автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Роман "Москва" в поэтической системе Андрея Белого

Полный текст автореферата диссертации по теме "Роман "Москва" в поэтической системе Андрея Белого"

На правах рукописи

Шарапенкова Наталья Геннадьевна

РОМАН «МОСКВА» В ПОЭТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ АНДРЕЯ БЕЛОГО

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук

-1 АВГ Щ)

Архангельск 2013

005531822

Работа выполнена на кафедре русской литературы в ФГБОУ ВПО «Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена»

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

кафедры русской литературы, почетный профессор ФГБОУ ВПО «Российский государственный педагогический

университет имени А. И. Герцена», заслуженный работник высшей школы РФ Тгшина Светлана Ивановна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доктор

философских наук, профессор-консультант кафедры философии ФГБОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет»,

заслуженный деятель науки РФ Слободнюк Сергей Леонович

доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой литературы ФГБОУ ВПО «Костромской государственный университет имени Н. А. Некрасова» Коптелова Наталия Геннадьевна

доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы ФГБОУ ВПО

«Новгородский государственный

университет имени Ярослава Мудрого» Исаев Сергей Георгиевич

Ведущая организация: ФГБУН Институт языка, литературы и

истории Карельского научного центра Российской академии наук

Защита состоится 26 сентября 2013 года в 10.00 на заседании диссертационного совета ДК 212.008.07, созданного на базе ФГАОУ ВПО «Северный (Арктический) федеральный университет имени М. В. Ломоносова» по адресу: 164520, Архангельская обл., г. Северодвинск, ул. Торцева, 6, ауд. 21.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Северного (Арктического) федерального университета имени М. В. Ломоносова по адресу: 163002, г. Архангельск, пр. Ломоносова, д. 4.

1МОНОС

Автореферат разослан « // 2013 года.

Учёный секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор л Э. Я. Фесенко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Андрей Белый (Б. Н. Бугаев) - поэт, писатель, мыслитель, идеолог символизма, новатор в области формы, языка и ритма. Отечественная и западная филологическая наука с именем художника-новатора связывает появление новой поэтики, нового языка, новых тем в искусстве XX века и в конечном итоге нового типа художественного мышления. Важным итогом завершающего периода творчества писателя (20-30-е гт. XX в.) является урбанистический роман «Москва», экспериментальный как по языку, ритму, типу повествования, так и по воплощенным в нем образам, идеям, темам.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью определения новых подходов к природе текста романа «Москва» (1926-1932 гг.) и выявления системности его поэтики. Представляется актуальным исследовать эстетические открытия, новаторские приемы писателя в области проблематики, мотивной структуры, а также особенности воплощения городского пространства в романе «Москва», входящего в Московский текст русской литературы XX века.

Степень изученности темы. Роман «Москва» недостаточно изучен в отечественной и зарубежной филологии и подчас понимается «как темный, загадочный текст, который не поддается расшифровке»1.

За рубежом исследовательский интерес к творчеству Андрея Белого достиг своего апогея в 50-80-е гг. XX в. В этот период издавались художественные произведения и воспоминания писателя, вышли в свет концептуальные работы ведущих западных ученых (Ж. Нива, Н. Нильссон, М. Юнггрен, Т. Байер, Дж. Элсворд, О. Мюллер-Кук, Вл. Александров, Дж. Малмстад, Л. Силард, Й. Хольтхузен, М. Карлсон, Р. Петерсон, Т. Николеску, Ф. Козлик). В 1984 г. в Милане проводился первый

1 Баак Й. ван. Белый-антрополог: о поэтике Андрея Белого с когнитивной точки зрения // Миры Андрея Белого. - Белград; Москва, 2011. - С. 746.

Международный симпозиум, посвященный творчеству Андрея Белого, и по его итогам был выпущен том «Andrej Belyj: Pro et Contra» (1987).

В 70-е гг. XX в. вышли работы ученых, посвященные мотивной структуре, языку и ритмической организации текста романа «Москва».

О. Мюллер-Кук (США) одной из первых приступила к изучению романа «Москва», к тому времени еще не переизданному в России. Исследовательница выявила интертекстуальные связи романа со «Страшной местью» Н. Гоголя, «Робертом Майером» Е. Замятина, сюжетообразующую роль мотива глаза («Ocular Motifs»)'. Дж. Янечек указал на виртуозное владение писателем в романе «Маски» (второй том «Москвы») пунктуационными знаками и выявил особую ритмическую и графическую организацию текста2. Отдельной темой исследований стало антропософское прочтение произведений писателя. Так, Ф. Козлик в своем трехтомном исследовании прослеживает путь героев «Серебряного голубя», «Петербурга», «Москвы», рассматривая его как постепенное восхождение к высшему запредельному миру в духе антропософского учения Р. Штайнера3.

Западная наука развивала следующие темы исследования творчества Андрея Белого: влияние антропософии (Ф. Козлик, А. Хёниг, И. Хольтхузен, X. Шталь), история создания текста, автобиографическое и психоаналитическое толкование «Петербурга» (К. Мочульский, М. Юнггрен), историософия, архитектоника, интертекстуальные связи с произведениями классической русской литературы, прием игры с сюжетами А. Пушкина, Н. Гоголя, Ф. Достоевского в романе «Петербург» (Вл. Александров, Ж. Нива, Л. Силард, М. Карлсон, А. Штейнберг), типологические связи поэтики Андрея Белого с модернизмом XX века (Р. Вебер, Вл. Александров, JI. Силард, Ал. Воронцов). На Западе и в США было частично опубликовано запрещенное в СССР

' Cooke Olga M. The Muscovite King Lear: Ocular Motifs in Andrei Belyi's 'Moscow' Novels," Canadian Review of Comparative Literature. - Vol. XIX. - No. 4 (December 1992).

2 Janecek G. Rhythm in prose: The special case of Bely // Andrey Bely: A critical review. Lexington. Univ. of Kentucky press, 1978.

3Kozlik F. L'influence de 1'anthroposophie sur l'ouerve d'Andrey Belyj. - Vol. 3. - Frankfurt a M., 1981.

эпистолярное наследие писателя, переизданы и переведены на разные языки его произведения (Дж. Мальмстад, Ж. Нива, М. Юнггрен, Дж. Элсворт).

Среди вышедших на Западе в 2000-е гг. исследований, посвященных проблемам поэтики, типологическим связям, философско-антропософской составляющей творчества Андрея Белого, внесших значимый вклад в разработку научной проблемы, следует отметить работы X. Ю. Герика (Германия), М. Юнггрена (Швеция) и Д. Оболенска (Польша)

В 90-е гг. XX в. ситуация в литературоведении качественно изменилась: на Западе интерес к Андрею Белому ослабел, а в отечественной филологии начал набирать стремительные обороты.

Одним из первых обращений к творчеству писателя-символиста в 80-90-е гг. XX в. можно считать выход в свет тома «Андрей Белый. Проблемы творчества» (М., 1988) и проведение международных конференций «Андрей Белый» (ИМЛИ РАН, октябрь 1993 г.) и «Москва и "Москва" Андрея Белого» («Мемориальная квартира Андрея Белого» на Арбате, декабрь 1995 г.).

Музей «Мемориальная квартира Андрея Белого», международные научные конференции «Андрей Белый в изменяющемся мире» (М., 2005, 2010) и «Андрей Белый - философ. "История становления самосознающей души" и её контексты» (Трир, Германия, 2010), сборник статей «Андрей Белый: pro et contra»2, специальные выпуски журналов «Литературное обозрение»3 и «Russian Literature» (Амстердам) отражают глубину интереса филологов, философов, культурологов к наследию Андрея Белого.

В 2000-е гг. значительно возросло количество защищенных кандидатских диссертаций по проблемам творчества писателя. Интерес исследователей по-

1 Gerigk H.-I. Staat und Rendition im rassischen Roman des 20. Jahrhunderts, 1900 - 1925. - Verlag Heidelberg, 2005. - 261 S. LjunggrenM. Poesi och psykiatri: 16 essäer om det förra sekelskiftets ryska symbolistkultur. Stockholm: Carlsson, 2012. 188 s. Оболенска Д. Путь к посвящению. Антропософские мотивы в романах Андрея Белого. -Гданьск: Гданьский университет, 2009. - 274 с.

2 Андрей Белый: pro et contra. Личность и творчество Андрея Белого в оценках и толкованиях современников. -СПб., 2004.

3 Литературное обозрение. Специальный выпуск: Андрей Белый. Жизнь. Миропонимание. Поэтика. - 1995. - № 4/5 (252); Russian Literature. - 1 July - 15 August 2011.

прежнему вызывал роман «Петербург» (Р. И Крысин, А. А. Новик, О. Г. Штыгашева, А. В. Вовка, А. О. Разумова), символистский и антропософский периоды творчества Андрея Белого (В. Коно, А. И. Ощепкова, А. X. Вафина).

Если роман «Петербург» (1913) всесторонне изучен литературоведами1, то роман «Москва» (1926-1932) рассмотрен «пунктирно», а глобальный замысел писателя о судьбе России в мятежном XX веке, положенный в основу двух романов, не раскрыт современной наукой в его полноте и значимости. Более полувека роман «Москва» пролежал в недрах спецхрана. Впервые он был издан как единое произведение после долгого забвения лишь в 1989 г.2 С. И. Тиминой.

Московский текст писателя стал главной темой на Международной конференции «Москва и "Москва" Андрея Белого», в выпущенном к 125-летию писателя томе «Андрей Белый. Александр Блок. Москва» (М., 2005).

В 2000-е гг. интерес исследователей вызывает завершающий период творчества писателя, а именно биографический и историко-культурный контекст поздней публицистики и романа «Москва» (М. Л. Спивак). Проблемное поле кандидатских диссертаций, посвященных проблематике и архитектонике романа «Москва», — это выявление смысловых рядов философемы «Восток - Россия - Запад» (К. Р. Попова), обнаружение скульптурных, живописных, музыкальных аллюзий (Е. В. Астащенко).

Несмотря на ряд серьезных исследований в филологической науке (работы Н. В. Барковской, В. М. Пискунова, Л. А. Колобаевой, Н. А. Кожевниковой М. Л. Спивак, Л. Ф. Кациса), можно констатировать: роман «Москва» во всей полноте не изучен в отечественном и зарубежном литературоведении, что обуславливает новизну диссертационной работы.

1 Andrej Bely's Peterburg. А Biblioraphy / Ljunggren M. and Hans Akerström. - Göteborg, 2012.

2 Белый А. Москва / сост. С. И. Тиминой. - М.: Сов. Россия, 1989. Далее цитируется текст по этому изданию с указанием страниц в тексте работы.

Основная цель данного диссертационного исследования - доказательно представить роман «Москва» как сложное структурно-системное образование.

Поставленная цель требует, в свою очередь, решения конкретных задан:

- обнаружить специфические особенности, символику и мифологемы городского пространства и времени, художественно претворенные в «Симфонии (2-й, драматической)», повести «Котик Летаев», романе «Москва»;

- для уяснения авторской концепции Города возникла необходимость выявить приемы и способы воплощения городского пространства в романе «Москва» в сопоставлении с романом «Петербург»;

- выявить мотивную структуру и типологию героя-чудака, демонического героя в романе «Москва»;

- обозначить приемы создания имени героев в романе «Москва».

Научная новизна диссертационного исследования состоит:

- в уточнении и более полном выявлении, по сравнению с предшествующими литературоведческими исследованиями, проблематики и поэтики романа «Москва», который концептуально вписывается в замысел единого урбанистического текста Андрея Белого;

- воссоздании особенностей Московского текста Андрея Белого и обнаружении его ключевых мифологем, концептов, символов, мотивов, образной структуры;

- выделении в структуре этого многослойного повествования различных уровней: автобиографического, историософского, мифопоэтического, библейского, антропософского, онейрического, особенностей ономатопоэтики;

- прояснении особенностей хронотопа в романе «Москва»;

- обнаружении приемов поэтики романа;

- выявлении интертекстуальных связей романа Андрея Белого и драмы И.-В. Гёте «Фауст» в контексте антропософского учения Р. Штайнера.

