автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Неопрагматизм Ричарда Рорти

Полный текст автореферата диссертации по теме "Неопрагматизм Ричарда Рорти"

российская академия наук

институт философии

На правах рукописи

од

■ ДЖОХАДЗЕ Игорь Давидович

НЕОПРАГМАТИЗМ РИЧАРДА РОРТИ

Специальность 09.00.03 - история философии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Москва-2000

Диссертация выполнена в секторе современной западной философии Института философии РАН

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор Руткевич Алексей Михайлович

Официальные оппоненты:

доктор философских наук Соловьёв Эрих Юрьевич

кандидат философских наук Селиванов Юрий Руфинович

Ведущая организация:

Российский университет дружбы народов, кафедра истории философии

Защита состоится

марта 2000 года в

часов на заседании

диссертационного совета Д 002.29.01 по защите диссертаций на соискание учёной степени кандидата философских наук при Институте философии РАН по адресу: 119842, Москва, ул. Волхонка, 14.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института философии РАН.

Автореферат разослан /^/¿февраля 2000 года.

Учёный секретарь кандидат философских наук

диссертационного совета Фёдорова М.М.

Общая характеристика работы

Актуальность темы диссертации. Широко дискутируемая в современной философской литературе тема fln du siecle - очередного «кризиса» философии и гуманитарных наук на рубеже столетий - нашла итггересное преломление в ; творчестве американского философа-прагматиста Ричарда Рорти, профессора гуманитаристики университета Вирджинии. Сочинения Рорти 70-90-х годов, в которых даётся радикально-критическая оценка нынешнего состояния западной философии и выдвигается оригинальный проект её «реконструкции» - замещения эпистемологии прагматистской герменевтикой, - довольно нетипичны (как по содержанию, так и по форме) для англосаксонской аналитической традиции; они представляют собой специфический продукт постмодернистской философской «парадигмы». Эти сочинения проникнуты полемическим духом и носят, по признанию самого Рорти, «деконструктивный» характер. В них затрагиваются многие актуальные для современной философии проблемы: психофизиологического дуализма и тождества, методологического анархизма, релятивизма и соизмеримости/несоизмеримости концептуальных схем, проблемы логического и контекстуального анализа языка, герменевтики и лингвистики. На протяжении последних двух десятилетий тексты Рорти находятся в центре оживлённой дискуссии, в которой американский философ выступает как поборник релятивистских принципов прагматизма в противовес сциентизму аналитической философии, с одной стороны, и «метафизике», с другой.

Актуальность исследования философского творчества Рорти определяется не только и даже, быть может, не столько содержанием его многочисленных произведений (весьма эклектичных и трудно поддающихся концептуальному освоению), сколько их местом в массиве современной философской литературы и неожиданным резонансом, который работы американского прагматиста получили в среде профессиональных философов, социологов, культурологов и лингвистов. Ричард Рорти сегодня - один из самых издаваемых, комментируемых и критикуемых мыслителей на Западе. Он популярен как «философствующий диссидент», занимателен как экс-аналитик, непредсказуем как либеральный «проник» и «релятивист». С конца 80-х гг. он возглавляет рейтинг цитируемости современных американских философов, в том числе и за пределами Соединённых Штатов.

Рорти принадлежит к категории «философов-вольнодумцев», предпочитающих работать «без правил», вне рамок той или иной «дисциплинарной матрицы». Выступая против профессионализации и институализации философии в статусе привилегированной академической дисциплины, Рорти стремится преодолеть, разрушить междисциплинарные границы, отделяющие её от других сфер научно-исследовательской и художественно-литературной деятельности. В то же время самого американского философа многое связывает с аналитической (университетской) традицией: он учился в Йельской аспирантуре, долгие годы преподавал в Принстоне, принимал участие в «школьном» философском процессе. После выхода в свет монографии «Философия и зеркало природы» (1979) в профессиональной карьере Рорти наметился перелом, Книга, острием своей критики направленная против философов-аналитиков, нео- и постпозитивистов,

была встречена резко негативна представителями академического истеблишмента; в 1982 году Рорти пришлось оставить университетскую кафедру в Принстоне, считавшемся «цитаделью» американской аналитической философии. В последующий период он продолжал работать в антипозитивистском ключе, искусно (по мнению критиков, искусственно) «сплавляя» в своём творчестве элементы различных философских течений (лингвистической философии, прагматизма, научного реализма, герменевтики...), балансируя на пересечении векторов нескольких гуманитарных дисциплин (социологии, философии, литературной критики) и прилагая усилия к тому, чтобы свести воедино и «примирить» на прагма-тистской основе дискурсы двух, конкурирующих традиций - аналитической англо-американской и «спекулятивной» континентально-европейской. Плодотворная научно-исследовательская, публицистическая и преподавательская деятельность американского профессора в немалой степени способствовала, с одной стороны, популяризации «континентальной» философии в США, а с другой -возрождению угасшего было интереса к аналитической и постаналитической философии в странах Европы. Последнее обстоятельство отмечается большинством коллег Рорти как несомненная его заслуга.

Степень изученности темы. На Западе творчество Рорти исследовано достаточно основательно, научная литература о «неопрагматизме» обширна и разнопланова. Большая часть работ посвящена рассмотрению отдельных аспектов учения американского прагматиста, «ранних» концепций элиминативного материализма и нередуктивного физикаяизма1, антипозитивистской критики т.наз. «эпистемологической парадигмы»2, особенностей постмодернистской философии истории и герменевтики3, эгкосоциоценггристской либеральной доктрины4 и пр. Имеются также работы, в которых философия Рорти исследуется более

1R. C. Richardson. Disappearance and the Identity Theoiy // "Canad. Journal of Philosophy", 1981, vol. 11, Jfe 3, p. 473-485; E. J. Bond. Richard Rorty and the Epistemologizing afTruth II "Ratio", 1987, vol. 29, № I, p. 79-88; k. B. Levi son. Rorty, Materialism, and Privileged Access // "Nous", 1987, vol. 21, № 3, p. 381-393.

2R Bernstein. Beyond Objectivism and Relativism. Philadelphia, 1983;M. Hesse. Epistemol-ogy without Foundations // Philosophy, Its Histoiy and Historiography. Dordrecht etc., 1985, p. 49-68; S. E. Rosenbaum. Rortian Rationality//"Metaphilosophy", 1986, vol. 17, № 2, p. 93-101; R Putnam. The Question of Realism // Words and Life. Cambridge; L„ 1994, p. 295-312; S. Haack. Between Scientisra and Conversationalism // "Philosophy and Literature", 1996, vol. 20, № 2, p. 455-474.

3 G. Warlike. Hermeneutics and the Social Sciences: A Gadamerian Critique of Rorty // "Inquiry", 1985, vol. 28, № 3, p. 339-357; J. Passer. Rorty's Pragmatism as Hermeneutic Praxis // "Modern Schoolman", 1986, vol. 63, № 4, p. 275-287; F. G. Verges. Rorty and the New Hermeneutics II "Philosophy", 1987, vol. 62, № 241, p. 307-323; M. Moody-Adams. Theory, Practice, and the Contingency of Roity's Irony II "Journal of Social Philosophy", 1994, vol. 25, № spec.issue, p. 209-227; N. 11. Smith. Contingency and Self-Identity; Taylor's Hermeneutics vs Rorty's Postmodernism II "Theoiy, Culture and Society", 1996, vol. 13, № 2, p. 105-120.

* N. Fraser. Solidarity or Singularity? Richard Rorty between Romanticism and Technocracy II "Praxis International", 1988, vol. 8, № 3, p. 257-272; S. Wolin. Democracy in the Discourse of Postmodernism // "Social research", 1990, vol. 57, № I, p. $-30; R. Bernstein. Rorty's Liberal Utopia H Ibid., p. 31-72; K. Neielsen. Skeptical Remarks on the Scope of Philosophy: Rorty vs. Habermas// "Social Theory and Practice", 1993,vol. 19,№2, p. 117-160; H. Haber. Richard Rorty's Failed Politics H "Social cprstemology", 1993, vol. 7, № 1, p. 61-74; S. Kautz. Liberalism and community. Ithaca; L., 1995.

полно и всесторонне: С. G. Prado. The Limits о/Pragntalism. N.Y., 1987; К. Nielsen. A/ter the Demise of the Tradition: Rorty, Critical Theory, and the Fate of Philosophy. Boulder, 199]; D. !.. Hall. Richard Rorty. Rrophel and Poet of the New Pragmatism. N.Y., 1994. О дискуссиях, развернувшихся вокруг неопрагматистской концепции на страницах западных философских журналов в 80-90-х годах, дают представление многочисленные сборники научных обзоров, статей и рецензий на книги Рорти, которые издавались на Западе и к участию в которых привлекались видные как американские, так и европейские философы (Д. Дэвидсон, X. Патнэм, Р. Бернстайн, П. Виршгао и др.)1. Из европейских (континентальных) мыслителей, «воспринявших» философию Рорти и вступивших в открытую полемику с ним, можно назвать Ю. Хабермаса2, Ж. Бувресса3, Дж. Ваттимо4,

В России Рорти, несмотря на усилившийся к концу 90-х годов поток публикаций о западной постмодернистской и постаналитической философии, остаётся пока малоизученным автором. Теоретик неопрагматизма представлен на нашем книжно-журнальном рынке пока в основном переводами, причём качество некоторых из них оставляет желать лучшего. Русскоязычная научно-исследовательская литература о Рорти включает работы Р. Апресяна, Л. Бобровой, Ю. Мельвиля, Л. Павловой, А, Рубцова, М. Рыклина, И. Сидорова, Э. Соловьёва, А. Сыродеевой, Р. Хестанова, Н. Юлиной3, а также рецензии на издававшиеся в России книги Рорти и публикации о нём В. Куренного, А. Парамонова, В. Руднева5. Исследования перечисленных авторов носят преимущественно описательный, реже - критический и аналитико-реконструкгивный характер. В

1 См., напр.: Symposium: Philosophy and the Mirror of Nature II "Journal of Philosophy", 1980, vol. 77, Ns 10; Reading Rorty. Oxford; Cambridge, 1990; Rorty and Pragmatism. The Philosopher Responds to His Critics. Nashville &. London, 1995; Lire Rorty. Paris, 1992; Symposium zu Richard Rorty: Sind A us sag™ Universelle Geltungsanspruche? // Deutsche Zeitschrift fur Philosophic. Berlin, 1996. Ig. 44, H. 2. S. 245-270.

2}. Habermas. Rortys pragmatische Wende // Deutsche Zeitschrift far Philosophie. Berlin, 1996. Jg. 44, II. 5. S. 715-741

3Lire Rorty. Paris, 1992, p. 19-56, 147-164.

4 G. Vattimo. The End of Modernity. Baltimore, 1988.

5 P. Апресян. Пределы релятивизма U Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст. М., 1997, с. 189-211; JI. Боброва Об изменении отношения аналитической философии к истории философии // Новейшие тенденции в современной аналитической философии. М., 1985; Ю. Мельвиль. Прагматическая философия человека \! Буржуазная философская антропология XX века. М., 1986, с. 104-119; J1. Павлова. Прагматисгская герменевтика Р. Рорти. М,

1989 (деп. в И11ИОН РАН № 40446); А. Рубцов. Универсализм без берегов и с берегами // Филос. прагматизм Р. Рорти и росс, контекст, с. 249-2S4; М. Рьвслин. «Колыбель качается над бездной...» (Р. Рорти читает В. Набокова) // Там же, с. 22.7-248; И. Сидоров. Ангиэссешшалкзм Р. Рорти: солидарность как философский принцип //Проблема интеграции философских культур в свете компаративистского подхода. Спб., 1996, с. 31-34; Э. Соловьев. Права человека у Канта и Рорти // Филос. прагматизм Р. Рорти и росс, контекст, с. 72-86; А. Сыродеева. Философия возможного И Там же, с. 212-226; Р. Хесгаиов. Утопическое экспериментирование Ричарда Рорти // Р. Рорти. Случайность, ирония и солидарность. М., 1996, с. 259-276; Н. Юлила. Постмодернистский прагматизм Ричарда Рорти. Долгопрудный, 1998.

6 В. Руднев. Нравственность как набор языковых практик // «Логос», 1997, № 10, с. 148153; А. Парамонов. Рорти » России //«Пушкин», 1998,№ 5, с. 8; В. Куреяиой. Уроки ткачества в современную эпоху: гобелен прагматизма и ковровые бомбардировки // «Логос», 1999, К» 3 (13), с. 199-205.

них предпринимается попытка рассмотреть философию Рорти с различных точек зрения, сквозь призму альтернативных интерпретаций, и оценить её значение для современной философской культуры, в том числе применительно к российской ситуации (сборник «Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст», 1997). В целом, однако, концепция Рорти в имеющихся исследованиях представлена недостаточно полно, вне её становления и развития, зачастую в отрыве от конкретно-исторического (полиггического и социокультурного) контекста её бытования. Малоисследованна философская эволюция Рорти (элими-нативный материализм нередуктивный физикализм —> текстуапизм), а также некоторые аспекты методологии и - в содержательном плане - ряд ключевых, тематических рубрик его «поздней» концепции (метод «реконтекстуализацшг», теория метафоры, проект редесхрипция). Анализ показывает, что концептуальной систематизации идей американского неопрагматиста в отечественной (да и зарубежной) научно-исследовательской литературе практически не уделялось внимания (исключение составляет, пожалуй, монография Н. Юлиной). Здесь ещё остаются пробелы, которые могут и должны быть восполнены.

Цель и основные задачи исследования. Целью настоящего диссертационного исследования является проблемно-критический и реконструктивный анализ неопрагматистской доктрины Рорти как целостной концепции в её взаимосвязи с современными тенденциями и процессами в западной философской культуре. Поставленная цель предполагает решение следующих основных задач:

- исследовать в общих чертах философскую «родословную» антирепре-зентационистской программы Рорти, выявить и проанализировать теоретические предпосылки, истоки формирования и особенности «методологии» неопрагматизма (§ 1);

- проследить эволюцию философских воззрений Рорти - от элиминатив-ного материализма (§ 2) до текстуализма (§ 3);

- представить детальный разбор основных проблемно-тематических рубрик неопрагматистской концепции: культур-релятивистской философии истории (§ 4), лингвистической теории мегафоризации/демегафоризации и проекта «реде-скрипции» (§ 5), техстуалисгской герменевтики (§ 6), социально-философских и политических воззрений американского прагматиста (§ 7).

Важной задачей исследования является также анализ материалов дискуссии, развернувшейся на Западе вокруг концепции профессора Рорти, и сопоставление взглядов автора «Философии и зеркала природы» с идеями близких ему американских и европейских, аналитических и неаналитических, философов - У. Куайна, Д. Дэвидсона, П. Фейерабенда, Г. Блума, Ю. Хабермаса, Ж.-Ф. Лио-тара, Ж. Деррида и др.

Источники и методология исследования. Анализ философской концепции Рорти осуществляется в диссертации главным образом на материале его сочинений 60-90-х гг., среди которых особое место занимает «программное» произведение Рорти монография 1979 года «Философия и зеркало природы». При исследовании философских, культурологических и этико-политических воззрений Рорти использовался историко-философский подход, предполагавший систематизацию и реконструкцию основных положений неопрагматист-

ской доктрины в её становлении и эволюции в рамках постмодернистской философской парадигмы. Решению описательно-реконструктивной задачи в значительной мере способствовало обращение к анализу концепций американских аналитических и постаналитических философов (Д. Дэвидсона, У. Куайна, X. Патнэма, У. Селларса) и европейских мыслителей (Х.-Г. Гадамера, Ж. Деррида, М. Фуко, Ю. Хабермаса) - философских доктрин и направлений, в контексте которых Рорти развивал свои идеи, либо в полемике с которыми формулировал программные тезисы своего учения. Воспроизводится критика релятивистских идей американского прагматиста его теоретическими оппонентами - философами-аналитиками, деконструктивистами и неомарксистами. Основными методами диссертационного исследования являются методы сравнительно-сопоставительного анализа и описательной реконструкции.

Неопрагматизм Рорти, как уже было сказано, представляет собой учение, располагающееся на стыке нескольких гуманитарных дисциплин; оно не исчерпывается сугубо философским содержанием. Вследствие этого в диссертации, с целью представить наиболее полную экспозицию философских идей и новаций американского прагматиста в контексте новейших тенденций в гуманитаристи-ке, реализуется междисциплинарный подход - с использованием данных лингвистики, герменевтики, истории науки, социологии и культурологии, с привлечением широкого спектра работ современных исследователей в области аналитической и постаналитической философии, прагматизма, постструктурализма. В этом ряду следует назвать таких западных авторов, как Ф. Джеймисон, П. Коз-ловски, К. Норрис, Дж. Уорике, И. Хассан, а также отечественных исследователей Н. Автономову, А.. Богомолова, А. Грязнова, И. Ильина, М. Козлову, Л. Макееву, Н. Мотрошилову, В. Поруса, А. Руткевича.

Научная новизна исследования определяется решением поставленных диссертантом задач и заключается в том, что впервые в отечественной научно-исследовательской литературе представлена концептуальная систематизация не-опрагматистской философии Ричарда Рорги, реконструированной как внутренне связное и целостное учение. Конкретные исследовательские результаты состоят в следующем:

- осуществлена реконструкция «постаналитической» доктрины Рорти в её эволюции, в единстве её общекультурных и философских истоков, теоретического содержания и социально-практического выражения;

- выявлен и проанализирован ряд конструктивных, «системообразующих» элементов неопрагматизма (антифундаменталистская «методология», ис-торицизм и номинализм, комплекс культурологических и социоцентристских идей), дающих основание утверждать о концептуальной целостности и «выстроенное™» философии Рорти;

- исследована эволюция философских воззрений Рорти и показано, что зарождение неолрагматистской доктрины, её становление и развитие (от элими-нативного материализма к те кету ал из му) осуществлялось в направлении радикализации антипозитивисгских, культур-релятивистских тезисов, сформулированных в ранних текстах Рорти и получивших развёрнутое выражение в монографии «Философия и зеркало природы»;

- произведён сравнитсльно-сопоставительный анализ прагматизма Рорти и инструментализма Дьюи, выявлены сходства и различия постмодернистского тексту ализма Рорти и герменевтики Гадамера;

- впервые в отечественной литературе введён в научный оборот и откомментирован новейший пласт философских текстов Рорти - статей, лекций и интервью, относящихся ко второй половине 90-х гг.

Теоретическое и практическое значение диссертации. Результаты работы могут быть использованы при дальнейшем исследовании творчества Рорти, изучении современной американской посганалигической и постмодернистской философии, а также при подготовке спецкурсов для студентов и аспирантов по американскому неопрагматизму (Рорти, Макдермотт, Бернстайн и др.).

