автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Немецкий текст" в творчестве Андрея Белого

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Немецкий текст" в творчестве Андрея Белого"

На правах рукописи

КАРПУХИНА Оксана Станиславовна О

«НЕМЕЦКИМ ТЕКСТ» В ТВОРЧЕСТВЕ АНДРЕЯ БЕЛОГО (Художественное освоение философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях А.Белого)

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Самара 2004

Работа выполнена на кафедре русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы Самарского государственного педагогического университета

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор

Сергей Алексеевич Голубков

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Геннадий Юрьевич Карпенко;

кандидат филологических наук Лариса Вячеславовна Подина

Ведущее учреждение: Тольяггинский государственный

университет

Защита диссертации состоится « 14 » января 2004 года в 10.00 на заседании диссертационного совета К 212.216.01 в Самарском государственном педагогическом университете по адресу: 443010, г.Самара, ул. Льва Толсто1 о, 47, ауд. № 24.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУВПО «Самарский государственный педагогический университет» по адресу: г.Самара, ул.Горького, 65/67.

Автореферат разослан « М » декабря 2004 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук,

доцент

О.И.Сердюкова

$3*

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Оценить по достоинству место и роль писателя в литературном процессе своего времени невозможно без углубленного изучения всех сторон его творчества. Актуальность диссертационной работы «"Немецкий текст" в творчестве Андрея Белого (Художественное освоение философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях А.Белого)» состоит в том, что поэтика лирики и прозы неординарного мыслителя, прозаика и поэта XX века Андрея Белого рассматривается через призму его напряженного духовного диалога с Рудольфом Штейнером, а еще шире - через призму русско-немецкого культурного взаимодействия. Данную работу можно рассматривать как одну из многочисленных граней исследования русско-немецкого литературного и культурно-философского диалога. Обращение к сложной проблеме «перевода» философских положений на язык искусства позволяет не просто глубже проникнуть в творчество самого Белого, но и затронуть совершенно новые аспекты русско-немецкого культурного взаимовлияния.

Тема представленного исследования охватывает целый комплекс проблем, ещё недостаточно изученных и до нынешней поры. Связано это, прежде всего, с существовавшим долгие десятилетия «железргым занавесом», который делал невозможными глубокие научные контакты, ограничивал доступ к зарубежным архивам, библиотекам, частным собраниям. В последние годы ситуация коренным образом изменилась. У исследователей появились огромные возможности изучения большого спектра интересующих их проблем. В частности, в течение прошедшего десятилетия в свет вышел целый ряд основательных трудов по проблеме «Андрей Белый и Рудольф П]тейнер». Они, в основном, описывают взаимоотношения двух гениальных людей в историко-культурном ракурсе. Конечно же, известные учёные Л.Долгополов, В.Пискунов, А.Лавров, Н.К.Бонецкая и многие другие исследовагели творчества Белого не могли не коснуться в своих работах результатов влияния антропософии на творчество Белого. Однако представленные в них сведения разрознены, а высказанные авторами суждения не образуют стройной концепции. Кроме того, очень часто влияние антропософии на творчество Белого изучалось не всеща достаточно глубоко.

Научная новизна данного исследования заключается в комплексном подходе к проблеме осмысления роли «антропософской» составляющей в литературных произведениях художника-символиста.

Целью диссертационной работы является исследование и раскрытие потенциала «немецкого текста» А.Белого на примере анализа художественного освоения писателем философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях.

Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:

- выявление тенденций развития русско-немецкого литературного и философско-культурного диалога XIX - начала XX века;

- изучение и раскрытие понятая «немецкий текст» как неотъемлемой части «культурного текста»;

- рассмотрение «немецкого текста» Андрея Белого как знаковой системы в качестве звена иерархической цепочки «индивидуальное сознание писателя - текст - культура»;

- исследование различных аспектов преломления «немецкого» текст а в сознании Андрея Белого и теоретическое осмысление «философского компонента» в его художественных произведениях;

- выявление влияния роли антропософии как этапа постижения Андреем Белым «истинной сущности мира»;

- исследование проблемы художественного освоения Андреем Белым теорий Рудольфа Штейнера; оценка роли «антропософской» составляющей в литературном творчестве писателя.

Теоретическую и методологическую основу диссертации составляет; прежде всего, теоретическое наследие самого Андрея Белого. Кроме того, огромный интерес представляют работы российских и западноевропейских ученых, исследовавших как проблемы «культурного текста», так и творчество писателя-символиста. Среди них можно выделить исследования М.Бахтина, Ю.Лотмана, Ю.Успенского, Л.Долгополова, В.Пискунова, АЛаврова и друшх. Теоретическую основу работы составляют также философские труды И.Канта, Ф.Ницше, А.Шопсш ауэра, Р.Штейнера и др.

Методика исследования ориентируется на интегративный анализ, учитывающий семиотический, культурологический, аксиологический и итертекстуальный аспекты изучения художественных текстов в соответствии с поставленными в диссертации задачами.

Материал исследования весьма разнообразен по своему жанровому составу и стилевой специфике. Это философские работы, художественная поэзия и проза, мемуары, дневники, письма, что в немалой степени обусловлено следующим: в культурном диалоге между представителями разных стран участвуют все явления письменной культуры. Основным же материалом, послужившим объектом изучения в данной работе, является

2 IV •

я 1 * * <4

> г

ряд поэтических 1 екстов Андрея Белого, а также его прозаические произведения - роман «Петербург» и «Глоссолалия. Поэма о звуке». В качестве дополнительного и комментирующего материала привлекаются тексты статей, эссе, воспоминаний. Ряд немецких источников переведен автором диссертации самостоятельно, то есть изучался непосредственно в оригинале.

Научно-практическая значимость исследования. Результаты проведенного исследования могут быть использованы при дальнейшем изучении творчества Андрея Белого и русской символической прозы в целом, теории и истории русского романа и литературного процесса XX века. Выводы диссертации могут найти применение в вузовских курсах лекций по истории русской литературы, в спецкурсах и семинарах по проблемам творчества А.Белого. Кроме того, материалы представленного исследования вносят определенный практический вклад в осуществление продолжающегося российско-немецкого литературно-философского диалога.

Апробация работы. Основные положения исследования были изложены на различных научных конференциях, в том числе в 1995 году на Международной студенческой научной конференции в Российском государственном гуманитарном университете (г. Москва), в 1996 году на конференции молодых ученых в МГУ, на Межрегиональной научно-практической конференции «Современные подходы к обучению языкам в условиях поликультурной среды» (г.Самара, ноябрь 2003 года) и на аспирантских семинарах при кафедре русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы Самарского государственного педагогического университета.

По теме диссертации опубликовано 6 работ, перечень которых дан в конце автореферата.

В процессе подготовки диссертационной работы проводились историко-литературные разыскания, сопровождающиеся самостоятельной переводческой работой автора.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка, включающего 215 наименований.

Основное содержание диссертации

Во введении определяются актуальность, научная новизна, цели, задачи и методика исследования. Именно здесь автор заявляет о существовании так называемого «немецкого текста», который является неотъемлемой частью более общего понятия - «культурный текст». Речь идёт о художественном освоении результатов русско-немецкого взаимодействия многими выдающимися российскими мыслителями и художниками.

Ю.М.Лотман отмечает: «В результате смешения культурных тенденций Запада и Вос тока начали возникать тексты, образующие некий многоплановый культурный континуум, способный генерировать новые с точки зрения обеих традиций тексты»1. И действительно, история взаимоотношений Германии и России XIX - XX веков, изобилующая контрастными моментами тссно! о сближения и резкого отталкивания, не могла не отразиться не только в конкретных судьбах многих знаменитых мыслителей и художников, принадлежащих и той, и другой стороне, но и в строках их произведений. Результат данного взаимодействия где-то проявляется отчётливо, открыто, а где-то прячется между строк, пронизывая своей сутью тот или иной абзац, отрывок, главу или даже целое произведение.

В культурный диалог оказался вовлеченным и Андрей Белый -поэт и прозаик, филолог и литературовед, теоретик стиха и мыслитель. Всю жизнь он находился в постоянном поиске подлинной сущности окружающего мира. Возможно, именно такие искания на протяжении всей жизни вызывали в нем интерес к Германии и к её народу, к немецкой культуре и философии. Это объясняет то, что не только в художес гвенных произведениях писателя, но и в его письмах, лекциях, мемуарах, а также в научно-критических статьях мы находим множество страниц, посвященных эгой стране или написанных под её влиянием.

Одной из таких «немецких» привязанное гей художника-символиста стало его увлечение философскими идеями Рудольфа Штейнера. Изучение «антропософскою» пути Андрея Белого с биографической точки зрения представляет относительно простую историко-литературную задачу, требующую лишь скрупулёзности в поисках необходимых сведений и их последовательного хронологического выстраивания в единую цепь. Выявление же в литературных произведениях автора реминисценций, близких образных решений, навеянных антропософией и «пришедших»

1 Лотман Ю М Избранные статьи в 3-х т. Т 1 Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: «Александра», 1992. С. 32.

извне - задача несравнимо более трудная. Ведь недостаточно констагиро-вать сам фаю- наличия в художественном целом таких мерцаний элементов «чужого» влияния. Важно выяснить их конкретные функции, их поведение в новой художественной системе.

Во введении также определяется, что рассмотрение «немецкого текста» в творчестве Андрея Белого будет осуществляться в семиотическом, культурологическом и аксиологическом аспектах.

Глава первая «Проблема немецкого «культурного текста» (Теория и история вопроса)» состоит из двух параграфов, в которых формируется и теоретически обосновывается понятие «немецкого текста», возникшего как следствие активного русско-немецкого культурного и литературно-философского диалога.

Авторы в своих произведениях, как правило, не только изобразители человеческих судеб и времени, бытописатели и романисты, они - часть этого времени, часть того культурного пространства, в котором существуют. Более того, находятся в самой толще мира культуры, как бы внутри него. Поэтому тексты, которые создаются теми или иными писателями, с одной стороны, становятся значительнее самих себя и приобретают черты модели культуры, а с другой, уподобляясь автономной личности, осуществляют самостоятельное поведение. Данное явление позволяет нам говорить о существовании так называемого культурного текста. Не случайно в последнее время появилось так много интересных исследований, связанных с изучением «пермского текста», «петербургского текст а», «гоголевского текста» в литературе определенных периодов или в творчестве тех или иных авторов. В первом параграфе данной главы «культурный текст» рассматривается как понятие.

Изучив труды Ю.Лотмана, Б.Успенского, Р.Барта и других известных исследователей, автор диссертации формулирует определение «культурного текста»: это есть «собственно речевая трань литературного произведения», а также «выраженные писателем идеи, концепции, смыслы, то есть художественное содержание» (так определяет «текст» словарь-справочник по литературе под редакцией С.И.Кормилова)2, погружённые в ссмиосферу и являющиеся не просто конденсатором культурной памяти, но и генератором новых смыслов.

Для более полного раскрытия потенциала «культурного текста» определяются основные его составляющие. Эта продуктивная категория

2 Современный словарь-справочник по литературе! Сост. и научи, ред С.И.Кормилов. М„ 1999. С.530.

включает в себя весь массив аллюзий, реминисценций, заимствований, устойчивых мотивов, цитат из сочинений других писателей и философов, косвенно или прямо отразившихся в многообразном наследии того или иного автора. Вводится также понятие интертекстуалыгости.

«Культурный текст», как знаковая система, рассматривается в качестве звена иерархической цепочки «индивидуальное сознание - текст -культура». Очевидным является тот факт, что текст художественного произведения не может быть изолирован от внешних потоков информации, исходящих из окружающего его культурного пространства. Культурный текст не только сам оказывает определённое влияние на это пространство, но и очень тонко реагирует на развитие мира культуры, впитывая все его тенденции и проникаясь его сущностью. Плоды данного контакта находят своё непосредственное отражение в литературном произведении.

Во втором параграфе рассматриваются литературные и культурные связи России и Германии, получившие особое развитие в XIX - начале XX века. Русская философия, литература и культура живо реагировали на все новые и передовые идеи, которые появлялись на Западе. Философия Канта, Шеллинга, Гегеля - всё это широко распространялось в России, порождало новые и оригинальные идеи и интерпретации. Увлечение символистов философскими идеями Штейнера - только одна страничка из некоего условного гроссбуха, способного вместить все факты, все проблемы, входящие в содержание такого интеркультурного диалога.

