автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Научное наследие Женевской школы в свете современной лингвистики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Научное наследие Женевской школы в свете современной лингвистики"

На правах рукописи

КУЗНЕЦОВ Валерий Георгиевич

НАУЧНОЕ НАСЛЕДИЕ ЖЕНЕВСКОЙ ШКОЛЫ В СВЕТЕ СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКИ

Специальность 10.02.19 - Теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва - 2006

Работа выполнена на кафедре лингвистики и профессиональной коммуникации в области экономики Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Московский государственный лингвистический университет»

Официальные оппоненты

Ведущая организация

- доктор филологических наук, профессор

Алпатов Владимир Михайлович

- доктор филологических наук, академик РАЕН

Юдакин Анатолий Петрович

- доктор филологических наук, профессор

Беляевская Елена Георгиевна

- Институт научной информации по общественным наукам РАН

Защита диссертации состоится " ¿5"" 2006 г. в 11 час. 30 мин.

на заседании диссертационного совета Д 212.135.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при ГОУ ВПО «Московский государственный лингвистический университет» по адресу: 119992, г.Москва, ГСП-2, ул.Остоженка, д.38

С диссертацией можно ознакомиться в диссертационном читальном зале ГОУ ВПО «Московский государственный лингвистический университет»

Автореферат разослан «2*3» 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

В.С. СТРАХОВА

Реферируемая диссертация посвящена историографическому анализу с позиций современной лингвистики научной концепции Женевской школы — одного из ведущих направлений языкознания XX века, оказавшему значительное влияние на развитие науки о языке и не утратившему свою значимость.

Название «Женевская школа», закрепившееся в истории языкознания, употребляется применительно к ученикам и последователям Ф. де Соссюра по Женевскому университету. Она представлена непосредственными учениками Соссюра, основателями школы - Ш.Балли (1865-1947), А.Сеше (1870-1946), С.Карцевским (1884-1955) и их учениками и последователями — А.Бюрже (1896-1985), А.Фреем (1899-1980), Э.Сольберже (1928-1989), Р.Годелем (19021984), Л.Прието (1936-1996), Ф.Каном (р. 1929), Р.Эшлером (1930-2004), Р-Амакером (р. 1942).

Актуальность исследования обусловлена тем, что научное наследие Женевской школы требует осмысления с позиций современной лингвистики в связи со значительным возрастанием к ней интереса в последнее время (переиздание и переводы работ ее основных представителей в России, публикации в Швейцарии материалов их научных фондов, био- и биографических материалов, переписки). Интерес к этой школе обусловлен ее лидирующим положением в языкознании 1-й половины XX в., заметным воздействием на развитие лингвистических исследований, перспективности ее научных идей. Женевскую школу отличает постановка и разработка наиболее сложных, продолжающих оставаться актуальными, вопросов теории языка.

Однако ни в отечественной, ни в зарубежной историографии не проводились комплексные исследования, в которых концепция Женевской школы рассматривалась бы с учетом достижений соссюрологии, на широком культурно-историческом фоне, в сравнении с современными ей школами и направлениями, в плане оценки ее научного наследия в свете современной лингвистики.

В настоящее время быстро возрастает поток информации, и для того, чтобы отделить новые достижения от повторения прошлых разработок и результатов, необходимо проведение широких историографических исследова-

ний. Понятие новизны в истории науки должно рассматриваться в двух аспектах: применительно к исследуемой и современной эпохе. В последнем случае к новизне добавляется актуальность.

Цель исследования — проанализировать положения научной концепции Женевской школы, установить обусловленность свойственной ей общеязыковедческой проблематики влиянием учения Ф. де Соссюра, с одной стороны, и ходом развития науки о языке, — с другой. Оценить с позиции современной лингвистики значимость научного наследия этой школы.

Основные задачи исследования — анализ вклада представителей Женевской школы в теорию языка: развитие дихотомий языка и речи, синхронии и диахронии, произвольного и линейного характера языкового знака, методов выделения языковых единиц, теории грамматики и функциональной семантики, соотношение в языке интеллектуального и. аффективного, создание новой лингвистической дисциплины — стилистики, разработка вопросов внешней лингвистики; обоснования их ведущей роли в становлении и развитии функционализма в лингвистике.

Научная новизна диссертации заключается в том, что:

• диссертация является первой всеобъемлющей работой в отечественной и зарубежной историографии языкознания, посвященной изучению научного наследия Женевской школы с позиций современной лингвистики;

• впервые дается всесторонняя оценка наследия Женевской школы, выделяются его составные части, не утратившие своей значимости для современной лингвистики, но не привлекавшие внимание историков языкознания;

• концепция Женевской школы анализируется не только на основе канонического текста «Курса общей лингвистики» Ф.де Соссюра, но и с широким привлечением его рукописных источников, архивных материалов, документальных источников;

• историографическое описание концепции Женевской школы основано на изучении лингвистических взглядов ее представителей и установлении движущих факторов развития их идей. Впервые выделены объединяющие начала,

общие черты и положения, дающие основание объединить женевских лингвистов в рамках одной научной школы;

• диссертация построена не по именному-хронологическому, а по тематическому принципу: выделяется ряд ключевых проблем теории языка, получивших развитие в Женевской школе и не утративших своей актуальности.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что она вносит вклад в теорию языка, историографию языкознания и ее методологию. Представленные в диссертации новые направления лингвистических исследований, получившие развитие в рамках Женевской школы, разработанные ее представителями методы и приемы лингвистического анализа могут быть использованы в разработке вопросов теоретической лингвистики.

Значимость диссертации как теоретического историографического исследования в том, что она представляет собой целостное описание и оценку с позиций современной лингвистики научного наследия Женевской школы.

Вклад диссертации в методологию истории языкознания обусловлен дальнейшей разработкой проблематики этой науки как самостоятельного раздела современной лингвистики и, прежде всего, ее понятийного аппарата. Предлагается решение основного вопроса историографии: каковы движущие факторы развития науки и предпосылки возникновения нового знания. Обосновывается целостный системный подход к развитию научного знания как фазы общего развития науки и дается определение малоразработанных ключевых понятий истории языкознания — школы, направления, течения, традиции в их взаимосвязи. Апробированные в диссертации методы и приемы историографических исследований могут быть использованы для изучения теоретических концепций других школ, направлений и отдельных ученых.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности представления в работах по истории и теории языкознания цельной концепции Женевской школы и значения се научного наследия для современной лингвистики.

История языкознания — учебный предмет, необходимый для формирования научного лингвистического мировоззрения. Женевская школа, являющаяся составным звеном истории языкознания, должна занять заслуженное место в учебниках, и учебных пособиях. В существующих пособиях она часто представлена фрагментарно и бессистемно.

Материал диссертации может быть включен в курсы лекций и учебные пособия но общему языкознанию и истории лингвистических учений. А представленное в диссертации учение Соссюра в свете результатов соссюрологии позволяет преодолеть нередко встречающуюся стереотипность изложения положений его теории, ограниченное каноническим текстом «Курса», в пособиях по истории языкознания для студентов филологических специальностей.

Ввиду широты проблематики Женевской школы результаты проведенного исследования могут быть использованы специалистами по разным разделам науки о языке: теории и истории языкознания, грамматике и стилистике, лингвистике текста, прагмалингвистике и когнитивной лингвистике.

Еще одна практическая значимость исследований подобного рода, которую нередко упускают из вида, — важность систематического представления теории языка, в данном случае Женевской лингвистической школы, для адекватного, качественного перевода работ ее представителей.

Достоверность и обоснованность полученных результатов, сделанных выводов обеспечивается комплексным характером методики исследования, изучением научных трудов представителей Женевской школы в оригинале, привлечением био- и библиографических материалов, публикаций их научного фонда, хранящегося в Женевском университете, использованием переписки ученых (переписка Ш.Балли с Ф.де Соссюром, А.Мейе, Ж.Ронжа и А.Сеше) , архива С.Карцевского в Институте русского языка РАН, отечественных и зарубежных историографических работ. Библиография диссертации включает более 450 работ на русском и иностранных европейских языках. Ряд статей лингвистов Женевской школы переведен автором диссертации на русский язык и опубликован.

В диссертации используются следующие методы и приемы исследования: общенаучный индуктивно-дедуктивный, разработанный В.И.Вернадским историко-научный метод, системный подход, метод экстраполяции.

В истории науки индуктивно-дедуктивный метод носит своего рода прогрессивно-ступенчатый характер: последовательно исследуются во временной перспективе взгляды и идеи отдельных ученых с целью представления их концепции, а затем в той же последовательности устанавливаются концепции школы или направления в целом.

Исторический метод позволяет внести ясность в лингвистическую концепцию, установить системную и логическую взаимосвязь ее положений, что важно для современности. Ярким примером может служить теория Соссюра, многие принципы которой предстали в ином свете благодаря исследованиям в рамках соссюрологии — оригинального направления Женевской школы.

Важным методом исторического исследования является системный подход. Положения отдельных ученых должны рассматриваться в системе их взглядов и концепции школы или направления. Представление научной теории как системы, а не как суммы отдельных положений и принципов, позволяет обнаружить новые свойства этой теории, ее положений, эксплицитно не выраженные.

Для установления преемственности теоретических принципов Женевской школы с учением Соссюра и преемственности внутри данной школы важно рассматривать и сравнивать это учение и эти принципы в целом, а не по отдельным частям и фрагментарно.

Метод экстраполяции - распространение выводов, полученных из наблюдений над одной частью явления, на другую его часть с целью выведения следствий или гипотез. Например, в рамках явления социального и индивидуального в языке выводы, сделанные А.Сеше в его учении о «дограмматиче-ском» и «грамматическом», могут быть распространены на оппозицию социального и индивидуального.

Важный прием историографии науки — ретроспекция и проспекция -связь научных идей и положений с современными им идеями. При этом нужно не просто излагать, комментировать факты, а объяснять их с позиций современной науки.

Приемом исследования является также параллельное рассмотрение взглядов разных ученых по одному и тому же вопросу. Тщательная хронология различных высказываний, подходов, полемика, изменение мнений с течением времени дает возможность в определенной мере воссоздать «дух» эпохи, создать «эффект присутствия».

На защиту выносятся следующие положения:

I. Научное наследие Женевской школы представлено, с одной стороны, развитием положений учения Ф.де Соссюра, а с другой, — исследованиями, обусловленными индивидуальными научными интересами. В рамках этой школы получили творческое развитие все основные положения теории Соссюра: дихотомии языка и речи, синхронии и диахронии, свойства произвольности и линейности языкового знака, определение языка как системы значимостей, вопросы внешней лингвистики. Характерное для Женевской школы пристальное внимание к функционированию языка привело к развитию лингвистики речи, намеченной, но не разработанной Соссюром. В отличие от сложившихся представлений синхрония Женевской школы носит динамический характер.

Важная часть научного наследия Женевской школы - разработанные ее представителями синтаксические теории, учение об интеллектуальном и аффективном факторах в языке, создание новой лингвистической дисциплины — стилистики, разработка функциональной теории означаемого, вопросов связи теории языка с общественной языковой практикой.

И. Хотя Женевская школа не является научной школой в строгом определении этого термина, тем не менее существует инвариант идей, объединяющих начал, общих черт и положений, позволяющих сохранить за ней закрепившееся в истории языкознания название школы.

Положения теории Соесюра, не только сформулированные в «Курсе общей лингвистики», но и содержащиеся в рукописных источниках и личных заметках, послужили стимулом научных исследований и получили дальнейшее развитие в Женевской школе. Основные идеи Соссюра были восприняты Ш.Балли, и особенно А.Сеше, из личного общения с учителем. В рамках Женевской школы получило развитие оригинальное направление исследований — соссюрология, результатом которого стало изменение стереотипного понимания многих положений теории Соссюра.

III. Научная концепция Женевской школы сформировалась под воздействием трех факторов: I) стремления развить положения теории Ф. де Соссюра, особенно те, которые не получили окончательного оформления, 2) влияния современных ей направлений в лингвистике, философии, логике, психологии, социологии, педагогике и методике преподавания языков, 3) влияния взглядов основателей этой школы и ее ведущих представителей — Ш.Балли, А.Сеше и С.Карцевского.

Дихотомии Соссюра служили методологической основой собственных исследований женевских лингвистов, проблематика которых нередко отличалась от соссюровской. Имелись различия научных интересов и в рамках самой школы. В то же время эти интересы часто находились в отношении взаимной дополнительности, освещая разные стороны исследуемого явления. Это служит дополнительным аргументом в пользу объединения женевских лингвистов в одну школу.

IV. Отличительная черта Женевской школы — совмещение интереса к функционированию языка как системы знаков с его экстралингвистическими функциями. Особенность функционализма этой школы — изучение механизма использования языка — семиотической системы — в практике человеческого общения, в тесной связи с его носителем — человеком.

Женевская школа является одним из направлений функционализма в лингвистике 1 -ой половины XX в.

V. Женевские лингвисты являются предтечами таких новых направлений лингвистических исследований, как стилистика, прагматика, лингвистика текста и теория дискурса, фразеология, изучение разговорной речи, синтагматический, парадигматический и семантический синтаксис, функциональная семантика, синхроническая и диахроническая типология, функциональная лингвистика.

Женевская школа имеет научные приоритеты: в ее рамках впервые были сформулированы современные научные понятия фонемы, монемы, актуализации, высказывания, синтагмы, транспозиции, дискурса, функционального стиля.

VI. Место Женевской школы в истории языкознания определяется следующими моментами: введением в научный оборот «Курса общей лингвистики» Соссгора, 1гриведший к смене научных парадигм, формированием присущего только этой школе особого направления исследований — соссюрологии, имеющей целью придать когерентность теории Соссюра, установить ее преломление в различных направлениях современной лингвистики, развитием намеченной им проблематики и разработкой собственного функционального подхода к языку как системе знаков и социального явления. Сохраняют актуальность для современной лингвистики вопросы теории языка, получившие развитие в этой школе, - дихотомии языка и речи, синхронии и диахронии, проблема произвольности и линейности знака, соотношение в языке ссмиологичсского и лингвистического, социального и индивидуального, виртуального и актуального, статического и динамического, объективного и субъективного, интеллектуального и аффективного, грамматическое учение, знаковая теория высказывания, вопросы внешней лингвистики.

Апробация работы. Результаты исследования были апробированы в докладах и выступлениях на всероссийских и международных научных конференциях: «Язык. Общество. Культура». I Российская конференция по романскому языкознанию. Саратов, 1999; «Лингвистические основы межкультурной коммуникации в сфере европейских языков». Международная научная конферен-

ция. Нижний Новгород, 2001; «Теория и практика германских и романских языков». III Всероссийская научно-практическая конференция. Ульяновск, 2002; XIV сессия Российской Ассоциации преподавателей французского языка. Москва, 2003; «Исследования в области французского языка и французской культуры». Международная научная конференция. Пятигорск, 2004; XI Международная конференция по функциональной лингвистике. Таврический нац. университет, 2004; XV сессия Российской Ассоциации преподавателей французского языка. Москва, 2004; Лингвистические чтения, посвященные памяти Ф.М.Березина. Москва, 2004; «Филология и культура». V Международная.научная конференция. Тамбов, 2005.

Структура диссертации обусловлена выносимыми на защиту положениями. Она состоит из введения, двух частей, делящихся на главы с подразделением на параграфы, заключения и библиографии.

Во Введении рассматриваются состояние и проблематика истории языкознания как самостоятельной отрасли лингвистики, обосновываются цель и задачи, актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость проведенного исследования, достоверность и обоснованность полученных результатов, методы исследования.

Часть I, состоящая из пяти глав, посвящена развитию положений теории Ф.де Соссюра в Женевской школе.

В главе I рассматриваются истоки научной проблематики Женевской школы, ее теоретические принципы, развитие особого направления исследований «соссюрологии», место работы А.Сеше «Программа и методы теоретической лингвистики» в истории языкознания.

В главе II анализируются два подхода женевских лингвистов к дихотомии языка и речи — «системоцентрический» и «текстоцентрический».

Глава III посвящена развитию принципа произвольности языкового знака в Женевской школе и включает следующие вопросы: контроверза принципа произвольности, учение Ш.Балли и С.Карцевского о мотивированности языко-

вого знака, развитие принципа произвольности в работах А.Фрея, Р.Годеля, Р.Энглера и Р.Амакера, теория асимметричного дуализма лингвистического знака С.Карцевского.

В главе IV рассматривается развитие принципа линейности языкового знака. Анализируются вопросы: второе свойство лингвистического знака, распространение свойства линейности на обе стороны языкового знака, учение о синтагме, вопрос единиц языка и речи.

Глава V посвящена развитию в Женевской школе проблем внешней лингвистики: соотношение языка и мышления и вопросов нормы и языковой политики.

Часть П, состоящая из четырех глав, посвящена самостоятельным направлениям исследований лингвистов Женевской школы.

В главе I рассматриваются роль аффективного фактора в языке, соотношение в языке интеллектуального и аффективного в концепции Ш.Балли, создание им стилистики как самостоятельной научной дисциплины.

В главе II, посвященной грамматическому учению Женевской школы, анализируются: синтаксическая теория А.Сеше, общая теория высказывания Ш.Балли, синтагматический синтаксис А.Фрея, теория транспозиции.

В главе III анализируется семиологическая концепция Л.Прието, рассматриваются две ее составляющие: трактовка знака и знаковая репрезентация и ноология — функциональная теория означаемого.

Глава IV «Язык - человек — общество» включает анализ развития в Женевской школе трех вопросов этой проблематики: движущие факторы языкового развития, язык и культура, связь теории языка с общественной языковой практикой.

В Заключении обосновываются место Женевской школы в истории языкознания и актуальность ее научного наследия для современной лингвистики.

Содержание и основные результаты исследования

Введение

Задача истории науки состоит в том, чтобы восстановить и сохранить преемственность научных идей и положений, воздать должное предшественникам, установить научные приоритеты и, главное, обосновать с позиций современной науки актуальность и перспективность выдвигавшихся идей и положений. Ценность и значимость истории науки — в ее возможности прогнозировать научные знания. Она обращена не только в прошлое, настоящее, но и в будущее, охватывая три временных измерения.

История языкознания, так же как и другие науки, имеет собственную проблематику, которая включает предмет и объект исследования, цели и задачи исследования, методы исследования, основные понятия истории языкознания, ее периодизацию, теоретическую и практическую значимость, место истории языкознания в системе научных знаний.

В настоящее время на повестке дня стоит задача разработки методологических основ истории языкознания. Речь идет прежде всего о методах исследования и понятийном аппарате. История языкознания должна быть не просто описательной наукой, фиксирующей последовательность имен, событий, положений, а объяснять суть изменений, претерпеваемых наукой, выявлять их движущие силы. Результаты и выводы истории языкознания позволяют соотносить современное состояние науки о языке с опытом ее предшествующего развития.

Изучение прошлого науки должно исходить не из отдельных фактов, а из научной ситуации соответствующей эпохи в целом. Каждый этап развития знания о языке должен исследоваться как целостное явление, обладающее определенными внутренними закономерностями.

Центральными в понятийном аппарате историографии языкознании являются недостаточное разработанные определения школы, направления, течения, традиции.

Школа в истории языкознания может быть интерпретирована как группа ученых, объединенных прежде всего общностью научной концепции, сложив-

шейся на основе общего источника (как правило, таким источником является глава школы) и в дальнейшем развиваемой ими в рамках научного сообщества, ограниченного территориальной и культурной исторической принадлежностью. Школа обычно живет и развивается в рамках какого-либо большего объединения: направления, течения, традиции. Понимание языка как социального факта, общественного продукта роднит Женевскую школу с французской социологической лингвистикой, а изучение языка в тесной связи с его носителем - человеком соответствует французской лингвистической традиции.

В основу научной деятельности Женевской школы были положены основные положения теории Соссюра. В то же время в рамках Женевской школы были выдвинуты и получили развитие теоретические вопросы, обусловленные индивидуальными научными интересами ее представителей. Женевские лингвисты неоднократно заявляли, что учение Соссюра не является для них догмой, и их научная деятельность является ярким тому подтверждением.

В диссертации изучение и оценка научного наследия Женевской школы ограничены проблематикой общего языкознания, получившей развитие в рамках этой школы. Научное наследие Женевской школы включает также исследования по индоевропеистике, классическим языкам, романскому языкознанию и филологии, но языкам неиндоевронейской семьи. Эта составляющая научного наследия Женевской школы могла бы стать предметом отдельного исследования.

ЧАСТЬ I

Развитие положений теории языка Ф.де Соссюра

Глава I. Женевская школа: истоки научной проблематики и теоретические принципы состоит из четырех параграфов.

В §1 «Краткая историография Женевской школы и истоки научной проблематики» устанавливаются основные периоды ее научной деятельности, кратко излагаются научные биографии ее представителей в плане их научных интересов и генезис их лингвистических взглядов. Из всех направлений, так

или иначе связанных с учением Соссюра, Женевская школа наиболее близка и верна идеям Соссюра.

Теоретические принципы Женевской школы (§2) сформировались под влиянием трех факторов: 1) учения Соссюра, 2) работ ее основателей, в первую очередь, Балли и Сеше, 3) французской лингвистической традиции, современных им направлений в лингвистике и смежных пауках, прежде всего психологии. В качестве основного объединяющего начала выступают следующие положения теории Соссюра: учение о языке и речи, синхронии и диахронии, понимание языка как системы знаков, произвольный и линейный характер знака, различение внутренней и внешней лингвистики. Важно отметить, что эти положения послужили не только методологической основой собственных научных исследований женевских лингвистов, но и получили дальнейшее развитие.

Женевские лингвисты придерживались разграничения синхронии и диахронии, в то же время они дополнили эту дихотомию важным понятием взаимодействия статики и. динамики в процессе функционирования языка. Это взаимодействие лежит в основе тенденций языкового развития. Динамический аспект синхронии - характерная черта Женевской школы.

Отличительной чертой и объединяющим началом Женевской школы является также функционализм — изучение языка в процессе коммуникации и функционирования в обществе.

В Женевской школе сложилось оригинальное, присущее только этой школе направление исследований, — соссюрология (§3), в развитии которого можно выделить два этапа: 1) от публикации «Курса» до середины 40-х годов прошлого века и 2) после этого периода, когда началось тщательное изучение рукописного наследия Соссюра с целью придать его учению законченный и связанный характер.

Рассмотрена доля участия Ш.Балли и А.Сеше в подготовке «Курса общей лингвистики» Соссюра к публикации. Устанавливается, что ббльшая доля принадлежит Сеше, и он лучше был подг отовлен к восприятию идей Соссюра и их систематизации.

Соссюрология внесла значительный вклад в историографию науки о языке, применив на практике и продемонстрировав эффективность системного подхода в исторических исследованиях. Представление учения Соссюра как системы, а не как суммы отдельных положений и принципов, позволило обнаружить новые свойства этой научной системы, ее положений, эксплицитно не изложенные. Результатом и несомненным достижением соссюрологии стало представление учения Соссюра как когерентной системы, восполнение концептуальных лакун в «Курсе», уточнение и даже иное понимание краеугольных положений его учения. Данные соссюрологии должны учитываться при изложении теории Соссюра в работах по теории и истории языкознания.

Заслуга соссюрологии в том, что она показала потенциал учения Соссюра, заключенные в нем скрытые возможности генерировать новые идеи.

В §3 «Место работы А.Сегие «Программа и методы теоретической лингвистики» в истории языкознания» подчеркивается, что эта ранняя работа Се-ше сохраняет свое значение для истории науки о языке не только потому, что многие ее идеи предвосхищают положения «Курса» Соссюра, но и новизной для своего времени постановки методологических задач теории языка. В этой работе, опубликованной за восемь лет до издания «Курса» и за год до их изложения в лекциях, были введены, правда, иногда в другой терминологии, такие фундаментальные понятия, как язык и речь, синхрония и диахрония, произвольность знака, понятия значимости и системы. Некоторые историки науки даже высказали предположение, что Сеше оказал определенное влияние на Соссюра. Но причина, очевидно, в том, что идеи Соссюра стали известны Сеше из их устного общения и были быстро восприняты талантливым молодым ученым.

Большой интерес представляет то, что Сеше в самом начале XX в. предвосхитил проблематику, получившую развитие значительно позже, в частности, фонологию. Его можно по праву считать, наряду с И.А.Бодуэном де Куртенэ, предтечей современной фонологии, на что указывали Р.Якобсон и пражские

фонологи. Работа Сеше оказала значительное влияние па формирование лингвистической концепции молодого Л.Ельмслева [Н]'с1гш1еу 1928].

В истории языкознания оживленно обсуждалась заключительная фраза «Курса». Если следовать логике изложения идей Сеше в его работе, то можно предположить, что ее формулировка принадлежит ему и ее следует понимать следующим образом: истинным объектом лингвистики является язык и языки. Тогда заключительную фразу «Курса» следует рассматривать не в плане сужения предмета лингвистики, в чем упрекали Соссюра, а в плане его расширения. Интересно, что в том же ракурсе Э.Бенвенист видел в лингвистике два объекта: наука о языке и наука о языках. Первый объект — язык как человеческая способность, как универсальная и неизменная характеристика человека. Второй объект — отдельные, постоянно изменяющиеся языки, в которых она реализуется.

В главе II «Дихотомия языка и речи: «системоцентрический» и «тек-стоцентрический» подходы», состоящей из четырех параграфов, анализируются два оригинальных подхода к этой проблематике, получившие развитие в Женевской школе. Развивая учение Соссюра о языке и речи, связь языка и речи изучалась с двух сторон: как виртуализация речевых фактов («системоцентрический» подход) и как актуализация виртуальных знаков языка в процессе его функционирования («текстоцентрический» подход). • ■

Механизм цикла «речь —> язык» изучал А.Сеше, «язык-продукт —» речь» получило развитие в теории актуализации Ш.Балли и С.Карцевского. Такой двусторонний подход к предмету исследования выступает как объединяющее начало в рамках научной школы.

В §1 «Разграничение языка и речи, синхронии и диахронии — центральное звено лингвистической концепции Женевской школы» затрагивается вопрос о том, что за исходный пункт теории Соссюра может быть принято семиологиче-ское понятие знака, его произвольный характер.

Представляется, что в вопросе о том, с чего начинать рассмотрение учения Соссюра, что в нем является главным звеном, нет противоречия. Дело в

том, что соссюровская теория характеризуется двумя аспектами: семиологиче-ским и лингвистическим. Если начать с первого аспекта, за исходный пункт следует принять концепцию знака, если со второго — язык и речь. В отличие от второго, первый аспект в этом плане не являлся предметом глубокого и последовательного исследования, хотя, очевидно, «ссмиологический» подход к системному представлению учения Соссюра представляет большой научный интерес и позволил бы представить многие идеи Соссюра в новом свете.

Соссюр сосредоточил внимание на разработке лингвистики языка. Намеченная им лингвистика речи была теоретически обоснована и получила развитие в «системоцентрическом» и «текстоцентрическом» подходе к соотношению языка и речи в Женевской школе.

Изучение документов, относящихся к научной биографии Соссюра, позволяет сделать важный вывод: вторая дихотомия — синхронии и диахронии -была осознана Соссюром раньше, чем первая, причем он не имел в виду их отторжения. Рассматривая синхронию и диахронию в связи с разграничением языка и речи, Соссюр подчеркивал, что факты эволюции следует искать в речи — положение, получившее развитие в учении Сеше о лингвистике организованной речи.

Поскольку введенное Соссюром различение синхронии и диахронии относится не к речи, а к языку, Сеше предложил различать не четыре, а три лингвистические дисциплины: синхроническую, или статическую лингвистику, лингвистику историческую, или эволюционную, между которыми он помещает «лингвистику организованной речи» (§2 «Учение А.Сеше о соотношении языка и речи в связи с разграничением синхронии и диахронии: «системоцентриче-ский» подход»). Предложение Сеше позволяло преодолеть противоречия в дихотомиях Соссюра и установить отношения диалектического характера между статикой и динамикой, социальным и индивидуальным, абстрактным и конкретным.

Соссюр говорил о лингвистике речи, но не успел ее развить. Учение Сеше о лингвистике организованной речи можно рассматривать как недостающее

звено в доктрине Соссюра. Объектом лингвистики речи служат явления промежуточные между синхроническим и диахроническим факторами.

Сеше разработал задачи и цели лингвистики организованной речи — объяснительной дисциплины, призванной установить внутренние и внешние факторы зарождающихся в речи изменений и их виртуализацию. Новым было предложение программы исследования с точки зрения говорящего и слушающего. В его учении можно обнаружить постановку вопросов, ставших в дальнейшем проблематикой диахронической типологии и лингвистики универсалий.

В Женевской школе речь выступает как социальное явление, что проявилось в учении об актуализации виртуальных знаков, разработанным Ш.Балли и С.Карцевским (§3 «Текстоцентрический» подход: теория актуализации языковых знаков Ш.Балли и С.Карцевского»). Реализация виртуальных, потенциальных единиц языка имеет место в речи по правилам, являющимися общими для всех говорящих на данном языке.