Апробация работы. Тема и план диссертации утверждены сектором современной западной философии Института философии РАН. Основные положения и выводы исследования получили освещение в публикациях автора. Диссертация была обсуждена на заседании сектора современной западной философии ИФ РАН и рекомендована к защите.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав (§§ 1-3, 4-7), заключения и списка литературы.

Основное содержание диссертации

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, анализируется состояние её научной разработки, формулируются цель и основные задачи исследования, определяются его методологические принципы, характеризуется научно-практическое значение и новизна работы.

В первой главе (лФилософия без метода») даётся общая характеристика культур-релятивистсхой доктрины Рорти и воспроизводится эволюция его философских воззрений от элиминативного материализма до текстуализма. Первый параграф («Критика фундаменталистской концепции знания») посвящен анализу «антифундаменталистских» идей Рорти и исследованию философской «родословной» его радикальной релятивистской концепции. Основные теоретические положения т.наз. «посгфилософской программы» были сформулированы Рорти уже в сочинениях конца 70-х - начала 80-х гг. Пафос этих произведений главным образом критический. Критика Рорти, в первую очередь, была направлена против признания философии теоретической основой и ядром современной культуры, против закрепления за ней статуса фундаментальной, законодательной дисциплины, якобы обладающей «привилегированным доступом» к реальности. С точки зрения Рорти, философия не может претендовать на ведущую роль в современной культуре, т.к. её «инструментарий» (категориальный аппарат и возможности, которые он предоставляет) не более совершенен и удобен для образовательных целей, чем аппарат других «жанров» культуры, таких как поэзия или литературная критика.

Внутри самой философии предметом рортианской критики является теоретико-познавательная (эпистемологическая) традиция, которая, по мнению

американского философа, ведёт от Платона через Декарта и Канта к современной аналитической школе. Согласно Рорти, эта традиция состоит в стремлении найти обоснование нашего знания или наших верований в каких-то незыблемых принципах и началах, вроде идей Платона, априорных категорий рассудка (Кант), независимых объектов (реалисты), «чувственных данных» (логические позитивисты) и т.д. и т.п. На современном этапе развития философии наиболее яркими представителями «кантианской» традиции являются англо-саксонские аналитические философы. Тип философии, заданный Фреге, Карнапом и Расселом, и который сегодня продолжают развивать профессиональные аналитики в США, моделируется с ориентацией на мечту Канта - поставить философию в позицию оценщика других форм культуры, исходя из посылки наличия у неё особого знания неких «фундаментальностей» естественных и гуманитарных наук. Гносеологизм аналитической философии, по мнению Рорти, проявляется в специфически «отражательных», репрезентационисгских смыслах, вкладываемых в такие понятия, как философская проблема, сознание, знание, теория, научный метод и пр. Переориентация с «трансцендентальной» на «лингвистическую» критику сути дела не меняет. «Аналитическая философия, - пишет Рорти, - являет собой всего лишь новый вариант кантианства, отличающийся от прежних вариантов главным образом тем, что репрезентирование теперь понимается не как ментальная, а как языковая деятельность, и не «трансцендентальная критика»... а философия языка принимается за дисциплину, которая обеспечивает основание познания»1.

Между тем, новейшие тенденции в аналитической философии убедительно свидетельствуют, по мнению Рорти, об «исчерпанности» кантианской традиции и о наметившейся в её недрах «революционной ломке». Речь идёт о «реабилитации» истории философии, психологии и гуманитарных наук, усилении антипозитивистских настроений (опровержение Куайном и Дэвидсоном «догм эмпиризма»), смещении акцента исследований с логического анализа языка на анализ классических философских проблем. К 80-м гг. методологические рамки аналитической философии сделались предельно размытыми, не осталось практически ни одной традиционной концепции, которая не была бы критически опровергнута «поздними» мыслителями. Всё это делает необоснованными претензии аналитиков на привилегированный университетский статус.

Ядром гносеологической полемики деструктивно-критического мышления с «фундаменталистской традицией» является, без сомнения, репрезентацио-нистский комплекс проблем и вопрос об истине как соответствии знания реальности. В диссертации воспроизводится антирепрезентационистская аргументация Рорти, направленная на деконструкцию традиционного философского представления о познании как предприятии, обеспечивающем точную репрезентацию бытия, - «зеркале» природы, объективного мира. Утверждение репрезента-ционизма Рорти связывает (исторически) с введением в профессиональный жаргон европейских философов особых метафор, в которых мир явлен как трансцендентный познающему индивидууму. Это, прежде всего, понятие сознания как «зеркальной сущности» (glassy essence - выражением. Пирса), восходящее к платоновскому «гбеа», истолкованию бытия как «видности» и представленно-

1 R. Rorty. Philosophy and the Mirror of Nature. Princeton, 1979, p. 8.

сти познанию. Постмодернистскому философу второй половины XX в. философский словарь, в котором доминировали визуальные смыслообразы греков, «кажется столь же странным и проблематичным, как анимистический словарь доклассической древности»1. Нужно, по мнению Рорти, отказаться от этого словаря-жаргона, исчерпавшего свои внутренние ресурсы (с его вводящими в заблуждение различениями «реальное - нереальное», «объективное - субъективное», «естественное - искусственное»), и попытаться заменить его новым, более современным и эффективным словарём, который позволил бы избежать формулировки в прежнем виде эфемерных «псевдопроблем» и который отличался бы большим удобством в практическом применении. Таковым, по убеждению Рор-ти, является словарь прагматизма.

Закономерным итогом антифундаменталистского философствования Рорти оказывается методологический анархизм. Задачу прагматизма американский мыслитель усматривает в том, чтобы сломать перегородки между философией и науками, а также между наукой, литературой, политикой и прочими сферами человеческой жизнедеятельности. Философ, с натуралистической точки зрения прагматизма, не имеет в своём распоряжении никакого привилегированного знания. Он точно так же, как учёный, политик и экономист, занят «практическим делом» - «совершенствованием условий и расширением реальных возможностей человеческого существования», поиском путей более разумного и эффективного взаимодействия со средой. В противоположность иерархической градации «строгих» и «нестрогих» наук, Рорти предлагает классифицировать культуру в терминах жанров (а не отраслей знания, связанных с определёнными предметами - областями исследования - и методами - «привилегированными словарями»). Все разнообразные жанры культуры (тексты, функционирующие в её дискурсивном поле: научные, литературные, философские, политические, журналистские и пр.) взаимосвязаны и в принципе равноправны; они не образуют никакой иерархии, не соперничают друг с другом за право господства, а друг друга вдаимодополняют. Ни один жанр культуры не служит основанием, эталоном или матрицей для других - ни художественная литература, ни какая-либо из наук, ни, тем более, философия. Неопрагматизм признаёт равноценность различных повествовательных жанров и парадигм, «реабилитирует» те из них, которые оттеснялись на периферию культуры и которым в условиях доминанты метафизических и «строго научных» способов освоения мира было отказано в легитимности. Постепенный переход (неизбежный и повсеместный, если верить утопическим пророчествам Рорти) к «постмодернистской», литературной культуре, в которой философии отводится скромное место «одной из» дисциплин, не сулит, по мнению американского прагматиста, ничего хорошего профессиональным философам; этот нежелательный для многих процесс будет сопровождаться болезненными интеллектуальными потрясениями и катаклизмами. «Самоубийство» или «медленная естественная смерть» эпистемологии как строгой науки может явиться побочным результатом революционной трансформации. Однако для западной культуры, считает Рорти, это не будет слишком большой потерей.

' Ibid., р. 11.

Второй параграф диссертации («Нередуктивнни материализм: преодоление дуалистической онтологии») посвящен реконструкции ранней физи-калистской концепции Рорти, относящейся к «аналитическому» периоду его научно-исследовательской и преподавательской деятельности в Принстонском университете. Программа миминатиеного материализма, влиятельного в 60-х годах течения в американской философии, явилась отправным пунктом философствования раннего Рорти. Материалисты видели свою задачу в «устранении» («элиминации») коренного психофизического дуализма метафизической традиции - дуализма сознания - материи, души - тела. Острие их критики было направлено против философской доктрины Декарта и его последователей, содержащей гипотезу о существовании двух независимых субстанций - протяжённой (материальной) и мыслящей (идеальной). Убеждение в том, что ментальное имеет свою особую, отличную от всего «внешнего» и «физического» природу и что оно состоит из специфических сущностей - чувств, мыслей, - картезианцы основывают на «привилегированном доступе» познающего ego к своим внутренним состояниям и его способности непогрешимо (интроспективно) судить о них. Эта идея представляется философам-материалистам внутренне противоречивой и сомнительной. Они выдвигают свою альтернативную стратегию, суть которой сводится к устранению (элиминации) «ментальных» терминов как ненаучных, т.е. относящихся к обыденному языку, и постепенной (по мере развития науки, в особенности нейрофизиологии) замене их точными физикалистскими терминами. Поскольку ощущение является не чем иным, как мозговым процессом, говорит Рорти, термин «ощущение» утрачивает какое-либо особое значение, становится ненужным, проблематичным. Рорти проводит аналогию между «ощущениями» и «демонами»: подобно «демонам» (с помощью которых люди некогда объясняли болезни, а теперь делают это, ссылаясь на вирусы или микробы), «ощущения» исчезнут из научного словаря. И эта участь ожидает все ментальные термины.

О ментальном, считает Рорти, можно судить вполне рационально, экономично и беспроблемно, если толковать его в терминах нервных процессов мозга, т.е. если попытаться перевести разговор о психическом в разговор о физическом/физиологическом, избегнув как традиционного картезианского дуализма, так и жёсткого (субстанциалисгского) варианта теорий тождества. Словарь чувств и мыслей («ментальных сущностей») не опровергается Рорти как ложный или случайный, а признаётся малоприемлемым для определённых целей, «неуместным», менее полезным в конкретной исторической ситуации (в частности, в ситуации с философией, стремящейся отмежеваться от метафизики). Словарь нейрофизиологии, наоборот, для этих целей более удобен и функционально предпочтителен. При этом Рорти не утруждает себя подробным разъяснением того, в какой именно «исторический момент» и в силу каких «причин» язык дуализма утратил свою актуальность (философскую, научную и социальную). В равной мере неясно, в чём состоит предпочтительность нейрофизиологического словаря перед словарём «менталистским» и в каком смысле он является более «современным» («удобным», «экономичным»), чем любой другой из действующих сегодня словарей.

Из анализа противоположных позиций иррационалистической филосо-

фии и позитивизма Рорти вынес понимание того, что «антикартезианской» философской теории чужда не опора на науку, а редукционистский подход. Элими-нативный материализм по своему названию и по тому, как связано это учение с конкретной областью научного познапия - нейрофизиологией - сам, казалось бы, должен относиться к редукционистским концепциям. Однако, весомый довод позволяет материалистам объявлять себя не только не-, но и антиредукционистами, - это пронизывающий их мышление «запрет на основания», онтологические или эпистемологические, которые определяли бы направление редукции. Процессы высшей нервной деятельности являются, согласно Рорти, не «упрямыми фактами», открытие которых снимает проблему ментального, а исключительно лишь конструктивными элементами нового способа объяснения, убедительно свидетельствующими о возможности - и полезности - переформулирования проблемы. Тезис о разнокачесгвенности сущего, которым можно было бы атаковать редукционизм, для Рорти неприемлем, т.к. он тождественен метафизическому представлению о дробности бытия, об онтологических «брешах», породившему, в частности, и дуалистическую философию. Поэтому он спорит с редукционистами с иных позиций - ставя способ описания предмета исключительно в зависимость от состояния научного знания и потребностей исследователя (толкователя), т.е. от культурно-исторических факторов, и признавая все эти способы равноправными. Необходимость элиминации метафизического (а также обыденного) языка и замещения его естественнонаучным мотивировалась, таким образом, отнюдь не гносеологическими преимуществами последнего, а единственно соотнесением его с той социокультурной практикой, которой^ язык науки обязан был своим происхождением и в рамках которой он «удовлетворительно» функционировал.

Философская позиция «раннего» Рорти представляла собой своеобразный сплав идей материализма, прагматисгской и лингвистической философии. Последовательная критика эмпиристских «догм» («мифа о данных», постулата о «привилегированном доступе» и проекта редукции знания к абсолютным эпи-сгемическим основаниям) привела американского философа к безоговорочному признанию гносеологического плюрализма, к констатации возможности «экс-тенционального» (сх1ет1опа1 - буквально: «расширительного», средствами более чем одного языка) описания-истолкования реальности. Дальнейшая философская эволюция Рорти, отразившаяся в переименовании им своей конструктивной программы из элиминативного материализма в нередуктивный физикализм и текстуапизм, в значительной степени была обусловлена динамикой общефилософского (социокультурного, гуманитарного) процесса в конце 70-80-х гг., в частности, постпозитивистским движением, возрождением интереса к общественным наукам, к истории философии и классическому прагматизму, расширением проблемного поля аналитической философии в связи с реабилитацией метафизики и онтологии и пр. Развитие культурных связей между континентами способствовало популяризации европейской философии в США: герменевтики, постструктурализма, постмодернизма Рорти был одним из участников и проводников этого процесса. Книга «Философия и зеркало природы» ознаменовала завершение раннего «аналитического» периода его творчества и начало нового - «пост-философского».

Реконструктивно-критический анализ основных положений и программных тезисов рортианской антирепрезентационистской концепции 1980-90-х гг. даётся в третьем параграфе диссертации («Постаналитическая философия и "поворот от теории к нарративу"») Выдвинутый Рорти проект радикальной реконструкции в философии («Философия и зеркало природы» /1979/, «Последствия прагматизма» /1982/) сводится к замещению эпистемологии «текстуалисг-ской культурологией» - новой прагматистской стратегией свободного от дисциплинарных и мировоззренческих ограничений исследования социума (сообщества) и культуры. Цементирует этот проект идея «вездесущести языка» как всеобъемлющей формы человеческого опыта, а также понятие о человеке как существе творческом (т.е. создающем, а не открывающем истины), сферой жизнедеятельности которого является речевая коммуникация и язык (говорение, чтение, письмо). Согласно Рорги, человек реализует себя в языке, конструируя свой опыт - ментальную, жизнетворческую практику, - как своего рода «текст». Сущность подлинно гуманитарного мышления должна, вследствие этого, совпадать с сущностью не философии, а «литературной критики», герменевтики, утверждает Рорти. Герменевтика с её обострённым «чувством истории» и отсутствием притязаний на строгую научность наилучшим образом удовлетворяет требованиям, предъявляемым к философии современной «текстуалистской» культурой; она естественным образом, считает Рорти, приходит на смену эпистемологии и репрезентационизму. «Герменевтика - это всё, что остаётся от философии, высвободившейся из эпистемологических пут»1.

В разработке проекта «реконструкции» в философии Рорти исходит из прагматистских критериев и методологических принципов, допускающих отождествление познания с практической деятельностью: приспособительной и творчески преобразовательной (тексгопорождающей, в случае Рорти). Картези-апско-локковскому представлению о мышлении, отражающем внешний мир, он противопоставляет идею «взаимодействия» со средой, её преобразования и обустройства. Познание не отражает (от англ. to сору), а управляет, справляется (от англ. to соре) с явлениями, устанавливая взаимозависимость их с экзистенциальными состояниями субъекта. Понимание и интерпретирование (в герменевтике) означает «извлечение пользы» и умение «справляться с событием», это способ держать ситуацию под контролем. Если идея контекстуально уместна и работоспособна - она истинна. Отвергая корреспондентную теорию истины как «реалистическую догму», Рорти предлагает заменить эту якобы изжившую себя эпистемологическую доктрину постпозитивистской концепцией «согласованности» (когерентности) как соответствия утверждения принципам и требованиям той или иной языковой игры, действующей в том или ином конкретно-историческом сообществе индивидов.

В идеях Рорти нашла выражение коммунологическая (от англ. community - сообщество и communication - коммуникация, общение) тенденция современной западной философии. Социум, понимаемый прежде всего как языковое сообщество, американский философ считает возможным рассматривать в качестве единственного обоснования человеческих знаний, норм и стандартов мышле-

' R. Rorty. Philosophy aid the Minor of Nature, p. 325.

ния, поведения. Философ (учёный, поэт) не в состоянии абстрагироваться от социальной среды, в которую он «погружён»; идеальная, внеисторическая «точка зрения Бога» (выражение X. Патнэма), которая могла бы гарантировать объективность исследования, остаётся для человека в принципе недостижимой. Познание, утверждает Рорти, возможно лишь с позиции ангажированного субъекта, вовлечённого в определённый социокультурный контекст; оно всегда ситуативно, конкретно-исторически детерминировано - и, в конечном результате, всегда коллективно. «Обоснование знания не есть вопрос об особом отношении между идеями (или словами) и объектами, но исключительно дело разговора, социальной практики»'. Рорги называет такой подход этноцентристским н противопоставляет его фундаментализму и эссенциализму представителей эпистемологической традиции в философии - Декарта, Локка, Гуссерля, Карнапа и их последователей.

Таким образом, эпистемологический «миф о данных» уступает в прагматизме Рорти место исгорицисгскому «мифу» о коллективном опыте и традициях. Однако, говорят критики-антирелятивисты, отвергая фундаментализм и эс-сенциализм, американский философ не замечает, как его собственная релятивистская концепция повисает в воздухе. Основная идея Рорти, аргументирует X. Патнэм, заключается в том, что познание конвенционально, т.е. истина определяется в конечном итоге общим согласием в процессе обсуждения. Но сам Рорти прекрасно осведомлён, что большая часть американских философов сегодня с настороженностью и неприятием относится к его радикально релятивистским идеям. И тем не менее он не оставляет попыток «теоретического» обоснования релятивизма, полагая коллективное мнение своих профессиональных коллег ошибочным. Значит, в этом вопросе Рорти сам себе противоречит: он рубит сук, на котором сидит. «Релятивисты знают, что их аргументы звучат неубедительно для большинства их культурных современников (cultural peers), но продолжают своё занятие, поскольку думают, что оно оправданно (justified). Следовательно, - делает вывод Патнэм, - они разделяют картину оправдания как независимого от мнения большинства»2.

