автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Номинации человека как отражение языковой картины мира

Полный текст автореферата диссертации по теме "Номинации человека как отражение языковой картины мира"

На правах рукописи

4В4эооэ

ЛИТВИНОВА ТАТЬЯНА АЛЕКСАНДРОВНА

НОМИНАЦИИ ЧЕЛОВЕКА КАК ОТРАЖЕНИЕ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА (НА МАТЕРИАЛЕ ВОРОНЕЖСКИХ ГОВОРОВ)

Специальность 10.02.01 - Русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 2 МАЙ 2011

Воронеж - 2011

4845665

Работа выполнена в Воронежском государственном университете.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Ковалев Геннадий Филиппович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Загоровская Ольга Владимировна

кандидат филологических наук, доцент Радченко Ирина Анатольевна

Ведущая организация: Елецкий государственный университет

им. И.А. Бунина

Защита состоится 2 июня 2011 г. в 1500 часов на заседании диссертационного совета Д 212.038.07 при государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Воронежский государственный университет» по адресу: 394000, г. Воронеж, пл. Ленина, 10, ауд. 85.

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат разослан «27» апреля 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Н.М. Вахтель

Общая характеристика работы

Образ человека - ядро национальной культуры, системы ее ценностей. В настоящее время стремительно развивается антропоцентрическая лингвистика, «поставившая в центр внимания проблему "язык и человек"» [Стернин 2000: 4]. Человек отразил в языке свой физический облик, эмоции, интеллект, отношение к себе и окружающему миру (работы Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, Т.И. Вен-диной, М.П. Одинцовой, A.A. Уфимцевой и мн. др.).

Образ человека - один из основных в языковой картине мира. В настоящее время не вызывает сомнения положение о том, что языковая картина мира национально специфична [Попова, Стернин 2002: 15]. В нашей работе мы исходим из тезиса о том, что различаются картины мира не только национальных языков: «не менее глубоки различия, сосуществующие в рамках одного языка и находящие свое отражение в семантике языковых единиц, используемых в подъязыках, обслуживающих соответствующие системы» [Шмелев 2002: 15]. В свете сказанного представляется особенно важным изучение лексики диалекта, ведь территориальные диалекты - «это вторая по значимости (после литературного языка) форма национального языка, которая является средством общения значительной части населения страны» [Блинова 1973: 45], и, «как показывают многочисленные исследования, посвященные системной организации лексики народных говоров, набор членов лексико-семантических групп оказывается специфичным в каждом территориальном диалекте и отражает особенности языковой сегментации действительности» [Загоровская 1990: 91], в связи с чем говорят о региональной языковой картине мира, под которой понимается вариант диалектной картины мира, свойственный жителям отдельных регионов и носителям определенных диалектов [Щербак 2006: 16].

Лексико-семантическое поле «человек» активно изучается в диалектной лексикологии, однако в воронежских говорах оно практически не исследовано. Актуальность темы обусловлена необходимостью исследования фрагмента «человек» картины мира воронежских говоров как одного из наиболее значимых в региональной языковой картине мира.

Цель исследования - выявить особенности образа человека в картине мира воронежских говоров путем анализа лексико-семантического поля слов, характеризующих человека с точки зрения его постоянных физических и психических свойств.

Цель предопределила задачи исследования:

1) вычленение и описание круга слов, входящих в лексико-семантическое поле характеристик человека по постоянному свойству;

2) построение идеографической классификации слов исследуемого лексико-семантического поля;

3) выявление лакун и сем, имеющих наибольшее количество репрезентантов;

4) изучение словообразовательных особенностей анализируемых единиц;

5) анализ метафорических переходов в данном поле;

6) сравнение исследуемого лексико-семантического поля с соответствующими полями русского литературного языка (ЛЯ), русских донских и украинских вос-точнослобожанских говоров с целью выявления как общего, так и территориально обусловленного компонента в образе человека в картине мира воронежских говоров.

Объект исследования - лексико-семантическое поле существительных и прилагательных, характеризующих человека по постоянному физическому или психическому свойству, в воронежских говорах.

Предмет исследования - специфика образа человека в картине мира воронежских говоров.

Материал исследования - 1285 лексических единиц (существительных и прилагательных) воронежских говоров, которые могут быть определены как слова, характеризующие человека по постоянному физическому и психическому свойству. Материал выбран из картотеки Словаря воронежских говоров, хранящейся на кафедре славянской филологии ВГУ и содержащей более 100000 карточек, а также из изданных томов «Словаря воронежских говоров» (2004,2007) и из личной картотеки автора. Материалом для сравнения послужили данные русского ЛЯ, украинских восточнослобожанских говоров, бытующих в том числе и на юге Воронежской области [Авдеева 2002: 33], и русских донских говоров. Общий объем проанализированного материала составил около 5000 лексических единиц. В материал говоров мы включали, помимо собственно диалектной лексики, и просторечия на том основании, что в то время как в ЛЯ «эти слова используются в качестве ненормативных эмоционально окрашенных синонимов ... в говорах подобные слова общеупотребительны и, как правило, нейтральны в стилистическом отношении» [Русская диалектология 1990: 171] и иногда являются единственным средством для характеристики человека по тому или иному свойству. Кроме того, ученые неоднократно говорили о «целесообразности изучения диалектной и просторечной лексики в их единстве» [Курносова 2009: 3] в силу того, что «диалектная речь является некодифицирован-ной формой национального языка», включающей «в свой состав также просторечную лексику и фразеологию» [Брысина 2001: 53].

Достоверность результатов исследования обусловлена применением следующих методов: полевого метода, идеографического анализа, компонентного анализа, использованием элементов статистической методики и словообразовательного анализа, методики сопоставления как неотъемлемого элемента познания любого изучаемого объекта, а также применением результатов новейших исследований в области диалектологии, лексикологии и лингвокультурологии.

Научная новизна работы:

- разработана идеографическая схема для классификации лексики воронежских говоров, номинирующей человека по постоянному свойству, и дано наполнение этой схемы по лексико-семантическим группам, подгруппам, микрогруппам, синонимическим рядам;

- проведен анализ слов, входящих в лексико-семантическое поле характеристик человека по постоянному свойству, в воронежских говорах, с точки зрения особенностей морфологической деривации;

- выявлены особенности процессов семантической деривации (метафоризации) в группе характеристик человека по постоянному свойству в воронежских говорах;

- проведено сопоставление исследуемой группы лексики с соответствующими группами в русском ЛЯ, русских донских говорах и украинских восточнослобожанских говорах;

- выявлены особенности образа человека в картине мира воронежских говоров.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы при разработке концепции образа человека в диалектной картине мира.

Практическая значимость диссертации определяется тем, что в научный оборот введен новый большой по объему лексический материал, который может быть использован при составлении идеографического словаря воронежских говоров, в практике преподавания русской диалектологии, лексикологии, семасиологии в высшей школе, а также в практике школьного преподавания отдельных тем русского языка, на занятиях по лингвокраеведению.

Основные положения, выносимые на защиту:

- лексико-семантическое поле «характеристика человека по постоянному свойству» в воронежских говорах характеризуется системной организованностью и распадается на микрополя «человек как живое существо», «человек как мыслящее, чувствующее и наделенное волей существо», «человек как общественное существо»;

- особенности слов исследуемого лексико-семантического поля (высокая степень оценочности, в подавляющем большинстве отрицательной; преобладание существительных, которые, как известно, более категоричны в выражении оценки, в особенности отрицательной; высокий процент отглагольных дериватов и метафоричных номинаций) свидетельствуют о динамичности, экспрессивности и значимости образа человека в картине мира воронежских диалектов;

- в воронежских говорах самым разработанным из участков анализируемого лексико-семантического поля в количественном и качественном отношении является микрополе лексем, характеризующих человека как общественное существо; наиболее часто осуждаемые качества человека - глупость, неряшливость, леность, медлительность, лживость; болтливость, жадность;

- одной из самых продуктивных моделей метафоризации является антропоморфная метафора, как и в русском ЛЯ новейшего периода;

- предложенная классификация лексико-семантического поля "Характеристика человека по постоянному свойству" применима к лексическому материалу других языковых систем и позволяет выявить общие черты и различия в наполнении отдельных сеток лексической системы и степени детализации тех или иных свойств человека.

Апробация результатов работы. Основные результаты диссертации доложены и обсуждены на ежегодных научных сессиях филологического факультета ВГУ (Воронеж, 2006-2011), на международных конференциях в Воронежском государственном архитектурно-строительном университете (Воронеж, 2007), ИЛИ РАН (Санкт-Петербург, 2007), Кубанском государственном университете (Краснодар, 2008), Воронежском государственном педагогическом университете (Воронеж, 2007, 2010) и отражены в 11 публикациях, в том числе 2 в изданиях, рекомендованных ВАК РФ, и применены при составлении «Словаря воронежских говоров» (2007).

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы из 233 источников и приложения и изложена на 177 страницах.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, определяются цели и задачи работы, объект и предмет исследования, обосновывается выбор объекта и актуальность работы, описываются методы исследования, уточняется терминологический аппарат, определяется новизна работы, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Тематико-идеографическая классификация лексики как способ описания фрагмента "человек " диалектной картины мира» содержит теоретическую базу исследования, в котором номинации человека по его постоянным свойствам, качествам рассматриваются в лингвокультурологическом аспекте, с точки зрения отражения особенностей образа человека в региональной языковой картине мира.

В первом параграфе обобщаются работы, посвященные общим вопросам исследования языковой картины мира, дается ее определение, анализируются различные точки зрения на то, какой именно языковой уровень в большей степени отражает особенности языковой картины мира. Мы принимаем ее трактовку Воронежской лингвистической школой: это «совокупность зафиксированных в единицах языка представлений народа о действительности на определенном этапе развития народа» [Попова, Стернин 2002: 6]. В современной лингвистике перспективным признается изучение языковой картины мира через описание «членения действительности», отраженного языком в языковых парадигмах (лексико-семантических, лексико-фразеологических полях и группах) [Попова, Стернин 2002: 6]. Разница между общеязыковой и диалектной категоризацией мира заключается «в принципах отбора сфер познания и в «ячеистости» той сетки, которую мы набрасываем на мир» [Рад-ченко 2004: 39]. Диалектные различия в структуре полей, в особенностях системы номинации рассматриваются как отражение различий в восприятии внеязыковой действительности (работы Е.А. Нефедовой). «Диалект есть языковое освоение родных мест» [Радченко 2004: 32].

Во втором параграфе подчеркивается, что главным героем отображенного в языке мира является сам человек, который выступает и субъектом познания, и его главным объектом. Как справедливо отмечает В. Н. Телия, «словарь показывает, что само видение мира как бы организовано вокруг человека», свидетельствуя «об антропологическом начале в языковой модели мира» [Телия 1991: 22].

Поскольку все многообразные проявления личности, ее качества, свойства находят отражение в языке, можно постулировать существование не только языкового образа мира, но и языкового образа человека. Языковой образ человека - это «обобщение характерных для сознания носителей языка и запечатленных в семантике и прагматике языковых единиц и структур реалистических и наивно-мифопоэтических представлений о человеке» [Одинцова 2001: 8]. Анализируются и обобщаются различные концепции образа человека в языке (работы Е.В. Урысон (1998), А.Д. Шмелева (2002), Н.Д. Арутюновой (1999), М.В. Одинцовой (2000), A.A. Уфимцевой (2002), Ю.Д. Апресяна (1998) и мн. др.). Установлено, что, несмотря на различие концепций, большинство исследователей приходят к выводу, что в языковой картине мира человек мыслится как биологическое существо с определенными

физическими достоинствами и недостатками, с интеллектуально-волевыми, нравственно-этическими и эмоционально-психологическими характеристиками личности, а также как существо социальное с позиции его местонахождения в обществе, его принадлежности к определённой социальной группе, его социальной роли. Установлено также, что образ человека в языке имеет национальную специфику.

В третьем параграфе анализируются способы реконструкции образа человека в языковой картине мира. Установлено, что основной из таких методов основывается на анализе различных лексических объединений - лексико-семантических полей, групп, подгрупп, синонимических рядов и др. Естественно, этнокультурную информацию логичнее искать «в рамках тех семантических полей, которые в большей степени, чем другие, связаны с ... информацией «от человека» и «о человеке» [Березович 2004: 15]». Анализ групп лексики с точки зрения выявления языковой картины мира показывает, что закономерности членения лексики на смысловые зоны отражают общую структуру представлений о соответствующем фрагменте действительности. Кроме того, при анализе следует учитывать симметричность / асимметричность заполнения логически однотипных или «парных» секторов, поскольку «место той или иной подсистемы в иерархии прямо зависит от обслуживающего ее числа лексем» [Апресян 1995: 42].

В четвертом параграфе приводится обзор классификаций лексики на понятийной основе (классификации Эли Блана, X. Касареса, Р. Халлига и В. фон Вартбурга и мн. др.). Основываясь на данных психологии и пользуясь различными классификациями, предложенными в словарях ([Морковкин 1984], [Русский семантический словарь 1998]) и диссертационных исследованиях ([Лаврова 1984], [Ли 1984], [Арсентьева 1989], [Мирсаетова 2004], [Нивина 2003] и мн. др.), мы разработали классификацию слов, характеризующих человека по постоянному свойству, качеству (см. рис.).

В пятом параграфе рассматриваются способы морфологической и семантической деривации изучаемых лексем, поскольку языковая картина мира отражается и в способах номинации [Кубрякова 1986: 27], а «герой современного словообразования — человек» [Земская 2000: 103]. Особое внимание уделяется процессам метафоризации. Подчеркивается, что метафорические дериваты несут особо ценную культурологическую информацию и могут дать представление о системе ценностей, которая сформирована в рамках определенной языковой картины мира [Скороходова 2006: 99].

Теоретические положения, изложенные в первой главе, являются базой для лингвокультурологического исследования лексических единиц (прилагательных и существительных), номинирующих лиц по постоянным свойствам, в воронежских говорах, которому посвящена вторая глава «Тематико-идеографическая классификация лексики, характеризующей человека по постоянному свойству, в воронежских говорах». Лексико-семантическое поле слов, характеризующих человека по постоянному свойству, по нашим наблюдениям, состоит из слов, характеризующих человека как живое существо; как мыслящее, чувствующее и наделенное волей и как общественное существо. Микрополе слов, номинирующих человека как живое существо (350 единиц) распадается на подгруппы «характеристика человека по внешним (физическим) признакам» (267) и «характеристика человека по внутренним (природным) свойствам» (83).

Рис. Классификация лексики, характеризующей человека по постоянному свойству

Внутри первой подгруппы выделяются микрогруппы общих характеристик внешнего вида (173) и частных внешних особенностей (94). Среди характеристик общих особенностей внешнего вида выделяем эстетические оценки (или субъективные: красивый/ некрасивый), замещающие (прагматические) оценки (или объективные: характеристика человека по его росту, весу и др.); эстетико-прагматические оценки (сильный /слабый) [Богуславский 2004: 21-25]).

Красивого человека в воронежских говорах называют баской, взрачный, заманчивый и др. (всего 18 слов). Все лексемы данного синонимического ряда выражают положительную эмоционально-эстетическую оценку, так как обозначают признаки, входящие в образ-эталон внешности: Жених хорош, взрачный, ну всё при нём (В. ХАВА).

Лексемы рассмотренного ряда вступают в антонимические отношения с лексемами, обозначающими некрасивого человека: небравый, невзглядный, несуро-жий. Характерно, что практически все лексемы данного ряда содержат в своем значении сему "невзрачный", т.е. в представлении носителя диалекта некрасивость - отсутствие отличительных, привлекающих внимание черт и особенностей внешности и др.

Красивый/некрасивый - это базовая оппозиция. Выделяются микрогруппы лексем, обозначающих эстетические оценки первовидения большой степени интенсивности: положительные ("очень красивый") и отрицательные ("очень некрасивый, уродливый"). Характерно, что лексем первой микрогруппы в воронежских говорах нам обнаружить не удалось. Напротив, микрогруппа прилагательных и существительных, обозначающих безобразного, уродливого человека, в воронежских говорах довольно широко представлена: дурномордый, зауродье, страхолюда (13 слов). Эти лексемы выражают отрицательную эмоционально-эстетическую оценку: До того дурнохарий, а себе кичится! (АНШ. Лиск.); Зачем за дурного идёшь? (ШКВ. В.-Хав.).

Среди замещающих оценок широко распространены наименования человека, содержащие в своем значении указание на «атрибуты размера». В них обнаруживается «сфокусированность человеческого восприятия на отклонениях от нормы» [Арутюнова 1999: 65]. Данная подгруппа является самой обширной в группе общих характеристик внешнего вида (98 лексем). Нами зафиксировано 45 лексем, обозначающих полного (бйхтей, буиша, веха и др.) человека. Эти слова зачастую содержат в своем составе дополнительные денотативные компоненты, характеризующие особенности моторики полного человека, в частности, его неповоротливость и неуклюжесть (барбак, буслай, вал). Редкое проявление компонентов морально-этического плана в семантике слов ряда "полный человек" свидетельствует о слабой причинно-следственной связи между полнотой человека и его негативными внутренними качествами. Контекстный анализ позволил выявить еще и такие факультативные, потенциальные семы, как "видный", "представительный", "красивый": Женщина была роскошная, красивая (Н. УСМ.). Кроме того, представления о некоторой привлекательности полного человека эксплицируются в мотиве гладкости/красоты: Ты смотри, какой он гладкий да хороший! (СДВ. Аннин.). Особенностью данной микрогруппы является то, что, обозначая человека полного, они тем не менее несут положительную комплексную прагматическую и эмоционально-эстетическую оценку, выражая соответствие эталону внешности, нашедшему отражение в памятниках культуры. Однако это не относится к лексемам, обозначающим высокую степень проявления признака - очень толстого человека. Данные лексемы выражают отрицательные эмоционально-эстетическую оценку, так как «указывают на отрицательно оцениваемый тип физической конституции -эндоморфный - и отклонение от нормы в большую сторону по признакам величины и формы» [Богуславский 2004: 65]: Таи расползлась, такса ряжа стала, просто ужасть (УСТ.-МРВ. Реп.).