Однако Германия привлекала русских художников слова не только философской мыслью. Многих писателей интересовали традиции этой европейской страны, жизнь, обычаи и особенности её народа. Они имели возможность видеть немцев и общаться с ними как в Германии, так и в России. Поэтому в своих произведениях они неизбежно фиксировали В11ечатления от подобных контактов. В данном параграфе делаются выводы об общекультурном потенциале «немецкого текста».

Здесь же рассматривается вопрос о существовании «немецкого текста» в художественном сознании русских поэтов и писателей XIX - XX вв. Среди них особо показательны некоторые примеры из произведений Н.М.Карамзина, И.С.Тургенева, М.Е.Салтыкова-Щедрина, Л.Н.Толстого, И.Л.Гончарова, А.И.Герцена и многих других. Отмечено, что восприяше Германии и немцев русскими писателями было, с одной стороны, достаточно разноплановым, а с другой стороны, в нём содержалось и нечто общее. Причём, одни использовали в описаниях только черные краски, другие изображали немцев очень обаятельными, третьи подходили к ним достаточно дифференцированно.

Именно в девятнадцатом веке был заложен фундамент немецко-русских отношений, которые продолжили своё развитие в веке двадцатом. Его исторический опыт сделал проблему русско-немецкого культурного диалога чрезвычайно актуальной. Именно в этом столетии, как, пожалуй, никогда ранее, обнаружились глубинные родственные связи между двумя странами. Русская мысль в начале века испытывала непреодолимое влечение к кантовскому учению; открытость русской философии западной ярко проявилась и по отношению к идеям Ф.Ницше.

Несколько в ином ключе следует рассматривать отношения между Германией и Россией, которые установились после революции и Гражданской войны, когда Россию покинула огромная масса людей и устремилась в различные страны и города мира. 1921-1923 годы стали временем активного диалога между двумя частями русской культуры, временем поиска путей взаимодействия и сотрудничества. В представленном исследовании более подробно описан берлинский период русской эмиграции, ставший важным этапом в жизни и творчестве нескольких крупнейших русских писателей. Среди них были Илья Эренбург, Павел Муратов, Владислав Ходасевич, Владимир Лидин, Андрей Белый, Борис Зайцев, Виктор Шкловский, Нина Берберова.

Все воспринимали «немецкое» и Германию по-разному. Кто-то описывал её с восхищением, кто-то с тоской, кто-то с отвращением. Но никого эта страна не оставляла равнодушным, волнуя умы и производя особое, неизгладимое впечатление на каждого гостя независимо от его отношения к ней. Именно такое впечатление и нашло отражение в «немецком тексте», таящем в себе массу интересного для исследователя-литературоведа.

Глава вторая «"Немецкий текст" и аспекты его преломления в сознании Андрея Белого» состоит из четырех паршрафов, в которых рассматривается воздействие на писателя и мыслителя реалий и образов Германии, немецкой философии в целом и антропософии в частности, а также анализируется отражение данного воздействия в творчестве А.Белого.

В первом параграфе систематизируются историко-литературные факты, связанные с пребыванием Андрея Белого в Германии. Особое внимание уделяется мемуарным книгам Белого. Именно они содержат главное, без чего просто нельзя подступить к осмыслению пережитого писателем времени и присущей ему общественной и духовной атмосферы. Мемуары зримо передают чувства небывалого исторического рубежа, выявившегося буквально во всех сферах жизни - социальной, психологической, эстетической; рубежа, прошедшего через личность автора и во многом определившего её уникальный облик. В данном параграфе анализируется то, как

повлиял этот рубеж на динамику писательских оценок, на созидание индивидуальной системы ценностей. Автор считает, что мемуары А. Белого -своеобразное аксиологическое зеркало постоянно развивающейся поэтической личности. Используя их, можно рассматривать важнейшие аспекты отношений А.Белого с Германией в дореволюционные годы.

Из «Хронологической канвы жизни и творчества» Андрея Белого, составленной А.В.Лавровым3, известно, что в начале сентября 1906 года Белый уехал в Мюнхен. А через многие годы «мюнхенский» период нашел своё отражение в его мемуарной трилогии, а точнее, в третьем томе воспоминаний «Между двух революций», где писатель-символист описал всё увиденное и пережитое.

Особый интерес представляют «немецкие» главы трилогии: «Мюнхен», «Пинаюнека как дрожжи мысли», «Быт», «Кафе "Симплицисси-мус"», «Шолом аш, Станислав Пшибышевский», «Франк Ведекинд», «Бегство из Мюнхена». В мемуарах Андрея Белого предстаёт сложный и противоречивый образ Германии начала XX века.

Целью второго параграфа данной главы является выявление степени влияния на творчество Андрея Белого так называемой «философской составляющей» его взаимодействия с Германией и со всем «немецким».

Всю жизнь символист Белый находился в постоянном поиске. Он искал подлинную сущность собственного «Я» и окружающего мира. Ошибался, страдал и вес же вновь продолжал искать. Оказавшись на очередном перепутье, Белый искренне увлекался тем или иным философским учением и с исступлением штудировал его, полностью отдаваясь близким по духу идеям и через эту отдачу совершенствуясь.

В шестнадцатилетнем возрасте Бориса Бугаева (А.Белого) захватили философские и эстетические труды А.Шопенгауэра. Интерес возник не случайно. К теории бессознательной космической воли, созданной Шопенгауэром, Белого подвело чтение «Упанишад» - индийских религиозно-философских трактатов, входящих в состав ведической литературы. Тема отказа от личной воли к жизни как средства для соединения с универсальной волей, или с бессознательным, - стала одним из первых основных этапов философского осмысления Белым всего Сущего. Не раз впоследствии в своих научных трактатах, статьях и художественных эссе обращался он к выводам этого знаменитого немецкого мыслителя.

Среди прочего хорошо знал он философию Иммануила Канта и его теорию категорий как форм познания, которая сыграла значительную роль

3 Андрей Белый- Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации Сборник. М.: Советский писатель, 1988 С 780

в развитии миросозерцания Андрея Белого. Весной и летом 1906 года 28-летний символист усердно штудировал кантовские труды. А впоследствии вспоминал: «Никогда не был я так стар, как на рубеже 1908-1909 года... Я отдавался анализу кантовской схоластики, в неё не веря, и, тем, не менее, ей отравляясь»4. Белый использовал лишь выводы «кенигсбергскош философа», чтобы увидеть время и пространство как важнейшие содержательные формы, и самое главное, уловить в них процесс оформления самосознающего «Я». Во второй драматической «Симфонии» Белый разоблачает увлечение «Критикой чистого разума» Канта. Кроме того, чуть позднее в сборнике стихов 1909 года «Урна» он посвящает своему увлечению целый раздел «Философическая грусть». Облик Канта, бесконечно усложняемый фантазией Белого, не обходит стороной и роман «Петербург».

И всё же, хотя «и Кант, и Гёте, и Шопенгауэр, и Вагнер», по выражению Белого, «создали гениальные творения»5, они не могут сравниться с другим великим немецким философом - Фридрихом Ницше. Белый сближает его с символизмом, считая, что философия Ницше -система символов. Размышляя о жизненной трагедии великого философа, он видел причины её происхождения в расхождении Ф.Ницше с современностью, для которой был характерен кризис культуры, а также в глубоком разочаровании в немцах. Все эти вопросы Андрей Белый попытался осмыслить, а также выявить истоки кризиса немецкой культуры в своей статье «Кризис культуры»6.

Таковы лишь несколько ступенек на лестнице философского роста Белого, При этом, никогда не отрицая своих связей с учениями предшественников, художник-символист всё же всегда проводил чёткую грань между ними и собственным пониманием мира. Отмечая, что он «ни шопенгауэри-анец, ни соловьист, ни ницшеанец, менее всего «ист» и «анец», Белый так характеризовал своё мировоззрение: «...оно ни монизм, ни дуализм, ни плюрализм, а плюро-дуо-монизм, то есть пространственная фигура, имеющая одну вершину, многие основания и явно совмещающая в проблеме имманентности антиномию дуализма, - но прёодолённого в конкретный монизм»7. И вот наступило время, когда на пути к данной вершине в душу Белого органично проник новый «искуситель» - немецкий философ-антропософ Рудольф Штейнер.

4 Белый А. Между двух революций // Белый А. Воспоминания В 3 кн. Кн.З. М.: Худож. лш-ра, 1990. С.279.

5 Белый А Символизм как миропонимание М : Республика, 1994. С. 178

6 Там же. С. 260-296.

7 Белый А. На рубеже двух столетий. М., 1989. С. 197.

В параграфе третьей данной главы рассматривается история взаимоотношений А.Белого и Р.Штейнера. Андрея Белого к антропософии и к её основателю, Рудольфу Штейнеру, привела тайная сила стремления к духовному совершенству. 1912 - 1916 годы художник-символист называет временем расцвета антропософии в своей жизни. Сам поэт воспринимал «штейнеровские» годы как совершенно особый период, резко отграниченный от всего предшествовавшего и последующего, своего рода «жизнь в жизни», которая, как он пишет в «Материале к биографии», «имела своё рождение, рост и смерть»8. Будучи человеком талантливым и оттого, возможно, тонко чувствовавшим и впечатлительным, Белый впустил это увлечение глубоко в душу и на долгие годы отдался ему без остатка. Встреча с антропософией оказалась не просто очередным увлечением, она стала частью судьбы Андрея Белого.

В четвертом параграфе второй главы изучается значение антропософии как этапа постижения «истинной сущности мира», а также рассматривается роль Рудольфа Штсйнера в духовной жизни Андрея Белого.

Антропософия - «наука» о «духовных» методах познания чувственной действительности - была создана в начале предыдущего столетия Рудольфом Штейнером (1861 -1925) в рамках собственной философской системы и под влиянием ряда идей теософского учения русской писательницы Елены Блаватской. «Духовная наука» Р.Штейнера претендовала на соединение классической, идеалистической философии и естественнонаучных идей нового времени с различными религиозными доктринами древности и средневековья (античные мистерии, христианство, восточные религии). Его рабош и многочисленные доклады охватывали проблемы педагогики, образования, отдельных видов искуссгв, медицины, истории религии и многого другого.

Изучая труды и биографию Андрея Белого, творческий путь и духовные искания, мы поняли, что он не мог не прийти в своих поисках к Рудольфу Штейнеру. Во-первых, Белого привлекла пропагандировавшаяся Штейнером идея духовного совершенствования. Кроме того, его подвела к этому сама эпоха, в которой он жил. Как пишет Н.А.Бердяев, это было время, когда «русскими душами овладели предчувствия надвигающихся катастроф. Поэты видели не только грядущие зори, но и что-то страшное, надвигающееся на Россию и мир... »9. Белый, как никто другой, чутко улав-

8 Минувшее: Исторический альманах. 8. М.-Открытое общество. Феникс 1992 С 430.

9 Бердяев H.A. Самопознание. М., 1991. С.164.

ливал кризисность, неуравновешенность, противоречивость современной эпохи (поэтому не случаен ряд работ- «Кризис жизни», «Кризис сознания и Генрих Ибсен», «Кризис культуры и др.). Своеобразным выходом из переломной ситуации стал для Белого символизм.

Для Андрея Белого с самого начала символизм являлся не просто художественным направлением, литературной шкалой, он, по выражению Л.Сугай, «воспринимался как modus cogitandi (образ мышления) и как modus vivendi (образ жизни)»10. И если в теоретических работах Белого 1900-х годов символ рассматривался, прежде всего, как философсш-эстети-ческая категория, то постепенно всё сильнее начала привлекать идея всеобщей символизации Бытия. Особенно Белого волновал вопрос о границе познания как такового. Переоценка роли чисто теоретического знания начинается ещё до личной встречи с Рудольфом Штейнером в 1912 году - в метаниях мысли от Артура Шопенгауэра к Фридриху Ницше, от Владимира Соловьёва к теософии. Однако именно штейнеровское понимание сущности и взаимосвязи идеи и Бытия помогло Белому чётко сформулировать важнейшие для его мировосприятия вопросы.