Постмодернистская стратегия Рорти противонаправлена «конструктивным» исследовательским усилиям философов-систематиков, ориентирующих познание на раскрытие некой «природы вещей» и руководствующихся в своей деятельности строго фиксированными методологическими правилами и критериями. «Неопрагматизм» - это прагматизм без онтологии й без всякого притязания на научный методизм. Между научной и художественной деятельностью, вторит «эпистемологическому анархисту» Фейерабенду Рорти, не существует никакой принципиальной разницы: в обоих случаях мы имеем дело с творчеством, с попыткой освоить и изменить мир. Между тем, «никто не вправе ожидать, что его научат методическим образом быть изобретательным или творчески мыслящим»3. Методический образ действий по определению не является творческим, а реальная научная и философская практика свидетельствует, что он не всегда оказывается и продуктивным. Формулирование жёстких методологи-

1 Ibid., р. 170.

г Н. Putnam. Realism with a Human Face. Camdridge, 1990, p. 22.

3 Rorty and Pragmatism, p. 92.

ческих норм приводит скорее к блокированию, чем к расчистке пути прогрессирующего исследования, полагает Рорти. По мнению большинства современных исследователей, это враждебное отношение американского философа к научному методу отдаляет его от «аутентичного» прагматизма Пирса, Джемса и Дьюи. Сам Рорти, однако, придерживается иной точки зрения. Он пытается доказать, что методологический анархизм не только не противоречит идеологии прагматизма, но с непреложностью вытекает из нее, составляет, наряду с антифундаментализмом, историцизмом и критическим неприятием догм метафизики, «квинтэссенцию» прагматисгского философствования. Это утверждение Рорти иллюстрируется в диссертации на примере его интерпретации философии Дьюи. В § 3 также воспроизводится полемика Рорги с рядом современных американских философов (С. Хаак, Ф. Фаррелл, Т. Левин и др.), выступивших: с критикой его анархистской версии прагматизма и усмотревших в предложенном Рорти «переописании» философии Дьюи попытку «исказить» и «вульгаризировать» учение классика. *

Вторая глава диссертации {«Не-телеологическая доктрина истории и социальный релятивизм») посвящена детальному описательному и аналитико-реконструктивному исследованию ключевых тематических рубрик прагматист-ской концепции Рорти. В четвёртом параграфе («Культурные эпохи и «словари» как исторические случайности») реконструируются, обобщаются и систематизируются релятивистские взгляды Рорти на историю культуры и развитие языка. Американский философ называет себя «историцпстом» и «номиналистом», связывая свою неопрагматику с философской традицией, которую отличает «серьёзное отношение к времени» и истории (Гегель - Маркс - Ницше -Хайдеггер - Фуко...). Стремясь избежать теоретического «анахронизма», Рорти рассматривает всякий культурный феномен (язык в первую очередь) как «явление времени и случая»1, т.е. как результат случайного стечения обстоятельств, обусловленных историко-социальной динамикой. Ссылаясь на выводы Т. Куна и П. Фейерабенда об отсутствии строгих критериев при переходе от одной парадигмы научных исследований к другой, Рорти экстраполирует это спорное положение на историко-лингвисгический и культурный процессы в целом. В результате история предстаёт у него совершенно неупорядоченным, стихийным потоком. Телеологическая доктрина, утверждающая всеобщность, универсальность и конечность «исторического свершения», дезавуируется им как метафизическая, следовательно - ложная. История, по Рорти, не имеет никакой «идеи», или пред-заданной цели, она творится людьми, а не Богом или Мировым Разумом. Подлинным субъектом истории является человек, поэтому и «мир истории» (Шпенглер) может быть только человеческим. Человеческая история - это открытое пространство бесконечных трансформаций, интерпретаций и «переинтерпретаций», не обладающих внутренней связностью, не подчиняющихся какой-то необходимости или логической последовательности. Это пространство интертекстуального диалога и взаимообмена культур, хотя и разделённых между собой временными границами, но сохраняющих возможность взаимодействовать и влиять друг на друга.

1 R. Rorty. Contingency, Irony and Solidarity. Cambridge, 1989, p. 22.

«Гегельянскую» аргументацию в защиту историцистского тезиса Рорти подкрепляет ссылками на эволюционистов и Дарвина. Вслед за физикалистом Д Деннегом, он проводит аналогию между биологической эволюцией (которая зависит от случайностей генных мутаций) и эволюцией культуры (трансформации <<memes>> - метафор, стереотипов, поведенческих установок и пр.). «Культурные эквиваленты генов непрестанно борются между собой за выживание и побеждают сильнейшие»1, ими оказываются отдельные «особи», либо целые «популяции» (С. Тулмин) образований - научных понятий, например, - которые лучше других «приспосабливаются к среде» (таи же). С точки зрения дарвинистов, развитие природы имеет своё естественное начало, но не имеет конца (телоса), поэтому ни одна фаза развития, ни одна форма жизни - тем более «современность» - не может рассматриваться как венец и цель динамического процесса. Подобно тому, как диалектика Гегеля способствовала преодолению телеологического идеализма в философии и историографии, учение о происхождении видов Дарвина положило конец господству телеологии в естествознании. Научный эволюционизм доказал, что homo sapiens является видом хотя и разумных, но «совершенно случайных и преходящих» существ, включённых в таксономию вечно меняющегося и эволюционирующего органического мира.

Случайность (contingency) - ключевая категория неопрагматизма Рорти. Её значение множественно. Во-первых, под случайностью (и случаем) понимается историчность, ситуативность, пространственная и временная локальность всякого экзистенциального феномена, его привязанность к определенному месту и времени. Во-вторых, случайность означает непредсказуемость, амбивалентность и изначальную непредзаданность человеческого существования в историческом мире. Стабильности, целостности социокультурного опыта, упорядочиваемого систематической философией, противопоставляется текстуальная множественность, изменчивость и разнообразие гетерогенных языковых игр. «Эпо-хи»-«игры»-«словари» (все эти понятия Рорти употребляет как синонимы) сосуществуют в едином метакультурном пространстве истории - и «конкурируют» друг с другом. Каждая культура, ограниченная во времени и пространстве, развивается по своим собственным автономным законам, у каждой - свои особенные «традиции и архивы», своя «языковая игра». «Игры» играются по некоторым согласованным правилам, которым все члены языкового сообщества договариваются следовать и нарушение которых ведёт к неизбежному «выпадению» участника из «игры», либо - в исключительных случаях - к трансформации дискурсивных практик, т.е. к пересмотру игровых правил и замене их на другие. Рорти, таким образом, распространяет действие постпозитивистского тезиса о несоизмеримости дискурсов/«словарей» и их пролиферации на всю область человеческой жизнедеятельности, отстаивая позицию культурологического плюрализма. В то же время, желая придать некоторую диалекгичность релятивистской установке, он смягчает свою антифундаменталистскую аргументацию рядом уточнений и оговорок. Культурно-семантическая «несоизмеримость» {incommensurability) словарей, поясняет он, не означает их «несовместимости» (irreconcilability), а взаимная «непереводимость» (untranslatability) лингвистических единиц (тезис Куайна об индетерминированности «радикального перево-

1 «Логос», 1996, Ш, с. 150.

да») не может служить основанием для «культурологического агностицизма» -вывода о том, что культуры являются абсолютно непроницаемыми друг для друга и «непознаваемыми» (unlearnable). На самом деле, настаивает американский философ, культуры и совместимы, и познаваемы;,между ними существует интенсивный и никогда^ не прекращающийся- интертекгуальный взаимообмен-диалог. Точно так же, как случайность (contingency) не обесценивает человеческого существования, произвольность транскультурной коммуникации не лишает её качества осмысленности. Повседневный жизненный опыт гарантирует эту осмысленность: люди, являющиеся носителями различных языковых культур и традиций, понимают друг друга благодаря тому, что в большинстве случаев одинаково (или похожим образом) реагируют нате или иные внешние стимулы, и раздражения. Задача современной философии, по представлению американского прагматиста, состоит как- раз в . том; .чтобы всемерно содействовать процессу взаимного сближения и узнавания разноязыких культур, демократизации и интенсификации социокультурного диалога. Философу в постмодернистской утопии Рорти отводится скромная (по сравнению с положением эпистемолога в классической парадигме), но важная роль «медиатора» - эксперта-интерпретатора, эрудированного «посредника между различными дискурсами»1. «Более всего философия была бы сегодня полезна в деле выдвижения космополитических инициатив и наведения мостов между нациями... Наше, философов, предназначение - в примирении всего старого со всем новым, а наша профессиональная функция - быть честными посредниками (brokers) между поколениями, между сферами культурной активности и между традициями»2 Это - последняя и единственная задача философии в «пост-философской культуре», и прагматистская герменевтика могла бы, по замыслу Рорти, успешно её реализовать.

В пятом параграфе диссертации (лИрония, метафора, редескрипция») анализируется философско-лингвисгическая концепция Рорти, смысловым ядром которой является «теория редескрипции». Редескрипция (переописание) -центральное понятие антирепрезентационистского текстуализма Рорти, играющее в его доктрине конструктивную роль (наряду с де-конструктивной ролью иронии, о чём будет сказано ниже). Поскольку, согласно Рорти, сличение конечного исторического словаря или какой-либо версии истолкования бытия с не-концешуализированной реальностью невозможно, а референция непостижима, речь нужно вести не столько о дескрипции (описании) мира, сколько о переосмыслении и перетолковании исторически предшествовавших концепций, т.е. редескрипции. Тексты (словари переописания) соотносятся только с текстами (другими словарями). История культуры пишется не одним, а бесчисленным множеством авторов, и каждое авторское добавление к этой «разрастающейся, незаконченной поэме»3 представляет собой, по выражению Рорти, «переинтерпретацию предшествовавших переинтерпретаций ещё более ранних переинтерпретаций»4. Создатели нового словаря, если этот словарь подлинно нов, ориги-

1 R. Roity. Philosophy and the Mirror of Nature, p. 317.

г Rorty and Pragmatism, p. 203.

'Ibid., p. 35.

* R. Rorty. Consequences of Pragmatism, p. 92.

нален и отвечает культурным запросам эпохи, вправе рассчитывать на успех и признание, однако - только на определённое время и в рамках определённой культуры; никакой словарь не может быть настолько «хорош», чтобы положить конец развитию языка и эволюции форм культуры.

Вопрос о происхождении языка Рорти решает в духе «радикальной теории интерпретацию) Д. Дэвидсона и деконструктивизма Ж. Деррида - Дж. X. Миллера, признавая первичность метафорического, переносного смысла в словоупотреблении. Язык и мышление, структурируемое языком, изначально фигуративны и тропологичны: слово (знак) соотносится с реальностью (означаемым) так же произвольно и неизоморфно, как художественный образ - с «отображаемым» «объектом». Изобретение новых оригинальных метафор и их введение в оборот предваряет, по мысли Рорти, появление новой языковой игры. Таким образом, метафоризация является средством осуществления редескригщии. Развитие же языка Рорти связывает с освоением и буквализацией новоизобретённых метафор, превращением переносного смысла в прямой, де-метафоршацией. метафоры «умирают, буквализируясь»1, трансформируясь в общезначимые и общеупотребительные слова. Одновременно стирается противопоставление лингвистической нормы и аномалии: «исключение» становится «правилом», а идиосинкразическое умаляется до простого выражения, или «проявления», всеобщего. Так по мере взросления культуры и её словаря с ней происходит то, что (по Шпенглеру) случается и с любым живым организмом -«окостенение гибких членов» (тривиализация речи, в данном случае). Настоящий процесс (деметафоризации) Рорти, однако, склонен рассматривать как естественный и желательный, так как поэтические метафоры для него, подобно ценностям для Ницше, психологически и практически являются лишь «результатами определённых утилитарных перспектив». Прагматистская философия, которая состоит на службе у «демократического сообщества», должна, по его мысли, не только исследовать этот процесс со стороны или описывать задним числом его результаты (в чём видит задачу «лингвистической науки будущего» Р. Барт), но и непосредственно участвовать в нём. Философия должна содействовать метафоризации и деметафоризации языка - выявлению, развёртыванию и затем планомерному «омерщвлению» живых метафор, превращению их в класс «инструментов социального прогресса» (tools of social progress), легко оперируемых понятий. Чем разнообразнее и специфичнее набор инструментов, тем богаче и жизнеспособнее культура, ими оперирующая, тем гибче и выносливее социальный организм. Однако от длительного употребления инструменты имеют обыкновение притупляться, и тогда встаёт вопрос о необходимости их починки или замены.

Своего философского героя Рорти называет ироником, а стратегию жизнедеятельности, базирующуюся на представлении о случайном характере человеческой культуры, нравственного сознания и правил «языковых игр», разыгрываемых на «сцене истории», - иронической. Фундаментальной настроенностью ироника является радикальное и неискоренимое сомнение в существующем порядке вещей, прежде всего - в оправданности собственного, имеющегося в наличии и общепризнанного конечного словаря. Человеку, открывшему для себя

1 R. Rorty. Contingency, Irony and Solidarity, p. 16.

мир культуры как поле возможных языковых стратегий, не поддающихся оценке или упорядочивающей систематизации, знакомо, отмечает Рорти, подобное состояние. «Ироника тревожит возможность того, что он был принят в члены не своего, чуждого племени, обучен ошибочной языковой игре»1. Он отказывается находиться во власти какой-то одной, а тем более не его собственной, выбранной не им самим, системы принципов («бьггь замороженным в рамке фотографического снимка, сделанного с позиции постороннего»2), которая, кажется, раз и навсегда задала направление и контуры его существования в мире. Он не желает бьггь «копией или репликой»3. Через вопрошание, которым став тс я под сомнение достоверность наличествующего языка, через акт негации и редеск-рипции ироник высвобождает себя из-под власти господствующих логико-лингвисгических дискурсов (дескриптивных схем), и это делает его существование свободным и «историчным».

Ироники-метафористы, «социально-свободно-парящие интеллектуалы» (выражение А. Вебера) в любом обществе и при любых обстоятельствах составляют меньшинство, но именно это «творческое меньшинство» (А. Тойнби) является главным проводником и движущей силой исторического прогресса; оно образует, по определению Рорти, «авангард человеческой расы»4. Творческому меньшинству противостоит «здравомыслящее» нетворческое большинство, всегда равнодушное и инертное, всегда пребывающее в статическом равновесии, невосприимчивое к новаторским веяниям и мечтающее только о том, чтобы сохранить всё как есть в незыблемом виде. Лишь в исключительных случаях иро-никам удается преодолеть инертность или открытую враждебность социального окружения, заинтересовать и увлечь консервативное большинство новаторскими идеями и проектами. Тогда поэтические метафоры, новоизобретенные «метонимии и антропоморфизмы» (Ницше), введённые ирониками в оборот, приобретают широкое распространение и постепенно - с неизбежностью - «тривиа-лизуются»; культурное большинство воспринимает и усваивает идиосинкразический язык меньшинства, в результате чего само включается в процесс социолингвистических и социокультурных преобразований. Инспирированные наррато-рамн-одиночками (или «творческими меньшинствами») революционные изменения в лингвистической сфере приводят, по мысли Рорти, к крупномасштабным социокультурным трансформациям: так шаг за шагом формируется и корректируется самообраз (self-image) культуры, «делается)) история. Некоторые критически настроенные к Рорти исследователи, в частности X. Патнэм, Ж.-К. Вольф и Ф. Фаррелл, обращают внимание на то обстоятельство, что отстаиваемое им положение о революционной силе простой смены словарей-дескрипций, не подкреплённое раскрытием реального механизма такой детерминации, по существу абсолютно бездоказательно и утопично. В этом пункте усматривают, и не без основания, самое слабое, наиболее уязвимое звено рассуждений американского прагматиста. Остаётся непрояснённой также специфика процесса конверсии «аномального» дискурса в дискурс «нормальный»: каким образом нова-

1 R. Rorty. Contingency, Irony and Solidarity, p. 75.

2 Ibid., p. 102.

3 Ibid.. p. 43.

4 Ibid., p. 20.

торские метафоры и философемы, не имеющие места в языковой игре, впоследствии «буквализуются», становятся узнаваемыми и приобретают распространение? Неясно, где должна проходить граница, разделяющая «старые» и «новые» дискурсы, лингвистические, социокультурные практики и «словари», и как определить, устарел словарь или нет. На эти и многие другие вполне закономерные вопросы Рорти не даёт сколько-нибудь удовлетворительных ответов.

В шестом параграфе диссертации («Неопрагматистская герменевтика: прошлое как материал для игрового экспериментирования») предпринимается попытка реконструкции и концегпуальной систематизации историко-философско-герменевтических идей американского прагматиста. Учение Рорти анализируется в контексте современных тенденций в американской и западноевропейской постмодернистской философии, а также литературной критике и . лингвистике. Очерчивается круг философских идей и концепций, прямо или косвенно повлиявших на формирование неопрагматисгской герменевтики Рорти.

В отличие от Шлейермахера и Дильтея и подобно Хайдеггеру и Гадамеру, Рорти толкует герменевтику как всеобъемлющее экзистенциальное учение о связи человека с окружающим его миром, а не узко-эписгемологически как методологию гуманитарных наук или технику истолкования исторических текстов. Понимание, утверждает он, не должно противопоставляться в качестве герменевтического метода объяснению (в «науках о природе»). В противном случае допускалась бы мысль, что в мире существуют события, принадлежащие разным субстанциям, и одни нуждаются в логическом осмыслении, другие - в сопереживании. Такое допущение противоречило бы ключевым установкам антиэс-сенциализма и прагматизма. Аналогично пониманию, объяснение, с точки зрения Рорти, является разновидностью описания, которое не отражает, а управляет, справляется с явлением, служит «извлечению пользы». И понимание, и объяснение используются в прагматистских целях как альтернативные способы экспериментального освоения в мире. «Освоиться» - значит описать или переописать явление таким образом, чтобы из этого можно было извлечь какую-то выгоду, - чтобы в сообразной с сегодняшним днём интерпретации поставить явление на службу современникам и «соотечественникам» (fellow citizens).

Таким образом Рорти, вслед за Гадамером, рассматривает понимание в тесной связи с интерпретацией (истолкованием) и применением («аппликацией»), Понимание всегда является «истолковывающим», а истолкование всецело детерминировано субъективными потребностями интерпретатора и возможностями практического использования текста - его «применения», «приложения» к современной для интерпретатора ситуации. Интерпретация текста, согласно Рорти, состоит не в воссоздании его изначального аутентичного смысла, а в создании смысла заново, переописании и «реконтексгуализации» произведения. Текст в неопрагматистско-герменевтической концепции Рорти утрачивает (полностью и без остатка) свойство аутентичности, обезличивается и низводится до «рабочего материала» в руках экспериментирующего с ним интерпретатора -историка, сочиняющего занимательные «историю), литературного критика, «разыгрывающего словари», поэта, манипулирующего текстовыми фрагментами, метафорами и морфемами. Автор маргинализуется и вытесняется из произведе-

ния, его функции узурпируются герменевтиком. Само существование автора как субъекта и «биографической личности» ставится под сомнение. Тезисы Рорти в этом плане перекликаются с антиавторитарными идеями Ницше, Штейнталя, Гадамера, французских постструктуралнстов и американских литературных кри-тиков-деконструктивистов.