Рассмотренная микрогруппа вступает в антонимические отношения с микрогруппой "худой человек": бескишёчный, выжарка, глдженный и др. (25 лексем). Слова данной микрогруппы также содержат в структуре своего лексического зна-

чения дополнительные денотативные компоненты: высокий (дугай, протегалень) или невысокий рост (дробный, жёвжик), изможденность вследствие болезни, слабость, хилость (доходной, жамариха). В народном сознании здоровая полнота -один из наиболее характерных признаков эталона внешности, нашедших отражение как в фольклоре, так и в поэзии, художественной прозе. Она ассоциируется со здоровьем, физической силой; худоба, напротив, - с болезнью, немочью.

Большее количество лексем в составе микрогруппы "полный человек" по сравнению с микрогруппой "худой человек" свидетельствует о том, что чрезмерная полнота человека вызывала больше эмоций, как отрицательных, поскольку могла быть препятствием в труде, так и положительных, так как более красивым считался в меру упитанный человек, потому что полнота - признак здорового, сильного человека, а значит, и красивого, видного. Слова, характеризующие чрезмерно худого человека, не содержат сем "видный", "представительный", "красивый" даже в качестве факультативных.

В воронежских говорах бытует подгруппа лексем (38), характеризующих человека по его росту. Внутри этой подгруппы выделяются две микрогруппы, вступающих друг с другом в антонимичныс отношения: "человек высокого рос-та"(бедуин, большак, будылда) и "человек низкого роста" (гаврик, дробный, жёвжик). Необходимо отметить, что к архисеме "высокий", кроме сем "толстый" и "худой" (см. выше), часто добавляется сема "нескладный" (будылда, дылда), "неуклюжий" (мотюня), "глупый" (орясина), "худощавый" (протегалень). Вследствие наличия таких дифференциальных сем слова данного ряда имеют в основном отрицательную оценочность: «чрезмерно высокий рост в сочетании с худобой и сухопаростью как нарушение признака пропорционального телосложения оценивается отрицательно» [Богуславский 2004: 67].

Среди лексем, обозначающих человека низкого роста, судя по контекстам, преобладает снисходительно-ироничная оценка, поддержанная уменьшительно-ласкательными суффиксами (мухортенький, небольшенький, пузик): Сноха у тебе хороша, ростом невеличка, да зато ладная (ПР.ХВ. Н.-Усм.), и неодобрительная (карандух, карапетка, недоросток): Кто ж тебя, такую карапётку, замуж возьмёть? (Н. УСМ.); особенно это касается человека полного и низкорослого: Всем хорош, но карапузый (ЛИСКИ).

Таким образом, в случаях использования атрибутов размера и формы в структуре номинаций последние чаще всего выражают пейоративную оценку: «Этот базовый компонент ментальной программы человека - не выделяться, изначально обусловленный целями физического выживания, языковые модели «внешнего человека» верифицируют в полной мере» [Геляева 2002: 153].

К эстетико-прагматическим оценкам относятся оценки внешности человека по признакам "здоровый, сильный, крепкий"/"слабый, хилый, болезненный" [Богуславский 2004: 68]. Крепкого, здорового, сильного человека называют бугай, гнеддй, двужильный (всего 25 лексем).

Лексемы этого ряда выражают комплексную положительную эмоционально-эстетическую и прагматическую оценку, так как указывают на признаки, соответствующие образу-эталону: Тогды-то я ещё солидная была, не болела (СЛД. Остр.). Ряд слов со значением "хилый, слабый, болезненный" состоит из 28 единиц: безнемо-

чный, гнилой, задвдхлик и др. Данные лексемы выражают отрицательные эмоционально-эстетические и прагматические оценки, так как указывают на отклонение от нормы в меньшую сторону по состоянию здоровья.

При выделении подгруппы слов, обозначающих человека по частным внешним признакам (94 единицы), мы исходили из того, что «языковую экспликацию получают характеристики человека не с обычными, стандартными частями тела, а выходящими за пределы нормы, выделяющимися и в силу этого вызывающими внимание, а значит, и материальное выражение в языке» [Геляева 2002: 151]. Обратимся к характеристике человека «с головы до ног». Человека с большой головой в воронежских говорах называют голован, головастик, головастый. Большое значение диалектоносители придают волосам: так, микрогруппа "человек с растрепанными, непричесанными волосами" (вахлатый, вихорка, космач) состоит из 14 лексем. Данные лексемы выражают отрицательную оценку, основанием которой служит «несоответствие представлениям о национальном образе внешности, в соответствии с которым волосы, как естественное украшение человека, должны быть определенным образом причесаны, подстрижены и уложены» [Нивина 2003: 14], Слова, обозначающие лысого человека (гололдбый, го-ломозый, голомысый), также выражают отрицательную оценку, поскольку имплицитно фиксируют нарушение презумпции цельности внешности человека.

Во внешностной характеристике человека большое внимание обращается на его лицо в целом и на «детали» лица (термин В.М. Богуславского). Разнообразие и многообразие таких оценок обусловлено тем, что лицо - «прежде всего объект привлечения внимания при "первовидении" незнакомого человека и способ проникновения в его внутренний мир» [Богуславский 2004: 103].

Характеристика человека по особенностям лица представлена в воронежских говорах следующими лексемами: "человек с круглым и полным лицом": лобан, мордан, полнокровный: "с широким лицом": личманистый; "с полными щеками": гцекастый, "с отвисшими щеками": бурдастый; "с веснушками": весноватый, рябой. В микрогруппе характеристик по «деталям» лица отметим большое число номинаций человека по особенностям глаз, зрения. Наибольшее число репрезентантов имеет сема "с большими навыкат глазами": бельмес, выпоглазый, лупастый (8 единиц). Человека с хорошим зрением называют востроглазым, глазаном; с плохим зрением -подслепым, прислепухой. В говорах проводится дифференциация между близорукостью и дальнозоркостью: "близорукий": близоглазый; "дальнозоркий": быстроглазый, дачьнорукий. Однако это различие осознается не всеми диалектоносителями: А не всё равно: близорукая или дальнорукая (Р.БВЛ. Павл.). Для наименования слепого человека служит лексема безочный.

Представлены в местных говорах и лексемы, характеризующие человека по величине и форме ушей: "с большими ушами": облоухий, ушастый; "с оттопыренными ушами": востроушка, лопоухий, "с отвислыми ушами": вислоушка. Отметим, что лексема облоухий в воронежских говорах имеет также значение "неумелый, неуклюжий человек". Данный случай - яркий пример того, насколько значимы характеристики деталей лица, ведь многим из них «обыденным сознанием приписывается определенный признак, соотносящийся с психоэмоциональными особенностями личности, проявляющими в межличностном общении» [Богуславский 2004: 103].

В местных говорах бытует множество слов для обозначения человека с плохим слухом. Практически все они образованы от корня глух-: глухарь, глухмень, глухмяный и др.: Да ведь он глухмень, ему надо какгаить! (СТД. Аннин.). Микрогруппа слов со значением "Характеристика лица по признакам величины и формы носа" представлена рядами "курносый" (кирпатый, лещендсый, ломоносый)', "с большим носом" (носовйтый, носопырь). Большой размер носа оценивается положительно: Чем ноеовйтее, тем красивее (ГРК. Н.-Усм.). Лексем, характеризующих человека по особенностям его обоняния, зафиксировать не удалось.

Человека с большим ртом называютротастым: Ротастый будя, если соску давать будешь (КРЧ. Рам.) (переносное значение - "крикливый"); с полными губами - губаном, губастым, губошлёпым, вислогубого - дуду ном. Интересно, что лексема губастый имеет значение "сердитый", в чем также проявляется связь между внешними характеристиками человека и особенностями его настроения, поведения: человек с полными губами кажется сердитым. Есть также отдельная лексема для обозначения человека с небольшим количеством зубов: карзубый. Выделяется группа лексем, характеризующих человека по особенностям его речи (физическим): "немой": немтырь, немчура-, "говорящий в нос": гугняк, гундёлка, гундосик. Среди других качеств речи репрезентируются неразборчивость (бор-мота, бурбон)', медлительность и вялость (музюкалка)\ шепелявость (прищапёли-вый); громкость (горлопанный, горлопястый) и др. Все эти лексемы имеют отрицательную оценку: За гундявого такого замуж не ходи (УСТ.-МРВ. Реп.).

Среди других слов, обозначающих человека по частным особенностям внешности, можно отметить характеристики по состоянию спины: "сутулый": жйлый, жулый, "горбатый": горбылёк, суверь\ "с гибкой спиной": гнучий. Бытуют в местных говорах и характеристики человека по такому признаку, как наличие большого живота: брюхатый, вислопузый, пузан. Все эти лексемы несут негативную оценку; У, брюхатая, пузо отрастта, ужасть (УСТ. Семил.).

Среди характеристик человека по его конечностям повсеместно используется лексема рукастый, употребляющаяся в двух значениях: "человек с длинными, большими руками" и "деловой, умелый человек". Человека, владеющего левой рукой лучше, чем правой, называют леворуким, левшоруким. Среди характеристик человека по длине и форме ног выделяются лексемы со значением "с длинными ногами": голенястый, длиннобудылдый (они также имеют значение "высокий"), "с кривыми ногами": кривоногий, лещендгий.

Таким образом, лексемы, характеризующие человека по общим и частным внешним признакам, широко распространены в воронежских говорах, что является свидетельством того, что в сознании диалектоносителя присутствует неодобрительное либо сочувственное (но не нейтральное) отношение к человеку, который отличается от других своим ростом, весом или нестандартными размерами частей тела. «Этот базовый компонент ментальной программы человека - не выделяться, изначально обусловленный целями физического выживания, языковые модели «внешнего человека» верифицируют в полной мере» [Геляева 2002: 153].

Подгруппа лексем, характеризующих человека по внутренним (природным) свойствам, распадается на три сектора: номинации по общей активности, особенностям моторной сферы и эмоциональности (три сферы проявления темпе-

рамента, который является одной из основных нейродинамических (внутренних) характеристик человека). Характеристика человека по общей активности представлена оппозицией "активный, деятельный" (бойкий) / "вялый, безынициативный" (ель, жареный), а также следующими микрогруппами, содержащими интегральную сему "в общении": "замкнутый, необщительный": безлюдье, бирюк и др.; "общительный": артельный, пршйпчивый. Традиционно общительного человека оценивают положительно: Иван - хороший мужик, артельный, с ним не пропадёшь хоть где (Р.БЛВ. Павл.), а замкнутого - резко негативно: Есть люди, а есть безлюдья - их щас поболе, чем людей (СЛД. Остр.). Лексемы, характеризующие человека с точки зрения особенностей моторной сферы, отчетливо распадаются на микрогруппы: 1) "быстрый, подвижный": быстрыга, замотыга, коловёртный; (23 слова); 2) "медлительный": вачёк, кундюба, мешкотный (41 лексема). В народном сознании медлительный человек справедливо осуждается как неспособный быстро выполнить работу, что является большим недостатком для носителя диалекта: И на чё ты сдалась, такая волоха! (УСТ.-МРВ. Реп.).

Характеристика человека по уровню эмоциональности представлена следующими рядами: "вспыльчивый": горячшций, всплывчатый; "нервный": волнушка, горячка; "спокойный": байдюжа, рахманный. Лексемы, характеризующие чрезмерно эмоциональных людей, выражают отрицательную оценку. Обратим внимание на явление народной этимологии, которому подвергается в воронежских говорах заимствованная из ЛЯ лексема вспыльчивый: всплывчатый, вспыхчивый.

Микрополе слов, характеризующих человека как мыслящее, чувствующее и наделенное волей существо, распадается на подгруппы лексем, именующих человека по интеллектуальным, эмоциональным и волевым свойствам: «Сферу эмоций, чувств можно поставить в один ряд с системой волевых факторов, системой мышления, не смешивая их друг с другом, так и в языке надо различать то, что служит выражению мыслей, чувств, воли» [Швелидзе 1997: 21]. «Характеристика интеллектуальных способностей человека составляет одну из самых многочисленных ЛСГ в народных говорах» [Бахвалова 1993: 22]. В воронежских говорах нами зафиксировано 174 лексемы этой подгруппы. Базовая оппозиция - наличие (бдительный, востроум, головастый; всего 30 лексем)/отсутствие ума (благоумный, глумый, дурогрёбина; всего 62 лексемы). На материале воронежских говоров подтверждается то, что «ассиметричность с явным преобладанием отрицательных оценок является отличительной чертой всей ЛСГ со значением "умственные способности человека"» [Бахвалова 1993: 116]. В отдельную подгруппу выделяются лексемы, характеризующие человека по объему знаний: "знающий, грамотный": блажной: Щас люди блажные, грамотные (ТНЦ. Борис.), набитый, письмённый и др. (15 слов); "безграмотный, малознающий": бесписьменный, гамай, долбня: Неучёная я, долбня (Б.ВРК. Рам.) (7 слов). Различие в семантике этой подгруппы и подгруппы общей характеристики умственных способностей человека отчетливо прослеживается на следующем примере: Я хотя и не письмённый, но бдительный (КРШ. Бобр.). Отметим, что эта подгруппа едва ли не единственная в рассматриваемом нами поле "характеристика человека по постоянному свойству, качеству", где количество лексем с положительной оценкой

превосходит количество лексем с отрицательной оценкой. Думается, причины этого явления - экстралингвистические. Как отмечает Т. В. Бахвалова [Бахвалова 1993: 69], еще несколько десятилетий назад в говорах практически не было лексем с данным значением: большинство диалектоносителей были неграмотными, малообразованными людьми.

В подгруппе лексем, характеризующих человека как чувствующее существо, выделяются неравноправные в количественном отношении микрогруппы характеристик по эмоциональному состоянию ("веселый": вйхориый, веселуха, игруха; "грустный, невеселый": горючий, заунывный, мратный) (11 слов) и по эмоциональному проявлению (121 слово). На основании видосемы "способ проявления эмоций" прилагательные и существительные этой подгруппы могут быть разделены [Лаврова 1984: 54] на: 1) единицы, содержащие сему "невербальное проявление эмоций": в игре (игрунок, резвуха), шалостях, озорстве (арнаут, ба-лослйвый, дуболаз); 2) единицы, содержащие сему "вербальное проявление эмоций", среди которых наибольшее число лексем обозначает человека, любящего говорить слишком много: балакун, бесогдн, лепетун и др. (31 слово). Человек, который говорит слишком много и попусту, осуждается: Ёнта был председатель хороший, а ет - балаболка, то-то всё (ГРХ. В.-Мам.).

Подгруппа лексем, характеризующих человека как наделенное волей существо, представлена микрогруппами "смелый" (бахомет, бойчун, жйгла), "робкий" (бошкий, зачйчканный, небоязкой); "лихой, удалой" (отличается от ряда "смелый, бойкий" дифференциальной семой "высокая степень проявления признака"): анчутка, жйгач, лихоманец (всего 14 слов). Большинство лексем данной подгруппы имеют сему оценки, чаще всего отрицательной, что доказывают как контексты, так и тот факт, что многие лексемы этой подгруппы бытуют и в качестве бранных слов, у которых на первый план выступает сема негативной оценки человека, а денотативный компонент стирается, например: Кто врагом ругает, кто анчуткой (Б.ВРК. Семил.). Довольно многочисленной является микрогруппа "упрямый": баран, безукладный, болван (всего 20 лексем). Такие лексемы выражают отрицательную оценку, ср. характерный контекст: Ох и каляный ты человё к, с тобой не договоришься (МТР. Эрт.). В некоторых случаях у лексем данного ряда обнаруживается дополнительная денотативная сема "глупый": безукладный, бурбон, дундук, что также свидетельствует о восприятии упрямого человека как не очень умного в сознании диалектоносителей.

Человек как общественное существо характеризуется его отношением: к другим людям, к себе, к труду, к материальному миру, духовному миру. Подгруппа характеристик человека по отношению к другим - одна из самых многочисленных в лексико-семантическом поле характеристик человека по постоянному свойству в воронежских говорах (219 лексем). При выделении микрогрупп в данной подгруппе мы пользовались, как и во всем исследовании, методом компонентного анализа, а также опирались на классификацию лексики, номинирующей человека по свойствам натуры, чертам характера, приведенную в Русском семантическом словаре (1998). Самой большой по количеству репрезентантов в рассматриваемой подгруппе является микрогруппа лексем, характеризующих человека по таким качествам, как хитрость, лживость, льстивость (43).