Объект данного диссертационного исследования - роман «Москва» и структурные особенности поэтической системы Андрея Белого.

Предметом научного исследования в диссертационной работе стали авторская концепция горот-гелиополиса, приемы и способы воплощения городского пространства в романе «Москва».

Основным материалом исследования является роман Андрея Белого «Москва», состоящий из частей первого тома («Московский чудак», «Москва под ударом») и второго тома («Маски»).

Для обоснования специфики Московского текста Андрея Белого, завершением которого по праву следует считать роман «Москва», в диссертационном исследовании проанализировано пространство Первопрестольной, художественно претворенное в «Симфонии (2-й, драматической)» (1902) и повести «Котик Летаев» (1915). Кроме того, материалом исследования явилось критическое, мемуарное и эпистолярное наследие Андрея Белого: автобиографическая проза («На рубеже двух столетий», «Начало века», «Между двух революций»), корпус публицистических и литературоведческих работ Андрея Белого, переписка писателя с литераторами XX века.

Диссертационное исследование развивает одну из стратегий изучения творчества Андрея Белого, а именно представляет художественные, философские, филологические, автобиографические произведения писателя как фрагменты, позволяющие воссоздать его целостную поэтическую систему.

Теоретические и методологические основы исследования. Научная стратегия исследования строилась с учетом классических и современных фундаментальных трудов по теории литературы, исторической поэтике, поэтике городского пространства, урбанистической тематике, компаративистике М. М. Бахтина, В. М. Жирмунского, Д. С. Лихачёва, Ю. М. Лотмана, Н. П. Анциферова, В. Н. Топорова, Вяч. Вс. Иванова, В. В. Дудкина, Б. В. Аверина, А. И. Ванюкова, И. Н. Сухих, С. Г. Исаева, А. В. Михайлова, А. Е. Кунильского, В. Е. Хализева, И. В. Силантьева, Н. Е. Меднис, Н. М. Малыгиной, А. Г. Лошакова, Г. Ш. Галимовой.

В диссертации учитывались принципы изучения проблематики и поэтики русской литературы Серебряного века и непосредственно творчества Андрея Белого, изложенные в трудах Д. Е. Максимова, Л. К. Долгополова, А. В. Лаврова, В. М. Пискунова, С. И. Тиминой, Л. А. Колобаевой, Н. Г. Коптеловой, Н. В. Барковской, Н. А. Кожевниковой, М. Л. Спивак, Л. Ф. Кациса, С. Л. Слободнюка, А. М. Саяповой, А. X. Вафиной, Т. Н. Фоминых. Среди зарубежных исследователей привлекались работы Й. Хольтхузена, Л. Силард, В. Шмида, М. Юнггрена, Дж. Элсворда, Дж. Малмстада, О. Мюллер-Кук, Т. Николеску, Д. Оболенска, X. Шталя, В. Коно, Дж. Ото, И. Ивана.

Теоретическая значимость диссертации. Исследование выявляет черты Московского текста писателя, характеризует символику и мифологемы городского пространства, связывает завершающий период творчества Андрея Белого с ранним «аргонавтическим» периодом, обозначает новые подходы к интерпретации недостаточно изученного романа «Москва».

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы для дальнейшего изучения последнего периода творчества писателя, в подготовке научного издания романа Андрея Белого «Москва», в вузовских лекционных курсах, спецкурсах и спецсеминарах по теории литературы, истории русской и зарубежной литературы рубежа Х1Х-ХХ вв., в сравнительно-типологических исследованиях.

Методы диссертационного исследования обусловлены целью и задачами: использованы методы традиционного историко-литературного, сравнительно-типологического, структурно-семиотического анализа, метод интертекстуального анализа; применены семиотические и мифопоэтические исследовательские подходы.

В соответствии с полученными результатами исследования сформулированы следующие основные положения, выносимые на защиту:

1. Художественно претворенные пространства Москвы и Петербурга в романах Андрея Белого воплощают два лика России в переломные и рубежные

XIX и XX века (роман «Петербург») и в период исторического «слома» в XX веке (роман «Москва»). Эти романы предстают и как фрагменты единой историософской концепции Андрея Белого о судьбе и путях России, и как составные поэтической системы художника, включающие общие и отличные друг от друга символы, образы, мотивы.

2. Московский текст базируется на единстве пространственных характеристик (Москва и окрестности), трансформации мифологем, символов, культурологических кодов о городе («культуронимов»), на существовании сверхреального смысла города, мотиве его судьбоносной роли в истории России и осмыслении Москвы как сакрального центра русского миросозерцания.

3. Первопрестольная в поэтической системе Андрея Белого воплощает идейно-эстетическую и образно-стилистическую доминанту. Москва является и символом Родины, и центром славянского мира, и местом пересечения историософских идей, определенных устойчивых, закрепленных за городом мифологем, образов, символов, и страной «аргонавтов», и местом становления русского символизма, и страной детства.

4. Хронотоп романа «Москва», восприятие писателем города как отражения духовной судьбы России и всей Европы, апокалиптическая символика, резкая смена общего и частного планов при изображении городского пространства, его двухслойность, «калейдоскоп» сцен-картин, мифологическая и оккультная образность - всё это позволяет выстроить единый Московский текст Андрея Белого.

5. Текст романа «Москва» строится на сложных переплетениях мотивов, реминисценций, скрытых и явных аллюзий, ассоциаций, отсылок, образующих библейский и антропософский планы повествования. Эксперимент, реализованный автором в романе, захватывает идейно-тематический, образный, мифопоэтический, ономатопоэтический, звуковой, ритмико-интонационный и графический уровни текста.

6. Мотивы крестных мук, жертвы, страдания, распятия, переживания собственной Голгофы, заявленные в ранний период творчества Андрея Белого, достигают в романе «Москва» наивысшего развития.

Апробация основных положений диссертационного исследования проходила в разных формах. Основные теоретические положения исследования отражены в трех монографиях и 30 статьях, из которых 16 - в научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных результатов исследования в области литературоведения. Общий объем опубликованных работ по теме диссертации составляет 57, 4 п. л. Практические результаты исследования были представлены в докладах на научных конференциях (конгрессах, симпозиумах, методических семинарах) различного уровня, из них:

— на международных: «Евангельский текст в русской литературе XVIII -XX вв.: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр» (Петрозаводск, 2002, 2005, 2008, 2011), «Проблемы "другого голоса" в языке, литературе, культуре» (СПб., 2003), «Андрей Белый в изменяющемся мире» («Мемориальная квартира Андрея Белого», М., 2005, 2010), «Россия и Греция: диалоги культур» (Петрозаводск, 2006), «Русская словесность в контексте мировой культуры» (Н. Новгород, 2007), «Русская литература в формировании современной языковой личности» (СПб., 2007), «Русская литература ХХ-ХХ1 вв.: проблемы теории и методологии изучения» (М., 2008), «Русская литература в мировом культурном и образовательном пространстве» (СПб., 2008), «Имя в литературном произведении: художественная семантика» (М., 2009), «Текст. Контекст. Интертекст. XII Виноградовские чтения» (М., 2011); «Август Стриндберг -предшественник модернизма» (Петрозаводск, 2012); ежегодные филологические конференции (СПб., 2002, 2010);

— на всероссийских: «Русский роман XX века: Духовный мир и поэтика жанра» (Саратов, 2001), «"Свое" и "чужое" в культуре народов Европейского Севера» (Петрозаводск, 2003);

- на вузовских: посвященной 200-летию Г. Гейне (Петрозаводск, 1997), 250-летию И. В. Гёте (Петрозаводск, 1999), «Традиции в контексте русской культуры» (Череповец, 2001), Центра переподготовки и повышения квалификации по филологии и лингвострановедению (СПб., 2007);

- на научно-практических семинарах: по проблемам преподавания и изучения дисциплин античного цикла (Н. Новгород, 2003, 2009), «Интерпретация художественного текста» (Петрозаводск, 2001).

Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы РГПУ им. А. И. Герцена и кафедры скандинавских языков ПетрГУ.

В процессе апробирования материала на филологическом факультете ПетрГУ читались спецкурсы «Проза русского символизма» и «"Фауст" Гёте в русском и западноевропейском культурном пространстве».

Работа обсуждена на расширенном заседании кафедр русской литературы и зарубежной литературы РГПУ им. А. И. Герцена.

Структура диссертации включает введение, три главы, заключение, библиографический список.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении раскрывается степень разработанности темы, формулируется цель и вытекающие из неё задачи исследования, обосновывается актуальность и научная новизна предпринятого анализа, представлены основные положения, выносимые на защиту, обозначена теоретическая и практическая значимость полученных результатов исследования.

В первой главе «Город как текст» определены подходы к «сверхтексту» — «городскому тексту русской литературы» и его разновидностям (локальным, региональным, авторским текстам), обозначены этапы становления Московского текста Андрея Белого, особенности его хронотопа, мифологемы, символы.

В параграфе 1.1. «Теоретико-методологические основы Петербургского и Московского текстов русской литературы» исследуется проблема связанности текста и городского пространства, которая определена отечественной семиотической школой как система знаков и символов культуры. В последние десятилетия интерес к сверхтекстам, частными случаями которых являются Петербургский и Московский городской текст русской литературы, значительно возрос.

Городской сверхтекст строится на произведениях, связанных определенным пространственным локусом и реализующих типологически близкие образы, символы, мифологемы.

Первоначально в отечественной филологии сформировалась концепция о существовании Петербургского текста русской литературы, а затем были разработаны теории бытования Московского текста, локальных и региональных текстов, таких как северный, новгородский, крымский, кижский, орловский, пермский, карельский. Помимо этого, в исследовательской литературе разрабатывается целое направление, связанное с осознанием элизийского, римского, парижского, венецианского текстов, а также их включенности в российское городское пространство.

Ориентация к внетекстовой реалии (Петербург, Москва, Крым, Великий Новгород, север России) в этих произведениях является структурообразующим и генеративным фактором их отнесенности к тому или иному городскому или региональному тексту.

Интерес в гуманитарной науке к городскому пространству связан в первую очередь с формированием национальной картины мира, обретением этнической идентичности народа. Город связан с мифологическим способом постижения бытия, понимается как место преображения хаоса в космос. Организация городского пространства отражает саму структуру мифа: центр/периферия, сакральное/профанное, верх/низ. Ю. М. Лотман разработал концепцию об эксцентрических и концентрических городах, которая учитывает

их разнообразные географические, ландшафтные, историософские и миссионерские функции.

Одной из важных примет освоения городского пространства является создание мифологем, которые реализуются в разных фольклорных и художественных текстах, формируя неповторимую «ауру» города, составляя сердцевину его «души». Концентрический город имеет сакральную географию, выстроен на горе или возвышенности, выполняет функцию своеобразного посредника между сакральным и тварным. Его бытование обставлено мифами генетического плана, доказывающими божественность его происхождения. Город концентрического типа наделяется профетической миссией, имея прообразом «небесный град» и являясь сакральным центром для окружающих его • земель. Концентрические города, такие как Рим, Константинополь, Иерусалим, Москва, Париж, являются в мифопоэтической традиции центрами земли и мира.

В отличие от космогонических мифов концентрического города, эксцентрический город в силу своего пограничного бытования наделяется эсхатологической мифологией, в основу которой положены предсказания о его обреченности или пророчество о гибели. Эксцентрический город всегда располагается на краю государства, культурного пространства, на границе с чужими этносами. Семиотические смыслы обоих типов городов декодируются в двух культурных топосах, Москве и Петербурге, без понимания роли каждого из которых невозможно постичь загадочную русскую душу, осмыслить особую, неповторимую судьбу России.