Герменевтическая интерпретация не может быть, с точки зрения Рорти, ни «единственно верной», ни ^объективной», ни «окончательной», - альтернатива возможна лишь между сильной и слабой стратегиями «освоения» текста. Обе позиции («сильная» и «слабая» интерпретации) основаны на прагматистском отказе от репрезентационизма и идеи о «соответствии» текста какому-либо реальному положению вещей, «.ordo of things». Разница лишь в том, что «сильный» интерпретатор рассматривает текст сквозь призму своего субъективного идиосинкразического восприятия, порой игнорируя его внутренний смысл и логику, в то время как «слабый» критик пытается «расшифровать» и реконструировать текст таким образом,. , чтобы постичь его смысл изнутри. Интерпретатор-дешифровщик озабочен тем, чтобы разгадать «тайну» текста, применив к исследованию методологию, которая гарантировала бы объективность полученных результатов и положила бы конец «регрессу интерпретаций». «Сильный» интер-претатор-метафорист, наоборот, всячески избегает методологизма, не верит в достижимость так называемой «объективности» исследования и не желает сковывать себя рамками какой-то одной определённой, пусть даже самой убедительной и исчерпывающей, интерпретации. Он не столько исследует текст, сколько играет с ним, фантазирует и экспериментирует, изобретая новые ходы интерпретации, навязывая свою волю и автору, и читателю, и самому «разыгрываемому» тексту, заставляя автора произведения - предшественника - подражать ему, последователю-интерпретатору (пример - философия Ж. Деррида). Итоговым результатом такого игрового исследования оказывается новый текст, или текст о тексте, который сам по себе может представлять историко-философский (или литературно-критический) интерес и выступать, в свою очередь, объектом герменевтического исследования.

Реконструктивный анализ философии Рорти даёт ясное представление о культур-релятивистской природе т.наз. «прагматистской герменевтики» и о том, насколько теория «редескрипции» (при наличии некоторых внешних сходств и совпадений) далека от классической Гадамеровской концепции. Принципиальных отличий много, но главное заключается в том, что немецкий философ и его американский «последователь» совершенно по-разному описывают процесс диалектического освоения историком исследуемого текста. У Рорти герменевтическое понимание фактически подменяется интерпретацией, тогда как у Гадамера оба способа исследования - и понимание, и интерпретация -взаимосвязаны, равноправны и дополняют друг друга. Интерпретация, согласно Гадамеру, не достигает желаемой цели, если оказывается оторванной от понимания, если тексту, без учёта его исторической специфики и без уяснения сути того, о чём идёт речь, просто «навязывается» та или иная интерпретация. Целью герменевтического исследования - разговора последователя с предшественником - является достижение взаимопонимания собеседников, обретение истины во взаимном согласии, дающем возможность преодолеть «партикуляр-

ность» обеих сторон1; целью не является «творческое экспериментаторство», игра с текстом и фривольное манипулирование им в расчёте на извлечение «выгоды», самоутверждение историка и т.п. Рорти упрощает проблему, принося автора в жертву интерпретатору. Его собственная текстуалистская доктрина может рассматриваться как пример «идиосинкразического переописания» более ранней философии (в данном случае, герменевтики Гадамера), однако эта «редескрипция», по мнению критиков Рорти, не столько убеждает и захватывает, сколько вызывает желание возразить.

Этические и социально-философские воззрения Рорти анализируются в седьмом параграфе диссертационного исследования («Постмодернистский буржуазный либерализм»). Либеральная концепция Рорти анализируется на материале его философских произведений 80-90-х гг., а также газетных и журнальных публикаций, выступлений и интервью, в которых автор «Случайности, иронии и солидарности» полемизирует со своими теоретическими оппонентами - философами-неолибералами, марксистами и постструктуралистами.

Коренной недостаток современного политического либерализма Рорти усматривает в его «метафизичности», в том, что либеральная теория наших дней, как и сто лет назад, «плетётся в хвосте» у философии, пытается (порой тщетно) ей подражать, опираясь в значительной степени на рационалистическую идеологию и риторику Просвещения. Эксплуатируя миф о «разумном и справедливом мировом порядке», общечеловеческих ценностях и естественных правах, философский либерализм «метафизирует» человека, подменяя конкретные, политические проблемы абстрактными, выходящими далеко за рамки этих проблем, философскими спекуляциями. Тем самым приватное приносится в жертву публичному, частное, идиосинкразическое начало в человеке подавляется «императивными» долженствованиями и требованиями универсальной морали. В основе этого направления этико-политической мысли лежит учение Канта, которому противостоит, с одной стороны, утилитаризм Милля, с другой - исто-рицизм Гегеля.

Уже в начеле XIX в. Гегель подверг критике этику Канта за её метафизический й отвлечённо-формальный характер. Эта антикантианская критика в XX в. получила развитие в концепциях прагматистов, экзистенциальных философов и учёных-антропологов. Противостояние «кантианцев» и «гегельянцев» в социальной философии продолжается, констатирует Рорти, и по сей день: на стороне Канга сегодня выступают теоретики либерализма (во главе с Роулсом), на стороне Гегеля - постмарксисты (Фуко), неопрагматики (Оукшотт) и коммунитари-сты (Сэндел). Современные «гегельянцы» доказывают, что «гуманность» является скорее политическим и социальным, нежели философским понятием, что не существует таких «общечеловеческих» нравственных норм и ценностей, которые не были бы всецело обусловлены социокультурным контекстом, - следовательно, нет необходимости в постановке вопроса об объективном, нейтральном, внеисторическом критерии. «"Нравственные принципы"... имеют смысл лишь постольку, поскольку они воплощают молчаливую соотнесённость с целым рядом институтов, практик, словарей морального и политического обсуж-

1 См.: Х.-Г. Гадамер. Истина и метод. М., 1988, с. 361,448.

дения (deliberation). Они являются напоминанием о таких практиках и их аббревиатурой»1. То, что считается «иррациональным» или безнравственным в одной этнокультурной среде (сообществе), зачастую трактуется совершенно иначе, иногда - с точностью до наоборот, в другом сообществе. Чувство солидарности этноцентрично и, по мнению Рорти, немыслимо в масштабах человечества, так же как немыслима общечеловеческая мораль. Прагматастсхим аналогом «внутреннего человеческого достоинства» (intrinsic human dignity) оказывается поэтому «коллективное достоинство» (comparative dignity) социальной группы, с которой субъект себя отождествляет по тем или иным этико-политическим соображениям- отождествляет, в большинстве случаев, по контрасту с другими группами или сообществами. И чем разительнее этот контраст, тем сильнее чувство'гражданской солидарности и прочнее консенсус внутри коммьюнити, полагает Рорти.

В споре либералов и коммунитаристов Рорти занимает особую - промежуточно-компромиссную позицию. Он пытается доказать, что противоречия, разделяющие сторонников и противников Роулса, во многом надуманны, и в действительности ничто не мешает политическому философу быть одновременно и коммунитаристом, и либералом. На политическом, л/еота-философском уровне обе доктрины могут быть согласованы и «прилажены» одна к другой. Либерализм не противоречит этноцентризму хотя бы потому, что сам является сугубо этно- и коммуноцентричной доктриной. Демократия, социальное равенство, свобода слова и вероисповедания, плюрализм и антиавторитаризм - ценности прежде всего западной буржуазно-демократической культуры. Конечно, этноцентризм с философской точки зрения «бесчеловечен» и «антигуманен»: он допускает дискриминацию по национальным, религиозным и политическим признакам, он не гарантирует защиты индивидуальных прав и свобод «аномальных», «маргинализованных» субъектов, выпавших из привычной для них социальной среды и лишённых, таким образом, человеческого достоинства (ведь достоинство - human dignity - может быть, по логике Рорти, только коллективным - comparative). Однако философский вывод из этноцентризма перекрывается и компенсируется политическим: антигуманизм, заявляет Рорти, неприемлем для нас потому, что он противоречит демократическим принципам либерализма и отвергается нашими fellow citizens, западными буржуазными либералами, теми, кто убеждён в несправедливости дискриминации, шовинизма, преследования инакомыслия и т.п. Специфичность западного этноцентризма в том, что он основан на недоверии к самому себе, - в его яятяиэтноцентричности. «Именно в традиции нашего общества, - пишет Рорти, - защищать слабых и униженных, изгнанных и обездоленных, всех нуждающихся в сочувствии и в восстановлении попранного достоинства. На этот христианско-иудейский элемент в нашей традиции с благодарностью и надеждой уповают подобные мне атеисты, которые хотели бы сохранить различия, существующие между кантианцами и гегельянцами, чисто философскими (merely philosophical), а не политическими»2. Так две несоизмеримые установки - политическая (либерализм) и философская (этноцентризм) в концепции Рорти совмещаются и «увязываются» между собой. Ав-

' R. Rorty. Contingency, Irony and Solidarity, p. 58-59,

2 R. Rorty. Objectivity, Relativism, and Truth, p. 202.

тора «Случайности, иронии и солидарности» можно было бы назвать «либеральным коммунитар истом», в зависимости от ситуации и конкретной задачи исследования, он выступает в том или другом качестве: то как философ - и ком-мунитарист, то как политик - и либерал.

Культура либерализма в своей идеальной форме изображается Рорти как абсолютно секулярная и децентрированная: «она атеисгична настолько, насколько это возможно... в ней нет и следа божественного - ни в форме обожествлённого мира, ни в форме обожествлённой человеческой самости»1. В буржуазном либерально-демократическом государстве правят политики-технократы, а не учёные, философы или церковники. Такое общество свободно от диктата официальной идеологии, оно не приемлет никакой власти и унификации, кроме общего интереса «собеседников» - участников культурного диалога. Всё то, что вытекает из свободной и открытой коммуникации, любое положение, оказывающееся итоговым результатом коллективного обсуждения, участники разговора признают «истинным» и «справедливым». Совершенствование социальных институтов и практик в таком обществе осуществляется «посредством убеждения, а не принуждения», поэтому различие между революционной и реформист-скоб стратегиями стирается. Либеральный ироник является одновременно и революционером (если он действительно «ироник») и социальным реформатором (если он либерал). Однако в развитом и «благополучном» буржуазном обществе, отмечает Рорти, - обществе, где людям чаще приходится сталкиваться не с «вопиющими фактами социальной несправедливости и беззакония», а с «рутинными трудностями», носящими более частный и локальный характер и требующими конкретных мер, - в таком обществе политическая активность либералов, как правило, ограничивается социальным реформаторством. Ирония революционна, однако она относится преимущественно к приватной, непубличной сфере.

Перспектива осуществления постмодернистский либеральной утопии представляется Рорти абсолютно реальной и жизненной; более того, эта утопическая модель, по его мнению, уже практически претворяется, апробируется на опыте функционирования «западных промышленных демократий». Констатируя данный факт, Рорти, однако, подчёркивает, что «постмодернистская» перспектива не является более закономерной или вероятной, менее случайной, чем перспектива осуществления любой другой альтернативной исторической возможности. Ведь история не имеет «идеи», предустановленного порядка свершения: мир может свернуть в любую сторону, будущее - это лотерея, которую разыгрывают люди. Нет никаких гарантий, что либеральная демократия одержит победу и социальное зло сойдёт с мировой сцены. Однако отсутствие гарантий - не повод впадать в отчаяние. Для того чтобы демократическая утопия претворилась в реальность и человеческие страдания, жестокость и эгоизм были сведены к минимуму, нужны практические решения и эксперименты, практические мероприятия, направленные на совершенствование уже действующих социальных институтов и практик. Нужны реформы, а не революции. Прагматизм - как философское учение, как мировоззрение и как стратегия жизнедеятельности - лучше всего подходит для решения подобного рода задач, утверждает Рорти. Потребность в философском прагматизме будет сохраняться до тех пор, пока в ми-

' R. Rorty. Contingency, Irony and Solidarity, p. 45.

ре существует зло, неустроенность и социальная несправедливость и пока остаётся неразрешённым множество «мелких рутинных трудностей», преграждающих человеку путь к материальному благосостоянию и нравственному совершенству.

В заключении подводятся основные итоги диссертации и анализируются результаты исследования. В частности, делается вывод о неконструктивности и исчерпанности «нигилистического» способа философствования, практикуемого Рорти, не отвечающего задачам философии как положительного исследования. Отмечается маргинальность «идиосинкразической» позиции Рорти, не разделяемой сегодня абсолютным большинством представителей академического философского истеблишмента в Соединённых Штатах.

По теме диссертации имеются следующие публикации:

1. Культур-релягивисгская доктрина Ричарда Рорти: философия как литературный «жанр» // Человек - Философия - Гуманизм: Тезисы докладов и выступлений 1-го Российского философского конгресса. Т. 1. Спб., 1997, с. 33-35.

2. Социальная утопия и релятивизм (о творчестве Р. Рорти) // «Рубежи», 1997, №10-11, с. 31-36.

3. Философия как метафора (предисловие к статье Р. Рорти «Философия Хайдеггера и прагматизм») // «Комментарии», 1997, № 13, с. 88-96.

4. Р. Рорти. Философия Хайдеггера и прагматизм. - Перевод с английского и комментарии // «Комме1ггарии», 1998, № 14, с. 233-266.

5. Истина без отражения (о книге Р Рорти «Философия и зеркало природы») // «Рубежи», 1998, № 2, с. 157-158.

6. Прагматизм Ричарда Рорти // История философии: Запад - Россия -Восток (книга четвёртая: Философия XX в.). М., 1999, с. 397-401.

7. Неопрагматизм Ричарда Рорти и аналитическая философия // «Логос», 1999, №6(16), с. 94-118.

8. Р. Рорти. Постмодернистский буржуазный либерализм. - Перевод с английского и примечания Н «Логос», 1999, № 9 (19), с. 96-104.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Джохадзе, Игорь Давидович

Введение.

Глава I. Философия без метода.

§ 1. Критика фундаменталистской концепции знания.

§ 2. Нередуктивный материализм: преодоление дуалистической онтологии.

§ 3. Постаналитическая философия и «поворот от теории к нарративу».

Глава II. Не-телеологическая доктрина истории и социальный релятивизм.

§ 4. Культурные эпохи и «словари» как исторические случайности.

§ 5. Ирония, метафора, редескрипция.

§ 6. Неопрагматистская герменевтика: прошлое как материал для игрового экспериментирования.

§ 7. «Постмодернистский буржуазный либерализм».

Введение диссертации2000 год, автореферат по философии, Джохадзе, Игорь Давидович

Широко дискутируемая в современной философской литературе тема fin du siecle - очередного «кризиса» философии и гуманитарных наук на рубеже столетий - нашла интересное преломление в творчестве американского философа-прагматиста Ричарда Рорти, профессора гуманитаристики университета Вирджинии. Сочинения Рорти 70-90-х годов («Философия и зеркало природы» (1979), «Последствия прагматизма» (1982), «Случайность, ирония и солидарность» (1989), «Объективность, релятивизм и истина» (1991) и др.), в которых даётся радикально-критическая оценка нынешнего состояния западной философии и выдвигается оригинальный проект её «реконструкции» - замещения эпистемологии прагматистской герменевтикой, - довольно нетипичны (как по содержанию, так и по форме) для англосаксонской аналитической традиции; они представляют собой, если можно так выразиться, специфический продукт постмодернистской философской «парадигмы». Эти сочинения полны прово-кативных идей, вызывающих желание возразить, спорных умозаключений и утопических предсказаний-пророчеств относительно перспектив развития философии в грядущем XXI веке. Проблемы герменевтики и лингвистики, логического и контекстуального анализа языка, сциентизма, рационализма и эпистемологического анархизма, соизмеримости/несоизмеримости концептуальных схем и «словарей», психофизиологического дуализма и тождества - все наиболее актуальные проблемы современной философии так или иначе затрагиваются Рорти. Остро полемические и в хорошем - философском - смысле злободневные тексты Ричарда Рорти, особенно книги, вышедшие в 80-90-х годах и принесшие ему на родине громкую и немного скандальную известность (после «Философии и зеркала природы» за ним прочно закрепилась репутация «революционного нигилиста», «релятивиста» и «бунтаря»), неизменно находятся в центре оживлённой дискуссии, в которой американский философ выступает как активный поборник релятивистских принципов прагматизма в противовес сциентизму аналитической философии, с одной стороны, и «метафизике», с другой.

Актуальность исследования философского творчества Рорти определяется не только и даже, быть может, не столько содержанием его произведений, отмеченных несомненной оригинальностью, новизной подхода к решению «фундаментальных» проблем и остротой критической аргументации, сколько их местом в массиве современной философской литературы и неожиданно широким резонансом, который работы американского прагматиста получили в среде профессиональных философов, социологов, культурологов и лингвистов. Рорти сегодня - один из самых издаваемых, комментируемых и критикуемых мыслителей на Западе. Он популярен как «философствующий диссидент», занимателен как экс-аналитик, непредсказуем как либеральный «ироник» и «релятивист». С конца 80-х гг. он возглавляет рейтинг цитируемости современных американских философов, в том числе и за пределами Соединённых Штатов.

Автор «Философии и зеркала природы» предпочитает работать, по его собственному выражению, «вне рамок дисциплинарной матрицы». Он выступает против «профессионализации» и «институализации» философии в статусе привилегированной академической дисциплины, стремясь преодолеть, разрушить междисциплинарные границы, отделяющие её от других сфер научно-исследовательской и художественно-литературной деятельности. В то же время самого Рорти многое связывает с аналитической (университетской) традицией: он учился в Йельской аспирантуре, долгие годы преподавал в Принсто-не, принимал живое и непостредственное участие в «школьном» философском процессе. После выхода в свет в 1979 году монографии «Философия и зеркало природы» в профессиональной карьере Рорти наметился перелом. Книга, острием своей критики направленная против философов-аналитиков, нео- и постпозитивистов, была встречена резко негативно представителями академического истеблишмента, и Рорти пришлось оставить университетскую кафедру в Принстоне. В последующий период он продолжал работать в антипозитивистском ключе, искусно (по мнению критиков, искусственно) «сплавляя» в своём творчестве элементы различных философских течений (лингвистической философии, прагматизма, научного реализма, герменевтики.), балансируя на пересечении векторов нескольких гуманитарных дисциплин (социологии, философии, литературной критики) и прилагая усилия к тому, чтобы свести воедино и «примирить» на прагматистской основе дискурсы двух конкурирующих традиций - аналитической англо-американской и «спекулятивной» конти-нентально-европейской. Плодотворная научно-исследовательская, публицистическая и преподавательская деятельность американского профессора в немалой степени способствовала, с одной стороны, популяризации «континентальной» философии в США, а с другой - возрождению угасшего было интереса к аналитической и постаналитической философии в странах Европы. Последнее обстоятельство отмечается большинством коллег Рорти как несомненная его заслуга.

