. Мировое признание получило востоковедение, правоведение, краеведение, некоторые естественные науки. Харбин был уникальным городом русского зарубежья. Он стал своеобразным «перекрестком», на котором встретились культуры Востока и Запада. При этом на протяжении многих лет культурное развитие Харбина определяла русская культура.

Большое значение для сохранения эмигрантами русской идентичности имели народные праздники, служившие объединяющим фактором в жизни диаспоры. В Харбине отмечались церковные, светские и китайские торжества, любимыми были Новый год (русский и китайский), Рождество, Масленица, Пасха и др.

В Харбине издавались десятки газет («Свет», «Заря», «Русский голос», «Русское слово», «Рупор»), из журналов выделялись «Знаменитый» и «Рубеж». Газеты и журналы выполняли мощную информационную функцию, были орудием идеологического воздействия на умы эмигрантов, оторванных от родины.

Второй период — 1930—1940-е гг., когда основная масса творческой интеллигенции из-за

оккупации Маньчжурии японцами перемещается в Шанхай. Здесь открывается много

художественных клубов, салонов, студий и культурных обществ с известными поэтами,

художниками, музыкантами и артистами. Создается литературно-художественное

объединение «Шанхайская Чураевка», литературное общество «Понедельник»,

26

артистическое общество «Среда», содружество художников, литераторов, артистов и музыкантов (ХЛАМ).

В эти годы в Шанхае работают несколько русских драматических театров, функционируют опера и балет. Разнообразием и колоритом отличается музыкальная жизнь в эмигрантской колонии. Если в 1920-е гг. основная масса русских беженцев в Шанхае просто выживала, то уже в 1930-е гг. их материальное положение значительное улучшилось. Эмигранты хотели уже «не только хлеба, но и зрелищ». На рубеже 1920-1930-х гг. в Шанхае одна за другой появляются русские газеты и журналы. Наиболее популярными изданиями были «Шанхайская заря», «Слово». Духовная жизнь русских шанхайцев становится богаче. Здесь строятся десятки православных храмов и соборов. Старшее поколение эмигрантов всё больше заботится о духовно-нравственном воспитании своих детей, надеяться, что они еще послужат России.

Процесс духовно-культурного развития послеоктябрьской эмиграции, естественно, был сложным и противоречивым. На него влияли разные факторы и обстоятельства.

Во-первых, культурная ассимиляция и адаптация русской эмиграции в разных регионах Китая проходили по-разному, т.е. процесс адаптации эмигрантов имел региональные особенности. Одни особенности были в Харбине, другие - в Шанахае, третьи - на Севере Китая и Северо-Западе. После революции и Гражданской войны русские беженцы оказались в условиях полуколониальной восточной страны, в которой в 1920-1940-е гг. отсутствовало единое политико-правовое поле. Российская диаспора имела несколько центров локализации в различающихся по политическим и социокультурным условиям в районах Китая.

Материалы диссертационного исследования свидетельствуют, что российская диаспора в Китае была локализована в различных политически и экономически неоднородных регионах страны, где были разные политические режимы, характер власти или отсутствие временам вообще какой-либо власти (Синьцзян, Внутренняя Монголия, Трехречье). Русские колонии в Китае отличались и по численности, и по размерам территории. Так, самой крупной, более 300 тыс. чел., из эмигрантских колоний была Маньчжурская с центром в Харбине. Значительное компактное население русских беженцев возникло в Шанхае (до 50 тыс.). Плотные, но небольшие группы русских эмигрантов находились в Тяньцзине, меньше эмигрантов проживало в Циндао и Даляне (от 5 до 10 тыс.). Разбросанные по большой

территории маленькие русские диаспоры находились на Северо-Западе Китая.

27

Во-вторых, дальневосточная культурная эмиграция имела ряд особенностей, которые, естественно, влияли на духовно-культурное развитие диаспоры. Например, наличие в Маньчжурии до начала 1930-х гг. значительного числа советских подданных. Между ними и эмигрантами зачастую возникали сложные отношения и даже вражда. Кроме того, положение эмигрантов осложнялось непростыми отношениями между СССР и Японией.

Белокитайское правительство также пыталось использовать эмигрантов для разрешения своих внутренних конфликтов.