Москва, подобно Риму и Иерусалиму, концентрический город, занимающий сакральное центральное положение в мифологическом русском сознании. В религиозно-культурном контексте Первопрестольная вбирает в себя мифологемы городов-архетипов (Третий Рим, «Китеж-град», «Второй Вавилон»).

Петербург, в отличие от Москвы, вписывается в семиотические коды эксцентрического города. С одной стороны, это «город-парадиз», давший

начало российской государственности, новому отсчету времени, воплощение победы человека над грозной стихией, с другой, город-призрак, фантом, зависший над водной бездной.

Два лика и две главы России - Москва и Петербург сформировали вокруг себя широкое поле мифологем, символов, легенд, образовав силовое поле притяжения и отталкивания. На разных этапах исторического развития Российского государства спор Первопрестольной и новой столицы приобретал специфические очертания, мифологическую и урбанистическую образность, являя собой важнейший пласт национальной концептосферы. «Инаковость» Первопрестольной и города святого Петра должна трактоваться в контексте обретения русской национальной идеи. Российский этнос, национальная идентичность, этнографическое единство вобрали в себя западные и восточные, европейские и азиатские элементы, Православие и мусульманство.

Реализацией соприкосновения разных культур, Запада и Востока, патриархальности и прогресса в процессе исторического развития России стало появление двух городов - культурных топосов.

Произведения, включенные в городской сверхтекст, вбирают устоявшуюся мифологию местности и генерируют новую. Географическое эксцентричное положение Петербурга постулирует и собственный текст, построенный на тождественных ему принципах. Принадлежность к единому сверхтексту обусловлена единством топографических, климатических, ландшафтных, мифологических, символических маркеров Петербургского текста.

Принимая во внимание разные точки зрения ученых (В. Н. Топоров, В. Шмид, Н. Е Меднис, А. Г. Лошаков), учитывая сложившееся в науке многообразие подходов к городскому сверхтексту, в настоящем диссертационном исследовании поддерживается идея о метаисторичности Петербургского текста, в основу которого положена реализация религиозного «проекта» преображения человека, России, мира, Вселенной. Несмотря на полемику, дефиниция «Петербургский текст» прочно утвердилась в научном

сознании и дала методологические подходы к утверждению других городских текстов.

Категория «Московский текст» крайне востребована в современной филологической науке. Биография писателя, приемы воплощения пространства, мифологемы, мотивы, темы, символы, концепты Первопрестольной в произведениях М. Чулкова, М. Комарова, Н. Карамзина, А. Пушкина, А. Вельтмана, «московских повестях» А. Чаянова, А. Герцена, Л. Толстого, эмигрантской прозе А. Куприна, романах И. Бунина, Андрея Белого, И. Шмелева, М. Булгакова, А. Толстого, А. Платонова становятся главными опознавателями при интерпретации городского текста.

Москва, будучи сквозной и порождающей моделью этих произведений, становится одним из литературных архетипов. В фольклорных и литературных текстах Первопрестольная предстает как город, обладающий особым статусом в иерархии православных символов («русскость», центр православного мира, патриархальность, воплощение «матушки-земли», сотворена по воле Бога).

Московский текст в настоящем диссертационном исследовании понимается как открытая и развивающаяся структура со специфическим набором тем, мотивов, мифологем, архетипов, формул и «лексического словаря»-тезауруса, наделенного особыми коннотациями, связанными с конкретным городом, скрепленными между собой едиными семиотическими кодами, в совокупности составляющими концептосферу Первопрестольной.

В параграфе 1.2. «Формирование Московского текста Андрея Белого» представлен образ Первопрестольной как идейно-эстетическая и образно-стилистическая доминанта городского текста писателя. Новаторские приемы художника на всем протяжении его творческого пути обращены к образу Города, его исторической миссии, метафизической и мифологической образности, его контрастам, городскому ландшафту, духовным поискам человека.

Концепция города-мегаполиса складывается у Андрея Белого в ранний символический («аргонавтический») период. В «Симфонии (2-й,

драматической)» (1902), повести «Котик Летаев» (1915), романе «Крещеный китаец» (1921) формируется Московский текст Андрея Белого, где Первопрестольная - место действия, фон происходящего, место преображения героя и главный образ-символ. Мифопоэтическое пространство Москвы предстает в симфонии в оппозиции (сакральное/профанное; верх/низ; небесный свод/земля). Особым статусом в произведениях Андрея Белого наделяются те топонимы, которые связаны с детством и становлением его как поэта-символиста, «аргонавта»: храмы, церквушки, дворики. Арбат становится главным пространственным ориентиром, «доминантной точкой» (Н. П. Анциферов) в сознании писателя. События в «Котике Летаеве» разворачиваются в доме на Арбате, который является пространством мистического преображения героя. Окружающий мир врывается в сознание ребенка хтоническими образами (старуха, гады, Минотавр, Сфинкс). Арбат, где проходят мистические трансформации человека, в сознании Андрея Белого связан с Вечностью. Вечность является одним из сюжетообразующих мотивов «Симфонии (2-й, драматической)», который вбирает в себя множество вариаций («Вечность царящая», «Вечность великая», «туманная Вечность»). В «Котике Летаеве» Вечность обретает «плоть» и «имя»: «Оплотневшая тетя Дотя становится: Евдокией Егоровной; она - как бы Вечность»1. В романе «Москва» мотив Вечности связан с мифологемами Гераклита и вынесен в заголовок одной из глав: «Вечность - младенец играющий». Финалы «Симфонии (2-й, драматической)» и повести «Котик Летаев» связаны с московским пространством, которое становится полем преображения (инициации) героев. Москва, воссозданная в этих произведениях, пока еще фрагментарное урбанистическое пространство, но здесь намечены его основные черты (сакральное/профанное, мистическое/бытовое, древнее/современное, реальное/пространство сознания), которые воплотятся в структуре романа «Москва».

1 Белый А. Котик Летаев. - М.: Вагрнус, 2000. - С. 46.

Во второй главе «Концепция Города в творчестве Андрея Белого»

выявлена специфика городского текста, мифологическая и урбанистическая образность Москвы и Петербурга в творчестве Андрея Белого.

В параграфе 2.1 «"Москва" и "Петербург" как составные части поэтической системы художника» романы Андрея Белого представлены как два элемента его урбанистической концепции.

Для выявления специфики Московского текста писателя роман «Москва» рассмотрен «в связке» с романом «Петербург», обозначены мифологемы, урбанистическая и антропософская образность обоих произведений. Учитывая сложившуюся богатую исследовательскую традицию интерпретации романа «Петербург» Андрея Белого как в России, так и за рубежом, автором диссертации избран определенный угол интерпретации текста - выявление специфики воплощения городского пространства, общность и/или разность мифологической и антропософской символики и образности (за рамки исследования выведены архитектоника и черты поэтики символистского «Петербурга», если они напрямую не связаны со структурой романа «Москва»). Петербург в «Петербурге» (1913) и Москва в «Москве» (1926-1932) выполняют различные функции: фона происходящего, средоточия глобальных исторических, поистине тектонических, перемен и потрясений, места преображения героев, являясь при этом главными образами-символами. Тексты романов не содержат прямого сопоставления. Кроме того, оба произведения Андрея Белого создавались в разные политические и литературные эпохи. Тем не менее в них проступает глубинная общность как на историософском и антропософском мотивном и образном уровнях, так и в области обновления повествовательных стратегий.

«Москва» и «Петербург» образуют сеть общих приемов воплощения городского пространства и ряд сущностных отличий и противопоставлений.

Город приобретал в творчестве Андрея Белого статус метафизического пространства, вобравшего опыт истории, культуры и мифологии, обретающего на рубеже Х1Х-ХХ вв. судьбоносное существование. Комплекс

историософских идей писателя нашел свое отражение в романе «Петербург», втором томе задуманной автором трилогии со знаковым наименованием «Восток или Запад». По мере её создашм планы автора трансформировались, связи между частями, романами «Серебряный голубь» (1909) и «Петербург» (1913), ослабли. Третий том трилогии «Восток или Запад» должен был носить заголовок «Невидимый град». Само наименование и отрывочные сведения о нем автора позволяют осторожно предположить, что в романе должен был быть воплощен сакральный (утопический) город, своего рода град Китеж. Вместо романа «Невидимый град» Андрей Белый обращается к созданию автобиографической эпопеи «Моя жизнь». «Моя жизнь» — один из вариантов названия тома, по мысли автора, завершающего трилогию «Восток или Запад», куда должны были войти главы, впоследствии выросшие в отдельные произведения («Котик Летаев», «Крещеный китаец», «Записки чудака»), В 20-е гг. XX вв. в повести «Котик Летаев», романах «Крещеный китаец», «Москва» писатель вновь воссоздает московский хронотоп.

В «Петербурге» и «Москве» зафиксированы ключевые поворотные моменты национальной истории, «перевал» исторического сознания, рубежность переживаемой эпохи - это период первой русской революции 1905г., поражение в Русско-японской войне («Петербург»), события Первой мировой войны и преддверие Октябрьской революции («Москва»),

Пространство Петербурга 1905 года и Москвы 1914-1916 гг. вводятся автором в широкий исторический, литературный и мифологический контекст. Оба романа Андрея Белого воплощают репрезентативные черты Петербургского и Московского текстов русской литературы. Так, архитектоника «Петербурга» («осознанная цитатность», трансформация мотивов классической русской литературы, система эпиграфов, реминисценции, скрытые и явные цитаты, хронотоп) связана с предшествующей русской классической традицией А. Пушкина, Н. Гоголя, Л. Толстого, Ф. Достоевского. Роман «Петербург» продолжает традицию

Петербургского текста русской литературы: через страдание понять Россию, ее особую мессианскую роль, обрести национальную идею.

Петербург Андрея Белого вбирает в себя такие специфические темы и мотивы Петербургского текста, как призрачность, туманность, иллюзорность, вероятность сгинуть в топких болотах, уйти под воду, «быть пусту», мотив ожившей статуи Медного всадника. Эпицентром происходящих тектонических изменений в российском обществе в обоих романах становится Город, существование которого вписано в эсхатологический контекст. Город Петра в романе отличает стройность и правильность линий, холодные, безлюдные, ледяные пространства, главной приметой которых является «поднятый на дыбы» Медный всадник, готовый к прыжку над историей.

Городу Петра начала XX века, столице Российской империи, автор выносит холодный, бесповоротный приговор. Само рождение города -гениального проекта Петра — на «краю» государства постулировало ряд сюжетообразующих мотивов (пророчество об уходе под воду).

Роман «Москва» принципиально расширяет авторскую концепцию российского исторического пути. Политический, социальный, научный, эстетический «слом» парадигмы в начале XX века, отраженный в романе «Москва», связывался с историко-философскими размышлениями писателя о путях развития человечества уже после свершившейся Октябрьской революции 1917 г. и образования нового государства — Страны Советов. Автор воссоздает эсхатологическую атмосферу начала XX в. («пляска над бездной», «пасторали над бездной», «зависание над Тартаром»),

Андрей Белый космизировал и мифологизировал в своем творчестве как Россию, так и обе её столицы, уподобив их универсуму. Важнейшими объединяющими образами его романов, связанными с идеей панмонголизма и Востока, являются Атлантида и Египет, входящие в антропософский код обоих текстов. Возрожденные «атланты» в романах «Петербург» и «Москва» пытаются взорвать современный мир, вернуть его в первоначальное состояние хаоса. Возврат к хаосу может быть понят как следствие грехопадения

Петербурга и Москвы, современных автору Содома и Гоморры, а преодоление хаоса как возвращение в золотой (райский) век.

