автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Нравственно-психологические аспекты проблемы преступления и наказания в русской литературе второй половины ХIХ в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Нравственно-психологические аспекты проблемы преступления и наказания в русской литературе второй половины ХIХ в."

У5"

На правах рукописи

ПРОКУРОВА НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА

НРАВСТВЕННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И НАКАЗАНИЯ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 2-й ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

Специальность: 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва - 2000

Работа выполнена в Московском педагогическом университете на кафедре русской классической литературы

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор ТЕЛЕГИН С. М.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор НИКОЛАЕВА Е. В.

доктор филологических наук, профессор ТАРАСОВ Б. Н.

доктор филологических наук, профессор ЩЕРБАКОВА М. И.

Ведущая организация - Московский государственный открытый педагогический университет им. М. А. Шолохова.

Защита состоится 12 октября 2000 г. в 15.00 часов на Заседании Диссертационного совета Д 113.11.02. в Московском педагогическом университете по адресу. 107005, Москва, ул. Фридриха Энгельса, д. 21а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МПУ по адресу: 107005, Москва, ул. Радио, а 10а. ^

Автореферат разослан (ZtKmjj)hJ¡, 2000 года.

Ученый секретарь Диссертационного совета

Алпатова Т. А.

П'и% г). . п

«Не убйй», «не укради», «возлюби ближнего, как самого себя» -ют часть библейских заповедей, которыми должно руководствовать-:я человечество, вот его нравственный кодекс, идущий из глубины юков. К сожалению, далеко не все люди выполняют эти мудрые, фоникнутые любовью к человечеству заветы. В истории развития »бщества бывают целые эпохи, когда эти заповеди отбрасываются ювсем (революции, войны, переходные периоды и пр.), поэтому нико-да не теряет своей актуальности проблема преступления и наказа-1ия. Человечество упорно ищет пути нравственного исправления каждого преступника, а следовательно, и общества в целом.

В России эта проблема особенно обострилась во второй полотне XIX века, в период перехода от крепостничества к капитализму, шоху первоначального накопления капитала. Многие писатели-лассики этого времени вслед за Достоевским, так и назвавшим один 13 лучших своих романов «Преступление и наказание», каждый по-;воему обращались к поискам решения этой проблемы.

Как, какими путями вернуть далеко не худшую часть человече-:тва на путь разумной трудовой деятельности, любви и братства? Где юкать те «рычаги», которые помогли бы достижению этой благород-юй цели: в жестоких и унизительных наказаниях, убивающих «душу <иву», или в проповеди любви к ближнему, доброте, отношении к 1адшим как к полноценной человеческой личности?

Решению всех этих вопросов посвящен огромный пласт русской лассической литературы второй половины Х1Х века - творчество >.М.Достоевского, П.Ф.Якубовича (Л.Мельшина), Л.Н.Толстого, П.Чехова, Н.С.Лескова, В.Г.Короленко и других, менее известных 1исателей, внесших свою лепту в решение этой проблемы. Однако в юссийском литературоведении эта проблема не нашла комплексного юшения в исследованиях ученых. Отдельные аспекты ее рассматри-ались в работах Л.П.Гроссмана, Ю.И.Селезнева, Г.М.Фридлендера, ¡.Я.Кирпотина, М.Л.Семановой и др.

Известно, что в художественном творчестве на пути преобразо-ания действительного факта всегда лежит мировоззрение писателя, то религиозные, нравственные убеждения, и художественное пости-<ение мира осуществляется через личность автора. Тем не менее религиозные взгляды писателей (особенно Достоевского, Л.Толстого, 1ескова) в литературоведении иногда оценивались как реакционные, енденциозные или вообще замалчивались.

Открытие доступа к произведениям эмигрантской критики и ре-игиозной философии (Н.А.Бердяев, Н.О.Лосский, К.В.Мочульский, 1.С.Мережковский, В.В.Розанов, С.Н.Булгаков, П.А.Флоренский, Ми-

трополит Антоний и др.) коренным образом изменило существующее положение.

Слово «преступление» происходит, по В.И.Далю, от глэголое «преступать» и «переступать» (т.е. «нарушать, выходить из пределоЕ законов, прав своих, власти»), а толкуется «преступанье, преступленье» как «самое дело, проступок в грехе, беззаконие, злодеяние, поступок, противный закону»1.

Тема преступления и наказания в русской литературе 2-й половины Х1Х века получила свое первоначальное воплощение в малой свободной и очень подвижной жанровой форме - очерке.

В очерках М.Е.Салтыкова-Щедрина, Ф.М.Достоевского

A.П.Чехова, С.В.Максимова, П.Ф.Якубовича, В.М.Дорошевича Г.И.Успенского и др. предстает целая галерея мира отверженных к просматривается процесс криминализации массового сознания людеР в условиях капитализма.

Сама природа очерка как малого жанрового образования не позволяла писателям в его рамках глубоко исследовать проблему преступления и наказания, создавать развернутые психологические характеристики героев. Такая важная тема требовала своего воплощения в. более емкой художественной форме - романе.

Знаменательно, что первым к разработке этой темы в крупном эпическом жанре обращается Ф.М.Достоевский в романе «Преступление и наказание». Он формулирует основную идею своего произведения - «православное воззрение». С этой точки зрения писатель решает все проблемы романа и формирует систему его образов.

Преступление трактуется автором как «проступок в грехе», кан сам грех, который может быть искуплен раскаянием и страданием.

Творчество Ф.М.Достоевского достаточно глубоко исследовано в работах М.М.Бахтина, Г.М.Фридлендера, Л.П.Гроссмана,

B.Я.Кирпотина, Ю.Г.Кудрявцева, С.В.Белова, Ю.И.Селезнева, В.Е.Ветловской и др. Однако догматы воинствующего атеизма, упрочившие свои позиции в советский период, иногда влияли на критическую оценку произведений Ф.М.Достоевского, что приводило к искажению объективной картины его творчества.

Современное литературоведение (Б.Н.Тарасов, Н.В.Касаткин, В.Н.Касаткина, С.М.Телегин, С.В.Белов, Е.В.Николаева и др.) рассматривает творчество Ф.М.Достоевского в контексте его религиоз-

1 Даль В.И. Словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1990. Т.З. С.396.

ных убе>ццений. В отдельных работах1 авторы касаются и проблемы преступления и наказания, также рассматривая ее в религиозно-нравственном аспекте.

Автор диссертации на материале очерков русских писателей, романов Ф.М.Достоевского и произведений Л.Н.Толстого комплексно исследует проблему преступления как греха перед Богом и людьми, как противоправного деяния с юридической точки зрения и наказания: внешнего - со стороны государства, и внутреннего - осознания своей греховности, раскаяния и готовности принять страдание, а также как справедливое возмездие за «проступок в грехе», как суд Божий.

Автор диссертации рассматривает проблему преступления и наказания не только в религиозно-нравственном, но и в социальном аспекте.

Актуальность темы исследования, отражающей состояние права в российском обществе, в наше время становится все более очевидной. Сегодня, в одну из переломных эпох нашей истории, сама жизнь требует нового, свежего подхода к проблеме, которая является злободневной, современной и имеет огромное воспитательное значение.

Объектом диссертационного исследования являются произведения русских писателей второй половины Х1Х века (Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова, Л.Н.Толстого, В.Г.Короленко, Н.С.Лескова, П.Ф.Якубовича, В.М.Дорошевича, С.В.Максимова, Г.И.Успенского и др.), решающих проблему преступления и наказания с нравственно-философских позиций.

Цель диссертации - выделить нравственно-психологические и религиозные аспекты проблемы преступления и наказания в произведениях русской литературы названного периода и произвести их литературоведческий анализ с точки зрения поэтики и жанрового своеобразия.

Цель исследования определила его основные задачи: - определить основные направления и тенденции литературно-художественного решения проблемы соотношения правовой действительности и ее отражения в творчестве русских писателей второй половины Х1Х века (на материале очерков);

1 Тарасов Б.Н. Неуслышанный Достоевский //Непрочитанный Чаадаев. Неуслышанный Достоевский. М., 1999; Касаткин Н.В., Касаткина В.Н. Тайны человека. Своеобразие реализма Ф.М.Достоевского. М., 1994; Телегин С.М. Религиозно-утопический миф Цостоевского //Религиозные и мифологические тенденции в русской литературе Х1Х века. М., 1997; Белов C.B. Роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание». М., 1985.

- проследить эволюцию философских категорий Добра и Зла и обосновать закономерность решения проблемы нравственного выбора героями литературных произведений в русской литературе второй половины XIX века (на материале очерков русских писателей, произведений Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого);

- выявить роль религиозного мировоззрения писателей в художественном преобразовании факта;

- разработать типологию образов преступников и палачей с точки зрения психологии преступления и наказания;

- определить место и роль произведений, решающих проблему преступления и наказания, в общем литературном процессе.

' Методами исследования служат сравнительно-исторический и историко-генетический методы, а также элементы хроникально-биографического описания.

Методологической основой являются труды филологов (Г.М.Фридлендер, М.М.Бахтин, Л.П.Гроссман, Ю.И.Селезнев, Ю.Г.Кудрявцев, В.Я.Кирпотин, Л.Д.Опульская, Н.В.Касаткин, В.Н.Касаткина, С.М.Телегин, Е.В.Николаева, Б.Н.Тарасов, М.И.Щербакова и др.) и философов (П.А.Флоренский, Митрополит Антоний, Н.О.Лосский, Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, В.С.Соловьев, В.В.Аксючиц и др.).

Материалом исследования являются:

- художественные произведения русских писателей, посвященные проблеме преступления и наказания;

- мемуарная литература и эпистолярное наследие;

- труды отечественных и зарубежных исследователей, посвященные проблеме нравственности в двух ее взаимосвязанных ипостасях - преступлении и наказании. Широтой охвата обусловлена достоверность исследования и выводов.

Научная новизна исследования заключается в самой постановке проблемы - вскрытии нравственно-психологических аспектов проблемы преступления и наказания. Раньше эта проблема решалась обзорно в отдельных монографиях и статьях, теперь это целостное монографическое исследование, в котором представлен комплексный и всесторонний анализ произведений русских писателей второй половины Х1Х века, отразивших правовое состояние российского общества, проблему законности в общественной жизни России того времени.

Теоретическое значение исследования заключается в том, что в нем заложены основы литературоведческого анализа проблемы литературно-художественного отражения правовой действительности.

б

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные в ходе исследования материалы и выводы могут быть использованы в вузовских лекционных курсах по истории русской литературы, по теории и истории права и государства, при разработке спецкурсов и спецсеминаров по творчеству Ф.М.Достоевского, Л.Н. Толстого, А.П.Чехова, а также связанных с проблемами права и его отражением в русской литературе.

Материалы исследования могут быть использованы в преподавании курса русской литературы в старших классах, на факультативных занятиях по литературе и во внеклассной работе по нравственному и правовому воспитанию, а также при создании учебных пособий для специальных и общих курсов истории русской литературы Х1Хвека.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на III Международной конференции (МАПРЯЛ) в Волгоградском педагогическом институте (1991), на межвузовской конференции в ВГПУ (1993), на международной конференции в ВЮИ МВД РФ (1995), на межвузовской конференции «Проблемы и перспективы преподавания иностранного языка в неязыковых вузах» в Волгоградской академии госслужбы (1998). Наряду с этим результаты исследования нашли отражение в монографиях: «Каторга и ссылка в очерке второй половины Х1Х века» (Волгоград, 1999), «Не убий. К проблеме добра и зла в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» (Волгоград, 2000); в учебном пособии «Вопросы судопроизводства в творчестве Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова» (Волгоград, 1996); в литературно-психологических этюдах: «Сложная таинственная жизнь» (Волгоград, 1994), «Мечта - это Антон Павлович» (Волгоград, 1997), в цикле статей, опубликованных в сборнике научных трудов МПУ, в журналах «Литература в школе», «Милиция», «Защита экономических и коммерческих свобод». Общий объем публикаций по теме составляет 28 печатных листов.

Цели и задачи исследования определили структуру диссертации. Она состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

Основное содержание работы. Во введении дается общий обзор литературы, в которой находит отражение исследуемая проблема, обосновывается выбор темы исследования, определяются его общие задачи.

В первой главе - «Тема преступления и наказания в очерке второй половины Х1Х века» - проводится обзор очерковой литературы этого периода, отражающей правовое состояние российского общества.

Бурное развитие жизни поставило перед русской литературой

Х1Х века задачу широкого и всестороннего изображения российской действительности и подробного анализа сложнейшего круга проблем, отражающих взаимоотношения общества и отдельной личности.

XIX век, особенно его вторая половина, был эпохой зрелого реализма в литературе, подготовившего развитие всех прозаических жанров: очерка, рассказа, повести и романа, способных в полной мере показать весь богатый диапазон жизненных явлений. Именно в прозе нашли теперь отражение самые актуальные вопросы общественной жизни.

На протяжении всего Х1Х века равноправным жанром русской литературы наряду с романом и повестью был очерк.

Очерк есть эпическое произведение, так как в основе его лежит реальное событие. Одним из жанрообразующих принципов очерка является документальность.

Активизация очеркового жанра, как правило, происходит в период критических переломных моментов истории, социальных потрясений, которые влекут за собой общественный подъем. Одним из таких исторических периодов стала вторая половина XIX века, ознаменовавшаяся в России становлением капиталистической формации.

Наиболее яркое и полное воплощение в литературе находит актуальная для этого исторического периода тема преступления и наказания, которая-прежде всего успешно разрабатывается писателями в малой жанровой форме — очерке.

Одним из первых изображений исправительной системы в русской литературе стал очерковый цикл «В остроге» из «Губернских очерков» (1856-1857) М.Е.Салтыкова-Щедрина, где писатель тщательно исследует внутренний мир простых русских людей, попавших в тюрьму, пытается вскрыть причины их противоправного поведения.

Общаясь с «царством острожного горя», М.Е.Салтыков-Щедрин приходит к выводу, что борьбу необходимо вести не с преступниками и преступлениями, а с обстоятельствами, их вызывающими. Эта мысль писателя красной нитью пройдет через все «Губернские очерки» и станет их главной идеей.

В 1860 и 1861 годах в газете «Русский мир» появляются очерки Ф.М.Достоевского об Омской каторжной тюрьме — первые главы «Записок из Мертвого дома», созданные на основе жизненных впечатлений автора, отбывавшего четырехлетний срок наказания в Омском остроге за участие в кружке петрашевцев.

«Записки из Мертвого дома» представляют собой очерковую повесть, или своеобразный сборник художественных очерков, отмеченный композиционным единством и наличием ярко выраженной образной системы.

Композиция «Записок» включает в себя бытовые картины Омского острога, портретные зарисовки каторжников и тюремного начальства, воспоминания арестантов о прошлом и многочисленные авторские размышления о наказаниях, тиранстве, национальном русском характере, о влиянии на человека «среды» и т. д.

Зная о помещичьем произволе, о невыносимых условиях жизни крепостиых крестьян, об их порой «вынужденных» преступлениях, Ф.М.Достоевский тем не менее не разделяет позиции философии «среды», которая оправдывает преступления.

Обо всем происходящем на его глазах в «Мертвом доме» писатель судит с позиций христианства, которое, определяя ответственность человека за все происходящее, провозглашает его подлинную свободу и делает его по-настоящему свободным, не зависящим от всех случайностей, «от каждой ошибки в устройстве общественном».

Многие герои Достоевского имеют в жизни реальные прототипы, которые выведены в «Записках» почти под теми же (иногда несколько измененными или сокращенными) именами. Своих героев Достоевский рисует прямо с натуры, используя наброски и портретные зарисовки из своей знаменитой «Сибирской тетради», давая им краткие, но очень меткие характеристики, отражающие яркие, наиболее свойственные им черты характера или внешности. Во всех портретных характеристиках героев четко прослеживается отношение к ним автора.

Наблюдая жизнь Омского острога, его обитателей, Достоевский, по мнению религиозного философа В. Соловьева, приходит к постижению трех непреложных истин: «...отдельные лица, хотя бы и лучшие люди, не имеют права насиловать общество во имя своего личного превосходства»; «...общественная правда не выдумывается отдельными умами, а коренится во всенародном чувстве»; «...эта правда имеет значение религиозное и необходимо связана с верой Христовой, с идеалом Христа»1.

Действительно, наряду с самой «резкой характеристической» чертой русского народа — «чувством справедливости и жаждой ее» — Достоевский увидел, что в этих «худших» людях прочно живет глубокое религиозное чувство и вера в правду Божью, вера в Христа-Спасителя.

Позже в своем «Дневнике» писатель заметит: «Говорят, русский народ плохо знает Евангелие, не знает основных правил веры. Конечно так, но Христа он знает и носит его в своем сердце искони.

1 Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М., 1Э91. С.237.

В этом нет никакого сомнения» (21, 38)1. И эту уверенность русскому писателю дал собственный жизненный опыт, общение с представителями самых низших слоев русского общества — каторжниками Омской уголовной тюрьмы.

Ф.М.Достоевский, сам прошедший круги ада русской каторги, не мог не задумываться о природе наказания. Однако Достоевский размышлял о последствиях наказания не только применительно к наказуемым, но и к тем, кто наказывал.

В Мертвом доме поражали своей чудовищностью сцены кровавых экзекуций, произвол и насилие, творимые острожным начальством в отношении заключенных. Достоевский, внимательно присматриваясь к острожным палачам, искал ответ на вопрос, как человек может истязать себе подобного, и пришел к выводу о том, что «есть люди как тигры, жаждущие лизнуть крови... кто испытал власть и полную возможность унизить самым высочайшим унижением другое существо, носящее на себе образ Божий, тот уже поневоле как-то делается не властен в своих ощущениях» (4,154).

Таким образом, Достоевский считал, что телесные наказания прежде всего развращают палача, присвоившего себе право господства над душой и телом себе подобного, но больше того: они развращают наказываемых, убивая в них чувство собственного достоинства. И наконец, телесные наказания, по мнению Достоевского, развращают и разлагают само общество, которое может равнодушно созерцать факт насилия одного человека над другим.

Природная наблюдательность автора помогает ему глубоко проникнуть не только в психологию формирования преступного мышления, но и в психологию формирования палаческих наклонностей, а затем сделать вывод о том, что именно безраздельное господство «над телом, кровью и духом» себе подобных развивает в человеке садистские наклонности, которые вначале переходят в привычку и вскоре становятся потребностью.

Достоевский одним из первых в русской литературе заговорил о важной роли тюремного начальства в деле перевоспитания преступника, о благотворном влиянии личностных качеств начальника на воскресение погибшей души. Многие суждения Достоевского по вопросам права, облеченные им в художественную форму, актуальны и сегодня.

1 Здесь и далее тексты Ф.М.Достоевского цитируются по изданию: Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Л., 1973-1990-с указанием в скобках тома и страницы.

В главе широко представлен обзор очерков Н.К.Михайловского («Преступление и наказание») и М.Л.Михайлова («Записки»), С.В.Максимова («Сибирь и каторга») и Н.М.Ядринцева («Положение ссыльных в России»), Г.И.Успенского («Мечтания», «Один на один»), отражающих российскую правовую действительность второй половины Х1Х века. Подробнее автор диссертации останавливается на очерковой повести П.Ф.Якубовича (Л.Мельшина).

В 80-е годы к теме каторги, тюрьмы и ссылки почти через 40 лет после Ф.М.Достоевского обращается поэт-народоволец П.Ф.Якубович, который в 1884 году за участие в организации «Народная воля» был арестован и приговорен к смертной казни. Впоследствии ее заменили 18 годами каторги. В очерковой повести «В мире отверженных. Записки каторжника» отражены впечатления писателя от тюремной жизни. Здесь показаны порядки, традиции и обычаи русской каторги в их суровом, неприкрытом виде, исковерканные человеческие судьбы, характеры.

Якубович дает яркие портретные зарисовки своих героев и, используя прием «рассказа в рассказе», зачастую предоставляет им возможность самим поведать историю своего преступления.

В «Записках каторжника» автор настойчиво проводит мысль о том, что никакая современная пенитенциарная система с ее розгами, палками и шпицрутенами не способна перевоспитать преступника, возродить падшую душу. Положительные результаты может дать только приобщение людей к светлым, святым идеалам.

Вслед за Достоевским автор, изображая русскую каторгу в жанре художественного очерка, сумел затронуть ряд важнейших вопросов времени и привлечь к ним внимание передовой русской общественности: о положении каторжной женщины, о телесных наказаниях, о пагубном влиянии современной пенитенциарной системы на исправление преступников, о действенных мерах добра и любви в благородном деле Перевоспитания преступника.

Тема преступления и наказания нашла отражение и в очерковой книге «Остров Сахалин» замечательного русского писателя А.П.Чехова.