Все лексемы данной микрогруппы содержат сему "человек, который говорит неправду". Выделение дифференциальных сем позволяет выявить в данной микрогруппе ряды со следующими доминантами: плут (дифференциальная сема - "с корыстной целью"): ачырник, ерпёс, жультепа; хитрый, хитрец (дифференциальная сема - "изворотливый, скрывающий свои истинные намерения"): волкова-тый, забористый, заковыристый; льстец ("склонный к лести"): лазутка, лебеза, лизун. В этой микрогруппе выделяется также ряд "сплетница": бреховка, звягалка, небылйчнт1а (9). Видимо, такая «тендерная привязка» объясняется тем, что женщины являются носителями морали всего общества, поэтому «наличие у них таких черт характера наиболее не принимается, поэтому постоянно подмечается и отрицательно оценивается» [Мордвина-Щодро 2007: 14]. Вторая по количеству лексем микрогруппа в рассматриваемой подгруппе - характеристика человека по таким качествам, как бесчувственность, жестокость, злобность. Злого, вредного, жестокого человека называют аред, аспид, благой и др. (19 лексем). Значительна по количеству (18) микрогруппа "развратность, волокитство, беспутство". Распутника, волокиту называют бабей, бабочник, басачай и др. (9), распутную женщину - басурманка, межидворница, расшивоха (всего 9 слов). Как видим, отрицательно оцениваются такие особенности поведения и женщин, и мужчин.

Представлены в воронежских говорах ряды слов, обозначающие человека невоспитанного, грубого (азия, вятитслъ, г саман; 16), надоедливого (беспривя зный, въедчивый, зудырь; 14), завистливого (завйдливый, завидный, завидущий, 8), задиристого (ашарлот, боян, бузуй, 8). Остальные характеристики человека представлены отдельными лексемами. Заметим, что антонимичные ряды с положительной характеристикой человека состоят из гораздо меньшего числа слов (от 5 единиц ряда "добрый, ласковый" до 1 в ряду "благочестивый"): «черты характера, называемые единицами из отрицательно-окрашенных синонимических рядов, наиболее активно не принимаются носителями русской лингвокультуры, вследствие чего постоянно подмечаются и оцениваются негативно» [Мордвина-Щодро 2007: 12].

Подгруппа лексем, характеризующих человека по отношению к себе, состоит из лексем со значением "эгоист" (самолюбец), "хвастливый" (бахвстистый, брёх, дрочёный); самый многочисленный ряд - "высокомерный" (буня, важню-щий, гордёй\ более 20 слов). В целом подгруппа немногочисленна, что связано с особенностями картины мира диалектоносителя: отношение к другим, а также к труду, материальному миру считается более важным, чем отношение к себе, а следовательно, репрезентуется большим количеством лексем.

При выделении подгруппы слов, характеризующих человека по отношению к труду, мы руководствовались тем, что «наиболее часто носитель языка оценивает человека в труде на основании его желания работать и уровня квалификации в деле» [Еремина 2003: 12]. Характеристика человека по первому признаку представлена лексемами, обозначающими ленивого человека (алахарь, дрепень, лежака; 47), и лексемами со значением "трудолюбивый" (бружила, гамаюн, трудяк; 10). Преобладание слов, номинирующих не любящего работать человека, не случайно, «поскольку социальной нормой признается не безразличное, нейтральное,

а именно положительное, добросовестное отношение к труду, отклонения от нее оцениваются негативно и осуждаются обществом» [Лукьянова 1985: 59].

По признаку "уровень квалификации в деле" можно выделить два антони-мичных ряда: "умелый, мастеровой" (быстрый, гораздый, дельный; 19) и "неумелый, нерасторопный" (копордйка, копотной, курунга\ 11). В данной микрогруппе асимметрия иного плана: больше лексем номинируют умелого, способного к труду человека. Видимо, в народном сознании осуждается не столько неумение, сколько нежелание работать.

Подгруппа лексем, характеризующих человека по его отношению к материальному миру, распадается в воронежских говорах на микрогруппы характеристик человека по его отношению к собственности; к внешнему виду; к еде. В первой микрогруппе нами зафиксировано 30 лексем, обозначающих жадного человека (жадюка, загребало, зацапистый), одна лексема со значением "мот" (за-мотыга) и ни одной лексемы со значением "щедрый". Во второй микрогруппе базовая оппозиция - "опрятный (2)/неопрятный" (53). Ряд лексем со значением "неопрятный" - один из самых длинных в воронежских говорах. Как свидетельствуют многочисленные контексты, в большинстве случаев эти лексемы употребляются по отношению к женщинам: Ух, какая ты дендрёха зародилась, сама себя не можешь образйть, никуда ты не годящая в доме (Н.ОЛШ. Нж.-Дев.). Микрогруппа слов со значением "щеголь, франт, модник" представлена следующими единицами: вобратый, вывороченный, разубранный (10). Судя по имеющимся контекстам, если неряха - это, как правило, женщина; то франт, щеголь - обычно молодой мужчина. «Словарные субъекты, очевидно, считают, что женщины должны уделять достаточное внимание своей внешности. Мужчинам же следует искать иные пути самоутверждения» [Демешкина 1995: 64].

В третьей микрогруппе больше всего репрезентатов имеет значение "обжора" (жора, зобатый; 10 слов).

Микрополе номинаций человека по отношению к духовному миру содержит характеристики человека по отношению к познанию и по его мировосприятию и отличается небольшим числом лексем. Наибольшее число репрезентантов имеют характеристики человека по таким свойствам, как любознательность (бойкий, запытчивый; 5) и легкомысленность (байдуга, ветрогон', 10).

Итак, мы обнаружили количественное превосходство лексем воронежских говоров в тех подгруппах, где человек характеризуется с отрицательной стороны, что вполне согласуется с понятиями «о норме русского человека, для которого положительное качество - явление, вписывающееся в норму, а отрицательное -явление аномальное и потому получающее языковую маркированность» [Вендина 2002: 209]. Отметим, что в анализируемом нами поле преобладают существительные, которые, как отмечают ученые, «наиболее категоричны в выражении оценки, в особенности отрицательной» [Березович 2004:11].

Рассмотрим особенности деривации слов исследуемого лексико-семантического поля. И прилагательные, и существительные образуются чаще всего от глаголов (65 % от всех производных единиц). Установлено, что суффиксация - самый продуктивный способ образования прилагательных (55 % всех производных прилагательных); существительные чаще всего образуются в результате суф-

фиксации (45 %) и метафоризации (23 %). Как и среди прилагательных (80/20), так и среди существительных (60/40) преобладают отглагольные образования (балаклй вый, бахвачиапый; брезгуй, квакало). Большое количество лексем образуется с помощью формантов, привносящих коннотативный компонент значения, например, уменьшительно-ласкательных суффиксов: дробненький, жиденький; кучерявчик, пузик и мн. др. Эти примеры подтверждают выдвинутый исследователями (см., например, [Лукьянова 1973: 35]) тезис о высокой экспрессивности диалектной лексики, которая создается в том числе и средствами словообразования. Отметим высокий процент сложных слов: выступая емкими, яркими, меткими характеристиками человека, композиты в то же время являются мощными средствами компрессии информации и проявления языковой экономии: беломойка ("хорошая хозяйка"), бесогдн ("болтун"), быстроглазый ("бойкий, шустрый"), лихоманка ("злая женщина"), мокроглазый ("плаксивый"), печегиёт ("лентяй").

В анализируемом поле высок процент метафорических номинаций. Самыми активными типами метафорических переносов являются переносы "человек —> человек" (арнаут "албанец" —> "разбойник, лихой человек; озорной ребёнок", Емёля (производное от Емельян) —> емёля "празднослов, пустослов, пустомеля"; всего более 30); "животное —> человек" (гагара "водоплавающая птица" —> "сплетница"; клоп "насекомое" —» "дурной, злой человек"; более 50); "неодушевленный предмет -> человек" (капшук "маленький кошелек, мешочек" "низкорослый человек"; 15); единичны переносы с названий растений и мифологических существ. Среди метафорических номинаций большинство обладают негативной оценкой.

В третьей главе «Сопоставление лексико-семантического поля "характеристика человека по постоянному свойству" воронежских говоров с соответствующими полями других языковых систем» проводится сравнение материала воронежских говоров с материалом современного русского ЛЯ, русских донских и украинских восточнослобожанских говоров с целью выявления особенностей образа человека в картине мира воронежских говоров.

Несмотря на то что «... в большинстве своем тематические группы в отдельных говорах и в литературном языке во многом совпадают ... набор тематических групп и их состав не идентичен» [Бахвалова 1996: 3]. Так, в ЛЯ, помимо ряда "худой (избыточно)", представлен ряд лексем со значением "худой (в пределах нормы)", что говорит о движении к мелиоративной оценке (или, по крайней мере, к нейтральной характеристике) худого человека [Толстяк 2004: 15]. В воронежских говорах этот процесс проявляется лишь в небольшой степени. В ЛЯ довольно широко представлена подгруппа лексем, обозначающих человека по внутренним (природным) качествам. Однако ее наполнение несколько иное, чем в воронежских говорах. С одной стороны, в ЛЯ более широко представлены лексемы, дающие общую характеристику темперамента человека (меланхолик, сангвиник, флегматик, холерик), в частности, его общей активности (активный, апатичный, деятельный) и эмоциональности (возбудимый, порывистый, темпераментный). С другой стороны, в воронежских говорах гораздо больше репрезентантов, чем в ЛЯ, имеет подгруппа лексем, характеризующих человека по особенностям моторики.

В ЛЯ подгруппа слов, обозначающих знающего, грамотного человека, представлена значительно большим числом единиц (напр., ас, знаток, эрудит и др.), чем в местных говорах'. ЛЯ акцентирует внимание на наличии у человека обширных знаний. В воронежских говорах детально представлена характеристика догадливого, смышленого человека, что подтверждает большое значение для народного сознания такого концепта, как смекалка. Примечательно, что в составе подгруппы "характеристика человека по объему знаний" в «Русском семантическом словаре» (1998) выделена микрогруппа "характеристика человека по отсутствию знаний вследствие неопытности и незрелости": желторотик, Митрофанушка, молокосос и др. Диалектных лексем с таким значением в воронежских говорах не зафиксировано. Видимо, это связано с тем, что отсутствие каких-либо знаний, особенно у молодежи, не очень строго оценивается носителями диалекта. Особенностью ЛЯ является наличие подгруппы лексем, которые характеризуют человека по способу мышления, рассуждения (аналитик, догматик метафизик и мн. др.). В местных говорах диалектных лексем данной подгруппы нами не зафиксировано.

Отметим, что в ЛЯ, как и в воронежских говорах, присутствует равное число лексем, характеризующих мужчину и женщину по такому признаку, как развратность, распутность (бабник, вакханка, гетера, ловелас).

В словаре "Оценок внешности" В.М. Богуславского [Богуславский 2004: 56], составленном на материале ЛЯ, представлено 24 лексемы с значением "неопрятный, замарашка, неряха, растрепа", а в воронежских говорах - 53. Это одна из самых многочисленных микрогрупп в местных говорах. Таким образом, воронежские говоры более строго оценивают человека по его внешнему виду, особенно женщину, как свидетельствуют контексты. Микрополе лексем, характеризующих человека по его отношению к духовному миру, единственное из рассмотренных нами более широко представлено в ЛЯ, чем в воронежских говорах.

В ЛЯ основой для образования рассматриваемых существительных являются глаголы и прилагательные; самый продуктивный способ образования прилагательных — суффиксация, существительных - суффиксация и семантическая деривация. Единая историческая и генетическая основа говоров и ЛЯ обусловливает существование единых моделей семантического словопроизводства. Однако се-мантизация диалектного слова имеет специфические черты, отличающие ее от семантизации слова ЛЯ [Загоровская 1990: 76]. Оказалось, что при значительном сходстве в протекании процессов метафоризации в ЛЯ и в говорах есть типы семантических переходов, свойственные только одной из этих систем. В целом в процессе метафоризации в говорах наблюдаем тенденцию к наглядности, конкретности. Не характерны для воронежских говоров переносы с абстрактного понятия, мифологических существ, литературных персонажей, обозначений человека по профессии, свойственные ЛЯ. И в воронежских говорах, и в ЛЯ активна зооморфная метафора, но «состав ЛСГ зооморфизмов в говорах сильно ограничен по сравнению с литературным языком» [Лукьянова 1973: 58]. В русском ЛЯ новейшего периода в первую очередь «обращает на себя внимание значительная активизация метафорической модели "человек <— человек"» [Григоренко 2008: 67]. Интересно, что эта модель является активной в современных воронежских говорах.

Разработанная нами семантическая классификация оказалась применимой и к материалу русских донских говоров. Как и в воронежских говорах, большое число репрезентантов имеют характеристики человека по общим особенностям внешности. Красота ассоциируется с умеренной полнотой (рахманный) и силой (придатный), что свойственно и воронежским говорам. Характеристики по весу доминируют над характеристиками по росту. В группе частных внешних признаков выделяются те же разряды, что и в проанализированном ранее материале. Отметим большое количество лексем, обозначающих человека с растрепанными, непричесанными волосами (коиаатый, кудла, махлатк и др., 13 единиц), а также человека с веснушчатым лицом (конопуль, луданый, цветной). В подгруппе характеристик человека по внутренним (природным) свойствам наибольшее число репрезентантов имеет сема "неповоротливый человек" (15 лексем)\ ледащий, певыволока, не-поверткой. Отметим также большое число лексем, обозначающих предприимчивого человека: пробитной, проку'да и др.

В микрополе «человек как чувствующее, мыслящее и наделенное волей существо» наибольшим числом единиц представлена характеристика человека по таким качествам, как болтливость (18), упрямость (10), глупость (33). Наибольшее число лексем (24) в микрополе «человек как общественное существо» наблюдаем в микрогруппе слов, характеризующих человека по таким качествам, как лживость, хитрость (круткий, лисовйн, мудряк), льстивость (листопадный, подхачюза, подхибетный). Отметим, что микрогруппа слов, характеризующих распутного человека, в основном состоит из лексем женского рода: лярва, хлюстанка, чабанка и др., в отличие от воронежских говоров и ЛЯ. В подгруппе «характеристика человека по отношению к труду» в основном представлены лексемы, характеризующие человека по его желанию/нежеланию работать, причем преобладают номинации, обозначающие ленивого человека: ле-гостай, лоботёс, меделян и мн. др. Слов, характеризующих человека по умению/неумению работать, очень мало (додёльник, мастер / гваздун, мурлан). Таким образом, на лексическом материале полностью подтверждается вывод (см. [Брысина 2003: 31-32]) о том, что уровень квалификации, мастеровитость не относится к числу самых актуальных признаков для носителей донских говоров, но лень оценивается резко негативно. В этом специфика данной подгруппы лексики. Нами также выявлен синонимический ряд лексем со значением "плохая хозяйка" (неудаха, пустоддмка, распустёха), не имеющий соответствий в ЛЯ, но широко представленный в воронежских говорах.

В подгруппе лексем, номинирующих человека по отношению к себе, представлена в основном оппозиция "хвастливый/скромный": задавучий, хлес-тун/скротный, скаратный и др.

В подгруппе слов, характеризующих человека по отношению к материальному миру, в донских говорах самой многочисленной оказалась микрогруппа номинаций по отношению к внешнему виду. Основой этой микрогруппы являются лексемы, характеризующие человека по отношению к чистоте, опрятности. Как и в воронежских говорах, ряд лексем, обозначающих неопрятного человека, является очень длинным (34). Большинство существительных этого ряда -женского рода (мымря, неумоя, хлоня и мн. др.). Щеголеватого человека называ-

ют форсивши чепурньш, чукавым. В донских говорах также выявлен ряд лексем с корнем чист-, характеризующих чистоплотного человека, чаще женщину (чис-тоха, чистотка, чистотница и др.).

Микрополе лексем, обозначающих свойства человека по отношению к духовному миру, малочисленно, как и в воронежских говорах. Представлены микрогруппы "любопытный человек" (интересантка, слухмённый), "легкомысленный человек" (гульчатый, игрелйвый, непутяшный).

Процентное соотношение (60/40) прилагательных и существительных оказывается близким к такому в ЛЯ. Основным морфологическим способом образования прилагательных и существительных рассматриваемых групп лексики в донских говорах является суффиксация (для прилагательных и существительных) и семантическая деривация (для существительных). Существительные образуются с помощью суффиксации одинаково активно как от прилагательных, так и от глаголов, прилагательные - в основном от глаголов. Лексика донских говоров отличается высокой образностью, на что неоднократно обращали внимание исследователи [Б-рысина 2003: 8]. Наиболее активные модели метафорических переносов:"предмет —» человек" (дзырга "волчок" —> "бойкий человек"), "животное —> человек" (зозуля "кукушка" —> "нерадивая женщина, бездельница"). Менее активен перенос "человек —> человек" (колотушник "сторож с колотушкой" —» "болтун, враль"). Особенностью донских говоров является активность процессов метафоризации среди прилагательных (голомозгий "лысый" —► "бестолковый"; кундюбый "кривой, неудачный" (об овощах) —» "невзрачный" (о человеке); всего более 40).

Анализ показывает, что используемая нами классификация лексем, номинирующих человека по постоянному свойству, применима и к материалу украинских восточнослобожанских говоров, которые бытуют также и на юге Воронежской области (далее для краткости будем называть их «украинские говоры»).

Как и в проанализированном ранее материале, в украинских говорах широко представлены ряды слов, характеризующих человека по его весу и росту, причем более разработанной является понятийная зона, связанная с весом человека. Как и в другом диалектном материале, в украинских говорах выделяется два ряда слов, обозначающих полного человека: с излишней, «нездоровой» полнотой (этот ряд состоит из 23 лексем: гчадкйй, повний, пузан и др.) и «здоровой» полнотой (густйй, дебёлий, здоровий и др.; 27). Из общих оценок фигуры человека самым значимым является признак "стройный": станистий, становйтий и др.

Обращает на себя внимание большая разработанность характеристик человека, связанных с глазами и зрением. Так, целый ряд слов существует для обозначения человека с глазами навыкате: банькатий, витршкуватий и др.