На Западе творчество Рорти исследовано достаточно основательно, научная литература о «неопрагматизме» обширна и разнопланова. Большая часть работ посвящена рассмотрению отдельных аспектов учения американского прагматиста: «ранних» концепций элиминативного материализма и нередук-тивного физикализма1, антипозитивистской критики т.наз. «эпистемологической парадигмы»2, особенностей постмодернистской философии истории и герменевтики3, этносоциоцентристской либеральной доктрины1 и пр. Имеются

1 R. С. Richardson. Disappearance and the Identity Theory // "Canad. Journal of Philosophy", 1981, vol. 11, № 3, p. 473-485; E. J. Bond. Richard Rorty and the Epistemologizing of Truth // "Ratio", 1987, vol. 29, № 1, p. 79-88; A. B. Levison. Rorty, Materialism, and Privileged Access // "Nous", 1987, vol. 21, № 3, p. 381-393.

2 R. Bernstein. Beyond Objectivism and Relativism. Philadelphia, 1983; M. Hesse. Epistemology without Foundations // Philosophy, Its History and Historiography. Dordrecht etc., 1985, p. 49-68; S. E. Rosenbaum. Rortian Rationality // "Metaphilosophy", 1986, vol. 17, № 2, p. 93-101; M. Okrent. The Truth, the Whole Truth, and Nothing but the Truth // "Inquiry", 1993, vol. 36, № 4, p. 381-404; H. Putnam. The Question of Realism // Words and Life. Cambridge; L., 1994, p. 295-312; S. Haack. Between Scientism and Conversationalism // "Philosophy and Literature", 1996, vol. 20, № 2, p. 455-474.

3 G. Warnke. Hermeneutics and the Social Sciences: A Gadamerian Critique of Rorty // "Inquiry", 1985, vol. 28, № 3, p. 339-357; J. Risser. Rorty's Pragmatism as Hermeneutic Praxis // также работы, в которых философия Рорти исследуется более полно и всесторонне: С. G. Prado. The Limits of Pragmatism. N.Y., 1987; К. Nielsen. After the Demise of the Tradition: Rorty, Critical Theory, and the Fate of Philosophy. Boulder, 1991; D. L. Hall. Richard Rorty. Prophet and Poet of the New Pragmatism. N.Y., 1994. О дискуссиях, развернувшихся вокруг неопрагматистской концепции на страницах западных философских журналов в 80-90-х годах, дают представление многочисленные сборники научных обзоров, статей и рецензий на книги Рорти, которые издавались на Западе и к участию в которых привлекались видные как американские, так и европейские философы (Д. Дэвидсон, X. Патнэм, Р. Бернстайн, П. Вирилио и др.)2. Из европейских (континентальных) мыслителей, «воспринявших» философию Рорти и вступивших в открытую полемику с ним, можно назвать Ю. Хабермаса3, Ж. Бувресса4, Дж. Ватти-мо5.

В России Рорти, несмотря на усилившийся к концу 90-х годов поток публикаций о западной постмодернистской и постаналитической философии,

Modern Schoolman", 1986, vol. 63, № 4, p. 275-287; F. G. Verges. Rorty and the New Hermeneutics // "Philosophy", 1987, vol. 62, № 241, p. 307-323; D. H. Bialostosky. Dialogic, Pragmatic, and Hermeneutic Conversation: Bakhtin, Rorty, Gadamer // The Bakhtin Circle Today. Atlanta, 1989, p. 107-119; M. Moody-Adams. Theory, Practice, and the Contingency of Rorty's Irony // "Journal of Social Philosophy", 1994, vol. 25, № spec.issue, p. 209-227; N. H. Smith. Contingency and Self-Identity: Taylor's Hermeneutics vs Rorty's Postmodernism // "Theory, Culture and Society", 1996, vol. 13, № 2, p. 105-120.

1 N. Fraser. Solidarity or Singularity? Richard Rorty between Romanticism and Technocracy // "Praxis International", 1988, vol. 8, № 3, p. 257-272; S. Wolin. Democracy in the Discourse of Postmodernism // "Social research", 1990, vol. 57, № 1, p. 5-30; R. Bernstein. Rorty's Liberal Utopia // Ibid., p. 31-72; K. Neielsen. Skeptical Remarks on the Scope of Philosophy: Rorty vs. Habermas // "Social Theory and Practice", 1993, vol. 19, № 2, p. 117-160; H. Haber. Richard Rorty's Failed Politics // "Social epistemology", 1993, vol. 7, № 1, p. 61-74; B. Martin. Liberalism: Modern and Postmodern // Ibid., p. 75-81; S. Kautz. Liberalism and community. Ithaca; L., 1995.

2 См., напр.: Symposium: Philosophy and the Mirror of Nature // "Journal of Philosophy", 1980, vol. 77, № 10; Symposium on Rorty's "Consequences of Pragmatism" // Transactions of the Ch. S. Peirce Society, Winter 1985; Reading Rorty. Oxford; Cambridge, 1990; Rorty and Pragmatism. The Philosopher Responds to His Critics. Nashville & London, 1995; Lire Rorty. Paris, 1992; Symposium zu Richard Rorty: Sind Aussagen Universelle Geltungsanspruche? // Deutsche Zeitschrift fur Philosophie. Berlin, 1996. Jg. 44, H. 2. S. 245-270.

3 J. Habermas. Rortys pragmatische Wende // Deutsche Zeitschrift fur Philosophie. Berlin, 1996. Jg. 44, H. 5. S. 715-741

4 Lire Rorty. Paris, 1992, p. 19-56, 147-164.

5 G. Vattimo. The End of Modernity. Baltimore, 1988. остаётся пока малоизученным автором. Теоретик неопрагматизма представлен на нашем книжно-журнальном рынке пока в основном переводами, причём качество некоторых из них оставляет желать лучшего. Русскоязычная научно-исследовательская литература о Рорти включает работы Р. Апресяна, JI. Бобровой, Ю. Мельвиля, JI. Павловой, А. Рубцова, М. Рыклина, И. Сидорова, Э. Соловьёва, А. Сыродеевой, Р. Хестанова, Н. Юлиной1, а также рецензии на издававшиеся в России книги Рорти и публикации о нём В. Куренного, А. Парамонова, В. Руднева2. Исследования перечисленных авторов носят преимущест

1 Р. Апресян. Пределы релятивизма // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст. М., 1997, с. 189-211; JL Боброва. Об изменении отношения аналитической философии к истории философии // Новейшие тенденции в современной аналитической философии. М., 1985; Ю. Мельвиль. Прагматическая философия человека // Буржуазная философская антропология XX века. М., 1986, с. 104-119; Л. Павлова. Прагматист-ская герменевтика Р. Рорти. М., 1989 (деп. в ИНИОН РАН № 40446); А. Рубцов. Универсализм без берегов и с берегами // Филос. прагматизм Р. Рорти и росс, контекст, с. 249-284; М. Рыклин. «Колыбель качается над бездной.» (Р. Рорти читает В. Набокова) // Там же, с. 227-248; И. Сидоров. Антиэссенциализм Р. Рорти: солидарность как философский принцип // Проблема интеграции философских культур в свете компаративистского подхода. Спб., 1996, с. 31-34; Э. Соловьёв. Права человека у Канта и Рорти // Филос. прагматизм Р. Рорти и росс, контекст, с. 72-86; А. Сыродеева. Философия возможного // Там же, с. 212-226; Р. Хестанов. Утопическое экспериментирование Ричарда Рорти // Р. Рорти. Случайность, ирония и солидарность. М., 1996, с. 259-276; Н. Юлина. Постмодернистский прагматизм Ричарда Рорти. Долгопрудный, 1998. О монографии Н. Юлиной хотелось бы сказать отдельно. Эта книга представляет интерес как первый в нашей научно-исследовательской литературе (если не считать диссертации Л. Павловой 1989 года и вышеупомянутого сборника ИФ РАН) опыт специального проблемно-критического анализа философской концепции Рорти. В книге подробно и обстоятельно излагаются основные идеи философа, проводится сопоставление неопрагматистской доктрины с философией основоположника прагматизма Д. Дьюи (раздел «Философия Джона Дьюи в зеркале постмодернистского прагматизма»). При этом основное внимание в исследовании Юлиной акцентируется на «антиметафизических новациях» Рорти и его взаимоотношении с аналитической, позитивистской и постпозитивистской философией. Вне рамок рассмотрения остаётся пласт тематики, составляющий существенную часть творчества американского философа: социоцентристский комплекс идей, этико-экзистенциальная проблематика, а также его восприятие и интерпретация современной европейской философии. Признавая некоторую неполноту такой экспозиции, автор справедливо отмечает, что анализ негативно-критической, антифундаменталистской компоненты доктрины Рорти является ключевым для понимания всего его философского творчества. С учётом того, что большая часть программных произведений Рорти носит, действительно, «антисистематический» и (по признанию самого Рорти) «реактивный» характер, подход Юлиной представляется более чем оправданным.

2 В. Руднев. Нравственность как набор языковых практик // «Логос», 1997, № 10, с. 148-153; А. Парамонов. Рорти в России // «Пушкин», 1998, № 5, с. 8; В. Куренной. Уроки ткачества в современную эпоху: гобелен прагматизма и ковровые бомбардировки // «Логос», 1999, № 3 (13), с. 199-205. венно описательный, реже - критический и аналитико-реконструктивный характер. В них предпринимается попытка рассмотреть философию Рорти с различных точек зрения, сквозь призму альтернативных интерпретаций, и оценить её значение для современной философской культуры, в том числе применительно к российской ситуации (сборник «Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст», 1997). В целом, однако, концепция Рорти в имеющихся исследованиях представлена недостаточно полно, фрагментарно, вне её становления и развития, зачастую в отрыве от конкретно-исторического (политического и социокультурного) контекста её бытования. Малоисследованна философская эволюция Рорти (элиминативный материализм —> нере-дуктивный физикализм текстуализм), а также некоторые аспекты методологии и - в содержательном плане - ряд ключевых тематических рубрик его «поздней» концепции (метод «реконтекстуализации», теория метафоры, постмодернистский проект редескрипции). Анализ показывает, что концептуальной систематизации идей американского неопрагматиста в отечественной (да и зарубежной) научно-исследовательской литературе практически не уделялось внимания. Здесь ещё остаются пробелы, которые могут и должны быть восполнены.

Целью настоящего диссертационного исследования является проблемно-критический и реконструктивный анализ неопрагматистской доктрины Рорти как целостной концепции в её взаимосвязи с современными тенденциями и процессами в западной философской культуре. Поставленная цель предполагает решение следующих основных задач:

- исследовать в общих чертах философскую «родословную» антирепре-зентационистской программы Рорти, выявить и проанализировать теоретические предпосылки, истоки формирования и особенности «методологии» неопрагматизма (§ 1);

- проследить эволюцию философских воззрений Рорти - от элиминатив-ного материализма (§ 2) до текстуализма (§3);

- представить детальный разбор основных проблемно-тематических рубрик неопрагматистской концепции: культур-релятивистской философии истории (§ 4), лингвистической теории метафоризации/деметафоризации и проекта «редескрипции» (§ 5), текстуалистской герменевтики (§ 6), социально-философских и политических воззрений американского прагматиста (§ 7).

Важной задачей исследования является также анализ материалов дискуссии, развернувшейся на Западе вокруг концепции Рорти, и сопоставление взглядов автора «Философии и зеркала природы» с идеями близких ему американских и европейских, аналитических и неаналитических, философов - У. Куайна, Д. Дэвидсона, П. Фейерабенда, Г. Блума, Ю. Хабермаса, Ж.-Ф. Лиота-ра, Ж. Деррида и др.

Анализ философской концепции Рорти осуществляется в диссертации главным образом на материале его сочинений 60-90-х гг., среди которых особое место занимает «программное» произведение Рорти монография 1979 года «Философия и зеркало природы». При исследовании философских, культурологических и этико-политических воззрений Рорти использовался историко-философский подход, предполагавший систематизацию и реконструкцию основных положений неопрагматистской доктрины в её становлении и эволюции в рамках постмодернистской философской парадигмы. Решению описательно-реконструктивной задачи в значительной мере способствовало обращение к анализу концепций американских аналитических и постаналитических философов (Д. Дэвидсона, У. Куайна, X. Патнэма, У. Селларса) и европейских мыслителей (Х.-Г. Гадамера, Ж. Деррида, М. Фуко, Ю. Хабермаса) - философских доктрин и направлений, в контексте которых Рорти развивал свои идеи, либо в полемике с которыми формулировал программные тезисы своего учения. Воспроизводится критика релятивистских идей американского прагматиста его теоретическими оппонентами - философами-аналитиками, деконструктиви-стами и неомарксистами. Основными методами диссертационного исследования являются методы сравнительно-сопоставительного анализа и описательной реконструкции.

Неопрагматизм Рорти, как уже было сказано, представляет собой учение, располагающееся на стыке нескольких гуманитарных дисциплин; оно не исчерпывается сугубо философским содержанием. Вследствие этого в диссертации, с целью представить наиболее полную экспозицию философских идей и новаций американского прагматиста в контексте новейших тенденций в гума-нитаристике, реализуется междисциплинарный подход - с использованием данных лингвистики, герменевтики, истории науки, социологии и культурологии, с привлечением широкого спектра работ современных исследователей в области аналитической и постаналитической философии, прагматизма, постструктурализма. В этом ряду следует назвать таких западных авторов, как Ф. Джеймисон, П. Козловски, К. Норрис, Дж. Уорнке, И. Хассан, а также отечественных исследователей Н. Автономову, А. Богомолова, А. Грязнова, И. Ильина, М. Козлову, JI. Макееву, Н. Мотрошилову, В. Поруса, А. Руткевича.

Объём диссертации 8 п.л.; работа состоит из введения, двух глав (§§ 1-3, 4-7), заключения и списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Неопрагматизм Ричарда Рорти"

Заключение

Ричард Рорти, «поэт и пророк нового прагматизма»1 - философ столь же оригинальный, сколь неудобный для критического исследования и интерпретации. Он принадлежит к категории «вольнодумцев», той особой разновидности авторов, чьи произведения трудно поддаются освоению и концептуализации, «сопротивляются как внутренней, так и внешней рациональной критике»2. Достаточно высоко оценивая творчество американского неопрагматиста, признавая его вклад в развитие современной философии, западные исследователи отмечают в то же время чисто декларативный, спорный и неконструктивный характер многих его положений. Сам же Рорти настаивает на «бессистемности» своего творчества, говорит о том, что хотел бы рассматривать его как «форму философской терапии».

Детальный концептуально-реконструктивный анализ философии неопрагматизма позволяет, тем не менее, выявить некоторые «конструктивные», «системообразующие» элементы рортианской доктрины. К таковым следует отнести антифундаменталистскую «методологию» (текстуализм), историци-стскую компоненту доктрины, комплекс культурологических и социоцентри-стских идей. Философская мысль Рорти развивалась в русле историцизма уже в ранний период его творчества. Критика эмпиристских «догм» («мифа о данных», постулата о «привилегированном доступе», проекта физикалистской редукции и пр.) подвела американского философа к черте, переступив которую, он столкнулся с необходимостью признания истины гносеологического плюрализма и релятивизма. Отказавшись от первоначальных попыток «эпистемологического» обоснования элиминативистской стратегии, Рорти противопоставил позитивистскому «мифу о данных» учение о культурологической опосре-дованности и обусловленности познания, его прагматистской «оправданно

1 D. L. Hall. Richard Rorty. Prophet and Poet of the New Pragmatism. N.Y., 1994.

2 H. Юлина. Постмодернистский прагматизм Ричарда Рорти, с. 10. сти». Словарь психофизического дуализма (менталистский словарь) был отвергнут им не как «онтологически неадекватный» или «ошибочный» (в этом репрезентационистском смысле адекватным не является, по мнению Рорти, и язык нейрофизиологии), а как «бесполезный», «неактуальный», с прагматической точки зрения малоприемлемый для определённых целей и в определённых условиях.

Познавательный процесс, таким образом, оказывается всецело детерминированным у Рорти социокультурными отношениями. Социум, понимаемый как языковое сообщество, американский философ считает возможным рассматривать в качестве единственного обоснования человеческих знаний, норм и стандартов мышления, поведения. Согласно этой релятивистской концепции, философское (научное) знание не только теоретически, но и политически «нагружено», оно носит конвенционально-дискурсивный, разговорный характер и не может быть выверено на предмет соответствия объективной реальности; его истинность относительна и в конечном счёте утилитарна.

С другой стороны нужно признать, что коммунологизм Рорти (термин Ю. Мельвиля) имеет мало что общего с той консервативно-националистической «реакционной» идеологией, в приверженности которой часто и незаслуженно упрекают американского философа (в первую очередь, его постмодернистские критики); рортианский этноцентризм вполне космополитичен и «умеренно прогрессивен». Автор книги о «случайности» настойчиво проводит мысль о метастабильности, изменчивости любых форм культуры и необходимости их постоянного совершенствования (редескрипции). Политический консерватизм так же неприемлем для него, как религиозная нетерпимость, национализм или «культурологический агностицизм» - тезис о том, что культуры (в силу разноязычия) являются абсолютно непроницаемыми друг для друга и «непознаваемыми» (unlearnable). Наоборот, утверждает Рорти, транскультурный диалог возможен (в каком-то смысле даже неизбежен), и философия, участвующая в «разговоре человечества» на равных правах с литературой, этнографией и другими «жанрами», призвана способствовать демократизации и интенсификации этого коммуникативного процесса; задача философа - служить «медиатором», интерпретативным посредником между различными дискурсами, культурными традициями и словарями. Эпистемологически ориентированной философии, замкнутой на решении частных узкоспециальных проблем, эта задача не по плечу: эпистемология, доказывает Рорти, исчерпала себя и должна сойти с академической сцены, чтобы уступить место другой, более живой и лабильной, менее догматичной философии, свободной от дисциплинарных и мировоззренческих ограничений, - новой прагматистской герменевтике. Тексты, написанные Рорти в 80-90-х годах, как раз представляют образец такого «свободного от ограничений» философствования, сочетающего элементы научно-исследовательского трактата, литературоведческого эссе и публицистики.