В 1890 году А.П.Чехов отправился на Сахалин с целью изучения колонизации, медицинских исследований населения острова и привлечения к русской каторге внимания широких кругов передовой общественности.

В июне 1890 года в Петербурге намечалось проведение IV Международного тюремного конгресса, который должен был решать вопро-

сы об усовершенствовании тюремных условий, методов наказания, о предупреждении преступлений и т. д.

Впоследствии Чехов скажет в своей книге: «Главное тюремное управление, давая в своем десятилетнем отчете критический обзор каторги, замечает, что в описываемое время каторга перестала быть высшею карательною мерой. Да, то была высочайшая мера беспорядка, какой когда-либо создавали невежество, равнодушие и жестокость» (14-15, 133-134)1.

Около десяти тысяч карточек, исписанных чеховской рукой, хранится сейчас в фондах Российской государственной библиотеки и в каждой из них 13 пунктов: название поста или селения; звание записываемого; имя, отчество, фамилия и т.д.

Отсутствовала графа о совершенном преступлении. Это не было случайным и свидетельствовало лишь об одном: в данном случае писателя интересовало только наказание, т.е. вся исправительная система, которая бытовала на Сахалине.

Эти десять тысяч статистических карточек составили чрезвычайно трагическую картину: основной возраст осужденных — самый цветущий — от 20 до 40 лет.

Документальный характер книги был обусловлен серьезностью целей и задач, поставленных в ней автором: Чехов решил провести объективное исследование условий жизни каторжных на Сахалине, воссоздать достоверную картину русской каторги, основанную на точных фактах и способную привлечь внимание общественности к «месту невыносимых страданий».

Чехов в своей книге, как и его предшественники, поднимает актуальную и в наши дни проблему важной роли тюремного начальства в перевоспитании преступников. Писателя глубоко возмущает глупость и недобросовестность тюремных начальников, их неумение отличать предварительное заключение от тюремного, когда подозреваемого, вина которого не доказана, содержат в холодном, темном карцере каторжной тюрьмы.

На основе тщательного изучения документального материала, в процессе собственных наблюдений и бесед с каторжниками, служащими и жителями острова писатель создает яркую и достоверную картину сахалинского ада.

Основное внимание в работе над книгой писатель уделял таким официальным документам, как отчеты Главного тюремного управле-

1 Здесь и далее тексты А.П.Чехова цитируются по изданию: Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. М., 1983-1987 - с указанием в скобках тома и страницы.

-1ия, «Урочное положение», «Устав о ссыльных», «Устав о находящихся под стражей». Читая и перечитывая эти бумаги, делая на них хылки в своей очерковой книге, писатель все более обретает уве-эенность в том, что на Сахалине отсутствует всякая законность, так <ак все законы нарушаются в первую очередь самой тюремной администрацией или толкуются ею весьма произвольно.

Чехов отмечает, что «Устав о ссыльных» давно не соответствует цуху времени и законам, особенно его часть о наказаниях. Телесные наказания, унижающие достоинство заключенного и ожесточающие это, признаны вредными для свободных граждан, но оставлены для каторжных и поселенцев, словно им не грозит огрубение и ожесточение души. «Розги, плети, прикование к тележке, — наказания, позорящие личность преступника, причиняющие его телу боль и мучения, — применяются здесь широко» (14-15, 332), — писал Чехов.

С проницательностью мыслителя и художника А.П.Чехов в книге «Остров Сахалин» воспроизвел трагедию гибели человеческих ресурсов, трагедию духовного умерщвления народа. Главы из книги печатались отдельными очерками в журнале «Русская мысль» в 1893 и в 1894 годах, а в 1895 году книга «Остров Сахалин» вышла отдельным изданием. Огромный материал, собранный писателем, красноречиво свидетельствовал о несовершенстве существующей системы каторжных работ и о непригодности Сахалина для колонизации. Книга вызвала большой общественный резонанс. Документальными свидетельствами, научной обоснованностью фактов, яркими, образными картинами чрезвычайно тяжелого положения каторжных на Сахалине она обратила на себя внимание официальных лиц. Министерство юстиции и Главное тюремное управление командировали в 1893 - 1898 годах на остров своих представителей. Доклады высокопоставленных чиновников подтвердили правоту слов писателя, и сразу же последовали реформы в области каторги и ссылки: в 1893 году — отмена телесных наказаний для женщин и изменение закона о браках ссыльных; в 1895 — назначение казенных сумм на содержание детских приютов; в 1899 — отмена вечной ссылки и пожизненной каторги; в 1903 году — отмена телесных наказаний и бритья головы.

Поездка Чехова на Сахалин достигла своей цели: к «проклятому» острову было привлечено внимание всех передовых людей эпохи, одним из которых стал публицист, журналист, корреспондент газеты «Одесский листок» В.М.Дорошевич. Чехов разбудил интерес Дорошевича к Сахалину, передав ему свою болезнь — Mania Sachalinosa.

Книга В.М.Дорошевича «Сахалин. Каторга и преступления» — собрание ярких, эмоциональных очерков, воссоздающих живой портрет сахалинской каторги. Дорошевич, в отличие от Чехова, поставил пе-

ред собой иную задачу — вскрыть социальные мотивы преступления каждого отдельного человека, проникнуть в его духовный мир, постичь его психологию.

Писатель воссоздает образы людей, которые стали жертвами буржуазной морали: стремление к наживе, «красивой жизни» привело их к преступлению. Это уже не преступники Достоевского, восставшие на своего помещика-крепостника или жестокого военачальника.

Посвящая каждому из «героев» отдельный очерк, Влас Дорошевич выводит в своей книге различные каторжные типы: это «настоящие убийцы» (Полуляхов, Негель, Викторов), невинно осу>еденные (Семен Глухаренков, Гловацкий), люди «с лопнувшим терпением» (Гребенюк, Козырев), жертвы житейских трагедий (арестант, именуемый «интеллигентом», «дедушка русской каторги» Матвей Соколов, отбывший пятидесятилетний срок) и др.

В книге. Дорошевича перед читателем также проходит целая галерея образов палачей, осуществляющих телесные наказания арестантов, которые по-прежнему процветают на Сахалине.

Дорошевич вслед за Чеховым изображает, как «осахалиниваются» на острове развитые, образованные люди: служащие говорят языком каторги, высказываются за телесные наказания.

Служителями сахалинских тюрем было забыто все святое: и любовь к ближнему, и христианская заповедь "не убий", которая запрещает не только содействовать убийству каким бы то ни было образом, но и вообще приносить вред ближнему.

Именно в этом нужно искать причину того, что арестанты на Сахалине почти полностью утратили веру в Бога, а значит духовность и нравственность, ибо истоки своей духовности простой русский человек всегда черпал в религии.

Создав яркую портретную галерею сахалинского каторжного люде — угрюмого, озлобленного, замученного непосильным трудом, телесными наказаниями, показав быт арестантов, Дорошевич в своей очерковой книге высказывает мнение, достойное писателя-гуманиста: «Если исправление и возрождение немыслимы без раскаяния, то Сахалин не исполняет, не может исполнять своего назначения»1.

В заключении главы делается вывод о том, что тема преступления и наказания прошла через всю очерковую литературу второй половины XIX века. Очерки выполнили свою задачу: они разбудили интерес в обществе к пенитенциарному праву, вызвали сострадание к бедные несчастным, томившимся в застенках российских тюрем. Однакс жанровые возможности очерка были ограничены: он не позволял глу

1 Дорошевич В.М. Сахалин. Каторга и преступления: В 2 ч. М„ 1907. 4.2. С.158.

боко, всесторонне и художественно исследовать проблему поступления и наказания, поэтому писатели обратились к жанру романа, где изображение событий сочетается с их анализом, где осуществляется глубокая разработка художественных образов, позволяющая проследить психологию возрождения падшей души.

Во второй главе - «Нравственно-психологические аспекты проблемы преступления и наказания в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» - автор прослеживает путь нравственного падения и духовного возрождения главного героя романа Родиона Раскольникова.

§1. Идея романа - «православное воззрение». Впечатления, вынесенные Достоевским из Омской уголовной тюрьмы, были настолько сильными, что тема виновности и наказания впоследствии получила художественное воплощение почти во всех произведениях Ф.М.Достоевского.

На каторге началось перерождение убеждений писателя. В.С.Соловьев так охарактеризовал это явление: «Худшие люди мертвого дома возвратили Достоевскому то, что отняли у него лучшие люди интеллигенции. Если там, среди представителей просвещения, остаток религиозного чувства заставляет его бледнеть от богохульств передового литератора, то тут, в мертвом доме, это чувство должно было воскреснуть и обновиться под впечатлением смиренной и благочестивой веры каторжников»1.

Сам Достоевский уже в конце жизни (август 1880) в «Дневнике писателя» так скажет об этом: «Не говорите же мне, что я не знаю народ! Я его знаю: от него я принял вновь в мою душу Христа, которого узнал в родительском доме еще ребенком и которого утратил было, когда преобразился в свою очередь в «европейского либерала» (26, 152).

На каторге писателем был задуман роман-исповедь, где он предполагал проследить путь человека, преступившего природный закон Божьей правды и в конце концов пришедшего к раскаянию.

В начале сентября 1865 года Достоевский предлагает повесть «от пяти до шести печатных листов» редактору «Русского вестника» М.Н.Каткову, где обозначает основные контуры своего будущего произведениям и определяет его как «психологический отчет одного преступления». «Закон правды и человеческая природа взяли свое. Преступник сам решает принять муки, чтоб искупить свое дело. ...В повести моей есть, таким образом, кроме того, намек на ту мысль, что налагаемое юридическое наказание за преступление гораздо меньше

1 Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М., 1991. С. 236.

устрашает преступника, чем думают законодатели, отчасти потому что он и сам его нравственно требует» (28, 2, 136-137) - пишет Достоевский.

Пп мопо naRnrui пипатопа изп opuii^on пя^Г!ЯГТЯПГП

» ^/hw w t wi i il ■ i wj t/l iim^ iiwwuwiuiu oudiuluv/ij pu^^wwi ujiwi

теперь уже новое произведение вобрало в себя вопросы неосуществленного романа «Пьяненькие», а также идеологическую полемику писателя с демократами и социалистами 60-х годов Х1Х столетия.

Различные «недоконченные» идеи и теории - идея М.Штирнера, воспевавшего эгоизм как единственно разумную точку зрения, «органическая теория общества» Г.Спенсера, теория «культа героев» Т.Карлейля, теория «утилитарной этики» И.Бентама и Д.С.Милля - буквально пропитывали российский воздух 60-х годов Х1Х столетия. Впоследствии все эти идеи и теории станут благодатной почвой для зарождения и развития теории Ф.Ницше о «сверхчеловеке».

В марте 1865 года увидело свет и сразу стало известно русскому читателю сочинение французского императора Наполеона III «Жизнь Юлия Цезаря», в предисловии к которому автор, основываясь на вульгаризированных им воззрениях Томаса Карлейля и других мыслителей, отстаивал состоятельность политических идей бонапартизма, защищая права так называемой «сильной личности» нарушать нравственные нормы, обязательные для обыкновенных людей. Полемика, разгоревшаяся в русской печати по поводу этого сочинения, стала одним из идейных источников теории Родиона Раскольникова об «обыкновенных» и «необыкновенных» людях.

Поэтому со страниц своего нового романа «Преступление и наказание» писатель поведет решительную борьбу с утилитаризмом, начатую им еще в «Записках из подполья», понимание которых, по справедливому мнению Б.Н.Тарасова, «чрезвычайно важно для уяснения всесторонней проблематики «Преступления и наказания»1.

Понимание человека как «продукта среды», лежащее в основе вульгарно-социологического позитивизма, было также неприемлемо для Достоевского.

Не принимает Достоевский и этики «разумного эгоизма» Н.Г.Чернышевского и Н.А.Добролюбова, которая отрицала роль непосредственного нравственного побуждения в поведении людей и, подобно этике Милля, основывалась на том же принципе «разумно понятого личного интереса».

1 Тарасов Б.Н. Два пути Родиона Раскольникова //Непрочитанный Чаадаев. Неуслышанный Достоевский. М., 1999. С.147.

Всем этим вредным идеям и теориям буржуазного толка Достоевский противопоставляет в романе иное обоснование нравственности, воспитанной религиозными, православными традициями, оформленной в виде природного нравственного закона, живущего в душе каждого, даже самого испорченного человека, о чем свидетельствует фраза из подготовительных материалов к роману: «Али есть закон природы, которого не знаем мы и который кричит в нас» (7, 137).

В третьей редакции романа «Преступление и наказание» Ф.М.Достоевский окончательно формулирует идею своего произведения - «православное воззрение, в чем есть православие» - и далее писатель объясняет эту идею: «Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты, но это непосредственное сознание, чувствуемое житейским процессом, - есть такая великая радость, за которую можно заплатить годами страдания.

Человек не родится для счастья. Человек заслуживает свое счастье и всегда страданием.

Тут нет никакой несправедливости, ибо жизненное знание и сознание... приобретается опытом pro и contra, которое нужно перетащить на себе» (7, 154-155).

В дальнейшем Достоевский будет решать все проблемы романа, исходя из своей православной веры.

§ 2. Демонизм как основа преступления. В романе Достоевского две центральные проблемы - ПРЕСТУПЛЕНИЕ и НАКАЗАНИЕ.

Проблема преступления связана с вопросами о границах дозволенного человеку и о свободе его выбора между добром и злом.

С христианской точки зрения, самое большое зло есть гордость, которая, как правило, обнаруживается на высшем уровне развития эдаренной и духовно богатой личности.

Гордость в своем крайнем выражении есть утверждение своей тичности превыше всех. Гордый человек, по мнению Достоевского, эдержим сатанизмом, его ведет дьявол, и закономерным следствием ■реха гордыни является подмена идеи Богочеловека идеей человеко-эога. Путь освобождения от этого зла лежит всегда через преодоление трудностей, через страдание. Свобода гордого человека неизбежно переходит в своеволие, и тогда он не знает ничего святого, ни-iero запретного.

Таков главный герой романа Ф.М.Достоевского «Преступление 1 наказание» Родион Раскольников. Рядом с ним в романе стоит Соня ^армеладова. На глубочайшем психологическом проникновении в эти збразы автор пытается решить проблему преступления и наказания, заскрыть ее нравственно-психологические аспекты.

С первых страниц романа Родион Раскольников - бывший студент юридического факультета Петербургского университета - предстает перед нами «задавленным бедностью», угрюмым, одиноким, углубленным в себя и находящимся «в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию» (6, 5).

В черновой редакции романа у Достоевского есть следующая запись: «Главная анатомия романа: После болезни и проч. Непременно поставить ход дела на настоящую точку и уничтожить неопределенность, т.е. так или этак объяснить все убийство и поставить его характер и отношения ясно. Гордость, личность и заносчивость. Затем уже начать 2-ю часть романа. Столкновение с действительностью и логический выход к закону природы и долгу» (7, 141-142).

На эти особенности характера Раскольникова указывает и егс приятель Разумихин: «...Угрюм, мрачен, надменен и горд; в последнее время ... мнителен и ипохондрик. Великодушен и добр... Точно е нем два противоположные характера поочередно сменяются» (6, 165).

В раскрытии этого «второго» характера Родиона Раскольникова очень важное значение приобретают слова, произнесенные умным м опытным следователем Порфирием Петровичем во второй беседе с Раскольниковым. «...Натура-то бедненького следователя выручает-с вот беда! - говорит Порфирий. - А об этом и не подумает увлекающаяся остроумием молодежь, «шагающая через все препятствия» (как вы остроумнейшим и хитрейшим образом изволили выразиться) Он-то, положим, и солжет, то есть человек-то-с..., и солжет отлично наихитрейшим манером; тут бы, кажется, и триумф, и наслаждайся плодами своего остроумия, а он - хлоп! да в самом-то интересном, е самом скандалезнейшем месте и упадет в обморок ... Солгал-то он бесподобно, а на натуру-то и не сумел рассчитать. Вон оно, коварство-то где-с!» (6, 263).

Безусловно, под натурой следователь подразумевает совокуп ность всех личностных качеств, присущих тому или другому человеку которая в свою очередь определяется условиями его формирования Глубоко и обстоятельно исследует автор натуру своего героя. И: письма матери мы узнаем, что родился Раскольников в православной, глубоковерующей семье, и детей своих с раннего возраста приобщавшей к религиозной вере. В сне Раскольникова является наг» одно впечатление детства. Видит Родион Раскольников во сне то щую, изможденную лошаденку, запряженную в телегу, на которук насадилось около десяти человек, а хозяин ее, Николка, молодой па рень «с толстою... шеей и с мясистым, красным, как морковь, лицом> остервенело хлещет бедную кобылку, которая не может стронуться с

леста. К нему присоединяются другие, и секут ее, секут. И снится тезою: «...Он бежит подле лошадки, он забегает вперед, он видит, как ;екут ее по глазам, по самым глазам! Он плачет. Сердце в нем подымается, слезы текут. Один из секущих задевает его по лицу; он не нувствует, он ломает свои руки, кричит, бросается к седому старику с седою бородой, который качает головой и осуждает все это. Одна база берет его за руку и хочет увесть; но он вырывается и опять бежит к юшадке...» (6, 48).

Все исследователи давно сошлись на том, что здесь Достоевский гениально использует художественный прием сна, посредством юторого автор по контрасту противопоставляет добрые чувства Рас-юльникова-ребенка его дерзновенному замыслу. Все это, конечно, справедливо. Но сон заключает в себе и еще один художественный прием - прием глубокого психологического проникновения в тайники неловеческой души; прием раскрытия натуры человека.

Известно, что сновидения являются объектом психологии и существует метод, определяющий сновидение как психический акт, который является неотъемлемой частью душевной деятельности субъ-экта в состоянии бодрствования. На основании этого метода принято считать, что нравственная природа человека остается неизменной и в сновидениях.

Так, например, немецкий психиатр Гильдебрандт считает, что «чем чище жизнь, тем чище сновидение, чем позорнее первая, тем позорнее второе» и что «немыслимо представить себе ни одного поступка в сновидении, главнейший мотив которого не прошел бы предварительно через душу бодрствующего субъекта, - в виде ли желания, побуждения или мысли»1.

В соответствии с этим мнением специалистов в сне «о лошади» раскрывается глубоко нравственная натура Родиона Раскольникова, чуткая к чужой боли, отзывчивая и сострадательная.

Раскольников жалеет пьяного Мармеладова, его голодных детей, отдавая им последние гроши; он взволнован и возмущен до глубины души судьбою Сонечки Мармеладовой, страдает, уже предвидя повторение ее пути сестренкой Полечкой. Герой плачет над письмом матери, переживая за судьбу сестры. Раскольников не остается равнодушным при виде пьяной обманутой девочки, отдает деньги, присланные ему его бедной матерью, на похороны Мармеладова. Близко к сердцу герой принимает безрадостное детство уличных детей, которых матери высылают просить милостыню.

1 Hildebrandt F.W. Der Traum und seine Verwertung fürs Leben. 1875. C.52.

Вот такую «натуру» увидел и разгадал в своем клиенте талантливый следователь Порфирий Петрович.

Слова Разумихина о том, что в его товарище «два противоположные характера поочередно сменяются», удивительно точно выражают суть, происходящего с Раскольниковым. Герой переживает состояние двойственности: в его мироощущении, поведении происходит глубокий раскол. Суть раскола - борьба дьявола с Богом.

С.В.Белов дает толкование всего имени героя: «Раскольников «раскалывает» породившую (имя Родион) его мать-землю, «раскалывает» родину, а если принять во внимание отчество и идейный смысл самого образа, то возможно и прямое толкование: раскол родины Романовых (отчество Романович)»1. Это совпадало с мнением писателя, ибо Достоевский считал, что нигилисты подорвали основы русского государства. Все трактовки исследователей по поводу фамилии главного героя правомерны и заключают в себе глубокий смысл. Фамилия Раскольникова свидетельствует о том глубоком расколе, который происходит в сознании главного героя. С одной стороны, его характеризуют горячая любовь к людям, стремление помочь всем страждущим до альтруизма, до полного самоотречения и с другой - совершенно дикий фанатизм в отстаивании своей античеловеческой идеи. В Раскольникове все время разум борется с чувством, в его душе идет раскол между гуманной,.благородной целью (спасение человечества) и безнравственными средствами (убийство «твари дрожащей»).

Однако при всей двойственности, в соответствии с авторским замыслом, определяющими чертами характера Раскольникова являются надменность и гордость, ибо именно им суждено стать движущей силой развития сюжета.