В украинских говорах существует также множество лексем для обозначения людей с физическими недостатками. Так, разработанной оказывается характеристика человека, имеющего дефекты походки. Больше всего лексем (более 20) представлено в микрогруппе "Хромой человек": ганжа, клешняк, шкарбун и др., причем внутри нее выделяется ряд со значением "косолапый", имеющий 10 репрезентантов (клишавий, клишнатий, клишоногий и др.).

Реализовано в украинских говорах и противопоставление "быстрый / медлительный", причем лексем, называющих медлительного человека, в два раза

больше. Все они выражают негативную оценку (ледачий, хамулкуватий и др.). Отметим, что в микрогруппе "болтливый" преобладают существительные общего (базта, базЫаю, теревёт) и женского рода, не имеющие соответствующих коррелятов мужского рода/ ляскотуха, тЫпатя, триндичка.

Лексемы, называющие человека по объему знаний, практически не представлены в украинских говорах, зато широко представлена оппозиция догадливый/недогадливый. Как и в проанализированном ранее языковом материале, в украинских говорах широко представлен ряд "лживый человек" (более 20 лексем). Антонимичный ряд состоит из 3 слов. В украинских говорах зафиксирован длинный синонимический ряд со значением "лживая женщина, лгунья": дурихтстка, стобрёха, шахрайка и др. (всего 11 лексем).

Актуальна для украинских говоров и оппозиция "грубый, невоспитанный (13 прилагательных)/воспитанный" (4 прилагательных). Детально разработана в исследуемых украинских говорах и характеристика человека по такому качеству, как распутство. Соответствующие ряды состоят из 6 прилагательных и 4 существительных, однако в качестве соблазнителя выступает только мужчина: баламут, сводник, спокуса и др. (всего 9).

Большое число лексем используется и для характеристики надоедливого человека: 4 прилагательных, 6 существительных общего рода (докучайло, надо/да, причепа и др.). Микрополе лексем, номинирующих человека по отношению к себе, немногочисленно. Основное противопоставление -"высокомерный/простой" - выражено 13 лексемами, причем лишь 4 из них имеют положительную оценку: в^двёртий, гарта7, простодуитий.

Микрополе лексем, характеризующих человека по его отношению к материальному миру, представлено теми же тремя подгруппами, что и в воронежских говорах:

-отношение к одежде, внешнему виду. Щеголя называют модник, че-пурун, чктун. Бытуют также соответствующие дериваты женского рода и 2 лексемы, не имеющие коррелятов мужского рода: вертихвостка, краля. Характеристика человека по опрятности/неопрятности широко представлена в исследуемых украинских говорах, причем отмечено лишь 4 прилагательных положительной оценки и 10 - отрицательной. Заметим, что среди существительных с таким значением одно - мужского рода (задрйпапец), 4 - общего (грязнуля, замазура, неряха, нечипура), 5 - женского рода (забовтуха, задрйпанка, нечипуруха);

- отношение к имуществу: оппозиция "щедрый/жадный" представлена большим числом лексем, причем лексем со значением "жадный человек" намного больше: загребущий, ненажёрливий, ненасйтний и др. Представлен и ряд со значением "мот": марнотрат, транжир, транжйрник и др.

- отношение к еде. Эта микрогруппа представлена в основном лексемами со значением "обжора" (ненажора, нена1дливий, обжёрливий).

Подгруппа лексем, характеризующих человека по отношению к духовному миру, немногочисленна. Она представлен в основном рядом "легкомысленный": балуваний, жартуливий, пустдтливий. Итак, как и другом проанализированном нами материале (в воронежских, донских говорах, ЛЯ), в украинских говорах преобладают лексемы с отрицательной оценкой, ряды таких слов состоят из большего числа единиц, чем ряды слов с положительной оценкой.

Самым продуктивным способом словообразования прилагательных и существительных является суффиксация. Чаще всего прилагательные и существительные в украинских говорах образуются от глаголов. Среди существительных отмечаем большое число метафорических дериватов: распространенными в украинских говорах являются метафорические переносы с названий животных (ведли'дь "медведь" —> "толстый и низкий человек"; "косолапый человек") и неодушевленных предметов (драбйна "лестница" —> "высокая худая женщина").

В Заключении подведены итоги исследования и представлены его основные научные результаты. Подтверждено, что одним из эффективных способов изучения особенностей языковой картины мира, проявляющихся на лексическом уровне, является анализ на уровне лексико-семантических полей и групп и др., которые выполняют функцию идеографической классификации национального лексикона. Исследование воронежских говоров доказывает, что идеографическое описание лексического диалектного материала позволяет выявить степень полноты и соответствия отображенной действительности в языке и особенности аксиологии диалектоносителя.

Образ человека является крайне значимым в региональной языковой картине мира, о чем говорит и наличие обширных лексико-семантических полей, связанных с понятийной зоной «человек», в том числе поля характеристик человека по постоянному свойству. Установлено, что данное лексико-семантическое поле в воронежских говорах системно организовано и распадается на микрополя «человек как живое существо», «человек как мыслящее, чувствующее и наделенное волей существо», «человек как общественное существо». Последнее микрополе представлено наибольшим числом единиц, в основном за счет подгрупп «отношение к другим» (наиболее часто осуждается человек по такому качеству, как лживость); «отношение к труду» (отмечаем множество лексем для номинации ленивого человека); «отношение к материальному миру» (осуждается неряшливость и жадность). Большим числом лексем представлены характеристики глупого, медлительного и болтливого человека. Системно организовано микрополе «характеристика человека по внешнему виду», при этом в нем прагматические оценки (по росту, весу, особенностям фигуры) преобладают над эстетическими. Большинство слов анализируемого поля содержат сему оценки, что говорит о высокой значимости образа человека. Практически во всех подгруппах лексики преобладают лексемы с отрицательной оценкой: «человек по отношению к себе выступает строгим критиком» [Геляева 2002: 153].

В проанализированном материале высок процент образных слов, причем активной моделью является перенос с названий человека, что еще раз подтверждает высокую степень антропоцентричности диалектной картины мира.

Проведено сопоставление материала воронежских говоров с материалом русского литературного языка, смежных говоров русского языка (донских), говоров близкородственного языка. Выявлено, что предложенная классификация лек-сико-семантического поля «характеристика человека по постоянному свойству» применима к лексическому материалу данных языковых систем и позволяет выявить общее и территориально обусловленное в образе человека, при этом наибольшие отличия обнаруживаются при сравнении воронежских говоров и русского литературного языка, что доказывает наличие специфики диалектной картины

мира. Однако определенные различия в наполнении отдельных групп и микрогрупп, активности метафорических переходов выявляются и при сопоставлении лексико-семантических полей различных говоров, что доказывает существование в рамках единой диалектной картины мира отдельных региональных языковых картин мира.

Приложение содержит список сокращений названий населенных пунктов Воронежской области, употребляющихся в работе.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК

1. Литвинова Т.А. Особенности метафорических переходов в сфере номинаций лица в воронежских говорах / Т.А. Литвинова // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - 2011. - Вып. 1. - С. 27-34.

2. Литвинова Т. А. Лексемы, характеризующие человека по отношению к труду, в воронежских говорах / Т.А. Литвинова // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. - 2011. - Вып. 52. - С. 84-89.

Статьи в других изданиях

3. Литвинова Т.А. Номинации человека по особенностям поведения в воронежских говорах / Т.А. Литвинова // Лексический атлас русских народных говоров (материалы и исследования): в 2 ч. Ч. 1 / ИЛИ РАН. - СПб: Наука, 2007. - С. 141 -146.

4. Литвинова Т.А. Наименования маленького ребенка в воронежских говорах / Т.А. Литвинова // Континуальность в языке и речи : материалы междунар. науч. конф. / Кубанский гос. ун-т. - Краснодар : Просвещение-Юг, 2007. - С. 300-301.

5. Литвинова Т.А. «Внешний облик человека» в воронежских говорах (анализ фрагмента семантического поля) / Т.А. Литвинова // Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий: материалы IV междунар. науч.-практ. конф.: в 2 ч. Ч. II. - Воронеж : ВГПУ, 2007. - С. 134-13 8.

6. Литвинова Т.А. Положительная характеристика умственных способностей человека средствами воронежских говоров / Т.А. Литвинова // Русский язык в современном мире: материалы междунар. науч. конф.: в 2 ч. Ч. 1 / отв. ред. Л.В. Ковалева. - Воронеж : ВГАСУ, 2007. - С. 161-164.

7. Литвинова Т.А. Негативная характеристика умственных способностей человека (на материале воронежских говоров) / Т.А. Литвинова// Взаимодействие и сосуществование литературного языка и говоров русского и других славянских языков : сб. материалов междунар. науч. конф., посвященной 100-летию со дня рождения профессора В.И. Собинниковой (11-12 февраля 2008 г.) - Воронеж : Изд-во ВГУ, 2008. - С. 35-40.

8. Литвинова Т.А. Названия человека по манере речи и внешним особенностям поведения (на материале воронежских говоров) / Т.А. Литвинова // Край Воронежский : межвуз. сб. науч. тр. Вып. V / [науч. ред. А.Д. Черепкова]. - Воронеж : ВГПУ, 2009.- С. 156-158.

9. Литвинова Т.А. Лексемы, отрицательно характеризующие умственные способности человека, в воронежских говорах/ Т.А. Литвинова // Современная

языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников : материалы VIII междунар. науч.-метод, конф. / под ред. О.В. Загоровской. - Воронеж : Научная книга, 2010. - С. 112-115.

10. Литвинова Т.А. Метафорические наименования человека в воронежских говорах / Т.А. Литвинова // Современные проблемы лингвистики и методики преподавания русского языка в вузе и школе : сб. науч. тр. - Вып. 14, Ч. 2. - Воронеж : Научная книга, 2010. - С. 55-61.

11. Литвинова Т.А. Частные особенности внешности человека в воронежских говорах / Т.А. Литвинова // Край воронежский : межвуз. сб. науч. тр. Вып. VI / [науч. ред. А.Д. Черепкова]. - Воронеж : ВГПУ, 2011. - С. 29-34.

12. Словарь воронежских говоров / [О.В. Дмитрина, В.И. Дьякова, Т.В. Кара-сева, Г.Ф. Ковалев, Т.А. Литвинова, М.В. Панова] ; науч. ред. Г.Ф. Ковалев. -Вып. 2. - Воронеж : ИПЦ ВГУ, 2007. - 307 с. — С. 254-306.

ЛИТВИНОВА ТАТЬЯНА АЛЕКСАНДРОВНА

НОМИНАЦИИ ЧЕЛОВЕКА КАК ОТРАЖЕНИЕ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА (НА МАТЕРИАЛЕ ВОРОНЕЖСКИХ Г ОВОРОВ)

Специальность 10.02.01 - Русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 20.04.11. Формат 60'84 '/щ. Усл. неч. л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ 528.

Отпечатано с тотовото оригинал-макета в типографии Издательско-нолнграфическото центра Воронежского государственного университета. 394000, Воронеж, ул. Пушкинская, 3

Монографии

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Литвинова, Татьяна Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Тематико-идеографическая классификация лексики как способ описания фрагмента "человек" диалектной картины мира.

1.1. Языковая картина мира в диалектологических исследованиях.

1.1.1. Понятие языковой картины мира

1.1.2. Особенности диалектной картины мира.

1.2. Образ человека в языковой картине мира.

1.3. Тематико-идеографическая классификация лексики как способ описания фрагмента "Человек" диалектной картины мира.

1.4. Тематико-идеографические классификации лексики, характеризующей человека.

1.5. Способы образования слов, характеризующих человека по постоянному свойству.

ГЛАВА II. Тематико-идеографическая классификация лексики, характеризующей человека по постоянному свойству, в воронежских говорах.

2.1. Человек как живое существо.

2.1.1. Характеристика человека по внешним (физическим) признакам.

2.1.2. Характеристика человека по внутренним (природным) свойствам.

2.2. Человек как мыслящее, чувствующее и наделенное волей существо.

2.2.1. Человек как мыслящее существо.

2.2.2. Человек как чувствующее существо.

2.2.3. Человек как наделенное волей существо.

2.3. Человек как общественное существо.

2.3.1. Характеристика человека по отношению к другим.

2.3.2. Характеристика человека по отношению к себе.

2.3.3. Характеристика человека по отношению к труду.

2.3.4. Характеристика человека по отношению 1 к материальному миру.

2.3.5. Характеристика человека по отношению к духовному миру.

2.4. Особенности деривации слов, характеризующих человека по постоянному свойству, в воронежских говорах как отражение особенностей картины мира.

2.4.1. Морфологическая деривация.

2.4.2. Семантическая деривация.

ГЛАВА III. Сопоставление лексико-семантического поля "характеристика человека по постоянному свойству" воронежских говоров с соот- | ветствующими полями других языковых систем.

3.1. Лексико-семантическое поле "Характеристика человека по постоянному свойству" в русском литературном языке.

3.1.1. Особенности семантического наполнения поля.

3.1.2. Особенности деривации слов поля.

3.2. Лексико-семантическое поле "характеристика человека по постоянному свойству" в русских донских говорах.

3.2.1. Особенности семантического наполнения поля.

3.2.2. Особенности деривации слов поля.131^

3.3. Лексико-семантическое поле "характеристика человека по постоянному свойству" в украинских восточнослобожанских говорах.

3.3.1. Особенности семантического наполнения поля.

3.3.2. Особенности деривации слов поля.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Литвинова, Татьяна Александровна

Образ человека - ядро национальной культуры, системы ее ценностей. В настоящее время стремительно развивается антропоцентрическая лингвистика, «поставившая в центр внимания проблему "язык и человек"» [Стернин 2000: 4]. Человек отразил в языке свой физический облик, эмоции, интеллект, отношение к себе и окружающему миру (работы Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, Т.И. Вендиной, М.П. Одинцовой, A.A. Уфимцевой и мн. др.).

Образ человека — один из основных в языковой картине мира. В настоящее время не вызывает сомнения положение о том, что языковая картина мира национально специфична [Попова, Стернин 2002: 15]. В нашей работе мы исходим из тезиса о том, что различаются картины мира не только национальных языков: «не менее глубоки различия, сосуществующие в рамках одного языка и находящие свое отражение в семантике языковых единиц, используемых в подъязыках, обслуживающих соответствующие системы» [Шмелев 2002: 15]. В свете сказанного представляется особенно важным изучение лексики диалекта, ведь территориальные диалекты - «это вторая по значимости (после литературного языка) форма национального языка, которая является средством общения значительной части населения страны» [Блинова 1973: 45], и, «как показывают многочисленные исследования, посвященные системной организации лексики народных говоров, набор членов лексико-семантических групп оказывается специфичным в каждом территориальном диалекте и отражает особенности языковой сегментации действительности» [Загоровская 1990: 91], в связи с чем говорят о региональной языковой кар-' тине мира, под которой понимается вариант диалектной картины мира, свойствен-: ный жителям отдельных регионов и носителям определенных диалектов [Щербак 2006: 16].

Лексико-семантическое поле «Человек» активно изучается в диалектной лексикологии (см., например, работу Е. А. Нивиной (2003), выполненную на материале тамбовских говоров). Особое внимание исследователи уделяют оценоч-но-характериологическим наименованиям: И.Н. Чусова (1969) рассматривала лексику, связанную с обозначением склонностей человека и действий, в которых они проявляются, на материале тульских говоров; наименования лица по отношению к труду в ярославских говорах проанализированы в работе

A.Ю. Мазиловой (1976); М. А. Тарасова (1978) изучала синонимический ряд со' значением "лентяй" в псковских говорах; А.Д. Ли (1984) анализировала лекси-ко-семантическую группу прилагательных, обозначающих черты характера человека и его эмоционально-психические состояния, на материале русских говоров Коми; H.A. Лукьянова (1985) провела семантический анализ отдельной лек-сико-семантической группы диалектной системы ("человек ленивый"), относящейся к лексико-семантическому полю "характеристика человека"; в работах Т. I

B. Бахваловой дана попытка охарактеризовать средства выражения внешнего облика человека [Бахвалова 1993] и его интеллектуальных способностей [Бахвало-ва 1996] в орловских говорах; М.А. Еремина (2003а) рассматривала структуру и' семантическое наполнение лексико-семантического поля "отношение человека к труду" на материале русских народных говоров и выявила его специфику по сравнению с литературным языком; С.А. Толстик (2004) анализировала эволюцию концепта "худой" в русском литературном языке и в говорах и мн.др.

Словообразовательный анализ названий лиц в литературном языке и диалектах представлен в работах А.Г. Лыкова (1959), М.Ф. Скорняковой (1962), В.В. Носковой (1971), Н.И. Мигириной (1980) и др.

Диалектную фразеологию, используемую при характеристике человека, рассматривали Ю. П. Солодуб (1982), Е. Ф. Арсентьева (1989), 3. В. Сметанина (1997), Л. А. Мирсаетова (2004), Т.Е. Помыкалова (2004).

Лексика воронежских говоров также не раз была объектом внимания диалектологов. Были исследованы географическая терминология Воронежской области [Дьякова 1973], лексика растительного мира [Смирнова 2002], наименования одежды [Панова 2002], названия пищи [Карасева 2004].

Однако лексико-семантическое поле характеристик человека в Воронеж-1 ских говорах практически не исследовано. Актуальность темы обусловлена! необходимостью исследования фрагмента «Человек» картины мира Воронежских говоров как одного из наиболее значимых в региональной языковой картине мира.

Цель исследования — выявить особенности образа человека в картине мира воронежских говоров путем анализа лексико-семантического поля слов, характеризующих человека с точки зрения его постоянных физических и психических свойств.