Как уже было сказано выше, художник-символист искал у Рудольфа Штейнера определённости, каких-то конкретных указаний относительно путей выявления в человеке истинной сущности. Нашёл ли он это в конечном счёте? Нет. И поэтому пос гепенно восхищение сменилось разочарованием. В статье «Почему я стал символистом», написанной в 1928 году, А.Белый называет свою связь с антропософской средой «антропософской трагедией»".

И всё же после ряда кризисов, связанных с отношением к Штейнеру и к его учению, Белый до конца жизни так и не предал забвению антропософию и её основателя. В конце двадцатых i одов в «исповеди» «Почему я стал символистом» он посвятил Учителю множество страниц, а после смерти того 30 марта 1925 года написал подробные «Воспоминания о Штейнере», где рассказал о нём как о выдающемся человеке и значительном деятеле своего времени.

Глава третья «Художественное освоение философских мотивов Рудольфа Штейнера в лирике Андрея Белого». 11режде чем перейти к детальному рассмотрению творчества Андрея Белого с целью выявления

10 Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. С. 5.

11 Белый А Почему я стал символистом. .//Белый А. Символизм как миропони-

мание. М.: Республика, 1994. С.463.

в нем «антропософской» составляющей, в первом параграфе данной главы ставилась задача определить, какими философскими идеями и структурными элементами этого учения следует оперировать в процессе анализа.

Спектр идей и познаний Рудольфа Штейнера был очень обширен, можно сказать, не имел границ. Поэтому подробно описать даже одну сторону его многогранного учения (в нашем случае философскую) не представляется возможным в рамках одной работы. Да это и не является целью нашего исследования. Достаточно определить ключевые момента! философии Штейнера с целью их дальнейшего использования в процессе анализа.

Настоящим исходным пунктом познания и постижения сущности мира для Штейнера была не идея, а процесс распознавания и мышления, которым она достигается. Он считал этот процесс механизмом, с помощью которого высшие силы действуют внутри нас. Особый интерес представляют рассуждения Штейнера о человеке и его эволюции. По мнению философа-ангропософа, весь эволюционный процесс-процесс эволюции многочисленных форм человека.

Человеческое существо «построено из четырёх членов: физического тела, жизненного тела, астрального тела и из носителя «Я». «Я» работает внутри трёх прочих членов и изменяет их Через такое изменение возникают на более низкой ступени - душа ощущающая, душа рассудочная и душа сознательная. На более высокой ступени человеческого бытия образуются Самодух, Жизнедух, и Духочеловек. Эт и члены человеческой природы находятся в многообразнейших отношениях со всей вселенной»12.

Представим следующую, очень значительную и фундаментальную философему Штейнера. Сон не является лишь отдыхом и физиологической потребностью человека, а смерть не следует отождествлять с финалом жизни. Напротив, это такие состояния человека, в которых ищущий развивается духовно, находясь в гармонии со всей Вселенной.

Штейнер видит смысл жизни, прежде всего, в духовном совершенствовании и в пробуждении в человеке истинного начала Познание, раскрывающее тайны скрытого от человека, способно преодолст ь всякую безнадежность, всякую жизненную неуверенность, всякое отчаяние. «То, что оно придаёт жизни силу и крепость, а не одно лишь удовлетворение жажды знания, и является прекрасным плодом духовного познания. Источник, откуда такое познание черпает силы для работы и уверенность для жизни,

12 Штейнер Р. Очерк тайноведения. Мистика на заре духовной жизни новою времени. Философия свободы. Ч , 2000. С. 102.

неиссякаем»13. Если же иссякает внутренняя сила человека, наступают душевная смерть и отчаяние - враги тайноведения.

Всё это многообразие духовных знаний и идей нашло отражение в творчестве нашего гениального соотечественника - писателя, поэта и мыслителя Андрея Белого. После представления наиболее интересных и фундаментальных, на наш взгляд, идей, входящих в состав необъятного антропософского учения, мы переходим непосредственно к анализу его художественных текстов. Безусловно, в рамках данной диссертационной работы мы имеем возможность рассмотреть лишь основные результаты «антропософского влияния».

В 1912 - 1916 годы А.Белый написал целый ряд стихо1ворений, объединённых впоследствии в сборник «Звезда». Эти лирические произведения представляют особый интерес, так как с их помощью можно проследить основные особенности «антропософского пути» Андрея Белого. Подробный анализ стихотворений сборника осуществляется в параграфе втором третьей главы.

В то время Белому необходимо было создать новую прочную платформу для дальнейших исканий, утолить духовные запросы собственного сознания. Целый ряд стихотворений, вошедших в сборник «Звезда», носвя-щён непосредственно антропософии. Белый называет её «светлым светом» и «летним лучом», своей «Судьбой», «сестрой».

В данный период Белый искренне восхищается антропософами и Шгейнером, считает себя неотъемлемой частью их духовного сообщества, называет всех «посвященных» «проницаюшими туманы судьбин и годин», «серебряным, зреющим, веющим светом». Используемая лексика-высокая, торжественная. Белого переполняют эмоции, восхищение захлёстывает его, подчас превращаясь в преклонение. Символика полёта пронизывает стихотворение «Антропософам»:

Пролетаем в воздушно-излученный круг: Засветясь, закрутясь, заплетаяся в нём...14.

Верность антропософии подтверждается стихотворениями, написанными через несколько лег после кризиса. Используя многообразные смысловые и ритмические эффекты, Белый продолжает убеждать себя и весь окружающий мир в своём праве быть антропософом.

13 Штейнер Р. Очерк тайноведения. Мистика на заре духовной жизни нового времени. Философия свободы М , 2000 С.35.

14 Белый А. Стихотворения и поэмы. М.: Республика, 1994. С.313.

Параграф третий посвящен исследованию вопроса художественного воплощения теорий Р.Штейнера об истинной сущности человека в стихотворениях 1913-1918 гг. Проблема выявления философских идей в гом или ином лирическом или прозаическом произведении необычайно интересна и достаточно сложна. Ведь они приобретают там совсем иное воплощение, чем непосредственно в учебном трактате, статье или эссе. Философема, но сути дела, переводится на язык художественных образов и обретает принципиально иное очертание, «обрастает» дополнительным подтекст-ным значением.

Вспомним одну из главных, фундаментальных философем Рудольфа Штейнера. Это мысль о возможности выявления в человеке Божественной сущност и, проникновения в вечность, о связи человека с «мирами иными», доступными лишь сверхчувственному восприятию. Лирический герой «Звезды» считает себя проводником вселенского, огненного, духовного начала, 1 юзволяющего ему смотреть на себя как на предтечу нового воскрешения Христа в душах людей, о чем Белый в 1917 году так говорит в стихотворении «Я»:

В себе, - собой объятый (Как мглой небытия), В себе самом разъятый, Светлею свет ом «я»...'5

Здесь же отражается учение Штейнера о сущности Человека и его эволюции. Понятие «Я», которым оперирует во многих произведениях Андрей Белый, занимает в структуре антропософского видения человеческой сущност и особое место. Его действительная природа раскрывается лишь в душе сознательной через вну греннюю деятельность, его основная функция - преобразование духовной структуры человека.

Андрей Белый считает залогом духовного воскрешения людей жертву телесного, беспламенного, бессмысленного и эгоистического существования во имя торжества духа, о чем и говорит в стихотворении «Тела» (декабрь 1916). Однако именно это и является самым сложным -победить низменные потребност и своего тела. Человечество, на его взгляд, достигло поворотного и крайне опасного момента в развитии. Дальнейшее погружение в мир материального грозит полной деградацией и превращением в существо низшего порядка. Единственный выход из подобного состояния - обращение к Христу, попытка постижения своей истинной сущности:

" Белый А. Стихотворения и поэмы. М.. Республика, 1994. С. 306.

.. .В мятеж миров, - в немаревные муки, Когда-то спасший нас, -Прости ж и Ты измученные руки, -В который раз16.

Жертвы и подвига духовного поэт требовал не только от себя, но и от других людей. Мир един, насквозь духовен, познаётся интуитивным переживанием. Движение духа проявляется в мировой материи до мельчайших мелочей, и, следя за ними, мы можем взойти к самым глубоким духовным смыслам. Поэтому важнейшую задачу антропософии Белый видел в формировании самосознающсй души и Самодуха не только у отдельного человека, но и в эволюции культуры в целом.

В четвертом параграфе третьей главы изложены результаты исследований влияния на А.Белого-поэта антропософского учения о духовном познании.

Поэт-антропософ вместе со Штейнером утверждает, что земная задача и деятельность каждого индивидуального «Я» чрезвычайно сложна и мношпланова, о чём, как правило, обычный человек ничего не знает, но о чём узнает, если захочет предо I вратить всеобщий хао с и полное разрушение, к которым человечество неотвратимо движется. При этом восхождение к духовным мирам не может быть механическим, бессознательным или чем-то абстрактным. Такой путь, такая работа должны быть проделаны человеком сознательно и в тесном сотрудничестве с самим духовным миром, первый этап которого состоит в усвоении знаний о духовной основе нашего бытия. Именно данный процесс духовного познания и зародил в душе Андрея Белого зерно, подчас его окрылявшее, подчас мучившее, не ос гавлявшее в покое долгие гады, но нашедшее, как мы видим, благодатную почву в его поэтическом творчестве.

Глава четвертая «Анализ и осмысление роли "антропософской" составляющей в прозаических произведениях Белого». В нервом параграфе главы обосновано присутствие философем Щтейпера в многомерной системе романа Белого «Петербург».

Мы не случайно обратились в своей работе именно к э тому прои ¡ведению. Роман Белого, названный в честь города, улицы которого «превращают в тени прохожих, тени же .. превращают в людей»17 - на наш взгляд,

16 Белый А. Стихотворения и поэмы М.: Республика, 1994. С.297.

17 Белый А. Петербург: Роман в 8 пт. с прологом и эпилогом. М : Республика,

1994. С.32.

определенный экскурс в «духоведение» Штейнера. Думается, чтобы лучше понять логику автора романа, обязательно нужно учитывать тот факт, что значительную часть жизни Андрей Белый являлся стойким последователем своего Учителя и антропософии.

Штейнер прямо утверждает: постигая вечное, человек начинает видеть в событиях естественной истории «то, что не может быть разрушено временем. Из переходящей истории он проникает в непереходящую»'8. Белый в «Петербурге» теми или иными способами пытается не просто обрисовать читателю схему подобно! о мирового устройства, но и показать смысл существования в нем человека.

По Штейнеру, Бог незримо присутствует внутри всего, что принадлежит Вселенной. И в частности, внутри человека. Многогранность Бога одновременно является его призрачностью. Этот постулат встречается в начале повествования и уже не отпускает 11ас до самого конца. «Не пускайте призраков с островов!» - слышим мы фразу, и нам становится понятно, что тайное где-то рядом. Бог внутри нас как постоянное предупреждение, которое рядом и одновременно бесконечно далеко.

Проведем аналогию с учением Штейнера. Антропософские доктрины гласят, что, начав много тысяч лег назад нисхождение в физический мир, человек достиг сейчас низшей, критической точки, после которой должен начать обратное восхождение в духовный мир. Но если спуск его был бессознательным, направляемым высшими существами, то восхождение должен проделать сам. Теперь человек сам пытается организовать жизнь на земле, и печальные результаты его усилий проявляются сегодня во всех сферах, что особенно актуально становится «между двух революций», на рубеже столетий, на рубеже миров. В связи с этим не случайно появляется в романе Белого мотив рока. Образ «красного домино», багровый цвет в отношениях супругов Лихутиных и многие другие символы романа - не что иное, как рок. Революция также является лишь частью слепого и голодного чудовища. С точки зрения объединения личности и пространства она вообще призрачна и не нужна. Что же имеет смысл? Только лишь саморазвитие человека, стремление к духовному совершенству. Отказаться от этого просто невозможно - никто другой не может выполнить за человека возложенную на него задачу. Но чтобы выполнить её, усилия должны быть не хаотичны, эгоистичны и бессознательны, а целенаправленны и проникнуты истинным пониманием происходящего, то есть осознанием духовных основ жизни.