Характерная особенность Достоевского-художника - повторение одной какой-либо детали, черты в облике своих героев. Очень часто в романе Достоевский изображает улыбку Родиона Раскольникова («тяжелая, желчная, злая улыбка змеилась по его губам» (6, 35); «...Его как бы вдруг передернуло, прежняя ненавистная и почти надменная улыбка выдавилась на губах его» (6, 316); «надменная усмешка выдавливалась на губах его» (6, 323) и т.п.). Эта «желчная», «злая», «надменная» улыбка-усмешка олицетворяет собой «гордость сатанинскую» героя, о которой Достоевский упоминает в черновых редакциях романа (7, 149; 155). Там же герою присуща и «демонская

1 Белов C.B. Роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание». Комментарий. С.54. '

сила» (7, 90), ибо в нем постоянно «закипает злоба», которая несовместима с христианским смирением.

Грех гордыни разъедает душу Раскольникова и разъединяет его с людьми. Достоевский видит трагедию Раскольникова в том, что он забыл христианские заповеди, отошел от Бога, позволил себе усомниться в его существовании: «Да, может, и Бога-то совсем нет...» (6, 246). Отошедший от Бога и пораженный грехом гордыни, Раскольников под влиянием молодых современных веяний выдвигает идею, допускающую «кровь по совести».

Размышляя над историческими событиями, Раскольников приходит к выводу, что развитие общества обязательно осуществляется на чьих-то' страданиях и крови, поэтому всех людей можно поделить на две категории - «обыкновенных» и «необыкновенных». «Обыкновенные» - это люди, «безропотно принимающие любой порядок вещей», - «твари дрожащие». И «необыкновенные» - это «сильные мира сего», которые имеют право в случае необходимости нарушить моральные нормы и переступить через кровь. К «необыкновенным», по мнению Раскольникова, можно отнести таких исторических деятелей, как Наполеон, Ликург, Солон, Магомет.

Не случайно первым в ряду идолов, которым поклоняется Раскольников, стоит Наполеон, пользовавшийся в то время большой популярностью на Западе и в России.

Замыслив убийство старухи-процентщицы, Раскольников, еще ощущающий свою сопричастность с Богом (поэтому он и задумывается: «грешно» или «не грешно») и измученный своими сомнениями, понимает, что такое «даже и в голову бы... не пришло» его кумиру: «... Задушил бы так, что и пикнуть бы не дал, без всякой задумчивости!» (6, 319). Кстати, в такой трактовке образ Наполеона полностью соответствует народному мнению о нем: в русском народе Наполеона называли «Антихристом».

Создав свою теорию, Раскольников пытается решить вопрос, к какому же разряду людей относится он сам? «...Вошь ли я, как все, или человек? - вопрошает герой самого себя. Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею...» (6, 322).

Достоевский блестяще прослеживает процесс развития идеи своего героя до самого момента ее реализации. Человеколюбивая натура Раскольникова начинает яростно сопротивляться осуществлению этой идеи. Идет упорная борьба мехеду сердцем и разумом героя. Достоевский скрупулезно прослеживает, как зреет и развивается в сознании его героя мысль об убийстве, подмечая малейшие движения его души, все оттенки ее состояний.

Бесспорно, теория Родиона Раскольникова имеет социальнук подоплеку: голодное существование героя, его постоянное безденежье, жалкие лохмотья вместо одежды, каморка, похожая на гроб, сун-

■*•-<■« I I ■>'Л гК г\ ПЛ ЛПЯЛЛЛЛТПЧЛТ ЛА ПЛ МП ПЛ1|111Л 1Ю ЛПО*

Myrv VIj 1 b'i ujnctif/, - DUC с»\j onuuuuui D^tïi te IIU/IQJ iwriniv hd OUWI .

Однако следует, пожалуй, согласиться с Н.О.Лосским, который считает, что «всю историю преступления Достоевский рассказал так как изображают зло христианские подвижники, тонкие наблюдателе душевной жизни, говорящие о «приражении дьявола», присоединяющего свою силу ко всякому темному пятну в душе человека. Как только у Раскольникова возникло убеждение, что необыкновенные люди имеют право на преступление, как будто какая-то невидимая рука стала подсовывать ему даже и внешние впечатления и условия, ведущие к осуществлению убийства»1.

Отошедший от Бога герой забывает святую христианскую мудрость: «Вы слышали, что сказано древним: «не убивай: кто же убьет, подлежит суду». А я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду...» (Мф., V, 21-22) и осуществляет свое кровавое «предприятие». После убийства Раскольников сознается Соне в своем страшном грехе, и Соня говорит ему: «От Бога вы отошли, и вас Бог поразил, дьяволу предал» (6, 321). Раскольников соглашается с ней: «Черт-то меня тогда потащил...» (6, 322).

После убийства «демонская сила» не только не покидает Раскольникова, но и начинает приобретать внешнее выражение в облике героя. Сам дьявол ведет его к преступлению, и в лице Раскольникова начинают проступать черты апокалипсического зверя.

По замыслу автора наказание настигает героя сразу после преступления. Но Раскольников совершает преступление в первую очередь перед Богом, поэтому Бог посылает наказание Раскольникову уже тогда, когда он только задумал совершить убийство. Наказание проявляется в виде болезни: Раскольникова знобит, лихорадит, у него болит голова, его посещают грезы, точно сам Промысел хочет отвратить его от дьявольского дела. Наказанием для преступника является уже тот страх, который овладевает Раскольниковым после убийства старухи и «охватывает» его все больше и больше, особенно после неожиданного убийства Лизаветы. Раскольников испытывает невыносимые страдания, «ощущение безграничного ужаса, какого никогда еще не испытывал» (6, 91). Болезнь, начинавшаяся до преступле-

1 Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. Нью-Йорк, 1953. С.229.

ния, совсем одолевает Раскольникова. Он находится в «лихорадочном состоянии, с бредом и полусознанием», его мучат галлюцинации.

Наказание настигает героя при встрече с родными, когда он те-эяет сознание - это вступает в силу нравственный закон, определяемый Божьей правдой и налагающий на человека ответственность -кить по совести.

Но Раскольников не осознает, что, разрешив себе «кровь по со-зести» и переступив через святую христианскую заповедь «не убий», он нарушил первооснову православного уклада жизни. «Неподозреваемые и неожиданные чувства» мучают героя, отчаяние его беспредельно, тоска - безысходна. Героя преследуют видения, неразрешимые вопросы встают перед ним: «Мать, сестра, как любил я их. Отчего теперь я их ненавижу?» (6, 212).

Намеченные в черновых редакциях мотивы разъединенности и разомкнутости с внешним миром все более усиливаются по мере развития сюжета.

Путь героя «на плаху» мучителен, долог и имеет свои фазы развития: ужас и отчаяние от содеянного сменяются в сознании героя очередными вспышками дьявольской гордости и презрения к людям. Достоевский прослеживает все движения души героя в этот сложный для него период жизни, тонко подмечает мгновенные переходы от, казалось бы, безвозвратной погибели к неожиданному спасению и желанию жить.

Всякий раз, как только впереди появляется призрак надежды на спасение, Раскольников преображается и как бы возрождается к жизни. Однако такое состояние героя мимолетно, непрочно, преходяще: все остальное время с момента совершения преступления он молчалив, угрюм, рассеян, подвержен леденящей душу и сердце тоске.

Раскольников признается Соне в содеянном преступлении, но герой Достоевского видит свою трагедию не в том, что он пролил кровь, а только в том, что он не сумел переступить нравственный закон, приобщиться к сильным мира сего, а, отъединившись от людей, остался один на один со своими страданиями.

«Разве я старушонку убил? - восклицает он в отчаянии. - Я себя убил, а не старушонку! Тут так-таки разом и ухлопал себя, навеки!..» (6, 322).

' Дьявол, однажды овладев душою Раскольникова, продолжает «тащить» его дальше. И неотступно в романе за героем следует наказание.

Болезнь, постоянный страх, резкие переходы от страха к «животной радости» и нервные потрясения, связанные с этим, сны, граничащие с галлюцинациями, привидения - все это изматывает душу

героя, разрушает его организм и находит отражение во внешнем облике Раокольникова: в его портрете не осталось ничего, хотя бы смутно напоминающего того стройного юношу «с прекрасными темными глазами», который «был замечательно хорош собою» и который предстал нашему взору в начале произведения.

Писатель на протяжении всего романа дает целый ряд портретных зарисовок героя, отражающих его тяжелое физическое и душевное состояние, граничащее с безумием. Больного, потерявшего рассудок человека напоминает Раскольников, лежащий на диване в своей каморке: «Волосы его были смочены потом, вздрагивающие губы запеклись, неподвижный взгляд был устремлен в потолок» (6, 212). Когда Раскольников выходит из полицейской конторы во двор, где его ждет Соня, Достоевский говорит о нем: «Безобразная потерянная улыбка выдавилась на его устах» (6, 409).

Обратимся к понятию «греха» у П.А.Флоренского, который писал: «...Во грехе душа ускользает от себя самое, теряет себя. Недаром последнюю степень нравственного падения женщины язык характеризует как потерянность. Но, несомненно, что бывают. не только потерянные, т.е. потерявшие в себе самих себя, свое бого-подобное творчество жизни, женщины, но и «потерянные мужнины»; вообще греховная душа - «потерянная душа», и потерянная не только для других, но и для себя самой, ибо не соблюла себя»1.

Флоренский отмечает, что «улыбка растерянности и потерянности» присуща всем лицам Леонардо да Винчи и что выражает она «скептицизм, отпадение от Бога». «В сущности, - пишет Флоренский, -это улыбка греха, соблазна и прелести, - улыбка блудная и ничего не

выражающая..., кроме какого-то внутреннего смущения, какой-то

2

внутренней смуты духа, но - и нераскаянности» .

Эти характеристики религиозного философа приложимы к образу «гордого Демона» - нераскаявшегося грешника Родиона Рас-кольникова, «потерявшего в себе самого себя», отпавшего от Бога.

В эпилоге романа мы видим героя в одном из сибирских острогов, по описанию очень напоминающем Омский острог, в котором Достоевский отбывал четырехлетний каторжный срок и описание которого он дал в «Записках из Мертвого дома».

Уже второй год Раскольников на каторге, но мало что изменилось в нем. По-прежнему он горд, одинок, угрюм и по-прежнему не раскаивается в своем преступлении. Его мучит не то, что он посягнул

1 Флоренский П.А. Столп и утверждение истины: В 2 т. М., 1990. Т.1. С.174.

2 Там же. С.174.

з человеческую жизнь, дарованную самим Богом, а то, что «он, аскольников (разрядка моя. - Н.П.), погиб так слепо, безнадеж-э, глухо и глупо, по какому-то приговору слепой судьбы» (6, 417). И г сознания этого гордость его уязвляется еще больше.

С упорством, достойным самого дьявола, Раскольников отвер-1ет справедливость приговора, определившего ему наказание за зийство двух человек, и считает его «бессмыслицей».

Арестанты невзлюбили Раскольникова. Он не знал причины того. Глубоко верующие каторжане сразу распознают в Раскольни-)ве безбожника, нераскаянного убийцу, уверенного в собственной эпогрешимости.

Достоевский часто затрагивает эту тему «нераскаянности пре-гупников» из интеллигентской среды («Преступление и наказание», /!диот», «Дневник писателя», 1873).

В «Записках из Мертвого дома» Достоевский называет самой эезкой характеристической» чертой русского народа «чувство спра-эдливости и жажду ее», поэтому право вершить суд над своим геро-VI писатель предоставляет русскому народу. «Ты безбожник! Ты в ora не веруешь! ...Убить тебя надо!» (6, 419) - кричали арестанты аскольникову.

Заключительным аккордом в истории грехопадения героя ста-эвятся новая болезнь Раскольникова и его сны-грезы об антропофа-1и, которую предрекает Достоевский миру, погрязшему в грехах.

Сны Раскольникова созданы на основе 24-й главы Евангелия от (атфея и глав 8-17-й Апокалипсиса-Откровения Иоанна Богослова, (е Иисус Христос говорит о «признаках» своего второго пришествия: ..услышите о войнах и военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь; эо надлежит всему тому быть. Но это еще не конец: ибо восстанет зрод на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и земле-эясения по местам; все же это начало болезней. И тогда соблазнят-1 многие и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и ногие лжепророки восстанут и прельстят многих; и, по причине ум-эжения беззакония, во многих охладеет любовь...» (Мф., XX1V, 6-8; 3-12). .

«Бредовым» снам, «горячешным грезам» главного героя Досто-зский придавал большое значение.

В данном случае сны Раскольникова - не что иное, как дове-энная «до последствий» теория о людях «обыкновенных» и «не-эыкновенных». Таким образом, доведя до логического завершения ^доконченную» теорию своего героя, Достоевский наглядно и зри-

мо показывает, чем может обернуться для мира своеволие гордог человека, одержимого сознанием собственной непогрешимости.

Писатель предупреждает в своем произведении, что все те< рии, провозгласившие девизом критерий «разумной пользы» и «ли.1 ной выгоды», в конечной их реализации будут способствовать пр1 ближению Апокалипсиса и торжеству «зверя из бездны».

§ 3. «Психологические двойники» Родиона Раскольникова. «Пс1 хологическим двойником» Родиона Раскольникова часто называк помещика Свидригайлова1.

«Свидригайлов это злой двойник, скопище низменных стремж ний и пороков Раскольникова... - отмечает В.В.Аксючиц. - Это темнг природа Раскольникова, доведенная до своего предела и предсто! щая перед ним... В Свидригайлове обнажается завершенность б( лезненной идеи Раскольникова»2.

Почти все характеристики Свидригайлова в черновых редакц! ях вначале выдержаны в одном ключе («страстные порывы», «ш требность терзать, убивать», «жажда наслаждений») и приложим только к человеку, который отошел от Бога и продал душу дьявол каковым и является по замыслу писателя Свидригайлов. Позже поя: ляются записи, характеризующие его интеллект: «Весьма част (вскользь) произносит весьма замечательные рассуждения о предм< тах (литературе и проч.)...» (7, 164).

В романе Свидригайлову нельзя отказать в уме: он в достато ной мере образован, наблюдателен, не чу>ед знания человеческс психологии.

Г.А.Мейер видит миссию Свидригайлова в романе - «утвердит идейного убийцу в нераскаянности» . Судя по молчанию Свидрига! лова о «тайне» Раскольникова и откровенному одобрению убийства «Вы имеете собственное мнение и не струсили иметь его» (6, 35Е можно говорить о том, что действительно Свидригайлов поддержив ет Раскольникова на пути греха и порока.

1 Мочульский К.В. Достоевский. Жизнь и творчество. Париж, 1947. С.249; Мере косский Д. Л.Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995. С.130; Белов C.B. F ман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» Комментарий. М., 1985. C.S Фридлендер Г.М. Примечания к роману «Преступление и наказание» // Собр.сс Ф.М.Достоевского: В 12 т. М., 1982. Т.5. С.535; Касаткин Н.В., Касаткина В.Н. Тай человека. Своеобразие реализма. М„ 1994. С.147-148.

2 Аксючиц В.В. Метафизика зла у Достоевского. (По роману «Преступление и на* зание») // Аксючиц В.В. Мироправители тьмы века сего. М, 1994. С.176-178.

3 Мейер Г.А. Свет в ночи (о «Преступлении и наказании»). Опыт медленного чтен // Русские эмигранты о Достоевском. СПб., 1994. С.364.

Будучи неплохим психологом, Свидригайлов при первой же :трече с Раскольниковым, которая происходит уже после убийства, эазу распознает в нем человека, которого «черт... потащил» и тонко павливает в состоянии его души нечто общее с собой, по его выра-ению, «какую-то точку общую».

Основные черты характера Свидригайлова в романе - крайний инизм и необузданное сладострастие, которые во многом опреде-яют его поступки. Речь Свидригайлова отличается грубой экспрес-ией («насилу отвязался», «старушонок лущить», «валандался», «со-аться не надо», «в добродетель всем дышлом въехали» и т.п.), что в олной мере соответствует его нравственному облику.

Роль Свидригайлова в романе неизмеримо велика: сблизив свидригайлова и Раскольникова, предоставив им возможность общаться, автор, вероятно, позволил главному герою получше вгля-еться в фигуру Свидригайлова и, увидев всю низость и мерзость его уши, содрогнуться при мысли о том, что он и Свидригайлов теперь -одного поля ягоды».

«Психологическим двойником» Раскольникова называют ино-ца1 и Петра Петровича Лужина, который является в романе вырази-елем утилитарной морали, и проповедует принцип: «... Возлюби режде всех одного себя, ибо все на свете на личном интересе осно-ано» (6, 116). Герой торжествует по поводу распространения в обществе «новых, полезных мыслей», «новых, полезных сочинений, место прежних мечтательных и романических». «Одним словом, -оворит Лужин, - мы безвозвратно отрезали себя от прошедшего, а то, по-моему, уждело-с...» (6, 115). Подобным разглагольствованием можно противопоставить мудрое высказывание религиозного фи-юсофа Н.А.Бердяева: «Только сознание своего давнего и вечного |роисхождения делает людей аристократами, кладет на быт челове-еский печать благородства. Те, что начинают свою историю с вче-•ашнего дня и ограничивают свою жизненную формулу самоутверждением, всегда - буржуа, мещане, и не спасет от этого духа никакой социализм»2.

Петр Петрович Лужин, пропагандирующий в романе «гармо-шю» индивидуальных и общественных выгод, олицетворяет собой 1сю подлость человеческую. Лужин давно забыл Бога, его душу пора-ил грех гордыни. Свободный выбор между добром и злом он осуще-¡твляет в пользу последнего. В душе его нет ничего святого. Деньги

1 Фридлендер Г.М. Примечания // Достоевский Ф.М. Собр.соч.: В 12 т. М., 1982. ;.535.

2 Бердяев H.A. К психологии революции // Духовный кризис интеллигенции. СПб., 910. С.59.

для Лужина - превыше всего, потому что они облегчают ему доступ верхние слои общества.

Образ Петра Петровича Лужина позволил Достоевскому в р мане развенчать буржуазную утилитарную мораль, заключающую себе «разумно понятую» личную выгоду, и еще резче обнажить бе человечную суть антихристианской теории Родиона Раскольников которая «при доведении до последствий», как и «людоедский» при цип Лужина, может привести мир к необратимой катастрофе.

§ 4. Возрождение души. Здесь автор обстоятельно прослеж вает процесс духовного возрождения Родиона Раскольникова. Сл жен и мучителен путь героя к той «невидимой гармонии», к тс «осанне», которая живет в душе каждого православного христианине

К служителям возрождения в романе «Преступление и наказ ние» можно отнести и пристава следственных дел Порфирия Петр вича. О его прошлом в романе говорится только намеками, но и I них можно понять, что за плечами его суровая жизненная школа, I которой он вынес неоспоримое убеждение в правоте христианскс идеи с ее основополагающими догматами христианского смирения любви к ближнему.

Пристав следственных дел Порфирий Петрович олицетворяет романе государственную власть, ибо является представителем заю на. Роль его в романе неизмеримо высока. Высокоинтеллектуальны честный и порядочный, глубоко верующий Порфирий Петрович, п> ставленный в романе «лицом к лицу» с главным героем, призван ра венчать античеловеческую теорию Родиона Раскольникова.

Порфирий Петрович - достойный соперник своего не менее ш теллектуального оппонента, претендующего на роль кумира. Отли1 ное знание человеческой психологии, тонкое профессиональное ч тье позволяют ему не пропустить ни одного малейшего движения д ши противника, ни одного нюанса в его поведении.

Порфирий понимает всю опасность теорий, подобных теорк Раскольникова, для общества, понимает, чем они могут обернутьс для человечества, поэтому он беспощаден к Раскольникову: вопрос его бесцеремонно грубы и въедливы, замечания ядовиты и дерзк! Высокий профессионализм помогает ему одержать победу над пр< тивником в его «психологическом эксперименте». Но он приносит эт моральную победу в жертву своему человеколюбию: Порфирий к выдает Раскольникова властям, предоставляя ему возможное! «учинить явку с повинной». Характерно, что Порфирий Петрович своих убеждениях твердо стоит на православной позиции и взгляд е1 на преступление полностью соотносится с его верой в то, что путь Богу лежит через страдание.

Миссионерами возрождения, по мнению Митрополита Антони: являются также и женщины.

Только смиренная христианская любовь с ее глубоким нравст-енным состраданием к ближнему способна осуществить возрожде-ие падшего. Такую любовь заключает в себе сердце Сонечки Мар-еладовой в романе «Преступление и наказание», на долю которой ыпадает нелегкая миссия спасения Родиона Раскольникова, одер-:имого грехом гордыни и упрочившегося в своей нераскаянности. В бразе Сони воплощена автором идея христианского смирения, и ей уждено привести Раскольникова к покаянию и возрождению.