И еще одна особенность - формирование российской диаспоры в Китае началось позже, чем в Европе. Сюда после окончания Гражданской войны на Дальнем Востоке устремилось значительное число беженцев, в первую очередь военные, участвовавшие в боевых действиях, а с ними и мирное население.

Историческое значение культурной русской эмиграции в Китае состоит в том, что она оказала огромное влияние на восточную, прежде всего китайскую культуру, обогатив ее новыми формами и содержанием. И это признают сами китайцы. Но был и обратный процесс: китайская традиционная культура также влияла на творчество русских художников, музыкантов и литераторов, наполнив их произведения восточными мотивами.

Врастание русского мира в необычную инокультурную среду, сопровождаемое процессом этнокультурной самоидентификации, способствовало формированию на китайской почве особого художественного фонда, ставшего, например, отличительной чертой «харбинской ноты».

Русская эмиграция способствовала проникновению в Маньчжурию достижений европейской материальной и духовной культур. Здесь возникли и функционировали библиотеки, научные общества, кружки изучения отечественной и местной истории и культуры.

Жизненный опыт русской, в том числе восточной эмиграции уникален с ее знанием различных общественных систем. Уникально ее творческое наследие, которое необходимо изучать и осмысливать. Неповторимый опыт русской эмиграции состоит прежде всего в живучести культуры такого «замкнутого» общества, как «Россия № 2», что объясняется прежде всего величием и мощью русской культуры, испытавшей революционные потрясения и войны, но несломленной, неразбавленной.

Рассеянные в пространстве и времени, изданные малыми тиражами произведения культуры и искусства русских эмигрантов и сегодня еще малодоступны для широкого читателя.

Задача историков, культурологов, как России, так и Китая, — собрать их по крупицам, вернуть миру как продукт творческой деятельности здоровых сил великого русского зарубежья.

В Заключении подводится общий итог исследования, излагаются обобщающие выводы диссертации, намечаются перспективы дальнейшей научной работы. Вышеизложенное позволяет заключить, что историческая миссия русской послеоктябрьской эмиграции состоялась. Состоялась не политически, а культурно. Будучи в своей основной массе высокообразованными людьми, представители русской интеллигенции не принимали активного участия в «белом» движении, осуждая одновременно большевистскую власть. У них не было острого чувства озлобленности против своего народа, поддержавшего эту власть, жажды мщения, не было представления, что все погибло и Россия никогда не возродится. Большинство русской думающей интеллигенции не идеализировало дореволюционное прошлое России, за исключением духовно-культурного наследия, она сумела непредвзято проанализировать трагические события и уроки 1914-1921 гг., сделав свои оригинальные выводы о недавнем прошлом России.

Материалы диссертации свидетельствуют, что характерной чертой духовно-культурной жизни русского дальневосточного зарубежья было стремление к организационному, институциональному оформлению этой жизни. Такими социальными институтами русской диаспоры в Китае являлись школа, вузы, церковь, профессиональные, политические и общественные объединения. Русские школы Маньчжурии, Шанхая, Северного и Западного Китая стремились помочь детям эмигрантов адаптироваться к жизни в чужой стране, не теряя при этом «русскости», то есть национального самосознания, культурной и духовной соотносительности с Россией.

И всё же, несмотря на эти и другие перипетии и преграды, в исследуемый период наблюдается процесс взаимовлияния и взаимного обогащения русской и китайской культур.

Проанализированные в диссертации документы и материалы дают основания полагать,

что в русском Китае, как и во всем русском зарубежье в 1920-1940-е гг., были сохранены от

разрушений подлинные ценности человеческой цивилизации, национальные традиции

29

России, высшие достижения ее духа, ее великой культуры. Значительных успехов достигло литературное творчество русских харбинских и шанхайских поэтов и прозаиков, новых высот добились русские художники, скульпторы, архитекторы. Не отставало от них музыкальное и драматическое искусство эмигрантов.

Опыт дальневосточной диаспоры свидетельствует, что русских эмигрантов «первой волны» отличали помимо высокой духовности и патриотизма еще и такие качества, как образованность, работоспособность, неравнодушие, понятие личной чести и чести отечества.