Теория актуализации, получившая развитие в Женевской школе, дает возможность подойти к проблеме дихотомии языка и речи с функциональной точки зрения. Теорию актуализации, справедливо отмечает Ч.Сегре, можно рассматривать как творческое развитие намеченной Соссюром лингвистики речи [Бе^е 1963].

Учение об актуализации и весь комплекс вопросов, которые оно затрагивает, оказались продуктивными для лингвистического описания и получили развитие в современном языкознании. В качестве примера можно привести изучение взаимодействия различных уровней языка в коммуникации, роль актуализаторов, в том числе интонации, в высказывании, различение фразы и предложения.

Теория актуализации Женевской школы привела к постановке вопроса о реальном существовании системы языка. Она получила развитие во французском и отечественном языкознании. Учение Ш.Балли, наряду с концепцией актуализации Г.Гийома, оказали влияние на формирование, авторитетного на-

правления в современной французской лингвистике — теории праксематики, развивающей когнитивный подход к проблеме актуализации. Работы З.И.Хованской, В.Г.Гака и А.А.Уфимцевой, в определенной мере, восполняют недостаточное исследование актуализации лексических и особенно фразеологических единиц у Балли.

Получившие развитие в Женевской школе «системоцентрический» и «текстоцентрический» подходы к дихотомии языка и речи, рассмотрение ее в связи с разграничением синхронии и диахронии позволили преодолеть «жесткий» характер дихотомий Соссюра и установить отношения диалектического свойства между статикой и динамикой, социальным и индивидуальным, общим и отдельным.

В плане понимания языка в синхронии как динамической, открытой системы Женевская школа сближается с Пражской школой и с рядом отечественных языковедов (Е.Д.Поливанов, Л.В.Щерба, Г.О.Винокур).

В §4 «Лингвисты Женевской школы — основоположники изучения дискурса» обосновывается, что женевской школе принадлежат приоритеты в постановке и развитии многих подходов современной лингвистики к изучению дискурса. Определение речи как социального явления созвучно современному пониманию дискурсивной деятельности. А учет референциальной функции языка, изучение роли субъекта, ситуации и паралингвистических средств в речевой деятельности прочно вошли в проблематику современных дискурсивных исследований.

В литературе справедливо отмечается, что «дискурсивное направление исследований рождается в противопоставлении функционализма формализму» [Кубрякова 2000: 11]. Ярким подтверждением этого тезиса может служить функционализм Женевской школы, особенность которого - изучение механизмов использования языка как структурно-семиотической системы в коммуникации в тесной связи с говорящим субъектом. Несомненным стимулом дискурсивных исследований явились также ориентация на изучение языка в синхронии, разработка лингвистики речи, выделение роли субъекта в высказывании и

стилистика Ш.Балли, основной задачей которой он считал исследование речи в ракурсе соотношения в языке интеллектуального и аффективного.

Таким образом, лингвистов Женевской школы можно по праву считать основоположниками изучения дискурса, они подготовили его включение в новую парадигму знания - когнитивно-дискурсивную. А в их работах содержится немало идей, которые могут стимулировать дальнейшие исследования в этой области.

Глава III «Развитие произвольности языкового знака», включающая четыре параграфа, посвящена развитию тезиса Соссюра об ограничении произвольности.

Произвольность трактовалась Соссюром прежде всего как немотивированность, т.е. как отсутствие естественной, природой вещей обусловленной связи между означаемым и означающим [Соссюр 1977: 101]. Но примеры, которые приводил Соссюр и недостаточная четкость формулировок заставляют думать, что произвольность у него лежит и в основе знака в целом, в его соотношении с обозначаемым предметом. Это послужило причиной для критики Соссюра в ходе дискуссии 1939 года о произвольности языкового знака и позже (§1 «Контроверза принципа произвольности»). Несомненно, однако, что Соссюр стремился постичь лингвистический аспект проблемы: абстрагируясь от соотношения языкового знака с обозначаемым им предметом, он сосредоточил внимание на связи между означаемым и означающим, которая обуславливается не только наличием этих двух компонентов, но и тем, что есть в языковой системе вокруг них. ■

В §2 «Учение Ш.Балли и С.Карцевского о мотивированности языкового знака» говорится о том, что развивая идеи своего учителя, Балли и Карцсвский связывали явление мотивированности знака, с одной стороны, с различением языка и речи, а с другой, — с действием синтагматических и парадигматических отношений. Это привело к значительному расширению действия мотивированности.

Балли дополнил понятие относительной мотивированности в формулировке Соссюра явлением имплицитной мотивированности, обусловленной действием внутренних (совмещение значений) и внешних (смысловых) ассоциаций. К имплицитному мотивированию Балли относил также различные виды тропов.

В отличие от Соссюра Балли распространял действие мотивированности и на означающее (символика звуков, ономатопеи, ударение, интонация). Вместе с тем он предупреждал против соблазна установления соответствий между звучанием некоторых слов и их смыслами.

Р.Энглер справедливо отмечает, что для Балли характерно рассмотрение проблемы произвольности языкового знака в связи с различением языка и речи [Е^1ег 1964].

Основываясь на положении Соссюра о том, что характер мотивированности следует учитывать при классификации языков, Балли применил этот критерий на практике для типологического сравнения языков. Он стремился использовать свое понимание произвольности лингвистического знака для характеристики французского языка в сопоставлении с немецким. Подобная попытка установить критерии типологического сравнения языков была для того времени новой и весьма оригинальной, она сохраняет свое значение и сегодня.

Балли поставил вопрос о необходимости при освещении проблемы произвольности лингвистического знака учитывать как «вертикальные» отношения между составляющими знака, так и «горизонтальные» отношения, которые предполагают отношения, с одной стороны, между означаемыми, а с другой, — между означающими знаков данной языковой системы. Рассмотрение проблемы произвольности лингвистического знака во внутриязыковом плане явилось существенным дополнением и развитием учения Соссюра об ограничении произвольности.

В представлении Карцевского язык — это арена постоянной борьбы двух тенденций: тенденции к произвольности и тенденции к мотивированности зна-

ка. Соотношение между этими силами меняется как от одного языка к другому, так и в одной и той же языковой системе.

С этих позиций он пытался, в частности, объяснить появление в языке экспрессивных неологизмов. Но в наибольшей степени действие мотивированности проявляется в междометиях, обладающих этим свойством в силу своей природы. Карцевский установил, что мотивированные знаки, подобно произвольным, обладают системными свойствами.

Карцевский показал, что языковой знак, будучи произвольным по своей природе, в процессе функционирования языка подвергается воздействию внутрисистемных и экстралингвистических факторов — индивидуальных и социальных, ограничивающих его произвольность. Он поставил вопрос о градации мотивированности.

Отличительной чертой лингвистических исследований А.Фрея является постоянный поиск элементов, ограничивающих действие произвольности знака. Не случаен его интерес, так же как и Карцевского, к мотивированным знакам, которыми являются междометия. На материале составленного им списка 50 ономатопей японского языка он предпринял попытку разработать критерии измерения различной степени произвольности [Frei 1970Ь].

Разные аспекты мотивированности знака привлекали внимание лингвистов и в более позднее время (Э.Бенвенист, Р.Якобсон, Д.Дсляс, И.Фонажи, С.Ульман). Этой проблеме были посвящены международные симпозиумы лингвистов и психологов. Однако единого мнения достигнуто не было.

В §3 «Развитие принципа произвольности в работах А.Фрея, Р.Годеля, Р.Энглера и Р.Амакера» отмечается, что в отличие от Балли и Карцевского, сосредоточивших преимущественное внимание на аспекте мотивированности и не уделивших специального внимания собственно произвольности, как она была поставлена Соссюром, представители Женевской школы последующих поколений Фрей, Годель, Энглер и Амакер разрабатывали именно проблему произвольности и в этом отношении оказались ближе к .учению Соссюра, чем его непосредственные ученики. Отличало их и то,, что они опирались лреимущест-

венно на рукописные материалы «Курса» и на личные заметки Соссюра, что позволило внести ясность во многие положения учения Соссюра о произвольности, устранить несогласованность между ними.

Фрсй приходит к выводу, свидетельствующему о его отходе от учения Соссюра об абсолютной произвольности. В силу внутрисистемных отношений синтагматического и парадигматического планов языковые знаки утрачивают абсолютную произвольность и становятся относительно произвольными. Он разработал понятие степени произвольности знаковой единицы, основываясь на характере ее отношений в системе. В качестве знаковых единиц он выделял синтагму и монему (минимальная значимая единица). Синтагма менее произвольна, чем монема.

Р.Годель обратил внимание на взаимосвязь двух принципов в учении Соссюра, которые до этого рассматривались порознь: семиологический и грамматический; первый связывается с произвольностью знака, второй - с взаимообусловленностью членов языковой системы. Годель высказал соображения в пользу того, что абсолютная произвольность знака противоречит рассмотрению языка как системы, все члены которой взаимообусловлены.

По мнению Годеля, Соссюр был неправ, настаивая на радикальном характере произвольности, поскольку знак - слово, монема или синтагма — в качестве члена системы обладает функцией, обусловленной местом в системе.

Р.Эпглер внес большой вклад не только в реконструкцию учения Соссюра, но и предложил собственное толкование и развитие положений его учения. Работы Энглера по произвольности знака [Ег^1ег 1962, 1964 и др.] имеют большое значение для истории лингвистики.

Основываясь на рукописных источниках «Курса» и на многочисленной библиографии по вопросу произвольности знака, Энглер предлагает различать три уровня'произвольности: семиологическую произвольность (означающего и означаемого), лингвистическую (произвольность связи между означающим и означаемым в языке) и идеоматическую произвольность означающего, предполагающую особенности его связей в конкретном языке [Ег^1ег 1962].

Р.Амакер считает произвольность ключом к соссюровской лингвистике, позволяющим объединить соссюровские дихотомии в единое целое [Ашаскег 1975а: 84]. Произвольность позволяет объяснить, каким образом устанавливаются и существуют лингвистические тождества как с диахронической, так и С синхронической точки зрения.

Те, кто «рассматривают язык как номенклатуру, — писал Соссюр, — устраняют тем самым взаимную детерминацию значимостей в силу их взаимного сосуществования. Знак определяется только тем, что его окружает». Амакер ставит вопрос: что представляет собой произвольная система? В соответствии с приведенной формулировкой Соссюра языковые единицы своей означиваемой стороной покрывают, по терминологии Ельмслева, субстанцию содержания. Амакер сравнивает классы означаемых с более или менее частыми ячейками сети, покрывающей целиком материю содержания. Эти ячейки обладают важным свойством — «эластичностью», позволяющим выражать все новые и новые элементы плана содержания.

Амакер считал произвольность главным семиологическим принципом, а ее противоположность — мотивированность — лингвистическим. Проблема произвольности языкового знака является многоаспектной, и по справедливому замечанию Э.Кёрнера [Коегпег 1973: 350] нуждается в дальнейших исследованиях.

Положение Соссюра о подвижном характере отношений между двумя сторонами знака получило оригинальное развитие в теории асимметрического дуализма лингвистического знака С.Карцевского (§4), принесшее ему мировую славу. Он раскрыл и теоретически обосновал одно из главных отличительных свойств языковых знаков - отсутствие однозначного соответствия между двумя сторонами знака. Он также показал, что асимметрия означающего и означаемого относится к числу фундаментальных свойств языка, присущих ему по самой его природе. ■ . ., ,

Необходимо подчеркнуть, что в соответствии с традицией Женевской школы Карцевский рассматривал проблему произвольности знака в связи с ак-

том конкретного речевого общения и функционированием языка как системы виртуальных знаков. Главную роль в механизме асимметричного дуализма Карцевский отводил транспозиции.

Учение Карцевского об асимметрическом дуализме лингвистического знака — яркое подтверждение положения Соссюра о том, что язык — это не номенклатура знаков.

Идея асимметричного дуализма проходит красной нитью через все творчество Карцевского и лежит в основе многих оригинальных научных идей, прежде всего динамики в статике. Известно, что в «Курсе» Соссюра нензмен-чивость знака связана со статическим, нередко приравненному к синхронному, состоянием языка, а изменчивость — с эволюцией языка во времени. Карцевский рассматривал синхронию не как статическое, имманентное состояние, а как динамическое, подвижное. Изменчивость, по Карцевскому, является неотъемлемым свойством языкового знака, независимым от фактора времени.

Идеи асимметрического дуализма разрабатывались и в Пражской школе (Якобсон, Новак, Скаличка). Теория асимметрического дуализма лингвистического знака позволяет дать всестороннюю трактовку формы и содержания на различных языковых уровнях и представляет собой функциональный подход к соотношению формы и содержания в противоположность статическому, характерному для такого направления, как глоссематика. Теория асимметричности двух сторон лингвистического знака находит успешное применение для исследования разных уровней языка.

Глава IV «Развитие принципа линейности языкового знака», состоящая из четырех параграфов, посвящена развитию второго свойства знака в Женевской школе.

В §1 «Второе свойство лингвистического знака» отмечается, что принцип линейности означающего занимает в «Курсе общей лингвистики» Соссюра меньше места, чем первый — произвольность, и является менее разработанным. Линейное свойство знака обусловлено тем,.что его материальная сторона — означающее — развертывается и реализуется во времени и, соответственно, харак-

теризуется двумя признаками — пространственным и временным: 1) протяженностью и 2) линейным характером этой протяженности.

Между двумя фундаментальными свойствами языкового знака существует органическая взаимообусловленная связь через посредство явления 01рани-чения произвольности, имеющей место, как было показано выше, прежде всего, в синтагматике.

Если Соссюр связывал действие принципа линейности только с означающим, то Балли распространил его действие и на означаемое (§2 «Распространение свойства линейности на обе стороны языкового знака»). Его учение о линейности двух сторон знака основано на постулируемом им семантическом изоморфизме плана выражения и плана содержания.

Теория ассиметричного дуализма языкового знака Карцевского включает асимметрию лишь на парадигматической оси. Балли распрострянил ее на ось синтагматики. Он понимал линейность как одно-однозначное соответствие означающих означаемым, которое он называл моносемией.

В наибольшей мере требованиям линейности и моносемии удовлетворяет аналитичность, в наименьшей — синтез. Знаки обладают свойством линейности, когда они следуют друг за другом, не совмещаясь при этом ни в плане выражения, ни в плане содержания. Нарушение линейности Балли обозначает термином «дистаксия».

Балли выделил и дал определение случаям дистаксии, основные из которых: фракционный знак, кумуляция или совмещение означаемых, плеоназм, произвольное взаимное обусловливание, подразумеваемый знак, эллипсис, нулевой знак. Он установил градации дистаксии. А учение Балли о кумуляции означаемых позволяет считать его одним из основателей компонентного семантического анализа. Понятие плеоназма положило начало семантической синтагматике.

Позднее понятие плеоназма было. распространено на семантику, в том числе и на синтагматику. Это позволило установить ряд, закономерностей функционирования слов: правила селекционных ограничений (Дж.Кац,

Дж.Фодор), правила сложения лексических значений (Ю.Д.Апресян), правила семантического согласования (В.Г.Гак). На их основе были установлены, в частности, условия правильного выбора слов в словосочетании в зависимости от общей семы, погашения противоречивых. сем, семантической когезии и когерентности.

Линейный характер знака лежит в основе синтагматического членения (§3 «Учение о синтагме»). Соссюр называл синтагмой «отношения, имеющие протяженность». В отличие от Соссюра при определении синтагмы Балли и Карцевский исходили из принципа бипарности.

Основываясь на том, что Соссюр связывал относительную мотивированность с синтагматическими объединениями, Балли полагал, что любой знак, мотивированный своим означаемым, является тем самым синтагмой, в том числе и имплицитной. Понятие имплицитной синтагмы Балли оказалось продуктивным для семантического описания лексической системы.

Карцевский ввел термин «скрытая синтагма», связанный со сдвигом формальных и семантических значений слов и их переносным употреблением. Задолго до генеративной грамматики он описывал фразу в виде деревьев зависимостей с подлежащим в роли вершины — абсолютного определяемого. Фактически он также предвосхитил теорию актуального членения, говоря об определении членов фразы, которые не совпадают с выделением членов предложения.

Лингвисты Женевской школы Фрей, Годель и Сольберже считали синтагму сложным знаком, включающим означаемое и означающее. При этом означаемое и означающее синтагмы являются следствием не комбинации означающих и соответственно означаемых, а знаков. Средством комбинации служат знаки особой природы — абстрактные, несегментные сущности, такие как порядок знаков, просодические средства интонации, акцентуации и др. (катены, по терминологии Фрея).

В Женевской школе был поставлен сложный вопрос о природе синтагмы в аспекте дихотомии языка и речи. Одним из путей решения этого вопроса может быть понятие выбора, о котором писал Соссюр, и которое в дальнейшем

было развито А.Мартине. В процессе коммуникации говорящий субъект делает предварительный выбор на уровне парадигматики и окончательный — в синтагматике.

Понятие синтагмы получило развитие как в зарубежной (Н.Трубецкой, Ф.Микуш, А.Мартине, М.Мамудян), так и в отечественной лингвистике (Л.В.Щерба, В.В.Виноградов, ААРеформатский, Н.Ю.Шведова, Г.А.Золотова).

В Женевской школе рассматривался вопрос о единицах языкам и речи (§4). Ей принадлежит приоритет введения в научный оборот термина «монсма» («знак, означающее которого далее неделимо», по терминологии Фрся).

У Соссюра нет четкого определения «значения» и его соотношения с понятием «значимости». Развивая понимание Балли и Бюрже значения и значимости как виртуального и актуального в ракурсе различения языка и речи, Годель связывал реализацию значения в высказывании с ситуацией общения, отношениями между участниками коммуникативного акта. На близкой позиции стоял Прието.

Амакер определяет значимость как элементарную значимую единицу системы языка, не совпадающую с монемой Фрея, являющейся единицей процесса.

Фрей и Амакер распространили понятие значимости на синтаксические отношения. Лексические и грамматические значимости Амакер относил к первому типу «абстрактных сущностей», а синтаксические - ко второму.

Соссюр колебался относительно статуса предложения как единицы языка или речи. Амакер считает, что в предложении следует различать общий тип, имеющийся в нашем сознании, и комбинаторный аспект реализации в речи сложных знаков. Таким образом, в Женевской школе сформулирована двойственная природа лингвистических единиц в рамках свойственной этой школе концепции языка и речи. Следует заметить, что вопрос разграничения и природы единиц языка и речи — один из центральных в теории языка — до настоящего времени продолжает оставаться дискуссионным и, следовательно, актуальным.

В главе V «Проблемы внешней лингвистики», включающей два параграфа, устанавливается, что вопросы внешней лингвистики, получившие развитие в Женевской школе, обусловлены, с одной стороны, традицией французской лингвистики рассматривать язык как социальное явление в тесной связи с его носителем — человеком, а с другой, восходят к выделяемым Соссюром как достаточно самостоятельным сферам внутренней и внешней лингвистики. Он не отрицал, как иногда полагают, важности и значимости изучения проблематики, относящейся к внешней лингвистике, о чем свидетельствуют его письма к А.Мейе.

Проблематика связи языка и мышления (§1 «Соотношение языка и мышления») рассматривалась в Женевской школе, вслед за Соссюром, через призму языка как системы значимостей и социального явления. Соссюр сравнивал язык со стеклами очков, через которые мы созерцаем предметы. Женевские лингвисты, отмечая важную роль языка в формировании мышления, считали, что язык влияет на мышление в аспекте восприятия действительности. Балли подходил к этому вопросу с типологической точки зрения, опираясь на выделенные им общие характерные черты французского языка (преобладание произвольных знаков, прогрессивной последовательности элементов высказывания, статической тенденции выражения). Подход к проблеме соотношения языка и мышления с позиции лингвистической типологии представляет интерес для когнитивной лингвистики и требует дальнейшего изучения. Когнитивный подход к этнолингвистической проблематике развивал Сеше, обративший внимание на то, что мировосприятие обусловлено не только языком, но и концептуализацией как основой нашего сознания.

В отличие от Вайсгербера женевские лингвисты рассматривали: связь языка и мышления в аспекте соотношения индивида и общества, основываясь на восходящем к Соссюру понимании языка как социального продукта, правила актуализации которого носят императивный характер. •

Балли и Сеше возражали против установления прямой каузальной связи между храмматическими особенностями языка и культурными доминантами, присущими языковому коллективу в определенную эпоху.

Представители Женевской школы явились предтечами постановки многих вопросов современного рассмотрения языка как этнокультурного явления.

В §2 «Вопросы нормы и языковой политики» рассматривается определение языковой нормы в Женевской школе как императивного принуждения в соответствии с социологической концепцией языка. Вслед за Соссюром они полагали, что язык — это такая система, объективное существование которой не допускает вмешательства в ее строение.

В отличие от Пражской школы женевские лингвисты рассматривали литературный язык лишь как стилистическую дифференциацию языка. Для установления критерия нормативности, по их мнению, следует обращаться к устной речи, как наиболее живой и естественной форме существования языка. Склонность Балли недооценивать письменную традицию заслуживает критики.

Фрей развивал функциональный подход к понятию нормы. Понятие нормы он противопоставлял пуристической точке зрения и за основу принимал соответствие языковых средств выполняемой ими функции.

Рассматривая вопрос о языковой политике в связи с полемикой вокруг имплицитно вытекающего из теории Соссюра нигилистического отношения к этой важной проблеме, женевские лингвисты справедливо подчеркивали, что проблема управления развитием языка неразрывно связана с повышением грамотности и общей культуры носителей языка.

Этот вывод особенно актуален применительно к языковой ситуации в России, характеризующейся снижением культуры русского языка в разных сферах его использования, в том числе в средствах массовой информации.

30

ЧАСТЬ II

Самостоятельные направления исследований.

От Соссюра к функционализму

Эта часть посвящена лингвистическим исследованиям представителей Женевской школы, обусловленных их индивидуальными научными интересами, ходом развития лингвистики и смежных наук, а также влиянием основателей этой школы.

Глава I «Роль и соотношение в языке интеллектуального и аффективного» состоит из трех параграфов.

В §1 «Роль аффективного фактора в языке» подчеркивается, что в лингвистической концепции Балли важное место занимает изучение роли аффективного фактора в языке, которое имело для него программный характер. Учение Балли об эффективности в языке можно рассматривать как дополнение доктрины Соссюра, характеризующейся преимущественной ориентацией на интеллектуальную, логическую функцию языка и не включающей такой компонент, как использование языка в разных сферах коммуникации с различными прагматическими целями. Тем самым Балли значительно расширил представление о коммуникативных возможностях языка и о роли субъекта в языке.

Он выделил две роли, которые играет в языке аффективный фактор: выражение субъективности и использование языка как средства воздействия. Социологический подход к эффективности был принципиально новым в лингвистике первых, десятилетий XX в. Новым в лингвистической науке стало изучение роли второго участника речевого акта в коммуникации.

Несомненна заслуга Балли в постановке вопроса о языке как средстве воздействия. Эта проблематика для того периода была новой, так как ни у Шпитцера, ни у Штромейера, изучавших эффективность в языке с индивидуально-психологической точки зрения, она не ставилась.

Балли следует признать пионером прагматических исследований и одним из основателей лингвистической прагматики. Впоследствии понимание языка

как средства воздействия привело к созданию новой дисциплины — лингвистической прагматики.

Значительное внимание Балли уделял вопросу о соотношении в языке интеллектуального и аффективного (§2). Аффективное выступает у него как фактор двоякого порядка: и социального, и индивидуального. Рассматривая соотношение двух факторов в связи с разграничением языка и речи, Балли ввел в состав соссюровской дихотомии третий член — аффективный язык. При этом языку в формулировке Соссюра приписывалась интеллектуальная функция, а аффективному языку — экспрессивная.

Интеллектуальное и аффективное в концепции Балли находятся между собой не в отношении взаимодополнительности, а противопоставления. Главенствующее место Балли отводил аффективному фактору.

Верно подметив наличие в языке факторов интеллектуально-логического и эмоционального порядка, Балли чрезмерно расширил действие аффективного, не учитывая, что оно находится в зависимости от предметно-логического как в языке, так и в мышлении.

Причина преувеличения места аффективного в языке в том, что Балли исходил из восходящего к классическому психологическому направлению положения о наличии нескольких сфер сознания и возможности их раздельного выражения в языке. Не случайно раздвоение мышления на интеллектуальное и аффективное имело результатом прямолинейное перенесение этого деления на онтологические свойства самого объекта — выделение «интеллектуального» и «аффективного» языка, что привело к иному, чем у Соссюра, пониманию соотношения языка и речи. При рассмотрении соотношения интеллектуального и аффективного в языке следует основываться на положении философской и психологической науки о сложном единстве предметно-логического и эмоционально-чувственного моментов в процесс отражения сознанием человека окружающего мира.

В §3 «Создание стилистики как самостоятельной научной дисциплины» обосновывается, что Ш.Балли вошел в историю лингвистики как создатель но-

вой лингвистической дисциплины — стилистики. Основой для создания стилистики послужило учение об эффективности в языке. Балли применил понятие Соссюра о языке как системе для обоснования системного характера экспрессивно-стилистических средств. Впервые был поставлен вопрос о стилях как системных образованиях в их отношении к общеязыковой системе. Для начала XX в. такой подход был совершенно новым, поскольку господствовавшая в то время в стилистике школа Фосслера приписывала экспрессивным явлениям свойство нерегулярности и индивидуального употребления, а сам предмет стилистики ограничивался изучением стиля писателей.

Балли заложил основы функциональной дифференциации языковых стилей, провел четкую грань между синхронным и диахронным аспектами стилистических явлений, включил в область изучения стилистики все уровни языка. Он разработал методы стилистических исследований — идентификации и классификации, которые получили широкое распространение.

В целом стилистическая теория Балли играла роль своего рода генератора и мощного стимула дальнейших стилистических исследований. Так, в отечественной лингвистике интенсивное развитие получили функциональная стилистика, прагматика стиля, стилистика текста, историческая стилистика, в зарубежной — стилистика поэтического языка Якобсона, стилистика восприятия Риффатера, генеративная стилистика. На очереди - сопоставительно-стилистические исследования, основанные на данных многих языков. Стилистическая теория Балли до настоящего времени представляет собой ценный источник научных идей.

В главе II «Грамматическое учение Женевской школы», состоящей из четырех параграфов, рассматриваются синтаксические теории А.Сеше, Ш.Балли, А.Фрея, а также теория транспозиции Женевской школы. При всем их разнообразии эти теории объединяют синхронный подход к синтаксическим явлениям, учет' не только формы, но и содержания изучаемых фактов, функциональная направленность исследований.

В §1 «Синтаксическая теория А.Сеше» устанавливается, что при построении синтаксиса Сеше исходил из трех посылок: 1) логики и грамматики, 2) психологии детской речи и 3) учения Соссюра. Следует отметить, что обращение к логике и психологии не привело к подмене лингвистики этими науками. Логические категории у Сеше выступают не как логическая сущность мышления, а выводятся из отношений между синтаксическими структурами и служат для выражения связей понятий.

Обращение к психологии детской речи было обусловлено бурным развитием во Франции и Швейцарии, во время написания работы Сеше, детской психологии, проявлявшей большой интерес к генезису языковых структур, становлению логико-синтаксических • связей внутри предложения. Истоки же этой проблематики восходят к Кондильяку и к идеологам (Дестут де Траси).

Своеобразие синтаксического учения Сеше - в сочетании генетического подхода с синхронным. Три типа фундаментальных отношений: сочинение, главный-.— дополнительный член, логический субъект - логический предикат, установленные в онтогенезе синтаксиса, Сеше считал универсальными, имеющими место как между членами простого, так и между компонентами сложного предложения. Задачу своей синтаксической теории он видел в том, чтобы показать грамматическое выражение этих фундаментальных отношений. Основным пунктом анализа грамматической системы языка должна быть простая двучленная фраза. Задача анализа состоит в изучении всех детерминативов, группирующихся вокруг двух членов предложения.

Части речи определялись Сеше как языковые корреляты соответствующих психических представлений. Они трактовались им функционально. Соотнеся части речи со стоящими за ними мыслительными категориями, Сеше наметил описание системы частей речи в когнитивном аспекте.

Психологический подход послужил основой изучения изменения порядка слов в предложении, роли интонации, средств коммуникативного членения предложения. Функциональный подход позволил установить отсутствие жест-

ких границ между различными типами синтаксических отношений, сочинением и подчинением, частями речи.

Синтаксическое учение Сеше явилось новаторским в двух отношениях: расширением грамматических исследований, ограниченных в первой трети XX в. морфологией, и опытом синхронного описания синтаксиса на основе сос-сюровской дихотомии языка и речи, синтагматических и парадигматических отношений в системе языка.

Идеи, сформулированные Сеше, эксплицитно или имплицитно присутствуют в работах последующих синтаксистов — К.де Бура, Л.Теньера, Г.Гийома, Л.Ельмслсва, затем Ж.Лнтуана, синтаксическом учении Пражской школы (использование Д.Скалта понятий психологического субъекта и предиката).