18 Шгейнер Р. Из летописи мира. М., 2003. С.2.

И тут мы непосредственно приближаемся к основным героям романа. Отчего же так страшат нашего сенатора пустые пространства? И даже не власть он боится потерять - Аполлона Лполлоновича пугают перемены. И не в жизни - жизнь его стабильна; и не от одиночества он страдает - оно вовсе не гяготит сенатора. Аблеухов-старший боится перемен в сознании. А если у человека нет духовной основы или какой-либо цели, то он сам превращается в призрак... Призрак своего же собственного сознания!

Еще один из центральных героев романа - сын сенатора Николай. Если отец олицетворяет собой отживший и постепенно пустеющий сегмент семантики пространства, то сын живет пока мечтами. Эти мечты - иллюзии. Или, если угодно, путь сомнений. Это борьба одной, отдельно взятой души с призрачностью мира. Николай Аполлонович сам разрушает всё в своей жизни. Сын сенатора и революционер-террорист одновременно, он уперся в глухую стену мироздания, которое отвергло его, стал никем, принеся себя в жертву своему макрокосму интеллекта.

Мотивы Рока и Иллюзии помогают также раскрыть сцены ухода из жизни Лихутина и Липпапченко. Что стоит за данной симфонией смерти? Не что иное, как само пространство, или, если сказать проще, символ тайны бытия божьего. В случае Лихутина - это мнимая смерть, своего рода коллапс среды внутри отдельно взятой личности. И неважно, остался Сергей Сергеевич Лихутин номинально жив или нет. Главное было сделано: его разум померк, выключился с той целью, чтобы перейти на более высокий уровень и стать частью разума «Петербурга». Он стал час1ью его призрачности, за которой, по выражению самого автора, ничего нет.

Описание неудачно! о самоубийства Лихутина плавно перерастает в симфонию смерти еще одного героя - Липпанченко. Это человек, начисто лишенный воображения, индивид реального мира. Но отсюда вытекает еще один парадокс, сос гоящий в следующем: Липпанченко, как никто из героев романа, ощущает реальность и знает, к чему приведет ее соприкосновение с теневой, сумеречной стороной мира. Внутренне желая, чтобы данное соприкосновение произошло, Липпанченко боится этого.

В финаче герой умирает. Его смерть описывается как астральное путешествие. Он видит во сне то, к чему так долго стремился, - полное растворение в пространственности среды Петербурга: «Это было последним сознательным впечатлением обыденной действительности; теперь сознание ширилось; чудовищная периферия его внутрь себя всосала планеты; и ощущала их - друг от друга разъятыми органами; солнце плавало

в расширениях сердца; позвоночник калился прикосновением саггурновых масс; в животе открылся вулкан»19. Липпанченко канул в небытие.

В романе постоянно звучат и другие базовые штсйнеровские мотивы. Они прослеживаются и в снах героев, и в их мыслях, и в рассуждениях автора о душе и теле, к примеру, в описании картин «первых стадий жизни души, с себя сбросившей тело». Еще один «антропософский мотив» -описание бесконечности Вселенной, которая пронизывает всё, что творится в городе. Для Белого очевидно, что земная задача и деятельность каждого индивидуального «Я» чрезвычайно сложна и многопланова, о чём современный человек ничего не знает, но о чём он должен будет узнать, если захочет предотвратить всеобщий хаос и полное разрушение, к которым человечество неотвратимо движется, находясь в тисках полного невежества относительно духовных основ жизни.

Ещё один интереснейший пласт романа - самостоятельная жизнь мыслей. Они кружатся, летают в пространстве, образуют водовороты и сообщества. Мысли не подчиняются человеку, возникая часто помимо его воли.

Анализ гекста романа позволяет сделать вывод о том, что в значительной степени именно под влиянием учения Штейнера в сознании автора «Петербурга» сформировались образы «мозговой игры» и «второго пространства». Вообще, сам Петербург Белого - порождение «мозговой шры»: «Петербург, Петербург! Осаждаясь туманом, и меня ты преследовал праздною мозговою игрой.. ,»20.

Создавая данные образы, Белый прибегает к терминам и мифоло-хемам антропософии. По мнению В.Пискунова, важно «не только и не столько перевести содержание соответствующих эпизодов романа на язык анфопософской мистики, сколько проанализировать их с точки зрения функции этих эпизодов в образно-смысловом целом произведения»2'. Многократное повторение в тексте «Петербурга» анцхяюсофских идей и символов является более чем серьезным подтверждением той огромной роли, которую шрает «антропософская» составляющая в структуре данного произведения.

" Белый А. Петербург Роман в 8 гл. с прологом и эпилогом М.: Республика, 1994. С.392.

20 Там же. С. 218.

21 Пискунов В. «Вюрое пространством романа А. Белого «Петербург» //Андрей Белый: Проблемы творчества: С1атьи, воспоминания, публикации. Сборник. М : Советский писатель, 1988. С. 206.

Исследование вопроса художественного освоения философем Рудольфа Штейнера в романе «Петербург» позволило сделать следующие выводы.

Как и Штейнер, Белый придерживается той позиции, что через прозрение в мир сверхчувственный человек учится твёрдо и уверенно стоять в жизни. Он начинает познавать причины жизненных явлений, тогда как без такого прозрения человек, подобно слепому, нащупывает свою дорогу в «лабиринте последствий». Кроме того, вместе с философом-антропософом Белый преследует цель показать, какая неизбежная связь существует между помыслами и чувствами человека здесь на земле и всем тем, что происходит в невидимых мирах. Белый считает, что источник зла - в нарушении законов духа, которые так же незыблемы, как и законы физической природы. Законы духа требуют любви и единения, а наша жизнь полна ненависти и вражды. Эти законы требуют ответственности каждого за всех и всех за каждого, а мы стараемся сбросить ответственность даже за себя самих. Чтобы таких нарушений не было, необходимо, чтобы человеческая жизнь шла в соответствии с законами духа.

Резюмируя, хотелось бы сказать, что антропософия хоть и не является главной линией романа, но все-таки составляет его стержень. Исследование и анализ «антропософской» составляющей романа позволяет понять, что все устремления автора, его теоретические изыскания, как поиск способов совершенствования индивидуального сознания, были ориентированы на некое прозреваемое им «лучшее» будущее. И в этом заключено позитивное влияние антропософии Рудольфа Штейнера на творчество Андрея Белого.

Во втором параграфе проведено исследование поэмы «Глоссолалия», являющейся, с точки зрения автора диссертации, «звуковым» отражением антропософской теории Шч ейнера.

На наш взгляд, «Глоссолалия» - одно из наиболее «антропософских» произведений Белого. Не трудно догадаться, что образы поэмы навеяны, в значительной степени, «Очерком тайноведения» и учением философа-антропософа об эври (мии, подробно изложенным в его лекциях. Эвритми-ческие движения не придуманы произвольно, а являются выражением высших, всеобъемлющих законов движения, пронизывающих все наше существо и определенным образом концентрирующихся в человеческом организме. Понимание этого было очень характерно для Белого: «Мое «я», оторванное от всего окружающего, не существует вовсе; мир, оторванный от меня, не существует тоже: «я» и «мир» возникают только в процессе соединения их в звуке... Слово создает новый третий мир - мир звуковых символов, посредством которого освящаются тайны вне меня

положенного мира, как и тайны мира, внутри меня заключенные; мир внешний проливается в мою душу; мир внутренний проливается из меня в зори, в шум деревьев; в слове и только в слове воссоздаю я для себя окружающее меня извне и изнутри, ибо я — слово, и только слово»22.

«Глоссолалия. Поэма о звуке» - некая картина мира, сложенная не во лбу, а во рту, как подобает слову. Полость рта Белый сравнивает с Космосом, а все движения языка в полости рта вызывают в нем образ «безрукой танцовщицы, завивающей воздух, как газовый пляшущий шарф»23. Этот эвритмический жест и опознал в себе Андрей Белый при встрече с Рудольфом Шгейнером. Ему удалось ощутить не только философскую мудрость, но и, прежде всего, возникшие фантазии звукообразов.

Мысль подчиняется течению времени, она плавно перетекает из прошлого в настоящее, из настоящего - в будущее. С такой же легкостью она может двигаться и в обратном порядке. Мысль соединяется с Сущностью Вселенной, обогащается и самовыражается в ней. Человек способен уловить ее, преобразить в звук, с помощью чего приобщиться к тайнам мироздания. Да будут услышаны слова Белого о днях грядущих, когда вскроется корень сознания: «Будут дни: то стремительно вытянув руки, то их опуская, под звезды развеет нам рой эвритмисток священные жесты; на линии жестов опустятся звуки; и - светлые смыслы сойдут... Умение жестами выстрой гь мир означает, что корень сознания вскрыт: мысль срослася со словом; так: выражение звука есть знание; и ответ на вопрос есть мимический жест, изображающий жизнь вопроса во мне; без уменья изображать жизнь вопроса нам нет разрешений вопроса»24. Данный отрывок из «Глоссолалии» - авторское переложение «Очерка гайно-ведения». Здесь мы находим объединение всех параметров интертекстуального поиска темы развития мира.

Итак, данному тексту Белого, как никакому другому, присуща интертекстуальность (конечно же, в данном случае речь идет о штейне-ровских мотивах). Интертекстуальные связи четко прослеживаются и в образах третьего дня мироздания звуков, и дня четвертою. Тс картины, которые Белый видит в звуках, нужно только суметь понять.

Для Андрея Белого звуки имели символическое значение. В «Глоссолалии», своеобразном философско-поэтическом трактате, он создаёт

32 Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. С.131.

23 Белый Андрей. Глоссолалия. Поэма о ¡вуке М : Изд-во Еу1с1егШз, 2002. С.20

24 Там же. С. 25

целую систему мистического значения звуков. При этом художник-символист всё же базируется на их артикуляционных характеристиках (И- «упор струи жара о верхнее нёбо», Е «поджато скоплялось у верхнего полушария полости, изливается из растянуто-суженных губ», А - «выход глотки расширен; и зубы и губы разъяты; и «а», пролетая через них, излетает из них» их д.).

Говоря об искусстве эвритмии, Белый подчеркивает: «Эвритмия нас учит ходить - просто, ямбом, хореем, анапестом, дактилем; учит походкою выщербите лики и ритмы провозглашаемых текстов... Такое искусство возникло; оно обосновано Штейнером; обоснование мое — физиология: то есть - бревенчатый смысл; из страны, где сверкает она, на руках, как младенца, принес ее Штейнер; и положил перед душами смелыми, чистыми.. ,»25.

Можно соглашаться или не соглашаться со многими из представленных толкований Белого. Да собственно это и не является целью данной рабохы. Думается, здесь открыто большое поле деятельности еще для многих исследователей. В нашу же задачу входило раскрыт ие антропософской составляющей этого произведения путем выявления интертекстуальных связей. После прочтения «Глоссолалии» мы становимся еще более близки к пониманию автора «Котика Летаева» и «Петербурга».

Парадокс в том, что именно данная «звуковая поэма» оказалась самой непонятой из всех книг Белого. Это действительно поэма, а не теоретическая работа, причем, но признанию самого писашля, «лучшая» его поэма. Ключевыми словами в ней с I ал призыв Бело! о-антропософа: «Да будет же братство народов: язык языков разорвет языки; и - свершится второе пришествие Слова»26.

В заключении подводятся иго! и работы, делаются выводы. Изучение данной темы позволило глубже проникнуть в творчество Андрея Белого, а также раскрыть новые грани вопроса о русско-немецком культурном взаимовлиянии.

В результате проведенного исследования:

изучены различные аспекты русско-немецкого литературно! о и философско-культурного диалога;

систематизированы историко-литературные факты, связанные с пребыванием Белого в Германии;

25 Белый Андрей Глоссолалия Поэма о звуке. М 1 Изд-во Г\Лс1еп1:15,2002. С 30

26 1ам же. С. 42.