Цель предопределила и задачи исследования:

1) вычленение и описание круга слов, входящих в лексико-семантическое поле характеристик человека по постоянному свойству;

2) построение идеографической классификации слов исследуемого лексико-семантического поля;

3) выявление лакун и сем, имеющих наибольшее количество репрезентантов;

4) изучение словообразовательных особенностей анализируемых единиц;

5) анализ метафорических переходов в данном поле;

6) сравнение исследуемого лексико-семантического поля с соответствующими полями русского литературного языка (ЛЯ), русских донских и украинских восточнослобожанских говоров с целью выявления как общего, так и территориально обусловленного компонента в образе человека в картине мира воронежских говоров.

Объект исследования — лексико-семантическое поле существительных и прилагательных, характеризующих человека по постоянному физическому или психическому свойству, в воронежских говорах.

Для анализа отбирались слова, содержащие характеристику человека по физическим и психическим признакам, которые могут рассматриваться как постоянные признаки человека. Формальным показателем принадлежности слова к анализируемой группе служило наличие в определении прилагательных и, существительных оборотов типа "человек, который .", "тот, кто .", "человек, + причастие"; помет "о человеке".

Из исследования были исключены слова, характеризующие человека по половой, возрастной, расовой и национальной принадлежности, так как «в данном случае имеет место не характеристика человека как определенной личности с присущими ей признаками, а определенное место человека, занимаемое им в обществе, то есть характеристика, направленная не от человека как личности, а к человеку с позиции его места в обществе» [Лаврова 1984: 35].

Другими словами, нами для исследования были выбраны имена характеризующие, призванные охарактеризовать человека как носителя отличительных свойств, качеств, и отведены от исследования имена классифицирующие, призванные охарактеризовать человека как субъекта общественных отношений и включающих его в определенные социальные группировки (нацию, профессию, семью и т.п.) [Бахвалова 1993: 7].

Нам представляется такой подход правомерным, поскольку в говорах преобладают имена характеризующие, тогда как в литературном языке «называются статусы лиц по их качественным особенностям гораздо реже, чем, например, по разным видам профессиональной деятельности» [Мигирина 1980: 22]. Видимо, это объясняется тем, что в говорах важным оказывается человек как субъект отношений в кругу семьи, своих родственников и т.д. Отметим, что среди вторых имен, имен-характеристик XV -XVII вв. наиболее активными были антропонимы, связанные в семантическом отношении с определением внешнего облика человека, с отражением особенностей поведения и черт характера. В современных живых говорах эти группы характеризующих именований выделяются своей распространенностью [Бахвалова 1996: 18-19], что свидетельствует о важности таких номинаций для диалектоносителей.

От исследования также отведены оценочные слова {милый, славный, ужасный), у которых эмотивная сема полностью оттесняет денотативную, занимая место ведущей, ядерной семы.

Выбор для анализа слов, характеризующих человека по психическим и физическим свойствам, определяется следующим:

- единицы, называющие психические и физические свойства человека, несут важную культурологическую информацию и особенно ценны для изуче-1 ния языковой картины мира, поскольку на формирование лексико-семантических групп, состоящих из таких единиц, кроме языковых, оказывают, влияние и разнообразные экстралингвистические факторы: социально-экономические условия, этнопсихологические установки, традиции, морально-этические ограничения и др. [Уфимцева 2002: 116-120]. Такие лексемы «выражают то, что мы думаем о том или ином человеке. С их помощью можно передать широкий спектр чувств-отношений говорящего к именуемому лицу, охарактеризовать человека по особенностям его внешнего облика, по умственным способностям, чертам характера, по поведению и др.» [Бахвалова 1996: 7]; ■

- лексико-семантические группы слов, характеризующих человека, представлены достаточно широко во всех языках и используются в разных формах' реализации общенародного языка (в литературном языке, просторечии, диалектах), что говорит о важной роли таких слов в лексической системе и дает материал для сравнения;

- характеристика человека может быть выражена разными частями речи: прилагательными, существительными, глаголами, причем характеризующая роль прилагательных и существительных проявляется более непосредственно^ прилагательные прямо называют характеризующий признак, а у существительных признак представлен в опредмеченном виде [Лаврова 1984: 4], в связи с чем прилагательные и существительные выбраны нами в качестве объекта ис-' следования;

- личные характеристики человека являются значимыми в лексической системе диалекта, что подтверждается слабой тенденцией к архаизации такой лексики, ее отнесенностью к активному словарному составу говора: «Процесс нивелирования диалектных различий касается номинативного словаря говоров и не распространяется на их экспрессивный лексический фонд . для экспрес-, сивной лексики характерны значительно меньшая степень архаизации, менее интенсивный процесс пополнения и обновления ее состава и слабое влияние литературного языка» [Лукьянова 1973: 69]. К подобному выводу приходят и' другие исследователи: «исчезает главным образом нейтральная лексика. Слова, эмоционально окрашенные . оказываются устойчивее» [Баранникова 1967: 9899]. О важности и актуальности такой группы лексики свидетельствует ее подвижность: «экспрессивная лексика легко переходит из говора в говор, причем основной причиной такого перехода. является постоянный поиск в каждом говоре все новых и новых экспрессивных единиц» [Коготкова 1979: 91].

Выбор диалектного материала обусловлен тем, что воронежские говоры являются одними из центральных говоров России, обладают обширным словарным составом с весьма разветвленной лексической системой, что дает благодатный материал для исследователя, занимающегося проблемами своеобразия диалектной картины мира. Воронежские говоры рассматриваются нами как диалектная макросистема, состоящая из целого ряда русских говоров Воронежской области, которые характеризуются генетическим тождеством, общностью развития, единым языковым строем [Карасева 2004: 6]. Кроме того, большая часть лексики, характеризующей человека, бытует повсеместно, имеет единую территорию распространения (Воронежская область), и уже на этом основании характеристики человека, функционирующие в различных воронежских говорах, могут быть рассмотрены в рамках одного лексико-семантического поля.

Предмет исследования - специфика образа человека в картине мира воронежских говоров.

Материал исследования - 1285 лексических единиц (существительных и прилагательных) воронежских говоров, которые могут быть определены как слова, характеризующие человека по постоянному физическому и психическому свойству. Этот материал выбран из картотеки словаря воронежских говоров, хранящейся на кафедре славянской филологии филологического факультета ВГУ и содержащей более 100000 карточек, а также из 2 томов Словаря воронежских говоров (2004, 2007) и из личной картотеки автора.

Материалом для сравнения данных, полученных в ходе анализа лексики воронежских говоров, послужили данные украинских восточнослобожанских говоров, бытующих в том числе и на юге Воронежской области (см. [Авдеева 2002: 33]), русских донских говоров, русского литературного языка. Общий объем проанализированного материала составил около 5000 лексических единиц.

Сравнение языкового материала разных систем обусловлено тем, что «односистемный идеографический анализ не дает возможности увидеть направление развития лексической системы и ее отдельных элементов, и поэтому . нужно совместить систему одного говора с другими» [Толстик 2004: 8].

Необходимо отметить, что исследуемый материал воронежских говоров содержит в основном диалектную лексику, в меньшей степени — просторечную и разговорную лексику, зафиксированную в источниках материала. Включение просторечий в исследуемый материал объясняется тем, что в то время как в литературном языке «эти слова используются в качестве ненормативных эмоционально окрашенных синонимов . в говорах подобные слова общеупотребительны и, как правило, нейтральны в стилистическом отношении» [Русская диалектология 1990: 171] и иногда являются единственным средством для характеристики человека по тому или иному свойству. Кроме того, ученые неоднократно говорили о «целесообразности изучения диалектной и просторечной лексики в их единстве» [Курносова 2009: 3] в силу того, что диалектная и просторечная лексика является основой языка любого региона [Там же : 9].

Достоверность результатов исследования обусловлена применением следующих методов: полевого метода, идеографического анализа, компонентного анализа, использованием отдельных элементов статистической методики и словообразовательного анализа, методики сопоставления как неотъемлемого элемента познания любого изучаемого объекта, а также применением результатов новейших исследований в области диалектологии, лексикологии и лингвокуль-турологии.

Научная новизна работы:

- разработана идеографическая схема для классификации лексики воронежских говоров, номинирующей человека по постоянному свойству, и дано наполнение этой схемы по лексико-семантическим группам, подгруппам, микрогруппам; синонимическим рядам;

- проведен анализ слов, входящих в лексико-семантическое поле характеристик человека по постоянному свойству, в воронежских говорах, с точки зрения особенностей морфологической деривации;

- выявлены особенности процессов семантической деривации (метафори-зации) в группе характеристик человека по постоянному свойству в воронежских говорах; проведено сопоставление исследуемой группы лексики с соответствующими группами в русском литературном языке, русских донских говорах и укра-' инских говорах;

- выявлены особенности образа человека в картине мира воронежских диалектов.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы при разработке концепции образа человека в диалектной картине мира.

Практическая значимость диссертации определяется тем, что в научный оборот введен новый большой по объему лексический материал, который I может быть использован при составлении идеографического словаря воронежских говоров, в практике преподавания русской диалектологии, лексикологии, семасиологии в высшей школе, а также в практике школьного преподавания отдельных тем русского языка, на занятиях по лингвокраеведению.

Основные положения, выносимые на защиту:

- лексико-семантическое поле "характеристика человека по постоянным свойствам" в воронежских говорах характеризуется системной организованностью и распадается на микрополя "человек как живое существо", "человек как мыслящее, чувствующее и наделенное волей существо", "человек как общественное существо"; ;

- особенности слов исследуемого лексико-семантического поля (высокая степень оценочности, в подавляющем большинстве отрицательной; преобладав ние существительных, которые, как известно, более категоричны в выражении оценки, в особенности отрицательной; высокий процент отглагольных дериватов и метафоричных номинаций) свидетельствуют о динамичности, экспрессивности и значимости образа человека в картине мира воронежских диалектов;

- в воронежских говорах самым разработанным из участков анализируемого лексико-семантического поля в количественном и качественном отношении является микрополе лексем, характеризующих человека как общественное сущест-' во; наиболее часто осуждаемые качества человека - глупость, неряшливость, леность, медлительность, лживость; болтливость, жадность;

- одной из самых продуктивных моделей метафоризации является антропоморфная метафора, как и в русском ЛЯ новейшего периода;

- предложенная классификация лексико-семантического поля "характеристика человека по постоянному свойству" применима к лексическому материалу других языковых систем и позволяет выявить общие черты и различия в наполнении отдельных сеток лексической системы и степени детализации тех или' иных свойств человека.

Основные результаты диссертации доложены и обсуждены на ежегодных научных сессиях филологического факультета Воронежского государственного университета (Воронеж, 2006-2010), на международных конференциях в Воронежском государственном архитектурно-строительном университете (Воронеж, 2007), ИЛИ РАН (Санкт-Петербург, 2007), Кубанском государственном университете (Краснодар, 2008), Воронежском государственном педагогическом университете (Воронеж, 2007, 2010), применены при составлении «Словаря воронежских говоров» (2007) и отражены в 11 публикациях, 2 из которых опуб-' ликованы в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Остановимся подробнее на объекте исследования.

Интересующая нас группа слов обладает особенностями в структуре значений. Изучение семантической структуры слова представляется перспективным для выявления особенностей региональной картины мира, поскольку все компоненты значения обладают регионально-культурной спецификой. В денотативной части семантики регионально-культурная специфика диалектного слова обнаруживается: а) в способности обозначать специфические реалии; б) в особенностях предметно-понятийного членения действительности; в) в расхождениях в органи-'

13 : зации близких или тождественных понятий [Загоровская 1990: 135].

Многие из слов анализируемого лексико-семантического поля характери-' зуются наличием, помимо денотативного, коннотативного компонента в структуре значения. В коннотативность входят прежде всего оценочность и эмотив-ность как два вида модальности [Виноградов 1977: 184], а также экспрессия и образность [Харченко 1976: 66].

Применительно к интересующим нас характеризующим словам можно остановиться на следующем понимании оценочности. Оценочность - компонент! коннотативного содержания, передающий рациональное (положительное и отрицательное) отношение говорящего к характеризуемому лицу. Такая оценка, как считает В. Н. Телия, отличается высокой степенью абстрактности, здесь «объективное содержание перекрывается субъективным» [Телия 1991: 20].

Языковая оценка, таким образом, категория собственно антропоцентрическая, ориентированная на отражение интересов человека и не существующая в отрыве от них. Человек, посчитав некоторый объект хорошим или плохим, полезным или вредным, красивым или безобразным, дает оценку. В. М. Богуславский определяет языковую оценку как «специфическую разновидность познавательной! деятельности, которая строится как на основе научных знаний, так и на фактах' обыденного сознания и является осмыслением познавательного опыта той или иной национально-исторической общности людей» [Богуславский 2004: 10].

Таким образом, в основе оценочности лежит ценностная картина мира. «В языковой картине мира носителя русского языка закреплен нормативный канон языковой личности и система норм поведения» [Латина 1991: 49]. Оценивающий субъект относит даваемую характеристику личности с деонтической картиной мира. Все, что ниже нормы, оценивается как отрицательное.

Наличие плюса или минуса в значении слова — важнейший показатель! оценки [Вольф 1979: 273]. Заметим, однако, что «не следует смешивать оценку и1 характеристику» [Харченко 1976: 66]. Например, слова впечатлительный, подвижный не являются оценочными в строгом смысле, однако в контексте они могу приобретать сему оценки, которая присутствует в структуре их значения как факультативная.

Эмотивность — компонент коннотативного содержания, передающий эмоциональное отношение говорящего к характеризуемому лицу [Загоровская I

1990: 73]. На уровне эмотивного компонента семантики регионально-' культурное своеобразие диалектного слова проявляется в особенностях оценок, связанных в сознании диалектоносителя с определенным словесным знаком и, обусловленных как эмоциональной характеристикой обозначаемого явления, так и своеобразием стилистической расчлененности лексики в говоре [Загоровская 1990: 135].

В отличие от рациональной оценки, в эмотивности доминирует эмоциональное начало: «субъективность эмотивной модальности исходит не из ценностной картины мира, как модальность оценочная. а из обычных для данного 1 языка квазистереотипов, а также из социальной характеристики участников пе-1 реживаемой ситуации и из самой "предрасположенности" обозначаемого принадлежать к сфере одобряемых или неодобряемых свойств, фактов, событий,, состояний и т.п.» [Телия 1991: 49].

Эмотивность, как видим, тесно связана с оценочностью. Их- тесная связанность, взаимозависимость (положительная оценка связана с одобрением, восхищением и т.п., отрицательная оценка — с неодобрением, негодованием и т.п.) дали основание для объединения этих компонентов значения в один, который H.A. Лукьянова называет эмоциональной оценкой: «Оценочность, пред! ставляемая как соотнесенность слова с оценкой, и эмоциональность, связываемая с эмоциями, чувствами человека, не составляет двух разных компонентов значения, они едины. Оценка как бы впитывает в себя соответствующую эмоцию, а параметры эмоции и оценки совпадают» [Лукьянова 1986: 11].

Эмотивность может быть положительной и отрицательной. Позитивные эмоциональные оценки обозначаются в словарях с пометами ласк., уважит., одобр., почтит., вежл. и др., негативные эмоциональные оценки маркируются пометами пренебр., презр., осудит., уничижит., порицат. и др., причем отрицаI I тельная оценка более разнообразна (см. подробно [Графова 1991: 67]).

В отличие от оценочности образность - категория отражательная [Хар-ченко 1976: 67]. В основе этого коннотативного компонента значения (О. В. За-горовская называет его эмпирическим) лежит «номинативный образ-представление или экспрессивный образ-представление, основанный на семантической двуплановости» [Загоровская 1990: 81].

Образность и оценка «не тождественны, но совместимы, особенно на уровне производных значений» [Харченко 1976: 68].

Экспрессия в структуре значения слова нередко соприкасается и с образностью, и с оценочностью, и с эмоциональностью. «В основе экспрессии лежит заведомое несоответствие каких-либо языковых средств языковым стандартам» [Харченко 1976: 68], например, экспрессия производных значений (типа бегемот "о толстом человеке") продиктована тематическим несоответствием производного слова производящему значению. Экспрессия является важнейшим признаком переносных значений.

Таким образом, каждый коннотативный элемент в структуре значения слова имеет качественное своеобразие [Харченко 1976: 71].

Учитывая, что одной из задач нашего исследования является установление способов номинации в исследуемой группе слов, мы включали в исследование и такие слова, для которых значение "характеристика человека" не является первичным, и слова, у которых интересующее нас значение квалифицируется как переносное, поскольку метафорические наименования человека дают ценную информацию о своеобразии диалектной картины мира.

Необходимо отметить и некоторые другие особенности данной группы лексики в диалекте. Так, исследователи [Бахвалова, 1996: 7] отмечают, что среди диалектных агентивов выделяются монохарактеристики {красивый, статный, умный) и полихарактеристики (малого роста, худой; рослый, сильный), что приводит к включению одного и того же слова в разные лексико-семантические группы. И те, и другие лексемы являлись объектом нашего исследования.

Отдельно следует рассмотреть вопрос о вариантности лексических еди-, ниц, поскольку эта проблема актуальна для говоров. Повышенная вариантность системы народных говоров связана, как известно, с исключительно устной формой их функционирования и, как следствие, с широтой диалектной нормы и нежесткостью границ современных диалектных образований, их значительной проницаемостью и открытостью [Загоровская 1990: 77].