Под высказыванием Балли понимал соединение структурно-семантической схемы предложения с его модально-коммуникативным, функциональным аспектом (§2 «Общая теория высказывания III.Балли»), В теории высказывания Балли можно выделить два аспекта: 1) отношение между модусом и диктумом, 2) отношение между темой и ремой. Центральное место в теории высказывания Балли занимает понятие модуса и диктума — основных частей высказывания. Модус отражает сам акт речи, отношение субъекта к тому, что он сообщает, а диктум представляет то, что сообщается.

Балли исходил из того, что язык является инструментом, одновременно обеспечивающим коммуникацию и выражение мыслей. Эта идея, имеющая длительную традицию среди грамматистов, восходит к «Грамматике Пор-Рояль».

Введенные в научный обиход понятия модуса и диктума оказались продуктивными для лингвистических исследований. Используя современную терминологию, Балли не ограничивался анализом поверхностных структур, но и приближался к изучению глубинных структур. Понятие модуса нашло применение в трансформационной грамматике для конструирования фразовых показателей глубинных структур, а модуса и диктума вместе - для разграничения предложений с различной модальностью. Эти понятия нашли также примене-

ние для анализа наклонений глагола, сложной фразы, синтаксической структуры разговорной речи, функционального изучения диалога (Арутюнова).

Учение Балли о высказывании сохраняет актуальность в связи с современными исследованиями коммуникативного аспекта предложения. Ему, наряду с лингвистами Пражской школы, принадлежит приоритет в разработке теории актуального членения предложения. Эта теория получила чрезвычайно активное развитие, особенно в нашей стране.

Современная французская теория высказывания в известной мере продолжает направление, намеченное Балли (Бенвенист, Дюбуа, Дюкро, Менгено, Кюльоли).

Бинарный операционный подход Балли к мысли, выраженной в высказывании, близок положениям теории речевых актов, которая разрабатывается в лингвистической философии. Проблема «перформативных высказываний», имплицитно содержащаяся в учении Балли, получила развитие в работах Э.Бенвениста.

Синтагматичный синтаксис А.Фрея (§3) сформировался под влиянием теории Соссюра, на него оказали определенное влияние дескрипгивизм Блумфилда и учение о синтаксических функциях Ельмслева. Но в отличие от Блумфилда и его последователей Фрей развивал функциональный подход к синтаксису.

Фрей ставил перед синтаксисом три задачи: 1) установить, с какими единицами он имеет дело, 2) выяснить, каким образом эти единицы сочетаются между собой, образуя сложные выражения, 3) изучить регулярные отношения, которые могут существовать между различными выражениями и классами выражений.

Соссюровская синтагматика и парадигматика понималась Фреем в более широком плане как тактические (синтаксические) и нетактические отношения. Распространив понятие знака на синтаксические явления, он ввел единицы «дез» и «катен». «Дез (от греч. «связь) — грамматическая категория, которая указывает на отношения взаимной зависимости, связывающие знаки в качестве

определяемых и определяющих. «Катеп» — несегментные средства: порядок сегментов, их чередование, просодия.

Фрей предложил методологический постулат обобщения критерия субституции, в соответствии с которым анализ, приемлемый для класса в целом, может быть распространен на анализ каждого элемента этого класса. Этот постулат является одним из методологических принципов Фрея и позволяет выйти за пределы отношений знаков in praesentia, и достичь уровня синтаксических отношений in absentia, т.е. придать синтаксису ассоциативное, или парадигматическое измерение. Данный подход можно рассматривать как развитие грамматических идей Соссюра.

По мнению Фрея, в интересах развития синтаксической теории оба метода — трансформационный и субституций — могли бы взаимодействовать. Результатом такого взаимодействия должно стать «более глубокое понимание отношений, которые объединяют в систему различные тины синтагм, выделяемых обоими методами» [Frei 1968: 58]. Тем самым речь идет о разработке ассоциативной, или парадигматической грамматики, идеи которой высказывал Сос-сюр.

Фрей считал, что цель общей лингвистики — установить универсальные черты, присущие языку в широком смысле. Он допускал гипотетически, что сфера тактических отношений представляет собой константные черты, которые он сводил к отношению зависимости. Такой подход можно рассматривать как развитие соссюровской семасиологической метатеории с целью ее приложения для лингвистических систем. Фрей ставил перед собой задачу разработать методы синтагматического анализа, основываясь на произвольном и линейном свойствах языкового знака как двусторонней единицы.

Представляют интерес и актуальность идеи Фрея об использовании типов рекуррентности синтагматических структур, установленных статистическим методом на обширном корпусе, в качестве основы сопоставительных типологических исследований. Таким образом, учение Фрея о синтагматическом синтак-

сисе может служить стимулом для дальнейших исследований как в области теории, так и практики синтагматики.

В Женевской школе впервые была разработана теория транспозиции (§4). Основатель этой теории Балли определял функциональную транспозицию как способность языкового знака изменять свое грамматическое значение при сохранении семантического значения путем принятия на себя функции какой-либо лексической категории. Заслуга Балли в том, что он показал связь функциональной транспозиции с функционированием языка, с актуализацией, с синтагматическими отношениями. Транспозиция позволяет расширить номинативные возможности языка.

Ссше рассматривал явление транспозиции как когнитивный процесс, представленный взаимозависимыми, взаимосвязанными единицами, обладающими статической и динамической модальностью. Этот процесс воплощается в языке посредством классов слов, возможность транспозиции которых обеспечивает гибкость выражения концептов.

Фрей придавал понятию транспозиции более широкий смысл, чем Балли и Сеше, определяя транспозицию как средство, позволяющее сохранить неизменной внешнюю форму знака, несмотря на изменение его функции. Он ставил это явление в зависимость от общей тенденции языка к экономии средств выражения, поскольку благодаря транспозиции одна форма может выполнять несколько функций.

Большой интерес представляет попытка Фрея применить понятие транспозиции для анализа диахронических факторов. Он выдвинул оригинальную гипотезу, в соответствии с которой предпосылкой возникновения неопределенных местоимений в разных языках явилась транспозиция вопросительных местоимений в процессе функционирования языка.

Многие положения теории транспозиции Женевской школы получили развитие во французской грамматике (Теньер, Дюбуа) и в отечественной лингвистике (Илия, Гак, Пешкова и др.). В настоящее время развивается когнитив-

ный подход к изучению транспозиции (Кубрякова). Напомним, что та же проблема, но в иной терминологии, ставилась А.Сеше еще в 1926 г.

Функциональная теория транспозиции Женевской школы во многом предваряет развитие структуральной и трансформационной грамматик во Франции, Швейцарии, в других странах, а также генеративной грамматики в США. Она нашла также применение для исследований словообразования, синтаксической синонимии, семантического синтаксиса, теории тропов и др.

Глава III «Семиологичсская концепция Л.Прието» состоит из двух параграфов: «Знак и знаковая репрезентация» и «Ноология — функциональная теория означаемого».

Из лингвистов Женевской школы только Прието последовательно развивал семиологические идеи Соссюра. Наряду с Соссюром на формирование его семиологической теории оказали влияние Бюиссенс, Ельмслев, Мартине, Барт, Пиаже, некоторые представители логического позитивизма. Однако основные положения теории Прието восходят к учению Соссюра о билатеральное™ языкового знака и о дихотомии языка и речи.

В отличие от Соссюра термины «означаемое» и «означающее» Прието употребляет в широком смысле. Означаемое определяется как класс сообщений, которые можно сделать посредством определенного сигнала, или фонии. Класс, которому принадлежит сигнал семического (коммуникативного) акта, называется означающим. Означающее можно иначе определить как класс сигналов, имеющих одно и то же означаемое.

Важное место в концепции Прието занимает понятие смысла. Смысл сс-мического акта понимается Прието как коммуникативное задание, коммуникативная ориентированность сигнала, фонии: информация, предписание сделать ч.-л., вопрос, обращение. Смысл понимается также как воздействие, которое отправитель, продуцируя сигнал, стремится оказать на получателя.

Предметом семиологии у Прието является изучение отношений между классом смыслов и классом выражений (в индексах и сигналах, а также при передаче информации).

Подобно Бенвенисту Прието стремился установить отношения между разными семиологнческими системами. Он разработал принципы классификации нелингвистических знаков, установил свойства языковых кодов, отличающие их от неязыковых (семиотическая всеобщность, креативность, бесконечное число сем). Присто исследовал такие семиотические системы, как письменность и искусство.

Прието поставил в теоретическом плане вопрос о «третьем членении», отражающем в плане содержания второе членение, другими словами, речь идет о возможности выделения элементарных единиц плана содержания, подобно элементарным единицам плана выражения (фонемам).

Прието предложил оригинальную трактовку коннотации, понимая это явление в более широком семиологическом плане, чем Ельмслев, и распространив его на неязыковые знаковые системы. В работах Прието получило также развитие уникальное направление исследований, лишь вскользь затронутое Соссюром, - диахроническая семиология.

Прието также разработал «ноологию» - функциональную теорию означаемого. Он определял ноэму как наибольшую совокупность релевантных черт, одновременно присутствующих в означаемом. Другими словами, поэмы представляют собой минимальные единицы содержания, которые взаимно заменяются в данном означаемом, подобно тому как фонемы являются минимальными взаимозаменяемыми единицами в данном означающем.

Поскольку основное понятие ноологии Прието — ноэмы — это семантические единицы, относительно независимые от плана выражения, следует сделать вывод, что Прието удалось заложить основы функциональной теории содержания, где «функциональный» употребляется в том смысле, которым наделял его А.Мзртиие, как относящегося к возможному выбору со стороны говорящего субъекта. Ноология содержит подходы к представлению высказывания как процесса семиозиса, которые в дальнейшем получили развитие в когнитивной семантике. Не случайно А.А.Уфимцсва называет Прието, наряду с Бюиссенсом, основоположником знаковой теории дискурса.

Учение Прието об означаемом находится в оппозиции к «жесткому» изоморфизму плана выражения и плана содержания Ельмслева. Он показал, что единицы двух планов не всегда соотносительны.

Семиологическая концепция Прието представляет интерес для когнитивной лингвистики. Он поставил вопрос о рассмотрении языка в тесной связи с другими формами культуры и познавательной деятельностью человека. Современным установкам когнитивной лингвистики соответствует различение в концепции Прието знаний о языке и знаний о мире. Язык является средством означивания знаний о мире. Он развил положение о вариативном способе представления содержания в процессе актуализации посредством конкретных смыслов высказывания, причем средствами не только языковых, но и неязыковых кодов.

Глава IV «Язык — человек — общество» состоит из трех параграфов.

В §1 «Движущие факторы языкового развития» отмечается, что лингвисты Женевской школы изучали как внутренние, так и внешние факторы языковых изменений. Одной из движущих сил языкового развития Сеше считал противоречие между формой и содержанием, среди причин языковых изменений он выделял антиномию говорящего и слушающего. Карцевский вслед за Соссюром трактовал проблему изменяемости языка как сдвиг отношений между означаемым и означающим. Уделял он внимание и влиянию на развитие языка внешних факторов, социально-политических событий, в частности.

Движущей силой языкового развития Балли считал экспрессивность. В 30-е годы XX в. такой подход был довольно распространенным в языкознании (Шпитцер, Мерингер, Лерх). «Тенденция к коммуникации», по мнению Балли, всегда приводит к языковым упрощениям, а тенденция к «экспрессивности» — к языковому разнообразию.

В те же годы актуальной была тема «прогресса в языке» (О.Есперсен). Балли выступал с опровержением тезиса Есперсена о семантической простоте аналитических форм. Расходился он с ним и в вопросе о причинах образования подобных форм. В отличие от Есперсена Балли не считал аналитические формы показателем прогресса в языке.

Балли признавал, что в процессе унификации, характерной для современных языков, исчезают диалектные и индивидуальные различия. В то же время он считал, что унификация в языке не всегда совпадает с процессом развития общества, поскольку социальный процесс сопровождаегся также углублением профессиональной дифференциации, создающей противодействие унификации.

Балли признавал, что возрастающие потребности общения упрощают, унифицируют язык. Развитие языка он связывал с эволюцией общества, демократизацией общественных отношений, обязательным школьным образованием, научно-техническим прогрессом, широким участием разных слоев общества в социальной жизни.

В вопросе прогресса языка следует проводить различие между абсолютным и относительным прогрессом. Первый выражается в приспособлении языка к усложняющимся формам общественной жизни и новым потребностям общения, второй - в расширении словарного состава языка, выразительных средств. Языки развиваются по линии абсолютного и относительного прогресса одновременно.

Проблематика прогресса языка приобретает новое звучание в эпоху глобализации. На повестку дня встают вопросы приспособления языков ко все усложняющимся процессам в экономической, социальной и культурной жизни современного мирового сообщества. Составной частью этого фактора выступают итерационные процессы в разных регионах мира, а также получившие широкое распространение глобальная вычислительная сеть Интернет и средства телекоммуникации.

В §2 «Язык и культура» подчеркивается, что тесная связь языка и культуры рассматривалась в Женевской школе в аспекте ведущей роли языка в овладении достижениями национальной и мировой культуры, повышения лингвистической грамотности общества в целом. Отмечая тесную связь языка и культуры, женевские лингвисты акцентировали внимание на ведущей роли языка в овладении достижениями национальной и мировой культуры, нсобхо-

димым условием которого является высокая лингвистическая грамотность. Поскольку сам язык является частью культуры, требуется владение выразительными средствами языка в разных условиях общения. Высокая языковая культура предполагает высокую общую культуру человека, культуру мышления, сшна-тельную любовь к языку.

С.Карцевский, который поддерживал научные связи с русскими языковедами, горячо поддерживал Г.О.Винокура в том, что «общее развитие нашей культуры невозможно без развития культуры лингвистической».

Карцевский выступил активным пропагандистом за рубежом реформы правописания 1917 г., вызвавшей критику со стороны консервативно настроенных преподавателей русского языка. На страницах пользовавшегося в то время большим авторитетом журнала «Русская школа за рубежом» Карцевский доказывал с научных позиций правильность и важность этой реформы для приобщения широких народных масс к русской и мировой культуре.

Отводя школе первостепенную роль в лингвистическом образовании, Балли, Сеше и Карцевский внесли значительный вклад в повышение эффективности преподавания родного и иностранных языков. Им принадлежит заслуга введения в школьное и университетское образование стилистики. В своем стремлении поставить достижения лингвистической науки на службу практике лингвисты Женевской школы сближаются с лучшими представителями отечественного языкознания, уделявшими много внимания этому вопросу (Кудряв-ский, Фортунатов, Б.де Куртенэ, Шахматов, Щерба, Поливанов, Винокур и др.).

Женевские лингвисты первыми обратили внимание на важность изучения иностранного языка в тесной связи с культурой его носителей. Эти идеи стимулировали развитие новой дисциплины — лингвострановедения.

Вопросы тесной связи языка и культуры, получившие развитие в Женевской школе, актуальны применительно к современной языковой ситуации в России, характеризующейся снижением культуры русского языка в разных сферах общения.

В §3 «Связь теории языка с общественной языковой практикой» отмечается, что выступая за тесную связь между лингвистической наукой и общественной языковой практикой, представители Женевской школы стремились установить, какие теоретические и практические проблемы вытекают из тесной связи языка и мышления для образования и воспитания в области обучения родному языку. Их интерес к этому вопросу был обусловлен собственной практикой преподавания языков, а также социально-культурным климатом в Швейцарии начала XX в. В то время Женева была центром бурного развития педагогики и детской психологии (Т.Флурнуа, Э.Клапаред).

Женевские лингвисты считали важной задачей разработать теорстико-лингвистическую базу для повышения эффективности преподавания родного и иностранных языков. Весьма существенной и не потерявшей актуальности представляется мысль А.Сеше, высказанная им еще в 1916 г.: «Проблема методов преподавания языка и особенно родного языка относится не только к ведению педагогики, у нее есть также чисто научные и лингвистические аспекты. Можно также утверждать, что помимо отношения непосредственно к школьной методике, этот вопрос касается прежде всего чистой науки» [ЗссЬеЬауе 1916: 44]. Дидактические идеи и рекомендации представителей Женевской школы сохраняют свою актуальность. В теории и практике лингвистических исследований они исходили из общественного характера науки о языке, ее тесной связи с практикой праюдаванияиваиаюйшей ролью языка как орудия культуры.

Выводы исследования представлены в Заключении «Место Женевской лингвистической школы в истории языкознания. Актуальность ее научного наследия для современной лингвистики».

Научное наследие Женевской школы представлено двумя органически связанными между собой компонентами: творческим развитием основных положений учения Соссюра и разработкой вопросов теории языка в соответствии с индивидуальными интересами женевских лингвистов.

Проведенное исследование позволило установить объединяющие начала, инвариант идей, общие черты и положения, дающие основание признать

Женевскую школу самостоятельным научным объединением, научное наследие которого сохраняет свою значимость и актуальность. Важными объединяющими началами являются: общность методологических принципов, в качестве которых выступают положения теории Соссюра; особое, присущее только этой школе направление исследований — соссюрология; развитие положений учения Соссюра; взаимодополнительность научных подходов представителей Женевской школы к проблемам языка.

Женевских лингвистов объединяет стремление развить основные положения учения Соссюра, результатом которого стало формирование лингвистической концепции, включающей динамический подход к статическому состоянию языка, социальный характер речи, мотивированность знака в речи, распространение принципа линейности на обе стороны знака, асимметрия формы и содержания, общность взглядов на проблематику внешней лингвистики.

Применительно к дихотомиям Соссюра, получившим развитие в Женевской школе, целесообразно использовать термин «диада», поскольку дихотомия предполагает противопоставление, оппозицию, а «диада» - диалектическое соотношение, взаимообусловленность, а не разделение двух сторон одного объекта. Примером может служить дихотомия синхронии и диахронии, дополненная динамическим аспектом синхронии; речи, так же как и языку, присущи социальные черты. Более того, женевские лингвисты показали отсутствие жестких границ не только между двумя сторонами одной дихотомии, но и между смежными дихотомиями.

Еще одну характерную и объединяющую черту, присущую Женевской школе, можно назвать «асимметрией». Собственно говоря, «асимметрия» является следствием замены в методологическом плане дихотомий на диады, обусловленная функциональной направленностью лингвистических исследований. Это привело к еще одному отличию от учения Соссюра, в котором преобладает «симметрия» в силу центрального положения лингвистики языка и неразработанности лингвистики речи. Примерами «асимметрии» служат, в первую очередь, учение Карцевского о противоречивом, подвижном характере отношений

между двумя сторонами знака, учение женевских лингвистов о мотивированности, «дистаксия» Балли, теория транспозиции и поология Прието.

Объединяющий инвариант обнаруживается и в исследованиях, обусловленных индивидуальными научными интересами. Во-первых, то, что можно назвать взаимодополнитсльностью, рассмотрение одного и того же объекта с разных сторон. Сеше, так же как и Сбссюр, рассматривал интеллектуальную сторону языка, а Балли — аффективную.' Как свидетельствует их переписка, они проявляли живой интерес к исследованиям друг друга. Транспозициия может служить примером изучения разных сторон одного явления, дополняющих друг друга, что позволяет представить это явление в наиболее полном виде. А их синтаксические учения объединяет коммуникативный подход к предложению. Наконец, еще одним объединяющим началом является связь теории с общественной языковой практикой.

Важным объединяющим началом Женевской школы — составной частью се научного наследия — является функционализм. Функционализм этой школы представляет интерес своим стремлением выявить функционирование языковых форм, их вариативность, асимметрию формы и содержания, различие ядерных и периферийных явлений, взаимодействие разных уровней языка. Его отличительная особенность в том, что он характеризуется двухсторонней направленностью: распространяется на исследование как проблем внутренней, так и внешней лингвистики. В этом отличие Женевской школы от глоссематики, в которой понятие функции ограничено реляционными свойствами языковых единиц.

Особенность функционализма Женевской школы, отличающая ее от других направлений, — присутствие человеческого фактора, субъекта, то, что Э.Бенвенист называл «человек в языке». Эту особенность функционализма женевских лингвистов можно рассматривать как преодоление «абстрактного объективизма» (по определению Бахтина-Волошинова) теории их учителя Соссю-ра. Функционализм Женевской школы можно назвать «коммуникапшным». Язык изучается с точки зрения его роли в коммуникации, общении между людьми, рас-

смагриюется как система такой коммуникации, а не как структурное описание функций языковых единиц.

Женевскую школу, наряду с Пражской, следует считать родоначальником функционализма в лингвистике.

Значимость научного наследия Женевской школы в том, что она положила начало целому ряду направлений исследований в лингвистике XX и XXI вв.: стилистике, лингвопрагматике, коммуникативному и функциональному синтаксису, транспозиции, теории дискурса, этнолингвистике и лингвокультуроло-гии, сопоставительно-типологическим исследованиям, теории и практике идеографии, функциональной семантике и фразеологии. Впервые были сформулированы научные понятия фонемы, монемы, актуализации, транспозиции, функционального стиля. В нашей стране получила развитие такая проблематика, восходящая к Женевской школе, как функциональная стилистика, номинативный аспект высказывания, актуальное членение, синтагматика, транспозиция, фразеология.

Научное наследие Женевской школы сохраняет свою актуальность для современной лингвистики. В трудах ее представителей можно обнаружить немало плодотворных высказываний и идей, которые могут послужить отправной точкой для формулирования новой проблематики и новых подходов к решению актуальных задач науки о языке.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Женевская лингвистическая школа: от Соссюра к функционализму. Монография. — М.: УРСС, Изд-во научной и учебной лит-ры, 2003. — 11,5 п.л.

2. Учение Ш.Балли о соотношении и роли интеллектуального и аффективного факторов в языке. Статья // Сб. науч. тр. МГПИИЯ. Вып.94. — 1976. -0,8 п.л.

3. Рукописные материалы С.И.Бернштейна о Ф.де Соссюре. Статья (в соавторстве с Н.Л.Слюсаревой). // Изв. ОЛЯ АН СССР. Сер. лит. и яз. — 1976. -№5.-0,2 п.л.

4. Историография языкознания в европейской франкоязычной литературе. Научно-аналитический обзор. - М.: ИНИОН, 1978. - 2,0 п.л.

5. Из истории науки. Стагья //Вопросы языкознания. — 1985. — №6. - 0,2 п.л.

6. Сопоставительная стилистика и теория перевода. Статья // Сб. науч. тр. МГПИИЯ. Вып.319. - 1988. - 0,4 п.л.

7. Функциональные стили современного французского языка. Учеб. пособие для студентов институтов и факультетов иностранных языков. — М.: Высшая школа, 1991.-10 п.л.

8. Проблематика язык — общество - культура в концепции Женевской лингвистической школы. Тезисы доклада // Актуальные проблемы романистики. «Язык. Общество. Культура». Тезисы 1-й Российской конф. по романскому языкознанию. — Саратов: СГУ, 1999. — 0,1 п.л.

9. Теория языка Женевской лингвистической школы. Учеб. пособие для студентов вузов. - МГЛУ, 2002. - 1,2 п.л.

10. Вклад Женевской лингвистической школы в романистику. Статья // Теория и практика германских и романских языков. Материалы III Всероссийской научно-практической конференции. - Ульяновск: УГЛИ, 2002. - 0,4 п.л.

11. Лингвисты Женевской школы — основоположники изучения разговорной речи. Статья // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Межвуз. сб. науч. тр. - Вып.22, - Нижний Новгород: НГЛУ, 2003. - 0,3 п.л.

12. Вклад Женевской лингвистической школы в изучение французского языка. Тезисы доклада // МГЛУ. Материалы XIV сессии Российской Ассоциации преподавателей французского языка. — М., 2003. — 0,2 п.л.

13. Лингвисты Женевской школы - осшнопаложники фупкционачизма во французской грамматике. Статья // Матер, междунар. конф. «Исследования в области французского языка и французской культуры». - ГЪгшгорск: ПГЛУ, 2004. — 0,45 п.л.

14. Роль Женевской школы в становлении и развитии функционализма в лингвистике. Тезисы доклада // XI международная конференция по функциональной лингвистике. Сб. науч. докл. — ИЯ РАН — Ялта: Таврический нац. ун-т, 2004. - 0,2 п.л.

15. Le français - langue vchiculaire des idées scientifiques (Ecole genevoise de linguistique et ses contacts). Статья // МГЛУ. Материалы XV сессии Российской Ассоциации преподавателей французского языка. — М., 2004. — 0,25 п.л.

16. Язык как этнокультурный феномен в концепции Ф.де Соссюра и Женевской школы. Тезисы доклада // Филология и культура. Материалы V между-нар. научной конф. — Тамбов: ТГУ, 2005. — 0,1 п.л.

17. Ноология — функциональная теория означаемого Л.Прието. Статья // Науч. докл. высш. шк. Филологические науки. - 2005. - №5. — 0,4 п.л.

18. Из истории отечественного языкознания. Научные связи Женевской лингвистической школы с Россией. Статья // Языковое бытие человека и этноса. Психолингвистический и когнитивный аспекты. Вып. 9. — М.: ИЯ РАН, 2005. - 0,4 п.л.

19. Развитие принципа произвольности языкового знака Ф.де Соссюра в Женевской школе. Статья // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. — 2005. — №6. — 0,6 п.л.

20. Семиологическая концепция Л.Прието: когнитивный аспект. Статья И Вопросы когнитивной лингвистики. — ИЯ РАН — ТГУ. — 2005. - №3. — 0,8 пл.

21. Развитие принципа линейности языкового знака в Женевской школе. Статья // Вестник МГЛУ. - Вып. №510. Язык и культура. - М.: МГЛУ, 2006. -0,7 п.л.

22. Актуальность семиологических идей Женевской школы. Статья // Теоретические и прикладные вопросы гуманитарной семиотики. - Тамбов: ТГУ, 2006. - 0,8 п.л.

23. Ф.де Соссюр и А.Сеше. Место работы А.Сеше «Программа и методы теоретической лингвистики» в истории языкознания. Статья // Вопросы языкознания. - 2006. - №3. - 0,8 п.л.

Тираж 150 экземпляров. Зак. № 350 Типография ЗАО «ИНФЕСТ» 115093, Москва, ул. Б.Серпуховская, 30, стр.1. 237-1338

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Кузнецов, Валерий Георгиевич

Введение.

Часть I. Развитие положений теории языка Ф.де Соссюра

Глава I. Женевская школа: истоки научной проблематики и теоретические принципы.

§1. Краткая историография Женевской школы и истоки научной проблематики.

§2. Теоретические принципы.

§3. Соссюрология.

§4. Место работы А.Сеше «Программа и методы теоретической лингвистики» в истории языкознания.

Выводы по главе I.

Глава II. Дихотомия языка и речи: «системоцентрический» и текстоцентрический» подходы.

§1. Разграничение языка и речи, синхронии и диахронии -центральное звено лингвистической концепции Женевской школы.

§2. Учение А.Сеше о соотношении языка и речи в связи с разграничением синхронии и диахронии: «системоцентрический» подход.

§3. «Текстоцентрический» подход: теория актуализации языковых знаков Ш.Балли и С.Карцевского.

§4. Лингвисты Женевской школы - основоположники изучения дискурса.

Выводы по главе II.

Глава III. Развитие принципа произвольности языкового знака.

§ 1. Контроверза принципа произвольности.

§2. Учение Ш.Балли и С.Карцевского о мотивированности языкового знака.

§3. Развитие принципа произвольности в работах А.Фрея,

Р.Годеля, Р.Энглера и Р.Амакера.

§4. Теория С.Карцевского асимметричного дуализма лингвистического знака.

Выводы по главе III.

Глава IV. Развитие принципа линейности языкового знака.

§ 1. Второе свойство лингвистического знака.

§2. Распространение свойства линейности на обе стороны языкового знака.

§3. Учение о синтагме.

§4. Вопрос единиц языка и речи.

Выводы по главе IV.

Глава V. Проблемы внешней лингвистики.

§ 1. Соотношение языка и мышления.

§2. Вопросы нормы и языковой политики.

Выводы по главе V.

Выводы по части I.

Часть II. Самостоятельные направления исследований. От Соссюра к функционализму

Глава I. Роль и соотношение в языке интеллектуального и аффективного.

§ 1. Роль аффективного фактора в языке.

§2. Соотношение в языке интеллектуального и аффективного.

§3. Создание стилистики как самостоятельной научной дисциплины.

Выводы по главе I.

Глава II. Грамматическое учение Женевской школы.

§ 1. Синтаксическая теория А.Сеше.

§2. Общая теория высказывания Ш.Балли.

§3. Синтагматический синтаксис А.Фрея.

§4. Теория транспозиции Женевской школы.

Выводы по главе II.

Глава III. Семиологическая концепция Л.Прието.

§ 1. Знак и знаковая репрезентация.

§2. Ноология - функциональная теория означаемого.

Выводы по главе III.

Глава IV. Язык - человек - общество.

§ 1. Движущие факторы языкового развития.

§2. Язык и культура.

§3. Связь теории языка с общественной языковой практикой.

Выводы по главе IV.

Выводы по части II.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Кузнецов, Валерий Георгиевич

Диссертация посвящена историографическому анализу с позиций современной лингвистики научной концепции Женевской школы - одного из ведущих направлений языкознания XX века, оказавшему значительное влияние на развитие науки о языке и не утратившему свою значимость.