Достоевский не случайно дает своей героине имя Софья. В оп-еделении П.А.Флоренского: «София есть сокровенный сердца чело-ек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа... - истинное крашение человеческого существа, проникающего сквозь все его оры, сияющее в его взгляде, разливающееся с его улыбкою, ликующее в его сердце радостию неизреченною, отражающееся на каждом го жесте, окружающее человека, в момент духовного подъема, бла-эуханным облаком и лучезарным нимбом, сотворяющее его «превы-1е мирского слития», так что, оставаясь в миру, он делается «не от 1ира», делается выше - мирным. «Свет во тьме светит и тьма не бъяла его» - такова не-отмирность духо-носной прекрасной лично-ти. София есть красота»\

Героиня Достоевского - цельная, самоотверженная натура. Она лицетворяет в романе идею христианского смирения и всепрощения. >дин лишь раз Достоевский называет Сонечку блудницей, во время тения ею Раскольникову фрагмента из Библии о воскресении Лазая: «Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся а чтением Вечной книги» (6, 251-252).

Раскольников называет Соню «великой грешницей», хотя по раву она должна называться «великой жертвенницей». И не случай-о автор говорит о ней: «Весь этот позор, очевидно, коснулся ее олько механически; настоящий разврат еще не проник ни одной кап-ей в ее сердце...» (6, 247).

Раскаяние героя состоится, и у истоков его будет стоять тихая и роткая Сонечка Мармеладова. Ей не дано обезоружить Раскольни-ова в интеллектуальном поединке, как это блестяще делает пристав ледственныхдел Порфирий Петрович, который, однако, не в состоя-ии совершить того, что христианским смирением и силою своего ольшого чувства достигает Сонечка.

Видя муки Раскольникова, всем сердцем сочувствуя ему, Соня, ак и Порфирий Петрович, советует Раскольникову «страдание при-

1 Флоренский П.А. Столп и утверждение истины: В 2 т. М., 1990. Т.1. С.351.

нять и искупить себя им» (6, 323). Тихая, робкая Сонечка умеет быт твердой и непреклонной. «Поди сейчас, сию же минуту, стань на пе рекрестке, поклонись, поцелуй сначала землю, которую ты осквернит - почти приказывает она Раскольникову, - а потом поклонись всем свету, на все четыре стороны, и скажи всем вслух: «Я убил! Тогда Бо опять тебе жизни пошлет...» (6, 322). Сонечка не случайно заставляв Раскольникова поклониться земле и поцеловать ее. Культ Матери Земли издревле существовал у славян. Согрешивший человек припг дал к земле, каялся и получал прощение, которое давало ему духое ное исцеление. «По древним народным представлениям, - отмечае С.Смирнов, - земля стояла в близких интимных отношениях к больно человеческой совести - преступлениям человека, его грехам и прост к его тайнам. Земля мыслилась как судья и искупительница гре хов...»1. С.М.Телегин видит особенность «русской теллурической цк вилизации» «в вере в защиту божественной матери-земли, патриар хальностии религиозности». «Поэтому важным моментом являете отражение Достоевским культа Матери Сырой земли... - пишет Теле гин. - Сыра земля считается матерью всего живого, в том числе людей. Ей поклоняются, и этот культ - один из самых древних и стоР ких на Руси... Припадать к земле и целовать ее - значит получать о нее молодость, силу, возрождение»2.

Сонечка, несомненно, знает о целительной силе Матери-Землк поэтому она так настойчиво посылает Раскольникова на перекресток.

К «служителям возрождения и любви» относится и мать Рас кольникова - Пульхерия Александровна (имя Пульхерия означав «прекрасная» (лат.) - настоящая русская женщина, преданная семье детям, которые являются для нее смыслом всей ее жизни. Она нахс дится в постоянной тревоге за судьбу дочери и сына, старается пс мочь им, утешить, ободрить.

К ней в самое трудное для него время приходит ее «блудный сын, исстрадавшийся душой и сердцем.

В поэтике Достоевского наблюдается прием многократного пс вторения отдельных сюжетных моментов (возрождение героя - ег падение, опять возрождение - опять падение) или отдельных эле ментов сюжета, причем во всем этом прослеживается некоторая цт личность. И в соответствии с этим сложный путь духовного возрожде

1 Смирнов С. Исповедь земле // Смирнов С. Древнерусский духовник. М., 191: С.274.

2 Телегин С.М. Философия мифа. М., 1994. С.45.

ния героя представлен не как прямая линия, а как синусоидная кри-зая, что жизненно более оправданно.

Соня идет за Раскольниковым на каторгу. Пережив суд, равнодушно восприняв приговор, который «оказался милостивее, чем можно было ожидать», Раскольников держится в остроге обособленно, Сонины «заботы» о нем только досаждают ему.

Раскольников еще не отказался полностью от своей теории, даже на каторге он остается мономаном, утвержденным в правоте своей идеи; он только осознает свою несостоятельность в том, чтобы осуществить ее. Поэтому и снятся ему в болезни сны об антропофагии, как логическое продолжение его теоретических измышлений.

Под подушкой у Раскольникова лежит Евангелие, но он не читает его. Идя в каторгу, он думает, что Соня замучит его религией, однако этого не происходит. Он сам просит у нее Евангелие незадолго до своей болезни.

Правда, пока Раскольников не может открыть Евангелие, так как ум и душа его погружены в созерцание собственной бредовой идеи, поэтому герой не в состоянии воспринять новую идею, абсолютно противоположную первой. И теперь, в болезни, видя ужасные сны, герой не может не осознавать их внутренней связи со своей теорией, и только поэтому «бессмысленный бред так грустно и так мучительно отзывается в его воспоминаниях». Душа Раскольникова потрясена, она готовится к очищению от скверны.

В его душе медленно осуществляется переворот: силы зла отступают, давая возможность герою другими глазами посмотреть на окружающий его мир. И наконец катарсис происходит, что сразу проявляется в поведении Раскольникова. Характерно, что Достоевский несколько раз использует один и тот же художественный прием: припадание к ногам любимой женщины - припадание к ногам матери -припадание к земле - опять припадание к ногам любимой женщины -все эти факты свидетельствуют о начинающемся процессе духовного возрождения героя, его возвращения к родной почве, людям, церкви, и процесс этот идет по нарастающей.

Достоевский убедительно изображает сцену духовного воскресения Раскольникова. «Как это случилось, - пишет автор, - он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к ее ногам. Он плакал и обнимал ее колени» (6, 421).

С точки зрения мифологии, припадание Раскольникова к ногам Сони является переосмыслением культа Матери-Земли1, т.к. женщина - «носительница материнского начала» - уподобляется земле. В

1 Телегин С.М. Философия мифа. С.46.

религии же культ Матери-Сырой земли соотносится с культом Боге родицы, а если учесть, что героиня романа носит имя София, а «тре тья грань» Софии - аспект Церкви (См. Флоренский П.А.: «И Софи повернулась к ним своей третьей гранью - аспектом Церкви»1), т можно говорить о том, что факт припадания Раскольникова к нога! Сонечки знаменует не только его духовное воскресение, но и возвра в лоно церкви.

Таким образом, главный герой романа Ф.М.Достоевского «Пре ступление и наказание» в соответствии с православным воззрениег автора возвращается к жизни и в лоно церкви, «перетащив на себе: все «pro» и «contra».

Автор обстоятельно прослеживает в романе путь греха и возрож дения своего героя Родиона Раскольникова, одержимого гордостыс отошедшего от Бога и людей под влиянием «ложных воззрений, усво енных из книг по доверию». Достоевский показывает пагубность тако го пути и приводит своего героя к раскаянию.

Третья глава - «Проблема «внешнего» и «внутреннего» наказа ния в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» - имеет исто рико-литературный аспект. Наряду с «внутренним», «имманентным: наказанием за преступление в ней рассматривается «внешнее», госу дарственное наказание преступника - система российского судопро изводства второй половины Х1Х века.

§ 1. История создания романа. Проблему преступления и нака зания Ф.М.Достоевский решает и в последнем своем романе «Браты Карамазовы» (1880). По замыслу художника эта книга должна был; стать частью романа «Житие великого грешника», но стала вполж законченным произведением.

Задумав «Житие великого грешника», Достоевский сообща; А.Н.Майкову: «Главный вопрос, который проведется во всех частях, тот самый, которым я мучился сознательно и бессознательно век мою жизнь - существование Божие» (29,1, 117).

Впоследствии отдельные сюжетные и идейные моменты перей дут в романы «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы».

Большую роль в истории подготовки замысла романа «Браты Карамазовы» сыграл «Дневник писателя» за 1876 - 1877 годы.

В романе «Братья Карамазовы» писатель решает вопрос о воз можности веры в Бога в мире, наполненном страданиями человече ства, продолжает и завершает тему нравственного права человека не жестокость, насилие и даже убийство, начатую им еще в романс «Преступление и наказание».

1 Флоренский П. А. Столп и утверждение истины.Т. 1. С. 390.

Философско-историческая проблематика романа «Братья Карамазовы» выражена в главе «Великий инквизитор» - «кульминационной точке» романа.

В основу сюжета романа «Братья Карамазовы» положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу, отставного поручика Ильинского, который судился за отцеубийство и был приговорен к двадцати годам каторжных работ. О нем писатель рассказывает в первой главе «Записок из Мертвого дома», опубликованной в 1860 году. Видимо, она дошла до Тобольска, родного города Ильинского, так как в мае 1862 г. Достоевский получил сообщение из Сибири, что невиновность Ильинского «была обнаружена по суду, официально», и «что настоящие преступники нашлись и сознались», о чем писатель рассказывает в главе «Претензия» второй части «Записок из Мертвого дома».

Эта жизненная история вначале послужила основой замысла драмы «В Тобольске». В братьях, героях драмы, легко узнаются будущие Дмитрий и Иван Карамазовы. В черновых записях к роману Иван именуется то «Ученым», то «Ученым братом», то «Убийцей». Вероятно, по замыслу автора, убийцей Федора Павловича Карамазова должен был стать Иван.

Исследователь Г.Б.Пономарева считает, что «Драма в Тобольске» - «...житийная, что здесь налицо уже известная по замыслу о «великом грешнике» модель: преступление и подвиг (исповедь - подвиг) с преображением человека, названным в примечаниях к тому 15 Полного собрания сочинений Ф.М.Достоевского «этическим перерождением», что совершенно верно само по себе, но требует притом осмысления в свете жития»1.

На «драме», как замечает Пономарева, «и завязана внутри-творческая житийная преемственность последнего романа Достоевского»2. 4

Роман «Братья Карамазовы» создавался в период бурного развития капитализма в России, в условиях идейного и нравственного кризиса российского общества. Поэтому в основе романа, как и в основе других произведений Ф.М.Достоевского 60 - 70-х годов, лежит история преступления.

В центре романа - образы трех братьев Карамазовых: Дмитрия, Ивана, Алеши.

1 Пономарева Г.Б. Житийный круг Ивана Карамазова // Достоевский. Материалы и исследования: В 11 т. 1974-1994. Т.9.1991. С.147.

2 Там же. С. 147.

Повествование в романе «Братья Карамазовы» ведется от лица рассказчика, о котором известно, что он живет в городе Скотопри-гоньевске, где происходит действие романа.

§ 2. «Приражение дьявола». Проблему преступления в романе «Братья Карамазовы» Достоевский решает в традиционном для него ключе, исходя из своей православной веры: к преступлению приводит безграничное своеволие гордого, обособившегося индивида, возомнившего себя человекобогом.

Отправив в редакцию «Русского вестника» пятую книгу «Братьев Карамазовых» - «Pro и contra» - Достоевский писал заместителю редактора Н.А.Любимову (10.05.1879): «Эта 5-я книга, в моем воззрении, есть кульминационная точка романа... Мысль ее... есть изображение крайнего богохульства и зерна идеи разрушения нашего времени в России, в среде оторвавшейся от действительности молодежи, и рядом с богохульством и с анархизмом - опровержение их, которое и приготовляется мною теперь в последних словах умирающего старца Зосимы...

В том же тексте, который я теперь выслал, я изображаю лишь характер одного из главнейших лиц романа, выражающего свои основные убеждения. Эти убеждения есть именно то, что я признаю синтезом современного русского анархизма. Отрицание не Бога, а смысла его создания. Весь социализм вышел и начал с отрицания смысла исторической действительности и дошел до программы разрушения и анархизма. Основные анархисты были, во многих случаях, люди искренно убежденные. Мой герой берет тему, по-моему, неотразимую: бессмыслицу страдания детей и выводит из нее абсурд всей исторической действительности» (30,1, 63).

Итак, «абсурд всей исторической действительности», «отрицание не Бога, а смысла его создания» - это убехадения героя Достоевского Ивана Карамазова, являющегося носителем основной философской нагрузки произведения.

Иван Карамазов представляет на страницах романа образованную молодую Россию, которая «только лишь о вековечных вопросах теперь и толкует» (14, 212). Он же продолжает тему богоборчества в творчестве Ф.М.Достоевского.

Уже в первых авторских характеристиках героя проступает некая двойственность характера Ивана Карамазова, которая будет проявляться все более по мере движения сюжета. Иван Карамазов - фигура сложная, трагическая. Его отличает высокий интеллект и двойственное противоречивое сознание. Не случайно старец Зосима сразу увидел в Иване «сердце высшее» и мучительную нерешенность вопроса о бытии Бога.

Свои сомнения, которые приводят его к бунту против Бога, Иван доверяет младшему брату, Алеше Карамазову. Больше всего Ивана волнуют страдания ни в чем не повинных детей, и это выдает в нем «сердце высшее», способное к любви и сопереживанию.

Материал для «бунта» героя взят Достоевским из современности: некоторые факты, приводимые Иваном, отражены в газетных сообщениях, некоторые - в «Дневнике писателя».

Душевные муки героя, его стремление «горняя мудрствовати и горних искати» воплощены в его «Легенде о Великом Инквизиторе», в которой Иван пытается решить вопрос: «Есть Бог, а значит и бессмертие?» Если нет Бога, если нет бессмертия, считает герой, значит, все позволено. С проблемой бессмертия Достоевский связывал проблему выбора человеком добра или зла, а значит и проблему преступления.

«Легенда о Великом Инквизиторе», сочиненная Иваном, обнаруживает трагическую раздвоенность ее автора: разумом герой ближе стоит к Великому Инквизитору, сердцем же ощущают правоту Христа. Ивану недостаточно слепой, наивной веры в Бога, он хочет, как и сам Достоевский, пройти через горнило сомнений и обрести настоящую веру, выстраданную им самим. Как «главное» в черновом варианте Достоевскйй выделяет высказывание Алеши, обращенное к Ивану: «Ты оправдываешь жадный католицизм» (15, 233) и трижды повторенное утверждение: «Ты не веришь в Бога» (15, 233), «Ты не веруешь в Бога» (15, 233); «Ты не веришь в Бога» (15, 234). Мучительную нерешенность вопроса о Боге в сознании Ивана понимает не только старец Зосима, ее чувствует своим любящим братским сердцем Алеша Карамазов.

К образу Ивана тянется прямая нить от образа Родиона Рас-кольникова: для Раскольникова «обыкновенные» люди - «твари дрожащие», «вошь», для Ивана - «послушное стадо», «жалкие дети», «жалкие создания», «недоделанные пробные существа, созданные в насмешку». Для Раскольникова «необыкновенные» люди - это «чуть-чуть из колеи выходящие люди», «способные сказать что-нибудь новенькое», для Ивана «умные люди» - те, которым «все позволено». Оба они своего рода идеологи, выражающие свои воззрения в научных статьях. Результаты теоретизирований героев почти идентичны: Раскольников совершает убийство, Иван Карамазов становится идейным вдохновителем убийцы Смердякова. Но самое главное, что объединяет героев-«безбожников» - поклонение дьяволу, который сопровождает их на жизненном пути.

Возрастание идейно-философской нагрузки на образ Ивана, который в романе мыслит, рассуждает, решает вопрос о бытии Бога и

смысле его создания, влечет за собой и возрастание «дьявольской атрибуции»1 героя. Если Раскольникова только «черт... потащил», то Иван встречается с чертом лицом к лицу и даже вступает с ним в беседу. Инициатива в разговоре принадлежит черту, который доверительно сообщает Ивану, что «каким-то там довременным назначением» он «определен отрицать». С откровенной издевкой черт нагло заявляет Ивану: «Я тебя вожу между верой и безверием попеременно, и тут у меня своя цель...» (15, 80) Черт высказывает мысли, достойные самых одержимых революционеров: «Там новые люди, - решил ты еще прошлой весной, сюда собираясь, - они полагают разрушить все и начать с антропофагии. Глупцы, меня не спросились! По-моему, и разрушать ничего не надо, а надо всего только разрушить в человечестве идею о Боге, вот с чего надо приняться за дело! ... Раз человечество отречется поголовно от Бога..., то само собою, без антропофагии, падет все прежнее мировоззрение и, главное, вся прежняя нравственность, и наступит все новое» (15, 83). По ходу беседы видно, что в основном говорит черт, причем наиболее полно он высказывает негативную часть сокровенных мыслей Ивана, т.е. он сообщает Ивану его же мысли, только доводя их до логического завершения.

Знаменательно, что во многих своих романах Достоевский обращает внимание на патологическое состояние души человека (чаще всего разуверившегося или преступившего - Раскольников, Свидри-гайлов, Иван Карамазов, Ставрогин и т.д.), на его нервное расстройство, выражающееся в иллюзиях и галлюцинациях. Известный русский юрист А.Ф.Кони по этому поводу писал: «...Едва ли найдется много научных изображений этих состояний, которые могли бы затмить глубоко верные картины душевных расстройств, самых сложных, самых тонких, рассыпанные в таком множестве по всем сочинениям Достоевского. В особенности разработаны им отдельные проявления элементарных расстройств психологической сферы - преимущественно чувственные аномалии: галлюцинации и иллюзии»2.

Черт в романе «Братья Карамазовы» - это раздвоенное сознание героя, его болезнь, которая является следствием богоборчества и неверия. Черт, этот постоянный приживальщик в душе Ивана, руководит его поступками и определяет все поведение. О дьявольской одержимости Ивана, его зависимости от чужой воли говорят его взаимоотношения со Смердяковым. Лакей Смердяков, несомненно,

1 Пономарева Г.Б. Житийный круг Ивана Карамазова. Т.9. С.160.

2 Кони А.Ф. Воспоминания о писателях. М., 1989. С.213.

водит дружбу с самим дьяволом, о чем свидетельствует его космополитизм и патологическая ненависть к России, ее защитникам.

Митрополит Антоний видит заслугу Ф.М.Достоевского в том, что он разоблачил в литературе сатану. «Наш писатель сокрушает ту мнимую твердыню, которая удерживала образованных по-европейски людей от усвоения духа Христова и духа народного; он низвел «печального демона, духа изгнания» на положение мелкого беса и предупредил всех богопротивников, что, удаляясь из гордости от Христа и от народа, они обратятся не в лордов Байронов, не в Наполеонов, а в Федора Карамазова или в самого убийцу Ставрогина, который с первого взгляда кажется героем, Богом протеста, а на самом деле оказывается просто развратным хулиганом-скандалистом»1.

Душа главы семейства Карамазовых, бесспорно, находится во власти темных сил: он скареден, жесток по отношению к детям, развратен и морально нечистоплотен. Отъявленный безбожник, Федор Павлович не имеет себе равных по степени цинизма. Для него нет ничего святого: он может закатить скандал в монастыре, кощунственно заявить: «Черт возьми, что б я после того сделал с тем, кто первый выдумал Бога! Повесить его мало на горькой осине» (14, 124). Желая в душе смерти презираемого им отца, Иван все-таки не является сообщником Смердякова. Вина Ивана заключается в том, что он в своих беседах с безнравственным Смердяковым, внушил ему мысль о том, что «все дозволено». Об искреннем неведении Ивана по поводу причастности к убийству отца свидетельствует его реакция на слова Алеши, который говорит ему: «Я одно только знаю... Убил отца не ты» (15, 40). «Не ты!» Что такое не ты? - остолбенел Иван» (15, 40). И здесь впервые у Ивана рождается какая-то догадка, что и он повинен в смерти отца.

В черновом варианте романа, в сцене «Иван и Смердяков» Иван заведомо осознавал свою причастность к убийству. Да и, как уже было сказано выше, в рукописях Иван был обозначен как «убийца». Таким образом, в черновых редакциях романа путь Ивана к преступлению вырисовывается четче. В окончательном тексте романа Иван остается в неведении до последнего разговора со Смердяковым, который говорит ему: «Вы убили, вы главный убивец и есть, а я только вашим приспешником был, слугой Личардой верным, и по слову вашему дело это и совершил» (15, 59).

Именно с этой беседы со Смердяковым начинается путь Ивана к подвигу. Здесь, подняв руку кверху и призывая Бога в свидетели, Иван говорит Смердякову: «Бог видит... может быть, и я был виновен,

1 Митрополит Антоний. Достоевский как проповедник возрождения. С.142.