В нашей работе под вариантами слов мы понимаем фонетические вариан-, I ты, т.е. слова, различающиеся звуковой оболочкой [Блинова 1973: 101]. Произ-; водные одноосновные наименования лица, соотносительные по своему словообразовательному и лексическому значению, мы будем называть словообразовательными синонимами [Журек 2007: 12]. I

Заключение научной работыдиссертация на тему "Номинации человека как отражение языковой картины мира"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основе обзора литературы установлено, что существуют различия не! только между картинами мира национальных языков: своей особой картиной1 мира характеризуются и различные диалекты одного языка. Наиболее ярко особенности того или иного фрагмента языковой картины мира проявляются на лексическом уровне.

Одним из эффективных способов изучения особенностей языковой картины мира, проявляющихся на лексическом уровне, является анализ на уровне лексико-семантических полей и групп и др., которые выполняют функцию идеографической классификации национального лексикона. Исследования диаI лектов доказывают, что идеографическое описание лексического диалектного | материала позволяет выявить степень полноты и соответствия отображенной1 действительности в языке и особенности аксиологии диалектоносителя.

Образ человека является центральным в языковой картине мира, в том числе и диалектной. Все проанализированные нами идеографические классификации лексики рассматривают человека как биологическое и общественное существо, наделенное интеллектом, эмоциями и волей.

В лексической системе воронежских диалектов важное место занимают лексемы (имена существительные и имена прилагательные), входящее в лекси-ко-семантическое поле "характеристика человека по постоянным свойствам". ( Данное поле, по нашим наблюдениям, распадается на следующие микрополя: 1

- человек как живое существо;

- человек как мыслящее, чувствующее и наделенное волей существо;

- человек как общественное существо.

Наиболее обширным из выделенных является микрополе лексем, характеризующих человека как общественное существо (455 единиц), Последнее микрополе представлено наибольшим числом единиц, в основном за счет подгрупп «отношение к другим» (наиболее часто осуждается человек по такому качеству, как лживость); «отношение к труду» (отмечаем множество лексем для номинации ленивого человека); «отношение к материальному миру» (осуждается неряшливость и жадность). Большим числом лексем представлены характеристики глупого, медлительного и болт-; ливого человека. Системно организовано микрополе «характеристика человека по внешнему виду», при этом в нем прагматические оценки (по росту, весу, особенностям фигуры) преобладают над эстетическими.

Большинство слов рассматриваемого поля имеют коннотативную сему "неодобрительная оценка": «человек по отношению к себе выступает строгим критиком» [Геляева 2002: 153]. Доля положительных характеристик в общем объеме незначительна. Это языковая универсалия [Лукьянова 1973: 63]. Она отражает определенную социальную закономерность: положительные качества являются социальной нормой, а не отклонением от нормы, что и актуализиру-, ется в экспрессивно нейтральных названиях. Отклонение от социальной нормы оценивается отрицательно, и это находит выражение в семантике экспрессивно маркированных единиц.

Одной из немногих микрогрупп лексем, где преобладают слова с положительной оценкой, являются микрогруппа характеристик человека по объему знаний и по умениям, навыкам. Это позволяет сделать вывод о том, что главное для носителя диалекта - природные способности человека и желание учиться, | I I работать, а навыки и знания можно приобрести, их отсутствие не вызывает строгого осуждения носителя диалекта. ,

В общем объеме характеристик человека в воронежских говорах преобладают имена существительные, что говорит о высокой экспрессивности лексики воронежских говоров, поскольку, как известно, более ярко пейоративная оценка выражена у существительных, чем у прилагательных.

Проведенный анализ показал, что среди существительных и прилагательных, обозначающих постоянные свойства человека, в воронежских диалектах преобладают производные единицы, причем самые продуктивные способы ело-1 I вообразования - суффиксация (для прилагательных и существительных) и лек-сико-семантический способ (для существительных). Отметим высокий процент, сложных слов в проанализированном материале.

Среди моделей метафоризации самыми активными в воронежских говорах являются антропоморфная (что еще раз подтверждает высокую степень антропоцен-, тричности диалекгной картины мира) и зооморфная метафоры. Среди метафорических номинаций резко преобладают номинации с пейоративной оценкой.

Анализ материала показал, что предложенная классификация для описа-| ния структуры лексико-семантического поля "характеристика человека по постоянному свойству, качеству" является универсальной и применима для опи-. сания соответствующей группы лексики не только в воронежских диалектах, но и в русских донских, украинских восточнослобожанских диалектах, а также в литературном языке. Обращает на себя внимание тот факт, что в проанализированном языковом материале примерно одинаково число слов исследуемой группы - 1200-1300 лексем.

Самым обширным в качественном и количественном отношении во всех рассмотренных языковых системах является участок поля, содержащий лексемы, характеризующие человека по его отношению к другим. Наибольшее количество лексем получают во всех рассматриваемых языковых системах характеристики, человека по таким качествам, как хитрость; жадность, скаредность. Отрицательные характеристики преобладают практически во всех группах лексики.

Несмотря на универсальность классификации, проведенный нами анализ выявил некоторые различия в наполнении отдельных сеток языковой системы и степени детализации тех или иных свойств человека, что свидетельствует о различиях в картинах мира проанализированных языковых систем в той части, которая касается образа человека. Наибольшие различия выявлены при сопос-| тавлении материала воронежских говоров с данными литературного языка: наблюдаются различия в оценке различных явлений (например, веса человека: в. литературном языке концепт "худой" «расщепляется» на "худой" (избыточно) и "худой" (в пределах нормы); в говорах же этот процесс проявляется лишь в небольшой степени); в количественном наполнении отдельных микрогрупп (например, в группах лексики, характеризующей человека по объему знаний, уме-, ний; по способу мышления и др.).

Наблюдается значительно сходство в соответствующих группах Воронеж-1 ских, русских донских и украинских восточнослобожанских говоров: большое1 число лексем, обозначающих неповоротливого человека, болтливого человека; наличие положительной оценки у лексем, со значением "умеренно полный человек"; преобладание положительной оценки в группе "характеристика человека по наличию знаний, опыта"; слабая представленность лексем в группе "отношение человека к духовному миру". Однако есть и отличия: так, для донских говоров нехарактерны лексемы, характеризующие человека по его умению/неумению работать, что свидетельствует о своеобразном отношении к, труду; для донских говоров характерно преобладание лексем женского рода в СР "развратный, распутный человек", тогда как, к примеру, в украинских восточнослобожанских говорах в данном СР преобладают лексемы мужского рода.

Анализ особенностей словообразования существительных и прилагательных, обозначающих постоянные свойства человека, позволил установить следующее. Самым активным способом словообразования прилагательных во всех языковых системах является суффиксация, существительных - суффиксация и метафоризация. Прилагательные во всех рассмотренных системах образуются в основном от глаголов. Существительные образуются с разной частотой от прилагательных, глаголов и существительных, причем если, к примеру, в литера-1 1 турном языке распространены отадъективные и отсубстантивные образования,' то в воронежских говорах существительные и прилагательные образуются в ос новном от глаголов. В воронежских говорах, также как и русских донских, украинских восточнослобожанских и в литературном языке, более пестрая картина наблюдается при образовании существительных. При образовании прилагательных в диалектах используются в основном форманты, общие с литературI ным языком, причем те, которые относятся к разряду продуктивных.

При образовании существительных используются как суффиксы литературного языка (продуктивные и непродуктивные), так и суффиксы, которые не используются в литературном языке для образования существительных данной группы.

В воронежских говорах, как и в украинских восточнослобожанских, в рассматриваемом поле преобладают существительные. Подтверждается вывод о большей степени оценочности существительных, причем это оценочность в основном пейоративного характера.

Большое количество сложных прилагательных наблюдается во всех исследуемых диалектах.

В диалектах, в том числе в воронежских, наблюдаем большое количество словообразовательных синонимов, особенно среди прилагательных. В этом отношении особо выделяются украинские говоры.

Обратим внимание на большое число существительных общего рода в говорах, которых особенно много в украинских говорах.

Метафорические номинации очень широко распространены и в говорах, и в литературном языке. Такие номинации обязательно содержат сему оценки, и в большинстве случаев эта оценка является негативной, причем последнее характерно в основном для говоров, где почти не употребляются метафорические номинации для положительной оценки человека.

В целом в исследованном нами диалектном материале выявлены тождественные типы переносов. В литературном языке, однако, существуют типы: переносов, которые не зафиксированы или малопродуктивны в говорах (переносы с названий литературных персонажей, с характеристик человека по политическим и религиозным убеждениям, с абстрактного понятия и т.п.).

Анализ диалектного лексического материала показывает, что для группы лексики, характеризующей человека, наиболее характерны типы переносов с неодушевленных предметов, названий животных, наименований человека. Однако их активность в исследованном материале различна.

Так, в воронежских говорах наиболее активным являются антропоморфные переносы, что отражает тенденцию в новейшем периоде развития совре-1 менного литературном языке, тогда как для восточнослобожанских и донских говоров характерны в основном переносы с неодушевленных предметов и т.н. "зоологичная" метафора. Особенностью воронежских говоров является низкая активность способа семантической деривации для имен прилагательных, в отличие от, скажем, донских говоров.

Таким образом, определенные различия в наполнении отдельных групп и микрогрупп, активности метафорических переходов выявляются и при сопоставлении' лексико-семантических полей различных говоров, что доказывает существование в рамках единой диалектной картины мира отдельных региональных языковых картин мира.

151

Список научной литературыЛитвинова, Татьяна Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Картотека Словаря воронежских говоров (материалы хранятся на кафедре славянской филологии филологического факультета ВГУ).

2. Словарь воронежских говоров / Воронеж, гос. ун-т науч. ред. Г. Ф. Ковалев. Вып. 1. - Воронеж : ИПЦ ВГУ, 2004. -303 с.

3. Словарь воронежских говоров / Воронеж, гос. ун-т науч. ред. Г. Ф. Ковалев. Вып. 2. - Воронеж : ИПЦ ВГУ, 2007. - 307 с.

4. Леонова, В.В. Номшащя рис людини в украшських схщнослобожанських гов1рках /В.В. Леснова. Луганськ : Альма-матер, 2004. — 193 с.

5. Словарь донских говоров. В 3 т. / Авт.-сост. 3. В. Валюсинская и др..-Ростов н/Д, 1975-1976.-Т. 1-3.

6. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. — 2-е изд., испр. и доп. М. : АЗЪ, 1994. - 928 с.

7. Словарь русского языка. В 4 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Русский язык, 1981-1988. - Т. 14.

8. Авдеева, М. Т. Словарь украинских говоров Воронежской области / М. Т. Авдеева ; Воронеж, гос. ун-т. Воронеж : ИПЦ ВГУ, 2008. - Т. 1. : А-М. - 227 с.

9. Словарь русских народных говоров. Л. ; СПб : Наука, 1961-2010.-Вып. 1-42.

10. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

11. Словари и справочная литература

12. Богуславский, В.М. Оценка внешности человека : словарь / В.М. Бо-. гуславский. М.: ACT, 2004. - 256 с. |

13. Большая советская энциклопедия : В 30 т. / Гл. ред. А. М. Прохоров. 3-е изд. -М.: Сов. энцикл., 1969-1978.

14. Великий тлумачний словник сучасно'1 укра'шсько1 мови / уклад 1 голов, ред. В.Т. Бусел. К.: Перун, 2002. - 1720 с.

15. Воробьев, Б.Д. От абалтуса до угланчика, и кто такой "яд" : словарь синонимов, характеризующих человека в уральских говорах / Б.Д. Воробьев. -Екатеринбург, 1999. 75 с.

16. Григоренко, О. В. Новые наименования лиц в современном русском, языке: словарные материалы: 1200 слов и словосочетаний / О. В. Григоренко ;| науч. ред. О. В. Загоровская. Воронеж : Научная книга, 2009. - 517 с. '

17. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. / В. И. Даль.- М., 1981-1985. -Т. 1-4.

18. Етимолопчний словник укра'шсько1 мови : в 7 т. К., 1982-2006.

19. Лексическая основа русского языка : комплексный учебный словарь / под ред. В.В. Морковкина. — М. : Рус. яз., 1984. — 1168 с.

20. Пособие-инструкция для подготовки и составления региональных словарей / А.И. Баранникова, В.Д. Бондалетов, Л.И. Горева и др.; АН СССР, Ин-т рус. яз. — М.: АН СССР, 1960. — 240 с.

21. Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. 2-е изд., перераб. и доп. -М. : Большая Рос. энц.; Дрофа, 1997. - 703 с.

22. Словарь современного русского народного говора (д. Деулино Рязанского р-на Рязанской обл.). М. : Наука, 1969. — 612 с.

23. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / М. Фасмер. М. : Прогресс, 1986 - 1987. - Т. 1 -4. ;

24. Человек. Характер и поведение : толковый словарь / авт.-сост. С.А. Фридман. -М. : Мнемозина, 2003. 430 с.

25. Шмелев, А.Д. Русская языковая модель мира: материалы к словарю / А.Д. Шмелев. М. : Языки славянской культуры, 2002. - 224 с.1. Основная литература

26. Авдеева, М. Т. Взаимодействие русского и украинского языков как ареальное явление пограничья / М. Т. Авдеева // Вестник ВГУ. Серия: Гуманитарные науки. 2002. - № 2. - С. 32-39.

27. Акопова, С. Л. Лексико-семантическое образование существительных со значением лица (на основе метафоризации) / С. Л. Акопова // Русский язык в школе. 1985. - № 6. - С. 84-89.

28. Акопова, С.Л. Отпредметные названия человека / С.Л. Акопова // Русский язык в школе. — 1986. -№ 5. С. 83-86.

29. Александрова, З.Е. Словарь синонимов русского языка / 3. Е. Александрова. -М. : Русский язык, 1986. 600 с.

30. Ананьев, Б.Г. О проблемах современного человекознания / Б. Г. Ананьев. М. : Наука, 1977. - 380 с.

31. Ананьев, Б.Г. Проблема формирования характера / Б.Г. Ананьев // Избр. психол. труды. М. : Педагогика, 1980. - С. 52—103.

32. Ананьев, Б.Г. Человек как предмет познания / Б.Г. Ананьев. СПб. : Питер, 2001.-288 с.

33. Апресян, Ю.Д. Избранные труды. В 2 т. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография / Ю. Д. Апресян. М. : Школа "Языки русской культуры", 1995. - 767 с.

34. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: опыт системного154 ;описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. № 6. — 1998. - С. 37-68.

35. Апресян, Ю.Д. Основания системной лексикографии / Ю.Д. Апресян // Языковая картина мира и системная лексикография / отв. ред. Ю.Д. Апресян. М.: Языки славянских культур, 2006. - С. 33-160.

36. Арсентьева, Е.Ф. Сопоставительный анализ фразеологических единиц (на материале фразеологических единиц, семантически ориентированных на человека, в английском и русском языках) / Е.Ф. Арсентьева. Казань : Изд-во Казан, гос. ун-та, 1989. - 126 с.

37. Арутюнова, Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка / Н. Д. Ару-; тюнова // Проблемы структурной лингвистики. М. : Наука, 1984. - С. 5-23.

38. Арутюнова, Н.Д. Введение / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Ле-вонтина. М.: Индрик, 1999. - С. 3-11.

39. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова. М. : Наука, 1988. - 338 с. j

40. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. — М. :j Языки русской культуры, 1999. 896 с.

41. Багдасарова, H.A. Лексическое выражение эмоций в контексте разных; культур : автореф. дис. . .канд. филол. наук / H.A. Багдасарова. М., 2004. - 23 с.

42. Баранникова, Л.И. Русские народные говоры в советский период: (К проблеме соотношения языка и диалекта) / Л.И. Баранникова. Саратов : СГУ, 1967.-206 с.

43. Баранникова, Л.И. Современные процессы в русских народных гоIворах / Л.И. Баранникова Саратов : СГУ, 1991. - 140 с.

44. Бахвалова, Т.В. Агентивы в "Словаре орловских говоров" / Т.В. Бахвалова // Проблемы современной русской диалектологии: тез. докл. между-нар. конф. М. : Ин-т русского языка РАН, 2004. - С. 7-12. i

45. Бахвалова, Т.В. Выражение в языке внешнего облика человека средствами категории агентивности / Т.В. Бахвалова. — Орел, 1996. 240 с.

46. Бахвалова, Т. В. Характеристика интеллектуальных способностейчеловека лексическими и фразеологическими средствами (на материале орловских говоров) / Т. В. Бахвалова. — Орел, 1993. — 130 с.

47. Белоусова, A.C. Русские имена существительные со значением лица (лексический класс и вопросы словарного описания) / С. А. Белоусова // Вопросы языкознания. 1981. - № 3. - С. 71-84.

48. Вельская, В.А. Общее и специфическое в лексике славянских языков (на примере общих названий лиц в современном словенском и русском языках) : автореф. дис. .канд. филол. наук. — Минск, 1985. -23 с.

49. Березович, Е. JI. К этнолингвистической интерпретации семантических полей / E.JI. Березович // Вопросы языкознания. — 2004. № 6. - С. 3-24.

50. Березович, Е.Л. Язык и традиционная культура: этнолингвистические исследования / E.JT. Березович. М. : Индрик, 2007. - 600 с.

51. Блинова, О.И. Введение в современную региональную лексикологию / О.И. Блинова. — Томск, 1973. 356 с.I

52. Блинова, О.И. К вопросу о пределе формального варьирования диалектного слова / О.И. Блинова // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. -Вып. 1. Новосибирск, 1972. - С. 99-108.