исследовано влияние немецкой культуры на творчество Белого (прежде всего, философских идей Канта, Ницше, Шопенгауэра и особенно Штейнера);

изучено и раскрыто понятие «немецкого текста», а также осуществлено его рассмотрение как знаковой системы в качестве звена иерархической цепочки «индивидуальное сознание писателя - текст - культура» в произведениях Андрея Белого; исследованы различные аспекты преломления «немецкого текста» в сознании писателя и мыслителя; выявлено влияние роли антропософии как этапа постижения Андреем Белым «истинной сущности мира»; исследован вопрос художественного освоения Андреем Белым теорий Рудольфа Штейнера и представлена оценка роли «антропософской» составляющей в литературном творчестве писателя.

Рассмотрение поэтики лирики и прозы Андрея Белого через призму напряженного духовного диалога с Рудольфом Штейнером, а еще шире -через призму русско-немецкого культурного взаимодействия, позволило исследовать и раскрыть потенциал «немецкого текста» писателя, что является очень важным для осмысления специфических особенностей русского символизма. Исследование такой стороны творчества Белого, как влияние на его эстетические и философские искания антропософских идей Р.Ш гейнера, позволяет определигь то особое место, которое занимает А.Белый в литературном процессе рубежа XIX - XX в. и начала XX века.

Обращение к проблеме «перевода» философских положений на язык искусства позволяет не просто глубже проникнуть в творчество самого писателя, но и затронуть совершенно новые аспекты русско-немецкого культурного взаимовлияния.

Данная научная проблема очень перспективна для дальнейшего изучения. Исследователям следует обратить внимание на изучение «антропософской» составляющей в таких произведениях Белого, как «Котик Летаев», «Записки чудака» и других.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Анисимова О.С. Аксиологические аспекты выявления позиции повествователя в мемуарном тексте (на материале «немецких» глав в мемуарной трилогии Андрея Белого) // Метод и результат: новые подходы к изучению текста. М., 1995.3 п.л.

2. Карпухина О.С. К вопросу о «немецком тексте» в мемуарной прозе Андрея Белого // Современные аспекты изучения литературы в школе и вузе: Сборник статей. Самара: Изд-во СПТУ, 2003. С. 63-71.

3. Карпухина О.С. «Немецкий текст» в творчестве Андрея Белого // Современные подходы к обучению языкам в условиях поликультурной среды: Материалы Межрегиональной научио-пракгиче-ской конференции 3-4 ноября 2003 г. Самара: СИПКРО, 2004. С.103-106.

4. Карпухина О.С. Философский компонент «немецкого текста» в творчестве Андрея Белого // Телескоп: Научный альманах. Вып.6. Самара: Издательство «НПI», 2004. С. 174-186.

5. Карпухина О.С. Художественное освоение философем Рудольфа Штейнера в лирике Андрея Белого // Телескоп: Научный альманах. Вып.7. Самара: Издательство «HTIJ», 2004. С.201-209.

6. Карнухина О.С. Художественное освоение философем Рудольфа Шгейнера в лирике Андрея Белого и в его романе «Петербург». Самара, 2004.51с.

Лицензия ПД 7-0112 от 28.02.2001

Подписано в печать 09.12.2004 Бумага офсетная. Формат 60x84 1/16 Гарнитура «Times». Печать оперативная Уел печ.л.1,5. Тираж 100 экз. Заказ № 5472.

Отпечатано в ООО «НТЦ» 443096, Самара, ул. Мичурина, 58 E-mail: ntc@samtel.ru Web-сайт: www.ntc-samara.ru

$27121

РНБ Русский фонд

2006-4 834

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Карпухина, Оксана Станиславовна

Введение

Оглавление

Глава I. Проблема немецкого «культурного текста» (Теория и история вопроса). ф I. 1. Культурный текст как понятие.

I. 2. «Немецкий текст» в художественном сознаниирусских поэтов и писателей XIX - XX в. в.

Глава II. «Немецкий текст» и аспекты его преломления в сознании Андрея Белого.

II. 1. Воздействие на писателя-символиста реалий и образов Германии. Отражение этого воздействия в творчестве А.Белого.

II. 2. Место немецкой философской мысли в мировоззрении Белого: Кант, Шопенгауэр, Ницше.

II. 3. История взаимоотношений А. Белого и Р. Штейнера.

II. 4. Антропософия как этап постижения «истинной сущности мира». Рудольф Штейнер в духовной жизни Андрея Белого. ф

Глава III. Художественное освоение философских мотивов Рудольфа

Штейнера в лирике Андрея Белого.

III. 1. Философемы Рудольфа Штейнера.

III. 2. Отражение «антропософского пути» в сборнике стихов «Звезда» А.Белого.

III. 3. Художественное воплощение теории Р.Штейнера об истинной сущности человека в стихотворениях 1913-1918г.г.

III. 4. Влияние на А.Белого-поэта антропософского учения о духовном познании

Глава IV. Анализ и осмысление роли «антропософской» составляющей в прозаических произведениях Белого.

IV. 1. Жизнь философем Штейнера в многомерной системеромана Белого

0 «Петербург».

IV. 2. «Глоссолалия»: звуковое отражение антропософской теории Штейнера.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Карпухина, Оксана Станиславовна

Оценить по достоинству место и роль писателя в литературном процессе невозможно без углубленного изучения всех сторон его творчества. Тема диссертационной работы «Художественное освоение философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях А.Белого» представляет собой одну из многочисленных граней исследования творчества художника-символиста Андрея Белого. Актуальность представленной работы состоит в том, что поэтика произведений неординарного прозаика и поэта XX века рассматривается через призму его напряженного духовного диалога с Рудольфом Штейнером, а еще шире - через призму русско-немецкого культурного взаимодействия. Обращение к проблеме «перевода» философских положений на язык искусства позволяет не просто глубже осмыслить произведения самого Белого, но и затронуть совершенно новые аспекты русско-немецкого взаимовлияния.

Исторический опыт последних десятилетий сделал проблему русско-немецкого культурного диалога чрезвычайно актуальной. В связи с этим необходимо заявить о существовании так называемого «немецкого текста», который является неотъемлемой частью более общего понятия -«культурный текст». Речь идёт о художественном освоении результатов русско-немецкого взаимодействия многими выдающимися российскими мыслителями и художниками, которые, как правило, являются сами не только изобразителями человеческих судеб и времени, бытописателями и романистами, но и частью этого времени, частью того культурного пространства, в котором они существуют.

Ю.М.Лотман отмечает: «В результате смешения культурных тенденций Запада и Востока начали возникать тексты, образующие некий многоплановый культурный континуум, способный генерировать новые с точки зрения обеих традиций тексты» (111,32). И действительно, история взаимоотношений Германии и России XIX - XX веков, изобилующая контрастными моментами тесного сближения и резкого отталкивания, не могла не отразиться не только в конкретных судьбах многих знаменитых мыслителей и художников, принадлежащих и той, и другой стороне, но и в строках их произведений. Результат этого взаимодействия где-то проявляется отчётливо, открыто, а где-то прячется между строк, пронизывая своей сутью тот или иной абзац, отрывок, главу или даже целое произведение.

Исследователь Г.Н.Сапожникова в статье «Из истории русско-германских культурных связей в середине 18 - начале 19 века» справедливо отмечает: «Именно Россия и Германия, имевшие исторически сложившиеся тесные и разносторонние связи, сыграли наиважнейшую роль в развитии культурного и научного сотрудничества Западной Европы и славянского мира» (145, 112). И каждый участник этого диалога по-своему интересен и значим.

Безусловно, в культурный диалог этих двух стран не мог не оказаться вовлеченным и Андрей Белый - поэт и прозаик, филолог и литературовед, теоретик стиха и мыслитель. Широко образованный, прекрасно ориентирующийся во всех важных явлениях литературы и философской мысли XVIII - XX веков, Белый сумел создать свой особый стиль прозы, поэзии и критики. Всю жизнь Андрей Белый находился в постоянном поиске подлинной сущности окружающего мира. Одной из привязанностей Андрея Белого, проходившей тонкой нитью через всю его жизнь и творчество, была Германия. Он постигал страницы её истории, огромное воздействие оказывали на Белого-писателя и мыслителя немецкие реалии - философия, живопись и музыка. Это объясняет то, что не только в художественных • произведениях писателя, но и в его письмах, лекциях, мемуарах, а также в научно-критических статьях мы находим страницы, посвящённые Германии или написанные под её влиянием.

Таким образом, тема «Художественное освоение философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях А.Белого» в рамках исследования проблемы ««Немецкий» текст в творчестве Андрея Белого»» представляет собой одну из многочисленных граней указанной общей проблемы — исследования русско-немецкого литературного и культурно-философского диалога.

Этот диалог был всегда чрезвычайно содержательным. Увлечение символистов философскими идеями Штейнера - это только одна страничка из некоего условного Гроссбуха, способного вместить все факты, все проблемы, входящие в содержание такого интеркультурного диалога. Поэтому не случайно целью диссертационной работы стало изучение и раскрытие потенциала «немецкого текста» А. Белого на примере анализа и осмысления влияния антропософских идей Штейнера на философские и эстетические искания поэта.

Основатель антропософского учения Рудольф Штейнер привлекал своих современников и последователей тем, что его многочисленные лекции и произведения затрагивали самые разнообразные стороны мировой и человеческой жизни. Всё это многообразие духовных знаний и идей нашло своё отражение в творчестве нашего гениального соотечественника Андрея Белого. Однако следует отметить тот факт, что рамках данной диссертационной работы мы имеем возможность рассмотреть лишь основные результаты «антропософского влияния».

Андрея Белого к антропософии и к её основателю - Р.Штейнеру, привела тайная сила стремления к духовному совершенству. 1912 — 1916 годы художник-символист называет временем расцвета антропософии в своей жизни. Сам поэт воспринимал «штейнеровский» период как совершенно особое время, резко отграниченное от всего предшествовавшего и последующего, своего рода «жизнь в жизни», которая, как он пишет в «Материале к биографии», «имела своё рождение, рост и смерть» (114, 430). Белый впустил это увлечение глубоко в душу и на долгие годы отдался ему без остатка. Встреча с антропософией оказалась не просто очередным увлечением, она стала частью судьбы Андрея Белого.

Изучение «антропософского» пути Андрея Белого с биографической точки зрения представляет относительно простую историко-литературную задачу, требующую лишь скрупулёзности в поисках необходимых сведений и их последовательного хронологического выстраивания в единую цепь. Выявление же в художественном спектре литературных произведений автора реминисценций, сходных материалов, близких образных решений, навеянных антропософией и «пришедших» извне - задача несравнимо более трудная. Ведь недостаточно констатировать сам факт наличия в художественном целом таких мерцаний элементов «чужого» влияния. Важно выяснить их конкретные функции, их поведение в новой художественной системе.

Научная новизна данного исследования заключается в комплексном подходе к проблеме осмысления роли «антропософской» составляющей в литературных произведениях художника-символиста.

Тема исследования охватывает целый комплекс проблем, ещё недостаточно изученных и до нынешней поры. Связано это, прежде всего, с существовавшим долгие десятилетия «железным занавесом», который делал невозможными глубокие научные контакты, ограничивал доступ к зарубежным архивам, библиотекам, частным собраниям. В последние годы ситуация коренным образом изменилась. У исследователей появились огромные возможности изучения большого спектра интересующих их проблем. В частности, в течение прошедшего десятилетия в свет вышел целый ряд I» основательных трудов по проблеме «Андрей Белый и Рудольф Штейнер». Они, в основном, описывают взаимоотношения этих двух гениальных людей в историко-культурном ракурсе. Конечно же, известные учёные Л.Долгополов, К.Свасьян, В.Пискунов, А.Лавров, Н.Бонецкая и многие другие исследователи творчества Белого не могли не коснуться в своих работах результатов влияния антропософии на творчество Белого. Однако представленные в этих работах сведения разрознены, а высказанные авторами суждения не образуют стройной концепции. Кроме того, очень часто влияние антропософии на творчество Белого изучалось не всегда достаточно глубоко.

Определенный интерес представляют «Воспоминания о Рудольфе Штейнере и строительстве первого Гётеанума» Аси Тургеневой (См.: 155). Эта книга охватывает период с 1912 по 1924 год. Со своей позиции ученицы А.Тургенева воссоздает образ Рудольфа Штейнера, сообщает его интереснейшие идеи, высказанные основателем антропософии в личных беседах с его русскими последователями. Книга является замечательным документом эпохи Серебряного века, свидетельством того, что развитие культуры русского символизма совершалось в том же направлении, которое указывалось и антропософией. Вместе с тем, встреча символизма и антропософии была отмечена чертами подлинного драматизма, проявившегося в судьбах конкретных людей.