Египет предстает в творчестве Андрея Белого вневременным культурно-мифологическим локусом, при этом автор воспринимает его не как отжившее и ушедшее в небытие время, а реально переживаемое, творчески претворенное. Образ Сфинкса связан в мифопоэтике романов Андрея Белого с мотивом бездны, он восходит к антропософскому Стражу Порога, переходу в высшие (астральные) измерения. В «Петербурге» путешествие героя в Египет и его встреча со Сфинксом вписаны в контекст мифа об инициации (смерть как необходимый этап возрождения). Между тем именно Первопрестольная, а не Петербург, воспринимается автором как опустевший, мертвый второй Египет, становясь символом умирания как города, так и всей культуры на рубеже XIX -XX вв.

Сознательные и бессознательные импульсы становятся в романах главным содержательным планом. События, герои, фантасмагорический Петербург - результаты «мозговой игры» повествователя, за которой открывается «сверхсознание» автора-теурга. В основе категории «мозговая игра» лежит представление о сознании как о потоке, в котором причудливым, алогичным образом переплетаются мысли, переживания, ассоциации и героя, и автора, творящего художественный мир произведения прямо на «глазах читателя», что отражает «неклассический» тип повествования - поэтику художественной модальности.

Романное пространство «Москвы» воплощает «театр сознания», или театр самосознающей души самого автора. В «Москве» в образе немца Доннера, мистического наставника Мандро, просматриваются черты реального доктора Штайнера. Доктор Доннер словно вырос из подсознательных импульсов Мандро, является воплощенной «мозговой игрой» героя, или, по терминологии писателя, «алхимическим актом претворения мысли в уродца». Индивидуально-авторские дефиниции («мозговая игра», «второе пространство», «моральная фантазия») являются проявлением особого плана

романа - пространства сознания - и реализацией новой повествовательной формы «потока сознания».

В параграфе 2.2. «Авторская специфика в изображении городского пространства и времени в романе "Москва"» обозначено сакральное и профанное пространство древней столицы, воплощенное в романе. Писатель прибегает как к устойчивьм мифологемам и архетипам города, так и созидает новую образную пространственную символику Первопрестольной. Древняя столица в романе предстает красочной, домашней, уютной, подчас почти лубочной. Автор рисует радужные картины с «золотоглавыми и витоглавыми церковками» (24), зеленым садом с «соловьиным отщелком» (231), над которым «белилей лепесткой загроздившей сирени в глубоком и синем Васильевском небе» (231), колокольню, катафалк, «жёлклую травку», череду «вывесок пестроперую ленту» (25).

Писатель воссоздает панораму города, неповторимый облик древней столицы с её многовековой историей и культурой. Вслед за описанием Москвы и её окраин звучит выделенный графически в отдельную строку возглас: «Россия!» (371).

Черты Первопрестольной в романе «Москва»: изогнутость планировки, лабиринт улиц и переулков, запутанность и хаотичность. Топография Москвы (переулки, «кривули», тупички), по законам лейтмотивной поэтики Андрея Белого, как бы образуют контуры гигантского паука: «Вот Москва переулков! Она же - Москва; точно сеть паучиная» (248).

Примечательно, что автор подчеркивает стихийный характер флоры Москвы. Согласно «смысловым парадигмам» двух столичных городов, Москва - город-деревня. Древняя столица показана в романе без прикрас: в зарослях, подпалинах, гомоне птичьих стай, иногда «замызганная» и «потрепанная». В отличие от зелено-болотного Петербурга, Москва в изображении Андрея Белого аляповатая, цветущая, пряничная, словно лепная, напоминающая кремовый торт. В произведении описывается старая уходящая профессорская (интеллигентская) Москва, Москва Арбатская. Локус Старый Арбат вписан в

контекст солярного мифа Андрея Белого, он важнейшая пространственная составляющая всей поэтической системы художника («Симфония (2-я, драматическая)», «Котик Летаев», «Крещеный китаец», «Москва»). Описание Первопрестольной дается уже на первых страницах романа. Автор воссоздает целый район с вымышленными названиями, при этом центральный в пространстве романе. Переулок, в котором живет герой (Табачихинский), не имеет аналогов в топонимике Москвы. По всей видимости, это мог быть Денежный переулок (место рождения писателя), или переулок в районе Плющихи (последнее место жительства). В дальнейшем повествовании нахождение Табачихинского переулка вновь изменяется. Наряду с вымышленными названиями улиц и переулков, автор дает и точные топонимы (Моховая, Кузнецкий Мост, Петровка, Сретенский бульвар, Остоженка, Пречистенка, Кремль, храм Христа Спасителя).

Пространство художественно претворенного древнего града в романе Андрея Белого видится «загроможденным», сдвинутым, переполненным, кубическим. Главный элемент городского пространства - дом, который становится важнейшим хронотопом как в романе, так и в созданной на его основе драме «Москва» (1926).

Пряничная, золотоглавая столица - это город, уносимый в безвозвратное прошлое. Москва начала XX века, воплощенная в романе, с её сумятицей, бессмысленным перемещением людей, страхом перед грядущей катастрофой и беснованием, словно накануне Страшного суда, «повисла над Тартаром». Первоначально роман назывался «Слом». Это, как нельзя лучше, отражало общую картину развернувшегося военного хаоса, распада старого мира. Россия в романе «Москва» несется к гибели, катится в пропасть, историческую преисподнюю. Москва как главный образ романа, по словам С. И. Тиминой, «воссоздается прежде всего в <...> стихии переживаемого»1, в деталях, отсылках к прошлому, в картинных описаниях с использованием мифов-

1 Тимина С.И. Последний роман А. Белого // Белый Л. Москва. - С. 8.

маркеров. Отсюда вытекает и главная особенность в изображении гибнущей Москвы начала века - «чувственно-эмоциональный подход» к теме города.

Автор рисует слабость Царской ставки, беспомощность офицеров и генералов во время военных действий Первой мировой войны. Городское пространство древней столицы становится сквозным. За реальной топонимикой (Арбат, Пречистенка, Остоженка, Петровка, Кузнецкий мост, Варварка) возникает демоническое пространство, угрожающее взорвать привычный мир старой гармонии и порядка. Архитектоника романа строится на мифологемах: «город-паук», «зависание над Тартаром», «город-мойра», «старуха, вяжущая чулок из человеческих судеб», «город-труха», «свалень грузов», «волковня», «город-мираж», «город на яичной скорлупе», «воронка Мальстрёма», город-лань, город Солнца, «Невидимый град». Повествование «Москвы» вбирает урбанистическую образную символику, особенности городского хронотопа, мифопоэтики, тем самым непосредственно формирует собственный городской текст.

Последний роман Андрея Белого представлен как мифологическое поле противостояния Хаоса и Космоса. В «Москве» хаос предстает как разрушение старого патриархального уклада древней столицы, крушение домашнего очага, политическая анархия, убийственная битва, мировоззренческий кризис, утрата веры в прогресс, личностный хаос.

Вместе с тем в романе автором предпринята попытка «космизировать» мир, воплотить в нем утопическую возрождающуюся Москву. За обращением к мифу скрывается желание восстановить утраченную «память веков» и возможность опереться на вечные ценности. Наиболее остро эта потребность обращения к древним формам постижения и объяснения мира возникает в период эсхатологических предчувствий, в кризисные рубежные эпохи, к которым относятся как конец XIX, так и 20-30-е гг. XX века.

В романе Андрея Белого трансформируется «греко-римский локус» его ранних «аргонавтических» и «симфонических» творений. Мифологемы этого ряда присутствуют в ключевых эпизодах романа. Москву в романе Андрея

Белого, нависшую «над Тартаром истории», ждет возрождение, и заявлено оно через внутреннее преображение героя. В романе «Москва» в параллель пережитому героем появляется и образ восходящего над Москвой солнца как символа преображения героя: «Солнце - взойдет!» (119). Солнце воплощает в поэтической системе Андрея Белого некий абсолют, идеальный образ-символ с христологическими коннотациями (Солнце-Христос).

Андрей Белый символически именовал себя «закатологом». Природные явления - закаты и рассветы - оказывались текстами мироздания. Заря в восприятии писателя-«аргонавта» символизирует предчувствие глобальных перемен, просветленного и преображенного будущего, знамение апокалиптических битв.

В финале романа возникает новый образ Первопрестольной: город предстает конем с медным отливом, раздутыми ноздрями и ланьими глазами. Москва реализует мифологемы утопического «города Солнца», «Невидимого града», «града Китежа».

Московской текст Андрея Белого строится на структурообразующих, исходных мифологемах и архетипах Первопрестольной; воссоздании, наряду с реальной топографией, сакральной символической Москвы («град Китеж»), в которой отражается судьба всей России (сверхреальный смысл города); специфических художественных характеристиках городского пространства; связи Москвы с другими российскими топосами (Петербург, провинция, север России, Рим).

В параграфе 2.3. «Онейрическое пространство романа "Москва"» предпринят анализ сновидений героев, их связанность с проблематикой, обозначены новые подходы для анализа онейрической образности. Автор наделяет сны героев пророческой, сотериологической функцией; посредством сновидений проникает в подсознательную жизнь персонажей, двигаясь в русле толкования «содержания» сновидений через архетипические образы, мифологемы, символы.

Сон в романе «Москва» в свернутом (зашифрованном) виде вбирает в себя и последующую судьбу героев, и их особую миссию, переводя реальные события на мифологический и антропософский уровни. Одна из особенностей сновидений в романе - их алогичность, внешняя бессвязность, но в то же время ассоциативность, символичность онейрических образов. Желание быть зрачком, символически выявленное во сне Коробкина, обнажает мировоззренческие и духовные установки героя. Ученый-математик должен стать «зрачком» мира, прозреть, обрести свою «Самость» (по терминологии К,-Г. Юнга). Путь этот проходит через встречу с Тенью (с Мандро, героем-трикстером). Коробкин должен физически ослепнуть и выйти к новому пониманию себя, мира, Космоса.

.Сновидения («буиро*;») героя, по замыслу автора, подчиняются в романе сверхзадаче, понятой в высшем духовном смысле, инициации героя. Анализ сновидений позволяет говорить о разработанной Андреем Белым уникальной повествовательной технике при воссоздании онейрической образности и об экспериментальном характере самого повествования.

В третьей главе «Поэтика романа "Москва"» представлена мотивная структура, типология героев (героя-чудака, демонического героя), мифопоэтическая, символизирующая, сатирическая функции имени героев и их связанность с проблематикой романа.

В параграфе 3.1. «Ветхозаветные и евангельские мотивы» выявлены сложные переплетения мотивов: ветхозаветные и евангельские мотивы (страсти Христовы) сплетены с комплексом визуальных мотивов, среди которых важнейший - мотив Всевидящего Ока. Визуальные мотивы образуют собственный идейно-тематический узел (мотив слежки, подглядывания, оккультного и сыскного ока). Сюжетообразующими мотивами в романе Андрея Белого является мотивы жертвы, искупления и последующего возрождения героя к новой жизни.

С единым библейским (ветхозаветным и евангельским) мотивным планом романа «Москва» связываются генезис и прототипы главного героя, чудака-

профессора Коробкина. В поэтической системе Андрея Белого «чудак» приобретает особые коннотации: странный в глазах окружающих, непонятый, отстраненный, увлеченный своей идеей. Чудак попадает в евангельский контекст: он «непонятый пророк», неуслышанный провозвестник будущих испытаний, новый Христос. Писатель воссоздает духовный и поведенческий портрет ученого-чудака как некоего символического персонажа, прототипом которого выступает отец писателя. Все герои-«отцы» в произведениях Андрея Белого (Аблеухов в романе «Петербург», Летаев в повести «Котик Летаев» и романе «Крещеный китаец») имеют один прототип (отец писателя). Образ Коробкина собирательный, соткан из черт отца Н.В. Бугаева, выдающегося математика, создателя «аритмологии», и сына, автора «Москвы». Влияние отца на сына было «многоканальным»: мировоззренческим, литературным, поведенческим. В 20-30-е гг. автор «Москвы» вновь обретает сущностную связь с отцом, подчас идентифицируя себя с ним. Конфликт отец/сын в творчестве Андрея Белого наделен как интимно-личностными, так и мировоззренческими, мифологическими, архетипическими чертами.