может быть, действительно я имел тайное желание, чтоб... умер отец, но клянусь тебе, я не столь был виновен, как ты думаешь, и, может быть, не подбивал тебя вовсе. Нет, нет, не подбивал!.. И что бы ты ни говорил на суде, что бы ты ни свидетельствовал - принимаю и не боюсь тебя; сам все подтвержу! Но и ты должен перед судом сознаться! Должен, должен, вместе пойдем! Так и будет!» Авторская ремарка («Иван проговорил это торжественно и энергично, и видно было уже по одному сверкающему взгляду его, что так и будет» (15, 67) подтверждает решимость Ивана показать на себя и свидетельствует о мужестве и неутраченном чувстве чести героя.

Сравнение фрагментов из черновой редакции (где Иван называется «убийцей» и где он заведомо знает о готовящемся убийстве отца) с примерами из дефинитивного текста (где обнаруживается искреннее неведение Ивана в своей причастности к преступлению) свидетельствует о том, как в процессе работы автора над романом усложняется образ героя и увеличивается идейно-философская нагрузка на него, как возрастает его нравственный потенциал.

Возвращаясь домой, Иван поднимает уже почти замерзшего «поверженного им мужичонку» по пути к Смердякову и тащит его на себе в частный дом, спасая от неминуемой гибели.

На суде Иван предъявляет деньги, переданные ему Смердяко-вым и, как обещал, показывает на себя и Смердякова: «Убил отца он, а не брат. Он убил, а я его научил убить...» (15, 117).

Если Иван мучится сомнениями по поводу существования Бога и мира, им созданного, по поводу абсолютного добра и бессмертия, то Смердяков вообще не приемлет никаких категорий высшего порядка, а руководствуется лишь соображениями целесообразности и личного благополучия. Но именно Иван с его глубоким, изощренным умом становится идейным вдохновителем отцеубийства. «Вся психология отцеубийства в «братьях Карамазовых», - отмечает Н.А.Бердяев, - имеет очень глубокий, сокровенный, символический смысл. Путь безбожного своеволия человека должен вести к отцеубийству, к отрицанию отечества. Революция всегда ведь есть отцеубийство... Путь своеволия, путь, отвергающий благоговение перед сверхчеловеческим, должен привести к тому, что подымается образ Смердякова. Смердяков и есть страшная кара, подстерегающая человека. Страшная, безобразная карикатура Смердякова стоит в конце этих стремлений к человекобожеству. Смердяков победит на этом пути».1

1 Бердяев H.A. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры, искусства. М., 1994. С. 69.

Смердяков кончает жизнь самоубийством, так как его низкой и подлой душе никогда не суждено возродиться. Другое дело - Иван, у которого недоверие к церкви и Богу сочетается с любовью к добру и справедливости, а также с необыкновенной жаждой жизни.

§ 3. «Две бездны» Дмитрия Карамазова. Дмитрий Карамазов -сын Федора Павловича от первого брака, армейский офицер, предающийся земным страстям со всем «безудержем карамазовским». Митя, по справедливому мнению Л.П.Гроссмана, «человек «двух бездн», смертного греха и животворящей красоты, он знает не только падения и пропасти, но и взлеты к сверкающим вершинам»1. В черновых записях к роману есть слова Мити, которые он произносит на суде: «Я Шиллера любитель, я идеалист. Кто решил, что я пакостник, меня еще не знает» (15, 344).

Дмитрий поклоняется земле, и нравственное начало в нем от связи с родной почвой. Собираясь в силу необходимости после суда бежать в Америку, он говорит Алеше: «Ненавижу я эту Америку уж теперь!.. Россию люблю, Алексей, русского Бога люблю, хоть я сам и подлец! Да я там издохну!..» (15,186) И еще не покинув Россию, Митя уже мечтает вернуться на родную землю и прожить здесь неузнанным, изменив внешность. Настолько остро ощущается в нем слитность с родиной, что он готов на все, только бы быть вместе с Матерью-Землей и при жизни и после смерти. «Зато помрем на родной земле» (15,186), - вдохновенно говорит он Алеше.

Сон Мити о погорелом селении, о «худых, испитых» русских бабах-крестьянках, о плачущем, голодном дите свидетельствует о близости героя к родной русской почве и передает скорбь самого писателя о неизбывных страданиях и муках всенародной Руси.

Судьба героя глубоко трагична. Между ним и отцом, Федором Павловичем Карамазовым вначале идут распри из-за состояния, затем устанавливается глухая вражда из-за Грушеньки. Дмитрий не скрывает своей ненависти к лживому и распутному отцу. В порыве гнева он грозится убить отца, и однажды, выведенный из терпения этим старым лгуном и комедиантом, Митя восклицает: «Зачем живет такой человек!» (14, 69).

Митя, свято верующий в Бога, осознает, что причиной его ненависти к отцу был «идеал содомский», что черт руководил им в минуты гнева.

Как всякий глубоко верующий христианин, Митя готов принять страдание за свой грех - угрозы родному отцу и желание его смерти. Но как человек чести, он не хочет смириться с несправедливостью тяжелого, напрасно возведенного на него обвинения в убийстве отца.

1 Гроссман Л.П. Достоевский. М., 1965. С.564.

16 ноября 1879 года Достоевский в письме к Н.А.Любимову объяснял, что Митя «очищается сердцем и совестью под грозой несчастья и ложного обвинения. Принимает душой наказание не за то, что он сделал, а за то, что он был так безобразен, что мог и хотел сделать преступление, в котором ложно будет обвинен судебной ошибкой. Характер вполне русский: гром не грянет, мужик не перекрестится» (30,1, 130).

В романе «Братья Карамазовы» Достоевский также решает проблему преступления с православной точки зрения, по которой преступлением становится сама мысль о грехе, а поэтому и устные угрозы Дмитрия отцу, и письменные (письмо к Катерине Ивановне) являются уже преступными в своей сути. Следовательно, по православным понятиям, к убийству Федора Павловича Карамазова прича-стны почти все его сыновья: Иван, ставший вдохновителем убийства, Дмитрий, угрожавший отцу, и Смердяков (незаконный сын), который довел идею («все позволено») одного и угрозы другого до логического завершения. Каждого из них в соответствии с евангельской этикой настигает возмездие: Иван теряет рассудок - Бог наказывает его безумием, Смердяков кончает жизнь самоубийством, Дмитрий, мучимый раскаянием за свои грехи, предстает перед государственным судом. Это происходит потому, считает Н.О.Лосский, что «все строение мира и течение событий в нем, согласно христианскому мировоззрению, имеет такой характер, что нравственное зло рано или поздно ведет за собою имманентное, внутреннее наказание»1. Таким образом, мнение религиозного философа еще раз подтверждает то, что и в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» православное воззрение является определяющим в решении проблемы преступления и наказания.

Ф.М.Достоевский в своем творчестве утверждает мысль о том, что ни человек, ни нация не могут существовать без «высшей идеи» о бессмертии. Отсутствие «высшей идеи», по мнению писателя, неизбежно приведет человечество к антропофагии, о которой так часто рассуждают на страницах романа герои Достоевского.

§ 4. «Внешнее наказание». Русские писатели в своих произведениях не только вскрывали психологию преступления, прослеживали процесс «внутреннего», «собственного наказания» человека, преступившего закон, но также исследовали проблему «внешнего наказания» преступника в государстве. Писателям было небезразлично, кто осуществляет судебный процесс, кто стоит на страже государственного закона.

1 Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. С.253.

Впечатляющие картины самодержавного суда даны в рассказах Л.П.Чехова «В суде» (1886), «Сонная одурь» (1885), романе П.Н.Толстого «Воскресение» (1899), его драме «Живой труп» (1900).

Ф.М.Достоевский в романе «Братья Карамазовы» не только крупным планом дает сцену судебного разбирательства, посвящая зму целую книгу (двенадцатую. - Н.П.), но также подробно, на протяжении всей девятой книги, автор изображает процесс предварительного следствия.

В соответствии с первоначальным замыслом Достоевский хотел эграничиться в романе только изображением судебного разбиратель-:тва по делу Дмитрия Карамазова.

Достоевский создает роман «Братья Карамазовы» после судебной реформы 1864 года, которая провозгласила принципы независимости судей, гласности, устности и состязательности судебного провеса, ликвидировала сословный суд. Этой реформой года были введены мировые судьи, адвокатура и суд присяжных заседателей.

Книги девятая и двенадцатая, где Достоевский описывает предварительное следствие и судебное заседание, свидетельствуют о гом, что писатель хорошо разбирался в современном ему уголовно-процессуальном законодательстве.

Ф.М.Достоевский вникал во многие судебные процессы своего времени, анализировал их в «Дневнике писателя» и при этом меткими штрихами очерчивал профессиональный облик известных в то время юристов. Достоевский изобличает «ловкие приемы» известного адвоката В.Д.Спасовича, защищавшего Кроненберга, которому было предъявлено обвинение в жестоком обращении с семилетней доче-эью, разбирает так называемое «дело Каировой», посягнувшей на кизнь жены своего любовника Великанова. Писателя возмущает в этом деле то, что адвокат Каировой, господин Утин «почти похвалил 1реступление» (23, 8).

На страницах романа «Братья Карамазовы» явственно слышны лтолоски тех впечатлений, которые вынес писатель из судебных процессов своего времени.

Достоевский затрагивает вопрос о профессиональной этике ;лужителей Фемиды, сатирически изображая представителей закона - вершителей правосудия: председателя суда, следователя, проку-юра, адвоката.

Авторская характеристика прокурора заключает в себе иронию: (...Вся беда его характера заключалась в том, что думал он о себе юсколько выше, чем позволяли его истинные достоинства...» 14, 407). Ипполит Кириллович считает себя непревзойденным 1Сихологом, но его "психология", по меткому выражению писателя,

скачет "на всех парах и представляет собой "голые", ни на чем не основанные умопостроения, далекие от действительности". В характере Мити Карамазова, например, прокурор смог увидеть только "животную жащу самоспасения", "разнузданную, безудержную натуру", но совсем не заметил его совестливости, искренности, доброты и честности, которые ярко проявляются в переживаниях Мити по поводу мнимого убийства старика Григория.

Изображая предварительное следствие, Достоевский показывает формализм и крючкотворство следователя и прокурора, которые, стремясь сохранить форму допроса, только запутывают обстоятельства дела. Австрийский доктор юриспруденции Ганс Гросс говорит о недопустимости «предвзятого», «предубежденного» взгляда судебного следователя на дело, который складывается у следователя под влиянием каких-либо обстоятельств и который может привести к «крупным заблуждениям», так как «от этого убеждения впоследствии не так легко отказаться».1 Этим как раз грешат «мучители» Дмитрия.

Допрашивая подозреваемого, прокурор и следователь настойчиво направляют допрос в нужное им русло. Зная о вражде, царившей в отношениях ме>еду сыном и отцом Карамазовыми, о том, что Дмитрий в пьяном виде не раз грозился убить отца, служители Фемиды во время допроса уже не ведут следствие, как таковое, а лишь фиксируют только те сведения, которые прямо или косвенно подтверждают версию об убийстве Федора Павловича Карамазова его сыном Дмитрием, все остальные же не берутся ими в расчет.

В обвинительной речи Ипполита Кирилловича на суде было много обращений к модной в то время психологии. Однако, оценивая душевное состояние Мити («измученный, осмеянный, голодный», «мучаясь ревностью по оставленному в городе предмету любви», «несчастный, измученный нервами ревнивый человек»), прокурор ни разу не употребляет модный в то время термин «аффект», хотя душевное состояние героя в вечер убийства могло бы подойти под это определение. На основании этого и дневниковых записей писателя, можно сделать вывод о том, что судебные деятели обращались к понятию «аффект» только в удобных и выгодных для себя случаях. Здесь же все показания подсудимого и свидетелей, все события прокурор трактует в соответствии с заранее выстроенной им версией: убийство совершил Дмитрий Карамазов.

1 Гросс Ганс. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. СПб, 1908. С.28.

Достоевский отмечает в речи Ипполита Кирилловича одну общую тенденцию судебных ораторов своего времени: гротескное изображение достоинств ничтожных людей, восхваление порока (вспомним Каирову) и, как следствие, пренебрежение интересами жертвы преступления. Так, лгуна и развратника Федора Павловича Карамазова прокурор именует «несчастной жертвой», «почти невинным младенцем».

Прокурор произносит на суде справедливые слова о том, что «...поруганная природа и преступное сердце - сами за себя мстители полнее всякого земного правосудия!» (15, 145). «Мало того: правосудие и земная казнь даже облегчают казнь природы, даже необходимы душе преступника в эти моменты как спасение от отчаяния...» (15, 145). Но слова эти никоим образом нельзя отнести к Мите Карамазову, светлой и высокой души которого так и не смог увидеть прокурор. Поэтому, когда становится известно, что процесс Карамазовых — «лебединая песня» Ипполита Кирилловича, невольно вспоминаются его пророческие слова: движимый честолюбивыми желаниями, прокурор не захотел услышать «исповедь горячего сердца», стал одним из виновников трагедии Мити Карамазова, и его неизбежно настигло справедливое возмездие.

Писатель старается быть объективным в обрисовке образа адвоката, воздавая должное его несомненному профессиональному мастерству. Адвокат Фетюкович поистине умен и талантлив, обладает подлинным психологическим даром в отличие от прокурора. Он хорошо исследовал глубины души Дмитрия Карамазова, по-настоящему мог созерцать «две бездны» натуры своего подзащитного. В отличие от прокурора, который увидел в Смердякове только «человека слабоумного», «удрученного падучей болезнью», «несчастного... идиота», адвокат сумел разгадать истинное лицо Смердякова, не найдя в нем ни робости, ни простодушия, которые «так характерно описывал» обвинитель.

Но адвокат не только психолог, он еще и «прелюбодей мысли», как метко называет его писатель. Прекрасно владеющий ораторским даром защитник произносит блистательную речь, и со многими его аргументами можно согласиться. Да, действительно, все нравственные качества и добрые чувства формируются в процессе воспитания, и в этом адвокат прав. Но сам вывод, к которому он приходит, - «такое убийство не есть убийство» - делает все его логические построения абсурдными, т.к. известно, что любое убийство с религиозной православной точки зрения есть страшный грех, а с правовой - преступление против личности. Для Фетюковича неважно: убил Дмитрий

или нет, адвокатом движет не стремление восстановить справедли вость, не сострадание к своему клиенту, а лишь «собственная сил; таланта», которая просто обязывает его одержать победу над про тивником.

На страницах романа Достоевский предельно обнажает бук вально иезуитскую суть тех «ловких приемов», которые ему довелос! наблюдать в практике современных ему адвокатов. Подобно адвокат; Спасовичу, который защищал Кроненберга и отрицал следы побое! на теле ребенка («Не было истязания, не было никакой обиды ребен ку!» (22, 57), Фетюкович в своей речи так же настойчиво внушает суд; и публике: «Денег не было. Грабежа не было» (15, 156). «Да и убийст ва не было» (15, 161).

Таким образом, никого: ни председателя суда, заботящегоа только о сохранении имиджа правоведа, ни прокурора и адвоката увлеченных лишь «состязательностью» в процессе, ни следователя интересы которого не простираются дальше женского пола, - судьб; человеческая, а в частности судьба несправедливо обвиненноп Дмитрия Карамазова, не волнует. Исследователь М.М.Бахтин спра ведливо замечает по этому поводу: «Подлинный Дмитрий остался вн< их суда (он сам себя будет судить)».1 Приговор Дмитрию Карамазов; выносит суд присяжных заседателей: в убийстве отца своего Федор; Павловича подсудимый виновен.

Суд присяжных заседателей был введен в России реформо! 1864 года и решал основную массу уголовных дел. Искусственн! привнесенный на русскую почву, он не вписывался в веками устояв шийся уклад жизни русского народа и влек за собой множество несо образностей и парадоксов. Свидетельством этому является карика турное изображение суда присяжных в произведениях русских писа телей. Краткие, но достаточно выразительные характеристики дае присяжным в романе «Воскресение» Л.Н.Толстой. По его мнении: присяжные - это люди различных мировоззрений, убеждений, поэте му им очень трудно прийти к единому мнению и принять решение.

В состав присяжных заседателей в романе «Братья Карамазо вы» входит двенадцать человек: четыре чиновника, два купца, шест крестьян и мещан. О чиновниках рассказчик сообщает, что это «был люди мелкие, малочиновные... прозябавшие на мелком жалованье имевшие... по куче детей», «развлекавшие свой досуг где-нибудь кар тишками и уж, разумеется, никогда не прочитавшие ни одной книги (15, 93). О купцах рассказчик говорит, что они «имели хоть и степей ный вид, но были как-то странно молчаливы и неподвижны» (15, 93)

1 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 3-е. М., 1972. С.105.

добавляет: «Про мещан и крестьян и говорить нечего. Наши ското-пригоньевские мещане почти те же крестьяне, даже пашут» (15, 93).

Несостоятельность русского суда присяжных заседателей, нередко впадавшего в крайности при определении виновности подсудимого и вынесении приговора, видна была даже невооруженным глазом.

В России существовала форма присяги на звание присяжного поверенного. Характерно, что только на присяжных поверенных (в отличие от судей и судебных приставов) возлагалась обязанность охранителей православных устоев и традиций православного государства. Вероятно, в этом и крылась вторая причина так называемой «ограниченности» русского суда присяжных заседателей, ибо христианская православная вера законом жизни каждого добропорядочного христианина провозглашает любовь и милосердие к ближнему. Именно этим можно объяснить то большое количество оправдательных приговоров, о которых говорит Ф.М.Достоевский в «Дневнике писателя».

Причину лояльности присяжных писатель видит, во-первых, в жалостливости русского народа, во-вторых, в осознании своей вины перед преступником («Сами-то мы лучше подсудимого?») (21, 15), которое, бесспорно, было связано с религиозными православными убеждениями присяжных заседателей. Только поэтому присяжные заседатели в романе и выносят Дмитрию обвинительный приговор «по всем пунктам», «без малейшего снисхождения». Суд присяжных в данном случае принимает во внимание не фактические обстоятельства дела, а угрозы Дмитрия отцу, которые были известны всем в городе, и содержание его письма к Екатерине Ивановне, в соответствии с православной точкой зрения, по которой преступлением является уже сама мысль о грехе.

Активно участвуя в судебных разбирательствах, Достоевский видит все недостатки современного ему отечественного судопроизводства. Будучи неудовлетворен состоянием российской правовой действительности, писатель постепенно приходит к мысли о церков-но-общественном суде, которая также находит воплощение в романе «Братья Карамазовы».

§ 3. Суд как ритуал. Сама по себе идея церковного суда не нова: она восходит к раннему христианству1, а затем к стародавней русской традиции - церковному архирейскому суду, который действовал на основании духовного закона, изданного Священным Синодом в 1814 году под названием «Чин, бываемый во явление истины между

1 Заозерский Н. Церковный суд в первые века христианства. Кострома. 1878.

двома человекома тяжущимася». Церковный архирейский суд разрешал все спорные вопросы между православными христианами.

Посредством церковного ритуального суда пытается разрешить проблему наказания смертной казнью русский поэт ВАЖуковский в своей статье «О смертной казни» (1849).

Знаменательно, что В.А.Жуковский был, пожалуй, единственным из русских писателей, кто ратовал за применение смертной казни к преступникам. Его выступление в печати с подобного рода рассуждениями шло вразрез с гуманными воззрениями его собратьев по перу.

Вопрос о смертной казни решают в своих произведениях русские писатели: Ф.М.Достоевский («Идиот», «Братья Карамазовы»), Л.Н.Толстой («Смертная казнь и христианство», «Воскресенье»), Н.С.Лесков («Обуянная соль»), А.П.Чехов («Пари», «Остров Сахалин»), В.Г.Короленко («Бытовое явление») и высказывают резко отрицательное отношение к этому виду наказаний.

Свое, по-человечески выстраданное отношение к смертной казни, было у Федора Михайловича Достоевского, который вместе с петрашевцами был приговорен к «расстрелянию», а затем помилован. Впоследствии через всю свою жизнь писатель пронесет резко негативное отношение к «убийству по приговору».

Вероятно, Достоевского на протяжении всей его жизни чрезвычайно волновала мысль о действенных мерах наказания за преступление. В записной тетради писателя за 1876-1877 годы есть следующая запись:

«В системе уголовных наказаний:

Извержение из общества всем миром (единственное наказание, хоть без истязаний) и непременное возвращение в общество, если будет достоин, чтоб не оставлять души в отчаянии, - вот принципы, которые надо бы принять непременно. Другое дело их организация -это великий будущий труд... Удаление от общества необходимо для правды общественной» (24, 207).