53. Блинова, О.И. Морфологически вариантные имена прилагательные в среднеобских говорах / О.И. Блинова // Актуальные проблемы лексикологии. -Ч. 1.-Томск, 1971.-С. 93-101.

54. Бортник, Г.В. Лексико-семантическая группа как источник культурно- исторической информации / Г.В. Бортник // Духовная культура: проблемы и тенденции развития: тез. докл. / Сыктывкарский ун-т. — Сыктывкар, 1994. — С.t62.64.

55. Брудный, A.A. Семантика языка и психология человека / A.A. Бруд-ный.-М., 1972.-236 с.

56. Брысина, Е.В. Этнокультурная идиоматика донского казачества / Е.В. Брысина. Волгоград : Перемена, 2003. - 292 с.

57. Будшкова, Л. Назви oci6 жшочо'1 стат1 у словацькш та украшськш' мовах / Л. Будшкова // Studia slovakistica. Вип. 7. - Ужгород, 2007. - С. 36-50.156 j

58. Булыгина, Т.В. Языковая концептуализация мира: На материале; русской грамматики / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев — М. : Языки русской кульIтуры, 1997.- 574 с.

59. Быкова, Г.В. Сфера природного в национально-языковой специфике русского и эвенкийского языков / Г.В. Быкова, О.Б. Пылаева. — Благовещенск : Изд-во БГПУ, 2005. 131 с. i

60. Вардзелашвили, Ж. Метафорические номинации в системе языка / Ж.Ва рдзелашвили // Санкт-Петербургский государственный университет и Тбилисский государственный университет. Научные труды. Серия: Филология. 2001. - Вып. III. - С. 45-51.

61. Варина, C.IL Словообразовательные типы имен существительных, обозначающих лиц, с суффиксом -к(-а) и его вариантами в псковских говорах / С.П. Варина // Вопросы изучения лексики русских народных говоров. Диалектная лексика. 1971.-Л., 1972.-С. 176-180.

62. Вахрос, И. С. О названиях лиц женского пола, соотносительных с! названиями лиц мужского пола / И.С.Вахрос // Lingua viget. Commentationes slavicae. In honorem V. Kiparsky. Helsinki, 1964. — P. 142-156.

63. Вежбицка, А. Семантические универсалии и описание языков / А. Вежбицка; пер. с англ. А.Д. Шмелева; под ред. Т.В.Б улыгиной. М. : Языки русской культуры, 1999. - 780 с.

64. Вежбицка, А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицка; пер. с англ.; отв. ред. М.А. Кронгауз. М. : Русские словари, 1996. - 416 с.

65. Вендина, Т.И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм) / Т.И. Вендина. М.: Индрик, 1998. - 240 с . 1

66. Виноградов, В. В. В. И. Чернышев как исследователь русского литературного языка / B.B. Виноградов // Русский язык в школе. 1947. - № 2. -С. 60-65.

67. Виноградов, В.В.' Вопросы современного русского словообразования / В.В. Виноградов // Избранные труды. Исследования по русской граммати-, ке.-М., 1975.-С. 155-165. j

68. Виноградов, В.В. Из истории лексических взаимоотношений между русскими диалектами и литературным языком /В.В. Виноградов // Бюллетень, Диалектологического сектора Института русского языка АН СССР. M.JI 1948.-Вып. З.-С. 59-65.

69. Виноградов, В.В. Основные типы значений лексических значений слова /В.В. Виноградов // Избранные труды. Лексикология и лексикография. — М., 1977. С. 162-189.

70. Вольф, Е.М. Варьирование в оценочных структурах / Е.М. Вольф //' Семантическое и формальное варьирование. — М., 1979. -С. 273-294. j

71. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. 2-е изд., доп. -. М. : Эдиториал УРСС, 2002. -280 с.

72. Воробьев, В.В. Лингвокультурологическая парадигма личности / В. В. Воробьев. -М. : Изд-во РУДН, 1996. 170 с.

73. Гак, В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков / В.Г. Гак. 3-е изд., дораб. - М. : Просвещение, 1989. - 288 с. (

74. Геляева, А.И. Человек как объект номинации в языковой картине мира : дис. . д-ра филол. наук: 10.02.19 / А.И. Геляева. Нальчик, 2002. - 307 с.

75. Герд, A.C. Введение в этнолингвистику : курс лекций и хрестоматия / A.C. Герд. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. - 488 с.

76. Гимпелевич, B.C. Личные имена существительные с иноязычными, интернациональными суффиксами в современном русском литературном языкеавтореф. дис. . канд. филол. наук. Баку, 1966. - 24 с.

77. Графова, Т.А. Смысловая структура эмотивных предикатов // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. М. : Наука,, 1991.-С. 67-99.

78. Григоренко, O.B. Новые метафорические номинации лица в русском | языке конца XX начала XXI вв. / О.В. Григоренко // Рус. яз. в школе. — 2008. —I № 8. - С. 67-72.

79. Григоренко, О.В. Об образных наименованиях лица в современном русском языке / О.В. Григоренко // Рус. яз. в школе. 2003. - № 3. - С. 84-87.

80. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию / В. фон Гумбольдт. -М. : Прогресс, 1984. 400 с.

81. Даниленко, В.П. Основные тенденции в способах наименования лица в русском языке советской эпохи / В. П. Даниленко // Русский язык в школе.' -1967.-№4.-С. 85-91.

82. Дементьев, A.A. О женских соответствиях мужским в наименовани-1 ях действующих лиц / A.A. Дементьев // Русский язык в школе. 1954. - № 6. — I С. 11-16.

83. Демешкина, Т.А. Способы описания концептов диалектной культуры / Т.А. Демешкина // Культура Отечества: прошлое, настоящее, будущее. Томск, 1995. Вып. 4. - С. 63-65.

84. Демидова, К.И. Диалектная языковая картина мира и аспекты ее изучения / К.И. Демидова. Екатеринбург : Урал. гос. пед. ун-т, 2007. - 110 с.

85. Демидова, К. И. О возможностях изучения языковой картины мира в региональном аспекте / К.И. Демидова // Лексический атлас русских народных говоров (материалы и исследования). СПб., 2003. - С. 45- 51.

86. Демидова, К.И. Территориальное варьирование лексико159 ;семантических парадигм / К.И. Демидова // Слово в системных отношениях на разных уровнях языка. — Екатеринбург, 1993. —С. 16-21.

87. Денисов, П.Н. Лексика русского языка и принципы ее описания / П.Н. Денисов. М. : Русский язык, 1980. - 253 с. (

88. Добринина, A.A. Прилагательные современного алтайского языка, обозначающие черты характера человека, в сопоставительном аспекте : дис. канд. филол. наук / A.A. Добринина. Новосибирск, 2006. — 193 с.

89. Добродомов, И.Г. Подче(и)гарый / И.Г. Добродомов // Русская речь. 1980.-№5.-С. 56-57. ,

90. Долгих, А.И. Семантическая деривация и различные группировки русской лексики / А.И. Долгих. Воронеж : ВГПИ, 1984. — 76 с.

91. Дуличенко, Л. В. Антрополексемы с негативным значением и их лексикографическое описание : дис. . канд. наук / Л.В. Дуличенко. СПб,1 2000.- 187 с.I

92. Дуличенко, Л.В. Словарь обидных слов: наименования лиц с негативным значением / Л.В. Дуличенко. Тарту : Изд-во Тартуского ун-та, 2000. — 270 с.

93. Дьякова, В.И. Географическая терминология Воронежской- областиj (на славянском ареале) : автореф. дис. . канд. наук. / В.И. Дьякова. Воронеж, 1973.-19 с.

94. Дьякова, В.И. Об изучении воронежских говоров / В.И. Дьякова // Материалы по русско-славянскому языкознанию. 1994. - Вып. 20. - С. 39-43. ,

95. Ейгер, Г.В. Язык и личность / Г.В. Ейгер, И.А. Рапопорт. Харьков : ХГУ, 1991.-79 с.

96. Еремина, М.А. Лексико-семантическое поле "отношение человека к труду" в русских народных говорах: этнолингвистический аспект : автореферат дис. . канд. филол. наук / М.А. Еремина. — Екатеринбург, 2003. 21 с. ;

97. Еремина, М.А. Лексические способы выражения оценки в рамках семантического поля (на материале семантического поля "Лень/праздность" в русских говорах) // Ономастика и диалектная лексика. Екатеринбург : УрГУ,2003.-Вып. 4. -С. 77-85.

98. Журек, М. Словообразовательные синонимы в сфере наименований лица в современном русском языке : дис. . д-ра филол. наук: 10.02.01 / М. Журек. М. : РГБ, 2007. - 306 с.I

99. Загоровская, О.В. Семантика диалектного слова и проблемы диалектной лексикографии / О.В. Загоровская; Ин-т рус. яз. АН СССР. М., 1990. -300 с.

100. Закуткина, H.A. Феномен диалектной картины мира в немецкой философии языка XX века : дис. канд. филол. наук / H.A. Закуткина. — М., 2001. -157 с.

101. Залевская, A.A. Введение в психолингвистику / A.A. Залевская. — М. : Изд-во РГГУ, 1999. 382 с.

102. Землякова, Н.В. Устойчивые образные номинации лица. Структурно-семантический и лексикографический аспекты : дис. . канд. филол. наук: 10.02.01. Краснодар, 2005. - 211 с.

103. Земская, Е. А. Активные процессы современного словопроизводства / Е. А. Земская // Русский язык конца 20 столетия (1985-1995). М.: Наука, 1996. -С. 90-141.

104. Земская, Е. А. О соотносительности однокоренных существитель-' ных мужского и женского рода со значением лица / Е.А. Земская // Рус. яз. в нац. школе. 1970. -№ 5. - С. 4-10.

105. Зиновьева, Е.А. Лицом румяна, рожа толста / Е.А. Зиновьева // Русская речь. 1993.-№ 5. - С. 43-45.

106. Золотова, B.C. Существительные женского рода со значением лица в, современном польском языке / B.C. Золотова // УЗ ЛГУ. Серия: Филологиче-)ские науки. 1962. - Вып. 64. - С. 109-124.

107. Ибрагимова, В.Л. Из наблюдений над тематической группой "чело-' век" в русских говорах Башкирии / В.Л. Ибрагимова, Г.М. Курбангалеева // Лексический атлас русских народных говоров (материалы и исследования). — СПб., 1998.-С. 45-52.

108. Калечиц, Е. П. О природе имен существительных общего рода / Е.П. Калечиц // Вопросы морфологии, синтаксиса русского языка и методики его преподавания. — Пермь, 1965. — С. 3-11.

109. Карасёва, Т. В. Названия пищи в воронежских говорах : Этнолингвистический аспект : дис. канд. филол. наук : 10.02.01. Воронеж, 2004. - 250 с.

110. Карасик, В.И. Язык социального статуса / В.И. Карасик. — М.: Гно-' зис, 2002. 333 с.

111. Караулов, Ю.Н. Общая и русская идеография / Ю. Н. Караулов; отв. редактор С.Г. Бархударов. 2-е изд. - М. : Книжный дом "Либроком", 2010. -360 с.

112. Караулов, Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1981.- 366 с. |

113. Караулов, Ю.Н. Язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. — М. : | ЛКИ, УРСС Эдиториал, 2010. 264 с.

114. Касаткин, Л. Л. Диалект / Л. Л. Касаткин // Лингвистический энцик-' лопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. — М., 1998. — С. 132.

115. Кашевская, Ю.И. Оценочные субстантивные и адъективные наименования лиц в говоре села Кабанок (Восточное Прибайкалье) : автореф. дис. . канд. филол. наук / Ю.И. Кашевская. Томск, 1971. - 22 с. 1

116. Кашина, И.В. Фразеологизмы со значением эмоционального состояния в современном русском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук / И.В.| Кашина.-М., 1981.-22 с. |

117. Ким, И.Е. Социальные качества человека и их выражение в совре-меном русском языке / И.Е. Ким // Известия Уральского государственнного1 университета. 2005. - № 39. - С. 163-175.

118. Клименко, Н.Ф. Система афжсального словотворення сучасно!' укра1нсько1 мови / Н.Ф. Клименко. — К. : Наукова думка, 1973. 187 с.

119. Коготкова, Т.С. О некоторых особенностях диалектной лексики в связи с устной формой ее существования / Т.С. Коготкова // Славянская лексикография и лексикология. М.: Наука, 1966. - С. 291-310.

120. Коготкова, Т.С. Русская диалектная лексикология / Т.С. Коготкова. -М.: Наука, 1979.-335с .

121. Козырев, В.А. Диалектная лексикология на современном этапе / В.А. Козырев. JL: Просвещение, 1986. - 88с .

122. Колева-Златева, Ж. О происхождении некоторых русских эмотив-ных названий человека / Ж. Колева-Златева // Вестник венгерской ассоциации преподавателей русского языка и литературы. — 2006. № 20. - С. 69^-73.

123. Колшанский, Г. В. Объективная картина мира в познании и языке / Г. В. Колшанский. изд. 2-е, доп. - М. : Едиториал УРСС, 2005. - 128 с:

124. Кон, И.С. К проблеме национального характера / И.С. Кон // История и психология / под ред. Б.Ф. Поршнева и Л.И. Анцыферовой. М. : Наука, 1971.-С. 122-158.

125. Корнилов, O.A. Языковые картины мира как производные нацио-|нальных менталитетов / O.A. Корнилов. — 2-е изд., испр. и доп. — М. : ЧеРо,!I2003.-349 с.

126. Коротун, О.В. Образ-концепт "внешний человек" в русской языко-, вой картине мира : автореф. дис. . канд. филол. наук / О.В. Коротун. Омск, 2002. - 24 с.

127. ЮБ.Кретова, В.Н. Эмоционально-экспрессивные и стилистические синонимы в русских народных говорах / В.Н. Кретова // Изв. Воронежского гос. пед. ин-та. 1969. - Т. 68. - С. 164-163. 1

128. Кривова, Н.И. Имена существительные, характеризующиечеловека, в говорах Воронежской области / Н.И. Кривова // Актуальные проблемы изучения и преподавания русского языка на рубеже XX — XXI вв. Воронеж, 2001. — С. 75-76.

129. Кубрякова, Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности / Е. С. Кубрякова. М., 1986. - 160 с.

130. Кузнецова, Э.В. Лексикология русского языка / Э. В. Кузнецова. -М.: Высш. шк., 1982. 152 с.

131. Кузнецова, Э.В. Русская лексика как система / Э. В. Кузнецова. — Свердловск, 1980. 89 с.

132. Купина, H.A. Коннотативность в семантической группе названий j)лица / H.A. Купина, М.Ф. Скорнякова // Классы слов и их взаимодействие. —1 Свердловск, 1979. С. 92-108.

133. Курбанов, И.А. Анализ зоосимволики в русском и английском язы-' ках : дис. канд. филол. наук: 10.02.19 / И.А. Курбанов. М., 2000. - 437 с.

134. Курносова, И. М. Лексико-фразеологическая система языка писателей центрального черноземья и её лексикографическая представленность : ав-тореф. дис. . д-ра. филол. наук / И. М. Курносова. Елец, 2009. - 49 с.

135. Лабунец, Н.В. Народная географичекая терминология в лексикогра-, фическом освещении / Н.В. Лабунец // Культурное наследие народов Западной Сибири: материалы симпозиума. Тобольск, 2004. - С. 14-18.

136. Лаврова, Л.В. Лексико-семантические группы слов, характеризую164 |щих человека : автореф. . дис. канд. филол. наук / JI. В. Лаврова. — Саратов, 1984.-226 с.

137. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон. М. : Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.

138. Леонтьева, Т.В. Интеллект человека в зеркале русского языка : дис. . канд. филол. наук / Т.В. Леонтьева. Екатеринбург, 2003. - 296 с.

139. Леонова, В.В. Вторинна номшащя людини та и рис у схщнослобожанських укра'шських гов1рках /В.В. Леснова // Bicmnc Лугансько-го державного педагопчного ушверситету iM. Тараса Шевченка. Фшолопчш науки. 1998.-№9.-С. 81-86.

140. Леснова, В.В. Номшащя людини та й рис у схщнослобожанських укра'шських гов1рках : дис. канд. фшол. наук / В. В. Леснова. К., 1999. — 520 л. |

141. Лукьянова, H.A. Лексика современных говоров как объект изучения. / H.A. Лукьянова. Новосибирск : НГУ, 1973. - 80 с.

142. Лукьянова, H.A. Лексико-семантическая группа "человек ленивый" в диалектной системе: опыт семантического анализа / H.A. Лукьянова // Русскаялексика в историческом и синхронном освещении. — Новосибирск, 1985. — С. 58-79. .

143. Лукьянова, H.A. О семантике и типах экспрессивных лексических единиц. Семантические классы экспрессивов русского языка / H.A. Лукьянова // Экспрессивность лексики и фразеологии. Новосибирск, 1963. - 234 с.i

144. Лукьянова, H.A. Экспрессивная лексика разговорного употребления (проблемы семантики) : автореф. дис. . д-ра филол. наук. — Свердловск, 1986. 40 с.

145. Лукьянова, H.A. Экспрессивность в системе, словаре и речи / H.A. Лукьянова // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности.-М. : Наука, 1991.-С. 157-178. ;

146. Лыков, А.Г. Образование имен существительных со значением лица в современном русском языке : автореф. дис. канд. наук / А.Г. Лыкова. М., 1959.-24 с.

147. Мазилова, А.Ю. Наименование лица по отношению к труду в говоре Тутаевского района Ярославской области / А.Ю. Мазилова // Уч. зап. Ярославского пед.и н-та. Вопросы русского языка. Проблемы лексикологии и синтаксиса. 1976. - Вып. 158. - С. 20-27.