Задача истории науки состоит в том, чтобы восстановить и сохранить преемственность научных идей и положений, воздать должное предшественникам, установить научные приоритеты и, главное, обосновать с позиций современной науки актуальность и перспективность выдвигавшихся идей и положений. Исторический подход к научному знанию свидетельствует о непрерывности его развития: каждое данное состояние в развитии научных знаний представляет собой фазу поступательного движения. Нельзя не согласиться с основоположником методологии исследований истории науки В.И.Вернадским в том, что «Каждое поколение научных исследователей ищет и находит в истории отражение научных теорий своего времени. Двигаясь вперед, наука не только создает новое, но неизбежно переоценивает старое, пережитое» [Вернадский 1922: 112].

Обращение к истории науки свидетельствует о ее зрелости, усложнении решаемых ею задач, требующих систематизации и осмысления накопленных знаний, закономерностей их получения.

Исследования по истории науки имеют не только познавательную ценность, они служат прежде всего современной науке ориентирами не только в ее настоящем состоянии, но и в будущем. В.И.Вернадский, один из пионеров историографии науки, писал в этой связи: «Научное изучение прошлого, в том числе и научной мысли, всегда приводит к введению в человеческое сознание нового» [Вернадский 1981: 243].

Задача истории науки, таким образом, - обратить внимание на идеи, оставшиеся по разным причинам незамеченными и недооцененными современниками исследуемых школ и направлений, а иногда и последующими поколениями, и являющиеся перспективными и плодотворными с точки зрения современной науки. Ценность и значимость истории науки в ее возможности прогнозировать научные знания. Она обращена не только в прошлое, настоящее, но и в будущее, охватывая три временных измерения.

Исторический подход к научным школам и направлениям позволяет представить их на широком культурном фоне, понимая под культурой совокупность достижений в разных областях знаний. Это дает возможность зачастую по-новому воспринимать известные, привычные факты. Научно-исторический факт, по нашему мнению, следует рассматривать с двух сторон: во-первых, как одно из явлений соответствующей науки, и во-вторых, как принадлежность культуры в широком смысле.

При изучении истории науки нередко выясняется, что некоторые современные идеи и представления формулировались и обсуждались ранее под другими названиями и в другой связи.

При изучении истории науки обнаруживаются не только несомненные достижения, открывающие новые пути, но и ошибки и заблуждения. В последнем случае задача исследователя - установить источники этих ошибок и заблуждений, чтобы избежать их в будущем.

В задачу истории науки входит также установление традиций и преемственности между отдельными учеными, школами и направлениями, их роли во взаимном обогащении новыми идеями. При этом некоторые идеи были восприняты современниками и утвердились в науке, другие были забыты на долгие годы, несмотря на их истинность и значимость.

Сказанное в полной мере имеет отношение и к истории языкознания, изучение которого не только имеет историко-познавательное значение, но является нередко источником постановки новых проблем в современной лингвистике.

Интерес к истории языкознания как научной дисциплине возник во Франции в конце XVIII века, когда французские грамматисты Ф.Тюро и Д.Тьебо предприняли попытку создания общей концепции развития лингвистики. Методологические основы построения истории науки о языке были заложены в период с середины XIX в. до начала XX в. в трудах таких видных языковедов, как Г.Штейнталь, Т.Бенфей, Б.Дельбрюк, В.Томсен, Х.Педерсен, С.К.Булич.

Однако как самостоятельная отрасль современной лингвистики история языкознания сформировалась во второй половине XX века в трудах В.А.Звегинцева, M.JIepya, М.Ивича, Р.Робинса, Ж.Мунена. Этому в значительной мере способствовали специальные периодические издания (Histo-riographia linguistica), международные конференции по истории языкознания. История науки о языке стала постоянной темой и на международных лингвистических конгрессах.

История языкознания, так же как и другие науки, имеет собственную проблематику, которая включает:

- предмет и объект исследования,

- цели и задачи исследования,

- методы исследования,

- основные понятия истории языкознания,

- периодизацию истории языкознания,

- теоретическую и практическую значимость истории языкознания,

- место истории языкознания в системе научных знаний.

Итальянский лингвист, специалист по истории языкознания, Р.Симоне считает важным для эпистемологии лингвистики восходящее к Ф.де Соссюру различение предмета (matiere) и объекта (objet) лингвистики (Simone 1975). Объект моделируется в зависимости от уровня разработанности науки о языке и смежных наук в данный момент.

Предмет и объект соотносятся как данное, материал исследования и как интерпретация этого данного исследователем. Объект формируется объективно-субъективным подходом историка науки. Объективный подход обусловлен состоянием лингвистической науки и смежных наук, субъективной принадлежностью исследователя к определенной школе или направлению, культурной традиции, совпадением или расхождением его научных взглядов с анализируемыми концепциями. Примером может служить существенные различия в оценке положений учения Соссюра Б.А.Будаговым в 1954 г. [Будагов 1954] и Н.А.Слюсаревой в 1969 г. [Слюсарева 1969], с разницей всего лишь в 14 лет.

Различение предмета и объекта исследования связано с философским вопросом об абсолютной и относительной истине. Научные истины являются относительными, поскольку обусловлены уровнем науки и не дают полного исчерпывающего знания о предмете (абсолютная истина) и содержат элементы, которые в процессе развития научного знания будут изменяться, углубляться, уточняться.

Историю науки Симоне понимал как эволюцию тесно связанных между собой эпистемических и неэпистемических факторов. К эпистемическим факторам он относил: 1) состояние лингвистики, 2) состояние смежных наук, 3) место, отводимое лингвистике среди других наук. Среди неэпистемических факторов он выделял: 1) факторы, влияющие на установление признаков, вычленяемых в исследуемом объекте, 2) факторы, влияющие на разработку теории.

Рассмотрение основных моментов истории интерпретации соссюров-ской мысли свидетельствует о том, что Ф.де Соссюру приписывали всякий раз различные положения в зависимости от того, какими эпистемическими и неэпистемическими факторами историки пренебрегали. Сущность соссюров-ского учения о языке была понята только тогда, когда обратились к области признаков объекта исследования, которые были положены в основу построения его теории. Подход к анализу концепции Соссюра в историко-эпистемологическом плане позволил установить взаимосвязь отдельных сторон его учения.

Цель и задачи истории языкознания - теоретическое осмысление развития знаний о языке, анализ теорий и концепций генезиса лингвистической мысли в целом и в ее отдельных аспектах - традициях, течениях, направлениях и школах.

В настоящее время на повестке дня стоит задача разработки методологических основ истории языкознания. Речь идет прежде всего о методах исследования и понятийном аппарате. История языкознания должна быть не просто описательной наукой, фиксирующей последовательность имен, событий, положений1, а объяснять суть изменений, претерпеваемых наукой, выявлять их движущие силы. Результаты и выводы истории языкознания позволяют соотносить современное состояние науки о языке с опытом ее предшествующего развития. В этом состоит первый комплекс методологических проблем истории языкознания.

Изучение прошлого науки должно исходить не из отдельных фактов, а из научной ситуации соответствующей эпохи в целом. Каждый этап развития знания о языке должен исследоваться как целостное явление, обладающее определенными внутренними закономерностями. Данные истории языкознания свидетельствуют о неоднократном обращении к одним и тем же фактам и явлениям, и каждый раз они предстают в новом ракурсе в связи с новой ориентацией исследования и новыми методами.

Для установления исторической перспективы развития научного знания важен целостный, системный подход к науке прошлого, рассмотрение отдельного этапа развития как фазы общего развития науки.

Одной из ключевых задач изучения истории языкознания является проблема развития, прогресса научного знания. Прогресс как неотъемлемая характеристика науки не является атрибутом каждого факта ее развития. История развития науки не подобна прямой линии, это «сложный процесс, полный противоречий, спадов, подъемов, возвращений на новом уровне к старым, давно оставленным и забытым взглядам, борьбы различных мнений, гипотез, теорий, редко выходящих из этой борьбы в своем первоначальном виде, но почти всегда незаметно меняющихся, впитывающих в себя новые

1 Не такой, как о ней писал С.Д.Кацнельсон: «История языкознания - это персонифицированная и драматизированная теория языка, в которой каждое научное понятие и теоретическое положение снабжено языком с указанием лиц, дат и конкретных обстоятельств, связанных с их появлением в науке» [Кацнельсон 1980]. элементы» [Микулинский 1981: 28]. Тот факт, что развитие науки не исключает предыдущие исторические этапы, подтверждается примерами возвращения науки к уже, казалось бы, «преодоленному» прошлому. Так, Ф.де Сос-сюр, разрабатывая проблемы языкового знака и синхронической лингвистики, обращался к традициям XVII-XVIII веков и утверждал, что научная база грамматики того времени «менее подвержена критике, а ее предмет лучше определен, чем у той лингвистики, которую основал Бопп» [Соссюр 1977: 115]. Таким образом, проблема прогресса лингвистического знания должна решаться не на уровне отдельных научных фактов, а на уровне научного знания как целого с учетом прежде всего успешности и продуктивности применения полученных результатов для решения поставленных задач.

История и современное состояние языкознания соотносятся как историческое познание предмета и его результат, в котором последовательно складывавшиеся в ходе исторического развития связи достигли определенного состояния. Соотношение и взаимосвязь различных сторон развития целого отражает историю становления этого целого, историю познания его разных сторон в их взаимосвязи. Таким образом, между историей и теорией предмета существует диалектическая связь, и та и другая - развивающиеся и изменяющиеся во времени категории. Современное состояние предмета воспринимается как определенное и сформировавшееся, при этом не принимаются во внимание, за исключением историков науки, зигзаги его развития, а также второстепенные, не являющиеся релевантными, с точки зрения его настоящего восприятия, факты. Отсюда вытекает различие в отображении предмета исследования в историческом и современном состоянии. Другими словами, для современного исследователя предмет исследования предстает в большей мере в статике, и только исторический подход позволяет представить предмет в динамике.

Именно потому, что в самой действительности процесс и результат развития не совпадают, хотя и находятся в единстве, неизбежно различие по содержанию исторического и неисторического способов исследования. Задачей исторического исследования является раскрытие конкретных условий и форм развития тех или иных факторов и явлений, последовательность и внутренняя логика их перехода от одних исторических стадий к другим. Задача неисторического теоретического исследования - раскрытие роли, которую отдельные элементы предмета изучения играют в его составе как целого. Исторический подход позволяет восстановить динамику становления фактов и явлений, внутреннюю связь составляющих их элементов. Так, современное понимание противоречивых отношений между формой и содержанием в языке нередко основывается на теории асимметричного дуализма лингвистического знака С.Карцевского, восходящей, в свою очередь, к учению Ф.де Сос-сюра о произвольности знака. «С.Карцевский, - писал В.Г.Гак, - был, пожалуй, первым, кто в своей статье «Об асимметричном дуализме лингвистического знака» (1929) воспользовался терминами симметрия и асимметрия в применении к языку. . Но если пятьдесят лет тому назад применение термина «асимметрия» к фактам языка могло казаться метафорой, то развитие языкознания за прошедшие полстолетия не только характеризуется все более широким использованием терминологической пары симметрия/асимметрия, но и осознанием этих категорий как отражения фундаментальных черт строения и функционирования языка» [Гак 1998: 106]. Тем самым история языкознания позволяет восстановить логические связи между последовательными стадиями становления и развития современных научных понятий и методов.

Как справедливо отмечает П.Сьюрен, «современная лингвистика, к сожалению, привыкла жить без собственной истории. Это обстоятельство печально не только потому, что ведет к суживанию горизонта . но еще и потому, что создает риск постоянного изобретения заново колеса». В результате многие важные вопросы, привлекавшие внимание наших предшественников, «выпали из поля зрения современной лингвистики, отчего она многое потеряла» [Seuren 1998: 11].

Глобальную задачу перед историей языкознания поставил Р.Симоне: разработать своего рода типологию открытий, к который привели соответствующие исследовательские процедуры [Simone 1975]. Другими словами, речь идет о методологии научных открытий в отличие от логики изложения научных данных и их обоснования. На наш взгляд, эти два подхода взаимосвязаны, поскольку установлению закономерностей появления новых знаний предшествуют эмпирические обобщения количественных данных, приведших к качественным изменениям.

Опора на современные знания позволяет оценить значимость выдвигавшихся идей и положений для развития современной мысли, тем самым воздать должное деятелям прошлого, установить национальные и индивидуальные приоритеты. С другой стороны, прямолинейное перенесение современных представлений о научных фактах на научную деятельность прошлого без учета специфики состояния лингвистики и смежных наук в определенный период может привести к искажению исторической перспективы.

История языкознания, так же как и других наук, процесс не равномерный в плане появления качественно новых направлений и методов исследования. Развитие научного знания не может быть представлено как плавное и равномерное, периоды относительно спокойной и равномерной деятельности сменяются периодами перестройки научной деятельности, когда пересматриваются основополагающие представления, вырабатываются новые установки, приводящие к расширению проблематики исследования, становлению новых методов, формированию новых направлений исследования.

В то же время качественные скачки в развитии языкознания, например, под воздействием теории Соссюра в XX веке не означало разрыва с предшествующими традициями. В.И.Вернадский подчеркивал, что периоды качественных преобразований в науке носят «яркий созидательный, а не разрушительный характер. Строится и создается новое; оно для своего создания часто использует, перерабатывая до конца, старое» [Вернадский 1981: 232]. Иллюстрацией этого положения может служить творческое использование

Ш.Балли в своей теории высказывания понятий французской рациональной грамматики XVIII в., а также социально ориентированной традиции французской лингвистики, ее тесной связи с общественной языковой практикой. Таким образом, наука на каждом этапе своего развития сохраняет в творчески переработанном виде опыт прошлого.

Новое в науке, как правило, возникает во взаимодействии со старым, даже если это взаимодействие носит характер полемики. Для дальнейшего развития знания имеет значение не только положительный, но и отрицательный опыт прошлого. В то же время то, что заимствуется у предшественников не остается неизменным. Элементы предыдущих фаз развития продолжают существование в преобразованном виде в результате критического пересмотра в свете новых достижений и вовлекаются в новые условия и взаимосвязи. Как указывает Е.Кёрнер, лингвистике XIX века не были чужды понятия «система» и «структура», а в XX веке они были не просто введены в научный оборот, но и существенно переосмыслены» [Koerner 1975]. С.Ору замечает, что минимальные пары были известны ученым уже в XVIII веке, а оппозиции фонетических признаков использовались фонетистами XIX века, но действительное применение и то и другое нашло только в фонологии XX века [Auroux 1980: 12].

Ускоряющим фактором развития лингвистики выступают значительные сдвиги в развитии смежных наук, прежде всего, философии, психологии, социологии, логики, педагогики. В качестве примера можно привести значительное влияние на концепцию Женевской школы бурного развития в начале XX в. во Франции и Швейцарии психологии, в том числе детской, и педагогики. На развитие лингвистики оказывают влияние не только школы и направления смежных наук, но и отдельные ученые - представители этих направлений. Однако не всегда подобное влияние принимается во внимание в исследованиях по истории языкознания. Так, Дж.Лепски справедливо указывает, что в работах по истории языкознания XIX - начала XX в. обычно даже не упоминают таких известных в свое время ученых, как женевский психолог

Г.Флурнуа, между тем его эксперименты с медиумами, говорящими на неизвестных языках, вызывали живой интерес Ф.де Соссюра [Lepsky 1982: 30].

Поскольку история языкознания не выработала собственной модели развития своей науки, она обратилась к опыту науковедения. В англоязычных странах и в ряде стран Западной Европы в описании процесса развития науки о языке применяется понятие «парадигмы науки», разработанное для истории естествознания американским ученым Т.Куном [Кун 1975]. Согласно Куну, наука, достигшая определенной зрелости, развивается циклически: периоды планомерной деятельности сменяются резкими скачками (научными революциями), в результате которых полностью меняются установки, определяющие деятельность ученых. В результате научной революции происходит смена старой парадигмы на новую [Кун 1975: 68]. Заслуга Куна в том, что он поставил вопрос объяснения механизма смены представлений в науке, т.е. вопрос прогресса научного знания, а также включил в понятие парадигмы совокупность исследовательских методов и приемов.

В то же время концепция Куна вызвала критику как за рубежом, так и в нашей стране. Так, Ю.С.Степанов считает, что она мало применима к истории языкознания: «история лингвистики не дает никаких оснований согласиться с концепцией релятивистских скачкообразно сменяющих друг друга научных парадигм Т.Куна. Сам термин «парадигма» - пожалуй, единственное, что можно из нее безоговорочно сохранить» [Степанов 1980: 112].

В концепции Куна не учитывается принцип историзма. Он не принимает во внимание тот факт, что коренные сдвиги, происходящие во время научной революции, назревают и подготавливаются в течение всего предшествующего периода. Авторы послесловия к русскому переводу работы Т.Куна С.Р.Микулинский и Л.А.Маркова справедливо пишут, что «между периодами спокойного, эволюционного развития и научной революцией существует прямая внутренняя связь. Они не независимы друг от друга, а вырастают друг из друга» [Кун 1975: 288].

Куна можно также упрекнуть в том, что он исходит из замкнутости науки и представления о том, что все происходящее в науке обусловлено внутренними факторами ее развития. Между тем практика свидетельствует, что развитие науки тесно связано и с внешними, социальными факторами и потребностями. Так, интенсивно проводившаяся в 20-30-х гг. прошлого века в отечественном языкознании большая практическая работа в связи с необходимостью создания письменности для бесписменных языков и разработки литературных норм вызвала к жизни новое направление научных исследований, получившее название языкового строительства.

Наряду с термином «парадигма», закрепившимся в истории языкознания, приемлемым и продуктивным, на наш взгляд, может быть использование терминов «этап, фаза». Примером может служить концепция Ф.де Соссюра о трех последовательных фазах развития лингвистики: «Грамматическая» фаза, когда преимущественное внимание уделялось нормативному описанию языков; «филологическая» фаза, когда внимание ученых было сосредоточено на толковании и комментировании текстов; фаза сравнительно-исторического языкознания. К этим фазам следует, очевидно, добавить структурализм, многие направления которого восходят к учению Соссюра, и современную фазу - функционализм, сформировавшийся в значительной степени под влиянием Пражской и Женевской школ [Кузнецов 2004: 200201]. В современной лингвистике функционализм все чаще рассматривается как метапарадигма, объединяющая разные школы и направления. Он характеризует и когнитивную, и коммуникативную парадигму лингвистических исследований.

Более продуктивным для истории языкознания является понятие научного сообщества Т.Куна, введение им в историографию науки представления о роли человеческого фактора. В его представлении ученый «может быть понят как ученый только по его принадлежности к научному сообществу, все члены которого придерживаются определенной парадигмы» [Кун 1975: 68].

Понимание Куном научного сообщества, как он сам отмечает, близко понятию научной школы.

Понятия школы, направления, течения, традиции, являющиеся центральными в понятийном аппарате историографии языкознании, как справедливо отмечает С.А.Ромашко, «крайне слабо разработаны» [Ромашко 1985: 25].

Школа в истории языкознания может быть интерпретирована как группа ученых, объединенных прежде всего, общностью научной концепции, возникшей на основе общего источника (как правило, таким источником является глава школы) и в дальнейшем развиваемой ими в рамках научного сообщества, ограниченного территориальной и культурной исторической принадлежностью. Школа обычно живет и развивается в рамках какого-либо большего объединения: направления, течения, традиции. Такое понятие школы применимо, например, к Пражской (если рассматривать ее как фонологическую школу) и к Копенгагенской школам.

Вообще строгое определение школы с натяжкой применимо ко многим школам, название которых закрепилось в истории языкознания. Так, в случае Пражской школы затруднительно назвать ее главу. Ведущую роль в ее основании сыграл Я.Мукаржовский, а наиболее видными представителями являются Н.Трубецкой и Р.Якобсон. Причем Н.Трубецкой жил и работал с 1922 г. и до конца жизни в Вене. Тем самым не соблюдается до конца еще и принцип территориально-географического отграничивания школы.

В отличие от школы основным объединяющим принципом в направлении выступает не глава, учитель, а единство взглядов на язык как предмет исследования, общность исходных методологических установок и принципов исследования. Направление объединяет несколько школ, течений и отдельных концепций. Примером может служить французская социологическая лингвистика, наиболее видными представителями которой являются А.Мейе, Ж.Вандрисс, Э.Бенвенист, Ф.Брюно, М.Граммон. Объединяющее начало этого направления - рассмотрение языка как социального факта, общественного продукта, который должен изучаться в связи с другими фактами и явлениями. Теоретические принципы этого направления очень близки установкам Женевской школы, не случайно Й.Йордан включает лингвистов Женевской школы в это направление [Йордан 1971. Гл.IV].

Термин «течение» употребляется в истории языкознания довольно редко. В целом под течением понимается более тесная группировка в пределах направления. Так, можно говорить о нео-позитивистском течении в структурализме.

Этапы в развитии языкознания не зависят от национальных границ, но протекают в определенных национальных рамках. Те или иные национальные границы, в которых развивается наука о языке, принято называть лингвистическими традициями» [Амирова, Ольховиков, Рождественский 1975: 24]. Примером может служить французская традиция изучения языка в тесной связи с его носителем - человеком, оказавшая существенное влияние на формирование научной концепции Женевской школы.

Задача истории языкознания состоит также в определении места науки о языке в общем ходе познавательной деятельности, являющейся составной частью процессов, обеспечивающих функционирование и развитие общества, что вытекает из тесной связи лингвистики с общественной языковой практикой и важнейшей ролью языка в жизни общества. Для решения этой задачи требуется изучение: 1) социальной практики и общественных потребностей, решаемых языкознанием, 2) состояния общественного сознания, значимого для науки о языке, 3) основных тенденций развития науки в целом. Поэтому история языкознания не может не учитывать в своих исследованиях связи развития языкознания с различными потребностями общественной языковой практики. Спектр этих потребностей чрезвычайно широк: совершенствование письменности, вопросы культуры речи и нормирования, перевод и преподавание языков, изучение древних текстов и др. Общественная языковая практика в значительной степени обусловила проблематику и направление исследований представителей Женевской школы. Научное познание, подчеркивает С.Ору, никогда не является понятием незаинтересованным, потому что наука представляет собой социальную практику [Auroux 1980: 10].

История науки не является чем-то законченным, устанавливающим непреложные научные истины. Как и любое научное знание оно эволюционирует. Это касается даже отдельных ученых, научное творчество которых достаточно хорошо изучено. Примером может служить теория Ф. де Соссюра, которой посвящено большое количество исследований, даже сложилось самостоятельное направление исследований - «соссюрология». Публикуются все новые и новые работы, комментирующие, уточняющие, а нередко и проливающие новый свет на отдельные аспекты его доктрины. Известно, что даже хорошо изученные исторические факты при повторном обращении к ним предстают в ином свете и квалифицируются как имеющие научную ценность благодаря появлению новых документов и анализу их с позиций современной науки. Этому способствует также рассмотрение идей и положений на широком культурно-историческом фоне.

Перед исследователем творчества ученых стоит задача последовательного представления их концепции как взаимосвязанного, логически организованного целого. Иногда сами ученые излагают свои взгляды фрагментарно и разрозненно.

Известно, что взгляды ученых, в том числе и лингвистов, формируются на основе их предшественников, которыми могут быть как учителя, так и целые школы и даже направления. Задача историка науки состоит в том, чтобы установить генезис взглядов и идей ученых, логику развития их мировоззрения.

В истории языкознания недостаточно исследованной остается Женевская лингвистическая школа. Название «Женевская школа» употребляется применительно к ученикам и последователям Ф. де Соссюра по Женевскому университету. Она представлена непосредственными учениками Соссюра, основателями школы - Ш.Балли (1865-1947), А.Сеше (1870-1946), С.Карцевским (1884-1955) и их учениками и последователями - А.Бюрже

1896-1985), А.Фреем (1899-1980), Э.Сольберже (1928-1989), Р.Годелем (1902-1984), Л.Прието (1936-1996), Ф.Каном (род. в 1929 г.), Р.Энглером (1930-2004), Р.Амакером (род. в 1942 г.).

В основу научной деятельности Женевской школы были положены и получили дальнейшее развитие следующие положения теории Соссюра: учение о языке и речи, разграничение синхронии и диахронии, понимание языка как системы знаков, принцип произвольности и линейности лингвистического знака, различение внутренней и внешней лингвистики. В то же время в рамках Женевской школы были выдвинуты и получили развитие вопросы теории языка, обусловленные индивидуальными научными интересами ее представителей. Они неоднократно заявляли, что учение Соссюра не является для них догмой, и их научная деятельность является ярким тому подтверждением.

Как справедливо отмечает Ж.Редар [Redard 1982], в работах по истории языкознания (Робен, Мунен, Мальмберг, Леруа и др.) либо вообще не уделяется внимания Женевской школе, либо она занимает незаслуженно мало места. Как в зарубежной, так и в отечественной историографии науки о языке нет систематических исследований, посвященных цельному разбору теории языка Женевской школы, в которых лингвистические воззрения представителей этой школы анализировались бы во взаимосвязи и в сравнении с общелингвистическими взглядами Соссюра и с другими современными им школами. Применительно к Женевской школе изучению подвергались лишь отдельные, преимущественно частные концепции некоторых ее представителей [Будагов 1954, Илия 1970, Поспелов 1957, Введенский 1965, Слюсарева 1969 и др.]. Целый ряд положений Женевской школы получают противоречивое толкование.

Таким образом, выбор темы обусловлен тем, что Женевская школа недостаточно представлена в отечественных и зарубежных трудах по истории языкознания, хотя она является одним из ведущих направлений лингвистики XX в. Исследовались лишь отдельные аспекты ее лингвистической теории да и то фрагментарно, схематично, не принимая во внимание широкий культурно-исторический фон.

В диссертации изучение и оценка научного наследия Женевской школы ограничены проблематикой общего языкознания, получившей развитие в рамках этой школы. Научное наследие Женевской школы включает также исследования по индоевропеистике, классическим языкам, романскому языкознанию и филологии, по языкам неиндоевропейской семьи. Эта составляющая научного наследия Женевской школы могла бы стать предметом отдельного исследования.

Актуальность диссертации обусловлена тем, что научное наследие Женевской школы требует осмысления с позиций современной лингвистики в связи со значительным возрастанием к ней интереса в последнее время (переиздание и переводы работ ее основных представителей в России, публикации в Швейцарии материалов их научных фондов, био- и биографических материалов, переписки). Интерес к этой школе обусловлен ее лидирующим положением в языкознании 1-й половины XX в., заметным воздействием на развитие лингвистических исследований, перспективности ее научных идей. Женевскую школу отличает постановка и разработка наиболее сложных, продолжающих оставаться актуальными, вопросов теории языка.

Однако ни в отечественной, ни в зарубежной историографии не проводились комплексные исследования, в которых концепция Женевской школы рассматривалась бы с учетом достижений «соссюрологии», на широком культурно-историческом фоне, в сравнении с современными ей школами и направлениями, оценки ее научного наследия в свете современной лингвистики.

В настоящее время быстро возрастает поток информации, и для того, чтобы отделить новые достижения от повторения прошлых разработок и результатов, необходимо проведение широких историографических исследований. Понятие новизны в истории науки должно рассматриваться в двух аспектах: применительно к исследуемой и современной эпохе. В последнем случае к новизне добавляется актуальность.

Цель исследования: проанализировать положения научной концепции Женевской школы, установить обусловленность свойственной ей общеязыковедческой проблематики влиянием учения Ф. де Соссюра, одной стороны, и ходом развития науки о языке, - с другой. Оценить с позиции современной лингвистики значимость научного наследия этой школы.

Основные задачи исследования: анализ вклада представителей Женевской школы в теорию языка: развитие дихотомий языка и речи, синхронии и диахронии, произвольного и линейного характера языкового знака, методов выделения языковых единиц, теории грамматики и функциональной семантики, соотношение в языке интеллектуального и аффективного, создание новой лингвистической дисциплины - стилистики, разработка вопросов внешней лингвистики; обоснование их ведущей роли в становлении и развитии функционализма в лингвистике.

Научная новизна диссертации заключается в том, что:

- диссертация является первой всеобъемлющей работой в отечественной и зарубежной историографии языкознания, посвященной изучению научного наследия Женевской школы с позиций современной лингвистики;

- впервые дается всесторонняя оценка наследия Женевской школы, выделяются его составные части, не утратившие своей значимости для современной лингвистики, но не привлекавшие внимание историков языкознания;

- концепция Женевской школы анализируется не только на основе канонического текста «Курса общей лингвистики» Ф.де Соссюра, но и с широким привлечением его рукописных источников, архивных материалов, документальных источников;

- историографическое описание концепции Женевской школы основано на изучении лингвистических взглядов ее представителей и установлении движущих факторов развития их идей. Впервые выделены объединяющие начала, общие черты и положения, дающие основание объединить женевских лингвистов в рамках одной научной школы;

- диссертация построена не по именному-хронологическому, а по тематическому принципу: выделяется ряд ключевых проблем теории языка, получивших развитие в Женевской школе и не утративших своей актуальности.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что она вносит вклад в теорию языка, историографию языкознания и ее методологию. Представленные в диссертации новые направления лингвистических исследований, получившие развитие в рамках Женевской школы, разработанные ее представителями методы и приемы лингвистического анализа могут быть использованы в разработке вопросов теоретической лингвистики.