Эта запись свидетельствует о том, что Достоевский был не только против смертной казни, но и против всякого физического насилия в наказаниях, которые только ожесточают преступника. В Омском остроге писатель замечал, как чутко реагируют арестанты на доброе к ним отношение, на справедливость, как прочно в этих «худших» людях живут глубокое религиозное чувство и вера в правду Божью, вера в Христа спасителя. Именно в ежедневном общении с ними писатель поймет, что самый высший судия для арестантов есть Бог. Осознание этого окончательно упрочит уверенность Достоевского в необходимости существования в России общественно-церковного суда.

В 70-е годы Х1Х века в печати шла большая полемика о цер-ковно-общественном суде. Итоги этой многолетней полемике подвел М.Н.Горчаков, профессор императорского Санкт-Петербургского университета. Горчаков дает понятие о существе церкви, во-первых, как о «божественном установлении», которое имеет своей целью сообщить каждому своему члену «средства к его спасению», познакомить с вероучением; во-вторых, как об обществе, общественном союзе, который, как и любой другой общественный союз, «ставится в определенные своим и государственным целям отношения». Таким образом, профессор отводит церкви в государстве определенное место и ограничивает ее деятельность решением непосредственно религиозных вопросов.

Основополагающая проблема Достоевского, которую решает Иван Карамазов в своей статье о церковно-общественном суде, - перерождение государства в церковь, и как частный аспект этой проблемы - процесс превращения суда из государственного в церковный: «церковь должна заключать сама в себе все государство, а не занимать в нем лишь некоторый угол, и что если теперь это почему-нибудь невозможно, то в сущности вещей, несомненно, должно быть поставлено прямою и главнейшей целью всего дальнейшего развития христианского общества» (14, 56-57).

Иван Федорович считает, что если бы был только общественно-церковный суд, то все изменилось бы, в том числе и взгляд на преступление. «...Если бы все стало церковью, то церковь отлучала бы от себя преступного и непослушного, а не рубила бы тогда голов...» (14, 59) - говорит Иван Федорович.

Ивана поддерживает старец Зосима, который в романе выражает взгляды самого автора. «Только сознав свою вину как сын Христова общества, то есть церкви, - говорит старец о преступнике, - он сознает и вину свою пред самим обществом, то есть пред церковью. Таким образом, пред одною только церковью современный преступник и способен сознать вину свою, а не то что пред государством...» (14, 60).

В рассуждениях героев Достоевского заложена сокровенная мечта самого писателя о перерождении государства во вселенскую церковь, что, по мнению Митрополита Антония1, есть не что иное как христианский социализм.

Однако Зосима и Иван, а в их лице сам Достоевский, понимают, что само христианское общество пока не готово к решению обсуждаемой прюблемы и что, может быть, это пока весьма отдаленно во

1 Антоний, митрополит. Словарь к творениям Достоевского. Париж, 1980. С.37.

времени, но в то, что «сие последнее буди, буди» (14, 61), никто из них не сомневается.

Таким образом, Ф.М.Достоевский в романе «Братья Карамазовы» последовательно проводит мысль о том, что преступник, совершая преступление, нарушает не человеческие, не государственные законы, а Божеские заповеди, поэтому он и должен быть судим церковным судом.

Роман Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» вбирает в себя многие проблемы, волновавшие писателя на протяжении всей его жизни: о преступлении и наказании, о вечной борьбе дьявола с Богом в душах людей, о роли «среды» в жизни человека, о христианстве и социализме, о вере и неверии. Характерно, что в основе решения всех проблем лежит православное воззрение автора, гениального русского писателя Федора Михайловича Достоевского.

Четвертая глава диссертации - «Тема преступления и наказания в творчестве Л.Н.Толстого. К проблеме документа и факта» -имеет как теоретический, так и историко-литературный аспект. В ней рассматривается использование документального материала в произведениях Л.Н.Толстого. Тема преступления и наказания заняла большое место в творчестве писателя («Власть тьмы» (1887), «Дьявол» (1889), «Крейцерова соната» (1890), «Воскресение» (1889-1899), «Живой труп» (1900), «Фальшивый купон» (1904), «Божеское и человеческое» (1906) и др.).

На протяжении всей своей жизни Лев Николаевич проявлял большой интерес к вопросам права. В молодости он учился на юридическом факультете Казанского университета. Писатель был дружен с юристами: Н.В.Давыдовым, А.Ф.Кони, В.А.Маклаковым.

В 1861 году Толстого назначают мировым посредником 4-го участка Крапивенского уезда Тульской губернии. Много сил и времени отдавал Лев Николаевич защите интересов крестьян. К нему обращались за помощью арестованные, ссыльные, политические заключенные, их родственники. Толстой добросовестно вникал в их дела, писал письма, прошения влиятельным лицам, судебным деятелям. Вмешательство Толстого спасло не одного подсудимого от несправедливого наказания.

Писатель очень хорошо знал судебную практику своего времени. При содействии Н.В.Давыдова и А.Ф.Кони Толстой часто посещал российские тюрьмы, беседовал с надзирателями и заключенными, присутствовал на судебных заседаниях, участвовал в них как присяжный заседатель. Его привлекали самые актуальные, самые животрепещущие проблемы российской действительности: права человека, состояние судопроизводства, вопросы судебной психологии, эманси-

пация женщины, нравственная основа брака и другие. Л.Н.Толстой неизменно интересовался вопросами законности и правосудия, изучал литературу, знакомился с новейшими юридическими теориями. Все это нашло отражение в его творчестве. Он использовал книжные источники: читал книги «Сибирь и ссылка» Д.Кеннана, «Русская община в тюрьме и ссылке» Н.М.Ядринцева, «Записки из Мертвого дома» Ф.М.Достоевского, «В мире отверженных» Л.Мельшина (П.Ф.Якубовича) и др., неоднократно консультировался у А.Ф.Кони и Н.В.Давыдова по вопросам права: расспрашивал о подробностях судопроизводства, интересовался отдельными деталями тюремной жизни.

По просьбе Толстого Давыдов написал для «Воскресения» тексты обвинительного акта по делу Масловой, экспертного заключения по результатам исследования трупа купца Смелькова и сформулировал вопросы суда к присяжным заседателям.

Известно, что на рубеже 70-80-х годов Л.Н.Толстой переживает острый духовный кризис, который завершается переломом в его мировоззрении.

Истоки этого перелома своими корнями уходят в конец 70-х годов, когда Толстой резко поворачивает к религии. По свидетельству Софьи Андреевны, до 1877 года отношение Льва Николаевича к религии было весьма неопределенным: у него никогда не было полного неверия, но и крепкой веры тоже не было, что очень его мучило. Тесное общение с народом - крестьянами, странниками, богомольцами -вновь обращает писателя к вере. Однако уже в 1881 году в дневнике Софьи Андреевны появляется запись: «Но Лев Николаевич скоро увидел, что источник добра, терпения, любви в народе не исходил из ученья церкви; и он сам выразился, что когда он увидел лучи, он по лучам добрался до настоящего света и увидал ясно, что свет в христианстве - в Евангелии»1.

Произведения Толстого позднего периода носят ярко выраженный дидактический характер, ориентированы на евангельские идеалы и отсюда - глубокий интерес писателя к нравственным проблемам, в частности, к проблеме преступления как следствия нарушения нравственных и Божеских заповедей. Именно в этот период Толстой все чаще предпосылает своим произведениям эпиграфы из Евангелия.

Характерно, что тема преступления у Толстого почти всегда связана с отношениями полов, с сексуальными переживаниями героев, с так называемой «плотской любовью». Об этом свидетельствует его дочь Александра. «Половой вопрос, - пишет она, - в течение все-

1 Толстая С.А. Дневники: В 2 т. M., 1978. Т.1. С.507.

го этого периода занимал Толстого. Он прожил сам бурную жизнь. Боролся с соблазном похоти в продолжение всей своей жизни и знал всю силу этого соблазна, ведущего людей к преступлениям, иногда к полному нравственному падению»1.

Многие герои поздних произведений Толстого имеют конкретные жизненные прототипы, а сами произведения основываются на реальных событиях, фактах, которые подвергаются автором художественной обработке. Так в основу драмы «Власть тьмы», или «Коготок увяз, всей птичке пропасть» (1887) положено уголовное дело крестьянина Тульской губернии Ефрема Колоскова, которого писатель посетил в тюрьме.

Взяв за основу конкретный сюжет имевшей место в жизни криминальной истории, Л.Н.Толстой облек его в высокохудожественную форму, наполнив глубоко человеческим, нравственным содержанием.

Герой драмы «Власть тьмы» переступает нравственный жизненный закон, нарушая святые заповеди: «не сотвори зла ближнему своему», «не прелюбодействуй», «не убий», и за содеянное зло его настигает возмездие.

Отречение Никиты от своей любви ради корысти и наживы становится первой ступенью в его нравственном падении. Богоотступничество приводит героя к тому, что он постепенно вовлекается в круг все новых и новых злодейских дел. Душевные муки приводят его к мысли о самоубийстве: «...Вот взял бы веревку вот эту... да на перемете вот на этом перекинул бы. Да петлю расправил бы хорошенько, да влез на перемет, да головой туда» (26, 229)2.

В драме «Власть тьмы» с особенной силой проявилось художественное мастерство драматурга Л.Н.Толстого, сумевшего подчинить все действие пьесы, всю систему ее образов одной главной теме -теме преступления людьми вначале нравственного закона, а затем и закона юридического, неизбежным следствием чего является справедливое возмездие за неправедные, греховные поступки.

Цель писателя - обличение существующих аморальных устоев, которые делают возможной власть тьмы, нравственно уродующей человека.

Теме преступления и наказания посвящены и многие повести позднего периода творчества писателя, в которых мотив «дьявольского наваждения» - телесного вожделения к женщине, - набирает силу и практически движет сюжет произведения. Эти повести, пс

| Толстая А.Л. Отец. М., 1989. С.286.

: Здесь и далее тексты Л.Н.Толстого цитируются по изданию: Толстой Л.Н Полн.собр.соч.: В 90т. М.; Л., 1928-1958-с указанием в скобках тома истраницы.

справедливому мнению Е.В.Николаевой, стали «своеобразными современными «житиями» по глубине и значимости заключенного в них жизненного опыта и нравственных исканий героев»1. Так, повесть «Отец Сергий» перекликается с «Житием Иакова Пустынника», в частности, здесь также звучит мотив испытания героя дьяволом, который является перед отцом Сергием в облике женщины, блудницы. Этот же мотив звучит и в повести «Дьявол». И как в «житийных» произведениях, герои Толстого пытаются противостоять искусу посредством физических лишений: если Иаков Пустынник кладет руку на жаровню, то Степан Касатский («Отец Сергий»), борясь с соблазном, отрубает себе палец, Евгений Иртенев («Дьявол») жжет палец огнем.

Повесть «Крейцерова соната» (1890), посвященная теме преступления, была написана под воздействием многих обстоятельств. Сам Толстой считал, что основой для замысла повести послужило полученное им в феврале 1886 года от незнакомой женщины «комическое по языку письмо, но замечательное по содержанию об угнетении женщин половыми требованиями» (51, 40). Софья Андреевна считала, что мысль создать рассказ была подана Толстому актером В.Н.Андреевым-Бурлаком», пересказавшим ему историю случайного попутчика по железной дороге, которому изменила жена2. Биограф же Толстого П.И.Бирюков писал, что однажды С.Л.Толстой и скрипач Ю.И.Лясотта исполнили сонату Бетховена, посвященную Крейцеру. Она произвела большое впечатление на писателя и послужила толчком к созданию повести.

Существует несколько версий по поводу истории создания повести «Крейцерова соната», но бесспорно здесь одно: в произведении нашли воплощение личные чувства и переживания писателя, эпизоды из его жизни и взаимоотношений с женой Софьей Андреевной.

Рассказывая историю своего преступления, герой повести Позднышев гневно обрушивается на весь род человеческий, обвиняя его во всех грехах, проповедуя безбрачие. Женщины, по мнению Позднышева, являются не чем иным, как «предметом чувственности» или «орудием воздействия на чувственность».

Толстой вскрывает здесь личностную психологию определенного социального типа людей, порожденного общественными условиями: грубый и развращенный, в пятнадцать лет «осквернивший жен-

1 Николаева Е.В. Художественное своеобразие творчества Л.Н.Толстого 18801890-х годов: (Способы выражения основ авторского мировоззрения в позднем творчестве писателя). Дис. ...д-ра филол.наук. М., 1995. С.135.

: Толстая С.А. Дневники. Т.1. С.137.

щину» и видевший ее предназначение только в удовлетворении мужской похоти Позднышев всех меряет на свою мерку. Он не верит в нежные светлые чувства, не верит в любовь, не верит в возможность чистых отношений меязду мужчиной и женщиной. Даже музыка действует на него «раздражающим душу образом и становится последним толчком к преступлению: в порыве исступленной ревности Позднышев убивает свою жену.

Появление «Крейцеровой сонаты» вызвало огромный общественный резонанс. В печати стали появляться резко отрицательные отзывы. Критики Ю.Елагин, М.А.Протопопов, Н.К.Михайловский обвиняли писателя во враждебном отношении к жизни, человеконенавистничестве, грубости.

Оскорбленная Софья Андреевна увидела внешнее сходство повести с их семейной жизнью.

Это же заметил и Ю.Елагин: «...Жизнь и воспитание Поздны-шева очень напоминают жизнь и воспитание самого графа Толстого, как он их описывает в своей исповеди»1.

Несомненно, в «Крейцеровой сонате» нашли отражение отдельные моменты жизни самого писателя, некоторые стороны его взаимоотношений с женой.

Еще задолго до создания «Крейцеровой сонаты», 3 ноября 1864 года, чуткая и любящая Софья Андреевна с горечью замечает в своем дневнике: «...Как будто пропало все мое веселье. Часто предчувствовала я прежде дурное, недружелюбное чувство Левы ко мне, может быть, и теперь он чувствует ко мне тихую ненависть»2.

Однако не только Софья Андреевна, но, к сожалению, и многие читатели за обилием частных деталей, кажущейся автобиографичностью повести не сумели разглядеть глубокий социальный смысл, который вложил автор в свое произведение.

Заслуга писателя состоит в том, что он, отвергая ложное смущение, имел мужество перед всем миром сказать правду о своем порочном жизненном опыте, который был одновременно опытом многих тысяч его современников, желая предостеречь будущее поколение от пагубного пути греха и порока.

В повести Толстой очень последовательно проводит мысль о том, что причиной уголовного преступления Позднышева является грех, блуд, развращенное сознание героя.

1 Елагин Ю. Литературно-критические очерки. «Крейцерова соната» (1888) // Русский вестник. 1891. №2. С.336.

2 Толстая С.А. Дневники. Т.1. С.67.

Основываясь на собственном опыте, наблюдая жизнь окружающих его людей, типизируя и обобщая известные ему факты, Л.Н.Толстой беспощадно разоблачает институт брака, освящаемый церковью, и обличает безнравственность представителей высших слоев общества, развращенных и опустошенных нравственно вследствие развратной добрачной жизни и от этого не способных видеть в женщине человека, личность, имеющую право на свои собственные мысли, чувства и переживания, на собственное достоинство.

Очень много личного содержит и повесть Л.Н.Толстого «Дьявол», созданная им за десять дней и датированная писателем 19 ноября 1889 года. В основу сюжета положены реальные события, взятые писателем из жизни тульского судебного следователя Н.Н.Фридрихса, который спустя три месяца после своей свадьбы с девушкой-дворянкой, выстрелом из револьвера убил крестьянку Сте-паниду Муницыну, состоявшую с ним в связи до его женитьбы. Спустя два месяца сам Фридрихе попал под поезд. Случайностью или самоубийством была его смерть, так и осталось неизвестным.

Главный герой повести - молодой помещик Евгений Иртенев, который живет в деревне и пытается наладить хозяйственные дела в родовом имении после смерти своего отца.

Евгений женится на хорошей девушке, исправно ведет хозяйство, но внезапно им вновь овладевает страсть к молодой крестьянке Степаниде, с которой он имел связь до женитьбы. Эта страсть разгорается с такой силой, что становится своего рода дьявольским наваждением. «Ведь она черт. Прямо черт, - уже измученный и обессиленный размышляет Евгений. - Ведь она против воли моей завладела мною. Убить? Да. Только два выхода: убить жену или ее. Потому что так жить нельзя»1.

Писатель предлагает два варианта конца повести: первый -самоубийство Евгения, второй - убийство Иртеневым Степаниды во время молотьбы, как это и было в жизни с Фридрихсом. Только теперь, с появлением второго варианта конца повести, Толстой дает своему произведению название «Дьявол».

Вся повесть «Дьявол» - свидетельство огромной внутренней борьбы героя против соблазна похоти, который нередко приводит людей к преступлению.

В повести нашли отражение личные переживания самого писателя, связанные с его сильным увлечением в молодости яснополянской крестьянкой Аксиньей Базыкиной, имевшей от него ребенка, и более поздним увлечением яснополянской кухаркой Домной. Только

1 Толстой Л.н. Собр.соч.: В 12 т. М„ 1987. Т.11. С.213.

этим можно объяснить то, что работу над повестью он сохранял в тайне от семьи, опасаясь ревности со стороны жены. Ревность Софьи Андреевны к Аксинье сопровождала ее всю жизнь.

Повесть Л.Н.Толстого «Дьявол», как и многие произведения позднего периода, носит дидактический характер. В эпиграфе повести автором полностью повторяются евангельские главы 28-я и 29-я (как в драме «Власть тьмы») и добавляется еще одна: «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф., У, 30).

Таким образом, основываясь на имевшем место в жизни реальном событии, умело синтезируя конкретный факт с собственными жизненными впечатлениями, автор обстоятельно прослеживает историю нравственного падения своего героя и убедительно показывает, как блуд, грех овладевают душой человека и приводят его к преступлению против Бога (самоубийство Иртенева) и людей (убийство Сте-паниды).

В основу неоконченной драмы «Живой труп», увидевшей свет после смерти писателя, положено дело супругов Николая и Екатерины Гимер, которые проживали в Москве в начале 80-х годов 19 века. С обстоятельствами этого дела Толстого в конце 90-х годов познакомил Н.В.Давыдов, ставший к тому времени председателем Московского окружного суда.

Положив в основу сюжета реальную жизненную историю, Толстой-художник, талантливо используя свое право на художественный вымысел, блестяще решает поставленную перед собой задачу обличения существующего строя со всеми его институтами.

Так, в отличие от Екатерины Гимер, уговорившей своего бывшего мужа имитировать самоубийство, Лиза Протасова - высоконравственна: она чиста перед обществом, перед своими близкими, и от этого ей приходится страдать еще больше из-за внезапности свалившегося на нее обвинения, из-за оскорбления ее человеческого достоинства, допускаемого произволом судебных властей.

Федор Протасов - также характер более сложный и противоречивый, чем его прототип. В душе его живет неугасимая любовь к добру, ко всему светлому и хорошему. Его чуткая, человеколюбивая натура страдает от жгучего стыда за безнравственную и преступную жизнь людей его круга - высшего дворянского общества. Но Федор -не герой и не борец, он - просто слабый человек, который, стремясь уйти от страшной действительности, находит утешение в вине.

Однако Толстой показывает духовное возрождение своего героя. Когда Федора Протасова за имитацию самоубийства привлекают к суду, в нем пробуждается чувство собственного достоинства, и герой начинает протестовать против существующего порядка вещей, узаконенного государством. Он слишком хорошо знает цену этому лживому, лицемерному суду, поэтому ответы его на допросе полны ненависти и презрения к чванливым, самодовольным блюстителям общественного порядка, считающим себя вправе бесцеремонно вторгаться в личную жизнь людей, травмировать их души, коверкать человеческие судьбы. Здесь Толстой наполняет образ Протасова огромной силой протестующего духа: Федор Протасов в отличие от Николая Гимера по воле автора принимает решение уйти из жизни, что еще более обостряет конфликтную ситуацию, сложившуюся между героем и обществом, и значительно усиливает обличительную направленность произведения. Самоубийство Федора Протасова, т.е. действие, осуждаемое христианской моралью, здесь, по справедливому мнению О.Б.Кафановой, «возвышается... до акта христианского по сути самопожертвования»1.

В пьесе «Живой труп» Толстой продолжает тему обличения законов буржуазно-дворянского государства о семье и браке, законов, освещаемых казенной церковью.

Роман «Воскресение» был начат Л.Н.Толстым в 1889, а закончен и опубликован в 1899 году. В основу романа положена история из судебной практики А.Ф.Кони, которую он рассказал Льву Николаевичу. Толстой посоветовал ему написать рассказ для «Посредника», где сам сотрудничал.

Дочь одного арендатора Розалия Они после смерти отца воспитывалась в семье их знакомой помещицы. Молодой человек, родственник помещицы, соблазнил девушку и уехал. Когда выяснилось, что у Розалии будет ребенок, она была изгнана хозяйкой из дома. Родив ребенка, Розалия отдала его в воспитательный дом, а сама стала опускаться все ниже и ниже по социальной лестнице и наконец очутилась в притоне около Сенной.