Большую лепту в раскрытие изучаемой нами проблемы внесли публикации Дж.Мальмстада «Андрей Белый и антропософия» в альманахе «Минувшее» (См. 114,115). Первая часть подробной интимной автобиографии А.Белого охватывает 1911-1914 гг., отражая его увлечение антропософией, посещение лекций Р.Штейнера, жизнь в Дорнахе, участие в строительстве первого Гетеанума. Здесь же приводится переписка с М.К.Морозовой, в которой Белый объясняет смысл своих исканий. Примечания и подробный индекс имен дают сведения о большинстве активных антропософов того времени. Вторая часть интимной автобиографии А.Белого охватывает период 1914 - 1915 гг., освещая внутренние метания поэта и начало его отхода от Антропософского общества Р.Штейнера. Окончание автобиографии и множество дополнительных материалов, отражающих его раннее увлечение теософией, его работу в Антропософском обществе после революции, оккультные переживания, взаимоотношения с Р.Штейнером и русскими антропософами и т.п. Подробный комментарий Дж. Мальмстада содержит сведения об упоминаемых событиях и лицах.

Н.К.Бонецкая в работе «Русская софиология и антропософия» (См.: 66) подробно рассматривает вопросы взаимоотношений с антропософией Н.Бердяева и А.Белого. Она усматривает в них определенную разницу. Если Бердяев прорабатывает преимущественно философский аспект антропософии, то Белый, обретший в ней духовный путь для себя, как бы входит внутрь антропософского видения мира и оценивает постулаты «духовной науки» на практике.

Затрагивают заявленную нами тему и другие исследователи творчества Белого, а также его современники. В частности, в сборнике «Воспоминания об Андрее Белом» те, кто помнил его по «башне» Вяч. Иванова и «сумасшедшему кораблю» петроградского Дома искусств, кто встречался с ним в роскошных покоях меценатки М.Морозовой и в подвале дома на Плющихе, - помогают воссоздать облик писателя во всей его внутренней сложности и противоречивости. В книге звучат голоса М.Цветаевой, Л.Блок, М.Чехова, З.Гиппиус, Е.Замятина, В.Ходасевича и многих других. Вспоминая Белого, оценивая его с разных точек зрения, они рассказывают и о себе, и о времени, и о России на переломе эпох. Само собой, не обходят они вниманием и тему его взаимоотношений с антропософией.

В представленной диссертационной работе рассмотрение «немецкого текста» произведений Андрея Белого будет осуществляться в семиотическом, культурологическом и аксиологическом аспектах. О чём бы ни сообщал повествователь, он вольно или невольно обнаруживает своё отношение к сообщаемому, вершит свой суд над отображаемыми лицами и явлениями. Исследование природы ценностей с точки зрения авторского видения мира помогает нам глубже понять и оценить как личность самого Белого, так и образ времени, его эпохи. Рассмотрение текста художественного произведения в семиотическом и культурологическом ракурсах позволяет литературоведу яснее представить природу позиции писателя в изображённых им лицах, событиях, явлениях.

Для художника-символиста Андрея Белого как ни для кого другого было характерно чувство погруженности в мировую культуру, единства с той эпохой, в которой он жил и творил. Следовательно, изучение и раскрытие потенциала «немецкого» текста в творчестве писателя, раскрытие антропософской составляющей его произведений путем выявления скрытых и явных интертекстуальных связей, позволит, на наш взгляд, не только достичь более полного и глубокого понимания творчества Белого и оценить место его произведений в контексте мировой культуры, но и, тем самым, способствовать дальнейшему развитию русско-немецкого литературного и культурно-философского диалога.

Итак, целью данной диссертационной работы является исследование и раскрытие потенциала «немецкого текста» А.Белого на примере анализа художественного освоения писателем философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях.

Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:

- исследование и выявление тенденций развития русско-немецкого литературного и философско-культурного диалога XIX — начала XX века;

- изучение и раскрытие понятия «немецкий текст» как неотъемлемой части «культурного текста»;

- рассмотрение «немецкого текста» Андрея Белого как знаковой системы в качестве звена иерархической цепочки «индивидуальное сознание писателя - текст - культура»;

- исследование различных аспектов преломления «немецкого» текста в сознании Андрея Белого и теоретическое осмысление «философского компонента» в его художественных произведениях;

- выявление влияния роли антропософии как этапа постижения Андреем Белым «истинной сущности мира»;

- исследование и анализ вопроса художественного освоения Андреем Белым теорий Рудольфа Штейнера; оценка роли «антропософской» составляющей в литературном творчестве писателя.

Основной материал, послуживший предметом изучения в данной работе, весьма разнообразен по своему жанровому составу и стилевой специфике. Это философские работы, художественная поэзия и проза, мемуары, дневники, письма. В немалой степени это обусловлено тем, что в культурном диалоге между литераторами разных стран участвуют все явления письменной культуры.

Объектом сопоставительного изучения стали оценка влияния на российских писателей реалий и образов Германии, явления литературной жизни, конкретные факты контактов писателей и мыслителей России и Германии, различные философские идеи немецких ученых, активно усваивающиеся российскими писателями.

Материалом исследований является ряд поэтических текстов Андрея Белого, а также его прозаические произведения - роман «Петербург» и поэма «Глоссолалия. Поэма о звуке». В качестве дополнительного и комментирующего материала привлекаются тексты статей, эссе, воспоминаний. ф Теоретическую и методологическую базу диссертации составляет теоретическое наследие Андрея Белого, работы российских и западноевропейских ученых, исследовавших проблемы «культурного текста», а также жизнь и творчество Андрея Белого. Среди них особенно хочется выделить исследования Ю.Лотмана, М.Бахтина, Б.Успенского,

Л.Долгополова, К.Свасьян, В.Пискунова, А.Лаврова и других. Кроме того, теоретическую основу работы составляют философские труды Рудольфа Штейнера, Иммануила Канта, Фридриха Ницше и т.д. Следует отметить тот факт, что ряд источников немецких авторов, переводы которых с немецкого языка сделаны автором диссертации самостоятельно, изучался непосредственно в оригинале.

Высказывание Р.Иванова-Разумника: «без антропософии истории русской литературы уже быть не может. Очень скоро станет необходимым изучать антропософию, чтобы понять новую литературу, которая поведет свое начало от Белого (36, 26)» - хотелось бы считать лейтмотивом нашего исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Немецкий текст" в творчестве Андрея Белого"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенных исследований было сделано следующее:

- изучены различные аспекты русско-немецкого литературного и философско-культурного диалога,

- систематизированы историко-литературные факты, связанные с пребыванием Белого в Германии,

- исследовано влияние немецкой культуры на творчество Белого (прежде всего, философских идей Канта, Ницше, Шопенгауэра и особенно Штейнера);

- изучено и раскрыто понятие «немецкого текста», а также осуществлено его рассмотрение как знаковой системы в качестве звена иерархической цепочки «индивидуальное сознание писателя - текст - культура» в произведениях Андрея Белого; исследованы различные аспекты преломления «немецкого» текста в сознании писателя и мыслителя;

- выявлено влияние роли антропософии как этапа постижения Андреем Белым «истинной сущности мира»;

- исследован вопрос художественного освоения Андреем Белым теорий Рудольфа Штейнера и представлена оценка роли «антропософской» составляющей в литературном творчестве писателя.

Рассмотрение поэтики лирики и прозы Андрея Белого через призму его духовного диалога с Рудольфом Штейнером, а еще шире — через призму русско-немецкого культурного взаимодействия, позволило исследовать и раскрыть потенциал «немецкого текста» писателя, что является очень важным для осмысления специфических особенностей русского символизма. Исследование такой стороны творчества Белого как влияние на его эстетические и философские искания антропософских идей Р.Штейнера позволяет определить то особое место, которое занимает А. Белый в литературном процессе рубежа XIX - XX в. и начала XX в .

Обращение к проблеме «перевода» философских положений на язык искусства позволяет не просто глубже проникнуть в творчество самого писателя, но и затронуть совершенно новые аспекты русско-немецкого культурного взаимовлияния.

Очевидным является тот факт, что текст художественного произведения не может быть изолирован от внешних потоков информации, исходящих из окружающего его культурного пространства. «Культурный текст» не только сам оказывает на это пространство определённое влияние, но и очень тонко реагирует на развитие мира культуры, впитывая все его тенденции и проникаясь его сущностью. Плоды этого контакта находят своё непосредственное отражение в литературном произведении.

Исследование творчества Андрея Белого позволяет сделать вывод о том, что многократное повторение в тексте его художественных произведений антропософских идей и символов является более чем серьезным подтверждением той огромной роли, которую играет «антропософская» составляющая в их структуре. Антропософия являлась для Андрея Белого не только совокупностью идей. Это была живая сила, которая затрагивала все его существо не только как писателя, но и человека. Как и Штейнер, Белый придерживается той позиции, что через прозрение в мир сверхчувственный человек учится твёрдо и уверенно стоять в жизни. Он начинает познавать причины жизненных явлений, тогда как без такого прозрения человек, подобно слепому, нащупывает свою дорогу в «лабиринте последствий». В своих произведениях Белый проводит мысль, что источник зла - в нарушении законов духа, которые так же незыблемы, как и законы физической природы. Законы духа требуют любви и единения, а наша жизнь полна ненависти и вражды; они требуют равновесия между тем, что получаешь и тем, что даёшь, а человек старается как можно больше брать для одного себя. Чтобы таких нарушений не было, нужно, чтобы человеческая жизнь шла в соответствии с законами духа.

На основании проведенных исследований можно сделать вывод о том, что учение Штейнера хоть и не является главной линией рассмотренных нами произведений, но при этом всё же составляет их стержень. Исследование и анализ «антропософской» составляющей позволяет понять, что все устремления автора, его теоретические изыскания как поиск способов совершенствования индивидуального сознания, были ориентированы на некое прозреваемое им «лучшее» будущее. И в этом, на наш взгляд, заключено положительное влияние антропософии Рудольфа Штейнера на творчество Андрея Белого.

Изучая влияние Германии и её культуры на творчество писателя, мы проследили отражение этого влияния на примере лишь некоторых работ, писем и мемуаров Белого. «Немецких» же страниц, то есть написанных непосредственно под впечатлением от пребывания в Германии или под воздействием её культуры, можно найти в его творчестве очень много. Поэтому нужно отметить, что данная тема предлагает литературоведам обширное поле для новых исследований. На наш взгляд, следует обратить внимание на исследование «антропософской» составляющей в таких произведениях Белого, как «Котик Летаев», «Записки чудака», во многих лирических циклах и других.

Результаты данной работы, а также будущих исследований данной темы могут быть использованы при дальнейшем изучении творчества Андрея Белого и русской символической прозы в целом, теории и истории русского романа и литературного процесса XX века. Выводы диссертации могут найти применение в вузовских курсах лекций по истории русской литературы, в спецкурсах и семинарах по проблемам творчества А.Белого. Кроме того, материалы представленного исследования могут внести определенный практический вклад в проведение российско-немецкого литературно-философского диалога.

Список научной литературыКарпухина, Оксана Станиславовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Белый А. Автобиография // Новое литературное обозрение. №9. 1994. С. 12-45.

2. Белый А. Глоссолалия. Поэма о звуке. М.: Изд-во 2002. 117с.

3. Белый А. «Единство моих многоразличий.» Неотправленное письмо Сергею Соловьёву // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей. М.: РГГУ, 1999. С. 399-432.

4. Белый А. Избранная проза. М.: Советская Россия, 1988. 463с.

5. Белый А. Из письма Иванову-Разумнику // Белый А. Петербург. М.: Наука, 1981.428с.

6. Белый А. Крещеный китаец. М.: Панорама, 1992. 240с.

7. Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 351.

8. Белый А. Луг зелёный. Книга статей // Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С.328-418.

9. Белый А. Между двух революций // Белый А. Воспоминания: В 3 кн. Кн.З. М.: Худож. лит-ра, 1990. 670с.