Значимость диссертации как теоретического историографического исследования в том, что она представляет собой целостное описание и оценку с позиций современной лингвистики научного наследия Женевской школы.

Вклад диссертации в методологию истории языкознания обусловлен дальнейшей разработкой проблематики этой науки как самостоятельного раздела современной лингвистики и, прежде всего, ее понятийного аппарата. Предлагается решение основного вопроса историографии: каковы движущие факторы развития науки и предпосылки возникновения нового знания. Обосновывается целостный системный подход к развитию научного знания как фазы общего развития науки и дается определение малоразработанных ключевых понятий истории языкознания - школы, направления, течения, традиции в их взаимосвязи. Пробированные в диссертации методы и приемы историографических исследований могут быть использованы для изучения теоретических концепций других школ, направлений и отдельных ученых.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности представления в работах по истории и теории языкознания цельной концепции Женевской школы и значение ее научного наследия для современной лингвистики.

История языкознания, - учебный предмет, необходимый для формирования научного лингвистического мировоззрения. Женевская школа, являющаяся составным звеном истории языкознания, должна занять заслуженное место в учебниках и учебных пособиях. В существующих пособиях она часто представлена фрагментарно и бессистемно.

Материал диссертации может быть включен в курсы лекций и учебные пособия по общему языкознанию и истории лингвистических учений. А представленное в диссертации учение Соссюра в свете результатов «соссю-рологии» позволяет преодолеть нередко встречающуюся стереотипность изложения положений его теории, ограниченное каноническим текстом «Курса», в пособиях по истории языкознания для студентов филологических специальностей.

Ввиду широты проблематики Женевской школы результаты проведенного исследования могут быть использованы специалистами по разным разделам науки о языке: теории и истории языкознания, грамматике и стилистике, лингвистике текста, прагмалингвистике и когнитивной лингвистике.

Еще одна практическая значимость исследований подобного рода, которую нередко упускают из вида, - важность систематического представления теории языка, в данном случае Женевской лингвистической школы, для адекватного, качественного перевода работ ее представителей. В опубликованных переводах встречаются неточности и даже искажения. Причина в недостаточно глубоком знакомстве переводчиков с концепциями отдельных ученых и школы в целом, что приводит к тому, что ускользают важные тонкости и детали. Ведь чем лучше переводчик владеет содержанием, тем качественнее перевод. Таким образом, для качественного перевода важно знание концепции ученого в целом, что необходимо для создания и овладения двуязычной, по выражению Л.М.Скрелиной, «эквивалентной концептуально-терминологической системы» [Гийом 1992: 6].

Примером может служить текст перевода на русский язык «Курса общей лингвистики» Соссюра А.А.Сухотиным, подвергшийся значительным исправлениям в издании под редакцией А.А.Холодовича. Тем не менее и в нем встречаются концептуальные неточности, которые устранены в переводе под редакцией Н.А.Слюсаревой, крупнейшим знатоком в нашей стране теории и научного творчества Соссюра.

Достоверность и обоснованность полученных результатов, сделанных выводов обеспечивается комплексным характером методики исследования, изучением научных трудов представителей Женевской школы в оригинале, привлечением био- и библиографических материалов, публикаций их научного фонда, хранящегося в Женевском университете, использованием переписки ученых (переписка Ш.Балли с Ф.де Соссюром, А.Мейе, Ж.Ронжа и А.Сеше) , архива С.Карцевского в Институте русского языка РАН, отечественных и зарубежных историографических работ. Библиография диссертации включает более 450 работ на русском и иностранных европейских языках. Ряд статей лингвистов Женевской школы переведен автором диссертации на русский язык и опубликован.

Методы и приемы исследования: общенаучный индуктивно-дедуктивный, разработанный В.И.Вернадским историко-научный метод, системный подход, метод экстраполяции.

В истории науки индуктивно-дедуктивный метод носит своего рода прогрессивно-ступенчатый характер: последовательно исследуются во временной перспективе взгляды и идеи отдельных ученых с целью представления их концепции, а затем в той же последовательности устанавливаются концепции школы или направления в целом.

Широкий культурно-исторический фон позволил, в частности, установить истоки проблематики Женевской школы. «Язык - человек - общество. Связь теории языка с общественной языковой практикой». Эта проблематика обусловлена, с одной стороны, традициями французского языкознания с его интересом к истинно человеческому аспекту языка, а с другой, - социально-культурным климатом в Швейцарии начала XX века, когда она была центром бурного развития педагогики. В этом смысле к истории языкознания применимы слова А.Сеше: «недостаточно установить факты, необходимо также их объяснить и найти их причину».

В.И.Вернадский был первым, кто разработал и применил на практике историко-научный метод. Он предложил оценивать процесс развития науки как процесс ее самопознания.

Историк науки должен быть готов к тому, что она является областью, где возможны неожиданности: незаслуженно забытые научные достижения, которые могут обрести свое истинное значение только с изменением самого научного мировоззрения, так как история науки является по своей сути «одной из форм выяснения научной истины» [Вернадский 1981: 218]. Историю науки необходимо критически пересматривать каждому новому поколению не только потому, что появляются вновь открытые документы, но и потому, что многое, казавшееся ранее неважным, приобретает большое значение.

Исторический метод позволяет внести ясность в лингвистическую концепцию, установить системную и логическую взаимосвязь ее положений, что важно для современности. Ярким примером может служить теория Соссюра, многие принципы которой предстали в ином свете благодаря исследованиям в рамках «соссюрологии» - оригинального направления Женевской школы.

Важным методом исторического исследования является системный подход. Положения отдельных ученых должны рассматриваться в системе их взглядов и концепции школы или направления. Представление научной теории как системы, а не как суммы отдельных положений и принципов, позволяет обнаружить новые свойства этой теории, ее положений, эксплицитно не представленные.

Для установления преемственности теоретических принципов Женевской школы с учением Соссюра и преемственности внутри данной школы важно рассматривать и сравнивать это учение и эти принципы в целом, а не по отдельным частям и фрагментарно.

История науки - это не только история идей, но и история ученых, школ и направлений. Поэтому в исторических исследованиях используются не только труды, но и био-биографические материалы, переписка ученых, мемуарная литература, сведения о научных учреждениях, архивы, полемика с другими научными объединениями, рецензии, выступления на международных конгрессах, протоколы заседаний научных обществ.

Метод экстраполяции - распространение выводов, полученных из наблюдений над одной частью явления, на другую его часть с целью выведения следствий или гипотез. Например, в рамках явления социального и индивидуального в языке выводы, сделанные А.Сеше в его учении о «дограммати-ческом» и «грамматическом», могут быть распространены на оппозицию социального и индивидуального.

Важный прием историографии науки - ретроспекция и проспекция -связь научных идей и положений с современными им идеями. При этом нужно не просто излагать, комментировать факты, а объяснять их с позиций современной науки.

Использовался такой прием исследования, как изучение творческих биографий ученых, их переписки с коллегами, научные контакты, воспоминания современников, рецензии на их работы. Это также позволяет установить источники их взглядов и идей, логику их развития.

Приемом исследования является также параллельное рассмотрение взглядов разных ученых по одному и тому же вопросу. Тщательная хронология различных высказываний, подходов, полемика, изменение мнений с течением времени, дает возможность в определенной мере воссоздать «дух» эпохи, создать «эффект присутствия».

На защиту выносятся следующие положения:

I. Хотя Женевская школа не является научной школой в строгом определении этого термина, тем не менее существует инвариант идей, объединяющих начал, общих черт и положений, позволяющих сохранить за ней закрепившееся в истории языкознания название школы.

Положения учения Соссюра, не только сформулированные в «Курсе общей лингвистики», но и содержащиеся в рукописных источниках и личных заметках, послужили стимулом научных исследований и получили дальнейшее развитие в Женевской школе. Основные идеи Соссюра были восприняты Ш.Балли, и особенно А.Сеше, из личного общения с учителем. В рамках Женевской школы получило развитие оригинальное направление исследований - «соссюрология», результатом которого стало изменение стереотипного понимания многих положений теории Соссюра.

II. Научная концепция Женевской школы сформировалась под воздействием трех факторов: 1) стремление развить положения теории Ф. де Соссюра, особенно те, которые не получили окончательного оформления, 2) влияние современных ей направлений в лингвистике, философии, логике, психологии, социологии, педагогике и методике преподавания языков, 3) влияние взглядов основателей этой школы и ее ведущих представителей -Ш.Балли, А.Сеше и С.Карцевского.

Дихотомии Соссюра служили методологической основой собственных исследований женевских лингвистов, проблематика которых нередко отличалась от соссюровской. Имелись различия научных интересов и в рамках самой школы. В то же время эти интересы часто находились в отношении взаимной дополнительности, освещая разные стороны исследуемого явления. Это служит дополнительным аргументом в пользу объединения женевских лингвистов в одну школу.

III. Научное наследие Женевской школы представлено, с одной стороны, развитием положений учения Ф.де Соссюра, а с другой, - исследованиями, обусловленными индивидуальными научными интересами. В рамках этой школы получили творческое развитие все основные положения теории Соссюра: дихотомии языка и речи, синхронии и диахронии, свойства произвольности и линейности языкового знака, определение языка как системы значимостей, вопросы внешней лингвистики. Характерное для Женевской школы пристальное внимание к функционированию языка привело к развитию лингвистики речи, намеченной, но не разработанной Соссюром. В отличие от сложившихся представлений синхрония Женевской школы носит динамический характер.

Важная часть научного наследия Женевской школы разработанные ее представителями синтаксические теории, учение об интеллектуальном и аффективном факторах в языке, создание новой лингвистической дисциплины -стилистики, разработка функциональной теории означаемого, вопросов связи теории языка с общественной языковой практикой.

IV. Отличительная черта Женевской школы - совмещение интереса к функционированию языка как системы знаков с его экстралингвистическими функциями. Особенность функционализма этой школы - изучение механизма использования языка - семиотической системы - в практике человеческого общения, в тесной связи с его носителем - человеком.

Женевская школа является одним из направлений функционализма в лингвистике 1-ой половины XX в.

V. Женевские лингвисты являются предтечами таких новых направлений лингвистических исследований, как стилистика, прагматика, лингвистика текста и дискурса, фразеология, изучение разговорной речи, синтагматический, парадигматический и семантический синтаксис, функциональная семантика, синхроническая и диахроническая типология, функциональная лингвистика.

Женевская школа имеет научные приоритеты: в ее рамках впервые были сформулированы современные научные понятия фонемы, монемы, актуализации, высказывания, синтагмы, транспозиции, дискурса, функционального стиля.

VI. Место Женевской школы в истории языкознания определяется следующими моментами: введением в научный оборот «Курса общей лингвистики» Соссюра, приведший к смене научных парадигм, формированием присущего только этой школе особого направления исследований - «соссюроло-гии», имеющую целью придать когерентность теории Соссюра, установить ее преломление в различных направлениях современной лингвистики, развитием намеченной им проблематики и разработкой собственного функционального подхода к языку как системе знаков и социального явления. Актуальность для современной лингвистики вопросов теории языка, получивших развитие в этой школе, - дихотомии языка и речи, синхронии и диахронии, проблема произвольности и линейности знака, соотношение в языке семи-ологического и лингвистического, социального и индивидуального, виртуального и актуального, статического и динамического, объективного и субъективного, интеллектуального и аффективного, грамматическое учение, знаковая теория высказывания, вопросы внешней лингвистики.

Структура диссертации обусловлена выносимыми на защиту положениями. Она состоит из введения, двух частей, делящихся на главы с подразделением на параграфы, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Научное наследие Женевской школы в свете современной лингвистики"

Выводы по части II

В Женевской школе были выдвинуты и получили развитие вопросы теории языка, обусловленные индивидуальными научными интересами ее представителей. Эти вопросы охватывают широкую проблематику общего языкознания - соотношение в языке интеллектуального и аффективного, объективного и субъективного, теория стилистики и грамматики, семиология, проблематика темы «язык - человек - общество». При этом методологической базой исследований служили, как правило, основные положения учения Соссюра. Важным объединяющим моментом является также то, что одна и та же проблематика развивалась с разных сторон, часто дополняющие друг друга. Интеллектуальный, логический аспект языка разрабатывался преимущественно Сеше, а аффективный, эмоционально-экспрессивный - Балли и Карцевским. Сеше развивал главным образом семантический аспект синтаксиса, Балли - коммуникативный, Фрей - синтагматический. В то же время всем им свойственен функциональный подход к синтаксическим явлениям. Ярким примером такого подхода может служить теория транспозиции Женевской школы. Функциональный подход присущ и семиологической концепции Прието, главное звено которой функциональная теория означаемого. Наряду с функционализмом женевских лингвистов объединяет стремление поставить теоретическую лингвистику на службу практическим целям.

Учение Балли об аффективной, экспрессивной стороне языка можно рассматривать как одно из направлений развития намеченной Соссюром лингвистики речи, предметом которой является изучение языка в тесной связи с его носителем-человеком. Балли следует считать предтечей двух новых направлений исследований в лингвистике XX в. - стилистики и прагматики.

Женевская школа внесла значительный вклад в разработку синтаксической теории. Синтаксис Сеше стал первым опытом синхронного описания синтаксических явлений на основе соссюровской дихотомии языка и речи, а также синтагматических и парадигматических отношений в системе языка. Различение языка и речи в сочетании с психологическим подходом привело к выделению активной роли субъекта в организации и функционировании предложения. А функциональный подход позволил установить отсутствие жестких границ между синтаксическими явлениями. Многие положения синтаксической теории Сеше продолжают оставаться актуальными. Заслугой Сеше является то, что он наметил когнитивный подход к синтаксическим явлениям, заложил основы изучения вариативности языковых средств, изучения коммуникативного членения предложения в типологическом аспекте.

Плодотворными для лингвистических исследований оказались два принципа, лежащих в основе общей теории высказывания Балли: 1) отношение между модусом и диктумом и 2) отношение между темой и ремой. Понятие модуса нашло применение для анализа глубинных структур в трансформационной грамматике (ТГ), а модуса и диктума вместе - для разграничения предложений с различной модальностью. Эти понятия нашли плодотворное применение и для многих других целей: анализа сложной фразы, наклонений глагола, изучения синтаксических структур разговорной речи, диалога.

Различение темы и ремы послужило основой для разработки коммуникативного синтаксиса. Балли, наряду с лингвистами Пражской школы, является основоположником теории актуального членения предложения. В его синтаксическом учении имплицитно содержится проблематика «перформа-тивных высказываний», ставшая предметом исследования лингвистической философии.

Синтагматический синтаксис Фрея основан на таких положениях учения Соссюра, как разграничение языка и речи, линейном характере языкового знака, понимании языка как системы значимостей. С другой стороны, на формирование синтагматического синтаксиса Фрея оказали влияние деск-риптивизм Блумфилда и теория синтаксических функций Ельмслева.

Фрей определял синтаксис в соссюровской терминологии как изучение отношений in praesentia между составными частями сложного целого. Он выделял два основных вида синтаксических единиц: значимые сегментные и несегментные единицы. Он стремился разработать тесты на субституцию, являющиеся универсальными, т.е. пригодными для синтаксического анализа любого языка. По его мнению, в интересах развития общей синтаксической теории оба метода - субституций и трансформационный должны взаимодействовать. Сохраняют актуальность идеи Фрея об использовании типов рекуррентности синтагматических структур, установленных статистическим методом на обширном материале, в качестве основы сопоставительных типологических исследований.

Научной заслугой Женевской школы является разработка теории транспозиции, опередившей на несколько десятилетий трансформационную и генеративную грамматику. Она оказалась также плодотворной для исследований словообразования, синтаксической синонимии, вариативности языковых средств, семантического синтаксиса, переводческих трансформаций, теории тропов и др. Теория транспозиции Женевской школы получила дальнейшее развитие как во Франции, так и в нашей стране.

Семиологические идеи Соссюра получили развитие в работах Прието. Основные положения его семиологической концепции восходят к соссю-ровскому учению о билатериальности знака и различению языка и речи. В то же время Прието понимал означаемое и означающее в более широком плане, чем Соссюр. Означаемое определялось им как класс сообщений, которые можно сделать посредством определенного сигнала. Под означающим он понимал класс, которому принадлежит сигнал коммуникативного акта. Прието разработал классификацию неязыковых знаков, установил отличительные свойства языковых кодов, исследовал такие семиологические системы, как письменность и искусство, развил понятие коннотации Ельмслева, распространив его на нелингвистические коды, заложил основы диахронической семиологии.

Прието разработал оригинальное направление - функциональную теорию означаемого (ноология, по его терминологии). Ноология содержит подходы к представлению высказывания как процесса семиозиса. Тем самым Прието по праву считается одним из основателей знаковой теории дискурса.

Семиологическая концепция Прието представляет интерес для когнитивной лингвистики и семантики постановкой вопроса о членении плана содержания, о роли языка как средства концептуализации и категоризации действительности, тесной связи языка с нелингвистическими семиологическими системами, с различными формами культуры.

В Женевской школе получила развитие проблематика «Язык - человек - общество»: движущие факторы языкового развития, язык и культура, связь теории языка с общественной языковой практикой. В соответствии со своими лингвистическими установками движущей силой развития языка Балли считал аффективность, Сеше - противоречие между формой и содержанием, Карцевский - сдвиг отношений между двумя сторонами знака в процессе функционирования языка.

Тесная связь языка и культуры рассматривалась в Женевской школе в связи с важнейшей ролью языка в овладении достижениями национальной и мировой культуры. Большое значение они придавали повышению лингвистической грамотности общества в целом. Такая постановка вопроса актуальна применительно к современной языковой обстановке в России. Так же как и многие видные представители отечественного языкознания представители Женевской школы выступали за тесную связь лингвистики с общественной языковой практикой.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Место Женевской школы в истории языкознания.

Актуальность ее научного наследия для современной лингвистики

Женевская школа является одним из ведущих направлений в лингвистике первой половины XX в. Из многих школ и направлений, претендовавших на развитие учения Соссюра, женевские лингвисты развивали доктрину своего учителя наиболее последовательно и глубоко. Важно отметить, что они развивали не отдельные положения соссюровской теории, а в их взаимосвязи, как единое целое. Теоретические принципы учения Соссюра служили методологической базой и собственных научных исследований женевских языковедов. Научная деятельность Женевской школы настолько тесно связана с именем Соссюра, что ее нередко называют «соссюровской».

В рамках Женевской школы можно выделить три направления исследований, выступающих в качестве объединяющего начала: 1) изучение, комментирование, уточнение рукописных материалов их учителя Ф.де Соссюра, получившее название «соссюрология», 2) развитие положений теории Соссюра и сделанными в связи с этим важными наблюдениями и выводами, 3) выдвижение и развитие вопросов теории языка, обусловленных индивидуальными научными интересами ее представителей. Заявляя о своей приверженности идеям Соссюра, представители Женевской лингвистической школы в то же время неоднократно отмечали, что его учение не является для них догмой. Их научная деятельность является ярким тому подтверждением. Говоря словами Э.Бюиссенса, «настоящий ученик не тот, кто с благоговением повторяет наставления учителя, а тот, кто продолжает его дело» [Buyssens 1952: 50]. Целесообразно дать обобщающую оценку роли и значения Женевской школы в истории языкознания, а также актуальность ее идей в указанных выше трех отношениях.

Научная школа формируется и развивается в рамках определенного направления и традиции. По свидетельству самих женевских языковедов теоретической основой их лингвистической концепции, так же как и соссюровской, является социологизм. В этом отношении Женевская школа близка французской социологической лингвистике (Мейе, Вандриес, Бенвенист, Граммон, Брюно, Коэн). На формирование ее концепции оказали также влияние такие особенности французской лингвистической традиции, как картезианский рационализм, установки грамматики Пор-Рояля и изучение языка в тесной связи с его носителем-человеком. Для лингвистов старшего положения - Ш.Балли, А.Сеше и С.Карцевского характерно обращение к психологическим учениям своего времени. Это привело к тому, что их лингвистические концепции в ряде своих аспектах несут отпечаток влияния некоторых направлений психологии первой трети XX в., особенно, психологии мышления. А на лингвистов последующих поколений определенное воздействие оказали современные им направления структурализма.

В рамках Женевской школы сложилось и получило активное развитие оригинальное направление исследований - «соссюрология», начало которому положила публикация Ш.Балли и А.Сеше «Курса общей лингвистики» их учителя и дальнейшая популяризаторская и пропагандистская деятельность. Поворотным моментом в дальнейшем развитии соссюрологии стал опубликованный в 1957 г. труд Р.Годеля «Рукописные источники Курса общей лингвистики» [Godel 1957]. Результатом изучения творческого наследия Соссюра стало представление его учения как когерентной системы, восполнение концептуальных лакун в «Курсе», уточнение и даже иное понимание краеугольных положений его теории. Так, с Соссюра было снято «обвинение» в ортодоксальном противопоставлении синхронии и диахронии, внутренней и внешней лингвистики. Было установлено, что Соссюр проводил эти различия в методологическом плане, исходя из сложной, противоречивой природы языка.

Научный интерес представляет установление доли участия Балли и Сеше в подготовке к публикации рукописных материалов «Курса». В этой связи большую значимость приобретает незаслуженно забытая ранняя работа

Сеше «Программа и методы теоретической лингвистики» [Sechehaye 1908а], предваряющая, а в ряде случаев содержащая и более глубокую и последовательную трактовку теоретических проблем, представленных в «Курсе»: разграничение статики и эволюции, социального и индивидуального, произвольность знака, понятие значимости, отнесение языка к форме, а не к субстанции, выделение синтагматических и парадигматических отношений,. Таким образом Сеше был лучше подготовлен, чем Балли, к восприятию и изложению идей Соссюра. Соответственно ему принадлежит основная роль в подготовке труда Соссюра.

В истории языкознания оживленно дискутировалась заключительная фраза «Курса», ставшая знаменем крайних направлений структурализма. Если следовать логике изложения концепции Сеше в его работе, то можно предположить, что ее формулировка принадлежит Сеше и ее следует понимать следующим образом: истинным объектом лингвистики является язык и языки. Тогда заключительную фразу «Курса» следует понимать не в плане сужения предмета лингвистики, в чем упрекали Соссюра, а в плане его расширения.

В основу научной деятельности Женевской школы были положены и получили дальнейшее развитие следующие положения теории Соссюра: учение о языке и речи, разграничение синхронии и диахронии, понимание языка как системы знаков, принцип произвольности и линейности лингвистического знака, различение внутренней и внешней лингвистики. Однако главным звеном лингвистической концепции этой школы является разграничение языка и речи, синхронии и диахронии. Это разграничение проходит красной нитью как через развитие соссюровской проблематики, так и через собственные научные исследования женевцев.

Характерной особенностью подхода к этим дихотомиям является ориентация на коммуникативный аспект языка. В Женевской школе получили развитие два взаимосвязанных и дополняющих друг друга подхода к дихотомии языка и речи: «системоцентрический» - от языка к речи (Сеше) и «текстоцентрический» - от речи к языку (Балли и Карцевский). Такой двусторонний подход к предмету исследования в рамках одной научной школы выступает как объединяющее начало.

Системоцентрический» подход, который был заложен уже в ранней работе Сеше (1908), получил развитие в его дальнейших работах и представлен в наиболее законченном виде в статье «Три соссюровские лингвистики» (1940). Сеше изучал дихотомию языка и речи в связи с дихотомией синхронии и диахронии. Он показал, что отношения между синхронией и диахронией носят сложный, противоречивый характер. Промежуточным звеном между синхронией и диахронией у него выступает лингвистика организованной речи. Рассматривая лингвистику организованной речи как науку о функционировании языка в широком смысле, Сеше ставил перед ней задачу определить внутренние и внешние факторы эволюции языка. Сеше поставил вопрос о различении в языковых изменениях двух моментов: появление нового элемента в речи и оформление этого элемента как члена системы языка. Появление языкового новшества всегда вызвано нуждами общения. Он показал, что путь к общему, абстрактному в языке как орудию коллективного общения лежит через социализацию индивидуального, частного, знак автоматизируясь в результате частого употребления приобретает свойства произвольности и линейности, вступает в парадигматические отношения.

Таким образом, в отличие от своего учителя Сеше включает в речь элементы как синхронии, так и диахронии. Такой подход позволил преодолеть «жесткий» характер дихотомий Соссюра и установить отношения диалектического свойства между статикой и динамикой, социальным и индивидуальным, общим и отдельным. Учение Сеше об организованной речи можно рассматривать как составную часть «лингвистики речи», о которой Соссюр говорил, но которую он не успел развить.

Сеше поставил важный вопрос о динамическом аспекте синхронии. Следует подчеркнуть, что понимание языка в синхронии как динамического явления присуще всем представителям Женевской школы и является ее отличительной чертой. Балли ввел в научный оборот представление о тенденциях развития языка в синхронии, а Карцевский - понятие продуктивности морфологических категорий. Фрей в качестве связующего звена между статической и эволюционной лингвистикой развил функциональную лингвистику. Амакер развивал понятие «эластичности» языковой системы. В плане понимания языка в синхронии как динамической, открытой системы Женевская школа сближается с Пражской школой и с рядом отечественных языковедов (Е.Д.Поливанов, Л.В.Щерба, Г.О.Винокур).

Текстоцентрический» подход к дихотомии языка и речи привел к разработке теории актуализации виртуальных знаков языка в речи. Эта теория представляет собой функциональный подход к соотношению языка и речи, который следует рассматривать как новаторский. Балли и Карцевский разработали механизм и установили средства актуализации. Согласно теории актуализации язык понимается как социальный код, единицы которого имеют статус потенциальных и виртуальных. Реализация этих единиц осуществляется в процессе функционирования языка в речи по правилам, являющимися общими для всех говорящих на данном языке. Теория актуализации продемонстрировала взаимодействие разных уровней языка в процессе его функционирования. Она поставила на повестку дня вопрос о реальном существовании системы языка.

Теория актуализацииЖеневской школы получила дальнейшее развитие во французском (Г.Гийом, Л.Теньер, Р.Галиссон, праксематика) и в отечественном языкознании (З.И.Хованская, В.Г.Гак).

Женевской школе принадлежит приоритет к постановке и развитии многих подходов современной лингвистики к изучению дискурса, референ-циальная функция языка, роль субъекта в коммуникации, экстралингвистические средства дискурса.

В Женевской школе получили глубокое развитие идеи Соссюра о произвольном характере лингвистического знака. Принцип произвольного языкового знака, сформулированный Соссюром, женевские лингвисты считали краеугольным камнем его теории. В то же время Ш.Балли и С.Карцевский развивали более систематизированную, чем у Соссюра, концепцию произвольности лингвистического знака с особым упором на функциональный аспект проблемы.

Произвольность знака Балли рассматривал не только в соотношении означающего с означаемым, но как свойство каждой из сторон лингвистического знака: означаемого по связи со всеми означаемыми, означающего - по связи с другими означающими в системе языка. Особенность Женевской школы в том, что проблема произвольности знака получила в ней развитие в связи с функционированием языка, в связи с конкретным актом речевого общения. В речи произвольный характер знака ослабляется за счет мотивации. В основе мотивации знака в синтагматике лежат ассоциации означающего с другими означающими, а означаемого - с другими означаемыми.

Отношение между провзольностью и мотивированностью формулируется Балли как отношение «системная необусловленность, нерелевантность» - «системная обусловленность, релевантность». Таким образом. Балли поставил вопрос о необходимости при освещении проблемы произвольности лингвистического знака учитывать как «вертикальные» отношения между составляющими знака, так и «горизонтальные» отношения между означаемыми, с одной стороны, а с другой, - между означающими знаков данной языковой системы.

С. Карцевский разрабатывал вопрос о градации мотивированности. Рассмотрение проблемы произвольности во внутриязыковом плане явилось дополнением и развитием учения Соссюра об ограничении произвольности.

Учение Женевской школы о мотивированности языкового знака приобретает актуальность в связи с изучением языка как средства воздействия, в частности, в языке рекламы. Принцип ограничения произвольности, сформулированный Соссюром и получивший развитие в Женевской школе, нуждается в дальнейшей разработке.

Мировую известность принесла С.Карцевскому его теория асимметричного дуализма лингвистического знака. При разработке своей теории он опирался на учение Соссюра о подвижном характере отношений между двумя сторонами знака и на развитие Балли принципа ограничения произвольности.

Противоречивый характер отношений между означающим и означаемым, вытекающий из самой сути произвольности лингвистического знака, приводит к сдвигу отношений, к асимметрии двух сторон знака в процессе его актуализации. Учение Карцевского об асимметрическом дуализме лингвистического знака - яркое подтверждение положения Соссюра, которое он неоднократно подчеркивал, что язык ни в коей мере неправомерно рассматривать как простую номенклатуру знаков. Теория асимметрического дуализма лингвистического знака Карцевского, исходящая из положения о сложном, противоречивом характере отношений между двумя сторонами знака, позволяет развить функциональный подход к соотношению формы и содержания в языке.