Естественно, неопрагматизм Ричарда Рорти (как альтернатива аналитической философии и классическому прагматизму) малопривлекателен для «традиционалистов» - представителей академической философии США, не разделяющих анархистских взглядов профессора из Вирджинии. Постмодернистское «переописание» прагматизма Джемса - Ницше - Дьюи и аналитического комплекса философем Куайна - Селларса - Дэвидсона, осуществлённое Рорти, слишком радикально и не-/де-/конструктивно, чтобы вызвать широкий энтузиазм в среде профессиональных философов. (Ведь недостаточно сказать, что «новая» интерпретация (теория, словарная структура, дескрипция) лучше или эффективнее «старой» (или другой альтернативной «несоизмеримой» с ней теории), - надо ещё обосновать это утверждение - обосновать теоретически-аргументированно и доказательно.) Сегодня идеи Рорти «пользуются спросом», он остаётся, как и 10-15 лет назад, одним из «властителей умов» западной интеллигенции. Однако показательно, что при этом его тексты многими прочитываются не как философские, а скорее как анти- или псевдофилософские, т.е. принимаются за образец того, как не следует философствовать. Радикальный метафилософский критицизм (и в США, и на «Континенте») постепенно выходит из моды, уступая место более взвешенному, конструктивному, «е-игровому подходу к философствованию. Трудно сказать, насколько устойчива эта тенденция, распространит ли она своё действие на другие, помимо философии, сферы культуры и образования. Несомненно лишь, что «конструктивный» подход в большей степени, чем «игровой» и анархист-ско-релятивистский, отвечает задачам философии как положительного исследования и удовлетворяет, следовательно, насущным потребностям современной культуры в рациональном осмыслении своего недавнего и ещё «актуального» прошлого - в объективной оценке того вклада, который внесли в философию XX века, в частности, Деррида, Лиотар, Рорти и их единомышленники.

Список научной литературыДжохадзе, Игорь Давидович, диссертация по теме "История философии"

1. Р. Рорти. Хабермас и Лиотар о постсовременности // «Ступени», 1994, №9.

2. Р. Рорти. Прагматизм и философия // «Философская и социологическая мысль», 1995, № 9-10, с. 88-111.

3. Р. Рорти. Этика без всеобщих обязанностей. Круглый стол в Институте философии РАН // Там же, с.56-110.

4. Р. Рорти. Американская философия сегодня // Аналитическая философия: Становление и развитие. Антология. М., 1998, с. 433-453.

5. Р. Рорти. После философии демократия. Беседа с Дж. Боррадори // Американский философ, с. 126-143.

6. Р. Рорти. Обретая нашу страну: Политика левых в Америке XX века. М.,1998.

7. R. Rorty. The Limits of Reductionism // Experience, Existence and the Good. Ed. by I. C. Lieb. Illinois, 1961, p. 100-116.

8. R. Rorty. Pragmatism, Categories and Language // "Philosophical Review", 1961, vol. 70, p. 197-223.

9. R. Rorty. Recent Metaphilosophy // " Review of Metaphysics", 1961, vol. 15, p. 299-318.

10. R. Rorty. Realism, Categories, and the "Linguistic Turn" // "International Philosophical Quarterly", 1962, vol. 2, p. 307-322.

11. R. Rorty. The Subjectivist Principle and the Linguistic Turn // Alfred North Whitehead: Essays on His Philosophy. Ed. G. L. Kline. Englewood Cliffs, 1963, p. 134-157.

12. R. Rorty. Empiricism, Extensionalism and Reductionism // "Mind", 1963, vol. 72, p. 176-186.

13. R. Rorty. Relations, Internal and External // Encyclopedia of Philosophy. Ed. by. P. Edwards. N.Y., 1967, vol. 7, p. 125-133.

14. R. Rorty. Do Analysts and Metaphysicians Disagree? // Proceedings of The Catholic Philosophical Association, 1967, vol. 41, p. 39-53.

15. R. Rorty. Mind-Body Identity, Privacy and Categories // Modern Materialism: Readings on Mind-Body Identity. N. Y.; Chicago, 1969.

16. R. Rorty. Cartesian Epistemology and Changes in Ontology // Contemporary American Philosophy. Ed. by J. E. Smith. L.; N.Y., 1970, p. 273-292.

17. R. Rorty. Incorrigibility as the Mark of the Mental // "Journal of Philosophy", 1970, vol. 67 (June), p. 399-429.

18. R. Rorty. Wittgenstein, Privileged Access, and Incommunicability // "American Philosophical Quarterly", 1970, vol. 7 (July), p. 192-205.

19. R. Rorty. Strawson's Objectivity Argument // "Review of Metaphysics", 1970, vol. 24, p. 207-244.

20. R. Rorty. In Defence of Eliminative Materialism // Materialism and the Mind-Body Problem. N.J., 1971.

21. R. Rorty. Verificationism and Transcendental Arguments // "Nous", 1971, vol. 5 (Fall), p. 3-14.

22. R. Rorty. Indeterminacy of Translation and of Truth // "Synthese", 1972, vol. 23, p. 443-462.

23. R. Rorty. Dennett on Awareness // "Philosophical Studies", 1972, vol. 23, p. 153-162.

24. R. Rorty. Functionalism, Machines, and Incorrigibility // "Journal of Philosophy", 1972, vol. 69, p. 203-220.

25. R. Rorty. Criteria and Necessity // "Nous", 1973, vol. 7 (November), p. 313329.

26. R. Rorty. Realism and Reference // "Monist", 1976, vol. 59, p. 321-340.

27. R. Rorty. Wittgensteinian Philosophy and Empirical Psychology //" Philosophical Studies", 1977, vol. 31, p. 151-172.

28. R. Rorty. Derrida on Language, Being and Abnormal Philosophy // "Journal of Philosophy", 1977, vol. 74, p. 673-681.

29. R. Rorty. Philosophy and the Mirror of Nature. Princeton, 1979.

30. R. Rorty. Transcendental Argument, Self-Reference, and Pragmatism // Transcendental Arguments and Science. Ed. by P. Bieri, R. P. Hortsman and L. Kruger. Dordrecht, 1979, p. 77-103.

31. R. Rorty. Idealism, Holism, and the "Paradox of Knowledge" // The Philosophy of Brand Blanshard. Ed. by P. A. Schilpp. La Salle, 1980, p. 719-738.

32. R. Rorty. Freud, Morality, and Hermeneutics // "New Literary History", 1980, vol. 12 (August), p. 177-185.

33. R. Rorty. Reply to Dreyfus and Taylor // "Review of Metaphysics", 1980, vol. 34 (September), p. 39-46.

34. R. Rorty. Consequences of Pragmatism. Minneapolis, 1982.

35. R. Rorty. Hermeneutics, General Studies, and Teaching // "Synergos", 1982, vol. 2, p. 1-15.

36. R. Rorty. Mind as Ineffable // Mind in Nature. Ed. by R. Elvee (Nobel Conference 17, 1982), p. 60-95.

37. R. Rorty. Matter and Event // Explorations in Whitehead's Philosophy. Ed. by L. S. Ford and G. L. Kline. N.Y., 1983, p. 68-103.

38. R. Rorty. The Historiography of Philosophy: Four Genres // Philosophy in History. Essays on the Historiography of Philosophy. Edited by R. Rorty, J. B. Schneewind and Q. Skinner. Cambridge, 1984, p. 49-75.

39. R. Rorty. A Reply to Six Critics // "Analyse & Kritik", 1984, vol. 6, p. 78-98. R. Rorty. Epistemological Behaviorism and the De-Transcendentalization of Analytic Philosophy // Hermeneutics and Praxis. Ed. by R. Hollinger. Notre Dame, 1985, p. 89-121.

40. R. Rorty. Philosophy Without Principles // Against Theory. Ed. by W. J. T. Mitchell. Chicago, 1985, p. 132-138.

41. R. Rorty. Foucault and Epistemology // Foucault: A Critical Reader. Ed. by D. C. Hoy. Oxford, 1986, p. 41-49.

42. R. Rorty. Should Hume Be Answered or Bypassed? // Human Nature and Natural Knowledge: Essays Presented to M. Grene. Ed. by A. Donagan, A. N. Perovich and M. V. Wedin. Dordrecht, 1986, p. 341-352.

43. R. Rorty. From Logic to Language to Play // "Proceedings and Addresses of the American Philosophical Association", 1986, vol. 59, p. 747-753.

44. R. Rorty. Thugs and Theorists. A Reply to Bernstein // "Political Theory", 1987, vol. 15, №4, p. 564-580.

45. R. Rorty. Contingency, Irony, and Solidarity. Cambridge, 1989. R. Rorty. Philosophy and Post-Modernism // "Cambridge Review", 1989, vol. 110 (June), p. 51-53.

46. R. Rorty. Foucault / Dewey / Nietzsche // "Raritan", 1990, vol. 9, № 4, p. 1-8. R. Rorty. Truth and Freedom: A Reply to Thomas McCarthy // "Critical Inquiry", 1990, vol. 16, p. 633-643.

47. R. Rorty. Two Cheers for the Cultural Left // "South Atlantic Quarterly", 1990, vol. 89, p. 227-234.

48. R. Rorty. Objectivity, Relativism, and Truth: Philosophical papers. Vol. 1. Cambridge, 1991

49. R. Rorty. Essays on Heidegger and Others: Philosophical papers. Vol. 2. Cambridge, 1991.

50. R. Rorty. Intellectuals in Politics // "Dissent", 1991, Fall, p. 483-490. R. Rorty. The Banality of Pragmatism and the Poetry of Justice // Pragmatism in Law and Society. Ed. by M. Brint and W. Weaver. Boulder, 1991, p. 89-97.

51. R. Rorty. The Philosopher and the Prophet // "Transition", 1991, № 52, p. 7078.

52. R. Rorty. The Intellectuals at the End of Socialism // "Yale Review", 1992, vol. 80, № 1&2, p. 1-16.

53. R. Rorty. Robustness: A Reply to Jean Bethke Elshtain // The Politics of Irony. Ed. by D. W. Conway and J. E. Seery. N.Y., 1992, p. 219-223.

54. R. Rorty. The Pragmatist's Progress // Interpretation and Overinterpretation (by U. Eco et al.). Cambridge, 1992, p. 89-108.

55. R. Rorty. Trotsky and the Wild Orchids // "Common Knowledge", 1992, vol. 1, № 3, p. 140-153.

56. R. Rorty. What Can You Expect from Anti-Foundationalist Philosophers? A Reply to Lynn Baker // "Virginia Law Review", 1992, vol. 78 (April), p. 719-727.

57. R. Rorty. Holism, Intentionality, and the Ambition of Transcendence // Dennett and his Critics: Demystifying Mind. Ed. by B. Dahlbom. Oxford, 1993, p. 184-202.

58. R. Rorty. An Antirepresentationalist View: Comments on Richard Miller, van Fraassen-Sigman, and Churchland // Realism and Representation. Ed. by G. Levine. Madison, 1993, p. 125-133.

59. R. Rorty. Centers of Moral Gravity: Comments on Donald Spence's "The Hermeneutic Turn" // "Psychoanalytic Dialogues", 1993, vol. 3, № 1, p. 21-28.

60. R. Rorty. Tales of Two Disciplines // "Callaloo", 1994, vol. 17, № 2, p. 575607.

61. R. Rorty. Taylor on Self-Celebration and Gratitude //" Philosophy and Phe-nomenological Research", 1994, vol. 54, № 1, p. 197-201.

62. R. Rorty. Religion as Conversation-Stopper // "Common Knowledge", 1994, vol. 3, № l,p. 1-6.

63. R. Rorty. Does Academic Freedom Have Philosophical Presuppositions? // "Academe", 1994, vol. 80, № 6, p. 52-63.

64. R. Rorty. Is Derrida a <2wa.s7-Transcendental Philosopher? // "Contemporary Literature", 1995, vol. 36 (Spring), p. 173-200.

65. Rorty and Pragmatism. The Philosopher Responds to His Critics. Ed. by H. J. Saatkamp. Nashville; L., 1995.

66. R. Rorty. Achieving Our Country: Leftist Thought in Twentieth-Century America. Cambridge; L., 1998.

67. R. Rorty. Truth and Progress: Philosophical papers. Vol. 3. Cambridge, 1998.

68. Аналитическая философия: Избранные тексты. М., 1993. Аналитическая философия: становление и развитие. Антология. М.,1998.

69. Р. Апресян. Пределы релятивизма // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст. М., 1997, с. 189-211.

70. JI. Боброва. Дискуссия о трансцендентальном аргументе в аналитической философии // Философия и научное познание. М., 1986, с. 124-163. А. Богомолов. Буржуазная философия США XX века. М., 1974.

71. Дж. Боррадори. Американский философ: Беседы с Куайном, Дэвидсоном, Патнэмом и др. М., 1998.

72. X. JI. Борхес. Оправдание вечности. М., 1994.

73. О. Вайнштейн. Философские игры постмодернизма // «Апокриф», № 2, с.12.31.

74. А. Вежбицкая. Семантика, культура и познание: общечеловеческие понятия в культуроспецифичных контекстах // «Thesis. Мир человека», 1993, т. 1, вып. 3, с. 185-206.

75. JI. Витгенштейн. Философские исследования // Филос. работы. Ч. 1. М.,1994.

76. Ж.-К. Вольф. Прагматизм с методом или без такового? Рорти versus Дьюи // «Логос», 1996, № 8, с. 190-205.

77. X. Г. Гадамер. Истина и метод. М., 1988.

78. A. Гараджа. Критика метафизики в неоструктурализме. М., 1989.

79. К. Герц. Польза разнообразия // «Thesis. Мир человека», 1993, т. 1, вып.3, с. 168-184.

80. B. Глазычев. The Icon Critical Dictionary of Postmodern Thought // «Пушкин», 1998, №3, с. 10.

81. А. Грязнов. Аналитическая философия и проблема понимания культурно-исторических феноменов // «Философские науки», 1989, № 3.

82. А. Грязнов. Язык и деятельность. Критический анализ витгенштейниан-ства. М., 1991.

83. А. Грязнов. Феномен аналитической философии в западной культуре XX столетия // «Вопросы философии», 1996, № 4.

84. А. Грязнов. "Постмодерн взбодрил аналитическую философию". Интервью журналу «Логос» // «Логос», 1999, № 8 (18), с. 42-47.

85. Ж. Деррида. Письмо японскому другу // «Вопросы философии», 1992, №4.

86. Ж. Деррида. Эссе об имени. М.; Спб., 1998.

87. Ж. Деррида. О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только. Мн„ 1999.

88. Д. Дубровский. «Научный материализм» и психофизиологическая проблема // «Философские науки», 1975, № 6.

89. Д. Дубровский. Проблема духовного и телесного в «научном материализме» // Проблемы и противоречия буржуазной философии 60-70-х годов XX века. М., 1983.

90. А. Зотов, Ю. Мельвиль. Западная философия XX века. М., 1998. И. Ильин. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.,1996.

91. И. Ильин. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М., 1998.

92. История философии: Запад Россия - Восток. Книга четвёртая: Филосо-фыия XX в. Под ред. Н. Мотрошиловой и А. Руткевича. М., 1999.

93. A. Камю. Бунтующий человек. М., 1990.

94. JI. Клепп. Ричард Рорти: философ парадокса // «Диалог США», 1992, № 50, с. 44-49.

95. П. Козловски. Современность постмодерна // «Вопросы философии», 1995, № 10, с. 85-94.

96. П. Козловски. Культура постмодерна. М., 1997.

97. М. Колопотин. Рорти о Дэвидсоне: мнимая и реальная прагматика коммуникации // «Метафизические исследования», 1999, № 11, с. 97-107.

98. Культурология. XX век. Энциклопедия. Т. 1-2. Спб., 1998.

99. B. Куренной. Уроки ткачества в современную эпоху: гобелен прагматизма и ковровые бомбардировки // «Логос», 1999, № 3 (13), с. 199-205.

100. Ж.-Ф. Лиотар. Состояние постмодерна. М.; Спб., 1998.

101. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

102. Т. Лифинцева. Философия диалога Мартина Бубера. М., 1999.

103. Л. Макеева. Философия X. Патнэма. М., 1996.

104. Дж. Марголис. Личность и сознание. Перспективы нередуктивного материализма. М., 1986.

105. Ю. Мельвиль. Чарльз Пирс и прагматизм. М., 1968.

106. Ю. Мельвиль. О социоцентристской тенденции буржуазной философии XX в. // «Вопросы философии», 1983, № ю, с. 99-111.

107. Ю. Мельвиль. Прагматическая философия человека // Буржуазная философская антропология XX века. М., 1986, с. 104-119.

108. Ю. Мельвиль. Новые веяния в метафизике США// «Вопросы философии», 1989, № 6, с. 138-147.

109. Л. Микешина, М. Опенков. Метафора оптическая // Культурология. XX век. Энциклопедия. Спб., 1998, т. 2, с. 36-41.

110. Дж. X. Миллер. Критик как хозяин // «Комментарии», 1999, № 17, с. 194224.

111. А. Михайлов. Современная философская герменевтика. Минск, 1986.

112. На путях постмодернизма. М., 1995.

113. Ф. Ницше. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. М., 1994.

114. Новейшие тенденции в современной аналитической философии. М.,1985.

115. От логического позитивизма к постпозитивизму. Хрестоматия. М., 1993.

116. Л. Павлова. Прагматистская герменевтика Р. Рорти. М., 1989 (деп. в ИНИОН РАН № 40446).

117. А. Парамонов. Рорти в России // «Пушкин», 1998, № 5, с. 8.

118. X. Патнэм. Философия сознания. М., 1999.

119. A. Печенкин. Антифундаменталистские течения в западной «философии науки» // «Философские науки», 1984, № 5.

120. Поиск путей к истине: опыт аналитической философии. М., 1995.

121. B. Порус. Дискуссии по проблемам «научного реализма» в западной философии науки // Философия и научное познание. М., 1986, с. 22-66.

122. Постмодернизм и культура. М., 1991.

123. Проблемы философской герменевтики. М., 1990.

124. П. Рикёр. Живая метафора // Теория метафоры: Сб. статей. М., 1990, с.

125. A. Рубцов. Универсализм без берегов и с берегами // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст, с. 249-284.

126. B. Руднев. Нравственность как набор языковых практик // «Логос», 1997, № Ю, с. 148-153.

127. А. Руткевич. От Фрейда к Хайдеггеру. М., 1985.

128. А. Руткевич. Глубинная герменевтика Ю. Хабермаса // Проблемы философской герменевтики. М., 1990.

129. A. Руткевич. Психоанализ. Истоки и первые этапы развития: Курс лекций. М., 1997.

130. М. Рыклин. «Колыбель качается над бездной.» (Р. Рорти читает В. Набокова) // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст, с. 227-248.