А молодой человек в это время занял достойное положение в обществе. И вот однажды, будучи присяжным в окружном суде, во время судебного разбирательства в несчастной проститутке, обвиняемой в краже, он узнал жертву своей преступной страсти. Судьба Розалии очень взволновала его. И он, решив искупить свой грех, сде-

1 Кафанова О.Б. Лев Толстой - читатель и критик Жорж Санд // Русская литература. 1996. № 1. С.198.

лал ей предложение. Свадьба, однако, не состоялась из-за внезапной смерти девушки, заболевшей сыпным тифом.

Интерес Толстого к «коневскому» сюжету был не случаен. Рассказ Кони напомнил ему собственную историю. Уже в конце своей жизни писатель говорил биографу П.И.Бирюкову: «Вот вы пишете про меня все хорошее. Это неверно и неполно. Надо писать и дурное. В молодости я вел очень дурную жизнь, и два события этой жизни особенно и до сих пор мучают меня. И я вам, как биографу, говорю это и прошу вас это написать в моей биографии. Эти события были: связь с крестьянской женщиной, до моей женитьбы. На это есть намек в моем рассказе «Дьявол». Второе - это преступление, которое я совершил с горничной Гашей, жившей в доме моей тетки. Она была невинна, я ее соблазнил, ее прогнали, и она погибла»1.

Роман Л.Н.Толстого «Воскресение» - история грехопадения главных героев: князя Дмитрия Нехлюдова и горничной девушки Катюши Масловой - и их духовного возрождения, т.е. воскресения.

Толстой подробно прослеживает жизненные пути своих героев от их нравственного падения до искупления своей вины ценой невыносимых страданий.

В доме своих тетушек Нехлюдов соблазняет Катюшу, потом надолго забывает о соблазненной и покинутой им девушке и со спокойной совестью предается светским развлечениям.

Процесс духовного очищения героя начинается в зале суда, когда в обвиняемой в отравлении проститутке Любке Нехлюдов узнает Катюшу Маслову и вдруг понимает, что он виноват в трагической судьбе девушки.

С этого момента начинается прозрение героя и переоценка им ценностей. Нехлюдов вступает в состояние, которое он сам называет «чисткой души». Герой принимает твердое решение повиниться перед Катюшей и жениться на ней. Таким образом, Нехлюдов вновь приходит к Богу, к которому он не обращался с давних пор. «Он молился, - пишет Толстой, - просил Бога помочь ему, вселиться в него и очистить его, а между тем то, о чем он просил, уже совершилось. Бог, живший в нем, проснулся в его сознании. Он почувствовал себя Им и потому почувствовал не только свободу, бодрость и радость жизни, но почувствовал все могущество добра. Все, все самое лучшее, что только мог сделать человек, он чувствовал себя теперь способным сделать» (32, 103).

1 Бирюков П.И. Биография Льва Н. Толстого. М., 1922. Т.З. С.317.

Нехлюдов вступает на путь добра, искренности и милосердия. Он развивает бурную деятельность, надеясь помочь Масловой: беседует с судебным приставом, встречается с прокурором, обращается к адвокату Фанарину с просьбой о кассационном обжаловании приговора, добивается аудиенции у вице-губернатора Масленникова, подает прошение о кассации в Сенат.

Нехлюдов ходатайствует перед Масленниковым не только о переводе Масловой в больницу, но и о разрешении свидания с матерью и сыном Меньшовыми, невинно осужденными за поджог, просит разобраться со ста тридцатью «бесписьменными, безвинно содержимыми в остроге» (32, 188).

Пройдя по всем кругам ада судебных инстанций и учреждений, Нехлюдов понимает, что тысячи людей, осужденных и томящихся в заключении, являются не преступниками, а жертвами самодержавного правосудия.

В тюрьме находится и большая группа крестьян, которая попала сюда за «бесписьменность». Сорок человек высланы и заключены в тюрьму за то, что у них были просрочены на две недели паспорта. За это невиновных людей второй месяц держат в тюрьме как преступников и содержат их «хуже собак». И они томятся здесь, далеко от дома, так как в их родной губернии сгорел острог и их некуда поместить.

В суде рассматривается дело о краже старых половиков на сумму три рубля шестьдесят семь копеек. Обвиняемый - «худой, узкоплечий двадцатилетний мальчик в сером халате и с серым бескровным лицом» - давно повинился в содеянном «преступлении», и пострадавший старичок, «домовладелец и собственник половиков», уже не раз пожалел о начале этого судебного разбирательства, ибо это чрезвычайно простое и ясное дело превращается в спектакль.

Посещая суды, Толстой видел все несовершенство российской правовой системы, которое было причиной несправедливых приговоров. Так, будучи в Калуге, Толстой 18 июня 1881 года отмечает в записной книжке: «Ходил в окружной суд. Все та же канитель. Бедняк украл полушубок. Его в арестантские роты на 3 года и 9 месяцев» (49, 147). Можно предположить, что эпизод кражи старых половиков в романе был навеян калужскими впечатлениями.

Толстой показывает в романе тщетность усилий раскаявшегося Нехлюдова исправить судебную ошибку. Он обращается к министру Чарскому, сенатору Вольфу и многим-многим другим, но никто из них не желает снизойти до участия в судьбе бедной арестантки. Пообщавшись с многочис-

ленными высокопоставленными чиновниками, Нехлюдов уясняет дл5 себя одну истину: среди этих важных, чванливых и лицемерных раде телей о законности в государстве нет честных людей. И герой произ носит слова, которые звучат как приговор всей существующей госу дарственной системе: «Да, единственное приличествующее ме'стс честному человеку в России в теперешнее время есть тюрьма!) (32, 304).

Такое же равнодушие к человеческим судьбам наблюдает Не хлюдов у смотрителей и надзирателей тюрем, околоточных, городо вых, твердо уверенных в том, «что есть на свете такие положения, е которых человеческое отношение с человеком не обязательно» (32 349-350). Нехлюдов размышляет о той парадоксальной ситуации, ко гда служебные обязанности, ответственность перед законом этих лю дей напрочь лишают их сострадания и человеческого отношения I ближнему.

Толстой задумывал свое произведение как повесть о грехопа дении и нравственном возрождении главного героя, но в процессе работы на первый план выдвигается жизнь простого народа и, в част ности, невинно осужденной Катюши Масловой. В течение трех меся цев, следуя за Катюшей в Сибирь, Нехлюдов размышляет над тем как можно помочь «этим запертым в зараженном воздухе сотням V тысячам опозоренных людей»(32, 439). Ответ на этот вопрос, по мне нию автора, герой должен найти, как и другие герои русской литературы, в Евангелии.

Толстой показывает в «Воскресении» и духовное возрождение Катюши Масловой, преступившей святую заповедь «не прелюбодействуй». Героиня сурово наказана за свое преступление: она теряеи собственного ребенка, оказывается в публичном доме, где жизнь, пс ее словам, была «хуже каторги» (32, 244), наконец она обвиняется е государственном преступлении и становится ссыльнокаторжном.

Толстой показывает, как постепенно под влиянием встреч с Нехлюдовым Маслова отказывается от сигарет, вина и начинает задумываться над своей жизнью. Общение с политическими заключенными, в первую очередь с Марьей Павловной Щетининой и Симонсо-ном, выводит Катюшу на новую дорогу жизни.

Если средством раскрытия характера Нехлюдова в романе являются «внутренние монологи», то, по справедливому мнению Л.Д.Опульской , Толстой отказывается от прослеживания «диалектики души» Катюши как традиционного способа писателя в раскрытии духовного мира его героев. «Душевная жизнь, выражающаяся в сценах»

1 Опульская Л.Д. Роман-эпопея Л.Н. Толстого: Кн. для учителя. М., 1987. С.108.

[88, 166), становится способом изображения внутреннего мира героини, ее духовного возрождения.

Роман «Воскресение» вбирает в себя множество жизненных реалий, событий, происходивших в действительности, многие герои имеют свои жизненные прототипы1. Так, например, Толстой заимствует из книги Д.А.Линева «По этапу» эпизод избиения арестанта конвойным офицером2. В романе Толстой рассказывает об арестанте Макаре Девкине, который во имя спасения земляка сообщает Нехлюдову о готовившейся «смене». Смена имен на каторге, когда арестанты менялись наказанием и закоренелый преступник под чужим именем шел на поселение, а приговоренный к поселению незаслуженно отбывал каторжный срок, была очень распространенным явлением, о котором писали Ф.М.Достоевский («Записки из Мертвого дома») и А.П.Чехов («Остров Сахалин»).

Толстой вводит в сюжетную канву эти эпизоды, так как они обогащают идейное содержание романа, наполняют глубоким смыслом емкие, хотя и простые слова Катюши Масловой: «Я думаю, обижен простой народ» (32, 399). По мнению современного исследователя М.И.Варец (Щербаковой), «...в романе «Воскресение» Толстой углубляет тему бедных, униженных и оскорбленных»3.

Таким образом, задуманная писателем так называемая «Конев-ская повесть», вобрав в себя огромный арсенал жизненных явлений и ситуаций, конкретных действующих лиц, важнейших проблем своего времени (одной из которых является проблема преступления и наказания) вырастает в широкое эпическое полотно - роман «Воскресение», который, по замыслу писателя, должен был указать пути духовного возрождения русского народа.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, утверждается мысль о том, что проблема преступления и наказания, нашедшая отражение в литературе второй половины Х1Х века, не утратила своего актуального значения и в настоящее время.

Список работ, опубликованных по теме диссертационного исследования:

1. Каторга и ссылка в очерке второй половины XIX века. Волгоград, 1999.111 с. -6,5 пл.

1 Н.К.Гудзий. История писания и печатания «Воскресения» // Толстой Л.Н.Полн.собр.соч. Т.ЗЗ. С.329-474.

2 Там же. С.374.

3 Варец (Щербакова) М.И. «Записки из Мертвого дома» и эпизод в романе «Воскресение» (по материалам неопубликованных рукописей) // Филологические науки. № 4 (124). 1981. С.63.

2. Не убий. К проблеме добра и зла в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание». Волгоград, 2000. 95с. - 5,6 п.л.

3. Вопросы судопроизводства в творчестве Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова. Волгоград, 1996. 56 с. - 3,76 п.л.

4. Вопросы судопроизводства и психологии в творчестве Ф.М.Достоевского. Волгоград, ВСШ МВД СССР, 1991. 28 с. - 1,6 п.л.

5. Взаимодействие аудиторных и внеаудиторных форм работы при изучении творчества А.П.Чехова. Волгоград, ВСШ МВД СССР, 1991. 37 с. - 2,5 п.л.

6. Сложная таинственная жизнь. Литературно-психологический этюд. Волгоград, 1994. 38 с. - 2,3 п.л.

7. Мечта - это Антон Павлович. Волгоград, 1997. 48 с. - 2,52 п.л.

8. Рассказ А.П.Чехова «О любви» //Русский язык в школе, 1991. № 5. С.65-68. - 0,5 п.л.

9. Позовем на помощь Достоевского //Милиция, 1993. № 4. С.18. -0,1 п.л.

10. Это нам не задавали//Милиция, 1994, №6. С.46-47. - 0,4 п.л,

11. Гражданский подвиг Антона Чехова // Защита экономических свобод и коммерческой деятельности. М., 1995, № 9. С.72-76. - 0,5 п.л.

12. Проблема защиты прав и достоинства заключенных в творчестве А.П.Чехова //Права человека и правоохранительная деятельность. Материалы м/н конференции. Волгоград: ВЮИ МВД РФ, 1995. С.151-154. - 0,2 п.л.

13. А в жизни все по-другому // Милиция, 1996, № 8. С.69-73. -0,5 п.л.

14. Нравственные аспекты проблемы преступления и наказания (по произведениям русских писателей второй половины Х1Х века) // Кирилло-Мефодиевские традиции на Нижней Волге. Волгоград: Перемена, 1997. С.87-89. - 0,2 п.л.

15. От действительного факта к художественному произведению (по драме Л.Н.Толстого «Власть тьмы, или «Коготок увяз, всей птичке пропасть») //Актуальные вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков в неязыковых вузах. Волгоград, ВЮИ МВД РФ, 1998. С.37-39.-0,2 п.л.

16. Вера в правду Божию героев Ф.М.Достоевского («Записки из Мертвого дома») // Кирилло-Мефодиевские традиции на Нижней Волге. Волгоград: Перемена, 1999. Вып.4. С.34-35. -0,1 п.л.

17. Суд как ритуал // Миф - литература - мифореставрация. Москва; Рязань: Узорочье, 2000. С.67-73. - 0,5 п.л.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Прокурова, Наталья Сергеевна

Не убий», «не укради», «возлюби ближнего, как самого себя» - вот часть библейских заповедей, которыми должно руководствоваться человечество, вот его нравственный кодекс, идущий из глубины веков. К сожалению, далеко не все люди выполняют эти мудрые, проникнутые любовью к человечеству заветы. В истории развития общества бывают целые эпохи, когда эти заповеди отбрасываются совсем (революции, войны, переходные периоды и пр.), поэтому никогда не теряет своей актуальности проблема преступления и наказания. Человечество упорно ищет пути нравственного исправления каждого преступника, а следовательно, и общества в целом. Какой путь более «продуктивен»: тюрьма, каторга, дыба, гильотина или слово Божие - убеждение, 1 воспитание с помощью доброты, приобщение к осмысленному труду, повышение культурного уровня путём знакомства с шедеврами мирового искусства, книгой, театром?

Над этим вопросом бьются лучшие умы человечества. В России эта проблема особенно обострилась во второй половине XIX века в эпоху перехода от крепостничества к капитализму, эпоху первоначального накопления капитала. Многие писатели-классики этого времени вслед за Достоевским, так и назвавшим один из лучших своих романов «Преступление и наказание», каждый по-своему обращались к поискам решения этой проблемы.

Как, какими путями вернуть далеко не худшую часть человечества на путь разумной трудовой деятельности, любви и братства? Где искать те «рычаги», которые помогли бы достижению этой благородной цели: в жестоких и унизительных наказаниях, убивающих «душу живу», или в проповеди любви к ближнему, доброте, отношении к падшим как к полноценной человеческой личности?

Решению всех этих вопросов посвящен огромный пласт русской классической литературы второй половины XIX века - творчество Ф.М.Достоевского, П.Ф.Якубовича (Л.Мелыпина), Л.Н.Толстого, А.П.Чехова, Н.С.Лескова, В.Г.Короленко и других менее известных писателей, внесших свою лепту в решение этой проблемы.

Русская литература этого периода развивалась во время становления в России капитализма. 1861 год ознаменовался отменой крепостного права и переходом русского общества от патриархального уклада к капиталистической форме хозяйствования. Сложившуюся в пореформенной России ситуацию очень метко охарактеризовал Л.Н.Толстой: «Всё переворотилось и только укладывается».1

Изменения в обществе находили отражение в литературе, которая в 60-е годы, по мнению Н.Г.Чернышевского, была возведена в ранг общенационального дела, служению которому посвящали себя самые талантливые представители русского общества.

Во второй половине XIX века литература уже не воспринимается обществом как «изящная словесность» - она становится учебником жизни, средством к её преобразованию, а писатель в глазах общества является другом и наставником, который даст мудрый совет и подскажет выход из сложной жизненной ситуации. Именно такой видели роль литературы и художника слова читатели.

В письме неизвестной женщины к А.П.Чехову (1897) читаем: «Писатель настоящего времени - это пророк древних времён. Он учит, исправляет общество, направляет его в будущем, предвидя это будущее. Ах, как много Вы можете сделать добра и зла!. Мы не можем говорить убедительно, потому что нет у нас ни достаточного знания жизни, ни учёных знаний. Вы можете, имея всё это, да ещё и талант к тому же, нарисовать живые и яркие картины. .».2

Переход России XIX века от патриархального уклада к капиталистической форме хозяйствования неизбежно сопровождается разорением деревень, обнищанием народа, что влечёт за собой обострение социальных противоречий, общественную нестабильность, и как следствие - рост преступности.

Исследуя проблему преступности в России, учёный-юрист А.Н.Трайнин отмечал одну важную, актуальную для всех времён закономерность: «.Периодические сотрясения хозяйственного организма не проходят бесследными для данных уголовной статистики. Экономические результаты временного застоя искупаются пышным расцветом капиталистического производства в периоды промышленного подъёма; не таковы социально-этические последствия безработицы: однажды выбитые из социальной колеи с трудом и редко возвращаются к прежнему образу жизни. От массы производителей откалываются элементы, в которых безработица вытравляет способность к регулярному труду, элементы, социально развращаемые насильственной ломкой их жизни и привычек, элементы, которыми пополняются ряды нищих и преступных».3

В связи с этим необходимо отметить, что во второй половине XIX века проблема преступности стала одной из первостепенных проблем капитализирующегося российского общества, которая закономерно вызвала к жизни и проблему наказания.

Гуманистическая мысль во все времена уделяла проблеме преступления и наказания большое внимание. К ней обращались немецкие философы Кант и Гегель, большое место данная проблема заняла в общественной жизни России XIX века. О ней горячо спорили в кружках сороковых годов, на собраниях у социалиста-утописта М.В.Петрашевского, ей посвящали свои работы русские писатели: А.И.Герцен, В.Г.Белинский,

Ф.М.Достоевский, Л.Н.Толстой, М.Е.Салтыков-Щедрин, Н.С.Лесков и многие другие.

Примерно с XIX века в философии и юриспруденции шли споры между детерминистами и индетерминистами.

Детерминисты рассматривали все жизненные явления в их объективной закономерности и видели причину преступности в самом обществе, основанном на эксплуатации народа. Их теория невменения рассматривала преступление как следствие несправедливо устроенного общества, которое необходимо подвергнуть реформированию для устранения причин преступности.

Представители индетерминизма как идеалистического направления в философии (с их теорией вменения) исходили из признания абсолютной свободы воли, не зависящей от внешних условий, и считали, что общество и среда не могут быть повинны в преступлениях, которые, по их мнению, являются результатом злой и развращённой воли отдельных индивидуумов.

Многие писатели (В.Г.Белинский, М.Е.Салтыков-Щедрин, Г.И.Успенский, А.И.Герцен и др.) стояли на позициях детерминизма: они уделяли большое внимание проблеме преступления и наказания и видели причины преступности в несовершенном устройстве общества.

Известно, что в художественном творчестве на пути преобразования действительного факта всегда лежит мировоззрение писателя, его религиозные, нравственные убеждения, и художественное постижение мира осуществляется через личность художника.

Все русские писатели воспитывались в условиях официальной православной веры, однако они не были богословами, религиозными писателями. Их произведения представляли собой светскую литературу, но все проблемы (равно как и проблема преступления и наказания) решались авторами через призму их религиозного сознания.

Ю.В.Лебедев высказывает мысль о том, что «.ни одна из литератур христианской Европы, несмотря на их неоспоримое богатство и художественное своеобразие, не поднималась на такую духовно-нравственную высоту, какая стала доступной литературе русской».4 И далее исследователь справедливо говорит о том «досадном перекосе» в советском литературоведении, когда «.в забвении оказывались духовно-созидательные, нравственные идеалы наших классиков, ибо атеизм провозглашался официальной доктриной и «религией», а идеалы русских писателей были христианскими да ещё и православными в русском их качестве и существе».5

Отсюда не случайно критерием поступков литературных героев становились общественные христианские заповеди: «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй», «не сотвори зла ближнему своему», нарушая которые, герои совершали преступления и неизбежно вступали в конфликт с обществом (Родион Раскольников, «Преступление и наказание» Ф.М.Достоевского; Позднышев, «Крейцерова соната» и Никита, «Власть тьмы» Л.Н.Толстого; Катерина Измайлова, «Леди Макбет Мценского уезда» Н.С.Лескова и др.)

Слово «преступление» происходит, по В.И.Далю, от глаголов «преступать» и «переступать» (т.е. «нарушать, выходить из пределов законов, прав своих, власти»), а толкуется «преступление» («преступание») как «самое дело, проступок в грехе, беззаконие,.поступок, противный закону».6

Религиозный философ П.А.Флоренский дал следующее определение греха: «Грех есть Беззаконие, есть извращение Закона, т.е. того Порядка, который дан твари Господом, того внутреннего Строя всего творения, которым живо оно. Вне Закона, Грех - ничто, имеет лишь мнимое существование. Грех - паразит святости и есть потому, что святость ещё не отделена от него окончательно, - потому что пшеница и плевелы растут до поры до времени вместе».7

Русских писателей интересовало соотношение греха в христианском понимании с понятием «преступление» и степень осознания своей греховности преступником, а также наказание не только с юридической точки зрения, но и с христианской как справедливое возмездие за проступок в грехе, как суд Божий.