В современной лингвистике асимметрический характер отношений между двумя сторонами лингвистического знака трактуется как неизоморфность плана выражения и плана содержания.

Количественное несоответствие плана выражения и плана содержания в языке обуславливает его экономичность и компактность в том смысле, что значительно большее количество элементов содержания распределяется между значительно меньшим количеством элементов выражения. Формально-содержательная асимметрия в языке не нарушает положения о единстве формы и содержания и лишь указывает на диалектически противоречивый характер данного единства в языке. План выражения и план содержания тесно и постоянно взаимодействуют и их асимметрия является не чем иным, как проявлением этого взаимодействия.

Своеобразие в соотношении двух сторон знака заключается не только в отсутствии одно-однозначного, постоянного соответствия означаемого означаемому, но и в факте неконгруэнтной членимости означающего и означаемого на элементы1.

Конкретные лингвистические исследования [Jakobson 1932; Скаличка 1967; Gak 1974 и др.] показывают плодотворность применения понятия асимметрического дуализма лингвистического знака для объяснения системного характера языка и его функционирования. Формально-содержательная асимметрия в языке не предстваляет собой конгломерат разрозненных, изолированных явлений; она отражается в категориях, которые могут быть установлены и исследованы в единицах разных языковых уровней. К списку наиболее изученных категорий (синонимия, полисемия, омонимия) за последнее время были добавлены нейтрализация и синкретизм, которые в сфере формально-содержательной асимметрии еще недостаточно четко локализованы. Проблема исследования формально-содержательной асимметрии является одной из важных проблем современного языкознания.

В Женевской школе получил развитие принцип линейности языкового знака, который был разработан Соссюром еще меньше, чем первый - произвольность. В отличие от Соссюра, который связывал принцип линейности только с означающим, Балли распространил это действие и на означаемое. Его учение о линейности двух сторон знака основано на изоморфизме между планом выражения и планом содержания (моносемия, в его терминологии).

Балли описал различные случаи нарушения линейности, которые он объединял термином «дистаксия». К явлениям дистаксии он относил и тропы, что привело к сближению принципов ограничения произвольности и линейности.

Балли показал, что градация дистаксии может быть использована в качестве типологической характеристики при сравнении языков в их синхронном состоянии. Его можно также считать одним из предтечей компонентного

1 Эта особенность языковых знаков была определена А.Мартиие как принцип двойного членения элементов языка. семантического анализа, семантического согласования, а также метода словарных дефиниций.

Применительно к дихотомиям Соссюра, получивших развитие в Женевской школе, целесообразно использовать термин «диада», поскольку дихотомия предполагает противопоставление, оппозицию, а диада - диалектическое соотношение, взаимообусловленность, а не разделение двух сторон одного объекта. Примером может служить дихотомия синхронии и диахронии, дополненная динамическим аспектом синхронии; речи, так же как и языку, присущи социальные черты. Более того, женевские лингвисты показали отсутствие жестких границ не только между двумя сторонами одной дихотомии, но и между смежными дихотомиями. Ярким примером может служить учение Сеше о лингвистике организованной речи, включающее в себя релевантные черты языка и речи, синхронии и диахронии. А учение Балли о «кумуляции» демонстрирует смежный характер относительной произвольности и линейности.

Еще одну характерную и объединяющую черту, присущую Женевской школе, можно назвать «асимметрией». Собственно говоря, «асимметрия» является следствием замены в методологическом плане дихотомий на диады, обусловленная, как будет показано ниже, функциональной направленностью лингвистических исследований. Это привело к еще одному отличию от учения Соссюра, в котором преобладает «симметрия» в силу центрального положения лингвистики языка и неразработанности лингвистики речи. Примерами «асимметрии» служат, в первую очередь, учение Карцевского о противоречивом, подвижном характере отношений между двумя сторонами знака, учение женевских лингвистов о мотивированности, «дистаксия» Балли, теория транспозиции и ноология Прието.

Линейный характер знака лежит в основе синтагматического членения. Определение синтагмы Соссюром основано на «отношениях, имеющих протяженность». В отличие от Соссюра, Балли и Карцевский при определении синтагмы исходили из принципа бинарности. Понимание синтагмы как сочетания определяемого и определяющего членов сближается, в определенной мере, с учением о словосочетании, которое разрабатывалось независимо от Женевской школы в отечественном языкознании.

Женевские лингвисты считали синтагму знаком, означаемое и означающее которого формируются путем комбинации. Средствами комбинации служат знаки особой природы - порядок расположения членов синтагмы, просодические средства, акцентуация и др. (катены, по терминологии Фрея).

Понятие синтагмы получило развитие как в зарубежной (Н.Трубецкой, Ф.Микуш, А.Мартине, М.Мамудян), так и в отечественной лингвистике (Л.В.Щерба, В.В.Виноградов, А.А.Реформатский, Н.Ю.Шведова и др.).

В Женевской школе получил развитие вопрос единиц языка и речи, поставленный, но не разработанный до конца Соссюром. Фрею принадлежит приоритет введения в научный оборот термина «монема». Стремясь уточнить определение значения в его соотношении с соссюровским понятием значимости, женевские лингвисты связывали значение с речью, рассматривая его как актуализацию значимости. Понятие значимости было распространено и на синтаксические отношения.

Соссюр выделил как достаточно самостоятельные сферы внутреннюю и внешнюю лингвистику. Задачей внутренней лингвистики является изучение языка как системы знаков, тогда как внешняя лингвистика занимается изучением тех отношений, которые связывают язык с духовной и материальной культурой, а также бытом общества, которому он принадлежит. Соссюр не отрицал, как иногда полагают, важности и значимости изучения проблематики, относящейся к внешней лингвистике.

В Женевской школе получили развитие следующие вопросы внешней лингвистики, восходящие к учению Соссюра: соотношение языка и мышления и вопросы нормы и языковой политики.

В отличие от таких лингвистов, как Л.Вайсгербер, Балли и Сеше не проводили жесткой связи между языком и мировосприятием его носителей, рассматривая связь языка и мышления в аспекте соотношения индивида и общества, основываясь на восходящем к Соссюру понимании языка как социального продукта, правила актуализации которого носят императивный характер.

Проблематика роли языка в формировании мышления, познания объективной действительности, национально-культурного своеобразия языков, получившая развитие в Женевской школе, в настоящее время оформилась в различные направления исследования этнокультурной специфики речевой деятельности: этнолингвистика, этносемантика, изучение национального менталитета, языкового сознания и картины мира языковой личности. При этом широко используются междисциплинарные подходы, а также когнитивный, коммуникативный и дискурсивный.

В соответствии с социологической концепцией языка норма определялась в Женевской школе как императивное принуждение. Вопросы языковой политики, регулирования функционированием языка они справедливо связывали с повышением лингвистической грамотности и общей культуры носителей языка.

Проблематика самостоятельных направлений исследований лингвистов Женевской школы обусловлена, с одной стороны, их индивидуальными научными интересами, а с другой, - ходом развития лингвистики и смежных наук.

В лингвистической концепции Балли центральное место занимает изучение роли аффективного фактора в языке, которое для него имело, по существу, программный характер. Учение Балли об аффективности можно рассматривать как существенное дополнение доктрины Соссюра, не включающей такой важный компонент, как использование языка в разных сферах общения с определенными экспрессивными и прагматическими целями. Учение Балли следует также рассматривать как компонент лингвистики речи, намеченной Соссюром.

Балли подошел к проблеме соотношения в языке интеллектуального и аффективного с социологической точки зрения. Такой подход для того времени был принципиально новым. В этом отношении Женевская школа находилась в оппозиции к эстетической школе, базирующейся на понимании языка как продукта индивидуального творчества.

Изучение аффективности привело Балли, с одной стороны, к созданию стилистики как самостоятельной лингвистической дисциплины, а с другой, -были заложены основы лингвопрагматики.

Балли впервые поставил вопрос о стилях как системных образованиях. Для начала XX в. такой подход был совершенно новым. Он заложил основы функциональной дифференциации языковых стилей, включил в область изучения стилистики все уровни языка, разработал методы стилистических исследований. Стилистическая теория Балли сыграла роль генератора и мощного стимула дальнейших стилистических исследований. А проблематика языка как средства воздействия стала предметом исследования не только лингвистов, но и философов, психологов, социологов, политологов, специалистов по рекламе.

Женевские лингвисты внесли значительный вклад в разработку синтаксической теории. Хотя и имеются различия в понимании и определении ими синтаксических явлений, общим для их концепции является функциональный подход к синтаксическому строю языка.

При разработке своей синтаксической теории Сеше основывался на достижениях логики и психологии, в том числе детской, своего времени, а также на учении Соссюра о языке и речи, синтагматических и парадигматических отношениях в системе языка. Своеобразие синтаксического учения Сеше в сочетании генетического подхода с синхронным. Он полагал, что три типа отношений - сочинение, главный - дополнительный член, логический субъект - логический предикат, установленные им в онтогенезе синтаксиса, являются универсальными. Задачу своей синтаксической теории Сеше видел в том, чтобы выявить и описать грамматические способы выражения этих отношений.

Психологический подход послужил основой изучения изменения порядка слов в предложении, роли интонации в коммуникативной организации предложения. Части речи определялись Сеше как корреляты соответствующих психических представлений. Тем самым был заложен когнитивный подход к проблеме частей речи, который активно разрабатывается в современной лингвистике. Сеше установил отсутствие жестких границ между частями речи и различными типами синтаксических отношений - сочинением, соположением, подчинением. Он не ограничивался формальной структурой предложения, но исследовал и его коммуникативный аспект. Это опровергает иногда встречающееся представление о Сеше как о представителе логического направления в синтаксисе.

Стремление Сеше изучить содержание синтаксических форм, когнитивный аспект предложения в дальнейшем получило развитие в семантическом синтаксисе. В его синтаксических работах содержатся также идеи предварительного программирования речевого высказывания, операция, которая в настоящее время признается большинством исследователей.

Грамматическое учение А.Сеше пользовалось значительным влиянием в Швейцарии благодаря получившему широкое распространение разработанному им «конструктивному методу». За ее пределами, прежде всего во Франции, многие синтаксисты от Л.Теньера до Ж.Антуана, включая Г.Гийома, признавали, что они многим обязаны автору «Очерков логической структуры предложения».

В общей теории высказывания Ш.Балли можно выделить два аспекта, оказавшие заметное влияние на лингвистические исследования: 1) отношение между модусом и диктумом и 2) отношение между темой и ремой (повод и тема, в его терминологии).

Понятия модуса и диктума восходят к грамматике Пор-Рояля. Однако имеется существенное различие между формулировкой Балли и этой грамматикой. Балли говорил о «сообщении мысли», а грамматика - о «выражении мысли». Согласно Балли, любая мысль разлагается на активный, субъективный элемент и на пассивное, или объективный элемент, представление. Сходный бинарный операционный подход обнаруживается у многих современных философов языка, например, в теории речевых актов Сёрля.

Балли не ограничивался, говоря современным языком, анализом поверхностных структур, но и приближался к анализу глубинных структур. Не случайно понятия модуса и диктума нашли применение в понятийном аппарате трансформационной грамматики. Они оказались продуктивным для многих других направлений исследований: изучение номинативного аспекта высказывания, сложной фразы, наклонений глагола, синтаксиса разговорной речи, функциональной структуры диалога.

Теория высказывания Балли сохраняет актуальность также в связи с изучением коммуникативного аспекта предложения. Ему, наряду с лингвистами Пражской школы, принадлежит приоритет в разработке учения об актуальном членении предложения, получившего интенсивное развитие в нашей стране. Современная французская теория высказывания в значительной мере продолжает направление, начатое Балли (О.Дюкро, Д.Менгено, А.Кюльоли).

Синтагматический синтаксис А.Фрея сформировался не только под воздействием теории Соссюра, но и под влиянием дескриптивизма Блумфилда и учении о синтаксических функциях Ельмслева. Но в отличие от Блумфилда и его последователей Фрей развивал функциональный подход к синтаксису. Он ставил перед синтаксисом три задачи: 1) установить, с какими единицами он имеет дело, 2) выяснить, каким образом эти единицы сочетаются между собой, образуя сложные выражения, 3) изучить регулярные отношения, которые могут существовать между различными выражениями и классами выражений.

Фрей дает следующие ответы на эти вопросы: 1) существуют два основных вида синтаксических единиц: а) значимые сегментные единицы, представляющие собой означающее сложного знака, б) несегментные единицы, которые на основе двух или более монем образуют сложную единицу, не являющуюся простым сложением составляющих сегментов. Для обозначения этих единиц Фрей ввел термины «дез» (от греч. «связь») и «катен» [Frei 1954b: 29].

Синтагматические отношения Фрей называл «тактическими» и противопоставлял их «нетактическим» (ассоциативным или парадигматическим). Он ставил перед собой задачу разработать методы синтагматического анализа, основываясь на произвольном и линейном свойствах языкового знака как двусторонней единицы. Представляют интерес и актуальность идеи Фрея об использовании типов рекуррентности синтагматических структур, установленных статистическим методом на обширном корпусе, в качестве основы сопоставительных типологических исследований. Таким образом, учение Фрея о синтагматическом синтаксисе может служить стимулом для дальнейших исследований как в области теории, так и практики синтагматики.

Лингвистов Женевской школы по праву считают основоположниками теории транспозиции как функционального свойства языковых единиц, проявляющихся в речи. Транспозиция - проявление асимметрии в языке, теоретически обоснованное С.Карцевским. Это - средство придать знаку новую синтагматическую функцию.

Функциональная теория транспозиции Женевской школы во многом предваряет развитие структуральной и трансформационной грамматик во Франции, Швейцарии, в других странах, а также генеративной грамматики в США. Она нашла также применение для исследований словообразования, синтаксической синонимии, семантического синтаксиса, теории троп и др.

Л.Прието развил семиологические идеи Соссюра. Основные положения его семиологической концепции восходят к соссюровскому учению о била-теральности знака и языке и речи. Он также использовал некоторые семиологические установки своих современников - Э.Бюиссенса, Л.Ельмслева, А.Мартине, Р.Барта, Ж.Пиаже. В центре его научных интересов было изучение функционирования семиотических систем.

Прието расширил понятия «означаемого» и «означающего» Соссюра, определяя означаемое как план сообщений, которые можно сделать посредством определенного сигнала, а означающее - как класс сигналов, имеющих одно и то же означаемое.

Подобно Соссюру, Прието включал в предмет семиологии изучение не только языковых, но и неязыковых систем знаков. Он предложил классификацию нелингвистических кодов, показал их отличие от языковых, исследовал такие семиологические системы, как письменность и искусство.

Прието поставил в теоретическом плане вопрос о «третьем членении» -возможности выделения единиц плана содержания по аналогии с единицами плана выражения (фонемами). В то же время он выступал против «жесткого» изоморфизма плана выражения и плана содержания, свойственного концепции Ельмслева.

Прието развил понятие коннотации Ельмслева, распространив его на нелингвистическые знаковые системы. Он также наметил принципы уникального направления исследований, лишь вскользь упомянутое Соссюром, -диахроническую семиологию.

Для современной когнитивной лингвистики представляет интерес рассмотрение Прието вопроса о концептуализации и категоризации реальной действительности, который он связывал с «означиванием».

Мировую известность Прието принесла «ноология» - функциональная теория означаемого. Предметом ноологии является рассмотрение высказывания как процесса семиозиса. А.А.Уфимцева называет Прието, наряду с Бюис-сенсом, основоположником знаковой теории дискурса. В рамках ноологии получило развитие учение о вариативных способах представления содержания в высказывании в процессе актуализации с помощью как языковых, так и неязыковых кодов. Проблематика вариативных способов описания стала предметом изучения когнитивной лингвистики.

Для когнитивной лингвистики представляет также интерес рассмотрение Прието языка в тесной связи с различными формами культуры, познавательной деятельности человека, разграничения знаний о языке и знаний о мире.

В лингвистической литературе совершенно недостаточно внимания уделялось постановке и развитию в Женевской школе проблематики языка и общества и особенно вопроса о связи теории языка с общественной языковой практикой. Между тем в теории и практике лингвистических исследований женевские языковеды исходили из общественного характера науки о языке, ее тесной связи с практикой преподавания и важнейшей роли языка как орудия культуры. Уместно напомнить, что сам Соссюр был блестящим педагогом.

Основываясь на тесной связи языка и мышления, представители Женевской школы подчеркивали роль языка как средства познания объективной действительности: язык - вместилище и хранилище результатов познавательной и созидательной, материальной и духовной деятельности человека и общества.

Определяя язык как важнейшее средство овладения материальной и духовной культурой человечества, Ш.Балли и А.Сеше стремились установить, какие теоретические и практические проблемы вытекают из тесной связи языка и мышления для образования и воспитания в области обучения родному языку. В этом отношении женевские лингвисты сближаются с лучшими представителями отечественного языкознания, уделявшими много внимания укреплению связей науки о языке и практики. Это видоизменяет все еще встречающееся мнение, что представители Женевской школы понимали лингвистику лишь как науку о языке «в самом себе и для себя».

В своих работах женевские лингвисты проводили мысль о важной роли языка как средства приобщения широких народных масс к национальной и мировой культуре. В этом отношении их можно сблизить с представителями Пражской лингвистической школы. Из двух путей повышения языковой культуры: традиционного - путь пуризма и второго - пути науки, представители Женевской школы считали верным только второй.

Первым в отечественном языкознании обратил внимание на функциональную направленность Женевской школы Р.А.Будагов [Будагов 1954: 29].

В зарубежном языкознании о функционализме Женевской школы писали Э.Косериу и П.Гиро.

В понятие «функциональный» каждая лингвистическая школа и направление вкладывает свой смысл и содержание в соответствии со своими методологическими установками. Традиционная грамматика связывает понятие функции с внутрисистемными отношениями лингвистических единиц. Функцией называют роль лингвистической единицы (фонемы, морфемы, слова, словосочетания) в грамматическом оформлении высказывания. В глоссематике «функция» означает всякое отношение между лингвистическими единицами. В генеративной грамматике функция понимается как частный случай реляции - грамматическое отношение между элементами структуры.

В Пражской школе термины «функция», «функциональный» понимаются шире применительно к языку и его функционированию. «Функциональный» означает «служащий какой-либо цели, имеющий определенное назначение», например, «функциональная разновидность речи».

Представители французской функциональной лингвистики (А.Мартине, М.Мамудян. М.Росси и др.) «употребляют слово «функциональный» в трактовке пражцев, выдвигая на первый план коммуникативную функцию языка. Они видят задачу лингвистики в рассмотрении языка «в действии» в процессе общения» [Веденина 1980: 9]. Отличительной чертой французского функционализма является связь с языковой практикой, и в первую очередь, с преподаванием языков [Там же: 35].

Функционализм Женевской школы, являющийся важным объединяющим началом, можно определить в широком смысле как изучение механизма использования языка - семиотической системы - в практике человеческого общения. Для функционализма этой школы характерно стремление вскрыть функционирование языковых форм, их вариативность, асимметрию формы и содержания, различие ядерных и периферийных явлений, взаимодействие разных уровней языка. Его отличительная особенность в том, что он характеризуется двухсторонней направленностью: распространяется на исследование как проблем внутренней, так и внешней лингвистики. В этом отличие Женевской школы от глоссематики, в которой понятие функции ограничено реляционными свойствами языковых единиц.

Особенность функционализма Женевской школы, отличающая ее от других направлений - присутствие человеческого фактора, субъекта, то, что Э.Бенвенист называл «человек в языке». Функционализм Женевской школы можно назвать «коммуникативным». Язык изучается с точки зрения его роли в коммуникации, общении между людьми, рассматривается как система такой коммуникации, а не как структурное описание функций языковых единиц. Лингвистические функции в Женевской школе соотносятся с интеллектуальным и аффективным факторами, соответствующими выделяемым в большинстве классификаций двум основным функциям языка - коммуникативной и экспрессивно-прагматической.

Функционализм Женевской школы близок Пражской школе и французской функциональной лингвистике, теоретические принципы которой были заложены в работах Ж.Вандриеса и А.Доза и получили развитие в школе А.Мартине. Язык рассматривается не только изнутри, но и извне с точки зрения его связи с жизнью общества, культурой, тесной связи лингвистических исследований с языковой практикой и преподаванием языков. В то же время функционализм Женевской школы выгодно отличается от французского функционализма, ограничивающего изучение языка одной функцией - коммуникативной, «что в значительной степени обедняет лингвистическое описание» [Веденина 1985: 29]. Женевскую школу роднит с французской функциональной лингвистикой связь лингвистических исследований с языковой практикой и с преподаванием языков.

Отличие женевского функционализма от пражского в том, что в последнем понятие «функции» является базовым (функция слов, предложений, морфем, фонем). В Женевской школе «функция» не выделяется в качестве терминологического понятия: функциональность соотносится с функционированием языковой системы в коммуникации, речи. Именно под углом такого функционирования развивались и положения учения Соссюра, что в итоге привело к разработке лингвистики речи. Функционализму Пражской школы присуща структурная ориентация лингвистических исследований.

Женевскую и Пражскую школы следует считать родоначальниками функционализма в лингвистике.

В 30-е-40-е годы XX в. эти школы были ведущими центрами мировой лингвистической науки. Важную роль в распространении идей функционализма сыграл 1-й Международный лингвистический конгресс (Гаага, 1928), синтезировавший положения двух школ, приверженных «Курсу» Соссюра, -Женевской и Пражской, и положившей тем самым начало структурно-функциональному направлению исследований, наиболее значительным достижением которого стала фонология. В Конгрессе приняли участие лингвисты из Европы, США, Канады и Японии. Среди его участников были также Ш.Балли и А.Сеше. Они установили много научных контактов, прежде всего с представителями Пражского лингвистического кружка. Его основатель В.Матезиус так отзывался об этом историческом моменте: «На этом конгрессе группа участников, одни из которых принадлежали к Женевской школе, а другие - к Пражскому лингвистическому кружку, разработали общую программу структурной и функциональной лингвистики, главной составляющей которой была фонология».

Ярко выраженная функциональная направленность Женевской школы дает основание рассматривать эту школу, наряду с Пражской, одним из направлений функциональной лингвистики. Функционализм Женевской школы оказал значительное воздействие на формирование лингвистических концепций французских лингвистов Л.Теньера и А.Мартине и его школы, а за пределами Франции - на немецкого лингвиста Г.Хельбига.

Вызывает возражение встречающееся в литературе отнесение Женевской школы к структурному направлению в лингвистике. Хотя у представителей младшего поколения и встречается структурный подход к исследованию языковых явлений (последние синтаксические работы А.Фрея, стремление Л.Прието применить метод оппозиций Н.Трубецкого для анализа плана содержания), в целом в Женевской школе преобладает системный, а не структурный подход в их исследованиях. Любопытно, что сам Соссюр не употреблял термин «структура».

В отличие от классических направлений структурализма женевские лингвисты в целом не разрабатывали строгие формализованные процедуры лингвистического описания, а также такие релевантные для структурализма понятия, как инвариант, оппозиция, дистрибуция. В отличие от крайних школ структурализма лингвисты Женевской школы не ограничивались изучением языковой системы, а рассматривали язык в связи с его функционированием не только в процессе коммуникации, в речи, но и уделяли пристальное внимание его экстралингвистическим функциям.

Не в пользу отнесения Женевской школы к структурным направлениям свидетельствует и психологизм ее основных представителей, который в их последних работах сочетается с социологизмом. Это видно из определения системы языка Ш.Балли: «языковая система представляется нам в виде обширной сети постоянных мнемонических ассоциаций, весьма сходных между собой у всех говорящих субъектов, - ассоциаций, которые распространяются на все части языка» [Балли 1955: 30]. В 40-е годы, когда структурализм завоевал прочные позиции, А.Сеше в статье «От определения фонемы к определению единицы языка» (1942) настаивал на социологическом определении фонемы и других единиц языка [Сеше 2003а],

Для крайних направлений структурализма характерно положение о формальной организации языковой системы: трактовка языка как формальной структуры присуща глоссематике. Она стремилась определить объект лингвистики на основании ограниченного числа гипотез. Стремление свести теоретические положения лингвистики к гипотезам и процедурам их проверки характерно и для дескриптивизма.

В отличие от глоссематики для Женевской школы характерен не дедуктивный, а индуктивный метод исследования - от языковых фактов, наблюдений к обобщениям и теоретическим выводам. Отличие Женевской школы от дескриптивизма в том, что они не игнорировали семантическую сторону языковых знаков, что вытекло из их понимания знака как двусторонней сущности и отрицания представления о языке «как о симметричной и гармонической конструкции» [Балли 1955: 28]. Такое представление о языке закономерно привело к функционализму. Функционализм и структурализм в их чистом виде противопоставляются по шкале «функциональный - формальный подход к языковым фактам».

Таким образом, Женевская школа является направлением функционализма. Не случайно Н.А.Слюсарева - автор статьи «Женевская школа» и В.А.Виноградов - автор статьи «Структурная лингвистика» в Лингвистическом энциклопедическом словаре не относят Женевскую школу к направлениям структурализма. В то же время, как уже отмечалось, благодаря внедрению в теорию и практику лингвистических исследований синхронного изучения языка как системы реляционных значимостей Женевская школа во многом стимулировала оформление таких структурных направлений, как синтаксис Л.Теньера, трансформационная и генеративная грамматика во Франции и Швейцарии.

Наряду с функционализмом существует целый инвариант идей, объединяющих начал, общих черт и положений, позволяющих сохранить за Женевской школой закрепившееся в истории языкознания название школы. Женевских лингвистов объединяет стремление развить основные положения учения Соссюра, результатом которого стало формирование лингвистической концепции, включающее динамический подход к статическому состоянию языка, социальный характер речи, мотивированность знака в речи, распространение принципа линейности на обе стороны знака, асимметрия формы и содержания, общность взглядов на проблематику внешней лингвистики.

Объединяющий инвариант обнаруживается и в исследованиях, обусловленных индивидуальными научными интересами. Во-первых, то, что можно назвать взаимодополнительностью, рассмотрение одного и того же объекта с разных сторон. Так, Сеше, так же как и Соссюр, рассматривал интеллектуальную сторону языка, а Балли - аффективную. Как свидетельствует их переписка, они проявляли живой интерес к исследованиям друг друга. Примером изучения разных сторон одного явления, дополняющих друг друга, что позволяет представить это явление в наиболее полном виде, может служить транспозиция. Балли развивал преимущественно формальную сторону явления транспозиции, Сеше - семантическую, Фрей - функциональную, Карцевский - семиологическую. А их синтаксические учения объединяет коммуникативный подход к предложению. Наконец, еще одним объединяющим началом является связь теории с общественной языковой практикой.

Женевская школа положила начало целому ряду направлений исследований в лингвистике XX и XXI вв.: стилистике, лингвопрагматике, коммуникативному и функциональному синтаксису, транспозиции, теории дискурса, этнолингвистике и лингвокультурологии, сопоставительно-типологическим исследованиям, теории и практике идеографии, функциональной семантике и фразеологии. Впервые были сформулированы научные понятия фонемы, мо-немы, актуализации, транспозиции, функционального стиля. В нашей стране получила развитие такая проблематика, восходящая к Женевской школе, как функциональная стилистика, номинативный аспект высказывания, актуальное членение, синтагматика, транспозиция, фразеология.

Научное наследие Женевской школы сохраняет свою актуальность для современной лингвистики. В трудах ее представителей можно обнаружить немало плодотворных высказываний и идей, которые могут послужить отправной точкой для формулирования новой проблематики и новых подходов к решению актуальных задач науки о языке.

Список научной литературыКузнецов, Валерий Георгиевич, диссертация по теме "Теория языка"

1. Алпатов В.М. Вступительная статья // А.Сеше. Программа и методы теоретической лингвистики. - М.: УРСС, 2003. - С.7-19.

2. Алпатов В.М. Рец. на: В.Г.Кузнецов. Женевская лингвистическая школа. От Соссюра к функционализму. М.: УРСС, 2003 // Изв. АН. Сер.лит.и.яз. - 2004. - Т.63. - №4. - С.69-72.

3. Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю.В. Очерки по истории лингвистики. М.: Наука, 1975. - 559 с.

4. Арно А., Лансло К. Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля. М.: Прогресс, 1990.-272 с.

5. Арош К., Анри Н, Пешё М. Семантика и переворот, произведенный Соссюром: Язык, речевая деятельность, дискурс // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999. - С.137-157.

6. Арутюнова Н.Д. Некоторые типы диалогических реакций и «почему» -реплики в русском языке // ФН. 1970. - №3. - С.44-58.

7. Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М.: Прогресс, 1985. -С.3-42.

8. Арутюнова Н.Д. Речь // ЛЭС. М.: Советская энциклопедия, 1990а. -С.414-416.

9. Арутюнова Н.Д Дискурс // ЛЭС. М.: Советская энциклопедия, 19906. -С.136-137.

10. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. Перев. с франц. М.: Изд-во иностр.лит., 1955. - 416 с.

11. И. Балли Ш. Французская стилистика. Перев. с франц. М.: Изд-во иностр.лит., 1961. - 394 с.

12. Балли Ш. Язык и жизнь. Перев. с франц. М.: УРСС, 2003. - 230 с.

13. Барт Р. Основы семиологии // Структурализм «за» и «против». М.: Прогресс, 1975.-С.114-163.

14. Бенвенист Э. Общая лингвистика. Перев. с франц. М.: Прогресс, 1974.-447 с.

15. Блумфилд JI. Язык. М.: Прогресс, 1968. - 606 с.

16. Богомолова О.И. Современные течения во французской грамматике // Уч. Записки IМГПИИЯ. Т.2. - 1940. - С.31-35.

17. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. T.I, II. М.: АН СССР, 1963. - 384 е., 391 с.

18. Будагов Р.А. Из истории языкознания (Соссюр и соссюрианство). М.: Изд-во МГУ, 1954.-32 с.

19. Будагов Р.А. Вступительная статья и примечания к книге: Ш.Балли. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Изд-во иностр.лит., 1955.-С.3-19.

20. Будагов Р.А. Система языка в связи с разграничением его истории и современного состояния // ВЯ. 1958. - №4. - С.37-50.

21. Будагов Р.А. Вступительная статья к книге: Ш.Балли. Французская стилистика. М.: Изд-во иностр.лит., 1961. - С.5-16.

22. Будагов Р.А. Портреты языковедов XIX-XX веков. Из истории лингвистических учений. М.: Наука, 1988. - 320 с.

23. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. М.: Прогресс, 1993.-502 с.

24. Вандриес Ж. Язык. Перев. с франц. М.: Соцэкгиз, 1937. - 410 с.

25. Вахек Й. Лингвистический словарь Пражской школы. М.: Прогресс, 1964.-350 с.

26. Вахек Й. К проблеме письменного языка // Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967. - С.524-534.

27. Введенский Д.Н. Критический анализ учения Ш.Балли о языке как эмоциональном явлении // Уч. зап. МГПИ. 1965. - №234. - С.327-352.

28. Веденина Л.Г. Истоки и принципы функциональной лингвистики // Функциональное направление в современном французском языкознании. -М.: ИНИОН, 1980.-С.7-59.

29. Веденина Л.Г. Основная проблематика французского функционализма. Вступительная статья // М.Мамудян. Лингвистика. М.: Прогресс, 1985. -С.5-30.

30. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М.: Изд-во МГУ, 1973.-232 с.

31. Вернадский В.И. Очерки и речи. Вып. 2. Петроград: Научн.химико-технич.изд-во, 1922.- 123 с.

32. Вернадский В.И. Избранные труды по истории науки. М.: Наука, 1981.-359 с.

33. Виноградов В.В. Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения // ВЯ. 1954. - №1. - С.3-29.

34. Виноградов В.В. О художественной прозе. М.-Л.: Гос.изд., 1930. -187 с.

35. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). Изд. 2-е. М.: Высшая школа, 1972. - 613 с.

36. Винокур Г.О. Культура языка. М.: Работник просвещения, 1925. -216 с.

37. Винокур Г.О. Проблема культуры речи // Русский язык в советской школе. 1929. - №5. - С.82-92.

38. Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1956.-519 с.

39. Гак В.Г. Проблемы лексико-грамматической организации высказывания. ДД.-М., 1967.-872 с.

40. Гак В.Г. К проблеме соотношения языка и действительности // ВЯ. -1972.-№5.-С. 12-22.

41. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. -М.: Просвещение, 1983. 300 с.

42. Гак В.Г. Языковые преобразования. М.: Языки русской культуры, 1998.-464 с.

43. Гак В.Г. О книге Шарля Балли «Язык и жизнь» // Ш.Балли. Язык и жизнь. М.: УРСС, 2003. - С.7-19.

44. Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. М.: Прогресс, 1992. - 224 с.

45. Гумбольдт В. О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития // В.А.Звегинцев. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. 4.1. М.: Просвещение, 1964. - С.73-104.

46. Гуреев В.А. Проблема субъективности в когнитивной лингвистике // Изв. АН. Сер.лит. и яз. 2005. - Т.64. - №1. - С.3-9.

47. Демьянков В.З. Функционализм в зарубежной лингвистике конца XX в. // Дискурс, речь, речевая деятельность. Сб.обзоров. - М.: ИНИОН РАН, 2000. -С.26-136.

48. Долинин К.В. Стилистика французского языка. Л.: Просвещение, 1978.-344 с.

49. Ельмслев J1. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. Вып.1. М.: Изд-во иностр.лит., 1960. - С.264-389.

50. Ельмслев JJ. Язык и речь // В.А.Звегинцев. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. 4.2. М.: Просвещение, 1965. - С.111-120.

51. Зализняк А.А. О «Мемуаре» Ф.де Соссюра // Ф.де Соссюр. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. - С.289-301.

52. Звегинцев В.А. Теоретические аспекты причинности языковых изменений // Новое в лингвистике. Вып. III. М.: Изд-во иностр.лит., 1963. -С.125-142.

53. Звегинцев В. А. Теоретическая и прикладная лингвистика. М.: Просвещение, 1968. - 334 с.

54. Иванов Вяч.Вс. Лингвистика третьего тысячелетия. Вопросы к будущему. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 208 с.

55. Илия Л.И. Проблема частей речи во французской лингвистике // Методы сравнительно-сопоставительного изучения современных романских языков. М.: Наука, 1966. - С.79-87.

56. Илия Л.И. Очерки по грамматике современного французского языка. -М.: Высшая школа, 1970. 176 с.

57. Йордан Й Романское языкознание. Перев. с румынск. М.: Прогресс, 1971.-619 с.

58. Карцевский С. Халтура // Последние новости. 1922. - №553. - 3.02.

59. Карцевский С. Язык, война и революция. Берлин: Рус.универсальное изд-во, 1923 а. - 72 с.

60. Карцевский С. Новая орфография // Русская школа за рубежом. Прага, 19236. -№1.-С.2-7.

61. Карцевский С. Родной язык и школа // Русская школа за рубежом. -Прага, 1923в.-№5-6. -С.112-118.

62. Карцевский С. О формально-грамматическом направлении // Русская школа за рубежом. Прага, 1925. №12. - С.47-65.

63. Карцевский С. Рецензия на: Г.Винокур. Культура языка // Русская школа за рубежом. Прага, 1926. - №17. - С.536-538.

64. Карцевский С. Рецензия на: А.А.Шахматов. Синтаксис русского языка. Вып. первый. Л., 1925 // Slavia, rocn. VI, ses. 1, 1927. С. 143-152.

65. Карцевский С. Повторительный курс русского языка. М.: Красный пролетарий, 1928а. - 112 с.

66. Карцевский С. Еще к вопросу об учениках А.М.Пешковского // Родной язык и литература в трудовой школе. 19286. - №1. - С.24-45.

67. Карцевский С. Бессоюзие и подчинение в русском языке // ВЯ. 1961. -№2. - С.125-131.

68. Карцевский С. Об асимметричном дуализме лингвистического знака //

69. B.А.Звегинцев. История языкознания XIX-XX веков. 4.2. М., 1965.1. C.85-90.

70. Карцевский С. Введение в изучение междометий // Перевод с франц.

71. B.Г.Кузнецова//ВЯ. 1984. - №6. - С. 125-137.

72. Карцевский С.И. Из лингвистического наследия. М.: Языки русской культуры, 2000. - 192 с.

73. Касарес X. Введение в современную лексикографию. Перев. с испанск. М.: Изд-во иностр.лит., 1958. - 354 с.

74. Кацнельсон С.Д. Краткий очерк истории языкознания. JL: ЛГУ, 1941. -72 с.

75. Кацнельсон СД. Предисловие // История лингвистических учений. Древний мир. Л.: Наука, 1980. - С.3-6.

76. Кацнельсон С Д. Типология языка и речевое мышление. М.: Наука, 1972.-216 с.

77. Киселева JI.A. Язык как средство воздействия. Л.: J И ПИ, 1971. - 59 с.

78. Клаус Г. Сила снова. Гносеологический и прагматический анализ языка. Перев. с немец. М.: Прогресс, 1967. - 215 с.

79. Колшанский Г.В. Логика и структура языка. М.: Высшая школа, 1965. -239 с.

80. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: Наука, 1975. - 229 с.

81. Косериу Э. Синхрония, диахрония и история // Новое в лингвистике. Вып.З. -М.: Изд-во иностр.лит., 1963. С. 143-343.

82. Кубрякова Е. С. О понятиях синхронии и диахронии // ВЯ. 1968. - №3. -С.112-123.

83. Кубрякова Е.С. Синхрония // ЛЭС. М.: Сов.энциклопедия, 1990а.1. C.451-452.

84. Кубрякова Е.С. Синтагматика // ЛЭС. М.: Сов.энциклопедия, 19906. -С.447-448.

85. Кубрякова Е. С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике // Дискурс, речь, речевая деятельность. Сб.обзоров. -М.: ИНИОН РАН, 2000. С.7-25.

86. Кубрякова Е.С. Язык и знание. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.

87. Кудрявский Д.Н. Школьная и научная грамматика // Русский язык / Сост. С.А.Новикова. СПб., 1910.

88. Кузнецов В.Г. Сопоставительная стилистика и теория перевода // Сб. науч. трудов МГПИИЯ. Вып.319. - 1988. - С. 145-154.

89. Кузнецов В.Г. Функциональные стили современного французского языка. М.: Высшая школа, 1991. - 160 с.

90. Кузнецов В.Г. Причины коммуникативных неудач в процессе межкультурного профессионального общения // Язык. Культура. Словари. Материалы IV Международной школы-семинара. Иваново, 2001. - С.37-38.

91. Кузнецов В.Г. Женевская лингвистическая школа: от Соссюра к функционализму. М.: УРСС, 2003а. - 184 с.

92. Кузнецов В.Г. Лингвистические аспекты глобализации // Филология и культура. Материалы IV Международной научной конференции. Тамбов, 20036. - С.487-488.

93. Кузнецов В.Г. Роль Женевской школы в становлении и развитии функционализма в лингвистике // XI Международная конференция по функциональной лингвистике. «Функциональное описание естественного языка и его единиц». Ялта: Доля, 2004. - С.200-201.

94. Кун Т. Структура научных революций. Перев. с англ. М.: Прогресс, 1975.-300 с.

95. Левицкий В.В. Виды мотивированности слова, их взаимодействие и роль в лексико-семантических изменениях // Материалы семинара по проблеме мотивированности языкового знака. Л., 1969.

96. Левицкий Ю.А. Некоторые вопросы теории актуализации. КД. М., 1970.-288 с.

97. Леонтьев А.А. Некоторые проблемы обучения русскому языку как иностранному. М., 1970.

98. Леонтьев А.А. Лингвистическое моделирование речевой деятельности // Основы теории речевой деятельности. М.: Наука, 1974. - С.36-63.

99. Мартен В. Речь Виктора Мартена и прощальное слово Шарля Балли на похоронах Альбера Сеше // А.Сеше. Очерк логической структуры предложения. М.: УРСС, 2003. - С.217-220.

100. Мартине А. Основы общей лингвистики // Новое в лингвистике. Вып.З. М.: Изд-во иностр.лит., 1963. - С.366-566.

101. Матезиус В. О необходимости стабильности литературного языка // Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967. - С.378-393.

102. Мельников Г.П. О типах дуализмов языкового знака // ФН. 1971. -№5. - С.54-69.

103. Микулинский С.Р. В.И.Вернадский как историк науки //

104. B.И.Вернадский. Избранные труды по истории науки. М.: Наука, 1981.1. C.5-31.

105. Николаева Т.М. Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.VIII. М.: Прогресс, 1978.-С.5-32.

106. Николаева Т.М. Диахроническая типология // ЛЭС. М.: Сов. энциклопедия, 1990. - С.135-136.

107. Новак Л. Основная единица грамматической системы и типология языка // Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967. - С.210-225.

108. Пауль Г. Принципы истории языка. М.: Изд-во иностр.лит., 1960. -499 с.

109. Пешковский A.M. Школьная и научная грамматика. Доклад на 1-м Всероссийском съезде преподавателей русского языка в средней школе. М.: Наркомпрос, 1918. - 126 с.

110. Пешковский A.M. Ответ на статью С.О.Карцевского // Родной язык и литература в трудовой школе. 1928. - №2. - С.50-57.

111. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М.: Учпедгиз, 1956.-511 с.

112. Пешковский A.M. Объективная и нормативная точки зрения на язык //

113. B.А.Звегинцев. История языкознания XIX-XX веков. 4.2. М.: Просвещение, 1965. - С.288-299.

114. Поливанов Е.Д. Введение в языкознание для востоковедных вузов. Л.: Ленингр.вост.ин-т, 1928. - 230 с.

115. Поливанов Е.Д. Статьи по общему языкознанию. М.: Наука, 1968. -376 с.

116. ИЗ. Поспелов Н.С. О лингвистическом наследстве С.Карцевского // ВЯ. -1957. №4. - С.46-56.

117. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. T.I, II. М., 1958. -536 е.; Т. III. -М.: Учпедгиз, 1968. - 551 с.

118. Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии. М.: Наука, 1970.-527 с.

119. Рубинштейн C.JI. Бытие и сознание. М.: Изд-во АН СССР, 1957. -328 с.

120. Ромашко С.А. Методология изучения истории языкознания. Научно-аналитический обзор. М.: ИНИОН, 1985. - 46 с.

121. Селищев A.M. Язык революционной эпохи. М.: Работник просвещения, 1928.-248 с.

122. Сергиевский М.В. Современные грамматические теории в Западной Европе и античная грамматика // Ученые записки IМГПИИЯ. Т.2. - 1940.1. C.5-14.

123. Серебренников Б.А. К проблеме типов лексической и грамматической абстракции // Вопросы грамматического строя. М.: АН СССР, 1955. -С.54-73.

124. Серио П. Как читают тексты во Франции // К.Арош, Н.Анри, М.Пешё. Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999. - С.12-53.

125. Сеше А. Три соссюровские лингвистики // В.А.Звегинцев. История языкознания XIX-XX веков. 4.2. -М., 1965. С.60-84.

126. Сеше А. Программа и методы теоретической лингвистики. Психология языка. Перев. с франц. М.: УРСС, 2003а. - 262 с.

127. Сеше А. Очерк логической структуры предложения. Перев. с франц. -М.: УРСС, 20036. -222 с.

128. Сеше А. Мышление и язык, или Как понимать органическую связь индивидуального и социального в языке // А.Сеше. Очерк логической структуры предложения. М.: УРСС, 2003в. - С. 187-207.

129. Скаличка В. Асимметричный дуализм языковых единиц // Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967. - С. 119-127.

130. Слюсарева Н.А. Критический анализ проблем внутренней лингвистики в концепции Ф. де Соссюра. ДД. М., 1969. - 571 с.

131. Слюсарева Н.А. К выходу в свет критического издания «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра // ФН. 1971. - №4. - С.56-64.

132. Слюсарева Н.А. XI Международный конгресс лингвистов. ФН. -1973. - №2. - С.121-127.

133. Слюсарева Н.А. Теория Ф. де Соссюра в свете современной лингвистики. М.: Наука, 1975.- 112 с.

134. Смирницкий А.И. Лексикология английского языка. М.: Изд-во лит. на иностр.яз., 1956. - 260 с.

135. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. М.: Наука, 1977.-341 с.

136. Соловьева А.К. Шарль Балли (1865-1947). (К 100-летию со дня рождения швейцарского лингвиста) // Русский язык в школе. 1965. - №3. -С.81-83.

137. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. -С.35-273.

138. Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. М.: Прогресс, 1990. -280 с.

139. Соссюр Ф. де. Наброски рецензии на книгу А.Сеше // Ф.де Соссюр. Заметки по общей лингвистике. М.: Прогресс, 1990. - С. 166-169.

140. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. Редакция перевода Н.А.Слюсаревой. М.: Логос, 1998. - 296 с.

141. Степанов Ю.С. Комментарий к кн.: Э.Бенвенист. Общая лингвистика.- М.: Прогресс, 1974. С.407-445.

142. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. М.: Наука, 1975.-311 с.

143. Степанов Ю.С. Исторические законы и историческое обеспечение // Гипотеза в современной лингвистике. -М.: Наука, 1980. С.90-118.

144. Тезисы Пражского лингвистического кружка // В.А.Звегинцев. История языкознания XIX-XX веков. М.: Просвещение, 1965. - С.123-140.

145. Тоддес Е.А., Чудакова М.О. Первый русский перевод «Курса общей лингвистики» Ф.де Соссюра и деятельность Московского лингвистического кружка // Федоровские чтения. 1978. М.: Наука, 1981. - С.228-249.

146. Трнка Б. и др. К дискуссии по вопросам структурализма // В.А.Звегинцев. История языкознания XIX-XX веков. 4.2. М.: Просвещение, 1965.-С. 155-166.

147. Трофимова Р.П. Философско-эстетические аспекты анализа языка. АКД.-М., 1972.-21 с.

148. Труды первого съезда преподавателей русского языка в военных учебных заведениях. М., 1904.

149. Ульман С. Семантические универсалии // Новое в лингвистике. Вып.У,- М.: Прогресс, 1970. С.250-299.

150. Уфимцева А.А. Семантика слова // Аспекты семантических исследований. М.: Наука, 1980. - С.5-80.

151. Уфимцева А.А. Знаковые теории языка // ЛЭС. М.: Сов.энциклопедия, 1999. - С.167-169.

152. Федоров А.В. Стилистика в ее отношениях к общему языкознанию // Вопросы общего языкознания. Л.: Изд-во ЛГУ, 1965. - С.148-157.

153. Филин Ф.П. К проблеме социальной обусловленности языка // Язык и общество. М.: Наука, 1968. - С.5-21.

154. Халеева И.И. Основы теории обучения пониманию иноязычной речи. -М.: Высшая школа, 1989. 236 с.

155. Хёнигсвалъд Г, Существуют ли универсалии языковых изменений? // Новое в лингвистике. Вып.У. М.: Прогресс, 1970. - С.77-104.

156. Хованская З.И. Стилистика французского языка. М.: Высшая школа, 1984.-344 с.

157. Xomckuu Н. Язык и мышление. Перев. с англ. М.: Изд-во МГУ, 1972. -121 с.

158. Чагин Б.А. Субъективный фактор. Структура и закономерности. М.: Мысль, 1968.-216 с.

159. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Вып.1, 2. Л.: АН СССР, 1925-1927.-656 с.

160. Шингаров Г.Х. Эмоции и чувства как формы отражения действительности. М.: Наука, 1971.-223 с.

161. Шор P.O. Кризис современной лингвистики // Яфетический сборник. -1927. Вып.5. - С.32-71.

162. Шухардт Г. Избранные статьи по языкознанию. М.: Изд-во иностр.лит., 1950. - 292 с.

163. Шухардт Г. О книге Ф.де Соссюра «Курс общей лингвистики» // Шухардт Г. Избранные статьи по языкознанию. М.: Изд-во иностр.лит., 1950. - С.185-197.

164. ЩербаЛ.В. Преподавание иностранных языков в средней школе. -М.: Изд-во АПН РСФСР, 1947. 96 с.

165. Щерба JI.B. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1957.- 188 с.

166. Щерба JI.B. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // В.А.Звегинцев. Хрестоматия по истории языкознания XIX-XX веков. 4.2.-М.: Просвещение, 1965. С.361-373.

167. Энглер Р. Идеальная форма лингвистики Соссюра // Ф.де Соссюр. Курс общей лингвистики. М.: Логос, 1998. - C.I-XXI.

168. Юдакин А.П. Развитие структуры предложения в связи с развитием структуры мысли. М.: Наука, 1984. - 167 с.

169. Юдакин А.П. Ведущие языковеды мира. Энциклопедия. М.: Сов.писатель, 2000. - 915 с.

170. Якобсон П.М. Психология чувств. 4.1. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1958. -238 с.

171. Якобсон Р. Значение лингвистических универсалий для языкознания // В.А.Звегинцев. История языкознания XIX-XX веков. 4.2. - М.: Просвещение, 1965. - С.383-395.

172. Якобсон Р. Выступление на 1-ом Международном симпозиуме «Знак и система языка» // В.А.Звегинцев. История языкознания XIX-XX веков. -4.2. М.: Просвещение, 1965. - С.395-402.

173. Якобсон Р. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. - 453 с.

174. Якубинский Л.П. Ф. де Соссюр о невозможности языковой политики // Языковедение и материализм. Вып.2. М.-Л., 1929. - С.91-104.

175. Amacker R. La sintagmatica saussuriana di Henri Frei // La sintassi. Atti del III Convegno intern, di studi. Roma, 1969. - P.45-111.

176. Amacker R. Le choix des evidences et la formalisation: notes pour une epistemologie de la linguistique // Atti del Convegno Internazionale di Studi. -Roma, 1972.

177. Amacker R. Sur la notion de "valeur" // Studi saussuriani per R.Godel. -Bologna: S.E.IL Milano, 1974. P.7-43.

178. Amacker R. Syntaxe et semantique en Suisse (1940-1970) // CFS. 19741975. -N29. - P.101-136.

179. Amacker R. Linguistique saussurienne. Geneve, Droz, 1975a. - 241 p.

180. Amacker R. Saussure e gli universali linguistici // Teoria e storia degli studi linguistici. Roma: Bulzoni, 1975b. - P.175-205.

181. Amacker R. L'influence de Ferdinand de Saussure et la linguistique generale d'inspiration saussurienne en Suisse (1940-1970) // CFS. 1976. - №30. -P.71-96.

182. Amacker R. In memoriam Robert Godel//CFS. 1985.-N38.-P.5-18.

183. Amacker R. "Le combat de Bally" // CFS. 1992. - №46.

184. Antoine G. La coordination en fran?ais. I, II. P.: Ed. d'Artrey, 1959, 1962. -700 p.

185. Auroux S. L'histoire de la linguistique // Langue fran?aise. P., 1980. -N48. - P.7-14.

186. Bally Ch. Precis de stylistique. Geneve: Eggimann, 1905. - 183 p.

187. Bally Ch. Traite de stylistique fran?aise. Heidelberg: Winter, 1909. -331 p.

188. Bally Ch. L'etude systematique des moyens d'expression. Geneve: Eggimann, 1910. - 18 p.

189. Bally Ch. La stylistique et l'enseignement secondaire. Saint-Blaise: Foyer Solidariste, 1911.-24 p.

190. Bally Ch. Stylistique et linguistique generale // Archiv fur das Studium der neueren Sprachen. 1912. - CXXVIII. - P.87-126.

191. Bally Ch. Ferdinand de Saussure et l'etat actuel des etudes linguistiques. -G.: Atar, 1913.-30 p.

192. Bally Ch. Figures de pensee et formes linguistiques // Germ.-Rom. Monatsschrift. 1914. - Vol.6. - P.405-422; 456-470.

193. Bally Ch. (avec la collab. de L.Gautier). Recueil des publications scientifiques de Ferdinand de Saussure. Geneve : Ed. Sonor, 1922a. - 641 p.

194. Bally Ch. La pensee et la langue // BSLP. 1922b. - XXIII. - P. 1 -6.

195. Bally Ch. Langue et parole // JPNP. 1926. - XIII. - P.693-701.

196. Bally Ch. Note sur la langue parlee // Die neueren Sprachen, 1927. XXXV. -P.122-126.

197. Bally Ch. (avec la collab. de Sechehaye A.) Quelles sont les methodes les mieux appropriees a un expose complet et pratique de la grammaire d'une langue quelconque? // Actes du I-er Congres intern, de linguistes a la Haye. -Leiden, 1928. P.36-53.

198. Bally Ch. Antiphrase et style indirect libre // A grammatical miscelany offered to O.Jespersen. Copenhagen: Levin & Munksgaard, 1930. - P.331-340.

199. Bally Ch. La crise du fransais. Notre langue maternelle a l'ecole. -Neuchatel Paris: Delachaux & Niestle S.A.Ed., 1931. - 149 p.

200. Bally Ch. Le langage et la vie. Zurich: Max Niehans, 1935. - 227 p.

201. Bally Ch. Synchronic et diachronie // VR. 1937. - Vol.2. - P.345-352.

202. Bally Ch. Qu'est-ce qu'un signe? // JPNP, avril-juin, 1939. P. 161-174. Перепечатано в: A Geneva School Reader in Linguistics, ed. by R.Godel. - London, 1969. - P.87-100. Цит. по поел.

203. Bally Ch. L'arbitraire du signe. Valeur et signification // FM. 1940a. - V.8. -P. 193-206.

204. Bally Ch. Sur la motivation des signes linguistiques // BSLP. 1940b. -V.41. -P.75-88.

205. Bally Ch. Intonation et syntaxe // CFS. 1941 a. - № 1. - P.33-42.

206. Bally Ch. Рецензия на: O.Jespersen. Efficiency in linguistic change. Mem. de Г Acad, danoise des sciences. Vol.27. 1941 // CFS. 1941b. - №1. - P.95-97.

207. Bally Ch. Syntaxe de modalite explicite // CFS. 1942. - №2. - P.3-13.

208. Bally Ch. Linguistique generate et linguistique fran9aise. P.: Leroux, 1932.-410 p.

209. Barthes R. L'aventure semiologique. P.: Seyil, 1985. - 358 p.

210. Beauzee M. Grammaire generate ou Exposition raisonnee des elements necessaires du langage, pour servir de fondement а Г etude de toutes les langues. T.l-2. P.: Imprimerie Barrou, 1767.

211. Benveniste E. Nature du signe linguistique // AL. 1939. - V.I. - P.23-29.

212. BinetA. L'etude experimental de l'intelligence. P.: Alfred Costes, 1922. -307 p.

213. Bloch J. Рецензия на: A.Sechehaye. Essai sur la structure logique de la phrase // Revue critique d'histoire er de litterature. P., 1927. - №18.

214. Boer C. de. Syntaxe du fran^ais moderne. Leiden: Univ.pres., 1947. - 352 P

215. Bonnard H. La proposition // FM. 1959. - №3. - P. 161 -172.

216. Bouquet S. Les deux paradigmes editoriaux de la linguistique generale de Ferdinand de Saussure // CFS. 1998. - №51. - P. 187-202.

217. Bres J. De Bally a la proxematique // De Г actual isation / Coord. J.-M. Barberis. - P.: CNRS, 1998. - P.59-79.

218. Brondal V. Les parties du discours. Partes orationis. Copenhague: Munksgaard, 1928. - 173 p.

219. Brondal V. Essai de linguistique generale. V.I. Copenhague: E.Munksgaard, 1943. - 174 p.

220. BrunotF. La pensee et la langue. P.: Masson, 1922. - 954 p.

221. Burger A. Phonematique et diachronie a propos de la palatalisation des consonnes romanes // CFS. 1955. - N13. - P. 19-43.

222. Burger A. Significations et valeur du suffixe verbal fran^ais -q- II CFS. -1961.-№18.-P.5-15.

223. Burger A. Essai d'analyse d'un systeme de valeurs // CFS. 1962. - №19. -P.67-76.

224. Burger A. Sur le role respecif des monemes et des syntagmes dans le fonctionnement de la parole // CFS. 1969. - №25. - P.73-78.

225. Buyssens E. Les six linguistiques de F.de Saussure // Revue des langues vivantes. 1942. -Nl. - P. 15-23.

226. Buyssens E. Les languages et le discours. Bruxelles: Office de publicite, 1943.-98 p.

227. Buyssens E. Рецензия на: Ch. Bally. Linguistique generale et linguistique fran^aise. Berne, 1944 // Erasmus. - 1947. - Vol.1. - N5. - P.274-279.

228. Buyssens E. Dogme ou libre examen? // CFS. 1952. - №10. - P.47-50.

229. Buyssens E. Le structuralisme et l'arbitraire du signe // Studii §i cercetari linguistice. Bucure§ti, 1960a. - №11 - P.403-416.

230. Buyssens E. Verite et langue. Langue et pensee. Bruxelles: Univ. libre de Bruxelles, 1960b.-46 p.

231. Buyssens E. La communication et l'articulation linguistique. Bruxelles -Paris: Presses universitaire, 1967. - 175 p.

232. Cap-Artaud M.-Cl Petit traite de rhetorique saussurienne. Geneve: Droz, 1994.- 166 p.

233. Chafe W. Beyond beads on string and branches in a tree // Conceptual structure, discourse and language. Stanford: CSLI Pubis. - P.49-66.

234. Chevalier J.-CI, A.-M.Fryba-Reber. Albert Sechehaye et la syntaxe imaginative // Historigraphia linguistica. 1995. - Vol.22. - N.l-2. - P.235-238.

235. Chiss J.-L. La stylistique de Charles Bally, de la notion de „sujet parlant" a la theorie de l'enonciation // Langages. P., 1985. - №77. - P.85-94.

236. Cuender G. Sur l'expression de la particule relative // Melanges de linguistique offerts a Ch.Bally. G.: Georg, 1939. - P.93-100.