131. B. Самсонов. Язык, познание, деятельность. Критический анализ гносеологии неопрагматизма. Челябинск, 1983 (деп. В ИНИОН РАН № 13002).

132. Ж.-П. Сартр. Экзистенциализм это гуманизм // Сумерки богов. М., 1990, с. 319-344.

133. Дж. Сёрль. Современная философия в Соединённых Штатах // «Путь», 1995, №8.

134. И. Сидоров. Антиэссенциализм Р. Рорти: солидарность как философский принцип // Проблема интеграции философских культур в свете компаративистского подхода. Спб., 1996, с. 31-34.

135. Современная аналитическая философия. Сб. обзоров и рефератов. М.,1988.

136. Современная западная философия. Словарь. М., 1991.

137. Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. М., 1996.

138. Современное состояние аналитической философии. М., 1988.

139. Современный либерализм. М., 1998.

140. Современный философский словарь. М., 1996.

141. Э. Соловьёв. Права человека у Канта и Рорти // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст, с. 72-86.

142. Ф. де Соссюр. Труды по языкознанию. М., 1977.

143. Структура и развитие науки. М., 1978.

144. А. Сыродеева. Ирония как стратегия бытия // Философские маргиналии. М., 1991, с. 86-92.

145. А. Сыродеева. Философия возможного // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст, с. 212-226.

146. А. Сыродеева. Локальность и современники // Коллаж 2: социально-философский и философско-антропологический альманах. М., 1999, с. 7-17.

147. Тенденции развития современной зарубежной философии и философской компаративистики в конце XX века. Спб., 1995.

148. A. Дж. Тойнби. Постижение истории. М., 1991.

149. С. Тулмин. Человеческое понимание. М., 1984.

150. М. Уолцер. Компания критиков: Социальная критика и политические пристрастия XX века. М., 1999.

151. П. Фейерабенд. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.

152. Философия без оснований. Беседа М. Рыклина с Р. Рорти // «Логос», 1996, №8, с. 132-154.

153. Философия и научное познание. Сб. обзоров. М., 1986.

154. Философия эпохи постмодерна. Сб. переводов и рефератов. Мн., 1996.

155. Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст. Отв. ред. А. Рубцов. М., 1997.

156. М. Фуко. Ницше, генеалогия, история // Философия эпохи постмодерна, с 74-97.

157. B. Фуре. Коммуникативно-теоретическая модификация философской рациональности в концепции Юргена Хабермаса // Философия эпохи постмодерна: Сб. переводов и рефератов. Мн., 1996, с. 98-116.

158. Ю. Хабермас. Модерн незавершённый проект // «Вопросы философии», 1992, № 4, с. 40-52.

159. М. Хайдеггер. Европейский нигилизм // Время и бытие. М., 1993.

160. М. Хайдеггер. Работы и размышления разных лет. М., 1993.

161. М. Хайдеггер. Бытие и время. М., 1997.

162. Р. Хестанов. Утопическое экспериментирование Ричарда Рорти // Р. Рорти. Случайность, ирония и солидарность. М., 1996, с. 259-276.

163. Р. Хестанов. «И остановился перед ироническим либерализмом». Читаем Герцена глазами Рорти // «Логос», 1996, № 8, с. 92-116.

164. Й. Хёйзинга. Homo Ludens. М., 1997.

165. Я. Хинтикка. Проблема истины в современной философии // «Вопросы философии», 1996, № 9.

166. В. Целищев. Предисловие к русскому изданию книги «Философия и зеркало природы». Новосиб., 1997, с. IX-XVII.

167. И. Цурина. Социально-политический контекст философии постмодернизма. М., 1994.

168. О. Шпенглер. Закат Европы. М., 1993.

169. У. Эко. Заметки на полях «Имени розы» // Имя розы. М., 1997.

170. Ф. Энгельс. Анти-Дюринг // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20.

171. Н. Юлина. Постпозитивизм и «новая метафизика» // «Вопросы философии», 1974, № 1.

172. Н. Юлина. Проблема метафизики в американской философии XX века. М., 1978.

173. Н. Юдина. Проблема сознания и реальности в физикалистском материализме и биологицистской концепции К. Поппера // Проблемы и противоречия буржуазной философии 60-70-х годов XX века. М., 1983.

174. Н. Юлина. Физикализм и система духовное-телесное // Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник. М., 1995-1996, с. 221244.

175. Н. Юлина. Философия Джона Дьюи и постмодернистский прагматизм Ричарда Рорти // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст, с. 156-188.

176. Н. Юлина. Постмодернистский прагматизм Ричарда Рорти. Долгопрудный, 1998.

177. Н. Юлина. Очерки по философии в США. XX век. М., 1999.

178. After Philosophy: End or Transformation? Ed. by K. Baynes, J. Bohman and T. McCarthy. Cambridge; L., 1987.

179. R. Almeder. Fallibilism, Coherence and Realism // "Synthese", 1986, vol. 66, №2, p. 213-223.

180. D. M. Armstrong. A Materialist Theory of the Mind. L.; N. Y., 1968.

181. M. R. Ayers. "The End of Metaphysics" and the Historiography of Philosophy // "Philosophy, Its History and Historiography", 1985, p. 27-40.

182. H. G. Barnett. Innovation: The Basis of Culture Change. N.Y., 1953.

183. Z. Bauman. Philosophy as the Mirror of Time // "History of the Human Sciences", 1992, vol. 5, № 3, p. 57-63.

184. N. O. Bernsen, J. R. Flor. Man's Historicity and Philosophy's Self-Knowledge // "Danish Yearbook of Philosophy", 1985, vol. 22, p. 37-56.

185. R. Bernstein. Philosophy in the Conversation of Mankind // "Review of Metaphysics", 1980, vol. 33, № 4, p. 745-775.

186. R. Bernstein. Beyond Objectivism and Relativism. Philadelphia, 1983.

187. R. Bernstein. One Step Forward, Two Steps Backward: Richard Rorty on Liberal Democracy and Philosophy // "Political Theory", 1987, vol. 15, № 4, p. 538-563.

188. R. Bernstein. Rorty's Liberal Utopia // "Social research", 1990, vol. 57, № 1, p.31.72.

189. R. Bernstein. The Resurgence of Pragmatism // "Social Research", 1992, vol. 59, №4, p. 813-840.

190. R. Bernstein. American Pragmatism: The Conflict of Narratives // Rorty and Pragmatism. The Philosopher Responds to His Critics. Nashville; L., 1995, p. 54-67.

191. R. Bhaskar. Rorty, Realism and the Idea of Freedom // Reading Rorty. Critical Responses to "Philosophy and the Mirror of Nature" (and Beyond). Ed. by A. Malachowski. Oxford; Cambridge, 1990, p. 198-232.

192. D. H. Bialostosky. Dialogic, Pragmatic, and Hermeneutic Conversation: Bakhtin, Rorty, Gadamer // The Bakhtin Circle Today. Atlanta, 1989, p. 107-119.

193. M. Billig. Nationalism and Richard Rorty: The Text as a Flag for Pax Americana // "New Left Review", 1993, № 202, p. 69-83.

194. H. Bloom. The Anxiety of Influence. N.Y., 1973. H. Bloom. A Map of Misreading. N.Y., 1975. H. Bloom. Poetry and Repression. New Haven, 1976. P. Blum. Heidegger and Rorty on "The End of Philosophy" // "Metaphilosophy", 1990, vol. 21, № 3, p. 223-238.

195. E. J. Bond. Richard Rorty and the Epistemologizing of Truth // "Ratio", 1987, vol. 29, № l,p. 79-88.

196. S. Bouma-Prediger. Rorty's Pragmatism and Gadamer's Hermeneutics // "Journal of the American Academy of Religion", 1989, vol. 57, № 2, p. 313-324.

197. J. R. Bowlin. Rorty and Aquinas on Courage and Contingency // "Journal of Religion", 1997, vol. 77, № 3, p. 402-420.

198. J. van. Brakel, B. Saunders. Moral and Political Implications of Pragmatism // "Journal of Value Inquiry", 1989, vol. 23, № 4, p. 259-274.

199. M. Briand. Postmodernism and Politics: Skepticism or Pragmatism? // "Journal of Speculative Philosophy", 1995, vol. 9, № 2, p. 111-124.

200. G. Brodsky. Rorty's Interpretation of Pragmatism // Transactions of the Charles S. Peirce Society, 1982, vol. 18, p. 311-337.

201. J. Burrows. Conversational Politics: Rorty's Pragmatist Apology for Liberalism // Reading Rorty, p. 322-338.

202. J. P. Cadello. Richard Rorty's "Philosophy and the Mirror of Nature": An Existential Critique // "Journal of Value Inquiry", 1988, vol. 22, № 1, p. 67-76.

203. The Cambridge Dictionary of Philosophy. Ed. R. Audi. Cambridge U.P., 1995. J. Campbell. Rorty's Use of Dewey // "Southern Journal of Philosophy", 1984, vol. 32, №2, p. 175-187.

204. J. D. Caputo. The Thought of Being and the Conversation of Mankind: The Case of Heidegger and Rorty // "Review of Metaphysics", 1983, vol. 36, № 3, p. 661-685.

205. V. Choy. Mind-Body, Realism and Rorty's Therapy // "Synthese", 1982, vol. 52, №3, p. 515-541.

206. M. Clark. Fact and Fiction // Reading Rorty, p. 171-183. L. G. Cohen. The Dialogue of Reason: An Analysis of Analytical Philosophy. Oxford, 1986.

207. R. Comay. Interrupting the Conversation: Notes on Rorty // "Telos", 1986 (Fall), vol. 69, p. 119-130.

208. W. Connolly. Mirror of America // "Raritan Review ", 1983 (Summer), vol. 3, p. 124-135.

209. D. Conway. Taking Irony Seriously: Rorty's Postmetaphysical Liberalism // "American Literary History", 1991, vol. 3, № 1, p. 198-208.

210. The Critical Approach to Science and Philosophy. N.Y., 1964.

211. J. Culler. On Deconstruction. Theory and Criticism after Structuralism. N. Y.,1982.

212. J. Culler. Framing the Sign: Criticism and its Institutions. Oklahoma City,1988.

213. S. Cunningham. Representation: Rorty vs. Husserl // "Synthese", 1986, vol. 66, № 2, p. 272-289.

214. G. Daly. Post-Metaphysical Culture and Politics: Richard Rorty and Laclau and Mouffe // "Economy and Society", 1994, vol. 23, № 2, p. 173-200.

215. A. J. Damico. The Politics After Deconstruction: Rorty, Dewey and Marx // Context over Foundation: Dewey & Marx. Ed. by W. J. Gavin. Dordrecht, 1988, p. 177-205.

216. E. Davenport. The New Politics of Knowledge: Rorty's Pragmatism and the Rhetoric of the Human Sciences // "Philosophy of the Social Sciences", 1987, vol. 17, № 3, p. 377-394.

217. D. Davidson. Inquiries into Truth and Interpretation. Oxford, 1984.

218. D. Davidson. A Nice Derangement of Epitaphs // Philosophical Grounds of Rationality. Oxford, 1986, p. 157-174.

219. D. Davidson. The Structure and Content of Truth // "Journal of Philosophy", 1990, vol. 87, № 6, p. 279-328.

220. D. Davidson. A Coherence Theory of Truth and Knowledge // Reading Rorty, p. 120-138.

221. Deconstructive Criticism. Cairo, 1984.

222. D. Dedrick. The New Naturalism // "Metaphilosophy", 1993, vol. 24, № 4, p. 390-399.

223. D. Dennett. The Intentional Stance. Cambridge, 1987.

224. J. Derrida. Of Grammatology. Baltimore; L., 1976.

225. J. Derrida. Writing and Difference. Chicago, 1978.

226. J. Derrida. The Margins of Philosophy. Chicago, 1982.

227. J. Dewey. Experience and Nature. La Salle, 1925.

228. J. Dewey. The Quest for Certainty. N.Y., 1929.

229. J. Dewey. Human Nature and Conduct. N. Y., 1930.

230. J. Dewey. Problems of Men. N.Y., 1946.

231. J. Dewey. Reconstruction in Philosophy. Boston, 1970.

232. J. Dewey. The Influence of Darwinism on Philosophy // Middle Works, 18991924. Carbondale, 1976-83, vol. 4.

233. P. J. Dlugos. Yolton and Rorty on the Veil of Ideas in Locke // "History of Philosophy Quarterly", 1996, vol. 13 (July), p. 317-329.

234. Dupre. Postmodernity or Late Modernity? Ambiguities in Richard Rorty's Thought // "Review of Metaphysics", 1993, vol. 47, № 2, p. 277-295.

235. A. Edel. A Missing Dimention in Rorty's Use of Pragmatism // Transactions of the Charles S. Peirce Society, 1985, vol. 21, p. 21-38.

236. G. Eisenstein. Contingency and Pessimism: Rorty on Creativity and Understanding // "Philosophical Forum", 1992, vol. 23, № 3, p. 179-197.

237. B. Elevitch. Life is Not a Poem? // Artifacts, Representations and Social Practice. Dordrecht, 1994, p. 361-364.

238. Essays on the Philosophy of W. V. Quine. Ed. by R. W. Shahan and C. Swoyer. Hassocks, 1979.

239. Ethics & Aesthetics: Post-Modern Positions. Ed. by. R. Merrill. Washington,1988.

240. Evolutionary Epistemology, Rationality, and the Sociology of Knowledge. Ed. by G. Radnitzky, W. Bartley. La Salle, 1988.

241. F. B. Farrell. Reference, Anti-Realism, and Holism // "Southern Journal of Philosophy", 1985, vol. XXIII, № 1, p. 47-64.

242. F. B. Farrell. Rorty and Antirealism // Rorty and Pragmatism, p. 154-188.

243. H. Feigl. The "Mental" and the "Physical" // Minnesota Studies in the Philosophy of Science. Vol. 2. Minneapolis, 1958.

244. A. Ferrara. The Unbearable Seriousness of Irony // "Philosophy and Social Criticism", 1990, vol. 16, № 2, p. 81-107.

245. P. Feyerabend. Explanation, Reduction and Empiricism // "Minnesota Studies in the Philosophy of Science", 1962, vol. 3.

246. P. Feyerabend. Against Method. Outline of an Anarchistic Theory of Knowledge. L., 1975.

247. P. Feyerabend. Science in a Free Society. L., 1978.

248. M. Fischer. Redefining Philosophy as Literature: Richard Rorty's "Defence" of Literary Culture // Reading Rorty, p. 233-243.

249. M. Fisk. The Instability of Pragmatism // "New Literary History", 1985, vol. 17, p. 23-30.

250. N. Fraser. Solidarity or Singularity? Richard Rorty between Romanticism and Technocracy // Reading Rorty, p. 303-321.

251. N. Fraser. Unruly Practices: Power, Discourse, and Gender in Contemporary Social Theory. Minneapolis, 1989.

252. J. M. Fritzman. Thinking with Fraser about Rorty, Feminism, and Pragmatism // "Praxis International", 1993, vol. 13, № 2, p. 113-125.

253. From Modernism to Postmodernism: An Anthology. Ed. by L. Cahoone. Cambridge, 1996.

254. O. Gal. Hesse and Rorty on Metaphor: Rhetoric in Contemporary Philosophy // "Journal of Speculative Philosophy", 1995, vol. 9, № 2, p. 125-146.

255. J. Garrison. Dewey's Philosophy and the Experience of Working: Labor, Tools and Language // "Synthese", 1995, vol. 105, № 1, p. 87-114.

256. E. Gellner. Relativism and the Social Sciences. Cambridge, 1986.

257. M. Goldman. Rorty's New Myth of the Given // "Metaphilosophy", 1988, vol. 19, №2, p. 105-112.

258. M. F. Goodman. Rorty, Personhood, Relativism // "Praxis International", 1987, vol. 6, №4, p. 426-441.

259. N. Goodman. Ways of Worldmaking. Hassocks, 1978.

260. J. Gouinlock. What Is the Legacy of Instrumentalism? Rorty's Interpretation of Dewey // Rorty and Pragmatism, p. 72-90.

261. J. Grange. The Disappearance of the Public Good: Confucius, Dewey, Rorty // "Philosophy East and West", 1996, vol. 46, № 3, p. 351-366.

262. Ch. В. Guignon, D. R. Hiley. Biting the Bullet: Rorty on Private and Public Morality // Reading Rorty, p. 339-364.

263. G. Gunn. Rorty's Novum Organum // "Raritan", 1990, vol. 10, № 1, p. 80-103.

264. G. Gutting. Paradigms and Hermeneutics: A Dialogue on Kuhn, Rorty, and the Social Sciences // "American Philosophical Quarterly", 1984, vol. 21, № 1, p. 1-15.

265. S. Haack. Vulgar Pragmatism: An Unedifying Prospect // Rorty and Pragmatism, p. 126-147.

266. S. Haack. Between Scientism and Conversationalism // "Philosophy and Literature", 1996, vol. 20, № 2, p. 455-474.

267. S. Haack. "We pragmatists.": Peirce and Rorty in Conversation // "Partisan Review", 1997, vol. 64, № 1, p. 91-107.

268. H. Haber. Richard Rorty's Failed Politics // "Social epistemology", 1993, vol. 7, № l,p. 61-74.

269. J. Habermas. Rortys pragmatische Wende // Deutsche Zeitschrift fur Philosophie. Berlin, 1996. Jg. 44, H. 5. S. 715-741.

270. Hacking. Is the End in Sight for Epistemology? // "Journal of Philosophy", 1980, vol. 77, p. 579-588.

271. D. L. Hall. Richard Rorty. Prophet and Poet of the New Pragmatism. N. Y.,1994.

272. N. R. Hanson. Patterns of Discovery. Cambridge, 1958. R. Harre. Varieties of Realism: A Rationale for the Natural Sciences. Oxford; N.Y., 1986.

273. Hassan. The Dismemberment of Orpheus. N.Y., 1982. I. Hassan. Making Sense: The Triumph of Postmodern Discourse // "New Literary History", 1987, vol. 18, № 2.

274. J. Heal. Pragmatism and Choosing to Believe // Reading Rorty, p. 101-114. M. Heidegger. Sketches for a History of Being // The End of Philosophy. New York, 1973.

275. B. Hendley. The Conversation Continues: Rorty and Dewey // "Process studies", 1991, vol. 20, №2, p. 102-113.

276. S. Hendley. Putting Ourselves Up for Question: A Postmodern Critique of Richard Rorty's Postmodernist Bourgeois Liberalism // "Journal of Value Inquiry",1995, vol. 29, №2, p. 241-253.

277. Hermeneutics and Praxis. Ed. by R. Hollinger. Notre Dame, 1985. Hermeneutics and Modern Philosophy. Ed. by B. R. Wachterhauser. Albany,1986.