Чудачества героя связываются в художественной ткани произведений Андрея Белого с его пророческой и теургической миссией, которая вписывается в христианский контекст. В архитектонике романа мотивы и образы разных рядов (ветхозаветного и евангельского) переплетаются тесным образом, при этом возникает многоуровневая цепочка смыслов, дополнительных оттенков. Путь героя-чудака в «Москве» выявлен посредством мотивов страстей Христовых. В тексте романа переплетаются важные христианские символы (лестница Иакова, ковчег Ноя) и архетипический мотив Великого потопа, который связан с общей проблематикой романа.

«Путь посвящения» героя осуществляется через сопряжение сакрального и мирского, трагического и комического. В финале сцены встречи двух героев-антагонистов, в преддверии будущих испытаний, профессор из породы чудаков по ошибке вместо шапки пытался надеть кота. Этот эпизод дан в двойственном ключе с узнаваемыми евангельскими символами: «Он надел на себя не кота, а -

терновый венед» (192). Это предложение в тексте романа графически выделено, дано через пропуск целой строки, тем самым визуально автор проводит границу между профанным и сакральным пространствами. Эпизод демонстрирует характерные приемы прозы Андрея Белого: сочетание несочетаемого, пафосный гротеск, архетипичность знаковых деталей, осцилляцию между бытовым и сакральным.

Во всей архитектонике «Москвы» наличествуют два взаимосвязанных плана: бытовой словесный и отвлеченно-символический план. В тексте романа ветхозаветные, евангельские и антропософские образы и мотивы, бытовые реалии приобретают в процессе развертывания образа героя-чудака метафорический и сакральный смысл, без расшифровки которого затруднен процесс интерпретации той или иной сцены и всего идейного замысла в целом. Во внешнем облике Коробкина деталь «крест» приобретает дополнительную смысловую нагрузку: герой водружает на себя крест будущих страданий и совершает путь на свою Голгофу.

Основные евангельские мотивы (подражание Христу, крестный путь, Голгофа) и мотив обретения себя как «Чела века» достигают наивысшего развития в одной из ключевых сцен романа - «Страстях Коробкина». Ученый вспоминает свой пророческий сон («как его заушали и били за истину» (323)). Еще до совершенного насилия (выжигания глаза) Коробкин переживает внутреннюю катастрофу, «сдвиг сознания», предвещающий Голгофу, и этот акт закреплен в мотиве внешней слепоты (как проявление неведения, куда приведет опасный научный эксперимент) и внутреннего ясновидения. Отметим судьбоносное и пророческое: наложения «брения» ещё не произошло, но предугадано самим героем. Коробкин ощущает «дыру в голове», которая символически предвещает ослепление, Голгофу. Мотив дыры чрезвычайно важен в романе, он отсылает нас и к Мандро, и к выжженному глазу Коробкина (заплатка вместо пустой глазницы, т. е. ДыРы). Звуковой мотив «др» связан с атмосферой военной Москвы, которая «под уДаРом».

Коробкин пройдет путь от кабинетного ученого, сделавшего мировое открытие, до человека, воспарившего в эмпиреи космоса и открывшего высшее «я». «Путь посвящения» героя пролегает через духовную смерть и последующее возрождение. Основные этапы этого пути составляют мотивы предчувствия испытаний, страсти Коробкина, распятие Коробкина, мотив духовного и нравственного перерождения героя.

Мистерия, пережитая героем во время чествования, представлена в романе не только через гротеск, но и через мистериальное обретение героем христианских ценностей. Мотив огня выявляется в сцене истязания ученого и как орудие в руках Мандро во время пыток («жгло как огонь»), и как очистительный огонь испытания, которое предстоит пройти герою. Понимание мира (поиск истины) для Коробкина связано с актом зрения, он мечтает быть зрачком (т. е. точкой отчета) этого мира. Мотив утраты глаза может быть понят только в мифологическом контексте: герой как древнескандинавский бог Один и как человек, идущий, подобно Христу, на собственную Голгофу. Автор сочетает как мифы из разных национальных мифологических систем, так и евангельскую историю Христа, выстраивая параллели и аналогии. Профессор Коробкин выступает «адептом посвящения» в высшие тонкие миры, а его антагонист-мучитель Мандро играет роль антропософского Стража порога. Эпохальное событие-испытание - пытка профессора Коробкина обернется для него поворотным моментом, прозрением, началом переоценки собственной жизни, точкой бифуркации1.

Ритуально-символическое событие в судьбе главного героя станет отправным пунктом его нравственного преображения. Герой ослеплен на один глаз (тем самым утратил рационалистическое познание мира), но на «пути посвящения» он обретает внутреннее (метафизическое, оккультное) око, мистический третий глаз. Жжение глаза - это Голгофа Коробкина, знаменующая собой конец ветхого Адама и начало нового человека, принявшего крестные муки. Андрей Белый сравнивает своего героя не только с

1 Логман Ю. М. Внутри мыслящих миров. - М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 321.

ветхозаветным пророком Моисеем, передавшим человечеству Скрижали Завета, но с Моисеем Микеланджело. Тем самым автор усиливает зримую составляющую образа и «облекает» своего Моисея в одежды эпохи Возрождения с её тягой к титанизму, человеческому величию и мощи.

Библейские, мифологические, антропософские и визуальные мотивы в романе приобретают знаковую функцию и воспринимаются в тесной связи с общим замыслом романа — проследить духовный путь героя, который венчает рождение высшего «я». Повествование в романе «Москва» строится на сложных переплетениях архетипических и индивидуально-авторских мотивов, ассоциациях, скрытых и явных намеках, восхождении от бытового к архетипическому в структуре целого. Все названные приемы поэтики образуют сложную нелинейную прозу.

В параграфе 3.2. «Антропософия в мотивпой структуре романа» выявлены фаустовские и антропософские мотивы, образы, символы. Важнейшей составляющей архитектоники романа «Москва» выступает антропософский код. Посвящение («Посвящаю памяти Архангельского крестьянина Михаила Ломоносова» (18)) и эпиграф («Открылась бездна - звезд полна. М. Ломоносов» (19)) являются символами-шифрами для всего дальнейшего повествования. Имя Михаил и указание на место рождения ученого {Архангельский) связывались в сознании писателя-антропософа с Архангелом Михаилом и М. Ломоносовым, не столько русским ученым, сколько покровителем московского антропософского общества.

Творческое сознание писателя порождает мифологемы древнего града не как воплощенную, ортодоксально понятую идею Православия и Третьего Рима, а через преобразованный, экзистенциально пережитый, «настоянный» на антропософии собственный духовный опыт. В 1914-1915 гт. разразился публичный спор между недавними близкими друзьями и сподвижниками, Э. Метнером и Андреем Белым, организаторами издательства «Мусагет». Увлеченность писателя антропософскими идеями Штайнера, огъезд к нему за границу, участие в строительстве первого деревянного Гётеанума, храма и

сцены одновременно, ослабление влияния на него со стороны Метнера - всё это

привело к болезненному конфликту, который и принял форму

мировоззренческого поединка, где главной фигурой выступил Гёте. Андрей

Белый поднимает Гёте в своем сочинении «Рудольф Штейнер и Гёте в

мировоззрении современности» (1917 г.) на необозримо высокую духовную

ступень человеческого развития, выявляя «гётеанские корни антропософии»1.

В тексте «Москвы» трансформированы многие мотивы и идеи «Фауста»

И. В. Гёте, прочитанного в духе тайноведения Р. Штайнера со свойственными

автору собственными духовными интуициями.

Андрея Белого, как и Гёте, волнует проблема, близкая немецкому

классику, - проблема амбивалентности добра и зла, сопричастности, скорее

открытости, человека демоническому на пути его восхождения к высшему «я».

Для художественной реализации этих идей русский писатель вводит в свой

последний роман архетипический мотив «договора человека с чертом».

2

Ориентиром для Белого выступал Гёте, создавший «лучшую мистерию-драму» «Фауст».

Герои «Фауста» и «Москвы» пройдут тернистый путь от абстрактности и порой бесплодности научных устремлений к живительной органике самой жизни. И у Гёте, и у Белого путь нравственного восхождения героя пролегает через пакт, смертельное пари, встречу с демоническим. Человек оказывается в опасной близости ко злу. В романе Андрея Белого рассыпаны аллюзии, скрытые и явные намеки на «Фауста». Мефистофель присутствует в тексте «Москвы» не только как некий прообраз, литературный прототип «проходимца истории» фон Мандро, но и назван непосредственно и даже вынесен в заголовок: «Тойфель» (нем. der Teufel, черт).

Фауст у Гёте переживает «жизнь после смерти» (в форме духовного сгустка, энтелехии), поднимаясь в божественный эмпирей. Смерть тела оказывается для героя только «порогом», испытанием, началом новых

1 Минувшее. Исторический альманах. - М., 1992. - С. 413.

2 Белый А. Душа самосознающая - М.: Канон+, 1999 - С. 164.

метаморфоз. Финалы романа и драмы амбивалентны. Свой «высший миг» Фауст переживает, слыша звуки лопат лемуров (приняв их за созидательные работы). Коробкин может быть уподоблен своему литературному прототипу -Фаусту Гёте. «Миг потрясения», ослепления оказался и для него пиком высокой душевной активности и внутреннего роста. Ослепший Коробкин, подобно Фаусту, прозревает духовно во втором томе романа.

В финале романа раздается страшный взрыв, но герой открывает для себя пространство любви, веры, его озаряют идеи всепрощения и милосердия. Оба героя, доктор Фауст и доктор Коробкин, в поисках полноты жизни, духовных основ бытия обретают подлинное, высшее «я», являя «живую связь» с социумом, бытием, Богом.

Символизм как целая система художественного и эстетического мировоззрения и антропософия как наука о «точном ясновидении»1 были восприняты Андреем Белым в типологическом ключе - жизнетворческом.

В параграфе 3.3. «Приемы создания образа демонического героя» выведен образ антагониста героя-творца Коробкина - Мандро. Демонический герой выпестован эпохой рубежа Х1Х-ХХ вв. с её тягой к имморальному. Демоническое начало героя - Мефистофеля эпохи декаданса - обнаруживает себя в тексте романа комплексом метафор, сравнений, уподоблений, гипербол, связанным со стихией Танатоса, образуя сложное переплетение разных смысловых уровней.

Гоголевские образы и мотивы явно и имплицитно присутствуют в романе «Москва», становясь важнейшим интертекстуальным кодом всего повествования. Такие говорящие детали внешнего облика Мандро, как «седорогая голова» (103), «сребророгий» отсылают нас к гоголевской повести «Страшная месть». Узнаваемое литературное имя (Вий, Хома Брут) в романе «Москва» выступает свернутым сюжетом, оно активизирует ассоциативную память, тем самым наделяя романные коллизии мифологической глубиной,

1 Штайнер Р. Познание и посвящение. Познание Христа через антропософию (Две лекции в Лондоне 14-15 апреля 1922 г.). - М.: Московский центр вальдорфской педагогики, 1992. - С. 6 - 7.

32

дополнительными коннотативными смыслами. Уподоблением демонического героя пауку (арахниду) подчеркивается его оборотническая сущность и способность сплести паутину-сеть, в которую должен угодить чудак-профессор. В образе Мандро подчеркивается звериная природа, в обрисовке персонажа используется целый ряд зооморфных образов-сравнений: «псеглавец», «пляшущая обезьяна», «человеченец псеносый», совершающий «павианьи прыжки».