В этом плане интересно высказывание известного русского юриста А.Ф.Кони, который, вспоминая о ЛН.Толстом, сказал: «Среди наших бесед о религиозных и нравственных вопросах мне приходилось не раз обращаться к моим судебным воспоминаниям и рассказывать Толстому, как нередко я видел на практике осуществление справедливости мнения о том, что почти всякое прегрешение против нравственного закона наказывается ещё в этой жизни на земле».8 Таким образом, в высказывании Кони достаточно чётко прозвучала мысль о том, что кроме наказания юридического существует и наказание нравственное, которое определено Высшим судом и которое неизбежно наступает как возмездие за безнравственное поведение, грех, преступление.

Такое решение проблемы мы встречаем в произведениях многих русских писателей, и, в первую очередь, Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого.

В своём «Дневнике» выводит Ф.М.Достоевский «одну из скрытых в русском народе идей» - «название преступления несчастием, преступников - несчастными» (21,17).

Определения эти оправданы, так как основная масса преступников выходила из простонародья. Это были мужики, солдаты, дворовые люди, которые долго терпели от своих притеснителей, но однажды, не выдержав, срывались и мстили своим обидчикам. Долго копившаяся отрицательная энергия выплёскивалась наружу, и порой самые добрые, терпеливые люди становились преступниками. Простой народ, сам терпевший гнёт помещиков, не осуждал этих несчастных, однажды выбившихся из привычной колеи людей, а жалел их и глубоко сочувствовал им. Отсюда и происходили названия: «несчастье» (преступление) и «несчастные» (преступники).

Однако Достоевский был твёрдо убеждён в том, что народ, называя преступника «несчастным», не перестаёт считать его преступником. Писатель выступает против участившихся в его время оправдательных приговоров, лишающих преступника возможности «самоочищения страданием» и сеющих в его душе «безверие в правду народную, в правду Божию», что способно, по мнению писателя, подтолкнуть однажды оступившегося к новым преступлениям.

Наказание преступников в государстве осуществляли каторга, тюрьма и ссылка. Эти слова в русском словаре имеют своё самостоятельное значение, но тем не менее в обиходе они очень часто выступают как одно понятие - наказание за противоправный поступок, преступление.

Вопросы тюрьмы и ссылки никогда не оставляли равнодушными передовых людей своего времени.

Известный учёный-криминалист М.Н.Гернет в своём пятитомном труде «История царской тюрьмы» (1951-1956) отмечает тот факт, что начиная уже со второй четверти XIX века, прогрессивная русская общественность обратила внимание на положение российских тюрем.

Гернет рассказывает о писателях А.Н.Радищеве, Н.И.Новикове, Ф.М.Достоевском и других, переживших ужасы тюремной жизни и выступивших в защиту несчастных обитателей российских острогов.

Другие представители русской интеллигенции интересовались вопросами устройства и содержания тюрем не только в России, но и в других странах. Государственный деятель, дипломат и литератор, член литературного общества «Арзамас» Д.В.Дашков посетил в 1819 году тюрьмы Англии и Америки. Писатель, журналист, художник П.П.Свиньин побывал в 1815 году в Ньюгетской тюрьме в Лондоне и рассказал о ней в самых мрачных тонах.

Прогрессивных европейских деятелей также интересовала российская пенитенциарная система. Дважды в России побывал англичанин Джон Говард - основатель пенитенциарной системы. Впервые Джон Говард посетил Россию в 1771 году. Второй раз - в 1790 году. Он посещал госпитали, тюрьмы, лазареты, школы. Джон Говард умер на юге России, в Херсоне, и был похоронен в поле около Дофиновки (известной сейчас как Степановка) в шести вёрстах севернее Херсона.9

В 1885 - 1886 годах сибирские тюрьмы исследовал известный американский журналист Джордж Кеннан, который ноставил своей целью изучить систему русской ссылки. Впечатления Дж.Кеннана нашли отражение в его книге «Сибирь и ссылка», впервые вышедшей на русском языке в 1891 году в Лондоне. В процессе чтения книги можно проследить, как менялись взгляды автора на русскую ссылку, русское правительство, политических заключённых. Повествование проникнуто публицистической страстностью, обнаруживает гражданскую позицию автора.

Тема преступления и наказания в русской литературе 2-й половины XIX века получила своё первоначальное воплощение в очерке - малой, свободной и очень подвижной жанровой форме. «Многообразные формы очерка, как правило, активизировались во всех литературах в годы общественного подъёма, - отмечает исследователь В.И.Кулешов. - Очерк как бы символизировал общую «отзывчивость», мобильность литературы, её активное вторжение в жизнь, освоение новых пластов действительности, желание запечатлеть народившиеся типы людей».

В 40-е годы в русской литературе широкое распространение получил так называемый «физиологический очерк», который стремился объяснить социальные типы средой, их породившей и который характеризовался попытками проникнуть во внутренний мир человека или даже какого-нибудь целого общественного слоя. В отличие, например, от французской литературы, создававшей очерки «физиологии» аристократической знати, русская литература в основном изображала физиологию парий общества. Эта тенденция сохранялась на протяжении всего XIX века.

Одним из первых к теме преступления и наказания обратился М.Е.Салтыков-Щедрин в очерковом цикле «В остроге», вошедшем в сборник «Губернские очерки» (1856-1857). Писатель рисует здесь образы обитателей острога, пытается вскрыть причины их преступления.

К этой же теме обращается Ф.М.Достоевский в своей очерковой книге «Записки из Мёртвого дома» (1862), созданной писателем на основе личных впечатлений, вынесенных им из Омского острога.

Многие герои Достоевского имеют реальные прототипы: всех их писатель берёт из жизни, сохраняя им подлинные имена и характеры, прибегая по мере необходимости к художественному вымыслу.

Писатель, дитя своего века, несёт в себе не только одного себя, но и свою эпоху, «дух времени», причём не только в состоянии законченности, но и в процессе развития, - отмечают исследователи Н.В.Касаткин и В.Н.Касаткина. - Художник живёт в единстве со своей эпохой. Не только он стремится к ней, но и она как бы тяготеет к нему, со всеми своими светлыми и тёмными «влечениями» Особенностью Достоевского было то, что именно его «искала» тёмная действительность его эпохи».11 Это наблюдение очень верное, ибо, действительно, основой многих произведений писателя («Записки из Мёртвого дома», «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы») стала криминальная тема. Как истинный художник, Достоевский не мог не видеть пороков современного ему общества - этим и объясняется его интерес к судебно-уголовной хронике.

В очерке второй половины XIX века (Ф.М.Достоевский, А.П.Чехов, С.В.Максимов, П.Ф.Якубович, В.М.Дорошевич, Г.И.Успенский и др.) предстаёт целая галерея мира отверженных. Писатели вскрывают процесс криминализации массового сознания людей в условиях капитализма.

Русские писатели в ярких и зримых образах прослеживают, как осуществляется наказание в самодержавном государстве и приходят к единодушному мнению о том, что система наказаний, существующая в России в виде тюрьмы, каторги и ссылки не выполняет своего прямого назначения: она не только не способствует перевоспитанию преступника, духовному возрождению падшего человека, но ещё больше развращает его невыносимыми условиями содержания арестантов и произволом тюремного начальства.

В силу своих жанровых особенностей очерк способен был чаще к изображению внешнего, государственного наказания преступника.

Сама природа очерка, как малого жанрового образования, не позволяла писателям в его рамках глубоко исследовать проблему преступления и наказания, создавать развёрнутые психологические характеристики героев. Такая важная тема требовала своего воплощения в более ёмкой художественной форме - романе.

Развитие романного жанра во второй половине XIX века было обусловлено, по справедливому мнению Г.М.Фридлендера, «.с одной стороны, изменением характера и структуры самой жизни в эпоху разрушения феодально-патриархальных общественных форм и развития буржуазного общества, с другой - специфической природой прозаических повествовательных жанров, обладавших наиболее гибкими возможностями для свободного, широкого и всестороннего отображения новой исторической действительности, характерных для неё сложных форм отношения человека к миру, общественного и личного бытия».12

Знаменательно, что первым к разработке темы преступления и наказания в жанре романа обращается Фёдор Михайлович Достоевский, мировоззрение которого в годы ссылки претерпевает духовную эволюцию, вследствие чего писатель вновь обретает утраченную им веру в Бога.

Ещё на каторге, наблюдая преступников, Достоевский приходит к выводу, что государственные наказания за преступление не заключают в себе всей полноты ответственности за совершённый проступок, не затрагивают психологических глубин его души, а следовательно, не дают подлинного осознания греха и не влекут за собой раскаяния. Это было очень хорошо подмечено религиозным философом В.С.Соловьёвым. «Нарушение внешнего закона, - писал он, - получает законное возмездие извне в ссылке и каторге, но внутренний грех гордости, отделивший сильного человека от человечества и приведший его к человекоубийству, -этот внутренний грех самообоготворения может быть искуплён только внутренним нравственным подвигом самоотречения».13

Ф.М.Достоевский формулирует основную идею романа «Преступление и наказание» - «православное воззрение». «Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием» - провозглашает автор. С этой точки зрения Достоевский решает все проблемы романа «Преступление и наказание», формирует систему его образов.

Преступление трактуется автором как «проступок в грехе», как сам грех, который может быть искуплён раскаянием и страданием.

Творчество Ф.М.Достоевского достаточно глубоко исследовано в работах М.М.Бахтина, Г.М.Фридлендера, Л.П.Гроссмана, В.Я.Кирпотина, Ю.Г.Кудрявцева, С.В.Белова, Ю.И.Селезнева, В.Е.Ветловской и др. Однако догматы воинствующего атеизма, упрочившие свои позиции в советский период, иногда влияли на критическую оценку произведений Ф.М.Достоевского, что приводило к искажению объективной картины его творчества. Так, исследователь пишет: «Отказ от научного материалистического взгляда на преступление приводил Достоевского к воскрешению церковного учения о стихийном стремлении человека к греху, о необходимости для него «страдания» и религиозного покаяния. Зачатки этого реакционного взгляда проскальзывают кое-где и в «Записках из Мёртвого дома.»14

Таким образом, религиозные взгляды писателя иногда оценивались как реакционные, в их проявлении в творчестве усматривалась даже некоторая тенденциозность.

Открытие доступа к произведениям эмигрантской критики и религиозной философии (Н.А.Бердяев, Н.О.Лосский, К.В.Мочульский, Д.С.Мережковский, В.В.Розанов, С.Н.Булгаков и др.) коренным образом изменило существующее положение.

К преступлению, по мнению религиозных философов, приводит грех гордости своевольного человека, который стремится к полноте жизни не только для себя, но и для всех людей. Однако он пытается осуществить это стремление не соборным путём, а по собственному разумению и плану. Неприятие окружающей действительности принимает у него характер богоборчества. Отрицание Бога и бессмертия души неизбежно приводит к преступлению.

Проблема преступления, - пишет Н.А.Бердяев, - занимает центральное место в творчестве Достоевского. Он не только антрополог, но и своеобразный криминалист. Исследование пределов и границ человеческой природы приводит к исследованию природы преступления. В преступлении человек переходит эти пределы и границы. Отсюда необычайный интерес к преступлению. Какую судьбу претерпевает человек, преступающий границы дозволенного, какие перерождения в его природе от этого происходят? Достоевский раскрывает онтологические последствия преступления. И вот оказывается, что свобода, перешедшая в своеволие, ведёт ко злу, зло - к преступлению, преступление с внутренней неизбежностью - к наказанию. Наказание подстерегает человека в самой глубине его собственной природы».15 Н.А.Бердяев раскрывает глубинный смысл того внутреннего наказания, которым терзаются герои Достоевского.

Усомнившись в существовании Бога и поддавшись модным современным идеям, совершает преступление Родион Раскольников («Преступление и наказание»). Его мгновенно настигает расплата: болезнь, душевные муки сопровождают героя через всё действие романа.

То же самое происходит с Иваном Карамазовым («Братья Карамазовы»), который становится идейным вдохновителем лакея Смердякова на пути преступления. И здесь наказание подстерегает героя: Иван лишается того, что было доселе его гордостью - разума.

Религиозный философ С.Н.Булгаков справедливо считает, что «.чрезвычайное развитие преступности, и притом в патологической обстановке своеобразной идейности, есть симптом болезни народной души, острая реакция духовного организма на ту нездоровую пищу, которая была введена в него в виде новых учений, объединявшихся отрицанием религиозной ценности и абсолютной морали».16

Современное литературоведение (Б.Н.Тарасов, Н.В.Касаткин, В.Н.Касаткина, С.М.Телегин, С.В.Белов, Е.В.Николаева и др.) рассматривает творчество Ф.М.Достоевского в контексте его религиозных убеждений. В отдельных работах17 авторы касаются и проблемы преступления и наказания, также рассматривая её в религиозно-нравственном аспекте. Однако следует отметить, что зачастую вне поля зрения исследователей оставались такие моменты, как сочувственное отношение русских писателей не только к преступникам, но и к тому, кто вершит над ними суд. Писатели же считали, что в этих людях умерла душа и они также нуждаются в духовном возрождении. Особенно за пробуждение в человеке нравственного чувства ратовал Л.Н.Толстой, сумевший сохранить его в себе до конца жизни.

Некоторых исследователей (В.Я.Кирпотин, Ю.Ф.Карякин, Г.П.Бердников, Ю.И.Селезнев и др.) интересовали только социальные аспекты проблемы преступления и наказания, для нас же не менее важными представляются и нравственно-психологические. Наряду с этим мы ставим своей целью проследить пути нравственного падения и духовного возрождения людей в равной мере как преступников, так и тех, кто призван осуществлять их исправление, кто вершит суд над ними и приводит в исполнение приговор. А это невозможно сделать без глубокого проникновения во внутренний мир человека, без тщательного изучения его психологических особенностей. В настоящее время становится особенно ясным то, что нельзя возродить нормальное справедливое общество без духовного возрождения его членов. Эта проблема стала особенно актуальной и в наши дни, как и во все переломные моменты отечественной истории. Автор диссертации на материале произведений малых жанров, романов Ф.М.Достоевского и произведений Л.Н.Толстого комплексно исследует проблему преступления, как греха перед Богом и людьми, как противоправного деяния с точки зрения государства, и наказания внешнего - со стороны государства, и внутреннего - осознания своей греховности, раскаяния и готовности принять страдание.

С христианской православной точки зрения проблему преступления и наказания решает в своём творчестве и другой крупный писатель 2-й половины XIX века - Лев Николаевич Толстой («Власть тьмы», «Живой труп», «Воскресение», «Анна Каренина», «Крейцерова соната», «Дьявол» и др.)

Проблема преступления и наказания в творчестве Л.Н.Толстого нашла

18 отражение в трудах учёных : Д.Н.Овсянико-Куликовского, Н.К.Гудзия, Л.Д.Опульской, Л.Н.Кузиной и К.Н.Тюнькина, В.Л.Ковалёва, В.Г.Одинокова, В.А.Жданова, Е.В.Николаевой, М.И.Щербаковой и др. Эта проблема освещалась в учебном пособии автора диссертациии «Вопросы судопроизводства в творчестве Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова» (Волгоград, 1996).

Учитывая достаточно частое обращение исследователей к отражению российской правовой действительности в творчестве Л.Н.Толстого, автор диссертации полагает нецелесообразным проведение подробного литературоведческого анализа произведений писателя, а считает возможным ограничиться исследованием проблемы документа и факта в произведениях Л.Н.Толстого, посвященных криминальной теме.

Актуальность данной темы в литературе, отражающей состояние права в российском обществе, в наше время становится всё более очевидной. Сегодня, в одну из переломных эпох нашей истории, сама жизнь требует нового, свежего подхода к этой теме, которая является злободневной, современной и имеет огромное воспитательное значение.

Объектом диссертационного исследования являются произведения русских писателей второй половины XIX века (Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова, Л.Н.Толстого, В.Г.Короленко, Н.С.Лескова, П.Ф.Якубовича,

В.М.Дорошевича, С.В.Максимова, Г.И.Успенского и др.), решающих проблему преступления и наказания с нравственных и религиозных позиций.

Цель диссертации - выделить нравственно-психологические и религиозные аспекты проблемы преступления и наказания в произведениях русской литературы названного периода и произвести их литературоведческий анализ с точки зрения поэтики и жанрового своеобразия.

Цель исследования определила его основные задачи:

- определить основные направления и тенденции литературно-художественного решения проблемы соотношения правовой действительности и её отражения в творчестве русских писателей второй половины XIX века (на материале очерков второй половины XIX века);

- проследить эволюцию философских категорий Добра и Зла и обосновать закономерность решения проблемы нравственного выбора героями литературных произведений в русской литературе второй половины XIX века (на материале произведений Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого);

- выявщъ роль религиозного мировоззрения писателей в художественном преобразовании факта;

- разработать типологию образов преступников и палачей с точки зрения психологии преступления и наказания;

- определить место и роль произведений, решающих проблему преступления и наказания в общем литературном процессе. Методами исследования служат сравнительно-исторический и историко-генетический методы, а также элементы хроникально-биографического описания.

Методологической основой являются труды филологов (Г.М.Фридлендер, М.М.Бахтин, Л.П.Гроссман, Ю.И.Селезнев, Ю.Г.Кудрявцев, ВЛ.Кирпотин, Д.Н.Овсянико-Куликовский

Л.Д.Опульская, Н.К.Гудзий, Н.В.Касаткин, В.Н.Касаткина, С.М.Телегин, Е.В.Николаева, Б.Н.Тарасов, М.И.Щербакова и др.) и философов (П.А.Флоренский, Митрополит Антоний, Н.О.Лосский, Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, В.С.Соловьев, В.В.Аксючиц и др.) Материалом исследования являются:

- художественные произведения русских писателей, посвященные проблеме преступления и наказания;

- мемуарная литература и эпистолярное наследие;

- труды отечественных и зарубежных исследователей, посвященные проблеме нравственности в двух её взаимосвязанных ипостасях -преступлении и наказании. Широтой охвата обусловлена достоверность исследования и выводов.

Научная новизна исследования заключается в самой постановке проблемы - вскрытии нравственно-психологических аспектов проблемы преступления и наказания. Раньше эта проблема решалась обзорно в отдельных монографиях и статьях, теперь это целостное монографическое исследование, в котором представлен комплексный и всесторонний анализ произведений русских писателей второй половины XIX века, отразивших правовое состояние российского общества.

Теоретическое значение исследования заключается в том, что в нём заложены основы литературоведческого анализа проблемы литературно-художественного отражения правовой действительности.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные в ходе исследования материалы и выводы могут быть использованы в вузовских лекционных курсах по истории русской литературы, по истории и теории государства и права, при разработке спецкурсов и спецсеминаров по творчеству Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова, а также связанных с проблемами права и его отражением в русской литературе. Материалы исследования могут быть также использованы в преподавании курса русской литературы в старших классах, на факультативных занятиях по литературе и во внеклассной работе по нравственному и правовому воспитанию, а также при создании учебных пособий для специальных и общих курсов истории русской литературы XIX века.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на III международной конференции (МАПРЯЛ) в Волгоградском педагогическом институте (1991), на межвузовской конференции в ВГПУ (1993), на международной конференции в ВЮИ (1995), на межвузовской конференции «Проблемы и перспективы преподавания иностранного языка в неязыковых вузах» в Волгоградской академии госслужбы (1998). Также результаты исследования нашли отражение в монографиях «Каторга и ссылка в очерке второй половины XIX века» (Волгоград, 1999). «Не убий. К проблеме добра и зла в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» (Волгоград, 2000), в учебном пособии «Вопросы судопроизводства в творчестве Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова» (Волгоград, 1996), в литературно-психологических этюдах «Сложная таинственная жизнь» (Волгоград, 1994), «Мечта - это Антон Павлович» (Волгоград, 1997), в цикле статей, опубликованных в сборнике научных трудов МПУ, в журналах «Литература в школе», «Милиция». Общий объём публикаций по теме составляет 28 печатных листов. Цели и задачи исследования определили структуру диссертации. Она состоит из введения, трёх глав, заключения, примечаний и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Нравственно-психологические аспекты проблемы преступления и наказания в русской литературе второй половины ХIХ в."

Заключение

1 Русское уголовное право: Лекции Н.С.Таганцева. Изд. 2-е, пересмотр. И доп. Часть общая. Т.1. СПб, 1902. С.40.

2Бердяев H.A. ФйЛософия творчества, культуры, искусства. С.68.

3 т~т

Котова И.С. Послесловие к статье Н.С.Прокуровой «Гражданский подвиг Антона Чехова». //Защита экономических свобод и коммерческой деятельности. - 1996. - № 9. - С.76. 4Михайловский H.K. Т.5. С.5. 5Котова И.С. Послесловие. С.76.

6Проповедник Игнатий Лапкин. Проповедь в СИЗО. //Милиция. - 2000. -С.45.