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Статьи в журналах, рекомендуемых ВАК РФ для публикации результатов научных исследовании:

1. Чэ Чуньин. Историческое значение духовного наследия российской эмиграции в Китае в первой половине 20 века: Влияние российских эмигрантов на архитектурный стиль в Харбине в первой половине 20 века / Чэ Чуньин // Историческая и социально-образовательная мысль. - Краснодар: Редакция журнала «Историческая и социально-образовательная мысль», 2013. - №5(21). -С. 76-78. (0,3 п.л.).

2. Чэ Чуньин. Книжная торговая деятельность российских эмигрантов в Харбине в первой половине XX века / Чэ Чуньин // Управление мегаполисом. - Издательство: НИК «Контент-Пресс», 2013. - №6 (36). - С. 155. (0,3 п.л.).

3. Чэ Чуньин. Исследование образовательной деятельности российской эмиграции в северо-восточном районе Китая в первой половине 20-го века / Чэ Чуньин // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. Краснодар: ООО «Наука и образование», 2013. -№ 6. - С. 213. (0,3 п.л.)

Статьи в сборниках научных трудов, материалах конференции п других изданиях:

4. Чэ Чуньин. Влияние православия на Харбин в начале ХХ-го века / Чэ Чуньин // Молодежь. Наука. Инновации: сборник докладов 60-й международ, молодежной науч.-технической конф. 28-29 марта 2013. - Владивосток: Морской гос. ун-т им. адм. Г.И. Невельского, 2013. - С. 139-142. (0,35 п.л.)

5. Чэ Чуньин. Историческое значение развития прессы и издательской деятельности российской эмиграции в Харбине в первой половине 20 века / Чэ Чуньин // Инновации в науке: сборник статей по материалам XXII международ, заочной науч.-практ. конф. -Новосибирск: Изд-во Сибак, 2013. - С. 51-52. (0,3 п.л.)

6. Чэ Чуньин. Русские эмигранты и опера в Шанхае в первой половине 20 века / Чэ Чуньин // Фундаментальные и прикладные исследования: новое слово в науке. Москва: Издательский дом «Научное обозрение», 2013. - С. 44-45. (0,25 п.л.)

7. Чэ Чуньин. Культурное наследие российской эмиграции в Китае в первой половине XX века / Чэ Чуньин // Система ценностей общества. Новосибирск: Издательство ЦРНС, 2013.-С. 136-137. (0,3 п.л.)

8. Чэ Чуньин. Библиотечная деятельность российских эмигрантов в Манчжурии в первой половине XX века / Чэ Чуньин // Актуальные проблемы гуманитарных наук и образования в социокультурном пространстве АТР. Владивосток: Издательский дом Дальневосточного федерального университета, 2013. - С.453-456. (0,2 п.л.)

9. Чэ Чуньин. Историческое значение духовного наследия российской эмиграции в Манчжурии в первой половине XX века / Чэ Чуньнн // Научная дискуссия: вопросы социологии, политологии, философии, истории. - Москва: Изд. международный центр науки и образования, 2013.-№11(20) - С.453-456. (0,35 п.л.)

10. Чэ Чуньин. Музыка российской эмиграции и развитие музыкальной культуры в Харбине в первой половине XX века. / Чэ Чуньин // Педагогическое мастерство: материалы IV междунар. науч. конф. - Москва: Буки-Веди, 2014. — С. 27-28.

11. Чэ Чуньин. Православное духовное наследие российской эмиграции в Шанхае / Чэ Чуньин // Гражданская война и иностранная интервенция на российском Дальнем Востоке: уроки истории: материалы Второй Международ. Научной конференции, посвященной 90-летию окончания Гражданской войны и иностранной интервенции на российском Дальнем Востоке, 25-27 октября 2012 г. - Владивосток: Издательский дом Дальневост. Федерал. Ун-та, 2012. - С. 205-206. (0,3 п.л.)

Чэ Чуньин

НАУЧНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ И ДУХОВНО-КУЛЬТУРНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ДИАСПОРЫ В КИТАЕ (1920-1940-е ГОДЫ)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Отпечатано по оригинал-макету, подготовленному автором, минуя редподготовку

Подписано в печать 02.09.2014. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 1,00. Уч.-изд. л. 1,0 Бумага офсетная. Печ. л. 1,75. Тираж 100 экз. Заказ №411.

Отпечатано в Дирекции публикационной деятельности ДВФУ 690990, Владивосток: ул. Пушкинская, 10