Важнейшим приемом поэтики романа «Москва» является масочность. Мандро - маска, «приставная голова» (в тексте романа присутствует множество трансформаций героя: «старец-мексиканец», «Мандлоппль - жрец ацтеков», Минотавр). Разоблачение Друа-Домардэна (псевдоним Мандро) подготавливается в романе на разных смысловых уровнях (звуковом, цветовом) через говорящие детали (севрский фарфор, пастушка Лизетта), лейтмотивы «кровь», «красный глаз», разоблачающие жесты героя.

Таким образом, в тексте произведения выявлен целый ряд художественных деталей, обобщений, раскрывающих темные черты личности демонического героя. Андрей Белый вводит его в русло символистской образности и мифопоэтики, соединяя с собственными интуициями и ритмическими модуляциями.

В параграфе 3.4. «Поэтика имени героев романа "Москва"» выявлены номинативная, звуковая, образная, гротескно-сатирическая, контекстуальная, мифологическая и символическая функции имени собственного в романе «Москва». В современной филологической науке игра звуками, «сверхчувственное ощущение каждого звука» (С. И. Тимина) в текстах Андрея Белого воспринимаются как проявления «поэтического косноязычия» (Ю. М. Лотман) писателя. Необычность языка Андрея Белого обозначена учеными как «высшее словотворчество» (Ф. Степун), «косноязычие пророка» (Д. С. Лихачёв), «фантастическое корнесловие» (Н. А. Кожевникова).

В параграфе раскрыты анаграммы имени демонического героя, показана их связанность с антропософским пластом романа. Мандро имеет множество

масочных имен: Друа Домардэн, герр Дорман, Мердон, Мордан, Мандрашка. Звуковой состав имени также связан с теософскими и антропософскими понятиями, в разделе расшифровываются составляющие имени героя. «Ман» как усеченная форма от «Манас» (эзотерическое понятие в теософском учении, которое имеет множество скрытых значений: разум, мысль, ум), а звук «др» соотносится в тексте романа с «дырою»: «Стал д ы р о ю: в д ы р у провалился» (307). Демонический герой лишен центра личности («я»), вместо которого ощущает «дыру». Одними из главных лейтмотивов Мандро являются «дыра», носовая «дырища», «пустота».

Герой лишен возможности подняться к мировому духу, он «Антиманас» (Андрей Белый), лишенный сердцевины, «самости», по К.-Г. Юнгу. Все эти имена-маски, с одной стороны, создают инфернальный ореол Мандро-Домардэна, но, с другой, обезличивают его, нивелируют, превращают в орудие некой сверхчеловеческой силы (Аримана, Минотавра, ацтекского жреца, доктора Доннера).

Не менее значимыми предстают трансформации имени героя-чудака. Коробкин пройдет путь от кабинетного ученого, сделавшего мировое открытие, до человека, воспарившего в эмпиреи Космоса и обретшего высшее «я». Эта метаморфоза символически представлена в имени героя (Ваня Коробкин - Иван Иванович Коробкин - Кубарик - Каппа - брат Иван). Семантика фамилии Коробкин расшифровывается как «пустое пространство в коробке» и «черепная коробка». Метаморфозы имени (как следствие, изменения судьбы героя) будут декодированы во сне, в его разговоре с Гераклитом. В образе «звезды Каппы», подаренной герою на юбилее, может прочитываться христианский и мифический подтексты его имени. Спутницей Коробкина в лечебнице станет сестра милосердия со знаковым в христианском смысле именем Серафима, т. е. «огненная», «пламенеющая». Серафима - образ, данный в ореоле античной калогатии, в котором слиты «красота» и «благо». Помимо древнегреческого контекста имени (Прозерпина), Серафима вводится в аллюзивное поле драм У. Шекспира (Корделия). Героиня предстает то «в коричневом мраке

Рембрандта», то в «рафаэлевском свете». Игра «светотени» в обрисовке образа создает пример мерцающей и неповторимой живописной стилистики текста.

Герой, прошедший через мистерию Голгофы, что зашифровано и в метаморфозах его имени, разрывает «кокон», «коробку» своего ветхого «я», и через это становится возможен путь в высший трансцендентный мир. Андрей Белый ведет читателя от распада мира на атомы к собиранию его в новое единство через эманации любви и света.

В поэтической системе писателя идеи, образы, цветосимволика (живописная стилистика), новые сочетания слов (разлившаяся «словесная магма»), ритм прозы, ее графическое оформление обладают повышенной степенью знаковости. Таким образом, следует констатировать синтезирующий характер архитектоники последнего романа Андрея Белого «Москва».

В Заключении диссертационной работы подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшего изучения творчества Андрея Белого. Художественным произведением, завершающим его концепцию Города, и своего рода полем раздумий о будущем России в трагический XX век стал роман «Москва». Художественно претворенный город пребывает в тексте романа между реальным/онейрическим, историческим/мистическим миром. Городское пространство строится на столкновении сакрального и профанного, «живого» и «мертвого», центра и периферии. Оба плана, сакральный, мифологический и реалыю-эмпирический (профанный) в романной архитектонике сталкиваются, переходят одно в другое.

Пространство «Москвы» реализует подлинность мистерии, «сотворение себя» и «переживание себя» в ситуации «стремительного отхода к хаосу» и «повторения космогонии». В этом теургическом действе «переплавляется» и личность самого Андрея Белого.

Писатель в символистский и в «советский» периоды творчества толковал собственную жизнь как мистериальный текст. Восприятие собственной жизни как текста ставит в центр фигуру самого творца текста - художника, закладывающего основы антропологического мифа. Писателем миф был

35

воспринят как возможность выйти за рамки профанного и как способ пересоздания (преображения) жизни и сакрализации мира. Приобретая функцию шифра (или кода), миф таким образом проецируется в неомифологическом тексте на современность и, наоборот, объясняется событиями истории и современности.

Андрей Белый воссоздает в романе многомерный и многоуровневый мир, в котором миф - это не просто отпечаток старого, целостного и нераздельного сознания, но и прообраз грядущего.

В концепцию «аргонавтизма» писателя входят жизнестроительные мифы. Важнейшей составляющей текстов Андрея Белого в 20-30-е гг. XX в. является представление о символизме как миропонимании, о высшем («теургическом») назначении искусства. В «Москве» писатель воплощает глубинную связанность важнейших сфер человеческой жизни - религии, мифологии и искусства, соединенных в символе, в высшем единстве. Символизм как эстетическая программа тесным образом соединен в последний период творчества с этической нормой, воплощенной в живом образе-мифе.

Связь с символической поэтикой и программой жизнетворчества остро ощущали и авангардисты, и писатели всех трех волн эмиграции.

Эксперименты писателя со словесным и визуальным планами текста найдут свое отражение в поэзии В. Маяковского, М. Цветаевой, С. Есенина, в произведениях А. Ремизова, Е. Замятина, Б. Пильняка. Ориентация на символическое освоение мира, воссоздание живого образа-мифа обретут свое воплощение в романах М. А. Булгакова («Мастер и Маргарита»), Б. Пастернака («Доктор Живаго»), Е. Замятина.

Наблюдения над знаковыми произведениями писателя приводят к выводу о новаторстве Андрея Белого в воплощении универсальных законов поэтики русской литературы XX века, таких как неомифологизм, синкретизм, пафосный гротеск, интертекстуальность, приоритет стиля над сюжетом.

Перспективными видятся дальнейшие исследования по осмыслению и выстраиванию Московского текста русской литературы, конкретно

Московского текста Андрея Белого, апофеозом которого, по праву, следует считать роман «Москва».

Творчество писателя наметило пути развития русской и европейской литератур XX века в двух взаимосвязанных аспектах: аспект содержания проявился в обращенности к глобальным проблемам бытия и истории; аспект формы - в стремлении обновить типы художественного повествования.

Основное содержание диссертации отражено в следующих научных

публикациях автора:

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ

1. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. Ветхозаветные, евангельские и апокалиптические мотивы в романе А. Белого «Москва» / Н. Г. Колихалова // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Сер. Филология. - 2009. - № 2. - С. 225-230. - (0,6 п. л.).

2. Шарапенкова, Н. Г. Мифопоэтика романа «Москва» Андрея Белого / Н. Г. Шарапенкова // Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина. Сер. Филология. - 2009. - № 4. - Т. 2. - С. 26-36. -(0,7 п. л.).

3. Шарапенкова, Н. Г. «Глаз», «взгляд», «око» как главные мотивы романа «Москва» Андрея Белого (к 130-летию со дня рождения писателя) / Н. Г. Шарапенкова // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. Серия: Общественные и гуманитарные науки. - 2010. - №5 (110). - Август. - С. 58-62. - (0,5 п. л.).

4. Шарапенкова, Н. Г. «Андрей Белый в изменяющемся мире». Международная научная конференция / Н. Г. Шарапенкова // Ученые записки Петрозаводского гос. университета. - Петрозаводск, 2010. - № 7 (112). Ноябрь. - С. 113-114. - (0,1 п. л.).

5. Шарапенкова, Н. Г. Онейросфера романа «Петербург» А. Белого (Миф о жизнетворчестве) // Ученые записки Петрозаводского гос. университета. -Сер.: Общественные и гуманитарные науки. - 2011. - № 7 (ноябрь). - С. 68 -73.-(0,6 п. л.).

6. Шарапенкова, Н. Г. «Сон, изменяющий судьбы»: онейросфера романа «Москва» Андрея Белого / Н. Г. Шарапенкова // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А.Некрасова. — 2011. - Т. 17. Основной выпуск. - № 3 (июль - сентябрь). - С. 212-216. - (0,4 п. л.).

7. Шарапенкова, Н. Г. Мифолого-символический аспект имени собственного в романе Андрея Белого «Москва» / Н. Г. Шарапенкова // Вестник

Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина. Сер. Филология. - 2011. - № 3. - Т. 1. Филология. - С. 41-52. - (0,6 п. л.).

8. Шарапенкова, Н. Г. Мифопоэтическое пространство романа «Москва» Андрея Белого / Н. Г. Шарапенкова // Известия Российского государственного педагогического университета имени А. И Герцена. -СПб., 2012. - № 146. - С. 93 - 100. - (0,6 п. л.).

9. Шарапенкова, Н. Г. Имя как свернутый символический сюжет (роман Андрея Белого «Москва») / Н. Г. Шарапенкова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2012. - № 7, ч. 1. - С. 222224. - (0,4 пл.).

10. Шарапенкова, Н. Г. Крестный путь героя. Ветхозаветные и евангельские мотивы в романе «Москва» Андрея Белого / Н. Г. Шарапенкова // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX вв.: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2012.

- (Проблемы исторической поэтики). - С. 301-314. - (0,6 п.л.).

11. Шарапенкова, Н. Г. «Творимый Космос» зарождающегося сознания (повесть «Котик Летаев» Андрея Белого) / Н. Г. Шарапенкова // Вестник Костромского гос. университета им. Н. А. Некрасова. - Кострома, 2012. - Т. 18, № 1. - Январь-февраль. - С. 303 - 306. - (0,5 п. л.).

12. Шарапенкова, Н. Г. «Петербург» А. Белого как пространство сознания / Н. Г. Шарапенкова // Филология и культура. Philology and Culture. - Казань, 2012. - №3 (29). - С. 164-167. - (0,4 п.л.).

13. Шарапенкова Н. Г. Мифопоэтическое пространство романа «Петербург» Андрея Белого / Н. Г. Шарапенкова // Вестник Ленинградского гос. университета. - 2012. - № 2, Т. 1. - Филология. - С. 7-15. - (0,6 п. л.).

14. Шарапенкова, Н. Г. Признаки художественного пространства романов «Петербург» и «Москва» Андрея Белого / Н. Г. Шарапенкова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2012. - № 5 (16). - С. 201-204. - (0,6 п. л.).

15. Шарапенкова, Н. Г. «Драма сознания» А. Стриндберга и «мозговая игра» А. Белого. К проблеме типологических связей / Н. Г. Шарапенкова // Ученые записки Петрозаводского гос. университета. Сер.: Общественные и гуманитарные науки. - 2012. - № 7 (128), Т. 1 (ноябрь). - С. 60-63. - (0, 4

П.Л.).