148. Мальцева, Р.И. Предлоги в старославянском и древнерусском язы-ках:с емантическая и функциональная эволюция / Р.И. Мальцева. — Краснодар, 1999.-260 с.

149. Марков, В.М. Семантическое словообразование в русском языке / В.М. Марков. Ижевск, 1981. - 156 с.

150. Мартинович, Г.А. Вербальные ассоциации и организация лексикона человека / Г.А. Мартинович // Филологические науки. 1989. - № 3. - С. 39-45.

151. Мельниченко, Г.Г. Семантика и территориальное распространение и семантика некоторых слов по данным современных говоров / Г.Г. Мельниченко // Вопросы русского языка. Ярославль, 1970. - Вып. 1. - С. 45-51.

152. Мигирина, Н.И. Типы номинаций для обозначения статусов лица в современном русском языке / Н.И. Мигирина. Кишинев, 1980. - 90 с.

153. Милославский, И.Г. Морфологический способ словообразования и семантические изменения / И.Г. Милославский // Русский язык в школе. — 1976.' — № 1. — С. 83-87.

154. Мирославская, А.Н. Словесный портрет в Древней Руси / А.Н. Ми-рославская // Русская речь. 1978. - №5 . - С. 120-124.

155. Мирсаетова, Л.А. Образ человека во фразеологической картине ми-1 ра в татарском языке (сопоставительно с русским языком) : автореф. дис. .Iканд. филол. наук / JI. А. Мирсаетова. Уфа, 2004. - 19 с.

156. Моисеев, А.И. Соотносительность личных существительных мужского и женского рода и способы ее выражения / А.И. Моисеев // УЗ ЛГУ. Серия: Филологические науки. 1959. - № 277, Вып. 55. - С. 176-189. '

157. Мордвина-Щодро, O.A. Антонимо-синонимические блоки прилагательных, называющих черты характера человека (лингвокульутрологический аспект) : автореф. . дис. канд. наук / O.A. Мордвина-Щодро. — Санкт-Петербург, 2007. 23 с.

158. Морковкин, В.В. Идеографические словари / В.В. Морковкин. — М.,I1970.-71 с. j

159. Морковкин, В.В. Опыт идеографического описания лексики (анализ' слов со значением времени в русском языке) /В.В. Морковкин. — М. : Изд. Моск. ун-та, 1977. 168 с. !

160. Небольсина, П. А. Языковая картина мира: определение понятия / П. А. Небольсина // Труды XV богословской конференции ПСТГУ. М., 2007. -С. 302-306.

161. Нефедова, Е.А. К вопросу о системной организации тематических' групп лексики / Е.А. Нефедова // Вопросы русского языкознания. Вып. 3.

162. Проблемы теории и истории русского языка. — М. : МГУ, 1980. — С. 106-118.

163. Нефедова, Е.А. Лексико-семантические группы слов в сопоставительном аспекте / Е.А. Нефедова // Актуальные проблемы исторической и диалектной лексикологии и лексикографии русского языка: тез. докл. — Вологда, 1988.-С. 120-122.

164. Нефедова, Е.А. Многозначность и синонимия в диалектном пространстве / Е.А. Нефедова. М.: МГУ, 2008. - 466с . .

165. Нефедова, Е.А. О взаимодействии семантических полей в пространстве диалекта / Е.А. Нефедова // Актуальные проблемы русской диалектологии: тез. докл. междунар. конф. (23-25 октября 2006 г.). — М. : Ин-т русского языка РАН, 2006.-С. 134-136.

166. Нивина, Е.А. Лексика тематической группы "Человек" в говорах Тамбовской области : автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.А. Нивина. — Там- ! бов, 2003.-26 с.

167. Никитин, М. В. Основы лингвистической теории значения. М., 1988.- 168 с.I

168. Никитина, Л.Б. Образ homo sapiens в русской языковой картине мира / Л.Б. Никитина / Ом. гос. пед. ун-т. Омск, 2003. - 187 с.

169. Николина, H.A. Языковые способы выражения нравственных качеств / H.A. Николина // Русский язык в школе. 1998. - № 4. - С. 75-83.

170. Никонова, M. Н. Антропологизация техницизмов в современном русском языке (К проблеме образа человека в русской языковой картине мира) : дис. канд. филол. наук : 10.02.01. Омск, 2004. - 223 с. j

171. Новикова, Е.И. Эмоционально-оценочная лексика в заонежских говорах. Имена прилагательные / Е.И. Новикова // Рябининские чтения-95 : сб., докл. Петрозаводск, 1997. - С. 206-211;

172. Носкова, В.В. Субстантиваты лица и их соотношение с суффиксальными существительными : дис. канд. филол. наук / В.В. Носкова. М., 1971. - 368 с.

173. Орлов, JI.M. Семантические варианты в лексической системе территориальных говоров / JIM. Орлов // Филологические науки. 1969. - № 6. — С. 121-126.

174. Оссовецкий, И.А. Лексика современных русских народных говоров / И.А.Оссовецкий. М., 1982.-251 с.

175. Панова, М.В. Наименования одежды в русских говорах Воронежской области: Этнолингвистический и ареальный аспекты : автореф. дис. . канд. филол. наук / М.В. Панова. — Воронеж, 2002. 296 с.

176. Петрова, Л.Я. Качественно-оценочные прилагательные, характеризующие человека (по материалам Новгородского обл. словаря) / Л.Я. Петрова //I

177. Новгород в культуре Древней Руси. Новгород, 1995. - С. 174-178.

178. Пименова, М.В. Этногерменевтика языковой наивной картины внутреннего мира человека / М. В. Пименова. Кемерово: Кузбассвузиздат; Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 1999. - 262 с.

179. Пискун, В.Т. Женские личные номинации в современном белорусском литературном языке : автореф. . канд. филол. наук / В. Т. Пискун. -Минск, 1972.-26 с. |

180. Помыкалова, Т.Е. Фразеологизмы качественной характеристики че-' ловека по его внешности / Т.Е. Помыкалова // Русский язык в школе. -2004. -№3.-С. 92-94.

181. Попова, З.Д. Язык и национальная картина мира / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж : Истоки, 2002. - 60 с.

182. Дорохова, О.Г. Слова с корнем благ-(блаэ/с-) в русском языке / О.Г. По-рохова // Слово в русских народных говорах. Л.: Наука, 1968. - С. 181 -202.

183. Постовалова, В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека А В.И. Постовалова // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / под ред. Б.А. Серебренникова, Е.С. Кубряковой, В.И. Постоваловой. М. : Наука, 1998.-С. 8-70.169 i

184. Потебня, A.A. Язык и народность / A.A. Потебня // Собрание трудов. Мысль и язык / A.A. Потебня; ред. И.В. Пешков. М. : Лабиринт, 1999. - С. 120-145.

185. Припадчев, A.A. Речевая картина мира // А. А. Припадчев // Культу-' ра общения и ее формирование. Вып. 20. — Воронеж, 2008. - С. 13-24.I

186. Протченко, И.Ф. Лексика и словообразование русского языка советской эпохи. Социолингвистический аспект / И.Ф. Протченко. М. : Наука, 1975.-324 с.

187. Протченко, И. Ф. О родовой соотносительности названий лиц (из на-i блюдений над лексикой советской эпохи) // Развитие грамматики и лексики современного русского языка / И.Ф. Протченко. М.: Наука, 1964. - С. 106-137.

188. Прощенкова, Н.В. Национальная специфика семантики слова в близкородственных языках: на материале имен существительных русского и украинского языков : дис. канд. филол. наук / Н.В. Прощенкова. Благовещенск, 2008. - 270 с.

189. Радченко, O.A. Диалектная картина мира как идиоэтничексий феномен / O.A. Радченко, Н. А. Закуткина // Вопросы языкознания. 2004. - № 6. —! с. 25-49.

190. Родина, М. А. Человек в русской диалектной фразеологии: черты харак-| тера и их оценка / М. А. Родина // Русский язык в школе. 2010. - № 6. - С. 80-86. i

191. Русская диалектология / В. В. Колесов и др. ; под ред. В. В. Колесова. — М. : Высш. шк., 1990.— 207 с. >

192. Рут, М.Э. Образная номинация в русском языке / М.Э. Рут. Екатеринбург : Изд-во Уральского ун-та, 1992. — 128 с.

193. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э. Сепир. -М., 1993. 590 с. i

194. Симонов, П.В. Темперамент, характер, личность / П.В. Симонов, П.М. Ершов. М., 1984. - 362 с.

195. Скляревская, Г. Н. К вопросу о прагматической информации в толковых словарях: возможны ли прагматические пометы? / Т.Н. Скляревская //• Лингвистическая прагматика в словаре. Виды реализации и способы описания: сб. ст. СПб., 1997. - С. 6-13.

196. Скляревская, Г.Н. Метафора в системе языка / Г.Н. Скляревская. — СПб. : СПбГУ, 2004. 166 с.

197. Скорнякова, М.Ф. Лексико-семантические и стилистические осо-| бенности моделей названий лица с суффиксами эмоциональной оценки в современном русском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук / îil Ф. Скорнякова.-М., 1962.-24 с.

198. Скороходова, Е. Ю. Метафорическая номинация в языке и мышле-i нии / Е. Ю. Скороходова // Вестник ПСТГУ. Филология. 2006. - Вып. 1. - С. 97-102.

199. Сметанина, З.В. Фразеология ярославских и костромских говоров, характеризующая человека : автореф. дис. канд. филол. наук / З.В. Сметанина. Кострома, 1997. - 18 с. !

200. Смирнова, О.В. Лексика растительного мира в говорах Воронежской области: номинативный и лингвогеографический аспекты : дис. . канд. филол. наук / О.В. Смирнова. М., 2002. - 470 с.

201. Солодуб, Ю.П. Фразеологизмы со значением качественной оценки лица в современном русском языке / Ю.П. Солодуб // Русский язык в школе. -1982. — № 3. — С. 76-81.

202. Сороколетов, Ф.П. Диалектная лексика как система / Ф.П. Сороколетов // Восточно-славянское и общее языкознание: сб. ст. / отв. ред. О.Н. Тру-бачев. М. : Наука, 1978. - С. 84-90.

203. Степанов, Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики / Ю.С. Степанов; АН СССР. Ин-т языкознания. М. : Наука, 1975. - 311 с.

204. Сулеменко, Н.Е. Антропоцентрические аспекты изучения лексики / Н.Е. Сулеменко. СПб. : Образование, 1994. — 86 с.

205. Тарасенко, Р.В. Слова общего рода и их лексико-семантические особенности / Р.В. Тарасенко // Русский язык в школе. 1980. - № 4. - С. 75-79.

206. Тарасова, М.А. Опыт системного анализа одного синонимического ряда слов со значением "лентяй" (на материале псковских говоров) / М.А. Тарасова// Диалектная лексика 1975. — JI. : Наука, 1978. С. 122-131.

207. Телия, В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В.Н. Телия; отв. ред. A.A. Уфимцева; АН СССР, Ин-т языкознания. М. : Наука, 1976. - 144 с.

208. Телия, В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картинымира / В.Н. Телия // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экс-,1прессивности. М., 1988. - С. 173-203.

209. Телия, В.Н. Механизмы экспрессивной окраски языковых единиц / В.Н. Телия // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. М., 1991. - С. 36-66.

210. Теплов, Б.М. Проблемы индивидуальных различий / Б.М. Теплов. — М., 1961.-335 с.

211. Толстик, С.А. Семантическое поле "худой" в русском языке: эволюция концепта : автореф. . дис. канд. филол. наук / С.А. Толстик. Томск, 2004. - 22 с.

212. Туркина, Р.В. Семантическая структура слова (на материале современного русского языка) / Р.В. Туркина. Калинин, 1977. - 85 с.

213. Убийко, В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в русском языке : функционально-когнитивный словарь / В.И. Убийко. Уфа : Башкирский ун-т, 1998. - 147 с.

214. Улуханов, И.С. Словообразование путем замены морфем //

215. И.С. Улуханов // Русская речь. 1974. - № 5. - С. 34-39.

216. Урысон, Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира: аналогия в семантике / Е.В. Урысон. М.: Языки славянской культуры, 2003. — 224 с.

217. Уфимцева, А.А. Лексическое значение: принцип семасиологическо-, го описания лексики / А.А. Уфимцева. 2-е изд., стер. — М. : Едиториал УРСС, | 2002. - 240 с. '

218. Фекета, И.И. Женские личные названия в украинском языке (обра-зоване и упортребление) : автореф. дис. . канд. филол. наук / И.И. Фекета. -Киев, 1969.-20 с.

219. Федяева, Н. Д. Языковой образ среднего человека в аспекте когнитивных категорий градуальности, дуальности, оценки, нормы (На лексическом и текстовом материале современного русского языка) : дис. . канд. филол. наук : 10.02.01. Омск, 2003.- 171 с.

220. Филин, Ф.П. Очерки по теории языкознания / Ф.П. Филин. М. : Наука, 1982.-336 с.

221. Филичева, Н.И. Диалектология современного немецкого языка / Н.И. Филичева. М., 1983. - 354 с.

222. Харченко, В.К. Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова / В.К. Харченко // Русский язык в школе. 1976.-№3.-С. 66-71.

223. Хашимов, Р.И. Лексико-семантическая группа слов, означающих ребенка в русском языке / Р.И. Хашимов // УЗ Душанбинск. ПИ. 1971. — Т. 80.1с. 48-64.

224. Херольянц, P.B. Слова-оценки в Воронежских говорах (на материале лексики говоров Новоусманского р-на Воронежской области) / Р.В. Херольянц // Изв. Воронежского гос. пед. ин-та. — 1966. Т. 53. - С. 170-180.

225. Ховрина, Т.К. Наименования человека по внешности в ярославских говорах / Т.К. Ховрина // Лексический атлас русских народных говоров (материалы и исследования). СПб. : Наука, 1998. - С. 140-145.

226. Чайкина, Ю.И. Семантика экспрессивов со значением личностной характеристики в лексико-семантической системе говора / Ю.И. Чайкина // Севернорусские говоры. 1995. - Вып. 6. - С. 43-49.

227. Чудакова, Н.М. Концептуальная область "Неживая природа" как источник метафорической экспансии в дискурсе российских средств массовой информации (2000 2004 гг.) : автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.М. Чудакова. — 22 с.

228. Чупрякова, O.A. Семантическая глагольная деривация в говорах Волго-Камья : автореферат дис. . канд. филол. наук / O.A. Чупрякова. Казань : Каз. гос. ун-т, 2006. — 23 с.

229. Чусова, И.Н. Экспрессивно-эмоциональная лексика тульских говоров (на материале названий, относящихся к человеку) / И.Н. Чусова // Вопросы истории и теории русского языка. — 1969. Вып. 2. - С. 176-185.

230. Шадурский, Н.И. Тематическое изучение лексики / Н.И. Шадурский // Методы изучения лексики. Минск, 1975. — С. 49-65.

231. Шанская, Т.В. Слова общего рода в русском языке / Т.В. Шанская // Русский язык в школе. 1959. -№ 5. - С. 12-17.

232. Шанский, Н.М. Очерки по русскому словообразованию и лексикологии / Н.М. Шанский. М. : КомКнига, 2010. - 334 с.

233. Швелидзе, Н.Б. Фразеологизмы со значением эмоций в современном русском языке : дис. канд. филол. наук / Н. Б. Швелидзе. М., 1997. - 204 с.

234. Шехтман, H.A. Соотношение стандартных и нестандартных языковых средств в семантическом континууме / H.A. Шехтман, C.B. Добрынин //

235. Слово в словаре, семантическом континууме и тексте: сб. науч. тр. / Челяб. гос. пед. ин-т. Челябинск, 1990. - С. 34-42.

236. Шмелев, Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка / Д.Н. Шмелев. — М.: Просвещение, 1964. 244 с.

237. Щепин, А.Г. Лексико-грамматическое поле лица в современном рус-' ском языке / А.Г. Щепин // Вопросы стилистики русского языка. — Иркутск, 1973.-С. 123-140.

238. Щербак, А. С. Проблемы изучения регионального ономастикона. Ономастикон Тамбовской области / А. С. Щербак. — Тамбов, 2008. — 293 с.

239. Яговцева, O.A. Антропоцентрические метафоры в диалектной кар-, тине мира: на примере говора Исетского района Тюменской области : дис. . канд. филол. наук / O.A. Яговцева. Сургут, 2006. - 177 с.

240. Язык. Культура. Человек. Этнос / отв. ред. М.В. Пименова. — Кемерово: Комплекс "Графика". 204 с.

241. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира / Е. С. Яковлева. М. : Гнозис, 1994. - 343 с.

242. Янко-Триницкая, H.A. Наименование лиц женского пола существительными женского и мужского рода / H.A. Янко-Триницкая // Развитие словообразования современного русского языка. — М. : Наука, 1966. С. 167-210.

243. Янценецкая, М.Н. Семантические вопросы теории словообразования / М.Н. Янценецкая. — Томск, 1979. 167 с.

244. Faber, P. The semantic architecture of the lexicon / P. Faber // Symposium on lexicography. Tubingen, 1994. - S. 102-112.

245. Hallig, R. Begriffssystem als Grundlage für die Lexikographie. Versuch eines Ordnungsschemas / R. Hallig, W. von. Wartburg. — Berlin: Akademie-Verlag, 1963.-706 s.

246. Kaliszan, J. Суффиксальные наименования лиц в новой русской лексике / J.Kaliszan // Studia Rossica Posnaniensia. 1993. - Vol. 24. - S. 123-131.