10. Белый А. На рубеже двух столетий. М., 1989. 582с.

11. Белый А. О себе как писателе // Андрей Белый: Проблемы творчества. Сборник. М., 1988. С. 19-24.

12. Белый А. Песнь жизни // Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. ст. и прим. Л.А. Сугай. М., 1994. С. 167-177.

13. Белый А. Петербург: Роман в 8 гл. с прологом и эпилогом / Послесл. В.М. Пискунова. М., 1994. 464с.

14. Белый А. Почему я стал символистом.//Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С.418 493.

15. Белый Андрей. Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современности. Воспоминания о Штейнере. М., 2000. 719с.

16. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. 528с.

17. Белый А. Симфонии. Л.: Художественная литература, 1990. 548с.

18. Белый А. Солнце: Избр. стихотворения. М., 1992. 347с.

19. Белый А. Стихотворения и поэмы. М.: Республика, 1994. 559с.

20. Гоголь Н.В. Повести. М.: Сов. Россия, 1986. 368с.

21. Гончаров И.А. Обломов. Куйбышев, 1973. 589с.

22. Гумилёв Н., Иванов Г., Волошин М. Стихотворения. Куйбышев, 1990. 208с.

23. Достоевский Ф.М. Бесы. Роман в трёх частях. «Бесы»: Антология русской критики. М., 1996. 752 с.

24. Есенин С. Стихотворения. Проза. Статьи. Письма. М.: Советская Россия: Современник, 1990. 384с.

25. Кант И. Критика чистого разума. М., 1999. 655с.

26. Мариенгоф А. Роман без вранья. Циники. Мой век, моя злость, мои друзья и подруги. Л., 1991. 305с.

27. Ницше Ф. Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм // Фридрих Ницше и русская религиозная философия (переводы, исследования, эссе философов «серебряного века»). Т.2. Минск, 1996. С. 51-176.

28. Ницше Ф. Сочинения в двух томах. Т.1. М., 1998. 431с.

29. Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб.: Художественная литература, 1993. 672с.

30. Переписка А. Н.Толстого: В 2-хт. Т.1. М., 1989. 318с.

31. Салтыков- Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 10 томах. Т.7. М.,1983. 352с.

32. Толстой Л.Н. Война и мир: В двух книгах. Книга вторая. Том третий и четвёртый. Самара, 1994. 688с.

33. Толстой Л.Н. Детство. Отрочество. Юность. М.: Сов. Россия, 1986. 320с.

34. Толстой Л.Н. Повести и рассказы. М.: Худож. лит., 1986. 652 с.

35. Тургенев И.С. Дым. Новь. Вешние воды. Стихотворения в прозе. М.: Худож. лит., 1981. 608 с.

36. Цветаева М. Записи из рабочих тетрадей // Знамя. 1992. №9. С Л 83.

37. Цветаева М. Пленный дух: (Моя встреча с Андреем Белым) // Цветаева М. Проза. М., 1989. С. 455-512.

38. Чехов А. П. Избранные сочинения. В 2-хт. Т.1. М., 1986. 735с.

39. Шопенгауэр А. Избранные произведения. М., 1992. 612с.

40. Штейнберг А. Друзья моих ранних лет (1911-1928). Париж, 1991. 418с.

41. Штейнер Р. Из летописи мира. СПб., 2003. 218с.

42. Штейнер Р. Иносказательность истории: Девять лекций, прочитанных в Дорнахе с 18 октября по 3 ноября 1918 г. М., 2002. 184с.

43. Штейнер Р. Основные элементы эзотерики. Калуга, 1999. 288с.

44. Штейнер Р. Очерк тайноведения. Мистика на заре духовной жизни нового времени. Философия свободы. М., 2000. 688с.

45. Штейнер Р. Познание и посвящение. Познание Христа через антропософию. М., 1992. 52с.

46. Штейнер Р. Праздники года: Из лекций 1906—1924 гг., / Сост., пер. с нем., коммент. Г. А. Кавтарадзе. СПб., 2002. 220с.

47. Штейнер Р. Происхождение зла и его облик в свете антропософии: Из лекций 1904-1924 гг. СПб., 2000. 350с.

48. Штейнер Р. Теософия. Познание высших миров. М., 2002. 896с.

49. Штейнер Р. Христианство как мистический фактор и мистерии древности. М.; 2003. 288с.1.. Научно-критическая литература

50. Аверин Б. Автобиографическая трилогия А.Белого и традиции русской автобиографической прозы XIX начала XX в. // От Пушкина до Белого: Проблемы поэтики русского реализма XIX - нач. XX в. СПб., 1992. С. 278-304.

51. Азадовский K.M. Город и антигород в поэзии серебряного века: основные тенденции //Санкт-Петербург: окно в Россию. 1900-1935. СПб., 1997. С. 153-162.

52. Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник. М., 1988. 832с.

53. Андрей Белый: Жизнь. Миропонимание. Поэтика. М., 1995. 200с. (Статьи о творчестве и мировоззрении поэта, воспоминания современников).

54. Андрей Белый и антропософия. Материал к биографии (интимный). Переписка с М.К.Морозовой. Публикация Дж. Мальмстада// Минувшее: Исторический альманах. 6. М.: Феникс, 1992. 494с.

55. Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. СПб., 1998. 496с.

56. Анциферов Н. Душа Петербурга. JI., 1990. С. 176-187.

57. Ахундов М.Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М.: Наука, 1982. 222с.

58. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. 426с.

59. Бахматова Г. О поэтике символизма и реализма: (На материале «Петербурга» Андрея Белого и «Белой гвардии» М.Булгакова) // Вопросы русской литературы. Львов, 1988. Вып. 2. С. 124-131.

60. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975. 384с.

61. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Художественная литература, 1986. 541с.

62. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 423с.

63. Бейер Т. Русский Берлин. Экспатриация? Изгнание? Эмиграция? //Диапазон. 1993. № 1. С.62-67.

64. Белый Андрей. Мастер слова — искусства мысли. Istituto Universitario di Bergamo, 1991. 422c.

65. Берберова H. Курсив мой: Главы из книги // Октябрь. 1988. № 10-12. 1991. №8. С. 25-64.

66. Берберова Н. Три года с Горьким. Воспоминания // Последние новости. 1936. 24 июня. С.24.

67. Бердяев Н. Астральный роман: Размышление по поводу романа А. Белого «Петербург» // Бердяев Н. О русских классиках. М., 1993. С. 310-319.

68. Бердяев Н. Русская идея // Вопросы философии. 1990. № 2. С. 107145.

69. Бердяев H.A. Самопознание. М., 1991. 268с.

70. Бердяев Н. Теософия и антропософия в России. М., 1991. 488с.

71. Блюмбаум А. Андрей Белый и Владимир Соловьев: (06 одном интертексте) // Русский авангард в кругу европейской культуры / Рос. АН. М., 1993. С. 103-165.

72. Бобров С. Андрей Белый: Глоссолалия. Поэма о звуке. Леф, 1923. С. 157.

73. Бонецкая Н.К. «Образ автора» как эстетическая категория // Контекст. 1985. М., 1986. С.241-272.

74. Бонецкая Н.К. Русская софиология и антропософия // Вопросы философии. 1995. №7. С. 79-97.

75. Бугаева К.Н. Воспоминания об Андрее Белом / Публикация, предисловие и комментарий Джона Малмстада. СПб., 2001. 448 с.

76. Бычков В.В. Эстетические пророчества русского символизма // Полигнозис. №1. М., 1999. С.83-104.

77. Вейдле В. Статьи о русской поэзии и культуре: Петербург, поэтика // Вопросы литературы. 1990. №7. С. 110-125.

78. Виллих Хайде. Л.Л.Кобылинский-Эллис и антропософское учение Рудольфа Штейнера (К постановке проблемы) // Серебряный век русской культуры. Проблемы, документы. М., 1996. С 43-78.

79. Виллих Хайде. Эллис и Штейнер // НЛО. 1994. № 9. С. 42-164.

80. Воспоминания о серебряном веке. М., 1993. 478с.

81. Воспоминания об Андрее Белом. М., 1995. 632с.

82. Восток-Запад: Исследования. Переводы. Публикации. М., 1988. С. 148-177.

83. Гаспаров М. Белый-стиховед и Белый-стихотворец // Гаспаров М. Избр. труды. О стихе. М., 1997. Т.З. С. 423-448.

84. Гаспаров М. Слово между мелодией и ритмом: Об одной литературной встрече М.Цветаевой и А.Белого // Русская речь. 1989. № 4. С. 3-10.

85. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М., 1968. 303с.

86. Гиппиус 3. Живые лица: Воспоминания. Тбилиси, 1991. 184с.

87. Гиппиус 3. Мой лунный друг // Библиотекарь. 1990. № 8,9. С. 18-48.

88. Гиппиус 3. Петербургский дневник. М., 1991. 286с.

89. Гиршман М.М. Ритм художественной прозы. М., 1982. 367с.

90. Гумилев Н. Сочинения. М., 1991. Т. 3: Письма о русской поэзии. С. 39-84, 222-374.

91. Долгополое Л.К. Андрей Белый и его роман «Петербург». Л., 1988. 414с.

92. Долгополое Л.К. Начало знакомства // Андрей Белый: Проблемы творчества. Сборник. М., 1988. С.25-102.

93. Долгополов JI.К. Символика личных имён в произведениях Андрея Белого // Культурное наследие Древней Руси. Истоки. Становление. Традиции. М., 1976. С.68-104.

94. Есенин С. Отчее слово: (По поводу романа Андрея Белого «Котик Летаев») // Есенин С. Сочинения. М., 1991. С. 580-583.

95. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты Тема - Приёмы - Текст. М., 1996. 344с.

96. Зайцев Б. Далёкое. М., 1991. 388с.

97. Зайцев Б. Московские встречи (Из воспоминаний об Андрее Белом) // Андрей Белый: Проблемы творчества. Сборник. М., 1988. С.557-591.

98. Замятин Е. Сочинения. Мюнхен, 1988. Т.4. С. 178-588.

99. Из наследия П.А.Флоренского: К истории отношений с Андреем Белым//Контекст-1991. М., 1991. С.6-44.

100. Ильев С. Русский символистский роман: Аспекты поэтики. Киев, 1991. 182с.

101. Каверин В. Литератор: Дневники и письма. М., 1988. 266с.

102. Кацис Л.Ф. И.-В. Гете и Р. Штейнер в поэтическом диалоге Андрей Белый Осип Мандельштам // Русская эсхатология и русская литература. М., 2000. С. 116-202.

103. Книга о Владимире Соловьеве / Сост. Б. Аверин, Д. Базанов. М., 1991. С. 159-240.

104. Кожевникова H.A. Слово в прозе А.Белого // Проблемы структурной лингвистики. 1983. М., 1986. С. 159-161.

105. Кожевникова Н. Язык Андрея Белого. М., 1992. 254с.

106. Козловский В.П. Культурный смысл: генезис и функции. Киев, 1989. 128с.

107. Колобаева Л.А. Человек и его мир в художественной системе Андрея Белого // Филологические науки. 1980. №5. С. 12-20.

108. Колядич Т. Мгновенья, полные как годы.: (Двадцатые годы в воспоминаниях писателей). Моск. пед. ун-т. М., 1993. С. 13-88.

109. Костиков В. Не будем проклинать изгнание. Пути и судьбы русской эмиграции. М., 1990. 610 с.

110. Крюкова А. М. Горький и А. Белый //Андрей Белый Проблемы творчества. Сборник. М., 1988. 832с.

111. Кудрова И. Версты, дали.: Марина Цветаева: 1922-1939. М., 1991. С. 12-84, 246-253.

112. Кузмина Н. Концепты художественного мышления // Семантика и поэтика. Пермь, 1991. С.56-118.

113. Кузнецова О. «Все преходящее есть только символ.» // Русские поэты «серебряного века»: Сб. стих.: В 2 т. Т. 1: Символисты. Л., 1991.

114. Культура в современной России // The Andrej Belyj society newsletter. Texas, 1986. № 5. C. 15-28.

115. Лавров A.B. Андрей Белый в 1900-е годы. Жизнь и литературная деятельность//НЛО. 1995. 335с.