237. Current trends in Linguistics, ed. by Th. A. Sebeok. V.9. The Hague. -Paris: Mouton., 1972. - 732 p.

238. Dardel R. de., Hilnorst P. Essai d'analyse d'un indicateur des chemins de fer //CFS. 1976.-N30.-P.7-32.

239. Delacroix H. Le langage et la pensee. P.: Alcan, 1924. - 602 p.

240. De l'actualisation / Coord.J.-M.Barberis. P.: CNRS, 1998. - 249 p.

241. Delas D. Phonetique, phonologie et роё^ие chez R.Jakobson // Langue fran<?aise. P., 1973. - N. 19. - P. 108-119.

242. De Mauro Т. Introduction. Notes. Notes bibliographiques et critiques sur F. de Saussure // F. de Saussure. Cours de linguistique generale. P.: Payot, 1972. - 510 p.

243. Deutschbein M. Satz und Urteil. Gothen, 1919.

244. Dickenmann E. La linguistique en Suisse de 1938 a 1947 // Word. 1947. -Vol.3.-№1-2.-P.l 10-125.

245. Dubois J. Grammaire structural du fransais. T.III. P.: Larousse, 1969. -187 p.

246. Ducrot O. Le dire et le dit. P.: Minuit, 1985. - 240 p.

247. Ducrot O. Charles Bally et la pragmatique 11CFS. 1986. - N40. - P. 13-37.

248. Engler R. Theorie et critique d'un principe saussurien: l'arbitraire du signe // CFS. 1962.-N19.-P.5-66.

249. Engler R. Complements a l'arbitraire // CFS. 1964. - N21. - P.25-32.

250. Engler R. F. de Saussure. Cours de linguistique generale. Edition critique par R.Engler. Wisbaden : Otto Harrassowitz. Fasc.I. - 1967. - 146 p.; Fasc.2, 3. -1968a.-P. 147-316.

251. Engler R. Saussure e la scuola di Gineva // Ulisse. Fasc.63, fasc. Spec. "Lingua e linguaggi". - 1968b. - Vol.9. - P. 158-164.

252. Engler R. Lexique de la terminologie saussurienne. Utrecht-Anvers: Spectrum Editeurs, 1968c. - 57 p.

253. Engler R. La linearite du signifiant // Studi sausuriani per Robert Godel / Amacker R., De Mauro Т., Prieto L. Bologna: S.E.ll Mulino, 1974. - P.l 11120.

254. Engler R. Charles Bally. Kritiker Saussures? // CFS. 1987. - N41. - P.55-63.

255. Engler R. Diachronie: l'apport de Geneve // CFS. 1988. - N42. - P. 127166.

256. Fink F. Die Klassifikation der Sprachen. Marburg, 1901.

257. Fonagy I. Distribution in word-sets // Melanges Marcel Cohen. La Haye: Mouton, 1970. - P.69-72.

258. Fontaine J. Le Cercle linguistique de Prague. Prague - Tours: Mame, 1974.- 183 p.

259. Forel Cl.-A. L'enseignement de la langue maternelle selon Charles Bally: une conference publique inedite de 1932 // CFS. 1994. - N48. - P.135-147.

260. Frei H. La grammaire des fautes. P.: Geuthner, 1929. - 317 p.

261. Frei H. Interrogatif et indefini. P.: Geuthner, 1940. - 16 p.

262. Frei H. Qu'est-qu'un dictionnaire de phrases? // CFS. 1941. - N1. - P.43-56.

263. Frei H. Les lois de passage // Zeitschrift fur Romanische Philologie. Halle, 1944. - Bd.64. - H 6. - S.557-568.

264. Frei H. In memoriam Charles Bally // Lingua. 1946-47. - V.I. - N. 1.

265. Frei H. La linguistique saussurienne a Geneve depuis 1939 // Word. 1947. - V.3. - N1-2. - P.107-109.

266. Frei H. De la linguistique comme science de lois // Lingua. 1948. - N1. -P.25-33.

267. Frei H. Z6ro, vide et intermittent // Zeitschrift fUr Phonetik. 1950. - N4. -P.161-191.

268. Frei H. Langue, parole et differentiation // JPNP, avril-juin. 1952. -P.137-157.

269. Frei H. Le livre des deux mille phrases. Geneve: Droz, 1953. - 92 p.

270. Frei Я Criteres de delimitation // Word. 1954a. - V.10. - N2-3. - P.136-145.

271. Frei H. Cas et dese en fran9ais // CFS. 1954b. - N12. - P.29-47.

272. Frei H. A note on Bloomfield's Limiting Adjectives // English Studies. -1955. N36. - P.278-281.

273. Frei H. Caracterisation, indication, specification // M.Halle, G.Lunt (ed.). For Roman Jakobson. Essays on the occasion of his 60-th birthday. - The Hague: Mouton, 1956.-P.161-168.

274. Frei H. Criteres de classement 11 ZPhon. 1957. - N10. - P.26-29.

275. Frei H. L'unite linguistique complexe // Lingua. 1962. - V.2. - P. 128-140.

276. Frei H. Le signe de Saussure et le signe de Buyssens // Lingua. 1963. -Vol.12.-P.423-428.

277. FreiH. Mode de reduction des syntagmes//CFS. 1966.-N22.-P.41-51.

278. Frei H. Matrices syntagmatiques // Word. 1967. - V.23. - N1-3. - P. 180186.

279. Frei H. Syntaxe et methode en linguistique synchronique // Enzyklopadie der geisteswissenschaftlichen Arbeitsmethoden. IV. Mtinchen - Wien: Oldenbourg, 1968. - S.39-63.

280. Frei H. L'interrogation partielle et la distinction noyau-satellite // R.Jakobson, Sh.Kawamoto (ed.). Studies in General and Oriental Linguistics. --Tokyo : TEC, 1970a. P. 103-108.

281. Frei H. Cinquante onomatopees japonaises // Melanges Marcel Cohen. La Haye : Mouton, 1970b. - P.359-367.

282. Frei H. L'equivoque de la linearite du signifiant // Estudios dedicados a D.Gazdaru. Romanica 5 (La Plata). 1972 (1974).

283. Frei H. The segmented sentence: Bally's theory reconsidered // Studies A. Hill I.-LaHaye, 1978.

284. Fryba-Reber A.M. Albert Sechehaye et la syntaxe imaginative. Geneve: Droz, 1994.-239 p.

285. Fryba-Reber A.M. Charles-Albert Sechehaye: un linguiste engage // CFS. -1995-1996.-N49.-P. 123-137.

286. Gak V.G. Essai de grammaire fonctionnelle du fran^ais. M., 1974. - 277 p.

287. Galichet G. Essai de grammaire psychologique du fran^ais moderne. P.: Presses univ. de France, 1947. - 224 p.

288. Galisson R. Analyse semique, actualisations semique et approche du sens en methodologie // Langue fran9aise. P., 1970. - N8. - P.107-116.

289. Gambarara D. Diachronie et semiologie // CFS. 1991. - N45. - P.183-199.

290. Genette G. Figures III. P.: Seuil, 1972. - 285 p.

291. A Geneva School Reader in Linguistics / ed. by Godel R. Bloomington-London: Indiana Univ. Press, 1969. 361 p.

292. Ginneken J. van. Principes de linguistique psychologique. Amsterdam -Paris - Leipzig, 1907.

293. Godel R. Allocution prononcee aux obseques de Ch.Bally // CFS. 1946-47. -N6.-P.68-72.

294. Godel R. Homonymie et identite // CFS. 1948. - N7. - P.5-15.

295. Godel R. La question des signes гёго // CFS. 1953. - N11. - P.31-41.

296. Godel R. Les sources manuscrites du Cours de linguistique generate de F. de Saussure. Geneve: Droz - P., 1957. - 282 p.

297. Godel R. L'ecole saussurienne de Geneve // Trends in European and American Linguistics 1930-1960, ed. by Mohrmann Chr., Sommerfelt Alf. Utrecht -Anvers: Spectrum, 1961. - P.294-299.

298. Godel R. De la theorie du signe aux termes du systeme // CFS. 1966. -N22. - P.53-68.

299. Godel R. Questions concernant le syntagme // CFS. 1969a. - N25. -P.115-131.

300. Godel R. Theorie de la phrase // La sintassi. Atti del III Convegno internazionale di studi. Roma, 1969b. - P. 13-41.

301. Godel R. Problemes de linguistique saussurienne // CFS. 1975. - N29. -P.75-89.

302. Godel R. Les limites de l'analyse segmentale et la realite du mot // CFS. -1978. N32. - P.125-154.

303. Godel R. Retractatio // CFS. 1981a. - N35. P.29-52.

304. Godel R. La linguistique de la parole // Logos semantikos. 1981b. - Vol.2. - P.45-57.

305. Gougenheim G. La syntaxe fran?aise // FM. 1934. - V.2. - N1. - P.34-56.

306. Grammont M. Traite de phonetique. P.: Delagrave, 1933. - 480 p.

307. Grasserie R. de la. Du langage subjectif biologique ou emotionnel et sociologique ou reverentiel (oppose au langage psychologique de la pensee). -P., 1907.

308. Grober G. Geschichte der romanischen Philologie. Т. 1. StraBburg, 19041906.

309. Guillaume G. Temps et verbe. P.: Champion, 1929. - 134 p.

310. Guillaume G. La langue est-elle ou n'est-elle pas un systeme? // Cahiers de linguistique structurale. 1952. - N1.

311. Guillaume G. Langage et science du langage. Paris: Presses de l'Univ. -Quebec, 1964.-286 p.

312. Henry A. La linearite du signifiant // Linguistique contemporaine: Hommage a Eric Buyssens / Dierickx, Y.Lebrun. Bruxelles: Ed. de l'lnst. de sociologie. 1970. - P.87-92.

313. Hjelmslev L. Principes de grammaire generale. Kobenhavn: Bianco Lunos, 1928.-362 p.

314. Hjelmslev L. Role structural de l'ordre des mots // JPNP. 1950. - N47. -P.54-58.

315. Hockett Ch.F. The problem of Universals in Language // Universals of language. Ed. by J.H.Greenberg. Cambridge, Mass.: The M.I.T. Press, 1963. -P. 1-22.

316. Jakobson R. Zur Structur des russischen Verbum // Charisteria Mathesio G. oblata. Prague, 1932. - S.74-84.

317. Jakobson R. Beitrag zur allegemeinen Kasuslehre. Gesamtbedeutung der russischen Kasus // TCLP. 1936. - V.6. - S.240-288.

318. Jakobson R. A la recherche de l'essence du langage // Diogene. 1965. -N51. - P.22-38.

319. Jakobson R. Serge Karcevsky // Portraits of linguists, ed. by Sebeok Th.A. Vol.2. Bloomington-London: Indiana Univ. Press, 1966. - P.493-497.

320. Jespersen O. Progress in language. London, 1909.

321. Jespersen О. Mankind, Nation and individual from a linguistic point of view. Oslo : H.Aschehoug, 1925.-221 p.

322. Kahn F. Le systeme des temps de l'indicatif chez un Parisien et chez une Baloise. Geneve : Droz, 1954. - 218 p.

323. Kahn F. Differentiations melodiques dans l'enonce fran?ais // CFS. 1969. -N26.-P. 15-31.

324. Kahn F. Traduction et linguistique // CFS. 1970-1972. - N27. - P.21-42.

325. Karcevsky S. Systeme du verbe russe. Essai de linguistique synchronique. -Prague, 1927.- 167 p.

326. Karcevsky S. Quelles sont les methodes les mieux appropiees a un expose complet et pratique de la grammaire d'une langue quelconque? // Actes du I-er Congres intern, de linguistes a la Haye. Leiden, 1928. - P.53-55.

327. Karcevsky S. Sur la phonologie de la phrase // TCLP. 1931. - Vol.IV.4. -P. 188-227.

328. Karcevsky S. Autour d'un probleme de morphologie // Annales Academiae Scientiarum Fennicae. Ser. В. Т. XXVII. Helsinki, 1932. - P.84-91.

329. Karcevsky S. Les systemes phonologiques envisages en eux-memes et dans leurs rapports avec la structure generate de la langue // Actes du 2-eme Congres intern, de linguistes. P., 1933. - P. 114-116.

330. Karcevsky S. Phrase et proposition // Melanges de linguisituqe et de philologie offerts a J. van Ginneken. P.: Klincksieck, 1937. - P.58-66.

331. Karcevsky S. Deux propositions dans une meme phrase // Bulletin du Cercle linguistique de Copenhague. 1939-40. - V.VI. - P.6-8.

332. Karcevsky S. Les quatre plans semiologiques de langage // CFS. 1941a. -N1. - P.14-15.

333. Karcevsky S. Introduction a l'etude de 1'interjection 11 CFS. 1941b. - N1. -P.57-75.

334. Karcevsky S. Sur la parataxe et la syntaxe en russe // CFS. 1948. - N7. -P.33-38.

335. Karcevsky S. Deux propositions dans une seule phrase // CFS. 1956. -N14. - P.36-52.

336. Kawamoto Sh. The plane of Modus in Transformatiol Grammar 11 Gengo Kenkyu.- 1967.-N51.

337. Kawamoto Sh. Charles Bally's Modus and Generative Grammar // Studies in General and Oriental Linguistics, ed. by Jakobson R. and Kawamoto Sh. Tokyo: TEC Company, Ltd., 1970. - P.309-317.

338. Koerner E.F. Contribution au debat post-saussurien sur le signe linguistique: introduction generale et bibliographie annotee. The Hague - Paris: Mouton, 1972.- 103 p.

339. Koerner E.F. Ferdinand de Saussure. Origin and development of his linguistic thought in Western studies of language. Braunschweig: Vieweg, 1973. -428 p.

340. Koerner E.F.K. European structuralism : Early beginnings // Current trends in linguistics. Vol.13. The Hague - Paris: Mouton, 1975. - P.717-827.

341. Kukenheim L. Esquisse historique de la linguistique fran9aise et ses rapports avec la linguistique generale. Leiden univ. press, 1962. - 285 p.

342. Lepsky G. Linguistic historiography // Linguistic controversies: Essays in honour of F.R.Palmer. L.: Arnold, 1982. - P.25-31.

343. Leon P.R. Essai de phonostylistique. P.: Didier, 1971. - 185 p.

344. Lerch E. Franzosische Sprache und Wesensart. Frankfurt, 1933.

345. Lerch E. Historische franzosische Syntaxe. V.l-3. Leipzig: Reisland, 1925-34.-504 s.

346. Lerch E. Von Wesen des sprachlichen Zeichens // Al. 1939. - V.l. - F.3. -P.145-161.

347. Lewy E. Zur Sprache des alten Goethe. Ein Versuch liber die Sprache des Einzelnen. Berlin: Paul Cassirer, 1913. - 32 s.

348. Lips M. Le style indirect libre. P.: Payot, 1926. - 239 p.

349. Lucidi G. I'equivoco dell' „arbitraire du signe". L'hiposema // Cultura neolatina. 1950. - N10. - P.l85-208.

350. Maingueneau D. L'analyse du discours. P.: Hachette, 1991. - 268 p.

351. Malblanc A. Stylistique comparee du fran9ais et de Pallemand. P.: Didier, 1961.-351 p.

352. Maldonado L. Teoria de la lengua e historia de la lingiiistica. Madrid, 1967.

353. Malmberg B. Systeme et methode. Trois etudes de linguistique generale. -Lund: Gleenrup, 1945. 52 p.

354. Malmberg B. Linguistique generale et romane. The Hague - Paris: Mouton, 1973.-443 p.

355. Malmberg B. La linearite comme element de forme // Logos semantikos. -1981.-Vol.2-P.141-147.

356. Mafiszak W. Phonetique et morphologie historique du fran9ais. Warszawa- Lodz-Krakow, 1962. 203 p.

357. Marouzeau J. Accent affectif et accent intellectuel // BSLP. 1924. - T.25.- F. 1. N76. - P.80-86.

358. Marouzeau J. Lexique de la terminologie linguistique. P.: Geuthner, 1943. -241 p.

359. Martin V. Albert Sechehaye // Portraits of linguists. Vol.2. Bloomington -London : Indiana Univ.press, 1966. -P.328-332.

360. Martinet A. Arbitrage linguistique // CFS. 1957. - N15. - P. 105-116.

361. Martinet A. Syntagme et syntheme // La linguistique. 1967. - N.2. - P.l-14.

362. Martinet J. Pour une semiologie fonctionnelle // CFS. 1991. - N45. -P.223-234.

363. Meillet А. Рецензия на: A.Sechehaye. Programme et methodes de la linguistique theorique. P., 1908 // BSLP. - 1907-1908. - V.XV.

364. Meillet А. Рецензия на: Ch.Bally. Le langage et la vie. G., 1913 // BSLP. 1912-1913.-V.XVII.

365. Meillet A. Les langues dans l'Europe nouvelle. P.: Payot, 1917. - 495 p.

366. Meillet A. Remarques sur la theorie de la phrase // JPNP. oct.-nov., 1921.

367. Meillet А. Рецензия на: A.Sechehaye. Essai sur la structure logique de la phrase. P., 1926 // BSLP. 1926-1927. - V.27. - N83. - P. 1 -2.

368. Meillet A. Linguistique historique et linguistique generale. T.I. P.: Champion, 1926. - 351 p.; Т.П. - P.: Klincksieck, 1938. - 235 p.

369. Meinong A. Psychologisch-ethische Untersuchungen zur Wert-Theorie. -Graz: Leuscher & Lubensky, 1894. 232 s.

370. Melanges de linguistique offerts a M.Ferdinand de Saussure. P.: Champion, 1908.-325 p.

371. Meringer R. Versprechen und Verlesen. Eine psychologisch-linguistische Studie. Stuttgart: Goschen, 1895. - 204 s.

372. Mounin G. Ferdinand de Saussure ou le structuraliste sans le savoir. P.: Seguers, 1968.- 191 p.

373. Naert P. Sur la nature phonologique de la quantite // CFS. 1943. - N15. -P.15-25.

374. Naville A. Nouvelle classification des sciences. Etudes philosophiques. 2-е ed. P.: Alcan, 1901.-191 p.

375. Paulhan F. La double fonction du langage. P.: Alcan, 1929. - 174 p.

376. Pichon E. La linguistique en France: Problemes et methodes // JPNP. P., 1937. - N34. - P.25-48.

377. Pichon E. Sur le signe linguistique, complement а Г article de M.Benveniste // AL. 1940-41. - V.II. - P.51-52.

378. Pottier B. Structure fondamentale et structure complexe de la langue fran9aise // Actes du X-e Congres intern, de linguistique et philologie romanes. T.l.-P., 1965. -P.273-276.

379. Pottier B. Linguistique generale. P.: Klincksieck, 1974. - 339 p.

380. Prieto L. D'une asymetrie entre le plan de l'expression et le plan du contenu de la langue // BSLP. 1958. - T.53. - N1. - P.86-95.

381. Prieto L. A propos de la commutation // CFS. 1960. - N17. - P.55-63.

382. Prieto L. Principes de noologie. Fondements de la theorie fonctionnelle du signifie. La Haye: Mouton, 1964. - 130 p.

383. Prieto L. Fonction et economie // La linguistique. P., 1965. - N1. - P.3-31. -N2.-P. 1-66.

384. Prieto L. Messages et signaux. P.: PUF, 1966. - 171 p.

385. Prieto L. Etudes de linguistique et de semiologie generale. Geneve: Droz, 1975a.-196 p.

386. Prieto L. Pertinence et pratique. Essai de semiologie. P.: Minuit, 1975b. -175 p.

387. Prieto L. Le sens comme but de l'acte de parole // CFS. 1981. - N35. -P.53-64.

388. Prieto L. Langue et parole sur le plan du contenu // CFS. 1982. - N36. -P.131-143.

389. Prieto L. Caracteristique et dimension. Essai de definition de la syntaxe // CFS. 1984. -N42. - P.25-63.

390. Prieto L. Saggi di Semiotica. II sull'arte et sue soggetto. T.I-III. Parma: Platiche, 1989-1995.

391. Raggiunti R. Problemi filosofici nelle teorie linguistiche di Ferdinand de Saussure. Rome: Ed. Armoando, 1982. - 254 p.

392. Redard G. Bally disciple de Saussure // CFS. 1982. - N36. - P.3-23.

393. Riffaterre M. The Stylistic Function // Proceedings of the 9-th International Congress of Linguistics, 1962. London - The Hague - Paris: Mouton, 1964. -P.316-322.

394. Rogger R. Рецензия на: A.Sechehaye. Les trois linguistiques saussuriennes. VR. - 1940. - V.5 // Zeitschrift fur romanische Philologie. - 1942. - B.62. -P.98-106.

395. Rogger R. Langue parole und die Aktualisierung 11 Zeitsch. fur romanische Philologie. - 1954. - B.70. - H.5/6. - P.341-375.

396. Rossi M. L'intonation et la troisieme articulation // BSLP. P., 1977. - T.72. -N1.-P.55-68.

397. Rozwadowsky J. Les taches de la linguistique // BSLP. 1924. - V.25. - F.3 -N78.-P. 105-122.

398. Ruwet N. Introduction a la grammaire generative. P.: Libr. Plon, 1967. -447 p.

399. Sandmann M. Subordination and coordination // Archivum linguisticum. -1950. V.2. - F. 1. - P.24-38.

400. Sandmann M. Subject and Predicate. Contribution to the theory of Syntaxe. Edinburgh: Univ.press, 1954. - 270 p.

401. Sechehaye A. Programme et methodes de la linguistique theorique. Psychologie du langage. P.-G.: Champion, 1908a. - 267 p.

402. Sechehaye A. La stylistique et la linguistique theorique // Melanges de linguistique offerts a F. de Saussure. P.: Champion, 1908b. - P. 155-187.

403. Sechehaye A. Les regies de la grammaire et la vie du langage // Germ.-Romanische Monatsschrift. 1914. - V.l. - H.5-6. - P.288-303, 341-351.

404. Sechehaye A. La methode constructive en syntaxe // Revue des langues romanes. 1916. - V.LIX. - P.44-76.

405. Sechehaye A. Les problemes de la langue a la lumiere d'une theorie nouvelle I I Revue philosophique. 1917. -N.83. -N7. - P. 1-30.

406. Sechehaye A. Les deux types de la phrase // Melanges d'histoire litteraire et de philologie offerts a M. Bernard Bouvier. G., 1920. - P.215-232. Перепечатано в: CFS. - 1944. - N4. - P.7-22. Цит. no CFS.

407. Sechehaye A. Locutions et composes // JPNP. 1921. - P.654-675.

408. Sechehaye A. Essai sur la structure logique de la phrase. P.: Champion, 1926.-237 p.

409. Sechehaye A. L'ecole genevoise de linguistique generale // Indogerm. For-schungen. 1927. - V.XLIV. - №44. - P.217-241.

410. Sechehaye A. Les mirages linguistiques // JPNP. 1930. - XXVII. - P.337-366.

411. Sechehaye A. La pensee et la langue ou comment concevoir le rapport organique de l'individuel et du social dans le langage? // Psychologie du langage. P., 1933. Перепечатно в: CFS. - 1944. - N4. - P.26-52. Цит. no CFS.

412. Sechehaye A. Evolution organique et evolution contingentielle // Melanges de linguistique offerts a Ch.Bally. G.: Georg, 1939. - P. 19-29.

413. Sechehaye A. Les trois linguistiques saussuriennes // VR. 1940. - V.V. -P. 1-48.

414. Sechehaye A. (en collab. avec. Bally Ch. et Frei H.). Pour l'arbitraire du signe // AL. 1940-41. - V.3, II. - P. 165-169.

415. Sechehaye A. La societe genevoise de linguistique // Schweizerische Hochschulzeitung. Revue universitaire suisse. Drittes hef. XV. Jahrgang. -Zurich, Aug. Sept., 1941a.

416. Sechehaye A. Les classes de mots et l'imagination // CFS. 1941b. - N1. -P.77-88.

417. Sechehaye A. De la definition du phoneme a la definition de l'entite de langue // CFS. 1942. - N2. - P.45-55.

418. Sechehaye A. La methode constructive en grammaire et son application // CFS. 1944. - N4. - P.23-25.

419. Segre C. Nota introduttiva // Ch.Bally. Linguistica generale e linguistica francese. Milano: II saggiatore, 1963. - P.l 1-35.

420. Segre C. In memoriam Andre Burger // CFS. 1985. - N39. - P.3-8.

421. Seuren P.A. Western linguistics. A historical introduction. Oxford: Blackwell, 1998.

422. Simone R. Theorie et histoire de la linguistique // Historiographia linguistica. Amsterdam, 1975. - Vol.2. - N3. - P.353-378.

423. Slusareva N. Quelques conciderations des linguistes sovietiques a propos des idees de F. de Saussure // CFS. 1963. - N20. - P.23-46.

424. Sollberger E. Note sur l'unite linguistique // CFS. 1953. - N11. - P.45-46.

425. Sperber H. Uber den Affekt als Ursache der Sprachveranderung. Halle: Niemeyer, 1914. - 106 s.

426. Spitzer L. Meisterwerke der romanischen Sprachwissenschaft. I. Mtinchen, 1929; II. - Munchen, 1930.

427. Spitzer L. Critica stilistica e semantica storica. Bari: Laterza, 1966. - 339 P

428. Starenburg C. La terminologie de l'Essai sur la structure logique de la phrase // Lingua. 1952. - V.3. - N2. - P. 173-192.

429. Stelling-Michaud S. Serge Karcevsky (notice biographique) // CFS. 1956. - N14. - P.5-8.

430. Strohmeyer F. Der Stil der franzosischen Sprache. Berlin: Weidmann, 1910.-360 s.

431. Tensniere L. Elements de syntaxe structurale. P.: Klincksiek, 1959.-447 p.

432. Terracini B. Conflitti di lingue et di cultura. Venezia: Pozza, 1957. -265 p.

433. Trnka B. On the linguistic sign and the multiple organisation of language // TCLP. 1964. - Vol.1. - P.33-40.

434. Ullmann S. The Principles of Semantics. Glasgow. - Oxford.: Blackwell, 1959.-348 p.

435. Ulmann S. Precis de semantique firangaise. Berne: A.Francke, 1959. -352 p.

436. Vaucher G. Le langage affectif et les jugements de valeurs. P.: Alcan, 1925.- 190 p.

437. Vendryes J. Reflexions sur les lois phonetiques // Melanges A.Meillet. P.: Klinksiek, 1902.

438. Vendryes J. Charles Bally // Portraits of linguists. Vol.2. Bloomington-London: Indiana Univ.Press, 1966. - P. 188-201.

439. Vinay J., DarbelnetJ. Stylistique comparee du fran9ais et de l'anglais. P. : Didier, 1958.-331 p.

440. Vossler K. Positivismus und Idealismus in der Sprachwissenschaft. -Heidelberg: C.Winter, 1904. 98 p.

441. Vossler K. Sprache als Schopfung und Entwicklung. Heidelberg: Winter, 1905.- 154 s.

442. Vossler К. Frankreichs Kultur und Sprache. Heidelberg: Winter, 1929. -410 s.

443. Wagner R.L. Introduction a la linguistique fran?aise. Lille-Geneve: Droz, 1947.- 142 p.

444. Wartburg W. Problemes et methodes de la linguistique. P.: Presses Univ. de France, 1946.-214 p.

445. Weisgerber L. Das Problem der inneren Sprachform // Germ.-Rom. -Monatsschrift, 1926. XIV Jrg. - H.l-2. - S.241-256.

446. Weisgerber L. Zweimal Sprache. Dusseldorf: Schwann, 1973. - 228 s.

447. Wells R. De Saussure's System of Linguistics // Word. 1947. - N3. - P.l-31.

448. Wible E. Charles Bally. Albert Sechehaye (necrologue) // VR. 1946-47. -V.9.-N1-2.

449. Wunderli P. Zur Geltung des Linearitatsprinzip bei Saussure // VR. 1972. -V.31.

450. Wunderli P. Saussure als Schuler Sechehaye? // Amsterdam Studies in the Theory and History of Linguistic Science. Vol.9. - Amsterdam: Benjamins, 1976.-S.419-474.

451. Wundt W Volkerpsychologie. Bd.I. Die Sprache. Leipzig: W.Engelmann, 1911-1912.-664 s.

452. Zawadovski L. The so-called relative motivation in language // Omagiu lui Iorgan Iordan. Bucuresti, 1958. - P.927-937.

453. Zeichen und system der Sprache. Veroffentlichung des I International en Symposium in Erfurt. 3 vol. Berlin, 1961-1964.1. Условные сокращения1. ВЯ Вопросы языкознания1. ДД Докторская диссертация

454. КД Кандидатская диссертация

455. ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь1. ФН Филологические науки1. Acta linguistica

456. Bulletin de la Societe de linguistique de Paris Cahiers Ferdinand de Saussure Le fran^ais moderne

457. Journal de Psychologie normale et pathologique Memoires de la Societe de linguistique de Paris Travaux du Cercle linguistique de Prague Vox Romanica

458. Zeitschrift fur Phonetik und Allgemeine Sprachwissenschaft