278. M. Hesse. Revolutions and Reconstructions in the Philosophy of Science. Bloomington; L., 1980.

279. M. Hesse. Epistemology without Foundations // Philosophy, Its History and Historiography. Dordrecht etc., 1985, p. 49-68.

280. M. Hollis. The Poetics of Personhood // Reading Rorty, p. 244-256.

281. J. Holowka. Philosophy and the Mirage of Hermeneutics // Reading Rorty, p. 187-197.

282. S. Hook. The Quest for Being. N.Y., 1963.

283. J. Hornsby. Descartes, Rorty and the Mind-Body Fiction // Reading Rorty, p.41.57.

284. K. Hostetler. Rorty and Collaborative Inquiry in Education: Consensus, Conflict and Conversation // "Educational Theory", 1992, vol. 42, № 3, p. 285-298.

285. D. Houghton. Rorty's Talk-About // Reading Rorty, p. 156-170.

286. J. Hund. Sociologism and Philosophy // "British Journal of Sociology", 1990, vol. 41, №2, p. 197-224.

287. D. Ingram. Hermeneutics and Truth // "Journal of the British Society for Phenomenology", 1984, vol. 15, № 1, p. 62-78.1.sues in Evolutionary Epistemology. Albany, 1989.

288. R. L. Jackson. Cultural Imperialism or Benign Relativism? A Putnam-Rorty Debate // "International Philosophical Quarterly", 1988, vol. 28, № 4, p. 382-392.

289. T. Jackson. The Theory and Practice of Discomfort: Richard Rorty and Pragmatism // "Thomist", 1987, vol. 51, № 2, p. 270-298.

290. F. Jameson. Postmodernism, or The Cultural Logic of Late Capitalism. Durham, 1991.

291. A. Janik. Style, Politics and the Future of Philosophy. Dordrecht etc., 1989.

292. E. L. Jurist. Recognizing the Past // "History and Theory", 1992, vol. 31, № 2, p. 163-181.

293. S. Kautz. Liberalism and community. Ithaca; L., 1995.

294. J. Kim. Rorty on the Possibility of Philosophy // "Journal of Philosophy", 1980, vol. 77, p. 588-597.

295. M. Kingwell. Interpretation, Dialogue and the Just Citizen // "Philosophy and Social Criticism", 1993, vol. 19, № 2, p. 115-144.

296. M. Kingwell. The Plain Truth about Common Sense: Skepticism, Metaphysics, and Irony // "Journal of Speculative Philosophy", 1995, vol. 9, № 3, p. 169-188.

297. J. Kloppenberg. Pragmatism: An Old Name for Some New Ways of Thinking? // "Journal of American History", 1996, vol. 83, № 1, p. 100-138.

298. R. Kraut. Varieties of Pragmatism // "Mind", 1990, vol. 99, № 394, p. 157183.

299. T. Kuhn. Copernican Revolution. Cambridge, 1957.

300. T. Kuhn. The Structure of Scientific Revolutions. Chicago, 1962.

301. T. Kuhn. The Essential Tension. Selected Studies in Scientific Tradition and Change. Chicago; L., 1977.

302. M. Lance, T. May. Two Dogmas of Post-Empiricism: Anti-Theoretical Strains in Derrida and Rorty // "Philosophical Forum", 1994, vol. 25, № 4, p. 273-309.

303. P. Lauritzen. Philosophy of Religion and the Mirror of Nature: Rorty's Challenge to Analytic Philosophy of Religion // "International Journal for Philosophy of Religion", 1984, vol. 16, № 1, p. 29-39.

304. T. Z. Lavine. America and the Contestations of Modernity: Bentley, Dewey, Rorty // Rorty and Pragmatism, p. 37-49.

305. D. Leland. Rorty on the Moral Concern of Philosophy: A Critigue from a Feminist Point of View // "Praxis International", 1988, vol. 8, № 3, p. 273-283.

306. F. Lentricchia. Criticism and Social Change. Chicago, 1983.

307. F. Lentricchia. Rorty's Cultural Conversation // "Raritan Review", 1983 (Summer), vol. 3, p. 136-141.

308. Levi. Escape from Boredom: Edification According to Rorty // "Canadian Journal of Philosophy", 1981, vol. 11, № 4, p. 589-601.

309. A. B. Levison. Rorty, Materialism, and Privileged Access // "Nous", 1987, vol. 21, №3, p. 381-393.

310. The Linguistic Turn. Resent Essays in Philosophical Method. Ed. and with an introduction by R. Rorty. N.Y., 1967.1.re Rorty. Ed. by J.-P. Cometti. Paris, 1992.

311. D. Little. Natural Rights and Human Rights: The International Imperative // Natural Rights and Natural Law: The Legacy of George Mason. Ed. by R. P. Davi-dow. Fairfax, 1986, p. 67-122.

312. S. Lovibond. Feminism and Pragmatism: A Reply to Richard Rorty // "New Left Review", 1992, № 193, p. 56-74.

313. J.-F. Lyotard. Answering Question: What Is Postmodernism? // Innovation/Renovation: New Perspectives on the Humanities. Ed. by I. Hassan, S. Hassan. Madison, 1983.

314. J. T. Lysaker. The Shape of Selves to Come: Rorty and Self-Creation // "Philosophy and Social Criticism", 1996, vol. 22, № 3, p. 39-74.

315. T. R. Machan. Some Reflections on Richard Rorty's Philosophy // "Metaphilosophy", 1993, vol. 24, № 1/2, p. 123-146.

316. A. Maclntyre. After Virtue: A Study in Moral Theory. London, 1982.

317. A. Maclntyre. Philosophy, the 'Other' Disciplines, and Their Histories // "Soundings", 1982, vol. 65, p. 127-145.

318. G. B. Madison. Coping with Nietzsche's Legacy: Rorty, Derrida, Gadamer // "Philosophy Today", 1992, vol. 36, № 1, p. 3-19.

319. B. Magnus. Nietzsche and Postmodern Criticism // Nietzsche Studien: Intern. Jb. Fur Nietzshe-Forschung. В.; N.Y., 1989. Bd 18.

320. A. Malachowski. Deep Epistemology without Foundations (in Language) // Reading Rorty, p. 139-155.

321. P. de Man. Blindness and Insight: Essays in the Rhetoric of Contemporary Criticism. N.Y., 1971.

322. P. de Man. Allegories of Reading. New Haven, L., 1979.

323. R. N. Manning. Pragmatism and the Quest for Truth // "Metaphilosophy", 1992, vol. 23, №4, p. 350-362.

324. J. Margolis. Pragmatism without Foundations // "American Philosophical Quarterly", 1984, vol. 21, № 1, p. 69-80.

325. B. Martin. Liberalism: Modern and Postmodern // "Social epistemology", 1993, vol. 7, №1, p. 75-81.

326. Materialism and the Mind-Body Problem. N.J., 1971.

327. B. May. Neoliberalism in Rorty and Forster // "Twentieth Century Literature", 1993, vol. 39, №2, p. 185-207.

328. Th. McCarthy. Private Irony and Public Decency: Richard Rorty's New Pragmatism // "Critical Inquiry", Winter 1990, p. 355-370.

329. R. C. McCleary. Philosophical Prose and Practice // "Philosophy", 1993, vol. 68, №263, p. 79-93.

330. J. H. Miller. Tradition and Difference. Rev. of M. H. Abrams' "Natural super-naturalism" // "Diacritics", 1972, vol. 2, № 2.

331. D. Misgeld. Modernity, Democracy and Social Engineering // "Praxis International", 1987/1988, vol. 7, № 3/4, p. 268-285.

332. Modern Materialism: Readings on Mind-Body Identity. N. Y.; Chicago, 1969.

333. M. Moody-Adams. Theory, Practice, and the Contingency of Rorty's Irony // "Journal of Social Philosophy", 1994, vol. 25, № spec.issue, p. 209-227.

334. J. Murphy. Pragmatism: From Peirce to Davidson. Boulder, 1990.

335. A. Nehamas. Can We Ever Quite Change the Subject?: Richard Rorty on Science, Literature, Culture and the Future of Philosophy // "Boundary Two", 1984, p. 395-413.

336. K. Nielsen. Scientism, Pragmatism, and the Fate of Philosophy // "Inquiry", 1986, vol. 29, № 3, p. 277-304.

337. K. Nielsen. After the Demise of the Tradition: Rorty, Critical Theory, and the Fate of Philosophy. Boulder, 1991.

338. K. Nielsen. Skeptical Remarks on the Scope of Philosophy: Rorty vs. Habermas // "Social Theory and Practice", 1993, vol. 19, № 2, p. 117-160.

339. K. Nielsen. An Un-Rortyan Defence of Rorty's Pragmatism // "Inquiry", 1996, vol. 39, № 1, p. 71-95.

340. New Essays in Metaphysics. Albany, 1987.

341. Ch. Norris. The Deconstructive Turn. L.; N.Y., 1984.

342. Ch. Norris. The Contest of Faculties. L., 1985.

343. M. Oakeshott. The Voice of Poetry in the Conversation of Mankind. London,1959.

344. M. Okrent. Heidegger's Pragmatism. N.Y., 1988.

345. M. Okrent. The Truth, the Whole Truth, and Nothing but the Truth // "Inquiry", 1993, vol. 36, № 4, p. 381-404.

346. R. Peerenboom. Reasons, Rationales, and Relativisms: What's at Stake in the Conversation over Scientific Rationality? // "Philosophy Today", 1990, vol. 34, № 1, p. 3-19.

347. D. Phillips. Reclaiming the Conversations of Mankind // "Philosophy", 1994, vol. 69, № 267, p. 35-53.

348. Н. Е. Phillips. The Ironist's Utopia: Can Rorty's Liberal Turnip Bleed? // "International Philosophical Quarterly", 1992, vol. 32, № 3, p. 363-368. The Philosophy of John Dewey. Ed. J. Macdermott. N. Y., 1973. M. Polanyi. Personal Knowledge. L., 1958.

349. Post-Analytic Philosophy. Ed. by J. Rajchman and C. West. N.Y., 1985. Postmodernism and Society. Ed. by. R. Boyne and A. Rattansi. L., 1990. Post-Structuralism and the Question of History. Cambridge, 1987.

350. C. G. Prado. The Limits of Pragmatism. N.Y., 1987.

351. Pragmatism in Law and Politics. Ed. by M. Brint and W. Weaver. Boulder,1991.

352. H. Putnam. Reason, Truth, and History. Cambridge, 1981.

353. H. Putnam. Why reason can't be naturalised? // "Synthese", 1982, vol. 52, №1.

354. Reading Rorty. Critical Responses to "Philosophy and the Mirror of Nature" (and Beyond). Ed. by A. Malachowski. Oxford; Cambridge, 1990.

355. Redrawing the Lines: Analytic Philosophy, Deconstruction and Literary Theory. Ed. by R. W. Dasenbrock. Minneapolis, 1989.

356. N. J. Rengger. No Time like the Present? Postmodernism and Political Theory // "Political Studies", 1992, vol. 40, № 3, p. 561-570.

357. R. C. Richardson. Disappearance and the Identity Theory // "Canad. Journal of Philosophy", 1981, vol. 11, № 3, p. 473-485.

358. J. Risser. Rorty's Pragmatism as Hermeneutic Praxis // "Modern Schoolman", 1986, vol. 63, №4, p. 275-287.

359. T. Rockmore. Philosophy, Literature, and Intellectual Responsibility // "American Philosophical Quarterly", 1993, vol. 30, № 2, p. 109-121.

360. A. Roque. Could Bohm's Hologram Succeed where Rorty's Mirror Couldn't? // "Scientia", 1986, vol. 121, № 1/4, p. 141-161.

361. S. Rosen. The Limits of Analysis. N.Y., 1980.

362. S. E. Rosenbaum. Rortian Rationality // "Metaphilosophy", 1986, vol. 17, № 2, p. 93-101.

363. D. M. Rosenthal. Keeping Matter in Mind // "Midwest Studies in Philosophy", 1982, vol. 5, p. 295-322.

364. N. Rotenstreich. Rorty's Interpretation of Hegel // "Review of Metaphysics", 1985, vol. 39, №2, p. 321-333.

365. G. Ryle. The Concept of Mind. L„ 1949.

366. M. Sandel. Liberalism and the Limits of Justice. Cambridge, 1982. F. Schick. Liberty, Equality, and Diversity: Some Reflections on Rorty // "Social Research", 1992, vol. 59, № 2, p. 297-314.

367. Th. Schick. How is Philosophy Possible? // "International Philosophical Quarterly", 1991, vol. 31, № 2, p. 203-212.

368. R. Schwartz. Review of 'Philosophy and the Mirror of Nature' // "Journal of Philosophy", 1983, vol. 80, p. 51-67.

369. J. Searle. Rationality and Realism: What Is at Stake? // "Daedelus", 1992, vol. 122, № 4, p. 55-84.

370. W. Sellars. Science, Perception and Reality. L.; N.Y., 1963. W. Sellars. Science and Metaphysics. L., 1968.

371. J. A. Shaffer. Mind-Body Problem. In: Encyclopedia of Philosophy. Vol. 5. N.Y.; L., 1967, p. 336-346.

372. J. Shklar. Ordinary Vices. Cambridge, 1984.

373. J. Singer. Should Lawyers Care About Philosophy? // "Duke Law Journal",1989, p. 1752-1783.

374. R. W. Sleeper. Rorty's Pragmatism // Transactions of the Charles S. Peirce Society, 1985, vol. 21, p. 9-20.

375. В. H. Smith. Contingencies of Value: Alternative Perspectives for Critical Theory. Cambridge; L, 1988.

376. R. Srusterman. Pragmatism and Liberalism between Dewey and Rorty // "Political Theory", 1994, vol. 22, № 3, p. 391-413.

377. M. Steele. Explanation, Understanding, and Incommensurability in Psychoanalysis // Allegory Revisited: Ideals of Manking. Dordrecht, 1994, p. 367376.

378. M. Steinmann. Rortyism // "Philosophy and Literatire", 1988, vol. 12, № 1, p.27.47.

379. P. Stern. Antifoundationalism and Plato's "Phaedo" // "Review of Politics",1990, vol. 51, №2, p. 190-217.

380. J. Stout. Liberal Society and the Languages of Morals // "Soundings", 1986, vol. 69, p. 32-59.

381. P. Strawson. Truth. Englewood Cliffs, N. J., 1964. B. Stroud. The Significance of Philosophical Skepticism. Oxford, 1984. L. Surette. Richard Rorty Lays Down the Law // "Philosophy and Literature", 1995, vol. 19, №2, p. 261-275.

382. Symposium: Philosophy and the Mirror of Nature // "Journal of Philosophy", 1980, vol. 77, № 10.

383. Symposium on Rorty's "Consequences of Pragmatism" // Transactions of the Charles S. Peirce Society, Winter 1985, p. 1-48.

384. Symposium zu Richard Rorty: Sind Aussagen Universelle Geltungsanspruche? // Deutsche Zeitschrift for Philosophie. Berlin, 1996. Jg. 44, H. 2. S. 245-270. Ch. Taylor. Hegel. Cambridge, 1975.

385. Ch. Taylor. Philosophy and its History // Philosophy in History. Essays on the Historiography of Philosophy, p. 17-30.

386. Ch. Taylor. Human Agency and Language. Cambridge, 1985. Ch. Taylor. Rorty in the Epistemological Tradition // Reading Rorty, p. 257275.

387. S. Toulmin. Knowing and Acting. N.Y., L., 1976.

388. P. Trembath. The Rhetoric of Philosophical "Writing": Emphatic Metaphors in Derrida and Rorty // "Journal of Aesthetics and Art Criticism", 1989, vol. 47, № 2, p. 169-173.

389. T. Triplett. Rorty's Critique ofFoundationalism// "Philosophical Studies", 1987, vol. 52, № l,p. 115-129.

390. Truth and Interpretation: Perspectives on the Philosophy of Donald Davidson. Oxford, 1986.

391. С. M. Turbayne. The Myth of Metaphor. Yale UP, 1962. Twentieth Century Philosophy. N.Y., 1947. G. Vattimo. The End of Modernity. Baltimore, 1985.

392. F. G. Verges. Rorty and the New Hermeneutics // "Philosophy", 1987, vol. 62, №241, p. 307-323.

393. Viewpoints: Excerpts from the ACLS Conference on the Humanities in the 1990's. N.Y., 1989.

394. P. Virilio. Speed and Politics. N.Y., 1986.

395. G. Vision. Veritable Reflections // Reading Rorty, p. 74-100.

396. K. Wain. Strong Poets and Utopia: Rorty's Liberalism, Dewey and Democracy // Political Studies. Oxford, 1993. Vol. 41, № 3, p. 394-407.

397. M. Walzer. Spheres of Justice: A Defense of Pluralism and Equality. N.Y.,1983.

398. H. Wang. Beyond Analytic Philosophy. Cambridge, 1986.

399. M. Warner. On not Deconstructing the Difference between Literature and Philosophy // "Philosophy and Literatire", 1989, vol. 13, № 1, p. 16-27.

400. G. Warnke. Hermeneutics and the Social Sciences: A Gadamerian Critique of Rorty // "Inquiry", 1985, vol. 28, № 3, p. 339-357.

401. G. Warnke. Gadamer: Hermeneutic, Tradition and Reason. Stanford, 1987. Th. E. Wartenberg. Foucault's Archaeological Method: A Response to Hackingand Rorty // "Philosophical Forum", 1984, vol. 15, № 4, p. 345-364.

402. C. West. The American Evasion of Philosophy: A Genealogy of Pragmatism. Madison, 1989.

403. R. Westbrook. John Dewey and American Democracy. Ithaca, N.Y., 1991.

404. H. White. Tropics of Discourse. Baltimore, 1978.

405. A. Wierzbicka. Semantic Primitives. Frankfurt, 1972.

406. B. Williams. Auto-da-Fe: Consequences of Pragmatism // Reading Rorty, p.26.37.

407. E. L. Weislogel. The Irony of Richard Rorty and the Question of Political Judgment // "Philosophy Today", 1990, vol. 34, № 4, p. 303-311.

408. S. Wolin. Democracy in the Discourse of Postmodernism // "Social research", 1990, vol. 57, № l,p. 5-30.

409. A. Wood. Hegel's Ethical Thought. Cambridge, 1990. J. W. Yolton. Some Remarks on the Historiography of Philosophy // "Journal of the History of Philosophy", 1985, vol. 23, № 4, p. 571-578.

410. J. W. Yolton. Mirrors and Veils, Thoughts and Things: The Epistemological Problematic // Reading Rorty, p. 58-73.