116. Лавров А. Комментарии // Белый А. Между двух революций. М., 1990. С.442-658.

117. Лавров А. Рукописный архив Андрея Белого в Пушкинском Доме // Ежегодник РО Пушкинского Дома на 1978 год. Л., 1980. С. 4346.

118. Лавров А. Юношеские дневниковые заметки Андрея Белого // Памятники культуры: Новые открытия. 1979. Л., 1980. С. 116—139.

119. Лагутина И. В поисках утраченной истины // Белый Андрей. Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современности. Воспоминания о Штейнере. М., 2000. С.686-697.

120. Литература русского зарубежья: 1920-1940 / Рос. АН. Ин-т мировой лит. М., 1993. 342с.

121. Литературный текст: проблемы и методы исследования. Сборник научных трудов. Вып.4. Тверь, 1988. 198с.

122. Лосев А. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. 426с.

123. Лосский Б. Наша семья в пору лихолетия 1914-1922 годов; К биографии Андрея Белого // Минувшее. М.; СПб., 1993. Вып. 12. С. 343361.

124. Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991. 482с.

125. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст — семиосфера - история. М., «Языки русской культуры», 1999. 464 стр.

126. Лотман Ю.М. Избранные статьи в 3-х т. Том 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин, «Александра», 1992. 479 стр.

127. Малмстад Дж. Белый в поисках Штейнера // Новое литературное обозрение. №9. 1994. С. 46-108.

128. Медведев П. Из встреч с Андреем Белым // Воспоминания об Андрее Белом. М., 1995. С 264-306.

129. Минувшее: Исторический альманах. 8. М.: Феникс, 1992. 504с.

130. Минувшее: Исторический альманах. 9. М.: Феникс, 1992. 510с.

131. Миронова М. Урбанистическая концепция в романе А.Белого «Петербург» // Литературные произведения XVIII XX веков в историческом и культурном контексте / МГУ; Филол. фак-т. М., 1985. С. 106-115.

132. Михайловский Б. О романе А. Белого "Петербург" // Михайловский Б. Избр. статьи. М., 1968. С. 448- 462.

133. Молчанов Ю.Б. Четыре концепции времени в философии и физике. М., 1997.192с.

134. Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей. М.: РГГУ, 1999.512с.

135. Мочульский К. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов. М., 1997. С. 257-373.

136. Мочульский К.В. Андрей Белый. Томск, 1997. 255с.

137. Неженец Н. Русские символисты. М., 1992. 298с.

138. Немцы в России: русско-немецкие научные и культурные связи. Сб. статей. СПб., 2000. 234с.

139. Нефедьев Г.В. Русский символизм и розенкрейцерство // НЛО. №51. 2001. С. 134-198.

140. Нива Ж. Андрей Белый // История русской литературы. XX век. Серебряный век. М., 1995. С. 106-126.

141. Николеску Т. Андрей Белый и театр. М., 1995. 168с.

142. Николеску Т. А. Белый о Штейнере // Вопросы литературы. №4. 2001. С 24-63.

143. Новиков Л.А. Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого. М.: Наука, 1990. 181с.

144. Осоргин М. Андрей Белый // Осоргин М. Воспоминания. Повесть о сестре. Воронеж, 1992. С. 263-274.

145. Павловский А. На перекрестке дорог // Нева. 1988. № 7. С. 177-193.

146. Пайман А. История русского символизма. М., 1998. 322с.

147. Папаян Р. К проблеме структуры стиха русского символизма: (На материале лирики А.Блока и Белого) // Учен. зап. / Тарт. университет. Тарту, 1988. Вып. 822: Функционирование русской литературы в разные исторические периоды. С. 87-117.

148. Петербург в русской поэзии ХУШ начала XX века: Поэтическая антология. Л., 1988. 402с.

149. Пискунов В. «Второе пространство» романа А. Белого «Петербург» // Андрей Белый: Проблемы творчества. Сборник. М., 1988. С. 193-214.

150. Пискунов В. Громы упадающей эпохи // Белый А. Петербург: Роман в 8 гл. с прологом и эпилогом. М., 1994. С. 427-434.

151. Пискунов В. Чистый ритм Мнемозины: (Мемуары русского «серебряного века» и русского зарубежья). М., 1992. С. 7-59.

152. Пискунова С., Пискунов В. Культурологическая утопия Андрея Белого // Вопросы литературы. 1995. Вып. III. С. 48-96.

153. Пищальникова В. Проблема смысла художественного текста: Психолингвистический аспект. Новосибирск, 1992. 202с.

154. Прозоров В. Поэтический свет Андрея Белого: Примечания // Белый А. Стихотворения. Саратов, 1989. С. 5-12, 168-172.

155. Путешествие на Восток: Письма Андрея Белого // Восток-Запад. М., 1988. С. 143-177.

156. Раев М. Россия за рубежом: история культуры русской эмиграции 1919- 1939. М.: Прогресс Академия, 1994. 296с.

157. Риттельмайер Ф. Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании. Чебоксары, 2001. 335с.

158. Российско-германские связи: история и современность. Материалы второй международной научно-практической конференции. Самара: Издательство «НТЦ», 2002. 166с.

159. Россия и Запад: Из истории литературных отношений. Л., 1973. 306с.

160. Россия и Германия: Опыт философского диалога. М.: «Медиум», 1993. 274с.

161. Россия и Германия. Вып.1. М.: Наука, 1998. 381с.

162. Русский Берлин. 1921 1923. Париж, 1983. 362с.

163. Сапожникова Г.Н. Из истории русско-германских культурных связей в середине XVIII начале XIX века // Россия и Германия. Вып.1. М.: Наука, 1998.381с.

164. Свасьян К.А. Голоса безмолвия. Ереван, 1984. 244с.

165. Силард JI. К проблеме многослойных реминисценций: Мотив поединка в «Петербурге» Андрея Белого // Text. Symbol. Welt modell. München, 1984. С. 603-624.

166. Смирнова JI. Реальность и фантазия в прозе Андрея Белого: Примечания // Белый А. Избранная проза. М., 1988. С. 3-16, 440-462.

167. Соловьев B.C. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990. 574с.

168. Степун Ф. Встречи и размышления: Избр. ст. Лондон, 1992. С. 184-253.

169. Степун Ф. Встречи. М., 1998. 384с.

170. Тарасевич И. Андрей Белый в Москве и Петербурге // Континент. М., 1993. С.28-56.

171. Твердохлебова Ю. Авторские новообразования в языке произведений А.Белого // Современные проблемы филологии. Сарат. ун-т. Саратов, 1988. С. 50-54.

172. Теория литературы: В 2т. / Под ред. Н.Д.Тамарченко. Т.1: Н.Д.Тамарченко, В.И. Тюпа, С.Н. Бройтман. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. М., 2004. 512с.

173. Тургенева А. Воспоминания о Р. Штейнере и строительстве первого Гётеанума. М., 2002. 137с.

174. Успенский Б.А. Избранные труды. Т.1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1996. 608с.

175. Философия культуры // Философия и социология науки и техники. Ежегодник. М., 1987. С. 226-248.

176. Флоренский П.А. Столп и утверждение Истины. Соч. в 2-х тт. Т.1. М.: Правда, 1990. 840с.

177. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. Соч. в 2-х тт. Т.2. М.: Правда, 1990. 447с.

178. Фоменко И. Лирический цикл: Становление жанра, поэтика. Тверь, 1992. С. 7-122.

179. Ханзен-Лёве А. Русский символизм (система поэтических мотивов, ранний символизм). СПб., 1999. 248с.

180. Ходасевич В. Некрополь. М., 2001. 448с.

181. Ходасевич В. Колеблемый треножник. M., 1991. 625с.

182. Ходасевич В. Литературно-критические статьи. О символизме; Аблеуховы-Летаевы-Коробкины//Рус. лит. 1989. № 1.С. 107-133.

183. Чалмаев В. Ремизов; Бочаров С. Ходасевич // Литература русского зарубежья: 1920-1940 / Рос. АН. Ин-т мировой лит. М., 1993. С. 42-64.

184. Черников И. Тема Петербурга у Л.Н.Толстого, А.П.Чехова, Андрея Белого // Становление творческого метода Л.Н.Толстого: Проблема творческих связей. Тула, 1988. С. 100-106.

185. Чистякова Э. «Эстетическое христианство» Андрея Белого // Вопросы философии. 1990. № 11. С. 85-94.

186. Чистякова Э. Символ как число в теории символизма: (По поводу философских размышлений А.Белого) // Филос. и социол. мысль. Киев, 1989. С. 92-96.

187. Шабалииа Н. Жанрово композиционное своеобразие романа А.Белого «Петербург // Жанр и композиция литературного произведения / Петрозаводский ун-т. Петрозаводск, 1986. С. 147-151.

188. Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. М., 1992. 278с.

189. Шкловский В.Б. Андрей Белый // Гамбургский счет: статьи -воспоминания эссе (1914-1933). М.: Сов.писатель, 1990. С.212-239.

190. Шохин В.К. Гностицизм, гнозис, теософия: проблемы религиоведческой компаративистики // Культурология. XX век. Дайджест. Альфа и омега культуры. 1(5). М., 1998. С. 49.

191. Эллис. Русские символисты. Томск, 1996. 252с.

192. Эфрон А. О Марине Цветаевой: Воспоминания дочери. М.: Советский писатель, 1989. С.113-136.

193. Эфрон А. Страницы былого. Из записей и писем // Эфрон А. О Марине Цветаевой. М., 1989. С. 126-249.

194. Юрьева 3. Космизм города //Новый журн. 1996. Кн. 202. С. 264274.

195. Юрьева 3. Творимый космос у Андрея Белого. СПб., 2000. С. 22.

196. Яранцев В.Н. Структура идеального пространства в романе А.Белого «Петербург» // Гуманитарные науки в Сибири. Сер. Филология. Новосибирск, 1997. №4. С. 50-55.

197. Alexandrov V. Andrey Bely. The Major Symbolist Fiction. Harvard Univ. press. 1985. 174s.

198. Fedjuschin V.B. Russlands Sehnsucht nach Spiritualität: Teosophie, Anthroposophie, Rudolph Steiner und die Russen. Schaffhausen, 1988. 128s.

199. Hebbel F. Tagebücher II. Werke in zehn Teilen, hrsg. von Th. Poppe. T.10. S. 40.

200. Intertextualität: Formen, Funktionen, anglist. Fallstudien. Tübingen, 1985.238s.

201. Kahn H. Die Deutschen und die Russen: Geschichte ihrer Beziehungen vom Mittelalter bis Heute. Köln, 1984. 318s.

202. Russen in Berlin: Literatur, Marelei, Theater, Film. 1918 1933. Leipzig: Verlag Philipp Reclam jun. 616s.

203. Russische Emigration. Eine kulturstatistische Studie. Von Ernst Drahn.//Zeitschrift für die gesamte Staatwissenschaft, 1930. S. 124-130.

204. Scandura C. Das "Russische Berlin" 1921 1924 (die Verlage) // Zeitschrift für Slawistik 32. 1987. S. 754 - 762

205. I. Справочно-библиографическая литература

206. Андрей Белый: Библиографический указатель / Сост. М.Бенина // Андрей Белый: Проблемы творчества. М., 1988. С. 806-829.

207. Елисеев И.А., Полякова Л.Г. Словарь литературоведческих терминов. Феникс, 2002. 320с.

208. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М., 2001. 384с.

209. Литературный энциклопедический словарь (Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева). М., 1987. 752 с.

210. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М., 1997. 384с.

211. Русская эмиграция: Журналы и сборники на русском языке: 19201980: Сводный указатель статей. Paris, 1988. 176с.

212. Русские писатели: 1800-1917: Биографический словарь. Т.1. 238с.

213. Русские писатели: Библиографический словарь. М., 1990. 4.1. 284с.

214. Современный словарь-справочник по литературе / Сост. и научн. Ред. С.И. Кормилов. М.: Олимп: ООО «Фирма «Издательство ACT»», 1999. 704 с.

215. История русской литературы XIX начала XX века: Библиогр. указатель. СПб., 1993. 318с.

216. Философский словарь. М., 1991.560с.