16. Шарапенкова, Н. Г. Роман «Москва» Андрея Белого и «Фауст» И.-В. Гёте в контексте антропософии Р. Штайнера / Н. Г. Шарапенкова // Ученые записки Петрозаводского гос. университета. Серия: Общественные и гуманитарные науки. - 2013, № 1 (130). - С. 63-67. - (0,4 п. л.).

Монографии

17. Шарапенкова, Н. Г. Роман «Москва» Андрея Белого: от Хаоса к Космосу. Монография / Н. Г. Шарапенкова. - СПб. : Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2012.- 158 с.-(10 п. л.).

18.Шарапенкова, Н. Г. Московский космос Андрея Белого / Н. Г. Шарапенкова.

- Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2013. - 215 с. - (12 п. л.).

19.Колихалова, (Шарапенкова) Н. Г. Художники жизни: романы «Королевское высочество» Томаса Манна и «Серебряный голубь» Андрея Белого в контексте эпохи рубежа XIX-XX веков. - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2008.-358 с.-(19 п. л.).

Публикации в других научных изданиях

20. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. «Серебряный голубь» А. Белого и «Королевское высочество» Т. Манна: «Импульс Ницше» в теме Вечно-Женственного в европейском романе начала XX века / Н. Г. Колихалова // Русский роман XX века: Духовный мир и поэтика жанра: сб. науч. трудов / отв. ред., сост. проф. А. И. Ванюков. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001. -С. 33^2. -(0,8 п. л.).

21. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. «Две сестры» (Романы «Королевское высочество» Т. Манна и «Серебряный голубь» А. Белого в свете «синхронного компаративизма») / Н. Г. Колихалова // Проблемы «другого голоса» в языке, литературе, культуре. Материалы IV Международной конференции. - СПб.: Янус, 2003. - С. 167-170. - (0,4 п. л.).

22. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. «... И в России Гоголя, и в Германии Ницше» (к истории формулы Т. Манна «святая русская литература») /

H. Г. Колихалова // Евангельский текст в русской литературе XVIII - XX вв.: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сборник научных трудов. -Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2005. - С. 460-469. - (Проблемы исторической поэтики; Вып. 7). - (0,8 п. л.).

23. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. Архетип античности в романе Андрея Белого «Серебряный голубь» / Н. Г. Колихалова // Experimenta Lucífera: сборник материалов 4-ого Поволжского научно-методического семинара по проблемам преподавания и изучения дисциплин классического цикла. Выпуск 3. - Н. Новгород: Изд-во «Ю. А. Николаев», 2006. - С. 80-84. - (0,4 п. л.).

24. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. Гётевские мотивы в романе Андрея Белого «Москва» / Н. Г. Колихалова // Русская словесность в контексте мировой культуры. Материалы Международной научной конференции РОПРЯЛ. - Н. Новгород: Изд-во Нижегородского гос. университета, 2007. - С. 197-202. - (0,6 п. л.).

25. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. Виламовиц против Ницше. Античные коннотации в романе Андрея Белого / Н. Г. Колихалова // Россия и Греция: диалоги культур. Материалы I Международной конференции. Ч. II. -Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2007. - С. 199-205. - (0,6 п. л.).

26. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. Словотворчество Андрея Белого в романе «Москва» / Н. Г. Колихалова // Русская литература в формировании современной языковой личности в 2 ч. - Санкт-Петербург: МИРС, 2007. - Т.

I.-С. 465^172.-(0,7 п. л.).

27.Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. Миф о городе: «Петербург» и «Москва» Андрея Белого. Новые аспекты поэтики / Н. Г. Колихалова // Русская литература в мировом культурном и образовательном пространстве. - СПб.: МИРС, 2008.-Т. II, ч. 1.-С. 102-108.-(0,5 п. л.).

28. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. Религиозные искания и сектантская утопия в романе Андрея Белого «Серебряный голубь» / Н. Г. Колихалова // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX вв.: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сборник научных трудов. -Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2008. - (Проблемы исторической поэтики: Вып. 8). - С. 481-502. - (1 п. л.).

29. Шарапенкова, Н. Г. Античный миф в романе Андрея Белого «Москва» / Н. Г. Шарапенкова // Experimenta Lucífera. Сборник материалов VI Поволжского научно-методического семинара по проблемам преподавания и изучения дисциплин классического цикла. Выпуск 5. - Нижний Новгород: Изд-во «Ю. А. Николаев, 2009. - С. 225-231. - (0,5 п. л.).

30. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. «Дух Гёте» в романе Андрея Белого «Москва» / Н. Г. Колихалова // Профили. Зарубежная филология в гуманитарном дискурсе. - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2009. - С. 182 -203.-(0,8 п. л.).

31. Колихалова (Шарапенкова), Н. Г. Мифология города в романе Андрея Белого «Москва» / Н. Г. Колихалова // Русская литература XX-XXI вв.: проблемы теории и методология изучения. - М.: МАКС Пресс, 2009.- С. 155-159.-(0,4 п. л.).

32. Шарапенкова, Н. Г. «Философия глаза» в романе Андрея Белого «Москва» / Н. Г. Шарапенкова // Проблемы изучения русской литературы 1910-1930-х гг. Материалы XXXIX международной филологической конференции / отв. ред. Н. А. Гуськов - СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2010. - С. 36-45. - (0,7 п. л.).

33. Шарапенкова, Н. Г. Онейропоэтика романа «Москва» / Н. Г. Шарапенкова // Миры Андрея Белого: Материалы международной научной конференции «Андрей Белый в изменяющемся мире» (25-30 октября 2010) /Филологический ф-т Белградского университета; Государственный музей А.С. Пушкина; Мемориальная квартира Андрея Белого; ред. А. Вранеш; ред.-сост. К. Ичин и М. Спивак; сост. И. Делекторская, Е. Наседкина. -Белград; М„ 2011. - С. 529-539. - (0,7 п. л.).

Подписано в печать 08.07.2013. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Уч.-изд. л. 2,0. Тираж 120 экз. Изд. № 226. Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования ПЕТРОЗАВОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ •

Отпечатано в типографии Издательства ПетрГУ 185910, г. Петрозаводск, пр. Ленина, 33.

Текст диссертации на тему "Роман "Москва" в поэтической системе Андрея Белого"

Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет имени А. И. Герцена»

Шарапенкова Наталья Геннадьевна

РОМАН «МОСКВА» В ПОЭТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ АНДРЕЯ БЕЛОГО

Специальность: 10.01.01 - русская литература

На правах рукописи

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание учёной степени доктора филологических наук

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор С. И. Тимина

Санкт-Петербург, 2013

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ.................................................................................................................3

ГЛАВА 1. ГОРОД КАК ТЕКСТ............................................................................13

1.1. Теоретико-методологические основы Петербургского и Московского

текстов русской литературы..................................................................................13

1. 2. Формирование Московского текста Андрея Белого...................................38

ГЛАВА 2. КОНЦЕПЦИЯ ГОРОДА В ТВОРЧЕСТВЕ АНДРЕЯ БЕЛОГО. 55

2.1. «Москва» и «Петербург» как составные части поэтической системы художника................................................................................................................55

2.2. Авторская специфика в изображении городского пространства и времени в романе «Москва».................................................................................................95

2.3. Онейрическое пространство романа «Москва».........................................113

ГЛАВА 3. ПОЭТИКА РОМАНА «МОСКВА».................................................132

3.1. Ветхозаветные и евангельские мотивы.......................................................132

3.2. Антропософия в мотивной структуре романа............................................174

3.3. Приемы создания образа демонического героя..........................................204

3.4. Поэтика имени героев романа «Москва»....................................................227

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.....................................................................................................264

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК..............................................................268

ВВЕДЕНИЕ

Андрей Белый (Б. Н. Бугаев) - поэт, писатель, мыслитель, идеолог символизма, новатор в области формы, языка и ритма. Отечественная и западная филологическая наука с именем художника-новатора связывает появление новой поэтики, нового языка, новых тем в искусстве XX века и в конечном итоге нового типа художественного мышления. Важным итогом завершающего периода творчества писателя (20-30-е гг. XX в.) является урбанистический роман «Москва», экспериментальный как по языку, ритму, типу повествования, так и по воплощенным в нем образам, идеям, темам.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью определения новых подходов к природе текста романа «Москва» (1926-1932 гг.) и выявления системности его поэтики. Представляется актуальным исследовать эстетические открытия, новаторские приемы писателя в области проблематики, мотивной структуры, а также особенности воплощения городского пространства в романе «Москва», входящего в Московский текст русской литературы XX века.

Степень изученности темы. Роман «Москва» недостаточно изучен в отечественной и зарубежной филологии и подчас понимается «как темный, загадочный текст, который не поддается расшифровке»1. За рубежом исследовательский интерес к творчеству Андрея Белого достиг своего апогея в 60-80-е гг. XX в. В этот период издавались художественные произведения и воспоминания писателя, вышли в свет концептуальные работы ведущих западных ученых (Ж. Нива, Н. Нильссон, М. Юнггрен, Т. Байер, Дж. Элсворд, О. Мюллер-Кук, Вл. Александров, Дж. Малмстад, JI. Силард, Й. Хольтхузен, М. Карлсон, Р. Петерсон, Т. Николеску, Ф. Козлик, Дж. Яначек, П. Песонен). В 1984 г. в Милане проводился первый Международный симпозиум, посвященный творчеству Андрея Белого, и по его итогам был выпущен том «Andrej Belyj: Pro et Contra» (1987).

1 Баак Й. ван. Белый-антрополог: о поэтике Андрея Белого с когнитивной точки зрения // Миры Андрея Белого. - Бел фад; Москва, 2011. - С. 746.

В 70-е гг. XX в. вышли работы ученых, посвященные мотивной структуре, языку и ритмической организации текста романа «Москва».

О. Мюллер-Кук (США) одной из первых приступила к изучению романа «Москва», к тому времени еще не переизданному в России. Исследовательница выявила интертекстуальные связи романа со «Страшной местью» Н. Гоголя, «Робертом Майером» Е. Замятина, сюжетообразующую роль мотива глаза («Ocular Motifs») . Дж. Яначек указал на виртуозное владение писателем в романе «Маски» (второй том «Москвы») пунктуационными знаками и выявил особую ритмическую и графическую организацию текста3. Отдельной темой исследований стало антропософское прочтение произведений писателя. Так, Ф. Козлик в своем трехтомном исследовании прослеживает путь героев «Серебряного голубя», «Петербурга», «Москвы», рассматривая его как постепенное восхождение к высшему запредельному миру в духе антропософского учения Р. Штайнера4.

Западная наука развивала следующие темы исследования творчества Андрея Белого: влияние антропософии Р. Штайнера5 (Ф. Козлик, А. Хёниг, И. Хольтхузен, X. Шталь), история создания текста, автобиографическое и психоаналитическое толкование «Петербурга» (К. Мочульский, М. Юнггрен), историософия, архитектоника, интертекстуальные связи с произведениями классической русской литературы, прием игры с сюжетами А. Пушкина, Н. Гоголя, Ф. Достоевского в романе «Петербург» (Вл. Александров, Ж. Нива, JI. Силард, М. Карлсон, А. Штейнберг), типологические связи поэтики Андрея Белого с модернизмом XX века (Р. Вебер, Вл. Александров, J1. Силард,

2 Cooke Olga M. The Muscovite King Lear: Ocular Motifs in Andrei Belyi's 'Moscow' Novels," Canadian Review of Comparative Literature. - Vol. XIX. - No. 4 (December 1992).

J Janecek G. Rhythm in prose: The special case of Bely H Andrey Bely: A critical review. Lexington. Univ. of Kentucky press, 1978.

4Kozlik F. L'influence de 1' anthroposophie sur l'ouerve d' Andrey Belyj. - Vol. 3. - Frankfurt aM, 1981.

5 В русском культурном пространстве имеются два вида прочтения и написания фамилии ученого-антропософа. Это связано с транскрипцией (Штайнер) и транслитерацией (Штейнер). Мы в работе придерживаемся варианта «Штайнер», который совпадает с немецким звучанием фамилии. В цитатах остается тот вариант фамилии, который в них и приведен.

Ал. Воронцов). На Западе и в США было частично опубликовано запрещенное в СССР эпистолярное наследие писателя, переизданы и переведены на разные языки его произведения (Дж. Мальмстад, Ж. Нива, М. Юнггрен, Дж. Элсворт).

Среди вышедших на Западе в 2000-е гг. исследований, посвященных проблемам поэтики, типологическим связям, философско-антропософской составляющей творчества Андрея Белого, внесших значимый вклад в разработку научной проблемы, следует отметить работы X. Ю. Герика (Германия), М. Юнггрена (Швеция) и Д. Оболенска (Польша) 6.

В 90-е гг. XX в. ситуация в литературоведении качественно изменилась: на Западе интерес к Андрею Белому ослабел, а в отечественной филологии начал набирать стремительные обороты.

Одним из первых обращений к творчеству писателя-символиста в 80—90-е гг. XX в. можно считать выход в свет тома «Андрей Белый. Проблемы творчества» (М., 1988) и проведение международных конференций «Андрей Белый» (ИМЛИ РАН, октябрь 1993 г.) и «Москва и "Москва" Андрея Белого»7 («Мемориальная квартира Андрея Белого» на Арбате, декабрь 1995 г.).

Музей «Мемориальная квартира Андрея Белого», международные

g

научные конференции «Андрей Белый в изменяющемся мире» (М., 2005, 2010) и «Андрей Белый - философ. "История становления самосознающей души" и её контексты» (Трир, Германия, 2010), сборник статей «Андрей Белый: pro et contra»9, специальные выпуски журналов «Литературное обозрение» и «Russian

6 Gerigk H.-I. Staat und Revulition im russischen Roman des 20. Jahrhunderts, 1900 - 1925. - Verlag Heidelberg, 2005. -261 S. Ljunggren M. Poesi och psykiatri: 16 essäer om det forra sekelskiftets ryska symbolistkultur. Stockholm: Carlsson, 2012. — 188 s. Оболенска Д. Путь к посвящению. Антропософские мотивы в романах Андрея Белого — Гданьск: Гданьский университет, 2009. - 274 с

7 Москва и "Москва"' Андрея Белого. - М.: РГГУ, 1999. - 512 с.

8 Андрей Белый в изменяющемся мире: к 125-летию со дня рождения [сост. М. Л. Спивак, Е. В. Наседкина, И. Б. Делекторская]. - М.: Наука. 2008. - 594 е.. Миры Андрея Белого: Материалы международной научной конференции «Андрей Белый в изменяющемся мире» (25-30 октября 2010) / Филологический ф-т Белградского университета; Государственный музей А. С. Пушкина; Мемориальная квартира Андрея Белого; Ред. А. Вранеш; Ред.-сост. К. Ичин и М. Спивак: Сост. И. Делекторская и Е. Наседкина. - Белград; М.: Изд-во филол. ф-та в Белграде, 2011.-890 с.

9 Андрей Белый: pro et contra. Личность и творчество Андрея Белого в оценках и толкованиях современников. -СПб.: РХГИ, 2004,- 1046 с.

Literature» 10 (Амстердам) отражают глубину интереса филологов, философов, культурологов к наследию Андрея Белого.

В 2000-е гг. значительно возросло количество защищенных кандидатских диссертаций по проблемам творчества писателя. Интерес исследователей по-прежнему вызывал роман «Петербург» (Р. И Крысин, А. А. Новик, О. Г. Штыгашева, А. В. Вовна, А. О. Разумова), символистский и антропософский периоды творчества Андрея Белого (В. Коно, А. И. Ощепкова, А. X. Вафина).

Если роман «Петербург» (1913) всесторонне изучен литературоведами", то роман «Москва» (1926-1932) рассмотрен «пунктирно», а глобальный замысел писателя о судьбе России в мятежном XX веке, положенный в основу двух романов, не раскрыт современной наукой в его полноте и значимости.

Более полувека роман «Москва» пролежал в недрах спецхрана. Впервые он был

12

издан как единое произведение после долгого забвения лишь в 1989 г. С. И. Тиминой.

Московский текст стал главной темой на Международной конференции «Москва и "Москва" Андрея Белого», в выпущенном к 125-летию писателя томе «Андрей Белый. Александр Блок. Москва» (М., 2005).

В 2000-е гг. интерес исследователей вызывает завершающий период творчества писателя, а именно биографический и историко-культурный контекст поздней публицистики и романа «Москва» (М. JI. Спивак). Проблемное поле кандидатских диссертаций, посвященных проблематике и архитектонике романа «Москва», - это выявление смысловых рядов философемы «Восток - Россия - Запад» (К. Р. Попова), обнаружение скульптурных, живописных, музыкальных аллюзий (Е. В. Астащенко).

10 Литературное обозрение. Специальный выпуск: Андрей Белый. Жизнь. Миропонимание. Поэтика. - 1995. — №4/5 (252); Russian Literature. - 1 July - 15 August 2011.

" Andrej Bely's Peterburg. A Biblioraphy! Ljunggren M. and Hans Akerstrom. - Goteborg, 2012.

12 Белый А. Москва / сост. С. И. Тиминой. - М.: Сов. Россия. 1989. Далее текст цитируется по этому изданию с

указанием страниц в скобках.

Несмотря на ряд серьезных исследований в филологической науке (работы Н. В. Барковской, В. М. Пискунова, Л. А. Колобаевой, Н. А. Кожевниковой М. Л. Спивак, Л. Ф. Кациса), можно констатировать: роман «Москва» во всей полноте не изучен в отечественном и зарубежном литературоведении, что обуславливает новизну диссертационной работы.

Основная цель данного диссертационного исследования - доказательно представить роман «Москва» как сложное структурно-системное образование.

Поставленная цель требует, в свою очередь, решения конкретных задач:

- обнаружить специфические особенности, символику и мифологемы городского пространства и времени, художественно претворенные в «Симфонии (2-й, драматической)», повести «Котик Летаев», романе «Москва»;

- для уяснения авторской концепции Города возникла необходимость выявить приемы и способы воплощения городского пространства в романе «Москва» в сопоставлении с романом «Петербург»;

- выявить мотивную структуру и типологию героя-чудака, демонического героя в романе «Москва»;

- обозначить приемы создания имени героев в романе «Москва».

Научная новизна диссертационного исследования состоит:

- в уточнении и более полном выявлении, по сравнению с предшествующими литературоведческими исследованиями, проблематики и поэтики романа «Москва», который концептуально вписывается в замысел единого урбанистического текста Андрея Белого;

- воссоздании особенностей Московского текста Андрея Белого и обнаружении его ключевых мифологем, концептов, символов, мотивов, образной структуры;

- выделении в структуре этого многослойного повествования различных уровней: автобиографического, историософского, мифопоэтического, библейского, антропософского, онейрического, особенностей ономатопоэтики;

- прояснении особенностей хронотопа в романе «Москва»;

- обнаружении приемов поэтики романа;

- выявлении интертекстуальных связей романа Андрея Белого и драмы И.-В. Гёте «Фауст» в контексте антропософского учения Р. Штайнера.

Объект данного диссертационного исследования - роман «Москва» и структурные особенности поэтической системы Андрея Белого.

Предметом научного исследования в диссертационной работе стали авторская концепция города-гелиополиса, приемы и способы воплощения городского пространства в романе «Москва».

Основным материалом исследования является роман Андрея Белого «Москва», состоящий из частей первого тома («Московский чудак», «Москва под ударом») и второго тома («Маски»).

Для обоснования специфики Московского текста Андрея Белого, завершением которого по праву следует считать роман «Москва», в диссертационном исследовании проанализировано пространство Первопрестольной, художественно претворенное в «Симфонии (2-й, драматической)» (1902) и повести «Котик Летаев» (1915). Кроме того, материалом исследования явилось критическое, мемуарное и эпистолярное наследие Андрея Белого: автобиографическая проза («На рубеже двух столетий», «Начало века», «Между двух революций»), корпус публицистических и литературоведческих работ Андрея Белого, переписка писателя с литераторами XX века.

Диссертационное исследование развивает одну из стратегий изучения творчества Андрея Белого, а именно представляет художественные, философские, филологические, автобиографические произведения писателя как фрагменты, позволяющие воссоздать его целостную поэтическую систему.

Теоретические и методологические основы исследования. Научная стратегия исследования строилась с учетом классических и современных фундаментальных трудов по теории литературы, исторической поэтике, поэтике городского пространства, урбанистической тематике, компаративистике М. М. Бахтина, В. М. Жирмунского, Д. С. Лихачёва, Ю. М. Лотмана, Н. П. Анциферова, В. Н. Топорова, Вяч. Вс. Иванова,

B. В. Дудкина, Б. В. Аверина, А. И. Ванюкова, И. Н. Сухих, С. Г. Исаева,

A. В. Михайлова, А. Е. Кунильского, В. Е. Хализева, И. В. Силантьева, Н. Е. Меднис, Н. М. Малыгиной, А. Г. Лошакова, Г. Ш. Галимовой.

В диссертации учитывались принципы изучения проблематики и поэтики русской литературы Серебряного века и непосредственно творчества Андрея Белого, изложенные в трудах Д. Е. Максимова, Л. К. Долгополова, А. В. Лаврова, В. М. Пискунова, С. И. Тиминой, Л. А. Колобаевой, Н. Г. Коптеловой, Н. В. Барковской, Н. А. Кожевниковой, М. Л. Спивак, Л. Ф. Кациса,

C. Л. Слободнюка, А. М. Саяповой, А. X. Вафиной, Т. Н. Фоминых. Среди зарубежных исследователей привлекались работы Й. Хольтхузена, Л. Силард,

B. Шмида, М. Юнггрена, Дж. Элсворда, Дж. Малмстада, О. Мюллер-Кук, Т. Николеску, Д. Оболенска, X. Шталя, В. Коно, Дж. Ото, И. Ивана.

Теоретическая значимость диссертации. Исследование выявляет черты Московского текста писателя, характеризует символику и мифологемы городского пространства, связывает завершающий период творчества Андрея Белого с ранним «аргонавтическим» периодом, обозначает новые подходы к интерпретации недостаточно изученного романа «Москва».

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы для дальнейшего изучения последнего периода творчества писателя, в подготовке научного издания романа Андрея Белого «Москва», в вузовских лекционных курсах, спецкурсах и спецсеминарах по теории литературы, истории русской и зарубежной литературы рубежа Х1Х-ХХ вв., в сравнительно-типологических исследованиях.

Методы диссертационного исследования обусловлены целью и задачами: использованы методы традиционного историко-литературного, сравнительно-типологического, структурно-семиотического анализа, метод интертекстуального анализа; применены семиотические и мифопоэтические исследовательские подходы.

В соответствии с полученными результатами исследования сформулированы следующие основные положения, выносимые на защиту:

1. Художественно претворенные пространства Москвы и Петербурга в романах Андрея Белого воплощают два лика России в переломные и рубежные XIX и XX века (роман «Петербург») и в период исторического «слома» в XX веке (роман «Москва»). Эти романы предстают и как фрагменты единой историософской концепции Андрея Белого о судьбе и путях России, и как составные поэтической системы художника, включающие общие и отличные друг от друга символы, образы, мотивы.

2. Московский текст базируется на единстве пространственных характеристик (Москва и окрестности), трансформации мифологем, символов, культурологических кодов о городе («культуронимов»), на существовании сверхреального смысла города, мотиве его судьбоносной роли в истории России и осмыслении Москвы как сакрального центра ру